|
|
Владимир Сысоев
Виктор Иванов
Белый город
Москва, 2002
Автор текста Владимир Сысоев
Издательство «Белый город»
Главный редактор Н. Астахова
На титульном листе: Луна над Окой. Фрагмент. 1997
ISBN 5-7793-0441-6
Отпечатано в Италии
Виктор Иванов
Творчество Виктора Ивановича Иванова - крупнейшее явление мировой художественной культуры. Образным строем, каждым элементом формы произведения мастера неразрывно связаны с живым бытием русского человека, неповторимой красотой родной природы. Глубокая укорененность в национальной почве вообще характерна для наших художественных талантов, какие бы общественные процессы и политические коллизии ни служили фоном для их деятельности. В самые тревожные и смутные дни они ясно сознавали, что истинa в народе, в его культурных традициях и нравственных представлениях. Не потому ли органическая близость почвенному началу прослеживается в древней иконе и фреске, в отечественном варианте барокко и классицизма, сохраняется в эстетике русского романтизма, исторически сложившихся формах художественного реализма от критического до социалистического.
Эта сквозная, непресекаемая линия отечественного искусства укрепила Иванова в стремлении служить обществу, способствовать своими произведениями решению нравственных проблем, от которых зависит духовная сила нации, подлинная самостоятельность России. Растущее значение великих творений прошлого для выживания здоровых тенденций современного искусства побуждает мастера сверять звучание собственных высказываний, тональность своего изобразительного языка с национальной спецификой «родных наречий», идейной позицией ключевых фигур нашей художественной истории. «Меня волнует, - говорит Иванов, - примет традиция русского искусства мое творчество или нет. Мне дорога она не отдельными ее представителями, но главным образом направленностью развития, во всей ее цельности. Меня привлекает сильно развитое сочувствие к изображаемому, сострадание, из которого вырастает нравственное чувство совершенства, демократичность и сопричастность жизни»[1 В.И. Иванов. Понятие правды рождает народ. — Юный художник. 1984, № 8, с. 11.].
Автопортрет. 1943
Собственность художника
Ока весной. 1958
Государственная Третьяковская галерея, Москва
В приокских селениях под Рязанью художник нашел среду, в которой вольно дышалось, ничто не мешало самостоятельно думать, искать желанную простоту и гармонию форм, отвечающих реальному совершенству природы и человека. Его пленил духовный и физический облик местных жителей, в котором просвечивал героический нрав далеких предков, упрямая порода старообрядцев. Под стать людским характерам выглядела древняя рязанская земля, хорошо приспособленная для жизни людей, взрастившая не одно поколение храбрых воинов, беззаветных тружеников.
Поначалу художник испытывал легкое смятение от обилия и новизны форм, их незакрепленности, ускользающей незаконченности. Но чем глубже исследовал он окружающий мир, тем больше находил в нем порядка, определенности, разумного постоянства. Познанные закономерности диктовали логику изображения, отбор цветовых отношений, линейных очертаний. Не без помощи добытых знаний в его сознании заработали природные весы, позволявшие тонко чувствовать меру гармонии и диссонанса, сближенности и контраста, импровизации и упорядоченности.
Критерием мастерства художнику служат не только личные предпочтения, но и мнение тех, с кем свела его судьба на рязанской земле. Общаясь с крестьянами, он старается уловить их отношение к своему искусству, понять что и почему им нравится, а что вызывает неприятие. Случалось, эстетические суждения неискушенных ценителей поражали его своей точностью, обостренной чуткостью к скрытой, трудно объяснимой стороне дела, не всегда ясной для специалистов и знатоков искусства. Ему нравится мудрая рассудительность односельчан, мыслящих по существу, в той девственной манере, которая городскому человеку уже недоступна. «Помню, - рассказывает Иванов, - писал этюд с одной пожилой женщины. По ходу дела разговорились. Она поведала о своей невеселой судьбе. Все близкие ей люди умерли до срока. Сын спился, доживать приходится в одиночестве. Я поинтересовался, верит ли она в бога. “А как же не верить, - отвечает она, - ведь столько лет живу не по своей воле”. И хотя я не религиозен, более простого и ясного объяснения, почему существует бог, мне слышать не приходилось»[1 Из беседы В. Сысоева с художником 17 марта 1995 года.].
Бабушка Наталья. 1940
Собственность художника
Девушка с книгой. 1944
Собственность художника
Прядет бабушка Наталья. 1940
Собственность художника
Уважение к суждению простых людей художник впитал с детства, вместе с любовью к родным местам, среднерусской природе, воспитавшей его глаз, пробудившей желание стать художником. Редкий случай, но творческая биография Иванова не знает стадии наивного рисунка и сразу начинается со «взрослого» рисования, нацеленного на передачу безусловного сходства. В семь лет он рисовал и лепил вполне «серьезно», без обычной для столь юного возраста обаятельной инфантильности. Годом позже он впервые знакомится с миром деревни. После окончания второго класса московской средней школы его на все лето отправляют к бабушке, в родное мамино село Ряссы под Рязань. С этого момента он регулярно приезжает сюда на все время летних каникул, с каждым годом все сильнее привязываясь к здешним привольным местам. Крестьянская жизнь ему сразу понравилась своим мудрым распорядком, чередованием разных дел и занятий. Он присматривался к окружающим людям, делал с натуры и по памяти множество зарисовок, еще довольно неумелых, корявых, но зато предельно искренних. Он изображает мужиков, женщин, сверстников из числа местной детворы, охотно рисует домашних животных. Особенно ему удаются лошади, которых он изучал, бывая вместе с ребятами в ночном. Некоторые наброски свидетельствуют об интересе автора к тому, как люди ходят, сидят, работают. В небольших, дешевых альбомчиках он рисовал различные деревенские постройки, кузнечные и молотильные дворы, оснащенные нехитрыми техническими приспособлениями. Позже, когда в колхозах появится сложная техника, художник сочтет ее мало интересной для живописного воссоздания отчасти в силу функционального превосходства машины над человеком. Изображая сельские работы, он будет отдавать предпочтение простым орудиям, не умаляющим значения труда как творческого начала жизни, главного источника радости и красоты.
Катя (Екатерина) Теплякова. 1970
Собственность художника
Портрет рабочего военного завода. 1942
Собственность художника
Село Ряссы. 1958
Собственность художника
Среди детских рисунков Иванова встречаются пейзажи и натюрморты. Но все же главным направлением «творчества» юного художника уже в ту пору является «человековедение». Впечатления детских лет будут питать воображение мастера и в его зрелые годы. И сегодня нередко он использует свои ранние рисунки в качестве исходного материала для создания больших живописных композиций, переводит дорогие ему ощущения юности в новую совершенную форму.
Тяга к искусству привела Иванова в изостудию Центрального дома пионеров, открывшегося в 1936 году. Украшенный росписями известных художников В.А. Фаворского и Л.А. Бруни, старинный особняк в переулке Стопани казался его юным обитателям настоящим дворцом, где всегда царила атмосфера праздника, преобладала стихия добра и света. Здесь работали чуткие педагоги, умевшие направить интересы и способности воспитанников в нужное русло. В актовом зале дома пионеров часто проходили встречи с крупнейшими деятелями культуры и науки, они пробуждали у юных художников вкус к самостоятельному творчеству, воспитывали уважение к таланту. Душой изостудии был ее руководитель - талантливый живописец Александр Михайлович Михайлов. Теоретически обоснованной педагогической системы у молодого наставника тогда еще не было. Ее заменяли личный пример, точные практические советы, умение сконцентрировать внимание обучающегося на достижении полной жизненной достоверности в изображении простых предметов. «Просто и ясно, без “зауми”, - вспоминает Иванов, - Александр Михайлович ставил для нас натюрморты из обычных бытовых предметов, часто с фруктами, цветами, но уже с небольшими новшествами: вместо привычных муляжей фруктов, ставил настоящие, живые. Казалось бы, какое это имеет значение? Имеет и.немаловажное: это еще один толчок от формального к живому изображению. Казалось, на бумаге акварелью мы старались просто, реально изобразить предметы, которые были перед нами, но в этот момент мы начинали видеть и познавать эти предметы, их форму, цвет, пространство, в котором они находились. Проникаясь красотой этих форм, красок, мы начинали чувствовать восторг перед прелестью живых форм»[1 В.И. Иванов, А.М. Михайлов. Каталог выставки. М., 1998.].
Дорога в село Ряссы. 1958
Собственность художника
Село Воскресенское. Мастер в шерстобитной мастерской. 1942
Собственность художника
На огороде. 1994
Собственность художника
Важным этапом на пути освоения навыков реального изображения стала для Иванова учеба в Московской средней художественной школе (МСХША), открытой в 1939 году по настоянию ряда крупных деятелей культуры. Практические задачи художественного образования здесь ставились и решались на комплексной основе, охватывавшей все обязательные компоненты профессионального мастерства от рисунка с натуры до тематической композиции, сочинения на заданную тему.
Грянувшая Великая Отечественная война в одночасье изменила привычный распорядок учебного процесса и судьбу воспитанников художественной школы. С началом боевых действий ее эвакуировали в тыл, в небольшое башкирское село Воскресенское. Для большинства учеников башкирский период стал важнейшим не только в аспекте профессиональной подготовки, закрепления основ изобразительной грамоты, но и позволил сблизить учебу с творчеством, самостоятельным познанием необыкновенной жизни, которая непосредственно ощущалась в трудностях быта, в лицах людей, работавших и лечившихся в местном госпитале, в ежедневных военных сводках, звучавших по радио, и даже местная природа казалась не по мирному суровой и словно притаившейся. В школе работа учащихся над рисунками, этюдами, композиционными эскизами, которые тогда не принято было доводить до картинной законченности, дабы не потерять свежесть чувства, остроту эстетического переживания, была удивительной по своей интенсивности и личной заинтересованности. Атмосфера войны позволила увидеть многие привычные и знакомые вещи в их истинном свете, безотчетно находить выразительные средства, отвечающие смыслу и духу времени. Примером тому могут служить воскресенские работы Иванова.
Прополка. 1959
Собственность художника
Уборка картошки. 1967
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Разглядывая его пейзажные этюды, портретные штудии, всматриваясь в лица раненых фронтовиков, рабочих военного завода, местных жителей, сотоварищей по школе, словно дышишь воздухом истории, ощущаешь психологическое напряжение жестокой и в то же время прекрасной поры, обнажившей в людях главное, самое исконное и устойчивое. Новизна и серьезность обстоятельств обострили у Иванова восприимчивость к объективной ценности натуры, направили его творческую инициативу на закрепление ее наиболее постоянных черт и качеств. И хотя впереди его ожидали непростые испытания, сложности с выбором своего дальнейшего пути, первый верный шаг к творческому самоопределению он сделал в воскресенский период работами, которые оставили неисчезающий след в душе и памяти художника.
Женское собрание в колхозе «Красная Армия» Рязанской области. 1959
Собственность художника
В годы войны. 1958-1964
Государственная Третьяковская галерея, Москва
После окончания средней художественной школы в 1944 году Иванов поступает в Московский художественный институт. В стенах этого недавно созданного учебного заведения постижение фундаментальных основ избранной профессии обретет характер целенаправленной специализации.
К концу обучения он заметно укрепит рисунок, его штудии человеческой фигуры и сегодня поражают классической ясностью и отточенностью штриха, линии, точностью силуэтного обобщения. Если раньше цвет как бы не являлся сильной стороной его ученических работ, то теперь, под руководством великолепного колориста и прирожденного педагога А.А. Осмеркина, он последовательно овладевает сложнейшими законами живописного видения, учится строить художественное пространство цветом, с помощью обобщенных плоскостей и объемов, на основе единого конструктивного принципа.
Возвращение с лугов. 1999
Собственность художника
Последователь русских сезанистов, прошедший выучку у бывшего «бубнововалетца», блистательного живописца П.П. Кончаловского, Осмеркин прививал студентам целомудренное отношение к искусству, воспитывал вкус к эмоционально напряженной, декоративно насыщенной пластике цвета. Его учебные задания позволяли ученикам концентрировать усилия на нерешенных трудностях, последовательно изживать недостатки. От своего учителя Иванов воспринял методику построения цветового пространства картины, которую и стремился применить на практике в своей дипломной работе, однако судьба распорядилась по-другому. Обстановка в вузе и всегда была непростой, а к означенному сроку после известных постановлений ЦК ВКПб о космополитизме и формалистических извращениях в искусстве, принятых в 1946-1948 годах, и вовсе обострилась. В педагогическом составе института произошли кадровые изменения. Ряд преподавателей, в том числе и Осмеркин, вынуждены были покинуть его стены. Вместо С.В. Герасимова директором был назначен Ф.А. Модоров, сразу ужесточивший требования к идеологической стороне образовательного процесса. Некоторым студентам выпускного курса была изменена тема дипломной работы. В их числе оказался и Иванов, трудившийся над созданием отчетной картины по плану, утвержденному прежней администрацией института. До защиты диплома оставались считанные месяцы, когда Иванова вызвал к себе новый директор и в ультимативной форме предложил писать картину на более значимую тему: «И.В. Сталин - воспитатель советских военачальников». При этом он дал ему не тематическую программу, а обведенный красным карандашом текст из передовой статьи газеты Правда. Контроль за ее исполнением был возложен на вновь назначенного руководителя живописной мастерской - маститого художника старой академической выучки В.Н. Яковлева. Перед самой защитой Яковлев вместе со своим ассистентом и будущим выдающимся советским пейзажистом А.М. Грицаем по обыкновению зашел в мастерскую, где работал Иванов.
Портрет Татьяны Игониной. 1959
Нижегородский государственный художественный музей
Портрет Серафимы Котовой. 1959
Рязанский областной художественный музей
Внимательно оглядев картину, запечатлевшую с несомненным портретным сходством генералиссимуса И.В. Сталина и группу известных всей стране боевых маршалов, он как всегда сделал ряд дельных замечаний, а затем после некоторой паузы, повернувшись спиной к картине произнес нечто вроде напутствия молодому автору. Со слов свидетеля разговора Грицая он сказал буквально следующее: «Вы, Виктор, талантливы и можете стать художником, но мой вам искренний совет, оставьте подобные затеи нам, продавшимся, пишите жизнь настоящую»[1 Из беседы В. Сысоева с художником А.М. Грицаем 9 апреля 1998 года.], - и он кивнул в сторону весеннего пейзажа, сиявшего чистыми красками за окном мастерской. По условиям времени, а это был 1950 год, сказанное звучало опасной крамолой и, как вспоминает сам Иванов, произвело на него сильное впечатление. Однако воспользоваться советом наставника, твердо встать на путь глубокого постижения народного бытия Иванову удается не сразу. Вслед за удачным, по общему мнению, дипломом художник исполняет ряд заказных работ на историческую тему, причем трудится над ними с полной отдачей и неподдельным увлечением, совершенно не думая угождать чьим-то вкусам и настроениям. Одна из картин, изображавшая трагический момент после казни брата Ленина Александра, в главном повторяла институтский эскиз Иванова. Она была написана в добротной, реалистической манере и воспринималась как сложный сюжетноповествовательный рассказ. Характеристика персонажей отличалась психологической конкретностью и слитностью с драматургическим развитием действия. Впрочем, ее содержание не исчерпывалось сюжетом, оно несло в себе искренние ощущения молодости, характерные интонации и приметы времени.
Находившиеся в распоряжении Иванова технические средства позволяли ему уверенно справляться с любыми «ответственными» заданиями и заказными темами, но постепенно в нем нарастало ощущение тупика, творческого кризиса. Художник оказался на распутье, перед сложным внутренним выбором. Еще в юности полученная им здоровая жизненная закваска должна была когда-нибудь забродить, вызвать острую неудовлетворенность ролью послушного оформителя готовых идей.
На покосе. В шалаше. 1961
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Полдник. 1963-1966
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Так и случилось, он уезжает от столичной суеты на родину своей матери под Рязань и там познает радость «художнического освобождения», вкус живой правды и красоты.
В деревне на первых порах, работая с натуры, Иванов старался не задаваться вопросами «зачем», «для чего» и лишь безотчетно отвечал на творческие импульсы, исходившие из мира наглядных ценностей, прекрасных вещей и явлений. Композиционные замыслы стали появляться как обобщающий вывод из накопившихся жизненных наблюдений. Среди дивной природы рядом с крестьянским домом громче звучал голос живой жизни, острее воспринимался стихийный символизм природных форм, земных ситуаций и окружающих предметов. С глаз словно спала пелена, затемнявшая высшую суть бытия, доступную уже даже не столько глазу, сколько интуитивному прозрению, эмоциональной догадке, интеллектуальному знанию. Ему открывается глубинное, идеальное значение факта существующего в бесконечном пространстве и времени, связанного с процессом всемирного развития человечества, конечной правдой его интересов и чаяний. Восприятие мира с широкой позиции формирует в нем новое отношение к форме и методу композиционного построения, помогает найти подлинное разрешение художественным проблемам, поставленным окружающей сложной действительностью. Органичный для него метод художественной организации жизненного материала, группировки фигур опосредует идеал живой человеческой общности, гармонического единства естественной и рукотворной реальности. «Жизнь вообще, - по словам художника, - а на селе тем более без чувства общности, коллектива, артельности, немыслима. Отсутствие этого чувства - губительный признак»[1 В.И. Иванов. Каталог выставки произведений. М., 1985.].
В лугах. 1959
Собственность художника
Полевые работы. 1959
Собственность художника
Иванов испытывает особое отношение к ситуациям, в которых торжествует живая сила человеческой солидарности, энергия коллективных усилий и действий, этика трудовой взаимопомощи. Ему дороги традиции русской общинной жизни, заключающей в себе мощное объединяющее начало, дух коллективной самоотверженности, превращающей отдельных людей в смелый, дееспособный народ, способный творить историю. Художник часто изображает групповые сцены, в которых образы связаны между собой узами взаимного уважения, доверия, общностью взглядов, раздумий, переживаний. Объединяя людей разных судеб и темпераментов, он ясно дает понять, что между ними существует незримая нить душевного согласия, плодотворного единомыслия, обусловленного наличием в мире высших идеалов и ценностей, всенародных задач и целей. Поводы, по которым его герои собираются вместе, неотделимы от их повседневной жизнедеятельности и на первый взгляд кажутся слишком простыми и ординарными. Но в картинах Иванова они становятся поэтическим ядром философского содержания, служат ключом к осознанию общих закономерностей и вечных начал бытия. Что может быть обыкновенней сцены крестьянской трапезы под открытым небом, той, что, к примеру, изображена в картине Полдник (1963-1966)? Но благодаря ясному, выразительному толкованию сюжета зрителю открывается важный смысл существования, основанного на прочной семейной сплоченности, взаимном уважении и преемственности поколений. Для создания целостной группировки и слитного действия художник использовал форму круга, разомкнутого там, где находится главная героиня - мать, единственная из всех взрослых персонажей повернутая лицом к зрителю. Сюда, к смысловому центру композиции, устремлены все фигуры лежащих и сидящих на земле крестьян, здесь, в узловом пункте изобразительного повествования, сосредоточен мощный психологический заряд, превращающий скромный бытовой эпизод в значительное событие внутренней жизни людей.
Среди многообразных проявлений народной жизни и быта Иванов особенно ценит минуты простого, искреннего общения, когда закончившие необходимые дела крестьяне на дальних полях собираются за обеденным столом. Во время ежедневных походов за натурным материалом он сам становился свидетелем, а то и участником застолий, венчавших дневные полевые работы, строительство колхозного или личного дома, который также возводился сообща, всем миром.
Под мирным небом. 1982
Государственная Третьяковская галерея, Москва
На таких посиделках царила атмосфера светлого праздника, собравшиеся ощущали себя членами одной, дружной семьи, радеющей о благе каждого и всего коллектива. Эти жизненные наблюдения художника вылились в картину Под мирным небом (1982). В ней родная природа, возделанная земля предстают обителью добра, подлинного счастья людей, избравших путь простого искреннего поступка, честного исполнения своего человеческого долга и естественного предназначения. Почти все участники изображенного на первом плане совместного застолья хорошо узнаваемы, привлекают внимание своей индивидуальной конкретностью, остротой портретной характеристики. Серьезность, с которой они относятся к наступившему моменту единения, вызвана личной ответственностью за общую жизнь, отражает состояние людей, черпающих в согласии нравственную силу, еще большую уверенность и свободу. Группировка сидящих за общим столом друг против друга людей замкнута в закольцованной ленте фриза, подчинена единому хоровому началу, общему настроению, равномерно распределенному на всех действующих лиц. Появление среди равных, сопричастных друг другу героев «солиста» нарушило бы замысел картины, отвлекло бы внимание от торжествующей на полотне «музыки» задушевных человеческих отношений, пафоса всеединства, определившего эмоциональную тональность многолюдного действия. Резонатором народных представлений о счастье и назначении жизни в образной структуре изображения выступает решенный простыми цветовыми гармониями пейзаж, переходящий за линией горизонта в тревожную бесконечность. В нем как бы суммировано самое характерное из того, что художник постоянно видел в родных просторах, ощущал как типические краски и формы рязанской природы.
Можно, конечно, сожалеть, что художник отказался от изображения человеческой психологии как текучего, противоречивого процесса, имеющего множество промежуточных ступеней, градаций, оттенков. Его в большей степени интересуют эмоции, обладающие устойчивостью к разрушительным воздействиям внешней среды, отвечающие сокровенным желаниям сердца и не в меньшей степени подчиняющиеся велениям разума. Он ищет проявления чувств и настроений людей в том, что определяет их жизненную судьбу, нравственную суть, бросает яркий свет на своеобразие конкретного исторического момента.
Семья. 1945 год. 1958-1964
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Такой подход к изображению психологии действующих лиц Иванов реализует в своей этапной картине Семья. 1945 год (1958-1964). Интерпретированная в соответствии со своей человеческой природой простая жизненная ситуация напоминает обычную домашнюю сцену, но при ближайшем рассмотрении не во всем соответствующую специфике бытового жанра, возведенную в план широкого обобщения, универсальной наглядной ценности. Молчаливое собеседование персонажей, их спокойные позы и пластически закрепленные жесты несколько контрастируют с драматически напряженным колоритом полотна, резкими контрастами линий и плоскостей, строящих художественное пространство, побуждает задуматься о причинах подобного несовпадения, искать ему объяснение.
В скромной, чисто убранной комнате деревенского дома ужинает семья фронтовика: вернувшийся с войны отец, мать и пятеро их детей. Соотнесенный с реальной датой, годом окончания войны, сюжетный зачин воспринимается не только в мимолетной, изменчивой данности, но и в контексте большого исторического времени. Действие представлено на стадии, обнажающей типическую ценность каждого образа, их причастность к широкому течению народной жизни, великому событию, прервавшему один из самых губительных катаклизмов в общественной истории человечества. Позы, жесты, движения фигур заключены в устойчивые пластические абрисы, как и вся окружающая предметная среда, очищены от случайных эффектов. Это не значит, что герои замерли, окаменели, утратили способность к внутреннему взаимодействию. Выразительны образы родителей, органично сочетающие портретность с остро характерной обобщенностью, выражающей суть человека, веками связанного с землей, с обычаями и традициями больших крестьянских родов. Манера поведения изображенных людей адекватна жизненной логике нехитрого занятия, собравшего их всех вместе в привычной для них домашней обстановке. И все же в телесной конструкции, пластических абрисах персонажей чуть больше торжественности, вневременной значительности, чем того требовала жанровая специфика этого сюжета. Даже взгляд одной из дочерей, обращенный к зрителю, наделен сосредоточенной внимательностью, как бы приглашающей к внутреннему соразмышлению, взвешенному отклику.
Лошадки на Оке. 1 996
Собственность художника
Художник выработал пластическую систему, выражающую «духовное самостояние» человека, ту благородную силу народного характера, что спрессована в облике матери, строгом и прекрасном, олицетворяющем душевную красоту и величие всех матерей. Благородством души, цельностью характера ей подстать и глава семейства, вернувшийся с полей сражений, принесший с собой заряд нового серьезного отношения к миру. От этих образов тянутся незримые нити к судьбам тысяч мужчин и женщин, выдержавших в годы войны тяжелейшие испытания, познавших истинную меру любви и ненависти, милосердия и жестокости. Сопутствующий образам ассоциативный ореол свидетельствует о художественной точности индивидуальной и социальной характеристики стоящих за ними оригиналов, которая была достигнута на основе серьезного штудирования конкретной натуры. Так, модель, послужившая прототипом главного героя, была знакома художнику не один год, и, казалось, стоит лишь уговорить этого всегда занятого человека, колхозного механизатора найти время для позирования, и проблема узловой фигуры будет решена. Однако на практике Иванов не раз убеждался, что самые неожиданные сюрпризы в процессе художественного освоения преподносит нередко вроде бы хорошо знакомая натура, которая на поверку оказывается неизвестным, трудным в изображении объектом. Одно время художник квартировал в доме местного крестьянина Николая Егоровича Кривошеина, вот ему и суждено было стать прообразом центрального действующего лица картины Семья. 1945 год. Сделав с него несколько набросков по памяти, попробовав свести имеющиеся наблюдения в некий собирательный образ, Иванов пришел к выводу, что изображенная личность не содержит нужных качеств и стал искать другую натуру.
На реке. 1969
Местонахождение неизвестно
В результате возник портрет-рисунок Солдат ИМ. Миронов (1964), сделанный также с одного из местных жителей. В нем уже узнаются отдельные черты будущего персонажа, особенно заметные в постановке фигуры. Но и он не удовлетворил художника некоторой расплывчатостью характера, ставшей особенно нетерпимой рядом с окончательно найденным, собирательным образом матери. Испытав новое разочарование, Иванов вернулся к первоначальному замыслу, но по-настоящему перспективного этюда с Кривошеина у него не было. Уговорив модель на длительное позирование, он подошел к делу по-другому: «Стал, - рассказывает художник, - писать ее такой, какой она была передо мной. Широкий лоб пересечен складками, со лба тянулся нос, “боже, - говорил я себе, когда на этюде намечал его, - когда же он кончится”. “Будь, что будет”, - и я тянул его вниз до тех пор, пока натура не подсказывала - “хватит”. Когда очертил полушарие черепа и вдвинул по обе стороны оттопыренные уши и врезал глаза, получился именно он - Николай Егорович Кривошеин. На этот раз я почувствовал, что мне удалось преодолеть серьезную для художника преграду. Когда вписал в картину голову с этого этюда, необходимая достойная взаимосвязь двух фигур в картине восстановилась»[В.И. Иванов. О своих рисунках. - Виктор Иванов. Рисунки. Л., 1990, с. 44.].
Рассмотренный случай типичен для творческого метода Иванова. Художник не чувствует разрыва между содержанием и формой. Все необходимое для создания последней он черпает в закономерной структуре конкретной натуры, смысл и характер которой в целом определяет внутренний порядок частей, их отношение к выразительным элементам изображения. Каждая фигура, каждая значимая деталь в произведении обретает наглядную, поэтическую ценность в контексте целого, во взаимодействии с другими формами и персонажами.
Дорога в Красный Яр. 1976
Собственность художника
В избе Целикиных. 1964
Собственность художника
Работа художника над картиной как правило начинается с подготовительных рисунков и этюдов, целенаправленно подводящих к созданию картона в натуральную величину задуманной композиции. Исполненный сангиной или угольным карандашом в размер будущей картины, он позволяет окончательно решить проблему образной характеристики и драматических взаимоотношений героев, проверить эстетическую эффективность функциональных черт и воспроизводящих связей произведения, предвидеть способ живописного воссоздания вплоть до характера мазка и качества фактуры. Иногда художник ограничивается малым, тщательно проработанным картоном, в котором до логической ясности и необходимого обобщения доводит распределение тональных масс, координацию форм и планов, соотношение масштабов, позволяющих в живописи четко представлять, что ближе или дальше, больше или меньше.
В графических композициях, суммирующих впечатления от глубоко изученной натуры, также прослеживается твердая художественная воля автора к раскрытию идеального смысла натуры. Поэтическое содержание, заключенное в реальных формах жизненного сюжета, он выявляет предельно экономными средствами, точно расставляя акценты на выразительных моментах изображенного реального мира, наделенных высокой зрительной правдой и психологичекой ценностью. Так целая серия превосходных пейзажных зарисовок - Село Дебры (1973), Облако над Окой (1973), Дорога в Красный Яр (1976) - объединена стремлением выразить высокое чувство Родины, вечную красоту русской земли. Компонуя пейзаж, художник заботится, чтобы нужное ему психологическое состояние мотива возникало из верных пропорций и структурно-пространственных отношений, почерпнутых в самой природе. При этом он избегает дробной детализации, не боится пустых мест, заставляя незаполненные участки плоскости активно участвовать в создании образа, служить метафорой земной и небесной тверди. Так, доминирующим элементом в образной структуре рисунка Дорога в Красный Яр является вьющаяся дорога, властно втягивающая взгляд в глубину. В средней части вольного простора виднеется четкий объем деревенской церкви, скрепившей своими островерхими маковками вечный союз земли и неба. Изобразительной основой последнего служит чистая бумага без единого штриха и тонального пятнышка. Значительные отрезки земной поверхности также свободны от касаний карандаша, но при этом наделены пластической выразительностью. Явная условность подобных графических приемов не мешает воображению видеть в созданной с их помощью художественной реальности соответствие настоящей природе.
Игра в театр. 1977
Собственность художника
Качели в саду. 1977
Собственность художника
То, что внутренне оправданная условность изобразительного языка не помеха богатому жизненному содержанию, подтверждают и такие графические кроки, как рисунки В комнате (1970), Утренний туалет (1976). Их образная ткань полна недосказанностей, проникнута духовными веяниями, направляет восприятие на постижение очевидных фактов и незримых материй, тонкого и сложного психологического состояния людей, связанных узами глубокого, нежного чувства. Нередко, по признанию самого художника, ему хочется увидеть натуру глазами ренессансного мастера, изобразить природу с той широко типизированной естественностью и всеобъемлющей жизненностью, которые так привлекают его в произведениях гениального Леонардо да Винчи. Воспоминания о возвышенно-классическом стиле эпохи Возрождения витают в концентрированной наглядности рисунков Серебристые тополя (1969), Яблоневый сад (1973). В последней многочасовой штудии автор стремился на основе синтетической, реальной образности «передать роскошество природы и буйство природных форм, и независимую их красоту»[1 В.И. Иванов. О своих рисунках, с. 102.]. Использованный в рисунке способ штриховки и наложения теней позволил соединить пластически собранные, упрощенные массы пейзажа с четкой прорисовкой отдельных деталей, сообщивших композиционному единству оттенок строгой реалистической достоверности. В изобразительной структуре рисунка заложены возможности живописного решения, определен принцип тонального единства будущей картины.
Яблоневый сад. 1973
Собственность художника
Именно в рисунке Яблоневый сад и серии подобных ему законченных, композиционных штудий отрабатывался метод того синтетического реализма, которым решена тема одной из самых личных картин мастера - В саду (1977). Ее поэтическое содержание навеяно воспоминаниями детства, трогательной человечностью мотива, увиденного через много лет и воскресившего в памяти образ бабушкиного сада в селе Ряссы на родине матери Дарьи Ивановны Тимохиной. «Наш сад, - напишет позднее художник, - был такой густой, что даже в солнечный день во многих местах было совсем темно, а там, где солнце прорывалось сквозь густые зеленые ветви с красивыми плодами, сверху вниз спускались стройные полосы солнечного света. В саду было множество насекомых и разных жучков. Были лягушки и много птиц. Большой филин иногда срывался с веток и бесшумно куда-то исчезал. Вертлявые серенькие птички клали яички в серых пятнышках в свои гнездышки, которые попадались то в колючем крыжовнике, то на деревьях, совсем близко от земли. Сороки в кустах со скрипучим криком откармливали своих больших и неуклюжих птенцов. Бабочки особенно были красивы, когда попадали в луч света... С наступлением по утрам заморозков трава в саду и каждый стебелек сухого цветка становились серебряными, и серебро шуршало под ногами. Среди сухой травы повисло множество сотканных из паутины гамачков-качалок, как будто в них ночью играли гномики, и всюду плыла серебряная паутина»[2 В.И. Иванов. Каталог выставки произведений.]. Этих милых сердцу художника подробностей зритель не обнаружит в картине, они остались за кадром или перешли в ассоциативный слой выраженного содержания, стали материалом поэтического домысливания. Автор жертвует жанровыми деталями, документальной точностью в обрисовке предметной среды ради духовной концентрации внутреннего действия, эмоциональной насыщенности смысла, скрытого в художественной форме, выразительных элементах композиции.
В саду. 1977
Собственность художника
При этом ему удается слить воедино пафос концентрированного, монументально приподнятого и в чем- то даже эпического повествования о вневременных понятиях и ценностях эпохи с теплотой и сердечностью личного отношения к частному эпизоду семейной хроники. Торжествующая на полотне идея непрерывности жизни, мудрой преемственности поколений передана через одухотворенные взаимоотношения отдыхающей в тени могучего дерева женщины и ее «веточки» внучки.
Для перевода единичного случая в крупномасштабный, обобщенный образ, широко охватывающий внутреннюю жизнь общества, главный смысл времени Иванов использует высокую степень эстетического обособления натуры, психологическую дистанцию, фильтрующую и сгущающую стихийный символизм жизненных вещей и ситуаций. Монументально укрупняя, генерализируя образ, он строго следит за тем, чтобы образная геометрия формы сохраняла теплоту, человечность не превращалась в сухую знаковость. И это касается не только живописи. Язык его рисунков предельно скуп и прост, свободен от всего, что находится за пределами задачи. Примером такого одухотворенного, поэтически насыщенного лаконизма могут служить графические листы Начало материнства (1970), Рождение теленка (1977). Каждый штрих из немногих оставленных автором работает в них с предельной нагрузкой на объективную красоту образа, доносит светлый лиризм материнства, чувства любви нежной заботы и ласки.
Родился человек. 1964-1969
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Отсутствие предметной среды не мешает зрителю домыслить невысказанное и не только благодаря переданным чувствам, но и большому запасу изобразительных качеств, заложенному в линейной структуре рисунка, комбинациях черного и белого.
Даже подчиняя увиденное идее, интересному сценарию, художник передает независимую сущность натуры предельно точно и достоверно. Решимость изображать жизнь правдиво сохраняется и в тех случаях, когда образ видится ему сквозь призму мечты, воспоминаний, некой театрально-игровой ситуации, извлеченной из собственной фантазии или подмеченной в окружающей реальности. Картине В саду предшествовал рисунок Игра в театр (1977), где в окружении природы действуют те же персонажи - бабушка и внучка, одна выступает в роли зрителя, другая ощущает себя юной актрисой. Немного играя и притворяясь, обе одновременно существуют в обычном, земном и воображаемом пространстве, когда внезапно меняется угол зрения и мир начинает казаться сценой, а окружающая природа - чудесной декорацией. Оттенок сказочности этому «лицедейству» добавляет артистизм исполнения, стихия живых трепетных линий, из которой, словно по волшебству, рождаются образы людей, формы предметов.
Света. 2001
Собственность художника
Молодая мать. 1964
Рязанский областной художественный музей
Важной вехой в сложении творческого метода Иванова стали его первые зарубежные поездки в Египет (1959), Италию (1959), Румынию (1960), Мексику (1961), на Кубу (1961). Незнакомая действительность пробудила в нем обостренный интерес к национальной специфике жизненного материала, к выразительным качествам натуры, обусловленным бытовыми и климатическими условиями существования народа, его устойчивой, веками выработанной манерой общения и поведения. В каждой стране он как бы заново открывал красоту природы и человека, нащупывал нерасторжимую связность форм и черт единственной в своем роде цивилизации. Особенно его поразил колоритный, истинно народный облик мексиканцев, от которого веяло духом высокой древней культуры, старинного национального эпоса. Мексиканки нередко напоминали ему языческих богинь, величавых и загадочных, органично гармонирующих с окружающей природной средой внешним видом, неповторимыми пропорциями. В образах местных жителей он старался объединить сумму конкретно подлинных, единственных в своем роде особенностей с типическими, вечно значимыми чертами данного этноса, восходящими ко времени магических обрядов и верований.
Карнакский храм. 1959
Собственность художника
Египет. Женщины. 1952
Собственность художника
Нил. Набережная. 1959
Собственность художника
Отдых. Египет. 1959
Собственность художника
Впечатления и знания, накопленные в чужих краях, пригодятся Иванову, когда он с любовью будет изображать на Родине людей Рязанщины, откроет для себя тип извечной, характерной женской красоты, прежде им незамеченный. Это потом художник обнаружит, что найденные им прекрасные, по-своему классические формы русского лица ясно прослеживаются в древнейших православных иконах и храмовых росписях. Он даже попробует один из эскизов к своей картине Рязанские луга исполнить в манере Дионисия, понимавшего внутреннюю жизнь образа как внешне торжественную, духовную архитектуру, символизирующую идеально возвышенную, прекрасную сущность человека и абсолютную красоту разумно устроенного мира. Однако художник сразу почувствует, что путь стилизации не для него, что современную действительность невозможно вместить в прориси того идеального «благоустроения», в которое искренне верил Дионисий. Да и служившие ему натурой крестьяне были уверенными, стоящими на твердой почве людьми, готовыми к согласованным, коллективным шагам и усилиям. Они что-то утратили, но и многое получили в процессе социальных преобразований, проводившихся под сильным давлением внешней угрозы жесткими, авральными методами, но в итоге открывших путь к более высокому уровню свободы и демократии. При всех изъянах колхозного строительства его участники познали опыт честного существования, свободного от корысти и зависти, не обремененного тяготами чрезмерного богатства или бедности. И это не могло не сказаться на их духовном и физическом облике, хотя до царства разума и красоты еще было далеко. Художник имел ясное представление о реальных противоречиях социального и нравственного бытия современников, знал их недостатки и слабости, печали и горести. Но он наблюдал и немало счастливых моментов, когда личность крестьянина как бы освобождалась от случайных зависимостей, представала в своем подлинном виде и значении, внутренне выпрямленной, духовно и нравственно сильной, гордой и независимой. Его концепция человека земли построена именно на таких наблюдениях, удовлетворяющих самым светлым и здоровым запросам человеческого естества, неискоренимой жажде добра и правды. Все в его героях от горделивой осанки, ладных пропорций, монументально обобщенного силуэта до особой торжественности внутреннего состояния нерушимо и вековечно запечатлевает «огромную красоту человеческого существа».
Мексиканцы. 1961
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Ослики. Мексика. 1961
Собственность художника
Люди и кактусы. 1961
Государственная Третьяковская галерея, Москва
По его убеждению, эта красота не зависит от переменных условий и существует на грани бессмертия, будучи всегда современной, она созвучна ясной упорядоченности Космоса, целесообразно устроенному миру природы. Подобное представление о совершенстве личности не располагает к художественным решениям с ощутимой динамикой временного потока, находит более адекватное воплощение в четко закрепленной архитектонике форм, в их хорошо уравновешенном композиционном единстве. То психологическое содержание, которое вкладывалось в строго очерченный зрительный образ, являло собой не столько процесс, сколько конечный результат нравственного развития личности, синтез ее самых существенных качеств.
Культивируемая художником психологическая характеристика образа как правило строга, классична, лишена случайных, мимолетных штрихов и признаков. Всем пластическим строем фигуры, выражением лица изображаемых людей он стремится выразить устойчивый тип женской или мужской красоты, показать его укорененность в русской народной стихии. При этом глубокая поэтическая сущность образа обнаруживается как в процессе прямого, непосредственного восприятия, так и в результате обдумывания увиденного. Иванов вместе с другими представителями «сурового стиля» выработал свой типологический вариант картины, лишенный развернутой фабулы, психологической конкретности, ограниченной локальным значением частного факта. Они отказались от сюжетно-повествовательной режиссуры и детального изобразительного рассказа в пользу емких обобщенно-символических формулировок, собирательных эмоций и настроений, выраженных средствами внутренне напряженной, экспрессивной пластики.
Красная земля. 1961
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Дома рыбаков. Куба. 1961
Собственность художника
Дорога в Пинар дель Рио. Куба. 1961
Собственность художника
Их художественные решения не предлагают нам готовых выводов, характеризуют душевную жизнь героев в конечном, итоговом моменте развития. Вместе с тем Иванов высоко ценил психологизм образов, основанный на эволюции душевной жизни персонажей, начало которому, по его мнению, положил Александр Иванов ранней своей картиной Приам, испрашивающий у Ахиллеса тело Гектора (1824). «В ней на наших глазах совершается акт нравственного восхождения человека, переданный через изменения в пластической форме, красноречивый язык поз и жестов. На просьбу царя Приама победитель Трои готов ответить согласием, которое дается ему не сразу, в итоге мучительной борьбы, очищения от злобы и гнева. Конструкция фигуры позволяет чувствовать, как постепенно смягчается непреклонная воля Ахиллеса, жестокая решимость сменяется сомнением, враждебное раздражение переходит в сочувствие»[1 Из беседы В. Сысоева с художником 21 октября 2000 года.].
Защитники Гаваны. Куба. 1961
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Старая крепость и маяк. Гавана. 1961
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Технику развивающегося психологического конфликта активно использовали в своей творческой практике лидеры передвижничества В.И. Суриков и И.Е. Репин. Открытый ими психологизм способствовал увеличению глубины образов, еще большему охвату современной исторической жизни эпохи, создавал новые возможности для решения назревших социальных проблем и общественных вопросов. Советская действительность 1960-х годов выдвинула свои эстетические идеи и задачи, располагавшие к более обобщенному выражению существенных сторон индивидуальной и социальной психологии. В многофигурных композициях Иванова персонажи взаимодействуют между собой и с окружающим миром несколько по-иному, чем, скажем, в картинах Утро стрелецкой казни (1881, ГТГ) Сурикова или Не ждали (1884-1888, ГТГ) Репина. Их душевное состояние не имеет поступательного развития во времени, лишено живописной нюансировки, говорящей о промежуточных ступенях, ведущих к кульминационному пункту переживаний и слитого с ними действия. Приметы текучей, противоречивой диалектики характера порой до неразличимости приглушены пафосом настроений, переживаний, опрокинутых на судьбу родной страны и всего народа, связанных с осознанием личностью собственной общечеловеческой роли и ценности. Художника влекут цельные человеческие натуры, не знающие эгоистической обособленности, сосредоточенные на общих интересах, готовые многим пожертвовать во имя счастья ближнего. Он не пренебрегает физической красотой модели, с нежностью передает прекрасные черты детей, молодых женщин, но особенно ценит благородную человечность, всепонимающую мудрость многое испытавших и переживших стариков. Индивидуальный облик его пожилых крестьян или таких патриархов национальной культуры, как замечательный латвийский скульптор Теодор Залькалн, послуживший моделью для одного из лучших портретов художника, как бы соотнесен с представлением о нравственной силе и красоте целого народа. При этом, ясно характеризуя в своих моделях черты национальной самобытности, подчеркивая своеобразие их душевных склонностей, личных привязанностей, несходство жизненных судеб, условий труда и быта, Иванов изображает тружеников земли и собратьев по творческому цеху существами равными другу другу, общественными героями, сообща возводящими близкое всем здание духовной Родины.
В кафе «Греко». 1974
Государственная Третьяковская галерея, Москва
В лицах тех и других сквозит достоинство людей, честно исполнивших свой жизненный долг, движимых сознанием глубокой ответственности за прошлое и будущее родной страны, ощущающих себя частью большого человеческого сообщества, единого социального целого. В этом смысле показательна образная концепция группового портрета В кафе «Греко» (1974), героями которого стали пятеро советских художников: Г.М. Коржев, П.П. Оссовский, Е.И. Зверьков, Д.Д. Жилинский и сам автор - В.И. Иванов. Содержание картины отражает реальный факт посещения знаменитого римского кафе московскими живописцами во время их совместного путешествия по Италии весной 1973 года. Ее создатель не был бы Ивановым, если бы не претворил частный эпизод туристического быта в источник широких идей, масштабных представлений, не обнаружил бы в характерах сотоварищей черты с древнейшей поры встречавшейся на Руси творческой личности, страстно искавшей и жаждавшей правды, выступавшей объединителем нации, выразителем ее светлых надежд и стремлений. Душевное состояние изображенных людей, являющее нам высшую степень сосредоточенного раздумья, навеяно прикосновением к великому прошлому, беспокойством за будущее родной культуры. В давние времена здесь собирались, спорили о путях развития искусства художественные гении, такие, как Н.В. Гоголь, Ф.М. Достоевский, А.А. Иванов. Пропитанная историческими воспоминаниями атмосфера кафе помогла художнику точно почувствовать образный нерв будущего произведения. В качестве сюжетной завязки выбрана минута «внутреннего ответа каждого перед самим собой и всех вместе перед историей». В лицах, во всем облике участников сцены сознание важности наступившего мгновения, отсвет напряженной работы мысли, суровой, требовательной самооценки.
Переславль-Залесский. Собор на горе. 1969
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Переславль-Залесский. 1969
Собственность художника
Согласный хор переживаний и раздумий героев картины не исключает наличия в душевном состоянии каждого из них своей, особой интонации, некоего личного угла зрения на волнующую их серьезную проблему. Они пытаются решить ее вместе, сообща, как бы исходя из общего взгляда на задачи и цели искусства, но при всей схожести устремлений, общности интересов обнаруживают важные различия в складе характеров, способности мыслить и чувствовать, сопереживать друг другу, либо уходить от прямого общения. Все это, по меткому замечанию крупнейшего знатока портретного жанра Л.С. Зингера, «придает изображенной сцене, в целом раскрывающей идею преемственности нашими мастерами великих завоеваний мировой художественной культуры, полифоническое звучание, где заданная автором тема варьируется и взаимодополняется голосами его друзей»[1 Л.С. Зингер. Очерки теории и истории портрета. М., 1986, с. 293.].
Идея нравственно щедрой и здоровой России - центральная, ключевая в творчестве Иванова, внутренний стержень всех его замыслов и художественных свершений. В молодости он мечтал создать свое Явление Христа народу, картину великого обобщения и дыхания. В условиях сложной, противоречивой действительности нашего века мечта эта оказалась непосильной задачей, как бы раскололась на самостоятельные элементы. Когда эти части, каждая из которых сама по себе значительна, мысленно собираешь в одно целое, возникает новый масштаб, поднимающий все сделанное художником на уровень прозрения большой правды народного существования. Жизнь, которую он выражает с несомненной убедительностью, внутри себя гармонична и целостна, соотнесена с высшими проявлениями и возможностями человеческой природы. Она вовлекает нас в размышления о загадке рождения и таинстве смерти, о значении таких простых и вечных понятий, как любовь, семья, труд, материнство, счастье, юность и старость, одиночество, расставание с близкими. В своих итоговых композициях Родился человек (1964— 1969), Похороны в Исадах (1983), Крещение (1991) автор взял за основу содержания два полюса человеческой жизни - рождение и смерть. Но если в интерпретации темы первой, более ранней, картины художник как бы поднимается от интимной жанровой сцены к образу-символу, достаточно заземленному, то в двух других - тональность, сопутствующая раскрытию замысла, сродни мощному хоровому звучанию, эмоциональному подъему, объединившему участников сцены в единую сплоченную группу. Вертикальный формат и монументальная тектоника композиции Крещения подсказаны архитектурной средой, в которой совершается старинный обряд. Да и сам торжественный ритм вертикальноудлиненных фигур, подчеркивающий важность происходящего действия, внутренне увязан с конструктивными особенностями русского храма, царящей в нем атмосферой сосредоточенного созерцания и молитвенной тишины.
Переславль-Залесский. Трубеж в дождливую погоду. 1969
Рязанский областной художественный музей
Переславль-Залесский. 1969
Местонахождение неизвестно
Женщина в красной кофте. Этюд к картине Рязанские луга. 1966
Собственность художника
Приокские луга. Вечер. 1984
Собственность художника
Для Иванова старинная церковная архитектура остается средоточием народной эстетической мудрости, концентрацией пластических закономерностей, сохраняющих глубокий психологических смысл. Его восхищает умение древних строителей преломлять в своих творениях духовные свойства человека, неповторимые особенности местной природы, своими специфическими средствами раскрывать особые черты национального характера. Архитектоника храма подсказывала ему внутреннюю логику построения живописных произведений. Так, созданию программной картины Родился человек предшествовала серия пейзажей, написанных в Переславле-Залесском. В каждом из них смысловой и пространственной доминантой является церковь, вокруг которой группируются четкие объемы домов, возникают комбинации форм, непосредственно действующие на чувство, вызывающие ассоциации с исторической и духовной жизнью людей. Да и в самой образной красочности пейзажей растворен дух и колорит эпической древности, чем-то глубоко созвучный стилевой правде современной эпохи. С веками неслабеющая выразительность древнерусской архитектуры указывала Иванову на тесную зависимость подлинной художественной культуры от эстетического сознания и миропонимания народа.
Наглядное постижение древних памятников Переславля-Залесского найдет свой отклик в полотне Родился человек. Под впечатлением от застывшей музыки каменных плоскостей и объемов художник сотворит неповторимую цветовую мелодию, глубоко родственную народной лирике, связавшую фигуры молодой матери и сидящего за обеденным столом спиной к зрителю отца в одно духовное целое. Всем конструктивным, интонационно-ритмическим строем изображения автор говорит зрителю, что нет на вечной земле ничего более прекрасного и значительного, чем рождение нового существа и той естественной человеческой общности, которая возникает между близкими, любящими людьми.
Этюд к картине Рязанские луга. Ворошат сено. 1966
Собственность художника
Рождение теленка. 1977
Собственность художника
Прикосновение к великому национальному прошлому, способность улавливать его отголоски в духовной и физической деятельности современников помогли мастеру найти свой критерий содержательной формы, ставящий значение духовного, человеческого начала выше чисто формальных ценностей, сопрягающего специфические достоинства живописи, рисунка, композиции с обретением истины действительной жизни. Стремление найти глубокое воплощение духовного опыта живущих поколений сказывается на композиционном мышлении мастера, целенаправленно освобождающего истинные стороны бытия из-под власти промежуточных требований, изменчивых обстоятельств. Для него важно подвести зрителя к пониманию абсолютной красоты и ценности реальных вещей, существующих человеческих отношений, обособить непосредственное значение объекта от побочных интересов, случайных аспектов. Отсюда его привычка изображать видимое, строить пространство и группы компактными цветовыми ритмами, на основе прочного линейно-пластического «каркаса». Цвет в мгновенных изменениях, зависящих от подвижного освещения, погодных условий, времени года и суток, его интересует мало. Стремление к собранности, обобщенности живописных масс чувствуется во всем: в разработке светотени, полутонов, в четкой ограненности формы, в ритмической упорядоченности цветовых интервалов и пятен. Ему безотчетно хочется сблизить, объединить более легкий и прозрачный цвет среды с цветовой пластикой фигур, предметов, сжать пространство с помощью особого приема, когда тени присоединяются к теням, свет - к свету при подчеркнуто активной объединяющей роли общего рефлекса. К созданию картины художник приходит через упорную работу над графическим решением задачи, что сказывается на характере силуэтного обобщения форм, в ясно очерченной конфигурации цветовых пятен, в улаживании возникающих противоречий между пространством и плоскостью, крупномасштабным ближним планом и условной глубиной. Все эти структурные моменты обретали силу и выразительность в единстве с образной структурой произведения.
Рязанские луга. 1962-1967
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Разумеется, при живописном воплощении замысла мастер рисует кистью, строит и характеризует форму цветом, и все же если не ведущая, то очень существенная роль рисунка в его композиционных разработках более чем очевидна. Однако сам художник не считает, что в комплексе обязательных элементов реалистического мастерства какому-то средству следует отдавать предпочтение, ибо без равноправного сотрудничества рисунка, цвета, а тем более композиции добиться в живописи серьезных результатов просто невозможно. Он не разделяет живопись на цвет и рисунок: «Скорее, - говорит Иванов, - я ощущаю себя просто художником, композитором картин. А сколько живописи или рисунка в моих работах, не суть важно. Главное, чтобы количество того и другого находилось в согласии с художественной идеей, которую я хочу выразить. Вопрос о полноценной живописной форме беспочвенен, если арбитром не выступает художественный образ, неопровержимый в своей жизненной и пластической убедительности. К примеру, Корина в свое время ругали за жесткость пластического языка, Дейнеку - за избыточный графизм. Но попробуйте у них отнять эти псевдонедостатки, и обаяние созданных ими образов заметно ослабнет. Мне также ставили в вину тяготение к сумеречным гармониям, приглушенной гамме. Действительно, когда я пишу натурный пейзаж при солнечном свете, мне инстинктивно хочется пригасить яркости и светлоты, наблюдаемые в природе, уменьшить общую освещенность, естественно до разумной черты. Но это выходит само собой, без какого-либо изначального умысла или программного нажима с моей стороны. Это мой выбор цветовых отношений, продиктованный не только личными качествами, но и нужный мне по теме, обусловленный спецификой изобразительной задачи»[Из беседы В. Сысоева с художником 29 ноября 1998 года.].
Василий Федорович Камнев. 1973
Собственность художника
Е.В. Мигачева. 1979
Собственность художника
Похороны. 1999
Собственность художника
Преобразуя краски природы в «говорящий» колорит картины, Иванов отдает предпочтение гармониям, активно поглощающим свет, связанным с устойчивым тоном предметов. Это заметно даже в тех случаях, когда, к примеру в картине Крещение, ему хочется передать эффект горящей свечи по контрасту с эмоционально напряженной игрой конструктивных объемов. Психологическую тональность сцены определяют насыщенные отношения белого и черного, включающие целую гамму оттенков от теплых коричневатых до холодных синих, зеленоватых и нейтральных серых. Удивительно точно найдены светотеневые градации, передающие завораживающее мерцание свечей, не только не ослабляющее, но еще сильнее подчеркивающее пластическую выразительность группы в целом и каждой фигуры в отдельности. В единстве с другими формальными факторами цвет выступает носителем общей эмоциональной настроенности персонажей, выявляет глубокий этический смысл старинного церковного обряда, красоту живого человеческого единства.
Полина Игошина. 1999
Собственность художника
Портрет Чугуновой. 1974
Ростовский художественный музей
Тимофей Мигачев на смертном одре. 1984
Собственность художника
Не менее активна роль цвета в создании радостно приподнятого образа картины Рязанские луга (1962-1967) из цикла работ под общим названием Русские женщины. В ней отражено мгновение, когда взаправду торжествует красота естественных человеческих отношений, обнаруживается скрытое значение реальности. В поэтическом складе изображенной сцены есть что-то былинно-песенное, глубоко родственное народному эпосу. Вместе с тем пейзажная среда, аккомпанирующая сосредоточенной гармонии ритмичных движений женских фигур навеяна конкретной местностью, знакомой художнику с детства. Здесь на низком берегу Оки кончалась обжитая часть колхозных угодий и начиналось заповедное царство лугов, лесов, вольной нетронутой шири. Это сохранившееся от юности чувство простора он сумел донести посредством красочных гармоний, не связанных прямым подражанием натуре, а как бы выражающих типическое, собирательное представление о красках Родины. Однако не пейзажная часть является «главным героем» этой картины. Весь вплотную придвинутый к зрителю ближний план полотна отдан фигурам крестьянок, занятых нехитрым делом - ворошением скошенной травы. Впрочем, художник не сосредотачивает внимание на практическом значении трудового действия, он даже сена как такового не изображает, помещая «эту подробность», как и многие другие детали, в ассоциативный подтекст. Для него важно прояснить внутренние ресурсы и масштабы темы, создать с помощью художественного решения широкий простор для передачи значительных, всеобщих настроений и стремлений эпохи. Размещенная на авансцене группа женщин словно исполняет коллективный танец, завораживающий своим ритмическим рисунком, тонко рассчитанным чередованием поз, жестов, наклонов и поворотов фигур, которым вторит мелодия крупных цветовых пятен, рождающих мощный декоративный аккорд, проясняющий душевное состояние людей, выражающий энергию светлого жизненного порыва. Песенно радостный пафос композиции поднимает значение трудового действия до масштаба вечного, исторического деяния, внушает найденный в самой жизни идеал свободного, гармоничного развития человечества. Художник верит в осуществление на земле царства разума и красоты, в торжество лучших, поэтических стремлений русского человека.
Филипкин Иван. 1989
Собственность художника
Женщина в белом платке. 1969
Собственность художника
Солдат И.М. Миронов. 1964
Собственность художника
М.А. Игошина. 1968
Собственность художника
В лицах молодых крестьянок читается волевая собранность людей, привыкших во всем полагаться на собственные силы и здравый смысл, глубоко сознающих свои интересы и реальные нужды. Да и сама цветовая гамма полотна, состоящая из контрастно сопоставленных тяжелых, землистых тонов, характеризует единение героев далеко не в идиллическом свете, а как драматически напряженное равновесие, достигнутое высокой концентрацией духовных и физических сил. Выразительная, синтетическая жизненность емкого образного содержания завоевана художником скупыми, лаконичными средствами, путем поглощения малого большим, переводом отдельных натурных качеств на язык пластических ощущений. Автор не скрывает своего душевного вмешательства в пересоздание жизненного материала. Логика выношенного, обдуманного построения присутствует во всем: в разбивке картинного поля на равноценные по четкости горизонтальные слои, в ступенчатом размещении планов, как бы зрительно сжатых, однородных в своей декоративно осмысленной телесности. В создании нужного автору изобразительного и художественного эффекта активную роль играет система цветовых повторов и противопоставлений, перекличка орнаментальных силуэтов, спор прямых и наклонных линий, чередование фронтальных и профильных аспектов формы, плоскостных и пространственных факторов. Свою лепту в эмоционально-смысловую структуру изображения вносит слегка иррациональная логика неожиданных замещений, инверсий, когда в натуре мягкое становится жестким, округлое - угловатым, выпуклое - плоским, криволинейные очертания выравниваются до сплошной, обобщающей линии. Даже такие зыбкие, изменчивые образования, как сгустки света, цветные тени, укрупняют форму, суммируют впечатления от натуры. Роль каждого пластического элемента определяется стремлением сообщить содержанию внутреннюю универсальность и значительность. Группировка фигур в границах первого плана образует монолитный декоративный пласт из плотно примыкающих друг к другу форм, охваченных орнаментальным контуром, переводящий рассказ о частном эпизоде сельского быта в эпически величавое сказание о людях рязанской земли.
Меркулова. 1973
Собственность художника
Прасковья Филипповна. 1969
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Вечная память на войне погибшим, без вести пропавшим, всем родным и близким... 1971
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Пластика фигур закрепляет устойчивые черты давно существующего народного типа, замеченного и воплощенного древними мастерами в русской иконе и храмовой росписи, пережившего века и дошедшего до нашего времени в почти неизменном виде.
Постигая жизнь людей и природы рязанского края, Иванов невольно соприкасался с живучей стихией народного творчества, присматривался к декоративным мотивам, украшающим старинную деревенскую утварь, одежду, входящим в резное убранство крестьянского дома. В отличие от живописцев, возрождавших в 1960-е годы традицию неопримитивизма, обыгрывавших внешние признаки фольклорной поэтики, стилизовавших свои работы под обаятельные формы иконы или лубка, Иванов изучал художественную специфику национальной старины, желая сблизить современный реализм с исконной духовно-эстетической почвой русской культуры, разгадать тайну удивительной целостности народного характера, выживающего и продолжающего стабилизировать жизнь общества в любых обстоятельствах. Жизненная тектоника древнерусской архитектуры и живописи тонко опосредована в поэтике и структурных особенностях его монументальных панно. Так, каждая картина из философской триады художника Родился человек, Похороны в Исадах, Крещение могла бы участвовать в создании синтетического ансамбля, содействовать превращению архитектурной среды в пространство воспоминаний и народных раздумий над смыслом истинного бытия.
Ветеран Гражданской войны Михаил Александрович Угадчиков. 1977
Рязанский областной художественный музей
Анатолий Степашкин. 2001
Собственность художника
Иное дело, что Иванов мечтал о современной архитектуре, по примеру древнего зодчества выражающей дух и существо народа, а строительная практика 1960-х годов, да и последующих десятилетий была вынуждена обслуживать в основном утилитарные функции человека и не могла служить основой для сложения большого стиля эпохи. Ее язык слишком обособился от эмоционально-ассоциативных ценностей искусства и превратился в инструмент опознания сугубо практического назначения здания. Иванов и его единомышленники, напротив, тяготели к идейно насыщенному творчеству, включавшему в свою орбиту как нетронутые пласты современной народной жизни, так и культурные богатства национальной старины, достижения ближайших предшественников, актуальные для поисков самобытной образной выразительности. Знаменательно, что многие живописцы подобно Иванову предпочли собирать материал, набираться свежих впечатлений в русской глубинке, подальше от шума и суеты больших городов, рядом с крестьянским домом и естественной красотой природы. И чем глубже погружался художник в непосредственную реальность малой Родины, тем шире развертывался в произведении его собственный внутренний мир, непроизвольнее становился процесс создания картины. Некоторое время после окончания института Иванов при воплощении исторической темы использовал метод сочинения, то есть старался представить и разыграть сюжет будущего произведения в своем воображении. После того, как перед мысленным взором возникала живая сцена, группировка персонажей в драматургически оправданных взаимоотношениях, он переносил умозрительно найденное в эскиз, который затем по заранее составленному плану доводил до картинной законченности. Указанный способ имел свои несомненные преимущества при воплощении исторических тем, но для решения задач, вставших перед Ивановым в процессе прямого общения с жизнью конкретных людей, подходил мало. Упоминаемая выше картина Рязанские луга возникла на основе ситуации, увиденной в действительности. Мысль показать труд как песню, как ритмический танец родилась «в лугах, среди бесконечных трав и цветов, среди озер и кустарников, среди баб и мужиков, для которых покосы - самые долгожданные и радостные сельские работы, где царят ловкость, сила, смех, шутки и, конечно, любовь»[1 В.И. Иванов. Каталог выставки произведений.]. Пропущенная через сердце и творческое мышление, она обрела силу направляющей художественной идеи, позволила отыскать выразительную композицию в реальной натуре, увидеть в самой природе гармонические закономерности емкого, монументального образа. Его поэтическая и наглядная ценность не подвластна времени, отражает неистребимую потребность людей в существовании, полном красоты, сильных и глубоких стремлений.
На крыльце. 1979
Рязанский областной художественный музей
Иван Артемов. 1973
Рязанский областной художественный музей
Николай Иванович Тимохин. 1998
Собственность художника
Иванов не знает другого способа защиты и утверждения человеческой природы, кроме нахождения в самой реальности содержательных, выразительных форм, своим поэтическим, художественным блеском совпадающих с идеалом гармоничного бытия, всесторонне развитого человека, наделенного ярким, индивидуальным обликом, прекрасными, типическими чертами родного народа.
Основой, главным объектом его творческих интересов стал простой деревенский люд, который он увековечил и прославил как самое важное на земле сословие. Обыкновенных сельских жителей, стариков, ветеранов труда и войны он пишет так, как Веласкес писал королей, не стараясь им польстить угодливой кистью, слащавой лестью. Он не смягчает и не приглаживает их недостатков, не пытается их обрядить в личину ходульной представительности, фальшивого благообразия. И тем не менее от их облика веет подлинным величием, неподдельным нравственным благородством, воспитанным честным трудом, преодолением суровых испытаний и трудностей. Можно говорить о том, что он изображает своих героев в состоянии реально достигнутого внутреннего равновесия между чувством и разумом, желаемым и сущим, между частным, подчас трагическим, опытом бытия и мудрым забвением личных обид, поражений, неизбежных ошибок и разочарований.
Именно такими цельными натурами предстают перед нами люди старшего, уходящего поколения в портретах Ветеран Гражданской войны Михаил Александрович Угадчиков (1977), Николай Арсеньевич Баринов (19771978), Федор Дмитриевич Мигачев (1977), Егор Тихонович Афонин (1981). Характеризуя личность портретируемой модели, художник не останавливается на изменчивых чертах, мимолетных впечатлениях, суммирует точными пластическими «фразами» постоянное, окончательно сложившееся, определяющее неизменную сущность человеческого характера. Всем своим видом, позой, жестом, выражением лиц изображенные персонажи являют завершенный тип человека, сказавшего все, целиком исполнившего свое предназначение. Закрытость, исчерпанность портретной характеристики оттеняет полноту, значительность заключенного в ней неповторимого опыта, слитого с правдой былого, прекрасной и трагической судьбой великого народа.
М.Г. Бурцев. 1964
Собственность художника
Прасковья Филипповна. 1970
Собственность художника
Мои родители. Дарья Ивановна и Иван Сергеевич Ивановы. 1994
Собственность художника
Запечатлевая типы и характеры людей Рязанщины, художник идет от общего впечатления, обусловленного нерасторжимым единством и красотой форм, всех черт, присущих облику модели, к образному сгущению самого характерного, объективно значительного, проясняющего большой смысл времени, делающего живым и понятным суть случившегося и происходящего сегодня. При этом художник не изображает отрицательного, снижающего нравственную оценку личности. Для него важно, чтобы зрители встречались в его произведениях с лучшими свойствами и задатками человеческой природы, узнавали о себе то, что необходимо для духовного развития, движения к живому, подлинному единству. Но он прекрасно знает, какие инстинкты и силы мешают счастью его героев, вносят разлад в их взаимоотношения с окружающим миром. Жизненные наблюдения и догадки художника не оставляют места прекраснодушию, эстетическому сентиментализму. Видя на его холстах молодые, прекрасные лица, нежную, беззащитную юность, часто улавливаешь в психологическом рисунке портретной характеристики тревожное беспокойство за судьбу молодого поколения. Во взгляде модели нередко сквозит предчувствие трудной и суровой доли, улавливается момент рефлексии, скрытого драматизма, вызванного давящей силой враждебных обстоятельств, неутешительным состоянием общественной нравственности. Отзвуки скорбной патетики часто гнездятся в остро драматичных вариациях пластической формы, в сумрачной тональности колорита, в напряженных гармониях лиловых, фиолетовых, черных красок.
Автопортрет с дочерью. 1972
Государственная Третьяковская галерея, Москва
Содержание, скрытое в этих беспокойных симфониях, притягивает своей эмоциональной активностью, глубиной и серьезностью подтекста, зачастую более конфликтного, чем фактический смысл представленной сцены.
Порой художник сознательно идет на заострение признаков, противоположных манерной изысканности, слащавой идеализации, деланной показной красивости. Его вдохновляют явления, прекрасные своими природными свойствами, гармоническим строением, но он также умеет извлечь художественную выразительность из мотивов, не обладающих приятной наружностью, в обыденной практике ассоциирующихся с чувством тоски, страха, смятения. Многие ли рискнут назвать красивым, поэтичным образ мертвого старика с подвязанной челюстью, в неприкаянной позе застывшего на убогой кровати (Тимофей Мигачев на смертном одре, 1984). Он олицетворяет не только скорбный ужас смерти отдельного человека, но и нечто большее, имеющее отношение к судьбе всего русского крестьянства. И, хотя физическое небытие человека показано с безжалостной правдивостью, сцена не производит тягостного, отталкивающего впечатления, ибо психологически обособлена от гнетущих аспектов одухотворенной пластикой формы, общечеловеческим значением выраженного содержания. Особенно повышает эстетическую ценность этой работы переживания и раздумья, что возникают под влиянием содержания, извлеченного из сердца явлений, на первый взгляд не способных нравиться и доставлять эстетическое наслаждение.
Нина с Танюшей. 1947
Собственность художника
У Маши воспаление легких. 1972
Собственность художника
Тимофея Мигачева Иванов знал и почитал как удивительно цельного, сердечного человека, сохранившего на склоне лет ясный ум, живую, отзывчивую душу. Сделав однажды с него рисунок, художник почувствовал, что из наброска может родиться картина. В облике старого крестьянина угадывалась особая стать, очень характерная для физического и внутреннего облика русского человека, живущего в гармонии с требованиями вечной природы, не искушенного эгоизмом и алчностью. Неожиданная смерть модели заставила Иванова написать другую работу, посвященную светлой памяти закончившего свой путь великого труженика, за личной судьбой которого встает прошлое нашей Родины.
Многие герои картин художника - это реально существующие люди, наделенные неповторимой индивидуальностью, уникальными, живыми свойствами души, характерными особенностями физического облика. Внимание к личностному началу не мешает Иванову проявлять особый интерес к универсальным закономерностям в телесно-духовной организации конкретных людей и человеческих коллективов, сопоставлять выявленные структурные особенности с гармонической построенностью природы, разумной упорядоченностью Космоса. Путем суммирования общих, глубоко укоренившихся пропорциональных отношений, типологических особенностей натуры он находит исторически и социально оправданную систему соразмерностей, гибко варьированную, но все же достаточно каноничную. Отличная от эталонов греческой или ренессансной красоты, она позволила выразить с классической полнотой идею гармоничного, целостного человека, живущего в конце XX века реальной, земной жизнью, занимающего достойное место в этом конкретном мире и обществе. Новизна увиденного, постигнутого в глубине действительности, вносит неизбежные коррективы в открытый им тип народной красоты и духовной пластики, но общая нить преемственности высших человеческих свойств отчетливо прослеживается в иконографии его неповторимо индивидуальных и вместе с тем собирательных образов. Уже при первом соприкосновении с конкретной натурой художник стремится нащупать качества модели, обладающие всеобщей ценностью, открывающие путь к выражению идеала положительного героя нашего времени.
Автопортрет с внучкой. 1975
Государственная Третьяковская галерея, Москва
В рисунке М.Г. Бурцев (1964)точность портретной характеристики сочетается с одухотворенной передачей родовых черт определенного человеческого типа, сформированного конкретной средой, специфическими условиями труда и быта, уникальной суммой социально-биологических факторов. Вместе с тем в живой структуре образа проглядывает удаль, бесстрашие, непокорный нрав потомка тех, кто некогда олицетворял мятежный дух казацкой вольницы Степана Разина. Нечто знакомое по историческим полотнам Сурикова сквозит в одухотворенном лице Прасковьи Филипповны - героини одноименного рисунка 1970 года. Неистовой энергией и силой характера она сродни боярыне Морозовой, единоверцы которой создавали свои раскольничьи общины на берегах Оки еще в середине XVII столетия.
Типизированная внешность его персонажей часто доведена до «лика», трансформирующего извечные, родовые признаки этнического типа, из поколения в поколение переходящие черты, символизирующие непресекаемость народного характера. Таким связующим времена образом представляется «лик» деревенской девушки, созданный в графическом портрете Нины Сеньковой (1964) и послуживший прообразом одной из героинь картины Рязанские луга. Перевод неповторимо индивидуальных проявлений модели в план монументального обобщения осуществлен с помощью пропорциональных соотношений, пластических характеристик, обнаруженных в реальном строении головы, лица, телесном объеме фигуры.
Портрет жены. 1999
Собственность художника
Внучка. 1 976
Каунасский художественный музей им. М.К. Чюрлёниса
В преображении и генерализации натуры участвует не только пластика и тектоника тела, но также покрой и складки одежды. Художник внимательно изучал приемы изображения складок у старых мастеров, умевших обыграть ткань, облегающую фигуру, в интересах благородной красоты и значительности человеческого облика. Однажды во время нашего совместного посещения Государственной Третьяковской галереи Иванов обратил мое внимание на одну любопытную «несообразность» в трактовке одеяний героев картины А. Иванова Явление Христа народу. Если складки одежд большинства участников действия выдержаны в одном пластическом модуле, соответствующем величавой тектонике образов и барельефному принципу композиции, то «набедренная» драпировка дрожащего мальчика в левой части изображения трактована в иной манере, скорее характерной для быстрого этюда. Ее бытовое звучание не вяжется с возвышенно-классическим строем образов и скульптурной пластикой монументальных форм. Как предполагает Иванов, указанный кусочек материи появился в последний момент, возможно по настоянию какого-нибудь слишком целомудренного критика, и создателю гениального творения просто не хватило времени привести ее к общему знаменателю, наделить дыханием вечности. И, хотя современный костюм не столь выигрышен и архитектоничен, как древние библейские одеяния, в произведениях Виктора Ивановича он существенный элемент оценочной характеристики, способствующий раскрытию физической и духовной красоты человека. Его герои в зависимости от ситуации одеты в обыкновенные платья и телогрейки, простые майки и кофточки, реже на них можно видеть ритуальные или праздничные одеяния более традиционного, народного покроя. Так, при создании композиции Похороны в Исадах одежда участников события многое определила в характере пластической мелодии, делающей живой и понятной возвышенный смысл сцены. Тому способствовала и сама необычная специфика похоронных облачений, восходящая к древним обычаям. Похороны на кладбище в Исадах несколько отличались от того, что приходилось видеть художнику в соседних деревнях. По его словам, эти отличия заключались в следующем: «Ритуал похорон здесь общий со всеми русскими селами, но есть и свои особенности, когда и почему они возникли, судить не берусь. Одна из них такая: женщины, близкие родственники умершего одевают старинные белые одежды и головы покрывают самотканными белыми платками. Часто поверх темных платков закручивают белые повязки на голове... Гроб опускается в могилу на белых полотнищах в окружении сомкнутых фигур в черном, и, как восковые свечи, выделяются женские фигуры в белом»[1 В.И. Иванов. Каталог выставки произведений.]. Вынашивая тему проводов покойника, Иванов не преследовал цель возложить вину за случившееся на социальные условия или оспорить действующий во Вселенной неумолимый закон рождения и смерти. Его скорее привлекла этическая сторона ритуала, в котором бытовое, конкретное сочеталось с общечеловеческим. В итоге длительных и порой мучительных композиционных исканий выкристаллизовалось решение, примирившее подобно траурному реквиему трагический пафос трудной ситуации с поэтическим началом, символизирующим торжество человеческого духа перед лицом загадочного небытия. В картине Похороны в Исадах вертикально удлиненные фигуры полностью доминируют над окружающей средой, определяют своим четким ритмом и пластикой неповторимый и вместе с тем универсальный по тематическому смыслу характер созданной художественной конструкции.
Сидящая девушка. 1970
Собственность художника
Стадо в Ряссах. 1997
Собственность художника
Ее содержание не сулит зрителю каких-то радужных перспектив, а отражает нормальную суть бытия, в котором неубывающее количество горя, страданий уравновешено «неистребимыми чувствами любви, надежды и веры». Оно как бы подтверждает известную истину, что подлинному искусству по силам саму смерть сделать прекрасной, лишив ее не слишком притягательный облик гнетущего, давящего налета из смеси безысходной тоски и уныния.
Тема похорон постоянно возникает в его позднем творчестве как естественный душевный отклик на происходящие вокруг него события. Иванов с горечью замечает, как все больше редеет круг моделей с дорогими ему чертами и душевными качествами, а вся созданная галерея образов на глазах превращается в легенду, былинный сказ. С неслабеющим увлечением художник продолжает исследовать и отображать наиболее важные и значительные грани окружающего его народного бытия, стремясь вместе с другими честными искателями нравственной истины отыскать, нащупать те формы и закономерности человеческого существования, которые могли бы внести в современный государственный и частный, семейный быт столь желанное успокоение и равновесие, сообщить каждому индивидуальному существованию эстетическое и моральное оправдание.
Голова матери. 1971
Собственность художника
Полдник. 1984
Собственность художника
В сравнении с произведениями начала 1960-х годов, формой и содержанием близкими жанровой картине, работы Иванова следующих десятилетий характеризуются возросшей ролью монументального обобщения, образного синтеза, декоративного начала, суммирующего жизненные наблюдения в собранных цветовых и линейных комплексах, точно найденных пространственных интервалах и паузах. Идейная насыщенность и масштабность целого достигается в них с помощью простых частей, крупных пластических элементов, четких, всеохватывающих контуров. Суть творческой эволюции художника ясно видна на примере создания картины Родился человек. От эскиза к эскизу, от одной серии подготовительных рисунков к другой автор последовательно наращивал значительность, классическую строгость основных масс лица и фигуры матери, внимательно следя за сохранением живой подлинности образа. Одновременно менялась смысловая функция других слагаемых композиции. Самые обыкновенные вещи как бы перерастали рамки бытовых подробностей, становились атрибутами великого чуда материнства, рождения человека. Не будничный вид у висящих на стене детских пенеток, чашей смотрится стоящая на столе чашка, пьедесталом выглядит диван, на котором сидит женщина, да и сам интерьер крестьянского дома имеет внушительные пропорции, воспринимается местом значительного события.
Со временем созданная художником пластическая форма благодаря особой соразмерности частей обретает скульптурную выразительность. Архитектура образов начинает походить на изваяния, высеченные из камня, своими пропорциями, внутренними отношениями созвучные законам и принципам мироздания. В некоторых его рисунках-штудиях формы прослежены как в скульптуре по основным осям и угловым ракурсам с целью внесения в окончательный образ еще большей объемной выразительности, монументальной цельности. В итоге большой аналитической работы, проделанной автором, в подготовительных этюдах и набросках возник «скульптурный» образ картины На Оке (1972). В одном из рисунков к ней - Мать с ребенком (1971) - автор исследует, как одни формы тела взаимодействуют в пространстве с другими, сходятся под разными осями, формируют богатую пластическую систему с четко выраженными признаками глубины и объема. В картине конструкция фигуры стала еще строже и классичнее, ее основные части обрели еще большую значительность и скульптурность, зазвучали в унисон с образной структурой окружающего земного раздолья. Овальные, выпуклые массы земли, словно хранящие память о могучей тектонической деятельности, вместе с круглящимися кронами деревьев ритмически зарифмованы с пластически насыщенным силуэтом матери и трогательно прильнувшего к ней ребенка. Пейзаж и фигуры органично дополнили друг друга, образовали художественное целое, увековечившее самобытную красоту русской женщины с берегов Оки, высветившее сокровенный, устойчивый смысл бытия, во все времена связанный с глубокими, нравственными силами и ценностными представлениями народа.
Иванов не упускает случая, чтобы передать красками и линиями чувства, которые могли бы объединить людей, сообщить их повседневному существованию большую теплоту, человечность. Не будучи религиозным человеком, он с большим художническим интересом относится к церковным обрядам, изображает их психологическое воздействие на человеческие души, все чаще теряющие опоры в действительном мире, остающиеся один на один с неразрешимыми проблемами и трудностями. Однажды художник наблюдал в заброшенной деревенской церкви сцену, глубоко тронувшую его своим печальным и одновременно светлым настроением.
На Оке. 1972
Рязанский областной художественный музей
В полутемном интерьере давно пустующего храма перед иконами, принесенными из дома, группа местных женщин творила молитву. Сделанный с натуры рисунок послужил эскизом для картины В дни 1000-летия христианства на Руси в селе Исады (1989). Идею большого образа, заложенную в исходной зарисовке, художник последовательно доводит до нужной полноты и законченности, адекватной широкой реалистической правде события, давшего название картине. На полотне красноречивый факт действительной жизни претворен в новую архитектоническую ценность, наделенную всеобщим поэтическим смыслом и значением. Для психологической характеристики фигур участвующих в праздничной молитве художник избрал далеко не самую выигрышную позицию, как если бы он наблюдал за происходящим от входа в храм, стоя позади стихийно собравшейся толпы верующих. Но то был сознательный расчет, сопряженный с желанием острее выразить искреннее воодушевление, объединившее людей в святой для России день, показать во всем величии красоту самого церковного обряда. Красноречивым эквивалентом психологического состояния участниц богослужения является развернутая в композиции игра пластических объемов и плоскостей, тонко выстроенная система тональных отношений и цветовых контрастов.
Маша. 2001
Собственность художника
Банный день. 1980
Собственность художника
Внутренней силой дышат густые по тону, монументальные силуэты прихожанок, естественно гармонирующие с величавыми сводами храма, светлыми плоскостями могучих каменных стен, многое повидавших на своем веку, навевающих исторические ассоциации и воспоминания. Заметные в предметном содержании картины признаки разрухи и запустения, хотя и наводят на грустные размышления, тонко нейтрализованы разлитой в окружающем пространстве энергией человеческих переживаний, одухотворенной пластикой и структурой изображения, обнажившей сущность вещей, истинное значение представленной ситуации.
Иванов дорожит правдивостью каждой детали и жизнеспособностью всего художественного организма картины, для него принципиально важна жизненная достоверность народного типа, этого конкретного характера, подлинность веками выработанного жеста, особые пропорции фигуры в целом, характерные для данной местности гармонические соотношения и невыдуманная связь людей с природой, пространством интерьера. Художник предельно внимателен к тому, как человек сидит, ходит, разговаривает, носит поклажу, держит ложку во время еды, ему нужно, чтобы руки крестьянки, копающей картошку, крепко держали рукоятку, а нога действительно давила на лопату, чтобы во всей фигуре ощущалось живое усилие работающего человека. Специфическая повадка модели, манера держать голову или завязывать платок, множество других точных и существенных наблюдений хранится в его творческой кладовой, питает воображение художника живыми зрительными представлениями, расчищающими путь к убедительному художественному решению. В результате художественной обработки натуры ее собственный голос звучит громче, проникновеннее, приобретает неотразимую силу внушения, властного обращения к современному общественному сознанию. От перевода в систему организованных связей, устойчивых отношений, точных размеров и очертаний, четких живописных ритмов непосредственная реальность конкретной натуры предстает в своем высшем значении и наглядной истинности. Так герои его произведений, преображенные одухотворяющей силой фантазии, избавленные от случайных черт и нестойких качеств, становятся более похожими на самих себя, открываются во всем неповторимом своеобразии индивидуального облика и типической красоты, сотворенной историей страны, специфическими условиями русской национальной жизни. Использование выразительных приемов для простого иллюстрирования идей кажется художнику недопустимым сужением образных возможностей живописи, безответственным игнорированием эстетических богатств, заключенных в формах живого бытия, чувственных материалах самого искусства. О художниках родственной себе ориентации он говорит: «Мы водим кисточкой, когда пишем небо, по холсту; когда пишем портрет, водим кисточкой не по лбу человека, а делаем все красками. Вот этого, казалось бы, простого понимания часто не хватает. И отсюда идут существенные разногласия художников в понимании задач и качества реалистической живописи»[1 В.И. Иванов. Разговор о тоне живописи. - Юный художник. 1986, № 6, с. 38.].
Натюрморт с тыквой. 2001
Собственность художника
Екатерина Ивановна Чугунова. 1973
Собственность художника
Возможно Иванов не совсем прав, ставя различие между настоящим реализмом и дурной манерой в зависимость от того, принадлежат ли краски поверхности картины или относятся к изображенным предметам. Оба случая не противоречат реалистическим тенденциям, они имели и продолжают сохранять равные права на существование с момента становления ренессансного реализма. Но с художником трудно не согласиться, когда он выводит за черту реалистической правды эффекты, имитирующие естественную натуральность предметов в ущерб пластическому чувству, художественному началу. Его собственное мастерство развивается под знаком большого стиля, созидательного, творческого подражания реальности в ее существенных чертах и высших формах.
Существует немало произведений, уводящих зрителя в мир чарующих грез, изысканных декораций. Мы благодарны их создателям за подаренную возможность забыться, отвлечься от текущих забот в тонко разыгранных мизансценах, среди идеальных героев. Но есть признательность другого рода, вызванная прозрениями художника, ощущающего личную ответственность за все случившееся и происходящее на родной земле, оценивающего мир с широкой позиции, через призму моральной и общественной совести народа. Творчество Виктора Ивановича Иванова принадлежит именно этой линии здорового, сильного реалистического искусства, отвечающего истинным целям и потребностям национальной жизни. Стремление мастера акцентировать в людях лучшее, самое положительное, утверждать вечную красоту и гармонию природы неотделимо от знания того зла, которое им угрожает, что является источником реальных противоречий и человеческих конфликтов.
Закат. 1 976
Собственность художника
Проклятие. 2002
Собственность художника
Погружаясь в образный мир его искусства, понимая, какая нравственная сила сосредоточена в объединенных переживаниях его героев, острее чувствуешь трагические изгибы текущего социального развития, улавливаешь обнадеживающую диалектику в непрестанной смене идей, ценностей, этических представлений. Сколько их кануло в безбрежном забвении! Однако старым вещам, на время погасшим истинам свойственно возвращаться, активно вмешиваться в процесс формирования нового художественного и общественного сознания, объединять личные усилия с энергией других людей в бесконечной борьбе за лучшее состояние жизни.
Духом человеческой солидарности проникнуто содержание одной из последних картин художника Вытаскивают лодку на безопасное место (2000). На первый взгляд, ее сюжет не выходит за рамки обыденной практики и, судя по названию, не может претендовать на значение вневременного, универсального опыта. И в самом деле, какой особый тематический смысл могут вмещать действия обычных деревенских женщин, спасающих лодку от капризов природы? Обозревая внушительное по размерам полотно, чуткий зритель уловит насыщенный эмоциональный осадок, который остается в сознании после знакомства с внешне простыми образами и незатейливой ситуацией, собравшей их вместе на бугристом берегу Оки там, где прошла почти вся жизнь самого художника.
Ледоход. 1987
Рязанский областной художественный музей
Есть что-то вселяющее надежду в согласованных переживаниях и движениях участниц сцены, в цельной, уравновешенной композиции, в подборе сдержанных, но лишенных сумрачности цветовых гармоний. Он уверен, что, как бы противоречиво ни складывалась судьба его любимой Родины, необходимость возьмет свое, существующие проблемы и трудности будут решены в интересах России при самом активном и решающем участии народных масс. Художник не сомневается в больших нравственных ресурсах и творческих потенциях народа, но при этом испытывает естественное опасение за судьбу близких ему людей в стремительно меняющемся мире. Начиная с 1970-х годов на его произведения ложится тень мучительных вопросов, тягостных раздумий. В драматически напряженном звучании их колорита, в изломах и угловатостях формы, несколько отрывистой пространственной тектонике слышатся сигналы тревоги, угадываются смутные предвестия надвигающихся испытаний. В некоторых случаях художник занимает по отношению к окружающей среде оборонительную позицию, словно пытается защитить своих близких от приближающихся невзгод, возможных потрясений. Стоит вникнуть в композиционное построение, цвето-пластическое решение таких его работ, как Автопортрет с дочерью (1972), Автопортрет с внучкой (1975), чтобы ощутить душевный настрой главного героя, далекий от радужных ожиданий, затронутый конфликтами времени, предельно мобилизовавший свои физические и нравственные силы. Естественно, только трагическим элементом не исчерпывается концепция образов, но его звучание побуждает усомниться в мнимом благополучии общественной ситуации 1970-х годов, свидетельствует о наличии в ней серьезных противоречий, негативных тенденций распада и деградации. Впрочем, предчувствия художника стали очевидными для большинства лишь после того, как оправдались со значительным превышением. До той поры печать суровой озабоченности, лежавшая на внутреннем состоянии его лучших творений, воспринималась скорее как грань философского реализма. Так, видный советский искусствовед Г.К. Вагнер в статье о творчестве Иванова возражал против попыток увязывать содержательный драматизм его произведений со страдательной стороной действительности. «Стало “модным”, - замечает ученый, - говорить о трагедийном моменте в творчестве Иванова. Откуда это взялось? Трагедия - это когда диалектика жизни поворачивается к человеку своей сострадательной и губительной стороной.
В церкви Воскресения в Исадах. 1989
Собственность художника
В Рязанском кремле. 1973
Собственность художника
Престольный праздник. 1994
Собственность художника
Праздник Покрова Богородицы. 1994
Собственность художника
Крещение. 1991
Рязанский областной художественный музей
Ничего подобного в полотнах Иванова, не исключая и Похороны в Исадах, нет! Более того, Похороны в Исадах удивительным образом перекликаются с картиной В кафе «Греко». Там (в Кафе. - В.С.) сосредоточенное размышление пятерых художников над тем, что им предстоит сделать в жизни. Здесь (в Похоронах. - В.С.) - торжественное молчание тружеников земли над неизбежностью ухода человека в ту же землю...»[1 Г. К. Вагнер. Искусство Виктора Иванова. — Художник России 1993, № 10.] Созданные Ивановым образы кажутся Вагнеру эллински гармоничными, прекрасно-благими, не ведающими противоречий между желаниями сердца и велениями разума, познавшими меру и ритм бытия, высшее благо жизни и мудрую неизбежность смерти. Действительно преобладающий в зримом и внутреннем облике его героев дух устойчивой завершенности чем-то сродни гармонической, законченной цельности пластических созданий древних эллинов. Художник мобилизует все средства, чтобы придать своим художественным идеям, их материальным воплощениям классическую форму, красоту и ценность конечного опыта. И все же мера гармонии и диссонанса, прекрасного и безобразного в произведениях Иванова заметно отличается от «изящных соразмерностей», лежавших в основе классических творений прежних веков. Она продиктована нравственной атмосферой другого времени, неизмеримо возросшим пониманием сложности, противоречивости общественной жизни, более социальным отношением к судьбе и положению человека в мире. Иванов показывает силу и величие народного духа, закаленного в тяжелейших испытаниях, знающего о трагических сторонах и жестоких конфликтах окружающей действительности. Гибель коллективной цивилизации не изменила нравственной природы творчества художника. Как и раньше, он тяготеет к деревенским мотивам, народным характерам и типам, наделяет образы мужественным величием, той духовной доблестью, что свидетельствует о героическом терпении русского народа, его готовности к могучему созидательному порыву, построению разумной, здоровой жизни.
Вытягивают лодку на безопасное место. 2000
Собственность художника
Автопортрет. 2001
Собственность художника
Указатель произведений Виктора Иванова
Автопортрет. 1943 - 4
Автопортрет. 2001 - 63
Автопортрет с внучкой. 1975 - 50
Автопортрет с дочерью. 1972 - 48
Анатолий Степашкин. 2001 - 44
Бабушка Наталья. 1940 - 5
Банный день. 1980 - 56
В годы войны. 1958-1964 - 9
В избе Целикиных. 1964 - 22
В кафе «Греко». 1974 - 32-33
В лугах. 1959- 15
В Рязанском кремле. 1973 - 60
В саду. 1977-24-25
В церкви Воскресения в Исадах. 1989 - 60
Василий Федорович Камнев. 1973 - 40
Ветеран Гражданской войны Михаил Александрович Угадчиков. 1977 - 44
Вечная память на войне погибшим, без вести пропавшим, всем родным и близким... 1971 - 43
Внучка. 1976 - 51
Возвращение с лугов. 1999 - 10-11
Вытягивают лодку на безопасное место. 2000 - 63
Голова матери. 1971 - 53
Дома рыбаков. Куба. 1961 - 30
Дорога в Красный Яр. 1976 - 22
Дорога в Пинар дель Рио. Куба. 1961 - 30
Дорога в село Ряссы. 1958-7
Е.В. Мигачева. 1979 - 40
Египет. Женщины. 1952 - 28
Екатерина Ивановна Чугунова. 1973 - 57
Женское собрание в колхозе «Красная Армия» Рязанской области. 1959 - 9
Женщина в белом платке. 1969 - 42
Женщина в красной кофте. Этюд к картине Рязанские луга. 1966 - 36
Закат. 1976 - 58
Защитники Гаваны. Куба. 1961 - 31
Иван Артемов. 1973 - 45
Игра в театр. 1977 - 23
Карнакский храм. 1959 - 28
Катя (Екатерина) Теплякова. 1970 - 6
Качели в саду. 1977 - 23
Красная земля. 1961 - 30
Крещение. 1991 - 62
Ледоход. 1987 - 59
Лошадки на Оке. 1996 - 20
Люди и кактусы. 1961 - 29
М.А. Игошина. 1968 - 42
М.Г. Бурцев. 1964 - 47
Маша. 2001 - 56
Мексиканцы. 1961 - 29
Меркулова. 1973 - 43
Мои родители. Дарья Ивановна и Иван Сергеевич Ивановы. 1994 - 47
Молодая мать. 1964 - 27
На крыльце. 1979 - 45
На Оке. 1972-54-55
На реке. 1969-20-21
На огороде. 1994 - 7
На покосе. В шалаше. 1961 - 12-13
Натюрморт с тыквой. 2001 - 57
Николай Иванович Тимохин. 1998 - 46
Нил. Набережная. 1959 - 28
Нина с Танюшей. 1947 - 49
Ока весной. 1958 - 4
Ослики. Мексика. 1961 - 29
Отдых. Египет. 1959 - 28
Переславль-Залесский. 1969 - 34
Переславль-Залесский. 1969 - 35
Переславль-Залесский. Собор на горе. 1969 - 34
Переславль-Залесский. Трубеж в дождливую погоду. 1969-35
Под мирным небом. 1982 - 16-17
Полдник. 1963-1966 - 14-15
Полдник. 1984 - 53
Полина Игошина. 1999 - 41
Полевые работы. 1959 - 15
Портрет жены. 1999 - 51
Портрет рабочего военного завода. 1942 - 6
Портрет Серафимы Котовой. 1959 - 12
Портрет Татьяны Игониной. 1959 - 12
Портрет Чугуновой. 1974 - 41
Похороны.1999 - 40
Прополка. 1959 - 8
Праздник Покрова Богородицы. 1994 - 61
Прасковья Филипповна. 1969 - 43
Прасковья Филипповна. 1970 - 47
Престольный праздник. 1994 - 61
Приокские луга. Вечер. 1984 - 36
Проклятие. 2002 - 58
Прядет бабушка Наталья. 1940 - 5
Родился человек. 1964-1969 - 26
Рождение теленка. 1977 - 37
Рязанские луга. 1962-1967 - 38-39
Света. 2001 - 27
Село Воскресенское. Мастер в шерстобитной мастерской. 1942 - 7
Село Ряссы. 1958-6
Семья. 1945 год. 1958-1967- 18-19
Сидящая девушка. 1970 - 52
Солдат И.М. Миронов. 1964 - 42
Стадо в Ряссах. 1997 - 52
Старая крепость и маяк. Гавана. 1961 - 31
Тимофей Мигачев на смертном одре. 1984 - 41
Уборка картошки. 1967 - 8
У Маши воспаление легких. 1972 - 49
Филипкин Иван. 1989 - 42
Этюд к картине Рязанские луга. Ворошат сено. 1966-37
Яблоневый сад. 1973 - 24
ISBN 5-7793-0441 -6
Оглавление
Владимир Сысоев Виктор Иванов Виктор Иванов Указатель произведений Виктора Иванова
