Универсальный многослов

Вступление

Дорогой человек, взявший в руки мою книгу!

Спасибо Вам^[1] большое за то, что Вы обратили внимание на мою книгу, открыли ее и даже уже прочли эти первые три строки.

Здравствуйте!

Книги, как и дети, появляются по-разному. Как и в деторождении, технология одна, замес разный.

Эта книга появилась благодаря тому, что на свете живет человек по имени Дарима Хвостова.

Когда-то она была редактором нескольких моих книг, редактором, надо заметить, замечательным. Потом мы несколько лет не виделись и вот однажды встретились на книжной ярмарке. Дарима мне и говорит: «Давайте переиздадим «Многословы».

Какой автор отказался бы от подобного предложения?

Поэтому это вступление хочу начать с главного.

Моя искренняя и глубокая благодарность редактору издательства «Центрполиграф» Дариме ХВОСТОВОЙ.

Дорогая Дарима! Если бы не Ваша активность и невероятное желание эту книгу издать, я бы, наверное, долгие годы собирался ее написать.

Я думал: как все будет?

Прогляжу предыдущие «Многословы», кое-что уберу, кое-что добавлю, все соединю – и получится такой «Универсальный многослов».

Как бы не так…

Дело в том, что в последние годы я активно занимаюсь психофилософией (что это за история такая, Вы узнаете в самом начале книги), и, видимо, она решающим образом повлияла на мое собственное мировосприятие.

Читая некоторые главы (признаюсь, таких было немало), я говорил себе: «Максимов, как же так! Ведь это же в корне неверно! Как ты мог столь неправильно думать!»

В этой книге нет ни одной главы, которую бы я (по сравнению с предыдущими «Многословами») не поправил или – чаще – кардинально не переписал.

Это не переиздание. Это новая книга.

Разумеется, в ней есть абзацы и страницы, взятые из предыдущих, но не они определяют суть.

Однако разве не может случиться так, что через пять, шесть или сколько-нибудь еще лет мои взгляды снова поменяются?

Может! И это здорово!

Моя первая книга по психофилософии имела подзаголовок «Книга для тех, кто перепутал себя с камнем».

Я – не камень. Я постоянно меняюсь.

На самом деле меняемся мы все. Другой вопрос: насколько осознаем собственные изменения?

Что делать, чтобы начать их осознавать?

Направить энергию познания извне – вовнутрь.

Другими словами: перестать все время как сумасшедшие обсуждать политико-экономические события – то есть те, на которые мы повлиять не можем, – и задуматься о себе, о собственной сущности, о своих взаимоотношениях с близкими людьми.

Все, что я делаю, все, что я пишу, я пишу для того, чтобы помочь людям направить энергию познания извне – вовнутрь.

«Универсальный многослов» написан с той же целью.

Поэтому меня не страшит неправильность или неоднозначность того, что я пишу.

Например, Вы не согласитесь с моим мнением о том, что лень – это признак умного человека, а пошлости (как и истины) не существует.

Отлично! Очень хорошо!

Подумайте над тем, какой смысл Вы сами вкладываете в понятия «лень», «истина», «пошлость».

Поразмышляйте над сутью слов, которые притворяются понятными, а на самом деле таят в себе массу загадок.

Подумайте! Поразмышляйте! И эти размышления, возможно, изменят Вас.

Я мечтаю о том, чтобы Вы, читатель, вдруг остановили свой бег по жизни и – пусть в метро, или дома, или в электричке, или на пляже – задумались над теми словами, которые употребляете всю жизнь, но над смыслом которых размышляете, увы, нечасто. Вы можете не согласиться с моим пониманием, отвергнуть его или оспорить.

Чудесно! Но остановитесь, задумайтесь!

Я понимаю, что многие главы этой книги кого-то будут раздражать. Большое спасибо за эмоциональную реакцию! Скажу честно: я даже иногда специально утрировал, скажем так, оригинальность в объяснении иных слов, чтобы способствовать Вашим размышлениям.

Я приглашаю Вас к соразмышлениям, потому что убежден: размышлять над сущностным и важным – одно из интереснейших занятий, придуманных человечеством.

Я приглашаю Вас к соразмышлениям, которые изменят Вас, а значит, и Вашу жизнь.

Вы принимаете мое приглашение?

Тогда переворачивайте страницу.

Поехали!

Вместо пролога.
Психофилософия

ПСИХОФИЛОСОФИЯ – система взглядов и практик, призванная помочь людям выстроить гармоничные отношения с самим собой и с миром.

Эта система направлена на то, чтобы помогать другим. Или себе – как другому.

Почему я вдруг начал заниматься психофилософией?

Однажды я понял, что все люди – сто процентов – являются психологическими консультантами.

Увы, мы редко задумываемся над очевидным: ко всем нам время от времени приходят наши и не наши жены и мужья, наши и не наши дети, наши и не наши родители, наши и не наши друзья и знакомые и даже вовсе незнакомые люди, чтобы поговорить «за жизнь», то есть посоветоваться, как вести себя с женами, мужьями, детьми, родителями, друзьями и знакомыми.

И мы советуем. Советуем напропалую. На что мы опираемся, давая советы?

На собственный опыт, на что ж еще?

Это неправильно?

Да, это неправильно.

Во-первых, потому, что Господь – Штучный Мастер. И опыт одного человека редко может пригодиться другому, даже если этот другой – его ребенок.

Во-вторых, чаще всего мы советуем в тех делах, которые у нас самих не получились.

Как известно, лучшие советчики в том, как построить семью, – одинокие дамы. А человек, которого из восьмого класса выгнали за неуспеваемость, с удовольствием и даже со страстью расскажет Вам, как важно быть образованным человеком.

Значит, нужна некая система.

Так возникла психофилософия. В отличие от подавляющего большинства психологических систем она направлена на других. То есть (простите за тавтологию) помогает людям помогать другим людям.

Откуда она возникла?

Из трех источников.

Первый. Моя телевизионная практика.

Мне повезло, так сподобил Господь, что много лет на телевидении я беру интервью.

Интервью – это всегда психологическая история. Тем более перед телекамерой, которая «раздевает» человека. За час эфира можно интересно и глубоко познать человека.

Второй. Люди, которые приходят ко мне – как к психологическому консультанту – со своими проблемами.

Третий. Огромное количество книг по психологии и философии, которые я прочел за тот десяток лет, что занимаюсь психофилософией.

Почему психофилософия так называется?

Потому что, когда к нам за советом приходит человек, нам важно понять его психику и его философию.

Психику – реакцию человека на внешние вызовы – мы еще как-то имеем в виду. Мы понимаем, скажем, что со стариком и с ребенком надо разговаривать по-разному. С человеком, который нам представляется нервным, мы все-таки беседуем не так, как с тем, кто кажется нам спокойным.

А вот на философию человека мы редко обращаем внимание. Мы вообще опасаемся этого слова – «философия». Мы убеждены, что оно относится к умным до занудливости людям, то есть не к нам.

Между тем философия – это всего лишь ответ на вопрос: «Зачем?» И есть она не только у каждого человека, но и у любого нашего поступка. Не поняв философию человека, невозможно помочь ему наладить отношения с самим собой и с миром.

Каковы основные принципы психофилософии?

Подробно они описаны в книгах «Психофилософия» и «Психофилософия 2.0», которые вышли в издательстве «Питер» в 2014 году.

Но, поскольку все слова, о которых мы будем говорить дальше, я рассматриваю именно под углом психофилософии, расскажу о главных ее законах.

Итак.

Человек сам строит свою реальность. И сам отвечает за тот мир, который его окружает.

Если он не в состоянии изменить мир, то всегда может изменить к нему отношение.

Энергия познания каждого человека может быть направлена как вовнутрь, так и вовне.

Человек всегда сам (осознанно или нет) выбирает, что ему важнее в построении реальности: познание действительности или познание себя.

Однако надо иметь в виду: построить гармоничный мир, направив всю энергию познания исключительно вовне, невозможно. Человек не сможет решить свои психологические проблемы, если не «произведет ревизию» своей философии, то есть собственного отношения и к жизни, и к себе самому.

Умение мыслить – серьезное подспорье во взаимоотношениях с самим собой и с окружающим миром. Нелепо им не пользоваться.

Человек всегда способен на большее, нежели ему представляется.

Психофилософия исходит из того, что главным движителем человека по жизни является его желание. Когда мы делаем что-то, исходя из чужих, а не собственных желаний, – это форс-мажор.

Выбор наш небольшой: либо жить, исходя из собственных желаний, либо из чужих.

Третьего, как говорится, не дано.

Желание надо уметь отличать от прихоти.

Прихоть: неплохо бы, чтобы это случилось.

Желание: если этого не случится, жизнь моя потеряет смысл (либо вообще, либо – на данном отрезке времени).

Подлинное и осознанное желание рождает в человеке сокрушительную энергию, которая позволяет ему преодолевать любые препятствия.

Человек рожден для того, чтобы быть счастливым. Удовольствие неотделимо от жизни, оно должно быть ее естественной составляющей. Удовольствие стоит получать от работы, от общения с близкими и дальними… Короче говоря, от жизни.

Поскольку каждому человеку есть о чем поплакать на ночь, на земле не существует никого, кого нельзя было бы пожалеть.

Любить всех невозможно. Жалеть – возможно.

Не надо бояться доверять своим чувствам. Разум может обмануть, чувства – никогда.

Интуиция – это голос Бога, звучащий в каждом из нас. Надо уметь распознавать голос интуиции.

Страх – естественное чувство. Однако мы сами выбираем те страхи, которые нами управляют.

Изменения естественны, стабильность – противоестественна. Привычка к стабильности порождает постоянный страх за будущее, над которым человек не властен.

Человек никогда не знает, с какой целью он выходит из дома: нередко выходит за одним – получает другое.

Там, где есть страх, нет любви.

Подчиняться или нет той системе ценностей, которую диктует социум, – выбор каждого, а не данность.

Если Вы не принимаете принципы психофилософии – прекрасно! Оттолкнитесь от них, чтобы понять законы собственных взаимоотношений с миром.

Ведь когда к Вам приходит за советом человек, Ваша главная задача не навязать ему собственное виидение его проблем и их решения, но помочь найти собственный выход из тяжелого положения.

Девиз психофилософии: придите к себе настоящему – и Ваша жизнь изменится.

Ну как?

Не все понятно? Многое вызывает вопросы?

Понимаю.

Именно поэтому я посвятил психофилософии две книги – отсылаю Вас к ним.

Надеюсь, краткий перечень некоторых принципов психофилософии позволит Вам понять, с каких именно позиций я буду разбирать всем известные слова.

Что ж, приступим к разбору этих, казалось бы, знакомых и понятных слов.

Надеюсь, размышление над ними принесет немало открытий.

Часть первая.
Вы

I. Человек

Первая часть называется «Вы», потому что в ней мы постараемся разобрать те слова, которые характеризуют собственно человека: то, из чего он состоит.

Но она могла бы называться и по-другому: «Человек». Ведь каждый из нас убежден, что он – человек, не так ли? А кто же еще?..

Но кто такой – человек? А? Сколько существует человечество, столько и разбирается с этим, казалось бы, совсем простым словом.

Попробуйте прямо сейчас попросить своих близких дать определение слову «человек».

Уверяю Вас: Вы услышите множество самых разных ответов, и наверняка разгорится спор.

Сколько существует человечество, столько оно пытается разобраться с тем, кто таков есть человек и в чем его сущность.

Еще в Древней Греции великий философ Платон вышел как-то в город погулять да и сообщил собравшимся на улице людям: «Человек принадлежит к роду животных, к виду двуногих. Он двуногое без перьев».

Казалось бы, какие вопросы? Но к нему подошел другой великий философ Диоген, бросил Платону под ноги ощипанного цыпленка и крикнул, причем издевательски: «Вот, Платон, твой человек!»

Платон задумался. И Диоген задумался. Потом они вместе с примкнувшим к ним древнегреческим народом стали обсуждать: что же за птица этот самый человек?

Веками люди ищут ответа на этот вопрос.

Бороздя, как говорится, просторы Вселенной, мы не удосужились как следует изучить самих себя. На самом деле мы очень мало про себя ведаем.

Например, нам не до конца понятен процесс мышления: люди не в состоянии объяснить, что такое мысль, – не с философской, а с химической, биологической точек зрения.

Ученые радостно рапортуют: мы увеличили продолжительность жизни! Действительно, здорово! В XVI веке она составляла около двадцати пяти лет, в XVIII веке выросла до тридцати пяти, а в конце XIX века достигла пятидесяти. Нынче продолжительность жизни – около семидесяти лет.

Однако средняя продолжительность жизни волка, крысы, инфузории туфельки или бабочки просто не менялась с течением веков. Значит, эти существа всегда жили в гармонии с природой, получая от нее столько, сколько им положено. Так стоит ли хвастаться тем, что мы пытаемся отыскать эту гармонию?

Человек вообще откуда взялся?

Теория Дарвина говорит: эволюционным путем.

Религии утверждают: нас создал Бог.

Спорить можно бесконечно, и никто никому ничего не докажет.

Человек – часть природы? Может быть…

Но когда природа начинает бунтовать, человек – едва ли не единственное существо, которое вовсе не ощущает приближения катастрофы. Слоны, лошади, крысы, львы всегда чувствуют приход урагана или землетрясения и стараются уйти из опасного места. Человек – никогда не в курсе.

Люди, как известно, рождаются с криком, нагло заявляя: вот он я – родился! Больше никто «громко» не рождается. Оно и понятно: если в дикой природе ты заорешь, возвещая о своем рождении, тебя тотчас и съедят.

Возникает вопрос: является ли человек не то что венцом, а просто частью природы?

Человек возник путем эволюции? Может быть…

Но если так, то сооружен он, надо заметить, весьма хитро.

Всем известно страшное выражение: «вытек глаз». Глаз – это жидкость. А почему же тогда на самом лютом морозе, когда ресницы покрываются инеем, увлажненная поверхность глаза не то что не замерзает – вовсе не чувствует холода? Потому что мы так устроены: на открытой поверхности глаза нет клеток, чувствительных к изменениям температуры.

Разумно, не так ли? А то представляете: вышел бы человек на мороз, и его глаз превратился бы в лед. Ужас!

Почему в тот же самый лютый мороз ежели вы дышите носом, то во рту не становится холодно? Вдыхаете ледяной воздух, а во рту все равно тепло – в чем дело? Дело в том, что воздух, поступающий в легкие через нос, всегда нагревается до 36–37 градусов.

Все это в результате эволюции случилось?

Ученые Вам скажут: запросто. Верующие только разведут руками. И каждый останется при своем мнении.

Когда возникло человечество? Тоже вопрос. Вообще-то ученые считают, что возраст человека, который сам себя назвал разумным, примерно миллион лет. Но вдруг в Калифорнии – раз! – и нашли фрагменты скелетов, которым пятьдесят миллионов лет. А в Итальянских Альпах отыскали скелеты людей, умерших три-четыре миллиона лет назад.

В общем, все не так просто с этим простым и знакомым нам, казалось бы, словом.

Очевидно одно: непонятно как и когда возникший человек – самое хвастливое и высокомерное существо в природе.

Не понимаю, почему именно мы гордо называем себя венцом природы. Себя, а, например, не дельфина, слона или собаку? Ведь этот «венец» такое с природой наворотил, что сама она вряд ли согласилась бы считать его венцом.

Нам кажется, что этот высокомерный взгляд позволяет нам ощущать себя хозяевами природы и делать с ней все, что нам захочется. Однако стоит случиться урагану, цунами или землетрясению – «венец природы» становится совершенно беспомощен.

Мы знаем, что любое живое существо стремится к гармонии (то есть к счастью). Это ведь главная задача, не так ли? Любые изобретения – от ракет до гаджетов, – в сущности, бессмысленны, если не подвигают людей к этой основной цели.

Но разве можно утверждать, что человек более гармоничен, чем любая иная тварь?

От своих друзей, исследователей дельфинов, услышал замечательную фразу: «Человек изобрел мобильный телефон, автомобиль, компьютер и ракеты. Дельфины счастливы безо всего этого».

Надо бы нам, людям, к себе, как неясной форме земного существования, относиться скромнее. Уже хотя бы потому, что не собака, не слон, не инфузория туфелька, не орел, а именно человек привел мир к такому рубежу, когда вся природа вместе с людьми может погибнуть в любую минуту.

Почему же так сложно дать определение и оценку человеку?

Потому что для того, чтобы оценить что угодно – от кошки до чайника, – нужно найти ответы всего на два вопроса:

1. С какой целью создано то, что мы оцениваем?

2. Удается ли тому, что мы оцениваем, этой цели достичь?

Если мы обратим эти вопросы к человеку, то легко поймем: ответить на них невозможно.

Зачем создан человек? Нет ответа, поскольку мы не знаем ни откуда пришли, ни куда уходим. То есть наша жизнь – это путь, начало и конец которого нам неведомы. Можно ли оценить дорогу, если мы не знаем, где она начинается и куда ведет?

Ответ очевиден: нет.

Любой предмет – живой или неживой – мы определяем с точки зрения его функций.

Машина – средство передвижения. Главное в ней не то, что у нее есть колеса и руль, а то, что она едет. Если заржавленный автомобиль с колесами и рулем гниет на обочине, его, наверное, уже нельзя назвать в полном смысле средством передвижения.

Советская власть придумала «гениальное» изобретение: детские соски без дырки.

Изделия эти сосками, в строгом смысле, не были. Их в соски превращали мы, отцы, проделывая специальным образом дырочки такого размера, чтобы ребенок мог пить молоко и при этом не захлебывался.

Каково же то главное качество, которое позволяет нам назвать существо с двумя руками, глазами и ногами человеком?

Вопрос, на который нет ответа. Точнее, их очень много – у каждого свой.

Объективного определения человека не существует.

Мы ведь в это слово вкладываем не биологический, а скорее моральный смысл.

«Человек» – это не определение некоего существа, а его оценка.

Не случайно бытует фраза: «Он – человек!»

Великие драматурги вставляют в пьесу такую оценку: «Он человеком был».

Очень важно понимать и помнить, что наша оценка того или иного «двуногого без крыльев» глубоко субъективна.

Это наша оценка. Другие за нее не отвечают.

На протяжении человеческой истории каких только критериев человека не предлагалось!

Людьми считались те, кто придерживался определенной веры, или принадлежал к определенной расе, или имел определенный уровень богатства, или определенную родословную…

И сегодня есть люди, склонные считать, что наличие чего-то делает человека человеком. А отсутствие, соответственно, не делает. И снова: наличие веры, национальности, богатства, известности…

Критерии абсолютно субъективные, а потому бессмысленные.

Мы не знаем, кто такой человек. Но на Земле трудно найти представителя Homo

sapiens, которого хоть кто-нибудь не считал бы человеком.

Когда у нас вдруг – или не вдруг – возникает ненависть к другому, этот, в общем, незамысловатый вывод неплохо бы помнить.

Мы все живы друг другом. Это не красивые слова, как может Вам показаться, это факт, причем научный.

Великий психиатр, гениальный ученый Эрик Берн писал, что если маленького ребенка кормить, поить, гулять с ним, но не прикасаться к нему – он довольно быстро умрет.

Человек жив человеком.

Может быть, это и есть главный смысл нашего существования?

Очередной вопрос, на который нет ответа.

Однако среди обилия людей мы выбираем таких, которые составляют основу нашего существования. По сути, составляют нас самих.

Это наш ближний круг.

Именно так и называется следующая глава.

II. Ближний круг

Иногда нам кажется, что близкие люди – это другие. Разве это не так? Отчасти – так, отчасти – не очень. Конечно, это иные человеки. Никоим образом не наша копия.

Не наша копия, но наша часть. Иногда мы смотрим на мир их глазами; очень часто, оценивая то или иное событие, мы думаем, как расскажем о нем близким; когда в нашей жизни происходит что-то интересное, а их рядом нет, мы сожалеем, что они этого не видят…

Если близкие люди уходят от нас, у нас возникает ощущение, что мы стали меньше и беззащитнее.

Мы живем в таком мире, где нас все постоянно оценивают. И в зависимости от этих оценок либо принимают в свой круг, либо нет.

В связи с этим мы надеваем маски, чтобы выглядеть не так, как нам хочется, а так, чтобы соответствовать тому или иному кругу.

На работе мы – одни, с друзьями – другие, с недругами – третьи, дома с женой – четвертые, с детьми – пятые…

Ужас!

Как же не потерять себя, сохранить собственное лицо?

Ведь, того и гляди, маска прирастет к лицу, так что себя, настоящего, и не узнаешь!

Чтобы этого не произошло, нам и дан ближний круг.

Ближний круг – это те люди, которым мы интересны, которые принимают и любят нас такими, как мы есть.

Заинтересованность в нас, подлинных, – это главная и, по сути, единственная отличительная черта близких людей.

В детстве моя мудрая мама Антонина Николаевна не раз повторяла фразу, в которой, если угодно, содержится самая суть того, как должны относиться к нам близкие. (Не могу не заметить в скобках, что мне повезло: и папа Марк Давыдович, и мама всегда были для меня самыми близкими людьми.)

– Если ты придешь домой и скажешь, что убил человека, – говорила моя мама, – я не стану тебя спрашивать: «За что?» Если ты убил, значит, иного выхода не было. Я буду думать о том, как тебя спрятать.

Казалось бы, само словосочетание «близкий круг» – понятие географическое: близкие – это те, кто рядом.

Это не так?

Это совсем не так.

Ближний круг – это не географическое понятие. Оно свидетельствует не о физической близости людей, а о близости их душ.

Очень трудно смириться с тем, что родители могут не являться для нас близкими людьми.

Почему?

Потому что мы, подлинные, им неинтересны.

Такие родители переделывают своих детей, придумывают для них жизнь, которая им, родителям, кажется правильной и безопасной, иногда просто ломают собственное дитя.

У наших ближайших родственников – родителей, бабушек и дедушек, сестер и братьев, дядей и тетей – есть серьезный, я бы даже сказал, решающий шанс стать нашими близкими людьми…

Но, увы, они не всегда им пользуются.

Родителей всегда надо уважать, потому что они подарили нам жизнь.

Но станут они близкими или нет – зависит только от них, от взрослых.

Если родители не входят в ближний круг своих детей, если дети не доверяют им, – виноваты всегда родители.

Счастливы те родители, в чей ближний круг входят их дети.

Дети, как правило, привыкают к нам и принимают нас любыми. Тут иная проблема: чем взрослее становятся дети, тем менее интересными для них делаются родители.

Сохранить интерес к себе, чтобы дети не выпали из ближнего круга, – только и сугубо задача родителей.

Удалось? Счастье!

Не удалось? Смиритесь. Тут винить, кроме себя, некого.

Супружество – серьезный шанс обрести близкого человека.

Но это действительно шанс, а не данность.

Почему?

По двум причинам.

Во-первых, выбирая спутника жизни, мы не всегда думаем о том, принимаем ли мы любимого человека таким, каков он есть. И готов ли он (она) принять нас? Часто на этом этапе иные мысли, иные чувства, иные страсти волнуют нас.

А во-вторых, с течением лет степень приятия и интереса меняется. Возникшие узы могут окрепнуть, могут ослабнуть, а то и исчезнуть вовсе.

Близкими люди становятся не по крови, а по отношению друг к другу.

Ближний круг – это серьезная и необходимейшая часть любого человека, серьезное и необходимое жизненное подспорье.

Поэтому надо стараться беречь тех людей, которых Господь выделил из многомиллиардной толпы землян и привел к Вам.

Как беречь?

Рецепт тут один: принимать людей такими, какие они есть, не стараясь их переделывать.

И если Вы (надеюсь все-таки, что именно с Вами этого не произошло) подошли к зрелому возрасту, а рядом с вами нет никого, кто принимал бы Вас таким, какой Вы есть, кто был бы готов в любую секунду поделиться с Вами своей энергией, – это верный признак того, что по жизни Вы двигались не совсем в ту сторону.

Значит, надо куда-то сворачивать.

Существует ли такой особый талант: сохранять близких людей?

Существует, конечно.

Именно о таланте мы поговорим в следующей главе.

III. Талант, призвание

Талант как оценочная категория других не работает.

В оценочном смысле слово «талантливый» настолько же ничего не означает, как и эпитет «красивый»: ведь у каждого из нас – собственные представления о красоте и собственные представления о таланте.

Более того, если еще можно – с трудом – отыскать эталоны красоты (хотя наверняка найдутся те, кому Клаудиа Шиффер представляется вовсе не привлекательной), то эталоны таланта найти невозможно.

Казалось бы, Пушкин – безусловный талант. Или Черчилль. Однако из 29 выпускников лицея Пушкин занимал 26-е место, а из 13 окончивших колледж Черчилль был… 13-м.

Если бы Вы сказали их учителям, что эти ребята талантливы, они вряд ли бы Вам поверили.

Великий дирижер Юрий Темирканов говорил мне, что не существует ни одного гениального музыканта, чей талант был бы оценен при его жизни. Даже Моцарта многие современники считали легковесным и несерьезным композитором.

Итак, талант как характеристика личности – абсолютно субъективен.

О собственном же таланте нам всегда говорить неловко.

Разве это не правильно?

Это совсем неправильно.

Талантом, как известно, называлась монета у древних греков и римлян. То есть это синоним богатства. Значит, талантливый человек – человек богатый.

В каком смысле?

Вспомним евангельскую притчу о таланте, зарытом в землю.

Это рассказ о рабах, которым добрый хозяин дал таланты. Все пустили их в дело, и только один зарыл свой талант в землю и не стал обогащать хозяина.

В принципе это могло бы читаться и как притча о свободе, о том, что человек не хочет заставлять свой талант работать на другого. Но веками она трактуется иначе. С тех пор как притча появилась, словосочетание «зарыть свой талант» означает очевидную, трагическую глупость.

Бог добр. Понять Его никому не дано, но, мне кажется, после всего, что случилось с Его Сыном на Земле, Он стал еще больше жалеть людей, понимая, как непросто нам жить. И вот чтобы облегчить нашу жизнь, Создатель дает людям таланты.

Талант – это данное нам Богом умение делать что-то с удовольствием, раскрывая свои лучшие умения.

Я убежден, что талант есть у всех. Важно не зарыть его в землю, а использовать.

У таланта надо идти на поводу. Потому что это – Божья Метка, а Бог ошибиться не может.

В сущности, синонимом таланта является призвание.

Психофилософия исходит из того, что призвание – это дело, которое человеку хочется делать более всего; основа существования человека.

По сути, призвание – это желание.

То, что человек более всего хочет делать, – это и есть его призвание, его талант.

Мы привыкли, что призвание надо находить у ребенка лет эдак в шестнадцать, когда он заканчивает школу.

Это не так?

Да, это не так. В шестнадцать лет – к окончанию школы – мы, как правило, находим для своего чада не призвание, а престижный вуз.

Однако если родители внимательно и с любовью наблюдают за своим ребенком, то они разглядят его устремления гораздо раньше: в шесть – восемь лет.

Дальше задача состоит в том, чтобы развить желание ребенка в призвание, через которое выявится его талант.

Призвание дано Богом, поэтому его критерии находятся внутри человека, а не снаружи.

Призвание не бывает более достойным или менее достойным, более престижным или менее престижным, более денежным или менее денежным.

Человек – и только он один – может оценить свое призвание, свой талант.

Радость, легкость, восторг и, главное, желание – вот критерии, по которым можно отыскать свое призвание.

Деньги, престиж и даже успех такими критериями не являются.

Мы так воспитаны, что нам кажется: если нечто дается нам легко, значит, что-то тут не так. Подвох какой-то.

Между тем, когда человек занимается тем, к чему у него есть склонность, он это делает легче других дел и с удовольствием. В результате рождается энергия, если угодно, страсть, с которой человек подходит к своему делу.

Если вы делаете что-то хорошо, правильно, но мучительно и тяжело, то, скорее всего, у вас к этому делу таланта нет.

Очень часто, выбирая профессию, человек думает о престижности, заработке, но вовсе не имеет в виду собственные склонности, собственный талант.

Выбирать призвание по расчету так же нелепо, как выбирать по расчету спутника жизни. И в том и в другом случае счастливой жизни не получится.

Если жизнь – движение к счастью, то талант – не компас, а средство передвижения.

Талант – это призвание, то есть желание делать что-то. Поэтому талантливым может быть не только, скажем, писатель или ученый, но и шофер, мать, дворник… Да кто угодно!

Господь каждого человека призывает на Землю для чего-то, Он никого не призывает просто так.

Бесталанных людей не бывает. Бывают те, кто не сумел найти свой талант, свое призвание.

Однако существуют ведь бездарные люди? Или нет?

Существуют.

Бездарным можно назвать не того человека, у которого нет дара, а того, кто не сумел этот дар в себе открыть.

Если родители заставляют ребенка идти в престижный вуз (а он, к примеру, хочет быть поваром), то они занимаются не чем иным, как созданием бездарного человека.

Если человек выбирает свой жизненный путь, исходя не из своего желания, а из каких-

то иных – пусть даже кажущихся очень важными – причин, он распространяет в мире бездарность.

Поэтому бездарность – это не отрицательное качество (как мы привыкли считать), а болезнь, спровоцированная ложными ориентирами при выборе жизненного пути.

Бездарный человек должен лечиться сам или с помощью других людей, помня о главном: бездарность – не роковая данность, а болезнь, которая излечима.

Если Вам, например, кажется, что Вы бездарны в чем-то, – это не значит, что Вы лишены талантов или глупы. Это значит, что Вы просто не отыскали свой талант, свое призвание.

А он лежит где-то и ждет Вас. Только и именно – Вас. Надо пробовать, надо искать.

Вашему дару без Вас так же плохо и одиноко, как Вам без него.

Как искать?

Ориентируясь исключительно на собственное желание, то есть призвание, то есть то дело, ради которого Вас призвали на эту Землю.

Талант – это объективная характеристика действия и субъективная характеристика результата.

Из этого следует, что, когда мы говорим о таланте, надо меньше оценивать других и больше – себя. Помня при этом, что если Вы не обнаружили в себе талант, значит, плохо искали.

Господь протягивает руку всем. Задача – увидеть эту протянутую руку. И не зарывать в землю то богатство, которое дал Господь.

Талант – это стержень, основа человека.

А о том, что такое стержень, основа, убеждения, мы поговорим в следующей главе.

IV. Убеждения.
Стержень человека, его система координат

Разве не поразительно, что жизнь так легко и с таким восторгом ставит перед нами самые разнообразные вопросы, однако с таким трудом и неохотой дарит ответы?

Это относится ко всем сферам жизни.

Влюбленных, которые постоянно спрашивают: «Любит ли он (она) меня?» – несравнимо больше, нежели тех, кто твердо убежден во взаимности своей любви. Родители постоянно задают себе вопрос: «А правильно ли я воспитываю свое чадо?» – и, даже если их ребенок становится выдающимся человеком, не убеждены, что воспитали его до конца верно.

Даже уверенные в себе бизнесмены все время сомневаются: туда ли они двигают свой бизнес? Если бы жизнь давала нам ответы с той же легкостью, с какой ставит вопросы, наверное, отпала бы необходимость в искусстве. Ведь искусство – это в немалой степени еще и попытка найти универсальные ответы на всеобщие вопросы.

Обилие вопросов и составляет течение жизни, которое несет нас. И человек бы всегда ощущал себя листком, кувыркающимся в потоке, если бы Господь не одарил его качествами, помогающими сделать движение по жизни более организованным, главное из которых – убеждения.

Убеждения – это вера человека в определенное устройство мира и определенный порядок жизни.

Итак, для начала договоримся, что убеждения – это вера. То есть не надо спрашивать ни себя, ни другого человека, например, почему он убежден в том, что мужчина всегда должен защищать женщин? Или почему он уверен в том, что деньги не главная цель жизни или, наоборот, главная? Или почему он убежден и уверен , что жизнь дается человеку один раз или не один?

Вера не приемлет вопроса «почему?».

Значит ли это, что убеждения невозможно воспитать?

Можно предпринять такую попытку. Однако всегда надо иметь в виду, что в любой миг может вмешаться Господь и уничтожить все уроки воспитания.

Собственно говоря, извечный конфликт отцов и детей строится на том, что отцы, навязывая детям свои убеждения, неожиданно обнаруживают у отроков собственные взгляды на жизнь.

Прививая людям свои убеждения – в качестве родителя, или журналиста, или политика, или кого угодно еще, – надо быть готовым к тому, что результатов не будет.

Проблема в том, что убеждения недостаточно понять, их необходимо еще прочувствовать.

Можно убедить себя или другого человека поверить во что угодно. Но если человек не прочувствовал эту веру, если она не стала его основой, его стержнем, – она не работает.

Когда мы вступаем в контакт с новым для нас человеком, нам принципиально важно понять его стержень. Потому что настоящий, полный и глубокий контакт человеческий, а не социальный или деловой может состояться только у людей с одинаковым стержнем.

Стержень человека – это его убеждения, его вера.

А вера – это именно то, что соединяет (или разъединяет) людей.

Речь идет не только (и даже не столько) о религиозном понимании веры. Ведь каждый человек во что-нибудь да верит: в то, что большинство людей добрые (или злые); в то, что миром правит любовь (или ненависть); в то, что главное – это семья (или работа); в то, что любовь бывает вечной (или не бывает); в то, что много денег приносят много счастья (или много заботы); в то, что «каждый кузнец своего счастья» (или в то, что «без воли Божьей волосок с головы не упадет»).

Есть люди, которые в силу воспитания или обстоятельств в главной вере своей жизни не разобрались. Их человеческий стержень гибок и расплывчат. И по жизни, как правило, их несет поток. У них нет, образно говоря, руля, который помогает человеку ориентироваться в житейском море и противостоять ураганам.

Кто должен помочь человеку отыскать свою веру, свой стержень? В первую очередь – родители. А если этого не случилось, тогда вступают в силу другие институты, скажем Церковь или школа.

При этом надо иметь в виду, что государство – любое – всегда призывает верить в то, во что ему, государству, выгодно. Например, в то, что надо строить коммунизм. Или в то, что богатство и слава – это всегда хорошо. Или в то, что нужно защищать свою Родину, воюя в далекой азиатской стране, лежащей от Родины на расстоянии сотен тысяч километров.

Государство очень хорошо понимает, что общая вера – общий стержень – всегда объединяет людей.

Поэтому нация крепче всего объединяется во время войны с внешним врагом. Ее единство укрепляется общей верой в необходимость врага уничтожать.

В любом государстве (даже тоталитарном) человек всегда сам решает: самому ему выбирать убеждения или подчиняться тому, что диктует социум.

Человеку с твердыми убеждениями жить легче.

Почему?

Потому что на вопросы жизни у него всегда есть ответы, продиктованные его верой.

Например, тот, кто абсолютно убежден , что волос не упадет с головы человека без веления Бога, не дергается по пустякам, понимая, что все во власти Господа. В этом смысле он ничуть не более и ничуть не менее счастлив, нежели убежденный атеист, уверенный, что необходимо потратить все свои силы для достижения цели: помощи ждать неоткуда.

Людей, у которых вовсе нет никаких убеждений, не бывает. Каждый человек строит свои взаимоотношения с миром по каким-нибудь законам, даже если не отдает себе в этом отчета.

Мы крайне редко задумываемся над тем, что каждый из нас живет в некоей системе координат, которая определяет наше движение по жизни.

Система координат – это те ценности, которые человек считает главными. Эти ценности и есть те вешки, которые определяют направление нашего пути.

Поначалу эту систему координат нам дает Бог, а затем начинает диктовать социум.

Психофилософия исходит из того, что нравственным и моральным эталоном человека является младенец.

Маленький ребенок – это человек, у которого есть две цели (две жизненные ценности): получать и дарить любовь и исследовать мир.

Другими словами, изначально мы все сориентированы правильно. И если бы каждый из нас продолжал жить в этой системе координат, мир был бы прекрасен и удивителен.

Но – увы… Как только мы попадаем во взрослый мир, мир этот начинает диктовать нам свои законы и система наших координат меняется.

Предположим, тот, для кого главная ценность жизни – деньги, живет в одной системе координат, а тот, для кого главное – самореализоваться, – в другой.

Человек, который более почитает ценности семейные, начинает жить в системе координат «я и семья», и тогда вся остальная жизнь служит для обеспечения нормального существования этой системы.

Если человек убежден, что главное – это карьера, то жизнь его подчинена продвижению в той системе координат, которая помогает карьерному росту.

Я не верю людям, которые утверждают: для меня, мол, главное и то, и другое, и третье.

Я много раз убеждался когда перед человеком встает выбор, он выбирает жизнь в какой-то одной системе координат, а остальные служат для ее нормального функционирования.

Эта система координат – система ценностей – диктует все. Начиная от образа жизни и заканчивая выбором спутника жизни. Даже удовольствия человек получает исходя из того, в какой системе координат он себя ощущает. Очевидно ведь, что семейный человек получает удовольствия от одного, а карьерист – от другого.

Чужую систему координат, чужие ценности трудно оценивать объективно, поэтому лучше и не пытаться этого делать. Любую чужую систему координат – если, конечно, в ней нет человеконенавистничества – нужно уважать ровно так, как мы уважаем чужой выбор.

Есть люди, которые убеждены: каждый человек должен быть творцом.

Есть иные, считающие, что это невозможно и вполне нормально прожить всю жизнь рабом.

О том, кто такие творец и раб не с социальной, а с человеческой точки зрения, мы и поговорим в следующей главе.

V. Творец, раб

Вы, дорогой читатель, считаете себя творцом или рабом? Неужто Вы никогда не задумывались над этим? А если вдруг задумывались, какой выбирали критерий для ответа?

Предлагаю подумать вместе. Не возражаете?

Творцом мы называем человека, который создает нематериальные ценности. Профессии этих людей – художников, писателей, музыкантов, кино– и театральных деятелей – называются творческими , а сами творцы объединяются в творческие союзы.

Рабочего или, предположим, спортсмена никто творцом называть не станет.

Это неправильно?

Категорически!

Зададимся простым вопросом: чем в принципе отличается творческая работа от нетворческой? Или по-другому: любая ли работа может быть творческой или только та, творец которой претендует на членство в творческом союзе?

На мой взгляд, синоним слова «творчество» – «открытие».

Творец – это тот, кто открывает что-то новое.

Таким образом, творческой можно назвать ту работу, которую творит первооткрыватель.

Заметим (это важно): любую работу делают творческой наши субъективные открытия.

Что это значит?

Например, каждый ребенок – творец: рисуя даже самые нелепые картинки, он совершает открытия. Покуда мир не изведан – у человека просто не получится жить не творчески.

Взрослея, мы совершаем собственный выбор: делать ли работу как принято, как привычно или – творчески, совершая открытия. Что это за работа – значения не имеет не существует такой работы, которая не предполагала бы творчества.

Скажем, дворник, который придумал мести улицу не так, как его предшественники, – творец. Игра великих футболистов – творчество; Пеле и Яшин играли так, как никто до них, сегодня так играет Леонель Месси.

Если человек умеет делать свою работу по-новому, по-другому, значит, он творец, а работа его – творческая.

Поэтому не всех людей так называемых творческих профессий можно назвать творцами. Существуют, скажем, писатели, которые в своих книгах не делают никаких открытий, используя известные сюжетные ходы и повторяя избитые истины. Их работу творческой назвать нельзя.

Не все актеры – творцы. Есть те, кто действительно творит новые образы, новых людей.

А есть те, кто зарабатывает деньги, снимаясь в сериалах, – их герои редко похожи на живых людей. Поэтому таких актеров творцами назвать нельзя.

Почти все люди, вошедшие в историю – политики, писатели, изобретатели, путешественники, ученые, люди искусства, – были творцами: они умели делать свое дело так, как никому до них не удавалось.

Если мы говорим о человеке, что он – творец, то для нас, как правило, это положительная характеристика.

Между тем творчество – это характеристика не позитивного, а нового. Это новое может быть каким угодно, и вовсе не всегда полезным.

Предположим, Ленин – создатель нового типа государства – безусловно, был творцом, но вряд ли содеянное им носит позитивный характер.

Итак, творчество – это не привилегия создателей нематериальных благ. Творчество –

это удел изобретателей, в какой бы сфере деятельности они ни творили.

Психофилософия предлагает еще один взгляд на то, кого мы можем назвать творцом.

Творец – это человек, который сам создает свою реальность.

В этом случае творчество – синоним свободы. Творца невозможно заставить жить в том мире, в котором он жить не хочет: творец создает свой мир сам.

Например, великий русский поэт Иосиф Бродский был творцом не только потому, что писал гениальные стихи, но и потому, что в годы советской власти создавал ту реальность, в которой хотел жить.

Его объявили тунеядцем за то, что он нигде не работал, а только писал стихи, выслали из Ленинграда, а потом из России, но он строил тот мир, который считал для себя единственно возможным и правильным.

Еще более невероятный пример создания собственной реальности – история великого психиатра XX века Виктора Франкла. Во время Второй мировой войны Франкла, еврея, посадили в фашистский концлагерь. Всю войну он провел в разных концлагерях.

Он решил использовать эту ситуацию – использовать ситуацию концлагеря! – для того, чтобы изучать людей, оказавшихся в крайних, нечеловеческих обстоятельствах. Силой своей воли и ума он, узник концлагеря, превратил фашистские застенки в научную лабораторию!

Виктор Франкл выжил, вышел из лагеря, написал книгу^[2] о своих наблюдениях, которая сделала его величайшим психологом своего времени!

Итак, если творец – это человек, который сам создает свою реальность, то раб – это тот, кто живет в чужой реальности.

Раб – это тот, кто существует, выполняя чужие, а не собственные желания.

Примеры Бродского, Франкла и еще огромного количества людей доказывают, что человека невозможно заставить быть рабом.

Рабство – это всегда выбор.

Обстоятельства могут способствовать – или не способствовать – свободе человека. Но и в социуме, и в отношениях между людьми окончательный выбор человек всегда делает сам.

Такой выбор встает перед большинством героев великих литературных произведений – от Анны Карениной Льва Толстого до Сотникова Василя Быкова; от героев древнегреческих мифов до персонажей фантастических романов Рэя Бредбери.

Рабом быть не стыдно, равно как и творческим человеком – не почетно.

Если человек не нарушает общих законов человеческого общежития, то он имеет право жить так, как ему хочется, как ему нравится, как ему удобно, наконец.

Однако надо помнить если Вы живете в чужом мире, ориентируясь на чужие желания, Вы проживаете чужую жизнь.

Вам комфортно в чужой жизни? Вам не жаль собственной? Вам интересно подчиняться и не любопытно делать свои открытия в собственной реальности?

О’кей, живите так.

Это Ваша жизнь. Это Ваш выбор. И никто не вправе навязывать Вам свой.

Вы хотите двигаться по жизни, ориентируясь на собственные желания? Вам нравится быть творцом, а не рабом? Вы хотите создавать свою реальность, а не прозябать в чужой?

Очень хорошо. Значит, надо стараться жить так, не обращая внимания на то, нравится это кому-то или нет.

Быть творцом или быть рабом – это выбор. Важно, чтобы он был свободным и осмысленным.

Я надеюсь, что, прочитав эту главу, Вы решите, раб Вы или творец.

Но и в том и в другом случае Вам важно выстроить свои отношения со временем.

О времени, о временах мы сейчас и поговорим.

VI. Время

Интересно, что заставило людей изобрести первые часы.

Ученые утверждают, что они были солнечными и изобрели их около 3500 лет назад.

Потом появились механические часы, часы с маятником, электронные… В 1948 году человечество изобрело атомные часы, которые за миллион лет могут ошибиться лишь на одну секунду, и возрадовалось, что ему удалось если не победить, то, уж во всяком случае, зафиксировать время.

Человечество, как водится, ошиблось.

На самом деле время невозможно зафиксировать, потому что это абсолютно субъективная категория.

Возьмем двадцать четыре часа: это ведь сутки, и все тут. Разве не так?

И так. И не так. Ведь на самом деле эти двадцать четыре часа имеют разную протяженность в тюрьме и на воле; в юности и в старости; летом и зимой; для жителя города и для обитателя джунглей; для мужчины и для женщины и так далее. Сорок минут на футбольном поле и сорок минут в ожидании врача тянутся не одинаково. Пять минут утром, когда не хочется вставать, и пять минут перед стартом космического корабля – это ведь совсем разное время.

Количество прожитых лет также не является сущностной характеристикой человека.

Станислав Говорухин в весьма зрелом возрасте продолжает снимать очень хорошее кино.

Олег Табаков в семьдесят лет стал отцом чудесной Маши, не уставая руководить двумя театрами и собственным театральным колледжем. Когда смотришь на актера Александра Збруева, невозможно поверить, что ему за семьдесят.

Да мало ли таких примеров?

Старость отличается от молодости вовсе не количеством прожитых лет. Главное отличие: в старости человек живет прошлым, а в молодости – будущим.

Если человек не устал мечтать в восемьдесят – он молод. Если в сорок он только и делает, что кичится прошлыми заслугами, – он стар.

И возраст тут вовсе ни при чем.

У каждого из нас собственное понимание времени и собственные взаимоотношения с ним.

Когда молодой человек ругает девушку, которая всегда опаздывает на свидания, он не в состоянии осознать, что у нее просто иное понимание времени, для нее оно те чет иначе, чем для него. Вот и все. Она не виновата. Ругаться с ней в надежде, что она исправится, – бессмысленно.

Бесконечные попытки зафиксировать время привели к тому, что мы стали пленниками того явления природы (а время – это явление природы, оно придумано не нами), которое каждый из нас воспринимает абсолютно субъективно.

Зависимость от времени – а ей подвержены все мы, – это своего рода зависимость от формы; содержание времени, а также понимание этого содержания у каждого свое.

Отсюда, например, трагедии пожилых людей, которые не только ощущают себя, но и, по сути, являются молодыми. Однако весь мир указывает им на то, что их время кончается.

Пожилому человеку трудно устроиться на работу, хотя он может быть здоровее, опытнее и профессиональнее молодых.

С другой стороны, старик нам часто кажется мудрым. Хотя отнюдь не все люди мудреют с годами.

Человек может кричать: «Я отдал этому делу всю жизнь!» – и быть искренне убежденным в том, что это дает ему какие-то права. Не дает. Важно не сколько лет отдано делу, а сколько реально сделано.

Количество времени не является критерием.

Можно прожить с человеком десять лет и не узнать его, а можно узнать за два дня.

Можно делать работу годами – и ничего не получится, а можно сделать ее быстро и с первоклассным результатом.

Понятно, что бывает и наоборот.

У каждого – свое время, и у каждого – собственное его понимание.

То самое время, в добровольном плену у которого мы находимся, имеет еще и социальный подтекст. Помните газетные заголовки «На ступило новое время» или «Времена чего-то там ушли в прошлое»?

Однако это всего лишь метафоры. Осознать время, в которое человек живет, можно лишь отойдя на некоторое историческое расстояние. Но и в этом случае взгляд будет во многом субъективным. Поэтому история – это не наука о том, что происходило в прошлые времена, а взгляд конкретного историка на прошедшие годы. И здесь нет и не может быть объективности. Каждый выбирает тот взгляд на прошлое, который ему ближе.

Но поскольку время – это явление природы, просто взять да и выбросить его невозможно. Не получится вовсе не обращать на него внимания – оно ведь действует на нас.

Давайте подумаем, как влияют на нас разные времена: прошлое, настоящее, будущее.

Прошлое дает нам опыт.

Что такое опыт?

Опыт – это не количество прожитого, а количество понятого.

Прошлое работает как «поставщик опыта» только в том случае, если мы в настоящем умеем осмыслять то, что произошло, и делать выводы.

Кроме того, прошлое дарит нам воспоминания, которые нужны нам не только (а может быть, и не столько) для того, чтобы набраться опыта, но и для того, чтобы полечить душу в момент, когда мы особенно в этом нуждаемся.

Воспоминания – это эмоции, законсервированные в душе, эдакие витамины, которые мы поглощаем, когда необходимо подпитать душу.

Жизнь человека состоит из хорошего и плохого, светлого и темного, доброго и злого…

В общем, из чего только не состоит жизнь человека!

А жизнь памяти состоит лишь из хорошего, светлого и доброго. Во всяком случае, вспоминать о плохом нам гораздо труднее, нежели о хорошем.

Наша память не просто избирательна, она добра. Именно поэтому она лечит душу.

Никакой логикой это свойство памяти объяснить невозможно. Его можно только констатировать.

Чем старше становится человек, тем отчетливее он понимает, что окружающий мир пронизан воспоминаниями: квартира, улица, скамейка, кинотеатр, дом… Все о чем-нибудь напоминает. Едва ли не каждый взгляд, каждый шаг услужливо подсказывает добрые воспоминания.

Причем то, что в прошлом казалось прекрасным, – таковым и остается. А то, что мучило, изводило, – представляется милым и даже смешным. И уж точно – не безнадежным.

Даже самые «ужасные ужасы» прошлого в настоящем переживаются спокойнее, потому что мы понимаем: нам удалось этот кошмар преодолеть и победить.

В самом крайнем случае мы отторгаем печальные воспоминания: «Не хочу, не буду об этом вспоминать!»

У памяти добрая оптика: с вершины лет прошлые радости кажутся большими, нежели они были на самом деле, а гадости – куда меньшими, чем представлялись много лет назад.

Из этого следует очень важный вывод надо научиться ценить прекрасные мгновения настоящего до того, как они превратятся в воспоминания.

Ну, право же, разве не странно: мы постфактум радуемся тому, что уже стало прошлым, и забываем радоваться происходящему в настоящем?

Если бы человек научился относиться к сегодняшнему дню как к будущему прекрасному воспоминанию, его жизнь была бы куда радостнее.

Воспоминания нужно не только «холить и лелеять», но и строить. Любить не только оглядываясь назад, но и «будущие воспоминания»: настоящее, когда оно еще не превратилось в прекрасное прошлое.

Ценить настоящее, как прекрасный цветок в будущем букете памяти, и, значит, на мой взгляд, строить свое прошлое.

И последнее. У моего отца, замечательного поэта Марка Максимова, есть такие строки: «Память! Нет с тобою сладу… Жизнь – не память: коротка».

Память длиннее жизни.

На самом деле именно в этом – главная доброта памяти. Душа человека бессмертна, это так. Но человек – как совокупность души и тела, как личность – бессмертен только в памяти.

Память – это бессмертие, которое каждый из нас может подарить другому человеку.

Настоящее призрачно.

Этот краткий промежуток между прошлым и будущим практически неуловим. Только что мы думали о том, как произойдет какое-нибудь событие… Раз – и лови его! Оно уже в прошлом, уже стало воспоминанием.

Будущее неисследованно, непредсказуемо, неясно и потому – пугает.

Мы – абсолютные хозяева над своим прошлым, мы можем хоть как-то воздействовать на настоящее, и мы совершенно бессильны перед будущим. Как говорится: кто хочет рассмешить Бога, тот строит планы…

Поэтому именно будущее более всего воздействует на людей.

Любые неприятности, беды, даже трагедии сегодняшнего дня так изводят нас потому, что мы боимся их протяженности. Если бы мы точно знали, что любая, самая жуткая трагедия не попадет вместе с нами в будущее, мы бы переживали ее с улыбкой.

Смерть близкого человека ужасна потому, что она как бы оголяет будущее, делает нас навсегда сиротами. Безденежье угнетает человека не само по себе, а потому, что ему не видно конца.

Будущее реальнее настоящего и прошлого, потому что оно гораздо сильнее воздействует на нас.

Возможно ли выстроить свои отношения с будущим?

В моей книге «Психофилософия 2.0» об этом написано довольно подробно. Поэтому интересующихся адресую к этой книге.

Здесь же – ограничимся главным.

Начнем с того, что в будущем мы не хозяева.

Как бы мы ни старались, какую бы ни подкладывали соломку, будущее станет таким, как угодно Богу, а не таким, как хочется нам.

В великом романе сказано, что «человек внезапно смертен». Это, безусловно, так. Но мы не только внезапно смертны, мы внезапно… все.

Поэтому ни в коем случае нельзя жить сегодня ради будущего: оно может подвести нас.

Не стоит сегодня терпеть что-то ради будущего – собственного или своих детей.

Будущее может наплевать на Ваши сегодняшние жертвы и стать вовсе не таким, как Вы предполагали.

Будущее не надо строить.

Любое строительство будущего – это огромный риск оказаться на кладбище настоящего.

Будущее нужно иметь в виду, но ему – призрачному и неконкретному – нельзя целиком подчиняться.

Имеет смысл строить настоящую, сегодняшнюю реальность – комфортную, интересную, осмысленную.

В этом случае есть огромный шанс, что таким же вырастет и будущее.

Человек боится только одного времени – будущего.

То, что происходит сегодня, нас не пугает: оно ведь уже происходит. Страшит то, что в грядущем будет хуже.

Правда, есть люди, которые в будущее смотрят радостно. Они называются оптимистами.

Ну что ж, настало время поговорить об оптимизме и пессимизме.

VII. Оптимизм, пессимизм

Простой вопрос: Вы – оптимист или пессимист?

Почему вопрос прост?

Потому что и для того и для другого качества есть очень четкие и внятные критерии.

Оптимист – это человек, для которого жизнь – повод для радости.

Пессимист – это человек, для которого жизнь – повод для печали.

Ни для того ни для другого взгляда нет никаких разумных оснований. Невозможно понять, отчего один человек радуется жизни, а другой по ее поводу постоянно печалится.

Оптимизм и пессимизм – самодостаточные качества. То есть они никак не характеризуют человека. Они не подчеркивают ни его ум, ни глупость, ни интеллигентность… Ничего не подчеркивают. Существуют сами по себе.

Оптимистом (как и пессимистом) нельзя быть наполовину или на 25 процентов. Как невозможно на пятьдесят или на сколько-нибудь там еще процентов любить.

Человек либо любит жизнь, то есть радуется ей. Либо не любит, то есть воспринимает свое существование как преодоление всевозможных препятствий.

Если мы исходим из того, что человек – строитель собственной реальности, то он и видит мир лишь оптимистично либо пессимистично.

Классический пример: для одного стакан всегда наполовину полный, для другого – непременно полупустой.

Один понимает: изменения в жизни дарят ему новые перспективы и открытия. Другой убежден: если жизнь изменится – она ухудшится.

Значит ли это, что рожденный оптимистом оптимистом и умрет?

Увы, нет.

Если человек не осознает, что он сам создает свою реальность, то его жизнь может уничтожить его оптимизм.

Правда, ей, жизни, придется для этого немало поработать: либо приготовить какой-нибудь очень серьезный удар, либо – множество мелких. Оптимиста запросто с его дороги не спихнешь, попадаются и такие, кого никогда не спихнешь. И все же, увы, оптимизм часто не вечен.

В отличие, что интересно, от пессимизма, который в оптимизм не превращается никогда. Если человек не любит жизнь, то все ее радости он будет воспринимать не иначе как случайные. И даже счастливая любовь редко меняет его взгляд.

Нам кажется, что пессимисту жить трудно. Это не так. Восприятие жизни как повод печалиться для него естественно. Отсутствие радости его не огорчает: он привык жить так.

Поэтому не надо к нему приставать со своими оптимистическими восклицаниями.

Как и оптимиста не стоит просить посмотреть на жизнь реально. Для него реален его собственный взгляд. Никакой иной реальности для него не существует.

Оптимистический или пессимистический взгляд на мир – это не выбор человека. И не результат анализа жизни.

Это природные качества.

Поэтому надо к ним относиться терпимо, не пытаясь человека переделать, помня при этом – повторю еще раз радостный, как и печальный взгляд человека никак не характеризует его ум и аналитические способности.

Есть у нас еще одно свойство, данное нам от рождения, чрезвычайно важное и таинственное.

Поговорим об интуиции.

VIII. Интуиция

Поставлю вопрос самым что ни на есть ребром: Вы верите в интуицию?

Этот вопрос родился у меня не с бухты-барахты, а потому, что не раз приходилось встречать людей, которые восклицали: «Верить в интуицию? Какая глупость! Надо верить в собственные силы и собственный разум. При чем тут неясная, неопределяемая и вообще весьма сомнительная интуиция?»

Нельзя сказать, что эти люди совсем уж не правы. На мой взгляд, принятие или непринятие интуиции – вопрос веры. Потому что интуиция – это голос Бога, который звучит в каждом из нас.

Означает ли это, что, если Вы – человек неверующий, у Вас нет интуиции?

Разумеется, не означает. Но я – человек верующий и рассматриваю мир с такой позиции. Как объяснить интуицию (впрочем, как и многое другое) с позиции атеистической, я просто не знаю.

У нас есть множество возможностей говорить с Богом: мы можем это делать в церкви, дома перед иконой, да просто – глядя в небеса.

Бог тоже разговаривает с нами, например подавая знаки, которые, правда, мы не всегда умеем читать.

И еще Он разговаривает с нами при помощи интуиции.

Интуиция – это ниточка, которая связывает нас с Создателем.

Можно ли понять: на совершение (или несовершение) того или иного поступка Вас толкает интуиция или что-то другое?

Например, просыпаетесь Вы утром в полном убеждении, что внутренний голос подсказывает Вам: надо еще поспать и не идти на работу. Или, предположим, Вы никак не можете объясниться в любви девушке и успокаиваете себя тем, что это интуиция не разрешает Вам с ней поговорить.

Здесь речь идет об интуиции или о чем-то ином?

Конечно, однозначно сказать: интуиция – это то, а не интуиция – се, – невозможно.

Знаменитый американский психиатр Дэвид Майерс написал книгу, которая так и называется: «Интуиция. Возможности и опасности».

Вообще о свойствах этой странной человеческой способности, и в частности о том, как ее распознавать, написано очень много книг.

И все-таки у интуиции, как правило, есть один важный признак голос Бога, что естественно, как правило, звучит вне человеческой логики.

Поэтому если продолжать анализировать наши примеры, то можно с уверенностью сказать, что в первом случае Вами руководит нежелание идти на работу, а во втором – страх и нерешительность. И интуиция тут вовсе ни при чем.

Интуиция помогает человеку найти неожиданный выход из положения. Она не может обмануть.

Другое дело, что мы не всегда умеем ее слушать. Иногда боимся. Иногда принимаем за голос интуиции собственные желания или нежелания. Иногда так спешим бежать по жизни, что просто не успеваем прислушаться к голосу интуиции, звучащему в нас.

Можно ли научиться слышать интуицию?

Мне кажется, можно.

Во-первых, нужно искренне поверить в то, что интуиция существует. Если у вас нет веры, ничего не получится.

Во-вторых, не нужно суетиться. И когда возникает ситуация выбора, прекратить мельтешение по жизни. Даже если вам кажется, что решение необходимо принять безотлагательно.

В-третьих, остановившись, нужно постараться отключить разум, выключить логику, перестать рассуждать.

И только после этого прислушаться к своему внутреннему голосу.

Бог всегда подсказывает правильно.

Однако человек часто боится поверить Создателю. Ему страшно, потому что логика Бога (позволим себе такое выражение) часто отличается от человеческой. Нередко Он подсказывает нам дорогу, которая нам кажется неправильной, но в результате оказывается: именно она ведет туда, куда надо, – то есть к счастью.

Бытовой пример.

К Вашему дому ведут две дороги: короткая и длинная. Вы собираетесь ехать, разумеется, по короткой, но внутренний голос противится.

«Глупо слушать внутренний голос!» – мысленно восклицаете Вы.

И на коротком пути утыкаетесь в пробку, возникшую после автомобильной аварии, и теряете массу времени.

Для того чтобы верить интуиции, нужны смелость и решительность. Иногда проще не поверить. Движимые страстью, страхом или сиюминутными выгодами, мы очень часто совершаем глупые поступки, даже если чувствуем, что они ни к чему хорошему не приведут.

Если бы все люди всегда умели слышать свою интуицию и подчиняться ей, мир был бы абсолютно счастливым.

Но такого, понятно, никогда не случится.

Я не стану призывать Вас к тому, чтобы Вы всегда слушали свою интуицию. Понимаю, что всегда – не получится. Но помнить о том, что Бог нас никогда не бросает и хочет нам помочь, мне кажется, для всех будет нелишним.

Надо признать, что гораздо чаще, чем интуиции, мы доверяем своему разуму.

Скажите, пожалуйста, а можете ли Вы сформулировать, что такое ум? Кого лично Вы называете умным человеком?

Советую самостоятельно подумать над этим вопросом, а потом уже переходить к следующей главе.

IX. Мысль, ум

В первой части книги, напомню, мы говорим о том, из чего состоите Вы.

И Вы, конечно, убеждены, что одной из составляющих Вашей личности является ум.

Честно говоря, я тоже так думаю, потому что глупые люди не станут читать книгу, в которой рассказывается, что такое ум.

А Вы уже решили, что означают для Вас понятия «ум» и «умный человек»?

Хорошо.

Если говорить совсем просто, то умный человек – это тот, кто умеет мыслить, рождать мысли.

Это действительно элементарное объяснение, которое на самом деле не так уж много объясняет.

Для начала давайте разберемся еще с одним важным словом и попробуем понять, что такое мысль.

Мысль – это житейское открытие.

Там, где есть банальность – то есть повтор чужих выводов, – там нет мысли.

Открытие – это то, что позволяет по-другому, по-новому взглянуть на дорогу нашей жизни или на людей, которые сопровождают нас в этом пути.

Всем известное восклицание: «Хорошая мысль!» – раздается именно тогда, когда необходимо что-то изменить либо в восприятии жизни, либо в ней самой.

Субъективно говоря, мысли не делятся на великие и мелкие. Любое житейское открытие, которое человек делает – пусть лишь для себя, – может оказаться достойным внимания.

Поэтому не стоит смеяться над забавными открытиями, которые делает ребенок. Важно не то, насколько велика или оригинальна его мысль, главное – она существует: маленький человек мыслит!

Любой мыслящий человек, то есть тот, кто старается делать из происходящего собственные выводы, заслуживает уважения.

Однако, объективно говоря, есть мысли, которые являются открытием лишь для данного конкретного человека, и те, что являются открытием для многих людей.

Человечество движется мыслителями, то есть открытиями. Если угодно, мысли – это те колеса, благодаря которым движение человечества продолжается.

Представьте себе, что у людей перестали рождаться мысли, которые являются открытиями не для одного человека, а для многих. Человечество застопорится, остановится.

Как мы узнаем о том, что в голову человеку пришла мысль?

О великих открытиях мы узнаем из книг, о житейских – из слов собеседника.

Однако есть люди, которые так ловко и красиво научились говорить, что собеседник может принять за открытие абсолютную банальность.

Умение мыслить можно сымитировать с помощью слов.

Понять, мысль перед вами или ее имитация, – не так уж сложно. Нужно отбросить словесную шелуху и задаться вопросом: «А есть ли во всем этом потоке слов и эмоций открытие лично для меня?»

Лев Толстой заметил: «Все дело в мыслях. Мысль – начало всего. И мыслями можно управлять. И потому главное дело совершенствования: работать над мыслями».

Поразительно правильные и мудрые слова! (Приятно ведь, между прочим, похвалить гения?)

Однако есть одно но. (Еще приятнее, не правда ли, хоть чуть-чуть поспорить с гением?)

Мыслить, как и самосовершенствоваться, не обязательно.

Если человечество движется мыслями, то есть открытиями, то у каждого отдельного человека – свой способ передвижения. Существует множество людей, которые всю жизнь пользуются чужими открытиями и прекрасно себя чувствуют.

Разобравшись с тем, что такое мысль, теперь можно сравнить Ваш и мой ответы на вопрос: что такое ум и кто такой умный человек?

Собственный ответ не позабыли?

А мой таков.

Умный человек – это тот, кто умеет самостоятельно делать самостоятельные выводы об окружающей жизни и о людях эту жизнь создающих.

Написал и тут же сам себя схватил за руку – нет ли здесь тавтологии: «самостоятельно делать самостоятельные выводы»?

По-моему, нет. Ведь того, кто совершенно самостоятельно произнесет банальность – то есть фразу, не содержащую мысль-открытие, – мы вряд ли будем считать умным, не так ли?

Но тут же возникает следующий вопрос: разве самостоятельный вывод всегда верный?

Ну сделает человек самостоятельно самостоятельный, но очень глупый вывод – что ж, прикажете его умным считать?

Самостоятельно сделать самостоятельный вывод очень трудно. Даже ошибочный.

Поэтому самостоятельность мышления для меня – безусловный признак ума.

Кроме того, умный человек – это тот, кто, во-первых, не станет держаться за свой вывод, если поймет, что он неверен, и, во-вторых, умеет анализировать окружающий мир и людей для того, чтобы неверный вывод превратить в верный.

А где критерий: верный – неверный?

Верный вывод – тот, который помогает двигаться к гармонии. Неверный, соответственно, мешает.

Другими словами верный вывод облегчает Вашу жизнь, неверный – осложняет.

Это критерий.

Умный человек – это тот, кто не совершает одну и ту же ошибку дважды именно потому, что он умеет ее самостоятельно (пусть даже с помощью других людей)

проанализировать.

Умного человека практически невозможно затащить в толпу.

Почему?

Потому что любой оратор вовсе не рассчитывает на то, что кто-то будет раздумывать над его словами. Хороший оратор – не тот, кто говорит умно, а тот, кто умеет с подобающим, как нынче принято говорить, драйвом выкрикнуть толпе то, чего она от него ожидает.

Восприятие толпы – это, по сути, восприятие одной неумной головы, даже если этих голов сотни или тысячи.

Умные люди вообще объединяются с большим трудом.

Умному человеку интересно с самим собой, и для того, чтобы ему стало интересно с другими, другие должны сильно постараться: либо наметив для умного некую важную цель, которой в одиночку не достичь, либо предоставив ему возможность для интересных размышлений.

У Булата Окуджавы есть замечательные строки: «Дураком быть просто, но очень не хочется. Умным быть хочется, но кончится битьем».

Умным быть не то чтобы трудно, но очень неудобно: многое из того, что другим дается легко, у умного не получается.

Не получается сбиться в стаю, даже когда это явно выгодно. Не получается не замечать дурака, даже если он – начальник. Не получается полностью доверять своим чувствам, потому что мозги продолжают работать. Не получается верить чуши, даже если она сыплется сверху. Не получается не делать выводов, даже если эти выводы опасны.

В силу этого у умного человека не выходит самое главное: жить легко.

Вообще, в положении умного преимуществ почти нет, кроме единственного умным быть интересно.

Правда, при условии, что человек либо родился умным (то есть любящим размышлять), либо очень хочет таким стать.

Если Вы родились с тягой к размышлениям – тогда все понятно: у Вас просто нет выбора.

А если не родились?

Может ли человек поумнеть?

Разумеется.

Для начала он должен поставить перед собой такую цель.

Но разве есть люди, которые не хотят поумнеть?

Немало людей, которые просто не думают об этом. У них в жизни нет такой проблемы.

Хорошо. Поставил цель. Что дальше? Читать умные книжки? Ходить на умные лекции?

Что должен делать человек, который хочет стать сильным?

Правильно: качать мускулы.

Что должен делать человек, который хочет поумнеть?

Качать мозги, что ли?

В сущности, да. Хотя это и звучит несколько странно и даже забавно.

В этом и книги могут помочь, и лекции, но при одном условии.

Человек ведь ставит себе задачу не память развить, а ум. То есть ему надо не много знать, но о многом размышлять.

Обилие любой, самой сложной информации не делает человека умнее. Умнеет он, размышляя, то есть самостоятельно делая самостоятельные выводы.

К слову сказать, я надеюсь, что «Универсальный многослов» поможет желающим поумнеть. Именно потому я не хочу, чтобы Вы априорно принимали все мои выводы – лучше размышляйте над ними.

Давайте теперь поразмышляем над модным нынче словечком «имидж».

Кстати, как Вы думаете, есть ли имидж у Вас?

X. Имидж, стиль

Ну и как, решили: есть у Вас имидж или нет его?

Нет? Вы, как и многие, считаете, что имидж – это атрибут лишь людей известных, знаменитых?

Давайте попробуем разобраться.

Мы настолько привыкли к слову «имидж», что, кажется, и не надо переводить его на родной язык. Маска? Роль? Можно, наверное, и так. Мне же кажется, что точнее всего перевести это слово как образ.

Итак, будем исходить из того, что имидж – это наш образ, возникающий у тех людей, которые нас либо вовсе не знают, либо знают поверхностно.

Людей из ближнего круга никаким имиджем не обмануть, – они нас знают доподлинно и принимают такими, какие мы есть, потому они и близкие.

Задумывались ли Вы когда-нибудь над тем, что человек существует как бы в трех измерениях, или, если угодно, в «трех взглядах»?

Первый. То, как мы воспринимаем себя сами.

Второй. То, какими мы представляемся нашему близкому кругу.

Третий. То, какими мы видимся далеким от нас людям.

Если первый и третий взгляды сильно разнятся – рождаются комплексы, то есть такая ситуация, когда человек боится сам себя: уверен, что он, такой, какой есть, окружающему миру не нужен.

Если очень отличаются первый и второй взгляды – значит, человек одинок^[3] и его выбор: либо смириться с этим, либо бороться.

Имидж – это наш образ, который возникает в восприятии людей далеких, но регулярно встречающихся.

Соседи, мимо которых Вы пробегаете каждый день; сотрудники на работе, с которыми Вы не связаны напрямую, но которые Вас видят систематически; даже продавщица в магазине, если Вы видите ее регулярно и смогли чем-нибудь заинтересовать, – все эти люди создают в своей голове Ваш образ.

У Вас есть имидж, даже если Вы об этом не подозреваете.

Очень часто образ, который создают далекие от нас люди, отличается от нашего восприятия самих себя в худшую сторону. Именно эта особенность восприятия и породила профессию имиджмейкеров, то есть тех, кто помогает человеку сделать свой образ положительным.

Ваш имидж – третий взгляд – может соответствовать первым двум, а может не соответствовать.

Вас это может волновать, а может абсолютно не беспокоить: кому-то важно, как его воспринимают другие, кому-то на это абсолютно наплевать.

Проблемы возникают в тот момент, когда на самом деле для Вас это важно, но Вы всячески делаете вид, что Вам все равно.

Обманывать самого себя не только глупо, но и непродуктивно. И если для Вас имеет значение то, каким Вас воспринимают окружающие, то над своим имиджем необходимо работать.

Как?

Самый распространенный способ создания собственного имиджа – разработка своего стиля.

Стиль человека – это и есть его имидж, его образ.

Во-первых, стиль – это непохожесть. Мы говорим о ком-то, что он выглядит стильно, в том случае, когда этот человек не похож на окружающих, когда он выделяется на общем фоне.

Музыкант, одетый во фрак и вышедший на сцену играть концерт, не выглядит стильно, даже если его фрак гениально сшит. Но если в таком виде он придет на молодежную тусовку, про него вполне могут сказать: «Стильный мужик. Молодец!»

Если человек хочет выглядеть стильно, он должен думать не о моде, а о собственном своеобразии.

Поэтому стиль человека в первую очередь определяет его одежда: выделиться с помощью одежды проще всего. О Вашем образе люди очень часто судят именно по тому, как Вы одеваетесь.

Во-вторых, стиль – это внешность. Здесь, конечно, тоже можно поискать своеобразие, но все равно наша фантазия ограничена тем, что нам дал Бог. (Хотя, глядя на того же Майкла Джексона, понимаешь, что нынче пластическая хирургия в состоянии творить чудеса.)

В какой-то мере определяет стиль человека его поведение, но, как правило, это происходит тогда, когда оно уж слишком явно выходит за рамки общепринятых норм.

Менее всего определяет стиль человека его речь, потому что своеобразно разговаривать очень трудно.

И совсем не определяет стиль человека образ мыслей. Вы когда-нибудь слышали выражение: «Этот мужик очень стильно мыслит»? И не услышите.

Поэтому люди, для которых процесс мышления – самое интересное занятие на свете, либо вовсе не имеют стиля, либо изобретают его раз и навсегда, как, например, художник Михаил Шемякин.

Стиль не имеет никакого отношения ко вкусу.

Вкус – вообще штука индивидуальная. На него и на цвет, как известно, нет никаких товарищей. Если Вам, например, кажется, что человек одевается безвкусно, это вовсе не означает, что кто-то другой не назовет его манеру одеваться своеобразной и стильной.

Как бы по-идиотски, с Вашей точки зрения, ни выглядел человек, обязательно найдутся люди, которые будут утверждать, что он выглядит стильно.

Итак, поиск стиля – это не следование моде и не выработка хорошего вкуса. Это поиск внешнего своеобразия.

Человеку, который думает о своем имидже, приходится постоянно играть роль?

Совершенно верно человеку, который думает о своем имидже, приходится постоянно играть роль.

Это его выбор.

Одни люди целенаправленно работают над своим имиджем, другим на него наплевать.

И та и другая позиция заслуживает уважения.

Но и тем и другим надо иметь в виду, что поменять имидж чрезвычайно трудно. Если вы вспомните наших самых знаменитых актеров, телеведущих, режиссеров, то легко убедитесь, что имидж их на протяжении лет, а то и десятилетий не менялся. Хотя сами они менялись и подчас совершали поступки, как бы не соответствующие их имиджу.

Людям неохота вдумываться в то, каков человек на самом деле. Им проще запомнить его имидж и жить с пониманием этого раз и навсегда определившегося образа.

Повторю: это относится не только к звездам, но и к любому человеку. Если Ваши соседи считают Вас милым и приятным человеком, то надо совершить титанические усилия, чтобы это мнение изменилось. И наоборот.

Можно обращать внимание на то, какой Ваш образ возникает в глазах окружающих, но имеет смысл всегда иметь в виду окружающие всегда видят Вас каким-то.

То есть по Вашему поводу они непременно сделали какой-нибудь вывод. Они «знают», какой Вы, и общаются с Вами, исходя не из того, как воспринимаете себя Вы сами, а из того, как воспринимают Вас они. Исходя из Вашего имиджа.

Строить отношения с людьми имеет смысл, исходя из их взгляда на Вас – из Вашего образа, а не из Вашей сути. Суть Вашу они поймут, только если Вы захотите и сможете ее до них донести.

Если они примут эту Вашу суть, то превратятся в близких Вам людей.

Посторонние не заметят, что Вы стали другим. А близкие непременно увидят, если это случится.

Ну и конечно же Вы сами ощутите собственное перерождение.

Слово это – «перерождение» – мы используем довольно редко. А жаль. Это очень важное понятие.

О нем и поговорим.

XI. Перерождение

Как я уже говорил, первая книга по психофилософии имеет подзаголовок: «Книга для тех, кто перепутал себя с камнем».

Что сие означает?

Человек – не придорожный камень, который веками может оставаться неизменным. Мы постоянно меняемся, и не только внешне, что легко заметить, но и внутренне.

Я не раз спрашивал немолодых людей, приходивших ко мне на телевизионные эфиры: – Вы нашли бы общий язык с собой юным? С собой ребенком?

Этот вопрос неизменно заставлял моих собеседников задуматься. И ответы на него я слышал самые разные.

Почему один и тот же человек в десять и в семьдесят лет – это люди очень непохожие?

Не потому, что они изменились внешне. А потому, что они абсолютно по-разному относятся к окружающему миру, к людям, к самим себе.

Изменения в человеке могут происходить неосознанно: мир меняет нас, но мы не отслеживаем эти изменения и ведем себя так, словно их и не было.

А могут – осознанно: мы анализируем вызовы мира и свои ответы на них.

Вы – это способ проживания жизни.

Вам решать, как Вам проще и, если угодно, приятнее жить: анализируя этот способ жизни и тем самым осознанно самого себя создавая или пуская себя, что называется, на самотек.

Итак, изменения в жизни человека происходят постоянно. А иногда судьба дарит нам не просто перемены, но перерождение.

Перерождение – революционное изменение души, в результате которого человек начинает принципиально иначе относиться и к миру, и к людям, и, естественно, к самому себе.

Помните, мы говорили о стержне человека?

Так вот, когда этот стержень меняется, то есть в чем-то принципиальном изменяются убеждения человека и его система ценностей, можно говорить о перерождении.

Есть люди, изменения души которых происходят нормальным, естественным путем.

Но существует немало и тех, кто испытал – а то и не раз – революцию души: перерождался.

Иногда можно услышать: «Он поступил в институт и стал другим человеком».

Неправда. Поступление в институт само по себе не меняет душу.

Перерождение происходит только тогда, когда есть воздействие на душу. Никакое, самое значительное событие, если оно не повлияло на душу, не может послужить перерождению человека.

Не случайно, например, женщина нередко перерождается после рождения ребенка и почти никогда – после замужества. Потому что замужество – это продолжение прежней жизни, если угодно – другая организация того же самого существования. А вот рождение ребенка – нечто принципиально новое, подчас приводящее к абсолютному изменению шкалы ценностей.

Процесс перерождения всегда труден. Но иногда результаты его принимаются очень быстро.

Например, человек болел, стоял на грани жизни и смерти, вылечился – и стал другим.

Пребывание на грани между жизнью и смертью почти всегда перерождает человека.

Но иногда после «революции» в душе происходит то же самое, что в стране после революции социальной, – разруха. Например, после предательства любимого или после смерти близкого человек никак не может собрать свою душу.

Можно ли в этом случае помочь самому себе или другому?

Итак, Вы стали другим. И это естественно. Это не должно пугать.

Более того, если вдуматься, это может только радовать. Через трагические ли или через радостные события, но Вам подарена новая жизнь! Новая жизнь!

Она может быть легче и радостнее прежней. Может быть сложнее.

Но это – новая жизнь, которая требует нового Вас. То есть заставляет открыть в себе такие резервы, о которых, быть может, Вы и не подозревали.

Разве это плохо? Разве это не интересно? Разве это не есть, собственно говоря, суть жизни: открытие в себе новых возможностей и качеств?

Нужно суметь расстаться с собой старым. Люди моего поколения пережили бескровную революцию девяностых, и сколько бы некоторые из нас ни ныли про прекрасную жизнь при социализме – жизнь эта ушла навсегда.

При любых изменениях и тем более при перерождении мучает нас тоска по прошлой, ушедшей жизни.

Однако попробуйте идти вперед с вывернутой назад головой. Невозможно! Вы будете постоянно спотыкаться и нарываться на препятствия.

Что уничтожает старые привычки?

Старые привычки уничтожают только привычки новые. И более ничего.

Перерождение – это Божий Дар.

У нового Вас будет новая жизнь.

Приобретайте новые привычки. И старые отпадут сами, практически незаметно для Вас.

Нужно постараться привыкнуть к себе новому. А если переродился Ваш близкий человек, надо постараться помочь ему привыкнуть к новому себе.

Самая большая ошибка, которую могут совершить люди по отношению к собственному или чужому перерождению, – это делать вид, что его не произошло.

Представьте себе человека, который сегодня попытается жить так, словно на дворе восьмидесятые годы. Он будет выглядеть по меньшей мере странно. Почему же подчас нам кажется нормальным после перерождения жить так, словно его не произошло?

Для того чтобы уничтожить разруху, возникшую в душе после революции, надо принять себя (или другого человека) нового и проживать новую жизнь как нормальную.

Надо просто жить, стараясь жить просто.

Что же мешает нам так делать?

Часто – наши неподконтрольные эмоции.

Ох уж эти эмоции! Они, конечно, достойны отдельного разговора.

XII. Эмоции

Представьте себе, что Вы создаете искусственного человека. Не искусственный разум, заметьте, а именно человека. То есть на мгновение представьте себя на месте Бога.

Создав некую систему жизнеобеспечения нового существа, Вы, разумеется, наделите его разумом. Далее, для того чтобы иметь возможность подсказывать существу верный выбор или верную дорогу, Вы наделите его интуицией. Теперь Ваше создание может жить, двигаться, постигать мир и даже совершать выбор…

Казалось бы, все готово. Или все-таки – не все? Что мешает это прекрасное, совершенное существо назвать человеком?

Не хватает умения радоваться, печалиться, восторгаться, злиться. То есть всех тех эмоций, которые, собственно, и делают нашу жизнь яркой.

Эмоции – это краски, которые делают жизнь разноцветной.

Казалось бы, без эмоций прожить легче. И часто именно эмоции приводят нас к неверному результату.

Существуют ли люди, у которых вовсе нет эмоций?

Разумеется, их не существует. Но есть такие, которые очень здорово свои эмоции умеют скрывать.

Вспомните, например, разведчика Штирлица из «Семнадцати мгновений весны» – вот человек, у которого, казалось бы, вовсе не было эмоций.

Но не забудьте и про его встречу с женой в кафе, когда он изо всех сил старался не проявлять собственных чувств. Как же тяжело давалось это опытному разведчику!

Все люди в разной степени эмоциональны. Нет такой степени эмоциональности, которую мы могли бы считать эталонной или нормальной.

Степень эмоциональности человека – эту важнейшую характеристику его психики – надо иметь в виду, общаясь с ним. Не ругать его за то, что он сухарь (без эмоций) или безумец (слишком эмоциональный), не иронизировать и не издеваться над ним.

А просто иметь в виду.

При оценке человека решающую роль играет его, если можно так выразиться, эмоциональная окраска.

Мы можем принять только того человека, чей эмоциональный уровень нас не раздражает.

У каждого из нас есть предпочтительный эмоциональный уровень партнера. Это вовсе не означает, что меланхолик принимает только меланхоликов, а активный человек – людей столь же активных.

Здесь все глубоко индивидуально.

Иногда кажется: всем хорош человек, а мы почему-то не можем с ним иметь дело. Чаще всего это связано с тем, что мы не сходимся именно на эмоциональном уровне.

Эмоции даны нам Богом. Если угодно, это метка, которой Господь метит каждого человека.

По ходу жизни, как и всякие краски, они могут тускнеть. Какие-то события способны их обновлять, например любовь. Но принципиально эмоциональный уровень меняться не может кто рожден меланхоликом, тот меланхоликом и умрет.

Иногда человек, желая понравиться кому-то, начинает наигрывать эмоции, то есть окрашивает себя или мир красками, которые ему несвойственны.

Зряшное дело!

Человек, изображающий эмоции, которые ему не даны, выглядит смешно.

Сыграть темперамент, равно как и, например, меланхолическую задумчивость, в принципе можно. Но чаще всего это выглядит нелепо.

Эмоции – это ваша суть. А суть сыграть нельзя.

Когда жизнь расцвечивается красками эмоций, она, конечно, становится более яркой.

Однако краска скрывает какие-то стороны жизни. Поэтому эмоциональное постижение мира может привести к ошибке в анализе.

Для того чтобы постигать мир, человеку даны разум и интуиция. Для того чтобы мир разнообразить, ему даны эмоции. Поэтому любые проблемы, даже те, которые вызывают массу эмоций – а какие не вызывают? – правильнее всего решать с помощью разума и интуиции.

Когда речь идет о постижении окружающего мира – а этот анализ нужен чаще всего именно для решения каких бы то ни было проблем, – эмоции необходимо уметь сдерживать.

Неправильно, когда раскраска заменяет суть.

Как это сделать практически?

Договориться с самим собой, если угодно, дать себе зарок никогда, ни при каких условиях не принимать важных решений в неспокойном состоянии.

Каждый из нас знает про себя (или, по крайней мере, должен знать), что его успокаивает: одного – сон, другого – рюмка коньяка, третьего – прогулка и так далее.

Так вот. Необходимо применить эти способы успокоения и только после того, как они подействуют, принимать решение.

Все то, из чего состоите Вы, проявляется в Вашей энергии.

Сегодня уже не надо никому доказывать, что энергия, которую излучает человек, – вовсе не мистика, а самая что ни на есть реальность.

Этим словом, этим важнейшим понятием – «энергия» – мы закончим первую часть.

XIII. Энергия

Думаем мы об этом или нет…

Даже так скажу: верим мы в это или нет, но нас питает большое количество самых разных энергий.

Например, энергия Солнца, которую мы получаем непосредственно, а также из еды.

Неплохо бы помнить, что всякая искусственная еда, созданная, скажем, при помощи химии, нас этой энергией не питает.

Энергия любимого дела. Подчеркну: именно любимого. Не только актеры выздоравливают на сцене, а телеведущие (свидетельствую!) – перед камерой. Любой человек, который любит свою работу, ощущал, как она придает ему силы.

Энергия сна. Помните, что бывает с Вами, когда Вы не высыпаетесь, да еще и несколько дней подряд?

Энергия других людей. Революционер Феликс Дзержинский утверждал, что он вообще не знает, о чем говорить с человеком, который никогда не сидел в одиночной камере.

Действительно: почему пребывание в одиночной камере – пытка? Потому что человека отсекают от очень важного источника энергии – от других людей.

Итак, все эти источники подпитывают Вашу энергию.

Человеческая энергия – это тот азарт, с которым человек проживает жизнь.

Что же получается: для того чтобы стать более энергичным, надо больше есть, общаться, много спать и заниматься любимым делом?

В принципе да.

Все мы понимаем, насколько важно вовремя поесть и выспаться, но часто недооцениваем общение и слишком часто забываем о том, что энергией нас одаривает только любимая работа: сознательный выбор не любимой, но, скажем, выгодной или престижной профессии лишает человека важного источника энергии.

Все эти источники энергии на разных людей действуют по-разному.

Да, любой человек, который вообще ни с кем не общается, будет – осознанно или нет – ощущать нехватку энергии. Но при этом один человек от обилия общения заряжается, а другой – устает.

То же касается и всего остального.

Я, например, не могу выйти в эфир голодным, но мне известны телеведущие, которые в день эфира ограничивают свой рацион парой бутербродов.

Все перечисленные мной источники могут как давать энергию, так и забирать ее.

Можно спать слишком долго – и проснуться разбитым. Можно съесть слишком много – и не испытать ничего, кроме желания лечь и заснуть.

Отдельно скажем про то, что есть люди, которые одаривают нас энергией, и есть те, кто у нас ее отнимают.

Долгое время я искренне был убежден, что этот вывод сугубо теоретический. Как-то не очень я доверял разговорам про энергетических вампиров и доноров.

Так продолжалось до той поры, пока я не стал регулярно вести эфиры на телевидении.

Для меня этот, конечно, сугубо личный пример очень показателен.

Все гости, которые приходят на мои телепередачи, делают, в общем, одно и то же и ведут себя, в общем, одинаково. Тем не менее после некоторых эфиров я готов летать, а после иных – у меня ощущение, будто я сутки перетаскивал кирпичи. Причем это ощущение вовсе не зависит ни от моего состояния до передачи, ни от того, трудный или легкий был собеседник, ни от того, удачным или неудачны получился разговор. Это вообще ни от чего не зависит. Но происходит тем не менее регулярно.

Могу объяснить это только тем, что есть люди, которые поглощают энергию, а есть те, кто ею одаривают.

Мне кажется, оценивая людей из ближнего и дальнего круга, очень важно не забывать и об этом критерии.

Если рядом с кем-то Вы начинаете чувствовать себя некомфортно, быстро устаете, нервничаете, значит, он забирает у вас энергию, причем делает это непроизвольно. Человек обязательно должен иметь дело, которое заряжает его энергией.

Это может быть нечто очень важное, а может быть вскапывание огорода или игра в футбол по воскресеньям.

Критерием дела, которое дает Вам энергию жизни, является не его важность или полезность, а то, насколько возбуждает оно в вас желание жить, порождает азарт.

Мне довелось брать интервью у самого старого жителя Москвы – театрального художника Игоря Зиновьева. Когда мы с ним беседовали, ему было 104 года!

Каждый день он обдумывал и рисовал эскизы к чеховскому спектаклю (по-моему, это был «Вишневый сад»). Никаких договоров с театрами у него не было, но от этой любимой работы он получал энергию, во многом благодаря которой и прожил так долго.

Болезнь – это атомный удар по нашей энергии.

Ужас ее не только в том, что она ломает нас физически. Гораздо страшнее то, что она отключает нас от источников питания, часто – ото всех сразу.

Бороться с болезнью – это значит не просто физически восстанавливать себя, но и стараться не потерять связь со своими источниками питания.

Иногда человек, который не до конца оправился от простуды, выходит на работу и выздоравливает. Бывает, что перелом в болезни наступает после общения с друзьями…

Поверьте, это все не менее целительно, чем прием всякого рода снадобий.

И последнее.

У каждого человека энергия, скажем так, разной силы. И это нормально.

Если Вы когда-нибудь наблюдали за детьми на детской площадке, то знаете: уже через пару минут становится видно, кто из них живет азартно, а кто – гораздо спокойнее.

И это опять же не хорошо и не плохо: энергетика у людей разная.

Наша энергия тратится на проживание жизни.

Подчеркну еще раз: она тратится. А пополняется из тех самых источников.

И если Вы забываете ее пополнять, Ваша жизнь будет становиться все менее и менее азартной.

Иногда, старея, человек начинает по собственной воле отключать себя от разных источников энергии, он как бы бережет себя: не ест, когда и сколько хочется, ограничивает общение, меньше работает.

Когда человек это делает не вынужденно, а потому, что он сам так решил, это может привести к прямо противоположным результатам.

Старость, если захочет, придет к нам сама; звать ее не надо. Не стоит отключать себя от привычных источников энергии. Конечно, все индивидуально, но нередко это приводит к печальным результатам.

Часть вторая.
Вы и Бог

Предуведомление для читателей

Как Вы, наверное, уже заметили, эта книга написана человеком верующим.

Кого-то из Вас, дорогие читатели, это радует, кого-то, может быть, раздражает, а кому-то все равно.

Я прекрасно понимаю, что для привлечения боильшего количества читателей лучше было бы скрывать свои взгляды на взаимоотношения с Богом – тогда книгу будут читать и верующие, и неверующие, и даже агностики.

Однако считаю это: а) неправильным; б) бессмысленным.

«Универсальный многослов» – это книга о взаимоотношениях с миром и с самим собой.

У человека верующего и неверующего эти отношения разные, и с этим ничего не поделаешь.

Что уж тут скрывать?

Все-таки надеюсь, что люди неверующие смогут утишить свое раздражение и найти в этой книге что-то важное для себя. Быть может, оттолкнувшись от моей точки зрения, они захотят и смогут выработать собственную систему жизни.

Вторую часть книги неверующие могут пропустить: в ней мы будем говорить о том, что находится не столько в компетенции человека, сколько в компетенции Бога.

А может быть, атеисты захотят прочесть ее просто из любопытства, как пример отношения к жизни и миру человека с другой верой – другим стержнем.

В слове «другой» корень «друг». Предлагаю исходить из этого, вне зависимости от нашей веры.

Другой человек – даже по вере – может ведь стать и другом, не так ли?

I. Вера в Бога

Как ни странно, даже верующие люди относятся к вере по-разному и в само это слово – «вера» – вкладывают не только разный, но иногда и противоположный смысл.

Я исхожу из того, что никакое отношение к вере не является единственно правильным и единственно возможным.

Человек выстраивает свои отношения с Богом так, как ему кажется верным.

Если это отношение не предполагает физического уничтожения «инаковерующих», то оно заслуживает уважения.

Как же понимаю веру я?

Вера в Бога – это постоянное ощущение присутствия Господа.

С точки зрения психофилософии существует три признака верующего человека.

Первый. Смирение, о котором мы поговорим отдельно, то есть приятие постулата: что Бог ни делает, все к лучшему.

Второй. Понимание человеком того, что мир не хаотичен, а управляем и существует по каким-то законам.

Третий. Понимание человеком того, что земным существованием человеческая жизнь не заканчивается. Что происходит после нашей смерти – это разные религии трактуют по-разному, но, насколько мне известно, нет ни одной, которая ограничивала бы человеческую жизнь земным существованием.

Вера и воцерковленность – разные вещи.

При этом я с огромным уважением отношусь к людям, для которых соблюдение церковных ритуалов обязательно. Важно, чтобы они соблюдались не формально.

Священник Александр Мень, на первый взгляд парадоксально, заметил, что главное препятствие при чтении молитвы… рассеянность.

Однако, если вдуматься, это очень важные и мудрые слова.

При соблюдении любых ритуалов важно не рассеивать свое внимание. Все сознание, вся душа, все мысли должны быть сосредоточены на Боге.

Понятно, что любые религиозные ритуалы могут приблизить человека к постижению Бога.

Но очевидно также и то, что многих они отпугивают. Человеку начинает казаться, что он никогда не сможет следовать им, а значит, никогда не обретет веру, да так и умрет во грехе.

Нельзя не признать: есть люди, которые старательно соблюдают все церковные ритуалы, однако живут не ощущая Бога. Глядя на их поведение, никогда не скажешь, что они – верующие.

А есть те, кто ритуалов не соблюдает, но живет ощущая Бога как реальность.

Мне трудно согласиться с верующими любой конфессии, которые именно соблюдение религиозных ритуалов считают главным признаком наличия веры.

Я назвал те три признака, которые мне представляются главными.

Вера проявляется в первую очередь в том, как человек относится к собственному существованию, к другим людям и к окружающему миру.

Все мы – дети Господа.

Жизнь – это прогулка, на которую нас отпустил наш Отец, и когда мы вернемся домой, вернемся к Нему – Он спросит с нас за все, что мы делали на прогулке.

Для меня Бог – такая же реальность, как снег или дождь. То есть для меня Он – То, что на меня воздействует постоянно. Я Его ощущаю.

Бог – непознаваем. Понять, почему Он поступает с нами так или иначе, – невозможно.

Крики: «Почему Господь допустил такое?» – нелепы.

Мы уже говорили о том, что человеку невозможно осознать даже самого себя, поскольку он не ведает ни откуда пришел в этот мир, ни куда из него уйдет. Что уж говорить о познании Бога?

Мне кажется, ощущение Бога никогда не придет к человеку, который не благодарит Господа за каждый прожитый день, час, миг. Потому что ничто не проживается просто так.

Все проживается зачем-то, с какой-то целью. Эта цель может быть неведома нам до конца, но у верующего есть стойкое ощущение, что Бог всегда рядом и помогает человеку двигаться по его собственному, единственному пути.

Один из основных принципов психофилософии состоит в том, что ни одно событие не является поводом для уныния, но каждое – повод для анализа, попытки понять, для чего оно произошло и какие из него можно извлечь уроки.

Тут же возникает вопрос: а можно ли добиться этого ощущения? Можно ли прийти к нему? Можно ли обрести веру?

Мне кажется, что не человек обретает веру, а вера находит человека.

Так же как любовь… Сколько бы ты ни искал ее, если любовь не захочет тебя найти, так и умрешь одиноким.

Но никому из нас не заказано пытаться двигаться к вере, стараться жить так, словно Бог смотрит на него.

Иногда вера приходит к человеку вдруг, например в трудную минуту или в ожидании смерти… Или, предположим, уходит в иной мир близкий человек, и ты вдруг совершенно отчетливо понимаешь, что вы непременно встретитесь.

Бывает, что веру обретают в результате длинного пути. Иногда ее помогают обрести родители или учителя.

Но решающее слово (если позволительно так выразиться) в том, что человек начинает ощущать Божественное Присутствие, принадлежит не человеку.

Огромную роль в обретении человеком веры играет Церковь.

Церковь – это единственный Дом Бога на Земле.

Господь настолько милосерден, что Он не утруждает нас постоянными походами к Нему, – Он сам все время с нами. В доме любого верующего есть икона, с которой можно разговаривать всегда. Мы имеем возможность молиться каждую секунду, даже просто глядя в небо.

Но если возникает потребность самому прийти к Господу, надо идти в Храм, строгая и таинственная атмосфера которого, запахи Церкви, ее звуки, голос священника во время службы – все это вырывает нас из суеты жизни и способно помочь человеку ощутить присутствие Своего Отца и даже обрести веру^[4].

Церковь заслуживает всяческого уважения именно потому, что это – Единственный на Земле Дом Господа.

Я исхожу из того, что Бог Един, но дороги к Нему – разные. Для меня Православие – наиболее понятная и естественная дорога.

Однако я никогда не стану относиться к человеку хуже только потому, что он верит в иного Бога или по-другому.

Вера в Бога делает жизнь человека проще или сложнее? Прав ли поэт, сказавший «блажен, кто верует, – тепло ему на свете»?

Как любым поэтическим словам, этим тоже нельзя доверять целиком.

Жизнь с постоянным ощущением Бога, конечно, порождает ограничения. Такая жизнь не может быть бесшабашной.

Но, с другой стороны, только вера в Бога, на мой взгляд, способна по-настоящему организовать жизнь человека, дать абсолютные критерии добра и зла, что, по большому счету, очень облегчает жизнь.

Мне кажется, не надо долго и подробно объяснять, почему следом за размышлениями о вере в Бога в нашей книге следует столь важное и таинственное понятие, как «судьба».

II. Судьба

Есть судьба или нет ее?

Если нет – то и ладно. А если есть – что это такое?

Невозможно ответить. Невозможно однозначно определить.

По поводу судьбы можно спорить бесконечно и никогда не договориться.

Когда речь идет о судьбе, не надо приходить к общему знаменателю. Но очень важно определить для самого себя смысл, суть этого слова.

Если Вы решили всерьез осознать собственную жизнь, Вам не обойтись без осознания этого таинственного и важного понятия.

Существует вопрос, ответ на который определяет не только смысл самого слова, но и всю человеческую жизнь.

Хозяин ли человек своей судьбы? Другими словами: судьба дается нам или создается нами?

У фаталиста и у нефаталиста принципиально разные определения судьбы и, соответственно, отношение к ней.

Поэтому, выстраивая свои отношения с собственной судьбой, первым делом надо честно ответить самому себе на вопрос: считаете ли Вы себя ее хозяином?

В данном случае совершенно не важно, верите ли Вы в то, что Вашу судьбу вершит Господь, или обстоятельства, или злой рок. Главный вопрос: Вы или не Вы?

Если человек ощущает себя хозяином собственной судьбы, то его задача – эту судьбу выстроить так, как он считает нужным, бросаясь в жизнь, как в бой.

Я знаю тех, кто живет по такому закону. Собственно, почти восемьдесят лет советской власти большинство населения СССР жило именно с таким отношением к жизни. Что из этого получилось, нам известно…

Поскольку я исхожу из того, что человек никогда не знает, с какой целью он вышел из дома, то фразу «Человек – кузнец своего счастья» всегда воспринимал иронично.

Но такие «кузнецы» есть и сейчас. Они мне непонятны. Я с удовольствием пожелаю им удачи и здоровья…

Фаталисты же делятся на две большие группы.

Одни считают, что человек – игрушка в руках Господа (обстоятельств, рока) и от него вообще ничего не зависит.

Такие люди проживают свою судьбу с ощущением собственной никчемности. Все, что они могут делать, – это молиться Тому, Кому они верят, чтобы Тот дал им счастливую судьбу.

Другие понимают, что Бог дает людям некоторую свободу выбора и их задача –

избрать то направление судьбы, которое наиболее угодно Богу.

И для тех и для других судьба – это задача, для решения которой они посланы на Землю.

Первые счастливы своей пассивностью.

Вторые – своей активностью. Для них Бог – не пастух, который гонит свое стадо туда, куда считает нужным, а Поводырь, указывающий верное направление и помогающий идти верным путем.

Задача таких людей – замечать знаки, которые подает Тот, Кого они считают хозяином своей судьбы.

Ваша задача состоит в том, чтобы определить, какое понимание судьбы Вам больше нравится, и жить исходя из этого понимания.

При этом замечу: никакое понимание судьбы не является правильным или неправильным, достойным или недостойным.

Правильное и достойное – именно то, которое Вам хочется принять.

И последнее.

Бояться своей судьбы в любом случае не следует.

Если Вы ощущаете себя ее хозяином – вперед! Если Вы всерьез считаете, что все в Вашей власти – значит, действуйте!

Если Вы ощущаете судьбу абсолютной хозяйкой своей жизни – смирение Вам в помощь, и, как говорится, «попробуйте расслабиться и получать удовольствие»: от Вас ничего не зависит.

Если Вы понимаете, что Ваша судьба – в руках Бога, но Он разрешает Вам некоторую степень свободы, доверьтесь Богу, но и сами не плошайте.

Человек не сможет выстроить свои отношения с собственной судьбой, если он до конца не поймет, до какой степени он является ее хозяином.

Теперь настало время поговорить о важнейшей составляющей веры в Бога – о смирении.

III. Смирение и борьба

Мы все знаем слово «смирение», но, увы, редко правильно понимаем его суть.

Для нас смириться нередко означает бездействовать. Для нас смиренный человек – это тот, кто принимает все и ни на что не хочет влиять.

В сущности, получается, что смиренный – значит ленивый.

А что, разве это не так?

Это совсем не так.

Конечно, мы живем в довольно жестком, чтобы не сказать, жестоком мире, и поэтому слово «смирение» куда менее популярно и уважаемо нынче, нежели слово «борьба».

«Бороться и искать, найти и перепрятать!» – вот лозунг дня. При чем тут смирение? Как пелось в старой песне: «И вся-то наша жизнь есть борьба!»

Смириться или бороться – это в конечном итоге выбор каждого человека.

Однако, совершая его (осознанно или подсознательно, доверяясь чувствам), надо помнить, что смирение – это не лень и не трусость.

Смирение – это приятие тех обстоятельств жизни, которыми Вас наградил Бог.

Приятие вовсе не означает нежелания ничего менять.

Представим себе – метафорически, – что Вы попали в болото. В условное болото жизни.

Если Вы борец, то начнете биться с теми людьми, которые Вас сюда загнали, или добиваться внимания тех, от кого зависит, вылезете Вы из болота или нет.

В любом случае эта «болотная» ситуация будет Вас ужасно раздражать, Вы начнете гневаться – на весь мир или на самого себя.

Если Вы человек смиренный, то «болотная ситуация» не расстроит Вас, не призовет к борьбе, но будет принята Вами как данность: значит, так надо.

Однако это не финал, а лишь начало размышлений: надо для чего? Вы начнете анализировать эту ситуацию, стараться понять, зачем Вам Бог ее дал, какие выводы предстоит из нее сделать.

И только после таких размышлений постараетесь отыскать выход.

Смирение – абсолютная вера в то, что все происходящее – от Бога, то есть, что бы ни происходило, оно происходит не просто так, а для чего-то.

Смирение – это не слабость, а сила : оно помогает человеку не сдаваться печальным, подчас даже трагическим обстоятельствам жизни, но использовать их для дальнейшего движения к гармонии.

Смиренный человек ощущает себя встроенным в систему мира, и потому у него хватает сил и разума понять закономерности всего, что с ним происходит.

Хочется, конечно, воскликнуть: ах, будьте все смиренны! Воскликнуть-то можно, только кто ж тебя услышит? Большинство жителей нашего времени не могут жить не борясь.

Окружающая жизнь мало способствует смирению и много – борьбе.

Современный человек – волей или неволей – вынужден вступать в борьбу даже за то место, которое, казалось бы, безусловно принадлежит ему. Поэтому, мне кажется, важно понять: а что же это такое – борьба?

Борьба – это силовое уничтожение препятствий, стоящих на нашей дороге к счастью.

Что значит «силовое уничтожение»? Мы что, говорим о применении кулаков и других, более тяжелых предметов? Разумеется, нет.

В данном контексте силовое – значит противоестественное.

Ведь даже простые физические усилия мы используем только в крайнем случае, когда обойтись без этого невозможно. Поднятие тяжестей, драка, преодоление препятствий – занятия для человека неестественные.

Борьба тоже неестественна для нас. Привычна, но неестественна.

Почему же возникает необходимость бороться?

Она возникает тогда, когда мы видим (или чувствуем), что на нашем пути к счастью появились препятствия.

В замечательном романе Юрия Коваля «Самая легкая лодка в мире» некий скульптор ваял произведение под названием «Борьба борьбы с борьбой». Если название этой скульптуры становится смыслом человеческой жизни, человек счастлив не будет никогда.

Смысл борьбы не в победе над соперником, а в достижении цели.

Есть люди, которые до такой степени увлекаются борьбой, что забывают и о ее смысле, и о ее целях. Однако стоит помнить: «духом окрепнем в борьбе» – это из коммунистической песни. И из коммунистической морали. На самом деле любая борьба – противоестественное занятие и потому иссушает душу.

А как же, например, борьба за идеалы? Или за своих детей? Разве не может быть борьбы за благие цели?

Может. Мы живем в таком мире, когда человек нередко вынужден бороться. Вынужден – ключевое слово. Нельзя получать удовольствие от борьбы.

Если мы понимаем вынужденность борьбы, мы не будем ее длить специально.

А как же «упоение в бою»? Его не существует?

Существует, наверное. Но неплохо бы помнить, что гармонии – то есть счастья – в драке не бывает. И значит, борьбу необходимо как можно быстрее закончить, дабы двигаться естественным путем по дороге к счастью.

Принципиальное отличие борьбы от смирения состоит в том, что борьба разрушительна, а смирение созидательно.

Конечно, иногда обстоятельства заставляют нас заниматься разрушениями. Безусловно.

Но если человек всю жизнь только и делает, что борется, – значит, он за всю жизнь ничего не создаст.

Именно поэтому от борьбы можно устать, а от смирения – никогда, только оно дает человеку ощущение гармонии.

Социум твердит нам: борись за себя в этом мире, тогда ты многого добьешься, разбогатеешь, станешь знаменитым и счастливым!

Господь шепчет: смирись, гордый человек, живи с миром, счастье не в восхождении по иерархической лестнице, а в гармонии с самим собой. Ты предстанешь передо Мной не со славой и деньгами, а с душой – так не забывай же о ней.

Каждый сам выбирает, чей голос ему слушать.

Во многом трагический парадокс нашей жизни состоит в следующем нам не стыдно бороться. Нам стыдно смиряться.

Это еще одно подтверждение тому, что сегодняшний человек строит свою жизнь по социальным, а не по Божеским законам.

Я хочу закончить эту главу словами великого педагога и мыслителя Иоганна Генриха Песталоцци: «Если ты, вместо того чтобы творить добро, станешь бороться против зла, ты ничего не сделаешь на пользу добру, а только разобьешь себе голову о стену к вящей пользе зла. Чем сильнее твое окружение сопротивляется существу твоих конечных целей, тем более ты должен придерживаться только творения добра, а мимо зла проходить, как если бы его не было.

Сильный только правдой и любовью, ты должен стремиться навстречу цели, ничем не отвлекаясь…

Гарантия успеха твоих усилий в борьбе против заблуждения и эгоизма лежит не в силе, с которой ты можешь атаковать их…

Гарантия лежит в той силе, с какой ты должен помочь духу истины и любви явиться во всей невинности и ясности своего существа, исполненного внутренней Божественной силы противостоять всякому злу».

Это – закон жизни.

О жизни мы поговорим в следующей главе.

IV. Жизнь

Удивительное дело, но именно по поводу фундаментальных понятий нашего существования человечество спорит до бесконечности, ни до чего при этом не договариваясь.

Что такое любовь, жизнь, смерть, вера?.. Не вдруг найдешь даже пару человек, которые дали бы одинаковые ответы на эти вопросы.

Интересно, что, если мы возьмем антонимы этих слов – ненависть, безжизненность, бессмертие, безверие, – будет проще прийти к согласию.

Мне кажется, наша неспособность до конца осознать то, что является фундаментом нашего существования, – это Божий Дар, свидетельствующий о непознаваемости мира. Как и, главное, зачем жило бы человечество, если бы все люди точно знали, что такое жизнь?

Какой пресной представлялась бы жизнь, если бы была абсолютно понятной!

Жизнь – это подарок. Еще и поэтому нам так трудно ее оценить.

Дар жизни свидетельствует о том, что возможности человеческого разума бесконечны и перед нами всегда будут стоять задачи, которые мы не сможем разрешить до конца.

А зачем размышлять о том, чего ты все равно осознать не можешь? Какой смысл человечеству думать о жизни, если все равно невозможно понять ее суть?

Ученые говорят, что жизнь – это способ существования материи. Тома философских сочинений наполнены рассуждениями о том, что «движение – это жизнь», и многочисленными толкованиями понятия «движение».

Но у «Универсального многослова» своя задача.

Меня не интересуют абстрактные размышления, мне хочется через понимание смысла слов понять смысл жизни, чтобы Вам, дорогой читатель, жилось полегче.

В связи с этим я убежден человеку, который хочет жить осознанно и гармонично, о жизни задумываться просто необходимо.

Зачем?

Чтобы найти собственную метафору своей жизни.

Что я имею в виду?

Для одного человека жизнь – борьба, для другого – игра, для третьего – путешествие…

И так далее.

Осознание жизни как своей уникальной метафоры облегчает понимание жизни, а значит, и саму жизнь.

Психофилософия считает, что если исходить из отношения человека к жизненным изменениям, то всех людей можно разделить на «домашних» и «путешественников».

«Путешественники» – те, для кого изменения нормальны, все новое несет перспективу и тем интересно. Люди «домашние» молятся на стабильность: неизвестное их пугает.

Понятно, что эти определения – метафоры, но они помогают человеку осознать самого себя и действовать в соответствии с этим пониманием.

Людей можно метафорически классифицировать по-разному: делить их на «борцов» и «смиренных»; на тех, кто ищет в жизни удовольствия, и тех, кто любит страдать; на «философов» и «деятелей»

И так далее и так далее…

Конечно, такое деление во многом условно. И все-таки человеку необходимо понимать, какая метафора жизни является для него главной, стержневой.

Поскольку каждый человек – уникальное создание, никакую метафору жизни нельзя назвать неправильной или, хуже того, постыдной.

То есть если для кого-то жизнь не более чем увлекательная игра, он не должен переживать, что относится к ней несерьезно. Если для иного жизнь – борьба, ему необходимо понять, что он постоянно будет то выигрывать, то проигрывать. Если для третьего жизнь – трагедия и каждый новый день – повод для печали, бороться с этим практически невозможно. Но стоит помнить, что в печали некоторые находят такое блаженство, какое иные и в радости не отыщут.

В детстве и юности человек осознанно (а чаще – неосознанно) пытается понять, какая именно метафора жизни ему более подходит. Это время поиска.

Зрелость – тот этап человеческой жизни, когда мы осознаем метафору своей жизни и самих себя.

Но ведь и в зрелости может случиться что-нибудь такое, что резко изменит нашу жизнь.

Например, человек разбогатеет. Или прославится. Или впервые поймет, что такое настоящая любовь.

Повторю еще раз человек – не камень. Он способен меняться.

Однако если Вы хотите, чтобы эти изменения были осознанными, неплохо бы понять, как и почему метафора Вашей жизни и существования изменилась в данный момент.

Если, скажем, обстоятельства жизни превратили Вас в «борца» – не стоит этого бояться.

Значит, какое-то время Ваша жизнь будет проистекать так.

И последнее. Коль скоро мы исходим из того, что человека создал Бог и Он является Хозяином человеческой жизни, почему мы все-таки считаем необходимым размышлять над тем, как эту жизнь упорядочить?

Я убежден, что, выбирая такую метафору жизни, как хаос, человек обрекает себя на хаотичное, бессмысленное существование.

Бог не только подарил каждому из нас жизнь, но и одарил нас уникальными законами нашей единственной жизни. Наша задача – постараться эти законы постичь.

Когда мы говорим, что человек рожден для чего-то, для решения своей личной задачи, речь идет о понимании тех законов движения по жизни, которым подчиняется человек.

Ориентиром в этом понимании является желание человека, о котором мы поговорим подробнее в следующей главе.

Если человек хочет жить «как-то» – например, раскрывать себя в осуществлении определенного дела – и если это желание подлинное, то есть человек понимает, что без его осуществления он не сможет жить, Господь помогает ему, давая такие силы, о существовании которых человек мог и не подозревать.

Итак, настало время поговорить о желании.

V. Желание

Психофилософия не только утверждает, но и настаивает на том, что Ваша жизнь может быть гармоничной только при условии понимания Вами, что главной движущей силой Вашего существования должно быть желание.

Когда ко мне, как к психологическому консультанту, приходят люди со своими проблемами, я первым делом пытаюсь понять, осознают ли они собственные желания и получается ли у них жить сообразно своим, а не чужим хотениям.

Я не раз убеждался, что подобный взгляд на жизнь всегда вызывает удивление, а часто – и возражения.

Как правило, эти несогласия связаны не с тем, что люди не хотят жить сообразно своим желаниям, а с тем, что нас пугает реакция других на наши стремления.

Понятно, что мы говорим не о желании человека искупаться в жаркий день или прогуляться в лесу, но о тех желаниях, которые формируют нашу жизнь.

Эти стремления дает нам Бог, и наша задача – постараться их понять и не испугаться собственных желаний.

И все-таки что же делать с тем, что наши желания часто упираются в нежелания других людей?

Нас может волновать реакция на наши устремления только двух групп людей, абсолютно между собой не связанных.

Первая – это люди из ближнего круга. Но если они не понимают и не принимают наших желаний, значит, они не являются близкими. Стоит ли обращать внимание на их осуждение?

Вторая группа – это начальники разного ранга, чьи действия иногда влияют на нас решающим образом именно потому, что их желания иногда идут вразрез с нашими устремлениями. Чужие желания можно выполнять до той поры, пока мы не начинаем понимать, что теряем себя, свою сущность. Понятно, что в этих ситуациях необходимы кардинальные жизненные изменения, которые приведут к появлению новых начальников.

Вообще человек должен понимать либо он живет сообразно собственным желаниям, либо – чужим. Третьего, как говорится, не дано.

Если человек живет, выполняя чужие устремления, у него есть все шансы прожить чужую жизнь.

Очень важно отличать желание от прихоти.

Как это делать?

Прихоть – это «неплохо бы».

Неплохо бы быть миллионером. Неплохо бы встретить такую любовь, с которой можно прожить всю жизнь. Неплохо бы, чтобы наша сборная по футболу стала чемпионом мира…

В прихоти нет ничего плохого – по сути, это мечта. Мечтать, как говорится, не вредно.

Однако прихоть не подразумевает никакого действия.

Желание – это то, без осуществления чего жизнь невозможна.

Такое желание двигало, скажем, Людмилой Гурченко, когда она хотела стать актрисой.

Или Лениным, когда он задумал революцию. Или Фрейдом, когда он хотел понять подспудные желания и страхи человека.

Все великие люди, без исключения, которые создали наш мир: написали великие книги, совершили великие научные открытия, сняли великие фильмы, создали великие философские теории, возглавили великие революции, одержали победы в великих сражениях, – все они были движимы по жизни своими желаниями.

Они подали нам очень зримый и важный пример.

Тут неплохо бы вспомнить знаменитые слова Александра Блока: «Все, что человек хочет, непременно сбудется. А если не сбудется, то и желания не было; а если сбудется не то – разочарование только кажущееся: сбылось именно то».

Желание – это начало действия.

Если у Вас есть желание, а не прихоть, то Вы знаете первый шаг к его осуществлению.

Если человек живет, исполняя свои желания – прочувствованные и понятые, – это порождает в нем огромную энергию преодоления.

Это не метафора и не образ. Это действительно мощная энергия, которую ничто иное, кроме желания, породить не может.

Очень часто, когда нам кажется, будто не удалось осуществить желание, на самом деле у нас не получилось его сформулировать, понять.

Казалось бы, очевидно: если Вы не можете сформулировать, какова Ваша желанная цель, Вы ее никогда не достигнете. Отчего же столь часто мы забываем об этом?..

Если Вы хотите быть хозяином положения, Вам необходимо понять, чего именно Вы хотите, и делать шаги в направлении осуществления этого понятного и сформулированного желания.

Большинство из нас хочет, чтобы его жизнь стала лучше. Но отдаете ли Вы себе отчет в том, что это значит: «лучше»? Думали ли Вы над тем, что именно Вы хотите улучшить в жизни? Каково в данном случае Ваше желание?

Понимание и формулирование собственных желаний в любых жизненных ситуациях и в жизни вообще – необходимый шаг в создании гармоничной жизни.

Однако нередко бывает так: даже сформулировав свое желание, мы не можем двинуться по пути его воплощения только потому, что нам… неловко. Мы не умеем. Нас не научили жить, подчиняясь желаниям. Мы свои желания не любим и даже боимся их.

Мы построили такую удивительную жизнь, которой командует генерал со звонким именем Я ДОЛЖЕН, а рядовой Я ХОЧУ используется нами лишь для того, чтобы купить конфет, пива или, в лучшем случае, выбрать место для отдыха.

Мы забываем люди так устроены, что для них естественно и нормально жить сообразно своим желаниям.

Еще раз подчеркну: человек устроен определенным образом: для него естественно дышать носом, слушать ушами, думать головой и жить, подчиняясь своим желаниям.

Жизнь в России на протяжении многих, многих веков определяется простым законом: не государство для человека, а человек для государства. Государство всегда обязывало человека что-либо делать только по той причине, что ему, государству, это казалось необходимым.

Во многом именно поэтому жители России привыкли к тому, что их желания никого не волнуют. Потому мы к собственным желаниям не прислушиваемся и уж тем более их не анализируем.

Мы воспитаны и живем в такой среде, в которой желать неловко. На протяжении веков философия жизни российского человека строится на том, что долг гораздо важнее желания.

Большинство из нас никогда не учили самостоятельности выбора. Более того, многие из нас даже не подозревают, что Господь – Штучный Мастер, а значит, любой выбор должен быть самостоятельным, потому что путь к счастью у каждого индивидуален…

Чаще всего мы не любим собственные желания, не понимаем их важности для нашей жизни просто потому, что не задумываемся над тем, что их надо любить.

В основе нашего пренебрежения собственными желаниями лежит не только неумение их сформулировать и стыд им следовать, но и страх.

Мы говорили с Вами о том, что желание подразумевает действие.

Решиться на желание – это поступок.

Что значит пожелать чего-либо? Это значит поверить самому себе. То есть взять на себя ответственность за собственное желание и в конечном счете – за свою жизнь.

Я хочу работать по такой-то профессии.

Я хочу любить этого человека.

Я хочу дружить с этим человеком, а с этим – не же лаю.

Я хочу в отпуск ехать только туда-то, чтобы заниматься только тем-то.

Страшно?

Конечно!

Желание – это решение, за которое потом придется отвечать перед самым суровым судьей – перед самим собой.

По сути, борьба со своими желаниями – это борьба с самим собой, то есть с Создателем.

Вы созданы для одной жизни (и Ваши желания указывали Вам на нее), а проживаете другую.

Нет ни одного желания, которое невозможно было бы выполнить.

Проблема не в обстоятельствах, которые, как нам кажется, мешают наши желания выполнять, а в нас самих: в неумении формулировать свои устремления; в страхе перед ними; в том, что жить, ориентируясь на чужие желания, – проще и безответственнее…

Впрочем, есть одно желание, которое нам не удастся выполнить никогда: жить вечно.

Говоря о взаимоотношениях человека и Бога, нельзя, конечно, не поговорить о смерти.

Ну что ж, в следующей главе о ней и поговорим.

VI. Смерть

Понятно, что смерть – одна из самых серьезных и важных философских категорий, споры о которой обожают философы.

Но, с другой стороны, отношение к смерти сильно влияет на жизнь всех, даже нефилософов.

В отличие от многих психологов и философов я не исхожу из того, что страх смерти – основной в жизни человека. Большинство из нас не так уж часто думает о смерти. Но периодически о ней задумываются все, и эти размышления оказывают большое влияние на наше проживание на Земле.

Отношение к смерти зависит только и сугубо от веры человека в Бога.

Напомню еще раз: насколько мне известно, в мире нет ни одной религии, в которой отсутствовал бы основополагающий тезис о бессмертии души.

В сущности, все размышления о смерти сводятся к одному вопросу: есть ли бессмертие (в каком именно виде – это детали) или нет?

Справедливости ради стоит отметить: подавляющее большинство великих писателей и философов (если не все) не ставили под сомнение бессмертие человеческой души. А гении литературы и философии потому и гении, что могут почувствовать нечто такое, что обычному человеку почувствовать не дано.

Вот, например, что писал великий Сенека: «Кто сказал, что умирать страшно? Разве кто-то возвратился оттуда? Почему же ты боишься того, о чем не знаешь? Не лучше ли понять намеки неба? Заметь: в этой жизни мы все время болеем – то этой болезнью, то другой. То нас донимает желудок, то болит нога. Со всех сторон в этом мире нас преследует дыхание болезней, ярость зверей и людей. Со всех сторон нас будто гонят отсюда прочь. Так бывает лишь с теми, кто живет НЕ У СЕБЯ. Почему же тебе так страшно возвращаться из гостей домой?»

Впрочем, есть немало людей, которые не поймут великого философа: эти люди по-настоящему любят жизнь и не хотят с ней расставаться. Но даже те, кто готов подписаться под словами Сенеки, для кого жизнь – повод для печали, все равно привыкают жить.

Не потому ли мы так боимся смерти, что жизнь – наша самая главная привычка?

Испокон веку человечество считало, что жить – хорошо, умирать – плохо. Жизнь всегда изображали светлыми, яркими красками, смерть – мрачными. Символы жизни всегда прекрасны – например, ангелы. Символы смерти ужасны – скелеты, черепа.

Жизнь принадлежит Богу и дается как Дар. Смерть этот Дар отнимает.

В таком подходе есть величайшая мудрость. Если бы мы были убеждены, что смерть – это дар, что она как минимум столь же прекрасна, как жизнь, а может быть, и лучше, человечество уже давно погибло бы.

Почему самоубийц всегда хоронили за церковной оградой и без отпевания? Потому что они позволили себе распорядиться тем, что им не принадлежало. Они отшвырнули Божий дар.

Почему Церковь всего мира выступает против эвтаназии? Потому что, как бы страшно это ни звучало, муки – тоже от Бога и, может быть, в другой жизни, которая наступит за порогом смерти, за эти муки человеку воздастся.

Если мы вообразим Бога как некую непознаваемую, но все-таки – Реальность, то легко представим, как трудно было Ему заставить людей полюбить жизнь, если душа бессмертна.

Такая задача под силу только Создателю.

Одна моя знакомая, человек очень умный и образованный, как-то сказала мне: «Я не могу поверить в Бога лишь по одной причине. Если Он существует, то почему допускает смерть детей?»

Такой вопрос может возникнуть лишь в том случае, если человек убежден, что жить – хорошо, а умирать – плохо. Но мы не знаем, так ли это. Нам не дано до конца постичь замысел Божий, иначе бы мы все стали Богами.

Жизнь любого человека в значительной степени зависит от того, верит ли он в конечность ее или нет.

Если, как учили людей моего поколения, «жизнь дается человеку один раз», тогда действительно надо «прожить ее… так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Если ничего нет впереди, тогда надо жить безоглядно, без тормозов, забирая от жизни все, что можно забрать. Чего стесняться-то?!

Достоевскому принадлежит знаменитая мысль о том, что коли Бога нет – тогда все позволено. По сути, это еще и вывод о том, что раз уж бессмертия нет – тогда делай что угодно.

Однако подобное отношение к смерти вызывает и невероятный страх. Если твоя жизнь ограничена земным существованием, а впереди – ничто, жить очень страшно.

Если же человек воспринимает жизнь как дорогу из дома – домой, это накладывает на него огромное количество ограничений. Более того, некоторые считают, что жизнь – это подаренная Богом возможность улучшить свою душу.

Как говорит герой замечательного фильма «Остров» умирать не страшно, страшно встретиться с Богом.

Думая о смерти, необходимо отделять собственно переход в другой мир от всего того, что ему предшествует. Часто человек боится не смерти как таковой, а болезней, немощи, беспомощности. Однако все это принадлежит жизни, а не смерти. Смерть как раз ото всего этого избавляет.

Смерть пугает неизвестностью.

Причем пугает даже тех людей, которые в жизни эту неизвестность ищут.

Тонино Гуэрра, многолетний соавтор и ближайший друг великого Федерико Феллини, рассказывал мне, что перед смертью гениальный режиссер спросил у него: «Почему вы все так горюете? Может быть, впереди меня ожидает самое интересное мое путешествие?»

Сам же Гуэрра перед смертью обратился к своей жене Лоре: «Что вы все тут суетитесь?

Дайте мне спокойно перейти в соседнюю комнату».

Перед уходом в иной мир человек не лжет и не красуется. Слова и Феллини, и Гуэрры – это слова истинно верующих людей.

Увы, немногие знают, что по православному обычаю панихиду в церквах священники проводят в белых, праздничных одеждах. Как правило, День святых в Русской православной церкви отмечается в дни их смерти, а не рождения.

Да и сами мы на похоронах плачем не столько по ушедшему, сколько по самим себе, которые остались в страданиях этого мира, без поддержки дорогого и близкого нам человека.

Есть такая замечательная притча, одна из моих любимых.

Два зародыша сидят в животе матери. «Как ты думаешь, – спрашивает один. – Есть ли жизнь после рождения?» – «Не знаю, – отвечает его собрат. – Ведь оттуда еще никто не возвращался».

В том, что смерти нет, многих убеждает их собственный опыт. Мне довелось говорить с теми, кто пережил клиническую смерть, и они практически в один голос утверждают, что теперь не просто верят, а знают , что смерти не существует. Мало найдется тех, кто не ощущал бы хотя бы иногда присутствия ушедших близких людей – родителей или друзей.

Чем более верит человек в бессмертие души, тем больше он должен любить жизнь и стараться достойнее пройти свое земное существование.

Смерть – это то, что не стоит приближать, но и бояться ее не стоит: все, что нам дает Бог, для чего-то необходимо, даже страдания; так стоит ли бояться встречи со своим Отцом?

Смерть требует к себе уважительного отношения.

Этот вывод, на мой взгляд, касается и каждого человека, и государств, и всего человечества.

Смерть – это событие, рядом с которым можно поставить только любовь и жизнь.

Поэтому смерть может примирить заклятых врагов. Умирающему можно простить то, чего не прощали ему при жизни.

Смерть настолько значительна, что она примиряет.

С другой стороны, когда смерть постоянно показывают по телевизору – и в новостях, и в художественных фильмах, – наступает привычка к смерти, что не может не повлиять негативно и на отношение людей к жизни, и на их взаимоотношения.

Уважение к смерти – это не страх перед нею, а понимание ее исключительности, соответственно, и мы должны относиться к ней не так, как к другим событиям.

Смерть – это серьезно.

Суетливое, несерьезное, тем более пренебрежительное отношение к смерти самоубийственно для человеческой жизни.

Закончить эту главу мне хочется потрясающим стихотворением Арсения Тарковского.

Все-таки о смерти – как и о жизни – лучше всего говорят великие поэты.

Предчувствиям не верю и примет

Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда

Я не бегу. На свете смерти нет.

Бессмертны все. Бессмертно все.

Не надо Бояться смерти ни в семнадцать лет,

Ни в семьдесят. Есть только явь и свет.

Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.

Мы все уже на берегу морском,

И я из тех, кто выбирает сети,

Когда идет бессмертье косяком.

VII. Дети

Говорит ли Вам о чем-нибудь слово «педология»?

Думаю, что вряд ли. А если оно и вызывает ассоциации, то, подозреваю, не самые приятные.

А между тем еще в конце XIX и в начале XX века была такая наука, которая, объединяя разные подходы к детям, пыталась их понять. Наука о том, как детей изучать.

Ей на смену пришли детские психология и педагогика – наука о том, как детей правильно воспитывать.

Эта история мне представляется весьма символичной увы, большинству из нас неинтересно изучать детей. Куда увлекательнее и важнее –

нам представляется – их воспитывать.

О воспитании мы еще поговорим, разумеется, в свой черед. В этой главе попробуем подумать о том, о чем, к сожалению, задумываемся крайне редко: о сути самого этого понятия – дети.

Психофилософия исходит из того, что младенец – это нравственный идеал человека.

Все реакции младенца абсолютны естественны. Он не умеет никем манипулировать. Он плачет потому, что хочет есть или у него что-то болит. Младенец никогда не требует к себе внимания просто так. Он никогда не вредничает.

Человек рождается абсолютно свободным, потом к нему приходят родители. Чем старше становится человек, тем меньше в нем божественного и больше социального.

Поскольку наш мир развивается по законам социальным, а не божественным, мы относимся к ребенку как к гостю, который пришел в наш взрослый мир, где мы – хозяева.

Это не так?

Это совсем не так.

Если наша жизнь не ограничивается рамками земного существования (о чем мы только что говорили), значит, ребенок приходит из того мира, в который мы все рано или поздно уйдем. Поэтому нелепо считать ребенка существом, которое ничего не знает – он ведает иное.

Этому иному – скажем, общению с природой, естественности и парадоксальности в восприятии мира, предельному любопытству и заинтересованности и еще много чему – они могут научить нас, взрослых.

Как любое истинное произведение искусства художнику диктует Бог, так и рождение ребенка есть результат Божественной воли, проводниками которой служат родители.

Бог дает матери девять месяцев, чтобы она могла отрешиться от мирских проблем и привыкнуть к дыханию Бога, которое ощущается у нее под сердцем.

И когда младенец рождается, то для матери он – житель ее мира, а для отца –

житель мира чужого и неясного.

Почему Бог придумал, что ребенок непременно рождается у двоих людей, и именно у мужчины и женщины? Физиологическая необходимость этого – не более чем следствие некоей высокой Божьей задачи.

Осмелюсь предложить Вам свою версию ответа на вопрос: какой именно задачи?

Итак.

Конечно, семьи бывают разные. Бывают матери пьяницы и проститутки. Бывают сумасшедшие «кормящие отцы».

Но задумка, мне кажется, состоит в том, что мать – носительница божественного начала, а отец – земного.

Почему так придумано, что ребенок должен питаться именно материнским молоком, и даже в нашем XXI веке не могут придумать ему адекватного, столь же полезного заменителя?

Младенец – человек, наполненный единственно Божьей энергией и никакой другой, – попадает в наш реальный мир. Столь тесная связь с матерью необходима ему, чтобы ощущать хоть какое-то подобие безопасности.

Увы, мы не до конца понимаем образы, которыми нас одарил Бог. Мы знаем, что Иисус Христос, Спаситель, был послан на Землю, чтобы, «смертию смерть поправ», спасти людей.

Но мы, как мне кажется, не понимаем каждый младенец есть образ Христа.

Если ребенок рожден Богом, значит, он наполовину человек и наполовину Бог, пришедший на Землю для мук, потому что любая земная жизнь в сравнении с Божественной мучительна.

Ребенок приходит из Божьего мира, чтобы, живя в земном, исполнить какую-то свою, уникальную задачу. Его защитницей на жизненном пути выступает мать. Проводником –

отец.

Первый настоящий контакт происходит у отца с чадом, когда чадо начинает разговаривать. Речь – наиболее универсальный и, если угодно, действенный способ познания мира. Как только ребенок приступает к активному познанию мира, отец начинает ощущать все большее взаимопонимание с ним.

Место Божественной энергии постепенно занимает мирской опыт.

Взросление – это процесс, во время которого человек все дальше отходит от божественного в себе, приближаясь ко всему тому, что поможет ему выжить в социуме.

В этом нет, разумеется, ничего трагического и ужасного. Без этой замены человек не мог бы жить.

Однако ни в коем случае нельзя относиться к детям как к «недолюдям». Они – другие люди. Они с разной степенью успешности учатся у нас, взрослых, жить в нашем мире. Мы же почему-то не хотим учиться у них.

Одна из главных ошибок человечества состоит в том, что взрослые люди воспринимают детей как некое пустое, белое полотно, на котором можно нарисовать что угодно. Между тем ребенок – это мозаика, и если мы чем-то и можем помочь ему, так это сложить из уже имеющихся, данных ему Богом частей красивый и уникальный узор.

Великий Песталоцци, которого я уже упоминал, не просто придумал, но и применил на практике свою педагогическую систему «природосоответствия», суть которой состоит в следующем.

Мы привыкли исходить из того, что обучение и воспитание – это запихивание в голову человека всего того, что взрослые педагоги и воспитатели считают необходимым запихнуть. Песталоцци считал: задача взрослых – родителей и педагогов – состоит в том, чтобы понять, чем ребенок хочет заниматься – опять желание! – и это развивать^[5].

Степень влияния детей на взрослых изучена очень мало. Но мне кажется, что, если люди, например, начнут размножаться путем клонирования и детей не будет вовсе, человечество очень быстро погибнет.

Если к нам регулярно не будет поступать Божественная энергия, мы не выживем.

И последнее.

Ребенок – это экзамен, который каждый человек сдает Создателю.

Если ты, родитель, переломал всю заложенную Господом мозаику и лет через пятнадцать после рождения на тебя смотрит похожий на тебя гад и сволочь, значит, экзамен на свою человеческую состоятельность ты завалил. Даже если у тебя получилось стать олигархом или знаменитостью.

Мы не знаем, куда уходит человек из этого мира. Но если предположить, что ТАМ мы все встретимся, то очевидно: ТАМ состоится встреча не олигарха с наследником, а отца с сыном. И тогда с отца спросится.

Ребенок – не просто наше продолжение. Он – такое наше продолжение, какое мы заслужили. И тут уж пенять не на кого.

Все началось с того, что мы держали на руках Подобие Бога.

За то, что мы потом с ним сделали, отвечаем только мы.

Детей мы все хотим воспитывать по совести.

А что такое совесть?

Об этом и поговорим в следующей главе.

VIII. Совесть

Совесть, без сомнения, – одно из самых таинственных понятий в нашей жизни. В сущности, все, конечно, знают, что это такое. Но как понять? Как определить?

Владимир Иванович Даль утверждал, что совесть – «тайник души, в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка». Здорово сказано! И… безнадежно.

Потому что если «тайник», да еще «души» – попробуй разгадать.

А разгадать не только хочется, но и необходимо. Осознание совести, понимание ее сути решающим образом воздействует на главные поступки нашей жизни.

Конечно же совесть может быть (или не быть) как у верующих людей, так и у атеистов.

Однако я должен попросить прощения у атеистов: не знаю, как определить совесть для людей, которые не верят в Бога. Для меня вера в Бога и совесть связаны столь крепко, что отделить одно от другого я не в состоянии. Наверняка у атеистов есть свои критерии совести, только вот я их искренне не понимаю.

Итак, что такое со-весть? Некая совместная весть. Совместная с кем? Мне кажется, с Богом.

Совесть – это совместная весть с Богом.

Поскольку, как мы говорили, верующий – это тот, кто постоянно ощущает себя живущим в присутствии Бога, то для него очевидно, что на любой его поступок реагируют как минимум двое: он сам и Господь.

Свою собственную реакцию можно сформировать. Даже выдумать. Себя вообще нетрудно обмануть. Мы прекрасно знаем, что всегда можно отыскать тысячи причин, которые помогут оправдать любой, даже самый мерзкий, наш поступок.

По меткому замечанию знаменитого американского ученого Орра, в нашей голове, метафорически говоря, сидит некое существо – Доказывающий. Так вот, этот Доказывающий легко докажет все, о чем бы мы только ни подумали. Он запросто найдет аргументы в оправдание любого нашего поступка и проступка.

Однако все равно это будет наша собственная весть – весть, которую мы посылаем сами себе. Ее можно «отредактировать», переписать или вовсе не услышать.

А Бога обмануть невозможно: Он всегда говорит нам правду о нас.

Но всегда ли мы слышим Бога? Разве Весть Бога нельзя заглушить собственным криком? Или сделать вид, что ты Его не услышал?

Мне кажется, нельзя. Ниточку, которая связывает верующего человека с Богом, оборвать невозможно. Поэтому люди, которые в силу каких-то причин вынуждены жить не по совести, так страдают.

Что такое нечистая совесть? Это – одинокая весть, весть человека о самом себе.

Весть, которую не поддерживает Бог.

Жить по совести – значит слышать не только свою весть, но и Весть Бога.

Бессовестный – это тот, кто из-за всех сил пытается не услышать Голос Бога, Который стучится ему в душу.

Почти все религии говорят о том, что Господь дает человеку свободу выбора. Тогда совесть – это то, с помощью чего Господь помогает человеку совершить верный выбор.

Сам факт того, что у каждого из нас есть совесть, – свидетельство не строгости Создателя к своим детям, а Его доброты. С помощью совести – совместной вести – Он помогает нам ошибаться реже.

А дальше мы уже сами решаем, действовать ли согласно Голосу Бога или делать вид, что мы Его не слышим.

Как говорится, передатчик всегда работает хорошо и надежно. Дело в приемнике…

Чем реже мы слышим Бога, тем больше в нашей жизни греха.

Что ж, поговорим о грехе?

IX. Грех

Как православный христианин, я знаю: грех – понятие сугубо религиозное и абсолютно конкретное.

Грех – это нарушение заповедей, отход от религиозных канонов.

А коли так, размышлять об этом должны священнослужители, и они этим занимаются.

Однако каждый из нас – вне зависимости от степени своей воцерковленности – слово это использует. У большинства из нас есть собственное понятие греха, подчас далекое от канонического.

Вспомним еще раз: Достоевский писал, что если Бога нет, значит, все позволено. Если говорить о жизни страны или человечества – это, безусловно, так. Если же размышлять о жизни каждого отдельного человека, то атеист – не обязательно безбожник. Существует немало людей, которые или вовсе не верят в Бога, или верят в Него по-своему, однако при этом стараются не грешить. У них свое представление о совести, которое не позволяет им грешить.

Получается, что в реальной жизни грех – понятие не столько религиозное, сколько нравственное.

Совсем попросту: грех – это плохой поступок, нехороший, неприятный.

Итак, для начала договоримся грех – это поступок , то есть некое действие, направленное на других людей.

А как же греховные помыслы, разве они не существуют?

Существуют, разумеется. Более того, именно с них чаще всего и начинаются греховные поступки.

Но покуда дело не дошло до действий, греховные помыслы касаются только Вас и Ваших отношений с Богом, если такие отношения есть.

Другими словами: касаются Вашей совести. С нравственной точки зрения греха не существует, покуда не совершен поступок.

На свете существует не так много поступков, которые являются греховными, с точки зрения всех людей. И поступки эти, как правило, исключительные, которые в реальности люди совершают крайне редко; как правило, они связаны с убийством, сознательным унижением другого человека и так далее.

В отношении подавляющего большинства поступков, которые совершаем мы сами или другие люди, грех является понятием субъективным.

Критерий греха задает нам нравственный закон, который есть у каждого человека.

Однако у каждого человека он свой.

Например, я считаю, что обижать животных – это грех. Но найдется немало людей, которые так не думают.

Согласно статистике, 50 процентов россиян уверены, что физическое наказание детей – это не грех, а норма. Я категорически с этим не согласен. Надеюсь, и Вы тоже.

К счастью, у большинства людей есть некие общие понятия о добре и зле, что и позволяет нам договариваться. Однако, если Вы понимаете, что у Вас и у другого человека – разные понятия греха, лучше отойти, не иметь с ним дела.

Убедить другого человека в Вашем понимании греха невозможно.

Почему так?

Потому что понимание добра и зла – это фундамент любой личности, и только ради очень серьезной цели человек может попытаться переделать этот фундамент.

А разве нет людей, у которых вообще нет нравственного закона?

Увы, есть.

Если у человека нет нравственного закона, то для него не существует и понятия греха.

Живут себе люди, которые вообще не имеют в виду существование такого понятия, как грех. С ними невозможно иметь дело: они непременно предадут или подставят, может быть, даже не по злому умыслу, а просто потому, что вовсе не понимают, что такое хорошо и что такое плохо.

Трудно плыть по реке с человеком, который не понимает, что людей нельзя топить. Он утопит тебя не потому, что зол или плох, а просто потому, что не в курсе: так делать нельзя.

Однако таких людей все-таки меньшинство. Большинство существует в системе координат: хорошо – плохо, можно – нельзя.

Для таких людей грех – это совершение такого поступка, которого, с их точки зрения, совершать нельзя.

Грех как объективное понятие неподвластен человеку. По большому счету, за наши грехи нас может судить только Господь. Осуждая человека за его грехи, Вы навязываете ему собственное понимание греха. Однако разве Вы можете быть до конца убеждены, что оно – единственно верное?

«Не судите, да не судимы будете», – сказано не мной. И сказано на века, навсегда сказано.

В христианстве грех отделен от человека.

Что это значит?

Мы не рождаемся с грехом – грех в нас привносится. Поняв это, человек может очиститься – очистить себя от греха.

Покаяние – это как раз и есть возможность очищения себя от зла, которое есть в человеке.

Поговорим о покаянии?

X. Покаяние

Покаяние – слово, известное всем, вне зависимости от того, верит человек в Бога или нет, является ли для него покаяние актом религиозным, или он кается с рюмкой водки в руках.

Несмотря на возвышенный смысл этого понятия, можно с уверенностью утверждать если человек не каялся никогда в своей жизни, значит, он убежден, что живет абсолютно правильно и безгрешно. А это, в свою очередь, является признаком идиотизма.

Почему?

Попробуем разобраться.

Итак, что же такое покаяние?

Покаяние – это страдание по поводу совершенного греха. Страдание, разрывающее человека с такой силой, что ему становится жизненно необходимо поделиться этой болью с кем-то, кто является для него нравственным авторитетом.

Некоторые убеждены, что в покаянии главное – испросить прощения: у другого человека или у Бога.

Разве это не так?

Мне кажется, нет.

В покаянии главное – собственное страдание, а не просьба о помощи.

Противоположная позиция породила знаменитую поговорку: «Не согрешишь – не покаешься».

Суть покаяния не в том, что человек, совершив неблагой поступок, извинился, его извинили, причем в данном случае не важно, простил ли его тот, кого он обидел, или Господь Бог, главное: человек понял, что его помиловали, и пошел по жизни дальше.

Нет, не так.

Суть покаяния в том, что человек никак не может простить себя сам. Ему трудно смириться с самим собой.

Покаяние необходимо отождествлять со страданием.

Надо ли много говорить о том, как любим мы сегодня мчаться по жизни? Надо ли долго рассуждать о нашем неумении сосредоточиться даже на чем-то важном для нашей жизни? Ну и надо ли, в связи со всем этим, долго доказывать, что страдать по поводу своего греха – важнее и, может быть, даже целительнее, чем просто формально попросить прощения?

Покаяние требует сосредоточенности на том неблагом поступке, который совершил человек.

Что значит – требует сосредоточенности?

Требует времени; отключения от иных проблем и дел; выключения из обыденной, суетливой жизни.

Это трудно. Должен Вам сказать, что страдание – вообще противоестественное занятие для человека, а потому страдать всегда нелегко.

Поэтому бессовестные люди вовсе про покаяние не думают, а совестливые заменили его самобичеванием.

Самобичевание – это, если можно так выразиться, покаяние без разума, а значит, без страданий.

Я не верю людям, которые любят заниматься самобичеванием. На свете нет ничего проще, чем ругать самого себя. Если человек занимается самобичеванием публично – он, как правило, стремится к тому, чтобы его критические суждения о самом себе опровергли. Если же он занимается самобичеванием наедине с самим собой – это чаще всего означает, что он не хочет меняться и упивается собственной греховностью, нередко называя ее самобытностью.

Ругать себя гораздо проще, чем страдать по поводу собственной греховности. Первое, как правило, приводит к тому, что человек начинает себя жалеть. Второе – к тому, что он начинает себя переделывать.

Почему, когда человек страдает по поводу совершенного греха, ему необходим нравственный авторитет, с которым можно поделиться своим страданием?

Покаяние – это облегчение участи человека, а не «утяжеление» ее.

Желание каяться появляется тогда, когда уже нет никаких сил бороться с собственным грехом и возникает необходимость поделиться. Поскольку мы договорились о том, что грех – это нарушение собственного нравственного закона, то каяться нужно перед теми людьми, которые являются для нас нравственными авторитетами.

Но ведь Бог – безусловный Нравственный Авторитет, зачем же еще искать людей?

Ну, во-первых, как мы сказали, покаяние известно не только верующим, но и атеистам.

Кроме того, увы, многие из нас Божьего Суда боятся меньше, нежели мирского. Не будем обсуждать, хорошо это или плохо, это – факт.

Если бы люди Божьего Суда боялись больше, чем суда людского, мы жили бы совсем в ином, куда более гармоничном мире.

Большинству из нас важно, чтобы был человек – свидетель нашего покаяния. Такой свидетель убережет нас от повторения ошибки.

В чем глубинный смысл покаяния?

Покаяние – это некая нравственная гарантия того, что мы не повторим греха.

Понятно, что абсолютной гарантии быть не может. Однако говорить хоть о какой-то уверенности в том, что мы не повторим предыдущих ошибок, можно только при следующих условиях: – если покаяние не просто «прошение о помиловании», а подлинное страдание;

– если покаяние – единственная возможность эти страдания излечить;

– если у покаяния нет никакой практической цели; человек кается не для того, чтобы получить некий практический результат, а потому, что не может продолжать жить без покаяния: грех разрывает его;

– если есть свидетель нашего покаяния. В идеальном случае – это Бог, в любом случае это нравственный авторитет.

Вот теперь можно ответить на вопрос, который мы задали в начале главы (если не позабыли): почему человек, не знающий покаяния, имеет явные признаки идиотизма?

Во-первых, потому, что такой человек вовсе не думает о своей душе, то есть не занимается ее лечением.

Человек, никогда не знавший покаяния, подобен тому, кто серьезно болен, но не обращается к врачу, надеясь на чудо.

А во-вторых, потому, что такой человек будет регулярно повторять одни и те же ошибки. И даже если, предположим, он не верит ни в Бога, ни в душу, жизнь его будет чрезвычайно осложняться обилием всевозможных «граблей».

Человек, никогда не знавший покаяния, подобен тому, кто постоянно с первозданным удивлением наступает на одни и те же грабли.

Может быть, я неверно трактую покаяние?

Может быть. Это относится и ко всем прочим словам в «Универсальном многослове».

Ведь никто не знает истины, правда?

Но никто и не мешает нам об истине поговорить.

XI. Истина

Вот Вам, пожалуйста, понятие, с которым, казалось бы, все обстоит предельно просто – даже обсуждать, в общем, нечего.

Господь сказал: «Я есмь Истина».

Что тут спорить и обсуждать?

Истина есть жизнь по законам веры, по заповедям Господа.

Заповеди Господни – они ведь не только для верующих людей путеводители, они – всеобщие. Бог плохого не посоветует. Живи по ним – будешь жить с истиной.

Слово «истина» имеет тот же корень, что слово «исток». Что такое исток? То, из чего произрастает жизнь: Божье Слово и Дело. Вот – исток. Вот – истина. Вперед!

Однако следом за Богом всегда идут философы. В Древней ли Греции, в Древнем ли Риме, в России, в Европе – да где угодно! – философы всегда идут вслед за Богом.

Философы – это мыслители, которые объясняют людям то, что, как им кажется, Господь не объяснил вовсе или объяснил не до конца верно.

Причем философы – это не только те, кто философствует профессионально.

Философом является каждый из нас, и Вы в том числе.

Почему?

Потому что каждый из нас – осознанно или нет, формулируя словами или просто размышляя – формирует философию собственной жизни, исходя из которой и существует.

Психофилософия исходит из того, что собственную философию жизни выстраивает каждый человек. И каждый по-своему понимает, что есть истина.

Истина – субъективное понятие.

Нет ни одного постулата, ни одной максимы, которые приняли бы не то что все, а хотя бы большинство людей мира.

Любая истина реальна лишь для какой-то группы людей. Она может быть большей или меньшей, но нет такой истины, которую бы принимали все.

Если взять евангельские истины, уверяю вас, даже в своем ближайшем окружении, даже среди людей, считающих себя верующими, Вы найдете немало тех, кто будет с пеной у рта доказывать, что заповедь «Не убий» действует не всегда. И что нередко возникают ситуации, когда очень даже можно возжелать жену ближнего, ибо от этого счастливы будут и возжелавший, и жена, и ближний.

Философия человека – то есть его понимание истины – и ведет человека по жизни.

В сущности, истина – это синоним веры. Конечно, не в религиозном, но в бытовом смысле.

Найти свою веру – в религиозном или в любом ином смысле – это и означает отыскать ту веру, которая поведет Вас по жизни.

Есть люди, которые сами открывают истины для себя.

Есть и такие, что живут чужими открытиями.

Но и в том и в другом случае истина будет Вашим поводырем, если Вы сумели сделать ее своей, не просто понять, но прочувствовать ее.

Иногда нам представляется, что если в философском смысле истина субъективна, то уж в научном можно отыскать истины безусловные. Но и это не так!

Развитие науки есть не что иное, как отрицание вчерашних истин.

Поэтому надо быть очень самоуверенным человеком, чтобы утверждать, будто сегодняшние истины останутся таковыми и завтра.

Важно помнить, что право на истину имеет только Господь. Поэтому к любой чужой правде – даже если на первый взгляд она представляется бредом – надо относиться терпимо.

Человеку всегда только кажется , будто он обрел истину. Максимум, чего он может достичь, – это обрести истину для себя.

У нас как у человечества есть будущее только в том случае, если носители разных истин – будь то государства или люди – научатся друг друга уважать.

Проще всего договориться по поводу истин, которые вовсе не требуют осмысления.

Скажем, огонь всегда жжется. Вода может течь. Исправный компьютер печатает текст, если к нему подключен принтер.

Если бы подобных истин не было вовсе, человечество сошло бы с ума.

Но стоит нам хотя бы чуть-чуть подняться от истин, которые нам диктует опыт физической жизни, к тем, что продиктованы опытом жизни духовной, – мы попадаем в пространство, где истины надо не усвоить, а найти.

Поиск истины – занятие не только трудное, но и глубоко индивидуальное.

Каждый идет той дорогой, которая ему представляется прямой.

И если человек не считает истиной сознательное уничтожение или унижение других людей, его дорога к истине не может нами рассматриваться как неверная.

Но она может нам не нравиться. Как быть в этом случае?

Отойти от человека с другой истиной и идти своей дорогой. Нельзя навязывать другому свою истину только потому, что она – наша. Даже если речь идет о близком нам человеке – скажем, о нашем ребенке.

Этот вывод относится как к отдельным людям, так и к религиям, и к государствам.

Вот, скажем, у русских есть такое слово «авось», в котором, если угодно, скрыта истина русской жизни.

Истина эта другим непонятна.

А нам?

Попробуем разобраться.

XII. Авось

Что за словцо странное: «авось»? Даже неясно, какая это часть речи… Глагол?

Междометие? Причастие? А может – существительное? Да и существует ли это слово вообще? Может быть, если бы не знаменитая опера Вознесенского – Рыбникова – Захарова «”Юнона” и ”Авось”», мы бы это слово и вовсе позабыли? Отвечаю в порядке поступления вопросов от самого себя.

Слово, точнее, понятие, которое оно определяет, – несомненно важное. Вне зависимости от того, часто мы употребляем его или нет, оно, как мне кажется, определяет суть русского человека.

Что же такое «авось»?

Авось – это абсолютно русское понятие, свидетельствующее о том, что человек доверяет Богу больше, чем самому себе.

С одной стороны, кажется, что это не просто хорошо, но мудро.

С другой – мы очень хорошо знаем, что таким образом можно оправдать любое бездействие.

Попробуем разобраться. Итак.

Емеля из русской сказки лежал на печи, надеясь на «авось»: ничего не делал, но отчего-то был убежден, что все будет хорошо. Самое поразительное, что так и получилось. Щуку поймал, тут и началась чудесная сказочная жизнь.

Так кто же он, Емеля: лентяй или мудрец? Лежебока, который вовсе не рассчитывает на свои силы? Или мыслитель, знающий, что есть Высшая Сила и Она все равно приведет когда и куда надо?

Ответ на этот вопрос кроется в другой загадке: когда русский человек начинает рассчитывать «на авось» – до того , как он начал какое-то дело, или после того ?

Как в старой миниатюре Жванецкого, помните: «до того как или после того как»?

Я вовсе не специалист по русскому национальному характеру, но мне кажется, что наше своеобразие, в частности, состоит в импульсивности. Почему именно Илья Муромец – наш любимый национальный герой? Потому что тридцать три года на печи лежал, зато уж как поднялся… Так импульсивно мечом замахал, что никому мало не показалось.

Наполеоновская фраза «Главное – ввязаться, а там видно будет» могла дать свои всходы в виде восьмидесяти лет советской власти только в России. Главное – ввязаться, а там авось вывезет. Ну и вывезло – опять же мало не показалось никому.

Не думаю, что среди читателей книги есть те, кто никогда не пользовался подобной логикой. Надо признать, что она часто нас выручает. Во многом именно поэтому в России нередко происходят события, которые мы сами себе объяснить не в силах. Как положительные, так и отрицательные. Если бы можно было провести чемпионат по нелогичности исторических событий, то Россия, безусловно, заняла бы в нем первое место.

Причем с большим отрывом.

Мне кажется, Бог часто помогает нам именно потому, что вряд ли можно найти другую страну, где в Бога не просто верят и Ему молятся, а столь конкретно на Него уповают.

Авось может быть признаком надежды на Божью руку, а может быть признаком лени и нежелания делать что-либо самому.

Все зависит – повторим еще раз – от того, когда мы произносим это слово: устав от дела или устав от безделья.

С одной стороны, авось – это охранная грамота русского человека, та надежда на Бога, которая никогда не предаст.

С другой, авось – возвышенное оправдание лени, нежелания что-либо делать.

Вот русский человек и мается между двух «авось», как между двумя берегами. В зависимости от того, к какому берегу его прибьет, и происходит жизнь человека в каждый конкретный момент.

Так все-таки что же такое «авось»?

Авось – это чувство.

Чувство «авось» возникает у человека, когда он понимает, что, кроме Бога, больше рассчитывать ему не на кого.

Либо когда ему лень уповать на себя и он надеется на помощь Высших Сил.

Чувство это у русских людей возникает всегда. Главное – понять причину его возникновения.

Потому что именно в зависимости от причины возникновения «чувства авось» оно либо придает человеку силы в работе, либо оправдывает его бездействие.

В сущности, когда мы говорим: «Авось!» – мы говорим: «Авось будет удача».

Об удаче мы и поговорим в следующей главе.

XIII. Удача

Что такое удача, столь нами всеми любимая и столь нам всем необходимая?

Удача – это та приправа, которая делает любое блюдо жизни съедобным, вкусным, нужным.

Есть такой анекдот: «Что важнее для человеческой жизни – здоровье или удача?» – «Конечно удача. На ”Титанике” все были здоровы…»

Без удачи невозможно сделать ничего путного.

Беда, однако, состоит в том, что приправа эта – в руках Господа и добавляет Он ее лишь в те блюда, которые Он выбирает, опять же неизвестно почему и в тех количествах, которые Сам считает нужным.

Человек может честно жить, истово работать, а удача к нему не придет. А сколько мы видим вокруг примеров того, когда удача приходит к людям, очевидно ее не заслуживающим?

Мы придумали множество поговорок для того, чтобы уверить себя в том, что, если соблюдать какие-нибудь законы, можно схватить удачу за хвост.

Мол, удача любит работящих. Мол, капля камень точит, и, если бить все время в одну цель, удача к тебе придет.

Наполеон вообще считал, что «удача следует за великим человеком», правда, эти слова он явно сказал до Ватерлоо.

Увы, в появлении удачи никаких законов нет.

Удача – это везение.

Везение – это то, с помощью чего Господь везет людей.

Любая попытка понравиться Богу, чтобы Он повез именно Вас, обречена на неудачу.

Не хочу никого обижать, но если Вы посмотрите на удачливых людей нашего времени, то легко убедитесь в том, что совершенно неясно, отчего удача пришла к тем, а не иным эстрадным звездам, актерам или телеведущим.

Да что там актеры! Выдающийся ученый Виталий Гинзбург честно работал всю жизнь, и его знал лишь узкий круг специалистов. Потом к нему пришла удача – Нобелевская премия, – и его в одночасье узнал весь мир. Ученому в ту пору было восемьдесят семь лет.

Кто-то скажет: если бы он не работал, то и премии бы не было. Безусловно. Но работа является не всегда обязательным, но всегда недостаточным условием для того, чтобы человеку улыбнулась удача.

Я убежден, что только в России (не говоря уже обо всем мире) есть немало ученых, которые достойны этой награды, но удача к ним не поворачивается.

Есть еще одна метафора удачи, более привычная.

Удача – это улыбка Господа Бога, и только Ему известно, когда, почему и кому Он улыбнется. Любые попытки рассчитать удачу обречены на провал.

Улыбку Бога просчитать нельзя.

Сотни, если не тысячи примеров удачливых ленивых бездарностей и неудачливых работоспособных талантов доказывают это.

Погоня за удачей – самый простой способ испортить себе жизнь и нервы. Удача – это то, про что необходимо забыть, ибо Вы над ней не властны.

К удаче надо научиться относиться смиренно. Это не значит, что в этом случае она придет. Но Вы не будете тратить энергию попусту.

Есть знаменитая поговорка: «Делай что доилжно – и будь что будет». Для себя я ее немного перефразировал «Делай что должно и доверься Богу».

Она имеет прямое отношение к нашему разговору: делай что должно, доверься Богу, и Он – и только Он – решит: давать тебе удачу или нет.

Если удача придет – чудесно: значит, Бог поддерживает Вас на Вашем пути.

Если не придет – это не значит, что Вы делали что-то не так или плохо. Это значит только то, что Господь почему-то решил Вам не улыбаться. Может быть, до поры…

Одна из чудесных форм удачи, которая известна всем людям, а не только творцам, – это вдохновение.

Настала пора поговорить о нем.

XIV. Вдохновение

Однажды я спросил великого композитора Давида Тухманова: «Вы можете объяснить, как рождаются ваши удивительные мелодии?» – «Не знаю, – развел руками Тухманов. – Я тут даже и ни при чем… Мне диктуют».

Вдохновение – это диктовка Бога.

Художники высокомерно присвоили себе уникальное право на вдохновение, считая почему-то, что Господа написание симфоний или стихов интересует больше, нежели, скажем, строительство дома или вождение автомобиля. Согласимся, этот вывод по меньшей мере самоуверен и сомнителен.

Вдохновение – это абсолютная свобода от ремесла, то есть такая работа, которая словно бы делается сама, без особых усилий.

«Минута – и стихи свободно потекут», – предельно емко и точно описал вдохновение Пушкин.

Вдохновенно можно подметать улицу или пол.

Любую работу можно делать под диктовку Бога, а можно – лишь используя собственное мастерство.

Когда человек тоскует по своей работе, он скучает именно по вдохновению, по этому невероятному состоянию, когда ты воистину превращаешься в Божьего раба и от этого рабства счастлив.

Любой человек согласится с тем, что вдохновение ему не принадлежит, оно вообще не принадлежит этой жизни, приходит откуда-то из жизни иной.

Для многих людей это означает, что торопить вдохновение, искать его, звать – занятие зряшное. А ведь и вправду: если оно тебе не принадлежит, можно ли им руководить?

Значит, вдохновение нельзя вызвать?

Вдохновение нельзя, конечно, вызвать к определенному времени.

Однако, чтобы оно возникло, необходимы два условия.

Первое.

Вдохновение есть результат работы.

Второе.

Вдохновение есть результат любимой работы.

Если человек занимается тем делом, которое любит, вдохновение его непременно посетит.

А если не посещает?

Значит, либо занимается плохо, либо дело нелюбимое.

Если во время работы никогда не приходит вдохновение – это верное указание на то, что в наших отношениях с нашим делом возникли проблемы.

Какие это могут быть проблемы?

Мы делаем что-то не то, двигаемся по дороге не в ту сторону. Или – делаем что-то не так, надо поменять средства. Или – делаем то, что нам неинтересно, не нравится.

Но в любом случае долгое отсутствие вдохновения – ненормально.

Поскольку вдохновение принадлежит Богу, мы, естественно, очень любим его обожествлять. Я бы сказал, излишне любим: мол, захочет оно – посетит нас, не захочет – что ж тут поделаешь?

Я убежден: вдохновение можно вызвать работой. Мне иногда кажется, что работа словно бы загоняет вдохновение в угол и ему ничего не остается, как прийти к нам.

И последнее. Если мы договорились, что вдохновение есть диктовка Бога, значит ли это, что все, написанное под Его воздействием, – божественно? Известно ли вдохновение графоману?

Мне кажется, вдохновение оценивается не только по тому, как работает человек, но и по тому, что получается в результате его работы. Вдохновенным можно назвать тот труд, на результатах которого лежит печать Бога.

Подчеркну еще раз: будь это езда на машине или поэма.

Но тут мы снова упираемся в проблему субъективности. Ведь только Бог может сказать, лежит на произведениях Его печать или нет.

Список непризнанных при жизни гениев (не говоря уже о талантах) огромен, и об этом всегда имеет смысл помнить, когда мы беремся оценивать то, как человек варит борщ, или то, как он водит машину, или то, как пишет картины или стихи.

Оценка «это сделано вдохновенно», равно как «это сделано без вдохновения», – не более чем оценка отдельного человека или группы людей.

И если Вам не понравилось то, как оценили Ваш труд, – всегда есть надежда на то, что эта оценка ошибочная.

Вот о надежде дальше и поговорим.

XV. Надежда

Надежда – это спасительная рука, которую протягивает нам Господь, когда нам кажется, что мы утонули в житейском море.

Афоризм «Надежда умирает последней» говорит именно об этом: понятно, что помощь Бога умереть не может вовсе.

Когда нам кажется, что житейское море поглотило нас, что еще мгновение, и мы захлебнемся, появляется Бог и как бы спрашивает нас: «Не забыл ли ты, человек: все, что делается в этом мире, делается по Моей Воле? Что же ты отчаиваешься?»

Надежда – от Бога, а не от людей и не от обстоятельств.

Поэтому нет ничего более нелепого, чем анализировать надежду и проверять ее на прочность.

Надежда не принадлежит реальности, она дается нам в знак того, что мы в этом мире не одиноки – есть Высшая Воля, которая за нами следит.

Надежда – поддержка для души, а не для разума. И она не имеет ничего общего со словом «план».

Когда человек составляет план действий, даже план выхода из сложной ситуации, вера в Бога ему, конечно, помогает, но надеяться он должен только на самого себя.

Можно еще, как мы уже говорили, надеяться на авось, то есть на Бога, – эта надежда приятна, но очень призрачна.

Будущее, как известно, человеку не принадлежит – оно принадлежит исключительно Богу.

Составляя план действий, мы как бы объявляем будущему войну: мол, ты, будущее, думаешь, что я беспомощен, так вот, я буду действовать так-то и так-то, и тогда у меня все получится.

План, конечно, может сработать, и все будет хорошо.

Но вот когда опереться на себя уже невозможно и кажется, что море поглотило тебя с головой, – тогда-то и появляется настоящая надежда.

Надежда успокаивает нас, а не подвигает к чему-то.

Надежда – не шанс, а лекарство.

Шанс мы должны дать себе сами. А уж потом – надеяться на лучшее.

Когда болен близкий человек и мы сделали все для его выздоровления – что нам остается? Надеяться на то, что либо Бог даст выздоровление, либо Он подарит нам встречу в другом мире.

Когда, затевая какое-то сложное предприятие, мы сделали все, чтобы оно получилось, нам остается только надеяться на помощь Высших Сил.

Однако стоит ли стараться самому, если можно положиться на Бога? Так ли уж права пословица: «На Бога надейся, а сам не плошай»?

Здесь, как и вообще в жизни, рецептов нет: выбор каждый делает сам.

Но если Вы надеетесь только на Господа, не надо удивляться, что Он Вам не помог – Он ведь не обещал Вам помогать.

Когда мы заявляем, например: «Есть надежда на то, что наши футболисты выйдут в следующий круг соревнований», мы лукавим, мы как бы перекладываем на Бога то, что должны делать спортсмены.

Когда человек говорит: «Я надеюсь, что у меня хватит бензина доехать до бензоколонки», он как бы перекладывает на Бога ответственность за собственное разгильдяйство.

Если водитель такси говорит Вам: «Я надеюсь довезти вас до нужного места без аварии», не надо садиться к нему в машину. Водитель должен быть уверен, что он Вас довезет.

Режиссер спектакля или фильма должен верить, что его ждет успех, то есть в первую очередь верить в собственные силы.

Верующий человек в помощь Бога верит всегда, а вот надеется на помощь в конкретной ситуации, когда его собственный ресурс исчерпан.

Не случайно мы так часто употребляем вместе слова: «надежда» и «вера». Значит, эти слова не синонимы. Значит, они обозначают разное.

Верить можно в Бога, можно – в собственные силы, можно – в удачу, можно – во все это вместе.

Надеяться – только на помощь Господа.

Если мы сделали не все возможное для того, чтобы выйти на дорогу, ведущую к счастью, – надежда может нас расхолаживать.

Если мы сделали все – надежда будет нас поддерживать.

Поэтому, как мне кажется, надеяться не всегда не вредно, а только в тех ситуациях, когда действительно больше ничего другого не остается.

Так что надежда только притворяется таким приятным словом, иногда она расхолаживает.

Без сомнения, надежда – это явление чудесное.

А «чудо» – последнее слово этой части книги.

XVI. Чудо

Только самые закоренелые реалисты убеждены, что чудес на свете не бывает.

Только самые закоренелые романтики уверены: жизнь – это чудо, поэтому чудесен каждый новый день.

Что же такое чудо?

Чудо – это событие, которое происходит вопреки логике жизни, вопреки ее естественному течению.

То есть наличие или отсутствие чудес в жизни зависит от того, по какой логике мы живем.

Существуют чудеса на свете или нет – зависит только и сугубо от того, как человек смотрит на мир. Чудо не снаружи, а внутри нас.

Скажем, любовь. Для одного человека – совершенно невероятно и чудесно , что из миллиарда людей кто-то выбрал именно его и ради него готов на все. А другой объясняет это нормальными законами жизни. Для кого-то немыслимые успехи на работе – чудо, а кто-то считает их естественным результатом своего труда.

Я пишу эти строки, находясь в Тель-Авиве, а мой сын в это время – в Лос-Анджелесе.

То, что мы можем с ним запросто переписываться и даже разговаривать, я воспринимаю как чудо. Хотя мне наверняка скажут: это просто технический прогресс.

Все зависит от взгляда и от отношения к жизни.

Если человек верит в чудо, это характеризует не его жизнь, а его личность.

Люди, которые верят в чудеса, как правило, более оптимистичны, открыты и больше любят жизнь, нежели те, кто считает даже разговоры о чудесах ужасной глупостью.

И все-таки всем нам хочется узнать ответ на простой вопрос: чудеса в жизни существуют или нет?

Как ответит на этот вопрос человек неверующий, я не знаю.

Для верующего человека очевидно: поскольку Бог есть, то чудеса вероятны, естественны и даже, если угодно, нормальны.

Мы привыкли к тому, что чудо может быть только радостным. Что означает для нас эпитет «чудесный»? «Невероятно хороший», «замечательный», «прекрасный». Не так ли?

Нет, не так. Событие, происходящее вне логики жизни, может быть как радостным и прекрасным, так и весьма печальным.

Чудесным его делает то, что оно абсолютно непредсказуемо, невероятно и нелогично.

Однажды, когда у меня в жизни была тяжелая ситуация, я исповедовался священнику и спрашивал его, о чем мне просить Господа. Священник ответил: «Молите Его о чуде». И добавил: «Только имейте в виду, что чудо не всегда бывает добрым и положительным.

Господь дарует нам разные чудеса».

Батюшка оказался прав. Чудо, которое в результате поставило все в моей жизни на свои места, было не очень, скажем так, позитивным. Но – невероятным и непредсказуемым.

То, что есть Бог, Который постоянно за нами следит и нам помогает, – само по себе невероятное чудо. Хотя оно и естественно.

Этот вывод, на мой взгляд, очень подходит для того, чтобы закончить им вторую часть нашей книги.

Часть третья.
Вы и Вы

I. Реальность

В третьей части мы вместе поразмышляем о тех понятиях, которые характеризуют Ваши отношения с самим собой. В этих отношениях много загадочного и непонятного, и они часто портят Вам жизнь, не так ли?

А почему мы начинаем со слова «реальность»? Разве реальность – это не то, что нам дано?

Хороший вопрос.

А что такое реальность, собственно говоря?

Должен заметить, что, когда я задаю этот вопрос на лекциях, он всегда вызывает сложности. Еще ни разу не случалось, чтобы хотя бы два человека определили это понятие одинаково.

Вы можете сами проделать такой эксперимент: спросите у самого себя, у родственников и друзей, как они понимают реальность.

Уверяю Вас, что дискуссия будет интересной и, подозреваю, долгой.

Психофилософия исходит из того, что реальность – это то, что на нас воздействует.

Другими словами, то, что оказывает на нас какое-либо влияние, существует, а того, что на нас не влияет вовсе, – для нас нет.

С этой точки зрения любовь реальна: да, она неосязаема, но зато как влияет! А скажем, война американцев в Афганистане – нет, потому что не воздействует на нас никак.

У психологов есть такой термин: «суженное зрение». Скажем, если человек чего-то боится, он видит только тот предмет, который его пугает, не замечая ничего более вокруг.

Влюбленный на первом свидании на самом деле, а не метафорически не видит ничего и никого, кроме своей любимой.

Не свидетельствует ли это о том, что мы умеем создавать собственную реальность?

Знаете ли Вы, что объем информации, поступающей в наш мозг, равен примерно четыремстам миллиардам бит? Однако до сознания доходит лишь около двух тысяч бит информации, на основании которых мы и создаем картину мира. Каким образом наш мозг выделяет эти две тысячи?

Из всей картины мира мы обращаем внимание только на то, что нам интересно и ново, – это и есть, собственно говоря, «суженное зрение». Когда влюбленный на уличной скамейке говорит с предметом своей страсти, в его мозг поступает информация о машинах, которые проносятся мимо, о листьях под ногами, о людях, которые куда-то спешат… Но картину мира создает только возлюбленная. Она – реальность, все остальное – нет.

Поскольку она на него воздействует, а все остальное – просто существует.

Наш мозг приспособлен к тому, чтобы из всей картины мира делать для нас реальным только то, что на нас воздействует.

Ученые, психологи и философы пишут о том, что жизнь, по сути, – это творчество.

Мы творим собственную реальность.

Поскольку реальность – это то, что на нас воздействует, самый простой способ ее создания – самому решать, что будет на Вас воздействовать, а что – нет.

Простейший пример. Вы едете в метро, Вам наступили на ногу и не извинились. Ваша реакция? Вы начинаете нервничать, ругаться, то есть впускаете хама в свою реальность.

Естественно, эта реальность Вам не нравится. А можно не обратить на это внимания и отодвинуться, чтобы противный чужак не портил Ваше существование.

Но разве не бывает ситуаций, на которые невозможно не реагировать? Например, бежит на вас человек с ножом – как его не впустишь в свою жизнь?

Человек с ножом – это, конечно, серьезно. Но, согласимся, форс-мажорные обстоятельства случаются в жизни не так уж часто. Мы все-таки не живем в том мире, где люди постоянно бегают за нами с ножом, правда?

Однако формирование своей реальности состоит не только в том, чтобы впускать или нет в свою жизнь людей или события.

Принципиально важно научиться формировать позитивное отношение к событиям.

Другими словами, создавать позитивную реальность.

На любой случай, произошедший в нашей жизни, можно взглянуть по-разному.

Мы говорили с Вами о Викторе Франкле, который, будучи заключенным, сумел превратить фашистские застенки в психологическую лабораторию. Можно ли придумать более зримый пример создания собственной реальности?

Ученик и последователь Франкла Алекс Паттакос однажды стал свидетелем того, как перевернулся пустой школьный автобус. Он вытащил окровавленную девушку-водителя. Она была в сознании, но находилась на грани истерики.

И тогда Паттакос предложил ей назвать десять плюсов ее положения. Плюсов, а не минусов! Автобус был пуст – это хорошо. Девушка не погибла – замечательно. Автобус перевернулся на пустой дороге – здорово!

Так, постепенно, Паттакос сумел создать для девушки позитивную реальность.

Приехавшие врачи скорой помощи сказали Алексу, что он предотвратил у нее шок.

У нас всегда есть выбор либо жить в той реальности, которую нам создают обстоятельства, либо попытаться самим создать собственную реальность.

А разве не бывает так, что форс-мажорные обстоятельства непреодолимой силы не позволяют человеку построить свою реальность?

Этот вопрос – подозреваю, возник он и у Вас – выдает скрытое желание человека не отвечать за ту реальность, в которой он живет.

Любой психолог знает «положение жертвы» очень удобно: ведь оно исключает всякую ответственность.

– Так сложились обстоятельства! Что я мог поделать?!

Убежден: Вам не раз приходилось слышать такие слова, да и самому их произносить.

Так все-таки бывают ли форс-мажорные обстоятельства непреодолимой силы, которые превращают нашу реальность в негативную? Обстоятельства, с которыми мы не в силах бороться?

Думаю, если они и возможны, то, как правило, временны. В принципе человек всегда может выбрать если не сами обстоятельства, то собственное отношение к ним.

Человек всегда проживает ту жизнь, на какую ему хватает сил и решимости.

Вспомните Стивена Хокинга – одного из самых знаменитых физиков-теоретиков нашего времени, которому, казалось бы, судьба уготовила незавидную участь быть инвалидом.

Эпидемия холеры запирает Пушкина в Болдине. Кошмарный ужас и ужасный кошмар!

Вот уж форс-мажор так форс-мажор! Но этот период вошел в историю мировой литературы как знаменитая Болдинская осень 1830 года! Время, которое исследователи назовут наиболее продуктивным в жизни поэта!

Холерный карантин поэт превращает в наиболее продуктивный этап своей жизни, вот такую создает позитивную реальность.

Итак.

Психофилософия исходит из того, что человек всегда сам отвечает за свою реальность.

Тут ведь вот что надо иметь в виду, и это важно: реальность, которую создает для нас кто-то – люди или обстоятельства, – чаще всего бывает негативной.

Реальность, которую Вы создаете для себя сами, всегда позитивна.

Согласитесь, нелепо самому себе создавать негатив.

Позитивной может оказаться любая реальность, которую Вы захотите сделать таковой.

Что для этого нужно?

Увидеть позитивный смысл в происходящих событиях. Такой смысл есть всегда.

Что такое смысл?

Вот об этом и поговорим в следующей главе.

II. Смысл

Любой человеческий поступок, как, впрочем, и всю человеческую жизнь, можно (и нужно) рассматривать с точки зрения наличия в нем (в ней) смысла.

Слово «смысл» мы употребляем очень часто, но крайне редко вдумываемся в «смысл смысла».

А что это такое действительно: смысл?

Психофилософия исходит из того, что смысл – это позитивная суть любого поступка.

А если в поступке нет позитивной сути?

Отвечу вопросом на вопрос: а зачем его тогда совершать?

«Зачем дорога, если она не ведет к Храму?» – спрашивала великая Верико Анджапаридзе в гениальном фильме «Покаяние».

Зачем поступок, если в нем нет позитива?

А что значит: нет позитива?

Нет позитива – нет смысла.

Понятно, что бессмысленные поступки никому не нужны.

Именно смысл помогает нам строить позитивную реальность, которая, как из кирпичиков, выстраивается из наших осмысленных поступков.

Вообще, можно выстроить такую схему построения позитивной реальности.

Для начала человеку должно быть присуще смирение, то есть понимание того, что все происходящее творится не просто так, оно необходимо для чего-то.

Смиренный человек не паникует по поводу негатива, он пытается найти в нем смысл.

Смысл, который можно отыскать в любом событии, превращает негатив в позитив.

А из позитивных поступков выстраивается позитивная реальность.

Любое произошедшее с Вами событие можно рассматривать как бессмысленное, то есть трагическое, и осмысленное, то есть такое, в котором есть смысл.

А смерть тоже так можно рассматривать?

Без сомнения. О том, что к смерти можно относиться по-разному, мы говорили совсем недавно.

Вообще к любой потере можно относиться по-разному. Отношение к потере – тоже не данность, а результат выбора.

Величайший философ XX века Григорий Померанц заметил: «Всякое приобретение – потеря или по меньшей мере забота, как избежать потери; а всякая потеря, если вынести ее, становится приобретением».

Очень важные и невероятно глубокие слова!

Для одних людей смысл потери в том, чтобы хранить память об утраченном.

Для других память тоже никуда не девается, но смысл потери (в том числе и потери человека) – приобретение пустого места рядом.

Бывает трудно объяснить человеку, что потеря равна приобретению. Эта логика неожиданна, потому неясна и в связи с этим представляется циничной.

Не всякий человек готов ее выбрать. Есть люди, которым легче, а значит, комфортнее жить прошлым и страдать. Это их выбор, и никто не вправе их за него осуждать.

Однако существует и иной выбор, иной смысл. Человек всегда может построить позитивную реальность, ориентируя свои помыслы и чувства не на прошлое, а на будущее.

Пустое место, которое осталось после ухода человека, не обязательно заполняется другим человеком; оно может заполняться новыми заботами, чтением книг, путешествиями…

Оно может не заполниться до конца. Тут важно, к чему стремится человек: к новому и неясному будущему или к привычному, но ушедшему прошлому.

У человека, который живет осмысленно, в жизни всегда есть позитивная перспектива.

В жизни всегда есть горизонт.

Это один из кардинальных выводов психофилософии: что бы ни происходило в жизни, в ней всегда есть горизонт.

Иногда, чтобы его увидеть, нужно сменить направление пути или саму дорогу, но отыскать его можно всегда.

Очень часто мы не видим горизонтов собственной жизни потому, что настроены на негатив, а не на позитив.

Вообще, увы, мы мало внимания уделяем собственной психологической настройке.

Поговорим о ней, если не возражаете?

III. Психологическая настройка

Что такое психологическая настройка?

Психофилософия определяет это понятие следующим образом психологический настрой – это внутренняя сила, направленная на осознанное создание определенной реальности.

Увы, мы не всегда отдаем себе отчет в том, что эта мощная сила играет в нашей жизни определяющую роль.

Мы слишком часто забываем о психологическом настрое. А он между тем настолько же важен для нас, как… не знаю… заправка бензином для автомобиля. Ведь если не будет бензина или если он окажется некачественным, автомобиль не сможет сдвинуться с места.

Вот какой опыт описывает выдающийся отечественный психиатр, доктор медицинских наук Леонид Гримак: «К руке человека, находящегося в глубоком гипнотическом состоянии, прикладывают пинцет, вынутый из холодного дезинфицирующего раствора, и внушают, что пинцет раскален на спиртовке. Через несколько минут на месте прикосновения пинцета возникает покраснение кожи, а в некоторых случаях может образоваться и настоящий пузырь от ожога.

Аналогичным образом свернутым в трубку листом бумаги экспериментатор ударяет испытуемого по руке, внушая, что удар нанесен твердым предметом, и через некоторое время на месте ”удара” развивается типичный синяк».

Понимаете, что происходит? На внушение организм реагирует не морально, а физически: он верит не холодному пинцету, а тому, что ему внушают: пинцет горячий!

Реальный, конкретный синяк вскакивает на руке от прикосновения легкого листочка бумаги, если человек уверен, что его ударили твердым предметом.

Организм верит не тому, что есть на самом деле, а тому, что ему кажется.

Вы возразите: – Но ведь это все под гипнозом!

Справедливо. Однако всегда ли мы отдаем себе отчет в том, до какой степени способны загипнотизировать себя сами? Если наша рука способна поверить в то, что холодное – это горячее, то в какие «невероятности» и «немыслимости» можем поверить мы сами, может поверить наша душа?

В книге Гримака я прочел об одном удивительном артисте, который выступал под псевдонимом То-Рама.

То-Рама сумел внушить себе, что он абсолютно не чувствует боли.

В юности он воевал, получил серьезные, страшно болезненные ранения. И вот однажды То-Рама понял, что терпеть боль – невозможно. Но поскольку боль никуда не делась, То-Рама нашел невероятный выход из ситуации. Он решил внушить себе, что боли не существует!

Желание То-Рама было столь велико, что он невероятно, просто-таки фантастически преуспел в своем самовнушении. Излечившись от ран, актер начал выступать в цирке с таким номером: прокалывая свои плечи, ладонь и шею толстой и длинной иголкой, радостно улыбался! То-Рама на самом деле не чувствовал боли!

Безусловно, случай То-Рама уникален. Но, с другой стороны, он доказывает, что человек при желании может внушить себе что угодно.

Другими словами нет ничего такого, чего мы не могли бы сами себе внушить и превратить это в реальность собственной жизни.

Если от прикосновения холодного пинцета на руке вскакивает волдырь, а от прикосновения листка бумаги образуется синяк, стоит ли удивляться, что от самого легкого, самого невинного прикосновения к душе на ней появляются кровавые раны, омрачающие жизнь человека много лет?

Нам кажется, что самовнушение – это нечто сложное, трудное, простому человеку неподвластное.

На самом деле самовнушение – это то, чем – осознанно или нет – занимается каждый из нас.

Доказывающий, живущий в нашей голове, постоянно подбрасывает нам аргументы в пользу того, что мы – осознанно или подсознательно – сами себе хотим внушить.

Мы, так или иначе, осознанно, а чаще подсознательно все время себе что-нибудь внушаем: что этот человек хороший, а этот – плохой; что жизнь прекрасна или ужасна; что вокруг нас добрые люди или злые; что мы влюблены или нас разлюбили… И так далее – до бесконечности.

Если мы не настраиваемся осознанно, настройка все равно происходит –

подсознательно.

Как это работает, показал грандиозный опыт, проведенный психологом Джоном Баргом в Нью-Йоркском университете.

Барг пригласил в аудиторию студентов и разделил их на две группы. Тем, кто попал в первую группу, он предложил составить предложение из нейтральных слов: «красный», «видеть», «дом», «студент», «человек». А попавшим во вторую дал задание придумать фразу, состоящую из слов, характеризующих старость: «морщины», «усталость», «скука», «забывчивость» и так далее.

Затем студентов пригласили в другую аудиторию.

Суть эксперимента заключалась именно в этом переходе из одного помещения в другое.

Невероятно, но те, кто писал про старость, то есть те, кто задумался над ней, двигались по коридору значительно медленнее!

Они неосознанно внушили себе мысль о старости и «кратковременно постарели».

При возникновении любой проблемы первым делом стоит подумать: а что не так со мной самим? Все ли я сделал, все ли психологические настройки испробовал, чтобы эта проблема исчезла?

Реальность – это то, что создаем мы.

Каков наш внутренний мир (другими словами – какова наша настройка) – такова и реальность, в которой мы живем.

Согласитесь: исправить окружающее сложнее, чем изменить себя. Во взаимоотношениях с миром задействовано множество разных людей и всевозможных обстоятельств.

С самим собой Вы знакомы всю жизнь и можете помочь себе настроиться правильно.

Как?

Самое главное принять решение об осознанной настройке на позитивный лад.

То есть стараться видеть не негативные, а позитивные перспективы, которые есть всегда.

Есть множество практик, которые рассказывают о том, как этого добиться.

Психофилософия рекомендует очень простую и надежную разговор с самим собой вслух.

Почему именно вслух? Разве не достаточно просто думать?

Человек думает со скоростью примерно 800 слов в минуту. А говорит со скоростью 140–150 слов. Поэтому когда нам кажется, будто мы о чем-то думаем, на самом деле в наших головах варится эдакая словесная каша.

Что же мешает нам говорить вслух? Каждый знает, что слово – это серьезное оружие.

Отчего бы его не использовать в беседах с самим собой?

Врать самому себе неэффективно.

Поэтому именно честно разговаривая с самим собой, можно понять, что нас пугает в будущем, и настроить себя на позитивный лад.

Смысл разговора с самим собой вслух в том, чтобы успокоить себя и в конкретной ситуации увидеть тот горизонт, который, как мы говорили, есть в жизни всегда.

Словосочетание «психологическая настройка» кажется сложным, едва ли не научным.

Но есть и более простое слово – настроение.

Иногда нам кажется, что настроение – это реакция на происходящие события.

Но это только отчасти так: разумеется, есть события, которые нас радуют, есть и те, что нас огорчают.

Интересный вопрос: мы командуем настроением или настроение нами?

Если Вы хотите быть хозяином своего настроения, значит, настроение – это результат психологической настройки.

Разумеется, есть случаи, когда никакая настройка помочь не может.

Но эти случаи – исключение.

Правильная психологическая установка всегда успокаивает.

«Спокойствие» – это очень важное понятие в жизни.

О нем и поговорим.

IV. Спокойствие, сила, уверенность

Спокойствие – это уверенность в том, что в данный момент жизнь твоя проистекает именно так, как тебе хочется.

Спокойствие всегда внутри, а не снаружи. Если человек уверен в себе, то никакие внешние обстоятельства не могут поколебать в нем эту уверенность.

Человек, уверенный в том, что Бог ему всегда поможет, спокоен всегда.

Человек, ощущающий мир как хаос, всегда беспокоен.

Спокойное восприятие жизни – признак силы.

Что такое сила?

Физическая сила определяется просто: кто поднял большую тяжесть, тот и сильнее.

Может быть, стоит провести незамысловатую аналогию: кто преодолел больше житейских неурядиц, того и назвать сильным человеком?

Духовная сила человека определяется не тем, как он переживает трудности, а тем, насколько уверенно он шагает по жизни.

Человеческая, или, если угодно, духовная, сила – это уверенность человека в том, что жизнь всегда будет развиваться так, как ему, человеку, необходимо.

Слабый любит сравнивать себя с другими людьми, которые конечно же представляются ему более сильными, чем он сам. Он готов любые жизненные обстоятельства считать форс-мажорными, то есть непреодолимой силы. Короче говоря, он всеми силами ищет оправдания своей слабости.

Слабый человек всегда нервный.

Сильный человек не сравнивает себя ни с кем. Он понимает, что сам создает свою реальность, сам за нее отвечает.

Самостоятельность – признак сильного человека.

Сильный человек живет в системе координат: Я и Бог, прекрасно осознавая при этом, что, если он не предаст свою веру, Бог ему всегда поможет.

Сильный – это тот, кто всегда, в любой ситуации умеет создавать позитивную реальность.

Осознание этого и дает человеку спокойствие и уверенность.

Инвалиды, занимающиеся спортом, – сильные люди. Деревенский мальчик, ставший знаменитым артистом, – сильный человек. Но и мужчина, бросивший свою семью ради создания новой, – человек сильный. И любые революционеры, переворачивающие мир, – сильные.

Сила – это ведь не то, что хорошо или плохо само по себе. Сила – это умение побеждать обстоятельства. Увы, бывает и так, что сильный человек побеждает те обстоятельства, которых вообще не надо было трогать.

Поэтому к силе – как физической, так и духовной – надо относиться с осторожностью, чтобы не наломать дров.

Главный признак сильного, а значит, спокойного человека – уверенность.

Что такое уверенность? Уверенность в чем?

Уверенность – это неколебимая вера человека в то, что будущее прекрасно.

Что мы имеем в виду, когда говорим: этот человек уверен в собственных силах? Или – в своем таланте? Или – в своих друзьях? Или – в своей семье? Или – в правильности выбранного пути?

Все это, в сущности, означает одно: он уверен в своем будущем.

Уверенный – это тот, кто находится в плену у веры.

Мы уже говорили: не человек находит веру, а вера находит человека. Это же относится и к обретению веры в будущее.

Уверенность появляется в человеке по каким-то собственным, внутренним причинам.

Уверенный человек – это тот, кто убежден: его путь по жизни рано или поздно приведет к счастью. Подобной уверенности никакие внешние обстоятельства дать не могут.

Можно ли воспитать в человеке уверенность, ощущение собственной силы, спокойное восприятие жизни?

Это все качества, которые даются (или не даются) Богом.

Однако есть гарантированный способ воспитать неуверенного в себе человека.

Если Вы хотите, чтобы Ваш ребенок рос слабым, неуверенным в себе, беспокойным человеком, Вы должны постоянно делать ему замечания, принимать за него все решения, не отпускать от себя ни на шаг.

Если Вы этого не хотите, тогда Вам надо понимать: ребенок – самостоятельный человек, который с рождения имеет право на самостоятельную жизнь и собственные ошибки.

Только при таком отношении к ребенку есть шанс, что он вырастет уверенным, сильным и спокойным.

Человек, который изо всех сил старается быть уверенным, чаще всего превращается в самоуверенного.

Самоуверенный человек – это тот, кто убежден, что его собственная роль в построении будущего более значительна, чем роль Бога.

Поэтому самоуверенный человек по определению смешон.

Поиски уверенности вообще смешны и нелепы.

Уверенность – не цель, а следствие. Если будете стараться жить счастливо, то есть гармонично, – уверенность найдет вас сама.

Уверенный, сильный, спокойный человек любые поступки совершает осознанно.

О том, что такое поступок и почему он так важен в нашей жизни, мы поговорим в следующей главе.

V. Поступок, решение

Есть известный анекдот, похожий на притчу. У девушки спрашивают: «Вы пьете?» Она отвечает: «Нет». – «Курите?» – «Нет». – «Любите, чтобы вокруг было много мужчин?» – «Нет». – «Наркотики?» – «Нет». – «Тогда – шопинг?» – «Терпеть не могу!» – «А как же вы расслабляетесь?» – «А я не напрягаюсь».

Я слышал, как одна зрительница на полном, что называется, серьезе сказала другой: «Хороший спектакль, не напрягает».

Как существо эгоистичное, человек не любит напрягаться, то есть делать то, что делать трудно и неохота.

Попросту говоря, человек не любит делать то, что он делать не любит.

Поступок – это любое действие, которое не вписывается в привычную жизнь и требует от человека, помимо временных, каких-либо еще затрат.

Грубо говоря, для трудоголика поступок – это отдых… А для лентяя – работа.

Если жизнь – дорога, то поступок – холм или гора, взойдя на которую человек может обозреть прошлый и будущий путь, а также вступить на новую дорогу.

Жизнь устроена причудливо, и новые пути начинаются только благодаря поступкам – пригоркам.

Юность и молодость – время выбора. Понятно, что в это время пригорков на пути человека встречается много. Выстраивая свою жизнь, человек просто вынужден постоянно делать выбор: призвания, работы, друзей, любимой и так далее, то есть совершать поступки.

Чем старше он становится, тем прямее и понятнее его дорога и меньше желание «напрягаться».

Понятно, что, если человек мало двигается, у него атрофируются мускулы.

Несовершение поступков, то есть неотклонение от привычного пути, также ведет к тому, что очень многое в человеке ослабевает. Постепенно он отучивается реагировать на жизнь, бороться с трудностями, всерьез заниматься самоанализом и так далее.

Другими словами, начинает жить по инерции.

Жизнь по инерции, жизнь без поступков не плоха и не хороша. Если Вы выбрали такую жизнь и она Вам нравится – о’кей. Только надо отдавать себе отчет, что такое существование никогда не приведет к открытиям.

Все без исключения люди, которые оставили след в истории человечества и в нашей памяти, – это люди, которые умели совершать поступки.

Любое открытие в науке, любая великая книга или фильм, любая крупная политическая победа становятся возможными, только если человек сумел свернуть с привычного курса к неизвестному, то есть совершить поступок.

Поступку всегда предшествует решение.

Решение – это умение договориться с самим собой о том, что на жизненном пути необходимо совершить поворот.

Любое решение – это выбор. О выборе мы поговорим в следующей главе. Но думаю, всем понятно, что выбор сделать не так просто.

А если человек сдался на милость жизни? Если лозунгом своего существования он сделал фразу (которую мы уже не раз повторяли в этой книге): «Что ни делается, все к лучшему»?

Есть известный анекдот или притча про то, как человек тонет и молит Бога его спасти.

Приплывает одна лодка, другая, третья. Все предлагают ему плыть вместе с ними, но человек отказывается: он ждет помощи Господа. Наконец он тонет и предстает перед Очами Всевышнего. «Почему же Ты не спас меня? – вопрошает человек. – Я ведь так верил Тебе, так истово молился!» – «Я тебе три лодки посылал, – отвечает Господь. – Разве Я виноват, что ты ими не воспользовался?»

Даже если Вы считаете, что Бог – хозяин вашей судьбы, Вам все равно придется принимать решение: садиться в лодку или нет, и в какую именно лодку садиться, и куда потом плыть…

Решение – это как бы попытка сформировать будущее.

Нам кажется, что, если мы поступим так-то и так-то, в будущем все будет хорошо. Но поскольку будущее принадлежит не нам, решение принять нелегко.

Каков главный критерий при выборе правильного решения?

Критерий принятия решения один: будете ли Вы более счастливы после его принятия или нет?

Возможно, кто-то спросит: а если в результате моего решения я стану счастлив, а кто-то другой – несчастлив? Такая постановка вопроса мне неясна, потому что я не предполагаю среди читателей книги людей, которые хотят строить свое счастье на несчастье других.

Ежели они и есть, то мы с ними не договоримся – не в этой главе не договоримся, а в принципе никогда.

Итак, принятие решения – дело сложное, но необходимое. Потому что только решение помогает нам совершать поступки, без которых мы не сможем сделать открытий.

Решение – это всегда выбор.

Вот о выборе и поговорим в следующей главе.

VI. Выбор, эгоизм, альтруизм

Если существует в этом мире нечто, что постоянно портит нам настроение и отнимает массу душевных и физических сил, – так это выбор. Выбираем ли мы, какую одежду надеть, какое блюдо заказать в ресторане или на что потратить последние сто рублей, выбор всегда кажется чертовым.

Казалось бы, мы должны выбор ненавидеть. Однако если мы посмотрим на наших детей, то убедимся, насколько раздражает даже самого маленького ребенка, когда родители все решают за него. Значит, желание выбирать дано нам от Бога.

Человек создан существом, которое должно выбирать. Для него это такая же жизненная необходимость, как дышать или принимать пищу.

Это надо очень хорошо понимать: выбор – не тяжелая ноша, а жизненная необходимость. Тот, кто совсем не хочет выбирать, перестает быть вполне человеком.

Выбор – прерогатива свободной личности.

Если у человека нет выбора, значит, он раб. Когда кто-то соглашается с тем, что за него будет решать другой, это означает, что он соглашается стать рабом. Рабом начальника. Рабом любимого человека. Рабом родителей. Не важно чьим.

В этом случае он будет выполнять чужие желания и жить в чужой реальности.

Существует ли единый критерий правильного выбора? Можно ли сделать так, чтобы выбор улучшал жизнь, а не ухудшал ее?

Стоп. Вас не насторожила последняя фраза?

Повторим ее еще раз можно ли сделать так, чтобы выбор улучшал жизнь, а не ухудшал ее?

Если вы согласны с такой постановкой вопроса, значит, вы согласны и с этим критерием выбора: улучшает он жизнь или нет.

Каждый из нас хочет, чтобы жизнь вела его к счастью. Выбор – это как бы развилка: направо пойдешь – счастье найдешь, налево – не найдешь.

Очевидно, что надо идти туда, где счастье.

А где счастье? Что нам указывает, к счастью мы движемся или в иную сторону?

Указатель нашего движения к счастью – это наше желание.

Если человек выбирает не то, что хочется ему, значит, он делает выбор в пользу того, что хочется кому-то другому. Значит, он не свободный человек, но раб, существующий в чужой реальности.

Получается: выбор – всегда эгоистичен?

Хороший вопрос.

Прежде чем мы продолжим разговор о выборе и, главное, о том, как его делать, давайте попробуем разобраться с тем, что такое эгоизм и его антоним – альтруизм.

Человек по природе своей эгоистичен. Совершая выбор, он думает сначала о себе.

Этот вывод, если вдуматься, не принижает, а возвеличивает нас.

Если человек совершает подвиг, значит, в определенной ситуации ему так было проще.

Даже если в результате он погибает – ему было легче погибнуть, чем остаться в живых.

Когда Александр Матросов бросился на амбразуру, чтобы его товарищи не погибли, он это сделал не вопреки собственному эгоизму, а поддаваясь его зову. Для него такой поступок был наиболее приемлем.

Подвиг – выбор свободного человека, наиболее приемлемый в данной ситуации.

Задумаемся: человек совершает подвиг потому, что для него это наиболее естественное и нормальное поведение. Разве это не свидетельство того, что есть поистине великие люди?

Не стоит жалеть того, кто умирает на работе или загибается под каблуком жены, – раз он не меняет такую жизнь, значит, она ему нравится. Ни один человек не станет помогать другому, если это противоречит его представлениям о собственном счастье. Женщина, которая усыновила пятнадцать детей, заслуживает всяческого нашего уважения, и оно не становится меньше оттого, что мы понимаем: она делала ровно то, что соответствует ее представлениям о гармонии.

Эгоизм – вполне естественное стремление человека жить так, как ему хочется. Я убежден, что бояться своего эгоизма не следует. Как ни в коем случае не стоит стесняться стремления быть счастливым.

Но если так рассматривать эгоизм, то получается, что альтруизма нет вовсе.

Да, получается именно так.

Словарь Ожегова определяет слово «альтруизм» следующим образом: «Готовность бескорыстно действовать на пользу другим, не считаясь со своими личными интересами».

«Альтруизм» – слово, которое поднимает человечество в его собственных глазах.

Действительно, очень достойно: забыть о себе и действовать во благо других.

Однако бывает ли так?

Альтруизм нельзя понять. Его нельзя вычислить и проверить. Мы никогда не знаем, что на самом деле движет человеком. Поэтому в альтруизм, как в Бога, можно либо верить, либо не верить.

Я не верю в альтруизм.

В человека, который вершит благие поступки потому, что это для него естественно и нормально, – верю. В того, кто помогает другим благодаря своему собственному эгоизму – потому что в такой помощи для него суть жизни, – верю. В героя, который совершает подвиг, потому что в конкретной ситуации это для него – единственный естественный выбор, – верю.

В альтруистов – нет.

Исхожу я из того, что смысл жизни любого человека – дорога к счастью, то есть к гармонии. И если обстоятельства не понуждают человека, он никогда по собственной воле не станет сознательно сворачивать с этого пути.

Свободный человек, совершая любой поступок, непременно думает о себе.

Этот вывод может показаться циничным. На самом деле он возвеличивает и человека, и человечество.

Если кто-то совершает самый безумный, самый бессмысленный поступок ради любимой или ради ребенка – он это делает не потому, что он бескорыстный альтруист, а потому, что понимает (а чаще чувствует): если он не поступит так, его душа будет неспокойна, его дорога к счастью прервется.

Определение Ожегова предполагает, что личные интересы никогда не лежат в области бескорыстного служения другим. Это не так. Личные интересы отнюдь не всегда материального свойства. Нередко, совершая бескорыстный (с точки зрения окружающих) поступок, человек на самом деле выстраивает свои отношения с Богом, с совестью. Что не делает его поступок менее значимым, или менее добрым, или менее достойным, наконец.

Если человек совершает поступок, имея свободный выбор, он всегда совершает его с одной целью: принести себе радость.

А то, что есть люди, которые приносят себе радость, одновременно доставляя ее и другим, – это оптимистичный вывод, который возвеличивает человека, да и человечество заодно.

Именно поэтому наш мир еще окончательно не сошел с ума и мы еще можем любить друг друга и дарить друг другу радость.

Итак, совершая любой выбор – в большом или малом, – имеет смысл использовать самый главный критерий: ведет ли этот выбор к счастью или нет?

Есть ли какой-то способ, помогающий совершать выбор правильно?

Универсального, понятно, не существует.

Как правило, когда мы говорим о выборе, нам представляется, что надо взвесить все аргументы за и против, надо подумать.

Иногда такой подход работает. Но часто – нет. Всегда надо помнить: в наших головах живет Доказывающий, который с легкостью подберет аргументы в пользу любой нашей позиции.

Поэтому очень часто мы не совершаем выбор, а просто смиряемся с той или иной собственной позицией.

Если подобная ситуация Вас не раздражает – очень хорошо. Но если нервирует – предлагаю Вам следующую практику, которая ставит своей целью отключить ум и подключить чувства.

Первым делом, конечно, надо успокоиться.

Ни один выбор никогда нельзя совершать в нервозном состоянии.

Вы должны знать, что Вас успокаивает: кого-то – порция хорошего мяса; кого-то – теплая ванна; кого-то – 50 (а не 200!!!) граммов коньяка…

Прежде чем выбирать – успокойтесь.

Понятно, что всякие разные бытовые выборы нам приходится делать чаще, чем судьбоносные. Именно они часто портят нам настроение и нервы: пойти в кино или остаться дома; надеть это платье или то; поехать отдыхать в Турцию или в Крым; встретиться с друзьями или провести вечер в одиночестве.

Некоторые совершают подобный выбор легко.

Иные мучаются.

Эта практика именно для них.

Итак, после того, как Вы успокоились, надо лечь на диван или в ванну или сесть в кресло, короче говоря, расслабиться, закрыть глаза – и…

Сначала представить одну картинку: вот Вы, к примеру, идете в кино. Представить, как Вы покупаете билеты, стоите в очереди за попкорном, идете в зал, садитесь в кресло…

Потом – откройте глаза. Забудьте эту картину.

Представьте – следующую: Вы остаетесь дома. Лежите на диване, смотрите телевизор, лезете в холодильник за пивом, а его нет…

Никаких за и против. Никаких аргументов. Только две картинки.

И Ваши эмоции, Ваши чувства одну картинку примут, другую отторгнут. В одну картинку Вам захочется попасть, в другую – нет.

Так произойдет обязательно.

Самое трудное в этой практике – отключить разум, довериться эмоциям; но если это упражнение повторять регулярно, то все получается.

Если выбор всегда совершается самостоятельно, значит ли это, что никого не надо слушать?

Слушать надо – слушаться нет.

Слушаются рабы, слушают – свободные люди. Выбор, напомним, – это привилегия свободных людей.

Если в серьезной или даже не слишком серьезной ситуации человек совершает выбор вопреки своему собственному представлению о счастье, он обрекает на несчастье в первую очередь самого себя. Однако несчастье, как и счастье, имеет свойство распространяться, – значит, очень скоро несчастными станут и окружающие его люди.

Если человек не умеет совершать правильный выбор, то он вряд ли отыщет в жизни гармонию.

О ней и поговорим в следующей главе.

VII. Гармония

Что такое гармония?

Как у нас уже повелось, за ответом обратимся к психофилософии.

Вот как она определяет это слово.

Гармония – понимание того, что Вы движетесь по дороге жизни в правильном направлении, с наиболее подходящей для Вас скоростью, рядом с Вами правильные люди.

Казалось бы, гармония – это так сложно! Да и возможно ли вообще построить гармонию в нашем негармоничном мире?

Но согласитесь, если исходить из этого определения, в построении гармонии нет ничего такого ужасно сложного и тем более не выполнимого, правда?

Что значит двигаться по дороге жизни в правильном направлении?

Это означает, в сущности, отыскать свое призвание и заниматься именно тем делом, которое Вам нравится.

То есть, выбирая свое дело, ориентироваться на главный ориентир – собственное желание.

Что значит с наиболее подходящей для Вас скоростью?

Это значит, что люди реализуются в жизни не одинаково. Одни раскрываются быстро, другим же на это требуются годы.

У каждого человека своя скорость развития. Никогда не поздно взяться за дело, которое Вам кажется наиболее подходящим для самореализации.

Если человек боится (например, по причине возраста) начинать делать то, что ему хочется, он никогда не построит гармоничную жизнь.

Вопрос ведь не в том, быстро Вы раскрываетесь или медленно. Главное, чтобы эта скорость удовлетворяла Вас.

А она будет Вас удовлетворять только в том случае, если Вы ориентируетесь на собственные желания, а не на мнение окружающих.

Часто жизнь ставит нас в такие обстоятельства, когда мы вынуждены жить в дисгармонии с самими собой. Скажем, человек вынужден зарабатывать деньги на нелюбимой работе, чтобы прокормить семью. Или женщина, мучаясь, живет с нелюбимым мужем ради ребенка.

Таких ситуаций миллион! Их, мне кажется, надо правильно оценивать, то есть честно признаваться себе в том, что Вы живете вне гармонии. Зачем? Для того чтобы не увязнуть в дисгармонии и, когда представится возможность, ситуацию изменить.

Печально, когда человек живет не так, как ему нравится, и при этом еще убеждает себя, что подобное существование для него единственно возможное.

Но еще печальнее, когда мы сознательно строим для себя негармоничную жизнь, потому что общество кричит: «Надо быть богатым! Надо быть знаменитым! Надо ездить на дорогой иномарке! Надо одеваться в красивых бутиках!»

И вместо того чтобы для начала задать себе вопрос: «Надо ли это лично мне? Стану ли я счастливее оттого, что буду стремиться к этим всеобщим ценностям?» – мы бросаемся в погоню за всеобщими ценностями.

Гармония строится только по Вашим личным законам. Чем меньше человек реагирует на чужие мнения о своей жизни, тем более гармоничной она будет.

Что значит «рядом с Вами – правильные люди»? Разве люди делятся на правильных и неправильных?

Правильные люди – это Ваш ближний круг, то есть те, кто принимает Вас таким, как Вы есть.

В одиночестве, без поддержки ближнего круга человеку очень затруднительно построить гармоничную жизнь.

Если человек хочет жить в гармонии с самим собой, эту гармонию необходимо строить.

Что это значит?

Это значит, что самые главные выборы в своей жизни: выбор призвания и выбор близких людей – надо стараться совершать осознанно, ориентируясь на свои желания.

А если такой выбор по каким-то причинам сделать не удается?

Надо воспринимать это как форс-мажор. И всеми силами стараться прийти к гармоничной жизни.

Иначе можно всю жизнь прожить в заблуждении.

Вот, кстати, о заблуждении прямо сейчас и поговорим.

VIII. Заблуждение

Не в первый и не в последний раз скажем о том, что русский язык велик. Еще и потому, что суть некоторых понятий зашифрована в самих словах – надо только вчитаться.

Таково слово «заблуждение». Вчитаемся в него.

За-блуждение, то есть то, что идет после блуда.

В нашем понимании слово «блуд» имеет некий сексуально-эротический подтекст.

Между тем в словаре Даля дается такое определение этого слова: «уклонение от прямого пути в прямом и переносном смысле».

Что такое прямой, истинный путь?

Истинный путь – это путь к счастью, к гармонии, та дорога, на которую Вас поставил Господь.

Истинность пути мы чаще ощущаем, нежели понимаем. Но и в том и в другом случае сворачиваем с него. Это происходит с каждым. Это естественно и нестрашно.

Заблуждение – то, что происходит потом, после того, как мы свернули, не сам по себе блуд, а то, что следует за ним.

Заблуждение – это выводы, которые человек делает о жизни в тот момент, когда сворачивает с истинного пути.

И поскольку в наших головах сидит Доказывающий, он с радостью найдет аргументы в защиту самых серьезных и самых невероятных заблуждений.

Если мы захотим оправдать любой свой поступок, мы всегда это несомненно и с радостью сделаем, не правда ли?

Нередко, свернув с истинного пути, мы начинаем страстно доказывать и себе и окружающим правильность этой тупиковой дороги.

Например, алкоголик может привести массу аргументов в пользу того, что не пить – невозможно. И эти аргументы будут доказывать только одно: он никогда не вылечится.

Человек, ушедший из семьи, всегда находит миллион оправданий для этого.

Когда человек перестает двигаться вперед и начинает блуждать – в какой-то момент ему, как правило, становится некомфортно. Оно и понятно: он ведь шагает без дороги, то есть двигается не туда, куда надо, теряет цель жизни.

Безусловный указатель истинного пути – ощущение гармонии с самим собой и с жизнью.

Не блага, не слава, не деньги, а именно это внутреннее ощущение гармонии указывает человеку на то, что он движется туда, куда надо.

Человек, который занимается не своим делом только потому, что оно приносит много денег, или живет с нелюбимым человеком только потому, что так повелевает долг, или не живет с любимым человеком, сваливая на обстоятельства, или бесконечно пьет, потому что потерял смысл в жизни, – такой человек сошел с правильного пути.

Стоит нам заблудиться, вступает в дело тот самый Доказывающий, живущий у нас в головах, который в принципе может доказать нам два взаимоисключающих постулата.

Выйдем ли мы на истинную дорогу, зависит от того, какому из постулатов мы поверим.

Постулат первый мы не идем, а блуждаем.

Приняв его, человек всем своим существом будет стремиться вернуться на истинный путь. И в конце концов – пусть даже ценой страданий, а то и трагедий – он на него вернется, то есть обретет дорогу к гармонии.

Постулат второй путь блуда и есть наша истинная дорога.

Поверив ему, человек будет заблуждаться все больше и больше и в конце концов совсем потеряется в этой жизни.

Потеряться в жизни – значит забыть ту дорогу, которая ведет к гармонии. Не замечать того пути, на который тебя поставил Бог.

Повторим: сам по себе блуд – в том смысле, о котором писал Даль, – не страшен и даже естествен. Не страшно и заблуждение.

Любой из нас блудил по жизни, и любой из нас заблуждался.

Страшно, когда мы доказываем самим себе, что заблуждение – это и есть истинный путь.

Держась за собственные заблуждения, мы будем делать только такие выводы, которые приведут к дисгармоничной жизни.

И тогда мы попадем в зависимость от собственных заблуждений.

А человек ведь должен жить свободно, не так ли?

Настала пора поговорить о свободе.

IX. Свобода

Мы живем, не думая о собственной свободе.

Фраза: «Я – свободный человек!» – чаще всего звучит как вызов, как синоним крика: «Отстаньте от меня!»

Наиболее политизированные из нас иногда используют понятие свободы в политических разговорах.

Между тем вопрос: «Свободен ли я?» – человеку неплохо бы задавать себе не только (и не столько) в политических, но и во всех жизненных ситуациях, ведь любое решение – от мелкого, бытового, до самого, что называется, судьбоносного – мы принимаем либо как свободные люди, либо как зависимые.

Психофилософия исходит из того, что свобода человека – это возможность совершить выбор согласно своему желанию.

Размышляя на своих лекциях о свободе, я заметил, что споры, возникающие по этому поводу, всегда норовят уйти во всякого рода теоретизирования.

Например, встает интеллигентный человек и спрашивает: – А если я желаю кого-нибудь убить?

Поднимается немолодая дама и интересуется: – А если я не хожу по улице обнаженной, хотя жарко и одежда стесняет, значит, я не свободна?

Понятно, что любой из нас связан законами – юридическими, моральными, нравственными и так далее. Соблюдение этих законов воспринимается нами не как насилие, но как естественное положение вещей.

У нормального человека не возникает желания что-либо стянуть в магазине, кого-нибудь убить или пройтись голым по улице.

Подавляющее большинство людей соблюдает всякого рода законы не потому, что они выбрали такое поведение, а потому, что оно для них естественно.

Несвободными нас делает именно выбор, совершенный под чью-то диктовку.

Другими словами, несвобода проявляется в тех ситуациях, когда нам диктуют, что делать.

Поскольку таких «диктаторов» очень много, нам с детства прививается мысль о том, что свободным быть непросто.

Эпитет «свободный» применительно к конкретному человеку звучит как серьезный комплимент, но ни в коей мере не как характеристика естественного, нормального человеческого качества.

Между тем человек рождается свободным, если, повторю, исходить из того, что свобода – это возможность жить сообразно собственным желаниям.

Младенец является нравственным идеалом, в частности, потому, что живет абсолютно так, как ему хочется, и никогда не скрывает своих желаний.

Собственно, взросление человека основано на том, что ему хочется развиваться, что он свободен в своем развитии.

Человек учится разговаривать, ходить, познавать мир как свободная личность, которой хочется все это делать.

Свобода – не дар, а естественное состояние человека, о котором мы часто забываем.

Социум со всех сторон старается ограничивать нашу свободу. Какие-то рамки мы принимаем легко, с какими-то соглашаемся труднее. Но с каждым прожитым годом свободы у нас все меньше и меньше.

Что же мешает нам быть свободными? Общество? Другие люди? Обстоятельства?

Мы сами мешаем себе быть свободными.

И тому есть несчетное количество причин, начиная от страха быть самостоятельным и заканчивая нашим лениво-неизбывным стремлением перегрузить на других решение своих проблем.

Практически невозможно представить себе ситуацию (за исключением, может быть, очень серьезных, смертельных болезней), которая не оставляла бы человеку ни одного свободного желания.

Великого русского поэта Николая Заболоцкого арестовали по доносу в 1938 году. Его пытали, над ним издевались, потом отправили в ссылку. И вот в ссылке, в тяжелейших условиях, он продолжал работать: по памяти перекладывая Слово о полку Игореве в стихотворный текст. Он умел следовать своему желанию в условиях, когда, казалось бы, это было совершенно невозможно.

Представим себе, что Заболоцкого охраняет некий солдат, лишенный каких бы то ни было желаний, живущий строго по приказу. (Думаю, что так оно и было на самом деле.)

Формально охранник – на свободе, а Заболоцкий – в неволе. По сути же Заболоцкий был куда свободнее, потому что свобода измеряется не наличием или отсутствием колючей проволоки, а возможностью выполнять свои собственные желания.

Человек несвободен не потому, что его угнетают, а потому, что он не хочет быть свободным.

Итак, внутреннюю свободу или внутреннюю зависимость человек всегда выбирает сам.

Господь не может создать человеку условия, в которых он непременно будет рабом.

X. Одиночество

Кто-то из великих сказал: «Одиночество – прекрасная вещь, когда есть кому об этом рассказать».

Действительно, одиночество – это ведь совсем не всегда проблема.

Психофилософия исходит из того, что одиночество бывает двух видов:

1. Одиночество как отдых.

Уединение необходимо нам всем. Тут что много говорить – мы все знаем об этом прекрасно.

2. Одиночество как трагедия.

Вот тут есть предмет для разговора, потому что, если человек воспринимает свое уединение как трагедию, надо постараться помочь ему эту трагедию преодолеть.

Я убежден: если человек не стар и здоров, одиночество – не его беда, а его выбор.

Мир так устроен, что, если ты протягиваешь руку, рано или поздно непременно найдется кто-нибудь, кто захочет ее пожать. Но если ты ее не протягиваешь, ожидая, например, что кто-то другой протянет ее тебе, мир может так и не узнать о твоем одиночестве.

Итак, если Вы воспринимаете одиночество как проблему, психофилософия предлагает Вам три шага из одиночества.

ШАГ ПЕРВЫЙ. Честно признаться самому себе, что Вы устали от своего одиночества.

Чего только не придумает человек, которому страшно бороться с одиночеством, для оправдания своего добровольного заточения! Какой только философией не обоснует свое добровольное затворничество!

Я занимаюсь самопознанием… Мне скучен мир… Я выше всех людей… Одиночество – удел избранных… Быть одиноким – круто, быть компанейским – пошло… Я самодостаточен…

Да мало ли какие еще «философии» изобретет тот, кто хочет оправдать свое одиночество? И наш друг, Доказывающий, немедленно и радостно предложит сотни аргументов в пользу того, что именно такая философия не просто верна, а единственно верна.

Вот Вам, пожалуйста, и готов приговор – окончательный, обжалованию не подлежащий, да еще и с аргументированной базой.

На самом деле человек всегда чувствует, устал он от своего одиночества или нет.

Подчеркиваю: не понимает, а чувствует.

Да, у нас в голове есть Доказывающий, который докажет нам все что угодно. Но в чувствах Доказывающего нет.

Поэтому можно обмануть свои мысли, придумав любые аргументы в обоснование любого своего существования.

Но обмануть свои чувства невозможно.

И если Вы чувствуете, что одиночество для Вас – трагедия, надо себе в этом признаться.

Это шаг трудный, но необходимый.

Итак, Вы поняли: одиночество Вам не нравится, для Вас оно – трагедия. Жизнь надо менять. Поняли не головой, а, что называется, «всеми фибрами души своей».

И что делать? Идти в места скопления людей? Но ведь там тоже будет одиноко…

Менять одно одиночество на другое? Имеет ли смысл?

Психофилософия считает, что одиночество можно разделить еще и на две такие группы:

1. Одиночество в пустыне.

2. Одиночество в толпе.

Понятно, что термины эти метафорические, образные, но я уверен: Вы понимаете, о чем идет речь.

Человека, который привык к одиночеству в пустыне, всегда пугает одиночество в толпе.

Он привык быть одиноким без свидетелей. Он уверен: если кто-либо станет очевидцем его одиночества, ему будет еще хуже, еще больнее, еще более одиноко…

Человек, привыкший к одиночеству в своей домашней пустыне, не думает о том, что одиночество в толпе дает ему шанс.

ШАГ ВТОРОЙ. Осознать, что Вы готовы поменять одиночество в пустыне на одиночество в толпе.

Нужно хорошо понимать: выйдя из затворничества, Вы не попадете в сказку – в некую распрекрасную, яркую жизнь, полную друзей и общения. Отнюдь. Вы попадете из одного одиночества в другое.

Вы готовы к этому? Вы готовы демонстрировать свое одиночество или Вам лучше сидеть в своей одиночной камере и искать всевозможные оправдания своему одинокому состоянию?

Как вам лучше? Ответьте на этот вопрос не разумом, а чувством. Ответьте сами, не слушая ничьих советов и рекомендаций: как будет лучше Вам?

Если Вы проделали первый шаг честно, значит, Вы признались самому себе в том, что одиночество Вам надоело.

Что появляется в результате этого решения?

Если основой Вашей жизни на протяжении многих лет была одиночная камера, то, как только Вы решите ее покинуть, внутри Вас почти наверняка поселится страх оттого, что надо менять пусть и надоевшую, но устоявшуюся жизнь.

Второй шаг и призван этот страх уничтожить.

Послушайте, если Вы – одинокий человек, значит, у Вас есть серьезный и необходимый навык: Вы умеете разговаривать сами с собой!

Представляете, какой у Вас огромный опыт разговоров с самим собой!

Ну так используйте его! Убедите себя в том, что Вы должны поменять одиночество в пустыне на одиночество в толпе.

Однако при этом надо помнить: страх не уничтожается размышлениями. Размышления – это почва, на которой непременно должно вырасти действие.

Отсюда – третий шаг.

ШАГ ТРЕТИЙ. Выйти из дома и пойти к людям.

Вы помните, кто Вы такой? Вы – человек, который решился выйти из дома.

Из дома вышел не просто человек, который решил побродить в поисках приключений.

Нет!

Из дома вышел человек, который, во-первых, понял и признался себе, что одиночество ему надоело. А во-вторых, тот, кто осознанно идет в места скопления людей, потому что люди ему интереснее, чем стены собственного дома.

Представляете, какая в результате всего этого внутри Вас рождается энергия?

Если первые два шага Вы сделали осознанно, то есть Вам удалось договориться с самим собой, то третий шаг непременно принесет результат.

Более того, если Вы осознанно – не делая одолжения самому себе, а осознанно – начнете ходить в места скопления людей, Ваша жизнь может измениться кардинальным образом.

Мне кажется, что одиночество очень часто предпочитают самовлюбленные люди – те, кто убежден: с самими собой им интереснее, чем с кем бы то ни было.

Вот в следующей главе про самовлюбленность и поговорим.

XI. Самовлюбленность, самолюбие

Два похожих слова, если в них вчитаться, правда?

Наверное, многим из нас кажется, что самовлюбленным быть, конечно, плохо, а самолюбивым вроде как хорошо.

Подумаем…

Самовлюбленность – это, конечно, порок. Но порок чрезвычайно глупый. Я бы даже сказал: глупый до чрезвычайности.

Самовлюбленный человек – это тот, кто в любой ситуации всем своим видом показывает, что он – подарок.

Забавно, что самовлюбленный человек не понимает очевидного: он демонстрирует другим, что они не подарки или, в лучшем случае, подарки хуже, чем он. То есть волей-неволей унижает людей.

Ну разве не глупое поведение?

Казалось бы, в принципе демонстрация любви, тем более к себе самому, – занятие не самое умное. И тем не менее самовлюбленный предается ему с восторгом. Почему?

Самовлюбленный человек – всегда! – закомплексованный, неуверенный в себе.

Он не уверен, что чужая любовь его заметит, и как бы кричит ей: «Вот как надо меня любить, смотри!»

Нелепо? Да, безусловно. Но объяснимо.

Самовлюбленность не всегда следствие удач.

Конечно, всем нам известны случаи, когда самовлюбленность – это своего рода «неуд», выставленный за то, что человек не смог пройти проверку медными трубами: не выдержал испытания славой и успехом.

Но случается и наоборот – «неуд» за то, что человек устал искать любовь мира к себе и решил заменить ее собственной любовью.

И то и другое – нелепо. Поэтому чванливые люди выглядят настолько несуразно.

Самовлюбленный человек – это пародия на самого себя.

Напомню, что любая пародия – это гипертрофированный, преувеличенный взгляд. Вот и самовлюбленный человек не всегда врет про свои достоинства, но всегда их преувеличивает.

Поэтому никаких специальных ухищрений, чтобы разглядеть самовлюбленного человека, не требуется. Проблема в другом: не стать самовлюбленным самому.

Как?

Здесь есть множество помощников. И самоирония. И понимание того, что любой успех (как и неуспех) – дело временное. И мудрые люди из ближнего круга, которые не дадут вам зарваться.

Самое главное – понимать: это смешное и глупое качество существует. И следить за тем, чтобы оно никогда не относилось к вам.

А самолюбивый человек – тот, который любит себя. То есть это хорошее качество: из всего нашего разговора следует, что любить себя не только не плохо, а просто-таки необходимо.

Так?

Не совсем.

Давайте подумаем: что является критерием любви человека к самому себе? Разве его собственное к себе отношение? Нет, конечно.

Критерием самолюбия являются оценки других людей.

Самолюбивый – это не тот, кто сам себя любит, но тот, кто требует, чтобы его непременно любили другие.

Самолюбивые люди – это те, кому постоянно не хватает чужой любви, чужого признания.

Как ни странно это, может быть, прозвучит, самолюбивый человек – это как раз тот, кто себя не любит и потому постоянно нуждается в доказательствах чужой любви.

Самодостаточный человек, то есть тот, кто воспринимает себя как вселенную, как целый мир, не может быть самолюбивым. Самодостаточный человек тоже, разумеется, нуждается в энергии других людей, но он никогда не станет требовать знаков внимания от мира.

Самолюбивый человек похож на влюбленного, который постоянно требует от любимой знаков внимания. Любому из нас известно: там, где есть любовь, нет места самолюбию. Любящий не требует любви к себе. Почему же, выстраивая свои отношения с миром, мы не хотим их строить по законам любви?

Самолюбие питается не сутью, а формой.

Не сами по себе любовь или уважение других ему необходимы, а знаки любви или уважения.

Эти знаки он ищет повсюду и, отыскав, ощущает себя временно счастливым. Временно – потому что еще никому и никогда не удавалось насытить свое самолюбие навсегда.

Для самолюбивого человека счастье – это понимание того, что мир оказывает ему знаки внимания.

Весьма распространена точка зрения, что самолюбие помогает движению по жизни.

Мол, человеку хочется «накормить» свое самолюбие и ради этого он готов горы свернуть.

Если человека интересуют только внешние критерии успеха, то ему действительно может помочь самолюбие. Например, «подкармливая» свое самолюбие, можно стать эстрадной однодневкой и некоторое время получать аплодисменты зрителей.

Но если человек движется к серьезной, важной, я бы сказал, сущностной цели, если он убежден в верности избранного пути, внешние знаки внимания не имеют для него решающего значения. И в этом случае самолюбие может помешать.

Мы уже не раз говорили о том, что человеку всегда хочется, чтобы мир его заметил, а еще лучше – полюбил. Это нормальное и естественное желание. Однако нелепо превращать движение по жизни в постоянный поиск знаков внимания со стороны мира. Словно хищник, который повсюду ищет запах жертвы, самолюбивый человек рыскает в поисках внимания мира. И в этом его беда, если не трагедия.

Самолюбие отвлекает от движения, заставляет концентрироваться на том, что не имеет никакого отношения к движению, даже мешает ему.

В чем может проявляться подлинная любовь человека к самому себе? Мне кажется, в том, что он выстраивает свой собственный мир, с радостью принимает в него тех, кому этот мир необходим, и спокойно относится к тем, кому его вселенная неинтересна.

Отношение к самолюбию и самовлюбленности во многом определяется тем, что человек понимает под нравственным и безнравственным существованием.

Поговорим уже, наконец, о нравственности.

XII. Нравственность

Понятно, что нравственность – понятие относительное. Для каннибалов питаться людьми – дело совершенно нравственное, а для нас – как-то не очень. Да что там далеко ходить! Шахид, который вместе с собой уносит в другой мир десятки, сотни жизней ни в чем не повинных людей, с точки зрения его единоверцев, поступает абсолютно нравственно.

Как же быть? Откуда брать критерии нравственности, чтобы не ошибиться? И существуют ли они – общие для всех критерии нравственности?

Попробуем разобраться с теми, кто нам диктует понятия нравственности. Таких «диктаторов» несколько.

Нравственные законы диктует нам государство.

К государственной нравственности надо относиться с некоторой… скажем так… раздумчивостью. Потому что государственная нравственность всегда определяется задачами государства.

Например, большевики придумали по-своему гениальный лозунг: «Грабь награбленное!» Они объяснили, что грабить не только можно, но и нравственно! Гитлер четко разделял: немцев убивать – преступление, а евреев и цыган – высоконравственная задача. В сталинские времена доносительство считалось нравственным, а в царской России – глубоко безнравственным, преступным.

Можно многое понять о сути любого государства, если разобраться с тем, что оно считает нравственным, а что – нет. Однако есть один общий закон с точки зрения государства нравственным всегда считается то, что полезно не человеку, а государству.

Нравственным законам учат нас наши родители.

Если семья была хорошей, если ребенок рос, что называется, в любви, то всю свою жизнь он будет основывать на тех нравственных постулатах, которые были заложены в детстве.

Если ребенок рос без любви и законы жизни его семьи ему не нравились, он будет поступать с точностью до наоборот. Известно, что в семьях алкоголиков вырастают либо алкоголики же, либо те, кто капли в рот не берет.

Нет такого родителя, который хотел бы, чтобы его ребенок вырос безнравственным.

Но дети воспитываются не словами, а примером. И если в семье, например, все время врут, ребенок начинает считать, что это нормально, нравственно.

Нравственным законам учит нас религия.

Например, в христианстве есть десять заповедей. Если человек будет стремиться к тому, чтобы не нарушать их, то с точки зрения христианства он будет жить высоконравственно.

Но, во-первых, на Земле огромное количество атеистов, для которых религия не указ.

Кроме того, в мире огромное количество всевозможных религий, течений, трактовок религий…

Конечно, Бог должен был бы стать нашим Главным Учителем в нравственности. Но, увы, мы слишком по-разному слышим то, что Он нам говорит.

От родителей и через религию мы узнаем нравственные законы своего народа.

Они у разных народов различны. И это тоже надо иметь в виду, когда мы берем на себя смелость обсуждать чужую нравственность.

Нравственным законам учит нас наше окружение.

Именно об этом говорит знаменитая пословица: «С волками жить – по-волчьи выть».

Увы, очень часто так и бывает. Правда, здесь необходимо заметить, что, если государство, или родители, или вера очень прочно вбили в человека определенные нравственные постулаты, то никакое окружение их не выбьет.

Окружение, как правило, кивает на время.

Время – тоже наш учитель нравственности.

Скажем, в XIX веке считалось не только нравственным, но и просто необходимым бить детей. Считалось, что если отец бьет свое чадо, значит, он им занимается, старается воспитать. Детей били и Пушкин, и Жуковский…

А если бы в том же XIX веке мужчина рассказал о своей любимой женщине то, о чем трезвонят сегодняшние звезды, он считался бы глубоко безнравственным человеком.

Время – серьезный учитель и даже, если угодно, «диктатор» нравственных законов.

Но «нравственную диктатуру времени» бездумно принимать ни в коем случае нельзя.

Человек всегда должен размышлять соответствуют ли нравственные законы времени его собственному пониманию нравственности.

Зачем?

Чтобы жить с самим собой в ладу, в гармонии.

Потому что нравственность – это то, что каждый человек считает соответствующим тому, чему его учило государство, или родители, или вера. В зависимости от того, кого он чтит своим учителем нравственности.

«Нравственный закон внутри нас», о котором говорил великий Кант, – это те самые законы, которые человек устанавливает для себя, дабы соответствовать тем нормам, которым его научили учителя.

Общего для всех понятия нравственности не существует.

Кому-то сей факт, возможно, покажется чрезвычайно печальным. Но это факт.

Слишком много учителей нравственности. И слишком по-разному они учат.

Однако каждый из нас должен четко определить законы нравственности для самого себя.

Это важно для того, чтобы осознать самого себя и жить в гармонии. Если человек не определил для себя границы нравственного поведения, значит, он живет в хаосе. А жизнь в хаосе не может быть гармоничной.

Кроме того, каждому из нас это необходимо для того, чтобы окружить себя людьми, живущими по тем же нравственным законам, что и мы сами.

Нравственный выбор – или выбор нравственности – каждый человек делает перед самим собой или, если он верующий человек, перед Богом.

Я уважаю любой нравственный выбор, кроме того, что влечет гибель других людей. Я убежден ни с каких позиций не может считаться нравственным человек, который распоряжается чужими жизнями.

А вор? Разве вор может быть нравственным?

В принципе нет. Но вспомним Деточкина из замечательного фильма «Берегись автомобиля». Он воровал машины у нечестных людей, а деньги передавал детям. Деточкин был осужден за воровство, но симпатии зрителей явно на его стороне.

Мы очень любим обвинять других в безнравственности.

Нам кажется, что это поднимает нас в собственных глазах.

Такие обвинения глупы и нелепы. Каждый имеет право жить по тем нравственным законам, которые ему кажутся верными.

Другой разговор нелепо общаться с теми, у кого иное, чем Ваше, понимание нравственности.

Вы будете только постоянно друг друга учить и все время друг друга раздражать.

Есть, скажем, люди, которые считают лень безнравственным качеством. А я считаю – положительным.

Ну и как нам договориться?

Поговорим о лени?

XIII. Лень

Принято считать, что человек рожден ленивым и потому, если хочет чего-нибудь добиться, должен с ленью бороться.

Что же такое лень, если попросту?

Лень – это нежелание делать то, чего ты делать категорически не хочешь.

Ну и что плохого? Человеку не хочется делать то, что ему делать неохота, неинтересно, в чем он не видит смысла.

Разве человек не прав? Прав.

На это следует возражение: но ведь в жизни приходится делать то, чего делать не хочется?

Бывает. Случается. Но это – форс-мажор.

Человек не просто может, а должен делать то, что ему нравится и интересно, в чем он видит смысл.

Человеку не лень любить близких; не лень делать любимую работу; не лень смотреть любимые передачи; не лень читать интересные книжки.

Таким образом, лень не порок, а реакция на бессмысленность.

А разве не бывает так, что нам лень делать что-то просто потому, что мы устали?

Разумеется, бывает. Мы поговорим об усталости в следующей главе.

Пока же заметим, что в этом случае бороться с ленью очень просто: надо отдохнуть.

Совсем другая история, когда лень указывает нам на то, что дело, которое нам предстоит, неинтересное, то есть бессмысленное.

В этом случае кричать человеку: «Вставай с дивана! Кончай лениться!» – абсолютно зряшное занятие.

Борьба с ленью – это поиски смысла в том, что Вы делаете.

Например, можно тысячу раз повторить ребенку: – Чего такой ленивый? Вымой посуду!

Но для молодого человека естественно не хотеть мыть посуду. Он, конечно, может себя заставить это сделать раз, другой… Но в принципе для человека противоестественно делать то, в чем он не видит смысла.

А можно сказать по-другому: – Мама придет с работы усталая. Ты не хочешь ей помочь и вымыть посуду?

В этом случае появляется мотивация. Ребенок может даже подумать, что он совершает своего рода подвиг ради мамы.

Лень побеждается только так.

Возникновение лени (не путать с усталостью!) – это серьезный симптом того, что жизнь идет куда-то не туда и не так.

Если лень возникает регулярно как реакция на необходимость делать одно и то же дело – надо постараться найти в этом деле смысл. А если это не удалось – понять: так ли уж Вам это дело необходимо?

Дальше, как я и обещал, поговорим об усталости.

XIV. Усталость

Наши рассуждения об усталости начнем с замечательной восточной притчи, почти анекдота.

В некоем восточном государстве правил шах. Сам он жил в одном конце дворца, а гарем его находился в другом. Дворец, разумеется, был огромный, ведь маленьких восточных дворцов не бывает.

И вот однажды вызывает шах евнуха и приказывает ему то, ради чего, собственно, и имеет смысл вызывать евнуха: «Веди наложницу!»

Евнух побежал, привел. Только отдышался, шах опять: «Веди следующую».

Побежал, привел, отдышался… Шах: «Веди новую наложницу!»

Пошел, привел, отдышался… Шах опять…

Поплелся, привел, отдышался… Шах снова…

Пополз, привел, отдышался… Шах не унимается…

И снова, и снова, и опять…

Наконец евнух не выдержал и спросил: – Скажи, пожалуйста, о всемогущий, откуда у тебя столь огромные силы? Я, бегая по дворцу, обессилел, а ты все так же свеж и снова просишь привести наложницу? В чем тайна?

Шах хитро улыбнулся и ответил: – Запомни, евнух, утомляет не любимая работа, а бессмысленная беготня.

Некоторый оттенок пошлости в истории есть, соглашусь. Но, по сути, вывод совершенно верный.

Более всего мы устаем от той деятельности, смысла которой не видим.

Потому что усталость не в мышцах, а в голове. Если мы не понимаем смысла дела, усталость приходит мгновенно. Если понимаем – она приходит только тогда, когда мы разрешаем ей прийти.

Известно, например, что после Сталинградской битвы адъютанты не могли разбудить маршала Жукова, когда тому звонил сам Сталин. Жуков не спал несколько суток, воевал, не чувствуя усталости. Когда дело было сделано, он позволил себе устать.

Или такой пример.

В одном из театров, где я ставил спектакль, есть служебный гардероб – обычная комната, куда актеры вешают свою одежду. Около двери в комнату сидит женщина-охранник и целыми днями разгадывает кроссворды. Делать ей больше нечего, потому что в театре все свои, даже особо следить не за кем.

А рядом, на сцене, целыми днями репетируют артисты.

Я видел, как они вышли из театра одновременно: невероятно уставшая, грустная, опустошенная служительница гардероба и совершенно счастливые артисты.

Усталость артистов после удачной репетиции и мар шала Жукова, с одной стороны, и усталость женщины, которая целый день решала кроссворды, – принципиально разная.

К первой надо стремиться. Она делает жизнь осознанной и интересной. Назовем ее условно доброй усталостью.

Второй надо избегать. Она превращает жизнь в болото. Скажем, это усталость злая.

Бояться доброй усталости – значит бояться жизни.

Такая усталость приносит счастье. Она легко снимается – сном ли, каким-либо отдыхом или переключением на другую работу.

Эта усталость приятна. Многие находят в ней смысл жизни, то есть гармонию.

В учебниках по русскому языку моего детства была такая фраза (ее помнят все мои ровесники): «Усталые, но довольные, путники возвращались домой».

Я говорю как раз об этом.

Любая усталость – это мерило дела. Но добрая измеряет смысл, а злая –

бессмысленность.

Чем больше доброй усталости – тем лучше ощущает себя человек. Чем больше злой, тем более бессмысленным кажется человеку он сам.

Бороться с усталостью не стоит. К ней надо стремиться, потому что без нее нет движения.

Богом уготован такой парадокс: больше всего человек устает от движения, но отсутствие движения означает смерть. Бог словно намекает нам: не бойтесь усталости от движения, ведь такая усталость – признак жизни.

Бороться необходимо с «бессмысленной беготней», потому что такая суетливая беготня, по сути, – отсутствие движения, статика. Чем больше бессмысленной суеты в жизни, тем бессмысленнее жизнь и, как следствие, тем больше злой усталости.

И чем больше доброй усталости, тем больше в жизни подлинного движения и смысла.

Движение и смысл…

О смысле мы уже говорили.

Порассуждаем о движении?

XV. Движение

Начнем с такого вопроса: карусельные лошадки, которые «бегут» по кругу, двигаются или нет?

С точки зрения физики конечно да.

С точки зрения человеческой жизни конечно нет.

Почему?

Отвечу вопросом на вопрос: а чем вообще определяется успешность движения?

Приближением к цели, не так ли?

Движение – это сокращение расстояния между нами и целью.

Кто приближается к цели – тот и движется. Кто не приближается (даже если он несется с сумасшедшей скоростью) – суетится. В этом смысле гусеница, которая медленно ползет по ветке на листок, чтобы там превратиться в бабочку, движется. А муж, который как сумасшедший носится по кухне, ругаясь с женой, находится в состоянии статики.

Если мы договоримся, что цель жизни человека – быть счастливым, то есть жить в согласии с собой, значит, движение по жизни – приближение к этой цели.

Значит, движение по жизни – это сокращение расстояния между человеком и его собственным ощущением гармонии жизни.

Все остальное – вынужденная или добровольная суета.

Например, если человек понимает, что для него принципиально важны семья и дети, то характеризовать его движение по жизни будут лишь те его поступки и события, которые приближают его к достижению этой цели.

Я знаю немало людей, которые созданы для того, чтобы заниматься творчеством. Но, повинуясь законам социума, они бросились в стихию бизнеса, разбогатели, а вот счастливыми не стали. Они не двигались по жизни: расстояние между ними и их ощущением гармонии не сократилось.

Когда певец, актер, поэт Петр Мамонов в разгар своей славы вдруг уехал в деревню, чтобы в тишине подумать о жизни, – это было продвижение. Хотя, казалось бы, от активной жизни он перешел к пассивной, зато обрел гармонию.

Человек передвигается по жизни поступками. Эти поступки только тогда являются характеристикой движения, когда они приближают его к счастью.

Если человек обрел ощущение гармонии, нет ничего стыдного или предосудительного в том, что его внешнее движение по жизни остановилось.

Стыдно и глупо двигаться, если ты не понимаешь цели. Бесцельное «движение» хуже статики: энергия тратится, а счастье не приближается.

Стоять на месте, если тебе это место очень нравится, – занятие вполне нормальное и достойное.

Когда речь идет о движении по жизни, главное – не обманывать себя.

Если у тебя есть цель – двигайся к ней. Нет – ищи ее. Нашел – радуйся.

Мешают движению комплексы. Увы, комплексы – существенная составляющая многих из нас.

Как же нам не поговорить о них?

XVI. Комплексы

Теоретически, пожалуй, каждый знает, что такое комплексы.

А можете ли Вы определить суть этого слова?

Или по-другому спрошу: как Вы считаете, что лежит в основе человеческого комплекса?

Искать сразу мой ответ на этот вопрос не надо. Имеет смысл подумать над собственным.

Подумали?

Отлично!

Теперь Вы можете сравнить Ваш ответ с тем, что предлагает психофилософия. И сделать выбор: жить либо исходя из собственного понимания, либо – из моего.

Итак, психофилософия исходит из того, что комплекс – это страх человека перед самим собой.

В основе этого страха лежит убеждение человека в том, что он, настоящий, будет миру неинтересен и мир, соответственно, либо вовсе не станет его замечать, либо его обидит.

Закомплексованный человек может вести себя тихо и испуганно – словно прячась от мира.

Может, наоборот, буйно и активно, стараясь неадекватно яростным поведением заглушить собственный страх.

Но он никогда не ведет себя спокойно и нормально, потому что ему неуютно в этом мире.

Закомплексованный человек перестает быть самим собой – тем созданием, которое создал Господь (или Природа, кому как удобнее). Он теряет себя.

Как это работает на практике?

У человека возникает желание – например, стать актером или жениться на очень красивой девушке.

Казалось бы, желание – это то, что должно двигать его по жизни, но не получается.

Что же мешает?

Нам привычнее считать, что на пути исполнения наших желаний стоят жизненные обстоятельства. На самом деле почти всегда – это наши комплексы.

Человек боится себя, не верит себе… Доказывающий, живущий у него в голове, с легкостью доказывает ему, что актером ему никогда не стать, а для красавицы он слишком нехорош.

Вместо того чтобы поверить своему желанию и как минимум попробовать исполнить его, человек идет на поводу у своего страха, своих комплексов.

Откуда же берутся этот страх, эта неуверенность, все эти комплексы?

Ощущение собственной неполноценности появляется чаще всего тогда, когда человек начинает сравнивать себя с другими. Полнее всего мы ощущаем собственную неполноценность в сравнении с полноценностью (чаще всего мнимой) других.

Если бы человек умел жить в согласии с самим собой и с Богом, не обращая внимания на то, как на него реагирует окружающий мир, никаких комплексов не существовало бы.

Отшельник, занятый только разговорами с Господом, или старец, удалившийся в монастырь для размышлений, не подвержены комплексам.

Как только человек начинает себя сравнивать с кем-то – это практически гарантированный путь к тому, что он закомплексует.

Человек так устроен, что он крайне редко сравнивает себя «в плюс», все больше – «в минус». Если человек привык обращать слишком серьезное внимание на то, как его оценивают другие, уверяю Вас, что эта оценка будет его принижать, а не возвышать.

Если внимание мира имеет для человека решающее значение, внимания этого никогда не будет достаточно.

Печальный вывод?

Как посмотреть. Ведь это еще и путь к тому, как не комплексовать.

Если Вы не будете сравнивать свои достижения и просчеты с достижениями и просчетами других людей, комплекс у Вас просто не родится.

Существуют две главные силы, которые движут человеком:

1. Свободное желание.

2. Желание, продиктованное комплексами.

Если мы подчиняемся свободному желанию – то есть делаем то, что нам действительно хочется и реакция чужих людей не является для нас решающей, – мы движемся к собственной гармонии.

Если мы подчиняемся желанию, продиктованному нашими комплексами, – то есть делаем не то, чего нам действительно хочется, а то, что представляется нам необходимым, дабы кому-то что-то доказать, – мы движемся к фрустрации и пониманию бессмысленности собственного существования.

Как только мы предпринимаем какие-либо шаги не потому, что понимаем их смысл и необходимость для себя, а с единственной целью кому-нибудь что-нибудь доказать, мы теряем свободу и попадаем в плен к собственному страху.

Комплексы, то есть неуверенность в себе и страх самого себя, – это не данность, а наш собственный выбор.

Человек сам выбирает, жить ему, ориентируясь на собственные желания или на желания других людей.

Если человек живет, ориентируясь на других, вынужденно (в какой-то момент на каком-то отрезке жизни у него не получается сделать собственные желания фундаментом своего существования, но человек понимает это и относится к такой ситуации как к форс-мажорной), у него появляется почва для произрастания комплексов.

Но ведь человеку одному – трудно? У него не получится жить ориентируясь только на самого себя?

Справедливо.

Чтобы облегчить нам существование в мире, чтобы комплексы не рождались в человеке из-за того, что он постоянно сравнивает себя с другими, в помощь нам всем дан ближний круг.

Люди ближнего круга – это те, кто нас любит, то есть принимает такими, какие мы есть.

Этот ближний круг помогает определить законы движения по жизни именно для конкретного человека. Не навязать нечто общепринятое, а понять, что необходимо именно ему.

Именно поэтому одинокий человек, как правило, – закомплексованный человек.

Итак, ближний круг – состоит ли он из одного человека или из многих – это, если позволительно так выразиться, Ваш спасательный круг от комплексов.

Отец комплексов – страх, мать – суета. Единственный избавитель – смысл.

Человек боится самого себя. Суетится (то есть не двигается), надеясь иллюзией движения уничтожить этот страх.

Но страх уничтожается только смыслом.

Если человек понимает смысл своего движения по жизни, у него не рождается страх и, соответственно, не рождаются комплексы.

Закомплексованный человек, как правило, выглядит некрасивым.

Впрочем…

…что есть красота и почему ее обожествляют люди?

XVII. Красота, идеал

…сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде?

Действительно, вопрос «что такое красота?» – серьезный и практический.

Сколько людей ссорились, а то и расходились из-за того, что один воспринимал красоту так, а другой – эдак.

Существуют ли критерии красоты, или же они настолько субъективны, что подчас кажется: слово это обозначает то, чего на самом-то деле и вовсе не существует?

Если мы посмотрим на критерии, скажем, женской красоты, то увидим, что они очень сильно зависят от времени. Нам сейчас довольно трудно поверить, например, в то, что императрица Екатерина Великая по молодости казалась себе излишне худой и просила придворных художников изображать себя на портретах более полной. Нынешние же красотки все как-то больше стараются похудеть.

Впрочем, критерии красоты абсолютно субъективны. И не только человеческой. Кто-то считает красивым закат на реке, а кому-то представляется невероятно прекрасной математическая формула.

Я знаком с чудесным врачом, которая, держа в руках вставную челюсть, абсолютно искренне говорит: «Какая красота!» При всем моем глубоком уважении к ней мне не удалось искренне соответствовать…

Красота – это свет, освещающий дорогу жизни.

Действительно, представим себе, что не было бы красивых людей, прекрасных пейзажей, чудесных домов… Жизнь была бы невероятно тусклой.

Кто же зажигает этот свет?

Вы. И более никто.

Красота – это Ваше личное открытие света, освещающего дорогу жизни.

Поэтому не стоит стесняться того, что Вам представляется красивым: будь это женщина (или мужчина), одежда или произведение живописи.

У красоты существует единственный критерий: освещает она Ваш путь или нет.

Именно поэтому столь важно принимать «чужой свет красоты». Свет этот не бывает правильным или неправильным, верным или неверным.

Чаще всего – он другой.

Приятие «чужого света красоты» делает жизнь разнообразнее. Неприятие жизнь сужает.

Например, родители, которые не принимают критериев красоты своего ребенка, не только лишаются взаимопонимания с ним, но и сужают свой мир.

Неужели нет примеров абсолютной красоты?

Нет. Хотя для обозначения такой абсолютной красоты люди и придумали красивое слово – идеал.

Идеал означает нечто, чего на самом деле не существует.

Даже если Ваш собеседник говорит о ком-то: «Он – мой идеал», это не более чем фигура речи. Уверяю Вас: при более подробном разговоре у этого идеала наверняка отыщется что-то, что Вашему собеседнику не нравится.

Слово «идеал» появилось в России аж в начале XIX века. До этого, видимо, как-то все проще жили, а тут – на тебе! – прогресс дошел до того, что люди начали стремиться к тому, чего на самом деле нет, – к идеалу.

Стремлением к идеалу человек, как правило, оправдывает свое бездействие.

Ведь если идеал – это нечто без изъяна, то его создать человеческими руками нельзя.

Вот и получается одно из двух: либо делаешь дело, либо стремишься к идеалу.

Скажем, тот, кто на каждом перекрестке кричит: «Я жду идеального принца!» – на самом деле не хочет делать ничего для того, чтобы найти и сосуществовать с нормальным человеком.

В реальности ничего идеального создать нельзя.

Особенно печально, когда люди придумывают идеал в человеческих отношениях.

Любить идеал нельзя. Любить можно только реального, теплого, грешного человека.

Если женщина говорит Вам: «Ты – мой идеальный мужчина», будьте уверены, что очень скоро Вы поссоритесь. Нет такого мужчины, который может соответствовать женскому представлению об идеале.

Существует еще такая точка зрения, что идеал, мол, воспитывает чувства, или, к примеру, обозначает некую систему координат. Людям, которые так считают, я советую устроить соревнование по бегу до горизонта – кто сумеет добежать, может начать воспитываться с помощью идеала.

Пока идеал никак не влияет на нашу жизнь, в нем нет ничего страшного или предосудительного: почему бы и не помечтать о том, как порвешь своей грудью финишную ленточку горизонта? Но как только идеал начинает влиять на нашу жизнь – дело плохо.

Не надо стремиться к идеалу. Не надо стремиться к тому, чего нельзя достичь.

Во-первых, бежать за горизонтом – занятие нервное. А во-вторых, в этом случае всегда можно оправдывать свои неудачи недостижимостью цели.

Пусть он будет, идеал, – в романтических стихах и в мечтах.

Но пусть он никогда не будет нашим путеводителем по жизни.

Общество называет идеальными те критерии красоты, которые ему, обществу, представляются таковыми.

Этими критериями никогда нельзя руководствоваться у каждого – свой свет красоты.

В поисках красоты ни в коем случае нельзя ориентироваться на некие всеобщие критерии и стесняться собственных.

Нелепо оценивать себя с точки зрения того, красивы Вы или нет. (А между тем подобные самооценки испортили жизнь не одному поколению женщин.) Даже если Вы кажетесь себе победительницей конкурса уродок, вполне может найтись тот, для кого вы станете ослепительной красавицей.

Я не знаю, спасет ли красота мир, но я убежден, что красота спасает жизнь каждого конкретного человека: невозможно ведь жить в темноте. Поэтому, если вы не видите красоту никогда и ни в чем – это серьезная проблема, свидетельствующая о том, что жизнь вам стала совсем неинтересна: вы нигде не можете найти ее проявлений.

Где красота – там и наслаждение, не так ли?

О нем и поговорим.

XVIII. Наслаждение

Для того чтобы определить вкус еды – скажем, шашлыка, – у нас есть множество критериев: хорошо ли замаринован, зажарен, хорошее ли мясо.

Для того чтобы определить вкус жизни, у нас есть наслаждение.

Наслаждение – это критерий, по которому мы можем определить, «вкусная» ли у нас жизнь.

В тот момент, когда человек наслаждается чем-то, течение жизни как бы останавливается и мы имеем возможность вглядеться в жизнь и любоваться ею.

Наслаждение – это выход за пределы гармонии.

Гармония должна и может быть нормой жизни. Выход, если угодно, взлет за пределы гармонии – это и есть наслаждение.

Понятно, что оно – субъективно, равно как и еда не бывает вкусна для всех. Однако, как невозможно пировать на ходу, также невозможно на ходу получать наслаждение.

Если человек не находит времени для того, чтобы получить наслаждение от жизни, значит, он проживает ее безвкусно.

При этом можно вершить великие дела, зарабатывать массу денег, становиться знаменитым… Но все это будет походить на еду в фастфуде: желудок набит, а вкуса нет.

Метафорически говоря, вкусовые рецепторы жизни, как мне кажется, находятся в душе.

То есть любое наслаждение – даже физическое – это все равно душевное отдохновение, душевный праздник.

Если человек не может или не умеет получать наслаждение от жизни, значит, душа его увяла.

Как человек не в состоянии обходиться долго без еды, так невозможно жить и без наслаждения. Для него противоестественно жить с «сухой душой». Мы нередко ругаем олигархов: зачем они, мол, скупают футбольные клубы и яхты, чего им не хватает? А не хватает им именно наслаждений.

Если не ошибаюсь, замечательному поэту Михаилу Светлову принадлежит фраза: «Я могу обойтись без необходимого, но не могу – без лишнего».

Лишнее – это в первую очередь наслаждение. Клубника после сытного обеда. Умный, интересный, но в практическом отношении бессмысленный разговор. Великий фильм или книга, которые, казалось бы, никак не влияют на нашу жизнь. Прогулка на закате по берегу моря – прогулка никуда, без конкретной цели. Ласки любимого человека, в которых, кроме наслаждения, никакого смысла и нет…

Интересно, что в словаре Даля есть такой глагол «наслаждать», то есть приносить наслаждение. Нынче этот глагол почти не употребляется, и это симптоматично. Мы перестали наслаждать друг друга, у нас слишком много иных, кажущихся нам более важными занятий. Мы стали практичны и суетливы.

Суета высушивает душу. Наслаждение оживляет ее. Никакого иного, практического смысла у наслаждения нет.

Но кто скажет, что этот смысл неважен или мал?

Наслаждение не может быть вечным или даже долгим, потому что в этом случае притупится вкус к нему.

Наслаждение заканчивается. И мы углубляемся в работу.

Вот о ней и поговорим.

Потому что работа в первую очередь не то, что мы делаем для кого-то, но то, что составляет нашу собственную суть. Только в этом случае сделанное нами может кому-то по-настоящему пригодиться.

XIX. Работа, трудолюбие

Задумывались ли Вы над тем, что такое работа лично для Вас? В чем для Вас лично ее суть и смысл?

Работа – столь важная составляющая нашего существования, в некоторых случаях – даже опора ее, что наша жизнь решающим образом может зависеть от того, как мы для самих себя определяем это важнейшее понятие.

Психофилософия исходит из следующего понимания этого важнейшего понятия.

Работа – наиболее простой и доступный каждому способ само познания и самовыражения.

Одному для того, чтобы познавать себя, надо зарабатывать деньги; другому – писать музыку; третьему – подметать улицы, размышляя при этом о вечности; четвертому – заниматься наукой…

Главное в работе не то, престижная она или нет, много за нее платят или мало, главное то, насколько она раскрывает человека. Потому что, только раскрываясь, человек имеет возможность подарить свою суть другим людям.

Социологические исследования, проведенные в России, показали, что основными критериями при трудоустройстве у наших сограждан являются хороший заработок и стабильность работы. Увы, вынужден признать, что это критерии несвободных людей.

Раб отличается от свободного человека, в частности, тем, что никогда не рассматривает себя в системе координат: «человек – Бог». Думать о душе – не рабское дело. Раб всегда занят удовлетворением собственных материальных потребностей. Ругать или тем более презирать его за это невозможно, потому что чаще всего он это де лает вынужденно.

На мой взгляд, если вы стремитесь к гармоничному существованию, то есть к счастью, надо понимать при выборе работы важным является один-единственный критерий: помогает она самопознанию и самовыражению или нет.

Если человек вынужденно или по собственной воле использует иные критерии, он должен быть готов ко всякого рода неприятностям. К тому, например, что работа ему надоест.

Что она никогда не станет опорой. То есть, попросту говоря, что она никогда не приведет его к гармонии.

А если человек не может найти любимую работу?

Плохо ищет. Совсем недавно мы говорили о том, что призвание есть у всех людей, что каждого человека Господь призывает к какому-то главному делу или делам. Если Вы такое дело не нашли, значит, оно где-то вас ждет и, не найденное, страдает в одиночестве так же, как вы.

А если у него нет возможности заниматься тем, чем он хочет?

Это форс-мажор, который, конечно, бывает в жизни. К нему и надо относиться соответствующим образом, и стараться как можно быстрее изменить.

Людям не просто свыкнуться с таким подходом к работе. Конечно, гораздо проще существовать в системе: «каждый труд почетен».

Дабы оправдать такой подход, люди придумали слово «трудолюбие».

Вот слово, которое считается, безусловно, положительным! Даже не сомневайтесь!

Если мамаша говорит про своего ребенка: «Мой сынок – трудолюбив», будьте уверены: она его хвалит. Какое бы время ни стояло на дворе, нас бесконечно убеждают, что в ребенке необходимо воспитывать любовь к труду, иначе он вырастет бессмысленным членом нашего общества.

Я отношусь к этому слову с некоторой… скажем так… осторожностью.

Самым трудолюбивым героем русской литературы был гоголевский Акакий Акакиевич, который любил трудиться и делал это хорошо, тщательно. Вы хотите, чтобы ваш ребенок вырос Акакием Акакиевичем?

А всемирный символ настоящего трудяги – Сизиф. Закатит камень на гору, камень рухнет, он его опять закатит, тот опять рухнет… И так – до бесконечности. Хорошо ведь человек работал, по-настоящему. Только почему-то его труд называют «сизифов», и это определение вряд ли можно считать положительным.

С другой стороны, почти все творческие люди, гении тоже ведь были невероятными трудягами. Достаточно, например, посмотреть черновики стихотворений Пушкина, чтобы убедиться, как любил этот человек работать! А великий швед Ингмар Бергман, который утверждал, что не запоминает никаких событий своей жизни – даже годов рождения детей, но очень хорошо помнит, в каком именно году какую именно картину он снимал: работа была для него сутью и смыслом жизни.

Трудолюбие – сомнительная цель, но чудесное следствие любви к своему делу.

Трудолюбие должно возникать само по себе, как следствие любви к делу.

Труд без любви – рабский, сизифов труд.

По-моему, не надо приучать ребенка любить труд. Работа сама по себе не приносит ни счастья, ни удовлетворения. Счастье и самораскрытие приносит только любимая работа.

Поэтому ребенку надо помогать найти призвание. Если это удастся – трудолюбие появится само по себе, как следствие.

Если человек любит свое дело, то трудолюбие, то есть любовь к труду, появляется само по себе.

Трудолюбие без любви – каторга.

Если мы вспомним Акакия Акакиевича и Сизифа, то их трудолюбие не принесло им счастья, потому что в их работе не было смысла.

Когда в работе есть смысл, никто не вспоминает о трудолюбии, все как-то больше говорят о самовыражении и о счастье.

О трудолюбии вспоминают, когда надо сделать что-то неприятное. Да, такие ситуации бывают. Надо сделать неприятное. Неприятное – но надо. Придется делать. Но почему этот бессмысленный труд надо любить, ей-богу, не понимаю.

А когда человек пашет как сумасшедший, когда он фанат своего дела – это хорошо или не очень?

Есть предложение поговорить про фанатизм?

Принимается!

XX. Фанатизм

Это слово происходит от латинского слова fanum, что означает «храм». Поначалу оно означало невероятное религиозное рвение.

Нынче значение этого слова расширилось и приобрело явно негативный оттенок.

Религиозные или футбольные фанаты приносят множество бед, а то и трагедий.

Фанатизм – это абсолютная, бездумная убежденность в чем-то.

Все бездумное хочется немедленно изобличать. И вправду, разве может подобная убежденность быть хоть в чем-то хорошей?

Фанатизм может быть направлен на что-то чужое, изобретенное не фанатом. Но ведь можно быть и фанатом своего собственного дела, не так ли?

Какие-то совсем разные фанатизмы получаются.

Попробуем разобраться.

Когда фанатизм направлен на чужое дело, на то, что открыто не самим фанатом, он всегда плох.

Не фанаты придумали религию, из-за которой они могут убивать других. Не фанаты певцов или артистов создали своих кумиров. В конце концов, не фанаты придумали футбол и названия футбольных клубов, из-за которых они устраивают кровопролитные драки.

Фанатизм ужасен, как средство возвеличивания чего-то чужого: чужой ли веры, чужой ли славы. Именно бездумное возвеличивание приносит многочисленные трагедии и беды: ведь такое возвышение одних неминуемо ведет к принижению других.

Кроме того, фанатизм убивает у человека свободу: фанат сознательно ставит себя в подчиненное положение своему кумиру?

Разве не поразительно, что тысячи, миллионы людей кричат: «Я хуже, чем мой кумир!

Я готов стелиться у него под ногами, а он может меня вообще не замечать. И от этого я балдею!»?

Фанатизм – это добровольное самоуничижение.

«Не сотвори себе кумира» – это как раз про фанатизм.

Многим кажется, что когда «творит кумира» ребенок – это нормально.

Я так не думаю. Я отношусь к детям как к людям и не считаю, что у их жизни должны быть какие-то свои законы, не подходящие для взрослых.

«Сотворение кумира», то есть сознательное самоуничижение – я хуже, чем этот человек, я готов стелиться у него в ногах, – плохо и неправильно в любом возрасте.

Одно дело – любить или даже преклоняться, то есть выказывать абсолютное уважение.

И совсем иное – фанатеть, падать под ноги.

Однако, если фанатизм направлен на собственное дело, он становится совершенно иным, и отношение к нему меняется.

Что значит выражение «человек фанат своего дела»? Это означает, что он абсолютно и бездумно убежден: то, чем он занимается, – самое интересное и важное дело на свете. И если дело это не человеконенавистническое, то такое отношение вполне нормально и даже естественно.

Среди поэтов, режиссеров, художников, скульпторов, композиторов, ученых очень много фанатов. Почти все великие военачальники и политики были фанатами своего дела. В наше время вообще очень трудно добиться результатов, если не относишься к своей работе с изрядной долей фанатизма.

Правда, фанат ограничивает свой мир интересами своей работы.

Хорошо ли это? Это личный выбор каждого. И не стоит забывать: это выбор, который приносит ему счастье.

Фанаты своего дела живут как бы в коконе: от своей работы они получают такое количество энергии, что часто не нуждаются в энергии, получаемой от людей, не имеющих отношения к их делу. Поэтому с ними бывает очень тяжело общаться, их невыносимо трудно любить, с ними почти невозможно дружить.

Но именно эти люди чаще всего добиваются серьезных результатов в своем деле, и именно они остаются в истории.

Быть фанатом своего дела трудно: не просто суживать свой мир до одной дороги.

Однако, стать фанатом своего дела, равно как и по собственной воле перестать им быть, –

невозможно.

Это Божий Промысел, который настигает человека. Против Него мы бессильны.

Фанат своего дела – это трудоголик.

Да, он отнимает у себя многие радости жизни. Но он лишает себя и множества проблем: жизнь его ясна и понятна.

Фанат всегда гордится тем, что он делает.

Но как разобраться: гордость им движет или гордыня?

Как разобраться?

Прочесть следующую главу.

XXI. Гордость, гордыня

Большинству из нас, наверное, кажется, что гордость – это нечто позитивное, хорошее, правильное.

Между тем, как ни удивительно, такое отношение к этому слову – есть детище советской власти.

Если мы откроем словарь Ожегова, изданный в 1968 году, то найдем там такое определение слова «гордый»: «исполненный чувства собственного достоинства».

А вот как за сто лет до этого определял это слово Владимир Даль: «Гордый – надменный, высокомерный, кичливый, надутый, высоносый, спесивый, зазнающийся».

Характерно, наверное, что такое замечательное слово «высоносый», то есть тот, кто держит нос слишком высоко, в наше время не пригодилось, отпало за ненадобностью.

Что же такое произошло за сто лет, отделяющих одного великого создателя словаря от другого – тоже великого?

Забыли Бога. Забыли, что всякий человек есть создание Божие и в этом смысле каждый равен каждому.

В сущности, между словами «гордость» и «гордыня» (напомню, что это – один из смертных грехов) никакой разницы нет.

Ожегов определяет гордыню как «непомерную гордость», забыв, видимо, что гордость непомерна всегда: человек, который гордится собой или своим делом, всегда ставит себя выше других. Что еще может быть непомернее?

А если кто-то гордится не своими, а чужими делами?

Гордиться чужими делами – значит стараться возвыситься за чужой счет.

Например, отец, который гордится успехами своего сына, тем самым демонстрирует всем, что он – замечательный отец.

А как же чувство собственного достоинства? Оно, что ли, от лукавого?

Дело все в том, что гордость – это не чувство, не ощущение, а демонстрация чувства собственного достоинства.

Между тем человек, по-настоящему обладающий этим чувством, никогда его демонстрировать не станет.

Чувство собственного достоинства – это в конечном счете понимание того, что ты создан Богом и поэтому унизить тебя никто не может. Оно не нуждается в демонстрации.

Мы демонстрируем гордость, как правило боясь унижений. Если мы рассматриваем себя в системе координат, в которой нет Бога, такая демонстрация возможна и, может быть, даже полезна – успокаивает.

Там же, где Господь есть, – унижений быть не может, поскольку перед Создателем мы все равны, даже если кому-то из нас кажется, что он равнее.

Демонстрация своей гордости нелепа всегда. Но более всего – перед любимыми людьми.

Любимый человек – отец, мама, ребенок, любимая, друг – это часть тебя. О каких же обидах здесь может идти речь? Где есть любовь – там не может быть ни унижений, ни гордости. Любимый человек унизить не может. Если может, значит, не любимый.

В одной хорошей песенке поется: «Может, я забыла гордость? Как хочу я слышать голос, долгожданный голос твой!»

Любовь начинается там, где человек забывает про самого себя, а значит, и про собственную гордость. Если ты ощущаешь себя выше другого человека, любви быть не может. Если ты чувствуешь, что другой человек тебя унижает, значит, любви нет.

Помните знаменитые строки: «У советских – собственная гордость, на буржуев смотрим свысока»? Если больше победить буржуев нечем – будем сокрушать их нашей гордостью.

Люди демонстрируют собственную гордость, когда больше им продемонстрировать нечего.

Гордость – признак недоверия и слабости. Мы становимся высоносыми, когда не доверяем тому, с кем имеем дело. Однако надо иметь в виду: если подойти к человеку с высоко поднятым носом, можно забыть о налаживании какого-либо контакта с ним.

Поскольку в нашей системе координат гордость – есть слово глубоко положительное, то люди очень часто прячутся за гордость, называя этим словом то, что на самом деле гордостью не является.

«Гордость не позволила мне ответить на его слова любви», – говорит девушка, имея на самом деле в виду свои комплексы. Или отсутствие любви. Ведь если есть любовь, при чем тут гордость?

«Гордость не позволила мне попросить повышения в зарплате», – говорит человек, имея в виду, что он испугался подойти к начальнику. Ведь, если он заслужил прибавки, гордость опять же ни при чем.

Гордыня мешает людям жить, мешает совершать правильные поступки.

Есть много слов – антонимов гордости.

Главное из них – благородство.

Поговорим об этом ныне едва ли не позабытом слове.

XXII. Благородство

Вспомните, пожалуйста, когда Вы в последний раз слышали слово «благородство», «благородный»? И желательно не в ироничном контексте, а как серьезную оценку какого-либо поступка человека или его самого?

Сегодня? Вчера? Неделю назад? И не вспомнишь точно когда?

Слово «благородство» не то чтобы выпало из нашего лексикона, но мы употребляем его крайне редко.

Кто же такой благородный человек?

Благородный – тот, кто рождает благо по непонятной для нас причине.

Именно поэтому благородство понятие не абсолютное, а относительное. В разные времена оно наполнено разной сутью.

И даже в одно и то же время то, что для одних естественно, для других – благородно.

Например, если кто-то переводит бабушку через дорогу, мы не называем его благородным. А если олигарх дает деньги на строительство церкви, многие восклицают: «Он поступил благородно», хотя для верующего человека такой поступок абсолютно нормален.

Благородный – значит непонятный, непривычный, неясный.

Эта неясность чаще происходит не от самого по себе поступка, а от того, как мы его воспринимаем.

Муж ушел от жены, оставив ей все: квартиру, машину, дачу, сбережения.

Одни думают: «Какой благородный человек!»

Другие: «Поступил как нормальный мужик. Ничего особенного».

Оценивая чей-то поступок как благородный, мы в первую очередь оцениваем собственное понимание нормы и благородства в жизни.

Понятие «благородство» меняется с течением времени еще более кардинально, чем, скажем, понятие «честь», о котором мы очень скоро поговорим.

Для человека XIX века вызвать на дуэль хама, который оскорбил женщину, было естественно. Сегодня того, кто защитил девушку от хулиганов, мы называем благородным.

Если то, что раньше казалось естественным, сегодня кажется благородным, значит, общество в целом становится менее благородным.

Часто эпитет «благородная» мы относим к внешности. Нам кажется, что благородно выглядит человек, который не похож на других, а похож на того, кто может дарить благо.

Это пусть и косвенное, но наглядное свидетельство того, что в любую эпоху тех, кто дарит благо по неясной причине, меньше, нежели тех, кто так не делает.

Та внешность, которая сегодня представляется благородной, до прихода советской власти была естественной.

Вспомним советские фильмы про революцию. Актеры с благородной внешностью могли играть в них только отрицательных персонажей, нас исподволь как бы убеждали в том, что другие люди в советской стране не нужны, необходимы такие же, как все, такие, которых проще объединять в толпу.

Заметим вскользь, что внешность, разумеется, бывает обманчива и человек, который выглядит благородно, может нести в мир зло, а вовсе не добро.

Мне кажется, Господь посылает в мир благородных людей не столько для того, чтобы они совершали благородные поступки, сколько для того, чтобы все остальные имели перед глазами пример.

Если бы – вдруг! – мы все по-настоящему смогли бы стать благородными, то есть для нас было бы естественно по непонятной причине рождать благо, а не зло, само это слово исчезло бы из нашего лексикона за ненадобностью.

Но боюсь, такие времена наступят не завтра.

Рядом с благородством всегда стоит слово «честь».

Некоторые даже склонны считать эти два слова синонимами.

Мне так не кажется.

Подробнее о чести – в следующей главе.

XXIII. Честь, стыд

Честь – дитя конфликта. О ней вспоминают тогда, когда логика благополучия и выгоды толкает человека на совершение поступков, подразумевающих нечестное отношение к себе и к своей жизни.

Честь – это выбор.

Осознанно или неосознанно человек выбирает либо честное поведение, либо выгодное на данный конкретный момент времени.

Честь – это и есть честное отношение к жизни и к самому себе.

Честь – понятие абсолютно субъективное. В зависимости от эпохи, веры, религии и еще массы всяких обстоятельств понимание чести у разных людей различно.

Но в этом случае должен быть какой-то субъективный критерий чести для отдельного человека?

Без сомнения.

Честь связана с понятием стыда.

Если у человека нет никого, перед кем ему может быть стыдно, – это человек без чести, бесчестный человек.

Человеку может быть стыдно перед Богом. Перед Отчизной. Перед родителями или перед памятью о родителях. Перед товарищами. Перед самим собой, наконец.

Что такое стыд?

Стыд – это дискомфорт, возникающий в душе человека помимо его воли.

Отчего возникает этот дискомфорт? Оттого что человек понимает: поступок, который он совершил, категорически не одобрят те, перед кем ему может быть стыдно. (Еще раз заметим, что этим «кем-то», помимо людей ближнего и дальнего круга, могут быть и Господь, и сам человек.)

По-настоящему верующий человек не может быть бесчестным.

Почему?

Потому что он ощущает себя живущим в присутствии Бога.

Другими словами: ему стыдно за любой бесчестный поступок.

Дискомфорт в душе бывает настолько мучителен, что может привести к самоубийству.

Нередко этот дискомфорт коренным образом меняет и самого человека и его жизнь.

Например, в известном фильме «Остров» рассказывается история про то, как фашисты во время войны заставили моряка убить своего товарища. Убийце было настолько стыдно перед Богом и перед самим собой, что он на всю жизнь ушел в монастырь и пытался отмолить свой грех, то есть вымолить прощение.

Известная фраза русских офицеров: «Честь необходима, жизнь не столь уж необходима» – свидетельствует, что для людей чести легче умереть, нежели испытывать стыд перед Богом, Родиной, своими товарищами…

В человеке есть некие ниточки, которые связывают его с Богом. Удивительно, что, какие бы ни происходили изменения с нами, эта Божественная связь никуда не девается. Мы уже говорили, что одна из таких ниточек – это совесть. Другие: честь и ее критерий – стыд.

Мне кажется, что людей, у которых вовсе нет стыда, не существует. Как не существует и абсолютно бесчестных. Другое дело, что иногда стыд и честь спят столь крепко, что требуются огромные усилия и самого человека и окружающих, чтобы их разбудить.

Умение испытывать стыд отличает человека нравственного от иных.

Казалось бы, честь должна мешать практическому существованию и вообще усложнять жизнь.

Но это совсем не так.

Если человек умеет испытывать стыд перед кем-то, его жизнь становится более ясной.

Ему проще совершать выбор: он твердо знает, чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах.

Сейчас довольно часто говорят о том, что само понятие «честь» якобы ушло в прошлое.

На мой взгляд, это не так. Честь только в том случае станет понятием из прошлого, если все мы окончательно превратимся в безнравственных и бесстыдных существ.

Все-таки хочется верить, что такого не случится.

Вообще, хочется верить во все радостное.

И поговорить хочется про радость.

XXIV. Радость

Интересно, когда Господь создавал наш мир, Он знал слово «бонус»? И вообще интересно, появляются ли в языке слова, значение которых Бог поначалу не понимает?

Смотрит на ангелов своих и спрашивает: «Что это такое они там удумали опять, что это за бонус такой?»

Впрочем, мы отвлеклись. Знал или нет Господь значение слова «бонус», однако радость Он нам подарил именно как бонус – незаслуженное, неясное, некупленное, чудесное дополнение к нашей жизни.

Радость – сильное, позитивное, эмоциональное чувство, возникающее в тот момент, когда нам кажется, что жизнь нас полюбила.

В словаре Владимира Даля есть такое слово «рада». Означает «совет» или «помощь».

Радость – это чувство, которое возникает, когда нам представляется, что жизнь нам помогает.

Поэтому умение радоваться зависит не от обилия хороших событий, а от того, как человек воспринимает свою жизнь: как врага или как помощника.

Поскольку мы сами создаем свою реальность, то только и сугубо от нас самих зависит, мрачная она у нас или радостная.

Находить всю радость или находить всюду печаль – это выбор самого человека.

Если человек не любит жизнь, никакие самые радостные события не заставят его радоваться.

И это не трагично.

Радоваться – не обязательно.

Радость, повторим, – это бонус, дополнение. Очень часто человек, который не умеет испытывать радость от жизни, ощущает себя едва ли не ущербным.

Между тем окрашивать жизнь в яркие или в тусклые цвета – это выбор каждого человека.

Есть те, кому радостно в ярком мире. Существуют и такие, кому комфортно в тусклом цвете жизни. И то и другое – не стыдно.

Если мы вспомним мировую литературу, то нам, конечно, симпатичнее герои, которые умеют радоваться: Швейк или, скажем, Остап Бендер.

Однако есть и великие образцы «печальников»: тот же Гамлет, например, или чеховский Вершинин. А разве не потрясающий образ всегда грустного Бузыкина из фильма Володина-Данелии «Осенний марафон»?

Радость – чувство настолько светлое и внезапное, что долго теоретизировать по его поводу не хочется. Хочется заметить одно: умеете вы радоваться или не умеете вы радоваться – и то и другое в одинаковой степени достойно. А уж как кому легче жить – с радостью или без нее, – пусть каждый выбирает сам.

Можно ли получать радость от страданий?

Я не знаю ответа на этот вопрос.

Я подумаю над ним до следующей главы.

XXV. Страдание

Ну вот, подумал я, подумал и понял, что есть люди, которые испытывают от страданий пускай и немного странную и своеобразную, но все-таки радость.

Страдать у нас не только не стыдно, не только не неловко, но даже как бы и почетно.

Стыдно как раз не страдать.

Нестрадающий человек представляется нам существом поверхностным, а то и попросту пустым. В России все располагает к трагическому самоощущению, и в первую очередь сама жизнь, которая никогда не может наладиться надолго. Во время всей нашей многовековой истории мало наберется лет, когда бы люди не жили с тревогой, что завтра их жизнь ухудшится либо в личном, либо в социальном плане.

Пословица «От сумы и от тюрьмы не убережешься» – чисто русская. Я много раз пытался объяснить ее иностранцам. Они никак не могли понять, почему честный человек должен бояться сумы и тюрьмы.

Православное христианство – точнее, его привычная интерпретация – тоже к радости не очень-то располагает.

Мы вздыхаем привычно: Бог терпел и нам велел, забывая о том, что христианство – религия глубоко оптимистичная, ведь после своих страданий Господь воскрес. Однако мы почему-то не говорим: Бог воскрес нам в пример.

Если бы мы помнили, что православие – радостная и глубоко оптимистичная религия, в основе которой лежит история Воскресшего Бога, думаю, что и жизнь каждого человека и страны в целом развилась бы у нас иначе.

Даже пейзаж за окном – и тот печален. Отъедешь от любого города минут на десять, сойдешь с поезда… Бескрайние поля перед тобой, бескрайнее небо над тобой, а ты такой крошечный посередине… Поневоле затоскуешь.

Одним из главных героев нашей литературы стал юноша, который, решив восстать против Бога, убил двух женщин, а потом 400 страниц страдает по этому поводу. Мы воспринимаем Раскольникова едва ли не как гуру. Хотя на самом-то деле это совершенно патологический случай, который если чему и может научить, то лишь тому, как жить категорически не следует.

Оговоримся, что мы ведем речь о страданиях духовных. Страдания физические могут быть воистину мучительны. Помогает пережить их лишь завещанная Спасителем вера в то, что в конце страданий непременно наступает воскрешение.

Принято считать, что духовное страдание учит. Отчасти это так. Если человек никогда в своей жизни не страдал, ему трудно научиться сострадать другим.

Потому что со-страдание – это совместное страдание. А со-чувствие – это совместное чувство.

То есть, когда Вы сострадаете и сочувствуете господину или госпоже N, Вы испытываете те же самые чувства, что и господин или госпожа N.

Однако я убежден обожествлять страдания не следует. И не надо специально искать их – они сами Вас отыщут, когда придет время.

Не стоит ковыряться в ране, ее надо залечивать. Потому что быть раненым для человека противоестественно, естественно быть здоровым.

Жизнь дает нам немало подлинных поводов для страданий. Это, безусловно, так. Но мне кажется ужасным, когда человек купается в страданиях, находит в них пусть и мучительную, но радость.

Не стоит забывать страдать проще, нежели бороться со страданиями.

Упиваться страданиями или бороться с ними – это выбор, а не данность.

Может быть, страдание воспитывает душу. Но и иссушает тоже. Случается и так, что много страдавший человек становится невосприимчив к чужим печалям, потому что они кажутся ему незначительными в сравнении с тем, что пережил он сам.

Очень часто человек, который любит свои страдания, вообще не замечает окружающих: он слишком занят собственной болью.

Очень важно помнить страдание без веры может быть губительно.

Когда человек верит, то есть понимает: что Бог ни делает – все к лучшему, он использует страдания для понимания жизненных уроков.

Если человек не верит – страдания могут его обозлить и не только не воспитать, но очернить душу.

Страдание – дитя статики. Двигаться и одновременно страдать – невозможно.

Если человек идет к своей цели и на пути встречает препятствия, страдания начинаются в тот момент, когда он сдался, перестал верить в успех, остановился. Если он продолжает движение, у него просто не остается времени на печаль.

Преодолевать препятствия и одновременно страдать невозможно.

Страдания – это остановка в пути, во время которой можно многое понять и многому научиться. Но не стоит забывать: это – остановка.

Для человека верующего любое страдание весьма относительно. Потому что один из главных признаков веры: понимание того, что все – от Бога, в том числе и страдания.

Попросту говоря: что ни делается – все к лучшему.

Психофилософия учит получать уроки от любых страданий и двигаться дальше.

Страдающий человек как бы сомневается в том, что все даровано Господом, и воспринимает печальную жизненную ситуацию не как подарок Бога, а как трагическую случайность.

Как ни покажется парадоксальным, большинство страданий связано с тем, что человеку очень трудно отказываться от своих привычек.

Он привык жить богато и страдает, когда становится бедным. Человек, привыкший к своей бедности, по этому поводу не переживает.

Привык жить со своей возлюбленной, а она ушла. Тот, кто привык к одинокой жизни, по этому поводу не переживает.

Поэтому страдания если и не уничтожаются временем вовсе, то сильно облегчаются им.

Как мы уже говорили: старые привычки уничтожаются новыми, а потом и вовсе забываются.

Проходящий характер страданий свидетельствует, с одной стороны, о милосердии Божьем и является одним из существенных доказательств того, что Создатель любит свои создания.

Но с другой – показывает, что страдания не могут, а значит, не должны становиться основой человеческой жизни.

Раз мы порассуждали о страданиях, поговорим сразу о том, как избавиться от грусти, скуки и тоски.

XXVI. Грусть, тоска, скука

Честно говоря, я не представляю себе человека, который сидит эдаким чертом на диване и размышляет: что такое сейчас происходит со мной? Я тоскую? Или скучаю? Или просто грущу?

Вряд ли мы сидим и размышляем над этими понятиями.

А надо?

Надо!

Поскольку чувства эти совсем разные, и бороться с ними – или принимать – тоже надо по-разному.

Попробуем разобраться?

Конечно. В этой, да еще и в следующей главе будем пытаться понять что-нибудь про наши печальные чувства.

Бог щедр. Каких только печальных чувств Он нам не подарил! Отчаяние, уныние, страдание, наконец. Мало?

Господь еще одарил нас грустью. Казалось бы – зачем?

А зачем цветы, если есть кустарник? Зачем легкий ветерок, если есть буря? Зачем ручей, если есть море? Зачем капля, если есть дождь?

Для полноты жизни. И для красоты.

Грусть – это легкое чувство, напоминающее человеку о его бренности, ранимости и мимолетности земного существования.

На самом деле для возникновения грусти повод не нужен. Когда случается по-настоящему печальное событие – скажем, уезжает друг или нас выгоняют с работы, – мы не грустим, мы страдаем.

А вот если расстаемся с любимым человеком на час, можем и погрустить. Впрочем, можем загрустить и просто потому, что пошел дождь. Или сумерки окрасили землю в невеселые серые тона. Или тревожно закричала птица. Или просто мы сильно устали на работе.

Эту щемящую, непонятно откуда взявшуюся грусть потрясающе передавали великие русские писатели, например Чехов и Платонов.

Если сравнить героев того же Чехова и Достоевского, то становится абсолютно очевидна разница между грустью и страданием. Большинство героев Чехова грустят. А большинство героев Достоевского страдают. Поэтому мне лично Чехов всегда казался писателем более тонким.

Грусть – это свидетельство того, что человек задумался о бренности своего существования.

Поэтому в самой грусти ничего плохого нет. Скажем больше: она – верный признак того, что человек задумывается о себе как о песчинке мироздания, а это иногда очень полезно.

Грусть – чувство, конечно, печальное, негативное. Но… доставляет некоторое удовольствие.

А вот когда начинает она сильно давить, когда реальность представляется черной, страшной, а то и безысходной, значит, в гости к Вам пришла тоска.

В словаре Ожегова читаем: «Тоска – душевная тревога, соединенная с грустью и скукой».

Все понятно: человек грустит, скучает и потому тоскует.

Однако если мы откроем словарь Даля, то увидим здесь принципиально иное определение: «Тоска – теснение духа, томление души, мучительная грусть, душевная тревога, беспокойство, боязнь…» И лишь после этих весьма печальных слов Даль дает синоним тоски – скука и завершает ряд определений удивительными трагическими словами: «нойка сердца, скорбь».

Очевидно, что слово «тоска» имеет два смысла. Про один из них писал Ожегов, про другой – Даль.

Чтобы разобраться с определением Ожегова, надо понять, а что, собственно говоря, означает это привычное, знакомое всем нам слово «скука» и как с ней бороться.

Скука – это ощущение того, что жизнь остановилась.

Но ведь абсолютно очевидно для всех и для каждого: жизнь остановиться не может.

Получается, что чисто теоретически скуки существовать не должно.

А она, противная, чисто практически существует. Более того – с ней знаком любой. Как же такое возможно?

Ощущение остановки жизни возникает оттого, что человек потерял к жизни интерес, то есть перестал удивляться.

Мы говорили с Вами: движение – это изменение. Изменение – это то, что надо увидеть или почувствовать. Удивление и помогает ощутить жизненные изменения. Нет удивления – кажется, что и изменений нет: жизнь остановилась.

Интерес к жизни, то есть способность удивляться, мы теряем по разным причинам.

Например, если человек устал.

Скука – родная сестра усталости.

Иногда для того, чтобы перестать скучать, необходимо элементарно отдохнуть или хотя бы выспаться. Бодрому, веселому, хорошо выспавшемуся человеку скучать удается гораздо реже, чем уставшему печальнику.

Иногда скука венчает нечто очень интересное.

После сильного эмоционального события нередко приходит ощущение скуки. Эта скука тоже преходящая, ее нужно просто пере жить.

Гораздо хуже, когда отсутствие интереса к жизни становится человеческой чертой, а то и сутью. Существует немало людей, которые скучают долго, а то и всю жизнь. Ничто, происходящее в жизни, им не интересно. Умение удивляться отсутствует в них вовсе.

Можно ли им помочь?

А надо ли?

В нашем восприятии скука – нехорошее слово, негативное. Принято считать, что скучать – плохо. Однако существует немало людей, которые скучают с удовольствием и в самой скуке находят массу прелестей.

Вспомните Обломова. Или Бальзаминова. Целыми днями они могли скучать на диване, уносясь в своих фантазиях в ужасно интересные дали. С точки зрения активного Штольца, Обломов зря проживает свою жизнь. Но разве можно говорить, что жизнь проживается напрасно, если человек получает от нее удовольствие? Пусть свое, не всем понятное, но – удовольствие. И при этом никому не мешает.

Итак, получается такая схема: человек погрустит, потом потоскует, потом поскучает.

Плохо человеку?

Если плохо – надо бороться.

Как?

Искать в жизни радость. Поднимать себя с дивана и начинать обязательно чем-нибудь заниматься.

Психологически настроить себя на то, что жизнь – это дар, подарок. А любому подарку – тем более такому! – надо радоваться и удивляться.

А если не плохо человеку?

Скучайте на здоровье!

Каждый проживает жизнь по собственному плану.

Однако для тех читателей, которые тоску-скуку не любят, замечу: скука очень боится предвосхищающего удара.

Скуки легче не допустить, нежели с ней бороться.

Кто больше всего бесится от скуки? Люди, которые привыкли к активной жизни.

В силах ли человек сделать свою жизнь активной?

Да. Как правило, это в его власти.

Мне посчастливилось брать интервью у Бориса Николаевича Ельцина после того, как он перестал быть президентом. Представляете, какую скуку, переходящую в тоску, должен был испытывать человек после того, как всю жизнь вел невероятно активную жизнь? Как боролся со скукой первый президент России? Он ее не допускал.

Борис Николаевич рассказывал, что все привычки от прошлой жизни, какие можно было себе оставить, он оставил. Например, у него по-прежнему был четко распланирован день. Суть самих дел, конечно, изменилась: тогда Борис Николаевич очень много занимался своим здоровьем, но привычка: каждый день четко знать, какими именно делами будешь заниматься, осталась…

Для меня это пример того, как человек поставил себе задачу: не дать скуке стать хозяйкой жизни – и выполнил ее!

Чем позже Вы начинаете бороться со скукой, тем сложнее ее победить.

Если Вы знаете, что скука для вас – беда, значит, надо заранее подготовить свою жизнь так, чтобы скуке в ней не могло найтись места.

Скука – не снаружи, она внутри человека. Скука возникает не как реакция на происходящие события, а в тот момент, когда мы разрешаем ей возникнуть.

Если скука ваш друг – проблем нет.

Скучать не стыдно, если у Вас есть такая возможность и Вы получаете от скуки удовольствие.

Если скука – Ваш враг, то только от Вас зависит, одержите вы над ней победу или нет.

Надеюсь, мы разобрались с тем, что такое «тоска-скука» по Ожегову.

А что же такое тоска как нойка сердца? Откуда берется эта грусть мучительная, томление души, о которых писал Даль?

В этом смысле тоска – это ощущение того, что жизни нет вовсе.

Ведь когда жизнь остановилась, ее еще как-то можно запустить. А вот когда чудится, что жизни нет вовсе, что все, происходящее с тобой, и не жизнь вовсе, а какая-то ерунда, – вот тогда-то и возникают томление души и нойка сердца.

«Тоска – нойка сердца» может возникнуть вдруг, ни с того ни с сего. Милая, хотя бы отчасти, грусть вырастет до томления души, и тут уже не до приятностей.

Например, зимой выпьет русский человек рюмку-другую водки, выйдет на крыльцо дома, посмотрит на белый снег перед глазами и тяжелое небо над головой, и покажется ему, что самое интересное осталось позади, что жизнь закончилась и ничего хорошего его уже не ждет.

Заметим, что никаких внешних причин для такого самоощущения может и не быть.

Очевидно, что объяснить причину такой беспочвенной тоски – невозможно. Здесь можно только предполагать.

Мне кажется, нойка сердца возникает у человека по одной причине: когда у него живая душа.

Душа – бессмертна. И очевидно, что в нашем мире, где физическая смерть всегда побеждает физическую жизнь, ей не может быть комфортно. (Позволю себе употребить такое слово в отношении души.) Да и вообще, надо ли объяснять подробно причину, по которой душа в нашем мире всегда мается?

И если душа восприимчива к миру, достаточно мгновения, секунды – и она начинает страдать: человек тоскует, сердце его ноет.

Часто человек тоскует не потому, что у него плоха или скучна жизнь, а просто потому, что у него есть душа.

Поэтому такая тоска, на мой взгляд, естественна. Есть люди, которые всю жизнь проживают с подобным ощущением отсутствия жизни и не променяют его ни на какие радости… Они так устроены. Бог им судья, – они живут как нравится.

А вот если подобная тоска мешает жить, можно ли с ней бороться?

Можно. Нойку сердца заглушают работа, дело, действие.

Человек не может одновременно действовать и тосковать.

Поэтому и грусть, и тоску, и скуку убивает одно: движение.

Вы сами выбираете цель, к которой хотите двигаться. Но если цель есть, все эти в разной степени приятные, но все-таки негативные чувства Вас не посетят.

А уныние и отчаяние посетят?

Сейчас об этом поговорим.

Я же предупреждал: в одной главе сразу про все не очень приятные чувства не поговоришь.

XXVII. Уныние, отчаяние, кризис

Почему уныние – грех?

Уныние – уверенность человека в том, что Господь его бросил, а потому жизнь человеческая происходит совсем не так, как ей доолжно происходить.

Уныние есть антипод не радости или восторга, но – смирения.

Смиренный человек уныния не ведает. Он понимает: все, что делается, вершится по Воле Божьей. Поэтому никаких причин унывать нет и быть не может.

Отчаяние – высшая степень уныния. Это недолговременное чувство, которое рождается в связи с иллюзорным ощущением того, что дорога жизни закончилась.

Почему иллюзорным?

Мне кажется, понятно почему: ведь пока мы живы, дорога жизни не заканчивается.

Позволю себе напомнить важнейший постулат психофилософии пока человек жив, в его жизни всегда есть горизонт.

Унывающий человек спокойно и печально принимает ту неверную картину мира, которая сложилась в его голове.

Отчаянный нервничает и сходит с ума.

Поэтому уныние и отчаяние часто представляются нам совсем разными чувствами.

Это не так?

Да. Не так. Мало того что отчаяние – это продолжение уныния. Так еще и в двух этих негативных чувствах одна и та же основа: неверие человека в то, что Бог ни делает – все к лучшему; неумение человека не впадать в панику, а делать выводы из любой негативной ситуации.

Можно ли избежать уныния и отчаяния?

Нет. В принципе они настигали любого человека.

Каждый, кто двигался долго в направлении, которое ему казалось правильным, знает, сколь ужасно ощущение конца дороги.

Самое неприятное – это когда отчаяние превращается в кризис.

Кризис – это отчаяние, которое становится сутью человека.

Во время кризиса человек живет с иллюзорным ощущением, что его дорога жизни закончилась: все, что можно совершить в жизни, он совершил, теперь – тупик, за которым смерть и ничего, кроме смерти.

Всем известно выражение: «кризис среднего возраста». Что оно обозначает по сути?

Ощущение бессмысленности жизни, тупика. Когда человеку представляется, что дальше жить нет никакого резона, что лет впереди осталось мало и никаких целей, поставленных в молодости, уже не достичь. И зачем тогда жить? Яма, откос, кювет, стена, тупик, в общем – окончание дороги.

Когда говорят о «кризисе любви» или о «кризисе науки», имеют в виду, в сущности, одно и то же: бессмысленность жить так, как раньше, и невозможность развития.

Как быть?

Первое и главное: успокоиться.

Когда к нам приходит уныние и отчаяние, мы меньше всего думаем о хорошем, о том, как и чем можем побаловать самих себя.

Уныние и отчаяние очень любят, когда их длят. Если мы будем длить их – получим кризис.

Вывод?

Правильно: длить эти негативные чувства не следует.

Унылому или тем более отчаявшемуся человеку трудно не то что начать себя радовать, а просто начать действовать.

Но это уже ваш выбор: купаться в унынии и отчаянии или пытаться выйти из них путем любого действия, смысл которого не столько в обретении новой дороги, сколько в том, чтобы развеять самого себя, постараться одарить самого себя радостью.

Никто не утверждает, что второе сделать легко. Трудно. Но трудно – не значит невозможно.

А теперь подумаем: зачем человеку вообще дается отчаяние? Какова, если угодно, философия этого чувства?

Вовсе не для того, чтобы ослабить наши силы и привести нас к кризису.

Отчаяние – хороший повод посмотреть на пройденный путь. Или для того, чтобы, поразмыслив, продолжать его. Или для того, чтобы – опять же поразмыслив – понять, что необходимо свернуть с него на новую дорогу.

Отчаяние – это серьезная встряска. И если не позволить ему перейти в кризис, если найти в себе силы, успокоившись, «остановиться-оглянуться», то, как ни странно, оно даже может принести пользу.

Любые негативные чувства можно использовать либо для того, чтобы они превратили нашу жизнь в кризис, либо для того, чтобы осмыслить свои ошибки и двинуться к новому горизонту, который – подчеркну – есть всегда.

А проблемы тоже можно использовать?

Поговорим?

XXVIII. Проблемы

Какое счастье, что у нас есть проблемы!

Представьте себе, как невыносимо скучна и пресна была бы жизнь, если бы их не было!

Представьте себе пловца, которому негде плавать. Или автомобилиста, у которого нет автомобиля. Или грибника, который живет в пустыне. Или Ромео, который бы никогда не встретил свою Джульетту. Или хоккеиста безо льда, хозяйку без грязной посуды, космонавта без невесомости…

Хватит примеров! Вот все они, по сути, примеры одного и того же: человека, у которого нет проблем.

Проблемы – это не несчастья, которые сваливаются на нас неведомо откуда, а перчатка, которую периодически бросает нам судьба, вызывая на дуэль.

Зачем?

Чтобы жить было интереснее. Чтобы мы открыли в себе нечто такое, чего нельзя открыть, не решая проблемы.

Чтобы, наконец, решив проблему, мы почувствовали сладкий вкус победы.

Если бы проблем не было – их следовало бы придумать. Потому что человек не может состояться, если он периодически не решает какие-то задачи.

Умение решать проблемы – это то, что, безусловно, связывает нас с миром природы, где все – от цветка до льва, от мухи до орла – вынуждены постоянно бороться со всякого рода проблемами.

Конечно, решать всякие жизненные задачи тяжело. Подчас мучительно. Но иного способа закалить свой характер и взрастить свою душу не существует.

Решив проблемы, мы начинаем уважать и любить себя.

Таким образом, не будет большим преувеличением утверждать, что проблемы и их решение есть универсальный способ относиться к себе лучше.

Разумеется, проблемы не надо пестовать. Но их не следует и опасаться.

Проблемы – это то, что необходимо решать.

Если их решить невозможно, то, значит, это не проблема, а беда или, не приведи господи, горе.

Поэтому надо очень четко отличать проблему от горя или беды.

Проблема – это препятствие на пути к счастью.

Но такое, которое можно преодолеть.

Очень часто, увы, мы не решаем проблему не потому, что она не решаема, а потому, что у нас нет сил, или желания, или того и другого, чтобы ее решать.

Если на Вас свалилась проблема – маленькая или притворяющаяся большой, – одинаково нелепо паниковать или истерично бросаться ее решать.

Первым делом с самим собой или с людьми ближнего круга надо постараться подумать над ее решением.

Обратите внимание на то, с каким удовольствием пожилые люди хотят решать всякие жизненные вопросы своих детей и внуков! В нашей стране пожилой человек выключается из социальной жизни, а жить только собственными болячками – невозможно. Ведь если человек перестал решать проблемы, значит, в сущности, он перестал жить.

Проблема, как хищник, бросается на человека внезапно.

Вот шли мы себе по дороге к счастью, вдруг – раз! – проблема!

Ну, мы и давай паниковать!

А как надо?

Надо лишить проблему этого ее оружия – внезапности.

Как?

Это не так трудно.

Дословно повторю то, что я говорил несколькими строками назад.

Первым делом с самим собой или с людьми ближнего круга надо постараться подумать над ее решением.

Проблемы боятся спокойного и рассудительного раздумья. Потому что именно размышления приводят к решению (то есть уничтожению) проблемы.

Огромное количество глупостей человек совершает, стремясь решить проблему, которой на самом деле не существует.

Поэтому, когда судьба бросает нам перчатку, неплохо бы сначала хорошенько подумать над тем, действительно ли она вызывает нас на дуэль, или нам это только показалось.

Вообще, главное правило при решении любой проблемы теоретически известно всем, а практически мало кем выполняется никакую проблему нельзя решать сгоряча.

Проблема требует уважительного отношения к себе. Убедившись, что к ней относятся уважительно, то есть стараются ее решить, удовлетворенная этим уважительным отношением, проблема нередко уходит сама.

В отличие от горя и беды, о которых, как это ни печально, нам и предстоит поговорить.

XXIX. Беда, горе

Мне кажется, мы гораздо меньше бы страдали, переживали и мучились, если бы научились всегда отличать беду от горя Беда – это негативное событие, которое нарушает ощущение гармонии мира, но не влияет решающим образом на нашу жизнь.

Горе – это негативное событие, влияющее на нашу жизнь самым решительным образом.

После горя человек довольно резко становится другим, благодаря чему и меняется его мир, его реальность.

А пережив беду, этого не происходит.

Поэтому, когда случается нечто негативное, надо постараться собрать в кулак всю свою волю и понять: беда это или трагедия? И может быть, не стоит сильно расстраиваться из-за того, что украли кошелек, или сломал ногу, или поссорился с коллегой по работе…

Подобные события – беды, не горе, то есть решающим образом они на картину мира не влияют.

Беда всегда приходит неожиданно, и чаще всего откуда не ждешь.

Однако внезапный приход беды вовсе не означает, что не следует, усмирив эмоции, задумываться над ее истинными масштабами в Вашей жизни.

С горем бороться невозможно. С ними надо научиться смиряться и идти дальше по уже новой жизненной дороге. Здесь очень помогает убежденность в том, что Бог все делает к лучшему.

С бедой бороться и можно и нужно.

Существует только один способ бороться с бедой – ее не замечать.

Поскольку беда – это то, что нарушает ощущение гармонии мира, то надо постараться либо вовсе ее не заметить, либо быстро о ней забыть: в этом случае гармония мира восстановится.

Как и любое негативное чувство, беду ни в коем случае нельзя длить.

Если человек сломал ногу и бесконечно рыдает по этому поводу, то он длит беду, превращая ее в страдания. А, например, актер Дмитрий Певцов с переломанной ногой снимался в фильме Рязанова, записывал новые песни, короче говоря, старался жить так, словно ничто гармонию его жизни не нарушило.

Синоним слова «беда» – неприятности. Все, что не неприятности, – это горе.

Если Вы можете быстро забыть о негативном событии, значит, это беда.

А вот если забыть не удается, если мир действительно после события стал другим, значит, у Вас случилось горе.

Очень важно понимать, что это не некие «теоретические изыски», но взгляд абсолютно практичный: человек, умеющий не превращать любую беду в горе, живет гораздо более гармоничной жизнью, нежели тот, кто этого умения лишен.

Горе – это потеря близкого человека.

Все остальное – беда, все остальное решающим образом на картину мира не влияет.

Человек либо ушел в мир иной, либо просто потерял тебя в этом мире: предал, отвернулся, исчез.

На самом деле разница невелика. Более того, иногда смерть любимого бывает пережить легче, нежели его предательство.

Итак, горе – это уход близкого человека в мир иной или в мир подлунный.

Верующий человек понимает смерть – это временное расставание.

Если мы верим в бессмертие, если мы убеждены, что земная жизнь – это только часть огромной жизни души, то для нас очевидно, что смерть – это расставание временное.

Сам по себе этот вывод должен помочь пережить горе^[6].

Господь предлагает нам пожить иной, неизвестной нам жизнью, без близкого человека.

Это серьезный вызов. Наш выбор состоит в том, что либо мы его принимаем и стараемся построить новую жизнь, либо не принимаем – и живем в жизни прошлой, живем воспоминаниями.

Каждый совершает этот выбор по собственному разумению. Важно понимать, что это – всегда выбор.

Уход человека от нас в подлунном мире – это тоже Божий промысел.

Как мы уже говорили, потеря – это всегда приобретение пустого места рядом с самим собой.

Это тоже вызов. И это тоже выбор: либо мы выбираем новую жизнь, трудную, поскольку в ней отсутствует близкий человек. Либо живем старой.

Расставаться всегда тяжело. Мы привыкаем к тому, что близкий, любимый человек – с нами. К тому, что он есть, что он рядом. Отказаться от этой привычки бывает мучительно трудно. И если бы мы не умели горевать, то душа наша очерствела. В первые мгновения расставания разум как бы отключается, а душа болит, ноет.

Самое страшное – это купаться в собственном горе.

Есть люди, которые, либо в силу собственной слабости, либо даже в силу собственного характера, любят длить горе, расширять его, делать так, чтобы горе залило всю душу, разум, всего человека.

Купаться в собственном горе – это подтверждать как минимум самому себе неверие в Бога.

Когда случается горе, в сущности, наша задача состоит в том, чтобы изменить старую привычку: жить с кем-то – на новую: жить без этого человека.

Напомню еще раз, что иного способа забыть старую привычку, как только обрести новую, не существует.

Это очень трудно.

Не замечать или вовсе забыть беду – куда легче.

Именно потому так важно отличать беду от горя.

Но всегда имеет смысл помнить беда ли к нам пришла или горе – у нас всегда есть выбор. Коротко его можно сформулировать так: либо мы купаемся в негативных чувствах, либо пусть медленно, но решительно идем к тому горизонту, который в жизни есть всегда.

В реальности такой выбор бывает совершить очень трудно.

Но как минимум о нем надо знать. Его всегда надо иметь в виду, если Вы хотите быть творцом своей жизни, а не ее рабом.

Иногда для такого выбора нам необходимо терпение.

Хорошее слово – терпение, правда? Позитивное.

Или нет?

Разберемся?..

XXX. Терпение

Любой человек хочет жить счастливо, в гармонии с самим собой. Но иногда человек сознательно сворачивает с дороги, ведущей к счастью.

Терпение – это такое существование человека, когда он сознательно выбирает негармоничный путь жизни.

Что мы имеем в виду, когда говорим о терпении в физическом смысле – терпеть боль, например? Это означает: у человека есть цель – выздороветь, и ради достижения этой цели он готов принять мучения.

Но бесцельно терпеть боль невозможно.

Когда мы говорим о терпении в человеческих взаимоотношениях, мы тоже должны иметь в виду, что у этой сознательно негармоничной жизни тоже должна быть цель.

Эта цель – достижение гармонии с человеком или с самим собой. Негармоничное существование можно, а иногда и нужно терпеть только ради того, чтобы оно в конце концов привело к гармонии.

Например, жена может сносить пьянство мужа ради того, чтобы в конце концов вылечить его и в их семейной жизни началось бы счастье. Или просто потому, что она любит его и понимает: жизнь без него для нее будет бессмысленна.

Однако если женщина выносит унижения по инерции, по лени – это действует на ее человеческую сущность разрушающе.

В нашей христианской стране, к тому же возросшей на Достоевском, терпение считается благом. И действительно, это очень хорошее, достойное качество.

Но надо иметь в виду, что противоположностью, антонимом терпению является вовсе не нетерпение.

Антонимом терпению является действие.

Кто терпит – тот не действует, тот не может (или не хочет) ничего менять.

И когда мы говорим о терпении, нужно в первую очередь понять его философию, суть, смысл.

Как это сделать?

Ответить на вопрос существует ли та цель, ради которой нужно было сознательно сходить с дороги гармонии?

Если терпение становится сутью жизни, значит, в этой жизни надо что-то менять.

Можно едва ли не все вытерпеть от любимого человека – ради любви. На работе можно вынести даже унижения от начальников или коллег – ради того, чтобы достичь некоего положения, которое предоставит тебе больше возможностей для самореализации. Можно многое терпеть от детей – ради того, чтобы они выросли спокойными и уравновешенными людьми. Или от престарелых родителей – ради того, чтобы облегчить их старость.

Но когда этого «ради» нет – терпение чаще всего служит оправданием нежелания менять жизнь.

И тогда оно становится тормозом, который надо отпустить, чтобы продолжать движение к счастью и гармонии.

Когда человек терпит, он может так затосковать – не приведи господи!

Очень важно понимать терпение, безусловно, необходимое качество. Без него прожить жизнь невозможно.

Но оно качество противоестественное.

Для человека естественно и нормально – жить гармонично.

И если Вы сошли с этой дороги, нормально – не терпеть изо всех сил это неестественное положение, а постараться вернуться на нормальный и естественный, гармоничный путь.

Ну все. Хватит про грустное.

Поговорим про удовольствие.

XXXI. Благополучие, успех

На самом деле это очень связанные слова, едва ли не синонимы. Практически все выводы, которые мы можем отнести к благополучию, вполне себе раскрывают и успех.

Итак, чаще всего нам кажется благополучный человек – это тот, кто сумел достичь тех целей, которые общество провозглашает как важные.

Благополучный для нас – это человек, у которого нет проблем с деньгами, нет проблем в семье, желательно, чтобы еще не было проблем с популярностью.

Многодетную мать или, скажем, монаха-отшельника мы вряд ли назовем благополучными людьми.

Разговор о том, кого именно считать благополучным и что такое успех, носил бы чисто теоретический характер, если бы каждый из нас не считал достижение благополучия – одной из главных, если не самой главной целью жизни.

Коль скоро все стремятся достичь благополучия, то, наверное, важно понимать, к чему именно мы стремимся, чтобы не получилось так: достигнем цели, а она окажется ложной.

Так вот схватишь яблоко на столе, а оно – бутафорское…

Благополучие – это полученное благо.

Что такое благо? Это счастье. Что такое счастье? Ощущение гармонии с самим собой и с окружающим миром. Такая гармония достигается не снаружи, а изнутри. То есть счастливым будет не тот человек, у которого счастливо складываются внешние обстоятельства жизни, но тот, кто ощущает, что жизнь его идет правильно, гармонично.

Поэтому и монах в келье, и олигарх на яхте могут в одинаковой степени быть и благополучными и неблагополучными. Все зависит от того, что они вкладывают в собственное, личное понятие счастья и гармонии.

Кому-то проще не расщеплять слово «благополучие» и считать синонимом благополучия не полученное благо, а материальный достаток. Ничего зазорного в этом нет, просто надо иметь в виду: достигнув такого благополучия, Вы, возможно, не станете счастливым. Ведь общество всегда диктует некие универсальные цели, а люди – существа абсолютно уникальные, и каждому, отдельно взятому человеку достижение всеобщей цели может радости не принести.

Если счастье не приватизировано, то есть принадлежит всем, оно не радует.

Например, женщина-миллионер, у которой нет детей, может ощущать себя совсем не благополучной и даже несчастной. Равно как и одинокий олигарх редко производит впечатление счастливого человека.

Благополучие – это ваше собственное, приватизированное счастье.

Только вам решать, в чем именно оно состоит.

Практически все эти слова можно отнести и к успеху.

Очень часто, увы, успешным нам представляется человек, сделавший карьеру, богатый и знаменитый. Мы легко верим в то, что мир понимает нас лучше, нежели мы сами себя понимаем. То есть, если нам удалось получить от мира некие признаки успеха – те же богатство или славу, – нам эти критерии кажутся объективными.

О нашем успехе мы предоставляем право судить миру. Если мир счел нас успешными, значит, так оно и есть.

Но почему же многие люди, которых мир считал успешными, заканчивали жизнь самоубийством или спивались? Почему дневники и письма богатых, знаменитых людей часто печальны, а то и трагичны?

Если мы понимаем, что счастье – у каждого свое, то почему нам кажется, что успех – это такое всеобщее счастье, критерии которого для всех одинаковы?

Успех – это понимание человеком того, что он идет по жизни именно той дорогой, на которую его поставил Господь.

Так все-таки успех – это хорошо или плохо? Конечно хорошо. А что значит – хорошо?

Значит, он приносит счастье и внутреннюю гармонию.

То, что многодетную мать мы считаем менее успешной, чем олигарха, – это наши проблемы, проблемы нашего мира. В этой паре многодетная мать может быть гораздо более счастлива, а значит, успешна.

Успех – абсолютно субъективен.

Он связан с реализацией тех мечтаний, которые есть у любого человека, но которые у всех разные.

Кто-то мечтает о богатстве, кто-то – о путешествиях, кто-то – о том, чтобы иметь много детей. Стремление к реализации именно этих мечтаний и есть подлинное стремление к успеху.

Многие люди портят себе жизнь, реализуя не собственные мечты, а воплощая тот образ успеха, который им диктует мир.

Слышу, слышу Ваши возражения.

А что? Разве, когда человек, положим, стал знаменитым певцом, заработал миллионы, мы не можем назвать его успешным?

Мы – можем. А он сам – может ли?

И здесь придется признать, что есть два взгляда. Взгляд других людей на успех и взгляд самого человека.

Эти два взгляда важно не перепутать. Общество хуже, чем мы, понимает наше представление о счастье. Поэтому на несчастье обрекает себя тот, кто стремится к объективному, а не к субъективному пониманию успеха.

Можно очень устать, убеждая общество в том, что ты прожил счастливую жизнь, и в результате ощущать самого себя совершенно бессмысленным и опустошенным человеком, без благополучия и успеха.

Мне очень нравится такой диалог: – Долго ли ждать успеха?

– Если ждать, то долго.

Разумеется, если Вы хотите дождаться своего благополучия и своего успеха – надо действовать.

Но ожидание, согласимся, тоже важное понятие.

О нем и поговорим.

XXXII. Ожидание

Известно: нет ничего более трудного, нежели ждать и догонять. Трудности «догоняния» еще понятны: надо мчаться, нервничать, что не догонишь…

А вот что такого ужасного в этом самом ожидании?

Для начала выясним, что такое ожидание?

Ожидание – остановка в пути, характеризующаяся желанием человека сформировать свое будущее.

Надеюсь, Вы уже понимаете, что желание – весьма и весьма нелепо. Будущее – это та область нашей жизни, за которую отвечает Господь.

В который уже раз напомню Вам один из важнейших принципов психофилософии человек никогда не знает, зачем он выходит из дома.

Сама по себе остановка в пути не страшна, а иногда даже полезна. Изводит нас вот это самое желание как можно быстрее приблизить будущее, причем в таком виде, который нам кажется наиболее правильным, то есть сформировать его.

Ожидание – это своего рода битва с Богом за свое будущее, и изводит нас более всего понимание: эту битву мы легко можем проиграть.

Мы ожидаем оценки на экзамене, понимая, что уже никак не можем на нее повлиять.

Мы ожидаем приезда любимой, понимая, что никак не можем его приблизить. Мы томимся у дверей операционной, где на столе лежит близкий человек, понимая, что ничем не можем ему помочь.

Мы формируем счастливое будущее – пятерка на экзамене, поцелуй любимой, выздоровление близкого, – прекрасно осознавая, что в реальности все будет так, как будет, а вовсе не так, как нам хочется.

Самое простое было бы посоветовать: не нервничайте. Не стоит залезать в сферу компетенции Господа Бога – Он все решит без Вас.

Однако совет такой бессмыслен: мы – люди, и потому нам свойственно желание не просто мечтать о будущем, но пытаться формировать его. Мы все равно будем нервничать и из-за оценки, и из-за при езда любимой, и из-за операции близкого человека.

Неужто в такой ситуации ничего нельзя сделать?

Можно.

Ожидание необходимо облегчать.

Важно помнить: ожидание – не движение, а остановка. Оно не подразумевает никаких действий. Это тот отрезок жизни, который необходимо пережить с наименьшими потерями для самого себя, для своей души и нервов.

Ожидание – редкая ситуация в жизни человека, когда он может дать абсолютную волю своему эгоизму. Для того чтобы пережить ожидание, хороши все средства при условии, конечно, что они не портят жизнь другим.

Ожидание любит бездействие. Поэтому любое активное существование помогает легче пережить ожидание.

Некоторые верят, что своим ожиданием они неким мистическим образом помогают другим. Например, рожающей жене. Или больному на операционном столе. В общем, как в знаменитом стихотворении Константина Симонова:

Не понять не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Но даже если это и так, то это вовсе не означает, что ожидающий человек должен довести себя до нервного приступа. Если вы, например, дожидаетесь любимого человека, то он должен только радоваться, что вы смогли ожидать его в относительном спокойствии.

Если говорить попросту лучший способ победить ожидание – от него отвлечься.

И проблема состоит не в том, что мы не знаем этого «рецепта», но в том, что не используем его. Нам кажется – это не про нас.

Про нас.

Любое действие, желательно активное, желательно такое, в которое мы можем погрузиться целиком, облегчает томление ожидания.

И другого способа победить ожидание не существует.

А напоследок этой части я оставил такое приятное, такое желанное понятие: удовольствие.

XXXIII. Удовольствие, счастье, цель жизни

Вот, казалось бы, слово абсолютно понятное, я бы даже сказал – очевидное: оно не должно никаких вопросов вызывать.

А это не так?

Это совсем не так. Более того наша жизнь решающим образом зависит от того, какой смысл вкладываем мы в слово «удовольствие».

Принято считать, что удовольствие – это радость.

Чтобы Вам не листать книжку назад, напомню, как мы определяли слово «радость».

Радость – это чувство, которое возникает, когда нам представляется, что жизнь нам помогает.

Замените слово «радость» на «удовольствие».

Получилось? Или что-то смущает?

Это может показаться парадоксальным, но Ваша жизнь во многом зависит от того, равны ли для Вас радость и удовольствие.

Дело в том, что в самом определении радости есть некая кратковременность, не так ли?

Мы убеждены, что жизнь не может нас любить и нам помогать постоянно.

Когда возникают такие счастливые мгновения – мы радуемся. Когда не возникают – живем обычной жизнью без радости и удовольствия.

Но ведь зачем-то придумал русский народ ДВА слова, обозначающие, казалось бы, одинаковые понятия? Подумаем над этим вопросом не с точки зрения лингвистической, а именно с позиций сути и даже, если угодно, смысла жизни.

Мы говорили о том, что радость – это бонус, некое прекрасное дополнение к жизни.

А удовольствие?

Если равно радости – то же самое.

А если нет?

Да, можно посмотреть на это важнейшее понятие иначе удовольствие – это твердое понимание того, что жизнь идет как надо, идет

гармонично.

Многие люди живут как бы отделяя удовольствие от жизни: одиннадцать месяцев трудной работы, а потом – Турция или Кипр.

Если отделять удовольствие от жизни, значит, жизнь проходит без удовольствия.

Что значит: человек ест с удовольствием? Кушает и радуется, что ли?

Нет, он просто понимает, что еда дает ему ощущение гармонии жизни, и от этого получает удовольствие.

Что значит: человек с удовольствием работает? Приходит на работу и переполняется чувством восторга? И так каждый день?

Нет, он просто понимает, что работа привносит в его жизнь гармонию, и от этого получает удовольствие.

Что значит: человек с удовольствием приходит домой? Подходя к дверям собственной квартиры, орет от радости?

Нет, конечно. Он просто понимает, что его личный мир гармоничен и получает от этого удовольствие.

Психофилософия исходит из того, что не стоит отделять удовольствие от жизни.

Если Вам очень хочется – вдруг? – определять удовольствие именно через радость, то получится так удовольствие – это постоянная, долговременная радость.

То есть, попросту говоря, счастье.

Многие считают, что счастье – это минута, миг.

О’кей. Никто не может запретить человеку бегать по жизни в поисках прекрасного мгновения.

Я уверен счастье (или удовольствие) – это цель жизни, которую вполне можно достичь. И жить с удовольствием счастливой жизнью.

«Стыдно быть несчастливым!» – восклицал выдающийся драматург и поэт Александр Володин. Но нам чаще всего стыдно быть именно счастливыми.

Например, многим всерьез представляется, что христианская религия учит, что мир можно познать только через страдания. На мой взгляд, христианство учит переносить страдания достойно, понимая, что все в этом мире от Бога, в том числе и мучения. Учит даже в страданиях находить некое благо для роста своей души.

Но она не учит накликивать на себя горе ради некоего душевного роста. Она не учит бояться счастья – удовольствия как синонима гармонии.

Страдал ли Христос, когда удалился в пустыню? Мне кажется, нет. Он говорил с Богом, Он размышлял о жизни, Он не поддавался на искушения дьявола. То есть Он жил в согласии с самим собой и, как мне опять же кажется, был счастлив.

Глубочайший, я бы сказал, высокий оптимизм христианства заложен в том, что, испытав невероятные муки, Спаситель вознесся и встретился со своим Небесным Отцом.

Много и справедливо размышляя о муках Христовых, мы иногда, увы, забываем об этом полном оптимизма финале Его земной жизни.

Понятно, что быть счастливыми могут и верующие люди, и атеисты, и агностики.

Потому что и для первых, и для вторых, и для третьих, и для всех иных счастье – это ощущение гармонии с самим собой и с миром, то есть получение постоянного удовольствия.

Когда становится неловко радоваться, неплохо бы вспомнить замечательные слова Пушкина: «Правильно говорят, что горе – хорошая школа, но счастье есть лучший университет».

Итак, договоримся, что в самом желании быть счастливым, то есть получать удовольствие, то есть жить гармонично, нет ничего пошлого и недостойного.

Поскольку каждого человека Господь посылает на Землю со своей собственной задачей, всеобщего пути к счастью быть не может.

То есть цель у жизни – одна, но пути к ней всегда различные.

Нам иногда кажется, что есть некий универсальный набор счастливого человека: много денег, хорошая семья, интересная работа. Удалось собрать такой набор – молодец, получил счастье.

Увы, универсального, то есть общего для всех, «счастливого набора» не существует.

Вспомните, скажем, Остапа Бендера. Разве деньги, которые он сумел добыть в «Золотом теленке», принесли ему счастье? Нет. Потому что для него цель жизни была не в том, чтобы добыть деньги, а в том, чтобы их добывать. Цель была в процессе.

Или, например, есть люди, которые не умеют любить. У них никогда не будет хорошей семьи, и, значит, стремление к этой, очевидно невыполнимой цели породит только страдания.

Цель жизни не снаружи, а внутри. Она в достижении того, что приносит лично Вам

удовольствие, то есть гармонию.

Бог помогает человеку выбрать свое личное счастье. Он дарует ощущение, что жизнь идет правильно, когда человек находит то дело или ту любовь, которые принесут ему счастье.

Но часто в этот самый момент человек начинает оглядываться на окружающий его социум и стесняться. Ему кажется, что его работа непрестижная или малооплачиваемая. Что женщина – не последняя в его жизни, будут получше. И так далее.

Есть только один случай, когда человек может отказаться от своего счастья: если оно порождает несчастья других. Во всех остальных случаях счастье не бывает ни плохим, ни недостойным, ни непрестижным и так далее.

Счастье – индивидуально. Поэтому оно – вне сравнений.

Ощущение собственного счастья – вот главный и единственный ориентир при выборе цели жизни.

На этом, как мне кажется, весьма оптимистичном выводе мы и закончим третью часть и перейдем к части четвертой, в которой попробуем поговорить о тех понятиях, которые характеризуют Ваши взаимоотношения с другими людьми.

Часть четвертая.
Вы и другие

I. Добро и зло

Почему разговор о том, как Вы взаимодействуете с другими людьми, мы начинаем с попытки понять, что есть добро и что есть зло?

Потому что любое наше действие направлено либо на разрушение, либо на созидание.

Либидо – энергия созидания, энергия жизни.

Мортидо – энергия разрушения, энергия смерти.

В сущности, всю жизнь мы маемся между двумя инстинктами, двумя тяготениями: любви (либидо) и смерти (мортидо).

Итак, любой наш поступок, самый мелкий, самый незаметный, увеличивает либо количество добра в этом мире, либо – зла.

Внимательно прочитали последнюю фразу?

Любой!

Человек не совершает нейтральных поступков. От его действий другим будет либо хуже, либо лучше.

А если я, например, побрился? Или не побрился? Это ж мое личное дело?

Без сомнения. Но Ваша опрятность (или неопрятность) будет либо приятна людям, либо не очень.

Замечу, мы взяли совсем уж личный пример. Но даже он определенным образом на людей влияет.

Коль скоро человек живет среди других человеков, значит, любое его действие в конечном счете на них влияет.

Что же такое добро? И как его отделить от зла?

Добро – это действие, направленное на улучшение жизни других людей.

Соответственно, зло – это действие, направленное на ухудшение жизни других людей.

Вот оно как любое наше действие либо улучшает (существенно или не очень) жизнь других людей, либо ухудшает.

Добро (как и зло) – это действие. Вот что принципиально важно.

Нередко мы употребляем слова «добрый» и «злой» в качестве оценки человека, ставя их в один ряд с такими характеристиками, как «красивый», «милый» и так далее. Но если мы всерьез говорим о добре и зле, то эти качества подтверждаются делами. Добрый человек – не тот, у кого милое лицо и открытая улыбка, но тот, благодаря кому ваша жизнь или жизнь окружающих становится легче, а то и лучше.

Человек, который по-хорошему думает о других, но ничего для них не делает, вряд ли может называться добрым. Если самые чудесные мысли и чувства не толкают к действию, тогда добро не рождается.

Равно как и тот, кто вынашивает всяческие планы мести, до той поры, пока не начал их воплощать, еще не есть носитель зла.

Вероятно, можно говорить о благом и неблагом воздействии на наши души добрых и злых намерений, но оценить это доподлинно сможет только Господь. Вот когда намерения превращаются в дела – тогда их уже оценить гораздо проще.

Добро и зло – субъективные категории.

Но как же тогда отличить одно от другого? Как понять: твой поступок улучшит жизнь другого или нет?

Рецепт один надо быть честным перед самим собой и перед Богом.

Звучит скучно и банально. Понимаю. Но иного рецепта нет.

Совершая тот или иной поступок, надо быть уверенным, что несешь добро, только в этом случае есть шанс, что твой поступок другим поможет.

Это всегда – шанс. Один человек понимает добро так, другой – эдак.

Но по-другому не получается.

Мы с Вами говорили, что главным движителем в жизни должно быть желание. Вот тут бы не грех вспомнить этот вывод.

Человек делает добро не тогда, когда думает о результате, а когда очень хочет улучшить жизнь других.

То есть когда им движет не уверенность в правильности поступка, а желание сделать добро.

Конечно, в реальном мире зло и добро перемешаны, как в одном из моих любимых анекдотов. На крыше дома сидели добрая девочка и злая девочка и кидали в людей булыжники. Злая девочка попала в трех человек, а добрая – в шестерых. Потому что добро всегда побеждает…

Но когда возникает дилемма, а она возникает постоянно: делать – не делать; говорить – не говорить; советовать – не советовать; помогать – не помогать; открывать глаза (себе, другим) – не открывать, —

желательно всегда понимать: либидо Вами двигает или мортидо.

Понимаете, какая история? Вами непременно движет либо одно, либо другое.

Непременно! В самом, казалось бы, маленьком, самом незначительном Вашем поступке!

Вот ведь оно как!

Немного страшно от этого делается, не так ли?

Вот о страхе прямо сейчас и поговорим.

II. Страх, смелость

Чисто теоретически разговор о страхе – это разговор обо всем на свете: потому что в мире нет ничего такого, чего человек не смог бы испугаться, если бы только захотел.

Но чисто практически должно же быть хоть что-то, объединяющее наши страхи?

Разумеется, мы всегда боимся того, что будет.

Когда оно, пусть даже самое ужасное, наступило, тут не до страха. Надо действовать, надо с ним что-то делать.

То есть в самом широком смысле человек боится только одного – изменений.

Мы боимся, что эти изменения могут быть для нас смертельно опасны.

Или мы опасаемся, что они просто поменяют нашу жизнь к худшему.

Исходя из этого, психофилософия разделяет все страхи на два больших вида.

Физиологический страх – страх за свою жизнь.

Безусловно, он нам необходим: абсолютно бесстрашный человек долго не протянет. Он коснется рукой оголенного провода, или упадет с двенадцатого этажа, или бросится на десяток вооруженных бандитов…

Физиологический страх, по сути, стоит на страже нашей жизни.

Социальный страх – страх не за саму жизнь, а за течение ее.

Паника, что нам не удастся вписаться в социальную жизнь. Боязнь начальства. Боязнь серьезных жизненных перемен. Испуг перед новыми жизненными обстоятельствами. Трепет перед теми, от кого, как нам кажется, зависит наша карьера.

Все это – проявления социального страха.

И если от страха физического есть польза немалая, то страх социальный – всегда тормоз на пути человека.

Почему?

Человек не камень, он всяко меняется. А поскольку он – строитель своей реальности, значит, меняется и реальность.

Проблема состоит в том, происходят ли эти изменения осознанно или как придется.

Социальный страх как раз и мешает осознанности изменений и самого человека, и его отношений с миром.

Как бороться с физиологическим страхом?

Чтобы победить физиологический страх, надо изменить реальность так, чтобы будущее не казалось опасным.

Что это значит, если попросту?

Человек ночует на даче, и ему кажется, что в соседней комнате кто-то есть. Необходимо пройти в соседнюю комнату.

Человек сверху смотрит на ущелье – дрожат колени. Надо отойти – реальность изменится, страх исчезнет.

Человек боится темноты – надо зажечь свет.

Человек боится войти в воду, которая кажется ему холодной, – надо либо отойти, либо войти в воду.

Если человек опасается начать какое-то дело, стоит приступить к нему, и страх сразу или постепенно – но исчезает. Именно об этом говорит пословица: «Глаза боятся – руки делают».

Социальный страх уничтожается социальной смелостью.

Что такое смелость?

В психофилософии практически любое позитивное явление определяется через желание, потому что – повторим в сто первый раз – желание есть главный движитель человеческой жизни.

Смелость – четкое осознание того, что желание сделать что-либо сильнее, нежели

страх делать это.

Ни объясниться в любви, ни перейти на новую работу, ни обрести новое призвание, ни начать новое дело – короче говоря, ничего невозможно сделать, если желание перемен воздействует на нас меньше, нежели страх этих перемен.

Откуда может взяться это осознание?

Только от понимания смысла грядущих изменений.

Если мы четко понимаем, для чего нам нужны изменения в нас самих или в наших отношениях с миром, у нас обязательно появится смелость для того, чтобы победить социальный страх.

Чтобы человек победил социальный страх, надо, чтобы человек захотел изменений.

Чтобы человек захотел изменений – он должен понять их смысл.

Смелость рождается не бесшабашностью, а смыслом. Поэтому обрести ее может каждый человек – ведь любой в состоянии осмыслить изменения.

Хотя есть и иная, весьма распространенная точка зрения: мол, человек выходит на новую дорогу только в том случае, если поверит в собственные силы.

Это не совсем так. Человек не может знать: есть ли у него силы для нового дела или нет, покуда не попробует. Мало того, человек почти всегда опасается, что сил не хватит. Но просто так заниматься самовнушением, что я, мол, сильный и у меня все получится, – согласитесь, дело странное.

Силы появляются именно в процессе, но только в том непременно случае, когда человек осознает смысл тех изменений, которые он производит.

Главная наша защита от страхов жизни – не внешняя стабильность (она на самом деле всегда иллюзорна), а понимание целей и смыслов собственной жизни.

Какие бы бури ни происходили в жизни человека, который понимает, куда и зачем он движется, он всегда живет с ощущением постоянства и гармонии жизни Смысл уничтожает страх. Отсутствие смысла страх порождает.

Понятно, что человеку, который не боится изменений в своей жизни, проще жить гармонично. Да вообще ему проще жить.

Однако, вне зависимости от того, легко Вы живете или Вам кажется, что трудно, Вам необходимо общаться.

Только с помощью общения мы имеем возможность налаживать (или разлаживать) связи с другими людьми.

Не только важное, но очень мной любимое слово – общение – будет героем следующей главы.

III. Общение

Психофилософия определяет общение следующим образом Общение – вербальный контакт между двумя или несколькими людьми с целью обмена информацией и/или получения удовольствия.

Контакт есть результат общения, а не его цель. Другими словами, никогда не надо ставить такой цели: установить контакт.

Если разговор будет идти правильно – контакт установится как результат этого разговора.

Если неправильно – всяко не установится.

А что значит: правильно – неправильно?

Давайте разбираться.

У незнакомых детей практически никогда не возникает трудностей с общением. Но чем прочнее человек встраивается в социальную систему, тем больше у него возникает проблем с контактами на человеческом уровне.

Связано это с тем, что в детстве свободны и равны практически все. Взрослея, люди обременяют себя огромным количеством зависимостей, в том числе и условных. Ребенку ничего не стоит познакомиться в песочнице с другим карапузом. Для многих взрослых завести знакомство – это целая проблема.

Дети – открыты, взрослые – закрыты. Чем они, собственно говоря, закрыты? Мы закрываемся собственными представлениями о самих себе, нередко – собственными комплексами. Одним кажется, что они косноязычны, несимпатичны, неинтересны. Другим, что они столь замечательны, а все вокруг им, таким расчудесным, и неинтересны вовсе.

Бог изначально дает нам умение общаться. Но потом нередко мы эти навыки теряем.

Но даже того, кто по собственной инициативе утерял данное Богом умение, можно научить получать информацию, брать информацию, получать от общения удовольствие.

Подчеркну: это можно научить делать любого человека. Кто-то лучше, кто-то хуже (как целоваться), но непременно научится любой.

Удовольствие от общения могут получать только общительные люди. Общительность – природное качество. Его, конечно, можно развивать, но это тема отдельного, психологического разговора.

А вот получать информацию может научиться любой.

Вербальное общение двух или нескольких людей с целью получения информации мы называем «интервью».

В данном случае мы имеем в виду интервью не как жанр журналистики, но как жанр жизни. Причем самый популярный. Американские исследователи подсчитали: 80 процентов нашего времени мы тратим на получение интервью: получаем информацию у других людей, у новых городов, у книг, фильмов, спектаклей…

Это все интервью?

Да. И они все строятся по одним и тем же законам.

Вот только некоторые из них^[7].

Человек никогда не отвечает на заданный вопрос. Вы его спрашиваете: «Ты куда?» – он отвечает: «Скоро вернусь».

Получение информации – это конкретный ответ на Ваш конкретный вопрос, который – в разных формах – надо задавать столько раз, пока не получите ответ.

Мы выходим из дома не узнать других, а показать себя. В результате рождается психологический настрой, очень мешающий установлению любых связей: от контактов с людьми до контактов с произведениями искусства.

У Вас не получится интервью, если Вы не сможете сделать своего собеседника – будь это человек, книга или новый город – центром мира.

Человек (книга, фильм и прочее) предоставит Вам информацию, только если почувствует в момент общения, что для Вас в этом мире ничего, кроме него, не существует.

Психологи говорят, что людей, среди прочего, можно разделить на две группы: одни, входя в комнату, как бы говорят: «Здравствуйте, это я», другие – «Здравствуйте, это Вы».

Если Вы хотите получить информацию от человека ли, от нового ли фильма или от картины, Вы должны начинать с психологической настройки: «Здравствуйте, это Вы».

У человека два уха и один рот. Это намек Господа Бога на то, что ими надо пользоваться именно в таком соотношении: слушать в два раза больше, чем говорить.

Когда Вы говорите – Вы никогда не узнаете ничего нового.

Главное свойство хорошего вопроса состоит в том, что Вы не знаете на него ответа.

Только задавая вопрос, на который Вы не знаете ответа, можно получить для себя новую информацию.

К слову, советую задать такие вопросы Вашим самым близким людям – уверяю Вас, узнаете много интересного.

Информация – это новость. Новость – это то, чего Вы не знаете.

Берете ли Вы интервью у человека, или у нового фильма, или у нового города – это надо делать без предубеждения, без некоего предварительного знания.

Если Вы используете разговор или просмотр фильма для того, чтобы доказать себе что-то (что человек, скажем, врет или что фильм, как Вы и ожидали, плох), Вам это всегда удастся. Доказывающий, живущий в Вашей голове, предоставит Вам сотни доказательств этого.

Но ничего нового Вы не узнаете.

Вопросы должны рождаться из ответов собеседника.

Только в этом случае собеседник понимает, что Вы его слушаете и что он Вам интересен.

Повторю: это всего лишь несколько правил из моей теории общения. Но надеюсь, они Вам помогут.

Понять информацию, которую Вам дает человек, весьма непросто. Часто нам представляется, что мы ее поняли, но на самом деле поняли нечто иное.

Не бойтесь переспрашивать.

Во время интервью страшно не прослыть «непонимайкой», а действительно не понять или неправильно понять то, что Вам говорят.

И последнее.

Слова «общение» и «общий» имеют один корень.

Общение – это единственный способ найти общее с другим, не похожим, казалось бы, на Вас человеком.

Для этого, конечно, неплохо бы достичь понимания.

О котором мы как раз и поговорим в следующей главе.

IV. Понимание

Понимание – весьма многозначное слово.

Вот мы выслушали человека и говорим: «Я тебя понял», – что мы имеем в виду?

Мы поняли человека? Или мы поняли ту информацию, которую он нам предоставил?

Два весьма разных значения, согласитесь?

Вот давайте попробуем в них разобраться.

Понимание человека – это умение взглянуть на мир глазами другого человека.

Если представить себе, что Господь вдруг отобрал бы у нас это умение, то постепенно из нашей жизни, а затем и из нашего лексикона исчезли бы такие слова, как «любовь», «дружба», «воспитание», «совместная деятельность»… Короче говоря, все те понятия, которые строятся на взаимоотношениях двоих и более людей.

Понимание в любви невозможно, если мужчина хотя бы время от времени не умеет посмотреть на мир глазами женщины, а женщина – глазами мужчины. Невозможно воспитывать ребенка, если не уметь вставать на его позицию.

Коль скоро это умение столь важно для жизни, можно ли ему научиться?

Самое интересное, что учиться этому умению нет необходимости – это Дар, данный нам от Бога.

Непонимание чаще всего происходит не оттого, что мы не умеем взглянуть на ситуацию глазами другого, а потому, что не хотим этого делать.

Почему?

Иногда – по лени, иногда – из принципа, иногда – из гордыни, а подчас – по совершенно непонятной причине.

Если Вы общаетесь с человеком, стоя на позиции: «Истина находится там, где я, и больше нигде», – достичь понимания невозможно.

Чтобы понять другого, нужно, в сущности, немного: захотеть его понять.

А ежели вы хотите, чтобы Вас поняли, нужно постараться убедить в этом другого.

Не каждого человека, с которым мы общаемся, нам необходимо понять.

Но постичь информацию, которую он нам предоставляет, необходимо всегда.

Это трудно?

Очень.

Мешает так называемый « семантический шум».

Семантический шум – это ошибочный, неверно понятый смысл слов.

Ученые подсчитали, что англичане в своей речи используют примерно 500 слов в… 12500 значениях. Представляете?

Уверен, что в других языках соотношение примерно такое же.

Почему так происходит?

Потому что, когда мы слышим любое слово, у нас в голове рождается образ. И образы эти всегда разные.

Слово «мясо» вегетарианец и охотник слышат по-разному. Словосочетание «сделать уроки» имеет разный смысл для взрослого и ребенка. А уж такие сложные понятия, как «любовь», «дружба», «жизнь», то же – «понимание», вообще всеми людьми трактуются по-разному.

Все мои «Многословы», в том числе и этот, пишутся в немалой степени для того, чтобы уничтожить этот противный семантический шум.

Нам кажется, что понимание информации, которую нам предоставляет мир, – это данность.

О нет! Это – чудо.

То, что мы не понимаем друг друга, – нормально; когда мы понимаем друг друга – это удивительно.

Поэтому понимания того, что говорит другой человек, надо добиваться.

И тут самое главное (о чем мы говорили в предыдущей главе) —

не боятся выглядеть глупо, а бояться не понять то, что Вам говорят.

Переспрашивать, если надо, по нескольку раз. Пытаться вникнуть в тот образ, который вкладывал в слова Ваш собеседник (или фильм, или спектакль).

Что является критерием понимания информации?

Вы можете ее пересказать третьему лицу.

Если мы не говорим о приказах на работе или о четких технических указаниях, то в иных случаях Вы, как правило, получаете собственное понимание информации. Мы так устроены, что оно нередко может чуть (или не чуть) отличаться от того, что Вам говорил собеседник.

Однако Вы, говоря актерским языком, присвоили эту информацию, сделали своей и, значит, можете ею поделиться.

Именно отсутствие понимания (в первом значении или во втором, а то и в обоих) и ведет к ссоре.

Ссора – слово неприятное. Но поговорить о нем надо.

V. Ссора, скандал

Кажется, это очень похожие слова: «ссора» и «сор»! В словаре В. И. Даля можно даже найти такое слово: «ссорный», то есть относящийся к ссоре.

Часто мы и относимся к ссоре как к чему-то мелкому и незначительному – ссорному то есть. Даже определения придумали: мелкая ссора, крупная ссора. Хотя на самом деле ссора мелкой не бывает.

Что же такое эта самая ссора?

Олег Павлович Табаков рассказывал мне, как его в ту пору маленький сын Павлик пришел домой и с порога крикнул: «У нас есть телефон Васьки? Вычеркните его из записной книжки! Мы поссорились!»

Ссора – это вычеркивание человека из жизни.

Поэтому она не может быть маленькой или большой, серьезной или не очень. Как не может быть большим или маленьким тот, кого мы выкинули из своей жизни.

Если человек был в нашей жизни, а мы его выбросили – жизнь стала меньше на одного человека.

Ссора только прикидывается сором. В данном случае написание вовсе не соответствует смыслу. Ссора – это очень серьезно. По сути, ссора – это субъективная смерть, то есть смерть одного человека, но не для всех, а только и сугубо для того, кто с ним поссорился.

Когда люди говорят, что иногда – скажем, в любви – ссора даже полезна: мол, эмоциональная разрядка, выплеск отрицательных эмоций и так далее, то они имеют в виду не ссору, а скандал.

Разница – огромна и принципиальна. Понимание этой разницы может помочь не совершать разных, в том числе непоправимых, ошибок.

Что такое скандал?

Скандал – это столкновение двух самолюбий.

Если представить себе невозможное, что человек под страхом собственной смерти решил не скандалить никогда, то уверяю вас: он всю жизнь проживет без скандалов, не испытывая при этом особых проблем.

Почему же в реальной жизни случается, что и двух-трех дней мы не можем прожить без скандала?

Человек – существо эгоистичное. И потому очень часто во взаимоотношениях с другими людьми им движет не желание истины, не стремление найти верный путь, а необходимость утешить собственное самолюбие. Оттого и возникают скандалы.

Чье самолюбие оказалось мягче, тот и проиграл. Поэтому, например, семейные скандалы могут длиться бесконечно, а скандал с официантом может закончиться тем, что придет метрдотель и самолюбие официанта будет уничтожено.

Вообще, есть такой странный закон чем более безразличен Вам тот, с кем Вы скандалите, тем больше у Вас шансов с помощью скандала добиться каких-то результатов.

Если речь идет о скандале с людьми, с которыми вас связывают только социальные связи – продавец, гаишник, хам в транспорте, – скандал исчерпается сам по себе. Тут самое главное – сберечь свои нервы, потому что чаще всего в скандале оказывается победителем тот, кто сумел сохранить спокойствие.

Конечно, хотелось бы сказать, что с близкими людьми скандалить вообще не надо, но – увы… Скандалим все равно..

Психологи считают, что скандал – это возможность выплеснуть отрицательные эмоции.

Я лично в этом не убежден, но, предположим, это так – и что дальше? Может, эмоции и выплеснулись, но проблемы, породившие скандал, не решились когда сталкиваются самолюбия, проблемы решить невозможно.

Скандал – это ведь весьма и весьма эмоциональное столкновение. Так вот подчас эмоции принуждают нас произносить такие оскорбления, делать столь ужасные выводы, которые могут испортить, а то и сломать всю жизнь.

Множество бед и даже трагедий в жизни людей происходит оттого, что люди, скандаля, оскорбили друг друга так, что позабыть эти оскорбления уже невозможно.

Поэтому даже любителям скандалов надо помнить одну практически очень трудно выполнимую заповедь с людьми ближнего круга надо скандалить осторожно.

Даже если вы считаете скандал разрядкой, надо помнить, что он может завершиться ссорой.

Ссора – это скандал, который не сумели остановить.

Ссора не бывает короткой (тогда она – скандал). Она длится определенное время, во время которого «ссорящиеся люди» меняются. Подчас очень сильно.

Скандал может закончиться объятиями, поцелуями и даже ощущением обретения другого человека.

Ссора всегда заканчивается тем, что Вы теряете человека, причем навсегда.

Даже если Вы потом помиритесь, Вы обретете другого человека. И Вы тоже станете иным. Потому что люди, прошедшие через ссору – то есть через субъективную смерть, – всегда становятся иными.

Значит ли это, что ссор всегда надо избегать?

Разумеется, нет.

Мы все прекрасно понимаем: в жизни случаются разные ситуации, и пройти по ней, ни разу ни с кем не поссорившись, невозможно.

В сущности, человек двигается по жизни в том числе с помощью обретений и ссор.

Обретение дарит нам другого человека, ссора отнимает.

Ссора – это возможность отсеять тех людей, которых мы обрели случайно или по ошибке.

Однако принципиально важно, чтобы в ссоре нами двигали не эмоции, а разум. На эмоциональном уровне можно поскандалить – всегда есть шанс или самому извиниться, или получить извинения.

Но ссора – слишком серьезное, слишком необратимое дело, чтобы доверять ее только эмоциям.

Человек, который слишком любит ссоры, может остаться в одиночестве.

VI. Скромность

Один известный, чтобы не сказать выдающийся, современный композитор в приватной беседе со мной (именно потому и не выдаю его фамилию) сказал: «Самое ужасное, чему научила меня советская власть, – это скромности».

Услышав это признание, я, может быть, впервые задумался над тем, почему скромность мы всегда относим к безусловным человеческим достоинствам? Привычное словосочетание: человек – хороший, скромный. А если не скромный – значит, непременно нехороший, наглый то есть.

Что такое скромность?

Словарь Ожегова дает определение, под которым я могу полностью подписаться: «Скромный – сдержанный в обнаружении своих достоинств».

Ну и чего хорошего? Почему, собственно говоря, нужно сдерживать свои достоинства и не помогать другим их обнаружить.

Скромность – достоинство тех, кто не хочет высовываться.

Именно поэтому это качество так любила советская власть. Власть коммунистов ведь и строилась на том, что высунуться, проявиться, обнаружиться имели право только те, кому это дозволялось.

Однажды один никому не известный актер пришел к довольно известному режиссеру домой, позвонил в дверь и сказал примерно следующее: «Я знаю, что вы начинаете снимать новый фильм и прошу вас попробовать меня на главную роль». Поступок, мягко скажем, нескромный. Режиссер попробовал и утвердил. Фамилия режиссера – Тарковский. Актера – Солоницын. Фильм назывался «Андрей Рублев».

Как все-таки хорошо, что Солоницын не был сдержан в обнаружении своих достоинств!

Отец режиссера, великий русский поэт Арсений Тарковский, скромно не печатал свои стихи аж до сорока лет. Потом, поборов скромность, напечатал первую книгу – и слава Богу!

Очень часто скромностью мы оправдываем свои нерешительность, трусость или элементарную лень.

Вообще, скромность – очень хорошая защита, когда нужно перед самим собой оправдаться за «неделанье» чего-то.

То, что мы, безусловно, считаем скромность достоинством, происходит еще и потому, что нам кажется, у человека есть только такой выбор: либо быть скромным, либо быть наглым.

Между тем скромность не является антонимом наглости.

Скромный – это тот, как мы выясняли, кто не хочет обнаруживать собственные достоинства. Наглый – этот тот, кто в своем движении по жизни вовсе не замечает других людей. Разве есть какая-то связь между этими двумя словами?

Когда говорят: он пройдет по трупам или он никого не видит, кроме себя, – имеют в виду как раз человека наглого. Размышлять о нем я не буду, как говорил поэт: «Я такого не хочу даже вставить в книжку».

Нескромный – вовсе не значит наглый. Нескромный – тот, кто не сдерживается в обнаружении своих достоинств.

И когда в каждой конкретной ситуации мы рассуждаем о том: надо или нет проявлять свою скромность, непременно нужно задавать вопрос: «Ради чего?»

Если ради того, чтобы выпятиться, похвалиться, крикнуть всем: «Я – лучше всех!» – одна история. Чаще всего подобное бахвальство вызвано закомплексованностью. Это своего рода «душевный онанизм»: человеку кажется, будто мир недодал ему любви, и он начинает любить себя сам.

Такая нескромность неприятна, нелепа и смешна.

Если же человек обнаруживает свои достоинства ради дела – не вижу в этом ничего дурного. Более того, в этом случае плохо как раз быть скромным.

Большинство из тех деятелей науки и искусства, перед которыми мы преклоняемся, можно назвать нескромными. Любое открытие в науке – проявление нескромности: ну право же: разве скромно утверждать, мол, это Земля кружится вокруг Солнца, когда все вокруг убеждены в обратном? Разве это скромно – предавать огласке свои личные любовные переживания, организованные в виде стихов или романа? Разве можно назвать скромной уверенность в том, что, скажем, твоя игра на скрипке может быть интересна миллионам людей?

Скромность мешает нам проявлять свои лучшие качества, свои таланты. Скромный гений так и может прожить в безвестности, не одарив человечество тем, для чего он был создан.

Давайте подумаем: разве человек может быть скромным в проявлениях дружбы или любви?

Подумаем-подумаем, да и поговорим про дружбу.

VII. Дружба

Все-таки русский язык не просто мудр, но еще и иронично мудр. Разве не удивительно, что самого близкого на земле человека мы называем словом друг , то есть другой. (Кстати, именно так определяет это слово Владимир Даль.)

Когда другой – иной, непохожий, не такой – становится ближайшим, мы называем его – друг. В этом есть и мудрость, и ирония, и невероятный оптимизм: все-таки легче жить в мире, где любой иной может стать ближайшим.

Как понять: стал ли Вам человек действительно ближайшим? И вообще – существуют ли критерии у дружбы?

Ответ, казалось бы, очевиден: человека надо оценивать по поступкам. Вроде бы ясно: друг – это тот, кто всегда бросится на помощь, кому можно позвонить в три часа ночи, кто по первому зову примчится, если вам плохо.

Однако каждый из нас замечал, что иногда в трудную минуту на помощь приходят совершенно чужие люди. Бывает: человек помог вам в трудную минуту, а потом исчез, как говорится, «на всю оставшуюся жизнь». Вряд ли мы назовем его другом. Да и, кроме всего прочего, когда человеку плохо, нередко рядом с ним оказывается больше искренне сочувствующих, нежели когда хорошо – искренне радующихся.

Короче говоря, такой критерий: мол, друг – эдакий личный вариант МЧС – не подходит.

В любом случае каждому из нас очевидно: друг – это человек, который помогает прожить жизнь. Но как помогает? Чем и в чем?

Может быть, это покажется странным, но, на мой взгляд, друга нельзя оценивать по поступкам. Критерий дружбы – не то, что делает человек, а то, как Вы ощущаете себя в его присутствии.

Вы, Ваше душевное состояние в общении с другим человеком и есть самый главный критерий дружбы.

Друг – это человек, общаясь с которым Вы понимаете: Вы интересны и дороги ему без учета всего того, чего Вы добились в обществе, без Вашего статуса; интересны и дороги сами по себе, как Создание Божие.

Друг принимает Вас таким, какой Вы есть. Именно поэтому он относится к ближнему кругу. В принципе мы могли бы поговорить о дружбе и в первой части книги. Дружба – это, конечно, удивительно позитивное проявление отношений с другими. Но друг – это еще и часть человека…

Душа каждого из нас – зеркало для наших друзей. Мы ведь мало кому можем раскрыть нашу душу, вот тот, кто отражается в ней, – тот и друг.

Да, дружба – понятие круглосуточное. Да, друг – тот, кто примчится на помощь, будет делить с вами беды и радости. Однако не всякий, кто примчится на помощь и будет делить беды и радости, – друг.

А вот тот, кто всегда постарается тебя понять и кто будет любить тебя, как бы ты себя ни вел, – это и есть тот другой, который становится другом. И если Вы не раздражаете его никогда, значит, он Вас любит, и будет вас спасать, и делить беды, радости и все что угодно.

Для меня друг – это Божий Посланник. Он как бы прислан от Бога, как напоминание о том, что мы сами по себе, безо всех наших статусов можем быть интересны и необходимы другому человеку.

Мне кажется, что любой тиран – например, Сталин – уничтожает своих друзей детства и юности потому, что они напоминают ему о том истинном, что заложено в каждом человеке и что любой деспот обязан в себе уничтожить.

В силах ли человека найти себе друга?

Да.

В отличие от любви и веры друга можно отыскать.

Как?

Искать. А найдя человека, не бояться перед ним раскрываться.

В психологии существует такое понятие «межличностная аттракция».

Межличностная аттракция – ничем не объяснимое притяжение одних людей к другим.

Эта самая аттракция – указатель к дружбе: если Вы испытываете к человеку необъяснимое притяжение, возможно, он Ваш потенциальный друг.

Но часто, почувствовав симпатию к человеку, мы боимся перед ним раскрываться.

Страх – враг дружбы.

Куда как часто именно он мешает возникновению дружеских отношений.

Закончим мы тем же, чем и начали: русским языком. В нашем великом языке есть огромные, всеобъемлющие слова, которые не терпят рядом с собой эпитетов. Например, любовь, – какой эпитет к ней ни поставь, будет лишний.

Вот и друг – огромное и самодостаточное слово, не терпящее никаких определений.

Друг не может быть ближайшим, потому что не ближайший – это не друг. По той же причине он не может быть надежным. Не может быть старым или новым, потому что, по сути, это ничего не добавляет.

Друг – это друг. Человек, которому мы позволили отразиться в нашей душе.

Разве этого не достаточно?

Друг – это не враг.

А вот кто такой враг, мы и узнаем из следующей главы.

VIII. Враг

Впервые всерьез я задумался над тем, кто таков враг, прочитав интервью с далай-ламой.

Журналист спросил его: – Как вы боретесь с врагами?

– У меня нет врагов, – улыбнулся философ, крупный религиозный деятель и политик.

Вот это да!

Как такое может быть?

Кто ж такой враг?

На самом деле ответов на этот вопрос много. И наша реальность, наша жизнь во многом зависит от того, как мы на этот вопрос отвечаем.

Ответ, который первым делом приходит в голову враг – это человек, который портит мне жизнь. Эдакое препятствие на пути к счастью.

Вам нравится такой подход?

Ваше право.

Только надо иметь в виду, что этот вывод уничтожает само понимание смирения.

Почему?

Если «все, что ни делается, – к лучшему», значит, и враг зачем-то нужен, не так ли?

Да и что это за дорога к счастью, если какой-то человек может быть на ней препятствием?

Если мы оглянемся на свою жизнь, то увидим, что в ней были разные люди: милые и не очень; те, кого нам не удалось понять, и поэтому мы называли их «противными»; любимые и дорогие; не любимые и не дорогие…

Но настоящих врагов, тех, кто осознанно портил нам жизнь, было не так уж много.

Очень часто мы называем врагами недоброжелателей, то есть тех, кто не желает нам добра (а почему, собственно, все должны желать нам добра?), однако ничего не делает для усложнения нашего пути.

У всякого явления на земле есть своя философия.

Какова, с нашей точки зрения, философия врага? Зачем нам нужны враги?

Вот как отвечает на этот вопрос великий русский философ Григорий Померанц: «Только в понимании врага как партнера, который просто иначе видит истину, если дело дойдет до духовного спора, и понять противника своего как партнера, который видит с другой точки зрения этот предмет, только так мы придем к подлинному добру, а не с тем, чтобы ликвидировать своих врагов».

Понимаете, какая история враг может быть партнером. Можно воспринимать его и так.

Если человек – это препятствие, то его нужно либо уничтожить, либо обойти.

Если человек – партнер, то его надо понять.

Понять своего врага – это потенциал: понять свой собственный путь и его возможные ошибки.

Если кто-то предпочитает бороться с врагами – это его выбор.

Надо только помнить, что борьба против – помните энергию мортидо? – не созидательна.

Любая битва против, а не за непременно оборачивается борьбой человека против самого себя. Попросту говоря: она ухудшает человека.

Борьба против обнажает худшие человеческие качества.

А как же война? Борьба с врагом?

Война – это не борьба против врага, а борьба за мир, за процветание своей страны.

За сто лет до Померанца примерно такую же мысль высказал другой великий русский философ Иван Ильин, который считал, что противник «служит мне зеркалом. Своеобразным зеркалом: мои недостатки преувеличены, мои хорошие стороны сильно преуменьшены.

Безобразно выгляжу я в этом зеркале враждебного мнения. Путем созерцания моего отраженного в нем искаженного образа я приобретаю силу характера и самопознание. О, самоопределение! Мужество и свобода моего взгляда!.. И я должен «избавиться» от тебя, мой дорогой противник?.. Никогда!»

Если кому-то такой взгляд кажется нереальным, то это внутренний выбор человека.

Если человеку нравится бороться с врагами и побеждать их, то это его личный выбор.

Но тогда он не должен жаловаться на то, что живет в злой и агрессивной среде, которая негативным образом влияет на него самого.

Эту среду он выбрал сам.

Если мы начинаем бороться с врагом, мы таким образом как бы подчиняемся тем законам жизни, которые нам навязывает недоброжелатель.

Сила человека не в том, чтобы бороться с врагами, но в том, чтобы их не замечать.

Разве может быть такое, что у далай-ламы нет врагов? Просто он сделал такой выбор: врагов не замечать.

Замечать или не замечать врагов, как к ним относиться, позволять им влиять на Вашу реальность или нет – все это Ваш выбор.

Хотелось бы, чтобы он делался осознанно, а не под влиянием эмоций.

Что касается лично меня, то я предпочитаю своих врагов не замечать и не тратить свои силы и эмоции на борьбу с ними.

Может быть, поэтому сразу после слова «враг» мне показалось логичным порассуждать о дураках?

IX. Дурак

Самое простое объяснение: глупый – значит неумный.

Надеюсь, Вы еще не позабыли, что умный человек – это тот, кто умеет самостоятельно делать самостоятельные выводы?

Тогда получается, что глупый человек – это тот, кто не умеет самостоятельно делать самостоятельные выводы?

Так?

Вообще-то так. Дураками называют не только тех, кто не умеет мыслить, но и тех, кто делает слишком самостоятельные выводы.

Едва ли не все открытия в науке поначалу казались несусветной чушью. Земля крутится вокруг Солнца? Бред! Она не вертится, это любому видно! Гены передают человеку информацию от предыдущих поколений? Бред! Генетика – лженаука. И так далее, и далее, и далее…

И в обыденной жизни, если человек предлагает некое нестандартное решение, невероятный выход из сложной ситуации, не следует торопиться называть его дураком.

Это не означает, что всякий не банальный вывод умен. Но, во всяком случае, всякий не банальный вывод, сделанный искренне, а не из желания выделиться, требует к себе уважительного отношения.

Вообще, с этим словом «дурак» все не так просто.

С одной стороны, мы понимаем, что это – оскорбление.

А с другой, Иван-дурак – едва ли не самый умный сказочный герой. И каких только гениев поначалу не называли дураками!

Как отличить подлинного, настоящего дурака?

Помните, мы говорили, что мысль – это открытие?

Так вот дурак, в смысле глупец, таких открытий совершать не умеет.

Отличительной чертой глупости является банальность.

Конечно, есть некое, я бы сказал, гуманистическое желание утверждать, что абсолютных дураков не бывает, что каждый человек по-своему умен. Однако опыт жизни каждого из нас доказывает: такие люди существуют, и, к сожалению, их немало. Более того, бывает, что человек кажется странным, непонятным, даже таинственным, а на самом деле он просто очень неумен.

Одна из любимых фраз моей мамы: «Иногда кажется: человек – необычный и своеобразный. Приглядишься: просто дурак».

Человек глупый относится к банальности как к медали – он кичится ею, нередко гордо выдавая за открытие прописную истину. Если собеседник постоянно говорит то, что всем известно, – это должно вас насторожить.

Любовь и, я бы даже сказал, уважение к банальности – это то, что легко выдает глупого человека.

С глупцами иметь дело не только тяжело, но опасно, поскольку дурак непредсказуем, его поступки трудно просчитать. Очень часто он совершает гадость или даже подлость не со зла, а по глупости. Но разве от этого легче?

Чаще всего дурак безапелляционен, ему не свойственны сомнения.

Сомнение в собственном уме, как правило, признак умного человека.

Дураки не любят развиваться, потому что не понимают, куда развиваться, как и для чего.

Бог почему-то так все устроил, что глупые и умные люди отталкиваются, отлетают друг от друга, словно два мячика.

Возможно, интуитивно чувствуя свою собственную ущербность и слабость, дураки любят объединяться. Надо признать, что умных людей собрать вместе гораздо сложнее, чем дураков.

Чтобы объединились умные люди, необходимы понятная, ясная цель и безусловное понимание того, что к ней легче идти вместе.

Чтобы объединились дураки, цель не обязательна, нужен некий энергичный человек, который бросит клич: «Объединяйся!» Дураки тут же побегут в стаю.

Об этом замечательно написал Булат Окуджава: Дураки любят собираться в стаю.

Впереди их главный во всей красе.

Все-то мне кажется, что я утром встану, А дураков нету – улетели все.

Булат Шалвович выразил невыполнимую мечту каждого умного человека…

Итак, если человек предлагает что-то невероятное, ни на что не похожее, кажущееся нелепым, – «дурак» в отношении такого человека прозвучит как оскорбление.

Дураком мы вполне можем определить того, кто живет и говорит банально. И при этом носит свою трафаретность как медаль.

А может ли дурак быть лидером?

Поговорим о том, кто таков лидер?

Х. Лидер

Лидер – это человек, который убежден: не он подчиняется обстоятельствам, а они всенепременно ему подчинятся.

Английское слово leader означает «ведущий», «руководитель». Руководитель – тоже забавное слово, не так ли? Водитель чужих рук…

Лидер – это человек, за которым идут люди.

Он им покажет, в каком направлении счастье, – они туда и ринутся. Если человек орет по всем телевизионным каналам: «Я – лидер!», но по знаку его руки начинают движение лишь жена, дети да любимая кошка, – ему надо напомнить английскую поговорку: « Тот, кто считает себя лидером, но не имеет последователей, просто прогуливается ». Пусть себе прогуливается по экранам – не стоит обращать на него внимания.

Кто же становится лидером?

Лидером нельзя стать – им можно только быть.

Бог наделяет человека такими качествами, что он может увлечь за собой людей. Или не наделяет.

Нынче столь полюбившееся нам слово «харизма» – греческого происхождения. В переводе означает: «милость», «дар».

Дар – он и есть дар, подарок. Нельзя понять, почему этого человека одарили, а того – нет.

Потому столь смешными мне представляются всякие «Школы лидера», расплодившиеся в моей стране в огромных количествах. Можно научить человека руководить, командовать, начальствовать, но быть лидером никогда никого нельзя.

Лидером человек становится не потому, что он занимает какую-то должность, а потому, что Господь Бог создал его личностью, за которой идут люди.

Тем же, кого Создатель лидерами не создал, имеет смысл успокоиться и не махать руками понапрасну: за ними никто никуда не пойдет. И не потому, что они глупые или машут руками не в ту сторону. Просто – они не лидеры.

Если суммировать, то какие все-таки главные качества лидера?

Для начала расскажу одну историю. Она абсолютно правдива, но одновременно весьма метафорична.

Однажды один папа пошел с двумя своими маленькими дочками в парк. Еще издали он заметил потрясающе красивую карусель: яркие, цветные лошадки мчались галопом под красивую музыку. Когда же папа с детьми подошел поближе, то с печалью обнаружил, что вся эта красота – не более чем обман зрения. Лошадки оказались очень старыми, краска на них – обшарпанной. В эту самую минуту молодой отец решил создать такой парк развлечений, где все будет по-настоящему красиво и ярко. Звали этого человека Уолт Дисней.

Так был придуман знаменитый Диснейленд.

Лидер – это человек, который в обшарпанных лошадках может разглядеть прекрасный парк развлечений.

У лидера должно быть, в сущности, два главных качества: умение видеть будущее прекрасным и умение убедить в этом остальных людей.

Если человек обладает этими качествами, у него есть шанс лидером стать.

Дальше начинается серьезная работа. Лидер должен обладать упорством в достижении своей цели, помня при этом, что это самое упорство очень часто не прощается современниками, но восхваляется потомками.

Он должен найти такие идеи, которые помогут улучшить дело. У него должны отыскаться знания и умения, позволяющие построить чудесное будущее – в стране ли, в цеху ли, да где угодно.

Он должен уметь разбираться в людях, чтобы суметь создать хорошую команду.

И так далее. И так далее. И прочее.

Но главных качеств – два.

Впрочем, наверное, еще необходима страсть.

Но «страсть» – серьезное слово. Требует отдельного разговора.

XI. Страсть

Вообще, с этой страстью множество проблем. Буквально ничего нельзя сказать однозначно. Не зря же Борис Пастернак вообще сомневался, можно ли говорить о страсти:

О, если бы я только мог

Хотя отчасти,

Я написал бы восемь строк

О свойствах страсти.

…

Я вывел бы ее закон,

Ее начало.

Стихи гения – о страсти любовной, но все же, наверное, законы у любой страсти одинаковые. И вывести их, конечно, нельзя – ни в восьми строках, ни в восьмидесяти. Но порассуждать-то можно?

Начнем с определения.

Страсть – это активные действия человека с целью получить удовольствие.

Совершая эти действия, человек полностью отключает разум.

Предположим…

Но все равно остается масса вопросов.

Вот, например. Вроде бы страсть к работе и страсть к женщине имеют одну основу.

Однако первую страсть мы всячески поощряем, а ко второй относимся с некоторым сомнением.

Страсть к работе еще называют азартом. А к любви почему-то не называют. А если и называют, то какими-то нехорошими словами.

Он азартно работает… Здорово звучит! Он азартно любит… Как-то сомнительно.

Есть еще одна неясность. Казалось бы, если страсть приносит удовольствие, стоит ли ее бояться? Однако существует огромное количество произведений литературы – вспомним хотя бы «Отца Сергия» Толстого или «Реку Потудань» Платонова, в которых рассказывается о разрушительной силе страсти.

Разрушительная сила страсти… Какое распространенное выражение! Но если страсть дарит удовольствие, почему же она разрушительна?

Наше сложное отношение к страсти продиктовано тем, что она почти всегда разрушительна. Она уничтожает ту жизнь, которая текла до нее.

Это касается не только любви. Великому кукольнику Сергею Образцову его отец, академик Образцов, прочил карьеру серьезного человека. Когда обнаружилось, что мальчик имеет склонность к искусству, папа еще мог смириться с тем, что сын станет певцом. Но Сергеем овладела страсть к куклам, которая уничтожала всю предыдущую жизнь и привела к серьезному конфликту с отцом.

Это только один пример того, как из любви к искусству, из страсти к искусству человек ломал свою жизнь. Примеров таких не счесть.

Страсть выскакивает, словно чертенок из коробочки, и все, что было раньше, становится незначимым.

Но это ведь неразумно?

Конечно неразумно. Нелепо и неправильно.

Страсть как бы выключает разум, и потому с ней невозможно бороться.

Хорошо, если это страсть к куклам или к какому-то хорошему делу. А если, например, к воровству? Или к обману? В этом случае страсть становится страшной, простить ее – трудно, и борется с ней, как правило, уже не сам человек…

А сколько произведений написано о страсти между людьми, которые уже связаны какими-то обязательствами! Эта страсть разрушает старую жизнь, однако не всегда строит новую.

Жизнь устроена так, что страсть – в отличие от любви – конечна. Любовь может длиться всю человеческую жизнь, может перевоплощаться – например, в привязанность или в привычку.

Страсть может только рождаться и исчезать. И больше с ней ничего не происходит.

Словосочетание «страсть стала меньше» нелепо. Если стала меньше, значит, исчезла…

Поэтому когда люди принимают страсть за любовь, то в результате их, безусловно, ждет разочарование.

Страсть – чудесный помощник любви и ужасная ее замена. Она как бы раскрашивает любовь в удивительные, яркие цвета. Но если нечего раскрашивать, то это не более чем мазки кистью по воздуху.

Бывает, что человек живет с другим человеком всю жизнь, не испытывая к нему страсти. И чудесно себя чувствует: не зная, что такое страсть, он и не стремится к ней.

Страсть – будь это страсть к женщине, к работе, к коллекционированию или к путешествиям – тот же наркотик. Однажды познав ее, излечиться уже невозможно.

Страсть выключает не только разум, но и всю остальную жизнь. Для подлинно страстного человека страсть становится синонимом жизни.

Поэтому страстный человек всегда немного ограничен. Но зато в том, чему он отдается со страстью, он может добиться таких результатов, каких без страсти достичь невозможно.

Воспитать в себе страсть столь же невероятно, как с ней бороться. Страсть набрасывается на человека, как сеть, принося вместе с восторгом и удовольствием беды и даже трагедии. Победить страсть нельзя. О ней невозможно забыть. (Подчеркиваю: я говорю о любой страсти, а не только о любовной.)

Поэтому единственное, что остается человеку в этом случае, – постараться организовать свою жизнь так, чтобы эта его страсть доставляла как можно меньше бед окружающим людям.

Ну а где страсть – там и любовь.

Буквально в следующей главе.

XII. Любовь, секс

За свою историю человечество дало тысячи, миллионы определений любви. Среди них, как ни парадоксально, нет ни одного неправильного, потому что правильным нам кажется то определение, которое выражает наше собственное отношение к этому всем знакомому чувству.

Счастливую любовь можно ведь определить и следующим образом любовь оказывается счастливой, когда понимание любви у двоих людей совпадает.

«Знанью покорен Амур», – писал Овидий в своей знаменитой «Науке любви». Но подлинной науки любви создать не удалось. Ни ему, ни кому другому.

Любовь – вообще такая история, в которой даже свой собственный опыт (не говоря уже о чужом) почти никогда не помогает. В любви человек не просто постоянно наступает на грабли, но почему-то всегда выбирает одни и те же. Разговор о любви приятен, но он, как правило, ничему не учит – в лучшем случае лишь успокаивает.

Итак, в жизни человека есть три главных, отдельно стоящих ото всех прочих события: рождение, любовь, смерть.

Что их объединяет?

Человек рождается обнаженным. После смерти человека обязательно омывают и переодевают. Без обнажения тела не может быть и подлинной любви.

В чем, если угодно, метафора того, что обнаженное тело ассоциируется у нас с тремя главными событиями человеческой жизни?

Обнаженный – значит настоящий. Без фальши. Без украшательства.

Настоящим бывает человек, входящий в этот мир и уходящий из него. Младенец и умирающий человек – одинаково беспомощны. Им одинаково страшно покидать привычный мир – будь это утроба матери или земная жизнь – и входить в мир другой, неведомый. Ни младенец, ни тот, кто стоит на краю смерти, не будут заниматься ложью или украшательством себя или собственной судьбы.

В этом же ряду стоит и любовь.

Любовь – это такие взаимоотношения двоих людей противоположного пола, при которых каждый из них может быть настоящим.

(Я прошу прощения у современного читателя, но я категорически ничего не понимаю в однополой любви и потому оставляю ее за скобками.)

Сейчас очень модно спорить о том, чем отличается любовь от влюбленности или от страсти. На мой взгляд, ответ прост если с человеком противоположного пола ты можешь, не боясь, быть настоящим, значит, у вас любовь. Вот и все.

А как же «любовь к детям»? Или «любовь к Родине»? Или, скажем, «любовь к персикам или горнолыжному спорту»?

На самом деле здесь действует тот же закон.

Любая любовь – будь это любовь к еде, или к развлечениям, или к путешествиям, или…

Да к чему угодно! Любая – подчеркну – любовь только тогда имеет смысл, когда человек в нее не играет, а переживает подлинно…

Скажем, поездка на горный курорт за компанию или ради престижа наслаждения не принесет. Дети просто ненавидят, когда с ними сюсюкают, то есть демонстрируют свою любовь. Они особенно остро реагируют на фальшь. Что касается любви к Родине и других «видов» «патриотической любви», то они особенно омерзительны, когда фальшивы.

Секс в любви – это не только вершина, но и проверка, насколько вы – настоящие –

подходите друг другу.

(О сексе без любви мне говорить неинтересно, поскольку это не более чем утоление физиологических потребностей, то есть вопрос сугубо медицинский.)

Врачи любят рассуждать о том, что есть люди, которые подходят или не подходят друг другу физиологически. На мой взгляд, вопрос сексуальной совместимости связан не столько с врачебной, сколько с жизненной практикой.

В сексе трудно врать. Если то, каков ты есть на самом деле, не нравится другому человеку, не подходит ему, дело не в вашей физиологической несовместимости, а в несовместимости ваших подлинностей , если можно так выразиться. И это, на мой взгляд, очень серьезный сигнал, если не вовсе трагический.

Любовь дарит человеку столь необходимое ощущение: он не просто может быть настоящим, но он, настоящий, прекрасен и достоин внимания удивительного, сказочного, невероятного другого человека.

Бывает ли у любви конец?

Скажем так: на мой взгляд, может быть. В сущности, он наступает по одной причине: когда ты понимаешь, что со своим любимым человеком тоже надо играть, прикидываться, надевать маски.

Если мы вспомним мировую литературу, то вряд ли найдем в ней персонажей, которые кончают с собой потому, например, что реформы в стране идут неправильным путем. Но тех людей, кто свел счеты с жизнью из-за любви, – множество.

Почему же так трудно пережить потерю любви?

Любовь – это как бы обмен душами с любимым человеком. Ведь душа – это самое настоящее, что есть в нас, и, полюбив, мы хотим поделиться самым дорогим, самым подлинным.

Когда любимый человек уходит, начинает казаться, что ты остался не просто одиноким, а словно бездушным, пустым. И уже нет на земле места, где ты – каков ты есть, пустой и бездушный – можешь быть кому-нибудь интересен, кому-нибудь нужен. Пережить такое под силу только очень сильным людям.

Обнаженный человек вообще уязвим и беззащитен. Поэтому и только что родившегося младенца, и умирающего, и влюбленного так легко обидеть и даже уничтожить.

Но эта обнаженность – символ перехода к новой, неведомой жизни. Эту жизнь мы получаем при рождении, при смерти, но также и при любви.

Настоящая любовь – это всегда рождение новой жизни человека. Человек влюбленный и не влюбленный – принципиально разные люди, они проживают совсем разные жизни.

Приход рождения, смерти и любви – не во власти человека. Они даются Богом тогда, когда Бог сочтет нужным их дать.

Что остается человеку? Принять любовь, понять: любовь ли это, то есть можешь ли ты снять маску и стать настоящим – и постараться сохранить эту необыкновенную жизнь – жизнь любви.

Если получится.

И последнее. Что происходит с любовью в наше время? Действительно ли она так сильно изменилась в сравнении с прошлыми веками, или это только кажется?

Мы очень часто говорим, что из нашей жизни ушла романтика. Что это значит? В частности, по-моему, это означает то, что любовь для чересчур многих людей перестала быть главной ценностью.

Сама-то любовь, как и рождение, и смерть, не меняется. И если человек влюбляется, он любит так же, как и в прошлые века. Меняется отношение к любви (как, впрочем, и к факту рождения, и особенно к смерти). Мы создали такую реальность, в которой любовь ощущает себя неуютно. Человек, который ради любви, например, ломает карьеру, выглядит странным чудиком.

Но убить любовь, уничтожить ее не под силу даже таким агрессивным людям, как мы.

Ромео и Джульетты будут рождаться всегда. Только если уничтожится жизнь – уничтожится любовь. Именно в такой последовательности, потому что, покуда есть жизнь, любовь никуда деться не может.

А что у нас тут рядом с любовью?

Правильно: семья.

Поговорим?

XIII. Семья

Сама по себе история семья не только интересна, но во многом и метафорична.

Если история любви начинается с того, что Адама и Еву изгнали из рая, и с тех пор влюбленные всех времен и народов надеются, что если им удастся соединиться, то они построят свой собственный личный рай, то история семьи началась с первобытного разврата.

Буквально: все со всеми… В ту древнюю пору было совершенно неясно, кто отец ребенка. Да это никого и не волновало.

Постепенно их нравственность начала приближаться к нашей. Но постепенно. Для начала запретили секс между родителями и детьми. То есть мама с сыном или папа с дочкой – ни-ни. Браки внутри одного рода стали невозможны, что явило собой огромный шаг от первобытной безнравственной нравственности к нынешней, которую мы считаем нравственной.

После эпохи безумного разврата началось время «групповухи»: группа женщин одного рода и группа мужиков другого образовывали то, что сегодня мы называем «шведской семьей».

Потом, очень-очень постепенно, на протяжении веков число людей в группах сокращалось, сокращалось, пока не достигло одного мужика из одного племени и одной женщины – из другого.

Это, что называется, «история семьи в кратком изложении». Краткое изложение всегда немного поверхностно и вульгарно. Но в целом, если верить ученым, все именно так и было.

Как только их стало двое, началась, естественно, любовь (уже в нашем, современном, понимании этого слова), результатом которой и стала семья. То есть так получается, что, пока расцветали разврат и групповуха, семьи не было, а как любовь появилась, вместе с ней и семья возникла мужчина и женщина стали объединяться для того, чтобы вести совместное хозяйство.

Вот это вот самое «вести совместное хозяйство» до сих пор является признаком семьи.

Замечу как только в семью входит разврат, она скатывается к первобытным отношениям.

Хорошо это или плохо – судить Вам, но это так.

С тех пор семья в общем не менялась, хотя периодически с ней предлагали делать разные эксперименты. Например, знаменитая революционерка, а впоследствии дипломат Александра Коллонтай с большевистской прямотой заявляла, что не надо выделять брачную пару в обособленную ячейку, не отвечает это интересам коммунизма, как-то всем вместе надо, сообща. А то что ж получается? Вся остальная жизнь, значит, сообща да под общим началом, а потом – все по своим семьям да по своим клетушкам? Короче, предлагала вернуться к первобытным истокам.

Но в целом все как-то устаканилось: муж, жена, дети… Так все к сегодняшнему дню и пришло.

Постепенно большая часть человечества привыкла к тому виду семьи. Правда, многоженство осталось у мусульман, но Восток, как известно, дело настолько тонкое: не все вдруг разглядишь да и поймешь. Поэтому я буду говорить про европейский тип семьи, нам привычный.

Государство постепенно привыкло к тому, что его граждане живут семьями. И граждане тоже привыкли, что надо жить семьей.

Более того, подавляющее большинство людей убеждено: состояться в жизни и вообще быть счастливым можно, только если создашь семью.

Однако, если мы возьмем, скажем, гениев как наиболее ярких представителей человечества, то выяснится, что среди них не так уж много было тех, у кого счастливо сложилась семейная жизнь.

Брак Сальвадора Дали и Гала – пример счастливой семьи двоих людей, умевших точно рассчитать свое «сумасшествие». Оноре де Бальзак пятнадцать лет переписывался со своей будущей супругой Эвелиной – супругой князя Ганского; когда же князь, ко всеобщему удовольствию влюбленных, скончался – Оноре и Эвелина поженились и были счастливы.

Великий Рубенс был женат дважды, и оба раза удачно. С первой супругой прожил шестнадцать лет, а после ее смерти женился еще раз и жил с ней до самой своей смерти.

Счастлив был в браке великий композитор Роберт Шуман, что, впрочем, не помешало ему сойти с ума и даже попытаться покончить с собой, бросившись в Рейн. Но его спасли. Однако жена безропотно помогала больному мужу и воспитывала их семерых (!!!) детей.

Однако случаев, когда семья не помогала, а мешала гениям, увы, куда больше. Поэтому некоторые предпочитали вообще не жениться. Великий поэт Гораций, скажем, узами брака себя никогда не связывал, вдохновение находил у женщин, которые красиво назывались «гетеры», а ежели по-нашему и попросту – проститутки. Знаменитый «Свадебный марш», по сути гимн семейной жизни, написал, как известно, Феликс Мендельсон. Менее известно, что это был человек весьма ветреный, любимец и любитель женщин. Петрарка всю жизнь любил чужую жену, что мешало гению ею обладать, но не помешало гению ее обессмертить. Лев Николаевич наш Толстой, как известно, вообще из семьи ушел, написав незадолго до этого в своем дневнике: «Любовь к семье есть чувство себялюбивое и потому может быть причиной, а не оправданием несправедливых, недобрых поступков». Чарлз Диккенс – певец домашнего уюта – развелся со своей женой после двадцатилетнего брака.

Семья – это не данность, а выбор. Человек должен выбирать себе такую личную жизнь, которая представляется ему наиболее гармоничной.

Личная жизнь потому и личная, что оценивать ее может только лично сам человек.

Многие говорят о том, что сегодня институт семьи распадается и на смену ему приходит гражданский брак, когда люди ведут совместное хозяйство, но государство не ставят об этом в известность. По данным ВЦИОМ, за последнее время количество гражданских браков увеличилось с 3 до 7 процентов.

Гражданский брак по сути (а не формально) – та же самая семья. Может быть, сегодня семья переживает не лучшие времена, но я абсолютно убежден: она окончательно не исчезнет никогда, потому что лучшего способа продолжать свой род и уничтожать свое одиночество человечество не изобрело.

Во все времена создание семьи – это риск: если два разных человека соединились, очевидно, что они могут разойтись.

Можно ли его уменьшить?

Есть сотни, а то и тысячи книжек, в которых даются всякого рода рецепты, как сохранить семью.

Должен признаться, что я им категорически не верю.

Как не верю и в постулат, что семейная жизнь – это работа. Не знаю, как кому, а мне лично не хочется после работы трудиться еще и в семье.

Семья – это сообщество двоих людей. Как оно возникает и как сохраняется – это тайна, ведомая только двоим людям. Никакие самые мудрые психологи тут, увы, не помогут.

Насколько разные все люди, настолько же разные и все семьи.

Вы – тот единственный человек, который знает, как сохранить свою семью.

Это не значит, что в случае возникновения проблем не надо ни с кем советоваться слушаться можно всех – слушать только себя.

Единственный совет, который я могу дать когда возникают семейные проблемы – от них не надо прятаться, их имеет смысл обсуждать.

Семья сохраняется только в том случае, когда он и она этого хотят. Если у одного из членов семьи такое желание исчезает – семья непременно либо развалится, либо превратится в муку.

Про любовь поговорили, про семью…

Про что осталось?

Про ревность конечно же!

XIV. Ревность

Мы убеждены: ревность «рифмуется» с любовью. Есть даже такая весьма распространенная точка зрения, что чем больше человек любит – тем больше он ревнует.

Между тем ревность с любовью вообще никак не связана.

Ощущая другого человека как свою собственность, человек может ревновать не любя.

А может искренне, истово любить не ревнуя. А может любить и ревновать одновременно.

На самом деле ревность рифмуется с комплексами человека.

Чем более закомплексован человек – тем более он ревнив.

Закомплексованному, то есть уверенному в том, что он, настоящий, не нужен этому миру, разумеется, трудно поверить в то, что он может быть кому-то нужен, что другой человек может его любить.

Ревность – не признак большой любви, а признак большого неверия.

Наиболее ревнивы те люди, которые никак не могут поверить, что для кого-то они могут стать центром жизни. В классической пьесе про ревность «Отелло» Шекспир не зря сделал ревнивца престарелым мавром. Отелло ревновал не потому, что очень любил Дездемону, а потому, что очень не любил себя.

Как правило, особенно ревнивы те люди, которые сами склонны к измене.

Изменщики очень хорошо понимают механизм измены и убеждены, что другие с легкостью им воспользуются. Они не верят ни себе, ни другим.

Любая вера – в Бога ли, в любимого ли – сама находит человека, дается ему как награда. Вере нельзя научиться, ее невозможно заслужить.

Поэтому у человека, который умеет верить себе и другому, ревность вызвать невозможно. Если же человек не верит и не доверяет – ревность вызвать у него очень легко.

Когда у нас возникает ревность, мы первым делом начинаем анализировать объект нашей ревности. Доказывающий в нашей голове знает свое дело, и мы, как правило, находим миллионы причин, доказывающих, что наша ревность неслучайна.

Единожды заподозрив человека в измене, остановиться уже невозможно.

Анализировать же надо в первую очередь самих себя. Это процесс сложный, мучительнейший. Но только он помогает с ревностью бороться.

Ревность – не в ком-то, она – внутри того, кто ревнует.

Если человек ревнив, ему не надо поводов для ревности, точнее, эти поводы возникают сами по себе.

Мне совершенно непонятна весьма распространенная точка зрения: мол, чем сильнее любишь – тем отчаяннее ревнуешь. Но ведь любовь – это вера другому человеку, как же отсутствие веры может доказывать присутствие любви?

Ревность «рифмуется» с любовью только в одном: она любовь убивает.

Ревность губительна для любви.

Потому что тот, кто ревнует, как бы постоянно говорит объекту своей любви: я тебе не верю. Он невольно заставляет любимого или любимую играть и врать (чтобы не вызывать ревность). А мы уже говорили о том, что когда люди не могут быть настоящими – любовь исчезает.

Однако ревность ведь может быть, что называется, «по делу»? Бывают же такие ситуации, когда она оправданна?

Если мы договоримся, что ревность – это беспочвенное неверие другому человеку , то, значит, когда у человека есть основания не верить другому – это уже не ревность. Это – потеря веры, то есть потеря любви. Согласитесь, что уже совсем другая история.

Часто те, кого ревнуют, вынуждены идти на хитрость, чтобы ревность не вызывать.

Напрасное дело!

А вот поговорить про хитрость – дело не напрасное и даже полезное.

XV. Хитрость

Для нас хитрость непременно связана с обманом. Обхитрить и обмануть – для нас слова-синонимы.

Это не так?

Это не всегда так. Про обман, который, безусловно, ложь, мы поговорим в следующей главе.

Хитрость же вполне может быть и правдой, но только той правдой, которую хочет услышать другой человек.

Задача хитрости не в том, чтобы обмануть, а в том, чтобы воздействовать.

Когда родитель говорит ребенку: «Ешь кашу и будешь сильным, как Шварценеггер», можно, конечно, сказать, что врет. Но все-таки точнее – хитрит.

Вообще, общение с детьми во многом строится на хитрости.

Хитрость – это умение заставить другого человека действовать так, как необходимо Вам.

Если для этого нужно обмануть – значит, обмануть. Если можно обойтись без этого – значит, обойтись.

К хитрости у нас отношение сложное. Например, персонажи большинства русских сказок – герои хитрые и нам симпатичные. И Остап Бендер нам нравится. И Чичиков.

С другой стороны, если нас обхитрят, то это, пожалуй, расстроит нас еще больше, чем если нас побьют.

Человеку проще смириться с тем, что он слабее кого-то, нежели с тем, что он кого-

то глупее.

Хитрый человек всегда вызывает уважение. Потому что заставить другого действовать так, как тебе кажется правильным, – это то, о чем – втайне или явно – мечтает каждый.

Если обхитрили слабого, мы говорим: подлый поступок. Если обхитрили человека противного, мы восклицаем: вот молодец, хитрец какой!

Чичиков и Остап Бендер вызывают нашу симпатию потому, что те, кого они обманывали, явно менее симпатичны и умны, чем они сами. А вот молодой человек, который обхитрил больного старика (скажем, заслужив его доверие и выгнав из квартиры), будет вызывать наш справедливый гнев.

Что же следует из этих примеров?

Хитрость сама по себе не хороша и не плоха.

Наше отношение к ней зависит от того, ради чего один человек заставляет другого проживать кусочек жизни по своим, а не по его законам. От того, кто хитрит и «кого хитрят».

Однако надо помнить: синоним слова «хитрость» – «неискренность». То есть если Вы хитрите с кем-то – значит, с этим человеком Вы неискренни.

И в данном случае не важно – Ваш это ребенок или коллега по работе. Главное, Вы сознательно выстраиваете неискренние отношения.

Иногда это делается ради простоты достижения цели. Иногда – ради собственных корыстных целей. Иногда ради общего дела. Иногда потому, что без хитрости обойтись невозможно. Нередко мы заставляем другого жить по своим законам просто ради удовольствия, ради приятного самоощущения.

Хитрить плохо?

Понятно, что быть искренним – лучше.

Однако я не знаю ни одного человека, который сумел бы прожить всю свою жизнь, ни разу не схитрив.

Главное – понимать если даже и приходится идти в жизни на хитрость, то это должно быть исключением, а не правилом.

Человек, для которого хитрость – норма поведения, может погрязнуть во лжи.

А ложь – это всегда плохо?

Сейчас разберемся.

XVI. Ложь, фантазия

Тот, кто врет, – врет.

А тот, кто фантазирует, – говорит неправду.

Есть разница?

Принципиальная.

Фантазия – это умение человека украшать свою собственную жизнь и жизнь окружающих придуманными обстоятельствами и событиями.

Фантазия служит для украшения жизни и более ни для чего. Для фантазера в его фантазиях нет никакой выгоды. Есть только интерес.

Дети почти всегда фантазеры. Очень часто ребенок говорит неправду не потому, что он специально хочет соврать, а потому, что ему скучно рассказывать, как было на самом деле.

Ему интереснее придумывать действительность, нежели анализировать ее.

Покуда жизненные проблемы решают за ребенка родители, он может жить в той действительности, которая ему нравится, а на реальную внимания особого не обращать. Но чем больше конкретных проблем ему приходится решать, тем меньше времени остается для фантазии.

Однако у многих людей это желание приврать остается навсегда, и нередко оно не носит никакой корысти: с помощью фантазии люди просто раскрашивают свою жизнь, чтобы она выглядела более разноцветной, то есть менее серой.

В фантазии нет вреда, да и греха, на мой взгляд, нет именно потому, что она – бескорыстна.

Корысть – учитель лжи.

Ложь – это корыстная фантазия, то есть умение человека подать события таким образом, как это для него выгодно.

С детства нам объясняют, что врать – нехорошо. А, собственно, почему?

Всем нам известны ситуации, когда либо для спокойствия семьи, либо ради интересов дела или собственной карьеры необходимо соврать.

Так почему же врать нехорошо?

Потому что нас могут поймать за руку и потом придется отвечать за свою ложь?

Но в этом случае надо сделать вывод, что обманывать надо умело и тогда все будет в порядке. Нет, дело, видимо, не в этом.

И снова – уж извините – придется говорить о том, о чем мы много раз говорили и будем говорить в этой книге: о вере.

Если человек уверен, что его жизнь заканчивается на земле, – ему невозможно объяснить, почему вранье плохо.

Если человек верит – не важно, в Христа, в Будду, в Магомета, – то для него Великий Пророк – Великий Пример. Надо стараться жить как они.

Пророки не врали. Никогда.

А если так, то, начиная лгать, мы не по бессилию, а сознательно отступаем от завещанных нам правил жизни.

Мне иногда кажется, что адские муки – это когда перед тобой предстают все те люди, которым ты врал, и ты им вынужден в глаза рассказывать свою ложь. Ужасное испытание!

Интересно, что Бог как бы намекает нам, что лгать – это противоестественное занятие.

У каждого из нас есть опыт лжи, все мы знаем, что это – неприятное и нервное занятие.

Психологи даже учат, по каким признакам можно определить человека, говорящего неправду.

То есть, созданный Богом, наш организм выдает нас, когда мы врем.

Значит ли это, что всегда надо говорить только правду?

Хочется сказать: да. Но – нет. Мне кажется, что в реальном мире прожить ни разу не солгав невозможно.

Что больше чернит душу: ложь, оберегающая близких или коллег от каких-нибудь ужасных новостей, или жестокая правда, которая убьет этих людей?

Я не знаю.

Ложь бывает разной или она всегда отвратительна?

Принято считать, что отвратительна всегда.

И опять же: не знаю. Мне кажется, бывает «ложь во спасение» и бывают ситуации, когда сказать правду – это, может быть, даже больший грех, чем соврать.

Ложь – противоестественна. Ложь – корыстна. Ложь чернит душу и потому отвратительна. Но на протяжении всей нашей истории она существует как непременный атрибут человеческой жизни.

Человек, который всегда говорит только правду и не врет даже по мелочам, выглядит еще более странным, нежели тот, кто может иногда соврать.

В общем, в каждой конкретной ситуации: врать или не врать – как быть или не быть – выбор каждого, отдельно взятого Гамлета.

Неплохо бы только помнить при этом: Пророки никогда не говорили неправду.

Такой вот мой очередной совет.

Чего-то я все советую да советую в книге (ни на чем, правда, не настаивая), а что такое «совет» и не поговорил ни разу.

Мы ведь так любим давать советы, не так ли?

А хорошо ли мы понимаем, что это такое?

XVII. Совет

Казалось бы, простое и знакомое, это слово на самом деле не просто имеет два значения, а два значения противоположных.

Звучит слово абсолютно одинаково – совет, а смысл имеет совсем разный. Если бы мы научились два этих значения различать, это могло бы существенно упростить нашу жизнь.

Но мы, увы, о двух смыслах не думаем. Звучит-то слово одинаково: совет.

Первое значение.

Совет – это наставление, призванное помочь нам разрешить какие-то проблемы.

Итак, мы нуждаемся в совете, когда у нас возникают какие-то проблемы. Запомним этот вывод, он нам еще пригодится.

Зачем нам дают совет? В сущности, с одной – главной – целью совет дается для того, чтобы помочь человеку вернуться на дорогу, ведущую к счастью, или не сворачивать с нее.

Поэтому совет нам могут дать только те люди, которые хотят, чтобы мы были счастливы, то есть гармоничны.

Это очень важный вывод. Ведь чаще всего, выискивая советчика, мы ориентируемся на его компетентность. Но компетентность в совете ничто, если нет заинтересованности в Вас.

Если Вам дает совет самый компетентный в мире человек, но он при этом про Вас совершенно не думает, совет может оказаться бесполезным.

Совет даже самого компетентного, но равнодушного к Вам человека абсолютно бессмыслен.

Почему?

Потому что безразличному к Вам человеку абсолютно все равно, вернетесь Вы на дорогу, ведущую к счастью, или нет. Поэтому своим советом он, условно говоря, «тычет пальцем в небо» – может, и попадает, а может быть, и нет.

И тут мы приходим ко второму определению этого слова – смыслу, о котором мы, к сожалению, очень часто забываем.

Совет – это наставление, которое дает нам человек для того, чтобы подняться в наших, или в собственных глазах, или в глазах окружающих.

Увы, люди очень часто дают советы не для того, чтобы помочь, а для того, чтобы возвыситься.

Помните, мы говорили о том, что совет необходим только тогда, когда возникают проблемы? В этот момент рядом с Вами могут оказаться люди, которые готовы использовать Ваше затруднительное состояние для того, чтобы подняться в чьих-нибудь глазах: Ваших, других людей, своих собственных, наконец.

Равнодушный советчик всегда виден: он упивается собой, а не пытается понять другого человека.

От таких советчиков надо бежать, даже если кажется, что они говорят умные и важные слова.

Ко всему, что говорит равнодушный, пусть даже и профессиональный человек: врач, адвокат, педагог, родственник, даже ближайший, и так далее, – надо относиться с настороженностью.

Если Вы чувствуете, что человек возвышается за Ваш счет, если Вы не можете до него достучаться со своими проблемами, – не стоит принимать его советы, даже если на первый взгляд они кажутся компетентными.

Компетентность, разумеется, тоже важна. Но она – во-вторых. Во-первых, заинтересованность в Вас. Или, соответственно, Ваша заинтересованность в том, кому советуете Вы.

Для того чтобы избежать многих ошибок в жизни, принципиально важно отличать два этих вида совета. Они только кажутся похожими. По сути, между ними такая же принципиальная разница, как между настоящим и бутафорским яблоком.

Вы когда-нибудь пробовали полакомиться бутафорским яблоком?

Не стоит лакомиться и бутафорскими советами, оставайтесь к ним равнодушными.

Догадались, каким будет следующее слово?

XVIII. Равнодушие, безразличие

Мы привычно считаем, что быть равнодушным – плохо, а неравнодушным – хорошо.

Прежде чем согласиться или оспорить эту точку зрения, давайте попробуем разобраться в том, кто, собственно, таков равнодушный человек.

Равнодушный человек – это тот, кого не интересует ничего, что с ним лично не связано.

Можно ли требовать от человека, чтобы он интересовался тем, что его лично не касается? Уважать за это можно. Но требовать , по-моему, нельзя.

Неравнодушие – это зарядка для души.

А зарядка, как известно, дело добровольное. Кто-то хочет заниматься физкультурой своей души, а кто-то или вовсе не желает, или придумал для нее какой-то иной тренинг.

Помните знаменитую сцену из «Собачьего сердца», когда профессора Преображенского просят пожертвовать деньги на бедных детей Германии? Профессор отказывается.

«Почему?» – удивляются люди в кожанках. «Не хочу», – отвечает профессор, словно бы доходчиво объясняя нам, что быть равнодушным или неравнодушным – личный выбор каждого.

Дело даже не в том, что девиз: «Я отвечаю за все!» – столь популярный при советской власти, на деле чаще всего означал: «Я не отвечаю ни за что». Главное, что отвечать за все – противоестественно для человека.

Подчеркнем: не плохо, а именно противоестественно. Человек обязан отвечать за то, за что в состоянии нести ответственность. Остальное – по желанию.

Если каждый из нас станет отвечать за то, что касается лично его и его семьи, мы будем жить в процветающей стране.

К тому же очень часто неравнодушием мы называем проявление обычных человеческих качеств, стараясь как бы возвысить или себя, или другого человека.

Если бабушка упала на улице, прохожие должны броситься ее поднимать не потому, что они неравнодушные, а потому, что они – люди.

И если пьяный пристает к девушке, то мужчина должен защитить ее не потому, что он неравнодушный, а потому, что он – мужчина.

Поскольку для всех нас неравнодушие – это некий орден, то не следует «вручать» его тем, кто не совершил подвига неравнодушия, а просто поступил по-человечески.

Лично я люблю людей неравнодушных и сам стараюсь им быть. Но я считаю глубоко неверным, когда от людей вообще что-либо требуют, а тем более требуют быть неравнодушным.

До какой степени близко к сердцу принимать беды других людей – это выбор каждого человека.

Другой вопрос: выбор каждого из нас – как относиться к этому выбору?

Если Вы сами равнодушный человек и окружили себя такими же, равнодушными, людьми – это Ваше личное дело, и это Ваша личная жизнь.

Но что ж это за жизнь такая?

Высшая степень равнодушия – это безразличие Безразличие – это такая болезнь души, когда душа вовсе перестает реагировать на окружающую жизнь.

Если равнодушного человека не волнует ничего, что не связано с ним лично, то безразличный, как правило, и сам себя мало интересует.

Равнодушие – это качество человека. И как всякое качество, его можно воспитать сознательно.

А вот безразличие – это болезнь, а всякая болезнь возникает как реакция на что-то.

Простуда – это реакция на сквозняк, язва – на плохое питание.

Как же возникает безразличие?

Безразличие возникает как реакция души на бессмысленные потуги человека изменить свою жизнь.

Это очень хорошо видно на примере любви. Пока влюбленные скандалят, ругаются, сходятся-расходятся – любовь жива. Но как только им становится все равно, как только между ними возникает безразличие – это верный признак того, что любовь умерла.

Если мы договариваемся, что безразличие – болезнь, то очевидно, что есть люди более и менее восприимчивые к ней. Есть те, кто будет долго биться с жизнью, стараясь ее изменить, и те, кому все становится безразлично, едва лишь жизнь нанесет легкий ответный удар.

Однако прожить жизнь ни разу, ни при каких обстоятельствах не сказав: «Мне все равно» – невозможно.

В чем опасность этой болезни? Может ли она привести к каким-то осложнениям?

Она может привести к осложнениям жизни. Душа затвердеет, перестанет воспринимать сигналы мира, в результате Вы не сможете, например, заметить человека, встреча с которым могла бы перевернуть Вашу жизнь. Или пропустите свою единственную любовь.

Безразличие уничтожает эмоции. А если мир воспринимается без эмоций, то он теряет краски и ощущать его адекватно становится невозможно.

Чем же лечится эта болезнь?

Временем.

Знаете, как с простудой: принимаешь лекарства – выздоравливаешь через семь дней, не принимаешь – выздоравливаешь через неделю.

И как и практически любое негативное чувство – действием.

Безразличие (с каким бы конкретным поводом оно ни было связано) обволакивает человека целиком: ему ничего не хочется и уж совсем не хочется ничего делать.

Это плохая новость.

А есть хорошая?

Конечно. Она же.

Если человеку ничего не хочется делать, но он все-таки отыскивает в себе силы чем-нибудь заняться, то постепенно безразличие уходит, умирает, исчезает.

Итак.

Равнодушным человеком – при желании – можно прожить всю жизнь, но это будет соответствующая жизнь.

Безразличие – это болезнь, которую, как и всякую болезнь, нужно стараться лечить, не позволяя безразличию надолго вырвать Вас из жизни.

XIX. Похвала, комплимент

Сейчас скажу Вам определение слова «похвала», и Вы наверняка удивитесь, хотя, казалось бы, слово это абсолютно известно и понятно.

Похвала – это проявление эгоизма, которое совершенно не раздражает, а даже радует окружающих.

Прежде чем размахивать руками и кричать: «Что за бред? Не может быть!» – давайте попробуем разобраться.

Когда мы хвалим человека? Когда он сделал то, что нам кажется правильным. Мы говорим ребенку: молодец, убрал комнату. Мы убеждены, что ребенок должен убирать комнату, и если он это сделал – действительно молодец.

Мы говорим подруге: молодец, что бросила своего дурацкого мужа. В подтексте почти всегда слышится: я тебе давно говорила, что необходимо поступить именно так.

В похвале чаще всего звучит некоторая доля похвальбы.

Когда человек хвалит кого-то, он – осознанно или нет – как бы говорит: «Я раньше тебя знал, что надо сделать так-то и так-то, вот теперь и ты это понял и сделал. Молодец!»

Даже когда хвалят спортсмена за то, что он установил мировой рекорд, или космонавта за то, что вышел в открытый космос, очень часто говорят: «Я знал, был уверен, что случится именно так».

Похвала – это оценка. А тот, кто оценивает, всегда ощущает себя хоть чуть-чуть, да на котурнах.

Очень многие используют похвалу для того, чтобы возвысить самих себя.

Отдельно стоящий вид похвалы – комплимент.

Комплимент – положительная оценка качеств или свойств собеседника.

Комплимент – конечно же тоже определенного рода проявление эгоизма: мы ведь хвалим человека, как правило, не просто так, а чтобы понравиться ему и продолжить с ним общение.

Если похвала – это одобрение каких-то действий, то для того, чтобы сказать комплимент, никакие действия оценивать не надо.

И в этом – сложность комплимента.

Не счесть, какое количество знакомств сорвалось, сколько человеческих связей нарушилось только потому, что кто-то кому-то сказал неудачный комплимент.

На самом деле сказать удачный комплимент очень трудно. Для этого ведь мало отыскать положительные качества Вашего собеседника, надо, чтобы их оценка человеку понравилась.

Скажем, Вы делаете комплимент девушке по поводу ее внешности, а ей надоели все эти слова – она мечтает, чтобы заметили ее ум. Вы восхваляете ум дамы, а она уверена: Вы это делаете потому, что она – нехороша собой.

У комплимента есть два положительных качества.

Первое. Вы хвалите человека именно за то, за что он хочет, чтобы его похвалили.

Поэтому, если Вы совсем не знаете или не понимаете Вашего собеседника, говорить ему комплименты опасно.

Самое печальное: если человек воспринимает Вашу похвалу как иронию, то есть как издевательство.

Надо ли много говорить о том, что это ни в коей мере не поможет налаживанию контакта?

Второе. Комплимент, как и любая похвала, должен быть сделан эмоционально.

Именно положительные эмоции убивают высокомерие, которое, как мы говорили, может проявиться, когда Вы кого-нибудь хвалите или говорите комплимент.

Высшая форма похвалы – это восхищение.

В отличие от похвалы в восхищении вовсе нет эгоизма.

Восхищение – это радостное удивление по поводу качеств человека или его поступков.

Удивление – вот что важно! Вы не оцениваете – вы изумляетесь!

Восхищение – это не просчитанная похвала.

Не стоит стесняться и сдерживаться в своем восхищении! Восхищаясь другим человеком, его поступками, Вы словно дарите ему крылья!

Однако восхищаться гораздо труднее, чем хвалить.

Похвалу (как и комплимент) можно высчитать и придумать. Восхищение придумать нельзя.

Чем ближе похвала к восхищению, тем она искреннее, а значит, лучше.

А если вы сами удостоились похвалы, тоже, на мой взгляд, очень важно понимать: человек хочет возвысить вас или самого себя.

И последнее.

Похвала – это еще и способ понять, насколько хорошо относится к тебе человек.

Только искренне любящие Вас люди могут искренне Вас хвалить и Вами восхищаться.

Мне кажется, не стоит долго объяснять, почему сразу за «похвалой» следует «благодарность».

XX. Благодарность

Иногда достаточно просто вчитаться в слово, чтобы понять его суть и смысл.

Благодарность – это дарение блага.

Что такое дарение – понятно: то, что отдается без выгоды, без корысти. Просто так.

А что такое благо? В словаре Даля находим удивительное определение этого слова: «Благо – все доброе, полезное, служащее к нашему счастью».

То есть благодарность – это когда мы безвозмездно и без корысти отдаем человеку что-то, что послужит его счастью в ответ на какое-либо его действие, которое послужило нашему счастью.

Благодарность не бывает большой или маленькой, серьезной или несерьезной, умной или глупой.

В сущности, у нее всего две характеристики бескорыстность;

желание счастья другому.

Иногда, подаренная в знак благодарности, машина вовсе не служит счастью другого человека. А бывает и так, что доброе слово, сказанное, например, любимой женщине или ребенку, делает их счастливыми.

Врач сделал ребенку операцию за определенную сумму денег. Родители с трудом собрали эти деньги и отдали врачу. Это благодарность?

Нет. Это удовлетворение врачебной корысти.

Врач сделал операцию ребенку. Родители собрали сколько было – отдали врачу. Это благодарность? Да. Потому что это было сделано бескорыстно и с пожеланием счастья.

Как только мы начинаем думать о размерах благодарности, значит, нами движет стремление удовлетворить чужую корысть.

В этом нет ничего плохого – это то, что называется «рыночные отношения», но они не подразумевают благодарности.

Когда мы говорим об искренней или неискренней благодарности, мы имеем в виду: корыстна она или нет.

Благодарность, которую делают из корысти, – это уже не благодарность, а сделка.

В принципе в сделке нет ничего плохого. Просто, чтобы не совершать в жизни ошибок, необходимо точно понимать, где расчет, а где желание сделать вашу (или чью-то) жизнь более счастливой.

Возможность поблагодарить человека – это огромная удача.

Господь предоставил нам возможность сделать что-то, чтобы человек лучше и полнее понимал счастье.

Разве плохо?

Когда мы благодарим кого-то – это редчайшая в нашей сегодняшней жизни ситуация, когда нам не нужна столь любимая нынче ирония.

А нам нужна. О ней и поговорим.

XXI. Ирония, цинизм

Казалось бы, ирония всегда притягательна. И вправду, здорово, когда человек умеет несерьезно относиться и к себе, и к окружающему миру.

Но тогда почему же столь часто ирония раздражает?

Во-первых, потому, что быть ироничным – трудно. Иронизировать над другими и тем более над самим собой – умение не такое уж простое и дано не всем.

Кроме того, чувство юмора – как и любое иное чувство – индивидуально. И то, что кому-то кажется забавным и ироничным, другому представляется пошлым и несмешным, а третьему – просто глупым.

Во-вторых, ирония может породить цинизм.

А цинизм – это то, что не нравится никому.

И если критериев остроумия, по большому счету, не существует, то критерии цинизма понятны.

Мы уже не раз говорили в этой книге, что живем в мире, который строится по социальным, а не по Божеским законам. Эти законы почти всегда входят в противоречие друг с другом. Скажем, социум кричит: делай карьеру, а Бог советует: занимайся своей душой, не пачкай ее. Социум говорит: у кого статус выше, того и следует уважать, а Бог утверждает: все люди – Божьи дети и потому равны.

Цинизм – это жизнь по законам социума, а не Бога.

Понятны и просты и те и другие законы. Ни Бог, ни социум не предлагают нам чего-то запредельно сложного и непонятно. Отличие в ином.

Жизнь по социальным законам дает более конкретный, более ясный результат. Ты делаешь карьеру – у тебя становится больше денег, больше знакомств, тебе кажется, что тебя начинают больше уважать. Это ясно. А то, что у тебя при этом черствеет душа и тебе будет страшно предстать перед Богом, – так еще когда будет, да и будет ли?

Циничный человек вообще не имеет в виду, что у человека есть душа.

Немного перефразируя Достоевского, можно сказать: если души нет – значит, все позволено. Циник абсолютно конкретен в своем движении к поставленной цели. Все то, что мешает достижению этой цели, он называет мистикой и не отвлекается на подобную ерунду.

Циник рассматривает мир как некий конструктор, созданный из железных деталей, а человека – как одну из частей этого конструктора.

Циничный взгляд – взгляд предельно упрощенный.

Если циник делает карьеру, он идет по карьерной лестнице, не обращая внимания на стоны тех, кого по дороге он сбрасывает вниз. Если цинику нравится женщина, он добивается ее простыми, доступными, понятными способами, не тратясь на такие «глупости», как, скажем, любовные страдания.

Существует такая точка зрения, что, когда очень устал от жизни, надо, мол, «полечиться цинизмом».

Может быть, эта мысль кого-то и успокаивает, однако быть «временно циничным» – невозможно. Ты либо считаешь, что у тебя и у других людей есть душа, и строишь свое поведение исходя из этого. Либо убежден, что души нет, и живешь соответственно.

Циник не просто не боится Бога, а вовсе не имеет Его в виду.

Для меня очевидно одно: тот, кто подчиняется законам социума, не имея в виду, что Господь диктует иные правила, должен понимать: он живет безбожно.

А там уже выбор каждого: с Богом или без Бога ему жить.

Итак.

Ирония – это несерьезное отношение ко всему тому, что дает человеку социум.

Циничная ирония – это несерьезное отношение к тому, что дает человеку Бог.

Циник может несерьезно относиться к порядочности, гордости чести. Ироничный человек – к наградам, титулам, статусам. Циник – к вере, надежде, любви, душе; ироничный человек – к карьере, служебной лестнице, размышлениям на сугубо практические темы.

Циник – к ценностям, которые проповедуют философы и священники; ироничный человек – к ценностям, которые провозглашают власть и начальство.

Для ироничного человека ирония – щит, которым он защищается от вечного стремления социума сделать его своим рабом.

Для циничного человека ирония – способ не задумываться над тем, что он не только часть общества, но и часть Божественного мира. Возможность не грузить себя «лишними» раздумьями о том, что, помимо карьерного роста, есть еще рост (или обмельчание) души.

Самое главное отличие ироничного человека от циничного состоит в том, что ироничный умеет несерьезно относиться и к самому себе, циничный же – всегда ощущает себя центром мира.

Ирония никогда не бывает злой. Злая ирония – еще одно определение цинизма.

Когда мы иронизируем над тем, что вовсе не зависит от другого человека, что дал ему Бог – над его умом или болезнями, – мы превращаемся в циников.

Циничные люди мне не симпатичны, а к ироничным я отношусь так же, как Юрий Левитанский: Мне нравится иронический человек.

И взгляд его, иронический, из-под век.

И черточка эта тоненькая у рта —

Иронии отличительная черта.

Мне нравится иронический человек.

Он, в сущности, – героический человек.

Мне нравится иронический его взгляд На вещи, которые вас, извините, злят.

Но зря, если он представится вам шутом.

Ирония – она служит ему щитом.

И можно себе представить, как этот щит Шатается под ударами и трещит…

Циника всегда хочется наказать. Но, увы, такой возможности у меня нет.

А вот порассуждать о наказании возможность есть.

XXII. Наказание

Что такое наказание?

Наказание – это зло, которое мы сознательно приносим тому человеку (или людям), которые, как нам кажется, принесли зло нам.

Зачем мы это делаем?

Потому что мы решили, что, если человека наказать, он лучше запомнит собственное зло и не будет его повторять.

На самом же деле наказание не столько борется со злом, сколько его множит.

Особенно ясно это видно на примере государственной системы наказаний. Человек совершил то, что государство считает злом. Оно поймало его за руку и на чужое зло ответило своим – лишив человека свободы. Конечно, есть люди, которых тюрьма исправила. Однако не меньше (если не больше) тех, кого тюрьма испортила окончательно.

Наказывая ребенка, мы чаще всего унижаем его, порождаем в нем страх. И главной задачей ребенка становится не вообще не делать того, за что его наказали, а делать так, чтобы родители этого не увидели.

Так что, отменить, что ли, все наказания, раз они зло множат?

В социальном плане это невозможно.

Люди так устроены, что, если они не будут бояться расплаты за зло, которое совершают сознательно, мир просто рухнет.

Уголовный кодекс никто, как известно, не отменял. Рассуждать о его необходимости я не вижу никакого смысла.

Что касается жизни бытовой, то тут нами движет такая логика: если мы человека накажем за какое-то зло, он больше это зло не сделает.

Это не так?

Не так. Во-первых, сделает все равно. Во-вторых, сделает не это, так другое – еще хуже.

Наказание не имеет никакого смысла. Еще ни один человек на земле не стал работать лучше только оттого, что его наказывают.

Если нам не нравится то, что делает кто-то (например, наш подчиненный), выход один разговор.

Если разговоры не действуют, с человеком надо расстаться. Всевозможные наказания, вроде выговоров, обсуждений в коллективе и прочее и прочее, не работают.

Некоторые считают, что они служат как средство для поддержания дисциплины.

Возможно. Но если в коллективе надо удерживать дисциплину таким образом – дело плохо.

А детей тоже не надо наказывать?

В принципе не надо.

Если нам не нравится что-то в нашем ребенке, единственный способ это исправить –

с ним поговорить.

Однако, с одной стороны, я не знаю семьи, в которой бы никогда не наказывали детей.

С другой – как ни парадоксально, если детей совсем не наказывать – они расстраиваются, им кажется, что ими никто не занимается.

Великий русский философ Иван Ильин писал, что наказанный ребенок – это всегда униженный ребенок.

Как избегать этого унижения?

Первое.

Наказание должно быть понятно.

Детям всегда очень обидно, когда их наказывают непонятно за что.

Второе.

Если ребенок понял, что он совершил проступок, имеет смысл придумывать с ним наказание вместе. Такой подход вовсе не отменяет серьезности наказания, однако уничтожает обиду.

Ребенок понимает, что не прав. И вместе с родителями решает, как эта неправота должна быть наказана.

Таким образом, наказание отчасти превращается в игру и не портит ребенка.

Применяя наказание – к взрослому ли человеку или к ребенку, – мы таким образом надеемся исправить человеческие недостатки.

А это возможно?

Поговорим про недостатки.

XXIII. Недостатки

С пониманием того, что такое недостатки, очень просто все решить, если исходить из того, что недостатки – это такие качества, которые лично нам кажутся плохими.

Недостаток – это то, чего на самом деле нет, он существует лишь в нашем восприятии.

Забавно: очень многие слова, определяющие качества, которые мы считаем недостатками, имеют синонимы, которые мы считаем достоинствами.

Например, можно сказать: «Плохой человек – трус», а можно: «Хороший человек – осмотрительный». Пойди найди разницу! Можно: «ленивый», и совсем иное дело: «несуетливый, неспешный». Одно дело – медлительный, и совсем иное – осторожный.

Некоторые часто употребляемые нами негативные слова на самом деле свидетельствуют лишь о нашем высокомерии. Например, называя кого-то «дурак» или «тупица» – в смысле неумный, – мы тем самым как бы подчеркиваем собственный ум.

Вообще, чаще всего указания на недостатки других – не что иное, как подчеркивание собственных достоинств.

Все сказанное, понятно, относится к сфере, скажем так, нравственной, к оценке нами других людей и самих себя.

В бытовой жизни мы постоянно замечаем недостатки и исправляем их.

Прогресс строится на стремлении человека исправить всякие недочеты.

Понятно, что носить воду в ведре – неудобно, изобретается водопровод. Одной стрелой можно убить лишь одного человека или птицу – явный недостаток: изобретается огнестрельное оружие. На телеге ехать медленно и неудобно – минус: изобретается машина.

И так далее.

Но если в сфере бытовой недостатки очевидны и объективны, то в сфере нравственной, повторим, неочевидны и необъективны.

Поэтому, оценивая негативно другого человека, надо очень хорошо осознавать: это наша субъективная, единоличная оценка.

Поэтому к чужим, как и к собственным, недостаткам надо относиться терпимо.

XXIV. Обида

Пожалуй, нет такого человека, который бы не понимал, что обижаться глупо, бессмысленно, если угодно – непродуктивно, и вообще: на обиженных воду возят.

Все так. Все просто и до обидного справедливо. Однако Вы вряд ли отыщете в мире человека, который бы вовсе никогда не обижался.

Что ж это за зверь такой – обида, нападение которого не сумел избежать никто?

Обида наступает в тот момент, когда нам кажется, что законы, по которым мы привыкли жить, нарушены: мир по отношению к нам поступил несправедливо.

На кого бы человек ни обижался конкретно, он всегда обижается, в сущности, на несправедливое устройство мира.

Если бы мы ждали, что нас могут обидеть недобрым словом, предательским поступком, высокомерием, обида не воспринималась бы столь остро. Но каждый раз это несовершенство мира открывается нам неожиданно и представляется нам окончательно несправедливым.

Обида – зверь, который всегда нападает нежданно-негаданно, из засады. Поэтому чем больше готовность человека к тому, что его могут обидеть, тем менее остра обида.

Человека циничного, абсолютно убежденного в отвратительности этого мира, обидеть практически невозможно.

Способность обижаться уже говорит о нежности человеческой души. Правда, самого человека это мало успокаивает. И потому все время возникает вопрос: а можно ли бороться с обидой?

Для начала надо понять: вследствие чего возникает обида? Таких причин две.

Первая. Вы ждали от мира большего, но забыли мир об этом предупредить, а когда он Вам не дал ожидаемого – Вы обиделись.

Она была уверена, что он подарит ей на Новый год «мерседес». Он был не в курсе и подарил «ауди». Она обиделась. Он был уверен, что начальник выдаст ему премию, начальник премию не выдал никому, но все равно обиделся он. И так далее.

Прежде чем обижаться, нужно очень четко понять: действительно ли Вас хотели обидеть, или Вы придумали эту обиду?

Надо заметить, что придуманные обиды возникают с легкостью необыкновенной и потому встречаются очень часто.

Но есть и вторая причина возникновения обиды.

Мир обидел Вас сознательно, обидел потому, что хотел сделать Вам больно.

Однако ни один самый мерзкий человек не станет обижать вас просто так. Сознательно нанесенная обида – это следствие чего-то. И чтобы смягчить удар, нужно понять: почему он нанесен?

Вас обидели из зависти – мол, не высовывайся? Или обидчик таким образом хочет обратить внимание на себя – эдакое сплошь и рядом бывает в любовных отношениях? А может быть, Вас обидели по недомыслию? А может быть, с Вами ведут борьбу – например, за место под солнцем – и понимают, что обида вас сильно ослабит?

Сознательно нанесенная обида всегда возникает как следствие каких-либо проблем во взаимоотношениях. И как бы ни было тяжело, надо изо всех сил постараться понять: какие именно проблемы раскрывает обида.

Если мы с Вами договорились, что вывод психофилософии о том, что мы сами создаем свою реальность, верен, значит, в том, что человек на Вас обиделся, есть и Ваша вина тоже.

Когда в человеке зарождается обида, его первое желание – начать кого-нибудь в этом обвинять. Это тот редкий случай в жизни, когда не стоит доверять своему желанию.

Гораздо важнее в этот момент, метафорически говоря, посмотреть в зеркало: а что такое есть в Вас, что породило обиду?

Это не значит, что любую обиду надо прощать.

Прощать или не прощать – сугубо Ваш личный выбор.

Но обиду имеет смысл использовать для самопознания и в конечном счете для самоформирования.

И последнее.

На мой взгляд, лучший способ борьбы с обидой предложил замечательный поэт Валентин Берестов: Гляжу свысока на обиду: Теряю обиду из виду.

Здорово, правда?

Поговорив про неприятное слово «обида», захотелось подумать про приятное – «вежливость».

XXV. Вежливость, хамство

Психофилософия исходит из того, что среди основных потребностей человека – таких, как пить, есть, заниматься сексом, и других – есть еще одна, о которой мы столь часто забываем: потребность ощущать на

себе внимание мира.

У разных людей эта потребность реализуется по-разному. Для одного человека мир – в глазах любимой, и для него достаточно ее взгляда. А другой входит в вагон метро так, чтобы все обратили на него внимание.

Но потребность эта есть у всех.

Смысл и суть вежливости, а также ее антагониста – хамства можно понять, только имея в виду эту потребность.

Что же такое вежливость?

Вежливость – наиболее простой способ показать другому человеку, что вы его заметили, что вы его имеете в виду.

Великому Сервантесу принадлежит замечательная фраза, которая в свое время украшала стены советских магазинов: «Ничто не обходится нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость».

Ценится – кем? Другими людьми. Если есть необходимость наладить отношения с кем-то, вежливость для этого – лучший фундамент.

Потому что, относясь к человеку вежливо, Вы удовлетворяете его потребность ощутить на себе внимание мира.

Чем меньше вежливых людей – тем они заметнее. В нашей суетной жизни вежливому человеку нередко приписывают качества, которыми он, возможно, и не обладает. Например, ум и интеллигентность.

Редко ведь можно услышать про кого-то: «Он хоть и вежливый, но дурак». Потому что кажется: если вежливый – значит, умный. Пусть это и не так, но все же согласимся, что умным казаться лучше, нежели дураком.

Вежливому человеку, как это ни покажется парадоксальным, жить проще: у него «в арсенале» есть способ обратить внимание на себя.

Кроме всего прочего, вежливость – это, если угодно, тот елей, которым мы смазываем собственные нервы.

Человек, который в метро даже на чужое хамство отвечает вежливо, всегда выглядит более уравновешенным, спокойным и даже счастливым, нежели тот, кто на удар всегда отвечает ударом.

Вежливость еще и приподымает нас в собственных глазах. Вежливым быть приятно.

А что такое хамство?

Хамство – такая форма человеческого общения, при которой один человек сознательно хочет унизить, оскорбить другого.

Почему нам трудно простить хамство?

Потому что хамство – это обман: казалось бы, мир обратил на нас внимание, выделил нас из общего ряда, а в результате нас унизили.

Отвечать хамством на хамство – множить зло. Это понятно.

Очень важно понимать человек, который сознательно хочет Вас обмануть и унизить, не должен находиться в Вашей реальности. Ему там не место. Не для того Вы создаете свою реальность, чтобы пускать туда таких людей.

И хватит про хамство. К чему говорить так долго про неприятное?

Тем более что впереди нас ждет еще одно малоприятное слово: предательство.

XVI. Предательство

Если мы говорим о человеческих отношениях, а не о ситуации, когда, например, воин предал своих товарищей или разведчик предал свою страну, то предательство может быть только между близкими людьми.

Предательство – это возможная расплата за близость.

Огромный мир состоит из множества крошечных государств, созданных близкими людьми на основе дружбы или любви. Жизнь в этих «государствах» строится по своим приятным и добрым законам.

Мир диктует нам правила жизни. Жизнь в нашей маленькой стране мы выстраиваем сами. Поэтому так важно, чтобы у нас была возможность «эмигрировать» из большого мира в эти «государства близких людей». Отсутствие возможности такой эмиграции, в сущности, и есть одиночество.

Человек, предавший нас, разрушает наше, совместно построенное, маленькое государство и указывает нам путь в сторону одиночества.

Каждое государство близких людей строится по своим, отдельным законам. Поэтому предательство всегда субъективно. То, что один человек не простит, другой даже не заметит.

Я знаю семью, где муж и жена изменяют друг другу и если не знают, то, во всяком случае, догадываются об этом. Но воспринимают это совершенно спокойно. Однако, если муж не возьмет свою супругу на какую-нибудь важную презентацию, она сочтет это предательством.

Предать – не означает совершить некий абстрактно плохой поступок, это означает совершить нечто такое, что принесет конкретную боль близкому человеку.

Из миллиардов людей на планете мы выбираем одного-двух еще и потому, что нам приятно и интересно изучать их, исследовать. Мы отдаемся этому занятию с удовольствием и восторгом. Поэтому очень хорошо знаем, что может принести близкому радость, а что – боль.

Предательство не бывает случайным.

«Я случайно предал тебя» – это отговорка. Близкого человека ты знаешь очень хорошо, подчас – лучше, чем самого себя, и ты не можешь не знать, что ранит его и разрушит вашу страну.

Если мы говорим о человеческих взаимоотношениях, то фундамент всех предательств один: нежелание человека продолжать строить с другим совместное государство.

Когда говорят: мол, я предал тебя в состоянии аффекта, я очень нервничал, я не ведал, что творил, – это уловки. Предатель всегда знает, что наносит удар. Он может надеяться, что об этом не узнают или что его простят. Но он ведает, что делает, потому что ему очень хорошо известны законы его маленькой страны.

Предательство – это вычеркивание близкого человека из своей жизни.

Поэтому, мне кажется, простить предательство нельзя. Смириться – можно. Можно подчиниться обстоятельствам. Можно даже сделать вид, что не заметил, а если заметил – забыл.

Но простить невозможно.

Самое время, по-моему, поговорить про вину и извинение.

XXVII. Вина, извинение

Вина – это сознательное создание препятствий на пути другого человека к счастью.

Разве человек не может быть виноват перед самим собой?

Наверное, может. Но исправить вину перед самим собой куда проще, чем перед другим.

Наша жизнь устроена таким образом, что мы постоянно совершаем ошибки. Вовсе «непровинившихся» не бывает.

Но вот признавать свои ошибки мало кому охота. Тем более что мы очень здорово умеем практически в любой ситуации самим себе доказывать собственную невинность и безгрешность. Доказывающий в нашей голове не спит!

Поэтому, когда кто-то признает свою вину, это уже свидетельствует о том, что у этого человека есть совесть. А для верующего – это свидетельство того, что он находится в контакте с Богом.

Все, что касается души, очень трудно объяснять с помощью законов материального мира. Казалось бы, совершил гадость, не признал вины, ну и порхай себе дальше по жизни.

Признаемся: есть люди, которые так и поступают.

Но, к счастью, большинство из нас в такой ситуации «парить» не может. И когда мы говорим о том, что на душе лежит камень, мы, как правило, имеем в виду то самое чувство вины.

Господь дал нам счастливую возможность оценить собственные ошибки, попытаться исправить их и, таким образом, благотворно повлиять на собственную душу.

Осознание и исправление своей вины – одна из немногих возможностей лечить собственную душу.

Чувство вины – словосочетание привычное. Однако вина – это не чувство, не ощущение, а твердое убеждение в том, что ты совершил поступок, за который тебе будет стыдно перед всеми, перед кем только может быть стыдно: перед самим собой, перед близкими, перед Богом.

Когда мы узнаем, что вину ощущает другой человек, наше поведение совершенно понятно. Надо постараться ему помочь не сломаться под гнетом собственной вины и найти пути к ее исправлению.

Нет ничего хуже, омерзительнее и бессмысленнее, чем понукать виной того, кто уже сам ее осознал.

Те, кто поступает таким образом, как правило, делают это для того лишь, чтобы доказать себе самому собственную чистоту и безвинность.

Но что же делать человеку, когда он сам понимает собственную вину?

Первым делом возрадоваться: он может вину осознавать. Это означает, что в нашем мире суеты и беготни он сумел настроиться на одну волну с Богом и рассмотреть самого себя в зеркале нравственности.

Иногда мы совершаем случайные ошибки, и тогда все проще. Тогда вина случайна, и исправить ее легче. Но человек – слаб, и бывает так, что он сознательно, ведомый трусостью, или страхом, или погоней за какими-то мнимыми благами, совершает подлость или предательство. Неужели и в этом случае надо радоваться тому, что ты осознаешь вину?

Думаю, да.

Потому что искреннее осознание вины – это и путь к осознанию своей ошибки, и некоторая гарантия того, что мы больше ее не повторим.

Осознав свою вину, нужно постараться всеми силами ее исправить.

Вины не надо бояться. Но к ней не стоит и специально стремиться. Есть люди, которым очень нравится быть виноватыми и которые с радостью рассказывают всем, насколько они плохи. Эти люди забыли вина – это не то, чем надо упиваться, а то, что необходимо исправлять.

Я убежден: человек, который никогда не чистил свою душу наждаком собственной вины, прожил жизнь напрасно.

Что мы делаем, когда ощущаем – понимаем – вину?

Первым делом мы хотим извиниться.

Что такое «извинение»? Само слово, казалось бы, подсказывает ответ: извинение – выход из вины.

Но слово подсказывает неверный ответ. Потому что выхода из вины не существует.

Если вы наступили человеку на ногу и извинились – нога меньше болеть не будет. Если вы несправедливо обидели товарища, а потом принесли извинения – рана в его душе останется все равно.

Если жить исходя из принципа: извинение есть выход из вины, тогда, как говорится, Сам Бог велел постоянно совершать поступки, требующие извинения. Нет проблем!

Человек извиняется не для другого, а для самого себя.

Извинение – это двойка, которую сам себе ставит человек за поведение.

Извиняясь, мы как бы подчеркиваем для самих себя, что наш поступок плох и мы постараемся его больше не повторять.

Поэтому столь трудно извиняться искренне. Куда проще, наступив на ногу, бросить: «Простите», тут же наступить на другую и снова попросить прощения.

Нам до такой степени не дано предугадать, как наше извинение отзовется, что и вовсе не надо об этом думать.

Ведь, если мы приносим извинение с какой-то целью, это уже не извинение, а сделка какая-то получается: мол, мы извинимся, нас простят и дружба восстановится.

Если в результате наших извинений у нас возобновились добрые отношения с тем, кого мы обидели, – это, говоря современным языком, бонус.

Цель извинения, повторим, – критическая самооценка. И более ничего.

А как вести себя, когда просят прощения у нас?

Человек бессилен против времени. Нам трудно повлиять на будущее и, казалось бы, совсем уж невозможно изменить что-либо в прошлом.

Прощение – весьма серьезное оружие в борьбе со временем.

Попросить прощения – это попытка повлиять на будущее, то есть получить некоторую уверенность в том, что в будущем Вы не повторите ошибки.

Простить – это значит улучшить прошлое, выбросить из него негатив.

Человек вас обидел, раскаялся, попросил прощения… Вы простили его, то есть вычеркнули обиду из его и из своей жизни.

Только такое прощение – когда Вы вовсе забываете нанесенную Вам обиду – является подлинным.

Поэтому прощать трудно. Невыносимо тяжело вычеркивать из своей жизни какой-то отрезок, даже самый неприятный. И ладно бы только из памяти, но ведь надо еще и из души выкинуть!

Прощать или не прощать – дело каждого. Однако надо очень хорошо понимать: здесь невозможно поступить формально. Или вы найдете в себе силы вычеркнуть кусок из жизни, или не говорите: «Хорошо, я тебя простил».

Никто не может заставить вас извиниться. И никто не может заставить вас простить. И то и другое – выбор свободного человека. Если он делается под давлением, то это формальное извинение или прощение.

И к извинению и к прощению Вас должны подвести Вы сами – Ваша душа, Ваша интуиция.

Только в этом случае Вы сможете повлиять на свое будущее: то есть не повторять прежних ошибок. Или на свое прошлое: то есть вычеркнуть обиду из жизни.

В этой главе мы много раз повторяли слово «искренность».

Давайте разберемся, что это такое.

XXVIII. Искренность

Искренний человек нам представляется, без сомнения, хорошим. В сущности, искренний и хороший – для нас синонимы.

Однако человек думающий, размышляющий нам также кажется, безусловно, хорошим.

В сущности, думающий и хороший – для нас также синонимы.

Не кажется ли Вам это парадоксальным?

Ведь искренний – это тот, кто совершает какие-либо поступки (такими поступками могут быть и слова), не думая о последствиях, не ища никакого смысла, короче говоря – не

размышляя.

Так вроде получается, что искренний человек по определению не может быть думающим. Не в том смысле, разумеется, что он непременно дурак, но в том, что он совершает свои поступки, как правило опираясь на чувства, а не на размышления.

Есть ли здесь противоречие?

Подумаем.

Для начала согласимся с тем, что искренность – это качество, которое возникает у людей периодически. Искренность –

это порыв.

Все-таки большинство поступков мы совершаем после умелого или не очень, но все-таки некоторого предварительного анализа.

В русской литературе есть пример абсолютно искреннего человека – князь Мышкин.

Напомню, что он герой романа, который называется «Идиот». Человек, никогда не думающий о последствиях своих поступков, живущий, что называется, лишь по зову души, – возможно, достойный и замечательный, но в глазах окружающих он всегда выглядит странно.

Когда мы говорим о человеке: он неискренний, мы нередко имеем в виду: он лживый.

Это не так.

Вопреки законам русского языка, антонимом слова «искренность» является не существительное «лживость», а глагол «раздумывая».

Когда кто-то ведет себя фальшиво, неискренне, – это следствие того, что в результате раздумий он решил вести себя так, а не иначе.

Что движет человеком, когда он совершает искренний поступок?

Интуиция, то есть Голос Бога, звучащий в каждом человеке.

Когда человек совершает искренний поступок – его ведет Бог.

Именно это обстоятельство заставляет нам простить человеку его бездумность. Потому что веление Бога, или, как раньше говорили, Божий Промысел, конечно, выше ума.

Тут есть еще один парадокс. Казалось бы, бездумно можно запросто совершать и плохие поступки. Но, когда мы говорим, что человек поступил искренно, мы почти всегда имеем в виду, что он поступил хорошо. Даже если нам не нравится его поступок, искренность оправдывает: «Поступил глупо, зато искренне».

Согласитесь, что словосочетание «он был искренний подлец» звучит парадоксально.

Даже если человек ошибался, думая, что его ведет Бог, – он ведь заблуждался искренне, то есть не думая о своей выгоде. Нужно ли его за это корить? Ведь в любом случае это гораздо достойнее, чем фальшивое, искусственное поведение.

XXIX. Обещание

Психофилософия исходит из того, что человек не является хозяином своего будущего.

Это действительно так. Мы постоянно планируем одно, а происходит другое, нередко противоположное. Однако люди так устроены, что, даже понимая бессмысленность потуг и многократно убеждаясь в том, что события в будущем часто случаются помимо нашей воли, каждый все равно пытается это будущее хоть как-то выстроить.

Обещание – это попытка положить свой увесистый камень в здание будущего.

Когда мы обещаем что-либо, мы говорим человеку: завтра, послезавтра или через час, а то и всегда будет так-то.

Но мы не только ему это обещаем – мы принимаем обязательства перед собой. Мы обещаем себе: как бы ни повернулась жизнь, завтра, послезавтра или через час, а то и всегда непременно произойдет такое-то и такое-то событие.

Завтра я верну тебе деньги. Послезавтра я обязательно приеду тебя навестить. Я перезвоню через час. Я буду любить тебя всегда…

Если человек заведомо обещает то, что он не может выполнить, тогда смотрите главу «Ложь и фантазия». Здесь уже надо вести речь не про невыполнение обещаний, а про элементарное вранье.

Однако, если человек обещает искренне, а потом забывает или просто не делает по лени или из-за нехватки времени, он не только подводит кого-то, но и ломает собственное будущее.

Почему?

Потому что у него был шанс положить некий кирпич в эту стену будущего, но он этим шансом не воспользовался.

Существует жесткая закономерность чем реже выполняет человек собственные обещания, тем более нервной становится у него жизнь.

Все мы знаем, что не выполнять обещания – это плохо по отношению к другим. Это, безусловно, так, и подобный тезис не требует никаких особых доказательств.

Однако не выполнять обещания – это ужасно и по отношение к себе самому.

Не выполняя обещания, данные другим, мы предаем собственное будущее.

И оно обижается на нас. В этом нет никакой мистики – это твердый закон.

Поскольку будущее нам не принадлежит, с ним надо обращаться особенно осторожно и его ни в коем случае нельзя обижать или подводить.

Иначе оно потеряет к нам доверие. А это ни к чему хорошему не приведет.

«Доверие» – это как раз следующее слово, которое мы и обсудим.

XXX. Доверие

Мы уже не раз говорили в этой книге, и еще не раз скажем, что иногда – не всегда! – смысл слова подсказывает само строение слова.

До-верие. То, что происходит до веры, так, что ли?

Так. Да не совсем. Не до «веры», а до «верия».

Верие – хорошее слово, не так ли? Верие – эдакий процесс обретения веры. Вера есть результат верия. Почему нет?

Тогда получается, что доверие – это даже не то, что предшествует вере, а то, что находится до самого процесса обретения ее, то есть попросту говоря: мы еще не задумались о вере к человеку, еще не почувствовали ее, а доверие уже появилось.

Доверие – это проявление веры к человеку, которому мы еще не начали верить.

До-верие – то, что происходит до начала процесса обретения веры, то есть до того, как вера станет неким законченным процессом.

Когда женщина утверждает: «Я совершенно доверяю своему мужу», – фраза звучит забавно. Мужу надо верить, а не доверять. Как и своему ребенку. Как и ближайшему другу.

Чтобы избежать ошибок, а то и трагедий в своей жизни, нужно, мне кажется, очень хорошо понимать: кому вы верите, а кому – доверяете.

Давайте попробуем понять, в чем разница.

Верить можно только тем людям, которых мы долго и хорошо знаем. Мы верим тому, кто проверен временем и обстоятельствами нашей жизни. Недаром же в русском языке так все устроено, что слово «вера» употребляется только в отношении Бога, людей и идей (впрочем, в этом случае идеи тоже нередко превращаются в бога). То есть верить можно только Богу и людям. Такая параллель накладывает на людей невероятную ответственность, не так ли?

Нельзя ведь сказать: я доверяю Господу? Я ему верю.

Доверие – нечто гораздо более зыбкое и, если можно так сказать, гораздо менее аргументированное, чем вера. Поэтому нет и не может быть никаких объективных критериев, по которым мы можем доверять человеку.

Мы испытываем доверие не почему-то. Не в силу каких-то причин. Не в результате опыта. А просто так. Нипочему.

Существует не так уж много чувств, которые позволяют нам не забывать, что мы – люди. Например, любовь. Или благодарность. Доверие – одно из них.

Мы доверяем человеку только в силу нашего субъективного взгляда на него, и больше –

нипочему.

Отправляя нас в мир, Господь вооружает нас некоторыми чувствами для облегчения нашей жизни. Доверие – одно из них. Это ведь поразительно, что любой из нас может поверить человеку просто так, безо всякой причины!

Если тот, кому Вы верили, Вас обманул – это предательство.

Если Вас обманул тот, кому Вы доверяли, – это Ваша личная ошибка.

Самое страшное, если из этой ошибки Вы станете делать серьезные выводы, выводить критерии, кому можно доверять, а кому нет. То есть ошибка станет частью Вашего опыта. Но найти определенные критерии, кому стоит доверять, а кому – нет, невозможно. Стоит ли пытаться?

Человек, который коллекционирует ошибки в деле обретения доверия, обрекает себя на одиночество.

Миллиарды людей на планете не отвечают за того конкретного человека, который обманул Ваше доверие.

Однако надо помнить, что доверие – это не вера. И доверять, например, свою жизнь можно только тому, кому Вы по-настоящему верите. Как и сокровенные тайны Вашей жизни.

Как и жизнь близких Вам людей.

Но, с другой стороны, бояться своего доверия тоже нельзя. Потому что тот, кто боится доверять, боится людей, то есть обрекает себя на одиночество.

Жаль его…

Поговорим о жалости?

XXXI. Жалость, любовь-жалость

Одним из самых главных понятий психофилософии является «любовь-жалость».

Что это такое?

Любовь-жалость – чувство приятия, которое можно испытывать к любому человеку.

На этом чувстве строится стремление помочь любому, кто нуждается в помощи.

Понятно?

Непонятно.

Пытаемся понять.

Психофилософия исходит из того, что испытать любовь к любому человеку – невозможно.

По-христиански хотелось бы, конечно. И было бы здорово. Но в реальности, увы, не получается.

Приходит к нам человек со своими проблемами, а мы, вместо того чтобы его жалеть, начинаем на него раздражаться.

Что делать?

К любому человеку можно испытать жалость.

Задумывались ли Вы когда-нибудь над тем, что среди семи с половиной миллиардов жителей Земли нет ни одного, кому не о чем было бы поплакать на ночь?

Другими словами: у любого человека есть некая, большая или маленькая, «печалька», за которую его можно пожалеть.

В любом словаре слова «жалость» и «жалеть» неизменно определяются через синоним «сострадание», «сострадать».

Жалость – это со-страдание, страдание сообща.

На Земле нет ни одного человека, с которым невозможно было бы страдать сообща.

Люди, считающие себя гордыми, полагают, что жалость, мол, унижает. Однако разве может унижать сострадание?

Унизительно, когда человек жалеет другого с единственной целью: вознестись над ним.

То есть использует чужую беду как ступеньку для того, чтобы возвыситься над кем-то. Такая жалость действительно унижает, но только того, кто жалеет.

Жалеть по-настоящему (то есть включая все свои эмоции, всю свою душу), жалеть сострадая – трудно. Это требует душевных сил.

Именно поэтому жалость – это один (не единственный) путь к любви.

Отсюда и название термина: «любовь-жалость».

Это чувство, конечно, менее глубокое и действенное, чем любовь, но более сильное, чем просто жалость.

Жалость уничтожает раздражение. Сострадать человеку и одновременно раздражаться на него – невозможно.

Может ли жалость быть неискренней?

Хотелось бы воскликнуть: нет!

Но – да. Как и любовь. Правда, рано или поздно этот обман, как правило, раскрывается.

И последнее.

Страдания гораздо меньше воспитывают человека, гораздо меньше влияют на его душу, нежели сострадание.

Может быть, это происходит оттого, что страдать – жалеть самого себя – в конечном счете часто бывает гораздо легче, чем сострадать – жалеть другого.

Рядом со страданием всегда находится милосердие.

Да, Вы правы: именно о нем мы сейчас и поговорим.

XXXII. Милосердие

Что такое милосердие, думаю, каждый из нас понимает.

Милосердие – это помощь, подаренная другим людям без каких-либо причин и оснований.

Самый главный тут вопрос иной: мы рассматриваем милосердие как помощь другим или помощь самому себе?

Вот, например, если какой-нибудь богатый человек помогает бедному для пиара – это милосердие или нет? Ведь, казалось бы, бедному все равно – для чего ему помогают?

Бедному действительно все равно. А помогающему – нет.

Нам искренне кажется, что смысл милосердия в том, чтобы помочь другому. Конечно, бывает и так.

Однако истинный смысл милосердия в том, чтобы, помогая другому, заняться собственной душой.

Милосердие – идеальная возможность для человека убедиться в том, что им не утеряны главные человеческие качества.

Не только мы проявляем милосердие, но и оно проявляет нас – наши человеческие, душевные качества.

Необходимость пиара диктует разум. Необходимость милосердия – душа. Поэтому, когда получился пиар, радуется разум. А когда удалось проявить милосердие – душа.

Милосердие всегда скромно.

И само слово это скромное. Милое сердце. Не высокое, не возвышенное – милое.

Милосердие не имеет никакого отношения к милостыни.

Милосердие проявляют. Милостыню подают, и уже в этом есть некое высокомерие.

В принципе милосердие тоже может чудесным способом показать собственное превосходство. Эдак с барского плеча бросить помощь.

Но это будет означать только одно: человек воспользовался тяжелой ситуацией, в которую попал другой, дабы продемонстрировать собственное превосходство ему, себе, всем.

«Барский» поступок, возможно, поможет кому-то, однако к милосердию это не будет иметь никакого отношения.

Это будет милостыня с барского плеча. Такая милостыня не лечит душу.

Милосердие всегда действенно.

Конечно, иногда оно проявляется и в разговоре. Например, когда у женщины неожиданно умирает муж, с ней очень тяжело разговаривать. И милосердие будет не только в том, чтобы дать ей денег на похороны, а в том, чтобы выслушать ее и успокоить. В этом случае разговор будет милосердным поступком.

К милосердию неприменимы эпитеты: «трудно – легко». Главное определение этого слова: «необходимо».

Совершая милосердный поступок, надо думать не о том, будет ли Вам трудно или легко. А о том, что это необходимо сделать. И слушать надо при этом не только сердце, но и разум. Потому что человек, нуждающийся в Вашем милосердном отношении, иногда сам не понимает, какая именно нужна ему помощь. И подчас это приходится решать самому.

Проявляя милосердие, Вы проявляете к другому человеку любовь по одной причине: он тоже человек.

Поэтому чем больше в мире милосердия, тем ближе друг к другу становятся люди.

Милосердие соединяет.

Жестокость – героиня нашей следующей главы – отдаляет.

XXXIII. Жестокость

Чтобы понять, что такое жестокость, надо отдельно рассматривать жестокость физическую и духовную.

Про физическую много рассуждать излишне. Один человек сознательно доставляет другому физическую боль. Что тут умствовать и размышлять, если совершенно очевидно, что так делать нехорошо.

С жестокостью духовной все сложнее уже хотя бы потому, что она не всегда совершается сознательно. Однако, даже если Вы проявили жестокость походя, она от этого жестокостью быть не перестает.

В который уже раз используем банальную (а значит, понятную) метафору и уподобим жизнь дороге. Вот идет по ней человек. Преодолевая препятствия, радуясь и огорчаясь окружающему пейзажу, встречаясь и расставаясь с людьми. В общем, шагает.

Психофилософия, напомню, исходит из того, что тупиков в жизненной дороге нет, в ней всегда есть горизонт. Очень часто то, что нам видится тупиком, на самом деле резкий поворот. Даже смерть – это начало какой-то иной жизни.

Тупиков-то нет, а вот ощущение тупика есть. Это ощущение рождается чаще всего тогда, когда нам начинает казаться, что вся предыдущая дорога бессмысленна, то есть шагали мы по ней куда-то совсем не туда.

Духовная жестокость – это такой поступок (или поступки), которые приводят другого человека к ощущению тупика.

Такими поступками часто могут являться и слова. Скажем, если Вы говорите пожилому человеку, что он напрасно прожил жизнь, потому что верил в те идеалы, которые оказались вовсе даже не идеалами, – это жестокий поступок.

Очень часто жестокими оказываются дети по отношению к своим родителем.

Например, если бабушке не дают часто встречаться со своими внуками – это жестокий поступок, который «дарит» пожилому человеку ощущение бессмысленности прожитой жизни.

Никто из нас не может верно оценить путь другого человека. Значит, показывая ему, что он пришел в тупик, мы сознательно врем. Врем жестоко.

Бывает ли жестокость права?

Никогда.

Я не верю в разговоры о том, что с помощью жестоких поступков или слов можно остановить человека, идущего неверной дорогой. Если Вас действительно волнует судьба другого (то есть другой входит в Ваш ближний круг), Вы всегда сможете найти слова, которые предоставят человеку шанс, а не заведут его в тупик.

Жестокость не бывает милосердной.

Тезис о милосердии жестокости придумали люди, которые не умеют быть по-настоящему милосердными.

Можно ли прожить ни разу не проявив жестокости? Мне кажется, можно. Для этого, совершая поступок в отношении другого человека, надо «всего лишь» думать о том, не приведет ли он его к ощущению тупика.

Вывод, с одной стороны, гуманистический, а с другой – кажется каким-то излишне теоретическим.

Например, можно ли сказать любящему тебя человеку о своей нелюбви, не проявив жестокости? Или родственникам умирающего – о том, что шансов на спасение нет? Правда ведь часто бывает жестокой, и, если мы решили обходиться в жизни без жестокости, получается, что надо врать?

Иногда – просто необходимо. Но речь сейчас не об этом.

Правда не бывает жестокой или милосердной. Правда вообще не нуждается в эпитетах: она просто или есть, или ее нет. И в каждой конкретной ситуации человек должен решать, что будет милосерднее – сказать правду или солгать. Это выбор каждого.

Правда отличается от жестокости тем, что даже в самой ужасной ситуации она не дает ощущения конца.

Но дарит ощущение поворота, начала пусть неведомой и, может быть, страшной, но иной жизни. И это Ваше умение и Ваше милосердие – сказать правду так, чтобы она не выглядела жестокой.

Увы, часто мы бываем жестоки, именно духовно жестоки, по отношению к тем, кого любим.

А можно ли быть жестоким в отношении того, кого ненавидишь?

Поговорим о ненависти?

XXXIV. Ненависть

Ненависть – самое сильное негативное чувство, которое может испытывать один человек по отношению к другому. Испытывая ненависть по отношению к кому-то, мы желаем этому человеку смерти.

Если мы кого-то недолюбливаем, если он нас раздражает – это еще не ненависть.

В момент, когда возникает ненависть, слова «я тебя ненавижу!» и «чтоб ты сдох!»

становятся синонимами.

Поскольку нам неведомо, как влияют помыслы на нашу собственную жизнь, необходимо с большой осторожностью и, я бы даже сказал, тревогой относиться к возникновению в нашей душе ненависти.

Смерть – это то, что находится в компетенции Бога, но никак не человека.

Ненавидящий заходит за те пределы, за те границы, за которые заходить не следует.

В сущности, ненависть – это нарушение заповеди «не убий!», но в помыслах.

Ненависть чернит душу.

Очевидно, что желание смерти ближнего не может никак не сказаться на душе того, у кого такое желание возникло.

Тут бы надо написать, что коль скоро ненависть – такое ужасное чувство, необходимо его в себе подавлять. И в принципе это будет верно.

Однако…

У Константина Михайловича Симонова есть стихотворение, написанное в разгар войны, в июле 1942 года, заканчивается оно такими строками про фашистов:

Так убей же хоть одного!

Так убей же его скорей!

Сколько раз увидишь его,

Столько раз его и убей!

Надо сказать, что в поздних сборниках Симонов эти стихи не перепечатывал.

Когда убили твоих родных, твоего ребенка, когда уничтожают твою Родину, когда идет война – ненависть вспыхивает как ответ на убийства. Мы желаем смерти убийце.

Наверное, с точки зрения христианской морали и это неверно. Однако война тем и ужасна, что она создает собственную мораль, и у меня – человека, не нюхавшего по-настоящему пороха, – не поднимется рука осуждать тех, кто жил по законам военной морали.

Но то – война. Или убийство. Ужасные, форс-мажорные обстоятельства, которые, понятно, не могут рассматриваться как правило.

А если тебя предает любимый человек? Ведь тем самым он убивает тебя – значит, ты имеешь право на ненависть?

Если мы не берем форс-мажорные обстоятельства убийства, то ненависть – это не данность, а выбор.

Вот ты любил человека. И он предал тебя. И ты желаешь ему смерти. Так ты его любил, то есть всегда желал ему добра, или свою любовь к нему, которую предали?

Простить предательство очень трудно. Ненавидеть, конечно, легче.

Но это – повторю – наш выбор.

Ненависть – это очень сильное чувство, нужно уметь контролировать его.

Самое главное – помнить: ненависть – это пожелание другому смерти.

И когда Вам искренне кажется, что Вы кого-то ненавидите (пусть даже за дело), всегда имеет смысл подумать: Вы правда хотите, чтобы этот человек умер, или просто не умеете усмирить свои эмоции?

Где ненависть – там и злость.

А где злость?

В следующей главе.

XXXV. Злость

Мы убеждены, что чаще всего злимся на кого-то. На себя, конечно, тоже бывает, но редко.

На самом деле мы злимся всегда и только на самих себя.

Злость – это эмоциональное признание своей собственной беспомощности перед другим человеком или перед обстоятельствами.

Собственно, злость и возникает чаще всего именно тогда, когда нам кажется – чаще всего иллюзорно, – что мы бессильны изменить возникшие обстоятельства.

Даже когда нам кажется, что мы негодуем на обстоятельства, мы на самом деле злимся на самих себя.

Злость – не продуктивна. Еще ничего на Земле не удалось построить или создать с помощью злости.

Озлобившийся человек – это тот, кто позволил негативным эмоциям захлестнуть разум.

Эмоции сами по себе настолько зыбки, что как строительный материал не годятся вовсе. Что-то оценивать с помощью эмоций можно и нужно (по-другому чаще всего просто не получается). А вот строить – нет.

Злость – это выплеск отрицательных эмоций, некая, если угодно, переправа, мост, пройдя через который мы либо начнем бороться с обстоятельствами, либо махнем на них рукой.

Поэтому в состоянии озлобления так важно ничего не делать и не принимать никаких решений. Необходимо понимать озлобление – это как бы антракт в жизни, неприятный перерыв.

Надо дождаться его окончания и только тогда действовать.

Можно ли бороться со злостью?

Ответ на этот вопрос у каждого человека свой. Способы успокоения самого себя опять же известны каждому. Кого-то успокаивает шопинг, кого-то – обильная еда, кого-то – выпивка, а кого-то – размышления о том, что все в мире происходит так, как хочет Господь, поэтому причин злиться особо и нет.

Важно помнить: злость – эта такая эмоция, которую необходимо побороть.

Правда, есть люди, которые всерьез считают, что злоба есть некий движитель. Эти люди придумали, например, словосочетание «спортивная злость». Они уверены, что если человек обозлится на кого-то, то это придаст ему силы.

Я так не думаю. Если спортсмен действительно обозлится на своего соперника, он начнет ему всячески пакостить, если же он хочет добиться серьезного результата – злоба тут ни при чем.

Злость не придает никаких сил, наоборот, она заставляет их растрачивать понапрасну.

Силы придает уверенность в собственной правоте, в собственной силе.

Человек, уверенный в том, что он прав и что он идет правильной дорогой, может что-то построить; его уверенность рождает энергию строителя. Человек, который злится на других, ничего построить не может. Его энергия направлена либо никуда, либо на разрушение.

Прожить жизнь никогда ни на кого не обозлившись невозможно. Но как герой Андерсена и Шварца призывал Тень знать свое место, так и мы должны призвать злость злость, знай свое место!

Ее место вне жизни, за скобками ее. Как только злость начинает строить нашу жизнь – созидание заканчивается.

У злости есть подруга – клевета.

Неприятная барышня, конечно, но поговорить о ней стоит.

XXXVI. Клевета

На самом деле среди множества поступков, которые может совершить человек, найдется не так уж много абсолютно мерзких. Клевета – как раз из этого ряда.

Клевета – это ложь, специально придуманная для того, чтобы доставить другому человеку боль.

Не буду много распространяться о том, что клеветать – плохо. Если кто-то этого не понимает, то объяснять на бумаге – нелепо.

Не хотел бы долго размышлять и о том, что, сознательно совершая гадость, мы тем самым черним собственную душу. Кто это понимает, для того это очевидно. А кто не понимает, тому все равно ничего не доказать.

Но вот о чем бы я хотел сказать.

Человек устроен таким образом, что, начав грешить, чаще всего он уже не может остановиться.

Стоит сделать шаг со склона – и уже кубарем летишь вниз.

Как правило, клевета не приходит одна. Поскольку это не случайный грех, а сознательная ложь, ей всегда предшествует выбор.

Выбор клеветы означает выбор такого собственного поведения, когда человек считает возможным сознательно врать. А если возможно клеветать, тогда и остальные гадости вполне вероятны. Почему нет?

Нельзя не признать, что клевета очень действенна. Вы умело распустили какой-нибудь отвратительный слух – и сразу виден результат: человеку стало больно.

Кроме того, клевета похожа на клейкую бумагу для мух. Стоит ее «вывесить», и разнообразные «мухи» радостно на нее бросаются.

Оно и понятно: человеку всегда приятно увидеть, что кто-то хуже, чем он. Существует немало людей, которых чужой грех поднимает в собственных глазах. А если грешники знамениты, так это действует совсем уж возвышающе.

Радоваться чужому греху – это значит признаваться в собственной жестокости и мелкости.

Помните, мы говорили о том, что у любого из нас есть энергия разрушения – мортидо?

Именно эта энергия руководит человеком, когда он клевещет.

Клевета разрушительна – рушит она и клеветника, и его «жертву».

Клевета – это зло.

Распространяя клевету, мы не просто увеличиваем количество зла на Земле.

Но мы сами для себя создаем такую реальность, в которой злу комфортно.

Мы сами создаем агрессивную реальность для собственной жизни.

Об этом неплохо бы помнить. Особенно тем, кто рассчитывает с помощью клеветы решить собственные проблемы.

XXXVII. Подозрительность

Подозрительность – негативная оценка другого человека, убеждающая нас в том, что человек этот может поставить нам препятствия на дороге к счастью.

Забавно, но мы никогда не подозреваем людей в том, что они могут нам сделать что-то хорошее. Само слово «подозрение» уже предполагает некий негатив.

Очень важно четко разделить подозрительность, которую мы испытываем к людям далеким, незнакомым, от недоверия, которое мы питаем к людям ближнего круга. По сути, это два абсолютно разных чувства.

Когда речь идет о людях далеких – например, инспекторе ГАИ или незнакомцах, которым мы сдаем квартиру, – то подозрение сродни осторожности.

С одной стороны, открытый человек всегда симпатичен, у него много приятелей, с ним приятно иметь дело. С другой – его легче обмануть, и потому он чаще получает удары от жизни.

Подозрительность в общении с другими – это щит. С одной стороны, он закрывает лицо – не разглядишь. С другой – защищает.

Создавая свою реальность, мы сами решаем: к кому из людей относиться с подозрительностью, а к кому – с доверием. Или ко всем – с подозрительностью. Или ко всем – с доверием.

Это всегда не данность, но – выбор.

Быть подозрительным или открытым – это выбор каждого человека.

Когда Вы оцениваете людей дальнего круга, неплохо бы разобраться: Ваша подозрительность вызвана страхом перед всеми людьми или перед данным конкретным человеком.

Практически невозможно идти по жизни, если Ваш главный поводырь – подозрительность.

Когда человек живет, следуя выводу: меня все всегда обманывают, – это основание для того, чтобы внимательно разобраться в самом себе.

Если же речь идет о людях ближнего круга, то подозрительность – это негативная оценка человека, который, на Ваш взгляд, предал Вашу веру в него.

В этом случае подозрительность находится как бы между двумя очень важными для нашей жизни чувствами: уверенностью в том, что человек не предаст, и убежденностью в том, что предал.

Поэтому когда разговор идет о людях ближнего круга, то подозрительность – либо ступенька на пути к пониманию того, что Вас предали, либо оскорбление ближнего человека.

С людьми дальнего круга можно рассыпать свою подозрительность как угодно.

Нравится человеку жить постоянно всех подозревая, ну что ж: это его выбор, его реальность.

С людьми ближнего круга – совсем иная история.

В отношении с ними мы не должны позволять себе недоверия.

А если оно все-таки возникает?

Надо поговорить с тем, кто вызвал Ваше недоверие. Обсудить ситуацию.

Часто это неприятно и сложно, но иного выхода нет.

Нельзя жить с близкими людьми, им не доверяя.

Если у человека есть привычка всех подозревать и он переносит ее на людей ближнего круга, рано или поздно он останется в одиночестве.

Когда кто-то теряет наше доверие, а то и предает нас, очень часто мы хотим ему за это отомстить.

Надо ли мстить людям?

Как говорят мои телевизионные коллеги: – Об этом – прямо сейчас.

XXXVIII. Месть

Когда вместе с моим, тогда двенадцатилетним, сыном мы писали книгу «Многослов-3. Первая философская книга для подростков»^[8], я попросил Андрея узнать у своих товарищей: какое понятие им более всего хотелось бы обсудить?

Больше всего ребята хотели поговорить про любовь и… про месть.

Почему про любовь – понятно. Но почему – месть?

– Потому что, – ответил мне Андрей. – Все вокруг твердят, что мстить нехорошо, а как же можно не мстить?

Подозреваю, что не только дети не могут разобраться с этой самой местью. Тем более что литература и искусство начиная с графа Монте-Кристо предлагают нам огромное количество положительных героев, вся «положительность» которых сводится, в сущности, только к тому, что они сумели здорово отомстить своим обидчикам!

Ну и как же не брать с них пример?!

Сразу договоримся: мстить или не мстить – каждый человек решает сам.

Но тому, кто выбирает месть, надо как минимум понимать, что именно он выбирает.

Попробуем разобраться.

Месть – это возвышение самого себя за счет унижения другого.

Каждый из нас знает, что унижать другого человека нехорошо. И тем не менее месть – одно из излюбленных занятий человечества на протяжении всей его истории.

Почему так происходит?

Нам кажется, что месть – это тот колодец, из которого мы черпаем собственные силы.

Мы радуемся не унижению другого, а собственному величию: мы смогли, у нас получилось.

На самом деле прощение возвеличивает нас гораздо больше, чем месть.

Однако для того, чтобы понять это, нужно обладать мудростью и возвышенной душой.

И то и другое, как известно, во все времена в большом дефиците.

Мстить проще, чем прощать, еще и потому, что месть подразумевает некоторое действие. А когда человек обижен – действовать куда легче, чем страдать и прощать.

Если бы человек всегда осознавал себя живущим в присутствии Бога, в его жизни вовсе не было бы места мести.

Мы часто оправдываем себя мыслями о том, что месть – это наказание. Мол, кто-то согрешил, а мы его за это накажем. Но, во-первых, человек никогда не может быть твердо убежден, что поступок другого человека – это грех. А во-вторых, даже если он в этом убежден абсолютно, не человеческое это дело – карать.

Помните, как Христос призывал: «Кто без греха – пусть кинет камень»? Мы все – грешны, и потому не нам судить других людей. Даже если нам кажется, что они очень сильно нас обидели.

Тот, кто прощает, находится наедине с Богом.

Но это общение – трудное, не все к нему привыкли и готовы.

Тот, кто мстит, находится наедине с людьми: он придумывает более или менее хитроумные комбинации мести, радуется, когда они удаются, и ему кажется, что он возвышается в собственных глазах.

Человек, который мстит, берет на себя функции Господа Бога.

Есть Господь Бог. И только Его суд праведен. Не надо вмешиваться в Его работу.

Человек, который мстит, выступает одновременно и в роли судьи, и в роли палача.

Понятно, что это не может не отразиться на состоянии его собственной души. Ну разве не жалок тот, кто вместо того, чтобы что-то создавать или просто заниматься чем-то интересным, тратит время, силы, эмоции, нервы лишь на то, чтобы унизить другого и порадоваться этому унижению?

Месть – это удел слабых.

Уже хотя бы потому, что, начиная мстить, мы признаемся самим себе в том, что нас обидели и мы проиграли.

В любой религии пророки посылаются на Землю еще и затем, чтобы давать людям пример того, как жить правильно. Представить себе пророка, который мстит, невозможно.

Пророк – это спокойная сила, а где есть сила – там нет места мести.

Так же как и читатели этой книги, я живу в реальном, а не придуманном мире. И я понимаю, что прожить сегодня никогда не отвечая на обиды, причиненные тебе, а тем более твоим близким, трудно, а подчас и невозможно.

Как и читатели этой книги, я видел, например, фильм «Ворошиловский стрелок» и не знаю, как бы я поступил на месте его героя, если бы, не приведи Бог, такая ужасная история произошла в моей жизни.

В своей жизни я по-серьезному отомстил один раз. Очень давно. Больше двадцати лет назад. Как казалось мне тогда – за дело. Отомстил серьезно, по сути испортив человеку карьеру.

Наверное, это один из немногих поступков в моей жизни, за которые мне сегодня стыдно. Более того, отомстив тому, кто сделал мне серьезную пакость, сегодня я испытываю чувство вины перед этим человеком.

И не хочу больше говорить про месть!

Поговорим про еще одно неприятное понятие.

Поговорим про жадность.

XXXIX. Жадность, щедрость

Жадность – это категорическое нежелание делиться накопленными материальными богатствами.

Когда человек жаден на эмоции, когда не хочет расходовать понапрасну силы своей души – мы называем его сдержанный.

Фразы «он жаден до женщин» или «жаден до пива» не более чем метафора. Как раз человек, жадный до женщин или до пива, чаще всего бывает щедрым.

Жадность относится только и сугубо к материальной сфере жизни человека.

Все знают, что жадным быть нехорошо. Все в курсе, что это одно из самых мерзких и противных качеств человека. Если мы говорим о ком-то: «Он – жадный человек», – очевидно, что это негативная характеристика. Я даже подозреваю, что жадины сами догадываются, что ведут себя неправильно.

Тем не менее жадюг полно. Некоторые упиваются своей алчностью, подобно пушкинскому Скупому рыцарю.

Помните, как обращается он к своим сокровищам: Я царствую!.. Какой волшебный блеск!

Послушна мне, сильна моя держава;

В ней счастие, в ней – честь моя и слава!

Я царствую!..

Пушкинский скупой жаден увлеченно. Это увлечение скупостью в конце концов доводит его до сумасшествия и уничтожает.

Надо признать, что современные жадины гораздо спокойнее, выдержаннее и куда менее, я бы сказал, романтичны. Но держатся они за свои богатства с той же яростью, что и герой Пушкина. Почему?

Потому что жадность порождает огромную энергию, направленную на сохранность накопленного богатства.

Если она возникает, то человек подчиняется этой энергии и уже не может без нее жить.

Энергия жадности или накопительства – называйте, как хотите, – существует в замкнутом пространстве человека. Она не имеет выхода. Она самодостаточна.

Энергия жадности глубоко эгоистична. Постепенно она может уничтожить все иные энергии, позволяющие человеку жить. Жадный человек сознательно обрекает себя на одиночество.

Принципиальное отличие щедрого человека от жадного в том, что щедрый –

свободен, а жадный – зависим.

Щедрый человек раздает свои богатства – не важно, материальные или духовные – не потому, что у него их много, а потому, что он не придает им значения.

Щедрость не зависит от количества богатства. Знавал я и богатых жадин, и людей, которые щедро отдавали последнее.

Каждому из нас, как мы уже не раз говорили, для жизни необходима энергия других людей. Жадина существует только на собственном «энергоносителе». Он не знает ни любви, ни дружбы, ни родительских, ни сыновних чувств. Вспомните, скажем, об отношении Скупого рыцаря к своему сыну. Или об одиночестве гоголевской Коробочки.

Иметь дело, общаться, тем более влюбляться в скрягу – бессмысленно: Ваша энергия будет мешать его собственной энергии жадности.

Поэтому нам часто кажется, что скупердяи – несчастны. Но это не так. И Скупой рыцарь, и Коробочка Гоголя, и Гобсек Бальзака были совершенно счастливы сами с собой и со своим богатством.

Жадный человек – пример абсолютной гармонии. Его не мучают философские вопросы: как, зачем, для чего? Ему его жизнь совершенно понятна. Он счастлив потому, что нашел совершенно понятную и ясную цель жизни.

Правда, души этих людей не очищаются, не меняются, в общем, не живут. Однако это личный выбор человека. Ведь за свою душу каждый отвечает перед Богом сам.

Если жадина не приносит зла, он имеет право жить так, как хочет.

Главное, с ним не связываться: Вы никогда не будете ему более интересны, нежели его богатство.

Щедрый человек, наоборот, никогда не озабочен самим собой.

Щедрость замечательна не только сама по себе, но тем, что она – показатель того, что человек на себе не зациклен. Он щедро делится тем, что имеет, именно потому, что понимает: в мире есть и более важные вещи, нежели он сам.

Если человек жаден – значит, окружающий мир ему неинтересен.

Если человек щедр – значит, его интересует окружающий мир.

Можно долго философствовать о том, почему возникает такая закономерность. Однако очевидно, что она есть.

Можно ли быть щедрым с выгодой для себя?

Можно. Но такая, не настоящая, «широта натуры» называется расчетом и к подлинной щедрости никакого отношения не имеет.

В конце главы мы обсудили много неприятных понятий.

Поговорим про хорошее – про очарование. Но рядом с ним – куда денешься? – и разочарование, конечно.

XXXX. Очарование, разочарование

Все-таки русский язык – таинственный и загадочный. Кажется, что разочароваться мы можем лишь в том человеке, которым очаровались. Между тем, на мой взгляд, разочарование к очарованию вообще не имеет никакого отношения.

Что такое очарование? Милое предисловие к чему-то. Не более того.

Мы можем сказать про кого-то, что он нам понравился, а можем – мы им очарованы.

Разница в накале – не более того.

Очарование – наивысшая степень симпатии.

Мы попадаем под чьи-то чары – оЧАРовываемся, – а дальше начинается жизнь, и либо действие этих чар заканчивается, либо, наоборот, крепнет, превращаясь в любовь или в дружбу.

Еще слово «очарование» годится для комплимента.

«Ты очаровательна в этом платье!» Или просто: «Ты очаровательна!»

Хорошее, симпатичное слово, мало что говорящее нам о нас.

Совсем иное дело – разочарование. Конечно, мы иногда употребляем его как антоним «очарованию», и все-таки суть его совсем в ином.

Разочарование – серьезное понятие, оказывающее на нашу жизнь колоссальное, подчас решающее значение.

Что же это такое?

Любой из нас боится будущего. Мы уже об этом много говорили. Даже самый закоренелый оптимист понимает, что в будущем он не хозяин и там может случиться что угодно. Этот страх – природный. Мы заглушаем его мечтами, мы стараемся обеспечить будущее в настоящем, однако любой из нас понимает: все просчитать невозможно, да и не нужно.

Чтобы шагать в будущее было не так страшно, мы берем туда людей из ближнего круга, они как бы прикрывают нас.

Разочарование – это абсолютная уверенность в том, что человек из ближнего круга с Вами в будущее не пойдет.

Разочарование в человеке принципиально отличается от разочарования в спектакле или, скажем, в фильме. Хотя закон тот же: Вы надеялись, что фильм принесет вам ощущения, с которыми Вы пойдете по жизни, то есть в будущее, но разочаровались.

Принципиальная разница заключается в том, что разочарование, скажем, в произведении искусства или в походе за грибами – это не более чем мелкая неудача.

Разочарование в человеке – это серьезная жизненная потеря. Оно не может коснуться дальних людей. Оно относится лишь к людям ближнего круга.

Разочарование – это всегда потеря близкого человека. Поэтому никогда нельзя торопиться разочаровываться. Надо помнить главный результат разочарования – то, что Вы пойдете в будущее менее защищенным.

Конечно, в начале разочарования лежит эмоциональная реакция на поступок близкого человека. Но если разочарование построено только на эмоциях, может быть совершена серьезная ошибка, возможно, непоправимая.

Разочарование – это наше поражение: мы выбрали в ближний круг человека, а он оказался не приспособлен к нашему будущему.

Поэтому относиться к нему нужно предельно серьезно.

А в заключение главы поговорим о совершенно разных словах, но которые чрезвычайно для нашей жизни важны.

И начнем мы с мистики.

XXXXI. Мистика

Кто-то, прочитав название главы, тут же и перелистнул: зачем читать про то, чего нет?

А кто-то, наоборот, заинтересовался: сейчас что-нибудь про необычное расскажут – интересно.

Верить в мистику или не верить – это выбор человека.

А любой чужой выбор (если только он не несет агрессии) надо уважать.

Мистическими мы называем те явления, которые не в состоянии объяснить наш разум.

Я выделяю слово «наш», поскольку оно является принципиально важным для понимания мистики: то, что мы не понимаем, – для нас и мистика.

Мистика – понятие глубоко субъективное. Склонность человека к тому, чтобы видеть некое мистическое начало в любых явлениях, зависит от его знаний и силы его веры.

Представьте себе, что Леонардо да Винчи дали бы поговорить по скайпу. Умнейший ведь человек был, а наверняка сказал бы: «Мистика!»

Очень многое из того, что раньше казалось мистикой, сегодня называется «достижение научно-технического прогресса». Из этого можно сделать простой вывод многое из того, что сегодня представляется мистикой, завтра будет названо:

«достижение научно-технического прогресса».

Поэтому ко многим явлениям, которые мы не умеем понять и потому называем их мистическими, имеет смысл относиться с уважением.

Мистика – это не то, чего нет, а то, что мы до поры не можем объяснить.

Ученые-материалисты убеждены: мир познаваем, а раз так – однажды мы сможем познать его окончательно. Верующие люди уверены: в мире есть некая Божественная тайна, которую познать до конца невозможно.

Но и те и другие не признают мистики. Для материалистов мистики не может быть потому, что все в этом мире имеет научное объяснение. Для верующих мистики не может быть потому, что все в этом мире объяснимо влиянием Господа. То, что мы не можем до конца понять Создателя, не имеет к мистике никакого отношения: непознаваемость Бога – это, если можно так выразиться, Его естественное качество. Ничего мистического!

Любому разумному человеку очевидно, что его разум все объяснить не в силах. Каждый из нас бывал в ситуациях, которые логикой не объяснить. Но одни называют это простым совпадением, другие – мистикой, а третьи умудряются просто не замечать.

Солдата ранят на одном конце Земли, в ту же самую минуту на другом конце Земли его мать падает в обморок. Мы приходим в место, где мы никогда не были, но нас не покидает ощущение, что мы тут когда-то были. Умерший отец приходит во сне к ребенку и дает ему совет, последовав которому сын меняет всю свою жизнь. Мы не хотим идти на какую-то тусовку, но внутренний голос подсказывает: «Иди, иди!» – мы идем и там встречаем женщину своей мечты. Мы вспоминаем, что перед встречей, которая перевернула всю нашу жизнь, следовала череда неясных, но символических событий, которые многие из нас называют мистическими…

И так далее и так далее – без конца. Любой из нас при желании может назвать невероятные, необъяснимые, мистические события, которые были в его жизни.

Что это такое? Божий Промысел, Который мы не в состоянии познать, но Который ведет нас по жизни? Неведомые нам свойства человеческой психики, человеческого мозга, который, как известно, изучен еще совсем-совсем мало? Или то или другое вместе?

Ответа нет. Поэтому мистика и существует ровно настолько, насколько Вы в нее верите.

XXXXII. Долг

«Долг» – конечно, понятие положительное. Это даже доказывать не надо.

А вот у меня лично слово это всегда вызывало… скажем так, неоднозначную реакцию.

Долг – это последняя мотивация, о которой вспоминают, когда нет любви.

Долг входит в любовь самостоятельной и, я бы сказал, неозвучиваемой частью.

Когда есть любовь – о долге не вспоминают, понятие это не озвучивают.

Любовь порождает желание. Речь, понятно, не о сексуальном желании, а о стремлении улучшать существование объекта любви: человека, Родины или дела.

Когда желания нет, тогда и возникает долг.

Давайте рассмотрим самые популярные эпитеты, связанные с этим словом, чтобы убедиться о долге вспоминают лишь тогда, когда не убеждены, что человека подвигнет на благие дела любовь.

Супружеский долг. Словосочетание, согласитесь, анекдотическое. Если мы вспоминаем о своей половине из чувства долга, вряд ли такое супружество может приносить счастье.

Сыновний долг, отцовский долг. Тоже странно… Детей и родителей надо просто любить, вот и все. Не потому, что вы им что-то должны , а потому, что вы – люди.

Профессиональный долг. Тоже не очень понятно, что это значит. Человек должен делать свою работу хорошо не потому, что он что-то должен , например, своему работодателю, а потому, что дело помогает ему самореализоваться.

Я не понимаю хирурга, который говорит: «Мой профессиональный долг – проводить операцию в течение пяти часов и спасти человека». Какой же это долг? Это профессия такая…

Я не сяду в такси, если водитель скажет мне: «Мой профессиональный долг – довезти вас до места».

В том, каким трагическим может быть выполнение интернационального долга , люди моего поколения убедились в 80-х годах прошлого века в Афганистане.

В годы репрессий поощрялось стукачество. Гражданским долгом считалось сообщить в органы, что твой сосед недостаточно любит советскую власть.

Что такое вообще гражданский долг ? Человек любит свою Родину и старается сделать для нее что-то хорошее не потому, что видит в этом свой долг, а потому, что это – его Родина.

«Мой гражданский долг – помогать бедным!» – кричит какой-нибудь олигарх с экрана телевизора. Выпендривается. Хочет выглядеть значительным. Человек помогает другим потому, что он – человек. И больше нипочему. А если так кричит о своей помощи, надо проверить: действительно ли помогает?

Мы очень любим твердить о долге перед Родиной, патриотическом долге. Но и здесь я не понимаю, что это значит.

Мой отец, поэт Марк Максимов, прошел всю Великую Отечественную войну не потому, что у него перед Родиной был долг, а потому, что он любил свою страну и, когда над ней нависла опасность, пошел защищать свою любимую, как и полагается мужчине.

Я – за профессиональную армию, поэтому не очень понимаю словосочетание воинский долг. Я не понимаю, почему, например, скрипач должен отдавать долг Родине, служа в мирное время в армии, а не выступая с концертами перед своими согражданами. И если Родина не может гарантировать мне, что в мирное время мой сын не погибнет в армии от неуставных отношений, почему служба называется воинским долгом, а не воинской повинностью?

Есть люди, которые очень любят словосочетание «я должен»… Я должен идти на работу… Я должен идти домой… Я должен встречаться с друзьями… Я должен отдохнуть…

И так далее.

По моему убеждению, это несчастные люди, потому что по жизни их ведет не желание, а необходимость: не любовь, а долг.

На мой взгляд, таким людям надо пересмотреть свою жизнь, что-то в ней устроено неправильно.

Нельзя утверждать, конечно, будто слово «долг» означает нечто, чего на самом деле нет.

Некоторые вещи приходится делать из чувства долга. Это, безусловно, так.

Но чем меньше будет таких вещей – тем более счастливой окажется наша жизнь.

Ну что ж, от слова «долг» как-то логично перейти к пятой, заключительной главе, в которой мы поговори о том, как выстраиваются Ваши отношения с государством.

Часть пятая.
Вы и государство

I. Государство

В пятой, заключительной части мы поговорим о тех понятиях, которые характеризуют Ваши взаимоотношения с государством. Ведь многое в нашей жизни диктует или пытается диктовать именно оно.

Подробно я писал об этом в книге «Многослов-2, или Записки офигевшего человека»^[9].

Офигевшего, простите, от чего? От всех этих неясных, непонятных и одновременно надоевших политических понятий. Вот я в них и разбирался, узнавая по ходу дела массу занятных фактов и историй, которыми с удовольствием делился с читателями.

Здесь же мы попробуем вкратце разобраться со всем тем главным, что характеризует наши взаимоотношения с государством.

Есть множество теорий о том, как, собственно говоря, возникло государство. Скажем, в Древнем Египте и не менее Древней Индии, а также в Вавилоне и Китае считали, что государство возникло в результате некоего Божественного Провидения, а, соответственно, правитель – наместник Бога на земле.

Аристотель, Конфуций и другие древние умы полагали, что государство происходит от семьи. Маркс и Энгельс считали: семья, конечно, тоже сыграла свою роль, но главное – частная собственность. Как только она появилась, тут же следом за ней – классы, вот тебе, собственно, государство и готово.

Даже у Фрейда, который, казалось бы, занимался происхождением совсем иного свойства, тоже существовала своя теория рождения государства. Фрейд считал, что все люди делятся на организаторов и исполнителей. И когда организаторы уже наконец подчинили себе исполнителей, тут-то государство и возникло.

В отличие от происхождения этимология этого слова известна точно. Причем этимология эта довольно занятна, метафорична и не так проста, как может показаться.

Понятно, что слово «государство» происходит от всем нам знакомого «государь».

Дальше выстраивается такая этимологическая цепочка: «государь» возникло от общеславянского «господарь». «Господарь» – от «господин». А «господин» – от «Господь»…

Откуда же происходит это великое слово «Господь»?

Общеславянское gostьpodь образовалось слиянием слова gostь, что, понятно, означает «гость», и podь, что означает… «хозяин». Ну правда же невероятно, что Господь – это Тот, Кто объединяет в Себе Самом и гостя и хозяина? Он – Хозяин всей нашей жизни, и при этом в нашем человеческом мире появляется как Гость.

Итак, слово «государство» происходит от слова «Господь». Нравится нам это или не нравится, но государство – это единственно возможная форма объединения людей. Если угодно –

форма, данная Господом.

Наши далекие предки как объединились в государство, так мы все в нем и живем. Чего мы только не изобретали с тех пор, мир сколько раз переделывали-перекраивали, разные формы государственности придумывали, но так же, как и наши далекие предки, жить продолжаем именно в таком устройстве.

Государство принадлежит к тем изобретениям человечества, которые иногда с честью, иногда не очень, однако выдержали проверку временем.

Кстати, сам термин «государство» возник позже, нежели государства как таковые: он широко распространился лишь со второй половины XVI века.

Однако, как только возникло государство, так сразу возникла и несправедливость.

Абсолютно точно сказал об этом великий Платон В государстве обеспечению общих интересов должны быть подчинены интересы частные.

Бог знает когда сказал, но никуда от этого вывода не денешься.

Итак, мы имеем две аксиомы – Хочешь не хочешь, живи в государстве.

– Нравится тебе это или нет, но в государстве изначально заложена некоторая несправедливость.

Чтобы хотя бы каким-то образом уменьшить эту несправедливость, люди придумали конституцию – основной закон, регулирующий жизнь в государстве.

Во всех странах мира автором конституции является народ.

Казалось бы, такой подход должен исключить всякую несправедливость, но проблема в чем?

В конституции написано, как надо жить правильно, а реальная жизнь – она неправильна по определению.

Вот такое получается противоречие.

Как только государства возникли, так политики, историки, философы и вообще все кому не лень начали спорить о том, как бы получше государство обустроить.

Из всего этого обилия я позволю себе привести только одну мысль русского гения Дениса Ивановича Фонвизина, потому что она кажется мне особенно современной.

В самом конце XVIII века он писал в своем «Рассуждении о непременных государственных законах», что, в сущности, для блага государств и народа всего «два пункта» и надобны: вольность и собственность.

Итак, жить приходится в государстве – больше негде. В нем заложена несправедливость: так повелось. Любым государством руководит бюрократический аппарат, представители которого нередко ассоциируют себя с государством, конституцию не имея в виду вовсе.

Ну и чего делать?

Очень важно помнить: любое государственное учреждение живет на наши, налогоплательщиков, деньги.

Это не поможет, конечно, решить практические проблемы, однако способствует обретению правильного самоощущения.

Не мы живем благодаря бюрократическому государственному аппарату, а аппарат этот живет благодаря нам.

Боюсь, что российский человек прочтет эту главу и вздохнет печально: может, скажет он, все и правильно написано, только ко мне это никакого отношения не имеет.

Повторю то, о чем я писал в этой книге не раз: как относиться к самому себе в любых отношениях, в том числе и в отношениях с государством, – это не данность, а выбор, и не чей-нибудь, а Ваш.

Ну что ж, поговорив о государстве – поговорим теперь про общество. Два этих понятия очень связаны, не так ли?

II. Общество

В любом учебнике по философии можно прочесть про то, что общество характеризует четыре сферы его жизни: экономическая, социально-бытовая, политическая, духовная…

В обществе живут и одновременно его строят. То есть не будет таким уж большим преувеличением сказать вся история человечества – это такой большой капитальный ремонт общества.

За государство отвечает власть. Мы ее, собственно говоря, и выбираем, чтобы она за наши деньги отвечала за государство.

За общество отвечаем мы с Вами.

Правда, этот вывод работает только при условии, когда в стране построено гражданское общество.

Гражданское общество – это есть вершина обществостроения.

О нем впервые заговорили с легкой руки английского философа Джона Локка в середине XVII века.

Считается, что в России в то время было не до гражданства, мы, мол, вообще такого слова не знали: у нас все больше пьянство, отсталость и вообще – крепостное право. Между тем в том же самом XVII веке русский просветитель Епифаний Славинецкий вот какой вопрос задавал: «Что есть гражданство?» – и сам же на него отвечал: «Гражданство есть обычаев добросклонность и человекопочитательство».

Современно звучит, не так ли?

Правда, русских философов в далеком XVII веке как-то не очень слышали, а Локк был услышан. Был принят к сведению и сильно обсуждаем главный его принцип, провозглашение которого, надо сказать, произвело революцию в сознании людей личность выше государства.

Локк предлагал людям заключить некий общественный договор, то есть создать гражданское общество, которое, собственно говоря, и будет основой политической свободы гражданина.

Вот с тех самых пор – напомню, с середины XVII века, то есть триста с лишним лет, – все убеждены в том, что мир наш устроен следующим, не весьма приятным образом.

Есть государство – штука необходимая, но малосимпатичная, – которое только и думает о том, как бы ему человека лишить свободы и использовать в собственных, государственных, нуждах. И есть слабый, беспомощный человек, вынужденный этому «злому» государству подчиняться.

Чтобы государство нас, бедных граждан, окончательно не раздавило, мы должны построить гражданское общество, которое будет буфером между нами и государством.

Тут надо иметь в виду вот что.

Если государственная власть не захочет, не будет никакого гражданского общества.

То есть власть должна развиться до такой степени сознательности, чтобы способствовать созданию того, что будет ее, власть, ограничивать и контролировать.

В замечательной книге (правда, с очень скучным названием) одного из лучших знатоков и теоретиков гражданского общества Александра Аузана «Три публичные лекции о гражданском обществе» делается вывод о том, что главная слабость гражданского общества – это когда оно не справляется с основной своей функцией: не производит публичных благ.

Получается, что государство взвалило на общество заботу о самом себе. Если у общества получается о себе заботиться, значит, оно гражданское и демократическое. Не получается, значит, не гражданское и не демократическое.

Что такое хорошее государство? Если так попросту, без политологических изысков? Это такое государство, которое помогает обществу о себе заботиться.

К слову сказать, мы все убеждены, что живем в цивилизованном обществе, забывая как-то, что слово «цивилизация» происходит от латинского civilis , что, собственно, значит «гражданский».

Это что ж выходит?

Цивилизованное общество – гражданское, не гражданское – не цивилизованное. Так получается?

Этот же вывод, к слову сказать, относится и к государству.

Цивилизованное государство – значит гражданское государство.

А вот интересно: проблемы образования – это проблемы общества или государства?

Подумаем над этим?

III. Образование

Каково, собственно говоря, значение самого слова «образование»?

Образование – значит возникновение.

Образование партии или, например, ураганного ветра. Язва еще, увы, может образоваться, не дай Бог. А может образоваться, скажем, дружба или даже – с кем не бывает?! – любовь.

А может образоваться человек. Возникнуть. Поэтому, когда мы говорим про любую систему образования, мы, в сущности, говорим про такую систему, которая помогает (или мешает) возникновению человека.

Первая школа возникла на Руси в конце X века, создал ее Владимир Красное Солнышко, а училось в ней аж 300 детей. Надо сказать, что идея государственной школы прижилась не сразу и не вдруг. В источниках того времени говорится: «Послал он (Владимир . – Авт.) собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное.

Матери же детей этих плакали о них; ибо не утвердились они еще в вере, и плакали о них, как о мертвых».

С тех пор и идет по Руси обсуждение: как учить и чему.

Взрослые люди придумали даже такую специальную науку: педагогику – о том, как воспитывать детей.

Замечу, что еще в 30-х годах XX века в России была другая наука, которая называлась педологией: наукой о том, как детей изучать. Не прижилась. Была уничтожена, причем жестоко, как и все, что уничтожалось в России в 30-х годах.

Да и то правда: что нам детей изучать? Нам бы их повоспитывать…

Если педагогика – наука, то наука весьма странная, в которой теория существует сама по себе, а практика – сама по себе.

Можно подобрать множество разных умных цитат, свидетельствующих о том, сколь прекрасна эта наука! Вот, например, знаменитое «Поучение» Владимира Мономаха, написанное аж в 1117 году! Там мы можем найти удивительные слова о том, каким должен быть человек: « Есть и пить без шума великого; при старых молчать; премудрых слушать; старшим покоряться, с равными и младшими любовь иметь; без лукавства беседуя, а побольше разуметь; не свирепствовать словом; не хулить в беседе; не смеяться много; стыдиться старших; с нелепыми женщинами не беседовать; глаза держать книзу, а душу ввысь;

избегать суеты; не уклоняться учить увлекающихся властью; ни во что не ставить всеобщий почет. Если кто из вас может другим принести пользу, от Бога на воздаяние пусть надеется и вечных благ насладится ».

Господи, как же просто! Я бы эти слова в каждой школе повесил и при всей моей нелюбви к зубрежке заставлял бы учеников их выучить. И повторять регулярно.

Представляете, если бы наши дети сознательно шли к тому образу человека, о котором писал Мономах, какая бы у нас уже была расчудесная жизнь!

Но это все – теория. К практике нашего образования она никакого отношения не имеет.

Практику нашего образования диктуют не мудрецы, не философы и не ученые, а чиновники, придумавшие, в частности, пресловутый ЕГЭ.

В педагогической науке известен гениальный теоретик и практик Иоганн Генрих Песталоцци, живший в Швейцарии на рубеже XVIII–XIX веков. Его теорию изучают в вузах, его имя известно учителям.

Но к школьному образованию теория Песталоцци не имеет ровным счетом никакого отношения. Ее просто выбросили за ненадобностью.

Песталоцци считал Важнейшая цель воспитания – развитие природных способностей человека.

Вот что, например, писал великий Иоганн Генрих: «Вниманию детей не следует предлагать ничего отдаленного, ничего незнакомого, ничего такого, что не находилось бы в постоянном и длительном соприкосновении с их бытием и деятельностью. Наоборот, в первую очередь до их сознания нужно доводить близкое, со временное, ежедневно и ежечасно на них влияющее; нужно также заставлять их осознать собственные задатки и способности, поскольку это стимулирует их развитие. Необходимо безусловно добиваться при родосообразности развития душевных сил детей».

Песталоцци утверждал, что детей надо любить, любя, наблюдать за ними и, наблюдая, находить в них те, заложенные Господом, таланты, которые необходимо развивать, чтобы потом они, возможно, превратились в призвание.

Совершенно очевидно, что школа этим заниматься не будет. Главный принцип образования в нашей стране: учить всех всему. Песталоцци называл такой подход антипсихологическим: всех всему учить невозможно.

Наша система образования не предполагает того, что школа будет решать две главные задачи: а) поможет школьнику обрести призвание; б) научит школьника учиться.

В подавляющем большинстве наших школ вообще не озабочены проблемой образования – то есть возникновения – человека. Зубрежка, умение верно повторить за учителем и учебником – вот что лежит в основе нашего образования. Именно эти «знания и умения» необходимы, чтобы хорошо сдать ЕГЭ.

К сожалению, большинство родителей этого не понимают. Отдавая ребенка в школу, они убеждены, что таким образом решают проблему образования своего чада.

Это ошибка?

Это ошибка.

Когда мы говорим об образовании, мы должны понимать, что перед родителями стоят две НЕ СВЯЗАННЫЕ между собой задачи.

Первая. Помочь ребенку преодолеть те тяжелые, часто унизительные условия, которые существуют в современной школе.

Вторая. Помочь ребенку образоваться, то есть состояться.

Мы живем в такой ситуации, когда вопрос образования ребенка более ложится на плечи родителей, нежели государства.

Когда я решил подробно рассказать о самом Песталоцци и о его системе в книге «Песталоцци XXI, или Книга для умных родителей»^[10], я обращался именно к родителям, понимая, что обучать и образовывать детей по-настоящему будут только они.

А ведь от того, какими мы вырастим детей, зависит то, каким будет наш народ.

Вот про народ сейчас и поговорим. Слово это, может, и понятное, но на самом деле таинственное.

IV. Народ

В словаре Владимира Ивановича Даля есть, среди прочих, и две такие пословицы про народ: «Глас народа – глас Божий» и «Глас народа Христа распял».

Две поговорки – два взгляда народа на самого себя: от вознесения до самобичевания.

Мы – люди крайностей. То превозносим себя до небес, то – пьяной мордой в грязь. Так и живем: страдая, мучаясь, взлетая, гордясь…

Слово «народ» – абсолютно понятное, но мы редко вдумываемся в его смысл.

Народ – это результат нарождения.

Рожали людей, рожали, кто народился – тот народ.

Для большинства из нас принадлежность к своему народу важна, а многим из нас необходимо этой принадлежностью гордиться, воспринимая свое нарождение как награду.

«Без меня народ неполный», – говорил один из героев Андрея Платонова.

Это ощущение своей принадлежности к большому количеству людей, близких тебе по нарождению, человеку совершенно необходимо. Так важно гордиться тем, например, что победила сборная по футболу твоей страны: выйти на улицу с флагом своей Родины и ну орать и кидаться под колеса машин. Казалось бы, в чем твоя личная заслуга: ты полтора часа на диване лежал и пиво пил? Но это твоя страна, а значит, это твоя победа.

В любой стране живут народ и правительство. Отношения у них – весьма занятные.

Как-то уже издавна повелось, что есть-де народ, а есть правительство. Две такие ипостаси. Хотя на самом деле правительство – это не нечто отдельное, а часть народа. Ведь те, кто в руководстве, они нарождались ровно так же, как и те, кто во власть не вошел.

Однако, стоит любому человеку стать начальником, он сразу начинает каким-нибудь образом выстраивать свои отношения с народом, как бы подчеркивая, что он лично уже частью народа не является. (Ведь и вправду, нам же не придет в голову выстраивать свои отношения со своей собственной рукой или ногой?)

Так вот они и существуют с хитрым прищуром, глядя друг на друга: правительство и народ, как бы выясняя, кто кого обманет первым. «Гляделки» эти происходят веками, во всех, замечу, странах мира.

В какой-то момент среди народа находятся смелые головы, которые объясняют остальным: существующее правительство никогда и ни за что не сделает ему хорошо, а они – смелые головы – сделают это с легкостью, вот только бы до трона добраться. Надо бы старое правительство смести (по той причине, что оно про народ забыло), а новое привести к власти (по той причине, что оно не позабудет народ никогда). Если уж совсем попросту, то именно так и начинаются бунты и революции.

В любом государстве народ – это самая мощная сила.

Когда он сплачивается, например, в борьбе против внешнего врага – победить его невозможно. Когда мы говорим о подвиге народа в Великой Отечественной войне – это не метафора. Если бы не мудрость и беззаветная смелость нашего народа – никакой Сталин или Жуков победить бы не могли.

Но если в стране назревает революция или бунт (бунт – в сущности, та же революция, только бунтовщики – те, кто проиграл, а революционеры – те, кто выиграл), тогда народ объединяется в толпу, которую смелые головы направляют на свержение власти.

Владимир Даль записал еще и такую пословицу: «Народ глуп: все в кучу лезет».

Толпа – это такое объединение народа, которое никогда не задает лишних вопросов.

Что такое «лишние вопросы»? Те, что заданы не вовремя и к тому же требуют развернутых ответов. Все вопросы, которые задает толпа, – понятны, очевидны, и смелые головы находят для них краткие, емкие и понятные ответы.

Тяга народа к хорошему неизбывна, ровно так же, как неизбывна его уверенность в том, что все беды – от начальства. Поэтому бунты и демонстрации возникают всегда, в любой стране и в любое время. Иногда они превращаются в революции. Иногда обходится короткими манифестациями и легким недовольством.

Найти общие черты у разных народов подчас бывает сложнее, нежели отыскать различия. Своеобразие народов – этносов – изучает наука, которая называется этнология.

Мы ведь – народы – в чем-то похожи, а чем-то и вправду очень разные. У каждого из нас есть менталитет , причем, замечу, свой.

Слово «менталитет» пришло к нам из французского языка, а во французский – из латинского, в котором существует такое словцо mens (mentis), что значит «ум», «мышление».

Когда мы говорим, что у каждого народа свой менталитет, мы имеем в виду, что у каждого этноса – свой ум и свое мышление.

Казалось бы, здорово: такое обилие «умов» делает жизнь разнообразной! Но ведь и массу проблем создает в смысле понимания. Тут ум сородича не вдруг оценишь, мышление сына не всегда понятно, а ежели человек – представитель другого народа?

Людям одного народа приятнее и уютнее со своими. Это понятно. И даже естественно.

Куда ужаснее, когда представители иного этноса для нас как бы не люди, «человеки» второго сорта.

Тогда и рождается национализм.

Очень часто, увы, мы к представителям другого народа относимся с предубеждением, если не с откровенной враждой.

Для подобного отношения мы всегда находим множество причин, хотя резон-то тут, в сущности, один: эти люди – другие, с иным мышлением.

Казалось бы, другой, непохожий, не такой, как ты, иной – изучай его. Интересно же!

Увы, люди часто предпочитают иных уничтожать, а не изучать.

Мы очень любим словосочетание «великий народ», забывая велик тот народ, к которому ты принадлежишь. Всё. Больше никаких критериев «великости» народа не существует.

Народы можно сравнивать только в познавательных целях и больше никак. У вас свадьбы проходят так, а у нас – сяк. У вас так детей обучают, у нас – по-иному. У вас так готовят такую еду, а у нас – сяк – сякую.

Всякие же иные сравнения, типа «лучше – хуже», «больше – меньше», «более великий или менее», не просто отвратительны, но опасны. Возникновению всех войн на Земле очень способствуют подобные сопоставления.

Отчего бы нам не радоваться тому, что все мы, жители Земли, такие разные и такие интересные? Тогда на шарике нашем будет много радости, а много радости еще никому не мешало.

Наивно? Наверное. Но почему бы не попробовать?

Одни говорят, что народ творит историю.

Другие утверждают, что политики.

Вот про политику и политиков как раз и поговорим.

V. Политика

Политика – это действия (очень часто к ним можно отнести и слова), которые направлены на то, чтобы организовать определенным образом жизнь людей в государстве, а также существование государства среди иных стран.

Кто определяет, каким именно образом налаживать жизнь?

Специальные люди, которые и называются политиками. В демократическом обществе их выбирает народ, при диктатуре – никто не выбирает.

Любой политик он ведь как считает? Он считает, что есть некое Всеобщее Благо (именно так – с большой буквы, и не иначе), которое осчастливит всех граждан как минимум его страны. И его вовсе не останавливает тот безусловный факт, что на протяжении всей мировой истории эдакого всеобщего блага (даже с маленькой буквы) не отыскалось.

Чего не хватает, чтобы счастье началось?

Правильно: власти.

Политик – это человек, у которого либо уже есть власть, либо он стремится ее получить.

Если говорить совсем просто политик – это менеджер, который берется сделать жизнь народа лучше.

Политики – люди, которые всегда держатся самоуверенно, понимая, что сомневающийся никого увлечь не сможет.

И это правильно: разве жители любой страны (или даже города или деревни) поверят тому, кто говорит: чего-то я не знаю, куда двигаться, давайте подумаем над этим вместе?

Естественно, поверят тому, кто уверенно скажет, где именно находится Всеобщее Благо и как именно надо к нему шагать.

Однако держаться самоуверенно и быть уверенным в себе, как все мы знаем, вовсе не одно и то же. Более того, из обыденной жизни мы прекрасно знаем, что именно самоуверенность бывает признаком закомплексованности.

Среди политиков самоуверенных из-за неуверенности в себе людей – немало.

Эта закомплексованность выражается, например, в том, что во все времена все политики всех стран мира обожали и обожают критиковать своих предшественников, как бы намекая на то, что Всеобщее Благо покуда не построилось по одной-единственной причине: вчерашний политик строил не то. А уж они-то, вновь пришедшие, сейчас такое сделают – мало не покажется никому.

Практически все предвыборные кампании строятся на постулате: я буду лучше руководить (страной, губернией, штатом, заводом, домом), чем мой предшественник. Потому что он не знал, где находится Всеобщее Благо и как к нему добраться. А я знаю. Самое удивительное, что избиратели всего мира этим словам верят, причем уже не первый век.

Для подавляющего большинства людей словосочетание «попасть в историю» означает нечто неприятное. Для политика – это цель.

Политик смотрит на историю как на проститутку, умоляя: возьми меня.

Чтобы войти в историю, надо быть деятелем ярким. Как правило, история с боильшим удовольствием принимает в свое лоно тиранов, нежели людей пусть даже достойных, но тихих. Самые известные русские цари, безусловно, Иван Грозный и Петр Великий. Оба действительно много чего сделали, но при этом тиранствовали от души, ни в грош не ставя человеческую жизнь.

Вообще, отношение к политикам у нас… скажем так, странное. И к нынешним. И к прошлым. Мы оцениваем их по каким-то особенным критериям людей оцениваем так, а политиков – непременно сяк.

Например, если во время производственного конфликта где-нибудь на заводе начальник цеха будет вести себя так, как какой-нибудь руководитель партии ведет себя в Думе, этот начальник цеха будет признан хамом, скорее всего, получит по лицу и из начальников его изгонят. Руководитель же партии именно за такое поведение получает неформальное, но красивое звание «яркий политик», поведение его тоже почему-то называется не хамским, а ярким, и народ, которому всегда скучно следить за политиками, подобного деятеля любит.

Народ – и это относится не только к нашей стране и не только к нашему времени – избаловал политиков подобным отношением. Именно люди позволили многим политикам ощущать себя кастой избранных.

Что такое политика, если попросту? Это множество людей, которые орут: «Всеобщее благо – там!» – и при этом все показывают в разные стороны… Некоторые люди бегут, не спрашивая у политиков, почему они решили, что счастье именно там. Но находятся и те, кто задается вопросом: «Объясните, пожалуйста, почему счастье там, куда показываете вы?»

Демократия – это когда политики отвечают на этот вопрос. Диктатура – это не просто когда на такой вопрос и не отвечают, а когда его задают на кухне, шепотом.

Вместе с политологами (которые чаще всего работают под руководством политиков) политики придумали такое словосочетание «политический процесс».

Политический процесс – это то, что никто никогда не видел, однако все убеждены, что он есть.

Нередко то, что современники называют «политическим процессом», историки потом величают иными, куда более грубыми словами…

Массовые аресты граждан своей страны. Война во Вьетнаме, Афганистане или Чечне. Уничтожение свободы слова. Поддержка какого-нибудь диктаторского режима. Все это либо создает политический процесс, либо на него влияет, но, без сомнения, им оправдывается.

Политики действительно бывают великими.

Именно поэтому мир до сих пор не погиб. Были, есть и будут политические деятели, которые спасают свои государства, а то и весь мир. Были, есть и будут гениальные политики, которые двигали свои государства к добру, к благу. Были, есть и будут главы государств, во время правления которых обычные люди начинали жить лучше. Были, есть и будут политические деятели, смерть которых воспринималась народом как личное горе.

Вам кажется, что политики слишком часто поступают безнравственно? Что политика и мораль несовместимы и это плохо? Вы убеждены, что лично Вы – моральны и нравственны, а вот гады-политики…

Позвольте задать вам вопрос: а политики – они что, к нам с Марса попали?

Они кровь от крови и плоть от плоти – мы. Они, если угодно, то самое зеркало, на которое не стоит пенять сами знаете в каком случае.

Политика – это то, что и создает в конце концов историю.

Так что вполне логично после разговора о политике поговорить про историю.

VI. История

Как ни печально звучит, однако история – это то, чего нет.

Мы можем говорить о том, что произошло то или иное событие. Но как только мы начинаем его анализировать – выясняется, что история у каждого своя.

Великие историки, конечно, были, есть и будут. Теперь только осталось выяснить: кто такие, эти самые историки? Люди, которые знают абсолютную правду о прошлом? Нет, конечно, ее никто не знает.

Историки – это исследователи прошлого.

Ведь и само слово «история» заимствовано нами из греческого языка. По-гречески оно прямо так и звучит: ?

? ????? и означает – «исследование». Исследовать прошедшее время можно и нужно. И хотя Гегель утверждал, что история учит лишь тому, что она никогда ничему не научила ни один народ, все-таки при желании из истории можно извлекать уроки.

К тому же некоторые исторические исследования ужасно интересно читать.

Самое главное, читая исторические книги, не задаваться вопросом: «Как оно все было на самом деле?»

Поскольку даже сами участники исторических событий на сей вопрос ответят по-разному, не говоря уже о последующих исследователях.

История – это исследование прошлого с субъективной точки зрения.

И в этом смысле она, безусловно, существует.

Кто был первым великим историком? Правильно: Геродот, жил он в Греции, и был он не просто так себе Геродот, а отец истории. И вот свою первую книгу этот отец начинает такими словами: «Геродот из Галикарнаса собрал и записал эти сведения, чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния, как эллинов, так и варваров, не остались в безвестности, в особенности же то, почему они вели войны друг с другом».

Варварам не повезло: у них своего Геродота не нашлось. А то ведь очевидно: то, что греческому Геродоту представлялось деяниями «великими и удивления достойными», то какому-нибудь варварскому Геродоту показалось бы чем-нибудь совершенно иным.

Как отыскать историческую правду, если известен афоризм: «История пишется победителями»? Ведь по-другому эти красивые слова можно и так интерпретировать: история – это всегда односторонняя правда.

Абсолютно точно сказал об этом английский кинорежиссер Кен Лох: « Важно, чтобы история писалась нами, потому что тот, кто пишет историю, контролирует настоящее ».

Мой старший сын обучался в Бельгии, в обычной такой школе города Брюсселя. Так вот его учили, что один из главных результатов Второй мировой войны состоит в том, что американцам и западноевропейцам удалось предотвратить повальное продвижение коммунизма в Европу. Для меня, сына партизана Великой Отечественной, эта сентенция звучит по меньшей мере странно. Но, если вдруг положить руку на сердце, не возьмусь утверждать, что в этом выводе вовсе нет никакого резона.

В 1814 году Вальтер Скотт написал произведение под названием «Уэверли». Это не просто так себе книжка, а первый исторический роман. С тех пор в прошлом вообще стало невозможно разобраться. Как мы, простые обыватели, изучаем прошлое? По книжкам да фильмам, не так ли?

Или вот еще – по картинам. Они ведь нагляднее. Все знают картину Репина «Иван Грозный убивает своего сына». Однако большинство историков убеждены: Грозный избил своего сына Ивана, и тот умер лишь через десять дней после этого. Десять дней отец ждал: умрет избитый им сын или выживет? Можно ли после такого не сойти с ума? Но мы об этом не думаем: картина Репина – вот самый главный для нас документ эпохи. А то, что между написанием картины и собственно убийством прошло 300 лет, – детали…

Для подавляющего большинства людей легенда – вот правда истории.

Историки склоняются к тому, что Сальери не убивал Моцарта. Приводят этому «факту» доказательства. Но после Пушкина, пьесы Шеффера и снятого по ней фильма Формана это мало кого волнует. Легенда стала правдой истории.

Если правда истории – это легенды, то мы имеем дело не с живыми людьми, а с героями легенд – с образами, если угодно – с символами.

Причем, если это положительный символ, мы не обращаем внимания на те гадости, которые он сделал. Если отрицательный – не помним хорошего.

Сейчас мало кто знает, что знаменитый «народный автомобиль» «фольксваген» был внедрен благодаря Адольфу Гитлеру, которому понравилась идея инженера-самоучки Фердинанда Порше.

Кто сейчас вспомнит, что Петр III – муж Екатерины Великой, уничтоженный ею, – за недолгое свое правление успел закрыть Тайную канцелярию, которая возродилась лишь при Бенкендорфе? Петр, по сути, на десятки лет истребил институт доносительства в России. Но история писалась победителями, то есть действительно великой Екатериной, и Петр остался в этой самой истории сумасшедшим, неприятным, совершенно пустым человеком.

Поскольку история – это легенды, то их просто необходимо использовать любым правителям для каких-нибудь своих нужд. Ничто так не помогает правителям, как адаптированная под их нужды несчастная бессловесная история.

И самое последнее. Не мои слова. Слова политика и философа Александра Николаевича Яковлева. Я знаю, что к этому человеку относятся по-разному (я лично с огромным уважением), но дело не в этом. Как бы к нему ни относиться – эти его слова безусловны и очень важны: « У истории судей нет ».

VII. Идеология

Что такое идеология?

Если дословно: «учение об идеях».

Учение? Об идеях?!!

Да. Именно так.

Откуда взялось это понятие?

Из Греции. Греки взяли и сложили два слова: logos (учение) и idea (идея).

Что получилось?

То-то же.

Поначалу идеология действительно была наукой. Впервые слово это ввел в обиход француз Антуан де Траси, который занимался тем, что изучал, какие идеи владели миром раньше и теперь, ему было интересно понять, как вообще возникают новые идеи.

Де Траси даже создал организацию, объединяющую идеологов, то есть – повторю – ученых, желающих изучать рождение и жизнь идей. В эту организацию был принят Наполеон.

Вот с Наполеона-то и началось современное понимание идеологии.

Как водится у императоров, Наполеон с идеологами быстро поссорился и начал произносить это слово иронично: мол, это как бы ученые, которые до добра не доведут, они, идеологи, все двигают политиков, но все не туда, куда надо. Идеологи в ответ, разумеется, начали критиковать Бонапарта: мол, не те у него мысли рождаются, не так рождаются, и вообще он идет неизвестно куда. Так с помощью одного из крупнейших политиков XIX века идеология накрепко слилась с политикой.

Однако если мы посмотрим словарь Брокгауза и Ефрона (издан в Санкт-Петербурге в 1907 году), то там еще дается такое основное определение идеологии: «Идеология – учение об идеях, наука о познании». И лишь во-вторых: «Идеология – теория какого-либо социального, экономического или политического явления».

О том, что такое есть идеология сегодня, бесконечно спорят и политики, и ученые, и все кому не лень.

Мне лично ближе всего взгляд на идеологию Макса Вебера. Знаменитый философ, социолог, историк считал идеология – это вера.

Если, предположим, человек верит в абсолютную ценность человеческой жизни, в то, что государство должно строить отношения с человеком только на договорной основе, – значит, это сторонник либеральной идеологии. Верит в то, что государственная власть не нужна и что приход такой «негосударственной» жизни возможен только революционным путем, – последователь идеологии анархизма. Верит в то, что глобализация – плохо, а антиглобализация – хорошо, значит, антиглобалист.

Всего же, как подсчитали ученые, на сегодняшний день существует порядка 20 идеологических систем. И сторонники авторитаризма, анархизма, демократии, консерватизма, милитаризма, национализма, нацизма, пацифизма, самодержавия, социализма, плутократии, либерализма, марксизма и так далее, и так далее, и далее, далее, далее, утверждают, что если в стране утвердится их идеология, то все будет хорошо, чудесно, и дождички пойдут по четвергам, и счастье зайдет в страну и в ней останется.

Правда, я бы немного расширил определение Вебера.

Идеология – это всеобщая вера в то, во что верить велено.

И чем больше людей верит в то, во что им велело верить начальство, то есть чем крепче идеология – тем народ сплоченнее.

Главная задача идеологии и состоит в том, чтобы сплотить народ.

Идеологи прекрасно понимают: люди устроены так интересно, что им верить в некое прекрасное далеко гораздо приятнее, а значит, проще, чем в реальность. И нас, людей, в принципе можно понять: реальность же бывает разной, а то самое далеко – оно всегда прекрасно. Поэтому идеология, как правило, строится на том, что идеологи утверждают: если нашему политику дадут волю делать то, что он хочет, – вы заживете наконец хорошо.

Идеология как строится, если попросту? Политик кричит: счастье – там, вперед! А рядом с политиком стоит идеолог и орет: идите за ним потому, что там – добро, истина и порядок! При этом идеолог, как правило, помнит принцип, очень четко сформулированный Талейраном: «В политике то, во что люди верят, важнее того, что является правдой».

Задача идеологов состоит в том, чтобы объяснить народу, почему поддержка той или иной политики приведет его, народ, к прекрасной жизни, и таким образом сплотить людей.

В любой стране народ легко сплачивается во время войны. Если войны нет, то всегда можно найти некоего внешнего врага и сплотиться против него.

Вообще, энергия мортидо – борьбы против чего-либо – объединяет людей гораздо быстрее и сильнее, нежели энергия либидо – борьба за что-то. Любой идеолог это непременно учитывает.

Идеология сама по себе ничего не создает, зато она на все влияет.

Если цемент не скрепляет кирпичи – дом развалится. Если идеология не скрепляет людей – разваливается государство.

И если государство не предлагает народу какой-то однозначный ответ на этот вопрос: «Куда жить?» – люди отыскивают его сами.

То есть если существует некое государство как общность людей, значит, они сплочены идеологией – вне зависимости от того, декларируется она или нет. Идеология эта всегда влияет на мировоззрение людей и в конечном итоге на их жизнь.

Так относительно недавно в нашей стране возникла идеология гламура, утверждающая, что главное в жизни – стремиться к славе и богатству. Она возникла именно потому, что никакой иной, понимаемой многими идеологии не было.

Идеологию эту приняли многие, но не все. Поэтому превратить государство в монолит не удалось.

Для того чтобы идеология завладела умами и душами людей, необходима пропаганда.

Вот о ней мы сейчас и поговорим.

VIII. Пропаганда

Самое понятие «пропаганда» ввели в обиход священники. Точнее – римский папа Григорий XV.

22 июня 1622 года он издал такую специальную буллу (по-нашему указ) о создании конгрегации (по-нашему союза) пропаганды веры. Конгрегация должна была готовить миссионеров, чтобы те пропагандировали католицизм.

Само латинское слово propaganda происходит от латинского же глагола propagare, по-русски говоря, «распространять».

Пропаганда – это распространение идей.

Мысль о создании пропаганды пришла в голову многоуважаемому папе именно в 1622 году неслучайно. Дело в том, что к этому времени стало совершенно очевидно, что религиозные войны терпят крах: никак не получается насадить веру огнем и мечом. Тогда-то папа и понял: где бессильна сила, там всесильно слово. И придумал пропаганду.

Пропаганда возникла в тот момент, когда оружие доказало свое бессилие.

Значит, пропаганда, по определению, сила более могучая, нежели сила оружия. После XVII века все пропагандисты этот вывод понимают очень хорошо.

Пропаганда – штука серьезная. Куда уж важнее и куда уж серьезнее, если она помогла основать США! Не метафорически, замечу, не образно, а самым что ни на есть буквальным образом помогла.

Вот ознакомьтесь, пожалуйста, с мнением одного из самых известных американских социологов Гарольда Лассуэлла: «Религиозные проповедники вместе с исследователями и торговцами основали Новый Свет. Естественное нежелание людей сниматься с места и обосновываться за морем было преодолено во многом благодаря пропаганде».

Друг-читатель, не промахнули мысль? Проповедники – или пропагандисты, что, в сущности, одно и то же, – основали великое государство! Объяснили людям доходчиво: надо, мол, ребята ехать за океан и строить новую страну – и нате вам: стоит государство уже более двухсот лет!

Почему люди верят пропаганде? Потому что мы все очень внушаемы. Это просто ужас какой-то: до какой степени нам можно внушить буквально все что угодно. Я бы даже по-другому сказал: это просто ужас какой-то: до какой степени мы хотим, чтобы нам что-нибудь внушили!

Слово еще и потому сильнее оружия, что против оружия человек вечно готов бороться, а слову всегда готов внимать и верить ему.

Эту нашу особенность использует пропагандистская машина в любой стране.

Превращая людей в толпу, пропаганда становится реальнее реальности, собственно говоря, она и превращается в реальность.

Во все времена принципы работы пропагандистов очень похожи.

Пропагандисты не анализируют реальность, а создают ту действительность, которая им необходима.

Вот, например, как действовала фашистская пропаганда. Жителям оккупированного Краснодара было объявлено, что через город провезут пленных советских солдат и им можно передать продукты. Поехали машины, жители бросались к ним с улыбками, кидая в машины корзинки с продуктами. Все это было заснято кинооператорами. В машинах, однако, ехали раненые фашистские солдаты, и в Германии ролик показывали как пример радушной встречи русскими немецких солдат.

В отличие от журналистики пропаганда использует не факты, но фактоиды.

Термин этот ввел известный американский писатель и режиссер Норман Мейлер.

Фактоиды – такие события, которые просто не существовали в реальном мире до того, как появились в СМИ.

Фактоид – это не обязательно то, чего нет. Но обязательно то, факт существования чего не доказан.

Если любой очерк в газете или телерепортаж строится не на фактах, а на фактоидах – значит, мы имеем дело не с журналистикой, а с пропагандой.

А теперь подумайте сами: сколько таких вот фактоидов на наши головы падает буквально отовсюду.

Где пропаганда – там манипуляция, это уж будьте любезны. По сути, пропаганда и есть манипуляция общественным сознанием.

В любой стране мира пропагандистский аппарат, аппарат манипулирования огромен.

Но снимает ли это ответственность с каждого конкретного человека за то, что верит он в пропаганду или нет?

Вот меня, честно говоря, удивляет, когда люди называют телевизор «зомби-ящиком».

Во-первых, во всем мире телевидение – пропагандистское. Всюду и всегда оно несет те или иные идеи.

А во-вторых, если человек не хочет, чтобы его зомбировали, зомбировать его невозможно.

Какими бы ни были телевидение, радио, газеты или интернет-ресурсы, человек создает свою реальность сам и, соответственно, сам за нее отвечает.

Как противостоять вечному стремлению государства объединить людей в толпу?

Рецепт один использовать основные принципы психофилософии, то есть в любой пропаганде искать смысл.

Противостоять влиянию пропаганды очень тяжело: дело ведь не в том, чтобы не верить вообще никаким пропагандистам.

Дело в том, чтобы любую пропагандистскую информацию принимать как повод для размышлений, а не как приказ. Вот в чем дело.

Думать трудно. Бежать за толпой легко.

Но это – Ваш собственный выбор.

В любой стране мира пропаганда очень любит использовать всякие разные рассуждения о патриотизме.

Патриотизм – тоже ведь странное слово. Вроде как любовь к Родине, что ж тут плохого?

А с другой стороны, сколько всякого разного на это слово понавешали.

Попробуем разобраться?

IX. Патриотизм

Патриотизм – любовь к Родине. Это понятно и очевидно.

Разве плохо Родину любить?

Хорошо.

Так почему же для многих само это слово сомнительно? Почему патриотизм нередко называют «последним прибежищем негодяев»? Почему умнейший Салтыков-Щедрин заметил: «Опять заговорили о патриотизме. Проворовались, наверное»?

Если человек начинает кричать по всюду о своей любви, например, к женщине, он кажется окружающим по меньшей мере странным, если не придурковатым. Даже на тех, кто повсюду кричит о любви к своим детям, окружающие смотрят с некоторой неловкостью.

Кричать же о любви к Родине представляется большинству абсолютно нормальным, а при некоторых (чаще всего диктаторских) режимах и вовсе обязательным занятием.

Патриотизм прекрасен, когда это естественное чувство любви к стране, которая дала тебе жизнь.

Патриотизм ужасен, когда он превращается в лозунг.

Родину любит любой нормальный человек. Как любит своих родителей, свой дом, свою первую любовь. Любовь к Родине, как всякое истинное чувство, – тиха и спокойна. Любовь – штука интимная, ей нет необходимости созывать свидетелей.

Но нередко государство во всеуслышание заявляет: «Отныне Родина – это я. Все, что делаю я, – все делается во благо Отчизны. Поэтому, кто не любит меня, – тот не любит Родину и ее народ, то есть он объявляется врагом народа».

Народ тут же начинает кричать: «Мы любим Родину, государство, все дела государства, все одобряем! Только не сажайте в тюрьму!»

Крики о любви к Родине – это всегда вопль о любви к государству. И вызван он чаще всего либо страхом, либо выгодой. На мой взгляд, это закон всеобщий, если угодно, всемирный.

Если кто-то постоянно кричит о том, что он живет в великой стране и его народ – самый великий в мире, значит, этот «кто-то» хочет чего-то добиться: сделать карьеру, быть куда-нибудь выбранным, собрать денег и прочее.

Заметим еще раз никакая любовь не нуждается в посторонних. Если любовь созывает свидетелей, значит, она не любовь, а только прикидывается ею.

Патриоты всех стран очень любят утверждать, что их страна – самая лучшая в мире, а их народ – самый великий.

Парадокс нашего самоощущения, однако, заключается в том, что гордиться мы готовы всегда и с радостью, а вот стыдиться не умеем категорически.

Между тем, как мне кажется, позиция стыда и понимания многих несовершенств своей Родины и своего народа – более конструктивна и в конечном счете патриотична, нежели позиция: «Россия – лучшая страна в мире!»

Лозунг «Мы лучше всех!» не ведет ни к какому действию, разве что к пьянству.

Осознание того факта, что у нас не все хорошо в стране, что есть масса проблем, ведет к необходимости эти проблемы решать.

Мы уже говорили о том, что нет более или менее великих стран.

То же самое можно сказать и о народах.

Нет более и менее великих народов. Есть народ, в котором ты родился. И все остальные.

Позиция «Раз я принадлежу к какому-то народу, значит, этот народ великий!» – прекрасна, если она дает человеку импульс самоусовершенствования. И ужасна, если она позволяет человеку взять пистолет или палку, чтобы бить представителей других, «невеликих» народов.

Если формулировать коротко, то патриотизм – это работа на благо страны.

Быть патриотом – значит честно и хорошо работать.

Вот и все, собственно. Вскрики тут ни при чем.

Конечно, здорово и правильно, когда человек знает историю своего государства.

Но не это знание определяет, патриот он или нет. Определяет только и сугубо желание и умение честно работать.

Тот, кто кричит патриотические лозунги, – артист, плохо играющий плохую роль, а вовсе не патриот.

Тот, кто бьется с представителями других народов, вся вина которых состоит в том, что они не родились русскими, – хулиган и бандит, а совсем не патриот.

Патриот – тот, кто работает честно. Даже если он ничего не говорит о любви к Родине.

Даже если он не очень хорошо знает ее историю.

Не знаю, может быть, такой подход несовременен, но мне он кажется верным.

А о том, что такое современный и несовременный подходы, поговорим в следующей главе.

X. Современность

С понятием «современность» не возникает никаких проблем, когда оно просто, безоценочно, определяет то, что происходит в некий временный период.

Что происходит сегодня – то и современно.

Вопросов нет.

Однако понятия «современность» и «современный» теряют какой бы то ни было смысл, как только мы пытаемся с их помощью что-либо оценить.

Современность как оценочная категория – это придуманное понятие, которого на самом деле не существует.

Современный – это какой? Это ведь не просто соответствующий своему времени, но – соответствующий его духу.

Современный – тот, который нужен своему времени, который выражает свое время.

А вот это все как раз каждый из нас воспринимает глубоко индивидуально.

В русском языке есть немало слов, которые свидетельствуют только об одном: о желании человека возвыситься, то есть приблизиться к Своему Создателю.

Современность – именно такое слово. Многим из нас приятно считать, что мы в состоянии сначала понять свое время, а потом ему соответствовать. Хотя размышлять так – это все равно что, плывя в бурной реке, заниматься ее подробным описанием.

Каждый из нас не только создает собственную реальность, но и по-своему ощущает время. А значит, по-своему понимает, что этому времени соответствует, а что – нет.

Скажем, мы привычно употребляем такую оценку: современный человек. Задумаемся над тем, что же это значит?

Причем задумаемся, так сказать, конкретно.

Представим себе трех индивидуумов. Один пользуется всеми современными гаджетами, разбирается в тенденциях моды, ходит на тусовки. Другой живет в деревне и пишет там книги, которые востребованы во всей стране. Третий – ученый, который не разбирается в моде, не смотрит современное кино, но в своей области совершает открытия, переворачивающие представления современников о самих себе.

Про кого из этих троих – абсолютно разных – людей, можно сказать, что он – современный.

Очевидно: про любого. Все зависит от того, какие конкретно у нас критерии современности.

А когда критериев слишком много, можно считать, что их нет вовсе.

Современный – это просто любой человек, который живет в определенное время.

Никакой оценочности в этом слове нет.

Отдельная путаница со словом «современность» происходит в искусстве. Возьмем театр – особенно близкий мне род искусства. Здесь всегда ставится знак равенства между словами «современный» и «сегодняшний». То есть, если герои, например, Гоголя или Островского ходят в современных костюмах, они близки сегодняшнему зрителю, современны, а если в старинных – далеки от него.

Надо ли говорить, что это совершенно поверхностный взгляд? И современность того, о чем писали гении, – не во внешнем, а в глубинной сути написанного. Разве режиссеры во всем мире, которые ставят Чехова, играют в ретро? Нет, разумеется, они рассказывают о современности в произведениях, которые повествуют о России XIX века.

С другой стороны, можно ли назвать современной пьесу, если она бездарно, по-газетному рассказывает о нашем времени? С точки зрения временного определения – да. С точки зрения оценки, сути современного искусства – нет.

Можно посмотреть на это слово с другой стороны: современный – значит интересный современникам. Но современники разные. И стать интересным для всех – то же самое, что изобрести блюдо, которое покажется всем вкусным.

Таким образом, можно сделать вывод современный – слово, не несущее никакой оценочной нагрузки.

Почему же тем не менее люди употребляют это понятие?

Потому что, оценивая человека или произведение искусства как «современное», мы тем самым даем положительную оценку самим себе.

Мы как бы говорим: «Смотрите, мы близки к Богу: мы можем оценить, что современно, а что – нет».

А поскольку в нашем восприятии у слова «современный» синоним «молодой», то, таким образом, мы хвалим себя еще и с этой стороны.

Именно поэтому оценка «современный – несовременный» мне лично кажется весьма подозрительной.

Дальше мы обсудим понятие, которое нам кажется невероятно современным.

Поговорим о бизнесе.

XI. Бизнес

Чем отличается бизнес от воровства?

Должен сказать, что на своих лекциях я задавал этот вопрос не раз и не два и почти никогда никто не мог на него ответить.

Попробуйте это сделать Вы самостоятельно.

Сразу скажу, что ответ: «Бизнес – это по закону, а воровство – нет» – не принимается уже хотя бы потому, что если следовать этой логике, то получается: достаточно воровство сделать законным, и оно превратится в бизнес…

Подумали.

А теперь – как говорят в одной телевизионной игре – правильный ответ.

Главная цель бизнеса – это создание потребителя.

Бизнесмен – это тот, кто богатеет, достигнув этой цели. Для бизнесмена богатство – следствие того, что он создал потребителя.

Бизнесмен отличается от вора тем, что бизнесмен создает потребителя, а вор – нет.

Разбогатеть хотят оба. Но принципиально разными способами. Это важное слово, даже два: принципиально разными.

А что, разве тот, кто добежал до скважины, не нашел потребителя?

Развитие бизнеса – это есть не что иное, как поиск новых потребителей своей продукции.

В стране, где генетически – то есть по привычке – бедность уважают больше, чем богатство, надо постоянно объяснять эту разницу вор нас использует, ухудшая нашу жизнь; бизнесмен улучшает нашу жизнь и за счет этого богатеет.

Все-таки ужасно хочется верить в то, что наш народ неслучайно придумал пословицу: «Без барыша голодна душа».

Если мы договоримся, что бизнес – это создание потребителя, то бизнесмен – это человек, у которого есть идеи, как создать потребителя.

Звучит красиво, но одновременно безнадежно. Эдак что ж получается? Чтобы разбогатеть, надо все время что-то изобретать?

Разумеется, нет.

Но бизнесмен – это человек, у которого есть идеи.

Подчеркну жирной чертой: не первоначальный капитал и, уж конечно, не умение быстро бегать по указке государства – идеи. Плюс энергия, которая позволит эти идеи осуществлять.

Аристотель Онассис приехал завоевывать Америку с 63 долларами в кармане.

Благодаря идеям и энергии Онассиса 63 доллара превратились во флот из 52 судов, авиационную компанию и несколько шикарных отелей.

Бизнесмен – это не тот, кто копит, а тот, кто умеет заставить деньги работать на себя.

Если человек не умеет или тем паче не хочет делать так, чтобы деньги на него работали, то он не бизнесмен никакой, не предприниматель, а самый настоящий Скупой рыцарь из маленькой, но великой трагедии Пушкина.

У бизнесмена есть идеи, как вложить деньги так, чтобы они потом прибыль принесли.

Этот подход принципиально отличается от подхода вора, цель которого побольше украсть и радоваться. Откуда возьмется прибыль? От потребителя. Найдется много потребителей на идею бизнесмена – вот и будет много денег.

Нам кажется, что бизнесом может заниматься любой – ведь каждый человек знает, что такое деньги, и каждый хочет их зарабатывать. Однако большинство людей знает грамоту, но из этого вовсе не следует, что все могут стать Толстыми. Каждый из нас может что-то нарисовать, но Репины и Дали рождаются нечасто. Большинство людей умеют водить автомобиль, однако Михаэль Шумахер – один. С бизнесом все ровно то же самое.

Умение заниматься бизнесом – это талант.

Уоррен Баффет, ставший одним из самых богатых людей Америки, начал в юности с мелкой спекуляции. Он покупал «оптом» шесть бутылок кока-колы за 25 центов, а потом продавал каждую бутылку «в розницу» за пять. Это позволило ему покупать отремонтированные бильярдные автоматы за 25 долларов и продавать их в местные салуны, получая в неделю около 50 долларов прибыли. Потом ему пришла в голову мысль: на пару с приятелем купить старый «роллс-ройс» за 350 долларов и сдавать его напрокат за 35 долларов в день. Он придумал себе потребителя: найдется немало людей, которые в торжественный момент своей жизни захотят шикануть на старом шикарном автомобиле. В шестнадцать лет Баффет скопил 6000 долларов. В 1946 году это была более чем приличная сумма!

Очень часто, когда ребенок проявляет в детстве «бизнесменский» талант, родителей это пугает, особенно если дело происходит в нашей стране. Увы, у нас до сих пор немало людей, которым само слово «деньги» кажется чуть ли не неприличным. К счастью, их становится все меньше…

Напомню, что психофилософия исходит из того, что Господь каждого человека на Земле создает для того, чтобы он прошел свой собственный, уникальный путь.

Путь предпринимателя и бизнесмена – ничуть не более стыдный, нежели любой другой.

Не помню, кто сказал, что деньги – это прекрасные слуги и отвратительные хозяева.

Бизнесмен – это человек, который может заставить деньги работать на себя. Вор и спекулянт – это человек, чьей жизнью руководят деньги.

Бизнесмены – это люди, которым завидуют все, и не только в России. Собственно, у большинства из нас есть две причины для зависти: слава другого человека и деньги другого человека. Удачной семейной жизни или тем более уму завидуют куда реже.

Людей, которые понимают, что у них нет таланта певца или, скажем, поэта, несравнимо больше, нежели тех, кто признается, что у них нет таланта бизнесмена.

Меж тем мало кто думает о том, что бизнес – это дворец, построенный на пороховой бочке: в любой момент может долбануть. Как, например, в 1637 году в Голландии. Поначалу тюльпаны там были настолько популярны, что некий коллекционер всего за одну (!!!) луковицу цветка редкого «тюльпаньевого» сорта отдал 450 килограммов сыра, 4 быков, 8 свиней и 12 овец. А уже через две недели рынок тюльпанов обрушился и они вообще перестали что-либо стоить…

Впрочем, нынче, во время всемирного кризиса, когда то и дело слышишь о том, что один бизнесмен застрелился, а другой оказался вором и обманщиком и его посадили в тюрьму аж на сто пятьдесят лет, уже не надо доказывать, сколь опасна эта «бизнесменская» профессия.

Мир, который нас окружает, во многом создан бизнесменами. Все то, чем мы пользуемся – начиная от безопасной бритвы и заканчивая компьютером, начиная от лампочки и заканчивая автомобилем, начиная от одежды и заканчивая телевизором, – когда-то позволило и до сих пор позволяет богатеть людям, которые все это придумали.

Быть бизнесменом не стыдно.

Стыдно быть вором.

Поговорив про бизнес, настала пора поговорить о понятии, которое было современным всегда, хотя у меня лично оно всегда вызывало вопросы.

Я имею в виду карьеру.

XII. Карьера, статус

Представим себе, что во всем мире основным критерием удачной жизни человека является, скажем, количество людей, которым он помог. Чем большему количеству людей ты помог – тем, соответственно, у тебя больше денег, славы и так далее.

Или, например, изобретен аппарат, который может высчитать чистоту души, – чем чище душа, тем больше у тебя денег, славы и прочее.

И в том и в другом случае человечество развивалось бы принципиально иначе и выглядело бы сегодня совершенно иным. Но мир выбрал другой критерий успешности каждой отдельной личности: карьера.

Итак, карьера – это придуманная людьми цель жизни человека в обществе.

В следующей главе мы поговорим о том, что такое игра в социальном смысле этого слова. Пока же заметим карьера – важнейшая часть той социальной игры, которую предлагает нам общество.

Люди не могут жить бесцельно. И общество помогло им – придумало одну всеобщую цель. Достижение этой цели оказалось занятием весьма заразительным. Во всем мире считается: если человек сделал удачную карьеру, значит, он не напрасно прожил жизнь.

Общество всегда говорит: делай так, как принято. Нас у общества слишком много, и ему недосуг заниматься с каждым из нас по отдельности, поэтому оно диктует всеобщие законы, всеобщие представления о счастье.

На мой взгляд, имеет смысл помнить представления о счастье и успехе, которые диктует нам общество, для каждого отдельного человека могут оказаться ложными и принести, например, лично Вам одни неприятности, а то и беды.

Когда человек размышляет о том, как ему делать карьеру, он для начала должен понять: входит ли движение по карьерной лестнице в его собственное понимание счастья.

Промежуточными призами в этой карьерной игре являются изменения статуса человека.

Статус – это награда, которую дает общество за верное служение ему.

Оценка общества часто может не совпадать с оценкой человека отдельными людьми.

Иногда человек имеет серьезный социальный статус, но окружающие его не любят.

Статус сам по себе не приносит счастья.

В любом обществе министр считается более статусным и, значит, успешным человеком, нежели мать, родившая семерых детей, или тем более рабочий, который всю жизнь трудился на заводе. Между тем и мать и рабочий могут быть куда более счастливы и жить куда более гармонично, чем министр.

Статус человека не определяет никаких его человеческих качеств, кроме одного: он умеет жить по законам общества.

Например, никому не известная бабушка из далекой деревни по-человечески может оказаться гораздо интереснее и глубже, нежели какой-нибудь министр. Хотя статус министра, безусловно, выше.

Почтение к возрасту человека – это наша духовная плата за те страдания, которые он испытал за свою жизнь. Уважение к ребенку – это понимание того, что каждый человек, как создание Божие, заслуживает внимательного отношения к себе. Уважение к трудам человека – это понимание того, что его труды полезны и необходимы.

И так далее.

Чем вызвано наше уважение к статусу человека?

Если Вы уважаете статус человека – значит, для Вас важна жизнь человека в обществе и Вы цените его умение продвигаться по карьерной лестнице.

Если статус человека имеет для Вас значение в его оценке, значит, Вы с удовольствием играете в ту игру, которую предлагает Вам общество.

Это Ваш выбор. Он не хорош и не плох. Но это не данность, а выбор.

Иногда карьера делается сама по себе. То есть таким удивительным образом складываются обстоятельства, что человек просто работает, а карьера его находит сама.

Да, так бывает. Но, к сожалению, это не закон. Куда чаще карьеру надо делать.

В том, что кто-то сознательно решил посвятить себя карьерному росту, нет ничего стыдного: если общество диктует законы, естественно, появится немало людей, которые будут по ним жить.

Однако надо иметь в виду для того, чтобы сознательно совершить восхождение по социальной лестнице, вовсе не достаточно просто хорошо работать.

Работа – это, если угодно, канат, который помогает по этой лестнице взобраться, причем чем выше поднимается человек, тем тоньше становится канат… И может наступить такой момент, когда канат исчезнет вовсе, то есть результаты работы вообще не будут иметь никакого значения в деле изменения собственного статуса.

Дело в том, что ступеньки карьерной лестницы, по которым поднимается человек, как правило, уже заняты другими людьми, которых приходится сбрасывать. Чем выше поднялся человек – тем больнее падать тому, кого он сбросил.

Но едва человек занял свое место, тут же поднимется кто-то другой, кто хочет его сбросить. И опять же чем выше поднялись – тем больнее и противнее падать.

Восхождение по карьерной лестнице и удержание на ее ступеньках – это совершенно отдельное занятие, которое может вообще не иметь ничего общего с деятельностью человека.

«Делание карьеры» требует совершенно иных навыков, нежели та деятельность, которой занимается человек.

Мир устроен таким странным образом, что человек либо занимается делом, либо карьерой. Причем, делая дело, можно и карьеру соорудить. А вот, борясь за карьеру, всерьез отдаваться работе не получится.

Еще раз замечу, что и тот и другой путь – не стыдные. И выбирая, какой из двух путей – Ваш, мне кажется, надо думать не о том, каким путем идти принято, а о том, какая дорога приведет Вас к ощущению счастья, то есть гармонии с самим собой и с миром.

В следующей главе продолжим разговор, который мы уже начали: поговорим об игре.

XIII. Игра

Если мы говорим не о футболе, хоккее или преферансе, а об игре как способе существования, то придется согласиться с тем, что играть вынужден каждый человек.

Для начала выясним, что такое игра.

Игра – это такой способ существования, при котором человек ведет себя не так, как ему хочется, а так, как он считает нужным выглядеть в данной ситуации.

Обойтись без игры невозможно.

Часто мы вынуждены играть с начальником, потому что в противном случае потеряем свое место. Играем с подчиненными, потому что нам необходимо сохранить свой авторитет.

Почти каждый из нас так или иначе хоть раз в жизни участвовал в любовной игре.

Когда мой сын приносит двойку из школы, я вынужден ругать его, играя в строгого родителя, хотя сам учился, мягко говоря, неважно. Однако, если я брошу эту игру и скажу: «Да ладно, сынок, наплюй. У нас такая дурацкая система образования, что пятерка – вовсе не признак ума, а двойка – глупости», сын может остаться на второй год, и это принесет большие неприятности.

Игра не имеет никакого отношения к неискренности.

Игра – не ложь, а прием в общении, который позволяет нам выжить и без которого существовать невозможно.

Если еще в любви можно обойтись без игры (хотя очень трудно), то в общении с людьми социума – невозможно вовсе. Все мы помним, как называется роман Достоевского о князе Мышкине – абсолютно искреннем человеке.

Поэтому не стоит бороться с игрой как способом существования. Постоянно искренним может быть только отшельник – тот, кто живет вне людей.

Если человек не знает законов социальных игр, то он не только портит свою собственную жизнь, но и делает подчас невыносимой жизнь окружающих.

Однако необходимость постоянно носить маску может привести к тому, что она прирастет к лицу столь крепко, что ее будет уже не оторвать.

Существует ли способ не потерять свое лицо навсегда?

Игра превращается во вранье, когда Вы не признаетесь самому себе в том, что играете.

Себе врать нельзя.

Если человек перестает понимать, когда он – настоящий, а когда – играет, это верный признак того, что маска слилась с лицом столь крепко, что ее уже не отодрать.

Но легко сказать: снять маску. А как это сделать? К тому же иногда лень снимать, иногда – не знаешь как, а подчас – просто забываешь, что на тебе чужое лицо, и привыкаешь к нему, словно к собственному.

Вот тут-то нам на помощь и приходят люди ближнего круга. Помните? Те самые, которые принимают нас такими, какие мы есть.

У каждого из нас непременно должны быть люди, рядом с которыми мы не боимся быть такими, какими нас создал Господь.

Игры могут быть замечательным и естественным прологом любви. Но только – прологом.

Помните, мы говорили о том, что любовь – это возможность быть с другим человеком таким, каков ты есть на самом деле.

Врать любимому человеку опасно для собственной души.

Если у вас есть любимая или друг, можно не бояться заиграться. Они всегда помогут вам снять маску.

Если их нет – это первый и главный признак того, что Ваша жизнь идет как-то неправильно и необходимо ее менять. И Ваша жизнь не просто далека от счастья, а движется в какую-то иную сторону.

Существуют люди, которых можно назвать «профессионалами социальной игры». Это чиновники.

Чиновник – герой нашей следующей главы.

XIV. Чиновник

«Чиновник» – слово неприятное и эмоции вызывает сугубо негативные. Почему?

Что за вопрос? Понятно почему.

Опыт жизни российского человека доказывает: стоит войти в дверь любого учреждения, и там непременно встречаешь существо важное и неприятное одновременно.

Российский чиновник не работает, а творит дела и одновременно вершит судьбы.

Какой бы пост ни занимал наш родной бюрократ, он убежден, что пост его чрезвычайно важен. Даже если Вы придете в какой-нибудь ДОЗ (я уж не говорю о министерстве), Вы встретите человека, переполненного собственным величием. Высокомерие российского чиновника происходит оттого, что он искренне убежден: в его руках – судьба страны.

Российская бюрократия – бюрократия своего рода одухотворенная.

Даже в простом перекладывании бумажек наши Акакии Акимовичи видят едва ли не вселенский смысл.

Мы не любим чиновников. Иронизируем над ними. Смеемся. Боимся. И забываем в истории чиновники сыграли роль заметную, чтобы не сказать выдающуюся.

Если попросту, без лирики и обобщений – то кто таков чиновник?

Человек, состоящий на службе у государства.

Представляете, какое количество людей состояло на службе у государств за всю мировую историю? И Талейран, и Дизраэли, и страшный Сталин, и не страшный Хрущев, и забавный Черненко были чиновниками. Кто перевернул российскую историю XX века?

Чиновник Горбачев и чиновник Ельцин.

Кто главные изобличители чиновничества в русской литературе? Гоголь да Салтыков-Щедрин. Оба, уж извините, чинуши. Гоголь служил в департаменте государственного хозяйства и публичных зданий Министерства внутренних дел сначала писцом (оказывается, рожденный в Малороссии, Гоголь отменно красиво писал на русском языке), а затем Николай Васильевич дослужился до помощника столоначальника. У Михаила Евграфовича карьера чиновничья еще круче сложилась. Окончив знаменитый Царскосельский лицей (между прочим, как и Пушкин, который, к слову, тоже начинал вполне даже чиновничью карьеру), будущий гений русской литературы был определен канцелярским чиновником при губернском правлении в городе Вятке. А потом довелось ему побывать и рязанским и тверским вице-губернатором.

Короче говоря, так получается, что само по себе звание «чиновник» еще ни о чем не говорит.

Можно даже, будучи чинушей, войти в историю как великий человек!

Вообще, приходится смириться с таким печальным для любого российского человека выводом покуда есть государство, без чиновников буквально не обойтись.

Эта мысль столь же неприятна, сколь и очевидна.

Слово «чиновник» – абсолютно русское. Редкий случай в нашем «Многослове», когда для понимания слова нам не надо обращаться ни к древнегреческому, ни к каким иным языкам.

24 января 1722 года по старому стилю наш император-экспериментатор Петр Первый утвердил документ: «Табель о рангах всех чинов , воинских, статских и придворных, которые в котором классе чины ; и которые в одном классе, те имеют по старшинству времени вступления в чин между собою, однако же воинские выше прочих, хотя б и старее кто в том классе пожалован был».

Эту дату можно считать днем рождения чиновничества.

Как водилось у Петра, документ свойства имел воистину революционные – император решил поощрять человека не за знатность, но за истовую службу государю: «дабы тем охоту подать к службе и оным честь, а не нахалам и тунеядцам получать». То есть задумывалось поначалу, что чиновники будут люди чести, а не нахалы и тунеядцы.

Все было хорошо и ясно: три вида государственной службы – гражданская, военная, придворная; четырнадцать классов должностей. Даже было расписано, что каждый должен иметь экипаж и ливрею, соответствующие чину.

И почти двести лет так все и было. А потом пришел красный Октябрь, и Табель о рангах исчезла вместе со всем, что было весьма неплохо организовано в Российской империи. Вместо чиновников появились государственные служащие. Звучит красиво, но суть от этого, однако, не меняется.

Надо заметить, что слово, точнее, словосочетание это – «госслужащие» – как-то не прижилось. И хотя ни в СССР, ни в сегодняшней России никаких гражданских чинов нет и про Табель о рангах помнят лишь знатоки истории, все равно возмущают нас именно чиновники и ругаем мы именно их. Фразу «Достали меня эти госслужащие!» мне лично никогда слышать не доводилось. А вот «Достали чиновники!» – слыхал много раз.

Поначалу большевики обходились малым количеством госслужащих, при Ленине их было 300 000. При Сталине уже 1 837 000.

Когда мы говорим о чиновниках, мы, конечно, имеем в виду не Горбачева, не Дизраэли, не Черчилля и не Гоголя. Мы имеем в виду того человека, который сильно портит жизнь каждому из нас.

Законы сообщества чиновников не писаны, но тем не менее их соблюдают на протяжении веков. Например на начальника смотреть подобострастно, на подчиненного – высокомерно. Любого чужака встречать с подозрением и презрением. Не проявлять излишней инициативы (впрочем, с точки зрения чиновника, любая инициатива лишняя). Бояться только начальства, а любить только деньги.

Любовь чиновника к деньгам еще более всеобъемлюща и неистова, нежели любовь Ромео к Джульетте. Подсознательно, часто не признаваясь самому себе в этом, чиновник понимает, что в любой момент он может потерять свое место. А поскольку чиновник, как правило, умеет только одно – быть чиновником, – от этой мысли ему становится страшно.

Потому-то он и старается использовать свое нынешнее положение по максимуму.

Чиновник – это такой человеческий тип, социальная задача которого помогать людям, а личная цель, как правило, – помогать самому себе.

Однако понятно, что бывают и исключения. Во все эпохи и буквально во всех странах всегда есть чиновники, честно делающие свое дело Государство живет тем лучше, чем больше в нем чиновников, у которых социальная задача совпадает с личной целью.

Любой русский человек в той или иной степени – дрессировщик чиновников.

И каждый из нас в этой дрессуре добился своих результатов. Именно и только – поэтому мы еще все тут не сошли с ума и все-таки умудряемся в столкновении с чиновничеством добиваться нужных нам результатов.

У каждого свой способ взаимоотношений с «бумажными душами». Кто-то берет напором, кто-то, наоборот, подобострастием. И я тут ничего советовать не решусь.

Напомню только одно чиновник – это человек, который живет на Ваши, дорогой читатель, деньги.

Нет, я не имею в виду те купюры, что даются в конверте. В любой стране мира чиновничий аппарат содержится на средства из налогов, то есть на средства граждан.

Даже не давая никаких взяток, каждый из нас оплачивает работу чиновничьего аппарата.

Это факт. Однако, понимая реальности нашей жизни, я вполне осознаю, что вывод сей весьма и весьма теоретический. Но все-таки, думаю, его неплохо иметь в виду.

Психофилософия исходит из того, что для любого дела принципиально важен психологический настрой. Мне кажется, понимание того, что любой чиновник состоит у нас на службе, может помочь создать правильный настрой даже простому человеку.

Вот словосочетание, которое я, честно говоря, терпеть не могу: простой человек.

Но поговорить о нем необходимо.

XV. Простой человек

Простой человек – словосочетание, придуманное самоуверенными людьми для собственного самоутверждения.

В самом этом словосочетании заложена логическая ошибка: любой житель Земли – создание настолько сложное, что не может быть простым по определению.

Словосочетание-миф… К нему даже синоним не подберешь. Обычный человек? Не бывает. Примитивный? Еще хуже.

Простыми мы, как правило, называем людей, которые не добились в жизни внешнего успеха. Или детей таких людей.

«Я – человек простой, – бьет себя в грудь какой-нибудь олигарх. – Из обычной крестьянской семьи».

Когда человек сам называет себя «простым» – это всегда подозрительно.

Как правило, он это делает в двух случаях. Либо жаждет похвастать тем, какой сложный путь он проделал в жизни. Либо хочет, чтобы от него отстали, намекая таким образом, что ничего серьезного от него ждать не стоит.

Человек, который искренне считает себя простым, занимается самоуничижением.

Вся великая русская литература – от Достоевского до Шукшина, от Чехова до Искандера – рассказывает о том, что на самом деле простые люди – очень сложны. И должны относиться к себе как к сложному душевному организму. И если не требовать, то, во всяком случае, ждать такого же отношения от других.

Когда человек называет «простым» другого человека – это всегда признак высокомерия.

Даже когда кого-то хотят похвалить и называют его «простым» – это все равно высокомерная похвала.

Это определение очень любила советская власть, как бы подчеркивая, что она объединяет людей простых, незамысловатых, которым и радости нужны такие же простые и незамысловатые. Представьте себе, что Коммунистическая партия СССР призывала бы делать все для людей сложных? В этом случае СССР развалился бы еще раньше.

Когда государство, в лице своих чиновников, начинает слишком часто употреблять словосочетание «простые люди» – это, как правило, свидетельство того, что в государстве дела идут неважнецки и оно хочет подлизаться к народу.

Если где-то слышится словосочетание «простые люди», значит, ищи там обман.

Простых людей не бывает.

И все, что якобы направлено на улучшение их жизни – в масштабах ли страны или одной семьи, – на самом деле какое-нибудь вранье.

Относиться к человеку как к сложному Божьему Творению – тяжело и обременительно. Но всякое иное отношение к человеку – непозволительная ложь.

И последнее. Возможно, такое мое отношение к словосочетанию «простые люди» лежит на генетическом уровне. Одна из поэм моего отца, поэта Марка Максимова, заканчивается такими строчками: Не говори: простые люди Есть просто люди – соль земли.

Лучше я сказать не могу.

Есть понятие, объединяющее тех, кого мы, увы, иногда по привычке называем «простые люди», и чиновников.

Догадались, о чем я? Правильно: о коррупции.

XVI. Коррупция

Слово «коррупция» происходит от латинского corrupto, что означает «подкуп».

Коррупция возникла, как только появилось государство. Историки даже знают имя первого борца с этим вечным злом: Уруинимгина, царь Лагаша. Правил он – внимание! – в 2319–2311 годах до нашей эры.

Этот самый Уруинимгина предпринял массу реформ, чтобы покарать взяточничество.

Он вообще был любим народом и считался очень справедливым царем, а потому правил недолго. После семи лет правления его государство завоевал царь с еще более тяжким для произношения именем Лугальзаггиси. Короче говоря, период правления первого в истории законодателя и борца с коррупцией был хоть и справедливым, но весьма кратким.

Как и во всем мире, в нашей стране всегда существовали взятки, с которыми всегда боролись. Думаю, что на протяжении истории России борьба со взятками – лозунг беспроигрышный в смысле своей универсальности.

Иван Грозный, например, ввел смертную казнь за чрезмерность во взятках (не за взятки, замечу, а за их чрезмерность). Петр Первый при всем честном народе повесил именно за мздоимство сибирского губернатора Гагарина.

Между тем рядом с Петром трудился не покладая рук Александр Меншиков – ближайший соратник. Так вот Александр Данилович перевел в английские банки аж 5 миллионов рублей. Если учесть, что к концу правления Петра весь бюджет России составлял 10 миллионов, то становится очевидным: Меншиков работать действительно любил.

Пришли большевики. Один из первых большевистских указов от 8 мая 1918 года назывался «О взяточничестве». Представляете? Гражданская война, разруха, ни денег, ни еды, ни нормальной жизни… И тем не менее взятки так новых правителей, извините, достали, что просто надо немедленно бороться с ними.

Коррупция – проблема всемирная.

Скажем, когда в США принимали первую конституцию 1787 года, то решили, что президента и иных больших руководителей можно отлучить от должности, если они берут взятки.

Людовик XIV как-то раз обиделся на своего знаменитого министра Фуке за то, что тот попытался увести у короля любовницу (чисто французская история: cherhes la famme), и велел конфисковать его имущество. Конфисковали, посчитали, прослезились: имущество было оценено в 100 миллионов ливров. Для справки: годовой бюджет Франции в ту пору был чуть поменьше – 84 миллиона.

В общем, так получается, что со времен Уруинимгины начальники всего мира борются с этой самой коррупцией, а поделать не могут ничего.

Мне кажется, что существуют как бы две коррупции.

С одной борются во всех странах на протяжении всей мировой истории буквально все руководители. Создаются комиссии, комитеты, пишутся указы, правители всех времен и народов, строго глядя на сограждан, обещают: «Искореним проклятую!»

Взаимоотношение с этой коррупцией – война, в которой периодически случаются мелкие или крупные победы, когда коррупционеров время от времени хватают за руки, привлекают, а то и – в зависимости от эпохи – даже казнят.

Другая (точнее, та же самая, но рассмотренная с иной точки зрения) помогает жить государству и решает множество проблем. Когда я услышал, как Михаил Жванецкий в нашей программе «Дежурный по стране» сказал: «Пока есть коррупция, мы хоть понимаем, как решать вопросы», то подумал: в этой шутке есть только доля шутки.

Взаимоотношение с подобной коррупцией – штиль. Ее не замечают, к ней привыкают, постепенно начинают относиться к ней как к чему-то нормальному и естественному.

Подобные как бы две коррупции в мировой истории встречались и встречаются не раз и не два.

Что, Людовик до того, как не поделил женщину с Фуке, не замечал, как живет его министр? Или Петр не видел, как богатеет Меншиков? Или сегодня во многих странах мира – в том числе, увы, и в России – государство не замечает, в каких домах живут чиновники и на каких машинах ездят? Но так выходит, что и Фуке (до поры), и Меншиков, и современные чиновники нужны государству больше, чем НЕ нужна коррупция. Иными словами живучесть коррупции, как правило, означает, что начальникам выгоднее иметь коррумпированных чиновников, чем бороться с ними.

Ведь, помимо всего прочего, коррумпированный чиновник выгоден начальству еще и тем, что его очень удобно «держать под колпаком» и в любой момент можно прихлопнуть.

Видя, как чиновник нарушает закон, государство как бы стоит в засаде и в нужный момент возникает со своими, абсолютно законными, претензиями.

А почему вообще коррупция так живуча?

Во все времена для человека существовало два варианта решения проблемы, в которой может помочь государство: по закону и, скажем так, «по понятиям».

Еще такого, извините за тавтологию, понятия «по понятиям» не существовало, а проблемы уже решались подобным образом. (Министр Фуке в XVII веке, как и наш Меншиков, свои состояния явно не на внедрении изобретений заработали, а Иван Грозный на взяточников тоже не от плохого характера столь сильно осерчал.)

Во все времена и во всех странах возникали ситуации, когда по закону решать проблему было сложнее и хлопотнее, чем «по понятиям».

Когда у человека появляется выбор: решать свои проблемы по закону или по понятиям, – тогда-то и возникает коррупция.

Не тогда, когда он протягивает взятку, а когда понимает: со взяткой – проще.

Совсем искоренить коррупцию невозможно. Но что можно сделать для того, чтобы ее уменьшить?

Ужесточить борьбу с коррупционерами?

Да. Это важно. Но не это главное.

Главное создать такую систему, при которой гражданину решать свои проблемы по закону будет удобнее, проще, легче, быстрее, чем по понятиям.

И тогда наступит справедливость.

О которой и поговорим в следующей главе.

XVII. Справедливость, мудрость

Справедливость – это то, за что всегда надо бороться, что необходимо искать и что практически невозможно найти.

Да и существует ли она, справедливость? Разве не прав гений Фридрих Шиллер, утверждавший: «Миром правит произвол, справедливость же – только на сцене»?

И действительно, каждый из нас сталкивался с произволом окружающей жизни. И в любви, и в работе, и в самоутверждении… Да где только не сталкивался!

Ведь что такое несправедливость? Это ощущение того, что мир относится к тебе хуже, нежели ты того заслуживаешь. Ощущение это знакомо всем. И я убежден, что любой человек, читающий сейчас эти строки, приведет массу примеров несправедливого отношения мира к самому себе.

Можно ли преодолеть этот диссонанс? Можно ли как-то победить эту вечную несправедливость?

Очень важно понимать: антоним неприятного слова «несправедливость» – не слово «справедливость», как мы привыкли думать, а слово «мудрость».

Справедливость находит не тот, кто находит справедливость, а тот, кто умеет смотреть на мир мудрыми глазами.

Миру в принципе не до нас. У мира нас слишком много. Он не может и не должен быть внимателен ко всем. К тому же мир – всемогущ, а мы – бессильны.

Если еще как-то можно бороться с конкретной несправедливостью – например, чиновника или начальника, – то что делать, когда несправедливо рано уходят друзья? Когда несправедливо рано тебя по старости вычеркивают из списка действующих лиц жизни?

Когда ты работаешь много, а получаешь несправедливо мало? Когда ты полюбил женщину, а ее мама тебя несправедливо невзлюбила?

В таких ситуациях сколько ни ищи справедливости – не найдешь. Что же делать?

Посмотреть на жизнь мудрыми глазами. Смириться.

Это как? И вообще – что такое мудрость?

Нам представляется, что мудрость – это нечто глубокое, значимое, очень серьезное. Нам кажется, что мудрый означает много поживший, много передумавший и непременно – добрый человек.

Того, кто употребляет свой ум на недобрые дела, мы называем «хитрым», «пронырливым». На добрые советы – мудрым. В нашем понимании мудрец не должен действовать, он обязан размышлять и учить других, как жить.

Мудрец – кто-то живущий над нами и при этом умеющий правильно, точно и добро оценивать нас и нашу жизнь, которая слишком часто нам представляется нелепой.

То есть каждый из нас (и я в том числе) убежден: мудрец – это кто-то другой, а не я.

Человек легко может сказать о себе: я – сильный или я – умный; чуть сложнее произнести: я – талантливый, чуть проще: я – профессиональный.

Но никто не решится сказать о себе: я – мудрый.

Мы убеждены, что мудрый – это тот, кто хорошо изучил жизнь и ее законы. Признаться самому себе в таком знании довольно трудно. Поэтому когда мы ищем мудрость – мы ищем ее где-то на стороне.

Человек хочет найти мудрость у других, потому что не знает, как отыскать ее в самом себе.

Поскольку мы убеждены в собственной «немудрости», нам так сложно разобраться со справедливостью.

Однако есть критерий мудрости, который способен обрести любой человек.

С чего начинается мудрость? Что лежит в истоке мудрого отношения к жизни?

Мудрость начинается с того, что человек научается отличать те жизненные препятствия, на преодоление которых нужно тратить только физические силы, от тех, на устранение которых нужно потратить еще и силы душевные.

Если мы не подключаем душевные силы на преодоление жизненных препятствий, то самое страшное, что может нас ожидать, – это усталость. А усталость легко лечится отдыхом.

Но как только для уничтожения проблемы мы подключаем душевные силы – тут и начинаются страдания.

Где не подключена душа – там не может быть страданий.

Ребенок получил в школе двойку. Продавщица обхамила в магазине. Вас уволили с работы, но вы молоды, полны сил и у вас – масса перспектив…

Да боже мой! Есть множество примеров жизненных неурядиц, которые можно либо вовсе не замечать, либо преодолевать с помощью понятных физических действий.

С ребенком поговорить для собственного успокоения, прекрасно понимая, что двойка в школе – это не трагедия. От продавщицы отойти. Немедленно начать искать новую работу. И так далее.

Душевные силы дает нам Бог. И когда говорят: не надо, мол, поминать Господа всуе, мне кажется, имеется в виду не только то, что не надо Его все время упоминать, но гораздо более важное: не надо Его постоянно тревожить и просить о помощи.

Мудрость – это умение жить так, чтобы Богу не было стыдно за твою жизнь.

Поэтому мудрое отношение к жизни может быть свойственно и молодым и пожилым.

Хотя пожилые люди чаще бывают мудрыми, потому что им помогает обрести мудрость опыт.

Но если мы почитаем ранние стихи великих поэтов – того же Пушкина или Лермонтова, – мы убедимся в том, что мудрость – вовсе не прерогатива возраста.

Мудрый взгляд вообще не предполагает такую шкалу оценок жизненных событий, как «справедливо – несправедливо».

Поскольку все от Бога, то все в одинаковой степени справедливо и в одинаковой степени несправедливо.

Не это – критерий.

Критерий: какие выводы можно сделать из того или иного события для дальнейшего течения своей жизни.

Критерий: понять, на что стоит тратить свои душевные силы, а что можно преодолеть без этих трат.

Найти справедливость – это не значит победить врагов, это означает понять: все, что происходит с тобой в этом мире, – все от Бога, все – предначертано, а значит, справедливо.

Как и все самое главное в жизни, справедливость – не снаружи, а внутри. Она зависит не от происходящих событий, а от Вашего отношения к ним.

Поскольку, как мы уже говорили не раз, человечество развивается по атеистическим, социальным, а не по Божественным законам, оно постоянно ищет справедливость.

Пока нашло демократию, которая на данный момент является самым справедливым общественным строем.

Поговорим о демократии?

XVIII. Демократия

Демократия – это такое ругательство.

Правда. Огромному количеству людей кажется, что нет худшего оскорбления, нежели назвать политика (и не только) демократом.

Демократия – это такой комплимент.

Правда. Огромному количеству людей кажется, что нет похвалы выше, нежели назвать политика (и не только) демократом.

На самом деле демократия – это такая загадка.

Все, что связано с ней, – загадочно.

Известно: «демократия» – слово греческое, происходит от слов demos, что значит «народ», и kratos – «власть». Получается, что «демократия» – это власть народа.

Теоретически вопросов нет. А практически?

Все приверженцы демократии очень любят вспоминать Древнюю Грецию как эталонный пример демократии подлинной, настоящей, истинной и прочее и прочее, да к тому же еще всеобщей и прямой.

И если впрямую такую демократию внедрить невозможно, то хорошо бы брать с нее пример.

Как, собственно говоря, осуществлялась эта самая власть народа в Древней Греции?

Чудесно осуществлялась. Вот тебе, пожалуйста, народное собрание, которое может обсуждать все главные вопросы жизни страны. Вот вам, будьте любезны, всеобщие выборы – вне зависимости от имущественного ценза – на высшие государственные посты. Всякий афинский гражданин мог добиваться через народное собрание отмены любого закона.

А граждане – это кто? Все, кроме женщин и рабов.

Кого в Древней Греции больше: мужчин-граждан или женщин и рабов – не граждан?

Очевидно, что не граждан больше.

Демократия началась с Древней Греции, в которой меньшинство правило большинством.

Таковы истоки демократии, если разобраться.

А чем закончилась греческая демократия?

Пелопоннесской войной, в которой Спарта победила Афины. В Спарте тогда был строй, который назывался олигархическим. Конечно, те, до нашей эры живущие, олигархи не чета нашим. Это понятно. И все-таки история демократии началась с того, что ее, демократию, победила олигархия.

Прочитывается ли какая-то метафора в этом историческом факте – судите сами.

Казалось бы, с современной демократией все проще. Есть несколько обязательных постулатов, один из которых – всеобщее избирательное право.

Демократия – это когда все взрослые жители страны имеют право выбирать себе начальников.

Чудесно!

Поговорим о женщинах. Когда милые дамы получили избирательные права?

Впервые женщины подошли к избирательным урнам на выборах в Новой Зеландии в 1893 году. В Европе первой страной, которая позволила женщинам голосовать, была Финляндия, входившая, кстати, тогда в состав России. В самой же России «половой» ценз был снят в 1917 году. А теперь – внимание! – в странах, которые мы считаем государствами с вековыми демократическими традициями, женщины получили право голосовать наравне с мужчинами лишь в XX веке. В США – с 1920 года, во Франции и Италии – с 1945-го, а в очень демократичной Швейцарии аж с 1971 года.

Строго говоря, мы должны признать, что демократия – это ребенок, чей возраст еще меньше, чем, скажем, возраст истории машиностроения!

Кто-то возразит: не надо придираться. В конце концов, избирательные права женщин важны, но это не главное. Может существовать демократическое государство, в котором женщины не имеют права голосовать. Главное, чтобы люди жили свободно и хорошо.

Но это логика вовсе даже не демократии, а, наоборот, диктатуры. Именно диктатура всегда строится на том, что можно кое-какие права у кое-каких людей отобрать, чтобы все остальные жили хорошо. Если женщины остаются за чертой демократии – то что ж это, извините, за демократия такая?

Современная демократия откуда взялась? Ее провозгласила Великая французская революция. Был написан и быстренько принят Учредительным собранием документ – Декларация прав человека и гражданина. В документе сем все было здорово написано про демократическую жизнь Франции. Например, основными правами граждан назывались свобода, собственность, безопасность, сопротивление насилию. Свобода мнений, мыслей, слова и печати – это уж будьте любезны.

Однако все эти демократические чудеса не помешали буквально через три года устроить еще одну революцию. А через год в стране, где вроде бы все было так демократично и свободно, вспыхнула еще одна революция, после которой началось то, что иначе, как «мочиловка», не назовешь. Во Франции в революционные 1793–1794 годы было гильотинировано более 18 000 человек! За первые 718 дней были обезглавлены 41 ребенок, 344 женщины, 102 семидесятилетних старика и даже один старик 93 лет…

Даже обидно за демократию…

Многие политологи склонны соединять развитие демократии и развитие экономики.

Когда читаешь их труды, понимаешь демократия – это такой подарок экономически развитым странам.

Даже цифры конкретные приводят исследователи. Скажем, если на протяжении восьми-пятнадцати лет демократических реформ уровень дохода на душу населения не превышает 3000 долларов – демократия заканчивается. Есть еще более жесткие цифры: в стране с доходом на душу населения ниже 1000 долларов демократия живет восемь лет. Если доходы колеблются между 1000 и 2000 долларов, демократия может существовать в среднем восемнадцать лет. Если средний доход превышает 6000 долларов, то демократия будет жить в веках. Ни в одной стране мира с доходом на душу населения выше чем 6000 долларов не произошло краха демократии.

Экономика помогает развитию демократии. Демократия помогает развитию экономики.

Хорошо. Но этот вывод не дает ответа на вопрос: что такое демократия?

Власть народа?

Ни в одной стране мира народ властвовать не хочет.

Периодически желает бунтовать – по-мелкому или по-крупному, это как получится. Но так, чтобы властвовать, то есть отвечать за то, что происходит в стране, к этому ни одна нация в мире не стремится. Я не знаю в мировой истории ни одного случая, когда бы народ собрался на площади и сказал сам себе: «Да, мы живем плохо. Но мы сами выбрали этого идиота, поэтому разойдемся по домам и будем терпеливо ждать, пока истечет срок его полномочий».

Чего хочет народ? Любой. В любой стране мира. Народ жаждет, чтобы начальство имело его в виду, а лучше – чтоб оно его боялось. Любой народ всегда считает, что начальник (тем более выборный) ему, народу, что-нибудь должен.

Для яркой демонстрации уважения начальства к своему народу и были придуманы выборы. Что такое выборы нынче? Это удачно проведенная политтехнологическая операция.

Нас не удивляет сама по себе постановка вопроса: чем больше денег дается на выборы кандидату, тем больше у него шансов победить.

А ведь такой подход означает, в сущности, одно мнение народа легко и ненавязчиво формируется с помощью всякого рода технологий.

Когда мы говорим о выборах, скажем, президента, мы имеем в виду, что народ должен выбрать себе руководителя. На самом же деле в реальности все происходит с точностью до наоборот руководитель с помощью политтехнологий формирует себе тот народ, который за него проголосует.

Во всех демократических странах не люди выбирают президента, а президент выбирает тот народ, который отдаст ему свои голоса.

Немаловажно заметить, что в большинстве западных стран (которые мы чуть подобострастно называем «развитыми») выборы считаются состоявшимися, если в них приняло участие чуть больше 50 процентов избирателей.

Это, конечно, не то, что в Греции: все-таки большинство. Но это трудно назвать властью народа, согласитесь.

Докопаться до сути демократии, мне кажется, невозможно. Потому что их, этих самых «сутей», слишком уж много. Поэтому всегда надо иметь в виду, что, когда кто-то говорит о демократии, он может иметь в виду совсем не то, что имеете в виду Вы.

Посетивший в 1937 (!!!) году Россию великий Лион Фейхтвангер писал с удивлением: «Советские люди утверждают, что только они одни обладают фактической демократией и что в так называемых демократических странах эта свобода имеет чисто формальный характер».

В разгул репрессий люди всерьез верили в то, что живут в самой демократической стране мира!

В тех или иных странах есть те или иные признаки демократии. Или отсутствие тех или иных признаков. Но в целом разобраться с этим понятием, мне кажется, затруднительно.

В общем, придется согласиться с великим мудрецом Уинстоном Черчиллем: «Демократия – это худший способ управления страной, если не считать тех способов, к которым до сих пор прибегало человечество».

И когда мы говорим о демократии, надо очень хорошо понимать условность всех наших выводов. Поэтому не стоит клясться некими демократическими принципами. И не стоит видеть в демократии врага. И не стоит, по-моему, спорить на уровне «демократично – недемократично».

И последнее.

Выдающийся историк, которого нередко называют «основоположником российской истории», Василий Татищев, живший, кстати, в первой четверти XVIII века, сообщал про демократию две новости – хорошую и плохую. Хорошая заключалась в том, что демократия есть идеальная форма правления. Плохая – в России она себя никогда не оправдает.

Самодержавие, говорил он, одно только и способно обеспечить главенство закона, даже если оно и несет «жестокий страх». Географические и политические условия России, считал Татищев, делают сконцентрированную в одном центре абсолютную власть неизбежной.

Вот Вы как хотите, а я лично Татищеву не верю.

Мне хотелось бы жить в государстве демократическом. Пусть я даже до конца не понимаю, что это значит, но всяко лучше, нежели при анархии и тирании.

Ну что ж, поговорили про демократию, теперь самое время – про диктатуру.

XIX. Диктатура

Диктатура – это когда диктуют. Собственно, и слово-то это происходит от латинского dictate, что значит «диктовать», «предписывать».

Это понятно. Неясно другое: нравится ли нам, когда нам диктуют, как жить? Вот Вам, дорогой читатель, нравится? А Вашим знакомым? По-разному бывает, правда? Потому что ведь жить под диктовку легко: не надо ни о чем думать, да и ответственности никакой.

Если говорить об истории человечества, то не стоит забывать у нас, у человечества, опыт жизни при диктатуре – королях, императорах да царях –

несравненно больший, чем при демократии.

А тут еще, как мы только что выяснили, не вдруг разберешься, что такое демократия. А что такое диктатура – ясно абсолютно.

Стоит ли удивляться, что в любой стране мира всегда найдется множество людей, которых тянет к привычной и понятной диктатуре? А если в стране с экономикой проблемы, тут уж сотни тысяч людей начинают орать: «Дайте нам твердую руку! Позовите нам диктатора, чтоб он уже навел тут порядок, блин!»

Приходит диктатор, начинает свои социальные диктанты. Многие из тех, кто призывал тирана, погибают. Это не меняет отношения к нему оставшихся в живых. Вообще, если при диктаторском режиме хорошо поставлено дело с идеологией, то она заменяет все, в том числе и хлеб насущный.

Диктатура характеризуется, в частности, еще и тем, что во время диктаторских режимов люди питаются идеологией.

При диктатуре население страны начинает абсолютно искренне верить не тому, что видит, а тому, что ему говорит тиран.

Этот удивительный феномен абсолютного доверия тирану и позволяет диктатуре существовать. Она существует не только на страхе. Она существует именно на доверии.

Тиранов не только боятся, их любят.

Именно любовь к своему диктатору породила разговоры, которые рождаются при всех диктаторских режимах: мол, сам-то диктатор – чудесный, окружение у него плохое и злое.

Такое положение вещей абсолютно снимает с диктатора ответственность за экономическое положение страны. Начиная с конца XVIII – начала XIX века Вы не найдете высоко развитых в экономическом отношении стран, в которых правили бы диктаторы. Но это не мешает народу, туго затягивая пояса, продолжать любить своих тиранов.

30 декабря 1922 года образовалось государство, которое называлось Союз Советских Социалистических Республик. Тогда же, на I съезде Советов, была принята «Декларация об образовании СССР». В ней, в частности, были такие слова: «…только в условиях диктатуры пролетариата… оказалось возможным… создать обстановку взаимного доверия и заложить основы братского сотрудничества народов».

Так и хочется спросить: что ж это за доверие такое, ежели создано в условиях диктатуры? Вопрос, казалось бы, естественный, однако он не возникал у миллионов советских людей на протяжении аж семидесяти лет!

Именно для того, чтобы не задавали лишних вопросов, любой диктатор должен создать свой культ.

Культ – это не просто прославление человека. Суть культа в том, что каждый гражданин понимает: такой великий правитель ошибиться не может в принципе.

Всего через семнадцать лет после создания СССР Сталину исполнилось шестьдесят лет. В связи с этим главная газета страны «Правда» напечатала передовую статью с незамысловатым названием «Родной Сталин». Начиналась статья так: «Сегодня нашему родному, любимому Иосифу Виссарионовичу Сталину исполняется шестьдесят лет». Дальше в доходчивой форме объяснялось, что всем хорошим в стране мы обязаны своему вождю и учителю. А заканчивался праздничный текст такими крылатыми словами: «Сталин – наше знамя! Сталин – наше счастье! Пусть живет, здравствует долгие годы на радость и благо трудящихся всего мира, на страх врагам наш вождь, учитель, товарищ и друг Иосиф Виссарионович Сталин!»

Что касается культа, то тут, конечно, всех перещеголял северокорейский диктатор Ким Ир Сен, которого называли не только «великим вождем», но даже и «залогом освобождения человечества». Мало того что каждый житель страны был обязан носить значок с изображением «залога», так еще в Северной Корее было возведено – внимание! – 35 000 памятников Ким Ир Сену. А после смерти Ким Ир Сен был объявлен «вечным президентом Кореи». На похоронах Ким Ир Сена рыдала буквально вся страна. И создавалось ощущение, что все рыдают искренне.

Тиран вообще ощущает себя если и не до конца Богом, то, во всяком случае, ближайшим к Нему человеком.

Тиран чувствует себя повелителем своей страны и каждого человека в отдельности.

Поэтому диктаторы так любят лезть во все – даже в то, что, казалось бы, их не касается.

Например, в личную жизнь своих подданных. Ведь нет ничего такого в этом мире, что не касается Бога, не так ли? Сейчас трудно себе представить, но при советской власти обсуждение личной жизни на каком-нибудь партийном бюро было делом нормальным.

Задолго до возникновения этой советской традиции в XV веке во Флоренции правил Лоренцо Медичи, прозванный Великолепным. Так вот этот Великолепный запретил даже богатым людям жениться без своего личного разрешения, дабы не допустить того, чтобы отдельные рода были излишне богатыми. Поэтому если представитель одного богатого рода влюбился в представителя другого – ничего им не светило в смысле свадьбы. Медичи не велел.

В жизни тирана не было бы проблем, если бы не люди. Они, конечно, очень мешают, потому что, как ни дави на них идеологическим прессом, они все равно остаются непредсказуемыми и всё норовят из-под пресса этого выскочить.

Диктатор никогда не доверяет ни своему народу вообще, ни отдельным его представителям в частности.

Поэтому для собственного спокойствия стремится организовать максимальный контроль над людьми.

Контроль над жизнью своих граждан – верный признак диктатуры.

Скажем, Гитлер что предлагал? «Необходимо создать структуры, в которых будет проходить вся жизнь индивида. Любая деятельность и потребность каждого человека будет регулироваться партией, представляющей всю общность. Не будет больше никакой «самодеятельности», не будет никаких свободных пространств, где индивидуум принадлежал бы сам себе… Время личного счастья кончилось». Мысль Гитлера о том, что счастье может быть только общественным, – родная для тиранов всех времен и народов.

Для диктатора очень важно контролировать в своем народе два ощущения. Первое.

Народ должен ощущать радость оттого, что он живет при таком чудесном правителе.

Второе. Чтобы эту радость народ ощущал полнее, просто необходимо, чтобы люди постоянно боялись.

И тут на помощь приходит великое изобретение человечества: доносы.

Создать такую обстановку, чтобы каждый доносил на каждого, – мечта любого диктатора.

Петр Первый поощрял доносы, даже на «самые знатные лица без всякой боязни». За что обещалось вознаграждение. А ежели кто мог донести, да не донес – того попросту казнили.

Первый российский император собственным указом запретил писать письма в комнате, закрытой на засов. Сначала распахни все двери, а потом уж – садись пиши. Чтобы каждый желающий мог зайти посмотреть, не пишешь ли ты чего против государя.

Диктатура уничтожает в человеке человеческое за ненадобностью. Но в самом диктаторе происходит ровно тот же самый процесс: диктатору человеческое не нужно совсем.

Нерон очень боялся, что его мать отнимет у него власть. То есть этот человек власть любил больше родной мамы, поэтому, чтобы не было лишних проблем, он ее убил. После чего старательно начал делать вид, что ужасно по этому поводу страдает.

Однажды Петр Первый – великий российский диктатор – узнал, что его жена Евдокия Лопухина изменила ему с майором Степаном Глебовым. Что делает в таких случаях мужчина? Вызывает на дуэль, отпускает изменников с миром и страдает, бьет соперника по морде…

Петр выбрал свой, царский, диктаторский вариант. Сначала Глебова пытали раскаленным железом, углями и били кнутом: мучили человека. Затем Глебова посадили на кол, а чтобы он не околел в тридцатиградусный мороз, на него надели шубу – пусть помучается подольше. Человек умирал на колу больше суток!

Нормальный правитель занимается организацией жизни своей страны. Диктатор занимается организацией своей власти.

Очень редко, но все-таки случается: тиран до такой степени теряет чувство реальности, что народ не выдерживает и уничтожает его.

В 1979 году был расстрелян президент Экваториальной Гвинеи Масиас Нгема Бийго, по приказам которого за десять лет его очень-очень диктаторского правления было убито 30 000 человек. Население Экваториальной Гвинеи а ту пору было 300 000 человек, получается, что диктатор уничтожил каждого десятого жителя страны… Когда он был осужден на расстрел, население очень радовалось. Народ вообще всегда радуется, когда убивают диктатора. А пока тирана не убили, народ всячески родного деспота превозносит. Поэтому убивают дикторов не так часто, как хотелось бы.

Диктатура – это такая система власти, которая убивает людей (даже если физически оставляет их в живых).

Однако вспомним о том, о чем мы говорили в самом начале: существует немало людей, убежденных в том, что с помощью тирании можно легко и относительно безболезненно решить государственные проблемы.

Поэтому в любой стране мира всегда есть почва для возникновения диктатуры.

Демократия и диктатура – принципиально разные системы правления. Это правда.

Однако есть у них и нечто общее: деньги. Они всегда существуют.

О них и поговорим.

XX. Деньги

Если что и влияет на жизнь человека, так это то, как он относится к деньгам.

Отношение это не вдруг выработаешь.

Понятно, что «без денег – жизнь плохая, не годится никуда». С другой стороны, из-за денег столько людей страдало и погибало, что эти звонкие монеты часто называют изобретением дьявола. А тут еще Иисуса Христа предали за деньги. Не за лошадь, замечу, не за шкуру животного, даже не за слиток золота – за тридцать сребреников. Эта история, конечно, сказалась самым отвратительным образом на репутации денег.

С одной стороны, папа Александра Македонского – который, понятно, тоже был царем и носил привычное для русского уха имя Филипп, – когда ему сообщили о том, что никак не удается взять крепость врага, спросил: «Неужто она останется неприступной даже для осла, груженного золотом?»

Деньги открывают ворота. И не только крепостей. Это понятно.

С другой стороны, нам известно огромное количество случаев, когда деньги – точнее, отношение к ним – людей уничтожали. Знаменитый наш первопечатник Иван Федоров аж в 1569 году напечатал произведение под удивительным названием «Евангелие учительное», и там такие слова есть: «Сребролюбие – корень всем злым. Отверзнем тяготу лихоимения. И не правды, и сребролюбие, и страсти возненавидим, расточим богатство елико возможно »

(выделено мной. – А. М. ).

В древнеиндийском языке было такое слово bhages. Оно обозначало и «господин», и «богатство». Именно от него произошло слово «Бог», которое постепенно стало иметь то самое религиозное значение, к которому мы привыкли.

Впрочем, можно было и не кичиться якобы знанием древнеиндийского языка, и так понятно: у слов «Бог» и «богатство» – корень один. Тот же, кстати, что и у слова «богатырь».

Получается, богатство хорошо, а бедность вроде как плохо? Хочешь быть богатырем, которому благоволит Бог, – будь, пожалуйста, богат.

Мудрый русский народ в числе самых главных испытаний, которые должен выдержать человек, богатство не назвал. Помните? Огонь, вода и медные трубы, то есть пройти надо сквозь всякие ужасные неприятности, с достоинством пережить славу и почет… Богатство к испытаниям не относится…

Но опять же если посмотреть на окружающую нас жизнь, то можно найти массу примеров того, как даже не очень большие деньги так испортили человека, что он и на человека-то перестал быть похож.

Деньги – одно из величайших изобретений человечества.

Они могут быть слугами, а могут – повелителями.

Деньги предоставляют невероятные возможности, но иногда закрывают для человека весь мир и доводят до гибели. Деньги способны дать свободу, но они же и в состоянии любого из нас сделать настолько зависимым, что мы будем завидовать нищему Диогену, сидящему в бочке.

Являются ли деньги критерием чего-нибудь или нет?

С помощью денег можно измерять одно: интерес общества.

Чем интереснее обществу человек и то, что он делает, – тем он богаче. Во всех странах мира, скажем, деятели шоу-бизнеса всегда живут более роскошно, нежели врачи и учителя.

Потому что шоу-бизнес обществу интереснее, чем здравоохранение. До той поры, правда, пока какой-нибудь конкретный член общества не заболеет.

Скажи мне: кто в обществе самый богатый, и я скажу тебе, что это за общество, — вот такую бы я пословицу предложил.

Есть люди, для которых деньги – главная ценность. Я не могу их осуждать. Есть и те, кто вообще не обращает на деньги особого внимания. Я поостерегусь ими восторгаться.

Важно помнить деньги не являются единственной мотивацией.

Гораздо более серьезная мотивация – интерес, желание.

Если человек вершит любое дело только ради денег, значит, он их раб. Может быть, ему нравится быть рабом. Но это – его выбор. Хотелось бы, чтобы он был осознанным.

Самое ужасное, когда человек формирует отношение к деньгам, исходя не из собственного желания, а из того, что ему говорят окружающие.

Сейчас мы поговорим об одном из самых любимых занятий человечества; люди, которые им занимаются, о деньгах думают всегда во-вторых, а то и в-третьих.

Поговорим о науке.

XXI. Наука

У всякого серьезного дела на земле есть идея. Имеется она, разумеется, и у науки.

Великий американский писатель и ученый Айзек Азимов утверждал идея науки складывается из суммы двух убеждений: убеждения в том, что законы природы существуют, и уверенности в том, что человек способен собственным умом эти законы постичь.

В любом ребенке живет и артист, и ученый. Подчеркиваю: в любом. Потому что потребность в искусстве и в познании – у нас в крови. Вопрос: «Почему?» – любимый вопрос ученых и детей. С таким же восторгом, с каким мальчик разламывает игрушку, чтобы узнать, что у нее внутри, профессор «разламывает» мир, причем с той же самой целью: узнать, что у мира внутри.

Господь как бы намекает нам познание есть штука естественная, данная нам с рождения.

Определение понятия «наука» во всех словарях примерно одинаковое.

Наука – особый вид познавательной деятельности, направленный на выработку объективных, системно организованных и обоснованных знаний о мире.

Казалось бы, все предельно ясно.

«Затык» происходит с пониманием, что такое объективные и обоснованные знания. Так получается, что в каждую эпоху понимание объективности и обоснованности не просто меняется, а меняется кардинально.

Пятьсот лет до нашей эры жил да был такой великий врач по имени Гиппократ. Помимо знаменитой клятвы, которую до сих пор дают все врачи, он придумал еще теорию, согласно которой тело каждого из нас состоит из четырех жидкостей: крови, флегмы, желтой желчи и черной желчи. Эти жидкости (что забавно) назывались «юмор» от латинского humors – «влага». Гиппократ считал, что этот самый «юмор» присутствует во всех нас в равных количествах, а заболевание начинается тогда, когда какой-нибудь жидкости становится больше. Значит, что такое лечение? Это попытка уравновесить жидкости.

Много сотен лет это учение считалось «объективными и обоснованными» знаниями, и с его помощью врачевали людей.

Потом эту теорию похоронили как ненаучную и стали лечить так, как это делается сегодня.

Однако в последнее время все более популярной становится теория о том, что поскольку человек на 80 процентов состоит из воды, то задача врача состоит в том, чтобы зафиксировать состав воды человека, когда он здоров, а когда заболеет, надо не лечить отдельные органы, а привести состав воды в нормальный. Пока эта теория кажется глубоко ненаучной и даже глупой, но кто знает: будут ли так считать лет через сто или даже двадцать?

Для нас эпитет «научный» означает абсолютно точный и правильный. Мы убеждены: если теория научная – значит, она верная. На самом же деле научные выводы – это как раз те, у которых есть большой шанс быть опровергнутыми.

Когда о каких-либо книгах или статьях говорят: «Они ненаучны» – из этого можно сделать два вывода. Либо это действительно полная ахинея. Либо эти труды опережают науку и через какое-то время будут признаны шедеврами.

Объективными и научно обоснованными мы считаем те знания, которые в данное время считаются объективными и научно обоснованными.

Научным является тот вывод, который ученые в состоянии объяснить в данный момент. Ненаучно – не то, что нельзя объяснить вообще, а то, что не в состоянии растолковать сегодняшняя наука.

Французский писатель и философ Блез Паскаль замечательно заметил, что высшее проявление разума – это признать, что есть бесконечное множество вещей, его превосходящих. Без такого признания, считал Паскаль, разум просто слаб.

Как бы ни развивалась наука, всегда остается очень много того, что она объяснить не в силах. Более того, иногда кажется: чем дальше развивается наука, тем больше необъяснимого. Однако этот факт вовсе не означает, что это, необъяснимое, необъяснимо в принципе.

От нас, простых жителей планеты Земля, наука достойна всяческих слов благодарности.

Мы можем поблагодарить ее за то, что, во-первых, наука продлила нам жизнь.

В XVI веке средняя продолжительность жизни составляла около двадцати пяти лет. В XVIII выросла до тридцати пяти, а в конце XIX достигла пятидесяти. Нынче продолжительность жизни около семидесяти лет. И за все это – спасибо науке!

Кроме того, наука сделала эту длинную жизнь удобной.

Не надо долго доказывать, что сегодня мы живем гораздо комфортнее не только чем жители Средневековья, но и даже чем наши предки, жившие в прошлом, XX веке.

Однако нам есть за что науке и… скажем мягко… попенять.

Огромное количество научных открытий посвящено тому, как уничтожать людей.

Не вдруг отыщется ученый – да и отыщется ли? – чье открытие человечество никак бы не использовало для уничтожения себе подобных. Даже Эдисон – и тот, оказывается, изобрел электрический стул.

Благодаря науке мы, безусловно, живем куда комфортнее, чем человек каменного века.

Но благодаря науке же мы, жители XXI века, можем легко себя уничтожить.

Причем в этом деле у нас есть трагический выбор: можно с помощью оружия, которого хватит, чтобы земляне могли много раз покончить жизнь самоубийством. А можно экологию Земли довести до такого состояния, что просто помрем как миленькие.

Человечеству сегодня неизвестно, как и чем будет оно расплачиваться за это бесконечное, в крови каждого из нас сидящее стремление к познанию. Однако хорошим признаком можно считать то, что сциентизм все-таки прижиться не смог.

Кстати, вы знаете, что такое сциентизм? Сложное это слово происходит от латинского scienta, которое переводится просто «знание».

Сциентизм – такая система убеждений, которая утверждает (грубо, но понятно говоря), что наука – это наше все, а все остальное – наша ерунда.

Сциентисты убеждены: все надо делать по законам науки и всем – от культуры до политики – должны руководить ученые. Тогда все будет чудесно. Существуют, мол, определенные научные законы, и ежели заставить окружающую жизнь развиваться строго по ним, то все будет чудесно. Образцовые науки, по мнению все тех же сциентистов, – это физика и математика, с их абсолютно четкими законами, и задача человечества состоит в том, чтобы по их образу и подобию строить остальные науки, а лучше – и всю жизнь.

Сциентисты не обращают внимания на то, что движение науки – это не только развитие каких-то идей, но часто и отрицание того, что еще вчера казалось аксиомой. Они не обращают внимания на то, что научная истина – это то, что является истиной сегодня. Завтра она может оказаться либо сильно недодуманной, либо просто не истиной.

Нельзя преуменьшать значение науки – это понятно. Но и молиться на нее –

неправильно.

Наука – это дорога. В этом движении любой населенный пункт – открытие – завтра придется оставить ради нового города – нового открытия.

Наука – это движение, в котором каждая истина открывается только для того, чтобы завтра ее закрыла или развила новая, иная правда.

Причем заметим, что движение это не такое стремительное, как нам подчас представляется. Историки науки полагают, что даже в самых новаторских научных работах принципиально новым является лишь 10 процентов, а 90 процентов – основную часть – составляют собранные ранее факты и идеи. Если новаторских идей будет более 10 процентов, то их попросту никто не поймет, – вот оно как! Вот какой тяжелый, поистине каторжный труд у ученых!

Человечество – это такой многоголовый ученый, который исследует самого себя и окружающий мир.

Ученый этот не может знать, к чему эти исследования приведут. Но уверен в одном: прекращать их нельзя. Как нельзя прекратить пить, есть или дышать воздухом. По ходу своих исследований человечество-ученый улучшает окружающую жизнь и ухудшает ее, его открытия используются то на пользу, то во вред ему же самому. Но этот ученый – человечество – познает и познает, потому что нет этому познанию конца.

Ученые относятся к интеллигенции.

А интеллигенция – это как раз героиня нашей следующей главы.

XXII. Интеллигенция

Жил да был на Руси такой писатель Петр Дмитриевич Боборыкин. Долго жил да был: родился в XIX веке в 1836 году, а умер уже после Октябрьской революции в 1921 году.

Восемьдесят пять лет прожил! Понаписал всего уйму. 18 романов (в среднем по 25 листов в каждом), 19 пьес, очерки, статьи. Если бы все вместе собрать – томов семьдесят получилось бы. Это ж сосчитать не получится количество слов во всех этих произведениях!

Однако в историю он вошел тем, что придумал всего лишь одно слово, но зато какое!

Петр Дмитриевич Боборыкин придумал и сам стал активно употреблять слово «интеллигенция». Писатель объявил, что заимствовал этот термин из немецкой культуры.

Правда, немцы использовали это слово для обозначения того слоя общества, представители которого занимаются интеллектуальной деятельностью. Боборыкин же настаивал на особом смысле, вложенном им в этот термин: он определял интеллигенцию как лиц «высокой умственной и этической культуры».

Интересно, что слово это вернулось обратно на Запад именно с этим, особым «боборыкинским» смыслом. Нынче оно считается специфически русским термином.

Вообще, с самим этим словом метафоры происходили удивительные!

Слово «интеллигенция» – греческое и означает: «сознание, понимание в их высшей степени». То есть «интеллигентный» раньше значил едва ли не «приближенный к Богу».

Дальше – меньше. Но тоже пока еще не плохо. В словаре Даля: «Интеллигенция – разумная, образованная, умственно развитая часть жителей».

Даль имел в виду «немецкое» значение.

А затем случилась революция, и все эти возвышенные определения интеллигенции были уничтожены. Им на смену пришло удивительное словосочетание «советская интеллигенция».

Заметим, что эпитет «советский» обладает уникальным свойством: рядом с каким бы понятием его ни ставили, он смысл этого понятия уничтожал.

Советский магазин – не магазин. Советский писатель – не писатель. Советские законы – не законы. И так далее.

Советский интеллигент – не интеллигент. Советская власть убила у человека ощущение принадлежности к «разумной, образованной, умственно развитой» элите. Какая элита, если интеллигенция считалась прослойкой между двумя главными классами: крестьянством и рабочими!

Так прямо и написано в словаре Ожегова: «Интеллигенция – социальная прослойка, состоящая из работников умственного труда». В качестве прослойки выступали Пастернак и Ландау, Шостакович и Таиров, Мейерхольд и Королев… По велению партии слои сжимались, и тогда прослойке приходилось худо: из нее выдавливали все соки.

В сегодняшнем нашем понимании, как мне представляется, интеллигентность человека характеризуется не развитостью его сознания, не его образованностью или разумностью и даже не его умом, но его отношением к другим людям. Например, словосочетание «интеллигентные деревенские бабушки» нас не сильно удивляет.

Вот мнение по этому поводу ученого, ставшего для нас символом интеллигента, Дмитрия Сергеевича Лихачева Интеллигентность – это способность к пониманию, к восприятию, это терпимое отношение к миру и к людям.

Заметим: ни про уровень образования, ни про уровень знаний Дмитрий Сергеевич не говорит.

Интеллигент – это человек, который постоянно ощущает себя живущим среди людей и думает о том, как его поступок или даже слово повлияет на окружающих.

Интеллигенту всегда трудно жить, потому что все выступы мира он воспринимает особенно обостренно.

Однако пытаться переделывать этот мир непосредственно, путем активного участия в политической жизни интеллигенту, как мне кажется, невозможно. Максимум чего может добиться интеллигент в политике – это стать эдаким Икаром: показать пример того, как можно воспарить над землей и погибнуть… Вспомним, например, академика Сахарова.

Интеллигент всегда раздражает окружающих своей непохожестью. В любой среде он – иной.

Интеллигенты с большим трудом сбиваются в стаи, а если им это удается, такая «стая», как правило, недолговечна и мало на что способна.

Антоним слова «интеллигент» – «хам».

Мы это слово тоже понимаем не совсем в библейском его смысле. Напомню, что Хам – это один из сыновей Ноя, который, увидев отца голого и пьяного в шатре, не укрыл его, а рассказал об этом своим братьям. Братья Сим и Иафет спиной, чтобы не видеть отца, вошли в шатер и укрыли Ноя. Этих двух братьев отец благословил, а Хама проклял.

(В скобках замечу: забавно и весьма характерно для нашего мира, что имена хороших братьев – Сима и Иафета – все позабыли, а проклятое имя Хам стало нарицательным, то есть вечным.)

Хам – это человек, который не имеет в виду окружающих его людей.

Мы привычно считаем, что быть интеллигентом – хорошо, а хамом – плохо. Спросите любого родителя, он скажет: «Конечно, я бы хотел, чтобы мое чадо было интеллигентным, а не хамоватым».

В принципе это правильная и достойная позиция. Но не до конца честная. Мы не можем не признать, что хаму жить легче и сделать карьеру проще.

Если человек существует в системе координат «человек – Бог», у нас не должно быть выбора: мы все должны стараться быть интеллигентами, потому что не Божеское это дело – затачивать локти и лупить ими своих соседей по жизни.

Однако согласимся, что сегодня мало кто существует в подобной системе координат.

Социум же диктует нам необходимость хамского поведения. Если воспринимать жизнь как борьбу, значит, надо готовить локти и кулаки.

И здесь можно было бы написать: мол, это Ваш выбор – быть интеллигентом или хамом. Но такого выбора – к счастью или к сожалению – не существует.

Интеллигентами не становятся, а рождаются. И умирают. Это то качество, которое невозможно уничтожить. И невозможно приобрести. Тот же Лихачев справедливо заметил: интеллигентом нельзя прикинуться.

Памятая о первом, самом древнем значении слова «интеллигентность», хочется думать, что Господь все еще посылает в наш мир интеллигентов для того, чтобы мы до конца не позабыли о своем Божественном происхождении.

После разговора об интеллигенте и хаме логично поговорить про культуру, не так ли?

XXIII. Культура

С культурой этой тоже все не так просто, как нам подчас представляется.

У нас ведь есть такое словосочетание: «деятели культуры». И вот нам искренне кажется, что культура – это нечто такое возвышенное и возвышающее, касающееся неких прекрасных избранных людей.

Это не так?

Это совсем не так.

Культура – это то, что создает каждый человек. Буквально. Причем творит не только культуру собственной жизни или собственного дома, но и культуру своего времени и своей страны.

Как такое может быть?

Разберемся.

Слово это происходит от латинского colere – «возделывать». Понятно и приятно.

Но, с другой стороны, у некстати пытливого человека тотчас возникает вопрос: «Почему слова «культура» и «культ» имеют один корень?» А все потому, что есть еще один вариант происхождения: от слова cultus – «поклонение», «почитание», «культ».

Это что ж такое получается: с одной стороны – возделывать, с другой – поклоняться?

А может быть, договоримся на том, что культура – это поклонение тому, что возделывается.

Выдающийся филолог Юрий Лотман написал как отрубил: «Культура – это память». И дальше – замечательные слова: «Вечное всегда носит одежду времени, и одежда эта так срастается с людьми, что порой под историческим мы не узнаем сегодняшнего, нашего, то есть, в каком-то смысле, мы не узнаем и не понимаем самих себя».

Культура есть мир артефактов. Страшного слова «артефакт» бояться не надо, поскольку обозначает оно все то, что создал человек. Дорога, по которой прошло человечество, – это дорога культуры, дорога артефактов, дорога смыслов.

Господь Бог создал человека и природу. Все остальное – дело рук человечества, и это все остальное – и есть культура. Вы представляете, как все получается?

Есть то, что создано Господом, а все остальное – культура.

Поэтому культура – это познание как одного человека, так и человечества в целом.

«Скажи мне, какова твоя культура, и я скажу – кто ты». Эти слова можно обратить как к отдельному человеку, так и к государству, и к эпохе.

Поняв культуру времени, мы можем понять и само время.

Если в XIX веке человек говорил про некую даму: «Она противная секретарша», то собеседнику не пришло бы на ум воскликнуть: «Чья?» Потому что в XIX веке женщины не служили и их нередко называли по должностям мужчин: «генеральша», «бригадирша», «секретарша».

Когда Екатерина Великая отменила обращение: «Вашего Императорского Величества всепокорнейший раб» – не нравилось ей слово «раб», – это воспринималось как признак европейской культуры императрицы. А то, что в это же самое время в России существовали крепостнические гаремы, никого не возмущало, поскольку существование этих гаремов лежало в рамках культурных традиций того времени.

Поэтому мне лично очень нравится то определение культуры, которое дал наш великий ученый Дмитрий Сергеевич Лихачев Культура человечества – это активная память человечества, активно же введенная в современность.

Все мы создаем не только общую культуру своего времени, но и свою частную культуру. Звучит, наверное, странно и непривычно, но факт каждый человек есть носитель культуры.

Может быть, наша жизнь была бы чуть иной, если бы мы именно так к ней и относились. Представляете, каждый человек – каждый! – имеет шанс создать памятник культуры своей эпохи.

Любой… Я не знаю… Скворечник… Рисунок… Я уже не говорю о личном дневнике…

Короче, все, что создано нами, лет через двести – триста, а то и раньше может оказаться памятником культуры!

Когда в Москве сгорел Манеж, на месте пожарища начались раскопки, и, в частности, был найден стальной меч XIV века. Вряд ли тот, кто ковал его, думал, что создает памятник культуры, а вот ведь как вышло!

Если мы договоримся, что культура – это дорога, по которой шагает человечество, то мы все не просто идем по ней, мы ее торим.

Мы – творцы этой дороги, без нас ее бы просто не существовало. Мы оставляем те артефакты, по которым потомки будут судить о нашем времени.

В мозаике нашего времени у каждого из нас есть собственный узор.

Итак, можно бесконечно искать определение культуры – того слова, чье происхождение до конца неясно. Однако самое главное – помнить культуру творит любой из нас.

И тут уже выбор каждого: либо надеяться на то, что сколоченный тобой скворечник найдут через века как странный артефакт начала XXI века, либо создавать эту культуру осознанно.

Но помнить – или хотя бы вспоминать иногда – о том, что все мы живем в пространстве, которое не случайно называется «культурным», по-моему, имеет смысл всем.

Очень часто, произнося слово «культура», мы на самом деле имеем в виду «искусство».

Вот об искусстве, пожалуй, и поговорим.

XXIV. Искусство, литература

Удивительное слово! В нем как бы зашифрована его суть.

Искусство – это искушение искусственностью.

(Замечу в скобках, что к искусству я, безусловно, отношу и литературу тоже.)

Любое произведение искусства рассказывает о том, чего на самом деле не существует; о тех, кто никогда на этом свете не жил.

В этом смысле Анна Каренина ничем принципиально не отличается от Колобка, а Раскольников – от собаки Баскервилей. Эти существа на свет никогда не рождались, они – плод воображения писателя. В сущности, все произведения литературы – это сказки или притчи (как кому больше нравится) с некоей, важной для нас, моралью.

Автор создает искусственную, то есть не существующую на самом деле, реальность и помещает в нее не существующих на самом деле персонажей. Разница лишь в степени условности: нам проще поверить в реальность Анны Карениной, чем в «настоящесть» Колобка.

Даже когда нам кажется, что автор рисует подлинную жизнь, описывает все, как было на самом деле, – это не так.

Любой взгляд любого художника непременно субъективен.

Даже пейзаж – абсолютно, казалось бы, документальный жанр живописи… Да что там живопись! Даже по-настоящему художественная фотография – это мир, увиденный глазами фотохудожника, то есть в определенной степени созданный им.

Художник – в самом широком смысле этого слова – всегда интерпретатор мира, он создает искусственную картину жизни и приглашает нас туда: искушает.

Люди искусства создают как бы концентрированную реальность, и поэтому для нас столь соблазнительно туда попасть.

Люди искусства искушают нас этим искусственным миром, попадая в который мы тренируем свои души.

Кстати, слово «искусство» имеет древнеславянские корни и происходит от слова «искус» – «испытание соблазном».

Искусство – это соблазнение иной, придуманной, ненастоящей жизнью.

Надо сказать, что подобный взгляд выработался у человечества не сразу. Поначалу искусство имело чисто практические цели.

Большинство ученых убеждены, что вовсе не ради эстетического удовольствия наш далекий предок, отвлекаясь от охоты, начинал что-то там рисовать на камне. Эти изображения имели хоть и магический, однако вполне определенный смысл. Первобытный человек был убежден: ежели он убьет нарисованное животное, то потом также легко уничтожит и настоящее. Но и этого мало! Нужны еще песни и танцы, то есть заклинания и ритуальные телодвижения.

То есть очень практические цели у искусства.

В Древнем Египте труд художника считался едва ли не священным, потому что перед мастером ставилась конкретная задача: дарить бессмертие. Например, зодчий Хемиун – племянник царя Хеопса – руководил постройкой одноименных пирамид. Такой вот художник.

С веками отношение к искусству изменилось, я бы сказал, кардинально. Что не мешало людям продолжать спорить: что все-таки в нем главное – польза или удовольствие?

Есть в Испании такой город – Таранто. В городе этом водятся неприятные создания – тарантулы, мохнатые пауки, которые кусают больно и ядовито. Жители Таранто были убеждены, что если танцевать безумный, страстный, быстрый танец, то яд тарантула выйдет из организма. Они были не так уж и наивны, как может показаться: ведь известно, что вместе с поитом яд может выйти из человеческого тела. Танец, смысл которого вывести из организма яд, назвали, разумеется, тарантелла, и он весьма популярен до сих пор.

Вот нам всем хочется, чтобы искусство действовало на нас, как тарантелла. Посмотрели картину в музее или фильм, музыку послушали – и – опа! – всякая гадость, которую в нас нанесла жизнь, из нас вышла.

Во всяком случае, на вопрос: «Зачем художник искушает нас искусственной жизнью?»

– всем хочется ответить: «Для пользы. Искусство, мол, очищает, отвечает на главные вопросы жизни. И все такое…»

Искусство – как и литература – отвечает только на те вопросы, которые есть в человеке.

Известно, например, что Владимир Путин решил стать разведчиком, посмотрев фильм «Мертвый сезон». Я тоже смотрел эту картину, обожал ее, однако мысли пойти работать в КГБ у меня не возникло. Ответы на свои вопросы я находил в спектаклях Захарова или Товстоногова, – они убеждали меня в том, что занятие театром – одно из самых интересных на земле. После чего я поставил немало спектаклей.

Как-то наш знаменитый актер Олег Басилашвили, размышляя об одном современном спектакле, сказал мне: «Нормальный спектакль, вполне профессиональный. Но если бы в детстве я посмотрел его, а не «Синюю птицу» во МХАТе, я бы не стал актером». Вот ведь как! Ребенок посмотрел спектакль и понял, какую профессию ему надо выбрать!

Когда речь идет о произведении искусства или о прочитанной книге, зрители или читатели (а критики – так непременно) ставят вопрос: «А, собственно, о чем этот спектакль, книга или фильм?»

Дорогой читатель-друг, если – вдруг? – подобный вопрос стоял или стоит перед Вами, я на него отвечу неким универсальным образом любое произведение искусства, которое Вам нравится, – о Вас. А которое не нравится – не о Вас.

Поэтому в оценке произведений искусства нет никаких объективных критериев: кто-то видит в фильме или спектакле себя, свои проблемы, свои вопросы, а кто-то – ничего такого не замечает.

Душа человека так создана, что она устает от дисгармонии окружающего мира, и поэтому искусство – лекарство.

Искусствоведы обожают словосочетание «подлинное искусство», часто забывая об абсолютной субъективности этого понятия. Подлинным человек называет то искусство, которое влияет на его собственную душу. Вот и все.

Не случайно деспоты всех времен и народов никогда не оставляли искусство в покое, оно во все века являлось для них не только, а может быть, даже и не столько элементом пропаганды.

Властители всех веков и народов убеждены: искусство поможет создать ту гармонию, в которой, во-первых, отдохнет их собственная душа и которая, во-вторых, столь необходима народу.

Почему абстракционизм не мог прижиться в России ни при одном лидере КПСС от Ленина до Черненко? Только потому, что абстрактные картины мало прославляли деятельность КПСС? Но реалистические пейзажи тоже ничего и никого не прославляли, однако их разрешали с удовольствием. Мне кажется, это происходило потому, что любой тиран тянется к тому, что он лично считает гармонией. Гармонию разрывающегося мира, которая, без сомнения, существует в работах абстракционистов, эти деятели воспринять не могли, а потому запрещали.

Получается, что все-таки главное в искусстве – польза, а не удовольствие? Как-то все очень по-русски серьезно. Развлекать, что ли, не надо?

Надо! И еще как! Во все времена существовало искусство, которое ставило самые важные вопросы бытия. И рядом – непременно! – чего попроще.

Скажем, в Средние века во Франции были очень популярны жонглеры, в Германии они назывались шпильманы, в Италии – гальярды, в России – скоморохи. Эти как раз развлекали.

Иногда, правда, говорили и о серьезном: вспомните скомороха, гениально сыгранного Роланом Быковым в картине Тарковского «Андрей Рублев».

А рядом с этой развлекаловкой существовала церковная драма – она говорила как раз про сущностное, про главное.

Искусство для развлечения всегда раздражало и продолжает раздражать – тех, кто (условно говоря) уверен, что всех этих скоморохов-жонглеров-шпильманов нам не надо, а должна у нас существовать одна такая вечная церковная драма.

Итак.

Искусство – эмоциональная память человечества. Искусство – пример гармонии, который нам необходим, чтобы оставаться людьми. Искусство может отвечать на вопросы, если они есть в человеке, и даже порождать в зрителе катарсис. Наконец, искусство может развлекать…

А журналистика – это искусство или все-таки нет?

Согласитесь, было бы странно, если бы я в своей книге про журналистику не поговорил.

Говорю. Буквально в следующей главе.

XXV. Журналистика

Я занимаюсь журналистикой всю свою, будем считать сознательную, жизнь: с четырнадцати с половиной лет, когда в «Комсомолке» появилась моя первая заметка. То есть можно считать, что мой журналистский стаж составляет более сорока лет! И тем не менее я не убежден, что моя точка зрения на журналистику – правильная и единственно возможная.

Потому как, скорее всего, правильной и единственной возможной точки зрения на эту вторую древнейшую попросту не существует.

Прежде чем журналистика появилась, надо было очень много чего изобрести. Нельзя не заметить, что любая глупость, написанная в современной газете или журнале, есть результат многих открытий, которые делало человечество на протяжении своей истории.

Это мы говорим только о печатной журналистике, а человечество еще изобрело радио, телевидение и Интернет, которые постепенно эту самую печатную журналистику уничтожают.

Для начала человечеству необходимо было научиться писать. Человечество в целом (как всякий ребенок в отдельности) сначала научилось разговаривать, а уж потом – записывать слова. Где-то в 3000 году до нашей эры шумеры и некоторые другие народы совершили открытие: они поняли, что слова можно записывать с помощью определенных знаков. Таких знаков у шумеров набралось несколько тысяч!

Алфавит придумали финикийцы, им пришла в голову блестящая мысль: можно придумать специальные знаки не для слов, а для звуков!

Строка у финикийцев вилась, как змея, без перерыва, и читать ее приходилось слева – направо, а потом – справа налево. И только мудрые греки приняли вариант слева направо, который нынче распространен на большей части земного шара.

Для того чтобы журналистика приобрела тот вид, который имеет нынче, надо было изобрести бумагу. Это сделал настоящий китаец по имени Цай Лунь. А знаете ли Вы, кем работал изобретатель бумаги? Евнухом. Бумагу, на которой впоследствии в течение веков были написаны величайшие книги и доносы, философские произведения, меняющие наши представления о мире, и миллиарды любовных записок, меняющих жизнь людей, изобрел евнух.

Есть бумага. Есть письменность. Пора изобретать печатный станок. Правильно: мы называем первопечатником Федорова, в Европе – Гутенберга. Правда, изобретение Гутенберга и Федорова отделяет друг от друга почти целый век…

С изобретением Гутенберга произошла история весьма мистического свойства. Как и большинству гениев, Гутенбергу всегда не хватало денег. И он их одолжил у человека, которого, по некоторым источникам, звали доктор Фуст, а по другим – внимание! – доктор Фауст.

Этот самый Фуст (или Фауст) в один не прекрасный момент потребовал деньги обратно. Денег не было – Гутенбергу пришлось отдать доктору свой станок. Поэтому, строго говоря, первую книгу выпустил не сам Гутенберг, а доктор Фуст (или Фауст).

Известно, что герой великого произведения Гёте – доктор Иоганн Фауст – лицо историческое, то ли шарлатан, то ли естествоиспытатель. Но мог ли Гёте не знать о докторе Фаусте, который издал первую книгу? Так ли уж случайно, что человек, который хотел остановить мгновение, носит имя того, кто напечатал первую книгу? Ведь что такое книга, как не остановленное мгновение? Ну разве не мистическая история?

Письменность есть, бумага есть, печатный станок изобрели – можно начинать издавать газеты.

Газету назвали в честь мелкой монеты под названием gazzetta, за которую в Венеции можно было купить первые, рукописные еще, газеты. (Как говорят футбольные комментаторы, «для любителей статистики сообщу», что первая газета появилась именно в Венеции в 1563 году.)

Итак, в дословном переводе: газета – не что иное, как мелкая, разменная монета.

В начале XVII века начали выходить газеты в Европе. Опять же через сто лет, в начале века XVIII, раскочегарилась и Россия. Петр Великий сначала вместо церковнославянской азбуки ввел так называемый гражданский алфавит, который дошел до наших дней с незначительными изменениями, а потом решил, что надо этими новыми буквами печатать газеты, чтоб все было как в Европе.

Решил – сделал. 15 декабря 1702 года Петр издал указ: повелел издавать «Ведомости» для « извещения оными о заграничных и внутренних происшествиях ». Выясняется, что Петр поставил задачи на века.

Наш император сам был автором своей газеты и вряд ли предполагал, что очень скоро они превратятся в серьезную головную боль для власти.

Эта боль с течением веков не затихает. А заткни прессе рот – тут же все начнут кричать: «Что вы такое творите?! У нас свобода печати! Свобода печати!»

Термин этот, кстати говоря, придумали англичане 13 февраля 1689 года. В этот день они приняли знаменитый «Билль о правах», по которому ни государство, ни Церковь не имели права вмешиваться в работу прессы. Только парламент. Вот это и называлось «свободой печати».

В Америке сказали: свобода печати – это обязательно! Первый же конгресс США принял первую поправку к конституции, которая запрещала ограничивать свободу печати.

Эту поправку ратифицировали в 1791 году. Прошло всего каких-то семь лет, и в 1798 году конгресс принял, а президент Адамс подписал «Закон о подстрекательстве», в котором было написано, что если, мол, какая сволочь против правительства США или президента выступит, оскорбит их или опорочит, то тех гадов наказать надо штрафом или даже в тюрьму засадить.

Закон этот, правда, просуществовал чуть больше десяти лет, потом его отменили.

Так вот все время разнообразная власть нервничала по поводу журналистики. И продолжает нервничать до сих пор.

На мой взгляд, свобода печати – это не когда ты можешь орать что хочешь с любой трибуны, а когда ты имеешь возможность найти ту трибуну, с которой позволительно тебе будет орать то, что тебе кажется правильным.

Пока такие трибуны есть – существует свобода печати.

Так вот журналистика развивалась себе политически серьезно, а потом на свет появился Уильям Рандольф Херст. Родился он на свет в весьма обеспеченной семье, правда, умирая, его папа, сенатор Джордж Херст, не оставил сыну наследства, объяснив это тем, что Уильям слишком любит журналистику и вообще не способен заработать ни цента. Старший Херст завещал младшему Херсту газету «Экзаменер».

Этого оказалось достаточным, чтобы Херст-сын сделал огромное состояние. Когда в 1951 году он умер, его газетная империя включала 18 газет, 9 журналов и стоила более 160 миллионов.

Уильяму Рандольфу Херсту мы обязаны всем тем, что мы, с одной стороны, так любим в журналистике ругать, а с другой – так любим в журналистике читать. Да-да-да, я о желтой прессе. Кстати, появлению этого термина мы также обязаны Херсту. В своей газете он издавал комиксы, которые так полюбились читателю, именно в желтом цвете.

Самую почетную в мире журналистскую премию назвали все-таки не в честь Херста, а в честь его конкурента Джозефа Пулитцера. В редакционном зале газеты «Ивнинг уорлд», которую основал Пулитцер, висел лозунг: «Точность, краткость, ясность». У Херста были иные приоритеты: «спорт, секс, сенсация».

Журналистика – это зеркало общества. История журналистики – зеркало человечества.

То, что премию назвали в честь Пулитцера, а читать предпочитали издания Херста, свидетельствует о том, что человечество хочет казаться самому себе благородным и умным.

Но пока получается не до конца.

Еще в начале прошлого века великий англичанин Гилберт Кит Честертон заметил Дело не в том, что мир стал гораздо хуже, а в том, что освещение событий стало гораздо лучше.

Уже тогда было понятно: часто мы воспринимаем мир, исходя из того, как нам о нем рассказывают.

Во все времена к журналистам было разное отношение. Нередко их не любили, а то и презирали. Журналистов – опять же во все времена – обвиняли в продажности, желтизне…

Да в чем только их не обвиняли!

Не забыть бы при этом, сколь много полезного в мировой истории сделали журналисты.

И продолжают делать сейчас.

В страшные, застойные времена я работал в «Комсомолке». И вдруг там вышла статья Инны Павловны Руденко про то, как парень вернулся с афганской войны инвалидом и ему никто не хочет помогать обустраивать свою жизнь. После этой статьи изменилось отношения к конкретным афганцам. Таких примеров реальной помощи, когда журналистика конкретно помогала людям, – миллионы и миллионы.

А разве можно забыть подвиг – другими словами не скажешь – журналистов во время Великой Отечественной войны?

Да и сегодня, когда повсюду вспыхивают вооруженные конфликты, мы узнаем о том, что происходит, именно от журналистов.

На мой взгляд, журналистика – одно из самых полезных изобретений человечества. Причем это такое изобретение, которое меняется, но не стареет.

А когда журналистов обвиняют в том, что они очерняют жизнь или обеляют жизнь, я всегда вспоминаю слова замечательного русского писателя Леонида Леонова: «То, что мы видим, зависит от того, куда мы смотрим».

Сегодня печатная пресса отходит на второй план. Есть Интернет. И продолжает быть телевидение.

Надо ли долго объяснять, почему мне так интересно отдельно поговорить именно про телевидение?

Впрочем, Интернет мы тоже не позабудем…

XXVI. Телевидение

Когда в 1957 году телетрансляции впервые включили в план подготовки и проведения Всемирного фестиваля молодежи и студентов, это воспринималось как сенсация.

Прошло чуть более полувека, и теперь, если событие не показали на голубом экране, можно считать, что оно не произошло. Нам всерьез кажется если человека или события нет в виртуале, значит, его и в реале не существует.

Регулярное телевещание началось в СССР 10 марта 1939 года. Как вы думаете, с чего?

Моих ровесников и людей старших поколений мой ответ не удивит: с документального фильма об открытии XVIII съезда ВКП(б). (Молодым людям напомню: ВКП(б) – Всероссийская коммунистическая партия (большевиков).) В ту пору вещание велось довольно робко: четыре раза в неделю по два часа. Да и самих телевизоров было немного: чуть более ста на всю Москву.

Заметим, что телевидение вообще рождалось долго. Нам приятно считать изобретателем телевидения Владимира Козьмича Зворыкина, который хоть и работал в Америке, но все-таки был человек русский: родился в исконно русском городе Муроме в семье людей с исконно русской профессией – купцы. Он действительно много чего наизобретал: и передающую трубку (иконоскоп), и принимающую трубку (кинескоп), и даже суперкинескоп. Именно Владимир Козьмич заложил основы цветного телевидения.

Однако справедливости ради надо сообщить: «беспроволочная передача движущихся визуальных изображений» (вот на самом деле что такое телевидение) впервые была продемонстрирована не в Америке, а в английском городе Лондоне простым шотландским инженером по имени Джон Лоджи Бэрд.

Он же придумал само слово «телевидение», объединив греческое ????, что значит «далеко», и латинское video – «вижу».

Телевидение – это значит «вижу далеко».

В 1956 году произошло открытие, которое принципиально изменило нашу телезрительскую жизнь: Роберт Адлер изобрел пульт дистанционного управления. Пульт дал нам, зрителям, абсолютную, я бы сказал – «ленивую свободу» при выборе того, что смотреть.

С тех пор как пульт дистанционного управления вошел в обиход, создателям программ надо особенно стараться, чтобы зритель досмотрел их программу до конца.

Телевидение – гениальное техническое изобретение XX века. Вопросов нет. Но вот что занятно: если мы вглядимся внимательно в то, чем заполнен телеэкран, то убедимся: никаких собственно художественных открытий на телевидении не случилось. И даже можно резче сказать на голубом экране не появилось ничего такого, чего человечество не знало бы до изобретения телевидения.

Вот, скажем, ток-шоу. Казалось бы, ток-шоу – эдакое типично телевизионное открытие.

Однако еще в 300-х годах до нашей эры жил философ по имени Сократ. Этот философ любил устраивать ток-шоу (хотя слова такого и не ведал). Сократ приходил к своим ученикам или просто к людям, которые хотели поговорить с философом, и просил желающих дать определение какому-нибудь важному для человеческой жизни понятию (скажем, «добродетель» или «слава»). А потом вместе со всеми участвовал в обсуждении. Ну и чем это принципиально отличается от телевизионного ток-шоу, кроме отсутствия камер, разумеется?

Основа любого телевизионного канала – теленовости – тоже ведь не изобретение. Те же новости, что в газете или на радио, – только с картинкой.

Если честно, вряд ли вы найдете ребенка, который бы никогда не подглядывал ночью в замочную скважину спальни родителей. Когда в замочную скважину начало подглядывать телевидение, это стало называться реалити-шоу.

Фишка – позволю себе такое не до конца литературное слово – телевидения состоит не в том, что оно показывает некие, сугубо телевизионные открытия, но в том, что сразу миллионы, а то и миллиарды людей одновременно становятся свидетелями одного и того же.

Телевидение – не великий изобретатель, а великий отражатель.

Телевидение – это выставка всевозможных изобретений человечества. Человечество посмотрело, как отражается оно на голубом экране, удивилось, ужаснулось и стало с удовольствием дальше смотреть на экран.

Знаменитый американский поэт Томас Элиот весьма мудро заметил Телевидение – это такое развлечение, которое позволяет миллионам людей смеяться над одной и той же шуткой, при этом оставаясь одинокими.

Телевидение не может уничтожить одиночество. Но оно может как бы облегчить страдания одинокого человека.

Именно как бы. Потому что, на мой взгляд, с приходом эпохи телевидения одиноких людей стало больше: «наш маленький голубоглазый друг» сделал одиночество (и страдания) удобными и даже интересными.

Телевидение – не более чем зеркало. Кто-то возразит: но ведь этот чертов ящик нас формирует. А разве зеркало нас не формирует? Подойдя к зеркалу, мы тут же начинаем заниматься своей внешностью: поправлять прическу, одергивать одежду. Зеркало помогает нам стать немножечко иными. Телевидение делает то же самое, только не снаружи нас, а внутри.

Первый генеральный директор Би-би-си лорд Джон Рейт выделил три основных принципа телевидения: «Информировать, просвещать, развлекать».

Все эти принципы и нынче продолжают работать: правда, если развлечение – обязательная составляющая практически любого канала, то что касается просвещения – оно перешло на каналы специализированные, типа «Дискавери» или «Культура». Да и «информировать» нередко превращается в «пропагандировать».

По ходу жизни телевидения выяснялось, что новости можно подавать так, а можно эдак.

Например, вся Советская держава строилась на телевизионной пропаганде. Оказалось, что телевизионное зеркало можно ставить под таким углом, что люди будут видеть себя и свою жизнь ровно так, как этого хотят те, кто это зеркало устанавливает.

Один из изобретателей телевидения Владимир Зворыкин заметил, что телевидение из чуда превратилось в чудовище. Чудовищность телевидения как раз в том и состоит, что оно – фантастическое оружие для промывки мозгов.

Телевидение рассказало нам про нас одну страшную вещь нет ничего такого, во что мы не поверим, если об этом часто и много говорить с телеэкрана.

На этом принципе, кстати, строится и вся телевизионная реклама: если бесконечно повторять, что стиральный порошок X лучше всех, а лекарство Z излечивает едва ли не ото всех болезней, – будьте уверены: продажи и X и Z резко возрастут.

Если телевидение, скажем, показывает определенные телевизионные отношения (скажем, публичное обсуждение вопросов секса), люди начинают считать, что публичное обсуждение интимных тем – это нормально. Если, например, бесконечно показывать на экране зрителей, которые смеются пошлым шуткам, общество постепенно поверит: пошлость и юмор – близнецы-братья.

В последнее время нормальным стало показывать всякие телевизионные – и снова употреблю нелитературное, зато понятное слово – подставы.

Телевидение столь активно стало вмешиваться в нашу жизнь, что, если так пойдет дальше, мы не будем гарантированы от встречи со скрытой камерой даже в собственном доме.

Дошло до того, что, скажем, в аэропорту штата Аризона актеры, переодетые в форму охранников, заставили пассажира самолета залезть с головой в аппарат для просвечивания багажа, – пассажир вылез из аппарата, истекая кровью. В другом американском штате туристы в гостинице вошли в ванную комнату и увидели там плавающий в ванне труп.

Конечно, это было чучело, но кто ж будет разбираться, тем более если вваливаются полицейские (переодетые актеры) и начинают угрожать тем, что откроют уголовное дело?

Все это снимается на камеру, показывается и имеет сумасшедший рейтинг.

Не мной замечено, что самая страшная тирания характеризуется вмешательством деспота в личную жизнь граждан.

Не становится ли телевидение постепенно таким тираном, который в любой момент может вторгнуться в нашу жизнь, причем весьма активно?

Телевидение идет по такой дороге, что любой из нас, даже не подразумевая этого, может стать телевизионным персонажем.

Но мы смотрим эти передачи. Мы обсуждаем их. Они нам интересны. И значит, они тоже есть отражение нас.

Мы очень любим ругать телевидение. При этом забывая, что оно, конечно, принесло очень много пользы.

Благодаря ему мы можем быть в курсе любого события, происходящего Бог знает где, и даже почувствовать себя участником его.

Правда, в последние годы серьезным соперником телевидения становится Интернет.

Понятно, что это изобретение человечества заслуживает отдельной главы.

XXVII. Интернет

Компьютеры и Интернет возникли совсем недавно. Просто вчера.

В 1971 году компания «Интел» выпускает компьютеры с микропроцессором, и начинается серийное производство компьютеров. Великий Стив Джобс выводит в свет первый Apple в 1976 году.

За пять лет вместо планируемых 200 продается 1 000 000 (один миллион) персональных компьютеров IBM5. К 2009 году продано 271,1 миллиона персональных компьютеров.

Такое впечатление, что люди ждали эту волшебную машину и дождались ее!

В 1965 году тестируется первое соединение между компьютерами, находящимися в Массачусетсе и Калифорнии. Через четверть века, 6 августа 1991 года, запускается первый веб-сайт: так возникает Всемирная паутина. Через пять лет к ней подключается миллион компьютеров, в 2009 году – их уже миллиард.

Социологи подсчитали, что среднестатистический пользователь Интернета моложе двадцати одного года уже отправил и получил более 250 000 электронных и текстовых сообщений.

Такое впечатление, что люди ждали эту волшебную Всемирную паутину и дождались ее!

Очевидно: если что-то столь стремительно становится столь необходимо людям, значит, оно удовлетворяет какие-то важные человеческие потребности.

Любое изобретение – от колеса до Интернета – может прижиться только в том случае, когда делает жизнь человечества удобнее.

Интернет сделал нашу жизнь принципиально удобнее.

Этот факт настолько очевиден, что не требует, на мой взгляд, никаких доказательств.

Однако Интернет удовлетворил еще одну потребность, о которой мы говорим крайне редко.

Психофилософия исходит из того, что среди основных потребностей человека есть еще одна: потребность ощущать на себе внимание мира. Как мы уже говорили, это основное, корневое желание. Другой разговор, что кому-то для удовлетворения этой потребности достаточно увидеть свое отражение в глазах любимого человека, а кому-то действительно важно, чтобы буквально все обращали на него внимание.

Интернет удовлетворяет потребность человека ощущать на себе внимание мира.

Что такое Всемирная сеть? По сути, это такой всемирный забор, на котором каждый может написать что угодно, и непременно найдутся те, кто выскажется по поводу его высказывания.

Как и на любом заборе, в любом городе в любой стране мира во Всемирной сети чего только не пишут! Здесь в принципе ответственности никакой.

Как повлиял на нашу жизнь Интернет, можно ответить одним словом: кардинально.

Любые более подробные выводы будут не чем иным, как предположениями: прошло еще слишком мало времени для того, чтобы проводить серьезный анализ.

Поколение, которое не представляет своего существования без Интернета, еще только входит в жизнь. И мы пока можем сделать лишь очень и очень предварительные выводы, каким оно вырастет.

Вот, скажем, в Стэнфордском университете было проведено исследование среди тех, кто проводит в Интернете более пяти часов в неделю. Четверть опрошенных заявили, что они стали меньше общаться с родными и близкими и больше ощущать собственную изоляцию.

Это хорошо или плохо? Много или мало?

Ведь, как я понимаю, три четверти опрошенных заявили, что Интернет на них негативно не повлиял…

И снова – тот же вопрос: хорошо или плохо? Много или мало?

Превратится ли Интернет, так же как телевидение, из чуда в чудовище? Будет ли оно тем уникальным изобретением человечества, которое оно не использует против себя?

Пока мы можем только предполагать.

Сегодня мы понимаем только, что у нас появилась некая абсолютно невероятная, чудесная технология, которая, без сомнения, сделала нашу жизнь удобнее, которая, без сомнения, удовлетворяет нашу потребность ощущать на себе внимание мира и которая каким-то образом влияет на нас и на нашу жизнь.

Вопрос: каким именно образом? – пока не имеет четкого ответа.

XXVIII. Экономика

Как и многие понятия в этой книге, «экономика» – слово греческое и в переводе означает «искусство управления домашним хозяйством».

Экономика – это наука, которая занимается управлением дома.

Маленького – семьи, большого – страны или огромного дома – мира.

У каждого из нас есть своя относительно маленькая экономика, величина которой зависит, в сущности, от одного – от доходов. Другими словами: от денег. Потому что где деньги – там экономика, то есть умение что-то такое с ними делать, чтобы их становилось больше.

Если экономика рыночная, то человек понимает: чтобы разбогатеть – необходимо начать свой бизнес, то есть – не позабыли еще? – найти потребителя, удовлетворяя потребности которого ты и составишь собственное финансовое благополучие.

Поэтому в любом человеке – на всякий случай – нужно видеть потребителя и соответственно к нему относиться.

Если экономика не рыночная (например, плановая), то человек понимает: для того чтобы разбогатеть – необходимо расположить к себе начальство, которое позволит тебе богатеть.

Поэтому всех людей надобно разделить на «неначальников», то есть тех, от кого твой заработок не зависит вовсе и на которых, соответственно, можно плевать и не обращать ровно никакого внимания, и «начальников», от благосклонности которых и зависит, собственно говоря, твое благосостояние.

Это, конечно, довольно условная схема. Но недалекая от истины. А это что значит? А это значит экономика не только объясняет обществу, как вести «домашнее хозяйство», она диктует ему моральные ценности.

Тут ведь какая история… Если подавляющее большинство людей хочет зарабатывать деньги, а государство устанавливает для них правила, по которым это можно делать, то большинство людей вынуждены подстраивать свои моральные ценности под эти правила – иначе не разбогатеть.

Мы недопустимо редко задумываемся над тем, что экономические законы играют едва ли не решающую роль в том, какие моральные ценности существуют в обществе.

Вот, скажем, если в некоей условной стране плохо развивается мелкий и средний бизнес, то и экономика хорошо развиваться не может. Это понятно, даже очевидно, и об этом экономисты много и с удовольствием пишут. Но я лично убежден в том, что если в обществе нет условий для создания мелкого и среднего бизнеса, в нем с невероятной скоростью растет количество людей подобострастных к начальству.

Вывод о связи экономики с моральными ценностями общества мне представляется настолько важным, что я решил начать разговор про экономику именно с него.

Хотя по-хорошему начать бы надо, разумеется, сначала. С того, что на протяжении всей своей истории люди очень много думали и волновались по поводу экономики. Буквально как государства появились, так и начали граждане размышлять над тем, как домашнее хозяйство вести.

Даже когда люди еще не ведали: то, что их волнует, называется «экономика», они уже по ее поводу тревожились и писали умные трактаты.

В Древней Индии в IV веке до нашей, замечу, эры появился трактат с экономическим вполне названием «Артхашастра». Почему экономическим? Потому что переводится: «учение о доходах».

Люди спорили про экономику, по ходу споров, естественно, создавая всякие теории и школы.

Знаете, как называлась первая школа экономической науки? Меркантилизм.

Меркантилисты считали, что если экспорт превышает импорт (попросту говоря: если продается больше, чем покупается), то все с экономикой будет о’кей. И вот этот подход впоследствии стал синонимом мелочности. Забавно, правда?

Экономическая наука началась с того, что люди решили: главное – это копить и торговаться.

После теории меркантилизма экономическая теория продолжала развиваться да развиваться.

Подчас экономисты совершали открытия, не заметить которые было невозможно.

Например, в начале XX века некто Фредерик Уинслоу Тейлор придумал научную организацию труда. Он, например, понял, что надо устанавливать не только время выполнения работ, но и время для отдыха. Революционное открытие! Он придумал разделить деятельность рабочих на самые простые операции, что привело к изобретению конвейера.

Короче говоря, он придумал, как по науке подходить ко всему, что связано с производством.

Открытие Уинслоу Тейлора использовали все страны мира, в том числе и Россия. До 1917 года. Потому что Советскому Союзу Уинслоу Тейлор оказался настолько чужд, что в 30-х годах в нашей стране были закрыты все лаборатории и центры, занимающиеся научной организацией труда. А действительно, зачем большевикам труд организовывать научно?

Диктатура – вот лучшее средство организации труда. В концлагере, например, все хорошо работают, потому что работать плохо там смертельно опасно.

В общем, экономисты работали, придумывали разные теории, пока не пришли к рыночной экономике.

Рынок – это хорошо или плохо?

Выдающийся современный экономист Питер Друкер – один из основателей теории бизнеса и маркетинга – заявил Я – за свободный рынок: даже если он не слишком хорошо работает, ничто другое вообще не работает.

О том, как живется в плановой экономике, мое поколение знает очень хорошо. Сегодня, когда почему-то стало модным вздыхать о советской империи, всегда хочется напомнить вздыхателям отвратительное слово «дефицит». Плановая экономика была выстроена на то, чтобы всех людей уравнивать в бедности. В своей книге «Горькая чаша» политик и философ Александр Николаевич Яковлев приводит такие цифры: «В 1928 году 60,5 % продукции промышленности составляли предметы потребления. В 1940–39, в 1985 примерно 25 %». Ну и как можно жить, если только 1/4 экономики рассчитана на людей?

Рынок почему так раздражает? Потому что на рынке – всегда! – кому-то хорошо живется, а кому-то плохо.

На рынке всегда царит неравенство.

И это многих (не только у нас в стране) просто бесит: когда человек видит, что кому-то живется лучше, чем ему, он, человек, начинает страдать от несовершенства мира. «Почему мир так несправедлив? – думает несчастный. – Дайте мне равенства! Я равенства хочу». При этом чаще всего такой несчастик не хочет подняться до тех, кто выше, а, наоборот, жаждет этих, зарвавшихся, опустить до своего уровня.

Смысл рынка как раз в том, что он создает неравенство, то есть соревнование.

Ругать рынок за это или обижаться – все равно что отказываться смотреть Олимпийские игры по той причине, что там непременно кто-нибудь проиграет.

Государство, понятно, не может стоять в стороне от деятельности рынка и иногда вмешивается в нее. Тут же появляются ученые, которые начинают это вмешательство всячески оправдывать.

Экономика – это наука?

Безусловно. Ведь есть даже Нобелевская премия по экономике. Хотя, строго говоря, Нобель такой премии не утверждал, денег на нее не давал. Премию по экономике учредили в 1969 году, и называется она «Премия Шведского государственного банка по экономическим наукам памяти Альфреда Нобеля».

Нынешний экономический кризис еще раз доказал, что экономисты гораздо лучше анализируют то, что было, нежели предсказывают то, что будет.

А если которые и предсказывают, то их не больно-то слышат.

Слышат ли экономистов предприниматели? Ведь, казалось бы, невозможно добиться успехов в строительстве хозяйства, не зная теории. А вот поди ж ты…

Знаменитый Билл Гейтс – вот уж человек, чья деятельность в корне изменила картину современного мира и, конечно, мировую экономику, – был отчислен из Гарвардского университета, после чего, собственно, и создал компанию Micro-Soft, которая позже получила известное во всем мире имя – Microsoft Corporation.

Один из самых богатых людей в мире мексиканский магнат Карлос Слим Элу имеет диплом инженера.

Знаменитый основатель фирмы IKEA и опять же один из самых богатых людей мира Ингвар Кампрад уже в пятнадцать лет открыл свою первую фирму, а в семнадцать – зарегистрировал компанию «Ингвар Кампрад, Ельмтарюд в Агунарюде», ныне известную во всем мире по первым буквам этого непроизносимого словосочетания: IKEA.

Великий Стив Джобс учился очень плохо и вообще не имел высшего образования.

Получается, что бизнесменам экономическая наука вроде как не очень нужна. И без этого можно замечательным образом разбогатеть.

А что же государство? Руководители крупнейших государств мира не имеют экономического образования. Владимир Путин, Дмитрий Медведев, Барак Обама, Сильвио Берлускони, Франсуа Олланд (как и его предшественник Николя Саркози) – юристы. Ангела Меркель – физик. Гордон Браун – историк.

Конечно, экономика – это наука. И безусловно, в ней есть столь же непогрешимые законы, как в математике или физике. Однако люди, создающие реальную экономику, иногда следуют этим законам, а иногда нарушают их. Нередко и то и другое они делают законов этих не зная.

Так и живем.

Они – создатели экономики; мы – потребители того, что они создают; и мудрецы от экономики, делающие открытия и получающие Нобелевские и прочие премии.

Кто сказал, что открытия великих экономистов не использует никогда? Бывает – используют. Бывает – просто восхищаются. Бывает – не замечают. Всяко бывает в нашей истории, не так ли?

Мне кажется, есть абсолютная закономерность в том, что сразу после разговора об экономике мы поговорим о зависти.

Ведь именно экономическому положению человека мы завидуем более всего, не так ли?

XXIX. Зависть

Мы редко задумываемся над тем, что зависть – явление социальное.

Именно поэтому я рассматриваю это слово, рассуждая о Ваших взаимоотношениях с государством, а не тогда, когда мы говорили об отношениях с другими людьми.

Даже когда, скажем, мы завидуем уму человека или силе, мы в конечном итоге завидуем тому, как эти сила и ум проявляются в обществе.

Даже если мы завидуем отшельнику, отошедшему от мирских забот, мы все равно сопоставляем его с жизнью социума.

Давайте задумаемся: кому в принципе никогда невозможно завидовать?

Человек никогда не может завидовать только Господу и себе самому.

Поэтому, если соразмерять свои поступки только и единственно с Волей Всевышнего, в сердце никогда не поселится зависть.

Если личность самодостаточна и умеет вовсе не обращать внимания на окружающих, зависть ей неведома.

Вообще-то надо жить так.

Когда Вам завидуют – это хорошо.

«Незавидна участь того, кому никто не завидует», – заметил Эсхил. И вряд ли кто сможет сегодня возразить древнегреческому мудрецу.

Мы должны поблагодарить наших завистников – они доказывают нам, что наша жизнь не бессмысленна.

Но когда зависть рождается внутри…

А когда, собственно говоря, зависть рождается внутри?

Зависть рождается, когда человек начинает сравнивать себя с другими.

Напомню, что психофилософия исходит из того, что комплексы, которые столь сильно портят жизнь каждому из нас, рождаются именно в тот момент, когда человек начинает сравнивать себя самого либо собственные достижения с другими людьми либо с их достижениями.

Как только человек начинает себя с кем-то сравнивать – это неминуемо рано или поздно порождает зависть.

Однако мы ведь не завидуем, например, собаке, хотя у нее лучше обоняние и она более вынослива, чем мы. Отчего же мы завидуем человеку, который обладает качествами, не присущими нам?

Если забыть, что Господь – Штучный Мастер и каждого человека Он создает отдельно, с каким-то своим собственным, отдельным талантом, неминуемо придешь к зависти.

Чем так плоха зависть?

Тот, кто завидует, никогда не может быть счастлив уже хотя бы потому, что он проживает чужую жизнь.

Завистник – всегда несвободен.

Он всегда идет по чужой дороге, по которой кто-то прошел дальше его. Он пытается его догнать. Иногда даже догоняет и перегоняет.

Но ведь это все равно чужая дорога.

В чем смысл, в чем, если угодно, философия зависти?

Зависть – указатель на неправильность жизни.

Когда человек чем-то занят всерьез – ему не до зависти. Дело, процесс поглощают его.

В свое время я ставил самое, наверное, знаменитое произведение про зависть – пушкинского «Моцарта и Сальери». Сальери замечательно играл Валерий Сергеевич Золотухин. Понятно, что во время репетиций мы много размышляли о природе зависти Сальери.

Сальери не жил музыкой. Ему была важна не она сама по себе, а то, как на нее реагируют окружающие. Он писал для почестей и славы. Он поверял алгеброй гармонию, он музыку «разъял, как труп»… Он не жил внутри музыки, он смотрел на нее со стороны.

Поэтому у него и оставалось время на зависть.

Если остается время на сравнение самого себя с кем-то – значит, дело, процесс человека не поглощают.

Когда нашим движителем по жизни является желание, то есть невозможность жить без чего-то, – у нас нет ни сил, ни времени на зависть.

Саму по себе зависть уничтожить очень трудно: согласитесь, странно сидеть на диване и говорить себе разные слова про то, что завидовать плохо.

Но если есть желание и оно воплощается и воплощение приносит радость – зависть просто не появится.

Часто мы завидуем богатству. Но еще чаще – славе и популярности. Вот о них и поговорим.

XXX. Слава, популярность

Почему большинство мечтает прославиться? Почему, если человек живет в ореоле славы, мы убеждены, что его жизнь состоялась? Почему огромное число людей, особенно молодых, мечтает о том, чтобы их узнавали на улице? Почему клочком бумаги, на которой оставил свою подпись-закорючку знаменитый человек, миллионы людей гордятся больше, чем, скажем, своими собственными успехами на работе или на любовном фронте?

Слава есть наиболее зримое проявление того, что удовлетворена одна из главных потребностей человека – потребность в том, чтобы его заметил мир.

Прославленный человек – это тот, кто выиграл гонку. Проигравшие хотят хоть немного погреться в лучах его славы, надеясь, что это хоть чуть-чуть приблизит их к победителю. В этом истоки фанатизма, о котором мы еще поговорим подробнее. В этом, как мне кажется, объяснение странной любви к автографам.

Самый главный парадокс славы заключается в том, что иногда это только со стороны кажется, будто потребность человека во внимании мира удовлетворена.

Прославленные люди часто бывают одинокими. Нередко они не имеют того внимания мира, которое им необходимо. Прославленные люди нередко живут негармонично.

Но это не мешает обществу считать их людьми состоявшимися и счастливыми.

Слава – такой же приз в социальной игре, как и удавшаяся карьера. Она совсем не гарантия счастья. Она – данный обществом вымпел, который кому-то может нравиться, а кому-то – нет.

Человек, который равнодушен к славе, понимая, что это приз не той игры, в которой он хочет участвовать, делает серьезный шаг к счастью и гармонии.

Но, увы, куда как многие хотят стать прославленными или в крайнем случае популярными.

Существует ли разница между славой и популярностью? На мой взгляд, да.

Популярность – это как бы маленькая слава, слава-недоросток, слава в младенчестве.

Как всякий ребенок, популярность активна, энергична и суетлива. Как любое дитя, она очень хочет обратить внимание на себя и пользуется для этого любыми средствами. Однако этот ребенок слаб и хил. Не всякая популярность вырастает в славу. Иная может умереть прежде своего обладателя.

Слава – дама серьезная и основательная, прочно стоящая на ногах. Она очень живуча.

Может на долгие века пережить того, кому принадлежит.

То, что популярный не значит лучший, – очевидно. Популярный – значит любимый народом. А ни в одной стране мира вкус толпы не следует брать за эталон.

Очень часто (если не чаще всего) случается так, что чем человек популярнее – тем он дальше от подлинной славы.

Именно популярность, как мне кажется, имел в виду великий поэт, писавший: «Быть знаменитым некрасиво… Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех».

Пути достижения популярности более или менее понятны, например, с помощью пиара можно сделать популярным практически любого человека.

Со славой все обстоит куда сложнее. Конечно, мысль о том, что слава рано или поздно непременно придет к достойным, симпатична, этот вывод успокаивает. Однако многочисленные примеры и в литературе, и в искусстве, и даже в науке этот приятный во всех отношениях вывод опровергают. Очень много достойных людей не получили ни популярности при жизни, ни посмертной славы.

А с другой стороны, среди тех, кого мы помним долгие годы, немало людей, которых следовало бы забыть.

Фраза «Слава не всегда приходит к достойным» как бы полифонична, у нее есть два смысла: достойные не всегда обретают славу, а с другой стороны, часто славу обретают недостойные. Великая пьеса Григория Горина «Забыть Герострата» заканчивается тем, что выясняется: люди прекрасно помнят имя Герострата, который сжег храм, но не могут вспомнить имена тех, кто этот храм восстанавливал.

Популярность делается людьми. Для того чтобы стать популярным, надо уметь ее создавать.

Слава делается Богом. Выбор тех, кто будет и не будет прославлен, – Его выбор.

Для того чтобы человек прославился, выдающиеся результаты его труда – условие обязательное, но недостаточное.

Если бы в свое время Михаил Булгаков не ушел от одной жены к другой, которая сохранила его роман «Мастер и Маргарита», возможно, сегодня он не был бы столь прославленным писателем.

Все знают Сальвадора Дали – этот художник очень любил заниматься тем, что сегодня называется пиаром. Слава, скажем, Рокуэлла Кента – тоже, без сомнения, великого художника – куда меньше.

А вспомните судьбу Иосифа Бродского? Узнав, что его ссылают, Анна Ахматова пророчески заметила: «Какую биографию делают нашему рыжему!» Без этой биографии вряд ли была бы Нобелевская премия. Стали бы стихи Бродского хуже, если бы он не получил Нобелевскую премию? Очевидно – нет. Стала бы его слава от этого меньше?

Очевидно – да.

Замечательный ученый Виталий Гинзбург получил Нобелевскую премию, когда ему было под девяносто! С этого мгновения на него свалилась огромная слава. А если бы не свалилась и осталось лишь уважение в среде профессионалов – разве его заслуги перед наукой были бы меньше?

В общем, так получается, что поскольку и слава и популярность – это призы в социальной игре, то элемент случайности тут тоже возможен.

Нередко люди, которые становятся популярными, представляются многим из нас пошлыми.

А что такое пошлость? И есть ли она?

Поговорим…

XXXI. Пошлость, вкус

Ах, как любим мы сегодня ругать пошлость! Что ни статья про телевидение, или про современную эстраду, или про нынешний юмор – так уж, будьте любезны, непременно поругают пошлость.

Между тем хочу сообщить даже с некоторой печалью пошлость – это то, чего нет. Пошлость, как и красота, для каждого своя.

С чем соотносится пошлость? Со вкусом.

Безвкусица – синоним пошлости.

А как известно, «на вкус и цвет товарищей нет». Поэтому то, что для одного – пошлость, для другого – «прикольно», а для третьего – «современно и талантливо».

Когда мы говорим о чьих-то шутках: мол, пошлые они, мы тем самым определяем границы собственного вкуса. И более ничего. Нет на земле человека, который мог бы сказать о себе: «Мой вкус безупречен», поэтому любая оценка пошлости относительна.

С этим очень трудно смириться. Я убежден, что читатели книги смогут привести множество примеров того, что они лично считают абсолютной, несомненной, отвратительной пошлостью. Более того, я почти уверен, что сам бы охотно присоединился к Вам. Но…

Мы бы с Вами говорили о пошлости, с точки зрения людей с определенным воспитанием и определенным вкусом. Найдется немало тех, кому то, что нам представляется пошлостью, приносит огромное удовольствие, радость и, более того, представляется талантливым.

Кто, собственно, дал нам право считать свою точку зрения единственно верной? Когда мы читаем или смотрим «Собачье сердце», то поведение Шарикова нам кажется – если можно так выразиться – эталоном пошлости. Однако, уверяю вас, найдется немало людей, которые оправдывают его – не только в 30-х годах, но и сейчас.

Расслоение людей по тому, что им кажется пошлым и не пошлым, не менее серьезно, чем расслоение на богатых и бедных.

Мы легко смиряемся с тем, что у людей разный гастрономический вкус. Кому-то нравится мясо, кому-то – рыба, а кто-то и вовсе вегетарианец. Нормально.

Согласиться с тем, что у людей разный эстетический вкус, нам всегда гораздо труднее.

Гастрономический вкус довольно мало говорит о его обладателе. Эстетический – весьма много.

Когда-то один известный эстрадный певец признался мне, что никогда бы не полюбил девушку, если она слушает откровенную попсу.

– Даже если бы она являлась обладательницей массы других достоинств? – поинтересовался я.

– Если любит попсу, значит, что-то в ней не так, – ответил певец.

И я с ним согласился.

То, что у людей разный вкус и, соответственно, различное отношение к пошлости, – это нормально.

Ненормально, когда человек или группа людей выдают свой вкус за эталонный и в лучшем случае – пренебрежительно, а в худшем – агрессивно начинают относиться к тем, кто их вкус не разделяет.

Максимум, что может сделать человек: это четко понимать, что является пошлым и безвкусным для него лично, не идти в этом смысле на поводу у большинства и стараться воспитывать своих детей в собственном понимании пошлости.

Кто воспитывает вкус?

На мой взгляд, главные воспитатели – родители и среда. Именно они закладывают основу вкуса человека.

Поэтому, когда говорят, что телевидение, эстрада и Бог знает что еще портит вкус, я лично этому не верю.

Испортить вкус можно только тем, у кого плохая основа.

Если родителями заложен в ребенка определенный вкус, вкус этот никто испортить не может.

Наша глава (как и вся книга) постепенно подходит к концу. Я долго думал: разговором о чем нужно закончить ту часть, которая разбирается во взаимоотношениях человека и государства.

И решил, что самое интересное, важное и при этом, если можно так выразиться, редко анализируемое – это язык.

Да-да, тот самый язык, на котором мы все разговариваем и пишем.

XXXII. Язык

Членораздельная речь возникла в эпоху палеолита, когда человек «приручил» огонь, начал строить жилища и… заговорил. То есть, если верить ученым, как только человек сделал окончательно свой выбор: мол, не хочу быть обезьяной длиннорукой, а хочу, чтобы называли меня «человеком разумным», тут и стал членораздельно разговаривать.

С тех пор, собственно, так и повелось разумный перед нами человек или тот, кому еще не удалось окончательно отойти от своего предка, мы в первую очередь определяем по тому, как человек умеет излагать свои мысли.

Современный американский психолог, один из основоположников теории правого и левого полушарий мозга, Роберт Орнстайн заметил, что, когда мы говорим о человеке: мол, он очень умен, как правило, мы имеем в виду, что у него хорошо подвешен язык.

А если придерживаться иной точки отсчета? Можно ведь не научный трактат открыть, а Ветхий Завет. И что мы прочтем? Сначала Господь создал человека, потом поселил его в Эдемском саду и тут же начал с ним разговаривать: «И заповедал Господь Бог человеку…»

Решение Господа о создании женщины тоже было вначале высказано: «И сказал Господь Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственно ему» – и только затем воплощено.

В общем, так получается: хоть с точки зрения науки смотри, хоть религии: все началось со слова, с языка.

Языков, на которых разговаривает относительно немного людей, – тьма. Тех же, на которых общаются более 100 миллионов, всего… 12.

Как вы думаете, какой самый популярный в мире язык? Нет, не английский, у него – серебряная медаль. Золотая – у китайского. После английского следуют хинди вместе с урду, затем – испанский, русский (ура! мы вошли в первую пятерку!). Далее – индонезийский, арабский… А потом знаете какой? Ни за что не догадаетесь: бенгальский. За ним следуют языки менее экзотические: португальский, японский, немецкий. Замыкает список языков-миллионеров – французский.

У всех – и больших и малых языков – есть одно общее свойство язык всегда характеризует народ, который на нем говорит.

В умнейшей и интереснейшей книге Максима Кронгауза «Русский язык на грани нервного срыва» я прочитал поразивший меня факт: у эскимосов существует 1200 слов для определения оленя. Они видят оленя в 1200 вариациях! Разве не ошеломляющая характеристика народа?

Знаете ли вы, что в немецком языке установлен строго определенный порядок слов, который диктует правила языка, и менять сей порядок невозможно. В русском же языке, как говаривали сталинские чиновники, – «сумбур вместо музыки», то есть в каком порядке желаешь, в таком и ставь слова.

У немцев: порядок и строгость. У нас – импровизация, основанная на эмоциях.

Недаром же пословица гласит: что русскому – благо, то немцу – смерть. Замечу: немцу, а не французу или, скажем, итальянцу…

Вот ведь как оно интересно выходит: не только мы говорим на своем языке, но и язык многое говорит о нас.

Мы недооцениваем, как мощно влияют на нас слова.

Ученые проделали такой опыт. Они взяли семена растений под неблагозвучным названием «арабидопсис» и поместили их в аппарат, способный переводить человеческую речь в электромагнитные колебания. После чего начали на бедный подопытный арабидопсис всяко ругаться. В результате эти семена превратились в генетических уродов, а через несколько поколений племя арабидопсиса выродилось вовсе. Вот ведь оно как! Оказывается, выражение «убить словом» не такая уж и метафора…

Язык – существо живое. Как и все живое, он постоянно меняется.

Потому как любой народ может в чем угодно лениться, но вот словотворчеством люди занимаются всегда. И покуда на Земле останется хотя бы один человек, он всенепременно будет творить слова – это наша суть, это у нас внутри сидит – не отнять.

Скажем, знаете ли вы, что значок @ называется «собака» только в России. Итальянцы называют @ – улитка, немцы – обезьянка, финны – кошка, китайцы – мышка. Ни один философ или лингвист не может объяснить, почему в большинстве языков мира название этого важнейшего с компьютерной точки зрения символа взято из мира животных. Но так решили люди, и, значит, так тому и быть!

Носителей языка – то есть нас с вами – характеризует не только то, какие слова возникают, но и какие исчезают из языка.

Много лет назад я брал интервью у великого Дмитрия Сергеевича Лихачева. Дмитрий Сергеевич сказал мне: «Раньше письма подписывали: «Готовый к услугам такой-то…» Вы можете себе представить, чтобы сегодня кто-нибудь так подписал письмо?»

Может быть, словотворчество – это едва ли не единственное проявление народной воли, которое никак и ничем невозможно регламентировать.

Мне вообще кажется, что языковое творчество – самое постоянное и самое, если угодно, мощное проявление народного творчества.

Язык – это еще и открыватель мира, потому что для нас существует только то, чему есть название.

Наночастицы, например, были всегда, но они стали существовать как реальность только тогда, когда их назвали словом.

Ребенок познает мир, познавая язык. Правда, сначала он придумывает предметам и явлениям свои собственные имена, но это не важно. Ребенок понимает: если у предмета нет названия, то и самого предмета как бы не существует.

Интересно, что человек помнит себя с того момента, когда начинает говорить: ему просто нечего запомнить, если он не знает названия, окружающих его живых существ и предметов.

Однако каждый из нас видит одни и те же предметы по-разному. И есть единственный способ договориться – это язык.

В книге американского психолога и писателя Роберта Антона Уилсона «Квантовая психология» – которую, кстати, я всем советую достать и прочесть – приводится такой пример. Если Вы придете в ресторан и увидите в меню «бифштекс из вырезки» – Вас это не удивит, и у Вас перед глазами встанет вполне конкретный образ. Если же будет написано «кусок мяса, отрезанный от мертвого кастрированного быка», – Вам это не понравится. Но ведь и первое – приятное – высказывание и второе – отвратительное – правдивы. И то и другое – правда.

Наше умение разговаривать предоставляет нам возможность создавать образы предметов и людей.

Об одном и том же событии, об одном и том же человеке каждый из нас рассказывает по-разному. Мы привыкли считать, что общение – это когда люди обмениваются информацией. Безусловно, это так. Но, кроме того (а может быть, в первую очередь), мы делимся образами. Что такое общение, как не обмен разными образами мира?

Можно сказать про человека, что он, предположим, муж, а можно – начальник, а можно – подчиненный (нет ведь такого начальника, который бы не был чьим-нибудь подчиненным), а можно – любовник.

Называя человека словом, мы тем самым создаем образ этого человека.

Мы не думаем о том, что каждый из нас – каждый! – постоянно порождает образы мира и образы людей. Мы все – все! – создатели образов окружающего нас мира. По-моему, это поразительно!

Язык возвеличивает нас, предоставляя возможность каждому создавать свой образ мира!

И тут я могу с гордостью заметить, что в России «образаносителей» и «образасоздателей» поболе будет, чем в иных странах. Почему? Потому что русские люди очень любят разговаривать.

В России подчас разговор бывает более значимым поступком, чем действие.

А это почему? Может быть, потому, что мы, славяне, научились разговаривать раньше, чем все другие народы?

Спокойно. Это я не в трудах какого-нибудь знатного славянофила-народника вычитал, а у самого что ни на есть американского писателя Айзека Азимова. Цитирую. «На территории современной Польши и Белоруссии в древности (по крайней мере 3500 лет назад) жил народ, говорящий на особом диалекте языка, из которого произошло большинство современных европейских языков. На этом диалекте они называли себя слово, то есть они были «людьми, произносящими слова», притом что другие люди произносили только несвязные звуки, которые было невозможно понять. На средневековой латыни слово превратилось в slavus.

Семья языков, на которых говорили эти люди и их потомки, стали называться славянскими языками, из которых русский является самым важным».

Вот ведь оно как! Приятно быть первым, правда?

А закончить наш разговор про язык я хочу цитатой великого Владимира Ивановича Даля: «Мы уверены, что русской речи предстоит одно из двух: либо испошлеть донельзя, либо, образумясь, своротить на иной путь, захватить притом с собою все покинутые второпях запасы».

Эти слова сказаны сто пятьдесят лет назад, однако согласимся, что сегодня мы волнуемся по тому же самому поводу.

Русская речь, так получается, все время борется с разными влияниями. То есть живет.

Живет! И это самое главное.

Вместо эпилога.
Самоформирование

Самоформирование – это честный самоанализ событий и собственной роли в этих событиях, который производится ради того, чтобы сделать свою жизнь более гармоничной.

Самоформирование – это, в сущности, самоанализ, но ни в коей мере не самокопание.

Самоформирование – это самоанализ с позитивными итогами.

Почему это важно?

Мы формируем себя из кирпичиков прошлого. Понятно, что если это гнилой, рассыпающийся кирпич, то ничего путного из него построить не получится.

Когда человек не умеет делать позитивных выводов из своей жизни, он не формируется, а рассыпается.

Те проблемы, которые мы называем психологическими, возникают тогда, когда внутри человека рушится система и ей на смену приходит хаос.

Очевидно, что любой из нас хочет построить из себя хорошего человека.

Только нам кажется, будто само это определение «хороший человек» несерьезно. Да и желание – «стать хорошим» – наивное какое-то.

Между тем Абрахам Маслоу считал, что создание Хорошего Человека (он так и писал эти два слова: с большой буквы) – не просто серьезная задача, а самая главная задача человечества сегодня. Ни больше ни меньше.

Более того, он вполне четко и по-научному конкретно сформулировал, что это значит: Хороший Человек.

Судите сами: «Первая всеобъемлющая Большая Проблема состоит в том, чтобы создать Хорошего Человека. Люди должны стать лучше, иначе вполне возможно, все мы или будем сметены с лица Земли, или если даже выживем, то, как биологический вид, будем жить в напряжении и тревоге. Необходимым предварительным условием здесь является, конечно, определение Хорошего Человека…

Хорошего Человека можно было бы назвать самоэволюционизирующим человеком, ответственным за себя и за свою эволюцию, полностью просветленным, или разбуженным, или проницательным человеком, полностью человечным, самоактуализирующимся и т. д.».

Подозреваю, что эпитеты, которые использует великий Маслоу для объяснения сути Хорошего Человека, могли показаться Вам слишком серьезными, скучными и, главное, не имеющими лично к Вам ровно никакого отношения.

Между тем Маслоу рассуждает не о каком-то там далеком и неведомом существе, а лично и конкретно о Вас.

Давайте попробуем разобраться.

«Самоэволюционизирующий человек, ответственный за себя и за свою эволюцию…»

Попросту говоря: человек, который сам отвечает за происходящие с ним изменения.

Психофилософия считает: отвечать за то, как ты изменяешься в позитивную сторону, в сущности, и означает заниматься самоформированием.

Дальше, конечно, идут очень ответственные слова: просветленный, да еще полностью… Разбуженный… Проницательный… Полностью человечный…

«Разбуженность», «проницательность», «человечность» – то, о чем пишет Маслоу, – это не цель, к которой надо двигаться, а результат Вашей жизни, если Вы проживаете ее осознанно.

Я убежден: если человек живет осознанно, если он использует в своей жизненной практике принципы психофилософии, то все, о чем пишет Маслоу, приходит как бы само, как результат такой жизни.

Жан Поль Сартр однажды заметил: каждый из нас является автором своего Я.

Это безусловно так: человек – всегда процесс. Думаем ли мы об этом или не думаем, нравится нам это или не нравится – подконтрольно или хаотично, но мы меняемся всегда.

А как мы контролируем собственные изменения? Как мы анализируем их?

Иногда – с помощью бесед с друзьями и близкими.

И всегда – с помощью бесед с самим собой.

Приобретение любого опыта – и позитивного и негативного – невозможно без того, что мы, как герои известной песни, «тихо сами с собой ведем беседу».

Разговор с самим собой – важнейший инструмент самоформирования.

Как мы уже говорили в главе «Психологическая настройка», говорить с собой лучше всего вслух.

Разговаривая с самим собой, постарайтесь научиться оценивать не себя, а ситуацию, в которой, как Вам кажется, Вы поступили неверно.

Например, Вам не удалось доказать начальнику, что некий проект надо делать так, как видится Вам, а не так, как представляется ему.

Неправильный вариант такой беседы – это когда Вы бесконечно сами себя ругаете, называете тряпкой, неумехой и прочими обидными словами. То есть выносите себе окончательный приговор, в очередной раз забывая, что Вы – человек, а не камень, то есть всегда способны к изменениям.

Правильный вариант разговора с самим собой начинается с того, что Вы изо всех сил пытаетесь убрать эмоции, то есть, попросту говоря, успокоиться.

Трудно? Трудно.

Возможно ли? Возможно.

Если Вы не хотите успокоиться после сложной ситуации и попытаться честно ее проанализировать, то это происходит не потому, что Вы не можете так сделать, а только потому, что не хотите.

Другими словами: ВЫ выбираете первый вариант диалога с самим собой, а не ОН выбирает Вас.

Это Ваш выбор и Ваше решение. Ничто и никто не мешает Вам сделать иной выбор и принять другое решение.

Позитивная перспектива в жизни есть всегда.

Есть такая известная истина: Господь никогда не дает человеку крест тяжелее, чем человек в силах нести.

Если Вы – неверующий человек, не относитесь к этой поговорке как к религиозной.

Суть ее в том, что любые испытания, которые у нас есть, не останавливают нашего движения.

Процесс нашей жизни и нашего самоформирования продолжается постоянно.

Какой бы подчас трагической, страшной ни казалась Вам Ваша жизнь, если она продолжается, значит, у нее есть позитивные перспективы.

Когда Вы сознательно занимаетесь самоформированием, хорошо бы помнить, что Вы формируете себя не для сегодня и тем более не для вчера. Вы формируете себя для завтра.

Кто Вам сказал, что завтра Вы не сможете сделать того, что не получилось сделать сегодня?

А откуда они вообще берутся, эти «границы возможного»?

От нашего опыта: каждый из нас проживает жизнь в соответствии со своим опытом.

Понимаете, что происходит?

Мы идем вперед как бы с вывернутой шеей: постоянно оглядываясь назад.

Почему мы так делаем?

Чтобы не было страшно.

Опыт – это наше оружие. И одновременно наша броня. Он нам необходим, он придает нам силы. С ним не так страшно идти по жизни.

Однако есть одно существенное но.

Когда мы забываем, что опыт – это тоже процесс, опыт превращается в груз, который замедляет наше движение.

Понятно, что каждый из нас боится того, чего не знает. Но только познавая незнаемое, только расширяя границы возможного, можно обрести незнакомый нам опыт и стать другим.

Человек никогда и ничего не поменяет в самом себе, а значит, и в своей жизни, если не изменит в своей голове образ того, что возможно.

Все люди, которых мы называем великими, когда-то в своей жизни изменили образ возможного, и тогда обладатель очень хлебной в военное время профессии врача Михаил Булгаков вдруг решает стать писателем; троешник Эйнштейн всерьез начинает заниматься наукой; выпускник актерского факультета Марк Захаров становится одним из лучших современных театральных режиссеров; Пушкин отыскивает такие возможности русского языка, о которых до него никто и не подозревал; Людмила Гурченко едет учиться на актрису, имея такой украинский говор, что в эту возможность не верит никто.

Таких примеров – тысячи. Только они нас, как правило, не вдохновляют. Мы думаем: где Пушкин, Эйнштейн и Гурченко, а где мы…

Нелепый вывод. Никакого такого специального существования для гениев не придумано. Они подчиняются тем же самым законам жизни, о которых мы с Вами говорим.

Если мы ставим перед собой задачу – помочь себе стать Хорошим Человеком, – мы должны и в себе и в другом культивировать расширение возможностей.

Новые возможности – это в первую очередь не новая жизнь, а новый человек.

Люди устроены удивительным образом: мы в поте лица готовы менять обстоятельства, однако нам требуются невероятные усилия для того, чтобы принять решение: необходимо меняться самому.

Мы упорно не хотим понимать: не изменимся мы, не поменяются и обстоятельства.

Новый опыт, опыт открытия новых возможностей, появится сам, как только Вы осознаете, что готовы для новой жизни, что Вы хотите вылезти из панциря своего опыта и начать создавать новый панцирь, из которого в какой-то момент тоже захочется вылезать.

Если говорить совсем просто, то обретение нового опыта – без которого невозможно самоформирование – это принятие решения делать что-то, чего Вы никогда до этого не делали.

Для кого-то обретение нового опыта – это построение иных отношений в семье, более мягких или, наоборот, более жестких, или даже построение другой семьи. Для кого-то это может быть осуществленное желание по-другому общаться с начальством; для кого-то – обретение нового дела, которое станет смыслом жизни; а для кого-то – переезд в другой город или даже страну.

А кто-то может осознанно начать бороться с одиночеством. Или, например, начать ходить в спортзал: новое физическое состояние непременно повлияет на самоощущение.

Делать себя, формировать себя, лепить себя – это процесс очень интересный и приятный.

Может быть, это вообще один из самых интересных и приятных процессов, на которые только мы способны.

На этой, как мне кажется, весьма оптимистичной ноте мы и закончим нашу книгу.

До новых встреч!

Примечания.

[1]

Вопреки принятым нормам, законам и прочим, безусловно, правильным вещам, я в своих книгах всегда обращаюсь к читателю на Вы с большой буквы. Потому как это не безличное обращение к читателю вообще, а к конкретному и прекрасному человеку, который взял мою книгу в руки, то есть к Вам.

(обратно)

[2]

На русском языке эта удивительная книга называется «Скажи жизни: ”Да!”».

(обратно)

[3]

Поскольку комплекс, как и одиночество, – не данность, а то, что возникает во взаимоотношениях, а то и в борьбе человека с самим собой, мы подробно поговорим и о том и о другом в соответствующей части этой книги «Вы и Вы».

(обратно)

[4]

Я – человек православный и не могу знать, что чувствуют верующие, которые приходят в синагогу, мечеть или молельный дом. Могу только предполагать, что они испытывают сходные ощущения.

(обратно)

[5]

Подробнее и о самом Иоганне Генрихе Песталоцци и о его системе желающие могут прочесть в моей книге «Песталоцци XXI. Книга для умных родителей» (СПб.: Питер, 2014).

(обратно)

[6]

Напомню, что подробнее мы говорили об этом в главе «Смерть».

(обратно)

[7]

Желающих подробнее узнать о том, как получать информацию от окружающего мира, с удовольствием отсылаю к своей книге, где об этом рассказывается весьма подробно: Максимов А. Общение в поисках общего. СПб.: Питер, 2013.

(обратно)

[8]

А. Максимов при участии А. Максимова-мл. Прочистите ваши уши. Многослов-3: первая философская книга для подростков. М.: ЗАО «СВР-Медиа», 2011.

(обратно)

[9]

Максимов А. Многослов-2, или Записки офигевшего человека. М.: ЗАО «СВР – Медиа», 2010.

(обратно)

[10]

Максимов А. Песталоцци XXI, или Книга для умных родителей. СПб.: Питер, 2014.

(обратно)

Вступление

Вместо пролога.Психофилософия

Часть первая.Вы

I. Человек

II. Ближний круг

III. Талант, призвание

IV. Убеждения.Стержень человека, его система координат

V. Творец, раб

VI. Время

VII. Оптимизм, пессимизм

VIII. Интуиция

IX. Мысль, ум

X. Имидж, стиль

XI. Перерождение

XII. Эмоции

XIII. Энергия

Часть вторая.Вы и Бог

Предуведомление для читателей

I. Вера в Бога

II. Судьба

III. Смирение и борьба

IV. Жизнь

V. Желание

VI. Смерть

VII. Дети

VIII. Совесть

IX. Грех

X. Покаяние

XI. Истина

XII. Авось

XIII. Удача

XIV. Вдохновение

XV. Надежда

XVI. Чудо

Часть третья.Вы и Вы

I. Реальность

II. Смысл

III. Психологическая настройка

IV. Спокойствие, сила, уверенность

V. Поступок, решение

VI. Выбор, эгоизм, альтруизм

VII. Гармония

VIII. Заблуждение

IX. Свобода

X. Одиночество

XI. Самовлюбленность, самолюбие

XII. Нравственность

XIII. Лень

XIV. Усталость

XV. Движение

XVI. Комплексы

XVII. Красота, идеал

XVIII. Наслаждение

XIX. Работа, трудолюбие

XX. Фанатизм

XXI. Гордость, гордыня

XXII. Благородство

XXIII. Честь, стыд

XXIV. Радость

XXV. Страдание

XXVI. Грусть, тоска, скука

XXVII. Уныние, отчаяние, кризис

XXVIII. Проблемы

XXIX. Беда, горе

XXX. Терпение

XXXI. Благополучие, успех

XXXII. Ожидание

XXXIII. Удовольствие, счастье, цель жизни

Часть четвертая.Вы и другие

I. Добро и зло

II. Страх, смелость

III. Общение

IV. Понимание

V. Ссора, скандал

VI. Скромность

VII. Дружба

VIII. Враг

IX. Дурак

Х. Лидер

XI. Страсть

Вместо пролога.
Психофилософия

Часть первая.
Вы

IV. Убеждения.
Стержень человека, его система координат

Часть вторая.
Вы и Бог

Часть третья.
Вы и Вы

Часть четвертая.
Вы и другие

Часть пятая.
Вы и государство

Вместо эпилога.
Самоформирование