|
|
Рушель Блаво
33 простых способа создания зон здоровья и счастья у вас дома символов и на даче
Об автореРушель Блаво — автор многочисленных бестселлеров по традиционным системам оздоровления, профессор, возглавляет Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт традиционной народной медицины и музыкальной терапии, является главным врачом клиники ROYALMED, автор лечебной музыки, исследователь, ученый с мировым именем, крупный специалист в области трансовой феноменологии и сверхвозможностей человека.
Часть 1
33 места силы в вашем окружении
К читателямДорогие читатели!
Прошло довольно много времени с момента выхода первого тиража этой книги. Ничто не стоит на месте, и мои изыскания продолжаются. Исследовательская работа в Институте традиционной народной медицины, который я возглавляю, идет полным ходом. Мы с коллегами совершаем все новые открытия. Особенно нас интересует здоровый образ жизни и ее продолжительность.
Мы исследовали множество новых методик положительного воздействия на человеческий организм. Мы проводим множество экспериментов, тщательно фиксируем и изучаем их результаты. Это позволяет нам совершенствовать свои прежние разработки и создавать новые.
Постоянная связь с вами, дорогие читатели, — это огромная поддержка в работе. Я получаю множество писем; в них вы делитесь своими успехами, задаете вопросы, интересуетесь новыми разработками.
Я безмерно благодарен вам за доверие. Именно ваша поддержка придает нам сил, заставляет постоянно двигаться вперед, совершенствовать методы деятельности, совершать новые открытия.
Ваши письма иногда заставляют меня глубоко задуматься.
Ариадна Никитина С., 47 лет г. Сыктывкар:
Здравствуйте, уважаемый Рушель!
Долгие годы я страдала мигренями. Они накатывали, как шторм, и накрывали с головой. В такие моменты я не могла ничего делать. Даже не помню, как добиралась домой. Плотно занавешивала шторы, выключала телефоны, дверной звонок, ложилась в постель и лежала пластом целый день, а то и два. За это время я не ела, не пила, только ходила в туалет. Головная боль была настолько невыносимой, что меня даже рвало (извините за подробность). Кто испытывал мигрени, тот меня поймет.
Тогда я обратилась к вам. Наверное, вы меня не помните, ведь у вас так много пациентов. Но я-то нашу встречу никогда не забуду, ведь после нее у меня исчезли мигрени!
Я была удивлена тем, что вы порекомендовали мне найти в моем доме место силы. Но все-таки решила последовать вашему совету. Терять мне было нечего, единственной мечтой было избавиться от мучительных головных болей.
Я точно выполнила все ваши рекомендации и действительно нашла такое место в деревянном доме, в котором живу. Это оказался чердак. Там у окна и оказалось мое место силы. Из чердачного окна открывался вид на сад и мою любимую березу.
Теперь, когда я только чувствую приближение мигрени, сразу же поднимаюсь наверх, сажусь у окна и произношу настрой на исцеление. Сижу там и чувствую, как по всему телу разливаются покой и умиротворение. После этого боль как рукой снимает! Она просто не успевает развиться.
Со временем я стала проводить все больше времени на своем месте силы. Я там читаю, отдыхаю, размышляю. Я даже не ожидала, что пребывание в этом месте станет настолько благотворно на меня действовать. Я устроила там уютный уголок, поставила кресло, торшер, маленький столик. Мне там очень хорошо!
Дорогой Рушель, спасибо вам за мудрые советы и рекомендации, которые так помогают людям!
Что такое место силыЭта книга посвящена местам силы. Каждый человек понимает, что это такое, по-своему. Попробуем сформулировать общее правило.
На состояние и самочувствие человека влияет абсолютно все: пища, вода, воздух, обстановка, ландшафт и даже подземный рельеф местности. А самое большое влияние оказывает то место, та точка, в которой он находится в данный конкретный момент времени. Это влияние особенно явно проявляется в так называемых местах силы.
Место силы — зона, обладающая энергетической мощью, ощущаемой тем, кто в нее попадает. Пребывание на этом участке создает сильный позитивный настрой, вызывает внутренний подъем и чувство необычайной гармонии, дает ощущение полета.
Место силы отличается особой атмосферой. В природе существует немало таких зон. Они давно известны, и прежде назывались сакральными, священными. В них испокон веков строили церкви, храмы, монастыри. В таких зонах часто наблюдаются различные аномальные явления, связанные с выходом некой позитивной энергии из земли. Во многих местах силы и сейчас существуют различные культовые постройки.
Можно сказать, что места силы — это не просто участки с хорошей экологией или места, где вы прекрасно себя чувствуете. Они уникальны тем, что являются точками соединения земного и духовного начал.
Немало людей стремятся туда, чтобы прояснить разум, обрести смысл жизни, внутреннюю свободу и радость бытия, поправить здоровье, зарядиться бодростью и энергией, ощутить гармонию с природой, очиститься от накопившегося негатива.
Но далеко не всякая зона подходит абсолютно всем людям.
Нужно обязательно найти свое место силы.
Где они находятсяИзвестные места силы расположены там, в узлах кристаллической решетки магнитного поля, где проходят тектонические разломы земной коры.
Они могут находиться как на земной поверхности, так и под ней, на дне водоемов.
Земля постоянно эволюционирует и развивается, кристаллическая решетка ее магнитного поля смещается, и места силы тоже не вечны. Иногда они немного перемещаются в пространстве, иногда вообще пропадают. А бывает, что возникают в совершенно новых местах.
В качестве примера можно привести знаменитый Стоунхендж, который находится на территории Великобритании. Сейчас он уже не является местом силы. А в древности к нему тянулись толпы больных, жаждущих исцеления.
Место силы может быть индивидуальным для каждого человека. Любой участок Земли, который ему дорог, вызывает у него счастливые воспоминания (берег реки, лесная поляна, место под раскидистым дубом, склон холма, вершина горы), является его местом силы, наполняет его мощной позитивной энергией.
Места силы в миреЯ далек от мысли перечислить здесь все места силы, известные в мире. Назову лишь некоторые, особенно популярные среди наших соотечественников и других туристов:
• Тибет (Азия)
• Филиппины (Азия)
• Гора Аруначала (Индия)
• Бирма (Места зарождения Тибета)
• Остров Медитации (Азия)
• Иерусалим (Израиль)
• Капернаум (Израиль)
• Пещера пророка Илии (Иудейская пустыня, Израиль)
• Варанаси (Индия)
• Собор Святой Софии (Константинополь, Турция)
Места силы в России и УкраинеПри всем желании я не смог бы перечислить и всех мест силы России и стран СНГ, да и зачем бы мне было это делать. Вполне хватит самых известных, чтобы вы поняли, о чем идет речь:
• Остров Кижи (Онежское озеро)
• Остров Валаам (Ладожское озеро)
• Семь Озер (Ленинградская область)
• Аркаим (Челябинская область)
• Шайтан-озеро (Омская область)
• Камень шаман (Байкал)
• Чемал (Горный Алтай)
• Шардонский архипелаг (Карелия)
• Плато Укок (Алтай)
• Гора Белуха (Алтай)
• Остров Свияжск (при впадении реки Свияги в Волгу)
• Большой Заяцкий остров (Соловки, Белое море)
• Донской и Зачатьевский монастыри (Москва)
• Троице-Сергиева лавра (Сергиев Посад)
• Часовня Ксении Блаженной (Санкт-Петербург)
• Дивеево (Нижегородская область)
• Киево-Печерская лавра (Киев, Украина)
Вообще же места силы встречаются на нашей планете достаточно часто. Считается, что любой человек может найти свое место силы в относительной близости от дома.
Как места силы действуют на человекаКаждое подобное место излучает силу определенной частоты, поэтому воздействует на человека по-разному.
В одних зонах можно почувствовать, что заряжаешься энергией, как от мощного эмоционального аккумулятора. В других — открыть для себя смысл жизни. В третьих — ощутить покой и уверенность в том, что окружающий мир создан для нас, поэтому его незачем бояться. В четвертых — осознать свой путь в жизни и понять, как по нему идти.
Каждое место силы обладает уникальным спектром воздействия. Одни полезны для нормализации работы нервной системы, другие — для активизации подсознания и развития интуиции, третьи — для укрепления души и снятия страхов.
Благотворное влияние места силы проявляется в возникновении у человека возвышенных чувств и желания изменить к лучшему если не весь мир, то хотя бы некоторую часть собственной жизни.
В большинстве мест силы люди ощущают невыразимую гармонию, ясность, красоту Им приходят в голову отличные идеи и способы их реализации. Люди испытывают необычайную легкость и прилив энергии, освобождаются от болезней и груза прошлого.
А бывают люди, которые бегут с места силы, как от серьезной опасности, находя множество рациональных объяснений своему уходу. Все дело в том, что места силы многократно усиливают внутренние качества самого человека.
Подводя итог, можно сказать:
Если вы изумлены и обрадованы красотой какой-то местности, если вам там легко, хорошо и не хочется никуда уходить, значит, вы нашли свое место силы. Отличительная черта подобных зон — ощущение того, что там природа достигла совершенства. Человек в таких местах испытывает внутренний подъем, чувство полета, восхищение окружающей красотой, желание петь, танцевать, писать стихи. Нередко в таких местах у человека появляются экстрасенсорные способности.
Дистанционное использование мест, силыВы неоднократно замечали, что зрительные образы способны сильно влиять на психофизическое состояние.
Например, вспомните, как радует вас красивый вид из окна.
Не только сами места силы оказывают на нас воздействие, но и их фотографии. Удачно подобранные снимки создают в помещении благоприятный энергетический фон, улучшают общее состояние организма, снижают стрессы и даже очищают геопатогенные зоны.
Правильно подобранные фотографии можно использовать и дома, и на работе. Ландшафтные обои, картины с изображением мест силы, заставки на мониторе компьютера — все это радует и глаз, и душу.
Упражнения на местах силыВ местах силы эффективное действие оказывают простые дыхательные упражнения.
Выполняя их, можно быстро снять мышечное напряжение, убрать эмоциональные зажимы, усилить интуицию, обрести ощущение необыкновенного внутреннего покоя.
Также можно танцевать, делать элементы гимнастики ушу, тай-цзи и т. д.
Движения должны быть легкими, плавными, без малейшего напряжения, как потягивания просыпающегося ребенка.
Самое главное: ваши действия на местах силы должны приносить радость. Никакого напряжения, только чувство наслаждения. Восхищайтесь про себя и вслух! Пребывайте в праздничном настроении. Если это есть, то остальные рекомендации можно считать второстепенными.
Как создать персональное место силы
Место силы алтайских шамановВо время своих экспедиций на Алтай я изучал традицию связи человека с местом силы. Я многому научился от знаменитых алтайских шаманов. Они открыли мне секреты, которые передаются из поколения в поколение от далеких предков к нынешним потомкам.
Алтайские шаманы обладают высокоразвитой интуицией и способностью лечить людей без помощи лекарств. По их мнению, самое главное для обретения внутренней силы — это освобождение от агрессивных эмоций, обид и чувства подавленности. Чем меньше человек злится, тем больше исцеляющая его сила.
Среди своих пациентов шаманы в первую очередь выделяют людей, верящих в их силу. С точки зрения психологии это понятно: срабатывает эффект плацебо, когда пациент верит в излечение. Важно и то, что в отличие от обычного врача, визит к которому продолжается 20–30 минут, шаман иногда проводит с пациентом несколько суток в борьбе с болезнью и смертью.
Главное место силы алтайских шаманов — это гора Белуха, наивысшая точка Горного Алтая. Издревле она почиталась в Азии как священная. По преданию, она является северной Шамбалой. Древние легенды гласят, что на этой горе находится «пуп Земли», энергетически связанный с космосом, дарящий людям силу, бодрость, здоровье и открывающий им новые знания.
Белухой гору зовут из-за снега, который покрывает ее сверху донизу, от вершины до самого основания. В окрестностях горы произрастает более 200 видов целебных трав, в том числе золотой и маралий корень.
Алтайские шаманы убеждены: каждый человек может сам себе создать место, где будут исполняться его мечты, где он будет отдыхать, расслабляться, избавляться от болезней.
В этой книге я опишу тридцать три способа создания персонального места силы. Я систематизировал знания шаманов, соединил их с практическими знаниями европейских знахарей и поделюсь с вами некоторыми своими наработками.
Чтобы понять, как работать с созданием места силы, прежде всего надо определить, что является вашей главной целью. Этим мы сейчас и займемся.
Что вы любите больше всего?Перед вами 33 вопроса, на которые можно отвечать только «да» или «нет». Их цель — узнать, к чему вас больше всего влечет, что доставляет вам максимум удовольствия, от чего вы заряжаетесь энергией и оптимизмом, что вселяет в вас желание жить и добиваться успеха.
Внимательно прочитайте их. Не торопитесь, вдумайтесь в каждый из них. Вспомните, к чему вас больше всего тянуло на протяжении всей жизни. Благодаря этому вы сможете объективно оценить свои постоянные предпочтения, понять, к чему вы действительно расположены, без чего не можете обойтись.
Возможно, у вас окажется лишь одно сильное пристрастие, которое вы пронесли через всю жизнь. А может, наоборот, их будет несколько. Если так, то снова оцените их и расставьте приоритеты, выберите свое главное предпочтение. Все это поможет вам найти или создать свое место силы.
Итак, вот вопросы.
1. Вы любите слушать музыку?
2. Вы любите юмор?
3. Вы любите учить других?
4. Вы любите общаться с кошкой?
5. Вам нравится играть с собакой?
6. Вам нравится играть с маленьким ребенком?
7. Вы любите учиться новому?
8. Вы любите танцевать?
9. Вы любите наблюдать за людьми?
10. Вы любите преодолевать себя, покорять препятствия?
11. Вы любите гулять по лесу?
12. Вы любите возиться в огороде?
13. Вы любите готовить?
14. Вы любите вышивать?
15. Вы любите выращивать цветы?
16. Вы любите управлять автомобилем?
17. Вы любите фотографировать?
18. Вы любите читать?
19. Вы любите смотреть фильмы?
20. Вы любите заниматься спортом?
21. Вы любите бегать?
22. Вы любите ходить на лыжах?
23. Вы любите рисовать?
24. Вы любите общаться?
25. Вы любите ухаживать за собой?
26. Вы любите ходить в театр?
27. Вы любите молиться?
28. Вы любите купаться?
29. Вы любите уединение?
30. Вы любите путешествовать?
31. Вы любите мастерить подарки?
32. Вы любите красивые вещи?
33. Вы любите помогать слабым?
Обведите номера вопросов, на которые вы дали утвердительный ответ. Выпишите их на отдельный лист бумаги. Снова обдумайте их. Расставьте приоритеты и выберите главное предпочтение, которое всегда было с вами на протяжении всей жизни, без чего вы не можете обойтись, что дает вам силу, энергию, оптимизм.
Итак, вы определили номер своего места силы. Посмотрите таблицу, указанную ниже, найдите ваш номер и узнайте, где именно могут находиться ваши места силы. Для вас это особые, самые важные места. В них вы будете заряжаться энергией, набираться сил, бодрости, улучшать свое настроение, получать заряд оптимизма. Места силы могут находиться в городской квартире, на даче, на загородном участке или в других местах, находящихся недалеко от вашего дома. Дайте работу воображению, и вы непременно обнаружите, что поблизости можно найти свое место силы.
Где могут находиться ваши места силы (наш храм)
Как определить место силы в своем доме?Вы можете найти нужную зону в собственном доме.
Создайте уединенную обстановку. Лучше всего, чтобы в это время в доме никого не было. Отключите все, что может мешать и отвлекать (дверной звонок, телефон, телевизор и пр.). Создайте тишину и покой. Выключите яркий свет.
Затем сядьте и постарайтесь полностью расслабиться. Сделайте десять-двенадцать глубоких вдохов и выдохов. Дышать надо спокойно и медленно. Постепенно замедляйте вдохи и выдохи, имитируя дыхание спящего человека. Наблюдайте, как воздух входит в ноздри и выходит, входит и выходит. Эти простые дыхательные упражнения помогут вам полностью расслабиться, а главное, благодаря ним ваше внимание переключится с внешнего мира на внутренний.
Когда вы почувствуете, что расслабились и погрузились внутрь себя, зажгите свечу и начните ходить с ней по квартире. Опустите глаза, чтобы ничто вас не отвлекало. Одновременно прислушивайтесь к себе. Вскоре вы обнаружите, что в одних местах квартиры вы чувствуете себя очень хорошо, в них хочется остаться. А в других вам не настолько уютно, а может, даже не по себе.
Свое место силы можно искать иначе. Первоначальные условия те же самые: уединение, покой, тишина, расслабление. Затем начните ходить по дому против часовой стрелки. Ходите, кружитесь, топчитесь — проверяйте каждое место. При этом повторяйте про себя мантру — любую, которая вам по душе, любую, какая не вызывает внутреннего сопротивления. Например, можете повторять: «Аум, аум, аум», или «Рам, рам, рам», или призывать: «Место силы, веди меня к себе. Место силы, откройся, покажись мне» и т. д.
Ходите, кружитесь, пока не найдете нужную точку. Вы почувствуете необходимость остановиться, некую вибрацию, говорящую о том, что ваше место силы находится именно здесь. Возможно, оно окажется для вас неожиданным. Запомните его, отметьте как-нибудь. Вот оно, ваше место силы!
Затем проделайте то же самое у себя на даче. Обойдите дом сверху донизу (не забудьте про чердак, мансарду, подвальный этаж — если они у вас есть). Точно так же обойдите свой дачный участок, хозяйственные постройки, баню, сауну.
Возможно, ваше место силы окажется в бане, а может, под старой раскидистой яблоней или в дальнем углу у забора, где растет большой розовый куст.
Главное — почувствовать внутреннее созвучие, сонастроенность на одни вибрации, на одну частоту.
Можно самостоятельно обустроить место силы на дачном участкеКогда вы найдете на своем участке зону, в которой чувствуете себя особенно хорошо и испытываете внутренней подъем, обойдите его, стараясь определить границы. Возможно, зона вашего внутреннего комфорта занимает пару квадратных метров, а может, и больше. Главное — отметьте эпицентр своего места силы.
Можете построить там альпийскую горку или устроить сад камней, как это делают японцы. Кстати, они обустраивают такие зоны именно для того, чтобы уединяться, размышлять, заряжаться жизненной энергией.
Альпийская горка — это элемент ландшафтного дизайна, в котором комбинируются элементы живой и неживой природы. Сделать ее совсем нетрудно. Достаточно насыпать земляной холмик, затем красиво разложить на нем камни разной величины, стараясь создать естественный природный ландшафт, и посадить между камнями травы, цветы, низкие кустики. Поставьте рядом со своей альпийской горкой удобное плетеное кресло и, если нужно, тент; если захочется — выложите камешками тропинку.
Устройте эстетичный уголок своими руками, создайте кусочек совершенства природы на своем дачном участке. Вы будете там уединяться, отдыхать, созерцать красоту, получать эстетическое удовольствие и заряжаться энергией.
В городской квартире тоже можно обустроить свое место силы. Для этого надо создать эстетичный уголок в комфортной для вас зоне. Например, поставить большой аквариум с подсветкой, создать мини-оранжерею.
Поверьте, можно наслаждаться красотой и гармонией природы, не выходя из дома.
Как использовать место силы для конкретных целей
Для оздоровленияЕсли вы испытываете какое-либо недомогание (например головную боль, сердечную слабость, боль в спине, суставах и т. д.), можно попробовать убрать его с помощью места силы.
Вам потребуются тишина и уединение. Отправьтесь в свою зону силы, встаньте или сядьте посередине. Отключитесь от внешних раздражителей. Успокойтесь, расслабьтесь, сбросьте мышечное напряжение. Сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов. Продолжайте их до тех пор, пока не почувствуете, что ваше внимание полностью сосредоточилось на состоянии организма.
Теперь направьте луч внимания на ту точку, в которой испытываете боль. Постарайтесь локализовать ее и как можно точнее почувствовать ее местонахождение. Нашли? Хорошо.
Теперь положите левую руку на солнечное сплетение (оно находится чуть ниже грудной клетки, прямо под ребрами). Правую руку положите на больное место.
Теперь произнесите настрой на исцеление:
«Место силы, помоги мне. Излечи меня, забери мою боль, выброси ее прочь. Пошли мне исцеление, силу и энергию. Пошли мне гармонию и любовь. Спасибо за помощь!»
Повторяйте настрой до тех пор, пока не почувствуете облегчение.
Через какое-то время боль постепенно утихнет, затем исчезнет.
Встаньте и вернитесь к своей обычной жизни.
Предупреждение:
Если по прошествии нескольких часов боль не утихнет, надо обязательно обратиться к врачу.
Заряжаем лекарстваЧтобы любое лекарство было эффективно именно для вас, необходимо оставить его на 24 часа в месте силы. Предлагаю такой алгоритм:
1. Взять лекарство (с таблетками-порошками все понятно; жидкую субстанцию в том числе настои, отвары, напары надо заранее перелить в чистую бутылочку темного стекла с закручивающейся пробкой). Лучше сразу заряжать все то количество лекарства, которое необходимо для полного курса лечения (исключение составляют особые форсы, которые готовятся на определенное количество приемов; их берете столько, сколько приготовили).
2. Поставить в место силы, предварительно позаботившись, чтобы никто его оттуда не взял или ненароком не переложил, не разбросал, не разлил.
3. Сказать такие слова: «Положенное на мое место силы лекарство (название) впитывает силу, наполняется лечебными вибрациями, чтобы передать их мне. Лекарство (название) за сутки вберет в себя столько лечебной энергии, сколько нужно, чтобы помочь мне».
4. Оставить лекарство на сутки, обязательно накрыв темной тканью. Это нужно, чтобы усилить эффект энергетического обмена: лекарство пропитается силой, а не всем подряд (звуками, светом, запахами и пр.).
5. Через сутки снять ткань, извлечь лекарство; оно готово к употреблению.
Заряжаем водуЧтобы вода давала силу и была целебной, нужно зарядить ее в месте силы. Купите небольшую непрозрачную фляжку (можно металлическую), каждый день наливайте в нее талую воду (существует множество способов приготовления талой воды; не принципиально, каким именно вы станете пользоваться) и оставляйте на сутки в месте силы со словами: «Эта вода вберет в себя силу и отдаст ее мне приумноженной. Эта сила даст мне энергию на весь день, поможет моему организму бороться с любыми недугами, защитит от микробов, бактерий и иных возбудителей болезней».
Заряженную таким образом воду через сутки следует перелить в какую-то емкость (стакан, кружку) и пить в произвольном порядке (можно сразу всю, можно — частями); главное — каждый раз говорить: «Пью, чтобы стать сильнее и здоровее».
Заряжаем едуСилы для борьбы с болезнью можно и нужно черпать в еде. Поскольку зарядка в месте силы должна длиться сутки, я обычно рекомендую заряжать фрукты и овощи, которые не испортятся в течение этого времени (например целые неразрезанные яблоки, цитрусовые, огурцы), а также орехи, семечки, сухофрукты. Не используйте ничего консервированного! Заряжаемый продукт должен быть натуральным.
1. Возьмите столько продуктов, сколько предполагаете съесть в течение дня, заверните в темную непрозрачную ткань и скажите: «(Название продуктов), оставляю вас в своем месте силы, чтобы вы напитались его энергией и претворили ее для меня в энергию здоровья».
2. Оставьте на сутки в месте силы.
3. Разверните и ешьте (или сразу, или в течение дня), всякий раз говоря: «Я ем эти (название продукта), чтобы получить энергию исцеления, которая защитит меня от любых недугов и позволит победить существующие болезни».
Заряжаем предметыИногда необходимо применять в лечебных целях особые предметы (корректирующие чулки при варикозе, пояса из собачьей шерсти при радикулите и пр.). Советую купить два одинаковых предмета с тем, чтобы один в течение суток заряжался, а второй, уже заряженный, вы могли носить.
Алгоритм зарядки очень прост:
1. Заворачиваете предмет в непрозрачную темную ткань.
2. Напутствуете его: «(Название предмета), оставляю тебя в своем месте силы, чтобы ты вобрал в себя энергию здоровья и передал ее мне».
3. Через сутки берете предмет, разворачиваете и применяете по назначению.
Для решения материальных проблемПодготовка к ритуалу привлечения денег проходит так же, как описано выше. Встаньте или сядьте в центр места силы. Расслабьтесь, сбросьте мышечное напряжение, сделайте 10–12 спокойных глубоких вдохов и выдохов.
Когда почувствуете, что полностью расслабились и сконцентрировали свое внимание внутри, приступите к выполнению ритуала. Положите левую руку на солнечное сплетение, а указательный палец правой руки — на третий глаз (он находится в центре лба).
Теперь произнесите настрой на привлечение денег:
«Место силы, притяни ко мне деньги, богатство, материальное благополучие. Подскажи, как я могу разбогатеть. Подари мне идеи, с помощью которых я смогу обогатиться. Подскажи, как их осуществить. Пошли мне помощь и поддержку. Спасибо!»
После этого сделайте несколько медленных глубоких вдохов и закончите ритуал.
Заряжаем «неразменную купюру»«Неразменная купюра» будет притягивать деньги в ваш кошелек. Ее надо зарядить в месте силы.
1. Возьмите купюру любого достоинства (можно брать доллары, евро, иены). Заверните в непрозрачную темную ткань. Скажите: «Энергия места силы передастся этой купюре, и она станет притягивать в мой кошелек другие такие же».
2. Оставьте завернутую купюру в месте силы на сутки.
3. Разверните купюру и положите в особое отделение кошелька, чтобы не потратить.
Я рекомендую раз в год обновлять энергетику «неразменной купюры», оставляя ее снова на сутки в месте силы.
Меня спрашивают, не стоит ли зарядить всю наличность в месте силы. В этом нет никакой необходимости! Достаточно одной заряженной купюры, это во-первых. А во-вторых, заряженные деньги нельзя менять (тратить), иначе энергия вашего места силы будет распылена. Какой смысл создавать склад неразменной наличности?
Заряжаем пластиковую картуЕсли вы получаете деньги на пластиковую карту, нелишне зарядить в месте силы и ее.
1. Заверните карту в темную непрозрачную ткань. Скажите: «Моя пластиковая карта заряжается энергией моего места силы, чтобы на нее постоянно и своевременно приходили деньги, чтобы их всегда было достаточно, чтобы мне на все всегда хватало».
2. Оставьте карту на сутки в месте силы.
3. Извлеките карту и постоянно носите с собой. Я рекомендую раз в год снова класть карту в место силы для возобновления энергетических настроек.
Заряжаем денежный талисманДенежным талисманом может быть любой предмет, который вы сочтете подходящим для этого. Выберите, что будет притягивать к вам деньги и благополучие (какой-то сувенир, может быть, украшение, желательно, чтобы этот предмет всегда был с вами).
1. Заверните вещицу в темную непрозрачную ткань. Скажите: «(Название вещи) заряжается энергией моего места силы, чтобы постоянно притягивать ко мне материальное благополучие и отводить от меня финансовые сложности».
2. Оставьте вещь на сутки в месте силы.
3. Извлеките талисман и постоянно носите с собой.
Я рекомендую раз в год для возобновления энергетических настроек снова класть талисман в место силы.
Меня спрашивают, можно ли «облучить» сразу много предметов. Можно, только зачем? Тут важно не количество, а качество. Чем четче вы определитесь с местом силы и чем правильнее проведете ритуал настройки, тем более успешным будет ваш талисман.
Для решения проблем в отношенияхПодготовка к ритуалу происходит так же, как описано выше.
Положите левую руку на солнечное сплетение, а правую — на сердце. Произнесите настрой на решение проблемы, возникшей в отношениях:
«Место силы, помоги мне. Подскажи, как наладить отношения с N. Научи, какие шаги я должен/должна сделать, как надо себя вести, что говорить. Избавь меня от обид, очисти мою душу, наполни ее доверием и любовью. Веди меня к N и соедини наши сердца. Сделай так, чтобы наши отношения с N стали добрыми и любящими. Спасибо за помощь и поддержку!»
После этого сделайте несколько спокойных глубоких вдохов и выдохов и закончите ритуал.
Заряжаем талисман для привлечения друзейТалисманом может быть любая вещь, которую вам удобно постоянно носить с собой (но не косметика, не парфюм и не еда).
Меня спрашивают, имеет ли смысл заряжать одну вещь сразу на разные виды помощи — то есть создавать универсальный талисман. Я не советую этого делать. Помните пословицу: за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь? В принципе можно создать универсальный талисман; но нужно освоить достаточно сложные методики деления его энергии на сектора. Через книгу этому не научишь — нужна непосредственная практика, а не теория. Поэтому лучше заряжайте несколько вещиц, каждая из которых будет отвечать за свою сферу.
Итак, вам нужно привлечь в свою жизнь друзей, доброжелателей, людей, которые будут относиться к вам с симпатией, поддерживать вас.
1. Заверните вещицу в темную непрозрачную ткань. Скажите: «(Название вещи) заряжается энергией моего места силы, чтобы притягивать ко мне хороших, добрых людей, верных друзей и помощников во всех моих начинаниях».
2. Оставьте вещь на сутки в месте силы.
3. Извлеките талисман и постоянно носите с собой.
Я рекомендую раз в год для возобновления энергетических настроек снова класть талисман в место силы.
Заряжаем талисман для охраны от врагов1. Заверните вещицу в темную непрозрачную ткань. Скажите: «(Название вещи) заряжается энергией моего места силы, чтобы отвращать от меня людей злых, предвзятых, недоброжелательных, моих настоящих и потенциальных врагов».
2. Оставьте вещь на сутки в месте силы.
3. Извлеките талисман и постоянно носите с собой.
Этот талисман тоже нужно «подзаряжать» раз в год.
Заряжаем талисман для привлечения любви1. Заверните вещицу в темную непрозрачную ткань. Скажите: «(Название вещи) заряжается энергией моего места силы, чтобы притянуть ко мне любовь всей моей жизни, где бы она ни была сейчас, почувствовав волны от талисмана, его вибрации, она станет приближаться ко мне».
2. Оставьте вещь на сутки в месте силы.
3. Извлеките талисман и постоянно носите с собой, пока не встретите свою любовь.
Может случиться так, что ваша вторая половинка живет на другом полюсе Земли; поэтому вам придется долго ждать встречи. Вооружитесь терпением, талисман должен всегда быть при вас.
Внимание! Категорически не рекомендую пользоваться этим приемом зарядки талисмана для коллекционирования поклонников. Также ни в коем случае не настраивайте талисман, если вам вдруг хочется сменить супруга. Можете нажить много бед и себе, и своим детям. Чтобы искать любовь всей своей жизни, нужно быть свободным от отношений.
Заряжаем подарок для любимогоЭтот талисман поможет вам наладить постоянный энергетический обмен с любимым человеком. Зарядите вещь, предназначенную ему в подарок, в своем месте силы и подарите ему. Лучше если вещица будет маленькая, чтобы ее можно было всегда носить с собой (например брелок, какое-то украшение).
1. Заверните вещицу в темную непрозрачную ткань. Скажите: «(Название вещи) заряжается энергией моего места силы, чтобы постоянно транслировать мои состояния моему любимому человеку, а его состояния — мне».
2. Оставьте вещь на сутки в месте силы.
3. Извлеките и подарите своему любимому.
Для увеличения личной энергииПодготовительные действия проводятся так же, как указано выше.
Встаньте или сядьте в центр места силы — лучше в позу лотоса, если она для вас комфортна.
Положите левую руку на солнечное сплетение, а правую — на низ живота (там находится свадхитсханачакра, центр жизненной силы человека). Закройте глаза. Сделайте несколько медленных глубоких вдохов и выдохов. Когда вы почувствуете, что полностью расслабились и перевели внимание внутрь, произнесите настрой на обретение силы и увеличение энергии:
«Место силы, помоги мне. Наполни меня силой и энергией. Подари мне бодрость и энтузиазм. Спасибо за помощь!»
Почувствуйте, как по всему вашему телу идут токи: снизу вверх и сверху вниз. Ощутите легкие покалывания, пульсацию в кончиках пальцев рук и ног. Почувствуйте, как все тело наполняется силой и бодростью. Теперь скажите себе:
«Я полон силы и энергии. Я готов действовать! Я готов к любым победам и свершениям. Меня распирает энергия. Вперед!»
Встаньте и, не теряя энтузиазма, принимайтесь за дело. У вас все получится!
Повышаем энергию умаЕсли вам необходимо простимулировать свою мыслительную деятельность (нужно сделать срочный расчет, написать текст, распутать какие-то интриги, вовремя сдать курсовую или контрольную работу, реферат), следует поступить так.
Сядьте в месте силы в позу лотоса (если можете ее принять) или просто по-турецки, обхватите голову ладонями с двух сторон, закройте глаза и скажите:
«Я все осилю, я все смогу, у меня все получится. Моя мыслительная энергия повышается за счет энергетики моего места силы. Вибрации Высшего разума заставляют мой разум вибрировать в унисон. Мои мысли приобретают нужное течение. Я наполняюсь знанием, я готов отдать его миру».
После этого посчитайте вслух до 77, затем откройте глаза, встаньте и обязательно съешьте приличный кусок темного шоколада (граммов 50). После этого можно приступать к делам, требующим напряженной работы мысли, — все получится.
Повышаем энергию душиКогда человек оказывается во власти жалости, страха, какой-то иной сильной эмоции; когда что-то его раздражает или отвлекает, — тогда все его труды идут насмарку, он переживает и пережевывает свое эмоциональное состояние вновь и вновь, лишаясь силы. Работа стоит, не делаются и домашние дела, а человек все никак не может собраться.
Если вы почувствовали нечто подобное, сядьте в своем месте силы, приложите руки — левую поверх правой — к солнечному сплетению (середина грудины, там, где нащупывается болевая точка) и скажите: «Мои душевные силы прибывают, я черпаю их в своем месте силы. С каждой минутой во мне кристаллизуется как бы стержень — стержень моего характера, стержень моих эмоций, стержень моей воли. Я буду управлять своим поведением, своими порывами, а не они мной. У меня хватит сил вести свою линию, не пасую перед любыми сложностями».
После этого посчитайте вслух до 77, затем откройте глаза, встаньте, выпейте талой воды с лимонным соком (чтобы было кисло и остро) и успокойтесь: вы сделаете все необходимое, вы сумеете управиться с любыми эмоциями, с любыми ситуациями.
Повышаем энергию телаНа любого человека порой накатывает чувство обессиленности, когда кажется, что руки не поднять. Вот в таких состояниях и необходимо подзарядиться в месте силы. А мужчинам — еще и в случаях досадных промахов, когда появляются сомнения в своей состоятельности, когда возникают предательские страхи: «А не конец ли это? Не превратился ли я в импотента?»
Почувствовав упадок физических сил, сядьте в месте силы в позу лотоса или по-турецки. Приложите обе руки — левую поверх правой — к солнечному сплетению, закройте глаза и скажите: «Я черпаю энергию из своего места силы. Это энергия для моего тела. Оно устало, оно разбито, у него кончились силы. И я беру их для него здесь, настраиваясь на свои же энергетические вибрации. Место силы — мой камертон, я правлю по нему свои телесные настройки. Я знаю, что когда открою глаза, уже не буду чувствовать себя разбитым. Силы будут прибывать каждую минуту, пока заряд бодрости не вернет мне ощущение полноты жизни».
После этого считаете вслух до 77, затем открываете глаза, встаете, выпиваете 30 г коньяка (можно чайную ложку экстракта женьшеня или элеутерококка) и сосредоточиваетесь на ощущении циркуляции энергии в тебе. Все, вы привели себя в норму; продемонстрируйте себе свою телесную силу — подпрыгните, энергично потянитесь. Это только кажется, что вы потеряли форму — все у вас в порядке!
Место силы от Рушеля БлавоЕсли у вас возникли непреодолимые сложности с поиском, обретением и использованием своего места силы, то дарю вам еще один, тридцать четвертый, способ.
Возьмите эту книгу обеими руками и почувствуйте себя с ней единым целым. Прислушайтесь, куда она вас зовет — и идите туда с ней в руках. Когда почувствуете, что пришли, остановитесь.
Закройте глаза, положите книгу себе на голову, левую руку на солнечное сплетение, правую — на третий глаз. Мысленно произнесите слова, с которыми хотите обратиться к месту силы.
Важно! Чутко прислушивайтесь к себе. Может быть, вам захочется выйти на улицу, пойти под дерево, к реке, к озеру, на горку — куда захотите. Книга, которая вобрала в себя мою энергию, поведет вас. Слушайте себя и идите. Там, где вы захотите остановиться, и будет ваше место силы!
Вопросы и ответыЯ получаю множество писем с вопросами и хочу ответить на наиболее часто встречающиеся.
Что делать, если нет своей квартиры, дачи?
Это не беда. Выше в таблице указаны самые разнообразные варианты мест силы.
Вообще свое место силы можно найти на любом участке Земли, любой территории, при этом не важно, принадлежит оно вам или нет.
Знаменитые места силы, куда приезжают сотни тысяч людей со всего мира, нам не принадлежат, верно? Но это не мешает им оказывать мощное воздействие на любого из людей.
Поэтому если у вас нет собственной квартиры или дачи и вы живете в съемном жилье, это не является препятствием для нахождения своего места силы. Самое главное, насколько оно резонирует с вами, насколько соответствуют ваши частоты.
Можно ли заниматься при всех или это надо делать уединенно?
Заниматься лучше всего уединенно. Если никто и ничто не станет вас отвлекать, то вы сможете глубже сосредоточиться.
Заниматься при большом скоплении людей можно лишь в мощных природных зонах силы, о которых сказано выше. Мощь этих зон настолько велика, что когда люди попадают туда, они сразу это чувствуют.
А если вы нашли свое место силы в квартире, на даче, на загородном участке или в другом месте недалеко от вашего дома, то лучше заниматься в уединении, чтобы ничто вас не сбивало и не отвлекало от поставленной цели.
Можно ли мысленно побывать в своем месте силы?
Можно. Но тогда его влияние будет меньше. Впрочем, можно усилить влияние места силы, если поместить перед собой его большую фотографию.
Тогда вам станет легче совершить мысленное путешествие на место силы. Глядя на фото, вы сможете почувствовать, что находитесь там.
Что делать, если кто-то встал на твое место силы, не оттянет ли он энергию?
Пусть стоит на здоровье. Давайте вспомним известные места силы. Там ежегодно бывают сотни тысяч человек. И заметьте, мощь мест силы от этого не уменьшается. Она зависит от внутренней структуры Земли и от других факторов, а не от людей, которые там бывают.
Скорее всего, ваше личное место силы обладает меньшей энергией, чем известные во всем мире аномальные зоны, в которых эти свойства проявляются особенно ярко. Но даже в этом случае чужая энергия не нанесет вреда вашему месту силы. Человек, которому оно не подходит, будет его избегать, бессознательно уйдет оттуда. А если оно ему подходит, пусть подпитывается на здоровье. От этого сила вашего места не убудет.
Нельзя ли позаимствовать силу на чужом месте силы?
Если чужое место вам соответствует, если оно резонирует с вашими частотами, то вы сможете от него зарядиться. А если нет — то нет. Если оно не ваше, то вы его даже не почувствуете.
Мест силы хватает на всех. Поэтому не надо бояться, что кто-то «украдет» у вас силу. Также не надо беспокоиться, что вы делаете нечто плохое, пользуясь чужим местом силы. Земля сама знает, что кому дать. Если сила ваша, вы ее получите.
Истории моих учеников, нашедших свое место силы и использующих его по назначениюИван Ч., 27 лет, Ставрополь
Больше всего Иван любил бегать. Учась в школе, он побеждал в соревнованиях, обгонял мальчишек в беге наперегонки. Повзрослев, Иван продолжал заниматься бегом. Когда по какой-то причине он пропускал утреннюю пробежку, ему целый день чего-то не хватало, тело просило нагрузки. Приверженность к бегу всегда помогала Ивану быть в отличной форме, его сердце работало как часы.
Но у него долгое время были проблемы с деньгами, он не мог найти высокооплачиваемую работу.
Прочитав мои книги, Иван понял, что должен найти свое место силы. Стал думать и, наконец, нашел. Его местом силы оказалась беговая трасса в парке неподалеку от дома.
С тех пор, как только у Ивана возникали какие-либо вопросы, он шел на свою трассу, начинал бегать и просил свое место силы помочь ему. Просил дать ему идеи заработка. Через несколько дней у него появилась мысль организовать спортивный центр для детей, где он будет учить джоггингу и здоровому образу жизни.
Постепенно центр Ивана развивался. Сейчас он процветает. Многие родители хотят видеть своих детей крепкими и здоровыми, в отличной спортивной форме.
Однако Иван не забывает про свое место силы — беговую трассу. Когда в его жизни что-то происходит и требуется помощь, он отправляется на свою любимую беговую дорожку. Также он идет туда с любой травмой (у спортсменов нередко бывают ушибы, вывихи, растяжения) — просто ходит спокойным шагом по беговой дорожке и просит свое место силы помочь. И помощь всегда приходит.
«На своем месте силы я чувствую себя лучше всего, — признается Иван. — Это моя зона отдыха и расслабления. Здесь я избавляюсь от стрессов, негатива. Я забываю обо всем и полностью отдаюсь бегу. Пространство подчиняется мне, мысли упорядочиваются, организм приходит в гармонию и все болезни отступают».
Анна Тимофеевна, 55 лет, Пермская обл.
Анна Тимофеевна всю жизнь посвятила работе и детям. Крутилась как белка в колесе. С работы — домой, и сразу за дело: готовить, стирать, убирать, проверять уроки. В постоянных трудах и заботах прошло много лет.
Незадолго до пенсии Анна Тимофеевна осталась одна. Дети выросли, разъехались по большим городам учиться и работать. Стало одиноко и скучно. Тогда Анна Тимофеевна вспомнила, что в подростковом возрасте увлекалась вышивкой, и у нее это здорово получалось. Она раскопала в шкафу свои вышивки тех лет, и сердце защемило от воспоминаний. Решила снова начать вышивать. Купила мулине, пяльцы, журналы с образцами узоров. И дело пошло. Услышав о ее новом увлечении, дочка прислала ей из города шелковые нитки разных цветов.
Анна Тимофеевна высмотрела в цветном альбоме шикарную картину: большой букет цветов в корзине. Решила вышить ее и подарить дочери на новоселье. Но вот беда: пальцы неожиданно скрючило артритом. Так болели, не передать.
Тут она вспомнила о местах силы, помогающих вылечиться от разных болезней. Анна Тимофеевна тоже нашла свое место силы. Это был уютный уголок на кухне, где она привыкла заниматься рукоделием. Когда она туда садилась, все заботы отступали, и женщина целиком погружалась в творчество.
Она стала просить помощи у своего места силы, чтобы пальцы перестали болеть. И оно ей помогло! Не сразу, конечно, а постепенно. А еще место силы подсказало ей, что нужно каждый вечер перед сном делать ванночки для рук из настоя корня лопуха.
Анна Тимофеевна так и поступала, и вскоре почувствовала значительное облегчение, пальцы практически перестали болеть.
Картину с букетом цветов она успела закончить как раз к дочкиному новоселью.
Дочь повесила ее над диваном. Все ее друзья восхищались прекрасной вышивкой, согретой теплом материнских рук.
Наталья Я., 42 года, Краснодарский край
Наталья живет на юге, в Краснодарском крае. Места там красивые. Особенно хорошо весной: южная природа просыпается рано, вид цветущих садов радует глаз, наполняет душу оптимизмом.
На день рождения муж подарил Наталье дорогой цифровой фотоаппарат. Раньше она не интересовалась фотографированием, предпочитала, чтобы снимали ее, а сама фотоаппарата в руки не брала, ей это было неинтересно.
Но когда у нее появилась камера, о которой многие могли только мечтать, возникло желание научиться делать красивые снимки. Наталья внимательно изучала инструкцию, вникала во все тонкости.
Освоившись, стала снимать все, что под руку попадется: свою любимую кошку, многочисленных родственников, цветы на участке, закаты и рассветы над Кубанью.
Один раз она сфотографировала цветущую яблоню. Снимки получились очень удачными: на фоне ярко-голубого неба — кипень нежных яблоневых цветов. Фотографии излучали оптимизм и радость жизни. И в тот же день на глаза Наталье попалось объявление в местной газете о том, что объявлен конкурс на лучшую фотографию родного края. Наталья отправила на конкурс свой снимок, назвала его «Яблони в цвету». Ее фотография получила первый приз!
Но вскоре начались проблемы со здоровьем, по женской части. Наталья ходила по врачам, но толку не было, болезнь не проходила. В перспективе маячила необходимость операции.
И тут свекровь принесла Наталье книгу о местах силы, о том, что каждый человек сам может найти его для себя.
Наталья стала искать свое место силы. И оказалось, что это тот самый яблоневый сад! Еще это были красивые места над рекой Кубань, где женщина снимала закаты и рассветы.
На следующий день рано утром она пошла на реку, на свое место силы, и стала просить его об исцелении. Она ходила туда целый месяц, и место силы ей помогло, Наталья почувствовала облегчение. Но она не останавливалась и продолжала туда ходить и просить об исцелении. Одновременно она благодарила свое место силы, как будто выздоровление уже произошло. Каково же было удивление врачей, когда через полгода проведенное обследование показало, что операция больше не нужна!
Часть 2
Экспедиция на Алтай
Как мы собирались на свадьбу, а собрались в экспедицию
В «Лавке художника»Эта история отличается от многих литературных рассказов тем, что не заканчивается, а начинается свадьбой. Хотя… свадьбой же она и закончится, но об этом я расскажу вам позже. Это жизненная история, и, наверное, поэтому она так начинается…
Вы, дорогие мои читатели, верно, подумали, будто я уже настолько привык писать сказки и только сказки[1], что уже просто не способен рассказать о реальных приключениях без свадьбы в конце или в начале. Сказки сказками, а жизнь идет своим чередом, и работа в ней — главное. И так уж складывается, что благодаря работе моя жизнь очень похожа на сказку.
На этот раз мы не думали, что скоро нам придется собираться в экспедицию. Мы — это ваш покорный слуга Рушель Блаво, а также мои друзья и коллеги: Настя Ветрова, которая собралась замуж за моего друга Леонида[2]; Александр Федорович Белоусов, профессор-испанист, долгожитель, ученый и бывший военный; мой друг, энциклопедист и вообще гений Мишель Мессинг; его дочь, красавица и… нет, не комсомолка и даже не спортсменка, но унаследовавшая таланты отца, Алексия; ее супруг, бывший полковник КГБ Петрович (наш спонсор, между прочим). Есть еще Леонид, мой друг детства, и Полька с Колькой, уникальные детки Петровича и Алексии… Вот с них-то все и началось.
Да, в этот раз мы думали не об экспедиции, а о свадьбе Леонида и Насти Ветровой, нашей драгоценной и самой молодой коллеги, талантливой журналистки. Ребята нашли друг друга в экспедиции на Кайлас и решили пожениться. Мне, признаюсь, очень важен их союз, как важно и то, что в другой экспедиции, в Бирму, сблизились Алексия Мессинг и Петрович[3]. Вы спросите, почему для меня это так много значит? Во-первых, я просто по-человечески радуюсь счастью любимых людей; а во-вторых, если в тех местах, где мы ищем артефакты, оставленные атлантами и лемурийцами, чувства обостряются настолько, что зарождается любовь, то это означает одно: мы правильно составляем маршруты экспедиций — они проходят там, где сильна энергия древней Шамбалы, гармонизирующая все вокруг, в том числе и человеческие отношения. Может быть, Алексия и Петрович так же, как и Настя с Леонидом, и не поняли бы, что они предназначены друг для друга, если бы не энергия тех мест, где они оказались. Конечно, однозначно это утверждать нельзя — существует и субъективное притяжение между людьми. Но моя мама, которая научила меня многим интересным вещам, всегда говорила, что на свете не бывает совпадений, ничто не случается просто так. Я уверен: эти две пары не случайно попали в зоны силы, но высокая энергия этих мест помогла раскрыться потенциалу их любви.
Итак, для того, чтобы понять, что побудило нас отправиться в эту экспедицию, я передаю слово Алексии Мессинг, ибо именно она позвала нас в дорогу.
Рассказ Алексии МессингЯ долго ломала голову над трудной задачей, что подарить на свадьбу Насте и Леониду. Хрустальные бокалы, сервизы Ломоносовского завода, постельное белье, пусть даже самое элитное, — все это мне казалось скучным. Все всегда получают в подарок на свадьбу примерно одно и то же, и вообще, для этих очень нужных, но таких традиционных подарков у молодых есть родственники. Почему я ни с кем не посоветовалась: Мне казалось, что, раз до свадьбы еще целых два месяца, лучше не торопиться: подумать, посмотреть, а там и приглядеть что-нибудь особенное, и только потом уже советоваться. Впрочем, от Польки и Кольки я своих планов не скрывала, да это и невозможно — сами знаете, какие у нас детки. Я только собралась проехаться с ними в центр, погулять по городу, а заодно, может быть, зайти в какой-нибудь магазин, как Полька в ответ на мое предложение одеваться закричала:
— Мы с мама едем покупать подарок крестной Насте! Ура! А Колька пусть дома остается!
— Это почему это? — тут же воспротивился Колька. — Настя — и моя крестная, и я хочу подарок!
— Потому! — не замедлила с ответом моя дочурка. — Подарки на свадьбу — женское дело! А мужчины пусть отправляются в поход!
— Не хочу в поход, хочу свадьбу! — заорал Колька и вцепился в сестренку.
Пересказывать реплики близнецов смысла не имеет, и когда я их растащила и уговорила наконец одеться, мы отправились все вместе — мне и в голову не приходило оставить Кольку дома одного.
На Невском Полька деловито, как будто бы всю жизнь только и занимается тем, что выбирает свадебные подарки, потащила нас в «Лавку художника». Это приятный салон, я туда захожу иногда просто так, полюбоваться на картины и керамику, и пару раз заходила с детьми. Польке там было интересно, а Колька откровенно скучал. Сейчас же мой сын с энтузиазмом спешил за сестрой, чем немало меня удивил.
В «Лавке художника» я по привычке же пошла к картинам. И одна мне приглянулась сразу: совершенно очаровательный дедок-лесовичок очень деловито шел куда-то по лесу. А лес был потрясающий! Такой я видела на гравюре Доре «Данте, заблудившийся в сумрачном лесу» — непомерные стволы, корни-лапища, темный путь в неизвестность… Но малыш-лесовичок с огромным носом и в грибной шляпе явно чувствовал себя в этом лесу как дома, — он улыбался и, кажется, напевал какую-то песенку, и шел он целенаправленно, а не блуждал. Картину, вернее, офорт «Своим путем» сделал мой любимый питерский художник Николай Антверпьев.
Я так подробно описываю эту картину, чтобы сказать: я увидела ее и поняла, что куплю и подарю Насте. Впрочем, нет, не так все было. На самом деле я вдруг увидела себя внутри этой картины, меж колоссальных древесных корней, рядом с маленьким дедушкой-лесовичком в грибной шляпе. Только вот дедушка меня не видел, о чем я очень пожалела в тот момент, потому как чувствовала себя растерянной не меньше Данте в сумрачном лесу Доре. В глубине ума я понимала, что я — не в лесу на картине, а в «Лавке художника», но моя мысль никак не могла добраться до этой глубины: сумрачный лес не пускал. И побрела я вслед за дедушкой-лесовичком, не видящим и не слышащим меня.
Добрели мы до высокой-высокой горы. Однако, как бы ни была высока эта гора, все же далеко ей было до высоты деревьев сумрачного леса — ее вершина была как раз где-то у поднимающихся над землей корневищ. А под склоном горы приютился маленький сказочный домик…
— Мам?, мам?, смотри! — Колька, крича во все свое мощное пятилетнее горло и дергая за рукав, вывел меня из своеобразного транса, в который я попадаю, когда меня посещает видение будущего. — Смотри, мам?! Такой же лес, как в Эрмитаже! Мы неделю назад видели, помнишь, ну помнишь? Джед Куинн, я прочел, там написано, рядом с картиной! Там лес, а в лесу — домик Гитлера, помнишь[4]? — на какой-то момент я пожалела, что мои гиперактивные детки в свои пять лет ходят в наши питерские музеи так часто. Но только — на какой-то, причем очень короткий, момент.
Колька вытащил меня из моего видения, и я увидела, что деревья на офорте Николая Антверпьева — уже не странные создания Доре, а елки, точнее, ели, те самые, огромно-сказочные, которые бывают у Билибина или… да, Колька прав, — на картине английского художника «Призрак горы». И у Куинна тоже есть маленький домик, такой же, как и на офорте Антверпьева (там он спрятан глубоко в чаще, зрителю его не видно, это просто я в своем видении до него дошла вслед за дедушкой-лесовичком). Но ведь, как справедливо заметил мой сын, у Куинна — «домик Гитлера», точнее, резиденция Гитлера в Альпах… Загадка. Я поняла, что пора подключать к делу уже моего папа. Да и всех остальных наших коллег. Почему я это поняла? Да потому, что резиденция Гитлера, мое видение будущего и сумрачный лес Данте на гравюрах Доре и Антверпьева ясно указывают на то, что невозможно игнорировать. Понятно, что я сказала? Не очень? В общем, я увидела во всем этом указание. На что? А вот это-то, на мой взгляд, мы и должны были решить вместе.
Пока мы с Колькой «бродили по лесам», моя дочь… Выйдя, если возможно так сказать, из офорта Антверпьева, я нашла Польку застывшей перед шикарной аметистовой друзой, на мой взгляд, явно бразильского происхождения: уж очень крупными и яркими были фиолетовые кристаллы. Мою девочку камушки никогда особенно не интересовали ни в виде украшений, ни в виде кристаллов, а тут — просто Снегурочка!
— Мам?, мам?, — пробудилась моя Полина от сна, — смотри туда! Там — горы! Там так здорово! Мам?, купи этот камушек! Купи его крестной Насте! Ну, пожалуйста!
— Нет, картинку с лесом! — сразу же организовал полемику Колька.
В общем, базар получился, как всегда, а я… да, вы совершенно правильно все поняли, я вытащила детей из «Лавки художника» совсем ненадолго — всего лишь для того, чтобы снять деньги с карточки. Вернулись мы уже спокойные, и купили и офорт Антверпьева, и аметистовую друзу.
Куда ж нам плыть
Полька знает, кудаО своем совместном с детками шопинге Алексия рассказала, когда мы, то есть я, Настя Ветрова и Александр Федорович Белоусов, прикатили в особняк Петровича по его звонку. Сам Петрович, Алексия, ее отец Мишель Мессинг и гипергениальные его внуки ждали нас, как это сложилось, за накрытым столом. В доме вкусно пахло кофе, и вид мирно жующих детей вызывал умиление: очаровательная картина, как знал каждый из нас, не продержится больше двух минут.
— А мам? поедет вот сюда! — Полька не выдержала и отмеренных мной двух минут.
Девочка подбежала к старинной карте мира, с незапамятных времен висевшей на стене в гостиной Петровича, и ткнула фиолетовым фломастером куда-то в Алтайские горы. Старая карта не выдержала напора — фломастер, проткнув насквозь бумагу, уперся в стену.
— Полька, ты что! Убью! — Петрович схватил дочь и кинул на диван, прямо в руки Александру Федоровичу, а сам принялся изучать повреждение. — Эту карту мне дед подарил, когда я меньше вас был, — бормотал он почти про себя, хоть и обращался к близнецам. — Я ее как святыню берег, я по ней весь мир объездил, как только читать научился, а вы!
— А что мы, пап?, это все Полька! — Колька явно обиделся на несправедливый отцовский упрек.
— А ты просто не успел, не успел! Пап?, Колька тоже хотел тебе показать, куда мам? с крестной Настей поедут, он мне сам говорил! Он не успел!
Петрович не обращал внимания на вопли детей, он разглядывал дыру в карте. Зато я сразу же понял, что дети не просто так заинтересовались Алтайским хребтом.
— Погодите-ка, куда это поедут ваша мам? и Настя?
— И ты поедешь, — безапелляционно заявила Полька.
— Я? Но я об этом ничего не знаю! Как же я поеду туда — не знаю куда?
— А вот и поедешь! А вот и поедешь!
— Полина, помолчи немножко, ладно? Рушель, мы с Петровичем и позвали вас всех, чтобы рассказать о том, что произошло, когда мы с детьми выбирали подарок на свадьбу Насте и Леониду. Настя, прости, подруга, но сюрприза из этого подарка не получится, да и вряд ли ты его вообще захочешь — странный он какой-то, — и Алексия рассказала о походе в художественный салон.
Мы какое-то время молчали, только дети абсолютно мирно возились в углу, о чем-то сосредоточенно перешептываясь. Не могу сказать точно, о чем в тот момент думали мои товарищи, но я уже знал: я еду! И очень надеялся, что друзья не покинут меня — очень не хотелось ехать одному в неизвестное место.
— Что ж, дамы и господа, — прервал молчание Александр Федорович Белоусов. — Каждому из нас прекрасно известно, что случайностей в жизни не бывает, и логические закономерности, по которым живет Вселенная, становятся очевиднее, если рядом — прекрасная Алексия Мессинг, — на этом месте Александр Федорович склонился перед дамой и поцеловал ей руку. — И мои возлюбленные крестники, — к детям он повернуться не успел: они уже висели у него на плечах.
— Крестный едет с мам?! — вопила Полька.
— И дед?! — внес свою корректировку Колька.
— А вот перебивать, дорогие мои, не позволено никому! — Александр Федорович стряхнул детей на диван, а сам уселся между ними, положив руки им на плечи.
Удивительное дело, но близнецы замолчали. Александр Федорович безумно любит своих крестников, он балует их не меньше деда и намного больше родителей, он вообще не может быть с ними строг, но Полька с Колькой беспрекословно его слушаются, и не только слов, но и жестов, как сейчас.
— Полька и Колька прервали мою речь на самом, я бы сказал, интересном и для всех присутствующих значимом месте. Я собирался сказать, что, поскольку случайностей не существует, а Алексия и дети благодаря своему дару способны улавливать закономерности, по которым живет Вселенная, видеть, если так можно выразиться, узлы, связующие нити жизней поколений, разделенных тысячелетиями, то теперь наша задача соединить воедино все, что мы имеем. Мишель, что вы думаете?
— Вы ждете ипсилон? Нет, дорогие мои коллеги, для ипсилона еще недостаточно информации…
— Вы, разумеется, правы, коллега, из того, что мы имеем, ипсилон построить невозможно. Но попробуем собрать воедино те крохи информации, которыми мы располагаем. Во-первых, Алексия, глядя на офорт Николая Антверпьева «Своим путем», увидела себя в лесу, по которому вслед за местным духом-хозяином пришла к горе с домиком на вершине, что много ниже деревьев. Во-вторых, Колька увидел сходство офорта Антверпьева с картиной Куинна «Призрак горы», где изображена резиденция Гитлера в Альпах, причем гора, на которой стоит дом, тоже уступает деревьям в росте. То, что Колька не видел горы и домика на офорте Антверпьева, так как не ходил в картину вместе с Алексией, но все равно узнал о нем, меня не удивляет нисколько — способности этих детей уникальны. Но что же это за гора? Что за домик?
— А я видела гору! А я видела гору! Мам? ее купила, она в фиолетовом камушке! — Полька взвилась с дивана и вихрем полетела к аметистовой друзе. — Она здесь! Я ее видела!
— Полька, понимаешь, у тебя, как и у твоей мам?, было видение, только не в картине, а в аметистовых кристаллах. Но ни по твоему видению, ни по видению Алексии нам эту гору не найти, — решил я высказаться.
Я иногда чувствую себя неловко в доме Петровича — рядом с Мессингами с их талантами и Белоусовым с его железной логикой. И не подумайте, что я скромничаю: Господь щедро одарил меня и моих предков, и я горжусь этим даром. Но уникальность друзей меня восхищает! Вот и сейчас…
— Как не найти? — в огромных карих глазищах Польки было столько удивления, что я растерялся. — Вот же она! — и Полька, умеющая передвигаться, как кажется, мгновенно, уже стояла у карты и снова тыкала в нее фиолетовым фломастером, причем в то же самое место. Дыра уже была, поэтому Петрович не возмущался.
— Откуда ты знаешь?
— Я видела.
На этом девочка уперлась, и больше никто не смог добиться от нее большего. А вскоре Алексия уложила детей спать, и они совсем не сопротивлялись, как бывает обычно, когда в доме гости, — видимо, и эти дети иногда устают.
А теперь и мы знаем— Знаете, дорогие мои, я очень хочу получить эти свои свадебные подарки, причем прямо сейчас.
— Почему, Настя? И почему, Настя, когда мы сейчас столь оживленно обсуждали вопрос, куда нам ехать, вы молчали? Конечно, вы думаете о скорой свадьбе, но разве…
— Александр Федорович, мне даже обидно! Конечно, я думаю о свадьбе, как же иначе может быть! И пока вы тут спорили, я внимательно слушала детей, размышляла над их версией состава будущей экспедиции, и поняла… Само собой, Рушель, вам решать, но ведь не случайно необходимость новой экспедиции возникла в момент покупки нам свадебных подарков. Это — знак того, что мне надо ехать в экспедицию!
— С чего вы взяли, Настя? — честно говоря, мне представлялось, что наши молодые будут готовиться к празднику, а мы пока съездим, привезем в подарок что-нибудь экзотическое… Кстати, еще неясно, куда мы съездим.
— Да с того я это взяла, Рушель, что, когда Алексия и дети нашли этот офорт Антрепьева и друзу, они думали обо мне. Именно обо мне, ведь Леонида они почти не знают. Если бы вы, Рушель, выбирали подарок, то, возможно, вы думали бы больше о Леониде, ведь вы с ним дружите с детства, и тогда выбранные вещи указали бы на то, что ехать надо ему. Алексия, скажи, я права?
— Да, Рушель, я уверена, что Насте надо ехать с нами, Полька пока еще ни разу не ошиблась в своих предсказаниях.
— Девушки, я разве возражаю? Я счастлив буду, если Настя поедет. Но обрадует ли это Леонида?
— А Леонид с нами только один раз ездил, у него опыта моего нет. Он пока к свадьбе пусть готовится, он не обидится, Рушель, честно!
— Ну хорошо, хорошо, Настенька, едете вы, Алексия, ваш покорный слуга, Мишель, само собой. Александр Федорович, вы как?
— Еду, как и Мишель, само собой.
— Вот и отлично. Теперь давайте все-таки разберемся, куда мы собрались.
— Пока вы без меня решаете, кому ехать, я уже давно понял, куда, — Петрович сидел над картой, которую снял со стены и разложил на журнальном столике у окна, пока мы беседовали.
— И куда, Петрович, миленький? — Алексия подошла к мужу, ласково обняла его за плечи и тоже склонилась над картой.
Наш друг не отвечал, он сидел, обиженно выпятив нижнюю губу, и пытался соединить края дырки.
— Петрович, дружище, ну что вы, как маленький! — Мессинг сел напротив зятя и посмотрел ему в глаза.
И пусть мой лучший друг не наделен даром своего великого деда Вольфа Мессинга, гениального гипнотизера, но он обладает сокрушительным обаянием. Петрович растаял сразу.
— Мишель, а как, вы думаете, я могу отнестись к тому, что никто тут даже не предполагает, что я бы тоже хотел в экспедицию?
— Петрович, вы — наш спонсор, так что, если вы настаиваете…
— Рушель, да как вы можете! При чем тут деньги? Вы считаете, что я способен отказать в деньгах своей жене и своим друзьям только потому, что обиделся?!
— А вы считаете, Петрович, что Кольке и Польке уже пора ездить с нами? Туда, где мы, взрослые люди и опытные путешественники, каждый раз подвергаемся опасности? Или у вас на примете есть подходящая нянька?
— Нет, но Алексия…
— Петрович, ты же мне в прошлый раз обещал, что я поеду!
— На этот раз, Петрович, я настаиваю, что ехать должна Алексия. В своей грезе она видела именно себя, и мы не имеем права игнорировать знаки судьбы.
— Простите, Рушель, вы правы, я веду себя хуже Кольки. День был сумасшедший: видения эти — я так не люблю, когда с Алексией это происходит, — потом Полька карту порвала. А я так люблю эту вещь, это — память, да и все, все мечты мои детские с ней связаны! Но что ж теперь поделать… Посмотрите, друзья, Полька проткнула фломастером гору Белуху, что на Алтае. Думаю, туда вам и путь держать. Слышал я про эту Белуху, много там загадочного происходило… — и Петрович замолчал, словно взял пример со своего тестя. И как всегда, когда паузу держит не он, первым сдался Мишель:
— Петрович, расскажите же своим друзьям, что вы слышали про Белуху?
— Не хочу быть неточным, Мишель. Лучше я напомню о себе своим бывшим коллегам из КГБ, пусть сделают пропуск, чтобы Александр Федорович смог поработать в нашем ведомственном архиве. Я примерно помню, что искать вам, Александр Федорович, надо информацию о крестьянских волнениях на Алтае в самом конце двадцатых годов. Лучше вас этого все равно никто не сделает.
— Как это никто! А я?
— А вы, Настя, разберитесь со своими свадебными подарками. Они же не случайны. Вы говорили, как важно то, что они выбирались именно для вас. Вот и думайте, — поразительно, но, начав нами руководить, Петрович просто преобразился; из обиженного ребенка он стал тем, кем и был большую часть жизни: офицером, привыкшим брать на себя ответственность в трудной ситуации. От обиды не осталось и следа.
Старинная карта— Петрович, дорогой вы мой, а давайте мы попробуем привести в порядок эту замечательную карту. Если мы ее аккуратненько заклеим с той стороны, то ничего не будет заметно, поверьте мне!
Мишель умел вселять надежду: у Петровича аж глаза загорелись. Хорошо бы получилось, а то, и правда, нехорошо складывается — и карту порвали, и в экспедицию не берут.
Мишель и Петрович бережно перевернули карту, а там…
На оборотной стороне старинной карты мира, снятой со стены гостиной Петровича, тоже оказалась карта мира, такая же. Почти. Отличалась она от той, по которой Петрович «путешествовал» в детстве, а мы все видели не один раз, тем, что в ее правом верхнем углу красивым витиеватым почерком, каким обычно делались виньетки в старинных книгах и на старинных картах, были написаны стихи.
Мишель негромко прочитал красивым мягким голосом:
Пусть имя того, кто решится прямые пути небывалыеСквозь сумрачный лес прорубить, в списки героев войдет.Не испугают героев ни стоны, ни слезы кровавые,Но и того, что искал, выпрямляющий путь не найдет.Вьется тропинка заросшая, призрачный путь неумеренности,Путь не героя, но мудрого, в отблесках ясного пламениДа приведет она ищущих, Боже, даруй им уверенность,К стрельчатым башням дворца благодатного знания.В играх ребенка над нами порой насмехается вечная истина,А заблудившийся в сумраке выходит к лиловой горе,Где абсолютное зло, ни от чего не зависимо,Смыслы свои обретает в абсолютном добре.— Пап?, это гениально! И я знаю…
— Да, малыш. Ты догадалась совершенно правильно, это стихотворение принадлежит перу… — Мишель медленно обвел нас глазами, но на этот раз знаменитая пауза не состоялась.
— Василия Дмитриевича Лебелянского.
— Да, Александр Федорович, вы совершенно правы. Я полагаю, друзья мои, что вы все, а не только мы с Алексией и Александром Федоровичем, узнали перо великого Лебелянского, и конечно же эти стихи помогут нам решить загадку нашего пути, как помогали нам стихи Василия Дмитриевича всегда!
— Послушайте, Мишель, я и рад бы разделить ваш пафос, поверьте, и мне очень нравятся стихи вашего любимого поэта, но я, честно признаться, как всегда в них ничего не понял.
Я, признаться, обрадовался, что Петрович высказался так откровенно, потому что тоже не могу похвастаться адекватным пониманием поэзии Лебелянского.
— Ну что вы, дорогой Петрович, на этот раз стихи прозрачны, как капля утренней росы! Кстати, вы заметили, что уже второй раз мы находим с оборотной стороны важного для нас документа стихи Василия Дмитриевича? В прошлый раз они нам помогли, сейчас, я уверен, помогут тоже[5]!
— Позвольте мне, Мишель!
Ну вот, и Настя все поняла, один только я… Хотя и я, кажется, начинаю понимать, о чем тут речь.
— Конечно, Настенька, конечно, прошу вас!
— Сумрачный лес — это из «Божественной комедии» Данте Алигьери: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины». Этот лес изображен на гравюре Доре, которую напомнил Алексии офорт Николая Антверпьева в «Лавке художника». Репродукция Доре у меня есть, а теперь есть и офорт Антверпьева — обязательно сравню. Да, извините, отвлеклась. Так вот, мы помним, что Алексия в своем видении оказалась в этом сумрачном лесу и вышла к горе. К лиловой горе выходит в стихотворении Лебелянского тот, кто заблудился в сумраке. А вот тот, кто сам прорубает себе прямой путь — не выходит.
— Блестяще, Настенька! Скоро мы и вас будем привлекать к построению ипсилонов. Только что тут делает заросшая тропинка — путь неумеренности, и каким образом она приводит к дворцу знания?
— А на этот вопрос позвольте ответить мне, — я был рад догадке и одновременно крайне удивлен тому, что не понял такой элементарной вещи сразу. — Это — практически точная цитата из Уильяма Блейка, из его «Бракосочетания Ада и Рая»: «Тропа неумеренности ведет ко дворцу знания». Но при чем здесь Блейк?
— Спасибо, Рушель. При чем здесь Блейк, нам как раз и предстоит разобраться.
— А по-моему, пап?, здесь тоже все понятно, — Алексия ласково улыбнулась отцу. — Помнишь, Колька вспомнил про «домик» Гитлера в таком же сумрачном лесу на картине Джеда Куинна? Можно сказать, что этот «домик» означает абсолютное зло, которое, согласно интенции Блейка в его «Бракосочетании Ада и Рая», неотделимо от добра. О чем и говорится в последних строках глубочайшего философского стихотворения Лебелянского: «Где абсолютное зло, ни от чего не зависимо, смыслы свои обретает в абсолютном добре».
— Браво, Алексия, доченька! Теперь почти все понятно, только что здесь делает детская игра?
— А вот на этот вопрос, Мишель, я вам отвечу. — Петрович бережно погладил карту. — Когда я был совсем маленьким, мы с такими же малышами, как я, играли, проходя разными маршрутами до выбранного нами места по карте. По этой карте. Это карта необычная. Смотрите! — и Петрович отлепил от левого верхнего угла аккуратно приклеенную к карте плоскую линзу Френеля и пакетик с разноцветными плоскими фишками. — Когда к карте прикладываешь увеличительное стекло, она оживает, — с этими словами Петрович извлек из пакетика тонкую пластиковую полоску с правильными насечками и приложил к карте.
О чудо! Карта действительно ожила! Она не стала петь птичьими голосами или шуметь водопадами; но то, что даже на большой карте мира выглядело условным, через увеличительное стекло обрело подробности. Какой-то гениальный картограф-миниатюрист создал наиподробнейшую карту мира, настолько мелкую, что невооруженному человеческому глазу было видно на ней лишь то, что и на любой карте; но при сильном увеличении становились заметны и деревни, и водопады, и горные пещеры, и ручьи, и… да всего и не перечислишь.
— По этой карте, — продолжал Петрович, — мы с ребятами и «бродили», пока она не исчезла. Я и предположить не мог, что моя любимая игра — на оборотной стороне карты, подаренной мне дедом!
— Позвольте, Петрович, но откуда тогда здесь линза Френеля? Ведь когда вы были маленьким, таких линз еще не существовало, и люди пользовались самыми обыкновенными увеличительными стеклами.
— Об этом я могу только догадываться, Рушель, а вот мой сын, не сомневаюсь, знает точный ответ. Как, впрочем, и его сестра. Понимаете ли, обычное увеличительное стекло имеет объем, поэтому, если его прикрепить с обратной стороны карты, то это будет заметно всем, а вот линза Френеля — плоская, ее можно спокойно приклеить к карте со стороны стены, и никто никогда не догадается, что…
— Вы полагаете, Петрович, что дети втайне от всех сами «путешествуют» по вашей волшебной карте?
— Я практически в этом уверен. Ты как думаешь, Алексия?
— Да, они, конечно, ее нашли. Обрати внимание, папа, и фишки плоские, чтобы нам незаметно было.
— Я всегда знал, всегда знал! Я никогда ни одной секунды не сомневался, что у меня гениальные внуки!
— С вашими гениальными внуками, Мишель, а с моими детьми, я серьезно поговорю завтра утром, очень серьезно. Как же они могли утаить от меня же мою карту! Мою! О которой я им, между прочим, рассказывал! А они только переглядывались да плечами пожимали, и — ни звука!
Пора в путь-дорогуКогда через пару дней я снова приехал в особняк Петровича, меня поразила небывалая тишина: ни оглушительных воплей, ни привычного слуху грохота, ни топота маленьких ножек, впрочем, вполне сравнимого с грохотом стада слонов. Куда делись дети?
— А дети на месте, Рушель, — предупредила мой вопрос Алексия, — они просто очень заняты.
— И чем же в такой тишине могут заниматься наши юные дарования?
— А помните, Рушель, что в прошлую нашу встречу Петрович догадался, что дети уже какое-то время играют с его чудесной картой, и никто об этом не знает? Я тогда еще в очередной раз убедился в гениальности своих внуков…
— Мишель, друг мой, вы убеждаетесь в гениальности ваших внуков по нескольку раз на дню.
— Но то, что мои внуки способны долго хранить тайну и играть так тихо, чтобы никто в доме об этом не догадался, стало для меня, Рушель, подлинным открытием.
— Действительно, вы правы: тишина — отнюдь не их стихия. Так чем же они сейчас заняты?
— Играют с Петровичем, путешествуют по его чудесной карте. А пока они заняты этим богоугодным делом, займемся нашими делами и мы.
В гостиной, куда мы вошли с Алексией и Мессингом, уже сидели Настя и Александр Федорович Белоусов. Он и открыл наше собрание.
Разыскания Александра Федоровича БелоусоваКогда я, уважаемые коллеги, положившись на слово нашего дорогого Петровича, отправился в ведомственный архив, находящийся, как вы знаете, на Литейном, 4, в здании, которое все в Питере называют Большой Дом, я, честно говоря, не верил в удачу: мои отношения с той организацией, в которой в прошлом служил Петрович, не всегда складывались просто[6]. Однако старые связи нашего друга не подвели: на входе меня ждал пропуск в архив.
Поиск не занял много времени, потому что Петрович указал ограниченный временной промежуток, а место отметила Полька. И все-таки прежде, чем перейти непосредственно к интересующим нас документам, я позволю себе ознакомить вас с теми источниками, которые, собственно, никаким секретом не являются. Это — общедоступная информация, пусть она послужит чем-то вроде предисловия к архивным документам.
В 1928 году для того, чтобы сдвинуть с места административно-карательные рычаги местной власти, Сталин выехал сначала на Алтай, а затем в Сибирь. Вот небольшой отрывок из его речи, обращенной к местным руководителям:
Всем руководителям на местах
Январь, 1928 г.
Алтай, товарищи, с этого дня должен стать плацдармом для великого перелома в сельском хозяйстве Сибири. О чем говорит опыт последних двух лет по хлебозаготовкам? Он говорит о том, что состоятельные слои деревни, имеющие в своих руках значительные хлебные излишки и играющие на хлебном рынке серьезную роль, не хотят нам давать добровольно нужное количество хлеба по ценам, определенным советской властью. К каждому, кто не желает с пониманием отнестись к политике советской власти по хлебозаготовкам, должны быть применены самые жесткие меры, вплоть до полной конфискации имущества и лишения свободы. Я советую в каждом хозяйстве, в каждом селе провести несколько показательных раскулачиваний…
Я думаю, коллеги, этого маленького кусочка из речи Сталина вам достаточно для того, чтобы понять: с этого момента стали неизбежными массовые репрессии и голод. Крестьяне ответили на репрессии вооруженными выступлениями; с советской властью пытались бороться даже те, кто еще совсем недавно был коммунистом или комсомольцем, преданным делу партии. В этом смысле Алтай и Сибирь принципиально отличаются от европейской крестьянской России: коммунисты из центра не всегда имели возможность положиться на своих товарищей по партии.
Я приведу всего один, но яркий пример. В селе Усть-Пристань председатель местного совета бедняк-комсомолец Пинегин на собрании односельчан прямо заявил: «На десятую годовщину коммунисты с ума сошли! Куда это годится, когда продают последнюю корову или лошадь за бесценок? Разве этим поднимается хозяйство? Крестьянам, видимо, придется ковать пики, как в девятнадцатом году, и стоять за себя».
Прибывшие из центра большевики не смогли реально оценить обстановку на Алтае. Они выставляли заградительные отряды, чтобы люди не могли ездить на ярмарки и вообще покидать свои села и деревни, собирали людей на собрания, которые длились по нескольку суток, не давая людям спать и вообще не выпуская, требуя отдать зерно. Но люди все равно исчезали, причем вместе с хозяйством, и здесь явно не обошлось без «предательства» кого-то из местных властей. Когда приезжие коммунисты оставили Алтай, край выглядел абсолютно разоренным, обреченным на голод и глобальное вымирание людей. Больше здесь взять было нечего.
Теперь, дорогие коллеги, наступила очередь документов, которые я нашел в ведомственном архиве бывшей родной организации нашего Петровича.
Тов. Я. А. Яковлеву[7]
Вызывает тревогу обстановка на горном Алтае. Как Вы докладывали, ликвидация в этой области кулачества полностью осуществлена. Однако из моих личных источников мне известно, что Вы непозволительно идеализировали ситуацию. Я знаю, что на горном Алтае сохранились враждебные советской власти элементы, которые препятствуют подавлению любого крестьянского сопротивления. Сами факты говорят об этом: после «успешной», как Вы утверждаете, ликвидации кулачества, проводившейся одновременно с покупкой по установленным советской властью ценам зерна у населения, неизбежно наступает голод, голод на горном Алтае же можно считать провалившимся — это ничто по сравнению с Украиной и Северным Кавказом, где действительно осуществлена ликвидация кулачества.
И.В. Сталин 1931 г.
Тревога Сталина за обстановку на горном Алтае вызвала тревогу товарища Яковлева за собственное положение. Вот его письмо своему другу юности, соратнику по революционной деятельности задолго до 1917 г., Ивану Заболотову, которое также нашло свое место в архиве спецслужб. Письмо было зашифровано, но шифр оказался элементарным: такой использовался в 1910-е годы среди подпольщиков. Я справился с расшифровкой без проблем. Разумеется, не был он загадкой и для чекистов, однако, как показывают дальнейшие события, Яковлев сумел переправить это письмо Заболотову — оно нашло своего адресата, а в руки чекистов попало уже после ареста Яковлева в 1937 году.
Дорогой Ван!
Назвал я тебя твоим старым, дореволюционным именем, и сердце защемила тоска по тем романтическим временам, когда мы были молоды и верили во всеобщие свободу, равенство и братство, когда всех нас влекло за собой пламя общей борьбы! Я помню тебя, Ван, как своего верного товарища, и знаю, что ты сохранил в душе ту искру, из которой в любой момент может разгореться огонь нашей дружбы и верности общим идеалам, общему делу!
Ван, не единственно ради воскрешения памяти прошлого я пишу тебе. Мне необходима твоя помощь. Он не верит, что на Алтае не осталось кулацких элементов в количестве, способном ослабить голод. Я же точно знаю, что это так. Масштабы голода на Алтае на самом деле удивляют: голод должен быть много сильнее. Если предчувствие меня не обманывает, там скрывается какая-то тайна, что-то, какое-то средство, способное спасти от голода десятки или даже сотни тысяч. Ван, если мы найдем это средство, весь мир станет нашим, и он не сможет нам ничего сделать.
1931 г.
Этот документ, дорогие мои, — отнюдь не единственный, и хотя мне многого не удалось найти за то короткое время, что я провел в архиве, сохранившейся информации достаточно, чтобы, не откладывая, собираться в экспедицию. Я не нашел ответа Заболотова на письмо Яковлева, однако вот другое письмо, которое указывает на то, что он и еще один партиец, Илья Арсенюк, отправились по просьбе Яковлева на горный Алтай в поисках таинственного средства от голода и даже, возможно, нашли это средство:
Яшка, ты — гений! Твои предположения оказались абсолютно верными, а он ошибся. Голод на Алтае есть, пусть и не такой сильный, как на Украине или на юге России. Но здесь от голода не умирают! И я, и Ильюха своими глазами видели посиневшую и отекшую молодую женщину, весь наш опыт говорил, что она — не жилец, а через пять дней она бегала по селу, носила воду ослабевшим соседям, ухаживала за больными и при этом весело смеялась. Никакого, представь себе, следа синюшности и отеков! Ее односельчане тоже стали постепенно возвращаться к жизни — мы пришли в умирающее село, каких видели много на юге и в средней полосе, а много через неделю все в этом селе были здоровы! Более скажу тебе, Яшка. Люди здесь периодически исчезают, потом появляются снова, кто-то же исчезает насовсем. Мы думали, что кто-то из них умирает, а кто-то уходит в горы, и ничего другого подумать было бы невозможно, если бы после возвращения некоторых из исчезавших не выздоравливали таинственным образом умирающие. Кстати, та женщина, о которой я написал. Она — жена председателя колхоза, честного коммуниста, как мы были уверены, — он отдавал крестьянам последнее в то время, как его семья голодала. Но вот он таинственно исчез, а потом также таинственно появился, и его жена буквально воскресла из мертвых. Мы с Ильюхой видели все это собственными глазами, потому что остановились на постой у этого председателя.
1932 г.
Как я понимаю, друзья, не только ограниченность во времени не позволила мне найти все письма Заболотова. По-видимому, та часть переписки, в которой содержатся указания на маршрут Заболотова и Арсенюка, а также то, что удалось узнать на допросах от самого Яковлева. Его арестовали в 1937 году и вскоре расстреляли, а протоколы допросов до сих пор в ведомственном спецхране; туда меня вряд ли пустят даже с протекцией многоуважаемого Петровича. Вот последнее письмо, которое мне удалось найти, да, видимо, оно и было последним:
Яшка, я нашел. Нашел то, что искал, нашел то, что могло бы сделать нас выше самого. Но горы не выпускают меня, они не отдают своей тайны.
Вчера пропал Ильюха — горы забрали его. Чувствую: скоро моя очередь. Прощай, Яшка. Может быть, перед смертью тебя согреет мысль, что ты не ошибся — знаю я, что смерть твоя так же близка, как моя.
1937 г.
Теперь внимание, коллеги! Обратите внимание на даты писем Заболотова: между последними двумя письмами прошло пять лет. Повторюсь: скорее всего, эта часть переписки — в спецхране, однако что могли делать двое партийцев на чужом им Алтае целых пять лет? Скорее всего, мы никогда не узнаем; но это, как и их предположительная гибель, должно стать для нас с вами предостережением: горы принимают не всех, и не всегда отпускают пришельцев, которым доверили свои тайны.
* * *
Мы молчали, пораженные рассказом Александра Федоровича, причем нас шокировал пафос нашего всегда спокойного и немножко циничного друга, а не судьба двух партийцев — экспедиция немцев из Аненербе, по чьим следам мы шли в Бирме, была не менее поразительной. Молчание прервал Мишель — где уж нашему энциклопедисту выдержать паузу, устроенную не им!
— Как ни печально, бесценный Александр Федорович, что нам не удастся последовать по маршруту этих партийцев, Ивана Заболотова и Ильи Арсенюка, не стоит сильно огорчаться, не стоит. Мы найдем свой путь, и он окажется не менее успешным.
— А я и не огорчаюсь, Мишель, напротив. Мне совсем не улыбается бесплодно просидеть в Алтайских горах пять лет, чтобы потом сгинуть неизвестно как и где. Ведь маршрут наших коммунистических предшественников, обратите внимание, Мишель, именно к этому и ведет. Напротив, я предупреждаю вас всех, коллеги: мы должны быть крайне осторожны в этих горах, и именно для того, чтобы не повторить путь и судьбу Заболотова и Арсенюка.
— И мне не хотелось бы застрять на Алтае на пять лет — у меня свадьба через два месяца! Я уже и подарки начала получать, так что просто обязана вернуться к свадьбе, а лучше бы чуть-чуть пораньше — хотелось бы и платье примерить заранее, и себя после экспедиции в порядок привести. Давайте, я расскажу вам о том, что мне уже подарили на свадьбу, хорошо?
Разыскания Насти Ветровой. Свадебные подаркиНа офорте Николая Антверпьева я не буду останавливаться — мы и так про него знаем практически все, ведь Алексия побывала внутри. Хотелось бы только уяснить, кто этот старичок-лесовичок в грибной шляпе. Мишель сказал, что это местный дух, вот я и решила почитать о духах горного Алтая. Мишель оказался совершенно прав, впрочем, никто из нас и не сомневался: старичок-лесовичок и есть дух-хозяин. Алтайцы верят, что абсолютно везде — в лесу, в горе, в озере, и даже в каждом камне, а может быть, на камне — живут духи-хозяева. Они могут и не иметь антропоморфного облика — например духи, живущие в животных или птицах, зооморфны. Духи, живущие в камнях или на них, — это умершие или погибшие на этих местах, именно их часто видят путешественники. А вот духи-хозяева… странные они. Старичок-лесовичок наш, кажется, антропоморфен, а шляпа у него — как у гриба. Может быть, это оживший гриб? Я долго искала такого духа. Не буду утомлять вас описанием своих поисков, скажу лишь, что я узнала, как будет на горно-алтайском называться белый гриб (именно такая шляпка красуется на голове лесовичка), и предположила, что это имя духа-хозяина. Я оказалась права: это Алай, хозяин леса у подножия горы Белухи!
Здесь я позволю себе, дорогие читатели, прервать Настю. После ее сенсационного сообщения мы несколько секунд молчали, а потом разразились аплодисментами. В самом деле, прав Белоусов: журналистский метод поиска материала может быть очень результативным, если уметь видеть детали и вовремя вспоминать о них. Настя же покраснела от удовольствия, но, стараясь казаться невозмутимой, продолжила свой доклад.
— Спасибо, дорогие коллеги! Итак, теперь мы точно знаем, что и офорт Николая Антверпьева «Своим путем», подаренный мне Алексией, и Полькина дырка в карте Петровича указывают на гору Белуху, а так как совпадений не бывает, я убеждена: нам нужно идти именно туда.
Теперь что касается аметистовой друзы. Именно в ней, в глубине, среди фиолетовых кристаллов Полька и увидела таинственную гору. Не побоюсь сказать, что это — гора Белуха. Напомню вам также, коллеги, что в стихотворении Василия Дмитриевича Лебелянского «заблудившийся в сумраке выходит к лиловой горе». И наконец, фломастер, которым Полька проткнула карту, желая обвести на ней Белуху — тоже фиолетовый, как аметист и гора в стихах.
Теперь вспомним, коллеги, что значит фиолетовый цвет в атлантическом спектре[8]: в развитии личности это — время от того момента, как ребенок произносит первые слова, до полного освоения речи, а в развитии этноса — первые сознательные шаги народа, связанные с заявлением о самом себе через большие эпические поэмы.
В индоевропейском же спектре семи цветов радуги, отражающем цвета семи основных чакр, фиолетовый — последний цвет, символизирующий божественную мудрость, философскую углубленность, космос, наконец.
Честно говоря, я не очень поняла, как трактовка фиолетового цвета связана в атлантическом и индоевропейском цвете, и подумала, что здесь может помочь реконструкция мифологемы аметиста по различным этническим мифологемам. К сожалению, двух дней для этого мне было недостаточно.
* * *
На этом Настя закончила свое блестящее выступление. Реконструкцию мифологемы аметиста тут же предложил наш энциклопедист, мои лучший друг Мишель Мессинг, которому для этого оказалось достаточно трех минут.
Реконструкция мифологемы аметиста, проделанная Мишелем МессингомДревнегреческая легенда рассказывает об этом камне так: нимфа Аметист пыталась спастись от домогательств пьяного бога Диониса и обратилась за помощью к Артемиде. Богиня превратила нимфу в белокаменную колонну. Дионис однако не оставил своих притязаний и облил нимфу-колонну своим чудесным животворным вином. Но нимфа не ожила, лишь белокаменная колонна приобрела густой винный цвет.
В мифах Древнего Египта Осирис, умирающий и воскресающий бог, возвращается к жизни, когда на его тело кладут аметист.
У древних славян аметисты хранили исключительно жрецы и использовали для лечения людей от пьянства и избавления от похмелья князей.
А американские индейцы считали аметист камнем, с помощью которого можно вернуть психическое здоровье.
В скандинавской мифологии аметист принадлежал верховному богу Одину. С его помощью Один возвращал рассудок воинам, погибшим в бою и пришедшим в чудесную Валгалу.
Аметист — один из двенадцати Библейских камней, упоминающихся в Ветхом и Новом Завете. Поэтому он всегда высоко ценился церковными иерархами, как католическими, так и православными. Считается, что он дарует мир душе священника, защищает от земных страстей.
Итак, способность аметиста избавлять человека от недугов пьянства и наркомании — вот его главная особенность. Конечно же надо иметь в виду, что трезвость понимается и в переносном смысле: аметист сохраняет разум трезвым, делает его неподвластным страстям.
— Кстати, вы заметили, что, согласно атлантическому спектру, мои дети как раз находятся в «фиолетовом» возрасте? Правда же, папа?
— Точно, малыш, умница! И для них в высшей степени характерны и детскость, и одновременно трезвость мышления и мудрость.
Вот так при помощи Польки с Колькой и реконструкции мифологемы аметиста нам удалось соединить высший цвет индоевропейского спектра с одним из «детских» цветов спектра атлантического.
Мишель Мессинг строит ипсилон— Итак, дорогие коллеги, мы с вами абсолютно точно определили необходимость экспедиции и место назначения. Мне бы, признать, хотелось еще понять хотя бы первоначальную цель нашей экспедиции. Мишель, что вы думаете…
— Да, Рушель, друг мой, вы совершенно правы: пришло время ипсилона. Я прошу у вас буквально минут сорок, — и Мессинг удалился из гостиной.
Вернулся он, когда и получаса не прошло, и, как мы и ожидали, с ипсилоном, дающим ответ на мой вопрос: в чем же первоначальная цель нашей экспедиции?
Ипсилон горы Белухи, составленный Мишелем МессингомОбраз горы Белухи соединяет в себе два глобальных направления в мировом пути. Это, во-первых, правое направление, маркированное в мировой культуре как верх (гора) светлое (Белуха) мужское начало. Это направление выражается через мифологему аметиста, то есть мудрости и чистоты.
Во-вторых, левое направление в мировом пути. Это путь вниз, в темноту, под землю. Выражается это направление через мифологему сумрака или леса, в мировой культуре это женское начало.
Таким образом, чтобы выяснить ипсилон горы Белухи, необходимо построить две дроби. В числителе первой дроби будет аметист, а в знаменателе — благодатное знание из стихотворения Василия Дмитриевича Лебелянского. В числителе же второй дроби будет сумрачный лес Данте, в знаменателе же — заросшая тропа неумеренности Лебелянского, который, как мы помним, цитировал Блейка.
Ипсилон горы Белухи выводится из системных отношений знаменателей дробей правого и левого направлений. Тропа неумеренности, иначе говоря, кривая тропа приведет нас к благодатному знанию. Ипсилон горы Белуха — Хранительница!
— Позвольте, позвольте, мой друг! Я, как всегда, ничего не понял, но не это меня удивляет. Скажите мне скорее, почему именно Хранительница, а не Хранитель?
— Ну как же, Рушель! Пап?, можно я отвечу за тебя?
Мессинг кивнул дочери, и Алексия продолжила:
— В ипсилоне горы Белухи, как вы видите, сопрягаются мужское и женское начала, сама гора маркируется благодатным знанием, но к нему ведет заросшая кривая тропа, маркируемая женским началом, то есть хранитель этого знания — женщина. Поэтому Хранительница!
Честно говоря, из ипсилона Мишеля и объяснения Алексии я понял только то, что наш путь лежит на Алтай к горе Белухе, и ищем мы Хранительницу.
…А Полька, Колька и Петрович пойдут своим путем— А мы пойдем своим путем! А мы пойдем своим путем! — в комнату, топоча, как выразился бы Ломоносов, «бурными ногами», ворвались близнецы и бросились к деду.
— Друзья мои, я вынужден вам сказать, — Мессинг явно смущался — он боялся огорчить близнецов известием, что их опять не берут в экспедицию.
— А мы знаем, а мы знаем! — прокричали в один голос Полька и Колька. — Мам? и дед?, и крестные, и Рушель едут на гору, а мы с пап? пойдем своим путем! Ура!
— Полька! Колька! Петрович, о чем они?
— Гм… Знаете, Мишель, я впервые в жизни подумал, что не так уж вы не правы, когда называете своих внуков гениальными. Мы сейчас путешествовали с ними по карте, над которой написаны стихи вашего любимого Лебелянского, и мне стало понятно, что наш путь к той же цели будет несколько иным, чем ваш, но… простите мне это инфантильное замечание, без нашего пути ваш окажется безрезультатным. Вы правы, Мишель, когда утверждаете, что близнецы наделены уникальными способностями — и они помогут вам.
— Спасибо, Петрович! Нас уже не однажды выручали способности этих чудесных детей, но сейчас я благодарен вам за то, что вы наконец их признали!
— Постойте, а ведь офорт Антрепьева как раз и называется «Своим путем»! Как же я могла забыть!
— Да мы все об этом забыли, не только вы, Настя!
— Зато дети не забыли. Теперь я понимаю, Петрович, что ваше с ними путешествие по карте окажется не менее значимым, чем наше, — почему-то я вдруг заволновался.
Ох, если бы я только мог предположить, что ждет нас впереди!
Начало путиСамолет в Барнаул улетал ночью, что меня очень обрадовало. Я немного боюсь летать, а ночью можно быстренько уснуть и ни о чем не думать. Так я и сделал, как только самолет поднялся в воздух. Не сказать, чтобы спал я очень крепко — изредка открывал глаза, смотрел на своих товарищей и засыпал снова, — даже поздний ужин как-то не запомнил. Однако я отметил, что Мишель в отличие от всех остальных пассажиров салона не спит, а перебирает бумаги, что-то пишет в своем блокноте. «Что же это он? Отдыхал бы лучше, ведь завтра — тяжелый день» — подумав так, я снова крепко уснул и проснулся только тогда, когда самолет стал заходить на посадку.
В Барнауле мы решили не останавливаться, а сразу рано утром отправились на маршрутке сначала в Бийск, а оттуда уже — в село Тюнгур, где и остановились на ночлег на небольшой, очень симпатичной турбазе «Высотник». Путь наш от Барнаула занял четырнадцать часов, хотя мы практически не теряли времени на остановки. В Тюнгур мы приехали абсолютно вымотанными, и особенно тяжело пришлось Мишелю, не спавшему ночь. Наскоро перекусив, мы завалились спать, разумно рассудив, что утро вечера мудренее, а значит, дальнейшие планы лучше строить поутру.
Мессинг вышел к завтраку, когда все уже сидели за столом, и сразу же обратился к нам с прочувствованной речью.
— Дорогие коллеги! Я счастлив приветствовать вас в непосредственной близости от цели нашего путешествия — горы Белухи. Однако спешу предупредить все возможные проявления поспешности. Любое легкомыслие может оказаться роковым для всей экспедиции в целом и для каждого из нас в частности. Впереди нас ждет трудный переход, то есть восхождение к подножию Белухи. Опытные альпинисты на этом пути…
— Дорогой Мишель! — я, безусловно, был согласен с моим другом, но ничем не мог объяснить его пафос; мне он представлялся неоправданным, ведь все и сами прекрасно способны понять, что самолетом до Барнаула и маршруткой до турбазы наша экспедиция не заканчивается, и все опасности и трудности еще впереди. — К чему эти высокие слова? Все мы не в первый раз в экспедиции и великолепно знаем, что пути к истине легкими не бывают. Конечно, предупреждение о том, что надо быть осторожными, лишним не станет, но, может быть, перейдем к делу? Обсудим наши планы на сегодняшний день?
— Я предлагаю сейчас здесь договориться с проводником, да и отправляться к Белухе. Чем быстрее выйдем, тем быстрее придем.
— Несмотря на справедливость вашего последнего замечания, любезнейший Александр Федорович, я позволю себе упрекнуть вас как раз в том легкомыслии, о котором я только что предупреждал, и которого от вас никак не ожидал.
— Мишель, вы, прошу прощения, о чем? — Белоусов, кажется, обиделся, и я его очень хорошо понимал: Мессинг явно был несправедлив к нему.
Мой друг — прирожденный артист, ему обязательно нужно устроить целый спектакль с собой любимым в главной роли прежде, чем сообщить нечто важное. А в том, что Мессинг готовится сказать нечто значимое, я был практически уверен.
— Благодаря Алексии, Польке и Насте, — продолжал Александр Федорович, — мы знаем, куда нам надо идти, а благодаря вашему великолепному ипсилону — что нам надо там искать. Так, может быть, начнем собираться?
— Позвольте, Александр Федорович! Мы не знаем, куда исчезали люди согласно тем документам, которые вы представили нашему вниманию. И даже не партийцы Заболотов с Арсенюком меня волнуют, а те крестьяне, которые уходили в горы и иногда возвращались с лекарством от голода. Вам, коллеги, это не кажется важным? — и Мессинг обвел глазами всех нас.
Мы ждали, когда он продолжит — паузу Мишеля прервать может только тот, кто плохо знает моего друга, а среди нас таковых не было. Наконец Мессинг заговорил снова:
— Позвольте и мне, друзья мои, познакомить вас с документами, которые попали ко мне в руки буквально в день вылета. Рано утром мне позвонил старинный друг — мы знакомы со студенческой скамьи, и сблизились благодаря общему интересу к старинным легендам; вместе и в фольклорные экспедиции ездили, и в архивах пропадали. Так вот, Олег знает, что я в данное время занят поисками чудесной благодатной Шамбалы. Буквально накануне нашего отъезда Олег откопал в одном монастырском архиве интереснейший документ, который счел нужным скинуть мне по электронной почте, о чем и звонил предупредить. Этот документ напрямую касается нашей экспедиции, — и Мессинг снова торжественно замолчал.
Признаюсь, я не выдержал — каждый знает, в какое состояние приводит меня любое упоминание о Шамбале:
— Мишель, какой документ? Он у вас с собой?
— Да, с собой, и я ознакомлю с ним вас, друзья, но не спешите. Весь позавчерашний день я провел в публичной библиотеке, где нашел много важного и интересного для нас; всю ночь в самолете я систематизировал найденные материалы, и теперь готов отчитаться о проделанной работе. Есть у меня предчувствие, что после моего отчета задуманный ранее маршрут нашей экспедиции несколько изменится.
Разыскания Мишеля МессингаПрежде чем представить вашему вниманию документ, который мне прислал Олег, и документы, подобные этому по сути, но более поздние по происхождению, которые я сам отыскал в библиотеке, я хочу напомнить один хорошо известный Рушелю текст:
…Пойдешь между Иртышом и Аргунью. Трудный путь, но коли не затеряешься, то придешь к серым пещерам. Самое опасное это место. Много людей уже погибло в них. Но коли выберешь правильное время, то удастся тебе пройти эти пещеры. И дойдешь ты до гор-сестер белых, да только к ним пойдет еще труднее дорога. Коли осилишь ее, придешь туда, где все становится явным. А затем возьми путь, что тебе укажут к самой снежной стране, а в самых высоких горах будет священная долина. Там оно и есть, самое Беловодье.
— Конечно, мне знакома легенда, записанная Николаем Константиновичем Рерихом во время его путешествия по Алтаю, — кивнул я. — Сам не понимаю, почему эта запись не вспомнилась мне самому, когда я понял, что нам предстоит экспедиция!
— Рушель забыл эту старинную старообрядческую легенду, записанную Николаем Константиновичем Рерихом, потому что всех нас увлекли провидческие способности Алексии и близнецов. Однако все мы хорошо знаем, что озарение или предвидение никогда не случается просто так — похоже, что в данном случае оно было напоминанием о том, о чем мы все забыли: нельзя ограничивать поиск Шамбалы или Беловодья Тибетом и Гималаями, пора ехать на Алтай. Но я отвлекся, друзья мои. Теперь представляю вашему вниманию документ, который прислал мне мой друг Олег:
«От Москвы Белокаменной путь держишь на Казань-город, а можешь на Екатеринбург держать, оно и прямее будет, да мы со товарищи через Казань шли. А от Казани — прямо до Барнаула идешь, дорога там проложена, и, если Господь управит, не встретится тебе на том пути ни человек лихой, ни зверь лютый. Но, на Господа надеясь, сам не плошай: без ружья да ножа в путь не пускайся да и на ночь в дороге не оставайся, а по деревням да селам останавливайся.
От Барнаула иди в Избенск (нынешний Бийск. — М.М.), а от Избенска до Айна, от Айна же до Егура, потом — до Тюна. От Тюна до Усть-Солья дойдешь, а там у Савватия-пасечника на ночлег просись. Он тебя управит да на верный путь наставит. По пути же тому дойдешь до серых пещер. В тех пещерах есть ход, сорок дней с роздыхом через Кижискую землю, потом четыре дня ходу в Титанию, там во Сионское государство. Ты туда не ходи — стороной обойди, и иди ты по зеленому склону до самого пути вверх, где снеговая гора на триста верст, а снег на ней от самого Адама не тает. А в белой воде — сестра той горы. Там и найдешь Беловодье».
Этот документ датирован 1742 годом и представляет собой письмо московского купца Саввы Теретникова своему брату, монаху Варлаамо-Хутынского монастыря. Пожалуй, этот текст — первый из целого ряда так называемых «путешественников», или, как бы сейчас выразились, путеводителей, в страну Беловодье. Помните, Рушель, что писал Николай Константинович Рерих? «…Когда мы не так давно проехали через алтайские высоты, нам показали пути и потаенные, ведомые лишь избранным, далекие тропинки к Священным местам, именуемым Беловодье».
В день нашего отъезда, друзья, я успел пойти в публичку, где довольно-таки легко получил доступ к большому количеству «путешественников», подобных тому, что оставил своему брату Савва Теретников. Я не буду вас утомлять чтением всех текстов, тем более что они похожи; вполне достаточно прочесть один, присланный мне Олегом. Покажу только сводную таблицу данных по этим «путешественникам», которую я составил прошлой ночью в самолете. Для таблицы я выбрал только такие ориентиры, которые могут быть полезны нам в пути. Мне представляется наиважнейшим определиться с маршрутом. Более того, скажу: из населенных пунктов, упоминавшихся в «путешественниках», я ввел в таблицу лишь те, которые существуют и сегодня.
Сделав эту сводную таблицу, я убедился, что, во-первых, чудесное Беловодье, которое уже не одно столетие искали и божьи странники, и страдальцы за веру, гонимые с родных земель во все времена от патриарха Никона до Никиты Хрущева, и мы с вами, — это место расположено у подножия горы Белухи. Убедитесь сами: только здесь находятся недалеко друг от друга населенные пункты с названиями, указанными в таблице. Кроме того, есть водоем — это прекрасное озеро Аккем, в котором отражается гора Белуха. А что сказано в «путешественнике» Саввы Теретникова? «В белой воде — сестра той горы».
Во-вторых, я убежден в том, что партийцы Заболотов и Арсенюк искали чудодейственное лекарство от голода именно здесь. Документы, найденные Александром Федоровичем, убедительно доказывают, что они это лекарство нашли, и что это — артефакт из Беловодья, наследство древнейших жителей прекрасной страны, подобное поющим камням[9] или воде, способной хранить и передавать информацию[10]. На этом, дорогие коллеги, позвольте мне закончить. Ваши вопросы, пожалуйста?
— Скажите, Мишель, а серые пещеры, которые упоминались и в «путешественнике» этого московского купца, и в записи Рериха, и, судя по вашей таблице, в более поздних путеводителях… Через них, насколько я помню, можно пройти вообще Бог знает куда? Что вы о них нам можете рассказать?
— Да, Александр Федорович, серые пещеры упоминаются во всех путешественниках. Есть еще аутентичные записи этнографов, я не стал на них останавливаться, потому что они по содержанию абсолютно повторяют «путешественники», и везде упоминаются эти самые пещеры как место очень опасное. Что же касается хода через них, по которому «сорок дней с роздыхом через Кижискую землю, потом четыре дня ходу в Титанию, там во Сионское государство», то, думаю, соваться туда не стоит: обычная вещь, характерная для старинных описаний путешествий — еще и люди с песьими головами могут появиться, и Гог с Магогом. Забудьте, Александр Федорович. Думаю, партийцы ваши как раз в этих пещерах и сгинули, так что поверим указаниям людей бывалых и не пойдем туда.
* * *
Весь этот день мы решили повести на турбазе. Не знаю уж, когда Александр Федорович успел договориться о бане вечером, но мы в этом ох как нуждались после долгого пути! Да и как же можно отправляться в дальний путь, не попарившись! А уж девушки наши как были счастливы!
Но баня предстояла только вечером, а мы никак не могли позволить себе пробездельничать весь день, поэтому ваш покорный слуга взял под руку Белоусова и отправился с ним на поиски проводника, вооружившись списком этапов нашего пути. Мишель остался изучать свои бумаги и искать информацию в Интернете (благо, на «Высотнике» с Сетью все было в порядке), а Алексия с Настей решили прогуляться полтора километра до поселка Кучерла — послушать (и записать, само собой разумеется), что сейчас говорят люди о Белухе, алтайских духах и других интересующих нас вещах.
Мы с Александром Федоровичем быстро, практически сразу поняли, что проводника нам не найти. Да-да, представьте себе, дорогие читатели, те жители поселка Тюнгур, которые готовы вести коммерческих туристов, не обладающих реальной альпинистской подготовкой, даже в самые горы, категорически отказывали нам, как только видели список топонимов, составленный Мессингом! Что бы это могло значить…
Александр Федорович считал, что мы предлагаем мало денег, а я — что проводникам не нравится время завтра утром. Александр Федорович считал, что в этом пути они видят опасность, а я — что им не нравится мысль о том, чтобы делиться нашими деньгами с местными знатоками преданий, легенд и способов общения с духами… Так в праздной беседе мы бы очень приятно провели время до бани, если бы мне не пришла эсэмэска от Насти: «Помогите! Алексии плохо!»
И мы побежали, надеясь, что ничего подобного Настя не отправила Мессингу.
Загадка пещерного озераМы со всех ног бросились в сторону поселка Кучерла, куда отправились наши девушки (чтоб я их еще куда-нибудь отпустил одних — да ни за что на свете!), и вскоре увидели Настю, нервно мечущуюся по дороге. Бедная девочка! Если у меня сердце едва не оборвалось после ее сообщения, то каково ей самой!
— Скорее! Пожалуйста! — Настя схватила меня за руку и потащила на гору в сторону от дороги.
Все объяснения — потом, главное — понять, что с Алексией!
Небольшая пещерка, не видная с дороги, гостеприимно впустила нас под свои сероватые своды, и нашим глазам открылось небольшое идеально круглое озеро.
— Рушель, Александр Федорович, посмотрите в воду! — Настя склонилась над темной озерной поверхностью. Мы с Белоусовым подошли к ней.
— Не может быть! — я не знаю, кто выкрикнул это, я или Белоусов, а может быть, мы вместе, — то, что мы увидели, действительно казалось невероятным.
В самой глубине озеро переставало казаться темным, напротив, откуда-то снизу, похоже, что со дна, исходил необычайный, какой-то очень мягкий свет. И в этом свете была превосходно видна Алексия Мессинг, которая стояла там, на самом дне, под водой, и с любопытством оглядывалась по сторонам. Нелегко было поверить глазам, увидевшим такое диво!
— В деревне нам рассказали, что все серые пещеры соединены между собой, — говорила Настя. — И те, что от подножия Белухи ведут в Беловодье — о них утром говорил Мишель, — и эта.
— Эта? Настя, откуда серая пещера взялась здесь, и почему тогда о ней нет ни слова в «путешественниках»?
— Понимаете, Александр Федорович, нам в деревне рассказали, что эта пещера появилась совсем недавно, примерно лет сорок назад, и…
— Да как она могла появиться, Настенька! Я, признаться, никогда не слышал о землетрясениях в здешних горах, и…
— Александр Федорович, я вас умоляю! Давайте я вам все потом расскажу, хорошо? Нам бы сейчас Алексию вытащить оттуда!
Настя была совершенно права — рассказы местных жителей можно было послушать и позже, а вот Алексию нельзя было оставлять на дне. Белоусов это тоже понял, поэтому свои вопросы прекратил.
— Мы с Алексией решили посмотреть на эту серую пещеру. Поднялись сюда, и вдруг Алексия уставилась куда-то вдаль и проговорила: «Иду, конечно, иду!» Потом подошла к озеру, вошла в воду и стала спускаться вниз, как будто бы по тропинке или дороге. Я хотела было ее удержать, но она только сказала: «Подожди, Настя, так надо!». Я ничего не смогла, ничего! — Настя почти рыдала.
— Настенька, не плачьте, мы что-нибудь придумаем! Обязательно! — я утешал Настю, а сам даже приблизительно не представлял, что произошло и что же нам теперь делать.
Был бы здесь Мишель, он наверняка нашел бы и выход, и ответ на все наши вопросы, но ему я позвоню, только если мы сами не справимся: мой друг очень раним, я не хочу его пугать.
Алексия тем временем по-прежнему смотрела по сторонам, а вот внимания на нас не обращала никакого, хотя звали мы ее очень громко и настойчиво.
— Вот и со мной так же было: я кричала, кричала, звала ее, а она — ноль эмоций, как будто не слышит! Не представляю, что делать! — и Настя снова захлюпала носом.
Белоусов тихо говорил Насте что-то утешительное, а я напряженно думал. Обязательно должен быть выход из этой ситуации! Алексия очевидно жива-здорова, а значит, мы можем ее вытащить! Только вот как… Алексия — человек очень чуткий к воздействию самых разных энергий, а значит… Эври ка! Нашел!
Как я вытащил АлексиюДля ее спасения я решил прибегнуть к помощи эгрегора рода Блаво.
Эгрегор — это объединение энергетических сущностей, покровительствующих определенному кругу людей. Он помогает решить важнейшие задачи: сохранить здоровье и молодость, реализовать планы и достичь намеченных целей, получить финансовую и социальную поддержку и т. д.
Когда мы в церкви ставим свечки святым-покровителям, когда молимся за здравие и за упокой душ наших умерших близких — мы обращаемся за поддержкой к христианскому эгрегору. Это мощная сила, и обращение к ней может изменить жизнь к лучшему.
Эгрегор Блаво — сильное энергетическое объединение, вобравшее в себя духовную и ментальную мощь многих поколений целителей нашего рода. В каких бы странах ни оказывались мои пращуры, с кем бы ни взаимодействовали, их предназначением было служить людям, помогать им, активируя энергетические каналы. Мои предки помогли миллионам людей обрести здоровье, благосостояние, любовь, исполнить сокровенные желания, впустить в дом энергию изобилия. Эгрегор Блаво составляют потомственные целители нашего рода и все те, кому они помогли. Я объединил и сфокусировал силу всех этих людей, и теперь она помогает тем, кто обращается в Институт и непосредственно ко мне со своими проблемами. Помогает она и тем, кто работает с моими исцеляющими книгами, заряженными энергией эгрегора Блаво, которая передается людям для исцеления.
Я сосредоточился на концентрации энергии и постепенно перестал замечать Александра Федоровича и Настю, слышать их тихий разговор. «Ну посмотри, посмотри же на меня!» — мысленно уговаривал я Алексию, пытаясь поймать ее взгляд. Я был практически уверен, что если она посмотрит мне в глаза, то дело будет сделано: такой чуткий к энергетическим воздействиям человек как Алексия просто обязан услышать зов моего эгрегора!
Сначала Алексия никак не реагировала на мои мысленные призывы, потом забеспокоилась. «Не расслабляться, работать!» — мысленно подстегнул я себя. «Посмотри же мне в глаза, девочка моя, посмотри!»
И — свершилось! — Алексия наконец вняла моим мольбам и подняла глаза. «Так, умница! Теперь иди, иди ко мне, моя девочка! Иди!» — Алексия сделала шаг, потом другой… Она медленно поднималась вверх, ступая по воде, как будто по горной тропинке. Наконец над озером показалась ее голова, потом плечи, и вот уже с нами оказалась вся Алексия Мессинг — совершенно мокрая, но от этого не менее прекрасная и абсолютно живая!
Что же произошло с Алексией
Рассказ Насти ВетровойКогда мы пришли в Кучерлу, сразу же повстречали пожилую женщину с полными ведрами воды, которая, как нам показалось, вполне подходила для наших целей. Мы помогли ей донести воду до дома, так и познакомились. Звали ее Татьяна Тимофеевна, она считала себя русской, хотя по линии матери ей досталась частичка и алтайской крови. Может быть, поэтому Татьяна Тимофеевна и угощала нас алтайским супом, оказавшимся на удивление вкусным. Я бы никогда не подумала, что такое вообще можно есть: жидкий теплый чай, в котором размешана мука, — однако съели мы его за милую душу. Но не буду отвлекаться на кулинарные изыски нашей гостеприимной хозяйки — не это главное.
Рассказала нам Татьяна Тимофеевна, что, как она знает от своей бабушки по отцу, которая принадлежала к старинному старообрядческому роду (предки Татьяны Тимофеевны по отцовской линии пришли на Алтай в начале XVIII века), что путь в Беловодье действительно лежит через серые пещеры, в которых скрываются чудесные страны. Впрочем, сама Татьяна Тимофеевна не верит в то, что все эти сказочные места, в том числе и Беловодье, скрываются глубоко в горах, вернее, внутри гор. А вот в чем она убеждена, так это в том, что серые пещеры скрывают в своих недрах множество тайн, и одна из величайших — чудь, народ, ушедший с поверхности земли много веков или даже тысячелетий назад. От Татьяны Тимофеевны мы узнали много необычного. Она рассказала, что с чудью общаются алтайские шаманы и получают в подарок волшебные средства, позволяющие алтайцам даже в самые тяжелые времена оставаться здоровыми и сильными. А еще — что чудь знает все тайны большевиков и спасла многие жизни в годы красного террора и голода 1930-х годов.
По словам Татьяны Тимофеевны, все серые пещеры соединяются друг с другом, но никто, кроме чуди, не может пройти ими, потому что пути охраняют духи людей, умерших в поисках Беловодья. Они заводят живых в пещеры и оставляют их вместо себя, а сами отправляются на вечный покой.
Татьяна Тимофеевна рассказала, что сорок лет назад по дороге из Кучерлы в Тюнгур открылась еще одна серая пещера. Алтайцы ждут своего мессию — Белого хана, с приходом которого, как они верят, наступят времена всеобщего счастья и благоденствия. Сорок лет назад алтайская девочка Чугул перегоняла овец по дороге из Тюнгура в Кучерлу и увидела, как гора раскрылась и из нее вышел белоснежный конь с всадником в белых одеждах. Девочка упала перед ним на колени — такими прекрасными ей показались эти двое! А когда подняла голову, рядом уже никого не было, но гора не закрылась; так и появилась эта серая пещера. Татьяна Тимофеевна говорит, что мы можем расспросить и саму Чугул — она сейчас живет в Горноалтайске. Но даже если предположить, что девочке белый всадник просто привиделся, новая серая пещера служит несомненным доказательством ее слов: из таких пещер чудь выходит на свет Божий.
Мы с Алексией услышали про чудь впервые, и подумали, что, может быть, это местное название атлантов или лемурийцев. И на духов-стражей пещер нам очень хотелось взглянуть, да и на саму пещеру. Когда еще мы дойдем до Белухи; а тут — вот она, рядом! Ну, мы и пошли. Только зашли, как с Алексией стал происходить весь этот ужас…
* * *
Дорогие читатели, я специально записал для вас рассказ Насти, а не аутентичную расшифровку ее аудиозаписи беседы с Татьяной Тимофеевной. Во-первых, можете себе представить, как нам не терпелось услышать Настин рассказ; у нас просто не было сил ждать, пока она расшифрует запись. Ну а во-вторых, наши девушки так спешили в серую пещеру, что забыли спросить у алтайской дамы разрешения опубликовать интервью. Кстати, все дальнейшие публикации аутентичных текстов в моей книге сделаны с позволения информантов.
После Насти наступила очередь Алексии, которая уже пришла в себя, и даже ее одежда стала подсыхать на жарком июльском солнце.
Рассказ Алексии МессингКак только мы с Настей зашли в пещеру, мне показалось, что меня кто-то зовет, и почти сразу я увидела их: двух мужчин возраста где-то между тридцатью и сорока годами. Одеты они были в кожанки, фуражки, галифе, высокие сапоги, — в общем, так, по моим представлениям, одевались несколько десятилетий после революции. Оружие у них, кстати, тоже было. Я подумала еще, что именно так представляла себе героев документов, которые обнаружил Александр Федорович. Голосов этих мужчин я не слышала, но была уверена: они зовут меня, и я должна пойти к ним во что бы то ни стало. Мне казалось, что если я не пойду к ним, то — все! Случится что-то ужасное, что ли, не знаю… Но я буквально физически ощущала ту мучительную тоску, которая гложет этих людей. Это — что-то ужасное, абсолютно невыносимое! И мне подумалось, что я могу помочь им.
Никакого озера я просто не заметила — по моим ощущениям, я шла за этими людьми по горной тропинке, ведущей вниз. Когда же я спустилась, то оказалась в какой-то расщелине, где росли дивные цветы, я таких красивых никогда не видела. Тропинка вела дальше, а мне захотелось оглядеться, понять, где я нахожусь, а потом уже идти по этой тропе.
Неожиданно я услышала, как вы, Рушель, зовете меня. Я вдруг поняла, что должна вернуться к вам, потому что вы не стали бы так громко кричать без причины. Я решила: сначала разберусь, почему вы кричите, а потом уже вернусь к этим партийцам.
Пришла в себя я только рядом с вами и очень удивилась тому, что я такая мокрая.
* * *
Замечу, дорогие читатели, что я звал Алексию мысленно и даже не думал кричать. Алексия — очень чуткий человек, вот ей мой внутренний голос и показался криком, ведь я очень хотел, чтобы она услышала меня. Думаю, именно ее чуткость к энергетическим воздействиям, которая, к слову, очень часто сопровождает дар предвидения, и сделали Алексию потенциальной жертвой духов.
Письмо Петровича и наши дальнейшие планыПосле баньки мы все собрались за поздним ужином и начали обсуждать планы на ближайшее будущее.
Однако позвольте мне, дорогие читатели, отвлечься от повествования, чтобы рассказать о бане, которую для нас истопил Серега, сторож нашей турбазы. Что за прелесть была эта банька! Давно я не испытывал подобного наслаждения! Лавки в ней были свежеоструганными, и запах сильно прогретого дерева просто опьянял; а веники у Сереги были правильные, березовые, самые мои любимые, листик к листику. Истопил баньку Серега жарко, поэтому сначала пошли париться мы, а потом уже — девушки, которым по первому пару было бы тяжело. После долгой дороги да трудного дня ничего нет лучше жаркой русской баньки! Мы, как следует распарившись, с разбегу нырнули в реку Катунь! Вода в ней не ледяная, но очень и очень освежала разгоряченное тело… Ох, блаженство! Если окажетесь на турбазе «Высотник», что в поселке Кунгур, сразу же первым делом отыщите сторожа Серегу и попросите его баньку истопить. Не пожалеете! Я бы, кстати, рекомендовал вам не пренебрегать банными процедурами — они и нервы успокаивают, и организм поддерживают. Но помните, что баня хороша только для тех, кому здоровье позволяет; а тем, у кого больное сердце или патологии центральной нервной системы, или любые заболевания в стадии обострения, тем париться нельзя.
После бани и беседа наша оказалась очень продуктивной.
Сначала в своих похождениях отчитались девушки. Хоть мы с Александром Федоровичем и слышали их историю во второй раз, сердца у нас сжимались от страха; каково же было Мишелю!
Но не тот человек Мишель Мессинг, чтобы его напугала история, закончившаяся благополучно! После того как Настя и Алексия замолчали, он попросил слова, и лишь легкое дрожание левой руки выдавало пережитое волнение.
— Дорогие мои! — начал Мишель. — Я знал, что сегодняшний день окончательно прояснит наши цели. Благодаря тому, что сделал каждый, стало полностью понятно, что мы ищем, где и как нам надо это искать.
— Позвольте, Мишель, о чем вы? Я пока не вижу ничего проливающего свет на нашу дальнейшую судьбу, да и мы с Александром Федоровичем не нашли проводника, так что толку от нашей деятельности… — мне, честно говоря, было обидно: открытие наших девушек, скорее всего, было очень важным, хотя я пока не понимал, почему; Мессинг, судя по его виду, накопал что-то интересное, и только мы даже не смогли договориться с проводником.
— Не расстраивайтесь, Рушель, друг мой, не расстраивайтесь! Сейчас я попробую обобщить все, что мы узнали за сегодня, и тогда вы поймете, что отрицательный результат вашей с Александром Федоровичем деятельности — тоже результат, причем очень важный. И еще вы спасли жизнь моей дочери, так что, дорогой Рушель, вы просто не имеете права расстраиваться! Однако прежде, чем я перейду к обобщению полученных сегодня данных, позвольте мне поделиться тем, что принес нам Интернет. А принес он, как вы догадываетесь…
— Письмо! Папа, все хорошо? Как они, читай скорее, не томи!
На этот раз Мессинг не стал наслаждаться паузой — наверное, пожалел и без того измученную Алексию, — а сразу стал читать:
«Здравствуйте, мои дорогие! Как вы? Ответьте скорее — волнуюсь!
Мишель, я посылаю это письмо на Ваш адрес, потому что знаю: Вы первым посмотрите почту. Алексии я напишу другое письмо.
Мне представляется чрезвычайно важным, чтобы вы быстрее узнали то, что произошло с нами здесь. Если вы за своими делами не забыли, что мы с Полькой и Колькой идем своим путем по чудесной карте моего детства к подножию горы Белухи, вы понимаете, что я имею в виду.
Мы начали свой путь одновременно с вами, и сегодня, размышляя о том, куда нам держать путь, „разбрелись“ своими фишками по Тюнгуру и его окрестностям. Полька, а у нее сиреневая фишка, почему-то застряла на полдороги от Кучерлы в Тюнгур, не двигалась ни туда, ни сюда, только дрожала мелкой дрожью, а в глазах стояли слезы. Вот тут я не на шутку встревожился, но вдруг она заулыбалась и тронулась к Тюнгуру. Это несколько успокоило меня, но я, дорогие мои, жду вашего письма с нетерпением!
Далее. Колька постоянно рисует схемы нашего завтрашнего маршрута и бормочет себе под нос: „Путь должен быть кривым, путь должен быть кривым“. Причем оба этих милых ребенка не желают мне ничего рассказывать, на все свои вопросы я только однажды услышал от своей дочери: „Завтра, папа, завтра. Только пусть они там будут вместе“. Вы знаете, что после того, как дети отыскали мою карту и самостоятельно научились пользоваться ей, я изменил мнение об их способностях, а поэтому спешу предупредить вас: не расставайтесь! Ни в коем случае, даже если вам кажется, что это необходимо для общего дела!
Мишель, передавайте всем огромные приветы от Польки, Кольки и меня, конечно же, вашего, любящего всех,
Петровича».
Алексия схватилась за отцовский ноутбук, чтобы побыстрее войти в свою почту и прочитать письмо мужа, наверняка полное нежных слов, а Мессинг продолжил свою речь:
— Я позволил себе, друзья мои, успокоить Петровича, хотя и сам был взволнован не на шутку: в отличие от своего зятя, я вообще никогда не сомневался в способностях близнецов. Правда, меня все-таки немного успокаивало то, что Полька благополучно разрешила свое затруднение. Теперь же, теперь мы знаем, что почувствовала Полина.
— Бедная моя девочка! Папа, это было ужасно! Как она только выдержала!
— Да, доченька, Польке пришлось трудно, но она справилась. А вот Колька со своими блестящими способностями к стратегическому мышлению выстраивает путь, опираясь на стихи. Помните? — И Мессинг продекламировал своим глубоким бархатным голосом:
Вьется тропинка заросшая, призрачный путь неумеренности,Путь не героя, но мудрого, в отблесках ясного пламени…— Мишель, а почему нам нельзя расходиться? Иногда для дела бывает так нужно, да и вы и сам это прекрасно знаете.
— Само собой, Александр Федорович, знаю, но предпочитаю довериться своей внучке — на моей памяти она еще не ошиблась ни разу.
Я был абсолютно согласен с Мишелем, да и Белоусову пришлось согласиться, хотя он явно был не очень этим доволен. Все же великий индивидуалист наш Александр Федорович!
— Когда вы разошлись, я стал разрабатывать наш маршрут — так же, как это делал Колька. Теперь, услышав все то, что с вами сегодня произошло, я хочу представить вашему вниманию сначала свое обобщение случившегося, а потом свое мнение о начале маршрута. Итак… — Мессинг снова потянул время, но мы терпеливо ждали. — Итак, — вынужденно продолжил мой друг, когда никто не оценил его талант актера, — вот что мы имеем:
— во-первых, все проводники отказываются идти с нами в любой из населенных пунктов моего списка;
— во-вторых, мы узнали о легендарном народе чудь, обладающем особыми знаниями и оказывающем помощь людям, особенно алтайцам;
— в-третьих, духи покойных, охраняющие те или иные места. Здесь, мои дорогие, я ненадолго прерву свое перечисление. Дело в том, что на Алтае вообще духи умерших вполне свободно себя чувствуют, даже духи предков, которые давно нашли свой покой, могут иногда появляться среди живых. У каждого места есть такой дух-охранитель или, если хотите, покровитель, который оберегает это место, может помочь или, наоборот, навредить тому, кто так или иначе с ним столкнется. Конечно, вы помните, что о духах-хозяевах и духах-покойных рассказала нам Настя в своем блестящем сообщении незадолго перед экспедицией. Настя тогда узнала имя старичка-лесовичка, хозяина леса у подножия горы Белухи, напомню, что его имя — Алай. Алексия же, это для меня совершенно очевидно, как раз встретила наших партийцев, сгинувших в серых пещерах в тридцатых годах минувшего столетия.
— Простите, Мишель, что перебиваю вас, но как же Алексия столько времени провела под водой и не задохнулась?
— На этот вопрос, Настенька, лучше я отвечу — все-таки я врач, хоть и мистик. То, что я увидел в пещере, было озером лишь для нас с вами, а Алексия его не заметила, потому что ее дух в это время оказался в другом пространстве. Не очень понятно? На самом деле таковы практики шаманизма, в том числе и алтайского; во время камлания дух шамана уходит в другой мир, в одно из двенадцати небес, а телом он может управлять, — тогда тот, кто наблюдает камлание, видит, что шаман бьется в трансе, — или оставить его, — тогда шаман замирает в некоем подобии каталепсии. Алексия была введена духами Заболотова и Арсенюка в состояние, подобное состоянию камлающего шамана. А в таком состоянии организму не свойственны обычные жизненные функции.
— Да, дорогие мои, мы, наверное, еще встретим настоящего шамана, и для этого нам нужно хорошо запомнить, что сейчас рассказал Рушель. Прежде чем продолжить свое перечисление, я добавлю к исчерпывающему объяснению моего друга только одно: алтайские шаманы называются камами, и лучше, если мы с вами будем их так и называть в дальнейшем, чтобы люди воспринимали нас более естественно. Но, с вашего позволения, я продолжу. В-четвертых, — уф-ф, наконец-то! — Колька желает идти кривым путем, как и сказано в стихотворении Василия Дмитриевича Лебелянского. Думаю, мы тоже сделаем так.
И Мишель замолчал, а я не понял только одного: куда мы пойдем, да еще и без проводника.
— Пап?, а можно, я построю ипсилон и отвечу на вопрос, который я вижу в глазах Рушеля?
— Ты не устала сегодня, малыш? У тебя был тяжелый день, — Мишель встревоженно посмотрел на дочь. — Я и сам могу составить ипсилон, если тебе…
— Нет, что ты, пап?, мне же интересно!
И Алексия убежала к себе в комнату, прихватив отцовский ноутбук. Пока ее не было, мы молча занимались кто чем — я, например, в сотый раз перечитывал список топонимов, составленный Мессингом, не особенно понимая, зачем я это делаю. Наконец в гостиную вернулась радостная Алексия с открытым ноутбуком в руках.
Ипсилон Алексии МессингВсе, что мы имеем, органично распределяется по двум дробям. В числителе первой дроби будет чудь, то есть народ, обладающий древними знаниями и владеющий тайнами будущего и настоящего, иногда помогающий людям. В знаменателе же первой дроби будут алтайские камы, которые общаются с чудью и во время камланий попадают в сопредельные миры, населенные духами.
В числителе второй дроби будут сами духи, которые охраняют пещеры, скрывающие под своими сводами чудь, и вообще часто показываются людям.
В знаменателе второй дроби — алтайцы, которым чудь помогает чаще других. Сопрягаем эти две дроби при помощи «тропинки заросшей» или «кривого пути», и получаем… Тюн. Мы с вами завтра отправляемся в Тюн, господа!
Просто замечательно! Я понял в этом ипсилоне все слова. Правда, к сожалению, по отдельности, общая же логика от меня ускользнула — как и всегда, когда дело касалось мессинговских ипсилонов.
— Скажите, Алексия, а почему именно Тюн?
— Алексия, а можно, я отвечу?
И Настя поняла, и все поняли; вон, Белоусов как смотрит — точно понял! — и только я…
— Рушель, ведь Тюн дальше всех, понимаете? Смотрите, — и Настя развернула передо мной карту. — Мы можем попасть в Тюн через Высокое и Айн, а можем — через Усть-Солье… Есть, правда, еще одна дорога…
— Вот по ней-то мы и отправимся. Если Рушель не против.
— Постойте, постойте, друзья, я все-таки ничего не понимаю! Почему Тюн? Почему именно этой дорогой, вызывающей сомнения у Насти? И почему, Мишель, я должен быть против?
— Рушель, ведь мы должны идти заросшей тропинкой, путем неумеренности, то есть кривым путем, а путь к Белухе через Тюн — самый кривой!
Ничего себе логика! Такого я от Насти не ожидал.
— Ничего себе логика! — словно подслушал мои мысли Александр Федорович Белоусов, — Однако, Рушель, что же здесь непонятного? Раз в ипсилоне Алексии вышел Тюн — значит отправляемся в Тюн, и точка!
На мой взгляд, логика Александра Федоровича не уступала Настиной.
— Алексия, доченька, почему из трех алтайских населенных пунктов ты выбрала именно Тюн?
— Не знаю, пап?, просто я в какой-то момент точно осознала: нам надо в Тюн… Хотя… погоди-ка… в знаменателе первой дроби у меня шаманы, а в числителе первой — духи, и я поняла… Тюн ведь, как и Тюнгур, означает по-алтайски «бубен», а при помощи бубна шаман призывает духов. Точно! Вот поэтому Тюн.
— Умница! — Мессинг с гордостью обвел нас глазами. — Моя Алексия всегда так — ее интуиция бежит быстрее мысли, но никогда не ошибается, а мысль вскоре догоняет, и тогда на свет появляется нечто гениальное!
— Ну уж, пап?! Гениальные у меня лишь Полька и Колька, да и это — большой вопрос, но уж в их появлении ни интуиция, ни мысль точно не участвовали.
— Никакого вопроса нет — мои внуки гениальны!
— Конечно, Мишель, нет вопросов, но вы, кажется, хотели более подробно рассказать про дорогу, которой мы собираемся двигаться в Тюн. Кажется, вы говорили, что я могу быть против? — мне совсем не улыбалось слушать очередной мессинговский панегирик внукам.
— Да, простите, друзья мои, — Мишель несколько смутился моим замечанием, — Рушель, во-первых, эта дорога — вот, посмотрите по карте, — не проходит ни через какие деревни и пастушечьи стойбища, то есть здесь мы должны рассчитывать только на самих себя; во-вторых, выбрал я эту дорогу по принципу «кривого пути», а это, Рушель, может вызвать ваши возражения; и в-третьих, что-то здесь, на этой дороге, вызывает мои сомнения… Но только никак не могу понять, что именно.
— Дайте-ка посмотреть, — Белоусов забрал карту у Мессинга, задумался и продолжил после небольшой паузы. — Я понимаю, Мишель, что вас встревожило. Видите?
Карта, с которой мы отправились путешествие, была необычной — конечно, не такой чудесной, как та, по которой сейчас путешествовали Полька, Колька и Петрович, но тоже оригинальной. Ее для нас раздобыл Петрович у своих знакомых. Необычность этой карты заключалась в том, что на ней было указано не только расстояние между пунктами, как на любой другой карте, но и примерное время пути. Вы скажете, что такая функция не является необходимой? Мы тоже поначалу так думали, только Петрович, большой специалист в картах, довольно улыбался собственному приобретению.
— В одном месте на выбранной вами, Мишель, дороге, — объяснил Александр Федорович, — указанный километраж разительно расходится со временем, которое на него положено. Вот здесь, видите, на этой вполне ровной части дороги, идущей вдоль реки, два километра приблизительно проходится за десять часов. Как это, позвольте вас спросить? Но если это еще каким-то образом можно понять, то как вы объясните, что 15 километров дороги, явно проходящей по пересеченной местности, проходится приблизительно за полтора часа?
— Да, Александр Федорович, вы правы, как всегда, а я почувствовал, заметил даже, но не осознал сразу, простите меня, неразумного. Но что же делать? Я не уверен, что мы можем отправляться такой странной дорогой! Все необъяснимое…
— Все необъяснимое всегда притягивало вас, Мишель, притягивает и сейчас, поэтому вы подсознательно и выбрали эту загадочную дорогу. Меня как начальника экспедиции она… тоже притягивает. Только мы должны быть крайне осторожными!
— Браво, Рушель! Идем в Тюн «тропинкой заросшей, призрачным путем неумеренности»!
Все разом загомонили. Всем было весело и хорошо в предвкушении приключений, а я смотрел на друзей, радовался вместе с ними и размышлял о том, почему поэт Лебелянский назвал эту дорогу «путем неумеренности». «Ладно, завтра спрошу у Мишеля, а теперь — спать!» — решил я.
ТюнСобрались мы еще накануне и вышли в путь на рассвете. Летом в горах светлеет быстро, небо буквально с каждой минутой становится все ярче и ярче, и вот уже сначала золотые солнечные лучи появляются из-за гор, а потом и самый огненный диск короля неба. Как же прекрасны горы в лучах восходящего солнца!
— Посмотрите, Рушель! — подошел ко мне Мессинг. — А ведь наша Белуха и есть та самая лиловая гора из стихотворения Лебелянского!
— Да, — я вспомнил аметистовую друзу, подаренную Насте, и лиловую гору из стихотворения, — значит, вот куда должен выйти «заблудившийся в сумраке» Василия Дмитриевича…
— Надеюсь, Рушель, «заблудившийся» — это не вы и не я… И уж тем более не наши девушки!
— Не знаю, не знаю… Знаете, Мессинг, вы, а мы — вслед за вами, так стараемся следовать словам поэта Лебелянского, что я вполне могу допустить: «заблудившиеся в сумраке» — это мы, наша экспедиция. Утешает только то, что к «лиловой горе» мы все-таки выйдем. Отсюда кажется, что она так близко!
— Это только кажется, Рушель, только кажется. Не будем заблуждаться.
— Мишель, я давно хочу вас спросить, почему в стихотворении так странно и непонятно сказано про путь?
— Вы имеете в виду «путь неумеренности»? Помните, мы говорили, что Василий Дмитриевич практически цитирует Блейка, его «Бракосочетание Ада и Рая»?
— Помню, конечно. Только зачем?
— А затем, Рушель, что хочет подчеркнуть неоднозначность как добра, так и зла, невозможность абсолютно прямого пути. Лебелянский проводит своего героя через лес Данте путем неумеренности Блейка к лиловой горе…
— К горе с картины Куинна, где, как выразился Колька, «домик Гитлера»… К горе Белухе…
— «Где абсолютное зло, ни от чего не зависимо, смыслы свои обретает в абсолютном добре», — задумчиво процитировал Мишель.
Алтайский дольмен
Алексия опять исчезаетНа привал мы расположились в тени большого серого камня, неподалеку от которого весело журчал ручеек, — и вода под боком, и в тени было очень приятно отдохнуть. Пока кипела вода в котелке, Мишель колдовал над сушеной бараниной (не понимаю, как у Мессинга получаются такие вкусные вещи из продуктов, совершенно не съедобных на вид!). Мы неторопливо беседовали, спрашивая Мишеля обо всем, что нам было не понятно; он у нас — и энциклопедист, и повар, и химик-экспериментатор[11], без него наши экспедиции вряд ли были бы такими успешными.
— Скажите, Мишель, а что такое дольмены?
— Почему вы вспомнили о них, Настя? Мне почему-то кажется, что в этом походе все у нас не случайно, начиная с шопинга Алексии…
— Папа, но ты же знаешь, что в мире вообще все не случайно, просто некоторые люди умеют видеть связи между элементами Вселенной.
— Например, мой дед, Вольф Мессинг, и ты, дочка. И внуки. Но я-то никогда такими способностями не обладал!
— Не волнуйся, папа, ты ими и не обладаешь, просто каждый человек чувствует связи, если они становятся натянутыми. Вот и Настя тоже… Расскажи нам про дольмены, папа!
— Я спросила про дольмены, потому что мне случайно вспомнилось это слово, — объяснила Настя. — Вот поглядела на камень, на который вы облокотились, и вспомнилось. Я даже не знаю, где я его услышала.
— Это и неважно, откуда вы его знаете, Настенька, вы могли его прочесть в книге или газете, или незаметно для себя увидеть в Интернете… Я был бы уверен, что вспомнили вы его не случайно, если бы не считалось, что на Алтае нет дольменов.
— Мишель, вы же ученый! И, как всякий настоящий ученый, знаете, что в науке нет и не может быть никаких окончательных выводов! Если считается, что на Алтае дольменов нет, это не значит, что их тут нет на самом деле!
— Спасибо, Рушель! Я благодарен вам, что вы поставили меня на место, напомнив золотое правило ученого: мир познаваем в принципе, но не до конца, ибо бесконечен. Нет абсолютных истин и прямых путей! Тем более что Настя вспомнила о дольменах, глядя на этот большой камень, давший нам приют на время обеда. Да, дольмены — это камни, вернее, каменные столы или просто каменные сооружения, представляющие собой нечто вроде мест силы. Такие дольмены, сооруженные, скорее всего, представителями дочеловеческих цивилизаций, у нас в России есть на Северном Кавказе и, наоборот, на Кольском полуострове. В этих местах, в дольменах, люди общались с духами. Иногда в качестве дольменов использовались просто большие камни, например, был Конь-камень в Тульской области.
— Да, Мишель, здесь, на Алтае, духами покойных охраняются как раз такие большие камни!
— Так вот почему вам, Настя, вспомнился дольмен! Просто в вашем подсознании откуда-то отложилось, что дольмен — это камень, связанный с духами. Ничего не бывает случайно, я же чувствую!
— Мишель, простите, что я перебиваю ваше увлекательнейшее повествование, но как там наш обед?
— Не беспокойтесь, дорогой Александр Федорович, почти готов. Алексия, доченька, не поможешь ли ты мне? Алексия!
Алексия не отвечала. Никто из нас не заметил, как она отошла. Вроде бы ничего страшного не случилось — мало ли куда понадобилось отойти человеку, но мы почему-то встревожились. Мы молча посидели минут пять — вдруг Алексия выйдет к нам прямо сейчас? — и вскочили с места. Громко выкликая ее имя, мы растерянно ходили по поляне с большим камнем в центре: Мессинг нашел в себе силы напомнить, что нам ни в коем случае нельзя расходиться. Но Алексии не было на поляне, и толку от таких поисков тоже не было.
— Я должен связаться со внуками, — Мессинг устало опустился на траву. — Оставьте меня, прошу вас.
Мы отошли за камень. Здесь, в горах, Интернета не было, но мы поняли, что Мишель собирается воспользоваться своим «магическим кристаллом» — прибором собственного изобретения, чья работа основана на свойстве воды передавать информацию. С помощью этого прибора можно передавать информацию на расстояния до пяти тысяч километров без антенн и прочих технических средств[12].
Мишель и не думал нас стесняться, просто он пожелал остаться в одиночестве, ибо страшно волновался. Я его прекрасно понимаю: близкие люди могут утешить, поддержать, но вот разделить боль — никак.
Я не знаю, сколько времени мы просидели в напряженном молчании с другой стороны большого серого камня. Наконец появился деловитый, сосредоточенный, но никак не убитый горем Мессинг. «Слава Богу! — с облегчением подумал я. — Если Мишель готов к действиям, значит, выход есть, а если выход есть, то мы его обязательно найдем!»
Новая встреча с партийцами— Скорее, друзья, помогите мне! Потом все объясню, — с этими словами Мишель приник к камню всем телом и начал его ощупывать.
— Что нам делать, Мишель? — Настя разве что не подпрыгивала от желания помочь.
По ее лицу я понял: она уверена, что все будет хорошо, но при этом страшно волнуется.
— Ищите вкрапление в камень, скорее всего, кристаллическое, белое или бледно-сиреневое.
Только сейчас я обратил внимание на то, что камень — абсолютно гладкого серого цвета, на нем ни белых, ни розовых прожилок, ни темных или белых крапинок, ни следов ржавчины, ни вкраплений слюды, вообще ничего — ровная серая поверхность, шершавая, теплая под лучами солнца. Необычный камень — никогда не видел, чтобы порода была настолько единообразной. Ну, тем лучше — легче будет найти то, что велел искать Мессинг.
— Есть! — Александр Федорович даже не повернул головы в нашу сторону, он бережно ощупывал камень.
Мы все сгрудились вокруг Белоусова, пытаясь разглядеть то, что он нащупал.
— Позвольте мне, друзья!
Все расступились, давая дорогу Мессингу. Мишель же ничего ощупывать не стал. Он уставился на кристаллическое вкрапление в серый камень и проговорил:
В сумрак прохладный колодца полуденный луч успеваетВлиться, подобно тому, как утро вливается в ночь,Длятся вечерние шорохи, медленно мысль засыпает,Но рассыпаются звоны, и удаляются шорохи прочь.Перед заблудшим в ночи новая дверь открывается,Где за завесою сумрака слышится трель соловья,Где одинокая тень на девять теней разбегается,В семь соединяя таинственный смысл бытия.И вдруг… — мы замерли, потрясенные, — бело-сиреневое кристаллическое вкрапление стало увеличиваться, прямо у нас на глазах расширяясь и раскрываясь, превращаясь в щель в камне. Щель эта становилась все шире и шире, и вот буквально через минуту в нее не только могла протиснуться Настя Ветрова, но и свободно пройти Александр Федорович Белоусов со своим солидным животом.
— Осторожно, вторая ступенька уже остальных, — предупредил Мессинг.
«Какая ступенька? Откуда он знает?»
Камень как будто раздвинулся, стены образовавшейся пещеры обросли кристаллами, ближе к свету — бледно-сиреневыми, потом постепенно темнеющими, и темно-фиолетовыми, почти черными — в глубине. Вниз вела лестница из породы кристаллической структуры, но кристаллы здесь не сверкали гранями, как на стенах, а были стертыми. Вторая ступень же казалась более стертой, чем остальные — она была несколько уже.
Откуда же Мессинг знал?..
Когда я осторожно спускался по кристаллическим ступеням, то лишь очень небольшой частью сознания думал о том, откуда про эти ступени известно Мессингу, на первом же плане были две мысли: «не свалиться бы в этой сумеречно-неприятной мгле» и «что случилось с Алексией».
Несколько минут ушло на то, чтобы спуститься вниз. Мы остановились рядом с Мишелем и замерли, подобно персонажам гоголевского «Ревизора»: Мессинг сидел на корточках перед Алексией, а она — на каком-то пне, которых тут было множество. Рядом с ней сидели двое мужчин в одежде начала прошлого века. Это были именно они, партийцы Заболотов и Арсенюк. Алексия разговаривала с мужчинами, а Мессинг — с Алексией. Партийцы слышали Алексию и отвечали ей, а Мессинга не слышали, но, судя по их реакциям, видели. И нас они увидели тоже — и приветственно помахали руками.
Я попытался сконструировать для вас диалог, вернее, полилог, из слов Мишеля, Алексии и партийцев. Я, как и Настя с Белоусовым, слышал лишь слова Мишеля, Мишель слышал Алексию, Алексия слышала его и партийцев, те слышали только ее, зато видели нас.
— Почему вы хотите, чтобы я пошла с вами? — спросила Алексия у мужчин.
— Алексия, девочка, не говори с ними. Пошли наверх, хорошая моя! — Мишель.
— Ты увидишь то, что не видел никто, кроме… — я подумал, что это сказал Заболотов, а не Арсенюк.
Заболотов был лысый с сероватым лицом, а Арсенюк — маленьким и хроменьким, с огромными карими глазами.
— Кроме мертвых, да? — Алексия.
— Алексия, пожалуйста, пойдем, милая! — Мишель.
— Да, пап?, я слышу тебя, подожди. Кроме мертвых?
— Пойдем с нами, красавица, пойдем! Помоги нам! Помоги! Ты не можешь нас бросить, не можешь никак, не можешь… Те люди не слышат нас, это они мертвы, а мы живы, пойдем с нами, пойдем! — Илья Арсенюк.
— Алексия, дай руку, доченька!
— Да, пап?…
Боюсь, дорогие читатели, что я вас разочаровал, но это все, что нам удалось услышать. Алексия подала руку своему отцу и пошла с ним, причем на этот раз впереди шел Белоусов, за ним — ваш покорный слуга, потом — Настя, потом — Мессинги.
Мы выбрались из серого камня на землю, согрелись под летним солнышком, а потом Алексия рассказала, что с ней произошло.
— Я услышала, что меня зовут, так горько и жалобно, что не пойти я просто не могла. Дорогие мои! Любимые! Простите меня! Если бы вы слышали этот зов, я думаю, вы бы тоже не выдержали и пошли! Это так больно, вы даже представить себе не можете!
— Алексия, доченька, никто и не думает тебя винить!
— Пап?, мне казалось, что сердце разорвется! Я не помню, как вошла в этот камень, помню только, что эти люди, Иван и Илья, сказали, что они проводят меня туда, куда я так стремлюсь, где жаждет оказаться моя душа. Я же хотела понять, зачем они зовут меня.
В общем, пока мы болтали о дольменах, Алексия услышала такой трогательный зов, что не отозваться на него было невозможно. Идя на этот зов, наша девушка вошла в серый камень и стала беседовать с духами давно умерших партийцев Ивана Заболотова и Ильи Арсенюка. Серый камень, у которого мы волею судьбы решили сделать привал, оказался самым настоящим дольменом, причем алтайским, то есть ранее не известным. Алексия, как наиболее чувствительная к энергетическим воздействиям, вошла в контакт с духами. Правда, ничего нужного нам она не узнала, потому что, как пояснила начитанная Настя, духи места жаждут приманить человека, чтобы оставить его вместо себя охранять это место и отправиться на вечный покой.
Рассказ Мишеля МессингаЯ попросил оставить меня на время разговора с Петровичем и детьми, потому что боялся: вдруг Алексию, мою дорогую девочку, не удастся спасти. Я мог не выдержать напряженных взглядов — я сам изрядно волновался. Но Полька, которая, как только услышала, что Колька заговорил со мной, выхватила у брата из рук «магический кристалл» и прокричала мне: «Иди в камень, там мама с дядями внутри, я хочу, чтобы она к нам вернулась! Иди там, где сиреневые камушки, как у крестной Насти». Слова внучки меня немного успокоили — теперь я знал, что нужно делать.
Помните аметистовую друзу, которую Полька выбрала в качестве свадебного подарка Насте и Леониду? Девочка сказала, что идти надо там, где кристаллы аметиста, вот я и попросил помочь их найти, с чем великолепно справился Александр Федорович. Дальше все было просто: стихи Лебелянского мне известны с юности, а вот смысл стал понятен только сейчас. Вы обратили внимание, что в стихотворении соединены атлантический и индоевропейский спектры? Где одинокая тень на девять теней разбегается, В семь соединяя таинственный смысл бытия. Причем девять цветов атлантического спектра у Лебелянского оказываются разделяющими, а семь цветов индоевропейского — соединяющими. Благодаря этому я сразу понял, что стихотворение откроет камень в том месте, где его целостность нарушают аметистовые вкрапления, и что этот камень — дольмен, в котором мы встретимся c Заболотовым и Арсенюком. Они уже общаются с Алексией, воспользовавшись ее восприимчивостью к энергетическим воздействиям.
Благодаря этому стихотворению Лебелянского я знал, что внутри дольмена нас ждет лестница — ведь само оно написано «лесенкой», — причем вторая ступенька этой лестницы будет стерта, потому что вторая строчка короче остальных.
Я вижу в ваших глазах вопрос: откуда поэт знал об алтайском дольмене. Я прав? Да, разумеется. Но здесь возможен лишь один ответ: Лебелянский — гений, а им свойственно видеть то, что не дано простым смертным. Стихи его не просто прекрасны, они — мистическое откровение. Лебелянский знал, вернее, чувствовал вибрации Вселенной, и звучание его слов и ритм стихов создают соответствующие вибрационные потоки. Впрочем, друзья, я прошу прощения — увлекся и начал объяснять вам то, что вы и без меня прекрасно знаете.
* * *
Есть у моего друга Мишеля очень благородное качество: он всегда думает, что другие люди разбираются в самых различных вопросах не хуже него, что в принципе невозможно — ведь Мишель энциклопедист и гений. Впрочем, о вибрациях стихов Лебелянского я понял: принцип такой же, как у исцеляющей музыки[13].
Звуковые вибрации в каждом конкретном случае действуют на тот объект, на который собирался воздействовать поэт. Сейчас это — кристаллы аметиста, оказавшиеся входом в дольмен, а не так давно, в нашей первой экспедиции, другие его строки спасли нам с Мессингом жизнь, прогнав, а потом, наоборот, собрав летучих мышей в пещере, где мы и нашли поющие камни[14].
Благодаря Алексии, чья восприимчивость уже второй раз сводила ее с духами двоих погибших в 1930-е годы, мы сделали важнейшее открытие: на Алтае есть, по крайней мере, один дольмен, причем уникальный, являющийся одновременно входом в мир чудесного Беловодья. Только этот путь нам не подходил — мы же хотели присоединиться к духам партийцев, мы в отличие от Заболотова и Арсенюка хотели добиться того, чтобы наши открытия служили людям.
Мы решили идти своим путем.
* * *
Приключение с Алексией порядком нас задержало, поэтому мы не успели добраться до Тюна засветло и остановились на ночлег на живописном берегу озера Аккем, в котором отражалась Белуха. И все было, казалось бы, замечательно — красота несказанная, яркие звезды в черной воде, костер трещит, ужин вкусный, но меня не оставляло ощущение, будто за нами кто-то наблюдал. Успокоил я себя тем, что чувствительные Мессинги нисколько не беспокоились. «А раз уж они ничего не чувствуют, значит, мне тоже не следует напрягаться», — решил я и лег спать.
И в самом деле, эта ночь пошла благополучно, и даже Алексию не тревожили больше духи погибших.
Знакомство с алтайскими пастухамиМы шли уже три часа, причем постоянно в гору. Меня не оставляло ощущение того, что за нами наблюдают. Жара была томительной, личико Алексии побледнело, а Настино, напротив, обгорело на горном солнце, Белоусов тяжело дышал, а Мишель был непривычно молчалив. «Нет, так никуда не годится — я совершенно не готов довести своих друзей до полного истощения, даже не добравшись до первого населенного пункта!» — подумал я и заговорил:
— Мишель. Помнится, когда мы «покоряли» Кайлас, вы нашли превосходное средство облегчить подъем. Почему не воспользоваться им сейчас? Кажется, самое время.
— О чем вы, Рушель? Тогда мы с вами обсуждали, если я не ошибаюсь, одну научную статью…
— Да, было дело. А потом вы прочли очередное стихотворение своего любимого поэта! Нам всем стало намного легче идти, да и дышать.
— Точно, Рушель, спасибо вам! Правда, и как же я мог забыть! — И Мишель начал читать глубоким голосом:
Нелегко разрываться на старые искры в причудах чужого минувшего.Проще видеть за этим закатом какие-то новые в памяти странности.Упиваться волнением, стирая в сознании надежду на самое лучшее.Сохранять тишину в этой все повидавшей умеренной данностиВсех времен. Пораженье укрылось за склоном холма. ОдинокиеПредлагались решенья, которым давалось довольное прошлое.Оставались шаги по стеклу в неприличности очень уж легкие.Сохранялось на сферах тяжелых лишь только серьезно хорошее.Продолжение жалело себя. И за этими серыми мутными сферамиЧто-то радостно пело по нотам. Полночными сонными искрамиКто-то мир укрощал. И давалось здесь каждому истина верою.И рождались слова. И на свечи здесь ладаном вяло так брызгали,Понимая, что много кажется в вечности сладостно прожитым.Тишина воцарилась над миром. Чужими в эпоху стремленьямиРастворяется то, для чего по дорогам никем никогда здесь нехоженымВ эту ночь уползают следы тишины. И направленным в прошлое веяньемРастворяется мир в пустоте. По законам великой и славной прозрачностиДень минувший собой остается до этого мира от трудного года уставшего.Сферы века окажутся слишком уж в свете традиции выжженной мрачными.Перейдут в тишину повседневности вечность сурово кому-то отдавшие.Идти сразу стало легче; хотя чувство, что за нами наблюдают, не исчезло, но мои друзья приободрились, а это было главным.
— Как вы думаете, Рушель, что произошло? — спросил Мессинг. — Почему я забыл о стихах Василия Дмитриевича тогда, когда они нам были особенно нужны?
— Именно этот вопрос, Мишель, я сейчас задал себе. Мне кажется, что кто-то или что-то блокировало вашу память, может быть, не желая допускать нас туда, куда мы так стремимся… Не знаю.
— Папа, про эти строки забыл не только ты, о нем забыли все, кроме Рушеля. Я думаю, семейный эгрегор Блаво не дает блокировать память Рушеля.
— Может быть, может быть. Но мне совсем не нравится, что кто-то хочет помешать нам, — пробормотал Мессинг, и мои смутные ощущения превратились в уверенность: за нами следят.
— И проводники отказались идти Тюн, — кивнул Белоусов.
— Да, Александр Федорович, несмотря на все ваши дипломатические способности, проводники отказались. Но мы все-таки дошли!
Перед нами открылась широкая долина. После тишины горной дороги нас оглушило обилие шума и разнообразие запахов: показалось, что на нас движутся овцы, люди, собаки, горящие костры, — все вперемешку, без всякого порядка, без всякой логики. Но нас уже подхватили под руки, стянули с плеч рюкзаки, куда-то повели… И вот мы сидим у костра, упоительно пахнет жарящейся бараниной, а широкоплечий смуглолицый человек говорит нам:
— Алтайцы добрым людям всегда рады. Наш кам говорил с духами, они ему сказали, что проводят вас.
— Это не те ли духи, которые пытались завести нашу Алексию сначала в серую пещеру, а потом вообще в камень?
— Знаю, знаю, о ком ты говоришь. Те духи русских, русский злой дух, алтайский — добрый дух. Наш кам говорил с добрыми духами.
— Но, когда мы шли сюда, нам явно что-то мешало.
— Не знаю, о чем ты говоришь, ешь барана, алтайцы рады добрым людям.
Мне показалось, что этот пастух только прикидывался простодушным и что-то от нас скрывал. Звали его Алаем, так же, как духа места, старичка-лесовичка с картины. «Странно все это…» — думал я, ужиная; впрочем, баранина оказалась изумительной, и я решил, что после трудной дороги мы имеем полное право отложить все заботы до утра.
Ночевали мы в аланчике — в традиционном жилище пастухов Южного Алтая, шалаше, покрытом древесной корой. В центре аланчика был каменный очаг, а прямо над ним — отверстие. Алай рассказал нам, что через это отверстие кам общается с божеством Верхнего мира Ульгенем, а через очаг — с божеством Нижнего мира Эрликом. Я искренне надеялся, что в эту ночь божествам не придет в голову навестить наш аланчик — очень уютный. Его стенки были разрисованы местными пастухами, изобразившими и горного козла, и снежного барса, и оленя, и собаку, и здоровенный белый гриб и, само собой, огромного бурого медведя. И опять меня преследовало ощущение того, что за нами наблюдают…
АлайПосле сытного завтрака мы с коллегами решили скорректировать наши планы — всем казалось, что Алай что-то скрывает.
— Дорогие друзья! — начал я наше совещание, — в алтайскую деревню нас привело желание найти информацию про чудь, мне же кажется, что Алай ею делиться не собирается.
— Рушель, зачем нам обязательно Алай? Может быть, кто-то другой окажется сговорчивей. Мне кажется, легче разговаривать с женщинами — они больше любят говорить, рассказывать всякие истории, сказки, легенды, предания старины глубокой.
— Конечно, Настенька, вы правы — сразу видно опытного журналиста. Но мне чем-то интересен этот Алай.
— Может, он и есть кам, но скрывает это от нас?
— А зачем ему скрывать, как вы думаете, Александр Федорович?
— Если бы я был камом, Алексия, я бы постарался скрыть этот факт от посторонних, тем более от русских. Не забывайте, что шаманизм и шаманы преследовались с давних времен, как только царь дотянулся до Алтая. А уж о советском терроре можно не говорить…
— А что если Рушель будет беседовать с Алаем, а Настя с Александром Федоровичем поищут другого информатора? Мы же с Алексией постараемся при помощи «магического кристалла» связаться с Петровичем и близнецами — давно не выходили на связь, а Интернета в алтайской пастушьей деревне, как ни удивительно, нет.
Мы последовали совету Мишеля, абсолютно забыв, что как раз близнецы категорически были против нашего разделения. И поплатились за это.
Ваш покорный слуга отправился на поиски Алая — очень меня интересовал этот человек. Нашел я его без труда — Алай задумчиво курил, глядя в сторону ледяной вершины Белухи. «Очень хорошо! — подумал я. — Если бы он оказался чем-нибудь занят, мне бы не удалось с ним поговорить».
— День добрый, Алай!
— И тебе того же! Вечером вам барана зажарим — поедите свежего мяса, а как в дорогу надумаете — скажите, с собой приготовим.
— Спасибо, друг! Позволь мне спросить тебя, что ты слышал про народ чудь?
— Алтайцы рады гостям всегда, у пастухов сейчас есть мясо, много мяса, сыты будете! Добрые духи провели вас к нам.
— Спасибо, Алай! Так вот, чудь, я слышал, в горах живет…
— В горах алтайцы не пасут, в долинах пасут. Овцам трава нужна, а трава в долинах.
— Алай, а где сейчас ваш кам? Мне бы хотелось с ним познакомиться.
— Доволен ты своим аланчиком, друг? Не обижен на алтайцев? Сыты ли наши гости?
В таком духе мы с Алаем беседовали довольно долго. Профессиональная журналистка, возможно, смогла бы разговорить нашего гостеприимного хозяина, но я — не Настя Ветрова. Честно признаться, я думал, что после этого разговора уже не смогу смотреть на баранину (смог, как выяснилось к вечеру).
Вернулся я к нашему аланчику последним — все наши уже собрались.
— Рушель, где вы пропадали так долго? Вы же собирались с Алаем разговаривать, а Алай…
— Я все это время с ним и разговаривал, Александр Федорович. Крепкий орешек, надо сказать, этот Алай — ничего путного мне не сказал ни про чудь, ни про кама, зато я узнал, что алтайцы всегда рады гостям, а вечером нас ждет очередной жареный баран.
— Рушель, вы никак не могли разговаривать с Алаем!
— Почему не мог? Я именно этим и занимался чуть не три часа!
Все мои друзья уставились на меня квадратными от удивления глазами, а я понять не мог, в чем дело, пока наконец Александр Федорович не преодолел свое удивление и не объяснил:
— Мы с Настей, несмотря на профессиональные навыки, тоже практически ничего не добились: все милые и добрые, так и норовят накормить, но, как речь заходит о чуди, становятся глухими и с безнадежным упрямством твердят про баранину. И вот, разочаровавшись, отправились мы на поиски вас и Алая — думали, что сможем помочь вам вести беседу. Вас нигде не было, хотя мы буквально обшарили всю деревню, зашли в каждый аланчик, под каждый куст заглянули! Мы стали спрашивать народ, где Алай, и нам ответили, что Алая в поселке нет, что еще ночью, проводив нас в наш аланчик, Алай ушел. И сказали, что Алай появляется, когда захочет, а исчезает на годы. Теперь все уверены, что ближайшие несколько лет его не увидят.
— Но я разговаривал с ним! — мой ум отказывался признать этот абсурд.
— Рушель, вы разговаривали не с человеком.
— Позвольте, Настя, а с кем?
— Алай — дух, дух места с картины.
— Настя, духи не жарят баранину и не едят ее! Они бесплотны!
— Но некоторые из них, духи места, могут обретать плоть. Смотрите, Рушель, что нам с Алексией рассказал Петрович. Я сделал дословную запись:
«Здравствуйте, Мишель! Алексия, любимая, как ты, как все вы там? Нет, не тратьте драгоценное время, ведь мне все о вас известно — мы с детьми тоже путешествуем по нашей карте и внимательно следим за вашим путем. Зачем вы разделились сегодня? Полька опять начала дрожать, а Колька разбросал все фишки, когда вы это сделали. И мы долго не могли потом найти красную фишку, под которой у нас фигурирует Блаво. Нашли, слава Богу. Полька сказала, что „Рушель говорил с дедушкой-грибом с картины“, а Колька добавил, что когда Рушель говорил с лесовиком, его не было на земле. Что с Рушелем? Я волнуюсь, хотя и знаю, что все обошлось — мои дети успокоились. Однако если Рушель и правда разговаривал с духом места, вас подстерегает опасность: он постарается не допустить вас до своих тайн. Берегите себя! И не разделяйтесь!»
— Мишель, откуда ваш зять, наш драгоценный Петрович, столько знает про духов места? Никогда не замечал в нем интереса к этнографии Южного Алтая, — я не мог поверить в то, что беседовал с духом.
— Петрович, в отличие от нас с вами, сейчас если не путешествует с детьми по карте, то сидит в Интернете или в публичке и изучает все, что касается Южного Алтая — он считает, что у нас было мало времени для подготовки к экспедиции, поэтому старается заполнить информационные пробелы.
— И он совершенно прав, пап?! Его знания нам уже пригодились и, я уверена, пригодятся еще.
— Конечно, доченька!
— И еще, если бы получше подготовились, то смогли бы догадаться, что Алай — не человек, а дух.
— Это каким же образом, Настенька?
— Смотрите, Рушель: во-первых, имя.
Я же сама нашла в Интернете, как зовут нашего старичка-лесовичка. Во-вторых, вы, Рушель, все время чувствовали, что за нами наблюдают. Это и был Алай, но мы его не видели и не слышали, потому что он — дух. В-третьих, белый гриб на стене; а ведь Алай гостеприимно предложил нам свой аланчик, и мы это знали. И наконец, в-четвертых. Рушель, вчера Алай своей якобы простодушной болтовней настолько зачаровал нас, что мы и думать забыли про дела. Даже вас, обратите внимание! Мы не будем забывать про силу вашего семейного эгрегора, дорогой наш Рушель, — мы все знаем, что человеку отвести ваше внимание просто не по силам.
Да, теперь я понял, что мои друзья абсолютно правы — я беседовал с духом места и, более того, сегодня вместе с ним оказался в пространстве иного мира, чего даже не заметил. И Алай понял, что мы ищем, и постарается помешать нам.
* * *
А вечером опять была жареная баранина, звездное небо над костром и на этот раз вместо неторопливой речи Алая — протяжная пастушья песня.
Покинули мы гостеприимный Тюн на рассвете, загруженные бараниной, кажется, на всю жизнь. Алтайцы, кстати, умеют готовить ее так, что она практически не портится, а по вкусу и питательным свойствам не уступает абсолютно свежему мясу.
Путь наш лежал в Усть-Солье, старообрядческое село. Выбрали мы его по принципу кривого пути: это село хоть и приближало нас к горе Белухе, но от Тюна было далеко и лежало не на прямой дороге.
Усть-Солье
За нами следятНесмотря на рюкзаки, полные баранины, идти было легко: Усть-Солье, согласно карте Петровича, располагалось в долине, поэтому мы шли по относительно ровной дороге, даже немного спускались. Удивительно красив Алтай! Если и быть где-то дивному Беловодью, то только здесь!
— Тихо! Смотрите! — Алексия замерла, указывая на обочину. А там сидела очаровательная рыжая лисица, внимательно нас разглядывала и, кажется, не собиралась убегать. «Ручная, что ли? Интересно, кому бы здесь дрессировать лис, которые вообще не очень-то послушны…» — Пока я размышлял об этом, лисичка неторопливо удалилась в лес.
— Как здорово! Здесь звери человека не боятся! Как в раю!
— Вы думаете, Настенька? А если это не зверь?
— О чем вы, Мишель? Кто же это тогда?
— А если это наш старый знакомец?
— Алай? — Настя вздрогнула.
Надо сказать, предположение Мишеля и мне было неприятно. Но, так как сделать мы все равно ничего не могли, то решили считать лису животным, а не духом — так нам было спокойнее. Мир вокруг выглядел таким гармоничным, что совершенно не хотелось думать о духах.
Обедали мы на солнечной лесной поляне — ели, конечно же, баранину, великолепно запеченную Мишелем на углях. Из кустов на нас пялился ушастый серый заяц, который, как и лисица, совершенно нас не боялся. Мы тоже решили его не опасаться: если это и дух, то пусть наблюдает, он ведь ничего плохого не делает. Кажется, мы стали привыкать к постоянной слежке.
Моя энергия возрастаетНа ночевку встали у ледяного ручья с кристально чистой водой. Она была необычайно сладкой, с медовым ароматом — настоящее наслаждение! Все уснули сразу после ужина — сказывалась усталость, ведь поднялись мы еще до рассвета. Ваш покорный слуга остался дежурить у костра.
Я сидел, глядел на пламя, прихлебывал цветочный чай и вспоминал, как в первой экспедиции нас навестил гималайский мишка[15]. Тогда дежурил Мишель, так что мишка пришел познакомиться со своим тезкой. Все закончилось благополучно, слава Богу, но мне бы не хотелось сейчас принимать такого гостя.
Мои воспоминания грубо прервал треск веток ближайшего кустарника. «Неужели опять медведь пожаловал!» — я вскочил и зачем-то схватил в руки наш котелок — наверное, решил, что это — самое подходящее оружие против хозяина леса. Но треск стих, и через какое-то время я решился пойти посмотреть, что произошло.
И ничего не нашел. Ни одной сломанной ветки! Признаться честно, я и по сей день не могу до конца понять это загадочное явление. Мишель Мессинг считает, что, задумавшись, я напрягся, и вибрации моего организма оказались настолько мощными, что подействовали на куст.
Может, это и правда, но раньше я никогда не поражал своим даром деревья. Да, благодаря эгрегору рода Блаво моя энергия велика, но мне не хотелось бы стать астральным дровосеком! Возможно, это произошло потому, что Алтай — место силы? Здесь творятся поразительные вещи; я накануне разговаривал с духом, а Алексия — даже дважды с двумя, так что, возможно, моя энергия и усилилась многократно… Какие блестящие возможности открываются в этом случае! Здесь, на Алтае я смогу лечить людей еще лучше!
Замечательное открытие!
Кстати, потом версия Мессинга подтвердилась: моя сила возрастает на Алтае.
Старообрядцы Усть-Солья: тетка Ульяна…В Усть-Солье мы пришли днем, что оказалось очень правильным: люди охотнее разговаривают с незнакомцами и пускают их в дом засветло; а вечером — домашние дела, хлопоты по хозяйству, так что местным становится не до чужаков.
Зашли мы в самый первый двор. Он оказался самым обычным, я даже вздохнул разочарованно — мне казалось, что в этом старинном глухом селе все обязано быть особенным. А тут — куры возятся, яркий петух взлетел на забор и грозно смотрит на нас, а на земле стоит корыто с замоченным бельем — во всех деревнях такие дворы, только собаки не хватает, даже будки нет. Мы с коллегами постучались, осторожно отворили тяжелую дверь и вошли в дом.
В сенях все было увешано букетиками сушеных трав. Зверобой и ромашку я сразу узнал, и богородичную травку тоже, но многого определить не смог. «Надо будет обязательно спросить у хозяев», — подумалось мне.
Однако, открыв дверь в горницу, я тут же забыл о незнакомых растениях. Это была не совсем обычная комната. По стенам тоже были развешаны травы, а на столе в глиняном кувшине стояли потрясающе крупные ромашки. Пол весь был устлан яркими половиками — я таких и не видел никогда, — а с центральной потолочной балки свешивалось что-то непонятное на длинной веревке. И еще у самого порога лежал топор — я чуть на него не наступил.
Но необычнее всего оказалась хозяйка. Вот уж кто не был похож на колхозниц средней полосы! Очень худая и такая высокая, что, когда она поднялась нам навстречу, мне пришлось задрать голову, чтобы взглянуть ей в лицо. Волосы этой женщины не были убраны под платок, как обычно, а свободно падали на спину. Совсем черные волосы, и в этой смоляной гуще сияла одна совершенно белая прядь. И глаза хозяйки тоже были черными, даже зрачка было не разглядеть. Одета она тоже оказалась необычно: не в ситцевое платье, не в юбку с кофтой и даже не в спортивный костюм — самую обыденную одежду деревенских. На женщине была кофта из выбеленного льна, плотно расшитая по воротнику и подолу и перепоясанная широким плетеным поясом, на котором висела небольшая сумочка и кусок продырявленного темного янтаря на красном шнурке.
— Ну здравствуйте, коли пришли, — спокойно сказала хозяйка без особой радости в голосе.
— Мы тут просто проходили мимо…
— Да дверь-то прикройте, а то мухи налетят. Кто же вы такие будете?
Женщина выслушала наш рассказ о себе очень внимательно, а потом коротко представилась:
— А я — тетка Ульяна.
Она усадила нас за стол, поднесла прохладного молока и еще теплого хлеба. И то, и другое оказалось очень вкусным, и я понял, как проголодался за время путешествия. Пока мы ели, Ульяна рассказала, что живет одна с тех пор, как умер ее свекр. Муж у нее погиб на другой год после свадьбы — убился, упав с лошади, так она жила со свекром, а теперь вот одна. Все лето Ульяна собирает травы, сушит их, а потом дает людям как средство от самых разных болезней.
На балке у Ульяны, висел сушеный свиной пятачок, который, как и топор под порогом, нужен был, чтобы отвратить от дома дух покойного свекра. «Как же много на Алтае духов! Даже старообрядцы, бывает, не находят покоя после смерти», — думал я, угрызая хрусткую краюшку.
— Скажите, Ульяна, вы слышали что-нибудь про чудесное Беловодье?
— Как не слыхать, слыхала, да только байки все это, врут люди.
— Кому же надо врать-то? Зачем?
— Вот ты, сынок, говоришь, что людей лечишь, ищешь всякие… — Ульяна запнулась на сложном незнакомом слове — факты…
— Артефакты, — механически поправил Мишель.
— Вот-вот. А если кто другой вместо тебя это будет делать? Вся слава твоя пропадет!
— Так я же не за славой гонюсь, Ульяна! Я рад, если кто-то хочет работать со мной, заниматься наукой…
Ульяна посмотрела на меня так недоверчиво, что я замолчал, а она продолжила:
— Есть тут такие, которые весу себе придать хотят, вот и сочиняют байки про Беловодье, а никто там и не был никогда.
— А все же нам очень интересно! Расскажите, ну пожалуйста!
— Некогда мне болтать всякое! Иди, Настена, к деду Вахрамею, он горазд врать.
— Скажите, Ульяна, а остановиться на ночлег…
— У него и остановитесь, идите уже, некогда мне.
«Вот и поговорили, — подумал я, с сожалением вставая из-за стола. — Похоже, тетка Ульяна на нас обиделась. Как же трудно бывает с людьми, живущими далеко от книг, Интернета, фильмов… Иногда кажется, что они говорят совсем на другом языке! Алтайские пастухи не захотели нам помочь, но они хотя бы скрывали свою тайну, — я уже понял, что алтайцы считают чудь своей собственностью и ревниво оберегают любую информацию о ней. — А Ульяна явно делит с Вахрамеем сферы влияния: она рассказывает про покойников и лечит, а Вахрамей — про Беловодье. Нам про Беловодье нужно, тем более что покойниками мы уже сыты по горло, вот Ульяна и обиделась. Ладно, пойдем тогда к Вахрамею».
…и дед ВахрамейА вот с ним нам повезло больше. Жил Вахрамей на противоположном краю Усть-Солья, у него была пасека, и пчелы его давали необычайно вкусный мед, лучше, чем у других пасечников, а уж с нашим магазинным его вообще нельзя было сравнивать — настоящий алтайский мед, «семи хворей исцелитель, от семи недугов избавитель».
Высокий статный старец с патриаршей белой бородой и белыми же волнистыми волосами до плеч, перетянутыми кожаным ремешком, яркими голубыми глазами и доброй улыбкой, Вахрамей напомнил мне святого Николая. У деда Вахрамея мы ночевали и от него, пожалуй, впервые услышали то, о чем так жаждали узнать.
Дедушка Вахрамей был превосходным рассказчиком, и он поведал нам старинную алтайскую легенду:
«Раньше много людей мимо нас проходило, все Беловодье искали, а того не ведали, что там, где было Беловодье, там сейчас смотрится в прозрачные, как слеза красавицы, воды озера Аккем гора Белуха. И так отражаются в сапфировых водах озера Аккем сверкающие алмазами вечных льдов скалы нашей Белухи, что кажется, будто вырастает из озера сестра Белухи, похожая на нее в точности, как и положено близнецам. А может быть, так оно и есть? Может быть, скрыта под водами озера Аккем другая Белуха, родная сестра нашей? Верно, так оно и есть, ведь не всегда бесценным зеркалом лежало в горах озеро Аккем, не было в стародавние времена здесь никакого озера, а стояли две горы — две сестры, и походили они друг на друга так, как отражение и его хозяин походят друг на друга. Только не сияли вершины гор-сестер алмазами вечных льдов, а покрывали их густые леса, где было место и сосне, и ели, и дубу могучему, только березы не росло в тех лесах. В тех лесах и люди жили древние, дикие, чудью прозывались, и звери, а правил и зверями, и людьми Медведь-шаман. О том, когда и куда ушла чудь, — это совсем другая история.
У нас на Алтае верят, что близнецы приносят счастье. И точно: счастлив тот хозяин, у кого кобыла двойней ожеребилась, и счастлива та семья, где родила хозяйка близнецов. Даже короткая встреча с близнецами приносит удачу, вот и лезут глупцы в горы взглянуть на Белуху и ее сестру озерную, да только высшей удачей для них будет, если выпустят их горы-сестры из своих ледяных объятий.
Раньше, когда не было еще озера Аккем, а вершины гор-сестер были покрыты лесом, ровнехонько между этих гор расположилась прекрасная страна Беловодье, которую и искали те люди, что мимо нас проходили, а может, кто из них и нашел — назад-то не все возвращались. Жили в том Беловодье люди, которых у нас курумчинскими кузнецами называют, красивые и сильные; ростом курумчинские кузнецы были высоки, а телом стройны. Волосы у этих людей были золотые, глаза — голубые, как весеннее небо, или серые, как свинец. Лицами же они больше походили на русских, чем на алтайцев, и кожа у тех людей была светлая, как у нас с вами. Правил этими людьми Белый Царь, и счастливы они были. Жили те люди намного дольше, чем длится нынешний человеческии век, лет триста, верно, а может, и четыреста, и все этим людям удавалось, а болезней они вовсе не знали».
Как только дед Вахрамей умолк, на него обрушился град вопросов. Легенда показалась нам несколько незаконченной, нелогичной, что ли.
Почему эти самые легендарные курумчинские кузнецы жили так долго, ничем не болели и все им удавалось, как раз и предстояло узнать нашей экспедиции. Но почему они кузнецы? Что они ковали? И кто такой Белый Царь? Куда они делись и куда делась чудь? Если раньше не было берез, то как они появились? И какова во всей этой истории роль Медведя-шамана?
Вы скажете, что это — всего лишь легенда, устное народное творчество, и вряд ли можно доверять каждому сказанному в ней слову, и будете совершенно правы. Но как не бывает дыма без огня, так и слова, даже выдуманного, не может быть без достаточных на то оснований. Руководствуясь этой мыслью, мы с коллегами настойчиво требовали ответов от деда Вахрамея. Однако дедушка держался, как героический партизан на допросе, твердил только, что рассказал нам лишь то, о чем доподлинно знает, а еще что никогда не врал и на старости лет начинать не собирается. Не знает он, куда подевались курумчинские кузнецы и чудь, понятия не имеет, кто такой Белый Царь и откуда появились березы, а о Медведе-шамане слышал, что был такой, а больше ничего сказать не может.
Так мы вплотную приблизились к тайне Алтая. И хотя нас смущали слова деда Вахрамея о том, что не все искатели чудесного Беловодья возвращались назад, не всех горы-сестры выпустили из ледяных объятий, повернуть назад мы уже не могли.
Предупреждение об опасности— Друзья! Вы можете мне не верить, но здесь есть Интернет! — Мишель лежал в горнице на высокой кровати с шишечками, выделенной нам дедушкой Вахрамеем. — Неисповедим Интернет в горах! Честно признаться, не ожидал, никак не ожидал найти его в старообрядческом селе!
— Пап?, скорее! Что пишет Петрович? — Алексия спрыгнула с лавки и оказалась рядом с отцом.
— Конечно, доченька, уже читаю.
«Здравствуйте, мои дорогие! Алексия, хорошая моя, как ты? Я очень скучаю по тебе, любимая!
Я не мог и предположить, что вы в алтайской горной глуши сможете выйти в Интернет, но Полина твердым голосом мне велела писать письмо: „Пиши, папа, — сказала наша девочка, — все пиши, так надо“, так что я послушно сел писать. Полина посеяла фиолетовую фишку! Фиолетовая фишка в нашем виртуальном путешествии обозначает вас, Мишель! Вам грозит опасность! Я не знаю, какая именно, но то, что она неминуема, я уверен, ведь когда потерялась красная фишка Рушеля, он в ином мире общался с духом. Но красная фишка нашлась довольно быстро, а фиолетовая не находится. Берегите себя, очень прошу! Алексия, милая, береги своего потрясающего папа! И вы, друзья, берегите Мишеля! Помните, что, что бы ни происходило, вам ни в коем случае нельзя расставаться!
Если бы не пропала фиолетовая фишка, то я был бы очень рад тому, как продвигается наше виртуальное путешествие: мы давно обнаружили деда Вахрамея и узнали про курумчинских кузнецов. Мы, совершенно очевидно, опережаем вас, друзья!
Это я пишу не к тому, что вам надо спешить — спешка как раз до добра не доводит. Пишу я вам об этом, чтобы вы со всем вниманием отнеслись к моим словам! Берегите себя и особенно Мишеля! Мы любим вас и нежно целуем, особенно Алексию!
Ваши
Полька,
Колька,
Петрович».
Да, письмо Петровича не прибавило нам оптимизма. Я предложил Мишелю остаться у Вахрамея, но он категорически отказался, напомнив мне, что расставаться нам нельзя ни при каких обстоятельствах. Что ж, все равно надо было идти вперед!
Часть 3
На пути к знанию
Дедушка Вахрамей все-таки не выдержал нашего напора и рассказал, что и сейчас живут в Алтайских горах древние Хранители, потомки тех самых курумчинских кузнецов, которые населяли Беловодье — как он был уверен, совершенно реальное, а не мифическое. По словам деда Вахрамея, Хранители живут очень долго, не одно столетие, по крайней мере, одна Хранительница, которая помнит его покойного прадеда еще мальчиком. Признаться, нас не слишком удивил рассказ алтайского пасечника о долгожителях — потомках древнейшей цивилизации. Я уже писал о том, как мы встречались с потомками древних атлантов, невероятно долго живущих на свете.
Даже по лаконичному описанию курумчинских кузнецов нам стало понятно, что они потомки прародителей атлантов и лемурийцев, так что продолжительность жизни их потомков вполне логична.
И нам очень хотелось познакомиться с потомком загадочных кузнецов, тем более с Хранительницей. Нам было весьма любопытно узнать, что она именно хранит — а вдруг это окажутся тайны курумчинских кузнецов?
Дед Вахрамей отказался открыть нам имя Хранительницы, однако указал, как до нее добраться, хотя и весьма приблизительно.
Серая пещераНесмотря на все предупреждения, мы чувствовали себя бодрыми: мы вышли на след, и теперь нас вряд ли могли остановить зайчики и лисички Алая. Впрочем, они и не пытались, только следили за нами. Кроме тех странных лисицы и зайца мы еще встретили одинокого волка, который не сводил с нас внимательных желтых глаз минут пятнадцать — и все это время мы стояли, не двигаясь с места. Потом волк, как и предыдущие звери-соглядатаи, скрылся в чаще.
— Коллеги, а вам не кажется, что эти звери не следят за нами, а ведут нас? — спросил Белоусов.
— С чего вы взяли, Александр Федорович? Пока, кажется, мы идем к нашей цели самостоятельно, так, как объяснил дедушка Вахрамей.
— Вот-вот, а дедушка указал нам прямой путь, путь, которым шли все наши предшественники из них, а Петрович предупреждал об опасности, между прочим, угрожающей именно вам, Мишель.
Напомню, что возвращались далеко не все.
— Но как звери могут влиять на наш путь?
— Алай — дух, он может воздействовать на нас ментально, появляясь рядом в образах разных животных. Звери с их внимательными взорами действуют нам на нервы, мы становимся беззащитными перед духом. Что вы думаете об этом, Рушель?
— Признаться, господа, я не верю, что Алай представляет реальную опасность для нас. Пусть он дух, но в нем нет ничего жестокого. Алексия, вы видели его, когда были внутри картины Антверпьева. Вы согласны со мной?
— Наверное, да, Рушель, согласна. Мне не показался злым старичок-лесовичок в грибной шляпе. Но… пока мне кажется, что мы для Алая — нежеланные гости.
— Алексия права, Рушель. Зло и добро, как писал поэт, тесно слиты друг с другом…
Так, задумчиво переговариваясь, мы шли своим путем, и хотя нам не очень нравилась его прямизна, мы продолжали идти, потому что знали — это наш путь. Да и что мы могли сделать?
Буря в горахБуря началась внезапно — только что светило солнце, щебетали птицы, и вдруг стало темно, как ночью, и воцарилась абсолютная тишина. Мы схватились за руки — невозможно было разглядеть друг друга в этой тьме. Страшно было нарушить эту тишину, только руки друзей и их тихое дыхание помогали не потерять мужества.
И тут ударил гром, и огненная молния разрезала напополам черное небо. Хлынул мощный ливень, точно сами небеса обрушились на землю. Порыв дикого ветра согнул высоченную сосну чуть не до земли, дерево жалобно заскрипело, но выдержало — распрямилось. А вот ее молоденькую соседку этот же порыв ветра свалил наземь.
Нас прижало к скале, ветер не давал сделать ни шагу.
— Спасаемся, друзья, бежим — обвал! — Белоусов вовремя увидел потоки воды, несущие осколки камней с горы.
«Неужели это все?!»
Что проносится в голове человека в миг смертельной опасности? Кто-то думает, что вся жизнь, кто-то — что самые главные грехи, кому-то до слез жаль себя, а кто-то просто ничего не понимает в панике. И лишь немногие молятся, хотя это кажется самым логичным. Как ни печально, но и мне в тот момент не пришла в голову молитва. Почему-то я подумал о Насте Ветровой — у нее же скоро свадьба, как же так!
Белоусов дернул меня за руку, и я свалился на пол. На совершенно сухой пол! «Мы — в пещере! Мы спасены!»
Александр Федорович силился сдвинуть с места каменную глыбу, чтобы закрыть ею вход в наше убежище. Я присоединился к нему, а когда и девушки приложили свои усилия, камень наконец сдвинулся, и стало тихо. Там, за стеной, бушевала буря, а у нас было тепло, сухо и спокойно. «Благодарю Тебя, Господи!» — подумал я наконец.
— Коллеги, где Мессинг?
Радоваться было рано: Александр Федорович спас наши жизни, он же первым заметил, что нашего друга нет с нами.
— Пап?! Пап?! Где ты? Отзовись! — вопль Алексии, многократно усиленный пещерным эхом, прозвучал так страшно, что я похолодел: «Неужели это оно? Потерянная Полькой фиолетовая фишка… Где ты, Мишель?»
Сначала мы кричали, звали Мессинга, и у нас была надежда, что все обойдется. Потом, измученные и абсолютно несчастные, просто молча сидели, прижавшись друг к другу. Настя тихо плакала, у Алексии было абсолютно белое лицо, Белоусов сжимал и разжимал кулаки… Что делал я? Не знаю. На меня нашло какое-то оцепенение.
— Надо связаться с детьми. Алексия, где наш «магический кристалл»? — я подумал, что Полька и Колька более всех способны найти выход.
— У пап?, — безжизненным голосом ответила Алексия.
И снова мы замолчали. Искать Интернет в пещере было бы глупо, признавать самое страшное отказывался разум.
Из дневника Мишеля Мессинга— Спасаемся, друзья, бежим — обвал! — крик Александра Федоровича был последним, что я услышал прежде, чем потерять сознание.
Очнулся с дикой головной болью и, нащупав здоровенную шишку, сообразил, что Александр Федорович отнюдь не шутил — я схлопотал по голове солидным куском алтайских гор. Спасибо, что жив.
Но где все? Алексия! Мне стало так страшно, как никогда, наверное, не было! Однако буквально через несколько минут я смог подавить панику и взять себя в руки. Если я спасся, то остальные — почти наверняка, ведь с ними Белоусов и Рушель, а они даже по отдельности могут очень многое. Конечно, вдвоем они сберегут девчонок! Мне же для начала надо было разобраться, куда я попал, а потом думать, где искать остальных.
Так, серый камень — пол, серый камень — стены, серый камень — потолок. Понятно, я попал в серую пещеру. Не могу сказать, что это открытие обрадовало меня — я помнил, что именно в серых пещерах сгинули Заболотов и Арсенюк, а по «путешественникам» они вели совсем уж в мифические страны. Но я и не испугался — я был уверен в том, что мой интеллект, во много раз превосходящий разум покойных партийцев, справится с поставленной перед ним задачей — я найду выход.
Для начала надо было понять, как я сюда попал. У меня складывалось ощущение, что пещера закрыта со всех сторон, то есть что я замурован. Так, один кусок скалы тут явно недавно — вон как неровно стоит! Я сообразил, что провалился сюда во время бури, потом обвалившаяся глыба закрыла пещеру. Как же мне повезло, что она упала не на меня!
Пока я размышлял таким образом, одновременно пытаясь углядеть, например, вкрапления аметиста, чтобы попробовать воздействовать на него стихами Лебелянского, буря начала стихать. Если я долго провалялся без сознания, мои друзья сходят с ума! Алексия, бедная девочка, она всегда волнуется!
Однако опасность, о которой предупреждал Петрович, еще никуда не делась, тем более что я оказался отделенным от друзей, что совершенно не радовало.
Я уже в который раз оглядел серые пещерные стены внимательнейшим образом. Здесь должен был быть путь, пусть не наружу, пусть вовнутрь, но должен был быть!
И тут я заметил, что внутренняя стена пещеры слегка влажная. Что это? Дождь сюда не проникал… Интересно! Я погладил шершавую поверхность стены — камень на ощупь был будто пропитан водой, а так бывает только в том случае, если поблизости испаряется влага. Если здесь есть вода, значит, есть и путь, через который она проникла сюда.
Воду надо позвать и, если она есть, она откроется человеку. Камень пропустит ее, откроет ей проход. Я стал громко читать стихотворение Лебелянского, которое помогло войти в серый дольмен. Только я произнес последние строчки «Где одинокая тень на девять теней разбегается, В семь соединяя таинственный смысл бытия», как до меня дошло, что делать. Кстати, камни открываться и не думали, на этот раз стихи просто помогли мне включить воображение. В двух последних строчках этого стихотворения были названы числа атлантического и индоевропейского спектров.
Атлантический спектр, как мы знаем, символизирует жизнь и развитие личности и этноса, а индоевропейский — единство света, целостность бытия. Движение в разделении, а поиск — в единении.
Если я попробую извлечь воду из камня, я увижу… Да, это может стать входом!
Дальнейшее было делом техники. В пещере было светло от фосфоресцирующего мха, который рос прямо на камнях. Я собрал с серой стены несколько капель воды и подставил под свет так, чтобы капельки заиграли радугой, то есть чтобы увидеть все цвета индоевропейского спектра.
Сработало! Предчувствие меня не обмануло! Я увидел, что у голубой полоски моей маленькой радуги — розоватый оттенок. Это означало только одно: здесь где-то прячется горячее минеральное озеро, надо его всего лишь найти.
Где мой рюкзак, я понятия не имел, а жаль — мне бы сейчас пригодился один реактив. Ну попробуем своими силами.
И я отыскал озеро. Оно действительно пряталось за скалой, которая настолько притворялась успешно сплошной и цельной, что, если бы я не знал, чего ищу, не нашел бы ни за что. Вода была соленой и теплой, над ней поднимался пар. Тем лучше — здоровее буду! Я прямо в одежде нырнул в воду, на этот раз порадовавшись отсутствию рюкзака.
* * *
— Не может! Не может Мишель пропасть! Я пошла его искать, вот! — и Настя быстро пошла в глубь пещеры. Мы отправились за ней, потому что помнили: разделяться нельзя. — Смотрите, озеро! Это от него здесь так тепло! — над обнаруженным Настей озером поднимался пар.
— Настя, а почему вы считаете, что Мишеля надо искать в глубине пещеры? Буря уже почти закончилась, скоро мы выйдем отсюда и обязательно найдем нашего друга.
— Ох, Александр Федорович, я просто не могу сидеть и ждать!
Я прекрасно понимал Настю, сам был такой же.
Пока мы пререкались, стараясь удержать журналистку от безумного похода в глубину пещеры, вода в озере начала меняться — чуть-чуть, едва заметно. Как будто бы слабые круги пошли по ней. Они становились все заметнее. И вдруг…
— Пап?! — Алексия с криком бросилась в воду, я — за ней, подумав, что бедняжка от горя потеряла разум и решила свести счеты с жизнью.
Но я не успел никого спасти: из воды выбирался Мишель, а на шее у него взахлеб рыдала Алексия.
И слезы эти казались такими живыми после ее молчания!
Из дневника Мишеля Мессинга (продолжение)На том, чтобы я с раннего детства учился плавать, настоял мой дед, Вольф Мессинг — он очень хорошо помнил, как чуть не утонул, переплавляясь через Неман на советско-польской границе. Поэтому плаваю я, как профессионал, за что не раз благодарил деда. И сейчас благодарю: спасибо, дедушка, ты спас мне жизнь!
Плыть, несмотря на одежду, было легко, а вот нырять — трудновато: больно уж плотная вода оказалась в этом озере. Зато как велика была моя радость, когда, вылезая из озера в какой-то другой пещере, я чуть не был утоплен собственной дочерью, бросившейся мне на шею! Вот уж повезло так повезло! Я не смел надеяться, что озеро прямиком выведет меня к вам! Алексия, девочка моя! Друзья! Я счастлив!
* * *
Пока мы целовали, хлопали по спине и стискивали в объятиях Мишеля, буря полностью прекратилась. В щель между стеной и камнем, которым мы загородили вход в пещеру, пробивались лучи света. Вместе с Мишелем мы легко отодвинули импровизированный заслон и через мгновение уже радовались солнышку и вновь обретенной жизни.
Рюкзак Мишеля мы нашли сразу; наш друг, провалившись, потерял его из-за оборвавшейся лямки. «Вообще-то эти лямки должны выдерживать лавину, — подумал я, поправляя ремни. — Ну да ладно, зато с рюкзаком Мишель не смог бы плыть. Правда, он смог бы по „магическому кристаллу“ связаться с внуками, и тогда, глядишь, никуда бы не пришлось плыть, но все хорошо, что хорошо кончается».
Пока я размышлял, Мишель уже тихонько общался с кристаллом.
— Друзья, Колька нашел фиолетовую фишку! Она, представляете, почему-то оказалась в стакане с минералкой! Вот ведь чудеса!
— С вами, Мессингами, еще и не такие чудеса происходят. Я нисколько не удивлюсь, если Колька вытащил фишку из стакана с тот момент, когда вы выплыли из озера.
— Уж можно подумать, что с вами, Александр Федорович, никаких чудес не происходит! Сколько вам лет, напомните, пожалуйста!
— Если вы, Мишель, забыли, сколько лет вождю мирового пролетариата, то плохи ваши дела!
— Рушель, вы у нас — главный чудотворец, научите меня!
— А вы, Настенька, и сами неплохо справляетесь!
Так, подтрунивая друг над другом, мы шли вперед, жевали на ходу бутерброды с вяленой бараниной, и было нам хорошо.
Призрачный путь неумеренности Мишеля МессингаБуря несколько изменила ландшафт. Конечно, ослепительная ледяная вершина Белухи никуда не исчезла; но размытую дождем дорогу перегораживали сосны, вырванные с корнем. Идти было трудно, и мы решили свернуть в лес, где ураган не смог разгуляться в полную силу, и где почти не было сломанных деревьев.
— Мишель, мне кажется, или вы после вашего приключения несколько помолодели? — спросил я у похорошевшего друга.
— Думаю, Рушель, что так оно и есть. По крайней мере, шишка на голове практически сгладилась, да и чувствую я себя намного сильнее. Обратите внимание на Алексию: моя дочь свежа, как майская роза после первой грозы.
— Ну, Алексия всегда прекрасна…
— И тем не менее она была крайне утомлена и напугана, а сейчас от всего этого не осталось и следа. Я прихожу к выводу, Рушель, что мы нашли уникальное озеро — место силы, вода которого сохранила память чуди о долголетии и здоровье. Полагаю, нам всем нужно в нем искупаться. Настенька тогда потрясет своего жениха неземной красотой.
— Не возвращаться же теперь… На обратном пути, если Господь приведет.
Так мы сделали еще одно открытие: нашли озеро силы, дарующее молодость. «На редкость интересная и удачная экспедиция получается, — думал я. — А уж если мы найдем следы чуди и курумчинских кузнецов! Скорее бы добраться до хранительницы!»
— Тьфу ты, черт!
— Что с вами, Мишель? Вы где? — я очнулся от размышлений и обнаружил, что друга рядом больше нет.
— Рушель, я здесь, внизу, дайте руку!
Мессинг провалился в какую-то яму, очень глубокую, которую все остальные благополучно обошли, не заметив. «Что-то он сегодня в ударе», — усмехнулся я, скидывая рюкзак.
— Мишель, вы живы, ничего не сломали?
— Нет, в этой яме — болото после дождя. Вам будет непросто меня вытащить.
Мы с Александром Федоровичем, конечно, извлекли Мессинга на свет Божий, но попыхтеть пришлось изрядно — болото в яме не хотело отпускать свою добычу. Но в конце концов оно отпустило незадачливого путешественника, приняв в жертву его ботинки, вытащить которые не удалось.
Мессинг переобувался, декламируя стихи Олега Григорьева:
Сижу я в болоте на кочкеИ ем бутерброд с колбасой.Подходит ко мне незнакомец,Промокший и страшно босой.— Я провалился в болото, —Тоскливо он говорит. —Оставил там два целых бота,Этюдник и теодолит.Рюкзак с очень ценным снарядомИ то, в чем я кашу варил,Сказал так и плюхнулся рядомИ больше не говорил.И был он настолько размокшийИ до того босой,Что я поделился с ним хлебом,А также и колбасой.Я намек друга понял и, пока Мессинг услаждал наш слух, соорудил бутерброд, правда, не с колбасой, а с бараниной.
— Послушайте, Мишель, вам не кажется, что это уже слишком? Ваш путь становится воистину призрачным путем неумеренности! Исчезать два раза подряд — это явная неумеренность!
— Александр Федорович, ваши слова говорят о том, что скоро мы все придем ко дворцу благодатного знания, потому что именно такой путь — наш. Не будем же жалеть об утерянных ботах и — вперед, через тернии к звездам!
— Как вы думаете, Мишель, почему наш драгоценный дедушка Вахрамей называет Медведя шаманом, а не камом?
— Кам — это по-алтайски, а дедушка Вахрамей — русский старовер. А почему вы вдруг вспомнили, Рушель?
— Не знаю, просто вспомнилось случайно.
— Случайно? Кхм. Вы не забыли, как Настя вспомнила про дольмен? Тогда нам тоже показалось, что случайно, да только недолго мы пребывали в этом заблуждении.
— Смотрите, тропа! Пойдемте по ней! — воскликнула Настя.
— Да, я помню, но…
Мы свернули было на узкую оленью тропу, но тут же прямо перед нами рухнула здоровенная сосна. И опять все остались целы — воистину, счастливый день!
С тропы мы опять свернули, причем на этот раз в почти непроходимую чащу. Вырываясь из цепких лап каких-то колючих кустов, Настя не удержалась на ногах и упала вниз с довольно-таки высокой скалы. Представьте себе наш ужас, когда самая молодая наша коллега вдруг исчезла у нас на глазах! Ведь мы и не подозревали, что подошли к самому краю обрыва — настолько все вокруг заросло кустарником и высокими папоротниками. И представьте себе нашу радость, когда мы увидели живую и здоровую Настю, сидящую тремя метрами ниже нас на чем-то плоском и даже сверху кажущемся мягким! Ну и денек!
ХранительницаПлоскость, на которую мы спрыгнули вслед за Настей, оказалась действительно мягкой. Толстый слой ярко-зеленого мха спружинил, как перина, и вскоре мы уже знакомились с Хранительницей. Дом у нее был очень необычным, я такого никогда раньше не видел. Не только бревенчатая крыша, но и стены, тоже бревенчатые, были покрыты таким же ярким мягким мхом, причем оказалось, что он растет прямо на бревнах. Позже Хранительница объяснила нам, что это особый мох, сохраняющий тепло даже в лютые морозы и имеющий целительные свойства. Жаль только, что люди даже в алтайских деревнях разучились его выращивать, а то смогли бы избавиться от множества проблем со здоровьем. И внутри домика на стенах рос этот чудесный мох, напоминая причудливые объемные обои. Пол же был устлан свежими сосновыми лапами, поэтому пахло в избушке просто волшебно.
Но я отнюдь не сразу обратил внимание на необычность жилища Хранительницы, потому что сама она выглядела не менее оригинально. Мы с друзьями то ли из-за легенды дедушки Вахрамея, то ли из-за самого слова «Хранительница» ожидали увидеть женщину, похожую на строгую монахиню, с которой будет сложно разговаривать. И потом, ее предками были легендарные курумчинские кузнецы, а поэтому мы представляли себе ее необыкновенно высокой, самой настоящей великаншей. А нас встретила женщина, вначале показавшаяся совсем юной; лишь позже мы увидели вековую мудрость в сиянии ее глаз. Но ни возраст, ни знания не мешали Хранительнице быть веселой и приветливой! Роста Хранительница была вовсе не исполинского — просто высокая женщина с гибкой фигурой и легкой походкой. Волосы ее были рыжими и кудрявыми, зеленые глаза золотились искорками смешинок, голос звенел смехом — в общем, не похожа была Хранительница ни на строгую монахиню, ни на суровую отшельницу.
— Меня зовут Серафима, — поведала она, — потому что я храню память того народа, который знал, любил и понимал огонь. Хранители носят имена, связанные с Огнем, Светом, Сиянием.
Меня зовут Серафима, мою мать звали Ольга, бабушку — Дарина. Вы, Рушель, сможете назвать мое имя людям, когда я продолжу род, но никак не раньше, род Хранителей не должен прерваться.
Я теперь знаю, что Серафима продолжила свой род, имя же ее дочери — тайна, которую знают лишь посвященные. Когда-нибудь и она продолжит род Хранителей, и тогда имя ее станет известно многим.
Первая беседа с ХранительницейСмешливая и яркая, Хранительница так поразила нас, что довольно долго мы просто молча глядели на нее. Первой пришла в себя Настя, и это оказалось очень кстати: нам нужна была продуктивная беседа, а не бессмысленное созерцание, а голос девушки всех нас привел в чувство. Мы обнаружили, что сидим за гладким деревянным столом, на котором стоит миска с медом, перед каждым из нас — чашка душистого липового чая, а из печи пахнет чем-то знакомым с детства и очень вкусным, только не понятно, чем именно. Эти ощущения были такими острыми, будто я переживал их впервые в жизни. И в этом, и в том, что мы, потрясенные, сами не заметили, как вошли в дом и уселись за стол, проявились чудесные способности Хранительницы. Но об этом позже.
— Да, мы вас представляли себе совсем другой, — именно эта фраза Насти привела нас в нормальное состояние.
— Вижу, что твои друзья, девушка, даже не слышали, о чем я говорила, настолько удивились, — Хранительница обвела нас своими зелеными глазами. — Неужели все так плохо?
— В каком смысле? — не понял я.
— Что вы, просто мы с друзьями всю дорогу фантазировали, какой вы окажетесь, а вы оказались совсем-совсем другой! — Настя смутилась. — Более доброй, более живой, более красивой!
Какие верные слова нашла Настя!
Хранительница была красивой, как горы и лес, солнце на восходе и ледяные вершины Белухи, и живой, как огонь, на который были похожи ее рыжие волосы.
— Ну уж, не смешите меня — красивой! Рыжая да тощая — вот и вся красота. — Хранительница рассмеялась. — А когда мне лет пятнадцать было, деревенские тетки девок пугали, чтобы те к Белухе не ходили: «Будешь много по лесу бегать да к горе подойдешь — станешь такой же тощей да рыжей, как эта», то есть как я.
«Сколько же лет нашей хозяйке? — непроизвольно задумался я. — Если, как говорил дедушка Вахрамей, она помнит его покойного прадеда еще мальчонкой, то получается…»
— Предвижу ваш вопрос, — прервала Хранительница мои мысли, — мне сто семьдесят восемь лет. А что, непохоже? — она снова рассмеялась.
Ее явно забавляла наша растерянность, и вообще, мне она показалась слишком легкомысленной, а ведь была старше самого Александра Федоровича Белоусова! И теперь понятно, почему ее яркая внешность и стройная фигура казались некрасивыми в дни ее юности: полтора века назад были другие представления о красоте; ценились полные девушки с румяными щеками, толстыми русыми косами и голубыми глазами. Мне вспомнилась «величавая славянка» из поэмы Некрасова «Мороз — Красный нос»:
Тяжелые русые косыУпали на смуглую грудь,Покрыли ей ноженьки босы,Мешают крестьянке взглянуть.Она отвела их руками,На парня сердито глядит.Лицо величаво, как в раме,Смущеньем и гневом горит…Да уж, у нашей рыжей хозяйки и кот не усядется «на груди, как на стуле»!
Я решил вывести беседу на интересующую нас тему:
— Мы представляли вас совсем иной, потому что ваши предки были…
— Вы каких предков имеете в виду? — перебила меня Хранительница. — Курумчинских кузнецов, людей, чудь?
— Мы думали, что вы — потомок курумчинских кузнецов, — вступил в беседу Мишель.
— Так и есть. И курумчинских кузнецов, и чуди, и людей. Тысячелетия назад страшная катастрофа уничтожила Страну Белых Вод, которую люди называют Беловодьем, погибли все ее жители, о которых сейчас на Алтае рассказывают легенды, в живых остались только Хранители. Но Хранителей было совсем мало, мой род просто вымер бы, если бы мои предки не сближались с чудью и людьми. Да и раньше, когда Беловодье процветало, когда правил страной Белый Царь, когда никто не мог и предположить, что катастрофа погубит целую цивилизацию, курумчинские кузнецы жили бок о бок с чудью. Людей на земле Алтая тогда еще не было, а высокие светловолосые кузнецы не считали маленькую темную чудь врагами. Мои предки дружили и порой не могли обойтись друг без друга.
— А куда делась чудь?
— Почему все погибли, а Хранители выжили? И кто такие эти Хранители? Что они хранят?
— Что за катастрофа погубила Беловодье?
— Значит, настоящих потомков курумчинских кузнецов уже не осталось?
— Что ковали эти кузнецы?
— Почему они курумчинские?
Все мы заговорили одновременно — Хранительница даже руками всплеснула и рассмеялась дивным серебристым смехом.
— Постойте, постойте! Вас много, а я одна! Я даже услышать ваших вопросов не успеваю, не только ответить на них. Давайте по очереди, хорошо?
Хранительница явно не собиралась что-то от нас скрывать, что не могло не радовать. Однако… Несмотря на то что она мне очень нравилась, я пока не мог привыкнуть к ее несерьезности. «Ну что это такое! — сердился я про себя. — Живет на свете уже почти двести лет, а смеется все время, как девчонка!» Я решил взять беседу в свои и руки и сделать ее более осмысленной, решив, что, если мы все время будем перебивать друг друга и задавать вопросы одновременно, то никогда ничего не узнаем.
— Позвольте мне начать, — заговорил я, и остальные замолчали. — Скажите, Хранительница, какими были курумчинские кузнецы?
— Из древних рукописей Страны Белых Вод мы, Хранители, знаем…
Услышав о рукописях, мы с Мишелем переглянулись. Не сомневаюсь, что моего друга посетила та же мысль, что и меня — поглядеть бы на эти рукописи хоть одним глазком!
— …знаем, что курумчинские кузнецы были высокими, как самые высокие люди, но не были великанами, как рассказывают некоторые легенды. Волосы у них, как сказано, были «цветом подобны благородным металлам, дающим жизнь: меди, серебру, золоту», а глаза — «цвета воды в горных озерах, что поднимается на землю от таяния подземных льдов»…
Да, именно такими мы и представляли себе курумчинских кузнецов, потому что так же выглядели и древние атланты, и лемурийцы — мы знали это из самых достоверных источников. Теперь мы практически не сомневались в том, что у них у всех были общие предки.
— Прошу прощения, Рушель, что спешу задать нашей прелестной хозяйке свой вопрос, опережая вас, — вмешался Мессинг. — Скажите нам, пожалуйста, курумчинские кузнецы никогда не уходили из Беловодья в другие страны?
Я с удивлением посмотрел на Мишеля: неужели он что-то знает о следах курумчинских кузнецов в других землях?
— Почему же не уходили, — улыбнулась хозяйка. — В Стране Белых Вод были и свои ученые, и путешественники. Наши древние рукописи сохранили свидетельства о людях, а людей тогда точно на Алтае не было. Сведения о них как раз и принесли наши путешественники.
Мессинг задумчиво кивнул, потом стал что-то быстро писать в своем блокноте. Я решил, что позже обязательно расспрошу Мишеля, а сейчас было много важнее поговорить с Хранительницей.
— А почему курумчинские кузнецы так называются? — спросила Алексия, пока я думал о странном вопросе Мишеля.
— Почему курумчинские, доченька, это понятно, — Мишель не стал на этот раз дожидаться ответа Хранительницы, да и правильно — зачем беспокоить нашу хозяйку теми вопросами, ответы на которые ясны нам самим?
— А почему? Мишель, мне это совсем непонятно, объясните же! — потребовали Настя и Алексия, и Белоусов начал рассказывать:
— Потому, милые дамы, что курумы — это насыпи каменных глыб, плащом покрывающие горные склоны. Верно, если люди почти до наших с вами дней искали Беловодье, в существовании которого убеждали их легенды, то верили они и в жителей этой чудесной страны. Беловодье, как думали странники, скрывается далеко в горах, а раз жители Беловодья прячутся за горами, за курумами, то их и прозвали курумчинскими.
Ответ Александра Федоровича, кажется, удовлетворил девушек, и я уже приготовился спросить нашу хозяйку о том, что волновало меня больше всего на свете, но не тут-то было: Алексия не собиралась умолкать:
— А все-таки почему кузнецы? Что они ковали?
— Я говорила вам, что мои предки, кузнецы и чудь, дружили, не мыслили жизни друг без друга. Чудь жила в лесах, покрывавших горы вокруг Страны Белых Вод, и правил этим народом Медведь-шаман. А кузнецы — в богатом городе-государстве, как раз Стране Белых Вод. Кузнецы могли выковать из любого металла все что угодно, да только никогда бы они не получили своего легендарного имени, никогда не научились бы ковать, а значит, не стали бы счастливым народом, если бы не чудь.
— Чудь? А она тут при чем?
— Чудь открыла кузнецам свойства металлов, да и не только металлов. Чуди были известны недра земные и воды озерные и речные, горы и леса, и все, что растет из земли. А кузнецы были ближе к солнцу, они дружили с огнем, они подчинили себе молнии, но Земля не спешила открывать им свои тайны. Чудь поведала кузнецам душу металлов, а кузнецы научились ковать, потому что любили и знали огонь; чудь рассказала кузнецам о том, какую жизненную силу скрывает в себе зерно, а кузнецы научились печь хлеб. Чудь и кузнецы были нужны друг другу.
— Вы говорили, что кузнецы погибли в страшной катастрофе, а чудь?
— Чудь ушла раньше. Чудь умела слышать Землю и понимать ее, и Земля рассказала ей своим тайным языком, что в скором будущем из гор на поверхность вырвется пламя, которое уничтожит все живое. Бездонные пропасти раскроют свои страшные пасти и поглотят Страну Белых Вод, а вершины скал покроются вечными льдами.
— Почему же чудь не предупредила кузнецов о грядущей катастрофе?
— Медведь-шаман говорил Белому Царю, да тот не слушал. Чудь ушла под землю через глубокие пещеры. Возможно, мои предки и сейчас живут под землей, а кузнецы погибли. Вскоре после ухода чуди ученые Страны Белых Вод пришли к Белому Царю и сказали, что их исследования прогнозируют землетрясения необычайной силы. Ученым Белый Царь поверил и вывел свой народ из города-государства в леса, где прежде жила чудь, но было слишком поздно…
Мы молчали — нам было больно слышать о гибели великой цивилизации, чьи открытия могли сделать людей счастливыми. В самом деле: мы с увлечением разыскиваем артефакты, которые нужны нам, людям, чтобы быть здоровыми и благополучными, и умудряемся забыть о тех, кто жил когда-то, о тех, чьими знаниями мы пользуемся, чьи тайны пытаемся раскрыть, о тех, кто страдал и погибал…
Сейчас мы слушали трагический рассказ дочери погибшего народа и понимали, как мало мы знаем о том, что постепенно становится так же дорого нам, как и ей.
— Простите нас, — Алексия взяла в ладони тонкую руку Хранительницы и мягко сжала ее. — Мы заставили вас вспомнить…
— В этом вашей вины нет, — улыбнулась хозяйка. — Я никогда не забывала о той трагедии с тех самых пор, как мне рассказала о ней моя мама, то есть с самого раннего детства. А вы должны об этом знать, потому что вы пришли ко мне не просто так, я это сразу поняла. Ко мне раньше приходили люди, Беловодье искали. Им я тоже рассказывала о гибели Страны Белых Вод и народа курумчинских кузнецов, да они мне не верили и дальше шли. Немногие из них назад возвращались, да и то, если только сам Медведь-шаман просил гору Белуху отпустить неудачников.
— А разве Медведь-шаман не ушел вместе с чудью?
— Почему же, ушел. Да только некоторые из его потомков вернулись в родные горы. Как мы храним память курумчинских кузнецов, так алтайские шаманы хранят память чуди. И как они без нас, так и мы без них утратим что-то очень важное.
— Как же Хранители выжили в этой катастрофе?
«Наконец-то Алексия спросила о том, что интересует меня и Мессинга! Сейчас поговорим о Хранителях, а там и до загадочных рукописей дело дойдет!» — обрадовался я.
— Это трудно объяснить тем, кто не представляет себе, как жили курумчинские кузнецы, но я постараюсь. Представьте себе народ, который больше всего на свете ценит красоту. Люди из расы кузнецов путешествовали по миру в поисках красоты, а их принимали за демонов, потому что они были сильнее и здоровее местных жителей, и срок их жизни был намного дольше…
— Простите, — перебил я Хранительницу, — курумчинские кузнецы жили на свете намного дольше людей?
— Конечно. Неужели вы думаете, что это я одна такая особенная? Кузнецы путешествовали, ковали оружие и отливали драгоценную посуду, изучали природу Земли. Благодаря чуди они научились разговаривать со всем, что вышло из земли, и все — металлы, камни, зерна, вода — делилось с ними своими жизненными силами. Конечно же кузнецы жили очень долго. А Хранители были призваны беречь знания о металлах и предметах, потому что память общества коротка, и многое, что не сохраняется особенно тщательно, порастает травой забвения. Поэтому * \ Хранители жили еще дольше.
Как близки мне были слова Хранительницы! Как много раз я сам убеждался в том, чего лишились люди, забывшие благо, дарованное им Творцом! Сейчас мы с моими друзьями и коллегами изо всех сил стараемся восстановить утраченное, и многое нам удается. Древние же курумчинские кузнецы защитили себя, передав сокровенное знание в руки Хранителей. «Раса кузнецов погибла, но их знание живо! — думал я возбужденно. — Может быть, Хранительница позволит нам прикоснуться к нему?»
— Но как же все-таки выжили Хранители?
Алексия никогда не отступается, не получив ответа на вопрос. Именно эта ее дотошность, не считая, разумеется, блестящего ума, таланта предвидения, великолепного образования, и делает Алексию одним из самых ярких ученых современного мира.
— В обязанности Хранителей входило и по сей день входит, во-первых, сохранение знания цивилизации курумчинских кузнецов, во-вторых, постоянная практика, гармонизирующая жизнь. Хранители просто не имеют права быть больными, несчастными, нервными, нищими, ведь тогда они не смогут уберечь достояние своих предков. Высокая интуиция и жизнестойкость дали возможность, пусть не всем, но хотя бы немногим из Хранителей спастись в ту страшную катастрофу. Они успели спуститься под землю в пещеры, по которым ушла чудь. Много позже их потомки вместе с потомками Медведя-шамана вернулись сюда.
— Вы храните эти древние знания в памяти? Или…
Я замялся, стесняясь подойти к самому важному для меня. Мне не давала покоя кажущаяся корыстность моего интереса: «Да, я ищу выгоду не для себя, я хочу помочь как можно большему количеству людей жить долго, гармонично, быть счастливыми, наконец! Но почему люди должны интересовать Хранительницу? Чем мы можем помочь ей, да и нуждается ли она в нашей помощи? Но не можем же мы просто так потребовать от нее раскрыть все тайны!»
— Или, — рассмеялась Хранительница. — Можно подумать, Рушель, что вы забыли о рукописях. Конечно, я многое помню, но далеко не все. Вот знания чуди хранятся в памяти шаманов, так на то они и камы, чтобы постоянно пополнять знания. Они и сейчас с нами, Хранителями, делятся, а мы записываем то, что узнаем от них.
На этом завершилась наша первая беседа с Серафимой — именно тогда она открыла нам свое имя. Я так и не решился попросить разрешения взглянуть на эти рукописи — мне казалось, что у меня и у моих друзей нет прав на древние тайны. Вот как бывает: отправляешься в путь в полной уверенности в необходимости поездки и в правоте собственных действий, а когда находишь искомое, самоуверенность куда-то исчезает, и чувствуешь себя растерянным перед доверчивостью молодой женщины, которая готова бескорыстно поделиться настоящими чудесами.
Ночевали мы с друзьями в бане, где постелила нам Хранительница. Топить по летнему времени было не нужно — ночи стояли теплые, поэтому Хранительница просто сложила нам постели из того самого ярко-зеленого мягкого мха, которым был убран ее дом. Спалось на нем неописуемо прекрасно, но прежде чем уснуть, мы с коллегами обсудили то, что узнали за сегодня.
— Скажите, Мишель, почему вы спросили, путешествовали ли курумчинские кузнецы в другие земли?
— Рушель, но это же очевидно! — воскликнул Мессинг. — Разве вы не помните, как изображали демонов в Древнем Китае?
— Нет, вынужден признаться, я этого не помню.
— Красноволосыми. Более того, скажу вам, коллеги, что красный цвет волос в древнекитайском искусстве был знаком того, что перед зрителем — демон.
Как всегда, Александр Федорович Белоусов знал все обо всем!
— Александр Федорович абсолютно прав, — кивнул Мессинг. — Когда Хранительница упомянула о том, что волосы кузнецов подобны меди, я вспомнил о китайских демонах. Мне казалось, что в первую очередь нам надо прояснить, имеют ли какое-то отношение курумчинские кузнецы к атлантам и лемурийцам, и верна ли моя догадка, что таинственное Беловодье — то же самое, что Шамбала.
— И что вы по этому поводу думаете?
— Рушель, простите, что отвечаю вопросом на вопрос, но как вы думаете, принесут ли нам пользу рукописи курумчинских кузнецов?
— Только если Хранительница доверится нам настолько, что сама отдаст документы.
— Вот вы сами и ответили на свой вопрос. Если вы уверены, что рукописи хранят секрет здоровья, долголетия и гармонии, то курумчинские кузнецы — ближайшие родственники атлантов и лемурийцев, а Беловодье и мистическая Шамбала — суть одно и то же.
— Если бы только Хранительница доверилась нам!
Так мы разговаривали перед сном, а наши девушки сладко спали, зарывшись в теплый душистый мох. Мы предполагали, как завтра развернется беседа с Хранительницей, гадали, покажет ли она нам рукописи, но никто из нас даже приблизительно не мог представить, что несет приближающийся день!
Вторая беседаДень для нас начался поздно и неожиданно: мы проснулись около полудня. Настя Ветрова встала первой и разбудила остальных. «Ни в одной экспедиции не просыпался я так поздно! — размышлял я, потягиваясь на мягком ложе. — Ладно, если бы мы легли под утро; так нет — уснули вскоре после полуночи. И где же наша хозяйка, Хранительница? Почему никто из нас не слышал ее, ведь не может же она спать до середины дня?»
Дом Хранительницы был открыт, а самой ее нигде не было. Сначала мы звали ее, потом попытались поискать, но безуспешно: Хранительница пропала. Какое-то время мы бродили по лесу вокруг ее дома, потом собрались вокруг костра, разведенного Белоусовым неподалеку от бани, в которой мы ночевали. Мишель с Настей занялись приготовлением позднего завтрака. Все молчали — никто из нас не знал, что делать дальше.
За завтраком мы пытались понять, что делать дальше. Сошлись на том, что имеет смысл еще одну ночь переночевать в бане Хранительницы и, если она не появится и завтра, начинать восхождение на Белуху. Признаться, меня многое смущало в этом решении: готовы ли мы к восхождению на гору, куда решаются забираться только экстремалы? Восхождение без проводника представлялось мне невозможным, я был совершенно не готов рисковать жизнью своих друзей — с меня было вполне достаточно вчерашнего дня. И почему и куда ушла Хранительница? С самого начала я не слишком доверял ее открытости — не может быть такого, казалось мне, чтобы Хранительница тайн древнейшей прачеловеческой цивилизации раскрывала их первым встречным. Она ведь даже не спросила, кто мы и зачем нам нужны ее знания! И ее легкомысленная манера показалась мне странной.
И весь этот пустой день меня не оставляло ощущение следящего взгляда. «Неужели опять Алай за нами наблюдает? — сердился я. — Сдались мы ему, в самом деле!»
— Мишель, дружище, не почитаете ли вы нам что-нибудь из Лебелянского? — попросил я наконец, устав от мрачности собственных мыслей. — От его слов на душе становится легче и мысли проясняются.
— Что ж, Рушель, пожалуй. Вам до сих пор кажется, что за нами следят? Это чувство не исчезло?
— Увы, — покачал головой я.
— Есть у Василия Дмитриевича одно стихотворение, которое своими вибрациями заставит соглядатая открыться своим «клиентам». Честно говоря, тогда я не решился его читать — не был уверен, что хочу видеть того, кто следит за нами. А теперь прочту охотно — просто для того, чтобы мы здесь, в алтайской тайге, поздним вечером у костра насладились высокой поэзией, — и Мишель стал читать:
Разрастаются дни за причалами прежнего знака отличий.Кто-то выдумал снег, из которого очень уж простоСделать ветку сирени. Направлен на яростный вычетЭтот праздник усталый. И видимость явная ростаТут готовится вытравить душу звенящим и сладостным светом,Исходящим из пропасти между застывшими где-то пустыми домами.Отзвенела по странной какой-то дороге чужая карета.Стали звуки потом как-то ярче. А можно и дальше словамиРазвлекать этот мир, растревоженный звоном открытийЭтих новых земель и морей. И за ними легко находимыУвлеченья игрой в дурака или в покер французский. В корытеДень укрылся от знаний чужих. Только в стенах незримоОщущается что-то такое, что явственно можетОбронить в этот мир все успехи, утехи, желанья и страхи.Хорошо ощущать луч от неба и сердцем, и глазами, и кожей.Хорошо просто жить. Дирижерская палочка в искреннем взмахеМожет долго еще продолжать будто эпику древних народовЭти звуки и эти картинки из светлого, ярко горящего утра.Кто-то выстелил синий ковер возле этого в мир уводящего входа.Кто-то смешивал краски. И делал все это застенчиво мудро.Как оказалось, я не ошибался, хотя и наблюдал за нами не Алай. Когда мы с друзьями, поужинав, собирались ложиться спать в крайне дурном настроении, дикое рычание зверя огласило горы. Да-да, я не оговорился: не окрестности, а именно горы — возникало ощущение, что сам Хозяин этих гор Медведь-шаман обходит свои владения. В ночной тьме между сосновых стволов в отблеске костра и свете августовских звезд мы увидели его, гигантского Медведя. Обычный бурый медведь казался бы невинной белочкой рядом с этим чудищем. Мы замерли. Медведь тоже. Гигантский зверь смотрел на нас холодными, какими-то неживыми глазами.
Нам показалось, что в молчании прошло несколько часов.
Медведь развернулся и ушел, а мы не могли вымолвить ни слова. Никто из нас тогда не заметил, что Медведь удалился абсолютно бесшумно, ничто не шуршало под тяжелыми лапами…
— Приветствую вас, друзья! — прозвучал голос Хранительницы; и вот сама она вышла из черной пустоты в круг света у костра. — Я готова вас принять. Пройдемте в дом.
Костер погас сам собой, а мы, также молча, проследовали за Серафимой.
— Теперь я готова открыть вам то, зачем вы пришли ко мне, — манера Хранительницы резко изменилась — она уже ничем не напоминала шаловливую девчонку, и красота ее казалась не легкомысленной, а строгой и величественной.
— Вы исчезли, и мы подумали… — я стремился прояснить ситуацию, чтобы больше не подвергать тяжелому разочарованию ни своих друзей, ни себя.
— Не бойтесь, Рушель, больше я не исчезну, по крайней мере, пока не передам вам все, что считаю необходимым.
— Но вчера…
— Вчера вам показалось, что вы уже почти открыли все тайны моих предков? Но, Рушель, подумайте, сколько людей прошло мимо меня и мимо моих родных, других Хранителей. Неужели вы думаете, что если бы я открыла им эти тайны, информация не стала бы всеобщим достоянием? Не все так просто, друзья, не все так просто.
— Но почему же сейчас…
— Почему сейчас я готова говорить с вами не только о том, кем были мои предки, но и о том, что давало им гармоничную жизнь? Потому что Медведь-шаман согласен.
— Так это был Медведь-шаман?!
— Да. Кстати, он и привел вас ко мне, иначе бы вы и по сию минуту плутали у подножия Белухи, как все те странники, что прежде искали Беловодье. Медведь-шаман попросил гору спасти вас, когда началась буря.
Слова Хранительницы многое нам объяснили — например то, почему мы не смогли пройти по тропе, а свернули в чащу.
— Я говорила вам, что древние тайны берегут не только Хранители, но и шаманы алтайцев. Мы не имеем права поведать вам их без разрешения великого Шамана. Есть еще и то, что вам суждено узнать только у него, но это — дело будущего. Я же…
— Простите, Хранительница, — перебил Мессинг нашу хозяйку, — почему же Медведь-шаман согласился открыть нам тайны ваших предков?
— Медведь-шаман, Мишель, видит то, чего не видят Хранители, потому что ему ведомы энергии всего живого, а нам, Хранителям, открыты лишь знания прошлого. Он узнал вас, Рушель. Покажите вашу руку.
Я сразу понял, чего хочет Серафима, и раскрыл ладонь.
— Этот знак на вашей ладони, Рушель, говорит о том, что вы — избранный, вы призваны Творцом отдать людям то, что мы храним тысячелетиями.
Вы сможете быть бескорыстным, вы сможете научить людей пользоваться бесценным даром моих предков так, чтобы он никому не навредил. Ваше появление в этом лесу говорит о том, что пришло время и людям стать счастливыми.
Теперь я должен отвлечься от беседы с Хранительницей и объяснить вам, дорогие читатели, о каком знаке она говорила.
О целителях рода БлавоПо преданию, первый, тогда еще совсем молодой, целитель из рода Блаво однажды попал в метеоритную зону — то есть оказался среди падающих звезд. Хесус Хайме Блаво, живший в Андорре, увидел звездопад. Он вышел из дома и подставил ладони звездам, но те летели мимо. Тогда дон Хесус стал молиться. Он говорил: «Господи, если Ты хочешь, чтобы я помогал людям и все мои потомки служили роду человеческому, пошли мне знак Твой. Пусть это будет звезда, пусть она упадет в мои подставленные ладони. И тогда я буду точно знать, что на мне благословение Твое и посвящу себя служению людям». И когда дон Хесус проговорил эти слова, он увидел, что прямо к нему летит яркая, прекрасная звезда. На мгновение ему стало страшно — звезда выглядела пылающей, и он испугался, что она обожжет ему руки. Так любой человек колеблется, сталкиваясь с невиданным, и спрашивает себя: «Справлюсь ли я с тем, чем хочу обладать? Хватит ли у меня сил нести эту ношу и отвечать за нее?» Слабые опускают руки и говорят: «Пусть все будет, как было, я боюсь» — и отворачиваются от своего шанса. Сильные — побеждают сомнения и идут до конца. Не нами сказано: «Дорогу осилит идущий». Это очень верные слова. Тот, кто дерзает желать, стремится, в конечном итоге получает искомое. Тот же, кто не хочет рисковать и трудиться, чтобы реализовать свои мечты и замыслы, никогда ничего не добьется. Удачи и озарения приходят к нам не помимо нашей воли, но как результат наших желаний, как ответ на наш волевой импульс.
Но об этом мы еще не раз поговорим, а сейчас речь о доне Хесусе. Он был бесстрашным человеком и мгновенно победил свою слабость. Он подставил руки летящей звезде, и она упала на его левую ладонь. И там, где звезда прикоснулась к ладони дона Хесуса, на его коже возник знак. С тех пор у каждого представителя рода Блаво, унаследовавшего дар целительства, от рождения есть такой же знак на левой ладони.
Такой знак есть и у меня, и у моего отца был, и у его отца. Этот знак — тайный. Я никогда не буду его демонстрировать, давать рассматривать и хвалиться им. Это — специальное указание на Дар, полученный нами свыше, отметина нашего служения.
Каждый человек приходит в этот мир, уже имея какое-то предназначение; никто не рождается в пустоту. У каждого есть миссия — она может казаться не романтичной и не возвышенной, но она есть всегда. И перед Богом все миссии равны. Одинаково важно лечить людей, кормить их, убирать мусор, строить дома, учить, развлекать, помогать наладить контакты… Миссия Блаво — не предмет нашей родовой гордости. У нас такое предназначение. И на это указывает особый знак.
Согласно семейному преданию, мой предок Хесус Хайме начинал как помощник врача. Первые операции, которые он проводил, — это кровопускание, удаление больных зубов, родовспоможение. Опытный доктор, которому он ассистировал, нередко разводил руками в случаях, которые, с точки зрения юного дона Хесуса, подлежали лечению. «Наука бессильна перед многими болезнями и перед смертью, — учил патрон своего помощника. — Мы не властны над природой. Все, что может доктор, — это ускорить протекание естественного процесса. Но противостоять воле Божией — не в нашем праве, перед собой нельзя ставить подобных задач. Если Господу будет угодно, он приберет больного, если нет — позволит ему поправиться. Наше дело — склонить головы перед Его промыслом и не перечить». Дону Хесусу были непонятны такие слова. Он мечтал, что станет помогать страждущим, научится побеждать болезни, старость, смерть! Его учитель пытался настроить его на обратное: нет смысла и нужды бороться за человеческую жизнь, ибо она находится в руках Бога, и ни от кого, кроме Него, не зависит, что будет с человеком. Хесус Хайме Блаво, терзаемый вопросами, на которые он не мог найти ответы сам, посетил священника. Юноша пришел на исповедь и спросил совета: «В чем смысл моего служения? С самого начала своей жизни я был уверен, что должен и смогу помогать людям. Но мой учитель говорит о том, что нельзя противиться воле Всевышнего, Который один решает, продлить ли дни жизни человека или призвать его к Себе. Могу ли я помогать людям, как хочу, к чему имею склонность и желание? Или мне оставить эти замыслы и навеки забыть о своем даре?» Священник благословил Блаво и сказал ему: «Не слушай тех, кто будет отвращать тебя от твоего поприща. Ибо оказывать людям помощь, помогать им победить болезни, немощь, смерть — дело Божеское. Если ощущаешь в себе талант, не зарывай его в землю. Кому многое дано, с того и спрос велик. Будь готов отвечать за себя и тех, кому ты оказываешь помощь. Не привлекай себе в ассистенты диавола и слуг его, но действуй только Божьим именем. Ты на верном пути. Развивай свои способности. Я точно знаю, что в скором времени получишь ты Знак, подтверждение, что избранная тобою дорога — верная. Ошибочно считать, что Бог один распоряжается судьбой и жизнью человека, ибо сказал Христос: „Я пришел дать вам волю!“ Это значит, что каждый вправе распоряжаться собой, не стоит пускать все на самотек, рассчитывать только на Провидение, нужно искать выходы из самых сложных, кажущихся безвыходными положений. И если Господу будет угодно, эти выходы найдутся! Хорошо, что ты понимаешь свою миссию как помощь людям искать выходы из тупиков, в которых они оказались. Помогай им, учи не опускать руки перед неблагоприятными обстоятельствами, до конца не терять любви, веры, надежды, мудрости. Помогай страждущим телесно и духовно, ежечасно напоминай им, что все в руках Божиих, но выбор — за человеком. Иди, перед тобой и твоими потомками простирается длинная светлая дорога. Вы избраны, чтобы возвестить людям, что за ними большое будущее». Дон Хесус после этого напутствия утвердился в том, что правильно понимает свою миссию. Он ушел от своего учителя и открыл самостоятельную практику. Сначала у него была совсем небольшая клиентура, но по мере совершенствования его навыков к нему стало обращаться все больше людей. В скором времени пошла молва о молодом докторе, побеждающем смерть. И это не было преувеличением, дон Хесус в самом деле добивался все новых и новых успехов, работая без устали. Он совершенствовал свои навыки, стал собирать всевозможные рецепты народных целителей, учился у кого только мог, чтобы помогать страждущим. А в скором времени случился звездопад, и Блаво получил знак, о котором говорил ему священник. После этого Хесус Хайме Блаво с удвоенной силой занялся изучением свойств человеческого тела и души и способов воздействия на них. Он поставил перед собой цель — найти способы влияния на судьбу. Дон Хесус познал основы философии и логики, овладел семитскими и языками, чтобы читать в первоисточниках трактаты, посвященные человеку и его устроению. Сотни людей на протяжении всей своей жизни благословляли его за то, что он помог им восстановить здоровье, душевное спокойствие, наладить контакты с окружающими. Перед смертью, а дон Хесус дожил до преклонных лет, он завещал своим потомкам развивать дар, передающийся из поколения в поколение рода Блаво, любить людей, служить им верой и правдой, никогда не прибегая к помощи темных сил, а главное, продолжать накапливать знания, которые позволяют научить людей повелевать своей судьбой с Божьего благословения. С тех пор почти три века мы, Блаво, помогаем своим подопечным, лечим их, учим справляться со сложными ситуациями. Мы все это время изучали опыт медицины разных народов, нам знакомы восточные и западные концепции человека, его судьбы и методов влияния на нее.
Мы никогда не входили в противоречие ни с одной религией, потому что всегда помнили и помним напутствие, данное нашему предку дону Хесусу: «Помогайте людям именем Божиим, никогда не привлекайте в союзники диавола и слуг его».
В арсенале Блаво множество эффективных методов воздействия на самые тяжелые болезни и состояния человека, способы работы с энергоинформационными потоками, несущими успех и изобилие, и многое другое. Мы облегчаем страдания людей, измученных болезнями, помогаем обрести душевный мир и спокойствие, вернуть молодость и здоровье, нейтрализовать происки врагов, обрести друзей и помощников, исполнить желания, встретить любовь, построить семью, разбогатеть, наконец.
В основе нашей работы неизменная установка: успех дела зависит от человека, от его желания и от его веры в успех. Идет ли речь о здоровье, личной или социальной составляющей жизни, человек не должен быть пассивным. Ему следует концентрировать волю и энергию на осуществлении главных своих задач. Без внутренней работы на положительный результат ничего никогда не получится. Если не вдаваться в подробности — я, будучи представителем династии целителей Блаво, даю своим пациентам эффективнейшие методики работы над собой, учу применять эти технологии, консультирую в процессе работы. Но помогает себе человек только сам!
Ни я, ни любой другой человек не сможет помочь тому, кто сам не хочет принять помощь. Никакие усилия специалиста не подействуют, если не готова почва, чтобы принять их. Какая это почва? Желание изменений, готовность работать на них, жертвовать равновесием, комфортом, стабильностью — ради будущего. Я всегда говорю тем, кто приходит ко мне: невозможно впустить в свою жизнь одни изменения и перекрыть дорогу другим. В мире все взаимоопределено, человеку не дано постичь все глубинные связи, да и незачем это делать. Каждый из нас должен быть готов к тому, что, начиная меняться сам, он невольно изменяет такое в своей жизни, что хотел бы оставить прежним.
* * *
Мы еще долго беседовали с Хранительницей. Той ночью она рассказала нам и о Медведе-шамане, и о том, откуда им, потомкам древних народов, известен тайный знак рода Блаво, и о многом другом. Оказалось, что Медведя-шамана никогда не называли камом. Кам — это обычный шаман, а Медведь — Хозяин здешних мест. Он — потомок чуди, и сам очень редко общается с людьми, только с духами. Александр Федорович верно понял, что Алай, наш старичок-лесовичок, не столько следил за нами, сколько вел нас. Алай не желал нам зла, он оберегал нас, и именно он рассказал Медведю-шаману о нашем бедственном положении во время бури. Открывать же тайны чуди Алай просто не мог, не имел права.
Хранительница рассказала нам, что в трансе Медведь-шаман перевоплощается в самого настоящего медведя, огромного и сильного, поэтому его понимают и духи, и животные, и люди. А знак рода Блаво на моей руке источает здесь, на Алтае, такую мощную энергию, что в свою очередь возрастает сила Медведя-шамана. Он благодарен мне за эту силу, поэтому и помог нам.
Как точно я почувствовал, что здесь моя энергия намного сильнее! И какие головокружительные возможности открываются перед нами!
Третья беседа. Хранительница передает нам рукопись курумчинских кузнецовНа этот раз Хранительница никуда не исчезала, не томила нас долгим ожиданием. Как только мы проснулись, она пригласила нас в дом и приступила к делу.
— В день нашей встречи я заметила, как Рушель с Мишелем переглянулись, когда я упомянула о рукописях курумчинских кузнецов. И пусть ваша компания мне сразу понравилась, но я все равно не имела права отдать вам рукописи, не переговорив с Медведем-шаманом. Да и сейчас я могу дать вам лишь один текст, время остальных еще не пришло.
— Но вы хотя бы покажете нам остальные? — воскликнула Алексия.
Я прекрасно понимал ее нетерпение, я и сам испытывал примерно то же: мало что по силе может сравниться с любопытством ученого!
— Что-то покажу вскоре, что-то — позже, но пока пришло время лишь для одной рукописи. Вы, когда вернетесь домой, в первую очередь начинайте заниматься ее расшифровкой, потому что в ней сохранено то знание, которое и делало Страну Белых Вод, или Беловодье, или Шамбалу, счастливой, а жителей ее — гармоничными. Я вижу, что люди далеко не так благополучны, какими были мои предки, да и физически уступают им, и живут намного меньше. Я знаю, как знают и все Хранители: мы бережем знание наших предков, чтобы передать его людям — в мир должна вернуться гармония. Знак на твоей руке, Рушель, говорит о том, что время пришло.
Хранительница передала нам свиток пергамента, испещренный неизвестными знаками, аналогов которым я не мог найти во всей истории человеческой письменности. Одни были — не иероглифы, а скорее миниатюры: очень маленькие изображения птиц, животных, растений, выполненные с точностью, поражающей воображение. Другие больше напоминали руны. Были на свитке и знаки, подобные клинописи древних шумеров. И слова, кажется, если и разделялись между собой, то как-то иначе, не так, как в современных индоевропейских языках. И что нам было с этим делать? Даже Алексия, которая, пусть и не будучи лингвистом, неплохо разбиралась в языках, смотрела на эту рукопись не просто с удивлением, но и с некоторым трепетом.
— Вы говорили, что все Хранители обязаны не только беречь наследство предков, но и постоянно реализовывать то, что положено праотцами, для гармоничной жизни… — заговорил Белоусов.
Александр Федорович — великий человек! И как же мне самому в голову не пришло, что если Хранительница постоянно работает с рукописями, значит, ей прекрасно известно их содержание!
— Вы правы, Александр Федорович, я хорошо знаю этот текст. И я помогу вам разобраться в нем.
И Хранительница действительно очень помогла, однако расшифровка текста все равно оказалась долгой и трудной. Теперь эта рукопись издана, и каждый может ее прочесть[16].
Кстати, именно знакомство с этим свитком помогло нам разобраться, как спасались и лечились от голода люди в алтайских деревнях в тридцатые годы прошлого века. Тогда им помогал сам Медведь-шаман, а средство, каким он спасал людей, пришло от чуди. Это были самые обыкновенные ржаные сухари. В рукописи курумчинских кузнецов про них сказано: «Изборно от отец и книг знаемо, как привнес народ чуди в сияющий Вертоград, носящий имя Страны Белых Вод, зерно рожь, мать всему живому, прародительницу жизни. Рожь от смерти сохранит и сил в трудный час прибавит».
На Алтае рассказывают легенду, что во времена страшного голода времен разрухи, когда трупы лежали прямо на улицах, и ни у кого не было сил их похоронить, Медведь-шаман принес в деревню три ржаных сухарика. Непростые то были сухарики: маленького их кусочка было достаточно, чтобы вернуть силы ослабевшему от голода человеку. Шаман дал по сухарику трем умирающим детям, и те выздоровели; а вместо тех трех сухариков появилось девять — и еще девять человек было спасено от неотвратимой смерти. А вместо девяти появилось двадцать семь сухариков… Так множились кусочки сухого ржаного хлеба, а люди выздоравливали и возвращались к жизни. В той деревне больше никто не умер от голода; и потянулись туда люди из других сел и поселков. Так люди на Алтае перестали умирать от истощения, да и сам голод кончился. А те сухарики Медведь-шаман получил от чуди, что под землей живет. Как прослышали большевики про тот чудесный хлеб, так и стали его разыскивать, да только чудь узнала об их поиске; и никто больше не видел тех сухариков ни на Алтае, ни где больше.
Эту легенду мы услышали, спустившись с Белухи. Нам поведали об этом в одной из деревень, где довелось ночевать — хозяева завели рассказ, когда мы, несмотря на богатейший полевой опыт, так и не избавившиеся от городских привычек, из ложной скромности отказывались от ужина, предложенного гостеприимными хозяевами.
Про чудесную силу хлеба, в первую очередь ржаного, известно не только жителям Алтайских гор. Напомню вам о семи хлебах, которыми Иисус Христос накормил около четырех тысяч человек. Хлеб как дар Божий почитают абсолютно все народы. Древние славяне верили, что стол — это ладонь бога Ярилы, а хлеб на столе — его дар. И издревле родители во время свадьбы благословляли молодых на счастливую жизнь караваем ржаного хлеба.
Хлеб дар Бога, но и Богу люди даруют хлеб. Ржаной сухарь — первое подаяние нищему, в образе которого, как думают люди, по земле ходит Спаситель. Известно множество легенд, в которых рассказывается, как были наказаны беззаконники, отказавшие нищему страннику в куске хлеба.
Наказывает Господь и тех, кто недостаточно бережно обходится с хлебом. Согласно старинной легенде, именно эти нечестивцы обеспечили человечеству все беды, связанные с материальным неблагополучием. Во времена всеобщего благоденствия когда людей на земле было еще мало, а хлеба, наоборот, много, потому что колос был покрыт зернами от корня до самого верха, шел по земле Господь в образе нищего старичка. Остановился Он на ночлег, и хозяйка, не зная, куда усадить гостя, вытерла лавку блином. Разгневался Господь за такое небрежное отношение к хлебу и стал снимать зерна с колоса. Увидели тут кошки и собаки, что совсем мало осталось зерна на колосе, поняли они, что скоро и вовсе не будет хлеба в мире, и взмолились: «Оставь нам, Господи, часть». Господь услышал их молитвы — прекратил обдирать колос, да только зерна совсем немного осталось. Так теперь мы едим собачью и кошачью долю, и обязаны за это кормить кошек и собак.
Наши предки верили, что, уронив на пол * \ хлебную крошку, нужно поднять ее и, испросив прощения у Господа, сжечь с молитвой, в противном случае дому грозит убыток. А если взять целый кусок хлеба, не доев предыдущий, это грозит смертельным голодом кому-то незнакомому. Искупить этот грех может лишь щедрая милостыня. И нельзя оставлять на столе надкушенный кусочек хлеба, а то он сам начнет есть того, кто его бросил.
В «Книге о талисманах и оберегах» я рассказал, как приготовить ржаные сухарики, чтобы они получились чудодейственными. Сейчас же не буду повторяться — расскажу лучше о том, как продолжалось наше путешествие.
* * *
Наутро мы решили оставить гостеприимный кров Хранительницы. Мы сделали несколько важных открытий, но щедрость Алтая поистине беспредельна, и мы вполне могли обнаружить здесь новые места и предметы силы, новые чудеса!
Мы решили все-таки попытаться взойти на Белуху. Нет, мы не собирались блистать альпинистским мастерством и забираться на ее ледяную вершину — мы уже знали от Хранительницы, что не найдем там Страны Белых Вод, прекрасного Беловодья, вожделенной Шамбалы. Но путь наверх обещал нам знакомство с таинственным капищем алтайских охотников, до которого мы, собственно, и собирались дойти — такие места чаще всего либо сами являются зонами силы, либо располагаются рядом с ними. О капище мы узнали от Хранительницы.
Пройти по земле своими ногами — совсем не то, что прочитать о ней.
Медведь-шаман
Исчезновение БелоусоваУтром нас поднял бодрый бас Александра Федоровича. Он пел, растирая полотенцем широкую грудь:
Утро красит нежным светомстены древнего Кремля,Просыпается с рассветомвся Советская земля!Холодок бежит за ворот…— Александр Федорович, почто это вы так бодры в такую рань?
— Проснулись, Рушель?
— И не хотел, да проснулся…
— Давайте, давайте на воздух, обливание, растирание, и в путь!
— Александр Федорович, побойтесь Бога! Откуда столько энергии?
— Богатырская силушка? — Александр Федорович поиграл бицепсами, которые, несмотря на очевидный излишек веса, выглядели очень даже впечатляюще.
В общем, пришлось вставать. А когда я окончательно проснулся, в мою душу закралось подозрение, что Белоусов с нами не ночевал. Да, он пришел вместе со всеми, мы долго разговаривали, а потом он вышел прогуляться перед сном, мы же уснули, не дождавшись его возвращения. И, кажется, он не ложился… Интересно!
Я хотел обсудить это с Мишелем (боялся, что девушки сочтут меня за сплетника), да забыл — помешали сборы в дорогу и прощание с Хранительницей.
Ах, как приятно было идти к новым открытиям! Прекрасное солнце, великолепные сосны, восхитительные птицы — и веселое настроение!
— Если с другом вышел в путь, если с другом вышел в путь, — напевала Настя, — веселей дорога! Без друзей меня чуть-чуть, без друзей меня чуть-чуть…
— Поосторожней, Настенька, там дальше про медведя будет, а мы уже видели в этом лесу одного Медведя. Он может обидеться на вашу песенку, а я бы совсем этого не хотел! — я вспомнил, что в этой экспедиции у нас ничего не бывает случайным, и даже незамысловатая детская песенка может призвать неожиданное.
— Поздно, Рушель, Настя уже пропела половину, так что отступать некуда — ждите Хозяина этой земли, этих гор, ждите Медведя-шамана.
— Зачем же так, Александр Федорович! — меня удивила бескомпромиссность предсказания, эксплицированная нашим уважаемым профессором. — Настя про медведя еще не спела, может быть, она забыла о нем.
— Зато вы вспомнили и не замедлили предупредить, Рушель, — Белоусов был, как мне показалось, излишне придирчив.
— Да полно вам, Александр Федорович, Настя просто радовалась жизни, я подурачился, а вам понадобилось все перевести на серьезный лад. И потом, почему вы говорите нам «ждите», я имею в виду встречи с Шаманом? Вы тоже ждите ее вместе с нами, если уж на то пошло.
— Я? Не знаю, не знаю…
Меня задел ответ Белоусова, да и Мишель, и Алексия, и Настя посмотрели на ученого с удивлением, но никто ни о чем не спросил Александра Федоровича, не знаю уж, почему.
Пикник на обочинеУ Хранительницы мы лишь слегка перекусили молоком, теплым хлебом и медом — в тот ранний час, когда Белоусов поднял нас с постелей, никакой более основательной еды просто не хотелось. Поэтому через четыре часа пути, когда солнце высушило утреннюю росу, мы решили устроить второй завтрак. Как раз сосны стали ниже, лес — реже, и тайга сменилась роскошным альпийским лугом. Мы шли среди разнотравья, радовавшего ярким разнообразием цвета после однообразной зелени тайги: мы смотрели на желтые и бледно-розовые тюльпаны, голубые и лиловые нежные колокольчики, алые маки и пестрые маленькие гвоздички, ровные стебли которых обвивал душистый горошек… И все это великолепие прорастало сквозь шелковый изумрудный ковер, цвет которого смягчался легким серебром ковыля. В общем, нам захотелось устроить ланч на обочине леса, в золотистой тени невысоких сосен, в медовом запахе альпийских цветов.
Позавтракав традиционной бараниной с хлебом, медом и мятным чаем, мы так разнежились, что задремали под мерное успокаивающее жужжание шмелей. «Как же здорово, что комары сюда, на альпийские луга, уже не долетают, а то не было бы у нас этого счастья!» — думал я, погружаясь в сладкий дневной сон.
Проснулись мы, кажется, одновременно; я — от того, что сместившееся за время нашего сна солнце до невозможности раскалило мой ботинок. Проснулись и потянулись снова к бутербродам и остывшему уже чаю. Блаженство!
Вы можете подумать, дорогие читатели, что Блаво сотоварищи только и делают, что блаженствуют — едят да чаи гоняют, в баньке парятся да пейзажами любуются, по лесу гуляют да в озерах купаются. Но ведь мы бродим не просто так — мы привозим из экспедиций и знания, и артефакты. Я так подробно описываю наши радости, потому что без них экспедиция не была бы полной. Без великолепной баранины алтайских пастухов, меда дедушки Вахрамея, Мессингова падения в яму и потери ботинок, душистой бани Хранительницы, альпийского луга и много другого не свершились бы наши открытия. Почему? Потому что, во-первых, в мире все взаимосвязано, даже если мы не всегда это осознаем. Случайностей не бывает: я уверен в том, что, не провались Мессинг в яму, мы не пришли бы к Хранительнице. Но даже если не принимать во внимание единство вибраций всего во Вселенной, весь мой колоссальный полевой опыт показывает, что земля открывает свои тайны лишь тем, кто готов ее принять и полюбить, кто готов жить вместе с ней, тем, кто хочет настроить вибрации своего организма на энергию земли. Этот настрой как раз и создавали теплый хлеб и мед, и баранина на костре, и альпийский луг, и прочие радости, а также все многочисленные трудности нашей экспедиции.
Где вы, Александр Федорович?Мои лирические размышления о прелести бытия и экспедиционной жизни прервал вопрос Насти Ветровой:
— Коллеги, никто не видел Белоусова?
Я огляделся. Действительно, его нигде не было. «По лугу не гуляет, цветов не собирает, по лесу тоже не ходит, потому что когда наш Александр Федорович пробирается сквозь деревья и кусты, треск стоит, как будто это медведь лезет — при белоусовских-то габаритах!» — ну вот, я опять подумал о медведе!
— Александр Федорович, вы где? — закричала Настя.
— Где… де… — отозвалось горное эхо.
Мы молчали, надеясь услышать не только эхо, но и могучий бас Александра Федоровича, но отзвуки смолкли, и воцарилась абсолютная тишина, не нарушаемая даже птичьим гомоном.
Вдруг Настя воскликнула:
— Как он мог уйти, ничего никому не сказав! Он же знает, что нам нельзя разделяться!
— Наверное, и ушел по-английски, потому что иначе мы бы его не отпустили.
— Алексия, Настя, а почему вы уверены, что Александр Федорович ушел сам? Может быть, его похитили?
— Кто, Рушель, что вы говорите! Кому, какой силе возможно похитить Александра Федоровича Белоусова, этого великана, да еще так, чтобы мы ничего не услышали! Нет, он ушел сам, и старался ступать тихо, чтобы нас не разбудить. Странно, но на этот раз ему удалось.
В принципе я был полностью согласен с Алексией; но зачем было Белоусову уходить? Я не мог представить себе такую вещь, из-за которой Александр Федорович нас бросил.
— Мишель, а вы что думаете? Почему вы молчите?
— Я, дорогой друг, пытаюсь понять. Давайте рассуждать логически: Алексия совершенно права — украсть Белоусова не могли. Могли ли его заманить духи, как это целых два раза случилось с Алексией?
— Нет, папа, вряд ли. Сам хозяин этой земли, Медведь-шаман, благословил нас спокойно бродить по ней, а значит, никому из нас духи не причинят вреда.
— Да, доченька, я тоже так думаю. Остается одно: Белоусов оставил нас сознательно и по своей воле.
Какие могут быть причины? Опасность, о которой он знал, а мы — нет?
— Нет, что вы, Мишель! Не надо так говорить об Александре Федоровиче! Он бы нас никогда не предал! И он совсем ничего не боится!
— Да, Настенька, и не расстраивайтесь — я совсем не собирался обидеть нашего друга, я просто хочу перечислить все причины его исчезновения, даже невозможные.
— А помните, в Бирме Белоусов сказал нам, что остается в гостинице, потому что встретил любовь всей своей жизни[17]?
— И оказалось на самом деле, что нет никакой любви, а остаться нужно для дела! Он тогда всех нас выручил!
— Итак, Рушель и Алексия, вспомнив тот замечательный случай, сразу назвали еще целых две причины, по которым Александр Федорович мог оставить нас: любовь и деловая необходимость. Давайте разберем их по очереди. Что вы думаете, коллеги, о первой причине?
— Я думаю, Мишель, что это возможно. Знаете, сегодня утром, когда я увидел Александра Федоровича таким бодрым, я заподозрил, что он не ночевал вместе с нами. Помните, все видели как он ушел, а кто-нибудь видел, чтобы он возвращался? Во-от…
— Но у кого он мог остаться? Кто эта женщина?
— Мишель, здесь нет никого, кроме Хранительницы, красавицы Серафимы. Не думаете же вы, что он сбежал в Усть-Солье к тетке Ульяне!
— Нет, последнего я, Настенька, не думаю. Но неужели! Сама Хранительница!
— А что тут такого? Серафима молода, красива, одинока…
— Она — да, но Белоусов!
— Александр Федорович — великий человек!
Почему-то когда нам показалось, что найдена верная причина исчезновения Александра Федоровича Белоусова, мы расслабились, перестали волноваться и обижаться на него. Любовь — это очень важно!
— И все-таки, друзья, я должен связаться со своими внуками, которые в своем путешествии опережают нас, пусть всего на один шаг, но тем не менее они уже должны знать о таинственном исчезновении их крестного.
Мишель достал из рюкзака «магический кристалл» и отошел в сторону.
— Любви все возрасты покорны! — процитировал я банальную сентенцию.
— Ах, Рушель, ну что вы! Все равно он не должен был нас бросать!
Наверное, после того, как Настя работала с Александром Федоровичем в немецких архивах и крестила с ним детей Алексии и Петровича, она склонна рассматривать его как свою собственность.
— Настенька, душа моя, у вас скоро свадьба, у вас любящий и любимый жених, который ждет не дождется вас в Питере и сейчас, наверное, рассылает свадебные приглашения. А Александр Федорович прожил долгую жизнь, терял многое и многих, он давно один, так порадуйтесь за него!
— Но почему он нам не сказал? — Настя, кажется, прониклась моей вдохновенной речью.
— Любовь, особенно когда она только зарождается, — чувство очень нежное и хрупкое, о нем трудно говорить другим людям. А еще Белоусову было сложно разговаривать с нами из-за того, что его крестники запретили нам разлучаться.
Пока мы с Настей рассуждали о превратностях любви, а Алексия молча смотрела в небо и жевала соломинку, вспоминая, как они с Петровичем утаили от всех начавшийся роман, вернулся Мессинг.
— Друзья, ничего страшного. Петрович сказал, что оранжевая фишка, под которой у них фигурирует Александр Федорович, на месте, однако Колька (а именно он ею играл) категорически отказался сдвигать ее с дома Хранительницы, хотя поначалу ненамного отошел в сторону. Все правильно, так оно и было — сначала Белоусов пошел с нами, а потом вернулся к Хранительнице. Полька же сказала, что крестный все сделал правильно, и что так нужно всем.
— Значит, не только любовь, но и дело! Я же говорила, что Александр Федорович не оставил бы нас просто так!
— Вот и хорошо, Настенька, порадуемся за него. Коллеги, а может, пойдем уже?
Встреча с Медведем-шаманом
Ночной костерШли мы до самой темноты — решили обойтись без обеда, раз столько времени потеряли на поиски Александра Федоровича, и к ночи вышли на берег озера Аккем.
И снова треск костра, и яркие звезды, отражающиеся в черной озерной воде…
— Леди и джентльмены! Вам не кажется, что все это уже было? Первая наша ночевка на свежем, так сказать, воздухе была на берегу озера Аккем, и сейчас мы вернулись к нему же.
— Нет, Рушель, мы не вернулись. Посмотрите на карту, — сказал Мишель, протягивая мне свою планшетку, — озеро Аккем большое, рядом с ним стоит наша турбаза, и оно же омывает гору Белуху. Здесь все недалеко, Рушель. Мы обошли все за короткое время с многочисленными остановками, встречами и приключениями!
— То есть мы сейчас с другой стороны Аккемского озера, — понял я, разглядывая карту.
— Вот именно, но мы могли бы оказаться здесь намного раньше. Смотрите, Тюн совершенно не на пути к Белухе, потом Усть-Солье — тоже в стороне. Мы шли кривым путем, как и собирались.
— Да, осталось только познакомиться с Медведем-шаманом.
— А про чудь вы забыли, Рушель?
— Вы в нее верите, Мессинг? Мне думается, что чудь давно вымерла, как и курумчинские кузнецы.
— Если кто-то и откроет нам ее тайну, то только Медведь-шаман.
— Я боюсь этой встречи, Мишель, хотя она представляется мне неизбежной. Очень уж страшным он был.
— Но ведь Хранительница…
— Да, я помню, и я верю Серафиме, но почему-то мне страшно…
В ночной темноте костер сиял ярким солнцем, мы вчетвером сидели вокруг, согретые его жаром, а остальной мир выглядел чужим и холодным. Озеро прятало свои тайны, лес казался угрожающим, а горы — неприступными… Если бы сейчас кто-то захотел понаблюдать за нами, он мог бы, ничего не опасаясь, рассматривать нас из темноты, и мы никогда бы его не увидели и даже не почувствовали; ведь когда сидишь у ночного костра, кажется, что за тобой наблюдает сама ночь.
Слушаем и повинуемсяИз тьмы в наш узкий светлый и жаркий круг вдвинулась высокая фигура.
Медведь-шаман.
Мы только что говорили о нем с Мишелем, и я ждал его, ждал прямо сейчас. Я предчувствовал, что наша встреча произойдет здесь, где Белуха смотрится в озеро Аккем. Здесь, между поднебесной и подводной горой, должна была произойти одна из самых важных встреч в моей жизни, ведь здесь давным-давно скрылось в чреве земном великое Беловодье.
Медведь-шаман оказался высоким человеком такой широкой кости, что вполне мог сойти за гигантского медведя. Тем более что одет он был в цельную медвежью шкуру — он носил ее как в накидку с рукавами из медвежьих лап, набросив на голову медвежий скальп, как капюшон. Медвежьи глазницы светились желто-оранжевым сердоликом. «Так вот почему глаза Медведя показались мне мертвыми! — догадался я. — Они и есть неживые».
Шаман был смуглым и кареглазым, его длинные черные волосы свободно разметались по плечам, спускаясь почти до пояса. Он был бы похож на алтайца, если бы не рост. Алтайцы скорее коренастые, чем высокие. «Он — потомок чуди, — думал я. — Но Хранительница говорила, что чудь маленькая. Ничего себе — маленькая! Если там все такие… Впрочем, нет, конечно, — Медведь же — шаман, в нем текут крови древнего рода, крови людей и, главное, курумчинских кузнецов, отсюда и рост».
Мы молча разглядывали Медведя, он тоже молча стоял, сложив руки на груди, и смотрел на огонь. Мы не приглашали его к костру, не предлагали присесть, не могли даже рта раскрыть — на нас навалилось какое-то непонятное оцепенение.
Шаман коротко кивнул, а у меня в голове прозвучал ментальный приказ, нечто вроде «Следуйте за мной». Мои друзья поднялись — видимо, услышали то же самое. Никто из нас и не подумал воспротивиться, это казалось невозможным. Мы также молча вошли вслед за Медведем-шаманом под своды леса, а в голове у меня звучали слова джинна из старой сказки: «Слушаю и повинуюсь».
Жилище шаманаАланчик, куда привел нас Медведь-шаман, был в целом похож на другие: тоже был сделан как шалаш конической формы, покрытый древесной корой. В центре его располагался каменный очаг, над ним — круглое отверстие. Стены аланчика были расписаны разными животными и грибами. Только аланчик Медведя-шамана был намного больше того, в котором поселил нас Алай в Тюне, а пол его был устлан медвежьими шкурами.
«Сколько будет длиться это молчание? — недоумевал я. — Зачем Медведь-шаман привел нас к себе, если он не желает говорить с нами? Почему эгрегор моей семьи не защищает меня от его ментального воздействия? Ох, не случайно я боялся этой встречи!»
Несмотря на некоторое раздражение и множество вопросов, я был далек от паники — я чувствовал, что Медведь-шаман не причинит зла мне и моим друзьям. В конце концов, если бы он хотел, он бы давно это сделал; но нет. Он даже велел Хранительнице отдать нам рукопись… «Но почему мы молчим?»
В верхнем небеЯ иду по ледяным сверкающим ступеням вверх, впереди меня — Медведь-шаман, лестница поднимается широкой спиралью, все, что внизу, сливается с тем, что наверху, я вижу друзей, испуганно глядящих на меня, стараюсь их успокоить, но они не слышат; вижу Александра Федоровича, а с ним — Серафиму, Хранительницу, и тут же — сверкающий разными цветами город, омываемый белыми волнами. Страна Белых Вод! Но что за воды ее омывают? Океан? Река? Само небо?
Но нет, эта вода — не белая!
Город омывают воды густого аметистового цвета, и я знаю, что сама Божественная мудрость — детская мудрость создала этот город, мудрость дала гармонию ему.
Звезды кружатся и поют, поют песнь красоте, красоте густого синего неба, синих волн, бьющихся о городские стены. Как прекрасна эта песнь, я умру, если перестану слышать ее!
Дивная песня звезд рассыпается серебряными колокольчиками, звенящее голубое сияние охватило мир, сердце наполняется светлой любовью! Вспоминаются звоны, прогоняющие прочь ночные шорохи. Такому ясному голубому свету не страшна никакая тьма!
Запах свежего сена, что может быть прекраснее! Наслаждение, наслаждение и покой, тишина, вековечная тишина соснового леса…
Нет, тишина, гармония и покой — не то, что я ищу. Моя воля крепка, цвет золота окрашивает стены города, цвет золота и огня. Золото плавится. Течет, золотые воды плещутся у подножия городских стен.
Золото темнеет, становится ярче, огонь бушует, плавится медь, рвутся страсти из сердца, бьют медные бубны…
Расплавленная медь течет вдоль городских стен. Она напоминает своим огненным цветом кровь. Да это и есть кровь!
Все замелькало, закружилось у меня в глазах, завертелись цвета, смешались, и уже снова снежно-белые воды омывают Страну Белых Вод. Беловодье…
Возвращение— Что с вами, Рушель? Очнитесь же, ну придите в себя! — надо мной склонился Мессинг, он шлепает меня по щекам, рядом жмутся наши девушки с испуганными лицами.
— Довольно, Мишель! Я в порядке. Что это было? Где шаман?
Я лежал на медвежьей шкуре и чувствовал себя просто превосходно, как будто выплыл из озера силы. На другой стороне аланчика, тоже на медвежьей шкуре, покоился Медведь-шаман, бледный как мертвец и явно без сознания.
— На чем вы, Рушель, остановились в своих воспоминаниях? Я обратил внимание на вас, только когда вы упали на спину.
— Нет, пап?, Рушель еще раньше как будто окаменел, а потом уже упал. Я очень испугалась за него — он выглядел как будто в каталепсии.
— Ага, бледный и окаменевший!
— Ну все, спасибо, друзья, за подробное описание моего вида. Зато сейчас я чувствую себя превосходно и горю желанием помочь нашему другу Медведю-шаману.
— Вы уверены, что он друг?
— Мишель, я видел Беловодье! Он водил меня туда, он отдал мне свои силы! Конечно, я уверен, что он — друг!
— Не Беловодье, — это шаман очнулся, но какой у него слабый голос!
— Если не Беловодье, то что? Я сам, своими глазами видел прекрасный город, омываемый белыми водами!
— Верхнее небо, — Медведь-шаман между тем приходил потихоньку в себя. — Было Беловодье. Давно на земле, когда здесь не было алтайцев, не было русских, — не было людей. Было Беловодье, была чудь, а теперь это — Верхнее небо. Там живут духи.
— А чудь?
— Чудь — в горе. Завтра. А теперь — спать.
Медведь-шаман закрыл глаза, а мы еще долго разговаривали, радуясь теплу и свету огня в каменном очаге. Я рассказал друзьям про радугу, на которую вдруг распался белый цвет воды, постарался передать всю сложную гамму ощущений, которые захватили меня там, в Верхнем небе. Мишель же и девушки рассказали мне, что, как только мы расселись вокруг очага, Медведь легко ударил в бубен, и я вдруг окаменел, а вскоре упал на спину. Шаман же бил в бубен все сильнее и сильнее, постепенно входя в транс. Зрелище было настолько захватывающим и невероятным, что мои друзья на какой-то миг забыли обо мне, лежащем без сознания, и смогли броситься на помощь, только когда смолкли звуки бубна.
— Мне даже показалось, что он и правда превращается в медведя, но я тут же увидела, что это иллюзия.
— Нет, доченька, и ты сама это прекрасно знаешь, ничего тебе просто так показаться не может. Да я и сам видел, он стал чуть-чуть медведем.
— И я видела, он точно слился со своей этой шкурой.
— Тише, друзья, не будем его будить. Наверное, он действительно несет в своей душе частичку медвежьей сущности. Я, кажется, понял или, по крайней мере, начал понимать про слияние абсолютного добра с абсолютным злом. Теперь мне ясно, что маленькая избушка в сумрачном лесу, которую увидела Алексия, войдя в офорт Антверпьева, — это жилище нашей Хранительницы. Друзья, мне кажется, что наша ошибка в том, что мы ищем в курумчинских кузнецах, а также в атлантах и лемурийцах — да, Мишель, я теперь убежден, что это — единая дочеловеческая раса, и курумчинские кузнецы — последние из наших далеких предков, которые уже видели людей и общались с ними, а остальные, наверное, погибли раньше, — так вот, мы ищем в них абсолютное добро. Но помните Блейка, помните Лебелянского — не бывает одного добра!
— Но как же, Рушель! Ведь артефакты, которые мы находим, помогают множеству людей!
— Правильно, Настенька, помогают, это говорит о высочайшей культуре древнейших цивилизаций. Мы сейчас благодаря Хранительнице узнали, что курумчинские кузнецы достигли своих высот во многом потому, что дружили с чудью. А погибли из-за того, что не послушали чудь.
— А что же тогда чудь?
— Чудь, Настя, живет в гармонии с природой, она — как сама земля, рождающая жизнь и принимающая мертвых. Смотрите, друзья: белый цвет рождается из-за абсолютного слияния семи цветов индоевропейского спектра, а человек обретает гармонию, если у него открыты семь чакр, каждая из которых наделена энергией одного из семи цветов спектра. Атлантический спектр — вся жизнь человека или этноса от рождения до смерти, все эпохи…
— Где одинокая тень на девять теней разбегается, В семь соединяя таинственный смысл бытия, — задумчиво проговорил Мишель.
— Конечно же! — я чувствовал необыкновенный подъем. — Нет жизни без смерти, но и смерти нет без жизни, как и единства нет без разделения, а синтеза — без анализа! Если смерть есть абсолютное зло, то жизнь без этого абсолютного зла не может быть!
— Да, Рушель, вы нашли смысл тех картин и стихов, которые привели нас сюда, на Южный Алтай. Теперь я поняла, что мы всегда ищем энергии, предметы и способы, помогающие сохранить здоровье и молодость, отодвинуть старость и смерть. Но они питаются силой от самой смерти!
— Алексия, как это? Как взять энергию там, где ее нет? Вы же не имеете в виду маньяков, которые, убивая…
— Фу, гадость какая, Рушель! В смерти энергии нет, но, отодвигая смерть, мы получаем ее энергию, понятно? Ваш эгрегор за счет чего так силен?
— За счет…
— Не надо объяснять, мы все это превосходно знаем: за счет положительной энергии ваших предков и всех тех, кого они и вы сами исцелили. Отдавая энергию правильно, человек усиливает свою.
Вот о чем мы говорили ночью в аланчике Медведя-шамана, пока спал наш Хозяин. Я рассказал своим друзьям про Александра Федоровича Белоусова, про то, что у него все просто отлично с Хранительницей Серафимой, — я же видел их с Верхнего неба. И еще я понял в своем эзотерическом походе, что Александр Федорович прав: он оставил нас ради любви и ради нашей общей миссии.
Часть 4
Тайна курганов смерти
Долина пирамид
Прощание с Медведем-шаманомДолина, куда нас привел Медведь-шаман на следующий день, вся была уставлена небольшими пирамидами. Сложенные друг на друга камни располагались в десяти — пятнадцати метрах друг от друга, и среди цветов смотрелись странно: здесь, в медовых альпийских лугах, ничто не должно было напоминать о смерти. Нам же пирамиды показались грудами мертвых костей; камни были желтовато-белыми, и откуда они здесь взялись, было совершенно не понятно.
— Сюда придет Белый Царь, — Медведь-шаман опустился на колени перед одной из пирамид.
— Кто такой Белый Царь?
— Откуда он придет?
— А нам рассказывали, что он уже приходил, его видела алтайская девочка…
— Белый Царь же правил курумчинскими кузнецами!
— Он погиб!
Как обычно, мы все заговорили одновременно. Но Медведь-шаман — не Хранительница, он не стал всплескивать руками и смеяться; он молчал, глядя вдаль и скрестив руки на груди. А через минуту замолчали и мы — очень уж неуместной была наша детская непосредственность в этой странной долине.
— Белый Царь приходит к людям, когда они нуждаются в нем.
Голос шамана звучал глухо, будто бы из-под земли. Если бы я не видел его рядом, я подумал бы, что сама долина говорит с нами голосом своих мертвецов.
Медведь-шаман, вполне живой, продолжал:
— Белый Царь живет с чудью, он властен отодвинуть от человека старость и смерть.
Больше нам не удалось вытянуть из Медведя ни слова. Молча он поднялся с колен, молча повернулся и пошел назад, мы же смотрели ему вслед, пока его могучая фигура не скрылась в лесу. В глубь долины нам предстояло идти одним.
Полька открывает тайну пирамид— Дорогие друзья, как вы думаете, возможно, имеет смысл связаться с моими замечательными внуками прежде, чем углубляться в эту жутковатую долину? — нормальный голос Мишеля, нормальная, живая человеческая речь вернула нас в реальность — снова зажужжали шмели, запахли цветы, засеребрился ковыль.
— Вы совершенно правы, Мишель!
— Пап?, а можно, я сама? Пожалуйста! А то все ты да ты, а я соскучилась, между прочим!
— Алексия, доченька, давай, мы по очереди, хорошо? Сначала поговорю я…
— Нет, я! Пап?, ну, пожалуйста, я очень тебя прошу!
Как всегда у Мессингов, в споре победила Алексия — Мишель ни в чем не мог отказать своей девочке. Пока они общались с детьми и Петровичем по «магическому кристаллу» Мессинга, мы с Настей, оставшись не у дел, начали фантазировать о том, откуда в этой долине могли взяться пирамиды, и что они вообще такое.
— Рушель, вам не кажется, что это — кладбище курумчинских кузнецов?
— То есть вы думаете, Настенька, что Страна Белых Вод погибла, а кладбище осталось? Как-то это очень уж фантастично выглядит.
— А почему бы и нет? Всякое случается.
— А может быть, это могилы чуди?
— Рушель, зачем чуди, живущей под землей, делать могилы на земле? Нет, думаю, все-таки это — кладбище курумчинских кузнецов.
Мессинги вернулись, переговорив со своими. Судя по счастливому выражению лица Алексии, дома все было в порядке, и милые детки не теряли больше никаких фишек. Не могу передать, как меня это обрадовало: было грустно без Александра Федоровича, мне не хватало его глубокомысленного баса, и совсем не хотелось лишиться общества еще кого-нибудь из друзей.
— Дорогие коллеги, а почему вы вообще думаете, что это чьи-то могилы? — спросил Мессинг.
— Как дела? Алексия, Мишель, рассказывайте скорее!
— Все хорошо, друзья мои! Полька, Колька и Петрович миновали нашу долину пирамид и бодро продвигаются по карте дальше, чего и нам желают.
— А что это за пирамиды, Мишель? Может быть, ваши внуки поняли их предназначение?
— Наверняка только Петрович говорит, что они скрывают это от него — молчат, как юные герои-подпольщики.
— Алексия, а чему вы так загадочно улыбаетесь?
— Вы хотите, Рушель, чтобы я открыла вам все свои загадки? Тогда я утрачу всю свою привлекательность в ваших глазах, ведь в женщине должна быть загадка, что-то неизведанное, непонятное!
— Алексия, вам это никогда не грозит, никогда, поверьте мне!
— Ну хватит, коллеги! Напомню вам, Рушель, что моя дочь замужем за нашим общим другом. Шучу, шучу, не обижайтесь.
— Если серьезно, Рушель. Полька мне рассказала, что это за пирамиды, вернее, не рассказала, дала понять, как мы можем самостоятельно решить эту задачу.
— И как же, доченька?
— Пап?, каким образом ты смог проникнуть в дольмен, когда хотел освободить меня от общества духов покойных партийцев Заболотова и Арсенюка?
— Лебелянский! — хором воскликнули мы.
— И я, кажется, знаю, какое именно из его стихотворений поможет нам разобраться с пирамидами! — и Мессинг стал читать нараспев:
Призрак пути озарен самыми странными нормами,И впереди на закате меркнет в песчаных холмахТот, кто давно покорен уникальным феноменом,Что возрождается где-то в загадочных снах или тьмах.Меркнут давно исхудалые, светлые бледные истины,Кто-то давно утомился в неравной и скучной борьбе,Если бы кто-нибудь мысли кому-то прочистил быТам, где распадаются звуки в таинственной сказочной мгле.Несколько мгновений мы сидели в полной тишине, пораженные красотой поэтического слова, а потом одновременно почувствовали вибрации — все пирамиды, которые мы могли видеть, еле заметно дрожали, как будто бы началось небольшое, не ощутимое человеком землетрясение.
Вибрировали пирамиды несколько минут, а когда успокоились, все мы почувствовали прилив энергии: хотелось петь, плясать, кататься по траве. Настя с Алексией, побежали вперед, взявшись за руки и крича что-то радостное, а мы с Мессингом — зрелые, солидные мужи, серьезные ученые, — стали возиться, как щенята!
— Уф-ф. Что это было? — Алексия опомнилась первой.
— Как же я сразу не догадался! Это же пирамиды силы! Мог бы и сам почувствовать это!
— Нет, Рушель, не могли вы ничего почувствовать. Обратите внимание: чтобы разбудить пирамиды, понадобилось стихотворение Лебелянского, иначе говоря, эти пирамиды реагируют на определенные звуковые частоты. Мы знаем, что гений поэта дал ему возможность чувствовать вибрации Вселенной и создавать тексты, созвучные с ними. Этими текстами можно лечить, Рушель, и вы их используете в своих медицинских практиках. Данное стихотворение заставляет предметы пирамидальной формы отдавать энергию. Я об этом знал, но в отличие от Польки не догадался, что эти пирамиды — предметы силы. Я, как и вы, друзья мои, почему-то тоже думал о кладбище.
— Жизнь и смерть неотделимы друг от друга…
— Да, Настенька, это так. Но как же здесь появились эти пирамиды? И как о них узнал Лебелянский, не будучи знаком ни с чудью, ни с алтайцами, ни со староверами, ни с Медведем-шаманом, ни с Серафимой?
— Рушель, это как раз просто. Полагаю, эта долина — место камланий алтайских шаманов. Именно камов, а не Медведя-шамана, потому что он — не человек, ему не нужна энергетическая подпитка. Думается, звуки шаманских бубнов тоже вызывают вибрации пирамид и заставляют их отдавать энергию.
— Друзья мои, поздравляю вас с новым открытием! — обрадовался я обретению нового целительского метода. — Теперь каждый человек может повысить свой тонус, так сказать, зарядиться энергией в любое время, когда ему это необходимо!
— Но какой же замечательный поэт Василий Дмитриевич! Он, наверное, первый во всем мире стал сочинять стихотворения, которые приносят непосредственную пользу!
— Конечно, Настенька, Лебелянский — потрясающий поэт, но не будем считать его первым, кто воздействовал на мир словесными вибрациями. Еще древние греки заставляли почву плодоносить своими стихами. А русские масленичные песни! Да ими женщины тучи над деревней разгоняли!
— Не может быть!
— Почему не может, Настя? Папуасы Новой Гвинеи своими речитативами заставляли рыбу подплывать чуть не вплотную к рыбацким ладьям.
— Пап?, а наши северные поморы! Они эпическими сказаниями цингу лечили!
Спят курганы темныеПо мере того как мы углублялись в долину, идти становилось все труднее и труднее. И я, и мои друзья ощущали негативную энергию, поток которой становился плотнее буквально с каждым нашим шагом. На нас веяло смертью. Пирамиды закончились, их сменили высокие насыпные курганы древних захоронений. Альпийское разноцветье больше не радовало глаз — шмели и пчелы не могли выжить там, где настолько силен дух смерти. Только серебристый ковыль шелково стелился под легким ветерком.
Было в этой долине мертвых что-то по-своему прекрасное, что-то завораживающее; и порой мне казалось, что мы уже перешли грань, отделяющую мир от вечности, что наше бытие эфемерно, жизнь — краткая иллюзия, а путь ведет в прошлое.
Тяжелее всего было девушкам — женщины тяжелее переносят воздействие некронегативной энергии, чем мужчины. Организм женщины создан, чтобы дарить жизнь; смерть противна самой женской сущности. Мы с Мишелем старались поддерживать Алексию и Настю, но не могу сказать, чтобы нам это хорошо удавалось.
Алексия Мессинг явно испытывала проблемы с пятой чакрой — она задыхалась, а потом у нее начался кашель. Настя же мучилась из-за сердечной чакры — ей тоже было тяжело дышать, под глазами и вокруг рта появились темные круги.
— Мишель, вы не вспомните какого-нибудь стихотворения Лебелянского, чтобы придать сил нашим прекрасным дамам?
— Друг мой, я знаю массу его стихов, но должен вас разочаровать: против смерти бессильна даже его поэзия.
— Настенька, Алексия, держитесь, хорошие мои! Вы ведь сильные девочки, вы сможете пройти эту долину!
— Рушель, может быть, повернем назад? Я боюсь за девушек!
— Мне кажется, Мишель, что путь вперед короче пути назад. Я и предположить не мог, что будет так плохо, иначе бы ни за что не потащил бы девчонок этой дорогой!
— Кажется, совсем недавно девочки бежали по цветущему лугу и наслаждались радостью жизни, а сейчас…
— Шаманское капище не случайно находится рядом с этой долиной смерти, Мишель, не случайно.
— Я думаю об этом, но здесь так трудно идти, что думается плохо, вот выйдем отсюда и все поймем.
— Алексия, вы первая будете разговаривать с детьми, совсем скоро, чуть-чуть потерпите!
Алексия только бледно улыбнулась в ответ.
Ох уж эта Настя!— Настенька, что с вами? Мишель, держите Настю! — я вовремя заметил, что Настя, бледная до синевы, стала заваливаться на бок. «Ох, как плохо-то! Это сердце. И оно отказывается работать!»
В два шага я оказался рядом с Мишелем и взял Настину руку в свою.
— Пульс прощупывается, а значит, Мишель, берем Настю на руки и идем как можно быстрее!
— Рушель, может быть, надо искусственное дыхание прямо сейчас? Я умею…
— Алексия, у вас самой с дыханием сейчас не очень хорошо. Надо быстрее убираться отсюда!
Нам на этот раз было не до разговоров. И пусть близнецы не лишались своих фишек, мы вполне реально могли сейчас потерять Настю. Ее захватила некротическая энергия, полностью закрыв чакру аджну, ответственную за сердечную деятельность, поэтому сердцу Насти пришлось очень тяжело. Оно еще работало, но из последних сил: пульс был нитевидный, редкий и неритмичный.
Вдобавок ко всему начинало темнеть. «Если мы не выберемся отсюда до темноты, мы не спасем нашу девочку» — я представил себе, как рассказываю Леониду, который ждет возвращения невесты из предсвадебного путешествия, что произошло с его любимой… — «Нет, нельзя давать волю воображению, нельзя! Все, чем я владею, должно быть направлено на спасение Насти!»
Белый всадник«Что это? Или все так плохо, что у меня начались галлюцинации?!»
Но нет, не только я, но и Алексия, и Мишель с Настей на руках замерли, а значит, увидели то же, что и я, — из кургана неподалеку от нас медленно выехал всадник на белом коне.
Пока мы стояли, пораженные странным видением, всадник подъехал к нам, молча спешился, взял Настю из рук Мишеля, положил на коня и медленно повел его под уздцы. Нам ничего не оставалось делать, как пойти за ним.
В белой холщовой рубахе и белых холщовых штанах, да еще и на белом коне, всадник показался нам нереальным, однако когда он спешился, мы лучше разглядели его и поняли, что внешне он мало чем отличается от алтайцев: росту среднего, глаза — раскосые и темные, волосы тоже темные, одежда — из обычной плотной ткани.
Мы вошли в курган вслед за этим человеком, он затворил за нами тяжелую дверь, и все мы стали спускать вниз по широкой лестнице. Все происходило в абсолютном молчании, так что нам даже жутко делалось.
Впрочем, это длилось недолго. Вскоре мы оказались во вполне человеческих условиях.
В гостях у жителей гор— Ну здравствуйте, гости дорогие! — нас приветствовала невысокая полная темноволосая женщина в простом льняном платье. — Проходите, проходите!
Мы прошли, куда получилось. Надо признаться, я далеко не сразу понял, где мы оказались. Потом, во многом благодаря Польке и Кольке, мы разобрались, что вышли в одну из горных пещер, которая соединялась с другими. То есть, пройдя через древний курган-усыпальницу, мы очутились в самом сердце Белухи.
Наш всадник увел куда-то коня, я взял Настю на руки (выглядела девушка уже получше, хотя и оставалась без сознания), и вслед за женщиной мы вошли в другую пещеру, поменьше первой. Здесь оказалось вполне уютно, похоже на жилище нашей Хранительницы, и я тут же занялся Настей, положив ее на мягкий зеленый мох. Слава Богу, реанимационные мероприятия не понадобились — сердце Насти потихоньку приходило в себя, пульс становился четче; щеки девушки слегка порозовели, так что мне оставалось направить действие моего семейного эгрегора на то, чтобы слегка помочь организму справиться со стрессом от удара некротической энергии.
— Где мы? — Настя пришла в себя.
«А действительно, где мы?» — наконец задумался я.
— А вы в горе. Мы здесь живем, и родители, и деды, и прадеды здесь жили. На землю редко поднимаемся, только если беда какая случится.
— Кто вы?
Настя еще не совсем пришла в себя, иначе бы она догадалась прежде представиться сама, а потом уже спрашивать нашу хозяйку. Но женщина не обратила внимания на невольную невежливость нашей подруги.
— Про вас мне Серафима рассказала, так что мы о вас все знаем: и про знак, что у Рушеля на руке, и зачем в наши места пришли. А потому я и послала Урда, мужа своего, вам помочь. Из тех умертвий людям выйти трудно, а девочки ваши и точно не справились бы.
— Спасибо вам огромное! — от души поблагодарила Настя.
— Да не за что, ведь то, что вы делаете, всем нужно, а не только вам. Мы же — самые обычные, только живем долго, не болеем никогда, вот нас и не считают людьми. Мы — чудь, наши предки ушли в пещеры так давно, что люди о нас рассказывают легенды.
— Пожалуйста, расскажите нам о себе!
— А тебя Алексией зовут? Наслышана я от Серафимы про твою красоту, деточка, и не обманула она, я сразу догадалась, что ты это. Нас всего семь семей, и живем мы дружно, только по-русски одна я говорю. Урд, муж мой, вас, должно быть, напугал своей молчаливостью? Он вообще молчун у меня, а тут еще и языка не знает. Меня зовут Чугул, а по-русски с самого раннего детства учили, и я свою дочку научу. Только сначала ее надо родить, а это произойдет через два года.
— Откуда вы знаете?
— Мы всегда знаем все о судьбе нашего рода, иначе как бы мы выжили!
— А Медведь-шаман?
— Он тоже из наших, но ему велено жить рядом с людьми, чтобы те не утратили окончательно древних знаний. Ведь человеческих камов становится все меньше и меньше.
— Чугул, расскажите нам, почему вы живете гораздо дольше обычных людей!
— Это, Рушель, знания наших предков. Вы и сами знаете многое, знаете про то, как можно помочь себе специальным дыханием, как можно договориться с водой, чтобы она исцеляла болезни. Знаете вы и про музыку, способную изменить человеческую жизнь. Мишель знает стихи, которых слушаются камни…
В этот момент мне показалось, что Чугул слишком много знает о нас. Хранительнице мы всего не рассказывали.
— Вы удивлены моим хорошим заочным знакомством с вами, по глазам вижу, — улыбнулась чудесная женщина. — А про Белоусова и забыли! Серафима нас познакомила.
«Ну, если сам Александр Федорович решил довериться Чугул, то, значит, она нам точно поможет!» — подумал я.
— И мы тоже немало знаем, — продолжала рассказывать Чугул. — Если бы мы вышли на поверхность земли, нас бы уже не осталось: люди уничтожили бы нас, стараясь узнать наши тайны. А мы хотим помочь людям, но не ценой собственной жизни. Поэтому я так счастлива тому, что вы пришли сами. Серафима передала вам рукопись, которая расскажет о самом главном. Мы же не владеем письмом — для этого есть Хранители. Но нас слышит и понимает сама земля.
— Как это?
— Настенька, когда ты устала или у тебя беда, пройди по земле босиком или еще лучше — ляг на землю, полежи, послушай ее. Ты увидишь, что тебе станет легче.
Чугул была совершенно права; я много раз сам так лечил своих пациентов. Если же это будет не просто земля, а место силы, оно подействует много сильнее.
— Здесь, на Алтае, много мест силы, мы сами обнаружили некоторые из них.
— Да, Рушель, и я думаю, что тебе надо возить сюда своих пациентов. Я научу тебя, как использовать силу этих мест, и эффект от такого лечения будет потрясающим!
Чугул учит меня техникам использования мест18 силы— Во-первых, Рушель, что бы у человека не болело, он должен лежать на земле в месте силы, как на спине, так и на животе, самое малое — 15 минут. Ты же в это время должен направить всю свою энергию на помощь ему. Сила твоя здесь многократно возрастет, и люди почувствуют себя обновленными.
— А что должен делать сам больной?
— Это я собиралась сказать во-вторых. Лежа на спине, человек должен представлять потоки силы, идущие от земли и входящие в его позвоночник, видеть взором своего сердца, как сила омывает его. Земля — наша мать и кормилица, она ни для кого из своих детей не жалеет себя. Поэтому, в-третьих, человек, лежа на животе, должен слушать землю, должен понять, что она ему говорит. Ты же, Рушель, потом, вечером, обязательно расспроси всех, с кем ты работал, что им сказала земля.
Конечно, я лишь вкратце пересказал вам то, чему научила меня Чугул. Большую роль в работе с землей в месте силы играет мой эгрегор. Те из моих пациентов, кто ездил вместе со мной в места силы, знают, как он действует. Но ведь не все могут отправиться в дальнюю дорогу; поэтому я советую вам просто приобрести мой портрет или книгу, и, глядя в глаза моей фотографии, обратиться своими словами к эгрегору рода Блаво, чтобы он дал вам возможность получить силы земли. После этого полежать на земле, сначала на спине, а потом на животе, и послушать ее. Сила нашего семейного эгрегора прочистит ваши чакры, и энергия земли наполнит вас. Попробуйте, и вы сразу почувствуете себя помолодевшим и отдохнувшим!
Чугул раскрывает тайну курганов-усыпальниц— Скажите, Чугул, эти курганы смерти, кто их насыпал?
Мишель опередил меня с вопросом; как это иногда бывает у близких друзей, мы часто одновременно думали об одних и тех же вещах.
— И почему ты не спросил, пап?, там так сильно веет смертью?
— Это древние курганы, но создали их люди — ни моим предкам, ни жителям Страны Белых Вод, которых человеческие легенды называют курумчинскими кузнецами, никогда такое бы в голову не пришло. Это сделали предки нынешних алтайцев для того, чтобы умилостивить своих кровожадных богов. Самых красивых своих детей, юношей и девушек, они одарили драгоценными камнями, богатым оружием, мехами и золотом, привели в это поле и заживо засыпали землей, возводя над ними те курганы, которые вы видели. Эта земля помнит смертные муки, поэтому вам и пришлось так тяжело. Нам же сила смерти не страшна, она действует только на людей и животных, вот я и отправила мужа за вами.
Мы сидели в полном молчании — так нас потряс рассказ Чугул. Мы хорошо помнили действие некроэнергии, поэтому слишком живо представили себе детей, корчащихся в муках удушья. Насте чуть снова не стало плохо, но мы поддержали ее.
* * *
Вернулся Урд, и мы сели за гостеприимно накрытый стол. Вас, дорогие читатели, наверное, интересует, что едят те, кто живет на земле больше трехсот лет, знает будущее еще не рожденных детей и для людей давно превратился в легенду? Я вынужден вас разочаровать: ничего необыкновенного, но все — очень вкусное. Как и большинство людей на Алтае, чудь ела мед, теплый душистый хлеб, молоко, тушеное мясо, правда, на этот раз не баранину, а зайчатину.
После ужина Чугул отозвала в сторону Настю и о чем-то долго с ней шепталась. Мы же, утомленные очень долгим и насыщенным днем, завалились спать на мягкий теплый мох.
Похищение невесты
Здравствуй, озеро Аккем!Утром мы простились с Чугул, и Урд, не говоря ни слова, провел нас через пещеры на поверхность земли — снова идти мимо курганов смерти нам совершенно не хотелось. Как же приятно было после прохладного пещерного сумрака, рассеиваемого лишь восковым светом местного лишайника и бледно-сиреневыми сталагмитами, снова оказаться под жарким солнышком! Как прекрасно было после тишины каменных сводов услышать пение птиц и жужжание шмелей! Как радовались мы разнообразию цветов! Честно признаться, я искренне, от души пожалел Чугул, Урда и других потомков легендарной чуди — всю долгую жизнь прожить в горе, лишь изредка видя солнце! Как же они себя обделили!
— Рушель, помните, что вы мне обещали в долине смерти, когда я чуть не задохнулась?
— Нет, Алексия, простите, запамятовал, — повинился я, чувствуя колоссальную неловкость: как неприятно нарушать обещание, данное женщине!
— Вы мне обещали, что скоро, совсем скоро я смогу пообщаться с моими детьми! Первой!
«Уф-ф, слава Богу, ничего невозможного я не обещал».
— Алексия, умоляю, простите меня, грешного! Есть множество оправдывающих в ваших глазах меня обстоятельств, но ничто не оправдает меня в моих собственных глазах! Привал, друзья мои, привал!
— Только где, Рушель, забывчивый вы наш?
«Ну конечно, теперь Мишель будет подкалывать меня этой моей промашкой. А действительно, где? Узкая горная дорога, кругом — одни скалы, поросшие лесом… Не сидеть же прямо на дороге!»
— Смотрите, там, впереди, озеро! Опять Аккем! Мы возвращаемся!
— Да, через гору путь оказался намного короче — вон как быстро пришли к тому берегу Аккемского озера, где был наш первый привал!
— Да, порадуемся тому, что не пришлось нам опять мимо этих курганов идти!
— Ура! — закричала Настя и припустила бегом к знакомому берегу.
За ней потянулись остальные.
Петрович благословил нас возвращатьсяПока Мессинги готовились выйти на связь со своими родными, Настя отправилась за дровами, а я занялся костром. «Хорошо-то как! Сейчас переговорим с детьми, а там посмотрим: если ничего нового не узнаем, то будем собираться домой. Наверное, сегодня можно переночевать здесь, на озере — удивительной красоты пейзаж открывается отсюда, а завтра пойти на нашу турбазу. Эх, жалко, нет с нами Александра Федоровича Белоусова… Не знаю, получится ли у нас с Мишелем так же удачно договориться с Серегой о баньке. На турбазе можно отдохнуть пару деньков, по свежим следам систематизировать наши материалы, открытия и находки, потом — снова в путь, на этот раз домой. В Барнауле еще нужно купить билеты…» — я специально не заказывал их заранее, ведь трудно было даже предположить, сколько продлится наша экспедиция.
— Коллеги! Интернет! Всемирная паутина дотянулась и сюда, на берег тихого горного озера! — крик Мишеля прервал мои приятные размышления.
«Может быть, получится с Петровичем и детьми пообщаться онлайн? Все-таки это немного легче, чем общение по „магическому кристаллу“ Мессинга».
— Есть что-нибудь от Петровича? — крикнул я.
— Конечно, и Кольки, и от Польки — всем приветы и поздравления.
— Читайте же, Мишель!
— Меня подождите, не читайте без меня! — разрумянившаяся Настя спешила к костру с охапкой сухих сосновых веток.
Она села рядом с нами, и Мишель прочитал письмо от Петровича.
«Здравствуйте, родные мои, любимые!
Пишу я вам, а рядом со мной толкаются Полька и Колька — идет борьба за рублевое местечко у компьютера. Вот победила дружба (после того как я тявкнул на этих слишком шустрых мелких), и я теперь спокойно могу пообщаться с вами, хорошие мои.
Мне кажется, я знаю все о ваших приключениях и открытиях, но, как выясняется, далеко не все. Полька очень переживала за Настю, когда мы с ней и ее братом переходили через долину с курганами по нашей гениальной карте мира, все время повторяла: „Крестная Настя, крестная Настя! Ей больно! Пусть деда ее понесет! Пожалуйста!“ Что там было? Что с Настей? Не понял я также, куда вы вдруг исчезли из этой долины. Полька что-то говорила про Белого Царя, но мне не верится. И почему Александр Федорович Белоусов остался, а не пошел с вами? Я знаю от детей, что с ним все в порядке и что так надо, а больше ничего.
Зато теперь ваше путешествие подошло к концу. Возвращайтесь скорее, любимые! Мы ждем вас! Я ужасно соскучился, а дети, как только закончилась наша увлекательнейшая игра, постоянно пребывают в возбуждении, так что совсем не стало с ними никакого слада. Полька требует, чтобы я написал, чтобы вы шли сегодня ночевать на турбазу, а завтра ехали домой! Я не могу быть настолько категоричным — понимаю, что вы устали, что надо вам немножко отдохнуть после трудов праведных, но не увлекайтесь — помните, что мы все втроем очень-очень любим вас и ждем!
Рушель, я немножко подумал о ваших экспедиционных открытиях и набросал в самых общих чертах смету их дальнейшей разработки. Знаю, что нужна подготовка печатных изданий, оплата труда специалистов. Но знаю я далеко не все, так что с нетерпением жду ваших указаний, чтобы по возвращении вы все сразу же могли приступить к работе.
Крепко обнимаю вас!
Ваш Петрович.
Алексия, вот мне удалось отправить детей на кухню, соблазнив черным хлебом с солью, так что пишу тебе, радость моя…»
— Так, дальше, Алексия, читай сама, и напиши, пожалуйста, своему супругу, чтобы такие вещи он писал на твой собственный адрес, а не заставлял старика Мессинга краснеть.
Алексия выхватила у отца компьютер и сама покраснела.
— Думаю, пап?, Петрович на мой адрес тоже написал, а здесь — специально, потому что знает, что ты никогда не даешь мне компьютер первой, — отозвалась наша красавица, углубляясь в чтение.
Мишель занялся своими прямыми обязанностями — начал готовить обед, — а я подбросил в костер веток… Хорошо, как же хорошо было с чувством выполненного долга отдыхать у костра среди самых родных людей!
— Рушель, мы сегодня пойдем на турбазу? Здесь так хорошо, что не хочется уходить!
— Я думаю, Настенька, мы здесь и переночуем, нам ведь теперь спешить некуда, что вы скажете, Мишель?
— Давайте останемся здесь! Раз здесь есть Сеть и тоже можно переписываться с Петровичем, то не вижу причин спешить туда.
— А вы, Алексия? Вы не против?
Увлеченная письмом мужу, Алексия нам не ответила, мы решили, что молчание — знак согласия, и я пошел разбирать рюкзак и ставить палатку.
О чем Настя разговаривала с ЧугулЯ ни на секунду не забывал о том, что Настя в гостях у чуди легла спать намного позже нас, потому что разговаривала с Чугул. Теперь же, когда Мишель приготовил вкуснейший грибной суп и мы все расселись вокруг костра с мисками, наступило самое подходящее время для интересной истории.
— А теперь, Настенька, расскажите же нам, о чем вы минувшей ночью допоздна шептались с Чугул?
— Я сама хотела рассказать вам всем об этом, но все времени не было — важнее же было связаться с детьми и Петровичем! Но теперь я расскажу, — Настя почему-то замялась.
— Мы слушаем вас внимательнейшим образом, Настенька.
— Помните, Чугул сказала, что через два года у нее родится дочка, которую она обучит русскому языку? Мы еще удивились тогда, откуда она об этом знает, она же ответила, что ее народу известно будущее.
— Конечно, помним.
— Вот этому-то Чугул меня и учила.
— Чему, Настя? Я что-то не понял, — протянул Мессинг.
Я прекрасно понимаю Мишеля, потому что тоже не мог осмыслить сказанного Настей:
— Чугул учила вас тому, как провидеть все, что касается вашего рода? Вы теперь знаете, как это делается?
«Если это на самом деле так, то Настя — бесценный человек! Нет, она и так бесценный человек, мы все очень ее любим и не станем любить сильнее, если она получит новые способности; но какую пользу она могла бы принести людям!»
— Нет, конечно, коллеги, да это и невозможно. Способности женщин чуди вообще и Чугул в частности — это то, что все они получили от своих далеких предков, и человеку это недоступно. Но я могу сделать иначе. Чугул поняла, что у меня пока нет детей, а еще я ей сказала, что скоро выхожу замуж, вот она и научила меня, как сделать, чтобы счастье, нравственность, талант, возможно, красота и так далее были у моего будущего ребенка еще до рождения.
— То есть как это? Настя, ты знаешь, мои близнецы, твои крестники Полька и Колька, видимо, обладают уникальным талантом, но ведь это у них наследственное — мы, Мессинги, вообще странные ребята, — Алексия подсела поближе к Насте. — Но это же генетика, как можно ее изменить?
Я не мог смолчать:
— Генетика, карма… Алексия, дорогая, поверьте, они совсем не определяют человеческую судьбу! Мои методики работы по изменению кармы действуют превосходно — люди налаживают свою судьбу даже тогда, когда, казалось бы, у них нет никаких возможностей нормально жить. Вы знаете, Алексия, что мои сказки могут изменить карму человека всего лишь за один месяц. Помните, вы сами помогали мне разбирать читательскую почту[18]?
— Да, Рушель, ваша методика очень действенна, но вы же не предполагаете, что Чугул научила Настю именно ей, не правда ли? Настя и так прекрасно с ней знакома.
— Дорогие коллеги, как вы думаете, может быть, мы послушаем Настю?
Ирония Мишеля была совершенно правильной, мы с Алексией излишне увлеклись полемикой, почти позабыв о том, что ее спровоцировало.
— Да, друзья мои, позвольте объяснить. Чугул не учила меня лечить карму, она объяснила мне, как еще во время беременности передать ребенку установки, которые потом помогут ему стать счастливым, здоровым, богатым, умным или талантливым, красивым…
В общем, можно сбыть для ребенка все свои мечты, можно помочь ему получить все, пока он еще не родился!
— Но это было бы конгениально, Настенька! Вы ведь научите меня, правда? Мы с вами вместе сделаем книгу! Будущим мамам крайне полезно работать с моими книгами, а эта необходима просто всем.
— Рушель, конечно же, научу. То есть учить мне вас нечему, мы с вами вместе должны разработать эту методику, потому что сама я никогда не справлюсь.
— Настя, вы себя недооцениваете!
— Нет, нет, Рушель, я совершенно не считаю себя недостаточно умной, тем более у меня уже большой опыт работы с вами, и вы очень многому меня научили. Просто для того, чтобы все получилось, нужна другая сила. Нужна энергия, недоступная мне. Чугул сказала, что хорошо помогают места силы. А когда я спросила ее о вашем эгрегоре, она ответила мне, что это просто замечательно, это — именно то, что нужно, потому что в нем — сильная светлая энергия, которая совершенно точно поможет.
— Так что же делать?
— Разрабатывать методику, Рушель. Вы абсолютно правы, книга нужна, но не простая, а особенная, заряженная энергией вашего эгрегора, понимаете? Работая с ней, женщина и беременность легче перенесет, и ребенку своему будущему поможет.
Остаток дня мы с Настей провели в обсуждении будущей книги. Постепенно начали проясняться основы методики. Мессинги в это время прогуливались по берегу озера Аккем, любовались окрестностями, которые на самом деле были завораживающе прекрасны, переписывались онлайн с Петровичем и даже разговаривали по «магическому кристаллу» с близнецами.
Спать мы легли поздно — жалко было оставлять это звездное небо и черное озеро, до краев наполненное золотыми звездами. И дежурного на этот раз не оставили — чувствовали себя в безопасности.
Тревожное утро
Настя исчезает, а Мессинг строит ипсилонА утром мы обнаружили, что Насти Ветровой нет. Ни в палатке, ни у костра, ни на берегу озера, ни в лесу, — нигде. Мы искали ее, звали, пока наконец не поняли, что это совершенно бессмысленно, «бесполезняк», как выразилась бы сама Настя. «Что же это за беда такая! Сначала Алексия, потом Александр Федорович, теперь вот Настя, — почему всем приспичило исчезать! — горевал я. — Настя исчезла, когда мы, расслабленные и счастливые, почти уехали домой! Особенно обидно! Хотя почему особенно? Наверное, хуже было бы потерять ее в самом начале, когда впереди сплошная неопределенность… Не знаю. Но как же это тяжело!»
— Мишель, вы связались с Петровичем? — спросил я, чтобы хоть что-то сказать — молчание было слишком тяжелым.
— Конечно, давно уже. Они ничего не знают. Петрович, правда, думает, что Полька что-то чувствовала вчера, когда предлагала нам ночевать на турбазе. Я-то думал, что малышка просто скучает и хочет, чтобы мы поскорее уехали домой… Чтобы я еще раз когда-нибудь в жизни ослушался свою внучку! Да ни за что на свете! — Мессинг стукнул кулаком по колену.
— А каких-нибудь подсказок дети не дали? Куда Настя могла исчезнуть? Где нам ее искать?
— Погодите-ка, Рушель. Кажется, я понимаю, что делать. Я пошел строить ипсилон, вы не волнуйтесь, я скоро.
Пока Мишель работал, а Алексия строчила письмо Петровичу, я весь измаялся — как тяжело было бездельничать, когда нервы натянуты до предела! Врагу не пожелаешь!
— Готово!
Мессинг явно повеселел, Алексия же захлопнула ноутбук и внимательно, как-то по-особенному посмотрела на отца. Она очень волновалась за Настю, и ее драгоценный папа сейчас воплощал в себе надежду на спасение.
Ипсилон Мишеля Мессинга— Из того, что нам известно на данный момент, получаются две дроби, сопряжение которых дает третью дробь, в знаменателе которой и содержится ответ на вопрос, где нам искать нашу Настю. Итак, в числителе первой дроби чудь, в знаменателе — Хранительница Серафима. В числителе же второй дроби — Александр Федорович Белоусов, в знаменателе — способ настроить судьбу будущего ребенка, о котором чудь Чугул рассказала Насте. Сопрягаем две дроби и получаем третью дробь, в числителе которой — алтайцы, а в знаменателе — свадьба. Это я коротко. Объяснения нужны?
Не знаю, как Алексии, а мне объяснения показались крайне необходимыми, потому что я, как всегда, ничего не понял. И Мишель объяснил:
— Чудь, потомком которой является наша знакомая Чугул, — народ, который, как мы знаем, владеет тайнами земли, то есть материнства, плодородия, жизни и наконец смерти. Чудь жила в достойном уважения симбиозе с курумчинскими кузнецами, поэтому я позволил себе объединить этот народ в одну дробь с нашей Хранительницей Серафимой, которая хранит тайны курумчинских кузнецов, в том числе и те, что открыла им чудь. Разумеется, Хранительница Серафима теперь в моем сознании неразрывно связана с Александром Федоровичем Белоусовым, так родилась вторая дробь. Сопряжение этих дробей и привело к третьей дроби, которая отвечает на наш вопрос, где искать Настю. Настю похитили алтайцы, вернее, какой-то один алтаец, чтобы взять ее в жены.
«Ничего себе! Все-таки мой друг Мишель — гений! Пусть я не совсем понял его логику, это и не важно, а важно то, что он абсолютно прав», — я и сам замечал в Тюне, как алтайские мужчины и юноши смотрели на беленькую нежную Настю. Великолепная красота Алексии их привлекала много меньше — здесь явно ценили блондинок. А похищение невесты — необходимая составляющая свадебного обряда алтайцев.
— Пап?, ты гений! — Алексия повисла на шее Мессинга. — А где именно, в каком поселке мы будем искать Настю?
— Ну это, доченька, совсем просто: мы прямо сейчас собираемся и идем в Айн.
— Почему именно в Айн, Мишель?
— Похититель Насти думает, что мы отправимся в Тюн, так как там мы уже были и должны решить, что именно там Настя кому-то приглянулась.
— А разве это не так?
— Так. Но в Тюн ее похититель не повезет. Зато Айн ближе всего к месту нашего сегодняшнего ночлега. Я уверен, что отправляться надо туда.
Мы спешно покидали наши нехитрые пожитки в рюкзаки и через пятнадцать минут уже бодро шагали по направлению к Айну.
В Айне
Производственное совещаниеАйн действительно оказался много ближе к месту нашего ночлега, чем Тюн, но меня это не взбодрило.
«Ну придем мы туда, — думал я мрачно. — И что мы здесь будем делать? Понятно, что искать Настю, но как? Просто ходить по аланчикам и опрашивать народ — способ крайне непродуктивный: так они нам и рассказали, как же, дождемся мы от них такой потрясающей душевной щедрости!»
Перед поселком я предложил остановиться на привал и разработать тактику дальнейшего поведения. Вот где пригодился бы Белоусов с его-то громадным военным и просто жизненным опытом; вот когда нам нужен был бы Петрович…
— Петрович! Рушель, папа, давайте посмотрим, что нам написал Петрович, ведь он же лучше всех нас разбирается в поиске, извлечении информации и всем таком!
— Да, ты права, Алексия! Включай компьютер, девочка моя!
— Есть! Есть письмо! — и Алексия стала читать:
«Еще раз здравствуйте, дорогие мои!
Пишу коротко, потому что знаю, как вы сейчас переживаете за нашу милую Настю. Посовещавшись с близнецами, я пришел к выводу, что Настю похитил кто-то из алтайцев для того, чтобы взять ее в жены. И прячут ее, скорее всего, в ближайшем алтайском поселке, но не в том, где вы были.
Теперь как вы ее будете выручать? Впрочем, это вторично. Главное, как вы ее отыщете? Ни в коем случае не расспрашивайте местное население — таким образом вы никогда не добьетесь желаемого результата. Самостоятельно подглядите в те жилища, которые чем-нибудь отличаются от остальных. В первую очередь обратите внимание на самое богатое и самое бедное жилища. Скорее всего, юноша, возжелавший непременно заполучить в жены русскую девушку, да еще и городскую, то есть не приспособленную к жизни в горах среди пастухов, богат — ведь он не ищет себе хозяйку-работницу; поэтому вас интересует богатый аланчик. Поместить же Настю в бедный аланчик ее „жених“ может ради маскировки.
Пишите мне!
Всех обнимаю,
Ваш Петрович».
— Так, замечательно, по крайней мере, хоть что-то прояснилось. Есть еще предложения?
— Рушель, как вы думаете, а Настю не могли…
— Нет, Алексия, не бойтесь, изнасиловать Настю не могли: алтаец не притронется к своей невесте до свадьбы, иначе потом он не позволит себе ввести ее в дом. Украли же ее именно ради свадьбы, здесь Мишель и Петрович абсолютно правы — слишком большую ценность представляет беленькая девушка для алтайцев, слишком, если можно так выразиться, престижно иметь такую жену, чтобы лишить себя этого ради удовлетворения минутной прихоти. Так что не волнуйтесь.
— Вот ведь как! Я стараюсь, ипсилон строю, а оказывается, до детей и Петровича все доходит само, без всяких усилий. Нет, думаю, скоро мы будем брать с собой моих внуков.
— Нет уж, пап?! Чтобы их похищали, уводили за собой духи мертвых, убивала некроэнергия! Я к этому не готова!
— Мы отвлеклись, друзья, а сейчас мы ни в коем случае не можем себе этого позволить!
— Простите, Рушель. Вы спрашивали про идеи; я могу сама поискать Настю, сказав, что я — ее подруга и явилась помочь подготовиться к свадьбе.
— Все бы было очень хорошо, Алексия, милая, но вам никто не поверит, ведь еще вчера вы и не подозревали ни о какой свадьбе.
— Да, но…
— Нет-нет, доченька, Рушель совершенно прав, тебе не поверят. А вот если мы выдадим кого-нибудь из нас за Настиного супруга, нам ее сами отдадут безропотно: в алтайских семьях в жены берут исключительно девственниц, и чужая жена никому не нужна!
— Браво, Мишель! Это должно сработать. Значит так. Сейчас идем в Айн и там каждому встречному говорим, что у вас ночью пропала жена, и вы очень, очень просите, умоляете помочь с поисками, обещаете заплатить, потому что она — молодая глупая женщина, и могла заблудиться в тайге, решив ночью побродить в одиночестве. Вместе с тем мы стараемся сунуть наши носы в самый богатый и самый бедный аланчики. Ну что, коллеги, вперед?
— Вперед!
И мы пошли.
План Мессинга — в жизнь!Айн оказался меньше Тюна, но выглядел несколько цивилизованнее — сразу видно, что близко от туристских троп, даже Интернет там был. Здесь уже овцы, люди и собаки располагались не вперемешку, как в Тюне, а в относительном порядке: люди либо возились у костров, либо просто куда-нибудь шли; собаки собрались стаей и дремали, правда, лениво зашевелились, почуяв незнакомцев. Лаять никто из них не собирался. Овцы же держались стадом отдельно. Их можно было понять: в отличие от людей и собак их абсолютно не привлекал запах жареной баранины.
Мы подошли к ближайшему костру и поприветствовали трех мужчин, жаривших барана на вертеле:
— День добрый, хозяева!
— И вам, гости дорогие, добрый день! Присаживайтесь к нам, — один из алтайцев подвинулся, и мы не замедлили воспользоваться приглашением.
— Мы в ваших краях — люди новые, — начал издалека Мишель, — это мой друг, его зовут Рушель, это — Алексия, моя дочь от первого брака. Мы приехали сюда, чтобы полюбоваться красотой вашей благословенной земли.
— Да, да, к нам едут, едут многие, издалека едут — у нас воздух здоровый, горный, у нас баран свежий, жареный, красиво у нас, хорошо, а мы гостям всегда рады.
— У нас произошло несчастье, и мы очень просим вас помочь нам, — Мессинг был очень выразителен, даже у камня разорвалось бы сердце. Впрочем, ему и играть особенно не приходилось.
Алтайцы напряглись.
— Алтаец — добрый, он всегда поможет гостю. В чем ваша беда?
— С нами была еще моя совсем молоденькая жена, — в голосе Мишеля послышались сдерживаемые слезы, а Алексия сглотнула комок в горле, — сегодня утром просыпаемся мы, а Насти, моей жены, нигде нет. Она у меня очень романтичная — думаю, пошла ночью любоваться звездным небом, да и заблудилась в тайге. Бедная моя девочка, она сама никогда не сможет выйти! Она совершенно беспомощна — ни костра развести, ни обеда приготовить не сумеет, да и нет у нее с собой ничего. Мы сейчас направляемся в Тюнгур, там вызовем спасателей, но, пока суд да дело, вы бы начали искать мою Настену, а? Вы здесь каждую тропинку, каждый камень знаете, помогите, я готов заплатить.
— Не надо платы, гость, — и алтайцы о чем-то оживленно заговорили на своем языке.
— Ждите здесь, — сказал наконец самый, как мне показалось, главный из этой троицы, и пошел куда-то; а мы втроем и двое других алтайцев остались у костра в абсолютном молчании.
Возвращение невестыВскоре алтаец вернулся, причем не один. Он вел за руку нашу Настю, которая испуганно оглядывалась по сторонам, — конечно, ведь он сообщил ей, что за ней пришел муж! Но, как только Настя нас увидела, она сразу расцвела! «Бедная девочка, сколько же она натерпелась в этой экспедиции! Тяжело и страшно терять друзей, но зато какое счастье их потом находить! Еще бы вернуть Александра Федоровича Белоусова, чтобы домой вернуться в полном составе! Ну ладно, он хотя бы взрослый человек, а Настя — совсем еще ребенок!» — думал я.
— Беленькая — твоя жена, гость? — спросил алтаец Мишеля.
Он мог бы и не спрашивать — Мессинг уже прижимал Настю к груди, а она тихонько всхлипывала ему в плечо; они смотрелись идеальной парой. Хорошо, что Настя смогла поддержать нашу игру, а то я сомневался в ее артистических способностях.
Нам одновременно хотелось прямо сейчас оставить Айн, написать Петровичу, послушать рассказ Насти, да и, в конце концов, прийти уже на турбазу. Но далеко не все желания можно исполнить в момент их возникновения: мы просто не имели права обидеть наших гостеприимных хозяев и отказаться от совместной трапезы. Мы ели, а жители Айна, кто поодиночке, кто небольшими группками, подходили к костру и приветствовали нас. Мне кажется, им было любопытно посмотреть на несостоявшуюся невесту их соплеменника, который, как потом сказала Настя, так и не вышел из своего аланчика до нашего отъезда. Мы задержались в Айне допоздна, а ночевать отказались категорически; новые друзья оседлали для нас низкорослых терпеливых алтайских лошадок и отправили в Тюнгур верхом в сопровождении Бернечека — так звали того, кто вернул нам Настю.
Белоусов возвращается
ВерхомАлтайские лошадки — очень милые, тихие и спокойные; но тот, кто не умеет ездить верхом, все равно испытывает адовы муки, взгромоздившись на этих животных. Это я говорю со всей ответственностью попробовавшего: в тот раз я сидел в седле впервые в жизни, и мне казалось, что подо мной не маленькая ласковая длинногривая лошадка, которая еще недавно аккуратно брала с моей ладони сахар, а необъезженный мустанг, роковым ветром занесенный на Алтай из диких прерий и считающий меня ковбоем-профессионалом. Нет, моя лошадка не брыкалась, она смиренно несла меня по горной дороге; но я чувствовал себя очень неустойчиво и от всего сердца завидовал Мишелю, Насте и Алексии, которые весело болтали с Бернечеком и явно радовались тому, что я ощущал как пытку. Вскоре у меня затекла спина, устали ноги, а уж как было больно ягодицам — не описать словами! Постепенно меня начало подташнивать, разболелась голова — в общем, я мечтал только об одном: поскорее слезть с лошади, а дальше — будь что будет, дойду как-нибудь. Но я упорно держался в седле, сконцентрировавшись на том, чтобы не упасть.
Мессинг наконец обернулся ко мне и спросил удивленно:
— Что с вами, Рушель?
Этого момента я боялся — признаваться в своей слабости совершенно не хотелось.
— Да так, устал что-то.
Теперь на меня сочувственно смотрели и девушки, и Бернечек.
— Все ясно, — протянул Мессинг, а я подумал раздраженно:
«Ага, конечно, ясно ему, как же! Оказался бы в моем положении. Тогда, возможно, и понял бы, а так — где ему! Ведь известно, что никому не дано разделить боль другого человека».
— Рушель, ну зачем же вы терпели! Почему сразу не сказали, что раньше никогда не сидели в седле! В этом нет ничего позорного, мало ли кто чего раньше не делал! Я же в силах вам помочь!
И Мессинг начал проникновенно читать:
От ревущих на стенах зеркальных реальных почти отраженийОтторгается что-то вдоль книг постоянно и звонко жужжащее.Это сны и видения. Понять красоту или боль отторженияОзначает для многих постичь эту душу зачем-то нелепо визжащую.Красотою обнять этот мир и наполнить пределами истинМожет тот, кто способен до срока пройти в неподвижноеСостояние, в котором расслабленность тронутой инеем мыслиУбегает куда-то чуть дальше от неба. Вообще-то здесь выжилиДаже те, кто уже не мечтал о рассудке за этими гладкими снами,А хотел только видеть глубины своей или даже чужой одиозности.Заполняется век от иного столетия пустыми до гнева словами.Растворяется градус эпохи. Теперь уж за ветхою прозоюНе увидеть того, что легко проходило и даже страдалоМимо этих витрин и какого-то в лес убежавшего в радости праздника.День опять растворился в себе до конца. Было как-то так малоЭтих скользких минут. И казались такими излишне прекраснымиСны проглоченных знаний. Иное сердилось за этим дыханием болото.Пробегали часы непонятно откуда бредущими в прежние годы сознаньями.Город спал, растворяя в себе эти речи попавших в сухую струю идиотов.Город жил, ибо верил в свободу за этими ветхими зданьями.Буквально с самых первых строк я почувствовал облегчение, а концу стихотворения распрямил спину и даже смог оглядеться. Тошнота и головная боль прошли, как будто их и не было, а милая лошадка показалась мне доброй подружкой юности, а не бешеным мустангом. Как здорово было ехать верхом, ощущать свое единство с живым существом, настоящую дружбу, если не родство!
— Мишель, что это было? Нет, я узнал манеру письма Лебелянского, но…
— А раз узнали, Рушель, то значит, поняли, что благодаря звуковым вибрациям стихов вибрации вашего организма настроились на вибрации организма вашей лошади. Теперь ваши тела превосходно понимают друг друга.
— Что же получается, Лебелянский написал стихи на все случаи жизни?
— Да нет же, Рушель! Он работал с звуковыми вибрациями и их воздействием на организм человека и, шире, материи, то есть занимался именно тем, чем занимаетесь вы, исследуя и сочиняя музыку исцеляющую. Проще простого: если человек устал при ходьбе, значит, у него разладились определенные вибрации его организма, а настроить их на нужную волну помогут соответствующие звуки. Если вас одолевают летающие твари: насекомые, летучие мыши, то нужно работать уже с вибрациями их организмов, а с ездой верхом у Василия Дмитриевича вообще сложилось интересно: он этому научился, исследуя вибрации. Лебелянский не был аристократом, не служил в кавалерии, и никто никогда не учил бедного польского еврея держаться в седле. Поэту было просто интересно, можно ли с первого раза привыкнуть к лошади и седлу, можно ли найти такие строки, чтобы настроить свой организм на организм животного. Как видите, Рушель, ему это удалось.
Вот так встречаЕхать было легко и приятно, вечерние горы казались нам невозможно прекрасными, воздух — свежим, а разговоры — интереснейшими, так что я и сам не заметил, как мы приблизились к деревянным домикам «Высотника». Трогательно простившись с Бернечеком и лошадьми, мы поспешили в здание администрации турбазы, чтобы устроиться на ночлег, как вдруг…
— Друзья, я счастлив приветствовать вас! Прошу вас сюда, прошу!
— Александр Федорович!!! — завизжала Настя, бросаясь на шею Белоусову.
Наш друг стоял у двери того самого коттеджа, который мы снимали, когда только приехали в Тюнгур из Барнаула. «Откуда здесь Александр Федорович? Нет, я счастлив его видеть, я еще недавно мечтал, чтобы наш друг и коллега полетел вместе с нами домой, но никак не предполагал, что увижу его так скоро. Однако, как говорится, человек предполагает, а Господь располагает», — улыбался я, ожидая своей очереди обнять Белоусова.
— Александр Федорович, какими судьбами?
— Проходите же, проходите, дорогие мои! Я так рад вас видеть! Самовар уже кипит — я прямо-таки почувствовал, что сейчас вы явитесь пред мои ясные очи!
Александр Федорович проводил нас к самовару — большому электрическому пузану, возле которого так уютно было пить чай большой компанией.
Мы сразу же написали Петровичу и близнецам о том, что Настя благополучно вернулась в наш тесный круг. Скорее, скорее за стол! Мед, мясо, хлеб, липовый чай — вкусно, тепло, уютно! Самое время было углубиться в рассказ нашего дорогого Александра Федоровича Белоусова.
Ему я сейчас и предоставляю слово.
Серафима и АлександрКогда я услышал рассказ дедушки Вахрамея о Хранительнице тайн курумчинских кузнецов, я сразу почувствовал нечто такое, чего в моей жизни не было уже очень давно, но без чего дальше эта самая моя жизнь будет безнадежно пуста и холодна. Почувствовал я, одним словом, тоску. Когда вы рассуждали о том, какова эта Хранительница, я, возможно, вы заметили, молчал — мне никак не импонировал образ, созданный вашей фантазией, — образ суровой монахини. Нет, мне не нужна была монахиня, мне нужна была моя Хранительница, я об этом знал еще до того, как увидел ее.
А как увидел, так пропал в одно мгновение. Друзья, сколько лет я на свете живу, вы знаете, но такого со мной не было никогда! Теперь я думаю, что не случись со мной тех невероятных событий, что сделали меня долгожителем, и не встретил бы я своей судьбы, своей любви, и от этих мыслей мне становится не по себе.
Сердце мое разрывали сомнения, которыми в последний раз я мучился, когда мне было семнадцать лет: разве может такое чудо, такая красавица, само совершенство обратить внимание на старого толстяка с огромным животом и смешной лысиной! Еще я заметил, что Рушель потрясен красотой Хранительницы, да и Мишеля она не оставила равнодушной, а что я рядом с вами, друзья мои! У меня нет ваших выдающихся способностей, я много старше вас, а внешне вы несравненно меня превосходите.
В этих мучениях я провел время вплоть до третьей встречи с Хранительницей, хотя и видел, что и Рушель, и Мишель привыкли к ней и больше не выказывают очарованности ее прелестью. С другой стороны, я не очень доверял вам, друзья, — я просто не мог понять, что можно быть рядом с Серафимой и не любить ее, не желать! Вот я думал, простите меня, грешного, что вы разыгрываете какой-то спектакль. Правильно люди говорят: человек от любви дуреет.
Оставалась последняя ночь у Серафимы, наутро мы собирались в путь. Я не выдержал и отправился к ней. Думал, что, если спит, не стану ее будить, просто посмотрю на прощание. Если же не спит… я толком не представлял, что буду делать.
Она не спала, она сидела на полу и смотрела прямо в окошко, так что, когда я заглянул в него, наши глаза встретились…
Мы ничего не сказали друг другу в ту ночь, мы ни на мгновение не уснули — нам не нужны были слова, мы не могли спать…
Не знаю, обратили ли вы внимание на то, что, когда вы прощались с Серафимой, я не сказал ей ни слова, и она мне тоже… Я ушел вместе с вами просто потому, что не предполагал другой возможности: вместе приехали, вместе должны и уехать. Так я думал до тех пор, пока не увидел чудесного альпийского луга, не вдохнул его медовых запахов, не окунулся с головой в разноцветное многотравье. Так же, медом и травами, пахли в ночи волосы Серафимы… Я абсолютно ясно понял, что без нее моя жизнь закончена. Так я ушел, оставив вас спящими. Друзья мои, на это была воля Божья.
Думал ли я, примет ли меня моя Серафима, не прогонит ли? Нет, мне кажется, что по пути к ее домику я вообще не думал, а пролетел его в одно мгновение. Серафима ждала меня.
Мы опять ни о чем не говорили, мы любили друг друга.
Только на исходе дня, когда лучи опускающегося за гору солнца окрасили ледяную вершину Белухи в аметистовые тона, мы заговорили. Я не буду передавать вам сказанного — ведь мысль изреченная есть ложь, да и никаких таких необыкновенных слов мы друг другу не сказали. Нам было хорошо вдвоем, мы были, как один человек, но и как противоположности, наконец нашедшие друг друга и слившиеся воедино. Я чувствовал каждое движение ее души, и она чувствовала меня.
Судьба и выбор СерафимыВскоре, уже со следующего дня, мы начали ощущать себя и друг друга так, как будто были вместе всегда, и одновременно — как будто только встретились. Мы и знали друг о друге все, и познавали, как дети узнают мир. Наши разговоры этого времени уже принципиально важны для вас, поэтому постараюсь передать их максимально точно.
Однажды Серафима сказала:
— Я ждала тебя всю жизнь, а когда ты пришел, я не сразу узнала тебя.
— Почему меня?
— Потому что я знаю от своей мамы, что мне суждено стать прародительницей нового рода тех, кого люди называют курумчинскими кузнецами. Это не будут кузнецы прошлого, ведь времена изменились, но мои потомки будут людьми, чей срок жизни превзойдет нынешний в несколько раз. Как и мои предки, это будут красивые, сильные и счастливые люди.
Надо сказать, друзья мои, я безоговорочно верил Серафиме и не только потому, что чувствовал ее как себя, но и потому, что знал: Хранительница не ошибается.
— Но я… — все-таки я никак не мог понять, при чем здесь старенький нелепый толстяк.
— Ты, Александр, несешь в себе память древних атлантов, твое тело уже перестроено по законам будущего бытия, ведь столько лет, сколько ты живешь полноценной жизнью, обычным людям не дано. Я ждала только тебя.
— Ага, — пошутил я немного обиженно, — значит, любовь тут ни при чем, только забота о наследниках. А если бы тебе встретился настоящий, например, атлант, ты бы выбрала его.
— Зачем ты это говоришь, Александр! Ты же знаешь, что это не так!
Я, честно признаться, этого не знал. Я любил Серафиму, но по-прежнему чувствовал себя неуверенно, особенно после ее сообщения о возрождении рода долгожителей.
— Знаешь, как мне стало страшно, — продолжила моя возлюбленная, — когда вы пришли ко мне, и я вдруг почувствовала, что ты… Желанный мой! — Серафима прильнула ко мне, и мне сразу стало легко. Ну что я, как подросток, ношусь со своими комплексами, право слово! Делать мне больше нечего, когда рядом со мной — любовь всей моей жизни!
Серафима рассказала, что за всю свою долгую жизнь не испытывала того, что чувствует сейчас, что мы с ней близки, мы — одно целое. Как я уже говорил, в моей душе творилось то же самое, мы даже говорили об этом одними и теми же словами. И разный жизненный опыт не мешал нам понимать друг друга.
— Серафима, скажи, родная, разве только кровь, текущая в жилах, кровь древних атлантов или курумчинских кузнецов может сделать человека здоровым и сильным?
— Почему? В тебе же, Александр, не течет крови древних атлантов или, например, чуди, правильно? Ты почти два столетия живешь на свете, и все время остаешься здоровым и сильным.
— А теперь я стал счастливым.
— Если люди обретут гармонию между собой и миром, их жизнь станет длиннее и полноценнее. Вы с друзьями как раз над этим работаете, а твой друг Рушель достиг очевидных успехов.
— Зачем же тогда возрождать род древних курумчинских кузнецов, если то, что дано им, доступно всем людям?
— Если возродятся курумчинские кузнецы, если возобновится чудь, то вместе с ними воскреснут и древние знания, которые мы сохранили, а также память чуди и Медведи-шаманы.
— Но ведь вы и так владеете этими знаниями, зачем нужен еще кто-то?
— Затем, мой милый, что нужны те, кто силой, здоровьем, счастьем и красотой своей сможет показать всем остальным, как можно жить в гармонии со всей Вселенной.
Это было понятно. Весь мой жизненный опыт говорил: люди тянутся к понятному и знакомому. Например, если ребенок растет в счастливой семье то, скорее всего, он сам будет счастлив, и наоборот. Таких примеров можно подобрать множество, поэтому слова Серафимы убедили меня.
Новые знакомстваА на третий день моей жизни с Серафимой к нам пришел Медведь-шаман. Он рассказал мне о вас, рассказал, что водил вас, Рушель, в Верхнее небо, что вы — человек необыкновенный, потому что выдержали этот путь легче него. Медведь-шаман сказал, что проводил вас в долину пирамид и не знает, сможете ли вы пройти долиной смерти.
Моя Серафима тоже не на шутку заволновалась.
— Алексия, Настя! Они не пройдут там, Александр! Человеческой женщине не справиться с некроэнергией такой силы!
Тут и я испугался за наших девушек.
Мы с Серафимой оставили в ее домике Медведя-шамана, который, как мне объяснила Хранительница, сам знал, когда прийти, а когда уйти, а сами пошли в гору, вернее, в ту самую пещеру, в которой только несколько дней назад, — а мне показалось, что прошло много веков, — прятались от бури и тщетно звали Мишеля Мессинга. Оказалось, что эта пещера ведет в глубь горы и соединяется с множеством других ходов и переходов. Кроме пещер, такие же выходы из горы были и в курганах смерти. Мы шли попросить чудь, живущую там, вывести вас из долины смерти.
Я познакомился с Чугул, ведь она — единственная из чуди, кто говорит по-русски, рассказал ей все о вас, а она отправила за вами Урда. Мы же с Серафимой вернулись домой — я не стал дожидаться вас, время нашей встречи еще не пришло.
Так сказала мне моя Серафима. Так сказала и Чугул. По их словам, вы сначала должны узнать все тайны Алтая, которые на эту пору доступны вам. Да, это далеко не все, впереди вас ждут новые открытия. Но этого вам хватит для того, чтобы понять меня.
Я верю своей Серафиме, я верю Чугул, поэтому не дождался вас в горе. Но встретил сейчас.
* * *
Рассказ Александра Федоровича Белоусова шокировал нас. Ну, любовь — это понятно, но я никогда не предполагал, что за ней стоит нечто глобальное. А сам Александр Федорович! Я всегда знал, что он — человек необыкновенный, но считал его логиком и скептиком. А тут — такие страсти, такая вера в мистическую связь с возлюбленной, такое доверие и ей, и Чугул, и Медведю-шаману! Вот как бывает: годами общаешься с человеком, проходишь с ним огонь, воду и медные трубы, а он внезапно оказывается совсем не таким, каким ты его себе представлял! Если любовь сделала плюшевого сентименталиста из скептика, а испаниста поселила в глубь Алтайских гор, то возможности ее поистине безграничны!
Позвольте, любовь точно поселила нашего испаниста в глубь алтайских гор?
— Дорогой Александр Федорович, мы от всей души поздравляем вас! Но скажите же нам скорее, вы думаете остаться? Вы не полетите с нами в Петербург? — Мишель опять точно подслушал мои мысли.
— Нет, Мишель, не полечу, простите, мой друг! Я провожу вас до Барнаула и вернусь.
— Как, Александр Федорович, а моя свадьба! Вы же мой кум! Вы просто обязаны на ней быть!
— Настя, друг мой юный, конечно, я приеду к вам на свадьбу, как же иначе!
— С Серафимой?
— Этого я вам сказать не могу, мы пока слишком мало прожили вместе, чтобы я мог знать, согласится ли когда-нибудь моя Серафима хотя бы ненадолго оставить свои горы.
— А мои дети, Александр Федорович, ваши крестники? Они же будут скучать по вам!
— Алексия, дорогая, я буду к ним приезжать, и недалеко то время, когда Полина и Николай сами смогут навестить меня.
— Александр Федорович, я без вашей помощи — как без рук! Вы просто необходимы нам всем в Институте медицины! Вы — ценнейший исследователь, я просто не представляю, как мы без обойдемся!
— А вот поэтому-то я и собираюсь в Барнаул: мне необходимо приобрести компьютер и подключить к нему Интернет. Рушель, Мишель, я вас очень прошу, когда приедете в Петербург, пожалуйста, скиньте на мою почту все, что есть в моем стационарном компьютере в кабинете, хорошо? Я буду вам очень благодарен — я собираюсь продолжать работать и сотрудничать с вами, коллеги.
— Безусловно, Александр Федорович, мы это сделаем, но только как же вы получите наше послание? Я что-то не видел Интернета в домике Хранительницы.
— Не беда, он есть неподалеку, у горы, а небольшая прогулка мне не повредит.
— Но как же вы без Публички, без БАНа? Без вашего любимого архива РГО?
— Я буду приезжать, дорогие мои, я буду приезжать часто и к вам, и к моим драгоценным крестникам, и в библиотеки! Знаете, ведь бывали в моей жизни периоды, когда я жил изгнанником, и не было у меня в то время ни библиотек, ни любви. Любовь — вещь редкая, и потерять ее — самое настоящее преступление, за которым неминуемо последует наказание.
Я понимал, как понимали и мои друзья, что Александр Федорович Белоусов, безусловно, прав, но все-таки очень грустно было расставаться с ним, оставлять на Алтае, в сердце тайги, в совсем чужом, загадочном и странном мире.
— Дорогой вы наш Александр Федорович! Позвольте сделать вам подарок. Вы сами очень хорошо знаете, что это такое, и умеете прекрасно им пользоваться, — и мой друг Мишель Мессинг преподнес Белоусову свой чудесный «магический кристалл». — Я вполне способен сделать такие же приборы для всех, а мой внук Колька мне поможет, но мне бы очень не хотелось потерять связь с вами, Александр Федорович, и еще больше не хотелось бы, чтобы эту связь потеряли мои внуки! Они любят вас, и мне кажется, что ваше духовное родство принципиально значимо для них, важно для формирования личностей этих гениальных, но очень непростых детей.
Александр Федорович Белоусов ничего не ответил Мишелю: он молча плакал, не вытирая слез.
Домой!
В Барнауле. Прощание с БелоусовымМы решили не задерживаться на турбазе дольше, чем на сутки — Александр Федорович договорился о баньке для нас, а отказаться от такого наслаждения мы просто не могли.
Но вот, чистые и довольные, ранним утром мы сели в нашу маршрутку и отправилась в Барнаул, чтобы оттуда уже лететь домой, в Санкт-Петербург, где нас с нетерпением ждали Петрович, Полька и Колька, и Леонид.
В этот раз путь до Барнаула занял шестнадцать с половиной часов против прежних четырнадцати. Мессинг предвидел это, поэтому еще на турбазе заказал для нас через Интернет билеты на следующий вечер — в противном случае мы ровно на эти два с половиной часа разницы времени в пути опоздали бы на самолет Поэтому в Барнауле мы заночевали в гостинице.
А утром мы пошли бродить по городу. Барнаул оказался большим и интересным. Попадались в нем и старинные дома восемнадцатого столетия — времен основания города, — и здания советского периода, и совсем новодел. Широкие площади — а рядом заброшенный уголок старинного барского сада. Густые, заросшие парки рядом с шумными магистралями, и тихие незаасфальтированные улочки… Таких городов много в России, они не маленькие, но мегаполисами их назвать нельзя; их изрядно порушили, но и здесь глаз может найти какой-нибудь архитектурный шедевр. В Барнауле, например, сохранился деревянный модерн, к которому я испытываю самые нежные чувства и стоять которому осталось недолго, если, конечно, о нем не позаботится местное градоначальство. В Барнауле не так много подобных зданий, как, например, в Томске, но все равно было приятно их увидеть.
Голубая дамаПростите меня, дорогие мои читатели, что я отвлекся от непосредственной задачи своего повествования, но в любом путешествии внешние впечатления тоже очень важны.
Мы вместе подобрали Александру Федоровичу подходящий ноутбук, купили модем для подключения Интернета, и теперь просто гуляли, никуда особенно не стремясь, глазея по сторонам и пытаясь почувствовать ритм жизни города.
— А здесь, дорогие мои, — сказал Александр Федорович, когда мы проходили мимо большого помпезного здания, — лет двести назад обитал известный генерал-заводчик, Иван Кириллович Моргулов. У него в супругах была прелестная Ташенька, Порханова в девичестве, из мелких местных дворян. Уж и хороша была Ташенька! Пела, танцевала, музицировала изящнее всех барышень местных, такую и в столицу было не стыдно привезти, да только вместо столицы выдали ее замуж за Моргулова. Богат и знатен был генерал, во всем крае не было богаче и знатнее него. И вот однажды на балу, который генерал устраивал в честь именин своей молоденькой жены, Ташенька весь вечер танцевала с молодым горным инженером. А как только закончился бал, разъехались гости, отвел Иван Кириллович свою юною супругу в погреб, да и запер там, оставив только кувшин воды да краюху хлеба. С тех пор почти двести лет слышат барнаульцы, как плачет дух голубой дамы, просит выпустить его на свободу. Да только никто не знает, что для этого надо сделать.
— А почему дама голубая, Александр Федорович?
— А я разве не сказал вам? Ташенька голубой цвет всем другим предпочитала, и на том злосчастном балу была в голубом платье, в голубом же платье ее и замуровал не в меру ревнивый супруг.
— Какая печальная легенда… И без того грустно, а теперь только и думается, что об этой несчастной Ташеньке. Не грустите, Настенька, вам ли грустить, — вы возвращаетесь домой, к любимому и любящему жениху, после интереснейшей и чрезвычайно успешной экспедиции! А голубая дама… Забудьте о ней, Настенька! Такие легенды хранит чуть ни каждая старинная усадьба.
— Да, я уеду, а вы, Александр Федорович!
— А я приеду скоро к вам на свадьбу, Настенька.
Демидовские заводы— Здесь, на Алтае, лучше, чем во многих других местах, помнят легендарную историю. Может быть, именно поэтому вам и удалось сделать так много, друзья мои.
— Почему только нам? Нам вместе, Александр Федорович! Без вас бы мы не сделали и половины, и вообще, скорее всего, погибли бы во время той бури в горах.
— Ну, это очень вряд ли — Медведь-шаман бы позаботился о вас. А вот без легенды деда Вахрамея мы бы ничего не нашли, а я бы не встретил мою Серафиму.
— И «путешественники» Мишеля ведь тоже основываются на легендах…
— Да, Рушель. А вы знаете, что основателем Барнаула смело можно считать заводчика Демидова? Рассказывают, что когда-то на своих здешних заводах выплавлял он незаконно серебро, дело было раскрыто, а Демидову велено выплатить в казну всю прибыль. Прибыль он выплатил, заводы же проклял. Теперь в мае месяце, когда прозвучало проклятие Демидова, нет-нет, да и случится в тех местах какое-нибудь несчастье.
— Постойте, Александр Федорович, я слышал, что в 1973 году тут наводнение было!
— Да, Мишель, вы совершенно правы. А в 1917-м — большой пожар.
Ползунов и черт— Видите, Александр Федорович, сколько всего вы знаете! Как же мы теперь будем без вас!
— А вы без меня и не будете, дорогая Алексия! Я купил компьютер, вечером налажу этот маленький модемчик и сразу напишу письмо Польке и Кольке. Им — первым, а потом и всем остальным. А то, что я рассказываю, знает каждый десятый барнаулец, так что ничего в этом особенного нет, я просто почитал немного о городе. Вон, видите памятник? Мужик, у него еще ботинок блестит?
Мы посмотрели туда, куда указывал Белоусов. Действительно, правый ботинок памятника сверкал отполированной бронзой.
— Это местный ученый, изобретатель Ползунов. Чего только про него не рассказывают! По обилию легендарных сюжетов о себе Ползунов уступает разве что великому Брюсу. Был, говорят, у него чудесный прибор, который умел показывать погоду. Чтобы этот прибор работал, Ползунову пришлось поймать черта, посадить его туда, и черт вертел ему стрелки в зависимости от того, какая будет погода.
Мы все засмеялись: забавные представления о работе барометра.
— А ботинок у него блестит вот почему: считается, что тому студенту, который перед экзаменом потрет правый ботинок Ползунова, будет сопутствовать удача. Ползунов пошлет ему в помощь своего черта из барометра.
Тут мы вовсе развеселились. «Да, грустно нам будет без Александра Федоровича, но зачем грустить, если человек, которого мы все любим, стал счастливым! Да и ненадолго мы расстаемся с ним», — я был абсолютно в этом убежден.
* * *
Самолет, следующий рейсом «Барнаул — Москва» уже оторвался от земли, а мне все казалось, что я вижу за стеклом аэропорта могучий силуэт нашего друга. Прощай, Алтай! Мы оставили тебе самое дорогое, поэтому мы обязательно вернемся! Александр Федорович Белоусов знает тебя лучше всех нас, и именно ему первому ты решился доверить свои тайны. Ничего, он обязательно поделится с нами!
Здравствуй, родина!
Встреча в аэропортуВ Москве мы только переехали из Домодедово в Шереметьево, чтобы пересесть в самолет до Санкт-Петербурга, и вскоре были в Пулково. «Ура! — думал я, подхватывая рюкзак. — Пусть здесь пахнет сыростью, зато дождя нет, что не может не радовать. И вообще, в родной Питер так приятно возвращаться!»
Конечно, ведь только здесь два мелких урагана будут кружиться вокруг Алексия, выкрикивая в два мощных горла новую песенку, которую они выучили:
На третьем месте — любовь к животным,На втором — просто любовь,На первом — Лотман!— Это что вы хотите сказать? — Алексия, счастливо смеясь, прижала к себе детей. — Петрович, твоя работа?
— Как же, моя! Колька где-то в Интернете нарыл, — Петрович обнял сразу всех троих и зарылся лицом в волосы Алексии.
Рядом Леонид обнимал Настю, что-то ласково шепча ей на ушко.
— Пошли, Рушель! — сказал Мессинг. — Пошли, они нас догонят. Вот и Александр Федорович нас оставил, так что до машины Петровича нам с вами идти вдвоем, пока они нацелуются.
— Пошли, дружище. Дело молодое.
— Особенно это подходит к Белоусову.
— Конечно. Видите, Мишель, совсем не важно, сколько человеку биологических лет, если он сохранил молодую душу и здоровое тело.
— Так-то оно так, Рушель, да ведь все равно, согласитесь, грустно, когда никто не виснет у тебя на шее, не кричит что-то радостное, когда видит тебя после долгой разлуки.
— А я рад, Мишель, что Александр Федорович нашел свою любовь.
— Я тоже рад за друга, но, поймите, Рушель…
— Нет, это вы поймите, Мишель! Если в сердце человека просыпается любовь, значит, мы с вами на правильном пути, дружище! Радуйтесь же, что Алексия сейчас целуется с Петровичем, а Настя — с Леонидом!
— И все равно мне грустно.
— Дед?, Рушель!
И к нам понеслись два мелких урагана, топоча, как два бегемотика. Полька повисла на шее у Мишеля, а Колька — на моей, разгоняя грусть. Мы оба хохотали в голос, прижимая к себе детей, а нам вторили Алексия, и Петрович, и Леонид, и Настя! Как же хорошо было вернуться домой!
Письмо Александра Федоровича БелоусоваУ Мессингов мы собрались на следующий день, когда немножко пришли в себя. Леонид с радостью присоединился к нашей компании.
— Пап?, читай скорей письмо крестного, чтобы все слышали! — потребовала Полька, топая обеими ногами по очереди.
— Да, Петрович, мы все ждем с нетерпением!
— Но это письмо Польке и Кольке! — хором завопили дети, и Петрович, побежденный всеобщей настойчивостью, стал читать:
«Здравствуйте, дорогие мои крестники!
Это письмо я пишу именно вам, мои юные друзья; если захотите, прочтите его всем нашим: и мам? и пап?, и дед?, и Рушелю, и Насте, и ее жениху Леониду.
Самое главное, что я должен вам сказать: вы никогда не должны ждать того времени, когда я приеду, если захотите обратиться к своему крестному за советом или помощью, да и вообще за чем угодно. Ваш деда был настолько любезен, что подарил мне свой замечательный „магический кристалл“, которым вы превосходно умеете пользоваться, так что не стесняйтесь — я в любое время в вашем распоряжении.
Кроме того, дети, никогда не деритесь и никогда не ссорьтесь. Доверяйте друг другу! Каждый из вас незаменим для другого. Я это вам не в первый раз говорю, и повторять буду постоянно, пока не увижу, что вы ведете себя, как взрослые.
Здесь, на Алтае, я узнал то, что необходимо знать именно вам, Полина и Николай, поэтому вы — первые, кому я пишу отсюда. Я не могу открыть вам то, что я узнал, но хочу сказать: что бы в вашей жизни ни случилось, вы всегда должны стараться сюда приехать. Здесь, на Алтае, есть нечто необходимое вам!
Сейчас, дети, я прощаюсь с вами, но ненадолго. Скоро я приеду на свадьбу к крестной Насте и Леониду, и тогда мы с вами увидимся. Тогда я вам и скажу то, что не имею возможности доверить письму.
Я жду нашей встречи!
Обнимаю вас обоих и целую,
Ваш крестный».
«Вот ведь наш Александр Федорович! Умеет удивить! Есть, оказывается, что-то, что он не считает возможным сказать нам, но что интересует детей! Теперь меня будет мучить любопытство до тех пор, пока я об этом не узнаю!»
Посмотрев на своих друзей, я понял, что это не только моя проблема. «В самом деле, что должны чувствовать Алексия и Петрович, если речь идет об их детях! А Мишель! Вон как извелся, бедняга! И Настя беспокоится, а вслед за ней и Леонид! Ну зачем Белоусов так делает!»
И лишь Полька и Колька оставались совершенно спокойными.
— Крестный приедет, а пока подумаю, — сообщил нам Колька.
— Крестный хочет, чтобы мы сами все поняли, — поведала Полька.
Мне почему-то кажется, что эти дети разочаруют Александра Федоровича Белоусова — когда он приедет, его загадка уже перестанет быть таковой.
* * *
Потом вечер шел, как обычно, и это было очень приятно. Мы поделились своими открытиями с Петровичем, детьми и Леонидом, потом был вкусный ужин — мы просто отдыхали.
Вместо резюмеДорогие читатели!
Теперь настала очередь подвести итоги нашей экспедиции. Итак, что мы получили? Какую конкретную, практическую пользу вам принесут наши находки?
Итак:
1. На Алтае есть места силы, где многократно увеличивается энергия семейного эгрегора Блаво, то есть там мои целительские способности многократно возрастают.
2. На Алтае есть дольмены, места силы, охраняемые духами.
3. Есть пещерное озеро, вода которого омолаживает и исцеляет.
4. Там до сих пор живут потомки дочеловеческих цивилизаций, которые владеют знаниями продления жизни и сохранения молодости.
Тут вы, дорогие мои читатели, скорее всего, спросите, зачем вам дольмены, места силы и омолаживающие озера, а также Хранители и чудь, если вы вряд ли когда-нибудь поедете на Алтай и воспользуетесь всем этим. Дело в том, что, во-первых, благодаря алтайским дольменам и местам силы я, ваш покорный слуга, овладел способом постоянно подпитывать энергию своего семейного эгрегора, которую отдаю вам; это значит, что теперь заряженные мною предметы, например лечебные книги, действуют намного сильнее.
Во-вторых, благодаря нашим открытиям вы сами можете, обратившись за помощью к моему эгрегору, использовать энергию земли и повысить свой жизненный тонус.
В-третьих, уже вышла книга, в которой передано содержание рукописи курумчинских кузнецов; вы можете самостоятельно приготовить предметы силы, которые помогут вам едва ли не в любой ситуации.
В-четвертых, в ближайшее время мы с Настей Ветровой издадим книгу о том, как будущая мать может улучшить судьбу своего еще не родившегося младенца.
И, наконец, сейчас я расскажу вам о том, как можно использовать пирамиды силы в любой из дней, когда вам нужна будет энергетическая подпитка. Например, когда вы смертельно утомлены, но не можете позволить себе заснуть; или когда вы только что оправились от тяжелой болезни; или устали от долгого путешествия. Да мало ли когда могут понадобиться силы!
Вам нужна будет пирамида. Очень хорошо подходит детская игрушка — деревянная разноцветная пирамидка, которую надо собрать.
Вы собираете ее, держите в руках и громко вслух говорите: «Энергия пирамиды передается мне, входит в меня, насыщает меня». Далее можно просто минут пять посидеть с прикрытыми глазами, а можно помедитировать, читая стихи Василия Лебелянского:
Призрак пути озарен самыми странными нормамиИ впереди на закате меркнет в песчаных холмахТот, кто давно покорен уникальным феноменом,Что возрождается где-то в загадочных снах или тьмах.Меркнут давно исхудалые, светлые бледные истины,Кто-то давно утомился в неравной и скучной борьбе,Если бы кто-нибудь мысли кому-то прочистил быТам, где распадаются звуки в таинственной сказочной мгле.Буквально через пять минут вы почувствуете, что стало больше сил, прошли усталость, сонливость, уныние. Я испытал это на собственном опыте!
* * *
Совсем недавно я получил письмо с Алтая, от Александра Федоровича Белоусова.
«Приветствую Вас, дорогой Рушель!
Спешу обрадовать Вас, мой друг: пришло время обнародовать ваши открытия. Вы знаете, что я вместе с Вами искренне радовался выходу в свет рукописи курумчинских кузнецов, а теперь уже можно и даже нужно рассказать о ваших экспедиционных приключениях и открытиях, открыть людям тайну моей Хранительницы, ее имя, и вообще рассказать обо всем, что с нами приключилось.
Неделю назад Хранительница, моя Серафима, родила дочку, наследную Хранительницу и продолжательницу рода курумчинских кузнецов. Имя малышки — тайна, зато имя Серафимы становится достоянием мира.
Мы с моей семьей ждем Вашу книгу, дорогой Рушель, с нетерпением! И ждем всех вас в гости в наш маленький домик у подножия горы Белухи.
Передавайте огромный привет нашим общим друзьям и моим драгоценным крестникам, остаюсь всегда ваш,
Белоусов».
Биоэнергокорректор БлавоДорогие читатели! Вы узнали из этой книги немало нового для себя. В самом ее начале я рассказал вам о том, как организовать свое персональное место силы у себя дома (или на даче). Так вы получили отличный инструмент коррекции своей судьбы. Но это не все.
В качестве особого бонуса вам предлагается блок наклеек «Биоэнергетический Корректор Блаво». Это моя уникальная авторская разработка, позволяющая транслировать энергию на полевом и вибрационном уровне, что способствует улучшению показателей жизнедеятельности человека (здоровье, общий тонус, настроение, самочувствие); корректирует его поведенческие структуры и модули; страхует от неправильных поступков и несчастных случаев; направляет на него денежный поток; способствует формированию поля любви и личной притягательности.
Я не буду рассказывать о физических свойствах биоэнергокорректора, о материале, из которого он изготовлен, моей энергоработе с ним. Это мое личное открытие. Вам важно знать, что, постоянно используя биоэнергокорректоры, вы гармонизируете все сферы своей жизни с помощью приема-передачи энергии; корректировки будут происходить автоматически, без всяких усилий с вашей стороны. Вам необходимо лишь соблюдать простые инструкции по применению биоэнергокорректоров.
В блоке 7 наклеек-корректоров:
1) Приклейте талисман в изножье своей кровати (посередине), чтобы ваш сон был спокоен.
2) Приклейте талисман на столешницу кухонного стола, чтобы вкушаемая за ним еда была полезной и дарила вам энергию.
3) Наклейте талисман на корпус телевизора, чтобы он транслировал энергию силы.
4) Приклейте талисман на видное место на столешнице рабочего стола, чтобы ничто не мешало вашей работе.
5) Приклейте талисман на вешалку в прихожей (посередине), чтобы ваша верхняя одежда напитывалась энергией силы и передавала ее вам.
6) Наклейте талисман на цветочный горшок (цветок выберите сами), чтобы растение впитывало энергию силы и передавало ее вам.
7) Наклейте талисман на входную дверь своей квартиры (или дома) — посередине, чтобы ваше жилище всегда было местом силы.
Биоэнергокорректоры находятся рядом с 289 страницей вовсе не случайно! Чтобы усилить положительное воздействие биоэнергокорректоров, я, Рушель Блаво, специально рассчитал оптимальное расположение наклеек в книге. 289 — это квадрат числа 17, очень сильного с точки зрения энергетического воздействия. Древние мудрецы знали: число 17 дает надежду, усиливает интуицию и дарит способность к предвидению. Кроме того, семерка, которая содержится в этом числе, является символом духовного совершенства (неслучайно и наклеек тоже 7!) Возведенное в квадрат, число 17 многократно увеличивает свое положительное воздействие. Наклейки дополнительно приобретают полезные свойства от соседства с таким энергетически мощным числом!
Желаю Вам здоровья, удачи, благополучия, жду Ваших писем с рассказами о позитивных переменах!
Искренне Ваш,
Доктор Рушель Блаво,
191014, Россия, Санкт-Петербург, ул. Маяковского, д. 34
© Блаво Р., 2011
© ООО «Издательство Астрель», 2011
Примечания
1В последнее время я весьма интенсивно работаю над проектом «Сказкотерапия от Рушеля Блаво», в его рамках выходят книги и аудиодиски. Список вышедших на сегодня изданий вы можете увидеть в Приложении.
(обратно)
2См. книгу: Блаво Р., Мессинг М. «Тайные послания воздуха». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)
3См. книгу: Блаво Р., Мессинг М. «Тайная доктрина атлантов и лемурийцев». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)
4Колька вспомнил картину Джеда Куинна «Призрак горы», представленную в Эрмитаже на выставке современного английского искусства «Новояз».
(обратно)
5См. книгу: Р. Блаво, М. Мессинг. «Тайная доктрина атлантов и лемурийцев». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)
6О долгой, полной приключений жизни Александра Федоровича Белоусова вы можете прочитать в книге Блаво Р., Мессинг М. «Тайные откровения атлантов и лемурийцев». — СПб.: «Веды», 2008.
(обратно)
7Яков Аркадьевич Яковлев (1896–1938) был с 1929 г. народным комиссаром земледелия СССР (наркомзем СССР). Арестован в 1937 г., осужден в 1937 г. по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации и в 1938 г. расстрелян. Реабилитирован в 1957 г.
(обратно)
8Подробно об атлантическом спектре вы можете прочитать в книге: Р. Блаво, М. Мессинг. «Тайная доктрина атлантов и лемурийцев». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)
9О поющих камнях вы можете узнать из книги: Блаво Р., Мессинг М. «Кто дал людям исцеляющую музыку». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)
10О чудесных способностях обыкновенной воды хранить и передавать информацию вы можете прочитать в книге: Блаво Р., Мессинг М. «Тайные послания воды». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)
11О том, как навыки химика-экспериментатора Мишеля Мессинга спасли здоровье, а возможно, и жизнь нашему Петровичу, см. книгу: Р. Блаво, М. Мессинг. «Тайная доктрина атлантов и лемурийцев». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)
12О приборе Мессинга и способности воды передавать информацию см. в книге Блаво Р., Мессинг М. «Тайные послания воды». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)
13Об исцеляющей музыке вы можете узнать из книги: Блаво Р., Мессинг М. «Кто дал людям исцеляющую музыку». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)
14О наших приключениях в первой экспедиции вы можете прочитать в книге: Блаво Р., Мессинг М. «Тайные откровения атлантов и лемурийцев». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)
15Этот эпизод рассказывается в книге: Блаво Р., Мессинг М. «Тайные откровения атлантов и лемурийцев». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)
16Рукопись курумчинских кузнецов вы найдете в книге: Блаво Р. «Книга о талисманах и оберегах». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)
17Об этом приключении см. в книге: Блаво Р., Мессинг М. «Тайная доктрина атлантов и лемурийцев». — СПб.: «Веды»,
(обратно)
18Вы тоже можете исцелить свою карму за месяц. Для этого вам нужна моя «Книга, исцеляющая карму за месяц». — СПб.: «Веды», 2009.
(обратно)Оглавление
Об авторе Часть 1 33 места силы в вашем окружении К читателям Что такое место силы Где они находятся Места силы в мире Места силы в России и Украине Как места силы действуют на человека Дистанционное использование мест, силы Упражнения на местах силы Как создать персональное место силы Место силы алтайских шаманов Что вы любите больше всего? Где могут находиться ваши места силы (наш храм) Как определить место силы в своем доме? Можно самостоятельно обустроить место силы на дачном участке Как использовать место силы для конкретных целей Для оздоровления Заряжаем лекарства Заряжаем воду Заряжаем еду Заряжаем предметы Для решения материальных проблем Заряжаем «неразменную купюру» Заряжаем пластиковую карту Заряжаем денежный талисман Для решения проблем в отношениях Заряжаем талисман для привлечения друзей Заряжаем талисман для охраны от врагов Заряжаем талисман для привлечения любви Заряжаем подарок для любимого Для увеличения личной энергии Повышаем энергию ума Повышаем энергию души Повышаем энергию тела Место силы от Рушеля Блаво Вопросы и ответы Истории моих учеников, нашедших свое место силы и использующих его по назначению Часть 2 Экспедиция на Алтай Как мы собирались на свадьбу, а собрались в экспедицию В «Лавке художника» Рассказ Алексии Мессинг Куда ж нам плыть Полька знает, куда А теперь и мы знаем Старинная карта Пора в путь-дорогу Разыскания Александра Федоровича Белоусова Разыскания Насти Ветровой. Свадебные подарки Реконструкция мифологемы аметиста, проделанная Мишелем Мессингом Мишель Мессинг строит ипсилон Ипсилон горы Белухи, составленный Мишелем Мессингом …А Полька, Колька и Петрович пойдут своим путем Начало пути Разыскания Мишеля Мессинга Загадка пещерного озера Как я вытащил Алексию Что же произошло с Алексией Рассказ Насти Ветровой Рассказ Алексии Мессинг Письмо Петровича и наши дальнейшие планы Ипсилон Алексии Мессинг Тюн Алтайский дольмен Алексия опять исчезает Новая встреча с партийцами Рассказ Мишеля Мессинга Знакомство с алтайскими пастухами Алай Усть-Солье За нами следят Моя энергия возрастает Старообрядцы Усть-Солья: тетка Ульяна… …и дед Вахрамей Предупреждение об опасности Часть 3 На пути к знанию Серая пещера Буря в горах Из дневника Мишеля Мессинга Из дневника Мишеля Мессинга (продолжение) Призрачный путь неумеренности Мишеля Мессинга Хранительница Первая беседа с Хранительницей Вторая беседа О целителях рода Блаво Третья беседа. Хранительница передает нам рукопись курумчинских кузнецов Медведь-шаман Исчезновение Белоусова Пикник на обочине Где вы, Александр Федорович? Встреча с Медведем-шаманом Ночной костер Слушаем и повинуемся Жилище шамана В верхнем небе Возвращение Часть 4 Тайна курганов смерти Долина пирамид Прощание с Медведем-шаманом Полька открывает тайну пирамид Спят курганы темные Ох уж эта Настя! Белый всадник В гостях у жителей гор Чугул учит меня техникам использования мест18 силы Чугул раскрывает тайну курганов-усыпальниц Похищение невесты Здравствуй, озеро Аккем! Петрович благословил нас возвращаться О чем Настя разговаривала с Чугул Тревожное утро Настя исчезает, а Мессинг строит ипсилон Ипсилон Мишеля Мессинга В Айне Производственное совещание План Мессинга — в жизнь! Возвращение невесты Белоусов возвращается Верхом Вот так встреча Серафима и Александр Судьба и выбор Серафимы Новые знакомства Домой! В Барнауле. Прощание с Белоусовым Голубая дама Демидовские заводы Ползунов и черт Здравствуй, родина! Встреча в аэропорту Письмо Александра Федоровича Белоусова Вместо резюме Биоэнергокорректор Блаво
Наш
сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального
закона Российской федерации
"Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995
N 110-ФЗ, от 20.07.2004
N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения
произведений
размещенных на данной библиотеке категорически запрешен.
Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.
 |
|
Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно
