|
Стихотворения (1900)
1. А. А. Фету («Твой ласковый зов долетел до меня…»)
Твой ласковый зов долетел до меня,И снова душа пробуждается, —Ей тихое счастье весеннего дня,Ей вешняя ночь открывается.Там нежные звезды плывут и дрожат,Волна их качает пустынная…Проснулась – и зноем наполнила садБессмертная страсть соловьиная.Так больно и властно вонзается в грудь,Так робко и сладко ласкается, —И к ярким созвучьям навеки прильнутьБессильно душа порывается.Конец 18912. «Нас кони ждут… Отдайся их порывам!..»
Нас кони ждут… Отдайся их порывам!Пусть эта ночь в молчании своемОбвеет нас дыханием счастливым,Подхватит нас сверкающим крылом.Уж мы летим, наедине с звездами,Наедине с голубоокой мглой,И волны сна смыкаются за намиХолодною, певучею чредой.18983. «В бледных сумерках мятели…»
В бледных сумерках мятели,В мгле без цвета и без днаСловно звезды заблестелиСвечи милого окна.Сквозь морозные узоры,Головой прильнув к стеклу,Вижу – ты склонила взорыНад работою в углу.С страстью дерзкой и тревожнойЯ в приют твой не войду,Полюбуюсь осторожно,Осторожно отойду.Будь твой вечер тих и нежен,И когда придет пора,Благодатен, безмятеженСон невинный до утра.18954. «Деревья чуть обвеяны листвою….»
Деревья чуть обвеяны листвою,Прозрачна даль,И ты несешь пустынною тропоюСвою печаль.Прекрасна ты, как ясный вечер мая, —Но почемуДуша болит, твоих очей встречаяНемую тьму?О, не грусти, забудь былые грезы, —За ливнем вслед,И свеж, и чист, свои роняет слезыДушистый цвет.18905. «Молитесь, молитесь! Уж бледные крылья…»
Молитесь, молитесь! Уж бледные крыльяБездушная гостья раскрыла над нею.Лежит – разметалась в томленьи бессилья,Как птичка больная, малютка родная…Я истине верить не смею!Давно ли, давно ли в улыбке счастливойЕе раскрывались румяные губки,И смех разливался волной шаловливой,И солнце, казалось, лишь ей улыбалось,Ей – маленькой нашей голубке…Молитесь, молитесь! Чуть теплится чуткоНад детской постелькой ночник, замирая;И ангелы нежно целуют малюткуВ усталые глазки, и светлые сказкиЕй шепчут, с собой увлекая…18956. «Я сойду в мой сад пораньше…»
Я сойду в мой сад пораньше, —Не спугну ли легких фей,В красоте кудрей их длинныхИ заплаканных очей.Над водой всю ночь сегодняСобиралися оне,Развиваясь и свиваясьВ хороводах при луне.Мне бы только легкий трепетЛегких крыльев уловитьИ загадочного смехаУскользающую нить.18937. «Я уходил, тревожный и печальный…»
Я уходил, тревожный и печальный, —Ты всё в толпе, ты всё окружена,Напрасно ласки жаждала прощальнойМоя душа, смятения полна.Пустым речам, моей не видя муки,Внимала ты, беспечная, смеясь.Вокруг тебя порхали вальса звукиИ нежная мелодия вилась.Но где от лип темней ложились тени,Где ключ журчал невидимой струей,В тоске любви, в тревоге и смущенье,Твой легкий шаг узнал я за собой.Любимые напевы покидая,Из шума зал блестящих ты сошла,Как эта ночь, отраду обещая,Как эта ночь, приветливо светла.Ты вскинула сверкающие рукиНа плечи мне, дрожа и торопясь,А вдалеке пылали вальса звукиИ нежная мелодия лилась.18998. «Если безмолвным и светлым волненьем…»
Если безмолвным и светлым волненьемВзор твой сияет, о друг мой любимый,Если румяным и милым смущеньемНежные щеки так знойно томимы;Если прозрачная ночь голубаяТихо волну осыпает звездами,Если черемуха дышит над нами,Белые кисти неслышно качая, —Как мне признаться, и надо ль признанье,Сладко томящее робкую душу?Бледным ли словом живое молчаньеЦарственной ночи безумно нарушу?18989. Вечером
На мрамор резной водоема,Звеня, набегает волна.Одни мы, далеко от дома,Нас нега сковала одна.Нам веет вечерними снами,Погасло мерцанье зари,И крупными небо звездамиУсеяло ризы свои…О, друг мой! душа отдыхает,Сомнений в нет нет, ни тревог,И месяц лучами ласкаетЗадумчивый наш уголок.189010. Вакханка
В забытом уголке покинутого сада,Под свежим пологом поникнувших ветвей,Вздыхает и поет лукавая наяда;Звенит и плещется несякнущий ручей.И, лик пленительный над влагою склоняя,Всегда недвижная над вечным бегом вод,В сияньи мрамора вакханка молодая,Роняя тяжкий тирс, усталая, встает.В час полдня знойного, когда оцепененьеИ яркий сон царит на тихих берегах,Люблю ловить следы борьбы и опьяненьяУ девы каменной в загадочных очах…Уж взору чудится – дыхание живоеПриподымает грудь и расторгает сон,И жду – вот с уст ее, пронзительный, как стон,Сорвется бранный клик: «Эван, эван – эвое!»189811. У колодца
С гулом в глубокий кувшин набегает струя ледяная…Милая дева, постой, – дай поглядеть на тебя!Темные стрелы ресниц упали на гордые очи,Темной змеею коса вьется на смуглом плече,Хмурится круглая бровь, – и с трепетом дерзкий пришелецЖдет… Ослепи же его молнией южных очей.189512. «О друг мой! соловьи счастливее меня…»
О, друг мой! соловьи счастливее меня:Не их ли звучный клич, волнуя и маняЕще неведомой, но сладостной любовью,Слетает на заре к девичью изголовью,И гонит чуткий сон и пламенной мольбойВ неясной полумгле томится над тобой,И, опьяняя слух волшебными мечтами,Наполнит жаркий взор счастливыми слезами.189813. «Прости, прости безумные упреки…»
Прости, прости безумные упреки,Ревнивые угрозы мне прости,Далекий друг, любимый и далекий,Минутный луч, блеснувший одинокоИ гаснущий на сумрачном пути!Унылая, пустынная дорога,Унылые, напрасные мечты,И там, вдали, у милого порога,Последних роз манящая тревогаИ осенью побитые листы.189814. «Ты знаешь ли, как сладко одинокому…»
Ты знаешь ли, как сладко одинокому,В загадочной, беззвучной тишине,Лететь душой туда-туда, к далекому,Что только раз пригрезилося мне.То – колокол, в просторе душном тающий,Вздыхающий и тающий, как сон,Но за собой надолго оставляющийИ жалобный, и требующий стон.О, где же ты, для сердца примирение?О, где же ты, забвенья сладкий плод?Один лишь миг, одной струны волнение —И снова всё мгновенное живет.Ты знаешь ли, как больно одинокому,В загадочной, беззвучной тишине,Лететь душой туда-туда, к далекомуЧто только раз пригрезилося мне.189915. В толпе
Много ли надо для счастья? Взманила весна молодаяСнова на волю к себе шумную праздность толпы.Только из целой толпы слежу я внимательным взором,Даже не взором – душой, робко слежу за одной.Любо глядеть мне, как кудри сбегают широким потоком,Черным, как поздняя ночь… Вдруг под тяжелой их мглойВспыхнут, как первые звезды, горячею нежностью взоры…Что бы я не дал, когда б мне улыбнулись они!С тихой тревогой гляжу… Дрожу я – не слишком ли дерзкоФрант этот с узким лицом, встретясь, тебя оглядел?..О, для толпы ль рождена твоя лучезарная юность?Им ли, слепцам, оценить чудное солнце мое?189916. «Осень в сердце твоем, и в саду у тебя…»
Осень в сердце твоем, и в саду у тебяОпадает листок за листком,И кровавая роза, дрожа и любя,На окне доцветает твоем.А любимый твой друг, убаюканный, спитТам в степи, где ни сел, ни дорог,И в смертельной красе на холме шелеститИммортелей осенних венок.189817. «У моря, у тихого моря…»
У моря, у тихого моря,Одни мы бродили с тобой,Любуясь счастливою ночью,Любуясь безмолвной луной.У моря, у тихого моря,В тот светлый, таинственный час,Над нами любовь молодаяНа крыльях беззвучных неслась…То время далёко, далёко,И ты от меня далека…У моря, у тихого моряЗадумчиво бродит тоска…Как призрак, задумчиво бродит,Как призрак, беззвучно поетУ моря, у тихого моря,У бледного зеркала вод…189518. «Непогодною ночью осеннею…»
Непогодною ночью осеннею,У дверей,Чей-то робкий ей шорох почудится…Жутко ей.И вглядеться-то страшно в недвижнуюЭту мглу —Ну, как бледные руки подымутсяТам, в углу?Не глядит, не дохнет, не шелохнется,А в грудиЧто-то шепчет до боли назойливо:«Погляди».189919. «В золоте осеннем грустная аллея…»
В золоте осеннем грустная аллеяПуть наш осыпала золотом листов…Как чета влюбленных, странно холодея,Шли мы вдоль любимых, тихих берегов.Что-то между нами тихо обрывалось,Словно паутины трепетная нить,И куда-то сердце с болью порывалось,И о чем-то сердце жаждало забыть.И в душе роилось дум так много-много,На уста просилось столько поздних слов,А кругом мерцала грустная дорогаЗолотом осенним вянущих листов.189920. «Голая береза шелестит о стекла…»
Голая береза шелестит о стеклаРобкими руками…Отчего же взор твой засветился сноваТихими слезами?Отчего безмолвна и с тоской невнятнойСмотришь в даль ночную?Отчего с тобою я как враг ни слова,И как друг тоскую?Или это осень тенью молчаливойПронеслась над нами,И сердца, и мысли мрачно разлучаяГневными крылами?189921. «Нет, не могила страшна…»
Нет, не могила страшна —Страшно забвенье,Страшно свалитьсяБез силы, без воли,В пропасть холоднуюВечного сна…Благо тому, чью могилуИ крест молчаливыйДружеский мягко венок обовьет,Точно объятьеТеплой руки,Живою поэзией красок.Вот василек полевой —Память далекого детства,И розы тревожный восторг,Там астр сиротливых мечтательность,Георгин одинокая гордость,И тихой фиалки,Свежей затворницы леса,Смиренный и всепримиряющийШепот душистый.И благо и жизни, и смерти,Когда по цветам разгоритсяВ ранних росинкахПогожее утро,И тихо над гробом цветутСлезы любви и молитвы.189922. Романс («О, как далёко и как враждебно…»)
О, как далёко и как враждебноТы удалилась от меня!И нет уж в сердце зари волшебной,И в песнях нет моих огня.Едва мерцает из тяжкой дали,Из тяжкой дали, из темных туч,Твой лик, исполнен немой печали,Твоей улыбки бледный луч…Не воротиться тому, что было,Что догорело, что прожито.Молчи же, сердце! Как ты любило,Пускай не знает другой никто!189823. Friede (Средневековая суббота)
Friede, friede! Тих и мирен вечер,Только слабо колокол дрожит!Божья весть о близком воскресеньиОт грозы насилий и обид.Friede, friede! С узкой колокольниКак молитва тихая парит;Сердце тихо празднует победуНад грозой насилий и обид.189924. Осеннее
Как ночь тиха, как ночь темна!Один прижавшийся к стеклуЛисток поблекший из окнаГлядит ко мне сквозь эту мглу.Глядит сквозь эту мглу с мольбойИ будит горькие мечты —Один листок, один живойСвидетель летней красоты.И говорит он: «Ночь темна,Грустна безмесячная ночь,Кругом глухая тишина…О, не гони меня ты прочь!О, не гони, не презирайМоей унылой желтизны:Я – мертвый лес, поблекший рай,Могила песен и весны!Я – память счастья и тревог,Лесов живых, живых небес,Последний трепетный листокИз книги света и чудес.Когда же грубо ветер злойМеня в безмесячной тениСомнет, сорвет перед тобой,Хоть раз, один хоть раз вздохни!»189925. Измена
От сонных берегов, где в ласковом покоеВолны безропотной затишье голубое,От узкой заводи, где на заре едваПлескалась под веслом глубокая трава,И в раннем лепете приветливой наядыДуше мечталися бесценные награды, —Прости, любимая! – я порываюсь вдальЗа черный гребень гор, где гневно блещет сталь,И в смертных прихотях, и в долгих воплях бояХочу испить до дна призванье роковое.189926. Март
Там, далеко на горах,И в лощинках, и в долках,Как зимы последний грех,Тихо тает грязный снег.И просторна, и пестраПробужденная гора.Выше, выше – там путиЧеловеку не найти:Словно горы – облака,И тропинка далека,По которой мимо кручК нам нисходит тонкий луч.189927. Петух
Когда еще недвижны водыИ даль морозная глуха,Мне веет радостью свободыВеселый голос петуха.Легко пронзая мглу ночнуюПризывом звонким и простым,Он шлет улыбку золотуюМечтам рассеянным моим.Он бодро требует ответаСвоей трубе, и слышен в нейМне праздник зелени и светаВ родном саду в тени ветвей, —Где по дорожкам солнце бродит,Где речка сонная тиха,И по заре свежей доходитВеселый голос петуха.189928. Фрейбург (Картина Мюнье)
С уступа плющ сползал широкими извивами,Внизу белела древняя стена,И песня рыбака дрожала переливами,И голубела сонная волна.И сердце родину любило молчаливую,И блеск реки, и колокол вдали,И меж лесистых скал тропинку прихотливуюКуда-то ввысь от долов, от земли.Над светлой тишиной, над мирными долинамиПоследний раз хотелося вздохнуть,И унестись навек за теми исполинамиВ сияющий и бесконечный путь.189929. Актэон
Лишь на мгновенье узрел красоту без покровов,Только мгновенье пред ним в наготе непорочной,Бледная, звездного неба стояла царица…Темная гибель висит над безумцем счастливым…Ты ль Актэоновой участи, страстное сердце,Ищешь – зажечься на миг и навеки погаснуть?..189930. «Чужая гавань и люди чужие…»
Чуждая гавань и люди чужие, и яркое небоСловно чужое. Глядишь – верить не смеешь очам.Улицы – моря шумней, и в пламени воздух, и пышноЗолото страстных лучей сыплет чарующий день.Клетка открылась – беги!.. Но что же ты смотришь, волнуясь,Будто в смущеньи, назад, с палубы медля сойти?Иль запросилося сердце туда – в эту ширь голубую,Где неумолчной волны смутно качается зыбь?Там ли родное внятней мечте открывается зоркойВ светлой мелодии звезд, в важной гармонии вод?189931. Toscana
Полно, мой добрый хозяин! к чему в свой кубок глубокийЛьешь упоительных чар южного нектара мне?Верь мне, и самая Геба меня б опьянила не слаще,Чем этот воздух и зной, эта прозрачная даль,И на пороге твоем, меж роз и зелени, взоры,Полные солнца и мглы, дочери смуглой твоей.189932. Два века
Юноша, гнев свой смири! Оставь назиданья, о старец!Право, безумен, смешон ваш раздражительный спор.Сердца жар не тебе залить, беспощадная мудрость,Опыт медлительных лет, пепел потухших огней.Страстное чувство, не ты признаешь венец упоенийВ нежности тающих сил, в строгом сознаньи конца.189933. Статуя Минервы
Вот изваянье любимицы мудрого Зевса.Смотришь, как строгий резец в благородном усильи,Творческим духом провидя высокую тайну,Мрамору твердому предал божественный образ.Смотришь – и молишься чистому счастию знанья,Мысли кипящей и мудрости тихим вершинам.189934. В дальнюю чащу лесов
В дальнюю чащу лесов укройся, дрожащая нимфа.Слышишь, как рог заревел, как заливаются псы.Дерзкий пришелец в твое вторгается влажное царство…Где же твои соловьи? Где же молчанье твое?Треск и проклятья кругом, – и дикая жизнь торжествуетЗдесь, на могиле твоих тайных мечтаний и снов.189935. Сион
Мшистые камни… стена… то шепот, то стоны молитвы…Вы ли, гонимые, здесь бледной стеснились толпой?Мрачною верой горят, как факелы темные, взоры;Буря рыданий и слез к темному небу растет…«Боже! Мы – прах пред Твоей венчающей верных десницей.Боже! Открой нам, открой недостижимый Сион!»189936. Старый колокол
Грустно ты, колокол старый, на ветхой поник колокольне.Вижу: уж больше тебе дальний простор не будитьСветлым, как день, торжеством улетающих в небо хвалений,Строго протяжной волной долгих надгробных молитв.Позднего ль ветра крыло тебя торопливое тронет —Глухо последним «прости» скажется гулкая медь.189937. Надпись на «Декамероне»
Тот был душою герой, кто в бледном преддверии гроба,В темных угрозах чумы жизни разгадку обрел:Смерти – молчанье могил и мрамор холодных надгробий,Жизни – веселье и блеск, жизни – любовь и цветы.Бодро испей до конца всю чашу манящих восторгов —Черная смерть у дверей в строгих одеждах стоит.189738. «Месяц серебряный в темные наши аллеи…»
Месяц серебряный в темные наши аллеи,В самую чащу ветвей проникает… О, выйдем,Выйдем на эту лужайку на это сиянье!Спите волненья мятежные! Ласковой ночиЧистое в дар принесем и незлобивое сердце,Нежность смирения, нежность и слез, и молитвы.189939. Собаки
Что за тревожную ночь послали сегодня мне боги!Строго-прекрасная к нам в светлом молчаньи сошла.Небо казалось очам фантастично-глубокой поэмой,Полной мерцающих тайн, полной звездящихся слез.И к озаренной воде сбегались туманные тени,Точно сбирались отплыть и поджидали гребца.Нервы натянуты были, как струны, готовые к пенью…Вдруг исполнительный пес поднял отчаянный лай.Чу! полководца признала и славит лохматая стая;Резко дисканты визжат, глухо рокочут басы.Мудрый политик мирит, а молодость требует боя,И разглашает набат внутренней смуты пожар.189940. В. В. Розанову
Жадно крикливая праздность о новом и судит, и рядит;Ты же, без жалоб неся старый терновый венец,В образах странных уму, но чуткой приемлемых верой,В образах темных пока, правды лелеешь зерно, —Чтоб через много веков, поколений чрез много, быть может,С них, с побежденной толпы, полною мерой собрать.189941. На юбилей Пушкина (26 мая 1899 г.)
С тихой и светлою думой твои пробегаю страницы:Это – безбрежная даль, – родины милой поля,Это – горячая кровь безбрежно широкого сердца,Это – свежо и легко мир облетевшая мысль.Только великой стране дается великий художник,Лишь океан красоты перлом бесценным дарит.1899Стихотворения
Сборник составил П. П. Перцов
«От красоты и в дни глухие…»
От красоты и в дни глухиеЯ всё отречься не могу:Оставь цветы полусухиеНа этом голом берегу.Сквозь глыбы грубого гранитаЛовя луч солнца золотой,Пусть мне дохнут они забытойНавек отпетою весной…10 октября 1925Владивостокские ямбы
В вагоне
Сменяются и долы, и леса,Под ровный гул бегущего вагона.Звенят ручьи из сумрачного лонаГлубоких скал, как горная роса.И в новых красках светлый небосводОбетами пленительными манит,И все поет, томится и зоветНа новый путь, ему же и конца нет.3 июля 1925СеданкаI. «По сопкам ползают туманы…»
По сопкам ползают туманы,Но так горяч встающий день,Такие яркие поляны,Такая сладостная тень.И сердце рвется наслаждаться,Не тратя радостных минут,Покуда жить и любоватьсяПриветы светлые зовут.Мечта, как бабочка, как птица,С цветка садится на цветок,И детских сказок вереницаТеснится в радужный кружок.29 июля 1925II. «Не говори: уж все воспето…»
Не говори: уж всё воспето.Смотри, как тих морской залив;Смотри, в какую бездну светаВон тот свергается обрыв.И так легко, неуловимоСозвучье неба и земли,Что разве б арфой серафимаМы повторить его могли.14 августа 1925III. «Под этим ясным небосклоном…»
Под этим ясным небосклоном,На этих светлых берегахДовольно сердцем озареннымНа миг замедлиться в мечтах,Чтоб и в скитаньи и в печали,И в час смятения и бурьСквозь сон припомнить эти далиИ эту чистую лазурь.8 сентября 1925IV. «Люблю я молодость и нежность…»
Люблю я молодость и нежность,И очи, жгущие огнем,И голубой мечты безбрежность,На всем разлитую кругом,И луч малиновый заката,Скользнувший низко к парусам,Рассыпав гаснущее златоПо морю, небу и горам.4 октября 1925V. Парус
С каким участьем и тревогойСледит мой взор в вечерний час,Как бледный парус понемногуСкользил вдали, скользил и гас.Мой также парус в миг урочныйСкользнет легко за ту чертуПокинув жизнь как сон непрочный,Как беглой грезы красоту.28 июля 1925VI. Апрель
Апрель… И повевает тонкоВоскресшей вербой и водой,И плеск весла, и смех ребенкаВесною дышат молодой…Апрель… Беспечно и воскресноБрожу по солнышку у вод,И в свисте ветра так чудесноМой парус розовый растет.Растет и ширится и властноВлечет в кочующие сны,На солнце, греющее страстно,На синий шелк и зыбь волны.Апрель… Весенние обманы…Апрель… Светлеющая даль,И враз излеченные раны,И вмиг отпетая печаль.2 апреля 1927VII. «И друг, и родина далеко…»
И друг и родина далеко,Но всё равно, когда весна,Мила мне дальнего востокаОгнем спаленная страна.Милы ее леса и воды,Лазурь и золото на всем,И в час безветренной погодыЛадья с повиснувшим крылом.2 апреля 1927VIII. «Не сожалей, что жизнь минует…»
Не сожалей, что жизнь минует,Когда с тобой перед концомПрирода пышно торжествуетТаким немеркнущим венцом,Когда пленительнее сказкиВ ней каждый луч и каждый звук —И песня вод, и неба краски,И гор воздушный полукруг.20 августа 1927IX. «С лесной горы взгляни на море…»
С лесной горы взгляни на море,О, вот где мира красотаВ одном волшебном кругозореС бесценной щедростью слита!.Вверху шумят, гудят вершины,У ног сдвигаются скалы,А там – живые исполины —Гремят и катятся валы.И с каждым пенистым прибоемНад сумраком души твоейСо всеми величьем и покоемПобеда света все полней.7 сентября 1925X. «Устав от красок и от зноя…»
Устав от красок и от зноя,Сегодня сер недвижный день,Как будто око золотоеИ приоткрыть так рано лень,И тусклой дымкою туманаНаутро вдруг волшебник скрылВсё, чем вчера благоуханноИ ослепительно дарил.21 августа 1927XI. «Немного слов и песен надо…»
Немного слов и песен надо,Когда кругом царит краса,Когда на листья виноградаНисходит сонная роса,И над молчаньем южной ночи8 лучах предвечного огняТрепещут звезд живые очи,Мечту туманя и маня.15 ноября 1928XII. «Какая тишина и нежность…»
Какая тишина и нежность,Как далеко от пылких бурь.Забыта ты, весны мятежность,И лета знойная лазурь.Уж утром медленно и строгоВстает неяркая заря,И шепчет сердцу много-многоУсталый сумрак сентября.17 сентября 1928XIII. Ясная осень
Еще они прозрачны, дали,И ясен купол голубой,И без смущенья, без печалиЗаря прощается с землей.Еще в груди напевы юны,Еще хотят они лететь,И только ждут живые струныСогласоваться и запеть.23 ноября 1928XIV. Тайфун («Порой взамен беспечной неги…»)
Порой взамен беспечной негиСвирепо заревет тайфун,И в стройный хор живых элегийВорвется хаос диких струн,В такой безумной схватке фурий,С таким стремленьем сокрушить,Как будто ты, страна лазури,Еще не бросила творить.10 сентября 1928XV. «Как ярко солнце ноября…»
Как ярко солнце ноября,Как чисты синие просторы.Неугасимая заряЛегла на каменные горы.Легла и дышит без конца,Как надышаться ей, не зная,И лучезарного венцаНи на мгновенье не скидая.27 ноября 1929XVI. «И в зиму так же небо сине…»
И в зиму также небо синеИ над стихающей волнойВисит лазурною пустыней,Дрожит бездонной глубиной.И мнится, некий дух вселеннойВот близко, близко, в миг немойПрострется бездною нетленнойНад опустелою землей.5 декабря 1929XVII. «Оно прекрасно и высоко…»
Оно прекрасно и высоко,Живое небо января.От стран роскошного востокаПрикочевала к нам заря.И над горами, надо льдамиЗимою скованных бреговЛегла воздушными волнами,Вовек не ведавшими льдов.16 января 1930XVIII. «Наверно, вот в таких краях…»
Наверно, вот в таких краяхСвои венки найдут поэты:Всё горы, горы и в горах —То дуб, то ель, да лип букеты.Свергаясь долу, путь гремитПод перегруженной телегой,А там вдали как ясен вид,Какой он дышит вольной негой.Ручьи колей рекой слились,Уж ночь в долу благоуханном,Да, переваливая высь,Недавний дождь ползет туманом.19 июня 1930XIX. Тайфун («Нам небом послан был тайфун…»)
Нам небом послан был тайфунЧтоб духом мы не упадали,Чтоб мы не ослабляли струнВ немом бездействии печали,Чтобы не жались, как рабы,Под дикие раскаты громаИ вдохновение борьбыНам было близко и знакомо.18 июля 1930XX. Твоя скала
Два камня на распутьи влажном.Мы сели там в вечерний час,И волны с грохотом протяжнымБросались в сумерках на нас.Я снова здесь. Раздумья полный,Один я над водой стою,И горько всхлипывают волны,Взбираясь на скалу твою.12 декабря 1930XXI. Опорная, 18[1]
Поникла ветхая ограда,И от ворот одни столбы,Но буйны плети винограда,Как победившие рабы.Да тучи бледного жасмина,Освобожденного от пут,Как одиночества картина,Участье путника зовут.23 июня 1930XXII. Марина
Люблю басовые тонаС утра встревоженного моря,Когда на всем его простореГудит и рушится волна.Как будто линия штыков,Неотразима в дружной силе,Встает и в брызгах снежной пылиМарш-марш на приступ берегов.4 мая 1931XXIII. Владивостоку
Есть красота в тебе живая,Когда и с шуйцы, и с деснойЛазурь задвинет золотаяТебя хранительной стеной.И широко и необъятноПо зыби млеющих прохладРассыпят огненные пятнаВесна и вечер и закат.27 мая 1930XXIV. Нарцисс
Уж город все свои огниЗажег на всех террасах горных,И в море теплятся они,Как перлы средь утесов черных.И с негой каменный НарциссНад морем замер до рассвета,И звезды мира собралисьВ урочный час кругом поэта.3 января 1931XXV. «Забуду ль я вот эти горы…»
Забуду ль я вот эти горыВ туманный, ранний утра час,И бухты свежие просторы,И чаек крик, – забуду ль вас?Иль при конце моем печальном,Пред тем, как ступит жизнь во тьму,Я вас, хотя б в виденьи дальном,С тоскою сердцем обойму?10 декабря 1930Миги
I. Цветы
Ни к чему не прилепляться,Все мгновеньями любить, —Вот как надо наслаждаться,Вот что значит жизнью жить.Только миг у брака брачен,Жизнь и смерть – всегда чета,Краткий срок цветам назначен,Но какая красота!И бесцельны, и безвластны,В опьянении мечты,Так мгновенны, так прекрасныЛегкой радости цветы.14 июля 1925II. На бревне
На бревне, над речкой горной,Чуть журчащей меж камней,Сладок отдых, сладок сумракЕле шепчущих ветвей.Говорят они: усталыйПутник, сядь к нам отдыхать.Светлых сказок мы нашепчем,Их с собой ты можешь взять.В холод жизни, в путь далекийПонесешь, как клад живой,Свежий голос речки горной,Говор леса над водой.29 июля 1925III. «Я люблю эти ранние, робкие грезы…»
Я люблю эти ранние, робкие грезы,Очертанья неясные тающих снов,И распятье кривое застывшей березы,Не мечтавшей о пухе грядущих листов.Я люблю эту музыку смутных созвучий,Чуть воскресших над темной могилой души.И в траве, по росе, голубой и певучей,Колокольчика зов в дорассветной тиши.12 марта 1926IV. Последний миг
Чисто и ясно в душе заключитьЭту последнюю знойную нить,Это смущенье и это прощай,Этот цветов засыпающих рай,Эту луну на скамье и у ног,Этот весны ускользающий вздох,Эти немые, как стражи, кусты,Этот томительный миг красоты…16 апреля 1926V. «Много звучит голосов…»
Много звучит голосов, призывающих чуткое сердце,Много задумчивых снов ночь навевает мечте,Только призывнее всех для меня и волнует всех слащеСвежий, как поздняя ночь, ночью подсказанный стих.23 декабря 1926VI. «Не говори, что ты устала…»
Не говори, что ты устала:Еще весна твоя светла,И ночь так пышно раскидалаИ звезд и песен без числа.Лишь только щедро и глубокоЕще всей жизнью ты живиИ сердце распахни широкоДля слез, и неги, и любви.25 июля 1927VII. «Сердцу и только ему…»
Сердцу и только ему на лазурно-прозрачном рассвете,Тихий мой друг, отдадим робкую тайну свою.Все и поймет, и простит молчаливый и грустный волшебник,Чтоб на заре обронить знойный и сладостный стих.29 марта 1927VIII. «Я рад бы не любить, я рад бы не мечтать…»
Я бы рад не любить, я бы рад не мечтать,Но такая весна, но такая заря,И всю ночь соловьи не давали мне спать,В безглагольном восторге дрожа и горя.Я бы рад не любить, я бы рад не мечтать,Но весь вечер вчера тот ручей под окномТоропился бежать, торопился шептать,Как смычок по струне, об одном, об одном…30 марта 1927IX. Календарное
Снова май. В овраге полномС пеньем пенится вода.Это май, а май безмолвнымНе бывает никогда.Разбежалось в поле стадо.Пастушонку лень бродить.Знать, опять кому-то надоЛюбоваться и любить.Чу, над влажными листамиВсё желанней и звучнейОсмелевший под звездамиЗапевает соловей.Хорошо бродить свободным,Петь и прыгать, как вода.В сердце май, а май холоднымНе бывает никогда.6 мая 1927X. «Светлы весенние просторы…»
Светлы весенние просторы,Тиха безоблачная даль,Опять из сердца без укораУходит старая печаль.И веет снами молодыми,И думы легкие чисты,И над могилами роднымиДрожат прозрачные листы.15 мая 1927XI. «Я сумел бы тебя и любить, и ласкать…»
Я сумел бы тебя и любить, и ласкать,Только словом так трудно решиться сказать…Я бы лучше сумел, если б розою был,Если б тонким тебе ароматом кадил,Если б облачком беглым я плыл над тобой,Если б тайны ронял серебристой росой,Если б тенью прохладной мог стан твой обнять,Я сумел бы тогда и любить, и ласкать…19 декабря 1927XII. «Право, не надо нам долгих речей…»
Право, не надо нам долгих речей,Будь только смутно журчащий ручей,Будь только леса осеннего мох,Будь только сердца затихшего вздох,Будь только в темный тропинка овраг,Будь только негой замедленный шаг,Будь только ветер, взметнувший листву,Будь только сказочный сон наяву.14 сентября 1928XIII. «Выйдем тихонько бродить»
Пойдем сегодня побродитьОдни над мирными брегами,Пойдем душою повторитьСозвучье ночи со звездами.И в миг, как их померкнет ройПред набегающим рассветом,Как сон расстанемся с тобой,Чтоб белый день не знал об этом.29 марта 1929XIV. «Опять весна, и негой сладкой…»
Опять весна, и негой сладкойОбвеян мелкий пух аллей,И узкий месяц встал украдкойСмотреть сквозь прорези ветвей.И тает даль, и всё как прежде:И жизнь полна, и томны сны,И любо молодость надеждеОтдать на празднике весны.10 апреля 1929XV. Даль
Родная кроткая заряНад мирной далью деревень,Когда, задумчиво горя,Беззвучно в ночь отходит день,И над недвижною рекой,Не колыхнувшей гладь струи,Расстелет вечер золотойТенета мягкие свои…20 мая 1929XVI. «Ты вся в звездах. В окне открытом…»
Ты вся в звездах. В окне открытомТвой профиль четко озарен,А там, внизу, в логу забытом,Весны светлеет тонкий сон.Весна царит, бросая пеньеВ затишье сада и села,И в этом чистом озареньеТы так невинна и светла.Мерцают звезды. Чуть роситсяПлетень соседнего двора,И сердцу хочется томиться,Пылать и плакать до утра.1 июля 1926XVII. «И праздник мой настал. Густою…»
И праздник мой настал. ГустоюВолною льется аромат.Передо мною и за мноюКартины чудные лежат.Но коротка, как сновиденье,Моя роскошная весна,И разве иней сожаленьяОставит старости она.29 августа 1929XVIII. «Печаль и музыка одно…»
Печаль и музыка – одно.Как широка пустыня жизни,Как душу спавшую давно,Томит призыв былой отчизны.Мечте мучителен покой,Ей внятен голос вечно юный,И кто-то сильный и живойВ душе натягивает струны…20 сентября 1926XIX. «Как после тягостной разлуки…»
Как после тягостной разлукиКрасив и тих твой ясный свет,Какие ласковые руки,Какой пленительный привет.Какая даль передо мною,И как безоблачно чистаИз сердца полного тобоюСтруится песня на уста…21 октября 1926XX. «Право, иного я счастья не жду…»
Право, иного я счастья не жду:Столько огней в полуночном саду;В небе высоком огни и в воде.Искры росы и по листьям везде,Да и в траве под ногой светлякиВ теплом мерцаньи зажгли огоньки.Да и в косе-то, гляди, у тебяЗвездочка, что ль, заблудилась, любя…16 октября 1929XXI. Окошко
Люблю зеленое окошко —Оно весь день свежо молчит,Оно на старую дорожкуСедого путника манит, —Дорожку топкую лесную,Где снова он изведать радИ сказку лета голубую,И зной смолистых колоннад.4 июня 1930XXII. Пень
О волшебство природы летней, —Леса под шумною фатой,И всё знойней, и всё приветнейУлыбка прелести земной.Рукой заботливою няниВсе пятна ветхие снялаИ пень кривой на той полянеКак ризой брачной убрала.Смотри, теснятся в дружной негеИ, хорошея с каждым днем,Со всех сторон в листах побегиСпешат сравняться с горбуном.6 июня 1930XXIII. «Есть в одинокой, ясной ночи…»
Есть в одинокой, ясной ночиТакая грусть и пустота.Глядят луны немые очиНа нелюдимые места.Что ж это? Жизнь иль отраженьеОтживших дум в зерцале сна,И в высоте, как привиденье,Проходит мертвая луна?О, будь лучом моей ты ночи,Чтоб обезволенная мглаПознала свет, открыла очиИ вновь дышала и жила.7 июня 1930XXIV. «Я поздно вышел. День счастливый…»
Я поздно вышел. День счастливыйУж догорел в костре лучей,И затянул туман пугливыйВиденье зноя и огней.И только там, где за мгновеньеВеликолепный храм царил,Чуть взору грезилось волненьеСотлевших без возврата крыл.8 июня 1930XXV. Ре мажор
Не знаю сам я, оттого ли,Что сердцу воля дорога,Люблю я праздник дикой воли,Люблю речные берега,Когда их ломит ярый грохотВосставших вод, крушимых льдов,И тяжек пьяный зык и хохотРаскипятившихся борцов.9 июня 1930XXVI. «Здесь, под кущей винограда…»
Здесь, под кущей виноградаЯ присяду. Мне тепло.Солнце – путнику награда,Солнце гроздьям виноградаДаст прозрачное стекло.Отчего ж на сердце тени,И в груди, как ночь, темно? —Солнце, солнце, добрый гений,Разгони туман сомнений,Дай палящее вино!11 июня 1930XXVII. «Уже березы полуголы…»
Уже березы полуголы,А воздух всё лучист и чист,И безмятежные глаголыЛепечет падающий лист.И в сердце нет сопротивленья,И будь благословенно ты,Хотя б последнее мгновенье,В закатном золоте мечты.16 сентября 1930XXVIII. Свое
Как хорошо быть одиноким,От всех бойцов равно далеким,Любить свое, любить одно,В живую цепь ковать звено.Как хорошо по небывалымБродить стезям, по снам грустя,Как хорошо бокалом малымИспить от полного ручья.25 февраля 1931XXIX. В сторонке
В мое окно вся жизнь людскаяВ разнообразии видна,И улиц суета дневная,Как вечный бег веретена.Но как милей на миг к сторонкеС немою думой отступитьИ слушать зов свирели тонкийИ грезы тающую нить.11 марта 1931XXX. Перед сном
Как хорошо под вечерок,Едва погаснет дня волненье,Пойти сложить у милых ногВесь груз тревоги и сомненья.Смелей прижмись к моей грудиПред сном головкою усталой,И речи мирные ведиО том, что было да бывало.23 сентября 1931XXXI. Зарницы
Вчера, когда мы расставались,Сбиралась за морем гроза,И много высказать пыталисьТвои безмолвные глаза.Но мы и целая природаСвершали молча договор,И от востока до заходаМерцал зарниц безмолвный хор.16 июня 1931XXXII. Март
Ты, предвесенняя, немая,Чуть мартом тронутая даль,И чаша неба голубая,Как незапятнанный хрусталь.И сердце бредит, сердце чует:Вот-вот не месяцы, но дни,И солнце знойно расколдуетЦветы, и песни, и огни.18 марта 1932Из старых тетрадей
I. «Нет, полно пламенно дрожать и тосковать…»
Нет, полно пламенно дрожать и тосковать,Напрасно рваться вдаль безумною мечтою!Я знаю: прежних лет не пережить опятьС их дерзкой силою и гордой чистотою.Зачем же плачет так забытая струна,В переболевшую опять вонзаясь душу?Ужель всё мертвое я разбужу от снаИ завоеванный так трудно мир разрушу?Ужели вновь она вскипает и зовет,И взоры темные неутомимо хмуря,Сорвет мой бедный челн и грозно понесетВ седую даль валов – таинственная буря?Что если призраком тревожным и роднымВиденья чистые очей моих коснутся,Какая будет боль отдаться снам живымИ безнадежному в немой тюрьме проснуться!1899II. Мотив из Илиады
Грозно в кипучем бою он дышит отвагой и силой.Как отступают враги перед летучим копьем!Точно как молнии Зевса сверкают из смелого взора,Черные кудри волной льются на мрамор чела.Ах, оглянися назад, красавец, где солнце заходит,Где над зубцами стены терем знакомый горит!Скоро ль прохладная ночь рассыплет лазурные звезды.Скоро ль герою венок тихо наденет любовь?1899III. «Я коня оседлал, чтоб кручину избыть…»
Я коня оседлал, чтоб кручину избыть,Чтоб от ворога злого бежать,И лесною тропой я, как вихрь, полетел,И закат предо мной, не сгорая, горел,И кручине меня не нагнать!И дышал я, дышал, надышаться не могБлагодатной свободой лесной,И скакал, – лишь мелькали кусты да стволы,И откуда-то веяло холодом мглы,Сладко веяло влагой ночной.Тишина, тишина! Только ветер свистит,Только желтый листок опадет…Укачала мечта молодая меня,И не знал я, куда погоняю коняИ куда меня конь донесет!1898IV. Простор
Из книг старинных и печальных,Как из глухих подземных нор,Я много дум и вздохов дальнихК тебе принес, родной простор.Но в светлой неге возрожденьяТебе неведома печаль;С тобой воздушные виденьяИ ускользающая даль.И растворилась в чаше чуднойВся наколдованная грусть,И вновь бездумно и беструдноТвоим объятьям отдаюсь.1899V. «Помнишь ли ты, дорогая, любимую нашу аллею…»
Помнишь ли ты, дорогая, любимую нашу аллею,Нашу скамейку в тени пышно сгустившихся лип?Как заслоняли листы укромное наше местечко!Бледная зависть луны нас не могла подглядеть…В комнатке бедной моей с каким возраставшим волненьемЯ примечал из окна, как погасает закат…Милая, с первой звездой вечернею ты обещаласьВыйти на нашу скамью… Как проклинал я тогдаЭти томительно-долгие, старчески-ясные взорыГаснущих солнца очей! Как я молил темноты!..Как завидовал зимним, проворным сумеркам: чуть лишьЛампу, бывало, зажжешь, – снег уж хрустит у ворот,Лестница скромно скрипит под робким, задержанным шагом…Зимние сумерки, вас благословляет любовь!Но хороши вы и летом, – глядишь, затаивши дыханье,Видишь, как сумрак растет… ждешь не дождешься звезды…Вот загорелась… Бегу… Тревожно шаги ускоряю…В милой, укромной тени падаю к милым ногам.1891VI. На закате
Там, в аллее тенистой,Между кленов густых,Тенью легкой и чистойТы мелькнула на миг.Не догнать мне плутовки, —Только смех прозвенел,Только с милой головкиЯркий розан слетел.Солнце ниже и ниже…Гаснет в пламени день…Не мелькнет ли поближеЭта милая тень?1899VII. Кузнечики
В просонках, утром озаренных,Люблю кузнечиков вознюИ за стеной неугомонныхИх молоточков трескотню.Спорится бодрая работа,Заря прозрачная легка,И так светло долит дремотаПод стук воздушный молотка.И, засыпая, вижу живоИ мост, и кузницу, и ров,И хлеба спелые разливыПод гомон бойких молотков.1906VIII. Сонет
И вновь луна, и снова дышит садТаинственной и жуткой красотою,И снова тени и лучи скользятНад садом, над прудом и над тобою.Ты поднимаешь к небу долгий взгляд,Заплаканный туманною мечтою,И звезды неба тихо говорятИ шепчутся с подругою земною.О грустный друг! кругом такая тишь:Едва дрожит у берега камыш,Сквозь сон звенит вдали ночная птица;С лугов туманы влажные ползутИ бледной ночи бледная зарницаДозорами обходит темный пруд.1899IX. «И нежность, и туман осенних вечеров…»
И нежность, и туман осенних вечеров…Усталые поля, задумчивые дали,И месяц облачный, как долгий взор печали…И нежность, и туман осенних вечеров.И тени легкие невозвратимых лет, —Минуты с вечностью таинственные звенья,И сердца светлого истома и смиренье…И тени легкие невозвратимых лет…1899X. Старуха
Белая старухаПод окном стучалась,Завывала глухо,Визгом надрывалась.Вся, как лунь, седая,Саваном одета,Колдовала злаяС вечера до света.К утру затихалиВещие угрозы.Как в пушистой шали,Сосны отдыхали.Лишь кой-где ропталиЗябкие березы.1906XI. Захолустье
Мне порою нравится – без мечты, без мысли,Вдоль забора длинного медленно брести.Низко ветви голые надо мной повисли,Снег хрустит и искрится на моем пути.Странно сердцу близкие, тянутся и тянутПереулки тесные в призрачную даль.Капли света скудного там и здесь проглянут,Да и снова спрячутся… да и тех не жаль!Негой захолустного отдыха объято,Сердце к серым сумеркам молчаливо льнет…Так и жизнь протянется, не томя утратой,Не тревожа памяти неподвижный гнет…1900XII. Лужа
К забору ветхому несмело путник льнет.Дорожка узкая становится все уже.И сделай в сторону один лишь шаг – и вотУж целою ногой затонешь в топкой луже.Но, яркий фартучек перетянув потуже,Болото вязкое преображая в брод,Шалунья девочка с улыбкою бредет,Как фея легкая. Смелей, герой мой, ну же!Блеснула детских глаз живая красота,Мелькнула высоко подхваченная ножка,Все уже топкий брод, все призрачней дорожка,Но ты уже не ждешь. Тебя влечет мечта,Тебя ведет весна. Уж ты на все готовый,Как Дант последуешь за Беатриче новой.1914XIII. «Вечно мать больная, а отца нет дома…»
Вечно мать больная, а отца нет дома, —Без любви, без ласки с детства ты росла,С одинокой думой так давно знакома,Никогда не видя света и тепла.И когда нежданно нежное участье,Искреннюю ласку встретишь ты в чужом,Бедный мой ребенок, ты не веришь в счастье,Ты не смеешь верить никому ни в чем.Диким и холодным взором отвечаешь —А в груди-то сердце рвется на куски, —Да забьешься в угол, да одна рыдаешьПод наплывом тяжкой, давящей тоски.О, моя бедняжка! без любви сердечнойЖизнь твоя уходит, вянет жизнь твоя,Столько сил, быть может, столько бесконечнойЖажды быть счастливой скорбно затая…Но, я верю крепко, на пути тяжеломТот тебя восстанет втайне подкрепить,Кто Единый счастья светлым ореоломВсякое страданье властен озарить.1892XIV. Сестре (А. Р.)
Букет цветов с родных полей
А. Р.Ты пела, милая. Та песня пробудилаВ моей душе давно безмолвную струну.Ужель и мне блеснет мое светило?Ужели снова я и вспомню, и вздохну?Так, сердцу живо все, – глубоко и ревнивоНа темном-темном дне оно хоронит кладИ этой свежести лукавой и счастливой,И этих детских игр, веселий и досад.Пусть все развеяно, пускай среди разгулаКустов разросшихся и спутанных ветвейТропинка детская бесследно потонула,Ты пела, милая, – мы встретились на ней.1902XV. В. В. Розанову – при посылке портретов детей
Вам, посвятившему детям столько рвенья,Правдивых строк, —Вот на мои надежды и волненьяЖивой намек.Была и третья… И ее желалосьПослать портрет…Росла она… ей сердце любовалось…Ее уж нет.Но милый луч ее мелькнет случайноИз этих глаз,И, может быть, и Вы вздохнете тайноОб ней, о нас.1901XVI. Памяти В. С. Соловьева
У могилы твоей, под печальным крестомНе роняю я слез, не шепчу о былом,И ревнивой судьбы я, собрат, не винюЗа недолгую, грустную юность твою.На печальном кресте всё мне грезится тот,Кто всю кровь и любовь за людей отдает,Чьи святые объятья от века зовутКаждый алчущий дух, каждый искренний труд,Кто незримый и нежный поникнул челомНад могилой твоей, над печальным холмом.1900XVII. Две книги
Ты знаешь ли вечную книгу – как чаша безбрежная вод,Она за страницей страница, грозя и лаская, течет.И сколько в ней страсти и скорби, как темен и внятен язык,То кличет, как юноша резвый, то стонет, как вещий старик.И каждый ту книгу читает, но трудно в ней смысл разгадать,И строго на ней почивает перста неземного печать.Бежит за страницей страница – торопится отдых и труд,И люди ту вечную книгу дорогою жизни зовут.Ты знаешь ли книгу иную – как осени бледной цветы,Как тихие старые птицы, поникли немые листы.Раскроется ветхая книга, и шелест не слышен листов,И веет тоскою и мраком от странных, загадочных слов,От стольких туманных загадок, от стольких холодных улик,И сердце томит и волнует двузначущий книги язык…Скользит за страницей страница, торопится отдых и труд,И смертью ту старую книгу усталые люди зовут.1900На склоне дня
I. «На склоне дня прекрасней день…»
На склоне дня прекрасней день,Под вечер жизни глубже радость,Таит последняя ступеньНеиссякающую сладость.Без содроганий, без борьбыСтупи на край иного брега, —Там есть непознанная негаПод вечным пологом судьбы.6 января 1930II. «Помнишь, липа цвела, и далекая родина снилась…»
Помнишь, – липа цвела, и далекая родина снилась;Даль в закате лиловом была так устало светла;Ты со мной у окна в мимолетной отраде забылась;Помнишь, – липа цвела…Помнишь, – липа цвела, и задумчивый запах и свежийВеял детством забытым и светлым простором села,Веял легкою грустью любимых, родных побережий…Помнишь, – липа цвела…22 ноября 1926III. «Сны мои стали иные: все темные горы, да моря…»
Сны мои стали иные: всё темные горы, да моряЧудные волны и вдаль парус бегущий, как тень.Точно я странником стал великого божьего мираИ тороплюсь оглядеть страстно его красоту,Или какая-то власть предо мной открывает заранеНеотразимой судьбы душу смущающий путь.23 декабря 1926IV. «Хоть и жизнь прожита, но под эти дрожащие звуки…»
Хоть и жизнь прожита, но под эти дрожащие звукиМне не хочется, нет, и помыслить о близкой разлуке.Мне не хочется, нет, с этим нежным волненьем проститься,Мне не хочется, нет, одному и в гробу очутиться.Все мне мнится, и там мне послышится голос твой милыйИ во мне оживут молодые, весенние силы,И под ясные звуки душа не захочет расстаться,И потянет и к свету, и к жизни, и к счастью прижаться…15 января 1928V. «Молчу, безмолвствую. Но если…»
Молчу, безмолвствую. Но еслиТвой тихий взор согреет грудь,Опять сквозь сон пробьются песни,Опять яснее поздний путь.И в бледном золоте закатаНа краткий миг в истоме силПредстанет всё мне, что так святоИ так пугливо я любил.16 марта 1927VI. «Минует всё, что было мило…»
Минует всё, что было мило,Что окрыляло, что влекло,Но ты, зари моей светило,Горишь по-прежнему светло,И над туманами ночными,Где очертанья лет слились,Зовешь лучами золотымиВ недосягаемую высь.20 марта 1927VII. «Я песня дальнего былого…»
Я песня дальнего былого,Ты песня завтрашнего дня.Я не дерзну отдаться сноваПриветам знойного огня.Но тем отрадней пред закатом,Перемогаясь, в полуснеДохнуть мгновенным ароматомИ свежей вестью о весне.2 апреля 1927VIII. «Все воскресает, все ликует…»
Всё воскресает, всё ликует,В природе радостно, светло,Но не воскреснет, что минует,Что просияло и ушло.О, мир и память грезам чистым,Звездам, сиявшим сквозь туман,И вам, цветам зари росистым,Упавшим в сумрачный бурьян.Мир, светлый мир огням заката,Ночам, минувшим без следа,И вам, очам, живым когда-то,Давно померкшим навсегда.14 апреля 1928IX. «Нет, не зови меня к весельям…»
Нет, не зови меня к весельям,Ни к буйным откликам страстей,Ни к утомительным похмельямДалеких и счастливых дней.Мне лучше нравится молчаньеИ вечер поздний под окном,И слабое воспоминаньеО всем любимом и былом.6 мая 1927X. «Когда дрожит смычок по струнам…»
Когда дрожит смычок по струнамИ песня чистая томит,Какая боль за пылом юнымСедою думою следить.Какая казнь и замиранье,Пока всё в мире рвется жить,Почуять сердца трепетанье,Но уж без силы полюбить.6 мая 1927XI. «Не говори мне слов прощанья…»
Не говори мне слов прощанья,Когда в природе все с веснойТак щедро сыплет обещаньяИ дышит пышною красой.С ее зарей, с ее огнямиЗакат ты свой сообразуй,Простись в безмолвии с мечтамиИ к розам мая не ревнуй.20 мая 1927XII. «Ты все еще не позабыла…»
Ты всё еще не позабыла,Еще ты боль свою таишь,И горьких снов не погасилаМинувшего ночная тишь.И вижу я: с мечтой усталойТы смотришь в темное окно,Как будто всё, что оживляло,Душой утрачено давно.17 мая 1926XIII. «Была пора: при блесках бала…»
Была пора: при блесках бала,В дыханьи праздничных смычковВесна беспечно запевалаСвою зарю, свою любовь.Уж не вернется жизнь сначала,Не зацветет былых цветов,Лишь навсегда в груди вздыхалаТа дрожь последняя смычков…29 августа 1927XIV. «Июнь и зной, и ты со мною…»
Июнь и зной, и ты со мною,И дума светлая чиста,И прежней детской простотоюЦветут любимые уста.Как будто жизнь не миновала,Как будто старость не пришла,Как будто вся опять сначалаДорога чудная легла…12 июня 1927XV. «О, ренессанс томлений юных…»
О, ренессанс томлений юных…Хоть близко ночь, но ясен светИ в этих ослабевших струнах —Весенних гимнов смутный след.О грусть и нежность расставанья8 закатной дымке золотой,И лучезарное прощаньеС любовью, миром и тобой.9 октября 1927XVI. «Твоя судьба – одно страданье…»
Твоя судьба – одно страданье.Но что за озаренный взгляд,Какое ясное молчанье,Какой пленительный наряд.Как будто на одно мгновеньеТы рада праздновать и жить,И красоты самозабвенье,Как чашу полную, испить.22 июля 1927XVII. «Былые дни, живые грезы…»
Былые дни, живые грезы,Виденья ласковых долин,Давно померкнувшие розыС роскошных некогда куртин…Стою с улыбкой и слезами,И надо мной, как в полусне,Чуть веет тонкими листамиВ другой, знакомой стороне.25 августа 1927XVIII. «Все это было в прошлом, было…»
Все это было в прошлом, было:Благоухание лугов,И ласка раннего светила,И тени длинные листов.Но все минует, все проходит:Чтоб тени милые собрать,Над пашней пыльной сердце бродит,Лишь только б помнить и рыдать.18 марта 1929XIX. «Мятежен был июль и зноен…»
Мятежен был июль и зноен,Пора страстей, пора жары…Теперь остыл я и спокоен,И оторвался от игры.Любуясь полными плодами,Стою безмолвен я и тих,И над затихшими громамиТону в мечтаниях немых…29 августа 1929XX. «За днями дни студеней станут…»
За днями дни студеней станут,Умрут последние цветы,Но хорошо, когда не вянутХоть сердца поздние мечты.Давно уж молодость умчалась,Померкли дни, остыла кровь,И только ты со мной осталась,Моя вечерняя любовь.15 ноября 1928XXI. «Зима идет. Пожарче в печи…»
Зима идет. Пожарче в печиДо верху хвороста кидай,Поярче тающие свечиНад поздней книгой зажигай.Зима идет… Люби пожарче,Всем напряженьем бренных сил,Чтобы в могиле грезить ярчеО красоте живых светил…16 октября 1927XXII. Первый снег
Какую тишину навеял,Сегодня выпав, первый снег,Как много чистых грез взлелеялИ сколько позабытых негВсё вспомнил я: былые встречи,Былые милые словаИ жарко тающие свечиНа шумной елке Рождества.9 декабря 1929XXIII. «Мой жребий – смутное молчанье…»
Мой жребий – смутное молчаньеИ в замороженном окнеБерезы голой колыханьеВ полудыханьи, в полусне.Мой жребий – хмурые досугиДа безответная мечтаВсё о каком-то дивном юге,Где расцветает красота.7 января 1930XXIV. «Бывают дни, бывают ночи…»
Бывают дни, бывают ночиВ тоске, тревоге и борьбе, —Не видят гаснущие очи,И уступить готов судьбе.Но ты войдешь, – твой голос сладкийРассеет призраки мои,И дверь отворится украдкойДля снов и песен и любви.21 марта 1930XXV. Близнецы
Они близки – вершины жизни:Где горче плач, там жарче смех,И зов к таинственной отчизнеВнятней в час горя иль утех.Не поминай, как ты страдала:Судьба заране всё сочлаИ втихомолку подбиралаВенок для грустного чела.11 июня 1930XXVI. О себе
Я всё расту, я всё мужаю,Мне с каждым чувствуется днем,Как ближе я к иному краю,Как чуждо мне в краю родном,Какие боли и оковы,Вериги мысли и тюрьмыВот-вот прорвут свои покровыИ врозь рассеются средь тьмы.23 июня 1930XXVII. «Вчера я был в долине той…»
Вчера я был в долине той,Где ясным сном летело детство,Где милой детской простотойДышали игры малолетства,И мне оттоле чуждым сномГрозились те скалы и кручи,Где я брожу сквозь мрак и тучиС безмолвным спутником вдвоем.28 июня 1930XXVIII. Вам, только вам
Вам, только вам моя мечта,Моя вечерняя тревога,Когда усталые устаПриосенит названье Бога.Вам, только вам в прощальный час,При открывающейся двери,Безмолвный вздох, в любви и вере,Последний раз, последний раз.6 июля 1930XXIX. Канун
Мой друг, прекрасна жизни осень,Вся в блеклом золоте листов,И ровный гул надгробных сосен,И замирание дубров.Тогда ни боль, ни озлобленьеДуши не трогают покой,И разве слабое смущеньеПред нарастающею тьмой.25 декабря 1930XXX. «Я помню радости живые…»
Я помню радости живые,Я помню чистые мечты,Сияли очи молодые,Дрожали тонкие листы.И всё прошло, и всё пропало,Уже иным досталось жить,И только сердце трепеталоИ не хотело позабыть.26 декабря 1930XXXI. Последние песни
Я тороплюсь допеть. Так многоВ груди томленья и огня.Так больно поздняя дорогаПугает сумраком меня.Я тороплюсь допеть. Вдруг тучи,Замкнув лазурь, прервут мой путь.И всё тропинка круче, круче,И всё мне тягостней вздохнуть.13 февраля 1931XXXII. Последний раз
Сойдя две шаткие ступени,Пойдем бродить в огне луны,Как потревоженные тениКогда-то детской старины.Два поздних сна из сказок Гримма,Последний раз рука с рукойСойдем шуршать неуловимоПеред террасою пустой.17 апреля 1931XXXIII. Прощанье
Придет минута расставанья,Тогда душою вновь и вновьСильней почуешь на прощаньеСвою померкшую любовь.И в это краткое мгновеньеВсё-всё припомнишь и простишьИ со слезами умиленьяБылую боль благословишь.3 сентября 1931На встречные темы
I. Сестре
Милая, как бы с живым твоим чувством к природеТы красотой, окружающей нас, любовалась.Как бы смотрела на эти косматые скалы,Темной щетиной растущие к ясному небу,На неоглядное это далекое море,Весь кругозор заключившее в свежих объятьях.Пусть уже смерть опустила меж нами завесу,Пусть ты смежила на отдых усталые взоры, —Нет, я не верю, чтоб связь порвалася меж нами:Так хорошо это море, и небо, и горы…Всё это видишь ты, всё ты не можешь не видеть:Видишь и море в полдневном торжественном блеске,Видишь и парус косой, убегающий в море,Видишь и ленточку горной порывистой речки,Видишь меня, как брожу я в лесу одинокоИ о минувшем твоем и моем вспоминаю.28 августа 1925II. Тени
Лети, мечта моя, в далекий,Все близкий сердцу уголок,Где знойным летом синеокийВо ржи смеется василек,Где по тропинке чередоюКосцы веселые спешат,Где над знакомою водоюУж не шумит мой старый сад,Но где теперь в раю минувшем,В раю потерянном моем,Над домом, призраком уснувшим,Деревья-призраки венцом.Кому и чем ты помешало —Веселье ранних, чистых дней, —Моя заря, мое начало,Блаженство памяти моей.Зачем те радости живые,В груди дрожавшие тепло,Во дни борьбы, во дни больныеУгрюмой бурею смело.И на могиле вдохновенийИ грез и сказочных цветовПоникли тени – только тени, —И тени слез, и тени снов.23 февраля 1926III. Старому другу
П. П. Перцову
Старый друг, далекий друг,Пусть туман лежит вокруг,Пусть на сердце нет огня,Старый друг, люби меня.Старый друг, во мне, со мнойНаш рассвет люби живой,Ночи – звезды и лазурь,Первый взрыв весенних бурь,Споры, крики – и потомУпоение стихом.Старый друг, далекий друг,Пусть томит меня недуг,Пусть дрожит моя рука,Знаю, так же связь крепка,Цепь, сжимающая насВ предзакатный, поздний час.Мягок вечер, воздух чист.Неподвижен влажный лист.Вдаль по взморью разлитаЗолотая красота,И прощальные лучиШироки и горячи.29 марта 1929IV. Колыбельная
Моя ты песенка, моя ты сказочка,Моя ты ясная заря,Моя цветов весенних связочкаВ холодный вечер декабря.Моя ты звездочка, мое ты солнышко,Мой тихий-тихий майский цвет,Мое ты крохотное зернышкоГрядущих дней, далеких лет.Моя ты сказочка, моя ты песенка,Моя ты маленькая пай,Моя ты ангельская лесенкаВ былые годы, в детский рай.28 октября 1929V. «Целый с тобою мне день…»
Целый с тобою мне деньСветлая вешняя сень.Где ни стоим, ни пойдем,Всюду цветок за цветком.Спустимся ль к сонной реке, —Песня плывет вдалеке.В гору ль с рукою рука,Ты, как лазурь, мне близка…Целый с тобою мне деньТихая, ясная сень…23 апреля 1927VI. Санки
Все говорят – уж я большая,Но почему же по зареСлепит дорога столбоваяВ таком чеканном серебре?И почему наутро санкиКатят по горке ко дворуИ любо девочке-беглянкеЧуть свет за детскую игру?27 августа 1931VII. 16 лет
16 лет. Какое чудо.Весь мир сиянием одет,Леса – дворец из изумруда,Заря – огонь в 16 лет.16 лет. Еще без буриРумянит щеки знойный бред,И голубой венок лазуриНад шелком кос в 16 лет.16 лет. Такая доля,Какой пышней под солнцем нет:Весна и молодость и воля —Три дара фей в 16 лет.3 марта 1929VIII. Клад
Люблю я женские сердца:Они как клад волшебной сказки,Они так верны до концаИ так находчивы на ласки.И одного молю в уделУ судеб сумрачных и строгих:Чтоб женский взор звездой горелИ при конце моей дороги.20 мая 1929IX. Реформа орфографии
Не надо знаков восклицанья:Пусть всё поведает твой стих, —И молчаливое страданье,И ласки вымоленной миг.Оставь лишь сердце чутко битьсяИ знойным снам не прекословь,И всё в безумный стих втеснится:И боль, и ревность, и любовь.21 марта 1930X. «Прошла, как сон благоуханный…»
Прошла, как сон благоуханный,Их мимолетная любовь;Опять покров лежит туманный,И стынет зябнущая кровь.Лишь иногда средь будней прозы,В немой томительной тени,Повеют вянущие розы,Мелькнут утраченные дни…27 июля 1926XI. Флирт
Ты так находчиво флиртуешь,Как будто искренно любя,То манишь негой, то ревнуешь,Но любишь, любишь ты себя.И для соперников влюбленныхНе бережешь ты знойных чар,И вот уж скоро ослепленныхНастигнет роковой пожар.11 марта 1931XII. Три буквы
С твоим египетским браслетом,С твоею русскою душой,Ты смотришь догоревшим летомИ ранней осени зарей.Гляжу в глаза твои большие,Где зов довременного тих,И вижу искры золотыеМятежных снов, огней живых.31 августа 1931XIII. Амулет
Ты хочешь старым амулетомСвой ясный разум помутить.Дитя мое, не верь поэтам,Они обманут, может быть.Я верю лишь во власть живуюТвоей младенческой мечты,Как верю в правду роковуюНеотразимой красоты.1 апреля 1931XIV. Попутчице
Цени болтливости припадкиВ твоем усталом ворчуне:Как с пароксизмом лихорадки,Полжизни в них вернется мне.Сквозь все житейские невзгоды,Побалагурив налегке,Они – разлившиеся бродыВ давно мелеющей реке.2 сентября 1931XV. Клевета
И так бывает в трудной жизни:Уже спорится строгий труд,Уже к таинственной отчизнеВсё ближе, ближе тесный путь.Но клевета, но зависть злаяВот-вот настигнут близ меты,И сам услышишь, поникая,Змеиный голос клеветы.25 июня 1931XVI. Инвалид
Инвалид на костылях,Вижу прежние сраженья,И биваки все в огнях,И часы отдохновенья.Слышу вальса томный зов,Вихорь вьющегося зала,И условный бой часовВ миг свиданья после бала.24 сентября 1926XVII. Древность
Древность тем и хороша,Что пред нею мы как дети,Что бессильно к ней душаЛьнет сквозь прах тысячелетий,Что какой-то дивный ликВозникает там, чудесен,И немой его языкВдаль влечет, как гений песен.14 декабря 1927XVIII. Платон. «Ион». 534
У вод медовых, в кущах музИ я, друзья, летал пчелою,И я познал живой союзПокорной песни с красотою.И я был легок и крылат,И я доступен был творенью,Едва бессмертные велятБезумно вспыхнуть вдохновенью.10 апреля 1928XIX. В библиотеке
Сыздетства спутанных тропинокМне мил затейливый язык,И в вашу комнату новинокВступать я бережно привык.Гляжу признательно по полкам,Впиваю бодрую струю,И сколько там я тихомолкомДрузей и близких узнаю.14 декабря 1927XX. Старый знакомый
Как хорошо знакомый томНайти в библиотеке дачной,В забытом уголке лесном,Без корок, без одежды брачной.Как речи милые давноЖивой и тайной страстью вспыхнут,Когда сосна стучит в окноИ шумы дня в молчаньи тихнут.И мысли стройной красотаС ночной сольется красотою,И эта дивная четаПотянет думу за собою.16 июля 1930XXI. Его муза
Друг, не хули его гравюры:У ней так четки все черты,И толстощекие амуры,И бледнолицые цветы.У ней, жеманницы гостиных,Такой изысканный наряд,И серый пепел кос недлинных,И затаенной неги взгляд.25 февраля 1931XXII. Третий год пятилетки
Ей только третий год, а мне-то…И все ж, доколе бог велит,Судьба усталого поэтаНад черной пропастью хранит.Над пропастью, куда, как ветки,По легкой воле ветерка,Скользят и дни, и пятилетки,И грузно рушатся века.3 января 1931XXIII. Вослед
Ф. Сологубу
Еще одна допела лира.Какая боль, кому пришлосьИз светлого земного пираПереступить в ночной хаос.Иль наши горести как тени,И точно тщетный всплеск кадилВ огне негаснущих прозрений,В заре непознанных светил?..14 декабря 1927XXIV. Могила Тамерлана
Века скользят, а всё онаЖива, могила Тамерлана,Как будто вечность сужденаМечте кочевника-титана.Стоит под куполом глухимНа зное юга над песками,Навстречу мертвым и живымВзирая мертвыми очами.«Всё миновало, всё прошло,Всё тлен пред вечностью моею,Я жизнь и смерть, добро и злоПереживу и одолею».24 ноября 1929XXV. AKO[2]
Костяшки бережного счета,Сверканье стройного окна…Течет привычная работа,Поет беспечная волна…И чуть вдали мелькнут, как тени,В безлюдье диких берегов,И клекот волн, и треск крушений,И крики гибнущих пловцов.21 ноября 1931XXVI. Труба
В твоих стихах не только пенье:В них есть призыв, в них есть борьба,И кличет волю на сраженьеНеотразимая труба.За все, с чем сердцу жаль расстаться,С чем все святыни нам слились, —Ты бьешься, ты не хочешь сдаться,Как мы, безвольные, сдались.30 января 1932XXVII. Два Рога
Вы всё со мною, оба Рога,И оба в золоте мечты,Как два волшебные порогаК чертогам Божьей красоты.Там, день и ночь не засыпая,В туманной тьме, как в зное дня,Трепещет бездна голубая,Как сказка влаги и огня.12 апреля 1932Стихотворения 1888–1891 гг
Из писем к А. А. Фету
1. «Лунный свет в окно прокрался…»
Лунный свет в окно прокралсяИ на миг посеребрилВсе, над чем лишь мрак сгущалсяИ безжалостно царил:Так, средь скуки обыденной,В мой приют порой блеснетМузы с песнью сладкозвоннойВдохновляющий прилет!2. «Чей образ в тишине ночей…»
Чей образ в тишине ночейЯ ясно вижу пред собоюС кудрей златистою волною,С румянцем щек, с красой очей?Чье чую я на лбу дыханье,Чьи речи нежности полны,Нося в себе благоуханьеИной, надзвездной стороны?Они звенят, как лиры струны,Как светлый ключ в долине гор;Их слыша, горести угрюмойСмолкает тягостный укор.Блажен, кто эти звуки слышит,И кто, в душе запечатлев,Их для детей земли запишетНебесный, пламенный напев!3. «Богиня небесная Муза…»
Богиня небесная Муза,Из чудных слетая чертогов,Вливает волной вдохновеньеНа сердце любимцев-поэтов;С ней солнца светлее сиянье,С ней веянье воздуха чище,С ней слаще взволнованным сердцемЗеленого слушаешь лесаРаздумное, тихое пенье;И новые думы родятся,И слезы в душе закипают,Блаженные, сладкие слезы,Восторженным выжаты чувством;Беззвучные образы веют,Неясные плавают звуки,И душу собой наполняют,И рвутся из сердца наружуСлагаясь в могучие рифмы.Вот тут-то ты принял душоюБогиню небесную Музу.4. «Ночь зажгла свои лампады…»
Ночь зажгла свои лампадыВ беспредельных высотах.Полон сад ночной прохлады.Росы искрятся в цветах.Звезды ночи, ночи нега,Ночи мрак и тишина…Лишь порой плеснет у брегаЗапоздавшая волна…Ветерка порой дыханьеПесню издали домчит,И опять царит молчанье,И опять кругом все спит…5. «Звук зародился в души глубине…»
Звук зародился в души глубине.Слушаю, чуткое ухо склонив.Слышу – там бьется, растет поминутно прилив,Звук его резок, могуч и криклив.Это ль мне надо? Нет, это не надобно мне!Моет холодная влага песокТише да тише… Смирилася буря совсем…Нету ни звука, и воздух весь нем.Что же, доволен? Нет, мой не настал еще срок!Вот над поверхностью моря зарделась луна,Вот и гондола помчалася птицей по тихой волне.Песнь разлилася, и чувства, и силы полна.Все встрепенулось, той песне внимая от сна.Звуки чудесные встречу несутся луне:Все в них – гармония, мера и строй,Огнь в них горит неземной…Миг наступил! Вот что надобно мне!6. Чардаш
Бойкий танец! Лишь раздалсяПризывной аккорд,В силах кто, тотчас помчался,И могуч, и горд.Кудри их по ветру вьются,Огнь горит в очах.Как они в сраженьях бьются,Если пляшут так?Бойкий танец! Ряд за рядомМчится, все забыв.Так на брег к скалистым грядамБыстрый льет прилив.7. «Мне песнь твоя звучит весенним чарованьем…»
Мне песнь твоя звучит весенним чарованьем,И тихим шопотом прохладного ручья,И шумом темных рощ, и роз благоуханьем,И в чаще пением полночным соловья.Мне песнь твоя звучит любовью молодою,И чувства свежего разымчивой волной,И ясной зорькою, и ночью голубою,И в выси мчащейся безоблачной луной.От мира дольного в чертог благоуханныйСияющей мечты уносишь нас с собой.Благословен стократ талант, от Бога данный,Полвека сохранен, восторженный тобой!6 февраля 18898. Вечерние огни (Посвящается А. А. Фету)
Над землей, одетою туманом,Над уснувшей тихим сном землейЗвезды идут ярким караваномПо пустыне неба голубой.На огни приветно-золотыеСквозь тумана матовый покровОт земли, как ленты огневые,Властно рвутся отблески костров.Только им дано одним так ярко,Поборов бесчувственность и сон,Поборов полночи сумрак жаркой,Освещать далекий небосклон,И, презрев землею полусонной,Высоко, за горы, за лесаСредь безмолвья ночи благовоннойУлетать в родные небеса.9–10. Ночи
I. «Частым бисером мелкие звезды…»
Частым бисером мелкие звездыВ потемневшем рассыпались небе.Свежескошенным сеном сильнееИз-за речки пахнуло затихшей.И стоят великаны деревья,Облитые сиянием лунным,Словно древние старцы, раздумноГоловами своими качая.В каждой ветке дух ночи таится,В каждом листике греза трепещет.Сердце думой нездешнею полно,Сердце мчится, оставив земное,Далеко за земные пределы,Выше, выше, туда направляясь,Где по тверди рассыпались темнойЧастым бисером мелкие звезды…II. «Улетели все дневные краски…»
Улетели все дневные краски.Льет сиянье месяц-чародей.Как картина призрачная сказки,Полумгла рисуется аллей.Тишина и в воздухе, и долу,Притаилась словно вся земля,Будто внемлют тайному глаголуИ леса, и нивы, и поля.Не найдешь торжественней мгновений!Льет сиянье месяц-чародей,И полки задумчивых виденийВ полумглу слетаются аллей.11. «Не в Греции ль святого вдохновенья…»
Не в Греции ль святого вдохновеньяЗарделася прекрасная заря,Не в ней ли звук впервые песнопеньяПодслушали лазурные моря;Подслушали и, радостию полны,Ласкаясь к очертаниям земли,В кипучие и пенистые волныСозвучия людей перенесли;И, гордая гармонией чудесной,Послав валов бушующую рать,Созвучья те по целой поднебеснойДля всех людей заставили звучать,Всем тем звучать, что лучшего в сердечнойТаится человека глубине,Чтоб от мирской тщеты недолговечнойДух к вечного возвысить вышине!12. «Пред образом в ризе сверкающей…»
Пред образом в ризе сверкающейМерцает лампадка в ночи.Приди, утомленный, страдающий,Под эти святые лучи!Приди! Здесь замолкнут мучения,Иссякнут источники слез,Здесь оком любви и прощенияВзирает Спаситель-Христос.Приди! Умиленье украдкоюТвоей овладеет душойПод этою светлой лампадкою,Под этой ночной тишиной!13. Весенняя песня
Весна недалеко, весна молодая,И свежесть, и нега весенних дождей.Весна недалеко, весна молодая…Спешите ж, спешите навстречу все к ней!Из первой травы, из подснежников нежныхСовьем мы под песню гирлянды свои.Пусть скука в сугробах схоронится снежных,Что вдаль унесли, оживившись, ручьи!С весельем на лицах, одеты цветами,Мы встретим, приветим царицу-веснуСойди же скорей и своими дождями,И гулом, и пеньем наполни страну!14. «Прекрасен тихий уголок…»
Прекрасен тихий уголок,Где далеко от шума светаКатится жизнь, как ручеек,Одной природою согрета.Не зданий пыльных скучный ряд,Не городские мостовые —Кругом во всей красе царятПоля и нивы золотые.Родимый сад, знакомый пруд,Где ветлы дремлют исполины,И тихо над водой поют,И тихо веют их вершины.О чем их песнь – не разберешь,О чем их думы – не расслышишь,Но, слушая, чего-то ждешь,Зачем-то тише грудью дышишь.Как будто ждешь – вот миг еще,И, восхищением пылая,Вокруг раздастся горячоХвала творцу такого рая!15. «Уж улеглася пыль от стада…»
Уж улеглася пыль от стада,В луга умчались табуны,И над зеленой чащей садаОзначен в выси лик луны.И ночь, мечтаний рой душистыхИ жарких снов послав вперед,Неугасимых и лучистыхПолки светил с собой ведет.16. А. А. Фету (по прочтении «Вечерних огней»)
Как дым бежит от яркого огня,Зажженного в неясном отдаленье,Так в нашу даль домчалося, звеня,Поэт, твое ласкающее пенье.И радостней сверкающего дня,В неизъяснимом счастье и волненье,Я следую, куда манит меняВысокое поэта вдохновенье.Я чувствую себя уже вдалиОт бедности, от сумрака земли,Среди светил сияющего неба..Покинул я «земли томящий прах»И возносим на облачных крылахИзбранника и вскормленника Феба.17. «Это он, – его я голос знаю…»
Это он, – его я голос знаю, —Это он, Лициний милый мой.В полумгле его я различаюСтройный стан с кудрявой головой.Это он… Луна горит на небе,Освещая древний Фебы храм.Помолюсь несущей стрелы Фебе,Помолюсь ведущим в бой богам.О, когда б его спасли вы, боги,Для меня, несчастной, для меня!Как бы ваши светлые чертогиУбрала в пурпур и злато я;Я б цветов душистые корзиныПринесла к подножию статуй,Я бы ряд зажгла пред вами длинныйФимиама жертвенного струй.Он ушел… Луна горит на небе,Освещая древний Фебы храм.Помолюсь несущей стрелы Фебе,Помолюсь ведущим в бой богам!18. «Силой звучит этот шум непрерывный…»
Силой звучит этот шум непрерывныйСтарых деревьев над светлой рекой,Слух различает в нем голос призывныйВечной свободы, мечты молодой:«Снизу бежим мы, с земли поднимаемК небу мы свежие кудри свои.Первые – солнца восход мы встречаем,Первые – пьем дождевые струи.Только что ночь-чаровница порфируЗвездную кинет над темной землей,Мы уже смотрим небесному мируВ очи, любуясь его красотой.Сходят к нам звезды, в росинках блестящих,Пышно колеблясь на нашем челе.Мы в соловьиных аккордах звенящихТайны небес открываем земле.И, осенив тихоструйные водыГустоветвистым навесом своим, —Вестники света, любви и свободы,Мы, высоко воздымаясь, стоим».19. Сон узника
Снилось мне, – моя решетка пала,Распахнулась чадная темница,И меня с собою увлекалаБыстрокрылых пташек вереница.И в ту высь, где в искрах солнце плыло,Небо блеском алым наполняя,С щебетаньем быстрым стая взмыла,И меня с собою увлекая.И душа блаженством освещалась,И я мчал, лазурью ослепленный,А кругом все небо оглашалосьВосклицаньем ангельским «прощенный»!20. «Ты мчишься на жарком коне…»
«Ты мчишься на жарком коне,Блестя и парчою, и золотом;Я здесь, при палючем огне,Над тяжким склонялся молотом.Ты счастлив, – свежо и полноВ дыхании грудь поднимается;Но в чадное это окноЕдва ветерок улыбается.Ты счастлив, – дай счастья и нам!Копытам, избитым дорогою,Я крепости новой придамПод кровлей своею убогою.И где за лачугой ручейБежит из оврага зеленого,В тени от полденных лучейЯ меду налью благовонного.Там тени по листьям скользятСквозит паутинка, как золото,И только далеко гремятОтзвучья тяжелого молота».21. «Придет пора. Угрюма и нема…»
Придет пора. Угрюма и нема,Блестящими кристаллами одета,Сойдет сюда и победит зимаТебя, царица радостная лета.И за своей владычицей воследУмчится песен рой одушевленный,И под напев мятели раздраженной,Бледнея, встанет утренний рассвет.Тогда, тогда хотя бы в сновиденье,Хотя на миг, на самый краткий мигПускай душа твое услышит пенье,Твоих мелодий прелесть неземных.И в сумраке, виденьями богатом,В полуночной неясной тишинеЧарующим весенним ароматомПускай меня порадуют оне!22. Старый певец
Один, один… За более счастливымПевцом толпа веселая пошла,Его струнам послушная шутливым,Его венчая молодость чела.Но под ветвей таинственным покровом,Вечернею прохладою полныВновь ожили и в обаяньи новомТеснились в грудь напевы старины.И плакали торжественные звуки,Ласкающей сбегался волной,И гаснуло душевной пламя муки,Как под росой вечерней гаснет зной.Всходили в небе звезды и мерцали,И дольний мир покинув и презрев,Туда же, ввысь, к бездонной синей далиДрожащий рвался и летел напев.23. «Над тихой осокой лесного ручья…»
Над тихой осокой лесного ручьяВпервые узнал я, богиня, тебя.Раздумно смотряся в зеркальный ручей,Ты песнию лес наполняла своей.И звезды внимали волшебным словам,Склонялся к чутко-дрожащим ветвям.Недвижно туман очарован висел,Росою тростник умиленный блестел,И жадно внимала неясная мгла,Как нота за нотой под небо плыла.24. «Зеленокудрые березы…»
Зеленокудрые березыОделись прелестью весны,И снятся им былые грезы,Былые радостные сны.Забыв тоскующие бури,Качая тихо головой,Они в сиянии лазуриГлядят с надеждой молодой.А там, залиты ясным светом,Надежде радостной под ладТаким восторженным приветомВесне пернатые звенят.25. «Чертог Твой я вижу, Создатель и Бог…»
Чертог Твой вижду…
Чертог Твой я вижу, Создатель и Бог,Украшен он чудно, для светлого пира назначен.Но мне ли взойти на манящий порог?Ты видишь, о Господи, как я убог,И плащ мой так беден, так нищенски-мрачен!Спаситель, Ты части меня не лиши!Молю, – снисходя и смиренью, и вере,Моей просвети одеянье души,Впусти меня благостно в райские двери!Сентябрь 8926. «Она в забытьи отдыхала…»
Она в забытьи отдыхала,И свежего ветра струяЧуть слышно над ней колыхалаНезримых листов опахалоИ гул доносила ручья.И вкрадчиво нежные звукиНад слабой царили душой…К молитве слагалися руки,Хотелося плакать от муки,И песней сверкнуть молодой…Так жаждало сердце свободы,Так грезились ярко во снеИ быстрые вешние воды,И гул пробужденной природы,И звезды в ночной вышине…27. «Звезды горят над землей в синеве необъятной…»
Звезды горят над землей в синеве необъятной.Тает у сердца и тихо сползает тревога.Манит меня, победительно манит с порогаНочь эта мглою своею тепло-ароматной.Дале и далее от освещенного домаЯ ухожу по сбегающей к речке аллее.Тайна меня обнимает светлей и светлее.Все так знакомо вокруг и все так незнакомо.Эти деревья я видел когда-то и где-то,Этот задумчивый слышал и раньше я шорох, —Только нова мне волна серебристого света,Новы мне звезды с ласкающей думой во взорах.Грезою я отуманен тепло-ароматной,Сердце покорное сладкою сковано властью.Звуки ночные сулят нескончаемость счастью.Звезды плывут и горят в синеве необъятной.28. «Волны на скалы гонят челнок…»
Волны на скалы гонят челнок.Путь мой опасен, путь мой далек.Но кроткие очи твоиСветят сияньем лазури.Что мне до волн и до бури?Жди меня, милая, жди!Мимо грозящих гибелью скал,Где расходился воющий вал, —Под лаской небесных огней,Чистой молитвой хранимый,Я доплыву невредимыйК тихой избушке твоей.Месяц и звезды над головой,Садик прохладой полон ночной,И волны лобзают песок…Счастье блаженное встречи…Быстры и ласки, и речи…Вспыхнул зарею восток.Время расстаться с милой моей.С новой отвагой – в море скорей!И кроткие очи твоиМежду пучин и волненьяМне посылают спасеньеЧистым сияньем любви!29. Жуковский
Он шелест невидимых ангельских крылВсю жизнь свою радостным слухом ловил.Как первый подснежник – чиста и светла,От сердца горячего песня текла.И ей поражались внимавших сердца,И слава венцом обвивала певца.Но скромно и тихо прошел он свой векТуда, где другой уже виделся брег,Где все упованья сбывались его,Где чуялось правды святой торжество!30. Весенняя ночь
Далеко-далеко шумит водопад,И ночью не зная покоя.А здесь серебристые звезды глядятВ недвижное лоно речное.Кругом тишина безмятежно лежит,Чуть ветер колышет осины,И только из рощи порой долетитЗадумчивый клич соловьиный!31. «Бедная ветка, о стихнувшей буре…»
Бедная ветка, о стихнувшей буреТы лишь одна говоришь,Ты под сиянием ясной лазуриРанена насмерть лежишь.Листья седою усеяны пылью,Сок у надлома иссяк.Пал, уступая ночному насилью,Твой изувеченный стяг.Буря промчалась. Кругом ни слезинки,Луч и сиянье на всем.Ты лишь больная лежишь на тропинкеВ грустном бессилье своем.32. «Запад – вся нега усталого солнца на нем!..»
Запад – вся нега усталого солнца на нем!..Так горячо его солнце ласкает лучом,Так обжигает лобзанием страстным своим, —Словно навеки с любимым прощается с ним.Пасмурен запад и, поздние ласки презрев,Смотрит туда он, где, знаю, на смену слетев,Так безмятежно вечерняя влажная мглаТихою думой на воды речные легла.33. «Мой милый гость! Увенчанный цветами…»
«Мой милый гость! Увенчанный цветами,Садись за стол со мной!Уж смотрит ночь широкими очамиВ чертог стемневший мой…Под теплым ветром бьет о створы оконТяжелый кипарис,И розы в мой волнистый темный локонКрасиво заплелись…Красавец мой, звени о чашу чашей!Былое прокляни!Заря встает – что новый день, то краше,Нас ждут восторга дни!»Но пасмурен он, с сумрака ночногоВ окне не сводит глаз,Где полоса востока золотогоС туманами слилась…И грезится ему знакомый голос,Знакомый блеск очей —Все, с чем душа болезненно боролась,Что вечно, вечно с ней!..34. Учителям
Далеко в ночи их лампады горели,Их строгие лица восторгом светлели,Все дальнее им дорогим становилось,Их сердце с сердцами минувшего билось.И образы чьи-то над ними летали,Им чьи-то слова шепотливо звучали,И, сняв покрывало свое вековое,В нетленной красе им являлось былое……Я слышу их шопот, их тени я чую,Свою зажигая лампаду ночную!35. «Какая прохлада легла в этой влажной лощинке!..»
Какая прохлада легла в этой влажной лощинке!Скорее с дороги туда, к этой поросли свежей!Как тесно сбежались деревья, по узкой тропинкеЗмеиться пришлося среди травяных побережий…Из области зноя я рад отойти, увлекаетВсе дальше и выше тропинка, бегущая в гору…Но что за картины окрестность теперь открываетНазад обращенному, жадно сверкнувшему взору!Какое приволье! Желтея, колышатся нивы,Меж ними местами кусты выбегают без спросу.Так ясно расслышишь и скрип колеса торопливый,И звонко с покосов незримых запевшую косу.И радостно глазу – и плесов в сияющей далиСтекло голубое, и сосен кудрявые купы,Что там на границе тяжелыми стражами всталиИ хвоей своею венчают крутые уступы…36. «Усни, усталая, усни…»
Усни, усталая, усни,И пусть, былой блестя красою,Перед тобой былые дниБегут знакомой чередою!Как песнь заслыша соловья,Песнь неги, радости и воли, —Вновь задрожит душа твояПриливом счастия до боли…Пусть после дни к тебе идут,Убийственно друг с другом схожи, —Хотя на миг и твой приютКрылом оденет ангел божий.37. «На смену безумного дня…»
На смену безумного дня,Его исцеляя насилья,Опять осеняют меняБесшумные сумрака крылья.Усталого сердца покойНичем в этот миг не нарушен…Так полон я ночью немой,Так к прошлому я равнодушен.Как будто в ночной небосклон,Так ровно горящий звездами,Я вдаль от земли унесенБесшумными мрака крылами…38. «– На этих сумрачных утесах…»
– На этих сумрачных утесахУгрозой дышит все немой.Дитя, оставь пастуший посох,Вернися вниз, живи со мной!Там так спокойно, так отрадноДары красавицы-весны,Цветы долин, ручей прохладныйУлыбкой дня озарены!– О мать, пусть грозно здесь и скудно,Но этих сумрачных громад,Столетья спящих беспробудно,Цветы долин не заменят.И не найти в долине скучной,Где жизнь, как зеркало, светла,Ни речи облаков беззвучной,Ни крыльев вольного орла!39. «Отдайся ей во власть! Она…»
Отдайся ей во власть! ОнаОдна страдальца успокоитИ думой радостного снаГлаза усталые закроет,И руки сложит на груди,Уста ж безмолвные твоиСмежит улыбкою покоя,И, двери распахнув потом,С бесстрастным вымолвит лицом:«Найди здесь, жизнь, свое живое!»40. «Ты душистою сиренью…»
Ты душистою сиреньюКудри уберешь.Майской феей, светлой теньюВ дверь ко мне скользнешь.Уловлю я взгляд лучистыйИ зарю ланит…Отзвук песни серебристойСердце сохранит.И не раз под плач осеннийПесню ту спою,И скользнет в венке сирениФея в дверь мою…41. «Кто между юношей ловче его среди конского цирка?..»
Кто между юношей ловче его среди конского цирка?Крепко стоит – как из меди литой – на своей колеснице.Тучей взвивается прах над красивой его головою,Золотом ярким горя под случайною ласкою солнца…Белые кони летят… – легконогих их кто перегонит?Следом несутся приветные крики коням и вознице.42. Сонет («Уходит день, стихает шум дневной…»)
Уходит день, стихает шум дневной.В окно луна причудливо скользнула.Мне грезится, в лучах ее живойУ моего спустился образ стула.Небесная, любимая, я твой!Тебя я ждал среди дневного гула.Крылом меня серебряным покрой,Чтобы тревога дольняя заснула;Чтобы тобой я жил, одной тобой,Чтоб я ловил твоих очей мерцанье,И, проникаясь мыслью неземной,Склоняя слух и затаив дыханье,Услышал вдруг речей твоих журчаньеПод этою беззвучной тишиной!43. «Капля за каплей, волшебница, лью…»
Капля за каплей, волшебница, льюВ сердце лихую отраву твою,Теплою ручкой размешанный кубок вина.Светится жемчуг в кудрях золотых,Ласка сияет в очах молодых,Светится месяц на рамах резныхВ душную, тяжкую ночь отпертого окна.Ночь и туманит, и нежит, и жжет.В зал аромат, опьяняя, ползет.Силы святые, спасите! Уж поздно спасать!Пышно раскрылся зловещий цветокМуки и неги, любви и тревог.Знать, у ее обожаемых ногМне и молиться, и плакать, и смерть призывать.44. «Темница… Соломой покрытое ложе…»
Темница… Соломой покрытое ложе,И брошены цепи на нем.Весеннее солнце в решетку окошкаСверкает веселым лучом.О солнце! Какая здесь тайна свершилась,Где узник, который к тебе,Бывало, протягивал бледные рукиИ плакал в бессильной мольбе?Здесь цепи гремели, здесь слышались стоны…Какая ж теперь тишина!И чья же, о солнце, за валом острогаМогильная насыпь видна?..45. «В тихую полночь рабы стерегут…»
В тихую полночь рабы стерегутПолный таинственной думы приют.Как изваянья, недвижны их тени.Мрамор под ними не звякнет ступени,Стройный и гибкий не двинется стан, —Только сжимает рука ятаган,Да проницают их верные очиПолог угрюмый безмесячной ночи.46. «И небо ночное, и сумрачный сад…»
И небо ночное, и сумрачный садВ моем отразились ручье.Я вижу – горячие звезды блестят,В прозрачной качаясь струе.Но к бездне манящей задумчивых вод,Малютка, очей не клони:И ясен, и счастлив светил хоровод,Но нам недоступны они…47. «Темница моя и темна, и тесна…»
Темница моя и темна, и тесна,Но крылья растут и в темнице,Когда сквозь стальные решетки окнаМне яркий привет посылает весна.Так птице, измученной птице,Давно разлученной с простором родным,Томящейся в клетке блестящей,Повеет весной и затишьем леснымИ зеленью нежно сквозящей,И, вся отдаваясь созвучий волне,Дыша молодыми мечтами,И сильно, и страстно, навстречу веснеИ солнцу трепещет крылами…48. «Полный душистой росы…»
Полный душистой росыСпит – не колышется сад.Ночи недолгой часыВ звездном мерцаньи скользят.В звездном мерцаньи скользятВестники юной весны, —Вьются, мелькают, манятСветлые, смутные сны.Светлые, смутные сныНеуловимой волнойВ теплом дыханьи весныСтройно плывут надо мной.Стройно плывут надо мной,Стройно поют… и во снеСлышен мне гимн неземной,Гимн несравненной весне!49. «Душа стосковалась, томленьем объята…»
Душа стосковалась, томленьем объята,По тихим тропинкам лесным,По зелени спящей в лобзаньях заката,По ласковым глазкам твоим,По девичьем взоре глубоко-спокойном,По шелке рассыпанных кос,По том поцелуе – и робком, и знойномПод сенью сквозною берез!50. «Над садом алкавшим гроза просверкала…»
Над садом алкавшим гроза просверкала.Полнее и слаще вздохнули цветы,И синее небо опять засияло,И тихие слезы роняют листы.Прости, моя радость, и ты треволненьямИ вспышкам безумным минувшего дня,Не сетуй о прошлом и тихим прощеньемИ ясной улыбкой порадуй меня!51. Сон
Мне снилось, в пустынный вступили мы лес,И путь перед нами во мраке исчез,И трепетно ты прижималась ко мне…О светлые грезы! О счастье во сне!..Пахучей тропинкой мы тихо брели.Соловьиная песня манила вдали…Мне снилось, родная, твой девичий ликПод ласками ночи покорно поник,И под трель соловья, под лобзание струйТоржествующий длился любви поцелуй.52. «Челнока моего никому не догнать…»
Челнока моего никому не догнать…Далеко берега отошли…Полнозвучна волна, на душе благодать…Где ты, бледная скука земли!..И любуется далью лазурною взор,Полной всплесков играющих волн,И навстречу заре в беспредельный просторУбегает ликующий челн!То не челн, не волна, – это юность моя,Это крылья у песни росли,Это пела душа, жажду счастья тая…Что мне бледная скука земли!53. «Встрепенись, моя песня, голубка моя!..»
Встрепенись, моя песня, голубка моя!Под окном постучалась весна…Слышишь брызги и трепет лесного ручья?Встрепенись от бесстрастного сна!Сколько счастья под шумною мглою лесов!Сколько звезд у блаженных ночей!И душистый венок из росистых цветовНа головке у милой моей…Встрепенись, моя песня, и юность зови!Красота воцаряется вновь…Для свободных порывов к заре и любвиОтдохнувшие крылья расправь!54. «Продли еще блаженное свиданье…»
Продли еще блаженное свиданье,Еще со мной побудь!Счастливая, забыла про страданье,И сладко дышит грудь.Томящая, душистая, немаяНочь землю обняла,Смелей покров последний совлекаяС небесного чела.Ее очей мольба неотразима,В ее лобзаньи – зной…Не дай же ей, не дай промчаться мимо,Останься здесь со мной!55. «Ты так легко вся разгоришься чистым…»
Ты так легко вся разгоришься чистымРумянцем молодым…Как он идет к очам твоим лучистым,К твоим кудрям густым!Он всякое движенье повторяетТвоей души простой…Как ты чиста! Как сердце замираетПред этой чистотой!И силюсь я мечты мои и муки,Волнуясь и любя,Излить в одни молитвенные звуки,Чтоб не смутить тебя!56. «Я узнал твой легкий шаг…»
Я узнал твой легкий шаг,Дорогая!Ты вбежала вся в лучахТеплых мая.Ты внесла любовь и свет,День весенний,Нежных ландышей расцветИ сирени…Как нежданно я богат!Радость рая —Мне один твой милый взгляд,Дорогая!57. «Снежные тучи висят над землею…»
Снежные тучи висят над землею,Низко висят.Этой холодной зимы не хочу я!Дай мне весну твоего поцелуя,Светлый твой взгляд!Плачет и бьется за окнами вьюга,Зги не видать…К полному треска и жара каминуБлиже я кресло твое пододвинуМилая, сядь!Что мне до злобы и визга метели:Ты предо мной,Ты лучезарная, кроткая фея,Бедное сердце отрадно лелеяВечной весной!58. «Еще полна ее благоуханьем…»
Еще полна ее благоуханьем,Душа чиста;Еще горят порывистым лобзаньемМои уста.Она ушла тропинкою росистой,В огне луны…Мои мечты ее улыбкой чистойОзарены…И шелк кудрей, и зной очей глубоких,И ласки миг —Я перелью в рыданьях одинокихВ счастливый стих!59. «Лесная свобода, прохлада лесная!..»
Лесная свобода, прохлада лесная!Я пью – не напьюся из чаши твоей…Кусты молодые в наряде весеннем,В заре безмятежной весенних лучей…Тревога и ночь так далеко-далеко,Нетленно и чисто сияет здесь день,Лишь легким налетом на свежей тропинкеЛегла и колышется сонная тень.И блеск, и стремленья наскучили сердцу,Отрадно молчанье весеннего сна,И тихо струится, и вкрадчиво шепчетВесенних видений златая волна!60. Серенада
Свежесть ночи так чиста,И мерцанье.Выйди, дева-красотаНа свиданье!Для любви готов приютВ неге лунной…И вздыхают, и поютРобко струны…Теплый ветер жжет уста,Как лобзанье…Выйди, дева-красота,На свиданье!61. «И опять, и еще вспоминаю ее…»
И опять, и еще вспоминаю ее,Эту вешнюю ночь и блаженство мое,И туман, и далекие всплески ручья,И тебя, моя жизнь, дорогая моя!Столько счастья досталося сердцу вместить,Что его никогда и нигде не забыть,И навек – и по гроб, и за гробом тебяЯ люблю, моя жизнь, дорогая моя!62. «Весь обвеян весною душистою…»
Весь обвеян весною душистою,С целым миром блаженства в груди,Я пред ночью стою серебристою…В эту ночь, дорогая, сойди!Мы пошли бы тропинкою длинною,Где таится от месяца мгла,Где, мольбою дыша соловьиною,Так мечта молодая светла.Обняла бы нас ночь безмятежная,Унесла бы унынье и зло…О, сойди же ко мне, моя нежная!Уж луна разгорелась светло…Стихотворения 1892–1914 гг
1. На могилу Фета
Здесь лаврами венчанная могилаНавек от нас жестоко унеслаВсе, что душе так сладко говорило,Пред чем душа молилась и цвела.Но райский луч заката не боится,Для майских птиц могила не страшна…Чу! слышите: трепещет и струитсяВесенних песен нежная волна!И на призыв, где жизнь и юность бьется,Бессмертными восторгами дыша,Как встарь, летит и страсти предается,Как встарь, дрожит и ширится душа!Конец 18922. «Опять луна горит у нас в саду…»
Опять луна горит у нас в саду,Не отводя томительного взгляда…Опять тебя нигде я не найдуПо всем тропам сияющего сада.Все шепчет мне о счастье и весне,Все робкую тревогу навевает,И луч росы, проснувшись при луне,Влюбленною улыбкою сияет.Земной красы и неземных красотВолшебное я праздную слиянье,И лишь тебя душе недостает,И лишь тебя зовет мое желанье.18933. Под музыку («В ласковых глазках твоих блеснули алмазные слезы…»)
В ласковых глазках твоих блеснули алмазные слезы,Бледные руки твои тихо легли на рояль,И зазвенели-запели неясные юности грезы,И зарыдала в груди зревшая долго печаль…Что ж это с сердцем моим? – то больно и жадно забьется,То разрешается вдруг в долгий, томительный вздох;Звукам влекущим, манящим бессильно оно предается,Тихо вступает в него музыки пламенный бог.18954. Вчера и сегодня
Вчера мы сошлись, как враги,А нынче и меры нет счастью…Сожги мое сердце, сожгиПоследней томительной страстью!Так вкрадчиво сумрак приник,Так наши движенья неловки,Так пышно пленителен шелк <лик?>Твоей шаловливой головки, —Что речи не смеешь связать,Души не доверишь признаньям,И сладко обоим молчатьГорячим и чутким молчаньем.Вчера мы сошлись, как враги,А нынче и меры нет счастью…Сожги мое сердце, сожгиПоследней томительной страстью!18955. «Зной томит, и все поникло…»
Зной томит, и всё поникло,И прохлады не сыскать…Ты головку уронила,Тяжело тебе дышать…Знаю, знаю! – молодомуСердцу полдень – верный друг,Сердце чутко, сердце слышитКаждый шорох, каждый звук…Каждый звук – «люблю» вздыхает,Каждый шорох – «будь моей», —И, прильнув, целует солнцеКольца мягкие кудрей…18986. «В темной зелени оврага…»
В темной зелени оврага,Резвой змейкою скользя,Бьется пенистая влагаСеребристого ручья.Я люблю овраг тенистый,Я люблю над блеском водСладкошумный, сладкомглистыйСвежих веток переплет.И люблю, в часы свиданья,При мерцающих струях,Издалека средь молчаньяПризнавать твой милый шаг.18987. «На огонь твой одинокий…»
На огонь твой одинокийЯ иду в метель седую…Не туши рукой небрежнойЭту искру золотую!..Так тепла она в смятеньиИ в порывах хмурой ночи,Словно чьи-то молодые,Чьи-то ласковые очи…Сладко сердце затихает,Близость друга признавая,И не страшен путь далекий,Не страшна метель седая.18988. «Есть сладость и в темном страданьи…»
Есть сладость и в темном страданьи,В томлениях сердца немых,Когда без мольбы, без признанийМолчит обессиленный стих,И смутная ночь обвиваетВсе думы и чувства твои,И тихо тоска раскрываетУнылые взоры свои…Но слаще, коль взор твой волшебныйПронижет враждебную ночь, —Зарею восторга целебнойТомящую тьму превозмочь,И в новых волненьях и мукахЕще на мгновенье ожитьИ в долгих рыдающих звукахДрожащее сердце излить!18989. Под песню соловья
Полна любви, полна волшебной силы,Из сада песнь лилася соловья,И просиял улыбкой взор твой милый,И подарил улыбкою меня.И сладкая, и странная тревогаВ трепещущей рождалася груди…Так много роз и тихих звезд так многоПевец весны сулил нам впереди!Мои слова излиться не посмели,Чего-то я не мог тебе открыть,И в тишине серебряные трелиМанили жить, томиться и любить…189810. Ничего не прошу…
Ничего не прошу и не жду от тебя, —Только дай мне любить и томиться, любя,Только дай мне тебе беззаветно служить,Только дай для тебя и тобою лишь жить.Ничего не прошу и не жду ничего, —Только сердца мне дай уголок твоего,Только тихой зарею улыбки твоейОдинокий мой путь освети и согрей!189911. «Все забывается скоро…»
Всё забывается скоро…Как без забвенья прожить?..Только последнего взораЯ не умею забыть.Только на строгом порогеТенью сочувствий земных,Тенью прощальной тревогиАнгел замедлен на миг.189912. «Когда одна ты выйдешь на балкон…»
Когда одна ты выйдешь на балкон,Толпы в тебя влюбленной избегая,И вдалеке погаснет вальса стон,И в очи ночь заглянет голубая;Когда, дыша свободой и весной,Ты с жарких плеч накидку отодвинешь,И вниз, на сад, затихший под луной,Усталый взор, задумчивая, кинешь;А там, внизу – и музыка ручьевВ лепечущих и мерных переливах,И мир теней безмолвных и счастливых,И влажное мерцание листов…О чем вздохнешь, зачем поникнешь взором?Куда влечет мгновенная мечта?И шепотом восторга иль укоромРаскроются дрожащие уста?189913. «И в старике порою тлеет…»
И в старике порою тлеетУгрюмой искрою любовь,Но сердца жаром не согреетУстало-стынущая кровь;И не поднимут сердца крыльяНад мертвой долею земли,И жалки грустные усильяВсё в том же прахе и пыли…Не принесет ему, ликуя,Былого юга знойный вздохНи чистых нег, ни поцелуя,Ни вдохновительных тревог.Как будто ангел света глянет,Могильную отвалит дверь, —И сердце лишь больней потянетК невозвратимости потерь!189914–15. Детям
I. «Здесь вот, здесь, у колыбели…»
Здесь вот, здесь, у колыбелиСнова в сердце налетелиПесни детства и весны…Снова сердце, как бывало,Так легко затрепеталоНа пленительные сны.Это ты, мой ангел милый,В мир холодный, в мир унылыйЗаронила рай святой,И в счастливом умиленьиЯ шепчу благословеньяИ молитвы над тобой.II. «Любо порой, поднимая глаза от работы…»
Любо порой, подымая глаза от работы,Встретить вас, светлые звездочки, детские глазки,Звездочки – тихого, долгого счастья залоги,Звездочки – кроткий привет с проясневшего неба,В час, как сквозь тучи, – нависшие, грозные тучи,Влажно и ласково грешной земле улыбнутсяИ засияют призывно в затихшей лазури.189916. «Если правду говорить…»
Если правду говорить,Не скажу, что ты красива;Страсти дерзкого порываТы не в силах окрылить.Но пленяешь ты мечтыВзоров нежностью живою,Сердца детской простотою,Всем, что выше красоты,Что ласкает и живитВ этой сумрачной пустыне,Перед чем, как пред святыней,Сердце робкое дрожит.189917. «Из полей необозримых…»
Из полей необозримыхВновь струится аромат,Вновь задумчиво склонилсяНад рекой зеленый сад…Много снов и грез любимыхВновь пророчит мне весна…Отчего же сердцу грустно?Отчего душа темна?Отчего в весенней силеПью старинной скорби яд?Знать, былое молодоеНе воротится назад…Знать, былое, как могилаОблетевшие цветы,Навсегда похоронилоПесни, грезы и мечты…189918. Под музыку («Если волшебно живою волною…»)
Если волшебно живою волноюЧудные звуки бегут и струятся, —Прошлое тихо встает предо мною,Счастью былому я рад отдаваться.Если, лукаво звеня и ликуя,Нежно поют серебристые струны,Снова весну твоего поцелуяРобко впиваю, влюбленный и юный.Если тревожным и ярким аккордомЗвуки певучие вдруг разрешатся, —Любо мне с этим страданием гордымСердцем болящим всецело сливаться!189919. «Все сны молодые, счастливые сны…»
Все сны молодые, счастливые сныВоскреснут, когда ты со мною,И пью я тихонько дыханье весны,И тихо любуюсь тобою!И если глаза ты подымешь свои,Глубокого полные света,Мне кажется, где-то поют соловьи,Черемуха шепчется где-то…И путь мой светлее, и сердце в огне,И песню восторг окрыляет,И всё, что счастливой мечталось весне,Пред взором твоим воскресает!189920. «Серебристая дорога…»
Серебристая дорога…Молчаливая луна…Поздних санок бег неслышный…Чистота и белизна…За недвижными кустамиВиден ближний поворот.Огонек за ставней пестройТо померкнет, то сверкнет…Кто-то выбежит навстречуНа скрипучее крыльцо?Кто-то с ласковым упрекомГлянет путнику в лицо?Огонек за ставней пляшет…Кони рвутся и дрожат…За сугробами воротаТемным призраком торчат…Мимо, мимо!.. Бред и сказка!..Путь как скатерть, ночь ясна…Серебристая дорога…Молчаливая луна…189921. «Радость жизни былой далеко, далеко…»
Радость жизни былой далеко, далеко…Я зажгу свой огонь глубоко, глубоко…В полусне, в полумгле там заветный есть сад,Там цветы без зимы, там любовь без утрат.Там в немой тишине, недоступные дню,Я сокровища сердца ревниво храню,И схожу молчаливый, и в свежей тениУ былых алтарей обновляю огни.Пусть весенние дни далеко, далеко, —Я зажгу свой огонь глубоко, глубоко…189922. «Потуши лампаду – мне она мешает…»
Потуши лампаду – мне она мешает…Потуши лампаду – пусть сгустится мрак,Пусть один внятнее сердцу напеваетДруг ли или недруг, гений или враг.Я его не знаю, я его не вижу,Я больной душою слов не уловлю,Только что-то сладко-сладко ненавижу,Только что-то жутко, горячо люблю.Потуши лампаду – так душе светлее…Над моей подушкой опустился мрак…Слышишь – что-то шепчет – всё внятней – внятнееДруг ли или недруг, гений или враг.189923. «Поздний час… Не светит месяц…»
Поздний час… Не светит месяц,Ночь, как камень, тяжела,И на сердце налегаетУтомительная мгла.Снится сердцу, – я далеко,В уголке моем родном…Хмуры голые аллеи,Молчалив пустынный дом…Хмуры голые аллеи, —Только там, – промеж кустов,Точно чьей-то легкой ножкойНасыпь тронута листов.Или ты, мой ангел тихий,Гостья бедная моя,В час вечерний навестилаЭти грустные края, —Навестила, чтоб проститься,Чтоб припомнить о былом,И вздохнуть родной печальюВ уголке своем родном?..189924. Акварели
Опять захолустья родногоПростые картины:Пруда неглубокие водыПод ряскою тины;И всюду зеленые веткиСклонились бесшумно;А там огороды и выгон,И бани, и гумна;И светлого поля просторы,Манящие сноваК себе на приволье, и свежестьЗатишья немого;И сердце смиренной отрадойПроникнуто нежно,И родины грустная ласкаБезбрежна, безбрежна…189925. «Под огнем догоравших свечей…»
Под огнем догоравших свечей,Средь толпы утомленных гостей,Под волшебную песню смычкаТы была так чужда, далека.О, тогда я и думать не мог,Что придем мы в один уголок…Там река колыхалась, и месяц блестел,И на нас как волшебник глядел,И с тобою мы были одни и близки,И ты помнишь, ты помнишь, как вдругВдалеке, задрожав, оборвались смычки,Как лобзанья безумного звук!189926. «Безмолвна даль, поля унылы…»
Безмолвна даль, поля унылы,Покорной грусти ночь полна;И на живых, и на могилыГлядит усталая луна.Как этой ночью всё смиренно,Какою сенью тишиныИ дальний дол, и сумрак бренный,И тесный мир облечены!Уже не счастия, не силыДуше осталося желать…О, как прекрасны вы, могилы!Какая радость не дышать!189927. «За окном томящее ненастье…»
За окном томящее ненастье,Жутко осень плачет за окном…Вороти мне солнце, жизнь и счастье,Подари волнующим лучом!..Теплый блеск загадочного взораХоть на миг на мне останови,Дай душе звенящего простораИ надежд, и песен, и любви!..Так бедна, так скупо-молчалива,Жизнь уходит бледной цепью дней,Без тебя, без яркого порываИ блаженства нежности твоей…189928. «Прости! Будь счастлива на много-много лет…»
«Прости! Будь счастлива на много-много лет».Так путник в сумраке Альпийского ущельяПоет; на миг один озолотит весельеДорогу трудную, и для кого поет?Поет он милую приветливую друга, —Но песни слабый звук ее коснется ль слуха,Когда уж путника метелью заметет?189929. «Ты, старый сад, на луг зеленый…»
Ты, старый сад, на луг зеленыйКидаешь сумрачную тень,Сокрыть пытаясь свет смущенныйИ победить усталый день.Но от насилий супостатаСпасенный пламенным крылом,Взгляни – он на черте закатаТомится трепетным лучом,Над злобой дикой и мятежной,Еще свободный от оков,Дыша мольбою безнадежнойИ красотой последних снов.189930. Под музыку («О, трепет и свежесть заветного чувства…»)
О, трепет и свежесть заветного чувства,Крылатая тайна былого мгновенья;Под светлым дыханьем святого искусстваКак мощно и нежно твое воскресенье!И милая повесть далеко былогоБлеснет ослепительно-яркой страницей,Далеко-былого, а сердце готовоЗа ним понестися влюбленною птицей!..Уж крылья трепещут лететь над землею,Уж поздние слезы бессильные тают,И в тихое сердце живою волноюВесенние песни, дрожа, набегают.189931. Последний листок
Влад. С. Соловьеву
Умчалася юности сказка весенняя,Безжизненней звезды, бледней небеса,Глухою песнью борьбы и смятенияЗвучат обнаженные бурей леса.Лишь ты, листок, средь тревог и крушенияПоник и трепещешь на ветке родной, —Ты – свежесть моя и дымка весенняяИ вздох ароматный зари молодой!12 января 190032. «Если тихо звезды в золотом покое…»
Если тихо звезды в золотом покое,Просияв, выходят в небо голубое,Что ж они пророчат, что ж они поют нам?Отчего приютно в мире бесприютном?И зачем, как крылья, нас уносят взорыОт земли на небо, из оков в просторы?И куда, куда же следом за звездамиМы плывем, пылаем и дрожим сердцами?Золотым сияньем небо всё одето…Отчего ж вопросы наши без ответа,И зачем, хоть жутко мысли без познанья,Сердцу не расстаться с тайной мирозданья?Январь 190033. Е. А. Баратынский (19 февраля 1800–1900 гг.)
Смерти прозрачные взоры, как звезды холодные ночи,Вея зарей неземной, в этих мерцают стихах.Как обнажилась под их бесстрастно-отчетливым светомБренной земли суета, бренных ничтожество грез.Смертный! не крылья тебе даны для безбрежных полетов.Смертный! смирись и живи: близко великая грань.Февраль 190034. «Тихие скрипки устало вдали допевали…»
Тихие скрипки устало вдали допевалиРобкую сказку, дрожащую горькою тайной.Там, на балконе, где звезды так ярко сияли,Милая, мы повстречались с тобою случайно.Слабые слезы катились по бледным ланитам,К светлым звездам обратила ты светлые взгляды,Словно о счастье мечтала давно позабытом,Словно молила у неба хоть мига отрады.Бедная, бедная, все разгадал я невольно —Долгую повесть безмолвной и гордой печали,Той, о которой так вкрадчиво, мягко и больноТихие скрипки устало вдали допевали.Февраль 190035–36. Зимние картины
I. «Уж звездный иней на дорогу…»
Уж звездный иней на дорогуСкользит и ширится в ветвях.Уж белой гладью понемногуРавняет гору и овраг.Гляжу в окно, и сердцу дорогСуровой родины привет, —И легких хлопьев мягкий шорох,И этот звездный полусвет.С участьем каждую снежинкуЯ провожаю на простор.Я знаю, славную тропинкуНастелет мне соседний бор.И то-то будет там раздольеБродить и взорам и мечтамВ живом и дружном своевольеПо всем знакомым уголкам!II. «О, что-то есть в избенке бедной…»
О, что-то есть в избенке бедной,Где приворотный столб так хил!Кругом мороз, волшебник бледный,Ее сугробом завалил.И тесно жмется тын к воротам,И с белой стужей под одноЕдва белеет переплетомПолузамерзшее окно.И дым над черною трубоюКолечки сизые завил.Знать, кто-то бьется там с нуждоюИ бодрых рук не опустил.190037. «Вчера вливался в окна лунный свет…»
Вчера вливался в окна лунный свет.Обвеяна несбыточными снами,Про старину далеких, светлых летШептала ты дрожащими устами.Сегодня ночь огромна и пуста…Ни проблеска мечтательного света…Чего же жду? не прозвучат устаМелодией вчерашнего привета.190038. Гном
Вижу – черная пещера,И в пещере старый гном,И шурша, и спотыкаясь,Бродит с пыльным фонарем.Бедный гном! Весы да гири,Груды сена, ветхий ларь…И, дрожа в руке дрожащей,Затуманился фонарь.И дрожа, по низкой стенкеТени тянутся во мглу…Зашуршало что-то в сене,Что-то прячется в углу…Проворчал старик, согнулсяНад коптящим фитилем…Видно, нынче барышамиНедоволен старый гном…Бедный гном! И вы ли это,Кудри влажные лугов,Чаши нектара живогоДля счастливцев и богов?Вы ли в час прозрачный утраНад туманною рекойПо росе ложились следомЗа четою молодой?Это вы ль в дыханье легкомВетерков и мотыльковЛегкой музыкой звучалиТонких стеблей и листков?Где же всё? И пыль, и затхлость —Ваша бедная судьба,Этот ларь и этот закром,Точно узкие гроба,Эта черная пещера,И в пещере старый гном,Как могильщик недовольный,Бродит с тусклым фонарем.Июль 190039. Порт-Артурцам
Низкий поклон до землиВсем, кто в кровавом АртуреРусскою верною грудью все бури,Все непогоды снесли.Вот они, вот наконец-то желанныеСходят на берег родной,И побежденные долгой неравной борьбой,Как победители смерти венчанные.Низкий поклон до землиВсем вам, кто доблесть родную,Русскую доблесть святуюНе побежденной в боях сберегли.Низкий поклон до землиВсем, кто в кровавом Артуре,Скорбные жертвы промчавшейся бури,В землю сырую легли.Снится вам, знаю я, знаю, что снится:Вот над твердыней родной,Вновь шелестя по лазури живой,Знамя родное победно струится.Низкий поклон до землиВсем вам, кто верность солдата,Русскую верность покорно и святоНе побежденной до гроба несли.Январь – начало февраля 190540. Пушкину
К тебе, поэт, к тебе! В такие дни больные,В такие скорбные, бессолнечные дниСверкают и зовут мои стихи родные,Далеких вешних дней бесценные огни.И говорят они, как ты любил и верилИ в правду русскую, и в верный наш народ,И как пред сильными земли не лицемерил,И как свою страну ты бодро звал вперед.О пусть исполнится целительное слово,Пускай воспрянет Русь и, верою горя,Для силы новых дел, для подвига святогоСплотится верностью под знаменем Царя!Февраль 190541. Октябрь
Сколько листов по полянам!Сколько покинутых жнив!Воздух напитан туманомОт вечереющих нив…Нити седой паутиныТкутся меж веток и трав.Все совершает единыйИ вековечный устав.Нежною грустью разлукиДышит задумчивый пруд.Скоро незримые рукиСлабую нить оборвут.190542. Чужая тайна
У лесного ветра вырвал я добычуЛегкие обрывки бледного письма,И немые тени я несмело кличуРассудить догадки темные ума.Этот почерк быстрый, трепетный и страстный,Точно без сознанья, точно в полусне…Вижу: «мой любимый»… «дерзко»… «не согласны»…Это для другого… Это не ко мне…Сердце застучало на чужой могилеЖгучим сожаленьем к робким мертвецам.Знаю – здесь страдали, знаю – здесь любили,И лесному ветру тайны не отдам.190643. Закладка
Если раскрою я книгу святуюВ час, как пылает от дум голова,Вижу я эту закладку цветную,Вечные вижу слова.Фон у нее серебристый и серый,Легкие розы гирляндой бегут, —Память любви и надежды и веры,Сердцем подсказанный труд.Ты, утолявший здесь жажду святую,Где ты, по тихим твоим вечерамЭту сдвигавший закладку цветную,Этим внимавший словам?190644–47. Этюды
I. Зеленый
Какой здесь дышит сон зеленый.Какою веет тишиной…Брожу один, завороженный,Лесной заглохшею тропой.Зеленым светом день струитсяКругом в зеленой темноте,И что-то чистое таитсяНа каждой ветке и листе.И на палитре драгоценнойИной зеленой краски нетКак зелень вешних возрожденийИ фей зеленых полусвет.II. Алый с белым
В тихих куртинах садовАлые маки…Знойных волнений кровавые знакиВ тихих куртинах садов.В белой пустыне снеговСтройные лани…Трепетный след непорочных свиданийВ белой пустыне снегов.III. Белый
Белыми руками возле белых хатРасстилаю белые я холсты, подружки,Чтоб вздохнуть мой милый был на белом рад,На моей ли беленькой, как цветок, подушке.Не погаснет, видно, поздний мой ночник,Мамка спать до утрени не заманит дочки:То-то любо белый ткать да ткать ручник —Утираться милому после знойной ночки.IV. Бледный
В мертвом вереске оврагаТело бледное, нагое.О, таинственные силыПревращенного героя;О, таинственная вечностьИ стремлений и отваги;О, рыданий бесконечностьВ отуманенном овраге.190648. «Помыслы наши горячие…»
Помыслы наши горячие,Наши мечты молодые —Ощупью ищут дорогу незрячие,Ощупью бродят слепые.Грезы и песни туманные,Легкие юности грезы —Словно цветы безуханные,Словно над пропастью бледные розы.О, не спеши вдохновенье!В час твой далекий, урочныйПридут иные мгновеньяТихи, светлы, непорочны.Помнишь тропинки те низкие?Трудно взбирался ты в гору.Ныне вершины надвинулись близкие, —Сколько лучей и простора!Гордые выси с спасительным холодом…Зной и томленье далече…Бей же, о бей торжествующим молотомНовые, мощные речи!190649. «Ты в бледный туман от меня потонула, ушла…»
Ты в бледный туман от меня потонула, ушла, —Лишь тихие-тихие светятся детские очи,Лишь теплые звезды плывут и дрожат без числа,И звучно-загадочен купол торжественной ночи.Я знаю, я вижу, твоей мне стези не догнать,Той юности пышной померкнули свежие краски…К чему же бороться душой без конца и рыдать?К чему молчаливо молить недостигнутой ласки?Ты, нежная, светлая, светлой прощальной рукойВозьми, погаси этот факел слабеющий, скудный!Пусть чуткие звезды плывут над пустынной землей,И купол глубокий мерцает загадочно-чудный.190750. Ave Maria
Ave Maria! Вы, вздохи вечерние,Вздохи раскаянья, слез и смирения,Мирно пролейтесь на серые тернияТеплой росою любви и терпения!Ave Maria! Святые светильники,Грешному миру от века горящие,Кроткие дикого гнева гасильники,Звезды земли, над землей возносящие!Ave Maria! Пути непостижныеНад каменистыми долу дорогами,Чудно далекие, радосно ближниеАнгела пальмы в лачугах с чертогами!190751. «Тихая ночь настает, а дума, как птица ночная…»
Тихая ночь настает, а дума, как птица ночная,Всё на могилу твою, друг отстрадавший, летит.Смолкли рыданья кругом, надгробные смолкли молитвы.Вьется и падает снег. Тихая ночь настает.Как привиденья, вокруг могильные стали березы.Строгий ваятель, мороз, в мрамор твой холм оковал.Тихо… Ты слышишь ли, друг: моя это дума ночная,Грустным крылом шелестя, близко прильнула к кресту.Ближе, всё ближе к тебе… И так ей отрадно с тобоюПервую ночь разделить, первую тихую ночь.190752. Корабли заклинаний
1
Имя предвечное Сина —Светлый корабль заклинаний.С верой вступаю в пучинуТемных как вера скитаний.Путник незримый, незрящий!Над беспокойной пучинойФакел от века горящий —Имя предвечное Сина.2
Шама, к тебе я воззвал. Из отверстых небесСниди под кедровый лес,Тихо стопу возложи на младой кипарис!Все племена, все народы к тебе собрались.Радость их – полный сосуд.Зной истомил их, – пусть пьют!Шама, ты ведаешь, духи мятежны и злы.Зло разрушаешь ты, зла расторгаешь узлы.Темные камни предвестий и мерзкие сныВсё пред тобою как пыль под пятой сметены.3
Камни обилья и камни веселья,С сердца небесных богов ожерелья,Камень гулалу и камень санду —Алый огонь с золотою оправой,Вас я на перси царицы кладу,Ярых бойцов с колдовством и отравой.Бела великая жрица, в те грани взгляни!Злого далеко от крова прогонят они.4
Боже, рассветным лучом разгоняющий мрак!Боже, смиренных поборник и хищников враг!Света великого боги великие ждут.Ангелы неба недвижно твой взор стерегут.Мира народы твое озаряет копье,Песнь океана вливаешь ты в сердце мое,Песнь океана, но, Боже, и бури его.В тесной тюрьме зачинают они колдовство.Воют метели, и темная туча растет,Буря на бурю, и бездна на бездну встает…Боже великий, твой щедрый томителен дар.Вечные бури в груди зажигают пожар!5
Гула, великая целительная сила,Свой скипетр ласковый над нами опустила.Она под низкий свод вступила, как советСмиренной радости невозмутимых лет.Затем, что чистую десницу, сердца право,Я к небу возвышал в молитве Белу новой.6
На голом берегу песок ты размети,Где пыль беспечная не скрадывает звука,И повели рабам три жертвы принестиДля Эа, Шама и Мардука,Козьей выи им, и вереска муки,И меда чистого, и напоследок сыра…На жертвы щедрые не закрывай руки,О царь земли, владыка мира!Как звезды царский трон хранит их имена,Не презрит вещий слух молитв уставных звука.И над землей пройдет, как полная луна,Сын Эа, Шама и Мардука.191053. Вечерний цвет
Вечер длинней и длинней по дороге протягивал тени.Старому другу сорву этот последний цветок.191054. «В этот вкрадчивый час, при молчаньи ночном…»
В этот вкрадчивый час, при молчаньи ночномЯ бы вспомнил опять, я бы вспомнил о том…Я бы вспомнил, как ночь говорила двоим,И безгласным, и страстным молчаньем своим,Как звезда за звездой и волна за волной,Как алмазные капли роняла трава,Как кружилась в безумном огне голова…Я бы вспомнил, как руки я встретил твои,И мечтал о тоске, и молил о любви…Я бы вспомнил о том, что давно сирота,Что любви изменила святая мечта,Что уж ты не со мной, что в краю ты чужом…Сжавши рану в груди, я бы вспомнил о том!191055. «Хорошо в родном краю…»
Хорошо в родном краю!С ранней зорькой я встаюЧуть алеет неба край,А по лугу, то и знайТравы полные красыБлещут искрами росы.Хорошо в родном краю!Словно ангелы в раю,Белоснежны и чистыВлажной лилии цветыМолчаливо там и тутБогу гимнами встают.Хорошо в родном краю!Как окован я стоюВ полугрезе, в полусне,И в незримой глубине,Как цветок пустынных вод,Песня тайная растет.191056. Сыну
Люблю, когда твой детский голосЧитает старых мне певцов,Они поют, как влажный колосПри свежем трепете листов.Люблю свои воспоминаньяТвоим восторгом поверятьИ на знакомые созданьяЗнакомым чувством отвечать.Светлы, легки, как в дни былые,Твою зарю и мой закатНапевы вечно молодыеОтрадой сладостной дарят.Пусть сердце чуткое схоронитВысокой думы семенаИ в бурях жизни не обронитБлагоуханного зерна!О, верь мне, дни полны томленийИ суеты, и пустоты —Без этих кратких умилений,Без этой ясной красоты!Варшава191057. «Расскажи, как это было!..»
Расскажи, как это было!Оттого ль, что полюбила,Стала ты светла?В час, когда грозила буря,Ты куда же, очи хмуря,И не шла, и шла?Что за сила, сила злая,Издеваясь и толкая,Шла с тобой вдвоемЧерной ночью беспросветной,По тропинке чуть заметной,Как в бреду ночном?А сейчас? У жаркой печкиЖмешься ты смирней овечки…Загляделась мать…Ты так ясно смотришь, тихо,А в груди-то бьется лихо,И нельзя дышать…191058–59. Звезды
I. «В высоте задрожала звезда Рождества…»
В высоте задрожала звезда Рождества.К сердцу просятся тихой отрады слова:Слава Господу в вышних и мир на земле!Вспомяни о любви, ты, бродящий во тьме!В испытаниях жизни бессилен и нем,Ты в душе оживи тот святой Вифлеем!Вот смиренные ясли и нищенский вид,И на бледной соломе Младенец лежит,И в торжественной песне ликуют миры,И премудрые мира приносят дары.И так радостно сердцу, что ясли те есть,Что опять нам звучит лучезарная весть,И любви рассыпая, как искры слова,С высоты задрожала звезда Рождества.II. «Опять горит рождественская елка…»
Опять горит рождественская елкаВ мечтательных дрожащих огоньках.Опять затишье снится мне проселкаИ в перелесках тесных, и в холмах.Трещит мороз и щедро рассыпаетПо низким вехам иней звездных слез,И ходит тихо и благословляетСвою страну холодную Христос.И озаряя сонные проселкиВ их робком горе, думе да трудах,Горят-горят рождественские елкиВ сверкающих алмазах и снегах.191260–61. Весна идет
I. «Румяным утром и росистым…»
Румяным утром и росистымС тропы заброшенной леснойКукушка зовом голосистымПерекликается с весной.Откуда ты, гонец весенний,С мечтой разымчивой, как хмель?Как много чистых вдохновенийСулит воскресшая свирель!Уж вижу я, воздушным шагомВесна подходит по глухимИ буеракам, и оврагам,И влажным пустошам лесным,И своенравная, обновы,Смеясь, кидает на лету,И где цветок обронит новый,А где лазурную мечту.II. «И в нашем тесном переулке…»
И в нашем тесном переулкеСмеется светлая весна,И плиты высохшие гулкиВнизу раскрытого окна.И, сквозь дырявого забораПросунув клейкие листы,Полны весеннего задораЗазеленевшие кусты.И так тепло, благоуханноК душе ласкаются моейИз дали бледной и туманнойЖивые грезы ранних дней.191262. Там, далеко…
Там, далеко братья бьются.Стоны раненых несутся.Выстрелы гремят.На кровавое на полеВороны летят.Всех, сроднившихся с тревогойБранной жизни, светлой волиЖдущих впереди,Всех, любви в чьем сердце много,Жарко верующих в Бога,Боже, соблюди!191263. Это было давно…
Это было давно… Я не помню, когда это было…Пусть туманом меж нами бездонная пропасть лежит,Но душа этот образ волшебный в себе отразилаИ, как в зеркале верном, навеки его сохранит…Это было давно… но бесплодно искал я свободы…Нерушимо, незримо сомкнётся заветная нить,Тихо вспыхнет звезда, всколыхнутся безмолвные воды,И ко мне ты сойдешь, чтобы вместе пылать и грустить!191264. Царьград
Туда, где влажных струн кочующего моряНе переслушают чужие берега,Люблю я уходить в часы немого горя,Покинув родины суровые снега.Я знаю уголок, где сердце затихает:Там ветхий минарет вознес свои венцы,И поздний муэззин протяжно пробуждаетПризывом к Вечному лачуги и дворцы.До сизых парусов, до длинного заливаНисходит медленно прозрачная заря,А звезды знойные уж ткут неторопливоКовры восточные у Божья алтаря.191265. Наташе
Ты – веселый поздний огонекНа глухой заброшенной тропинке;Ты – весенний утренний цветок,Отряхнувший ранние росинки;Ты – беспечных, светлых детских днейВечерком досказанная сказка;Ты – заветной повести моейВ ясный миг сверкнувшая развязка;Ты – как в сети старым рыбакомЗолотая пойманная рыбка;Ты – из мира, светлого добромИ отрадой, светлая улыбка.И когда ты весело встаешьИ, забавно жмурясь, щуришь глазки,Что за песни ты без слов поешьИ какие сказываешь сказки;Что за радость – Божий мир кругомВ день и в ночь и в непогоду даже,Что за ангел с ласковым крыломНад твоей постелькою на страже!191266. Из дневника («Еще хорош мой мир, покуда…»)
Еще хорош мой мир, покудаЗа скукой суетного дняПроглянут звезды, Божье чудоНеугасимого огня;Покуда сердце не погасло,Пока дрожит оно, покаВ сосуде бренном теплит маслоБлагословенная рука!191267. Жница
Еще дымится луг росою,Сверкает церковь за холмом,И хлеб ложится полосоюПод золотым моим серпом.И свежим запахом и прянымВздыхает влажная земля,И ветер ходит нал бурьяном,Тихонько стебли шевеля,И за колосьями колосьяПрохладным падают дождем,Как Божьих лоз живые гроздья,Под золотым моим серпом.191268. Акварель
Была пора, под ранней ласкойЕдва проснувшихся лучейМне даль мечталась дальней сказкойЦветов и красок и огней.И дорожа, безумец хитрый,Неуловимостью мечты,Так слепо сыпал я с палитрыОгни и краски и цветы!Давно те бури отшумели,Огней мятежных я не жгу,Но краски трезвой акварели,Как клад заветный, берегу.И в тонких очерках и в точныхЧуть брезжит тающая дальКраев родных, краев полночныхПростор и свежесть и печаль!191269. На закате
Как хорошо! Тропой отлогойЛежит задумчивый мой путь —Свежее вечер над дорогой,Полней и чище дышит грудь.И пред безоблачным закатом,Над тишиной безмолвных водО чем-то светлом и крылатомЗнакомый колокол поет.Не больно мне, что миновалаВесна мятежная моя,Что уж кипучего бокалаНе обожжет меня струя.Всё дальше с каждым поворотом,Вдыхая свежесть, я стоюИ кубок сладостный с расчетомГлотками бережными пью.191270. Слаще всего
Слаще всего, как, во мраке не видя дороги,Сном непробудным вздремнется в гнетущей тревоге;Слаще всего, когда память над прошлым не рыщет;Слаще всего, когда сердце в грядущем не ищет;Слаще всего, когда думы в безвольи, в бессильиКрылья, как парус, изодранный бурей, сложили,И безответно от голого, хмурого садаТянется птиц запоздалых тяжелое стадо…191271. Bal poudre?
В двенадцатом часу на маскарадеЯ в толкотне, маркиза, встретил вас.С улыбкой грусть роднилась в вашем взгляде;Сбегая с плеч, струился ваш атлас.Скажите же, меж нами, Бога ради,Где взяли вы такое пламя глаз?В двенадцатом часу на маскарадеЯ в суете, маркиза, встретил вас.Под пудрой вкрадчивой казался строжеКапризных уст рассеянный привет.Дрожали звуки нежные, и Боже!К каким виденьям отлетевших лет,Когда мы были проще и моложе,Заманивал певучий менуэт.Но в пудре вкрадчивой казался строжеКапризных уст рассеянный привет.Вы помните ль, у тетушки в боскетнойТе сумерки, ту власть весенних снов,Тот уголок цветущий и заветный,И вдалеке сыгравшихся смычков,На вздох любви мелодией ответнойТо вспыхнувший, то замиравший зов?Вам памятны ль у тетушки в боскетнойТе сумерки, та власть мгновенных снов?191272. Моя картинка
Безлистый лес в дыму мороза,К застывшей речке скользкий скат,И, как бледнеющая греза,Мерцает медленный закат.В избушке светится окошкоНавстречу путника мечтам.Змеится робкая дорожкаК полускривившимся мосткам.Ты, месяц, мирную картинуЛучами светлыми залейИ вдохнови, волшебник, НинуНарисовать тебя скорей.191373. В глуши
Пойдем туда, где в глубь леснуюДорожка горная бежит,Где доску мостика гнилуюРучей качает и крутит;Где что ни шаг, подъем тяжеле,Но все стройней, как замок грез,Возносят купол темный елиНад белым портиком берез;Где царство сказок вечно новых,Не постигаемых из книг,Меж колокольчиков лиловыхИ крупных розовых гвоздик.191374. «Повеяло весной, мелькнул твой образ стройный…»
Повеяло весной, мелькнул твой образ стройный.И радость, и любовь дрожат в моей груди.И тихо я шепчу с мечтою беспокойной:О призрак ласковый, помедли, погоди!Помедли, дай очам познать очарованьеВесеннего луча, палящею струейНа миг испившего из свежих уст дыханье,На миг прильнувшего к твоей косе густой.Пускай чрез миг один не будет мне пощады,И без следа замрут чарующие сны,Но не лишай меня мгновения отрады,Но не лишай меня мгновения весны!191475. Часовой
Я на часах, уж давно сторожу я ворота.Сердце туманит знакомая боль и забота.Мутная мгла предо мной заметает сугробы.Ах, отдохнуть мне пора, отдохнуть уж давно бы!Сыплет сухая метель, засыпает ступени.У фонаря то растут, то колышутся тени.Быстро снежинки мелькнут и растают во мраке.Чертит мороз непонятные, жуткие знаки.Дума за думой – как цепи рассыпанной звенья.Вещее сердце чьего-то дрожит приближенья…Чу, там звенят, подступают в метелице белой…Брякнет ружьем часовой: видно, смена приспела!191476. «Ты грустна, ты поникла головкой больною…»
Ты грустна, ты поникла головкой больною…Я с тревогой участья слежу за тобой.Иль повеяло в сердце печалью былою,Иль томишься ты новой грозящей бедой?О мой друг, моя жизнь, не таися тоскливо,Этот тягостный призрак со мной раздели!Не в тебе ли узнал я, блаженно счастливый,Все чистейшие радости бедной земли?Так откройся же мне, о мой друг ненаглядный,И доверчивей, ближе ко мне подойди!Ты не знаешь, как сердцу тепло и отрадноИзливаться слезами на братской груди!..191477. Ранний час
Еще безбрежное молчаньеНад миром царствует ночным.Деревьев бледных очертаньяЧуть брезжат под окном моим.Еще не различить, прилежнымБлуждая взором в пустоте,Дохнет ли утро светом нежнымИли погаснет в темноте.И по душе скользят, как тениЕще без жизни и огня,И дня минувшего волненье,И наступающего дня…191478. Из дневника («Как хорошо в затворе мне моем!..»)
Как хорошо в затворе мне моем!Здесь далеко от суетного шумаВ урочный час под медленным лучомЛюбимая моя созреет дума.Ничто ее зари не возмутит,Ничто ее расцвета не торопит.Так в летний зной безмолвно шелеститИ золотые зерна колос копит.191479. «Полночь бьет… Едва мерцая…»
Полночь бьет… Едва мерцая,Звезды чистые глядят.Не скрипя, моя калиткаРаспахнулась в старый сад,И оттуда прямо в сердцеЛьются гимны соловья,Вздохи роз благоуханных,Говор дальнего ручья…Полночь бьет… Вступаю тихо,Полон звуков, полон слез,В царство светлых сновидений,В царство юности и роз.191480. На рассвете
Петухи поют. БелеетЗа окошками заря…Улететь бы нам с тобоюЗа леса и за моря!Улететь бы, разлучитьсяС злой неволею судьбы!..Позабудь, что мы бессильны,Позабудь, что мы рабы!Ты проникнись бодрой волей,Той, что двигает людейИ толпой повелевает,И творит богатырей.Воля – чудо, воля – счастье,Воля – сила… УнесисьС ней, могучей и свободной,В заповеданную высь!Звезды, мук минувших стражи,Звезды-сестры, вам привет!..Меркнут звезды… Всё светлееТоржествующий рассвет…Петухи молчат. ПылаетБеспощадная заря…Плачь, родная! Я с тобоюЛишь играл в богатыря…191481. Моя жизнь
Еще в груди напевов многоИ лучезарных в мире снов,Еще пестра моя дорогаЖивыми красками цветов.Так в дни, когда кидает осеньЩедрей к ногам увядший лист,Душе не жаль минувших весен,Так воздух молод и душист,И затихающие далиЛесной редеющей стены —Какой-то золотой печалиИ светлых призраков полны.191482. «Когда, как осенняя ночь…»
Когда, как осенняя ночь,Душа и темна, и тосклива,Твой смех беззаветно счастливыйМне тихо слетает помочь.И юной повеет зарей,И светлые грезы проснутся,И сладкие слезы польютсяПред вешней твоей красотой!Когда, как безоблачный май,Блаженно душа молчалива,Упреком тревоги ревнивой,О, друг мой, меня не смущай!Поблекнут недолгие розыПри взоре холодном твоем,И крупным осенним дождемПокатятся скорбные слезы…191483. «И с ласкою, и с нежным состраданьем…»
И с ласкою, и с нежным состраданьемЗадумчиво глядишь ты на меня.Весенний день теплом и обаяньемИ первых роз стыдливым расцветаньемДарит тебя, любимая моя…Мне горя нет, что любишь ты другого,Когда на миг, на этот светлый миг,Крылатый миг блаженства неземногоЯ всей душой переболевшей сноваМогу читать по книге глаз твоих.И юных грез таящаяся нежностьВ моей душе проснулася полней,Весь трепет сил и вся надежд безбрежность,Мерцанье звезд и шорохи ветвей,И поцелуй под сумраком аллей…Всё, всё былое в сердце воскресает,Я снова твой и снова ты моя!Опять душа тебя благословляет,Опять живет, и дышит, и пылаетТобой одной и для одной тебя!191484. Искры
Во мне угрюмой думы мало,Я вздохов праздных не терплю,Но искры полного бокалаС самозабвением люблю.И всё живей в мечтах рисуюХолмов безоблачную высь,Где, внемля солнца поцелую,Те гроздья соком налились,Чтоб нашей северной печалиВ душистых каплях веял зовДавно безмолвных вакханалийВо мгле классических садов.191485. Гимн мудрости (из книги «Премудрости Соломона»)
Когда душе предуказалГосподь единое желанье,Он слышал скорбное воззваньеИ духа мудрости послал.И, дух питая ей свободный,Я, не скупясь, в сердца людейДелил струею полноводнойЕе сверкающий ручей.Затем, что мудрость – детям тленаНеисчерпаемый сосуд,Ее пути от граней пленаДорогой вечности ведут.Одна неложное познаньеМиров влагает в нас она;С ней познаем мы мирозданьеИ всей природы семена, —Веков начало и теченьеИ завершительный закон,Чреду заката и рожденьяИ пременения времен,Всего живого вечный гений,И духов власть, и страсть зверей,И стройный голос рассуждений,Многообразие растенийИ силы темные корней.С ней всё, что зримо, что таилось,Разоблачилось предо мной,И сердце мудрости училосьИз уст художницы самой.В ней отблеск вечного сиянья,Зерцало чистое небес,Она – Могучего дыханье,Его любви, Его чудес!За зноем дня – чернее ночиУгрюмый мрак и полог туч,Но мысли свет, зовущий очи,Непобеждаем и могуч!191486. Без песен раздумье…
Без песен раздумье, без образов ночь…Минувшее счастье уносится прочь…Чего же ты ищешь? Чего же ещеНад бренным, мгновенным дрожишь горячо?Иль тайная мука всё сердцу близка?Иль свыклась, сроднилась с мечтою тоска?Иль поздние тени созвучий былыхВ слезах обмирают на арфах немых?191487. Из дневника («Дарует нам Господь недуги…»)
Дарует нам Господь недуги,Чтоб сила духа вознеслась,Чтоб в узел тесный и упругийСвилась любви живая связь.Когда в устах бессильно словоШепнуть, как сердцу тяжело,Как вкруг любимого больногоДруг к другу жмемся мы тепло!И на земле, где вечно битва,И людям тесно, как врагам,Лишь здесь безмолвная молитваИ бескорыстный фимиам.О, бодрствуй, сердце, в дни страданья,Огня любви не потушайИ роковое испытаньеОтрадой веры возвышай!Не пошатнуть нас темной силе,Ни вражьей козни никакой,Когда б мы вечно так любилиИ жарко плакали душой!191488. «В наш век рассчетливый, в наш век себялюбивый…»
В наш век рассчетливый, в наш век себялюбивыйКакою теплотой мне дышит образ твой!Всю жизнь ты отдала на подвиг терпеливый,Всю жизнь ты жертвуешь собой.С улыбкой нежности, со словом ободренья,Как ангел ласковый, склонялся к больным,О, как ты высока в святом одушевленьиСвятым признанием своим.И как ничтожны мы, в своей погоне дикойЗа колесницею Ваала золотой,Пред этой жертвою смиренной и великой,Пред этой чистою душой!191489. Пучок цветов
Пучок цветов немой, пугливый,Немного грустный… ИскониПечали шепот сиротливыйС цветами русскими сродни.Не оттого ль, что на мгновеньеЖивут цветы родных полей,Что первой вьюги дуновеньеСомнет их, слабых, как детей,Что в снежной долго спать постелиПод песню жуткой темноты,Цветами бледными метелиСменив весенние цветы…Не то на юге, знойном юге,В стране певцов, в стране богов,В стране – томительной подругеБлагоуханий и цветов.О, там весна, как дух могучий,Кидает краски и мечтыИ в вязь причудливых созвучийВплетает крупные цветы.Но, как заветную святыню,Из той счастливой стороныЗовем мы белую пустынюИль хоть цветы родной весны.Мы чуем вздох больного другаВ росе их диких лепестковИ не сменим на роскошь югаПечальных северных цветов.191490. «Еще в груди те струны живы…»
Еще в груди те струны живы,Моей звеневшие весной,Еще я знаю вас, порывыИз края смерти в край иной.Но нет причудливых веселий,Какими жизнь была светла,Былые волны отшумели,Челнок заброшен без весла.И лишь порою, как виденье,Как жизнь, приснившаяся сну,Я вспомню вешние смятеньяИ с тайной нежностью вздохну.Стихотворения 1925–1934 гг
1. «Люби природу и детей…»
Люби природу и детей:Они цветы во мраке жизниС неувядающих полейНезабываемой отчизны.Они мечту туда зовутВзамену зла и лжи великой,Где звезды вечные цветутУ трона вечного владыки.Июль 19252. В тайфун
Ропот осенний дождя, и в тебе я музыку слышуТолько мелодий любви в песне твоей не ловлю,Но как трудны, как тяжки усталой душе на закатеВы, безнадежные дни, вы, безотрадные сны,И как жалобно вторит сжиманию каждому сердца,Каждому вздоху тоски ропот осенний дождя.7 сентября 19253. «Без роз весна, без песен май…»
Без роз весна, без песен май…О, как для сердца все постыло,Когда уж жизнь давно убила,Что было свет, что было рай,Когда на голос поздних грезНе вспыхнут прежние светила,Когда кругом одна могила,Без песен май, весна без роз.13 сентября 19254. «Если хочешь без тревоги…»
Если хочешь без тревоги,Без волнения прожить,Мирно следуй по дорогеИ не вздумай полюбить.Но когда захочешь счастья,Уж покоя не проси:Смело в бурю и ненастьеКрылья юные неси.В дикой схватке под громамиО, как много будет слезИ под влажными листамиРаспускающихся роз.3 марта 19265–7. Триптих
П. П. Перцову
I. На один вечер
В этот вечер я б хотел быть Фетом:Столько неги в сумраке немом,Столько звезд ниспослано поэтам,Чтоб и мне хотелось стать певцом.В этот вечер звезды, как у Фета,В бриллиантах пышных, как цари,Чтоб и ты, мой ангел, сном поэтаПротомилась знойно до зари.II. Его имя
О да, всесильно это имя:Его хоть раз ты повтори —Со всеми горестями злымиВся жизнь опять в огнях зари.Без роз весны, без блеска мая,В страде томительных заботЕго не раз изгнанник раяС улыбкой неги призовет.И снова крылья серафимаНас благодатно осенят,И снова грудь неотразимоОбвеет вешний аромат…III. Еще о нем
Его мечтой, его стихамиОбвеян щедро край родной,И тень знакомая пред намиПредстала с прежней красотой.Она стоит с немым вопросом:А вы, живые, доросли льДо мертвых грез моих, иль росамПрохлад и снов – несете пыль?И к вдохновенному подножьюВы, слепотствующие век,Влачите вьюги бездорожьяИ бледный ил посохших рек?16 апреля 19268. «Только дотронусь до старой струны…»
Только дотронусь до старой струны,Душу обвеют знакомые сны:Все отлетевшее снова со мной.Сад весь наполнен туманом – луной,Сад весь наполнен, и сердце до днаЗаполонила туманом луна;В лунном тумане всё – призрак и сон,В лунном тумане как песнь похорон…Только дотронусь до старой струны,Душу обвеют заветные сны.16 апреля 19269. «Если б я знал, что тебе говорить…»
Если б я знал, что тебе говорить,Как твое гордое сердце смирить,Если б умел, как умеет весна,Душу будить от холодного снаТихим мерцаньем и негой ночей,Теплою дрожью безмолвных огней,Музыкой, вкрадчивым пеньем ручья,Дивной зарей и огнем соловья…23 апреля 192610. «Не для житейского волненья…»
Не для борьбы, для звуков сладкихМы все, поэты, рождены.Так парус кроет бури в складкахС иной, мятежной стороны,И в недра гор свежо и гулкоПерекликаются грома,И в щель ночного переулкаГул вод несет ночная тьма.Какой маэстро дерзкий в силеТот жемчуг в песню нанизать?Хоть звуки мир поработили,Но миру ль их пересказать.6 мая 192611. «Мне нравится туман, мне нравится с утра…»
Мне нравится туман, мне нравится с утраТот снег, венчающий и улицы, и сопки.Не видно, где идешь, не видно, где вчераОбегал ты кругом все отмели и тропки.Не видно ничего, куда и как дойдешь,И где твоя ладья, чтоб вырваться из плена,И сколько правды есть, иль всё больная ложь,Но чем-то сумрачным ревет вдали сирена.18 мая 192612. На письмо
П. П. Перцову
Да, это так. Пускай строга разлука,Пусть далеко родная сторона, —В груди живей надежная порука:Любовь вечна.Ни рек, ни гор не властно расстоянье,Когда звучит заветная струна;Я вижу вас, я праздную свиданье…Любовь вечна.В цветах весны и под седым сугробом,В заботе дня и в смутной грезе сна,До гробовой доски, да и за гробомЛюбовь вечна.11 июня 192613. «Чем строже грудь скудеет кровью…»
Чем строже грудь скудеет кровью,У граней странствия дыша,Тем жарче дорожит любовьюМоя усталая душа.И часто взор следит отрадно,Как по кусту сползая вниз,В саду мой отпрыск виноградныйЗмеей извилистой повис.И жду: авось благая осеньНа склоне золотого дняВ кругу непобедимых сосенВенчает гроздьями меня.28 июня 192614. Все равно
Для созерцания немого,Для думы чуткой всё равно,Глядит ли мая взор живогоИль осень хмурая в окно.Душе пристрастье незнакомо,Она с природой дышит в лад,Всегда сама, везде как дома,И тайных полная отрад.Ей жизни каждое мгновенье,Свежо волнующее кровь,Так хорошо, как вдохновенье,И свет, и счастье, и любовь.28 июня 192615. «В природе чуткость есть: когда ты хмур и зол…»
В природе чуткость есть: когда ты хмур и зол,Она тебя щадит, она тебя не тронетИ смутным пологом над смутной далью селЛежит и боль твою немую похоронит.Но если ты счастлив, но если ты нашелЛюбовь, сочувствие и правду в черством мире,О, погляди, как весь роскошно свет расцвел,Какое тайных струн согласие на лире.Как будто и волна, и горы, и леса,И всё, что в мире есть, – волшебного оркестраВ один могучий хор слитые голоса,Смычку послушные великого маэстро.28 июня 192616. «Туманной ночью ты заметил…»
Туманной ночью ты заметил,Как в небе каждый огонекТак робко жив, так скудно светел,В туманный заключен кружок.О, эта муть и трепетанье,И этот замогильный свет,И этот бред, и колыханье,И грусть, какой названья нет.Как будто дух в цепях, усталый,Не в силе жечь иль ярко рдеть,Туманной искрой, искрой малойНе может ночью не блестеть.И кто-то вечный, добрый кто-то,Как срок пробьет печали спать,Над спящей болью и заботойВ ночи не может не дрожать.13 июля 192617. «Так сердце билось, так горело…»
Так сердце билось, так горело,Так отбивалось от змеи,Так порывалося несмелоНа лучезарные стези.Но предначертанный заранеСвершился путь: пылать, болетьИ в этом розовом туманеПод пенье грезы догореть.21 июля 192618–19. Любовь, прости![3]
I. Выпуск 17-го года
С глубоким и серьезным взоромНа детском снимке ты стоишь,Как бы при входе пред просторомТы задержалась и дрожишь.Там розы спят, но там и жалаНезримо ранящих шипов.И что щедрей предназначалаСудьба для поздних мотыльков?Стоишь ты смутно перед далью,И стройных рук овал так тих,И веет вещею печальюОт глаз задумчивых твоих.22 июля 1926II. «Средь суеты и розни светской…»
Средь суеты и розни светской,Во дни сомнений и труда,Лишь этот чистый облик детскийДуше заветен, как звезда.И эти косы смоляные,И снежный девственный нарядМои бессонницы земныеСлезами райскими кропят.Но что за боль, – не улыбнетсяМне этих звезд полночных взор:Он, просияв, опять вернетсяВ бездонный мир, в воздушный хор.22 июля 192620–21. Драма
I. «Ты от любви изнемогаешь…»
Ты от любви изнемогаешь,А всё еще взирая в даль,Сменить на радость уповаешьСвою покорную печаль,И, всё еще борясь с судьбою,Не в силе примириться ты,Что грубо гибнут под косоюТвои любимые цветы,Что эта молодость и нежностьИ эта мука вновь и вновь —Лишь обреченная безгрешностьНа жизнь, и пытку, и любовь.10 июля 1926II. «Лицо темнее темной ночи…»
Лицо темнее темной ночи,Сплетенных рук так жгуч извив,У ней трагические очиИ драматический порыв.Ее глубокое молчаньеКрасноречивей всех речей,Как затаенного страданьяНеиссякающий ручей.И кто она, скажи, откуда,Каким душа горит огнем:Всё ждет спасительного чудаИль уж изверилась во всем?29 июля 192622. «Ты изваяние печали…»
Ты изваяние печали,Решившей мужественно жить,Хотя уж чувства жить устали,Хотя уж некого любить.Неутолимой болью вея,Без жалоб, но и без лучей,Ты мраморная Ниобея,Похоронившая детей.29 июля 192623. «Это раскаяньем люди зовут: нестерпимое чувство…»
Это раскаяньем люди зовут: нестерпимое чувство:Прошлое хочешь вернуть, но не вернется назад.Всё вернется в свой срок: весна и блаженные ночи,Только не счастия миг в светлом довольстве собойИ не сознанье, что ты безоблачный мир для другого,Как и другой для тебя целый безоблачный мир.30 июля 192624. «Славно у нас в коридоре гудит с недалекого моря…»
Славно у нас в коридоре гудит с недалекого моряГолос певучий валов: стоит глаза призамкнуть, —В слабом сознаньи сквозь сон плывут и пески золотые,И голубая волна между изломами скал,И белизна парусов, и чайки крыло промелькнувшей,Чтоб против пены седой грудью всей радостно взмыть.30 июля 192625. «Милый мой месяц июль! Весь месяц светлей и светлее…»
Милый мой месяц июль! Весь месяц светлей и светлееДни ускользали мои, словно полозья по льду.Вот уж и август настал. Созрели плоды наливные,С лоз, озлащенных огнем, полные кисти висят.Лишь одного я прошу, единого жажду: плутовка,Мне улыбнися и ты в сени листов вырезных.1 августа 192626. «Звезды засияли…»
Звезды засияли.Звезды – вечный путь.Звезды и в печалиНе дают вздохнуть.Звездной грезе снится,Что, не угадать.Любо ей таитьсяИ всю ночь не спать.8 августа 192627. «Спит обессиленное бденьем…»
Спит обессиленное бденьем,Спит обезволенное мглой,И взору мнится привиденьемВесь этот вольный край морской.Как привиденья, реют горы,Как привиденья, острова,И если к ним приникнут взоры,Кружится слабо голова.И ночь молчит, как изначала,И немы звезды без числа.Луна – она бы всё сказалаИ всё бы внятно назвала.8 августа 192628. «Ночь тиха, ясна…»
Ночь тиха, ясна,Не дождешься света,Что-то нет всё сна.Ночь тиха, ясна,Как любовь поэта.Ночь тиха, ясна.Лишь далеко где-тоМолода, вольна,Вдруг дохнет волна,Как мечта поэта.8 августа 192629. «Нет, пожалей, не требуй, милый…»
Нет, пожалей, не требуй, милый,У отстрадавшей вновь страдать…Покуда жизнь про нас забыла,Дозволь дышать лишь и молчать.Так хорошо от дикой бури,От муки смертной отдохнутьИ в тишине немой лазури,Не тратя слова, утонуть.20 августа 192630. «Довольно речи длить притворно…»
Довольно речи длить притворно,Когда в груди любовь и боль…О, дай безмолвствовать покорно,К твоим ногам припасть дозволь.Не надо жалоб, ни признанья,Пускай душа свой клад таит,И только музыка прощаньяНемым отчаяньем звучит.20 августа 192631. «Если б не этот потерянный взгляд…»
Если б не этот потерянный взгляд,Если б не этот запущенный сад,Если б не темная роскошь волос,Если б не глянец рассыпанных кос,Если бы в сердце не песня без слов,Если б не сумрак и шорох листов,Если б не эта зовущая мгла,Если б не звезды, как сны, без числа…5 сентября 192632. «Ты принесла мне боль и драму…»
Ты принесла мне боль и драму,Дала мне скорбь свою вкуситьИ жизнь, как сумрачную рамуТвоих страданий, полюбить.И пусть уж ты давно далеко,И прошлое в могиле спит, —В груди твой жар горит глубоко,И рана тайная болит…13 сентября 192633. «На миг один в толпе замечу…»
На миг один в толпе замечуЗнакомый блеск ее очей,И рвутся вновь мечты навстречу,И сердце плачет перед ней.И не пуста уж жизнь, как ране,И сны волшебней с каждым днем,И все пышней, благоуханнейТомится роза под окном.23 сентября 192634. «И снова мне два-три мгновения…»
И снова мне два-три мгновенияНа свете счастья суждено:Гляжу, исполненный волнения,На это тусклое окно.Там профиль твой беззвучно движетсяВ забвеньи знойном и мольбах,И жемчуг слез безмолвно нижетсяНа отуманенных очах.Там крылья трепета священногоЯ в сердце робко уловил,И всё, что в мире есть бесценного,И потерял, и возвратил.10 октября 192635. «Из вод рождалась красота…»
Из вод рождалась красота,И над античными волнамиБродила светлая мечтаИ пела звучными стихами.И я, заря моя, старик,В порыве пламенных признанийПред красотой твоей поникС невольным гимном восклицаний.Но лавром не венчай меня:Во мгле русалочьего взглядаУлыбка неги и огняСтократ желаннее награда.11 октября 192636. «Сердцу кажется так сладко…»
Сердцу кажется так сладкоИ молчание, и тьма,Эта детская кроватка,Эта легкая дрема,И качанье вправо, влево,И дрожащий, как старик,Монотонного напеваУсыпительный язык…14 октября 192637. «За годом год и жизнь проходит…»
За годом год и жизнь проходит,Как ни болей, как ни борись,И с каждым днем скорей подводитК тропе последней круто вниз.Но ни укора, ни страданьяЖивой не чувствую душой,Следя последние мерцаньяЗари последней золотой.И следом ночь, но мраком грознымОна не чудится мечте, —Она шатром повиснет звезднымВ неугасимой красоте.8 ноября 192638. «Всё это прошлое, друг: и юность, и шумная радость…»
Всё это прошлое, друг: и юность, и шумная радость,И торопливый порыв сердца любить и любить.Время иное познать – познать красоту отреченьяИ со смиреньем конца – общего жребия ждать.23 декабря 192639. «Песни, усталые песни мои…»
Песни, усталые песни мои,Всё бы вам петь сновидения рая,Да голубые разливы струи,Да голубые дыхания мая…Песни, последние вспышки огня,В сердце горевшего ярко и юно…Песни, весеннею страстью звеня,Как молодые дрожавшие струны…17 февраля 192740. «Сердцу и только ему на лазурно-прозрачном рассвете…»
Сердцу и только ему на лазурно-прозрачном рассвете,Тихий мой друг, отдадим робкую тайну свою.Всё и поймет и простит молчаливый и грустный волшебник,Чтоб на заре обронить знойный и сладостный стих.29 марта 192741. «Полетели птицы по листам…»
Полетели птицы по листам.Задрожало солнце по волнам.Я не спал сегодня до утра,Вспоминая чудное вчера,Вспоминая, как во мгле листовТы шепнула тихо пару слов,И к душе как бабочки крылоПрикоснулось мягко и тепло.И во мгле проснулися цветыИ шептали тихо, как и ты…23 апреля 192742. Старому другу
Я буду рад, коль над тобойОт этих грез и песни дальнойПовеет юною веснойИ лет былых зарей хрустальной…23 апреля 192743. «От сизых скал до бледного залива…»
От сизых скал до бледного заливаРаскинулось прозрачно и светло,Безоблачно, безмолвно и счастливоПрохладное и тихое стекло.Где в нем конец и где его начало,Где небо тут5 июня 192744. «Эти руки тонкие так живо…»
Эти руки тонкие так живоРимский вечер мне напоминали,Загорались звезды так красиво,И на небе южном прихотливоРисовали пламенные диваИ мечту поэта окрыляли.У порога спящего палаццоМы с тобой до завтра расставались…6 июля 192745. «Я рад, от юности беспечной…»
Я рад, от юности беспечнойМятежной смелости заняв,На краткий миг низвергнуть вечный,Душе наскучивший устав.Конец сомнениям постылым.Как освежительно пьяно,Каким огнем бежит по жиламВосторга чистого вино.Гляжу с воскресшим восхищеньемНа шелк волны, на гребни скал.Так в дни чудес всесильным бреньемСлепец виденье обретал.И в миг один сквозь опадавший,Как обессиленный туманВесь мир пред ним, так долго спавший,Как сон мгновенный возникал.13 июля 192746. «Слава классическим формам! Гекзаметру древнему слава!..»
Слава классическим формам! Гекзаметру древнему слава!В этой счастливой стране стыдно прозаиком быть.Выйдешь по утру – блестит залив ослепительным светом,Словно бы тысячи солнц в синей зажглися волне.Ветер веселый надул заранее розовый парус.Долго ли медлить? живей сядем и радостно в путь!Старый китаец, смеясь, шампунькою стройною правит:Видно, вдохнул в старика бодрость божественный день.31 июля 192747. «Темные горы венцом обстали прозрачные рощи…»
Темные горы венцом обстали прозрачные рощи.Что же прекрасней всего в этой прекрасной стране?Что и живет, и живым о жизни звучит неумолчно?Мать Амфитрита, сама голосом вечным ответь!1 августа 192748. «Много премудрых есть книг, красоту раскрывающих мира…»
Много премудрых есть книг, красоту раскрывающих мира,Много к словам мудрецов тонких толковников есть.Но убедительней всех живая всемирная книга:Сумрак и лес и родник – дивная родина муз.1 августа 192749. «Без букета лилий алых…»
Без букета лилий алыхНе могу тебя представить,Без очей сухих, усталых,Без небес в ночных опалах,Без томлений запоздалых.Без прощального приветаНе могу тебя представить,Без багряного букета,Без сомнительного светаУмирающего лета.3 августа 192750. «Люблю покорно и безмолвно…»
Люблю покорно и безмолвно,Люблю с томительным огнем,И с каждым днем всё выше волны,Всё буря злее с каждым днем.Сквозь ночь и тьму челнок мой бедныйСтремится прочь от берегов,Чтоб увенчать твой лик победныйНетленным лавром вновь и вновь.14 августа 192751. «Ты далеко. Уж снов долина…»
Ты далеко. Уж снов долинаТвою захолодила кровь,Но по тебе моя кручина,И за тобой моя любовь.И тщетен зов разуверений.С одной тобой я признаюИ звездных снов прибой весенний,И стоны ангелов в раю.14 августа192752. «Забыть подъем в крутую ту…»
Забыть подъем в крутую туГлухую улицу забытьКругом немую пустоту,Забыть ту позднюю мечту,Забыть, забыть.Забыть тот бледный полусветДалекой пары фонарей,Забыть тот шепотный привет,Забыть бессонницу и бред,И серый медленный рассветСквозь щель ставней.20 августа 192753. «О, сердце, погоди немного…»
О сердце, погоди немного:Последний труд, последний вздох,А там последняя дорогаВ последний тихий уголок.28 августа 192754. «Опять тоска, опять сомненье…»
Опять тоска, опять сомненье:Да надо ль было столько слез,Чтоб над могилой упоеньяОдин лишь горький терн возрос.Чтоб из всего, что так манилоИ обещало столько нег,Один лишь стон погасшей силыДуше запомнился навек.13 сентября 192755. «Как ярки алые цветы…»
Как ярки алые цветыОсенней астры, как усталыЕе ревнивые мечтыПро шумный сад, про сумрак алый.Как грезы скудные вдалиВ глухом скрываются тумане,Лишь отголоски донеслиПустынный вздох больных желаний.15 сентября 192756. «Черные жгучие очи, какою вы тайною думой…»
Черные жгучие очи, какою вы тайною думойВ этот сияющий день позднего лета полны?Снится ль вам пламенный вздох былого, античного мира,И виноградника зной, и виноградника кровь?Или пленилися вы иным опьянением страстнымПред золотым алтарем, в набожном хоре белиц?23 сентября 192757. «Не думай, друг, что я пылаю…»
Не думай, друг, что я пылаю:В чужой восторг я рад вникатьИ за тобой к былому маюС отрадной болью улетать.Верь: в наши дни пустых блужданийЕдино свято лишь оно —Всеискупающих страданийЖивотворящее зерно.24 сентября 192758. «Цвел для меня золотистый мой май…»
Цвел для меня золотистый мой майВ заросли тихого рая.Звезды шептали: молчи и внимай!Пел соловей, не смолкая.Пел соловей; над заросшим прудомБледные тени бродили…Бледные тени в запущенный домВместе со мной заходили.Пел соловей, и струила лунаСтолько дрожащего света…В эти мгновенья ночей тишинаТочно искала поэта…Точно искала с мольбою певцаИ для него из бокалаСветлой зари и весны без концаПесен и слез изливала…24 сентября 192759. «Бывают люди – песнопенье…»
Бывают люди – песнопенье:С душою звучною, как строй,Они, как светлые виденья,Проходят темною землей.И речи их – родник наук,Высокой мысли мир согласный,И ни один неверный звукНе помрачит их лиры ясной.26 сентября 192760. «Робкий намек на томящее чувство…»
Робкий намек на томящее чувство,Томные, чутко запевшие струны, —Вот оно, вечно живое искусство,Вот он, призыв ароматный и юный…Сладок тот шепот и сердцу понятен…Разве не в нем и восторг и забвенье,Сад весь в мерцаньи от месячных пятен,Пруд – колыханье и ночь – вдохновенье…Разве не там твоя юность и грезы,Юность – безгрешность и грезы из рая,И закипевшие радостью слезыВ дальние ночи заветного мая,Мая заветного, мая родного,Мая, отпевшего звучные песни —Там, где березы седые прелестнейПышного полдня, но полдня чужого…4 октября 192761. «Все молодое сердцу мило…»
Всё молодое сердцу мило,Затем что молодость чиста,Что много в ней живого пыла,Что так свежи ее уста,Что от всего, что старца гложетИ смертью близкою грозит,Увлечь лишь молодость нас можетТуда, где май, где жизнь царит.4 октября 192762. Ирочке
Будь милой и доброй и детствоПокрепче в сердечке храни.Нет в жизни заветней наследстваВ холодные, трудные дни.Нет радостней в мире приветаУлыбки счастливой детей.Блюди же сокровище это,Как клад, до скончания дней.6 октября 192763. «Люблю наброски и этюды…»
Люблю наброски и этюдыТвоей неопытной руки,Негармонические чуда,Нездешней полные тоски.8 октября 192764. «Если б ночь таилась…»
Если б ночь таиласьИ в звездах мерцала,Я бы не стыдилась,Я бы не молчала.Всё, что ищут очи,Всё, чем грудь пылала,Я б звездам и ночиГромко рассказала.9 октября 192765. «Весь мир восторга и смятенья…»
Весь мир восторга и смятенья8 твоей измученной груди.Оставь, поэт, свои сомненья,Возьми свой посох и иди.Ступай вперед, где путь широкоЖивым волнениям открыт,Где в бездны страсти и порокаДорога скользкая лежит.Лишь только там, где смерти мало,Чтоб искупить забвенья миг,Познаешь тайны идеалаИ неподкупной правды лик.9 октября 192766. «Поэту – свет, поэту – сила…»
Поэту – свет, поэту – сила.Он в смутном холоде заботИ в черной ночи без светилаМгновенье прелести найдет.Ему и теплый блеск лазури,И счастья миг, и вздох тоски,И голос полуночной бури,И трепет ласковой руки.О, будь благословенна, греза,И даль, омытая дождем,И распустившаяся розаНа влажном стебле под окном.16 октября 192767. Лиде
В дни, когда вьюга мятежная,Воя, крутит над землей,Ты, моя ласточка нежная,Веешь мне светлой весной.Веешь зарею росистоюСнов, миновавших давно…Точно как ветка душистаяС ласкою стукнет в окно…27 октября 192768. «Не надо заглавий и вывески песне не надо…»
Не надо заглавий и вывески песне не надо:Пусть вольная бродит в лесу, как весною ручей,Пусть смутная веет, как сон, неземною отрадой,Пусть будет моею и божьей, а больше ничьей…Не надо заглавий, лишь музыки, музыки чистой,Она-то в душе сокровенное выпоет вновь,И станет прозрачна, как утро весною росистой,Моя голубая, моя неземная любовь;И станет крылами всё то, что к земле тяготело,Что плотью томило, в бесплотное выльется вмиг,И вырвется песня, как в небе заря без предела,Как вешнего гостя далекий и тающий клик…12 ноября 192769. «Все, что в жизни повторяется…»
Всё, что в жизни повторяется,Сердцу мило, как впервой:Если роза опьяняетсяЯсным солнцем и весной,Если сердце верит сладостноИ любовью всё дрожит,Если песня бьется радостноИ мгновеньем дорожит…И душа с самозабвениемВновь вступает в мир былойС повторенным озарением,С повторенной красотой…19 ноября 192770. «Там, где не в силе твой шаг, утомяся скитаньем, достигнуть…»
Там, где не в силе твой шаг, утомяся скитаньем, достигнуть, —Что за простор для мечты, что за бесценная даль.19 ноября 192771. «Как высоко-высоко, как воздушно скитание грезы…»
Как высоко-высоко, как воздушно скитание грезы…Право, мне кажется, рад ты не вернуться назад…19 ноября 192772. «Краткое только прекрасно: гляди, как легко облетает…»
Краткое только прекрасно: гляди, как легко облетаетРоза, но что за весна в тонких ее лепестках.19 ноября 192773. «И в замирании есть красота: пред закатом усталый…»
И в замирании есть красота: пред закатом усталыйМирно обводит старик взором вечернюю даль.19 ноября 192774. «Тонкую ручку твою лаская, я вновь возвращаюсь…»
Тонкую ручку твою лаская, я вновь возвращаюсьК дальнему детству; опять мирная сказка со мной.19 ноября 192775. «Снова задумчивый вздох о былом навевается тайно…»
Снова задумчивый вздох о былом навевается тайноВ сердце затихшем моем. И, трепеща о весне,Хоть миновавшей давно, слагается поздняя песня.19 ноября 192776. «Легкий твой бег вдалеке признает с умилением сердце…»
Легкий твой бег вдалеке признает с умилением сердце.Как хорошо хоть в чужом детстве ребенком вздохнуть…19 ноября 192777. «И опять воспоминанье…»
И опять воспоминаньеРазжигает свой костер,И безмолвное признанье,И беззвучный разговор.И опять душою чуткоВоскрешается до днаЭта жуткая минуткаУ затихшего окна…19 ноября 192778. «Довольно думать о минувших…»
Довольно думать о минувшихИ испытаньях и бедах:Давай скорей будить уснувшихВ холодных каменных гробах.Расскажем им, как жизнь счастлива,И над волною голубойКак парус розовый красивоСквозит охваченный зарей.Расскажем им, как знойно дышитНа золотом полудне грудь,Какие песни сердце слышит,В каких цветах пестреет путь…20 ноября 192779. «Воинствуй, друг, но не в науке…»
Воинствуй, друг, но не в науке:В науке пусть звучит одно:Исканий вдумчивые звуки —Высокой истины зерно.Лишь напрягай сильнее зренье,И перед взором вдалекеЖивые вырастут виденья,Как изваянья на песке.Живые вырастут виденья,Живая там раздастся речь;Сумей те беглые мгновеньяИ в кровь и в плоть зараз облечь.О, будь ученым и поэтом,И пред тобой столетий ряд,Озарены бессмертья светом,Воскресшим роем заскользят.5 декабря 192780. «О, пошлость это вечно проза…»
О, пошлость – это вечно проза:Жива поэзия лишь там,Где идеал, как свет, как греза,Вдали мечтается очам.К нему, к нему все наши взорыИ все усилия труда;Он наша верная опораИ путеводная звезда.Сквозь клевету и осмеяньеИ непризнанье хоть с трудомМы в нем всей жизни оправданьеИ увенчание найдем.8 декабря 192781. «О, радость светлая закатных…»
О, радость светлая закатных,Последних стариковских лет,Без дум о розах невозвратных,Без поражений и побед.Смотреть без грусти на прохожих,Смотреть без горечи на мир,На сеть живую дней погожихПод смутный говор робких лир.И все стремленья, все желаньяИ нетерпения путиСливать в одно очарованьеНеотразимого прости.19 декабря 192782. «О, бренной мысли палимпсесты…»
О бренной мысли палимпсесты,Вы, отразившие в стеклеСвиданья, речи, лица, жесты,Как вспышки молнии во мгле,Но под туманом, под покровом,Из-под которого не разКак вызвать нам к волненьям новымРаз отошедший в вечность час?24 декабря 192783. «Пусть только скудными клочками…»
Пусть только скудными клочкамиВстречаю елку я в руках, —Ко мне косматыми рукамиСклонилась елка вся в огнях, —Густая ель былого детства,Густая ель веселых дней,Беспечный спутник малолетстваИ шумных праздничных затей,Заветный друг кружка родного,Забытых и счастливых лет,Из бездны милого былогоПоследний гаснущий привет…24 декабря 192784. «Когда порою за туманом…»
Когда порою за туманомТот берег исчезает вновь,Я рад довериться обманам,Я рад уверовать в любовь,Не раз чуть тлеющую бренноЗа пеплом лет на тусклом дне,Чтоб вспыхнуть вновь, как луч нетленный,Как яркий берег в тишине.1 января 192885. «Ты бьешься искренно и трудно…»
Ты бьешься искренно и трудно,И я, собрат, поверь, люблюВ пустыне бледной и безлюднойЖивую искренность твою.Она горит и зажигает,А кто пылает, тот не спит,Тот не от злобы разрушает,Но в разрушении творит.3 января 192886. «Уже от музыки признаний…»
Уже от музыки признаний,Как раб, отречься я готов,Уже для казни расставанийНе надо сердцу красных слов.И только ты, твой образ нежныйЕще дрожит в груди моейПод белый зов метели снежной,Под шорох снов во мгле ветвей…27 января 192887. «Так, добровольно надо уже…»
Так, добровольно надо ужеСвои стремления стеснить,И тем решительней и тужеИх в узел тесный закрепить,Чтоб всё, что мыслишь, без возвратаСводилось прямо к одному —К тому мечтаемому святоЖивому храму твоему.27 января 192888. «Моя нежданная награда…»
Моя нежданная награда,В мой поздний вечер ты звездойСошла принесть мне ласку взглядаИ песнь, зажженную тобой.Из дальних стран, где солнца много,Ты райской вестницей скользишь,С тобой не смутная тревога,Но освежительная тишь.И мне, чей каждый шаг – смущеньеИ заблуждение и ложь,Такие чистые виденья,Мой ангел чистый, ты несешь.27 января 192889. «Тихо прилегши на отдых…»
Тихо прилегши на отдых,В зеркале, как в далеке,Вижу я образ старинный,Бледный на бледной стене.Вижу я образ далекий,Так, как от нас далеко,Всё, чем когда-то жилосяТак хорошо и легко.Молча глаза закрываю,Чтобы не видеть опять,Как меня образ старинныйГрустно начнет укорять.27 января 192890. «Когда в душе не станет веры…»
Когда в душе не станет веры,А в песне силы и огня,И бродят рифмы и размерыВ мечте смущенной у меня,Я знаю, ты войдешь, обвеешьВесной немую суету,И негой юности согреешьИ песнь, и веру, и мечту.27 января 192891. «Жизнь, погоди, погоди, не спеши…»
Жизнь, погоди, погоди, не спеши.Много осталось для жаркой души,Много волнений, и споров, и битв,Много безмолвных и тайных молитв.Жизнь, погоди, погоди, не спеши.Может быть, вспыхнет украдкой в тишиПосле тревог, и борьбы, и трудаДальнего детства святая звезда.20 февраля 192892. «Мне жалко молодость твою…»
Мне жалко молодость твоюИ грудь, созревшую для счастья,Когда ты бьешься на краюХолодной бездны без участья,Когда на зов безмолвный твойИ зной мечтательного взора —Один лишь пепел ты сухойБылых костров увидишь скоро.28 февраля 192893. «Порой мечта чего-то ищет…»
Порой мечта чего-то ищетИ сердце к прошлому зовет.Но так враждебно ветер свищетВот-вот метелью понесет.Взгляну ль назад, ловлю несмелоВиденья легкие вдали.О, что же юность отлетела…О, что же розы отцвели…13 марта 192894. «Я ухожу. Готов мой посох…»
Я ухожу. Готов мой посох.Мечта далеким занята.Напрасно на воскресших плесахСиней морская красота.Напрасно вверх по непроходнымТропам взбегает камень гор:Уж взору кажется холодным,Чужим сияющий простор.Скорбеть и сетовать безумно.Душа по-новому пуста.Смешной гостиницей и шумнойОтходит жизни суета.18 апреля 192895. С этих пор…
Уйди, уйди подальшеОт этой суеты.С тобой твои напевыИ тихие мечты.С тобой живая песня,А в песне целый мир.Еще какого гостяТы станешь ждать на пир?О милый, нет богатстваПрекрасней твоего.Люби себя и песнюИ больше ничего.23 апреля 192896. «Казалось, чище небосклона…»
Казалось, чище небосклонаНигде краса не родилась,Но вот тебя, морское лоно,Я увидал в полдневный час.И в успокоенном от буриУвидел я такую тишь,Какой и в солнечной лазуриНе каждый миг ты углядишь.Как будто всё, что там кипелоИ злобой дикою клялось,Навек далеко отлетелоИ непробудно улеглось.29 мая 192897. «Прости! Последние ночлеги…»
Прости! Последние ночлегиПроночевать уж мы должныНа этом лоне чистой негиИ деревенской тишины.Всё облетело, опустело,Все обнажилось там и тут,И капли слез, шурша лениво,По камню голому ползут.И только в памяти глубоко,Уже незримые очам,Встают леса, краса востока,И с шумом лезут по скалам.27 октября 192898. Первой внучке
Ты так безоблачно вступаешьВ дорогу жизни, как весна,И хорошо, что ты не знаешь,Как ты приветливо нежна.Ты сходишь к нам, как мира фея,И в скудный сумрак поздних днейМы все добрее и дружнееНад колыбелькою твоей.Еще и сами мы не зналиПод сединами декабря,Как много нежности скрывали,Ребенок милый, для тебя.28 октября 192899. «Будь прост, как это небо синее…»
Будь прост, как это небо синее,Как эта чистая заря,Как звезды тающего инеяВ прозрачный сумрак октября.Будь тих, как дума богомольнаяПомеркших веток над прудом,Как грусть усталая, безвольнаяО незабвенном и родном.2 мая 1929100. «Говорят мне, рано на заре…»
Говорят мне, рано на зареНаползали тучи по гореИ в тумане прятали мой дом,И вершину кутали плащом.Но сегодня что за нежный пылСвежим утром сладостно сквозил,Что за листьев матовая теньОбещала долгий светлый день,Обещала кроткую лазурьБез борьбы, порыва и без бурь.20 мая 1929101. «Напрасны слезы и моленья…»
Напрасны слезы и моленья,Не отвратишь руки судьбы,И по стезе предназначеньяПокорно тянутся рабы.И ни один в пути не станет,Не оттого, чтоб не грустил,И ни один назад не глянет,Где жил и верил и любил.3 июня 1929102. «Жутко близки те мгновенья…»
Жутко близки те мгновенья,Миг восторга, миг греха,Миг полночного томленьяВ ожиданьи жениха.О душа, стремись быть девой,Выше светоч свой держи,В вихре знойного напеваБелизною дорожи.Но в дверях, тебя приявших,Оглянись с тоской на техДев любивших, дев страдавших,Дев, познавших райский грех.7 июня 1929103. «Там, где вечер набегает…»
Там, где вечер набегаетВ сизом гаснущем краю,Сонный Веспер зажигаетЛампу ясную свою,Зажигает для веселья,Для свидания друзей,Для задорного похмелья,Для томительных страстей,Зажигает для мечтанья,Для разгула и тоски,Для несмелого лобзаньяТам под вербой, у реки…7 июня 1929104. «О, не мешай мне снова жить…»
О, не мешай мне снова жить,Дохнуть обратною мечтою,И с обновленною весноюГлухой мой голос согласить.Пусть мир кругом и пуст и гол,И сумрак поздний доле длится, —Явись, – и слабо озаритсяДля вешних грез пустынный дол.5 августа 1929105. Баллада
Я иногда ничего не желаю, —Только бы ветер гулял по вершинам,Только б гудел по полночному краюСтарую песнь об одном, об едином.Я иногда ни о чем не тоскую, —Только б поникнуть немым исполином,Только бы слушать балладу лесную, —Старую песнь об одном, об едином…6 августа 1929106. «Как много, много их – повядших поздних роз…»
Как много, много их, повядших, поздних роз,Усталых призраков померкшего былого…Как много, много их средь сумрака глухого,Невысказанных слов, невыплаканных слез…Они летят, скользят со всех концов земли,Как тени серые, безжизненны и немы,Как робких гениев неспетые поэмы,Как мавзолеи снов, развеянных в пыли…26 сентября 1929107. «Как красив, как хорош затихающий зов…»
Как красив, как хорош затихающий зовЭтих дальних, как детство, и смутных смычков…Всё мне кажется, будто ребенком я сплю,Будто песнь колыбельную слухом ловлю,И протяжно, и мерно в виденья моиЛьются шепоты снов и качанья струи,Льется свежего, влажного говор леска,Где деревья шатром, где трава глубока,И так трепетен свет, и так сладостен сон,И так сказка правдива с родимых сторон,И так меркнет заря у знакомой реки,И всё дале, смутней, всё беззвучней смычки…25 октября 1929108–109
I. «Стиха мне техника знакома…»
Стиха мне техника знакома,Но где ты, знойный сердца клик,И над борьбой и над истомойНежданно вспыхнувший язык?Или с вершинами леснымиНавоевавшися дотла,И это с листьями сухимиЛихая осень прочь смела?1 ноября 1929II. «Но все равно останься верен…»
Но всё равно останься веренПризыву светлой старины,И станет ритм упруг и мерен,И вспыхнут радостные сны.Как добрый раб, трудись упорно,Усовершенствуй стройный стих, —Созреют сладостные зернаВ колосьях шепотных твоих.2 ноября 1929110. «О, этот блеск и озаренье…»
О, этот блеск и озареньеИ воротившейся весны,Хотя на миг, хоть в заблужденьи,Но очарованные сны…А всё ж, когда метель повеет,За снежным облаком, сквозь пыль, —Опять мечтою май согреетИ заколышется ковыль…27 ноября 1929111. «Опять настало воскресенье…»
Опять настало воскресеньеТвоим кочующим мечтам,Опять ты бродишь в умиленьиСегодня здесь, а завтра там.Веков померкшие руиныОпять зовут твой чуткий взор.Какие дивные картины,Какой сияющий простор.Простор столетий и свободы…Ты с солнцем правишь на восток,И очарованные водыКачают звучно твой челнок.2 декабря 1929112. «Шум восточного базара…»
Шум восточного базара.Зной восточного луча.Знаю, я с тобой не пара,Да весна-то горяча,Да красива до заливаКаменистая тропа,Да журчит неторопливоГоворливая толпа…2 декабря 1929113. «Как беглый сон, неверно счастье…»
Как беглый сон, неверно счастье,Оно – улыбка в море слез,Осенний луч сквозь туч ненастья,Усталый зов последних роз.Судьба-палач люта некстати,Но в холодеющую дальВозьмешь ты память об утратеИ ею светлую печаль.24 декабря 1929114. «Над волной гульливой Бренты…»
Над волной гульливой БрентыВ хороводе стройных девЯ не раз живой сирвентыСлышал тающий напев…6 января 1930115. «Живые сны Шехерезады…»
Живые сны Шехерезады,Непобедимая весна,Ты для утехи, для отрадыПод этим небом рождена.16 января 1930116. Уголек
Как хороши живые формыИных торжественных веков,Какие в них пылают штормы,Какая сладость для певцов.И потрясенный их струнами,Как в море брошенный челнок,Я жду в сверкающее пламяИ свой подкинуть уголек.21 марта 1930117. «Не говори, что ты болен и стар…»
Не говори, что ты болен и стар.Слышишь ли сердца томительный жар,Видишь ли в небе звезда за звездой,В небе и в море, как путь золотой.В небе и в море и в сердце у насЗвезды проходят в таинственный час.Не говори, что ты болен и стар.Слышишь ли сердца томительный жар.22 марта 1930118. «Весенним утром чутко дышит…»
Весенним утром чутко дышитВеселой далью юный взорИ песню ласковую слышит,В живой зовущую простор.Но не забыл старик крушеньяИ под лазурью пеленыВсё чует бури и смятеньяИ гул разгневанной волны.24 марта 1930119. «Лови прекрасное мгновенье…»
Лови прекрасное мгновеньеПрекрасной радости земной:Оно мелькнет, как сновиденье,Как шепот листьев в тьме ночной,Чтоб в позднем сне, сквозь полог далиПредстать на миг средь темноты,Как слабый вздох, как зов печали,Как обманувшие мечты…2 апреля 1930120. Кольцо
Мое кольцо всегда мне мило,Мое кольцо – надежный друг,Мое кольцо всю жизнь втеснилоВ один нерасторжимый круг,Нерасторжимый, нерушимый,Не убегающий, как клад,И сердцем набожно хранимыйДо крышки гроба без утрат.5 июня 1930121. Поэту
Будь песнь твоя нежна и робкоКолышет розы лепестки,Пока в хмелю над зыбкой тропкойВздыхает тополь у реки.Будь песнь твоя грозна и в очиСверкает жалом, как змея,Когда в бреду безумной ночиЗовешь ты мщение, звеня.6 июня 1930122. Схимник
Я схимник. Сумрачных тропинокДавно позвал меня тайник.Давно мне стал пустынный инокНа жизнь и веру проводник.И вот живу я в низкой келье,И надо мной под небеса,Благословляя новоселье,Гудят молитвами леса.Взойди, поникни головою,Да не гордись: тут Божий храм.Я всю тоску твою устрою,Всю ясность правды передам.Когда же смерть неторопливоТолкнется в темное окно,Что ж – Божий гость. «За мной? Счастливо!Уж всё, гляди, припасено».7 июня 1930123. «Я рад, когда лесного шума…»
Я рад, когда лесного шумаЗаслышу сумеречный зов,Когда кругом обступит думаКосматых елей и дубов.8 них сердцу всё необычайно,Ты в них запомни наизустьИ неизведанные тайны,И неисчерпанную грусть.9 июня 1930124. Песня о лешем
Шагай вперед, не пресмыкайсяНа серых песнях и камнях,О пень гнилой не спотыкайся,Не ной о глазках и звездах.Будь прям и горд. Дорогу, плеши!Ты своего, как бог, ищи.Го-го-го-го! грохочет лешийВо всю-то ширь ночной чащи.9 июня 1930125. «О, дай слезам моим излиться…»
О, дай слезам моим излиться:Я так хочу еще любить,Еще пылать, еще томиться,Еще сквозь слез счастливых жить.Неуяснимо в час страданьяГорят от счастия глаза,И не созреют без рыданьяНи хмель, ни сочная лоза.10 июня 1930126–127. После дождя
I. «Дробясь в гирляндах прихотливых…»
Дробясь в гирляндах прихотливых,Дрожат жемчужины воды,И снится мне мечта счастливых,Златой Италии сады.Да, только там так небо ясно,Так юно зеленеет лес,И гармонически согласноСозвучье песни и чудес.И неприступною чертоюДля взора въявь обведеноВсё, всё, что вечной красотою,Как часть богов, наделено.10 мая 1930II. «Какое сердцу воскресенье…»
Какое сердцу воскресенье,Как шорох длителен и юн…Земле – земное обновленье,Пересказать не хватит струн.А в высоте – всё выше, выше —Кто щедрый дух рассыпал роз —Такая огненная крышаНад огнецветной бездной слез.10 июня 1930128. «Учися волей побеждать…»
Учися волей побеждать:Где дан отпор – упорней снова,И, как борец, беги сорватьТрофей с противника лихого.Знай, воля твердая победНе переносит укоризны,Но как звезда прочертит следХвостом огня во встречной жизни.11 июня 1930129. Ирисы
Как хорошо забыть печаль,Дышать затишьем молчаливо,Как хорошо завидеть дальЧрез сталь недвижного залива.Там неумолчный зов воды,Всё мимо, всё скользящей мимо,Да диких ирисов гряды,Пустынной влагою хранимы.12 июня 1930130. Три кита
На трех китах земля стояла,Гласила вера старины,И мы, певцы, миров зерцало,На трех китах стоять должны.А ты, любовь, души забрало,Ты, совершитель знойных снов, —Ты всех начал моих начало,Ты высший кит из трех китов.12 июня 1930131. «Не требуй песен от певца…»
На каждый день проси с поэтаПоэмы знойной в сотни строф.Когда весной заря согрета,Певец твой жертвовать готов.Когда зарю весна погонитНа золотой ее восход,И твой певец шутя обронитАлмазный стих за песней вод.12 июня 1930132. «Чем молчаливей жизни осень…»
Чем молчаливей жизни осеньИ чем томительней она,Тем глубже говор смутный сосенВ нас будит душу ото сна.И в дни померкшие и в ночи,Под зов могил и тленья духОпять былое видят очи,Опять родное чует слух.17 июня 1930133. «Как эти золотые горы…»
Как эти золотые горыНемой красой облечены,Как отступить бессильны взорыОт их зовущей вышины.И в краткий вечер передзимнийКак рады вспомянуть ониЕще теплей, еще интимнейТе ранние, былые дни.16 ноября 1930134. Ноябрь
Люблю ноябрь, когда он ясен,Когда он к радости зовет,И так безоблачно прекрасенВверху лазурный небосвод.Тогда надежда расцветает,Тогда не кончен путь земной,И греза душу обнимает,И осень кажется весной.24 ноября 1930135. Вариант
Сменив все старые порядки,У нас ноябрь весне сродни,И так томительны и сладкиЕго прощальные огни.И как я рад, что на закатеПопал в весенние края,И пью, не мысля об утрате,По капле сладость ноября.26 ноября 1930136. Фрагмент
Когда, казалось, обманулаМеня и жизнь, и красота,Мне что-то новое шепнулаМоя старинная мечта.Какой-то новою печальюМне каждой речи звук дрожит,И мир прозрачною вуальюОт слез непролитых обвит…10 декабря 1930137. Пейзаж
Как хороши аллеи этиПод поредевшею листвой,8 осеннем мягком полусвете,Едва запутанном лозой.Как будто в замираньи пряном,Под вздох томительных гитан, —По этим гаснувшим полянамСкользит беззвучно Левитан.9 января 1931138. Воробьевка
Не поминай того, былого,Над чем гробов сомкнулась тишь:Уж что ушло, того ты сноваНе призовешь, не воскресишь.Останься сумрачной и трезвой:Ни ярких звезд, ни знойных роз, —И каждый день, младенец резвый,Встречай без думы и без грез.14 января 1931139. «О, как лирически напела…»
О, как лирически напелаСегодня скрипка мне твоя,И сколько тонких струн задела,В груди таившихся грустя.Опять светло, опять душистоБылая молодость встает,И утро мая так росисто,И ландыш трепетно цветет.2 февраля 1931140–141. На чужие строки
I. «Во мне слагается поэма…»
«Во мне слагается поэма»Под шумный хор лесов и вод,И всё, что в грудь стучалось немо,Я чую, голос обретет.Мечты взвиваются, как крылья,От мавзолеев и гробниц,И вся душа – одно усильеЛететь на воле без границ.3 февраля 1931II. «Хочется жить без конца»
«Хочется жить без конца».Луг так безбрежно росист.Так молодого лицаОчерк томительно чист.Хочется жить без конца,И почему и не жить,Коль золотого венцаМесяц не хочет сложить.Хочется жить и любить,И не любить почемуВ эту весеннюю ночь,В эту лазурную тьму…3 февраля 1931142. Назавтра
Уж грезы песня обронила,Душа рассталася с мечтой,И всё кругом опять уныло,И мир кругом опять пустой.А был рассвет, – горели очи,Сверкали звездные огни,И так лазурно длились ночи,И так легко мелькали дни…3 февраля 1931143. Рассеяние
Всё отнимает, отрываетСудьба сопутников былых,За днями дни и в край из краяДеливших тесно дружный миг.И вещей болью испытанийДуша обвеяна моя.С огнем зари в края скитанийОтходит юная семья.4 февраля 1931144. В разлуке
Не говори, что жизнь – разлука:Верь, не утрачено душойНи слова беглого, ни звука,Произнесенного тобой.И на страдальческой подушке,Едва погаснет скука дня,Твой голос – вешний зов опушкиИ ропот пленного ручья.13 февраля 1931145. Первые признаки
Еще во льды закован брег;Как сахар, путь белеет горный,Но где чуть-чуть открытей снег,Уж там, смотри, пестро и черно.Уж признаки весны на всемЛовлю на солнце средь поляны,Где куры бродят с петухом,Как одалиски вслед султана.13 февраля 1931146. Ночь
Ночь взяла свет, как дыханье свечу.Я ничего-ничего не хочу.Слышу касанья горячей руки.Слышу душой, как душой мы близки.К чаше забвенья, как к ночи ночник,Я безраздельно, безвольно приник.Точно всю жизнь я с тобой пережил,Точно весь век и горел, и любил.Сны нас качают, как волны реки.Чую касанья горячей щеки.13 февраля 1931147. Иногда
Я иногда, когда устануИль обманусь в живой мечте,Чтоб затянуть больную рану,Прильну к померкшей красоте.И слабым голосом, и внятнымОна мне шепчет о былом,О всем, что пело с невозвратнымИ золотым весенним днем.25 февраля 1931148. «Я отзвучавших гроз зарница…»
Я – отзвучавших гроз зарница,Мгновенья мне дано лишь петь,И не откроется темница,Чтоб мне на волю полететь.Взгляну ль на мир, тускнеют очи,Им не объять живой красы,И чуть зарей, как слезы ночи,Мерцают капельки росы.25 февраля 1931149. Призраки
Мне то лишь мило, что немодно,Мне мил отменно старый вид,Он так свежо и благородноС моей мечтою говорит.Мне любы темные аллеи,Помещичий забытый дом,Где чем старинней, тем роднее,Где бродят призраки кругом.25 февраля 1931150. Пустыня
Пустыня мира, ты чиста,И над тобой не знали властиНи зов толпы, ни ропот страсти,Ни вся земная суета.Пустыня мира, ты полнаТвоих единственных молчаний,И пред тобой в безлюдьи даниВозносит тайная весна.8 марта 1931151. Новь
Не то прекрасно лишь, что ново:Умей и в старом новь понятьИ пласты тука вековогоСохою бодрою поднять.И вновь над мертвой полосоюВесна прольет свои огни,И благовонною росоюС зарей затеплятся они.11 марта 1931152. Первый шаг
Ты грезишь, ты мечтою в прошлом…О, знай, уж сделан первый шаг,И гулу дня с волненьем пошлымУж не сдержать тебя в цепях.Уже ты смотришь вдаль, тоскуя,Уж не манит тебя тщета,И неземного поцелуяБезумно ждут твои уста.11 марта 1931153. «Как, отчего – порою греза…»
Как, отчего – порою грезаТвой мир надолго возмутит,Порою скучной жизни прозаЕще мучительней томит.Как, отчего, но сердцу надоВ другое сердце перелитьСвои мечты, свою отрадуИ жажду вспыхнувшую жить.12 марта 1931154. Зеркало
В бездонном зеркале твоемВчерашний вечер не забуду:Пылали влагой и лучомБольшие звезды отовсюду.И в их бессонной глубине,Где вспышки с брызгами качались,Так до конца, так жутко мнеПокровы тайн разоблачались.26 марта 1931155. Минувший сон
Минувший сон душе приснится,К минувшим дням лечу опять,И сердцу хочется томиться,И сердцу хочется пылать.В морской дали на берег смелоПо ветру правят корабли.Морская даль позолотела,Всплывает солнце там вдали.27 марта 1931156. Заря
Люби зарю, люби ееНенарушимое молчанье.Еще кругом недвижно всё,Всё спит – и радость, и страданье.И лишь одна твоя мечтаНе спит и чутко созерцает,Как золотая красотаНемые горы пробуждает.20 апреля 1931157. Моя заря
Еще прохладный воздух тих,И дышат звезды чистотою,И мой проснулся ранний стихПод целомудренной зарею.Он всё поймет и повторит,Он облетит все страны света,Но чем твой первый взор горит,Не передаст и стих поэта.21 апреля 1931158. «Дитя мое, не говори…»
Дитя мое, не говори,Что безучастны мы в творенье,Что хоры звезд и блеск зари —Не смелой мысли отраженье.Дитя мое, не помышляй,Что смелыми не Бог владеет,Что ты не дух и жизнь не рай,Когда мне грудь твой взор согреет.26 апреля 1931159. «Затихнул бой, борцы заснули…»
Затихнул бой, борцы заснули.Чуть шепчет с берегом прилив,Вчера в стремительном разгулеВсю ярость гнева расточив.Но почему вздохнуть так трудно,И смутной боли грудь полна,Пока над берегом безлюдноПроходит полная луна.4 мая 1931160. П. П. Перцову («Спасибо дружбе, – я готов…»)
Спасибо дружбе, – я готовИ, получив твою тетрадку,Страницы жизни и стиховПеребираю по порядку.Опять сияет предо мнойТот ровный свет, хранимый святоОт первой песни заревойДо умудренного заката.25 июня 1931161. Храни Господь
Храни Господь мое родное,Мое далекое дитя,Когда на море голубоеСмеется день, в огне блестя,И смело в плаванье чужоеКорабль уносится шутя,Храни Господь мое родное,Мое далекое дитя,Когда на море ледяноеСорвется вихрь, в снастях свистя,И станет биться, как живое,С ним судно, к северу летя,Храни Господь мое родное,Мое далекое дитя.27 июня 1931162. Печаль
Скалам и морю голубомуЯ отдаю свою печаль:Пускай прильнут ко мне, больномуИ понесут с собою вдаль.Звездам и молодому маюСвою любовь я отдаю:Я, как они, в огне сгораюИ забываюсь и пою…27 июня 1931163. «О чем ты думала, о ком…»
О чем ты думала, о ком,Когда полна огня немогоЗабылась вдруг мгновенным сномУ моего огня ночного?Чье имя лепетала тыСквозь сон, одна, в объятьях ночи,Широко открывая очиСо стоном неги и мечты?3 июля 1931164. Церковь в горах
Спит церковь ветхая, жилищеМинувших подвигов и битв,Спит в забытьи, как пепелищеСвятых восторгов и молитв.И сердцу внятно: в запустеньиЗдесь Божье чудо, Божий храм,Здесь веют горние виденьяИ вьется вечный фимиам.11 июля 1931165. Склянки бьют
Всё сердце там, где склянки бьют,Где на судах, бегущих смело,Спокойно люди берегутВ их руки выпавшее дело.Всё сердце там, где склянки бьют,Где спят до срока непогодыИ хмуро скалы стерегутБрега безлюдные и воды.11 июля 1931166. «Мне жалко прошлого веселья…»
Мне жалко прошлого весельяДалеких и беспечных дней:Оно как легкое похмельеВ усталой памяти моей.Всё чудится: оно приснится,Оно повеет надо мной,И сердце кротко примиритсяС своею скудною судьбой.19 июля 1931167. Чернозем
Сыск обоюдный то и дело…О, где ты, русская земля,И в неге льющиеся спелойКолосьев полные поля,И за хлебами, с колокольни,Едва заметной из лесов,Назавтра к празднику ГосподнюПоющий колокола зов.4 августа 1931168. Картинка
Здесь полный пруд под ряской тины,А там полей немая гладь…От общей ласковой картиныЧерты единой не отнять:Ни старой яблони, так сонноК окну приникшей подремать,Ни почерневшего балкона,Где хорошо зарей мечтать.6 августа 1931169. Острова
Я взял у стройного японца,Как дерзкий гость, на всем летуЕго изысканное солнце,Его воздушную мечту, —И под прозрачными огнямиТот путь с счастливых острововОсыпал крупными цветамиИз экзотических садов.26 августа 1931170. К устью
Я твой, я твой… Спускаясь к устью,Уже в беспарусной ладье,С какою нежностью и грустьюЯ предаюсь твоей струе.С каким безгрешным сладострастьемНазад я обращаю взор,Любуясь издали, как счастьем,Виденьем легким нив и гор.31 августа 1931171. Сказка
Года бегут, года уносятИ жизнь, и молодость, и пыл,Уж сердце, что восторгов просит,Ревнивый опыт остудил.Года бегут, но отчего же,Как сказка волшебства и сна,В душе моей одно и то же:Всё ты, и нежность, и весна.2 сентября 1931172. Эдем
Для чего твоя жизнь развилась, расцвела?Для того ль, чтоб, как ночь, миновать без тепла,Без мятежной мечты, без безумной любви?Нет, мгновение неги лови и сорви.Это будет не грех, не паденье совсем, —Это будет мгновенный и вечный эдем,Это будет цветок, созревающий в зной,Под небесным огнем, золотою порой.20 сентября 1931173. Реквием
Как тих он, утренний и молчаливый час,Когда в безмолвии охватывают насВиденья смутные невозвратимых теней,Минутных радостей, минувших огорчений,Друзей, давно вдали погасших, голоса,Бесплодных, поздних слез остывшая роса,Безгласный реквием, как мир осиротелый,Так жутко плачущий над прахом жизни целой.28 сентября 1931174. «Мне грустен твой отказ от снов твоих живых…»
Мне грустен твой отказ от снов твоих живых,Твое согласие с жестокостями рока, —Пускай минувшее прошло и спит глубоко, —Не забывай его в видениях ночных;Не забывай: оно – вся жизнь твоя – и май,И ночи знойные, и звезды молодые…10 октября 1931175. Сатурн
Мне странны в годы бурь и гневаТвои старинные часы,Их ровный шорох вправо, влево,Как капли мерные росы.Как будто ветхая эпохаСатурна крадется в глуши,И не могу внимать без вздохаПризывам вечности в тиши.1 ноября 1931176. Изгнанник
Как этой осенью хрустальнойЯ, как изгнанник, дорожу;Какой приют мечте прощальнойВ ее лазури нахожуВ ее холмах осиротелых,В ее безлистых деревах,И на стихающих водах,И на мостках под утро белых.1 ноября 1931177. Еще пою я
Еще пою я, как весною,И почему же мне не петь,Когда заря перед зареюНе поспевает догореть,Когда на всем моем просторе,Где только достигает вид,Сияет небо, блещет море,И смерть в бессилии бежит.1 ноября 1931178. Витториа Колонна
Витториа Колонна, отзовисьИздалека на тайные призывы!Я вновь стою, безмолвный и счастливый,Взирающий в светлеющую высь.Витториа Колонна, позовиМечту души за грань всего земного,Где тает мысль, где недостойно слово,Где крыльев нет для песен и любви.С тех пор, как ты все дни, весь век со мной,Я возлюбил бесплотные сонеты,Высокие, как высоки поэты,Далекие от похоти земной,Торжественно, как в храм перед зарей,Вводящие пред образ твой воспетый.2 ноября 1931155. Гитара
О, трепещи своей гитаройНавстречу солнцу и мечтам.Дай отдохнуть от боли старойИ полететь к былым звездам.Душа дрожит, душа готоваСама гитарой стать живойИ петь от слова и до словаПризывы радости чужой.15 ноября 1931180. Старость
Хвала тебе, орел столетний!Под снегом старости и летЕще вечней, еще приветнейГорят венцы былых побед.И незабвенное свершится,И пред закатом, как один,Семья птенцов, шумя, слетитсяНа темя дедовских вершин.18 ноября 1931181. Еще один
Еще один с мечтой безмолвнойБродил у тихих берегов,Еще один под сенью полнойНапев подслушивал веков,И в замирающей лазури,Во вздохах праздной тишиныРазгадывал рожденье буриИ прихоть хищную волны.21 ноября 1931182. Краски
Скользят румяные лучиПо золотым стенам и сопкам,И пятна света, горячи,Прилипли и к трубам, и к тропкам,Где весь безлист узор ветвей,А воздух чист, а волны блещут,И крылья белых голубейВ закатном золоте трепещут.22 ноября 1931183. Памятник на Тверском
Среди забытых алтарейИ ты, поэт, алтарь забытый.Зачем ты здесь в среде людейС их клеветою ядовитой, —С твоей мечтой, с твоим огнем,С твоей кудрявой головою,С твоим божественным стихомНад этой чуждою толпою?Москва, 26 декабря 1931184. Одиночество
Я одинок, но нет печали:Один я глубже признаюИз смутных лет, из вешней далиМечту померкшую мою.И под закатом бледно-алым,Над тишиной полей и водОна прохладным покрываломБольное сердце обовьет.29 декабря 1931185. Юрию Брюшкову
Я вспомнил сны зари минувшей,Я вспомнил трепетную быльИ страсти взрыв, меня согнувший,Над бездной ночи, как ковыль.Я погибал, и как, отколе,Не знаю сам, лилась волнаПрохладных слез и сладкой боли,Неотразимой, как весна.2 января 1932186. Автору «Венеции»
Как живо мне напомнил тыМою «Венецию Востока»У самой голубой чертыВ лазурный край волны глубокой.Хоть нет там пьяццы и гондол,Но так свежо, но так просторноДрожат лучи, смеется дол,И море ропщет непокорно.20 января 1932187. Тебе
Люблю мелодию живуюТвоих задумчивых стихов,Как нить полудня золотуюДо снежных наших берегов,Как весть весны, как голос маяПод трепет звезды и шелест крылО том, что есть там жизнь иная,И песен полная и сил.27 января 1932. Казань188. Забытый дом
Люби, люби свой дом забытый,И шорох ветра за стеной,И призрак юности убитойВ мерцаньи юности чужой.Люби заката замираньеИ краски неба за горой,Люби последнее мечтаньеПеред прощальною порой.31 января 1932189. Ты и я
Люблю я музыку немуюТвоих доверчивых очейИ к грезам сердца не ревную,Когда поют они внятней.Ты – это я. Мои виденья,Мои любимые мечты,Мои счастливые мгновеньяИ шепот снов – всё это ты.И жду я, чуткий и безмолвный,Обвеян музыкой немой:Вот-вот сверкнут живые волныИ понесут меня с тобой.31 января 1932190. Родине
Этот воздух немой, эта белая тишь,Эти бледные, смутные дали…Словно ты непробудно и сладостно спишьПод покровом от бурь и печали,И не надо ни слез, ни безумий войны,Ни вражды, ни бойцов и насилий, —Только б длились прозрачные легкие сны,Только б снежные дали скользили!4 февраля 1932191. Моему издателю
С сладостной думой любви и дружбы сейчас принимаюСтарую книжку мою ж снова из дружеских рук.Сколько тепла и забот и мысли прилежной здесь чую, —В этой семье молодой Божиих птичек моих.Точно из темных гробов, над целой утраченной жизньюВ крупных жемчужинах слез поздние розы встают.16 февраля 1932192. Грани
Не покушайся на чужое,Не порывайся из границ!Оно твое, оно живое,И солнца полное, и птиц.Оно, как купол драгоценный,Твои раздумья осенитИ красотою несравненнойСосуды неги напоит.20 марта 1932193. Праматерь
У ней глубокие морщиныВ прозрачной желтизне лица,Как перезрелые лощины,Не подождавшие жнеца.И глаз поблеклых цвет свинцовый,И кос серебряный венок, —Как за работою суровойСведенный медленно итог.20 марта 1932194. «Есть чувства – не огня и неги…»
Есть чувства – не огня и неги,Лишь ласка смутная и грусть,И стих задумчивых элегийЯ точно вторю наизусть.Как будто всё, что в жизни было,И точно всё, что в мире есть,Не острой боли, но унылойИ тайных слез приносит весть.27 марта 1932195. «Довольно дня! Довольно света!..»
Довольно дня! Довольно света!Я так хочу уснуть, уснуть!О эти грезы без рассвета!О тишина немых минут!Чтоб только призраки печали,Еще живые, в полусне,Устало сердцу допевалиИ догорали в тишине.27 марта 1932196. «Сасе»
Хорошо весною раннейИ былинкам, и цветам.Прилетай и ты, голубка,Поскорее к старикам.Уж снега в овраг сбежали,Дали тихи и легки.Засмеялись, заболталиИ ручьи, и ручейки.И тепло так станет сердцуС гостьей нашей золотой,И отрадно нам вздохнетсяДетством милым и весной.Станет Сашенька глазенкиОткрывать навстречу дню,Станет слушать утром алымПенье птичек и возню.29 марта 1932197. Пухом земля
В затишье вечного приюта,Так мирно грезят те гроба;Им скорбь минувшая – минута,И беспечальна их судьба.Единым вздохом не встревожимИх завоеванный покойИ легким шагом не умножимИм ноши сброшенной земной.7 апреля 1932198. Альфа и омега
Они легки, поэт усталый,Твои начала и концы:И свежим утром отблеск алый,И гор вечерние венцы,И чуждых вод простор, угроза,И грусть и даль чужих отчизн, —И потухающая греза,И убывающая жизнь.12 апреля 1932199. Виденья
Виденья дня, виденья света,Виденья – горы и моря,Виденья – скорбного поэта,Как сон, потухшая заря,В краю чудес, безумец, где-тоБесценный клад, забытый зря;Виденья дня, виденья света,Виденья – юность и заря.12 апреля 1932200. В красном уголке
Я сегодня чутко грезилВ красном нашем уголке,Как катился ясный месяцСном вечерним вдалеке.И катился, и смеялся,И нашептывал мне сныВ час раздумья, в час молчанья,В час лукавой тишины.18 апреля 1932201. Митра
Бледнеет пышная палитра,Пунцовый луг еще зовет,И юный бог, красавец МитраНисходит вниз за небосвод.О, подари ж бессмертным светомМою задумчивую сень!Я так хочу кончать поэтомПоэтом пережитый день.26 апреля 1932202. Жизнь
Оставь мне жизнь в ее смятеньи,Чтобы сковалась и сплеласьВ огне тревог, в огне сомненийСо всем живым живая связь,Чтобы искать не разучиласьМоя мятежная душа,И все рвалась, и все томилась,Бродя, сбиваясь и спеша.17 мая 1932203. Мечта
Люблю, когда ты рано встанешь,Моя весенняя мечта,И широко и зорко глянешьНа все окрестные места.И всё, с чем ночью грудь боролась,Вместе с мраком прогонит свет,И шелк небес, и птичий гомон,И сонных яблонь зыбкий цвет.17 мая 1932204. Вечность
Мгновенна жизнь. Сверкнуть звездоюИ закатиться вдалекеИ понестись зараз с волноюК иной, неведомой реке,И за томительною граньюВсю вечность с болью посвятить,Как вечность, смутному желаньюЕдиный миг еще пожить.27 августа 1932205. Романс («Мне больно, чуть твой голос нежный…»)
Мне больно, чуть твой голос нежныйКоснется слуха моего,Чтобы открыть весь мир безбрежныйМечте поэта твоего.Каким же должен стать поэтомСчастливец, избранный судьбой,Чтоб вознести тебя над светомНедостижимою звездой.29 августа 1932206. Незнакомый мертвец
Куда ты шел, отшедший брат,И где твой путь влачится дольныйВ борьбе бесчисленных утрат,Неотвратимый и безвольный?Прости и помни про меня,Пока бреду я без дороги,В пыли безжизненного дня,В бреду безволья и тревоги.29 августа 1932207. Ноктюрн
Во всем свету забор, и миренСоседа дремлющего двор,И так высок, и так эфиренНочного полога шатер.Всё ясно. Тайная заботаПросторов легких не мрачит,И всю-то ночь бессонный кто-тоОбитель мира сторожит.16 сентября 1932208. Скрипка
Ты – моя греза осенняя,Призрачный мир под луной,Тонкая боль примиренияПеред последней зарей.Ты – моя скрипка вечерняя,Смутно влекущая вдаль,Ты – и прощальные терния,И золотая печаль…21 сентября 1932209. Сказки
Хорошо, когда под вечерНам часок удастся бытьИ про всё, что сердцу любо,По душе поговорить.Я люблю очистить сердцеТайной сказок и чудес,И над нами наклонитсяНевидимкой темный лес.А потом какие ночи,И в ночах какие сны,И глаза у звезд какоюДетской сказкою полны.9 октября 1932210. Дорога
Как хорошо, когда не надоДуше скитаний и борьбы,И сердцу вольному отрадаСтезе последовать судьбы,Там дремлют призрачные ели,Как схимницы при входе в скит,И меж стволов к незримой целиДорога праздная сквозит.12 февраля 1933211. Владивостокский вечер
Нет ничего, что мне не мило,И всё мне мило, что живет:И луч прощального светила,И вечер у равнины вод;И сердца кроткое смиренье,И парусов безмолвный ряд,И тишина, и усыпленье,И погасающий закат.12 февраля 1933212. Парки
Как широко звучат и таютНочные длинные часы,И Парки вечные сжимаютНад ними вечные весы,Чтобы, когда уж нечем верить,И рада б боль без утра спать, —Измерить раз и вновь измеритьИ разом с болью жизнь прервать.1 марта 1933213. Набросок
Еще как сон первоначальный,Твой образ веет предо мной,Как призрак средь тумана дальный,Уже прелестный, хоть немой.Готов прибавить иль убавитьОдну воздушную черту,Чтобы нетронутой оставитьВ виденьи беглом красоту.3 марта 1933214. Виденья сна
Виденья сна, немые тени,И всё же жаждущие житьИ на безмолвные ступениСтопой воздушною ступить.Виденья сна, ночные миги,Дохнуть готовые теплом,Вы – недочитанные книгиО чем-то близком и родном.28 марта 1933215. Апрель («Слабеют гаснущие силы…»)
Слабеют гаснущие силы,А день так ярок и могуч.На колыбели и могилыСтруится щедро ровный луч.Судьбу безропотно приемлю,Но никому не разгадать,Как больно снам ложиться в землю,Как горько песне замирать.26 апреля 1933216. «Увы, как жутко наше время…»
Увы, как жутко наше время:Все чувства сердца гасит страх,И подлой жизни злое бремяЛегло на старческих плечах.И настоящее бездушно,И в предстоящем чуть светло,И на могилы равнодушноМы смотрим в тусклое стекло.Мертво поруганное слово,К свободе заметен и след,И в прошлом ничего святого,Ни приснопамятного нет.17 мая 1933217. «Я шел один, я шел далеко…»
Я шел один, я шел далеко.Земля проснулась ото сна,И всею роскошью востокаДышала юная весна.Звучали окрики оркестра,В кустах спевалися ручьи,И точно мертвому маэстроКонцерт кончали соловьи.Мне хорошо, мне жутко было,И вспомнил я в тот беглый миг,Как ты цвела, как ты любилаВ тех кущах средь певцов ночных.25 мая 1933218. Уголок
Хорошо в родном уголке.Золотая зыбь на реке.Голубая глубь вся ясна.Далеко лесная стена.Широта – и края ей нет.Всех тревог погаснул и след.Песнь и сны в живом ветерке.Хорошо в моем уголке…27 июня 1933219. Июль
Хоть зноен день, но всё туманнаВ вуаль задернутая даль,И так легка и бездыханнаАллей старинная печаль.Как яркий сон, минует лето,Слабее свет и красота,И для усталого поэтаПрости-прощай его мечта.12 июля 1933220. Концовка
Но нет милей моей концовки:Она стройна, она тиха,Но в ней звенит и смех плутовки,И вздох счастливого греха.И в час, как тускло в шторки оконЗаглянут искры в камельке,Как сон скользнет тот хрупкий локонПо распалившейся щеке.12 июля 1933221. Сверстникам
Немного нас в живых осталось,Немного дней осталось жить;Так поклянемся ж эту малостьСтократной жизнью напоить.И точно в редкостную чашуВлить крови пламенный рубин, —Не обронить бы в старость нашуМиг вожделенный ни один.26 июля 1933222. Далекий зов
Всё замолкает, всё стихает,В пустыне лет – ни дней, ни снов,И только сердце повторяетДалекий зов колоколов.Он там, как музыка немая,Как крылья песни без оков,Как шепот грез, как голос мая, —Далекий зов колоколов.21 августа 1933223. Детские годы
Бог с вами, светлые детские годы,Праздник беспечный весны и свободы,Первых мечтаний задумчивый май,Первый созвучий безоблачный рай.Бог с вами! Сердце не скажет упрекаВам, пилигримам, ушедшим далеко,Вам, закидавшим причудливый след,Вам, вековое и строгое «нет».Вы мне наставники добрые были,Вы меня жизни и правде учили.22 ноября 1933224. Моя осень
Всё повтореньями прекрасно:И шелк весны, и стужи зим,И хоть в окно, и ночь и ясно —Я вижу, старый нелюдим,Не спорь с судьбой, сноси спокойноТолчки и прихоти невзгод,И так задумчиво и стройноЗемная осень протечет.14 декабря 1933225. Высшее счастье
Как хороша порой бесплоднойНеотразимая краса,Прозрачный воздух и свободныйИ запушенные леса.О счастье высшее на светеИ что изведал разве Бог:Смотреть на мир, как смотрят дети,Без дум, без боли и тревог.18 января 1934226. Дельфин
Ты, старость вольная моя,С воспоминанием живучим,Как бег полночного ручьяВ краю безлюдном и дремучем.Дельфин кружится сквозь волну,Доколе солнца гаснут очи,Чтоб погрузиться в глубинуИ в тишину с приходом ночи.18 января 1934227. Иней
Люблю я в инее летучемМои окрестные садыВ морозе ярком и не жгучемДо самой утренней звезды.Грядут, как странники для мира,Цари в серебряных венцах,И богоданная порфираДрожит на призрачных плечах.25 января 1934228. Призывной
Вступая в старческие годы,Я чую рвенье, а не страх,Как будто голосом свободыОкликнут путника впотьмах,Как будто вмиг минуют дали,Как будто срок невдалеке,И меч окованный из сталиСверкает в пламенной руке.27 января 1934229. Судье
Ты так речешь, чтоб в каждом словеЗвучал последний приговор.27 января 1934230. Огни
Стою над бездною былого,Как на пустынной высоте,И в сердце воскресает снова,Что снилось встарь живой мечте.И смотрят вновь в больные очиТе детства золотые дни,Как из долин на склоне ночиНепогасимые огни.22 февраля 1934231. Лягушки
Ты плачешь, друг? И как не плакать,Когда зарей, перед дождемЛягушки начинают квакатьИ дышат в воздухе сыром;Когда что было и не сталоИ все, чем сам ты, юный, жил,Повеет нежно и усталоМеж зеленеющих могил.22 февраля 1934232. Привычка
Люблю я медленные тениВысоких наших берегов,И замирание волнений,И поздний зов, вечерний зов.О, лишь бы сердце схоронилоСвой ярко-огненный закат,И снова мысль не поманилоПривычкой нежною назад.20 мая 1934233. Путникам
Вы отозвались. Вы далеко,Но к нам сбираетесь домой.От бурь мятежного востокаВас вновь манит очаг родной.Да будет же ваш путь спокоенОт непогод и здесь и там.Будь бег ладьи крылат и строенК родным бегущей берегам.5 июня 1934234. Отставному
Пускай вечна с тобой разлука,Но верю, мальчик, и с тобойНе надо слез и боли звукаИз груди матери родной.Там, где гудит и мечет чуднойО камень берега волной,Ты спишь, безгрешный и безлюдный,На лоне матери земной…5 июня 1934235. К Сашенькиной карточке
Вступая в тень аллеи длинной,Ты вспомни тех, кто далеко,Кто ждет усталый и пустынный,Чье сердце любит глубоко,Кто ожидание свиданьяНадеждой встречи сократитИ грусть разлуки в упованьеНа слезы счастья превратит.5 июня 1934236. Родина
О. Ю. Шмидту
– Откуда ты, я знать желаю.– Оттуда, где сквозь бурь и мглыГудят от краю и до краюМорей немолчные валы.Из края стуж и вьюг протяжных,Из края укрощенных льдов,С отчизны земляков отважныхИ несравненных моряков.8 июня 1934237. «Не говори, что ты забыта…»
Не говори, что ты забыта,Что ты обижена судьбой.Каким сиянием облитоТвое виденье предо мной!И крепнет вера: не случайно,Все просветляясь вновь и вновь,Оно задумчиво, как тайна,И лучезарно, как любовь.17 июля 1934238. Сестры
Лирика с музыкой, обе сестры,Обе в преддверье роскошного садаНегою дышат от знойной игры,И золотиста их кисть винограда.Музыка с лирикой, обе сестры,Обе в загаре румяного летаДышат устало от знойной порыИ, улыбаяся, манят поэта.16 декабря 1934КазаньСтихотворения неизвестных лет
239. «Ты как родник в лесу таинственный…»
Ты как родник в лесу таинственный,Пока струя ясна до дна,Под гомон призрачно столиственныйНеуловима и звучна.Ты сказка ночи, поздней вьюгоюСквозь хлопья брошенная вдаль,Чтоб с ней, с загадочной подругою,Делить и сумрак и печаль.240. «И покаяния немые…»
И покаяния немые,И скудный дар безмолвных слезВо дни страстей Твоих святыеПрими, страдающий Христос.От бурь греховных нет возврата,Но к милосердию КрестаЯ в час усталого закатаПрижму сожженные уста.Прижму в смирении и в вере,И в смертный миг – любви ТвоейПрольется благостный без мерыИ утоляющий ручей.27 апреля241. Клад
Мир, отрекшись от Христа,Закружился в пляске дикой,Без вождя и без владыки,Без любви и без креста.Только здесь, на дне душиСпит великое былоеВ неразгаданном покое,В недостигнутой тиши.И нетленна и чистаТа высокая поэмаОт вертепа ВифлеемаДо Голгофского креста.2 мая242. «Хорошо, покуда мгла…»
Гаснет вечер трепетный и алый,Так безбрежно голубеет даль…Отчего ж душа твоя усталаИ в очах безмолвная печаль?Или всё, что бурей угрожало,Что в груди пришлося схоронить,Даже вечер трепетный и алый,Даже он не в силах погасить.243. «Гаснет вечер трепетный и алый…»
Сядем здесь на берег тихий.Ты послушай, как полнаТочно вздохов, точно звуковЭта свежая волна.Говорливая, живая,То нахлынет, то сбежит,И каких нам сказок чудныхНапоет и нажурчит.244. «Сядем здесь на берег тихий…»
Хорошо, покуда мглаСвежей грезою светла.Не дохнет, не прошумит,Только сердце знай стучит,Только сердце знай одноВидит: светлое окно,А в окне плывет луна,И повсюду тишина.Хорошо, покуда мглаЛунным сумраком светла…2 апреля245. «Хороши лишь контрасты: угрюмое море…»
Хороши лишь контрасты: угрюмое мореИ твоя, о мой друг, лучезарная нежность.Хорошо, когда в белую позднюю вьюгуТы даришь меня свежим, как май, поцелуем.И тогда хорошо, когда хмурою ночью,На пороге грозящего вечности мракаСердце вспомнит твою молодую улыбкуТам, под яблонью белой, над сонной рекою.29 мая246. Рококо
Упрямый классик и старинный,Люблю, пока в груди легко,В твоей разглядывать гостинойПанно и кресла рококо.Вот люди: легкие печали,Точь-в-точь пролитое вино,Они безбольно растворяли,Чуть кинут взор на полотно.Приложение
А. А. Фет. Письма к Д. П. Шестакову
I
Москва
Плющиха, соб. дом. 18 6/ХII 91
Любезнейший Дмитрий Петрович,
Несмотря на нездоровье, упорно удерживающее меня дома, я успел и последние стихотворения Ваши, из которых первое нахожу весьма красивым, передать Вл. С. Соловьеву, приятелю Цертелева, который, по моему мнению, спустя рукава относится к своему редакторству, так как только на несколько дней приезжает из Тамбова в Москву (1).
Преданный Вам А. ШеншинII
Москва
Плющиха, соб дом. 18 2/1 92
Любезнейший Дмитрий Петрович,
Благодаря Вас за память и желая Вам в Новом году искренних и сосредоточенных стихотворений, я не желал бы явиться перед Вами безучастным к Вашим стремлениям. Но Вы легко поймете, как бессильна моя помощь по двум главным причинам: 1) я никого не вижу из издателей журналов и потому лично с ними беседовать не могу; а всё, как я уже Вам писал, Вами мне сообщенное, я передал Вл. Соловьеву, на днях снова уезжающему в Питер. 2) Ваша муза столь плодовита, что если бы Цертелев печатал все Ваши стихотворения, то последние явились бы в журнале в небывалом количестве, исключающем все сторонние стихи.
Из вновь присланных стихотворений наиболее нравится мне обращенное ко мне (2).
С наилучшими пожеланиямипреданный Вам А. ШеншинIII
Москва
Плющиха, соб. дом. 18 31/III 92
Любезный Дмитрий Петрович,
Мне кажется, что под давлением многоразличных влияний трудно быть не только понимающим дело, но и добросовестным в смысле беспристрастия. За то можно заставить себя быть, не взирая ни на что, искренним.
Сердечно благодарю Вас за прекрасные переводы Гомеровских гимнов (3). Пора молодым силам, вслед за нашими слабыми попытками, обогащать нашу до сих пор пустую библиотеку классических переводов. Ваши переводы сделаны рукою умеющего нащупать несравненную красоту античных форм.
Присланные Вами стихотворения, конечно, не без достоинств. Но я вынужден повторять Вам не раз мною высказанное: не торопитесь. Ваши гимны напоминают воз с тяжелой и душистой пшеницей, а стихи прекрасное, душистое пирожное из наскоро взбитых сливок.
Поздравляю Вас с праздниками и желаю совершенного здоровья.
Преданный Вам А. ШеншинIV
Любезному // Дмитрию Петровичу // Шестакову // На память старик юбиляр.
Вл. С. Соловьев. Инскрипт Д. П. Шестакову
I
Дмитрию Петровичу Шестакову // от Влад. Соловьева // 16 янв. // 1900
II
<0>чень тронут Вашим напомина<нием> о Фете. Веяние его почудилось <мне?> и в Ваших стихах, которые проглотил с отрадою.
Голосом неслышимым ваша книжка милаяМне его напомнила и спасибо вам!Сладко уноситься мне памятью унылоюК смертию завешенным юным берегам.Нитью непонятною сердце все привязано<К> образам незначущим, к плачущим теням.Что-то к слову просится, что-то недосказано,Что-то совершается, но ни здесь, ни там.<Бы>вшие мгновения поступью беззвучноюПодошли и сняли вдруг покрывала с глаз,Видят что-то вечное, что-то неразлучное,<И> года минувшие как единый час.П. П. Перцов. Стихотворения, адресованные Д. П. Шестакову
I. Послание к Д. П. Шестакову
Monsieur поэт, хотя не в модеТеперь послания в стихах,Но я по Пушкинской методеПишу для Вас в старинном родеПисьмо в рифмованных строках.И даже выбрал очень трудныйТак называемый «квинтет» —Пусть осрамлюсь я, безрассудный,Зато какою рифмой чуднойЛаскает слух Ваш мой куплет.С тех пор, как милый «Наблюдатель»Нам помещение открыл(Спаси его за то, Создатель!), —К чему чиниться нам, приятель,Таить художественный пыл!Уж если пишет Гербановский —Увы, ближайший наш сосед! —Величко, Федоров, Грибовский,Медведев, Шуф и Михаловский, —То чем же я-то не поэт?Лукьянов, Лялечкин, Жиркевич,Ихтиозавров Аполлон,Панов, Закревская, Ленцевич,Кугушев, Брюсов, Мазуркевич —Велик Российский Геликон!Будищев, Лебедев, Червинский,Тулуб, Владимир Соловьев,Князь Цертелев, Бальмонт, Ясинский,Князь Ухтомский, Ратгауз, Минский,Ладыженский и Соколов.Булгаков, Фофанов, Жуковский,Сафонов, Гиппиус и Льдов,К. Р., Уманов-Каплуновский,Порфиров, Фруг и Мережковский,Шебуев, Перцов, Шестаков!В Казани Вы – о мой затворник! —Один единственный поэт…Здесь пишет каждый старший дворникИ в «Русский вестник» всякий вторник(Приемный день) несет сонет.Куда ни плюнь – глядишь, в поэтаИз «начинающих» попал…«И все воспето, перепето»,И все пропахло музой Фета(И сам я целый стих украл).Но к делу!.. Зыбкою стезеюЯ подвигаю мой рассказ.Уходит почва подо мною,И сам не знаю я порою,Куда несет меня Пегас.Что за беда! Ведь «вдохновенье»,Высоким слогом говоря,Есть духа некое круженьеИль вкруг оси своей вращенье —И часто налетает зря.Пример: с тех пор, как я «АнтичныйМотив» от Музы услыхал,Уж сколько раз я в час обычныйВизит особы поэтичнойНапрасно ждал да поджидал.Я жду, а ей и горя мало,Витает где-то в небесах,Ей-Богу, мне досадно стало:Изволь себе где ни попалоЗа ней гоняться впопыхах.Поймал – и только что плутовкуСвязать веревочкой хотел…Она стоит, склонив головку,Да вдруг – как дернет за бечевку…И я и ахнуть не успел.А чуть писать письмо поэту,Уж смотришь – на помин легка,И стоит захромать куплету —Тотчас подскажет по секрету,Что мол-де строчка коротка.Ну то-то, муза! Что хохочешь?С тобою я царем гляжу —«О чем, прозаик, ты хлопочешь?Давай мне мысль какую хочешь!Все тотчас в рифму обряжу».Но вот вопрос – какое ж делоЯ обещал Вам рассказать?Да просветит меня Цибела.(Молиться ей могу я смело:Уж ей ли мне не помогать!).Но дело в том, что дела нету,Цибела-матушка глуха,И от предмета я к предметуСкачу, как свойственно поэту,Иль как затейница-блоха.1895II. Послание из Сиракуз
Д. П. Шестакову
Сиракузы, Сиракузы —Исторический предмет:Дионисий, Архимед,Превращенья Аретузы.Ну, всего-то не припомню,Но хожу, брожу, гляжуИ, сходя в каменоломню,Иловайского твержу.И вообще сознаться надо,Это – город перемен:Это днем – сама Эллада,Ночью – просто Карфаген.Что ж мудреного, что МузыМне диктуют сей привет?..Дионисий, Архимед,Сиракузы, Сиракузы!..1898III. Ответ Д. П. Шестакову (на письмо из Владивостока)
Спасибо! Музы столь знакомойЯ слышу ласковый привет,И веет юною истомойЧерез разлуку стольких лет.Там, за изломами Хингана,В дали неведомой для насУкрылся ты – и ОкеанаВнимаешь велегласный глас.Там незнакомыми плодамиТвой стол изящно изощрен,И над махровыми цветамиКружит огромный махаон.И жду: к Японии счастливойПродлишь ты бег свой торопливый —В страну художества и нег —Чтобы воспеть строфой игривойУлыбку гейши шаловливойИ Фузиямы вечный снег…1926IV. Второй ответ
Где неустанно и бурливоВолнует землю Океан, —Тебе дано судьбой счастливойРаскинуть обновленный стан.Там, на далеком новосельеПрипомнив май волшебный свой,Ты кличешь вновь в уютность кельиПевучих «танок» легкий рой.И вижу: скинув бремя лени,Призывом тем покорена,Тебе несет свой цвет осеннийВладивостокская весна.1927В. Э. Молодяков. Последний ученик Фета: поэзия и судьба Дмитрия Шестакова
Памяти Петра Дмитриевича Шестакова и Леонида Константиновича Долгополова
Научная и человеческая судьба Дмитрия Петровича Шестакова (1869–1937), филолога-классика, переводчика античной литературы и профессора Казанского университета, сложилась благополучно, особенно на фоне жестоких реалий эпохи. Он прожил долгую, если не безмятежную, то спокойную жизнь, был счастлив в браке, занимался любимым делом, имел верных друзей и не пострадал ни от одного из «водоворотов века». Письма и немногочисленные воспоминания современников рисуют облик доброго, отзывчивого, скромного и порядочного человека, жившего просто и гармонично, в мире со всем, в том числе и с властями, которым не сочувствовал, но и не противился открыто. Испытания переносил стойко, без жалоб и декадентского надрыва. Переписывавшийся с ним Василий Розанов охарактеризовал Шестакова словами «удивительно негрязная душа», добавив: «Ему ничего не недостает. Это удивительно. Он вполне счастлив. Знаний – гора, и он честно и благородно к ним относится»[4]. Эти черты определили характер его поэзии – самой ценной и долговечной части литературного наследия Дмитрия Петровича.
Сегодня это имя памятно немногим любителям стихов и филологам, знающим его как талантливого, но не слишком заметного поэта «второго ряда» 1890-х годов, литературной эпохи «предсимволизма», которая вызывает интерес главным образом как пролог к символизму. Однако оценка Шестакова-поэта должна основываться прежде всего на стихах 1920–1930-х годов – лучших из того, что он написал.
Чтобы представить героя в контексте эпохи, приведу биографическую справку, написанную критиком Петром Петровичем Перцовым, ближайшим другом и литературным советчиком Шестакова на протяжении полувека, с гимназических лет и до смерти. Весной 1939 г. Перцов составил «изборник» Дмитрия Петровича, впервые воспроизводимый полностью в настоящем издании: 141 стихотворение, образующие циклы «Владивостокские ямбы», «Миги», «Из старых тетрадей», «На склоне дня» и «На встречные темы». Неизвестно, действительно ли Перцов надеялся на выпуск книги, прилагал ли какие-то усилия в этом направлении или предпринял свой труд исключительно «для истории»; сын поэта Петр Дмитриевич Шестаков считал, что «у составителя не было конкретной мысли об издании сборника» (письмо Л. К. Долгополову от 2 декабря 1969 г.).
Дмитрий Петрович Шестаков родился в городе Казани 29 октября (10 ноября) 1869 г.; скончался там же 17 (4) июня 1937 г. Отец его П. Д. Шестаков был известным в свое время педагогом: специалист по классической филологии, он перевел несколько трагедий Еврипида. Специальность отца избрал для себя еще с гимназической скамьи и сын. Дмитрий Петрович кончил курс второй казанской гимназии в 1887 г. (с золотой медалью) и Казанского университета по историко-филологическому факультету в 1891 г. Позднее занимался в Русском археологическом институте в Константинополе в 1907–1909 гг. Весной 1909 г. выдержал в Одессе экзамен на магистра классической филологии, а затем защитил в Петербургском университете магистерскую диссертацию на тему «Исследования в области греческих народных сказаний о святых» и, за отсутствием свободной кафедры в Казанском университете, занял кафедру по своей специальности в Варшаве. Пробыв там два года, он получил возможность перевестись в родную Казань, где и оставался почти всю остальную жизнь. В 1913 г. защитил докторскую диссертацию на тему «Опыт изучения народной речи в комедиях Аристофана».
Отдельными изданиями вышли переводы Дмитрия Петровича с латинского и греческого: «Героини» Овидия (Казань, 1902; этот перевод вызвал очень сочувственный отзыв поэта Блока в ежемесячнике «Новый путь», 1903); «Аякс», трагедия Софокла (Варшава, 1910) и три комедии Аристофана– «Лизистрата», «Бабья сходка» и «Лягушки» (Казань, 1914). Другие переводы, кроме появления в журналах, были помещены в известной хрестоматии В. А. Алексеева «Греческие поэты в биографиях и образцах» и также встретили лестные отзывы в печати как лучшие в книге. Такой ценитель, как Фет, писал Дмитрию Петровичу по поводу этих работ: «Сердечно благодарю Вас за прекрасные переводы гомеровских гимнов… Ваши переводы сделаны рукою умеющего нащупать несравненную красоту античных форм» (письмо от 31 марта 1892 г.). Переводами с древнего Дмитрий Петрович продолжал заниматься и в поздние годы (Симонид, Марциал); после него остался незаконченный перевод «Георгик» Вергилия.
Отдельными изданиями вышли работы Дмитрия Петровича: «Русские писатели в немецкой оценке» (Казань, 1901), «Владимир Иванович Даль» (Казань, 1902), «Памяти Т. Г. Шевченко» (Казань, 1902), «Александр Антипович Потехин» (Казань, 1902) и другие.
После Октябрьской революции Дмитрий Петрович не оставил научной и преподавательской деятельности. Он продолжал очень много заниматься в университете и других учебных заведениях г. Казани по различным предметам (филология и история). В половине 20-х годов Дмитрий Петрович поехал к сыну во Владивосток, где ему настолько понравилось, что он пробыл там целых шесть лет (1925–1931). И эти годы дали последний, самый богатый расцвет его поэтического дарования. По возвращении в Казань писал он уже мало, но не оставлял преподавания и палеографической работы по древним рукописям до самой смерти. Последнее десятилетие состоял академическим пенсионером РСФСР. Скончался почти внезапно от приступа грудной жабы на 68 году жизни.
Стихи Дмитрий Петрович начал писать с ранних лет и к студенческим годам был уже сложившимся поэтом распространенного тогда «фетовского» стиля. Величайший почитатель Фета, Дмитрий Петрович переписывался с ним в течение ряда лет (конец 80-х и начало 90-х годов) и посылал ему свои стихи, вызывавшие в общем весьма высокую оценку со стороны великого лирика. Переписка их, к сожалению, утрачена (за исключением лишь трех-четырех писем Фета). Позднее Дмитрий Петрович отошел от своего раннего жанра, выработав свой более оригинальный. В 1900 г. мною был издан в Петербурге в количестве 300 экземпляров небольшой сборник стихов Дмитрия Петровича (41 оригинальное стихотворение и 35 переводных), подведших итоги молодой его деятельности. По своей всегдашней скромности Дмитрий Петрович сам не делал никаких попыток к напечатанию своих стихов, и они попадали в печать лишь случайно, что и оставляло его в неизвестности. Между тем впечатление авторитетных ценителей было в его пользу. К таким, кроме Фета, принадлежал также Владимир Соловьев. Получив от Дмитрия Петровича сборник 1900 г., он писал ему, что стихи «проглотил с отрадою», и дополнил даже эти слова написанием известного своего стихотворения «Les revenants», первая редакция которого прямо указывала на этот генезис.
Хотя временами (особенно в конце 90-х годов) Дмитрий Петрович появлялся довольно много в текущей журналистике, но писал исключительно на литературные темы. Вообще «камерный» склад его таланта сказывался на всей области его интересов. Талант этот, однако, вполне очевиден, и не будет слишком смелым предположить, что, однажды признанный, он уже не исчезнет из русской литературы, так как, по слову Белинского, «каждый рано или поздно попадает на свою полочку».
Май 1939Сказанное требует уточнений, что было сделано исследователем русского символизма Л. К. Долгополовым в биографической справке о Шестакове в томе «Поэты 1880–1890-х годов» Большой серии «Библиотеки поэта»[5], однако, и она была дополнена сыном поэта. Именно Леонид Константинович, будучи одним из составителей тома, обратил внимание на сборник Шестакова 1900 г. и настоял на включении его стихотворений в книгу, что не было предусмотрено первоначальным планом.
Вот основные дополнения к сказанному. Педагогическая деятельность, исследование античности и литературные увлечения были семейной традицией Шестаковых. Отец поэта Петр Дмитриевич (1826–1889) – имена «Петр» и «Дмитрий» в семье передавались через поколение – не только занимался переводами и преподаванием, но в 1865–1883 гг. был попечителем Казанского учебного округа, снискав на этом поприще всеобщее уважение (на его смерть откликнулись столичные газеты). Старший брат Сергей Петрович (1864–1940) преподавал на историко-филологическом факультете Казанского университета, стал известным историком-византинистом и в 1916 г. был избран членом-корреспондентом Академии Наук. Сам Дмитрий Петрович окончил университет в 1891 г., но по неизвестным причинам от сдачи выпускных государственных экзаменов отказался: «из-за отвращения к формальностям», как вскользь сказано в одном из его писем, процитированных сыном без каких-либо пояснений. Судя по всему, в это время он всерьез задумывался о карьере профессионального литератора и начал активно печататься в газетах и журналах, не оставляя, впрочем, научной деятельности. Он продолжал публиковать статьи (с 1891 г.) и переводы (с 1890 г.) в «Ученых записках Казанского университета» (перечисленные Перцовым отдельные издания являются оттисками из «Ученых записок»; все они в настоящее время очень редки), но только в 1903 г. принял решение вернуться в науку и – с опозданием на 12 лет – сдал государственные экзамены в родном университете. К этому времени Дмитрий Петрович окончательно определился как ученый и, похоже, разочаровался в литературной карьере. С дипломом первой степени он был оставлен в alma-mater «для подготовки к профессорскому званию» по кафедре классической филологии и получил стипендию на три года, по истечении срока которой отправился в Константинополь.
Далее в хронологии Перцов допускает некоторые неточности. Весной 1909 г. Шестаков выдержал магистерские экзамены в Новороссийском университете в Одессе: «Я помню, что наша семья по дороге из Константинополя останавливалась в Одессе намесяц-полтора», сообщал П. Д. Шестаков. Затем он был назначен в Варшавский университет «исполняющим дела», т. к. еще не имел необходимой ученой степени, доцента греческой словесности и приступил к преподаванию с началом 1909/10 учебного года. 3 апреля 1911 г. Дмитрий Петрович защитил в Петербургском университете магистерскую диссертацию, ранее опубликованную в Варшаве. В печати ее похвалил присутствовавший на защите Розанов – это была их единственная личная встреча, которой предшествовали двенадцать лет переписки. Получив степень магистра, Шестаков добился перевода в Казань, где был «исполняющим дела» экстраординарного профессора по кафедре классической филологии историко-филологического факультета, а после получения степени доктора – ординарным профессором той же кафедры с 1916 г. В 1922 г. переведен профессором в Восточный педагогический институт в Казани. Уехав летом 1925 г. с женой и дочерью Анной во Владивосток, где в конторе Госбанка работал его сын Петр, Дмитрий Петрович был уволен в бессрочный отпуск без сохранения жалования. Во Владивостоке он работал ученым секретарем издательства и референтом по иностранной литературе библиотеки Дальневосточного государственного университета, а с 1926 г. получал профессорскую пенсию. «Могу засвидетельствовать, – писал П. Д. Шестаков, – что он даже с удовольствием занимался и в библиотеке университета, и в качестве ученого секретаря издаваемых университетом трудов. Вообще, должен сказать, к принятым на себя обязанностям отец относился всегда чрезвычайно добросовестно» (письмо Л. К. Долгополову от 23 марта 1970 г.). В 1927 г. в «Ученых записках» ДВГУ увидели свет его последние публикации, включая перевод поэмы польского поэта XVI в. Яна Кохановского «Отъезд греческих послов» и исследование о ней. По возвращении в Казань в начале 1932 г. (после того как Шестаков-младший был переведен по службе в Москву), Дмитрий Петрович работал нештатным профессором греческого языка в педагогическом институте, вел занятия для аспирантов и написал несколько небольших статей о древнегреческой трагедии, оставшихся неопубликованными. Он продолжал трудиться до самой кончины, последовавшей 17 июня 1937 г. «от припадка грудной жабы при явлениях упадка сердечной деятельности», как сказано в свидетельстве о смерти.
29 июля 1896 г. Шестаков женился и, по сообщению сына, «после женитьбы на девушке из бедной крестьянской семьи (для того времени, явный «мезальянс» – В. М.) деревни Малые Казыли бывшего Лаишевского уезда Казанской губернии Александре Никитичне Жураковой (1875–1969) всю последующую жизнь носил обручальное кольцо. С кольцом на руке он и похоронен». Сын поэта рассказывал: «У моих родителей было пятеро детей (в порядке старшинства): Наталья, Петр, Анна, Николай, Наталья. Двое умерли: Наталья (самая старшая) – в младенческом возрасте, Николай – подростком гимназистом. Мама пережила папу почти на 32 года. Она скончалась на 94-м году жизни 2 января 1969 г. Мои сестры живут в Казани» (письмо Л. К. Долгополову от 2 декабря 1969 г.). Таким образом, вдова поэта умерла всего лишь за несколько месяцев до начала «возвращения» его творчества. «Жалею очень, – писал П. Д. Шестаков, – что мама не дожила немного до этого. Она была бы счастлива узнать о ценителе стихотворений ее покойного мужа» (письмо Л. К. Долгополову от 4 января 1970 г.). По воспоминаниям детей, Александра Никитична играла особую роль не только в жизни, но и в творчестве мужа: она «была первой, кому Д. П. обычно сообщал свои новые стихотворения» (П. Д. Шестаков); «часто по утрам папа читал маме еще не записанное, только что ночью сочиненное стихотворение» (А. Д. Шестакова).
Деятельность Шестакова как ученого-филолога и переводчика предстоит оценить специалистам-античникам. «Светилом» в науке он не был, школы не создал, крупных открытий не сделал и не может быть поставлен наравне с Фаддеем Зелинским или Иннокентием Анненским, но коллеги и современники оценивали его работы, как правило, положительно. Переводческую деятельность Дмитрий Петрович рассматривал как часть научной, публиковал переводы из античных авторов в различных «ученых записках» и включал их в списки научных трудов, однако перепечатки в антологиях и хрестоматиях, вплоть до недавнего времени, говорят и о литературных достоинствах. В краткой рецензии Александра Блока на сделанный им перевод «Героинь» Овидия сказано: «В чеканных стихах чувствуется гибкость, сила и простота; слышно, что переводчик сам – поэт»[6]. Перевод «Георгик» Вергилия, упомянутый Перцовым, Шестаков в 1912 г. предлагал московскому издателю Михаилу Сабашникову для серии «Памятники мировой литературы», в которой были выпущены переводы Анненского и Зелинского, сообщив, что почти завершил его[7]. Однако, этот труд, видимо, не был закончен (переговоры об издании продолжения не получили) и не сохранился. Выступал Шестаков и как переводчик европейской поэзии (Микельанджело, Я. Кохановский, И. В. Гете, В. Скотт, Т. Готье, Ж. М. де Эредиа и др.). Переводов хватит на отдельный том, и я надеюсь, что он появится.
Отдельного исследования заслуживает деятельность Дмитрия Петровича как литературного и художественного критика, писавшего в основном о современных русских и европейских авторах. Лучшее из этого достойно не только внимания, но и переиздания. Составленная П. Д. Шестаковым библиография прозаических публикаций отца за 1891–1927 гг. насчитывает 280 позиций. На рубеже веков он часто печатался в литературном приложении к «Торгово-промышленной газете» и в журнале «Мир искусства» (24 статьи и рецензии). Однако, несмотря на сотрудничество в «Мире искусства» и личные связи с некоторыми деятелями символистского круга, причем людьми одного с ним поколения, он так и не стал для них «своим».
В этом специфика судьбы Шестакова-поэта. Ровесник Зинаиды Гиппиус, в истории литературы он остался в предшествующей эпохе, среди «предсимволистов», связавших разношерстное поколение «восьмидесятников» (Минский-Фофанов-Льдов) с более монолитным поколением «декадентов» (Сологуб-Бальмонт-Брюсов). «Паспортный» возраст значил немного: по времени рождения и те, и другие принадлежали в основном к 1860-м годам, а их творчество так или иначе развивалось в русле «новых веяний» и «новых исканий». Однако родившиеся в первой половине 1860-х годов успели дебютировать в начале 1880-х годов, а наиболее талантливые и удачливые составили себя «имя» на протяжении этого десятилетия и к моменту дебюта «старших символистов» в первой половине 1890-х годов уже были «мэтрами». Показательна судьба Фофанова: в начале 1900-х «декаденты» относились к нему с подчеркнутым уважением, видя в нем не только популярного и признанного поэта, но и одного из своих предшественников, а он отзывался о них насмешливо и даже грубо. Родившимся в конце 1860-х годов и не ставшим «декадентами» выпала незавидная участь – в молодом возрасте оказаться если не «за бортом», то, по крайней мере, в стороне от «столбовой дороги». Исключение составил только Бунин (на год младше Шестакова), дебютировавший как поэт, но «вовремя» перешедший на прозу. Остальные если и добивались признания, то лишь на короткое время, за которым следовало забвение.
С литературными, в том числе символистскими, кругами Шестакова связывал Перцов, не только друг, но и активный участник «литературного процесса». 14 апреля 1926 г., получив машинописный сборник его избранных стихотворений, Дмитрий Петрович написал жене: «Меня очень тронула <…> верная дружба П. П. Перцова. У меня вообще не так много было в жизни друзей, потому что я схожусь с людьми как-то тяжело (может быть, это и лучше: не обесцениваю дружбы). Но, когда были, то верные». Учитывая роль Перцова в жизни и литературной судьбе Шестакова, следует сказать о нем подробнее[8].
К середине 1890-х годов Петр Петрович уже был известен в литературных кругах – сначала родной Казани, потом Петербурга – в качестве журналиста и критика, «сменившего вехи» от народничества к «новым течениям». Он переписывался с Фетом, бывал у Майкова и Полонского, дружил с Мережковским и в то же время не терял связей с народническими кругами. Именно широта взглядов и эклектичность литературных и эстетических воззрений позволяли Перцову выступать в качестве «собирателя» и даже «объединителя» разнородных литературных сил, пусть на короткое время. Результатом этой работы явилась составленная им антология «Молодая поэзия. Сборник избранных стихотворений молодых русских поэтов» (1895). В книгу вошли семь стихотворений Шестакова, но заметного внимания – ни доброжелательного, ни недоброжелательного – они не привлекли. Характерный пример – отзыв Брюсова в письме к Перцову от 12 марта 1895 г.: «Бывают люди и с прекрасным голосом, но без музыкального слуха – конечно, им не быть певцами. <…> Боюсь, нет ли той же болезни и у Шестакова, хотя он несомненно талантлив и меня очень интересует»[9].
Хронологически поэтическое творчество Шестакова распадется на два периода 1888–1914 гг. и 1925–1934 гг., разделенных одиннадцатью годами «молчания». Перцов сообщал, что Дмитрий Петрович писал стихи уже в гимназические годы, но самые ранние из сохранившихся датированы 1888 г., когда тот учился в университете. Набравшись смелости, юный автор 30 ноября 1888 г. послал несколько стихотворений, в сопровождении почтительного письма, боготворимому им Фету. В этих опытах немало банальных образов и даже погрешностей против формы и размера, но в целом их можно признать «выше ординара». Иначе пожилой, часто болевший и погруженный в собственные литературные труды Фет едва ли стал бы уделять им внимание, поправлять и рекомендовать в печать.
Маститый поэт не просто прочитал пробы пера безвестного казанского студента и сказал ему слова одобрения, но отнесся к присланным стихам серьезно и критично. Шестаков был счастлив и 12 декабря писал Фету: «Как, какими словами выразить мне ту глубочайшую благодарность, какою я обязан Вам за Ваш столь же скорый, сколько и обязательный ответ на мое письмо? Как передать радость, охватившую меня при чтении Вашего лестного отзыва о моих стихотворениях? То, что Вы изволили высказать о достоинствах содержания их, побудит меня к дальнейшему совершенствованию на поэтическом пути, дает мне новые силы, вдохнет новую смелость. <…> Я как драгоценность сохраню Ваше письмо не потому только, что оно содержит столь лестный отзыв одного из любимейших моих поэтов о моих стихотворениях, но еще более потому, что оно дает советы, необходимые для начинающего поэта».
Фет советовал «не торопиться» с публикацией (из отправленных учителю стихотворений Шестаков опубликовал лишь несколько, причем наиболее поздних), но уже в марте 1891 г. «дал добро» на издание отдельного сборника. Однако в отличие от большинства современников, стремившихся выпустить книгу при первой возможности, Дмитрий Петрович предпочел повременить и ответил, что на издание сборника пока не решается, хотя ему очень дорого «одобрение знатока, в эстетический вкус которого он вполне верит и произведениями которого восхищается». Около 1896 г. Шестаков послал свои стихи Полонскому, который вместе с Фетом и Майковым составлял «лирический триумвират», но тот подверг их «сокрушительному разносу». «Получилась коллизия авторитетов, которая смущала умы и требовала разрешения, – вспоминал Перцов. – В качестве суперарбитра оставалось привлечь последнего из триады. Я и обратился к Майкову с письмом, в котором просил возможности подвергнуть его суду создания новой музы. Ответ – и, конечно, любезный – не замедлил. <…> Поэт принял меня в кабинете и сам стал читать стихи молодого «экзаменующегося». Увы, его приговор был довольно строг и скорее приближался к отзыву Полонского, нежели Фета».
В 1898 г. Шестаков переписал 21 стихотворение в отдельную тетрадь и снабдил ее титульным листом, вероятно, задумавшись об издании книги. Его первый и единственный сборник вышел в самом конце 1899 г. и открывался написанным в 1891 г. посвящением Фету («Твой ласковый зов долетел до меня…»): набранное курсивом, оно смотрелось как манифест. Инициатива выпуска принадлежала Перцову, обозначенному на титульном листе в качестве издателя; он принимал участие в составлении и, возможно, правил тексты. Вкусу друга Шестаков доверял на протяжении всей жизни, сообщал ему стихи по мере написания (некоторые дошли до нас только в приложении к письмам Перцову) и почти всегда соглашался с предложенными поправками – как правило, заменой отдельных слов. «Во владивостокский период отец продолжал посылать П. П. Перцову все свои новые стихотворения: на многих авторских подлинниках стихотворений этого периода имеются пометки: «П. П. П. заказным такого-то числа»» (письмо П. Д. Шестакова Л. К. Долгополову от 22 февраля 1972 г.). Это второй важнейший – наряду с материалами семейного архива – корпус источников, на которых основано наше издание.
Выпущенная тиражом 300 экземпляров, книга со временем стала редкостью. Когда Шестаков лишился последнего авторского экземпляра, Перцов в декабре 1931 г. подарил ему свой с надписью «Многоуважаемому автору на добрую память от неизменного поклонника П. П.» (цит по письму П. Д. Шестакова Л. К. Долгополову от 4 января 1970 г.). Дмитрий Петрович ответил стихотворением «Моему издателю»:
С сладостной думой любви и дружбы сейчас принимаюСтарую книжку мою ж снова из дружеских рук.Сколько тепла и забот и мысли прилежной здесь чую, —В этой семье молодой Божиих птичек моих.Точно из темных гробов, над целой утраченной жизньюВ крупных жемчужинах слез поздние розы встают.К сожалению, местонахождение книги, хранившейся у сына поэта, неизвестно. Неизвестно и местонахождение экземпляра, подаренного С. П. Шестакову с надписью «Дорогому брату и собрату»: он находился у П. Д. Шестакова и был подарен им Долгополову (у которого его видел пишущий эти строки), но пропал после кончины последнего.
На фоне поэтических новинок 1900 г. – «Иллюзий» Фофанова, «Тишины» Бальмонта и «Tertia vigilia» Брюсова – «Стихотворения» Шестакова потерялись, хотя о них с похвалой отозвался Владимир Соловьев в письме к автору: «Очень тронут Вашим напоминанием о Фете. Веяние его почудилось мне и в Ваших стихах, которые проглотил с отрадою». Шестаков посвятил Соловьеву два стихотворения: одно, видимо, послал вместе с книжкой, другое стало откликом на его безвременную кончину полгода спустя. Единственная опубликованная рецензия на сборник принадлежала самому издателю, приличия ради укрывшемуся за «прозрачным» псевдонимом «П. Казанский»[10].
В 1900-е годы, живя в Константинополе и Варшаве, Дмитрий Петрович продолжал печататься в столицах и на родине – от либерального приложения к газете «Слово» (при посредничестве Перцова) до право-консервативного (по мнению некоторых современников, «черносотенного») «Казанского телеграфа», не оказывая влияния на их редакционную политику. По возвращении в Казань поэтическая активность пошла на убыль: он отдавал в печать старые тексты, зачастую подписывая их инициалами «Д. Ш.», и не участвовал в литературной жизни города[11]. С 1914 г. Шестаков перестал писать стихи на целое десятилетие – то самое, на которое приходятся едва ли не самые трагические события русской истории XX века. О его отношении к политическим реалиям мы почти ничего не знаем, а в поэзии они вообще не отразились.
Переезд во Владивосток к сыну и восхищение красотой природы Приморья, где Дмитрий Петрович решил остаться, вызвали новый творческий взлет. В конце 1931 г. Петра Дмитриевича перевели в Москву. Отец уехал из Владивостока 26 ноября и, прогостив месяц в столице у сына, вернулся в Казань. В Москве он встречался с Перцовым, который как раз заканчивал книгу мемуаров. Память о прошлом навеяла несколько посвященных ему стихотворений, включая «Автору “Венеции”»:
Как живо мне напомнил тыМою «Венецию Востока»У самой голубой чертыВ лазурный край волны глубокой.Хоть нет там пьяццы и гондол,Но так свежо, но так просторноДрожат лучи, смеется дол,И море ропщет непокорно.Имеется в виду книга Петра Петровича «Венеция» (СПб., 1905), переизданная под заглавием «Венеция и венецианская живопись» (М., 1912). По выходу поэт получил оба издания с дарственными надписями: «Милому Дмитрию Петровичу Шестакову от старинного приятеля. Автор. 1906 30/I Спб.» (собрание А. Л. Соболева); «Дорогому Дмитрию Петровичу Шестакову на память о друге-авторе. Москва. 1913 г. 30/I». Вспоминая друга в мемуарах (где был воспроизведен и его портрет), Перцов сообщил, что «на вечерней заре последовал новый расцвет его дарования». Эти строки были опубликованы в 1933 г., при жизни поэта, но ни до того, ни после, вплоть до 1970 г., ни одно из поздних стихотворений Шестакова не появилось в печати.
По возвращении в Казань «лирический поток» не иссякал до лета 1934 г. (последнее из известных стихотворений датировано 16 декабря 1934 г.). Осенью 1933 г. Дмитрий Петрович подвел итог написанного «на вечерней заре», составив рукописный сборник «Inedita» («Неизданное»), который отправил лучшему другу с надписью: «”Там хорошо, где нас нет”. Первому и самому дорогому читателю Петру Петровичу Перцову от автора». Тексты из этой тетради, использованные адресатом при составлении «изборника», впервые вводятся в научный оборот в настоящем издании в качестве последней авторской воли.
Сохранившиеся письма свидетельствуют, что это была не первая в «закатные» годы попытка Шестакова собрать свои стихотворения. 21 марта 1930 г. он писал Перцову: «Вы спрашиваете о сборнике. Он уже несколько дней, как готов и сегодня уезжает к Вам в первых двух экземплярах», – однако в архиве адресата цельной рукописи не сохранилось, а лишь разрозненные листы автографов и машинописи. Письмо от 8 июня свидетельствует, что Перцов оценил присланное, высказавшись по поводу как вошедшего, так и не вошедшего в сборник:
«Замечания Ваши в большинстве принимаю, однако с некоторыми оговорками. Хронологического расположения стихов у меня нет, потому что время сочинения обозначено только для немногих стихотворений. И что бы Вам вперед указать для сборника желательность возможно хронологического порядка. А без этого я знал близкий пример распределения стихов именно по рубрикам в моем первом сборнике издателем П. П. Перцовым. Я сам заметил при составлении нового сборника его скучную монотонность, но не умел догадаться, почему таковая получилась. Многие из опущенных стихотворений я не внес в сборник потому, что был уверен почему-то, что они Вами не одобрены. Обычно я ставил на одобренном Вами стихотворении цензурную пометку «Перц.», но каюсь, не проводил этой меры систематически; иногда то же «Перц.» обозначало лишь лицо, которому посланы стихи. Отселе вдвойне и втройне досадная путаница и проволочка. <…> Я предполагаю именно, что некоторые из не вошедших в сборник стихотворений при первом чтении Вам не так понравились, или Вы употребили о них фигуру умолчания. Тогда по обычному правилу я и не внес их в сборник. Так могло не войти в него стих. «На бревне», которое мне самому и нравилось, и продолжает нравиться. Не помню также, чтобы Вы одобрили какие-либо позднейшие гекзаметры. А пожалуй, здесь могли иметь место и какие-нибудь шалости почты. Наконец, стихотворения «На склоне дня», «И в зиму также небо сине», «Фатум» (или Жребий) не попали в сборник по той причине, что, пока я переписывал стихи для сборника, эти три я только впервые посылал Вам и естественно не знал впечатления, которое они на Вас произведут. Словом, все погрешности будут исправлены, и дополнение к сборнику поедет догонять настоящее письмо спустя несколько дней. Я согласен и на извержение из сборника семи недостойных царствия небесного, тем более, что они будут заменены 17ю новыми номерами, что доведет полное число стихотворений до 70 штук. Отдельные поправки правильны. XII последний стих «победа света всё полней», так предполагалось и раньше. XV может быть «взамен беспечной неги»?»[12].
Я привел этот пространный фрагмент чтобы показать, с каким вниманием и доверием Дмитрий Петрович относился к советам и мнению человека, сыгравшего особую роль в его поэтической деятельности. Поэтому мы решили положить в основу композиции настоящего издания два составленных Перцовым сборника – прижизненный и посмертный, – но в ряде случаев устранили его правку из текстов, если нет оснований полагать, что автор принял ее.
«Неизвестный Шестаков», впервые в полном объеме представляемый читателю, достоин внимания по многим причинам. Помимо литературных достоинств, стихи и личность их автора представляют интерес в историческом и культурном контексте эпохи. Ученик Фета и последователь Фофанова, он как будто прошел мимо символизма (влияние которого, может быть, заметно в его стихах 1900-х годов, но никак не 1920–1930-х годов), не говоря уже об акмеизме, футуризме и прочих «измах», и совершенно проигнорировал «будни советской недели». Полная «выключенность» из литературного процесса этих лет приводила к курьезным ситуациям. Работая в начале 1970-х годов над статьей о Дмитрии Петровиче для «Краткой литературной энциклопедии», Долгополов определил его, в соответствии с дефинициями, принятыми в энциклопедических изданиях, как «русского поэта». И получил следующий ответ из редакции: «При тех временных и географических границах, в которых жил Шестаков, мы должны указать в дефиниции, что он «рус. сов. поэт» (выделено в оригинале. – В. М.). Мы не даем такой дефиниции только в исключительных случаях – при особом отношении к советской власти. Поскольку я не могу судить, как было в данном конкретном случае, прошу Вас дать необходимые пояснения в тексте» (письмо М. Н. Хитрова Л. К. Долгополову от 4 января 1973 г.). Называть Шестакова, не напечатавшего ни одного стихотворения при советской власти, «русским советским поэтом» было бы странно, но определить литератора, жившего и писавшего (пусть «в стол») при этой власти целых двадцать лет, никаким иным образом не дозволялось, если он не был «явным врагом» вроде Гумилева или Замятина. Впрочем тот же Замятин и по характеру своего творчества, и, главное, по месту в литературной жизни, вне всякого сомнения, был писателем несравненно более «советским», нежели Шестаков, который в итоге так и остался в энциклопедии «русским поэтом». Однако, его стихи, писавшиеся в эпоху, «когда стал стих сложней, чем танк», по ироничному замечанию Игоря Северянина, не кажутся анахронизмом.
Неприятие новаций сделало Шестакова маргиналом в литературном процессе, но доказало жизнеспособность традиционных поэтических форм XIX века – в первую очередь, лирического фрагмента – в разработке которых ему принадлежит видное место. Его поэзия ориентирована прежде всего на Фета и Тютчева, но Тютчева еще не перетолкованного символистами. В раннем творчестве влияние Фета определило восторженное по настроению, но несколько приглушенное по силе выражения любование природой и отказ от гражданских, урбанистических и прочих «нелирических» мотивов. В поздних стихах – еще и своеобразный пантеизм, приятие окружающего природного (не социального!) мира и слияние с ним, ощущение гармонии, душевной молодости и радости жизни, скорректированное «философической грустью» по поводу возраста и недугов. «Хвала богам – покровителям муз – я еще дышу и пишу после летней встряски, вернувшись в золотой сейчас и солнечный – после тоже некоторой ненастной «встряски» Владивосток, – сообщал Шестаков Перцову 6 октября 1930 г. – <…> Уповаю также – теперь, когда болезни – более или менее прочно – выпустили меня более или менее целым из-под своей жуткой власти, – солнце и ясные дни здешней хотя бы поздней осени возьмут свое и подскажут мне один-другой удачный стих в дополнение к прежним избранникам. А в этом отношении я шибко алчен, и чем старше становлюсь – всё ненасытней делаюсь и ненасытней: надо же пользоваться по мере сил немногими остающимися ясными, да и вообще-то днями: «Парки счет ведут им строгой», и не хочется пропустить ни одного без отметки»[13].
Заметное место в поздней лирике Шестакова занимает тютчевская тема «закатной любви». Ее реальная, биографическая мотивированность интересовала Долгополова, который прямо обратился с вопросом к сыну поэта. Тот уверенно ответил: «В жизни моего папы во владивостокский период не было никаких фактов, которые могли бы быть реальной (непосредственной – совпадающей по времени с периодом творчества) основой любовных стихотворений. <…> Мне думается, не исключена возможность, что некоторые из заинтересовавших Вас стихотворений могли быть своего рода поэтическим сопереживанием автора, отличавшимся исключительной деликатностью в отношении чувств других людей, всего того, что принято относить к личной жизни другого, хотя бы и близкого родственника. Возможно, «виновником» иногда мог быть и Ваш покорный слуга» (письмо от 2 декабря 1969 г.). Месяц спустя он пояснил: «Когда я сообщил жене о моем ответе на Ваш вопрос о реальных переживаниях, лежащих в основе любовных стихотворений владивостокского периода, она вполне резонно заметила: «Почему же ты не написал Леониду Константиновичу о том, что твои родители были идеальной супружеской парой, что Дмитрий Петрович был прекрасным семьянином, любящим, верным супругом и заботливым отцом?». Вероятно, жена права: я должен был сказать и об этом» (письмо от 4 января 1970 г.). За отсутствием иных сведений эту информацию следует признать исчерпывающей, тем более, что ее косвенно подтверждают, например, строки 1926 г. «Не думай, друг, что я пылаю: // В чужой восторг я рад вникать…». Видимо, поэтому «закатная любовь» в стихах Шестакова не окрашена в трагические тона, хотя и не лишена «элегической» грусти. «На склоне дня прекрасней день, // Под вечер жизни глубже радость», – эти строки одного из поздних стихотворений можно назвать лейтмотивом заключительного периода его творчества.
С Тютчевым позднего Шестакова роднит и пристрастие к малым формам, которые, являясь частицами целого, имеют самостоятельную ценность и не кажутся осколками разбитой вазы. Это лаконичные и очень «завершенные» миниатюры, которые легко объединяются в циклы и значимы сами по себе. Его стихи – своего рода лирический дневник, записи в котором прямо не связаны между собой, но проникнуты общим настроением и мироощущением автора. Это и автопортрет чистого, целомудренного, целеустремленного и гармоничного человека, что особенно важно с учетом скудости биографических сведений о нем.
Собирая и комментируя в конце 1960-х и начале 1970-х годов стихи отца, П. Д. Шестаков подчеркивал, что тот не считал себя христианином, не ходил в церковь, не соблюдал обряды и не принимал дома священников, а также по мере возможности уклонялся от общеуниверситетских молебнов и прочих церемоний, из-за чего имел осложнения и даже неприятности по службе в дореволюционные годы; его жена Александра Никитична была верующей христианкой, но чуждой какого-либо фанатизма. Даже законоучитель в казанской гимназии с осуждением говорил: «Все вы, Шестаковы, безбожники». Сейчас уже невозможно сказать, было ли это продиктовано личной позицией и воспоминаниями сына поэта или стремлением сделать стихи отца более «приемлемыми» для новой эпохи. В поздних стихах Дмитрия Петровича порой встречаются христианские мотивы (созвучные его другу Перцову), однако эти тексты по каким-то причинам не попали в машинописный свод, составленный его сыном.
Как сложилась судьба литературного наследия Шестакова после его смерти? Установить местонахождение основного архива (научные работы, переводы, переписка) не удалось – возможно, он не сохранился, как не сохранился архив его брата Сергея Петровича. Часть бумаг Дмитрий Петрович уничтожил сам незадолго до смерти как «ненужное», а возможно, опасаясь ареста или обыска (насколько известно, и того, и другого ему удалось избежать). Хранившиеся у него рукописи стихов друга Перцов вместе с частью своих бумаг летом 1939 г. (т. е. после составления «изборника») продал С. Н. Дурылину, в составе архива которого они ныне находятся в РГАЛИ. «Я очень рад, что Вы берете Шестакова, – писал ему Петр Петрович 23 июня. – Я уверен, что Вы его полюбите и он у Вас не будет мертвым №, как в музее. У него тихая и замкнутая, но чистая и нежная душа, которая невольно поет, хотя и «комнатным» голосом. Полный контраст с теперешними, с позволения сказать, «поэтами». Конечно, я доставлю Вам и книжку его». «Когда-нибудь кто-нибудь его раскопает и пристроит в литературный оборот, – продолжал Перцов 2 июля. – Нет ли у Вас какого-нибудь знакомого юноши, вроде Пигарева, который бы заинтересовался этой темой?»[14]. Тогда «знакомого юноши» не нашлось.
Рукописи, оставшиеся в семье, сохранил Петр Дмитриевич. В 1969 г., когда он жил на пенсии в Москве, его разыскал Долгополов, который, начав работу над подготовкой сборника «Поэты 1880–1890-х годов», еще не знал о наличии поздних, неопубликованных произведений Шестакова. Знакомство стало радостным событием и для ученого, и для сына поэта, потерявшего надежду на то, что наследие отца может быть востребовано и вообще кому-то нужно. По решению семейного совета Петр Дмитриевич взял на себя переписку с Долгополовым и по его просьбе сделал машинописные копии (некоторые собственноручно) всех имевшихся у него стихотворений, сверил их с прижизненными публикациями и по мере сил прокомментировал. Хотя он не был профессионалом-филологом, его текстологическая работа отличается точностью, а подробные комментарии основаны не только на документах (позднее частично утраченных), но и на семейных преданиях и собственной памяти, что придает им особую ценность. Кроме того, он составил несколько биографических справок об отце и активно собирал библиографические материалы о нем.
Результатом работы, которой этот пожилой человек отдался с юношеской страстью и которая, по его собственному признанию, продлила ему жизнь еще лет на десять, стал машинописный свод стихотворений и избранных переводов отца в пяти томах. Первый экземпляр, вместе с хранившимися у него рукописными материалами, он передал в Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина (ныне РГБ), второй в Рукописный отдел Института русской литературы РАН (Пушкинский Дом), а третий подарил вдохновителю труда, написав на первом томе: «Многоуважаемому Леониду Константиновичу Долгополову – знатоку и ценителю русской поэзии – от сына Д. П. Шестакова, благодарного за большой труд в заботах о том, чтобы поэтическое творчество отца не исчезло из русской литературы и, по словам В. Г. Белинского, «попало на свою полочку». П. Шестаков. 11/ХП-1975 г.». Ранее он передал ему копии различных материалов, включая письма и инскрипты Фета и Соловьева и стихотворения Перцова, адресованные Шестакову.
Судьба бумаг и книг, которые оставались у сына поэта после передачи основной части архива на государственное хранение, неизвестна. Видимо, всё это было утрачено после его смерти: Петр Дмитриевич скончался не ранее 1979 г., когда ему исполнилось 82 года, пережив своего единственного сына Дмитрия Петровича (талантливый ученый-театровед; полный тезка деда, родившийся в год его смерти), который умер бездетным в 1973 г. «На нем закончился род филологов Шестаковых», с грустью написал его отец в предисловии к «Избранным переводам в стихах» его деда. В «Краткой литературной энциклопедии» статьи о деде и внуке Шестаковых, написанные соответственно Л. К. Долгополовым и А. А. Аникстом (Д. П. Шестаков-младший был его учеником), помещены рядом[15].
Ознакомившись с неизданными произведениями, Долгополов начал прилагать усилия к их публикации, однако добиться удалось немногого. 12 стихотворений владивостокского периода появились в журнале «Дальний Восток» (1970, № 7), 3 в томе «Библиотеки поэта». Больше редакции интереса к Шестакову не проявляли. Не была доведена до конца и предпринятая в 1973 г. работа над подготовкой к печати его переписки с Фетом. Удивляться не стоит: в преддверии столетия со дня рождения Константина Бальмонта в 1967 г. Долгополов обратился в редакцию журнала «Новый мир» с предложением написать статью к юбилею, но заведующий отделом критики В. Я. Лакшин ответил, что это не представляет интереса ни для журнала, ни для советского читателя. Издательство Казанского университета, которому ученый предложил выпустить книгу избранных стихотворений и переводов Шестакова, вообще не удостоило его ответом.
Впервые прочитав в середине 1980-х годов стихотворения Шестакова в томе «Библиотеки поэта», автор этих строк сразу же обратил на них внимание, хотя раньше даже не слышал этого имени. Значение сборника «Поэты 1880–1890-х годов» трудно переоценить: он не только дал возможность познакомиться с творчеством замалчиваемых или фактически запрещенных поэтов (К. Р. и Мережковский), но вернул читателям целую поэтическую эпоху, интересную и яркую, богатую талантами и несправедливо заклейменную официальным советским литературоведением как «безвременье». Имена большей части авторов, при всей их неравнозначности, были на слуху, а вот Шестаков стал подлинным открытием. Разумеется, заинтриговало меня и указание на обширный корпус поздних неизданных стихов, хранящихся в собрании сына.
Через несколько лет я познакомился с Долгополовым и рассказал ему о своем восхищении Шестаковым. Леонид Константинович удивился, а потом, улыбнувшись, снял с полки (дело происходило в его петербургской квартире) и показал мне четыре тома машинописного собрания стихов Шестакова (пятого у него не было) и экземпляр прижизненного сборника. Пораженный, я немедленно заявил, что это надо печатать, но в ответ услышал историю предыдущих, неудачных попыток, что, впрочем, моей решимости не убавило. Я начал вести переговоры с редакциями и предложил Леониду Константиновичу подготовить совместные публикации, но тот решительно отказался от соавторства, сказав, что Шестаков ему более не интересен и что теперь его занимают другие персоналии и проблемы. В январе 1994 г. он подарил мне все тома машинописного собрания и собранные им материалы, включая письма Петра Дмитриевича, сделанные им копии различных текстов и документов, а также свою переписку с издательствами, редакциями и т. д., предоставив распоряжаться этим по собственному усмотрению. Что касается прижизненного сборника с дарственной надписью старшему брату, то: «Это после моей безвременной», – заметил Леонид Константинович с горькой усмешкой. Увы, пророчество сбылось слишком скоро: весной 1995 г. неожиданная болезнь свела моего учителя в могилу; новых публикаций Шестакова он не успел увидеть, а книга пропала.
Путь последнего ученика Фета к читателю оказался труден, что порой наводило на мысль о фатальном невезении. Постепенно положение менялось: 15 стихотворений 1926–1934 гг. были опубликованы в алма-атинском «Просторе» (1996, № 2), «Владивостокские ямбы» в нью-йоркском «Новом журнале» (Кн. 219,2000), «Миги» в моей книге «Загадки Серебряного века» (2009), наконец, 165 стихотворений вместе со вступительной статьей и приложениями заняли почти весь номер амстердамского журнала «Russian Literature» (Vol. LX. № 1.2006). Все эти публикации делались по копиям Петра Дмитриевича, но в основу настоящего издания положены оригиналы – автографы и машинопись. При его подготовке удалось отыскать не менее 80 стихотворений (прежде всего в письмах к Перцову), не вошедших в машинописный пятитомник и, возможно, неизвестных сыну поэта; большинство их – неопубликованные тексты последних лет. Наверно, мы нашли не всё, но можно сказать, что возвращение поэта Дмитрия Шестакова к читателю состоялось.
Василий МолодяковПримечания
В настоящей книге с максимально возможной полнотой собраны стихотворения Д. П. Шестакова; переводы, заслуживающие отдельного изучения, не включены. В основу издания положены автографы и машинопись из РГБ и РГАЛИ (работа с архивными материалами выполнена В. А. Резвым); в качестве дополнительного источника использован машинописный сборник и материалы П. Д. Шестакова (СВM). По возможности восстановлены авторские тексты, освобожденные от правки П. П. Перцова, если нет прямых указаний, что Шестаков принял ее. Из вариантов приведены наиболее важные, пунктуационные различия не отмечены. Полагая читателя просвещенным и любознательным, мы воздержались от комментирования большинства реалий и персоналий, сведения о которых легко найти в справочных изданиях и интернете.
С благодарностью посвящаем наш труд памяти сына поэта и собирателя его наследия Петра Дмитриевича Шестакова (1897–198?) и первооткрывателя его творчества Леонида Константиновича Долгополова (1928–1995).
Принятые сокращения:
БПБС – Поэты 1880–1890-х годов. Л., 1972. «Библиотека поэта». Большая серия.
ДВост – В стране лазури. Неизвестные стихотворения Д. П. Шестакова/Публ. Л. К. Долгополова// Дальний Восток. 1970. № 7. С. 141–143.
КТ – Казанский телеграф.
ЛПС – Литературное приложение к газете «Слово».
МП – Молодая поэзия. Сборник избранных стихотворений молодых русских поэтов. Сост. П. и В. Перцовы. СПб., 1895.
Простор – Неизвестный поэт Дмитрий Шестаков / Публ. и примеч. В. Э. Молодякова//Простор. 1996. № 2. С. 92–95.
ПДШ – Петр Дмитриевич Шестаков.
С – 1898 – Стихотворения Дмитрия Шестакова. Казань, 1898. Рукописный сборник//РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 34. 12 лл.
СВМ – собрание В. Э. Молодякова.
стих. – стихотворение.
ст. – строка.
ТПГ – Литературное приложение к «Торгово-промышленной газете».
Inedita – Д. П. Шестаков. Inedita. Стихотворения 1925–1933 гг. Рукописный сборник // РГАЛИ. Ф. 2890. Оп. 1. Ед. хр. 1273.
RL – Шестаков Д. П. Стихотворения / Подготовка текста, публ. и примеч. В. Э. Молодякова// Russian Literature. Vol. LX. № 1. 2006, July 1. С. 22–98.
Стихотворения (1900)
Нумерация дана составителем. Все стих. печ. по тексту отдельного издания, где впервые опубликованы №№ 1,2,7,10,14,16,18,19,20,21,22,25,27, 28, 33,35, 37, 39. Основанием датировки <1898> служит включение текстов в С – 1898, датировки <1899> – цензурное разрешение книги от 1 ноября 1899 г.
1. Датировано по письму Фета автору от 2 января 1892 г. (см. приложение I).
2. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 11; № II в цикле под заглавием «Зимою» (№ I – стих. «Снежные тучи висят над землею…»). Подпись: Д. Ш. С – 1898, № I.
3. МП. С. 206. С – 1898, № II.
4. Русское богатство. 1896. № 9. С. 286. С – 1898, № III; в ст. 11 «любви» вместо «свои». Послано А. А. Фету при письме от 18 декабря 1890 г.
5. Газетная вырезка, не позднее 1895 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. \.МП. С. 205. С – 1898, № V.
6. Наблюдатель. 1893. № 6. С. 245; вместе со стих. 2 из раздела «Стихотворения 1892–1914» под общим заглавием «В саду». МП. С. 208–209. С-1898, № VII, под загл. «Феи».
8. Литературный сборник. Изд. «Волжского вестника». Казань, 1898. С. 174. С-1898, № XI.
9. С – 1898, № XII, без заглавия. Послано А. А. Фету при письме от 18 декабря 1890 г.
10. С – 1898, № IX, под заглавием «Статуя».
11. МП. С. 209. С – 1898, № X.
12. Литературный сборник. Изд. «Волжского вестника». Казань, 1898. 174, под заглавием «Соловьи». С – 1898, № XIV, под заглавием «Соловьи».
13. Наблюдатель. 1896. № 1. С. 346, под заглавием «Прости!». С – 1898, № XVII.
16. ТПГ. 1899. № 37. 28 ноября. С – 1898, № XX.
17. Наблюдатель. 1895. № 11. С. 378, под заглавием «Воспоминание». С-1898, № XIX.
22. С – 1898, № XXI, без заглавия.
28. Идентифицировать картину не удалось. По предположению Л. К. Долгополова (БПБС), речь идет об одном из пейзажей бельгийского живописца Константина Мёнье (1831–1905); тематика работ французского художника Эмиля Мюнье (1840–1895) не совпадает с описанной в стих.
31. ТПГ. 1899. № 35. 14 ноября.
32. ТПГ. 1899. № 36. 21 ноября.
37. Послано А. П. и А. С. Рождествиным при письме от 26 марта 1897 г., в котором Шестаков пишет: «Боккаччо еще не возвращаю. I-й том (и, право, там есть очень недурные вещи; надо же было Вам напасть на самую грубую – на этого дьявола о. пустынника), – хотя и прочитал, говорю, но опасаюсь вручить его по нынешним дорогам; поэтому потерпите немного без этого остроумного рассказчика… Боккаччо, в пост, вероятно, прикончу (самое великопостное чтение!) и Вам сам привезу, когда дорога установится. Все-таки эта книга, в основе своей, поэтическая, и никак ее иначе не назовешь» (копия ПДШ; СВМ).
41. ТПГ. 1899. № 10. 30 мая, под заглавием «26 мая 1899 г.».
СТИХОТВОРЕНИЯ. Сборник составил П. П. Перцов
Нумерация дана Перцовым. Оригинал сборника: РГБ. Ф. 218. Оп. 1; машинописная копия ПДШ (СВМ). Тексты Inedita приняты как последняя авторская воля.
«От красоты и в дни глухие…». Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 9; в ст. 2 «еще» вместо «я всё»; в ст. 4 «диком» вместо «голом».
Владивостокские ямбы
Впервые полностью: Новый журнал. Кн. 219. Июнь 2000. С. 93–110 (публ. В. Э. Молодякова; по копии ПДШ). Ранее: ДВост (V, VII, VIII, XII, XIII, XIV, XX, XXIII), БПБС (II).
В вагоне. Автограф – Inedita. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 9об; заглавие «В дороге»; ст. 1: Сменяются то долы, то леса; в ст. 5: «светлый» исправлено Перцовым на «дальний». В другой ред. (копия ПДШ; СВМ) под заглавием «Путнику» первая строфа:
Шагни на миг чрез дальнюю черту,Почувствуй зов неведомого мира;Вот в чем найдешь ты жизни красоту,О, путник, гость таинственного пира.Седанка – дачная местность под Владивостоком (ныне пригород) на берегу Амурского залива.
I. Автограф – Inedita.
II. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед хр. 35. Л. 14; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 13; в ст. 7–8 правка Перцова: Что разве б струны серафима // Нам повторить его могли.
III. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 15.
IV. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 15.
V. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 14. В сб. Перцова без заглавия.
VI. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 23. В сб. Перцова без заглавия.
VII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 24.
IX. Автограф – Inedita. Машинопись РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 21; в ст. 12 «ясней» исправлено Перцовым на «полней».
X. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 44.
XI. Автограф – Inedita.
XII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 90.
XIII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 96.
XIV. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 89; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 8; ст. 1: Порой взамену светлой неги – исправлен Перцовым. В сб. Перцова без заглавия.
XV. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 117.
XVI. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 121.
XVII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 4; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 8об.
XVIII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 25.
XIX. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 30.
XX. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 36.
XXI. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 26. Опорная – улица в дачном поселке «26-ая верста» на берегу Амурского залива.
XXII. Автографы – Inedita; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 66; № I в цикле «Две марины». Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 62об, № I в цикле «Две марины»; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 64; ст. 7: Встает и в снежных брызгах пыли.
XXIV. Автографы – Inedita; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 73; ст. 8: В полночный час. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 39.
XXV Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 35.
Миги
Впервые: Молодяков В. Э. Загадки Серебряного века. М., 2009. С. 20–31 (по копии ПДШ)
I. Автограф – Inedita. В сб. Перцова ст. 3: Вот что значит наслаждаться; ст. 10: В упоении мечты.
II. Автографы – Inedita; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 1 об; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 56; в ст. 4 «тихо» вместо «еле», в ст. 7 «чудных» вместо «светлых».
III. Автограф – Inedita. В сб. Перцова дата: 10 апреля 1926.
IV. Автографы – Inedita; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 56; в ст. 6 «ускользающей»; дата: 16 апреля 1925. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 124.
V. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 15.
VII. Автограф – Inedita.
VIII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 22.
IX. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 30; ст. 1–2: Оврагом полным / С песней.
X. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 33.
XI. Автографы – Inedita; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 58: ст. 5: Облачком грустным. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 75.
XII. Автографы – Inedita; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 58; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 84об; ст. 5: Будь только тропка в тенистый овраг.
XIII. Автограф – Inedi ta. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 101. Озаглавлено строкой из стих. А. А. Фета «В лунном сиянии» (1885).
XIV. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 102.
XV Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 106. В сб. Перцова без заглавия, ст. 1: Родная, тихая заря.
XVI. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 41; дата: 3 августа 1927.
XVII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. ПО; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 10; в ст. 6 «мечта» исправлено Перцовым на «весна».
XVIII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 6.
XIX. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 12.
XX. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 112.
XXI. Автографы – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 10.
XXII. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 13.
XXIII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 15.
XXIV. Автограф – Inedita.
XXV. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 16.
XXVI. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 20.
XXVII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 31.
XXVIII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 46; под заглавием «Бокал».
XXIX. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 51.
XXX. Автографы – Inedita; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 77.
XXXI. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 65; ст. 7: И от восхода до захода.
XXXII. Автографы – Inedita; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 69.
Из старых тетрадей
Впервые полностью (кроме стих. XI): RL. Р. 55–63 (по копии ПДШ) ПДШ объяснил заглавие цикла тем, что во время работы над сборником Перцов получил от наследников Шестакова его рукописи.
I. ТПГ. 1899. № 4. 18 апреля.
II. ТПГ. 1899. № 5. 25 апреля. Опечатка – ст. 2: «рубцами» вместо «зубцами».
III. ДВост. С-1898, № XV.
V С-1898, № XIII. Приложено к письму А. А. Фету от 17 марта 1891 г.
VIII. ТПГ. 1899. № 32. 24 октября. В вырезке (РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 9) в ст. 13 «зарница» исправлено на «царица».
IX. ТПГ. 1899. № 33. 31 октября.
XI. ТПГ. 1900. № 36. 17 сентября.
XIII. Газетная вырезка – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 1; на обороте сообщение о передаче братьями Третьяковыми своей картинной галереи в дар Москве (1892 г.). Д. П. Шестаков собирал вырезки со своими стих. и переводами, но очень редко указывал на них название газеты и дату публикации.
XIV. Посвящено сестре автора Александре Шестаковой, в замужестве Рождествиной, жене казанского педагога и филолога Александра Сергеевича Рождествина (1862–1935), биографа отца поэта.
XV. Упоминаются дети автора Петр и Анна Шестаковы, а также умершая в младенчестве Наталья.
XVI. Газетная вырезка, не позднее 1900 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 7; на обороте анонс Городского театра (Казанско-Саратовское оперное товарищество) на 19 марта (вс).
XVII. ТПГ. 1900. № 17. 23 апреля.
На склоне дня
Впервые полностью: RL. Р. 64–74 (по копии ПДШ).
I. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 1; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 23об; ст. 4: Такую сумрачную сладость; в ст. 8 «тайным» вместо «вечным».
П. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 14.
III. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 16.
V. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 19.
VI. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 20.
VII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 25.
VII. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 26. Датируется по письму Перцову от 8 мая 1928 г.: РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 33.
IX. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 31.
X. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 32. В сб. Перцова в ст. 4 последнее слово «следит», что явно продиктовано заботой о «чистоте» рифмы.
XII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 34.
XIII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 47.
XIV. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 36; в ст. 3 «красотою» исправлено карандашом на «простотою».
XV. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 61.
XVII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 45.
XIX. ДВост. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 111.
XX. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 95.
XXI. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 62.
XXII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 122.
XXIII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 3; под заглавием «Жребий»; первоначальное заглавие «Fatum»; в ст. 1 и 5 «fatum» вместо «жребий». Машинопись РГАЛИ – Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 23об, под заглавием «Фатум»; правка П. П. Перцова: в ст. 1 и 5 «жребий» вместо «фатум»; в ст. 6 «неотвязная» вместо «безответная»; ст. 8 было: Где что ни шаг, то красота.
XXV. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 21; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 36 об; ст. 4: Ясней в час боли иль утех.
XXVI. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 27.
XXVII. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 28.
XXIX. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 37.
XXX. Автографы – Inedita; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 38.
XXXI. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 45.
XXXII. Автографы – Inedita; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 59; ст. 4–8:
Иной, далекой старины.Пойдем шуршать неуловимоПоследний раз рука с рукойПеред террасою пустой —Два поздних сна из сказок Гримма.XXXIII. Автографы – Inedita; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 76.
На встречные темы
Впервые полностью: RL. Р. 75–85 (по копии ТТДТТТ)
I. Автографы – Inedita. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 9; в ст. 6 «охватившее» вместо «заключившее». В сб. Перцова отсутствуют ст. 10–11. Посвящено сестре Александре (см. прим. к стих. XIV цикла «Из старых тетрадей»).
III. ДВост. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 100–100об.
IV. Автографы – Inedita; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 92, как № II в цикле «Первой внучке». Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 93; зачеркнут подзаголовок: Первой внучке. Как и стих. 196 и 235 раздела «Стихотворения 1925–1934 гг.», посвящено первой внучке автора – дочери ПДТТТ Александре Петровне, в замужестве Калашниковой.
V. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 27.
VI. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 71об.
VIII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 100.
IX. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 6.
X. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 23; объединено со стих. 21 раздела «Стихотворения 1925–1934 гг.» в цикл под общим заглавием «Финал».
XI. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 52; ст. 4: А больше любишь всё себя; ст. 6: Ты не жалеешь знойных чар.
XII. ДВост. Автографы – Inedita; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 73. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 72; в ст. 8 «ночей» вместо «огней».
XIII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 58.
XIV. Автограф – Inedita. В сб. Перцова ст. 3: Как в пароксизме лихорадки; ст. 6: Позубоскалив налегке.
XV. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 66об.
XVI. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 17.
XVII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 72; в ст. 4: «пыль» вместо «прах»; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 6; в ст. 8 «гений» исправлено на «тайна».
XVIII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 84.
XIX. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 73. Описана библиотека ДВГУ, где работал Шестаков.
XX. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 29.
XXI. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 47.
XXIII. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 74; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 5; в ст. 3 «Со светлого» исправлено на «От светлого». Ф. К. Сологуб скончался 5 декабря 1927 г. в Ленинграде.
XXIV. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 116.
XXV. Автографы – Inedita; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 83.
XXVI. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 68.
XXVII. Автографы – Inedita; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 86; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 65об. Имеются в виду одноименные бухты Золотой Рог в Константинополе, где Шестаков жил и работал в 1907–1909 гг., и во Владивостоке.
СТИХОТВОРЕНИЯ 1888–1891 гг. ИЗ ПИСЕМ К А. А. ФЕТУ
Нумерация дана составителем. Сохранились 14 писем Шестакова к Фету: РГБ Ф. 315. Карт. 13. Ед. хр. 4. Почти ко всем, начиная с первого, Шестаков прилагал стихи (в нумерацию и раздел не включены стих., вошедшие в сб. 1900 г.): №№ 1–6–30 ноября 1888 г.; № 7–6 февраля 1889 г.; №№ 8–15–30 марта 1889 г.; №№ 16–24–30 августа 1889 г.; №№ 25–30–1 января 1890 г.; №№ 31–36–21 января 1890 г.; №№ 37–42–1 марта 1890 г.; № 43–18 декабря 1890 г.; №№ 44–48–6 января 1891 г.; №№ 49–53–27 февраля 1891 г.; №№ 54–55–17 марта 1891 г.; №№ 56–62–18 апреля 1891 г. Правка Фета (замененные слова выделены курсивом) и его пометы приведены полностью. Более поздние письма Шестакова к Фету, в том числе те, на которые сохранились ответы Фета, неизвестны. Частично впервые: RL. Р. 33–54 (по копиям ПДШ). Стих. 12 и 25 не включены в машинописный сб. ПДШ.
7. Пятидесятилетие поэтической деятельности Фета отмечалось 28 января 1889 г. Ст. 1 «Мне песнь твоя звучит весенним обаяньем»; ст. 8 «И тихо в вышине скользящею луной».
8. Слева от ст. 9–12 вертикальная волнистая линия; ст. 13 «И, землей пренебрегая сонной».
10. Ст. 11 «Бледный сонм задумчивых видений».
15. Ст. 8 «С собою рой светил ведет».
16. В ст. 14 слово «вскормленника» подчеркнуто.
19. В ст. 10 слова «И я мчал» подчеркнуты.
20. Против ст. 1–6 на полях справа вертикальная волнистая линия и помета NB; ст. 3 «Я здесь, при палящем огне»; ст. 15 «В тени от полдневных лучей»; в ст. 8 слово «улыбается» подчеркнуто.
23. В ст. 8 слово «умиленный», в ст. 10 слова «нота за нотой» подчеркнуты; против ст. 10 на полях знак вопроса.
24. Ст. 2 «Оделись радостью весны»; ст. 4 «Воскресли радостные сны»; ст. 5 «Забыв затихнувшие бури»; справа на полях помета NB.
30. Ст. 8: «Разымчатый клич соловьиный».
31. Газетная вырезка, не позднее 1902 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 9; заглавие «Бедная ветка». Подпись: Д. Ш.
33. Фет зачеркнул последние восемь строк.
36. Ст. 2 «И пусть, живой блестя красою».
39. Против ст. 1–6 на полях знак вопроса.
43. «Очевидно А. А. Фет высказал по этому стихотворению критические замечания, так как Шестаков в письме от 6 января 1891 г. пишет: «…что мне хотелось изобразить в своем «Капля за каплей, волшебница, лью…», но что у меня не вышло. Такими эпитетами, как «лихая отрава», как «зловещий цветок любви» я думал указать, что герой мой против воли поддается обаянию красоты, хочет бороться с опасностью и поэтому призывает на помощь силы святые. Но, конечно, раз он смотрит на красавицу, как на волшебницу, раз он погружает свой взор в ее ласковые сияющие глаза, раз страсть его находится в полном развитии, то запоздалым и неправдоподобным является его смятение и обращение к небесной помощи» (прим. ПДШ).
47. Ст. 12 «И рада она и навстречу весне».
49. Ст. 2: «По тихим тропинкам лесным,»; ст. 4: «По ласковым глазкам твоим» (слово «ласковых» по недосмотру не исправлено).
51. В ст. 6 слово «соловьиная» подчеркнуто (очевидно, как нарушение размера).
52. Газетная вырезка, не позднее 1893 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 1; МП. С. 207.
53. Ст. 2, 10 полностью и в ст. 12 слова «крылья расправь» подчеркнуты. «Очевидно, в связи с замечаниями А. А. Фета Д. П. Шестаков в письме от 17 марта 1891 г. спрашивает: «Не одобрите ли Вы таких поправок в стихотворении «Встрепенись, моя песня…». Вместо «Под окном постучалась весна» (конечно, образ слишком нищенский для юной царицы, несущей с собою счастье и радость) – «Зацвела, засияла весна». Потом на месте «Красота воцаряется вновь» – «И весною дыши молодой», и тогда в последней строке вместо «крылья расправь» – «крылья раскрой»» (прим. ПДШ). Ответ Фета неизвестен.
56. Газетная вырезка, не позднее 1902 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 9.
57. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 11; № I в цикле под заглавием «Зимою» (№ II – стих. «Нас кони ждут… Отдайся их порывам!..»). Подпись: Д. Ш.
Стихотворения 1892–1914 гг.
Нумерация дана составителем. Стих. расположены в хронологическом порядке, насколько его удалось установить. Часть текстов сохранилась в виде газетных вырезок без указания источника, поэтому многие из них ПДШ не смог идентифицировать; публикаторы не предпринимали разысканий с этой целью, поэтому датировка <1914> имеет условный характер. Основанием датировки <1898> служит включение текстов в С – 1898. Тексты из газеты «Казанский телеграф» сообщены и подготовлены А. В. Бурлешиным. Стих. 39, 40, 41, 54, 56–59, 62, 65, 68 не вошли в машинописный сб. ПДШ и, вероятно, остались ему неизвестны.
1. Наблюдатель. 1893. № 2. С. 230. Датировано Л. К. Долгополовым в БПБС.
2. Наблюдатель. 1893. № 6. С. 245, вместе со стих. 6 из сб. 1900 г. под общим заглавием «В саду». МП. С. 206–207.
3. Газетная вырезка, не позднее 1895 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 2. МП. С. 208.
4. Наблюдатель. 1895. № 5. С. 179.
5. С – 1898, № IV.
6. С – 1898, № VI.
7. Газетная вырезка, не позднее 1898 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 2. С – 1898, № VIII.
8. Газетная вырезка, не позднее 1898 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 2. С – 1898, № XVI.
9. С – 1898, № XVTII.
10. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 3.
11. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 4.
12. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 4.
13. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 4.
14–15. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 4.
16. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 4.
17. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 5.
18. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 5.
19. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 5.
20. ТПГ. 1899. № 38. 5 декабря.
21. КТ. 1906. № 4116. 29 октября.
22. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 6. По шрифту – ТПГ.
23. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 6.
24. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 6.
25. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 6.
26. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 6.
27. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 6.
28. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 7; возможно, часть текста утрачена.
29. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 7.
30. Газетная вырезка, не позднее 1899 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 7.
31. ТПГ. 1900. № 32. 13 августа.
32. ТПГ. 1900. № 4. 23 января.
33. ТПГ. 1900. № 9. 27 февраля.
34. ТПГ. 1900. № 10. 5 марта.
35–36. КТ. 1912. № 5858. 11 ноября. Подпись: Д. Ш. В вырезке (РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 8). в стих. 1 ст. 8 «звездный» исправлено на «бледный». «Второе из двух стихотворений, объединенных названием «Зимние картины», возможно, является поэтическим отзвуком зимней поездки Д. П. Шестакова с женою и двух-трехлетним сыном к заболевшей матери жены в бедную деревеньку Малые Казыли, поездки, о которой сохранилось смутное воспоминание у составителя примечаний» (прим. ПДШ)
37. Газетная вырезка, не позднее 1900 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 8; на обороте 15 октября (вс).
38. ТПГ. 1900. № 30. 23 июля.
39. КТ. 1905. № 3643. 15 февраля.
40. КТ. 1905. № 3651. 24 февраля.
41. КТ. 1905. № 3829. 11 октября.
42. ЛПС. 1906. № 3. 20 февраля.
43. ЛПС. 1906. № 7. 20 марта. «Это стихотворение еще дважды увидело свет. В № 810 «Колокола» (в 1908 г. – В. М.) Н. И. Кузьмин в статье «Евангелие Ф. М. Достоевского» рассказал о том, что под большим впечатлением от реликвий покойного писателя, среди них евангелия, бывшего с ним в ссылке, у автора статьи невольно сложились экспромтом стихи, и далее привел полностью стихотворение «Закладка», даже под тем же названием. По этому поводу П. П. Перцов, бывший в 1906 г. редактором литературного приложения к газете «Слово», поместил в газете «Новое время» (№ 11733 за 1908 г.) заметку «Плагиат экспромтом», в которой привел полностью стихотворение «Закладка», отметив, что стихи «весьма недурные и с настроением», но автор их совсем не Н. И. Кузьмин, а Д. П. Шестаков, и заключил: «Всякие бывают «экспромты» и всякие плагиаторы, до умильно-благочестивых включительно». Автор стихотворения, ставшего объектом «умильно-благочестивого» плагиата, не был религиозным человеком: он в церкви никогда не бывал, не выполнял религиозных обрядов (посты, говенье, исповедь, причастие), из-за чего у Д. П. Шестакова были даже какие-то неприятности по службе. Есть основания предполагать, что в стихотворении «Закладка» автор обращается к своему умершему отцу, который был человеком религиозным, и в этом стихотворении отражается умонастроение отца поэта» (прим. ПДШ).
44–47. ЛиС. 1906. № 17. 19 июня.
48. Слово. 1906. № 13. 3 декабря.
49. Слово. 1907. № 66. 4 февраля.
50. Слово. 1907. № 73. 13 февраля.
51. Печ. по копии ПДШ (РГБ. Ф. 743. Карт. 27. Ед. хр. 6) с указанием источника: РО ИРЛИ, архив И. Л. Леонтьева-Щеглова, инв. № 1083. Публикация не обнаружена. Часть 3 эссе «У гроба», написанного «на смерть В. Ю. Болондзя, многолетнего друга ПДШ. В. Ю. Болондзь был очень добрым человеком и прекрасным врачом, лечившим неимущих безвозмездно <…> Незадолго до смерти В. Ю. Болондзь почему-то поссорился с ДПШ» (прим. ПДШ)
52. Печ. по копии ПДШ (РГБ. Ф. 743. Карт. 27. Ед. хр. 6) с указанием источника: РО ИРЛИ. P. III. Oп. 2. Инв. № 1505; в письме П. П. Перцову от 24 февраля 1910 г.
53. Печ. по копии ПДШ (РГБ. Ф. 743. Карт. 27. Ед. хр. 6) с указанием источника: РО ИРЛИ. P. III. Oп. 2. Инв. № 1505; в письме П. П. Перцову от 24 февраля 1910 г.
54. КТ. 1910. № 5095. 25 марта. Подпись: Д. Ш. Видимо, пропущен ст. 5 или 6.
55. Автограф – РГБ. Ф. 743. Карт. 19. Ед. хр. 33; в письме А. П. и А. С. Рождествиным от 13/26 июня 1910 г.
56. КТ. 1910. № 5214. 22 августа. Подпись: Д. Ш.
57. КТ. 1910. № 5231. 12 сентября.
58–59. КТ. 1912. № 5611. 6 января. Подпись: Д. Ш.
60–61. Газетная вырезка с правкой, не позднее 1912 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 9. Подпись: Д. Ш. В стих. 1 ст. 6 было «разгончивой», ст. 13: И своенравные обновки.
62. КТ. 1912. № 5852. 4 ноября. Подпись: Д. Ш. Вероятно, отклик на события Первой Балканской войны славянских государств против Турции.
63. КТ. 1912. № 5858. 11 ноября. Подпись: Д. Ш. Опечатки – ст. 4: «на зеркале» вместо «в зеркале»; ст. 6: «тишь» вместо «нить».
64. КТ. 1912. № 5864. 18 ноября. Подпись: Д. Ш.
65. КТ. 1912. № 5864. 18 ноября. Подпись: Д. Ш.
66. КТ. 1912. № 5864. 18 ноября. Подпись: Д. Ш.
67. КТ. 1912. № 5878. 6 декабря. Подпись: Д. Ш. Опечатка – ст. 1: «луч» вместо «луг».
68. КТ. 1912. № 5893. 25 декабря. Подпись: Д. Ш.
69. КТ. 1912. № 5893. 25 декабря. Подпись: Д. Ш.
70. КТ. 1912. № 5893. 25 декабря. Подпись: Д. Ш. В вырезке (РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 10) в ст. 2 «в гнетущей» исправлено: «гнетущей». В копии ПДШ ст. 6: Крылья, как парус, израненный бурей, сложили.
71. КТ. 1912. № 5895. 30 декабря. Подпись: Д. Ш.
72. По сообщению ПДШ, вписано в 1913 г. в альбом племяннице Нине Сергеевне Шестаковой (дочери старшего брата С. П. Шестакова) после получения от нее в подарок акварели, о которой говорится в стих.
73. Иллюстрированное приложение к газете «Новое время». № 13508. 1913. 19 октября.
74. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 11. Подпись: Д. Ш.
75. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 11. Подпись: Д. Ш. По шрифту – КТ.
76. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 12. Подпись: Д. Ш. По шрифту – КТ.
77. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 11. Подпись: Д. Ш.
78. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 12. Подпись: Д. Ш. По шрифту – КТ.
79. Газетная вырезка с правкой, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 12. Подпись: Д. Ш. В публикации ст. 2: Звезды частые горят.
80. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 12. Подпись: Д. Ш.
81. Газетная вырезка с правкой, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 12. Подпись: Д. Ш. В публикации ст. 12: И светлым призраком полны.
82. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 12. Подпись: Д. Ш.
83. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 13. Подпись: Д. Ш.
84. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 13. Подпись: Д. Ш.
85. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 13. Подпись: Д. Ш. По шрифту – КТ.
86. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 13. Подпись: Д. Ш. По шрифту – КТ.
87. Газетная вырезка с правкой, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 13. Подпись: Д. Ш. В публикации в ст. 18 «прежней» вместо «вражьей».
88. Газетная вырезка, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 13об.
89. Газетная вырезка с правкой, не позднее 1914 г. – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 13об. Подпись: Д. Ш. Опечатка – ст. 23: «целую» вместо «белую».
90. Печ. по копии ПДШ (РГБ. Ф. 743. Карт. 27. Ед. хр. 6) с указанием источника: РО ИРЛИ, архив И. Л. Леонтьева-Щеглова, инв. № 1083. Не датировано, но скорее всего до 1911 г. – года смерти Леонтьева-Щеглова.
Стихотворения 1925–1934 гг.
Нумерация дана составителем. Стих. расположены в хронологическом порядке. Тексты Inedita приняты как последняя авторская воля. При выборе источников текста предпочтение отдано автографам, при наличии двух машинописей – происходящей из семейного архива (РГБ). Стих., не включенные в машинописный сб. ПДШ (и, видимо, оставшиеся ему неизвестными), отмечены в содержании двумя звездочками.
1. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 14.
2. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 3.
3. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 21–21об.
5–7. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 124об.-125об.; заглавие и посвящение зачеркнуты; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 15–15об.
8. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 15.
9. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 17.
10. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 18.
11. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 18.
12. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. Зоб. строфы I–II.
13. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 1.
14. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 1.
15. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 1. Дата №№ 13–14 – по этому стих.
18–19. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 20.
20. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 21.
21. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 23.
23. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 22.
24. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 19.
25. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 22.
26. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 22.
27. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 2.
29. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 43.
30. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 4.
31. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 5.
32. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 35. Л. 24.
34. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 8.
35. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 10.
36. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 11.
37. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 13.
38. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 17.
39. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 18.
40. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 21.
41. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 28.
42. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 29.
43. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 35. Стих. не завершено; дата – карандашом.
44. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 37. Стих. не завершено; дата – карандашом.
45. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 38.
46. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 39. Шампунька – дальневосточное название китайской гребной шлюпки «сампан».
47–48. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 40.
49. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 41.
50. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 42.
51. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 42–42об.
52. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 41.
53. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 46.
54. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 48.
55. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 49.
56. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 50.
57. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 51.
58. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 52.
59. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 54.
60. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 55.
61. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 56.
62. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 57.
63. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 58.
64. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 59.
65. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 60.
66. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 63.
67. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 64.
68. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 65–65об.
69. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 66.
70. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 67об.
71. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 67об.
72. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 67.
73. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 67.
74. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 68.
75. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 68.
76. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 69.
77. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 69–69об.
78. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 70.
79. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 27 об.
80. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 71.
81. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 76.
82. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 77.
83. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 78.
84. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 79.
85. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 80.
86. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 81.
87. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 82.
88. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 83.
89. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 62.
90. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 62об.
91. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 97.
92. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 98.
93. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 32об; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 99; дата: 1 марта 1933 (так!); в машинописном сб. ТТДТТТ дата: 1 марта 1929; ст. 2: И в сердце прошлое зовет; в ст. 5 «ищу» вместо «ловлю» (возможно, правка Перцова).
94. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 85; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 17, дата: 18 апреля 1927.
95. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 86.
96. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 87.
97. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 92.
98. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 94. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 92, под№ I.
99. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 103.
100. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 105.
101. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 107.
102. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 108.
103. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 109.
104. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 39–39 об.
105. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 39.
106. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 7; Там же. Л. 113об.
107. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 113; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 21об; ст. 1: Как хорош – как красив замирающий зов.
108–109. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 114–115.
110. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 118.
111. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 119.
112. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 120.
113. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 36. Л. 123.
114. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 1об; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 22–22об; вместе со стих. 115 под общим заглавием «Из начал без концов».
115. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 4об.
116. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 7.
117. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 47об.
118. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 8.
119. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 9; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 1; ст. 4: Как шепот листьев в час глухой.
120. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 12.
121. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 14.
122. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 55об.
123. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 17; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 47.
124. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 49.
125. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 49.
126–127. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 18–19.
128. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 22; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 37.
129. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 23.
130. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 47.
131. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 48.
132. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 24.
133. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 32.
134. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 56.
135. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 33.
136. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 34.
137. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 73.
138. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 58. Воробьевка – имение А. А. Фета.
139. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 40; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 58.
140–141. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 59. Стих. 2 как отдельное произведение под тем же заглавием: автограф – Inedita; машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 41.
142. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 60.
143. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 42; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 60.
144. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 61.
145. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 43; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 62.
146. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 44; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 62.
147. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 48.
148. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 49; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 74; под заглавием «Я», ст. 2: Мне лишь дано мгновенья петь.
149. Автограф – Inedita.
150. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 50.
151. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 53.
152. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 54.
153. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 55.
154. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 56.
155. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 57.
156. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 60; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 75; ст. 8: Брега и горы пробуждает – исправлен Перцовым.
157. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 61.
158. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 62; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 65.
159. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 62об; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 66.
160. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 66.
161. Автограф – Inedita. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 67; в ст. 6 «пускается» вместо «уносится», ст. 1–2 повторены после ст. 6.
162. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 68.
163. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 67; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 68.
164. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 69.
165. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 68; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 69.
166. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 69.
167. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 69.
168. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 70; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 70.
169. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 71. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 70.
170. Автограф – Inedita. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 74.
171. Автограф – Inedita. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 19.
172. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 61.
173. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 61об.
174. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 78.
175. Автографы – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 79; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 70об.
176. Автографы – Inedita; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 80; ст. 11–12 в обратном порядке; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 64; в ст. 8 «поутру» вместо «под утро».
177. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 64.
178. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 64–64об.
179. Автографы – Inedita; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 81, в ст. 6 «немой» вместо «живой».
180. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 64об.
181. Автографы – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 82; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 64об-65.
182. Автографы – Inedita; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 65, прим. автора: «26/XI 1931 я выехал из Владивостока».
183. Автографы – Inedita; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 70. 19 января 1932 г. автор писал Перцову: «Смотрел на Волхонке остатки стен храма Христа Спасителя (взрывались последние стены как раз в утро нашего приезда в Белокаменную). Под влиянием этого зрелища, вышедши к памятнику Пушкина, написал» (далее текст).
184. Автографы – Inedita; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 66; дата: 27 декабря 1931. Москва.
185. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 70. 19 января 1932 г. автор писал Перцову: «Слушал много музыки по громкоговорителю в квартире сына. Между прочим обратил к одному из концертантов след<ующие>. строки» (далее текст). Брюшков Юрий (Георгий) Васильевич (1903–1971), пианист.
186. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 68об. Обращено к Перцову как автору книги «Венеция» (СПб., 1905).
187. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 66. Вероятно, обращено к Перцову.
188. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 66–66об.
189. Автографы – Inedita; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 66об.
190. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 66об.
191. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 68. Обращено к Перцову как издателю единственной книги стихов Шестакова.
192. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 69–69об.
193. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 69об.
194. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 69об.
195. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 67.
196. Автографы – Inedita; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 67–67об.; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 86об., в ст. 10 «дорогой» вместо «золотой».
197. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 67об.
198. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 65об.
199. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 65об.
200. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 87об.
201. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 87.
202. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 88.
203. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 88–88об. Ст. 6. частично неразборчив.
204. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 3.
205. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 3.
206. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 4.
207. Автограф – Inedita. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 4.
208. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 5.
209. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 7.
210. Автограф – Inedita. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 13.
211. Автографы – Inedita; РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 84. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 13.
212. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 15.
213. Автограф – Inedita. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 13об; дата: 20 февраля 1933.
214. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 16.
215. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 18.
216. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 19.
217. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 20.
218. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 21.
219. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 23.
220. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 24.
221. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 22.
222. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 22.
223. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 27–27об.
224. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 90.
225. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 28.
226. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 91об. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 28.
227. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 28об.
228. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 28об.
229. В другой копии ПДШ (РГБ. Ф. 743. Карт. 27. Ед. хр. 6) «суровый» вместо «последний».
230. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 92. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 31; ст. 15 Стою над пропастью былого.
231. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 91. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 31об.
232. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 93.
233. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 94.
234. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 94об. «На Чукотском полуострове, где работала дочь Дмитрия Петровича, умер ее сын, первый внук Дмитрия Петровича» (прим. ПДШ).
235. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 35.
236. Машинопись – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 90; РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1348. Л. 34. Посвящено спасению экспедиции на пароходе «Челюскин», которой руководил О. Ю. Шмидт.
237. Автограф – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 96.
238. Копия – РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 37. Л. 97.
Стихотворения неизвестных лет
Неопубликованные стихотворения не ранее 1925 г., не включенные в машинописный сб. ПДШ; более точно датировать их не представляется возможным, поэтому они, за единственным исключением, печатаются в той последовательности, в какой отложились в архиве.
239. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 46. Дата: 1924 рождество, – однако у нас нет иных сведений, что Шестаков вернулся к писанию стихов до отъезда во Владивосток.
240. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 16об. Вместе с тремя следующими стих. на листе с записью рукой ПДШ: «Стихотворения Д. П. Шестакова 1924–26 гг.».
241. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 16об.
242. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 16.
243. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 16.
244. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 17об. На одном листе со стих. 94 раздела «Стихотворения 1925–1934 гг.».
245. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 39.
246. Автограф – РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1274. Л. 70об. Помета автора: «Владив<осток>».
ПРИЛОЖЕНИЕ
Впервые полностью: RL. Р. 22–32 (по копиям ПДШ).
А. А. Фет. Письма к Д. П. Шестакову. РГБ. Ф. 218. Карт. 1379. Ед. хр. 39. Письма – автограф на листах почтовой бумаги, с печатным текстом в левом верхнем углу: «Москва // Плющиха, соб. дом». Инскрипт – автограф на отдельном издании (листовка) стих. «На пятидесятилетие моей музы», датированного 28 января 1889 г.
(1) Цертелев Дмитрий Николаевич (1852–1911) редактировал отдел поэзии журнала «Русский вестник».
(2) Очевидно, стих. «А. А. Фету», позднее открывавшее сборник 1900 г.
(3) Шестаков публиковал переводы «Гомеровых гимнов» в «Ученых записках Императорского Казанского университета», начиная с 1891 г.
Вл. С. Соловьев. Инскрипт Д. П. Шестакову. РГБ. Ф. 218. Карт. 1379 Ед. хр. 40. Первая часть инскрипта – автограф на обложке книги: Упырь. Рассказ графа А. К. Толстого с предисловием Владимира Соловьева. СПб., 1900; вторая – автограф на обороте обложки той же книги. Книга не сохранилась, обложка сохранилась с утратами; утраченная часть инскрипта восстановлена в угловых скобках. Инскрипт представляет собой раннюю редакцию стих. «Les revenants» (в другой редакции, но с той же датой опубликовано: Вестник Европы. 1900. № 2). 16 января (ст. ст.) – день рождения Соловьева. 12 января 1900 г. Шестаков посвятил Соловьеву стих. «Последний листок» (№ 30 раздела «Стихотворения 1890–1914»); вероятно, оно было послано адресату вместе с экземпляром сборника 1900 г., откликом на получение которого является данный инскрипт. В том же году Шестаков написал стих. «Памяти B. C. Соловьева» (№ XVI цикла «Из старых тетрадей»).
П. П. Перцов. Стихотворения, адресованные Д. П. Шестакову. Перцов писал стихи на протяжении всей жизни, но публиковал их в основом в периодике 1890-х годов и не включил в «Молодую поэзию», чтобы избежать обвинений в саморекламе. Отдельной поэтической книги он не выпустил, хотя в разное время составил несколько сборников, оставшихся в рукописи; один из них, хранившийся в собрании В. А. Петрицкого (СПб.) и переданный им в РНБ, опубликован: Перцов П. П. Рукописный сборник стихотворений. 1890–1894 // В. А. Петрицкий. «Врезанные в память письмена…». СПб., 1998. С 180–227; включенное в него стих. «Долетели ко мне вдохновенья твои…» (С. 202) посвящено Шестакову.
Послание к Д. П. Шестакову. Строфы 4–8 с подробным комментарием впервые: Молодяков В. Э. «Молодая поэзия» – через сто лет // Библиография. 1995. № 4. С. 77–78. В послании перечислены поэты: Михаил Михайлович Гербановский (1874?-1914), Василий Львович Величко (1860–1903). Александр Митрофанович Федоров (1866–1949), Вячеслав Михайлович Грибовский (1867–1931), Лев Михайлович Медведев (1865–1904), Владимир Александрович Шуф (1865–1913), Дмитрий Лаврентьевич Михаловский (1828–1905), Александр Александрович Лукьянов (1871–1942), Иван Осипович Лялечкин (1870–1895), Александр Владимирович Жиркевич (1857–1927), Аполлон Аполлонович Коринфский (1868–1937) (названный «Ихтиозавровым» за пристрастие к архаике), Николай Андреевич Панов (1861–1906), Мария Закревская-Рейх (даты жизни не установлены), Алексей Николаевич Ленцевич (Хавский; 1869–1904), князь Алексей Петрович Кугушев (даты жизни не установлены), Валерий Яковлевич Брюсов (1873–1924), Владимир Александрович Мазуркевич (1871–1942), Алексей Николаевич Будищев (1866–1916), Владимир Петрович Лебедев (1869–1939), Федор Алексеевич Червинский (1864–1918), Павел Александрович Тулуб (1862–1923), Владимир Сергеевич Соловьев (1853–1900), князь Дмитрий Николаевич Цертелев (1852–1911), Константин Дмитриевич Бальмонт (1867–1942), Иероним Иеронимович Ясинский (1850–1931), князь Эспер Эсперович Ухтомский (1861–1921), Даниил Максимович Ратгауз (1868–1937), Николай Максимович Минский (Виленкин, 1855–1937), Владимир Николаевич Ладыженский (1859–1932), Николай Михайлович Соколов (1860–1908), Федор Ильич Булгаков (1862–1908) или Василий Константинович Булгаков (псевд.: В. Курский; даты жизни не установлены), Константин Михайлович Фофанов (1862–1911), Владимир Григорьевич Дуковский (1871–1922), Сергей Александрович Сафонов (1867–1904), Зинаида Николаевна Гиппиус (1869–1945), Константин Льдов (Витольд-Константин Николаевич Розенблюм; 1862–1937), К. Р. (великий князь Константин Константинович, 1858–1915), Владимир Владимирович Уманов-Каплуновский (1865–1939), Петр Федорович Порфиров (1870–1903), Семен Григорьевич Фруг (1860–1916), Дмитрий Сергеевич Мережковский (1865–1941) и Николай Георгиевич Шебуев (1874–1937).
Ответ Д. П. Шестакову (на письмо из Владивостока). Ответ на стих. «Триптих» (№ 5–7 раздела «Стихотворения 1925–1934 гг.») и другие, посланные при письме от 21 апреля 1926 г. Ст. 3–4 использованы Перцовым в инскрипте на «Литературных воспоминаниях»: «И веет юною истомой // Через разлуку стольких лет – // Дорогому товарищу всей жизни – // Дмитрию Петровичу Шестакову – // 1933 г., X, Москва» (копия ПДШ; местонахождение оригинала неизвестно). О планах поездки Шестакова в Японию ничего не известно: в сложившейся ситуации это вряд ли было реально. Шестаков ответил стих. «На письмо» (№ 12 раздела «Стихотворения 1925–1934 гг.»).
Второй ответ. Ответ на стих. «Старому другу» (№ 42 раздела «Стихотворения 1925–1934 гг.»).
Примечания
1
26-я верста (от Владивостока).
(обратно)2
Акционерное Камчатское Общество.
(обратно)3
Посвящено дочери поэта (прим. публ.).
(обратно)4
Материалы, цитируемые без сносок (оригиналы и копии), находятся в собрании автора статьи.
(обратно)5
Поэты 1880–1890-х годов. Л., 1972. С. 583–585.
(обратно)6
Блок А. Собр. соч.: В 8 т. Т. 5. М.-Л., 1962. С. 523.
(обратно)7
НИОР РГБ. Фонд 261. Оп. 7. Ед. хр. 5.
(обратно)8
Лавров А. В. Литератор Перцов // Перцов П. П. Литературные воспоминания, 1890–1902. М., 2002 (далее это издание цит без сносок).
(обратно)9
Письма В. Я. Брюсовак П. П. Перцову 1894–1896 гг. М., 1927. С. 11.
(обратно)10
Литературное приложение к «Торгово-промышленной газете». 1900, № 1.21 января.
(обратно)11
Благодарю А. В. Бурлешина за разъяснения относительно литературной жизни Казани.
(обратно)12
РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. ЛЛ. 41,43–45. Сообщено В. А. Резвым.
(обратно)13
РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 1. Ед. хр. 1347. Л. 52. Сообщено В. А. Резвым.
(обратно)14
РГАЛИ. Ф. 2980. Оп. 2. Ед. хр. 617. ЛЛ. 34об, 36. Сообщено А. Л. Соболевым.
(обратно)15
Краткая литературная энциклопедия. Т. 8. М., 1975. Ст. 700–701.
(обратно)Оглавление
Стихотворения (1900) 1. А. А. Фету («Твой ласковый зов долетел до меня…») 2. «Нас кони ждут… Отдайся их порывам!..» 3. «В бледных сумерках мятели…» 4. «Деревья чуть обвеяны листвою….» 5. «Молитесь, молитесь! Уж бледные крылья…» 6. «Я сойду в мой сад пораньше…» 7. «Я уходил, тревожный и печальный…» 8. «Если безмолвным и светлым волненьем…» 9. Вечером 10. Вакханка 11. У колодца 12. «О друг мой! соловьи счастливее меня…» 13. «Прости, прости безумные упреки…» 14. «Ты знаешь ли, как сладко одинокому…» 15. В толпе 16. «Осень в сердце твоем, и в саду у тебя…» 17. «У моря, у тихого моря…» 18. «Непогодною ночью осеннею…» 19. «В золоте осеннем грустная аллея…» 20. «Голая береза шелестит о стекла…» 21. «Нет, не могила страшна…» 22. Романс («О, как далёко и как враждебно…») 23. Friede (Средневековая суббота) 24. Осеннее 25. Измена 26. Март 27. Петух 28. Фрейбург (Картина Мюнье) 29. Актэон 30. «Чужая гавань и люди чужие…» 31. Toscana 32. Два века 33. Статуя Минервы 34. В дальнюю чащу лесов 35. Сион 36. Старый колокол 37. Надпись на «Декамероне» 38. «Месяц серебряный в темные наши аллеи…» 39. Собаки 40. В. В. Розанову 41. На юбилей Пушкина (26 мая 1899 г.) Стихотворения Сборник составил П. П. Перцов «От красоты и в дни глухие…» Владивостокские ямбы В вагоне I. «По сопкам ползают туманы…» II. «Не говори: уж все воспето…» III. «Под этим ясным небосклоном…» IV. «Люблю я молодость и нежность…» V. Парус VI. Апрель VII. «И друг, и родина далеко…» VIII. «Не сожалей, что жизнь минует…» IX. «С лесной горы взгляни на море…» X. «Устав от красок и от зноя…» XI. «Немного слов и песен надо…» XII. «Какая тишина и нежность…» XIII. Ясная осень XIV. Тайфун («Порой взамен беспечной неги…») XV. «Как ярко солнце ноября…» XVI. «И в зиму так же небо сине…» XVII. «Оно прекрасно и высоко…» XVIII. «Наверно, вот в таких краях…» XIX. Тайфун («Нам небом послан был тайфун…») XX. Твоя скала XXI. Опорная, 18[1] XXII. Марина XXIII. Владивостоку XXIV. Нарцисс XXV. «Забуду ль я вот эти горы…» Миги I. Цветы II. На бревне III. «Я люблю эти ранние, робкие грезы…» IV. Последний миг V. «Много звучит голосов…» VI. «Не говори, что ты устала…» VII. «Сердцу и только ему…» VIII. «Я рад бы не любить, я рад бы не мечтать…» IX. Календарное X. «Светлы весенние просторы…» XI. «Я сумел бы тебя и любить, и ласкать…» XII. «Право, не надо нам долгих речей…» XIII. «Выйдем тихонько бродить» XIV. «Опять весна, и негой сладкой…» XV. Даль XVI. «Ты вся в звездах. В окне открытом…» XVII. «И праздник мой настал. Густою…» XVIII. «Печаль и музыка одно…» XIX. «Как после тягостной разлуки…» XX. «Право, иного я счастья не жду…» XXI. Окошко XXII. Пень XXIII. «Есть в одинокой, ясной ночи…» XXIV. «Я поздно вышел. День счастливый…» XXV. Ре мажор XXVI. «Здесь, под кущей винограда…» XXVII. «Уже березы полуголы…» XXVIII. Свое XXIX. В сторонке XXX. Перед сном XXXI. Зарницы XXXII. Март Из старых тетрадей I. «Нет, полно пламенно дрожать и тосковать…» II. Мотив из Илиады III. «Я коня оседлал, чтоб кручину избыть…» IV. Простор V. «Помнишь ли ты, дорогая, любимую нашу аллею…» VI. На закате VII. Кузнечики VIII. Сонет IX. «И нежность, и туман осенних вечеров…» X. Старуха XI. Захолустье XII. Лужа XIII. «Вечно мать больная, а отца нет дома…» XIV. Сестре (А. Р.) XV. В. В. Розанову – при посылке портретов детей XVI. Памяти В. С. Соловьева XVII. Две книги На склоне дня I. «На склоне дня прекрасней день…» II. «Помнишь, липа цвела, и далекая родина снилась…» III. «Сны мои стали иные: все темные горы, да моря…» IV. «Хоть и жизнь прожита, но под эти дрожащие звуки…» V. «Молчу, безмолвствую. Но если…» VI. «Минует всё, что было мило…» VII. «Я песня дальнего былого…» VIII. «Все воскресает, все ликует…» IX. «Нет, не зови меня к весельям…» X. «Когда дрожит смычок по струнам…» XI. «Не говори мне слов прощанья…» XII. «Ты все еще не позабыла…» XIII. «Была пора: при блесках бала…» XIV. «Июнь и зной, и ты со мною…» XV. «О, ренессанс томлений юных…» XVI. «Твоя судьба – одно страданье…» XVII. «Былые дни, живые грезы…» XVIII. «Все это было в прошлом, было…» XIX. «Мятежен был июль и зноен…» XX. «За днями дни студеней станут…» XXI. «Зима идет. Пожарче в печи…» XXII. Первый снег XXIII. «Мой жребий – смутное молчанье…» XXIV. «Бывают дни, бывают ночи…» XXV. Близнецы XXVI. О себе XXVII. «Вчера я был в долине той…» XXVIII. Вам, только вам XXIX. Канун XXX. «Я помню радости живые…» XXXI. Последние песни XXXII. Последний раз XXXIII. Прощанье На встречные темы I. Сестре II. Тени III. Старому другу IV. Колыбельная V. «Целый с тобою мне день…» VI. Санки VII. 16 лет VIII. Клад IX. Реформа орфографии X. «Прошла, как сон благоуханный…» XI. Флирт XII. Три буквы XIII. Амулет XIV. Попутчице XV. Клевета XVI. Инвалид XVII. Древность XVIII. Платон. «Ион». 534 XIX. В библиотеке XX. Старый знакомый XXI. Его муза XXII. Третий год пятилетки XXIII. Вослед XXIV. Могила Тамерлана XXV. AKO[2] XXVI. Труба XXVII. Два Рога Стихотворения 1888–1891 гг Из писем к А. А. Фету 1. «Лунный свет в окно прокрался…» 2. «Чей образ в тишине ночей…» 3. «Богиня небесная Муза…» 4. «Ночь зажгла свои лампады…» 5. «Звук зародился в души глубине…» 6. Чардаш 7. «Мне песнь твоя звучит весенним чарованьем…» 8. Вечерние огни (Посвящается А. А. Фету) 9–10. Ночи I. «Частым бисером мелкие звезды…» II. «Улетели все дневные краски…» 11. «Не в Греции ль святого вдохновенья…» 12. «Пред образом в ризе сверкающей…» 13. Весенняя песня 14. «Прекрасен тихий уголок…» 15. «Уж улеглася пыль от стада…» 16. А. А. Фету (по прочтении «Вечерних огней») 17. «Это он, – его я голос знаю…» 18. «Силой звучит этот шум непрерывный…» 19. Сон узника 20. «Ты мчишься на жарком коне…» 21. «Придет пора. Угрюма и нема…» 22. Старый певец 23. «Над тихой осокой лесного ручья…» 24. «Зеленокудрые березы…» 25. «Чертог Твой я вижу, Создатель и Бог…» 26. «Она в забытьи отдыхала…» 27. «Звезды горят над землей в синеве необъятной…» 28. «Волны на скалы гонят челнок…» 29. Жуковский 30. Весенняя ночь 31. «Бедная ветка, о стихнувшей буре…» 32. «Запад – вся нега усталого солнца на нем!..» 33. «Мой милый гость! Увенчанный цветами…» 34. Учителям 35. «Какая прохлада легла в этой влажной лощинке!..» 36. «Усни, усталая, усни…» 37. «На смену безумного дня…» 38. «– На этих сумрачных утесах…» 39. «Отдайся ей во власть! Она…» 40. «Ты душистою сиренью…» 41. «Кто между юношей ловче его среди конского цирка?..» 42. Сонет («Уходит день, стихает шум дневной…») 43. «Капля за каплей, волшебница, лью…» 44. «Темница… Соломой покрытое ложе…» 45. «В тихую полночь рабы стерегут…» 46. «И небо ночное, и сумрачный сад…» 47. «Темница моя и темна, и тесна…» 48. «Полный душистой росы…» 49. «Душа стосковалась, томленьем объята…» 50. «Над садом алкавшим гроза просверкала…» 51. Сон 52. «Челнока моего никому не догнать…» 53. «Встрепенись, моя песня, голубка моя!..» 54. «Продли еще блаженное свиданье…» 55. «Ты так легко вся разгоришься чистым…» 56. «Я узнал твой легкий шаг…» 57. «Снежные тучи висят над землею…» 58. «Еще полна ее благоуханьем…» 59. «Лесная свобода, прохлада лесная!..» 60. Серенада 61. «И опять, и еще вспоминаю ее…» 62. «Весь обвеян весною душистою…» Стихотворения 1892–1914 гг 1. На могилу Фета 2. «Опять луна горит у нас в саду…» 3. Под музыку («В ласковых глазках твоих блеснули алмазные слезы…») 4. Вчера и сегодня 5. «Зной томит, и все поникло…» 6. «В темной зелени оврага…» 7. «На огонь твой одинокий…» 8. «Есть сладость и в темном страданьи…» 9. Под песню соловья 10. Ничего не прошу… 11. «Все забывается скоро…» 12. «Когда одна ты выйдешь на балкон…» 13. «И в старике порою тлеет…» 14–15. Детям I. «Здесь вот, здесь, у колыбели…» II. «Любо порой, поднимая глаза от работы…» 16. «Если правду говорить…» 17. «Из полей необозримых…» 18. Под музыку («Если волшебно живою волною…») 19. «Все сны молодые, счастливые сны…» 20. «Серебристая дорога…» 21. «Радость жизни былой далеко, далеко…» 22. «Потуши лампаду – мне она мешает…» 23. «Поздний час… Не светит месяц…» 24. Акварели 25. «Под огнем догоравших свечей…» 26. «Безмолвна даль, поля унылы…» 27. «За окном томящее ненастье…» 28. «Прости! Будь счастлива на много-много лет…» 29. «Ты, старый сад, на луг зеленый…» 30. Под музыку («О, трепет и свежесть заветного чувства…») 31. Последний листок 32. «Если тихо звезды в золотом покое…» 33. Е. А. Баратынский (19 февраля 1800–1900 гг.) 34. «Тихие скрипки устало вдали допевали…» 35–36. Зимние картины I. «Уж звездный иней на дорогу…» II. «О, что-то есть в избенке бедной…» 37. «Вчера вливался в окна лунный свет…» 38. Гном 39. Порт-Артурцам 40. Пушкину 41. Октябрь 42. Чужая тайна 43. Закладка 44–47. Этюды I. Зеленый II. Алый с белым III. Белый IV. Бледный 48. «Помыслы наши горячие…» 49. «Ты в бледный туман от меня потонула, ушла…» 50. Ave Maria 51. «Тихая ночь настает, а дума, как птица ночная…» 52. Корабли заклинаний 53. Вечерний цвет 54. «В этот вкрадчивый час, при молчаньи ночном…» 55. «Хорошо в родном краю…» 56. Сыну 57. «Расскажи, как это было!..» 58–59. Звезды I. «В высоте задрожала звезда Рождества…» II. «Опять горит рождественская елка…» 60–61. Весна идет I. «Румяным утром и росистым…» II. «И в нашем тесном переулке…» 62. Там, далеко… 63. Это было давно… 64. Царьград 65. Наташе 66. Из дневника («Еще хорош мой мир, покуда…») 67. Жница 68. Акварель 69. На закате 70. Слаще всего 71. Bal poudre? 72. Моя картинка 73. В глуши 74. «Повеяло весной, мелькнул твой образ стройный…» 75. Часовой 76. «Ты грустна, ты поникла головкой больною…» 77. Ранний час 78. Из дневника («Как хорошо в затворе мне моем!..») 79. «Полночь бьет… Едва мерцая…» 80. На рассвете 81. Моя жизнь 82. «Когда, как осенняя ночь…» 83. «И с ласкою, и с нежным состраданьем…» 84. Искры 85. Гимн мудрости (из книги «Премудрости Соломона») 86. Без песен раздумье… 87. Из дневника («Дарует нам Господь недуги…») 88. «В наш век рассчетливый, в наш век себялюбивый…» 89. Пучок цветов 90. «Еще в груди те струны живы…» Стихотворения 1925–1934 гг 1. «Люби природу и детей…» 2. В тайфун 3. «Без роз весна, без песен май…» 4. «Если хочешь без тревоги…» 5–7. Триптих I. На один вечер II. Его имя III. Еще о нем 8. «Только дотронусь до старой струны…» 9. «Если б я знал, что тебе говорить…» 10. «Не для житейского волненья…» 11. «Мне нравится туман, мне нравится с утра…» 12. На письмо 13. «Чем строже грудь скудеет кровью…» 14. Все равно 15. «В природе чуткость есть: когда ты хмур и зол…» 16. «Туманной ночью ты заметил…» 17. «Так сердце билось, так горело…» 18–19. Любовь, прости![3] I. Выпуск 17-го года II. «Средь суеты и розни светской…» 20–21. Драма I. «Ты от любви изнемогаешь…» II. «Лицо темнее темной ночи…» 22. «Ты изваяние печали…» 23. «Это раскаяньем люди зовут: нестерпимое чувство…» 24. «Славно у нас в коридоре гудит с недалекого моря…» 25. «Милый мой месяц июль! Весь месяц светлей и светлее…» 26. «Звезды засияли…» 27. «Спит обессиленное бденьем…» 28. «Ночь тиха, ясна…» 29. «Нет, пожалей, не требуй, милый…» 30. «Довольно речи длить притворно…» 31. «Если б не этот потерянный взгляд…» 32. «Ты принесла мне боль и драму…» 33. «На миг один в толпе замечу…» 34. «И снова мне два-три мгновения…» 35. «Из вод рождалась красота…» 36. «Сердцу кажется так сладко…» 37. «За годом год и жизнь проходит…» 38. «Всё это прошлое, друг: и юность, и шумная радость…» 39. «Песни, усталые песни мои…» 40. «Сердцу и только ему на лазурно-прозрачном рассвете…» 41. «Полетели птицы по листам…» 42. Старому другу 43. «От сизых скал до бледного залива…» 44. «Эти руки тонкие так живо…» 45. «Я рад, от юности беспечной…» 46. «Слава классическим формам! Гекзаметру древнему слава!..» 47. «Темные горы венцом обстали прозрачные рощи…» 48. «Много премудрых есть книг, красоту раскрывающих мира…» 49. «Без букета лилий алых…» 50. «Люблю покорно и безмолвно…» 51. «Ты далеко. Уж снов долина…» 52. «Забыть подъем в крутую ту…» 53. «О, сердце, погоди немного…» 54. «Опять тоска, опять сомненье…» 55. «Как ярки алые цветы…» 56. «Черные жгучие очи, какою вы тайною думой…» 57. «Не думай, друг, что я пылаю…» 58. «Цвел для меня золотистый мой май…» 59. «Бывают люди – песнопенье…» 60. «Робкий намек на томящее чувство…» 61. «Все молодое сердцу мило…» 62. Ирочке 63. «Люблю наброски и этюды…» 64. «Если б ночь таилась…» 65. «Весь мир восторга и смятенья…» 66. «Поэту – свет, поэту – сила…» 67. Лиде 68. «Не надо заглавий и вывески песне не надо…» 69. «Все, что в жизни повторяется…» 70. «Там, где не в силе твой шаг, утомяся скитаньем, достигнуть…» 71. «Как высоко-высоко, как воздушно скитание грезы…» 72. «Краткое только прекрасно: гляди, как легко облетает…» 73. «И в замирании есть красота: пред закатом усталый…» 74. «Тонкую ручку твою лаская, я вновь возвращаюсь…» 75. «Снова задумчивый вздох о былом навевается тайно…» 76. «Легкий твой бег вдалеке признает с умилением сердце…» 77. «И опять воспоминанье…» 78. «Довольно думать о минувших…» 79. «Воинствуй, друг, но не в науке…» 80. «О, пошлость это вечно проза…» 81. «О, радость светлая закатных…» 82. «О, бренной мысли палимпсесты…» 83. «Пусть только скудными клочками…» 84. «Когда порою за туманом…» 85. «Ты бьешься искренно и трудно…» 86. «Уже от музыки признаний…» 87. «Так, добровольно надо уже…» 88. «Моя нежданная награда…» 89. «Тихо прилегши на отдых…» 90. «Когда в душе не станет веры…» 91. «Жизнь, погоди, погоди, не спеши…» 92. «Мне жалко молодость твою…» 93. «Порой мечта чего-то ищет…» 94. «Я ухожу. Готов мой посох…» 95. С этих пор… 96. «Казалось, чище небосклона…» 97. «Прости! Последние ночлеги…» 98. Первой внучке 99. «Будь прост, как это небо синее…» 100. «Говорят мне, рано на заре…» 101. «Напрасны слезы и моленья…» 102. «Жутко близки те мгновенья…» 103. «Там, где вечер набегает…» 104. «О, не мешай мне снова жить…» 105. Баллада 106. «Как много, много их – повядших поздних роз…» 107. «Как красив, как хорош затихающий зов…» 108–109 I. «Стиха мне техника знакома…» II. «Но все равно останься верен…» 110. «О, этот блеск и озаренье…» 111. «Опять настало воскресенье…» 112. «Шум восточного базара…» 113. «Как беглый сон, неверно счастье…» 114. «Над волной гульливой Бренты…» 115. «Живые сны Шехерезады…» 116. Уголек 117. «Не говори, что ты болен и стар…» 118. «Весенним утром чутко дышит…» 119. «Лови прекрасное мгновенье…» 120. Кольцо 121. Поэту 122. Схимник 123. «Я рад, когда лесного шума…» 124. Песня о лешем 125. «О, дай слезам моим излиться…» 126–127. После дождя I. «Дробясь в гирляндах прихотливых…» II. «Какое сердцу воскресенье…» 128. «Учися волей побеждать…» 129. Ирисы 130. Три кита 131. «Не требуй песен от певца…» 132. «Чем молчаливей жизни осень…» 133. «Как эти золотые горы…» 134. Ноябрь 135. Вариант 136. Фрагмент 137. Пейзаж 138. Воробьевка 139. «О, как лирически напела…» 140–141. На чужие строки I. «Во мне слагается поэма…» II. «Хочется жить без конца» 142. Назавтра 143. Рассеяние 144. В разлуке 145. Первые признаки 146. Ночь 147. Иногда 148. «Я отзвучавших гроз зарница…» 149. Призраки 150. Пустыня 151. Новь 152. Первый шаг 153. «Как, отчего – порою греза…» 154. Зеркало 155. Минувший сон 156. Заря 157. Моя заря 158. «Дитя мое, не говори…» 159. «Затихнул бой, борцы заснули…» 160. П. П. Перцову («Спасибо дружбе, – я готов…») 161. Храни Господь 162. Печаль 163. «О чем ты думала, о ком…» 164. Церковь в горах 165. Склянки бьют 166. «Мне жалко прошлого веселья…» 167. Чернозем 168. Картинка 169. Острова 170. К устью 171. Сказка 172. Эдем 173. Реквием 174. «Мне грустен твой отказ от снов твоих живых…» 175. Сатурн 176. Изгнанник 177. Еще пою я 178. Витториа Колонна 155. Гитара 180. Старость 181. Еще один 182. Краски 183. Памятник на Тверском 184. Одиночество 185. Юрию Брюшкову 186. Автору «Венеции» 187. Тебе 188. Забытый дом 189. Ты и я 190. Родине 191. Моему издателю 192. Грани 193. Праматерь 194. «Есть чувства – не огня и неги…» 195. «Довольно дня! Довольно света!..» 196. «Сасе» 197. Пухом земля 198. Альфа и омега 199. Виденья 200. В красном уголке 201. Митра 202. Жизнь 203. Мечта 204. Вечность 205. Романс («Мне больно, чуть твой голос нежный…») 206. Незнакомый мертвец 207. Ноктюрн 208. Скрипка 209. Сказки 210. Дорога 211. Владивостокский вечер 212. Парки 213. Набросок 214. Виденья сна 215. Апрель («Слабеют гаснущие силы…») 216. «Увы, как жутко наше время…» 217. «Я шел один, я шел далеко…» 218. Уголок 219. Июль 220. Концовка 221. Сверстникам 222. Далекий зов 223. Детские годы 224. Моя осень 225. Высшее счастье 226. Дельфин 227. Иней 228. Призывной 229. Судье 230. Огни 231. Лягушки 232. Привычка 233. Путникам 234. Отставному 235. К Сашенькиной карточке 236. Родина 237. «Не говори, что ты забыта…» 238. Сестры Стихотворения неизвестных лет 239. «Ты как родник в лесу таинственный…» 240. «И покаяния немые…» 241. Клад 242. «Хорошо, покуда мгла…» 243. «Гаснет вечер трепетный и алый…» 244. «Сядем здесь на берег тихий…» 245. «Хороши лишь контрасты: угрюмое море…» 246. Рококо Приложение А. А. Фет. Письма к Д. П. Шестакову Вл. С. Соловьев. Инскрипт Д. П. Шестакову П. П. Перцов. Стихотворения, адресованные Д. П. Шестакову I. Послание к Д. П. Шестакову II. Послание из Сиракуз III. Ответ Д. П. Шестакову (на письмо из Владивостока) IV. Второй ответ В. Э. Молодяков. Последний ученик Фета: поэзия и судьба Дмитрия Шестакова Примечания