|
|
Воспоминания о последних встречах
Повторяюсь, слишком часто мои беседы с Расулом Гамзатовичем проходили на больничном фоне, чаще всего в Диагностическом центре на Воробьевых горах. Но было и одно исключение: 3 января 2003, в год 80-летия поэта, я со своей женой Зумруд был в гостях у него, на ул. Абубакарова. В канун нового, 2003 года – года Козла – по центральному телевидению был показан репортаж из Дагестана. Диктор, комментируя красивые горные пейзажи с отарами овец, сказал, что Дагестан – это республика, где баранов больше, чем людей. Мы вместе посмеялись над этим достижением.
Потом разговор приобрел серьезный характер. Я сказал Расулу Гамзатовичу, что можно было бы создать общественный комитет по его выдвижению на Нобелевскую Премию. Изложил свои аргументы: Гамзатов в последние годы своего творчества разработал совершенно новую для мировой поэзии тему, он показал глубины духовного мира человека, которому много лет, который устал, потерял любимую жену, многих друзей, но не готов, тем не менее, покинуть мир.
Уходит, уходит, кончаетсяИзраненный войнами век.Но лодочка жизни качаетсяЕще в ледяной синеве.Меня всегда восхищала способность Гамзатова одухотворять то, что изначально невозможно представить одухотворенным. «Израненный войнами век!» Какая замечательная метафора и сравнение!
Что же молчишь ты, заброшенный дом,Или меня узнаешь ты с трудом?Дом, возведенный руками отца,Что своего не встречаешь птенца?Камни сказали: «Пойми наконец,Что нам за радость, неумный птенец,Если под крышу родного гнездаГостем ты на день влетишь иногда?Или:
Ночь нудна, как длинная повесть.Ночь темна, как нечистая совесть.Как надоедливый гость эта ночь —Медлит и не уходит прочь.Размышления поэта о смерти – это совершенно новая страница в мировой литературе. О смерти писали и Пушкин, и Лермонтов, но то были элегические стихотворения совсем молодых людей, перед которыми была перспектива долгой жизни. Последние стихи Расула тоже элегичны, печальны, задумчивы и даже глубоко скорбны. В них мысли человека, думающего о перспективе смерти.
Со мною смерть поссориться не жаждет.Она давно уж, перейдя на «ты»,Плыла за мной по морю не однажды,Гналась в горах, чтоб сбросить с высоты.Расул говорил о своем 80-летии: «Мне исполняется восемьдесят лет: я не знаю, хорошо это или плохо!».
Очень характерной манерой Расула Гамзатовича было то, что самые серьезные темы он подсвечивал шуткой. У меня всегда перед глазами это лицо уже старого человека, но – о чудо! – как только оно расплывалось в улыбке, видны были только молодые, полные жизни глаза! Самое позитивное воспоминание – это хохочущий Расул.
По совету моей жены, я повесил в своем служебном кабинете в Конституционном Суде России, в величественном дворце, где раньше находился Правительствующий Сенат, высший орган власти императорской России – в кабинете, где, кстати, заседал в качестве сенатора знаменитый Анатолий Федорович Кони, большую фотографию. На ней Расул в черной папахе, с ярким модным галстуком, вместе со своей Патимат под белой буркой укрывается от дождя. Все заходящие в кабинет обращают внимание именно на эту фотографию, и я заметил удивительное явление: у всех всегда поднимается настроение! Образ хохочущего Расула передает людям положительные эмоции!
В ходе той беседы о Нобелевской Премии я говорил, что Нобелевский Комитет еще не награждал поэтов и писателей, которые находятся в своем творчестве на стыке христианской и мусульманской цивилизаций. (А ведь эта идея материализовалась: в 2006 году Нобелевская Премия была вручена турецкому писателю Орхану Памуку, который по матери, кстати, является кавказцем, черкесом).
Расул Гамзатович отнесся к моей идее вполне серьезно. Он сказал, что должны быть рекомендации одного или двух живущих лауреатов Нобелевской Премии. Но, как оказалось, мечтой поэта было получение к своему 80-летнему юбилею другой, национальной премии. Он мне рассказал о Пушкинской премии. А я подумал о том, что в XX веке у Дагестана появился свой Пушкин. Но это был не один человек, а два: отец и сын. Гамзат Цадаса и Расул Гамзатов – они вместе сделали то, что сделал Пушкин в русской литературе. И это величайшее счастье для человека, когда об отце говорят – это отец Расула Гамзатова, а о сыне – это сын Гамзата Цадаса!
Пожалуй, самое лучшее пожелание каждому дагестанцу – чтобы о нем говорили так же!
Пушкинская премия учреждена Петербургской академией наук в 1881 году и являлась самой значительной. Вручалась «за напечатанные на русском языке оригинальные произведения изящной словесности в прозе и поэзии». С 1881 по 1919 годы присуждалась 23 раза. Получали ее А. Н. Майков, Я. П. Полонский, А. А. Фет, С. Я. Надсон, И. А. Бунин, А. П. Чехов, А. И. Куприн, В. В. Вересаев, К. М. Станюкович…
Рецензентами книг соискателей были самые выдающиеся знатоки: историки, поэты, критики. Кандидаты утверждались на заседании АН под предводительством великого князя К. К. Романова («К. Р.»). Он же лично отбирал лауреатов. Материалы заседания публиковались отдельной солидной книгой. К примеру, «Сборник отделения русского языка и словесности императорской Академии наук…», посвященный 15-му присуждению премии им. Пушкина за 1903 год, насчитывал 200 страниц плотного набора. Заседания проводились 19 октября в день первого выпуска Царскосельского лицея.
Об этой мечте Гамзатова знал Председатель Госсовета Республики Дагестан наш многоуважаемый Магомед-Али Магомедович Магомедов. Он предпринимал большие усилия для того, чтобы осуществить желание поэта.
Но по каким-то причинам, мне не известным, в 2003 году Пушкинская премия была присуждена посмертно Олегу Чухонцеву.
Как мне известно, документы на присуждение премии Гамзатову направлялись в Комитет по Государственным Премиям, на Старую площадь, в Администрацию Президента РФ.
Но в связи с тем, что Пушкинскую премию присудили Чухонцеву, Магомед-Али Магомедович обратился к В. В. Путину, Президенту России, с просьбой отметить знаменательный для Дагестана юбилей. Путин отреагировал мгновенно, поручив готовить документы о присуждении Расулу самой высокой награды в России – Ордена Святого апостола Андрея Первозванного.
Тут надо вспомнить и про такую немаловажную деталь: в 2002 году при огромной поддержке Валентины Ивановны Матвиенко, в то время заместителя Председателя Правительства России, эта же высочайшая награда была вручена Фазу Гамзатовне Алиевой. Говорят, что в связи с 70-летием Фазу Расул послал ей телеграмму: «Любимому врагу в день семидесятилетия».
О взаимоотношениях Расула Гамзатова и Владимира Владимировича Путина.
В день смерти поэта, 3 ноября 2003 года, разговариваю по телефону с Сергеем Евгеньевичем Донцовым, заместителем Председателя Пенсионного Фонда России. Выразив мне соболезнования, он вспомнил о совещании, которое проводил Путин в декабре 1999 года, будучи еще Председателем Правительства России. На визирование к нему, как выразился Донцов, «подсунули жабу» – проект Указа Президента РФ об освобождении нефтяной компании «Юкос» от уплаты пени за невнесение средств в Пенсионный Фонд. (Речь шла о сумме в 300 млн рублей). В ходе совещания Путин вспомнил о своей недавней встрече в Дагестане с Расулом Гамзатовым:
– Я вот недавно встречался с Расулом Гамзатовым. Жалко, у него болезнь Паркинсона, руки ходуном ходят. Но вот что он мне сказал: «Почему за то, за что раньше голову власть откручивала, сейчас даже уши не крутят?».
Замечу, что этим Путин показал свое глубокое понимание того, как рождаются такие государственные решения в виде проектов Указов…
По поводу дрожания рук. В последнюю нашу встречу по телевизору показывали репортаж из Ватикана. На экране папа Павел с сильно дрожащими руками. Расул, у которого у самого такая же болезнь, шутит:
– Как говорят итальянские коммунисты, чем иметь такого папу, лучше быть сиротой!
На приеме у В. В. Путина по случаю годовщины событий 1999 года на дагестано-чеченской границе Расул сказал:
– Раньше религия была отделена от государства. Сейчас от государства отделена поэзия, – я впервые встречаюсь с Президентом России.
А на встрече с Президентом России 8 сентября 2003 года он пошутил:
– Сегодня наша литература переживает то, что пережил виноград во время антиалкогольной кампании, когда в Дагестане была вырублена вся виноградная лоза.
В этот день Расул Гамзатович искрометно шутил. Зашел разговор об одном из политиков. Поэт спросил, а почему у него всегда такое скучное лицо? Оно такое скучное, как первая статья Конституции!
В этой шутке слышны отголоски его размышлений о совершенно другой Конституции – Конституции горца.
Помнится, я рассказывал о том, что вышеупомянутый политик умел находить общий язык с Администрацией Президента, на что Расул Гамзатович шутливо заметил:
– Молодец, сидит верхом на ишаке и доволен жизнью!
Я рассмеялся и сказал, что за ним все, что он говорит, надо записывать.
– Меня и так всю жизнь КГБ записывало, – ответил он.
Полковник КГБ Магомед Абдуллаев вспоминал, как в 1972 году в Тегеран, где он тогда работал, приехал Расул Гамзатов. Он выступал на вечере поэзии и, как всегда, шутил. С ним в составе делегации советских писателей были и Мустай Карим, и хорошо известный ираноязычному читателю таджикский поэт Мирзо Турсун-Заде. Расул был руководителем делегации. В начале встречи он представил своих друзей.
Мустай Карим
Сначала – Мустая Карима, великого башкирского поэта, автора бессмертных строк:
Долгая жизнь и короткая старость,Думается, этого хватит вполне.Ведать не ведаю, сколько осталось, —Дольше, чем нужно, не надобно мне.Мера важна. И бессмыслен избыток,Коль через край наливаешь вино:В землю уйдет он, желанный напиток,В землю уйдет, пропадет все равно…Расул назвал все регалии поэта: лауреат множества литературных премий, депутат Верховного Совета, многократно награжденный герой Отечественной войны и так далее. Затем столь же торжественно он представил иранцам великого таджика Мирзо Турсун-Заде. Сейчас это лицо с денежной купюры Таджикистана. Расул перечислил его регалии: Герой Социалистического Труда, народный поэт Таджикистана, лауреат Ленинской и Сталинской премий. А потом он начал говорить о себе:
– Я мог бы многое рассказать о себе, но не вижу в этом необходимости. Иранцы – древний, мудрый народ. Вы сразу догадались, что, если я возглавляю делегацию писателей, в состав которой входят такие значительные и уважаемые люди, то какие же у меня звания и награды!
Магомед Абдуллаев, конечно, горел желанием пригласить поэта с женой в гости, на хинкал. Но для этого надо было получить разрешение своего шефа – резидента. Тот сообщил, что по имеющимся у него данным, Расула Гамзатова с женой иранские спецслужбы поселили в номер гостиницы, который оборудован спецтехникой, и все его разговоры прослушиваются и записываются.
– Знает ли об этом Расул Гамзатович? – спросил Магомед.
– Да, знает. Расул Гамзатович много раз бывал за границей, он член Президиума Верховного Совета, такие вещи он хорошо должен знать. Вот только когда выпьет, забывает, что за ним следят, – ответил шеф.
Выходит, не только шутил поэт.
На мой вопрос о возрасте Расул Гамзатович сказал, что он помнит, что когда ему было пятьдесят лет, он на этот вопрос ответил: «50 лет – для богатого этого мало, а для бедного – много».
– Самый интересный возраст – возраст молодости. В Европе он один, а в Китае другой. Дагестан – в середине между Китаем и Европой, поэтому самый лучший возраст для дагестанского парня – 23 года, а для горянки – 18 лет.
– А вообще-то, я считаю, что есть только рождение и смерть человека: все, что между ними, – это молодость!
Эта мысль пожилого человека – истина. Человек стареет только телом. Его тело и его сознание, душа – это разные субстанции. Обнаружил это великий французский философ Декарт, которому принадлежат известные строки. «Пока человек мыслит, он существует. Душа человека, его сознание остаются молодыми!
Я бережно вспоминаю самые мелкие детали нашего разговора в начале 2003 года. О Хаписат Магомедовне Гамзатовой, депутате Госдумы, бывшем заместителе Председателя Правительства Дагестана Расул Гамзатов сказал:
– Все дагестанские женщины во власти делятся на две категории: Хаписат Гамзатова и все остальные!
Моя жена вспомнила, что в разговоре с ней Расул спрашивал, кто из современных дагестанских женщин может считаться самой выдающейся? Кажется, друг Расула Гамзатовича, бывший Президент Северной Осетии, в то время делился с ним идеей организовать в Москве выставку, посвященную женщинам Кавказа. И тогда он тоже подтвердил, что две женщины – Роза Абдулбасировна Эльдарова и Хаписат Магомедовна Гамзатова – являются самыми значительными представительницами слабого пола. Но при этом Ахсарбек Галазов чуть ли не в качестве условия попросил дать материалы о Патимат Саидовне Гамзатовой, сказав, что он считает ее выдающейся женщиной Кавказа.
Расул поднялся на вершину на крыльях успеха. Моя жена постоянно повторяет, что этими крыльями являются мудрость, полученная от отца, и практичность, данная Патимат.
23 февраля 2003 года, последнего года жизни, поэт отдыхал в подмосковном санатории «Барвиха». Весь день ему звонили женщины. Поздравила его и моя жена, Зумруд, которая, конечно, сказала ему по телефону: «Мы Вас любим!». Расул отреагировал блестящей шуткой:
– Мне сегодня звонят, и почти все по телефону говорят: любим, целуем. Кажется, я достиг бесспорно зрелого возраста и вступил в период митинговой любви и телефонных поцелуев! А так хочется, чтобы кто-то просто пришел и сказал: «Расул, я тебя люблю, и я тебя целую».
Из рассказов Рамазана Абдулатипова.
Он как-то заехал к поэту и застал его страдающим от болезни. Чтобы поднять настроение Расулу Гамзатовичу, он попросил Магомеда Сайгидова, представителя Дагестана в Московской области, найти девушку, которая бы облегчила боль, сделав массаж. Поручение, конечно, было выполнено. Через день проведать поэта пришел Магомед-Али Магомедович Магомедов, проявлявший к нему максимально возможное внимание. Я должен извиниться и предупредить, что не знаю, достоверно ли это, но если этого разговора и не было, то тогда тем более замечательно, что молва приписывает поэту. Говорят, Расул обратился к Председателю Госсовета М-А. М. Магомедову с предложением учредить в Дагестане Министерство счастья! Улыбаясь, понимая, что рождается очередная знаменитая шутка Расула, Магомед-Али Магомедович сказал:
– Расул! Мы в республике не можем создать такое министерство, потому что на федеральном уровне нет соответствующего министерства. И зачем вообще его создавать, в чем причина?
– Причина проста. Есть один человек – Магомед Сайгидов. Он мне доставил столько счастья, что я считаю, что он готовый кандидат на пост министра счастья Дагестана!
Как-то раз Расул Гамзатов поведал о замечательном дагестанце, в 1957–1966 годах Председателе Совета Министров Дагестанской АССР, а с 1967 по май 1983 года – Первом Секретаре обкома КПСС Магомед-Саламе Ильясовиче Умаханове. Он вспоминал:
– Из всех дагестанских праздников больше всего он любил День чабана. Мы ездили на этот праздник с московскими гостями Львом Лещенко, Иосифом Кобзоном и нашими артистами. Меня удивило, что очень много чабанов он знал по именам. Однажды Магомед-Салам позвонил мне и говорит: «Какого хорошего певца я нашел! На зимних пастбищах на Кочубее услышал, как он поет. И вот привез его в Махачкалу, завтра вечер в филармонии. Ты не придешь, Расул?» – «Обязательно приду. Во-первых, очень люблю песни, а во-вторых, это же Ваше приглашение». И, действительно, привез случайного певца с животноводческих пастбищ, устроил вечер в республиканской филармонии с прекрасными песнями, дали ему звание заслуженного артиста. Говорят, этот чабан то возвращался к себе на пастбища, то приезжал в город, и так и не мог решить, где ему жить. А еще Расул вспоминал, как они вместе ездили в горы, в Тлярата:
– Умаханов любил рано вставать. Я не знаю, армейская ли это привычка или это осталось у него с детства: горцы встают до зари. Я и сам люблю вставать рано, но когда бы я ни просыпался, он уже бодрствовал.
Однажды вечером Магомед-Салам Ильясович позвонил мне и спросил, не хочу ли я поехать в Тлярата. Я как-то был в Тлярата вместе с Абдурахманом Данияловым, и у меня остались приятные воспоминания об этом визите. Я согласился еще потому, что мы часто говорили о совместной поездке в горы, но как-то не получалось. Выехали рано утром. Свежий воздух, горная дорога, непринужденная беседа на разные темы. И вдруг на вершине одной горы Магомед-Салам сказал водителю, чтобы он остановил машину. Я, конечно, подумал, что что-нибудь случилось, и спросил о причине столь внезапной остановки. Он ответил: «Выходи!». Я молча вышел, а водитель говорит, что Магомед-Салам Ильясович всегда в этом месте останавливает машину. Я осмотрелся: вокруг все спокойно, машина в порядке. Магомед-Салам спрашивает меня: «Расул, ты что, ничего не видишь?» Я в недоумении: «Ничего такого не вижу!». «Как же ты, стихотворец, поэт, ничего не видишь? Посмотри, какая тут кругом красота!». Для меня это был привычный пейзаж, но я словно впервые увидел текущие ручьи, густую зелень, семицветную радугу! И он опять: «Посмотри, какая величественная красота! От нее рождаются и стихи, и поэты». Я так удивился, что этот суровый воин, секретарь обкома партии, человек устава и программы вдруг так заговорил о живой природе. «За эту красоту можно и погибнуть, но ради такой красоты и жить стоит», – сказал он. В этих словах была вся его любовь к Дагестану, к его природе.
И еще о певицах
В Санкт-Петербурге проводились Дни дагестанской культуры. На концерте, где присутствовал и губернатор города В. Яковлев, сидят Расул Гамзатов, Хизри Шихсаидов, Председатель Правительства республики. На сцене очень популярная аварская певица Хадижат Джамалутдинова, которая исполняет песню на родном языке. Губернатор, возможно, из вежливости интересуется, о чем поет певица. Хизри Исаевич, не знающий аварский язык, объясняет, что она поет о несчастной любви, о красавце Камалил Башире из Чоха… Расул Гамзатович прервал Шихсаидова и сказал, что он переведет песню дословно. В песне, сказал он, всего один куплет, и в нем рефреном повторяются слова: «Хизри! Дай… Хадижат квартиру, дай квартиру!». Оказывается, незадолго до поездки Расул Гамзатов приходил к Хизри Исаевичу с просьбой предоставить квартиру этой певице, которой поэт очень симпатизировал, и Председатель Правительства обещал выполнить эту просьбу, но забыл. По окончании концерта министр культуры Дагестана Наида Абдулгамидова вышла на сцену и сказала, что Председатель Правительства Республики Дагестан, находящийся в ложе для почетных гостей, просил передать всем зрителям и особенно Хадижат Джамалутдиновой, что в ближайшее время ей будет предоставлена квартира.
В октябре 2003 в Москве, в больнице, лечился Арсен Атаевич Атаев, руководитель Администрации Государственного Совета и Правительства Республики Дагестан, опытный управленец, ученый-экономист. В последние годы жизни он увлекся поэзией и издал несколько книг. Одну из них он подарил мне. Открыв наугад, я начал читать: «Есть женщины в кумыкских селениях…». Простодушно и, как сейчас я это воспринимаю, нетактично я воскликнул:
– Арсен Атаевич! Так это же начало известного стихотворения Некрасова!
– Не знаю, не читал, – ответил обиженный Арсен Атаевич.
Мы поднялись этажом выше и зашли в палату Гамзатова. Зашел разговор о памятнике отцу Арсена Атаевича, погибшего где-то на фронтах Великой Отечественной войны. Где он похоронен, неизвестно, но благодарная память сына проявилась в том, что на таркинском кладбище появился величественный памятник Абдулкадыру Атаеву. Рядом сейчас похоронен и сам Арсен Атаевич, в сотне метров от могилы Расула Гамзатова, Шахрутдина Магомедовича Шамхалова (который сыграл огромную роль в становлении Арсена Атаевича), Магомеда Саидовича Юсупова, бывшего председателя горисполкома г. Махачкала.
Много раз Расул Гамзатов возвращал разговор к теме о завещаниях Шамиля и о памятнике себе. Конечно, это было предчувствие смерти. Через двадцать три дня великий дагестанец, знаменитый поэт умер.
3 ноября 2003 г. в Москве была отвратительная погода. С утра над городом нависли свинцовые тучи, шел мелкий то ли дождь, то ли снег…
Днем моя жена Изумруд Мужаидовна и Такибат Аллаудиновна Махмудова, в то время Государственный секретарь Республики Дагестан, поехали в больницу, находящуюся в самом центре Москвы, совсем рядом с Кремлем, на ул. Грановского. К ним вышел мужчина, который сказал, что Расул Гамзатов только что умер…
Так же, как и имама Шамиля, жизнь самого великого дагестанца XX века завершилась не в Дагестане.
А родился он 8 сентября 1923 года не в родном Цада, а в Среднем Арадерихе, где и жил в то время с семьей мулла Гамзат. Дом, в котором жил Гамзат Цадаса, самый красивый в селении, стены его обложены тесаным камнем. Местные жители называют его «хъалирукъ» (крепость-дом). Этот дом принадлежал самому зажиточному арадерихцу – Сахилу Магоме. Женой его была Пазилат. Всю их семью выслали в тридцатые годы как кулаков в Казахстан. В доме сохранилась и комната, где родился поэт. У окна находится тахта, на которой Хандулай родила третьего сына. Будущего поэта родители нарекли именем Магомед Расул. Мать часто называла его этим именем. В этой комнате девятилетняя Патимат, шестилетний Магомед, трехлетний Ахилчи увидели своего новорожденного брата… У Хандулай не было молока. Пришлось искать молочную мать. Ею оказалась Саидат, жена Али Идрисова, накануне родившая девочку, которую звали Залму.
Из записанного:
Расул о кровной мести: «Кавказская кровь долго сохнет…»
О богатстве: «У некоторых дагестанцев карманы набиты деньгами так, что они становятся больше, чем их головы».
«Бюллетень раньше давали врачи больным, а сейчас человек выписывает бюллетень больному обществу».
В машине, проезжающей по Махачкале, сидит один состоятельный дагестанец, который показывает, проезжая мимо, на богатый особняк: «Вот окна моего дома!». Реплика Расула: «Лучше ты покажи дверь этого дома!».
Расула Гамзатовича попросили ответить на вопрос, почему на Дагестан в 90-е годы свалилось столько невзгод.
– Раньше дагестанцы очень бережно относились к земле, на которой можно выращивать зерно для хлеба. Поэтому они строили дома на крутых склонах гор, не пригодных для сельского хозяйства. Землю берегли, а поэтому жили и тесно, и дружно. Жизнь заставляла вырабатывать особые социальные правила общежития – адаты. Крыша твоего дома – это двор для твоего соседа. Близкий сосед ближе, чем дальний родственник. А потом дагестанцы узнали, что есть такое слово, как забор. Они стали отдаляться друг от друга, строить высокие заборы. Построили забор – и разрушили адат!
Адат может дышать местью! Не надо трогать хороший адат! Адат – это прошлое, это опыт предков: выстрелишь в адат, попадешь в будущее! Добрососедство – основа жизни дагестанцев.
Так, из ответов на случайные вопросы появлялась у Гамзатова идея создать Конституцию горца. Как полипы годами, десятилетиями создают коралловые рифы, так и народ в ходе тысячелетней истории создавал правила совместной жизни. Это и есть настоящая конституция. Мераб Мамардашвили называл ее мускулами культуры.
Рассказал Айгун Халидович Магомедов, бывший министр сельского хозяйства Дагестана.
В Махачкале состоялись скачки. Зрители получили удовольствие от красавцев-ахалтекинцев. Победившего на скачках скакуна Айгун Халидович от имени Минсельхоза и Правительства республики дарит, к огромному неудовольствию директора ипподрома, Расулу Гамзатову. Потом обычный в таких случаях банкет. Конечно, произносятся тосты за поэта. Айгун Халидович говорит, что авторитет Расула настолько велик, что ему достаточно произнести только «Фу!», и все правительство Дагестана сдует, как мощным ветром. На этот тост министра сельского хозяйства Расул ответил:
– Я бы давно уже сказал «Фу!», это желание у меня есть, есть оно и у дагестанцев, но где мне взять других министров?
Из воспоминаний Магомеда Гитиновича Абдуразакова, бывшего Министра внутренних дел республики:
– Мы приехали в Шамильский район (в то время он назывался Советский). Поэт долго выступал. Как обычно, он начинал свою речь медленно и довольно спокойно. Но через 3–4 минуты разговор поэта был схож с потоком горной речки после летнего ливня. Потом Расул сам себя приводил в состояние, близкое к экстазу. И, конечно, он захватывал внимание людей, они задавали ему множество вопросов. Встреча затянулась. В Доме культуры люди не хотели расходиться, один за другим на трибуну поднимаются все новые и новые ораторы, поэта возносят до небес. Расул попросил слова:
– Дам-дам был очень приятным, но очень длинным! А когда будет чам-чам?
Вспоминает Магомед Юсупович Юсупов – руководитель Республики Дагестан в начале 90-х годов XX века.
В беседе об одном дагестанце Расул говорит, что, по его мнению, он очень хороший человек.
– Почему ты так решил, Расул? – спрашивает Магомед Юсупович.
– Он меня вчера долго хвалил!
Александр Засухов
Ахсарбек Галазов
Рассказал главный редактор газеты «Дагестанская правда» Раджаб Магомедов.
В период подписной кампании он попросил поэта помочь в рекламе газеты, тираж которой падал. Расул согласился с охотой. В газете «Дагестанская правда», на первой странице, появилась его фотография с этой газетой в руках и с текстом, предложенным им самим:
– «Дагестанская правда» – моя правда!
23 сентября 2011 года. На доме по ул. Тверской в Москве, где жил народный поэт Дагестана, открывают памятную доску. Ведет митинг, как всегда блестяще, пафосно и вместе с тем просто, с большим дагестанским вкусом Гамзат Магомедович Гамзатов. Это его выступление о поэте, – пожалуй, лучшее из всех слышанных мною. В тот день на Тверской, бывшей улице Горького, кроме огромного количества дагестанцев, были и друзья Расула Гамзатова – Е. М. Примаков, А. Галазов, А. Дзасохов, Л. И. Швецова. Примаков вспомнил, как он попросил прочесть стихи на аварском языке и перевести. Это было знаменитое четверостишие:
В Индии считается, что змеиПервыми на землю приползли.Горцы верят, что орлы древнееПрочих обитателей земли.Я же склонен думать, что вначалеПоявились люди, и позднейМногие из них орлами стали,А иные превратились в змей.А. Дзасохов, бывший Президент Республики Северная Осетия-Алания, говорил о том, как Расул высоко превозносил ценность образования, настоящий герб государства, это система образования. А еще он припомнил, как один из переводчиков стихов Гамзатова, выдающийся советский поэт Роберт Рождественский, говорил, какие он испытывает чувства, когда читает гамзатовские стихи:
– Чувство белой зависти! Почему я не смог так написать?!
Время от времени в Союзе писателей Дагестана возникали конфликтные ситуации и даже, наверное, это не стоит скрывать, группировки. Расул шутил:
– Единственной группировкой, которую я признаю, является группировка советских войск в ГДР, которую возглавляет мой земляк – генерал-полковник Магомед Танкаев!
Салихат, дочь поэта, рассказывает.
В 60-е годы в Махачкале сдавался жилой дом Союза писателей Дагестана, который по своей численности тогда приближался к сотне членов. Руководство города, в соответствии с законодательством того времени, две квартиры в этом доме решило предоставить офицерам Каспийской флотилии. По этой причине без квартиры остался один писатель из даргинской секции Союза. Возникла конфликтная ситуация. Когда недовольный пришел в кабинет председателя Союза писателей, весь кабинет оказался наполнен возмущением. Выслушав требование не отдавать квартиру Каспийской флотилии, Расул ответил:
– Дорогой! У нас, в Союзе писателей, к сожалению, нет вооружения, чтобы бороться с Каспийской флотилией!
Александр Георгиевич Андреев, аудитор Счетной Палаты России, тоже был в числе многочисленных посетителей народного поэта Дагестана в октябре 2003 года. Конечно, и его угощал очень уже больной Расул. Поднимался тост, естественно, за здоровье поэта. Его ответ запомнился А. Г. Андрееву:
– Этот тост меня и погубил!
Замечательные истории о Расуле рассказывает наш знаменитый композитор Мурад Кажлаев. Он может написать целую книгу воспоминаний о своем друге, о совместной работе, о поездках. Вот только несколько зарисовок, рассказанных Мурадом Магомедовичем во время совместного отдыха в санатории «Красные камни» в Кисловодске. Обычно Мурад Кажлаев и его супруга – красавица Валида-Ханум – приезжали туда в конце июля в августе. Деятельная, практичная Валида первым делом заготавливала фрукты и в условиях санатория готовила домашнее варенье!
После акклиматизации гостеприимные хозяева приглашали обычно отдыхающих в Кисловодске дагестанцев попробовать свежеизготовленное варенье у них в номере.
20 августа 2009 года. В гостях у меня Мурад Кажлаев, Ризван Казимович Газимагомедов, заместитель Председателя Правительства, его жена Раисат, Артур Исрапилов с женой Заирой и я. Зная, что Кажлаев – великолепный рассказчик, артистически изображающий с помощью мимики бытовые сценки, я упросил его рассказать несколько историй о Расуле. Вот они:
– Ко мне приехали друзья-музыканты. Зная об этом, заведующий отделом культуры обкома КПСС Магомед Садыкович Магомедов попросил провести встречу с трудящимися Кизляра. Я позвонил Расулу Гамзатову и предложил ему возглавить нашу творческую делегацию. Он согласился, сказав: «Мурик! Я помню, что я твой заложник и нахожусь в твоих руках! Как я могу не поехать?! Ты ведь можешь рассказать Патимат о нашей поездке в Дербент (об этой поездке чуть ниже).
Жарким августовским днем на трех машинах гости приехали к кизлярцам. На границе города их встречает первый секретарь горкома партии Степан Паламарчук, пионеры, казачки с хлебом-солью. Юноши и девушки танцуют лезгинку, после чего все сразу направляются в Дом культуры завода, построенного в то время, когда им руководил Абдуразак Марданович Мирзабеков. Встреча с рабочими была долгой, радостной. Наконец, настало время обеда. Паламарчук повел гостей в столовую завода, где были уже накрыты столы. На улице августовская жара, в воздухе носятся огромные изумрудные мухи. Когда принесли борщ, одна из них как будто бросилась в тарелку с борщом Расула! Чтобы сгладить возникшую неловкость, Расул говорит: «Степан! Я люблю дагестанцев за гостеприимство: куда бы я ни приезжал, в горах мне стараются зарезать черного барашка. Я предпочитаю именно черных карачаевских, этому меня научил Абдурахман Даниялович Даниялов. Он, кстати, для хинкала употреблял только сушеное мясо из Тляраты! Но только кизлярцы смогли проявить такое гостеприимство, когда ради приезда гостей они умудрились муху зарезать!».
В начале 60-х годов молодые Расул и Мурад решили «проветриться». Поездку наметили в Дербент, город колоритный, обильный. (Эту историю Мурад Кажлаев рассказал в отсутствии Валиды-ханум, чтобы не услышать от нее запоздалые укоры). Конечно, встречал их первый секретарь горкома. День прошел незаметно: посещение Дербентского коньячного завода, наречение больших дубовых бочек именами Расула Гамзатова, Мурада Кажлаева; конечно, обязательная дегустация коньяков сорокалетней выдержки… Потом плотный ужин на берегу Каспия! Стемнело, и гости решили ехать домой. Особенно настаивал на отъезде Расул, повторяя: «Надо ехать! Патимат будет волноваться…». За рулем своей машины был Мурад, едут вдвоем. И вот около Дагестанских Огней Мурад Кажлаев начинает понимать, что он засыпает, ехать дальше вдвоем с Расулом Гамзатовым опасно. Возвращаться обратно к секретарю горкома – неловко. И тогда Мурад вспомнил, что около железнодорожного вокзала в Дербенте есть старая гостиница, куда можно заехать, переночевать, а утром рано поехать домой. После того, как сопротивление Расула было преодолено, друзья приехали в пресловутую гостиницу. В фойе за столом заспанная администратор, пожилая женщина. Расул говорит ей: «Слушай, давай быстро ключи от номеров «люкс»! Расул Гамзатов и Мурад Кажлаев будут отдыхать!». Администратор, не узнав поэта, очень недоброжелательно смотрит на них, быстро набирает какой-то номер и говорит в трубку: «Микдат! Тут какие-то два алкоголика выдают себя за Расула Гамзатова и Мурада Кажлаева!». Через пять минут в гостинице появляется сотрудник милиции из транспортного отдела, с железнодорожной станции. К счастью, он сразу признал Расула и успокоил напуганную женщину. В пять часов утра следующего дня Расул был уже на ногах и в маленькой комнате провинциальной убогой гостиницы (где там номера «люкс»!) он ходит по комнате и сочиняет стихи. Раннее утро было «самое творческое» время дня, когда он не был в плену друзей, гостей, родственников, многочисленных почитателей. К сожалению, мы никогда уже не узнаем, какие мысли были у Расула в это утро в Дербенте, в какие чудесные строки превратились эмоции вчерашней ночи. Не в эти ли?
С гостиницей связана еще одна легенда. Это тот случай, когда за реальность описанных событий я не ручаюсь, хотя в рассказе и упоминаются реальные люди. Это история о Расуле, записанная и рассказанная Юрием Боревым.
Юрий Борев издал книгу «Из жизни звезд и метеоритов», в которой наряду с рассказами о таких выдающихся писателях и поэтах, как Горький, Бунин, Твардовский, Чуковский, есть легенды и о Гамзатове.
Говорят, однажды в 60-е годы Расул Гамзатов возвращался из Москвы на поезде и оказался в купе с красивой попутчицей. Как только поезд оказался в Махачкале, поэт пригласил спутницу поужинать в ресторане гостиницы «Дагестан». Конечно, ужин сильно затянулся, и ресторан уже закрывался. Гостей вежливо, но настойчиво попросили «закругляться». На улице была уже ночь, лил дождь, машин нет, такси заказать не удалось. Расул решил переночевать в гостинице. Администратор гостиницы была в состоянии, близком к панике. Да, она узнала поэта, был и свободный номер. Но надо помнить, какие суровые порядки существовали в советских гостиницах, как тщательно администраторы гостиниц изучали страницы советских «краснокожих паспортин» в поисках штампа о браке. Советское государство с его любопытством не имело представления о том, что существует тайна частной жизни. Ничего частного мы не признаем! Администратор, боясь брать на себя ответственность, звонит глубокой ночью директору гостиницы по фамилии Цинципер. Его поведение очень характерно для советских служащих того времени: главное, не брать на себя ответственность, перестраховаться, а поэтому на всякий случай лучше отказать человеку. Можно понять ту крайнюю степень возмущения, которую проявил негодующий поэт!
– Я, народный поэт Дагестана, член Президиума Верховного Совета СССР, не могу снять номер в гостинице «Дагестан» родного для меня города Махачкала!
Конечно, на следующий день в кабинетах обкома партии инцидент обсуждался, поэт осуждался; как обычно, поручили Шамхалову «поработать» с земляком. Через несколько дней состоялось заседание вновь избранного Верховного Совета Дагестанской АССР. Как обычно, бывший состав правительства слагает полномочия перед вновь избранным парламентом. Первым делом Верховный Совет заслушивает предложение о новом составе правительства. Список членов правительства заранее утвержден на заседании бюро обкома партии, и все знают, что заседание Верховного Совета, – по существу, простая формальность, декорация. Почетную роль зачитать список членов правительства, как обычно, предоставляют самому известному депутату Расулу Гамзатову, только что избранному к тому же заместителем Председателя Президиума Верховного Совета Дагестанской АССР. Расул поднимается на сцену, занимает место за трибуной, важно одевает очки в роговой оправе и торжественно, даже артистично начинает зачитывать список министров. Когда он дошел до поста председателя правительства, он, вопреки всем известной фамилии, которую он должен произнести, вдруг называет фамилию Цинципера, принципиального, осторожного Цинципера. В зале гул, смех. Председательствующий осторожно прерывает Расула:
– Расул Гамзатович! Вы, видимо, оговорились, называя фамилию председателя Совета Министров!
– Нет! Я не оговорился, предлагаю принципиального Цинципера. Считаю, что он лучше всех справится со сложными задачами, если он даже с Расулом смог справиться!
Конечно, в городе уже знали про инцидент, депутаты хохочут, в зале небывалый при проведении торжественных мероприятий смех!
Только Расул мог позволить себе такие шутки: для всех других они закончились бы исключением из партии и концом карьеры. А ведь это не просто вольность, это вольнолюбие поэта! Никто не пытался философски осмыслить этот, казалось бы, комический эпизод. Только Расул Гамзатов в образе балагура, шутника мог позволить себе защитить достоинство дагестанского народа, даже в такой закамуфлированной форме. Ведь, по сути, речь шла о дурости, формализме, с которыми всем приходилось считаться, в том числе и Расулу Гамзатову.
Это он мог пошутить даже с всесильным Леонидом Ильичем Брежневым, Генеральным Секретарем ЦК КПСС. Говорят, на одном из заседаний Президиума Верховного Совета СССР тот сказал поэту: «Расул! Моя жена очень любит тебя, твои стихи!». На что Расул, улыбаясь, ответил: «Это очень хорошо и правильно. Правильно будет, если и Генеральный секретарь ЦК КПСС будет любить Расула Гамзатова!».
По моей просьбе, о своих встречах с поэтом поведал бывший проректор Дагестанского университета, мой земляк Гасан Айгунов.
Как-то раз, отдыхая в Кисловодске, мы, группа дагестанцев, оказались в кафе «Ветерок», где готовили особо вкусные шашлыки. Пригласил нас живущий в Кисловодске наш земляк, великолепный ювелир, неподражаемый патриот Дагестана кумухец Алил. Вот что рассказал Гасан:
– Я не раз оказывался на различных торжественных собраниях, юбилейных мероприятиях с участием Расула Гамзатовича, но посидеть с ним за одним столом, в узком кругу, довелось лишь трижды.
В первый раз – еще в конце 80-х годов прошлого века. После возвращения Р. Гамзатова с супругой из Англии, мы с моим другом Рамазаном Хаппалаевым (он тоже побывал с ними в Лондоне) отправились к ним в гости. Еще во дворе услышали незабываемую фразу поэта: «Нахожусь в состоянии издевательства жен над мужьями». Дело было в том, что его супруга Патимат в очередной раз затеяла ремонт, о чем свидетельствовали очищенные от краски стены дома. Долго не пришлось гостить: Расул Гамзатович торопился куда-то.
Вторая встреча была не столь короткой, и состоялась в моем кабинете в присутствии египетских гостей. В 1997 году моя дочь Азиза, студентка отделения востоковедения исторического факультета ДГУ, со своими сокурсницами проходила языковую стажировку в Аксьютском университете Египта. В письмах и телефонных разговорах с восхищением говорила о докторе Фатхалле, женатом на русской красавице Людмиле Александровне. В то же время мы ждали в гости профессоров Аксьютского университета, согласно договору о сотрудничестве двух вузов. Делегация состояла всего из 2 человек – докторов Фатхаллы и Хасана. Накануне отъезда доктор Фатхалла попросил нас организовать встречу с Р. Гамзатовым. Я позвонил Расулу Гамзатовичу и договорился заехать за ним на следующий день. Перед выходом из дома поэт уточнил, сколько будет гостей, взял два сборника своих стихов «Четки лет», и через 15 минут мы уже были в моем кабинете. Поздоровались, сели. На столе коньяк «Россия», шоколад, фрукты. Доктор Хасан, человек религиозный, не употребляет спиртное; Фатхалла, прошедший советскую школу застолий, с удовольствием пьет и, радуясь встрече, улыбается во весь рот. Мы с Магомедом Гасановым, коллегой-проректором, поддерживаем компанию, а вторым непьющим за столом оказался Р. Гамзатов. Тогда Магомед обратился к поэту: «Расул Гамзатович, если коньяк не хотите пить, может, Вам ликера налить?». Ответа не последовало. М. Гасанов переспросил, на что Расул сказал ему: «Слушай, Магомед, что ты пристал? Когда я пил, и тогда я его не пил, а теперь, когда не пью, тем более не выпью эту дрянь. Это разве напиток для мужчин?».
Через некоторое время Р. Гамзатов делает дарственную запись в одном из своих сборников и дарит доктору Фатхалле. Последний, поблагодарив, тут же достает другой сборник стихов, подготовленный заранее, и просит: «Напишите, пожалуйста, и моей жене!», На что Расул отвечает: «А что, вы в разводе разве?». Вскоре очередь дошла и до нас с Магомедом. М. Гасанову пишет: «На добрую память, с наилучшими пожеланиями в жизни», – и далее: «Магомед, смотри, при встрече на улицах Махачкалы не делай вид, что ты со мной не знаком!». Мне: «Дорогой Хасан, всегда буду рад встречаться с тобой – благородным, отзывчивым человеком. В день встречи с египетскими друзьями. Расул».
После в кабинете появляется начальник международного отдела (ныне проректор по хозяйственной и правовой работе) Зейдулла Османов. Я беру из шкафа в приемной книгу воспоминаний о Шамиле и прошу Расула Гамзатовича написать в ней пару строк для вновь прибывшего. Поэт, долго не думая: «Дорогой Зейдулла, за неимением под рукой сборника своих стихов пишу тебе в книге воспоминаний о Шамиле. Если бы ты знал, как тебе повезло. Расул».
Настало время прощаться. Р. Гамзатов встает, и мы провожаем его, но поэт не выходит, уступая Фатхалле, а тот, в свою очередь, говорит:
– После Вас, дорогой Расул.
– Объясни, Гасан, что я никогда не нарушу § 1 статьи 1 Конституции РД (т. е. для дагестанцев уважение к гостю – святое дело. Прим. автора).
– А для нас, египтян, вообще для арабов, Расул – это бог. Я же не могу выйти раньше самого бога!
– Тогда так и будем стоять до утра, – сказал великий поэт, улыбаясь по-детски.
Через 5 минут доктор Фатхалла сдался.
После юбилейных торжеств Расула Магомедовича Магомедова я в числе приглашенных вновь оказался за одним столом с Расулом Гамзатовичем на банкете в ресторане «Ленинград». Узнав, что поэт пьет только «Кагор», сын Р. Магомедова Арсен купил именно это вино. Не успели его разлить по бокалам, поэт, широко улыбаясь и барабаня рукой по столу, стал повторять: «За Расула надо пить, за Расула нужно выпить». Заметив недоуменные взгляды окружающих, он добавил: «Не за Расула Гамзатовича, а Расула Магомедовича». Все расхохотались.
Говорят, однажды Расул, пожав руку красивой женщине, отметил: «Что-то у тебя рука холодная сегодня». «Зато сердце горячее», – ответила та. Поэт же возразил ей: «Дорогая Хадижат, в холодной кастрюле не может быть горячий бульон».
Талантливый поэт и писатель, внимательный друг, жизнерадостный человек с тонким чувством юмора, Расул Гамзатович снискал к себе глубокое уважение людей своего поколения и любовь всех читателей не только России, но и всего мира.
В 1972–73 годах, будучи аспирантом ДГУ, я находился в Москве, в научной командировке. Направляясь в библиотеку, разговорился с одним сибиряком.
– Издалека приехали, молодой человек? – спрашивает он.
– Из Дагестана.
– Значит, земляк Расула Гамзатова?
– Да. Правда, читаю его, как и Вы, на русском языке. В оригинале не могу, так как я лакец, а он – аварец, языки разные.
– Никакой он не аварец…
– А позвольте у Вас поинтересоваться, кто же он тогда по национальности? – вопрошаю я недоуменно.
– Он гений, а у гениев национальности не бывает, – уверенно отвечает он.
Вернемся вновь к Конституции горца.
В ней семь очень коротких статей. Но о каждой из них можно написать книгу комментариев, объединяющую все эти статьи. Идеей является любовь к Родине, России, Дагестану, т. е. патриотизм. Школьников в Англии учат патриотизму. Они первым делом запоминают тезис английского патриотизма: It’s my country – right or wrong. Я всегда считал, что переводятся эти слова так: плохая она или хорошая, но это – моя Родина. И вот совсем недавно я прочитал, как академик Сергей Петрович Капица правильно переводит этот тезис: «Это моя страна – права она или нет».
Что бы ни делала Англия, даже если ее солдаты убивают гражданских людей, она априори оказывается права!
Оказывается, даже патриотизм западный отличается от российского патриотизма. Формула «Это моя страна – права она или нет» появилась во время Британской империи. Российские патриоты, наоборот, стараются выискивать всяческие недостатки в своей стране и любят Родину, но странною критической любовью!
– Я проповедую любовь враждебным словом отрицанья, – писал Н. Некрасов.
Правильно ли, что российский патриотизм столь критичен, порой язвителен, склонен к самоуничтожениям? И тут должны быть разумные меры, все та же «золотая середина»! Нельзя постоянно ниспровергать прошлое. Почему безусловной традицией россиян является шельмование своих прежних царей, генеральных секретарей, президентов, председателей госсоветов?
Разве человек, взявшись за тяжелейший труд руководства страной, регионом, не заслуживает понимания? Помните: понять – значит простить!
Патриотизм – это такая идея, которая обладает огромной созидательной силой. Любовь к Родине гораздо сильнее любви к деньгам, а потому советский патриотизм создал в короткие сроки современную промышленность, обеспечил победу в Великой Отечественной войне.
Особенность патриотизма в нашей стране в том, что патриотизм неразрывно связан с идеей справедливости. Мы, россияне, более требовательны к своей власти, мы хотим, чтобы она была успешной, но не любой ценой! Цель не должна оправдывать применяемые средства. Власть должна действовать по правде, быть правовой, правой властью! Вот в чем глубинный смысл замечательного афоризма академика Гусейнова: «Мы не правду поверяем Родиной – мы Родину поверяем правдой!».
В Средние века думали, что земля плоская, что она покоится на трех китах, плавающих в океане. С тех пор цифра три является символом человека самого важного, фундаментального, опорного.
На что же может опереться современный Дагестан, дагестанцы в своих поисках места в цивилизации? На то, на что он опирался всю свою историю – на беспредельную любовь к Родине, на трудолюбие, являющиеся жизненной энергией, без которой невозможен успех, на вечное недовольство собой и жажду современных знаний.
Человеку свойственно при этом ошибаться, а поэтому самое главное, чтобы у нас не иссякла энергия заблуждения!
Амфитрион поэта
Из греческого языка в русский пришло редко используемое слово «амфитрион», связанное со словом «амфитеатр». Оно означает круг общения человека в его жизни. У среднего человека, возможно, круг общения в течение жизни составляет около тысячи человек. Если вспомнить всех тех людей, с которыми Расул общался в детстве, с кем совместно учился в Литературном институте, с кем работал в Союзе писателей Дагестана, с кем сидел в почетных президиумах, с кем в составе делегаций бывал за границей; если вспомнить всех его знакомых – дагестанцев, то его амфитрион будет гораздо больше тысячи.
Ткань жизни Расула – его общение с теми, кто знал, дружил, а может, и завидовал поэту. Невозможно восстановить весь круг друзей, приятелей, знакомых. Но был около Расула Гамзатова человек, который сделал очень многое для того, чтобы сохранить в памяти потомков амфитрион Расула. Это известный дагестанский фотокорреспондент Владимир Матвеев. Он присутствовал на всех публичных встречах с участием Гамзатова, почти ежедневно формируя фотодневник поэта. В результате остались тысячи фотографий, негативов, бережно разложенных по конвертам с педантичными надписями. Надеюсь, что скоро они окажутся в Музее Расула Гамзатова, необходимость в котором очевидна. Владимир Матвеев умер, но после его смерти его супруга бережно сохранила это достояние дагестанского народа. Нет слов, чтобы выразить благодарность семье Матвеевых. Дагестанцы сохранят память об этом скромном служению Дагестану. В приложении к книге содержатся некоторые фотографии тех, кто входил в амфитрион Расула Гамзатова. Прежде всего, это фотографии отца – Гамзата Цадасы, матери – Хандулай, родственников поэта.
Влияние отца на творчество Расула Гамзатова огромно. Это отец заложил основы особой дагестанской образованности Расула. Прекрасный пример – это образ черного пса из одного из четверостиший Гамзата Цадасы.
Живи, на чужое не зарясь,Судьбы нетемны небеса,И помни, что черная завистьОпаснее черного пса.Многие поэтические идеи и мотивы отца
Расул Гамзатов развил в своих четверостишиях и горских сонетах. Краткость, афористичность, мудрость Цадасы не могут не восхищать.
Всех длиннее у того дорога,Кто в наплывах солнца и тумана,Вдалеке от отчего порогаИщет человека без изъяна.Какое поразительное ненавязчивое нравоучительство присуще Цадасе:
Не могут быть символом дружеских узШашлычное братство и винный союз.Медовое слово сказать на пируСпособен и тот, кто не склонен к добру.Или о ценности скромности:
Кто их не видел – возносить охочих.Себя не по заслугам и уму?Быть самым низким суждено тому,Кто мнит в душе, что он превыше прочих.Далее в книге публикуются фотографии тех, кто являлись частью публичной, литературной жизни поэта.
Иллюстрации
Расул Гамзатов и Владимир Матвеев
Гамзат Цадаса с детьми
С отцом
Мать поэта Хандулай
Женщины аула Балхар
Родной дом в Цада
Гамзат Цадаса в санатории Талги, октябрь 1948 г.
Александр Твардовский и Расул Гамзатов
Канатоходцы села Цовкра: на «канате нравственности»
Аул Цада. В воротах отцовского дома
С Далгатом Ахмедхановым
Расул Гамзатов и Председатель Совета Министров СССР Алексей Николаевич Косыгин: встреча в аэропорту
Поэты Роберт Рождественский, Р. Гамзатов. Встреча с премьер-министром Индии Радживом Ганди
Стоят: Николай Тихонов, Расул Гамзатов, Семен Бабаевский, Анвар Аджиев. Сидят: Леонид Соболев и Абуталиб Гафуров. 1950 г.
М.-А. М. Магомедов и М. Ю. Юсупов
Землетрясение 1970 г.
Встреча с Премьер-министром Индии Индирой Ганди
Гамзатов, Чухрай, Данелия
С лидером палестинской революции Ясиром Арафатом
Расул у себя дома, в Махачкале
Студенческие годы
Р. Гамзатов, М. Турзун-заде, Ч. Айтматов – три лауреата Ленинской премии
Во время учебы в Литературном институте в Москве
Герой Советского Союза Ризван Баширович Сулейманов и Расул Гамзатов
Р. Гамзатов, М. Карим, М. Турсун-заде, Н. Грибачев
Москва, Колонный зал Дома Союзов, сентябрь 1983 г.: празднование 60-летия поэта
С Абуталибом Гафуровым
С Константином Симоновым
Композитор Д. Шостакович и Р. Гамзатов
Р. Гамзатов, министр культуры СССР Е. Фурцева, писатель К. Федин
Расул Гамзатов и Фидель Кастро. Куба
М. Шолохов и Р. Гамзатов
Пресс-конференция Р. Гамзатова в Иране
С Евгением Евтушенко
Раиса Ахматова, Фазу Алиева, Махмуд Эсенбаев, Расул Гамзатов
В день 50-летия в ауле Цада
Празднование 60-летия Расула Гамзатова
Яков Козловский
В центре – генерал-полковник М. Танкаев, Р. Эльдарова, Р. Гамзатов
Р. Эльдарова и Р. Гамзатов
Бурлият Ибрагимова и Хаписат Гамзатова
Зам. министра культуры Х. Хиясов и Х. Гамзатова
Исмаилов Ш. А., Умалатов А. Д., Умаханов М.-С. И.
М. Ш. Абуев, Умаханов М.-С. И. (в центре), Шамхалов Ш. М.
Расул Гамзатов на трибуне
Давид Кугультинов
60-летие поэта
Александр Назаревич, Константин Симонов, Расул Гамзатов. 1954 г., г. Махачкала
Расул Гамзатов, Гази Магомедов, Абдулатип Гаджиев, Магомед Магомедов (стоит спиной)
Магомедали Магомедов, Расул Гамзатов и жена Патимат в Цада в день 60-летия поэта
У горной реки
После возвращения из Латинской Америки
Расул на трибуне. 22 апреля 1981 г.
Расул Гамзатов и Владимир Солоухин, переводчик книги «Мой Дагестан». Гуниб
На стадионе «Динамо» в Махачкале: турнир по вольной борьбе
Али Алавердиев, бывший Председатель Верховного Суда ДАССР; Р. Гамзатов; Даниял Мамаевич Гаджиев, бывший ректор Дагсельхозинститута; Гамзат Гамзатов (племянник поэта); Гаджи Гамзатов и Абдулла Гаджиев. Во дворе дома по ул. Ленина, г. Махачкала. 1969 г.
Оглавление
Воспоминания о последних встречах И еще о певицах Амфитрион поэта Иллюстрации
