Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика

Введение

Словосочетание «алмазная промышленность СССР» наверняка вызовет у основной массы читателей ассоциацию с якутскими коренными алмазными месторождениями — кимберлитовыми трубками, первая из которых, «Зарница», была открыта в 1954 году. История открытия и освоения якутских месторождений сегодня хорошо известна, она изложена во многих научных и популярных публикациях, фильмах и телесюжетах.

Но на самом деле история советской алмазной отрасли началась гораздо раньше. К моменту открытия якутских месторождений СССР уже являлся крупным, постоянным и активным игроком мирового алмазно-бриллиантового рынка, обладающим разветвленными связями с ведущими его участниками. В годы правления И. В. Сталина СССР был значительным экспортером бриллиантов и импортером технических алмазов и алмазного инструмента, а после открытия в конце 1930-х годов уральских россыпных алмазных месторождений в Советском Союзе была создана полноценная алмазодобывающая отрасль. К сожалению, информация о советских операциях с алмазами и бриллиантами в сталинскую эпоху представлена сегодня в открытых источниках фрагментарно и скудно. Это объясняется следующими причинами:

— значительная часть архивов советских организаций, игравших ключевую роль в советском алмазно-бриллиантовом комплексе с конца 1920-х годов до марта 1953 года, труднодоступна для исследователей. Прежде всего это документы Гохрана после 1927 года, а также значительный корпус документов НКВД, МВД, МГБ и ряда внешнеторговых организаций;

— особенностью мирового алмазно-бриллиантового рынка всегда являлась практика заключения бездокументарных сделок. Она все еще достаточно распространена даже в наши дни, а в первой половине XX века была нормой. Естественно, определение состава участников таких сделок, мотивов и условий их совершения — крайне сложная задача;

— алмазно-бриллиантовый комплекс СССР в сталинскую эпоху создавался и развивался при активном участии советских спецслужб, а с 1940-х годов — вообще в недрах НКВД-МВД. Современные рынки алмазов и бриллиантов весьма чувствительны к моральной и этической составляющей бизнеса. Поэтому после самостоятельного выхода РФ на алмазный рынок в кругах, близких к руководству российской алмазной индустрии, возобладала точка зрения, что историческое исследование, посвященное добыче алмазов руками заключенных (в XX веке это практиковалось только в СССР), может отрицательно повлиять на имидж российских алмазов и бриллиантов в глазах зарубежных покупателей. Благодаря этой спорной позиции заказ на подобные исследования не был сформирован.

Таким образом, сталинский период развития отечественного алмазно-бриллиантового комплекса практически выпал из поля зрения профессиональных исследователей, что в конечном итоге привело к возникновению своеобразной мифологии, принципиально искажающей реальную историческую картину. Сегодня в основе всех без исключения работ, посвященных истории отечественной алмазной промышленности, лежит тезис о том, что главным мотивом поиска и последующего освоения алмазных месторождений на территории СССР являлось желание советского руководства обеспечить полную независимость страны от импорта технических алмазов, необходимых для развития промышленности, прежде всего оборонной. Эта ложная посылка обычно сочетается с вымышленным утверждением о том, что Запад в 1930–1950-х годах вводил эмбарго на поставки технических алмазов СССР.

На самом деле никакого «алмазного эмбарго» никогда не существовало. Более того, рекордные поставки технических алмазов и алмазного инструмента в СССР пришлись на 1951–1953 годы, когда «холодная война» находилась в самой что ни на есть горячей фазе: в небе Кореи советские пилоты сражались с американскими, британскими и австралийскими асами. А добываемые на территории СССР алмазы рассматривались И. В. Сталиным, а после него всеми советскими лидерами, исключительно как экспортный валютный товар с максимальной удельной стоимостью.

Неверное понимание историками мотивации советского руководства способствовало формированию искаженного представления о механизмах интеграции СССР в мировой алмазно-бриллиантовый комплекс и породило неизбежные ошибки в хронологии и оценке советских контактов с корпорацией «Де Бирс» и другими крупными операторами мирового рынка алмазов и бриллиантов. Что, в свою очередь, лишало возможности дать приемлемое объяснение многим процессам, происходившим в отечественной алмазной индустрии до развала СССР и отчасти продолжающимся в наши дни.

Настало время устранить эти заблуждения. Тем более что сегодня изучение сталинского периода развития отечественного алмазно-бриллиантового комплекса представляет не только исторический интерес. Современная Россия и Запад вновь оказались в положении жесткого противостояния, весьма напоминающего ситуацию конца 1940-х — начала 1950-х годов. Изучение документов об алмазных операциях того времени позволяет провести конструктивную аналогию и понять — кому и зачем нужно это противостояние и какова его перспектива.

В основу данной книги легли рассекреченные документы о добыче алмазов в СССР, а также о советских торговых операциях с алмазами и бриллиантами в 1930–1950-х годах. Использовались фонды Государственного архива РФ (ГАРФ), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Центрального архива ФСБ (ЦА ФСБ), Государственного архива Пермского края (ГАПК), а также электронные архивы Центрального разведывательного управления (ЦРУ) США. Отсканированные копии наиболее значимых, с точки зрения автора, документов приводятся в приложениях к соответствующим главам.

Глава 1
Как искали и нашли русские алмазы

Первый русский алмаз был найден крепостным Павлом Поповым 4 июля 1829 года на западном склоне Среднего Урала, в районе Адольфовской золотоносной россыпи, расположенной в долине реки Полуденки, левого притока реки Койвы, у села Крестовоздвиженские Промыслы. Этот алмаз весил 0,52 карата. Всего в 1829 году было найдено 4 алмаза. В 1830 году на Западном Урале было найдено 26 алмазов суммарным весом 14,63 карата. Уральские находки заинтересовали российские власти, и в 1839 году вышел указ Правительствующего Сената «О выдаче наград за отыскание алмазов», предусматривающий выплату денежных премий за находки алмазов в «округах казенных заводов». Но систематических поисков алмазов на Урале организовано не было. Кристаллы находили случайно, в основном при отработке золотоносных россыпей. К 1858 году на западном склоне Среднего Урала был найден 131 алмаз общим весом 60 карат^[1].

Начиная со второй половины 1920-х годов интерес к уральским алмазам стал увеличиваться. К этому времени на Урале уже было обнаружено около 300 кристаллов, причем большую их часть нашли в бассейне реки Койвы, поэтому имелись все основания предполагать наличие здесь месторождений. В 1928–1936 годах поисковые работы велись несколькими геологическими партиями в районе Крестовоздвиженских Промыслов, а также на восточном и южном склонах Среднего Урала. Успехов эти поиски не принесли.

Прорыв в поисках алмазных месторождений произошел в 1937 году. Старателем Афанасием Колыхматовым было открыто первое уральское россыпное алмазное месторождение и сделана заявка на это открытие. Впоследствии его приоритет был четко зафиксирован в письме министра геологии СССР И. Малышева и соответствующем распоряжении Совета министров СССР.

«Секретно.

Министр геологии СССР.

28 июня 1947 г.

Заместителю председателя Совета

министров Союза ССР

товарищу Вознесенскому Н. А.

В 1937 году, при промывке золотоносных песков в русле р. Ершовка в Чусовском районе Молотовской области, старателем Колыхматовым Афанасием Яковлевичем были обнаружены алмазы. В том же году тов. Колыхматовым была сделана заявка на это открытие. Посланная в 1938 году на место открытия геологоразведочная партия подтвердила наличие алмазов в песках р. Ершовки и кроме этого по аналогии обнаружила новые россыпи в окрестностях сел. Кусье-Александровск.

За это открытие тов. Колыхматову А. Я. была выдана денежная премия в сумме 1000 рублей. Позднее тов. Колыхматов А. Я. был награжден Правительством медалью „За трудовое отличие“.

В сентябре 1946 года Всесоюзной комиссией по запасам утверждены по Кусье-Александровской группе месторождений запасы алмазов в количестве 9,5 тыс. карат по промышленным категориям.

На этих месторождениях, согласно постановлению Совета министров СССР № 1978-832сс, Министерство внутренних дел СССР организует промышленную добычу алмазов.

На основании постановления Совета народных комиссаров Союза ССР № 1596 — 665с от 12.VI.1941 (пункт 18) тов. Колыхматову А. Я. надлежит выплатить премию в сумме 50 тыс. рублей.

Илья Ильич Малышев

Прошу разрешить премирование т. Колыхматова А. Я. в сумме 50 тыс. рублей.

Приложение: проект распоряжения Совета министров СССР.

И. Малышев»^[2].

Необходимо пояснить, что в 1937 году, когда Колыхматов открыл первое в стране алмазное месторождение, в СССР не существовало специальных знаков отличия за открытие месторождений. Сталинская премия, которую позже присуждали за подобные достижения, была учреждена в 1939 году, а почетное звание «Первооткрыватель месторождения» — только в 1970 году. Колыхматов получил медаль «За трудовое отличие», но, к чести руководства Министерства геологии, оно сочло эту награду слишком скромной. 50 000 рублей — это денежный эквивалент Сталинской премии 2-й степени, присуждаемой в том числе в области геолого-минералогических наук.

«Секретно.

Совет министров СССР.

Распоряжение № 11273-рс от 19 августа 1947 г.

Москва. Кремль.

Разрешить Министерству геологии выдать старателю Колыхматову А. Я. денежную премию в сумме 50 тыс. рублей за открытие месторождения алмазов.

Указанные расходы произвести за счет бюджетных ассигнований на геологоразведочные работы на 1947 год.

Зам. председателя Совета министров Союза ССР

Н. Вознесенский»^[3].

Это был первый случай присуждения премии государственного масштаба в отечественной алмазной индустрии. Так что приоритет первооткрывателя алмазных месторождений Урала установлен совершенно определенно^[4].

Николай Алексеевич Вознесенский

Открытие Колыхматова активизировало геологоразведочные работы по алмазной теме:

«При Комитете по делам геологии в 1938 г. было создано Алмазное бюро. К участию в исследованиях по алмазоносности Урала были привлечены институты ВСЕГЕИ, ВИМС, трест „Золоторазведка“. В разработке технологии обогащения алмазоносных песков участвовал институт „Механобр“… Начиная с 1938 года и на протяжении ряда лет бассейн р. Койвы являлся основным районом проведения поисковых работ на Урале. В результате поисковых работ, проведенных в 1938–1939 гг., здесь было подтверждено наличие алмазов в россыпях. Была подтверждена алмазоносность известных ранее россыпей — Крестовоздвиженской (1938) и Адольфовской (1939), были обнаружены и новые россыпи: Кладбищенская (1938) и Среднеполуденская (1939)… С 1940 г. работы на алмазы были усилены. Приказом Комитета по делам геологии при СНК СССР № 214 от 8 августа 1940 г. на базе сформировавшихся алмазных партий ВСЕГЕИ и ВИМСа была создана Уральская алмазная экспедиция, которая продолжила поисково-разведочные работы на Среднем Урале. База экспедиции располагалась в пос. Кусье-Александровский. Руководителем был назначен М. Ф. Шестопалов. В течение 1941–1942 гг. была организована давшая положительные результаты опытная добыча алмазов на нескольких россыпях. На базе выявленных месторождений Комитет по делам геологии при СНК СССР организовал на первой в стране Тырымской алмазодобывающей фабрике опытную добычу алмазов, которую с 1941 г. производило Теплогорское алмазное приисковое управление, организованное трестом „Уралзолото“. В 1942 г. ему были передано шесть разведанных месторождений. С этого же года там началась добыча алмазов вначале вручную (старателями), а с 1943 г. — гидравлическим способом. Добыча алмазов производилась из эфелей отработанных золотоносных россыпей рек Полуденки, Горевки, Поперечной, Алмазного Ключика, Адольфовского Лога, а также на Кладбищенской, Крестовоздвиженской и др. россыпях бассейна р. Койвы. В 1942 г. Уральской Алмазной экспедицией без утверждения ВКЗ были переданы Теплогорскому алмазному прииску запасы алмазов по первым разведанным россыпям верхнего и нижнего течения р. Койвы в количестве 8 тыс. карат»^[5].

Осенью 1940 года при подготовке очередного постановления Экономического совета при Совете народных комиссаров СССР по развитию поисков и добычи алмазов на Урале было принято решение об использовании в алмазной индустрии труда заключенных. Автором этой инициативы был М. Помазнев^[6] — секретарь Экономического совета, в то время курировавший вопросы, связанные с алмазами.

Положительное решение об использовании заключенных в алмазной отрасли было утверждено заместителем руководителя НКВД, начальником ГУЛАГа В. Чернышовым. Однако Чернышов был категорически против отображения этого факта в готовящемся постановлении:

«Народный комиссариат внутренних дел.

Секретно.

5 октября 1940 г.

Секретарю Экономического совета

при СНК Союза ССР тов. Помазневу.

Выделить 200 человек для работы в экспедиции по добыче алмазов НКВД может только при условии предоставления Комитетом по делам геологии соответствующих помещений для размещения заключенных и их обслуживания. Записывать это в постановление специальным пунктом не следует.

Заместитель народного комиссара

внутренних дел Союза ССР Чернышов»^[7].

Василий Васильевич Чернышов

Условие Чернышова было выполнено: заключенные в алмазной геологии использовались с 1940 года, но этот факт фиксировался только секретными документами НКВД^[8].

Если в поисковые партии Уральской алмазной экспедиции направлялись сотни «засекреченных» заключенных, то в собственно добыче алмазов в 1940-е годы царил редкий для сталинской эпохи либерализм. Фактически ставка была сделана на вольных старателей, которым была предоставлена возможность работать на самых перспективных участках: реке Полуденке, Адольфовом Логу, реке Тискос, реке Журавлик. Наркомат цветной металлургии СССР разработал специальную оценочную шкалу оплаты старателям за сдаваемые алмазы. В частности, цена за карат для алмазов размерностью от 1,0 до 1,5 карата устанавливалась в 2100 рублей (средняя зарплата в СССР в это время была 350 рублей). Причем в расчет принимался только вес — дефекты и цвет кристалла не оценивались. Мотивировка этого, весьма спорного, решения была приведена в письме от 13 февраля 1941 года народного комиссара цветной металлургии П. Ломако в адрес Экономического совета при СНК СССР и выглядела так:

Пётр Фадеевич Ломако

«1. Шкала разработана применительно к ценам, оплачиваемым Технопромимпортом, с учетом курса рубля и удорожания, связанного с европейской войной, плюс увеличение на трудность добычи и создание интереса к этому делу старателей.

2. При составлении шкалы учитывалась чрезвычайная рассеянность алмазов в известных нам россыпях и содержание их порядка 0,5 карата на 100 куб. метров песков»^[9].

Ломако изрядно лукавил, утверждая, что привязывает закупочные цены для уральских алмазов к ценам импорта. По импорту поступали дешевые технические алмазы, сырье ювелирного качества СССР не импортировал. В своем прейскуранте Ломако сохранил пропорции импортной шкалы оценок, но помножил данные на поистине чудовищный коэффициент, очевидно, для «создания интереса к этому делу»^[10]. Такая позиция Наркомата цветной металлургии вызвала резкую критику наркома финансов А. Зверева:

«Цены, по которым Наркомцветмет предлагает скупать алмазы у старателей, проектируются исходя из существующих в данное время импортных цен на алмазы, с увеличением этих цен в 13,5 раз…

Наркомфин Союза ССР считает, что цены на необработанные алмазы, скупаемые у старателей, должны быть установлены с учетом существующих скупочных цен на бриллианты…»^[11]

За алмаз весом 1,0–1,5 карата нарком финансов предложил платить 1300 рублей за карат. Шкала наркома финансов и была в результате принята для расчета со старателями. Нельзя сказать, что снижение расценок в 1,5 и более раза снизило мотивацию старателей, они продолжали работать на уральских месторождениях до конца 1940-х годов. Так, в 1949 году их насчитывалось 533 человека^[12] и они обеспечивали более 40 % добычи алмазов^[13].

Арсений Григорьевич Зверев

Полемика между Ломако и Зверевым весьма интересна еще и тем, что позволяет с высокой вероятностью предположить экспортное назначение уральских алмазов с самого начала их добычи. Действительно, закупочная шкала, предложенная Зверевым, примерно соответствовала ценам, по которым «Ювелирторг», а до него «Торгсин»^[14] скупали бриллианты у населения. Столь высокие цены на уральские алмазы объяснялись, во-первых, их выдающимся ювелирным качеством (в срезе уральской добычи до 90 % камней пригодно для огранки в бриллианты^[15]), а во-вторых, отсутствием у старателей технологии, позволяющей извлекать мелкие кристаллы («крошку», «карбонадо»). Только в 1946 году Постановлением «О развитии отечественной алмазной промышленности» были учреждены специальные премии: 50 тысяч рублей за разработку и внедрение метода улавливания алмазов «карбонадо» и 75 тысяч рублей за разработку и внедрение методов улавливания алмазной крошки^[16]. Следовательно, до этого времени технические алмазы на Урале вообще не добывались. Использовать в технических целях высококачественное ювелирное сырье было совершенно неразумным, тем более что, как будет показано ниже, СССР не имел абсолютно никаких проблем с импортом технических алмазов в 1930–1950-х годах.

Экспорт бриллиантов был значительной и постоянной статьей дохода бюджета сталинского СССР. Это были конфискованные у «эксплуататорских элементов», скупаемые у населения, а в послевоенный период и «трофейные» камни. Закупочные цены на бриллианты, практикуемые «Торгсином» и «Ювелирторгом», были ниже мировых на 50–60 %, что приносило бюджету СССР соответствующую прибыль^[17]. Привязывая закупочные цены на уральские алмазы к закупочным ценам на бриллианты и учитывая, что в стоимости готового бриллианта стоимость алмазного сырья составляет 85–90 %, Наркомфин СССР мог обоснованно рассчитывать на прибыль от их экспорта в районе 30–40 %. К тому же алмазы были востребованы рынком, это был один из немногих товаров, которые СССР мог предложить на экспорт при гарантированном и быстром сбыте.

Видимо, оценив экспортный потенциал уральских алмазов, сталинское руководство решило развернуть их масштабную добычу. Вольные старатели и государственный Теплогорский алмазный прииск давали слишком мало алмазов — всего несколько сотен карат в год. По понятным причинам до серьезных решений «руки дошли» только по окончании войны. В сентябре 1946 года было принято ключевое постановление «О развитии отечественной алмазной промышленности» № 1978-832сс, на основании которого алмазные месторождения Урала передавались самому мощному горнодобывающему ведомству — МВД СССР.

Приложения к главе 1

Письмо начальника ГУЛАГа В. В. Чернышовао возможности использования труда заключенныхв алмазной геологии

ГАРФ. Ф. 5446. О. 25а. Д. 8352. Л. 12.

Письмо наркома цветной металлургии СССРП. Ф. Ломако о старательской добыче алмазов

ГАРФ. Ф. 5446. О. 25а. Д. 8352. Л. 20–21.

Письмо наркома финансов СССР А. Г. Зверевао закупочных ценах на алмазы для старателей

ГАРФ. Ф. 5446. О. 25а. Д. 8352. Л. 31.

Постановление Совета министров СССР «О развитии отечественной алмазной промышленности» от 7 сентября 1946 года

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 107–111.

Глава 2
«Сталин любил, чтобы все делалось быстро», или Как Берия и Микоян спасли директора алмазного прииска

Передаче алмазной промышленности в МВД СССР предшествовал один любопытный эпизод, на котором стоит остановиться подробнее, хотя бы потому, что его современная интерпретация, приводимая в многочисленных научных и популярных публикациях, служит прекрасной иллюстрацией качества российских исторических исследований по алмазной теме.

«Зависимость СССР от иностранных поставщиков тревожила специалистов. В июле 1946 г. бывший начальник Уральской алмазной экспедиции М. Ф. Шестопалов решился направить письмо И. В. Сталину. Глава Советского государства, получив это письмо, пригласил М. Ф. Шестопалова в Кремль на специальное совещание при Совете министров СССР. Рассказывали, что Сталин устроил разнос присутствующим на совещании, подчеркнув, что простой инженер знает о том, что стране нужны алмазы, а вот должностные лица, облеченные властью, предлагают свернуть все работы на Урале»^[18].

«Зависимость СССР от иностранных поставщиков тревожила немногочисленных в те годы специалистов алмазной промышленности, неоднократно обращавшихся в партийные и правительственные инстанции со своими предложениями. В июле 1946 года инженер-геолог М. Ф. Шестопалов решился направить письмо И. В. Сталину. Михаил Федорович Шестопалов был связан с алмазами с середины 30-х годов, искал их в Восточных Саянах, в 1941–1943 годах возглавлял Уральскую алмазную экспедицию… Письмом М. Ф. Шестопалова заинтересовались, он был вызван на совещание в Кремль. Рассказывали, что Сталин устроил разнос присутствующим на совещании, подчеркнув, что простой инженер знает о том, что стране нужны алмазы, а вот должностные лица, облеченные властью, предлагают свернуть все работы на Урале»^[19].

«В 1946 г. Сталин, помня, очевидно, о том, как остро вставали проблемы с минеральным сырьём во время Великой Отечественной войны, занялся организационными вопросами геологической службы. В июне того года Комитет по делам геологии был преобразован им как председателем Совета министров СССР в Министерство геологии (первое в мире). Несомненно, о создании геологического министерства знал Шестопалов, что и следует считать толчком к написанию его письма Сталину. В спецотделе его экспедиции испугались, замахали на него руками, письмо Сталину не взяли, и он отправил его обычным путём. Сталин любил, чтобы всё делалось быстро. Буквально несколько дней спустя после того, как Шестопалов отнёс своё письмо на почту, уже в начале августа, к подъезду дома в Ленинграде, где он жил, подали машину. Его доставили в аэропорт, привезли в Москву, отвели номер в гостинице. Там Шестопалов написал доклад и через три дня выступил на Совете министров. Сталин разозлился: „Вы говорите, что мы должны сворачивать работы по алмазам, а рядовой инженер знает, где их искать!“»^[20].

Михаил Фёдорович Шестопалов

Уже лет двадцать эта байка кочует по страницам статей, монографий и диссертаций, насыщаясь удивительными «подробностями», причем многие авторы вполне серьезно утверждают, что письмо Шестопалова дало «мощный толчок» развитию как алмазной геологии, так и алмазной индустрии в целом, и даже послужило причиной и основой эпохального постановления Совета министров СССР № 1978-832сс от 07 сентября 1946 года «О развитии отечественной алмазной промышленности»^[21].

Но подлинная история событий, происходивших летом 1946 года в алмазной промышленности, драматична и имеет мало общего с благостными фантазиями современных историков и публицистов об инициативном геологе, мудром вожде и туповатых министрах.

В июле 1946 года Михаил Шестопалов был не «рядовым инженером», а директором Теплогорского алмазного прииска — единственного на тот момент в СССР государственного предприятия по добыче алмазов. И в этом качестве он был хорошо известен по крайней мере четырем союзным министрам: министру цветной металлургии СССР Петру Ломако (Теплогорский прииск относился к этому министерству), министру внутренних дел СССР Сергею Круглову, который готовился принять в свое министерство алмазную промышленность от Минцветмета, министру геологии СССР Илье Малышеву и министру государственного контроля СССР Льву Мехлису. Знакомство с последним отразилось на судьбе Шестопалова самым печальным образом.

Министерство государственного контроля СССР — орган, незаслуженно обойденный вниманием современных историков. Это ведомство обладало полномочиями проверять любую структуру, включая Минобороны, МГБ и МВД. Более того, до 1948 года министр госконтроля мог своим приказом снимать с должности любого чиновника и отдавать его под суд^[22]. Фактически это был личный «следственный комитет» Сталина. И возглавлял этот орган генерал-полковник Лев Мехлис, которого сам Сталин за глаза называл «страшный человек».

Лев Захарович Мехлис

Да, Мехлис был человек жестокий, и на его совести загубленных судеб много. Но у него было одно позитивное качество — он не врал. Он мог отправить на расстрел человека за прегрешения, которые такой меры наказания не заслуживали. Но в том, что прегрешения были и они установлены доказательно и четко, сомневаться не приходилось. Мехлис ничего не подтасовывал и не подделывал. И поэтому Сталин ему верил.

Весной 1946 года Сталин дал поручение Министерству госконтроля проверить алмазную промышленность. Госплан и пять министерств работали над предложениями в проект постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности». Вождю надо было до мелочей знать — что же собирались развивать. Проверку Мехлис начал с Теплогорского алмазного прииска.

Иосиф Виссарионович Сталин

Из справки о результатах проверки:

«Шестопалов М. Ф. за использование служебного положения в корыстных целях, разбазаривание товаров из фонда золотоскупки и допущение приписки горной массы, вследствие чего государству нанесен значительный материальный ущерб, отстранен от должности директора Теплогорского алмазного прииска и привлечен к судебной ответственности… С материалами ревизии Теплогорского прииска 8 июля с. г. главным контролером Министерства государственного контроля СССР Сычевым был ознакомлен министр цветной металлургии тов. Ломако П. Ф., который также был согласен с намеченными выводами об отстранении от должности и привлечении к судебной ответственности директора Теплогорского алмазного прииска Шестопалова… До назначения Шестопалова в апреле 1943 года директором Теплогорского алмазного прииска Главзолото, он работал начальником Уральской алмазной экспедиции. Приказом председателя Комитета по делам геологии при СНК СССР тов. Малышева № 66 от 6 марта 1943 г. Шестопалов был снят с указанной должности „за необеспечение руководства экспедицией“…

Подпись — член Коллегии Министерства государственного контроля Союза ССР А. Павельев»^[23].

Итак, Шестопалову инкриминировалось злоупотребление служебным положением, воровство и саботаж. Государству нанесен значительный ущерб. В 1946 году расстреливали за меньшее.

Получив досье по Теплогорскому прииску, Мехлис обратился к Ломако. Этот «солдат партии»^[24] отреагировал в духе эпохи — руководство прииска нужно расстрелять. После разговора с Ломако, 16 июля 1946 года, Мехлис издал приказ Министерства госконтроля СССР № 620. Этим приказом Шестопалов лишался всех полномочий и переводился в ранг подследственного. Учитывая тяжесть обвинения, вероятность скорого расстрела была весьма вероятной. Терять было нечего, и Шестопалов решается — 23 июля он пишет письмо Сталину «По вопросу о добыче алмазов в СССР». Пишет, допуская грубейшее нарушение субординации — через голову собственного министра, не поставив в известность органы следствия. Это, несомненно, жест отчаяния, надежда на последний шанс. Письмо имеет гриф «секретно» и отправляется в Москву через секретную часть Теплогорского прииска.

В тексте письма нет ни слова о проверке Министерства госконтроля, нет просьбы о защите. А есть толковый анализ рынка алмазов и ряд дельных предложений о реорганизации алмазной промышленности. Текст письма свидетельствует о том, что его автор — прекрасный специалист по алмазам, один из лучших в стране. И это действительно так. На это и расчет.

Лаврентий Павлович Берия

Письмо пришло в Москву, но к Сталину оно не попало. Первый входящий в Москве — секретариат Лаврентия Берии, вх. № ЛБ-16471^[25]. Кто, как и почему изменил траекторию этого документа — понять сегодня невозможно. Берия в то время был самым могущественным заместителем председателя Совета министров Сталина. К алмазной промышленности Берия не имел непосредственного отношения, он был членом Политбюро и куратором силовых министерств, председателем Спецкомитета по созданию атомного оружия. В промышленности и спецслужбах хорошо знали, что Берия высоко ценит профессионализм, продвигает и защищает компетентные кадры. Не являлось секретом также и то, что Берия недолюбливал Мехлиса, считая его весьма ограниченным человеком. Может быть, письмо Шестопалова попало к Берии волею случая, а может быть, поспособствовал какой-то друг. Как бы там ни было, удача Шестопалову улыбнулась.

Для того чтобы разобраться, кто такой Шестопалов и в чем суть проблемы, Берии хватило пары часов. А дальше перед ним был выбор — в «лучших» советских традициях «отфутболить» документ Мехлису (ваш подследственный, вы и разбирайтесь), и в этом случае участь Шестопалова была бы решена, или спасти ценного (хотя, конечно, нашкодившего) специалиста. Берия выбрал второе. Две недели он «маринует» документ у себя и 6 августа 1946 года ставит на письме Шестопалова резолюцию: «Тов. Микояну А. И. Прошу рассмотреть и дать свой проект предложения. Л. Берия». Анастас Микоян — координатор подготовки постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности», он мастер политического компромисса, союзник Берии по многим проектам, да и Мехлиса он терпеть не может.

7 августа 1946 года секретариат Микояна получает письмо Шестопалова с резолюцией Берии (вх. № 27447).^[26] Вполне вероятно, что Берия добавил к нему и целеполагающий устный комментарий. Микоян поспешил встретиться с Ломако. Услышав мнение Берии по делу Шестопалова, «солдат партии» проявил изрядную гибкость и сменил свою позицию на противоположную: теперь никого расстреливать было не нужно. Нейтрализовав Ломако, Микоян позвонил Мехлису и в свойственной ему дипломатичной манере попросил отменить приказ Министерства госконтроля № 620.

Вмешательство Микояна привело Мехлиса в бешенство. Этот носорог Берии не испугался, а позицию Ломако счел трусливой и недостойной. На бланке министра государственного контроля Мехлис написал Микояну письмо, которое стоит привести полностью:

Анастас Иванович Микоян

«Товарищу Микояну А. И.

Посылаю подробную записку по вопросу о быв. директоре алмазного прииска Шестопалове. Руководство Министерства — тт. Ломако и Малинин были подробно ознакомлены, как это видно из прилагаемого доклада, с результатами ревизии и выводами в отношении Шестопалова и с ними были согласны.

Главный контролер т. Сычев (до доклада мне) два часа сидел у т. Ломако и излагал ему содержание актов двух ревизий, в том числе и по Шестопалову. С выводами т. Ломако согласился.

Лично и я говорил по вертушке с т. Ломако по трем приказам, в их числе и о Шестопалове. При разговоре т. Ломако оказался подробно осведомленным, и он мне буквально заявил: пока не расстреляем 3–5 чел., эти безобразия не прекратятся. Лишь после беседы с т. Ломако я подписал приказ. Странно, что т. Ломако говорил вам, будто вопрос решался в его отсутствие.

Л. Мехлис»^[27].

Сергей Никифорович Круглов и Лаврентий Павлович Берия

Поняв, что Мехлис не уступит, Микоян (скорее всего, при поддержке влиятельного Берии) решил вынести вопрос на суд верховного арбитра — Сталина. В начале сентября 1946 года, за несколько дней до принятия постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности» А. Микоян, С. Круглов (министр внутренних дел СССР), И. Малышев (министр геологии СССР) и И. Архипов (зам. Ломако) представили Сталину окончательную редакцию проекта постановления. К пакету документов были также приложены письмо Шестопалова и письменная просьба об отмене приказа Мехлиса и о поручении Круглову решить вопрос Шестопалова в административном порядке. Напомним, что куратором Круглова был Берия.

Так что письмо Шестопалова Сталин если и увидел, то только за пару дней до подписания постановления — никак не раньше. И, разумеется, какого-либо значимого влияния письмо Шестопалова на развитие алмазной промышленности оказать не могло. Работа над постановлением велась много месяцев сотрудниками Госплана и пяти союзных министерств, его проект в основном был готов до того, как Шестопалов взялся за перо. Сравнение текстов постановления и письма Шестопалова показывает, что ни одно предложение последнего в авторской формулировке в текст постановления не вошло. Шестопалов создал хороший документ, полный разумных предложений, но роль его исчерпывается лишь тем, что он спас своему автору жизнь, честь и карьеру. Это, согласитесь, немало.

Вождь благосклонно внял просьбе Микояна и Круглова. И в постановлении «О развитии отечественной алмазной промышленности» № 1978-832сс от 7 сентября 1946 года появился последний, 21-й пункт:

«21. Отменить приказ министра государственного контроля СССР т. Мехлиса от 16 июля 1946 г. № 620 об отстранении директора Теплогорского алмазного прииска Главзолота т. Шестопалова от должности и отдаче его под суд, поручив министру внутренних дел СССР т. Круглову рассмотреть и решить этот вопрос в административном порядке.

Председатель Совета министров Союза ССР

И. Сталин»^[28].

С. Круглов решил вопрос весьма своеобразно: он присвоил подследственному Шестопалову звание инженер-капитана МВД и назначил его главным инженером треста «Уралалмаз», объединенного с Кусьинским исправительно-трудовым лагерем. И Шестопалов, чудом избежавший неволи, а может быть, и расстрела, стал руководить тысячами заключенных, направленных на добычу алмазов на Урале.

* * *

Какой же бес попутал российских историков и публицистов и заставил их бесконечно тиражировать сказку о выступлении Шестопалова в Кремле перед министрами и добавлять совершенно уже невероятные «подробности» вроде отправки секретного документа на имя Сталина обычной почтой? Скорее всего, подследственный Шестопалов сидел в поселке Кусье-Александровский, где находилась штаб-квартира Теплогорского прииска, паспорт у него был отобран, и перемещаться он мог до кабинета следователя и обратно, но никак не в Москву на заседания Совета министров. А попытка в 1946 году отправить через обычную почту секретный документ на имя Сталина наверняка закончилась бы путешествием отправителя в местный отдел МГБ, ну или, на худой конец, в психиатрическую клинику.

Но уж больно хорошо вписывается легенда о письме Шестопалова в каноническую парадигму истории отечественной алмазной отрасли: алмазы позарез нужны были СССР для промышленности, и на повестке дня остро стоял вопрос о преодолении зависимости от зарубежных поставок. Действительно, Шестопалов писал вождю: «СССР, не теряя времени, должен в самые сжатые сроки освобождаться от иностранной зависимости по алмазам как стратегическому сырью…». Красота! Удалой молодец снизу проявил инициативу, вождь одобрил, министры прозрели. И мотив такой замечательный — государственный интерес всех, от «простого геолога» до вождя, объединил в едином порыве. Правда, как выясняется, подлинный мотив был несколько иной, никакого «доклада Шестопалова» в Кремле не было, вождь внушения министрам не делал, а министры лишь спорили — расстрелять удальца за кражи и саботаж или все же не стоит…

«Иностранную зависимость» мы обсудим несколько позже, а пока запомним факт, который в каноническую парадигму очень плохо вписывается. Спас Шестопалова Микоян. Он же был координатором работ над постановлением «О развитии отечественной алмазной промышленности». Почему эту работу Сталин поручил именно ему? Какое отношение Микоян мог иметь к алмазам? Ведь не был Микоян ни геологом, ни горняком, ни машиностроителем, и за ГУЛАГ он не отвечал. Анастас Микоян был заместителем председателя Совета министров СССР по внешним экономическим связям. И министром внешней торговли. Именно через него в знаковом для советской алмазной индустрии 1946 году осуществлялись официальные контакты с «иностранными поставщиками». А неофициальные контакты шли по линии спецслужб, куратором которых от Политбюро был Лаврентий Берия.

Приложения к главе 2

Письмо Л. З. Мехлиса А. И. Микоянупо делу Шестопалова.

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 74.

Письмо М. Ф. Шестопалова И. В. Сталину.

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 81–83.

Глава 3
Экономика от МВД,
или Самые дорогие алмазы в мире

Итак, 07 сентября 1946 года И. Сталин подписал постановление Совета министров СССР № 1978-832сс «О развитии отечественной алмазной промышленности». За день до этого замечательного события, 6 сентября 1946 года, приказом министра МВД СССР С. Круглова за № 00811 было создано Специальное главное управление (СГУ)^[29]. На вновь созданную структуру возлагались задачи добычи алмазов, платины и золота и в ее подчинение передавались все организации и предприятия «Главзолота» Министерства цветной металлургии СССР. Начальником СГУ был назначен генерал-лейтенант МВД Ф. Харитонов (приказ МВД № 1446лс от 21 октября 1946 года). Приказом МВД СССР № 0095 от 29 января 1947 года был утвержден штат центрального аппарата СГУ МВД СССР в количестве 177 человек. В структуру центрального аппарата СГУ входил Алмазный отдел.

14 ноября 1946 года приказом министра МВД СССР за № 001006 в СГУ на базе бывшего Теплогорского алмазного прииска было создано Управление (трест) «Уралалмаз». Этим же приказом был создан Кусьинский исправительно-трудовой лагерь (ИТЛ), в котором должны были содержаться заключенные, работающие в «Уралалмазе». Должности начальника Управления «Уралалмаз» и начальника Кусьинского ИТЛ были изначально объединены. Начальником «Уралалмаза» был назначен инженер-майор МВД Н. Гузов, главным инженером — инженер-капитан МВД М. Шестопалов. Основные руководящие должности треста также занимали офицеры МВД.

Фёдор Петрович Харитонов

Весьма любопытно, что Круглов изначально был против использования заключенных на добыче алмазов. В процессе обсуждения проекта постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности» он направил Микояну следующее письмо:

«СССР. Министерство внутренних дел.

21 августа 1946 г. № 3924/К.

Секретно.

Совет министров Союза ССР

товарищу Микояну А. И.

на № АМ-28485 от 15.08.1946.

По проекту постановления Совета министров Союза ССР по развитию отечественной алмазной промышленности докладываю, что выделить заключенных в количестве 2000 человек для работы на алмазных приисках в Молотовской области Министерство внутренних дел СССР не имеет возможности из-за отсутствия свободных от работы контингентов.

МВД СССР имеет ряд обязательств, предусмотренных постановлениями Совета министров Союза ССР по поставке рабочей силы из различных спецконтингентов, выполнение которых проводится с большим напряжением.

Прошу пункт 6 из проекта постановления Совета министров СССР об алмазной промышленности исключить, как нереальный для выполнения.

Министр внутренних дел СССР С. Круглов»^[30].

Но благодаря настойчивости Анастаса Микояна «спецконтингент» к добыче алмазов все же был привлечен, и Кусьинский ИТЛ стал первым лагерем в системе СГУ; остальные 8, заключенные которых использовались на добыче золота, платины и строительных работах, были созданы только в 1947–1949 годах.

Штаб-квартира треста «Уралалмаз» находилась в поселке Кусье-Александровский. Трест включал пять алмазных приисков: Медведкинский, Ершовский, Промысловский, Тарымский, Вижайский.

Сергей Никифорович Круглов

Масштаб, которого быстро достигла деятельность СГУ, хорошо иллюстрируется докладом Круглова, представленным на имя Л. Берии 1 сентября 1949 года. В этом документе сообщается:

«Специальное главное управление (Главспеццветмет) МВД СССР. Имеет своей задачей обеспечение установленного Правительством плана по добыче золота, платины и алмазов. В системе Главспеццветмета имеются тресты и комбинаты, в состав которых входят приисковые, рудничные управления, отдельные шахты и другие объекты, непосредственно занимающиеся добычей драгоценных металлов. При трестах и комбинатах имеются старательские артели, работающие по договорам.

Алмазная драга на реке Кусья

На работах Главспеццветмета используются заключенные, содержащиеся в 9 лагерях.

Главспеццветмет имеет заводы, изготовляющие необходимые запасные части для агрегатов, используемых в золотоплатиновой промышленности; Всесоюзные тресты и институты: трест „Золототехснаб“ осуществляет материально-техническое обеспечение предприятий золотоплатиновой промышленности, трест „Золотопродснаб“ обеспечивает продовольствием и промтоварами рабочих и служащих предприятий Главспеццветмета и старательские артели, трест „Золототранс“ ведает транспортировкой продовольственных и промышленных товаров для приисков и рудников, трест „Золоторазведка“ осуществляет разведку недр по добыче металла.

Алмазная драга у Богатского камня

Для золотоплатиновой промышленности Государственный научно-исследовательский институт „Нигризолото“ выполняет научно-исследовательскую работу, Государственный институт „Гипрозолото“ осуществляет работы по проектированию сооружений.

В системе Главспеццветмета занято на работах 146 734 человека, из них офицеров 4313 человек, вольнонаемного состава, в том числе рабочих, — 142 421 чел.»^[31].

Созданная в МВД мощная структура по добыче драгоценных металлов и алмазов подвергалась тщательному контролю со стороны центрального аппарата министерства: «3-й специальный отдел МВД СССР осуществляет оперативно-чекистское обслуживание предприятий и учреждений золотоплатиновой и алмазной промышленности Специального главного управления (Главспеццветмет) и ГУЛГМП МВД СССР. Штат отдела и его периферийного аппарата — 221 человек, в том числе 208 офицеров»^[32]. А с самого верхнего этажа власти, Политбюро, за деятельностью «драгоценной империи» МВД надзирал куратор Круглова — Лаврентий Берия.

Алмазная обогатительная фабрика. 1948 г.

В 1946–1953 годах СГУ МВД СССР являлось главным поставщиком драгоценных металлов и алмазов в государственную казну. Разумеется, эта структура не была обделена вниманием первых лиц государства и вопросы ее организационного обеспечения и материального снабжения решались в приоритетном порядке. Но в самом СГУ наибольшими привилегиями пользовался «Уралалмаз». Как отмечалось в «Докладе об итогах работы „Уралалмаз“ МВД СССР за 1950 г.»:

«Вопрос материально-технического снабжения „Уралалмаз“ был определен постановлением Совета министров Союза ССР от 9 февраля 1950 г. и приказом министра от 7 марта 1950 г. Этими документами „Уралалмаз“ ставился в преимущественное положение в части материально-технического снабжения»^[33].

Кроме того, оклады вольнонаемного персонала и офицеров МВД «Уралалмаза» через каждые 6 месяцев увеличивались на 10 %, такова была специальная «льгота для алмазной промышленности»^[34].

Нужно сказать, что преференции «Уралалмаза» были беспрецедентно широки даже по сравнению с предприятиями по добыче платины и золота. Так, в одном из писем за подписью начальника треста «Уралалмаз» полковника А. Мальгина^[35] отмечается:

«Управление „Уралалмаз“ и его предприятия находятся на государственном бюджете и не имеют расчетной цены на выпускаемую продукцию. Предприятия „Уралалмаз“ финансируются в пределах годовой сметы производства независимо от выполнения плана»^[36].

Получать приоритетное снабжение и финансирование независимо от выполнения плана в СССР в рассматриваемый период могли считанные организации, прежде всего курируемые Берией флагманы атомного проекта. Фактически «Уралалмаз» был приравнен к этой категории предприятий. Это подтверждается и уровнем секретности, который распространялся на документы «Уралалмаза». Документы, подписываемые руководством треста и содержащие интегральные производственные показатели, имели гриф «Совершенно секретно. Особой важности». Гриф «ОВ» крайне редко использовался на предприятиях добывающей промышленности, поскольку работа с такими документами требовала особого порядка делопроизводства и высшей формы допуска персонала. И то, и другое было трудно обеспечить в отдаленных от центра регионах, где непосредственно осуществлялась добыча полезных ископаемых. Исключение составляли предприятия по добыче урана.

Попытаемся оценить конкретный уровень развития алмазной промышленности СССР сталинского периода и сравнить ее достижения с данными мирового алмазного рынка того времени.

В Государственном архиве Пермского края (ГАПК) хранится объемный документ, озаглавленный «МВД СССР. СГУ. Управление „Уралалмаз“. Объяснительная записка к контрольным цифрам на 1953 год по основному производству». Этот документ имел гриф «Совершенно секретно. Особой важности», был подписан начальником треста «Уралалмаз» полковником А. Мальгиным и предназначался для руководителя МВД СССР С. Круглова. Из имеющихся в нашем распоряжении архивных источников этот документ наиболее полно отражает как экономические показатели, так и проблемы, свойственные алмазной промышленности МВД СССР на пике ее развития.

В разделе «Сырьевая база и обоснование программы добычи алмазов» указанного документа говорится: «По состоянию на 1 января 1952 года в целом по Управлению „Уралалмаз“ было учтено всего 75 756,9 карат алмазов балансовых запасов по 25 россыпным месторождениям. В течение 1952 года дополнительно разведываются и передаются в эксплуатацию Министерством геологии СССР еще 9 месторождений, с общим количеством балансовых запасов 43 443 карата алмазов (по оперативным данным), и Управлением „Уралалмаз“ одно месторождение реки Койвы, с запасами 1000 карат алмазов. Ожидаемое состояние балансовых запасов на 1 января 1953 года, с учетом плановой добычи алмазов на 1952 год и передаваемых вновь запасов Министерством геологии определится в количестве 110 913,1 карат алмазов (по сумме категорий), в том числе запасов по действующим предприятиям 1953 года 72 667,5 карат, что вполне обеспечивает планируемую программу добычи алмазов на 1953 год в количестве 7000 карат»^[37].

В том же документе сообщается, что добыча за весь 1951 год составила 4682 карата, а за первое полугодие 1952 года — 2350 карат^[38].

Общемировая добыча алмазов в 1951, 1952 и 1953 годах составляла 16,9 млн карат, 18,6 млн карат и 20,1 млн карат соответственно^[39]. Таким образом, на пике своего развития (1953 год) алмазная промышленность МВД СССР могла обеспечить всего лишь около 0,035 % от мировой добычи.

Ресурсная база «Уралалмаза» по состоянию на 1953 год, составлявшая по сумме категорий чуть больше 110 тысяч карат, также выглядела более чем скромно. Для сравнения — ресурсная база алмазного месторождения им. М. В. Ломоносова в Архангельской области оценивается в 322,6 млн карат^[40].

Можно уверенно констатировать, что в 1953 году по балансовым запасам и уровню добычи, СССР устойчиво занимал последнее место в мире в ряду алмазодобывающих стран.

А вот по себестоимости добываемых алмазов СССР уверенно претендовал на мировое лидерство:

«Планом на 1953 год проектируется снижение себестоимости одного карата алмазов против плана 1952 года на 9,9 %. Плановая себестоимость на 1953 год проектируется в размере 13 605 руб. вместо 15 096 рублей по плану на 1952 год при одинаковом среднем содержании алмазов в песках»^[41].

В 1951 году себестоимость продукции «Уралалмаза» составляла 14 819 рублей за карат^[42].

Справка по численности и фондам заработной платы вольнонаемного персонала лагерного сектора Кусьинского ИТЛ СГУ МВД СССР показывает, что весь фонд заработной платы военизированной и пожарной охраны лагеря в количестве 180 человек составлял в 1952 году 1400 тыс. рублей^[43]. Таким образом, себестоимость одного карата из добычи «Уралалмаза» примерно соответствовала размеру двух годовых окладов стрелка ВОХР охраны Кусьинского ИТЛ. Оклад инженерно-технических работников, обслуживающих рентгеновские установки, с помощью которых обнаруживались алмазы, составлял 660 рублей в месяц, плюс 100 % надбавки «за вредность», таким образом, 1 карат уральских алмазов стоил дороже, чем 11-месячная зарплата оператора-рентгенолога^[44].

По данным В. Тесленко, годовой объем продаж алмазов корпорацией «Де Бирс» составлял в 1951 году около 250 млн долларов США^[45]. В этом же году мировая добыча алмазов составила около 16 926 тыс. карат. Учитывая, что «Де Бирс» контролировала в эти годы свыше 98 % мирового алмазного рынка, для целей нашего исследования представляется корректным определить примерную среднюю стоимость одного карата как частное от деления этих показателей. Итак, средняя стоимость 1 карата на мировом рынке в 1951 году приблизительно составляла 14,77 доллара США. Понятно, что «Де Бирс» торговала не в убыток, и себестоимость карата должна быть ниже этой цифры.

В финансовых отчетах «Уралалмаза» все расчеты приводятся в рублях, которые использовались для расчетов внутри СССР. Сколько на самом деле «стоил» этот рубль по отношению к доллару — сказать трудно, уж больно различались потребительские корзины среднего американца и «строителя коммунизма» в 1950-х годах. Проще обстоят дела с так называемым «инвалютным рублем», предназначенным для расчетов по внешнеэкономическим операциям. 28 февраля 1950 года было принято постановление Совета министров СССР «О переводе рубля на золотую базу и о повышении курса рубля в отношении иностранных валют», в соответствии с которым золотое содержание рубля устанавливалось в 0,222168 грамма чистого золота, а курс рубля по отношению к доллару США — четыре рубля за доллар.

Если ориентироваться на курс инвалютного рубля, то себестоимость карата из добычи «Уралалмаза» составляла свыше 3700 долларов США. А на мировом рынке один карат стоил 14,77 долларов. Разница в 250 (двести пятьдесят) раз! И при любых разумных корректировках и пересчетах курсов внутреннего и инвалютного рублей эта разница все равно будет чудовищной! Приходится признать — алмазы МВД СССР были самыми дорогими алмазами в мире.

Такая запредельная себестоимость отнюдь не была следствием низкой производительности труда и (или) низкой технической оснащенности. Как отмечалось выше, «Уралалмаз» пользовался приоритетом в снабжении и был оснащен современной техникой и кадрами на уровне лучших горнодобывающих предприятий СССР.

В 1952 году на приисках «Уралалмаза» были задействованы: 2 драги, 7 гидроустановок, 15 бульдозеров, 15 кубовых экскаваторов, 10 обогатительных фабрик. Трест имел собственную геологоразведку, научные и исследовательские подразделения, успешно работавшие над совершенствованием технологии добычи. Именно на «Уралалмазе» в 1951 году впервые в мировой практике была создана алмазодобывающая драга и началась разработка алмазных россыпей дражным способом. Значительные успехи были достигнуты также при разработке и внедрении рентгенолюминесцентной автоматики, методов электромагнитного и жирового сепарирования алмазов^[46].

Главной проблемой «Уралалмаза» было крайне низкое содержание алмазов в породе. Полное представление о запасах треста дают «Сведения об ожидаемых запасах алмазов в россыпных месторождениях Управления „Уралалмаз“ МВД СССР по состоянию на 1 января 1951 г.»^[47]. Из этого документа видно, что среднее содержание алмазов

Ершовский алмазный прииск в наши дни

Ершовский прииск. Обогатительная алмазная фабрика

в породе для балансовых запасов составляет один карат на 250 кубометров породы (по эксплуатируемым месторождениям). Это крайне низкий показатель, свидетельствующий о чрезвычайной бедности месторождений. В мировой практике было принято начинать разработку алмазных россыпей, если среднее содержание было не ниже 1 карата на 10 кубометров породы^[48].

Сразу после смерти Сталина, в марте 1953 года, МВД СССР и МГБ СССР были слиты в одно министерство, которое возглавил Лаврентий Берия. 18 марта 1953 года постановлением Совета министров СССР № 832–370сс СГУ МВД было ликвидировано. Его производственные структуры были переданы в Министерство металлургической промышленности, а заключенные — в ГУЛАГ Министерства юстиции.

Принимая алмазную промышленность от МВД, министр металлургической промышленности СССР И. Тевосян докладывал председателю Совета министров Г. Маленкову:

«Промышленная добыча алмазов на Урале производится с 1941 года. За этот период в алмазную промышленность вложено 158 млн рублей и построено 11 обогатительных фабрик и 3 драги общей производительностью 1735 тыс. кубометров горной массы в год.

За 1941–1952 годы на Урале добыто 17 810,4 каратов алмазов. Планом на 1953 год предусмотрено добыть 6800 каратов.

По состоянию на 1 января 1953 года общие балансовые запасы алмазов на Урале составляют 171,4 тыс. каратов со средним содержанием: один карат на 185 кубометров горной массы.

Иван Фёдорович Тевосян

•

Себестоимость алмазов на 1953 год утверждена в размере 12 904 рубля за один карат.

В 1-м квартале 1953 года управлением „Уралалмаз“ Главзолото Министерства металлургической промышленности добыто 818 каратов алмазов себестоимостью 20 757 рублей за один карат при плане 18 840 рублей. На алмазных предприятиях и „Уралалмазпродснабе“ работало 8160 человек рабочих, ИТР и служащих»^[49].

Данные Тевосяна несколько расходятся с цифрами внутренних документов СГУ, но принципиального значения эти расхождения не имеют. Можно уверенно констатировать, что МВД СССР добывало в 1946–1953 годах мизерное количество алмазов по колоссальной себестоимости.

Зачем и кому была нужна такая добыча? И куда направлялись алмазы, добытые МВД?

Сразу заметим, что документов, которые бы четко и полно описывали логистические цепочки, по которым двигались алмазы от приисков СГУ МВД до конечного потребителя, в открытом доступе нет. Большая часть из них, по-видимому, уничтожена, часть по-прежнему засекречена, а часть операций с уральскими алмазами, как мы предполагаем, не документировалась вовсе. Поэтому для непротиворечивой реконструкции событий в советской алмазной промышленности 1946–1953 годов нам придется рассмотреть все возможные направления использования алмазов, добываемых МВД. Очевидно, исчерпывающий перечень таких направлений выглядит так:

— алмазы могли граниться в бриллианты и продаваться населению на внутреннем рынке в составе ювелирных украшений;

— алмазы поступали в государственное хранилище (Гохран) с целью увеличения золотовалютных резервов страны;

— алмазы использовались в промышленности;

— алмазы экспортировались.

Не исключена также комбинация перечисленных направлений. Последовательно рассмотрим все эти возможности.

Приложения к главе 3

План добычи «Уралалмаза» на 1949 год

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 809. Л. 99.

Объяснительная записка к контрольным цифрам «Уралалмаза» на 1953 год

ГАПК. Ф. Р-1244. О. 1. Д. 69. Л. 1, 43, 53, 154, 155.

Письмо И. Ф. Тевосяна Г. М. Маленкову по вопросуо консервации добычи алмазов на Урале

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1401. Л. 36–37.

Глава 4
Внутренний рынок бриллиантов в сталинском СССР

Внутренний рынок бриллиантов СССР в сталинскую эпоху был четко ориентирован на решение главной задачи: изъять, с возможно меньшими издержками, у населения бриллианты и аккумулировать их в уполномоченных организациях для последующего экспорта за конвертируемую валюту. В 1920-е годы широко практиковались прямые конфискации ювелирных изделий у представителей «эксплуататорских классов», «нетрудовых элементов» и церкви. А позже в дело вступил более гуманный «Торгсин».

В 1933 году в «Торгсине» была создана Центральная бриллиантовая база, а в 1934 году по всей стране уже работало около трехсот пунктов, скупавших бриллианты у населения. Со скупочных пунктов бриллианты направлялись фельдпочтой в Москву, в соответствии с договором, заключенным между Торгсином и НКВД. Аккумуляторами бриллиантов служили несколько организаций: Гохран (сюда попадали наиболее крупные и ценные образцы), Комитет резервов при Совете труда и обороны, и несколько контор, работавших под эгидой Наркомата внешней торговли. Оценка бриллиантов представляла серьезную проблему из-за нехватки специалистов и качественных каталогов и справочников, поэтому скупочным пунктам низшего звена было разрешено покупать камни только весом до одного карата. За более крупные бриллианты могли расплачиваться краевые и областные скупочные пункты, самые крупные и редкие камни отправлялись на экспертизу в Москву. Разработали ряд прейскурантов, которыми должны были руководствоваться оценщики, но они были примитивными и неточными. Общим правилом, позволявшим гарантировано избежать ошибок в пользу покупателя, являлось безбожное занижение закупочных цен^[50].

Представляют интерес данные о закупке «Торгсином» у населения технических алмазов. Так, секретное постановление № 32 валютной комиссии при СНК Союза ССР от 21 февраля 1935 года предписывало:

«Торгсину сдать в 1-м и 2-м кварталах 35 г. Наркомтяжпрому скупаемые в СССР технические алмазы на сумму 40 000 зол. рублей по импортным ценам…»^[51]

Возникает закономерный вопрос: откуда у советского населения взялось технических алмазов на столь значительную сумму? В 1920–1930-х годах это был исключительно импортный товар, который в розничные торговые сети никогда не поставлялся. Ответ кроется, скорее всего, в несовершенстве прейскурантов «Торгсина» и низкой квалификации его оценщиков. Специальных прейскурантов для технических алмазов в «Торгсине» не существовало. Видимо, в закупочных пунктах низшего звена было скуплено достаточное количество мелких дефектных бриллиантов, которые на уровне Центральной бриллиантовой базы оценивались как нерентабельные для экспорта и переводились в категорию «технические». Этот «прокол», впрочем, не сильно повлиял на рентабельность бриллиантовых операций «Торгсина» в целом.

Закупочные цены на бриллианты у населения отличались от цен реализации этих бриллиантов за рубеж в два и более раза. Так, в апреле 1934 года директор Центральной бриллиантовой базы «Торгсина» сообщал в Наркомвнешторг, что партия бриллиантов, скупленных за 104,5 тыс. рублей, продана за 244,6 тыс. рублей, партии бриллиантов, скупленных за 35,9 тыс. рублей и 132,2 тыс. рублей, проданы за 70 тыс. рублей и 222,7 тыс. рублей соответственно^[52].

С помощью такого рынка к 1936 году «бриллиантовый» и «золотой» потенциал советского населения был выжат почти до конца, и «Торгсин» прекратил свое существование. Скупку бриллиантов продолжал «Ювелирторг», но дела шли крайне вяло — план хронически не выполнялся.

В 1938 году один из руководителей «Ювелирторга» А. Брук (в Торгсине он был специалистом Центральной бриллиантовой базы) вышел в правительство с предложением снять бриллианты с экспорта и создать из закупаемых у населения камней запас для оборонной промышленности. Однако эта инициатива получила резко отрицательную оценку народного комиссара внешней торговли СССР Е. Чвялева. В письме А. Микояну Чвялев сообщал:

«…Цена, вырученная за 1 карат экспортных бриллиантов значительно превышает импортную стоимость одного карата алмаза для технических целей.

В связи с этим является нецелесообразным использовать экспортные бриллианты для создания из них запасов технических камней.

Если необходимо создать „запасы для нашей оборонной промышленности“, как указанно в письме А. Брука, то этот запас, безусловно, следует создать не за счет снятия камней с экспорта, а за счет закупки соответствующего количества камней технического качества»^[53].

Чвялев прямо обвинил Брука в неспособности обеспечить выполнение плана скупки бриллиантов у населения. Именно это обстоятельство и послужило, по мнению наркома внешней торговли, причиной трогательной заботы чиновника «Ювелирторга» о нуждах оборонной промышленности в технических алмазах. Скорее всего, Чвялев правильно определил мотив Брука, но последнего в плохой работе винить трудно — похоже, что к этому времени бриллиантов у населения уже почти не осталось.

На таком фоне удивительным выглядит постановление СНК от 08 апреля 1941 года № 835-352сс, которым продажа бриллиантов на внутреннем рынке запрещалась, а все скупаемые «Ювелирторгом» бриллианты подлежали сдаче Управлению государственных материальных резервов (УГМР). К 1941 году население СССР в массе своей было, мягко говоря, небогатым, внутренний оборот бриллиантов практически был равен нулю, да и более серьезных проблем у страны, в свете накатывающейся военной грозы, хватало сполна. С чего это партию и правительство именно в апреле 1941 года так озаботила возможность появления в ушах, на пальцах, в галстуках и манжетах «строителей коммунизма» сверкающих камушков?

Скорее всего, развитие грядущего военного конфликта воспринималось тогда советским руководством как быстрый марш победоносной Красной армии по плодородной Европе. Что неизбежно предполагало стихийное перераспределение движимого имущества (включая бриллианты) состоятельных европейцев в пользу советских пролетариев. А с точки зрения советского руководства бриллианты пролетарию были абсолютно ни к чему: лишний соблазн, непозволительное нарушение идеологических догм и аскетичного «сталинского» стиля. Поэтому возвратившийся из похода покрытый славой воин камешками баловаться не должен, государству они нужнее.

Это постановление пришлось весьма кстати, но не в 1941-м, а в 1945-м и 1946 годах. Армия возвращалась с трофеями. И если в кисете рядового бойца и младшего офицера могли побрякивать пара серег и колечек, то генералы и маршалы везли добро вагонами.

Из постановления Политбюро ЦК ВКП(б) «О т. Жукове Г. К., Маршале Советского Союза»:

«Тов. Жуков, в бытность главкомом группы советских оккупационных войск в Германии, допустил поступки, позорящие высокое звание члена ВКП(б) и честь командира Советской армии. Будучи полностью обеспечен со стороны государства всем необходимым, тов. Жуков, злоупотребляя своим служебным положением, встал на путь мародерства, занявшись присвоением и вывозом из Германии для личных нужд большого количества различных ценностей.

В этих целях т. Жуков, давши волю безудержной тяге к стяжательству, использовал своих подчиненных, которые, угодничая перед ним, шли на явные преступления, забирали картины и другие ценные вещи во дворцах и особняках, взломали сейф в ювелирном магазине в г. Лодзи, изъяв находящиеся в нем ценности, и т. д.

В итоге всего этого Жуковым было присвоено до 70 ценных золотых предметов (кулоны и кольца с драгоценными камнями, часы, серьги с бриллиантами, браслеты, броши и т. д.), до 740 предметов столового серебра и серебряной посуды и сверх того еще до 30 килограммов разных серебряных изделий, до 50 дорогостоящих ковров и гобеленов, более 60 картин, представляющих большую художественную ценность, около 3700 метров шелка, шерсти, парчи, бархата и др. тканей, свыше 320 шкурок ценных мехов…»^[54]

«Как известно, частями Советской армии, овладевшими Берлином, были захвачены большие трофеи. В разных частях города то и дело обнаруживались хранилища золотых вещей, серебра, бриллиантов и других ценностей. Одновременно было найдено несколько огромных хранилищ, в которых находились дорогостоящие меха, шубы, разные сорта материи, лучшее белье и много другого имущества. О таких вещах, как столовые приборы и сервизы, я уже не говорю, их было бесчисленное множество. Эти ценности и товары различными лицами разворовывались»^[55].

«Много злоупотреблений допускалось при оприходовании и использовании различных материальных ценностей, взятых Советским Союзом в качестве трофеев. Это подтвердила и проверка, проведенная Мингосконтроля в ноябре 1946 года в Комитете по делам искусств при СМ СССР. Совет министров еще в июле обязал председателя комитета М. Б. Храпченко в месячный срок произвести инвентаризацию всего полученного трофейного имущества, в первую очередь предметов искусства. Однако, как установили госконтролеры, эта работа, вопреки докладу Храпченко в правительство, не была завершена и к ноябрю. Огромные ценности — картины, ювелирные изделия, старинные книги, антикварная мебель — грузились в Германии и Венгрии „навалом“, без осмотра и описей, в пути и по прибытии в Москву расхищались. Мехлис приводил вопиющий факт: из 16 эшелонов трофейного имущества, прибывших к 1 августа в адрес Комитета по делам искусств, семь не имели никаких сопроводительных документов»^[56].

Поток европейских трофеев способствовал некоторой активизации черного рынка бриллиантов во второй половине 1940-х годов, но поскольку официального рынка, в соответствии с постановлением № 835-352сс от 08.04.1941, не существовало, вся масса трофейных бриллиантов рано или поздно должна была осесть в государственных закромах. У слишком шустрых представителей творческой, военной и партийной элиты камни изымались в рамках уголовных дел, остальные сдавали трофеи в скупки и антикварные магазины — нужен был хлеб насущный.

Кроме бриллиантов в ювелирных изделиях, в качестве трофеев компетентные люди прихватывали и технические алмазы. А их было немало — Третий рейх исправно и щедро снабжался техническими алмазами компанией «Форминьер», ведущей добычу в Бельгийском Конго и контролируемой корпорацией «Де Бирс»^[57]. Проблема этих трофеев была урегулирована распоряжением заместителя председателя Совета министров СССР К. Ворошилова:

«…по постановлению Совета министров СССР от 22 июня 1948 г. № 2792–1150 все наличие трофейных алмазов, имеющихся в министерствах, передается в Государственное хранилище, а расходование их на производственные нужды производится только с разрешения Совета министров СССР. К. Ворошилов»^[58].

Кроме прямого запрета на обращение бриллиантов на внутреннем рынке, огранке уральских алмазов из добычи СГУ препятствовал и чисто «технический» фактор. 7000 карат (планируемая добыча «Уралалмаза» в 1953 году) — это примерно 9-литровое ведро алмазов. Чтобы огранить такое количество, нужен хотя бы маленький, но заводик, а его не было. Первый гранильный завод ПО «Кристалл» появился в СССР (в Смоленске) только в 1963 году.

Так что превратиться в бриллианты и порадовать своим радужным блеском советских дам и джентльменов алмазам СГУ МВД было не суждено.

Глава 5
Гохран и «тефлоновый полковник» Баулин

Если заглянуть на официальный сайт Гохрана (www.gokhran.ru), можно увидеть следующую историческую справку:

«Согласно декрету Совета народных комиссаров от 3 февраля 1920 г. № 414 советские учреждения и должностные лица обязаны были сдать в Гохран в течение трехмесячного срока все имеющиеся у них на хранении, в заведовании, в переделке или на учете ценности из золота, платины, цветных драгоценных камней и жемчуга. Все вновь поступающие в учреждения ценности должны были сдаваться Гохрану немедленно.

Для этой цели в распоряжение Гохрана были предоставлены усадебная земля, кладовые и здания бывшей Московской ссудной казны по адресу: г. Москва, Настасьинский пер., дом 3.

В дальнейшем судьба государственных ценностей сложилась в соответствии с выводами комиссии, в состав которой вошли ведущие специалисты Эрмитажа, Исторического музея, Академии наук, Оружейной палаты, Министерства иностранных дел и Гохрана Наркомфина.

В годы Гражданской войны и последовавшей разрухи, когда государство остро нуждалось в средствах для защиты страны и восстановления экономики, ценности Алмазного фонда удалось сохранить. В начале Отечественной войны, в 1941 г., Алмазный фонд и другие ценности Госфонда, в состав которого входил весь золотой запас СССР, были вывезены из столицы и в 1943 г. возвращены в Москву. Гохран в то время не только сохранил ценности, но и обеспечил пополнение Госфонда.

В 1950-е гг. в сокровищницу Гохрана начали обильно поступать алмазы из коренных месторождений Якутии. В это время задачи, поставленные правительством страны перед Гохраном, были значительно расширены. В связи с активной разработкой богатых месторождений алмазов в Якутии и становлением отечественной алмазодобывающей промышленности на Гохран была возложена функция сортировки и первичной обработки алмазного сырья. В стране на основе мощной сырьевой базы была создана промышленность с сетью предприятий по огранке алмазов, а Гохраном проводились экспериментальные работы по рациональному использованию алмазов и разработке современных сберегающих методов их обработки»^[59].

Отметим, что вся сталинская эпоха уместилась в этом документе в один абзац, об уральской добыче алмазов в 1946–1953 годах нет ни слова, а функция сортировки и первичной обработки алмазов стала свойственна Гохрану только в связи с «активной разработкой» якутских месторождений. Такие лакуны в официальной истории Гохрана объясняются просто: с 20 июня 1939 года по май 1960 года Гохран находился в ведении силовых министерств, и весь архив этого периода до сих пор засекречен.

Административная принадлежность Гохрана в эти годы выглядит так:

20 июня 1939 г. — организован 5-й спецотдел (Гохран) НКВД СССР;

с 26 февраля 1941 г. — Отдел государственного хранилища НКВД СССР;

с 31 июля 1941 г. — 6-й спецотдел НКВД СССР;

с 4 марта 1943 г. — 3-й спецотдел НКВД — МВД СССР;

с 21 апреля 1949 — Спецотдел (Гохран) МГБ СССР (одновременно с 18 марта 1950 г. функционировало 1-е спецотделение МВД СССР);

с 14 марта 1953 г. — 7-й спецотдел МВД СССР;

с 14 марта 1954 г. — 3-й спецотдел МВД СССР;

с 3 марта 1960 г. — 3-й спецотдел передан в МВД РСФСР в связи с упразднением МВД СССР.

Необходимо отметить, что Гохран являлся структурным подразделением спецслужб и относился к категории «оперативно-чекистских». В мае 1960 года Гохран был передан в Министерство финансов СССР.

С Гохраном неразрывно связана биография Н. Я. Баулина — одного из самых удивительных персонажей в истории отечественной алмазной индустрии.

Баулин родился 1 декабря 1908 года в Москве, в семье инженера-строителя. Окончил строительный техникум, Московский вечерний металлургический институт (1939 г.) и три месяца проучился на курсах высшей школы НКВД. А дальше его карьера развивалась так:

зам. нач. 5-го спецотдела НКВД СССР 20.06.39 — 08.03.41^[60];

зам. нач. отдела Госхранилищ НКВД СССР 08.03.41 — 31.07.41;

зам. нач. 6-го спецотдела НКВД СССР 08.41 — 04.03.43;

зам. нач. 3-го спецотдела НКВД-МВД СССР 27.09.43 — 13.04.46;

нач. 3-го спецотдела МВД СССР 13.04.46 — 29.03.49;

нач. спецотдела Госхранилищ МГБ СССР 21.04.49 — 14.03.53;

Николай Яковлевич Баулин

нач. 7-го спецотдела МВД СССР 14.03.53 — 29.12.56;

нач. 3-го спецотд. МВД СССР 29.12.56 — 02.03.60;

откомандирован в МВД РСФСР 02.03.60;

нач. 3-го спецотдела (Гохран) при Министерстве финансов СССР 05.60 — 05.79;

нач. 3-го Главного управления (Гохран) Министерства финансов СССР 05.79 — 21.04.82.

Звание — полковник госбезопасности (1945 г.).

Скончался 21 апреля 1982 года — на боевом посту^[61].

Все министры — руководители Баулина в сталинскую эпоху — кончили плохо: двое (Абакумов и Берия) были расстреляны, а один (Круглов) исключен из КПСС, лишен генеральской пенсии, квартиры и погиб при загадочных обстоятельствах под колесами подмосковной электрички. Заместителей министров, начальников управлений, начальников отделов НКВД, МВД, МГБ, павших в 1939–1953 годах от рук собственных коллег, можно насчитать десятки. А человек, который знал абсолютно все о формальных и неформальных каналах движения огромных, сказочных ценностей, который находился на действительно «расстрельной» должности, под самым пристальным вниманием высшего руководства страны, — уцелел. Вокруг него падали и гении политической интриги, и асы разведки и контрразведки, и «верные псы» режима, а он оставался жив-здоров и получал ордена, в том числе боевые, не покидая своего уютного кабинета.

В июне 1949 года Гохран подвергся проверке ведомством генерал-полковника Мехлиса. Для любого советского чиновника это было страшным испытанием. Принадлежность Гохрана к МГБ защитой от Мехлиса не являлась, более того, сама эта проверка вполне могла быть «миной» под министра госбезопасности Абакумова, у которого хватало влиятельных врагов.

Результат проверки ошеломляет: не выявлено абсолютно никаких нарушений, контролеры Мехлиса покинули Гохран ни с чем, полковник Баулин награжден орденом Ленина! По представлению самого Мехлиса! Это единственный случай в практике Министерства госконтроля СССР! За что Баулин получил высшую государственную награду? За то, что просто четко выполнял служебные обязанности? За это не награждали. Или «за беспокойство-с»? Генерал-полковник так своеобразно извинился перед полковником? Впору торжественно спеть: «Нет, не зря носили ребята погоны!»^[62]

Виктор Семёнович Абакумов

Вместе с Гохраном Баулин перешел в Министерство финансов СССР в мае 1960 года. И как раз успел проводить на пенсию «сталинского» министра финансов Зверева, с треском снятого Хрущевым из-за несогласия с намечавшейся денежной реформой 1961 года. Хрущева, впрочем, Баулин тоже пережил в кресле начальника Гохрана. Несмотря на то, что Гохран формально вышел из состава спецслужб, все процессы, в нем происходившие, по-прежнему были окутаны завесой секретности, и имя его руководителя в открытых источниках не упоминалось. Лишь в относительно «вегетарианские» брежневские времена с гохрановским долгожителем встретился журналист Л. Колодный:

«На стук дверь открыли, и я оказался в кабинете начальника Гохрана Николая Яковлевича Баулина. Встретил меня тепло, угостил чаем, возможно, из любопытства: журналистов здесь никогда не видели. Вынул из сейфа пистолет и, шутки ради, направил ствол в меня. Потом дал подержать в руках. Ходил он по Москве без охраны и оружия. „Я богаче Ротшильда“, — шутил Баулин… Да, в его руках были колоссальные ценности, драгоценные камни, в том числе знаменитые „Орлов“, „Шах“, все семь исторических камней России, царские регалии, усыпанные бриллиантами. Их увидел я до того, как в Кремле открылась в 1967 году выставка „Алмазного фонда СССР“. Горы бриллиантов увидел не там, куда постучал в дверь, а в Филях, в подземном хранилище. Еще одну сокровищницу современных алмазов, добываемых на Урале и в Сибири, показал Баулин в Настасьинском переулке, где при Николае II построили Казначейство»^[63].

Под конец карьеры Баулин оказался не чужд литературного творчества и написал книгу «Алмазный фонд СССР», первое издание которой вышло в 1981 году. Увы, по интересующей нас теме этот труд содержит всего один абзац:

«В годы „холодной войны“ империалистические монополии, стремясь задержать послевоенное восстановление и развитие Советского Союза, запретили продажу алмазов в СССР. Небогатые уральские россыпи оставались в то время единственным источником этого важнейшего для народного хозяйства и обороны страны минерального сырья»^[64].

Во втором издании, вышедшем уже в разгар «перестройки» и «гласности» в 1988 году, этот пассаж оставлен без изменений.

И все же именно спецотдел Баулина служил «перевалочной базой» для алмазов, добываемых СГУ.

«Министерство государственной безопасности.

Специальный отдел.

11 октября 1951 г.

№ 32/1173

г. Москва.

Секретно.

Экз. № 1.

Начальнику Специального Главного управления

МВД СССР генерал-лейтенанту тов. Харитонову.

Имели место случаи, когда в Кассу по приему и выдаче ценностей поступали ценные посылки от Управления „Уралалмаз“ МВД СССР.

Сверкой ценностей, находившихся в посылках, с сопроводительными документами на ценности были обнаружены количественные и весовые расхождения.

По выявленным расхождениям Спецотдел МГБ СССР направлял письма в УМВД по территориальности с целью установления причины, вызвавшей расхождение по ценностям.

На письмо Спецотдела МГБ СССР № 32/1025 от 19.IX.1951 на имя начальника УМВД Молотовской области поступило ответное письмо № 21/586 от 12.X.51 за подписью начальника Управления „Уралалмаз“ МВД СССР полковника тов. Мальгина, в котором он просит производить вскрытие посылок и приемку алмазов в присутствии представителя МВД, так как случаи расхождений в ценностях повторяются.

На основании изложенного прошу вас дать указание о выделении постоянного представителя алмазного отдела СГУ МВД СССР для вскрытия посылок „Уралалмаза“ и приемки алмазов в его присутствии.

О вашем решении прошу поставить в известность.

Начальник Спецотдела МГБ СССР

полковник Н. Баулин»^[65].

Что ж, безо всякого подобострастия ткнул носом полковник МГБ Баулин генерал-лейтенанта конкурирующего ведомства Ф. Харитонова в «количественные и весовые расхождения». А Федор Харитонов был не простой генерал, а со значительным номенклатурным «весом» — до назначения начальником СГУ он служил министром МВД союзной республики (Туркменистана), а в 1954 году, когда был создан КГБ, стал членом коллегии и начальником 4-го Управления (борьба с антисоветскими элементами).

Надо полагать, за «случаи расхождения в ценностях» кто-то ответил, но главное для нас — этот документ подтверждает, что алмазы СГУ стекались в спецотдел МГБ, к Баулину. А вот что с ними происходило дальше? Возможности их использования в промышленности и экспортных операциях мы рассмотрим в следующих главах. А сейчас попытаемся ответить на вопрос: могли эти алмазы просто оседать в закромах Гохрана, увеличивая стоимость золотовалютных резервов СССР?

Этот вопрос имеет под собой серьезные основания — во всяком случае, с золотом, которое добывало СГУ МВД, дело обстояло именно так.

«К концу 1920-х годов — времени установления единоличной власти Сталина — страна Советов находилась на грани финансового банкротства. Золотовалютные резервы СССР не превышали 200 млн золотых рублей, что было эквивалентом 150 т чистого золота. Ничтожно мало по сравнению с довоенным золотым запасом Российской империи, который по стоимости достигал почти 1,8 млрд золотых рублей (эквивалент более 1400 т чистого золота). К тому же у СССР образовался внушительный внешний долг, и стране предстояло потратить астрономические средства на индустриальный рывок. Ко времени смерти диктатора в марте 1953 года золотой запас СССР вырос как минимум в 14 раз. В наследство последующим советским руководителям Сталин оставил, по разным оценкам, от 2051 до 2804 т золота. Сталинская золотая кубышка оказалась больше золотой казны царской России»^[66].

Но по меньшей мере два обстоятельства мешают дать положительный ответ на вопрос: «Накапливались ли алмазы СГУ в Гохране в целях повышения его капитализации?»

Первое — слишком высока была себестоимость уральских алмазов. Создавать запас алмазов, платя за них в двести с лишним раз больше цены мирового рынка, — очевидная бессмыслица. Это не повышение капитализации Гохрана, а разбазаривание бюджета. Такого мнения, в частности, придерживался сталинский министр финансов А. Зверев. В апреле 1953 года, почти сразу же после ликвидации СГУ МВД и перехода «Уралалмаза» в ведение Министерства металлургической промышленности СССР, Зверев в письме министру И. Тевосяну предложил добычу алмазов на Урале прекратить, а действующие предприятия законсервировать. Мотивировал он свою идею запредельной себестоимостью добычи. И Тевосян частично с этим предложением согласился, он полагал нужным продолжать геологоразведку на алмазы и сохранить добывающие мощности на Урале, но только в объеме, позволяющем развивать технологию добычи, не более^[67].

Однако на уровне председателя Совмина Г. Маленкова это предложение не прошло, добыча на Урале не прекращалась ни на минуту, более того, она росла, бешеные деньги в нее продолжали исправно вкладываться, и алмазы по-прежнему продолжали поступать к полковнику Баулину. Зверев и Тевосян были, конечно, правы, если смотреть на задачу с позиций бухгалтера и промышленника. Но для кого-то на самом верху экономика добычи уральских алмазов была вторична. Что-то более важное лежало на чаше весов.

Второе — накапливать актив для повышения капитализации Гохрана имело смысл только в том случае, если в любой момент времени можно было точно знать стоимость этого актива. А вот с эти возникали проблемы. Стоимость золотого (платинового, серебряного) слитка определяется двумя параметрами: массой и долей чистого металла в сплаве. Биржевые данные о стоимости унции чистого золота (и других драгметаллов) публикуются ежедневно, и общую стоимость золотого запаса Гохрана всегда можно посчитать элементарно. С бриллиантами дело обстоит существенно сложнее — параметров оценки гораздо больше. Вес — единственная объективно измеряемая характеристика, но далеко не самая главная, реальная стоимость двух одинаковых по весу бриллиантов может отличаться в разы. Но все же в свободном доступе имелись каталоги аукционных домов, прейскуранты ювелирных и гранильных компаний — экспертам Гохрана было на что опереться. И хотя уровень погрешности таких оценок был значительным (вспомним неудачные прейскуранты «Торгсина»), все же бриллианты можно было оценить, они действительно являлись активом, пусть и гораздо менее удобным по сравнению с драгметаллами.

А с неограненными алмазами («сырыми», как говорят в отрасли) дело обстояло совсем плохо. Рынок сырых алмазов в рассматриваемый период был практически полностью монополизирован корпорацией «Де Бирс», и она диктовала цены. Ценообразование строилось на основе прейскурантов, которые создавались на базе эталонных коллекций алмазов из месторождений, контролируемых «Де Бирс». Неограненный алмаз оценивается по нескольким тысячам параметров, и алмазы из разных месторождений заметно отличаются друг от друга. (В отношении сырого алмаза всегда можно точно сказать, где он добыт, а по бриллианту — нет.) Прейскуранты «Де Бирс» были строго охраняемой коммерческой тайной, к которой допускались только тщательно проверенные покупатели «первой руки» — сайтхолдеры. СССР официально в число сайтхолдеров не входил. Но, даже если бы состав прейскурантов «Де Бирс» стал известен Гохрану, толку от этого было немного — в эталонах не могло находиться уральских образцов. Поэтому сказать с приемлемой точностью, сколько стоит в мировых ценах добыча «Уралалмаза», было в принципе невозможно. И историческая справка на сайте Гохрана совершенно справедливо указывает на то, что до начала эксплуатации якутских месторождений сортировки и первичной обработки (т. е. оценки) сырых алмазов в Гохране не было. Поэтому алмазы СГУ МВД не могли выполнять функцию тезаврации, не были сокровищем, формально говоря, их даже невозможно было поставить на баланс, и на капитализацию Гохрана они никак не влияли. А вкладывать огромные деньги в добычу товара с неопределенной ценой лишь для того, чтобы его складировать, — значило противоречить здравому смыслу.

Тем не менее факт, что алмазы, добываемые СГУ МВД, поступали в Гохран, подтверждает в своих воспоминаниях сталинский министр финансов А. Зверев:

«Одной из сторон моей деятельности на новом посту, с которой я ранее почти не сталкивался, явилась постоянная необходимость находиться в курсе процесса накопления государственных сокровищ. Всем известный ныне Алмазный фонд СССР тогда не был обнародован. Однако он не оставался неизменным, а непрерывно пополнялся. Как раз в 1938 году, когда я вплотную занялся этим вопросом, были найдены некоторые алмазы для фонда, правда, мелкие, уральские. Знаменитых ныне якутских алмазов тогда еще никто не знал»^[68].

Мемуары Зверева представляют собой классический образец работы советской цензуры по доведению отраслевых легенд до массового читателя. «Мелкие уральские алмазы», стало быть, предназначались для Алмазного фонда, который только и делал, что «непрерывно пополнялся»…

Нет, не были уральские алмазы «мелкими», напротив, они были одними из самых крупных, о чем Зверев превосходно знал. В феврале 1948 года Академия наук СССР запросила несколько десятков карат уральских алмазов, представляющих весь срез добычи, для формирования коллекции Геологического музея имени А. Карпинского. Решение по этому вопросу принималось заместителем председателя Совета министров СССР В. Молотовым, а в его подготовке принимали участие Зверев и Круглов.

Зверев — Молотову:

«Министерство финансов СССР, проверив имеющиеся в наличие алмазы, считает возможным отпустить Академии наук СССР для указанной цели 40 кристаллов алмаза различных типов из алмазов уральских месторождений»^[69].

Круглов — Молотову:

«Алмазы, добытые трестом „Уралалмаз“, находятся на хранении в Государственном хранилище. Из наличия в хранилище алмазов Министерство внутренних дел имеет возможность выделить для научных целей Геологическому музею имени А. П. Карпинского Академии наук СССР 40 кристаллов алмазов всех видов, общим весом 20–25 карат, если правительством будет признана такая необходимость»^[70].

Итак, средний вес добываемых СГУ МВД на тот момент алмазов составлял 0,5–0,625 карата (100–125 мг). Это «мелкие алмазы»? А что же «знаменитые ныне якутские»? А вот они:

«Как и ожидалось, содержание алмазов в вилюйских алмазоносных россыпях оказалось выше, чем в уральских. Правда, местные алмазы уступали уральским по крупности. Средний вес алмазов в россыпях Вилюя составлял от 20 мг на косе „Соколиной“ до 8–9 мг на косе „Рыбачьей“, в то время как на Урале преобладали камни весом 200–400 миллиграммов»^[71].

То есть на порядок крупнее были «мелкие уральские алмазы» своих якутских собратьев! При превосходном ювелирном качестве. Но если Зверев, мягко говоря, ошибся в размерах, то уж в том, что алмазы накапливались в Госфонде, он, конечно, не соврал?

Ветеран «Уралалмаза» Л. Гандзий вспоминала (эпизод относится к 1950 году):

«Однажды работница рентгена Смирнова Вера просеивала концентрат и на верхнем сите, с которого концентрат шел в отвал, нашла алмаз с пятикопеечную монету 50-х годов. Сразу наехало много начальства из Кусьи, вызвали даже представителя из Москвы. Алмаз увезли, назвали его „Вера“, поместили в Москве в алмазный фонд. Смирнову премировали денежной премией»^[72].

Диаметр желтенького советского «пятака» из алюминиевой бронзы — 20 мм. Если форма алмаза «Вера» была близка к круглой, то он должен был весить около 50 карат. Вполне достойный экземпляр для постоянной выставки именных алмазов Алмазного фонда. Но никакого алмаза «Вера» на этой выставке нет^[73]. Если уж такие минералогические редкости не задерживались в «непрерывно пополняемых» закромах полковника Баулина, что говорить о рядовой продукции «Уралалмаза»?

Итак, область наших поисков существенно сузилась: промышленность и (или) экспорт. Но, прежде чем перейти к этим темам, рассмотрим один, на первый взгляд, незначительный, но в некоторых отношениях весьма показательный эпизод.

Приложения к главе 5

Письмо Н. Я. Баулина Ф. П. Харитонову

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1195. Л. 154.

Письмо А. Г. Зверева В. М. Молотову

ГАРФ. Ф. 5446. О. 50а. Д. 5241. Л. 3.

Письмо С. Н. Круглова В. М. Молотову

ГАРФ. Ф. 5446. О. 50а. Д. 5241. Л. 1.

Глава 6
Конфискованные бриллианты в маршальских звездах

В 2014 году в составе сборника «Алмазная книга России. Том 1» были опубликованы мемуары д. т. н. В. Г. Лешкова, занимавшего в 1974–1988 годах должность референта председателя Совета министров СССР по золото-алмазнобриллиантовому комплексу. Коснувшись темы алмазной промышленности МВД СССР, Лешков утверждал:

«В Госфонд страны стали стабильно поступать первые десятки, а затем сотни тысяч каратов уральских алмазов прекрасного качества, часть из которых стали украшать знаки различия маршалов Советского Союза и главный орден великой державы — орден Победы»^[74].

Алмазы, добытые СГУ МВД, — на государственных регалиях! Да, это было бы прекрасным символом и, пожалуй, оправданием их фантастической себестоимости. Пусть дорогие, но зато свои, отечественные, для такого применения никаких денег не жалко!

Рассказ Лешкова вызвал приступы эйфории у российских журналистов, которые поспешили наполнить его оригинальными «подробностями»:

«Доклад геологов о том, что на Урале найдены промышленные россыпи столь нужных государству кристаллов, обрадовал Сталина настолько, что в 1940 году в СССР была учреждена маршальская звезда — украшенный бриллиантами знак для высших военачальников. Это было сравнимо с демонстрацией танков Т-34 на первомайском параде. Мол, смотрите, господа военные атташе, как ярко сияют советские алмазы — у нас их скоро будет много!»^[75]

Владимир Григорьевич Лешков

Но в очерке М. Токарева «Тайны ордена Победы» история «наградных» сталинских бриллиантов выглядит совсем иной:

Маршальская звезда

«По расчетам специалистов Московской ювелирно-часовой фабрики, для изготовления каждого из заказанных Сталиным 30 орденов Победы требовалось 180 бриллиантов, включая 10 запасных «на всякий случай», 50 рубинов, ограненных „розочкой“, и по 300 граммов платины. При том, что общий вес ордена составлял 78 граммов, из них 47 граммов приходилось на платиновую основу — плюс 19 граммов серебра и 2 грамма золота. Вес каждого из пяти рубинов, укрепленных в каждом из пяти лучей ордена, составлял 5 каратов. Для обеспечения изготовителей сырьем тогдашнему правительству СССР — Совету народных комиссаров — пришлось принять специальное постановление, предписывавшее выдать из Гохрана (Государственного хранилища ценностей) СССР 5400 бриллиантов, 1500 „розочек“ и 9 кг чистой платины представителям генподрядчика работ — Главювелирторга СССР. Первые трудности возникли уже на стадии отбора и подготовки сырья для изготовления орденов. Дело в том, что для их монтажа Сталин распорядился использовать лишь отечественное сырье. Поскольку в то время в СССР еще не были обнаружены знаменитые впоследствии месторождения якутских алмазов, эти самые твердые в мире камни были переданы ювелирам из хранилищ Гохрана, пополнявшихся с 1918 года конфискациями у не успевших вывезти свои драгоценности за границу дворян и буржуев… Был у нас большой специалист, непревзойденный мастер этого дела Батин Яков Ильич. Он работал у Фаберже, фабрика которого выпускала изделия, включавшие зачастую десятки и сотни камней, и под каждый из них шлифовальщик готовил место — делал „зеркало“. Такие „зеркала“ шлифовал Батин под бриллианты в „Победе“. Потом звезды поступали в закрепку, где работали замечательные мастера А. О. Государев, П. М. Максимов, М. И. Филинов. Целыми днями они корпели над верстаками, вживляя в металл сотни и сотни камушков, ни один из которых нельзя было повредить, тем более раздавить. В последнюю очередь закрепщики наносили на контуры звезды и штралов гризант — украшение из мелких поперечных бугорков и углублений»^[76].

Орден «Победа»

Данные Лешкова и непосредственных участников изготовления регалий различаются принципиально. Конечно, конфискованные у «дворян и буржуев» бриллианты в советском понимании вполне укладываются в понятие «отечественное сырье», но происхождение их было африканским, бразильским, индийским, только не уральским. При «буржуях» алмазы на Урале не добывали. Что ж, мемуары — не слишком надежный исторический источник, тем более по такой малоисследованной теме^[77]. Обратимся к документам.

«Народный комиссариат обороны Союза ССР.

Начальник тыла Красной армии.

30 сентября 1943 г.

№ 32883с.

Москва.

Секретно.

Заместителю председателя

Совета народных комиссаров СССР

товарищу Вознесенскому Н. А.

Товарищ Сталин одобрил представленный мною образец бриллиантового ордена Победы и приказал изготовить 30 экземпляров этого ордена.

По расчету Московской ювелирно-часовой фабрики потребность в драгоценных камнях и платине на каждый орден исчисляется:

бриллиантов 180 шт. весом 16,10 каратов,

роз 50 шт. весом 0,20 карата,

платины чистой 300 г (ширина 73 мм, толщина 2,5).

Представляя при этом проект распоряжения Совета народных комиссаров СССР на выделение Главювелирторгу драгоценных камней и платины, прошу об утверждении его.

Генерал-полковник интендантской службы Хрулев»^[78].

Андрей Васильевич Хрулёв

Н. Вознесенский откликнулся на просьбу Хрулева и подписал несколько распоряжений о выделении Ювелирторгу драгоценных металлов и камней для изготовления орденов. Вот пример:

«Совет народных комиссаров СССР.

Секретно.

Распоряжение № 18900рс от 2 октября 1943 г.

Москва, Кремль.

Обязать Наркомфин СССР и НКВД СССР в 3-дневный срок отпустить Ювелирторгу Наркомторга СССР для выполнения специального заказа Наркомата обороны:

бриллиантов разных — 480 карат

платины — 8580 граммов

золота — 202,5 грамма

серебра — 900 граммов

Зам. председателя Совета народных комиссаров

Союза ССР Н. Вознесенский.

Разослать: Наркомфину СССР, НКВД СССР, Наркомторгу СССР и Наркомату Обороны (т. Хрулеву)»^[79].

Не забыл Н. Вознесенский и о маршальских звездах:

«Совет народных комиссаров СССР.

Секретно.

Распоряжение № 6666-рс от 29 марта 1943 г.

Москва, Кремль.

Обязать Наркомфин СССР и НКВД СССР срочно отпустить Управлению делами Президиума Верховного Совета СССР для изготовления маршальских знаков отличия: трех звезд Маршала Советского Союза и пяти звезд Маршала артиллерии, авиации и бронетанковых войск:

бриллиантов общим весом — 39,07 карат

платины — 200 граммов

золота 999 пробы — 300 граммов.

Зам. председателя Совета народных комиссаров

Союза ССР Н. Вознесенский.

Разослать: Наркомфину СССР, НКВД СССР и Президиуму Верховного Совета СССР»^[80].

Действительно, во всех распоряжениях о выделении драгоценных камней и металлов на производства орденов «Победа» и маршальских звезд речь идет только о бриллиантах. О «сырых» алмазах нет ни слова. Между тем Теплогорский прииск добывал алмазы с 1941 года. С 1941 года по 1 июля 1946 года было добыто 1419 карат^[81]. И качество их было действительно прекрасным, здесь Лешков совершенно прав. Для регалий вполне бы хватило, тем более вождь требовал исключительно «отечественное сырье», а у «Ювелирторга» была возможность отыскать пару стариков-огранщиков школы Фаберже, чтобы огранить уральские алмазы для такого почетного заказа. Но нет, в орден «Победа» и маршальские звезды предпочли вставить конфискованные у «буржуев» и скупленные «Торгсином» за гроши у населения бриллианты. Немало было на них слез…

Так что в данном случае журналист Токарев оказался прав, а профессионал алмазной отрасли Лешков, мягко говоря, был неточен в воспоминаниях. Что, на первый взгляд, весьма странно, поскольку В. Г. Лешков был одним из немногих, кто владел всеми секретами алмазной отрасли, о чем свидетельствует его послужной список. Но странность эта легко объясняется, если предположить, что выпускник Академии МВД СССР полковник Лешков четко следовал в своих мемуарах принципам отраслевого легендирования, разработанным как раз в 1940-е годы и не потерявшим актуальности до сих пор. Этой темы мы коснемся в главе «Легенда об алмазном эмбарго», а пока займемся техническими алмазами.

Приложения к главе 6

Письмо о выделении бриллиантов для изготовления ордена «Победа»

ГАРФ. Ф. 5446. О. 44а. Д. 4608. Л. 5.

Распоряжение Совета народных комиссаров о бриллиантах для ордена «Победа»

ГАРФ. Ф. 5446. О. 44а. Д. 4608. Л. 7.

Распоряжение Совета народных комиссаров о бриллиантах для маршальских звезд

ГАРФ. Ф. 5446. О. 44а. Д. 4516. Л. 11.

Глава 7
Алмазы и сталинская промышленность

Утверждение об использование алмазов, добытых СГУ МВД, в промышленности, прежде всего оборонной, давно стало общим местом. Этот тезис повторяется практически во всех публикациях, посвященных истории уральских алмазов, причем его разделяют как профессионалы алмазной отрасли, так и публицисты и историки.

В. А. Штыров (президент АЛРОСА в 1996–2002 годах) в интервью «Российской газете» утверждал: «После начала „холодной войны“ в 1946-м, когда Запад прекратил поставки стратегического сырья в СССР, мы испытывали огромную нужду в алмазах. Прежде всего для оборонной промышленности. В СССР же были известны лишь небольшие россыпные месторождения драгоценного камня на Урале»^[82].

А. Д. Кириллин (президент АЛРОСА в 1993–1995 годах) писал: «Алмазы Урала отличались достаточно высоким качеством и повышенным количеством ювелирных кристаллов округлой формы. Хотя здесь и не было крупных открытий, но факт нахождения месторождения побудил страну, нуждающуюся в алмазах не только ювелирного класса, но и технических сортов, необходимых для развития промышленного производства и прогресса техники, начать целенаправленные их поиски на перспективных с точки зрения геологической науки районах»^[83].

Д. Н. Колчеманов, генеральный директор ОАО ВНИИАЛМАЗ, отмечал: «Организованная во время войны на россыпных месторождениях Урала промышленная добыча алмазов могла удовлетворить лишь очень незначительную долю потребности страны в этом стратегическом сырье. Остальное приходилось покупать за рубежом, где было мало желающих его нам продавать»^[84].

Авторский коллектив монографии «Мировой алмазный рынок» также придерживается сходной позиции: «Интерес к алмазам возрос в нашей стране в конце 30-х годов, когда началась индустриализация страны, где потребовались алмазы в промышленности, металлообработке, машиностроении и для этого стало необходимым приобрести их за валюту в других странах. Тогда-то и вспомнили о древних находках алмазов на Урале, и было решено и организовано проведение поисковых исследований в этом регионе с привлечением научных сил и производственников»^[85].

Подобных цитат можно привести десятки, если не сотни. Но ни один (подчеркнем — ни один!) автор не сообщает, где конкретно, в какой именно промышленности, сколько и в каком качестве использовались уральские алмазы в рассматриваемый период. Сегодня у нас есть возможность восполнить этот досадный пробел.

«Секретно.

Экз. № 1.

Начальнику Специального главного управления МВД

СССР генерал-лейтенанту товарищу Харитонову.

Согласно постановлению Совета министров Союза ССР № 1160-580с СГУ МВД выделено для научно-исследовательских работ 30 карат технических алмазов из текущей добычи управления „Уралалмаз“.

Из выделенного количества разрешаю выдать технические алмазы:

Уральскому филиалу института „Механобр“ для проведения работы по флотации алмазов — 5 карат.

Институту „Нигризолото“ для работ по утвержденному плану — 10 карат.

Управлению „Уралалмаз“ для научно-технических работ — 15 карат.

Министр внутренних дел Союза ССР

генерал-полковник Круглов.

17 мая 1951 г. № 2796с/к»^[86].

Итак, в «промышленность» в 1951 году «Уралалмаз» отгрузил 30 карат, что составляет 0,64 % от уровня годовой добычи (4682 карата)^[87]. Судя по всему, такой «аттракцион невиданной щедрости» был нормальной практикой для «Уралалмаза». Согласно совершенно секретной справке «О потребности в отечественных алмазах для производства научно-исследовательских работ в 1949 году»^[88] из добычи «Уралалмаза» предполагалось выдать:

— Институту физики Академии наук — 10 карат;

— Московскому Горному институту — 10 карат;

— Институту «Механобр» — 4 карата;

— Уральскому филиалу института «Механобр» — 6 карат.

Итого — все те же 30 карат. И даже этот мизер должен был быть возвращен обратно «по окончании работ» в «Уралалмаз»! Правда, позже аппетиты «промышленности» возросли: «Предложения МВД СССР в проект постановления Совета министров СССР» предполагали «разрешить Министерству внутренних дел СССР передать научно-исследовательским организациям 50 карат алмазов из добычи „Уралалмаза“ для проведения исследовательских работ по алмазам»^[89].

Обратим внимание на ранг документов: для того, чтобы передать из добычи «Уралалмаза» 30–50 карат алмазов научно-исследовательским организациям, требовалось секретное постановление Совета министров СССР!

Даже страшно представить, с каким грифом и на каком уровне должна была бы оформляться передача, скажем, 1000 карат какому-нибудь заводу № 45 Министерства авиапромышленности… Но нет таких документов, не поставлял «Уралалмаз» сторонним организациям ничего, кроме жалких нескольких десятков карат в год, да и те спустя некоторое время возвращались обратно в СГУ МВД. Вся добыча «Уралалмаза» уходила в спецотдел МГБ к товарищу Баулину. Так, может быть, полковник Баулин собственной рукой утолял алмазный голод бурно растущей советской оборонной индустрии? В конце концов, он сам писал в 1981 году про «небогатые уральские россыпи» — единственный, по его словам, источник алмазов для народного хозяйства и обороны страны.

Но, прежде чем ответить на этот вопрос, нам нужно понять — где и как использовались алмазы в промышленности СССР в интересующий нас период, какие именно алмазы были для этой промышленности нужны и в каком количестве.

Под «техническими алмазами» в горной промышленности в широком смысле понимаются любые добытые алмазы, не годящиеся для ювелирной обработки. Существует множество факторов, благодаря которым алмаз попадает в категорию «технические»: это могут быть многочисленные трещины, обильные включения графита и других минералов, слишком насыщенный и неравномерно распределенный цвет и т. д.^[90] Причем из-за возникновения новых тенденций в ювелирной моде и совершенствования технологий огранки состав «технических алмазов» может меняться. Например, до 90-х годов ХХ века, когда ювелирный дом Grisogono ввел моду на «черные бриллианты», алмазы, насыщенные включениями графита до состояния полной непрозрачности, однозначно относились к «техническим», а теперь эти «черные бриллианты» являются хитом ювелирного рынка. Совершенствование технологий огранки в Индии в последней трети ХХ века позволило вывести на рынок так называемый «индийский товар» — мелкие низкокачественные бриллианты, изготовленные из алмазов, которые ранее также относили к «техническим» или пограничным (околоювелирным) сортам. В целом из общего объема добываемых природных алмазов технические сорта составляют сегодня около 50 %^[91]. В рассматриваемый период доля технических алмазов в общем объеме добычи составляла около 75 %.

В обрабатывающей промышленности под «техническими алмазами» понимаются отсортированные по определенным критериям кристаллы, предназначенные для использования в составе широкой номенклатуры алмазного инструмента: специализированных паст, порошков, шлифовальных кругов, карандашей для правки дисков, сверл, фильер, хонинговальных брусков, алмазных пил, буровых коронок и т. д.

К началу рассматриваемого периода история создания и применения алмазного инструмента насчитывала всего около 15 лет, но эффективность его была такова, что машиностроение, особенно — двигателестроение, уже не в состоянии было без него обходиться.

Впервые алмазный инструмент начал широко применяться в промышленности в 30-х годах ХХ века. Вначале это были порошки и пасты для шлифовки оптики. В 1927 году германская компания «Крупп» запатентовала материал WIDIA (wie diamant — как алмаз), представлявший собой агломерат карбида вольфрама и кобальта. Режущий инструмент, изготовленный из этого материала, совершил революцию в металлообработке — скорость и чистота резки самых твердых сталей возросли на порядки. Но затачивать резцы из WIDIA можно было только алмазным инструментом.

Практически одновременно немецкие машиностроительные фирмы создают и внедряют технологии и алмазный инструмент для «финишного хонингования», позволяющего увеличивать ресурс поршневых двигателей внутреннего сгорания в несколько раз. Вторая мировая война справедливо именуется «войной моторов», и военный потенциал армий сражающихся сторон во многом определялся качеством двигателей боевых кораблей, танков, самолетов. Алмазный инструмент позволял создавать самые совершенные образцы таких моторов.

Немцы были пионерами в создании алмазного инструмента, но и остальные участники предстоящей битвы быстро оценили его возможности. В 1939-м и 1940 годах мировая добыча технических алмазов составила 10,5 и 11,2 млн карат соответственно. Это в три с лишним раза превосходило результат 1933 года. Впервые в истории мирового алмазного рынка объем продаж технических алмазов по стоимости стал сравним с объемом продаж алмазов ювелирных^[92].

В апреле 1935 года между СССР и Германией был заключен кредитный договор на 200 млн марок. Это был связанный кредит — на эту сумму Советский Союз должен был получить промышленное оборудование (в частности — более 1100 современных металлорежущих станков), необходимое, прежде всего, для развития военно-промышленного комплекса. По этому и другим аналогичным кредитам, а также по прямым закупкам СССР получил громадный парк немецких металлообрабатывающих станков, только в 1940 году и начале 1941 года объем поставок составил 6430 штук^[93].

Первые партии этого оборудования стали устанавливать на оборонных предприятиях Москвы и Ленинграда в 1936 году. Для заточки резцов, правки шлифовальных кругов и т. п. станки были укомплектованы алмазным инструментом, без которого работать не могли. Эффективность алмазного инструмента была поистине революционной:

«Если инструментом из самых твердых сплавов можно обработать 40 деталей из магниевой бронзы, то алмазный резец в состоянии обработать 3000 таких же деталей, или почти в 80 раз больше. При обработке сплавов с большим содержанием кремния это соотношение выражается уже как 6 к 300 и показывает, что алмазный резец может обработать в 5000 раз больше деталей, чем резец, сделанный из твердого сплава»^[94].

«Одним алмазным кругом можно заточить, отшлифовать и довести в 5–6 раз больше резцов, фрез, протяжек, разверток и других твердосплавных инструментов, чем безалмазными инструментами… Трудоемкость при алмазной доводке по сравнению с доводкой карбидом бора снижается до 8 раз. При этом стойкость полученного после алмазной обработки инструмента повышается по сравнению с обычной в 2–4 раза…»^[95]

Исчерпывающее представление об областях применения и требуемом качестве алмазов в 1950-е годы в СССР дает классификация, приведенная в монографии «Алмазные инструменты для машиностроительных заводов»^[96]. Она включает 14 групп:

1. Карбонадо и балласы весом от 0,05 и более карат. Алмазы карбонадо используются для бурения горных пород, а балласы — для правки шлифовальных кругов.

2. Алмазы для различных испытательных приборов, в том числе: для наконечников к приборам Роквелла, для пирамид к приборам Виккерса весом 0,21–0,3; 0,31–0,4; 0,41–0,5; 0,51–0,6 карата в каждом сорте (для приборов типа Роквелл дополнительный размер 0,18–0,2 карата) и для наконечников к приборам Шора весом 0,15–0,25 карат.

3. Алмазы для волочения весом 0,12 и более карат.

4. Алмазы для резки стекла с использованием естественных режущих ребер весом 0,02–0,17 карата и искусственных режущих ребер, получаемых после огранки алмаза весом 0,02–0,2 карата.

5. Алмазы для правки шлифовальных кругов весом 0,15 и более карат.

6. Алмазы удлиненной формы для изготовления резцов, сверл, игл и других инструментов, различного веса.

7. Алмазы удлиненной формы для изготовления выборочных сверл (пойнтс пиленый или колотый, натуральный) весом 0,05–0,85 карата.

8. Алмазы для изготовления различных инструментов весом 0,4 и более карат.

9. Алмазы, пригодные для огранки (ювелирные), разделяются на 7 подгрупп по цвету весом 0,21 и более карат.

10. Алмазный борт: для мелкоалмазных буровых коронок; для алмазно-металлических карандашей; для обработки волок, технических камней, кварца, оптического стекла; для изготовления алмазной пудры.

11. Алмазная пудра (алмазные порошки) различной зернистости.

12. Алмазы для накладных камней к хронометрам весом от 0,12 до 0,6 карат.

13. Алмазы для изготовления резьбошлифовальных инструментов весом 0,08–0,3 карат.

14. Алмазы для правки специальных шлифовальных кругов весом 0,02–0,2 карат.

Основная масса технических алмазов (до 90 %) в рассматриваемый период применялась для правки шлифовальных кругов, для шлифования и заточки режущего инструмента из твердых сплавов.

Алмазные технологии были поистине прорывными, но требовали производственной культуры существенно более высокой, чем в среднем обладал советский промышленный персонал. Показательны в этом плане воспоминания Б. Ф. Данилова, известного советского рационализатора, изобретателя и энтузиаста алмазного инструмента, относящиеся к 1941 году:

«Однажды среди упаковок я увидел небольшую квадратную коробку, в которой был кружок диаметром 160 миллиметров, похожий на обыкновенные заточные круги. На коробке была проставлена стоимость вещицы — 1000 долларов. Я был удивлен. Порылся в вате, которой был обложен кружок, но больше ничего не нашел. Приглядевшись, я обнаружил, что весь круг насыщен мелкими алмазными зернами. Цена говорила о том, сколько потребовалось человеческого труда, чтобы его сделать. Первая моя попытка использовать посылку по назначению не принесла успеха. Тысячедолларовый круг, посаженный на место трехрублевого карборундового круга, только засаливал твердосплавный резец. Заточка не удавалась. Только после ряда неудач я понял, что нужно увеличить скорость вращения алмазного круга в 8–10 раз, а резец из твердого сплава предварительно ободрать на обычном карборундовом кругу. Твердый сплав стал затачиваться очень быстро. Мне даже казалось, что я слышу характерное шипение, с которым алмазные зерна съедают слой твердого сплава. Под микроскопом я увидел совершенно прямую режущую грань резца, острую как бритва. Поставил резец на станок и с большой скоростью (700 метров в минуту) обработал кучу деталей в течение двух смен, ни разу не перетачивая резца. Так я впервые узнал на практике, что такое алмазный инструмент и что он может дать нам, станочникам. Конечно, тогда я даже смутно не представлял себе, какую революцию совершит алмаз во всех отраслях промышленности через пятнадцать лет»^[97].

Этот фрагмент из мемуаров Данилова обычно приводится в качестве примера выдающейся эффективности алмазного инструмента, что, безусловно, верно. Но это также прекрасная иллюстрация организационного и технологического бедлама, характерного, увы, для отечественного производства. Дорогостоящие импортные комплектующие случайно обнаруживаются, без четких инструкций и описаний, специалист (причем из лучших) вынужден экспериментировать с ними на свой страх и риск… Немудрено, что во многих документах, связанных с импортом и распределением технических алмазов и алмазного инструмента, требование строжайшего учета и контроля проходит «красной нитью».

«Секретно.

Снятие копий категорически воспрещается.

Приказ министра станкостроения СССР № 44-с.

Москва 3 февраля 1950 года.

Об упорядочении отпуска и хранения драгоценных металлов и драгоценных камней.

Совет министров Союза ССР постановлением № 286-91-с от 21 января 1950 года внес изменение в постановление Совета министров Союза ССР от 21 июля 1948 года № 2706–1109:

<…>

2. Прекратить, начиная с 1 июня 1950 года, отпуск драгоценных металлов и алмазов министерствам и ведомствам, не имеющим соответствующей оборудованной производственной базы для изготовления… алмазных наконечников к испытательным приборам, стеклорезов, буровых коронок, фильер и алмазно-металлических карандашей»^[98].

Между тем импортное оборудование, требующее высокой технологической культуры (включая грамотное использование дорогостоящего алмазного инструмента) было основой основ как «сталинской индустриализации», так и послевоенного развития промышленности. Вот, к примеру, фрагмент заводской заявки (секретной, разумеется) на поставку технических алмазов, датированной 31 января 1950 года:

«Просим учесть, что из 19 единиц оборудования (основное и вспомогательное производство), на которых разрешено применение алмазных изделий, подавляющее количество является специальным, предназначенным для шлифовки профильных поверхностей, а именно:

— зубошлифовка (станки фирмы „Вотан“ и „Найльс“, на первом работает одновременно 3 алмаза, на втором — 2;

— шлицешлифовальный фирмы „Рейнекер“ (3 алмазных карандаша);

— затыловочные фирм „Д. Браун“ и „Мичиган“ — по одному алмазному карандашу;

— зубошлифовальный для конических колес фирмы „Глисон“ (одновременно работают 3 алмазных зерна);

— червячношлифовальный фирмы „Клингельнберг“ (одновременно работают 2 алмазных карандаша);

— резьбошлифовальный фирмы „Линднер“ (один алмазный карандаш)»^[99].

Картина типичная для советского машиностроения тех лет: станки немецкие и американские, поставленные по довоенным контрактам, ленд-лизу, по репарациям. Алмазный инструмент — необходимое технологическое звено. И заводу нужны не абстрактные технические алмазы, а инструмент, предназначенный для конкретных моделей станков. Заявка адресована начальнику ОРГАЛМАЗ — Всесоюзной организации, созданной в августе 1947 года с целью «контроля над распределением и использованием алмазов и алмазных инструментов, закупаемых за рубежом»^[100]. Ну а где же еще было взять комплектующие к станкам фирм «Мичиган» и «Клингельнберг»?

Сколько же технических алмазов потребляла сталинская промышленность в интересующий нас период? На этот вопрос можно ответить довольно точно.

В феврале 1940 года народный комиссар тяжелого машиностроения В. Малышев предоставил А. Микояну подробную справку по потреблению технических алмазов:

«Народный комиссариат

тяжелого машиностроения.

Секретно.

11. II.1940.

В Экономический совет при СНК СССР

т. Микояну А. И.

Промышленное потребление технических алмазов в СССР за последние годы составило: в 1937 г. на 2,5 млн зол. руб., в 1938 г. — на 3,23 млн зол. руб., в 1939 г. — на 2,063 млн зол. руб.

Импорт алмазов производится в основном из Англии (южно-африканские алмазы) и частично из Голландии^[101].

Основными потребителями технических алмазов являются Наркомат авиационной промышленности, который использовал в 1939 г. алмазов на сумму 759 тыс. зол. руб., что составляет 36,7 % общего потребления; Наркомат среднего машиностроения использовал в 1939 г. алмазов на сумму 495,700 зол. руб. — 24 % общего потребления и т. д.

По видам применения потребность в алмазах распределялась следующим образом: на правку шлифовальных кругов — 58 %, для волочения проволоки — 24 %, для буровых работ — 7,5 %, для резки стекла — 7 %, для лабораторных приборов — 3,5 %.

Потребность промышленности в технических алмазах на 1940 г. исчисляется на сумму 3,5 млн зол. руб.»^[102].

Курс доллара США к инвалютному (золотому) рублю был в эти годы 1 : 5,3. Один карат технических алмазов сорта «Борт» стоил около 2,5 доллара. Таким образом, потребность промышленности СССР в технических алмазах на 1940 год нарком В. Малышев оценил в 264 151 карат^[103].

В годы Великой Отечественной войны потребление технических алмазов промышленностью СССР существенно упало. В 1946 году на стол А. Микояна, который осуществлял координацию работ по подготовке постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности», легла секретная «Справка о потреблении и производстве алмазов», в которой сообщалось:

Вячеслав Александрович Малышев

«Среднегодовое потребление технических алмазов промышленностью Союза ССР, по данным Министерства внешней торговли за 1941–1945 годы, фактически составило 109,6 тыс. карат, в том числе:

а) алмазы „Карбонадо“ для бурения — 1600 карат при стоимости одного карата размером 1–2 карата 70–75 долларов по справочным ценам на 19 августа 1946 года;

б) алмазы „Бортс“ (средний размер) для правки абразивных кругов и инструмента — 32 тыс. карат при стоимости за один карат 24–26 долларов;

в) алмазы „Борт“ (алмазная крошка) для алмазных карандашей, абразивных кругов и др. — 76 тыс. карат при стоимости размером 4–6 штук за карат — по 2,5 доллара за карат и размером 50–200 штук на карат — по 2,75–3,25 доллара за карат.

Вся потребность народного хозяйства обеспечивается лишь поставками с импорта»^[104].

Относительно невысокое потребление технических алмазов советской оборонной промышленностью в годы войны подтверждается перепиской ведущих промышленных наркоматов:

«Народный комиссар вооружения Союза ССР.

5. I.1943.

№ М-9/201.

Москва.

Заместителю председателя Совета народных

комиссаров Союза ССР

товарищу Микояну А. И.

Заводам НК Вооружения для правки кругов, резьбошлифовки и резки стекла требуется на 1 квартал 1943 г. 5000 карат алмазов и алмазной крошки, согласно следующему расчету.

1. Алмазной крошки „Бортс“ для применения на оптических заводах и для изготовления алмазно-металлических карандашей — 3750 карат.

2. Алмазов технических для изготовления наконечников к приборам Роквелла, правки и резьбошлифовки — 1250 карат.

Прошу вашего распоряжения отпустить НК вооружения указанное количество алмазных изделий.

Д. Устинов»^[105].

Дмитрий Фёдорович Устинов

5000 карат в квартал, или 20 000 карат в год — таков объем потребления технических алмазов наркоматом, игравшим одну из главных ролей в оборонной промышленности страны и включавшим 35 артиллерийских, патронных и оптических заводов.

Парадоксальное, на первый взгляд, интегральное падение потребления технических алмазов в годы войны объясняется как резким падением промышленного производства из-за остановки и последующей эвакуации заводов из западных областей СССР в первой фазе военных действий, так и мощным вливанием импортных станков по программе ленд-лиза, изначально укомплектованных необходимым алмазным инструментом. Последний фактор позволил быстро развернуть производство технологически более сложных, чем довоенные, образцов вооружений, не отвлекаясь на разработку собственного алмазного инструмента. Так, М. Барятинский отмечал:

«На всех предприятиях танковой промышленности даже в июле 1943 года имелось только 29 координатно-расточных станков. Собственное производство не покрывало дефицита, так как из 115,4 тыс. станков, изготовленных в СССР с 1941-го по 1942 год, абсолютное большинство было универсальными. Сложные же станки-автоматы и до войны закупались по импорту. Во время войны выручили союзники: из США в СССР поступило 38,1 тыс. станков, из Великобритании — 6,5 тыс. Указать полную их номенклатуру не представляется возможным, но, например, только завод № 183 в течение войны получил 6- и 8-шпиндельные автоматы фирмы „Буллард“, агрегатные станки и автоматы „Кон“, „Нью-Бритен“, токарные многорезцовые станки „Рид“, „Фей“, „Лодж“, „Шпилей“, фрезерные „Цинциннати“, зубодолбежные „Сайке“, шлифовальные „Хилд“ и „Лендис“, револьверные „Вернер-Свезей“, гайконарезные „Машинери“. Уникальную установку для закалки токами высокой частоты поставила американская фирма „Кренкшафт“, хонинговальные станки для обработки деталей КПП изготовила фирма „Барелл-Дрилл“… Американский инженер, посетивший в конце 1945 года Сталинградский тракторный завод, обнаружил, что половина станочного парка этого предприятия была поставлена по ленд-лизу»^[106].

Алмазный инструмент (комплектующие к американским и британским станкам) в справке для Микояна по потреблению технических алмазов отражения, естественно, не получил, поскольку оценивать его поставки в каратах просто невозможно. Но похоже, что во время войны СССР не только не испытывал ни малейшего дефицита в технических алмазах и алмазном инструменте, но и активно запасал этот стратегический импортный товар впрок. Так, Р. Юзмухаметов приводит любопытные данные о поставках технических алмазов по ленд-лизу:

«В течение Второй мировой войны, за период с октября 1941-го по март 1946 г., Англия предоставила СССР в качестве военной помощи технических алмазов на сумму 1424 тыс. английских фунтов стерлингов. При ориентировочной цене 2 карата за один фунт количество предоставленных алмазов определяется примерно в 2800 тыс. карат, или 620 тыс. карат в год, что составляло около 5 % расхода технических алмазов в США в военные годы»^[107].

Разница между фактическим потреблением, указанным в справке для Микояна, и поставками алмазов по ленд-лизу показывает, что СССР за годы войны создал значительный запас (свыше 2,5 млн карат) технических алмазов. И это не считая алмазного инструмента, поступившего вместе с ленд-лизовскими станками, и трофейных алмазов и алмазного инструмента, захваченных на хорошо оснащенных машиностроительных предприятиях Германии, Чехословакии, Австрии и Венгрии. К этому можно добавить и некоторое количество мелких низкокачественных бриллиантов, конфискованных и скупленных у населения, не имеющих большого экспортного потенциала, но вполне пригодных для использования в промышленности.

Таким образом, к началу «холодной войны» СССР обладал запасом технических алмазов, позволявшим удовлетворять потребности индустрии в течение как минимум 5 лет безо всякого импорта даже при двух-трехкратном росте потребления по сравнению с военными годами. Но и такой немалый резерв советскому руководству представлялся недостаточным, и закупки на внешнем рынке продолжались просто фантастическими темпами.

Так, в сентябре 1952 года заместитель министра внешней торговли СССР С. Борисов писал Микояну:

«Министерство внешней торговли.

21 сентября 1952 г.

Секретно.

Заместителю председателя Совета министров

Союза ССР товарищу Микояну А. И.

Задание правительства о закупке технических алмазов на 1952 год на сумму 17,0 млн рублей Минвнешторгом выполнено по сумме полностью, а по количеству с превышением на 17 %.

В настоящее время имеется возможность продолжать закупки технических алмазов подходящего для нас ассортимента.

Минвнешторг считает целесообразным использовать эту возможность и дополнительно закупить в 1952 году техалмазы, необходимого для нас ассортимента, на сумму 3,0 млн рублей, оплатой за счет кассы Госбанка.

Данное предложение согласовано с министром финансов СССР тов. Зверевым.

Прошу рассмотреть прилагаемый проект распоряжения Совета министров СССР.

Заместитель министра внешней торговли

С. Борисов»^[108].

Соответствующее распоряжение Совета министров СССР № 25039-рс было подписано Сталиным 26 сентября 1952 года^[109].

В секретной справке «О закупке технических алмазов…», адресованной Микояну и подписанной и. о. председателя В/О «Союзпромэкспорт» К. Савицким, указано, что только в 1952 году фактически закуплено 315,9 тыс. карат^[110]. Это как минимум вдвое больше фактического годового потребления технических алмазов промышленностью СССР.

Такие избыточные закупки технических алмазов осуществлялись в послевоенный период до середины 1950-х годов. Исчерпывающую картину результата этого импортного «пиршества» дает письмо министра финансов СССР Зверева от 26 апреля 1952 года:

«Совершенно секретно.

В бюро Президиума Совета

министров Союза ССР.

Постановлением Совета министров СССР от 19 ноября 1951 года № 4815-2064сс об экспортно-импортном плане предусмотрен импорт алмазов в 1952 году на сумму 7 млн рублей.

Министерство внешней торговли заканчивает закупку алмазов на указанную сумму в мае 1952 года.

При выполнении Министерством внешней торговли поставки алмазов по согласованной спецификации потребность промышленности в дефицитных сортах алмазов, исходя из потребности в них на 1952 год, с ежегодным увеличением на 10 процентов, и с учетом наличия будет обеспечена: для волочения проволоки — на 6 лет, для испытательных приборов — на 7 лет и в алмазной крошке, применяющейся для бурения, правки шлифовальных кругов, обработки часовых камней, оптического стекла и алмазных фильер, — на 8 лет.

В целях повышения запаса вышеуказанных сортов алмазов считаю целесообразным увеличить импорт алмазов в 1952 году на сумму 10 млн рублей, что обеспечит потребность в алмазах для волочения проволоки на 7 лет, для испытательных приборов — на 9 лет и в алмазной крошке — на 9 лет.

Наличие других сортов алмазов в Государственном хранилище обеспечивает потребность промышленности в них на 10–15 лет.

Прошу обязать Министерство внешней торговли импортировать за счет кассы Госбанка СССР в 1952 году в дополнение к количествам, предусмотренным экспортно-импортным планом, алмазы на сумму 10 млн рублей.

Проект постановления Совета министров СССР, согласованный с министром внешней торговли т. Кумыкиным, прилагается.

А. Зверев»^[111].

Предложение Зверева было принято, и 3 мая 1952 года Сталин подписал распоряжение Совета министров СССР № 1053-рс о дополнительной закупке алмазов за рубежом на сумму 10 млн рублей^[112].

После смерти Сталина масштабные закупки технических алмазов продолжались — вплоть до поступления алмазов из коренных якутских месторождений:

«Министерство металлургической

промышленности.

15 июня 1953 г.

№ 2117сс.

Москва.

Сов. секретно.

Заместителю министра — т. Ломако.

Главметалсбыт — т. Василенко.

Главзолото — т. Харитонову.

Предлагаю принять к руководству постановление Совета министров СССР от 12 июня 1953 г. № 1486-590сс, которым обязано Министерство внутренней и внешней торговли СССР закупить в 1953 году в капиталистических странах сверх количеств, предусмотренных планом на 1953 год, меди 9 тыс. тонн на сумму 33 млн рублей, свинца 10 тыс. тонн на сумму 12 млн рублей и технических алмазов на сумму 10 млн рублей.

Министр металлургической промышленности

И. Тевосян»^[113].

Приведенные документы заставляют категорично утверждать: ни в 1930-е и 1940-е годы, ни во время войны, ни в послевоенный период СССР не испытывал ни малейших трудностей с импортом технических алмазов. Более того, этот импорт был перманентно избыточным и позволил СССР создать огромный стратегический запас алмазов, покрывающий потребности промышленности на много лет вперед.

Этот вывод позволяет должным образом скорректировать целый ряд заблуждений, неточностей и спекуляций, увы, распространенных в научной литературе, посвященной отечественной алмазной индустрии. Так, например, В. В. Тесленко отмечает:

«Попытки наладить регулярный легальный импорт алмазов были неудачными: в условиях военно-политического противостояния СССР и стран Запада, а затем „холодной войны“ зарубежные поставщики алмазов, и в первую очередь „Де Бирс“, отказывались торговать с СССР.

Другим источником алмазного инструмента были бриллианты Гохрана: их выковыривали из конфискованных ювелирных украшений и пускали на переогранку. Секретный гранильный цех располагался в центре Москвы, недалеко от Пушкинской площади»^[114].

Насчет «неудачных попыток» легального импорта — явное заблуждение. А вот использование бриллиантов Гохрана для промышленных целей имеет под собой документальную основу:

«Министр машиностроения

и приборостроения.

21. Х.1947.

Секретно.

Совет министров ССР.

Товарищу Сабурову М. З.

Для обеспечения выполнения задания правительства по выпуску морских хронометров для министерства вооруженных сил СССР, требуются накладные камни алмаза „Роза“.

Накладной камень служит подпятником под постоянно вращающейся осью механизма, который изготовляется по первому классу точности.

В счет выделенных Министерству машиностроения и приборостроения 50 карат технических алмазов, в соответствии с постановлением Совета министров от 19.IX.47, прошу вас обязать министерство финансов отпустить часовой промышленности 50 штук камней алмаза „Роза“, общим весом 10 карат. Остальное количество (40 карат) — отпустить алмазом „Принтос“ — „Сплиттер“.

П. Паршин»^[115].

Просьба Паршина была услышана, и 12 ноября 1947 года Молотов подписал распоряжение Совета министров СССР № 16805рс, разрешающее «отпустить Министерству машиностроения и приборостроения 10 карат алмазов „Роза“ в счет технических алмазов»^[116]. Это распоряжение адресовалось Министерству машиностроения и приборостроения, Министерству финансов СССР и Министерству внутренних дел СССР, в состав которого входил в то время Гохран.

«Роза» — это старая форма огранки бриллианта, при которой нижняя часть камня выполняется абсолютно плоской^[117]. Такой бриллиант идеально подходит на роль подпятника (упорного подшипника), предназначенного для восприятия осевых нагрузок. Для Паршина, конечно, проще было использовать в своей продукции практически готовые подшипники-бриллианты, чем ломать голову над тем, где огранить соответствующим образом алмазы, выделяемые ему по лимитам. Но этот пример вовсе не говорит о том, что алмазы были дефицитом, и именно поэтому их приходилось выковыривать из конфискованных ювелирных украшений. Дефицитом были мастера-огранщики, а алмазов министр Паршин получал столько, сколько запрашивал.

Справедливости ради нужно отметить, что жалобы на «дефицит технических алмазов» встречаются в рассматриваемый период в профильной переписке министерств и ведомств. Объясняется это тем, что алмазы были дорогостоящим валютным товаром, за расходом которого в сталинском СССР был установлен строжайший контроль. Мизерные, по нынешним меркам, порции в десятки карат распределялись секретными распоряжениями Совета министров, и в случае ошибок в планировании применения алмазов и алмазного инструмента директора предприятий и даже министры были вынуждены обивать пороги Госплана и Минфина с просьбой увеличить лимиты или заменить номенклатуру. Ошибки такого рода были неизбежны, кроме того, рачительный директор завода всегда старался создать запас материалов и комплектующих, что встречало противодействие контролеров (а их в алмазной сфере хватало), в результате возникали конфликтные ситуации, время от времени выплескивающиеся на страницы документов в стоны об «алмазном дефиците». И это при десятилетнем стратегическом запасе!

Так что эпизоды с использованием бриллиантов Гохрана в технических целях случались, но погоды они не делали. Это было исключение, подтверждающее правило: в алмазах для промышленности СССР никакого дефицита никогда не испытывал.

Но раз так, закономерно возникает вопрос: зачем нужно было организовывать добычу на бедных уральских месторождениях? Разве могли несколько тысяч карат уральских алмазов сыграть какую-нибудь значимую роль для промышленности? При сотнях тысяч карат, свободно закупаемых за рубежом? При миллионах карат стратегического запаса, рассчитанного на много лет вперед? Конечно, стоило инвестировать деньги в геологоразведку, в надежде на открытие крупных богатых месторождений (и такие надежды блестяще оправдались — в Якутии). Стоило инвестировать в технологии производства алмазного инструмента — прогресс на месте не стоял. Но зачем было вкладываться в добычу с себестоимостью карата на несколько порядков выше мировых цен?! Да за те деньги, в которые обходился государству «Уралалмаз», можно было бы закупить за рубежом технических алмазов еще на 5–7 лет вперед, благо препятствий к этому не было никаких.

Руководствуясь этими соображениями и ориентируясь на содержание приведенных выше документов, мы вынуждены признать, что алмазы СГУ МВД СССР объективно промышленности были не нужны, и, кроме нескольких десятков карат для научно-исследовательских организаций, «Уралалмаз» ничего в народное хозяйство не поставлял. А потому из всех рассмотренных направлений использования этих алмазов остается одно — экспорт. Но, прежде чем перейти к этой весьма скользкой теме, посмотрим на проблему глазами основного противника СССР в «холодной войне».

Приложения к главе 7

Письмо С. Н. Круглова Ф. П. Харитонову о выделении алмазов для научных работ. 1951 г.

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1195. Л. 79.

Справка о потребности в отечественных алмазах для научных работ в 1949 г.

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 639. Л. 61.

Заявка на технические алмазы. 1950 г.

РГАЭ. Ф. 8259. О. 4. Д. 482. Л. 15–16.

Заявка министра машиностроения и приборостроения СССР на бриллианты «Роза»

ГАРФ. Ф. 5446. О. 49а. Д. 1744. Л. 3.

Письмо заместителя министра финансов СССР о бриллиантах «Роза» для Министерства машиностроения и приборостроения

ГАРФ. Ф. 5446. О. 49а. Д. 1744. Л. 2.

Распоряжение Совета министров СССР о бриллиантах «Роза» для Министерства машиностроения и приборостроения

ГАРФ. Ф. 5446. О. 49а. Д. 1744. Л. 7.

Письмо Внешторга А. И. Микояну о закупке технических алмазов в 1952 г.

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 1442. Л. 6.

Справка Внешторга о закупках технических алмазов в 1952 году

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 1442. Л. 3–4.

Распоряжение Совета министров СССР о дополнительной закупке технических алмазов в 1952 году на 3 млн рублей

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 1442. Л. 8.

Глава 8
Алмазы для Сталина глазами ЦРУ

В марте 2001 года в США, в Принстонском университете, прошла конференция под названием «Анализ ЦРУ Советского Союза в 1947–1991 годах». Одним из организаторов этой конференции был Центр изучения разведки — структурное подразделение ЦРУ. Благодаря усилиям этого подразделения были рассекречены и в рамках конференции представлены отчеты, меморандумы и агентурные сообщения ЦРУ, посвященные в том числе алмазной индустрии СССР в интересующий нас период. В настоящее время эти документы опубликованы на официальном сайте ЦРУ (URL: https://www.cia.gov) в разделе «Библиотека» (Library).

Поскольку США рассматривались Советским Союзом в годы «холодной войны» как основной противник, представляется любопытным провести сравнение данных секретных документов ЦРУ по алмазной теме с секретными советскими документами тех лет, имеющимися сегодня в нашем распоряжении. Насколько адекватно было представление американской стороны о темпах и векторах развития советской алмазной промышленности? Насколько надежной была защита информации, организованная советской стороной (и, соответственно, насколько успешной была работа, в том числе агентурная, по преодолению этой защиты)?

Начнем с сообщения от 4 мая 1950 года под заголовком «Советский Союз прекратил закупки алмазов» (гриф CONFIDENTIAL):

Директор ЦРУ в 1950–1953 гг. Уолтер Смит

«По информации Бельгийской Ассоциации алмазных дилеров, Советский Союз покупал на Антверпенском рынке от 8000 до 9000 карат технических алмазов ежемесячно до конца 1949 года. В январе 1950 года закуплено только 40 карат технических алмазов, в феврале и марте закупок не было вообще.

В алмазных кругах Антверпена высказываются следующие предположения о причинах прекращения закупок: 1) трудности с валютой, 2) достаточные резервы, 3) открытие нового месторождения алмазов на Советской территории, 4) производство синтетических алмазов в СССР, 5) другие источники импорта, которые более предпочтительны для Советского Союза.

Относительно производства синтетических алмазов высказываются предположения, что в Советском Союзе может быть найден метод их рентабельного производства. Сейчас их производство возможно в лабораторных условиях, но они более дорогие, чем природные»^[118].

Предположение о промышленном синтезе алмазов в СССР в 1950 году — это большой комплимент советской науке. На самом деле первые 2 тысячи карат были синтезированы в Институте сверхтвердых материалов АН УССР только в 1961 году. Но остальные гипотезы вполне правомочны: трудности с валютой носили в СССР хронический характер, алмазных резервов было запасено на много лет вперед, в 1949 году открыты россыпные месторождения в Якутии, а то, что «другой источник импорта» был расположен на берегах туманного Альбиона, для участников рынка тайной не являлось.

А вот сообщение «Технические алмазы» от 2 июня 1951 года (гриф CONFIDENTIAL) отдает откровенной дезинформацией:

«1. Месторождение алмазов, недавно локализованное в Уральских горах, начало разрабатываться Советами.

2. В результате этого открытия ожидается снижение советского спроса на технические алмазы в течение следующих четырех-пяти лет, после чего СССР не будет нуждаться в заграничных закупках.

3. СССР хочет нанять эксперта в области алмазной обработки (фамилия зачеркнута. — С. Г.), поскольку не нашел аналогичного специалиста в Германии»^[119].

Впрочем, если вместо «Уральских гор» поставить «Западная Якутия», сообщение приобретет необходимую достоверность.

Данные о крупных закупках технических алмазов Советским Союзом приводятся в разведывательном меморандуме CIA/RR IM-354 от 15 июня 1951 года под заголовком «Мировое производство и торговля техническими алмазами со специальными замечаниями в отношении США и СССР» (гриф SECRET)^[120]. В этом документе утверждается, что установленный экспорт технических алмазов из Бельгии и Голландии в СССР составил: в 1949 году — 286 948,13 карат; в 1950 году — 89 420,0 карат. В качестве экспортера для «Советского блока» указывается также Швейцария, поставляющая алмазы Венгрии и Восточной Германии.

Среди других стран — импортеров алмазов, принадлежащих к «Советскому блоку», в меморандуме приводятся Чехословакия, Польша, Югославия и даже Румыния. В частности, утверждается, что Чехословакия закупила 2800 карат технических алмазов в Бразилии в мае 1950 года и 53 485 карат технических алмазов всех типов во Французской Экваториальной Африке в первые пять месяцев 1951 года.

На стр. 8 этого меморандума содержится весьма важное замечание о том, что корпорация «Де Бирс» не поставляет напрямую алмазы странам «Советского блока» (There are no direct sales of gem or industrial diamonds by the Diamond Corporation to the Soviet Bloc. P. 8). На первый взгляд, это утверждение противоречит цитируемому в предыдущей главе письму наркома тяжелого машиностроения В. Малышева Микояну, где прямо указывалось, что «Импорт алмазов производится в основном из Англии (Южно-Африканские алмазы)…»^[121]. На самом деле противоречия нет: со «сложными» в политическом плане участниками рынка, будь то Третий рейх или СССР, «Де Бирс» предпочитала работать через фирмы-«прокладки»^[122]. Вот фрагмент воспоминаний Джека Лунзера — крупнейшего британского дилера технических алмазов:

Джек Лунзер

«После окончания войны я начал работать в „Lunzers limited“, алмазном бизнесе моего отца Хьюго в Лондоне, который в то время являлся брокером „Де Бирс“. Там, в отделении „Lunzers“, я занимался сортировкой и сбытом технических алмазов.

Еще с 1946 года я помню г-на Иванова, приятного в общении человека и эксперта — специалиста по закупкам, приезжающего из Москвы для отбора и покупки специально отобранных технических алмазов»^[123].

В таком контексте становится понятным, почему из опубликованной версии рассматриваемого меморандума полностью удален раздел 5а, посвященный проблеме контроля алмазного рынка во время Второй мировой войны — видимо, подробная информация о том, где Третий рейх брал технические алмазы для нужд своей оборонной индустрии, и сегодня, с точки зрения ЦРУ, является секретной.

Вообще говоря, коллекция документов, опубликованных на сайте ЦРУ, подобрана достаточно комплиментарно по отношению к британскому союзнику. В этих документах, например, нет ни малейших следов рекордной закупки Советским Союзом технических алмазов в 1951–1953 годах. Возможно, в США эти документы все еще находятся под грифом, а может быть, внимание ЦРУ действительно было сосредоточено в основном на «свободных» алмазных рынках Бельгии и Нидерландов и плотно разрабатывать англичан по каким-то причинам было нежелательно. Но то, что эта закупка была произведена именно в Лондоне, сегодня сомнений не вызывает:

«Министерство внешней торговли.

22 июля 1952 г.

Секретно.

Заместителю председателя Совета

министров СССР товарищу Микояну А. И.

В связи с предстоящими значительными закупками технических алмазов в Англии для приемки, проверки их качества, сортировки и взвешивания на месте Торгпредству СССР в Лондоне необходимы специальные инструменты и аналитические весы.

Прошу разрешить закупку. Ориентировочная стоимость составит 1,6 тыс. рублей. Проект распоряжения Совета министров прилагается.

Заместитель министра внешней торговли С. Борисов»^[124].

Значительная часть массива рассекреченных документов ЦРУ посвящена операциям с алмазами в Восточной Германии. Картина поставок технических алмазов для компаний «Zeiss Jena», «Kabelwerk K?penick», «Berliner Gl?hlampenwerk» и других в рассматриваемый период представлена детально, с точностью до карата (см., например, сообщение «Movement of industrial diamonds at Kabelwerk Koepenick during November 1953 — SECRET»)^[125]. Видимо, ЦРУ располагало хорошей агентурой на немецких предприятиях, что позволяло получать исчерпывающую информацию о советско-германском техническом сотрудничестве, в том числе в сфере алмазных технологий.

А сотрудничество это было весьма интенсивным. По отношению к Восточной Германии СССР выступал экспортером технических алмазов, заказывая на немецких предприятиях алмазный инструмент и продукцию, получаемую с помощью алмазных технологий:

«Секретно.

Совет министров СССР.

Распоряжение № 13031-рс от 11 сентября 1948 г.

Москва. Кремль.

2. Обязать Министерство финансов СССР и Министерство внутренних дел СССР отпустить на III квартал 1948 г. советской военной администрации в Германии 658,15 карата технических алмазов, 35,7 карата алмазной крошки и 329,7 карата алмазной пудры, в том числе:

а) на изготовление продукции по репарационным заказам 8 каратов технических алмазов;

б) на изготовление изделий для вывоза в СССР и в третьи страны 79,02 карата технических алмазов и 35,7 карата алмазной крошки;

в) на внутризональное потребление 571,13 карата технических алмазов и 329,7 карата алмазной пудры.

Председатель Совета министров Союза ССР

И. Сталин»^[126].

После образования ГДР (7 октября 1949 года) сотрудничество в области алмазных технологий перешло на официальную межгосударственную основу:

«Секретно.

Совет министров СССР.

Распоряжение от 2 июня 1952 г.

№ 15851-рс.

Москва. Кремль.

Обязать госбанк оплатить закупаемые Министерством внешней торговли в Германской Демократической Республике алмазные фильеры и алмазы, изъятые из фильер, общим весом 4397,36 карата на сумму 1 633 834 германских марок за счет наличия германских марок в валютной кассе Госбанка.

Председатель Совета министров Союза ССР

И. Сталин»^[127].

В целом создается впечатление, что ЦРУ неплохо владело информацией по алмазному трафику с участием СССР на «свободных» европейских рынках в Бельгии, Нидерландах и Швейцарии, и отлично — по трафику в странах «народной демократии» с развитым промышленным производством (ГДР, Чехословакии, Венгрии). Но операции с алмазами, проводимые СССР на территории Великобритании, как и реальное положение дел с алмазами в самом СССР, оставались для ЦРУ terra incognita. Так, в меморандуме «World production and distribution of industrial diamonds — SECRET»^[128] утверждается, что запасов технических алмазов, сделанных СССР к 1952 году, хватит на срок от шести месяцев до года. То есть допущена ошибка в 10–15 раз по разным категориям алмазов. Следует признать, что гриф «секретно» и «совершенно секретно» стоял на советских документах по алмазной теме не зря. Защита информации по производству и импорту алмазов в СССР была на хорошем уровне.

А по экспорту — еще лучше.

Приложения к главе 8

Документы ЦРУ по операциям СССР на алмазном рынке

Источник: Официальный сайт ЦРУ. URL: https://www.cia.gov.

Распоряжение Совета министров СССР о выделении технических алмазов советской военной администрации в Германии. 1948 г.

ГАРФ. Ф. 5446. О. 80а. Д. 3795. Л. 54.

Распоряжение Совета министров СССР об отгрузке технических алмазов советским предприятиям в Германии. 1949 г.

ГАРФ. Ф. 5446. О. 51а. Д. 4839. Л. 10.

Распоряжение Совета министров СССР о закупке алмазных фильер в ГДР. 1952 г.

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 12037. Л. 4.

Глава 9
Сталинский алмазный экспорт

Если заглянуть в любой открытый справочник по внешней торговле, изданный в СССР в 1922–1991 годах, никаких следов экспорта алмазов и бриллиантов обнаружить не удастся. Между тем торговля бриллиантами и алмазами была одной из значимых статей дохода государственного бюджета на всем протяжении существования СССР. Причем Советский Союз входил в число самых крупных игроков на мировом алмазно-бриллиантовом рынке, вначале как поставщик бриллиантов и импортер технических алмазов и алмазного инструмента, с конца 1950-х годов — как поставщик алмазного сырья, с середины 1960-х годов — как поставщик и бриллиантов, и «сырых» алмазов. СССР был официальным контрагентом крупнейших алмазных дилеров в Европе и США, для которых, естественно, сроки, объем и состав советских алмазных сделок секретом не являлись. В чем же причина секретности алмазной темы в самом СССР, причем секретности столь глубокой, что до сих пор многие советские экспортные сделки с алмазами и бриллиантами середины XX века остаются тайной за семью печатями?

Ответ следует искать в главном «торговом» свойстве алмаза и бриллианта. Этот кусок кристаллического углерода является предельной концентрацией стоимости в минимальном количестве вещества. Например, сегодня цена предложения бриллианта массой 1 карат (огранка Кр57, цвет 5, чистота 3) на сайте крупнейшего российского гранильного завода «Кристалл» (Смоленск) составляет $8751, а биржевая стоимость тройской унции золота равна $1305. Учитывая, что карат равен 0,2 грамма, а тройская унция — 31,1 грамма, несложно посчитать, что бриллиант дороже золота в 1042,7 раза. Причем это очень грубая оценка, стоимость бриллианта зависит не линейно от его массы, и бриллиант массой, скажем, 20 карат безупречной огранки, редкого цвета и чистоты может стоить и миллион долларов — уже в 6 тысяч раз дороже золота.

Такая концентрация стоимости в легко транспортируемом и не обнаруживаемом никакими детекторами материале не могла не привлечь внимание организаций и людей, для которых скрытное перемещение крупных капиталов и неафишируемые бездокументарные сделки были и являются основой профессиональной деятельности. С конца XIX века, когда после открытия первых коренных алмазных месторождений в Южной Африке алмазный рынок стал массовым и приобрел необходимую ликвидность, бриллианты стали не только «лучшими друзьями девушек» и украшением коронационных регалий, но и средством быстрых невидимых платежей для спецслужб, гангстеров и радикалов всевозможных сортов и оттенков. На всем протяжении своего существования алмазный рынок объективно поддерживал и развивал этот вектор. Даже в наши дни, когда налоговое законодательство возведено в культ и шумная борьба с коррупцией и отмыванием денег является постоянной темой mass media, крупные и очень крупные бездокументарные сделки с алмазами и бриллиантами продолжают совершаться в Антверпене, Тель-Авиве, Дубае, Гонконге, Мумбае, во всех столицах африканских алмазодобывающих стран. А в первой половине XX века такие сделки были обычной практикой.

На рубеже 1920-х годов большевики, «изъяв» ценности императорской фамилии, российской элиты, состоятельных слоев населения и церкви, организовали мощный экспортный поток конфискованных бриллиантов, буквально затопив мировой рынок. Вот фрагмент воспоминаний Якова Рейха (он же «товарищ Томас»), главы Западноевропейского бюро Коминтерна:

«Инструкции Ленина были кратки: „Возьмите как можно больше денег, присылайте отчеты и, если можно, газеты, а вообще делайте, что покажет обстановка. Только делайте!“ Сразу же написал соответствующие записки: Ганецкому, Дзержинскому. Ганецкий в это время заведовал партийной кассой — не официальной, которой распоряжался ЦК партии, и не правительственной, которой ведали соответствующие инстанции, а секретной партийной кассой, которая была в личном распоряжении Ленина и которой он распоряжался единолично, по своему усмотрению, ни перед кем не отчитываясь. Ганецкий был человеком, которому Ленин передоверил технику хранения этой кассы. Я знал Ганецкого уже много лет, и он меня принял как старого знакомого товарища. Выдал 1 миллион рублей в валюте — немецкой и шведской. Затем он повел меня в кладовую секретной партийной кассы. Повсюду золото и драгоценности: драгоценные камни, вынутые из оправы, лежали кучками на полках, кто-то явно пытался сортировать и бросил. В ящике около входа полно колец. В других золотая оправа, из которой уже вынуты камни. Ганецкий обвел фонарем вокруг и, улыбаясь, говорит: „Выбирайте!“ Потом он объяснил, что это все драгоценности, отобранные ЧК у частных лиц, — по указанию Ленина Дзержинский их сдал сюда на секретные нужды партии. „Всё это добыто капиталистами путем ограбления народа — теперь должно быть употреблено на дело экспроприации экспроприаторов“, — так будто бы сказал Ленин. Мне было очень неловко отбирать: как производить оценку? Ведь я в камнях ничего не понимаю. „А я, думаете, понимаю больше? — ответил Ганецкий. — Сюда попадают только те, кому Ильич доверяет. Отбирайте на глаз — сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы вы взяли побольше…“ Я стал накладывать — и Ганецкий всё приговаривал: берите побольше, — и советовал в Германии продавать не сразу, а по мере потребности. И действительно, я продавал их потом в течение ряда лет… Наложил полный чемодан камнями — золото не брал: громоздко. Никакой расписки на камни у меня не спрашивали — на валюту, конечно, расписку я выдал…»^[129].

Якуб Ганецкий (Яков Станиславович Фюрстенберг)

Вот так — чемодан (!) бриллиантов и безо всяких документов! Но, конечно, Яков Рейх и Якуб Ганецкий (настоящее имя Яков Станиславович Фюрстенберг) не были первооткрывателями бездокументарного обращения бриллиантов. Задолго до их встречи в «кладовке Ильича» заключение алмазных сделок с помощью рукопожатия и восклицания «Мазал У’Браха!» («Благословление и успех!») было широко введено в практику иудейскими общинами Амстердама и Антверпена — мировых центров алмазной торговли, где, собственно, и превращались в конвертируемую валюту вывезенные из революционной России бриллианты.

Вывозили камни не только чемоданами, но и в более экзотической таре. Вот письмо, точнее, рукописная записка на бланке секретариата Коминтерна от 18 августа 1919 года:

«Уважаемый товарищ Стасова!

Кожа нам нужна для подметок, в которые мы будем заделывать ценности, главным образом бриллианты. У нас теперь имеется для этого вполне надежный человек.

Очень прошу вас сделать соответствующую надпись на нашей бумаге.

С товарищеским приветом, управляющий делами

Клингер»^[130].

Впрочем, бриллианты покидали пределы России не только в каблуках и в незадекларированных чемоданах. Попытки цивилизованной торговли (если, конечно, так можно называть торговлю краденым) тоже случались, но были не слишком успешными. Изумительные воспоминания о раннем этапе большевистского бриллиантового экспорта оставил Георгий Соломон (Исецкий), в 1919–1922 годах занимавший должности заместителя наркома торговли и промышленности РСФСР, уполномоченного Наркомата внешней торговли РСФСР в Эстонии, директора компании «Arcos Ltd» в Лондоне:

Георгий Александрович Соломон (Исецкий)

«Приблизительно в ноябре (1920) центр возложил на меня еще одно крайне неприятное для меня дело, а именно продажу бриллиантов. В этом товаре я абсолютно ничего не смыслю. Сперва по этому поводу шла переписка между мной и Красиным. Я долго отказывался… выше я уже говорил, что еще до меня Гуковский занимался продажей драгоценностей и что прием этого товара и продажа его были неорганизованны.

Ко мне из Англии с письмом от Красина приезжал один субъект по фамилии, кажется, „капитан“ Кон. По-видимому, это был русский еврей, натурализовавшийся в Англии. Он приезжал со специальной целью сговориться со мной о порядке продажи бриллиантов. В то время мне прислали из Москвы небольшой пакетик маленьких бриллиантов, от половины до пяти карат. Я показал Кону эти камни. Но его интересовали большие количества… Списавшись с Москвой, я уведомил Кона о дне прибытия камней.

И к назначенному дню из Парижа прибыл „представитель“ Кона, некто Абрагам, известный диамантер.

Бриллианты прибыли. По моему требованию груз сопровождался нашим русским специалистом, имя которого я забыл, бывшим крупным ювелиром. Позже, как я долго спустя узнал, его расстреляла по какому-то обвинению ВЧК.

Кроме этого специалиста, груз сопровождали комиссар „Госхрана“ и стража. Я учредил строгую приемку этого товара, обставив ее массой формальностей… принятые и отсортированные бриллианты складывались в большие коробки, которые завертывались затем в толстую бумагу, перевязывались бечевкой и опечатывались печатями комиссара „Госхрана“, моей и Абрагама… И всего таких коробок было (не помню точно) не то девять, не то одиннадцать…

Таким образом, в первых шести коробках помещались камни высокоценные (было немало уников, известных в истории бриллиантового дела и носивших свои собственные имена. Абрагам часто во время приемки их говорил: „Этот камень я хорошо знаю (столько-то лет), я его купил (у такого-то, тогда-то), а затем продал… великой княгине… великому князю… графу… графине…“ — и следовал подробный рассказ) без изъяна, а в остальных — испорченные, надломленные, треснувшие, тусклые и вообще брак.

Приемка окончилась, и началась продажа. Ничего не смысля в камнях, я должен был руководствоваться оценкой, произведенной нашим специалистом по составленным им подробным описям. Выяснилось, что я должен требовать за всю партию миллион фунтов стерлингов. Я и потребовал эту цену, причем поставил условием, что покупатель должен купить всю партию, т. е. лучший и худший товар. Несколько дней прошло в уламывании меня Абрагамом продать ему только первосортный товар, опечатанный в первых шести коробках. Я не соглашался… Мы не сошлись.

Леонид Борисович Красин

А в „бриллиантовых сферах“, как до меня доходили известия, шла энергичная борьба за этот приз. В Лондоне на Красина наседал „капитан“ Кон, старавшийся через него повлиять на меня… От Красина я получил телеграмму, в которой он рекомендовал мне понизить цену до 750 000 фунтов, но я твердо стоял на своем. Наконец, от Поликова я получил сообщение, что он дает мне 675 000 фунтов… Но я все стоял на своем.

Так этот вопрос и застыл… спустя несколько месяцев, когда я уже был в Лондоне в качестве директора „Аркоса“, а в Ревеле находился сменивший меня Литвинов, ко мне явились упомянутый Бредфорд с госпожой Калл… они поведали мне, что шесть коробок лучших, отборных бриллиантов купил их патрон Поликов.

— Вот вы так дорожились, господин Соломон, — сказала с торжеством госпожа Калл, — и мы давали вам уже 675 000 фунтов стерлингов, а вы не соглашались. Но без вас мы с Литвиновым сумели лучше сговориться и купили эти шесть коробок лучшего товара всего за 365 000 фунтов стерлингов.

— Как?! — привскочив даже со своего кресла, спросил я. — За 365 000 фунтов?! Не может быть!

— А вот мы купили, отказавшись от того лома и брака, который заключался в остальных коробках…

И она продолжала и продолжала мне рассказывать все подробности этого ПРЕСТУПЛЕНИЯ, вспоминая о котором теперь… я весь дрожу от негодования и бессильной злобы»^[131].

Задержимся на одной маленькой, но важной детали: неудачливый «красный диамантер» Соломон считает «маленькими» бриллианты массой 0,5–5,0 карат. По сегодняшнему прейскуранту российского гранильного завода «Кристалл» цены на круглые бриллианты этого весового диапазона колеблются в интервале $1660 — $222 689. Так что даже с учетом инфляции по доллару приходится признать, что чемодан таких «мелких бриллиантов» тянул на весьма круглую сумму. Это замечание Соломона нужно запомнить — оно пригодится при анализе возможности экспорта уральских алмазов.

Нелегальный большевистский экспорт бриллиантов и демпинговые операции, подобные описанной Соломоном, крайне негативно влияли на состояние мирового алмазно-бриллиантового рынка:

«Важно отметить, что выбросы бриллиантов из России в начале 20-х годов, производившиеся по нескольким каналам сбыта, подорвали рынок из-за демпинговых цен и были остановлены введением монополии внешней торговли. К этому периоду относятся первые контакты советского руководства с „Де Бирс“»^[132]. По ряду оценок, в это время «Де Бирс» была вынуждена сократить добычу на своих рудниках приблизительно на 25 %, чтобы удержать цены на прежнем уровне.

Уровень контактов с «Де Бирс» в те годы был весьма высок и восходил к первым лицам советского государства. Инициатором контактов с «Де Бирс» был видный партийный функционер, в 1920-е годы полпред РСФСР в Англии Л. Б. Красин. В своей официальной переписке с Наркомфином он отмечал:

«До продажи драгоценностей цивилизованным путем мы все еще не доросли, и падение цен, вызванное на рынке бриллиантов более чем неудачной торговлей ими Коминтерном и другими учреждениями, имеет в будущем под собой достаточные основания». И далее: «Следует немедленно прекратить разовые продажи художественных ценностей и бриллиантов через сомнительных лиц, рекомендуемых начальником Гохрана… Вместо этого необходимо срочно создать картель для совместной продажи бриллиантов, лучше всего с „Де Бирсом“. Синдикат этот должен получить монопольное право, ибо только таким путем можно будет создать успокоение на рынке бриллиантов и начать постепенно повышать цену»^[133].

Во второй половине 1920-х годов начинается активный процесс выдавливания из бриллиантового трафика агентуры Коминтерна и людей Л. Троцкого соратниками Сталина. В 1926-м с поста наркома финансов (в чьем ведении тогда находился Гохран) был смещен Григорий Сокольников (настоящее имя Гирш Бриллиант, креатура Троцкого)^[134], а в сентябре 1927 года сам Троцкий был исключен из кандидатов в члены Исполкома Коминтерна и практически утратил все возможности влиять на политические и финансовые процессы в СССР. С этого времени экспортный бриллиантовый трафик был поделен на две ветви: первая, относительно легальная, досталась Наркомату внутренней и внешней торговли СССР, который в августе 1926 года возглавил человек Сталина Анастас Микоян. А вторая — полностью секретная — контролировалась спецслужбами.

Организация бриллиантового трафика изменилась, но задачи и вектора развития остались прежними. Бриллианты и алмазы, пригодные для бриллиантовой огранки, рассматривались исключительно как экспортный товар и залоговый актив:

«Народный комиссариат внешней торговли.

Совершенно секретно.

17 июня 1931 г.

В валютную комиссию СТО.

Член Коллегии Наркомвнешторга, тов. Краевский, ездивший за границу для реализации картин, одновременно выяснял возможность реализации нашего алмазного фонда.

При сем прилагаю копию записки по этому поводу, представленную мне т. Краевским по возвращении из-за границы.

Тов. Краевский вполне обоснованно настаивает на том, что метод калькулирования наших бриллиантовых и алмазных ценностей неправилен и делает этот фонд неликвидным при нынешнем состоянии рынка.

Я поэтому полагаю необходимым рекомендовать в срочном порядке назначить авторитетную комиссию из представителей НКФина, Госбанка и НКВТ, которая вместе со специалистами пересмотрела бы цены алмазного фонда, приблизив их к существующим на мировом рынке.

Без этого реализация фонда или заклад его в банке совершенно немыслимы.

Народный комиссар А. Розенгольц»^[135].

Аркадий Павлович Розенгольц

Это письмо Розенгольца показывает, что, несмотря на прекращение хаоса коминтерновских поставок, проблемы с оценкой алмазных активов продолжали оставаться актуальными. Иначе и быть не могло по причине перманентного уничтожения советскими карательными «органами» русских ювелиров и алмазных дилеров дореволюционной эпохи, тех, которые не смогли вовремя покинуть страну.

Аналогичная проблема существовала и в спецслужбах. Вот фрагмент из протокола допроса Генриха Ягоды^[136] от 2 апреля 1937 года:

«Вопрос: Операции по бриллиантам были секретными?

Ответ: Для иностранного государства — да, если б они знали, что продает советское государство. А так как они знали, что Лурье является частным лицом и Френкель тоже частным, то секретность отпадала.

Вопрос: А что, Френкель знал, что Лурье является сотрудником НКВД?

Ответ: Да, конечно, знал. Я это припоминаю.

Вопрос: Почему вы Лурье разрешали производить операции через заведомых шпионов?

Ответ: Потому что Френкель только подозревался в шпионаже.

Вопрос: Вы знали, через кого Лурье реализует бриллианты? Он же вам докладывал предварительно, через кого он намечает производить свои операции.

Ответ: Да, я вам указал, через Френкеля, Оппенгеймера, Герштейна и Берензона.

Вопрос: Почему вы санкционировали Лурье продажу именно этим людям?

Ответ: Это крупные бриллиантщики, и они платили лучше.

Генрих Григорьевич Ягода

Вопрос: Это неверно. Вы имели сигналы от ряда организаций, в частности от Кустэкспорта, о том, что Лурье, войдя в личные сделки с этими скупщиками, продает им бриллианты ниже их стоимости?

Ответ: Мне никогда Кустэкспорт подобные заявления не делал. Поправляю, Кустэкспорт мне писал, что Лурье продает бриллианты дешевле, чем Кустэкспорт, но это, по-моему, было неправильно, неверно, так как при сличении качество бриллиантов оказалось разным»^[137].

Эрнст Оппенгеймер

Конечно, в понимании реалий алмазного рынка агент НКВД Лурье не мог конкурировать с создателем Центральной сбытовой организации Эрнстом Оппенгеймером и его коллегами, а потому экспорт, организованный НКВД, тоже был не слишком успешным с коммерческой точки зрения. Но в данном случае демпинг окупался уровнем контактов. Скорее всего, через канал спецслужб реализовывался не массовый товар, а эксклюзив, крупные, редкие, наиболее дорогостоящие камни, что и объясняет появление в протоколе фамилий «крупных бриллиантщиков» — на самом деле лидеров тогдашнего мирового алмазно-бриллиантового рынка, которых мелочь не могла интересовать по определению.

Таким образом, к 1941 году, когда на Урале заработал Теплогорский алмазный прииск и началась промышленная добыча алмазов, в СССР уже имелся более чем двадцатилетний опыт работы на мировом алмазно-бриллиантовом рынке. Опыт, возможно, не слишком удачный в финансовом плане, но зато обеспечивавший надежные связи с крупнейшими игроками рынка и высокий уровень секретности. Причем секретность, очевидно, была нужна всем участникам сделок. Советской стороне — поскольку эти сделки часто обеспечивали нелегальные операции Коминтерна, а затем советских спецслужб, покупателям — поскольку, по сути, речь шла о торговле краденым товаром, экс-владельцы которого, обосновавшиеся на Западе, могли предъявить (и время от времени действительно предъявляли) свои права на него, что вызывало серьезные скандалы. Эта секретность советского алмазно-бриллиантового трафика делает крайне сложной задачу его исторической реконструкции, поскольку достоверных источников — считанные единицы.

Советские цензурные органы приложили немало усилий для того, чтобы истинная картина экспортно-импортных операций с алмазами и бриллиантами оставалась предельно неясной. В 1928 году в Ленинграде тиражом 2000 экземпляров вышел весьма подробный статистический справочник «Внешняя торговля СССР в 1918–1928 годах» (под редакцией А. Винокура и С. Бакулина). Об экспорте алмазов и бриллиантов в нем не было сказано ни слова. Традиция умолчания этой темы была продолжена в солидной монографии Д. Мишустина «Внешняя торговля и индустриализация СССР», вышедшей в Москве в 1938 году под эгидой НИИ Монополии внешней торговли, и далее — во всех открытых советских публикациях вплоть до 1991 года.

Рассекреченных документов об экспортных операциях с алмазами и бриллиантами крайне мало, как из-за нежелания нынешних российских властей открывать архивы Гохрана после 1927 года^[138], так и из-за того, что многие сделки могли носить бездокументарный характер, к обоюдному удовольствию участников. Тем ценнее редкие архивные находки, к числу которых принадлежит следующий документ:

«Секретно.

Снятие копий и выписок

категорически воспрещается.

Совет народных комиссаров СССР.

Распоряжение № 17681-рс

от 14 сентября 1942 г.

Москва. Кремль.

1. Обязать Управление государственных материальных резервов сдать Народному комиссариату внешней торговли на экспорт 400 карат мелких бриллиантов в сроки и ассортименте по указанию Наркомвнешторга взамен 400 карат алмазов, которые должен сдать НКВТ УГМР.

2. Обязать Народный комиссариат цветной металлургии сдать Народному комиссариату внешней торговли на экспорт изумрудов граненых 1000 карат и изумрудов кабошонов 3000 карат в сроки и ассортименте по указанию Наркомвнешторга.

3. Народному комиссариату финансов СССР и Народному комиссариату внутренних дел СССР оформить выдачу указанных ценностей из Гохрана.

Зам. председателя Совета народных

комиссаров Союза СССР А. Микоян.

Разослать: УГМР при СНК СССР, Наркомвнешторгу, Наркомцветмету, Наркомфину СССР и НКВД СССР»^[139].

Этот документ стоит того, чтобы проанализировать его подробно. Вначале коснемся темы изумрудов. В июле 1942 года в составе Народного комиссариата цветной металлургии был создан Государственный горно-металлургический комбинат № 3, который начал добычу берилла (использовался как лигатура при производстве танковой брони) на Мариинском руднике на Урале. Попутно с добычей берилла извлекался изумруд, для обработки которого на комбинате имелась небольшая гранильная фабрика^[140]. Так что с пунктом 2 цитируемого документа все понятно и прозрачно.

А вот пункт 1 вызывает вопросы. Откуда у УГМР взялись бриллианты — определить не сложно. Это результат деятельности «Торгсина»: УГМР (точнее, его предшественник — Комитет резервов при Совете труда и обороны) был одним из получателей скупаемых «Торгсином» у населения бриллиантов. А вот откуда у Народного комиссариата внешней торговли взялись «сырые» алмазы ювелирного качества? Куплены за рубежом? Но зачем? Бриллианты делать? И делать негде, и бриллиантов в кладовых Гохрана еще достаточно, СССР их уже 20 лет экспортирует, а все не кончаются. Для промышленности? Так для нее не ювелирные, а технические сорта нужны, и таких алмазов с избытком хватает — программа ленд-лиза уже работает. Из контекста документа ясно видно, что речь идет не о технических, а именно о ювелирных «сырых» алмазах, причем дорогих сортов.

400 карат «мелких бриллиантов» в документе четко эквивалентно 400 карат алмазов. Что такое «мелкие бриллианты» в 1942 году? В те годы еще не гранили так называемый индийский товар — алмазы массой от 0,01 до 0,15 карат, их однозначно относили к «техническим». Как мы помним, Г. Соломон в своих мемуарах называл «мелкими» бриллианты массой 0,5–5,0 карат, но это, конечно, перебор. Для чистоты эксперимента будем считать «мелким для 1942 года» бриллиант массой 0,11 карат — для получения такого бриллианта требуется «сырой» алмаз массой примерно 0,2 карата, чуть больше верхней весовой границы «индийского товара». Несмотря на отсутствие в те годы лазерной разметки и высокоточных гранильных станков, в принципе высококлассный огранщик мог такой бриллиант изготовить, но это уже было близко к пределу тогдашних технических возможностей (вопрос рентабельности даже не рассматриваем).

Цена круглого бриллианта массой 0,11 карат по современному прейскуранту смоленского «Кристалла» составляет около $140, партия в 400 карат, соответственно, стоит $56 000. Цена технического алмаза — $2 за карат, 400 карат стоят $800. Разница в 70 раз. В 1940-х годах цены несколько отличались от современных, но разница цен на ювелирные и технические кристаллы была аналогичной. Поэтому, если бы речь шла о технических алмазах, эквивалентом по стоимости партии в 400 карат мелких бриллиантов была бы партия 28 000 карат технических алмазов, и это по самым скромным оценкам.

Итак, в распоряжении НКВТ была партия в 400 карат «сырых» ювелирных алмазов. СССР такое дорогое сырье не импортировал — абсолютно незачем, и по ленд-лизу оно не поставлялось. Поэтому источник мог быть только один — Теплогорский алмазный прииск. Вот фрагмент секретной «Справки о потреблении и производстве алмазов» тех лет:

«В настоящее время Теплогорский алмазный прииск представляет весьма маломощное слабо оснащенное предприятие с возможной годовой добычей порядка 400 карат… При существующей технологии извлечения все алмазы, относящиеся к разделу „алмазная крошка“ и типа „карбонадо“, практически не извлекаются»^[141].

С точностью до карата совпали данные двух документов различных ведомств! А на последнюю фразу стоит обратить пристальное внимание. В 1940-х годах техническую мелочь на Урале не добывали, технология не позволяла. Кроме того, уральские алмазы отличались высочайшим ювелирным качеством. Т. Харитонов отмечал: «Уральские алмазы самые высококачественные в России и одни из самых высококачественных в мире. Алмазы Пермского края большей частью бесцветны с высокой степенью прозрачности. Для них характерен очень высокий выход ювелирных сортов (до 90 %). Добываемые в Пермском крае алмазы являются одними из наиболее дорогостоящих в мире. Например, алмазы Ботсваны стоят до 110–180 долларов за карат, канадские — 144 доллара (цены 2005 г.). Цена якутских алмазов находится в пределах 30–90, в среднем — 67 долларов. Алмазы Архангельска мелкие, имеют сравнительно низкое качество и схожи с уральскими лишь преобладанием округлых форм и бесцветных додекаэдроидов. Средняя цена вишерских алмазов 433 доллара. Средняя цена карата алмазов из бассейна р. Чаньвы на Среднем Урале составляет 339 долларов/карат. Максимальная цена алмазов Чаньвы достигает 1066 долларов/карат. Средняя стоимость одного карата уральских алмазов колеблется от 300 до 500 долларов»^[142].

О высочайшем ювелирном качестве уральских алмазов упоминал и бывший директор «Уралалмаза» Б. Протасов: «Чтобы шла хорошая продажа, Гохран к каждой кучке якутских алмазов добавлял один уральский кристалл. Поэтому цена вздувалась»^[143].

При таком высоком качестве и приличной размерности 400 карат «сырых» алмазов Теплогорского прииска вполне эквивалентны по стоимости 400 каратам «мелких бриллиантов».

Итак, можно с высокой степенью вероятности утверждать, что уральские алмазы с Теплогорского прииска в 1942 году поступали, вопреки общепринятому мнению, не в промышленность, а в Народный комиссариат внешней торговли. Готовилась сделка по экспорту отечественного алмазного сырья — первая в истории СССР. Но что-то пошло не так, и «сырые» алмазы были заменены бриллиантами. По каким причинам это произошло и кто был покупателем — сказать сегодня невозможно. Дело № 288 «О сдаче Наркомвнешторгу на экспорт 400 карат мелких бриллиантов» состоит из… одного листа! Вся остальная переписка по этому вопросу либо все еще засекречена, либо, скорее всего, уничтожена.

И, наконец, пункт 3 рассматриваемого документа показывает, что, несмотря на прямой «бартер» драгоценных камней между НКВТ и УГМР, а также между Наркоматом цветной металлургии и НКВТ, все оформление шло с участием Гохрана (в то время — 6-го спецотдела НКВД) и Наркомфина. Скорее всего, и физически камни проходили через кладовые Гохрана и «тефлонового полковника» Баулина.

Итак, в 1942 году (что практически совпадает с началом промышленной добычи алмазов на Урале) в документах высшего управленческого звена СССР впервые упомянуто алмазное сырье ювелирного класса в связи с Наркомвнешторгом. И с развитием уральской добычи эта тема становится все более актуальной. Весной 1946 года, когда Микоян по поручению Сталина стал координировать работы по подготовке постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности», Народный комиссариат внешней торговли заказал Экономическому отделу Амторга^[144] «Конъюнктурный обзор по драгоценным камням». В этом документе теме алмазного ювелирного сырья уделено достойное внимание:

«…за период 1942–1944 гг. цены на сырье для огранки высокосортных камней размером свыше одного карата повысились на 85 %, цены на этот же вид сырья размером от 3/4 до 1/2 карата — были увеличены на 50 %, от 1/2 до 1/4 карата и „кливаж“^[145] — на 25 %, а песочный размер на 20 %.

…картель планирует на 1946 г. выпустить на рынок алмазное сырье на сумму в 36 млн долл. 25 % этого количества составят индустриальные камни, а из остальных 75 % часть обыкновенно передается самими гранильщиками для индустриальных целей, т. к. они не находят рентабельным использовать эти камни для ювелирных потребностей. Т. о. наличие алмазного сырья для ювелирных надобностей в 1946 г. составит 20–30 млн долл., что значительно отстает от спроса»^[146].

Учитывая качество уральских алмазов и высочайшее содержание ювелирных сортов в срезе добычи, можно предположить, что именно благоприятная конъюнктура рынка алмазного ювелирного сырья, отмеченная в отчете Амторга, а не мифические «потребности промышленности», и послужила драйвером принятия эпохального постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности» в сентябре 1946 года.

После Второй мировой войны США становятся главным покупателем бриллиантов, и фокус советского бриллиантового экспорта сосредотачивается здесь. Поставки довольно значительны — в ход идут остатки конфиската, бриллианты «Торгсина» и европейские трофеи:

«За 1948 год продано бриллиантов 4252 карат на 391 тысячу долларов. На 1 января 1949 г. остались непроданными по указанию Союзпромэкспорта 1246 карат на 110 тыс. долл.»^[147].

«В июне месяце 1949 года Амторгом была продана партия бриллиантов, завезенная в 1948 году, весом 1246 карат, за 85 тыс. долларов с платежом в фунтах. Цена за эту партию получена была ниже той, которую можно было выручить в конце 1948 года, когда рынок был лучше и фирмы предлагали за эту партию 90–93 тыс. долл. В середине 1949 года непосредственно у объединения большую партию бриллиантов купила фирма „Медайский и Нейм“. По информации от фирмы, ей удалось хорошо заработать при перепродаже указанной партии на рынке в США в конце 1949 года, когда рынок улучшился»^[148].

Всего в 1949 году СССР поставил в США 8546 карат бриллиантов на сумму 483 700 долларов^[149]. Надо заметить, что, несмотря на тридцатилетний опыт бриллиантовой торговли, СССР продолжал оставаться не слишком удачливым продавцом, сбивая цены как прямым демпингом, так и несогласованностью действий собственных торговых объединений:

«В результате различных валютных манипуляций на рынок США поступают даже наши бриллианты, проданные нашими торгпредствами в различных странах Европы. Например, в настоящее время представитель фирмы „Мидайский“ находится сейчас в Европе, последний закупил в Бельгии или Голландии (точную страну м-р Мидайский отказался сообщить) свыше чем на 150 тыс. долларов наших бриллиантов. По словам м-ра Мидайского, покупка произведена по очень выгодным ценам. Помимо этого, несколько партий наших бриллиантов в прошлом поступало из Англии и др. стран»^[150].

Несмотря на отдельные промахи, СССР в послевоенные годы продолжал оставаться одним из крупнейших мировых экспортеров бриллиантов и крупным импортером технических алмазов. Более того, оценив валютный потенциал алмазного ювелирного сырья, СССР быстро продвигался по пути наращивания мощности собственной алмазной индустрии, как в плане интенсификации добычи алмазов на Урале, так и в направлении усиления геологоразведки на алмазы в Восточной Сибири. А между тем в мире происходил революционный технологический скачок, в котором алмазам и алмазному инструменту нового поколения было суждено сыграть чрезвычайно важную роль.

Приложения к главе 9

Телеграмма ВЧК о передаче бриллиантов Южному бюро Коминтерна. 1920 г.

РЦХИДНИ. Ф. 17. О. 84. Д. 96. Л. 2.

Письмо наркома Внешторга о переоценке Алмазного фонда. 1931 г.

ГАРФ. Ф. 5446. О. 12а. Д. 351. Л. 2.

Распоряжение Совета народных комиссаров об экспорте бриллиантов и изумрудов. 1942 г.

ГАРФ. Ф. 5446. О. 43а. Д. 288. Л. 1.

Глава 10
Алмазы, реактивные истребители и Корейская война

В 1940-е годы в Германии, США и Великобритании произошла технологическая революция, в результате которой были созданы и запущены в серийное производство турбореактивные двигатели. Они позволяли поднять авиацию, прежде всего боевую, на качественно новый уровень, открывающий недостижимые ранее тактические и стратегические возможности.

Одним из критических элементов новых технологий являлись жаропрочные сплавы, из которых изготовляются наиболее ответственные элементы турбореактивных двигателей — лопатки газовых турбин, диски ротора турбин, камеры сгорания. Мощность реактивного двигателя зависит от температуры газа, вытекающего из камер сгорания. Чем выше температура, тем больше тяга двигателя и выше его экономичность. Элементы двигателя должны работать длительное время в условиях огромных температур и при этом не терять геометрии и прочности. Жаропрочные сплавы, применяемые в турбореактивных двигателях, — чрезвычайно твердый материал, а выполненные из него детали должны быть обработаны с высочайшей геометрической точностью. Эта задача решалась применением специализированного алмазного инструмента, гораздо более совершенного и сложного, чем инструмент предыдущего поколения.

Первые жаропрочные сплавы для газотурбинных двигателей были разработаны в Германии фирмой «Крупп» в 1936–1938 годах. Сплав TINIDUR (аббревиатура от титан + никель + твердый) был рассчитан на рабочие температуры 600–700 °C и применялся для изготовления лопаток турбин первых в мире крупносерийных турбореактивных двигателей Jumo-004 фирмы «Юнкерс». В начале 1940-х годов в Англии был создан жаропрочный сплав на никель-хромовой основе NIMONIC 80. Лопатки турбин, выполненные из этого сплава, могли устойчиво работать при температуре 850 °C.

К концу Второй мировой войны Германия, США и Великобритания уже обладали сложившимися научными и инженерными школами в области реактивного двигателестроения и соответствующими технологиями, позволяющими производить боевые реактивные самолеты. Немецкие реактивные перехватчики (Ме-163), истребители (Ме-262) и бомбардировщики (Ar-234) выпускались крупными сериями, например, суммарный выпуск Ме-262 составил 1433 штуки. Из реактивных самолетов союзников в боевых действиях Второй мировой войны принимал участие английский истребитель Meteor F.Mk.4, но серийно производились и на вооружении стояли также Vampire D.H.100 (Великобритания) и Р-59 Aircomet (США). В области разработки ракетного вооружения Германия к концу войны имела абсолютный приоритет и серийно производила впечатляющие образцы зенитных, крылатых и баллистических ракет.

СССР «прозевал» технологическую революцию и фатально отставал в этой гонке вооружений. Единственный советский проект реактивного истребителя БИ-1 (с жидкостным реактивным двигателем) так и не вышел из стадии конструкторских испытаний — всего было выпущено 9 экспериментальных машин, а разработка ракетного вооружения остановилась на стадии неуправляемых ракет с примитивными пороховыми двигателями. Как отмечал Н. С. Симонов: «По данному виду минометного вооружения Красная армия не имела равных, но к разработке других систем реактивной техники, например, противотанковых и зенитных, не говоря уже о самолетах-снарядах и баллистических ракетах, советские инженеры и конструкторы даже не приступали»^[151].

Резюмируя положение дел, сложившееся в отечественной оборонной промышленности к концу войны, академик П. Л. Капица писал И. В. Сталину 25 ноября 1945 года: «Надо отметить, что, к большому сожалению, наша промышленность и вооружение развиваются на основе улучшения существующих конструкций. Например, Яковлев, Туполев, Лавочкин — крупнейшие конструкторы. Но они все же совершенствовали уже существующий тип самолетов. Новые типы самолетов, как турборакетные, потребовали бы другой тип конструктора, более творческий и смелый. Таким людям у нас в Союзе мало раздолья. Поэтому техника, основанная на принципиально новых идеях, как А. Б. (атомная бомба. — С. Г.), „Фау-2“, радиолокация, газовая турбина и пр. у нас в Союзе или слабо, или совсем не двигается»^[152].

Но дело создания реактивной авиации и ракетной техники в СССР не двигалось, конечно, не потому, что истощился творческий потенциал А. Н. Туполева или С. А. Лавочкина. Впоследствии эти конструкторы создали образцы реактивных самолетов и ракет вполне мирового уровня. Главная причина заключалась в том, что вся моторостроительная производственно-технологическая база СССР тех лет уже устарела и была не способна справиться с новыми задачами. В основном это было импортное, преимущественно германское, французское, шведское и американское оборудование, закупленное в годы «сталинской индустриализации» 1929–1941 гг. и предназначенное для производства зарубежных лицензионных двигателей.

Как справедливо отмечал М. Солонин: «В ключевом компоненте — производстве авиамоторов — весь советский авиапром держался на западных лицензиях, технологиях, оборудовании. Сбылось гениальное предвидение товарища Ленина — на буржуазном Западе нашлись (причем в достаточном количестве) „полезные идиоты“, которые в начале 30-х годов, в обстановке острейшего экономического кризиса, с превеликим удовольствием продали Сталину целые заводы и технологические линии по производству авиамоторов. Именно импортные моторы, изготовленные на импортном же оборудовании под скромными именами М-17 (немецкий BMW-6), М-22 (французский GR-9Aq), М-25/62/63 (американский R-1820), М-100/103/105 (французский 12Ybrs), М-85/87/88 (французский GR-14K) подняли в небо советскую авиацию»^[153].

Да, технологическая база перед войной была закуплена мощная, и некоторое время она была способна к модернизации, что позволяло совершенствовать в определенных пределах западные лицензионные двигатели. Но в ХХ веке техника устаревала быстро, и двигатели принципиально нового типа — реактивные — на этой базе создать уже было невозможно. А нет двигателя — нет ни самолета, ни ракеты.

Положение несколько удалось исправить за счет репараций: «Действительно, весной 1945 года под контролем Красной армии оказалось две трети немецкой авиационной промышленности, а также исследовательские и производственные мощности в Австрии и Чехословакии. Были также захвачены практически не пострадавшие немецкие научно-исследовательские библиотеки. Советской авиапромышленности представился уникальный шанс не только догнать британских и американских конкурентов, недавних союзников, а теперь возможных противников в новой войне, но и превзойти их мощным рывком»^[154].

В зоне советской оккупации оказалось около 600 заводов и фабрик компаний, связанных с производством самолетов, двигателей и комплектующих, в частности «Юнкерс» — 57 заводов, «Арадо» — 38, «Хейнкель» — 18, «Фокке-Фульф» — 7, «Зибель» — 6, «Дорнье» — 5, BMW — 11, «Даймлер-Бенц» — 4, «Сименс» — 7, «Цейс» — 3, «Аскания» —2 и другие. К середине 1946 года на заводы Министерства авиационной промышленности СССР было вывезено из Германии около 66 тысяч станков. На основе доставленного из Германии оборудования в СССР было создано три новых авиамоторных завода^[155].

В мае 1945 года был задержан и доставлен в Москву главный советник Гитлера по реактивной авиации Э. Пурукер. Он стал ценным источником информации для советских конструкторов и технологов. В частности, он сообщил, что главной проблемой немецких турбореактивных двигателей является нестабильная работа лопаток турбин в условиях высоких тепловых нагрузок, поскольку немецким металлургам не удалось усовершенствовать жаропрочные сплавы из-за хронического дефицита легирующих материалов в воюющей Германии^[156]. Пурукер был далеко не единственным немецким специалистом, сотрудничавшим с советским авиапромом. Всего к работе над созданием советской боевой авиации нового поколения удалось привлечь свыше 1000 германских ученых, инженеров и технологов^[157].

Получив такие трофеи, СССР пошел по пути прямого копирования немецких достижений в области турбореактивного двигателестроения. В 1945 году было принято постановление Государственного комитета обороны «О мероприятиях по изучению и освоению немецкой реактивной техники», которым, в частности, предписывалось:

«…е) Главному конструктору — т. Климову и директору завода № 26 НКАП — т. Баландину изучить и освоить (скопировать) немецкий реактивный газотурбинный двигатель ЮМО-004 и организовать его серийное производство;

ж) Главному конструктору — т. Колосову и директору завода № 16 НКАП — т. Лукину изучить и освоить (скопировать) немецкий реактивный газотурбинный двигатель БМВ-003 и организовать его серийное производство;

з) Главному конструктору — т. Яковлеву спроектировать и построить реактивный самолет-истребитель с использованием немецкого реактивного газотурбинного двигателя ЮМО-004;

и) Главному конструктору — т. Микояну спроектировать и построить двухмоторный истребитель с немецким реактивным газотурбинным двигателем БМВ-003;

к) Главному конструктору — т. Лавочкину спроектировать и построить реактивный самолет-истребитель с использованием немецкого реактивного газотурбинного двигателя ЮМО-004»^[158].

Кроме того, в советской оккупационной зоне было создано ОКБ-1 (в Дессау) с большим двигательным отделом (402 специалиста) в котором была предпринята попытка модифицировать серийный турбореактивный двигатель Jumo-004 и создать новый, более мощный Jumo-012. Эти работы завершились неудачей из-за деформации и разрушения лопаток турбин при увеличении температур выше критических для сплавов типа TINIDUR.

В 1946 году в СССР началось серийное производство турбореактивных двигателей РД-10 (копия Jumo-004) и РД-20 (копия BMW-003). В этом же году были приняты на вооружение истребители МиГ-9 с двигателями РД-20 и Як-15 с двигателем РД-10. Уже к моменту своего создания эти двигатели и самолеты отставали от американских и британских конкурентов. Так, двигатель британского истребителя De Havilland DH.100 Vampire, принятого на вооружение в 1945 году, имел тягу 13,8 кН, а двигатель Як-15 — 8,8 кН. Американский истребитель Lockheed F-80 Shooting Star, также вставший на вооружение в 1945 году, имел один двигатель с тягой 17,12 кН, а МиГ-9 — 2 двигателя с тягой 7,8 кН каждый. Ресурс первых серий турбореактивных двигателей советского производства не превосходил 20 часов и уступал британским и американским двигателям в 5 и более раз.

Но хуже всего было то, что копирование достижений Третьего рейха завело советский авиапром в технологический тупик: эксперименты ОКБ-1 в Дессау закончились провалом, из немецких конструкций и материалов больше ничего выжать было невозможно. А тем временем в Англии компанией Rolls-Royce были уже разработаны и запущены в серийное производство турбореактивные двигатели следующего поколения Derwent V и Nene I, с тягой соответственно 15,59 кН и 22,26 кН и ресурсом около 200 часов. Температура газа перед турбиной в этих двигателях превышала 860 °C, лопатки турбины были выполнены из жаропрочного сплава NIMONIC 80A. С появлением таких двигателей у главных противников в «холодной войне» авиация СССР превращалась в глубокого аутсайдера, и никаких реальных шансов изменить это положение не просматривалось. Оставалось надеяться лишь на чудо.

И чудо произошло! В декабре 1946 года в Лондон прибыла делегация советских специалистов во главе с авиаконструктором А. Микояном, конструктором двигателей В. Климовым и металловедом С. Кишкиным. Предметом переговоров была закупка образцов двигателей Derwent и Nene и технологии их производства.

В отечественной литературе этот визит прочно превращен в смесь оперетты с дешевым детективом:

«Советским гостям показали завод „Роллс-Ройс“, продемонстрировали реактивные самолеты на земле и в воздухе. Всё говорило о заинтересованности в продаже двигателей. Советский Союз рассматривался как крупный и вполне платежеспособный заказчик. Но на вопросы о технологии изготовления отдельных деталей и рецептурах сплавов англичане, как правило, отвечать отказывались. Наших специалистов особенно интересовал жаропрочный сплав „Нимоник-80“, из которого делали лопатки турбин. Подобного ему в нашей стране не имелось. Кое-что о „Нимонике“ удалось узнать, но этого было недостаточно. Нужен был образец. Почтенные члены делегации прибегли к обыкновенному воровству. При посещении завода Климов надел туфли на мягкой подошве и старательно топтался на стружке возле станков, где обрабатывали интересовавшие его детали. В отчете делегации об этом сказано: „Несмотря на отказ выдать образец металла, комиссии удалось незаметно взять немного стружки со станка“. Стружку отправили в Москву на анализ, что позволило потом создать отечественный аналог английского сплава»^[159].

Вот несколько иной вариант событий, с другим героем:

«Приехав в Англию для ознакомления с производством двигателей, С. Т. Кишкин всюду появлялся в ботинках на толстой микропористой подошве. И, посетив с экскурсией завод, где обрабатывали турбинные лопатки, он возле станка, как бы невзначай, наступил на стружку, упавшую с детали. Кусочек металла врезался в мягкую резину, застрял в ней, а потом был вынут и уже в Москве подвергнут тщательному анализу. Результаты анализа английского металла и большие собственные исследования, проведенные в ВИАМе, позволили создать первые жаропрочные никелевые сплавы для турбинных лопаток и, самое главное, разработать основы теории их строения и получения»^[160].

К подобным байкам, которые с энтузиазмом, достойным лучшего применения, распространяют на страницах уважаемых изданий компетентные российские инженеры и историки, часто добавляется совсем уж фантастическая сага о том, как Микоян выиграл двигатели Derwent и Nene у руководства Rolls-Royce на бильярде.

На самом деле эти анекдоты не так безобидны, как может показаться на первый взгляд. Они служат прикрытием странного нежелания британской и российской сторон опубликовать ключевые подробности сделки, которая была совершена более 70 лет назад и позволила СССР совершить качественный скачок в самых передовых технологиях, моментально превратившись из аутсайдера в грозного соперника ведущих авиационных держав мира.

Двигатель Derwent-V

Двигатель Nene-1

Миссия советской делегации во главе с Артемом Микояном^[161] завершилась полным успехом. СССР получил несколько десятков двигателей Derwent и Nene. Вопрос, были ли переданы технологии, остается в литературе дискуссионным. Но скорость, с какой двигатели были запущены в серию, убеждает: технологии были переданы советской стороне в мельчайших подробностях.

Первые двигатели поступили в СССР в марте 1947 года. А уже в сентябре 1948 года начался их серийный выпуск. Всего полтора года ушло на освоение продукции, аналогов которой и близко не было на отечественных металлургических и моторостроительных заводах. Практически за такой же срок было организовано серийное производство копий немецких турбореактивных двигателей. Но для этого потребовалось вывезти из Германии оборудования на три моторостроительных завода, полные комплекты технической документации и 1000 немецких инженеров. А что, кроме образцов двигателей, вывезли из Англии, согласно официальной версии? Стружку на ботинках?

Любому грамотному технологу понятно, что, даже если бы советская делегация в полном составе, с Микояном во главе, сплясала джигу в цехах Rolls-Royce и вернулась бы в СССР облепленная стружкой с головы до пят, это делу бы не помогло^[162]. Спектральный состав образца — это далеко еще не технология. А вот годик на доставку нужного оборудования, установку, настройку, отладку, адаптацию к местным условиям, обучение персонала — в самый раз. И можно отчитаться перед коллегией МАП:

«Внедрена технология обработки всех деталей РД-500^[163], в том числе наиболее сложных:

а) лопаток газовой турбины;

б) диска газовой турбины;

в) направляющих агрегатов — бустеров;

г) двухсторонней крыльчатки компрессора;

д) лопаток соплового аппарата;

е) рабочих и сопловых форсунок»^[164].

Не «разработана», не «создана», а «внедрена технология» в 1948 году. Значит, было что внедрять. А технология обработки деталей из сплава NIMONIC 80A, получившего в СССР индекс ЭИ-437, предполагала использование специализированного алмазного инструмента. Нужны были алмазные круги на керамических и органических связках, алмазные ролики, алмазные выглаживатели^[165]. Ничего из этого в СССР тогда не производилось:

«Высокопрочные, жаропрочные и другие труднообрабатываемые материалы получают все большее применение в важнейших отраслях техники, между тем алмазные круги для их обработки, а также для шлифования и доводки инструмента, оснащенного твердыми сплавами, не изготовляются. Доводка алмазными кругами повышает стойкость инструмента до трех раз и в несколько раз сокращает расход твердых сплавов»^[166].

Это цитата из переписки 1956 года Министерства станкостроительной и инструментальной промышленности СССР с Госпланом о создании централизованного производства алмазного инструмента. Даже в 1956 году алмазного инструмента для обработки жаропрочных сплавов в СССР не производилось, что уж говорить о 1948-м!

Инструмента не производилось, а турбореактивные двигатели Nene I и Nene II под индексами РД-45 и РД-45Ф и двигатели Derwent V под индексом РД-500 выпускались тысячами. С 1948-го по 1954 годы на заводах № 16, 19, 24, 26, 45, 478, 500 было выпущено свыше 50 тыс. этих двигателей (включая ВК-1 — модернизацию Nene). Этими двигателями оснащались серийные истребители МиГ-15, МиГ-17, бомбардировщики Ил-28, торпедоносцы Ту-14, а также крылатые ракеты КС и многочисленные экспериментальные самолеты ОКБ Яковлева, Туполева, Ильюшина, Сухого^[167]. Благодаря сотрудничеству с Rolls-Royce СССР в кратчайшее время из аутсайдера гонки современных вооружений превратился в обладателя самого большого в мире (!) парка реактивных истребителей, не уступавших лучшим зарубежным образцам. Это и был, употребляя терминологию современных авторов, «реактивный прорыв» Сталина.

Вопрос, откуда же брался алмазный инструмент для такого масштабного производства, можно уверенно отнести к категории риторических. Оттуда, откуда и рекордные поставки технических алмазов в начале 1950-х годов, — с берегов туманного Альбиона^[168].

F9F Panther в небе Кореи

«Подарок» Rolls-Royce пришелся как нельзя вовремя. Осенью 1950 года в небе Кореи начались воздушные бои между советскими истребителями и самолетами войск ООН. 64-й истребительный корпус СССР имел на вооружении МиГ-15 (с двигателем ВК-1 — модернизация Nene). Его главными оппонентами были истребители North American F-86 Sabre и палубные истребители ВМС США Grumman F9F Panther. Весьма примечательно, что последний имел двигатель Pratt & Whitney J42, который представлял собой лицензионную копию все того же Nene. Успешные действия советского истребительного корпуса сорвали надежды США и их союзников на завоевание господства в воздухе. Вот как оценивал результаты воздушных боев в Корее непосредственный участник событий Герой Советского Союза С. Крамаренко:

«Важнейшим нашим достижением я считаю то, что летчики дивизии нанесли существенный урон стратегической авиации США, вооруженной тяжелыми бомбардировщиками В-29 „Суперфортресс“ („Сверхкрепость“), их наша дивизия сумела сбить свыше 20… Всего же за три года войны в Корее было сбито около ста бомбардировщиков В-29. Еще более важным было то, что стало ясно, что в случае войны с Советским Союзом несущие атомные бомбы „Сверхкрепости“ не достигнут крупных промышленных центров и городов СССР, ибо будут сбиты. Это сыграло огромную роль в том, что третья мировая война так и не началась… 64-й ИАК вел боевые действия почти 3 года (32 месяца). За это время корпус сбил 1252 самолета, из этого количества зенитная артиллерия корпуса сбила 153 самолета, а летчики — 1099 самолетов. Потери корпуса составили 319 самолетов МиГ-15 и Ла-11, в боях пали 120 летчиков. Нужно сказать, что летчиками корпуса было сбито гораздо больше самолетов, но многие из них падали в море или разбивались при посадках в Южной Корее, а многие прилетали с такими повреждениями, что их просто списывали, так как отремонтировать их было невозможно»^[169].

Таким образом, СССР убедительно продемонстрировал, что его военно-промышленный комплекс обладает самыми современными технологиями, позволяющими выпускать вооружения на уровне лучших мировых образцов. Но если бы не сделка с Rolls-Royce, в небо Кореи поднялись бы поршневые Ла-11 и практически небоеспособные Як-15 и МиГ-9, которые не могли конкурировать не только с F-86 и F9F, но и с американскими реактивными истребителями первого поколения F-80 и F-84. При таком раскладе результат воздушных боев, а скорее всего, и результат войны в целом был бы совсем иным.

МиГ-15 в Корее

Кроме пилотов США в боях с советскими истребителями участвовали пилоты стран Британского Содружества: Англии, Австралии, Южно-Африканского Союза. Результат этих схваток, как правило, был в пользу советских летчиков. Причем австралийские пилоты воевали на истребителях Gloster Meteor с двигателями Rolls-Royce Derwent V. Так что можно утверждать, что компания Rolls-Royce щедро снабдила своими передовыми разработками все стороны конфликта.

В условиях «холодной войны», начало которой принято отсчитывать с фултонской речи У. Черчилля 5 марта 1946 года, такое масштабное сотрудничество британской фирмы с СССР в военно-технической сфере имело явный оттенок предательства и было чревато серьезными негативными последствиями. Почему же оно все-таки состоялось?

Простой, хотя и далеко не полный ответ — деньги. Действительно, двигатели СССР получил не бесплатно:

«…в Англии приобрели еще одну партию ТРД (15 „Нинов“ и 20 „Дервентов“), что было сделано в рамках постановления Совета министров от 19 февраля 1947 г. Весь этот заказ с запчастями и транспортировкой обошелся в 304 540 фунтов стерлингов. В него вошли и пять более совершенных двигателей „Нин“ с максимальной тягой 2270 кг. Они поступили в СССР в ноябре того же года. Специально для ОКБ А. Н. Туполева предполагалось сделать третий заказ — на 20 „Нинов“ и четыре „Дервента“ (Туполев просил 25 „Нинов“ и 15 „Дервентов“). Дело зашло настолько далеко, что даже вышло соответствующее постановление Совета министров от 31 мая 1947 г. Британцы, сжатые послевоенным спадом на спрос на продукцию военного назначения, были готовы выполнить поставку в течение 1948 г., сообщив, что могут отправлять в СССР по пять двигателей ежемесячно. При этом „Дервенты“ должны были обойтись в 6050 фунтов каждый, как и раньше, а новые „Нины“ — по 8500 фунтов (на 1200 дороже, чем в предыдущих заказах). Но уже 13 июня постановление отменили — покупка не состоялась. Вслед за двигателями планировали приобрести образцы английских реактивных истребителей — по три экземпляра самолетов „Метeop-IV“ (с двумя двигателями „Дервент“) и „Вампир-II“ (с одним „Нином“). 14 января 1947 г. Совет министров СССР принял постановление по этому поводу. Наше торгпредство в Лондоне приступило к переговорам. Для англичан покупку истребителей мотивировали необходимостью летных испытаний приобретенных двигателей. Вместо „Вампиров“ с „Нинами“ фирма „Де Хевилленд“ предложила более раннюю модификацию с двигателями „Гоблин“ — наши от них отказались. „Глостер эйркрафт“ в феврале 1947 г. выдала свои предложения по комплектации, соглашаясь предъявить первый истребитель в Глостере в январе следующего года, но при условии одобрения сделки британским министерством авиации. До этого момента „Метеоры“ ни одной стране еще не продавали и этого разрешения наши так и не дождались»^[170].

И все же дело было не только в деньгах. Военно-промышленный комплекс должен иметь стимул к развитию, а таким стимулом является только потенциал вероятного противника. Грубо говоря: если ваш противник вооружен кремневым ружьем, а вы — пулеметом, то доказать налогоплательщику необходимость в проектировании и закупке танка вам будет нелегко. И второе — военно-промышленный комплекс не может остановиться в своем развитии. Даже если вы на порядок обогнали своего потенциального противника в качестве вооружений, то вы не можете сказать своим ученым, инженерам и технологам: «О’кей, парни, вы хорошо поработали, все свободны. Соберемся лет через пять-десять, когда эти негодяи станут нас чуть-чуть догонять!» Через пять-десять лет собирать уже будет некого — инженерные и научные школы будут разрушены необратимо (постсоветский опыт — доказательный тому пример). А потому, если ваш потенциальный противник фатально отстал или уперся в технологический барьер, который не в состоянии самостоятельно преодолеть, ваш долг — вытянуть бедолагу на приемлемый уровень, невзирая ни на какие идеологические противоречия. Если вы, конечно, хотите сами развиваться дальше. Этот печальный парадокс является условием существования военно-промышленного комплекса в современном мире, и его проявления многочисленны и убедительны^[171]. Конечно, соображения такого рода нельзя записать в протокол переговоров или в текст контракта. Но по ряду косвенных признаков можно судить, что они сыграли не последнюю роль в рассматриваемой сделке.

В марте 1953 года польский пилот лейтенант Гарецкий угнал МиГ-15 в Данию. 21 сентября 1953 года старший лейтенант ВВС Северной Кореи Но Гым Сок угнал МиГ-15 в Южную Корею. До этого останки двух МиГ-15, сбитых в 1951-м и 1952 годах, попали в США. Еще весной 1951 года Кларенс Браун, конгрессмен от штата Огайо, публично заявил, что на истребителях МиГ-15 стоят двигатели — копии британского ТРД Nene. Это заявление, сделанное во время активных военных действий, когда в схватках с МиГ-15 в Корее гибли американские, британские и австралийские пилоты, вызвало шумный скандал. Ситуация усугублялась еще и тем, что незадолго до Корейской войны Rolls-Royce продала в США лицензию на этот двигатель и теперь им были оснащены истребители F9F, стоящие на вооружении Корпуса морской пехоты и ВМФ США и сражающиеся в Корее.

Польский МиГ-15, угнанный в Данию

Вначале Вашингтон отрицал сам факт британского происхождения двигателей МиГ-15, и правительственные круги приложили немало усилий к дискредитации слишком шустрого сенатора. Но когда были получены комплектные образцы угнанных самолетов и истину скрывать стало невозможно, власти США и Британии «сквозь зубы» были вынуждены заявить, что сделка Rolls-Royce с СССР была «страшной ошибкой». Но никаких более серьезных последствий эта «страшная ошибка» не вызвала. В целом ситуация весьма напоминала историю расследования Управлением стратегических служб^[172] каналов снабжения техническими алмазами Третьего рейха. Несмотря на установленную причастность корпорации «Де Бирс» к этому процессу, последняя была подвергнута в США чисто номинальному наказанию.

Итак, вместе с британскими двигателями СССР получил прорывные технологии изготовления жаропрочных сплавов и алмазный инструмент для их обработки, тем самым резко сократив свое отставание от противников в «холодной войне». Но история этой сделки интересна еще и потому, что позволяет понять, кому и зачем понадобилась информационная спецоперация, которую можно назвать «Легенда об алмазном эмбарго» и которая начала осуществляться как раз в рассматриваемый период.

Глава 11
Легенда об алмазном эмбарго

Для начала приведем несколько цитат из российских научных (подчеркнем — научных) изданий. Заметим, что эти публикации сделаны относительно недавно, в условиях отсутствия цензуры и при доступности соответствующих архивных материалов. Итак:

«Начало организации поисков алмазов в России следует относить к середине 1937 г., когда Советское правительство приняло специальное постановление о проведении широкого комплекса работ по поиску алмазов на западном склоне Урала. Причина тому — наложение странами-экспортерами эмбарго на ввоз в СССР всех абразивных материалов, особенно алмазов. Из-за невозможности страны импортировать алмазы в канун Второй мировой войны оборонная промышленность оказалась в тяжелейшем положении. Промышленные предприятия даже были вынуждены иногда скупать драгоценности у населения, чтобы изготовить нужный резец. А некоторые оборонные заводы уже в дни войны простаивали из-за отсутствия алмазного сырья»^[173].

«В период 40–50-х годов на международном рынке доминировала Центральная сбытовая организация (ЦСО), скупавшая по долгосрочным соглашениям алмазы как самой „Де Бирс“, так и других их крупнейших производителей и контролировавшая тем самым до 80 % мировой добычи. В периоды превышения предложения над спросом ЦСО складировала „избыточные“ алмазы в запасах, препятствуя тем самым снижению цен. Однако руководство нашей страны такое положение вещей абсолютно не устраивало, поскольку в результате какого-либо кризиса в отношениях между странами Запада и СССР, либо расхождений во взглядах с самой „Де Бирс“, реальной становилась угроза введения полного эмбарго на поставки алмазов в СССР. Кроме того, официальным закупкам алмазов постоянно чинились препятствия со стороны стран Запада с целью затормозить промышленный рост СССР. Несмотря на все усилия по увеличению объема закупок за границей, СССР так и не удалось наладить устойчивый канал поступления алмазов. Следует также отметить, что в середине 1950-х годов США и их союзники по НАТО признали алмазы стратегическим сырьем и полностью запретили их продажу в СССР»^[174].

«Приобретать же алмазы по высоким ценам и за валюту, как в предвоенные годы, для СССР было очень накладно. Тогда же появилось опасение, что из-за ухудшения политической ситуации вероятна возможность резкого регулирования отпуска алмазов с целью разностороннего давления на Советский Союз и его новых восточноевропейских союзников. И действительно, в 1950 г. США ввели эмбарго на поставку технических алмазов СССР и всем странам социалистической ориентации»^[175].

Перед нами разворачивается поистине пугающая картина! Эмбарго на поставки алмазов (и даже вообще всех абразивов!) страны Запада ввели, оказывается, еще до войны, в 1950 году США окончательно «закрутили алмазный кран», империалисты страстно желали «затормозить промышленный рост СССР», советская оборонная промышленность буквально задыхалась без алмазов, по нужде скупая камни у населения, чтобы «изготовить нужный резец».

Подобные, мягко говоря, фантазии бесконечно тиражируются российскими авторами — практически всеми, кто берет на себя труд «исследовать» историю становления и развития отечественной алмазной отрасли. И тот факт, что СССР к 1952 году смог создать пятнадцатилетний (!) запас технических алмазов благодаря совершенно свободным и официальным закупкам в Англии, Бельгии и Нидерландах, не просто игнорируется, но загадочным путем превращается в «алмазное эмбарго», а впечатляющие поставки алмазного инструмента, станков, оборудования, технологий и даже готовой продукции оборонного назначения из Европы и США становятся «разносторонним давлением на Советский Союз».

Но еще более поразительным обстоятельством является то, что миф об «алмазном эмбарго» устойчиво генерируется не только российскими авторами, но и авторитетными англоязычными коллегами. Так, крупный американский исследователь Д. Тихоцки (John Tichotsky) пишет:

«Создание советской алмазной промышленности ускорило и то, что в 1950 г. США объявили Советскому блоку эмбарго на технические алмазы. Советские эксперты стали говорить о необходимости производства алмазов внутри страны: „Мировое производство и продажа алмазов являются монополией Англии, от которой зависят остальные страны, она также устанавливает очень высокие цены на алмазы на мировом рынке. Именно по этой причине наша страна (Советский Союз), в котором до этого не было обнаружено значительных запасов алмазов, теперь должна срочно заняться этим вопросом“»^[176].

Цитата «советского эксперта», которую приводит Тихоцки, взята из книги «Якутия», принадлежащей перу экономиста С. Коржуева и изданной в Москве в 1965 году. И маститый американский историк без всяких сомнений «приклеивает» фрагмент этого отшлифованного советской цензурой опуса к собственному утверждению о вводе США алмазного эмбарго в 1950 году, даже не замечая вопиющего противоречия. Если мировое производство и продажа алмазов являлись монополией Англии, то каким образом эмбарго вводилось со стороны США?

Впрочем, некоторые американские авторы утверждают, что все-таки «Де Бирс» была инициатором введения эмбарго:

«Более 80 % мирового рынка алмазного сырья находилось под контролем южноафриканской De Beers Consolidated^[177], которая прекратила поставки в СССР и угрожала надавить на поставщиков алмазного инструмента. Ожидаемым эффектом от таких угроз было развитие алмазной контрабанды. Технические алмазы поступали из Заира и Сьерра-Леоне в Бейрут, и затем дипломатической почтой в Москву. Эмбарго подтолкнуло СССР к открытию огромного месторождения природных алмазов и к достижениям в синтезе алмазов. После 1950-х годов на мировой рынок хлынул поток сибирских камней, что заставило De Beers перейти от эмбарго к кооперации с СССР»^[178].

Романтическая версия о советской алмазной контрабанде «находит подтверждение» в фундаментальном труде известного британского аналитика алмазного рынка Тимоти Грина:

«Старые торговцы в Бейруте, куда многие действующие в Африке спекулянты переправляют алмазы, вспоминают, что чемоданы дипломатической почты, посылаемой в Москву советским посольством в Бейруте, часто заполнялись техническими алмазами»^[179].

И российские профессионалы алмазной отрасли спешили подтвердить эти «факты»: «Во время „холодной войны“ поставки алмазов в СССР шли нелегально по линии спецслужб КГБ и ГРУ». Эти строки принадлежат перу Н. С. Тимофеева — заместителя генерального директора Единой сбытовой организации АЛРОСА в 1996–2005 годах^[180].

Не будем отвлекаться на мелкие интригующие детали (например, каким это образом старые ливанские торговцы могли засовывать свои крючковатые носы в «чемоданы» с советской дипломатической почтой), а зададимся главным вопросом: кто и зачем придумал легенду об алмазном эмбарго, которая не сходит со страниц печати уже более 70 лет?

Заслуживает внимания тот факт, что в некоторых публикациях старт «алмазного эмбарго» относят к 1938–1939 годам:

«Ещё в 1938 году столь необходимые для технических нужд кристаллы СССР получал в основном из-за рубежа. А в 1939 году Великобритания, бывшая тогда монополистом по добыче алмазов, запретила их поставку в СССР. Эмбарго тогда стало для нашей Родины стимулом замещения импорта»^[181].

На первый взгляд, это просто нелепый домысел, демонстрирующий лишь отсутствие у авторов адекватных представлений об источниках, объемах и логистике поставок технических алмазов в СССР. Но на самом деле 1938 год в публикациях на алмазную тему всплывает неспроста:

«В начале 1938 г. Экономический совет при СНК СССР принял решение о форсировании работ по поискам алмазов. При Комитете по делам геологии было создано Алмазное бюро, которому и поручили организацию поисков месторождений алмазов… Так начался новый период в организации поисковых работ, материалы о которых получили гриф „секретно“»^[182].

Гриф «секретно» — это не просто строчка в правом верхнем углу документа. Это комплекс мероприятий по защите информации, хорошо отработанный в сталинские времена и в своей организационной основе мало изменившийся с тех пор. В соответствии с действующими в СССР нормативными документами в области защиты государственной тайны решение о засекречивании работ по алмазам автоматически означало создание в Алмазном бюро режимно-секретного управления (отдела) и службы ПД ИТР (противодействие иностранным техническим разведкам). Эти подразделения должны были решать задачи легендирования создаваемой алмазной отрасли^[183].

Отраслевое легендирование представляет собой систему действий, искажающих информацию о функционировании секретных предприятий и проводимых ими работ в целях невозможности ее адекватного использования посторонними лицами, прежде всего — вероятным противником. Одним из главных принципов отраслевого легендирования является принцип правдоподобия. Противник, анализируя доступные ему открытые источники, не должен обнаружить в них критических противоречий с навязываемой легендой. Искусство легендирования в том и заключается, чтобы правильно определить разницу между истинной (секретной) информацией и ее искаженной копией, предлагаемой в открытый доступ. Эта дельта должна быть по необходимости минимальной, чтобы обеспечить правдоподобие, но в то же время достаточной, чтобы завести противника в информационный тупик.

Методом исключения мы определили, что уральские алмазы добывались для экспорта. Установлено, что для целей промышленности (точнее — для научных экспериментов) «Уралалмаз» давал всего несколько десятков карат в год, и то при условии выхода соответствующих постановлений Совета министров. И накапливать эти алмазы в Гохране было бессмысленно из-за слишком высокой себестоимости и невозможности быстрого и точного определения цены. В то же время вся информация о советских экспортно-импортных операциях с алмазами и бриллиантами являлась тщательно охраняемой государственной тайной. И совершенно логично, что в качестве основы легенды, прикрывающей защищаемую информацию, был выбран тезис об использовании уральских алмазов в промышленности. Этот тезис полностью удовлетворял принципу правдоподобия. В самом деле — строить легенду на тезисе о том, что нищее советское население будет носить бриллианты, изготовленные из уральских алмазов, в 1940-х годах было бы не только смешным, но даже и кощунственным.

Первое сообщение о том, что уральские алмазы добываются в интересах промышленности, появилось в открытой печати в феврале 1944 года и выглядело так:

«Растущая советская промышленность с каждым годом потребляет все больше и больше алмазов. Она давно потребовала от геологов — искать и найти отечественный алмаз. В июне 1938 г. сюда прибыла поисковая партия. Работы пошли полным ходом. При обогащении эфелей (промытая на золото порода) нашли первый кристалл алмаза. Это был большой праздник. Потом обнаружили другой кристалл, третий, десятый, двадцатый… Прошло не более года, и экспедиция непререкаемо установила алмазоносность целого ряда районов вдоль рек западного склона Уральского хребта. Началась их промышленная разработка. Возник первый прииск. Родилась советская алмазная промышленность. Это случилось в самый разгар Отечественной войны. И за последние полтора года алмазов добыто во много раз больше, чем за предыдущие 112 лет»^[184].

В 1944 году еще не существовало ни СГУ МВД СССР, ни Кусьинлага, но гриф секретности работам по поискам и добыче алмазов был присвоен, и служба ПД ИТР соответствующего отраслевого министерства или ведомства (в данном случае — Комитета по геологии) была обязана разработать необходимую легенду. И она со своей задачей блестяще справилась: уральские алмазы направились в «промышленность» (и продолжают там оставаться по сей день — в исторических публикациях).

Но почему экспорт уральских алмазов должен был защищаться легендой? Что вообще в нем было секретного? Объем добычи был по меркам мирового рынка мизерным, и, несмотря на великолепное качество уральских алмазов, СССР в любом случае не мог завоевать на рынке сколь-нибудь серьезных позиций. Да, алмазы были стратегическим сырьем, но СССР экспортировал много видов стратегического сырья, например хромовые и марганцевые руды, и это сырье экспортировалось открыто и данные о нем входили во все статистические справочники по внешней торговле. А вот алмазы никогда в открытую статистику экспорта СССР не попадали, ни уральские, ни позже — якутские.

Скорее всего, дело было в конечном покупателе. 1940–1950 годы — это расцвет монополии «Де Бирс». Рынок сырых алмазов практически полностью контролировался этой корпорацией. А монопольное положение обязывало чутко реагировать на появление на рынке новых продуцентов алмазного сырья. Несколько тысяч карат уральских алмазов погоды на рынке не делали, но потенциал возможной добычи в СССР не мог не волновать алмазного монополиста. Открытие крупных месторождений алмазов и угрозы рынку, создаваемые этими открытиями, представляли для «Де Бирс» колоссальную проблему, состояние которой постоянно нужно было мониторить и над методами купирования которой нужно было интенсивно работать. Лучшего способа получить нужную информацию о ходе развития алмазной промышленности СССР, чем организовав покупки уральского алмазного сырья, у «Де Бирс» и быть не могло. Этот канал открывал широкие возможности для корпоративной разведки: от получения качественной аналитики до вербовочных подходов. И если поток технических алмазов из Англии шел через посредников типа Джека Лунзера, то в случае поставок ювелирного алмазного сырья контакт мог быть прямым. И предельно конфиденциальным, по возможности бездокументарным, по трем причинам:

— во-первых, официальные контакты были крайне нежелательны обеим сторонам сделки, поскольку прямо вели к информации о секретных сделках 1920–1930-х годов, когда большевики продали через «Де Бирс» огромное количество бриллиантового конфиската. Последствия были чреваты серьезным репутационным и финансовым ущербом. В 1940-х годах многие жертвы этого грабежа были еще живы, многие находились на Западе, причем успели занять в демократических странах влиятельные позиции в финансовых и политических сферах. Скандалы, связанные с опознанием бывшими владельцами конфискованных большевиками драгоценностей, появлявшихся на аукционах антикварных салонов в Лондоне, и так периодически сотрясали западную печать;

— во-вторых, руководство «Де Бирс» (этот оплот британского политического консерватизма) не было заинтересовано в публичных контактах с «коммунистическим режимом» по репутационным соображениям, что, однако, не исключало возможное лоббирование интересов СССР в британских финансовых, политических и промышленных кругах (вроде сделки с Rolls-Royce) в обмен на информацию о ходе поисков алмазных месторождений в СССР. А с 1949 года (после открытия алмазов в Якутии) — в обмен на условия освоения новых восточносибирских месторождений, позволяющие сохранить монопольное положение «Де Бирс» на рынке;

— и, наконец, открытая позиция «экспорт алмазов и бриллиантов» с необходимостью заставляла бы учитывать эти данные в бюджете СССР. Но для многих операций на Западе, как коммерческих, так и разведывательных, СССР нуждался в не бюджетном источнике, тем более что система «Уралалмаз» — МВД — Гохран — МГБ имела подходящую структуру и была настроена именно для внебюджетного финансирования, а при заинтересованности конечного покупателя в конфиденциальности сделок такая структура становилась просто идеальной.

Кроме того, отраслевая легенда об использовании уральских алмазов в промышленности была необходима и для внутреннего употребления. Особенно актуальной она стала после перехода отрасли к МВД СССР. Теперь алмазы добывали заключенные, по сути — рабы, в ХХ веке такого больше нигде в мире не было, даже в Африке. Признать, что рабский труд граждан СССР используется для добычи алмазов, которые экспортируются на Запад, превращаются в бриллианты, и эти предметы роскоши потребляет западная элита, было невозможно. Это был бы сильнейший удар по основам советских идеологических конструкций. Ну не печатать же в «Известиях» что-то вроде: «Героические работники „Уралалмаза“, включая з/к, дружно встающих на путь трудового исправления, успешно добиваются снижения себестоимости продукции. Их трудовой подвиг, ежедневно совершаемый в суровых условиях Урала, приветствуется трудящимися всего мира! Скоро даже самые невостребованные актеры Голливуда смогут позволить себе бриллиантовые запонки! Слава ВКП(б)!» Крепить, стиснув зубы, в адских условиях оборону Родины еще можно. Работать на витрину бутика «Тиффани» — нет. А вот концепция «алмазы для промышленности» снимала это противоречие и потому была вполне допустимой и подходящей для пропагандистской машины. Да, рабы, да, ГУЛАГ, но работаем на оборонную промышленность, на безопасность страны, на светлое будущее, в кольце врагов и т. п.

Советская печать подвергалась жесткой цензуре, и принято считать, что цензоры Главлита работали над сокращением состава публикуемой информации, удаляя из публикаций фрагменты, не удовлетворяющие идеологическим установкам и (или) требованиям секретности. Но это была только половина (и, может быть, не самая важная) задачи. Там, где дело касалось секретных производств, цензура была обязана приводить публикации в соответствие с требованиями отраслевых легенд и согласовывать их с соответствующими службами ПД ИТР.

В определенных пределах это был творческий процесс, в результате которого «на выходе» получался продукт, искаженный на «дельту» отраслевой легенды, но в то же время вполне адаптированный к той аудитории, на которую рассчитывалась публикация. И если читатель «Известий» угощался в основном идеологической трескотней о трудовых подвигах романтиков-геологов, ищущих алмазы «для промышленности», а в изданиях для рабочей молодежи описывались чудеса, совершаемые алмазным инструментом, якобы изготовленном из отечественных алмазов, то в воспоминаниях министра мог уже мельком упоминаться сверхсекретный Гохран, а в специализированных изданиях появлялась даже «Де Бирс», правда, исключительно в качестве жупела, олицетворявшего «империализм». Такое творческое применение легенды в источниках разного уровня способствовало ее «достоверности» и «убедительности» — еще бы, она подтверждалась со всех сторон, на первый взгляд совершенно не связанных друг с другом.

В целом, начиная с 1944 года и до самой кончины СССР, открытые советские источники всех уровней позиционировали поиск и добычу уральских алмазов как следствие острой нужды в этом минеральном сырье отечественной промышленности, прежде всего оборонной. Исключения из этого правила не было. Поэтому можно не удивляться, что впоследствии легенда доверчиво воспринималась постсоветскими авторами и использовалась для обоснования мотивов поиска алмазов в Якутии.

Но рассекреченные ныне документы позволяют категорично утверждать, что промышленное назначение уральских алмазов — не более чем элемент отраслевого легендирования. В марте 1950 г. состоялось совещание производственно-хозяйственного актива «Уралалмаза», на котором присутствовали проверяющие из центрального аппарата МВД. 20 марта 1950 г. на итоговом заседании выступил заместитель начальника СГУ МВД СССР подполковник Н. Шемякин. Затронув тему финансовых показателей «Уралалмаза», он сказал буквально следующее: «Себестоимость недопустимо высока. Перевод золотого рубля на более прочную золотую базу и выход на международную арену требует укрепления советской валюты. Снижения себестоимости продукции»^[185].

Понятно, что укрепить советскую валюту уральские алмазы могли, только «выходя на международную арену». Речь свою подполковник СГУ произносил перед офицерами своего ведомства и утечки мог не опасаться. Для рядовых читателей «Известий» откровения подполковника СГУ были недоступны — протокол с его выступлением носил гриф «совершенно секретно», а потому качеству отраслевой легенды повредить не мог.

Как и мифическое «промышленное назначение» уральских алмазов, легенда об «алмазном эмбарго» служила прикрытием массированных поставок технических алмазов в СССР из Англии и со свободных рынков Бельгии и Нидерландов. Формальным основанием для нее послужила следующая последовательность событий:

«Март 1948 г. — США ввели экспортные лицензии, которые запрещали вывоз большинства американских товаров в СССР.

Январь 1950 г. — начало функционирования КОКОМ — Координационного комитета по экспортному контролю (Coordinating Committee for Multilateral Export Controls, CoCom). Это международная организация, созданная странами Запада в конце 1949 г. для многостороннего контроля над экспортом в СССР и другие социалистические страны. Штаб-квартира находилась в Париже. Фактически входила в систему НАТО. В эпоху „холодной войны“ КОКОМ составлял перечни стратегических товаров и технологий, не подлежащих экспорту в страны восточного блока, а также устанавливал ограничения по использованию товаров и технологий, разрешенных для поставки в виде исключения.

Май 1951 г. — конгресс принимает „Закон об ассигнованиях“ вместе с так называемой „поправкой Кема“ (по имени сенатора Кема). Она предусматривала прекращение экономической (но не военной) „помощи“ тем странам — получательницам помощи по „плану Маршалла“, которые будут поставлять Советскому Союзу и странам народной демократии товары стратегического характера. Список таких товаров включал более тысячи наименований. Правда, впоследствии такая поправка была признана опасной. Так, администрация по проведению „плана Маршалла“ высказала соображение, что подход Кема был настолько жестким и количество наименований товаров настолько широким, что применение его поправки полностью застопорило бы реализацию „плана Маршалла“. Поэтому действие „поправки Кема“ было приостановлено Национальным советом безопасности — высшим стратегическим органом Соединенных Штатов.

26 октября 1951 г. — конгресс США принял так называемый «закон Бэттла» (по имени конгрессмена-демократа Бэттла), установивший целую систему запретов на торговлю с социалистическими странами. Правительство США опубликовало список товаров, содержавший 217 товарных групп, экспорт которых в социалистические страны был запрещен или ограничен. Под нажимом США такие же списки ввел ряд стран Западной Европы, Канада и Япония. В отношении КНР, КНДР, ДРВ действовали особые списки товаров, практически запрещавшие всякую торговлю»^[186].

Вскользь заметим, что США в принципе не могли наложить эмбарго на поставки технических алмазов СССР, поскольку сами американцы не добывали ни единого карата. Поставки алмазного инструмента — дело другое. США были крупным продуцентом алмазного инструмента, включая наиболее сложные и современные образцы. Но этот рынок, в отличие от рынка сырых алмазов, не был монополизирован, он был свободным и конкурентным, и СССР обладал широкими возможностями для диверсификации поставок. Плюс ряд технически развитых стран социалистического блока: ГДР, Чехословакия, Венгрия — сами являлись производителями широкой номенклатуры алмазного инструмента.

Оказать политическое давление на своих союзников, прежде всего на Великобританию, США, безусловно, могли. Но не стали, поскольку послевоенный СССР был необходим Западу в качестве управляемого спарринг-партнера, демонстрирующего угрозы, достаточные для обеспечения непрерывного развития военно-промышленного комплекса стран НАТО. Поэтому по факту американский устрашающий список ограничений и санкций на поставки технических алмазов СССР не повлиял ни в малейшей степени. Причем пик этих поставок пришелся на 1951–1952 годы, в самый разгар Корейской войны, когда в США формально уже были приняты все ограничения на торговлю с СССР.

Показательно, что 31 июля 1951 года министр внешней торговли СССР М. Меньшиков пишет Сталину «Докладную записку», в которой сообщает, что в США принята так называемая «поправка Кема», ограничивающая американскую помощь странам, «вывозящим в СССР и страны народной демократии, включая Китай и Северную Корею, предметы вооружения, товары, которые могут быть использованы для производства вооружения, или товары, запрещенные в США к вывозу в указанные страны». Меньшиков осторожно высказывает опасения, что в результате действия «поправки Кема» СССР может испытать некоторые трудности в импорте стратегических товаров, в том числе, технических алмазов^[187].

Июль 1951 года! «Холодная война» между СССР и Западом уже давно перешла в горячую фазу: с ноября 1950 года в небе Кореи идут воздушные бои. Советские МиГ-15 успешно дерутся с американскими «Сейбрами» и «Пантерами», с австралийскими «Метеорами», с британскими «Сифайрами». Счет сбитых самолетов идет на сотни. С полной нагрузкой работают советские заводы, выпуская тысячи реактивных двигателей (привет от Rolls-Royce!) и потребляя соответствующий импортный алмазный инструмент. Министерство внешней торговли СССР готовится к рекордной закупке алмазов в Англии. А Меньшиков только высказывает осторожные опасения. Не слишком все это похоже на «жесткое алмазное эмбарго с 1950 года»!

Следует признать, что легенда, созданная в конце 1930-х годов, оказалась удивительно жизнестойкой и продолжает благополучно существовать сегодня на страницах не только российских публикаций, но и в трудах солидных западных историков и аналитиков алмазного рынка. И хотя реальная картина алмазных и бриллиантовых экспортно-импортных операций сталинского СССР уже может быть восстановлена с точностью, достаточной для опровержения пресловутого «эмбарго», с легендой не спешат расставаться. Это не просто инерция мышления исследователей, привычно воспроизводящих цитаты из канонических трудов по алмазной теме. Признание факта, что «алмазное эмбарго» — всего лишь отраслевая легенда, радикально (может быть — слишком радикально) меняет представление о мотивах создания алмазной отрасли СССР и основных векторах ее развития. И актуальным становится опасный по многим причинам вопрос: кто на самом деле был модератором данного процесса?

Но прежде чем перейти к обсуждению этой темы, отдадим должное людям, создавшим алмазную промышленность СССР.

Приложения к главе 11

Письмо министра финансов СССР о запасах технических алмазов. 1952 г.

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 1113. Л. 2–3.

Распоряжение Совета министров СССР о дополнительной закупке технических алмазов на сумму 10 млн рублей. 1952 г.

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 1113. Л. 6.

Письмо министра металлургической промышленности СССР о дополнительной закупке технических алмазов на сумму 10 млн рублей. 1953 г.

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1401. Л. 35.

Глава 12
Кто же создал советскую алмазную промышленность?

Сталинской добыче алмазов на Урале в плане освещения в исторических исследованиях сильно не повезло. Пермский геолог и историк Т. В. Харитонов, проделав поистине титаническую работу, составил аннотированный библиографический указатель «Алмазоносность Урала», последняя редакция которого содержит 4842 наименования публикаций, выходивших с начала XVIII века до 2016 года. Этот справочник содержит в том числе исчерпывающий перечень публикаций советского периода об уральских алмазах. Как отмечает сам Харитонов:

«Справочник дает возможность получить представление об истории, о географии поисково-разведочных работ на уральские алмазы, о масштабах, комплексах и методике поисково-разведочных и тематических работ, проводившихся в советское время на западном и восточном склонах Урала, начиная с 1928 г.»^[188].

Но в публикациях советского периода, упомянутых в работе Харитонова, нет ни слова о том, кто добывал уральские алмазы в 1946–1953 годах, как, сколько, и главное — куда они конкретно поступали? В постсоветское время положение улучшилось не сильно. Стараниями правозащитников, историков и журналистов, освещающих тему ГУЛАГа, были созданы работы, посвященные деятельности СГУ МВД СССР, в которых фрагментарно упоминались «Уралалмаз» и Кусьинский ИТЛ. Но главным вектором этих работ было изучение деятельности «карательных советских органов», и собственно алмазная проблематика в них не исследовалась.

После создания акционерной компании АЛРОСА (1992 год) возник серьезный социальный заказ на профессиональные исторические и экономические исследования алмазного рынка, и на качественные публицистические материалы, отражающие и защищающие позиции российской алмазодобывающей индустрии. Начиная с этого момента было опубликовано довольно много исследований по истории поисков и открытий алмазных месторождений в СССР, а также мемуары геологов, производственников и функционеров «Якуталмаза».

Но тема добычи алмазов в сталинский период по-прежнему оставалась табуированной. Никаких мемуаров бывших сотрудников СГУ МВД, МГБ, Гохрана времен его принадлежности к спецслужбам «перестройка» и постсоветское время не принесли. Документы рассекречивались крайне вяло, более того — они никого не интересовали^[189].

Заказа на исторические исследования по этой теме не было сформировано по вполне объяснимой причине. Впервые за всю историю существования отечественной алмазной индустрии компания-продуцент алмазного сырья выступила самостоятельным игроком международного алмазного рынка, весьма чувствительного к этической составляющей бизнеса. Имидж и репутация АЛРОСА должны были быть безупречными. Поэтому любое напоминание о том, что корни российской алмазной промышленности лежат в ГУЛАГе, воспринималось крайне отрицательно потенциальным заказчиком, обоснованно опасавшимся использования подобной информации всевозможными внешними и внутренними недоброжелателями АЛРОСА (таких, надо сказать, хватало) в целях недобросовестной конкуренции.

По этой же причине и руководство «Уралалмаза» в начале 1990-х годов не горело желанием выступить заказчиком исследования собственной истории. А впоследствии эта компания стала жертвой корпоративных войн и непрофессионального руководства и прекратила свое существование^[190]. Немногие пермские энтузиасты-краеведы пытались исследовать проблематику сталинской алмазной добычи, но только на местном уровне — без допуска в центральные архивы. Эти попытки иногда приносили интересные результаты^[191], не позволяющие, тем не менее, представить интегральную картину событий.

В результате сложилась ситуация, которую достаточно точно охарактеризовал Харитонов:

«С 1941-го до 1956 г. алмазы в СССР добывались только в Пермской, тогда еще Молотовской, области. Сегодня это известно немногим. Мало того, в 2005 г. седьмой номер „Горного журнала“ вышел под шапкой „Отечественной алмазодобывающей промышленности — 50 лет“! То есть наша алмазодобывающая промышленность появилась Советском Союзе в 1955 г. в Якутии! До этого, получается, алмазы в СССР не добывались, и начало отработки уральских россыпей в 1941 г. „не считается“. Еще со времени открытия Л. Попугаевой первой кимберлитовой трубки известны козни „вождей“ якутян-алмазников, и такие пиар-кампании приносят свои плоды. Сейчас в печать периодически вбрасываются сообщения типа: „Первый алмаз на территории Советского Союза был найден всего полвека назад, в 1949 году, в бассейне р. Вилюй (Якутия)“. Подобные фактоиды далеко не пустяк. Они по мере накопления мало-помалу, почти незаметно, постепенно искажают прошлое и настоящее. С их помощью создается ложная история»^[192].

Первая в мире алмазная драга на реке Койва.

В 1829 году в бассейне реки Койва был найден первый алмаз на Урале

К этому можно добавить, что в вышедшем в 2014–2015 годах в издательстве «Горная книга» огромном (1363 страницы!) двухтомнике «Алмазная книга России» добыче алмазов на Урале в 1946–1953 годах посвящено 2 абзаца, а из руководителей «Уралалмаза» этого периода упомянут один человек, да и то только по фамилии, без имени-отчества. Зато присутствует глава «Они создавали алмазодобывающую промышленность», посвященная, разумеется, сотрудникам «Якуталмаза».

Но, при всем уважении к этим замечательным труженикам, пионерами алмазодобывающей промышленности СССР были не они. Ее создали горные инженеры — офицеры СГУ МВД, старатели, вольнонаемный персонал «Уралалмаза» и спецконтингент (заключенные) Кусинского ИТЛ.

В декабре 1952 года в Комитет по Сталинским премиям в области науки, военных знаний и изобретательства при Совете министров СССР была подана заявка на соискание премии за работу «Создание алмазной промышленности в СССР». Этот документ достоин того, чтобы привести его полностью:

«Совершенно секретно.

В Комитет по Сталинским премиям в области науки

и изобретательства при Совете министров СССР.

При этом направляем вам работу на соискание Сталинской премии, выполненную группой работников отечественной алмазной промышленности Министерства внутренних дел Союза ССР „Создание алмазной промышленности в СССР“.

В настоящей работе изложены пути развития и основные коренные усовершенствования в добыче алмазов из россыпей, которые, в соответствии с поставленными партией, правительством и товарищем Сталиным задачами, были внедрены и освоены в период 1946–52 гг. коллективом Управления „Уралалмаз“.

За короткий период в трудных условиях были разработаны и освоены в масштабах промышленного производства следующие основные усовершенствования:

1. На основе проведенных исследований и промышленных испытаний разработана технологическая схема обогащения алмазоносных песков из убогих уральских россыпей. В ходе работ подобрана и испытана необходимая технологическая аппаратура, позволяющая строить алмазоизвлекательные фабрики большой производительности с высокой механизацией всего цикла технологического процесса гравитационным методом обогащения песков. Разработана и освоена методика прямого контроля процесса на полноту извлечения алмазов.

2. Разработаны и внедрены в производство новейшие способы извлечения алмазов из концентратов, как, например, электростатический способ, позволяющий резко повысить извлечение алмазов. Конструктивно разработаны и освоены в производстве ряд электростатических сепараторов применительно к местным условиям их эксплуатации. Одновременно разработан новый тип рентгеновских аппаратов, новые режимы рентгеновских трубок с мягкими лучами и необходимые рентгеновские трансформаторы.

3. Разработаны, освоены и внедрены в производство механизированные методы добычи алмазосодержащих песков из убогих россыпей. Применена массовая отработка месторождений эффективным дешевым гидравлическим способом в летние периоды времени. Впервые в мировой практике применен и освоен дражный способ разработки русловых алмазоносных россыпей.

Разработка и внедрение в производство перечисленных в прилагаемой работе коренных технических усовершенствований позволили решить вопрос создания отечественной алмазной промышленности. Настоящая работа выполнена без руководителя, авторами ее являются:

1. Шемякин Николай Иванович.

2. Ванеев Николай Иванович.

3. Стариченко Степан Павлович.

4. Вечеркин Степан Гаврилович.

5. Орлов Николай Николаевич.

6. Суровицкий Николай Макарович.

7. Маринин Николай Васильевич.

8. Скорынин Иван Илларионович.

Начальник Управления „Уралалмаз“ МВД СССР

полковник внутренней службы А. Мальгин»^[193].

На момент составления документа первые трое в списке — сотрудники центрального аппарата СГУ МВД.

С. Г. Вечеркин — заместитель начальника Управления (треста) «Уралалмаз». «…Принимал непосредственное творческое участие в создании алмазной промышленности, руководя строительством и освоением алмазоизвлекательных фабрик, начиная с мелких старательского типа фабрик № 8, 13, 14, а также крупных государственных фабрик № 3, 4, 11 и 150-литровой драги № 19. … В 1949 году Вечеркин С. Г. участвовал в работах специальной комиссии, созданной приказом МВД СССР во исполнение постановления Совета министров СССР от 25 июня 1949 года, и принимал непосредственное личное участие в изыскании способов разработки русловых алмазоносных россыпей… В 1950 году тов. Вечеркин С. Г., как руководитель, организовал строительство и освоение первой алмазоизвлекательной драги № 651, в результате работы которой была решена проблема освоения запасов данного типа месторождений…»^[194]

Степан Гаврилович Вечеркин

Николай Николаевич Орлов

Н. Н. Орлов — главный инженер «Уралалмаза». «При личном участии т. Орлова Н. Н. была разработана, внедрена и освоена гидромеханизация добычных работ на промышленных предприятиях „Уралалмаз“, причем все проектные работы по строительству гидравлических установок на фабриках № 1, 3, 4, 9, 11, 13 были осуществлены в „Уралалмазе“ под его непосредственным руководством… Под его руководством на фабриках „Уралалмаз“ был внедрен новый метод прямого контроля процесса на алмазы посредством периодической отсечки и повторной обработки хвостовых продуктов по полному циклу обогащения на специальных фабриках малой производительности… Принимал деятельное участие в развитии дражного способа разработки алмазоносных русловых россыпей. Под его руководством была освоена сложная алмазоизвлекательная фабрика — драга емкостью черпаков 150 литров»^[195].

Н. М. Суровицкий — главный обогатитель «Уралалмаза». «При его участии в 1949 году была создана новая современная конструкция рентгеновского аппарата, ныне внедренная на всех обогатительных фабриках алмазной промышленности, на что ему выдано авторское свидетельство. Одновременно руководил и принимал участие в разработке режимов работы рентгеновских трубок АВ-25, которые положены в основу заводом, изготовляющим их. Изготовление первых электростатических сепараторов на месте и их внедрение в производство производилось также при участии т. Суровицкого. Является одним из авторов принятого к внедрению БРИЗом СГУ МВД СССР технического усовершенствования по увеличению производительности драг путем строительства плавучих фабрик к драгам»^[196].

Развалины обогатительной фабрики Медведкинского алмазного прииска

Н. В. Маринин — главный механик «Уралалмаза». «Непосредственно участвовал в освоении производственной мощности первой государственной обогатительной фабрики № 3, построенной на базе Ершовского алмазоносного месторождения, руководил монтажными работами Кладбищенской фабрики № 4 и принимал участие в ее освоении. В период строительства Медведкинской фабрики № 11 и 150-литровой драги № 19 осуществлял руководство по комплектованию необходимым технологическим оборудованием, а также принимал участие в их освоении»^[197].

И. И. Скорынин — начальник научно-исследовательской лаборатории треста «Уралалмаз». «Под его руководством и при непосредственном участии были проведены исследовательские работы по сравнению трех методов извлечения алмазов из концентратов: рентгено-люминесцентного, жирового и электростатического. Принимал непосредственное участие в разработке конструкции электростатических сепараторов. Участвовал в исследовательских работах по внедрению в алмазную промышленность новых типов отсадочных машин, а также механизации процессов разгрузки концентратов с отсадочных машин, применяющихся в алмазной промышленности»^[198].

Заявка была вполне достойная, да и ведомство, которое ее продвигало, было не из последних в стране. Почти наверняка Сталинская премия 1953 года «За создание алмазной промышленности в СССР» была бы присуждена этим достойным людям. И вопрос о приоритете в создании отечественной алмазной промышленности просто бы не возникал. Но им крупно не повезло. 5 марта 1953 года умер Сталин. И буквально на следующий день началась реорганизация МВД. А через две недели СГУ МВД было ликвидировано. Трест «Уралалмаз» перешел в подчинение Министерства металлургической промышленности, у руководства которого не было никаких стимулов продвигать «чужаков» из «карательного ведомства» к почетной государственной награде. Указ о присуждении Сталинских премий вышел в декабре 1953 года, увы, сотрудников «Уралалмаза» в списках не значилось^[199].

А что сегодня известно об обычных трудягах, волею судьбы принявших участие в первых шагах отечественной алмазной индустрии? Положение с вольнонаемными кадрами в тресте «Уралалмаз» было тяжелым. Когда принималось решение о его создании, министр внутренних дел СССР Круглов считал необходимой тщательную селекцию кадров этого предприятия и даже был противником использования на добыче алмазов заключенных. Скорее всего, специфика добываемого минерала играла в этих соображениях немаловажную роль. Но в стране, понесшей колоссальные людские потери в страшной войне, такая кадровая политика оказалась недопустимой роскошью. О реальном положение дел с кадрами «Уралалмаза» дает представление следующий документ:

«Совершенно секретно.

Справка о работе с кадрами „Уралалмаз“.

23.2.51.

…Инженерно-технический аппарат чрезвычайно засорен людьми, не внушающими политического доверия, — из 464 человек руководящих инженерно-технических работников 53 выселенца-немца и 56 человек из числа досрочно освобожденных, что составляет 23,5 %.

Например:

1. Главный механик Вижайского прииска Венедиктов В. А. работает в „Уралалмаз“ с 1947 года, образование средне-техническое, в 1919 году был в плену у белых, в 1933 году осужден по ст. 58 на 10 лет, будучи в лагере, был вторично осужден по ст. 58–14 на 10 лет. Сидел до 1946 года, имея поражение в правах на 3 года.

2. Начальник ОТС Медведкинского прииска Кафтанчиков А. П., беспартийный, образование 5 классов, возраст 60 лет, в 1938 году судим по ст. 58-7-11 на 5 лет, срок отбыл. Отдел кадров своим заключением от 25 января 1950 года решил уволить его, но вместо увольнения перевел на один из крупнейших приисков на руководящую работу.

3. Начальник Отдела труда и зарплаты Медведкинского прииска Царев Г. И., беспартийный, образование среднее. По происхождению из семьи кулаков, от раскулачивания и выселения скрылся. Отец его расстрелян в 1921 году как активный участник белобандитского восстания, все его братья и дяди раскулачены и высланы. Все это он скрыл при поступлении на работу.

4. Ответственную должность техника-рентгенолога на Медведкинском прииске занимает выселенка-немка Бюксель имеющая незаконченное среднее образование.

Исключительно засорен аппарат счетно-финансовых работников, абсолютное большинство из них являются выселенцами-немцами, или же досрочно освобожденными, а также имеющими в прошлом судимость за растраты и хищения. Например, только по одному Промысловскому прииску из 40 единиц счетно-финансовых работников 29 человек не заслуживают политического доверия и требуют немедленной замены:

1. Старший бухгалтер Зельберман в 1948 году судим по ст. 109 на 5 лет.

2. Бухгалтер Дворниченко в 1948 году судим по указу от 4 июня 1947^[200] года на 13 лет.

3. Кладовщик Степанов судим по указу от 4 июня 1947 года на 7 лет.

4. Счетовод Максимова судима по указу от 4 июня 1947 года на 15 лет.

5. Кладовщик Вергунов судим по указу от 4 июня 1947 года на 10 лет.

6. Кладовщик Булычев судим по указу от 4 июня 1947 года на 15 лет.

7. Комендант Конюхов судим по указу от 4 июня 1947 года на 15 лет.

Обращает на себя {внимание} совершенно недопустимое положение, когда на должностях кладовщиков, не требующих специальной подготовки и знаний, используются почти только досрочно освобожденные, имеющие судимость за растраты и хищения, и в течение 1950 года не проводилось их замены.

Такое же положение с материально-ответственными лицами и на других приисках. Вместо замены счетно-финансовых работников и материально-ответственных лиц, не внушающих политического доверия, Отдел кадров, наоборот, ставил и продолжает ставить на эти должности бывших судимых за растраты и хищения, главным образом из досрочно освобожденных, в то время как среди рабочих приисков есть люди, имеющие специальную подготовку или практический опыт счетно-финансовой работы… Кроме того, есть основания полагать, что люди, скомпрометировавшие себя в прошлом, давлеют (так в тексте. — С. Г.) на руководящий аппарат приисков, в том числе и Управления, и защищают своих друзей по преступлениям в прошлом или по лагерю.

Фактов, обращающих внимания руководства на неблагонадежность многих материально-ответственных лиц, искать далеко не следует. Только за 1950 год за растраты и хищения было привлечено к уголовной ответственности и осуждено 14 человек, в том числе зав. складом Чеботарев, растративший продуктов питания на 41 000 рублей; зав. складом Строй-монтажной конторы Боровков, имеющий растрату на 19 000 рублей; зав. складом Шауберт, растративший материальные ценности на 5600 рублей, и другие.

Сумма растрат и хищений в 1950 году составляет сто одиннадцать тысяч рублей.

…Пополнение руководящих инженерно-технических кадров производилось главным образом за счет досрочно освобожденных заключенных, что еще больше засоряло аппарат этих кадров. Так, в 1950 году из числа досрочно освобожденных назначено на инженерно-технические должности 56 человек, или 10,1 % к общему штату инженерно-технических работников. Прибыло по путевкам СГУ 74 человека. Тогда как из числа принятых на месте только 6 человек…

Зам. начальника Отдела кадров УМВД

по Молотовской области майор Калабин.

Зам. начальника Отдела кадров УИТЛКа УМВД

по Молотовской области капитан Попов»^[201].

Хотя приведенный документ несколько корректирует широко распространенные сегодня представления об отсутствии коррупции в сталинском СССР, следует заметить, что в период с 1946-го по 1953 годы не было возбуждено ни одного уголовного дела по факту хищения алмазов на предприятиях треста «Уралалмаз». Сапоги, валенки, телогрейки, тушенка и бензин пользовались у расхитителей «социалистической собственности» несравненно большей популярностью. Так что министр Круглов беспокоился за сохранность валютной продукции напрасно — советских уголовников «сырые» алмазы не интересовали, их некуда было сбывать. Внутреннего «черного» рынка алмазного сырья в сталинском СССР не было^[202] (в отличие от золота), а организация контрабандного канала была не по зубам тогдашнему криминалитету.

Контингент заключенных треста «Уралалмаз» состоял в основном из обычных уголовников с соответствующей мотивацией и поведением. Осужденных по политическим мотивам к добыче алмазов старались не привлекать. Так, в монографии «Спецконтингент в Пермской области (1929–1953 гг.)» утверждается:

«Таким образом, можно смело утверждать, что в 1938 г. подавляющее большинство узников Усольского ИТЛ пострадали по политическим мотивам. Примерно такой же расклад имел место и на Широковстрое (Строительство № 881) спустя десять лет. А вот в ИТЛ „Уралалмаз“ из 3411 заключенных на 18 ноября 1948 г. только 256 (7,5 %) были осуждены за контрреволюционные преступления».^[203] Такая же пропорция сохранялась весь период существования «Уралалмаза» в системе СГУ МВД СССР. Типичную картину этой грани сталинской алмазной промышленности дает следующий документ:

«Совершенно секретно.

Справка о состоянии быта, режима и содержания

заключенных в Кусьинском ИТЛ МВД.

По состоянию на 15/1.1951.

Контингент заключенных Кусьинского ИТЛ на 15/1.1951 составляют 1678 человек, в том числе 1586 мужчин, 92 женщин. Осужденных за контрревол. преступления 149 человек. Имеют право на бесконвойное передвижение 376 человек…

Основная часть заключенных в количестве 1292 человек содержится в лагерном отделении № 1, размещены они в бараках, вполне пригодных для житья. Постельными принадлежностями, инвентарем, питьевой водой и сушилками для просушки одежды обеспечены.

Режим содержания заключенных недостаточный. Руководство лагерного отделения надлежащих мер к нарушениям лагерного режима не принимает. Слабо проводит профилактические мероприятия, вследствие чего имеет место пронос в зону спиртных напитков, ножей, топоров и других запрещенных предметов. В результате имеют место бандпроявления, воровство, картежная игра и пьянство.

Так, ночью на 28/Х.1950 группа воров и рецидивистов из числа заключенных: Артемьев, Дуванский, Шаров, Баюсов, Блинков, Баринов и другие — беспрепятственно со стороны надзорсостава организованно совершили несколько нападений и ограблений в бараках заключенных, у которых отбирали продукты питания и деньги, а днем 28/Х.1950 в бараке эта группа открыто организовала пьянку, распивали нелегально приобретенный одеколон, и только вечером 28/Х.1950 при вмешательстве опер. состава администрации лагеря бандитов водворили в изолятор. Перечисленные бандиты привлечены к уголовной ответственности по ст. 59-3 УК и указу от 4/VI.47.

21/XII.50 в ночное время заключенные Иванов Владимир Сергеевич и Воронцов Владимир Георгиевич по договоренности между собой на почве личной мести ножами зарезали насмерть спящего на койке в бараке заключенного Козлова Ивана Павловича. Ножи у Иванова и Воронцова изъяты, и за убийство они привлечены к уголовной ответственности.

Осведомитель „Рощин“ сообщил, что для бандитских целей в бригаде № 3 приготовлены топоры и ножи. На основании этого сообщения 30/XII.1950 внезапным обыском обнаружено и изъято в жилой секции бригады № 3 ножей 6 штук, топоров — один и ломик — один.

На подкомандировке „Ямской Лог“ заключенные содержатся в бараке, построенном в зимних условиях, из сырого лесоматериала, барак обогревается железной печкой. В результате чего в бараке сырость, холодно, в том же бараке приспособлен медпункт, который содержится в антисанитарном состоянии, столовая и кухня помещены в холодной палатке также в антисанитарном состоянии. Для поддержания режима среди заключенных нет изоляторов, культурно-воспитательная работа отсутствует.

На Промысловском прииске заключенные женщины-малосрочники содержатся в двух бараках, обнесенных забором из колючей проволоки, пропускной системы не организовано, вход и выход в бараки свободный. Контроль за бытом, содержанием и трудоиспользованием не осуществляется. В результате чего труддисциплина среди заключенных отсутствует, ежедневно 15–20 человек не выходят на работу. Имели место побеги двух заключенных, которые задержаны. Имеют место сожительства заключенных с досрочно освобожденными из ИТЛ, и на этой почве возникают хулиганские проявления. Так, например: досрочно освобожденный Николаев Георгий Афанасьевич, зайдя в барак к заключенным, учинил драку, избил заключенных Дубовицкую, Ежову и разломал в бараке печку…

Списочный состав охраны на 15/I.1951 составляет 197 человек в том числе 5 офицеров, 25 сержантов, 112 солдат и 34 стрелка — самоохраны из числа заключенных. Из общего количества личного состава охраны 16 человек во время Отечественной войны находилось в окружении и в плену вражеских войск, 9 человек в прошлом судимых, кроме того, в декабре 1950 г. поступило 14 стрелков из УИТЛК Молотовской области, из которых 8 человек вообще без документов.

Политико-воспитательная работа и боевая подготовка среди личного состава проводится не на высоком идейно-политическом уровне, и руководство охраной достаточным авторитетом среди рядового и сержантского состава не пользуется, в результате чего имеют место нарушения конвойно-караульной службы и факты аморальных поступков…

Только в 4-м квартале 1950 г. за уголовные преступления предано суду 4 стрелка из числа вольнонаемных работников.

2/XI.1950 стрелок Павлов, будучи нач. конвоя при конвоировании заключенных на производстве, напился пьяным, оставив бригаду заключенных в пос. Кусья под охраной одного самоохранника Миронова, ушел в общежитие женщин досрочно освобожденных, где продолжал распивать водку и был обнаружен стрелком Елкиным. Последний доложил командованию охраны о незаконных действиях Павлова. После чего Павлов на почве мести пытался застрелить Елкина, произвел выстрел из автомата в Елкина, но выстрелом ранил в грудь самоохранника заключенного Миронова. За попытку убить Елкина и ранение самоохранника Миронова Павлов арестован и привлечен к уголовной ответственности.

17/XI.1950 стрелок Шанин, будучи нач. конвоя по охране заключенных, работающих в ночную смену в карьере на погрузке породы для доставки на фабрику № 9, вместе с заключенными Аксеновым и Басовым напился пьяным и, будучи в нетрезвом состоянии, допустил, что Басов и Аксенов вывели из строя две автомашины путем поломки, а затем все трое ушли в поселок, оставив заключенных на производстве под охраной одного самоохранника заключенного Верховского. В поселке Шанин допустил, что заключенный Басов изнасиловал гр-ку Серегину. В результате этих преступных действий Шанина работа фабрики № 9 была сорвана на одну смену и причинен убыток на сумму 3500 руб. Шанин, Басов, Аксенов привлечены к уголовной ответственности.

Также предан суду стрелок Семенов, который под видом применения оружия с постовой вышки на производстве „автогараж“ застрелил заключенного Машкова…

Вечером 11/1.1951 стрелок — член ВКП(б) Глущенко, пользуясь временным отсутствием вахтера Управления, из помещения вахтерской похитил 8 пар валенок, три пары портянок и матрацную наволочку. Похищенные ценности Глущенко унес и 4 пары валенок спрятал у себя на квартире, а остальные вещи спрятал в лесу. В хищении Глущенко разоблачен, похищенные им вещи 12/1.1951 обнаружены и изъяты, он арестован и предается суду по указу от 4/6.47.

Начальник Первого отдела Кусьинского ИТЛ МВД

ст. лейтенант Ромашкин.

17/1.1951»^[204].

* * *

«Бриллианты — навсегда!» Этот знаменитый слоган корпорации «Де Бирс» приобретает особенный смысл, когда держишь в руках документы, подобные цитированным в этой главе. Где, у кого сейчас находятся бриллианты, ограненные из уральских алмазов, добытых СГУ МВД в 1946–1953 годах? Они не стареют, не портятся, не властно над ними время. Они переходят по наследству или возвращаются на рынок, меняют оправы и хозяев. Что могут знать об этих камнях нынешние и будущие обладатели? Вряд ли для них мелькнут в блеске бриллиантовых граней лики Микояна и Берии, карьерные взлеты и падения сталинской эпохи, звездочки на погонах МВД и номера на телогрейках зеков, ордена и украденные валенки… Впрочем, говорят, что у бриллиантов есть своя память, своя аура. Так что будьте осторожны — вам может достаться камень с непростой историей, и как он повлияет на судьбу владельца, одному богу известно.

Приложения к главе 12

Материалы к выдвижению работы «Создание алмазной промышленности в СССР» на Сталинскую премию

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1488. Л. 118–120, 146–151.

Справка о кадрах «Уралалмаза»

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1166. Л. 83–87, 93.

Отчет о трудовом использовании и содержании заключенных. 1947 г.

ГАПК. Ф. Р-1244. О. 1. Д. 107. Л. 148.

Справка о заключенных в Кусьинском ИТЛ МВД.1951 г.

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1166. Л. 78–82.

Глава 13
Тень «Де Бирс» над советским алмазным проектом

Тема взаимоотношений СССР и транснациональной корпорации «Де Бирс» затрагивалась многими российскими и зарубежными исследователями. К сожалению, никто из них не смог избежать ловушки отраслевого легендирования, в результате чего эти работы оказались полны неустранимых противоречий и логических нестыковок. Вот фрагмент одной из лучших отечественных публикаций по рассматриваемой теме:

«Открытие алмазных месторождений и создание алмазно-бриллиантового комплекса СССР имело громадное значение для развития страны, что в первую очередь связано с ролью алмазов в развитии промышленности. Уже перед Второй мировой войной природные алмазы стали индикаторами научно-технического потенциала. Сфера эффективного применения алмазов весьма широка и охватывает диапазон отраслей — от микрохирургии глаза до исследований космического пространства. Без них были бы невозможны бурение сверхглубоких скважин (Кольская буровая), создание поверхностей высокой чистоты в металлургии и машиностроении, высокоточных приборов, эффективных методов производства микропроводов постоянного сечения, сверхмощных телескопов и оптики высокой чистоты, нейрохирургические операции, зондирование планет Солнечной системы, создание износостойких алмазных покрытий для нелинейных поверхностей и т. д. По оценкам американских экспертов, если бы США прекратили импорт алмазов (в США нет добычи алмазов), то их стратегический потенциал уменьшился бы в 2–3 раза. Испытывая острую нужду в алмазах, СССР был вынужден их импортировать, сталкиваясь с запретом на поставку со стороны Запада»^[205].

И далее в этой же статье:

«Алмазно-бриллиантовое хозяйство СССР создавалось в обстановке секретности и отличалось по сравнению с другими отраслями экономики особой закрытостью, что объяснялось стратегическим характером товара, его высочайшей удельной ценностью и особой ролью отрасли — источника свободно конвертируемой валюты… Нелишне отметить, что алмазно-бриллиантовый комплекс СССР был всецело ориентирован на экспорт и служил важным, постоянным и надежным источником СКВ (свободно конвертируемой валюты. — С. Г.), в которой остро нуждалась страна… Взаимоотношения СССР, а затем и России с компанией „Де Бирс“ имеют почти 50-летнюю историю. Первый контракт по поручению правительства был подписан 2 октября 1959 г. ВО „Союзпромэкспорт“ (МВТ СССР) в качестве продавца и Diamond Corporation Limited (дочерняя компания „Де Бирс“) в качестве покупателя. В контракте указывалось, что стороны „договорились о нижеследующем: Продавец продает, а Покупатель покупает одну партию якутских алмазов весом около 12 600 каратов стоимостью 85 000 ф. ст.“».

Итак, резюмируем: открытие алмазных месторождений имело огромное значение для промышленности СССР, который, испытывая острую нужду в алмазах, сталкивался с эмбарго на их поставку со стороны Запада. В то же время алмазно-бриллиантовый комплекс СССР был всецело ориентирован на экспорт и служил источником валюты. Мы ничего не пропустили?

Противоречие, присутствующее в работе Фридмана, объясняется полным игнорированием самого факта существования алмазной промышленности МВД СССР, экспортных операций СССР с бриллиантами в 1920–1950-х годах и масштабных закупок технических алмазов в сталинское время. Что автоматически приводит к ошибочному выводу о том, что первый контакт с «Де Бирс» был установлен только в 1959 году, после открытия коренных месторождений алмазов в Якутии. И далее ошибочные заключения наворачиваются, как снежный ком.

Фридман пишет:

«Первоначально основу экспорта составляли необработанные (сырые) алмазы, поскольку производство бриллиантов только предстояло наладить, не говоря уже о том, что завоевание своей ниши на рынке бриллиантов — дело весьма сложное. Таким образом, на первый план вышли вопросы продажи алмазов, что и послужило причиной установления контактов с „Де Бирс“».

А как же быть с тем, что «Де Бирс» на четверть (!) была вынуждена сократить производство алмазов из-за дикого демпинга бриллиантов большевиками в 1920-х годах? А у кого СССР покупал технические алмазы в 1930-х годах для сталинской индустриализации? А кто поставлял алмазы в СССР по ленд-лизу? А как оценить тот факт, что СССР в 1940-е и 1950-е годы был мировым лидером по экспорту конфискованных и трофейных бриллиантов в США и Европу? А кто был «английским продавцом» рекордной партии алмазов для СССР в 1951-м и 1952 годах? А куда девались уральские алмазы, добытые СГУ МВД в 1946–1953 годах? А как быть с пунктом 20 постановления 1946 года «О развитии отечественной алмазной промышленности»: «20. Разрешить Министерству внутренних дел СССР и Министерству геологии командировать в Южную Африку, Бельгийское Конго и Бразилию 10 инженеров для изучения практики разведки, добычи и технологии извлечения алмазов»?^[206] Разве у нас есть основания считать, что этот пункт не был выполнен?

Не было, значит, контактов между СССР и «Де Бирс» до 1959 года? И причин для них не было? Ну что же, доктор экономических наук профессор Фридман, безусловно, прав, когда утверждает:

«История и динамика наших отношений с „Де Бирс“ весьма поучительны, полны секретов от общества, достижений, ошибок и горького опыта».

Горький опыт профессора Фридмана творчески развил Д. В. Палаткин в своей диссертационной работе:

«Логика форсированного развития промышленности СССР (как в довоенные, так и послевоенные пятилетки) диктовала потребность в алмазах как в одном из атрибутов современной промышленности. Не обладая достаточным количеством своих камней, СССР был вынужден их постоянно закупать за границей и стимулировать их поиски внутри страны. В годы Великой Отечественной войны СССР смог получить достаточное количество алмазов для своей оборонной промышленности благодаря тому, что Великобритания поставляла ему камни из своих африканских колоний по ленд-лизу. В дальнейшем Советскому Союзу пришлось закупать камни через сложившуюся к тому моменту в мире систему сбыта камней — ЦСО „Де Бирс“. Руководство страны такое положение вещей абсолютно не устраивало, т. к. в случае кризиса в и без того натянутых отношениях между странами Запада и СССР либо каких-либо расхождений во взглядах с самой „Де Бирс“ реальной становилась угроза введения полного эмбарго на поставки алмазов в СССР. Официальным закупкам алмазов постоянно чинились препятствия со стороны стран Запада, для того чтобы затормозить промышленный рост СССР. Это стимулировало руководство страны к налаживанию тайных каналов поставок алмазов с „черных рынков“ нелегальной добычи в Бельгийском Конго»^[207]. Ну и далее, разумеется, идут ссылки на «факты» о «старых торговцах из Бейрута», приводимые в работах Т. Грина.

Удивительно, что Палаткин в своей диссертации четко выделяет два периода контактов между СССР и «Де Бирс»: 1921–1929 гг. и 1956–1991 гг., причем последний период озаглавлен им как «первый этап сотрудничества»^[208]. В то же время в приведенной цитате автор утверждает, что Великобритания поставляла алмазы по ленд-лизу, а после войны СССР закупал «камни» у ЦСО «Де Бирс». Получается, что поставки по ленд-лизу были, послевоенные закупки у «Де Бирс» были, вот только сотрудничества и контактов между СССР и «Де Бирс» не было.

Следует заметить, что работы Фридмана и Палаткина — это еще лучшие образцы российских исследований на рассматриваемую тему, остальные авторы по отношению к ним просто эпигоны.

Но отраслевое легендирование отрицательно повлияло на способности к формальной логике не только у отечественных исследователей. Задолго до Фридмана и Палаткина профессор Гарварда Э. Эпштейн изложил примерно те же соображения в монографии «Взлет и падение алмазов: крушение блестящей иллюзии»^[209], а еще ранее байки об алмазном эмбарго пропагандировали Т. Грегори в книге «Эрнст Оппенгеймер и экономическое развитие Южной Африки»^[210], Е. Кирби в работе «Технические алмазы первостепенной важности»^[211] и многие другие англоязычные авторы.

Таким образом, создание и развитие алмазной промышленности в СССР в 1946–1953 годах, а особенно экспортно-импортные операции с алмазами и бриллиантами (подлинные, а не фантазийные) в этот период, были тщательнейшим образом проигнорированы исследователями всех заинтересованных стран. И это неспроста, поскольку именно в эти годы произошли события, определившие правила игры на мировом алмазном рынке на следующие полвека.

7 августа 1949 года Амакинской экспедицией министерства геологии СССР был найден первый алмаз на реке Вилюй, на косе Соколиная. С этого момента открытия россыпных месторождений алмазов в Якутии посыпались как из рога изобилия:

«Открытие алмазоносной косовой россыпи „Соколиная“ стало поворотным в поисках месторождений алмазов на территории Сибирской платформы. Находка алмазов на р. Вилюй открыла перед геологами не только перспективный в смысле алмазоносности район, но и способствовала в конечном итоге разрешению их главной задачи — открытию первых коренных месторождений алмазов в нашей стране… В 1950 г. в Вилюйском алмазоносном бассейне начала проводить поисково-разведочные работы 2-я Восточная комплексная партия. В том же году были констатированы алмазы на косах Орлиная, Счастливая, Сказочная, в галечниках поймы у села Крестях. Были открыты алмазоносные россыпи на Вилюе — „Сталинская“, „Огонек“, „Рыбачья“, „Колхозная“, „Перекатная“, „Темкенская“. В 1950 г. партия № 129 провела геолого-геоморфологические исследования в бассейне реки Мархи с небольшим объемом опробования. В итоге этих работ была открыта алмазоносная россыпь „Верхние острова“ и установлена алмазоносность русловых отложений реки Марха. Таким образом, открытие сотрудниками Амакинской экспедиции многочисленных алмазоносных аллювиальных россыпей в бассейне рек Вилюй и Марха позволило сделать вывод, что ими обнаружена богатая алмазоносная провинция со своими коренными источниками алмазов — Вилюйская алмазоносная провинция»^[212].

Провинция действительно оказалась богатейшая. Вот фрагмент из секретной «Справки отдела алмазов СГУ о Вилюйском алмазоносном районе» (январь 1952 года):

«На небольшом участке косовой россыпи „Верхние острова“ длиной до 800 м ориентировочно запасы алмазов определяются в 40 тыс. карат при среднем содержании не менее 6 мг/м?»^[213].

Сравним с показателями минерально-сырьевой базы «Уралалмаза». На 1 января 1951 года по категориям С1 и С2 запасы треста определялись в 80 584,6 карата при среднем содержании 1 карат на 270 м? породы^[214].

Только одна небольшая якутская россыпь — половина всех запасов «Уралалмаза»! Содержание алмазов в Якутии 0,03 карата на кубометр, на Урале — 0,0037 карата на кубометр! Порядковая разница! За один полевой сезон даже геологи, не занимаясь специально добычей, безо всяких драг, могли получать алмазов больше, чем СГУ МВД за несколько лет. Так, например, в 1956 году геологическими партиями при поисковых работах на якутских россыпных месторождениях было получено 50 тысяч карат — в 2,7 раза больше, чем было добыто на Урале в 1941–1952 годах^[215].

Немудрено, что как только информация об открытии Амакинской экспедиции легла на стол министра внутренних дел СССР Круглова, тут же появились «Предложения в проект постановления Совета министров СССР»:

«…Министерству геологии СССР передать МВД СССР все материалы по разведке косы Соколиной к 1 июля 1951 года, а Министерству внутренних дел СССР к 1 апреля 1952 года составить проектное задание по разработке этого месторождения и дать предложения об освоении этого района. СГУ МВД СССР не позднее чем в июле 1951 года командировать бригаду специалистов для проведения изыскательных работ в районе месторождения косы Соколиной, необходимых для составления проекта»^[216].

Бригада специалистов МВД была командирована в Якутию в указанные сроки, и по результатам этой командировки был составлен трехтомный доклад, а по сути — детальный проект освоения новых месторождений. В соответствии с этим проектом к эксплуатации силами МВД намечались россыпные месторождения: «Сказочное», «Соколиное», «Верхние Острова», «Молодежное», «Рыбачье», «Огонек». Должны были быть построены Вилюйская и Мархинская электростанции, пристань в Усть-Мархе и две опорные базы — «Турукта» и «Хадан». На каждом из перечисленных объектов предполагалось создать лагерь (спецпоселок) на 300–1000 заключенных. Всего по проекту МВД в Вилюйском районе на добыче алмазов и строительных работах предполагалось использовать 5000 заключенных^[217]. Уже в 1952 году в Сунтарский район должны были завести необходимые материалы и оборудование, включая драгу. Опорной базой проекта на первых порах должны были стать структуры треста «Джугджурзолото»^[218], который также входил в состав СГУ МВД, его штаб-квартира находилась в Якутске.

Все говорит о том, что уже в 1952 году в Вилюйском алмазоносном районе СГУ МВД должно было начать опытную, а в 1953 году — полномасштабную добычу алмазов. Но… ничего не началось! Проект МВД остался на бумаге. Что же произошло?

Утверждать, что проект СГУ МВД был предан забвению в результате смерти Сталина и последующей реорганизации МВД, явно некорректно. В 1952 году вождь был жив, чувствовал себя неплохо, и никто СГУ разгонять не собирался. А первая драга на якутских россыпях должна была появиться именно в 1952 году. Саботировать решение о передаче якутских алмазных месторождений от Министерства геологии в МВД никто из чиновников (до министров включительно) никогда бы не решился. Да и зачем? Какой мотив мог быть для такого саботажа? Открыты богатейшие россыпные месторождения — прекрасно! Опыт, кадры и технологии для их освоения имеются у «Уралалмаза». Да, в Западной Якутии есть серьезные проблемы с рабочей силой и инфраструктурой, но когда и где эти проблемы останавливали ГУЛАГ?! Да вся Якутия уже была покрыта зонами: Алданлаг, Джугжурлаг, Зырянлаг, Индигирлаг, Немнырлаг, Янлаг… Как вспоминал председатель Совета министров ЯАССР (в 1946–1951 гг.) С. Борисов:

«А надо заметить, что в те годы 14 наших сегодняшних улусов находились в полном подчинении Дальстроя, и там не было ни наркомов, ни Советов. На территории этих улусов находилось более ста исправительно-трудовых лагерей. Получается, что на каждый приходилось по десять лагерей»^[219].

Золото, слюда, олово, уголь, вольфрам — все это добывалось в Якутии предприятиями МВД СССР^[220]. Почему для алмазов должны были сделать исключение?

Ответ можно найти, если посмотреть на проблему через призму экспортно-импортных алмазных операций СССР. В 1950 году руководству страны становится известно об открытии богатейших россыпных месторождении Якутии, по мощности превосходящих уральские на порядок. Казалось бы — вот она, долгожданная отечественная минерально-сырьевая база, способная удовлетворить потребности промышленности и освободить страну от необходимости импортировать алмазы, только осваивай! Но в 1951 году происходит рекордная закупка технических алмазов в Англии, в 1952 году этот рекорд перекрывается, в 1953-м — снова огромная закупка! За счет импорта создается запас по разным категориям алмазов на 8–15 лет вперед! И одновременно — замораживается проект СГУ МВД об освоении Вилюйского алмазоносного района! При сохранении мизерной, с чудовищной себестоимостью, добычи на Урале… Что, Сталина, Берию, Микояна, Круглова, Малышева и прочих охватило коллективное помешательство?

Нет, конечно, советское руководство оставалось в твердом рассудке и здравой памяти. И сложившаяся ситуация может иметь только одно объяснение. Корпорация «Де Бирс», которая была постоянным контрагентом СССР на алмазном рынке как минимум со времен сталинской индустриализации, оказалась отлично осведомленной об открытии месторождений в Якутии, несмотря на все пугающие грифы секретности. Дальше последовал простой анализ: мощность новых месторождений выдающаяся, СССР хронически нуждается в конвертируемой валюте, а учитывая особенности действующей алмазной промышленности СССР, сконцентрировать необходимые людские (проще говоря — зеков) и материальные ресурсы в районе новых месторождений можно предельно быстро. Следовательно, значительное количество алмазов (причем с себестоимостью гораздо ниже уральских) может появиться на мировом рынке уже в ближайшее время, и эти поставки пойдут вне контроля «Де Бирс». Что, разумеется, нанесет монополии серьезный ущерб, а сам рынок поставит перед угрозой обвала цен.

И «Де Бирс» попросила советских партнеров не спешить с освоением месторождений, чтобы дать время регулятору подготовить рынок к поглощению новой продукции без серьезных ценовых колебаний. Работа предстояла большая, требовалась разработка свежих рекламных кампаний, продвигающих бриллианты в новых потребительских аудиториях и усиливающие их продвижение в традиционных. Эта работа всегда была платой «Де Бирс» за монопольный контроль рынка, но в условиях форс-мажора, вызванных открытиями в Якутии, ее следовало активизировать, и, конечно, баланс времени играл не последнюю роль.

Предложение было разумным, но советская сторона просто обязана была потребовать гарантий. Действительно, если заморозить освоение новых месторождений, можно ли быть уверенным, что промышленность СССР не останется без алмазов из-за какой-нибудь очередной «поправки Кема» или аналогичной блажи английского парламента? Не будем забывать, что переговоры шли в непростое время: в Корее советские, американские, британские и австралийские пилоты демонстрировали чудеса храбрости, сбивая друг друга сотнями во имя торжества идеалов коммунизма или демократии — кому как нравится.

Гарантии? О’кей! В качестве гарантий «Де Бирс» обязуется поставить рекордное количество технических алмазов в 1951–1953 годах, такое, чтобы промышленность СССР была надежно обеспечена ими, да еще и с неплохим запасом. Плюс значительный бонус — цена поставки идет с дисконтом к рынку. Как писал Микояну заместитель министра внешней торговли тов. С. Борисов: «Задание правительства о закупке технических алмазов на 1952 год на сумму 17,0 млн рублей Минвнешторгом выполнено по сумме полностью, а по количеству с превышением на 17 %»^[221]. 17 % — отличный пряник! Договорились? Yes! Вот так и был заморожен проект освоения якутских алмазных месторождений силами СГУ МВД СССР.

А на Урале деятельность алмазного дивизиона СГУ МВД, напротив, получила мощный импульс. В марте 1951 года Круглов подписал приказ «Об усилении геологоразведочных работ на алмазы», в соответствии с которым к алмазной теме активно привлекался трест «Уралзолото». Алмазы в очередной раз получали приоритет над драгоценными металлами:

«…В связи с переводом драг на добычу алмазов стоимость попутно добытой платины обращать на удешевление себестоимости алмазов»^[222].

Большие средства, выделенные на развитие уральской алмазодобычи в соответствии с мартовским приказом Круглова, быстро принесли успех. В 1952 году в долине реки Кусья была обнаружена новая россыпь с повышенным содержанием алмазов при высоком ювелирном качестве. Средний вес кристаллов составлял 0,62 карата, среднее содержание — 1 карат на 65 кубометров породы. Запасы нового месторождения оценивались в 1511,8 карата^[223]. Для Урала это были превосходные показатели, но все равно они были кратно ниже якутских: по содержанию алмазов — вдвое, а по запасам — в тысячи раз.

К настоящему времени архивными документами подтверждаются все ключевые события 1950–1953 годов: открытие мощных россыпных месторождений в Якутии — подготовка правительственного решения о передаче новых месторождений в СГУ МВД — разработка СГУ детального проекта освоения якутских месторождений — рекордная закупка алмазов в Англии — заморозка «якутского проекта» СГУ — резкая интенсификация разведки и добычи на Урале. То, что якутские месторождения не были переданы в СГУ, — тоже не подлежащий сомнению факт. Но документального подтверждения факта (а тем более — содержания) переговоров СССР и «Де Бирс» нет.

Понятно, что закупить такие огромные партии алмазов в Англии СССР без участия «Де Бирс» не мог. И в принципе не важно, прошла ли эта сделка через «прокладку» типа компании Джека Лунзера или имела место прямая закупка. В те годы «Де Бирс» контролировала мировой алмазный рынок на 90 %, но в Англии она контролировала все операции с алмазами. Наверное, где-нибудь в архивах английской таможни или налоговой службы технические следы этой сделки можно отыскать. Но могли ли протоколироваться переговоры о замораживании освоения якутских месторождений? Скорее всего — нет. Обеим сторонам это было невыгодно. Для «Де Бирс» такой протокол означал бы фактическое признание использования монопольного положения для незаконной и недобросовестной манипуляции рынком, со всеми вытекающими последствиями. Для СССР — нарушение всех возможных идеологических установок и догм, чреватое многочисленными трещинами в отношениях с немногими дружественно настроенными кругами на Западе. Но сам договор был необходим: рынок избегал турбулентности и возможных ценовых войн, обе стороны получали время для решения своих стратегических задач. В конце концов «Де Бирс» неплохо заработала на оптовой поставке, а СССР недурно сэкономил и гарантировал себе и своим сателлитам многолетний запас технических алмазов. Вероятно, соглашение было джентльменским, без протокола. И очень может быть, что именно тогда обе стороны договорились о совместном использовании отраслевой легенды об алмазном эмбарго, которую доверчивые журналисты и историки обеих сторон начали дружно транслировать в своих работах после 1953 года.

Как мы уже говорили, бездокументарные сделки на алмазном рынке в середине XX века были скорее нормой, чем исключением. Да и в самой «Де Бирс» бумаге старались не слишком доверять. Как вспоминал Н. Д. Лобанов-Ростовский, многие годы представлявший интересы «Де Бирс» в СССР:

«Моя деятельность была совершенно секретной, я отчитывался только перед тремя людьми: главой Центральной организации по сбыту Филиппом Оппенгеймером, Тэдди Доу и Монти Чарльзом. Сэр Филипп Оппенгеймер вел дела с СССР на протяжении 30 лет. За это время объем закупок советских алмазов увеличился с 56 000 долларов в 1959 году до одного миллиарда в 1991-м. Его правой и левой рукой были соответственно Тедди Доу и Монти Чарльз. Они, как и сам Оппенгеймер, — ветераны британской военной разведки, прошли Вторую мировую, каждый из них мог принимать решения, не ставя об этом в известность других. Когда в 1988 году я хотел письменно изложить стратегию деятельности „Де Бирс“ в СССР, мне дали понять, что писать ничего не нужно»^[224].

Даже в 1988 году эпистолярный жанр в «Де Бирс» не приветствовался, что уж говорить о годах Корейской войны!

Ключевые постановления по алмазной теме в СССР подписывал лично Сталин. А готовил их Анастас Микоян, отвечающий за внешнеэкономические связи СССР. Он был координатором работ по подготовке постановления «О развитии отечественной алмазной промышленности» 1946 года и далее все главные решения по алмазной индустрии шли через него. Сам этот факт является убедительным свидетельством, что в СССР алмазная промышленность рассматривалась в первую очередь как генератор валютного товара. Опыту конспиративной и аппаратной работы этого человека могли бы позавидовать все ветераны британской разведки, работающие на «Де Бирс». К 1950-м годам Микоян уже имел огромную практику секретных сделок с западной элитой в самых щепетильных областях^[225]. Так что высокие договаривающиеся стороны легко могли найти общий язык и обойтись без излишнего бумаготворчества.

Но консенсус продержался недолго. В августе 1954 года в Якутии было открыто первое коренное месторождение алмазов — кимберлитовая трубка «Зарница», а в 1955-м — гигантское месторождение «Мир» и еще 14 (!) коренных месторождений. СССР стал обладателем минерально-сырьевой базы, сравнимой с ресурсами, которыми располагала в то время «Де Бирс». Что, разумеется, не могло не сказаться на позициях сторон.

Огромное количество алмазов, которым теперь владел СССР, могло соблазнить его на самостоятельные операции на мировом алмазном рынке в любой момент. Руки у советской стороны были развязаны: мощность новых месторождений, плюс поставки 1951–1953 годов, полностью и навсегда обеспечивали независимость СССР от импорта технических алмазов. Таким образом, «Де Бирс» лишилась всех козырей. Кроме того, новый советский лидер, Никита Хрущев, в отличие от своего предшественника, не обладал ни опытом, ни интуицией, ни пониманием внешнеполитических реалий. Проявив немалые способности лишь в аппаратной интриге, в вопросах экономики и внешней политики он был склонен к скороспелым поверхностным решениям, граничившим с идиотизмом. Угроза советской атаки на алмазном рынке становилась более чем вероятной. «Де Бирс» оставалось только готовиться к торговой войне.

В 1954 году владелец «Де Бирс» Эрнст Оппенгеймер встретился в Йоханнесбурге с Перси Силлитоу (Percy Sillitoe), который возглавлял британскую контрразведку МИ-5 до ноября 1953 года. Результатом этой встречи стало создание International Diamond Security Organization (IDSO) — спецслужбы «Де Бирс», призванной бороться с теневыми каналами торговли алмазным сырьем.

Перси Силлитоу

Многие англоязычные авторы (Ian Fleming, Edward Jay Epstein и др.) категорично утверждают, что Международная организация алмазной безопасности была создана исключительно для борьбы с контрабандой алмазов из африканских стран. И на официальном сайте МИ-5, на странице, посвященной Перси Силлитоу, сказано:

«После отставки со службы сэр Перси возглавил Международную организацию алмазной безопасности. Он успешно остановил контрабанду алмазов из Сьерра-Леоне»^[226].

Но сама дата создания IDSO вызывает серьезные сомнения в том, что главной целью этой организации были африканские контрабандисты. Контрабандные ручейки алмазов с мелких, не контролируемых «Де Бирс» африканских аллювиальных месторождений текли постоянно. Эти алмазы так или иначе появлялись на рынке и в 1930-е, и в 1940-е, и в начале 1950-х годов. По сравнению с объемом добычи «Де Бирс» эти утечки были сущей мелочью, досадной, но никак не влияющей на способность монополиста контролировать цены на рынке. Нет никаких достоверных свидетельств, что именно к 1954 году контрабанда алмазов из Африки выросла до критических значений, не было открыто на этом континенте сколько-нибудь крупных месторождений, не находящихся под контролем «Де Бирс». Для того, чтобы создать реальную угрозу этому контролю, требовался поток алмазов не менее 25 % от объема рынка, причем поток концентрированный, управляемый из одного центра. Конечно, африканские контрабандисты в принципе были не в состоянии обеспечить ни такого количества, ни такого управления.

А вот СССР представлял явную угрозу, как раз начиная с 1954 года, после открытия первого коренного месторождения^[227]. Выйти на официальный рынок со своими алмазами СССР самостоятельно не мог, поскольку все крупные оптовые покупатели были сайтхолдерами «Де Бирс», и любое сотрудничество с советской стороной грозило им разорительными санкциями со стороны монополиста. Но в способности СССР организовать теневые каналы сбыта и обрушить цены демпингом сомневаться не приходилось — пример дикой советской торговли бриллиантами в 1920-х годах был еще достаточно свеж в памяти многих участников рынка. И в глазах руководства «Де Бирс» СССР в 1954 году должен был выглядеть как готовая к атаке бронетанковая бригада, а африканские контрабандисты — не более чем мелкими уголовниками с кастетами.

Выбор Перси Силлитоу на пост главы IDSO тоже вряд ли был случайным. Сэр Перси возглавил британскую контрразведку в 1946 году, а до этого он последовательно был начальником полиции Шеффилда, Глазго и Кента. То есть к Африке он никогда ни малейшего отношения не имел. А с СССР у него были старые счеты. «Русское направление» было главным для МИ-5 в 1946–1953 годах, и на этом фронте Силлитоу потерпел чувствительное поражение. В 1951 году в Советский Союз сбежали Гай Берджесс (Guy Burgess) и Дональд Маклин (Donald Duart Maclean) — члены так называемой «кембриджской пятерки», советской разведывательной сети в Англии. Берджесс был агентом МИ-5, т. е. подчиненным Силлитоу. В результате расследования этого инцидента Силлитоу пришлось в 1953 году уйти в отставку.

Найти грамотного специалиста по борьбе с африканской контрабандой «Де Бирс» вполне могла в своей вотчине — Южно-Африканском Союзе. Но лучшего, чем Силлитоу, профессионала для борьбы с предполагаемой экспансией СССР на алмазном рынке было не сыскать. «Советское направление» он знал отлично, а возможность отыграться за предыдущее поражение от СССР была превосходной профессиональной мотивацией. Показательно, что когда Силлитоу стал формировать команду IDSO из своих бывших коллег по МИ-5, его заместителем стал Джон Коллард, никогда до этого не работавший в Африке, но зато являвшийся ключевой фигурой в контрразведывательной операции по поимке советского «атомного шпиона» Клауса Фукса в 1950 году.

Пока «Де Бирс» в срочном порядке формировала армию для защиты от возможной советской экспансии на алмазном рынке, в алмазной промышленности СССР происходили поистине загадочные события.

В 1954 году Якутский обком КПСС обратился к министру цветной металлургии СССР П. Ломако с предложениями по ускорению промышленного освоения якутских алмазных месторождений. Действительно, с точки зрения провинциальных партийных функционеров, ситуация выглядела более чем странно: богатые россыпные месторождения открыты еще в 1950 году, уже открыто коренное месторождение, алмазы можно грести голыми руками, а добычи как не было, так и нет.

Про замороженный проект СГУ МВД, а тем более про истинную причину его блокировки якутские коммунисты, скорее всего, не знали, поскольку уровень секретности в алмазной промышленности продолжал оставаться очень высоким. Но Ломако, в ведомство которого алмазная промышленность перешла в очередной раз, знал все подробности наверняка. А потому ошеломил простодушных якутов категорическим отказом, сказав буквально: «Это новая отрасль промышленности, этим нам заниматься еще рано». Какая это «новая промышленность»?! Уж кто-кто, а тов. Ломако историю отечественной алмазной индустрии должен был знать как свои пять пальцев, начиная хотя бы с Теплогорского прииска и дела Шестопалова. Но не рассказывать же наивным якутам о негласной договоренности с «Де Бирс»!

Для якутских руководителей освоение алмазных месторождений означало в первую очередь повышение статуса региона и, следовательно, их собственного в глазах центрального руководства. Поведение Ломако, с их точки зрения, просто противоречило здравому смыслу. Поэтому они продолжали настойчивые попытки добиться начала освоения якутских месторождений, обивая пороги московских министерств и отделов ЦК КПСС. Но все было тщетно до декабря 1956 года.

Судя по всему, в 1954–1956 годах шел отчаянный закулисный торг между «Де Бирс» и СССР за долю на алмазном рынке. «Де Бирс» демонстрировала мускулы, сливая в СМИ информацию о мощной и эффективной Международной организации алмазной безопасности, которая несет гибель алмазным контрабандистам и прочим негодяям, покушающимся на монопольное положение корпорации. СССР стремительно наращивал минерально-сырьевую базу, наводняя рынок слухами о том, что якутские алмазы валяются буквально на поверхности и сотни карат выкапывают даже лисы, роя свои норы в якутской тайге. Парадоксально, но все это время закупки технических алмазов в Англии не прекращались. В них уже не было никакого смысла, кроме того, что они давали соперникам формальный повод для встреч t?te-?-t?te, на которых обсуждались самые щекотливые моменты будущего договора. Видимо, к концу 1956 года контуры соглашения были намечены и наступил волнующий момент выноса деталей из-под ковра на обозрение широкой публики. Первый акт спектакля состоялся на декабрьском (1956 г.) пленуме ЦК КПСС. В качестве шоумена выступил первый секретарь Якутского обкома КПСС Борисов, которого, наконец, посвятили в закулисный механизм алмазных торгов:

«Мы рады доложить пленуму ЦК партии о том, что в Якутии открыты и разведаны богатейшие россыпи и крупные коренные месторождения алмазов. Об этом вчера на пленуме говорили Н. С. Хрущев и министр геологии и охраны недр Советского Союза тов. Антропов. Эти богатейшие россыпи и коренные месторождения алмазов простираются на площади размером более 300 тыс. кв. км. Геологические запасы алмазов этих месторождений, по далеко не полным данным, оцениваются до 126 млн каратов. Только по пяти месторождениям, предназначенным для первоочередного промышленного освоения, запасы алмазов составляют 57 млн 400 тыс. каратов; по отдельным пробам содержание алмазов достигает 10 каратов на кубометр, а среднее содержание составляет 2,5–3 карата на один кубометр. Себестоимость промышленной добычи одного карата алмазов в якутских месторождениях составит 149 рублей. Эти технико-экономические показатели особенно наглядны при сравнении с показателями по другим алмазным месторождениям. До сих пор Министерство цветной металлургии под руководством тов. Ломако добывает алмазы на Урале, причем для получения одного карата алмаза ему на Урале нужно переработать 300 куб. метров породы, или в 600 раз больше, чем в Якутии. Фактически себестоимость одного добытого карата алмазов на Урале составила в 1955 году 3325 руб. и обошлась государству в 22 раза дороже, чем алмазы Якутии. Ежегодно тов. Ломако на добыче этих дорогих уральских алмазов расходует более 30 млн рублей в год…

Эти данные позволяют нам заявить на пленуме, что на территории Якутии наша Родина имеет крупнейшую алмазоносную провинцию, не только не уступающую известным всему миру южноафриканским алмазоносным месторождениям, но и, безусловно, значительно превосходящую их. Таким образом, в Советском Союзе впервые выявлены богатейшие месторождения алмазов, позволяющие в кратчайший срок создать мощную отечественную алмазодобывающую промышленность, способную полностью удовлетворить нужды нашего государства в технических алмазах…

Семён Захарович Борисов

Я докладывал Никите Сергеевичу перед пленумом, рассказал обстоятельно все, как мы расходуем деньги в других отраслях народного хозяйства, что мы 5 млн рублей золотом тратим за границу всяким спекулянтам ежегодно на покупку алмазов и за счет этого любое оборудование могли бы купить. Мы теряем 5 млн рублей за счет бесхозяйственности министерства, за счет того, что оно не организует освоение алмазов. Поэтому мы просим Центральный комитет партии, Совет министров предусмотреть ассигнования для промышленного освоения алмазов Якутии в текущей пятилетке, начиная отпуск средств на 1957 год в объеме 76 млн рублей с тем, чтобы в 1958 году дать стране не менее 100 тысяч каратов и довести добычу алмазов в 1960 году не меньше чем до 1 млн каратов»^[228].

Почему можно с полным основанием утверждать, что выступление Борисова на пленуме ЦК КПСС было неким шоу, публичным сигналом для посвященных о достижении соглашения между СССР и «Де Бирс»? Дело в том, что Борисов в «открытой» аудитории свободно оперирует данными, относящимися к категории «совершенно секретно». Это и характеристики месторождений Якутии, и параметры уральской добычи, и точные сведения о продолжающемся импорте технических алмазов. Система хранения и оборота секретной информации была устроена в СССР так, что эти данные Борисов мог получить и тем более использовать в публичном выступлении, только с разрешения соответствующих министерств и ведомств. То есть только с разрешения министра цветной металлургии Ломако, министра геологии Антропова, министра финансов Зверева, в крайнем случае — их ближайших доверенных подчиненных. Все эти люди присутствовали на пленуме и обладали аппаратным весом неизмеримо большим, чем секретарь провинциального обкома Борисов. Выступление Борисова должно было быть согласовано с источниками использованной информации в мельчайших деталях, иначе он покинул бы заседание пленума не триумфатором, а в наручниках, как обвиняемый в разглашении государственной тайны. Но если выступление Борисова было согласовано с министрами, то это значит, что отсрочка для «Де Бирс» закончилась, СССР приступает к масштабной добыче алмазов и выходит на мировой рынок. Что в свою очередь означало или достижение договоренности, или торговую войну.

Войны, как известно, не случилось. В январе 1957 года коллегия Министерства цветной металлургии СССР приняла решения о создании треста «Якуталмаз» и начале промышленной добычи алмазов на якутских месторождениях. В апреле 1957 года была распущена Международная организация алмазной безопасности. Сэр Перси Силлитоу окончательно вышел в отставку, уехал в Южную Англию и стал владельцем кондитерской. Африканские контрабандисты смогли наконец вздохнуть спокойно.

В 1959 году был заключен первый официальный торговый договор между «Де Бирс» и СССР. С этого момента СССР лишался права самостоятельного выхода на мировой рынок алмазного сырья и был обязан экспортировать алмазы исключительно в адрес «Де Бирс», давшей, в свою очередь обязательство неукоснительно выкупать согласованные объемы алмазного сырья^[229]. Это условие выполнялось сторонами вплоть до развала Советского Союза в 1991 году.

Приложения к главе 13

Приказ министра внутренних дел об усилении геолого-разведочных работ на алмазы в 1951 году

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1194а. Л. 4–5.

Доклад министру внутренних дел об обнаружении новой алмазной россыпи. 1953 г.

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1406. Л. 5–7.

Предложения в проект постановления Совета министров СССР. 1951 г.

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1166. Л. 161.

Заключение

Возможно, прочитав эту книгу, знаток алмазного рынка скажет: «Ну, какая там алмазная промышленность была при Сталине! Добывали каких-то жалких семь тысяч карат. Сейчас АЛРОСА добывает десятки миллионов!» Верно, добыча в те годы, по сравнению с современной, была мизерной, а технологии несовершенны. Но и самолеты братьев Райт летали медленно и невысоко, да и сделаны были из фанеры и полотна, а не из титана и дюраля. Отчего история авиации не становится менее интересной и поучительной, поскольку принципы полета остаются неизменными.

Главный принцип, заложенный при создании алмазной промышленности МВД СССР, сохранялся весь период существования Советского Союза: тот, кто добывает алмазы, не должен их хранить, а тем более продавать. При Сталине алмазы добывало СГУ МВД, хранил Гохран, продавал Внешторг (или уполномоченные подразделения спецслужб — при конфиденциальных сделках). При последующих советских лидерах: добывали «Якуталмаз» и «Уралалмаз», хранил Гохран, продавал «Алмазювелирэкспорт».

У этой схемы были свои несомненные достоинства. И главное заключалось в том, что каждое направление возглавляли профессионалы, знавшие свое дело на высоком уровне. Между ними не было, да и не могло быть конфликтов, наносящих ущерб делу, поскольку организационно они друг от друга не зависели. В результате горнодобывающий комплекс советской алмазной промышленности был одним из самых эффективных и надежных в мире: никаких серьезных аварий и катастроф до 1991 года ни в Якутии, ни на Урале не было. Утечек из Гохрана не смог найти даже Мехлис, а при торговле с «Де Бирс» Советский Союз имел ценовые преференции, как никакой другой контрагент алмазного монополиста.

Да, СССР удовлетворился ролью сателлита «Де Бирс» и не стал затевать торговых войн, хотя, несомненно, имел для этого необходимые ресурсы. Но, откровенно говоря, чем могла бы кончиться такая война? Пирровой победой? Можно было сломать рынок и обрушить монополию «Де Бирс». Но потом рынок нужно было восстановить — уже под своей эгидой. А как это сделать, если основные потребители бриллиантов — население западных стран? Надо отдать должное советским руководителям — ума не начинать войну с «Де Бирс» хватило даже у Хрущева…

После 1991 года принцип разделения полномочий был ликвидирован. И этим даже гордились — мы пошли по пути «Де Бирс», собрали весь алмазный бизнес под одной крышей! Каков же результат? «Уралалмаз» обанкрочен и ликвидирован. Наследница «Якуталмаза» АЛРОСА в результате страшной катастрофы потеряла самый богатый рудник «Мир», а вместе с ним 100 миллионов карат запасов, Гохран сотрясают коррупционные скандалы. Профессионализм руководящих кадров в российской алмазной отрасли, мягко говоря, вызывает глубокие сомнения. Достаточно сказать, что все руководители «Якуталмаза» советского периода были горными инженерами высочайшей квалификации, а из девяти президентов АЛРОСА, руководивших флагманом российской алмазодобычи в 1992–2018 годах — только двое, да и находились они у руля в общей сложности всего три года.

Конечно, сегодня прямое копирование сталинских схем организации и управления отраслями невозможно, но в принципе разделения функций для алмазной промышленности рациональное зерно, безусловно, есть. Горнодобывающая часть алмазной индустрии — чрезвычайно капиталоемкий, инертный бизнес с высокими капитальными затратами и длинными горизонтами планирования. Продающая часть практически не требует капитальных затрат, здесь нужно только одно — максимально гибкая реакция на быстро меняющиеся условия рынка. В советское время «Якуталмаз» сдавал продукцию в Гохран по ценам, не привязанным к рынку, но рассчитанным так, что средств на геологоразведку, добычу и совершенствование технологий хватало. И производство — основа отрасли — работало как часы, при любой турбулентности на рынке. У руководителей «Уралалмаза» и «Якуталмаза» того времени не болела голова о том, как подороже продать алмазы на внешнем рынке, их главными задачами было наращивание минерально-сырьевой базы и эффективная безаварийная добыча. За эффективность продаж спрос был с других людей и организаций.

Сегодня президент АЛРОСА отвечает за прибыль для акционеров компании. А прибыль можно повысить и сокращением затрат. Основные затраты — на производстве и в геологоразведке. И проектные решения выбираются попроще и подешевле… В результате — катастрофа на «Мире». Вектор развития алмазной компании в понимании горного инженера-производственника и вектор развития в понимании финансиста, отвечающего за прибыль, — это объективно разные направления. Чтобы они гармонично сосуществовали в одном человеке, нужна личность с проблесками гениальности. Увы, такие люди — слишком «штучный товар», и при нынешней российской кадровой политике их появление маловероятно.

Еще один урок, который можно извлечь из анализа сталинского периода развития отечественного алмазно-бриллиантового комплекса, — это адекватное представление о смысле западных санкций, направленных против СССР (а ныне — против России). Конечно, передача Советскому Союзу критических технологий в области турбореактивного двигателестроения и стратегических технических алмазов и алмазного инструмента в самый разгар «холодной войны» не могла быть случайностью. Это решение диктовалось насущной необходимостью для Запада создать себе противника, спарринг-партнера, если угодно, ибо только в соревновании с равным или хотя бы близким по возможностям соперником можно развиваться самому. Именно этот фактор был главной причиной «холодной войны», именно он и определяет сегодня взаимоотношения Запада и России.

Конечно, история имеет обыкновение повторяться в виде фарса, сегодня разница в финансовом и военно-промышленном потенциале России и НАТО столь велика, что любому грамотному специалисту ясно — реальное противостояние невозможно. Но в век информационных технологий образ угрозы важнее самой угрозы. И создать его неизмеримо проще, чем в середине XX века. «Русская угроза» создана вновь, практически из ничего, из миражей, воспоминаний, обломков наскоро сшитых идеологических конструкций, из нескольких локальных, тут же навсегда замороженных конфликтов… Но создана и работает! Запущены новые исследовательские и производственные программы, военный бюджет США растет как на дрожжах: 2016 — $534 млрд, 2017 — $602 млрд, 2018 — $692 млрд. Свежие кадры, новые заводы, новые технологии… Где бы они были без «русской угрозы»?

Так что санкции — всего лишь механизм создания образа угрозы, но никак не настоящее оружие для решительной победы. Они чудесным образом «преодолеваются», если спарринг-партнер не в состоянии продемонстрировать нужную боевитость в критический момент. Пока Запад не закончит очередной технологический рывок, настоящая победа ему не нужна.

И настоящее наследие (и если угодно — величие) Сталина не в том, что «он принял страну с сохой, а оставил с атомной бомбой», а в том, что он прекрасно понимал смысл и цели этой игры. Простой, а потому — секретной, как и его алмазы.

Литература

Алмазная книга России. Том 1. — М.: Горная книга, 2014.

Алмазная книга России. Том 2. — М.: Горная книга, 2015.

Алмазы России — Саха. — М.: РОССПЭН, 2005.

Артамонов М. Так получилось, что «Уралалмаз» вымер // Новый компаньон. Пермь. 21.01.2014 // URL: https://www.newsko.ru/news/nk-1269773.html.

Барятинский М. Танки ленд-лиза в бою. — М.: «Яуза», 2001.

Баулин Н. Я. Алмазный фонд СССР. — М.: Московский рабочий, 1988.

Борисов С. З. Алмазы и вожди. — М.: АЛРОСА, 2000.

Веселовский С. И. Обработка инструментов алмазами. — М.: Московский рабочий, 1964.

Грин Т. Современный мир алмазов. — М.: Прогресс, 1993.

Данилов Б. Ф. Алмазы и люди. — М.: Московский рабочий, 1983.

Демонис И. Во все лопатки // Журнал «Наука и жизнь». 2007. № 6.

Зверев А. Г. Записки министра. — М.: Политиздат, 1973.

Избранные труды ВНИИАЛМАЗ. Юбилейный сборник. — М.: ВНИИАЛМАЗ, 2007.

Изотов П., Изотов Д. Двигатели ВК: от ВК-1 до ВК-10 // Журнал «Двигатель». 2000. № 5–6 (11–12). Сентябрь — декабрь.

Капица П. Л. Письма о науке. — М.: Московский рабочий, 1989.

Катасонов В. Экономическая война против России. — М.: Алгоритм, 2014.

Кириллин А. Д. Алмазодобывающий комплекс России. — М.: Издательство Московского горного университета, 1996.

Колодный Л. Е. Москва в улицах и лицах. — М.: Голос-Пресс, 2007.

Костицын В. И. Лариса Попугаева — первооткрыватель алмазов в России. — Пермь, Перм. гос. нац. исслед. унт., 2016.

Котельников В. Советские потомки британских кровей // Журнал «История авиации». 2001. № 6.

Крамаренко С. М. Против «мессеров» и «сейбров». В небе двух войн. — М.: ЭКСМО, 2014.

Лобанов-Ростовский Н. Д. Эпоха. Судьба. Коллекция. — М.: Русский путь, 2010.

Мальц Ф. Искатели алмазов // Газета «Известия». 1944. 19 февраля.

Матвеев А. С., Протасов В. Ф. Развитие алмазной промышленности России и эффективность инвестиций. — М.: Полярный круг, 2004.

Мировая добыча алмазов. Цифры, факты, события. — М.: «Восточная литература» РАН, 2000.

Мировой алмазный рынок. — М., ОГИ, 1999.

На заре Коминтерна: рассказ «товарища Томаса» // Социалистический вестник (Нью-Йорк). 1964. Сб. № 1. Апрель.

Несмелов А. Ф., Авдонина Н. А. Алмазные инструменты для машиностроительных заводов. — М.: МАШГИЗ, 1959.

Он был главным алмазником Урала // Пермский обозреватель. 2008. № 21 (373). 9 июня // URL: http://www.permoboz.ru/txt.php?n=6068.

Осокина Е. А. Золото для индустриализации. Торгсин. — М.: РОССПЭН, 2008.

Осокина Е. Золото Сталина // Forbes. 2010. 3 сентября //URL: http://www.forbes.ru/ekonomika/vlast/55689-zoloto-stalina.

Палаткин Д. Из истории открытия месторождений промышленных алмазов // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2010. № 4.

Палаткин В. Д. Сотрудничество СССР и Российской Федерации с корпорацией «Де Бирс» в 1921–2001 гг.: исторический аспект. Дисс. … канд. ист. наук. — М.: ИНИОН РАН, 2011.

Петров Г. Самую дорогую награду Великой Отечественной войны украшают пермские алмазы // Местное время. Пермь. 2016. 28 апреля // URL: http://permv.ru/2016/04/28/samuyu-doroguyu-nagradu-velikoy-oteches.

Петров Н. В. Кто руководил органами безопасности. 1941–1954. — М.: Звенья, 2010.

Подрепный Е. И. Реактивный прорыв Сталина. — М.: «Яуза». 2013.

Пыхалов И. Великая оболганная война. — М.: Эксмо-Пресс, 2005.

Рубцов Ю. В. Мехлис. Тень вождя. — М.: Вече, 2011.

Сборник воспоминаний ветеранов алмазной промышленности Пермского края. — Пашийская библиотека, 2013.

Семенов В. Б. Изумруд в производственном цикле добычи и обогащения берилла государственного горно-металлургического комбината: утрата позиций 1931–1951 // Уральский геологический журнал. 2002. № 2.

Симонов Н. С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е годы. — М.: РОССПЭН, 1996.

Сироткин В. Г. Золото и недвижимость России за рубежом. — М.: Международные отношения, 2000.

Соболев Д. А., Хазанов Д. Б. Немецкий след в истории отечественной авиации. — М.: РУСАВИА, 2000.

Соломон Г. А. Среди красных вождей. — Париж: Мишень, 1930.

Солонин М. На мирно спящих аэродромах. — М.: ЭКСМО, 2009.

Сталин и МГБ СССР. Март 1946 — март 1953. Сборник документов. — М.: Материк, 2007.

Степанов С. АЛРОСА. Прошлое и настоящее. — М.: Полярный круг, 2002.

Суслов А. Б. Спецконтингент в Пермской области (1929–1953 гг.). — Пермь: ПГПУ, 2003.

Тесленко В. В. Организация торговли драгоценными камнями. — М.: Инфра-М, 1993.

Тимофеев Н. С. Алмазы и право // Газета «Якутия». 2005. 1 марта.

Тихоцкий Д. Алмазная колония России: Республика Саха (Якутия). Исследование Тихоокеанского университета Аляски (США). — Якутск: Сахаполиграфиздат, 2001.

Токарев М. Тайны ордена Победы // Сб. «Загадочная Отечественная война». — М.: ЭКСМО, 2008.

Увидеть небо в алмазах // «Российская газета». 1999. 12 августа.

Фридман А. А. Добыча алмазов в СССР и России и взаимоотношения с «Де Бирс» // Экономическая наука современной России. 2008. № 3.

Харитонов Т. В. Уральские алмазы: предыстория // Уральский геологический журнал. 2014. № 2 (98).

Харитонов Т. В. Алмазоносность Урала. — Пермь: Перм. гос. нац. исслед. ун-т., 2016.

Харитонов Т. В. Алмазы Урала // URL: https://uraloved.ru/geologiya/uralskie-almazi/uralskie-almazi.

Чайковский И. И. Алмазный промысел. Геологические памятники Пермского края. — Пермь, 2009.

Шестые краеведческие Киреевские чтения. — Горнозаводск, 2005.

Юзмухаметов Р. Н. История поисков и открытия коренных месторождений алмазов в Якутии (1948–1955 гг.), дисс. … канд. ист. наук. — Якутск: ЯГУ, 2001.

Юзмухаметов Р. Н. Расширение работ по поиску алмазов в СССР в послевоенные годы (1946–1950 гг.) // Историческая и социально-образовательная мысль. 2013. № 1 (17).

Юзмухаметов Р. Н. Из истории «алмазной проблемы» в СССР (1928–1946 гг.) // Новый исторический вестник. 2007. № 16.

Epstein E. J. The Rise & Fall of Diamonds: The Shattering of a Brilliant Illusion. — NY: Simon and Schuster, 1982.

Gregory Т. Ernest Oppenheimer and the Economic Development of Southern Africa. — London, Oxford University Press, 1962.

Diamonds for Hitler // URL: http://www.edwardjayepstein.com/diamond/chap9.htm.

Kirby E. S. Industrial diamonds of paramount importance // in Wilson A. N. International Diamonds. 1972. № 2. Johannesburg: Diamond Annual (Pty) Ltd., December 1972.

Sutton A. С. The best enemy money can buy. — USA, Liberty House Press, 1986.

Naylor R. T. Economic Warfare: Sanctions, Embargo Busting, and Their Human Cost. — Boston, Mass. Northeastern Univ. Press, 1999.

Примечания

1

Харитонов Т. В. Уральские алмазы: предыстория // Уральский геологический журнал. 2014. № 2 (98). С. 55–65.

(обратно)

2

ГАРФ. Ф. 5446. О. 49а. Д. 3159. Л. 4.

(обратно)

3

ГАРФ. Ф. 5446. О. 49а. Д. 3159. Л. 7.

(обратно)

4

А. Я. Колыхматов не был геологом, открытие свое он совершил благодаря старательской интуиции и удаче. Исчерпывающая информация о работе профессиональных геологов по открытию уральских россыпных месторождений в период 1930–1950-х годов приведена в работе Т. В. Харитонова «Алмазоносность Урала» (Пермь: Перм. гос. нац. исслед. ун-т., 2016. С. 50–59).

(обратно)

5

Харитонов Т. В. Алмазоносность Урала. Пермь: Перм. гос. нац. исслед. ун-т., 2016. С. 54–55.

(обратно)

6

В конце 1940-х годов Помазнев стал инициатором так называемого «Ленинградского дела», в результате которого были репрессированы председатель Госплана Н. Вознесенский, секретарь ЦК ВКП(б) А. Кузнецов и другие советские партийные и государственные деятели.

(обратно)

7

ГАРФ. Ф. 5446. О. 25а. Д. 8352. Л. 12.

(обратно)

8

В исторической литературе факт масштабного использования заключенных в алмазной геологии в 1940-х годах отражения не нашел, поскольку авторы публикаций изучали документы лишь геологических организаций.

(обратно)

9

ГАРФ. Ф. 5446. О. 25а. Д. 8352. Л. 20.

(обратно)

10

Речь, конечно, не идет о личной коррупции сталинского наркома. Но любой руководитель в СССР был заинтересован в расширении «лимитов», в том числе финансовых, подведомственных ему производств, что создавало возможность хозяйственного маневра в жестких условиях централизованного планирования.

(обратно)

11

ГАРФ. Ф. 5446. О. 25а. Д. 8352. Л. 31.

(обратно)

12

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 809. Л. 55.

(обратно)

13

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 809. Л. 100.

(обратно)

14

«Торгсин» — Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами, существовало в 1931–1936 годах. Занималось скупкой у населения драгоценных металлов и камней с целью последующей продажи за рубеж за конвертируемую валюту.

(обратно)

15

Харитонов Т. Алмазы Урала // URL: https://uraloved.ru/geologiya/uralskie-almazi/uralskie-almazi.

(обратно)

16

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 109.

(обратно)

17

Осокина Е. А. Золото для индустриализации: Торгсин. М.: РОССПЭН, 2008. С. 132.

(обратно)

18

Юзмухаметов Р. Поиски алмазов в России и СССР // Алмазы России — Саха. М.: РОССПЭН, 2003. С. 56.

(обратно)

19

Степанов С. АЛРОСА. Прошлое и настоящее. М.: Полярный круг, 2002. С. 56.

(обратно)

20

Костицын В. И. Лариса Попугаева — первооткрыватель алмазов в России. Пермь: Перм. гос. нац. исслед. ун-т., 2016. С. 45.

(обратно)

21

Такое мнение, в частности, высказывал В. Н. Щукин, лауреат Ленинской премии, выдающийся советский геолог, первооткрыватель кимберлитовых трубок «Удачная», «Сытыканская», «Интернациональная» в своих воспоминаниях, опубликованных в «Алмазной книге России» (Т. 1. М.: Горная книга, 2014. С. 549).

(обратно)

22

Постановлением Совета министров СССР от 26 августа 1948 года «Об уточнении прав Министерства государственного контроля СССР и его представителей на местах» право министра госконтроля снимать чиновников с должностей и отдавать их под суд было ликвидировано. По некоторым данным, это решение было связано с тем, что Мехлис пытался распространить свою деятельность на партийные структуры.

(обратно)

23

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 61, 62, 63.

(обратно)

24

«Солдат партии» — очерк В. Айрапетова, посвященный П. Ф. Ломако, в сборнике «Алмазная книга России» (Т. 2. М.: Горная книга, 2015. С. 22). Определение чрезвычайно удачное! Ломако виртуозно «колебался вместе с линией партии», что позволило ему занимать министерское кресло более 46 лет, от Сталина до Горбачева. Этот мировой рекорд был внесен в 1988 году в Книгу рекордов Гиннесса.

(обратно)

25

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 81.

(обратно)

26

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 83.

(обратно)

27

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 74.

(обратно)

28

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 107.

(обратно)

29

В некоторых документах СГУ именуется также «Главспеццветмет».

(обратно)

30

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 34.

(обратно)

31

ЦА ФСБ РФ. Ф. 4-ос. О. 7. Д. 27. Л. 235–238.

(обратно)

32

Там же.

(обратно)

33

ГАПК. Ф. Р-1244. О. 3. Д. 36. Л. 56.

(обратно)

34

Сборник воспоминаний ветеранов алмазной промышленности Пермского края. Пашийская библиотека, 2013. С. 10.

(обратно)

35

А. Мальгин занимал должность начальника «Уралалмаза» с 10.02.1951 по 01.04.1953.

(обратно)

36

ГАПК. Ф. Р-1244. О. 1. Д. 79. Л. 156.

(обратно)

37

ГАПК. Ф. Р-1244. О. 1. Д. 69. Л. 1.

(обратно)

38

ГАПК. Ф. З-1244. О. 1. Д. 69. Л. 53.

(обратно)

39

Мировая добыча алмазов. Цифры, факты, события. М.: «Восточная литература» РАН, 2000. С. 198.

(обратно)

40

Матвеев А. С., Протасов В. Ф. Развитие алмазной промышленности России и эффективность инвестиций. М.: Полярный круг, 2004. С. 41.

(обратно)

41

ГАПК. Ф. Р-1244. О. 1. Д. 69. Л. 38.

(обратно)

42

Там же.

(обратно)

43

ГАПК. Ф. Р-1244. О. 1. Д. 69. Л. 154.

(обратно)

44

Сборник воспоминаний ветеранов алмазной промышленности Пермского края. Пашийская библиотека, 2013. С. 46.

(обратно)

45

Тесленко В. В. Организация торговли драгоценными камнями. М.: Инфра-М, 1993. С. 92.

(обратно)

46

Чайковский И. И. Алмазный промысел // Интернет-ресурс «Геологические памятники Пермского края» / URL: http://geoperm.books-place.ru/pam099-1.htm.

(обратно)

47

ГАПК. Ф. Р-1244. О. 3. Л. 140–145.

(обратно)

48

Мировая добыча алмазов. Цифры, факты, события. М.: «Восточная литература» РАН, 2000. С. 71.

(обратно)

49

РГАЭ. Ф. 8153. Д. 1401. Л. 36.

(обратно)

50

Подробно об операциях «Торгсина» с бриллиантами см.: Осокина Е. А. Золото для индустриализации. Торгсин. М.: РОССПЭН, 2008. С. 128–135.

(обратно)

51

ГАРФ. Ф. Р5446. О. 16а. Д. 1143. Л. 3.

(обратно)

52

РГАЭ. Ф. 4433. О. 1. Д. 127. Л. 8.

(обратно)

53

ГАРФ. Ф. Р5446. О. 22а. Д. 685. Л. 3.

(обратно)

54

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 2198. Л. 28–29.

(обратно)

55

Протокол допроса генерал-майора Сиднева А. М., бывшего начальника оперативного сектора МВД в Берлине // Сталин и МГБ СССР. Март 1946 — март 1953. Сборник документов. М.: Материк, 2007. С. 140.

(обратно)

56

Рубцов Ю. В. Мехлис. Тень вождя. М.: Вече, 2011. С. 75.

(обратно)

57

Diamonds for Hitler // URL: http://www.edwardjayepstein.com/diamond/chap9.htm.

(обратно)

58

ГАРФ. Ф. Р5446. О. 51а. Д. 4684. Л. 7.

(обратно)

59

URL: http://www.gokhran.ru/ru/about/history/index.phtml.

(обратно)

60

Интересно отметить, что эту немалую должность Баулин занял в качестве гражданского лица. Звание лейтенанта госбезопасности ему было присвоено только в сентябре 1939 года.

(обратно)

61

Петров Н. В. Кто руководил органами безопасности. 1941–1954. М.: Звенья, 2010. С. 183.

(обратно)

62

Любимая песня бравого солдата Швейка из романа Я. Гашека.

(обратно)

63

Колодный Л. Е. Москва в улицах и лицах. М.: Голос-Пресс, 2007. С. 247.

(обратно)

64

Баулин Н. Я. Алмазный фонд СССР. М.: Московский рабочий, 1988. С. 15.

(обратно)

65

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1195. Л. 154.

(обратно)

66

Осокина Е. Золото Сталина // Forbes. 2010. 3 сентября // URL: http://www.forbes.ru/ekonomika/vlast/55689-zoloto-stalina.

(обратно)

67

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1401. Л. 36–37.

(обратно)

68

Зверев А. Г. Записки министра. М.: Политиздат, 1973. С. 150.

(обратно)

69

ГАРФ. Ф. 5446. О. 50а. Д. 5241. Л. 3.

(обратно)

70

ГАРФ. Ф. 5446. О. 50а. Д. 5241. Л. 1.

(обратно)

71

Алмазы России – Саха. М.: РОССПЭН, 2005. С. 67.

(обратно)

72

Шестые краеведческие Киреевские чтения. Горнозаводск, 2005. С. 36.

(обратно)

73

Зато есть именной алмаз «Николай Баулин» массой 88,26 карата. Разумеется, якутский.

(обратно)

74

Алмазная книга России. Том 1. М.: «Горная книга», 2014. С. 69.

(обратно)

75

Петров Г. Самую дорогую награду Великой Отечественной войны украшают пермские алмазы // Местное время. Пермь. 2016. 28 апреля // URL: http://permv.ru/2016/04/28/samuyu-doroguyu-nagradu-velikoy-oteches.

(обратно)

76

Токарев М. Тайны ордена Победы // Сборник «Загадочная Отечественная война». М.: ЭКСМО, 2008. С. 132–133.

(обратно)

77

Например, председатель Совета ветеранов «Уралалмаза» П. Карасев на страницах газеты «Качканарский рабочий» от 21.02.2012 в статье «Качканар – алмазный край» утверждал, что добытые заключенными алмазы поступали в КГБ СССР, что абсолютно невозможно, поскольку КГБ был создан в 1954 году, уже после того, как СГУ МВД прекратило свое существование.

(обратно)

78

ГАРФ. Ф. 5446. О. 44а. Д. 4608. Л. 5.

(обратно)

79

ГАРФ. Ф. 5446. О. 44а. Д. 4608. Л. 7.

(обратно)

80

ГАРФ. Ф. 5446. О. 44а. Д. 4516. Л. 11.

(обратно)

81

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 101–102.

(обратно)

82

Увидеть небо в алмазах // Российская газета. 1999. 12 августа.

(обратно)

83

Кириллин А. Д. Алмазодобывающий комплекс России. М.: Издательство Московского горного университета, 1996. С. 38.

(обратно)

84

Избранные труды ВНИИАЛМАЗ. Юбилейный сборник. М.: ВНИИАЛМАЗ, 2007. С. 5.

(обратно)

85

Мировой алмазный рынок. М.: ОГИ, 1999. С. 84.

(обратно)

86

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1195. Л. 79.

(обратно)

87

ГАПК. Ф. Р-1244. О. 1. Д. 69. Л. 53.

(обратно)

88

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 639. Л. 61.

(обратно)

89

ГАПК. Ф. Р-1244. О. 3. Д. 36. Л. 203.

(обратно)

90

В современной промышленности используются также высококачественные ювелирные алмазы, например, для подложек микросхем, окон космических аппаратов, датчиков ионизирующих излучений и т. д. Но в изучаемый период такой уровень применения алмазов еще не был достигнут. Тогда в промышленности были практически востребованы исключительно абразивные свойства алмаза.

(обратно)

91

Матвеев А. С., ПротасовВ. Ф. Развитие алмазной промышленности России и эффективность инвестиций. М.: Полярный круг, 2004. С. 363.

(обратно)

92

Мировая добыча алмазов. Цифры, факты, события. М.: «Восточная литература» РАН, 2000. С. 100.

(обратно)

93

Пыхалов И. Великая оболганная война. М.: Эксмо-Пресс, 2005. С. 79.

(обратно)

94

Борисов С. З. Алмазы и вожди. М.: АЛРОСА, 2000. С. 101.

(обратно)

95

Веселовский С. И. Обработка инструментов алмазами. М.: Московский рабочий, 1964. С. 47.

(обратно)

96

Несмелов А. Ф., АвдонинаН. А. Алмазные инструменты для машиностроительных заводов. М.: Машгиз, 1959. С. 16–17.

(обратно)

97

Данилов Б. Ф. Алмазы и люди. М.: Московский рабочий, 1983. С. 73.

(обратно)

98

РГАЭ. Ф. 8259. О. 4. Д. 482. Л. 17.

(обратно)

99

РГАЭ. Ф. 8259. О. 4. Д. 482. Л. 15–16.

(обратно)

100

См.: интервью д. т. н. А. В. Ножкиной // URL: http://www.rough-olished.com/ru/exclusive/39033.html.

(обратно)

101

До Второй мировой войны Амстердам являлся крупнейшим центром алмазной торговли, здесь была создана первая в мире Алмазная биржа.

(обратно)

102

ГАРФ. Ф. 5446. О. 24а. Д. 965. Л. 2, 3.

(обратно)

103

«Борт» применялся для шлифовальных кругов; для буровых коронок и фильер требовались более дорогие сорта технических алмазов. Скорее всего, 0,20–0,25 млн карат будет более точной оценкой потребности промышленности СССР в 1940 году.

(обратно)

104

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 102.

(обратно)

105

ГАРФ. Ф. 5446. О. 44а. Д. 686. Л. 5.

(обратно)

106

Барятинский М. Танки ленд-лиза в бою. М.: Издательство «Яуза», 2001. С. 274–276.

(обратно)

107

Юзмухаметов Р. Н. История поисков и открытия коренных месторождений алмазов в Якутии (1948–1955 гг.), дисс. канд. ист. наук. Якутск, ЯГУ, 2001. С. 35.

(обратно)

108

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 1442. Л. 6.

(обратно)

109

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 1442. Л. 8.

(обратно)

110

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 1442. Л. 3.

(обратно)

111

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 1113. Л. 2, 3.

(обратно)

112

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 1113. Л. 6.

(обратно)

113

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1401. Л. 35.

(обратно)

114

Тесленко В. В. Организация торговли драгоценными камнями. М.: Инфра-М, 1997. С. 133.

(обратно)

115

ГАРФ. Ф. 5446. О. 49а. Д. 1744. Л. 3.

(обратно)

116

ГАРФ. Ф. 5446. О. 49а. Д. 1744. Л. 7.

(обратно)

117

Такой вид огранки иногда именуется «голландская роза» или «антверпенская роза» – по месту изобретения.

(обратно)

118

URL: https://www.cia.gov/library/readingroom/docs/CIA-RDP80-0809A000600310780-1.pdf.

(обратно)

119

URL: https://www.cia.gov/library/readingroom/docs/CIA-RDP82-0457R007700540004-1.pdf.

(обратно)

120

URL: https://www.cia.gov/library/readingroom/docs/CIA-RDP79T 00935A000200010001-1.pdf.

(обратно)

121

ГАРФ. Ф. 5446. О. 24а. Д. 965. Л. 2.

(обратно)

122

При торговле «Де Бирс» с Третьим рейхом поставки алмазов шли через компанию «Forminiere Mines». Начиная с 1963 года «Де Бирс» покупала советские алмазы через компанию «City and West East Ltd». Обе «прокладки» полностью контролировались «Де Бирс».

(обратно)

123

Алмазная книга России. Т. 2. М.: Горная книга, 2015. С. 386.

(обратно)

124

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86. Д. 1244. Л. 2.

(обратно)

125

URL: https://www.cia.gov/library/readingroom/docs/CIA-RDP80-00810A004600780002-7.pdf.

(обратно)

126

ГАРФ. Ф. 5446. О. 80а. Д. 3795. Л. 54.

(обратно)

127

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 12037. Л. 4.

(обратно)

128

URL: https://www.cia.gov/library/readingroom/docs/CIA-RDP62-0865R000300070003-1.pdf. Р. 11.

(обратно)

129

На заре Коминтерна: рассказ «товарища Томаса» // Социалистический вестник (Нью-Йорк). 1964. Сб. № 1. Апрель. С. 123–144.

(обратно)

130

РЦХИДНИ. Ф. 17. О. 84. Д. 31. Л. 2. Густав Клингер – управляющий делами Коминтерна (до 1921 г.), Елена Стасова – член Оргбюро ЦК РКП(б) в 1919–1920 гг.

(обратно)

131

Соломон Г. А. Среди красных вождей. Париж: Мишень, 1930. С. 244–246.

(обратно)

132

Мировая добыча алмазов. Цифры, факты, события. М.: «Восточная литература» РАН, 2000. С. 101.

(обратно)

133

Сироткин В. Г. Золото и недвижимость России за рубежом. М.: Международные отношения, 2000. С. 220–221.

(обратно)

134

Еще одна креатура Троцкого – Георгий Базилевич, игравший значительную роль в организации начального этапа бриллиантового экспорта, ушел с постов председателя Гохрана и председателя треста «Русские самоцветы» в 1923 году, что, впрочем, не спасло его от расстрела в 1939 году.

(обратно)

135

ГАРФ. Ф. 5446. О. 12а. Д. 351. Л. 2. Розенгольц А. П. был заместителем Микояна, а в ноябре 1930 года возглавил Народный комиссариат внешней торговли. Расстрелян в 1938 году.

(обратно)

136

Генрих Ягода (настоящее имя Енох Иегуда) – народный комиссар внутренних дел СССР в 1934–1936 гг., расстрелян в 1938 г.

(обратно)

137

ЦА ФСБ, Ф. Н-13614. Т. 2. Л. 40–56. «Крупный бриллиантщик» Оппенгеймер – это, скорее всего, владелец корпорации «Де Бирс» Эрнст Оппенгеймер, Берензон и Герштейн – сайтхолдеры «Де Бирс». «Кустэкспорт» – контора, аффилированная с Народным комиссариатом внешней торговли, которая занималась экспортом бриллиантов, скупаемых у населения «Торгсином».

(обратно)

138

В 1927 году, в результате падения Троцкого и окончательного удаления преданных ему людей из руководства сферой финансов и внешнеторговых операций, Гохран полностью перешел под плотный контроль Сталина и его кадров. С этого момента и до сих пор вся значимая документация Гохрана остается секретной.

(обратно)

139

ГАРФ. Ф. 5446. О. 43а. Д. 288. Л. 1.

(обратно)

140

Семенов В. Б. Изумруд в производственном цикле добычи и обогащения берилла государственного горно-металлургического комбината: утрата позиций 1931–1951 // Уральский геологический журнал. 2002. № 2. С. 157.

(обратно)

141

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 101.

(обратно)

142

Харитонов Т. В. Алмазы Урала // Интернет-издание «Ураловед». 2012. 9 декабря // URL: http://uraloved.ru/geologiya/uralskie-almazi/uralskie-almazi.

(обратно)

143

Он был главным алмазником Урала // Пермский обозреватель. 2008. № 21 (373). 9 июня // URL: http://www.permoboz.ru/txt.php?n=6068.

(обратно)

144

Амторг – акционерное общество, учрежденное в США в 1924 году. Через Амторг проходило большинство советско-американских экспортно-импортных операций, в частности основная часть алмазного трафика.

(обратно)

145

«Кливаж» – алмазы с трещинами.

(обратно)

146

РГАЭ. Ф. 413. О. 13. Д. 5114. Л. 6–7.

(обратно)

147

РГАЭ. Ф. 413. О. 24. Д. 6152. Л. 758.

(обратно)

148

РГАЭ. Ф. 413. О. 24. Д. 6152. Л. 310.

(обратно)

149

РГАЭ. Ф. 413. О. 24. Д. 6151. Л. 59.

(обратно)

150

РГАЭ. Ф. 413. О. 24. Д. 6152. Л. 519.

(обратно)

151

Симонов Н. С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920–1950-е годы. М.: РОССПЭН, 1996. С. 204.

(обратно)

152

Капица П. Л. Письма о науке. М.: Московский рабочий, 1989. Письмо № 98.

(обратно)

153

Солонин М. На мирно спящих аэродромах. М.: ЭКСМО, 2009. С. 259.

(обратно)

154

Подрепный Е. И. Реактивный прорыв Сталина. М.: Яуза, 2013. С. 57.

(обратно)

155

Соболев Д. А., ХазановД. Б. Немецкий след в истории отечественной авиации. М.: РУСАВИА, 2000. С. 233–234.

(обратно)

156

РГАЭ. Ф. 8044. Оп. 1. Д. 1296. Л. 264–269.

(обратно)

157

Соболев Д. А., ХазановД. Б. Немецкий след в истории отечественной авиации. М.: РУСАВИА, 2000. С. 240.

(обратно)

158

РГАЭ. Ф. 8044. О. 1. Д. 1318. Л. 15–16.

(обратно)

159

Котельников В. Советские потомки британских кровей // Журнал «История авиации». 2001. № 6. С. 28.

(обратно)

160

Демонис И. Во все лопатки // Журнал «Наука и жизнь». 2007. № 6.

(обратно)

161

По сравнению с Яковлевым и Лавочкиным Микоян в 1946 году был наименее авторитетным конструктором истребителей. На его счету были только две серийные машины: МиГ-1 (и его модификация МиГ-3), выпускавшийся в 1940–1941 годах и быстро снятый с производства из-за многочисленных недостатков, и неудачный реактивный МиГ-9. Самолеты Яковлева (Як-1, Як-3, Як-7, Як-9, Як-15) и Лавочкина (ЛаГГ-3, Ла-5, Ла-7, Ла-9, Ла-11) составляли основу парка истребительной авиации СССР во время войны и первые послевоенные годы, а их КБ в 1946 году были несравненно мощнее, чем КБ Микояна. Но в Лондон на ключевые переговоры поехал именно Артем Микоян. Несложно предположить, что этим он был обязан своему старшему брату Анастасу, на которого замыкались внешнеэкономические связи СССР и который имел огромный опыт переговоров (в том числе неформальных) с западной элитой.

(обратно)

162

Кстати, совершенно непонятно, зачем понадобились ухищрения с «мягкими подошвами», если СССР получил сами двигатели в сборе – в них нужных «образцов» было достаточно.

(обратно)

163

РД-500 – советское наименование Derwent V.

(обратно)

164

РГАЭ. Ф. 8044. О. 1. Д. 1327. Л. 16.

(обратно)

165

Подробное представление о том, что представляет собой такой инструмент, можно получить на сайтах производителей, например здесь: http://www.terekalmaz.ru/katalog/tovar.php?id=72 (алмазные ролики для изготовления турбинных лопаток).

(обратно)

166

РГАЭ. Ф. 8259. О. 4. Д. 838 Л. 5.

(обратно)

167

Изотов П., Изотов Д. Двигатели ВК: от ВК-1 до ВК-10 // Журнал «Двигатель». 2000. № 5–6 (11–12). Сентябрь – декабрь. С. 30–34.

(обратно)

168

Весьма интересным в обсуждаемом контексте является тот факт, что Джек Лунзер, владелец концерна Industrial Diamond Company Ltd., крупнейшего поставщика технических алмазов в СССР в 1940–1950- годах, во время Второй мировой войны занимался вопросами создания алмазного инструмента для производства авиадвигателей, устанавливаемых на истребители Spitfire. Эти двигатели выпускала компания Rolls-Royce.

(обратно)

169

Крамаренко С. М. Против «мессеров» и «сейбров». В небе двух войн. М.: ЭКСМО, 2014. С. 214–215.

(обратно)

170

Котельников В. Советские потомки британских кровей // Журнал «История авиации». 2001. № 6. С. 29.

(обратно)

171

См., например: Sutton A. С. The best enemy money can buy. Liberty House Press. USA, 1986.

(обратно)

172

Управление стратегических служб (англ. Office of Strategic Services, OSS) – первая объединенная разведывательная служба США, созданная во время Второй мировой войны. Предшественник ЦРУ.

(обратно)

173

Чайковский И. И. Алмазный промысел. Геологические памятники Пермского края. Пермь, 2009. С. 544–545.

(обратно)

174

Палаткин Д. Из истории открытия месторождений промышленных алмазов // Вестник Института экономики Российской академии наук. 2010. № 4. С. 137–140.

(обратно)

175

Юзмухаметов Р. Н. Расширение работ по поиску алмазов в СССР в послевоенные годы (1946–1950 гг.). Историческая и социально-образовательная мысль. 2013. № 1 (17). С. 59.

(обратно)

176

Тихоцкий Д. Алмазная колония России: Республика Саха (Якутия). Исследование Тихоокеанского университета Аляски (США). Якутск: Сахаполиграфиздат, 2001. С. 114–115.

(обратно)

177

Корпорация «Де Бирс» формально имела южноафриканскую регистрацию и ее акции котировались на бирже Йоханнесбурга.

(обратно)

178

Naylor R. T. Economic Warfare: Sanctions, Embargo Busting, and Their Human Cost. Boston, Mass. Northeastern Univ. Press, 1999. P. 37.

(обратно)

179

ГринТ. Современный мир алмазов. М.: Прогресс, 1993. С. 125.

(обратно)

180

Тимофеев Н. С. Алмазы и право // Газета «Якутия». 2005. 1 марта.

(обратно)

181

Петров Г. Самую дорогую награду Великой Отечественной войны украшают пермские алмазы // Местное время. Пермь. 2016. 28 апреля // http://permv.ru/2016/04/28/samuyu-doroguyu-nagradu-velikoy-oteches.

(обратно)

182

Юзмухаметов Р. Н. Из истории «алмазной проблемы» в СССР (1928–1946 гг.) // Новый исторический вестник. 2007. № 16. С. 135.

(обратно)

183

Деятельность служб ПД ИТР никогда не являлась предметом исторических исследований, архивные документы в этой области закрыты. В сети Интернет можно встретить документ, озаглавленный «Положение о легендировании предприятий и работ оборонного значения», подписанный и утвержденный 27.04.1982 председателем КГБ СССР Ю. Андроповым и министром обороны СССР Д. Устиновым, но, к сожалению, ссылка на его публикации представляется некорректной, т. к. документ публикуется без реквизитов и указания источника.

(обратно)

184

Мальц Ф. Искатели алмазов // Газета «Известия». 1944. 19 февраля.

(обратно)

185

ГАПК, Ф. Р-1244. О. 3. Д. 36. Л. 101–102.

(обратно)

186

Катасонов В. Экономическая война против России. М.: Алгоритм, 2014. С. 6.

(обратно)

187

РГАЭ. Ф. 413. Оп. 25. Д. 976. Л. 32.

(обратно)

188

Харитонов Т. В. Алмазоносность Урала. Пермь, Перм. гос. нац. исслед. ун-т., 2016. С. 2.

(обратно)

189

При работе со многими документами СГУ МВД, «Уралалмаза», МГБ, внешнеторговых организаций, хранящихся в центральных архивах РФ, автор этих строк имел возможность убедиться, что является первым их читателем с 1942–1953 годов, хотя рассекречены они были с середины 1990-х.

(обратно)

190

Артамонов М. Так получилось, что «Уралалмаз» вымер // Новый компаньон. Пермь. 2014. 21 января // URL: https://www.newsko.ru/news/nk-1269773.html

(обратно)

191

Особо следует отметить работы сотрудников Горнозаводского музея и Пашийской библиотеки, собравших и опубликовавших воспоминания рядовых сотрудников «Уралалмаза» сталинских времен. Эти мемуары не содержат критически важной информации, но великолепно передают дух эпохи.

(обратно)

192

Харитонов Т. В. Алмазоносность Урала. Пермь, Перм. гос. нац. исслед. ун-т., 2016. С. 26.

(обратно)

193

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1488. Л. 119–120.

(обратно)

194

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1488. Л. 149–150.

(обратно)

195

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1488. Л. 148–149.

(обратно)

196

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1488. Л. 147–148.

(обратно)

197

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1488. Л. 146.

(обратно)

198

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1488. Л. 150–151.

(обратно)

199

С. Г. Вечеркин (1913–1989) ушел из алмазной промышленности, возглавлял медно-рудный комбинат в Карачаево-Черкесии, был директором п/я № 1 (г. Лермонтов) по добыче урановой руды, главным инженером Приангурского производственного горно-химического комбината (г. Краснокаменск). Награжден орденами Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени, полный кавалер знака «Шахтерская Слава». Н. Н. Орлов (1912–2002) остался работать в «Уралалмазе», был его директором в 1959–1975 гг., награжден орденом Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени. Судьба остальных несостоявшихся лауреатов Сталинской премии «За создание алмазной промышленности в СССР» автору неизвестна.

(обратно)

200

Указ Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 года «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» серьезно ужесточал ответственность за мелкие кражи и способствовал резкому увеличению числа заключенных ГУЛАГа. Однако, как показывает цитируемый документ, лица, получившие по этому указу огромные сроки в 10–15 лет, уже через год-полтора оказывались в статусе досрочно освобожденных и могли занимать ответственные должности.

(обратно)

201

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1166. Л. 83–86, 93.

(обратно)

202

Он появился только с созданием гранильной промышленности в 1963 году.

(обратно)

203

Суслов А. Б. Спецконтингент в Пермской области (1929–1953 гг.). Пермь: ПГПУ, 2003. С. 70.

(обратно)

204

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1166. Л. 78–82.

(обратно)

205

Фридман А. А. Добыча алмазов в СССР и России и взаимоотношения с «Де Бирс» // Экономическая наука современной России. 2008. № 3. С. 81–97.

(обратно)

206

ГАРФ. Ф. 5446. О. 48а. Д. 825. Л. 107.

(обратно)

207

Палаткин В. Д. Сотрудничество СССР и Российской Федерации с корпорацией «Де Бирс» в 1921–2001 гг.: исторический аспект. Дисс. канд. ист. наук. М., ИНИОН РАН, 2011. С. 76.

(обратно)

208

Там же. С. 5.

(обратно)

209

Epstein E. J. The Rise & Fall of Diamonds: The Shattering of a Brilliant Illusion. NY: Simon and Schuster, 1982.

(обратно)

210

Gregory Т. Ernest Oppenheimer and the Economic Development of Southern Africa. London: Oxford University Press, 1962.

(обратно)

211

Kirby E. S. Industrial diamonds of paramount importance // in Wilson A. N. International Diamonds. 1972. № 2. Johannesburg: Diamond Annual (Pty) Ltd., December 1972.

(обратно)

212

Алмазы России – Саха. М.: РОССПЭН, 2005. С. 66–67.

(обратно)

213

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1357. Л. 71.

(обратно)

214

ГАПК. Ф. Р-1244. О. 3. Д. 36. Л. 145.

(обратно)

215

Алмазы России – Саха. М.: РОССПЭН, 2005. С. 34.

(обратно)

216

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1166. Л. 161.

(обратно)

217

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1355. Л. 3–25.

(обратно)

218

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1357. Л. 163–164.

(обратно)

219

Борисов С. З. Алмазы и вожди. М.: АЛРОСА, 2000. С. 41.

(обратно)

220

В 1948 году генерал-лейтенант И. Никишов, начальник Главного управления строительства Дальнего Севера (Дальстрой), даже выступил с инициативой ликвидации ЯАССР как совершенно декоративного образования, служащего бюрократическим препятствием для функционирования горнодобывающей промышленности, созданной в рамках МВД СССР.

(обратно)

221

ГАРФ. Ф. 5446. О. 86а. Д. 1442. Л. 6.

(обратно)

222

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1194а. Л. 4.

(обратно)

223

РГАЭ. Ф. 8153. О. 5. Д. 1406. Л. 5.

(обратно)

224

Лобанов-Ростовский Н. Д. Эпоха. Судьба. Коллекция. М.: Русский путь, 2010. С. 369.

(обратно)

225

В частности, именно Микоян организовывал в 1930-х годах продажи шедевров из коллекции Эрмитажа министру финансов США Эндрю Меллону, причем эти сделки были секретными и бездокументарными. Картины покидали пределы СССР и ввозились в США тайно, без таможенного оформления и уплаты налогов. Информация о секретных сделках Меллона с Микояном стала публичной осенью 1933 года в результате журналистского расследования. Меллону был предъявлен иск на 32 млн долл. за неуплату налогов. От тюрьмы его спасло решение подарить шедевры государству и построить на свои средства музей. Ныне картины из Эрмитажа составляют основу Национальной галереи искусств (Вашингтон).

(обратно)

226

URL: https://www.mi5.gov.uk/sir-percy-sillitoe

(обратно)

227

В 1957 году в Англии была опубликована книга Яна Флеминга «Алмазные контрабандисты», построенная на интервью с агентом Международной организации алмазной безопасности Джоном Коллардом (John Collard), бывшим офицером МИ-5. Коллард утверждал, что спецслужба «Де Бирс» начала работать в конце 1954 года. То есть после того, как стало известно об открытии первого коренного месторождения алмазов в Якутии (август 1954 года).

(обратно)

228

Стенограмма выступления С. Борисова на декабрьском (1956 г.) пленуме ЦК КПСС // URL: http://www.1sn.ru/show.php?id=50198.

(обратно)

229

Только в июне 1989 г. был введен постоянный контроль советской стороной над уровнем цен мирового рынка через продажи так называемых «контрольных отрезков»: от каждой экспортной партии отбиралось 5 % и продавалось на свободном рынке. Цена оставшихся 95 %, покупаемых «Де Бирс», не могла быть ниже цены «контрольного отрезка».

(обратно)

Оглавление

Введение

Глава 1 Как искали и нашли русские алмазы

Приложения к главе 1

Глава 2 «Сталин любил, чтобы все делалось быстро», или Как Берия и Микоян спасли директора алмазного прииска

Приложения к главе 2

Глава 3 Экономика от МВД, или Самые дорогие алмазы в мире

Приложения к главе 3

Глава 4 Внутренний рынок бриллиантов в сталинском СССР

Глава 5 Гохран и «тефлоновый полковник» Баулин

Приложения к главе 5

Глава 6 Конфискованные бриллианты в маршальских звездах

Приложения к главе 6

Глава 7 Алмазы и сталинская промышленность

Приложения к главе 7

Глава 8 Алмазы для Сталина глазами ЦРУ

Приложения к главе 8

Глава 9 Сталинский алмазный экспорт

Приложения к главе 9

Глава 10 Алмазы, реактивные истребители и Корейская война

Глава 11 Легенда об алмазном эмбарго

Приложения к главе 11

Глава 12 Кто же создал советскую алмазную промышленность?

Приложения к главе 12

Глава 13 Тень «Де Бирс» над советским алмазным проектом

Приложения к главе 13

Заключение

Литература

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © читать книги бесплатно