Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Правильное питание Эзотерика

Глава 1
Баронеты ван Хемстра. семейные тайны голландского рода

Рассказ об Одри Хепберн, об этом трогательном ангеле, следует начать с детства, однако она сама о детстве вспоминать не любила. И если в годы ее славы журналисты задавали назойливые вопросы о ее самых юных годах, актриса ненавязчиво переводила любопытство интервьюеров на другие, менее болезненные темы. Даже с самыми близкими друзьями она была немногословна, говоря на эту тему.

Мать Одри – баронесса Эльбриг Вильгельмина Генриетта ван Асбек – была голландкой из древнего аристократического рода, в котором были как крупные землевладельцы, офицеры, так и чиновники высокого ранга и придворные. Семейное древо ван Хемстра, в котором взросла баронесса Элла ван Хемстра, мать малышки Одри, вело свой отсчет с самого начала XVI века. Мать знаменитой актрисы родилась 12 июня 1900 года в фамильном поместье в Вельпе, в пригороде Арнема (расположенного в нескольких километрах юго-восточнее Амстердама). Но в детстве она жила в другом фамильном замке, который носил название Доорн. Кроме нее в семье было еще пятеро детей: четыре дочери и сын (по другим сведениям, в семье было девять детей). В венах баронессы Эллы бушевала смесь голландской, французской и венгерской крови.

Отец Эллы, барон Арнольд Ян Адольф ван Хемстра, занимал пост мэра города Арнема, также являясь высшим чиновником в министерстве юстиции. Биографы утверждают, что барон усердно служил нидерландской короне также и в колониях. Королева Вильгельмина назначила его губернатором южноамериканской колонии Голландская Гвиана (ныне Суринам).

Его дочь, баронесса Элла, вышла замуж накануне своего двадцатилетия за голландского аристократа, королевского конюшего Хендрика Густава Адольфа Карлса ван Уффорда. Впрочем, этот брак был и скоропалительным, и не очень долгим (он продлился всего пять лет). А произошло это так.

Родители, боясь, что взбалмошная, пресыщенная богатством дочь «пойдет в певички» (девушка хотела петь в опере), и стремясь отвлечь ее от глупых мыслей, направили ее первым классом на пароходе в Батавию под предлогом навестить родственников в голландских колониях. «Золотая молодежь» во все времена развлекалась одинаково: попав в столицу Индонезии, нынешнюю Джакарту, девушка стала проводить все время на бесконечных веселых вечеринках.

11 марта 1920 года – через пять месяцев после прибытия в Индонезию и за три месяца до своего двадцатилетия – в Батавию прибыли родители Эллы, чтобы присутствовать на свадьбе дочери. Жених был на шесть лет старше невесты и успешно занимался бизнесом в колониях. «Индонезия была не суровым пограничным постом, а шикарным заповедником для немногих предприимчивых иностранцев, сумевших прибрать к рукам экономику региона», – отчетливо и верно подметил Д. Спото.

Мать жениха происходила из знатного франко-голландского рода. Все обстоятельства предвещали долгий и выгодный союз. 5 декабря 1920 года Элла родила сына Арно Роберта Александра Карл ван Уффорда (в семье его называли просто Александр, Алекс). 27 августа 1924 года появился Ян Эдгар Брюс Карл ван Уффорд. А в начале 1925 года супруги прибыли в Арнем, где зарегистрировали свой развод. С этого момента Хендрик ван Уффорд навсегда исчезнет из жизни Эллы и своих малолетних сыновей.

Известно, что ван Уффорд отплыл на корабле в Сан-Франциско; там он познакомится с немецкой эмигранткой Марией Каролиной Роде, которая станет его второй женой. Спустя несколько лет он вернется в Нидерланды, где и умрет 14 июля 1955 года в возрасте шестидесяти лет.

Башня церкви Св. Евсевия города Арнема, в пригороде которого родилась мать Одри Хепберн и мэром которого был дед Одри. Фото 20 – 30-х гг. ХХ века

Девушку Эллу, обладавшую «романтическим характером», «тянуло к мужчинам с яркой наружностью и горячим темпераментом». Семейное предание рода ван Хемстра гласит, что барон, отец девушки, не раз предостерегал дочь от близкого общения с людьми искусства и театра, с людьми с темным прошлым и неясным будущим. К девятнадцати годам, до первого замужества, Элла более всего преуспела в пении и любительских спектаклях и подумывала о карьере оперной певицы. Но произошло то, чего опасались родители: именно с таким – представителем племени авантюристов – и связала свою жизнь Элла. Этот мужчина стал отцом будущей звезды большого экрана Одри Хепберн. Он был на шестнадцать-семнадцать (по другим сведениям, одиннадцать) лет старше своей супруги Эллы.

Никто так и не смог выяснить, откуда взялся Джозеф Виктор Энтони Хепберн-Растон и ему ли принадлежит имя, которое он носил. Однако это не мешает некоторым биографам величать его британским финансовым советником. Хотя никакими документами не подтверждается эта должность, на которой находился бы некий уроженец Лондона Хепберн или хотя бы Растон. Впрочем, чем он точно занимался, так это финансовыми махинациями. Не удивительно, что однажды он скрылся от нахлынувших проблем бегством в неизвестном направлении.

Тем не менее, этот человек все же не был проходимцем с улицы. И, возможно, в его венах также была толика благородных кровей, размытых туземной кровью. Джозеф имел желтоватый цвет лица, и весь его облик был несколько экзотичным, что передалось и его дочери Одри, обладавшей странной красотой. Дональд Спото считает: «Его отец, уроженец Лондона Виктор Джон Растон, работал в Богемии и там же женился на местной девушке, Анне Катерине Вельс. Бабушку Джозефа по материнской линии звали Кэтлин Хепберн». Фамилия Хепберн широко распространена и в Шотландии, и в Ирландии. Некоторые исследователи полагают, что Растон мог быть родом из Австралии, где осели его предки, потому что он хорошо знал страны и острова Тихого океана, – возможно, в силу этого он получил должность в британском министерстве иностранных дел. В этом ведомстве Хепберн-Растон с 1923 по 1924 г. числился почетным консулом в Сумаранге на Яве, тогда входившей в состав голландской Вест-Индии. С того времени за мужчиной закрепилось прозвище «яванский Джо». Известно также, что «дипломат» Джо оставил почетную должность не по собственному желанию.

Девушки Индонезии. Снимок фотографа из Голливуда Роберта Кока, 1936 г. Подобные картинки часто лицезрел отец Одри Хепберн

Вероятнее всего, замужняя баронесса Элла познакомилась с Дж. В. Э. Растоном на Яве, где проводила свой медовый месяц в начале 1920 года. Говорят, что в то время он тоже был женат на голландке Корнелии Вильгельмине Бископ. Но брачные союзы не стали помехой на пути к прелюбодеянию. Их связь возобновилась через несколько лет, когда баронесса приехала погостить к отцу в Суринам.

По возвращении в Арнем она решила-таки разорвать брак с ван Уффордом, хотя у нее уже было двое маленьких сыновей – Ян и Александр. В двадцать пять лет она осталась одна с двумя детьми. Отчаянно влюбленная женщина отправилась в Индонезию, где 7 сентября 1926 г. в Джакарте вступила в брак с Хепберн-Растоном (он развелся незадолго перед этим событием). Ее любовь была слепа, ибо новый супруг баронессы не владел никакой собственностью, что, конечно же, вызвало гнев всего старшего поколения семейства ван Хемстра. «Джозеф Растон – обычный авантюрист, который женился на ней лишь для того, чтобы жить, пользуясь положением ее аристократической семьи. Он даже не пытался найти источник доходов… Через год после свадьбы супруги начали яростно ссориться из-за денег, безделья Джозефа и его полного безразличия к сыновьям Эллы», – уточняют для нас биографы.

Элла с новым мужем возвратились в Европу; по понятным причинам чета осела не на родине баронессы, а обосновалась в Бельгии, в Брюсселе, где глава семейства занимал должность брокера и имел дела с «Бэнк оф Ингланд». Некоторые биографы Одри Хепберн пишут, что отец актрисы был управляющим брюссельского отделения. Однако, как выяснил биограф А. Уолкер, нет никаких данных, подтверждающих это, «ибо «Бэнк оф Ингланд» не имел и не имеет нигде отделений». Кроме того, тот же автор утверждает: «Гораздо более правдоподобным кажется, что Хепберн-Растон был независимым брокером. Единственное, что невозможно отрицать, – это его поддержку правых в политике. Его связь с фашистами со временем станет причиной жизненного краха Хепберн-Растона». А вот автор Д. Спото считает, что отец Одри в Брюсселе «приступил к работе в британской страховой компании на должности скромного клерка без конкретных обязанностей». С таким неясным прошлым можно также легко предположить, что отец Одри занимался профессиональным шпионажем.

Индонезия, заповедник Гугунг-Лесер. Экзотическое волшебство этих мест усиливало любовь матери Одри Хепберн к ее отцу, Джозефу Растону…

* * *

4 мая 1929 года в уединенном поместье в пригороде Брюсселя баронесса Элла родила девочку. Ее крестили, дав имя Эдда. Этот милый пухленький ребенок с большой головкой (какой девочка выглядит на ранних фото) станет известен всему миру под именем Одри. Кстати, у некоторых биографов утверждается, что «полное имя ребенка звучало так: Одри Кэтлин Растон»; «она родилась британкой, так как ее отец был британцем и в течение всей жизни Одри имела британский паспорт».

Сама девочка помнит из раннего детства трогательные картинки: над ней склоняются добрые, улыбающиеся лица родителей, комнату наполняют звуки граммофона. Или вот она лежит, как зачарованная принцесса, а над ее головой блестят сверкающими льдинками хрустальные подвески люстры. Не с той ли поры девочка полюбила белый цвет и сверкающие снежные зимы? Вот и другие биографы пишут: «Зима всегда оставалась любимым временем года Одри: белый цвет – ее любимый цвет, а Швейцарские Альпы с их занесенными снегом вершинами и речушками, покрытыми льдом, влекли ее к себе. К ним вернулась она, чтобы рядом с их величественной красотой и безмятежностью провести свои последние дни».

Когда девочка подросла, ее родители перебрались в Англию. С этого момента участились ссоры между родителями; «ирландское своеволие мужа никогда не отступало перед голландским упрямством жены». Одри, которая больше любила отца (что не такое уж редкое явление среди девочек), почти каждый раз при звуках семейной ссоры пряталась под обеденным столом, злясь на мать. Впоследствии, став взрослой, Одри – в отличие от своих родителей и памятуя свой негативный опыт – никогда ни на кого не повышала голос.

Маленькая Одри

Обратившись к исследованию британца Александра Уолкера, мы узнаем, как сформировался характер будущей звезды экрана. «Баронесса была строже, чем ее муж. Остро сознавая то, что у нее за плечами уже есть один развалившийся брак, а нынешний тоже под угрозой распада, Элла ван Хемстра старалась воспитать у дочери любовь к упорному труду, самодисциплине и окружающим. Не забыта была и христианская наука. Позднее Одри очень хорошо разглядит недостатки своей матери и скажет, что, несмотря на то, что Элла всегда заботилась о благополучии дочери, девочка чувствовала нехватку материнской теплоты. Уроки дисциплины, полученные в раннем детстве, очень пригодились Одри в жизни. Они помогали ей уравновешивать желание и долг. Они подкрепляли в ней стремление к большему и не позволяли возобладать эгоистическим амбициям. Именно тут причина сдержанного спокойствия, с которым Одри Хепберн умела сопротивляться соблазнам славы».

* * *

Рана, нанесенная маленькому чувственному сердечку Одри, давала знать о себе всю жизнь, коль она старательно избегала всяческих упоминаний об отце. Но было бы странным, если бы девочка не хранила втайне ото всех фотографию отца. На ней запечатлен высокий коротко стриженный мужчина с усами и квадратным подбородком. В нем словно дремлет бычья сила грубого мужлана. Фото было сделано в начале 1930-х годов, когда Хепберн-Растону было около сорока семи лет.

* * *

Гнетущая атмосфера в доме была настолько напряженной, что Одри часто плакала украдкой, хотя родители и окружающие редко видели слезы на ее глазах.

Маленькая Одри с матерью

– В детстве меня научили тому, что привлекать внимание к себе – признак дурных манер. Никогда не следует выставлять свои чувства напоказ… Я и сейчас слышу голос матери: «Никогда не опаздывай! Сначала думай о других! Никогда не говори о себе. Твоя болтовня не представляет никакого интереса. Нужно говорить о других!»

Даже будучи взрослой и отвечая на вопросы журналистов, Одри не могла скрыть затаенную в ее воспоминаниях о детстве грусть…

Редкое фото – Одри с отцом

Глава 2
Джозеф Хепберн-Растон. «Мы услышали зов фашизма…»

Коллапс американской экономики, произошедший в «черный вторник» осенью 1929 года, стал причиной всемирной депрессии. Проблемы не обошли и благополучную Бельгию. Читатели, успевшие на себе ощутить кризис 2009 года, могут самостоятельно сделать вывод, как выглядит процесс «опускания» финансового и материального благополучия, в который по вине США втянуты мировые державы, третьесортные страны и все люди-винтики этой мировой экономической системы. Кризис 1929 года также был искусственным, но был гораздо сильнее, чем кризис наших дней.

Тогда, в конце 20-х гг. ХХ века, – на протестной волне – во многих странах набирал силу национал-социализм, он же фашизм. Количество его сторонников в мире постоянно росло.

Говорить о становлении мировоззрения будущей великолепной звезды Одри Хепберн невозможно, не упоминая искреннего увлечения ее родителей фашистскими идеями. Стоит сказать, что в 20 – 30-е годы ХХ века представители многих аристократических семей были на стороне фашистов, вкладывая свои финансы, энергию и, наконец, обширные связи в процветание этой идеологии.

К 1934 году фашисты входили в состав всех правительственных организаций в Бельгии. Отец малышки Одри разделял фашистскую идеологию всегда и активно участвовал в политических митингах, проводимых нацистами.

«Вождь международного фашизма» бельгийский аристократ, доктор права Леон Джозеф Мари Игнас Дегрель. В 1935 г. создал партию «Front Populaire» («Народный Фронт»), которую называют движением рексистов

Весной 1935 года родители Одри собирали деньги и вербовали новых членов для Британского союза фашистов под руководством Освальда Мосли. Мосли происходил из древнего аристократического рода и так же, как и многая британская знать, имел в своих венах еврейскую кровь. Этот парадокс кажется странным, однако мы не станем влезать в суть непростого вопроса взаимоотношений еврейства с «мировым злом» в виде фашизма, навязанного человечеству в ХХ веке.

26 апреля 1935 года в издании Британского союза фашистов «Блэкшет» («Черная рубаха») появилась статья «Зов фашизма» с фотографией Эллы. В статье автор возвышенно писала: «Мы услышали зов фашизма и последовали прямой дорогой к победе, поскольку мало мы еще понимаем и слабо осознаем все происходящее. По крайней мере, нам удалось разорвать связывающие нас узы и найти путь к спасению. Мы, последователи сэра Освальда Мосли, убеждены, что в нем мы обрели лидера, чей взгляд устремлен не к земле, а к высшей реальности и идеализм которого позволит Британии увидеть новый рассвет духовного возрождения»; «Слишком долго мы полагали, что материальным платят за материальное и что земные вещи могут улучшить землю. Но это не так. Мы, те, кто услышал зов фашизма… научились понимать то, что смутно представляли и раньше, а теперь осознали в полной мере: что только дух способен очистить тело и что только душа Британии может быть спасением Британии…»

Баронесса Элла публично выступила с одобрением протеста против чуждого, еврейского доминирования в банковском деле и торговле. Напрочь упустив при этом, что сама имеет некоторое отношение к этому самому «чуждому» доминированию в своей стране…

Голландка напишет несколько статей для еженедельника Мосли «Блэкшет», подписав их родовым именем: Элла де Хемстра.

* * *

В начале мая 1935 года Элла и Джозеф Хепберн-Растон ужинали в Мюнхене с Адольфом Гитлером и его ближайшими сподвижниками, в том числе британским подданным сэром Мосли. И никого из присутствовавших не заботило, что за столом с наци №1 сидит «еврейская знать» или что у баронессы Эллы в Восточной Европе проживают дальние родственники-евреи. Среди гостей были и три британские аристократки – сестры Митфорд, влюбленные в фюрера немецкой нации. Интересно, что в начале нашего XXI века пресса Великобритании сообщила о том, что одна из сестер Митфорд родила от Адольфа Гитлера ребенка, которого ее родители долгие годы скрывали от общественности. Вполне вероятно, так оно и было, ведь фюрер любил хорошеньких женщин и никогда не ощущал недостатка в восторженных спутницах.

Плакат «Истинное лицо рексизма». Бельгия, 1939 г., автор Рене Магритт

Родители малышки Одри вернулись в Брюссель в середине мая, забыв о дне рождения дочери. 4 мая – в день своего шестилетия – Одри была с няньками и родственниками, но без матери и отца, к которому была нежно привязана. Но ее отца больше заботили мировые проблемы, чем проблемы крошечного мирка его дочери. «Вскоре Джозеф окончательно отдалился от жены и дочери. Мрачному, молчаливому, нежелающему работать, полностью зависящему от жены, ненавидящему евреев, католиков и «цветных» Джозефу было просто нечего сказать Элле и Одри. И это угнетало девочку больше всего».

В мае того же 1935 года Джозеф Растон – без ссор, бурных сцен и вообще без каких-либо предупреждений – собрал свои вещи и покинул дом на улице Кейенвельд, чтобы никогда больше не вернуться. Впрочем, разные исследователи преподносят сей факт расставания по-разному. К примеру, мы можем найти такое объяснение: «Непосредственная причина разрыва между ее родителями была весьма банальной. Однажды, неожиданно придя домой, мать Одри застала своего супруга в постели с няней, которая присматривала за Одри и сыновьями Эллы от первого брака. Баронесса была потрясена. Она ощутила мгновенное и острое отвращение к происшедшему. Последние иллюзии рассеялись. За одну ночь она поседела. После громкой, грубой и жестокой ссоры Хепберн-Растон навсегда ушел из дома. Когда Одри проснулась, у нее уже не было отца». А так как реальные участники тех событий упорно хранили молчание, мы не можем знать, какие причины побудили отца Одри Хепберн поступить так подло по отношению к домашним. Кто-то высказывает предположение, что Джозеф растратил большую часть наследства Эллы и деньги тестя, другие склонны видеть в нем деградированного алкоголика, обуянного нацизмом. Но причины могли быть совсем в другом. К началу 30-х гг. безработица в Голландии достигла рекордного уровня. Некоторые из тех, кто потерял работу, отправлялись на низкооплачиваемую работу в Германию. Если они отказывались ехать, пособие по безработице более не выплачивалось. Непопулярные правительственные меры вынуждали многих граждан страны искать лучшую долю, резко меняя жизнь свою и своих близких.

Британские аристократки Диана и Юнити Митфорд среди членов нацистской партии. Сентябрь 1937 г.

Много позже Одри признается:

– Я боготворила своего отца. Расставание с ним было очень болезненно для меня… Покинув семью, отец лишил нас уверенности – и, возможно, на всю жизнь. Я помню реакцию матери… ее лицо, залитое слезами… Я была в ужасе. Что со мной произошло? У меня просто земля ушла из-под ног.

В другой раз она также откровенно скажет о том времени:

– У других детей были отцы, а у меня нет. Я не могла смириться с мыслью о том, что никогда его больше не увижу. И моя мать очень страдала, когда отец ушел. Потому что он ушел по-настоящему… Я была полностью раздавлена. Я целыми днями плакала. Но мама – никогда. Она даже никогда о нем не говорила.

И добавит правдивое свидетельство перемен:

– Мама очень любила меня, но не всегда умела это показать… Жизнь сложилась так, что мама стала для меня и отцом тоже.

После произошедшего разрыва родители Эллы приехали из Голландии и перевезли их в родовое поместье в Арнеме. Сводные братья Одри, Александр и Ян, большую часть времени жили у своего отца в Гааге. «Со временем братья сделались более «голландцами», чем Одри. Отношения между детьми были дружескими, но без настоящей родственной близости».

В 30-е годы ХХ века фашизм приобретал популярность и Европе, и в США

Как уже говорилось, в семейном альбоме сохранились фото Джозефа Виктора Хепберн-Растона, которые – скрывая ото всех – хранила Одри. Но были ли среди фото середины 30-х годов те, на которых вполне счастливая чета Хепберн-Растонов стоит на ступенях «коричневого дома» штаб-квартиры Национал-социалистической партии в Мюнхене среди улыбающейся группы сторонников лидера Британского союза фашистов сэра Освальда Мосли? Или другие исторические снимки, на которых Растоны улыбаются Адольфу Гитлеру? В отличие от супруга, имя голландской баронессы Эллы Растон было включено в список активных сторонников Британского союза фашистов, – и это при том, что иностранцев не принимали в партию Мосли (а для нее сделали исключение как для жены британского подданного). Даже если эти и другие провокационные снимки и сохранились в семейных архивах, вряд ли кто-то из представителей семейства Хепберн-Растонов признается в этом. Отсюда – и упорное молчание кинозвезды о своем детстве и своем отце. «Семейные тайны, – напишет А. Уолкер в книге с незатейливым названием «Одри Хепберн. Биография», – весьма тяжелое бремя для знаменитых людей. Но Одри несла эту ношу с присущей ей грацией, не утрачивая душевной красоты и простоты. Некоторые из ее ближайших друзей ощущали в ней некую скрытность и не могли найти объяснения этому».

После Второй мировой войны об увлечении баронессы и ее семейства нацистскими идеями в обществе словно забудут. Возможно, развод с Джозефом сыграет в этом свою положительную роль: оставшись одна, без мужской поддержки, женщина станет более сдержанной в своих высказываниях и поступках. К тому же у многих в те годы было «рыльце в пуху», мало кто из знатных семейств Европы сумел избежать «очарования фашизмом».

Тот же Уолкер писал: «Одри достигла известности, и связь ее родителей с фашизмом, какой бы кратковременной эта связь ни была, всегда очень остро переживалась ею. И хотя сама она была совершенно ни в чем не повинна, а ее мать уже давно раскаялась в своих заблуждениях, эта связь долгое время угрожала репутации обеих женщин и особенно карьере Одри. Любая связь с нацистами в прошлом была крайне опасна. К примеру, когда вторая жена Рекса Харрисона, Лилли Палмер, приехала с ним в Голливуд в 1945 году, кинокомпания приложила громадные усилия, убеждая всех, что актриса родилась не в Германии, а в Австрии – это считалось более приемлемым. Та осторожность, с которой Одри относилась к каждому интервью, вполне понятна при ее природной совестливости и тщательности во всем. У нее никогда не исчезала боязнь, что какой-нибудь дотошный журналист, копающий глубже официальных сведений, предоставляемых студией, вытащит на поверхность крайне неприятные факты из прошлого ее родителей».

Германия 30-х гг.

* * *И здесь снова возникает версия о причастности отца Одри к спецслужбам. В отличие от своей супруги, Джозеф Виктор Хепберн-Растон, разделяя нацистские взгляды и активно поддерживая нацизм, никогда не ставил своего имени ни под одним фашистским манифестом или публичной статьей – и эта его странная сдержанность вызывает большое подозрение. Возможно, он действительно выполнял некую секретную миссию? «Так же, как и об обстоятельствах исчезновения Хепберн-Растона, о его местопребывании Одри и ее мать никогда не упоминали, – сообщают исследователи, – это наталкивает на подозрение, что мужчина уехал в Германию, где продолжил сотрудничество с нацистами. Его видели там в 1938 году. В том же 1938-м Растон появился в Лондоне. На фотографии, сделанной тогда, мы видим джентльмена, идущего по городской улице с перчатками в руке. Он немного полысел и слегка осунулся, но все еще остался привлекательным брюнетом. Подпись на фото называет его «Энтони Растоном, директором европейского пресс-агентства». А европейское пресс-агентство занималось нацистской пропагандой в Англии и сбором секретной информации для рейха. Оно управлялось из немецкого посольства партийным чиновником Фрицем Хессе, который во время войны организовал радиопередачи из Германии с участием таких предателей-англичан, как Джон Амори и Вильям Джойс, получившим прозвище «лорд хо-хо». Они оба были казнены после падения Третьего рейха. Отец Одри активно помогал нацистам. Британские органы безопасности обозначили его условным наименованием «M 15» как человека, связанного с потенциальными врагами Британии».

Европейские женщины, очарованные нацизмом…

Также известно, что после начала войны, осенью 1939 года, Джозеф, как и сотни других английских фашистов, без суда и следствия был отправлен под домашний арест на остров Мэн. В тюрьме, правда, во вполне комфортных условиях проживали (пережидали неблагоприятные времена) сэр Мосли и его супруга Диана Митфорд. В годы войны множество британских граждан из всех слоев населения были «зачищены» и устранены в места заключения.

Что касается отца Одри Хепберн, то судьба его до конца не ясна. По словам британского исследователя Уолкера, «Документы, связанные с его делом, до сих пор не рассекречены, если они вообще сохранились. Вся информация, касающаяся его пятилетнего пребывания в заключении, основана исключительно на слухах или на упоминаниях о нем в письмах, дневниках или устных воспоминаниях его товарищей по несчастью. Первоначально Хепберн-Растон содержался в Брикстоне, затем, по сообщению одного очевидца, его перевели в пору первых воздушных налетов на Лондон в концентрационный лагерь, развернутый на ипподроме в Эскоте, который обнесли колючей проволокой. Там установили сторожевые вышки с пулеметами. Когда же и это место оказалось переполненным, его перевезли на север, в Ливерпуль. Он там попал в мрачные, поистине диккенсовские условия Волтонской тюрьмы». Как пишет Д. Споко об отце Хепберн, «Нет никаких документов или свидетельств того, что во время войны он как-то поддерживал нацистов. Если обвинять любого англичанина, который ужинал с Гитлером и фотографировался с ним, то первым кандидатом на арест и интернирование должен был бы стать герцог Виндзорский, некоронованный король Англии».

Одри Хепберн в беззаботном детстве…

И если популярная идеология 30-х годов не затронула психики девочки Одри, то расставание ее родителей нанесло ее психике весьма ощутимую травму. Как откровенно признавалась Одри Хепберн:

– События далекого 1935 года оказали влияние на все мои отношения с мужчинами. Влюбившись и выйдя замуж, я продолжала жить в постоянном страхе перед тем, что меня бросят.

Глава 3
Элла ван Растон. «Оккупация – очень короткое слово»?

После развода родителей жизнь маленькой девочки Одри изменилась. Вновь очутившись в родных пенатах, Элла не пожелала долго задерживаться под присмотром престарелых родственников и вскоре переехала в удобную квартиру на одной из главных улиц Арнема. Чтобы чем-то занять себя и получить дополнительный заработок, Элла бралась за работу с неполным рабочим днем (известно, к примеру, что она делала рекламную обстановку квартир для одной немецкой фирмы по сдаче в аренду недвижимости).

Разные источники биографических сведений об Одри сообщают, что та посещала престижную школу для девочек в Англии, тогда как другие яростно отрицают это утверждение, говоря, что Одри ходила в школу «Тамберс Бассе» в Арнеме и никогда в Англии не училась. Известно, что девочка свободно говорила по-английски, по-французски и по-голландски, и к тому же у нее был великолепный музыкальный слух.

– Восемь лет, с 1939-го по 1947-й, я говорила только по-голландски. Моя мать была голландкой, отец – англичанином, а сама я родилась в Бельгии. В нашем доме я всегда слышала и голландский, и английский языки, а за стенами дома говорили по-французски. Нет такого языка, на который я могла бы свободно перейти, почувствовав усталость, потому что мне так и не удалось привыкнуть ни к одному из них. У меня нет родного языка, поэтому критики обвиняют меня в причудливости речи.

Голландский город Арнем, начало ХХ в.

Вероятнее всего, именно владение несколькими языками с раннего детства «сформировало уникальные фонетические способности Одри Хепберн, ее изысканную и элегантную фразировку, ее неповторимую манеру говорить по-английски. Ее речь всегда была абсолютно уникальна, ее нельзя было сравнить ни с одним известным произношением. Голос Одри Хепберн не спутаешь ни с каким другим».

Говоря о своих годах учебы, актриса поделится такими признаниями:

– Я была очень активной и не могла часами сидеть за партой. Мне нравилась история, мифология и астрономия, но я по-настоящему ненавидела все, что было связано с арифметикой. Школа казалась мне очень скучной, и я была рада, когда все это закончилось.

Впрочем, по ее словам, одного урока она все же с нетерпением ждала каждую неделю: когда балетмейстер занимался с девочками танцами. Благодаря урокам балета Одри «научилась держаться величаво и естественно, как стебелек цветка». Всем известно, что учеников балетных и танцевальных школ во время репетиций и обучения танцу надо заставлять смотреть на себя в зеркало, чтобы таким образом подмечать свои ошибки. Одри, как она признавалась позднее, не очень нравилось свое отражение; девочке казалось, что она некрасивая и неуклюжая. «Если взять по отдельности каждую часть ее тела, – замечают биографы, – то они все, вероятно, были несовершенны, но ведь столь же несовершенны они были и у Греты Гарбо. И все же, так же, как и в случае с Гарбо, общее впечатление безошибочно говорило, что эти актрисы с восхитительной естественностью владеют своим телом».

Кстати, знаменитая красавица Голливуда Грета Гарбо была шведкой и, происходя из северной страны, как и Одри Хепберн, любила белый цвет и зиму. Жизнь этой суровой красавицы и затворницы Гарбо полна самых загадочных тайн и волнующих любовных интриг. К тому же обе они – и Грета, и Одри – были хорошо знакомы со знаменитым британским фотографом, создавшим несколько портретных альбомов голливудских знаменитостей, Сесилем Битоном.

Урок балета

* * *

Через несколько лет после того, как мать и дочь обустроились в Нидерландах, в жизни Одри произошла еще одна драматическая перемена. Но эта драма была куда как страшнее потери отца.

– Второе страшное воспоминание детства после исчезновения отца – это мама, которая входит ко мне в спальню однажды утром, отдергивает шторы на окнах и говорит: «Вставай, началась война».

И эти слова, сказанные звездным ангелом Голливуда, звучат пронзительно даже сейчас, когда выросли многие новые послевоенные поколения. Ибо та мировая драма коснулась практически каждой европейской семьи и всех, живущих на 1/6 части суши под тогдашним названием СССР.

* * *

Лето 1939 года Элла Растон и ее дочь провели у друзей семьи, рядом с приморским городом Фолкстоном в Британии. Тогда же, по стечению обстоятельств, Одри встретилась с отцом, который приходил проводить ее в аэропорт, когда девочка возвращалась в Нидерланды.

– Это был ярко-оранжевый самолет… Он летел очень низко… Тогда я в последний раз видела своего отца.

В первые дни сентября 1939-го нацистская Германия напала на Польшу. Британия, Франция, Австралия и Новая Зеландия объявили Германии войну. Англия находилась в состоянии войны, однако, как известно, мало что предпринимала для активных военных действий.

Элла вернулась в нейтральную Голландию, в поместье отца, в мирный и спокойный Арнем. Старый барон, овдовевший пять месяцев назад, был рад гостям. В том же сентябре Элла получила официальные документы, подтверждающие ее развод с Джозефом Растоном.

Редкое фото – подросток Одри Хепберн на уроке балета

Осенью и зимой 1939/1940-го мало кто из соотечественников Эллы видел реальные причины для беспокойства. Жизнь в провинциальном Арнеме текла своим чередом, и жители городка вместе со своими соотечественниками продолжали называть войну «странной» и «ложной». Вне сознания голландцев прошло то, что Чехословакия и Польша оказались под властью немецкого фюрера. 9 апреля 1940 года немецкие войска вторглись в Данию и Норвегию.

В мае 1940 года Одри Хепберн исполнилось 11 лет. Как подарок к дню рождения дочери Элла купила билеты на балет «Фасад» известной труппы из Англии «Сэдлерс Уэллс Балет», которая в те дни гастролировала в Арнеме.

– По этому случаю мама заказала мне у портнихи длинное платье из тафты. Я помню его очень хорошо. У меня еще никогда в жизни не было длинного платья… Оно так приятно шуршало и спускалось до самого пола. Мама решилась на такие расходы потому, что в конце представления я должна была дарить букет Нинетт де Валуа, руководителю труппы.

Одри действительно преподнесла знаменитой балерине букет тюльпанов и роз; а вскоре стало известно, что британский вице-консул приказал труппе той же ночью покинуть Арнем. На следующий день, в пятницу 10 мая, германские войска без объявления войны вошли в Нидерланды, Бельгию и Люксембург.

Голландская армия капитулировала, Голландия сдалась. Нацистские войска и артиллерия вошли в Арнем.

Королева Вильгельмина, ее семья и правительство покинули Голландию и вылетели в Лондон, откуда – как свидетельствуют справочники – руководили действиями голландского флота, колониями и движением сопротивления.

Одри вспоминала:

– Я видела, как ехали германские грузовики, и через пять дней Голландия пала. Оккупация – очень короткое слово, но оно вместило в себя каждый мучительный день после того, как немцы вошли в нашу страну, разграбили ее и воцарились кругом, чтобы превратить нас в рабов.

Sadler`s Wells Ballet. Эта знаменитая труппа гастролировала в Арнеме в день 11-летия Одри

Семье Одри было позволено остаться в родном доме. Однако за следующие десять месяцев – после выяснения «еврейской составляющей» – банковские счета ван Хемстра были арестованы, а ценное имущество и драгоценности конфискованы (впрочем, точных сведений об этом нет). А одного из сводных братьев Одри отправили в трудовой лагерь в Германию, и о нем ничего не было известно до самого конца войны. Действительно, в 1942-м младшего из братьев – Яна – арестовали в Арнеме по подозрению в партизанской деятельности и отправили в Германию работать на военном заводе. В 1945 году он вернулся домой. Старший же брат Одри – Александр – в начале войны вступил в голландскую армию, а когда армия капитулировала, в 1941 году попал в плен, но ему удалось бежать, и он скрывался до конца войны.

Так выглядит война «изнутри»…

Глава 4
Одри. Балет как страсть в условиях войны и голода

Несмотря на неблагоприятную обстановку, матери Одри удалось поддержать увлечение дочери, она установила перекладину для балетных упражнений в доме своей знакомой и наняла учителя для Одри и нескольких других девочек. Но занятия в таком составе были недолгими. И вскоре подросток Одри сама начала давать уроки танца младшим детям.

– Я сама придумывала для себя танцы. У меня была подруга, которая играла на фортепиано, а мама шила мне костюмы. Все это было чистым любительством – но в то время у людей совсем не было развлечений. Они с радостью пользовались возможностью послушать музыку. Концерты проходили в частных домах, окна и двери плотно закрывали.

В другой раз Одри призналась:

– Я хотела танцевать сольные партии. Я страшно хотела исполнять эти роли потому, что они дали бы мне возможность выразить себя. А у меня не было такой возможности, когда я стояла в ряду из двенадцати других девочек и должна была синхронизировать свои движения с их движениями. А я не желала ни под кого подстраиваться. Я хотела сама добиться своей славы.

Балет был не просто страстью Одри, он был ее единственным развлечением в те суровые годы. В просторной комнате в доме соседей, за окнами, закрытыми плотными шторами, изящная хрупкая девочка в войлочных тапочках вместо истертых балетных туфель исполняла классические па под аккомпанемент фортепьяно. Кто-то из биографов (скорее всего, эту роль исполнил платный биограф киностудии) придумал сказочно-героическую версию о том, что «Иногда, если под окнами проходил немецкий патруль и мог заметить, что в доме собралось гораздо больше людей, чем позволялось по закону о военном положении, ей приходилось танцевать в полной затаенных восторгов тишине. Деньги, собранные в ходившую по кругу шляпу по окончании ее сольных концертов, шли в казну Сопротивления. Одри брала лишь небольшую сумму на нужды семьи»; «Сопротивление врагу со стороны Одри находило более практическое выражение. Она помогала распространять антифашистские листовки и копии нелегальных передач Би-би-си или подпольных голландских радиостанций. Она прятала эти листки в туфлях». Впрочем, чему удивляться: в Голливуде работали не меньшие мастера печатного слова, чем пресловутые советские идеологи, писавшие о толпах мальчишей-кибальчишей и отважных девочек, бросавшихся на целые взводы противника и погибавших (или не погибавших) смертью храбрых.

Вот и о брате Одри, 18-летнем Яне, говорят, что он вступил в движение Сопротивления в 1942 году, когда учился в Утрехте. Сначала парень распространял листовки, поддерживавшие соотечественников и помогавшие им противостоять деморализующей тактике оккупантов. И о матери – что баронесса Элла ван Хемстра активно сотрудничала с движением Сопротивления и даже укрывала подпольщиков в своем доме.

Деятельность Одри в военное время – словно риф кораллами – обросла красочными мифами. А иначе как пробиться талантливой девушке с прошлым, запятнанным «фашистской репутацией родителей»?!

Тем не менее, нельзя думать, что военные годы прошли для Одри совсем уж безоблачно. В их семье – как и во многих голландских семьях – в 1944-м, в конце войны, стала остро чувствоваться нехватка продуктов. Все чаще в рационе подростка появлялись водянистый суп из дикого салата и трав с суррогатом «хлеба», который делали из перемолотых гороховых стручков. Не хватало свечей, топлива, мыла, чистой питьевой воды, лекарств и других насущных вещей.

Редкое фото – маленькая Одри дурачится с братьями Яном и Александром

Из-за быстрого роста организма в условиях скудной пищи у Одри стали проявляться первые последствия хронического недоедания: девочка стала страдать от малокровия, у нее начали распухать ноги от болезненных отеков. О танцах пришлось забыть.

– В те дни я часто говорила себе: если это когда-нибудь закончится, я никогда больше не буду ворчать и капризничать, я буду всем довольна.

* * *

К осени 1944 года стало очевидным, кто выигрывает, а кто проиграет войну. Немцев вытеснили из Франции, и им пришлось отступать. Но это не спасло семью Растон от страшного происшествия, которое могло стать причиной гибели юной Одри.

После перелома военных действий в пользу Красной армии союзники наконец вступили в войну, став планировать вполне реальные широкомасштабные военные действия. Тогда, в 1944-м, командующий британскими войсками в Европе генерал Бернард Монтгомери и американский генерал Дуайт Эйзенхауэр и спланировали большое наступление, в рамках которого предполагалось высадить более 30 000 солдат на планерах и парашютах, которые должны были захватить и удержать переправу через Рейн у Арнема, открыв союзным армиям прямой путь в Германию. Однако план полностью провалился (тем не менее, западные историки смело называют этот план «блистательным» и «гениальным»). В ходе кровавых боев блестели разве что бляхи на ремнях да пуговицы на формах 17 000 убитых и раненых солдат и офицеров (кроме них, погибло еще и 5000 жителей Арнема).

В ответ немецкое командование приказало всем уцелевшим жителям города покинуть Арнем к 8 часам утра. Нам указывают, что так проявилась «ужасная месть немцев»; на самом деле, немцы убирали мирное население с территории боев – ведь по воле западных военачальников городок Арнем стал стратегическим направлением. Хотя, конечно, беженцам от всего этого не легче.

Простые бельгийцы встречают союзников

В ту ночь Одри месте с матерью, сводным братом, тетками, дядьями и друзьями, которые с ними прятались в подвале во время бомбардировок, спешно собирали чемоданы, тюки и рюкзаки, укладывая предметы первой необходимости. После чего влились в длинную колонну из примерно 100 000 беженцев из города. Семейству ван Хемстра посчастливилось, они нашли убежище в Вельпе, деревушке неподалеку от Арнема, в особняке, принадлежавшем деду Одри. «Еды не было вообще никакой», – вспоминала о том чудовищном времени Одри. Вместе с другими юными беженцами из Арнема она ходила в поле и выкапывала из промерзлой земли оставшуюся репу, а заодно и цветочные луковицы. («Несколько лет спустя, когда Одри смотрела в Лондоне «Унесенные ветром», она инстинктивно прижала к себе мать, увидев на экране, как Вивьен Ли в роли Скарлетт голыми руками раскапывает когда-то плодородную землю разграбленного поместья в поисках чего-либо съедобного для себя и своей семьи. Эта сцена напоминала Одри те дни отчаяния, когда она сама почти умирала от голода».)

Однажды Одри вернулась в Арнем в поисках еды и заметила патруль. Девушке удалось спрятаться в подвале полуразрушенного дома. Сколько она там пробыла – неизвестно (отдельные авторы ужасают: аж целый месяц без еды и воды), но когда она вернулась к родным, то оказалось, что у нее проявились не только отеки от малокровия, но и желтуха.

* * *

4 мая 1945 года, когда Одри исполнилось 16 лет, она вдруг услышала шум, который сразу привлек ее внимание.

– Я подбежала к окну и увидела первые английские полки. Свобода пришла ко мне особенно – с запахом английского бензина и английских сигарет. Выбежав из дома навстречу солдатам, я вдохнула запах их бензина, словно это были драгоценные духи. Я сразу же попросила сигарету, хотя от нее чуть не умерла.

Худосочная девушка попросила у английского офицера еще и шоколада. Тот, видя ее желтое от гепатита лицо и отекшие от голода ноги, дал ей пять плиток. Одри съела их сразу, но ей тут же стало дурно. И все-таки с тех пор Одри на всю жизнь сохранила страсть к табаку и шоколадным конфетам.

Жители этого поместья встречают союзников

Возможно, окончание войны приблизило выздоровление Одри Хепберн.

– У меня почти не было настоящей юности, очень немного друзей, совсем мало радости в том смысле, в каком ее понимают подростки, и совершенно отсутствовало ощущение собственной безопасности. Удивительно ли то, что я стала таким замкнутым человеком?

Редкое фото – Одри с матерью баронессой ван Хемстра, 1946 г.

Глава 5
Марсель Ле Бон. Певец кабаре и первый возлюбленный

Одна из подруг Эллы Растон вспоминала о временах сразу после освобождения Арнема:

– Мать Одри очень любила проводить время с английскими офицерами. Одри это тоже очень нравилось. Помнится, в лесу был клуб под названием «Медная шляпа» и нас приглашали туда на танцы. Приглашали и Одри. Элла разрешала ей ходить туда. Те продукты, которыми ее снабжали английские офицеры, очень помогли выздоровлению девушки.

Элла воспользовалась своим родовым именем ван Хемстра и связями, чтобы получить работу в Амстердаме. Вначале она занималась закупкой рыночных продуктов для ресторанов, которые начали открываться после войны, затем она стала поставщиком провизии для иностранных фирм, возобновлявших свою деятельность. Деньги, которые зарабатывала баронесса, шли на покупку лекарств для Одри, а после и на оплату уроков танца. Одри стала заниматься балетом у ведущей преподавательницы танца в Амстердаме Сони Гаскелл, чья методика считалась авангардной, ибо соединяла джазовые ритмы с классикой. Очень скоро мышцы Одри пришли в норму, обрели былую силу и гибкость. «У нее появилось то особое изящество движений, которое стало для нее второй натурой».

Чтобы не испытывать нужду в средствах, Одри также подрабатывала, демонстрируя детскую одежду, которую шила знакомая портниха; «показы мод» устраивались и в Амстердаме, и в Арнеме.

А вскоре Соня Гаскелл решила переехать в Париж. Одри, которая к тому времени вытянулась в тростинку ростом 1 метр 70 см, могла распрощаться с мечтой о балете, ибо такой высокий рост партнерши был нежелателен для большого балета.

Тогда же Одри впервые выступила на экране. Случилось это так. Национальная компания «KLM» в целях рекламы туризма выделила деньги на съемки сорокаминутного документального фильма. Нужно было лишь подобрать девушку на роль стюардессы, которая бы прекрасно владела голландским и английским языками. Элла Растон знала директора «KLM» и уговорила того взять на роль стюардессы свою дочь. Так Одри получила свою первую роль и возможность обратить на себя внимание широкой публики.

Но это появление на экране еще не стало дорогой к кинематографической славе; мать девушки решила перевезти ее в Лондон, где Одри могла бы учиться в балетной школе «Балле Рамбер». Об основательнице этой школы нам говорят: «В то время ее авторитет в английском классическом танце был непререкаем. Сильвия Рамбам – ее настоящее имя – родилась в Варшаве в 1888 году. Она работала с Дягилевым, Нижинским, Стравинским и Айседорой Дункан. В 1920 году она открыла в Лондоне школу, которую закончили многие великие танцовщики и хореографы XX века – Фредерик Аштон, Энтони Тюдор и Агнес де Милль. В 1936 году на базе ее школы была создана труппа «Балет Рамберт», получившая всемирное признание. В начале 1947 года она получила несколько предложений о зарубежных гастролях»; «Агнес де Милль, учившаяся у нее в 30-е годы, называла ее «мадам Оса». Ученики часто выбегали из студии в слезах. И все же именно она умела готовить прекрасных танцовщиков, владевших разными стилями».

* * *

Мать с дочерью переехали в Лондон и вскоре поселились в доме по Саут-Одли-стрит, 65, в фешенебельном районе Мейфер. Говоря о финансах, на которые существовала эта семья, кто-то утверждает, что баронесса работала в цветочном магазине, другие награждают ее ролью экономки в одном из домов по той же Саут-Одли-стрит. Впрочем, что доподлинно известно, так это то, что Эллу материально обеспечивал в те годы ее старый друг и любовник Пауль Рюкенс – голландец, еще с довоенных времен возглавлявший крупное англо-голландское промышленное объединение «Юнилевер». У него была квартира на Беркли-Сквер, в той же части центрального Лондона, где поселилась и баронесса с дочерью. Впервые за многие годы Одри ощутила себя в полной безопасности.

Балет так и остался несбыточной мечтой для Одри…

Большую часть всего 1948 года Одри провела в балетной студии. Днем она занималась балетом, по вечерам – работала.

– Мой первый урок начинался в десять утра, а последний заканчивался в шесть вечера. У меня была работа, работа, работа – весь день и почти всю ночь… Уроки танцев превратились для меня в самое изматывающее занятие, какое только можно придумать.

Позднее Одри вспоминала, сколько мытарств и настоящих пыток довелось ей терпеть от требовательной наставницы; «она спокойно могла хлестнуть нас стеком прямо по рукам», – рассказывала актриса, утверждавшая, что готова была терпеть все, ибо «Моей мечтой было надеть пачку и выйти на сцену Ковент-Гарден».

Но мечта так и осталась мечтой – сказочной, с хрустальным блеском – словно бы пришедшая из детства. Потому что оказалось, что единственная перспектива для «переростка» – кордебалет, или импровизации в музыкальном театре, или, на худой конец, – преподавание танцев.

– Здравый смысл подсказывал, что в балете мне успеха не добиться. И все же я продолжала считать, что участие в мюзиклах ниже моего достоинства.

В октябре 1948 года – после отъезда балета на гастроли – Одри вместе с несколькими оставшимися в Лондоне учениками начала обходить конторы продюсеров и агентов в поисках работы в театре.

Вскоре она подписала контракт с лондонскими постановщиками мюзикла «Ботинки с высокой шнуровкой». Одри стала одной из сорока, кого выбрали из трех тысяч претенденток. Девушкам предстояло петь, танцевать и исполнять короткие танцевальные номера. Жалованье Одри составило восемь фунтов в неделю (около тридцати двух долларов).

Одри в балетной студии

Лондонские представления закончились 5 мая 1949 года. Но Одри повезло: ей предложили работу в новом мюзикле «Соус тартар», премьера которого должна была состояться уже 18 мая в театре «Кембридж». Продюсер Сесиль Ландо, который и заприметил будущую звездочку, не уставал твердить своим актерам, что у него высококлассная профессиональная труппа и потому все отношения между коллегами должны оставаться чисто профессиональными. Но Одри ослушалась, влюбившись в своего партнера по сцене, Марселя Ле Бона. «Обаятельный француз, певец и поэт, Ле Бон обладал непреодолимым галльским обаянием, перед которым не могла устоять ни одна женщина». Он стал первым близким другом Одри Хепберн.

Ландо был вне себя, ибо влюбленная парочка может бросить тень на репутацию его труппы, потому как обсуждение и нездоровое любопытство публики ей гарантированы. К тому же, как напоминает нам Д. Спото, в те времена «женщину, у которой был или есть любовник, навсегда клеймили как беспринципную и готовую спать с кем угодно. Молодая женщина, собирающаяся сделать карьеру – особенно столь публичную карьеру, – должна была быть очень осторожной. Легкодоступная женщина не становится желанной».

Роман с Ле Боном развивался в 1949-м и 1950-м годах. Элла узнала о Ле Боне и стала переживать, что дочь выйдет замуж за певца кабаре (а ведь именно от этого шага ее саму некогда предостерегали родители).

«Соус тартар» выдержал 433 представления в течение года, а потом планомерно «сдулся», публика жаждала новых танцев, песен и шуток. Во время Рождества Одри выступала еще и в детской пьесе в роли феи с волшебной палочкой в руках. Очень символичная роль – ведь впоследствии она станет незаменимой феей-спасительницей для многих детей. В течение четырех недель она принимала участие в 21 шоу в неделю, что говорит о высокой работоспособности девушки.

– Я работала как заведенная! – вспоминала Одри.

Ландо был не только талантливым, но и умудренным опытом мужчиной. Работая на потребу публики, он не забывал и о своих собственных интересах и грамотно разрешал проблемы в своем сплоченном коллективе. В какой-то момент он устроил своих любимых актеров в респектабельный ночной клуб на Орандж-стрит «Сиро», где готовил постановку шоу «Летние ночи», представлявшего собой укороченный вариант «Пикантного соуса» (а тот, в свою очередь, – «ремикс» от «Соуса тартара»).

Но Ле Бона Ландо в «Сиро» не позвал, и его хитрый замысел принес свои плоды. Так как Одри работала почти до рассвета и влюбленные не могли проводить дни и ночи вместе, Ле Бон быстро нашел ей замену.

– Мы заканчивали около двух часов ночи, и я шла домой пешком по Пикадилли. Было так хорошо: ведь в то время подобная прогулка была совершенно безопасна.

Это признание самой Одри. А вот своего рода комментарий к подобному признанию звезды от автора Уолкера: «Одри не совсем точна. В описываемое ею время Пикадилли и все кварталы вокруг дома, где баронесса снимала квартиру, представляли собой широко известную «толкучку» лондонских проституток. Они, случалось, приветствовали другую звезду ночных клубов – Марлен Дитрих. Приветствовали из того чувства товарищества, которое возникало у них в связи с кинообразами Дитрих. А на Одри никто из них не обращал никакого внимания. Ее будущий имидж на киноэкране ни в коей мере не будет зависеть от ее эротических чар».

Одри, знавшая, что такое боль разлуки, не впала в депрессию еще и потому, что была слишком загружена, к тому же занятие любимым делом всегда притупляет любую боль. Как и многие танцовщицы, Одри тогда же пристрастилась к курению. Эта вредная привычка осталась у нее до конца жизни. Известно, что Одри курила много, предпочитая сигареты «Голден Флейк».

День Победы на Пикадилли в Лондоне, 8 мая 1945 г.

Глава 6
Джеймс Хэнсон. Миллионер, бизнесмен, соблазнитель, жених

Как-то в беседе с журналистами Одри заметила: «Я наполовину ирландка, наполовину голландка, а родилась в Бельгии. Если бы я была собакой, то во мне было бы намешано чертовски много разных пород».

Странное дело, но Одри не признавала себя англичанкой, хотя имела британский паспорт и право на английское гражданство, тогда как сами англичане охотно причисляют ее в ряд великих английских актрис. Начавшись в 1950 году фильмом «Одна ошибка юности» и продолжившись в лентах «Смех в раю» и «Рассказ юных жен», кинокарьера Одри Хепберн в Британии завершилась в 1957 году фильмом «Секретные люди». Она больше никогда не работала в Англии и никогда там не жила.

Режиссер Дзампи, давший Одри второстепенную роль в фильме «Смех в раю», после окончания съемок произнес пророческую фразу: «Настанет день, и она будет звездой».

Помимо съемок в плоских комедиях и малобюджетных фильмах Одри успешно снималась в рекламе. «Глубокое внутреннее достоинство и длинные ноги делали Одри мечтой модных фотографов». Снимки юной модели стали регулярно появляться и на обложках модных журналов. И главным было то, что девушку наконец стала узнавать публика, образ миловидной красотки с выразительными огромными глазами становился популярным.

Когда Одри понадобилось лучше приобщиться к драматическому искусству (кабаре и музыкальные ревю не в счет, здесь не могли научить актерской игре), Хепберн стала серьезно заниматься актерским мастерством у Феликса Ольмера. Новому занятию она отдалась столь же ответственно, как и занятиям танцем.

Одри и ее жених Джеймс Хенсон (James Hanson)

Ольмер слыл талантливым педагогом, а его карьера в британском театре и кино была одной из самых долгих и успешных (он родился в 1889 году). В течение нескольких месяцев Одри вместе с другими учениками училась сценической речи, обретала способность раскрепощаться на сцене.

Своих лучших подопечных Ольмер отправлял на кинопробы. В начале лета 1950 года Одри прошла пробы для голливудского фильма «Камо грядеши». Она понравилась режиссеру Мервину Ле Рою, но на студии «Метро Голдвин Майер» ее пробу отклонили.

Тогда же Одри познакомили с Робертом Леннардом, режиссером Объединенной корпорации британского кинематографа (АВРС), которой в то время принадлежала часть студии «Элстри». Утверждают, что именно он ввел Одри Хепберн, которой был всего двадцать один год, в мир Большого Кино.

Компания АВРС была основана Джоном Максвеллом в 1927 году, но после обанкротилась. Джек Уорнер, ставший совладельцем компании, возродил ее в 1950-м. Он также слыл владельцем «Элстри» – еще одной студии, чьи фильмы демонстрировались крупнейшей в Британии сетью кинотеатров Эй-би-си.

Одри подписала контракт, предложенный ей Леннардом, согласно которому обязана была сняться в трех картинах. За первую картину она должна была получить 500 фунтов, а за последнюю – 1500 фунтов. Начинающей актрисе эти суммы показались целым состоянием.

Позже она говорила о шести картинах со своим участием, снятых в 1950 – 1951 годах:

– Даже если сложить их все, то материала не наберется и на одну крохотную роль.

* * *

Во время съемок «Истории молодых жен», в ноябре 1950 года, режиссер Торольд Дикинсон решил попробовать Одри на роль Норы Брентано в своем политическом триллере «Секретные люди». Сюжет фильма прост и трагичен: две девочки, сестры Мария и Нора Брентано, приезжают в Лондон из некой европейской страны, в которой установлена диктатура. Их отец становится жертвой режима. Девушки оказываются втянутыми в неудачную попытку покушения на убийцу своего отца. Бомба взорвалась во время концерта, но вместе диктатора погибла невинная официантка. Марию (ее роль играет итальянка Валентина Кортезе), которую втянул в заговор ее любовник (актер Серджио Реджани), арестовывают. Но полиция понимает, что девушка может стать ценным информатором. Ей меняют документы, делают пластическую операцию. Нора (Одри Хепберн) считает, что ее сестра погибла. В конце фильма сестры встречаются, но финал картины трагичен.

Одри в 1951 г.

«Секретные люди» стали самым значимым фильмом в биографии Одри на тот момент. Кинокритики Британии и США писали: «В Одри Хепберн красота сочетается с талантом, особенно ярко проявившимся в двух коротких танцевальных сценах».

* * *

Весной 1951 года Одри присутствовала на коктейле, устраиваемом кинокомпанией АВРС. Где и познакомилась с высоким блондином с ослепительной улыбкой. Симпатия была взаимной. Джеймс Хэнсон – как звали нового знакомца – владел огромным состоянием, которое его семья сколотила на перевозках в Англии и Канаде. Круг интересов семейного бизнеса расширился за счет того, что Хэнсоны стали заниматься нефтью и морскими перевозками. К моменту знакомства с Одри состояние Хэнсона исчислялось десятками миллионов фунтов стерлингов.

Джеймс Хэнсон не принадлежал к миру искусства, но, как почти любой миллионер, активно «окучивал» молодых красоток, которых всегда будет в достатке в мире кино, балета и шоу-бизнеса. Завсегдатай светских вечеринок, Джеймс ухаживал за известными красавицами Авой Гарднер, Джоан Коллинз, Джин Симмонс. В 1951 году в этом ряду появилось имя Одри Хепберн. Очень скоро отношения между парой стали описывать бойкие журналисты, вспоминая и то, что мужчина был на семь лет старше Одри, что владел несметным богатством и что красавица попала в лапы бизнесмена-плейбоя.

Афиша британского фильма «Секретные люди», 1957 г.

О любовном романе, который не мог ускользнуть от внимания баронессы Эллы, заговорили в свете. Мать тут же одобрила выбор дочери, презрев условности. Она не раз высказывала мнение, что такой выгодный союз может сделать ее дочь счастливой.

В том же 1951 году, но уже летом, Одри играла в глупой комедии под названием «Крошка из Монте-Карло» («Ребенок из Монте-Карло»; первоначальное название «Мы едем в Монте-Карло»), к счастью, быстро забытой публикой. Находясь вдали от Лондона и отвлекаясь на съемки фильма, который ей не нравился, Одри поняла, что сильно скучает по Джеймсу и боится его потерять.

Во время пребывания в Монако с будущей звездочкой произошел удивительный случай. Судьба свела ее с человеком, кардинально изменившим жизнь и карьеру Одри Хепберн.

Одри в начале 50-х гг.

Глава 7
Сидони-Габриэль Колетт. «Вот моя Жижи!»

Как-то съемки проходили перед роскошным «Отелем де Пари». Пока шли съемки, с моря в отель вернулась постоялица. Пожилая женщина, сидевшая в инвалидной коляске, жестом остановила мужчину, который сопровождал ее. Понаблюдав за съемками, она что-то прошептала своему спутнику, а затем он вкатил ее кресло в вестибюль отеля. Мужчиной, сопровождавшим пожилую даму, был Морис Гудекет, а в коляске сидела его жена – эксцентричная и знаменитая французская писательница Сидони-Габриэль Колетт. Ее популярность ширилась благодаря череде браков и любовных связей с представителями обоих полов, рассказ о которых женщина часто излагала на бумаге. Колетт была не только писательницей, но актрисой, поэтессой и художницей в одном лице. Она никогда не мирилась с требованиями общественной морали и безжалостно критиковала социальное ханжество.

В 1951 году Колетт было семьдесят восемь лет, она была прикована к инвалидному креслу из-за артрита. Ее повесть «Жижи» была опубликована в 1945-м, а спустя три года по ней сняли французский фильм. Позже, в 1958-м, появится американский музыкальный фильм, а в 1973 году этот спектакль с успехом пройдет на Бродвее.

В 1951 году американская писательница Анита Лоос сделала сценическую адаптацию «Жижи» (стоит упомянуть, что на Бродвее с успехом шел мюзикл Аниты Лоос «Джентльмены предпочитают блондинок»; в фильме с одноименным названием – как нам хорошо известно – снялась великая блондинка Мэрилин Монро). Интерес к сюжету проявил продюсер Гилберт Миллер, он даже заключил контракт с режиссером Джорджем Кьюкором. С «Жижи» он возвращался на Бродвей после почти полувека, проведенного в Голливуде.

Писательница Сидони Колетт (1873 – 1954), классик французской словесности, член и президент Гонкуровской академии, кавалер ордена Почетного легиона. В молодости выступала в амплуа мимической актрисы и танцовщицы

Действие повести разворачивалось на рубеже XX века. По всей видимости, писательницу вдохновила идея японских гейш, ведь в ее повествовании очаровательной парижской девочке-подростку по имени Жижи, которую воспитывают бабушка, мать и тетя, суждено пойти по их стопам и стать дорогой куртизанкой – любовницей богатого мужчины. Женщины уверены, что это самый простой путь к роскошной жизни и посему обучают Жижи всем тонкостям, необходимым для достижения успеха. Тогда как Жижи ненавистна идея подобного образа жизни, несмотря на то, что мужчина ей достается красивый, любящий и внимательный. К ужасу семьи, тот решает жениться на Жижи, и девушка принимает предложение руки и сердца.

Колетт, увидев худенькую девушку в купальном костюме, выглядевшую столь дерзкой и одновременно удивительно невинной, уверенно сказала: «Вот моя Жижи!» С тех пор, как Лоос создала пьесу на основе ее романа, Колетт только тем и занималась, что повсюду искала свою Жижи.

Так Одри получила официальное предложение сыграть на сцене юную героиню, меняющую устои странной семьи. Но вместо радости девушка почувствовала странное замешательство, ведь она еще никогда не играла на сцене в серьезном спектакле, да и к тому же она мечтала готовиться не к роли Жижи, а к роли невесты. Хепберн всерьез желала стать женой Джеймса Хэнсона.

Благословение Колетт принесло Одри роль, о которой мечтали многие актрисы. Вспоминая о том лете, Одри говорила странными образами:

– Я в буквальном смысле слова ступила на облако, причем очень грозное облако… Я пыталась объяснить этим людям, что не готова к главной роли, но они не слушали меня. И я не стала переубеждать их.

В 1900 г. вышла первая книга Колетт «Клодина в школе». Весь Париж сходил с ума по Клодине! Этим именем называли торты, мороженое, духи, шляпки, сигареты…

Режиссер Гилберт Миллер выплатил АВРС несколько тысяч фунтов за Одри, которая даже не была настоящей звездой. Киностудия получила прибыль сверх ожиданий.

Рада была и сама Одри, ей наконец-то сделал предложение миллионер Джеймс Хэнсон и получил утвердительный ответ. Влюбленные объявили о помолвке в сентябре. Свадьба была назначена на июнь следующего года. Никто из них не видел никаких препятствий для брака, к тому же Одри заверила, что готова пожертвовать своей работой ради счастливого брака и будущих детей.

Одри начала готовиться к отплытию в Америку. Но даже самые, казалось бы, надежные планы иногда срываются. В сентябре Одри позвонил Роберт Леннард, который провел переговоры с редактором и режиссером Ричардом Миландом, работавшим в лондонском филиале «Парамаунт Пикчерз». Миланд сообщил Леннарду, что голливудские боссы ищут актрису для фильма, съемки которого должны были следующим летом проходить в Риме. Он просмотрел все кандидатуры, какие только ему предложили британские студии, и не нашел ничего интересного, однако на его столе случайно оказался журнал с прекрасной фотогеничной девушкой на обложке. Проблема была в том, что Миланд хотел найти эту девушку.

Так судьба повернулась к Одри во второй раз за предельно короткий срок времени.

«Жижи» стал хитовым бродвейским мюзиклом

Глава 8
Уильям Уайлер. Когда любовь проигрывает славе

Сценарий «Римских каникул» писался слишком долго – более пяти лет, чтобы фильм мог получиться слишком плохим. Осуществить идею на экране взялся режиссер Уильям Уайлер, а актер Грегори Пек с радостью подписал контракт на главную роль в новой комедии. Этот фильм должен был стать двадцатым в послужном списке Пека.

Сюжет фильма «Римские каникулы» незатейлив: юная европейская принцесса, вырвавшись из надоевшей золотой клетки, в течение суток гуляет по Риму, как обычная туристка. Она успевает влюбиться в американского журналиста-красавца, но в конце фильма из чувства долга возвращается к своим королевским обязанностям. В «Римских каникулах» «причудливым образом смешались комедия и романтическая и сентиментальная любовная история». Для успеха фильма нужен был лишь блистательный дуэт.

Три предыдущих фильма, сделанные режиссером Уайлером, – «Наследница», «Детективная история» и «Кэрри» – стали для «Парамаунта» настоящим успехом. Всего же он успел снять в Голливуде пятьдесят девять фильмов. И был истинным корифеем в своей профессии. К 1951 году Уайлер был обладателем двух «Оскаров» (за «Миссис Минивер» и «Лучшие годы нашей жизни»); «Оскаров» удостоились четырнадцать его актеров, а тридцать шесть актеров номинировались на престижную премию. Немудрено, что все актеры Голливуда мечтали о том, чтобы получить приглашение сняться в картине Уильяма Уайлера.

Одри Хепберн с Уильямом Уайлером (справа)

Режиссер фильма Уильям Уайлер летом 1951 года находился в Европе, выискивая и оценивая различных претенденток на роль юной принцессы.

– Мне нужна девушка без американского акцента, такая, которая не вызывала бы никаких сомнений в том, что она получила воспитание настоящей принцессы.

Таково было желание Уайлера. Когда на его горизонте замаячила неясная фигура Одри, Уайлер заказал кинопробу, которую сделали 18 сентября. Причем было сделано так, что Одри играла сцену и после общалась «на камеру», не подозревая о том. Все прошло великолепно. «Честолюбие Одри никогда не опиралось на попытки манипулировать людьми или соблазнять кого бы то ни было. Эта молодая женщина, одновременно и очень уязвимая, и очень сильная, не имевшая никакого представления об актерском мастерстве, просто старалась сделать все, что было в ее силах», – написал об этом эпизоде ее жизни один из биографов, дав тем самым точную характеристику молодой женщине, оставшейся в памяти поклонников чистым восторженным ангелом.

К тому времени, когда Одри Хепберн снимали в павильоне, проводя кинопробы, знаменитый голливудский режиссер укатил в США. Однако как только он получил и просмотрел пленку, было принято решение подписать контракт немедленно. Кстати, та кинопроба сохранилась до сих пор.

Из Нью-Йорка пришло письмо в лондонский филиал «Парамаунт Пикчерз», в котором под именем «Одри Хепберн», подчеркнутым красными чернилами, стояли такие слова: «Эта девушка назначена на роль в фильме. Проба, вне всякого сомнения, – одна из лучших, когда-либо делавшихся в Голливуде, Нью-Йорке или Лондоне. Примите наши сердечные поздравления. От Барни, Фрэнка и Дона». При том, что Барни Балабан, Фрэнк Фримен и Дон Хартман составляли руководящую тройку кинокомпании «Парамаунт». Это был несомненный успех.

Контракт был составлен и также направлен в Англию; 16 октября Одри Хепберн подписала контракт с «Парамаунт» на съемки в семи фильмах в течение нескольких лет. Ей было позволено брать годичный перерыв между фильмами и в течение этого года играть на сцене и на телевидении. Впрочем, контрактом предусматривалось, что не обязательно все семь фильмов должны были сниматься на «Парамаунте», кинокомпания могла «передавать» актрису другим студиям.

С Грегори Пеком. Кадр из фильма «Римские каникулы»

Впервые в истории неопытная актриса одновременно получила два контракта на главные роли на Бродвее и в Голливуде!

В честь такого события жених пригласил Одри с ее матерью отужинать в «Кафе Рояль» на Риджент-стрит. Джеймс заказал лучшее шампанское и самые изысканные закуски.

Чтобы заполучить молодую актрису в свое полное распоряжение, «Парамаунт» решила выкупить ее за сто тысяч фунтов у АВРС, с которой у Одри ранее был подписан контракт. Однако руководство АВРС разумно предпочло получать свой процент с каждого фильма, в котором Одри снимется у студии «Парамаунт», а также получить права на распространение этих фильмов в Британии. «Осенью была заключена беспрецедентная сделка, основную выгоду от которой получил не кто иной, как главный акционер АВРС Джек Л. Уорнер. Он не сомневался, что настанет день, и Одри Хепберн будет сниматься на его студии».

* * *

В конце октября Одри в полном одиночестве – без матери и жениха – отплыла на корабле в Нью-Йорк. А вскоре бизнес вынудил и Джеймса Хэнсона отправиться в Америку.

Во время морского путешествия Одри, еще несколько лет назад испытывавшая сильный голод, не стесняла себя в еде и ко времени прибытия – за две недели путешествия – набрала восемь кило. Миллер, готовивший ее к роли хрупкой Жижи, тут же посадил ее на диету, дав указания метрдотелю и поварам в «Динти Мур», где разместилась европейская звездочка, что ей следует подавать только бифштекс с соусом «тартар» и салаты из зелени. Впоследствии это заведение стало ее любимым. Расписание рабочего дня Одри было таким же строгим, как и диета. Ежедневно Кэтлин Несбит давала ей уроки театрального мастерства, а по выходным Одри ездила к ней в пригород Нью-Йорка, где актриса снимала дом, чтобы продолжить занятия. Подобная круговерть не каждой по силам!

С Грегори Пеком. Кадр из фильма «Римские каникулы»

Несмотря на полную загруженность делами и постоянную усталость, Одри Хепберн и Джеймс Хэнсон продолжали встречаться в Нью-Йорке. Парочку часто видели в ночном клубе «Эль Марокко», который принадлежал семейству Хэнсона.

Находились те, кто слышал, как Одри жаловалась:

– Я хочу выйти замуж. Я считаю, что непростительно теряю дни, не выходя замуж за Джеймса.

«Одри винила во всем нехватку времени, но, может быть, подобно Жижи, она обнаружила, что замужество не столь уж необходимо, если сама жизнь раскрывает тебе свои объятия и ждет, чтобы ты ею насладилась».

24 ноября 1951 года на Бродвее состоялась премьера пьесы, к которой с таким тщанием готовилась молодая актриса. Как отмечали после многие критики и биографы, «душевная хрупкость Жижи пробуждала в зрителях желание обнять и защитить ее. Сказать дурное слово в адрес этой девушки было бы равносильно попытке избить ребенка. Это стало отличительным свойством «феномена Хепберн»…» Один из журналистов тогда же написал о ней: «Она похожа на ребенка, которого кормили молоком и овощами и никогда не позволяли одному переходить улицу». Казалось бы, смешно так говорить о девушке, которой скоро исполнится двадцать три, но в том-то и дело, что слова те были истинной правдой. Даже сегодня, просматривая фильмы с участием Одри Хепберн или листая журналы с ее изображением, понимаешь, что она всегда была, есть и навсегда останется милым, беззащитным ребенком, которого хочется укрыть, избавив от жизненных дрязг и ненужных потрясений.

Незадолго до премьеры женился брат Одри Ян, и актриса знала, что он собирался назвать первую дочь именем Одри.

4 декабря 1951 года лондонская «Таймс» наконец опубликовала объявление о помолвке «Джеймса, сына мистера и миссис Роберт Хэнсон из Норвуд Грейндж, Хаддерсфилд, Йоркшир, и Одри Хепберн, дочери баронессы Эллы ван Хемстра, Сауc-Одли-стрит, 65, Лондон, W».

С женихом Джеймсом Хэнсоном

Однако уже через несколько дней после премьеры «Жижи» газетчики заметили, что фотография Джеймса Хэнсона исчезла из артистической Одри. На назойливые вопросы по этому поводу актриса как-то неубедительно объясняла:

– Моя личная жизнь должна принадлежать только мне.

И тем самым давала еще больше поводов для домыслов. Что здесь что-то не так…

И, по всему видать, абсолютно правильно подметил А. Уолкер: «Образ молодого и красивого миллионера, его обаяние «прекрасного принца» потускнели, когда Одри Хепберн ощутила аромат приближающейся славы».

Любовь и слава не смогли ужиться в одной и той же гримуборной, в одном и том же крохотном сердечке…

А тут еще и мать нанесла ей очередную рану. Баронесса прибыла в Нью-Йорк 19 декабря и в тот же вечер побывала на спектакле. Завидев репортеров после спектакля, Элла обняла дочь и заулыбалась перед фотокамерами. Но любящая дочь Одри, ожидавшая от матери похвалы, услышала:

– Ты играла очень хорошо, дорогая, учитывая то, что у тебя нет никакого таланта.

Рождество в Нью-Йорке Одри встретила со своим возлюбленным. Джеймс, прилетевший на сей раз из Канады, снял для них апартаменты в роскошном отеле «Уолдорф Тауэр». Мать Одри, баронесса Элла, тоже жила в этом отеле и на том же этаже. В канун нового 1952 года Джеймс Хэнсон подарил невесте великолепное кольцо из белого золота с изумрудами и бриллиантами. Тогда же между ними состоялся разговор о предстоящих торжествах. Было решено, что их свадьба состоится после окончания съемок «Римских каникул».

* * *

Известно, что спектакль «Жижи» выдержал 217 представлений и шел вплоть до конца мая 1952 года. Джильберт Миллер, исполняя договоренности с «Парамаунтом», узнав, что студия готова приступить к съемкам фильма «Римские каникулы», отпустил исполнительницу главной роли. Буквально через несколько часов после того, как за ней закрылся театральный занавес, Одри уже сидела в аэропорту в ожидании рейса на Рим.

Одри с женихом и матерью

В итальянской столице, прямо в аэропорту, состоялась пресс-конференция, на которой молодой актрисе пришлось отвечать на каверзные вопросы журналистов. Причем большинство вопросов касались как раз ее личной жизни.

– Вам двадцать три года, не так ли?

– Да.

– В таком случае, почему вы не замужем?

– Я собираюсь.

– Собираетесь ли вы и синьор Хэнсон пожениться до фильма или после него?

– После него, как я и сообщила мистеру Хэнсону.

– Но почему же вы откладываете брак?

Молчание.

– Неужели вы недостаточно любите друг друга?

Молчание.

Глава 9
Грегори Пек. «Римские каникулы»

Двадцатитрехлетняя Одри Хепберн должна была приступить к работе над фильмом в Риме 1 июня. Ее гонорар составил 7000 долларов за двенадцать недель работы (каждую неделю она получала около 600 долларов). Дополнительно актрисе причиталось по 250 долларов в неделю на проживание и мелкие расходы. Согласно данным, в том же 1952-м студия «Двадцатый век Фокс» платила 26-летней Мэрилин Монро немногим меньше, чем получала Одри. 20-летняя Элизабет Тейлор получала 5000 долларов в неделю и от «Метро Голдвин Майер». Грегори Пек, для которого эта картина должна была стать двадцатой, получил 100 000 долларов и 1000 долларов еженедельно на личные нужды.

В первый же вечер по прибытию в Рим Одри познакомилась со своим партнером в будущем фильме. Грегори Пеку было тридцать шесть лет, а звездой он стал еще в 1945 году, сыграв в фильме Хичкока «Очарованный». Высокий красавец с открытым взглядом, он излучал мужскую силу и обаяние. Как пишут кинокритики, Грегори Пек был идеальным актером для многих голливудских жанров: вестернов («Стрелок»), детективов с элементами мистики («Очарованный»), романтических драм («Дело Макомбера»), социальных мелодрам («Джентльменское соглашение»), военных саг («Двенадцать часов») и даже религиозных эпопей («Давид и Вирсавия»).

О его «звездности» Одри знала, она не знала только о том, что актер очень несчастлив в браке (Грегори скрывал этот факт ото всех).

Как только их представили друг другу, он пошутил:

– Добрый вечер, ваше королевское высочество.

Она протянула ему руку для пожатия и ответила:

– Очень надеюсь, что не подведу вас.

* * *

Редкий случай в то время, когда в Голливуде принимают решение проводить все съемки фильма «на натуре». Именно так и произошло с фильмом «Римские каникулы», который сразу же было решено делать в Риме. Но создатели не учли, в какое пекло может превратиться итальянская столица летом. А лето 1952 года – как говорят знатоки – оказалось одним из самых жарких в истории, к тому же высокая влажность сделала из города настоящую парилку, «римские бани». А еще съемки пришлись на разгар туристского сезона. Все это, вместе взятое, сильно осложняло съемки. Грегори Пек был единственной крупной звездой из всего состава исполнителей, так что не удивительно, что за съемками с этим мужественным красавцем толпами наблюдали сами римляне и очумевшие от жары туристы, глазевшие не столько на достопримечательности, сколько на прогуливавшихся возле них (по сценарию) американского репортера с беглой принцессой.

Это нынешний мир тесен, и разные уголки земли знакомы многим не понаслышке. А тогда, в 50-е годы ХХ века, для американских кинозрителей, для которых в первую очередь и делался фильм, места с их красотами и памятниками, посещаемые Одри Хепберн и Грегори Пеком, были очень далекими и малознакомыми. И слово «знаменитые» к этим местам практически не применялось. Как писал А. Уолкер, «Американцы, узнавшие Рим на экране, были чаще всего теми солдатами, которые входили в «открытый город» в конце войны. И вот теперь, сидя в темном кинозале, они возвращались в Вечный город, и уже не с триумфом победы в глазах, а с ностальгией по невозвратному». Но для всех остальных зрителей Италия была еще слишком недосягаемой…

Грегори Пек с сыном

Все наряды, в которых снимались актеры, создавали удивительную атмосферу, задавая неповторимый настрой всему фильму. Их автором стала знаменитый голливудский дизайнер Эдит Хед. Начиная с февраля 1952-го она колдовала над костюмами для героини Одри. Эдит Хед было пятьдесят пять лет, и она обладала непререкаемым авторитетом. К тому же женщина обладала несомненным даром, которому соответствует пословица: молчание – золото. Она не только не вступала в дрязги, но никогда и никого не критиковала (зная при этом все физические изъяны голливудских звезд).

Модельер «не была ни женственной, ни грациозной, и тем не менее именно она создала лучшие костюмы голливудских див». Эдит Хед принимала участие в создании более семисот фильмов; она получила восемь «Оскаров» – больше, чем кто-либо другой.

В первый раз Одри пришла в номер Эдит в темном костюме с белым воротничком и манжетами, в ее петлице красовался крохотный букетик ландышей, а на руках были белые перчатки. Об этом эпизоде мадам Эдит скажет:

– Эта девушка всегда шла впереди высокой моды. Она сознательно выглядела не так, как другие женщины. Она подчеркивала свою стройность, по праву считая ее своим основным достоинством. Но самое глубокое впечатление на меня произвела ее фигура. Я поняла, что она станет идеальным манекеном для любого моего костюма. Я чувствовала огромное искушение создать костюмы, которые затмят ее. Я могла использовать ее для демонстрации собственного таланта, но не сделала этого. Поверьте, это было нелегко. Я не раз думала об этом.

Рост красавицы Одри составлял 169 (170) см, объем талии – 50 см. Эдит Хед превратила интеллигентную Одри Хепберн в истинную, изящную принцессу. Но модельеру пришлось создавать не один, а два образа одновременно, ведь героиня Одри в одних сценах была принцессой, в других – почти простолюдинкой, современной задорной девушкой.

Для образа королевской особы были выбраны тяжелая парча, тиара, белые перчатки. Наивная Золушка – именно так выглядела молодая актриса в сценах, где она вышагивала в бальном платье и короне. Зато в сценах, где она исполняет роль беглянки, Одри предстает в образе обычной туристки, симпатичной девушки из толпы. «Для городских сцен Эдит Хед выбрала для принцессы Анны небрежный стиль, добавив широкую рубашку того типа, который в то время можно было найти в любом студенческом городке, белые носочки поверх чулок, что также было вполне характерно для молодежи по всей Америке, и туфли без каблуков. «Простая» одежда принцессы сослужила двойную службу. Она определила не только стиль персонажа Одри, но и ее собственный, а кроме того, положила начало моде, которой легко могла следовать любая девушка. Одри дополнила это широким кожаным ремнем, которым туго затянула свою и без того узкую талию», – констатирует автор книги с простым названием, повторяющим имя нашей героини.

Одри с Юбером де Живанши

На мой взгляд, именно кинообраз принцессы в исполнении Одри Хепберн наложил свой отпечаток на создание всех мультяшных принцесс, которых рисовали все последующие поколения голливудских аниматоров.

Это создало представление о поистине фантастических пропорциях ее фигуры, выдуманных диснеевскими мультипликаторами, пропорциях, благодаря которым она начала казаться почти сказочной героиней.

Мог ли устоять Грегори Пек перед такой сказочной принцессой, которую судьба толкнула в его объятия?

Многие подмечают, что в фильме есть момент, который говорит о чувственности их отношений. В последний момент, когда принцесса Анна расстается с газетчиком Джо Брэдли у ворот посольства ее страны, за которыми она вот-вот скроется навсегда, прощаясь, Одри слишком чувственно целует Пека в губы.

Сама Одри вспоминала:

– В последней сцене мы сидели в машине, я прощалась с Грегом и возвращалась в посольство. Мне нужно было плакать, потому что сердце моей героини разрывалось от боли. Но я не могла плакать. Я притворялась, но ничего хорошего не получалось. Слезы просто не текли. Гримеры попробовали глицерин. Мы снимали дубль за дублем, но все было ненатурально. Уилли (Уайлер) вышел из себя. «Как ты думаешь, сколько мы будем тебя дожидаться? – заорал он. – Ну почему ты не можешь заплакать, черт тебя подери? Ты до сих пор не умеешь играть!» Мне было ужасно страшно – он был так зол! И у меня брызнули слезы. Он снял дубль, обнял меня и ушел с площадки. Вот так я научилась. Он знал, что учить меня бесполезно, и просто довел меня до слез.

В фильме они увидятся снова – в последний раз, на официальной пресс-конференции, «но здесь рамки протокола разделяют их надежнее, чем тюремная решетка».

Говоря о своей партнерше, Пек откровенно признавал:

– В Одри не было ничего наносного или фальшивого. Она обладала счастливым характером и умела очаровывать людей. Она не была похожа на тех хищных, фальшивых, болтливых женщин, которых так много в кинобизнесе. Мне она очень нравилась. Я по-настоящему любил Одри. Ее было очень легко любить.

А еще он считал:

– Она была очень веселой девушкой, и мне всегда казалось, что ей нужно больше играть в комедиях. Но этот образ не согласовывался с видением студии. Вокруг головы Одри появился настоящий нимб. От нее хотели новых вариаций на тему «Римских каникул». Я не хочу сказать, что это помешало бы ее карьере, но мне бы хотелось, чтобы ей позволили сняться в нескольких комедиях.

Она же вспоминала с милой улыбкой:

– Пек всегда смешил меня перед началом съемок. Нам было хорошо вместе, никто не устраивал сцен, не возводил эмоциональных барьеров. Я очень скоро научилась расслабляться, полностью полагаясь на Пека и Уайлера. Я доверяла им, и они ни разу не обманули моего доверия.

Это ей принадлежат слова, сказанные о Пеке:

– Он такой земной, по-настоящему, неподдельно простой и удивительно добр ко всем…

Римские каникулы…

Интересно, была ли между ними – Одри и Пеком – романтическая связь или их связывала только дружба? Глядя на фотографии Одри, мы видим только чистого и искреннего человека, в облике которого нет места фальши или обману. Истинный ангел. Потому не станем рисовать того, о чем никто не знает наверняка.

Конечно, сплетни об отношениях Пека и Хепберн не могли не возникнуть; и сплетни эти подогревались еще не одно десятилетие («истории о страстной любви главных героев картины курсировали между Римом и Голливудом»). Но психологам известен симптом, когда зрители переносят отношения экранных героев на жизнь актеров, сыгравших эти отношения.

Зато мы знаем другое: в скором времени Грегори Пек встретил и полюбил французскую журналистку Веронику Пассани, которая станет его второй женой.

А что же Джеймс Хэнсон? Жених Одри Хепберн несколько раз прилетал в Рим, чтобы уговорить свою прелестницу приблизить день свадьбы…

Глава 10
«Я знал, что очень скоро весь мир влюбится в нее!»

Лето 1952-го близилось к закату. Режиссер Уильям Уайлер, востребованный временем благодаря своему таланту и жесткой требовательности ко всем, кто присутствует на съемочной площадке, был трогательно вежлив с малышкой Одри. Он даже всерьез сказал ей, что она «может стать одной из величайших кинозвезд мира». А ведь еще недавно киностудию сильно беспокоила внешность Одри, ее плоская грудь и почти мальчишеская фигура, и лишь Уайлер был спокоен, словно, только взглянув некогда на фото, понял, что подобная девушка и талантлива и красива от природы. И что подобные качества не смогут не заметить и не оценить требовательные зрители. Конечно, «во времена безоговорочной сексапильности Мэрилин Монро и Элизабет Тейлор подобная внешность на экране была скорее исключением, чем правилом. В Америке Одри выглядела не так, как другие. В 50-е годы она смотрелась удивительно и уникально. Пресса никогда не видела актрисы, похожей на нее». К счастью, интуиция не подвела великого режиссера.

В августе – когда съемки фильма «Римские каникулы» подходили к концу – лондонский офис Хэнсона выпустил пресс-релиз следующего содержания: «Одри Хепберн, британская актриса, и Джеймс Хэнсон, семье которого принадлежит несколько транспортных и автобусных компаний в Англии и Канаде, собираются пожениться 30 сентября. Мисс Хепберн, снимающаяся с Грегори Пеком в картине «Римские каникулы», в настоящее время находится в Риме. Она сообщила, что свадьба состоится в Хаддерсфилдской приходской церкви, Йоркшир, Англия».

Рабочий момент. Одри готовится к съемке. Фото 1957 г.

Американское руководство «Парамаунта» тут же сообщило Одри, что по окончании съемок весь ее роскошный гардероб, сшитый специально для нее, а вместе с этим все аксессуары и украшения, туфельки и сумочки будут вручены ей в качестве свадебного подарка. Но вместо того, чтобы обрадоваться столь щедрому предложению, актриса, ко всеобщему изумлению, объявила о разрыве помолвки с миллионером Джеймсом Хэнсоном.

Публике Одри сообщила:

– Мы решили, что сейчас неподходящее время для свадьбы. Мое расписание вынуждает меня сниматься, играть на сцене, а затем вернуться в Голливуд. Джеймс проводит большую часть времени в Англии и Канаде. Нам будет очень трудно вести нормальную супружескую жизнь.

* * *

К 1 октября, согласно контракту, Одри Хепберн вернулась в Нью-Йорк, чтобы вновь играть на сцене «Жижи». Ей в скором времени предстояло отправиться с труппой на гастроли, которые могли продлиться весь 1953 год.

В ноябре 1952-го «Жижи» показывали зрителям Чикаго. Хэнсон тоже прибыл в этот город, чтобы поставить все точки над «i». Разговор недавних влюбленных был длительным; оба приводили различные доводы, пытаясь примирить личный и профессиональный интересы друг друга. Но получилось только одно – остаться друзьями.

– Когда мы оба сделаем себе карьеру, возможно, мы вновь вернемся к этому вопросу. Так как мы не собираемся вступать в брак, кажется вполне разумным разорвать помолвку. Если бы мы были мужем и женой, то виделись бы не чаще – конечно, было бы немного тоскливо… и потому я решила, что это не лучший климат для нормальной жизни.

Конечно, это решение комментировала Одри, ведь ее жених не был публичным человеком и не ему приходилось отдуваться за двоих на многочисленных пресс-конференциях. И, словно бы делая реверанс в сторону пишущей братии, добавляла:

– Я решила, что будет несправедливо по отношению к Джимми выходить за него, сознавая, что я привязана и влюблена в свою работу. Как унизительно будет заставлять его стоять рядом, держа мое пальто, пока я раздаю автографы.

Редкое фото – Одри Хепберн в танце. 50-е годы ХХ в.

Журналисты тут же разнесли свежую новость о двух свободных сердцах, двух молодых и красивых людях, могущих составить завидные партии для новых охотников за богатыми и знаменитыми. Для журналистской братии не имело никакого значения, что брак Одри и Джимми потерпел неудачу, что расстались два любящих сердца, что не известно, как сложится жизнь каждого из них. Главным для писак была только возможность паразитировать на теме, достойной, по сути, лишь сплетен желтой прессы (а попадавшей в разделы светской хроники ведущих газет). Как сделал вывод один замечательный автор, «Ничто так не способствует популярности кинозвезды, как сплетни, заполняющие пространство между реальной личностью и выдуманным персонажем».

И еще одна странность проглядывала во всей этой грустной истории с размолвкой. Как ни странно, но публика еще больше полюбила образ Анны – сыгранной Одри Хепберн принцессы, которая влюбилась в журналиста, но отказалась от своей любви во имя долга.

* * *

В течение нескольких последующих месяцев Одри приходилось переезжать с места на место. Вместе с «Жижи» она проехала всю Америку; ее труппа играла в Балтиморе, Питтсбурге, Цинциннати, Детройте, Чикаго и Сан-Франциско.

Стоит сказать, что 40-е и 50-е годы ХХ века были поистине золотым веком театра. Режиссеры обращались к нью-йоркским театральным агентам, чтобы приобрести права на экранизацию пьес. Особо ценились премьерные спектакли.

На ноябрь 1953 года была назначена бродвейская премьера спектакля по комедии Сэмюэля Тейлора «Нимфа Сабрина». Задолго до начала театральных репетиций студия «Парамаунт» приобрела права на экранизацию. Снимать «Сабрину» согласился все тот же успешный режиссер Уайлер, который только-только закончил подготовку отснятого материала «Римских каникул» к выпуску на экран.

Конечно, медлительность в подготовке давно снятого фильма вызывала раздражение руководства студии «Парамаунт», но Уильям Уайлер не торопился. Он почти целый год готовил ленту, соединяя и перекраивая, пока не добился шедеврального качества. Его уверенность скрывалась за фразой, сказанной им после премьерного показа и высказанного руководством студии неописуемого восторга:

– Я знал, что очень скоро весь мир влюбится в нее!

Глава 11

Эдит Хед и Юбер де Живанши. Сабрина не носит прадо…

«Сабрина» – это современное переложение сказки про Золушку, очень трогательная и красивая история. Сабрина – так звали дочь шофера богатой семьи, который был заботливым и любящим отцом настолько, что отправил дочь в парижскую школу, где ее делают «принцессой».

Пока Билл Уайлдер и Эрнест Леман (последний недавно завершил работу над сценарием для фильма «Деловой костюм» и был прекрасно осведомлен о мире акул бизнеса) работали над сценарием «Сабрины», а на студии «Парамаунт» определяли дату начала съемок, Одри Хепберн завершила гастроли с «Жижи» успешным выступлением в Сан-Франциско.

Уже знакомая ей модельер Эдит Хед привезла ей эскизы костюмов для новой картины. Она с некоторой грустью, за которой, возможно, пряталась ревность, вспоминала:

– Хепберн уже поняла, что стала звездой, и хотела сама определять, что она будет носить.

А все из-за того, что Одри на сей раз проявила инициативу и позволила себе несколько критично отнестись к некоторым предложенным эскизам, чем это было во время их работы над костюмами для «Римских каникул». И к тому же – настоящее оскорбление для знаменитого модельера – Одри попросила другого, малоизвестного дизайнера сделать для нее костюмы.

Этим счастливчиком, не которого указал ангельский перст восходящей звезды, оказался будущий всемирно известный французский кутюрье Юбер де Живанши.

Модельер Эдит Хед держит «Оскар». В качестве модели выступает английская актриса Марле в бальном платье от Э. Хед

Внутренне понимая, что надо быть естественной во всех сценах, Одри заказывает французу-кутюрье платья исключительно для парижских эпизодов жизни ее героини Сабрины и для тех сцен, когда девушка возвращается в Америку к отцу настоящей светской дамой.

И вот – буквально с первой же их встречи в салоне Живанши в Париже они стали друзьями на всю жизнь. Можно согласиться, что Одри обязана и Живанши, и Эдит Хед созданием своих экранных образов не меньше, чем режиссерам, которые с ней работали.

Между тем, стоит указать, что Одри понравился Юбер де Живанши, еще когда она приезжала во Францию сниматься в фильме «Малыш из Монте-Карло». Живанши тогда только собирался уйти из Дома моды Скиапарелли, где он работал, и открыть свой собственный салон.

Своим предложением разработать модели костюмов для «Сабрины» Одри поддержала двадцатишестилетнего новичка Юбера. По словам А. Уолкера, «Живанши создал для нее имидж, неподвластный времени, как аксиома Эвклида».

О той судьбоносной первой встрече сам Живанши писал: «Нежность в ее взгляде, ее изысканные манеры с первого же мгновения покорили меня». Как удивительно, что позже кутюрье придумал и создал ткань, которой дал имя «Сабрина» – в честь Одри Хепберн, а еще несколько лет спустя Живанши изобрел духи с названием «Запрет», которые также посвятил актрисе.

Забегая вперед, можно сказать, что после «Сабрины» Живанши создавал для Одри костюмы для «Смешной мордашки», «Любви после полудня», «Завтрака у Тиффани», «Шарады», «Парижа – когда там жара» и «Как украсть миллион». И в 1954-м он наконец заказал специальный манекен, повторяющий фигуру его лучшей клиентки и подруги, и впоследствии ни разу не менял мерки. Фигура Одри оставалась одинаково идеальной десятилетиями. Так что именно эта идеальная во всех отношениях женщина – Одри Хепберн – «стала музой-вдохновительницей Дома моды Живанши, который помог ей создать образ, олицетворявший молодость, элегантность и изысканность».

Но тогда – в период работы над фильмом «Сабрина» и после выхода его на экраны – никто, кроме самой Одри, не оценил работу молодого французского модельера. Ведь в титрах фильма не стояло имя Живанши, но было вписано имя Эдит Хед, сделавшей только один костюм для картины. Тем не менее когда «Сабрина» была выдвинута на «Оскар» по шести номинациям и получила только один – за костюмы, Эдит приняла почетную статуэтку, ни словом не обмолвившись о сопернике…

Граф Юбер Джеймс Марсель Таффен де Живанши – французский модельер, основатель модного дома Givenchy (1952)

* * *

20 июня 1953 года в столице Британской империи проходили коронационные торжества в честь двадцатисемилетней королевы Елизаветы II. В августе же в Лондоне (и одновременно в Нью-Йорке) состоялась премьера «Римских каникул», на которую прилетела и Одри. Надо сказать, что королевская семья сама породила неожиданный интерес к простому сюжету этого фильма, и зрители все пытались сравнить историю любви принцессы Маргарет и ее возлюбленного «из народа», причем многие верили даже, что фильм основан на «любовном романе принцессы Маргарет».

В то лето британцы уже прознали, что сестра королевы принцесса Маргарет стала встречаться с бывшим конюшим покойного короля Георга VI капитаном Питером Таунсендом и даже собралась выйти за него замуж. Королевская семья в срочном порядке снарядила принцессу в длительное путешествие по Родезии. В отсутствие защитницы ее любовнику рекомендовали покинуть Англию, отправив в почетную ссылку на должность атташе в английском посольстве в Брюсселе. Эта трогательная история, эта вожделенная сплетня из Букингемского дворца стала своеобразной рекламой к «Римским каникулам», появившимся на экранах.

Прилетев в Британию, Одри Хепберн остановилась у матери. Баронесса Элла ван Хемстра устроила несколько приемов в честь дочери и ее коллег – Грегори Пека, Уильяма Уайлера и других представителей руководства студии «Парамаунт». На одном из этих приемов присутствовал великолепный фотограф Сесиль Битон, который слыл не только одним из лучших фотографов мировых знаменитостей, но и был личным фотографом британской королевской семьи.

Королевский фотограф Сесиль Битон

Сесиль Битон – многолетний возлюбленный другой голливудской дивы, Греты Гарбо, – так описывал появление Одри Хепберн в одной из своих книг: «И вот наконец вошла дочь баронессы. Эта девушка обладала красотой совершенно нового типа: большой рот, плоские, чуть монгольские черты лица, сильно подведенные глаза, пышная прическа, длинные ногти без лака, восхитительная точеная фигура, длинная шея, но, пожалуй, слишком худая. Ее поразительный успех в мире кино, казалось, не произвел на эту прелестную девушку никакого впечатления. Она совершенно спокойно принимала лестные похвалы в свой адрес, с благодарностью, а не с высокомерной гордостью. Все в ней было очень простым: никто не поддерживал шлейф ее платья, никто не открывал двери гостям, которые постепенно начинали заполнять комнату… В объективе камеры я заметил ее невероятное обаяние. Она сразу же внушала всем, кто ее окружал, глубочайшую симпатию».

Какие приятные слова! Конечно, тем, кто желал бы проникнуть в немного странный, но восхитительный мир киноискусства середины ХХ века, можно посоветовать полистать фотоальбомы Битона и прочесть его воспоминания. Как настоящий мастер, он сумел передать не только настоящую атмосферу, но и дал точные характеристики всем ведущим звездам той эпохи.

Отмечая вокальные данные Одри, проявленные в некоторых кинолентах, тот же Сесиль Битон, чей «слух был столь же тонок, как и зрение», писал: «Своими песенными переливами, переходящими в протяжную и ровную интонацию детского вопроса, он (ее голос) вызывал надрывное ощущение затаенной печали».

Британский фотограф Битон также вошел в круг друзей Одри Хепберн.

Молодая королева Елизавета II на фото Сесиля Битона

На тот же прием приехал и актер Грегори Пек – партнер Одри по «Римским каникулам». Но прибыл не один, а со своим другом, также американским актером, режиссером и писателем Мелом Феррером. Этот привлекательный мужчина обладал разными талантами: он был автором детских книг, театральным, кино– и радиорежиссером, в общем, «своим человеком» в Голливуде.

Одри Хепберн на фото Сесиля Битона

Глава 12
Мел Феррер. В объятиях «Короля Артура»

Впервые Одри увидела Мела Феррера в картине «Лили», которая шла на экранах летом 1953 года. Фильм студии «МГМ» рассказывал трогательную историю девушки-сироты Лили, за которой ухаживал и чьей любви добивался карнавальный кукольник.

Одри трижды ходила смотреть фильм, словно предчувствуя, что с главным героем картины ее свяжет не только работа. И вот сейчас, на приеме, устроенном Эллой ван Хемстра, ее дочь стала рассыпаться в комплиментах худощавому красавцу Мелу, словно это он был главным персонажем вечера. Тогда как на самом деле Одри являла собой настоящую звезду – ведь это за ней толпами ходили журналисты, к ней, как актрисе, сыгравшей «любовную историю британской принцессы», было приковано внимание простых граждан по обе стороны океана. Кстати, успех «Римских каникул» в Европе был гораздо больше, чем в самих США.

7 сентября 1953 года настоящую сенсацию вызвал журнал «Тайм», разместивший на своей обложке портрет юной Одри Хепберн, не достигшей еще статуса «большой звезды». На портрете, сделанном главным художником популярного журнала Борисом Шаляпиным, изображена Одри в королевском облачении с тиарой на голове. Надпись гласила: «За блеском фальшивых камней сияние бриллианта».

В статье, помещенной в журнале, также пелись дифирамбы красавице, сыгравшей милую, полюбившуюся всем принцессу Анну. «Худенькая и стройная актриса с огромными и яркими глазами и лицом в форме сердца… изысканно сочетающим королевское достоинство и детскую непосредственность. …Среди блеска фальшивых камней фантазии «Римских каникул» новая звезда студии «Парамаунт» излучает сияние превосходно ограненного бриллианта. Капризность, надменность и внезапное раскаяние, радость, протест и усталость сменяют друг друга с невероятной быстротой на ее подвижном лице подростка».

Одри и Мел Феррер

К тому же благодаря не в последнюю очередь и «Римским каникулам» в 1953 году Великобританию, как пишут исследователи, «захлестнула мода на все итальянское: мотороллеры «Веспа» и «Ламбретта», туфли с узкими мысами, мужские брюки без манжет и новые бары «экспрессо» для подростков».

* * *

…Мел Феррер приехал в Лондон на премьеру «Лили» и на съемки американского фильма «Рыцарей Круглого стола», где он играл короля Артура. Хепберн находила, что это очень романтично – погрузиться в век рыцарства, мужественных и галантных отношений, в век любви и романтики. Этот представитель мужского пола казался ей очень привлекательным, словно он и впрямь возник перед ней, явившись прямо из давно прошедших сказочных времен. Возможно, новая роль, к которой он активно готовился, наложила на его облик свой отпечаток.

Мел Феррер был на двенадцать лет старше Одри и имел семью. Причем к лету 1953-го Мел уже трижды регистрировал брак. Но Одри не сочла это препятствием, ведь ее свободное сердце жаждало любви, а юное тело – страсти. Она с первой минуты почувствовала невыразимое стремление попасть в объятия этого «короля Артура». Но и он, как утверждал известный голливудский журналист Рэди Харрис, «влюбился в нее с первого взгляда, и с этого времени они были неразлучны». Впрочем, «неразлучны» – это почти поэтическое преувеличение…

Мел, а правильнее – Мелчор Гастон Феррер, родился в конце лета 1917 года в богатой семье выходцев с Кубы. Его отец был довольно известным хирургом и имел отличную практику в Нью-Йорке. Мать предпочитала жизнь светской дамы. Одна из сестер Мела и его племянник работали редакторами в популярном журнале «Ньюсуик». Другая сестра и брат Мела пошли по стопам отца, став врачами.

В поездке с М. Феррером

В 1937-м в возрасте двадцати лет Мел Феррер женился на юной актрисе и художнице Фрэнсис Пилчард. В этом браке родилось двое детей. После развода Мел связал свою судьбу с Барбарой Трип, которая тоже родила ему двух детей. Но и этот брак завершился разводом. В 1942-м Мел Феррер вторично сделал предложение своей первой супруге Пилчард и… женился на ней.

С сентября 1938-го по декабрь 1940 года Мел играл небольшие роли в трех бродвейских постановках. Также он успел поработать диск-жокеем в Техасе и Арканзасе, но в итоге решил вернуться к театральной работе в Нью-Йорке. Несмотря на посредственную актерскую игру, Мел нравился киношникам за умение быть элегантным и стильным. Кстати, Мел Феррер начинал сценическую карьеру как танцовщик – что было весьма близко и знакомо самой Одри, отдавшей танцам много лет тяжелого труда. В 1945 году «Коламбия Пикчерз» заключила с ним контракт на съемки. Вернувшись в Нью-Йорк, Мел поставил на Бродвее два спектакля: «Странный фрукт» и «Сирано де Бержерак» (последний шел с ошеломительным успехом).

Наконец актер перешел на студию «Метро Голдвин Майер» и снялся в картине «Лили», ставшей популярной. Но после лета 1953 года, как писали после кинокритики, «его звезда окончательно закатилась». Последний фильм Феррера «Саадия» о странной арабской девушке, обладавшей волшебной силой и с помощью чар убивавшей своих поклонников, полностью провалился.

Однако пока что Феррер наслаждался успехом «Лили» и, нисколько не сомневаясь в правильности своих слов, предложил Одри вернуться на сцену и на сей раз сыграть в спектакле, который бы затмил «Жижи». Причем себя он видел в этой гипотетической романтической пьесе ее партнером. Получив согласие Одри, влюбленный Мел с упоением стал расписывать их блестящее будущее. И это всего через неделю после знакомства с молодой актрисой!

А пока Мел озвучивал в Лондоне фильм «Рыцари Круглого стола», где он играл роль короля Артура, Одри с матерью отправились отдохнуть на юго-запад Франции, в небольшой городок возле испанской границы Сан-Жан-де-Лус. После Мел, для которого работа всегда стояла на первом месте, отправился работать в Италию.

Эта некоторая «заминка» в отношениях сыграла свою роль: Мел и Одри отдалились друг от друга. То ли чтобы понять, насколько они близки и дороги друг другу, то ли просто в силу обстоятельств (ведь они же не были связаны клятвой, и ничего конкретно не обещали), но у Одри появился новый возлюбленный – человек, с которым она встретилась на съемочной площадке «Сабрины».

С Мелом Феррером

Глава 13
Билл Холден. Сказочная любовь в лунном свете

Среди блистательного (на экране они смотрятся так гармонично!) коллектива был актер Билл Холден. Утверждают, что устоять перед напором веселого, романтичного и внимательного Билла Холдена было невозможно. Так что еще в начале съемок Одри и ее партнер стали любовниками. Участники съемочной группы замечали, что после съемок они проводят вместе вечера, а вскоре Одри переехала из отеля, расположенного возле студии «Парамаунт», в квартиру, находившуюся в двух шагах от квартиры Холдена.

Влюбленные, устроившие уютное гнездышко, были вынуждены прятаться от любопытных глаз, пытаясь скрыть свою связь. Все из-за того, что в середине 50-х гг. еще имел значение «моральный параграф», по традиции включаемый в актерские контракты. И если поведение актера «оскорбляло правила общественной морали», если он был замечен в любовной связи вне брака, что считалось безнравственным, то его творческая карьера могла рухнуть. Особую опасность для актеров представляли работники прессы, с ними старались вежливо общаться, а то и дружить.

Одри была весьма популярна, журналисты и фотографы охотно писали о ней. После сенсации с обложкой в «Таймс» другой популярный журнал, «Лайф», в том же 1953 году опубликовал обширную статью и целую подборку фотографий актрисы.

Так что Одри и Билл были настороже и вели себя осмотрительно, ведь, ко всему прочему, Холден был женат и имел детей.

С Биллом Холденом на съемках «Сабрины»

Будущий актер Уильям (Билл, Билли) Холден родился в 1918 году в богатой семье из Иллинойса, получив при рождении имя Уильям Бидл. Его отец был педагогом и ученым. Когда парень учился в колледже в Пасадене, на него обратил внимание сотрудник студии «Парамаунт». Тогда же на студии ему предложили роли в двух небольших картинах и придумали звучный псевдоним Уильям Холден. Снявшись затем в главной роли в фильме «Золотой мальчик» в 1939 году, Билли стал звездой. В 1941-м он закрутил роман с замужней актрисой Брендой Маршалл, которая развелась с первым мужем, чтобы стать супругой Холдена. В этом новом браке, который продлится тридцать лет, Бренда родила двоих сыновей. Между тем, как писали исследователи, «отношения между супругами напоминали то патетическую мыльную оперу, то пошлую комедию» – все потому, что все годы совместной жизни супруги Холден вели свободную жизнь, не скрывая друг от друга интрижки на стороне. Бренда Холден всегда вела себя спокойно по отношению к предполагаемым соперницам – пока на жизненном горизонте не появилась Одри. В конце октября 1953-го актер привел подружку домой на ужин (он и с другими проделывал это неоднократно), и Бренда мгновенно почувствовала серьезность ситуации. Она не знала, что Билл пообещал развестись с ней и жениться на новой пассии, но словно бы кожей ощутила угрозу. Она потребовала, чтобы муж бросил Одри, но влюбленные продолжили встречи то в новой квартире Одри, то прямо в гримерках. Их страсть была нешуточной; к тому же Одри действительно нравились зрелые, состоявшиеся мужчины.

Но однажды Одри очутилась перед лицом суровой правды, осознав ошибочность своего выбора: она заговорила о детях, о предполагаемых двух, трех, четырех детях, которых готова была родить своему избраннику. Эта хрупкая девушка была готова пожертвовать успешной карьерой ради семьи! А через несколько недель Холден рассказал о перенесенной операции, которая лишала его возможности в будущем стать отцом. И Одри – ошеломленная, разочарованная – разорвала отношения с ним.

С Хэмфри Богартом в «Сабрине»

«Съемки в «Сабрине» не принесли радости ни Одри, ни кому бы то ни было еще», – пишет Александр Уолкер, поясняя, что «они начинались в суете и хаосе и заканчивались в откровенной панике». Фильм начали снимать в октябре. При этом многие сцены делали «с колен». Одри часто приходилось заучивать свой текст по дороге на студию прямо в автомобиле, так как его буквально вырывали на рассвете из печатной машинки Лемана и передавали ей. Иногда случалось так, что режиссер Уайлдер приезжал на съемочную площадку, а ему нечего было снимать, и тогда он распоряжался: «Делаем дубли!».

Кроме того, на съемочной площадке начались интриги и склоки. Казалось, в такой атмосфере не может родиться прекрасная, трогательная картина. Тем не менее надо отдать должное терпению режиссера – «Сабрина» стала одним из лучших фильмов американской «фабрики грез». Не зря режиссер Уайлдер возлагал большие надежды на Одри (кстати, выходец из Вены, в годы войны он потерял нескольких своих еврейских родственников в концлагере Освенцим) и с нежностью говорил об актрисе:

– Она была неповторима и неразрывно связана со своим временем. На экране она была совершенно не такой, как в жизни. Нет, она не была вульгарной никогда в жизни… Но в ней было нечто особенное. Стоило ей стать чуть-чуть сексуальнее, и эффект был потрясающим…

Накануне Рождества солидный журнал «Филм Дейли» опубликовал результаты ежегодного опроса кинокритиков, согласно которым Одри Хепберн и Хосе Феррер (однофамилец Мела Феррера) были объявлены лучшими актерами 1953 года.

Также в журналах вовсю рекламировался и новый фильм с участием Одри – «Сабрина», причем журналисты без стеснения цитировали слова Уайлдера: «Со времен Гарбо ей не было подобных, за исключением, возможно, Ингрид Бергман».

Когда в сентябре 1954 года фильм вышел на экраны, оказалось, что зрительская публика получила «Римские каникулы» наоборот! Фильм снова был идеальной сказкой. И сказка эта стала мила сердцам простых граждан, ведь «Сабрина» – это, по сути, история Золушки, превратившейся из симпатичной замарашки в настоящую принцессу.

За свою роль в «Сабрине» Одри Хепберн получила 15 тысяч долларов (по другим сведениям, около 12 тысяч) – чуть больше, чем за «Римские каникулы». Это не было финансовым успехом актрисы, ведь партнеры по фильму были вознаграждены куда более внушительными суммами. Но для Одри важным было «всегда хорошо и талантливо играть» (по ее словам) и чувствовать любовь зрителей, а не хруст купюр.

* * *

Много лет спустя Уильям Холден вспоминал:

– Порой по ночам я брал с собой переносной проигрыватель и ехал за город на маленькую полянку, которую мы облюбовали. Мы ставили балетную музыку, и Одри танцевала для меня в лунном свете. Некоторые из самых сказочных мгновений мы пережили именно там…

Холден также откровенничал:

– Я был влюблен в Одри Хепберн. Но она не вышла за меня замуж. И я продолжал скитаться по миру, стараясь переспать с женщинами в любой стране, где бы я ни оказался…

В этой мужской браваде явственно сквозили нотки утерянной надежды и бесконечного одиночества…

К сожалению, несмотря на то, что их творческая карьера была успешной, личная жизнь этих двоих была совершенно несчастливой.

С Богартом и Хелденом

Глава 14
«Оскар» – за принцессу Анну. «Тони» – за Ундину

Перед съемками в «Сабрине» Одри пообещала Мелу Ферреру, когда они встретились в Лондоне, сыграть с ним в какой-нибудь романтической пьесе на Бродвее. В конце 1953 года он прибыл в Лос-Анджелес, чтобы сообщить ей, что отыскал подходящую пьесу. К тому же актер успел расторгнуть брак с первой женой и собирался всерьез строить отношения с девушкой, которая пришлась ему по сердцу. Выбор актера, драматурга, детского писателя Феррера оказался вполне удачным – пьеса французского драматурга Жана Жираду «Ундина» была очередной сказкой в череде тех, что привыкла играть Одри Хепберн.

В «Ундине» пересказывается средневековая легенда о нимфе, которая покидает водную стихию, чтобы жить в мире смертных людей. Пьеса, в общем-то, повторяет сказку о русалочке, написанную великим датчанином Андерсеном. Водная нимфа Ундина влюбляется в прекрасного рыцаря, покоренного ее необыкновенной красотой. Но встретив другую, рыцарь забывает о прежней возлюбленной. Сказка заканчивается весьма печально: измена влечет за собой смерть рыцаря и возвращение Ундины в водное царство.

Пьеса уже с успехом шла в Париже, и ее можно было «адаптировать» под американского зрителя, включив в постановку новые сцену, и «украсить» ее обаятельной личностью красивой молодой актрисы. Феррер посчитал, что пьеса только выиграет от появления на сцене «вечной принцессы» Одри. Роль рыцаря Феррер собирался играть сам.

Получив окончательное согласие актрисы, известный актер Альфред Лант взял на себя постановку пьесы. Хепберн переехала в Нью-Йорк и сняла квартиру в Гринвич-Виллидж на время репетиции пьесы, подготовки костюмов и грима, подходящего «водному» образу героини.

Придирчивость Одри не знала границ, она бесконечно меняла парики, наряды и цвета аксессуаров. Пока не подобрала идеально подходящие для роли.

Незадолго до премьеры «Ундины» голливудский агент актрисы Лью Вассерман сообщил Одри, что состоялся просмотр «Сабрины» и все пришли к выводу, что фильм удался. Это был успех.

А вскоре и театральный обозреватель «Таймс» написал: «…каким бы безмятежным ни было озеро, нимфа, появляющаяся из него, обладает особыми живыми и подвижными чарами. Игра Одри Хепберн в буквальном смысле сказочна». «Нью-Йорк Таймс» добавлял: «Одри Хепберн играла великолепно. Все знают, что мисс Хепберн – незаурядная молодая барышня, и никто не сомневался в ее актерском таланте. Но роль Ундины очень сложна. Она вся состоит из нюансов – из настроения и впечатления, разочарования и трагедии. Каким-то чудом мисс Хепберн удается перевести эти чувства на язык театра безыскусно и естественно. Ее игра исполнена грации и очарования, и в то же время молодая актриса инстинктивно осознает все реалии сцены».

Известный обозреватель Аткинсон написал несколько больших рецензий на спектакль и каждый раз буквально рассыпался в похвалах исполнительнице главной роли: «Мисс Хепберн была просто волшебна в «Ундине». Она – восхитительно красивая молодая женщина, но в ее игре не чувствуется даже налета высокомерия и тщеславия. Ее движения стремительны, неуловимы и естественны. Она изображает Ундину в человеческом мире с естественной чистотой и грацией. Под ее очарование подпадаешь сразу же и бесповоротно. Ундина – это не волшебное создание, а живое существо, и сыграть лучше, чем это удалось мисс Хепберн, просто невозможно».

3 марта 1954 года в газете «Лос-Анджелес Экземинер» напечатали статью, в которой голливудский репортер спешил поделиться своими наблюдениями: «У всего Нью-Йорка не сходят с языка имена Одри Хепберн и Мела Феррера, чьи отношения носят не только романтический характер, но и зиждутся на деловом фундаменте. Одри не дает интервью и не фотографируется без Мела, и наоборот… Мел не отпускает ее от себя и на пять минут, а она же кажется совершенно им очарованной. Одри не первая из тех, кто не сумел устоять перед чарами Феррера. Теперь он свободен, и потому всякое может случиться».

То ли прослышав о новом романе дочери, то ли по стечению обстоятельств, но мать Одри, не покидавшая Англии до самой премьеры «Ундины», теперь прибыла в Нью-Йорк. Она остановилась в том же отеле, что и Одри (там же проживал и Мел), при этом все счета за номер и другие расходы матери оплачивала дочь.

25 марта 1954 года Одри, не успев после спектакля даже разгримироваться, была доставлена в театр, где состоялась церемония вручения «Оскара». Наспех облаченная в белое вечернее платье, сидя рядом с матерью в зале, она была вся в напряжении, веря и не веря в удачу. Ведущая Джин Хершолт уже держала в руках золотую статуэтку «Оскара», чтобы вручить очередному претенденту. И вот голос ведущего Фредерика Марча назвал заветное имя. Под шквал аплодисментов Одри Хепберн буквально вознесли на сцену, где ей вручили высшую награду в киномире за роль в фильме «Римские каникулы».

Марианн Селдс, знавшая Одри, высказала впоследствии свое мнение:

– Мать Одри фон Хемстра не разделяла ее чувства радости. Она пришла в зал, и мне показалось, что она хотела быть агентом и менеджером дочери, но в ней не было ни капли материнской теплоты. Она была очень вежлива, прекрасно одета, идеально причесана. Но в то же время эта женщина абсолютно никак не проявляла своих чувств.

С Юбером Живанши на примерке наряда от кутюрье

И таким было далеко не единичное мнение о матери актрисы.

А наутро после почти бессонной волнительной ночи, сидя в комнате для совещаний в большом мягком кресле, Одри принимала журналистов и отвечала на вопросы. То, что они стремились узнать, касалось не кино и творческих планов, а ее любовных отношений.

А через три дня и ее «Ундина» получила премию Антуанетты Пери («Тони») как лучшая актриса сезона на Бродвее. «Тони» – престижная награда, бродвейский вариант «Оскара».

Единственное, что не радовало, так это состояние здоровья самой Одри, актриса сильно похудела без видимых причин, была бледной и бесконечно усталой. А тут еще проявились приступы астмы.

Конечно, на здоровье актрисы сказались и перегрузки, и нервные срывы, связанные с нежеланием ее матери признать связь дочери, а тем более возможный брак с Феррером. Впервые мать и дочь расстались сильно поссорившись. Одри даже не разрешила матери сопровождать ее на лечение и отдых – врачи в спешном порядке отправляли актрису «подышать свежим воздухом Швейцарских Альп». Такое предложение полностью устраивало Мела Феррера, потому что он, получив роль в итальянском фильме, который предполагалось снимать в Риме и на Сицилии, сообразил, что от Италии до места, где будет отдыхать Одри, совсем недалеко добираться. Болезненная, расстроенная актриса выехала в Европу в полном одиночестве.

Одри устроилась в светлом номере комфортабельной гостиницы в Бургенштоке рядом с озером Люцерн, окруженном горами. Хозяин отеля фриц Фрей сделал все возможное, чтобы оградить постоялицу от нежелательных звонков и визитеров. Здоровье Одри сразу же пошло на поправку, астма отступила. У нее появилось время и желание подумать над предложением, которое Мел сделал ей перед отъездом из Нью-Йорка.

Кэтрин Хепберн, известная голливудская актриса и однофамилица Одри Хепберн. На предложение взять себе псевдоним Одри ответила отказом…

Одри приняла окончательное решение в конце лета. К тридцать седьмому дню рождения Мела, который в это время принимал участие в съемках фильма в Италии, Одри послала платиновые наручные часы с надписью: «Схожу с ума по парню» (взяв строчку из модной песенки Ноэля Кауэрда). Мел Феррер понял, что Одри приняла его предложение.

Ровно через месяц после этого они поженились.

На светском приеме. Рисунок из модного журнала середины ХХ в.

Глава 15
Курт Фрингс – новый агент. Мел Феррер – первый супруг

Брачный союз знаменитостей вызвал ажиотаж среди журналистской братии.

Мел Феррер вылетел на самолете из Рима в Женеву. Усилиями студии и близких было сделано все возможное, чтобы церемония проходила в узком кругу. В мэрии швейцарского городка Бюргеншток, расположенного на берегу Люцернского озера, состоялась гражданская церемония заключения брака за день до венчания в церкви. Как только все закончилось, молодожены, избегая журналистов и фотографов, прошли прямо через кухню на задний двор, где их ждал автомобиль.

«На следующий день, 25 сентября 1954 года, – рассказывает Уолкер, – отряд швейцарской полиции оградил их от излишнего любопытства зевак. Двери маленькой протестантской церквушки XIII века в Бургенштоке были заперты, как только жених, невеста и два десятка гостей вошли в храм. Шел проливной дождь. Одри одной рукой поддерживала свое свадебное платье из белого органди, чтобы оно не касалось мокрой земли, а в другой держала молитвенник в белом кожаном переплете. Ее темно-каштановые волосы украшал венок из белых роз. Ее шафером был сэр Невиль Блэнд, бывший британский посол в Гааге. Присутствовали также сестра Мела и двое его детей: Пепа и Марк – от его брака с Фрэнсис Пилчард. Не было сводных братьев Одри: Ян и Александр Уффорды работали тогда в бывших голландских колониях. Баронесса ван Хемстра плакала. Вся церемония бракосочетания проходила по-французски.

Счастливый день бракосочетания…

Присутствие Ричарда Миланда, представителя студии «Парамаунт» в Лондоне, напоминало о том, что студия доброжелательно, но внимательно следит за тем, как две кинозвезды дают свои брачные обеты. Голливудские корпорации не слишком радовались, если их знаменитости, приносящие грандиозные доходы, заключали какие-то свои контракты».

Новым человеком на этом «празднике жизни», входившим в число избранных, кому дозволено быть рядом со звездной парой, был Курт Фрингс. Следует сказать, что по совету Мела актриса сменила своего голливудского агента еврея Лью Вассермана из Эм-си-эй на немца Курта Фрингса, надеясь, что от него будет больше пользы. Так и получилось: Курт в первую очередь соблюдал не свою выгоду, а выгоду звездной клиентки. Не зря говорили, что новый агент Одри – это головная боль руководства студии «Парамаунт».

Курт родился в Германии, был боксером (бывший чемпион Европы по боксу в легком весе). «В США Фрингса заметили Уайлер и Уайлдер, а затем и другие знаменитости. Они знали, как можно использовать его боксерскую драчливость в «разборках» по поводу заключения студийных контрактов и выбивать из хозяев большие суммы. Вскоре у него уже был целый список клиентов. Именно Курту Фрингсу Одри обязана тем, что стала высокооплачиваемой звездой. Мелу Ферреру не нужно было преподносить ей никаких других свадебных подарков – представляя Одри Фрингсу, он тем самым дарил ей огромное состояние».

Новобрачные укатили в свадебное путешествие в самую прекрасную для них страну мира – в Италию. Влюбленная Одри назвала Мела «Мельхиор» (полное имя, данное ему при крещении, было Мельхиор Гастон Феррер).

Популярный кинорежиссер Майкл Пауэлл, выпустивший на экраны фильмы «Красные башмачки» и «Черный нарцисс» (в соавторстве с Э. Прессбургером), говорил о Меле и Одри:

– Этой женщине нужно было либо все, либо ничего. Не знаю, как ему удалось зажечь этот факел, но волей небес он запылал.

В свадебном путешествии с Мелом

М. Пауэлл пригласит Феррера сняться в киноверсии «Летучей мыши» (фильм вышел под названием «О… Розалинда!» и не имел большого успеха). Тогда как Одри была приглашена на съемки киноверсии «Ундины».

В ноябре 1954-го Пауэлл и Прессбургер посетили Мела и Одри в Риме, чтобы поговорить об «Ундине». Переговоры шли с участием продюсера Дино де Лаурентиса с женой, актрисой Сильваной Мангано, и продюсера Карло Понти с Софи Лорен, на которой тот собирался жениться.

Одри и Мел вернулись в Лондон 31 декабря 1954 года. Переговоры по «Ундине» все еще не были завершены. Мел начал сниматься в «Розалинде». Пауэлл и Прессбургер вместе с супругами встречали Новый год в квартире Эллы на Саут-Одли-стрит, но праздника не получилось, сухость и раздражительность пожилой баронессы принудила всех рано разойтись.

* * *

4 февраля 1955 года Одри прибыла в Париж на французскую премьеру «Сабрины», которая совпала с Неделей высокой моды. Лучшие модные дома представляли самые свежие весенне-летние коллекции.

Одри и ее героини в образе милых, романтичных принцесс покоряли сердца, и профессионалы на полную использовали это. Каждая роль Одри приносила студии баснословные прибыли. Но и студия талантливо превращала рекламу в игру. К примеру, было обещано, что женщина, которая родит девочку в день парижской премьеры и назовет ее Сабриной, получит весомый приз. Также был проведен конкурс «Ты похожа на Сабрину?». Победительницу тоже ожидал солидный приз. Во всех витринах французской столицы появились пластинки с записями песен из картины. И – как триумф программы – появилась наконец и сама великолепная Одри. В знаменитом отеле «Риц» (где любили жить многие знаменитости и где долгие месяцы своей жизни провела незабвенная Коко Шанель) состоялась пресс-конференция. Вся эта мизансцена сразу напоминала всем присутствующим финал фильма «Римские каникулы». Скорее всего, так задумали устроители.

В том же месяце Одри Хепберн номинировали на «Оскара» за «Сабрину», но престижная премия досталась Грейс Келли за роль в фильме «Деревенская девчонка». Но Одри это не сильно расстроило, ведь она получила приз гораздо более ценный, чем золотая статуэтка. Актриса наконец получила радостное известие о том, что она беременна. Но в марте – всего через несколько недель после этого – у Одри случился выкидыш. Ситуация, которую она позже прокомментирует так:

– В тот момент я оказалась практически на грани безумия…

С супругом в минуты отдыха

Глава 16
Кинг Видор. «Я всегда видел в ее глазах печаль…»

Мел и Одри зимой 1955 года арендовали трехэтажный дом в сельском стиле в окрестностях Бюргенштока. Швейцария, принесшая им крепость духа и радость венчания, казалась такой желанной. Однако побывать на вилле «Бетания», из окон которой открывался чудесный вид на Люцернское озеро, в 1955 году им так и не удалось.

В апреле супруги провели несколько дней в Сент-Морице, где встретились с американским режиссером Кингом Видором, успевшим к тому времени снять более шестидесяти фильмов. В тот вечер Одри и Мел ужинали в обществе Карло Понти, Дино де Лаурентиса, Пауэлла, Прессбургера и Видора. Последний только что завершил переговоры со студией «Парамаунт» об экранизации эпического романа Льва Толстого «Война и мир».

Киношники уже видели Мела Феррера в роли князя Андрея. Его супруга – на их взгляд – просто идеально подходила на роль Наташи Ростовой.

Режиссер Кинг Видор позже говорил:

– Я чувствовал, что Одри нуждалась в человеке, который бы принимал решения за нее. Он вел за нее все переговоры. Он знал, что для нее правильно. Он знал, сколько денег она должна была получить. Мне кажется, что он даже ее гонорар получал сам.

Согласившись с мнением супруга, Одри согласилась сыграть Наташу. Был подготовлен контракт, согласно которому гонорар Одри Хепберн составлял 350 000 долларов, плюс 500 долларов в неделю на личные расходы. Это была почти невероятная удача для актрисы: сумма превышала ее гонорар за «Сабрину» в тридцать раз! Мел за игру в образе князя получал только 100 000 долларов.

На роль Наташиного мужа, Пьера Безухова, был приглашен Генри Фонда, которому тогда было пятьдесят лет.

Пресса тут же раструбила о колоссальном гонораре Одри, вызвав у той стыдливую неловкость (актриса всегда считала себя «ученицей», а не ярчайшей звездой на голливудском небосклоне). Предусмотрительные супруги – Одри и Мел – тогда же получили постоянный вид на жительство в Швейцарии, «что существенно облегчило налоговое бремя. Если бы Ферреру пришлось заплатить налоги в Америке, а Одри в Британии, они лишились бы 90 процентов своего дохода».

* * *

Весной Одри исполнилось двадцать шесть лет. Время летело стремительно. Уже 1 июля должны были начаться съемки киноэпопеи невиданного размаха о вторжении Наполеона в Россию. Источники сообщают нам, что: «Натурные съемки должны были проходить в Италии и Югославии, а павильонные – в Риме. Видор должен был немедленно завершить подбор актеров на 50 ролей с текстом. Для пятнадцати тысяч статистов нужно было изготовить исторические костюмы. Над этой задачей трудились девяносто портных, и работа не прекращалась ни на минуту. Со всей Европы были приглашены тренеры по верховой езде, которые должны были обслуживать более восьми тысяч лошадей. Из театральных запасников и военных музеев были получены 2876 подлинных пушек».

Интерес к внушительному труду классика был вызван не простыми причинами или исключительной любовью к богатым традициям русской литературы. Дело в том, что в середине ХХ века у кинодельцов появился страшный конкурент в лице телевидения, полюбившегося обывателям, все больше предпочитавшим проводить время с бутылкой пива у экранов домашних телевизоров. И тогда киношники нашли выход в создании монументальных картин, которые, по всем расчетам, должны были привлечь толпы зрителей обратно в кинотеатры.

Кадр из фильма «Война и мир»

В свете таких соображений Видор «пытался создать сагу эпохального величия». Съемки проходили с июля по ноябрь, итальянская жара и бытовые проблемы казались нескончаемы. Но Одри выдержала эту «пытку». Тот же Видор говорил о главной героине:

– Было бы немыслимо пригласить на роль Наташи Ростовой кого-то, кроме Одри Хепберн. Она обладает грацией и чувством ритма. Это настоящая мечта любого режиссера.

Но игра этой великолепной актрисы, как и игра некоторых других прекрасных актеров, не смогла спасти слабый сценарий.

Надо отдать должное автору Дональду Спото, который написал: «Роман Толстого – это величественный портрет русской души. Его эпопея полна исторических и философских раздумий. В «Войне и мире» насчитывается более пятисот различных персонажей, принадлежащих к самым разным социальным слоям русского общества. Только настоящий гений мог собрать все воедино и создать роман потрясающей силы и эмоциональной насыщенности. Фильм же превратился в набор сцен, перемежаемых батальными эпизодами и военными советами. Эмоциональная глубина исчезла из него сразу же и навсегда. Даже хронология событий и та была нарушена.

Несмотря на все усилия режиссера и актеров, «Война и мир» превратилась в длинный (три с половиной часа) и невероятно скучный фильм». Да, в самом деле, великолепной чувственной актрисе Одри Хепберн в роли тонкой мятущейся натуры (по книге, но не сценарию) Наташи Ростовой нечего было раскрывать и показывать, кроме своей необычайно привлекательной внешности.

* * *

Съемки «Войны и мира» закончились в конце ноября. Мел и Одри тут же отправились в Париж, где остановились в отеле «Рафаэль». Мел почти сразу приступил к новой работе, вместе с Ингрид Бергман он снимался в картине Жана Ренуара «Елена и мужчины».

В конце февраля 1956 года Одри переехала в Лос-Анджелес одна – она получила предложение сниматься со знаменитым Фредом Астером в фильме «Забавная мордашка». Сценарий был отчасти подобен прежним фильмам, где актриса сыграла свои лучшие роли Золушек-принцесс.

Уже упомянутая как-то Марианн Селдс высказывала свое мнение об актерской супружеской чете, и ее слова растиражировала пресса:

– Не секрет, что брак Одри с Мелом не был счастливым. Мне казалось, что она любит его гораздо сильнее, чем он ее. Для нее было мучительно не получать в ответ такой же любви. Она не раз говорила об этом мне и близким друзьям.

Другой близкий знакомый семьи также подмечал:

– Она никогда не жаловалась, но я всегда видел в ее глазах печаль…

Кадр из фильма «Война и мир»

Глава 17
Фред Астер. И та, которая «получает все, что захочет»

В конце 1920-х на Бродвее с успехом шла постановка «Забавное личико» («Забавная мордашка»). В начале 1950-х в Америке с не меньшим успехом шел бродвейский мюзикл «День свадьбы».

В какой-то момент пришла идея объединить если не сюжеты, то популярные песни и номера из двух постановок и создать новый гибрид в виде фильма с ведущими актерами в главных ролях. Команда «МГМ» с энтузиазмом взялась за дело. Вскоре был разработан и утвержден сценарий.

Сюжет фильма прост: фотограф Дик Эйвери (актер Астер) работает в модном журнале, он знакомится с Джо Стоктон (Хепберн) – обычной продавщицей из книжного магазина, умной и доброй девушкой, которую Эйвери захочет сделать супермоделью. Вместе с Диком съемочная группа журнала отправляется в Париж, и там героиня Одри (благодаря усилиям модельера Живанши) превращается в писаную красотку, а заодно страстно влюбляется в Дика, который пылко отвечает ей взаимностью.

Сюжет был бы слишком примитивен, если бы его не разбавили великолепными костюмами Живанши, а также танцевальными номерами и песнями, которые мгновенно стали невероятно популярными.

Сценарий «Забавного личика» был срочно переправлен агенту актрисы Курту Фрингсу, который переслал его Одри в Париж, сопроводив словами, что материал – полная чепуха. Однако Одри, настроенная более благожелательно, после прочтения сценария (а дело было в Рождество) дала согласие сниматься в картине.

Кадр из фильма «Забавное личико» («Забавная мордашка»)

В силу различных перипетий проект «МГМ» перешел к студии «Парамаунт». А тут и Одри поставила условие, что фильм должен сниматься в Париже (она хотела быть рядом с Мелом, занятым в комедии Ренуара «Елена и мужчины»).

Не последнюю роль в принятии Одри решения сыграло известие, что ее новым партнером станет великий Фред Астер.

– Снимаясь в мюзикле вместе с Фредом Астером, я реализую мечту всей своей жизни!

Эти восторженные слова Одри Хепберн произнесла в разговоре с Луэллой Парсонс. Одри тогда находилась в Париже, где усиленно занималась в танцевальной студии, перед тем как отправиться в Голливуд на репетиции. Молодая звезда слишком волновалась перед встречей с актером-легендой. Но и легендарный актер, которому исполнилось пятьдесят семь лет, волновался и нервничал не меньше.

* * *

До начала съемок у ведущих актеров проекта было всего только пять недель на репетицию и запись четырнадцати музыкальных эпизодов.

Сроки ужали из-за того, что Одри сразу же после окончания натурных съемок в «Смешном личике» в Париже должна была приступить к работе над «Любовью в полдень». Распорядок жизни Одри уже давно велся в соответствии с условиями заключенных договоров.

Новые и новые дубли изматывали актрису и лишь усиливали ее волнение. А вскоре некоторые заметили, что Одри страдает от головокружений, оказалось, что она боится высоты (в фильме есть сцена в книжном магазине, где она сидит наверху стремянки).

И так как в этом фильме важен не сюжет и даже не психология актерской игры, а их умение проявить свое главное хобби (в данном случае – танцы), то нам стоит прислушаться к мнению тех, кто владеет достоверным пониманием привязки актеров «ко времени, месту, самим себе» и еще – к национальному аспекту. Проще говоря, дадим слово американскому автору:

«В карьере Фреда Астера был великолепный фильм Донена «Королевская свадьба». Вспомните сцену, в которой, танцуя, он ходит по стенам и потолку, абсолютно не считаясь с законами тяготения.

И в этом весь Астер.

Он существует над обычными людьми, как средневековый святой. В нем тоже нет ничего эротичного или чувственного. В каждом фильме его партнерши по танцам были для него лишь сказочными крестницами. Посмотрите любую его картину, и вы почувствуете, что этот мужчина выше всего физического. Фред Астер всегда был джентльменом – джентльменом настолько, что в нем не осталось ни малейшей эротической привлекательности».

А ведь именно подобная черта – отсутствие ярко выраженной эротичности – и сделала Одри Хепберн звездой первой величины (сравните ее, к примеру, с Мэрилин Монро и другими роскошными голливудскими дивами).

Образ Одри и в «Римских каникулах», и в том же «Забавном личике» абсолютно лишен какой бы то ни было эротичности. И при этом – вот парадокс – не лишен гиперженственности!

Некоторые биографы видят это проявление асексуальности в том, что Одри «постоянно приходилось сниматься рядом с взрослыми мужчинами, которые просто были неспособны соответствовать ее бьющей через край женской привлекательности. Такими были Богарт, Фонда и Астер, а позднее и Гэри Купер. Только когда Одри перешагнула за тридцать и публика стала требовать большей чувственности (если не сексуальности), она начала сниматься с Альбертом Финни, Питером О’Тулом и Шоном Коннери. Если она когда и задумывалась о чересчур зрелых мужчинах и о полном отсутствии эротизма на экране, то никогда об этом не высказывалась. Возможно, она считала подобные заявления оскорбительными для своих партнеров, к которым относилась с глубоким уважением».

* * *

Как мы помним, Мел снимался в фильме Жана Ренуара. Съемки проходили в Париже, и супруги с апреля 1956 года жили вместе в отеле «Рафаэль», где обустроили почти домашнее гнездышко. Причем в прямом смысле – домашнее. Оказалось, что Одри с некоторых пор возила за собой комплект обстановки и всяких вещей, создающих уют в любых условиях. Об этом впервые рассказала европейский агент Одри по общественным связям Маргарет Гарднер после того, как побывала в гостиничном номере Ферреров. Выйдя замуж, Одри создавала для своей семьи мирок всюду, где работа вынуждала их останавливаться на продолжительный срок. Весь остальной хозяйский скарб – от ковров, ценных картин до подушек и столового серебра – хранился в Швейцарии. В этой стране супруги собирались со временем приобрести свой дом (а пока они оставили за собой арендованный дом в Бургенштоке).

Здесь, в Париже, когда снимался фильм «Забавное личико», беззаботно проводила время и мать Одри. Иногда баронесса ван Хемстра даже приходила смотреть, как снимаются в кино Одри и Астер.

Несмотря на почти непрекращающиеся дожди, мешающие снимать натурные сцены, Одри, казалось бы, буквально расцветала. Не зря утверждают, что в Европе актриса чувствовала себя спокойнее и комфортнее, чем в Голливуде.

Съемки «Забавного личика» закончились в конце июля. Одри наконец-то получила несколько недель отдыха и тут же уехала с супругом в Швейцарию. Но вскоре Мел Феррер отправился на съемки в Испанию и Францию, а Одри приняла предложение режиссера Уильяма Уайлдера сняться в новой картине. Правда, актриса поставила уже озвучиваемое ей прежде условие: снимать фильм в Париже.

Видимо, совершенно правильно говорил знаменитый Астер:

– Одри – женщина, которая может получить все, что захочет.

…Двадцать пять лет спустя после их совместных съемок восьмидесятидвухлетнему Астеру была вручена награда за достижения в киноискусстве, присуждаемая Американским институтом кино. Очень символично, что вручала престижную награду коллеге Одри Хепберн.

Глава 18
Гэри Купер. «Любовь в полдень»

Билл Уайлдер готовился снять «Любовь в полдень» – фильм по роману Клод Анет. Это была история стареющего богатого американского бизнесмена, который путешествует по всему свету, привычно закручивая романы с красивыми женщинами и уклоняясь от всяких обязательств. В Париже за Фланнаганом (актер Гэри Купер), за донжуаном и Казановой в одном лице, следит частный детектив (Морис Шевалье), дочь которого студентка консерватории Ариана (Хепберн) проявляет интерес к бизнесмену. Как оказалось, девушка страстно влюбляется в Фланнагана. А чтоб убедить избранника, что она тоже не лыком шита и ее страсть – не только виолончель, Ариана рассказывает ему истории о своих придуманных любовниках. В конце концов, Фланнаган больше не может бороться со своим чувством к юной искусительнице. Покидая Париж, он оставляет девушку на платформе, но та в слезах бежит за поездом, и прозревший от столь искренних чувств Фланнаган подхватывает Ариану, поднимает в вагон и целует. Последний кадр запечатлевает страстные объятия.

Стареющий красавец Купер был самым популярным актером Америки уже почти тридцать лет. В 1956 году ему было пятьдесят пять, он давно был женат. Но, как и героя фильма, его сложно было уличить в верности. В объятиях ловеласа побывали многие актрисы, в их числе Марлен Дитрих, Полетт Годар, Ингрид Бергман и другие. О своем участии в фильме рядом с блистательной малышкой Одри Купер скажет:

– Никогда еще работа соблазнителя не была столь тяжела!

Американский актер Гэри Купер, сыгравший в сотне фильмов и получивший два «Оскара» за лучшую мужскую роль

Кстати, Финч – другой герой светских хроник, коллега Одри по сценической площадке – выразился не менее честно о неприступности актрисы:

– К Одри я питал лишь уважение: У нее не было времени на романы. У нее было призвание.

* * *

В то время, как его жена разучивала роль Арианы, Мел готовился сниматься в драме «Сбор винограда» для компании «МГМ».

Перед тем как уехать из Парижа, в преддверии разлуки с Одри, он купил йоркширского терьера, чтобы забота об этом крошечном создании занимала все свободное время. Одри сразу же привязалась к собачке, назвав ее Феймос (Знаменитость), и с радостью стала водить на прогулки, держа на длинном ярко-красном поводке.

Пока не было Мела, Одри переехала в служебную квартиру из отеля «Рафаэль», а затем въехала в другой отель. Поползли слухи, что актриса стала злоупотреблять спиртным, отдавая предпочтение на светских вечеринках не сокам, как прежде, а коктейлям с мартини.

* * *

Лето и осень 1956 года мир стоял на грани серьезных военных локальных конфликтов. Обстановка накалялась в разных регионах планеты, и парижане не оставались в стороне – на улицах Парижа начали проходить стихийные выступления в знак протеста против советского вторжения в Венгрию. А тут еще произошло вторжение в Египет британских и французских сил, пытавшихся противостоять национализации Насером Суэцкого канала.

Мел Феррер уже был в Голливуде, где нужно было завершить работу в «Сборе урожая» – «в фильме, который имел мало шансов на успех, что понимали постановщики, лихорадочно меняя его названия: сперва «Пурпурный (обильный) урожай», затем «Гроза во время сбора урожая». Потом вернулись к «Урожаю винограда»…» Общение с супругой продолжалось только благодаря коротким телефонным звонкам.

Америка 50-х годов

Ко времени завершения съемок «Любовь в полдень» ситуация значительно улучшилась, Мел вернулся в Париж из Лос-Анджелеса. 16 ноября супруги должны были присутствовать на лондонской премьере «Войны и мира», но согласились на это при условии, что собранные деньги пойдут на нужды венгерского Красного Креста.

Во время премьеры «Войны и мира» Одри на расспросы журналистов о своей семейной жизни ответила следующее:

– Будем мы работать вместе или нет, но в любом случае мы сделаем все, что в наших силах, чтобы избежать долгих расставаний. Пока нам это удавалось: всего два месяца друг без друга за два года супружеской жизни.

Одри искренне считала своего мужа талантливым, впрочем, он тоже умел искренне радоваться успехам жены.

Не все разделяли оптимизм Одри. Когда у режиссера Гильберта Уилкокса спросили о шансах Мела стать настоящей звездой, он ответил пренебрежительно:

– Публике не нравятся худощавые мужчины с редкими волосами.

Рождество 1956 года супруги Феррар провели в Калифорнии в доме выходца из России Анатоля Литвака. В праздники Мел и Одри окончательно приняли решение сняться в американском телевизионном фильме, и в начале 1957 года они должны были вылететь в Нью-Йорк и приступить к репетициям. Речь шла о девяностоминутной постановке эпопеи «Майерлинг» для «NBC». был назначен гонорар в 157 тысяч долларов – рекордная для того времени сумма за участие в телевизионной драме.

За ужином накануне отъезда Одри и Мела из Парижа в Нью-Йорк Юбер де Живанши подарил Одри маленькую коробочку. В ней лежали новые духи, которые модельер назвал в честь своей любимой и преданной подруги.

* * *

В кинокартине, помимо Одри и Мела, участвовали Раймонд Мэсси и Диана Виниард, а всего в ней было занято более сотни исполнителей. В постановку включался и материал, отснятый Литваком в Вене. Все говорило в пользу того, что постановку ждет успех. Но изначальная уверенность оказалась беспочвенной: супруги Мел и Одри были не убедительны, играя любовников. Как говорили: «Одри спасла лишь ее красота и аристократическое изящество, критики и не подвергали ее достоинства слишком пристальному анализу». Зато с Мелом пресса поступила безжалостно, припомнив все его недостатки.

Америка 50-х годов

Но не только это стало началом черной полосы в его жизни. Задумав стать независимым режиссером или продюсером, он потерпел крах, творческие проекты Мела не приносили ни успеха, ни денег. Он согласился поставить драму, сходную по сюжету с «Урожаем винограда» под красивым названием «Черная дева с Золотой горы». Но фильм так и не был снят. Затем Мел вознамерился ставить фильм «Венера с кошкой» с участием Бриджит Бардо. Но и этот проект развалился. Также не удалось поставить на Бродвее и пьесу британского фотографа Сесиля Битона «Девушки Гейнсборо».

В конце концов, Мел снова подался в актеры, согласившись участвовать в фильме «И восходит солнце», который должен был сниматься сначала в Мадриде, затем в Мехико. Это повлияло на решение Одри остаться не у дел, просто последовав за мужем. Они уже два годы были в браке, и она хотела просто пожить для себя, вне зависимости от желаний и распоряжений представителей кинокомпании.

Америка 50-х годов

Глава 19
Роберт Андерсон. Роман с богиней, ставшей монахиней

Хепберн не удалось долго наслаждаться семейным счастьем: студия «Уорнер Бразерс» собралась экранизировать роман Кэтрин Халм «История монахини». Сюжет книги описывал жизнь реально жившей монахини, принадлежавшей к небольшому бельгийскому ордену сестер милосердия, которые выполняли свою миссию среди прокаженных в Бельгийском Конго. Женщина оставила свой орден в начале Второй мировой войны, чтобы стать участницей бельгийского Сопротивления.

Но у киношников было опасение, что роман, легко превращаемый в киноленту, может вызвать недовольство отцов католической церкви, как вызвала книга. Ибо писательница дозволила показать человека, отдавшего предпочтение не святости, а условностям земной морали. Ее героиня сестра Лук в какой-то момент решает жить по законам своей человеческой души, уповая не столько на Господа, сколько на себя. Впрочем, отцы церкви зря выказывали недовольство: в какой-то момент бывшая монашенка произносит своему исповеднику ключевую фразу:

– Христос не покинет меня, если я уйду из монастыря. Я подала слишком много воды от Его имени, и Он знает, что я буду продолжать свою работу – монахиней или обычной медсестрой.

Идея этой книги пришла к Кэтрин Халм еще во время, когда она работала в лагере для перемещенных лиц, созданном в послевоенной Германии. В этом лагере судьба свела ее с медсестрой Марией-Луизой Хабетс, ставшей и подругой писательнице и прототипом сестры Луки. Впрочем, у одного из авторов мы находим сведения, что в основу «Истории монахини» легла история жизни бельгийской девушки по имени Габриэль ван дер Маль, дочери знаменитого хирурга, в 1927 году вступившей в религиозный орден монашкой как сестра Лук (от имени святого Луки, покровителя хирургии). Сестра Лук провела в Африке почти девять лет, а затем вернулась в Бельгию. Так что, скорее всего, книга делалась на основе реального материала и психологии находящегося рядом человека.

Вообще же Кэтрин Халм была автором нескольких книг, пользовавшихся успехом. Еще до войны, в 30-е годы, она жила в Париже и вела дружбу с таинственным мыслителем-эзотериком Георгием Гурджиевым. А еще про нее говорили, что она в свое время входила в небольшую группу писательниц-лесбиянок.

Мария Луиза, которую друзья называли Лу, рассказала Кейт о семнадцати годах, проведенных ею в монашеском ордене. Женщины проработали вместе шесть лет, и все это время Кейт и Лу продолжали искать свое внутреннее «я», свой путь к Богу. Они оказались по-настоящему родственными душами. В 1952 году Лу и Кейт приехали в Америку. Кейт продолжила свой писательский труд, Лу стала медсестрой.

* * *

Одри охотно дала согласие на участие в экранизации книги; это было «своеобразной данью благодарности людям, которые спасали человеческие жизни». Съемки картины должны были стать очень дорогими, ведь действие разворачивалось в Европе и Африке. Создателями фильма было затрачено много усилий, чтобы лента выглядела достоверной. К примеру, режиссер и сценарист Фред Циннеманн вспоминал: «Один французский орден позволил нам на несколько дней поселить исполнительниц главных ролей в разных монастырях, где они должны были полностью подчиниться распорядку дня. Они вставали к утренней молитве в 5.30 утра и до конца дня хранили обет молчания. Я специально разослал своих «монахинь» в разные монастыри, чтобы они сумели почувствовать монастырскую атмосферу… Я объезжал монастыри, чтобы проведать актрис, в теплом такси. В середине января в Париже было ужасно холодно, а монастыри практически не отапливались. Они выходили мне навстречу почти синие от холода, но мысль о том, что они переживают то же, что и их героини, их невероятно вдохновляла».

Уже в Африке произошел инцидент, стоившей Одри душевных и физических мук. Съемки шли в Конго в тяжелых условиях жары и влажности, натурные сцены снимались прямо в больнице, в миссионерской школе, в деревнях и на острове прокаженных, на колоритном старом железнодорожном вокзале в Стэнливилле, на пестром местном рынке. Конечно, все африканцы в картине – это местные жители, к тому же во время съемок на площадке актеры с ужасом для себя обнаруживали то гигантских страшных жуков, то ядовитых змей.

Однажды, еще будучи в Конго, актриса обратилась к врачу, когда небольшая обезьянка, игравшая с ней, слегка укусила ее. Болезнь проявилась после возвращения в Рим, где начались павильонные съемки. Оказалось, что у актрисы почечная инфекция. Она мучилась от лихорадки и почечных болей не одну ночь, лежа и страдая в своей постели в номере отеля «Хасслер». Взволнованный и расстроенный к супруге прилетел Мел; буквально перед тем он провел два месяца в изучении Венесуэлы, Британской Гвианы и Колумбии, готовясь принять участие в проекте «Зеленые особняки».

Из Лондона приехала мать, а из Гааги – сводный брат Ян. Наконец болезнь отступила, и Одри вернулась на сценическую площадку с великолепными декорациями монастыря худая и бледная, как и полагается истинной монахине. В ее глазах светилась искра жизни и… раскаяние.

Могло ли это раскаяние исходить из того, что Одри была неверна мужу и это мучило ее? Вполне. На съемках этого фильма, еще в начале июня, когда Хепберн прибыла в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с участниками проекта, она обратила внимание на Роберта Андерсона. Мужчина только недавно вернулся из поездки по монастырям Бельгии. Он приехал за ней в аэропорт, и эта встреча вдруг обернулась романом. «Тем же летом в Лос-Анджелесе начался долгий, страстный роман между Робертом и Одри, – утверждает Дональд Спото, встречавшийся с Андерсоном и выслушавший из первых уст страстную историю взаимоотношений двух звезд. – На протяжении нескольких лет Роберт Андерсон рассказывал мне об этой любви, но поставил единственное условие: все это может стать достоянием гласности только после смерти Одри. «В моем романе «После» рассказана подлинная история моих отношений с Одри», – признался он мне. Действительно, этот роман поражает глубиной чувств и откровенностью сексуальных сцен».

Роман Р. Андерсона был опубликован в 1973 году, в нем есть описание героя с молодой пассией: «Первое, что бросалось в глаза, – это ее стиль. Она была высокой, стройной и очень красиво двигалась, почти как балерина. Ее темные волосы были уложены в поразительную прическу, не имевшую ничего общего с модой того времени…

Я сразу же заметил ее большие темные глаза… Она производила потрясающее впечатление. В ней был стиль, сосредоточенность и настоящая страсть».

Без сомнений, это точный портрет Одри (в книге – Марианны). К тому же автор не раз подчеркивал самую заметную портретную черту девушки «с походкой балерины»: «Она была печальна – прекрасна, печальна и романтична».

В романе речь идет и о прошлой жизни героини, и вдруг оказывается, что автор раскрывает читателям все то, чем делилась с ним сама Одри Хепберн:

– Мне мало о чем хочется говорить. Я очень рано поняла, чего хочу от брака… Я никогда не видела своего отца. Конечно, я видела его фотографии и могла к ним прикоснуться. Очень красивый… Из хорошей семьи… Мама говорила мне, что этот брак быстро закончился разводом и все деньги растворились. Она больше не вышла замуж и всегда была очень плохого мнения о мужчинах… Отец превратил ее в отшельницу, и я это прекрасно понимаю. Странно, но во мне нет горечи по отношению к нему. Моя мать постоянно говорила о том, каким ужасным человеком он был. Но тогда я не могла ее понять и инстинктивно бросалась на его защиту. Образ отца всегда был для меня очень важен. Я представляла, что он где-то в Европе, живет совершенно один и целыми днями и ночами пишет какой-то важный труд. И однажды – однажды он обязательно придет ко мне за кулисы!

Стоит сказать, что годы спустя подобная встреча все же состоялась. Мечта найти отца превратилась в реальность, и реальность эта не принесла ничего, кроме нового разочарования. Однажды друг Мела Феррара из Красного Креста напал на след отца Одри Джозефа Виктора Растона. Актриса с супругом тут же отправились в Дублин, где отец великой актрисы жил с женой, Фидельмой Уолш. Они встретились в ресторане отеля «Шелборн» – без пылких объятий и слез раскаяния, отчего между ними сразу возникло неловкое отчуждение, граничащее с полным безразличием. «Яванский Джо» остался холоден. После этой встречи Одри поняла, что никакой связи между ней и отцом не может быть никогда.

Другим признанием, озвученным Одри и вынесенным на страницы книги воспоминаний, было следующее:

– В этой жизни я хочу только одного, я хочу посвятить свою жизнь чему-то одному. Посвятить полностью, целиком, без остатка. В детстве я хотела стать монахиней. Их цельность и преданность поражали меня. И те же чувства я встречала в балеринах, музыкантах, художниках. Отдать все за то, чтобы научиться чему-то одному, и не заставлять никого платить за эту преданность.

Однажды Роберт Андерсон сказал ей, что готов не расставаться с ней никогда, готов жениться на ней, чтобы провести всю жизнь вместе. «Она повернулась и, нахмурившись, посмотрела на меня. Потом снова положила голову мне на плечо. Она любила меня, в ней жила настоящая страсть, и все же казалась мне несколько отстраненной». Позже она напишет ему записку, в которой будут такие слова:

«Ты не знаешь меня… Тебе кажется, что ты любишь меня, но уверена, что твои чувства не имеют ничего общего со мной. Ты просто хочешь, чтобы твою жизнь кто-то разделил… Твое положение очень необычно. Ты очень впечатлительный. Твои чувства прекрасны, но твое письмо адресовано не мне. Просто ты хочешь заполнить пустоту, образовавшуюся в твоей жизни. Тебе нужно кому-то принадлежать».

Американская мечта. Реклама 50-х гг.

Тогда он понял, что его роман с Одри обречен…

Удивительно честно он признавался:

– Я боготворил ее. Я попал под очарование ее таланта и ее преданности своему таланту.

* * *

Роман Роберта Андерсона с Одри Хепберн «продолжался и в Голливуде, и в Нью-Йорке, и в Риме, и в Париже, и в Брюсселе, и в Конго». Если верить рассказу Роберта, то актриса отвечала ему с той же страстью. Чтобы не пересказывать то, что записывалось из первых уст, приведем небольшую цитату из того же Д. Спото, чье настойчивое расследование достойно уважения: «Изысканный и красивый, он в то же время был серьезным, уважаемым драматургом, сценаристом и эссеистом. Он написал для нее лучший сценарий в ее жизни. Он был внимателен и заботлив, но не навязчив. Он искренне обожал Одри.

Но прошлое и на этот раз повторилось.

В мае Одри рассказала Андерсону о своем страстном желании быть матерью. О Меле она не упоминала, но Роберту стало ясно, что ее брак явно нельзя назвать счастливым. Он воспринял ее слова как желание покинуть мужа ради него и иметь от него детей. С глубокой печалью он сообщил Одри о том, что не может быть отцом – Андерсон страдал врожденным бесплодием. И в этот момент Одри просто не могла не вспомнить Уильяма Холдена.

Этот был удар, и он положил конец роману, который мог перерасти в брак. Между Одри и Робертом не было долгих, трудных объяснений. «Мы поцеловались на прощание, и я уехал в Лондон писать пьесу», – рассказал мне много лет спустя Андерсон. В отличие от Ингрид (до романа с Одри Роберт встречался с Ингрид Берман. – С.Б.), Одри порвала с Андерсоном навсегда. Они встретились всего лишь раз. Его слова настолько уязвили Одри, что она не захотела сохранить дружбу с ним. Она решила закрыть эту страницу своей жизни и, возможно, навсегда забыть о ней».

Иллюстрация из модного американского журнала 50-х гг. ХХ в.

Без сомнений, то, что происходило с ней, то, что заботило ее изнутри, проявилось во время съемок фильма о монахине. И страсть, и надежда, и разрыв – окончательный и бесповоротный, финальный – как последние кадры фильма, в которых сестра Лу идет, не оборачиваясь, решительным и твердым шагом.

Близкий спутник последних лет Одри Хепберн Роберт Волдерс говорил:

– Мне кажется, что «История монахини» – картина, в которой появилась настоящая Одри. Несмотря на свойственную ей веселость, она всегда была склонна к самоанализу и этим походила на сестру Лук. В фильме я вижу настоящую Одри в те моменты, когда ей было нелегко, когда возникала какая-то проблема, которую она не могла решить.

Шон, повзрослевший сын Одри, также признавал ценность именно этой картины для его матери: «Мне кажется, что моя мать более всего гордилась работой в «Истории монахини». Это был прекрасный, серьезный сценарий, не какая-то пустышка. Она считала эту картину очень важной».

* * *

Основные съемки фильма о монахине завершились летом 1958 года в Бельгии. Одри наконец-то могла почувствовать себя свободной, вволю гулять и отдыхать, не думая об ответственности за каждый съемочный день. Она вылетела в Калифорнию, чтобы провести четыре недели в тишине и покое. Ведь после этого отдыха ее снова ждала работа, на сей раз это был фильм «Зеленые особняки».

Глава 20
Серьезная неудача в карьере и семейной жизни

Премьера фильма в Нью-Йорке проходила в громадном здании «Рейдио Сити Мьюзик Холл». На улице было столпотворение – очередь из желающих попасть на премьеру была похожа на змею, чей хвост повернул за угол. «История монахини» стала одним из самых кассовых фильмов всех времен, и Одри до конца своих дней получала с этого фильма приличные дивиденды. Это был самый выгодный фильм из всех, в которых она когда-либо снималась (благодаря выгодным условиям, выторгованным для нее Мелом и ее агентом с замашками боксера Куртом Фрингсом).

Как написал Уолкер, у самой Одри «были причины благодарить «Уорнер Бразерс» за то, что студия задержала выход фильма на экраны до июня 1959 года. Эта заминка оказалась благодеянием для Одри. Восторженный прием «Истории монахини» отчасти нейтрализовал тот вред, который нанес ее актерской репутации очередной фильм «Зеленые особняки», вышедший в прокат тремя месяцами раньше. Он был первой серьезной неудачей в карьере Одри Хепберн и… в ее семейной жизни».

Но обо всем по порядку.

* * *

На съемочной площадке трудно сохранить чьи бы то ни было секреты, похоже, что Мел прознал о любовном романе Одри с Робертом Андерсоном. Однако никто их биографов и журналистов не упоминает о скандалах по этому поводу, устроенных ревнивым супругом.

Мел Феррер спешил заполучить свою Одри, чтобы снимать ее в своеобразном проекте под названием «Зеленые особняки».

Книга «Зеленые особняки» («Зеленые поместья») была опубликована в 1904 году и на протяжении многих лет пользовалась большим успехом, особенно среди юных читательниц. Автором литературного труда был известный американский натуралист и писатель У.Г. Хадсон, родившийся в Аргентине (в шестьдесят лет он принял британское гражданство). Хадсон писал книги о загадках природы.

Его «Зеленые особняки» рассказывают о политическом беженце Абеле, который в джунглях Южной Америки встречает загадочную девушку Риму. Кажется, что она не нуждается в любви, ибо полна гармонии в своем мистическом единении с экзотической природой. Абель страстно влюбляется в Риму, но финал произведения трагичен – девушка погибает в пламени жертвенного костра.

Прежние попытки экранизировать роман проваливались, но Мел Феррер был слишком самоуверенным, чтобы принять это как негативный знак. К тому же киностудия выделила на съемки три миллиона долларов – не намного меньше, чем на «Историю монахини». Так что Мел был полон энтузиазма, к тому же актер уже успел показать себя неутомимым исследователем Южной Америки, пройдя пять тысяч миль по тем местам, которые описаны в книге Хадсона.

И вскоре на студию «МГМ» самолетом стали прибывать странные грузы из экзотических мест: редкие южноамериканские птицы, животные и растения, необходимые для придания съемочным павильонам естественности и правдивости диких мест.

Студия – усилиями поставщиков – превращалась в зоопарк и ботанический сад одновременно. Счета на кормление животных и птиц были астрономическими. Мел, выступивший как сценарист, по-прежнему «был преисполнен решимостью с помощью «Зеленых особняков» показать Голливуду, какие они с Одри актеры. Он воспользовался услугами танцевальной труппы Катарины Данхем для постановки экзотических танцев».

* * *

На роль молодого беглеца и исследователя Абеля, влюбляющегося в Риму, наметили Энтони Перкинса. К удивлению боссов киностудии, Мел Феррер много внимания уделил любовным сценам Одри и Перкинса. О чем рекламный материал студии «МГМ» грубовато вещал: «Муж Одри Хепберн приказывает другому парню заняться с ней любовью!» Возможно, в этом и скрывалась странная месть мужу своей неверной жене?!

К сожалению, неискренне-примитивные любовные сцены вызывали у зрителей сдержанное хихиканье, и «даже присутствие Одри с ее глазами лани не могло спасти фильм и добиться для него хотя бы сдержанного одобрения со стороны критики».

Пресса тоже была безжалостна в своем злорадстве. «Ньюсуик» выплескивает небрежение критиков на свои страницы: «Одри исполняет свою роль, как верная жена: качает в люльке оленят, подражает голосам птиц, бегает босиком в плотной хлопчатобумажной ночной рубашке с распущенными волосами по импортированному студийному лесу. Тони, вприпрыжку бегающий за худенькой девушкой и при этом стонущий о своей неуверенности в ее реальности, выглядит крайне глупо». А ведущему критику «Лос-Анджелес таймс» Одри Хепберн – одна из красивейших актрис Голливуда – показалась «впервые далеко не яркой… бесцветной… и бесполой». Провал! Это был провал самых смелых ожиданий. «Коммерческий провал «Зеленых особняков» стал очевиден с такой же быстротой, с какой успех «Истории монахини»…»

«Зеленые особняки» стали единственной картиной, в которой Мелу Ферреру удалось снять свою жену. И этот фильм стал полным провалом – и художественным, и коммерческим.

Осознав свою несостоятельность в ситуации, когда вопреки внутреннему чутью и здравому смыслу она пошла на поводу у своего супруга, актриса признается журналистам, что вообще-то она мечтает только играть на сцене.

Работа в кадре

Агент Хепберн Курт Фрингс, прекрасно понимая, что «Зеленые особняки» не принесут прибыли и славы, озаботился о новых контрактах для клиентки. Одри приняла два самых заманчивых предложения: сняться в фильмах Хьюстона и Хичкока. Первая картина представляла собой вестерн «Непрощенная», вторая – триллер «Без залога за судью».

Глава 21
Джон Хьюстон и Альфред Хичкок. От растяпы к женоненавистнику

Фильмы Дж. Хьюстона и А. Хичкока, в которых предстояло сниматься Одри, словно бы накладывались друг на друга. Мало того, что переговоры шли одновременно, так и съемки некоторых сцен могли чередоваться.

Хичкок считался закостенелым женоненавистником из-за того, что испытывал неприязнь к женщинам-кинозвездам, считая, что «они требуют гораздо больше внимания, чем заслуживают». Он также утверждал, что каждая из них может создать неприятную помеху в его планах, стоит актрисе только объявить, что она беременна.

Предложив роль Одри, он «позволил себе удовольствие поработать с женщиной, внешность и манеры которой были эталоном для истинной леди, – с женщиной «высокого класса», как говорят в Голливуде». К тому же знаменитый режиссер, видевший в каждой претендентке на роль лишь исходный материал наподобие глины или мрамора, был убежден, что сможет слепить благодаря своему таланту творца настоящий шедевр, блистательную киногероиню.

* * *

Фильм Джона Хьюстона «Непрощенная», который должен был сниматься в Мексике, рассказывал о девушке из индейского племени Киова по имени Рэчел Захари. Еще ребенком спасенная во время резни в 60-е годы XIX века, она воспитывалась в семье белых. Сыновья из этой семьи (актеры Берт Ланкастер и Оди Мерфи) относятся к ней как к родной сестре.

Известный кинорежиссер, продюсер и сценарист Альфред Хичкок

Роль Одри чем-то была похожа на предыдущую провальную роль дикарки. К тому же, связав себя контрактом, Одри тут же с ужасом поняла, что ей вновь придется на долгий срок очутиться в не самых комфортных условиях, ведь натурные съемки будут проходить в индейской резервации на выжженной и иссушенной солнцем земле Сьерра-Мадре. Одри испугалась, что с ней вновь может приключиться та же история, что и недавно в Африке, откуда она привезла тяжелую болезнь. К тому же она вновь будет разлучена с Мелом, и это осознание было очень тяжело, потому что Одри поняла, что… беременна.

Одри пришлось признаться о своем «интересном» положении. Хичкок был в ярости, но ему, впрочем, как Хьюстону и Одри, пришлось согласиться, что все сцены с ней, включая езду верхом, можно снять задолго до того, как беременность станет явным препятствием для работы.

Скрепя сердце Хичкок согласился отложить съемки триллера «Без залога за судью» («Никакого залога для судьи») – до июня 1959 года, к тому времени, когда Одри Хепберн, по всем срокам, уже должна родить ребенка. Хичкок работал с Сэмюэлем Тейлором (автором «Сабрины») над экранизацией романа Генри Сесиля с ноября 1958-го. В фильме Одри должна сыграть адвоката, дочь судьи, которая спасает своего обвиняемого в убийстве отца от виселицы и нанимает профессионального преступника, вызвавшегося отыскать убийцу. Главного отрицательного героя фильма поручено играть Лоуренсу Харви, тогда как Джон Уильямс, игравший ее отца в «Сабрине», на экране снова будет в роли ее любящего родителя. Расписывая ей прелести роли, Хичкок – это вполне в его стиле! – умолчал, что по сюжету героине Одри предстояло подвергнуться сексуальному насилию.

* * *

Несмотря на привлекательные сценарии и другие плюсы, Одри мучили странные предчувствия. В январе 1959 года актриса приступила к работе над «Непрощенной». «Ее поддерживали мысли о скором рождении ребенка, набор медикаментов и кремов, предохраняющих кожу от вредного воздействия жары, а также присутствие ее любимого оператора Франца Планера».

С любимым дизайнером Юбером де Живанши

В одном из эпизодов вестерна ей надо было проскакать без седла на жеребце по имени Дьябло, любимце бывшего кубинского диктатора Батисты. Странно, что Одри отказалась от каскадера и сама села на коня. И этот непростительный промах вызвал несчастный случай. А ведь еще в детстве она упала с пони и вывихнула ключицу и с тех пор негативно относилась к верховой езде. Что и кому она хотела доказать, решив проехать без седла на незнакомой лошади?

Жеребец с говорящим именем Дьябло заметил другую лошадь, тряхнул головой и поднялся на дыбы; наездница не удержалась и в одно мгновение уже лежала на земле, корчась от нестерпимой боли.

По другой версии, когда лошадь с наездницей уже готовы были проскакать рядом с камерой, в этот момент член съемочной группы выскочил прямо перед конем, размахивая руками и показывая, что нужно остановиться. Лошадь понесла, Одри вылетела из седла.

Этот инцидент случился 28 января, и Хьюстон сразу же прекратил съемки. Местный врач приказал перенести пострадавшую в грузовик на носилках, а далее ее повезли по разбитой дороге в ближайшую больницу. Несчастная несколько раз теряла сознание от боли.

Немного придя в себя, Одри набрала телефонный номер. Мел, услышав в трубке слабый, прерывающийся голос, тотчас же вылетел в Мексику вместе с врачом из Беверли Хиллз. Еще несколько дней спустя Одри прибыла домой на самолете скорой помощи. Травма была столь серьезной, что актриса не могла ни есть, ни спать, прислушиваясь лишь к боли в спине, на которую доктора наложили растяжку.

После рентгена выяснилось, что у актрисы перелом четырех ребер, двух позвонков и растяжение лодыжки. Забывая о мучительных страданиях, Одри спрашивала лишь об одном: как ее ребенок? Но ответ был получен не сразу. И ответ не утешительный. Актриса вновь потеряла еще не рожденного малыша.

Хьюстон и Хичкок пытались вести съемки без главной героини, но в конце концов вынуждены были прекратить процесс. Актрисе полагалась солидная страховка, «но никакая страховка, какой бы огромной она ни была, не могла компенсировать Одри Хепберн утрату материнства… Физическую боль она переносила легко, но боль душевная была слишком мучительна».

Наконец актриса смогла встать с постели и начать ходить. Все это время (Мелу пришлось снять дом в Беверли Хиллз) за ней ухаживал супруг и сиделки. И вот настал момент, когда врачи разрешили приступить к съемкам. Удивительно, но моральный дух Одри был столь силен, что она согласилась довести до конца ту сцену, во время которой она получила травму, причем на той же самой лошади Дьябло. К счастью, на сей раз все прошло без проблем.

Несмотря на такие жертвы и потрясения, на такие почти сверхчеловеческие усилия, приложенные этой хрупкой женщиной, фильм «Непрощенная» не прибавил Одри славы. В чем признался и сам режиссер Хьюстон, честно сознавая свои личные ошибки. Благодаря этой искренности Одри простила ему все – и свое падение, и несчастье с ребенком… Через год она уже писала Хьюстону: «Не читали ли вы в последнее время интересных сценариев, в которых была бы маленькая роль для девушки, умеющей падать с лошадей?»

Двадцать лет спустя Джон Хьюстон впервые откровенно, с подробностями, рассказал о работе над этой картиной, признав не только несчастный случай с Одри, но и сказал, что на съемках двое актеров чуть не утонули. В конце интервью режиссер с горечью признался:

– В конце концов, самым ужасным была та картина, которую мы сняли. У меня есть картины, о которых я не вспоминаю, но «Непрощенная» – единственный фильм, который мне по-настоящему не нравится…

Альфред Хичкок

В Голливуде известие о потере Одри ребенка встретили с прагматическим сочувствием. Ведь это означало, что Альфред Хичкок может продолжить работу над отложенным фильмом «Без залога за судью».

Находясь дома, Одри наконец-то прочитала сценарий фильма Хичкока. Потрясенная, она решила тут же разорвать контракт. Ее героиню должны были изнасиловать в лондонском парке, но сцена с насилием была для актрисы просто неприемлема! Одри никогда бы не стала играть в подобных сценах, это противоречило ее моральным принципам (видимо, не зря она искренне говорила, что самая близкая и лучшая ее роль – это роль монахини). Однажды на премьере фильма, где также была сцена изнасилования, она чуть было не упала в обморок и покинула зрительный зал.

Что же делать, ведь контракт с Хичкоком уже подписан. Одри лихорадочно искала пути к отступлению. И, видимо, сам Господь услышал ее страстные молитвы – актриса вновь забеременела.

А что же злорадный Хичкок, рожденный женщиной, но ненавидящий женщин? Этот аморальный тип не хотел «отказываться от звезды и от того наслаждения, которое он получил бы, пропустив ее через свою «мясорубку», как удачно определил все тот же Уолкер. Воистину женоненавистник, практикующий насилие над жертвой во всех своих фильмах (к примеру, в добром десятке фильмов Хичкока встречается сцена удушения женщин). «Опустить», унизить, растоптать актрису, которая на экране выглядела столь невинной, было делом чести для бесчестного режиссера. А еще эта звезда по имени Одри сулила ему финансовую выгоду, ведь получили же создатели «Истории монахини» свои баснословные дивиденды.

Забеременев, Одри избежала судебного иска (а Хичкок обязательно бы привлек ее к суду, если б она только заикнулась, что отказывается от контракта). Но ни суд, ни Хичкок не могли принудить беременную женщину продолжать работу над фильмом, в котором она должна была изображать тяжелые физические и моральные страдания и испытывать грубое обращение мужчин.

Американский режиссер, сценарист и актер Джон Хьюстон с дочерью Анджеликой, 1960 г.

Хичкок вновь был вне себя от гнева! Эта актрисуля словно играла с ним, в конце концов, он не может же ждать, пока она выносит и родит ребенка, а потом будет находиться в отпуске по уходу за младенцем. Как свидетельствуют биографы звезд Большого кино, в раздражении Хичкок разорвал контракт, навсегда затаив злобу на актрису, считая ее беременность предлогом для разрыва их соглашения.

Глава 22
Шон Хепберн-Феррер, он же «дар Божий»

Памятуя все, что с ней происходило до этого, Одри Хепберн благоразумно провела все последующие месяцы в их швейцарском доме. Ее супруг Мел Феррер уехал в Италию, а затем во Францию, чтобы принять участие в съемках двух фильмов ужасов: «Кровь и розы» и «Руки Орлака».

Одри же пребывала в радостно-тревожном состоянии, суеверный страх не давал ей ничего делать. Все, что она делала, это то, в чем она сама позже признавалась:

– Не проходит ни одного мгновения без того, чтобы я не думала о малыше. Я подобна женщине, заточенной в монастыре и считающей часы до своего освобождения.

Наконец этот срок «освобождения» приблизился.

Около полудня 17 января 1960 года Одри Хепберн родила мальчика в родильном отделении муниципальной клиники Люцерна.

Мальчику дали имя Шон, что означало «Дар божий».

Шона Хепберна-Феррера крестили два месяца спустя в той же часовне в Бургенштоке, где венчались его мать и отец. Крестильное платьице для младенца придумал Живанши. А. Уолкер сообщает трогательные сведения: «Но он уже был до того неофициально «крещен» своей матерью и получил имя «Пух» в честь медвежонка в рассказах А. Милна. (Ему приходилось мириться с этим прозвищем на протяжении многих лет.) Он получил двойное швейцарско-американское гражданство, хотя присутствовавший при крещении посол США попытался подчеркнуть приоритет Америки, вставив в кулачок ребенка миниатюрный флаг Соединенных Штатов и протянув сияющей маме американский паспорт ее первенца».

Шон в объятиях счастливых родителей

Много лет спустя Одри рассказывала о личном, делясь со всем миром:

– В ясное, солнечное воскресенье после настоящей бури родился наш крепкий, здоровый мальчик. Как все молодые матери, я сначала не могла поверить в то, что это действительно мой сын и что я могу держать его на руках… Даже в детстве я больше всего мечтала иметь ребенка… И я хотела иметь много детей. Это была заветная мечта моей жизни… Уверена, в восемнадцать лет материнство прекрасно, но, когда приходится ждать этого много лет, радость становится просто безграничной… Выкидыши были самой мучительной страницей моей жизни. Я страдала гораздо сильнее, чем после развода родителей и ухода отца. С момента рождения Шона семья стала для меня главным в жизни. Мне мучительно находиться вдали от него даже самое короткое время. Только в семье я становлюсь настоящей. А кино – это всего лишь красивая выдумка.

Однако Одри не могла исполнять только одну роль, а именно – роль заботливой и любящей матери. Ведь она еще была связана контрактами, к тому же семье требовались деньги, чтобы обеспечить хорошее будущее их сыну.

Одри устала работать, но в то же время не могла жить без работы. В начале I960 года Одри поехала вместе с Мелом в Рим, где шли съемки фильма о вампирах под названием «Кровь и розы». Это была ее первая поездка за границу после рождения Шона. Здесь актриса позировала давнему знакомому Сесилю Битону. После фотосессии знаменитый фотограф Битон, как всегда точно, отметил:

– Она утратила свой облик эльфа, но зато приобрела красоту зрелой женщины.

* * *

Той же осенью в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе Одри сыграла одну из своих самых значительных ролей – роль Холли Голайтли в фильме «Завтрак у Тиффани». Во время съемок за ребенком присматривала няня.

После выхода на экран зрители и критики поняли, что роль Холли стерла негатив от неудачных фильмов «Непрощенная» и «Зеленые особняки». Костюмы, и на сей раз созданные для Одри ее другом Юбером де Живанши, сделали актрису «настоящей иконой моды, не подверженной веяниям времени». Биографы О. Хепберн передают это так: «В «Завтраке у Тиффани» Одри предстала королевой гламура, сумев превзойти самое себя. После этого фильма она навсегда стала символом элегантности и стиля. И это поразительно, почти невероятно – ведь в картине Одри сыграла дорогую проститутку. Холли может показаться болтливой, недалекой девушкой, но ей никак не удается убедить зрителей в том, что она отдается за деньги. На рекламных фотографиях Одри предстала перед публикой в великолепных драгоценностях. Ювелирная компания «Тиффани» не упустила отличной возможности и предложила Одри весьма выгодный контракт на рекламу своей продукции. «Я не хочу становиться Мисс Бриллиант», – ответила Одри и отклонила предложение»…»

Одри говорила:

– Я прочла книгу, и она мне очень понравилась. Но я ужасно боялась, что не подойду для этой роли. Мне казалось, что у меня нет чувства комедии. Для этой роли требовалась актриса-экстраверт, я же – настоящий интроверт. Но все вокруг уговаривали меня согласиться. И я согласилась. Я страдала все время, пока шли съемки, я худела. Во время съемок была абсолютно убеждена, что играю плохо.

Что же так беспокоило Одри? Не то ли, что ей довелось играть проститутку, девушку самого дна. Кстати, кто-то из постановщиков фильма при ней высказал мысль, что лучше всех эту роль могла бы сыграть Мэрилин Монро. Да и сам Капоте, автор литературного текста о провинциалке-проститутке, настаивал:

– Мэрилин была бы совершенно восхитительна!

Но белокурая звезда была связана контрактом со студией «XX век-Фокс», и чтобы переманить ее или же «взять взаймы», потребовалось бы слишком много времени и средств. Можно вспомнить, что, когда велись съемки «Завтрак у Тиффани», в Нью-Йорке как раз находился с визитом советский руководитель Никита Хрущев. И упомянутая звезда Мэрилин Монро присутствовала на официальном приеме, устроенном в честь приезда высокого гостя.

Одри Хепберн с 7-месячным сыном Шоном отправляется в Рим

По сценарию, бедная девушка из Техаса Луламей Варне приезжает в Нью-Йорк в надежде выйти замуж за богатого мужчину. Но, как это чаще всего и бывает, становится всего лишь представительницей древнейшей профессии. Постоянным ее спутником становится только подобранный бездомный рыжий кот. Иногда Холли – так теперь ее зовут – возвращается домой на рассвете и вместе с теми, кто спешит на работу, завтракает в уличном кафе, рассматривая драгоценности в витрине магазина «Тиффани».

Бывшая провинциалка знакомится с молодым писателем Полом (актер Джордж Пеппард). Тот, как и его новая знакомая, также живет у «разбитого корыта» своей мечты. Пол находится на содержании у богатой женщины, намного старше себя (Патриция Нил). Писатель влюбляется в Холли, но ту интересуют только драгоценности и деньги. Любовь и стабильность ей ни к чему, по крайней мере, до финальной сцены фильма…

Сценаристам и постановщикам удалось избежать презрения к потерянным душам, вместо этого зритель испытывает искреннее сочувствие и неподдельную жалость, сродни заботе о ближнем. Одри с потрясающей глубиной сыграла запутавшуюся, искреннюю и несчастную девушку.

Композитор Генри Манчини специально для Одри написал песню «Лунная река». Одри должна была спеть ее, аккомпанируя себе на гитаре. Позже Манчини вспоминал:

– Я знал, какая песня нужна для этого сценария. А большие глаза Одри позволили мне написать нечто более сентиментальное, чем обычно. Я точно знал, что к таким глазам моя музыка подойдет идеально. «Лунная река» на слова Джонни Мерсера была написана для нее. Никто в мире не смог бы почувствовать ее так глубоко и полно.

Можно легко согласиться с теми, кто считает, что со дня премьеры образ Одри Хепберн, сидящей у открытого окна, перебирающей струны гитары и задумчиво напевающей «Лунную реку», стал символом актрисы. Тысячи поклонников таланта Одри и просто благодарных зрителей вспоминают актрису именно такой – нежной и проникновенной.

Видимо, музыка Манчини так тронула ее сердце, что актриса даже написала ему письмо, выражая свои эмоции: «Фильм без музыки – все равно что самолет без горючего. Как бы великолепно ни была сделана наша работа, мы остаемся на земле, в обыденном мире. Ваша музыка подняла нас в иной мир, помогла нам взлететь. Все, что мы не смогли сказать словами или показать действием, за нас выразили вы. Вы сделали это невероятно красиво, изобретательно и весело. Вы – самый чуткий из композиторов! Спасибо вам, дорогой Хэнк! – С любовью, Одри».

* * *

Фильм ждал успех, режиссер Блейк Эдвардс, сценарист Джордж Аксельрод были на седьмом небе от счастья – им удалось уловить веяние времени. Как правильно сказано другими, «Завтрак у Тиффани» был цветным фильмом. Яркость красок, великолепные наряды и прически Одри, поразительная героиня, которую она согласилась играть, романтичность сюжета, разворачивающегося на весьма приземленном фоне, – против всего этого в 1961 году устоять было просто невозможно. В кинотеатры пришло новое поколение зрителей. В те годы в Америке было много нового – продуктов, напитков, музыки, фильмов. Страна жаждала нового, и старые каноны уже пошатнулись».

Премьера «Завтрака у Тиффани» состоялась в октябре, и еще долгое время Одри читала восторженные рецензии. Зимой ее в четвертый раз (!) выдвинули на премию Киноакадемии как лучшую актрису. Но и на этот раз «Оскара» получила другая исполнительница, впрочем, не менее достойная, ей стала София Лорен за роль в картине «Две женщины».

После съемок в «Завтраке» Одри была необычайно востребована, тогда как Мел получал лишь второстепенные роли в европейских фильмах ужасов. Подобный расклад неминуемо вел к семейной катастрофе. К тому же, похоже, Мела с его непоседливым характером, жаждущим лишь активной деятельности, вполне устраивала кочевая жизнь, съемные дома и гостиничные номера. Тогда как Одри, почувствовавшая радость материнства, мечтала создать постоянный дом для их семьи. Постепенно жизненные и творческие пути супругов начали расходиться.

* * *

Став матерью, Одри изменялась, она заново пересматривала многие ценности и жизненные установки. Материнство заставило Одри по-другому отнестись и к своей артистической карьере, «искать равновесие между профессией и материнским долгом».

– Мне кажется, что любая женщина, только став матерью, реализует себя. Я уверена, что для того, чтобы стать по-настоящему хорошей актрисой, способной играть самые разнообразные роли, доступные мне в моем возрасте, необходимо было пройти через опыт рождения ребенка. Раньше я этого не понимала. Теперь я это знаю.

Глава 23
«Детский час» для лесбийской любви

Рождество 1960 года чета Хепберн-Феррер провела в Голливуде. Одри в это время завершала озвучивание в фильме «Завтрак у Тиффани». Няня-итальянка вместе с маленьким Шоном прилетела из Швейцарии. Так что, можно сказать, что это были идиллические праздники. Одри говорила об этом Рождестве как о самом счастливом в ее жизни, проведенном «с двумя моими мужчинами».

С началом нового года Одри с сыном и его нянькой последовали за Мелом в Париж, где тому нужно было сниматься во французском фильме «Дьявол и десять заповедей». Спустя какое-то время Одри с ребенком возвращается в Швейцарию, в излюбленный Бургеншток. Здесь ее близкой подругой стала коллега по киноплощадке – прекрасная итальянская актриса Софи Лорен.

Не так давно Софи Лорен и Карло Понти переехали в Швейцарию, и оказалось, что они соседствуют с семьей Ферреров. «У Одри и Софи, – сообщают всезнающие рассказчики, – было гораздо больше общего, чем просто работа в кино. Подобно Одри, Софи было очень трудно выносить ребенка, и она пребывала в том мучительном состоянии, которое вызывает в женщине неудовлетворенное желание стать матерью. Она часто приезжала к Одри на ужин, когда Понти уезжал по делам в Милан или Рим, а Мел был где-нибудь на съемках»; «две женщины-красавицы, знаменитые звезды мирового кино, ужинали на кухне в полном одиночестве, словно две соседки-домохозяйки».

Кроме разговоров о ребенке женщины вели долгие беседы о кино и своем будущем. Одри, могущая оставить кино ради сына, понимала, что просто так уйти из кино ей пока не позволяют контрактные обязательства (согласно бумагам, Одри была «должна» два фильма кинокомпании «Парамаунт»). К тому же «пока она продолжала сниматься, ее супруг мог ощущать свою значимость в киноиндустрии и сохранять приличный статус мужа-консультанта».

Софи Лорен и Карло Понти с первенцем

* * *

Работая над «Завтраком у Тиффани», Одри дала согласие сняться в фильме с чистым названием «Детский час», созданном по пьесе Лиллиан Хеллман с одноименным названием. В 1930-е годы пьеса с успехом шла на Бродвее. Пьеса уже экранизировалась Уильямом Уайлером в 1936 году под названием «Эти трое», и вот сейчас Уайлер задумал сделать ремейк с новым названием. По его мнению, фильм должен был стать образцом свободомыслия.

«Детский час» был вовсе не детским фильмом («Мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы этот фильм не увидели дети, – заверит на пресс-конференции режиссер). Лента рассказывала о навете и лесбийской любви. В те годы общество еще не было полностью развращено и лесбийская любовь, так же как и любое другое извращение, еще находилась под официальным запретом.

Одри предстояло сыграть Карен Райт; Ширли Маклейн (Ширли Мак Лейн) досталась роль Марты Доби. По сценарию, героини Карен и Марта подружились еще в колледже. Они руководят небольшой частной школой для девочек. Одна из их воспитанниц – злобный, эгоистичный, испорченный ребенок – распускает слух, что Карен и Марта – любовницы. Родители и родственники тут же забирают детей из школы, несмотря на то, что обе женщины категорично отрицают подобную связь. Даже жених Карен начинает испытывать подозрения. Под давлением обстоятельств Марта соглашается, что слухи имеют основания, она признается Карен, что действительно испытывает к ней романтические чувства, о которых не решалась сказать. Карьера Марты загублена, жизнь очернена. Боясь навсегда потерять возлюбленную подругу, она совершает самоубийство.

Софи Лорен и Карло Понти в Швейцарии стали соседями семьи Хепберн-Ферреров

Одри не в первый раз столкнулась с противоречивым образом (героини фильмов «Непрощенная» и «Завтрак у Тиффани»). Несмотря на повышенный интерес публики и критиков, фильм получился проходным. К тому же и костюмы в фильме были созданы в большинстве своем в черно-белой гамме (Живанши не принимал участия в создании этих нарядов). Скорее всего, таким строгим и неброским колоритом создатели фильма хотели оставить иллюзию свято соблюдаемого приличия.

* * *

Сын Шон был с Одри на съемках, он сидел среди игрушек в ее гримерной. С ним присутствовал другой «член семьи» – маленькая собачонка по кличке Знаменитость, привязавшаяся к Шону. Тогда же с йоркширским терьером произошло несчастье, сильно расстроившее саму Одри. Собачка выбежала на дорогу, и ее сбила машина. Видя, как страдает жена, Мел по возвращению в Париж купил собачку той же породы, которую назвали Ассам (Неправильный). Новый питомец – рыжевато-коричневый йоркширский терьер – был почти точной копией погибшей собачки, и потому Одри поспешно поменяла ему имя, опять назвав Феймос, Знаменитость. Она и относиться к ней стала точно так же, словно это был все тот же любимый первый питомец.

Любящая мама Одри с сыном Шоном

Глава 24
Жаркий Париж как символ двойственности

Одри все больше мечтала укрыться от всех людей и проблем в своем швейцарском убежище. Однако ее привлекла возможность стать героиней красочного фильма с романтическим названием «Париж, когда там жара» («Жара в Париже», «Искрящийся Париж»).

Одри согласилась сниматься по разным причинам. Во-первых, съемки должны были проходить в Париже – городе, который она обожала; во-вторых, ей предстояло играть в костюмах от Живанши; в-третьих, рядом с ней будет давний любовник Уильям Холден, встреча с которым казалась ей желанной; в-четвертых, ее агент Курт Фрингс договорился на самые выгодные для нее условия (Одри должна будет получать 12 500 долларов в неделю и плюс еще 5000 в неделю на личные, «дамские» расходы; к тому же на время пребывания в Париже за ней закрепили машину с водителем). Художником по свету, оператором в фильме выступил Клод Ренуар (правда, Одри посчитала, что его стиль нанесет вред ее экранной героине, и потребовала, чтобы его заменили Чарльзом Лэнгом, который хорошо отработал с ней в «Сабрине»).

Сюжет фильма прост: американский писатель (актер Уильям Холден) живет в Париже, он получает приличную сумму за сценарий, но никак не может выкроить времени, чтобы взяться за работу. До сдачи сценария остается два дня, а рукопись не готова. В отчаянии он приглашает машинистку (Одри) и вместе с ней принимается выдумывать сюжет. При этом парочка переносится в придуманные ими самими забавные обстоятельства. Грань между вымыслом и реальностью стирается…

Павильонные и натурные съемки начались в июле 1962 года. Конечно, Одри немного переживала, что ее партнером вновь будет Уильям Холден. То, что она замужняя женщина и мать, конечно, хорошая защита от соблазна, но где гарантия, что давняя страсть не вспыхнет с новой силой? Ведь в их отношениях с мужем уже были трещины.

Конечно, увидев Билла на киношной площадке, в Одри вновь пробудились воспоминания об их романе, когда они вместе снимались в «Сабрине». Но на сей раз – увы – это был совершенно другой человек. Как оказалось, за прошедшие десять лет актер пристрастился к выпивке, и его алкоголизм сильно прогрессировал. Но работа в кадре с выпивохой было не единственным испытанием для Хепберн.

Через несколько дней после начала съемок Одри узнала, что виллу «Бетания», где находилось множество ее личных вещей, ограбили. Злоумышленники украли ее «Оскара», полученного за «Римские каникулы», картину Пикассо и дорогие украшения. Вскоре, правда, недалеко от места преступления нашли только статуэтку (по-видимому, ее невозможно было продать на черном рынке Швейцарии и так же сложно провезти за границу, а, может, грабители побоялись, что по ней их быстро вычислят). После того случая Одри стала бояться за сына – тогда криминал активно начал практиковать киднеппинг, похищение детей из богатых семей (однажды, когда в ее гримерную пробрался фотограф, ее первым желанием было спрятать фотографию Шона).

Доброжелательность и внимательность Одри к напарнику пробуждали в Билле напрасные ожидания. Один из биографов актера писал: «Билл всегда увлекался спиртным во время съемок, но так, как во время «Парижа, когда там жара», – никогда прежде. Он начинал пить с самого раннего утра и продолжал весь день».

Режиссер же и вовсе сравнил его с боксером после нокаута: «Билл с трудом ходил, почти ничего не слышал и с трудом говорил. Он просто не понимал, насколько пьян».

Кадр из фильма «Завтрак у Тиффани»

Вот в таком состоянии Холден совершал умопомрачительные поступки. Однажды его застали карабкающимся по стене к окну гримерной Одри, которая располагалась на третьем этаже студии де Булонь. В другой раз он попытался добраться на автомобиле до Бургенштока, куда Одри уехала на уик-энд, но попал в дорожную аварию, что еще больше осложнило и затянуло съемки.

Одри уже не раз жалела, что ввязалась в этот проект. К тому же за всей этой чехардой пристально наблюдал ее супруг. Мел Феррер также был занят в фильме, правда, всего в одном только эпизоде. Он покажется на экране на секунду в роли без слов и с двумя лицами-масками. Эпизодическая роль Мела в картине состояла в том, что он появляется на вечеринке в костюме «Доктора Джекиля и мистера Хайда», то есть в двух масках: с одной на лице и другой на затылке. Даже в этом моменте журналисты, вовсю критиковавшие фильм, увидели символ того состояния, в котором находился брак звездной пары.

Совсем съехавшего с катушек Холдена пришлось поместить в клинику для алкоголиков, чтобы привести в норму. Но и после поправки актер продержался недолго; после некоторого времени, спокойно проведенного на съемочной площадке, вся творческая группа вновь стала свидетелем грубых и пьяных сцен с участием Билла Холдена.

Всю ту неделю, пока Холден лечился в клинике, Одри читала… новый сценарий, захвативший ее воображение. Предполагалось, что в новом фильме ее партнером должен был стать великолепный актер «с бессмертным обаянием» Кэри Грант, а оператором картины назначен Чарльз Лэнг, с которым она работала в «Сабрине» и которого вытребовала в проект «Жара в Париже».

«Парижский» фильм вышел на экран на год позже запланированного срока и имел несчастливую судьбу. Из-за задержек со съемками сцен и значительных финансовых перерасходов руководство приняло решение задержать премьеру до весны 1964 года, чтобы тщательно поработать с отснятым материалом. Но критики сразу сделали вывод, что картина получилась настолько плохой, что создатели остерегаются выносить ее на суд зрителей. Неудивительно, что рецензии в большинстве своем были негативными. Однако, и это мнение разделяют биографы Одри, сама актриса «в роли машинистки, влюбившейся в своего замученного босса, выглядит очень юной и сообразительной, все комические сцены она играет очень тонко и с явным удовольствием. Несмотря на сложную ситуацию, сложившуюся на съемочной площадке, Одри удалось продемонстрировать талант комической актрисы».

Париж 50-х гг. ХХ века

Парижская мода 50-х гг. ХХ века

Глава 25
Кэри Грант. Стильная штучка из «Шарады»

Наградой за все страдания Одри на съемочной площадке «жаркого Парижа» стал новый проект – романтический приключенческий фильм «Шарада» в стиле популярных лент о Джеймсе Бонде.

Одри закончила сниматься в «Париже, когда там жара» в начале октября 1962-го и могла бы отправиться домой, к сыну, по которому сильно скучала. Но профессиональный интерес перевесил все ее другие желания. Одри осталась в Париже, чтобы сразу же приступить к работе над новым фильмом.

Некоторые всерьез утверждают, что Одри любила подшучивать, любила розыгрыши и невинные забавы. Если это так, то сценарий фильма «Шарада» был тем редким случаем, когда стрела точно попадает в яблочко. Здесь происходят самые разные невероятные вещи: вот один из персонажей на похоронах втыкает булавку в тело покойного, чтобы удостовериться в том, что он мертв; вот убаюканные нудными выступлениями делегаты конференции ЮНЕСКО вмиг пробуждаются, услыхав в наушниках диалог двух влюбленных в будке синхронных переводчиков; а вот пистолет, нацеленный на героиню, извергает не пулю, а… струю воды. Можно сказать, что весь фильм строился на шарадах, интригующих розыгрышах и настроении, – прекрасном настроении, которое излучали актеры, участвующие в съемках.

Сама Одри Хепберн вспоминала о своем партнере Гранте:

– Работать с ним было одно удовольствие. Он был очень выразителен и в то же время сдержан. Он вел очень спокойную жизнь, точно как я. Все это шло от застенчивости и желания быть с теми, с кем ему было комфортно, вместо того чтобы постоянно завоевывать «новые территории». Грант показался мне очень уязвимым человеком, и он почувствовал такую же уязвимость во мне. Мы были очень похожи. Но он был гораздо мудрее и многому меня научил. Как-то раз, когда я сильно нервничала и не могла справиться с волнением, он сказал мне очень важную вещь. Мы сидели, ожидая продолжения съемки. Кэри положил ладонь на мои руки и сказал: «Ты должна научиться больше любить себя». Я часто вспоминала его слова.

Как и большинство приключенческих трагикомических триллеров, «Шарада» запомнился зрителям гораздо лучше, чем многие фильмы серьезного содержания. И во многом своим успехом и длительной популярностью картина обязана великолепному дуэту Одри Хепберн и Кэри Гранта. В этой картине были Хепберн, Грант и Париж, и все вместе они выглядели просто потрясающе (по Д. Спото). 31 марта 1965 года Британская киноакадемия назвала Одри лучшей британской актрисой года за «Шараду», но в Голливуде эта новость распространилась не сразу.

* * *

Во время съемок «Шарады» Одри получила приятное известие, что ее избрали в Зал славы моды и назвали одной из самых стильно одетых женщин мира. И на то давно были причины. Как вспоминал Генри Роджерс, хорошо знавший актрису:

– Одри всегда взирала на Живанши как на Бога. Он создал ее стиль одежды. Она ходила на все демонстрации его моделей. Она фотографировалась в туалетах из его коллекции.

На одной из пресс-конференций Одри рассказала журналистам о том, что предпочитает носить сама. В ее личном гардеробе оказались самые простые вещи: длинные прямые платья или прямые брюки и верх из джерси (любимой ткани великой Коко Шанель). Из сережек она предпочитает носить те, что с жемчугом. А макияж наносит за несколько минут.

– Моим цветовым предпочтениям недостает определенности. Я предпочитаю носить черное, белое или приглушенные тона – бежевый, нежно-розовый или бледно-зеленый. Эти цвета делают мои глаза и волосы более темными, а яркие краски подавляют меня. Я считаю себя высокой и несколько угловатой, поэтому я не ношу подплечиков и костюмов с квадратными плечами. Я предпочитаю такой покрой пройм и воротников, который зрительно сужает, а не расширяет плечи. Я ношу туфли на низком каблуке, чтобы казаться ниже, чем есть на самом деле.

С Кэри Грантом

Актрисе исполнилось всего тридцать три года, а к ее советам прислушивались миллионы женщин всего мира, мечтавшие походить на изысканную и непосредственную Одри Хепберн.

Глава 26
Прекрасная леди: «Президент Соединенных Штатов убит»

Во время работы над забавной «бонданой» Одри поняла, что готова играть и дальше, ее мечтой стала комедия «Моя прекрасная леди». Курт Фрингс тут же начал переговоры по поводу участия Одри в проекте; возможно, именно благодаря вмешательству этого боксерского вида агента контракт и был подписан в пользу Одри. Потому что имелась еще одна сильная претендентка на эту роль – английская актриса и певица Джулия Эндрюс. Джулия уже создала образ Элизы Дулитл на бродвейской сцене, и это сделало из нее заметную звезду. В этой же роли и с тем же успехом Эндрюс показалась в Лондоне в 1958-м. Так что для большинства зрителей Джулия Эндрюс казалась «единственно возможной Элизой Дулитл на сцене, на экране, на пластинках и где бы то ни было». После «Моей прекрасной леди» Лернер и Лоу создали для нее еще один блистательный мюзикл – «Камелот». В 1962 году Джулии Эндрюс было двадцать семь, она была на шесть лет моложе Хепберн.

Но экранизация «Моя прекрасная леди» была решена без участия англичанки.

Благодаря таланту и проделанной агентом работе Одри получила хорошие деньги. По договору, подписанному 20 октября 1962 года, Одри получала миллион долларов в виде семи ежегодных выплат. Как констатирует Уолкер, «Подобная система выдачи гонорара значительно уменьшала и без того не слишком тяжелое бремя швейцарских налогов на ее доходы, которые были превосходно защищены в виде необлагаемых вкладов в банках Багамских островов и Лихтенштейна. (Позднее она перевела значительные суммы в Испанию, где ее финансовые интересы были надежно защищены.)». Бюджет самой же картины составил 17 миллионов – это была самая большая сумма на то время.

Джордж Кьюкор – американский кинорежиссер и сценарист, многие из фильмов которого вошли в золотой фонд Голливуда. Фильм «Моя прекрасная леди» в 1964 г. получил «Оскар» за лучшую режиссуру

В мае 1963 года Одри приехала в Лос-Анджелес в сопровождении Мела, Шона и няньки-итальянки. Вся дружная компания заселилась в большой дом в каньоне Коулдвотер, который студия «Уорнер Бразерс» арендовала для Хепберн. Мел также прибыл по делу: он получил роль в фильме «Секс и одинокая девушка», работа над которым начиналась одновременно с «Моей прекрасной леди».

С самого начала прибытия в город и работы над фильмом Одри входила в образ, пытаясь придерживаться стиля жизни настоящей английской леди. Так что не вызывает удивления, что ее первым гостем на новом месте стал британец Сесиль Битон. В какой уж раз этот тонкий ценитель красоты, не прощавший ни малейшего изъяна, с восторгом подметил:

– Ее рот, улыбка, зубы восхитительны, выражение глаз изумительно, и все в ней заставляет умолкнуть любую мысль о каком-либо отклонении от высочайших критериев красоты.

Сесиль заметил:

– Во время нашей встречи присутствовал и ее двухлетний сын Шон. Невооруженным взглядом было видно, что он – свет ее жизни, а она для него – центр мироздания!

И тот же Сесиль Битон был первым, кто говорил, что Одри напрасно согласилась на роль Элизы. Потому что это была не ее роль. А она в какой-то момент признается Битону:

– Я не хочу играть Элизу. У нее очень мало красивых платьев.

В этом проекте Сесиль Битон выступил как художник по костюмам. И фотосессия Битона с Одри Хепберн, облаченной в наряды из его студии, стала одной из лучших в «фотопортфеле» голливудской актрисы.

* * *

Сюжет «Моей прекрасной леди» был заимствован из пьесы Джорджа Бернарда Шоу «Пигмалион», и это был своеобразный вариант сказки о вечной Золушке. Шоу написал свою пьесу по античному мифу о Пигмалионе и Галатее, отсюда и появилось название. Действие происходит в Лондоне в 1912 году. Профессор Генри Хиггинс подбирает жалкую, малограмотную цветочницу и заключает с другом пари, что через короткое время сможет сделать из замарашки принцессу. Он обещает научить грязнулю правильной речи и правильным манерам, чтобы одурачить высшее общество. Хиггинс блестяще справляется с поставленной задачей и выигрывает пари: цветочницу Элизу в высшем свете Лондона принимают за настоящую принцессу.

Кадр из фильма «Моя прекрасная леди»

Несмотря на несколько циничный сюжет, в этом проекте также хватало шуток и комичных ситуаций. К примеру, процесс обучения цветочницы под суровым руководством Хиггинса выглядел и комично, и одновременно трогательно.

* * *

Экранизация знаменитого мюзикла требовала от исполнительницы заглавной роли хороших вокальных данных. Приступив к разучиванию роли, Одри стала заниматься с педагогом по вокалу. Ведь ей предстояло исполнять хорошо известные зрителям партии. Конечно, это вызывало некоторые волнения у нее самой, Одри боялась, что не справится должным образом. Одри каждый день занималась с преподавателем вокала Харпер Маккей и специалистом по дикции Питером Лейдфоджедом. Актриса не раз настойчиво подчеркивала:

– Я буду работать над своим голосом. Я готова взять столько уроков, сколько вы сочтете необходимым. Умение петь и танцевать – неотъемлемая часть актерской профессии.

Питер Лейдфоджед ставил актрисе с британским паспортом настоящее английское произношение, но произношение, характерное для кокни и для представителей высшего света.

Коллеги Одри вспоминали, что она «сосредоточенно распевалась каждое утро и так продолжалось несколько недель». Хуже всего было то, что режиссер и постановщики Кьюкор, Превен и Лернер слушали пение Одри, постоянно нахваливая ее усердие и голос.

Кадр из фильма «Моя прекрасная леди»

Но 16 мая Кьюкор и Лернер встретились с профессиональной оперной и концертной певицей Марни Никсон, которая дублировала Дебору Керр в картинах «Король и я» и «Незабываемый роман», а также Натали Вуд в «Вестсайдской истории». После короткого прослушивания режиссер пригласил Никсон для дубляжа Одри, попросив держать это решение в секрете. Конечно, когда позже Одри сказали, что все ее песни записаны заранее в исполнении Марни Никсон, Одри сильно расстроилась. Ей показалось, что после такого известия роль перестала полностью принадлежать ей, а как вскоре засвидетельствуют критики, все усилия создателей фильма привели проект к катастрофе: хотя Марни Никсон пела великолепно, как настоящая оперная певица, ее пение не подходило для роли Элизы Дулитл. Зритель не поверил бедной девушке Элизе, говорящей на кокни, которая поет настоящим оперным сопрано!

Зато для Элизы идеально подходил юный, свежий, трогательный голосок Одри Хепберн. Дональд Спото твердо убежден: «Сохранились две записи Одри для «Моей прекрасной леди» – «Wouldn’t It Be Loverly?» и «Show Me». Достаточно их прослушать, чтобы понять – руководство студии совершило ошибку. Зрители, конечно, должны были услышать пение Одри». Он же сетует: «За «Мою прекрасную леди» Одри вполне могла бы получить «Оскара» – если бы только критики услышали ее настоящий голос!»

И лишь визуальный ряд «Моей прекрасной леди» не требовал никаких изменений; благодаря скрупулезности сотрудников картины, в том числе и С. Битона, детали сделали эту картину «величайшим художественным достижением в области популярного зрительского кино».

Известно, к примеру, что 1994 году вышла восстановленная и перезаписанная на «цифру» «Моя прекрасная леди», в которой использовано исполнение Одри двух чудом сохранившихся номеров.

* * *

К середине ноября Одри была на грани нервного срыва, она вновь резко похудела. По настоянию врачей актрису отправили отдохнуть на три дня. Когда она вернулась на площадку, календарь показывал пятницу, 22 ноября. Ровно в полдень Одри обсуждала очередную сцену с Джорджем Кьюкором, как вдруг к ним подбежал человек с радиоприемником. Диктор с тщательно скрываемым ужасом в голосе говорила об убийстве президента Кеннеди. Все присутствующие некоторое время находились в замешательстве, но когда схлынула первая шоковая волна, Одри просто взяла микрофон и произнесла для всех стоявших на съемочной площадке:

– Президент Соединенных Штатов убит. Давайте пару минут помолчим, чтобы можно было помолиться или как-то почтить память президента… Господи, помилуй нас всех.

Многие из присутствующих заплакали…

22 ноября 1963 года в Далласе был убит президент США Джон Кеннеди. Последние мгновения жизни…

Глава 27
Одри. «Мне пришлось пройти через тяжелое испытание…»

Одри Хепберн была прирожденной женой и матерью, даже в самые тяжелые годы своего супружества она всячески пыталась спасти брак. Одри по-настоящему страшил развод. Через годы взрослый сын актеров Шон рассказывал о своей великой матери:

– Домашняя ситуация была очень сложной и напряженной, потому что карьера Мела находилась на излете, а Одри достигла вершин славы. Она считала, что настоящая любовь – это цветы, которые присылают по зову сердца, а не по обязанности. И когда ее романтическая надежда рухнула, брак стал рушиться вместе с ней.

Работа над «Моей прекрасной леди» завершилась в декабре 1963 года. Мел отправился в Испанию сниматься в «Падении Римской империи», а оттуда вернулся в Голливуд на съемки картины «Секс и одинокая девушка». После этого он собирался писать сценарий и снимать испанский фильм «Кабриола», который, как и другие его проекты, будет провальным («Кабриола», или «Каждый день – праздник», вышел на экраны в пору упадка испанского кино).

Надеясь спасти брак, Одри вместе с сыном Шоном, которому исполнилось уже четыре, большую часть 1964 года следовала за Мелом. Она даже во всеуслышание искренне говорила:

– Моя преданность домашнему очагу стала для меня гораздо более важной, чем второй «Оскар».

Супруги Ферреры с маленьким Шоном

Но, несмотря на все усилия, эмоциональное отчуждение между Одри и Мелом преодолеть не удалось. Не помогли даже добротные дома, купленные этой парой как семейные.

Примерно в то же время Ферреры приобрели летний дом на Коста дель Соль, возле Марбельи. На вилле, которую назвали «Санта Каталина», Одри и Мел собирались проводить свободное время, но большую часть времени дом пустовал. Еще у них появилось основное гнездышко – во французском кантоне Швейцарии, в деревушке с названием Толошеназ-сюр-Морж, находившейся в получасе езды от аэропорта Женевы и пятнадцати минутах езды от Лозанны. Одри с помощью подруги Дорис Бриннер, которая после развода построила себе дом в соседней деревне с не менее милым названием Люлли, облюбовала этот дом с садом. Сам дом напоминал каменный фермерский особняк XVIII века: оштукатуренные стены персикового цвета, голубые ставни и два металлических шпиля, походившие на миниатюрные корабельные мачты. Фасад особняка оплетали вьющиеся растения. Два высоких кипариса, словно два стража, стояли у входа. Прекрасное место для счастливой и мирной жизни в стиле деревенской буколики. Одри сразу же влюбилась в свой швейцарский дом. Виллу XVIII века назвали «Ла Пасибль» («Безмятежная»). Больше всего подобный пейзаж и вся домашняя обстановка подходили подрастающему ребенку. Шону сразу же купили новую собаку, немецкую овчарку.

* * *

В августе 1965-го Одри приступила к съемкам в картине «Как украсть миллион». В пятый раз ей предстояло сниматься в Париже и в третий раз – у Уильяма Уайлера. Впервые после «Римских каникул» Одри должна была появиться в приятной, незатейливой комедии. Ее партнером стал прославленный английских актер Питер О’Тул, он играл детектива, притворившегося грабителем, которого Одри нанимает для спасения репутации ее отца, занимающегося подделкой произведений искусства (актер Хью Гриффит). Он нажил огромное состояние на изготовлении и продаже копий работ старых мастеров, но в какой-то момент его махинации оказались под угрозой: назначена экспертиза одной выполненной им статуэтки. Одри и герой Питера О’Тула должны похитить подделку из музея, чтобы обман не был раскрыт. По ходу развития событий между молодыми сообщниками вспыхивает романтическое чувство, и «комедия приходит к предсказуемому счастливому финалу».

На съемочной площадке с режиссером Уильямом Уайлером

«Как украсть миллион» – легкая романтическая комедия, которую делала давно знакомая команда: режиссер Уильям Уайлер, оператор Чарльз Лэнг.

Искрометный юмор царил на площадке почти все время съемок; актеры, симпатизирующие друг другу, веселились от души, а над их импровизациями хохотала вся группа. В одной сцене, перед тем как выкрасть фальшивую статуэтку, Питер О’Тул переодевает Одри в платье музейной уборщицы. На притворно-возмущенный вопрос Одри: «Зачем?» О’Тул спокойно отвечает: «Живанши тоже нужен отдых». Эта фраза была слишком многозначительной, чтобы ее не поняли на съемочной площадке.

И вновь перенапряжение сказалось на здоровье актрисы. Работа над «Как украсть миллион» должна была продолжаться еще два месяца, но врачи настойчиво отправляли Одри на отдых. И вскоре она поняла, что снова беременна. Она очень хотела второго ребенка.

Лишь после завершения съемок Мелу удалось привезти Одри в Швейцарию. Предстояло Рождество, их первый большой праздник в новом доме. Вся семья после всех предпраздничных хлопот собралась за рождественским столом, украшенным лентами, колокольчиками и венками… все улыбались друг другу и дарили подарки.

А сразу после Рождества у Одри случился выкидыш. Одри вернулась из клиники домой в состоянии глубокой депрессии: женщина потеряла ребенка и еще больше боялась потерять мужа.

После этого несчастья Одри собиралась провести дома четыре месяца. В письмах близким людям она писала: «Мне пришлось пройти через тяжелое испытание, и я молю Бога, чтобы он дал мне силы и нежность».

К концу марта Одри почувствовала себя лучше. И когда Стэнли Донен прислал ей сценарий, написанный в соавторстве с Фредериком Рафаэлем, который уже получил премию американской и британской киноакадемий за сценарий к фильму «Дорогая», – она сразу же приступила к чтению. Этот новый фильм «Двое на дороге» сыграет большую роль в жизни самой актрисы Одри Хепберн.

Кадр из фильма «Как украсть миллион»

Глава 28
Альберт Финни. Бурный роман «Двоих на дороге»

«Двое на дороге» – это комедия с печальным подтекстом о современной семье. Молодые муж и жена, у которых есть все для счастливой жизни, постоянно вступают в бесконечные ссоры.

Автору сценария Фредерику Рафаэлю идея «Двоих в дороге» пришла, когда он ехал на юг Франции. В фильме мы переносимся то в прошлое, то в будущее во время четырех путешествий, совершаемых семейной парой. Эти путешествия – наяву, во времени и пространстве – охватывают двенадцать лет, в которые втиснуты все: любовь, нежность, презрение, непримиримая война и… После каждой вспыхнувшей ссоры супруги вновь «заключают мир и предаются любви с той же непосредственностью и искренностью, с какой только что набрасывались друг на друга». Из всего повествования видно, что они все-таки любят друг друга, но вместе им не быть. Подобные взаимоотношения показались Одри понятными, почти знакомыми.

Мел Феррер также был за то, чтобы его жена играла в этом фильме, он говорил:

– Одри всегда сама принимает решение о том, сниматься или не сниматься в фильме. Но когда я прочел сценарий «Двоих в пути», я сразу же посоветовал ей согласиться на эту роль – и был прав. Я чувствовал, что этот фильм неплох для ее карьеры.

Но Одри сразу столкнулась с неприятными моментами. Режиссер Донен категорически отказался приглашать Живанши, сказав, что ее героиня должна быть одета, как самая обычная женщина, которая покупает себе вещи с полок небольших магазинчиков женской одежды. И наша «икона стиля» сдалась. Но ей удалось превзойти самое себя. Один из журналов мод писал после выхода фильма на экран: «Одри Хепберн в «Двоих в дороге» – урок всем тем девицам, которые считают, что, когда вы перешагнули тридцатилетний барьер, вам больше ничего не остается, как подобрать волосы и повязать платок пониже. Одри доказывает, что это не так».

– Она была очень напряжена, когда мы начали съемки, – вспоминал и Донен, ломавший ситуацию, заставлявший Одри понять, почувствовать, что она повзрослела и больше не сможет играть наивных принцесс. «Для любой женщины, приближающейся к своему сорокалетнему рубежу, съемка крупным планом всегда испытание; для Одри же она стала своеобразной «отложенной инициацией в зрелость». Ко всему прочему, Одри «играла в кинокартине с человеком, который был способен усиливать в женщине ее ощущения собственной эротической притягательности». И благодаря этому человеку проявилась вся скрытая доселе сторона ее натуры – бесподобная глубокая женственность, характерная только для счастливых и влюбленных.

Ирвин Шоу, посетивший съемки, признал, говоря об игре Одри Хепберн и Альберта Финни:

– Они вели себя так, словно были подростками, братом и сестрой. Когда появлялся Мел, Одри и Элби сразу же становились официальными и даже несколько неуклюжими, будто теперь они вынуждены были вести себя подобно взрослым.

«Любовная сцена в спальне отеля с опущенными от ослепительного средиземноморского солнца шторами была сыграна с такой искренностью, какой не было ни в одном другом фильме с ее участием». А все потому, что все четыре месяца, что длились съемки, между Одри и Альбертом Финни развивался бурный роман. Они все время проводили вдвоем: вместе репетировали, вместе ужинали, тайком от всех уходили на пляж…

С актером Альбертом Финни

Стэнли Донен вспоминал:

– В последние недели съемок я просто не узнавал Одри. Она поражала меня. Она была такой свободной, такой счастливой. Я никогда не видел ее такой – такой молодой! Не думаю, что дело было во мне. Полагаю, это заслуга Альби.

Семейная жизнь Одри дала серьезную трещину, Альберт Финни недавно развелся. Они впоследствии могли составить прекрасную пару. Он обладал замечательным чувством юмора, был интеллигентным, веселым и жизнерадостным, серьезно относился к профессии и вообще казался стабильным человеком – именно такой и нужен был Одри в тот момент ее жизни. «Отношения между ними развивались спокойно и без осложнений – в первый раз в жизни Одри».

Донен, чувствовавший, что Одри целиком отдается работе, и будучи ей признателен за это, говорил:

– Мне всегда хотелось приблизиться к ней, узнать то, что было никому неведомо, но между ней и всеми остальными всегда существовал барьер. Я никогда не мог сказать, что знаю Одри по-настоящему. Не хочу сказать, что она притворялась или носила маску. Но она никогда не раскрывалась целиком, в ней оставалась какая-то тайна, которую никто не мог разгадать, не говоря уже о том, чтобы разделить ее с ней. Она была тем самым горшком с золотом, который таится на конце радуги.

* * *

Во время съемок проявились скрытые страхи Одри. Когда-то она упала с лошади, но ей пришлось сесть на лошадь, что привело к несчастью. Теперь же ей надо было очутиться в бассейне, и Одри боялась этой сцены.

– Когда мне было девять лет, в Голландии, купаясь в пруду, я запуталась в водорослях. Тогда я совсем почти не умела плавать. Водоросли тянули меня вниз, а у меня оставалось все меньше и меньше сил. Я наглоталась воды, пытаясь выпутаться, и пока не подоспела помощь, я думала, что утону. Даже сейчас я, проплыв совсем немного, чувствую возвращение той паники. Хотя Мелу все-таки удается уговорить меня войти в море, я плаваю, высоко подняв голову над водой. Во всех своих ночных кошмарах я вижу, как меня накрывает волна и я захлебываюсь. Это отвратительно и ужасно.

Признания Одри растрогали всех, но все же ей пришлось снимать сцену в бассейне без дублера.

Фильм «Двое в дороге» вызвал разноречивые отклики в прессе. Этому фильму, словно хорошему вину, нужно было вылежать свой срок. Почти через два десятилетия корреспондент нью-йоркского «Виллидж Войс» написал: «Разница во внешности и темпераменте между худенькой, воздушной Хепберн и коренастым, приземленным Финни делает их романтические отношения еще более трогательными и одновременно более возвышающими».

Взрослый Шон вспоминал:

– Я помню, что в жизни моих родителей наступил сложный период. Лишь много лет спустя я понял, что это было связано с тем романом, который завязался у мамы с Финни во время съемок.

Мел сообщил жене, что, если она не прекратит романа с Финни, он подаст на развод и в качестве причины назовет ее неверность. Это повергло Одри в ужас, поскольку в таком случае ее сын мог остаться с отцом. Кроме того, подобное судебное разбирательство могло навсегда отдалить мальчика от неверной матери. Роман Одри и Финни закончился, но это не спасло ребенка от развода родителей.

Семейное фото – Одри с повзрослевшим сыном Шоном

Глава 29
«Подожди до темноты», или окончание звездного брака

В то время, когда Одри крутила роман, Мел задумывал новую ленту «Подожди до темноты». Главная героиня мелодрамы – слепая женщина, которая попадает в руки торговцев наркотиками. Бандиты хотят хитростью забрать пакет героина, спрятанный у нее в квартире. Слепую женщину предстояло сыграть Одри, которая с холодностью восприняла эту идею. Любое уродство, любая трагедия, любое насилие – пусть даже киношные – вызывали у Одри ужас.

К 1965 году контракт был подписан. Изначально предполагали, что режиссером фильма будет Альфред Хичкок, но тот, припомнив как с ним поступила Одри, резко отказался. Тогда режиссерское кресло занял Теренс Янг.

До начала работы над «Подожди до темноты» Одри занималась тем, что покупала мебель и аксессуары для виллы, которую они с Мелом купили в Испании. Но в глубине души она чувствовала, что с большей радостью очутилась бы сейчас в Швейцарии. Одри приехала туда на Рождество 1966 года, чтобы присутствовать на детском спектакле о рождении Иисуса. Вместе с ребятами из поселка Шон участвовал в представлении. «Это был настоящий восторг», – делилась актриса.

Готовясь к исполнению роли слепой, Одри ездила в клиники для слепых в Лозанне и Нью-Йорке, встречалась с профессурой и пациентами. С первых же дублей у нее все получилось: ее героиня была настоящей…

Когда съемочная группа переехала в Голливуд, Одри и Мел поселились в бунгало на территории отеля «Беверли Хиллз». Одри хотела взять с собой Шона, но мальчик ходил в школу в Швейцарии. Им оставалось только долго беседовать по телефону, а когда на Пасху Шон приехал к маме, та сразу повезла сына в детскую Мекку – в Диснейленд.

* * *

Когда фильм «Подожди до темноты» вышел в прокат, его сразу же обозвали кинохалтурой (в нем есть сцены, когда преступник, пытаясь запутать слепую (!) женщину, переодевается и тому подобные штучки). Но, как ни странно, «Подожди до темноты» имел кассовый успех и даже принес Одри очередную – пятую – номинацию на «Оскара». Многие критики сходились в том, что игра Одри была органичной и, как всегда, превосходной. За эту картину Одри получила 900 000 долларов, а также десять процентов от прибыли, что увеличило ее гонорар до трех миллионов долларов.

Летом 1967 года Одри снова была в Швейцарии, и снова в «интересном положении». Но через несколько недель произошло непоправимое дежавю: актриса потеряла ребенка. Ее отчаяние и горе были безграничны. Мел в это время находился в испанском Марбелле.

После случившегося Одри и Мел решили жить и работать отдельно друг от друга «в течение некоторого времени». Пока это не был развод в прямом смысле. Но это известие просочилось в прессу накануне выхода «Двоих в дороге».

Друг семьи Юбер де Живанши вспоминал:

– Она никогда не говорила дурно о месье Феррере, даже когда отношения между ними доходили до крайности. Одри всегда прилагала огромные усилия к тому, чтобы спасти этот брак.

В 1967 году Одри Хепберн была настоящей звездой киноэкрана.

В том же 1967 году Одри и Мел окончательно расстались. Она подала на развод.

Прислушаемся к словам Шона:

– Разрыв между матерью и отцом проходил очень сложно. Родители никогда не ссорились при мне, но я с самого раннего детства чувствовал, что между ними что-то не так. Мама пришла и сказала мне, что они с отцом решили развестись. Она объяснила, что в этом нет моей вины – ведь дети часто обвиняют себя в разводе родителей. Я был очень огорчен, потому что любил их обоих. Но в то же время я ощутил некоторое облегчение – я понял, почему атмосфера в доме была такой напряженной.

Семейное фото – повзрослевшая Одри с отцом

Журналист Генри Грис передает нам слова самой Одри:

– Когда распался наш брак, это было ужасно. Более того, это было горьким разочарованием для меня. Я полагала, что брак между двумя добрыми, любящими друг друга людьми должен существовать до тех пор, пока один из них не умрет. Я не могу вам выразить, насколько я была разочарована. А я ведь много раз пыталась этому помешать. Я понимала, как тяжело быть мужем мировой знаменитости, признанной повсюду, быть всегда вторым на экране и в жизни. Как Мел страдал… Но, поверьте мне, для меня карьера всегда была на втором месте.

В начале 1968 года Мел должен был встретить сына Шона в аэропорту имени Кеннеди в Нью-Йорке, чтобы провести с ним несколько недель в Манхэттене и Калифорнии. Но в приземлившемся самолете мальчика не было. Мелу вручили послание от Одри, сообщавшей, что не хочет отпускать ребенка. После этого бывшие супруги вели все переговоры через адвокатов.

Летом 1968 года Одри отправилась в круиз по островам греческого архипелага на яхте, зафрахтованной французским промышленником Полем Вейером. Среди путешествующих были жена Поля итальянская княгиня Олимпия Торлониа и ее знакомый Андреа Дотти – тридцатилетний итальянец, любитель светского общества и вечеринок. Дотти был заместителем директора психиатрической клиники Римского университета, а совсем недавно Одри Хепберн посещала подобные специальные заведения, готовясь к роли, которая вначале ей совсем не понравилась…

Глава 30
Андреа Дотти. Замужем за психиатром

Доктор Дотти впервые увидел Одри Хепберн четырнадцатилетним мальчиком в «Римских каникулах». И с тех пор, покоренный ее образом, Дотти не пропускал ни одного из фильмов, в которых играла актриса.

Состояние, в котором находилась Одри, когда познакомилась с Дотти на борту яхты Вейера, было ему знакомо по его психиатрической практике. Женщина чувствовала вину за распад семьи, переживала за психическое состояние сына после развода родителей. Вскоре симпатичный доктор сделался доверенным лицом актрисы, а немного погодя отношения врача и пациентки стали и вовсе интимными.

Из-за развода с Мелом и раздела имущества Одри многое потеряла, но все равно оставалась достаточно богатой женщиной, чтобы остерегаться ловеласов, падких на чужое добро. Дотти явно не принадлежал к подобным стервятникам, охотящимся за богатством.

Вскоре после знакомства с итальянцем Одри позвонила Живанши:

– Я влюбилась и счастлива. Никогда не думала, что со мной может такое произойти. Я почти перестала надеяться.

Хепберн говорила о новом избраннике:

– Он такой жизнерадостный и энергичный человек. И совершенно очевидно, что, когда я поближе с ним познакомилась, я поняла, какой он думающий и глубоко чувствующий человек.

Одри Хепберн выходит замуж за итальянца Андреа Дотти

К тому же – что было важнее для любящей матери – ее сын Шон прекрасно поладил с доктором Дотти. Наверняка свою роль здесь сыграло и то, что Шона воспитывала нянька-итальянка. Любовник рассказал Одри о своей семье, и та определила, что у них много общего. Тогда он высказал ей свое заветное желание иметь много детей, Одри и тут поддержала его.

Она получила развод от Мела 20 ноября 1968 года, и через месяц – в Рождество того года – в Риме Андреа Дотти сделал ей официальное предложение. Получив согласие, новоявленный жених надел на палец Одри обручальное кольцо с рубином. Однако ее слава не давала ей покоя, женщина вновь стала опасаться, что мужчина, живущий рядом с ней, в какой-то момент не захочет быть только мужем знаменитой кинозвезды Одри Хепберн.

В беседе с подругой Одри призналась:

– Я сказала ему, что некоторых людей – женщин в основном – может привлечь к нему тот факт, что он женат на мне, а это не только не принесет ему никакой пользы, но может оказаться рискованным для его профессиональной репутации.

И, как написал Уолкер, «Доктору Дотти еще предстояло это понять, обнаружив, что та женщина, которая стала его женой, и та, в которую он влюбился, будучи четырнадцатилетним подростком, далеко не одно и то же».

Мать Андреа и все родственники были рады известию о его помолвке, но их огорчало, что невеста почти на десять лет старше будущего мужа. Однако отговаривать Дотти никто не стал, по крайней мере открыто никто не выказывал недовольства.

Церемония бракосочетания прошла не в Риме, а в Швейцарии. Выбор был продиктован обстоятельствами недавнего развода Одри, делавшего в те годы повторное бракосочетание невозможным в католическом храме. На невесте было платье из розового джерси, подарок ее давнего друга Юбера де Живанши.

Одри и ее новый муж переехали в просторную квартиру на верхнем этаже в старинном палаццо, из окон открывалась прекрасная панорама Тибра. «Дотти два или три раза в неделю ездил по ночным клубам. Старые знакомые Одри из мира кино, знавшие ее привычку рано ложиться спать, с удивлением наблюдали, как она вытанцовывает твист и другие модные танцы в переполненных ночных ресторанах и клубах. Дотти великолепно танцевал». Поговаривали даже, что Одри становилась все более похожей на итальянку и по своей внешности, и по поведению.

Через несколько месяцев после свадьбы Одри обнаружила, что беременна. Осознавая, что Всевышний, скорее всего, дает ей последний шанс, она всеми силами старалась сохранить ребенка. Лето 1969 года Одри провела в полном уединении на маленьком средиземноморском островке, где семейство Дотти и другие римские богачи имели виллы. Малыш появился 8 февраля 1970 года в больнице Лозанны, в городе, где доктор Дотти читал курс лекций. Ребенок весил 3 кг 400 г и получил святое имя – Лука. Радость Одри от того, что ей во второй раз удалось стать матерью, была бесконечной, как бесконечно небо над Италией.

На вопросы журналистов о ее будущем в кино Одри заявила, что «впервые чувствует себя свободной от проблем и волнений и ей не хотелось бы возвращаться к работе, чтобы сидеть целый день в студии вдали от мужа и детей». Все было так правильно, так желанно и заслуженно, что Одри буквально упивалась своим счастьем. Однажды она призналась близким подругам:

– Если я когда-нибудь потеряю Андреа из-за неверности, я выброшусь из окна.

Несколько лет ее жизнь протекала вполне гармонично. Появление Луки не вызвало болезненной ревности его старшего брата, как это бывает с некоторыми подростками. Няня ходила с Лукой и двенадцатилетним Шоном на прогулки. А в пятнадцать лет выросший и вытянувшийся Шон присутствовал на бракосочетании своего отца в Лондоне в феврале 1971 года. Новой супругой Мела Феррера стала редактор книжного издательства Елизавета Сухотина. Все семидесятые годы он ставил фильмы в Германии, Италии, Швеции, Мексике и снимался в них. Одри больше не препятствовала встречам сына с отцом.

Счастливая Одри с сыном Люком

Но удивительный период «сладкой жизни» однажды закончился. И для этого было много разных причин. Из года в год Одри присылали киносценарии, но актриса даже не читала их. Она не имела никакого желания возвращаться в кино.

– Я живу так, как должна жить женщина!

И в этом была вся Одри Хепберн.

Другая причина состояла в том, что Андреа Дотти женился на кинозвезде. «И для него видеть, как она становится обычной римской домохозяйкой, было все равно, что наблюдать за тем, как принесенная домой драгоценность на глазах начинает терять свой сказочный блеск. Близкий друг четы Дотти заметил: «Ему потребовалось определенное время, чтобы понять, что Одри и девушка из «Римских каникул» – это не одно и то же, но когда он все-таки это понял, он как будто бы пробудился от прекрасного сна. Реальность не могла удовлетворить его» (по А. Уолкеру).

Осенью 1970 года к Одри обратился европейский представитель ЮНИСЕФ – организации помощи детям в рамках ООН. Так Одри вновь вернулась на съемочную площадку. 22 декабря 1970 года она вместе с Барброй Стрейзанд, Ричардом Бартоном, Гарри Белафонте и другими звездами появилась в телевизионном фильме «Мир любви». Гонорар не выплачивался, так как фильм делался с благотворительной целью – собрать деньги для ЮНИСЕФ. Для этого ей пришлось прилететь в Америку.

Кадр из фильма «Завтрак у Тиффани»

Глава 31
Бен Газзар. Обычный «съемочный» роман

Тем временем мир становился страшнее; даже такая благополучная страна, как Италия, вдруг сделалась опасной. В Риме распоясались террористы ультралевой организации «Красные Бригады», жители пребывали в панике. Решено было, что Одри вместе с детьми переедет в Швейцарию, к тому же Шон мог там учиться в закрытой школе. Решение было весьма разумным. Некоторое время Андреа навещал жену и сына по выходным.

Весной Одри исполнилось сорок пять, и летом вдруг выяснилось, что ей снова удалось забеременеть, но беременность в очередной раз закончилась выкидышем. Можно представить, как это повлияло на состояние здоровья и психики Одри. Тогда же престарелая баронесса фон Хемстра продала свой дом в Сан-Франциско и переехала жить к дочери.

* * *

То ли устав от бездеятельности, то ли пытаясь избежать слишком тесного общения с матерью, в январе 1975 года Одри приняла приглашение сыграть в одном из фильмов. Она прочла сценарий и одобрила его. Автор Джеймс Голдман написал остроумный и трогательный сценарий о постаревших Робин Гуде и девице Мэрион. Робин Гуд вернулся из крестового похода, измученный и усталый. А девица Мэрион стала монахиней, настоятельницей монастыря в английской глубинке. Злобный шериф Ноттингемский по-прежнему прочесывает Шервудский лес в поисках Робина и его сподвижников. Другие спутники бесстрашного Робина – отец Тук, Малыш Джон и Уилл Скарлетт – тоже живы, хотя и постарели.

Актер Бэн Газзар

Режиссером новой картины стал Ричард Лестер, до того уже снимавший комедии, получившие одобрение у зрительской публики. Об этом тандеме – Леслер и Одри – Ричард Шеперд, продюсер «Завтрака у Тиффани» и продюсер этой картины, скажет:

– Одри могла бы поладить даже с Гитлером, но Лестер не входил в число ее поклонников.

Пресса была взбудоражена слухами о возвращении в кино Одри Хепберн. В конце мая актриса с младшим сыном и няней появилась в Испании. Чтобы сразу же приступить к съемкам. Вышедший в 1976 году фильм «Робина и Мэрион» был по-разному встречен критикой, но появление блистательной Одри все встретили восторженно. Когда она снималась в этой комедии, ей было сорок шесть лет и она по-прежнему оставалась очаровательной и моложавой.

Все чаще в руки актрисы стали попадать журналы с фотографиями ее мужа в каком-нибудь ночном клубе в окружении хорошеньких молодых женщин. До какого-то момента она не думала о разводе.

– Я изо всех сил старалась сохранить оба брака как можно дольше ради блага детей. Всегда надеешься, что, если будешь любить человека, то все будет хорошо. К сожалению, так получается не всегда. …Дотти мало чем отличался от Феррера.

Шон был более прямолинеен:

– Думаю, она с самого начала знала, кто такой Андреа. И все же ей казалось, что она сможет изменить его своей любовью. Наверное, осознание того, что это ей не удалось, стало для нее глубоким разочарованием.

Тогда как Андреа был просто честен, сказав:

– Я не был ангелом. Итальянские мужья редко хранят верность.

* * *

В марте 1976 года Одри и Андреа отправились в Лос-Анджелес на церемонию вручения «Оскаров». Одри должна была вручать премию за лучший фильм года.

К весне 1978 года брак Одри и Андреа распался, но окончательно развод оформили лишь в 1981-м.

Маленький Люк на руках у старшего брата Шона

После краха семейной жизни Одри Хепберн впала в сильнейшую депрессию, впервые в жизни актриса всерьез подумывала о самоубийстве. К счастью, в этот момент пришло спасение в виде нового сценария, и Одри сразу же согласилась сняться в фильме с названием «Кровные узы».

Режиссером картины стал ее давний друг Теренс Янг. Съемки проходили с ноября 1978-го по февраль 1979 года в Нью-Йорке, Париже, Риме и на Сардинии. Дети Одри были пристроены: ее старший сын Шон поступил в швейцарский университет, младший Лука учился в Риме, во Французском лицее.

В возрасте сорока девяти лет Одри играла двадцатитрехлетнюю героиню романа Шелдона. Роман популярного писателя Сидни Шелдона, по которому должен был быть снят фильм, рассказывал о о девушке, унаследовавшей семейный фармацевтический бизнес, которую преследуют бандиты, стремящиеся убить ее по самым разным мотивам. Странное дело, но Одри сама стала появляться на площадке только с телохранителем, потому что ей казалось, что ее похитит мафия. Странным для Одри было и то, что, приехав в Нью-Йорк, она неожиданно для себя обнаружила, что молодые члены съемочной группы просто не представляют, кто она такая. А ведь она все еще считалась знаменитостью!

Словно наверстывая одинокие ночи, Одри, истосковавшаяся по любви, закрутила ни к чему не обязывающий роман с Беном Газзаром, который тогда был женат на актрисе Дженис Рул. Она же с некой циничной простотой скажет об их отношениях:

– Мы ничего не обещали друг другу. Для нас это был обычный «съемочный» роман.

Немногим позже, во время съемок следующего фильма Бен Газзар познакомится с Элкой Стакманн и после короткого любовного романа сделает ее своей третьей женой.

Одри Хепберн с сыновьями

Глава 32
Роберт Волдерс. Последний друг посла доброй воли ЮНИСЕФ

Следующим утешителем разочарованной актрисы стал Роберт Волдерс, с которым Одри познакомилась после Рождества 1979 года на очередном приеме.

Роберт Яков Годфрид Волдерс родился в голландском городе Роттердаме в 1936 году. Он имел некоторое отношение к киноиндустрии – в прежние годы снимался в ряде телевизионных программ и фильмов. Его первой женой стала актриса Мерль Оберон, которая была старше его на двадцать пять лет. Они поженились в 1975 году и поселились в Малибу, где счастливо проживали вплоть до самой смерти актрисы. Мерль Оберон умерла в ноябре 1979 года в возрасте шестидесяти восьми лет.

О вечере их знакомства Одри говорила:

– Я была очарована им, но он не обратил на меня внимания. Мы оба были несчастливы: он переживал смерть Мерль, я находилась в одном из самых тяжелых периодов жизни, накануне развода. Так что оба мы были поглощены собственными печалями.

Одри стала звать его Робби, а ее друзья – Робом. Их роман начался весной 1980 года, когда Одри находилась в Нью-Йорке, где снималась в очередном проходном фильме «Они все смеялись». Затем влюбленные перебрались в Швейцарию.

Летом 1982 года Одри оформила развод с Андреа. Тем же летом в возрасте девяноста трех лет умерла близкая подруга актрисы Кэтлин Несбитт. В августе 1984 года, несмотря на все усилия Одри и врачей, умерла баронесса Элла ван Хемстра.

Одри Хепберн с сыном Шоном и любимым мужчиной Робертом Волдерсом

– Без матери я почувствовала себя потерявшейся, – говорила Одри. – Она была моим оплотом, моей опорой. Ее трудно было назвать очень нежной – порой мне казалось, что она вовсе меня не любит. Но она была привязана ко мне всем сердцем, и в глубине души я это всегда знала. К сожалению, отец никогда не испытывал ко мне подобных чувств.

В 1981 году умер Уильям Уайлер, в 1983-м – Джордж Кьюкор. Потери близких и знакомых людей только множились…

* * *

В 1987 году Одри было уже пятьдесят восемь лет. Той же осенью 1987-го Одри и Роб отправились на Дальний Восток. Одна из родственниц Одри работала в дипломатической миссии в Макао, это она пригласила Одри быть почетной гостьей на Международном музыкальном фестивале. В рамках фестиваля должен был состояться благотворительный концерт в пользу Детского фонда ООН.

Из Макао Одри и Роб направились в Токио, где актрисе предложили быть ведущей концерта Всемирного филармонического оркестра. Концерт тоже был благотворительным, в пользу ЮНИСЕФ.

Вернувшись в Швейцарию, Одри Хепберн поняла, что хочет поменять свои жизненные установки, что пришла пора окончательно распрощаться с кино.

– В жизни каждого человека наступает момент, когда он хочет понять самого себя и свои жизненные устремления. Я получила прекрасную возможность. Я могу говорить от имени детей, которые не могут заступиться за себя. Это очень легко, потому что у детей нет врагов. Спасти ребенка – значит получить благословение небес.

Эти слова принадлежат Одри, этими словами она открывала новую страницу своей жизни.

Сначала руководство ЮНИСЕФ в Нью-Йорке и Женеве предложило Одри стать медиасимволом организации – делать публичные заявления, руководить церемониями и благотворительными мероприятиями, выступать по радио и телевидению, собирать средства. Но Одри выбрала роль Посла доброй воли ЮНИСЕФ: с марта 1988 года она путешествовала по всему миру, помогая несчастным, обездоленным детям. За работу Посла доброй воли ЮНИСЕФ Одри должна была получать символическую плату – 1 доллар в год.

В марте того же года Одри и Роб сделали необходимые прививки и отправились в Эфиопию, самую бедную страну мира. Целью поездки было привлечение внимания мировой общественности к ужасающему положению детей. Перемещаться приходилось на военных самолетах, сидя на мешках с рисом, а то и на полу, но Одри никогда не жаловалась. Роберт Волдерс тоже докажет свою состоятельность, через год он начнет работать в ЮНИСЕФ в качестве менеджера Одри, сопровождая ее во все поездки.

Еще не единожды она будет горячо втолковывать журналистам, чтобы те разнесли ее слова по всему земному шару:

– Заботиться лучше, чем убивать. Мы заботимся о собственных детях, когда те переживают сложные моменты, когда они заболевают или получают травму. Мы заботимся о них всегда, всю их жизнь. Если мы можем делать это для собственных детей, то можем позаботиться и о тех безмолвных малышах, которых я видела вчера и сегодня в лагере для беженцев. Я абсолютно убеждена в том, что ответственность за этих детей лежит на нас.

– Нам нужно решить проблему более серьезную, чем болезни и смерть. Мы забываем о темной стороне человечества – об эгоизме, жестокости, агрессии, алчности. Все это ведет к тому, что загрязняется воздух, опустошаются океаны, уничтожаются леса, вымирают тысячи прекрасных животных. Не станут ли следующими жертвами наши дети? Недостаточно только делать им прививки, давать пищу и воду. Мы должны избавиться от привычки уничтожать все, что нам по-настоящему дорого.

В центральных архивах ЮНИСЕФ сохранилось множество материалов, связанных с добровольной работой Одри Хепберн для этой организации.

Возвращаясь домой или в США, или в Европу, она проводила встречи на высшем уровне, давала пресс-конференции, участвовала в программах, посвященных теме помощи детям, встречалась с членами комитета по иностранным делам, давала множество интервью. Темп ее работы был еще более напряженным, чем даже в самые сложные дни и месяцы съемок.

– Во время наших поездок она хотела сделать все, что было в ее силах. Она очень много читала и знала практически все. Но при этом она не пыталась быть матерью Терезой и не стремилась изображать из себя святую.

Так говорил Роб Волдерс. Она же признавалась:

– Это не самоотверженность! Самоотверженность – это отказ от чего-то желанного ради совершенно нежеланного. Я ничем не жертвую. Эта работа – лучший подарок для меня!

Только в феврале 1989 года Одри посетила Гватемалу, Гондурас, Сальвадор и Мексику. Затем она побывала во Вьетнаме, Таиланде и Бангладеш, чтобы обсуждать программы заботы о бездомных детях и правах женщин. В сентябре 1992 года ей позволили отправиться в Сомали, африканскую страну, раздираемую гражданской войной. Последняя поездка стала настоящим испытанием. Едва получив возможность говорить во всеуслышание, Одри бичевала словами:

– Это был настоящий кошмар. Нас окружали похожие на скелеты дети всех возрастов – маленькие и постарше. Все они были на грани смерти. А их глаза! Я никогда не забуду их глаза. Они словно спрашивали меня: «За что?». В глазах этих детей не было света. Большинство из них отказывалось от пищи, потому что они уже не хотели или не могли есть. Невыносимо было видеть, как они умирали прямо у нас на глазах. В одном лагере для беженцев скопилось двадцать пять тысяч человек – и половина из них дети. Все они голодали и умирали.

– Политика должна быть направлена на благополучие людей, на избавление людей от страданий. И о такой политике я мечтаю. Только подумайте: четыреста тысяч сомалийцев живут в лагерях для беженцев! Они страдают от голода и болезней. Их лагеря – это настоящий ад! Они бежали туда, чтобы умереть!

Одри работала на любимой работе на износ. И ее хрупкий организм не выдержал.

* * *

Вернувшись в Швейцарию в середине октября 1992 года после многочисленных пресс-конференций в Лондоне, Одри вдруг почувствовала себя плохо. У нее разболелся желудок, начались колики, как тогда, когда она подхватила почечную болезнь от маленькой африканской обезьянки. Роберт вызвал врачей. Но медики не могли определить причину ее состояния. По настоянию одного из медиков Одри 1 ноября прошла лапароскопическое обследование внутренних органов в медицинском центре «Седар-Синай». Результаты показали: раковая опухоль, начавшаяся в аппендиксе, поразила почти весь кишечник. Было проведено несколько операций, но болезнь распространялась так стремительно, что даже самые лучшие врачи оказались бессильны.

Уже позже Роберт Волдерс откровенно рассказывал, и от его рассказа у слушателей накатывали слезы:

– Ни мальчики, ни я не решались сказать, что она умирает. Наверное, мы совершили ошибку, не сказав, насколько серьезно ее состояние. Я думаю, это было несправедливо по отношению к ней, потому что Одри относилась к смерти так же реалистично, как и к жизни. Почувствовав, что умирает, она заставила нас пообещать, что мы отпустим ее с миром, когда подойдет время. Мы дали обещание, но, боюсь, не выполнили его.

Ее перевезли в Швейцарию. Окруженная родными любящими людьми, она еще боролась за жизнь. 18 января 1993 года Одри сделала последнее усилие, чтобы прошептать: «Я так устала». Два следующих дня Одри пробыла в забытьи. Придя в сознание, она едва слышно произнесла, обращаясь к тем, кто сидел возле нее все последние дни:

– Они ждут меня… ангелы… они ждут меня… чтобы работать на земле.

А когда над ней наклонился Лука, она прошептала скорбное:

– Прости, но я готова уйти.

* * *

С 1968-го по 1992 год Одри Хепберн получила девятнадцать премий и наград, пять из которых были присуждены за гуманитарную работу.

Всегда, всю свою жизнь Одри Хепберн оставалась неисправимым романтиком, полным чистой детской наивности. Когда кто-нибудь спрашивал ее о книгах, которые она любила читать в детстве, Одри всегда называла классические сказки: «Золушку», «Спящую красавицу», «Хензель и Гретель». Все они со счастливым концом. Одри тоже мечтала – подобно сказочным принцессам – прожить свою жизнь счастливо до самого конца. Только принцесса Одри сильно отличалась от своих сказочных подружек – у нее всегда были грустные глаза.

Сын Одри Шон тоже напишет о своей матери: «В ней всегда жила какая-то глубокая внутренняя печаль».

О своей добровольной работе в ЮНИСЕФ она говорила:

– Я была счастлива с самого первого дня. Начиная эту работу, я плохо себе ее представляла и старалась просто оставаться самой собой. Я забыла о том, что меня называют звездой, знаменитостью. Какой смысл быть звездой, если не можешь сделать ничего хорошего и полезного?

Ее близкие и миллионы поклонников всегда будут помнить о звезде, которая зажглась на небосклоне Большого кино только для добрых дел…

Оглавление

Глава 1 Баронеты ван Хемстра. семейные тайны голландского рода

Глава 2 Джозеф Хепберн-Растон. «Мы услышали зов фашизма…»

Глава 3 Элла ван Растон. «Оккупация – очень короткое слово»?

Глава 4 Одри. Балет как страсть в условиях войны и голода

Глава 5 Марсель Ле Бон. Певец кабаре и первый возлюбленный

Глава 6 Джеймс Хэнсон. Миллионер, бизнесмен, соблазнитель, жених

Глава 7 Сидони-Габриэль Колетт. «Вот моя Жижи!»

Глава 8 Уильям Уайлер. Когда любовь проигрывает славе

Глава 9 Грегори Пек. «Римские каникулы»

Глава 10 «Я знал, что очень скоро весь мир влюбится в нее!»

Глава 11 Эдит Хед и Юбер де Живанши. Сабрина не носит прадо…

Глава 12 Мел Феррер. В объятиях «Короля Артура»

Глава 13 Билл Холден. Сказочная любовь в лунном свете

Глава 14 «Оскар» – за принцессу Анну. «Тони» – за Ундину

Глава 15 Курт Фрингс – новый агент. Мел Феррер – первый супруг

Глава 16 Кинг Видор. «Я всегда видел в ее глазах печаль…»

Глава 17 Фред Астер. И та, которая «получает все, что захочет»

Глава 18 Гэри Купер. «Любовь в полдень»

Глава 19 Роберт Андерсон. Роман с богиней, ставшей монахиней

Глава 20 Серьезная неудача в карьере и семейной жизни

Глава 21 Джон Хьюстон и Альфред Хичкок. От растяпы к женоненавистнику

Глава 22 Шон Хепберн-Феррер, он же «дар Божий»

Глава 23 «Детский час» для лесбийской любви

Глава 24 Жаркий Париж как символ двойственности

Глава 25 Кэри Грант. Стильная штучка из «Шарады»

Глава 26 Прекрасная леди: «Президент Соединенных Штатов убит»

Глава 27 Одри. «Мне пришлось пройти через тяжелое испытание…»

Глава 28 Альберт Финни. Бурный роман «Двоих на дороге»

Глава 29 «Подожди до темноты», или окончание звездного брака

Глава 30 Андреа Дотти. Замужем за психиатром

Глава 31 Бен Газзар. Обычный «съемочный» роман

Глава 32 Роберт Волдерс. Последний друг посла доброй воли ЮНИСЕФ

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © читать книги бесплатно