Электронная библиотека
Форум - Здоровый образ жизни
Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей,
Консультации специалистов:
Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика


Том 1 21 февраля – 1 марта 1978 г. Пуна, Индия

Введение

1976

Я еду на велосипеде вдоль Морской дамбы в Нокклезауте, прибрежном курорте в Бельгии. Город остаётся позади, и я двигаюсь дальше, наслаждаясь резким запахом воздуха, солнцем на моей спине, мускульным усилием. Всё хорошо. Я вижу, что в ста ярдах впереди дорога кончается в песчаных дюнах, простирающихся на много миль в сторону датской границы. Я нажимаю на педали. Велосипед набирает скорость. Я – Эдди Мерке, выигрывающий Тур де Франс седьмой раз. Вж-ж-ж-ж..! Я достигаю песка и...

...Я лечу по воздуху через руль велосипеда. К счастью, песок мягок и я не забываю сделать кувырок при падении. Скатываюсь с дюны на берег.

Хмм! Забираюсь наверх, хватаю велосипед, перекидываю через него ногу и начинаю яростно крутить педали. Продвинувшись около восемнадцати дюймов вперёд, колёса медленно тонут в песке, и опять велосипед отказывается двигаться. Со злости я издаю вопль и бью ногами песок. Ветер задувает несколько песчинок мне в рот. Тогда я начинаю бить кулаками по песку, но чем дальше я бью по нему, тем плотнее он становится.

Я не могу пересечь песчаные дюны на моём велосипеде – это жизненный факт.

1978

И вот я в ашраме Шри Раджниша – уже два года я являюсь его учеником. Хотя ашрам – цветущий оазис, я продолжаю падать с моего велосипеда. Это прекрасный велосипед британского производства, которому 31 год и который я очень люблю и называю Эго. Оно со мной повсюду. Песок в ашраме очень тонкий, почти невидимый, и здесь моему Эго особенно трудно передвигаться, в каком бы порядке его ни содержать. В моём возрасте оно является тяжёлым и неуклюжим – обременительная ноша. Я продолжаю спотыкаться об него и сшибать других людей, всё ещё надеясь найти другую, более гладкую дорогу. (В Индии? Я, должно быть, безумен).

Но других дорог не существует, нет других велосипедных дорожек; они все ведут в пустыню.

Послушайте слова Бхагавана:

«Этот мир – пустыня. Оазис существует только в нашем сознании. Сотворите этот оазис сознания. И всё, что потребуется для этого, – делайте. Какую бы цену ни пришлось платить за это – платите; как бы ни приходилось рисковать – рискуйте, потому что всё остальное будет отнято от вас всё равно».

Когда вы достигаете пустыни, путь перед вами не обозначен. Легко заблудиться среди барханных песков, миражей и фальшивых горизонтов. Когда собираетесь пересечь пустыню, вы нуждаетесь в проводнике, а не в специалисте по велосипедам.

Здесь есть человек, Бхагаван Шри Раджниш, который пересёк пески и теперь помогает другим пересечь их. Он – Марко Поло души. И хотя у каждого свой путь, он знает, куда он ведёт, потому что он уже там. У себя дома.

Ловкие велосипедисты не могут далеко продвинуться здесь. Надо быть просто пешеходом, желающим ставить одну ногу перед другой и следовать за проводником, куда бы он ни повел. Расслабившись и доверяя, идти легче и веселее. Вот небольшой прыжок. Затем ещё, ещё один. И вскоре вы поднимаетесь выше и выше – летающий пешеход! В своём научно-фантастическом романе «Дюна», Франк Герберт представляет мир-пустыню, Дюну, где целая культура приспособлена к тому, чтобы жить, или скорее выживать, в пустыне, максимально экономя воду. Жизнь этих людей – это непрекращающаяся война. Они воины, сражающиеся с песками; жёсткие, жестокие люди, зависящие от наркотика «специя», облегчающего их судьбы. Будто бы в насмешку они называют себя «фрименами» – свободными людьми.

Бхагаван всё время показывает, что нет нужды бороться с песками, да и невозможно выиграть эту битву. Прочтите первую главу этой книги внимательно: мы можем освободиться тем же способом, каким это делает поток, находящий свою свободу: давая себе возможность испариться, оставляя все идеи о себе. Эти идеи, эти представления о своей индивидуальности и есть наша пустыня.

Бхагаван, подобно ветру, шепчет потоку: «Да, ты можешь пересечь пустыню. Испарись, будь унесён любящими руками существования. Прими опасность... её стоит принять». Тот же самый аромат!

Всё, что нам нужно, чтобы достичь моря – это способность слышать, понимать и доверять этому шепоту, этой мудрости песков.

Свами Прем Прамод

1. Сказка песков

21 февраля 1978 г., Пуна, Индия

Поток, родившийся далеко в горах, пройдя через разные земли, достиг, наконец, песков пустыни. Точно так же, как он пересёк другие препятствия,поток попытался пересечь и это, но обнаружил, что бежит в песок, что его воды исчезают.

Он был убеждён, однако, что его назначение пересечь пустыню, но не было пути. В этот момент тайный голос исходящий из самой пустыни, прошептал:«Ветер пересекает пустыню, это же может и поток».

Поток возразил, что он бросался на песок, но только поглощался им; что ветер мог летать, и, поэтому, он мог пересечь пустыню.

«Двигаясь своим обычным способом, ты не можешь пересечь пустыню. Ты либо исчезнешь, либо станешь болотом. Ты должен позволить ветру пронести тебя к месту твоего назначения».

«Но как это может случиться?»

«Позволь ветру поглотить тебя».

Эта идея была неприемлема для потока, ведь раньше его никто никогда не поглощал. Он не хотел терять своей индивидуальности. Однажды потеряв её, как он мог знать, что обретёт её снова?

«Ветер, – сказал песок, – совершает эту миссию. Он поднимает воду, несёт её через пески, и затем позволяет ей упасть опять. Падая как дождь, вода вновь становится потоком».

«Откуда я могу знать, что это правда?»

«Это так, и если ты не поверишь этому, то ты сможешь стать лишь трясиной, да и то это займёт много-много лет; и это определённо не то же самое, что быть потоком».

«Но может ли быть так, что я не останусь тем же потоком, что есть теперь?»

«В любом случае ты не можешь оставаться тем же, – сказал голос. – Переносится лишь твоя сущность, которая потом вновь формирует поток. Ты сейчас называешь себя потоком, потому, что не знаешь, какая часть тебя – твоя сущность».

Когда поток услышал это, отдалённые, смутные воспоминания стали возникать в его мыслях. Неясно, смутно он вспомнил то состояние,в котором он – или часть его? – был в руках ветра. Он также вспомнил – вспомнил ли? – что это было реальностью,хотя и не очевидной.

И поток поднял свои пары в гостеприимные руки ветра, который нежно и легко поднял и понёс его, и позволил ему тихо опуститься, когда они достигли вершины горы,находившейся очень-очень далеко.

И из-за того, что у него были сомнения, поток был способен запомнить и запечатлеть в своей душе подробности этого опыта.

Он размышлял: «Да, теперь я знаю мою истинную сущность».

Поток учился. А пески шептали: «Мы знаем, потому что мы видим, как это происходит день за днём, потому что мы, пески, простираемся всюду от речного берегадо горы».

Вот почему говорят, что пути, предназначенные для продолжения путешествия потока жизни, проложены в песках.


Сегодня мы вступаем в мир суфизма. Это – мир, а не мировоззрение. Он трансцендентален, но не является философией трансцендентальности. Суфизм не проповедует никаких теорий, он даёт вам практические намеки.

Суфизм не умозрителен. Он исключительно реалистичен, прагматичен, практичен. Он земной, а не абстрактный. Поэтому у него нет никакого мировоззрения. И, кроме того, поскольку он не является системой, он не систематизирует знание.

Система – это законченное объяснение существования. Суфизм – не система, у него нет объяснения существования, это путь в тайны существования. Он ничего не объясняет, он просто указывает на таинственное. Он вводит вас в таинственное. Суфизм не раскрывает тайну существования. Все системы делают это: вся их работа заключается в том, чтобы сделать неизвестное известным, уничтожить тайну, уничтожить чудо. Суфизм ведёт вас от одного чуда к другому, погружая вас в страну чудес.

Он не система, потому что он никогда не даёт исчерпывающего объяснения чего-либо. Он даёт лишь очень-очень небольшие намеки, вспышки интуиции. Он не прядет философию, его пряжа – рассказы, анекдоты, метафоры, притчи, поэзия. Это не метафизика, это метафора. Это палец, указывающий на Луну. Нельзя понять Луну, анализируя палец. Но если вы следуете указаниям с симпатией, если вы в гармонии с ними, тогда вы сможете увидеть Луну. Палец не Луна, палец не может быть Луной, и всё же палец может указать путь.

Суфийские истории – это не философия. В них тихий намек, шепот. Естественно, только те, кто готов слушать с симпатией, – не только с симпатией, но с проникновением, – только те, кто готов открыть своё сердце с доверием и самоотречением, могут понять, что такое суфизм. Только способные любить могут понять, что такое суфизм. Что он несёт в себе? Это не логический анализ; нет в нём и алогичности дзэна. Суфизм говорит, что быть логичным – это одна крайность, быть алогичным – другая. Суфизм как раз где-то посередине, он ни логичен, ни алогичен. Он не склоняется ни вправо, ни влево. Он не логичен как Сократ и не абсурден как Бодхидхарма. Он говорит, что Бодхидхарма и Сократ только кажутся различными, но их подходы одни и те же. На самом деле Бодхидхарма более логичен, чем Сократ, – вот почему он впадает в алогизм. Если вы всё время следуете линии логики, то рано или поздно вы приходите к точке, где видите, что логика кончается, – но путешествие продолжается. Бодхидхарма – это Сократ, который проделал весь путь и пришёл в пограничную землю, где логика остановилась, но жизнь продолжается. Бодхидхарма выглядит другим, но подход его сократовский; он интеллектуален. Дзэн против интеллекта, но быть против интеллекта – это всё ещё быть интеллектуальным. Дзэн – это антифилософия, но быть антифилософом – это быть в философии: это просто ваша философия. Суфизм избегает крайностей. Он следует середине, чёткой середине, золотой середине.

В дзэне ключевое слово – «осознанность». В суфизме ключевое слово – «сердечность». Запомните это – это сделает ясным, в чём их различие. Дзэн против ума, но он идёт за пределы ума посредством ума. Суфизм не против ума, он целиком равнодушен к уму. Суфизм сфокусирован на сердце; он не беспокоится об уме. Он верит в сердечность. Да, к суфиям тоже приходит своего рода пробуждение. Если мы называем пробужденность в дзэне, сатори – пробужденостью ума, то для суфийской пробужденности мы должны применить слово «пробужденность сердца». Путь суфия – путь любящего. Путь дзэн – путь воина, самурая. И в этом существенная разница в подходе...

Оба учения используют рассказы. Дзэн использует рассказы, и суфизм также использует рассказы, но их рассказы имеют разный аромат, разное звучание. Дзэновский рассказ абсурден, – это загадка, загадка, которая не может быть разгадана. Вы можете попытаться, но вы никогда не будете в состоянии решить её. Эта неразрешимость встроена, она – неотъемлемая часть дзэновского рассказа. Он должен быть абсурден, потому что его назначение – уничтожить ваш ум, шокировать его. Это – меч для уничтожения вашего ума. Он почти доводит вас до безумия, потому что решение не приходит, и вы вынуждены продолжать медитировать над рассказом. Это – средство медитации. Ум предлагает много решений, но все решения отвергаются Учителем. Ученик продолжает день за днём отыскивать новые решения, и Учитель продолжает кричать на ученика: «Это чушь, иди ищи снова». Иногда месяцы, иногда годы проходят, и наступает момент, когда ученик видит, что решения нет. Но помните, что если вы просто думаете, что нет решения, то вы упускаете суть. Вы должны прийти к осознанию того, что решения не существует. В этом состоянии неразрешимости, безвыходности и случается трансценденция, скачок, квантовый переход – вы выходите за пределы ума посредством ума. Дзэновский рассказ функционирует как меч, чтобы разрубить узел ума.

Суфийский рассказ – это не загадка, это – притча. Он не потрясает, он не меч; это – завлечение, это – соблазн. Это – путь того, кто любит. Он очень нежный, мягкий, женственный. Дзэн – мужественен, суфизм – женственен. Дзэновский рассказ сводит вас с ума: создавая безумное состояние в уме, он помогает вам выходить за его пределы. Он делает вас безумным! Суфийский рассказ отравляет вас медленно, медленно, но неизбежно.

В суфийской истории заключена поэзия, ритм. Над ней не нужно медитировать, её нужно созерцать. Над дзэновской историей надо медитировать. Суфийская история должна быть впитана, её нужно пить как чай, ею нужно наслаждаться в расслабленном настроении. В дзэновскую историю нужно проникать с очень и очень концентрированным умом, с крайней интенсивностью и напряжением. Вам нужно сфокусировать на рассказе всю вашу энергию. Вам нужно забыть весь мир; существует только одна эта маленькая абсурдная история. И вы знаете, что она не может быть разрешена, и всё же вам нужно вложить в неё всю вашу энергию. И всё это время вы знаете, что это – абсурд, что это никуда вас не приведёт, но Учитель говорит: «Сфокусируйся! Сконцентрируйся! Будь внимателен! Вглядись в загадку рассказа!»

Суфийский рассказ нужно слушать просто как рассказ. Суфии – великие рассказчики. Они обычно пьют чай или кофе, сидя вместе в уютном уголке, в тепле. Рассказ начнётся и будет рассказывать его Учитель. Рассказ даёт только проблески, намеки, но очень могущественные, проникающие. Всё, что нужно со стороны ученика – это слушать, слушать не внимательно, но с симпатией, с открытым сердцем, без какого-либо напряжения. Рассказом нужно наслаждаться. Он раскрывает свои тайны, когда вы наслаждаетесь им.

Несколько слов ещё, прежде чем мы начнём наслаждаться рассказом: я сказал вам, что суфизм – это не мировоззрение. Это видение, но не мировоззрение. Мировоззрение – это значит, что вы остались теми же и начинаете верить в философию, в определённое объяснение реальности. Вы остаетесь теми же, вы не изменились. Мировоззрение прибавляет вам некоторые знания, вы становитесь более знающими.

Видение трансформирует вас. Видение становится возможным только тогда, когда вы изменены, когда вы подняты на другие высоты, другие вершины, достигли других глубин жизни.

Суфизм – это видение. Фактически, называть это «суфизмом» неверно, потому что это совсем не «изм». Суфии не называют это суфизмом; это имя дано другими. Они называют своё видение тассавури, любовь-видение, подход к реальности с любовью. Это влюблённость в существование. Человек, который думает о существовании, несколько антагонистичен, потому что создаёт проблему вне существования, как будто существование бросает ему вызов и он должен расшифровать его, должен расшифровать тайну, должен уничтожить эту тайну. Человек борется.

Суфии говорят: «Мы и существование есть единое целое». Нет нужды бороться. Ухаживай, люби, приглашай, будь другом и существование само начнёт открывать свои тайны. Нет нужды насиловать его. Философский подход, научный подход, интеллектуальный подход – это насилие! Это попытка заставить существование раскрыть своё сердце. Это раздевание существования силой и насилием. Насилие может быть осуществлено научными методами или логическими методами – это не имеет значения, – насилие всё равно присутствует. Философ занял такую позицию, будто природа не готова раскрыть свои тайны; их надо взять силой. Это – насильственный подход.

Суфизм говорит, что в этом нет нужды. Существование ждёт, когда вы подойдёте к нему так близко, что оно сможет раскрыть своё сердце. Существование ждёт, что вы влюбитесь в него. Если вы начинаете глубоко любить существование, оно начинает раскрывается, оно открывает свои секреты. Оно долго ждало, чтобы вы приблизились к нему. Нет нужды применять насилие! Вы можете полюбить.

Мировоззрение – это агрессивная позиция, видение – это позиция любви.

Я сказал вам, что суфизм – это не система, потому что все системы создают путы. Они творят тюрьмы вокруг вас. Суфизм – это свобода. Он не создаёт никакой системы вокруг вас. Он не говорит вам верить в какую-либо систему. Да, он говорит о доверии, но не о вере.

Доверие – это совершенно иная вещь. Вера – это вера в теорию, философию, в мировоззрение: вы верите в ислам, в индуизм, вы верите в христианство. Но если вы доверяете, вы доверяете жизни. В жизнь не верят, жизни доверяют; верят в философии. Вера – плохая замена доверия. И запомните: вера – от головы, доверие – от сердца. Их качества различны, совершенно различны, диаметрально противоположны. Никогда не становитесь частью системы верований: никогда не становитесь индуистом, мусульманином, джайном или буддистом. Когда вы становитесь частью системы верований, вы становитесь рабом.

Если вы можете найти место, где вера не навязывается вам, но где учат доверию, найдите такое место. Это то самое место, где вы можете действительно свободно расти и вырасти в свободу. Нет другого роста: рост в свободу – единственный рост.

Я говорил вам, что суфизм это не философия, но это и не антифилософия. Он просто не замечает философии, антифилософии. Он обходит их, он индифферентен. Он говорит: к чему беспокоиться о словах, когда доступна сама реальность? Когда вы можете пить воду, зачем беспокоить себя теориями о воде? Когда вы можете выйти на солнце и исполнить танец с его лучами, к чему беспокоиться о теориях? Почему не иметь опыт, подлинный опыт? Философия идёт кругами, она – вокруг да около. Она не проникает в сердцевину истины. Она думает об истине, а думать о ней – значит фальсифицировать её. С истиной надо встречаться, а не думать о ней. В истину надо не верить, а жить ею. Истина – это не заключение: вы не приходите к истине с помощью силлогизмов. Истина – здесь! Вы сами – истина, деревья – истина, птицы – истина, Солнце, Луна – истина. Истина – повсюду, а вы закрываете глаза и думаете о ней? Всякое думание уведёт вас в сторону.

Нет нужды думать. Живите ею! Только пережив её, вы познаете её.

Суфизм – это не путь мышления, а путь жизни, способ жизни; не философия жизни, а путь жизни.

Я говорил, что суфизм не спекулятивен. Спекулятивность означает, что вы думаете о вещах, которые вы не знаете. Но это глупо. Спекулятивность подобна слепому человеку, думающему о свете, глухому, думающему о музыке. Когда вы думаете о Боге, отличаетесь ли вы от слепого, думающем о свете? Вы не видели Бога. Вы не видели Бога, не испытали ничего божественного, но вы продолжаете думать. Что вы будете делать? Да, ум очень ловок, и он может накручивать и свивать красивые системы, которые просто не имеют отношения к делу. Плохие или хорошие, логичные, нелогичные – они просто не имеют отношения к делу. Они не имеют отношения к реальности, они не имеют контекста в реальности, они – лишь игра ума.

Суфизм – это не игра ума; вот почему он практичен, абсолютно практичен. Если вы спросите суфия о Боге, он засмеётся или же он споёт песенку, которая не имеет отношения к Богу, или же он расскажет вам историю, в которой Бог не упоминается, или он скажет нечто, кажущееся абсолютно не связанным с вопросом. Он просто говорит: «Не будьте невежественны. Будем практичными». Вы спрашиваете о Боге, а он будет говорить о молитве, но не о Боге. Истинный суфий будет избегать темы Бога. Он будет говорить о молитве; молитва практична. Вы спрашиваете о рае, а он будет говорить о ваших бедах и о том, как избавиться от них – это практичность. Потому что рай не где-то в стороне, и когда вы отказались от своих путей печали, – вы в раю, или, что ближе к истине, вы и есть рай.

Суфии всегда говорят о методах, технике. Они никогда не говорят о «что», они говорят о «как». Тут они так же научны, как любой учёный. Суфизм – это намек о том, какой должна быть религия. Бессмысленно говорить о Боге; создайте лестницу, которая приведёт вас к Богу. Потеря времени говорить о рае; дайте способ обнаружить рай внутри себя. Это – внутренний феномен, это ваше внутреннее измерение. Так же обстоит дело и с адом.

Суфизм даже не религия. Скорее это – религиозность. У него нет церкви, у него нет книги – Библии, Корана, Вед или Дхаммапады. У него нет никакой священной книги. У него нет церкви. Суфизм – это очень раскрепощённая религиозность. Любой может быть суфием: индус, христианин, магометанин. Можно быть суфием где угодно. Это практический подход к тому, как творить религиозность.

Люди думают: «Как принадлежать религии?» Суфии говорят: «Это – глупость». Единственный имеющий смысл вопрос может быть: «Как творить религиозность, как трансформировать свою собственную энергию, чтобы она стала религиозной?» Если вы начинаете принадлежать к религии, у вас будет только ярлычок, но вы не будете религиозны. И ваш другой мир будет лишь проекцией этого мира.

Вы можете пойти и посмотреть потусторонних людей, и если вы понаблюдаете их внимательно, вы будете удивлены: их потусторонность – лишь проекция этого мира. На своих небесах они надеются на те же самые удовольствия, конечно, на более прочной основе, более интенсивные, более живые, но те же самые удовольствия. В своём аду они боятся той же самой боли, тех же самых страданий, только более сильных и более постоянных. Разница только в количестве. Адский огонь будет тот же, что и здесь, но, может быть, более яростный. Он жарче, больнее ранит, но это будет тот же самый огонь. А в раю? Там будет та же самая пища, более приятная, более питательная, но разница в количестве, а количество – это не истинное отличие. Разница возникает тогда, когда вы переходите от количественного видения к качественному. Когда вы начинаете менять качество вашей жизни, вот что такое религиозность.

Истинно религиозный человек не может быть индуистом, мусульманином, христианином. Он просто религиозен. Иисус – не христианин, он религиозен; я называю его суфием. Будда – не буддист, он просто религиозен. Я называю его суфием.

Суфий – это тот, кто заглянул в самую суть религии и отбросил всё несущественное.

Я приглашаю вас в это благословение, называемое суфизмом, но вы можете войти только, если вы имеете большую симпатию. Слушайте с любовью; аргументы не помогут. Суфизм не делает усилий, чтобы убедить вас. Он просто делает себя доступным для того, кто готов принять участие в нём. Это – открытое приглашение для всех и для каждого, но только те, кто имеет достаточно смелости не быть рассудочным, будут способны войти в мир суфизма. Симпатия должна быть основой, участие должно быть основой. Войдите во взаимное понимание. И помните, что аргументирование – это трусость. Все трусы спорят, и все трусы могут спорить. Только смелые прыгают в неизвестное. Неизвестное невозможно обсуждать, – поэтому оно и называется неизвестным.

Вы можете обсуждать известное, вы можете прийти к заключениям относительно известного при помощи мышления, но как вы можете судить о неизвестном? Мышление может вам дать только старое, только то, что известно и испытано. Мышление не может вам дать того, что никогда не было пережито и неизвестно. Если вы будете одержимы мышлением, вы попадёте в тупик. Неизвестное не приходит из вашего прошлого, оно входит из будущего. Неизвестное не приходит из вашей памяти – иначе это не будет неизвестное. Неизвестное проникает в вашу память, но приходит из источника, о котором мы ничего не знаем, из неизвестного источника. Ваша память должна уступить: вот что я имею в виду, когда говорю: «Настройтесь и слушайте сочувственно». Я не предлагаю философский аргумент. Я просто расскажу вам историю При рассказе вы не спорите. При рассказе вы просто слушаете как ребёнок. Вы наслаждаетесь нюансами, поворотами, неожиданными поворотами. Вы просто начинаете проникать в дух рассказа, в то, что он хочет рассказать, а он имеет поведать многое. И чем глубже ваше проникновение, тем большие глубины рассказ откроет вам.

Доверяйте...

Пусть доверие будет вашим подходом к суфизму. Суфизм доступен только тем, кто доверяет. И опять-таки помните, что только смелые могут доверять. Трусливые всегда пасуют перед неизвестным.

Теперь – история... одна из самых красивых.


Поток, родившийся далеко в горах, пройдя через разные земли, достиг, наконец, песков пустыни.


Каждое слово несёт многое и вам нужно войти в дух каждого слова.


Поток...


Поток – это метафора жизни, вашей жизни, моей жизни, жизни каждого. Вы не появились здесь внезапно, вы не появились здесь случайно. Вы были здесь извечно, всегда. Из вечности поток ваш взял начало, из далёких гор, которые вы совсем забыли, из источника... о нём не осталось следа в вашей памяти.

И вы «проходили через разные земли»: вы были камнем, были деревом, вы были птицей и вы были животным – вы были всем! Все виды переживания были доступны вам. Вы прошли множество ландшафтов. Вы прошли через все вероятности, все возможности – так жизнь продолжает обогащать вас.

Но вы всё время забываете. Это слишком много, это не может удержаться в памяти. Каждодневные заботы – это тоже слишком много, они занимают слишком большую часть вашего сознания, поэтому вы не можете помнить. Вам приходится забывать большую часть вашего опыта, потому что вы имеете очень маленькое внимание и это внимание может вместить лишь небольшую часть. Каждый день вам приходится забывать почти девяносто девять процентов вашего опыта; остаётся один процент. Через несколько дней даже этот один процент не остаётся полностью – часть его исчезает. После нескольких лет всё проходит, остаётся лишь неотъемлемый аромат.

Если ваше внимание растёт, вы сможете вместить больше. Будда сказал, что если ваш ум разгружен от повседневных забот, вы сможете вспомнить ваши прежние жизни – и это так. Если ваш фокус на мирское расслаблен, то свет начнёт падать на прошлое. Будда помнил и рассказывал о всех своих прошлых жизнях, о тысячах жизней, – когда он был слоном, и когда он был деревом, и так далее. И это ваши жизни тоже.

Вы не появились здесь внезапно. Вы непрерывны. Сознание – это поток.

На западе Вильям Джеймс впервые использовал эти слова – «поток сознания». Он, должно быть, узнал их из какого-нибудь суфийского источника, иного пути нет, – потому что суфизм всегда говорил о потоке сознания, потоке жизни. Она подвижное, текучее явление; она – движение, она не статична. Даже пока вы здесь, вы не статичны. Каждый момент вещи меняются: тело – поток, душа – поток, ваше существование – поток. Каждый последующий момент вы не тот же самый. Утром вы были таким счастливым и доверчивым, к полудню вы стали сомневающимся и неудовлетворённым, а к вечеру каждый человек становится скептичным, циничным и саркастичным. Рано утром каждый, кажется, наполнен молитвой, невинен. В течение дня, когда вас обманывают, толкают, тянут с разных сторон, вы начинаете терять невинность.

Вы постоянно меняетесь... движение. И если вы пытаетесь оставаться тем же, вы порождаете страдание, потому что тогда вы боретесь с самой вашей жизнью. Завет таков: теки, расслабься. Завет таков: не плыви против течения. Завет таков: двигайся с потоком; это твоя жизнь. И не бойся, потому что этот поток уже течёт века, тысячелетия, – нет нужды бояться, – и этот поток так же будет течь века в будущем. Он продолжается от одной вечности к другой.

Вы – основа Вселенной. Вы не исчезнете. Даже когда вы исчезаете много раз, вы остаетесь; существенное остаётся. Только несущественное исчезает, но несущественное – это не вы.


Поток, родившийся далеко в горах, пройдя через разные земли, достиг, наконец, песков пустыни.


Ещё несколько слов об этом предложении...

Источник находится высоко в горах, на вершинах. Это – то, что говорила каждая религия мира: что человек спустился от Бога, источник высоко в горах, человек спустился с высот. Вот почему христианство было так против идеи дарвиновской эволюции, – потому что эта идея идёт против всякой религии.

Теория эволюции проповедует, что человек пришёл не с гор, а из долин; что человек поднимался, рос вверх. А все религии мира учили как раз обратному: они говорили, что человек спустился с небес, что он происходит от Бога. И есть нечто, что следует понять в этом: если вы пришли от Бога только тогда вы можете идти к Богу, иначе – невозможно, потому что источник всегда есть конечная цель. Круг замыкается, вы достигаете той точки, откуда пришли.

Дарвин создал очень странную философию: линейную прогрессию, в которой вы продолжаете развиваться и развиваться, но где конец этого развития? Оно подобно линии, оно продолжается и продолжается. Оно начинается где-то в тёмной долине. Где будет его конец? Оно не может где-либо закончится. Оно – линейно, оно всегда остаётся незавершённым, всегда остаётся неудовлетворённым, оно всегда остаётся неисполненным.

Религии говорят нечто совсем иное. Они говорят, что человек исходит от Бога и в конце пути достигает Бога вновь. Это круг, это завершение и в завершении полнота.


Поток, родившийся далеко в горах, пройдя через разные земли, достиг, наконец, песков пустыни.


Наконец!

Каждое сознание достигает точки тупика, точки, которую суфии называют «пустыней». Пустыня – это то место, где вы начинаете чувствовать, что исчезаете. Пустыня – это точка, где вы чувствуете, что умираете. Пустыня – это точка, где вы чувствуете предельную безнадёжность, бессмысленность, точка, где вы начинаете размышлять о самоубийстве, точка, где вы не можете понять, что делать, что не делать, быть или не быть. Однажды каждому сознанию приходится предстать перед пустыней, потому что, не пройдя через пустыню, вы по-настоящему не будете зрелым. Это – часть обучения каждой души. Фактически, когда вы начинаете сталкиваться с пустыней, вы начинаете думать о религии. Когда дела идут хорошо, кто беспокоится о религии? Кто размышляет? Кто медитирует? Кто молится? Когда дела идут скверно, тогда вы начинаете думать, что, должно быть, с вами что-то основательно неладно.

Это странный феномен – всякий раз, когда человек имеет всё, в чём нуждается, он сталкивается с пустыней. Общество изобилия встречается с пустыней. Бедное общество всё ещё далеко от пустыни. Изобилие придвигает пустыню очень близко, потому что вы имеете всё, что ожидали: вы имеете женщину, которую хотели, дом, деньги, престиж, могущество. Вы имеете всё, о чём мечтали, теперь не о чем больше мечтать: пришла пустыня. Теперь вы чувствуете некий род бессонницы. Вы не можете даже спать, пустыня везде вокруг.

Как преодолеть эту пустыню? Пустыню бессмысленности, пустыню муки, пустыню абсурда.


Точно так же, как он пересёк другие препятствия, поток попытался пересечь и это...


Естественно. Мы всегда действуем вновь, исходя из нашего прошлого опыта. Это всегда срабатывало, поэтому мы думаем, что это будет действовать в каждой ситуации, но однажды возникает ситуация, когда прошлое просто неуместно; оно не срабатывает. Это истинный кризис... и также истинная возможность.

Китайское слово, обозначающее кризис, – они не могут иметь слова, у них картинки, – китайская идеограмма, обозначающая слово кризис, очень красива. Она состоит из двух маленьких картинок, двух маленьких идеограмм: одна обозначает опасность, другая обозначает возможность. Кризис – это опасность и возможность; это будет зависеть от вас. Если вы продолжаете действовать, исходя из прошлого, вы подвергаете себя самоубийству. Это опасно. Если вы имеете способность видеть, что проблема новая, то и ответ должен быть новым – старые ответы не подходят, – если вы имеете эту способность видеть, тогда это большая возможность. Проходя через пустыню, вы достигнете большой зрелости и большой целостности. И помните, так случается каждый раз.

Как раз вчера вечером прекрасная женщина принимала санньясу. Она испытывала страх. Страх был большой, страх был в том, что она не смогла сдержать одного обещания – обещания супружества, поэтому она опасалась, что не сможет сдержать обеты санньясы. Но супружество – это супружество, а санньяса – не супружество. Супружество – это узы, а санньяса – это свобода. Супружество – это цепь, это – закон. Санньяса – это освобождение, это любовь. Но вы понимаете, её сомнения прошли глубоко внутрь её. Она хотела принять санньясу – стать искренней женщиной, – но она боялась, сможет ли она выполнить обеты, поскольку она не могла делать этого раньше. Она не могла сдержать обещания, которые давала своему мужу.

Мы всегда думаем, исходя из прошлого. Так реагирует каждый. В этом смысл реакции. В этом состоит разница между реакцией и ответом. Ответ заключается в том, чтобы видеть, что ситуация столь нова, что вы не можете исходить из прошлого опыта; увидев это, вы отвечаете на ситуацию. Вы справляетесь с ситуацией, вы не думаете о прошлом. Если вы думаете о прошлом и если вы вносите своё прошлое в это, то вы разрушаете возможность роста и поступаете по старому образцу, по старой привычке. Вот что происходит.

Вы были христианином, вы были индусом, а теперь вы боитесь быть санньясином. Вы думаете, что это ещё одна церковь. Это не так! Вы думаете, что это опять становится частью системы верования. Это не так! Вы встречаете что-то совершенно новое. Но, естественно, вы действуете, исходя из прошлого. Вы думаете: «Я был христианином, и какой теперь смысл становиться санньясином?».

Это случается каждый день. Буддийский монах пришёл и сказал: «Я сыт своим монашеством, поэтому я не хочу становиться санньясином». Я ответил: «Но это не означает быть монахом. Мои санньясины – не монахи!»

Слово «монах» обозначает того, кто живёт один, в одиночестве. «Монастырь» – того же корня. «Монах» – человек, который отрекается от мира и живёт один. Слово «монополия» имеет тот же корень, и «моногамия» происходит также от него. Они все обозначают «один» – один муж для одной жены, моногамия. «Монополия» обозначает, что один человек обладает властью над всей вещью.

Мои санньясины – не монахи, они – «не-монахи». Мои санньясинки – не монашки. Я не разрушаю людей. Монашка – это крушение женщины. Монах – это карикатура на мужчину. Я расширяю их человечность, я расширяю их жизнь и их любовь. Но, естественно, когда приходит буддийский монах, он думает, когда приходит католический монах, он думает: «Какой смысл?».

Как раз несколько дней назад здесь был католический монах. Прожив в католическом монастыре двенадцать или тринадцать лет, он как-то сбежал оттуда. Теперь он напуган. Он сказал: «Теперь я очень напуган! Я боюсь вас, Бхагаван, потому что вы так призываете меня, что я боюсь, что могу стать санньясином. Я только что бежал и я не хочу снова войти в какую-нибудь другую систему».

Это – естественно, вы понимаете, но естественное не всегда обязательно истинно. Бывают ситуации, когда вы встречаетесь с чем-то совершенно новым, с тем, с чем вы никогда не сталкивались раньше, но ваши глаза полны прошлым. Они интерпретируют старыми, гнилыми способами.


Точно так же, как он пересёк другие препятствия...


Он пересёк горы, он пересёк равнины, он пересёк долины. Поток пересёк многое, очень многое. Придя из высоких гор, из некоего неизвестного источника, он путешествовал долго, он совершал великое паломничество. Он имеет большой опыт, как преодолевать твёрдые скалы; он всегда выходил победителем. Теперь весь этот опыт становится барьером.


...поток попытался пересечь и это, но обнаружил, что бежит в песок, что его воды исчезают.


Возникла новая ситуация. Мудрость состоит в том, чтобы, встречаясь с новым явлением, не обращаться к старому. Когда ситуация новая, будь новым! Будь изобретательным! Просто откинь прошлое! Взгляни по-новому! Пусть ваше сознание отвечает на новое. Отражайте его! И не бойтесь ошибок и упущений, потому что в новой ситуации единственной непростительной ошибкой будет использование того, что было полезным в какой-то другой ситуации – единственной ошибкой, которая не может быть прощена! Все другие ошибки и упущения особенно хороши, с ними всё в порядке; вы учитесь на них.


Он был убеждён, однако, что его назначение – пересечь пустыню, но не было пути.


Слово «убеждение» используется у суфиев очень странным образом.

Вы говорите: «Я убеждённый христианин», или «Я убеждённый индуист» – это не имеет значения, суфийского значения. Суфии считают, что убеждение означает то, что исходит из глубин сердца, а не извне. Например, каждый ищет счастья – это убеждение. Это естественно. Никто не внушал вам: ищите счастья – это стремление, присущее вам самим; каждый ищет и желает его. Никто не говорил вам, что счастье возможно. Фактически, многие философы говорят, что счастье невозможно. Фрейд говорит, что счастье невозможно. Ницше говорит, что счастье невозможно – оно никогда не случалось и не случится. Этого не может случиться по самой природе вещей; это невозможно». И всё же – кому есть дело до Фрейда и Ницше? Люди продолжают искать. Даже Ницше всю жизнь искал счастье, даже Фрейд искал его. В свои философские моменты он знал, что это невозможно, но были и нефилософские моменты, когда он был просто человеческим созданием, а не психоаналитиком, не основателем психоанализа, а отцом, мужем, любовником, другом. Тогда и он принимался искать счастье, хотя и знал, что это невозможно. Но это знание остаётся поверхностным.

Убеждение – это то, что присуще вам, встроено в вас. Птица, вьющая гнездо на дереве, убеждена в чём-то, чего она не знает. В прошлом она никогда не делала гнёзд, в прошлом она никогда не высиживала птенцов – всё это в первый раз, – и она никогда ни в какой школе не училась вить гнёзда. Никто не рассказывал ей, никто не учил её – и вдруг появилось убеждение. В тот момент, когда птица созрела, из некоей неизвестной глубины приходит убеждение, что гнездо должно быть построено, – не столько из головы, но из самого её существа. Она начинает действовать. Надо сделать тысячу вещей, и к появлению потомства гнездо готово. У неё нет никакой идеи о детях, какие они бывают, какие бывают гнёзда, но всё происходит как надо. Это – убеждение в суфийском смысле слова.

Суфии используют слова по-своему. Они крутят и вертят языком. Они подгоняют язык к своему собственному видению. И я чувствую, что их использование слова «убеждение» точно такое, каким оно должно быть.


Он был убеждён, однако...


...Вопреки всякому знанию, вопреки всякому опыту. Поток видел, что он исчезает в пустыне, но у него всё же было убеждение, что его назначение – пересечь эту пустыню.

Нет ли этого убеждения в вас тоже? Не убеждены ли вы «во всяком случае»? Нет ли глубоко в недрах вашего существа убеждения, что это существование – не ваш дом, что вам нужно найти ваш дом, что вы здесь как бы только прохожий, что жизнь, которую вы ведёте, как-то поверхностна – в вашем предназначении должно быть нечто большее, – что ваша жизнь, это не та жизнь, что была вам предназначена? Это убеждение – внутри вас; отсюда поиск, риск, отсюда продолжение поиска здесь и там, в этом направлении, в том направлении... Где-то должен быть путь поиска для исполнения вашего предназначения.

Кто сказал вам, что это не ваш дом? Кто сказал вам, что есть ещё нечто большее, чем эта жизнь? Кто сказал вам, что существует некая жизнь за порогом смерти? Никто не возвращался из мёртвых, никто не рассказывал: «Я выжил!» Никакой Будда, никакой Махавира, никакой Кришна не возвратились из мёртвых, но всё же есть тонкое убеждение, непоколебимое убеждение, что как-то вы продолжите жизнь. Это тело уйдёт, эта жизнь уйдёт, но жизнь продолжится, жизнь с большой буквы.


Он был убеждён, однако, что его назначение – пересечь пустыню, но не было пути. В этот момент тайный голос, исходящий из самой пустыни, прошептал: «Ветер пересекает пустыню, это же может и поток».


Теперь взгляните с величайшим расположением на этот рассказ. В нём содержится великий завет для вас.

Он говорит, что «пустыня сама прошептала». Что это значит? Это значит, что если вы вслушаетесь в ситуацию, в проблему, которая перед вами, в кризис, через который вы проходите, если вы вслушиваетесь молчаливо в сам кризис, вы найдёте ключ, чтобы открыть дверь. В самой проблеме заключено её решение: в этом смысл. В болезни скрыто лекарство, лечение. Если вы можете входить в проблему без каких-либо готовых ответов, проблема будет шептать вам, как она может быть решена.

Пустыня – это кризис потока, поток умирает в пустыне. Но взгляните! – даже пустыня ваш друг. Вам просто надо прислушаться.

Когда вы гневаетесь – вслушивайтесь в свой гнев, вы найдёте ключ, чтобы открыть двери сострадания. Когда вас одолевает секс – вслушивайтесь в вашу сексуальность, и вы найдёте дверь к самадхи. Вслушивайтесь в вашу алчность и вы будете удивлены, что в самом феномене алчности скрыт секрет щедрости.

В этом – искусство медитации. Это и есть настоящая медитация: когда бы вы ни встретились с проблемой, войдите в неё, – а войти вы можете только в том случае, когда вы не имеете заранее готовых решений. Такие решения – ваши враги. Теперь посмотрите за переменой: вы считаете, что те решения, которые находятся в вашей голове в качестве знаний, – ваши друзья, вы думаете, где бы вы были без них? Это не так; эти решения – ваши враги. Из-за этих решений вы не можете вслушаться в молчаливый шепот проблемы, вы не можете проникнуть в тайну проблемы.

Посмотрите на это следующим образом: вы знаете, что секс нехорош, потому что вы читали об этом в священном писании. Вы знаете, что это грех, потому, что так веками говорили священники. Теперь это укоренилось в вас, это ваше знание: секс – это грех. Из-за этого вы никогда не будете способны взглянуть в секс глубоко, с проникновением, вы никогда не будете способны войти в его тайну. Мысль о том, что секс – грех, будет препятствовать вам. Вы знаете, что вы уже знаете, поэтому нет смысла обучаться.

Если вы вслушиваетесь в феномен секса, который стучится в вашу дверь каждый день, год за годом, и продолжает стучаться даже когда вы умираете... Вы будете удивлены, узнав, что когда распинают приговорённых к смерти, последняя вещь, которая происходит с мужчиной, – это эякуляция. Мы не можем быть уверены в отношении женщины, потому что у неё нет эякуляции. Она, должно быть, испытывает оргазм, но это невидимо. Это я замечал у многих людей, при смерти которых присутствовал; это было с детства одним из моих хобби.

В моём городе я никому не позволял умереть без моего присутствия. В тот момент, когда я узнавал, что кто-нибудь умирает, я был там. Если меня не находили несколько часов, мои родители знали: «Надо посмотреть, кто умирает. Он должен быть там». Я должен был следовать за похоронной процессией, я должен был идти к каждому умирающему человеку, богатому, бедному, нищему – даже к умирающей собаке или кошке, – и я сидел и наблюдал. И чем восприимчивей я становился, тем большим было моё удивление. Я видел, как это случается снова и снова: последняя идея, когда человек умирает, – это идея секса. То же происходит с собакой и с кошкой.

Секс продолжает упорствовать. И он оставляет вас только тогда, когда вы усвоили урок, но, чтобы усвоить урок, вам надо будет вслушиваться в секс. Вам следует быть глубоко медитативными по отношению к сексу, а не противостоять ему. Вам надо быть очень молчаливыми. Войдите в секс, как вы входите в храм – это святая святых – потаённый ключ спрятан там, главный ключ. Из-за того, что секс является источником жизни, он содержит ключ, который может открыть двери.

Вот в чём заключается смысл шепота пустыни: «Ветер пересекает пустыню, это же может и поток».


Поток возразил...


...Точно так же, как вы возражаете мне много раз. Каждый день я получаю письма – возражения, возражения: «Это не должно быть так, это должно быть этак» – и вы не знаете, что вы говорите. Вы не знаете, где вы, вы продолжаете предписывать, советовать, возражать.

Совсем недавно я получил письмо. Человек имеет сильное желание стать санньясином, но он имеет возражения против санньясы, «потому что это род рабства». Вы ничего не знаете о санньясе, вы ничего не знаете об отдаче своей воли. Отдача своей воли делает вас господином, а не рабом, – но эту тайну надо пережить, и нет другого пути понять всё. А все ваши возражения приходят из вашего прошлого знания. А это прошлое знание не подходит больше, не подходит для санньясы. Вы никогда не были санньясином!

Эта река никогда не вступала в пустыню, никогда не пересекала пустыню. Пустыня впервые появилась в жизни реки.


Поток возразил, что он бросался на песок, но только поглощался им; что ветер мог летать, и, поэтому, он мог пересечь пустыню.


«Но как я могу?» – очень логично. «Ветер может летать, я не могу летать. Ветер может пересечь пустыню, но как могу я?»


«Двигаясь своим обычным способом, ты не можешь пересечь пустыню».


Вслушайтесь...

Пустыня говорит: «Двигаясь своим обычным способом, ты не можешь пересечь пустыню». Вам придётся оставить обычные пути, привычные пути. Вот что такое самоотречение: оставить обычное, оставить прошлое, оставить известное, оставить заученное, и встретить новое с новым сознанием.


«Ты либо исчезнешь, либо станешь болотом. Ты должен позволить ветру пронести тебя к месту твоего назначения».


Вот что такое сдача. Вы должны сдаться. Вы должны позволить самому существованию привести вас к месту назначения. Вот что значит самоотречение. Пустыня учит поток тому, как отречься от самого себя.


«Но как это может случиться?»

«Позволь ветру поглотить тебя».


Это смерть, это умирание – умирание в Учителе, расслабление в Учителе; тот, кто исчез, исчезает в нём.


Эта идея была неприемлема для потока, ведь раньше его никто никогда не поглощал. Он не хотел терять своей индивидуальности.


Люди приходят ко мне и говорят: «Санньяса – это хорошо, но что будет с нашей индивидуальностью? Не потеряем ли мы нашу индивидуальность?».

У вас нет её. А вы так обеспокоены её потерей. Какую индивидуальность вы имеете? Река обеспокоена, что она потеряет свою индивидуальность. На самом деле, помните всегда: существенное никогда не может быть потеряно. Вот почему при самоотречении, когда вы отказываетесь от самого себя, только несущественное исчезает, а существенное возникает в своей полной ясности и чистоте. Оно было скрыто в несущественном. Несущественное составляло девяносто девять процентов, мусор составлял девяносто девять процентов, а Кохинор, алмаз вашего существования, был под этим мусором. Когда вы отказываетесь от самого себя, вы отказываетесь только от мусора, вы можете отказаться только от несущественного. Существенное – это то, от чего нельзя отказаться; нет способа от него отказаться. Итак, когда мусора больше нет, впервые вы осознаетё свою существенную сердцевину, ваш Кохинор, ваш алмаз. Но поток боялся.


Он не хотел терять своей индивидуальности. Однажды потеряв её, как он мог знать, что обретёт её снова?


Это и ваш страх. Каждый тем или иным способом колеблется перед санньясой. Как можно быть уверенным, что отдав себя полностью, вы не будете потеряны? Как вы вновь обретёте себя? Нельзя сердиться на поток. Естественная логика, ваша логика, логика каждого: «Откуда я знаю, что существенное также не будет потеряно, и как я опять вернусь к себе?» Страх естественен.


«Ветер, – сказал песок, – совершает эту миссию».


Роль Учителя – это роль ветра: он позволяет вам раствориться в нём. При этом растворении несущественное исчезает, а существенное впервые сияет для вас. Вы отдаёте себя Учителю, и Учитель возвращает вам ваше внутреннее существование, ваше реальное существование. Он отберёт только то, чем вы не являетесь. Он отбирает только то, что вы никогда не имели в себе, и отдаёт вам то, что вы всегда имели, но никогда не осознавали. Он отдаёт то, чем вы являетесь, и отбирает то, чем вы не являетесь.


«Ветер... совершает эту миссию. Он поднимает воду, несёт её через пески, и затем позволяет ей упасть опять. Падая как дождь, вода вновь становится потоком».

«Откуда я могу знать, что это правда?»


Каждый ищущий спрашивает однажды: «Откуда я знаю, что это правда? Это может быть просто мифом, басней, верованием, предназначенным для того, чтобы эксплуатировать потоки. Это может быть обманом, это может быть тонким трюком, чтобы надуть, это может быть стратегией. Откуда я могу знать, что это правда?»

Река хочет убедиться логически. Река хочет доказательства. Река хочет иметь точные сведения о том, что произойдёт.


«Это так, и если ты не поверишь этому, то ты сможешь стать лишь трясиной, да и то это займёт много-много лет; и это определённо не то же самое, что быть потоком».


Пустыня говорит: «Это так. Нет способа доказать это. Нет возможности увидеть это заранее. Можно узнать только войдя в это».

Люди приходят ко мне и спрашивают: «Что такое санньяса?» Я всегда в затруднении. Что сказать им? Всё, что я могу сказать им – это: станьте санньясином и вы узнаете, что это такое. Это постигается опытным путём, это проба, это можно узнать только попробовав. Но они логические люди, рациональные люди, и они говорят: «Хорошо, но где доказательства, что однажды войдя в это... А если ничего не случится, если в этом нечего пробовать, если в этом нет никакого удовольствия... Нужна некая гарантия, некое доказательство. А если нет доказательства, по крайней мере нужно быть уверенным в одном: что мы опять можем стать теми же, кем были раньше. Растворить себя – это переход в небезопасное положение, это вхождение в нечто, подобное тёмной ночи. Это рискованно».

Но нет пути узнать о вещах, которые лежат за пределами. Единственный способ – это войти в них, быть ими. «Одно определённо, – говорит пустыня, – я не могу дать тебе никакого доказательства. Я могу только сказать, что это так. Я видела, как это случается вновь и вновь. Но если ты не веришь этому, ты станешь лишь трясиной. Так что можешь выбирать: либо ты становишься трясиной, либо ты рискуешь и исчезаешь в ветре. Но решившись стать трясиной, ты уже никогда не станешь вновь потоком. В любом случае поток исчезнет». Ты можешь исчезнуть в трусости, и тогда ты станешь трясиной. И ты можешь исчезнуть в смелости, в смелом прыжке. Есть возможность: если ты сможешь довериться, ты сможешь возникнуть опять, в другой форме, на другом уровне».

Когда ученик исчезает в Учителе, он исчезает на очень низком уровне и рождается на более высоком. Он умирает в грубом и рождается в тонком. Он умирает в теле и рождается в духе. Он умирает как окружность и рождается как центр. Но решение принадлежит вам; вы можете стать трясиной. Но помните, и в этом случае реки больше нет.


«Но может ли быть так, что я не останусь тем же потоком, что есть теперь?»


Поток задаёт очень и очень неуместный вопрос: «Разве есть только эти две альтернативы – или я вынужден стать трясиной и потерять свою индивидуальность, или я должен исчезнуть в ветре и подвергнуться риску некоторого неизвестного путешествия, не зная, где оно опустит меня на землю, или вернусь ли я снова на землю или нет? Разве есть только эти две альтернативы?»


«Но может ли быть так, что я не останусь тем же потоком, что есть теперь?»


То же думаете и вы. Но вы не можете остаться тем же. Жизнь движется, и нет пути назад, нет пути остановить движение.

Великий учёный Эддингтон сказал, что слово «покой» бессмысленно, потому что в жизни нет ситуации, которая соответствовала бы слову «покой». Всё движется, ничто не пребывает в покое. Звёзды движутся, и Земля, и Солнце, и жизнь движется, и деревья движутся – всё в движении. Ни на мгновение нет покоя. Даже когда вы спите и говорите «я отдыхаю», вы не в покое. Всё движется. Через восемь часов вы будете на восемь часов старше. Даже в вашем глубоком сне сновидения движутся, движется ваше сознание, меняется ваше тело, ваша душа меняется. Всё есть движение, жизнь есть движение, поэтому нет способа остаться тем же самым.


«В любом случае ты не можешь оставаться тем же, – сказал голос. – Переносится лишь твоя сущность, которая потом вновь формирует поток. Ты сейчас называешь себя потоком, потому, что не знаешь, какая часть тебя – твоя сущность».


Единственный способ узнать существенное – это отбросить несущественное. Единственный способ узнать, что такое истина, – это узнать, что фальшивое есть фальшивое.


Когда поток услышал это, отдалённые, смутные воспоминания стали возникать в его мыслях.


Да, это было истиной; поток мог видеть. Поток не был человеком. Человеческие создания очень слепы; даже потоки не столь слепы. Человеческие создания тупы, глупы и упрямы. Поток смог понять это: «Я не смогу остаться тем же самым. Я никогда не был тем же самым даже в два последовательных момента, вещи всегда изменялись. Это – истина! Я постоянно изменялся. За исключением самого изменения, всё меняется. Это – истина».

Поток смог понять суть. И он смог увидеть две альтернативы: либо стать болотом, грязной трясиной и потеряться в пустыне навсегда, либо рискнуть исчезнуть в ветре, испариться, довериться и посмотреть, что произойдёт! Вы не потеряете в любом случае. Вы не можете остаться тем же, поэтому нет другой альтернативы. Теперь единственная альтернатива – стать трусливой трясиной или же смелым прыжком.

Люди, которые остаются в сомнении, становятся трясиной. Только те, кто умеет доверять, знают, что такое реальность. В тот момент, когда поток осознал слова шепота, отдалённые отголоски начали подниматься в его мыслях.

Это же происходит и с вами! Когда вы слушаете меня, всякий раз момент доверия возникает в вас, смутные отголоски... нечто из вашего собственного подсознания начинает подниматься на поверхность.


Неясно, смутно он вспомнил то состояние, в котором он – или часть его? – был в руках ветра.


Если вы слушаете меня, если вы принимаете участие в моём существовании, смутные отголоски будут подниматься в вас: да, где-то, в какой-то момент вы были частью существования. Вы существовали без каких-либо забот, без какого-либо долга. Вы существовали как бы одномоментно с целым – это было в чреве вашей матери. И, если это было возможно, почему это не может стать возможным снова? Существование заботилось о вас; если вы расслабитесь, может быть оно сможет заботиться снова.


Неясно, смутно он вспомнил то состояние, в котором он – или часть его? – был в руках ветра. Он также вспомнил – вспомнил ли? – что это было реальностью, хотя и не очевидной.


Запомните это великое утверждение: очевидное и естественное не обязательно является реальным. Очевидное – это то, что согласуется с вашим прошлым. Естественное – это то, что созвучно вашим привычкам; это не обязательно реальное. В жизни приходит момент, когда вы встречаетесь с пустыней, когда всё знание бесполезно, всё прошлое не годится, все привычки, привычные методы мышления и поведения просто бессмысленны. Это момент кризиса, момент встречи с пустыней – великий момент. Если вы будете достаточно смелы, чтобы рискнуть, вы трансформируетесь.


И поток поднял свои пары в гостеприимные руки ветра, который нежно и легко поднял и понёс его, и позволил ему тихо опуститься, когда они достигли вершины горы, находившейся очень-очень далеко. И из-за того, что у него были сомнения, поток был способен запомнить и запечатлеть в своей душе подробности этого опыта.

Он размышлял: «Да, теперь я знаю мою истинную сущность».


Поток рискнул; это была единственно мудрая альтернатива.

Если вы видите ясно, выбора нет. Если вы видите ясно, вам придётся делать то, что является истиной. Выбор существует только в затуманенном уме. Вам будет странно узнать, что ум, имеющий прозрачную ясность, не имеет выбора. В нём нет альтернатив. Какие альтернативы могут быть там? – либо что-нибудь верно, либо – нет. Когда вы имеете ясность, когда вы имеете ясность и осознание, вы просто видите верное и поступаете верно. У вас нет мыслей, делать вам верное или неверное; альтернативы не остаётся. Альтернатива появляется только в затуманенном уме. Затуманенность создаёт выбор. Затуманенный ум не может видеть, что верно, а что неверно: может быть это верно, а может быть то, может быть это неверно, а может быть то. Всё это возможно, всё может быть – отсюда выбор.

Много раз люди спрашивали меня: «Что такое грех и что такое добродетель? И как в них разобраться?» Если вы решаете, ваше решение не будет верным. Если выбираете, вы будете неправы. Всякий выбор ошибочен. Нет способа решить. Нет нужды решать, что есть грех, а что такое добродетель. Вам необходим лишь прозрачный ум, ясность, ум без мыслей, не-ум, сознание, подобное зеркалу. В таком сознании всё, что происходит – добродетель, В таком сознании всё, что не может произойти – грех.


И поток поднял свои пары в гостеприимные руки ветра.


Поток мог ясно видеть, что это единственный возможный путь, альтернативы нет: «Я не могу быть тем же... а становиться трясиной – это идти в ад. Поэтому, почему бы не попытаться, почему бы не рискнуть?»

И поток рискнул, стал паром, исчез в ветрах.


...в гостеприимные руки ветра...


Они всегда гостеприимные. Существование всегда готово обнять вас. Вы просто всё время бежите, всё время убегаете.


...который нежно и легко поднял и понёс его...


Вселенная всегда любит вас, она всегда готова помочь вам. Вы всегда дитя для неё. Она очень нежна, она проявляет заботу очень деликатно. Она очень заботлива, она очень обходительна. И если когда-нибудь вы чувствуете, что жизнь жестока с вами, помните всегда: вы наверняка находитесь в борьбе с ней. Ваша борьба создаёт проблемы. В ином случае существование всегда милосердно, всегда как мать.


...который нежно и легко поднял и понёс его, и позволил ему тихо опуститься, когда они достигли вершины горы, находившейся очень-очень далеко. И из-за того, что у него были сомнения, поток был способен запомнить и запечатлеть в своей душе подробности этого опыта.

Он размышлял: «Да, теперь я знаю мою истинную сущность».


Личность, которую вы имеете сейчас, это не ваша истинная личность. Это – ложь. Ваше имя лживо, ваша форма лжива. Вы и не имя, и не форма – то, что индусы называют намарупой – это не вы. Вы – нечто, лежащее за пределами этих двух сущностей. Но вы не знаете, кто вы на самом деле: это возможно только в том случае, когда вы отрекаетесь от самого себя.

Самоотречение означает отречение от своей ложной личности. Самоотречение означает отречение от своей ложной природы. Вот почему в санньясе изменяются ваши имена, ваши одежды. Это просто символ, который говорит вам, что вы больше не являетесь частью вашего прошлого, что ваше имя ушло, что всё, что связано с вашим именем, ушло; ваша одежда изменилась – вы начинаете думать по-новому о своём существовании.


«Да, теперь я знаю мою истинную сущность».

Поток учился. А пески шептали: «Мы знаем, потому что мы видим, как это происходит день за днём, потому что мы, пески, простираемся всюду от речного берега до горы». Вот почему говорят, что пути, предназначенные для продолжения путешествия потока жизни, проложены в песках.


Вслушайтесь в мудрость песков.

Этот рассказ имеет необычайную ценность. Если вы позволите ему упасть в ваше сердце подобно семени, вскоре он вырастет в большое дерево. И когда время придёт, у вас будут большие цветы и прекрасное благоухание.

Это рассказ о санньясе. Это то, что я делаю здесь. Это то, что случается здесь.

2. Верь в Аллаха, но прежде привяжи своего верблюда

22 февраля 1978 г.

Первый вопрос:


Почему вы против аскетической практики? Разве она не имеет отношения к религии? Разве аскеза это не путь к Богу?


Как раз напротив: это дорога в сумасшедший дом. Это – патология. Это – порождение больного ума, это порождение насильственного ума. Обычно насилие направляется на других, но насилие может быть направлено и на себя. Когда насилие направлено на себя, оно опаснее, потому что нет никого, чтобы защитить вас.

Когда вы проявляете насилие по отношению к кому-нибудь другому, этот другой может защитить себя, бороться с вами. Когда насилие направлено на вас, оно абсолютно; нет никого, чтобы защитить вас.

Так, для меня Адольф Гитлер менее опасен, чем махатма Ганди. Адольф Гитлер менее насильственен, чем махатма Ганди. Может быть вам очень трудно понять это, но это происходило во все века: мазохисты объявляли себя религиозными. Религия – это не оправдание, чтобы быть мазохистом. Отнимите это оправдание, и мазохист налицо.

Если вы продолжаете думать, что тот, кто мучает себя, духовен, то вы поощряете его мазохизм. Он просто наслаждается, мучая себя. Есть радость, доставляемая самобичеванием: она заключается в чувстве силы. Мучая другого, тоже ощущаешь силу. Вот почему существует насилие. Люди просто продолжают насиловать друг друга; для них это – единственный способ почувствовать могущество. Они могут уничтожить другого; в этом их сила. Но есть различные виды насилия, когда вы начинаете уничтожать себя и тоже чувствуете себя могущественными.

Например, рассказывают историю об индийском святом – я в неё не верю, но это могло быть правдой – о том, как индийский мистик Сурдас проходил по улице и, увидев красивую женщину, забыл на мгновение, что он отрёкся от мира. Он забыл о своей святости, он забыл всё о религии, о дисциплине, о йоге. В тот момент его сердце горело жаркой страстью к этой женщине. Через минуту он опомнился. Он вернулся в келью и вырвал себе глаза, стал слепым, потому что писания говорят: если ваши глаза соблазняют вас, вырвите их. Должно быть, вырывая глаза, он чувствовал необычайное мужество: «Я могу сделать даже это». Его «я» должно было вкушать тончайшую пищу. Его «я» должно было стать ещё сильнее, чем прежде. Но не глаза соблазнили его, его соблазнила собственная способность быть бессознательным. Как могут соблазнить глаза? Глаза это просто окна в мир. Глядя из окна вашей комнаты, вы видите красивую женщину – вы же не уничтожаете окно? А уничтожив окно, вы ничего не достигнете: вы не станете духовнее, вы не станете менее похотливым, ваша страсть не исчезнет. Вы просто будете закрыты в вашем доме, а ваша страсть будет кипеть внутри вас. Глаза – окна.

Как раз на днях, дней семь тому назад, женщина в Америке отрубила одну из своих рук, потому что Библия говорит: «Если рука твоя соблазняет тебя, то лучше отсечь её и выбросить, чем попасть в ад и страдать целую вечность».

И таких людей, как Сурдас или эта женщина миллионы, – вы называете их религиозными? Вы называете их духовными? Они патологичны.

Религиозный человек – это здоровый, целостный человек. Он принимает жизнь как она есть, и он принимает радости, которые приносит жизнь. Он танцует в танце, он поёт тысячу и одну песню. Его подход не является антагонистическим, антижизненным.

Аскетический подход – антижизненный. Он – самоубийственный. Вы можете совершать самоубийство очень медленно и постепенно; разница невелика. Один прыгает с обрыва и разбивается вдребезги; другой медленно уничтожает себя по частям, годами занимаясь этим самоуничтожением: это медленное отравление, но разница невелика. Человек, прыгающий с обрыва, смелее совершающего медленное самоубийство.

Но мы веками восхваляли этих безумных, мы поклонялись им. Из-за этого поклонения человечество осталось недозрелым, человечество осталось ненормальным. Так называемые нормальные люди ненормальны, они только называются нормальными. Их много, но они – не норма. Им кое-как удаётся прожить свою жизнь. Тот, кто разрушает себя, безумен, и те, кто поклоняется ему как святому – безумны.

Я целиком против аскетической практики, потому что эта практика против жизни. Я целиком за жизнь. Я целиком за Бога. Бог это праздник. Взгляните вокруг... всё существование постоянно в ликовании, в непрерывном пении «аллилуйи». Всё поёт и танцует, любит и наслаждается. Если вы наблюдаете существование, вы поймёте, что такое быть религиозным: быть религиозным – это быть частью этого ликования.

Я слышал...


Последний Ага-хан III, лидер исмаилитской мусульманской секты, был неравнодушен к удовольствиям трапезы. Когда посетитель спросил его, как он совмещает свою склонность к мирским удовольствиям со статусом религиозного лидера, Ага ответил: «Я не думаю, что Господь создал хорошие вещи этого мира только для удовольствия грешников».


Я совершенно согласен с этим. Это глупо, что, только грешники могут наслаждаться, а святые должны жить в тюрьмах, называемых монастырями. Они не могут есть, и даже если они едят, то им не позволено получать от этого удовольствие. Они не могут слушать красивую музыку, потому что она чувственна. Они не могут танцевать, потому что танец идёт от секса; павлин танцует, когда у него наступает брачный сезон. Они не могут петь, потому что песня – это выражение чувственности. Птицы поют; они не распевают Коран, Веды или Гиту. Это любовные призывы! Цветы цветут – они цветут не для того, чтобы их срывали и приносили в храм на какой-либо алтарь. Цветы – это выражение сексуальности растения. Если вы глубже всмотритесь – всё чувственно, жизнь чувственна, и всё коренится в сексе, потому что жизнь сама рождена в сексе.

Так называемый «духовный человек» начинает ликвидировать свою жизнь. Одно за другим всё исчезает. Он остаётся почти мёртвым. Он ведёт растительный образ жизни. Я не за такой способ существования.

Мои санньясины должны говорить «да», а не «нет». Мои санньясины должны утверждать жизнь во всей её целостности, во всей её многомерности, во всех её возможностях, во всём её богатстве и разнообразии. Мой санньясин должен быть укоренён в существовании. И мой санньясин должен жить во всех планах жизни – от секса до самадхи. Если что-то исчезнет само по себе, это другое дело, но это не аскетизм. Я знаю, наступает момент, когда ваша энергия начинает двигаться в более высокие планы существования: секс исчезает, потому что он больше не нужен. Он не нужен потому, что вы наслаждаетесь той же энергией на более высоких планах – не потому, что он плох, не потому, что он некрасив. Он не нужен, потому что та же энергия имеет более высокие оргазмы. Самадхи – это предельный оргазм, секс лишь жалкий намек на это.

Секс это моментальное самадхи. Самадхи – это вечный оргазм.

Естественно, когда вы достигаете самадхи, секс исчезает, но вам не нужно отказываться от него. Если вы отказываетесь от него, тогда вы делаете что-то не то. Вы идёте вглубь и ввысь, и то, что должно исчезнуть – исчезнет. В конце концов всё исчезнет. Останется только Бог, останется чистая радость, только беспричинная радость останется; но это не означает, что вы отказываетесь от чего-либо. Если вы отказались, вы никогда не достигните этого состояния.

Я слышал...


Жил один юноша, подвергавший себя всё более и более суровой аскезе, потому что он верил, что ничто истинно ценное не приобретается легко. Наконец, он нашёл древний монастырь в Гималаях, где монахи подвизались в самом суровом подвижничестве, бедности и посте. Монастырь был на вершине устрашающе величественной горы, и монахам приходилось взбираться и спускаться по железным цепям, вбитым в склоны. Никакое тепло не разрешалось в монастыре, и монахи спали на холодном каменном полу. Для поддержания жизни они каждый день спускали цепи, чтобы поискать в мерзлой земле жалкие лишайники. Остаток времени они медитировали, пели псалмы и молились. Такой устав понравился юноше, и он добился разрешения остаться в этом монастыре.

Форма медитации монахов заключалась в размышлениях над различными загадками, и вскоре после прибытия молодого человека настоятель задал следующий вопрос: «Насколько высоким является верх?» Затем он велел юноше медитировать в течение месяца и возвратиться с ответом. Но думать о чём-либо было трудно, юноша постоянно дрожал от холода. Однако он принял вызов. Через месяц он был уверен в ответе.

Снова настоятель спросил: «Насколько высоким является верх?» И юноша ответил: «Таким высоким, каким только человеческий ум может вообразить». Но настоятель презрительно взглянул на него и сказал: «Медитируй ещё месяц». И юноша продолжал медитировать.

Через месяц его ответ настоятелю был таков: «Верх является таким высоким, как Господь того пожелает». Опять он был отвергнут и возобновил медитацию. Ещё через месяц он на тот же вопрос не ответил ни слова, но поднял закоченевший палец и указал наверх. И снова был отослан. С каждым месяцем в нём росло убеждение, что никакой ответ не удовлетворит настоятеля, и его отчаяние росло. В следующий раз, когда он увидел настоятеля, и был задан вопрос, в его голосе был сдавленный гнев: «Это нелепость! Ответа нет!» Опять он был отослан с ещё большим презрением, потому что настоятель знал, что юноша был близок к истине.

Уходя от настоятеля, юноша поклялся сделать последнюю попытку найти ответ. Он перестал есть даже ничтожные лишайники и бодрствовал на крыше монастыря. Когда долгий месяц, наконец, кончился, монахи сняли его с крыши и попытались отогреть, чтобы он мог поговорить с настоятелем. Тогда снова прозвучал вопрос: «Как высоко высокое?»

Секунду, казалось, юноша был в недоумении, затем он неожиданно вскрикнул и, прежде, чем кто-либо смог остановить его, прыжком пересёк комнату и ударил настоятеля так сильно, что тот повалился на пол. Монахи кинулись на помощь настоятелю и подняли его. Как только тот пришёл в себя, он улыбнулся и сказал юноше: «Решение найдено!»

Тогда юноша тут же собрал своё небогатое имущество и ушёл из монастыря. К тому времени, когда он вернулся домой, он был преисполнен счастья: он нашёл истину и достиг просветления.


Или, может быть, он просто согрелся, и от этого ему стало так хорошо.

Аскетическая практика даёт вам некую болезненную радость. Чем больше вы погружаетесь в эту практику, тем больше чувствуете себя победителем, вы побеждаете нечто. Чем больше тело говорит: «Не разрушай меня!», тем непреклоннее становитесь вы. Вы создаёте трещину внутри себя, между вами и вашим телом, и начинается великая битва.

А тело является естественным. Тело просит то, что является здоровым и естественным, что Бог уготовил ему. У тела нет неестественных желаний; все его нужды – естественные, здоровые нужды. И чем больше вы истязаете тело, тем больше оно молит, просит и преследует вас. Но вы можете принять вызов: можно думать, что тело пытается соблазнить вас, что оно в руках врага, в руках дьявола. Вы можете продолжать сражаться с телом со всё большей силой, всё большим неистовством, агрессией. Вы продолжаете сражаться с телом и наступает момент, когда вы можете сделать тело вялым.

Если вы упорно поститесь в течение длительного времени, тело постепенно становится вялым. Оно начинает покоряться, приспосабливаться. Некому позаботиться о нём – какая польза взывать? Тело немеет. Вы теряете чувствительность, становитесь толстым. Вы обрастаете толстой кожей вокруг себя: тогда вас не беспокоит ни жара, ни холод, тогда вас не беспокоит голод. Вы даже чувствуете удовлетворение внутри – вы побеждаете. Но вы не побеждаете, вы отрываетесь от основания. Каждый момент вы отрываетесь от почвы, потому что истина познаётся только через тело! Истина познаётся сознанием, но познаётся посредством тела. Необходимо оставить свои корни в теле.

Сам Бог имеет свои корни в мире. Выньте дерево из почвы, и оно погибнет. Жизнь дерева связана с жизнью земли: оно нуждается в воде, удобрении, нуждается в питании, солнце, воздухе, ветре. Это естественные нужды, благодаря им дерево существует. Выньте дерево из почвы – в течение нескольких дней может быть не будет заметно, что дерево умирает, вода, оставшаяся в нём, может поддержать некоторое время его зелень, даже несколько почек может раскрыться, несколько цветков расцвести, но недолго – рано или поздно резервы дерева кончатся и оно умрёт.

Оторвите себя от тела, и вы умрёте. Ваше тело – это ваша почва. Ваше тело принадлежит земле, оно произошло от земли, оно – маленькая земля вокруг вас. Оно питает вас, оно не враг вам. Оно не пребывает в руках дьявола. Дьявола нет, он – порождение патологического ума, дьявол – порождение параноидального ума. Его привёл в мир страх. Но ваш так называемый Бог тоже порождён страхом; и ваш Бог и ваш дьявол оба порождены страхом. Вы не знаете истинного Бога. Истинный Бог – не от страха. Он есть любовь, радость. Истинного Бога можно познать, становясь всё более и более чувствительным, более и более открытым.

Будьте в своём теле. Уйдите из вашего ума и войдите в ваши чувства: это единственный способ быть религиозным. Это кажется парадоксальным, но позвольте мне сказать: единственный способ быть религиозным – это быть в мире и глубоко в мире, потому что Бог спрятан в мире. «Иного мира» не существует. Иной мир – это глубочайшая сердцевина этого мира, она не отделена от него.

Я против всякой аскетической практики. И в будущем аскетов будут лечить в психиатрических больницах. Из ста так называемых святых девяносто девять были невротиками, но из-за вашей веры вы не смогли этого понять. Когда вы верите во что-то, вера создаёт явление.

Если вы отбрасываете все виды верований и начинаете ясно видеть, вы будете удивлены: человек страдал не из-за атеистов; человек страдал из-за так называемой религиозности. Величайшее человеческое несчастье произошло из-за разделения тела и души. Человек стал шизофреником из-за ваших святых, ваших церквей, ваших писаний. Я не говорю, что не было настоящих святых, они были: Иисус или Диоген, Будда и Кришна, Заратустра и Лао-цзы – эти люди любили жизнь. А традиция, говорящая другое, порождена патологией.

Сейчас христиане говорят, что Иисус никогда не смеялся. Это – чушь. Эта чушь навязывается христианами Иисусу. Они нарисовали Иисуса с печальным, удлинённым лицом. Иисус в церквях – это фальшивый Иисус. Церкви создали собственного Иисуса. Реальный Иисус, подлинный Иисус любил смех, он был человеком праздника. Иначе и быть не может.

Мой завет вам: наслаждайтесь жизнью с наибольшей полнотой и вы будете подходить всё ближе и ближе к Божественному, вы будете подходить ближе к дому.


Второй вопрос:


Вы говорили сегодня о необходимости иметь прозрачный ум с тем, чтобы яснее видеть и, тем самым, уничтожить необходимость выбора. Не являются ли желания, исходящие только из эго, единственной причиной загрязнения ума? Ведь без желаний нет нужды выбирать. Тогда всё просто случается.

Проблема тогда возвращается к уничтожению эго и желаний. Этот порочный круг может быть разрушен двумя путями:

а) посредством постепенного процесса изживания эго и желаний в течение многих жизней или

б) посредством выхода из порочного круга с помощью прыжка в неизвестное.

Второй путь кажется более предпочтительным, но откуда приходит побуждение выйти из круга? Действие мотивируется обычно каким-либо желанием.

Можно позволить всему случаться или можно действовать, что снова означает выбор.


Во-первых, не существует двух путей выхода за пределы желающего ума, существует только один путь. Если бы путей было два, опять бы возник выбор. Существует только один.


Первое, говорите вы: «Посредством постепенного процесса изживания эго и желаний в течение многих жизней...»


Это порождено замутненностью вашего ума. Первое сотворено вашим умом, потому что ум всегда хочет отложить на потом. Он всегда говорит «завтра», «в следующей жизни». Он творит время. Время – это творение ума, потому что ум не может жить без времени. Ум не может существовать в «здесь и сейчас». Ум может существовать только в будущем или прошлом; он проецирует. Так, ум говорит: «Это очень сложная проблема. Вы можете решить её только постепенно, желание за желанием. Необходимо измениться, практиковать. Вам придётся применить тысячу и один метод, следовать разными путями. Наконец, где-то в отдалённом будущем вы станете просветлённым. Вы оставите всё желания».

Но во всех этих жизнях, в которых вы будете практиковать это, вы будете делать это из побуждения, побуждения стать просветлённым. Все ваши методы, все ваши упражнения будут корениться в побуждении к просветлению. Поэтому в течение всех этих жизней вы будете вскармливать ваше желание стать просветлённым, оно будет становиться сильнее и сильнее. Вы не сможете выбраться из этого, вы будете помогать укорениться вашему побуждению. Завтра оно станет сильнее, послезавтра ещё сильнее, и так далее, – потому что каждый день вы будете носить это побуждение в вашем уме, вы будете давать ему энергию, будете вливать свои жизненные соки в него. И если вы не станете просветлённым сейчас, то завтра это будет немного труднее, а послезавтра – ещё труднее. А после этого уже никто не знает... это может случиться, а может и не случиться никогда. Сейчас или никогда!

Так что первая альтернатива па самом деле не существует; это просто стратегия ума.


Второй путь: «Посредством выхода из порочного круга с помощью прыжка в неизвестное. Второй путь кажется предпочтительнее».


Нет никакого другого пути! Это не предпочтительный, это – единственно существующий путь. Это не вопрос выбора. В жизни выбора нет, в этом жизнь просто бескомпромиссна. В жизни нет двух дверей, есть только одна дверь. Вот почему Иисус говорит: «Путь прямой, но узкий». Он очень узкий. Нет большой возможности выбирать, на самом деле нет никакой возможности выбирать.

Проблема заключается в следующем: как осуществить второй путь, который и есть единственный? Как осуществить его? – потому что снова возникает вопрос: откуда взять побуждение?

А не случалось ли с вами так, что вы действовали без побуждения? Позже вы могли всё обдумать, снова рассмотреть ситуацию и решить, что побуждение было, но в реальном процессе его не было.

Например, вы идёте по тропинке и видите ползущую змею. Нет времени на размышление. Побуждение требует времени, Нужно войти в силлогизм: вы должны увидеть змею, ядовитая ли она или нет, опасная или нет, вы должны вспомнить о других случаях со змеями, о мнениях других людей по поводу змей. Вы должны будете размышлять. Затем вы испугаетесь и появится побуждение: как защитить себя, как отпрыгнуть, что делать? – но так не бывает. Столкнувшись со змеей, вы просто прыгаете в сторону. Прыжок происходит сразу; без мотивации, действие целостно. Вы и есть действие! Нет такого, что существует действующий и Действие и между ними ум, думающий и размышляющий, что делать. Вы просто действуете.

Ваш дом горит: вы выскакиваете, вы не размышляете над этим. Никаких раздумий. В момент не-мыслия возникает действие: действие не имеет мотива, хотя, если вы позже оцените ситуацию, то найдёте его. Этот мотив создан умом. Уму не понять что-нибудь без мотива, ум сам есть мотив. Даже там, где нет мотива, ум его навязывает. Позже, расслабившись, сидя поддеревом, вы будете думать: «Побудительным мотивом был страх. Я испугался смерти и поэтому прыгнул». Но это неверно, абсолютно неверно. Не было смерти, не было страха. Вы просто действовали. Действие пришло от интуиции, а не от мысли и интеллекта. Дом был в огне? – вы просто выскочили. Это было естественное явление, это было то, что случается.

Люди, бывало, приходили к Будде снова и снова и говорили ему: «Да, всё, что вы говорите, верно, кажется верным, кажется рациональным и логичным. Нам бы тоже хотелось выбраться из этого колеса жизни и смерти, но вы тут же лишаете нас малейшей возможности. Вы говорите: „Просто прыгайте без всякого мотива, потому что если у вас есть какой-либо мотив, вы останетесь в порочном круге жизни и смерти. Ведь все мотивы – это спицы того же колеса, они привязывают вас к нему. Если у вас есть какой-либо мотив, какое-либо желание, какая-либо цель, какое-либо будущее – вы будете вновь и вновь вращаться в том же кругу. Просто выйдите из него без всякой мысли.“

Ещё люди говорили: «Мы понимаем. Это выглядит логичным: мир есть не что иное, как проекция наших желаний, поэтому, если у нас есть желание – даже выйти из мира, – оно сотворит новый мир и так до бесконечности, один за другим. Так можно продолжать и продолжать. Тогда, как же выбраться?»

И Будда отвечал: «Вы должны понять лишь то, что жизнь не имеет смысла. Пусть вам будет ясно, что жизнь иллюзорна, что в ней только страдание и боль и ничего более, агония и ничего более».

Осознайте, что дом горит, и тогда не останется никаких «как». Человек, чей дом охвачен пламенем, не берётся за учебник «Как выбраться из горящего дома», он просто находит путь. Он выпрыгивает из окна, выбегает через запасной выход. Он не беспокоится об окнах и дверях, об этикете и манерах; вся эта роскошь невозможна в такой момент. Такую роскошь можно позволить себе только тогда, когда пожара нет, а вы размышляете на досуге: «Если бы дом был в огне, откуда бы я выскочил?» Но главное тут «если»: потому-то у вас и есть возможность поразмышлять.

Под «ясностью ума» я подразумеваю просто видение факта таким, каков он есть. Если он является ложным, он отпадает от вас сам собой; чтобы отбросить его, мотивов не понадобится. Никто ничего не отбрасывает, потому что отбрасывая, вы притягиваете это ещё ближе. Вы не можете ни от чего отказаться. В самом отказе есть привязанность.

Вы думаете: «Моя жизнь в семье с женой и детьми – это привязанность. Она не позволяет мне медитировать. Она не оставляет мне времени и пространства для поиска Бога. Я должен идти в Гималаи, я должен оставить эту семью». Можно покинуть семью, отречься от неё, сбежать в Гималаи, но сидя в Гималайских пещерах, вы будете думать о своей жене и о детях, а Бог будет так же далёк, как и прежде, – даже ещё дальше. Живя с женой и детьми, вам не приходится о них много думать. Они тут, чего о них думать? Когда же их нет, вы будете думать о них постоянно. Тогда все радости семейной жизни... смех и беготня вашего ребёнка в саду... ваше времяпрепровождение с женой, вся эта ностальгия нахлынут тысячами путей, в гораздо более красивых формах, более ярких, более манящих.

Что же вы ещё будете делать, сидя в своей пещере? Будете думать о доме, о его тепле и уюте. Пещера будет отбрасывать вас к дому снова и снова. Холод пещеры будет напоминать вам о тепле вашей жены, её тёплом теле. Нет никого, чтобы присмотреть за вами, чтобы позаботиться о вас... и вам будет приходить на ум всё время одна и та же мысль: «Что ты с собой сделал? Как ты мог оставить детей сиротами?» Это будет мучить, это будет мучить ваше существо, это будет причинять боль. Это станет раной. Вы не сможете забыть, вы не сможете простить себя.

Это нелепый путь. Никто ни от чего не отрекается, никто ничего не оставляет. Тот, кто понимает, обнаруживает, что кое-что исчезает. Исчезновение – в самом понимании. Я знаю, что, если вы живёте в своём доме с женой и детьми, то наступит момент, когда вы больше не муж, а она больше не жена. На самом деле, когда придёт этот момент, и вы больше не муж, а она больше не жена, любовь расцветёт во всём своём великолепии.

Быть мужем – безобразно, быть женой – безобразно; это нечто установленное, узаконенное. Это – род сделки. Супружество – безобразно. Наступает момент понимания, когда супружество просто исчезает. И вы узнаете, что вы не можете стать хозяином женщины. Сама идея насильственна, сама идея эгоистична. Как можно обладать женщиной? Как вы можете превратить прекрасную женщину в безобразную жену? Теперь она становится снова свободной, она больше не в клетке, называемой замужеством; вы становитесь снова свободным, вы больше не муж – вы оба начинаете парить в небе, свободные. Вы больше не в клетке. Супружество исчезло, небо любви открыто.

Вот путь избавления от привязанностей: не в отречении от тех, кого любишь, но в отрешении от всего того безобразия, что вы собрали вокруг них. А это отречение приходит из прозрачной ясности.

Как вы можете говорить: «Это мой ребёнок». Все дети – дети Божьи. Если вы в своём уме, как вы можете заявлять: «Этот ребёнок принадлежит мне?» Он появился через вас, это верно, вы были «проходом» для него, но вы не можете владеть им, не можете обладать им. Вы можете любить его, вы можете праздновать его приход к вам, но ни в коем случае вы не можете обладать какой-либо властью над этим ребёнком. Понимание меняет ситуацию.

Просто попытайтесь понять, как вы живёте, что есть ваша жизнь. Вглядитесь в неё глубже, наблюдайте её глубже. Не спешите что-то менять. Никогда не спешите менять, просто пусть ваше проникновение станет глубоким. Видение ложности вещей делает вас свободными. А знать ложное как ложное – это видеть истинное как истину. Когда вы видите ложное как ложное, ваши глаза начинают двигаться к истинному.

Вот что я имею в виду, когда говорю, что просветление приходит с отсутствием выбора. Оно не мотивировано. Оно приходит, когда познается тщета всякой мотивации.


Третий вопрос:


Что мешает мне сказать жизни «да» и полностью отдаться ей, и всегда ли правильно – говорить «да»?


Трудно говорить жизни «да», потому что вас учили говорить «нет». И такое обучение очень древнее. И не только это обучение мешает вам говорить «да», в вас есть ещё некий внутренний механизм, не позволяющий вам говорить «да».

Когда ребёнок рождается, он всегда говорит «да». Постепенно, по мере того, как он начинает чувствовать себя отдельной личностью, в нём возникает «нет». Когда ребёнок начинает говорить «нет», можно быть уверенным, что для него наступил момент рождения его эго. Эго может существовать только отрицая, поэтому каждому ребёнку приходится говорить «нет». Это внутренняя необходимость при становлении личности. Если ребёнок будет продолжать говорить «да» всему, он никогда не станет личностью, у него не будет никакого определения для своего существа. Как он сможет определить себя? «Да» не даёт вам никакого определения, «нет» даёт вам определение. Когда вы говорите «нет», вы знаете, что это «я» говорит нет. Когда вы говорите «да», в этом нет никакого «я».

Говоря «да», вы остаетесь с жизнью единым целым. Говоря «нет», вы отделяете себя, вы утверждаетесь. В этом смысл библейской истории о том, как Адам перестал подчиняться Богу, как Адам сказал «нет». Это должно было случиться, иначе Адам никогда бы не отделился от Бога. Он никогда бы не обрёл индивидуальности, он остался бы расплывчатым как облако или туманность. Он должен был сказать «нет», должен был выйти из подчинения, взбунтоваться. И помните, это не есть что-то, случившееся в прошлом и случившееся только раз; это случается с каждым новым Адамом, с каждым родившимся ребёнком. Каждый ребёнок живёт в Эдемском саду несколько месяцев, несколько лет, а затем, постепенно, ему приходится отрицать, ему приходится бунтовать, ему приходится перестать подчиняться. Отец говорит: «Не делай этого», а ребёнок делает, просто чтобы сказать: «Я сам по себе. Ты не можешь мне больше приказывать. Я – не раб. У меня свои предпочтения, у меня есть свои „нравится“ и „не нравится“. Иногда ребёнок делает даже то, что не хочет, но он вынужден это делать, потому что отец говорит: „Не делай“.

Дети начинают курить сигареты: в первый раз ни одному ребёнку это не нравится. На глазах выступают слёзы, ребёнок начинает кашлять, в горле першит, на сердце неприятно, – но он должен сделать это, поскольку отец говорит: «Не кури!» Он должен идти против отца; это – единственный способ иметь отдельное существование. Он должен идти против матери, против Учителя. Для каждого ребёнка наступает пора сказать «нет». И это – в порядке вещей. Я не против этого, иначе больше не было бы индивидуальностей. Но затем вы привыкаете говорить «нет».

Есть время, есть пора говорить «нет», и есть время оставить ненужные «нет». В противном случае вы никогда не достигнете единства с божественным. Поймите суть этого: «нет» помогает вам отделиться от вашего отца, от вашей матери, от вашей семьи, от вашего общества. Это хорошо. Это в порядке вещей, но затем однажды вы должны научиться говорить «да» Богу, существованию. Иначе вы всегда останетесь отделённым, а отделение приносит страдание, разделённость творит род борьбы в жизни. Жизнь становится войной. А жизнь не должна быть войной, она должна быть тихой радостью.

Поэтому однажды нужно сказать «да».

Вы спрашиваете меня, что мешает вам говорить «да»?

Вы боитесь потерять своё эго. Вы стоите на пути, ваше эго стоит на пути. Это хорошо, что оно помогло вам избавиться от прошлого наследия, истории, ваших родителей, вашей семьи, вашей церкви. Это хорошо. Его работа закончена; вы уже не ребёнок! Перестаньте бороться. Не тащите за собой старую привычку говорить «нет», иначе вы останетесь ребёнком.

Видите, какой парадокс: если ребёнок никогда не скажет «нет», он никогда не вырастет, но если взрослый человек продолжает говорить «нет», он остаётся ребёнком. Однажды вам нужно сказать «нет» всем вашим сердцем, и точно так же однажды вам нужно отбросить это «нет». И вы спрашиваете, всегда ли верно говорить «да»?

Нет, не всегда. «Нет» имеет свою область применения. Не нужно лишь слишком увлекаться им и это всё. «Нет» не плохо само по себе. Существуют моменты, когда вам нужно сказать «нет», существуют моменты, когда вам нужно сказать «да». Вам следует быть свободным в обращении с «да» и «нет»; вот, что я говорил вам. Не нужно быть привязанным ни к тому, ни к другому. Свободный человек – это тот, кто вглядывается в каждую ситуацию и говорит «да» или «нет», какой бы ответ ни был, каковы бы ни были его чувства в этот момент. Это «да» или «нет» не приходит из прошлого, не приходит из памяти. Это не реакция, это ответ.

Один человек, сидя в лодке на реке Потомак, кричал: «Нет! Нет! Нет!»

Другой, видевший это, спросил: «Почему этот человек говорит „Нет! Нет! Нет!“? Ведь там никого нет, он один в лодке. И он не просто говорит, он кричит во всю глотку: „Нет! Нет! Нет!“ Наблюдатель был естественно озадачен.

«Ничего удивительного, – сказал проходивший полисмен озадаченному человеку, – он просто из тех, кто в Белом Доме постоянно говорит „да“, у него сейчас отпуск».

Нужно равновесие. Если вы будете всё время говорить «да», вы станете однобокими и вам понадобятся каникулы, вам нужно будет поехать на лодке одному и кричать «Нет! Нет! Нет!» Тогда вам станет хорошо. «Да» и «нет» подобны вздоху и выдоху, тут нечего выбирать. Вам нужно вдыхать и вам нужно выдыхать, и то и другое необходимо.

Ваш дом горит, и вы выскакиваете: это «нет». Вы говорите огню: «Я выхожу».

Змея пересекает вашу тропинку и вы отскакиваете; вы говорите «нет». Вы можете не произносить слово «нет», но есть тысяча жестов, обозначающих то же самое.

Человек должен быть свободен в выборе ответа «да» или «нет». Если вы одержимы «да», вы не будете иметь никакой индивидуальности. Если вы одержимы «нет», у вас будет только безобразное эго. Человек, владеющий балансом «да» и «нет» – здоровый и целостный. И говорить «да» – этоне всегда хорошо; такого не может быть. Ничто не есть всегда хорошо, и ничто не есть всегда плохо. Но вас без конца учат застылым идеям: это плохо, а это – хорошо. Хорошее и плохое изменяют свои свойства; они изменяются в зависимости от обстоятельств. Никакое действие само по себе не хорошо, или может быть хорошо, иди плохо, или может быть плохо. Каждая ситуация нова, её нельзя оценить заранее. Никогда не привносите застылых идей, они навязчивы. Оставайтесь свободным для действия.

Религиозный человек тот, кто отвечает, кто свободен действовать в любой ситуации, чьи реакции не фиксированы, не механистичны.


Двое пошли в горы. Один из них сказал: «Я опытнее тебя. Я пойду вперёд и покажу тебе, как это делается». Он пошёл вперёд и провалился в большую глубокую двухсотпятидесятифутовую трещину. Его товарищ прокричал ему:

– Ну как, всё в порядке?

– Нет, я сломал обе руки.

– Ну, вылезай с помощью ног.

– Я и обе ноги сломал.

– Ну, вылезай с помощью зубов.

И вот он стал лезть с помощью зубов, на это ушла уйма времени. Он уже был у самого верха, когда товарищ спросил его:

– Ну как, всё в порядке?

– Да-а-а, – донёсся ответ, и он снова полетел вниз.


Так что ответ «да» не всегда подходит.


Пятый вопрос:


Верь в Аллаха, но прежде привяжи своего верблюда», – мне правятся это суфийское изречение, но я не понимаю, кто такой или что такое «верблюд»?


Под верблюдом может пониматься разное. Верблюд – это не нечто конкретное, он является в разных формах и размерах. Верблюд – это лишь символ. Это изречение означает: не будьте пассивными. У Бога нет рук, кроме ваших. Верь в Аллаха, верь в Бога, но это не должно быть основанием для лени.

В мире существует три типа людей. Один думает, что он должны обо всём позаботиться; он – человек действия. Он не верит в целое, в единое, он обходит его. Он живёт, исходя из своей маленькой силы, и, естественно, терпит поражение за поражением вновь и вновь. Если вы живёте, противопоставляя свою очень маленькую энергию океану энергии, окружающему вас, то вы обречены оставаться неудачником. Вы будете страдать и мучиться. Вся ваша жизнь пройдёт в непрерывном страдании.

Второй тип – это тот, кто думает: «Если Бог делает всё, то мне не нужно делать ничего. Не предполагается, чтобы я делал что-нибудь». Такой человек просто сидит и ждёт. Его жизнь становится всё более и более инертной. Он больше не живёт, он существует как растение.

Эти два типа являют собой Восток и Запад. Запад являет деятеля, активный тип; Восток – пассивный тип, бездеятельный.

Запад сводит себя с ума. Проблема Запада в избытке действия. У Запада нет веры, он рассчитывает только на себя. «Я должен сам всё обеспечить. Я один. Существование не думает обо мне». Естественно, это порождает озабоченность. И эта озабоченность становится невыносимой. Она порождает все виды неврозов, психозов, она взвинчивает, делает человека напряжённым, нервным. Это убийственно, это сводит с ума. Запад преуспел во многом, он преуспел в атеизме, он преуспел в отбрасывании всех видов доверия и смирения, он отбросил все виды естественных состояний. Вот почему на Западе людям всё труднее заснуть: ведь это тоже требует доверия.

Я знавал человека, который не мог спать ночь; он должен был бодрствовать ночью. Спал он днём, но он должен был бодрствовать ночью. Его жена говорила мне: «Сделайте что-нибудь, потому что это создаёт множество проблем. Он не может работать, потому что спит днём, а всю ночь бодрствует и нам приходится бодрствовать, поэтому он сводит меня с ума!»

Мне стало интересно, в чём же тут дело. Этот человек был очень недоверчив. Он сказал мне: «Я не могу спать ночью: ведь остальные тоже спят. Если что-нибудь случится со мной, кто мне поможет? Я сплю днём, потому что в это время не спят дети, жена не спит; не спят соседи, весь мир не спит. Если со мной что-нибудь случится, есть кому помочь. А если ночью я умру..? А если ночью прекратится дыхание..?» Он был сумасшедший.

Но именно это порождает бессонницу на Западе. Люди не могут заснуть, они боятся, что с их телом что-нибудь может случиться. Ничего не случается с их телами. Их тела так же здоровы, как всегда, – на самом деле, более здоровы, чем всегда. Но в их уме что-то прочно засело: что они должны делать всё. А сон не может быть делом, он не относится к «деланию». Сон надо позволить. Вы не можете делать его, сон – не действие; сон приходит, он случается. Запад совершенно забыл, как позволять вещам случаться, как быть в состоянии «пусть идёт», поэтому и сон стал проблемой. Любовь стала проблемой. Оргазм стал проблемой. Жизнь такая напряжённая, что кажется, нет надежды, и человек спрашивает снова и снова: «Для чего жить? Зачем продолжать жить?» Запад на грани самоубийства. И этот момент самоубийства всё ближе и ближе.

Восток слишком преуспел в расслаблении, в пребывании в состоянии «пусть идёт». Он очень обленился. Люди умирают, голодают – и они довольны, их это не тревожит, они доверяют Богу. Они приспосабливаются ко всяким безобразным ситуациям. Они никогда ничего не меняют. Они хорошо спят, у них есть покой, но это – почти растительная жизнь. Каждый год на Востоке миллионы людей умирают только от голода. И они ничего не делают, никого это не волнует. «Такова воля Аллаха!»

Суфии стремятся создать третий тип человека, настоящего человека: который знает, как делать, и который знает, как не делать; который, когда нужно, умеет делать, умеет говорить «Да!», и который, когда нужно, умеет быть пассивным и умеет говорить «Нет!»; который вполне бодрствует днём и вполне спит ночью; который знает как вдыхать и как выдыхать, который понимает равновесие жизни.


Верь в Аллаха, но прежде привяжи своего верблюда.


Это изречение из одной небольшой притчи.


Учитель путешествовал с одним из своих учеников. Ученик имел поручение смотреть за верблюдом. Как-то ночью, усталые, они подошли к караван-сараю. Привязывать верблюда было обязанностью ученика; но на сей раз он не побеспокоился об этом, он оставил верблюда непривязанным. Вместо этого он помолился. Он сказал Богу: «Позаботься о верблюде» – и заснул.

Утром верблюда не было – может быть украли, может быть сам ушёл, или что-нибудь ещё случилось. Учитель спросил: «Что случилось с верблюдом. Где верблюд?»

Ученик ответил: «Не знаю. Спросите у Бога, поскольку я попросил Аллаха позаботиться о верблюде, и я был таким усталым, поэтому я не знаю. И я не виноват, я ведь сказал Аллаху, и достаточно ясно! Честное слово. И даже не один раз, – трижды. А вы учите: „Верь в Аллаха“, – вот я и доверился. Не смотрите на меня так сердито».

Учитель сказал: «Верь в Аллаха, но прежде привяжи своего верблюда, – поскольку у Аллаха нет других рук, кроме твоих».


Если Он захочет привязать верблюда, Он будет вынужден использовать чьи-то руки; у Него нет других рук. И это ваш верблюд! Лучший способ, простейший и кратчайший, самый короткий, – использовать ваши руки. Верьте в Аллаха. Не полагайтесь только на свои руки, иначе вы станете напряжёнными. Привяжите верблюда, а затем доверьтесь Аллаху. Вы же спросите: «Зачем доверяться тогда Аллаху: верблюд-то уже привязан?» Да затем, что и привязанного верблюда тоже можно украсть. Ваше дело сделать то, что можно: это не сделает результат определённым, не даст гарантии. Поэтому делай то, что ты можешь, а там, что бы ни случилось, прими это. В этом значение привязывания верблюда: делай всё, что можешь, не уходи от ответственности, а затем, если ничего не случится, или что-то пойдёт не так, доверься Аллаху. Он знает лучше. Может быть, нам лучше путешествовать без верблюда. Легко верить в Аллаха и быть ленивым. Легко не верить в Аллаха и действовать. Третье – трудно: верить в Аллаха и всё же оставаться деятельным. Но здесь вы только инструмент; действует Бог – вы просто орудие в его руках.


Вы спрашиваете: «Мне нравится это суфийское изречение, но я не понимаю, что такое верблюд».


Это зависит от контекста. Ситуация может напоминать притчу о верблюде, но контекст будет различным. Каждый день так случается: вы могли что-то сделать, но не сделали и оправдываетесь, что если бы Бог захотел, это было бы сделано. Он сделал бы это в любом случае. Вы делаете что-то и ждёте результата, вы ждёте, но результата нет. Тогда вы сердитесь, будто вас обманули, как будто Бог вас подвел, как будто Он против вас, пристрастен, несправедлив. И в вашем уме возникает жалоба. Тогда вера пропадает.

Религиозный человек это тот, кто делает то, что в его силах, но не создаёт из этого напряжённости. Мы ведь все очень маленькие атомы в этой Вселенной, всё является очень сложным. Нет ничего, что зависело только бы от моего действия; есть тысяча сплетающихся энергий. Результат зависит от суммы этих энергий. Как я могу определить дальнейшее? Но если я ничего не делаю, всё может пойти иначе. Я должен делать и ещё я должен научиться ничего не ждать. Тогда действие есть род молитвы, без желания того, что должен быть какой-то определённый результат. Тогда нет отчаяния. Вера поможет вам избежать отчаяния, а привязывание верблюда поможет вам остаться живым, активно живым. Верблюд не является чем-то фиксированным; это – не название чего-то определённого. Всё зависит от контекста. Город был взбудоражен. Один из обитателей местного сумасшедшего дома сбежал и изнасиловал двух женщин. Все были в ужасе.

Ближе к вечеру в местной газете появилось описание этого происшествия под заголовком «NUT BOLTS AND SCREWS (болты с гайками и винты)».

Если вы прочтёте только заголовок, вы никогда не узнаете значения этого – «nut bolts and screws». Вам придётся читать всю статью; смысл зависит от контекста.

К сожалению, жизни большинства людей отражаются в следующем разговоре между двумя деловыми людьми:

«Это замечательно! Вы вышли на рынок всего шесть месяцев назад, и у вас уже миллион долларов. Как вы этого добились?»

«Ну, – был ответ, – это очень просто. Я начал с двух миллионов».

Верблюд не является чем-то определённым. Всё надо видеть в контексте; он будет изменяться. Но это изречение имеет большую ценность: оно является суфийским подходом к созданию третьего человека.


Шестой вопрос:


Что такое закон кармы?


На самом деле это не закон, поскольку за ним нет никакого законодателя. Напротив, это присуще самому существованию. Это сама природа жизни: что посеешь, то и пожнешь. Но это сложно, это не так просто, это не так очевидно.

Чтобы уяснить, попытайтесь понять это с помощью психологии, поскольку современный ум может понимать, только если что-то объясняется психологически. В прошлом, когда обсуждали закон кармы, – когда о нём говорил Будда и когда о нём говорил Махавира, – они использовали психологические, физические аналогии. Человек далеко ушёл с того времени, человек далеко продвинулся с того времени. Теперь мир человека стал психологичнее, так что это будет полезным.

Каждое преступление против своей природы, каждое преступление без исключения записывается в нашем подсознании, – в том, что буддисты называют алайявигьяна, хранилище сознания, – каждое преступление.

А что такое преступление? Это не то, что считал преступлением суд Ману, поскольку этот суд теперь неуместен; это не то, что считается преступлением согласно десяти заповедям, они тоже уже неуместны; и не то, что считают преступлением некоторые правительства – всё это очень изменчиво. То, что считается преступлением в России, не считается таковым в Америке. То, что считается преступлением в индийской традиции, не является преступлением для мусульман. Тогда, что такое преступление? Должно же для него быть универсальное определение.

Моё определение таково: то, что идёт против вашей природы, то что идёт против вашего собственного «я», вашего существа, является преступлением. А как узнать, что это преступление? Когда вы совершаете преступление, оно записывается в вашем подсознании. Оно записывается определённым образом: оно записывается и начинает давать вам чувство вины. Вы начинаете испытывать презрение к самому себе, вы начинаете чувствовать себя недостойным, вы начинаете себя чувствовать таким, каким вы не должны быть. Что-то внутри вас затвердевает, что-то внутри вас закрывается. Вы больше не такой текущий, как раньше. Что-то остыло, затвердело; это ранит и приносит ощущение недостойности.

Кэрен Хорни хорошо описала это бессознательное восприятие и запоминание. Она говорит: «Это регистрируется». Мне нравится это... это регистрируется. Всё, что вы делаете, автоматически регистрируется. Если вы любили, то регистрируется, что вы любили; это даёт вам чувство достойности. Если вы ненавидели, сердились, были нечестны, раздражительны – это регистрируется и даёт вам чувство недостойности, чувство того, что вы ниже человека, чувство неполноценности. А когда вы чувствуете себя недостойными, вы чувствуете себя отрезанными от потока жизни. Как вы можете быть в единении с людьми, если вы что-то скрываете? Единение возможно только тогда, когда вы раскрываетесь, когда вы доступны, когда вы целиком доступны.

Если вы обманываете вашу женщину, были у другой, то вы не сможете быть у вашей женщины целиком и полностью. Это невозможно, поскольку это регистрируется: глубоко в вашем подсознании вы знаете, что вы нечестны, глубоко в вашем подсознании вы знаете, что вы предали, глубоко в вашем подсознании вы знаете, что вы должны скрывать это, что вам не следует открывать этого. Если вы должны что-то скрывать, если у вас есть какая-то тайна от вашей возлюбленной, возникнет дистанция, – и чем больше секретов, тем больше дистанция. Если у вас слишком много секретов, тогда вы совершенно закрыты. Вы не можете расслабиться с этой женщиной, и вы не даёте возможности этой женщине расслабиться с вами, потому что ваша напряжённость создаёт напряжённость в ней, а её напряжённость делает вас ещё напряжённее, и это продолжается, создавая порочный круг.

Да, это регистрируется в наших книгах, в нашем существовании. Помните, нет книг, которые пишет Бог: это старый способ для того, чтобы выразить то же самое. Эта книга – наше существование! Чем бы вы не были, что бы вы не делали, это постоянно регистрируется. Не то, чтобы кто-нибудь записывал это; тут естественное явление. Если вы солгали, регистрируется, что вы лгун, и вы теперь должны защищать эту ложь, а чтобы защитить одну ложь, вам потребуется тысяча новых обманов, вам придётся продолжать и продолжать. Постепенно, вы становитесь хроническим лжецом. Правда становится невозможной для вас, потому что сказать даже маленькую правду теперь становится опасно.

Посмотрите, как всё связано: если вы скажете одну ложь, она порождает другие – подобное притягивает подобное, – и теперь правда нежелательна, потому что темнота лжи не любит света истины. Поэтому, даже когда вся ваша ложь не подвержена опасности какого-либо разоблачения, вы не сможете говорить правду. Если вы скажете правду, она породит многие другие – подобное притягивает подобное. Если вы естественно правдивы, то даже однажды вам очень трудно солгать, потому что вся ваша правдивость защищает вас. И это естественное явление. Нет Бога, пишущего книгу. Эта книга – вы. Вы и есть Бог, а ваше существование и есть эта книга.

Абрахам Маслоу говорит: «Если мы делаем то, чего мы стыдимся, это регистрируется к нашему позору. И если мы делаем что-то хорошее, это регистрируется к нашей чести». Вы можете запомнить это, вы можете наблюдать это.

Закон кармы – это не какая-то философия, не какая-то абстракция. Это просто теория, объясняющая нечто истинное в нас. Итог таков: либо мы уважаем себя, либо презираем и чувствуем себя презренными и недостойными любви.

Каждый момент вы творите себя; либо благодать будет обитать в вас, либо позор – это закон кармы. Никто не может избежать его. Карму не обмануть – это невозможно. Наблюдайте... и как только вы поймёте, всё начнёт меняться. Поняв неизбежность этого, вы станете совершенно другим человеком.


И последний вопрос:


Что такое интенсивность?


Это важное понятие, потому что только через интенсивность вы сможете добиться успеха. Когда все ваши желания, все ваши страсти отпадут и станут единым пламенем – это интенсивность. Когда вы едины внутри, и всё ваше существо поддерживает это единство – это интенсивность.

Это в точности то, что говорит это слово: intensity, in tensity – в напряжённости. Противоположное слово – ex tensity, без напряжённости: когда вы расползаетесь, в вас тысяча и одно желание, много фрагментарных желаний, одно ведёт на север, другое на юг. Вас тянет в разные стороны. Вы не едины, вы – целая толпа. А если вы толпа, вы будете несчастны, если вы толпа, вы никогда не почувствуете удовлетворения. В вас нет центра. Смысл интенсивности в том, чтобы создать в себе центр.

Имеются два слова, важных для понимания. Одно – это «центробежный»: оно означает стрелки, движущиеся от центра, идущие в различных направлениях, экстраверсия. Маленькие кусочки, маленькие частицы вашего существа летают повсюду во всех направлениях, во всех возможных направлениях: это центробежность. Таковы и люди: они центробежны. Другое слово – «центростремительный»: когда все стрелки направлены к центру, когда фрагменты соединяются вместе. В первом случае вы распадаетесь на части, вы в своего рода децентрализации. Во втором случае вы соединяетесь, своего рода интеграция. Вы становитесь центрированными, собранными внутри: в этом смысл интенсивности.

Быть может, вам знаком миг опасности... вдруг в тёмной ночи перед вами обнажённый меч, тогда вы знаете, что такое интенсивность. Вдруг все ваши мысли исчезают, толпа становится одним. В этот момент вы становитесь единым индивидуумом.

Слово «индивидуум» означает неделимый. Вы становитесь неделимым, становитесь единым – не только объединённым, но единым. Вы будете абсолютно единым. Представшая смерть создала интенсивность.

Или в любви... Вы влюбляетесь, появляется интенсивность. Всё остальное становится несущественным, периферийным. Только любовь есть всё и целое в вашем сердце.

Когда такая интенсивность возникает в медитации, она приводит вас к Богу; или в молитве, тогда она тоже приводит вас к Богу.

Послушайте один рассказ:


Это случилось на последних Олимпийских играх. В раздевалке американской команды борцов стоял тренер Джон Мак, давая последние наставления перед предстоящей схваткой своему подопечному Майку Флемму, по прозвищу «Бычок».

«Ты знаешь, – сказал Мак, – советский борец Иван Катрувский один из сильнейших в мире. Но на самом деле он не так силён, как ты. Единственное, что делает его непобедимым, это его особый захват. Если ему удаётся поймать соперника на этот захват, тот обречён. Он двадцать семь раз применял этот захват, и всякий раз его противник сдавался в течение десяти секунд. Поэтому послушай меня, Бычок, тебе надо быть чертовски осторожным. Ни в коем случае не давай ему провести этот захват. Если он захватит тебя, ты готов!»

«Бычок» внимательно слушал наставления тренера о том, как избежать мёртвой хватки Ивана.

Первые три минуты схватки ни американец, ни русский не могли получить преимущества. Зрители замерли в ожидании.

Затем зал вдруг взорвался – «Бычок» Флемм попал в захват Ивана и мычал в страшных муках. Мак понял, что матч проигран и покинул арену в глубоком унынии. Вдоль коридора эхо несло мучительные крики «Бычка».

Но вдруг, когда Мак уже входил в раздевалку, он услышал из зала потрясающий вопль, такого он не слышал за всю свою долгую жизнь. Трибуны бесновались. По крикам Мак понял, что «Бычок» выиграл схватку, но что могло вызвать такой немыслимый поворот?

Минутой позже Флемм трусцой вбежал в американскую раздевалку. Тренер обнял его и спросил: «Как тебе удалось вырваться?»

«Знаешь, – ответил Флемм, – он скрутил меня так, что я никогда не испытывал ничего подобного. Мне казалось, что мои кости трещат. И уже теряя сознание, я увидел перед собой висящие два яйца. Одним отчаянным выпадом я укусил эти яйца. Ну, Мак, ты не можешь себе представить, на что способен человек, когда он кусает самого себя за яйца!»

3. Целью является само путешествие

23 февраля 1978 г., Пуна, Индия

Первый вопрос:


Иногда вы подчёркиваете значение зрелости, иногда говорите: «Будьте как дитя». Принимая зрелую позицию, я чувствую, как дитя во мне подавляется и мучится без самовыражения. Если я позволю находящемуся во мне ребёнку танцевать и петь, тогда выходят наружу такие детские черты, как привязанность к любимому объекту. Что делать?


Прабху Майя, быть зрелым не означает принимать позицию зрелости. Более того, принятие позиции зрелости становится величайшим барьером на пути к зрелости.

Принятие означает нечто навязанное извне. Принятие означает что-то культивированное, практикуемое. Это не идёт от вас самих. Это – маска, разрисованное лицо. Это не ваше реальное существо; это не ваше реальное существование. Именно так всегда поступают люди. Вот почему они только кажутся зрелыми. Они не таковы. Они крайне незрелы. Глубоко внутри они незрелы. Они остаются детьми. Их зрелость только на поверхности. Поскреби немного любого человека, и ты увидишь там ребёнка. И это может быть не только с так называемыми обыкновенными людьми: поскребите ваших святых, и вы немедленно обнаружите незрелость. Или поскребите великих политиков, ваших общественных лидеров, просто пойдите и посмотрите на любой парламент – нигде не найдёшь такого сборища незрелых, несерьёзных людей.

Человек привык обманывать себя и других. Принимая любую позицию, вы становитесь фальшивым, псевдо. Не советовал бы я вам занимать какую-либо позицию. Будьте! Занять позицию – значит поставить барьер бытию. А единственный способ быть заключается в том, чтобы начать с самого начала. Из-за того, что ваши родители запрещали вам это в детстве, вы застряли. Умственный возраст так называемых нормальных людей составляет не более десяти-тринадцати лет. Даже не четырнадцати! Вам, возможно, уже семьдесят или восемьдесят лет, но в своём умственном развитии вы застряли, застряли, так и не дойдя до полового созревания. В возрасте полового созревания, в тринадцать или четырнадцать лет человек оказывается навсегда запечатанным. Затем он становится всё фальшивее и фальшивее. Одна ложь цепляется за другие, одну ложь надо поддерживать другими неправдами. И тогда этому нет конца. Вы становитесь просто кучей хлама – вот что такое личность. Личность надо отбросить, только тогда возникнет индивидуальность. А это не одно и тоже. Личность – нечто показное; это выставка, а не реальность.

Индивидуальность – это ваша реальность, это не для показа. Вас можно копать очень глубоко, но вкус будет оставаться тем же. Известно, что Будда говорил: «Откуда бы вы меня не попробовали, вы всегда найдёте тот же самый вкус, точно так же, как вы пробуете океан в любой его точке и всегда обнаруживаете, что он солёный». Индивидуальность составляет одно целое, она органична. Личность шизофренична: центр сам по себе, а окружность где-то в другом месте. Они никогда не встречаются, они не вместе. Они не только никогда не встретятся, они не только различные, они диаметрально противоположны друг другу, они в постоянной борьбе.

Поэтому первое, что надо понять: никогда не принимайте позицию зрелости. Либо будьте зрелыми, либо будьте незрелыми. Если вы незрелы, будьте незрелыми. Это даёт возможность роста. Если в вас сидит ребёнок, не притворяйтесь, будьте ребёнком. Примите это, живите с этим. Не создавайте разделённости в себе, эта разделённость породит сумасшествие. Просто будьте самим собой.

Нет ничего плохого в том, чтобы быть ребёнком. Из-за того, что вас учили, что нехорошо быть ребёнком, вы начинаете принимать взрослые позиции. С самого вашего детства вы пытались быть зрелым. А как ребёнок может быть зрелым? Ребёнок – это ребёнок.

Но это не позволяется, поэтому маленькие дети становятся дипломатами, они начинают притворяться. Они начинают вести себя фальшиво. Они становятся лживыми с самого начала. И ложь растёт. Затем, однажды, вы начинаете искать истину. Тогда вы обращаетесь к священным текстам. Но священные тексты не содержат истины. Истина в вас самом. Вот истинное писание. Веды, Коран, Библия – они все изначально есть в вашем сознании! Вы содержите всё, что нужно для вас – это дар Бога. Каждый рождён с истиной в своём существовании, жизнь есть истина. Но вы начали учиться лжи. Здесь, со мной, отбросьте всякую ложь. Будьте смелыми. Конечно, вы почувствуете, как безмерный страх поднимается в вас, потому что, когда вы отбросите свою личность, свою личину, ваша детскость, не дозволенная прежде, выйдет на поверхность. И вы испугаетесь: «Как же это я опять в моём возрасте стану ребёнком? Когда все знают, что я известный профессор, инженер, имею степень, как я стану ребёнком?» Возникает страх, страх перед общественным мнением, перед тем, что подумают люди.

Тот же самый страх, что разрушал вас с самого начала. Тот же самый страх, который был ядом: «Что подумает моя мать? Что подумает отец? Что подумают люди, учителя и общество?» И маленький ребёнок начинает хитрить – он не показывает своего сердца, потому что он знает, что оно не будет принято другими. Поэтому он создаёт личину, камуфляж. Он показывает то, что люди хотят видеть. Это дипломатия, это политика. Это яд!

Все являются политиками. Вы улыбаетесь, потому что это выгодно, вы плачете, потому что от вас этого ждут. Вы говорите что-то, потому что это облегчает ситуацию. Вы говорите жене: «Я люблю тебя», потому что это успокаивает её. Вы говорите мужу: «Я умру без тебя, ты единственный у меня, ты – моя жизнь», потому что он ждёт этого от вас, а не потому, что вы чувствуете это. Если вы действительно так чувствуете, тогда в этом есть красота, тогда это настоящая роза. Если же вы просто притворяетесь, щадите его мужское эго, укрепляете его в своих целях, тогда это искусственный цветок, пластмассовый цветок.

А вы отягощены огромным количеством искусственного, пластмассового – вот в чём проблема. Мир – не проблема. Так называемые религиозные люди говорят: «Отрекитесь от мира». А я говорю вам, что мир вовсе не является проблемой. Отказ от лжи – вот что является проблемой. Нет нужды отрекаться от семьи. Но отрекитесь от той псевдосемьи, которую вы создали. Будьте правдивыми, подлинными. Иногда это будет очень болезненным – быть правдивым и подлинным. Это не так дёшево стоит. Не быть правдивым и настоящим дёшево и выгодно, даже просто удобно. Это трюк, стратегия для защиты себя, это броня. Но тогда вам не будет хватать истины, которую вы носите в себе, в своей душе. Тогда вы никогда не узнаете, что такое Бог. Потому что Бог может быть найден только в вас самих. Сначала внутри, затем снаружи, потому что самое близкое вам – вы сами. Если вы не находите Бога там, тогда как вы можете видеть Бога в Кришне, в Христе, в Будде? Вы не можете видеть Бога в Кришне, если вы не можете видеть его в самом себе. А как вы можете видеть Бога в себе, если вы постоянно создаёте вокруг себя ложь? Лжи так много, что вы забыли путь к себе. Вы потерялись в джунглях лжи.

Поэтому, первое что надо помнить, это...


Вы говорите: «Иногда вы подчёркиваете значение зрелости, иногда говорите: „Будьте как дитя“.


В этом нет противоречия. Снова став ребёнком, вы станете зрелым. Это начало зрелости. Но быть ребёнком вам не позволяли ваши родители и ваше общество.

Санньяса – это просто усилие разделаться со злом, которое причинило вам ваше общество, стереть, уничтожить то, что было создано вокруг вас обществом. Санньяса – это революция. Это бунт, бунт против так называемой псевдожизни. Это рискованно, это опасно, потому что вы начнёте отпадать от псевдолюдей, окружающих вас. Вы станете неприемлемыми. У вас будут неприятности. Ложь очень удобна.

Фридрих Ницше сказал, что человек не может жить без лжи. Почему человек не может жить без лжи? Потому что ложь действует как буфер, как смазка, вы не сталкиваетесь с людьми. Вы улыбаетесь и другой улыбается, это – смазка. Вы можете быть недовольны внутри, но всё-таки вы говорите жене: «Я тебя люблю». А выразить ярость – значит попасть в неприятное положение.

Но помните, что, если вы не можете выразить свою ярость, вы никогда не сможете выразить свою любовь. Человек, который не может быть сердитым, не может быть и любящим, ему приходится подавлять свой гнев с такой силой, что он не способен выразить что-нибудь ещё. Всё соединено внутри нашего существа, ничто не существует отдельно. Нет перегородок между гневом и любовью, они существуют вместе, смешанные друг с другом. Это одна и та же энергия. Если вы подавляете гнев, вам придётся подавлять и любовь. Если вы выражаете любовь, – вы будете удивлены, – гнев возникает вместе с ней. Либо подавляйте всё, либо вам придётся всё выразить. Вам следует понять эту арифметику вашего органического единства. Выбор заключается не в том, что вы можете подавить гнев и выразить любовь. Тогда ваша любовь будет фальшивой, потому что в ней не будет тепла. Это будет просто манерничание, это будет некоторым явлением ума, вы всегда будете бояться погружаться в это чувство.

Люди только притворяются, что любят, потому что от них ожидают любви. Они любят своих детей, они любят своих жён, мужей, своих друзей, потому что от них ожидают этого. Они выполняют это как долг. В них нет никакого празднования. Вы приходите домой и гладите своего ребёнка по голове – просто потому, что от вас этого ждут, потому что так надо, но в этом нет радости, в вашем действии холод – это смерть. И ваш ребёнок никогда не сможет вам простить этого, потому что ласка без тепла безобразна. И ребёнку неловко, и вам тоже.

Вы занимаетесь любовью с вашей подругой, но вы никогда глубоко не погружаетесь в это. А это может захватить вас, это может ввести вас в высшее блаженство. Вы можете растворится в этом. Если вы никогда не давали волю вашему гневу, если вы никогда не растворялись в нём, то как же вы можете дать любви растворить вас? Случалось много раз, что любящий мужчина убивает свою подругу; он отдавался любви, а затем неожиданно приходит гнев. Известный факт, что возлюбленный убивал свою подругу, душил её. Он не был убийцей. За это ответственно общество. Он просто осмелился на слишком многое и вошёл слишком глубоко в любовь. Когда вы погружаетесь слишком глубоко, вы становитесь диким, потому что ваша цивилизация существует на поверхности. Когда поднимается гнев, тогда всё скрытое в вас поднимается и вы становитесь почти сумасшедшим.

Чтобы избежать этого сумасшествия, вы любите очень поверхностно. Это никогда не бывает потрясающим явлением. Да, люди правы, когда говорят, что это похоже на чихание. Это освобождает от напряжения. Это освобождает вас от той энергии, которая обременяла вас. Но истинная любовь не такова. Любовь должна быть экстазом – не чиханием, не выходом энергии, но реализацией, освобождением. Пока вы не познали любовь как освобождение, как экстаз, как самадхи – вы не знаете любви. Это возможно, если вы не притворяетесь, если вы подлинны во всём. Если вы позволяете себе смеяться, если вы позволяете себе гневаться, если позволяете себе слёзы, если вы позволяете всё. Если вы никогда не были сдерживающей, контролирующей силой, если вы жили без контроля. И помните, под бесконтрольностью я не имею ввиду жизнь распущенную. Жизнь без контроля может быть очень дисциплинированной. Но дисциплина не навязана извне, это не усвоенная позиция. Дисциплина приходит из вашего внутреннего переживания. Она рождается из встречи всех возможностей вашего существования. Она приходит из переживания всех аспектов, она появляется путём исследования всех измерений. Она приходит из понимания. Вы были в гневе, вы что-то поняли в нём: такое понимание приносит дисциплину. Это не контроль. Контроль безобразен, в дисциплине есть красота.

Слово «дисциплина» (discipline) обозначает способность учиться. Отсюда слово «ученик» (disciple). Это не означает контроль. Это означает способность к учению, открытость к нему. Дисциплинированный человек – это тот, кто учится через жизненный опыт, смело входит во всё, рискует, исследует, готов войти в темную ночь неизвестности, не цепляется за известное, всегда готов совершать ошибки, всегда готов упасть в канаву, всегда готов быть осмеянным другими. Только тот, кто не боится, что все будут называть его дураком, способен жить, любить, знать и быть.

Зрелость приходит от всё более глубокого опыта жизни, а не от избегания жизни. Избегая жизни, остаешься ребёнком.

Ещё одно. Когда я говорю «будьте как дети», я не имею в виду, чтобы вы были ребячливыми. Ребёнок должен быть ребячливым. Иначе ему не будет хватать опыта детства. Молоды вы или стары, ребячливость просто показывает, что вы ещё не выросли. Но «быть как дитя» означает совершенно другое. Что это значит?

Иисус говорит вновь и вновь: «Если вы не станете как дети, вы не войдёте в царство Божье». Так же и я говорю вам: «Вы не войдёте в царство Божье, если не уподобитесь ребёнку». Что имеет в виду Иисус, когда говорит «как дети»? Многое. Ребёнок всегда целостен. Что бы ребёнок ни делал, он всегда полностью поглощён этим. Он ничего не делает отчасти. Если он собирает раковины на берегу, то остальное просто исчезает из его сознания. Тогда единственное, что его занимает, это ракушки. Он абсолютно поглощён этим, он весь в этом. Это – свойство целостности, одна из основ ребёнка. Это концентрация, это интенсивность, это целостность.

И второе: ребёнок невинен. Он действует из состояния незнания. Он никогда не действует из состояния знания, потому что знаний у него нет.

Вы же всегда действуете на основании знания. Знание означает прошлое, знание означает старое и сказанное, то, что вы успели собрать. А каждая новая ситуация является новой, никакое старое знание для неё не годится. Я не говорю о технике. Здесь прошлое применимо, потому что машина – это машина. Но в человеческой сфере, когда вы общаетесь с живыми людьми, нет повторяющихся ситуаций, каждая ситуация единственна. Если вы хотите действовать верно в этой ситуации, вам следует действовать из состояния незнания, подобно ребёнку. Не привносите в неё своё знание, забудьте, это – ложное знание. Отвечайте на новое новым. Не отвечайте на новое старым. Если вы ответите из старого, то вы ошибётесь, не будет моста между вами и тем, что происходит. Вы всегда будете опаздывать на поезд.

Ананд Майтрейя продолжает мечтать о поезде и всегда опаздывает на него. Он спешит, бежит, добегает до станции, но когда он оказывается на платформе, поезда уже нет. И это мечта не только Майтрейи, это мечта миллионов людей. Почему эта мечта приходит снова и снова к миллионам людей на Земле? Они упускают жизнь. Они всегда опаздывают. Всегда существует разрыв. Они пытаются, но моста не возникает. Они не могут вступить в глубокое общение, они не могут глубоко погрузиться ни во что. Что-то мешает. Что же? Препятствует знание.

Я учу вас незнанию, невежеству.

И когда я говорю: «Будьте как дети», я имею в виду: будьте всегда познающими, но никогда не становитесь знающими. Всё время учитесь, познавание совершенно отлично от знания. Знание мёртво, познавание – живой процесс. Но познающему следует не забывать, что нельзя действовать с позиции знающего.

Наблюдали ли вы, что маленькие дети учатся очень быстро? Если ребёнок живёт в многоязычной среде, он обучается всем языкам. Он обучается языку матери, отца, соседей – он может выучить три, четыре, пять языков очень легко, без усилий. Взрослому, обучившемуся одному языку, очень трудно изучить другой, потому что теперь он действует с позиций знающего.

Нельзя, говорят, обучить старую собаку новым трюкам. Это верно. Но что делает собаку старой? Не физический возраст, потому что Сократ продолжал познавать до самого конца, даже в момент смерти. Что делает собаку старой? Старой делает собаку знание.

Будда остаётся молодым, Кришна остаётся молодым. Нет ни одной статуи Будды, где бы он был изображён старым. То же имеет отношение и к Кришне. Это не означает, что они никогда не старели! Кришна дожил до восьмидесяти лет, был уже старым, но что-то в нём всегда оставалось молодым, детским. Он продолжал действовать из состояния незнания.

Итак, прежде всего, когда я говорю, что вы должны быть подобными ребёнку, я имею в виду, что вы должны быть тотальными, целостными.

И ещё вы должны всегда оставаться познающими, вы должны действовать из состояния незнания. Это и есть невинность – действовать из состояния незнания.

Третье и последнее: ребёнок имеет врождённое чувство доверия, иначе он не смог бы выжить. Когда он появляется на свет, он доверяет матери, доверяет молоку, доверяет всему. Его доверие абсолютно, у него нет никаких сомнений. Он ничего не боится. Его доверие так велико, что его мать боится за него, потому что он может пойти и начать играть со змеей, или сунуть руку в огонь. У него нет страха, он не знает сомнения – это его третье качество.

Если вы сможете познать, что такое доверие, если вы сможете вновь научиться доверию, только тогда вы узнаете, что такое есть Бог, только тогда вы придёте к осознанию того, что есть истина. Это надо понять.

Наука построена на сомнении. Вот почему весь процесс обучения построен на сомнении. Наука зависит от сомнения, она не может без сомнения него развиваться. Религия построена на доверии, она не может существовать без доверия. Это два диаметрально противоположных направления.

Если вы привнесёте доверие в научную работу, вы упустите самое главное. Вы не получите ничего, вы не сделаете никаких открытий. Сомнение является методологией науки. Вам нужно сомневаться, сомневаться и сомневаться. Вам нужно сомневаться до тех пор, пока вы не натолкнётесь на нечто несомненное, на то, в чём нельзя усомниться. Только тогда в беспомощности вы принимаете это, но всё же с зерном сомнения, что завтра появятся новые факты, и всё снова нужно будет отбросить. Так что это только на некоторое время... Наука никогда не приходит к окончательной истине, только к временной, приблизительной истине. Это принимается за истину только на данный момент. Ведь кто знает, завтра исследователи могут найти новые факты, новые данные. Поэтому наука приходит только к гипотезам – временным и произвольным. Открытое Ньютоном было опровергнуто Эйнштейном, а открытое им будет опровергнуто кем-то ещё. В науке сомнение является методологией. Доверие не нужно. Вам приходится доверять только тогда, когда нет никакой возможности сомневаться, и то на время, из-за временной беспомощности. Что вам остаётся делать – для сомнений не осталось места. Вы рассмотрели со всех сторон, все сомнения отсеялись, возникла некая определённость.

Религия – диаметрально противоположное измерение. Точно так же, как в науке методом является сомнение, в религии методом является доверие.

Что значит доверие? Оно означает, что мы не отделены от существования, мы являемся его частью, это наш дом, мы принадлежим ему, он принадлежит нам, мы не бездомны, что Вселенная – наша мать. Мы можем быть детьми Вселенной, как ребёнок, который знает, что, когда будет нужно, мать придёт и позаботиться о нём: когда он голоден – накормит, когда ему холодно – обнимет и согреет, даст тепло и любовь. Ребёнок доверяет. Когда ему что-то нужно, он закричит, чтобы привлечь к себе внимание матери.

Религия говорит, что Вселенная – наша мать, наш отец. Иисус называл Бога «Абба», что гораздо лучше, чем отец. «Отец» – формальное слово, «Абба» – не такое формальное. Если перевести слово «Абба» буквально, то оно по смыслу будет ближе к «папа». Но называть Бога «папой» несколько абсурдно, церковь не позволяет этого. Церковь скажет, что так нельзя. Но Иисус называл Бога «Абба», папа.

Молитва, по-существу, должна быть неформальной. «Отец» выглядит таким далёким. Неудивительно, что называя Бога «отцом», мы отделили его, поместили его где-то далеко, в небесах. «Папа» воспринимается ближе. Его можно коснуться. Он почти осязаем, с ним можно пообщаться. С Богом «отцом», сидящим где-то далеко в небесах, общаться трудно. Вы можете кричать, и всё же не быть уверенным, достигнет ли это его.

Религия – это детский подход к существованию. Мир становится матерью или отцом, вы не против природы, вы не боретесь с природой. Борьбы нет, есть содружество. Борьба кажется глупой и абсурдной.

Сомнение не участвует в религиозном переживании точно так же, как доверие не участвует в научных исследованиях. Наука – это исследование внешнего, а религия – исследование внутреннего. Наука – религия вещей. Религия – наука о существовании. Это так же, как цветок нельзя увидеть ухом. Каким бы чувствительным, каким бы музыкальным оно ни было, ухом ничего не увидишь. Ухо улавливает только звуки; оно имеет свои ограничения. Если хочешь видеть цвет, форму, нужно смотреть глазами. Даже великая музыка Бетховена или Моцарта не может быть воспринята глазами. Глаза глухи, слушают уши.

Сомнение – это дверь к вещам. Доверие – дверь к существованию. Только с помощью доверия познаётся Бог. И помните: не надо одну ошибку совершать дважды. Так называемые религиозные люди боролись с наукой. Это глупая борьба. Церковь хотела, чтобы наука основывалась на доверии. Теперь наука берёт реванш: теперь наука хочет, чтобы религия тоже основывалась на сомнении, на логике, на скептицизме.

Человек так глуп, что продолжает совершать те же самые ошибки. Церковь в средние века была глупой, теперь люди, думающие, что они учёные, вновь совершают ту же глупость. Человек понимания скажет, что сомнение имеет свою область применения. Вы можете использовать сомнение как метод, но он имеет свои ограничения. И доверие также имеет свою область применения, но она тоже имеет свои ограничения. Нет надобности использовать доверие, чтобы узнать о вещах, нет надобности сомневаться во внутреннем. Иначе всё перепутается, получится мешанина. Если бы наука исходила из доверия, то она не родилась бы вообще. Вот почему на Востоке наука не развита.

Я встречался с индийскими учёными. Даже получивший на Западе своё образование, даже Нобелевский лауреат в глубине души остаётся с предрассудками. Он продолжает каким-то образом ведомо или неведомо для себя, осознанно или неосознанно, переносить доверие на внешний мир. И даже самый религиозный человек на Западе остаётся в глубине души сомневающимся. Запад исследовал возможность сомнения, Восток исследовал возможность доверия. Оба являются различными измерениями, они нигде не встречаются, внутренне и внешне они нигде не встречаются. Вам нужно использовать обе стороны.

Человеком понимания я называю того, кто может пользоваться и тем, и другим: работая в научной лаборатории, он использует сомнение, скептицизм, логику; молясь в храме, медитируя, он использует доверие. И он свободен – он не связан ни сомнением, ни доверием.

В этом заключается мой подход к моим санньясинам. Не будьте связаны: либо уши, либо глаза, не обедняйте себя. У вас есть то и другое, поэтому, когда вы хотите видеть, смотрите глазами, когда хотите слушать – закройте их. Не случайно, слушая музыку, люди закрывают глаза. Если вы умеете слушать музыку, вы обязательно закроете глаза, потому что глаза больше не нужны.

Так обстоит дело с сомнением и доверием. Доверие – это свойство ребёнка. Существует три свойства – свойство целостности, свойство невежества вопреки знанию и свойство доверия. Инфантильность – это род сентиментального эмоционального состояния. Не это вам нужно. Каждому ребёнку нужно позволить иметь свойства ребёнка, так же как взрослому нужно позволить иметь свойства взрослого. Но взрослый тоже может иметь свойства ребёнка. Ребячливость вам не нужна, вспыльчивость и сентиментальность тоже не нужны вам. Но зрелость может очень хорошо сочетаться со свойствами ребёнка. Между ними нет противоречия. Наоборот, вы можете стать зрелым только будучи подобным ребёнку.


Иногда вы подчёркиваете значение зрелости, иногда говорите: «Будьте как дитя». Принимая зрелую позицию, я чувствую, как дитя во мне подавляется и мучится без самовыражения. Если я позволю находящемуся во мне ребёнку танцевать и петь, тогда выходят наружу такие детские черты, как привязанность к любимому объекту. Что делать?


Позвольте этому произойти. Ваша детскость не до конца выразила себя. Позвольте ей выйти наружу и завершиться. И чем скорее, тем лучше, иначе она будет липнуть к вам до самого конца. Дайте этому выразить себя и оно уйдёт. А это – то самое место, где вы можете сделать это легко и никто не станет вмешиваться.

Как раз на днях пожилая санньясинка Шефали – ей, должно быть, семьдесят лет – почувствовала себя ребёнком и очень встревожилась. Когда я сказал ей: «О чём вы тревожитесь? Будьте ребёнком!», она стала играть с маленькими детьми. Даже дети сначала были несколько смущены: «В чём дело?», но потом приняли её. В детях так много приятия, вскоре они забыли её возраст. Как она наслаждалась путешествием в детство! Она так много извлекла из этого, что пришла и сказала мне: «Вся моя жизнь потрачена впустую!» Она действительно вновь стала ребёнком, полным удивления и трепета. Поющим, танцующим и играющим, бегающим за бабочками и собирающим цветы. Это было прекрасное переживание, это было преображение, она вся светилась, великая благодать сошла на неё.

Позвольте лишь этому случиться. Если вы позволите этому случиться, то наступит детство, а потом уйдёт и оставит вас завершённым. Лучше отдаться этому сейчас, не откладывая, – потому что чем больше вы откладываете, тем труднее становится, – и вследствие этого в вас проявятся свойства ребёнка. Ребячливость со временем исчезает. Она будет временной, а затем уйдёт, дитя внутри вас останется свежим и юным. Когда вы достигнете этого состояния ребёнка, вы начнёте расти. Тогда вы сможете стать зрелым. Вы не сможете созреть со всей ложью, вас окружающей. Вы сможете стать зрелым только тогда, когда станете истинным, когда станете истиной.


Второй вопрос:


Возможно ли быть религиозным и идти к просветлению, живя в такой стране, как Соединённые Штаты, где с головой уходишь в бизнес и конкуренцию?


Это вопрос от Алана Рудика.

А как вы думаете? Можно ли стать религиозным в Индии, в такой стране, как Индия?

По-моему, если вы хотите стать религиозным, Соединённые Штаты – лучшее место, потому что эта страна преуспела в обладании всем тем, что веками жаждал человек. И в самом этом успехе потерпела неудачу. Совершенно очевидно, что можно иметь все деньги мира и оставаться бедным внутри. Вы можете иметь самую совершенную технику и всё же оставаться неудовлетворёнными. Удовлетворения надо искать в другом направлении, в другом измерении. Это очевидно в такой стране, как Америка, а в Индии это не так очевидно. В Индии это не может быть таким очевидным, во всяком случае, в современной Индии. Когда-то и там было очевидно.

Когда жил Будда. Индия была почти в такой же ситуации, как Америка сегодня. Индия была известна миру как золотая птица – и она была такой! В те времена она была богатейшей страной. Религия процветает только в богатой стране, и никогда иначе. Будда был следствием изобилия, потому что только при изобилии ваши надежды исчезают. Вы теряете последнюю надежду. Внешнего пути больше нет. Вы увидели весь путь до конца, и нет ничего впереди. Взгляд поворачивается внутрь автоматически. Не случайно бедные страны думают не о религии, а о коммунизме.

В Индии, если хочешь достичь политического влияния, нужно кричать лозунги о социализме, коммунизме и т.п. Почему? Почему в религиозной стране политики не используют религию? Они знают, что религия никому не нужна, религией народ сыт по горло. Народ не религиозен. Его религиозность традиционна, она на поверхности. Люди голодают, у них нет крыши над головой, нет одежды. У них нет необходимого, что говорить о Боге?

Существует иерархия потребностей. Физические потребности являются основными, если они не удовлетворены, о психологических потребностях вы не помышляете. Голодному человеку не интересен Бетховен, Шекспир или Леонардо. Голодному интересна пища, и это естественно, в этом ничего плохого. Голодный хочет выжить.

Когда стоит вопрос о выживании, кому нужна классическая музыка? Но когда ваш голод удовлетворён, вам тепло и у вас есть дом, вы начинаете интересоваться тем, чем прежде никогда не интересовались: музыкой, поэзией, живописью, философией. Это психологические потребности. Тело удовлетворено, душа говорит: «Теперь я могу удовлетворить свои потребности».

Когда потребности души удовлетворены, услышана вся музыка, исполнены все танцы, вы погрузились в философию, живопись, поэзию, скульптуру, архитектуру, когда вы насытились всем этим, возникает третий род потребности – религиозный. Это духовная потребность, потребность в Боге. Это -высшая потребность.

Если голодный интересуется Богом, его Бог не может быть истинным Богом. Его Бог будет поставщиком пищи. Он скажет Богу: «Хлеб наш насущный дай нам каждый день». Это – Бог бедняка. Странно, что христианская молитва содержит такие слова: хлеб наш насущный дай нам каждый день. Будда или Кришна не могли бы понять такую молитву: хлеб наш насущный дай нам каждый день. Просьба о хлебе? Это выглядит профанацией. Но Иисус сам был беден, он был из бедняков. Он учил бедняков, он вынужден был создать Бога, который был бы снабженцем.

Не случайно последователи Иисуса продолжают говорить о его чудесах. Какие это чудеса? Во-первых, это физиологические чудеса: слепому даны глаза, больной вылечен; или же чудеса, подобные обращению камней в хлебы. Подумайте, эти чудеса кое о чём говорят. Иисус превращает камни не в проповеди, а в хлебы. Иисус превращает камни в хлеб, а не в музыку. Он воду превращает в вино. У Будды нет таких чудес. У него есть чудеса, но они совершенно другие. Чудеса Будды так не похожи, что вы удивитесь.

Женщина приходит к Будде, её ребёнок мертв, она стоит и плачет, она вдова, и другого ребёнка у неё не будет, единственный ребёнок мертв. Он был всей её любовью, всей её жизнью. И она, плача и стеная, пришла к Будде. Если бы она пошла к Христу, чудо было бы в том, что Христос коснулся и воскресил бы мёртвого, как воскресил Лазаря. Что сделал Будда? Будда улыбнулся и сказал ей: «Пойди в город и попроси несколько горчичных зерен в доме, где никто не умирал». И женщина побежала в город. Она заходила в каждый дом, и куда бы она ни заходила, ей говорили: «Мы можем вам дать сколько угодно горчичных зерен, но условие не будет выполнено, потому что многие умерли в нашем доме. Женщина, не сходи с ума! Будда провёл тебя. Ты не найдёшь такого дома на всей Земле».

Но женщина надеялась. «Может быть – кто знает? – может существует дом, где не было смерти?» И она проходила весь день. К вечеру великое понимание пришло к ней: «Смерть – это часть жизни, это случается, это не что-то личное». С этим пониманием она пошла к Будде.

Он спросил: «Где горчичные зерна?» Она улыбнулась и сказала: «Посвяти меня, я хотела бы знать то, что никогда не умирает. Я не прошу назад моего ребёнка, даже если ты его возвратишь. Всё равно он умрёт опять. Так что какой в этом смысл? Научи меня, чтобы я смогла узнать в себе то, что никогда не умирает».

Это совершенно другая история. Чудеса Иисуса выглядят чудесно, потому что Земля была всё ещё бедной. Вот в чём дело. Восток становится христианским, а Запад – буддистским. Чем больше Запад богатеет, тем более буддистским он становится. Новые христиане рождаются на Востоке – бедные племена, племена примитивные и угнетённые. Для них привлекателен Иисус. Они бы хотели, чтобы кто-то превратил камни в хлебы. Они голодны. Что для них Будда? Будда слишком аристократичен, он говорит о том, что не имеет смысла для бедного и голодного.

Во Второй мировой войне случилось чудо: восточная Япония сражалась с Америкой. Это было первое большое столкновение между Востоком и Западом. И что случилось? Теперь Лос-Анджелес перешёл в Японию, а все центры дзэн-буддизма переместились в Америку. Это чудо. Если вы хотите найти Дзэн, придётся ехать в Америку. Не езжайте в Японию, подумают, что вы глупец: «Дзэн? Да вы сошли с ума!» «Вы не принадлежите этому веку, – подумают они. – Вы не современны».

Если вам нужны дзэновские центры – они процветают в Америке. Но если вам нужна лучшая технология автомобилей, лучший транзистор, лучшие часы – поезжайте в Японию.

И так было всегда, во все века. Это иерархия: Япония интересуется лучшими транзисторами, машинами, телевизорами; Америка полностью пресыщена этим.

Не так давно молодые американцы из одного университета купили новый «Кадиллак» и сожгли его. Это очень символично... Люди сыты автомобилями, техникой, они хотят чего-то более высокого. Иисусу здесь больше делать нечего, здесь уместен только Будда. Чудеса Иисуса покажутся маловажными: такое может и наука. Чудеса Будды покажутся великими: науке такое не под силу.

И вы ещё спрашиваете, можно ли быть религиозным в Соединённых Штатах? Где же ещё? Америка – страна, где религия имеет будущее. Индия, Китай – страны, где у религии нет будущего. В Индии у религии есть прошлое, но не будущее. Когда на Востоке заходит солнце, на Западе оно поднимается. Не беспокойтесь о том, как можно быть религиозным на Западе, в Америке. Вы не сможете быть религиозным в Индии! Индия только притворяется религиозной. Её религия остаётся низким сортом религии. Я не говорю о прошлом, помните это. Я не говорю об Упанишадах, Гите и Будде. В те дни Индия была Америкой, теперь это ушло.

Нужно понять такой тонкий момент – это связано с тем, как обращается колесо истории: становясь очень богатой, страна становится религиозной, потому что тогда утверждаются высшие нужды человека. А когда начинает процветать религия, страна становится бедной, рано или поздно это происходит. Подумайте только, если в Америке процветают хиппи, если в Америке создаются центры дзэна, если Америка рождает моих санньясинов, то долго ли эта страна останется богатой? Кто будет заботится о технологии, которая делает Америку богатой? Все станут медитировать, никто не пойдёт в университет. Кто станет думать об обычных мирских делах? Все станут созерцателями своего пупка, закроют глаза, станут спокойными, довольными и счастливыми. Никто больше не будет учёным.

Так движется колесо истории. Сначала страна бедна, она движется к технологии, к лучшей науке, к высшим жизненным стандартам. Затем однажды, когда она приходит к максимуму, развитие неожиданно прекращается, люди вдруг приходят к пониманию, что все их усилия были напрасны: «Мы ни к чему не пришли, мы шли за миражом». Вдруг люди начинают выпадать. Вот что такое санньяса.

Тысячи людей выпали из своего мира во времена Будды и последовали за ним. Они увидели иллюзорность мирских желаний. Тогда страна начала беднеть. Рано или поздно страна становится бедной. Когда люди слишком много медитируют, страна становится бедной. Люди думают о другом мире, этот мир становится бедным. Когда мир становится бедным, люди начинают выступать против религии. Они становятся коммунистами, они становятся кем угодно ещё, но не религиозными. И колесо движется дальше.

Теперь Япония отбросила дзэн, отбросила религию, отбросила медитацию. Это одна из наиболее материалистических культур. Она богатеет, скоро она станет богатой. Когда она разбогатеет, начнётся протест против богатства и люди начнут думать о красоте необладания, красоте свободы ото всех привязанностей. Люди подадутся в бродяги: «Зачем жить в доме как в клетке? Почему не взять палатку и не кочевать? День на этом берегу, день на другом. Почему не наслаждаться всей землей?»

Это – круг: бедность, технология, религия, бедность, технология, религия. Вот так всё и движется.

В Индии, если вы там задержитесь, вы станете коммунистом.


Вы спрашиваете, можно ли быть религиозным и идти к просветлению – лучшее место для этого Америка, особенно Калифорния, – живя в такой стране как США, где с головой уходишь в бизнес и конкуренцию.


Быть религиозным – не значит отречься от всего этого. Это просто означает понимание сути дела. Если вы видите, что конкуренция – это игра, тогда нет проблем. Не придавайте всему этому большого значения. Серьёзность – вот проблема. Конкуренция – не проблема! Тогда это игра. Наслаждайтесь ею и помните, что это игра. Будет ли удача или неудача – это уже не имеет значения. Имеет значение то, что вы наслаждались игрой. И выигравший, и проигравший – оба наслаждались игрой. Необходимы некоторые элементы спорта, вот и всё.

Если вы играете в карты, суть не в том, чтобы выиграть, суть в том, чтобы провести время. Цель в том, чтобы насладиться игрой, нюансами игры, стратегией. Кто-то должен проиграть, кто-то должен выиграть: это не главное, цель не в этом.

Если вы можете жить в мире и играть в него как в игру, если вы можете участвовать во всех видах человеческих взаимоотношений и помнить, что мир – это большая пьеса, что сцена велика, так что не видно, где она начинается и где кончается, если вы можете всё время помнить, что это спектакль, тогда нет проблем. Тогда вы просто играете роль, и это не будет вас беспокоить, это не будет создавать напряжения в вас. Вы будете играть в игру, а вечером, придя домой, забудете об этом.

Если вы серьёзны, то в этом ваше несчастье. И если вы серьёзны, то вы можете отказаться от мира, вы можете оставить конкурентные игры, вы можете поехать в Гималаи, – но даже сидя в пещере, вы останетесь серьёзными. Тогда ваша медитация будет иметь привкус серьёзности, и это создаст напряжённость. Какая разница, находитесь ли вы на Уолл-стрит, изо всех сил ведёте «смертельную» конкурентную борьбу, серьёзны в ней, обеспокоены и днём и ночью результатом, или вы в Гималаях, в пещере и изо всех сил серьёзно «смертельно» медитируете? Теперь перед вами нет горла, кроме своего собственного, но это всё равно перегрызание горла. Теперь вы всё равно будете соревноваться сами с собой, со своим сердцем, со своим умом. Вы разделите себя, и начнётся борьба. Вы будете тревожиться, когда же придёт просветление? Я бы сказал, что тревоги тут побольше, чем на Уолл-стрит. Известно немало людей, достигших просветления на Уолл-стрит, в гималайских же пещерах... это случается очень редко. У вас будет больше беспокойств.

Мой совет таков – отбросьте серьёзность. Относитесь к жизни как к забаве, как к игре. Наслаждайтесь ею, она стоит того. Это красивая игра, это возможность учиться, видеть, понимать. Не будьте серьёзными.

Жизнь бесцельна, она никуда не идёт, у неё нет цели. В ней целью является само путешествие. Живите играя. И тогда всё, что вы делаете, – это медитация; сделанное играя становится медитацией. Медитация – это качество, возникающее само собой, когда вы наслаждаетесь, когда вы не серьёзны. Да, игра в карты может быть медитативной. Бизнес может стать медитативным. Всё может превратиться в медитацию. Единственное, что нужно для этого, – это добавить несерьёзность, тогда не создаётся напряжённости, тогда вы остаетесь расслабленными. Научитесь оставаться расслабленными, и тогда Уолл-стрит ничем не хуже гималайской пещеры.

И пусть вас не вводят в заблуждение так называемые «индийские духовные святые», которые бродят по Америке и говорят, что Индия – это единственная религиозная страна. Пусть это вас не обманывает. Индия не такова. Сейчас Индия является одной из наиболее материалистичных стран в мире. Но материализм её глубоко подавлен. Фасад её религиозный, а за этим фасадом – материализм, Пусть этот фасад вас не обманывает.

Я не говорю, что там нет истинно религиозных людей. Они есть, но они есть везде. Религия никак не связана ни с Востоком, ни с Западом. Религиозные люди существуют везде. Точно так же, как поэзия. Поэты существуют везде. Живопись, пение, любовь, религиозность и т.д. никак не связаны ни с Востоком, ни с Западом. Они есть везде. Так же и религиозность – религиозные люди существуют везде. Их мало, это верно; очень трудно найти их, это тоже верно. Но никакая страна не может претендовать на монополию в религии. В Индии, если вы понаблюдаете, если вы заглянете вглубь, вы будете удивлены.

Молодой неискушённый священник шёл по Таймс-сквер. К нему подошла юная леди и спросила: «Не хотите ли развлечься за десять долларов?» Священник ничего не ответил и пошёл дальше. Через несколько кварталов к нему подошла девица и нежно проворковала: «Святой отец, как насчёт того, чтобы развлечься? Десять долларов». Опять священник ничего не ответил. Дойдя до церкви, он спросил встречную монашку: «Скажи, сестра, что понимается под словом „развлечься“?» Она взглянула ему в глаза и ответила: «Десять долларов».

Когда вы смотрите прямо в индийские глаза, вы видите там «десять долларов». Они против денег, но это «против» ориентировано на деньги. Они против секса, но этот протест говорите подавленной сексуальности. Остерегайтесь лицемерия. Индия одна из самых лицемерных стран в мире.


И последний вопрос:


Вы говорите, что истина одна. Тогда почему так много религий?


Истина одна, но интерпретаций много, их может быть миллионы. Истина одна, но люди разные. Их глаза смотрят на истину под различными углами.

У Христа своя уникальная индивидуальность, у Кришны тоже. Когда Христос глядит на истину, истина отражается в его глазах и становится христианством. Когда Кришна глядит на истину, истина отражается в его глазах и становится индуизмом. Индуизм – не прямая истина, христианство – не прямая истина. Они пришли через уникальных людей. И их уникальность отразилась в этом процессе. Когда Будда приходил к истине, истина становилась буддизмом, она принимала окраску Будды. Когда вы придёте к познанию истины, то произойдёт встреча вас и истины. Истина трансформирует вас, и вы трансформируете истину. В результате – перекрёстное скрещивание между вами и истиной. Тогда Библия будет отличаться от Упанишад, а «Дао дэ цзин» будет отличаться от Дхаммапады. Это встреча индивидуума с целым. Индивидуум привносит свою уникальность.

Когда художник приходит в сад и смотрит, он видит тысячи цветов, которые вы не осознаёте. Он видит множество зелёных тонов, а не один зелёный, различные оттенки зелёного. Его тренированный глаз хорошо видит цвет. Ваши глаза не натренированы на цвет: когда вы видите, вы просто видите зелёное дерево. Поэт, видя деревья, поёт о них песню, художник рисует картину. Песня и живопись – различные интерпретации, они будут различаться, хотя возникли в одном и том же саду. Истина одна и религиозность одна. Но в тот момент, когда она спускается на землю, она принимает форму. Эта форма различна. Если мы понимаем это, не будет борьбы между формами, все эти формы будут приняты. Фактически, мир богаче от того, что есть христианство, буддизм, даосизм, индуизм и джайнизм. Представьте себе мир, где есть только христианство. Представьте мир, в котором будет только буддизм. Это будет бедный мир, в нём не будет разнообразия. Истина пострадает.

Послушайте, я расскажу вам анекдот:


В парижском баре американец пил с тремя французами. «Скажите мне, – спросил он, – что такое sang-froid? О, я знаю, что в переводе это означает хладнокровно, но я бы хотел знать дополнительные оттенки значения этого термина».

«Хорошо, – ответил первый француз, – я попробую объяснить. Представьте, что вам пришлось уехать из дома по делам, а затем вы неожиданно возвращаетесь и застаёте свою супругу в постели с вашим лучшим другом. Вы не даёте волю эмоциям, вы не впадаете в бесплодное отчаяние. Вы улыбаетесь им и говорите: „Извините за вторжение“. Вот, что я называю хладнокровием».

Тут вступил в разговор другой француз: «Ну, я не могу сказать точно, что такое хладнокровно. Я полагаю, что хладнокровие – это необычайный такт. Предположим, в той же самой ситуации вы дружелюбно машете рукой своему другу и своей супруге, лежащим в постели и с полной невозмутимостью говорите: «Извините за вторжение, сэр, не обращайте на меня внимания, продолжайте, пожалуйста». Вот что я назвал бы хладнокровием».

«Да, – прервал третий, – возможно. Но что касается меня, то я бы пошёл дальше в моём определении. Если бы в той же ситуации, когда вы говорите: „Извините за вторжение, пожалуйста, продолжайте“, ваш лучший друг в постели смог бы продолжить – вот это я бы назвал хладнокровием».


Истина одна, но интерпретаций много. И это хорошо. Мир из-за этого становится красивее и богаче.

4. Вопреки ожиданиям

24 февраля 1978 г., Пуна, Индия

Один мудрец, чудо века, наставлял своих учеников из источника мудрости, который казался неистощим.

Он приписывал все свои знания толстому фолианту, который хранился в самом почётном месте.

Мудрец никому не позволял открывать эту книгу.

Когда он умер, те, кто окружал его, считая себя его наследниками, поспешили открыть книгу, страстно желая обладать тем, что она содержит.

Они были удивлены, смущены и разочарованы, когда они обнаружили, что исписана была только одна страница.

Они пришли в ещё большее недоумение, а затем и в раздражение, когда попытались проникнуть в значение фразы, которая предстала перед их глазами.

Она гласила: «Когда вы осознаете разницу между сосудом и его содержимым, тогда вы будете обладать знанием».


Человек не рождается совершенным. Он рождается неполным. Он рождается как процесс. Он рождается в пути, как странник. В этом его агония, в этом также и его экстаз – агония из-за того, что он не может отдохнуть, он должен идти вперёд, он всегда должен идти вперёд. Он должен искать и исследовать; он должен кем-то становиться, потому что его существование реализуется только через становление кем-то. Становление и есть его существование. Он может существовать только в том случае, если находится в движении.

Эволюция присуща человеческой природе, эволюция является самой его душой. И те, кто принимает самих себя как нечто заданное, остаются нереализованными, неудовлетворёнными; те, кто считает, что они родились завершёнными, остаются неоценёнными. Тогда семя остаётся семенем, оно никогда не станет деревом, оно никогда не познает радости весны, солнца и дождя, не познает экстаза взрыва в виде миллиона цветов.

Этот взрыв есть завершение, этот взрыв есть то, чем является Бог вокруг нас – взрывом в виде миллиона цветов. Когда потенциал становится действием, только тогда человек приходит к завершению. Человек рождается как потенциал, это присуще только человеку, все другие существа рождаются завершёнными, они рождаются такими, какими должны умереть. От рождения до смерти но происходит никакой эволюции. Они двигаются на одном уровне, без существенных изменений. В их жизни не бывает радикальных перемен. Они движутся горизонтально, вертикальное никогда не проникает в них.

Если человек тоже движется горизонтально, он упустит своё человеческое, он не станет душой. Вот что имел в виду Гурджиев, когда говорил, что большинство людей не имеет души. Очень редко встречается человек, у которого есть душа. Сейчас это утверждение кажется странным, ведь вам веками твердили, что человек рождается с душой. Гурджиев говорит, что вы рождаетесь только с потенциалом души, а не с самой душой. В вас имеется чертёж, но этот чертёж ещё нужно реализовать. В вас есть семя, но, чтобы взорваться и расцвести, вам нужно искать почву, погоду, нужный климат, правильный момент.

Двигаясь горизонтально, вы останетесь без души. Когда в вас проникает вертикальное, вы становитесь душой. Душа означает, что вертикальное проникло в горизонтальное. Примером могут служить гусеница, личинка и бабочка.

Человек рождается личинкой. К сожалению, многие и умирают как личинки, мало кто становится гусеницей. Личинка статична, она не знает движения, она остаётся на одном месте, на одной стадии. Очень немногие становятся гусеницами. Гусеница начинает двигаться, начинается динамика. Личинка статична, гусеница начинает двигаться. С движения начинается жизнь. Опять-таки многие остаются гусеницами: они продолжают двигаться горизонтально на одном уровне, в одном измерении. Изредка, такие люди как Будда, или Джалаледдин Руми, или Иисус, или Кабир – делают окончательный квантовый переход и становятся бабочкой. Тогда входит вертикальное.

Личинка статична, гусеница движется, знает движение. Бабочка летает, познала высоту, начинается движение вверх. Бабочка выращивает крылья, эти крылья являются целью. Если вы не вырастите крыльев, не станете крылатым, у вас не будет души.

Истина реализуется в три этапа: ассимиляция, независимость и творчество. Запомните эти слова. Они существенны. Ассимиляция – это функция личинки. Она просто ассимилирует пищу, она готовится стать гусеницей. Это накопление, это резервуар. Когда энергии будет достаточно, она станет гусеницей. Чтобы начать, нужна большая энергия. Гусеница ассимилирует эту энергию, работа личинки завершена.

Тогда начинается вторая стадия – независимость. Личинка оставлена. Теперь не нужно оставаться на одном уровне, пришло время дерзания. Истинная жизнь начинается с движения, с независимости. Личинка остаётся зависимой, узником в цепях. Гусеница разорвала цепи, начала двигаться. Лёд растаял. Личинка – это замершее состояние. Гусеница – это движение, это река.

А затем приходит третья стадия – творчество. Независимость сама по себе немногого стоит. Независимому далеко ещё до завершения. Хорошо выйти из тюрьмы, но для чего? Независимость для чего? Свобода для чего?

Свобода имеет два аспекта: первый – свобода от и второй – свобода для. Многие люди достигают первой свободы – свободы от; свободы от родителей, от церкви, от организации, свободы от того, от этого, свободы от всех видов тюрьмы. Но для чего? Это лишь негативная свобода. Если вы знаете свободу от, вы ещё не знаете настоящей свободы. Вы познали только её негативный аспект. Нужно узнать позитивный аспект, свободу создавать, свободу быть, свободу творить, свободу выражать, свободу петь свою песню, танцевать свой танец. Это третья стадия – творчество.

Тогда гусеница становится бабочкой, крылатой бабочкой. Она собирает нектар, ищет, исследует, творит. Отсюда красота бабочки. Только творческие люди красивы, потому что только творческие люди знают великолепие жизни: их глаза видят, уши слышат, сердце чувствует. Они полностью живы, они живут на максимуме, они сжигают свой факел с обоих концов. Они живут интенсивно, они живут в целостности, в тотальности.

Мы можем также использовать метафоры Фридриха Ницше. Он говорил, что человеческую жизнь можно разделить на три последовательных метаморфозы духа. Первую стадию он называл «верблюд», вторую – «лев», третью – «дитя». Очень наполненные смыслом метафоры... верблюд, лев, дитя.

Каждое человеческое существо должно впитать и усвоить культурное наследие своего общества – свою культуру, свою религию, свой народ. Он должен усвоить всё, что ему предоставляет прошлое. Это то, что Ницше называл стадией верблюда. Верблюд должен накапливать в теле огромные количества пищи и воды для длительных путешествий через пустыню. Человек находится в той же ситуации – вам нужно пересечь пустыню, вам нужно усвоить всё прошлое. И помните, простое запоминание не поможет. Полное усвоение. И помните также, тот, кто запоминает прошлое, потому и запоминает, что не способен усваивать. Если вы усваиваете прошлое, вы свободны от него. Вы можете использовать его, но оно не может использовать вас. Вы обладаете им, но оно не обладает вами.

Когда вы усвоили пищу, зачем о ней помнить? Она не существует отдельно от вас: она стала вашей кровью, вашей костью, вашим мозгом – она стала вами.

Прошлое нужно переварить. В нём нет дурного. Это ваше прошлое. Вам не нужно начинать с азбуки, – потому что если каждый индивидуум будет начинать с азбуки, то не будет эволюции. Вот почему животные не эволюционировали. Собака осталась той же, что и миллионы лет назад. Человек – единственное эволюционирующее животное, которое может усваивать прошлое. Когда прошлое усвоено – вы свободны от него. Вы можете действовать свободно и пользоваться им. Иначе вам придётся пройти через множество переживаний, ваша жизнь будет пустой тратой времени.

Вы можете стоять на плечах отцов и дедов и их отцов и их дедов. Человек всегда стоит на плечах всех остальных людей, это и определяет высоты, которые он достигает. Собака не может достичь этого, волку не достичь этого; они зависят от самих себя. Их высота есть их высота. Вашу же высоту определяет усвоенный Христос, усвоенный Будда, усвоенный Патанджали, усвоенный Моисей и усвоенный Лао-цзы. Чем больше усвоено, тем выше вы стоите. Вы можете взглянуть с вершины горы, ваш обзор велик.

Усваивайте больше. Нет нужды ограничиваться своим народом. Усваивайте всё прошлое всех людей, всей земли – будьте гражданином планеты Земля. Нет нужды быть ограниченным христианством, индуизмом или исламом – усваивайте всё! Коран – ваш, Библия – ваша, и Талмуд, и Веды, и Дао дэ цзин – всё это ваше. Ассимилируйте всё, и чем больше вы усвоите, тем выше будет пик, на котором вы сможете стоять и смотреть в даль, тогда отдалённые земли и воды станут вашими.

Эту стадию Ницше называет стадией верблюда, но не застревайте здесь. Нужно двигаться. Верблюд – это личинка, верблюд – это накопитель. А если вы застрянете на этой стадии и навсегда останетесь верблюдом, тогда вы никогда не узнаете красоты и благословения жизни. Вы никогда не познаете Бога. Вы застрянете в прошлом. Верблюд может усваивать прошлое, но не может использовать его. В своём развитии верблюд достигает момента, когда он должен стать львом. Лев рвёт на части ужасного монстра по имени «Не смей!». Лев в человеке рычит на всякий авторитет.

Лев – это реакция, бунт против верблюда. Индивидуум обнаруживает свой собственный свет как высший источник всех ценностей. Он начинает осознавать свой первичный долг по отношению к своей внутренней творческой способности, к внутреннему скрытому потенциалу. Некоторые застревают на стадии льва, они всё время рычат и рычат, исчерпывая себя в этом рыке.

Хорошо стать львом, но нужно сделать ещё один прыжок – и этот прыжок заключается в том, чтобы стать ребёнком.

Каждый из вас был ребёнком, но те, кто знает, говорят: первое детство – ложное детство. Это как первые зубы: совсем как зубы, но от них мало прока, они должны выпасть. Только потом рождаются настоящие зубы. Первое детство – ложное детство, реальным детством является второе детство. А второе детство и есть «стадия ребёнка» или «стадия мудреца», что одно и то же. Человек должен стать совершенно невинным, свободным от прошлого, таким свободным, что он даже не против прошлого... Помните, что тот, кто ещё против прошлого, реально не свободен. В нём всё ещё какое-то недовольство, жалобы, раны. Верблюд всё ещё является ему, его преследует тень верблюда. Лев есть в наличии, но он что-то боится верблюда, боится, что тот может возвратиться.

Когда полностью уходит страх перед верблюдом, прекращается и рычание льва. Тогда рождается песня ребёнка. Мне бы хотелось, чтобы вы вникли в эти три стадии серьёзно и глубоко, потому что они имеют большую ценность.

Стадия верблюда, стадия усвоения, подобна ребёнку во чреве матери, ребёнку, который ничего не делает, только усваивает, ест, растёт и растёт, готовясь к выходу в мир. В такой момент у него нет иной работы: девять месяцев в материнском чреве он ест и спит, ест и спит. Даже после рождения ребёнок месяцами делает то же: ест и спит. Постепенно на сон и еду уходит всё меньше и меньше времени. И, наконец, ребёнок готов стать индивидуумом – возникает неподчинение. Ребёнок начинает говорить «нет», постепенно он перестаёт говорить «да». Послушание умирает, рождается непослушание.

Стадия верблюда – это стадия усвоения. Верблюд не знает, как говорить «нет», верблюд не знаком с этим понятием. Он не слышал этого слова, и он не вкусил радости говорить «нет!» Он знает только «да». Его «да» не может быть глубоким, потому что без знания «нет» ваше «да» не бывает глубоким. Оно неизбежно остаётся поверхностным. Как может человек, который не знал «нет», по-настоящему знать «да». Его «да» будет бессильно. Верблюд не знает, что происходит. Он продолжает говорить «да», потому что это единственное слово, которому его научили. Послушание, вера – это характеристики стадии, называемой «верблюд». Адам был в этой стадии прежде, чем отведал плод с древа познания. Каждый человек проходит эту стадию.

Это стадия до ума и до «я». Ума ещё нет. Ум растёт, но пока не стал ещё полным явлением. Он очень смутен, неопределенен, туманен. «Я» находится в процессе становления. Нет чётких границ в определении «я». Ребёнок ещё не знает себя как отдельное существо. Адам до вкушения плода был частью Бога. Он был во чреве, он был послушен, он говорил «да», но он не был независим. Независимость входит только через ворота «нет». Через дверь «да» входит только зависимость. Так что стадия верблюда – это царство зависимости, беспомощности. Другой важнее, чем ваше собственное существование: Бог важнее, отец важнее, мать важнее, общество важнее, священник, политик – все важны, кроме нас самих. Другой важен – вас ещё нет. Это совершенно бессознательное состояние. Большинство людей застряло в нём. Они остаются верблюдами. Почти девяносто девять процентов людей остаются верблюдами.

Это очень печальное состояние дел: девяносто девять процентов людей остаются личинками. Вот почему так много страданий и так мало радости. Радость нужно всё время искать и искать, но вы её не найдёте, потому что радость не находится снаружи. Пока вы не достигнете состояния ребёнка – третьей стадии – пока вы не станете бабочкой, вы не в состоянии будете познать радость. Радость не даётся извне, это видение, вырастающее внутри вас. Это возможно только на третьей стадии.

Первая стадия – стадия страданий, третья стадия – стадия блаженства, а между ними стадия льва: иногда страдания, а иногда удовольствия, иногда болезненно, а иногда приятно. На стадии верблюда вы – попугай, вы только память, больше ничего. Вся ваша жизнь состоит из верований, данных вам другими. Тут вы найдёте христиан, мусульман, индусов, джайнов, буддистов. Идите в церкви и мечети, и вы найдёте сборища верблюдов: ни одного человеческого существа, все повторяют как попугаи.

Как-то я слышал рассказ о средневековом рыцаре, который проходил в местной школе курс обучения, как убивать дракона. Эти занятия, которые вёл чародей Мерлин, посещали также и другие молодые рыцари.

Наш антигерой в первый же день пошёл к Мерлину и сообщил ему, что он вряд ли преуспеет в этом предмете из-за своей трусости. Рыцарь был уверен, что так испугается, что не сможет убить дракона. Мерлин его успокоил, сказав, что у него есть волшебный меч, который он даст этому юному и трусливому рыцарю. С таким мечом в битве с любым драконом не бывает неудачи. Рыцарь обрадовался магической поддержке, с помощью которой любой мог убить дракона, несмотря на свою ничтожность. С первого же выезда в поле с волшебным мечом в руке рыцарь убивал одного дракона за другим, освобождая одну деву за другой.

Однажды, ближе к концу семестра Мерлин устроил неожиданную проверку всему классу, где занимался рыцарь. Студенты должны были выйти в поле и убить дракона в этот же день. В спешке, в азарте, когда молодые рыцари бросились показать своё умение, наш антигерой выхватил со стойки другой меч. Вскоре он очутился у входа в пещеру, где его ждала связанная девушка. Выскочил огнедышащий дракон. Не зная, что меч не тот, молодой рыцарь выхватил его, чтобы расправиться с драконом. За мгновение до удара он заметил, что у него не тот меч, не волшебный меч, а самый обычный, годный только для хорошего рыцаря.

Но отступать было поздно. Привычным движением руки он рубанул этим обычным мечом и, к его удивлению и радости, отлетела голова и этого дракона.

Возвратившись вместе с девушкой в класс, прихватив также голову дракона, рыцарь бросился к Мерлину сообщить о своей ошибке и непостижимой победе.

Услышав рассказ молодого человека, Мерлин рассмеялся: «Я думал, ты уже догадался, что нет никаких волшебных мечей. Единственная магия заключается в вере».

Верблюд живёт в магии веры. Он трудится, он может делать чудеса. Но верблюд остаётся верблюдом – не хватает роста.

Молящиеся в храмах и церквах находятся под влиянием веры. Они не знают, что такое Бог. Они никогда не воспринимали ничего подобного, они только верят. Их магия веры с ними. Но это только род воображения, вид сна. Они не выходят из бессознательного, из своего сна. И помните: я не говорю, что эта стадия не нужна. Она необходима. Но когда она закончена, из неё нужно сделать прыжок. Нельзя навсегда оставаться верблюдом.

И не сердитесь на ваших родителей, на ваших учителей, священников или общество, потому что они должны создать в вас некое послушание – только через послушание сможете усвоить вы что-либо. Отец, мать должны учить, а ребёнок должен только поглощать. Если преждевременно возникнут сомнения, усвоение прервётся.

Представьте себе на минуту ребёнка, который начинает сомневаться уже во чреве матери: он просто умрёт! Сомнения: принимать пищу от матери или нет – кто знает, может, она ядовитая; спать 24 часа или нет, может, это слишком много – спать по 24 часа девять месяцев. Если ребёнок хоть немного усомниться, он тут же умрёт. И всё же приходит день, когда сомнению нужно научиться. Всему своё время.

Послушайте прекрасную поэму Карла Сэндберга.

Что он скажет этому сыну?
Отец видит, что сын взрослеет.
Что он скажет этому сыну?
«Жизнь тяжела, будь сталью, будь скалой».
Это может пригодиться ему в невзгодах
и поможет в скуке и монотонности,
проведёт его между неожиданными
предательствами
и укрепит в момент слабости.
«Жизнь – это мягкая глина;
будь нежным, иди легко».
И это тоже может послужить ему.
Мягкость может быть действеннее кнута.
Бывало, что нежный цветок
в своём росте раскалывал скалу.
Нужна твёрдая воля, а также желание.
Не научившись по-настоящему желать,
ничего не добьешься.
Он также скажет ему,
что избыток денег губил людей
и умерщвлял их ещё до похорон.
В поисках богатства сверх потребного
испорчено много судеб.
Люди превращались в иссохших,
полусгнивших червей.
Он скажет, что время, как и любой материал,
может быть израсходовано.
И ещё скажет: будь дураком
и не стыдись своей глупости,
учись извлекать нечто из каждой глупости,
надеясь не повторять её и так приходя
к глубокому контакту с миром, в котором столько дураков.
Скажет: пребывай в одиночестве не один час
и постигай себя, но превыше всего,
не лги самому себе,
какую бы ложь не приходилось воздвигать
для других или от других.
Скажет ему, что в одиночестве – творчество,
если ты силён;
что окончательное решение принимается в
молчании.
Скажет, чтобы он отличался от других,
если это у него выходит естественно.
Пусть он проводит ленивые дни
в поисках более глубоких мотивов.
Пусть он глубоко ищет в своих истоках.
Тогда он сможет понять Шекспира,
братьев Райт, Пастера, Павлова,
Майкла Фарадея и игру фантазии,
привнося перемены в мир,
который не хочет перемен.
Он будет достаточно одинок,
чтобы иметь время для работы,
которую он считает своей.

Каждый отец сталкивается с проблемой: что сказать своему сыну? Перед каждой матерью стоит проблема: чему учить свою дочь? Каждый учитель беспокоится: что передать новому поколению? Прошлое имеет много славных страниц, много вершин понимания, много выводов, которые нужно сообщить ребёнку.

На первой стадии каждый должен быть верблюдом, говорящим «да», верящим в то, что ему даётся, усваивающим. Но это только начало пути. Это не конец.

Вторая стадия трудна. Первую вам даёт общество. Вот почему верблюдов миллионы, а львов так мало. Общество покидает вас, когда вы стали совершенным верблюдом. Большего общество дать вам не может, на этом кончается его работа: школы, колледжи, университеты. Она оставляет вас совершенным верблюдом с дипломом.

Львом вы должны стать сами, помните это. Если вы не решитесь стать львом, вы никогда им не станете. Каждый должен отважиться на этот риск сам. Это игра. Это очень опасно. Становясь львом, вы вызываете раздражение всех окружающих верблюдов. Верблюды любят безмятежность. Они всегда готовы на компромисс. Они не хотят, чтобы их беспокоили. От нового всегда беспокойство. Они против революционеров и бунтарей. Не подумайте, что речь идёт о чём-то великом. Речь не о Сократе, не о Христе – творцах величайших революций. Верблюды боятся таких мелочей, что просто удивительно. Я слышал...

В декабре 1842 года Адам Томпсон из Цинциннати первым в США погрузился в ванну. Новость о ванне облетела страну. Газеты утверждали, что новая идея разрушит демократическую простоту республики...

«Господа, подумайте об этом... ванна разрушит целостность демократической республики».

...Доктора предсказывали ревматизм, воспаление легких и так далее. Мудрецы сошлись на том, что ванна зимой вызовет ухудшение здоровья населения. Филадельфия, колыбель свободы, пыталась наложить запрет на принятие ванны с первого ноября по первое марта. Бостон в 1845 году объявил пользование ванной незаконным, кроме случаев, рекомендованных медициной. Хартфорд, Провиденс, Вильмингтон и другие города попытались препятствовать введению ванн с помощью повышенных налогов на воду. Штат Вирджиния нанес удар этому нововведению, учредив налог 30 долларов в год на каждую ванну, привезённую в штат. Но к 1922 году в США производилось уже 889000 ванн в год. Подумать только, в жизни ещё живущих в настоящее время людей была пора, когда они даже не знали, что ванна полезна для них, что доказывает абсолютную ненадёжность суждений человека.

Верблюды просто против нового, не имеет значения, против чего именно. Это может быть даже ванна, а возражения всегда будут обоснованы.

В одной из областей древней Греции существовал такой обычай. Когда человек предлагал новый закон в Народном собрании, он делал это, стоя на платформе с верёвкой на шее. Если закон принимался, верёвку убирали; если закон не проходил, убирали платформу.

Львы не приветствуются, общество создаёт для них всяческие трудности. Верблюды их боятся, так как они тревожат верблюжье благополучие. Львы тревожат их сон, создают беспокойства. Они создают у верблюдов желание стать львами. Это является реальной проблемой.

Почему распяли Иисуса? Одно его присутствие – и сотни верующих мечтают стать львами, это тревожит их сон, вносит беспокойство в их обыденную мирскую жизнь.

Почему Будду закидали камнями? Почему Махавире запретили входить в города? Почему Мансура обезглавили? Эти люди беспокоят, они мешают, львы рычат. Будда называл свою проповедь «львиным ревом».

Первая стадия – стадия верблюда – даётся обществом. Вторая стадия достигается индивидуально. Достигнув её, вы становитесь индивидуумом, вы становитесь уникальным. Вы больше не конформист, вы уже не принадлежите традиции. Скорлупка отброшена, вы стали гусеницей. Вы начали двигаться.

Стадия льва имеет следующие характеристики: независимость, непослушание, восстание против другого, против авторитета, против догмы, против священного писания, против церкви, против политической силы, против государства. Лев против всего! Он хочет всё разрушить, сотворить мир заново, мир, более близкий желаниям своего сердца. В голове у него грандиозные планы, утопии. Верблюдам он кажется безумцем, ведь верблюды живут в прошлом, а лев начинает жить в будущем. Возникает пропасть. Лев зовёт будущее, а оно может прийти тогда, когда прошлое разрушено. Старое должно умереть, чтобы уступить место новому. Поэтому ведётся настоящая война между львами и верблюдами, но верблюдов – большинство. Львы появляются редко, лев – это исключение, а исключение только подтверждает правило.

Для льва характерно сомнение, неверие. Адам вкушает плод с дерева познания: рождается ум, «я» становится определённым явлением. Верблюд не эгоист, лев очень эгоистичен. Верблюд не ведает об «эго», вот почему вы всегда обнаружите, что все революционеры, бунтари – в музыке, в живописи, в поэзии – очень эгоистичны. Они принадлежат богеме, они живут своей жизнью, делают своё дело. Они не думают о других: пусть все прочие катятся к дьяволу. Они уже не части некоей структуры, они свободны от структур. Их движение, их львиный рев вынужденно эгоистичны: им нужно большое эго, чтобы войти в новое состояние.

На Востоке больше верблюдов, на Западе больше львов. Вот почему на Востоке самоотречение кажется таким лёгким. На Западе, для западного ума самоотречение кажется трудным. Но надо помнить, что восточному уму самоотречение даётся легко, поэтому оно не имеет большой ценности. Он уже отдался. Он не знает, как говорить «нет». Поэтому он и говорит «да». Когда сдаётся западный ум, это очень трудно. Для западного ума капитуляция – трудное дело, западный ум не сдаётся без борьбы. Но когда он сдаётся, отрекается от самого себя происходит трансформация. Потому что самоотречение было трудным. На Востоке самоотречение – дешёвое, на Западе – дорогое. Там только немногие отважные могут это себе позволить.

Восток сдаётся, потому что нет больше возможности стать львом. Это очень удобно, комфортабельно отказаться от себя, стать частью толпы, массы. Запад сотворил эго. Запад уделил больше внимания льву: сомнению, неверию, эго. Но когда западный ум сдаётся, действительно происходит большая трансформация.

Восточный ум сдаётся – остаётся верблюдом. Если сдаётся западный ум, есть вероятность, что родится ребёнок. Когда сдаётся лев, он становится ребёнком, когда сдаётся верблюд, он остаётся верблюдом.

Мои слова могут показаться парадоксальными, но если вы поймёте, что я говорю, парадокс исчезнет. Каждый индивидуум должен приобрести эго прежде, чем сможет отказаться от него. Каждый индивидуум должен прийти к кристаллизированному эго, только тогда отказ от эго имеет смысл.

Первая стадия, стадия верблюда, бессознательна. Вторая стадия, льва, подсознательна – немного выше, чем бессознательна. Некоторые вспышки сознания начинают проявляться. Солнце поднимается, его лучи проникают в комнату, где вы спите. Бессознательное больше не является бессознательным. Что-то зашевелилось в бессознательном, оно стало подсознательным. Но помните: переход от верблюда ко льву не столь велик, как переход ото льва к ребёнку. Это своеобразный вид обратного движения: верблюд становится на голову и превращается во льва. Верблюд говорит «да», лев говорит «нет». Верблюд повинуется, лев нет, верблюд позитивен, лев негативен. Нужно понять – верблюд очень долго говорил «да», настолько долго, что должен был подавлять в себе «нет». «Нет» накапливалось, и наступил момент, когда «нет» хочет взять реванш у «да». Отрицание хочет взять реванш. Тогда колесо перевертывается, верблюд переворачивается вверх ногами и становится львом.

Разница между верблюдом и львом велика, но они существуют на одном уровне. Кокон неподвижен, гусеница начинает двигаться, но движение рождается на той же земле, уровень тот же самый. Первое даётся обществом. То, что вы верблюд – дар общества. Когда вы становитесь львом, это дар, который вы даёте себе сами. Если вы не любите себя, вы не сможете этого сделать. Если вы не хотите стать индивидуумом с монополией на свои права, вы не рискнёте пойти против потока, вы не сможете стать львом.

Но если вы поймёте механизм... Лев рождается в самом сердце верблюда. Оттого, что верблюд повторяет «да» и отрицает «нет», «нет» всё время накапливается. Приходит день, когда появляется пресыщенность постоянным «да», хочется сказать «нет», хотя бы просто для разнообразия. Верблюд сыт позитивным, его ощущения становятся однообразными, и верблюд хочет попробовать сказать «нет» просто для разнообразия.

Вот как верблюд впервые начинает мечтать о льве. И однажды попробовав «нет» – сомнения, неверие, – вы уже никогда больше не сможете стать верблюдом.

Большинство застревает на стадии верблюда, меньшинство – на стадии льва. Большинство означает «массы», меньшинство означает «интеллигенция». Артист, поэт, художник, музыкант, мыслитель, философ, революционер – все они застряли на второй стадии. Они гораздо лучше, чем верблюды, но цель ещё не достигнута. Они не пришли домой. Третья стадия – это «ребёнок».

Послушайте внимательно: первая стадия даётся обществом, вторую стадию индивидуум даёт себе сам, третья возможна только тогда, когда гусеница очень близко подходит к бабочке. Иначе это невозможно. Как может гусеница позволить себе мечтать о крыльях? Это невозможно себе представить. Это абсурдно, алогично. Гусеница знает, как двигаться, но полёт для неё – нелепость. Я слышал, как бабочки учат гусениц, что те могут летать, а гусеницы возражают: «Нет, это может быть возможным только для вас, но невозможно для нас. Вы – бабочки, а мы только гусеницы, мы умеем только ползать». Как может вообразить себе полёт тот, кто умеет только ползать? Это другое измерение, совершенно другое измерение – вертикальное.

От верблюда ко льву – эволюция, ото льва к ребёнку – революция. На этой стадии необходим Учитель. Общество может сделать вас верблюдом, вы можете сделать себя львом, но потом необходим Учитель – Будда, Христос, Руми – вам понадобится бабочка, имеющая крылья. Только с кем-то крылатым вы сможете мечтать о крыльях. Как можно мечтать о чём-то, чего вы не знали? Может ли примитивное племя, живущее где-то в Гималаях, мечтать об автомобиле? Они не видели его, как они могут о нём мечтать? Мечтать можно только о чём-то знакомом, например, когда вы видели Будду, Христа, Бодхидхарму. И когда вы знаете, что это случается. Эти люди похожи на вас, и всё же они не такие, как вы. У них такое же тело, та же самая структура, и всё же нечто неизвестное проникло в них. В них зашло нечто запредельное, и это запредельное очень ощутимо в них. Если вы приближаетесь к такому человеку с симпатией и любовью, вы сможете получить некоторый намек, увидеть малые проблески их внутреннего неба. И увидев раз это внутреннее небо, вы начнёте мечтать о нём. В вас возникнет страстное желание стать крылатым.

Это инфекция, которая переходит от Учителя к ученику. Третья стадия случается благодаря Учителю. «Ребёнок» означает творчество, взаимозависимость.

Первая стадия – стадия верблюда – зависимость. Вторая стадия – независимость. Но в невинности приходит знание, что не существует ни зависимости, ни независимости. Существование – это взаимозависимость; все зависят друг от друга, всё едино.

Рождается чувство нового: нет «я», нет «ты», нет фиксированного «да» или «нет». Нет одержимости говорить всегда «да» или всегда «нет», есть больше текучести, больше спонтанности. Ни послушания, ни непослушания – спонтанность. Рождается отзывчивость. Человек отвечает существованию – он не реагирует из прошлого, он не реагирует будущего.

Верблюд живёт в прошлом, лев живёт в будущем, ребёнок живёт в настоящем, здесь и сейчас. Верблюд – это состояние до ума, лев – это ум, ребёнок – это состояние после ума. Верблюд – это состояние до «я», лев – это «я», ребёнок – это после «я». Вот в чём состоит смысл состояния «не-ума», «не-мыслия». Суфии это называют фана – эго ушло, другой – тоже, теперь они существуют оба вместе. Нельзя иметь одно без другого. «Я» и «ты» – это часть одной энергии, они оба исчезают.

«Ребёнок» просто... невыразим, неопределим, он – тайна, чудо. Верблюд имеет память, лев имеет знание, способность, «ребёнок» имеет мудрость. Верблюд – христианин, индуист, мусульманин – теист, лев – атеист, «ребёнок» ни теист, ни атеист, ни индуист, ни мусульманин, ни христианин, ни коммунист: «ребёнок» религиозен. Он обладает просто религиозностью, качеством любви и невинности.

Адам вкушает плод, становится львом. До вкушения плода с дерева познания Адам – верблюд. А когда Адам отрыгнул плод – отбросил знания, – он стал ребёнком. Ребёнок означает Христа. Христос вновь и вновь говорит своим ученикам: «Покайтесь!» Слово покайтесь по-еврейски означает «возвратитесь, идите назад, сады Эдема всё ещё ждут вас, срыгните этот яблоко знания, и двери рая будут открыты для вас».

Верблюд – это Адам до вкушения плода, «ребёнок» – это Адам, когда он становится Христом, когда он возвращается домой. Будда называет это нирваной, Иисус – Царством Божиим. Вы можете назвать это как угодно: Дао, дхамма, мокша. Слова тут мало что значат. Это бессловесное молчание, это невинность безмыслия. Теперь к рассказу.


Один мудрец, чудо века, наставлял своих учеников из источника мудрости, который казался неистощим.


Здесь каждое слово надо расшифровать.

Один мудрец... Кто этот мудрец? – ребёнок.

Мудрость не означает знания. Знания – это не мудрость, знания – это фальшивая монета, псевдомудрость. Это – заимствованное, собранное, мёртвое. Мудрость – это то, что родилось в вас, что в вас расцвело. Она приходит к вам из вашего собственного существования, из вашего собственного источника. Она живая. Мудрость – это ваше собственное познание истины. Знание – собирание информации от других, у которых, может быть, есть знание, а, может быть, и нет. Кто знает? Это вера, это память, это мусор.

Мудрец – это тот, кто вошёл в Бога, кто проник в тайну жизни, кто встречался с реальностью. Мудрец может быть знающим, а может быть и незнающим. Это не имеет значения. Но мудрость не имеет ничего общего со знанием. Иисус не был человеком знания. Возможно, любой другой раввин того времени знал больше него. Будда не был человеком знания. Может быть, любой другой пандит-брамин знал больше, чем он. Он не был знатоком Вед, но он был мудрецом. Знание приходит через память, мудрость приходит через медитацию. Иметь знание может даже машина. Вот почему компьютеры обладают знаниями, но не могут быть мудрыми. Слышали ли вы о мудром компьютере? Знающий? Конечно! Более знающий, чем человек, более эффективный, более искусный. У него меньше возможностей для совершения ошибок, он действует очень быстро, мгновенно. Вы спрашиваете, и ответ сразу готов. Но ответ будет только тот, который в него заложили раньше. Он не может быть первым, он не будет оригинальным, он не будет мудрым. Он не будет связан с вами как с личностью, это будет просто ответом на ваш вопрос. Заметьте разницу.

Если вы приходите ко мне, ваш вопрос не так уж важен, важны вы сами. Я отвечаю на ваш вопрос для того, чтобы ответить вам – вопрос второстепенен. Но если вы пойдёте к компьютеру, пандиту, учёному, вы не важны, важен ваш вопрос. Он отвечает на вопрос. Человек знания отвечает на вопрос, человек мудрости отвечает вопрошающему. Человек знания всегда будет последователен. Вы спрашиваете, есть ли Бог? У человека знания всегда определённый ответ. Если он знает, что есть, он всегда скажет «да». Тот, кто спрашивает, не будет иметь для него никакого значения.

Будду однажды спросили: «Есть ли Бог?» Будда сказал: «Нет». В тот же самый день после обеда другой человек спросил, существует ли Бог. И Будда сказал: «Да». К вечеру того же дня третий спросил Будду о существовании Бога, и Будда промолчал в ответ. Подобного не мог сделать современный компьютер. Вы или знаете, или не знаете. Компьютер просто знает ответ и выдаёт его. Но почему Будда ведёт себя с разными людьми по-разному? Его ученик Ананда был очень озадачен, он не мог ничего понять. Естественно, он слышал все три ответа. Ночью он спросил Будду: «Я не могу спать, ответь мне, почему? Вопрос был один и тот же, почему же ты отвечал по-разному?»

Будда ответил: «Вопрошающие были различны, я отвечал вопрошающим. Один был атеистом, он не верил в Бога, он пришёл, чтобы подкрепить свои убеждения. Он хотел, чтобы я сказал „нет“, чтобы его вера укрепилась. А я не могу помогать чьей-то вере, моя задача уничтожить веру. Первому человеку я сказал: „Да, Бог есть“. Потому что, если человек не освободится от веры, он не придёт к истине.

Другой человек был верующий, он верил в Бога, он пришёл за поддержкой. А я здесь не для того, чтобы поддерживать чьи-то верования. Я здесь для того, чтобы разрушать всякую веру, с тем, чтобы ум смог подняться над ней и войти в истину. Вот почему я должен был сказать другое. Я должен был сказать «нет».

Третий человек не был ни верующим, ни атеистом, поэтому не нужно было ни «да», ни «нет». Я должен был промолчать. Я говорил ему: «Погрузись в молчание и узнаешь. Просто делай то, что делаю я. Закрой глаза и стань молчаливым – тогда узнаешь». Вопрос таков, что на него нельзя ответить словами «да» или «нет», вопрос так глубок, что вы можете познать его только в глубоком молчании. Вы познаете только тогда, когда вопрос исчезнет, тогда ответ поднимется в вашем существе».

Это – мудрец. Этого нельзя ожидать ни от учёного, ни от пандита, ни от компьютера, ни от машины.


Один мудрец, чудо века...


А мудрец всегда чудо, потому что мудрец неопределим. Мудрец таинственен. Присутствие мудреца уводит вас в такие далёкие путешествия... Мудрец помогает вашему чуду стать сильнее. Он не даёт вам знаний. Он уничтожает ваши знания и освобождает ваше чудо, делает вас опять ребёнком, наполняет ваше существование чудесным, поэзией, тайной, песней.


Один мудрец, чудо века, наставлял своих учеников из источника мудрости, который казался неисчерпаемым.


Мудрость неисчерпаема. Знания можно исчерпать, мудрость неисчерпаема, потому что быть мудрым – значит быть связанным с бесконечным источником целого. Быть мудрым – это быть в Боге. Бог неисчерпаем. Мудрец – это океан: вы можете взять сколько вам угодно, в нём не убудет. Он останется таким, каким был прежде, нельзя убавить бесконечность. Знание конечно. Оно имеет определённые границы.


Он приписывал все свои знания толстому фолианту, который хранился в самом почётном месте.


Почему он приписывал своё знание толстому фолианту? Из-за верблюдов. Верблюды не поймут мистического источника его мудрости. Чтобы быть понятнее для них, он держал толстый том в своей комнате. И говорил им: «Вся моя мудрость – из этой книги». Это можно понять. Если кто-нибудь говорит: «Вся моя мудрость исходит из Вед», вы понимаете. Если кто-нибудь говорит: «Моя мудрость исходит из Ветхого Завета», вы понимаете. Про Талмуд вы понимаете. Но вот кто-то говорит: «Моя мудрость исходит из ниоткуда», – тут же возникает непонимание. Верблюд не может понять это «ниоткуда». Верблюд может понять только определённый, видимый источник. Он живёт в видимости. Он может понять книгу, он не может понять сердце. Он может понять теории о Боге, но не может понять самого Бога.


Он приписывал все свои знания толстому фолианту, который хранился в самом почётном месте. Мудрец никому не позволял открывать эту книгу.


Естественно, потому что в ней ничего не было – она была пустой. И это держалось в большом секрете. Книга не была доступна никому, она охранялась.


Когда он умер, те, кто окружал его, считая себя его наследниками, поспешили открыть книгу, страстно желая обладать тем, что она содержит.


Посмотрите на верблюдов! Перед ними был живой источник, но он не был им так интересен, как книга. Существуют миллионы верблюдов, подобные этим, которым интересней книга. Они прижимают к себе Библию, прижимают к себе Гиту. Они заучивают Гиту наизусть, повторяют её вновь и вновь, читают её вновь и вновь – они верят в книгу. Сам Кришна может быть перед ними, но они будут продолжать читать свои книги. Они скажут Кришне: «Не отвлекай нас!» Если в тот момент, когда они читают Библию, придёт Христос, они скажут: «Успокойся. Я читаю свою книгу, приди попозже. Сейчас не время, я молюсь».

Не смейтесь, такова ситуация. Люди чрезмерно верят книге. Книга становится важнее, слово становится важнее истины! Слово «Бог» стало важнее, чем сам Бог.

Поэтому, когда Учитель умер, те, кто окружал его, считая себя его наследниками...

Какие они наследники! Верблюды не могут быть наследниками. Только на третьей стадии, став ребёнком, можно стать наследником Учителя, но не раньше.

Верблюды продолжают говорить «да», поэтому они думают, что могут стать наследниками, ведь они так послушны!

Но они не могут ими стать, потому что они ещё не научились говорить «нет».

Есть одна очень известная история...

Один раввин услышал, что один из его учеников цинично говорил о Боге и его учении. Раввин призвал ученика и спросил: «Изучил ли ты 24 книги Библии досконально?» Последовал честный ответ: «Нет, не все из них и, конечно, не досконально». «А как насчёт Талмуда? Ты изучил все 60 томов?» «Нет», – был испуганный ответ. «Тогда позволь сказать тебе, сын мой, – заключил раввин, – ты не настолько достаточно знаешь, чтобы иметь привилегию сомневаться».

Сомнение – это привилегия. Если вы не находились в стадии усвоения, вы не сможете стать львом. Сказать «нет», усомниться – это привилегия. Это более высокая ступень, чем вера. Потому что верить может любой трус. А чтобы сказать «нет», усомниться, нужна смелость. Почти всегда бывает так, что люди, называемые «верующими», находятся на более низком духовном плане, чем атеисты. Атеист стоит несколько выше, он отрицает. Он – лев.

Эти люди, должно быть, следовали Учителю буквально. И, очевидно, думали, что были его истинными последователями. Они побежали открывать книгу. Учитель был с ними долгие годы, но они никогда не бежали открывать его, заглянуть в его сердце, за всё это время они так и не поняли его. Они никогда не пили из его источника. И теперь, когда Учитель мертв, главное для них – любопытство. Пойти и посмотреть, что написано в книге. Подумайте только, как люди привязаны к незначительному и несущественному!


...поспешили открыть книгу, страстно желая обладать тем, что она содержит.


Верблюды есть верблюды. Им важнее обладать знанием, чем стать знанием. Им важнее оболочка, содержащее, чем содержимое. Содержимое ушло, в лампе больше нет пламени, пламя исчезло. Но пламя им было не важно, им важна была лампа. И этой лампе теперь они станут поклоняться. А лампа теперь уже больше не вспыхнет светом... свет там был раньше. Они упустили Учителя, потому что представление о знании было связано с обладанием. Знание – это не то, чем можно обладать. Нельзя обладать знанием, если вы чем-то и обладаете, так это информацией. Пока вы не станете знающим, у вас не будет знания, вы можете только делать вид, что оно у вас есть.


Они были удивлены, смущены и разочарованы, когда они обнаружили, что исписана была только одна страница.


Верблюдам всегда важно количество, а не качество. Весь их интерес заключён в... Они были бы счастливы, если бы исписаны были все страницы, если бы была исписана вся книга. Они бы насладились этим. Но там была надпись только на одном листе и только на краю страницы, а вся книга была пуста.


Они были удивлены, смущены и разочарованы, когда они обнаружили, что исписана была только одна страница.


Помните, верблюдов заботит количество, льва заботит качество. Ребёнок выходит из двойственности. Он не обеспокоен ни количеством, ни качеством, он превосходит всякие дуальности.


Они пришли в ещё большее недоумение, а затем и в раздражение, когда попытались проникнуть в значение фразы, которая предстала перед их глазами.


Написано там было немного – только одна строчка.


Она гласила: «Когда вы осознаете разницу между сосудом и его содержимым, тогда вы будете обладать знанием».


Только представьте себе: вы ждали годы, вас мучило любопытство заглянуть в эту книгу, и после этого вы нашли такой текст. Вы тоже будете раздражены. Учитель-то был обманщиком. Он говорил, что вся его мудрость исходит из этой книги, а в ней ничего не было, только это короткое предложение.

Но это предложение является семенем. Если вы поймёте его, вы поймёте все священные писания мира. Это – сгусток. В нём заключены все священные писания: весь Коран, все Веды, вся Библия сконцентрированы в единственной фразе, в потрясающем, величайшем предложении – подумайте над ним.


«Когда вы осознаете разницу между сосудом и его содержимым, тогда вы будете обладать знанием».


Верблюды интересуются только содержащим, только сосудом, для них всё – в содержащем, они не думают о содержимом. Львы интересуются только содержимым, они противники содержащего. Ребёнок принимает обе стороны и трансцендирует, выходит за их пределы. Ребёнок приходит к знанию того, что содержимое не может существовать без содержащего, без формы, без сосуда, а содержащее, в свою очередь, не может существовать без содержимого, сущности. Содержащее остаётся содержащим, пока оно содержит содержимое – они нераздельны. Материя и ум существуют вместе, их нельзя разделить. Бог и мир существуют вместе – их нельзя разделить.

Верблюд думает, что форма – это всё. Это – полуведение. Сердитый на верблюда лев приходит к другой крайности: сущности достаточно, форма меня не волнует, отбросьте форму! Но если отбросить форму, то выбросишь и содержимое: разделить их нельзя.

Если выкинуть цветок, выкинешь и его запах: они существуют вместе, подобно телу и душе. Верблюд верит в труп, души нет. О душе он не знает. Лев верит в призрак, он решительно против тела.

Но когда вы преступили пределы и того и другого, когда вы больше не говорите «да» и «нет», когда вы больше не одержимы верой или атеизмом, когда вы ни за традицию, ни против, когда вы свободны от всех таких идей, когда ваше зеркало абсолютно чисто, на нём нет пыли, когда вы не чувствуете себя ни верблюдом, ни львом, ни реакционером, ни революционером – вы есть лишь молчаливое зеркало, – тогда вы приходите к знанию, что содержащее и содержимое едины. Хотя содержащее не есть содержимое, а содержимое не есть содержащее – они едины. Когда вы видите их рядом, но всё же раздельно, тогда возникает знание.


Когда вы осознаете разницу между сосудом и его содержимым, тогда вы будете обладать знанием.


И последнее... Из-за того, что существуют миллионы верблюдов, многие Учителя говорят на языке верблюдов: Мухаммед, Моисей... Они говорят на языке верблюдов, чтобы верблюдам было понятно. В этом сострадание, но тут есть и опасность, что верблюды останутся верблюдами. Некоторые Учителя выбрали язык львов: Христос, Будда. Что касается способа выражения, он лучше, чем у Моисея и Мухаммеда, но он не будет понятен массам, в этом проблема. Верблюды не смогут его усвоить.

Иисус был убит, потому что верблюды очень разозлились. Он говорил на ином языке, крайне непонятном для них. Для их ушей это звучало бессмыслицей. Этот человек – безумец! Только подумайте, в мир, полный верблюдов, приходит лев и начинает говорить – ни один верблюд его не поймёт. Когда Иисус был убит, его ученики, двенадцать апостолов, были верблюдами. А он был ребёнок, говорящий на языке льва. Апостолы же были верблюдами, они создали христианство. И когда верблюды создали христианство, оно стало мировой религией.

У ребёнка нет собственного языка, невинность бессловесна. Поэтому ребёнок вынужден говорить на языке льва из необходимости. Это – самый близкий язык, который он может найти для самовыражения.

Это случилось во времена Будды. Будда говорил на языке львов. Страна была в таком состоянии, что там было много львов. Это была высшая точка, это был пик. Это не было тёмной долиной, то был освещённый солнцем пик. В прошлом тысячелетиями Индия исследовала истину, искала, что это такое и как достичь её. Многие понимали Будду– Его ученики не были верблюдами, они были львами. Ученики Иисуса были верблюдами. Иисус был ребёнок, говорящий на языке львов. Когда Будда умер, его последователи были упрямы, они не шли на компромисс с верблюдами. Их подкупали, их убеждали, но на компромисс они не шли. Они продолжали рычать. Буддизм был искоренён в Индии. В конце концов верблюды уничтожили его.

Когда буддистам пришлось уйти из Индии, они, наконец, поняли урок: если ты хочешь существовать как религия, ты должен говорить на языке верблюдов. В Китае они оставили рев Будды. В Японии, Корее, на Цейлоне, в Бирме они начали говорить на языке верблюдов. Махаяна – это «рев льва». Хинаяна – это перевод языка льва на язык верблюдов. Так буддизм распространился по всей Азии. Случилась странная вещь, буддизм родился в Индии, но исчез оттуда, а вся Азия стала буддийской.

Мало кто говорит на языке ребёнка, у такого Учителя никогда не бывает много учеников. Можно собрать большие массы народа вокруг себя, пользуясь языком верблюдов, можно собрать интеллигенцию вокруг себя, говоря на языке львов. Кришнамурти, говоря на языке львов, собирает вокруг себя интеллигенцию. Лао-цзы или Рамана говорят на языке ребёнка. Их никто не понимает, но никто и не убивает, никто не распинает их. Никто не понимает их, никто не следует за ними, никто не беспокоится о них. Их считают хорошими людьми, немного эксцентричными, поэтами, безумцами. Порой люди приходят к ним, потому что быть около таких – приятно, но они не творят никакого беспокойства в мире. Лао-цзы пришёл и ушёл, не оставив следа. Рамана пришёл и исчез, следа не осталось.

Таковы три языка. Я говорю на всех языках. Поэтому вы найдёте вокруг меня все виды людей: верблюдов, львов и детей. Поэтому я кажусь очень противоречивым. Я не могу быть последовательным. Когда я говорю верблюду, я говорю на его языке, когда я говорю со львом, я рычу, когда ко мне приходит ребёнок, я смеюсь, улыбаюсь и сижу с ним молча.

Такой эксперимент раньше не проводился: никто не говорил на трёх языках, потому что это беспокойно. Один язык хорош, потому что есть последовательность. Со мной вы никогда не будете в уверенности, вы всегда будете в замешательстве. Но это замешательство я использую как средство. Если верблюд в замешательстве, он начнёт превращаться во льва, потому что в крайнем замешательстве начинается рост. Если в замешательстве лев, он начинает превращаться в ребёнка, так как вы растёте, когда находитесь в большом замешательстве. Когда вы не понимаете, почему вы находитесь там, где вы есть, вы начинаете расти, вы начинаете искать более высокие пики: может быть оттуда будет виднее? Я привожу вас в замешательство намеренно. Я привожу в замешательство верблюдов, я привожу в замешательство львов, а вот детей нельзя привести в замешательство, они поймут. Они способны понять, что противоречия – вовсе никакие не противоречия, так только кажется оттого, что я говорю на трёх языках.

Поразмыслите над этим.

Здесь, со мной, не думайте о словах. То, что я несу вам, не в словах, а в паузах между ними. Моя весть не в том, что я говорю, а в том, что я есть. Мою весть нельзя свести к теориям и системам. Либо вы переживёте её вместе со мной, либо вы её упустите. Это живое явление. Когда меня не будет, вы начнёте глядеть в книги и станете раздражаться и сердиться на меня, потому что почувствуете, что всё упустили.

Питайтесь от меня, пока я здесь, опьяняйтесь мною, растворяйтесь во мне. Отдайтесь этой тайне, которая открывается вам, и тогда появится возможность не умереть в стадии личинки, стать гусеницей и, наконец, превратиться в бабочку.

Растите крылья! Лелейте великую мечту о взращивании крыльев. В вас есть потенциал, вы – семя. Великое может произойти в вас. И только когда вы расцветёте, вы узнаете, что такое Бог и что такое истина.

5. Оазис существует в вашем сознании

25 февраля 1978 г

Первый вопрос:


Вы сказали, что путь суфиев – это путь любви. Но почему у них так много разных методов?


Из-за личинок, верблюдов.

Верблюды нуждаются во многих методах. Они умеют доверять только методам. Они верят только в технологию. Они совсем как машины, роботы. У них нет видения запредельного. Их сердца ещё спят. С проснувшимися сердцами они станут львами, а с проснувшейся душой – детьми.

Так обстоят дела. Личинки, или верблюды, нуждаются в разнообразных методах. Львы нуждаются только в одном методе: либо любовь, либо осознание. А ребёнок вовсе не нуждается в методах, он уже дома и ему некуда торопиться, некуда идти.

Суфии – это люди на пути любви. Любовь не имеет техники, любви самой по себе достаточно, но для этого должно действовать сердце. А у верблюда сердца нет. Личинка понятия не имеет, что такое сердце, что такое чувство, что такое любовь. Ей это и не снилось. Личинка никогда не мечтает о том, чтобы стать гусеницей, точно так же гусеница не мечтает о том, чтобы стать бабочкой.

Две гусеницы ползли по травке, когда неожиданно над ними пролетела бабочка. Они взглянули наверх, одна толкнула другую и сказала: «Не хотела бы я там оказаться даже за миллион долларов».

Личинка не может допустить, что нечто возможно. Ничего не возможно. Личинка живёт в закрытом мире, за стенами. Эти стены должны быть разбиты. Чтобы их разрушить, нужны методы.

Личинку приходится почти вытаскивать из этой тюрьмы. Свободу ей приходится почти навязывать. Она боится свободы, она боится крыльев, она боится неба. Она живёт с закрытыми глазами, она остаётся внутри себя, она не верит, что связи возможны. А мир полон личинок и верблюдов.

Из сострадания, из любви суфии говорят о разных методах. Если вы понимаете, никакой метод не нужен. Тогда есть либо осознание, либо любовь. Тот, кто следует осознанию, не нуждается в иных методах, достаточно одного. Тот, кто следует любви, не нуждается в осознании. Осознание очищает ум, очищает процесс мышления, чистит ваш интеллект. И вы у цели. Любовь очищает ваши чувства, ваше сердце. И вы у цели.

Ребёнок вовсе не нуждается ни в каких методах. Он не нуждается ни в любви, ни в осознании. Ребёнок есть любовь и осознание. Поэтому, если суфий говорит с верблюдом, он будет давать методы, если суфий говорит со львом, он пробудит у льва осознание или любовь, если суфий говорит с ребёнком, он не скажет ему ничего о том, что надо делать. Нет нужды делать что-либо. He-деяния достаточно, достаточно просто существования.


Второй вопрос:


«Что может гуру сделать для нас?»


Вопрос задаёт Сигрид, мать Видьи. Она, должно быть, обеспокоена Видьей и тем, что случилось с ней здесь. Глубоко внутри она настроена забрать дочь отсюда домой. Это естественно. В этом нет ничего плохого. Мать есть мать. Мать любит, заботится, а из-за вашей любви и заботы вы ещё и боитесь: что происходит с вашим ребёнком? Отсюда вопрос о том, что может гуру сделать для вас?

Для вас гуру может сделать две вещи: он может вас разрушить и вас переделать. Он может вас уничтожить и дать вам новую жизнь. Гуру это крест и воскресение!

Те, кто приходит сюда и остаётся посторонним, увидят только крест, потому что воскресение – это внутренний опыт. Крест – это вещь внешняя.

Не заметили ли вы в истории Иисуса, что, когда он был распят, свидетелями тому были тысячи людей. Это было просто: чтобы быть свидетелями распятия, не нужно внутреннего постижения. Тысячи людей, обыкновенных людей, никогда Иисуса не видевших, пришли просто из любопытства и стали свидетелями его распятия. Но когда Иисус воскрес, узнать его сразу не смогли даже его ученики. Первой его узнала Мария Магдалина. Это символично. Это означает, что вам нужно женское интуитивное сердце, чтобы узнать воскресшего.

Затем Иисус пошёл, чтобы найти своих учеников. Они же все разбрелись, размышляя о том, что «всё теперь кончено». Они выжидали, прячась в толпе. Они выжидали какое-то время, потому что надеялись, что случится какое-нибудь чудо. Чудо случилось, но, чтобы увидеть его, обыкновенные человеческие глаза непригодны. Эти глаза могут видеть только разрушение. Чтобы видеть воссоздание, нужны другие глаза. Чудо случилось, говорю я вам, но никто не смог увидеть этого, потому что никто не был готов видеть это. Никто не был достаточно зрел для этого.

После своего воскресения Иисус пошёл искать учеников. Он нашёл двоих, они шли в соседнее селение. Иисус шёл с ними четыре мили. Всё время говорил с ними, но они не узнали его. Это кажется невероятным, но так случилось. Он шёл с ними, говорил, с ними, но они не видели, кто рядом. Они подумали, что он чужестранец. На самом деле в жизни Иисус оставался чужим для этих людей Они признавали его поверхностно.

Поэтому те, кто пришёл сюда как наблюдатель, увидят только разрушение, они увидят только то, как люди разрушаются, как людей разрушают, промывают им мозги, гипнотизируют. Они увидят массу дурного. А видеть положительное они не способны. Для того, чтобы увидеть положительное, вам надо будет стать частью, стать участником. Вам надо будет войти в контакт со мной. Вам нужно будет войти в меня, и вам нужно будет позволить мне войти в вас, тогда вы сможете увидеть, что может сделать Учитель.

Если вы действительно хотите понять это – станьте учеником. Приблизьтесь к Учителю. Я не говорю, приблизьтесь ко мне, нет – к любому Учителю. Пойдите и найдите вашего Учителя. Но с ним вы должны соприкоснуться. Понимая одного, вы поймёте всех Учителей – прошлых, настоящих, будущих, – потому что работа у них общая. Работа заключается в том, чтобы уничтожить ученика настолько, чтобы он исчез как ученик и появился как Учитель в своём собственном качестве. Вот что может сделать Учитель. Он может сделать вас Учителем.


Третий вопрос:


«Слушая вас, глубоко упиваясь вами каждый день, я впадаю в странное опьянение. Я чувствую, что готов покинуть свою надёжную и сводящую с ума работу и предстать перед неизвестным будущим. Но я опьянялся и раньше, но всегда просыпался в похмелье, видя опять перед собой старое дерьмо. Возможно ли, что и от вас я проснусь с похмелья?»


Ананда Буддха, это совершенно иной род опьянения. Это настолько другое, что я могу сказать тебе, что это абсолютно новое переживание.

Опьяняясь мной, вы не засыпаете, поэтому вы не можете проснуться с похмелья. Это опьянение пробуждает вас, поэтому и речи быть не может о пробуждении с похмелья. Быть со мной – это пробудиться. А о каком пробуждении говоришь ты?

Этот напиток действует только на ваше эго, но не на ваше сознание. Он заглушает только вашу личность, но не индивидуальность. Он поможет вам проснуться от вашей личности и проснуться в индивидуальности. Сейчас ваша индивидуальность спит, а личность бодрствует.

Можно изложить это следующим образом: вы заснули и видите сон. Во сне вы не спите, бодрствуете. Вы идёте на рынок, чтобы кое-что купить. Во сне вы бодрствуете. Если во сне вы уснёте, тогда вы действительно пробудились. Но во сне вы бодрствуете, а на самом деле вы глубоко спите, храпите. Буддха, нынешнее пробуждение не истинное. Ты находишься в глубоком сне, в дреме, и видишь тысячу снов. Позволь мне ударить тебя, ты впервые проснёшься. Твои сны исчезнут. Твой сон будет нарушен, и ты впервые узнаешь, кто ты. Однажды попробовав это пробуждение, ты уже не заснешь вновь. Таков его вкус, оно охватывает всё твоё существо, оно проникает в тебя, оно ошеломляет, оно окружает тебя. Это опьянение существует для другого, чтобы помочь тебе пробудиться.

Вот почему я дал тебе имя Свами Ананда Буддха: блаженная осознанность, блаженное пробуждение. Ты спишь, но имеешь возможность проснуться. Первые побуждения к этому ты уже чувствуешь.

Рискни! В твоём мире-сне ничто не надёжно, даже твоя надёжная работа. В твоём так называемом мире ничто не надёжно. Мир сна не может быть надёжным, во сне всё меняется, движется. Сегодня ты на надёжной работе, завтра её может не быть. Сегодня ты живёшь с женщиной, завтра её нет. Сегодня у тебя красивый ребёнок, завтра Бог возвратит его себе. Что здесь надёжного?

Кроме пробуждения, ничто здесь не надёжно. Всё это лишь галлюцинация, всё это лишь самообман, создание новых миражей. Оазиса не существует! Этот мир – пустыня. Оазис существует только в вашем сознании. Создайте этот оазис осознавания. И сделайте для этого всё, что бы не потребовалось, какую бы цену ни пришлось заплатить – платите. Чем бы ни пришлось рискнуть – рискуйте. Потому что всё остальное отнимется от вас в любом случае. Придёт смерть – и ваша работа, и ваша жена, и ваши дети, и ваше имя, и ваша слава – всё будет отнято. Прежде, чем придёт смерть, ищите осознания, потому что для тех, кто становится осознающим в жизни, смерть никогда не приходит. Они становятся бессмертными, они знают, что такое бессмертие. Потому что в своём осознании вы приходите к познанию не тела, а того, кто находится в нём.


Четвёртый вопрос:


Хотя я не понимал, что происходит, я переживал просветление, используя галлюциногенные наркотики. Я знаю, что ЛСД – это фальшь, ну, а какая истина заключается в грибах, если таковая вообще имеется?


Вопрос задал Риз Руфи.

ЛСД не фальшиво, ЛСД так же реально, как и всё остальное. Но переживания, данные ЛСД, это ложное самадхи. Заметьте отличие, которое я подчёркиваю: ЛСД не ложно, но опыт, порождённый воздействием ЛСД – ложный опыт.


Вы говорите: «Я переживал просветление...»


Это не было переживанием просветления. Это могли быть вспышки, но не озарения. С их помощью вы не достигли просветления, вы не стали Буддой. Эти опыты создали в вас ещё большую мешанину. ЛСД меняет химию вашего тела так же, как и грибы. Оно не меняет вас, оно меняет ваше тело, точно так же, как меняет ваше тело пища, воздух, климат, полная луна. Но вы не претерпеваете изменения. Эти изменения происходят в вашем теле. Все эти изменения – химические. Не алхимические, а только химические. Что такое алхимические изменения?» Это когда меняется ваше сознание. А сознание нельзя изменить чем-либо, что приходит извне.

Сознание не может быть изменено употреблением той или иной пищи. Сознание не может быть изменено голоданием. Помните, что нет большой разницы между людьми, употребляющими ЛСД, и теми, кто практикует длительные голодания. Никакой разницы. И те, и другие пытаются изменить химию тела. Те, кто употребляет грибы и другие наркотики, мало отличаются от тех, кто занимается йогой. Потому что в обоих случаях изменяется тело. Сознание не изменяется. Сознание остаётся вне досягаемости всякой химии.

Если вы долго голодаете, естественно, химия вашего организма не может остаться той же. Кое-что исчезает, кое-что аккумулируется в большом количестве. Ваше тело имеет другую комбинацию химических веществ.

После месячного голодания вы будете чувствовать красивые вещи, но эти вещи порождены химическими изменениями. Начните есть, и красивые вещи исчезнут. Вы постоянно, годами делаете йоговские асаны. Постоянно сжимая в некоторых важных точках структуру вашего тела, сжимая меридианы в некоторых узлах, вы меняете химию своего тела. Дыхание определённым способом в течение нескольких лет, всегда определённым способом, также меняет химию тела, потому что таким дыханием будет изменён баланс кислорода и углекислого газа.

Не замечали ли вы, что, когда вы сердиты, вы дышите иначе? Другой способ дыхания освобождает некоторые химические соединения вашего тела, помогающие вам сердиться. Если вы перестанете так дышать, вы не сможете сердиться. Потому что этот способ дыхания не даст освободиться химическим соединениям, которые нужны для гнева.

Вы боитесь? Вы дышите другим способом. Другие химические соединения нужны в этом случае, потому что, если человек испуган, ему нужно убежать как можно скорее. Такой человек нуждается в бегстве. Некие химические соединения нужны, чтобы он смог бежать быстро. Когда вы одержимы сексом, ваше дыхание меняется. Продолжайте дышать нормально, и вы не добьетесь оргазма. Потому что для оргазма нужен определённый вид дыхания.

Но эти изменения – физические. Они не повлияют на ваше сознание. Сознание – это свидетель всех изменений. Попытайтесь понять это.

Вы голодны: тело голодно. Сознание просто отмечает тот факт, что тело голодно. Сознание не может быть голодным, оно никогда не сможет стать голодным: у него нет желудка. Оно может быть только свидетелем. Сознание – это не что иное, как наблюдатель. Вы голодны? Сознание отмечает голод. Оно подобно зеркалу. Оно говорит: «Тело голодно». Когда вы поели, и тело ваше удовлетворено, сознание говорит: «Тело удовлетворено». Сознание же не было голодно, и оно не удовлетворялось. В обоих случаях сознание только свидетельствовало – голод и его удовлетворение, сексуальное влечение и половое удовлетворение, гнев и освобождение от него.

Вы принимаете ЛСД или другие наркотики, и происходят мимолётные вспышки некоторых переживаний. Сознание просто ждёт и наблюдает. Оно просто говорит: «Посмотрим, красивые вещи происходят». Но они происходят не с сознанием.

Духовный рост – это рост такого свидетельствования! Духовный рост не имеет ничего общего с конкретными переживаниями. Духовный рост – это не поиск новых переживаний. Духовность не имеет ничего общего с переживаниями как таковыми. Фактически, сказать, что некое переживание «духовно» – неверно. Переживание не может быть духовно. Испытывающий – есть дух. Свидетель является единственным духовным феноменом. Когда исчезли все переживания – голода, насыщения, гнева, освобождения, любви, ненависти, поднимающейся в вас кундалини, раскрывающихся в вас центров, раскрывающихся в вас лотосов, световых потоков внутри вас – слышится божественная музыка, вы чувствуете безграничное пространство, вы испытываете радость, блаженство, но всё это переживания; истинно духовный момент – это когда нет переживания, а переживающий остаётся один. Нет объекта наблюдения. Есть лишь свидетель, молчаливо свидетельствующий «ничто». Тогда вы достигли. Это самадхи. Свидетельствование «ничто» – это самадхи. Вот почему Будда называет это нирваной – ничем, пустотой.

Ваш вопрос полон смысла. И он касается не только психоделических опытов, он касается всех видов переживаний. Переживания сами по себе не духовны. Когда все переживания исчезли и вы совсем ничего не чувствуете, и к тому же не заснули... Во сне также исчезают переживания. В глубоком сне, который Патанджали называет сушупти, когда нет снов, исчезают все переживания, но переживающего тоже нет. Патанджали говорит, что сушупти и самадхи схожи и всё же диаметрально противоположны. В чём их сходство? Их сходство в том, что в обоих отсутствуют переживания. А в чём их различие? В сушупти, в глубоком сне, нет также и переживающего. В самадхи нет переживания, но переживающий присутствует, молча сидит, наблюдает ничто, свидетельствует ничто. Это просветление! Переживания могут быть лучезарными, могут быть красивыми, могут приносить радость, но всё же они не являются просветлением.

Просветление наступает тогда, когда свет есть и он озаряет ничто. Свет заполняет пустоту, никаких объектов в этом свете не видно – это освобождение. Быть свободным от переживаний – это быть освобождённым от мира. «Мир» означает всевозможные переживания, то, что китайцы называют «десять тысяч переживаний» – вот из чего состоит мир.


Вы говорите: Хотя я не понимал, что происходит, я переживал просветление, используя галлюциногенные наркотики. Я знаю, что ЛСД – это фальшь, ну, а какая истина заключается в грибах, если таковая вообще имеется?


Правда в том, что они могут дать вам как красивое путешествие, так и безобразное. Они могут дать вам как золотые, так и безобразные мечты. Всё зависит от вас.

Наркотик только запускает процесс. Сновидение, уже готовое к раскрытию, будет раскрыто, поэтому и описываются столь противоречивые переживания.

Олдос Хаксли говорит, что испытывал райское блаженство. А Карл Рахнер заявляет, что он испытывал адские муки. Теперь Карл Рахнер против наркотиков, а Хаксли целиком за. Если вы целиком за наркотики, само ваше предрасположение поможет вам создать красивые переживания. Вы будете верить и надеяться, что произойдёт нечто прекрасное. Ваша вера сотворит чудо. Если же вы с самого начала против, подозреваете, сомневаетесь, боитесь – знайте, что у вас будут кошмарные переживания, и это – ваша работа, ваших рук дело.

Древнее суфийское изречение гласит: «Ад сохранён для тех, кто в него верит. И небеса также сохранены для того, кто в них верит». Но всё это одно лишь воображение. Нет ни рая, ни ада. Вы творите свой рай, вы творите свой ад. Если вы находитесь в негативном настроении, примите ЛСД, и оно даст вам кошмары. Если настроение у вас позитивное, лучистое, любящее, наркотик приведёт вас в рай.

Раньше всех наркотики стали принимать в Индии. Индия знает о наркотиках больше, чем любая другая страна. В течение десяти тысяч лет по крайней мере девяносто девять процентов индийских санньясинов принимали наркотики – от Риг Веды до сегодняшнего дня, от сомы до ЛСД. Индия знает многое, Индия создала способы, техники, методологию, как принимать наркотики. Наркотическое путешествие должно быть управляемым, оно нуждается в гиде. Гид создаёт атмосферу, он создаёт идею. Постепенно он вводит вас в гипноз и создаёт определённое состояние. А в наркотическом состоянии человек становится подверженным внушению, исчезает всякая способность рассуждать. Пробуждается способность сна. Разыгрывается воображение. А воображение может идти в двух направлениях: оно может сотворить либо рай, либо ад. Нужен наставник. Наставник постепенно ведёт вас к небесам, к райскому блаженству. Он создаёт красивый сон. Вокруг вас – поэтический сон, а вы находитесь во внушаемом состоянии, вы становитесь просто жертвой.

Но с наставником или без него, переживание в результате приёма наркотиков или переживание из-за голода – всё это ложь. Переживание есть ложь.

Самадхи – это когда свидетель остался один, свидетельствуя ничто. Это истинно духовное переживание, если позволительно назвать это переживанием. Это не переживание – для переживания нужны три фактора: испытывающий, испытываемое и процесс. От этих трёх ничего не остаётся. Есть только один свидетель, свидетельствующий абсолютное ничто, шунью, пустоту. Это и есть истинное переживание.

Истинное переживание – это «не-переживание». И когда вы достигаете «не-переживания», только тогда вы достигли просветления. Прочие яркие переживания придут и уйдут – вспышки ума, сновидения...


Пятый вопрос:


«Быть санньясином, это миг или процесс? В самом ли деле нужен гуру, чтобы быть санньясином? Если гуру живёт в сердце, зачем тогда постоянно носить оранжевую одежду и малу? Разве Эклавия не был истинным учеником?»


Это вопрос от Картика. Вопрос от индийского ума, вопрос индийца. Следует многое понять.


Прежде всего, вы спрашиваете: «Быть санньясином, это миг или процесс?»


Это и то, и другое. Это начало большого путешествия, поэтому это – событие, момент и, в то же время, процесс. Становясь санньясином, вы ещё не достигли, вы только начали достигать. Это великий миг, это прыжок из вашего обычного мирского бытия, от поисков могущества, престижа. Вы отправились на поиски истины. От внешнего движения в мире вы приняли решение двигаться внутрь. От внешнего ваше существо поворачивается к вечному. Это великий момент, потому что внутреннее рождается в нём. Это великая перемена в вашем образе жизни – вам никогда не стать прежним. Это потрясающая перемена, разрыв: прошлое отброшено, и вы начинаете творить себя заново. Но это также и процесс, потому что это – только начало. Вы начали движение внутрь, но вам придётся продолжить это движение.

Лао-цзы говорит: «Путешествие в десять тысяч миль начинается с первого шага». Первый шаг – это великий миг. Только подумайте, личинка становится гусеницей... великий миг, ведь личинка была статична, а гусеница движется, ползёт. Гусеница – это ещё не бабочка. Она ничего не знает о полёте, она ничего не знает о цветах, она ещё не крылатое существо, – но путешествие началось. В путешествии в десять тысяч миль сделан первый шаг. Она начала ползти. Если ползти оказалось возможным, то однажды окажется возможным лететь.

Личинка стать бабочкой не может. Только гусеница может стать бабочкой. Мирской человек не может прийти к своей сущности. Это может только санньясин. Санньясин находится между личинкой и бабочкой, он связующее звено. Итак, санньясин – это начало путешествия и процесс, это миг и процесс.


Вы спрашиваете: «Действительно ли нужен гуру, чтобы быть санньясином?»


Вы нуждаетесь во мне даже для ответа на такой вопрос! Вы не можете ответить на него сами. А как же вы ответите на более важные? Это очень глупый вопрос, не имеющий никакой ценности. Если я отвечаю на него, то только из уважения к вам, из уважения к верблюдам.

Если вы не можете ответить на такой обычный, пустой вопрос, как вы сами собираетесь стать санньясином?

Гусенице нужна бабочка. Ей необходимо видеть бабочку, летающую вокруг, наслаждающуюся цветами, нектаром, солнечным светом. Это создаёт желание, жажду в гусенице. Это создаст мечту, мечту, которая может стать реальностью. Если гусеница не начнёт мечтать, у неё не будет возможности. Как вы начнёте мечтать о неизвестном? Вы ничего о нём не знаете. Вы можете мечтать о том, что знали. Вы можете думать о том, что испытывали в прошлом – как вы будете думать о Боге, об истине, о нирване, о самадхи? Для вас это пустые слова, слова, совершенно лишённые всякого смысла. Бессмысленный жаргон. Вам будет нужно вступать в контакт с тем существом, в котором самадхи трепещет, пульсирует, достигает, живёт. Вам нужно будет войти в близкий контакт с существом, в котором истина рождена, в котором вы можете узреть Бога. Вот всё, что нужно. Вам нужно вступить в контакт с тем, кто может заразить вас Богом. Вам предстоит побыть с опьяненным. Видя его радость, видя его блаженство и его молчание, его покой и его прохладу, в вас может возникнуть желание, жажда того, чего вы ещё никогда не пробовали.

Вот что такое Учитель. Если вы можете сделать это сами, делайте. Читайте американские книжки «Сделай сам» и действуйте. Но вы создадите ещё большую мешанину, чем та, в которой вы находитесь. Путаница породит ещё большую путаницу.

Вы представляете собой толпу, множество, распадающееся на части. Вы не можете себя собрать воедино. Я не говорю, что так не бывает никогда, иногда это происходит, бывают люди, которые сами собирают себя в единое целое. Но эти люди – исключение. Они не приходят сюда задавать подобные вопросы.

Однажды молодой человек пришёл ко мне и спросил: «Что вы скажете, Бхагаван, о супружестве? Должен ли я жениться или нет? Я – искатель, я ищу истину». Я ответил ему. «Пожалуйста, женитесь». «Но это странно, – был новый вопрос, – а почему же вы не женились? Я пришёл к вам, потому что знал, что вы скажете: „Нет, не женись!“ Почему вы сами не женились?» Я ответил: «Потому что я никогда ни к кому не ходил, никого не спрашивал. У меня был другой путь. Я никогда никому не задавал вопросов».

Вы ловчите, вы хотите иметь ответ, вы хотите, чтобы вами руководили, и всё же не хотите отдавать себя полностью. Вы хотите получить руководство слишком дёшево.

Я никому не задал ни одного вопроса. Вот почему, когда я учился в университете, мои профессора были мною очень недовольны. Я всегда отвечал, а не спрашивал. Естественно, они были очень сердиты; если вы отвечаете профессору, он становится сердитым. Меня выгоняли отовсюду, и единственное моё преступление заключалось в том, что я отвечал. Даже если я спрашивал, вопрос был таков, что на самом деле он был ответом. Профессора были сердиты. Они хотели вопросов, чтобы ответить, потому что они знали ответы.

Если вы ищете истину, если вы отправились в поиски, вам нужен Учитель. И помните, я повторяю вновь, это может случиться и в одиночестве. Со мной это случилось в одиночестве, поэтому, как я могу говорить, что этого в одиночестве произойти не может? Лао-цзы говорит: «Вам не нужно выходить из вашего дома, вам даже нет нужды открывать окна и двери – всё может быть найдено внутри вашей комнаты». И он прав, но так случается крайне редко.

Уж больно вы хитры: вы хотите, чтобы вами руководили, но не хотите склониться перед Учителем.


Вы спрашиваете меня: «Если гуру живёт в сердце, тогда какая нужда носить оранжевую одежду и мала?»


Тогда нет необходимости. Тогда нет необходимости даже задавать этот вопрос! Если гуру живёт двадцать четыре часа в вашем сердце – вы стали Буддой– Даже помнить беспрерывно в течение двадцати четырёх секунд своего гуру невозможно. О чём вы говорите, двадцать четыре часа?

Попытайтесь помнить меня в течение двадцати четырёх секунд. Положите перед собой часы и попытайтесь помнить меня двадцать четыре секунды. И двадцать четыре тысячи раз вам это не удастся. Пройдёт секунда, и вы начнёте думать о вашей подруге или о фильме, который собираетесь посмотреть. И тогда вам придётся вернуться назад. Опять вы вспомните: «Что я делаю?» – прошло пять секунд. Вы будете способны помнить одну секунду, да и то еле-еле, и опять всё потеряно. Попробуйте. И если вы можете помнить обо мне непрерывно в течение двадцати четырёх секунд, без единого отклонения, вам не нужно никакой одежды цвета охры, никакой малы. Я объявляю вас санньясином.


Вы говорите про двадцать четыре часа: «Если гуру живёт в чьём-то сердце всё время, тогда какая нужда носить оранжевую одежду и мала всё время?»


Но если гуру, который в вашем сердце живёт всё время, говорит. «Носи оранжевую одежду», что вы тогда будете делать? Будете вы слушать гуру или нет? Что вы думаете о людях, которые носят одежду цвета охры? Охотно ли они носят эту одежду? Но так говорит гуру! Что делать? А они любят гуру. Ну, а гуру сошёл с ума и говорит: «Носите оранжевую одежду». Гуру эксцентричен. Сначала вы влюбляетесь в гуру, а затем гуру начинает проделывать трюки с вами. Он говорит: «Носите одежду цвета охры, носите малы, и пусть у вас будет дурацкий вид. Идите в мир и пусть люди смеются!» Но если гуру живёт в вашем сердце в течение двадцати четырёх часов, вы будете готовы совершить самоубийство, если он так велит!


Затем вы спрашиваете: «Разве Эклавия не был истинным учеником?»


Чтобы вы поняли, мне нужно сначала рассказать вам историю. Вы знаете о Бхагавад Гите, о Кришне и его ученике Арджуне. Когда Арджуна учился у Дроны... в свои ученические годы он учился у Дроны, величайшего мастера того времени по стрельбе из лука. Арджуна принадлежал к царской фамилии, все царские дети обучались у Дроны, и Арджуна был его лучшим учеником.

Дрона был брахман. Пришёл Эклавия. Эклавия был неприкасаемый и тоже хотел стать учеником. Дрона отказал. «Как может брахман принять неприкасаемого, шудру?» Это было величайшей патологией индусского ума, болезнью индусского ума. Несмотря на значительные достижения, одна эта патология уничтожила все величие индусов. Нигде и никогда прежде человек не осуждал так человека. И это делалось так называемыми религиозными людьми, которые считают себя самыми религиозными в мире. Какую гадость они устроили: у миллионов людей отнималось право на человеческое достоинство. Эклавия принадлежал к этим униженным, угнетённым людям. Но у него было красивое тело, и Дрона видел, так как он был великий Учитель, что Эклавия мог стать одним из лучших лучников в мире. Он сразу это увидел: как тот двигался, как говорил. Дрона увидел его целенаправленный ум, его концентрированное существо. Дрона почувствовал, что этот человек может стать лучшим лучником своего века. «Но что тогда будет с моим учеником Арджуной? А ведь он станет царём...» Дрона уже сделал ставку. Он отказал по двум причинам. Первое: «Ты шудра, а я брахман, я не могу принять тебя. Пятнает даже тень шудры». Брахманы совершали омовение, даже если тень шудры падала на них. Тень! Не надо даже прикосновения! И это духовные люди. Но ведь тень не вещественна, её нет. Если вы сидите, а шудра проходит мимо, и его тень коснулась вас, вы должны совершить омовение. Он осквернил вас.

А шудра – не грешники. Они просто бедные люди, эксплуатируемые, пролетариат.

«Первое – ты шудра, поэтому я не могу принять тебя», – сказал Дрона. Этими словами он отрицал свою духовность. Он мог быть великим Учителем стрельбы из лука, но он не был духовным Учителем, он не был гуру. Отказав Эклавии, он доказал, что он – не гуру, потому что гуру не может отказать никому, даже если придёт грешник, гуру не может отказать. Это то, для чего он существует.

Иногда люди приходят ко мне и говорят: «Мы недостойны, мы грешники, мы совершили то-то и то-то. Бхагаван, вы примите нас?» И я отвечаю: «Для кого я существую здесь?» Если доктор говорит пациенту: «Я не могу принять вас, потому что у вас слишком много болезней», – тогда какой смысл в таком докторе? Зачем он, если он принимает только здоровых?

Дрона не был гуру, не был духовным Учителем. Скорее он был грязным политиком. На словах он сказал: «Я не могу принять тебя, потому что ты шудра». Но про себя он размышлял: «Если этот Эклавия будет принят и станет великим учеником, что станет с моим любимым учеником? Любимый ученик будет царём, а не этот Эклавия. Всё моё будущее связано с любимым учеником. Если Арджуна станет царём, тогда я буду Учителем царя и стану могущественным, даже больше самого царя. Царь будет касаться моих ног, и моё повеление будет выполняться беспрекословно». Он хотел, чтобы Арджуна остался единственным величайшим учеником, и это была вторая причина, почему Эклавия был отвергнут. Эклавия пошёл в лес. Его любовь к искусству стрельбы из лука была так велика, что он создал статую Дроны и начал практиковаться перед статуей, Вскоре до Дроны дошли слухи, что Эклавия достиг успехов... один, без всякого руководства. Его целостность была такова, что для него даже статуи было достаточно.

И однажды прошёл слух, что Арджуна уже менее искусен в стрельбе из лука, чем Эклавия. Дрона пошёл посмотреть на Эклавию. И он совершил поступок, который нельзя простить. Он пошёл и попросил Эклавию показать своё искусство, увидел, что действительно, Арджуна не мог состязаться с Эклавией. Эклавия превзошёл Арджуну и других учеников Дроны, фактически, превзошёл самого Дрону. Тогда Дрона сказал: «Ты обучился с моей помощью, сделав мою статую. Тебе придётся сделать мне какой-либо подарок, дакшину». Когда ученик узнал от Учителя всё, он просто из благодарности дарит ему какой-нибудь символический подарок. Эклавия заплакал и сказал: «У меня ничего нет, ты можешь просить всё, что захочешь». И Дрона попросил большой палец с его правой руки. Эклавия немедленно отрубил свой палец и дал его Дроне. А Дрона просил этот палец, потому что без него Эклавия не мог больше стрелять.

Дрона – это тёмное пятно на индусской совести. Он вовсе не был духовным Учителем. Он был грязным политиком, дипломатом. Возможно, он и был хорошим стрелком из лука, но это никого не делает духовным. Сначала он отверг Эклавию, но после он пошёл – какой поворот – и стал просить подарок: «Я твой Учитель». Сначала он отверг Эклавию как ученика, а теперь пошёл и сказал: «Я твой Учитель».

Эклавия – редкостное явление, великая душа. Дрона был не достоин коснуться его ног. Эклавия ничего не сказал. Он мог сказать: «Ты отверг меня», но он не сказал этого. Такая мысль даже не пришла ему в голову. Он доверял Дроне как Учителю, хотя был отвергнут. Он любил своего Учителя и был готов отдать ему что угодно; он отдал свой большой палец на правой руке, став навсегда инвалидом. С этого момента ничего не известно об Эклавии, о том, что с ним случилось. Должно быть, он ушёл в леса, жил со своим племенем или подметал улицы. Ему пришлось забыть о стрельбе из лука – погиб великий стрелок.

Теперь это уже история. Картик спрашивает: «Разве Эклавия не был истинным учеником?»

Эклавия был истинным учеником, Дрона не был истинным Учителем.

Но вам не к лицу задавать этот вопрос, ведь вы просто хотите избежать мала и оранжевой одежды. А Эклавия, даже и отвергнутый Учителем, пошёл в лес и создал образ Учителя. Вам не следует упоминать имени Эклавии, вы с ним полярности!

Что такое мала? Образ.

Там Учитель отверг ученика, здесь Учитель готов принять вас. Даже отвергнутый Учителем, Эклавия создал образ Учителя и с помощью этого образа достиг совершенства. Вам не следовало бы упоминать Эклавию: ваш пример работает против вас. Он не доказывает вашу правоту, как раз наоборот. Даже такой человек, как Эклавия, не смог обойтись без образа! Он был необходим, он помогал, создавал определённый настрой, атмосферу, климат. Если любовь целостна – мала не мертва. Тогда это не дерево. Это – ваше сердце. Тогда мой портрет в мала не является просто картиной. Это зависит от вашей любви: сколько любви вы отдадите, столько жизни получите. И это необходимо. Это создаёт атмосферу, а только в определённой атмосфере вы сможете расцвести.


Шестой вопрос:


Когда человек развивается духовно, интерес к сексу может ослабнуть. И если я сейчас стал менее сексуальным, это оттого, что я стал старше или ближе к просветлению?


Есть критерий, по которому можно судить. Если ваша сексуальность исчезает, и вы становитесь более любящим, тогда это не просто старость. Если с сексуальностью исчезает и ваша любовь, тогда это старость. Вы замечали, у старых людей любовь исчезает. Они становятся сердитыми, грубыми, давящими, всегда находят повод, чтобы осуждать, мучить. Что происходит? Когда человек становится менее сексуальным, жизненные силы в нём начинают иссякать. Когда магия желания увядает, люди становятся подобием пустыни. Вся их сочность исходит из сексуальности, чувственности. Всё их цветение связано с сексом и ни с чем больше. Поэтому, когда секс теряет свою значимость, человек начинает увядать. Он становится малообщительным, вечно недовольным и глубоко укореняется в своём эго. Никто не любит стариков, даже их собственные дети. А причина не в старости. Причина в том, что когда магия желаний уходит, человек становится иссохшей глиной. А когда уходят собственные желания, люди начинают завидовать желаниям других. Старика раздражает ваша влюблённость. У него скептический взгляд. Он считает это чушью: «Я жил и знаю, что всё это тщетно». Так случается со стариками. Это же случается и со старыми народами.

Если в Пуне вы видите, что вас осуждают, когда вы идёте, держа за руку женщину, это значит, что страна стареет и загнивает. Это очень старая страна. Магия её желаний умерла. У нас нет магии. Страна управляется стариками. Она не приемлет молодых. Старость не может принять юности и её крыльев – это её ранит.

Так что критерий таков: если вы просто стареете, у вас не только исчезнет секс, вы станете чужим, скучным, мёртвым, вы начнёте осуждать тех, кто ещё молод. Это своего рода месть. Глубоко внутри это зависть: «Как это так, что моё желание ушло, а другие всё ещё желают? Я умираю, а вы любите? Смерть приближается с каждой минутой, а вы стремитесь к мужчине или женщине, поете и танцуете?» Это неприемлемо для стариков.

Но если старость не просто старение, но также и мудрость, тогда картина будет совершенно иной. Старик испытывает счастье, находясь рядом с влюблёнными. Он будет всегда чувствовать благодать, струящуюся к нему. Всякий раз при виде влюблённых в его глазах засветится радость. Он будет благословлять их потому, что он знает, что каждое желание имеет своё время и каждый учится только через опыт. Да, теперь он потерял иллюзии, и он хорошо знает, что, когда он был молод, его отец также потерял иллюзии, но он не слушал старика. Теперь он знает: «Мой сын тоже не будет меня слушать». И хорошо, что не будет. Потому что, если он начнёт слушать меня, он не сможет жить своей жизнью, своей юностью. А непрожитая юность проникает в старость. А когда юность проникает в старость, старость становится безобразной. Она бессильна. В старости вы не можете иметь переживаний юности. Но эти переживания продолжают стучать в вашей голове. Они продолжает жить как мечты и желания. Но тело не способно больше участвовать в них. А ум продолжает. Секс переходит в мозг. А это самое извращённое состояние секса, когда он переходит в мозг. Секс должен быть генитальным, а не церебральным, но сексуальный механизм больше не функционирует, и вся энергия течёт в голову.

Если человек прожил детство совершенно, он выйдет из него взрослым человеком. Если человек прожил совершенно свою юность, он выйдет из неё созревшим – мудрым, счастливым, молчаливым, спокойным, любящим. С исчезновением секса любовь не исчезнет. Фактически, любовь станет больше, потому что энергия, шедшая в секс, больше не течёт по этому каналу. Вся эта энергия освобождается для любви. Старик может любить так, как не смог бы никакой юноша, ведь у молодых есть и другие интересы.

На самом деле, любовь для молодого человека на втором месте: весь его интерес заключён в сексе. Когда юноша говорит девушке: «Я люблю тебя», он просто планирует, как прыгнуть к ней в постель. Все эти разговоры – он точно знает – чушь, но так положено, это часть игры. Но если вы вдруг спросите женщину: «Как насчёт этого?», она может закричать или позвать на помощь. Ведь это так неожиданно. Вам нужно уговорить её. И она будет ещё раздумывать; если вы будете уговаривать слишком долго, это ей наскучит. Если вы продолжаете говорить ей: «Я люблю тебя», а до постели всё так же далеко, ей это надоедает. Вступление не должно быть слишком Долгим. Оно не должно походить на книгу Бернарда Шоу, которая сама состоит из ста страниц, а вступление – из двухсот. У кого хватит терпения дождаться начала книги? Вступление есть вступление, оно подводит к делу. Молодого человека интересует секс, а не любовь. Любовь это лишь предлог, это вежливость, любовь это культура, это изощрённость. На самом деле его интересует секс. Любовь как сахар, которым покрывают горькую пилюлю. Его истинная любовь – это секс.

Не случайно молодые люди во всём мире начали называть занятие сексом как «make love» – делать любовь. Вот что такое их любовь. Они не знают глубины. Молодой человек вынужден оставаться поверхностным. Секс поверхностен, поэтому и молодой человек поверхностен. Юность не может иметь глубины, юность не может иметь спокойное понимание. Юность лихорадочна, это беспокойное время. Хорошо! Я не говорю, что это плохо, это создаёт возможность роста. Вам нужно пройти через многие переживания – и сладкие, и горькие. Вам нужно пройти через многие стадии лихорадочности, возбуждения, экстаза. Только тогда наступит момент, когда начнётся понимание. Эти переживания готовят вас, они очищают вас. Вам нужно пройти через огонь юности, чтобы прийти к чистому золоту старости. Настоящий старик мудр, в нём есть некоторый свет. Он прожил свою жизнь, он стал зрелым. Он знает, что такое жизнь, он знает её радости и печали, её подъёмы и падения, её ад и небеса. Он видел всё. И после всего в нём возникло большое понимание, сострадание и любовь.

Так что вот критерий: если с исчезновением секса одновременно расцветает любовь, сострадание и понимание, тогда это не просто старость – вы подходите к просветлению. Но если это не так, тогда вы просто стареете. В старении проку мало. Это происходит с каждым в своё время, рост же мудрости – достоинство.

Я слышал...


Очень привлекательная молодая девушка предстала перед святым Петром у Жемчужных ворот.

«Живя на земле, – спросил он, – позволяла ли ты себе разврат, курение, танцы или другие формы греха?»

«Никогда, никогда!», – запротестовала девушка.

«Так почему же ты не заявила о себе раньше? – спросил святой Пётр. – Ты была мертва уже давно!» Помните – не умирайте раньше своей смерти! Оставайтесь живыми.


Или вот другая история.


Один антрополог встретил на острове Ява малоизвестное племя со странным погребальным обрядом. Когда умирал мужчина, они хоронили его на шестьдесят дней, а затем выкапывали. Его помещали в темную комнату на холодной плите, и двадцать самых красивых девушек племени танцевали совершенно обнажёнными вокруг трупа эротические танцы в течение трёх часов.

«Зачем вы это делаете?» – спросил антрополог вождя племени, который ответил: «Если он не поднимется, мы уверены, что он мертв».


Не думайте, что, становясь мертвее, вы приблизитесь к просветлению. Просветление – это не плод смерти, это плод зрелой жизни, это плод богатой жизни. Тот, кто шёл в жизни многими путями, хорошими и плохими, кто был грешником и святым, кто испытал все возможности – становится зрелым, и в этой зрелости есть богатство и слава.

Пусть это будет для вас критерием: всегда судите по нему. Когда при росте любви происходит сострадание, растёт понимание, тогда вы на верном пути; если же с вашей сексуальностью умирает ваша любовь, умирает понимание, умирает сострадание, тогда вы на ложном пути.


Последний вопрос:


Вы привели меня в замешательство, когда говорили о разнице между понятиями «любить» и «нравиться». Вы сказали, что любовь – это преданность. Но я думал, что преданность – это что-то вроде привязанности. Я люблю многих людей, но я не чувствую себя связанным какими-либо обязательствами. Как я могу предсказать, буду ли я любить их завтра?


Вопрос существенный. Вам потребуется всё ваше понимание, потому что он тонкий и сложный.

Когда я говорю, что любовь – это преданность, то что я под этим имею в виду? Я не имею в виду, что вам нужно давать обещания на завтра, но обещание всё же присутствует. Вам не нужно обещать, обещание есть. В этом сложность и тонкость. Вы не говорите: «Я буду любить тебя и завтра», но в момент любви это обещание существует, оно обязательно подразумевается. Оно не нуждается в выражении.

Любя человека, вы и не можете думать по-другому. Вы не можете себе представить, что когда-то сможете его разлюбить. Это невозможно, это не свойственно любви. Я не говорю, что эта любовь не кончится – может быть она кончится, а может быть и нет, дело не в этом. Когда вы находитесь в состоянии любви, когда энергия течёт между двумя любящими, существует мост, золотой мост, и любящие соединены им. И невозможно представить себе, что настанет время, когда вы не будете с этим человеком, а он не будет с вами, так, думаете вы, не бывает. Это и есть преданность. Вы не идёте в суд, не делаете формальное заявление: «Я навсегда остаюсь с тобой». Наоборот, такое заявление показывает, что любви нет. Вы нуждаетесь в юридическом оформлении. А если есть преданность, ни в каком юридическом оформлении нет нужды.

Брак необходим, потому что отсутствует любовь. Если же любовь глубока, в браке необходимости нет. Какой смысл в браке? Это всё равно, что приделывать змее ноги, или раскрашивать красную розу. Зачем? Зачем прибегать к закону, к суду? Должно быть, у вас какой-то страх внутри... любовь не является полной.

Даже будучи глубоко влюблённым, вы думаете о том, что завтра можете покинуть эту женщину. А женщина думает: «Кто знает? Завтра этот человек может покинуть меня. Лучше зарегистрировать брак. Сначала пусть это станет законным, тогда можно быть спокойной». Но о чём всё это говорит? Это говорит о том, что любовь не является тотальной. Совершенная, тотальная любовь имеет качество преданности в самой себе. Ей не надо присягать в верности, это её собственное, присущее ей качество.

Когда вы любите, любовь приходит к вам естественно, без какого-либо планирования. Это чувство приходит естественно и, порою, выражается в словах: «Я буду любить тебя вечно». Это – ощущение данного момента. Поймите, тут нет ни слова о «завтра». Это не обещание, просто глубина и целостность любви таковы, что вы естественно говорите, что будете любить вечно, даже назло смерти. Так чувствует совершенная любовь.

Позвольте повторить: это не значит, что завтра вы будете вместе. Кто знает? Завтра само позаботится о себе. «Завтра» никогда не входит в любящий ум. Где тут думать о завтра, будущее исчезает, настоящее становится вечностью. Это – преданность.

А завтра... возможно, вы и не будете вместе, но это не будет предательством, это не будет изменой. Вы никого не обманываете, не надуваете. Вам будет грустно, вам будет жаль, но приходится расставаться. Я не говорю, что это обязательно должно случиться. Этого может и не быть. Всё зависит от тысячи обстоятельств.

В жизни не всё зависит от вас, от вашей любви. Если бы от неё зависело всё, вы вечно жили бы вместе. Но жизнь зависит от тысячи обстоятельств. У любви есть чувство «мы будем жить вместе», но любовь не составляет всей жизни. Когда она есть, она так интенсивна, что ею опьяняются. Но существует тысяча вещей, порой таких мелких.

Вы можете влюбиться в мужчину, и в этот момент готовы идти с ним в ад. И вы можете это ему сказать и не обманете его.

Вы абсолютно честны и искренни, говоря: «Если мне придётся идти в ад с тобой, – я пойду». Вы не лукавите, но уже на другой день жизни с этим человеком всякие мелочи, например, грязная ванна, могут поколебать ваше чувство. Ад далёк, зачем ходить так далеко – грязная ванна! Или просто привычка: этот человек храпит по ночам. Это сводит вас с ума! А вы были готовы идти в ад и это былой правдой. Это было правдой в тот момент, вы были чистосердечны, – но этот человек храпит ночью, или от него так отвратительно пахнет потом, или у него дурной запах изо рта, когда он вас целует, – для вас это пытка. Незначительные вещи, сущие пустяки, какой влюблённый думает о такой ерунде? Кто думает о ванной или о храпе? Но когда вы живёте с этим человеком, действует множество факторов, и любая мелочь может разрушить цветок любви.

Поэтому я и не говорю, что преданность что-то гарантирует. Я просто говорю, что момент любви – это момент преданности. Вы целиком в этом, это так бесповоротно. И, естественно, из этого момента возникает другой, поэтому это так естественно, чтобы вам быть вместе. Из сегодня рождается завтра. Оно не приходит с небес, оно вырастает из сегодняшнего. Если сегодня любовь цветёт, завтра принесёт то же самое. Поэтому есть все данные для любви. Но это лишь возможность. И любовь понимает это.

И если вы однажды покинете вашу женщину, или она покинет вас, вы не начнёте кричать на неё: «Что это значит? Ты сказала мне однажды, что я буду вечно жить с тобой! А теперь что? Почему ты уходишь?» Если вы любите, если вы знали любовь, вы поймёте, что любовь имеет свойство преданности.

Любовь – это чудо; когда есть любовь, всё выглядит божественно. Когда любовь уходит, всё становится скучным и бессмысленным. Вы не могли жить без этой женщины, а теперь не можете жить с ней. И оба состояния искренни.


Вы говорите: «Вы привели меня в замешательство, когда говорили о разнице между понятиями „любить“ и „нравиться“. Вы сказали, что любовь – это преданность. Но я думал, что преданность – это что-то вроде привязанности».


Мы вкладываем разный смысл в слово «преданность». Ваш смысл имеет юридический оттенок, мой – нет. Я просто описывал вам одно из свойств любви. Когда вы погружаетесь в неё, возникает преданность.

Мои санньясины пребывают в глубокой преданности, но не эта глубокая преданность создаёт любовь – любовь создаёт преданность. Любовь первична, преданность следует за ней. Если однажды любовь исчезнет, исчезнет также и преданность. Теперь это глупо. Преданность была тенью любви. Она приходит с любовью и, когда любви больше нет, исчезает. Не продолжайте играть на преданности. Если нет любви, нет преданности. Любовь есть преданность. Нет любви – нет преданности. Вот смысл моих слов.

Я понимаю ваше толкование. Оно таково: когда любовь ушла, как насчёт преданности и обязательств, связанных с нею? Это – ваше толкование. Вы хотите, чтобы преданность продолжалась, когда ушла любовь, когда любви больше нет. Ваше толкование имеет юридический оттенок.

Всегда помните: слушая меня, пытайтесь следовать моему пониманию. Это трудно, но вы должны пытаться. В самой этой попытке вы выйдете из ваших оценок. Постепенно откроется окно, и вы сможете увидеть, что я имею в виду. Иначе будет путаница, я говорю одно, а вы слышите другое.

Послушайте маленький анекдот.


В газете появилось объявление о найме: «Требуется белый мужчина для обслуживания бабуина в научном эксперименте. 1000 долларов».

В конце концов, спустя несколько недель, один человек ответил на объявление, но поставил три условия. Первое: никакой предварительной любовной игры. Второе: дети должны быть воспитаны в католичестве. Третье: ему нужно время, чтобы собрать 1000 долларов.


То, что вы понимаете о некоторых вещах, зависит от вас. Значение приходит из вашего прошлого, вы наполняете эти вещи значением.

Помните: слушая меня, избегайте создавать свои интерпретации, попытайтесь вслушаться в моё понимание. Не только слушайте мои слова, но при этом пытайтесь найти моё понимание, тогда не будет никакой путаницы. Иначе слова будут мои, а смысл – ваш; в ваших умах будет великое смешение понятий.

Быть со мной – это быть вовлечённым в любовь. Быть со мной – это творить некую энергию, которую я не могу создавать один, и вы не можете создавать, будучи в одиночестве, сами по себе. Эта энергия возникает только тогда, когда двое пребывают в большой любви – оба вносят в неё свой вклад. Атмосфера, которая создаётся здесь, не может быть создана без меня, но не может быть создана и без вас. Вам нужно принимать большое участие в этом. Ученик не должен оставаться пассивным, он должен быть активным в любви. Когда и Учитель, и ученик оба активны, активно движутся друг к другу, в мир проникает нечто из запредельного.

Будда сам по себе – это одно. Будда со своей сангхой, со своей общиной – это другое. Будда сам по себе – это красивый цветок, почти не связанный с миром, цветок, который раньше или позже увянет или исчезнет и станет мифом. И люди будут недоумевать, существовал ли он вообще.

Будда с общиной – это очень конкретная реальность, это не просто цветок, в этом случае имеет место гораздо большая укоренённость в земле. Учитель находит корни в земле через учеников. Учитель принадлежит небу. Он может летать, у него есть крылья, но у него больше нет корней. Он может пустить корни только через вас. И когда Учитель пускает корни в землю, возникает нечто необычайно ценное для земли. Создаётся почва, атмосфера, творится новая психология. В этой психологии расцветает много цветов.

Любовь это чудо. Любовь это алхимия.

В «Маленьком принце» есть такой рассказ.


Он повстречался с лисом.

– Я не могу играть с тобой, – сказал лис, – я не приручён.

– О, пожалуйста, извини меня, – сказал Маленький принц. После некоторого размышления он добавил:

– Что значит приручить?

– Это действие, которым часто пренебрегают, это значит установить связь.

– Установить связь?

– Вот именно, – ответил лис. – Для меня ты всего лишь маленький мальчик, подобный сотням тысяч других. Я не нуждаюсь в тебе, а ты, со своей стороны, не нуждаешься во мне. Для тебя я всего лишь лис, подобный сотне тысяч других. Но если ты приручишь меня, тогда мы будем нуждаться друг в друге. Для меня ты будешь единственным во всём мире...

– Я начинаю понимать, – сказал Маленький принц.


Между Учителем и учеником возникают величайшие узы любви, происходит величайшее приручение. И если вы не ученик, то я просто один из миллионов людей. Я мало что значу для вас. Когда вы ученик, тогда я единственный для вас, тогда нет никого, с кем вы могли бы меня сравнить. Когда вы ученик, вы единственный для меня, возникает связь. У меня растут корни через вас... Встреча неба и земли. В этой встрече всё возможно, даже невозможное.

Слушая меня, слушайте не только мои слова. Слова тоже нужны, они являются содержащим. А знать разницу между содержащим и содержимым – это начало мудрости.

6. Будь цельным, тогда ты существуешь

26 февраля 1978 г., Пуна, Индия

Первый вопрос:


В любви, как и в медитации, момент растворения, момент исчезновения так потрясающе прекрасен. Возможно ли это для человека, который ещё не избавился от эго, не стал просветлённым настолько, чтобы сознательно встретить смерть, приветствовать её и радоваться ей?

Вы – всюду. Но после нашей смерти окажемся ли мы в таком состоянии, что сможем сохранить с вами связь независимо от того, воплощены ли вы в некотором теле или нет? Не могли бы вы рассказать о смерти?


Это важный, а также очень насущный вопрос. Задавшая его Ма Ананда Шефали – очень старая женщина, рано или поздно ей предстоит взглянуть в лицо смерти. И хорошо бы приготовиться, хорошо бы вступить в смерть в полной готовности.

Первое, что надо понять в смерти – это то, что, если вам знакома любовь, вам знакома и смерть, если вам знакома медитация, вам знакома и смерть. Смерть не приносит ничего нового. Она нова только для тех, кто не любил и кто не пребывал в медитации.

Шефали нет нужды бояться: она глубоко погружалась в медитацию и крепко любила. Она старая женщина, которая стала подобна ребёнку – я рассказывал о ней несколько дней назад. Ребёнок рождён, она больше не верблюд и не лев, она стала ребёнком. Она забыла о своём теле. Тело для неё не имеет значения. Стареет только тело. Оно живёт во времени. Но глубочайшее внутреннее ядро не подвластно времени, оно никогда не рождается и никогда не умирает. Тело рождается и умирает. Ум постоянно рождается и постоянно уходит в небытие, но внутри вас существует свидетель, который продолжает наблюдать всю эту игру. Этот свидетель есть ваше реальное существование. Он просто наблюдает. Он видит рождение, он видит любовь, он видит медитацию, он наблюдает смерть. У этого свидетеля одно-единственное свойство: чистое отражение. Он просто отражает всё, что ни происходит.

Шефали нет нужды бояться. Я абсолютно доволен её работой над собой. Она проявила большое мужество. Для того, чтобы снова стать ребёнком, нужно мужество. Нужно, потому что весь мир будет смеяться над вами. Весь мир будет думать, что вы сошли с ума. Вы нигде не найдёте поддержки, вы лишитесь своей респектабельности. Люди будут избегать вас, что и случилось с Шефали. Когда она вернулась в Голландию, она написала мне: «Странно. Меня избегают друзья. Люди, которых я знала всю жизнь, стараются не сталкиваться со мной. А я была так рада видеть их, моё сердце было открыто для них». Но кто хочет открытого сердца? Кто хочет радости? Люди ищут страдания. Люди берегут страдание, люди привязываются к своему аду. Они всегда находят оправдания, уловки. Блаженство осуждается, страдание пользуется уважением.

Когда бы вы ни видели действительно блаженного человека, в вас возникает мысль: «Не сошёл ли он с ума?» Ведь так называемые святые никогда не бывают счастливыми. Святость почти стала синонимом страдания, уныния, печали, серьёзности. Святость стала синонимом ощущения некоторого груза – кто-то что-то нагружает на себя без всякой цели, и единственным достижением может быть смерть. Святость стала синонимом мысли, что жизнь не имеет значения, что для того, чтобы радоваться, нужно быть дураком.

Действительно, нужно иметь мужество, чтобы идти против всей этой толпы окружающего нас мира, против этой страдающей толпы. Никто не знает путей радости, никто не танцует, никто не поёт. И вдруг вы разражаетесь песней! Они чувствуют себя шокированными: «Здесь что-то не так». Они все начинают улучшать вас, они все начинают советовать вам. Они всецело против вас. Вы опасный тип! В уме толпы возникает страх: «Кто знает? Он, возможно, прав». Возникают сомнения. И если вы правы, то неправы все они. Это неприемлемо. Вы должны быть неправы; только тогда они смогут безопасно чувствовать, что они правы. Следовательно, они распинают Иисуса.

Как христиане изображают Иисуса – печальным и страдающим... Если бы он действительно был человеком такого типа, никто бы не побеспокоился о том, чтобы распять его. Люди любили бы его, уважали его. Люди провозгласили бы его святым. Но он был празднующим человеком, он праздновал маленькие радости жизни – пиры, вино, встречи с друзьями. Он нёс религию совершенно другого качества. Это было неприемлемо, этого нельзя было допустить. Они должны были распять его. Они должны были заставить его замолчать, они должны были успокоить его! А он был настолько опасным, что оставлять его в живых было рискованно; его нужно было уничтожить. А затем они создали Иисуса по своему собственному разумению, таким, каким бы они хотели его видеть в жизни – печальным, страдающим, на кресте. Это не случайно, что христианство выбрало крест в качестве символа. Смерть в качестве символа? Распятый человек в качестве символа? Это заставит вас быть печальным.

Когда вы входите в церковь, вся атмосфера в ней является печальной. Атмосфера является атмосферой кладбища; она и должна быть такой. Церковь создана вокруг креста, а не вокруг Христа, запомните это! Поэтому я называю христианство «крестианством». Пространство внутри церкви создано вокруг креста. Уберите крест и христианство исчезнет. Позвольте Христу танцевать и христианство исчезнет. Позвольте ему взять флейту, позвольте ему играть, позвольте ему петь, и все ваши епископы, архиепископы, попы и священники будут шокированы: «Что этот человек делает?» Они снова убьют его. Они могут верить только в жизнь на кресте, они могут верить только в труп. Они против жизни, они есть анти-жизнь.

Люди, которые решили, что Иисус должен быть распят на кресте, тоже были епископами, священниками, архиепископами. Они не назывались епископами, они не назывались священниками, они не назывались попами – они назывались раввинами, – но они были тем же самым типом людей, нет совершенно никакой разницы.

Шефали была бесстрашной, а тот, кто бесстрашен в жизни, является бесстрашным и в смерти. Она поняла, что единственный способ жить – это быть бесстрашной. Для неё нет необходимости бояться; она может войти в смерть танцуя. Смерть обнаружит только то, что уже было обнаружено в любви и медитации – обнаружит это более отчётливо, вот и всё. То, что в медитации и любви было только проблеском, в смерти станет абсолютной реальностью. Смерть является высочайшим видом любви и высочайшим видом медитативной энергии.

Если знаешь, как умирать, то сама смерть будет преображена. Вы не подвержены разрушению! Вы уничтожили смерть, если вы знаете, как умирать – смеясь, хохоча, приветствуя. Там нет смерти, есть только Бог, ваш возлюбленный, стремящийся к вам. Заблуждение, когда это называют смертью. Смерти, как таковой, не существует: просто меняются тела, а путешествие продолжается. Смерть – это самое большее остановка на ночлег в караван-сарае. Утром вы снова пускаетесь в путь. Жизнь продолжается.

Смерть – отдых. Смерть, в общем, не смерть: вы не разрушаетесь. Жизнь нельзя разрушить! Жизнь вечна, а смерть – просто эпизод в ней. И смерть не против жизни, она дополняет её. Она – отдых, она – пауза. Вы так много жили, вам нужен небольшой отдых. Ваше горло устало, устали ваши горловые связки. Вы так много танцевали, вы танцевали в течение семидесяти или восьмидесяти лет, ваши ноги устали, вам бы хорошо немного расслабиться. Смерть даёт вам это расслабление. Вы смеялись, жили, любили – смерть даёт вам шанс родиться вновь. Смерть не разрушает, а оживляет вас. Смерть не экзистенциальна. Она просто как глубокий сон, только немного длиннее и немного глубже, но это просто сон.

Если вы любили, то ваша любовь сохраняется. Если вы медитировали, сохраняется ваша медитация. Чего бы вы ни достигли в вашем внутреннем мире, оно остаётся, а то, что вы накопили в мире внешнем, проходит. Смерть может отобрать только то, чем вы обладаете. То, чем вы являетесь, смерть взять не может. Вы обладаете деньгами – вы их лишитесь. Вы обладаете силой – она будет отнята у вас. Медитацией вы не обладаете, это не вещь, которой можно владеть, это качество вашего существования. Это – вы. Любовью вы также не владеете, это не собственность, любовь – это существование. Внутреннее богатство останется с вами, внешнее у вас отберётся. Так как внешнее принадлежит телу, то тело будет разрушаться, и весь внешний мир будет разрушаться вместе с ним и вместе с ним исчезнет.

Шефали может идти счастливо. Когда придёт смерть, она может молиться и танцевать. В смерти она обретёт Возлюбленного.

Её страх также обоснован: она боится, что ещё не освободилась от эго. Но это и есть начало освобождения от эго – чувствовать, что «я ещё от него не избавился». Эгоисты никогда этого не чувствуют: они считают себя неэгоистичными. А именно чувство, что «я ещё привязан к эго», даёт первый проблеск, первый луч утреннего солнца.

Она говорит: «Я ещё не просветлённая». Это – начало просветления. Это первое чувство, первый опыт: «я» исчезает. Когда «я» исчезает полностью, наступает просветление.

Мне кажется, что для Шефали смерть станет её сатори, её самадхи. Я близко наблюдал её прогресс во внутреннем развитии, между нами оставалась лишь очень маленькая дистанция. Если она сможет полностью принять смерть, то дистанция будет преодолена, Шефали совершит квантовый скачок.

Есть три способа стать просветлённым: первый – медитация, второй – любовь, третий – смерть. И смерть – важнейший из трёх, потому что смерть из них наиболее естественна. Любовь может случиться, может и не случиться. Она не неизбежна. Миллионы людей выбирают жизнь без любви. Они живут, но никогда не любят, поэтому любовь не является чем-то необходимым, её легко можно избежать. А медитация... Вы должны в неё войти, вы должны сделать усилие, вы должны исследовать и искать. Это трудно. Очень мало людей могут пуститься в это приключение. Любовь... Любовь более естественна в этом смысле, потому что она что-то возводит в вашем существовании, медитация не столь способна к этому. Люди упускают даже любовь, что же говорить о медитации? По пути медитации идут лишь немногие.

А смерть неизбежна. Вы не можете избежать её, вы не можете её изменить. Она существует. Через неё должен пройти каждый. Она абсолютна, от неё нельзя уклониться. Всё, что вы можете сделать, это принять её либо танцуя, либо неохотно, цепляясь за жизнь. Если вы сопротивляетесь, вы упустите переживание смерти. Если вы идёте радостно, у вас останется это переживание. Упустить переживание смерти означает упустить Бога, потому что в смерти любовь и медитация расцветают автоматически. Смерть забирает ваше тело: вдруг девяносто процентов вашей жизни исчезает. Смерть забирает ваш ум, когда и оставшиеся десять процентов уходят. Остаётся только свидетельствование: это как раз и есть медитация. Смерть уносит все ваши привязанности, все ваши желания – и, когда все страсти и желания унесены, энергия любви становится чистой. Смерть просто очищает вашу любовь и вашу медитативность. Ваше сознание и ваша любовь омываются и выходят после этого абсолютно чистыми, очищенными в смерти. Если вы идёте радостно, смерть может стать вашим самадхи. Конечно, так может произойти и с Шефали.


А она спрашивает: «Возможно ли это для человека, который ещё не избавился от эго... чтобы сознательно встретить смерть, приветствовать её и радоваться ей?

Вы – всюду. Но после нашей смерти окажемся ли мы в таком состоянии, что сможем сохранить с вами связь независимо от того, воплощены ли вы в некотором теле или нет?»


Смерть ничего не меняет. Смерть абсолютно нематериальна. Если вы любили меня, если вы были в гармонии со мной, то вы и сохраните эту гармонию. Смерть просто сделает её более интенсивной, потому что будут убраны барьеры. Тело – барьер, ум – барьер. Когда исчеззнут все барьеры, возникнет великий сплав. И ученик придёт к пониманию своего первого переживания Бога как к переживанию сплавления с Учителем. Это привилегия ученика. Тогда второе сплавление произойдёт с Богом. Первое соединение с Учителем, потому что Учитель был для ученика Богом, символом божественного. Первое переживание – переживание единения с Учителем, переживание, утверждающее единство с Учителем, а второе переживание – единение с Богом, и оно легче.

Переплавиться из себя прямо в Бога трудно. Трудность тут такова, что вы можете отпрянуть назад. Между вами и Богом нужен Христос, потому что Христос – и человек, и Бог, то есть нужна индивидуальная природа Христа или Учителя. Он – как и вы, вы можете взять его за руку. Когда вы берёте его за руку, вы медленно, медленно чувствуете, что рука исчезает, и непонятно как вы вошли в нечто невообразимое, в бесконечность. Но к этому времени вы уже не сможете отпрянуть назад, вы уже вкусили, вы пьяны.

Бог подобен океану... вы, может быть, почувствуете страх. Учитель подобен небольшому ручью, вам нет нужды его бояться. Вы можете танцевать под его струями, вы можете позволять ручью литься на вас, вы можете позволить себе душ. Но под этим душем медленно, медленно вы почувствуете, что вас уносит. И тогда вы уже готовы идти в океан, в огромное, в бесконечное.


Второй вопрос:


«Бхагаван, допускали ли вы когда-нибудь ошибки? И если да, то какова ваша самая большая ошибка в жизни?»


Я ничего не совершал, я только допускал ошибки. Я жил через них, я перерождался через них. Мне не нравятся малые дела, я просто против малых масштабов. Я люблю великие дела.


Вы спрашиваете меня: «Какова ваша самая большая ошибка?»


То, что я даю вам санньясу. Сейчас у меня 50000 живых ошибок, разъезжающих по всему миру. С ними я буду падать и подниматься. Кришнамурти гораздо безопасней: он отвечает только за себя самого. Он не совершил ни единой ошибки, давая кому-либо посвящение.

Я же продолжаю посвящать людей. Каждый раз, когда я даю человеку посвящение, всё зависит от того, станет ли он просветлённым: если да, то я не ошибся, если нет, то ошибся. Каков критерий совершения ошибки в процессе посвящения кого-либо? Только один: если он становится просветлённым, то я был прав, посвящая его. Если же просветлённым он не стал, тогда я ошибся, я посвятил в санньясу не того. Но меня не беспокоят ошибки. Я продолжаю их совершать даже всё больше, и больше, и больше. Кого это заботит? Даже если один из тысячи стал просветлённым, это великое благодеяние для мира. И помните: таков же путь Бога.

Знаете ли вы, что один мужчина может заселить весь земной шар? У него так много семян человеческих жизней – только у одного человека! В одном половом акте мужчина выпускает миллионы семян. Реально же он становится отцом самое большее дюжины детей, но он мог бы стать отцом миллионов. Всё население земли в настоящее время может иметь отцом одного мужчину.

Одно-единственное дерево приносит миллионы семян. Не все семена становятся деревьями, но Бог всегда работает через избыток. Бог – расточитель, он не скупец. Он знает, что только некоторые семена станут деревьями. Так зачем же производить столько семян? Но он производит миллионы. Вся жизнь как полноводный поток, жизнь – не жалкое явление.

Бог очень снисходителен. Даже если только один-единственный человек станет просветлённым, я полностью реализован. Оставшиеся станут моими ошибками, но рискнуть стоит.

В тот момент, когда вы доверяетесь мне... Вы не знаете, вы даже не догадываетесь, что я полагаюсь на вас больше, чем вы на меня. В действительности, вы ничем не рискуете. Когда вы говорите: «Я отказываюсь от самого себя», что вы приносите в жертву? Чем вы жертвуете, кроме нищеты? Беспокойства, муки, желания – что вы ещё принесли в жертву? Свою темноту, свой ад? Чем вы ещё пожертвовали? Чем рискнули? Выдумаете, что доверяясь мне, вы идёте на большой риск? Вам нечего терять! В действительности я рискую с вами!

Христос рисковал, когда принимал тех двенадцать апостолов, и он должен был ещё думать: «Почему я принял этих двенадцать?» Но если бы он не принял тех двенадцать парней, не было бы никакой церкви, никакого христианства, всё прошло бы напрасно. Будда, должно быть, думал снова и снова: «Зачем я беру так много людей в качестве бхикшу, к себе в ученики?» И, хотя они создавали массу хлопот, рисковать стоило.

Хорошо, что Христос рисковал, потому что, определённо, без этого не было бы церкви и не было бы войн между христианами и мусульманами, и не было бы тех ужасов, что совершала христианская церковь на протяжении веков, но вместе с тем не было бы ни Экхарта, ни Франциска, ни Якоба Беме. Даже если бы на протяжении всей истории церкви появился только один Мэйстер Экхарт, этого было бы достаточно, рисковать бы стоило. Если бы Будда не рисковал, не допускал бы ошибки, посвящая людей в ученики, не было бы ни Бодхидхармы, ни Махакашьяпы, ни Нагаржуны, ни Вималкирти, и мир был бы значительно беднее.

Да, ошибки были, миллионы ошибок, но единственный феномен, такой как Бодхидхарма, достаточен для восстановления равновесия. Все миллионы ошибок – ничто, достаточно единственного Бодхидхармы!

Вы спрашиваете, какова моя самая большая ошибка?

Это не только моя самая большая ошибка, это всегда было самой большой ошибкой всех Учителей: они посвящают людей, и они рискуют. Теперь всё зависит от вас. Это то, что я называю обязательством. Теперь у вас есть обязательство стать просветлённым. Вы должны расти, в этом ваше обязательство. Не застревайте на месте, начинайте двигаться. У вас великая судьба, вам предписано сотворить чудо. Не удовлетворяйтесь малым, вы можете обрести целое, так не удовлетворяйтесь малыми, крошечными вещами: признанием, наградами, карьерой. Не будьте глупцом, будьте умными и прилежно работайте. Выковывайте самого себя, так чтобы всё ложное вышло прочь. Вы должны пройти через огонь. Только те, кто прошёл сквозь огонь, становятся чистым золотом.

Позвольте мне быть вашим алхимиком. Позвольте мне превратить вас, чёрный металл, в чистое золото. Это рискованная игра. Возможность ошибиться всегда есть: чем выше ваша цель, тем больше возможность промаха. Если вы хотите разбогатеть, вы можете легко это сделать. Если вы хотите стать политиком, вы легко можете стать им: для этого не надо большого ума.

Я слышал...


У одного политика в голове была опухоль, его прооперировали. Когда удалили опухоль, обнаружилось, что необходимо почистить весь мозг, потому что опухоль поразила всю мозговую систему. Поэтому вынули весь мозг целиком. Очистка должна была занять несколько дней: это долгая история. В течение этих дней политик лежал в постели. К нему пришёл человек и сказал: «Что вы тут делаете? Вас избрали премьер-министром страны!»

Политик услышал это почти во сне, но когда вы слышите, что вы стали премьер-министром, никакая анестезия не действует. Он выпрыгнул из постели и попытался выбраться из больницы.

Доктор сказал: «Куда же вы, ведь в черепе у вас ещё нет мозга?»

Политик ответил: «Теперь я в нём не нуждаюсь: я стал премьер-министром!»


Если вы хотите стать политиком, вам не нужно много ума: в действительности, чем меньше, тем лучше. Вы будете преуспевать гораздо легче. Но если вы хотите стать просветлёнными, вы должны выложить всё, на что способны. Вы должны превратиться в яркое пламя разума, знания. Это ваша возможность, ваш шанс. Я рискнул вместе с вами, вы должны рискнуть вместе со мной. Эта возможность должна расцвести: всё зависит от вас. Совершил ли я ошибку или нет, будет определяться вами. Теперь уже мне это не подвластно. Это – моя вера в вас.


Третий вопрос:


Что такое любовь? Почему я так боюсь любви? Почему любовь ощущается как невыносимая боль?


Медитируйте на эти строчки Раймонда Джона Борна: «Что от нас требуется в наше время, так это шагнуть в неопределённость, где новое старо, как наступление утра, а то, что хорошо известно, оказывается также и неизвестным; шагнуть в неопределённость, чтобы проникнуть в самое существо человеческого, куда не добираются живущие, и музыка их сущности находится за семью печатями. Что от нас требуется в наше время, так это распахнуть наши закрытые пещеры и обрести друг друга. Ничто другое не излечит страдающий дух, ничто не освободит сердца для любви».

Вы спрашиваете, что такое любовь.

Она – глубокое стремление быть единым с целым, глубокое стремление превратить «я» и «ты» в единое. Любовь существует потому, что мы отделены от нашего собственного источника, от этого разделения возникает желание вернуться назад, в целое, стать с ним единым.

Если вы вырвете из почвы дерево, если вы обрежете ему корни, то дерево будет испытывать сильное желание снова пустить корни в почве, потому что таков его естественный образ жизни. Теперь оно умирает. Отделите его от земли, дерево не сможет жить. Оно должно существовать в земле, с землей, через землю. Вот что такое любовь.

Ваше эго стало барьером между вами и вашей землей – целым. Человек задушен, он не может дышать, он потерял свои корни. Он больше не получает питания. Любовь есть желание получить это питание. Любовь пускает корни в существовании. И это явление будет ярче, если вы встретите полярную вам противоположность: вот почему мужчин влечёт к женщинам, а женщин к мужчинам. Мужчина находит себе почву через женщину, он снова может обрести почву через женщину, а женщина – через мужчину. Они дополняют друг друга. Один мужчина – это только половина, безнадёжно стремящаяся быть целым. Одна женщина – тоже половина. Когда эти две половины встречаются, смешиваются, соединяются, впервые единое чувствует корни, ощущает почву. В существовании расцветает великая радость.

В женщине вы не только пускаете корни, благодаря женщине вы укореняетесь в Боге. Женщина – просто дверь, мужчина – просто дверь. И мужчина, и женщина – двери к Богу. Желание любви есть желание Бога. Вы можете понимать, можете не понимать это, но желание любви, в действительности, доказывает существование Бога. Другого доказательства нет. Бог есть, потому что человек любит. И потому, что человек не может жить без любви, Бог есть.

Стремление к любви просто означает, что в одиночестве вы страдаете и умираете. Вместе мы растём, питаемся, получаем реализацию, удовлетворение.


Вы спрашиваете: «Что такое любовь, почему я так боюсь любви?»


Вот почему вообще боятся любви: потому что в тот момент, когда вы входите в женщину, вы теряете ваше эго, женщина входит в мужчину и теряет своё эго.

Теперь это должно быть понятно: вы можете укорениться в целом, только если вы лишитесь себя – другого пути нет. Вас влечёт к целому, потому что вы чувствуете себя лишённым питания, и когда приходит момент исчезнуть в целом, вы начинаете испытывать большой страх. Этот страх возникает оттого, что вы теряете себя. Вы отшатываетесь назад. Возникает дилемма. С этим должен столкнуться каждый человек, каждому предстоит с этим встретиться, пройти через это, понять это и пережить. Вы должны понять, что обе стороны имеют одну и ту же природу. Вы чувствуете, как было бы прекрасно раствориться: никакой тревоги, никакого беспокойства, никакой ответственности. Вы станете частью целого, как деревья и звёзды. Сама идея фантастична! Это открывает двери, волшебные двери в ваше существование, это позволяет родиться поэзии. Это романтично. Но когда вы действительно идёте на это, возникает страх: «Я стремлюсь раствориться, а кто знает, что произойдёт после этого?»

Помните, нерешительная река, слушая шепот пустыни, хочет пересечь её, хочет отправиться на поиски океана, ощущает желание и испытывает слабое чувство уверенности, убеждённости, что её предназначением является идти за пределы? Нет никаких видимых причин, а только внутренняя убеждённость: «Я не кончаюсь здесь. Надо идти искать что-то большее». Что-то глубоко внутри говорит: «Будь упорной! И одолей эту пустыню». И говорит тогда пустыня: «Слушай меня. Есть один-единственный путь: вознестись к ветру. Он подхватит тебя и перенесёт через пустыню». Реке хочется пересечь пустыню, но возникает естественный вопрос: «Какова гарантия, что ветер позволит мне вновь стать рекой и возможно ли это? Раз я исчезла, мною трудно будет управлять. Тогда где гарантии, что я снова стану той же рекой, той же формы, с тем же именем, той же водой? Кто знает? И почему я должна верить, что отдавшись воле ветра, я смогу снова отделиться от него?» Таков страх любви.

Вы знаете, вы убеждены, что без любви нет радости, без любви нет жизни, вы томитесь по чему-то неизвестному, несовершенному, пустому. Вы пусты, у вас ничего нет. Вы как сосуд без содержимого. Вы ощущаете незаполненность, пустоту внутри и от этой пустоты – бедность. И в то же время вы убеждены, что есть пути, на которых вы можете реализоваться. Но когда вы подходите к любви поближе, возникает сильный страх, возникают сомнения: если вы расслабились, если вы действительно идёте в это, будет ли возможность вернуться назад? Будете вы способны защитить свою индивидуальность? Стоит ли идти на такой риск? И ум решает так не рисковать, потому что, по крайней мере, вы есть – недоедающий, недопивающий, несчастный, но вы есть. А раствориться в любви... кто знает? Вы растворитесь, а потом, где гарантия, что будет радость, что будет блаженство, что будет Бог?

Подобный страх испытывает семя, когда оно начинает умирать в земле. Это – смерть, и семя не может представить себе, что ещё будет жизнь, возникшая из смерти.

Любовь есть смерть. И любящие не могут предвидеть, что эта смерть есть смерть только по эту сторону. По другую сторону это рождение. Вот почему вчера я сказал матери Видьи, которая спросила, что может сделать для вас гуру: он может вас разрушить и создать заново.

Быть с Учителем – великий акт любви. Вы должны позволить ему разрушить вас. Это болезненно. Возникает страх, возникает сомнение, вы будете много раз ускользать и много раз говорить: «Не стоит этого делать». Ум будет говорить: «Куда ты лезешь? Зачем? Спасайся и беги!» И ум приведёт тысячу и одну причину, почему надо бежать, а ум искушён в изобретении причин. Ум – рационализатор: где нет причин, он их создаст. И эти причины обращаются к вам, они обращаются к вашему эго.

Это сомнения, дилеммы, страдания. Человек хочет любить, но он боится любить. До тех пор, пока вы не поняли это и не начнёте поступать вопреки страху, вы не способны любить. Вот что такое доверие. Доверие – это поступать вопреки страху.


Четвёртый вопрос:


Ваши Симон, Пётр, Павел и т.д. уже начали организацию церкви для верблюдов, лишённых чувства обоняния?


Им это не нужно. Я не позволю этого. Это делаю я сам, потому что уже один раз Петру и Павлу было поручено создать Церковь, и они полностью это дело провалили. На этот раз я строю свою церковь сам. А Петру и Павлу в этом участвовать не позволяю. Так будет гораздо лучше.

Христос отнюдь не был профаном в восточных методах. Он был на Востоке, учился восточной мудрости, там он узнал истину, на нашей почве – в Индии.

Христианство не получило полной истории о Христе. Его история начинается, когда ему тридцать лет, и заканчивается, когда ему тридцать три. Описано, по сути, только три года. А что происходило до тридцати лет? Где был Иисус? Он путешествовал по Египту, Индии, Тибету. Он упорно работал, он искал путь и способы проникнуть в собственное существование. Когда же он обернулся назад к своему народу, он был почти чужой. Так же себя чувствуют и мои санньясины, возвращаясь на Запад. Там вы станете чужестранцами. Да, теперь это ваша судьба – быть чужестранцами. Если вы в Индии, вы будете там чужими, если вы в Англии, вы там чужие, в Америке – чужие. Связавшись со мной, вы стали чужестранцами. Я сам чужестранец, я вовсе не часть этого сумасшедшего мира.

Когда Иисус вернулся к своему народу, к евреям, там он оказался почти чужестранцем. Окружающие не понимали, о чём он говорит. Иисус не был частью их традиции, хотя и ссылался на традицию. Но значение, которое он придавал цитатам, было совершенно непривычным. Хотя он пользовался именами Моисея и Исаака, это были просто имена, не более, содержание не было иудейским: оно было буддистским. В своей основе содержание было буддистским. Христос наливал буддистское вино в иудейский сосуд, и естественно, что при этом евреи приходили в ярость. И так не могло продолжаться долго, иначе Иисус создал бы свою собственную церковь. И он был очень молод, когда его распяли, всего тридцать три года: времени у него не хватило. А Будда создал свою церковь сам.

Вот почему христианская церковь сделала просветлёнными очень мало людей. Их можно пересчитать по пальцам. Их очень мало, и они очень редки: проходят века, и появляется один Экхарт или один Франциск. А Будда создал собственную церковь, прожил долгую жизнь, восемьдесят четыре года. Будда стал просветлённым в тридцать пять лет, и впереди у него было пятьдесят лет для работы. Он создал собственную церковь.

Когда церковь создаётся Буддой или Христом, она имеет определённое качество. Когда же церковь создаётся Петром или Павлом или Томом или Диком, этого качества она иметь не может.

На этот раз я не собираюсь допускать подобного. Пётр и Павел могут быть свободны, им нет нужды беспокоиться. Что бы здесь ни случилось, всё происходит в абсолютном согласии со мной, поэтому не следует перекладывать ответственность на других. Я сам отвечаю за добро или зло. Что бы ни произошло, я один в ответе, в ответе полностью и абсолютно! Вам легче осуждать моих санньясинов, меня – труднее. Поэтому вы нападаете на них. Вам легко осуждать их. Если хотите осуждать, осуждайте меня, не ищите козла отпущения. Мне всегда нравилось прямое общение и прямой диалог. Петра и Павла у меня нет, и что бы ни делали мои санньясины, они просто выполняют мой приказ. Поэтому, если вы хотите искать промахи, ищите их у меня. Никогда не ищите промахов у моих санньясинов, они не должны нести за это ответственность. Они просто послушны и делают то, что им говорят. Они выполняют всё, что бы им не давалось. Они выполняют это полностью. Это часть их работы, роста.

Но не называйте имён. Не говорите, что Пётр, Павел и другие начали создавать церковь. Нет, эту церковь создал я. Церковь начинается, когда Учитель посвящает ученика. Посвятите одного-единственного человека, и церковь основана. Церковь существует в отношениях между Учителем и учеником. Это чрезвычайно интимное явление. Его вибрации рано или поздно будут ощущаться над всей землей, оно подобно приливной волне.

Церковь сама по себе не ложна. Кто стоит за церковью – вот основное, что надо помнить. Христианство развивалось очень неправильно из-за Петра и Павла. С буддизмом никогда так не было. Но некоторые вещи происходят, чтобы стать ложными, и это в природе вещей. Когда идёт дождь, падают капли воды, они чисты, они из дистиллированной воды, но в тот момент, когда капли падают на почву, они становятся грязными.

Когда говорит Будда, это дождевая вода, наичистейшая, дистиллированная, но когда эта вода попадает в ваши души, то она становится грязной. И это естественно, это следует принять. А когда Будда ушёл, конечно, грязи стало больше, всё больше и больше грязи. Но даже если маленькая часть послания Будды сохраняется скрытой в грязи, эта грязь имеет ценность для вашей головы. И эту грязь полезно нести в вашем сердце, потому что маленькие частицы истины могут преобразовать вас.

Истина никогда не бывает малой. Она не может быть малой. Она может быть атомом, но её взрыв всегда бесконечно огромен.

Я собираюсь создать свою собственную церковь, санньяса – её начало, я хочу создавать её такой, какой считаю нужным. Поэтому, если вы чувствуете, что с чем-то не согласны, критикуйте меня, сталкивайтесь непосредственно со мной.


Пятый вопрос:


Когда вы говорите о любви, начинают неожиданно бежать слёзы. Пожалуйста, расскажите об этом.


Слёзы являются величайшей из молитв. Не старайтесь их анализировать, не старайтесь интерпретировать их: они за пределами интерпретации, за пределами анализа. Слова не могут ничего адекватно сказать о слезах. И если слёзы приходят, то всё, что нужно делать, это не думать о них, но позволить им быть, отдать им всю свою интенсивность, отдать им всю свою целостность. Вы поймёте ваши слёзы только тогда, когда, не колеблясь, отдадитесь им, когда вы не спрашиваете себя. Отдавайтесь им полностью. Станьте слезами, а когда слёзы пройдут – радуйтесь. Вы переполнены. Если вы думаете о любви без слёз, вы не думаете о любви. Думая о Боге, вы думаете о пустяках, о ничтожном, если слёзы не приходят к вам. И когда вы слушаете меня, а ваше сердце не начинает исходить слезами, тогда вы слушаете только через голову, а это означает, что вы ничего не слышите. Когда вы слышите, сердце начинает танцевать. А у сердца только один путь выразить себя – путь слёз.

Помедитируйте над этими строками неизвестного поэта:

Пойте, пока не собьется дыхание
Слушайте, что несёт пролетающий ветер.
Смейтесь, пока боль не сомнет волю в хаосе
взрыва и не развеет мельчайшей пылью.
Плачьте до последней вашей слёзы,
подобной гребню волны перед тем,
как его проглотит море.
А любовь, когда ваше сердце бьётся ритмом
ночи, наполняется ароматом нарцисса.
Потому что тогда вы есть.

Если вы можете полностью отдаться слезам, тогда вы есть. Моё обращение полно смеха и слёз. Оно кажется противоречивым, но это не так. Глубоко внутри вашего существа смех и слёзы сливаются вместе, они часть одной энергии. Если вы долго смеётесь, подступают слёзы. Если вы продолжаете плакать, вдруг вы видите изменение, в одно мгновение всё меняется и вас одолевает смех. Всмотритесь в эту противоположность, отдайтесь слезам так глубоко, как можете, до тех пор, пока слёзы не станут смехом. Тогда вы действительно дошли до самого конца, с этого мгновения колесо завертелось. Когда вы смеётесь, смейтесь так сильно и самозабвенно, необдуманно, что смех перейдёт в слёзы и из ваших глаз хлынет поток. Тогда вы узнаете, что все парадоксы только на поверхности: глубоко внутри они есть одно, смех и слёзы едины. И если ваша молитва идёт от смеха и слёз, она истинна.

Вам не нужно беспокоится о том, что это такое. Это – таинство. Оно должно быть прожито, познано, увидено. Познавая его, видя его, живя им, вы поймёте его. Другого пути понять это – нет.


Шестой вопрос:


Мне дано чувствовать божественное дыхание в заходе солнца, в дереве, в полёте птиц... Но я невероятно боюсь открываться человеческим существам, конкретным лицам вокруг меня. Я могу принять божественное только за пределами уровня человека. И порой это превращается для меня в реальную проблему. Пожалуйста, помогите мне в этом разобраться.


Бодхидэва, всегда проще любить абстрактные вещи. Гораздо проще любить человечество, чем человека, потому что, любя человечество, вы ничем не рискуете. Человек сам по себе гораздо более опасен, чем целое человечество. Человечество есть слово, соответствующей ему реальности нет. Человеческое существо – реальность, а когда вы сталкиваетесь с реальностью, наступают хорошие и плохие времена, взлёт и падение, удовольствие и боль, высокое и низкое, агония и экстаз. В действительности, любить человечество – это способ избегать человека, потому что, когда вы не можете любить человека, вы начинаете любить человечество, чтобы обмануть себя.

Избегайте абстракций.

И второе: определённо, легче любить дерево, потому что когда любишь дерево, оно пассивно, оно не отзывается. Любовь к дереву – это просто игра воображения с вашей стороны. Это легко – что бы вы ни хотели сделать с деревом, оно не будет препятствовать. Дерево колеблется на ветру, а вы думаете, что оно зовёт вас, что оно протягивает к вам руки, приветствует вас. А на самом деле дерево в блаженном неведении относительно вас. И когда бы вы ни подошли к дереву, вы проецируете на него своё воображение. А жизни дерева вы не знаете, не знаете ещё и потому, что не знаете даже своего собственного существа. Понять дерево будет ещё труднее, потому что дерево менее развито. Между вами и деревом большая пропасть. Как вы можете её преодолеть? Между вами и вашим соседом такой пропасти нет. Оба вы современники, равные, существующие на одном и том же плане или почти на одном, понимания тут достичь легче. Но вы говорите, что не чувствуете лёгкости в этом.

В чём же проблема, где понимание должно быть легче? Вы не можете фантазировать. Если нет возможности понимания, вы свободны представить себе что угодно. Вы можете любить скалу.

В Америке продаются камни в красивой упаковке. Кто-то прислал мне камень. Этот обыкновенный камень стоит десять долларов. Красивая упаковка, и к ней приложена инструкция как любить этот камень, как его ласкать, как о нём заботиться. Сопроводительный буклет говорит, что этот камень очень темпераментный, и вам следует проявлять о нём заботу. Это – игра, в которую вы можете играть. И если вы обладаете воображением, камень будет восприниматься как отзывающийся на вашу заботу. Вы можете держать камень в руках, и если вы впечатлительны и поэтичны, то вы почувствуете, что он испускает вибрации, что он говорит: «Привет, как дела?» – и потом: «Я люблю тебя, я себя исключительно хорошо чувствую в твоих руках». Но это вы сами! Это – монолог, а не диалог. Камень на самом деле и не подозревает о вас, но вы можете продолжать эту игру.

Играть же в игру с конкретным человеком трудно, за это надо платить. Вот почему люди начинают любить собак, кошек, деревья, камни. Они хотят любить, но они хотят любить не рискуя. Любить собаку можно без риска, любить женщину очень рискованно. Потому что она совсем не то, что вы можете изображать, она – не белый экран, на который вы можете проецировать что угодно, она не будет плясать под вашу дудку, и когда вы приходите домой, она не обязательно будет вилять хвостом.

Один мужчина пришёл к своему психиатру и сказал: «Я в смятении. Что случилось? Ровно год назад, когда я женился, моя жена по вечерам приносила мои домашние туфли, а моя собака лаяла. Теперь всё наоборот – собака приносит туфли, а жена лает».

Психиатр ответил: «Я не понимаю вашей проблемы, ведь услуги остались теми же? Что же вы ещё хотите?»

И с людьми всегда так: иногда они лают, иногда виляют хвостом, а жена иногда бывает сердита. А если женщина рассержена, она действительно сурова. Никакой мужчина не может так сердиться, потому что мужчина ничему не отдаётся всей душой. Никогда он не бывает полностью в любви, никогда – в гневе. Он вычисляет, обдумывает, что стоит делать, чего не стоит. Он полагается на интеллект, он привязан к голове. В этом и красота, и мучение жизни с женщиной. Она так грациозна, так кругла, так легка – всё потому, что её голова не занята вычислением. Она живёт сердцем, она более инстинктивна, в ней больше от животного. Когда она вас любит, она любит вас: готова пожертвовать собой. Она может умереть за вас и не будет при этом колебаться ни минуты. Но когда женщина в ярости... О, она может убить вас! Итак же не будет колебаться ни минуты.

Женщина пока остаётся цельной, пока она остаётся примитивной. И это хорошо, в этом надежда человечества – что женщина остаётся примитивной. Дайте ей образование, сделайте её умудрённой опытом, сделайте её такой же умной, как мужчина, и такой же хитрой... На женщину единственная надежда, потому что она часть природы, она умиротворена в природе, она ещё земная, ещё не стала абстрактной и не беспокоится об абстрактных вещах. Её проблемы конкретны, она – реалист.

Я слышал об одном китайском императоре, который хотел, чтобы для его спальни написали картину. Он видел во сне белого журавля, пересекшего диск полной луны, и захотел иметь такую картину в спальне. Император искал самого хорошего художника. Таким художником оказалась женщина. Император сказал: «Если ты сделаешь то, что я хочу, получишь в награду всё, что попросишь. Я хочу иметь такую картину: белый журавль пересекает диск полной луны. Это я видел во сне».

Женщина ответила: «Вам придётся подождать».

Прошёл год. Император спрашивал снова и снова, и снова женщина отвечала: «Ждите». Прошло два года и правитель сказал: «Долго ли я должен ждать ещё? Просто маленькое изображение диска полной луны и журавля, пересекающего его, долго ли ждать?»

Женщина отвечала: «Я наблюдала каждое полнолуние, но ни единого журавля не пролетало. А пока он не пролетит, я не смогу нарисовать эту картину. Я – не мужчина, я – женщина. Я реалист». Мне нравится эта история. Женщина сказала: «Я – не мужчина, я не смогу сделать то, что вы просите, это слишком абстрактно. Я не могу просто вообразить, мне нужно увидеть. Только после того, как я увижу, что это произошло, я смогу нарисовать».

Император понял и сказал: «Нет нужды. Ты будешь награждена и так. Не стоит беспокоиться, я понимаю твоё отношение».

Женщины всё ещё реалисты.

А вот другая история.


Один мужчина укладывал новый бетонный тротуар. Не успел он расправить спину, как толпа детей пробежала, оставляя следы по всей затвердевающей поверхности. Сосед, слышавший вопли несчастного, заметил: «Я думал, что ты любишь детей, Джордж».

«Я люблю их, – ответил тот, – но в абстрактном, а не в конкретном» (Игра слов: concrete – «бетон» и «конкретный». Прим. перев.)


Очень просто любить людей в их абстрактности, реальная проблема возникает только в конкретном случае. Но помните, до тех пор, пока вы не полюбите конкретного человека, человека, реально существующего, вся ваша любовь к деревьям и птицам – просто чушь.

Только если вы любите людей, в вашем сознании возникает точка, в которой содержится любовь к птицам и горам. Эта точка появляется позднее. Если вы не можете постичь реальность, которая так близка к вам, как можно проникнуть в столь далёкую от вас реальность? Как вы можете обращаться с камнем, у вас нет общего языка. Или вы должны стать камнем, или камень должен стать человеком. Иначе дистанция между вами слишком огромна и построить мосты невозможно. Постройте мосты сначала между людьми.

Я понимаю, что можно любить дерево, но только тогда, когда вы полюбили людей так глубоко, настолько тотально, что видите деревья в людях, видите в людях животных, птиц – только тогда. Потому что человек содержит в себе всё это, он несёт следы этого в своём бессознательном или в коллективном бессознательном. Вы когда-то были деревом, птицей, животным, камнем. Вы были всем этим, были миллионами подобных существ, и весь этот опыт ещё в вас. Единственный способ соединиться с внешним деревом, это сначала соединиться с тем деревом, что находится внутри человека.

Влюбитесь в человека, рискните, будьте мужественны. Испытайте боль и экстаз любви. Проникните глубже в человеческое существо, и вскоре вы обнаружите, что человеческое существо не является только человеческим существом: человек есть человеческое существо плюс единое существование, потому что человек – вершина эволюции. Всё, чем человек был в прошлом, сохраняется в нём слой за слоем.

Разве вы никогда не замечали в женщине чёрт кошки? Когда вы заглядываете в глаза женщине, разве вы не видите внутри кошку? Без того, чтобы не быть кошкой, ни одна женщина не может оставаться сама собой. Вы увидите в женщине самку любого животного. А в мужчине увидите волка.

Человек прошёл через всё, что в настоящее время существует на земле. Это как путь от ребёнка к юноше. Разве наше детство полностью исчезло? Оно здесь! Оно обволокло себя слоем юности, но оно здесь, его можно вызвать. Когда вы приходите увидеться с другом детства, вы забываете, что вы юноша, вы снова становитесь ребёнком. Вы начинаете думать о тех днях, появляется ностальгия, всплывают воспоминания, прошлые радости, приятные вещи и всё прочее, вы забываетесь.

Даже когда вы состарились, нельзя считать, что молодость так просто ушла от вас. Она здесь. Вы просто покрыты ещё одним слоем. Ищите в саду дерево и вы обнаружите слой на слое. Так определяется возраст дерева: если ему шестьдесят лет, то у него шестьдесят слоёв-колец. Каждый год нарастает новый слой. В глубине человеческого существа вы обнаружите такие же слои, как на дереве и в камне. Чем глубже вы идёте, тем более странные вещи обнаружите. Когда вы занимаетесь любовью, если вы сможете полностью забыть себя, вы начнёте испытывать любовь к животным, птицам, камням, ко самому существованию.

Каждая отдельная индивидуальность – маленький мир. Микрокосм содержит всё: он содержит целое, макрокосм. Но вы не можете избежать людей. Вы не можете сказать: «Я буду любить деревья, а не человеческие существа», потому что тогда ваши деревья будут фальшивы, вы не приблизитесь к ним непосредственно. Сначала их надо полюбить в человеческих существах, сначала их нужно найти в людях. Только тогда вы узнаете их язык.


Последний вопрос:


Когда истинный лев встречает настоящего Учителя, он узнает его... И он идёт на то, чтобы потерпеть поражение и разбить своё эго, потому что он знает, что это путь и что этот путь ведёт его к большей свободе.

Сейчас я боюсь, что за меня решает моё эго. Пожалуйста, объясните.


Карло, решение принять санньясу должно быть решением твоего эго. Но это решение совершить самоубийство. Эти два момента следует понять.

Когда человек решает совершить самоубийство, жизнь принимает решение о смерти,отдаёт предпочтение смерти. Что происходит, когда человек совершает самоубийство? Он жил и обнаружил, что в жизни чего-то недостаёт, что жить не стоит; он движется в противоположном направлении, он движется к смерти. Он ищет смерти.

То же самое происходит и при принятии санньясы: это эго принимает решение принять санньясу. Санньяса означает самоубийство эго.

Эго жило и испытывало только агонию. Эго искало, искало ощупью в темноте, и никогда с ним ничего не случалось – только напряжение, гнев, страдание. Эго жило в аду. Само эго есть ад!

Жан-Поль Сартр сказал: «Другие есть ад» – он был абсолютно неправ. Адом является эго! Не другие, а я являюсь адом. И когда вы почувствуете это самой внутренностью своего существования, своими костями, своей кровью, своим костным мозгом, когда эго полностью потерпит поражение, тогда оно принимает решение о самоубийстве. Вот что такое санньяса.

Но раз вы приняли санньясу, то для вашего существования возникает совершенно другой мир, совершенно другое видение. Вы начинаете жить без эго, и внезапно вы бываете удивлены. Оказывается, что неправильной была не жизнь, неправильным было эго. Жизнь в огромной мере удовлетворяет вас, это истинная радость, она состоит из материала, называемого блаженством. Именно эго было тем барьером, который препятствовал вашей жизни. Если вы отказались от самого себя, если в этом самоотречении хоть на мгновение приотворилось окно... Вот что такое санньяса – мгновение посвящаемый смотрит в лицо Учителя и исчезает. В одно мгновение вы начинаете смотреть глазами Учителя. В одно мгновение вы уже не отдельная сущность, вы вибрируете вместе с Учителем. Вы принимаете его цвет, вы принимаете его вибрацию, вы пульсируете вместе с ним, вы дышите вместе с ним. Это всего лишь один момент, на за этот момент вы проходите промежуток от той точки, где открылась дверь, и можете видеть совершенно другой мир. Тот же самый мир, но в совершенно другой перспективе.

Это и есть посвящение – видение через глаза Учителя. Вы смотрели своими глазами и ничего не находили. Теперь вы закрыли свои глаза и смотрите глазами Учителя. Это послушание, это самоотречение. Это попытка отбросить своё прошлое и научиться чему-то новому. Это процесс отучения от всего, что касается эго и его путей, и процесс обучения всему, что не имеет отношения к эго.

Учитель не имеет эго. Ученик – это тот, кто пришёл к пониманию, что эго и его пути ложны, что они ведут только к неразберихе. Ученик – это тот, кто готов отбросить эго и хочет узнать, как его отбросить. Ученик долго страдал из-за эго, долго нёс эту ношу. Теперь он устал от этого. Он хочет избавиться от ноши. Но как избавиться, он не знает. Он был привязан к эго так долго, что забыл, что оно может быть отброшено. И вот он приходит к человеку, который избавился от своего эго, смотрит в эти глаза и начинает вибрировать по-новому. Ощущается новая струящаяся энергия, и связь между вами и эго разрушается. Это и есть посвящение, инициация. Конечно, это только начало, многое предстоит сделать позднее. Но если вы предприняли первый шаг, половина путешествия пройдена, потому что первый шаг – наиболее трудный. Остальные шаги происходят подобным образом, они – повторение первого шага, повторение снова и снова.

Вопрос Карло важен.


Он говорит: «Когда истинный лев встречает настоящего Учителя, он узнает его...»


Это верно. Верблюды не могут узнать Учителя. Верблюды должны быть убеждены. Иногда ко мне приходит верблюд, мне действительно трудно убеждать его. Несколько дней назад я с трудом убеждал одну женщину. Я видел, что она может стать львом, но она продолжала оставаться верблюдом. Я видел её потенциальную возможность: просто сделав один шаг, она могла стать львом. Обычно я не убеждаю слишком долго, потому что убеждая человека принять санньясу слишком долго, можно создать барьер. Убеждаемый может начать думать, что он очень важен и поэтому я так долго с ним вожусь. А чувство важности укрепляет эго. Но когда я вижу, что человек находится на грани, давление оправдано. Приходится двигаться в неизвестное, потому что никто не знает, как поведёт себя такой человек.

Я убедил её. Она стала санньясином, но всё же упустила главное: глядя мне в глаза, она в глаза мне не смотрела. Она ещё боялась, она ещё цеплялась за верблюда. Ей была дана большая возможность, она её упустила. Я написал ей письмо, что она может оставить санньясу, потому что на самом деле санньясы нет. Она захотела остаться верблюдом, так пусть же будет счастлива как верблюд. Верблюд не может многое узнать. Верблюд слеп. Верблюд – личинка, стоячий пруд.

А лев может узнать. Вот почему те, кто имеет хоть сколько-нибудь мужества, немедленно совершает прыжок в санньясу. Это не означает, что они хотят уйти от мира, это не означает, что они хотят избежать проблем, это всё вторично. Можно энергично браться за решение своих проблем, можно встречаться с этим миром лицом к лицу. Но когда приходит момент, когда это нужно – лев идёт на риск. Лев узнает Учителя.

Верблюд не может узнать, верблюда нужно убеждать, подгонять в санньясу, лев может просить санньясу и совершить в неё прыжок сам по себе. И в этом замечательном прыжке лев начинает двигаться к третьей стадии: к стадии ребёнка.

При самоотречении вы становитесь ребёнком, вы становитесь мягким, женственным, вы позволяете Учителю глубоко проникнуть в вас. Вы позволяете Учителю сделать вас беременным, вы становитесь беременным божественным. Состояние ребёнка действительно напоминает состояние беременности. Вы умираете и вы рождаетесь вновь, как ребёнок из вашей собственной утробы.

Это величайшее в мире чудо: человек рождается из своей собственной утробы.

Но решение исходит от эго. Так же, как самоубийство – это решение жизни, санньяса – это решение вашего эго. А раз вы решили, эго начинает исчезать, эго совершает самоубийство. Санньяса и самоубийство,в действительности, очень похожи. Самоубийство – ложная санньяса, санньяса – настоящее самоубийство, потому что в обычном самоубийстве умирает только тело, а вы рождаетесь снова. В санньясе умирает эго, и если вы пройдёте её путь до конца, то, возможно, вы не родитесь вновь.

7. Идол сумасшедшего короля

27 февраля 1978 г., Пуна, Индия

Жил однажды буйный, невежественный король-идолопоклонник. Как-то раз он поклялся, что если его персональный идол принесёт ему определённую удачу в жизни, то он захватит в плен трёх первых человек, проходящих мимо замка, и заставит их посвятить себя идолу, которому он поклонялся.

И верно, желания короля были исполнены, и он немедленно послал солдат к дороге привести трёх первых встречных, которые им попадутся.

Так случилось, что эти трое были: учёный, Сайд (потомок пророка Мухаммеда)и проститутка.

Бросив их перед своим идолом, неуравновешенный король рассказал им о своей клятве и приказал им всем склониться перед изображением.

Учёный сказал: «Эта ситуация, без сомнения, подходит к доктрине „позиции силы“. Существует ряд прецедентов, позволяющих любому проявить соглашательство в совершении обряда, если есть принуждение, и при этом избежать любого обвинения». Затем он отвесил идолу глубокий поклон.

Сайд, когда пришёл его черёд, сказал: «Как у человека особо охраняемого, в жилах которого течёт кровь святого пророка, мои действия сами по себе очищают всё, что бы ни происходило. Таким образом, для моих действий нет препятствия, раз этот человек требует». И он преклонил колена перед идолом.

Проститутка сказала: «Увы, у меня нет ни интеллектуальной подготовки, ни специальных прав, и, поэтому, что бы вы со мной ни сделали, я боюсь, что не смогу поклониться этому идолу даже для видимости».

Болезнь сумасшедшего короля была немедленно излечена этой фразой. Как по-волшебству он увидел ложь двух поклонявшихся изображению. Немедленно он обезглавил учёного и Сайда и освободил проститутку.


Бог не может быть сведён к образу – это одна из фундаментальных основ опыта суфиев. Я не буду говорить о суфийской философии, потому что не существует такого понятия «суфийская философия». Это переживание, а не рассуждения. Это – видение.

Видение суфиев говорит: «Бог не может быть сведён к какому-либо образу, метафоре, символу или знаку, хотя человеческий ум веками старался свести Бога к чему-нибудь, чему человек мог поклоняться, к чему человек мог прикоснуться, с чем можно было бы сотрудничать. Это – одно из самых древних желаний человеческого ума: уложить Бога в человеческие категории, так чтобы Богом можно было управлять, манипулировать им, чтобы Бог был у вас в руках.

Опыт суфиев считает это кощунством, грехом. Само усилие свести Бога к образу искажает реальность.

Прежде всего, почему мы стремимся, чтобы Бог был подобен идолу? Сама необычность переживания сбивает нас с толку. Ощущая истинную бесконечность, мы проваливаемся в бездну. От страха человек создаёт маленького Бога, маленького, как человек. От страха человек создаёт Бога в своём собственном воображении и чувствует облегчение. Когда переживание необычно, то для того, чтобы почувствовать облегчение, вы должны исчезнуть. Исчезнуть либо в бесконечности переживания, либо создать послушного Бога. Устройте в вашем доме храм, пусть Бог сведётся к образу, тогда вы сможете забыть всю его необычность, огромность, необъятность.

Из-за вечного молчания существования человек хочет создать себе песню и петь её. Эта песня может быть Ведами или Кораном – это не имеет значения. Песня поддерживает, безмолвие путает. Образ несёт в себе человеческое, часть нашего мира. Бог без какого-либо образа сверхчеловечен, для нас это – запредельное. До тех пор, пока мы не пойдём за пределы самих себя, мы не встретим истинного Бога. А чтобы избежать этой встречи, чтобы избежать истинного Бога, мы создаём Бога ложного, нашего собственного. И мы начинаем вести диалоги с этим созданным Богом, с Богом, сделанным человеком, с произведением человеческого разума. Мы поклоняемся, мы молимся, мы совершаем ритуалы и мы счастливы. Ваши храмы являются препятствием для Бога, а не дверями к нему. Они претендуют на то, чтобы быть дверями к нему, но они ими не являются. И ваши идолы, ваши образы, ваша философия, ваше непрерывное усилие ощутить пустоту существования словами, философией, системами есть не что иное, как создание ложной безопасности вокруг вас.

Бог – это небезопасность. Быть с Богом – находиться постоянно в опасности. Идти к Богу – идти в неизвестное и непознаваемое. Это пугает, это наводит ужас. Начинаешь терять себя. Хочется оглянуться назад. Заглядывать в необычное не хочется. И тут те маленькие Боги, созданные вами или вашими священниками, благодаря вашей изобретательности, уму, искусству оказывают вам большую помощь! Они ложны, потому что они созданы вами.

Настоящий Бог – это тот, кто создал вас. Бог ложный – это тот, которого создали вы. Это одно из фундаментальных прозрений суфизма: храм должен быть пустым, свободным от всего, что сделано человеком. Молящийся должен быть молчалив, свободен от всего, что человек произвёл в словах. Молитва должна быть бессловесным, молчаливым диалогом с бесконечностью. С вашей стороны это может быть только исчезновением. Вы можете только растаять, раствориться, поглотиться. Тогда вы будете перенесены, подняты и перемещены. Тогда ветры перенесут вас через пустыню, через пустынную страну ума.

Но чтобы быть готовым для этого, необходимо большое мужество. А человек всегда счастлив игрушками. Все ваши идолы – игрушки, остерегайтесь этого! И человек так хитёр! Вокруг своих иллюзий он создаёт огромную философию. Он защищается, он аргументирует, он рационализирует. Он создаёт такое логическое облако, что вы в нём теряетесь. Вот как запутано человечество. Кто-то потерялся в облаке христианства, кто-то – в облаке мусульманства, кто-то в облаке индуизма. Но если вы погружаетесь в эти облака поглубже, все они оказываются спекуляциями, ложными трюками, философствованиями о том и о сём. Но истина не отражается в них.

Истина отражается только в медитативном сознании. В спекулятивном, в рассуждающем – никогда. В момент размышления вы сбиваетесь с пути. Истина отражается только тогда, когда вы в состоянии недумания, когда ничто не волнуется внутри вас. Когда нет даже ряби во внутреннем море сознания, только тогда в вас отражается истина, и эта истина не имеет образа. Она бесформенна, безымянна. Все имена есть наши усилия обращаться с вечным безмолвием, но все они ложны.

Суфии знают сотню имён Бога: не точно сто, но девяносто девять. Я называю их девяносто девятью именами «ничто». Настоящее имя, сотое – пусто. То, что есть, не произносится; оно не называется, оно оставлено. Даётся девяносто девять имён, где же сотое? Сотое – истинное имя, которое не может быть произнесено, не может быть выражено словами. Выразить его словами было бы профанацией. Как может бесконечная истина быть выражена словами? А будучи выражена словами, как может она остаться бесконечной?

Лао-цзы говорит: «Я не знаю Его имени – никто не знает, – поэтому я назову Его Дао». Это должно быть как-то названо, но любое имя не будет истинным именем. Когда из вашего сознания исчезают все имена и вы здесь только наблюдаете, пребываете, ничего не делая, у вас появляется первый проблеск, первое проникновение бесконечного в конечное. Вы становитесь беременными. Первое проникновение неба в землю, ваше семя брошено, и вы начинаете расти. И этот рост просто случается – вы не участвуете в нём, вы только не препятствуете ему. Это первое, что нужно запомнить.

Но даже мусульмане, бывшие против любых форм идолопоклонства, создали своих собственных идолов. Оказывается, человеческий ум не может избежать этого искушения. Теперь Кааба и её чёрный камень стали идолом. Теперь люди идут к Каабе на хадж, совершая паломничество. Бедные люди собирают деньги всю жизнь, чтобы пойти и поцеловать тот чёрный камень. Так что же это? Это то же самое.

Я слышал...


Однажды один суфийский искатель, ставший впоследствии великим Учителем Баязидом из Бистама, совершал паломничество, хадж. Случайно, по крайней мере на взгляд Баязида, он повстречал Учителя. Для Учителя эта встреча не была случайностью: Учитель ждал Баязида. Но Баязид этого не знал. Он просто остановился на ночь рядом с Учителем, который сидел под деревом.

Утром взошло солнце, было красиво и прохладно, пели птицы, и пилигримы начали двигаться в путь. Собирался в путь и Баязид. Тут Учитель подозвал его и сказал: «Смотри мне в глаза». Баязид посмотрел в глаза Учителя и ему открылось нечто огромное, он был перенесён в другое измерение. Когда он вернулся назад, Учитель смеялся, а затем сказал: «Теперь ты можешь совершить паломничество, обойдя вокруг меня, и затем можешь идти домой. Ты уже пришёл к Каабе. Другой Каабы нет. Забудь всё о том чёрном камне». И Баязид понял его. Он обошёл вокруг Учителя, как люди обходят вокруг чёрного камня в Каабе, он поцеловал стопы Учителя и вернулся домой.

И когда люди спросили его: «Ты был в Каабе?», он ответил: «Да, в настоящей Каабе. Я видел беспредельность, я видел неопределимое».


А однажды виденное никогда не забывается. Оно входит во всё ваше существование. Оно больше не память в голове. Теперь каждая клетка вашего тела, отзвук его, каждая частичка вашего бытия танцуют согласно с ним.

Суфии не пользуются любовью, особой любовью мусульман, они не могут ею пользоваться. Истинно религиозные люди никогда не пользовались любовью тех, кто создал для себя ложную утешительную религию. Как вы можете любить человека, который называет ваши игрушки игрушками? Он разрушает вашу радость. Вы не можете простить, если кто-то другой называет лопату лопатой. Потому что вы грезили, вы создавали себе галлюцинации, а тут приходит человек и говорит просто, что вы – дурак, что идол, которому вы поклонялись, есть не что иное, как камень, что тексты, которые вы читаете, просто вздор: «Сожги и выкинь идола, избавься от всего этого ненужного багажа и погрузись в молчание». Только через молчание придёте вы к знанию того, что есть что. Только через состояние не-ума войдёте вы в истинный храм. Истинный храм не снаружи, истинный храм есть вы. Если вы можете войти в ваше собственное бытие, вы войдёте в само существование. Нет нужды идти куда-либо, не нужно делать даже одного шага. И вам не нужно создавать Бога, потому что всё, что бы вы ни создали, будет ложным.

Я слышал...


Однажды ребёнок лежал перед камином и чиркал по листу бумаги. К нему подошёл отец и спросил: «Что ты там рисуешь, сынок?»

«Бога» – ответил ребёнок.

Многознающий отец сказал тогда ребёнку: «Но никто никогда не видел Бога, сынок. Никто во всём мире не знает, как выглядит Бог».

Ребёнок ответил: «Но я же ещё не закончил!»


И так не только с ребёнком, точно так же рассуждают и крупные философы. Они считают, что, если они нарисовали, изобразили, описали, то теперь весь мир будет знать.

Миллионы философов существовали и исчезли, а неведение относительно Бога оставалось тем же. Но на самом деле нет путей познания Бога, поэтому называть это неведением неправильно.

Суфии не называют такое состояние человека неведением, они пользуются словом невинность. А невинность разрушается багажом знаний. Вы не становитесь знающим, вы только разрушаете свою невинность, что является только потерей, а не приобретением, потому что Бога можно ощущать через невинность, а не через сумму знаний.

Не думайте, что вы невежественны. Вы просто невинны. А Бог не может быть сведён к сумме знаний. Бог не просто непознанное, Бог – действительно непознаваемое. Рано или поздно непознанное будет познано, потребуется только время. То, что не познано вчера, известно сегодня. То, что неизвестно сейчас – будет известно завтра. Это вопрос времени, расстояние между известным и неизвестным – это расстояние во времени. Но Бог не является непознанным, Бог – непознаваемое, абсолютно непознаваемое, тайна. Вы не можете раскрыть тайну существования. Действительно, чем больше вы знаете, тем больше ощущаете невозможность познать. Чем больше вы узнаете, тем меньше вы знаете. И когда вы действительно приходите к знанию, весь старый багаж знаний просто исчезает. Вы снова становитесь несведущими, невинными как ребёнок.

Верблюд слишком переполнен знанием. Его и называют верблюдом, потому что он копит, откладывает. Лев отбрасывает знания, становится против знаний и оказывается пойманным на противоположном. Ребёнок свободен от обеих полярностей: от познания и антипознания. Ребёнок просто свободен от всех дуальностей. Ребёнок невинен; он ничего не знает о знании, он ничего не знает о невежестве. Он просто есть.

Состояние ребёнка есть суфийское состояние сознания.

Познание это уже почти обман, обман не только других, но и самого себя, потому что вы продолжаете повторять заимствованное.


Моряк, который в течение нескольких лет был за границей, ехал домой в отпуск и, пока у него было время до прибытия поезда, зашёл в зал, где выступал фокусник. У моряка был с собой попугай. Моряк сел недалеко от двери, чтобы смочь легко выскользнуть к отходу поезда.

Моряку казалось, что фокусник очень хорош, и он то и дело приговаривал: «Вот замечательный трюк, представляю, что он сделает дальше». Вскоре моряку захотелось курить. Он зажёг сигарету, а спичку выбросил через открытую дверь.

А рядом с залом произошла утечка газа, так уж случилось. Последовал ужасный взрыв, разрушивший зал. Несколько минут спустя очень грязный попугай приговаривал со своего насеста на шпиле церкви за милю от бывшего зала: «Вот замечательный трюк. Я представляю, что он сделает дальше».


Человек, увлечённый приобретением знаний, похож на этого попугая: он просто повторяет то, чего сам не понимает. А повторяет он это потому, что он слышал, как это повторяют другие. Он повторяет, нисколько не вникая в смысл.

Когда говорит Будда – в этом есть смысл, когда те же слова повторяет учёный буддист, они исходят от попугая. Когда Мухаммед пел Коран, в этом было великое значение. Значение было не в словах, оно было в самом Мухаммеде. Оно было включено в слова существом самого Мухаммеда. Те слова обычны, любой может их выучить, каждый знает их. Мухаммед не был чрезвычайно образованным человеком, скорее даже не слишком образованным, необразованным, невинным человеком. У него не было идеи познания. И он был чрезвычайно наивен в невинности, так что, когда в первый раз во время медитации на горе с ним произошло состояние не-ума, когда сатори расцвело, когда он открылся для жизни, когда исчез этот мир, а другой начал проникать реальностью в его сущность, он был напуган. Он слышал где-то в глубине своего существа: «Повторяй, повторяй, повторяй имя Аллаха!»

От слова «повторяй» произошло слово «коран». «Коран» означает повторять. Это было первое слово, которое он услышал из своего сокровенного центра: «Повторяй, повторяй, повторяй славу Богу!» Он входил в чудесный мир, он входил в величие мира и бытия. Его сердце танцевало. Он уже знал, что он необразованный человек. Он говорил: «Я абсолютно неграмотен. Как я могу повторять? Как я могу прочесть? Как я могу говорить значительное? Я невежественный человек». Но голос продолжал: «Повторяй!» И он настолько испугался, что его бросило в жар.

Он пришёл домой и сказал жене, что страдает от сильной лихорадки. Жена ответила: «Но только что ты был совершенно здоров. Что произошло? Я вижу нечто странное вокруг тебя. Ты изменился! Я никогда не видела, чтобы твои глаза были так глубоки, и в лице было столько страсти, столько огня. Ты чем-то воспламенен! Что случилось? Скажешь ты мне? Это необычная лихорадка. С тобой случилось что-то важное!»

Мухаммед признался. Он сказал: «Да, кое-что случилось». И то, что он сказал, было прекрасно. Он сказал: «Либо я сошёл с ума, либо я стал поэтом...» На самом деле то и другое синонимы. До тех пор, пока вы не сумасшедший, вы не можете быть поэтом, и до тех пор, пока у вас нет способности быть поэтом, вы также не можете быть сумасшедшим.

Мухаммед продолжал: «Но больше меня не расспрашивай, потому что то, что произошло... Мне нужно время, чтобы прийти в себя. Случилось нечто чрезвычайное. Я не могу вместить это, я не могу этого понять. И почему это должно было произойти именно со мной! Я не учёный, не аскет. Я никогда не был сколько-нибудь умным человеком. Я никогда не учился, никогда не был в школе или в училище. Я простой человек, я то, что они называют невежественный человек. Почему же это случилось со мной?»

Но это всегда случается с теми, кто невинен. Это всегда происходит с теми, кто невинен. Это никогда не происходит с хорошо осведомлёнными. Позвольте мне повторить: познание Бога открывается грешникам, но не пандитам, не учёным, не теологам.

Тогда наибольший грех есть грех познания. А в чём, собственно, состоит грех, называемый познанием? Он состоит в сведении Бога к символу, в сведении Бога к метафоре, в сведении Бога к знаку, к идолу. Идол может быть в камне, в дереве, в слове – это не имеет значения, но если вы думаете, что Бог может быть представлен любым предметом, чем бы то ни было, тогда вы создаёте идола.

Бог есть всё. Нет способа передать всё, потому что нет ничего, кроме этого.

Я говорю вам: я – Бог, вы – Бог, деревья – Бог, камни – Бог. Есть только Бог. Существующее и божественное – не два отдельных феномена. Это просто два способа говорить об одном, два способа говорить то же самое. На самом деле говорить: «Бог есть» – тавтология, потому что Бог означает «есть». Стол есть, дом есть, дерево есть, человек есть, но говорить: «Бог есть» – неправильно. Потому что сегодня дерево есть, а завтра его нет. Его бытие временно. Даже горы исчезают, но Бог есть всегда. Бог не может «не быть». Бог есть сущее, Бог – это чистое существование, экзистенция.

Эта всеобщность не может быть представлена ничем, кроме всеобщего. Всеобщее – единственный знак для всеобщего. Целое – единственный образ целого. Нет способа создать какой-либо другой образ. Все образы будут фальшивы, потому что будут малы. Они будут неадекватны. Они будут говорить что-то, но не скажут целиком всего. А когда истина раздроблена, в этом большая опасность, большая, чем во лжи.

Те, кто познал, всегда хранили молчание об определении Бога. Они говорили десять тысяч других вещей, они вдохновляли вас на путешествие, они создавали в вас великую жажду и великую тягу к истине, но они никогда не определяли, что есть истина. Истина должна быть ощущена на вкус, её нужно увидеть, чтобы познать; она должна быть прожита.

Религия не может быть чем-либо отличным от жизни. Жизнь может быть либо религиозной, либо нерелигиозной. Но вы не можете иметь религию отдельно от жизни. Вы не можете сказать: «В течение одного часа каждый день я становлюсь религиозным. Я иду в храм или в мечеть и молюсь», или: «Каждое воскресенье я иду в церковь и молюсь». Религия не может быть «воскресной религией». Ваша жизнь целиком и полностью проникнута какой-нибудь религиозностью. Этот аромат окружает вас всегда: в начале дня, в конце дня. Даже во сне религиозный человек обладает неким качеством, которого нет у нерелигиозного. Если вы войдёте в комнату, где крепко спит религиозный человек, вы обнаружите совершенно особый тип вибраций. Этот человек остаётся религиозным даже во сне, потому что даже во сне он отдан Богу. В действительности религиозный человек расслабляется не во сне, он расслабляется в Боге. Когда он движется, он движется в Боге, когда он сидит, он сидит в Боге, когда он спит, он спит в Боге. Он ест Бога, он пьёт Бога, он смотрит на Бога. Если всё есть Бог, тогда всё должно быть божественно.

Суфии настаивают, что Бога нельзя представить ничем. Нет ни идола, ни образа. Идолы и образы созданы в мире ложными религиями.

Итак, наш рассказ:


Жил однажды буйный, невежественный король-идолопоклонник. Как-то раз он поклялся, что если его персональный идол принесёт ему определённую удачу в жизни, то он захватит в плен трёх первых человек, проходящих мимо замка, и заставит их посвятить себя идолу, которому он поклонялся.


Теперь очень редко можно найти короля, который не насильственен, не жесток, не невежественен и не идолопоклонник. Если человек не насильственен и не жесток, он не станет королем, он не сможет быть королем. Даже если случайно он родится сыном короля, он избежит королевской участи. Будда избежал этого. Махавира избежал этого. Королем может стать только человек, склонный к насилию. В действительности только жестокого, склонного к насилию человека может интересовать политическая власть. Всякая власть есть насилие, запомните это! Даже если вас интересует духовная власть, то и тогда вы охвачены страстью к насилию. Любой интерес к власти насильственен. Власть означает власть над другими – в том или ином смысле. Она может быть политической, она может быть финансовой, она может быть религиозной или духовной.

Существует масса людей, которые именем религии только прикрывают внутреннюю политическую игру. Они ищут силу кундалини или учатся левитировать: дурацкие и глупые желания, они не трансформируют вашу жизнь! Даже если вы начнёте летать по небу, ничто не будет преобразовано в вас! Так много птиц уже летает, и они вовсе не святые, они бездуховны. Если вы сможете жить в глубинах океана, как рыбы, вы не станете духовны. Так много существ уже живут там, как рыбы, но они так и не стали духовными. Даже если ваш позвоночник вибрирует с огромной энергией, вы не станете духовными. Духовность не имеет ничего общего с властью. Даже если вы раскроете в себе магические, волшебные силы и начнёте действовать как волшебник, даже это не поможет сделать себя духовным. Все эти попытки – полнейшая нелепость. Такие попытки – абсолютный показатель того, что за ними стоит глупый ум.

Если вы увидите человека, который пытается делать чудеса, то знайте, что он – политик. Он не может быть религиозным человеком. Я не говорю, что среди религиозных людей не бывает чудес, они происходят, но они не делаются. Они случаются сами собой. «Делание чудес» не интересует религиозного человека, религиозный человек не устраивает шоу. Ему не интересно производить на других впечатление: «Смотрите, я могу создать святой прах. Смотрите, я могу получить швейцарские часы с помощью волшебной силы». Такой человек – на пути политики, на пути эго, и те, кого он заинтересовал, также каким-либо образом заинтересованы в политике. Они тоже хотят достигнуть власти. Они теснятся вокруг «волшебной личности». Тысячи теснятся вокруг таких людей только в надежде, что однажды они тоже научатся трюку, будут иметь сиддхи и также будут творить чудеса.

Чудеса происходят вокруг религиозных людей. Те чудеса невинны, те чудеса связаны с трансформацией энергии, но их не совершают, никогда не совершают. Когда же человек что-то делает, он волшебник, он политик. Если же нечто происходит само собой вокруг человека, в пространстве, которое создаётся вокруг него, в полости, которая его окружает, – в этой полости происходят истинные чудеса, люди преобразуются, люди переносятся в новые планы бытия, то это – другое дело. А все политические искания, все поиски власти безобразны и полны насилия.


Жил однажды буйный, невежественный король-идолопоклонник. Как-то раз он поклялся, что если его персональный идол принесёт ему определённую удачу в жизни...


Помните, когда бы вы ни собрались поклоняться идолу, вы не связаны с Богом, вы просто заинтересованы в каком-либо событии в вашей жизни. Все ваши молитвы – мирские молитвы: вы чего-то просите. Настоящая молитва ничего не просит. Настоящий поклоняющийся тот, кто, напротив, изливает всё Богу и ничего не просит, кто плачет и исходит из своего сердца, кто говорит Богу; «Возьми меня. Я не богат, так возьми меня самого, возьми меня от меня самого. Раствори меня, разрушь меня. Уничтожь меня». Он не просит: «Дай мне денег или власть», или и то и другое. Настоящий религиозный человек даёт, не берёт. Вот это и решает качество вашей молитвы: если в вашей молитве где-то явно или скрыто есть желание что-то получить, тогда это не религиозная молитва.

А из-за молитвы подобного рода человек создаёт ложных богов. Ложный ум создаёт ложных богов. Ложному уму нужны фальшивые боги.


Как-то раз он поклялся, что если его персональный идол принесёт ему определённую удачу в жизни...


Помните, Бог не принадлежит никому, идолы – персональны. Индуист имеет своих собственных идолов, христианин – собственных, буддист также своих отдельных. И не только это. Каждый мирской человек имеет определённую идею Бога и идола Бога, которым он хочет полностью обладать. Мирской ум – собственник.

Мне рассказывали об одной буддийской монахине, которая привыкла носить с собой своего маленького золотого Будду, своего собственного идола Будды, потому что она питает отвращение к публичному поклонению Будде. В храме Будда принадлежит всем, каждый совершает поклонение, тысячи людей молятся ему. А женщина хотела обладать своим собственным Буддой. Это был её собственный, маленький, но её Будда. Ей хотелось поклоняться только своему Будде.

Однажды она стояла в храме. Там было десять тысяч статуй Будды, храм был полон Будд. И статуи Будды были колоссальных размеров. Целая гора была покрыта высеченными изображениями Будды, но она поклонялась своему собственному Будде. И потом ей в голову пришла идея: она обычно жгла благовония, но раз вы жжёте благовония, вы уже не обладаете ими, аромат рассеивается, он может достичь других Будд: всё вокруг было полно Будд, забито Буддами. Поэтому монахиня сделала маленькую трубку, может быть, из полого бамбука, закрепила трубку у самого носа её собственного Будды и подожгла в ней благовония, так что они возносились по трубке прямо к носу её Будды.

Не смейтесь. То же самое происходит по всему миру. Такова людская глупость. Это очень типично, это почти универсально.

Монахиня была очень счастлива, что нашла такой способ: теперь никакой другой Будда не смог бы участвовать в её поклонении, в её молитве. Когда однажды утром она проснулась, приступила к молитве у своей маленькой статуи и отодвинула трубку, то вскрикнула, потому что лицо Будды стало чёрным. Настоятель того храма, Учитель дзэн, который наблюдал все эти глупости, оглушительно захохотал: «Видишь! Не только ты погибла, твой Будда также погиб вместе с тобой. Ты разрушила своего Будду!»

Как только вы обладаете, вы разрушаете. Обладание разрушительно. Бог не может быть персональным. Чтобы познать Бога, вы должны исчезнуть как личности. А вы поступаете наоборот: вы сводите Бога, внеличностное, к персональному. Вместо того, чтобы раствориться и стать безликим, вы сводите Будду к своему состоянию. Существует два способа: первый – стать таким, как Бог, стать безликим, тогда у вас будет встреча; другой – свести Бога к личности, сделать из него идола, придать ему лицо, форму и имя. Тогда он подобен вам. Тогда есть возможность диалога.

Ваша личность ложна, в действительности вы не являетесь личностью. Это только иллюзии, что вы личность. Но чем больше вы углубляетесь в себя, тем больше вы обнаруживаете вселенское. Вы – целая вселенная, так же, как каждая волна – целый океан. Если вы погружаетесь глубоко в волну, вы обнаруживаете целый океан, а не волну. Точно так же и в случае с каждой личностью. Личность – просто волна. Бог волнуется в вас в виде одной формы, во мне – в виде другой, а в ком-то ещё – другим образом, в других формах. Все формы есть Он. Идите за пределы формы, идите глубже, отдерите штору и вы обнаружите одно внеличностное существование.

Правильный путь – иметь диалог с Богом, отбросить вашу личность. Ложный путь – иметь диалог с Богом, не только не отбросив вашу личность, но создав личность из Бога. Это как раз и есть идолопоклонство: сделать Бога Рамой, Кришной, Христом, Буддой, а потом общаться с Рамой, с Кришной, с Христом, с Буддой. Тогда вы создаёте грезу. Она дело ваших рук, и ничего общего не имеет с Богом. То, что делается во имя Бога, не имеет к Богу никакого отношения, и то, что делается во имя религии, не имеет к религии никакого отношения. Существует только одна религия, и эта религия – искусство исчезновения как личности, так, чтобы вы могли объединиться, стать одним с безличной силой, безличной энергией, безличным существованием.


Как-то раз он поклялся, что если его персональный идол принесёт ему определённую удачу в жизни, то он захватит в плен трёх первых человек, проходящих мимо замка, и заставит их посвятить себя идолу, которому он поклонялся.


Здесь также надо кое-что понять. Король просит некоего события, и если оно свершится, он собирается поймать трёх людей, трёх невинных людей, которые не имеют к этому никакого отношения, которые не принимают в этом никакого участия. Он собирается заставить этих трёх людей поклониться идолу. Так всегда и делалось, только разными способами.

Эта суфийская история – иллюстрация многих реальных событий.

Например, в Индии и в других странах миллионы животных приносились в жертву Богу. Что же сделали эти животные вашему Богу? Если ваше желание исполнилось, вы жертвуете животных? Те животные не имели желаний, не молились, ничего не говорили. Они не имели с Богом никакого дела! Если вы действительно хотите жертвы, приносите в жертву себя.

Как-то Будда повстречал процессию, которая двигалась вперёд, а огромная толпа наблюдала это. Он спросил: «Что происходит?» Ему ответили, что один религиозный человек просил чего-то. Его желание исполнено. Теперь он жертвует буйвола – это была религиозная процессия.

Будда сказал: «А какое отношение ко всему этому имеет буйвол? Если человек чувствует, что Бог даёт ему что-то, что Бог расположен к нему, он должен жертвовать собой».

Будда вошёл в толпу и спросил этого человека: «Что ты делаешь? Почему ты так жесток к этому бедному буйволу? Ведь он тебе ничего не сделал».

Человек, жертвующий буйвола, был брахман, учёный, знаток писания. Он обратился к писанию и сказал: «Ты не понимаешь. Я не жесток к этому буйволу. Но писание говорит, Веды говорят, что если животное при религиозных церемониях умерщвляется, режется, забивается, короче, если проливается его кровь, то душа этого животного идёт прямо на небо. Я не жесток к буйволу, его душа попадёт прямо на небо».

Тогда Будда сказал: «Тогда почему же ты не убиваешь своего отца или мать, или самого себя. Лучшее, конечно, убить самого себя!» Брахман послушал Будду. Его присутствие сделало всё таким ясным для него. Он отбросил оружие, прекратил религиозную церемонию и спросил Будду: «Тогда объясни, как быть религиозным. Я исполнял подобные вещи всю мою жизнь. Ты потряс меня. Но ты меня также и пробудил».

Если вы обратитесь к глобусу, то найдёте тысячи стран с религиями, исповедующими эту глупую идею, что раз Бог благосклонен к тебе, то ты выражаешь свою благосклонность к нему, найдя трёх невинных и заставив их поклоняться своему идолу.


И верно, желания короля были исполнены...


Все исполнения желаний – простая случайность. Если вы настойчиво просите Бога, несколько желаний будут исполнены, но Бог не причастен к их исполнению. Но некоторые желания исполнены не будут. Когда желания не исполняются, поклоняющийся думает: «Я неправильно молился. Ритуалы исполнялись неверно. Я неправильно следовал писанию. Моё выполнение было неточным, не таким, как следует. Мантры пелись не так, как следует петь. Что-то должно было быть не так». Да, что-то «не так»: ведь желание не исполнилось. Если же желание исполнилось, значит «бог благосклонен ко мне и теперь я должен что-то дать ему в подарок, чтобы засвидетельствовать свою признательность».

Богу нет дела до ваших желаний. На самом деле Бог постигается только тогда, когда в вас нет никаких желаний. Только нежелающее сознание приходит к познанию, что есть Бог, и только нежелающее сознание становится божественным. Все мирские желания, исполненные и неисполненные, всё это ваша игра. Так заведено в мире.

Вы идёте к святому и ваше желание исполняется. Тогда вы идёте к нему опять. Если на этот раз ваше желание не исполнено, вы в следующий раз пойдёте к кому-либо другому. Однажды опять случится совпадение, и ваше желание будет исполнено. Тогда тот святой становится вашим Богом, потому что там исполняется ваше желание. Вы стремитесь к нему. Но это просто азартная игра. Если вы бросите пятьдесят раз монетку, то пятьдесят процентов за то, что она упадёт на одну сторону, пятьдесят процентов, что на другую. Есть, конечно, вероятность, что она пятьдесят раз упадёт на одну и ту же сторону. Если же вы бросаете монету миллион раз, то распределение по сторонам будет намного ближе к 50%, хотя это просто случайность. Но люди глубоко попадаются на этом. Остерегайтесь.


И верно, желания короля были исполнены, и он немедленно послал солдат к дороге привести трёх первых встречных, которые им попадутся. Так случилось, что эти трое были: учёный, Сайд (потомок пророка Мухаммеда) и проститутка.


Три человека. Суфии много говорят об этих трёх типах. Один тип – учёный, пандит, осведомлённый человек. Второй – добродетельный, благочестивый тип, третий – грешница, проститутка. Постарайтесь поглубже понять этот рассказ, потому что в нём содержится великое послание.


Бросив их перед своим идолом, неуравновешенный король рассказал им о своей клятве и приказал им всем склониться перед изображением.

Учёный сказал: «Эта ситуация, без сомнения, подходит к доктрине „позиции силы“. Существует ряд прецедентов, позволяющих любому проявить соглашательство в совершении обряда, если есть принуждение, и при этом избежать любого обвинения». Затем он отвесил идолу глубокий поклон.


Вот как осведомлённый человек реагирует на подобную ситуацию. Он всегда найдёт способ сделать так, как ему хотелось бы поступить. Он достаточно умён и может всегда подобрать соответствующие выражения, всегда отыщет лазейку. Его подход – это путь эксперта-законника. Если он хочет сделать что-нибудь нехорошее, он найдёт способ. У него достаточно большой запас знаний для любой ситуации. Всегда он найдёт аргументы. А аргументы – это просто игра словами. Вы можете найти «за» и «против» для чего угодно. Аргумент не имеет отношения к предмету. Аргумент не имеет отношения к истине, аргумент – просто софистика.

В античной Греции существовала школа софистов. Всё её учение сводилось к тому, что нет правды и нет неправды. Если вы умны, вы можете доказать, что нечто является истиной, если вы умны, вы можете доказать, что нечто истиной не является. Всё зависит от вашей искусности. Единственная вещь, которая учитывается, – это искусность. Нет истины и нет не-истины. Софисты обычно изучали науку софистику, умение аргументировать. Смысл имели только аргументы.

Этот сорт софистики существовал во всех странах мира. Он и сейчас существует, и это такая игра, что вы можете в ней потеряться, можете забыть, что искали. Софистика – способ защитить ваше эго.

Теперь этот человек столкнулся с проблемой. Этот человек, вероятно, последователь Мухаммеда: история происходит в исламской стране. Его религия не позволяет ему поклониться идолу. А этот сумасшедший король заставляет его, и он знает, что если не поклонится, то будет убит. Он ищет выход.


Учёный сказал: «Эта ситуация, без сомнения, подходит к доктрине „позиции силы“.


Он находит доктрину «за», объяснение, поддержку из писания.


«Существует ряд прецедентов, позволяющих любому проявить соглашательство в совершении обряда, если есть принуждение, и при этом избежать любого обвинения».


«Если этот сумасшедший король хочет, чтобы я поклонился этому идолу, я могу поклониться без истинного поклонения перед ним. Я могу только притвориться. Я могу обмануть. Я должен спасти свою жизнь».

Но очевиден следующий факт: «Я более заинтересован в жизни, чем в религии. Я больше заинтересован спасти себя, чем в следовании Богу. Я более заинтересован защититься от этого ужаса». Очевидно, что на самом деле так и есть, человек начинает создавать вокруг себя облако, сферу из фраз. И можно всегда найти способы и продолжать играть в эту словесную игру в течение миллионов жизней: этому не будет конца.

Такое происходит и в реальной жизни: вы никогда не видите реальности, вы избегаете её. Вы боитесь и будете поэтому говорить что-то ещё.

Многие из вас были здесь в прошлый вечер. Санньяса порождает ужас, страх, но никто не отдаёт себе в этом отчёта. Никто не говорит: «Я боюсь, вот почему я не могу принять санньясу». Говорится нечто другое. Например: «А в чём смысл оранжевой одежды? Можно ли оставаться санньясином без объявления об этом миру?» «Истинные вещи должны быть внутри, – говорит боящийся. – Зачем их выставлять наружу?» И всё, что они говорят, выглядит красиво, но это неправда. Глубоко внутри эти люди просто боятся того, что будут говорить о них окружающие. А окружающие будут думать, что вы дурак или сумасшедший. Ко мне приходят люди и говорят: «Здесь – пожалуйста, но когда мы поедем обратно на Запад, тогда будут неприятности». И очень редко приходят и говорят то, что есть на самом деле, абсолютно всё как есть, без уверток.

Есть люди, которые приняли санньясу, но они хитрые. Они едут в свои страны и просто никому не говорят, что они санньясины. Они прячут своё оранжевое платье, свои мала и продолжают оставаться такими, какими были. А когда они встречаются с последовательным санньясином, то на вопрос: «Что случилось? Ты оставил санньясу?» отвечают: «Нет, но я слышал внутренний голос, Бхагаван сказал мне, что предоставляет свободу». Вместо того, чтобы сказать правду, они и меня втягивают в свою игру. Я предоставил им свободу!

Когда же они приезжают назад в Индию, они опять в оранжевом. Так что же, может быть я опять сказал им: «Пока вы в Индии, вы не свободны»? Ведь они слушают «внутренний голос».

Помните, надо быть подлинным, но нехорошо быть лицемерным. Тогда вам будет легче расти. Всё ложное, которое вы продолжаете защищать, ядовито. Оно будет разрушать всё ваше внутреннее существо. А аргументы могут быть очень логичными, аргументы могут быть очень убедительными. Но если они не подлинны, они могут быть все вздорны. Реальна только истина, а не обосновывающие её аргументы.

Учёный мог увидеть простую истину: «Я боюсь умереть, вот почему я это делаю». И так мог бы совершиться великий религиозный акт. Видение истины помогло бы ему. Или, возможно, увидев, что он оказался трусом, учёный мог бы воспротивиться и изменить точку зрения: «Убивай меня, я не собираюсь бить поклоны идолу». А если страх заставил его совершить поклон, он, зная истинную причину своего поступка, возможно, стал бы более смиренным. Зная, что он трус, или видя свой страх, он, может быть, обрёл бы опору и сказал: «Я не собираюсь быть трусом, убивай меня, я не собираюсь делать это, раз это мне не подходит». А своей замысловатой аргументацией он спас себя, но спас от чего? Спас от Бога, спас от истины. Он был хитёр. Хитрый ум – ум-самоубийца.


Сайд, когда пришёл его черёд, сказал: «Как у человека особо охраняемого, в жилах которого течёт кровь святого пророка, мои действия сами по себе очищают всё, что бы ни происходило. Таким образом, для моих действий нет препятствия, раз этот человек требует». И он преклонил колена перед идолом.


Вот перед нами так называемый благочестивый или набожный человек, человек, который думает, что находится под защитой, что он особенный, один из немногих избранных, что он принадлежит к избранному меньшинству. Так какую же роль в этом играет кровь Мухаммеда? Кровь есть кровь. Только потому, что вы произошли из того же рода, вас никак нельзя выделить. В вас может быть кровь Будды, но вы будете самым глупым человеком на земле. Многие, возможно, имели кровь Будды, осознавая или не осознавая это. У многих, возможно, кровь Кришны или Моисея, но что это им дало? Ваша кровь не имеет значения, ваше наследие не имеет значения, ваша традиция значения не имеет. До тех пор, пока осознание не придёт к вам, ничто не имеет значения.

Сайд защитил себя идеей: «Я особенный, особо защищённый потомок святого пророка Мухаммеда. Бог должен защитить меня. И всё, что бы я ни делал, становится чистым, потому что это делается мной». Он ещё более хитёр, чем учёный. Учёный, может быть, имел хоть какие-то сомнения, но у Сайда не могло быть никаких сомнений. Его заблуждение тотально.

Помните, защитить вас некому: ни Христос, ни Мухаммед, ни Кришна – никто не защитит вас, кроме самого себя. Не перекладывайте ответственность на других. Люди грешат этим всё время.

Как-то ко мне пришёл христианский миссионер и сказал: «Иисус рождён, чтобы всех освободить от грехов». Я спросил его: «Вы освободились от греха, пока здесь был Иисус? Много ли людей освобождены от грехов? А если спасение произошло и все освобождены, зачем вы продолжаете говорить, что в Иисусе ваше спасение? Кто освобождён? Может ли Иисус освободить Вас? «Это кажется таким нелогичным. Вы создаёте путы, а Иисус приходит освободить вас. Почему он это должен делать? Он не несёт ответственности. И если вы предпочитаете оставаться в путах, как может он освободить вас?

Однажды один человек сказал Шри Ауробиндо: «Вы так холодны и безучастны к некоторым вещам, что иногда в голову ко мне приходит мысль: если вы будете стоять на берегу реки и кто-то будет тонуть, вы не спасёте его». Ауробиндо ответил: «Нет, не спасу до тех пор, пока он не попросит о спасении». Тот человек сказал: «Но это кажется жестоким, в этом нет сострадания». Шри Ауробиндо сказал: «Я могу его спасти, но он опять утопится. Если он предпочитает утонуть, он найдёт другую реку, другой берег, найдёт другое время и опять себя утопит. Я могу его вытащить, но он вновь пойдёт топиться, так в чём же дело? До тех пор, пока он не попросит, он не может быть спасён».

И в духовном росте просящему даётся спасение. Если вы просите, вы спасены: не Иисус спасает вас. Вспомните те прекрасные слова Иисуса: «Просите и воздастся. Стучите в дверь и вам откроется».

Те двери, в действительности, давно открыты, они просто ждут вашего стука. На самом деле Бог всегда готов дать вам, но так как вы не просите, вы не получаете подарка. Подарок уже дан. Он с вами, но раз вы не просите, вы не можете распознать это. В тот момент, когда вы попросите, вы и получите подарок.

Никто не может спасти кого-либо ещё, кроме себя. И это хорошо, что никто не может спасти кого-нибудь ещё. Иначе даже ваше освобождение было бы родом насилия. Было бы так, будто бы вас заставляют идти на небо: два человека с обнажёнными мечами заставляют вас идти на небо. И что бы это было за небо? Это был бы ад. Ад – это когда на вас что-нибудь давит, что-то, не имеющее значения. Небо – это когда вы просите чего-то и вы растёте в этом. Что бы это ни было, это есть спасение.

То, что ты являешься просто потомком Мухаммеда, не имеет значения. Родившись христианином, вы не будете спасены. Просто родившись в Индии, вы не будете спасены. Индийцы считают, что эта страна святая: вы спасены только тем, что родились в Индии. Они считают, что, если вы едете умирать в Варанаси, то вы попадёте прямо на небо только потому, что вы умерли в Варанаси!

Кабир всю свою жизнь прожил в Варанаси и, когда он был на смертном одре, он вдруг выпрыгнул из постели и приказал своим ученикам: «Мы должны немедленно уехать из Варанаси!» Ученики сказали: «Но почему? Вы так больны, вы на смертном одре, лекари сказали, что вам осталось жить всего несколько часов, что вы не проживёте даже одного дня». Он ответил: «Этот один день нужно использовать. Собирайтесь и уезжайте как можно дальше от Варанаси!» Ученики говорят: «Куда? И почему? Люди специально приходят умирать в Варанаси». Люди приходят и живут в Варанаси в своей старости, просто чтобы умереть там, потому что это святое место, это город Шивы, самый древний город, святейший из святых. Вы умираете там? Этого достаточно, ваши грехи больше не учитываются. Только одна смерть в Варанаси является очищением, вы спасены, вы немедленно отправляетесь прямо на небо. Кабир сказал: «Я поеду в Магхар» – это небольшая деревня около Каши. И ученики воскликнули: «Из всех мест, Магхар?» Существовала традиция, говорившая, что если вы умираете в Магхаре, вы родитесь ослом. «Вы сумасшедший вы умрёте, лишившись всех своих чувств!» Ученики старались удержать его в Каши, но Кабир не желал ничего слушать. Он покинул Каши, пошёл в Магхар и умер там. А когда его спросили, почему Магхар, ответ был таков: «Если я умираю в Магхаре и попадаю на небо, тогда это кое-что. Если я умираю в Варанаси и попадаю на небо, в этом нет ничего особенного. Те небеса бесполезны. Если я умираю в Магхаре, где по традиции умирающие рождаются ослами, и попадаю на небо, тогда в этом моя собственная заслуга, воистину моя собственная. Я полагаюсь только на себя».

И, умирая, он сказал своим ученикам: «Полагайтесь только на себя. Не думайте, что из-за одного того, что вы последователи Кабира, вы попадёте на небо. Небеса так просто не достигаются».


Сайд, когда пришёл его черёд, сказал: «Как у человека особо охраняемого, в жилах которого течёт кровь святого пророка, мои действия сами по себе очищают всё, что бы ни происходило. Таким образом, для моих действий нет препятствия, раз этот человек требует». И он преклонил колена перед идолом. Проститутка сказала: «Увы, у меня нет ни интеллектуальной подготовки, ни специальных прав, и, поэтому, что бы вы со мной ни сделали, я боюсь, что не смогу поклониться этому идолу даже для видимости».


Проститутка не смогла увиливать, и в этом её подлинная красота. Проститутка не владеет интеллектуальным жаргоном. Она не может опереться на писания, она ничего не знает из писаний. Она знает, что она не праведна, она знает, что не принадлежит к семье Мухаммеда, что в ней не течёт святая кровь. Она знает, что она грешница. Зная, что она грешна, не защищена никакими преимуществами, ни интеллектуальными, ни философскими аргументами, она уязвима, она не может быть фальшивой. Она не может найти никаких аргументов, никакой защиты для того, чтобы быть фальшивой, она не может защищаться. Она никогда не будет чувствовать себя счастливой сама с собой, если она склонится перед идолом. Она никогда не простит себя.

Учёный не будет чувствовать никакой вины, он знает, что писания это допускают, что такие прецеденты были. Сайд забудет об этом, но проститутка не сможет простить себя, если сделает что-то ложное. Странная история... именно грешник оказывается подлинным.

Мой собственный опыт такой же, это мои собственные наблюдения: грешники всегда более подлинны, чем так называемые праведники. Невежественные, невинные люди более истинны, чем так называемые умудрённые и культурные. Цивилизация делает людей хитрыми. Они теряют свою невинность, они теряют весь аромат, который исходит только от невинности.

Помните Марию Магдалину? Она мне кажется единственным истинным последователем Христа. Её подлинность, её отвага необъятны. Иисус пришёл в её дом, и она вылила благовония на его ноги, вымыла их и вытерла своими волосами. Она сидела там и плакала, проливала слёзы, а праведники, конечно, были оскорблены. И кто-то сказал Иисусу: «Это неправильно. Она грешница, и ей нельзя прикасаться к тебе!» Вот как. Эгоист, праведник, интеллектуал всегда ведёт себя так.

Иуда был также недоволен этим. Иуда был, наверное, коммунист или социалист. Он сказал: «Это расточительство. Это благоухание так дорого, зачем расходовать его? Люди голодают. Благовоние можно продать: оно редко. Так мы сможем прокормить несколько человек». Это выглядит очень логично. Вы склонны согласиться с Иудой скорее, чем с Иисусом. То, что сказал Иисус, очень нелогично. Он проговорил: «Но бедные всегда будут здесь, когда я уйду, вы сможете о них позаботиться. Вы не понимаете сердца этой женщины. Я не могу ей сказать „нет“. Пусть она поступает, как ей хочется. Пусть не сдерживает себя, пусть плачет, пусть касается меня, пусть льёт благовония: дорого, недорого, какое это имеет значение. Я не могу ей сказать „нет“. Я вижу великое чувство, возникающее в её сердце. Это молитва, она в состоянии молитвы. Её молитву я прервать не могу».

Иисус понял, что у Марии Магдалины есть красота души. Она была первой, кто узнал его после воскресения. Там были только три женщины. Иисус был снят с креста. Все великие апостолы исчезли. И вы помните, должно быть, Иуда был единственный учёный среди последователей Иисуса, единственный учёный человек, единственный профессор, единственный хорошо подготовленный интеллектуально. И он предал. Это символично: предает интеллект.

Ум хитрит. Ум всегда создаёт конспирацию против правды. Пусть Иуда будет символом ума. Он был наиболее интеллектуальным, чётче всех выражал свои мысли. Если бы он не предал, он стал бы основателем церкви. Почему он предал? Предает ум, предает логика. Ваш ум против вашего существа.

Проститутка не была умна. Она вела очень простую жизнь, продавая своё тело. Она не знала ничего из писаний, у неё не было времени их читать. Она не могла иметь эго праведного человека. Как оно могло у неё быть? Она была просто смиренная, плачущая. У неё не могло быть никакого эго, а это дверь божественного...


Проститутка сказала: «Увы, у меня нет ни интеллектуальной подготовки, ни специальных прав, и, поэтому, что бы вы со мной ни сделали, я боюсь, что не смогу поклониться этому идолу даже для видимости».


Я много встречался со святыми и с грешниками. Моё собственное наблюдение таково, что так называемые грешники наиболее подлинны в мире, а так называемые святые – наиболее фальшивы. Святые – только псевдо, а у грешника есть истинность. И от этой истинности возможен квантовый скачок. Только подлинное может прийти к подлинному. Фальшивое остаётся фальшивым и не может иметь никакой встречи с истиной.

Поэтому запомните: величайший барьер между вами и Богом – ваше эго, и это эго кормится знанием, кормится праведностью, респектабельностью: имена, известность, власть. Помните это и не питайте своё эго.

Станьте более естественными. Осознайте свою ограниченность, осознайте ваши ошибки, ваши грехи и станьте естественными. Это истинное видение сделает вас естественными. В этой естественности молитва возникает сама собой. Великое мужество возникает из естественности! Естественность, простота, покорность, смирение сильны. Эго очень слабо. Вы будете думать, что это парадокс, что это только так кажется. Эго слабо! На самом деле эго – попытка слабого человека защитить себя. Эго – броня: человек знает, что глубоко внутри себя он слаб. Эго – попытка защитить свою слабость. Слабейший имеет самое большое эго. Они дополняют друг друга: чем слабее, тем большее эго вам нужно, чтобы защитить себя. Действительно сильной натуре эго не нужно. Она не нуждается в защите, она может жить без защиты. Она может жить открытой, она может жить уязвимой.

Учёный был слабой натурой, таким же был Сайд. А проститутка имела силу, силу цветка розы, ранимого, мягкого, нежного и всё же крепкого. Случалось вам наблюдать цветок розы утром, играющим с порывами ветра? Такой нежный и всё же крепкий, в любовной утехе с солнцем так нежно тянущий вверх свою головку, нежно, но одновременно и с силой. Лао-цзы называл это силой воды.

Эго имеет прочность скалы, смиренная натура – прочность воды. И Лао-цзы говорит: «Станьте как вода» – это его «путь следования воде». Станьте податливым, как вода, и в результате вы победите. Помните, твёрдость приносит поражение. Упорное сопротивление жизни рано или поздно разрушит вас. Ваша собственная твёрдость, ваше собственное эго становится ядом для вас.

Посмотрите, вода падает на большую скалу, и скала не может даже представить, что эта покорная, мягкая, женственна вода постоянно её разрушает. Но придёт день, когда скала исчезнет, станет песком, а вода по-прежнему продолжает течь. Камни погибают из-за собственной твёрдости. Эго – как камень, покорность – как цветок розы. Эго, кажущееся сильным, на самом деле слабо, а кажущаяся слабой покорность на самом деле сильна. Не обманывайтесь видимостью.

Проститутка сказала: «Ты можешь делать всё, что угодно. Я не собираюсь притворяться даже для вида». Это прелесть покорности, это чистота греха, это сила цветка розы, и они творят чудеса, подобные случаю с королем.


Болезнь сумасшедшего короля была немедленно излечена этой фразой.


Что произошло? Он не мог поверить своим ушам, такое было потрясение. Он покорил большого учёного, и тот лежал в глубоком поклоне. Он покорил Сайда, потомка пророка Мухаммеда. А проститутка... Он не мог даже и представить, что проститутка будет так твёрдо держаться. Такая слабая женщина, такая грешница, откуда в ней эта сила? От невинности. У неё нет притязаний, она не защищённая.


Болезнь сумасшедшего короля была немедленно излечена этой фразой.


Кажется, у него было сатори. Он не мог этому поверить, это было таким потрясением. У него открылись глаза.


Как по-волшебству он увидел ложь двух поклонявшихся изображению. Немедленно он обезглавил учёного и Сайда и освободил проститутку.


Эта история символична. Эта история – притча, это не исторический факт. Притча рассказывает, что перед Богом вы будете превращены в ничто, если носите в себе лживость. Вы будете уничтожены, превращены в грязь. Вы не сможете предстать перед Богом. Ваша неистинность убьёт вас... и освободит проститутку. А перед истиной силой является только то, что приходит от смирения, знанием является только то, что приходит от невинности, только это даёт свободу, только это освобождает.

Свобода существует только для тех, кто избавился от эго. Другого сорта свободы нет. Свобода означает свободу от эго. Это есть мокша, нирвана. И даже проститутка может достичь этой свободы, и даже великий учёный может её упустить. Только одна вещь имеет решающее значение: если вы защищаете своё эго, вы упустите Бога. Если вы готовы отбросить эго, вы найдёте Его. В полном отказе – обретение.

«Человек и Бог – не две различные сущности», – говорят те, кто знает. Но тогда почему они разделены? Со стороны Бога вы не отделены. Вы отделены только со своей стороны. А почему? Потому что вы думаете, что вы отделены. Вас отделяет ваше мышление. В действительности вы нераздельны, всё прочее самогипноз, искусственные убеждения. Вы думаете и думаете, что вы разделены, отсюда эта идея и стала фиксированным феноменом. Но этот феномен – в вас.

Считать себя отделённым от существования есть эго. Считать себя единым с существованием есть истина.

Не защищайте себя. Защита означает, что у вас ложная идея, что вы отделены. Не сопротивляйтесь реке. Плывите вместе с потоком существования. Живя, будьте живым; умирая, действительно умирайте; будучи мёртвыми, будьте мёртвыми. Просыпаясь, просыпайтесь. Засыпая, спите. Пусть между вами и жизнью не будет разделения. Между вами и всем, что вас окружает.

И не действуйте из состояния, называемого знанием. Это порождает разделение. Никогда не действуйте на основе «суммы знаний», действуйте от не-ума, не от прошлого. Действуйте в настоящем и действуйте естественно. Кем бы вы ни были, вы можете быть проституткой, кем угодно, но если вы действуете из настоящего, если вы можете истинно отвечать реальности, отвечать искренне, естественно, тогда нет барьера между вами и Богом.

Единственная вещь, которая поможет вам слиться и встретиться с божественным, это – естественная реакция на настоящее, истинный ответ жизни. Вот что я называю молитвой.

8. Нет никакой лестницы

28 февраля 1978 г., Пуна, Индия

Первый вопрос:


Каждый день вы толкуете о «земле» и «небе», о потенциальном и предельном. Но какова «лестница» между ними? Что за процесс происходит между ними? Почему вы не говорите о «лестнице»?


Лестницы не существует. Нет лестницы. Этого «между» нет. Нет никакого промежутка, всё едино. Земля и небо не разделены. Они всегда встречаются вместе. Они – в глубоком единстве, в общности. Сама идея лестницы возникает потому, что мы считаем, что существуют промежутки между этим и тем миром. Нет никаких промежутков. Не нужно никакого моста. Тот берег на этом берегу. Вам не надо никуда идти, вам не надо ничего делать. Потенциальное здесь, и первый шаг – последний шаг. Но ум увиливает, ум не может этого принять. Ум всегда хочет иметь возможность шагов, лестницы.

С лестницей ум справится легко, но он не может справиться с квантовым скачком. Ум может совладать с эволюцией, но с революцией – нет. Вот почему ум никогда не был революционен, ум всегда ортодоксален, всегда обусловлен. Ум не может быть революционен по существу своей природы. Вас учат снова и снова, что тело и душа являются двумя сущностями, Бог и мир есть две различные сущности. И вы привыкли, что должны искать Бога вопреки миру, должны идти за пределы мира, чтобы искать Бога.

Я даю вам совершенно новое откровение: вам не нужно идти за пределы, нужно идти внутрь. Запредельное – внутри, внутреннее и есть запредельное. Всё происходит здесь и сейчас. В этот настоящий момент всё существование целиком присутствует во всех своих проявлениях и возможностях. Это только сдвиг сознания, а не лестница. Ничего не меняется, всё остаётся тем же, просто внутри вас происходит скачок. Вдруг вы начинаете видеть вещи, которые не видели раньше, но они всегда присутствовали, всегда.

Заглядывали ли вы когда-нибудь в книги по занимательной психологии? Там картинки. Знаменитая картинка, на которой старая женщина, а в её линиях скрыта молодая женщина. Вы можете увидеть старую женщину; но если продолжать смотреть, вдруг приходит момент и сознание сдвинется к другой установке, вам станет видно молодую женщину. Если достаточно долго продолжать смотреть на молодую, вдруг что-то изменится и вы опять увидите старую. Когда вы увидели обеих и в точности знаете, что там их две, то даже тогда вы не сможете увидеть обеих сразу. Потому что старая женщина состоит из тех же линий, что и молодая. В данный момент вы можете видеть только одну. В другое время вы увидите другую, но обеих вместе – никогда.

Если вы видите мир, вы не можете видеть Бога, это верно. Но Бог не противопоставлен миру, это просто другая установка. Если вы видите Бога, мир исчезает. Это не означает, что вы превзошли мир, трансцендировали. Мир остался тем же, просто ваше видение получило новую установку. Вот почему мы будем встречаться с этим снова и снова на протяжении веков: Чарвака, Эпикур, Карл Маркс, материалисты всего мира говорили, что существует только материя, сознание – побочный продукт, вторичное явление. Сознание иллюзорно, единственной реальной вещью является материя – это определённая установка. Но такая установка неверна!

Существует и другая традиция: Шанкара, ведантисты, Беркли – все они говорили, что существует только сознание. Материя есть иллюзия, маня. Но они также не правы; это другая установка – и ни одна из установок не является верной.

Истинно понимающий человек скажет, что Бога можно видеть как мир, а мир можно видеть как Бога.

Уильяме Джеймс сказал: «Разум – это один способ собирать мир и складывать вещи вместе; материя – другой способ». Это всего лишь способы собирания всего вместе. Ни материя, отрицающая сознание, ни сознание, отвергающее материю, не существуют. Вы есть тело – одна точка зрения, вы есть душа – другая. И между ними нет лестницы, потому что это только две установки, две точки зрения.

Снова вспомните картинку: есть ли лестница между молодой и старой женщинами? Нет, никакой лестницы нет, потому что они обе состоят из одних и тех же линий. Ничего не меняется, картинка остаётся той же, и вы никуда не идёте. Происходит только сдвиг, переброс сознания. Вы видите вещи одним образом, собираете их одним способом, затем вы начинаете видеть по-другому, собирать по-другому. Ни материалисты, ни ведантисты не правы. Они не правы абсолютно и правы частично. И те и другие страдают от пристрастия. Вот почему их споры могут продолжаться вечно. Они никогда не смогут ничего доказать.

Представьте теперь спор двух людей. «На этой картинке изображена молодая женщина», – говорит один. «Там старая женщина», – отвечает другой. Спор может продолжаться бесконечно, потому что оба частично правы, и это никогда не разрешиться. Они никогда не смогут объединиться, они никогда не смогут понять друг друга, потому что как может тот, кто видел на картинке молодую женщину, поверить, что там же существует старая, и наоборот. Материалист и спиритуалист продолжают спорить.

Я же не спорю. Я просто говорю вам, что существует и то и другое. То и другое существует, но они нераздельны. Мы говорим, что их два, потому что можем видеть их двумя способами.

Вы спрашиваете меня о лестнице: нет лестницы. Я не предлагаю здесь для вас никакого постепенного медленного прогресса. Это как раз то, как вы прожили в течение многих предыдущих жизней; думая, что постепенно-постепенно, медленно-медленно вы достигнете. Если же вы поймёте мою позицию, вы достигнете прямо сейчас! Но вы ищете лестницу.

Кто-то меня спросил: «Бхагаван, предполагалось, что эти беседы о суфизме, но вы ничего о суфизме не говорите. Вы говорите много интересных вещей, но это не суфизм».

Я не беседую о суфизме, это правда. Я рассказываю суфизм, а не о суфизме! Я – суфий, поэтому, что бы я ни говорил, это есть суфизм. Я не показываю вам шагов, чтобы двигаться к запредельному, я просто делюсь с вами собственными переживаниями, я делаю мои переживания доступными для вас. Я разделяю своё существование с вами. Это не проповедь, это совместное использование. Это не учение, это – соучастие. Пребывание со мной может открыть вам, что ничего не нужно достигать, что все цели ложны, что всё уже достигнуто.

Я не хочу, чтобы вы стали просветлёнными. Я утверждаю, что вы уже просветлённые! Но вы недостаточно мужественны, вы говорите: «Как могу я быть просветлённым? Я должен подождать. Однажды придёт час, я стану просветлённым». Вы слишком малодушны, вот почему вам нужно время даже для того, чтобы обнаружить свою божественную природу. Вы слишком многое в себе осуждаете, так что не можете представить, что вы можете быть Богом. Вы также не можете представить, как может быть Богом Будда, Христос.

Когда Христос объявил: «Я есть Бог», он просто говорил вам: «Вы есть Бог. Посмотрите! У меня есть мужество это провозгласить это. Вы также участвуйте, увидьте главное: я есть та же плоть, что и вы, я имею то же тело, что и вы». В Христе нет ничего особенного: единственная особенность – это мужество. В остальном он совершенно такой же, как и как вы. И я совершенно такой, как и вы: единственная особенность состоит в том, что я уважаю себя, а вы себя не уважаете, я люблю себя, а вы себя не любите.

Вы также очень подозрительны. Вот почему я называю себя Бхагаван. Спрашивают: почему? Потому что я есть! И вы также есть, но вы лишены мужества. Моя буддистская практика строится так, что вы сможете прибрести мужество, сможете стать смелыми, сможете называть вещи своими именами и сможете видеть вещи такими, какими они являются.

Я не снабжаю вас никакой лестницей. Её бы вам очень хотелось, потому что тогда вы сможете откладывать. Я просто говорю вам: «Прыгните ... и будьте! Сделайте квантовый скачок!»

Между вами и Богом нет промежуточных станций. В момент концентрации в своём мужестве вы заметите, что установка вдруг изменится: Бог проявится в миллионах форм. И в то мгновение, когда вы станете Богом, Богом станет всё существование. И если кто-то скажет: «Я есть Бог, а ты Богом не являешься», то он обманщик, шарлатан, он играет в игру, он спотыкается на эго.


Второй вопрос:


Со времени возвращения в Пуну две недели тому назад я ощущаю в себе привязанность к вам. До этого я никогда не задумывалась, как долго вы будете оставаться в своём теле. Теперь мне хочется, чтобы вы оставались в нём надолго. Я думаю о вас в моём будущем, так как у меня так мало других привязанностей. Я чувствую очень сильное желание находиться в вашем физическом присутствии. Это предпочтительнее, чем ощущение, что вы со мною, испытываемое на Западе.

Является ли это этапом, через который проходит ученик, оказываясь ближе к Учителю, или происходит что-то не то, вот, что мне хотелось бы знать.


Самбодхи, привязанность ко мне означает первый этап ученичества. И это не та привязанность, которую вы знали раньше. Те привязанности были разновидностью уз. Вы были привязаны к своим цепям. Теперь вы испытываете привязанность к свободе. Быть привязанным к Учителю означает находиться в состоянии любви, влюбиться в свободу.

Учитель – это тот, кто делает свободу возможной для вас. Будьте привязаны, не беспокойтесь. Не расстраивайтесь просто из-за слова, не думайте, что этот вид привязанности был вам знаком раньше. Все ваши прежние привязанности – мимолётны, они приходили и уходили, они временны. Эта же привязанность не уйдёт. Вы уйдёте прежде этой привязанности. Вы исчезнете. Эта привязанность приходит, чтобы убить вас, разрушить вас, уничтожить вас. Все те другие привязанности не уничтожают, они появляются, чтобы вас усилить. Вы предаетесь любви с мужчиной или женщиной и вы привязаны, существенно привязаны, потому что она питает ваше эго. Она даёт вам чувство значительности: вы – кое-что. Вы привязаны к деньгам, потому что деньги питают ваше эго. Вы привязаны к власти, к уважению, респектабельности, потому что все эти вещи дают вам чувство, что вы есть.

Быть привязанным к Учителю означает совершить самоубийство.

Это правильное начало, Самбодхи. Теперь ты действительно предалась ученичеству.

Самбодхи пришла сюда случайно. Она попала сюда из-за Амитабха, к нему она была глубоко привязана. Когда Амитабх приехал сюда, приехала и она. Амитабх стал санньясином, и она стала санньясином. Благодаря Амитабху она встретилась со мной. Сейчас, впервые, я увидел проблеск в её глазах. Она обращается ко мне непосредственно. Однако возникает эта проблема привязанности. Но это привязанность к чему-то огромному, чему-то необъятному, вы потеряетесь в ней.

Это ново для вас, совершенно ново, и возникает страх, и ум старательно рассуждает, что это снова привязанность. А ум никогда не был против других привязанностей, запомните это. Ум никогда не боялся других привязанностей, ум всегда был за привязанности. Теперь впервые ум будет говорить: «Что ты делаешь? Ты приобретаешь привязанность!» Теперь ум станет святым и будет проповедовать: «Это привязанность. Не приобретай её. Остерегайся, ты попадёшь в ловушку». Этот же ум никогда раньше не говорил вам таких вещей. В действительности он всегда ввергал вас в глубокие привязанности. Ум существует благодаря привязанностям.

Сейчас привязанность совершенно другого рода – ум испуган. Ум будет говорить: «Если ты предпримешь этот шаг, это будет самоубийственно». Ум создаёт новые рационализации, философствует.

Ты говоришь, Самбодхи: «Со времени возвращения в Пуну, две недели тому назад...» Но не только тебе стало это известно. Две недели назад, когда ты пришла сюда и когда я увидел тебя в первый раз, я обратил внимание на твои глаза: они были направлены на меня, впервые между нами не было Амитабха. Это хороший опыт. Теперь ты действительно стала санньясином. Теперь происходит инициация, посвящение. В первый раз она прошла кое-как. Я инициировал тебя, потому что знал о потенциальной возможности. Я видел, что рано или поздно ты полюбишь меня, так что со временем станешь ближе. Годятся любые предлоги: Амитабх – прекрасный предлог.

И это будет полезно и для Амитабха, потому что он освободится от бремени. Ему искренне хотелось, чтобы Самбодхи смогла обращаться прямо ко мне, непосредственно, а не через него. Он был немного смущён. Теперь он будет счастлив, что это случилось.

Теперь не надо колебаться.


«Со времени возвращения в Пуну две недели тому назад я ощущаю в себе привязанность к вам. До этого я никогда не задумывалась, как долго вы будете оставаться в своём теле. Теперь мне хочется, чтобы вы оставались в нём надолго».


Ученичество началось.

Учитель не только душа: он и тело тоже. И когда вы приходите к Учителю ближе, первое, что начинает вас манить, – его тело. Вы будете удивлены, узнав это, я раньше об этом никогда не говорил: материальная сущность Учителя начинает изменять вашу материальную сущность. Его материальная сущность становится заразной. Ваша душа изменится позднее, сначала её изменить нельзя. Изменения должны продвигаться от внешнего к внутреннему, от внешней оболочки к внутреннему содержанию. Сначала следует преобразить храм, только потом проявится божественное. Естественно, поэтому существует глубокая связь с телом Учителя. Не случайно тела многих Учителей были защищены от действия времени. Материальная сущность, грубое тело, где была достигнута просветлённость, преобразует своё качество. Она вибрирует в новом ритме. Быть близко от неё означает быть охваченным её вибрациями. Касаться тела Учителя означает отведать его тела. Вот почему Иисус говорит: «Ешьте меня, пейте меня».

Учителя нужно есть, пить. Учителя нужно переварить, прожевать, так чтобы он вошёл в глубочайшее места вашего существования. Тело есть начало, а начало тоже должно быть преобразовано. Только преобразованное тело познает преобразованное бытие. Только в ином ритме телесных вибраций познаете вы Бога, потому что изменится точка зрения.

Поэтому совершенно естественно, что ученик становится привязанным к телу своего Учителя. Даже когда Учителя не станет, телу продолжают поклоняться. Волосы Мухаммеда хранятся в Шринагаре, в мечети: просто волосы! И это производит потрясающий эффект на тех, кто знает, потому что у этих волос та же вибрация, что и у Мухаммеда. Они продолжают вибрировать тем же образом, они содержат тончайшее послание. Настоящий Коран содержится в тех волосах.

Дерево, под которым Будда достиг просветления, сохранялось в течение 25 веков, потому что имело иную вибрацию. Ни одно дерево во всём мире не обладало подобной вибрацией. Это дерево уникально. Оно видело, что произошло нечто. Когда Будда преобразился, дерево конечно, впитало в себя все те вибрации. Оно напилось ими. Эти вибрации перешли в собственные вибрации дерева. И до сих пор оно вибрирует так же. Сидеть под деревом Бодхи – огромное переживание – но только, если вы знаете. Только если вы являетесь осознающими и бдительными и если вы испытываете любовь к Будде, тогда дерево откроет вам свой секрет.

Даже при жизни Учителя чувствуют только те, кто восприимчив, но те, кто действительно восприимчив, продолжают чувствовать, даже тогда, когда Учителя нет в живых. Любая малая вещь от тела Учителя, комната, в которой он жил, дерево, под которым он стал просветлённым, имеют это качество, что-то от запредельного.

Просветление заразно как любая болезнь. А когда живёт великий Учитель, болезнь приобретает размеры эпидемии. Вы здесь не только для того, чтобы слушать меня, потому что вы умеете это делать, читая книги, слушая записи на магнитофонах. Вы здесь затем, чтобы вкусить плоти, которая преобразовалась вместе со мной. И такое желание естественно, в этом нет ничего неверного.


«До этого я никогда не задумывалась, как долго вы будете оставаться в своём теле...»


Раньше вы не были связаны со мной, теперь вы связаны. Вы не были затронуты мной, теперь вы затронуты. Вы не были преданы мне, теперь вы преданы. Теперь некоторым образом моя судьба становится и вашей судьбой тоже.


«Теперь мне хочется, чтобы вы оставались в нём надолго».


Если я нужен вам, даже если я нужен только одному человеку, я останусь надолго. Всё будет зависеть от вашей потребности. Насколько я нужен, настолько я могу остаться. Мои собственные потребности удовлетворены, я могу уйти в любой момент. Мне тут нечего делать. Всё, что должно было быть сделано – сделано, всё, что следует пережить – пережито. Я свершился, исполнился. В это мгновение я готов уйти, готов уйти в любое мгновение, совершенно безразлично, когда.

Но, если я нужен вам, ваша искренняя нужда будет удерживать меня в теле. Если вы желаете меня и моего напутствия, если ваша жажда достаточно сильна, это может удержать меня в теле. Только это может удержать меня. Собственных корней в теле у меня больше нет. Но ваша потребность, ваши желания, ваши стремления, ваше искание истины, если оно достаточно сильно, достаточно велико, дадут мне возможность оставаться долго. Всё зависит от вас.

Поэтому не беспокойтесь, что вы предаетесь какому-то неправильному роду желаний. Это всё абсолютно естественно.


«Я чувствую очень сильное желание находиться в вашем физическом присутствии. Это предпочтительнее, чем ощущение, что вы со мною, испытываемое на Западе».


Нет никаких проблем, просто будь здесь, Самбодхи! Я создал это поле Будды для всех, кому нужно быть со мной, кто хочет быть со мной связанным не только духовно, но и материально. Я – материальный спиритуалист, или спиритуальный гедонист. Чтобы описать меня, годится любой парадокс.


Третий вопрос:


Сегодня вы говорили о любви и смерти, о важности переживания любви для сознательного приятия смерти. Никогда я не испытывал глубокой любви, только поверхностные привязанности. Я даже себя не люблю, так как же я могу любить другого? Я знаю, нет ничего, что я могу сделать, чтобы выйти из этого тупика, так как всему своё время, и в нужное время то, что нужно, произойдёт. Но так ли это, может быть я могу делать что-нибудь ещё, кроме ожидания?


Первое, не утешайте себя. Утешение – не путь к реальному пониманию. Верно, что нет ничего, что вы могли бы сделать, но это может быть просто утешением, видом пораженчества. Тогда это неистинно. Даже правда может быть использована как ложь, всё зависит от вас. Это ведь в вашем уме: «Что я могу сделать? Остаётся только ждать», но ваше ожидание будет бесполезно, потому что оно несёт оттенок пораженчества, оно пессимистично.

Существует другой вид ожидания, который не бесполезен, ожидание, которое пламенеет, ожидание, которое страстно, которое наполнено молитвой, ожидание, походящее на утешение, ожидание, которое приходит как понимание.

Что такое понимание? Понимание есть следующее: «Я не могу делать по-своему, но Бог может сделать что-то через меня», Тогда любой момент станет полезным моментом, и любой сезон – нужным сезоном. Нет специального момента, когда происходит просветление. Просто так уж случается: весной цветут цветы, цветут все цветы. Если бы существовали сезоны, когда происходит просветление, многие люди стали бы просветлёнными. Но таких сезонов нет. Поэтому, раз уж речь идёт о просветлении, для него всегда весна, всегда нужный сезон. Почему же оно не случилось с вами?

Повторяю, ожидание – единственное, что вы можете делать. Но помните, это должно быть ожидание, полное молитв, полное устремлений, великой интенсивности, а не бесплодное, не летаргическое ожидание. Ожидание с очень и очень активной деятельностью, энергичное, а не пассивное. Есть два различных вида ожидания.

Когда вы ждёте вашего возлюбленного, в этом нет пассивности: вы воспламенены, вы полны энергии. Вы никогда не бываете так наполнены энергией, как ожидая вашего возлюбленного. Вы весь – сознание. Жёлтый лист проносится на ветру по дороге, а вы вздрагиваете и открываете дверь: «Может быть, это она пришла?» Пройдёт почтальон, и его шаги также услышаны, вы бежите отпирать: «Может быть это она?» Каждый звук становится её звуком. Поднимается ветер и стучится в дверь, вы бежите: «Это она!» Это не летаргия, вы не валяетесь в постели. Вы активно ждёте.

Мне кажется, что спрашивающий находится в состоянии пораженчества, пессимизма, летаргии. Если ждать в состоянии летаргии, этого не произойдёт. Тогда не будет времени для весны.

Вся ваша энергия должна быть здесь, должна вибрировать, пульсировать, течь, даже если вы ждёте и ничего не делаете. Что же вы можете сделать? Что можно сделать? Человек сам по себе мал, но он может молиться, может кричать и плакать.

Пусть ваше ожидание будет полно слёз, пусть ваше ожидание не будет пассивным, но бесконечно, интенсивно активным. Вот что нужно делать.

Настоящее противоречие не между ожиданием и деланием. Настоящее противоречие между активным и пассивным ожиданием. Активное и пассивное ожидание – враги. Делание и неделание – не враги.


Вы говорите: «Сегодня вы говорили о любви и смерти и о важности переживания любви для сознательного приятия смерти. Я никогда не испытывал глубокой любви, только поверхностные привязанности».


Причина, может быть, кроется в том, что вы называете те привязанности поверхностными, вот поэтому вы и не были способны искать глубокую любовь, вы вынесли приговор. Назвать что-то поверхностным означает предохранить себя от углубления в это. Никому не хочется уходить в что-то поверхностное. Это слово значительно. Что означает «поверхностное»? Это просто значит, что вы касались поверхности чего-то. Если вы идёте в глубину, это становится глубинным. Любая поверхностность имеет в себе глубину, иначе она не была бы поверхностной. Поверхность океана возможна только потому, что в океане есть глубина. Поверхность содержит глубину, а глубина не может быть без поверхности. Просто надо смотреть в корень.

Любое поверхностное может стать глубинным, это зависит от вас. И всё глубинное может стать поверхностным, это тоже зависит от вас. А людей научили осуждать всё поверхностное. Они лишены права испытать глубину жизни. Всё поверхностно. Вы влюбляетесь в женщину – это поверхностно! У вас дружба – это поверхностно! Любите цветы – это поверхностно! Потому что цветы преходящи. Ваши религии обычно говорят: «Ищи вечного. Не испытывай любви к преходящему». А преходящее содержит в себе вечное! Мгновение есть вечность. Волна содержит в себе океан. Если вы осуждаете волну, вы никогда не узнаете, что есть океан.

Отбросьте осуждение. Забудьте все эти слова: поверхностный, преходящий, временный, мирской, это все опасные слова. Раз вы начали ими пользоваться, раз вы начали испытывать к ним привычку, вы предохранены от любой глубины. Это то же самое, что осуждать дверь: «Дверь есть дверь. А я ищу храм». Но куда бы вы ни пошли, сначала вы найдёте дверь, а потом – храм. А вы выступаете против двери, и продолжаете движение дальше. Вы никогда не попадёте ни в какой храм. Дверь принадлежит храму. Она так же божественна, как божество внутри.

Научитесь уважать преходящее, и скоро вечное постучится в вашу дверь. Любите поверхностное! Любите физическое! Будьте чувственны, будьте сексуальны. Не осуждайте двери за то, что они только двери. Только через них вы войдёте внутрь чего-то, что не сексуально и не чувственно. В этом таинство жизни: чувственное ведёт к нечувственному, сексуальность ведёт к несексуальности. Тело ведёт в душу, а мир становится дверью к божественному, к Богу.


«Я никогда не испытывал, – говорите вы, – глубокой любви»


Как вы можете испытывать глубокую любовь? Во-первых, всё, что вы переживали, вы называли поверхностным. Во-вторых, хотя вы никогда не испытывали глубокой любви, но у вас есть, должно быть, идея, что представляет собой эта глубокая любовь. Этакий совершенный идол. Такую любовь вы никогда не найдёте, потому что в жизни всё смешано. В жизни смешаны небо и земля. Вы никогда не найдёте чистого неба и чистой земли. Вы будете удивлены, узнав, что все великие религии распространяются в мире теми же путями, что и эпидемии. Тем же путём, который использовала чума, продвигалось христианство. Но вы не можете осуждать христианство за то, что всё идёт одними и теми же путями.

В жизни всё перемешано. Следует понимать, что в этом как раз и состоит разнообразие жизни. И следует также уметь различать разные стороны жизни. Проникните за поверхность, и вы достигнете глубин. Проникните внутрь тела, и как долго сможете вы избегать душу? У людей есть великие идеи о любви, о том, какой она должна быть. Это нереальные идеалы любви. Люди не могут реализовать эти идеалы, они чувствуют себя обречёнными.

Отбросьте все идеалы любви. Вы не знаете, что такое любовь. Всё, что вы знаете, вы знаете поверхностно, а то, чего вы не знаете, вы заимствуете у поэтов и философов. И так продолжается снова и снова. Вы не знаете, что такое глубокая любовь. Вам знакомо поверхностное чувство? Так поначалу этого вполне достаточно, уходите в поверхностное, уходите в него полностью, и, уходя в него полностью, вы столкнётесь с глубинами, с сокровенным. И вы будете удивлены, что это не имеет ничего общего с идеалами, которые вынашиваются людьми. Это настолько неопределимо, что никаких определений недостаточно, никакие определения недостаточны. И это так таинственно, что никакие объяснения невозможны. Этого нельзя свести ни к какой теории. Примите обычное: необычное сокрыто в нём.

И ваше ожидание будет только глупым, пассивным, мёртвым ожиданием, видом деятельной летаргии. Бог не появится, это не ожидание Бога. Явится только смерть. Из такого вида ожидания появится только смерть, больше ничего.

И не откладывайте, не играйте в эти игры. Это игры ума.


Вы говорите: «Я знаю, нет ничего, что я могу сделать...»


Откуда вы знаете? Как вы можете знать, что ничего нельзя сделать? Вы сделали всевозможное? Вы пришли к этой точке зрения благодаря вашему опыту? Тогда вы не задавали бы вопрос: «Можно ли что-нибудь сделать ещё, кроме как ожидать?» Вы ищете, что бы ещё сделать? Что-то едва ощущается в темноте, но вы поддерживаете себя тем, что «всему своё время, в нужное время что нужно – то произойдёт».

Это – клише. Отбросьте его. Вы слышали его слишком часто, оно вошло в ваше сознание. Это только поддержка себя. Такая поддержка может оказаться ядом. Это возможность для ума отложить. Ум никогда не хочет пускаться во что-либо, он только желает, он живёт желаниями. Напротив, если желания осуществляются, ум это расстраивает.

Есть красивая поэма Рабиндраната Тагора. «Я искал Бога много-много жизней, и я видел Его всегда где-то вдалеке, пролетающим у самых звёзд. Моё страстное желание становилось всё сильнее и сильнее, и я искал и искал. И был очень счастлив в своих исканиях, чрезвычайно счастлив. И вот однажды это случилось: я достиг дома, где жил Бог. Я прочёл табличку, я был охвачен трепетом, я весь был радость. Итак, я прибыл! Мне оставалось только постучать в дверь. Тут ум сказал: „Подожди минутку, дважды подумай. Может быть, действительно, ты Его там найдёшь. Но что тогда? Если Он действительно там, что ты будешь делать? Как будешь жить? Ты жил желанием Его, ты жил желанием. Ты – искатель, ты – исследователь. Тебе остался один путь, ты знаешь, как быть. Если ты Его найдёшь, ты будешь связан. Что ты будешь делать тогда?“ И я действительно испугался. Вся радость исчезла. Это было нечто очень важное, следовало прислушаться. Если я постучу в дверь, а Он откроет и заключит меня в объятия, что тогда? Куда я пойду отсюда? Тогда я навсегда останусь в его объятиях. Он, может быть прекрасен, но – это мой конец, конец моего мира и моего пути, который мне всегда был известен, а это так прекрасно, искать и исследовать. И я снял туфли и, держа их в руках, спустился по лестнице, потому что боялся, что Он может услышать шум, подумать: „Там кто-то есть“ – и открыть дверь. Спустившись, я бежал так быстро, как никогда до этого не бегал. С того момента, когда я убежал от Него, я больше не оглядывался назад. Я опять стал искать и опять спрашивал людей: „Где же Бог?“ И вновь временами я видел Его где-то далеко среди звёзд. Я начинаю поиски и я ищу постоянно, но так как я знаю, где Он живёт, я избегаю этого дома. Я брожу в других местах».

Ум существует в желании. И наилучший путь продлить желание – впасть в глубокую летаргию и ждать прихода своего времени. Оно никогда не придёт, потому что «своё время» всегда здесь. Оно приходит, только когда вы полностью воспламенены, а с другой стороны, оно всегда здесь. Когда вы воспламенены, когда вы становитесь весною, вы – в непосредственном контакте с весною, которая существует вечно. Не впадайте в летаргию.

Я слышал...


После пирушки лягушки страдали от ужасного похмелья. «О, дорогая, – заметила одна, – хорошо бы, чтобы у нас был аспирин». В это время черепаха, которая неторопливо двигалась в переделах слышимости их разговора, сказала: «Вот что, ребята, я собралась в деревню и принесу вам аспирин, если он вам немного поможет».

«Дружище, в самом деле? Это так любезно с твоей стороны!» – ответили лягушки. И черепаха отправилась в путь.

Более двух недель никаких известий не было ни о черепахе, ни об аспирине. Тогда одна лягушка говорит другой: «Ты уверена, что на черепаху можно положиться? Она ушла ужасно давно». На это замечание черепаха, которая спокойно отдыхала за камнем, сказала: «Если вы так говорите за моей спиной, я пожалуй, вообще не пойду за аспирином».


Вы всё время живёте в некотором летаргическом сне, и ничего с вами не случается. Я не говорю, что Бог не является тем, кто ждёт. Он случается только с теми, кто ждёт! Но ожидание имеет разные качества. Ожидание должно быть пламенным, только тогда Бог явится. Каждый фибр вашего существа должен бодрствовать, быть бдительным: в любой момент это может случиться, – как можете вы погружаться в сон!

Известно, что Иисус снова и снова говорил своим ученикам: «Проснитесь, не погружайтесь в сон». И он рассказал притчу, где хозяин говорит слугам: «Я ухожу в паломничество, но могу вернуться в любой день, в любой момент, днём или ночью. Вы должны бодрствовать двадцать четыре часа, потому что я могу прийти в любое время. Я приду без предупреждения».

Вот вам ситуация: слуги должны быть начеку день и ночь, они должны оставаться бдительными, потому что хозяин может вернуться в любой момент.

Бог тоже может прийти в любой момент – вы должны быть бдительными, внимательными. Ваше ожидание должно быть бдительным, внимательным, интенсивным! В этом ваше деяние. Ожидание не против деяния. Ожидание – высший вид деяния, тончайший его вид. Ожидание – величайшее искусство деяния.


Четвёртый вопрос:


Почему говорят, что жизнь необычнее, чем вымысел?


Потому что жизнь есть! А вымысел лишь отражение жизни: как он может быть необычнее, чем жизнь? Вымысел – только часть жизни. Жизнь – законченное целое: она не имеет ни конца, ни начала. А ваш вымысел начинается и кончается.

Я знаю человека, который всегда читает романы с середины. Я спросил его: «В чём дело?» Он ответил: «Таким путём вы дольше остаетесь в неизвестности: начало неизвестно, конец неизвестен. Если же вы начинаете с середины, вы испытываете любопытство только относительно конца. А мне любопытно вдвойне. Я испытываю большую радость!»

В жизни – так же. Она всегда с середины. Всегда в середине. Начало неизвестно. Религии старались как-то воссоздать начало. Все философии на тему, как начинался мир, не более чем нонсенс, потому что мир никогда не начинался. Он всегда пребывал в середине. Это загадка, но ум ищет начала.

И тогда находятся люди, которые дают ответ. Они говорят: «В определённый день Бог создал мир». А что Он делал до этого? Просто сидел там тупо? И как долго он там сидел? Христиане говорят: «Бог создал мир точно за 4004 года до Христа. Он начал в понедельник и закончил вечером в субботу, а в воскресенье отдыхал». Тогда что Он делал до этого? Всю необъятную вечность до этого? Ему, должно быть, было очень скучно. Он должен был покончить с собой или сойти с ума от тоски.

Мир никогда не начинался. Как может быть начало у всеобщего? Потому что, даже если начало задумано, вам понадобится немного чего-то до начала, и тогда ваше начало уже не будет началом. Вам, например, понадобится пространство. Бог говорит: «Да будет свет». Но где? Нужно иметь это «где». Понадобится время. Как может вдруг начаться понедельник? Вне времени? До него понадобится воскресенье, иначе как же можно назвать понедельник понедельником? Это было бы абсурдно.

Нет, мир не имел начала и не имел конца. Он просто длится и длится, и всё так взаимосвязано, и всё так переплетено, что нет ничего разделённого. Я – в вас, вы – во мне. Вы – в деревьях, деревья – в вас. Вы – в камнях. Самый удалённый уголок, если такой есть, связан с вами. Коснитесь маленького комарика, и вы прикоснётесь к существованию. Поцелуйте женщину, и вы поцелуете единое, потому что женщина есть часть единого. Когда вы целуете женщину, вы также целуете её мать и мать её матери. Вам, может быть, это не нравится, но с этим ничего нельзя поделать, миллионы и миллионы тёщ в очередь стоят за вашей женой. И вы поцеловали также ребёнка, который собирается родиться у этой женщины и у детей его, и детей этих детей, и всё будущее. Потому что женщина будет постоянно отражаться, она будет жить в дочери, в дочери дочери, и она будет продолжать жить миллионом способов.

Когда вы целуете женщину, вы целуете также всё прошлое и всё будущее. Прикоснитесь к реальности где угодно, и вы коснётесь всеобщего, тотального. А всеобщее огромно, неизмеримо.

Жизнь всегда необычна, потому что она – великая тайна.

Я слышал о некоем докторе Смартассе.


Однажды жили два молодых человека, которые были близкими друзьями. Как-то раз, беседуя за ленчем, они к большому своему удивлению обнаружили, что оба посещают одного и того же психотерапевта доктора Смартасса. Сверив заметки, они согласились, что доктор компетентен и полезен. Он был также до безразличия спокоен и до напыщенности уверен в себе. Едва ли был способ чем-то его потрясти, заставить почувствовать себя неловко, как он часто делал с ними.

Развеселившись, молодые люди составили план, как выбить доброго доктора из колеи. Вместе они продумали сон и отрепетировали рассказ о нём, так что каждый мог представить его как свой собственный. Ближайший понедельник был приёмным днём. Первый молодой человек пойдёт на приём первым, утром, и расскажет свой сон. Его друг повторит это же в своё посещение в тот же вечер. Давайте посмотрим, как доктор Смартасс воспринял это.

В понедельник первый приятель пошёл утром и подробно рассказал отрепетированный сон. Он скрывал своё тайное веселье, пока психиатр интерпретировал сон. В тот же вечер его друг, не моргнув глазом, продолжил представление, рассказав этот же сон как свой собственный. Каждая деталь второго рассказа была такой же, как в первом случае.

Молодой человек с восторгом наблюдал, как несвойственное ему изменение появилось на лице доктора. «Бог мой, это странно, – сказал тот, – в третий раз сегодня я слышу в точности один и тот же сон».


Жизнь является необычной. В ней действительно кое-что происходит.

Жизнь необъяснима. Все объяснения не имеют смысла. Те, кто понимает мистерию жизни, не дают ей никаких объяснений. Они помогают вам переживать мистерию, но они не демистифицируют её. Вот чем отличаются друг от друга наука и религия. Усилия науки целиком направлены на демистификацию существования, на объяснение всего. И всякий раз, как что-то объясняется, чудо теряется. Тогда любовь становится только гормонами, тогда в любви не остаётся ничего, кроме химии. Тогда всё, что вы делаете, всё, что с вами происходит, становится мирским, совсем обычным, поверхностным, не имеющим в действительности никакого значения.

Только подумайте... вы любите женщину благодаря химическим процессам, происходящим в вас. Потому что определённые вещества освобождаются в вас, определённые гормоны движутся в вашей крови, вот почему вы чувствуете себя сексуально возбуждённым, наступает эрекция. Если убрать те гормоны, изменить химические процессы, вы не станете испытывать влечения. Вся любовь исчезнет. В тот момент, когда вы думаете о химии любви, любовь исчезает. Остаётся только химия: две химические лаборатории, оказываются, привлекают друг друга, вы почти жертвы химии. Радость, счастье, великолепие, красота – всё уходит.

Учёный пытается выдавать ответы, хотя и заблуждается во всём. Но люди ещё не увидели этого. У нашего века есть один величайший недостаток: учёные нашего века несостоятельны, предельно несостоятельны! А происходит это потому, что учёные нашего времени всё ближе и ближе подходят к истине, и чем ближе, тем более озадаченными они становятся, чем ближе к истине, тем более таинственной и непознаваемой она оказывается.

Альберт Эйнштейн сказал перед смертью: «Мир для меня теперь более непознаваем, чем когда я начинал свою работу. Я начал с идеи, что смогу кое-что объяснить, мне хотелось сделать вещи более понятными, хотя бы в небольшой части, но мне хотелось создать немного объяснений. Но все объяснения, которые существовали в моей юности, теперь прекратили своё существование. Я в растерянности. Я умираю не физиком, а мистиком. И в следующий раз, если я вернусь, мне бы хотелось родиться водопроводчиком гораздо больше, чем физиком».

Великое утверждение, потому что водопроводчик больше знает о тайне жизни, живёт ею, радуется ей. Под «водопроводчиком» Эйнштейн имеет в виду следующее: «Мне хотелось бы быть обыкновенным человеком, совсем простым человеком: фермером, садовником, водопроводчиком. Мне не хотелось бы беспокоиться о демистификации существования. Мне гораздо больше хочется проживать его, переживать его. Мне больше хотелось бы петь о нём, танцевать в нём».

Жизнь действительно непонятна, и в этом основное требование религии к миру. Религия позволяет вам уйти в мистерию без демистификации. Вот где теология делает ошибку. Теология – не религия. Теология так же, как и наука, пытается найти объяснение. Учителя дзэн правы, когда смеются в ответ на ваши вопросы, и суфии совершенно правы, отвечая совершенно абсурдно на ваши вопросы. Ответ вовсе не имеет отношения к вопросу. Если вы озадачены – это великий шаг. Если вы забыли ваши знания, если вас не интересуют ваши объяснения, это действительно великий шаг к Богу.

Живите, не объясняя, и вы будете жить религиозной жизнью.


Пятый вопрос:


«Я чувствую себя в гармонии со всем написанным вами – почти как ваш современник. Уверен, это чувство изменится, если я стану санньясином. Будет ли это изменение благотворным?»


Чувствовать себя в гармонии с написанным мною – одно, чувствовать себя гармоничным тотально – другое. Убеждённый моими книгами, вы не будете меняться, это просто увеличит ваши познания. Если же вы окажетесь в гармонии со мною, это разрушит вас, уничтожит вас, преобразит вас. Когда вы читаете, вы – Учитель, вы обладаете книгой, и вы можете постоянно искать пути и способы защитить себя от книги, а книга не может сделать многого, вы способны интерпретировать её по-своему.

Вот, должно быть, что вы делаете. Вот почему вы говорите: «Я чувствую, что нахожусь в гармонии с написанным вами, почти как современник». Наше эго утверждается через это.

Что происходит на самом деле: вы не убеждены тем, что я говорю, в действительности вы убеждаетесь всякий раз, что то, о чём вы думали до того, оказалось правильно! «Бхагаван тоже согласен со мной». Вот чем является то, что вы принимаете за гармонию. Получается, что не вы в гармонии со мной, а я в гармонии с вами. А с книгой вы можете это сделать очень легко: вы можете забыть те части, что не согласны с вами, или можете так интерпретировать их, что они начнут казаться вам подходящими. Книга мертва, вы можете делать с книгой всё, что угодно. Я живой, и я так противоречив. Мне нравятся противоречия. В них моя пища. И если сегодня вы согласитесь со мной, завтра я буду порождать сомнения. Если вы опять согласитесь со мной, на следующий день я опять создам сомнения. Снова и снова вы будете расслабляться и забывать соглашаться со мной: «В чём дело? Этот человек постоянно противоречит себе каждый день!»

Так и задумано, чтобы вы перестали соглашаться со мной умом. Тогда возникает согласие иного рода – преобразование – вы начинаете соглашаться с моей сущностью. В этом истинная гармония.

Санньяса есть не что иное, как жест с вашей стороны, что вы готовы идти со мной в сумрак неизвестного, что вы доверяете мне, что теперь вы готовы не только слушать мои размышления, но вы готовы слушать и моё молчание. Книга может дать вам только размышление, она не может дать вам пауз между ними. А они, в действительности, значимы, они на самом деле важнее, чем слова.

Смотреть мне в глаза более важно, чем читать мои книги. Сидеть рядом со мной, ощущать меня, быть охваченным мною, открыть мне своё сердце – вот в чём тут штука. Книга может произвести только одну работу: она должна привести вас ко мне. И всё. Тогда её работа закончена. Книга не конец, книга только начало. Не останавливайтесь там.

Вы, должно быть, испытываете очень яркое чувство, вот почему вы говорите «почти как современник». Вы неправы! Современником со мною вы будете существовать вне времени, так как я существую вне времени. Я не существую в XX веке. Я не мыслитель. Вы можете быть согласны с Бертраном Расселом. Если вы думаете подобным образом, с той же логикой, с теми же заключениями, тогда вы являетесь современником Бертрана Рассела. Но быть современником Будды – совершенно другой феномен. Вы должны будете глубоко войти в молчание, потому что Будда существует в молчании, Будда существует вне времени. Он существует в вечности. Вот почему даже сегодня вы можете стать современником Лао-цзы. Проходят века, а вы можете в любой момент стать современником Христа. Всякий раз, когда вы превосходите время, вы становитесь современником великих просветлённых.

Только соглашаясь с моими мыслями, вы не станете моим современником. Вы будете современником моих мыслей и это всё, но не со мной. А я не мысль, но опыт.


Вы говорите: «Уверен, что чувство изменится, если я стану санньясином».


Конечно. Это ведёт к изменениям, это должно изменять. Вы будете чувствовать совершенно иначе. Эго начнёт исчезать. Оно будет отмирать.

Стать санньясином означает для вас стать учеником. Вы оставляете свой ум, теперь вы всё больше и больше будете в гармонии с моими вибрациями. На Востоке это называют сатсанга: быть в присутствии Учителя, видеть Учителя, прикасаться к Учителю, чтобы Учитель касался вас, чтобы Учитель наблюдал вас. Это не вербальное общение. Вербальное общение имеет свою собственную цель. Вы не можете начать без вербального общения, вот почему я должен постоянно говорить. Если бы я здесь был совершенно молчалив, вас здесь не было бы. Вы здесь потому, что я говорю.

Но если вы остаетесь здесь только для того, чтобы слушать меня, вы упускаете главное. Тогда, хотя вы воспринимаете, слова оказываются мёртвыми у вас в руках. Какими бы тёплыми и живыми они ни были, когда употреблял их я, как только они попадают в ваши руки, они превращаются в холодные мёртвые камни. Если вы не стали современником моей сущности... а это может произойти только в медитациях. Медитация – мост между Учителем и учеником.

Вы изменитесь, вы обязательно изменитесь. Вы должны изменяться, но вам ещё не скучно со мной? Только тупица может оставаться счастливым при обычном образе жизни, только бесчувственный человек может быть счастлив при обычном образе жизни. Чувствительный человек рано или поздно начнёт ощущать: «Я попал в колесо. Я двигаюсь в порочном круге». Чем более вы чувствительны, тем скорее распознаете, что существует потребность в трансформации, в радикальной трансформации, что существует потребность пройти через революции, что нужна ломка и преодоление.


Шестой вопрос:


Я слышал, что в тот момент, когда вы давали санньясу вашей матери, вы сошли со своего стула и припали к её ногам. Эта уникальная ситуация взволновала меня. Удовлетворите, пожалуйста, моё желание узнать побольше об этом. Кто важнее – мать или гуру?


Они оба превосходят друг друга.

Сам вопрос неправомочен. Вся формулировка похожа на вопрос: «Что важнее, курица или яйцо?» Они неразделимы. Курица – состояние яйца, яйцо – состояние курицы.

Спрашивать, кто важнее – мать или гуру, мать или Учитель – можно только в том случае, если вы не понимаете, что такое мать и что такое Учитель. Оба относятся к некоторому определённому общему типу, оба дают рождение. Вот почему они сравнимы. Мать даёт рождение физическому существу, первое рождение происходит через мать. Второе рождение – через Учителя. Учитель является матерью! Стать учеником означает попасть в утробу Учителя. Атмосфера вокруг Учителя есть утроба: через утробу Учителя, через его окружение, через превращение в часть его энергии происходит второе рождение. Вы становитесь дважды рождённым, двиджей. Это имел в виду Иисус, когда говорил: «Если вы не родитесь вновь...»

Второе рождение необходимо. Сначала вы будете жить только как физическое существо. Мать даёт вам только физическое тело. Храм создан матерью, божество должно быть рождено через Учителя.

Английские слова «mother (мать)» и «matter (материя)» происходят от одного корня. Оба имеют санскритский корень mathra. Это прекрасно, что слова мать и материя происходят от одного и того же корня. Что это означает?

Мать даёт вам материю, она снабжает вас материей. Мать – ваша материя, она – ваше тело. Мать – земля, Учитель – небо. Но помните, без земли нет неба. Невозможно без Божьего храма. Так что мать даёт вам удобный случай, но это только удобная возможность. Чтобы её реализовать, вам придётся найти Учителя.

Теперь эта ваша проблема: кто важнее, кто значительнее?

Без матери вас не было бы здесь. Без Учителя вы были бы здесь, но ваше пребывание было бы бессмысленно. В самом деле, относительно Учителя и матери, поскольку оба дают рождение, всё похоже. Конечно, более высокое рождение даёт Учитель, поэтому Учитель важнее. Но основание закладывается матерью, поэтому мать важнее. Поэтому я и говорю, что они важнее друг друга.


Вы спрашиваете: «Я слышал, что в тот момент, когда вы давали санньясу вашей матери, вы сошли со своего стула и припали к её ногам. Эта уникальная ситуация взволновала меня. Удовлетворите, пожалуйста, моё желание узнать побольше об этом».


Это – странное явление. Очень редко бывает так, что мать приходит, чтобы стать учеником собственного сына. Мария никогда не была ученицей Христа и его это сердило. Он хотел этого, потому что всем, чем он обладал, ему хотелось бы поделиться с матерью. Но она не стала его ученицей. Иисус был окружён толпой, и пришла Мария, кто-то в толпе сказал об этом. Но народу было слишком много, чтобы она смогла подойти, а она хотела поговорить с сыном. Кто-то сказал: «За толпой стоит твоя мать и ждёт тебя. Она хочет тебя видеть». Иисус ответил: «У меня нет никаких дел с этой женщиной». Это выглядело безобразно. Такие слова не подобают устам Иисуса. Но почему он сказал так: «У меня нет ничего общего с этой женщиной»? Она осталась женщиной. Иисус был рассержен, и его гнев можно было понять. Он рассердился из-за любви. Он хотел, чтобы его мать была преображена. Он делился своим светом с незнакомцами, а его собственная мать и его отец захотели остаться в темноте. Он скорбел об этом. Скорбь проявилась в гневе. Когда моя мать пришла принять от меня инициацию, я припал к её ногам, потому что она оказалась редкой матерью. Склониться перед своим собственным сыном действительно трудно и не всякому доступно. Это почти невозможно, припасть к стопам собственного сына, для этого нужно величайшее мужество. Для этого нужно отважиться разбить своё собственное эго. Я прикоснулся к её стопам не потому, что она моя мать, я прикоснулся к её стопам по той же причине, по которой, как я говорил, Иисус был разгневан. Причина та же: я был бесконечно счастлив. Такая редкость случается только раз в вечность. Я коснулся её стоп также и подругой причине. Дело в том, что после этого она уже не будет моей матерью, я не буду её сыном. Счёт был закрыт предельно прекрасно.

Это был решительный шаг. Всегда она думала обо мне, как о своём сыне. Теперь больше не так. Теперь она стала моей ученицей, а я её Учителем. Раньше она давала мне советы, она руководила мной: «Делай то, не делай этого». Теперь это всё невозможно. Теперь я буду направлять её, я буду давать ей советы, я буду приказывать ей делать то или это. Ситуация меняется радикально.

Она отважилась.

Я оценил её мужество, я оценил её непривязанность к эго. И счёт должен быть закрыт красиво: это был последний миг, когда я был для неё сыном, он останется в её сознании навсегда. С этого момента все связи порваны. Это начало новых отношений. Я прикоснулся к её стопам не только потому, что она моя мать. Я сделал это потому, что она осмелилась, она решилась на многое. Она отбросила своё эго.


И последний вопрос:


Верно ли, что при очень близких отношениях, когда один «играет» в доброго, понимающего, спокойного и расслабленного, для другого остаётся только быть нервным, напряжённым и суетным? Пожалуйста, объясните.


Да, определённый род равновесия всегда имеется во взаимоотношениях. Если один играет роль холодного, тихого, спокойного, другому приходится брать на себя весь гнев, сварливость, жестокость и агрессивность.

Только несколько дней назад Чайтанья Хари задавал вопрос: «Почему Сократ продолжал жить с это сварливой женщиной Ксантиппой?»

Вопрос очень актуальный, потому что сам Хари тоже живёт со сварливой и вздорной женщиной, с Кришной. Но вспомните, Сократ имел определённые особенности. Он жил слишком холодно, слишком философски. Ксантиппа была не так уж плоха, как кажется. Если углубиться в психологию, она просто была жертвой философа. Ей, бедной женщине, приходилось исполнять всю работу.

А в случае с Кришной? Кришна говорила мне: «Бхагаван, вы считаете Чайтанью святым? Нет, он не святой! Он лишь притворяется! Теперь Чайтанья Хари также будет ответственен, если Кришна превратится в Ксантиппу. Не она одна в этом виновата.

Здесь наблюдается некоторый вид равновесия. Когда два человека оказываются вместе, между ними устанавливается равновесие. Не старайтесь казаться холодным, иначе другой вынужден будет играть роль более горячего, чем нужно. Не старайтесь вести себя слишком по-ангельски, иначе другой будет дьяволом. Будьте естественны, будьте нормальны. Иногда хорошо быть сердитым, иногда хорошо быть печальным, иногда хорошо быть чёртом, иногда – небесным созданием.

Тогда оба остаются естественными, оба остаются нормальными. Нормальные взаимоотношения – взаимоотношения ада-рая. Когда один становится чёртом, другому не остаётся выбора. Ему отведена единственная роль: поступать противоположным образом. Это должно быть понято. Это одна из существенных проблем в мире.

Я слышал...


Однажды Авиценна, арабский врач и философ, прослышав о духовной славе Абель Хасана Кхаргани, посетил Учителя в его доме в Кхаргани. Учителя не оказалось дома, он бродил в лесу неподалёку, собирая по просьбе жены хворост. На вопрос Авиценны, где Учитель, она бросила раздражённо: «Зачем тебе нужен этот лунатик и обманщик? Что у тебя за дела с ним?» И продолжала ругать и поносить Учителя, принижая его духовный статус.

Авиценна был основательно сбит с толку. То, что она наговорила, противоречило тому, что он слышал ранее, и он почувствовал, что не расположен продолжать поиски. Однако, решив, что прошёл слишком длинный путь для того, чтобы увидеть Учителя, он остался. Направляясь к джунглям, он остолбенел, увидев приближающегося к нему Учителя, возвращающегося из леса с вязанкой дров, погруженной на спину тигра.

После приветствий философ спросил о том несоответствии между услышанном об Учителе от его жены, и о том, что он видит собственными глазами.

Учитель ответил: «Нечему удивляться. Это просто вопрос работы. Если я взвалил на себя и несу груз страданий, исходящих от волка в моём доме, то этот тигр несёт из джунглей мой груз».


Такой род равновесия существует во всём существовании, говорят суфийские Учителя. Не только равновесие между Ксантиппой и Сократом, но равновесие между этой парой и всем существованием. Сократ был чрезвычайно уважаем людьми, но его не уважала и мучила жена.

Эта история прекрасна. Кхаргани говорит: «Это просто вопрос работы. Нечему удивляться. Если я взвалил на себя и несу груз страданий, исходящих от волка в моём доме, тогда, автоматически, тигр несёт из джунглей мой груз».

Запомните, жизнь всегда может существовать только в равновесии. Так было всегда. Хорошие женщины находили плохих мужей, а хорошие мужья – плохих жён. Это так, и из этого нет исключений. Из этого не может быть никаких исключений.


Однажды к Сократу подошёл мужчина и спросил: «Мне хотелось бы жениться. Я молод. Что посоветуете? Я слышал так много историй о вашей семейной жизни. Вы наиболее искушённый человек в вопросе женитьбы. Я пришёл к вам за советом. Что я должен делать? Правильно будет жениться или лучше остаться холостым? Кто более счастлив?»

Сократ ответил: «Вам лучше жениться».

Молодой человек сказал: «Вы меня озадачили».

Сократ: «В этом нет ничего загадочного. Всё просто. Если тебе достанется такая женщина, как мне, ты станешь великим философом. Я вынужден был им стать! Это было необходимо! Просто, чтобы выжить, я стал спокоен, медлителен и молчалив. Это мне чрезвычайно помогло. А если тебе достанется хорошая жена, ты будешь счастлив. В обоих случаях ты будешь в выигрыше. Женись!»


Но я не могу сказать, что Сократ не нёс ответственности за поведение Ксантиппы, или что суфийский Учитель Абель Хасан Кхаргани не повинен в поведении своей жены.

Вот почему многие искатели истины на Востоке оставались холостяками. В этом есть смысл. Есть причина, фундаментальная причина: дело в сострадании. Из-за того, что вы стали слишком медитативны, живя с женой, вы разрушили её бытие. Она будет терять равновесие, станет безобразной, отрицательной. Если вы во всём положительны, она станет отрицательной. Значит вы совершаете преступление против неё. И вы за это в ответе. Сотни лет назад искатели истины на Востоке оставались холостяками. Дело в сострадании: зачем разрушать жизнь другим людям?

Сократ был настолько молчалив, настолько медитативен, так погружен в искание истины, что его жена чувствовала отталкивание, пренебрежение. Ей хотелось внимания. Я понимаю, как это произошло: выливая на него кипящий котел, она просто требовала внимания. Сократ должно быть был слишком холоден, и жена стремилась сделать его немного теплее. Он, должно быть, был достаточно бесстрастен, а она старалась пробудить в нём какую-нибудь страсть. Если его можно рассердить, то его можно сделать и любящим.

Но Сократ не сердился. Это было его принципом: он становился даже более спокойным и молчаливым. Он не позволял жару коснуться себя, он сохранял мудрость. Это бесило его жену ещё больше. Как можно простить мужа, который не возмущается и не даёт сдачи? Он бы мог ударить её в ответ, жена бы успокоилась. Если вы женаты, пусть всё течёт нормально. Ваш поиск истины должен быть внутри. В отношениях с женой или мужем вы должны оставаться на обычном человеческом уровне. Иначе вы будете провоцировать преступление, грубость, грех: вы изведёте своего супруга. Медитируйте, когда вы одни. А если это необходимо, сердитесь! Поступайте так, даже если это не очень нужно, потому что, раз вы решили жить с женщиной или мужчиной, вы должны нести определённую ответственность. И вы должны уметь сердиться, в этом тоже ваша ответственность.

Если Чайтанья Хари не понимает, тогда Кришна обычно превращается в сварливую женщину, и половина ответственности – его.

Вот он сидит и медитирует под музыку – в полночь! Кришна набрасывается на него и избивает. Какая жена допустит, какая жена сможет допустить, чтобы она, живая, полная любви, тёплая, хотела объятий, ласки, заботы, а вы сидели бы тут, погруженный в музыку? Это невозможно, это уж слишком. Мне очень симпатична Кришна. Всё, что она хочет, это: «Приди в постель, обними меня, будь со мной. Этого достаточно. Целый день ты думал о музыке, медитировал, нужно расслабиться».

Если вы решились сблизиться с кем-то, позаботьтесь не разрушать другого, не ошарашивать слишком большими контрастами: жизнь сама позаботиться, сама всё устроит. Если вы весь положительный, то другой становится целиком отрицательным. Так что будьте пополам – положительно-отрицательным, тогда и другой будет поровну положительным и отрицательным. А когда и то, и это присутствует, возникают гармоничные отношения, возникает красота. В этом великая музыка и гармония. Они образуют оркестр.

Если этого не происходит, лучше оставаться холостяком, лучше быть одному. По крайней мере, вы не будете портить жизнь другому человеку. Восток прав: если вы ищете истину, лучше пребывать одному. А если уж вы не один и пустились на поиски истины, тогда, по крайней мере, вы можете играть. Нет нужды сердиться – играйте и этого будет достаточно. Вы иногда можете погорячиться, хотя бы разыграть горячность, и этого будет достаточно, в этом ваш долг по отношению к живущему рядом.

Или вот такая история... Кришна и Чайтанья должны помедитировать над нею.


Уставшая от долгого ведения автомобиля манекенщица остановилась в мотеле. Ей сказали, что последняя комната только что сдана, но, если она не возражает, можно воспользоваться кушеткой в одном из номеров, если занявший комнату мужчина не будет иметь ничего против.

Манекенщица постучалась и обратилась к мужчине: «Послушайте, вы не знаете меня, я не знаю вас, мы не знаем их, они не знают нас. Можно мне пока прилечь на вашу кушетку?»

«Конечно», – ответил тот и заснул опять.

Чуть позже манекенщица снова разбудила его и сказала: «Послушайте, вы не знаете меня, я не знаю вас, мы не знаем их, они не знают нас. Не возражаете, если я прилягу на краешек вашей постели?»

«О'кей», – ответил мужчина и снова заснул.

Немного попозже манекенщица снова разбудила его и сказала: «Послушайте, я не знаю вас, вы не знаете меня, мы не знаем их, они не знают нас. Что вы скажете на то, чтобы нам устроить вечеринку?»

«Слушайте, – сказал мужчина, – если я не знаю вас, вы не знаете меня, мы не знаем их, они не знают нас, тогда, чёрт возьми, кого мы собираемся звать на вечеринку?»

9. Основой всего является переживание

1 марта 1978 г., Пуна, Индия

Первый вопрос:


Если Индия такая бездуховная страна, то почему здесь родилось так много просветлённых?


Духовность индивидуальна. Она ничего не имеет общего с обществом и с коллективом. Нет духовного общества, нет духовной нации. Существуют духовные личности – так как нет души общества, душа проявляется через индивидуальность.


Вы спрашиваете: «Почему так много просветлённых людей родилось в Индии?»


Это только пропаганда, это неправда. Они расцветали повсюду: в Китае их так же много, как в Индии; в Израиле их так же много, как в Индии. Они расцветали повсюду. Вы видите мировую историю в неправильной перспективе. История создаётся людьми в соответствии с их предрасположенностями. Но одно является определённым: Индия хорошо умеет самовыражаться, она знает, как себя преподнести. Она представляет одну из древнейших культур, это первая страна, создавшая письменность и членораздельную речь. Они были пионерами в мышлении, в философствовании, потому что были очень грамотными людьми. Они могли говорить о вещах так, как следовало говорить. Китайцы не были столь грамотны, они больше доверяли молчанию. Их откровение выражалось не словами, а молчанием. Именно потому вы так мало знаете о просветлённых Учителях Китая. Именно поэтому Китай имеет такое непохожее лицо, отличающееся от остального мира. Причиной тому была не только китайская стена, а, скорее, некая более тонкая стена, которая удержала Китай в стороне от других стран.

В Тибете тоже существовало много просветлённых людей, но о них ничего не известно. Тибет остался отдалённой землей, существующей где-то за облаками. Само это географическое название стало символом мистицизма.

Индия научилась грамоте. Среди всех индоевропейских стран Индия была наиболее грамотна. Она занималась вопросами духовности, по крайней мере, в течение пяти тысяч лет. Это создало в целом мире идею, что Индия духовна. Нет страны, которая была бы отдельно духовна; духовность приходит ко всем людям, всех рас.

Что вы знаете о чёрном Африканском континенте, о том, сколько там существовало просветлённых людей? Что вы знаете о примитивных племенах, о том, сколько там существовало будд? Там не было никаких рекордов. Они ничего не писали, они не имели письменности, именно поэтому это было трудно.

Индия поставила много рекордов. Индия интересовалась философствованием, она не писала историю, она писала философию. Она не описывала обычные картины жизни, она писала мифы. Она вообще не интересовалась историей, весь её интерес был поглощён мифологией. Конечно, пять тысяч лет – очень большой срок, и если вы занимаетесь каким-нибудь делом очень долго, вы достигаете в этом мастерства. Но здесь есть особенность, которую следует понимать: есть разница между восточным и западным подходами, а Индия была представителем Востока.

В подходе к реальности существует две возможности: одна – логическая, мужская, агрессивная, типа ян. Так ведёт себя Запад – это его выбор. Восточный выбор как раз противоположен: он является женским, интуитивным. Он подчёркивает наличие чувств, а не мышления, наличие внутреннего, а не внешнего. Это как раз те две психические структуры, гештальты, к которым можно всё свести. Если вы смотрите снаружи, это становится веществом, это кажется веществом; это та же реальность. Если вы смотрите вовнутрь, это кажется сознанием, но это та же реальность. Восток искал больше внутри, Запад искал больше снаружи. Естественно, что на Западе произошло сильное развитие науки и техники. Когда вы смотрите в вещество, то развивается наука, развивается технология. Когда вы смотрите вовнутрь, то наука не развивается, развивается философствование, поэзия, религия. Но обе они – половинки, и обе, ввиду половинчатости, ошибочны, ограничены.

Попытайтесь понять меня: когда я говорю, что человек духовен, то я подразумеваю, что он так же легко ориентируется снаружи, как и внутри. Он есть целое. Ни Восток, ни Запад не были духовны. Запад был материалистичным, а Восток был духовностным, а не духовным. Запад верит в философию внешнего, а Восток – в философию внутреннего.

Духовный человек – это тот, который разделяет бескомпромиссный синтез между внутренним и внешним, между веществом и сознанием, между телом и душой. В действительно духовном человеке Восток и Запад встречаются и исчезают, он глобален. Не имеет значения, где он существует. Его подход глобален, потому что его подход тотален. Он есть целое (whole), именно поэтому я называю его святым (holy). Ни Восток, ни Запад не являются целым; и тот и другой были в страдании.

Никто не избирал тотальную реальность как она есть. Тотальная реальность огромна, она содержит противоречия – вот почему никто не избирал её. Если вы избираете внутреннее, то вы боитесь избрать внешнее, так как они кажутся противоположными. Вы начинаете чувствовать несовместимость. Если вы избираете внешнее, то вы начинаете отрицать внутреннее, так как оно не подходит. Вы познаёте один тип языка – внешний или внутренний, и отвергаете другой.

Кто является духовным человеком? Кого я называю просветлённым? Просветлённым я называю того человека, который не пугается этих противоречий жизни, который принимает их и в этом приятии сливаются Восток и Запад, сливаются вещество и разум, сливаются всякого рода двойственности.

Будда не принадлежит Востоку, он не может ему принадлежать... Христос не принадлежит Западу, этого не может быть. Они подошли к той высоте сознания, с которой вся земля едина.

Знаете ли вы, какое было самое сильное переживание у человека, идущего по Луне? Это была не Луна. Его самым сильным переживанием была Земля! С того расстояния, с той дистанции он мог видеть Землю как целое. Границы исчезли, нации исчезли. Не было ни Индии, ни Германии, ни Англии, ни Америки; была одна Земля, целая Земля. Это было величайшим переживанием, когда люди стояли на Луне. Впервые обыкновенные люди смогли почувствовать, что Земля едина.

В точности то же самое происходит, когда вы достигаете внутренней вершины сознания. Оттуда видение даже более ясное, чем с Луны, потому что это – величайшая вершина. В этой перспективе мы видим жизнь как целое. Я называю человека просветлённым, если он видит жизнь как целое. Такие люди росли и расцветали повсюду. В долинах Гималаев тоже растут цветы, там, где никто не бывает и не видит их. Не думайте, что они растут только в вашем саду. Они растут также и в примитивных обществах. Конечно, они не знают таких слов, как «просветление» или «будда». Они имеют для этого свои слова.

Если вы посмотрите в Ветхий Завет, то не найдёте слова «просветление», вы не найдёте слова «будда», их там нет. Потому что это – язык другого сорта. Но кем являются эти пророки? В очень примитивном обществе просветлённый человек может быть назван «колдуном», и в этой терминологии было бы нелепым называть будд колдунами. Но это их язык, и он несёт свою собственную красоту, – потому что это действительно величайшее колдовство, волшебство, так как человек совершает величайшее чудо: он преобразует себя.

Слова «волшебник, колдун» относятся к очень просветлённому человеку, Магу. Люди вокруг него чувствуют то же самое, что и люди вокруг Будды. Вибрация человека была волшебна. Простого пребывания около него было достаточно, чтобы в вас произошло нечто такое, что увлекло бы вас далеко-далеко от обычных состояний и привело бы в новое внутреннее состояние, дающее вам переживание нового пространства. Люди удивлялись происходящему в них.

Примитивные общества называют своих просветлённых «колдунами». Языки отличаются друг от друга. Тех, кто это понимает, подобный факт не должен беспокоить. Они должны ломать все языковые барьеры и концепции и смотреть на вещи прямо. После этого вы удивитесь: цветы растут по всей земле, Бог идёт по всей Земле. Бог проявляется повсюду, в любое время, в любом месте. Бог не частичен, однако каждая раса хотела бы объявить Бога частичным.

Евреи говорят, что они – избранный народ: всё прекрасное и великое происходит с ним, ему принадлежат все пророки. Если послушать евреев, то они говорят: «Какой ещё народ имеет столько пророков?» Конечно, в Индии они не назывались пророками, в Китае они также не назывались пророками. «Кто ещё имеет столько пророков?» И евреи правы, потому что они имеют целую плеяду пророков.

Если вы спросите христиан, то они, без сомнения, заявят, что они избранный народ. Они последователи «единственного рождённого Сына Божьего». Христиане идут за ним. Кто ещё имеет такое явление, как Христос? Это их собственность, это их владение: Христос принадлежит им.

В Индии просветлённого человека не называли Христом, но сознание Христа и сознание Будды одинаковы. В Китае просветлённого не называли ни пророком, ни буддой, а называли «мудрецом». Китайцы могут заявить: «Нигде не рождалось столько мудрецов, как у нас». Каждая раса имеет своё собственное эго, поэтому Китай считает, что он величайшая страна на земле.

Когда первые путешественники с Запада прибыли в Китай и увидели императора, они подумали, что столкнулись с самым примитивным народом. А что подумали о них китайцы? Они заявили: «Эти люди похожи на обезьян!» Китайские историки говорят, что «обезьяны пришли с Запада». А западные путешественники писали, что «это варварский и очень примитивный народ».

Немцы думают, что они являются истинными нордическими арийцами, что они предназначены для правления миром, что они сверхлюди. А белые люди думают, что они сверхлюди, и как только могут чёрные утверждать, что они люди вообще? Нет, они не люди. Всё это различные эго и больше ничего.

Поэтому те из так называемых индийских махатм, которые путешествуют по миру и учат людей, что Индия – единственная духовная страна, единственная религиозная страна, являются не чем иным, как шовинистами и расистами; они вовсе не религиозны. Как может религиозный человек утверждать, что Бог проявляется только в одном месте на Земле? Бог проявляется всюду! Бог присутствует везде! Он не сконцентрирован где-то больше, а где-то меньше. Он проявляет своё существование не по частям. Это есть Его существование, это есть Его творение.

Поэтому подобные идеи следует отбросить. Нет духовной страны, нет особенной страны. И тот день, когда все эти глупые идеи индусов, немцев, китайцев, англичан, индуистов, христиан, мусульман будут отброшены, будет величайшем днём в мире. Когда разовьется чистая человеческая сущность, которая будет принадлежать вселенной, тогда будет положено начало чему-то духовному. Духовный человек – цельный человек. Его видение не знает делений, его видение неделимо.


Вы спрашиваете: «Если Индия такая бездуховная страна, то почему там так много родилось просветлённых людей?»


Есть ещё несколько моментов, которые следует понять. Один из них: днём звёзды исчезают. Что происходит? Они уходят и скрываются где-то? Нет, они точно там, где им следует быть, но солнечный свет настолько ярок, что мы не можем их видеть. Когда Солнце заходит, они проявляются вновь. Они не пришли, они были там весь день, но, чтобы засверкать, им необходима глубокая темнота. Лао-цзы говорит, что было время, когда люди были так религиозны, что религий не было вовсе. Было время, когда люди были настолько наивны, что даже не слышали слова «наивность». Они были так просты, что ничего не знали о простоте. Они были настолько доверчивы, что ничего не знали об искушённости, вере, доверии. Тогда не было религии, потому что люди были религиозны! Подумайте о том времени. Тогда не могло быть просветлённых, потому что все были в том океане, который называется просветлением. Будду можно было увидеть только тогда, когда вокруг него стало темно. Если бы существовало миллион будд, то Будда исчез бы. Но это не значит, что его бы не было! Он был там, но как бы мы смогли его увидеть? Как бы вы его нашли? В действительно духовном мире не будет просветлённых людей. Но это не значит, что просветлённых не будет, это значит, что просветлённость станет настолько естественной, настолько непосредственной, что вы не сможете определить, кто из них Будда. Буддами будут все!

Просветлённых можно увидеть только на фоне темноты. В Индии просветлённые люди существовали благодаря темноте. Общество является очень непросветлённым. Народ – это чёрные дыры. Среди такой темноты, звезда, где бы она не родилась, сверкает бриллиантом. Вы можете увидеть её, вы не можете забыть её в течение веков! Вы поклоняетесь ей, потому что она так редка.

Следует помнить одну вещь: чтобы распознать просветлённого человека как просветлённого, необходимо наличие многих непросветлённых людей, но обратное неверно. Я хочу сказать, что если в некотором обществе нет просветлённого человека, то это не означает, что всё общество просветлено, обратное неверно. Но абсолютно верно то, что просветлённого можно распознать на фоне непросветлённых. Богача видно только на фоне бедности, а красивого человека – на фоне безобразного. Если все люди станут красивыми, а успехи пластической хирургии, похоже, вскоре сделают это возможным, то красота исчезнет. Королев красоты больше не будет. Королева красоты, мисс Вселенная могут существовать только среди безобразных. Иначе невозможно. Если все люди станут медитирующими, если все люди станут молчаливыми, то как вы почувствуете Будду? Но это не значит, что Будда исчезнет, – Будда существует. И он будет очень счастлив, потому что ему не останется работы, он сможет отдыхать и расслабляться. Но распознать его будет невозможно.

Вы можете пересчитать просветлённых людей по пальцам: Будда, Христос, Кришна, Лао-цзы. Почему? Да потому, что большая часть людей осталась чрезвычайно тёмной, чрезвычайно безобразной, чрезвычайно варварской.

Запомните одно: существование Будды не делает страну просветлённой. Люди начинают повторять его слова с леностью и они не получают просветления. Это похоже на пример с Эдисоном: он открыл электричество и теперь все им пользуются, но от этого никто не стал Эдисоном. И даже тогда, когда вы используете электричество, что вы знаете о нём? Вы думаете, что знаете электричество, нажимая на кнопку выключателя? На самом деле сам Эдисон говорил, что он не знает, что такое электричество. Он знал, как его использовать, но внутренняя реальность электричества осталась тайной.

Вы можете водить машину, но это не означает, что вы разбираетесь в её механизме. Вы живёте в своём теле, но что вы знаете о нём?

Люди знают слова, они умеют ими пользоваться. Будда говорил о многих вещах, теперь вы можете это повторять. Вся страна может стать попугаеподобной. Это как раз то, что произошло в Индии. Это попугаеподобная страна, в которой всё повторяют. Они знают Веды, они знают Упанишады, знают Гиту, знают Дхаммападу, они запомнили их и продолжают их повторять. Но когда попугай повторяет что-то, разве он это понимает? Вовсе нет. Попугаево повторение не имеет смысла, оно является просто механическим повторением. Человек просто выучивает слова.

Да, Индия знает много религиозных слов, гораздо больше, чем любая другая страна, это верно. Но это не имеет большого значения. Это всё жаргон. Пока значение слов не пережито, ничего не произойдёт. На самом деле подобное знание окажется барьером. Будда существовал здесь, будды существовали также повсюду, и люди изучили их слова. Эти слова красивы, поэтичны. Простое их повторение также вызывает удивительные переживания. Даже не зная их смысла, вы почувствуете оттенки вибрации. Вы можете повторять их и почувствовать оттенки удовлетворения, но это удовлетворение не будет духовным. Пока вы не начнёте смотреть теми же глазами, что и Будда, пока вы не станете переживать всё существование так, как его переживал Будда, до тех пор вы не будете просветлёнными.

И на это делается основной упор суфизма: переживание, переживание и ещё раз переживание. Вся суть в переживании. Переживание – основа всего! Всё остальное – пустота. Избегайте познания и познаваемости. Входите в ощущение вещей.


Второй вопрос:


Я знаю, что вы используете парадоксы и противоречия, но мой ум всё ещё очень логичен, что вызывает у меня трудности в понимании. Если дао говорит: «Тот, кто знает, тот не говорит», если, как вы сказали однажды, произнесённые вами слова мёртвы, и каждый не может создавать для себя образ божественного, то почему тогда я ношу в себе представление о вас в виде мала, что вызывает невероятное побуждение говорить о вас? Я боюсь, что я участвую в создании традиции.


Вопрос задала Ма Прем Дассана.

Следует разобраться в нескольких вещах. Они будут полезны для каждого из вас, потому что подобный вопрос могли бы задать многие.


Вначале она сказала: «Я знаю, что вы используете парадоксы и противоречия, но мой ум всё ещё очень логичен».


Ум никогда не будет каким-либо другим – это сразу же надо понять. Ум – это логика, эти слова являются синонимами. Вы не можете иметь нелогичный ум – этого не может произойти, это невозможно. Это похоже на просветлённую темноту. Это похоже на здоровую болезнь. Иначе будет противоречие в терминах. Ум есть логика. Не говорите, что ум логичен, потому что это создаёт заблуждение. Ум не логичен, ум – просто логика! Логика есть ум! Поэтому вы не сможете найти ум, который больше, чем логика, ум остаётся логичным.

Вы можете выйти за пределы ума, вы можете выйти в трансцендентальное, но ум нужно будет оставить позади. В этом и заключается функция противоречий и парадоксов. В чём предназначение парадокса? Озадачить ваш ум, потрясти ваш ум, разрушить его корни, шокировать его, разрушить логику. Ум не уступит легко, он попытается опять найти эти корни. Он будет опять собирать их вместе. Опять собирать кусочки. Он будет делать это вновь и вновь.

И я должен быть постоянно противоречивым, потому что то, что я говорю вам, не есть учение, а есть работа! Это не учение, это – действие. Запомните: моя речь к вам есть моё воздействие на вас, это – операция. Поймите это различие!

В школе учитель делится с вами некоторым учением, а Учитель выполняет некоторую работу – он не учит. Вот почему для меня не важно, говорю ли я о дзэне, йоге, тантре или о суфизме. Это не важно, это только предлог. Какая разница, из чего сделан молоток, из золота, серебра, железа или стали, покрашен он в чёрную краску, зелёную или красную? Это неважно. Какая разница, если тем молотком я бью по вашей голове! Цвет тут не при чём, материал тут не при чём. Важно действие.

Слушая меня, вы подвергаетесь операции. Это не обучение, это проникновение в ваше существование. Ваш ум логичен, поэтому я должен быть нелогичным. Если бы я был логичен, то ум был бы со мной в полном согласии. Он стал бы тогда моим сотрудником. Он сказал бы: «Правильно! Совершенно правильно! Это то, что я всегда думал. Это то, что я всегда хотел сказать об этом». Затем вы бы меня потеряли. И вопрос заключается не в том, что вы соглашаетесь со мной или нет. Это – битва между мной и вами. Сейчас я здесь, чтобы убить вас, и единственный путь убить вас, это начать бить молотком по голове, вновь и вновь, чтобы ваш ум не смог справиться с такими нелогичными заявлениями, чтобы он постепенно устал, истощился и совсем измотался. И с этой усталостью, с этой истощенностью придут первые проблески потустороннего. Облака рассеются, и вы познаете несколько мгновений, заполненных солнцем. Если бы вы однажды уже испытали такие моменты, у вас больше не было бы таких проблем. Потом вы поймёте, что вы есть нечто большее, чем ум. Этим вы начнёте путешествие. А до этого вам предстоит большая борьба.

Теперь Дассана – новая ученица, санньясинка. Мои старые ученики не задают таких вопросов. Они уже привыкли к моей нелогичности. Они понимают, что за ней стоит некоторое действие. Они познали это, они пережили несколько моментов, они увидели молоткоподобную помощь. Но для новых учеников нелогичность всегда является проблемой, так как они начинают создавать вокруг меня систему. Вы хотите видеть меня последовательным. Если бы я был последователен, это было бы для вас очень удобным, потому что у вас не возникало бы никаких проблем и вы со всем согласились бы. Но слишком лёгкое соглашение будет слишком дёшево стоить. Я не позволю вам согласиться со мной так легко. И я начну говорить вещи, которые вновь и вновь начнут создавать конфликт между мной и вами. Я начну говорить вещи, и вы не сможете найти способ справиться с ними. Я начну создавать всё более громоздкие противоречия, делать их всё тяжелее и тяжелее. Этим я утомлю ваш ум, этим заставлю ваш ум почувствовать своё бессилие.

Однажды, слушая мои рассуждения о суфизме, вы согласитесь со мной, завтра, слушая о дзэне, вы не согласитесь со мной. Если вы согласитесь с тем, что я сказал под именем суфизма, вы не согласитесь с тем, что будет сказано под именем дзэн. Тогда я начну говорить о чём-нибудь ещё. Например, Дассана обеспокоена тем, что я говорю, что произнесённое слово мёртво. Естественно, возникает вопрос: «Тогда почему вы пользуетесь им?» А я продолжаю говорить. На самом деле никто так много не говорит, как это делаю я. И я продолжаю говорить. Но если слова мёртвы, то почему я это делаю? Логичным будет молчать, а не говорить, если слова мёртвы. Тогда вы будете чувствовать себя хорошо, так как ваш ум сможет справиться с этим. Или, если уж говорить и использовать слова, тогда нечего быть против тех слов, которыми пользуешься. Это будет слишком хорошо. Вы опять же согласитесь со мной: «Этот человек верит в слова, и верит, что слова могут что-то сказать, поэтому он и пользуется ими». Тогда у вас нет никаких проблем.

Но я не собираюсь устраивать всё так дёшево. Я не хочу, чтобы ваше согласие со мной было так дёшево. Я только тогда позволю вам согласиться со мной, когда в вас возрастёт понимание. Я не хочу соглашаться с вашим мышлением потому, что это было бы равнозначным согласиться с вашим умом. Поэтому я не окажу вам никакой помощи; я буду перенапрягать ваш ум. Я здесь не для того, чтобы усиливать его. Я должен его выкорчевать, разрушить, вырвать с корнем.

Таким образом, я утверждаю, что ничего нельзя высказать, и, всё же, продолжаю говорить. Это должно озадачивать вас.

Вы цитируете Лао-цзы. Вы вспоминаете о дао, в котором говорится: «Тот, кто знает, не говорит». А выдумаете, Лао-цзы молчал? Тогда кто это сказал?

Сказать, что тот, кто знает, не говорит, это означает сказать, что он сообщает о каком-то факте большой важности. Вы ничего бы не услышали о Лао-цзы, если бы он ничего не говорил. Но существует миллион способов сказать. Даже тогда, когда вы идёте к Учителю дзэн и заедете тысячу и один вопрос, он промолчит, а затем неожиданно скажет: «Выпейте чашку чаю». Вот его способ сказать. Но всё равно он всё время что-то говорит. Что он говорит? Он говорит: «Брось всю эту чепуху!» Когда он говорит: «Выпейте чашку чаю», то это способ сказать о чём-то важном. Это значит, что он говорит: «Всё, о чём вы говорите, – чепуха. Лучше, если вы немного сосредоточитесь». Вот каков символ чая. «Выпить чашку чая, выпить немного чаю». В учении дзэн чашка чая означает немного помедитировать, немного осознать, сосредоточиться.

Чай был открыт Бодхидхармой, основателем учения дзэн. Его история прекрасна.

Он медитировал девять лет, глядя на стену. Девять лет просто непрерывно смотреть на стену – совершенно естественно, что он мог начать засыпать. Он вновь и вновь боролся со сном, с метафизическим сном, который, напомню, есть бессознательное. Он хотел оставаться в сознании, даже когда заснет. Он желал добиться непрерывной сознательности: свет должен поступать непрерывно, и днём и ночью, все двадцать четыре часа. Вот что такое дхьяна, медитация – это осознанность.

Однажды ночью он почувствовал, что не может продолжать бодрствовать, что засыпает. Он отрезал и выбросил свои веки! Теперь он не мог закрыть глаза. Эта история прекрасна.

Чтобы открыть внутренние глаза, внешние глаза следует отбросить. Да, требуется заплатить такую высокую цену.

Но что произошло дальше? Спустя несколько дней на том месте, куда он отбросил вырезанные веки, он обнаружил зелёные побеги. Это были побеги чая. Вот почему, когда вы пьёте чай, нечто от Бодхидхармы проникает в вас и вы не можете заснуть. Бодхидхарма медитировал на горе, называемой Та, от неё чай и получил своё название. Слово «та» по-китайски можно произнести двумя способами: либо как та, либо как ча. Вот почему в Индии его называют чай или, на маратхи, чах. Это слово происходит от той горы, где Бодхидхарма медитировал в течении девяти лет. Вот такая притча.

Когда Учитель дзэн говорит: «Выпейте чашку чаю», это означает: «Испытай немного Бодхидхармы. Не беспокойся о вопросах, есть ли Бог или его нет, кем был создан мир, где рай или ад, какова теория кармы и реинкарнации». Когда Учитель говорит: «Забудь обо всём этом. Выпей чашку чая», то он хочет сказать: «Стань более сознающим, не вникай во всякую чепуху. Это тебе не поможет». Но не думайте, что Учитель молчалив. Он говорит, но говорит при помощи молотка.

Лао-цзы говорит: «Тот, кто знает, не говорит». Тогда, что мы скажем о самом Лао-цзы? Если он сказал, то знает он или нет?

Вот в чём проблема. Вот в чём загадка.

На самом деле это означает следующее: тот, кто знает, говорит, и хорошо знает, что об этом нельзя сказать. Но всё же говорит! Об этом нельзя рассказать, но людей на земле нельзя соединить с ним иначе, как посредством речи, потому что люди знают только один мост. Все остальные мосты разрушены. Между людьми существует только один мост, тот, что называется интеллектом, языком. Все другие мосты разрушены. Чувства исчезли, интуиция исчезла, инстинкты подавлены и убиты. Человек парализован! Жива ещё только одна вещь: язык, разум, мысль. Человек, который постиг, знает, что то, что он постиг, не может быть выражено словами, мыслями. Знает он и другое: что вы будете слушать только то, что выражено мыслями. В противном случае слушать вы его не станете. Тогда, что же ему делать? Он будет говорить, но и держать вас настороже: «Не следует просто собирать мои слова, – они мёртвы».

Тогда в чём же функция слов Учителя? Эти слова должны провоцировать вас к путешествию в мир безмолвия. В такой ситуации нахожусь и я.

Я похож на Карлейля, который, как говорят, написал пятьдесят томов о ценности молчания. Молчание слишком велико, даже пятидесяти томов едва хватило, чтобы описать его. Даже этого количества недостаточно. Пять тысяч томов... и тогда не выразишь. Молчание слишком велико.

Вы можете нарисовать небо? Да, вы можете нарисовать его, но нарисованное небо будет очень и очень малой частью настоящего неба. Вы можете продолжить и рисовать вновь и вновь, но вы его не нарисуете, потому что для этого вам необходимо взять холст таких размеров, что и небо, – а это невозможно. Где поместите вы этот холст? Вам понадобится другое небо, а его нет.

Такова истина: никаких слов не будет достаточно, чтобы выразить её. Но слова стали единственным средством связи между человеком и человеком. Поэтому Учитель вынужден пользоваться словами и одновременно напоминать вам, что они бессмысленны.


Вы говорите:«Я знаю, что вы используете парадоксы и противоречия, но мой ум всё ещё логичен, поэтому у меня трудности с пониманием».


Ум никогда не понимает. Используя ум, понимания не добьешься. Понимание – это совершенно другое явление в вас. Оно имеет место не в уме. Ум лишь притворяется, что понимает, но ничего не понимает. Ум – величайший притворщик. Вы можете понимать только тогда, когда вы начинаете видеть, чувствовать; вы начинаете понимать только тогда, когда вы что-то осознаете. Вы будете вынуждены оставить ум в стороне. В этом заключается путь санньясина: вы оставляете ум и начинаете медленно двигаться вперёд к тому, что вовсе не является умом.

Что такое ум? Ум – это прошлое, познанное, знание, которое было помещено в вас. Ум есть компьютер. Его использует общество, его используют родители, священники, политики. Они заложили в вас тысячу и одну вещь – это ваш ум. Это не вы! Вы есть свидетель. Вы не есть мысль, а тот, кто видит мерцание мыслей. Наблюдайте... когда в вас возникают мысли, разве вы – мысль?

Вы чувствуете гнев или любовь, или сострадание, а мысли возникают в вас: мысли гнева, любви, сострадания, перед вами проходят толпы мыслей, потоки. Разве вы поток? Тогда кто смотрящий? Тогда кто наблюдающий за этим потоком? Наблюдающий не может быть частью потока, наблюдающий трансцендентен потоку. Вы не можете быть вещью, которую вы видите. Наблюдатель никогда не может быть наблюдаемым самим собой. Мыслитель никогда не может осмысливать самого себя. Когда вы начинаете наблюдать за вашим умом, за вашими мыслями, в вас возникает совершенно новое осознание: вы становитесь свидетелем, вы становитесь зеркалом. Это зеркало понимает. Понимание есть часть этого зеркала.

Ум – притворщик. Он – лицемер, обманщик, жулик. Безо всякого понимания он продолжает говорить вам: «Я понимаю. Смотри, я знаю это. Я прочитал это. Об этом я думал».


Вы говорите: «...мне трудно понять».


Вам всегда будет трудно понять, если вы не оставите свой ум. Ум препятствует пониманию.


«Если дао говорит: „Тот, кто знает, тот не говорит“, если, как вы сказали однажды, произнесённые вами слова мёртвы, и каждый не может создавать для себя образ божественного...»


Да, я говорю, что человек не может создать образ божественного.


«...то почему тогда я ношу в себе представление о вас в виде мала, что вызывает невероятное побуждение говорить о вас?»


В этом необходимо разобраться.

Что такое представление? Представление что-то представляет. Если вы понимаете, что оно что-то представляет, что это не есть представляемая вещь, а только её образ, тогда проблемы нет. Проблема возникает в тот момент, когда вы забываете, что представление что-то представляет, и оно становится чем-то в себе.

Например, вы смотрите на дорожный знак. На нём написано: «Дели» и стрелкой указано направление и расстояние – 50 миль. Этот знак не есть Дели, хотя на нём написано «Дели». Этот знак просто говорит: «Иди дальше. Дели находится в 50 милях отсюда». Если статуя на постаменте рассматривается как дорожный знак, то проблем нет. Если же вы думаете, что это Бог, тогда проблема возникает.

Мала вокруг вашей шеи – это не я! Если вы понимаете, что это просто символ меня, метафора, то нет проблемы. Если вы забываете это и начинаете разговаривать с мала или начинаете слушать мала, то вы забываете обо мне совершенно, так как вам нет необходимости приходить сюда. Если вы считаете, что, имея мала, вы имеете меня, тот вы попали в западню. Вы стали идеализатором. Затем вы попадаете в крайне нервное состояние. Символ сам по себе стал для вас истиной.

Слово «огонь» не есть огонь, вы не сможете приготовить на нём пищу. Разве не так? Когда вы хотите приготовить пищу, то вы же не пишите слово «огонь», а ставите на чайник на огонь. Это так. Но символы имеют тенденцию становиться реальностями.

Слово «бог» не есть Бог; если вы будете помнить это, то слово «бог» прекрасно. В тот момент, когда вы начинаете считать, что это слово и есть Бог, вы попадаете в западню. Слово перестаёт быть символом, слово само становиться реальностью. Слово «любовь» не есть любовь. И вы знаете это! Но если вы считаете, что слово «любовь» есть любовь и безо всякого чувства любви продолжаете «любить» людей, говоря: «Я люблю вас», тогда вы никогда не поймёте, что такое любовь. И в этом проблема.

В мире нет ни одной вещи, которая могла бы представлять Бога таким, каков он есть. Если бы она могла быть символом, метафорой или знаком, то проблем бы не было. Но люди глупы: они либо превращают ваш символ в реальность, либо полностью отбрасывают символ. Оба эти отношения глупы. Нет необходимости сжигать статую, нет необходимости сжигать храм, потому что тот, кто собирается сжечь храм, настолько же глуп, как тот, кто ходит в храм для поклонения. Храм – просто символ, который служит вам напоминанием, что базар это ещё не всё, что магазин, учреждение, завод – это ещё не всё. Храмы строят в центре города, чтобы напомнить вам, что существует ещё нечто такое, что не познано. Это – путевой знак, веха. Именно поэтому он строится прямо в центре города, будь то церковь, храм или пагода, чтобы идущим и проходящим вновь и вновь напомнить, что есть нечто такое, что они ещё не познали. «Я познал, что такое деньги, я познал власть, но я не знаю, однако, для чего стоит этот храм». Этот храм есть постоянное напоминание: «Я ещё здесь. Рано или поздно тебя унесёт смерть. Войди в меня, переживи нечто запредельное, потому что благодаря мне возможно перешагнуть смерть».

Мала вокруг вашей шеи – это не я, но она напоминает вам обо мне. Это прекрасно, если она напоминает вам. Если же вы начнёте думать, что это – я, тогда вас одолеет беспокойство.

Я слышал...


У великого французского импрессиониста Ренуара спросили однажды, как он определяет, что портрет обнажённой женщины закончен. Художник ответил: «Когда я оканчиваю писать картину и чувствую некоторую щемящую боль, то я знаю, что она закончена».


Да, случается, что картина может очаровать вас. И вы знаете, что картина – это просто картина, просто холст с нанесённой краской, но она может вызывать озарение, и вы можете захотеть ущипнуть её. Но тогда вы будете глупы.

Это случается каждый день. Вы идёте в кино, вы смотрите фильм и вы точно знаете, что экран пуст, а позади вас проектор. А на экране отражаются только тени и больше ничего, там нет ни женщины, ни мужчины, там ничего не происходит, всё – пустота. Однако, вы часто приходите сюда, где вы забываете, что символы на экране становятся реальностями. Вы начинаете плакать, а позже можете посмеяться над собой: «Как глупо это было». Хорошо, что в кинотеатрах темно, это помогает людям расслабиться. Иначе это было бы трудно. Если бы кто-нибудь увидел вас в слезах, то это бы выглядело ребячеством. Или когда вы становитесь возбуждённым! Некоторые кадры могут так захватить душу, что вы не сможете оставаться в кресле, ваш позвоночник выпрямится, ваши глаза застынут, пульс остановится. Вы начинаете жить фильмом, вы становитесь частью картины. Вы больше не зритель, вы стали тем, что вы видите. Наблюдатель растворился в наблюдаемом.

Читая роман, вы можете очень сильно взволноваться. Существуют книги, которые страшно читать, находясь одному или ночью. Это книги о привидениях, детективы, убийства. Если вы один в доме и сидите в темноте, вы можете едва переводить дух от романа, вы будете чувствовать, что описываемые события происходят на самом деле и с вами. Дверь захлопнуло ветром, а вы читали о привидениях... Вы теряете сознание.

Картинка на мала не есть я, не трогайте её, пожалуйста. Она просто представитель. Но она помогает, потому что вы не осознаёте. Она напоминает вам.

Так же обстоят дела и с оранжевым цветом: он является напоминанием вам вновь и вновь. Где бы вы не шли, люди смотрят на вас с шоком, – их шок напоминает вам, что вы носите оранжевое, что вы санньясин. Вы шли и отвечали кому-то или вы ударили кого-то, но вы видите своё оранжевое одеяние и иногда останавливаетесь, будто посередине. Вы чувствуете оцепенение. В этот момент происходит великое познание того, что говорить гадко, это просто старая гнилая привычка, а то, что вы делаете, глупо. Вы просто идёте и говорите это, и вдруг – воспоминание. Либо вторгается мала, либо – оранжевое. И в эти короткие моменты воспоминаний может произойти большое преобразование. Это – не идолопоклонство.

Идолопоклонство происходит тогда, когда вы держите мой портрет и поклоняетесь ему. Этим вы и кончаете. Идолопоклонство есть поклонение без какого-то вовлечения в процесс трансформации. Если же образ чего-то может помочь напомнить об этом, то это не идолопоклонство.

Заходили ли вы в буддийский храм? Видели ли вы статую Будды? Она из белого мрамора, холодная. Но поза делает мрамор живым, она спокойна, спокойно и окружение статуи. Форма статуи такова, что она создаёт собственную вибрацию.

О форме было написано много научных работ. Они говорят, например, что пирамиды имеют такую форму, которая помогает. Вы можете находиться внутри неё, и вы получите новые переживания, такие, каких вы не испытаете снаружи, потому что форма пирамиды определённым образом ограничивает пространство, создаёт определённую вибрацию.

В мире построены небольшие пирамиды для сохранения внутри лезвий от бритвы. Вы будете удивлены, но лезвия, хранимые внутри небольшой пирамиды, служат в течение нескольких лет, они не теряют свою остроту. То же самое лезвие приходит в негодность за несколько дней, если хранить его вне пирамиды. Что же происходит в этом случае? Пространство пирамиды каким-то образом оттачивает лезвие бритвы. Это чудо! Но теперь это научный факт. Если оно может заострять лезвие, то, возможно, оно может заострять и ваше сознание, ваш ум? Возможно. Это было открыто великими Учителями.

Известен и другой факт: несколько учёных работали в пирамиде. Случайно к ним зашёл кот и умер внутри. Они нашли его мёртвое тело спустя два месяца. Оно совершенно не разложилось и не пахло! Учёные были удивлены: «Это чудо!» Вот почему мумии хранились внутри пирамид. Просто сама форма предотвращала разложение тела. Теперь это может быть великой тайной.

Если вы хотите глубоко войти в медитацию, то это будет легче сделать внутри пирамиды, потому что там вам понадобиться меньше пищи, меньше воды. Внутри пирамиды вы сможете продолжать своё движение гораздо дальше и легче, чем снаружи. Вы можете обходиться минимумом растрачиваемой энергии. Даже когда тело умерло, его можно сохранить в пирамиде. А в глубоком состоянии самадхи случается, что вы растворяетесь внутри так глубоко, что чувствуете тело почти мёртвым.

Это обычно происходило с Рамакришной: он мог пребывать в самадхи в течение шести дней и его тело было на краю смерти. Ученики должны были непрерывно массировать его тело, иначе он мог не вернуться к жизни. Они должны были разогревать тело, массировать его, – чтобы поддерживать ток крови. Это было бы совершенно ненужным, если бы Рамакришну поместили в пирамиду.

Те пирамиды были созданы великими Учителями, великими исследователями внутреннего. Форма статуи Будды есть форма медитации. Она не представляет Будду, в ней нет ничего общего с Буддой. Ни в какой момент не считайте, что это реальное воплощение. Будда никогда так не выглядел! Статуя не представляет его физическое тело, она просто представляет внутреннюю форму энергии. Когда вы погружаетесь в абсолютное молчание, то такова форма вашей внутренней энергии, вашей внутренней ауры. Так начинает течь ваше внутреннее электричество. Это подтверждает необычная фотография Кирлиана.

Вспомните, на обычной фотографии ваша фигура изображается на фотопластинке. Но на фотографии снята не ваша фигура, а ваше электрическое поле. Статуя Будды есть Кирлиановская статуя, а не обычная фотофигура. Она просто представляет самую внутреннюю форму энергии – когда всё впадает в молчание, когда ум исчезает. Это символ «не-ума».

Если вы думаете, что это Будда, подходите и кладите к его подножию цветы, кланяйтесь, забудьте всё. Вы впадаете в идолопоклонство. Но если вы походите, садитесь и начинаете чувствовать энергию, форму энергии, создаёте эту форму в себе, в вашем собственном существе, это не идолопоклонство, это чистая наука. В этом случае эта статуя работает только как символ, чтобы напомнить вам, каким следует быть.

Иногда я буду говорить много слов против идолопоклонства, но никогда я не скажу, что все те люди, которые используют какой-либо образ – идолопоклонники, нет. Девяносто девять процентов людей именно таковы, но даже одного процента достаточно, чтобы доказать истину.

Говорят, что, если вы сможете обнаружить только одну белую корову, то этого будет достаточно для подобного доказательства. Двух белых коров не нужно, чтобы разрушить уверенность, что все они только чёрные. Это сделает одна корова.

Так же и этого одного процента достаточно, чтобы доказать, что в образе есть нечто большее, чем образ. Это может быть некоторое отображение сознания, может быть символ. Если вы только идолопоклонник, вы это упустите. Если же вы не только умете преклонять колена, а ещё и исследователь, ищущий, – вы будете поражены тем, что так много ключей имеет статуя Будды – миллионы ключей. Это исследование является великим приключением.

Форма храма, форма церкви, форма мечети представляет нам нечто для внутренней работы. При этом вы просто осуществляете научный подход.


Вы говорите: «...и каждый не может создавать для себя образ божественного...»


Да, никто не может иметь образа божественного, потому что божественное означает тотальное. Как вы можете иметь образ тотального? Но я не хочу сказать, что вы не можете создать изображения, я не говорю, что вы не можете создавать символы. Единственная вещь, которую следует постоянно помнить, это то, что символ есть символ, а не истина. Не пытайтесь цепляться за символ как за истину, тогда у вас не будет проблем. В тот момент, когда вы забываете, что символ есть символ, и символ сам становиться истиной, тогда... тогда вы теряете всю суть.


«...то почему тогда я ношу в себе представление о вас в виде мала, что вызывает невероятное побуждение говорить о вас?»


В этом и заключается цель символа – вызывать необходимость говорить обо мне. Это его цель – взбудоражить человека. Люди будут вынуждены говорить обо мне, они будут критиковать меня, говорить против меня. Они будут провоцировать вас говорить нечто за меня, они спровоцируют вас защищать меня. Это поможет вам, потому что, говоря с людьми обо мне, вы узнаете обо мне больше. Фактически это происходит много раз: вы учитесь только тогда, когда вы учите. Быть учителем означает быть великим учеником.

Когда кто-то говорит: «Зачем нужны эти мала? Вы что, ненормальный? Сумасшедший?», – вам придётся чем-то ответить. Вам придётся высказать что-то «за» меня, защитить меня; вам придётся искать внутри себя, придётся порассуждать, передумать, поразмыслить. Это поможет вам. Вам придётся вспомнить обо мне.

И однажды вы удивитесь тому, что скажете. Сами вы никогда бы не дошли до этого, но этот человек спровоцировал вас, а вы ответили – и этот ответ может изменить вас! Он может изменить другого человека тоже. Радость в ваших глазах, песню в ваших глазах, вашу любовь ко мне, ваше доверие ко мне может вам дать человек опыта, человек переживания. Он может начать мыслить о том, что происходит где-то и выделить то, что происходит здесь.

Люди могут вытерпеть присутствие одного человека в оранжевом. Они могут вытерпеть двух, трёх, четырёх, пять человек. Сколько они могут выдержать? Я собираюсь создать тысячи! И каждый человек в оранжевом будет атакой. Само его присутствие будет встряской, шоком. Как они будут терпеть? И как долго?

У оранжевых одеяний и мала есть своя определённая функция – всё это определённые приёмы.


И вы говорите: «Я боюсь, что я участвую в создании традиции».


Вам нет необходимости бояться – это то, что всё время случается. В традициях нет ничего плохого, всё зависит от обстоятельств.

Например, христианство – это традиция, ислам – это традиция, буддизм – это традиция. Дзэн – тоже традиция! И суфизм – традиция! Не путайте их, они совершенно отличны друг от друга.

Христианство – это традиция преклонения, таков же ислам, таков же буддизм. Но дзэн, суфизм, хассидизм – это не традиция преклонения, это традиция исследователей. Это традиция тех, кто действительно голоден по истине, кто жаден. Многие проходили мимо вас по тропе, принесли ли вы пользу, используя их опыт, их переживания? Это как раз то, что называется «традиция».

Многие задолго до вас искали. Вы не первый, ищущий истину. Зачем нам начинать с азбуки? Вы можете принести пользу, основываясь на всём предыдущем опыте. Вот почему я постоянно говорю о таких традициях, как суфизм, хассидизм, тантризм, йога, дзэн, дао. Почему? Это всё традиции, но есть традиции и традиции!

Традиции, которые становятся только поклонением, традиции, которые превращаются только в веру, традиции, которые просто утешают вас, а не преобразуют – такие традиции ложны. Но существуют традиции, которые могут преобразовать вас, которые являются великими потоками энергии: если вы можете простереть к эти потокам руки, ваше путешествие станет лёгким и простым. Вы будете двигаться по более основательной почве.

Да, это – создание традиции. И вы должны быть счастливы, потому что это происходит очень редко, с очень небольшим количеством людей, стоящих у самого начала традиции, у самого её источника. Люди, которые придут, когда я уйду, не будут столь счастливы. Они будут получать вещи из вторых рук.

И это создание традиции является очень осознанным. Я создаю её!

На Земле существует два типа людей. Одни не хотят создания традиции. Например, Кришнамурти не хочет создания традиции. Традиции всё ещё создаются, но он не желает этого, поэтому он не будет сотрудничать в их создании. Напротив, он станет создавать различного рода помехи на их пути. Но традиции будут создаваться всё равно. Нельзя избежать традиции. В тот момент, когда вы говорите, традиция начинает свою жизнь. В тот момент, когда вы говорите, в тот момент, когда вы смотрите кому-нибудь в глаза, создаётся традиция. Что такое традиция? Просто декларация: «Я прибыл!» Это могут быть не слова. Я могу быть спокоен, я могу молчать, но это молчание будет ощущаться, тогда и будет создаваться традиция. Традиция создаётся, когда я начинаю общаться с кем-нибудь в мире. Там, где есть двое, там происходит создание традиции. Один – это не традиция. Если я один, и я не общаюсь и не имею контактов, то традиции не будет. Это невозможно.

Где бы ни случилась истина, она должна быть передана. Это присущая ей внутренняя необходимость. Точно так же, как аромат присущ распустившемуся цветку; в распространении аромата заложено начало традиции.

Кришнамурти говорит, что он не хочет создавать традицию. Он говорит, что в ней нет никакой пользы; но она создаётся. Будда никогда не хотел создавать традицию, но традиция была создана.

Иногда Учитель не хочет создавать традицию, потому что он пугается девяноста девяти ошибок, так как именно девяносто девять процентов ошибок возможны в такой ситуации, а традиция создаётся. И эта традиция будет иметь те девяносто девять процентов вещей, которыми Учитель был напуган, так как только один процент доказуем, а это им не предусмотрено.

Если бы Кришнамурти создавал традицию, то он был бы способен снабдить её только одним процентом. Только одним процентом. Традиция будет создаваться учениками, они обеспечат остальные девяносто девять процентов. Это обычно и происходит. Но это – один из путей.

Другой путь заключается в том, что Учитель решает сам создать традицию. Существует большая вероятность, что традиция будет оставаться близкой к её истинной сущности, так как Учитель будет обеспечивать один процент.

Теперь смотрите.

Если бы я не дал вам мала, тогда некоторые из вас достали бы мою фотографию и таскали бы с собой. Я даю себя, мала – это подарок от меня. Это – моё желание. Я его трогал, это мой подарок вам. Я не для того предлагаю его вам, чтобы вы его создавали. Я создал его сам. Всё моё действие при этом будет заключаться в том, чтобы создать традицию ясной, насколько возможно, с тем, чтобы никто не смог вас мною смутить, чтобы вы не смущались.

Это сознательная работа. Это – сознательное создание традиции. Высока вероятность, что большинство людей извлечёт из неё пользу. Но я не хочу сказать, что не будет ошибок. Но рискнуть следует.

Жизнь – всегда риск. Вы говорите что-то, и риск уже присутствует: кто-нибудь вас может не так понять, кто-то может интерпретировать ваши слова в другом смысле. В тот момент, когда вы говорите, вы рискуете. Но этот риск следует принять, это – часть всей игры в жизнь, это вызов.

Итак, Прем Дассана, вы говорите: «Я боюсь, что я участвую в создании традиции». Вам не нужно бояться. Это в точности то, что происходит. Нужно либо участвовать в этом сознательно, либо не участвовать. Это должно стать традицией. Это будет одна из наиболее осознанно созданных традиций. Но если вы слишком напутаны, напуганы теми девяноста девятью процентами и не будете интересоваться оставшимся процентом, то прекратите, пожалуйста, своё участие в этом. Нет необходимости в необоснованном беспокойстве. Будьте свободны от него.

И я хочу отсортировать моих людей, потому что я хотел бы работать только с теми, кто действительно со мной. И я не хотел бы тратить своё время и энергию на тех, кто находится здесь просто так, равнодушно, между прочим, случайно. До сих пор я давал санньясу любому и каждому, кто приходил, но вскоре это будет не так. Я буду выбирать и буду помогать тем, кто является действительным санньясином, но тех, кто в действительности ими не является, я покину. Я не хочу нести никакой бесполезный багаж. Мне нужны только те, кто действительно здесь, кто тотально здесь. И эти люди здесь есть.

Здесь имеется некоторое количество людей, которые не тотально здесь; с ними придётся расстаться. Лучше, если они исчезнут сами. В противном случае я буду вынужден организовать их уход, хотя я всегда делаю это так, что покидающему кажется, что это он сам ушёл.

Том 2 2-10 марта 1978 г. Пуна, Индия

Введение


«Порви свои одежды и бросься в поток. Может быть кто-нибудь спасёт тебя».


Эти несколько строк из первой истории в настоящей книге содержат самую суть того, что происходит со мной здесь, в Индии, в городе Пуна, у просветлённого Учителя Бхагавана Шри Раджниша.


Эта история о доверии. Она даёт представление о доверии. Если вы запомните это, вы получите проблеск реальной жизни в доверии. И мы стараемся жить здесь по этой притче. Это ваша история. Проникните в эту историю – не только в её слова, но в значение её. И живите этой историей. Только живя ею, вы познаете её.


В течение многих лет я хотела узнать её. Но это было страшно. Вся эта история о том, как оставить старое, привычное и прыгнуть в неизвестное.


В искании, в поиске Бога, истины, блаженства снова и снова приходит этот момент – момент готовности к риску. Все знания будут против этого. Весь ум будет против этого.


Так часто я разумно приходила к заключению: «Прыгнуть? Но зачем? Могу ли я быть уверенной? Могу ли я знать, что кто-нибудь спасёт меня? Это безумие! Это слишком рискованно». Меня интересовало это, и время от времени я даже думала, что уже прыгнула. Но ум изворотлив, и, поэтому, когда я думала, что нашла смелость для прыжка, я обнаруживала, что лишь приземлилась на удобную мягкую подушку. Я выглядела отважной в глазах других людей, но где-то глубоко внутри понимала, что риск был для меня минимальным.

Я думаю, что я даже не понимала, что такое риск. Всю мою жизнь меня учили всего остерегаться, контролировать ситуацию, строить мир стабильности и безопасности – всему, что полностью противоположно прыжку, противоположно риску. Быть доверяющим было отрицательной чертой, глупым и наивным подходом к жизни. Хотя я гордилась тем, что была учёной, компетентной, независимой женщиной, некоторый голос внутри меня кричал: «Это неправильно!» Хотя внешне я выглядела вполне преуспевающей, внутри я была наполнена страхом, сомнениями и недоверием. Безопасность, которую я так упорно стремилась построить, была удушающей и, в конечном счёте, иллюзорной. Хотя я всё глубже погружалась в рост своей личности, что-то упускалось. Я знала, каким-то образом я знала, что существует нечто большее – много большее.

Где я должна была повернуть? Психотерапия, хотя и полезная, скоро достигла предела своих возможностей. Я была жаждущей – жаждущей большего, чего-то, что я не могла назвать, но что, как я знала, существовало.


Сердце – это искатель приключений, исследователь таинственного, открыватель всего того, что спрятано. Сердце всегда в паломничестве. Оно никогда не удовлетворено, ему присуще внутреннее недовольство, духовное недовольство... Сердце страстно желает приключения, оно страстно желает опасности, оно тоскует по непредначертанному, неизвестному, небезопасному. Оно страстно желает океанического переживания; оно хочет раствориться. Оно хочет исчезнуть во всеобщности, в тотальности. Голова же боится, боится умирания, боится исчезновения.


Именно это страстное желание помогло мне осознать, что я должна прыгнуть, что я должна рискнуть. То, что я искала, не существовало в том, что было старым и знакомым для меня. Каким-то образом где-то я узнала, что существует нечто большее, нечто, что живёт внутри меня, не затронутое годами (а, может быть, и жизнями) программирования и обуславливания. Вопрос для меня стоял так: «Могу ли я оставить свою безопасность, могу ли я „прыгнуть в поток“ без какой-либо гарантии возврата?» Я переживала моменты внутренней радости, любви и доверия и знала, что это и есть то, чем должна быть жизнь.


Доверять же вы можете, если только вы готовы идти в небезопасное, если вы готовы идти в непредначертанное, если вы готовы плыть на своей лодке в неизвестное без карты. Доверие означает огромную смелость, и только смелые люди могут быть религиозными, потому что только смелые люди могут говорить «да».


И что касается прыжка, риска и доверия, то Бог, жизнь, существование обеспечат вас всем необходимым. Эта книга с этого начинается и этим же и кончается, – поскольку это есть сердцевина взаимоотношений Учитель-ученик: доверие. Доверие само по себе является преобразующим, непредсказуемо преобразующим.


В самом начале доверие – это чувство, в своём предельном расцвете оно есть существование... Если вы доверяете, то или иное всегда случается и помогает вам вырасти. О вас позаботятся. Всё, что требуется, в определённое время будет дано вам... В этом красота доверия. Мало-помалу вы узнаете способы того, как существование обеспечивает вас, как существование заботится о вас.


Такой прыжок возможен только с Учителем, настоящим Учителем, таким, как Бхагаван Шри Раджниш. Он – это вкус неизвестного, проблеск того, что внутри каждого из нас и что возможно для всех нас. Само его присутствие создаёт атмосферу (мы называем её полем Будды), которая позволяет нам испытывать любовь, осознанность и сострадание, достаточные для того, чтобы прыгнуть. Он является мостом, путеводителем к нашему собственному внутреннему учителю.


Учитель – это дверь, жест неизвестного, манящий огонь; но он совсем не личность. Открытая дверь, голос, зовущий из пустыни, вызов, совращение в божественное, приглашение. Но совсем не личность... Учитель – это в лучшем случае «оказия». Глядя на Учителя, ощущая влечение к Учителю, испытывая любовь к Учителю, вы становитесь уверенными. Вы можете прыгнуть в неизвестное.


Каждый день он даёт нам шанс прыгнуть; каждый момент возможность возрастает.


Каждый человек – это человек блестящего будущего, поскольку каждый человек в своём предельном цветении имеет Бога.


Эта книга является приглашением к жизненному опыту этого уникального живого Учителя. В ней представлен ряд утренних бесед о суфийских историях, а также вопросы учеников и посетителей. Эти истории являются также путеводителями, указывающими пути к предельному.


Суфийские истории – это не просто истории. Они не предназначены для того, чтобы развлекать вас; они не предназначены для того, чтобы лишь занять вас. Они являются средствами обучения. Они свидетельствуют о чём-то, они нечто показывают, они указывают на что-то. Они являются указателями, они являются стрелками в направлении неизвестного, пальцами, указывающими на луну.


Бхагаван способен, оставаясь в пределах истории, вести нас в неё глубже и глубже – в то, что содержится за пределами слов. Эти беседы, похоже, являются лишь оправданием для него, чтобы оросить нас любовью и состраданием, нежно (а иногда и не очень нежно) ведя в направлении неизвестного. Такое руководство является необычным, редким – это уникальные возможности для тех из нас, кто ищет большего.

Возможности бесконечны. Итак, прыгайте! Рискните. Всё, что вы можете потерять, – это ваше эго, ваши игры, ваши ложные отождествления. На другой стороне – реальность, открытость, радость жизни. Прыгайте – прыгайте в эту книгу, в Бхагавана Шри Раджниша. Может быть кто-нибудь спасёт вас...

Ма Дэва Ритамбхара
Апрель 1980 года

1. Человек необъяснимой жизни

2 марта 1978 г.

Однажды жил человек по имени Моджуд. Он жил в одном городе, где занимал пост маленького чиновника, и казалось весьма вероятным, что он окончит свои дни как инспектор палаты мер и весов.

Как-то раз, когда он прогуливался по садам, окружавшим старинное здание около его дома, пред ним предстал Кхидр, таинственный наставник суфиев, одетый в мерцающе зелёное. Кхидр сказал: «Человек с блестящими перспективами! Оставь свою работу и через три дня приходи на встречу со мной на берегу реки». Затем он исчез.

Моджуд в волнении пошёл к своему начальнику и сказал ему, что должен уйти. Вскоре все в городе услыхали об этом и стали говорить: «Бедный Моджуд! Он сошёл с ума». Но поскольку было много кандидатов на его работу, все вскоре забыли о нём.

В назначенный день Моджуд встретился с Кхидром, который сказал ему: «Порви свои одежды и бросься в поток. Может быть, кто-нибудь спасёт тебя».

Моджуд так и сделал, хотя и удивлялся, не сошёл ли он с ума.

Он умел плавать и поэтому не утонул, но плыл с потоком долгое время, пока один рыбак не вытянул его в свою лодку, говоря: «Глупый человек! Течение очень сильно. Что ты пытаешься сделать?» Моджуд ответил: «Сам не знаю».

«Ты сумасшедший, – сказал рыбак, – но я возьму тебя в свою тростниковую хижину вон там на берегу, и мы посмотрим, что для тебя можно сделать».

Когда он узнал, что Моджуд – грамотный человек, он стал учиться от него читать и писать. Взамен Моджуд получал еду и помогал рыбаку в его работе. Через несколько месяцев Кхидр появился снова, на этот раз в ногах постели Моджуда, и сказал: «Вставай сейчас же и оставь этого рыбака. О тебе позаботятся».

Моджуд немедленно покинул хижину, оделся как рыбак и, удивляясь всему этому, вышел на дорогу. На рассвете он увидел крестьянина на осле, ехавшего на рынок. «Ты ищешь работу? – спросил крестьянин. – Мне нужен человек, чтобы помочь принести назад мои покупки».

Моджуд последовал за ним.

Он работал на крестьянина около двух лет и за это время узнал многое о сельском хозяйстве, но мало о чём-нибудь ещё.

Однажды в полдень, когда он укладывал в тюки шерсть, Кхидр предстал перед ним и сказал: «Оставь эту работу, иди в город Мосул и используй свои сбережения, чтобы стать торговцем кожами».

Моджуд подчинился.

В Мосуле он стал известен как торговец кожами и ни разу не видел Кхидра, пока в течение трёх лет усердно занимался своей торговлей. Он скопил достаточно большую сумму денег и уже подумывал о приобретении дома, когда Кхидр появился и сказал: «Дай мне свои деньги, уходи из этого города в далёкий Самарканд, и работай там у бакалейщика».

Моджуд так и сделал.

Вскоре он стал проявлять несомненные признаки просветления. Он лечил больных, помогал своему напарнику в магазине в своё свободное время, и его познания в таинственном становились всё глубже и глубже.

Духовные лица, философы и другие посещали его и спрашивали: «У кого вы учились?»

«Это трудно сказать», – отвечал Моджуд.

Его ученики спрашивали: «Как вы начали свою карьеру?»

Он говорил: «Маленьким чиновником». «И вы отказались от этого, чтобы посвятить себя самоукрощению?»

«Нет, я просто отказался от этого». Они не понимали его.

К нему приходили люди, чтобы записать историю его жизни.

«Кем вы были в своей жизни?» – спрашивали они.

«Я прыгнул в реку, стал жить с рыбаком, затем среди ночи ушёл из его тростниковой хижины. После этого я стал подручным у крестьянина. Когда я укладывал в тюки шерсть, я изменился и пошёл в Мосул, где стал торговцем кожами. Там я скопил некоторые деньги, но оставил их. Затем я пошёл в Самарканд, где работал у бакалейщика. Это то место, где я нахожусь теперь».

«Но это необъяснимое поведение не проливает свет на ваши странные таланты и замечательные поступки», – говорили биографы.

«Это так», – говорил Моджуд.

Поэтому биографы сочинили для Моджуда замечательную и волнующую историю: ведь каждый святой должен иметь свою историю и эта история должна соответствовать аппетитам слушателей, но не реальностям жизни.

Но никому не разрешено говорить о Кхидре непосредственно. Вот почему эта история не является правдивой. Она есть представление жизни. Это реальная жизнь одного из величайших суфиев.


История, в которую мы собираемся погрузиться сегодня, является одной из величайших историй. Она имеет тот особый вкус, который имеют только суфийские истории. Она не сравнима ни с чем. Если вы поймёте эту историю, вы поймёте самый секрет религии. Если вы не поймёте эту историю, вы не будете способны понять религию вообще.

Это принадлежит к самым основаниям религиозного сознания. Без этого не может быть религиозной трансформации. Поэтому слушайте эту историю так внимательно, насколько это возможно. Пусть эта история погрузится в ваше существо. Эта история может открыть дверь, эта история может стать таким радикальным изменением в вашей жизни, которое вы можете не встретить никогда снова. Но история эта должна быть понята очень точно, очень тщательно, очень любовно, потому что это странная история.

Это не просто история; суфийские истории – это не просто истории. Они не предназначены для того, чтобы развлекать вас. Они не предназначены для того, чтобы лишь занять вас. Они являются средствами обучения. Они свидетельствуют о чём-то, они нечто показывают, они указывают на что-то. Они являются указателями, они являются стрелками в направлении неизвестного, пальцами, указывающими на луну. И запомните это, говоря о суфиях: не кусай мой палец, посмотри, куда я указываю.

Очень легко развлечься такими историями, но их цель не в этом. Вы упустите смысл. Они являются отражением запредельного. Они говорят то, что не может быть сказано, и они пытаются выразить то, что невыразимо. Они не относятся к обычной жизни, они не относятся к земному миру. Они принадлежат внутреннему поиску истины, они принадлежат центру вашего существования. Они являются прекрасными инструментами. Если вы просто уделяете внимание истории, если вы медитируете над ней, параллельно истории ещё нечто начинает открываться в вашем существовании. История находится в одной плоскости, а это откровение – в другой, параллельной первой. Пока вы не начнёте чувствовать этого параллельного откровения, запомните, – вы упустили смысл. А упустить смысл очень просто. Чтобы упустить смысл, не требуется разума; любой глупец может сделать это. Но понять – это требует большого разума. Поэтому вытаскивайте друг друга вместе. Будьте собраны на этих нескольких моментах. Слушайте так сосредоточенно, насколько это возможно, просто превратитесь в свои уши. Будьте там. В этой истории есть нечто, имеющее безмерное значение.

В книге Льюиса Кэрролла «В Зазеркалье» есть такой прекрасный пассаж:

Королева говорит Алисе, попавшей в мир, в который она не может поверить: «Осмелюсь сказать, что у тебя нет достаточной практики. Что касается меня, то иногда до завтрака я успеваю поверить в целых шесть невозможных вещей!»

Да, в этом секрет этой истории. Льюис Кэрролл придал ей нечто, имеющее безмерное значение. Секрет истории в искусстве верить, в искусстве доверять, в искусстве говорить «да» существованию. Когда веришь в невозможное, невозможное становится возможным. Как это случается?

На самом деле вещи являются невозможными только потому, что вы не имеете смелости верить. Каждая мысль может стать вещью, и всё, что происходит внутри сознания, может создать свою реальность снаружи. Всё, что происходит снаружи, должно сначала произойти внутри. Зерно насыщается внутри, а дерево показывается снаружи. Если у вас верящее сердце, – нет ничего невозможного, даже Бог не является невозможным.

Но нужно иметь верящее сердце. Верящий ум не подходит, поскольку ум в основном не может верить. Он не способен верить. Ум может только сомневаться: сомнение естественно для ума, сомнение присуще уму. Голова не может породить ничего, кроме сомнения. Поэтому, если вы силой внедряете веру в свою голову, то эта вера только спрячет ваши сомнения. С ними ничего не случится. И вот в этом существуют и мусульмане, и христиане, и индуисты, и джайны: их вера идёт от ума, а ум не способен верить. Верить – невозможно для ума, ум может только сомневаться. Сомнения растут из ума, как листья растут из дерева.

Вера произрастает из сердца. Сердце не может сомневаться, оно может только верить. Итак, вера от ума, – то, что я верю в Библию, то, что я верю в Коран, то, что я верю в «Капитал», то, что я верю в Махавиру, или в Моисея, или в Мао Цзэдуна, – это всего лишь ложное явление. Голова может создавать только ложные вещи, подделки. Вы можете продолжать заниматься ими, но ваша жизнь будет напрасна. Вы останетесь в стране напрасного, в пустыне. Вы никогда не зацветёте, вы никогда не узнаете, что есть оазис. Вы никогда не узнаете какой-либо радости, какого-либо праздника.

Поэтому, когда я говорю, что вера может делать невозможные вещи возможными, я имею в виду веру в сердце – в невинном сердце, в сердце ребёнка, которое не знает, как говорить «нет», которое знает только «да», но это «да» не против «нет». Ребёнок не может говорить «нет» внутри и «да» снаружи; тогда это идёт от головы. Это путь головы: «да» вовне, «нет» внутри, «нет» вовне, «да» внутри. Голова шизофренична. Она никогда не является целостной и единой. Когда сердце говорит «да», оно просто говорит «да». Нет конфликта, нет разделения. Сердце целостно в своём «да»; это истинная вера, доверие. Это явление сердца. Это не мысль, но чувство, и, в конечном итоге, это даже не чувство, а само существование.

В самом начале доверие – это чувство, в своём предельном расцвете оно есть существование.

Так называемая вера остаётся в голове, она никогда не станет вашим чувством и она не может стать вашим существованием. А если что-нибудь не становится вашим существованием, то это просто идеальная мечта. Это напрасная трата энергии.

Но вере требуется риск. Вы удивитесь, узнав это: что сомнение весьма трусливо. Вы должны были слышать обычно, что храбрые люди сомневаются, а трусы верят. Это тоже верно, в определённом смысле. Вера от ума труслива, а вы знаете только верящих от ума, так что это соответствует действительности. Если вы пойдёте в мечети, церкви, храмы, вы найдёте, что они полны трусов. Но истинная вера не труслива, истинная вера – это великая смелость; это героизм.

Сомнение вырастает из страха; как оно может быть храбрым? Сомнение коренится в страхе. Сомнение вырастает, поскольку имеется сильное желание защититься, оборониться, быть в безопасности. Доверять же вы можете, если только вы готовы идти в небезопасное, если вы готовы идти в непредначертанное, если вы готовы плыть на своей лодке в неизвестное без карты. Доверие означает огромную смелость, и только смелые люди могут быть религиозными, потому что только смелые люди могут говорить «да».

Сомнение – это оборона. И если даже вы обороняетесь таким образом, вы остаетесь пригвожденными, вы не можете двигаться – поскольку каждое движение приносит страх, поскольку каждое движение – это движение в неизвестное, незнакомое. Сомнение есть побочный продукт страха, запомните это.

Тогда что же есть вера? Вера – это побочный продукт любви. Только те, кто знает как любить, знают как верить. Любовь вырастает из сердца, то же самое относится и к вере. Сомнение вырастает из головы, то же самое относится и к страху. Человек, живущий головой, остаётся трусом. На самом деле, он живёт головой, поскольку является трусом. Он боится двигаться в направлении сердца, поскольку никто не знает, где сердце овладеет вами.

Сердце – это искатель приключений, исследователь таинственного, открыватель всего того, что спрятано. Сердце всегда в паломничестве. Оно никогда не удовлетворено, ему присуще внутреннее недовольство, духовное недовольство. Оно никогда не останавливается где-нибудь. Оно влюблено в движение, в динамизм.

Сердце удовлетворяется только тогда, когда оно приходит к предельному, за которым «некуда идти». Земное не может удовлетворить его. Сердце никогда не соглашается, сердце всегда в революции. Оно всегда перескакивает из одного состояния в другое. Оно всегда идёт ощупью, оно всегда рискует. Чем бы оно ни обладало, оно всегда готово поставить это на карту ради неизвестного. Его желание – это знать то, что истинно существует; то есть что есть Бог вокруг.

Сердце страстно желает приключения, оно страстно желает опасности, оно тоскует по непредначертанному, неизвестному, небезопасному. Оно страстно желает океанического переживания; оно хочет раствориться. Оно хочет исчезнуть во всеобщности, в тотальности. Голова же боится, боится умирания, боится исчезновения.

Когда река подошла к пустыне, встретилась с пустыней, голова говорила: «Не испаряйся. В противном случае, кто знает, где ты приземлишься? Кем ты будешь тогда? Твоя индивидуальность может стереться навсегда. Ты можешь оказаться не в состоянии стать снова тем, что ты есть сейчас». Это была голова. Но сердце поняло шепот пустыни. Нечто глубоко внутри почувствовало убеждение: «Да, это не моё предназначение – быть просто рекой, потерявшейся в пустыне. Я должна пройти на ту сторону, я должна рискнуть. Это опасно и нет гарантии». Но в тот момент, когда река начала думать о риске, где-то глубоко в подсознании она начала чувствовать, начали вырастать проблески, воспоминания. Она начала чувствовать: «Да, это есть где-то, какой-то опыт, какие-то переживания. Я до этого тоже была в руках ветров».

Когда вы доверяете, ваше подсознание начинает открывать вам многие вещи. Это открывается только доверяющему уму, только доверяющему существу, только доверяющему сознанию. Религия – это аромат такого доверия, безупречного, абсолютного. Атеизм – это акт слабости, бессилия. Он упадочен. Общество становится атеистическим только тогда, когда оно умирает, когда оно потеряло свою силу и молодость. Когда общество молодо, живо, энергично, оно страстно желает неизвестного, оно тоскует по опасности. Оно старается жить в опасности, поскольку это единственный способ жить.

Я хотел бы, чтобы вы послушали одну историю:


Однажды атеист, прогуливавшийся вдоль обрыва, поскользнулся и упал вниз. Пока он падал, ему удалось схватиться за ветку маленького дерева, росшего из расщелины в скале. Вися на ветке, раскачиваясь на холодном ветру, он понял всю безнадёжность своего положения, поскольку внизу были замшелые валуны, а способа подняться наверх не было. Его руки, держащиеся за ветку, ослабевали.

«Ну, – подумал он, – только Бог может спасти меня сейчас. Я никогда не верил в Бога, но я должно быть ошибался. Что я теряю?» Поэтому он позвал: «Бог! Если ты существуешь, спаси меня и я буду верить в тебя!» Ответа не было.

Он позвал снова: «Пожалуйста, Бог. Я никогда не верил в тебя, но если ты спасёшь меня сейчас, я с сего момента буду верить в тебя».

Вдруг великий глас раздался с облаков: «О нет, ты не будешь! Я знаю таких, как ты!»

Человек так удивился, что чуть было не выпустил ветку. «Пожалуйста, Бог! Ты ошибаешься! Я на самом деле думаю так! Я буду верить!»

«О нет, ты не будешь! Все они так говорят!»

Человек умолял и убеждал.

Наконец Бог сказал: «Ну хорошо. Я спасу тебя... Отпусти ветку». «Отпустить ветку?! – воскликнул человек. – Не думаешь ли ты, что я сумасшедший?»


Атеизм всегда труслив. Действительно храбрый человек обязан стать религиозным, и религиозный человек по необходимости храбрый. Поэтому, если вы найдёте трусливого человека, который является религиозным, то знайте – что-то не так. Трусливый человек не может быть религиозным. Его религия – не что иное, как оборона, панцирь. Его «да» исходит не из любви и смелости, его «да» исходит из страха. Если бы было возможно говорить «нет», он говорил бы «нет». Его «да» исходит из того, что смерть рядом, болезнь рядом, опасность рядом. Поэтому он думает: «Что я потеряю? Почему бы и не верить? Почему бы и не помолиться?» Его молитва поддельна, его молитва – не что иное, как выражение страха. В страхе он идёт в храм, и в церковь, и к священнику.

Действительно смелый человек идёт к Учителю, а не к священнику. Он не идёт в мёртвый храм или в мертвую церковь. Он начинает испытывать и искать какое-нибудь живое явление. Он идёт к Христу, или к Будде, или к Кришне, но он не идёт в церковь. Он не идёт к ортодоксам. Он не живёт прошлым, он движется в настоящее. И что бы он ни делал, это исходит из смелости. Если он говорит: «Да!», – он говорит это из смелости, из любви к существованию, из глубокого понимания, что он является частью целого, что он не отделён. Сказать «нет» – это сказать «нет» своим собственным корням. Если дерево скажет «нет» земле, каков будет удел дерева? Оно совершит самоубийство. Если дерево скажет «нет» солнцу, каков будет удел дерева? Оно совершит самоубийство. Дерево не может говорить «нет» солнцу, дерево не может говорить «нет» земле. Дерево должно говорить «да» солнцу, земле, ветрам, облакам. Дерево должно оставаться в положении говорящего «да» постоянно, день за днём. Только тогда дерево может цвести, может оставаться зелёным и живым, может расти.

Человек укоренён в существовании. Говорить «нет» – это отравлять свою собственную систему. Кому вы говорите «нет»? Вашей собственной земле, вашему собственному небу, вашему собственному солнцу. Вы парализуете себя. Действительно смелый человек смотрит вокруг, чувствует, видит, что он часть этой всеобщности. Видя это, он расслабляется в «да», его позиция «пусть всё идёт само по себе». И он готов рисковать чем-либо, что потребуется для его «да».

Сорен Кайркегаар написал притчу:


Однажды жил король, который полюбил девицу низкого происхождения. Этот король был так могуч и благополучен, что не мог жениться на ней без того, чтобы не быть принуждённым к отречению от престола. Король знал, что если бы он женился на ней, то навсегда сделал бы её благодарной. Ему пришло на ум, однако, что было бы что-то принуждённое в её счастье: она всегда восхищалась бы им и благодарила бы его, но она не могла бы любить его, поскольку неравенство между ними было слишком велико и она никогда не смогла бы забыть своё низкое происхождение и свой долг благодарности.

Поэтому он решил поступить по другому: вместо того, чтобы сделать её королевой, он отрёкся бы от королевства. Он стал бы обычным человеком и затем предложил бы ей свою любовь. Поступая так, он осознавал, что шёл на большой риск. Он делал нечто, что было глупым в глазах большинства людей в его королевстве и, кроме того, он мог оказаться отвергнутым ею, особенно в том случае, если бы она была разочарована тем, что не стала королевой. Тем не менее, он решил рискнуть. Это лучше, верил он, рискнуть всем, чтобы сделать возможной любовь.


В искании, в поиске Бога, истины, блаженства снова и снова приходит этот момент – момент готовности к риску. Все знания будут против этого. Весь ум будет против этого. Ум всегда говорит: «Что ты собираешься делать? Ты можешь быть отвергнут даже женщиной, ради которой ты отрёкся от королевства. Если на самом деле она заинтересована только в том, чтобы стать королевой, она никогда не посмотрит на тебя снова. И всё королевство будет думать, что ты дурак; и кто знает, даже она может подумать, что ты дурак». Но король решил рискнуть.

Это лучше – рисковать всем. Если есть лишь очень, очень слабая возможность приобрести любовь, даже тогда следует рисковать всем. И следует рисковать всем снова и снова, много раз, пока не будет достигнута предельная любовь, Бог.

Обычно мы ищем Бога лишь в определённых пределах: в том, что разрешено нашими условиями, не рискуя чем-либо. Вы зарабатываете деньги, вы имеете успех в жизни; вы можете выделить один час для храма или для медитации. В это время вы можете также помолиться. Или, по крайней мере, вечером, перед сном, в течение двух минут вы можете повторить ту же молитву, затем уснуть и чувствовать себя очень хорошо, потому что вы «делаете религию».

Религия – это не делание, это существование. Или она здесь все двадцать четыре часа, во всём вашем существовании, распространённая повсюду, или её здесь нет совсем. Просто вечерняя молитва перед сном – это род обмана, в который вы играете с самим собой.

Этот вид частичной религии не поможет. Человек должен быть целиком в этом, и те, кто не может так поступать, трусы. Поэтому позвольте мне напомнить вам: религия – только для храбрых, для энергичных, для сильных духом. Она – не для слабых, она – не для тех, кто всегда торгуется. Она – не для делового ума, она – для азартных игроков, способных рискнуть.

Теперь эта история. Её нужно смаковать, вкушать, впитывать медленно-медленно.


Название истории: Человек необъяснимой жизни.


Жизнь всегда необъяснима, если она у вас есть. Если вы действительно живёте, имеется что-то столь таинственное в этом, что не может быть объяснено никаким способом. Нет объяснения этому. Если вы можете объяснить свою жизнь, то это означает, что вы умерли и не живёте. Если вы можете найти человека, который может объяснить свою жизнь с начала и до конца, логически, вы можете быть уверены, что это, должно быть, компьютер, машина, но не живой человек. Только мёртвые вещи могут быть объяснены с начала и до конца. Жизнь есть тайна, поэтому всякий живущий является таинственным. Всякий раз, когда вы сходитесь с живым человеком, вы чувствуете некоторую тайну, некоторое необъяснимое явление. Вас касается нечто, что вы не можете выразить совсем. Нельзя иметь какой-либо математики жизни; жизнь остаётся в сути своей поэтической. Это красота, на которую надо смотреть, но не факт, который надо объяснять.


Однажды жил человек по имени Моджуд...


Слово «моджуд» красивое; оно означает две вещи. Буквально оно означает того, кто является настоящим. Моджуд означает того, кто имеет внутреннее настоящее, кто является осознающим, кто бдителен, кто сознателен. А второе значение, которое вытекает из первого, – тот, кто живёт в настоящем, кто является настоящим для настоящего. Эти две вещи – два аспекта одного и того же явления. Если вы являетесь настоящим внутри, если в вас присутствует сознание, эти две вещи случаются автоматически – вы будете настоящим для настоящего. У вас не будет какого-либо прошлого, у вас не будет какого-либо будущего, у вас будет только этот момент. И этот момент обширен, этот момент огромен, этот момент вмещает в себя бесконечность. Только те, кто живёт в настоящем, только те, кто является настоящим для настоящего, знают, что такое бесконечность, знают, что такое бессмертная жизнь, знают тайну, необъяснимую тайну.

Но даже зная, вы не можете объяснить это кому-либо ещё. Вы можете указать, вы можете сказать, как достигнуть этого, но вы не можете сказать, что это такое. И вы не можете сказать, почему это так. Здесь нет «почему», это просто есть. Без всякого объяснения жизнь существует. Для неё нет «почему». Философы продолжают думать: «Почему? Почему? Почему?» И они продолжают фабриковать системы, чтобы ответить почему, но ни один ответ не является истинным и не будет истинным, потому что с самого начала вы задаёте неверный вопрос. Когда вы задаёте неверный вопрос, вы никогда не придёте к правильному ответу. Неверный вопрос приведёт вас к неверным ответам. «Почему?» – это неверный вопрос.

Наука не спрашивает «почему». Религия тоже не спрашивает «почему». Религия – это наука о внутреннем; наука – это религия внешнего. Между этими двумя находится философия, просто стоящая между этими двумя. Она спрашивает «почему» и становится весьма запутанной и очень сильно смущённой. Нельзя спрашивать: «Почему», не нужно спрашивать. Если даже вы найдёте некоторое объяснение на это «почему», вопрос должен быть задан снова. «Почему этот мир существует?» Кто-то скажет: «Бог создал его». Тогда приходит вопрос: «Почему Бог создал его?» Тогда кто-то может ответить: «Он создал для того-то и того-то». Затем вопрос продолжает возникать снова и снова. Каждый ответ просто подталкивает вопрос немного глубже, но сам вопрос не разрешается.

«Почему?» – это не относящийся к делу вопрос. Вместе с «почему» вы движетесь в философию. Религия не спрашивает «почему». Она даже не спрашивает «что». Она спрашивает только одну вещь: «как». Наука тоже спрашивает «как» и, таким образом, наука становится технологией, а религия становится йогой, тантрой, суфизмом, дзэном. Всё это технологии внутреннего мира.


Однажды жил человек по имени Моджуд. Он жил в одном городе, где занимал пост маленького чиновника, и казалось весьма вероятным, что он окончит свои дни как инспектор палаты мер и весов.


Так миллионы людей кончают свои жизни, как инспекторы палаты мер и весов. Кто-то кончит главным клерком в каком-нибудь отвратительном учреждении, кто-то кончит начальником станции, кто-то кончит бизнесменом, кто-то кончит профессором; и все эти вещи совершенно бессмысленны. И я не призываю не становиться начальником станции, но не кончайте на этом. Даже если вы стали инспектором палаты мер и весов, что вы приобрели? Что вы имеете от жизни? В чём ваша реализация? Вы живёте без действительной жизни. Вы можете иметь жизненные стандарты, не имея какой-либо жизни в этом. Итак, люди думали, что Моджуд окончит как инспектор палаты мер и весов. Но Моджуд был человеком другого рода, поскольку в нём было присутствие. Он был настоящим, он был присутствующим. Глубоко внизу, неведомо никому, он должен был медитировать. Его внешняя жизнь – это была одна вещь, его внутренняя жизнь – другая вещь. Он должен был погружаться всё глубже и глубже в тишину, он должен был становиться всё более и более бездумным – только тогда вы являетесь настоящим.

Мысли оттаскивают вас от настоящего. Мысли омрачают ваше существование и вы теряете контакт, вы становитесь отсоединёнными от настоящего. Мысли никогда не относятся к настоящему, они не могут быть о настоящем; они или о прошлом, или о будущем.

Если этот человек действительно был человеком настоящего, это просто означает, что глубоко внизу, в тёмной ночи, когда всё засыпает, он должен был медитировать, не говоря никому. Он должен был наблюдать. Он двигался в обычном мире, но должен был присутствовать свидетель, наблюдатель, обозреватель. Этот обозреватель мало-помалу создавал присутствие в нём. Он становился светлым присутствием, поэтому он назывался Моджуд.


Как-то раз, когда он прогуливался по садам, окружавшим старинное здание около его дома, пред ним предстал Кхидр, таинственный наставник суфиев...


Теперь вы должны понять следующее: Кхидр – это просто имя, имя вашего внутреннего ядра. Когда ваш центр начинает нашептывать нечто вашей периферии, это и есть Кхидр. Когда ваше фундаментальное существо начинает говорить вашему нефундаментальному существу, когда ваша существенная душа разговаривает с несущественной, то это Кхидр говорит с вами. Это просто метафора; Кхидр – это не кто-то вовне. Когда вы становитесь молчащим, когда вы становитесь настоящим, когда вы становитесь моджудом, приходит момент, когда внутренний советчик начинает разговаривать с вами. Этот внутренний советчик и известен как Кхидр.


...пред ним предстал Кхидр, одетый в мерцающе зелёное.


Зелёный – это цвет суфиев. Он представляет жизнь: зелёные деревья, растительность. Он представляет свежесть, оживлённость; он представляет тишину, мир. Суфии выбрали зелёный как свой символический цвет. Только взглянув на зелёное, вы чувствуете род умиротворения вокруг вас. Вот почему так волнующе идти в горы. Так безмерно важно просто сидеть на краю леса, будучи окружённым загадочными деревьями. Это делает вас снова первобытным, изначальным. Это напоминает вам изначальную тишину джунглей. Это напоминает вам, что вы однажды тоже были деревом, таким тихим, как деревья, и таким укоренённым, как деревья.

Одетый в мерцающе зелёное предстал Кхидр.


Кхидр сказал: «Человек с блестящими перспективами!»


И запомните, всякий раз, когда ваше внутреннее ядро будет говорить с вами, оно будет говорить таким образом: «Человек с блестящими перспективами», – поскольку никогда ещё не было человека, который не был бы человеком с блестящими перспективами. Вы можете не реализовать их – это другое дело, – но это ваше предназначение. Вы можете достичь их. Если вы упустите их, ответственность целиком лежит на вас. Зерно было там, вы не помогли ему вырасти. Иначе оно стало бы огромным деревом, и тысячи птиц вили бы свои гнёзда на нём, и тысячи путешественников отдыхали бы в его тени, и цветы расцвели бы, и существование праздновало бы с вами.

Если вы не стали деревом, то только вы ответственны за это. Природа обеспечила всё, что необходимо. Каждый человек – это человек с блестящими перспективами, потому что каждый человек имеет Бога в качестве своего предельного цветения.


Кхидр сказал: «Человек с блестящими перспективами! Оставь свою работу и через три дня приходи на встречу со мной на берегу реки». Затем он исчез.


Когда вы погружаетесь глубоко в медитацию, это будет случаться снова и снова. Наступит момент, когда ваша периферия и центр станут очень близки и не будет барьера между ними – не будет даже занавески, – и вы будете слышать центр громко, ясно. И снова вы будете омрачаться – снова старые привычки, мысли будут приходить, сжимать ваши внутренние пути, и центр с периферией разъединятся. С вами это тоже будет происходить много раз. Это происходит много раз с теми, кто окружает меня. Много раз вы будете подходить так близко к центру, что будете чувствовать себя почти просветлёнными. Вы будете чувствовать, что достигли, и снова это будет теряться. Это естественно. До того, как это установится навсегда, это происходит много раз. До того, как будет достигнуто предельное самадхи, случатся тысячи сатори: маленьких проблесков, открываний окна и снова закрываний. Внезапно дверь откроется и вы увидите видение, будет переживание некоторого просветления, и снова это уйдёт и настанет тьма.


Моджуд в волнении пошёл к своему начальнику и сказал ему, что должен уйти.


И всякий раз, когда центр в первый раз говорит с периферией, вы будете в волнении, вы будете в постоянном трепете. Вы будете чувствовать, как будто умираете, вы будете чувствовать: «Что происходит со мной? Я становлюсь сумасшедшим?» Когда центр говорит в первый раз, вы не можете выразить, что это такое. Вы никогда не слышали этот голос ранее, вы никогда не думали, что кто-то живёт внутри вас. Вы никогда не думали, что какой-то внутренний голос собирался прийти к вам. Вы были так заняты внешним, голосами, приходящими извне, голосами родителей, преподавателей, священников.

Одного человека здесь, кажется, навязчиво преследуют мысли о своей матери. Он снова и снова продолжает спрашивать, – это тот человек, который задавал вопрос об Эклавии. Теперь он тоже задаёт вопрос: «Кто важнее – мать или Учитель?» Он спрашивает: «Если мать говорит убить Учителя, то должен ли я следовать приказу моей матери? Или если Учитель скажет убить мою мать, то кому я должен подчиняться?»

Его, кажется, навязчиво преследуют мысли о матери. Ему будет нужно убить свою мать. Это то, что имеет в виду Иисус, когда говорит: «Если вы не ненавидите своих отца и мать, и своих братьев, вы не можете следовать за мной». Рассказывают об одном случае совершенно незнакомой глубины.

Один ученик Будды уходил от него. Он собирался в далёкое паломничество распространять слово Будды. Он коснулся ног Будды, так он ждал его благословления. Будда благословил его и сказал собравшимся: «Послушайте, братья! Это редкий ученик! А в чём его необычность? Он убил своих отца и мать!»

Тот никогда не говорил такого. И никто никогда не думал, что этот человек мог убить своих отца и мать. Он был одним из самых тихих, мирных, любящих людей, которых когда-либо видели. Он был воплощением сострадания.

Кто-то спросил: «Мы не понимаем. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что он убил своих отца и мать?»

И Будда сказал: «В точности следующее: он убил голос своих отца и матери внутри себя, родительский голос». Это очень глубоко укоренено в вас.

Этот человек продолжает спрашивать о матери и Учителе... я чувствую, что он боится. Он стал санньясином и теперь он боится вернуться домой, он боится своей матери. Сейчас он в большом напряжении.

Коль скоро вы выбрали Учителя, всё остальное в дальнейшем несущественно. Мать, отец – всё это несущественно. Если вы не выбрали Учителя, они существенны. Учитель обязан сказать вам: «Убейте своих отца и мать!» – не буквально, но психологически. И однажды Учитель должен будет сказать вам: «Теперь убейте и меня!»

Вот что говорит Будда. Однажды он оценивает этого человека: «Вот редкий санньясин, редкий бхикшу, окончательно убивший своих отца и мать». И в один из других дней он говорит: «Если вы встретите меня на пути, убейте меня! Если когда-нибудь я встану между вами и предельным, убейте меня, разрушьте меня!»

Учитель должен учить двум вещам: во-первых, он должен учить убийству – убивать своих отца и мать, убивать своих преподавателей, своих священников, – и однажды он должен научить вас убивать себя, так, чтобы вы могли идти к абсолютной свободе, поскольку Учитель тоже более не является препятствием.

Когда центр в первый раз говорит с вами, обязательно будет великое смятение, хаос, потому что всё, что было установлено, перестаёт быть установленным, всё, что было утверждено, перестаёт быть утверждённым, всё, что вы чувствовали безопасным, не является более безопасным, и всё, что ощущали значимым, не является более значимым. Всё пойдёт вверх дном, поскольку центр имеет абсолютно другой подход к реальности, чем периферия. Когда глубина говорит поверхности, обязательно будет великое волнение.


Моджуд в волнении пошёл к своему начальнику и сказал ему, что должен уйти.


И нет никакого другого пути. Если вы человек настоящего, если вы медитирующая личность и центр говорит вам, и Кхидр появляется – Кхидр означает вашего внутреннего советчика, – когда Кхидр появляется и говорит вам: «Теперь делай это!», то если вы человек присутствия, вы должны сделать это, даже наперекор себе, даже против себя. И вы знаете, многие мои санньясины находятся здесь наперекор себе.

Теперь об Ашоке. Он боролся со мной многие годы, чтобы не стать санньясином. Он стал санньясином, он должен был им стать, но борьба ещё идёт! Старое ещё не ушло полностью. Есть моменты, когда старое поднимается и пытается взять своё. Он является санньясином наперекор самому себе! И таких много, и это естественно, поскольку вы до такой степени отождествлены с периферией, что когда начинаете слышать голос из центра, возникает проблема: кого выбрать, мать или Учителя? Школьных учителей или Учителя? Прошлое или настоящее? Кого выбрать? Когда нет голоса из центра, нет и вопроса о выборе. У человека имеется некоторое количество проблем, но все они на поверхности: какую одежду носить сегодня, а какую не носить, на какой фильм пойти, а на какой – нет, какую книгу прочесть и какую книгу купить, – подобные проблемы – это незначащие выборы. Пойдёте ли вы на этот фильм или на другой – в конце концов это безразлично. Носить ли эту одежду или другую – в конце концов это безразлично. Влюбитесь ли вы в эту женщину или в другую, или в этого мужчину или в другого, – в этом нет большой разницы.

Но когда слышится голос из центра, тогда вы разделяетесь на два мира, два несоединимых мира. Бездна огромна. Вы разделяетесь на части. В вас будет великий хаос. Но если вы являетесь человеком медитации, только в этом случае вы будете способны собрать этот хаос и создать некоторый порядок из беспорядка.

Отсюда моя настойчивость по поводу медитации, поскольку, если вы не будете глубокими в медитации, вы не сможете понять меня и вы не сможете пойти со мной.

Есть люди – в особенности индийцы, – которые приходят сюда и говорят: «Достаточно сатсанги. Мы просто хотим быть в вашем присутствии. Зачем нам медитировать?» Они не понимают. Они не могут быть в моём присутствии, поскольку они ещё не присутствуют вовсе! Они не являются моджудами. Просто сидеть рядом со мной – это не настоящая сатсанга, поскольку, сидя рядом со мной, вы можете думать о тысяче и одной вещи. Вы можете быть физически здесь, а психологически совсем не здесь. Вы можете быть где угодно в мире. Вы можете быть на какой-нибудь другой планете. Это не сатсанга.

Если вы присутствуете здесь – не только физически, но и психологически, – если ваше целостное присутствие окружает меня, если вы на самом деле находитесь здесь в данный момент, подсоединённые, подключённые, то только тогда это сатсанга. Но для того, чтобы это произошло, вы должны пройти через медитацию. А люди ленивы: они хотели бы любить Бога как подарок, без того, чтобы даже попытаться стать достойными его.

Он сказал, что должен уйти.


Вскоре все в городе услыхали об этом и стали говорить: «Бедный Моджуд! Он сошёл с ума!»


Это то, что всегда говорят о медитирующем. Запомните это, это будут говорить и о вас. Должно быть, так уже говорили. Они говорили: «Бедный Моджуд! Он сошёл с ума!», – поскольку каждый в мире думает, что он нормальный. Они не могут представить, зачем кто-то должен медитировать. Для чего? Они постоянно продолжают спрашивать медитирующего, молящегося: «Зачем? Что ты получаешь от этого? Для чего? Почему ты напрасно тратишь своё время, сидя в тишине и созерцая свой пуп? Не трать время понапрасну! Время – деньги! Ты можешь делать многие вещи. Ты можешь иметь больше, ты можешь обладать большим. Не трать время понапрасну! Прошедшее время не восстанавливается. И что ты делаешь, сидя в тишине с закрытыми глазами? Открой свои глаза и конкурируй в мире. Этот мир – арена борьбы за выживание; тот, кто сидит в тишине и медитирует, будет потерян. Единственный путь приобрести что-то – это бороться, быть агрессивным! Не будь пассивным».

Запомните, имеются два способа жизни: способ действия и способ недействия. Способ действия полагается на действие, способ недействия полагается на восприимчивость. Медитация – это способ недействия, то, что китайцы называют «вей-ву-вей», действие без действия, делание без делания чего-либо совсем. Медитация – это способ бездействия, и мир полон людей, которые живут только одним способом, способом действия. А человек, живущий способом действия, не может понять, что происходит в человеке, вошедшем в способ недействия.

Сейчас Моджуд входит в способ недействия. Это революция. Это санньяса. Он видел мир, он действовал многими способами, он сделал многое, и теперь он знает, что, если он продолжит делать эти вещи, он окончит инспектором палаты мер и весов. Это не является более оправданием для него. Он хочет видеть, он хочет быть, он хочет знать то, что существует. До того, как смерть свалит его, он хочет знать что-то о бессмертии. Он рискует.

Люди не могут не думать: «Бедный Моджуд! Он сошёл с ума!»


Но поскольку было много кандидатов на его работу, все вскоре забыли о нём.


Так и случается. Если вы становитесь санньясином, то несколько дней люди будут думать, что вы сошли с ума, а затем они забудут о вас. У них есть тысяча и одна вещь, о которой надо подумать, они не могут продолжать думать о вас. Они полагают, что так оно и есть, что вы сошли с ума. Итак, вы сумасшедший: какой теперь смысл думать об этом снова и снова? Если вы отрекаетесь от жизни, если вы убегаете, если вы начинаете двигаться в способ недействия, то в течение нескольких дней они будут думать о вас, а затем всё исчезнет, поскольку всегда имеется слишком много кандидатов на ваше место. Когда вы умрёте, немедленно ваше место будет заполнено. Всё, что вы имеете в этом мире, вы имеете за счёт других. Они как раз ждут вашей смерти. Вы умираете – ваш дом будет занят кем-нибудь ещё, ваш пост будет занят кем-нибудь ещё, ваш банковский счёт будет на чьё-то другое имя. Они как раз ждут. На самом деле они даже беспокоятся: «Почему вы остаетесь так долго? Почему вы не уходите?» Каждый здесь заинтересован в смерти кого-то другого, поскольку жизнь – это такое смертельное соревнование. Это убийственное соревнование!

Итак, вскоре все они забыли о нём.


В назначенный день Моджуд встретился с Кхидром, который сказал ему: «Порви свои одежды и бросься в поток. Может быть кто-нибудь спасёт тебя».


Это слова огромного значения.


«Порви свои одежды и бросься в поток».


Это то, что я всё время говорю вам. Многим было сказано, но лишь немногие услышали. Многие были званы, но лишь немногие пришли.

Сейчас совсем необъяснимо приходит этот бедный Моджуд и Кхидр просто говорит: «Порви свои одежды и бросься в поток».

Как раз несколько дней тому назад красивая женщина, Шарда, стала санньясином. На следующий день она написала письмо: «Это было быстро и эффективно», – что она не была готова стать санньясином, что я соблазнил её в санньясу. Естественно, позже она должна почувствовать, что она была соблазнена в это. Она не пришла с осознанным желанием. Было бессознательное желание, в противном случае я не подтолкнул бы её. Но позже она должна подумать: «Что произошло?», – она стала санньясином. И она знает многое о мире, она является экспертом по денежному обращению, поэтому естественно, что она обращена в мир. Она должна была подумать, как это быстро и эффективно, что у неё не было даже желания стать санньясином, а теперь она санньясин. Но она также и разумна: вскоре она поняла, что это был не я, кто подтолкнул её в санньясу. Я был просто зеркалом для её внутреннего советчика. Это то, что я продолжаю делать. Учитель вовне – это не что иное, как отражение Кхидра.

Вам не понятен ваш собственный внутренний советчик, следовательно необходим внешний Учитель. И вам не понятен ваш собственный внутренний советчик, потому что вы не знаете его языка. Вы совершенно не знакомы с этими словами, этими символами, этими метафорами, этими шепотами, этими звуками. Вы совершенно незнакомы с тем, как внутренний советчик проводит вам свои сообщения. Внешний Учитель – это экран, на который вы проецируете своего Кхидра. И внешний Учитель помогает вам понять вашего внутреннего Учителя. Когда вы совершенно поняли внутреннего учителя, тогда внешний Учитель говорит: «Если вы встретите меня на пути, убейте меня».

Сейчас Кхидр говорит ему это, даже не вводя его в то, что последует за этим, даже не приводя мотивов того, что последует за этим, мотивов того, почему, почему он должен порвать свои одежды и броситься в поток? Почему?

Здесь нет «почему». Если вы любите Учителя, нет никаких «почему». Только тогда вы с Учителем.


«Порви свои одежды и бросься в поток».


И не только это, он сказал ещё:


«Может быть кто-нибудь спасёт тебя».


Здесь тоже нет никакой гарантии.

Учитель всегда говорит на этом языке, языке возможного, поскольку, если Учитель говорит, что это гарантировано, то вам не нужно будет доверие. Тогда гарантия будет играть роль доверия. Вы будете доверять гарантии, вы не будете доверять таинственной жизни и её таинственным процессам. Учитель всегда говорит: «Может быть».

Люди приходят ко мне и спрашивают: «Если мы станем санньясинами, будем ли мы способны стать просветлёнными?» Я говорю: «Может быть. Может быть нет. Кто знает?» Я должен использовать это «может быть». Я должен дать вам ощущение возможного, потому что только тогда вы будете способны рисковать. Если есть гарантия, стопроцентная гарантия, то где же риск? И где же потребность в доверии? Ничто не может быть гарантировано, всё остаётся открытым. Вот почему только те, кто может осмелиться, кто имеет наглость осмелиться, идут в санньясу, входят в медитацию, вступают на духовный путь.


Моджуд так и сделал, хотя и удивлялся, не сошёл ли он с ума.


Не удивлялись ли вы много раз сами себе: «Что я здесь делаю?» Я знаю, это снова и снова приходит вам на ум: «Что я здесь делаю? Что я получил? Для чего? Зачем я в оранжевом? Почему я ношу эту мала вокруг своей шеи? Что я делаю здесь с этим сумасшедшим? Кто знает, может быть он просто безумен? И где гарантия, что он просветлённый?»

Это естественно. Но тот, кто доверяет, тот, кто любит, идёт наперекор всему этому. Ум всё время следует за вами, гонится за вами как стая бродячих псов, лая, но мало-помалу, если вы не обращаете слишком много внимания на него и продолжаете идти, эти псы останутся позади. Их лай становится всё более отдалённым и отдалённым, и однажды вдруг вы останетесь один; ума больше нет здесь. Этот день – день великой радости.


Моджуд так и сделал, хотя и удивлялся, не сошёл ли он с ума.


А кто бы не удивился? Это выглядит так абсурдно. Он мог бы пойти на это, если бы думал, что Кхидр даст ему проблеск Бога, или даст ключ, чтобы открыть двери тайны, или покажет ему спрятанные сокровища или что-нибудь ещё. Но сейчас здесь лишь человек, который говорит: «Порви свои одежды и бросься в поток. Может быть кто-нибудь спасёт тебя». И всё!

Но он сделал это. Запомните: когда я вам говорю: «Прыгни в поток», я знаю, что ум будет сопротивляться, и это естественно. Но если вы сможете сделать это, то только тогда будет возможно что-нибудь.


Он умел плавать и поэтому не утонул, но плыл с потоком долгое время, пока один рыбак не вытянул его в свою лодку, говоря: «Глупый человек! Течение очень сильно. Что ты пытаешься сделать?»


«Он умел плавать...» Я знаю, что если вы прыгнете в поток, вы сможете плыть, поскольку плавание – это естественное явление. Этому не надо учиться. Я не говорю о внешних потоке и плавании. Здесь вы можете утонуть. Но я говорю о потоке внутреннего сознания, о потоке сознания. Если вы прыгнете в него... Вот то, что имеет значение, вот параллельная история, которую вы должны расшифровать. Вы её, естественно, знаете. Видели ли вы когда-нибудь рыбу, обучающуюся плаванию?


Однажды Мулла Насреддин был схвачен за то, что ловил рыбу в месте, где ловить было запрещено. Инспектор появился внезапно и он был схвачен с поличным. Он только что вытянул одну рыбу. Он немедленно бросил рыбу обратно и сидел спокойно. Инспектор стоял над ним.

Он спросил: «Что ты делаешь, Мулла?»

Тот сказал: «Я учу эту рыбу плавать».


Ни одна рыба не нуждается в том, чтобы её учили плавать; рыба родилась здесь. Плавание – это как дыхание. Кто учил вас дыханию? И не нужно бояться: если вы готовы к доверию, к прыжку в поток вашего сознания, вы будете знать, как плавать. Самое большее, что может случиться, это то, что вам придётся плыть с потоком долгое время, пока рыбак не вытянет вас наверх. Вы принадлежите сознанию, вы – часть этого потока.


Рыбак сказал: «Глупый человек! Течение очень сильно. Что ты пытаешься сделать?» Моджуд ответил: «Сам не знаю».


Теперь посмотрите на красоту ответа. Он действительно не знает, что делает, потому что ему не сказали, для чего это нужно. Он даже не спросил Кхидра: «Почему я должен прыгнуть в поток и почему я должен бросить мои одежды? В чём цель этого?» Он не спросил о цели. Это доверие. Это вхождение в неизвестное. Я говорю об этом постоянно. Это приключение, это нецепляющийся ум, это смелость.


Моджуд ответил: «Сам не знаю».


И он прав, он не знает. Если вы знаете и затем делаете что-либо, то это не смелость. Если вы знаете и затем делаете что-либо, то это не доверие; вы доверяете вашему знанию.

Здесь есть два рода санньясинов: один состоит из тех, кто прыгнул в поток, когда я сказал ему или ей прыгать, и другой, который раздумывает, размышляет, взвешивает за и против и затем однажды решается. Это решение происходит из его ума, это решение основывается только на его собственном прошлом, на его собственном обуславливании. Я должен буду упорно работать с ним, поскольку он упустил первую возможность, которая была предоставлена ему. Он цепляется за своё эго. Первая возможность была, и всё было бы значительно проще, если бы он просто взял и прыгнул. Здесь имеются люди этого типа; большинство принадлежит этому типу. Моя работа в основном проводится с теми, кто просто взял и прыгнул, кто не спрашивал почему, кто просто смотрел в мои глаза и чувствовал безумное желание, безумное страстное желание пойти со мной, не зная, где наступит конец.


«Ты сумасшедший, – сказал рыбак, – но я возьму тебя в свою тростниковую хижину вон там на берегу, и мы посмотрим, что для тебя можно сделать».

Когда он узнал, что Моджуд – грамотный человек, он стал учиться от него читать и писать. Взамен Моджуд получал еду и помогал рыбаку в его работе. Через несколько месяцев Кхидр появился снова, на этот раз в ногах постели Моджуда, и сказал: «Вставай сейчас же и оставь этого рыбака. О тебе позаботятся».


Теперь кое-что изменилось. Моджуд доверяет, и даже внутренний советчик оказывает ему уважение. На этот раз он появился в ногах постели Моджуда – это показывает уважение. Теперь Моджуд не является более обычным человеком: доверие изменило его, преобразовало его. Он смелый человек, героический, храбрый – не задающий вопросов «почему». Он знает, как любить, он знает, как проникать в будущее, не неся груза прошлого. Внутренний советчик оказывает ему уважение.


Кхидр сказал: «Вставай сейчас же и оставь этого рыбака».


Это посреди ночи. Вот всё установилось, рыбак очень счастлив. Всякий раз, когда вы устанавливаетесь, внутренний советчик будет расшатывать вас снова. Всякий раз, когда вы устанавливаетесь, Учитель будет расшатывать вас снова. Поскольку вам не разрешено устанавливаться на чём-либо до Бога, то поэтому постоянное расшатывание. Всё – лишь станции на Пути. Вы можете остаться на ночь, но утром вы должны уйти. Посреди ночи Кхидр говорит: «Вставай сейчас же и оставь этого рыбака». И с Учителем это всегда сейчас и никогда завтра. Было бы намного проще и более сострадательно сказать ему: «Ты можешь отдыхать сейчас, но завтра утром ты уйдёшь». Но это всегда сейчас! Для Учителя единственно существующее время – это сейчас, и единственное существующее пространство – это здесь.


«О тебе позаботятся».


Теперь всё изменилось. Он не говорит: «Может быть о тебе позаботятся». Эти простые нюансы слов – и вам откроется тайна этой истории. Сначала он сказал: «Может быть кто-нибудь спасёт тебя». Теперь он говорит: «О тебе позаботятся».

Что изменилось? Достаточно доверия, показанного Моджудом. Теперь нет необходимости говорить «может быть». Он был испытан на «может быть», он доказал свой пыл. Теперь можно говорить всё так, как оно есть.

На самом деле нет «может быть». Если вы медитируете, то самадхи гарантировано. Если вы влюбились в живого Учителя, просветление гарантировано. «Может быть» нет, но «может быть» должно использоваться, чтобы дать вам возможность вырасти в доверии. Если доверие выросло, не будет необходимости в «может быть».

Моджуд немедленно покинул хижину. Он даже не спросил о времени: «Я могу пойти завтра. Куда я пойду среди ночи? Сейчас так темно. И какой смысл идти ночью, и куда?»


Нет, он просто покинул хижину, оделся как рыбак и, удивляясь всему этому, вышел на дорогу. На рассвете он увидел крестьянина на осле, ехавшего на рынок. «Ты ищешь работу? – спросил крестьянин. – Мне нужен человек, чтобы помочь принести назад мои покупки». Моджуд последовал за ним...


Так случается во внутреннем путешествии. Если вы доверяете, то или иное всегда случается и помогает вам вырасти. О вас позаботятся. Всё, что требуется, в определённое время будет дано вам, но никогда не раньше. Вы получите это, только если нуждаетесь в нём, и не будет задержки даже на единый момент. Вы нуждаетесь в этом – вы получаете это, немедленно, мгновенно! В этом красота доверия. Мало-помалу вы узнаете способы того, как существование обеспечивает вас, как существование заботится о вас. Вы живёте не в безразличном существовании. Оно не игнорирует вас. Вы беспокоитесь напрасно, всё обеспечено. Когда вы приобретаете привычку знать это, всё беспокойство исчезает.


Моджуд последовал за ним. Он работал на крестьянина около двух лет и за это время узнал многое о сельском хозяйстве, но мало о чём-нибудь ещё.


Такое же случится и здесь.

Ашиш мог научиться многому в плетении циновок, но чему ещё? Кришна мог стать прекрасным стражником, но кем ещё? Мукта мог научиться многим вещам в разведении садов, а Дикша в приготовлении пищи, но чему ещё? И эта идея должна многократно возникать в вашем уме: «Что я делаю здесь? Три года прошло, а я только чищу полы. Что можно сказать по поводу медитации? И что можно сказать по поводу просветления?! И что можно сказать можно сказать по поводу предельного?! Я пришёл для этого, а всего лишь чищу полы, или мою овощи, или поливаю растения! Что можно сказать по поводу действительной цели?!»

Только доверие знает, что пока вы моете полы, что-то очищается в вас тоже. Пока вы поливаете растения, некто глубоко внизу поливает ваше существо тоже. Если вы доверяете, всё возможно; такова магия доверия. Чистка – это медитация, приготовление пищи – это медитация, мытьё – это медитация. Медитация – это не нечто отдельное от жизни; это качество, которое может быть внесено в любой акт и этот акт немедленно преобразуется.


Однажды в полдень, когда он укладывал в тюки шерсть, Кхидр предстал перед ним и сказал: «Оставь эту работу, иди в город Мосул и используй свои сбережения, чтобы стать торговцем кожами».


Такое продолжает случаться и здесь. Мадхури работает в библиотеке. Однажды, внезапно, она получает сообщение: «Оставь библиотеку. Иди на какую-нибудь другую работу». Если есть доверие, не будет гнева, не будет тревоги, потому что вы здесь не для того, чтобы быть в библиотеке, или быть на кухне, или быть в этом или в том. Всё это инструменты! Вы здесь, чтобы изучать пути доверия.


«Оставь эту работу, иди в город Мосул и используй свои сбережения, чтобы стать торговцем кожами».


Он никогда не был торговцем кожами, но он подчинился.


Моджуд подчинился.


В этом определение ученика: тот, кто просто подчиняется.


В Мосуле он стал известен как торговец кожами и ни разу не видел Кхидра, пока в течение трёх лет усердно занимался своей торговлей. Он скопил достаточно большую сумму денег и уже подумывал о приобретении дома, когда Кхидр появился и сказал: «Дай мне свои деньги, уходи из этого города в далёкий Самарканд, и работай там у бакалейщика». Моджуд так и сделал.


Это случится и с вами, много раз, эта история – ваша история. Вы живёте в мире суфиев. Вот почему я говорил, слушайте эту историю так глубоко, насколько это возможно, позвольте ей погрузиться в вас!

Теперь он собрал большую сумму денег и, естественно, думал о покупке дома. В течение трёх лет он не слышал от Кхидра ничего. Момент, когда вы начинаете думать о покупке дома, – это момент, когда вы начинаете думать об установлении, и тут приходит Учитель и расшатывает вас. Когда он не думал о доме, Кхидр мог пока не появляться. Но в этот момент он имел деньги, возможность стать домовладельцем, купить дом и установиться навсегда...

С Учителем вы не можете установиться никогда и ни в чём. Учитель должен продолжать изменять вас. В тот момент, когда вы чувствуете наконец, что ваши корни проникают глубоко в почву, вы будете оторваны от корней. В тот момент, когда вы почувствуете: «Теперь я выучил эту работу и делаю её эффективно», ваша работа будет изменена, поскольку это не та цель, ради которой вы живёте в поле Будды. Цель в том, чтобы постоянно держать себя в небезопасности, чтобы однажды узнать красоту неопределённого, чтобы однажды забыть об установлении, и чтобы само паломничество стало вашей целью. Когда путешествие – само по себе цель, тогда ваша жизнь – это жизнь санньясина.


...Кхидр появился и сказал: «Дай мне свои деньги...»


Теперь он заработал деньги, заработал их постоянными трудами в течение трёх лет, и вот – все надежды рушатся. И он должен отдать не только деньги, ему даётся приказ идти так далеко, насколько это возможно, в далёкий Самарканд, и работать там у бакалейщика». Моджуд так и сделал.


Вскоре он стал проявлять несомненные признаки просветления.


Это естественно. Если вы так сильно доверяете, то как долго вы можете оставаться тёмным? Если есть такое доверие, такое огромное доверие, то как долго можете вы оставаться обычным человеком? Вокруг него начинает случаться необычное.


Вскоре он стал проявлять несомненные признаки просветления.

Он стал светящимся – Он лечил больных, помогал своему напарнику в магазине в своё свободное время, и его познания в таинственном становились всё глубже и глубже.


И его не учили ничему! Поймите полный смысл этого: его не учили ничему, ему не давали никакой информации, а его проникновение в таинственное возрастало. И не только это, он сам стал таинственным. Теперь люди исцелялись от его прикосновения, теперь люди могли видеть нечто, окружающее его, ауру. Теперь, когда люди приходили к нему, они могли чувствовать, что они близки к очень, очень холодной энергии. Они приходили с тысячью и одним беспокойством и внезапно все эти беспокойства исчезали. Сидя рядом с Моджудом, они начинали ощущать что-то религиозное. Происходили более глубокие таинственные вещи.

Запомните, знание, информация – всё это заимствованное. Истинная религия никогда не случается как знание, но всегда как откровение. Знание – это человеческая попытка знать о реальности. Откровение – это Божье, но не человеческое. Всякий раз, когда кто-либо доверяет достаточно, Бог раскрывает Себя, Он открывает Свои тайны.

Эти тайны не открываются из-за вашего любопытства, эти тайны открываются из-за вашего доверия. Знание происходит из любопытства, мудрость происходит из откровения.

Теперь начинает распространяться аромат.


Духовные лица, философы и другие посещали его и спрашивали: «У кого вы учились?»


Теперь о том, о чём всегда спрашивают глупцы: «У кого вы учились?» Духовные лица, теологи, философы, профессоры, учёные люди, грамотеи – они знают только один путь познания: через получение знания. «От кого вы получили это знание? Кто проинформировал вас? Кто был вашим учителем?» Они не знают, что есть очень, очень диаметрально противоположный путь познания, действительный путь познания: никто не даёт вам никакого знания, вы просто становитесь всё более и более молчаливыми, восприимчивыми, всё более и более женственными и мягкими, и внезапно вещи начинают открываться вам от некоторой неизвестной энергии. Нет никакого учителя. Жизнь сама становится учителем. Моджуд сказал: «Трудно сказать, у кого я учился. Я не учился ни у кого. Я не учился совсем, я не учёный человек! Это случилось, конечно. Я стал знать некоторые вещи, но я не знаю от кого, кто проник в моё существо, откуда потустороннее проникло в меня. Я не знаю ничего».


«Это трудно сказать», – отвечал Моджуд.

Его ученики спрашивали: «Как вы начали свою карьеру?»

Он говорил: «Маленьким чиновником».


Теперь это не относится к делу. Они не спрашивают, как он начал зарабатывать себе на хлеб. Они спрашивают: «Как вы начали становиться великим святым?»

Но он говорит: «Этого я не знаю. Всё, что я знаю, это то, что я был маленьким чиновником в одном городке. Я бы кончил свои дни инспектором палаты мер и весов».

Тогда ученики стараются допытаться:


«И вы отказались от этого, чтобы посвятить себя самоукрощению?»

«Нет, я просто отказался от этого».


Поймите смысл. Если вы даёте что-то, чтобы получить что-то, то это не самоотречение. Если вы отрекаетесь от мира, чтобы получить небеса, то это не самоотречение. Это просто сделка. Вы являетесь хитрым, ловким, вычисляющим.

Он говорит: «Нет, я просто отказался. На самом деле не было причины отказываться. Действительно, это было почти безумием отказываться. Я страстно желал достигнуть чего-то. Я отказался от этого не для чего-то. Я просто отказался».


Они не понимали его...


Поскольку без мотивов, как вы можете делать что-либо? Доверие знает, как делать без мотивов.


К нему приходили люди, чтобы записать историю его жизни.


Мало-помалу он становился знаменитым.


«Кем вы были в своей жизни?» – спрашивали они.


Послушайте его ответ. Это место одно из самых красивых.


«Я прыгнул в реку, стал жить с рыбаком, затем среди ночи ушёл из его тростниковой хижины. После этого я стал подручным у крестьянина. Когда я укладывал в тюки шерсть, я изменился и пошёл в Мосул, где стал торговцем кожами. Там я скопил некоторые деньги, но оставил их. Затем я пошёл в Самарканд, где работал у бакалейщика. Это то место, где я нахожусь теперь».


Тогда что это за духовная жизнь?


«Но это необъяснимое поведение не проливает свет на ваши странные таланты и замечательные поступки», – говорили биографы. «Это так», – говорил Моджуд.


Он полностью соглашается: «Это так». Он также озадачен, поскольку он ничего конкретно не делал, чтобы стать духовным. Делать что-нибудь конкретное, чтобы стать духовным – это верный путь потерять это. Духовность – это дар. Она приходит к тем, кто доверяет. Она случается с теми, кто любит, и кто любит безмерно, и кто любит без мотивов. Она случается со смелыми. Она случается с теми, кто сильно желает жить в опасности.


Поэтому биографы сочинили для Моджуда замечательную и волнующую историю: ведь каждый святой должен иметь свою историю и эта история должна соответствовать аппетитам слушателей, но не реальностям жизни.


Так были созданы все истории мира.

Иисус не был рождён девственницей; это история, созданная для удовлетворения аппетита слушателей. Иисус должен быть особенным, только тогда люди будут чувствовать себя счастливыми, – их Учитель особенный. Поэтому все мировые религии продолжают фабриковать истории, фантазии. Они не являются истинными. Они для того, чтобы удовлетворить ваш аппетит: «Как Иисус мог быть рождён обычным образом из женской утробы? Как Иисус мог быть рождён посредством секса? Он должен быть совершенно необычным». А реальность состоит в том, что Иисус был одним из самых обычных людей, таков был и Будда, таков есть Кришна.

Но если вы войдёте в их истории, то всё будет необычным. Вас окружат чудеса. Происходят вещи, которые не должны происходить, не могут происходить. Эти истории – всего лишь фабрикации для удовлетворения вашей жажды сенсаций. Реальные жизни были потеряны за этими историями.

Действительно, совершенно необычный человек – это тот, кто живёт полностью обыкновенной жизнью, поскольку, как вы можете жить необыкновенно, если ваше эго исчезло? С того момента, когда эго уходит, вы будете жить очень обыкновенной жизнью. Учители дзэна говорят: «Мы рубим лес, мы носим воду из источника. Как чудесно! Как прекрасно!» Рубить лес? Чудесно? Носить воду из источника? Прекрасно? Да, это так.

Итак, биографы создали истории о Моджуде. Это они делали на протяжении веков, сквозь века, – все фальсификации. Вы не знаете истинного Иисуса, вы не знаете истинного Будды.

Моё основное усилие здесь – это нести вам правду, истинные истории о них. Вот почему я всех обижаю. Джайны обижаются на меня, потому что я говорю о Махавире таком, каков он был, а не по их фантазиям. Это задевает их чувства. Их фантазии заключаются в том, что Махавира никогда не потел, – и это в такой стране, как Индия! – что змея однажды укусила Махавира и вместо крови молоко выступило из его тела. Если вместо крови в вашем теле течёт молоко, то оно скоро свернётся.

Это так глупо! Но если нужно создавать эти истории, то уж делать своего Учителя великолепным. Махавира никогда не выделял мочу, никогда не испражнялся. От него должно было распространяться зловоние, как в аду. Но это истории, и это случается с каждым великим Учителем. Биографы удовлетворяют ваш аппетит. Они видят, что ваше стремление к сенсациям удовлетворено, но тогда всё становится ложью.

Христиане злятся на меня, потому что я говорю о Христе, как о человеке. Он и есть человек, но все люди божественны, поэтому и он божественен! Все животные божественны, поэтому и он божественен. Его божественность не является чем-то особенным. Это очень и очень обычное качество существования. Существование наполнено Богом, переполнено Богом, набито Богом.

Мусульмане злятся. Индуисты очень злятся. Почему эти люди злятся на меня? Они гневаются, потому что я разрушаю их фантазии, а они слишком привязаны к своим фантазиям. Запомните, если вы хотите познать правду, вы должны быть способны разрушать любые фантазии. Никогда не верьте никаким фантазиям, поскольку лишь правда освобождает.


Но никому не разрешено говорить о Кхидре непосредственно. Вот почему эта история не является правдивой.


А теперь о красоте суфиев... они говорят, что даже эта история не является правдивой, поскольку никому не разрешено говорить о Кхидре непосредственно. Внутренний советчик настолько неуловим, что он не может быть выражен словами, поэтому всё, что бы ни было сказано, является лишь символом.


Вот почему эта история не является правдивой. Она есть представление жизни.


Это просто символ, притча. Это лишь указание на нечто. Это указатель.


Это реальная жизнь одного из величайших суфиев.


Реальная жизнь только представляется, фигурально, символически, метафорически. Эту историю не следует понимать буквально. Эта история о доверии. Всё происходило не так, как в ней сказано, всему не нужно было происходить так, как в ней рассказано. Это всего лишь представление.

Если вы запомните это, вы получите проблеск реальной жизни в доверии. И мы стараемся жить здесь по этой притче. Это ваша история. Получите эту историю, – не только слова её, но её значение. И живите этой историей. Только живя ею, вы узнаете её.

2. Не надо становиться! Достаточно быть

3 марта 1978 г.

Первый вопрос:


Я всё время чувствую, что хочу бороться с вами. Имеется многое, о чём мне хочется кричать, но негде мне об этом кричать. Например, сегодня утром в ответ на вопрос вы сказали, что все мы здесь вовлечены в создание традиции и что, если кто-то не принимает полностью то, что происходит, он должен выйти из этого. Я чувствую, что в этом месте существует иерархия и что некоторые люди находятся, как в большой мощной организации. Я не люблю этого. Я остаюсь ради моего чувства к вам, к моим друзьям, к самому себе. Но я не люблю организации и того, что с ней связано. Должен ли я убраться?


Пожалуйста.


Второй вопрос:


Почему существует ум? Он кажется самой реальной частью нашего бытия, Я бы мог дойти до функционирования без него, но почему, по чему он есть? Иногда кажется, что ум экранирует сознание, но также кажется, что ум может быть и очень практичным, может помогать делать многое. Имеет ли ум какое-то предназначение или он нечто, за пределы чего нужно выйти полностью?


«Почему?» – это неправильный вопрос. Вещи просто существуют. Для них нет «почему». Вопрос «почему», однажды принятый, уведёт вас далеко-далеко в философию, а философия – это опустошённая земля. Вы не найдёте там оазиса, это пустыня. Задайте вопрос «почему» и вы уже начали двигаться в неверном направлении; вы никогда не придёте домой.

Существование есть, для него не имеет смысла вопрос «почему». Вот, что мы имеем в виду, когда говорим, что это тайна, – потому что для него нет «почему». Фактически оно не должно быть, но оно есть. Представляется, что у него нет нужды быть, нет причины быть, но оно есть. «Почему» – это вопрос ума.

А сейчас вы может быть будете очень сильно озадачены, потому что ум задаёт вопрос о самом себе: «Почему существует ум?» Вопрос исходит из ума, ответы последуют из ума, и ум способен превратить каждый ответ в новый вопрос. Вы будете двигаться по порочному кругу. Спрашивать «почему?» – это попадать в западню ума. Вы должны понимать это. Вопрос «почему?» должен быть отброшен; в этом смысл доверия.

Ум есть. Мы можем постараться понять что он такое, как он функционирует, но мы не можем знать почему. Чтобы узнать «почему», мы должны будем пойти к самому началу существования, но у него никогда не было начала. Чтобы узнать «почему», мы должны будем дойти до самого дна его, но у него нет дна. Чтобы узнать «почему», мы должны будем пойти к основанию, но у существования нет основания. В этом разница между философским вопросом и религиозным поиском.

Философия спрашивает «почему» и увязает всё глубже и глубже в трясине вопроса «почему?». Религия не концентрируется на «почему», наука не концентрируется на «почему».

Подход науки и религии прагматический. Он практичен, полностью практичен. Спрашивайте: «Что такое ум?», – поскольку тогда есть возможность ответить. Поскольку ум есть, и вы есть, вы можете смотреть в него, вы можете наблюдать его, вы можете следить за ним, и вы можете узнать, что он такое. Сознание может открыть его секрет. Чтобы узнать «почему», вы должны будете двигаться назад, к началу всего. Это невозможно. Спрашивайте: «Что такое ум?», – и вскоре вы будете способны понять его реальность.

Ум – это не что иное, как процесс думания, движение мысли. Не существует какой-либо способности под названием ум. Он подобен зеркалу. Зеркало может быть в двух состояниях: одно из них, когда зеркало отражает что-то, – люди проходят мимо и зеркало отражает, появляются и исчезают картины. Это состояние ума: сознание отражает внешнюю реальность. Тогда другое состояние зеркала, – это когда ничто не отражается, ничто не проходит мимо. Зеркало полностью молчит, картины не появляются. Это медитация.

Ум – это состояние сознания, когда в нём отражается внешний мир, а медитация – это состояние того же сознания, когда внешний мир не отражается в нём. Ум и медитация – это два аспекта одной и той же реальности, называемой сознанием. Ум обременён внешним. Медитация – это состояние необремененного сознания, ничто не отражается, сознание пребывает в своей чистоте. Ничто постороннее не движется в нём. Ум – это не что иное, как сознание, реагирующее на реальность, а медитация – это не что иное, как просто сознание, не отражающее ничего.

Нет нужды бороться с умом; всего лишь понимание, осознание, наблюдение, – и ум начнёт растворяться.


Вы спрашиваете: «Почему существует ум? Он кажется самой реальной частью нашего бытия».


Это так.


Я бы мог дойти до функционирования без него, но по чему, по чему он есть?


Его существование не может предохранить вас от знания другого состояния. Фактически оба состояния представляют одну и ту же энергию, являются фазами одной и той же энергии. Ум даёт вам возможность иметь другое состояние. Без ума вы не имели бы способности медитировать, без ума вы не знали бы ничего о медитации. Вот почему животные не знают ничего о медитации. Будды не рождаются среди них. Почему? – ум ещё не родился. Если ум ещё не родился, как вы можете познать состояние не-ума? Ум должен присутствовать; только тогда время от времени вы можете отложить ум в сторону и всмотреться в реальность без всякого ума. Ум – это то, что должно быть!

И когда мы говорим, что вы должны выйти за пределы ума, то это не означает, что мы против ума. Мы просто проповедуем: не заканчивайте на уме. Ум – это только начало медитации. Сделайте его трамплином, используйте его. Человек, не пришедший к медитации, остаётся с семенем, думая, что это всё. Семя должно быть брошено в почву и там исчезнуть. Зерно должно выйти за пределы, трансцендировать, в виде дерева, только тогда оно будет исполнено. Это очень парадоксально: зерно исполняется, только в своей смерти. Ум исполняется только в медитации, и медитация – это смерть ума. Но в этом его функция – он просто очищает путь для медитации.

Итак, ум не является врагом медитации. Вы можете сделать его врагом; это зависит от вас. Если вы станете антагонистом уму, то вы превратите друга во врага. Тогда вы превратите камень для перехода через речку в препятствие. Помните это всегда: всё является необходимым, всё имеет своё место в высшей гармонии вещей. Ум – это то, что должно быть!

Когда Адам покидал сады Эдема, что он делал? Он начал создавать ум. Отсюда символичность дерева познания. Ему было запрещено есть от дерева познания. Почему ему было запрещено? – потому что это был единственный путь соблазнить его сделать это. Это не Адам нарушил запрет Бога. Нарушая запрет Бога, Адам исполнил желание Бога. Бог хотел, чтобы он съел плод с дерева познания, отсюда и запрещение, отсюда и команда: «Не ешь от древа!»

Сад Эдема был большим садом. Всё существование – это сад Эдема, – миллионы и миллионы деревьев. Если бы Адам был оставлен сам по себе, он мог бы и не найти дерева познания. Было почти невозможно найти его, было невероятно найти то одно дерево среди миллионов и миллионов деревьев. Но Бог внёс ясность, сказав: «Не ешь от этого дерева». Он создал желание в Адаме.

Это был не змий, соблазнивший Адама, это был Сам Бог.

Зачем это соблазнение? – затем, что должен был быть создан ум. В противном случае Адам жил бы как животное, счастливый, но бессознательный. А что за счастье, если вы бессознательны. Вы можете быть царём всего мира, но если вы не осознаёте этого, то что это значит? Животные живут в некотором роде счастья, но бессознательно, не зная, что они счастливы. Если вы не знаете, что вы счастливы, счастье ничего не значит. Лучше быть страдающим, но знание должно быть.

Говорят, что Сократ сказал: «Даже если я буду несчастным, я скорее хотел бы быть Сократом, чем довольной всем свиньей. Я хотел бы скорее быть недовольным Сократом, чем довольной всем свиньей». Что он говорит? Он говорит, что осознанность более значима, чем любое счастье, потому что только в осознанности счастье становится блаженством. Адам должен был нарушить запрет. Бог спланировал это прекрасно, очень психологично. Он сделал так, чтобы Адам заблудился, чтобы он поел от дерева познания и чтобы создался ум. Поскольку без ума Адам никогда не узнал бы, что такое медитация. Не заблудившись, Адам никогда не стал бы Иисусом и не вернулся бы домой. Чтобы вернуться домой, нужно заблудиться. Чтобы стать святым, нужно войти в тёмное царство греха; другого пути нет.

Если дерево хочет вырасти высоко до неба, оно должно врасти корнями глубоко в темную почву.

Ницше сказал: «Если дерево хочет коснуться небес, оно должно будет послать свои корни в ад». Не послав своих корней в ад, вы не сможете расцвести до небес. Адам должен был пойти в ад, он должен был нарушить запрет, потому что только через неподчинение вы можете постичь красоту подчинения. Он должен был сомневаться, потому что только через сомнение однажды откроются тайны доверия. Он должен стать умом. Только после того, как вы станете умом, выкристаллизованным как эго, возможно самоотречение, возможен выход за пределы ума.

Поэтому, когда я вам говорю, что нужно выйти за пределы ума, ни на одно мгновенье не думайте, что я против ума. Я не против. Как я могу быть против ума? Как без ума вы перейдёте его пределы, как вы трансцендируете его? Ум – это то, что должно быть, друг на Пути, нужный только до некоторых пор. Но нужно идти дальше него. И это его функция – увести вас так далеко, чтобы вы могли выйти за его пределы.


Иногда кажется, что ум экранирует сознание, но также кажется, что ум может быть и очень практичным, может помогать делать многое.


Это верно. Ум экранирует, защищает сознание; это его функция. Он делает вас осознающим реальность только до того предела, который вы можете вынести. В противном случае, вы сошли бы с ума. Жизнь бьёт вас со всех сторон, миллионом способов, каждую секунду. Ум экранирует девяносто восемь процентов, он позволят пройти к вам только двум процентам реальности, – и то в очень изменённой форме, в такой форме, чтобы вы смогли переварить её. Вы пока не способны переварить всё. Ум сужает, он допускает только маленький кусочек реальности. Он допускает реальность только маленькими кусочками.

Это похоже на то, как маленький ребёнок, родившись, не может есть пищу непосредственно. Мать должна есть пищу, преобразовывать пищу в молоко, и ребёнок будет пить это молоко. Мало-помалу он сможет есть пищу непосредственно. Ум – это необходимое явление; без него вы умерли бы. Если ребёнок родился без способности ума, реальности было бы слишком много. Она свела бы его с ума, – слишком много цветов, слишком много звуков, слишком много людей. Мир многомерен. Если всё это просто начнёт прыгать в детском сознании, оно обязательно разрушит такое деликатное явление, как ребёнок. Реальность должна быть отстранена. Разрешены только маленькие её кусочки. Мало-помалу ребёнок сможет переваривать больше.

Проблема возникает в том, что вы остаетесь ребёнком всю свою жизнь. Это проблема; но не ум создаёт проблему. Вы похожи на ребёнка, который привержен молоку и никогда не сможет пить ничего другого, ничего не сможет есть другого. Но теперь это глупо. Молоко было правильной пищей в определённое время. Оно было единственной пищей, единственным питанием, но приходит момент, когда ребёнок должен двигаться, становиться независимым. Он не может оставаться зависимым от материнской груди, он должен быть самостоятельным.

Ум защищает вас от реальности; он то, что должно быть сначала. Но защита может стать также и тюрьмой, – вот где возникает проблема. Страж, который защищает вас, может стать также и тюремщиком. Он может защищать вас так сильно, что вы можете стать слишком зависимыми от защиты, что вы не сможете стать независимыми. В жизни наступает момент, когда вы начинаете чувствовать, что ум даёт вам лишь маленькие кусочки реальности, и вы чувствуете себя неудовлетворёнными. Действительно разумная личность обязана чувствовать себя неудовлетворённой от ума. Только неразумные люди могут оставаться в уме. Разумные личности рано или поздно должны почувствовать, что ум допускает только маленькие кусочки: «Я более не ребёнок! Я взрослый. Я могу иметь большие окна в моём существовании, большие двери, и я могу допустить больше реальности». Вот что такое медитация, – начало создания окон, больших, чем допускает ум. И когда ваши окна станут такими большими, что все стены исчезнут, то это и есть самадхи. Теперь вы действительно взрослый. Это состояние Будды, это состояние Христа. Теперь вам не нужна никакая защита.

Это похоже на то, как вы сажаете маленькое дерево, – вы должны защитить его. Придёт день, когда дерево станет достаточно сильным; вы снимите все защиты. Оно может защищать себя само. С умом проблема в том, что нет никого, чтобы снять защиту. Общество создаёт её, родители создают её, общество, колледж, университет создаёт её, но нет никого, чтобы помочь снять её. Это функция Учителя. А мир стал очень бедным, поскольку Учители не существуют теперь так, как они бывало существовали.

Теперь трудно найти Учителя. «Школьных» учителей можно найти очень много, они изобилуют, но найти Учителя очень трудно.

А в чём разница между школьным учителем и Учителем? Школьный учитель создаёт ум, Учитель снимает ум. Школьный учитель наставляет вас, даёт вам знания. Школьный учитель – это змий. Школа – это змий: она помогает вам вкушать от древа познания. Это великая помощь: она выводит вас из сада Эдема, она учит вас, как сомневаться, она учит вас, как нарушать запреты, так, что вы сможете стать вне всяких ограничений. Но затем, в конце концов, ум сам становится ограничением, и некому научить, некому помочь вам выйти из этого. Университет делает вас совершенным Адамом и на этом всё останавливается. И мы полагаем, что образование закончено: это только половина образования, половина путешествия. Реальная половина ещё впереди.

Нужен некто, нужно некое место, нужно некое убежище, куда вы можете прийти и растворить всё, что вы выучили, где вы можете разучиться, – это сатсанга. Пребывая с Учителем, вы начинаете разучиваться, вы начинаете терять ум. Вы начинаете терять всё, что вы выучили. Вы начинаете растворять Адама и начинаете становиться Христом.

Ум имеет своё прикладное значение. Это практично, это необходимо, и даже когда вы станете медитатором, ум всё равно будет необходим. Но тогда он будет слугой, а не Учителем.

Я использую ум – для разговора с вами ум должен использоваться. Но ум но использует меня. В любом случае, ум – это прекрасный механизм; вы можете использовать его. Он должен использоваться. Он хранит ваши воспоминания, он хранит ваш опыт, он продолжает рассортировывать вещи: что является необходимым, что не является необходимым. Даже Будда нуждается в нём.

Но сам Будда вышел за его пределы, он стал над ним. Когда ум необходим, он использует его точно так же, как вы используете свои ноги. Когда вы хотите бежать, вы используете свои ноги, когда вы хотите идти, вы используете свои ноги, но когда вы лежите на вашей постели, отдыхаете, вы не используете их, в них нет необходимости. Но обычно ситуация заключается не в этом; ум использует вас. Нет необходимости в уме, – вы лежите в постели, отдыхаете, а ум продолжает бежать, преследовать ненужные вещи. Вы насытились, вы хотите, чтобы он остановился. Вы кричите: «Стоп!», – но он не останавливается, он не слушает вас. Вы не хозяин. Он нисколько не заботится о вас. Вы хотите пойти спать, а ум всё продолжает и продолжает.

Я слышал о человеке, о великом философе, который страдал от бессонницы. Великий философ должен страдать от бессонницы, в противном случае, он – не великий философ. Он совсем потерял сон. Он вынужден был размышлять и размышлять и размышлять, думать и думать, и это отсутствие сна создавало для него почти безумную ситуацию. Он испробовал все методы. Кто-то говорил: «Делай так», – он делал. «Считай от единицы до ста и затем обратно», – он считал и считал, и всю ночь он вынужден был считать, и наступало утро, а его счёт продолжался, но не было сна. Кто-то говорил: «Ешь это, пей то. Делай это упражнение, делай эту мантру – трансцендентальную медитацию». Он испытал всё, ничего не помогало.

Прошли годы, он был почти безумен. Однажды он просто покончил с собой, он выстрелил себе в голову. История говорит, что даже после этого он не мог спать. Ум продолжался, поскольку ум – это не тело.

Мне нравится эта история. Бессонница – это такая вещь, что вы можете совершить самоубийство, а она останется с вами. Вы можете стать привидением, но вы не сможете спать, потому что ум – ваш хозяин. Не сам ум, а его власть – вот в чём проблема, запомните это. Помните всегда, ум сам по себе – не проблема, но вы сделали ум своим хозяином. Свергните его с престола, поставьте его на место. Ум должен быть слугой. Провозгласите ваше главенство. В этом значение «свами», – вот почему санньясин называется свами, – слово «свами» означает того, кто объявил о своём главенстве над умом, того, кто стал господином, того, кто более не является слугой, рабом. Но всё же практическое использование ума сохраняется. И вы будете в состоянии использовать его более разумно, поскольку тогда вы не будете находиться под его влиянием, под его управлением. Вы сможете выбирать, вы сможете наблюдать, вы сможете исправлять, сделанное умом.


Вы говорите: «Кажется, что ум может быть и очень практичным, – это действительно так, – может помогать делать многое. Имеет ли ум какое-то предназначение или он нечто, за пределы чего нужно выйти полностью?


Он имеет предназначение и, наряду с этим, нужно полностью выйти за его пределы. Фактически, когда вы полностью выйдете за его пределы, тогда вы сможете в совершенстве, умело использовать его.


Третий вопрос:


Я пришёл сюда как посетитель и весьма озадачен, видя всё, что здесь происходит. Мне представляется безумием всё это.


Это действительно так.

Это выглядит безумием, потому что это иное. Это выглядит безумием, потому что вы не привыкли к этому, и если вы останетесь лишь посетителем, вы уйдёте с мыслью, что это место безумно. Если вы на самом деле хотите узнать, что происходит, входите внутрь, осмысливайте всё, участвуйте.

Так называемое нормальное человечество на самом деле вовсе не является нормальным. Нормальный человек на самом деле вовсе не является нормальным. Если нормальный человек нормален, то Иисус ненормален, то Будда ненормален, то Джалаледдин Руми ненормален. Но желаете ли вы быть нормальным бакалейщиком, управляющим банка, политиком, школьным учителем, клерком, инспектором палаты мер и весов? Желаете ли вы быть нормальным человеком? Нет ли у вас глубокого желания стать чем-то вроде Христа, Будды? Но они ненормальны, они не являются нормальными. Их реакция на жизнь уникальна. Люди всегда думали, что они сумасшедшие.

Фактически, если вы страдаете, то люди думают, что вы нормальны, потому что все страдают. Если вы счастливы, брызжете радостью, то люди думают, что вы должно быть немного сумасшедший. Поскольку такова жизнь, – как это вы можете излучать радостью? Как это вы можете танцевать? Вы, должно быть, сумасшедший, что-то, должно быть, разболталось в вас. Вам нужно немного подтянуть болты и гайки. Как это вы счастливы? Жизнь выглядит такой печальной, все так печальны, и вдруг вы начинаете смеяться? Жизнь – это не смех, это серьёзное дело, а вы танцуете?

Это место безумно. Но не смотрите на него со стороны. В жизни есть вещи, которые могут быть поняты только путём участия, потому что вам будет нужно другое видение, чтобы воспринять то, что происходит здесь. Ваши обычные категории недостаточны. Вы не сможете разложить по полочкам то, что происходит здесь, вы не сможете маркировать это. Вы хотите это сделать. Вы желали бы повесить ярлыки на то, что происходит здесь: если это нечто, похожее на католическую церковь, то вы не будете возражать против этого. Вы скажете: «Очень хорошо, это католическая церковь, это нечто, похоже на католичество». Всё, стоп. Вы повесили на это ярлык, и теперь пет необходимости беспокоиться об этом.

Это место оскорбительно. Маленькие и очень маленькие вещи создают обиды в людях, поскольку люди полны предрассудков. Если вы увидите, что это место – индусский ашрам, и мёртвые, и тупые, и глупые люди сидят и принимают позы йоги, – без сока, без жизни, очень сухо, с закрытыми глазами, сидя с утра до вечера, – то вы скажете: «Очень хорошо, это место йоги; эти люди совершают йогу». Всё, стоп! Вы повесили ярлык на это.

Я не допускаю использования никаких ярлыков. Вы не можете навешивать ярлыки, всё это необычно. Вы не можете назвать это христианством, вы не можете назвать это иудаизмом, вы не можете назвать это индуизмом, вы не можете назвать это буддизмом. Это всё, и это ничего. Это рождение нового видения, новой жизни, новой религии, новой традиции, нового будущего, нового человека.

Вот почему все религиозные люди против меня. Они думают, что я нерелигиозный, Как они могут так думать? Да потому, что они не могут повесить ярлык, они не могут отнести меня к определённой категории. Они поставлены в тупик.,Они не понимают, что я говорю, поскольку я говорю о суфиях, я говорю о хасидах, я говорю о дзэне, я говорю о тантре. Это вне их понимания. Они живут в своего рода пещерах, а это открытое небо. Они живут в настроениях отрицания жизни, а это утверждение жизни. Они думают, что Бога можно, достичь только в том случае, если вы разрушите свою жизнь, если вы совершите духовное самоубийство, физическое самоубийство. А здесь любовь к жизни – вот путь к Богу, это единственная молитва. Если вы глубоко любите жизнь, то вы найдёте Бога; другого пути найти Его нет.

Есть люди, которые хотят, чтобы всё было чисто, вычищено, логично, так чтобы их ум смог сформулировать, что есть что. Но это место нелогичное, иррациональное, абсурдное.

Вы приходите со своими определёнными идеями, и когда эти идеи не исполняются, вы чувствуете себя в тупике, вы чувствуете себя злым, обиженным. Всё это место создано таким образом, чтобы оно обижало людей, потому что это мой способ экранироваться от таких людей. Кто-то приходит к воротам и, видя мраморные ворота, убегает... ну что ж, хорошо, в добрый час! Он ведь пришёл посмотреть на род индийского ашрама, а не на мраморные ворота, – его идеи разбиваются вдребезги. Он хотел увидеть людей, живущих в нищете, в некоторого рода духовной грязи. Он хотел увидеть людей, почти умирающих с голоду. Мраморные ворота здесь для того, чтобы оттолкнуть таких людей. Я не хочу их внутри.

Маленькие вещи обижают людей и они не видят, как маленькие вещи становятся барьерами.

Гита, мать Арупа, написала вопрос: она хочет, чтобы её семья стала более заинтересованной во мне, но единственная вещь, которая, как кажется, создаёт затруднения, – это мои фотографии в фантастических шапках! Это создаёт затруднения – ну что же, хорошо! Теперь приносите мне побольше шапок, поскольку это люди, которых я не хотел бы видеть здесь. Я не хотел бы, чтобы они были здесь, потому что такие глупые умы нужно держать подальше. Такие умы не могут расти.

В новой коммуне я собираюсь сделать так, что только действительные смельчаки смогут войти в неё. Тысяча и одна вещь будут предупреждать их, поскольку это такие люди, которые, если даже и войдут, то выйдут вон. Поэтому, зачем понапрасну тратить на них время? Лучше держать их подальше, отгородиться от них.

Если вы здесь просто посетитель, то вы пропустите весь смысл того, что здесь происходит. Вы должны стать частью танца. Войдите в обстановку, медитируйте. И запомните, если вы уйдёте обратно, не поучаствовав, то всё, что вы скажете об этом месте, будет неправильно.


По Ирландии гастролировал цирк и один акробат, католик, пошёл к исповеди в маленькую деревенскую церковь.

Когда исповедь закончилась, священник сказал: «Я не знаю вас, не так ли? Вы не местный?»

«Да, отец мой, – сказал он. – Я акробат из цирка».

«А, в самом деле? – сказал священник. – Я всегда интересовался акробатикой. Конечно, поскольку на мне сан, я не могу пойти в цирк, но я был бы вам очень признателен, если бы вы дали мне небольшое представление».

«Что – здесь, сейчас?» – спросил акробат.

«Да, начинайте, – сказал священник, – вокруг никого нет».

И акробат начал делать свои кульбиты и сальто и ходил кувырком прямо здесь рядом с церковью.

Они не видели позади себя старую маленькую торговку. Та наблюдала происходящее с минуту и затем ринулась оттуда и сказала своей подруге: «Ах, Брайди, ты бы лучше пошла домой и надела бы чистые панталоны! Тебе бы посмотреть, какие штуки откидывает сейчас наш старый дурак!»


Что бы вы ни сказали, если вы не участвовали и видели вещи только со стороны, вы будете неправы.

Не оставайтесь зрителем здесь. Это место, которое надо испытать. То, что здесь происходит, – это не физическое явление. Вы не можете просто смотреть на него, сделать несколько фотографий, пойти домой и поместить эти фотографии в альбом. Вы пропустите душу этого. Это должно быть записано во внутреннем ядре вашего существа.

Становитесь участником. Не оставайтесь стоящим в стороне.

Тогда тоже вы скажете: «Это безумие», – но смысл слова «безумие» будет совершенно изменён.


Джазовый музыкант, который никогда в жизни не ходил в церковь, как-то обнаружил себя проходящим мимо маленькой деревенской церкви как раз в тот момент, когда служба готова была начаться. Из любопытства он решил зайти и посмотреть, что всё это такое.

После службы он подошёл к приходскому священнику и сказал: «Послушай, Рев, ты почти нокаутировал меня своими хорошими словам. Я, парень, в основном врубился. Чёрт возьми, малыш, ты па самом деле продул мне мозги. Это было дико, да?»

Священник вздрогнул, но сказал: «Ну, спасибо. Я вижу, что это огромное удовольствие. Однако, я бы не хотел, чтобы вы использовали такие грубые выражения в стенах святого храма».

Но музыкант продолжал: «И я скажу тебе кое-что ещё, Рев, – когда эта кошечка обходила вокруг с хлебницей, я был в таком настрое от этой картины, что чуть было не дал пятёрку!»

«Безумный, безумный малыш!», – сказал священник.


Если вы участвуете, то вы увидите это безумным, но с совершенно другим значением.


Четвёртый вопрос:


Я очень люблю этот афоризм американского юмориста: «Открытый ум – это великая идея, но если вы сделаете её главной целью в жизни, то вы кончите тем, что будете более походить на пещеру ветров». Здесь иногда я чувствую себя так же, когда различные виды деятельности продувают меня в столь многих направлениях, но, как кажется, нет направления, определённо ведущего к Богу. Что делать?


Пародха, Бога не следует искать в каких-либо конкретных направлениях. Бог здесь повсюду. Искать Его в конкретном направлении – это верный путь упустить Его. Бог – не там. Бог – здесь. Бог окружает нас. Он есть то, что вас окружает. Вы дышите Им, вы едите Его, вы пьёте Его, вы занимаетесь любовью с Ним, и вы не осознали, что всё это – Бог. Вы спрашиваете о направлении? Бог не может быть ни в каком направлении; все направления – в Боге. Бог – это всеобщность, тотальность. Как всеобщность может быть направлением? – север, восток, запад, юг, верх, низ? Бог не может быть ни в каком направлении. Просто замените слово «бог» словом «всеобщность» или «тотальность» и вы поймёте, что я имею в виду.

И основная наша цель здесь – это помочь вам отбросить все направления, все измерения, так, чтобы однажды вы внезапно обнаружили себя предельно ненаправленным. В этот момент всё останавливается. Вы не собираетесь никуда, поскольку некуда идти. Вы просто пребываете здесь-сейчас. Вы – моджуд, вы настоящий для настоящего. В этот момент вы забываете всё о Боге. Если вы помните Бога в этот момент, то вы упустите Бога. Слово, «бог» – это не Бог, и изображения Бога – это не Бог, и определения Бога все созданы человеком, все произведены человеческим умом. В тот момент, когда весь мир останавливается, когда все направления исчезли, и вы неожиданно стоите здесь-сейчас, без направления, в котором нужно идти, без чего-либо, что нужно делать, без чего-либо, чему быть, без прошлого, без будущего, просто предельно здесь-сейчас, – вот в этот самый момент Бог случится для вас. Вы познаете Бога; не Бога философов и теологов, но Бога мистиков, – Экхарта, Бёме, Руми, Хилладж, Бодхидхармы. Вы познаете Бога мистиков.

Бог не может быть указан, поскольку, куда бы вы ни указали, это будет только часть, а Бог – это целое. Вы не можете посмотреть на Бога, поскольку, куда бы вы ни посмотрели, это будет только часть, запомните это.

Я могу понять вашу проблему. Когда вы начинаете искать Бога, вы ищете направление, вы ищете цель. Раньше вы искали денег, теперь вы ищете Бога. Целью были деньги или власть, теперь целью является Бог. Вы не изменились: раньше в будущем были деньги, теперь в будущем – Бог. Деньги были в определённом направлении, Бог стал в определённом направлении. Вы не сильно изменились, ничто не изменилось. Вы лишь сменили объект вашего желания.

Направление означает желание. Желание создаёт направление. Сначала вы стремились к рынку, вы стремились на Уолл Стрит; теперь вы стремитесь в Гималаи, – но стремитесь, стремитесь куда-то. Уолл Стрит заменён Гималаями. Раньше вы стремились в Нью Дели, – вы хотели стать премьер-министром или президентом, – теперь вы стремитесь в гималайскую пещеру, – вы хотите стать просветлённым, но важно, что там вы хотите стать чем-то. И проблемой является именно это становление, а не то, чем вы хотите стать. Вы хотите стать! Вы не соединены с существованием, вы не соединены с тем, что вы есть. Вы имеете цель, вы хотите исправиться, вы хотите прогрессировать, вы хотите делать то и это, – только тогда вы будете удовлетворены.

Цель – это игра эго. Когда вы поймёте это... И это то, что я хотел бы, чтобы вы поняли здесь. Если только это произойдёт с вами, пока вы со мной, то революция свершилась. Не надо становиться! Достаточно быть. Вам не следует становиться кем-то иным по сравнению с тем, что вы есть. Вы совершенны такие, какие вы есть. Во всех ваших несовершенствах вы совершенны. Во всех ваших ограничениях вы безграничны. Бог совершенно счастлив с вами, только вы несчастливы с собой; вот в чём проблема. Если бы Бог не был счастлив с вами, Он взял бы вас назад. Это совершенный знак, что Он продолжает дышать в вас, – Он совершенно счастлив с вами. Он не хочет, чтобы вы изменялись, становились кем-то другим. Вы нужны ему такие, какие вы есть. Вы приняты, добро пожаловать.

Но вы несчастливы с самим собой. Вы имеете более великие идеи, чем Сам Бог. Вы более стремящиеся к совершенству, чем Бог. А Бог не может быть стремящимся к совершенству, в противном случае Он был бы невротиком. Стремящиеся к совершенству всегда становятся невротиками. Стремящийся к совершенству не может оставаться здоровым, цельным. Он не может иметь психологического благополучия, он всегда в напряжении. Цель там, цель очень далеко, и он становится всё более и более несчастливым. И по мере того, как дни проходят, смерть приближается и цель кажется даже более отдалённой и недостижимой, он всё более и более погружается в депрессию.

Я здесь для того, чтобы отбросить от вас все цели. Если вы можете отречься от своих целей, вы отреклись от мира. Поймите смысл! Я не говорю отречься от мира, я не говорю отречься от своей жены, я не говорю отречься от своего магазина, я не говорю отречься от чего-либо. Я говорю отречься от цели. Отрекаясь от целей, вы становитесь санньясином. Это моё видение санньясина.

Санньясин – это тот, кто не заботится о будущем, кто живёт данным моментом, и живёт настолько полно, насколько это возможно, наслаждается данным моментом, – без чувства вины, без ощущения, что что-то упущено. Ничто не упущено. Отбросьте цели; тогда не будет необходимости в каком-либо направлении. Вы должны прийти к поиску определённой цели, называемой Богом, мокшей, нирваной, просветлением.

Отбросьте эти идеи. Поймите их тщетность. Они ведут вас к сумасшествию, они делают вас ненормальными. Они питают вашу ненормальность, они являются коренной причиной всех ваших неврозов. Понимая это, забываешь обо всех направлениях. Когда нет цели, нет и направления. И когда нет цели, нет также и пути. Когда цель исчезает, направления исчезают; когда направления исчезают, пути исчезают. Тогда вы находитесь предельно здесь-сейчас, тогда нет ничего кроме того, что есть. Это просветление. Просветление – это не цель. Это существование в Боге.

Не стремитесь куда-то, не стремитесь всё время куда-то. Сидите тихо, наблюдайте то, что есть. Не желайте страстно того, что должно быть. Просто наблюдайте то, что есть. В том, что есть, спрятан Бог, Бог – это не направление.


Вы говорите: «Здесь иногда я чувствую себя также, когда различные виды деятельности продувают меня в столь многих направлениях...»


Это методы, инструменты для разрушения ваших целей. Вы можете идти только в одном направлении. Я даю вам так много направлений, что вы становитесь парализованными. Это целый инструмент. Я даю вам так много медитаций, я даю вам так много процессов, что рано или поздно вы потеряете всякое ощущение направления. Вы будет просто смущены, – это будет великое смущение. Вы будете запутаны, – это будет великая путаница.

Лао-цзы сказал: «Все, за исключением меня, кажутся умными. Я смущён». А он человек, которым следует быть. Он сказал: «Все кажутся такими умными, только я дурак». А он личность, которой следует быть. Он знает. Будучи дураком, он пришёл к знанию. Будучи смущённым, не зная, куда идти, не зная, к чему стремиться, не зная, что правильно, он остановился. В этой остановке есть реализация.

Это место, в котором вы живёте, это пространство, которое я сделал доступным для вас, предназначено для разрушения, для того, чтобы отбросить всё, что приводит вас к сумасшествию, – самую коренную причину этого. Когда земля под вашими ногами исчезла... В начале вы почувствуете себя очень брошенными и испуганными, но вскоре вы начнёте наслаждаться этим падением в пропасть, бездонную пропасть. И когда вы начали жить без направления, без цели, без подпорок, Жизнь придёт в изобилии. Вам не нужно входить в поиск Бога. Бог придёт к вам. Бог идёт к вам. Он приходит с каждого возможного направления. Он течёт по направлению к вам, но вас никогда нет дома. Вы никогда не моджуд, вы никогда не присутствуете.

Есть старинная тибетская притча, в которой говорится о человеке, который молит Бога: «Приди ко мне», и плачет, плачет, и наконец Бог приходит. Но в то время, когда Бог добирается туда, человека там нет; он ушёл. И иногда, даже если он там, когда приходит Бог, то это только его тело. Но тело не может распознать Бога. Он в духовных путешествиях, он никогда не там, где он есть. Итак, всё это продолжается и продолжается, и, наконец, он умирает. В результате у него накапливается огромное недовольство против Бога. И когда он предстаёт перед лицом Бога, он кричит, вопит и говорит: «Я плакал и рыдал, а ты ни разу не пришёл! Что же твои обещания? В священных писаниях ты обещал, что всякий раз, когда кто-нибудь попросит тебя, ты придёшь!» И Бог сказал: «О чём ты говоришь? Я сыт тобой по горло, поскольку я приходил к тебе каждый день. Миллион раз я приходил, но тебя не было там! Ты был где-то ещё, в каком-то другом месте. Как найти тебя?! Ты ни разу не дал мне найти тебя».

Это также и моя проповедь: позвольте Богу найти вас, вам не нужно идти в поиск Его. Где вы будете искать? Вы не знаете Его адреса, вы не знаете Его имени. У Него этого нет. Вы не знаете Его форму, как вы распознаете Его? Даже если вы натолкнётесь на Него, даже если вы стукнетесь об Него на улице... Если вы джентльмен, вы скажете: «Извините» и продолжите свой путь. Или, если вы не такой джентльмен, вы можете разозлиться, и оскорбить, и накричать, и подраться с Ним, но как вы распознаете Его? Вы никогда ранее не видели Его.

Египетские мистики говорят: «Когда ученик готов, приходит Учитель. Когда посвящённый готов, является Бог». Это очень значимое высказывание, у него глубокое значение. Ученик не может найти Учителя. Даже если он найдёт, как он распознает? Всегда Учитель находит ученика. Всякий раз, когда ученик готов, является Учитель, никогда ранее. Все направления должны быть отброшены.

Эти направления являются причиной, почему вы не смогли исчезнуть в Боге. Ваш поиск является причиной, почему вы не смогли найти. Прекратите поиск и найдёте! Фактически, в тот момент, когда вы прекратите поиск, Бог найдёт вас.


Пятый вопрос:


Случаются ли чудеса? Был ли Христос действительно рождён Девой Марией?


Я просто расскажу вам две истории.


Сомнений не было, – Глория забеременела.

– Пожалуйста, свободно пользуйтесь моим телефоном, если вы хотите сообщить своему мужу, – сказал доктор.

– Но доктор, я не замужем.

– Ну тогда вам лучше сообщить своему любовнику.

– Но у меня никогда не было любовника!

– Хорошо. Тогда я должен попросить вас пойти домой и сказать вашей матери, чтобы она приготовилась ко второму пришествию Христа.


И вторая:


Невинная молодая женщина сказала своему доктору, что она последнее время чувствует себя совсем нехорошо. После обследования доктор сказал, что она беременна.

– Но это невозможно. Я никогда не была с мужчиной! Доктор терпеливо объяснил ей жизненные факты в некоторых подробностях.

– Вот те раз! – сказала она. – А этот вшивый инструктор по оказанию первой помощи сказал мне, что это искусственное дыхание.


Чудес не бывает. Чудес не может быть. Чудеса – это просто глубокое желание человеческого ума иметь что-то особенное. Это древние детективные истории и ничего больше. Христос рождён Девой Марией – это просто древние романы, вымыслы. Знаете ли вы, что Дж. Кришнамурти читает только детективные истории и ничего кроме этого?

Один из его последователей однажды пришёл ко мне и сказал: «Я озадачен. Я очень обеспокоен, поскольку мне пришлось узнать, что Кришнамурти читает только детективные истории и романы. И он продолжает критиковать священные писания. И он говорит, что он гордится тем, что не читал никаких священных писаний в мире».

Я сказал ему: «Вам не следует беспокоиться, поскольку я читал и то и другое – священные писания и детективные истории – и не нашёл никакой разницы между ними. Они одно и то же. Детективы современны, а мифы древни; они просто представляют старые стили написания детективных историй».

Вы только посмотрите, в истории Христа вы имеете всё, что нужно в современном фильме, – великая сенсация: он рождается от девственной женщины, затем он исчезает на тридцать лет; где он, никто не знает, это создаёт огромное любопытство; затем он неожиданно появляется с двенадцатью учениками. Есть люди, которые подозревают, что он был гомосексуалистом. Все мужчины? Зачем он постоянно водил за собой этот клуб мальчиков? Теперь это великое подозрение... И вы знаете, евреи – они самый склонный к гомосексуализму народ в мире, так что, кто знает? Затем как-то раз неожиданно приходит проститутка, и он допускает с ней очень близкие отношения, – ещё одно подозрение. Неожиданно появляется Магдалина, и респектабельные люди против него: «Это нехорошо – пророк ходит с проституткой. Два полюса, пророк и проститутка, как это они вместе? Это не годится». Но это создаёт ещё большую сенсацию. Затем его собственный ученик, Иуда, предает и продаёт его всего лишь за тридцать рупий! И затем его распинают на кресте. Затем Иуда кончает с собой. А затем... продолжение следует. Самая последняя, окончательная фантазия та, что он воскресает, его видят люди. Чего ещё вы хотите от сенсационной истории? Всё есть.

Они создаются последователями. Иисус – это простой человек, очень простой и очень обыкновенный – и в этом его красота, – абсолютно нетребовательный, предельно простой в жизни, расслабленная личность. Единственное его преступление заключалось в том, что он делал всё по-своему. Единственное его преступление заключалось в том, что он не следовал некоторым древним вздорным вещам, он старался делать по-своему. Единственное его преступление заключалось в том, что он был оригинальным и только. Но это и есть настоящее чудо! – то, что он оригинальный. Всё остальное просто бессмыслица для удовлетворения любопытства посредственностей. Всего лишь уберите эти вещи из жизни Иисуса, и вы не найдёте ни одного христианина в мире. Всего лишь уберите... Он распят – уберите это; он не распят. Он жил бакалейщиком до ста лет и умер в своей постели – девяносто девять процентов христиан скажут: «Довольно! Пророк должен умереть на кресте». Так что, если вы хотите быть пророком, запомните, никогда не умирайте в постели. В постели умирают обыкновенные люди, очень обыкновенные люди. Экстраординарные люди должны найти некоторые новые способы умереть.

Теперь давайте упростим вещи: Иисус влюбляется в женщину, имеет детей, двенадцать детей. В те дни двенадцать не было большим числом. Не было контроля за рождаемостью или чего-то в этом роде, так что он имеет двенадцать детей и детей своих детей, большая семья, и он доживает дедом до ста лет. Все христиане скажут : «Довольно! Это не наш человек».

Или вы обнаруживаете, что Мария имела любовника... может быть. Иисус не рождён от Иосифа; это возможно. У неё был любовник, и теперь, чтобы спрятать это дело... Поскольку пророки не должны рождаться от любви. Они должны рождаться от оков, называемых супружескими. Они должны рождаться от брака, они должны быть традиционными, респектабельными. Теперь все вещи кажутся простыми. Похоже, что у Иисуса был необъявленный отец. А затем создаётся история, это становится чудом. Если вам случится найти древнюю рукопись, описывающую любовника Марии, то как много людей были бы готовы остаться с Христом? Он был бы немедленно отвергнут.

А было бы гораздо прекраснее родиться от любовного приключения, не от брака, поскольку, когда ребёнок рождается от любви, он имеет более глубокое существование. Брак создаёт только поверхностные существования, поскольку в браке встречаются два тела, а две души никогда. Для меня кажется совершенно правильным, что Иисус родился от какого-то любовного приключения, в великой страсти, в великой радости, в великой самоотдаче, в великой любви. Человек, подобный Христу, должен происходить от любви. Но это не кажется правильным папе, Ватикану, теологам и священникам. Они настаивают на принятой условности. И теперь эта фальшивка должна поддерживаться всеми.

Чудеса есть, но это не те чудеса, о которых говорят священные писания. Действительное чудо в том, что Иисус умер на кресте с молитвой на устах, говоря Богу: «Прости этих людей, поскольку они не ведают, что творят». Это чудо! – а не то, что он воскрес; это ничто. Действительное чудо в том, что он распят на кресте, убит, разрушен, оскорблён, люди бросают в него помидоры и бананы, оскорбляя всеми способами, плюют на него, а он говорит: «Отец, прости этих людей, поскольку они не ведают, что творят. Они бессознательны, в них нет сознания, они не проснулись. Всё, что они делают, – это как во сне. Прости их». Это чудо.

Иисус, изгоняющий торговцев из храма, – вот это чудо. Человек сострадания, человек любви, так взбешен, что берёт в свои руки хлыст и прогоняет торговцев из храма. Это чудо. Сострадание может стать таким, что даже если ему приходится быть гневом, то оно готово пойти и на это, – вот в чём чудо.

Хождение по воде – это не чудо. Обращение камней в хлеба – это не чудо. Эти камни для удовлетворения глупцов, посредственностей.

Но Христос осмелился провозгласить новый взгляд на человеческое существо. Он объявил: «Бог есть любовь». Вот в этом чудо. Чудо то, что он говорит: «Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую». Вот в этом чудо.

Чудеса – это очень тихие явления. Они не выглядят уж очень чудесными, они не выглядят даже новыми. Они – шепоты в вечной тишине. Но это настоящие чудеса. Если вы действительно хотите знать, случаются ли чудеса или нет...

Чудеса случаются, но вы не знаете, что есть такое эти чудеса. То, о чём вы думаете как о чуде, – это просто фабрикации, фальшивки, но глупый ум страстно желает таких вещей.

Духовность оказалась слишком перемешанной с такими вещами. Она должна быть очищена ото всей этой чепухи. Но это привлекает толпу. Это может привлекать только ум толпы, и вы все имеете в себе что-то от ума толпы. Этот ум толпы должен быть отброшен, только тогда вы будете со мной полностью.

Как раз недавно я говорил, что всё это род цирка, – что люди производят святой пепел и наручные часы. Я смотрел на Ашоку: он беспокоился, что я могу упомянуть Сатью Саи Бабу. Он был очень заинтересован в Сатье Саи Бабе и его чудесах. Когда я говорил об этом, он просто нагнул голову вниз, он очень испугался. Я посочувствовал ему и не упомянул о Сатье Саи Бабе. Я сказал: «Забудем об этом. Вот Ашока почувствует себя слишком плохо, а он для меня новый санньясин, и я не могу быть жесток – пока».

В вас всех есть ум толпы; он должен быть отброшен. С этим умом толпы вы останетесь посредственностями.

Будьте оригинальными, будьте самими собой, смотрите на жизнь разумными глазами.


Шестой вопрос:


Я устал, я чувствую, что всё время умираю. Но что изменяется? Ничего. Даже если я умираю, жизнь и смерть совершенны, совершенное кольцо, и я продолжаю гнаться за собственным хвостом. Есть ли место, где я могу остановиться? Один момент, в котором я могу остановиться, один единственный момент, – но я продолжаю преследовать, гнаться, и я пропускаю, даже не знаю что. Тогда я плачу. Что я ещё могу сделать?


Сангитам, человек умирает в каждый момент, но это только половина истории. Другая половина в том, что человек и рождается каждый момент. В противном случае, как вы можете продолжать умирать? В один момент вы умерли, и ничего не осталось. Кто умирает вновь? Вы и рождаетесь в каждый момент; вот почему вы можете снова умирать и снова рождаться. Жизнь – это процесс жизни-смерти: одна сторона – рождение, другая сторона – смерть. Это происходит в каждый момент. Вы видите только половину, и это делает вас очень испуганным, усталым, истощенным. Посмотрите на вещи в целом.

Одна вещь умирает, немедленно она рождается в другой форме: одна волна исчезает, другая волна появляется; один цветок падает на землю, другой бутон раскрывается. Жизнь непрерывна и вечна, рождение и смерть – это эпизоды в ней. Она не начинается рождением и она не оканчивается смертью. Она использует рождение и смерть, как вы используете ваши две ноги. Жизнь использует рождение и смерть как два крыла. Жизнь – это ни то и ни другое, не рождение и не смерть. Она между ними двумя. И в каждый момент вы умираете, и в каждый момент вы рождаетесь. И вы спрашиваете: «Могу ли я найти момент, где всё останавливается?» Этот момент приходит в каждое мгновение между этими двумя процессами. Один процесс – смерть, другой процесс – рождение. Между ними есть пауза, и эта пауза есть настоящее. Пребывая в паузе, вы становитесь моджудом. К вам является Кхидр, ваш внутренний Учитель начинает говорить с вами.

Будет хорошо для вас, Сангитам, делать что-то вроде наблюдения за дыханием. Вы вдыхаете, – наблюдайте за этим. Не изменяйте дыхания. Я не говорю делать какую-нибудь пранаяму, вам не следует делать дыхание глубоким, или коротким, или длинным, или что-то ещё. Вам не нужно ничего делать с дыханием, пусть оно просто входит. Оно входит само по себе, естественно; вы наблюдаете за ним, вы просто следуете за ним, наблюдаете, наблюдаете, наблюдаете. Оно входит, входит, и наступает момент, когда на единую секунду всё останавливается. Дыхание больше не входит и пока ещё не выходит, а затем оно начинает выходить. Наблюдайте за ним, выходите вместе с ним. Снова наступает момент, когда дыхание вышло – остановка, очень неуловимая остановка, пауза. Дыхание не движется совсем, – оно больше не выходит и пока ещё не входит. Продолжайте наблюдать и вы найдёте эти два момента. Когда дыхание выходит, наступает остановка. Я не говорю, что вы должны останавливаться, в противном случае вы упустите весь смысл. Она происходит сама по себе. Между двумя дыханиями, вздохом, выдохом, имеются две остановки. Когда вздох превращается в выдох, наступает пауза, когда выдох превращается во вдох, наступает пауза. Вы наблюдаете её.


Вы спрашиваете меня: «Есть ли место, где я могу остановиться?»


Есть такое место. Будда использовал этот метод очень и очень глубоко, и тысячи людей достигли этой паузы. Это один из самых древних и наиболее глубоко идущих процессов медитации. И тогда вы сможете наблюдать за многими другими явлениями, потому что этот момент приходит многими способами. Одна мысль движется, другая не пришла ещё, и наступает пауза между двумя мыслями, такой маленький промежуток. Этот промежуток... двигайтесь в промежуток, будьте в промежутке, и весь мир остановится. И вы найдёте его многими способами. Например, занимаясь любовью с женщиной, вы подходите к пику, энергия продолжает нарастать, нарастать, нарастать. Наступает момент, с которого вы не можете возвратиться, точка отсутствия возврата. Это момент, когда вами овладевает целое, всеобщее. Вас больше нет здесь, ваше эго исчезает. В этом красота занятия любовью. Есть точка, с которой вы можете вернуться, вы можете остановить весь процесс, но есть точка, как раз за этой, с которой вы не можете вернуться. Вы зашли слишком далеко, нет пути для возврата, вы должны пройти весь процесс. Между этими двумя моментами лежит промежуток. Вы можете вернуться, если вы захотите, вы можете остановить занятие любовью; а в следующий момент вы не можете вернуться, нет возможности вернуться назад. Вы должны пройти весь процесс оргазма. Между этими двумя находится промежуток. Найдите этот промежуток, и весь мир остановится здесь.

И снова, когда вы достигли высшей точки и происходит извержение семени, происходит оргазм, перед тем, как вы начнёте возвращаться с пика, – вы достигли пика и теперь возвращаетесь, – между этими двумя состояниями, снова лежит промежуток. Найдите этот промежуток, и вы найдёте самый секрет медитации. Тантра использует эти промежутки как медитацию, и они являются величайшими. Промежуток, который вы найдёте в дыхании, – это не такой интенсивный промежуток, поскольку дыхание – это такое обыкновенное явление, само собой разумеющееся. Если вы посмотрите между двумя мыслями ума, вы найдёте промежуток. Но промежуток, который вы найдёте в вашем половом оргазме, будет самым интенсивным переживанием вашей жизни, – когда вы снова становитесь диким, когда вы снова взрываетесь на тысячи кусочков. Вы распадаетесь на части, вы становитесь распавшимся. Ваше эго просто превращается в осколки, всё исчезает на мгновенье. Вы больше не здесь, но ещё что-то есть. Это «что-то» – ваша реальность, ваша существенная реальность.


Вы говорите: «Я устал, я чувствую, что всё время умираю. Но что изменяется? Ничего. Даже если я умираю, жизнь и смерть совершенны, совершенное кольцо, и я продолжаю гнаться за собственным хвостом».


Вы должны остановиться. Беганье за собственным хвостом – это очень, очень порочный круг. Вы не можете схватить его. Не наблюдали ли вы иногда зимой, как резвится и радуется собака? Затем вдруг она осознаёт свой хвост и прыгает, чтобы схватить его. Но когда она прыгает, хвост прыгает тоже; тогда она впадает в неистовство, тогда она начинает кружиться и кружиться. Вот что происходит.

Не гоняйтесь за собственным хвостом. Послушайте такую историю. Имеется опасность...

Собака перебегала дорогу перед приближающимся поездом, но неправильно оценила расстояние. Поезд, набегавший с огромной скоростью, отрезал собаке хвост.

После зализывания ран собака вернулась на рельсы поискать свой хвост. Тут же налетел другой поезд и отрезал ей голову.

Мораль этой истории такова: не теряйте голову, разыскивая кусочек хвоста.

Хвост никогда не будет найден, но если вы будете продолжать искать его, вы потеряете и голову.

Промежутки всегда есть. Вы просто должны быть немного более наблюдательными, немного более бдительными и осознающими.


И последний вопрос:


Для того, чтобы случилось просветление, нужно ли особое место, особое время?


Каждое место является особым, поскольку каждое место наполнено Богом. Нет обыкновенного места. Просветление может наступить даже в вашем туалете! Просветление не боится вашего туалета! Оно может наступить где угодно. Вам не нужно идти в священное место, таких нет. Всё существование священно! Вам не нужно идти в Варанаси, или в Иерусалим, или к Каабе, – всё это чепуха. Все места полны Богом. Каждая точка является особой.

И о каком особом времени вы спрашиваете? Есть ли особое время года, определённый климат для просветления? Просветление – это на самом деле не событие. Если оно было бы событием, тогда, может быть, оно было бы более возможным на определённой почве, в определённом климате, в определённом месте, в определённый день. Но просветление – это не событие, не случай. Просветление – это просто осознание, осознание того, что вы всегда были просветлённым, что никогда, ни на единый момент, вы не теряли его; вы просто спали. Вот почему вы наталкиваетесь на странные переживания сатори Учителей дзэна.

Некто проходит по рынку и слышит как кто-то читает наизусть Алмазную Сутру. Услышав всего лишь одну строчку, он становится просветлённым. Как это возможно? – услышав всего лишь одну строчку из Алмазной Сутры, услышав, что вы уже просветлённый с самого начала? Да, это может произойти, потому что просветление принадлежит вашей природе, самой вашей природе. Оно не есть нечто внешнее. Цветок уже цветёт, вы просто не смотрите на него. Вы продолжаете смотреть куда-то ещё, вы не смотрите внутрь.

Это может случиться... Случается иногда, что Учитель ударяет ученика, внезапно – посох Учителя на его голове, и что-то переключается – останавливаются мысли. Внезапно он осознаёт, приходит в сознание.

Что угодно... Говорят, что один ученик сидел, тихо медитируя, медитируя месяцами, годами. Затем пришёл Учитель, пришёл с кирпичом, и начал тереть кирпич прямо перед учеником, который сидел как Будда. А ученик приобрёл большой опыт в сидении много часов подряд, подобно статуе, без движения. Теперь этот Учитель тер кирпичом по камню, и конечно, ученик должен был чувствовать себя очень неприятно. Он, должно быть, скрипел зубами, – кто-то тер кирпичом прямо перед ним, и не кто-нибудь, а его собственный Учитель! Он старался сдерживаться и сдерживаться, и, наконец, это стало уже слишком, и он сказал: «Хватит! Что вы делаете?» И Учитель сказал: «Я стараюсь сделать из этого кирпича зеркало, – тереть, тереть и тереть его, – и однажды он станет зеркалом». И ученик засмеялся: «Вы должно быть сошли с ума». А Учитель сказал: «А ты? Ты трёшь и трёшь кирпич своего ума годы и годы, и думаешь, что-нибудь случиться?» Внезапно облака исчезли: «Да!» Осознавший ученик пал к ногам Учителя.

Но Учитель должен наблюдать за моментами, когда слой неосознанности очень тонок.

Есть вопрос от Анупа. Он спрашивает: «Почему вы не бьёте меня, Бхагаван?»

Ты очень толст, Ануп. Битьё не поможет. Я ожидаю. Ты имеешь вокруг себя большие ударопоглотители, буферы на буферах. Я ожидаю. И ты больше собираешь буферы, чем отбрасываешь их. Твоё пребывание здесь не является полным. Твоё пребывание здесь так себе, равнодушное. Ты приходишь и уходишь, ты думаешь: «Может что-нибудь произойдёт. Если что-нибудь произойдёт, тогда всё в порядке. Если ничего не произойдёт, то тоже всё в порядке». Ты ещё не вовлечён в коммуну. Ты санньясин, но ты остаешься вовне. Ты ещё не являешься частью содружества. Ты хочешь быть связанным со мной, но ты боишься быть связанным с содружеством. Но запомни, нет способа быть связанным со мной, если ты не можешь быть связанным с содружеством. Содружество, коммуна – этой мой инструмент, чтобы разрушить твои буферы.

Очень просто любить меня, очень сложно любить Лаксми. Но если ты не любишь Лаксми, ничего не произойдёт. Эти люди, которых я собрал вокруг себя, находятся здесь для определённой цели. Очень просто любить меня, в этом нет проблемы. Здесь всё сладко. Полюби Диикшу! – тогда ты узнаешь, что такое горькие лекарства. Но Диикша – это мои ворота; ты должен пройти через Диикшу. В тот день, когда ты полюбишь Диикшу, ты сможешь стать ближе ко мне, но никак иначе.

Есть несколько умных людей – Ануп один из них, – которые вычисляют, ловчат. Они думают, что могут иметь непосредственную связь со мной. Это невозможно. Вам не избежать ситуации, которую создаю я. Вы должны принять её. Это тяжело – принять. Именно поэтому это и есть требуемая ситуация, именно поэтому это инструмент! Это трудно проглотить – об этом был первый вопрос от Садеша. Он не может принять здешнюю организацию. Если он не может принять здешнюю организацию, как же он думает, что любит меня, такая любовь недостаточна. Если вы любите меня достаточно, то вы будете говорить «да» тем вещам, которые я создаю здесь. В них что-то есть.

Вы не можете видеть этого прямо сейчас, у вас нет глаз.

Садеш говорит: «Вещи вокруг вас неправильные. Они вверх дном». Они расставлены на этом пути мною. Проходящий сквозь их, принимающий их становится ближе ко мне. Это помогает вам вырасти в доверии. Если вы не можете расти, то вам лучше уйти. Освободите своё место для кого-нибудь ещё.

Ануп спрашивает меня снова и снова, почему я не бью его. Вы должны быть достойными этого. Удар не дёшев, он кое-что стоит. Я не бью каждого и любого. Я бью только тогда, когда я вижу, что слой так тонок, что даже малый удар, – и облака исчезнут.

Просветление может наступить в любом месте, может наступить в любой момент. Вы всего лишь должны дать ему возможность наступить. Это не вопрос места и времени, это вопрос вашего разрешения.

Вот притча, притча современного дзэна. Вы не найдёте её в книгах дзэна.


Просветление ищущего

Одного серьёзного молодого человека смущали конфликты Америки середины двадцатого столетия. Он приходил ко многим людям в поисках путей разрешения разногласий, которые беспокоили его, но обеспокоенность оставалась.

Однажды вечером, в кофейне, один самозванный священник дзэна сказал ему: «Иди в большой полуразрушенный особняк, который ты найдёшь по адресу, который я написал для тебя. Не говори с теми, кто живёт там: ты должен молчать до восхода луны завтра вечером. Иди в большую комнату справа от главного зала, садись в позу лотоса на кучу щебня в северном углу, лицом в угол, и медитируй».

Он сделал так, как сказал священник дзэна. Его медитация часто прерывалась разными беспокойствами. Он беспокоился, упадут или нет со второго этажа остатки отвесной арматуры, чтобы присоединиться к трубам и прочему хламу, валявшемуся там, где он сидел. Он беспокоился о том, как он завтра вечером узнает, что взошла луна. Он беспокоился, что это за люди, которые ходят через комнату и говорят о нём.

Его беспокойство и медитация были нарушены, когда, как бы во испытание его веры, со второго этажа на него упали зловредные испражнения. В это время два человека проходили через комнату. Первый спросил второго, что это за человек сидит там. Второй ответил: «Некоторые говорят, что это святой человек. Другие говорят, что у него дерьмо на голове». Услышав это, человек просветлел.


Это только вопрос того, чтобы быть настоящим в любой ситуации. Теперь слушая это – не Алмазную Сутру, но он должно быть слышал её, – он должен был быть абсолютно внимателен в тот момент. Естественно, когда о вас скажут: «Некоторые говорят, что он святой человек. Другие говорят, что у него дерьмо на голове» – все мысли должны остановиться: «Услышав это, человек просветлел».

В любой момент, в любом месте это может произойти с вами. Просветление доступно. Оно не приходит извне. Когда мысли исчезают, оно приходит изнутри вас. Когда мысли не подавляют ваше внимание, и внезапно вы тихий, просто внимательный, просто бдительный, оно приходит из глубочайшего ядра вашего существования. Оно поднимается как аромат. И коль скоро вы увидели, что оно наступило, оно ваше навсегда.

3. Вы здесь, чтобы стать самиси собой

4 марта 1978 г.

Первый вопрос:


Бхагаван, почему так много людей настроены против вас?


Это естественно. Это не странно. Было бы абсолютно странно, если бы они не были против меня. Они всегда были против таких людей, как я. Они должны быть против, это неизбежно.

Всё, что я делаю здесь, задевает их ум. Подрубает самые их корни. Обижает их многими способами. Это шокирует. Это скандально. Они реагируют, они реагируют так, чтобы защитить себя. То, что больше всего задевает их, должно быть понято.

Когда Будда объявил, что стал просветлённым, люди очень оскорбились. Они могли поверить, что просветлённые были в прошлом, но они не могли поверить, что их современник, человек, такой же, как они, стал просветлённым. Они могли поверить, что просветлённые люди могли бы быть в будущем, – но в настоящем? Современник? Это задевает эго, когда кто-то становится просветлённым: «Тогда, что я делаю здесь?» Это не может быть принято.

И это были те же люди, которые читали Упанишады, читали снова и снова великое слово пророков: Ахам Брахмасми – я есть Бог! Если бы Будда просто прокомментировал это слово, если бы он просто сказал, что Бог спрятан в каждом, но лишь не объявлен в нём, то они полюбили бы его. Но вместо комментирования этого слова, он стал свидетельствовать ему. Он объявил: «Я есть Бог! Я достиг, я добрался! Я исполнил обещание пророков». Это было очень оскорбительно.

То же случилось и с Иисусом. В чём было его преступление? За что его распяли? По очень простой причине: он объявил: «Я пришёл. Я тот, кого вы ждали». Люди были очень счастливы, ожидая его, но вам не следовало приходить, вам следовало оставить их в покое. Они могут продолжать ждать вас до бесконечности, но когда вы приходите, вы разрушаете многое. Во-первых, вы разрушаете их надежду. Теперь, когда вы пришли, они не могут надеяться, они не могут ожидать чего-то: вы отобрали у них будущее. Это была единственная радость их жизни: вот Мессия придёт, вскоре он придёт. Их волновало будущее. И вдруг Мессия здесь! И он говорит: «Я пришёл... тот, кого вы ждали!» Они были оскорблены. Им не нравилась эта идея: вы разрушаете всё их будущее, вы отбираете их надежду. С уходом этой надежды они остаются лишь со своим несчастьем. Они прятали своё несчастье за этой надеждой.

Что было такого настолько оскорбительного в утверждении Иисуса, что он должен был быть распят?

Как раз на днях я читал один отрывок. Евангелие описывает такое событие: И он пришёл в Назарет, где был воспитан. И пошёл он в синагогу и стал там читать. Он открыл книгу пророка Исайи и читал: «Дух Господа на мне, поскольку он помазал меня проповедовать добрые вести. Он послал меня объявить освобождение узникам и прозрение слепым». В своей речи Иисус сказал одно единственное предложение, но настолько взрывной силы, что его слушатели не позволили ему продолжать и вытащили его наружу, чтобы убить. Что же он такое сказал, что было настолько оскорбительно? Просто: «Сегодня это писание исполнилось на ваших глазах». Это было его толкование.

Этот отрывок на протяжении веков комментировался тысячи и тысячи раз. Никто не чувствовал никакого оскорбления. Просто комментировалось слово пророка Исайи. Иисус не комментировал. Он объявил: «Я здесь! Я пришёл! Дух Господа на мне!» Он не комментатор. Он сам комментарий, он сам живое слово. Он сказал: «Слово воплотилось во мне. Дух Господа на мне, поскольку он помазал меня проповедовать добрые вести!» Слова Иисуса не стоят в кавычках. Он сделал единственное, – он снял кавычки. Если бы эти кавычки не были сняты, люди не оскорбились бы. Если бы он просто цитировал высказывание Исайи, проблем бы не было. Но он сказал: «Дух Господа на мне! – без кавычек, – поскольку он помазал меня проповедовать добрые вести. Он послал меня объявить освобождение узникам и прозрение слепым». И маленький комментарий в конце: «Сегодня это писание исполнилось на ваших глазах». И люди были так безумны, они просто вытащили его прочь. Они потащили его на вершину обрыва, чтобы сбросить его и убить. Они были чрезвычайно оскорблены.

А Иисус был из этого места. Он родился здесь, он был воспитан здесь, – и в этом была проблема. Люди прекрасно знали его: «Он сын плотника Иосифа и его жены Марии. И этот сын плотника... необразованный, не знающий священных писаний, совсем не учёный человек, – он или безумный, или лицемер, он или сошёл с ума, или он эгоист, если провозглашает: „Сегодня писание исполнилось на ваших глазах! Я пришёл. Исайя говорил обо мне. Это произошло на ваших глазах. На ваших глазах писание исполнилось“.

Это было в тот день, когда Иисус сказал свои знаменитые слова: «Нет пророка в своём отечестве».

Если бы он сказал: «Придёт день, когда это наступит», – всё было бы совершенно в полном порядке. Но он не сказал этого. Он говорил: «Этот день пришёл! Я стою перед вашими глазами, исполненный. Все пророки предсказывали обо мне!» Это было уже слишком.

В Индии Упанишады объявляют: Ахам Брахмасми – я есть Бог, я абсолютен. Говорите об этом, спорьте об этом, философствуйте об этом, размышляйте об этом, входите в метафизику этого слова, но не становитесь свидетелем этому.

Вот почему люди против меня: я объявил, что я – Бог, Упанишады исполнились во мне. Но не только это, я объявляю, что вы есть Бог, и все пророки, и все провидцы ждут, чтобы исполниться в вас тоже! Но вы настроены так осуждающе против себя, вы так смертельно против себя. Вы отталкиваете себя так далеко, что не можете поверить, что и в вас возможен Бог. А если Он не возможен в вас, то как Он возможен во мне? Может быть это было возможно в Кришне, – он пришёл из рая. Может это было возможно в Будде, – он был воплощением Бога. Но вы ведь знаете, что я так же материален, как и вы, так же хрупок, как и вы, так же подвержен болезням, смерти, как и вы. Я – человек.

Когда я уйду, люди перестанут быть оскорблёнными мной. Тогда вы сфабрикуете мифы вокруг меня, создадите вымыслы. И те же люди, что сейчас оскорбляются, станут поклоняться. Так было всегда. Теперь они говорят, что Будда был воплощением Бога, но что они говорили в то время? Теперь они говорят, что Иисус был Мессия, полмира поклоняется ему как Богу. Что они говорили, когда он был жив?

Так было всегда. И, к сожалению, так будет продолжаться.

Человек не доверяет самому себе. Человек не может поверить в идею, что Бог возможен на земле. Может быть Он там высоко на небесах, далеко. Чем ближе Бог подходит к вам, тем труднее его принять. И тогда, естественно, тысяча и одна вещь, которые я делаю и говорю, идут против их предубеждений, идут против их установившихся привычек, идут против их концепций. Они всегда счастливы со священниками, они никогда не счастливы с пророками, потому что священник просто продолжает питать их предубеждения, помогает им. Священник – это подпорка: во что бы вы ни верили, он подкармливает это, он усиливает это. Всякий раз, когда вы начинаете чувствовать маленькое сомнение в вашей вере, вы идёте к священнику, и он снова даёт вам поддержку.

А здесь я, отбрасывающий от вас все поддержки. Я здесь не для того, чтобы подновить старые прогнившие дома, в которых вы живёте. Я стою насмерть, чтобы уничтожить их, потому что новое может быть создано только тогда, когда старое полностью уничтожено. Когда вы покончите со старым, с прошлым, только тогда вы родитесь в новом.

Пророк, Мессия, Христос, Будда – они не могут быть приняты людьми, пока они живы. Люди могут принять их только тогда, когда они мёртвы, когда они не могут нанести никакого вреда, – повредить их глаза. Будды нет здесь, чтобы принести вам какой-нибудь вред. Это выглядит как вред вам. Это больно, потому что он должен сделать операцию, хирургическую операцию.

Быть со мной – это быть постоянно на операционном столе. Только очень немногие смелые могут быть со мной. Трусы будут оскорблены. Но трусы не могут допустить того, что они трусы, поэтому они будут реагировать, будут спорить, они будут создавать тысячу и одну историю, чтобы защитить себя, чтобы чувствовать себя хорошо, чтобы чувствовать, что они правы. Принятие того, что ты неправ, – это начало великой революции. Но очень немногие люди настолько смелы, чтобы принять, что они неправы. И моё присутствие даёт им почувствовать себя неправыми. Если они хотят быть правыми, если они хотят доказать, что они правы, то они должны быть против меня. Они должны доказать, что я неправ: это проще. Они не слушают меня, они не приближаются ко мне. Это страх приблизиться, послушать, это страх быть загипнотизированным мною. Медленно, медленно они могут быть захвачены, преобразованы, поэтому они не приближаются.

Люди, которые против меня, абсолютно не знакомы со мной. Их незнакомство – это искусственное явление: они не позволяют себе прийти сюда. Если прийти сюда, то очень трудно будет не увидеть истины, это почти невозможно. Как бы слепы вы ни были, невозможно не увидеть истины. У истины есть свои пути проникнуть в ваше сердце, начать пульсировать в вас. Истина имеет свои собственные пути соблазна: бессознательно она входит в вас, и вдруг вы видите. Это видение и есть понимание.


Второй вопрос:


Я в таком водовороте. Никогда в жизни я не была так расколота на части, так текуча, так прекрасно небезопасна. Моё существо любит вас, тело постоянно вибрирует, на ум приходят слова, – колеблющиеся, мерцающие. Даже долины имеют страсть. Такая жажда, любимый Бхагаван...


Амрита, это состояние молитвы... когда в молитве тело, – не ум, но тело. Тело – это ваше доверие, ум – не что иное, как ложь, накопленная вами за годы. Ум заимствован, тело подлинно ваше. Поэтому, когда молитву совершает ум, молитва ложна. Но когда тело начинает вибрировать в новом ритме, в новой радости, когда тело начинает пульсировать с божественным, с новой песней, это настоящая молитва.

Настоящая молитва вырастает из вашего тела, а не из вашего ума. Это моё основное убеждение: всё, что реально, вырастает из тела. Я чрезвычайно влюблён в тело, поскольку тело – это наша природа. В теле мы заземлены и укоренены, а все так называемые религии, организованные религии, разрушали мост между вами и телом. Они говорили вам, что вы – это не тело; и не только то, что вы – это не тело, они говорили вам, что тело – это ваш враг, что тело должно быть разрушено, что вы должны во имя религии морить тело голодом, что вы во имя религии должны истязать тело, что только путём истязания тела вы становитесь ближе к Богу. Я говорю вам: только живя своим телом, вы станете ближе к Богу. Нет другого пути. Истязая своё тело, вы истязаете Самого Бога, поскольку Бог стал телом в вас. И тело всегда прекрасно, ум очень редко. И ум прекрасен всегда, когда он следует за телом. Тело имеет свою собственную мудрость. Оно знает, как танцевать, как петь, как пульсировать с Богом. Материя знает как танцевать с неизвестным.

Когда солнце встаёт утром, просыпаются миллионы и миллионы деревьев. Они знают... материя волнуется под солнечными лучами. Птицы начинают петь, приходит рассвет, ночь отступает. Бутоны раскрываются, раскрываются, чтобы впитывать солнце, раскрываются, чтобы танцевать с ветром. Материя знает, как войти в ритм с неизвестным. Только ум – это явление, сделанное человеком, душа – в Боге, тело – в Боге. Только ум вне Бога.

Молитва, вырастающая из ума, – это ложная молитва. Будет она христианской, будет она индуистской, будет она мусульманской, – это не будет молитва. Она придёт из Корана, или из Гиты, или из Библии, но это не будет молитва. Это будет жест импотенции, движение без всякой души в нём. Она будет как граммофонная запись, она будет просто механической. Миллионы христиан продолжают молиться, и миллионы индуистов и миллионы мусульман, но нигде на земле вы не увидите живой молитвы. Что случилось? Так много людей молятся, так много церквей, мечетей, храмов, гурудвар, синагог, – так много молитвы, но не видно, чтобы Бог случился где-нибудь. Так много молитвы просто уходит в пустоту? Она не создаёт никакого поля Будды, это не создаёт никакого сознания Христа на земле. Если бы так много молитвы было истиной, земля уже преобразовалась бы. Материя стала бы божественной, если бы так много молитвы было бы истиной. Материя сама стала бы божественной. Материя имеет способность стать божественной. Если божественное имеет способность стать материей, то, естественно, материя имеет способность стать божественной. Если Бог становится миром, мир становится Богом. Они – это две фазы одной и той же энергии. Но эти молитвы ложны, пустая трата времени, энергии. Эти молитвы от ума.

Я учу вас молиться телом. И если вы выучите молитву телом, если вы допустите её, тогда в своём собственном аккорде поднимется молитва души. Когда тело начинает вибрировать с божественным, внезапно вы понимаете, что и душа тоже начинает вибрировать. Ваше тело и душа едины; лишь ум делает их раздельными. Растворите ум, и вы – единое целое, вы абсолютно едины, интегрированы. Ум – вот виновник.


Вот, Амрита, то, что я называю молитвой: «Тело постоянно вибрирует, на ум приходят слова, – колеблющиеся, мерцающие. Даже долины имеют страсть. Такая жажда, любимый Бхагаван».


Молитва – это жажда. И только через сильную жажду вы будете способны стать стрелой и воткнуться в реальность того, что есть. Только через жажду вы станете огнём, пламенем. И этот огонь сожжёт вас, как вас, и откроет вас, как Бога. Эта жажда – это огонь, сжигающий всё несущественное, и существенное становится ярким, чистым, громким. Это существенное называется Богом. Бог – это не личность, сидящая где-то на небесах, Бог – это существование вашей сущности. Но вы слишком заняты с несущественным: деньги, политика, респектабельность. Вы стали слишком внимательны к мнениям других о вас, к тому, что они скажут о вас. Вы так боитесь этих мнений, вы начинаете жить согласно этим мнениям. Вы всегда следуете линии посредственности, глупости, толпы.

Запомните, вы здесь не для того, чтобы следовать за толпой. Вы здесь, на самом деле, и не для того, чтобы следовать за кем-либо. Вы здесь для того, чтобы реализовать то, что вы есть. Вы здесь, чтобы быть самими собой.

Несущественное должно быть отброшено. Понаблюдайте, как много несущественных вещей вы продолжаете носить с собой, как много ненужного багажа, мусора вы продолжаете носить с собой. Отбросьте всё это. Жажда поможет вам отбросить это. Позвольте ей стать огнём.

Придёт страх, – потому что, когда ваш дом в огне, естественно наступает страх. Вы не будете знать, идёт ли всё к тому, чтобы спастись от этого огня, или нет. Фактически, уйдёт всё, что вы знали о себе, и выйдет на поверхность то, чего вы никогда о себе не знали. Уйдёт ваша индивидуальность, какая она есть сейчас, но из неё вырастет новая индивидуальность, новое видение жизни.

Каждый должен стать Фениксом из соответствующей сказки. Каждый должен создать свой собственный внутренний огонь, – вот что такое молитва.


Амрита, вы говорите: «Я в таком водовороте».


Будет хаос, поскольку старое начнёт исчезать, а новому нужно будет время. И будет промежуток, и этот промежуток требует смелости. На самом деле Учитель нужен как раз для того, чтобы помочь вам с этим промежутком. Когда весь ваш ум скажет: «Иди назад, цепляйся за прошлое. По крайней мере ты знал, кто ты есть. Сейчас ты теряешь свою личность. Ты становишься всё более и более неопределённым. Ты становишься туманом, облаком. Куда ты идёшь? Медленно, медленно ты можешь исчезнуть совершенно. Это может быть смерть, а не духовное рождение. Иди назад! Цепляйся за прошлое! По крайней мере, то было знакомо, известно. Ты ушёл оттуда, там ты был очень опытен. Да, там были несчастья, там были падения, там была темнота, – ну и что? По крайней мере там был ты. Теперь, в поисках света, ты исчезаешь. Даже если есть свет, а ты уйдёшь, в чём же смысл?»

Вся логика будет в пользу того, чтобы вернуться. Это тот момент, когда необходим Учитель, кто-то, кому вы безгранично доверяете, доверяете настолько, что можете разрушить свою логику и пойти с ним. Совсем немного подождать – и всё случится. Когда новые звёзды поднимутся в вашем сознании, тогда не будет проблемы. Тогда вы узнаете, что вы на твёрдой почве, и великая радость придёт с этим.

Будет водоворот для всех тех, кто собрался вокруг меня. Будет хаос. Сначала вы станете, как туманность, как пар. Сначала вы исчезните таким, какой вы есть, и только тогда...

Помните ли вы историю, с которой мы начали эти беседы, – «Мудрость песков»? Река боится: «Как пересечь пустыню?» А пустыня говорит: «Не бойся. Единственный способ пересечь меня – это испариться. Лети на крыльях ветра. Позволь ветру перенести тебя через пустыню». Но река естественно боится: «Кто знает? Если испаришься, то где гарантия того, что снова станешь тем же, что снова будешь?» И река логична, она аргументирует, а пустыня говорит: «Аргументы не помогут, и я не могу доказать этого. Я не могу дать тебе никакой гарантии, но это так. Я видела много рек, пересекавших меня. Это единственный способ. Ты должна рискнуть».

Этот риск есть санньяса. Вы должны рискнуть испариться во мне, со мной; только тогда вы сможете пройти через пустыню. В противном случае вы станете трясиной в пустыне, вы будете потеряны.


«Я в таком водовороте. Никогда в жизни я не была так расколота на части...»


Верно, поскольку вся жизнь старается держать вас, как вы есть, – родители, школа, колледж, университет, церковь. Структура общества старается держать вас, как вы есть. Вся структура общества устроена так, чтобы оставить вас в застое, чтобы вы не стали динамичными, поскольку динамичные люди – это динамит. Это опасные люди. Растущие люди, развивающиеся люди непременно опасны для государства, для общества, для церкви, для статус-кво, поскольку растущие люди не могут оставаться со старыми идеологиями. Их рост требует новых богов, новых библий, новых коранов. Их рост требует новых видений реальности.

Когда растёт ребёнок, как долго вы сможете удерживать его со старыми игрушками? Единственный способ удержать его со старыми игрушками – это запретить ему расти. Насильно заставить его быть задержанным; тогда он будет продолжать играть со своими игрушками, но вы сделаете его слабоумным. Вот что делает общество с миллионами людей: оно держит их слабоумными. Оно не разрешает им расти, поскольку, когда они начнут расти, никто не сможет удержать их. И когда они почувствуют вкус роста, они не поверят ни в какие границы, они будут расти, пока не станут Богом.

Человек может быть рабом, Бог рабом быть не может. Человек может быть принуждён делать глупые вещи: человек может быть принуждён идти на войну, человек может быть принуждён драться, убивать, совершать насилие. Вы не можете принудить Бога. Если люди продолжат расти, в мире вы не найдёте ни англичанина, ни немца, ни японца, ни индийца. Если человек продолжит свой рост, то вскоре он выйдет за пределы того, чтобы быть немцем, или американцем, или китайцем, или индийцем. Вскоре он увидит глупость этого. Вскоре он станет универсальным гражданином. Что тогда случится с вашими политиками? Что случится с вашими нациями и вашими глупыми флагами? Что случится со всей этой чепухой, которая продолжается и продолжается и стала такой важной? Эта чепуха может оставаться важной, и ваши столицы могут оставаться столицами, и ваши политики могут оставаться великими лидерами, только если человек остаётся задержанным. Если человек растёт, кто захочет лидера? Каждый будет иметь своего собственного внутреннего советчика. Кто беспокоится о том, чтобы слушать политиков? Они будут просто не в духе времени. Если человек растёт, не может быть никакой политики; политика предназначена для детей. Если человек растёт, не может быть никакой бедности, никакого богатства. Если человек растёт, то он будет понимать; это не значит, что наступает коммунизм, поскольку коммунизм – это снова политика. Если человек растёт, приходит новое видение: что мы все принадлежим одной земле, что наше счастье и наше несчастье идут вместе. Если один человек несчастлив, то всё человечество будет чем-то поражено. Один несчастливый человек будет действовать как рана на теле человечества.

Мы все вместе! Если мы действительно хотим быть счастливыми, то все должны быть счастливыми. Только в атмосфере счастья вы можете быть счастливыми. Не так, что приходит пролетариат и начинает доминировать в обществе, – это переход от одной полярности к другой, это не меняет ничего. Вот почему все революции прошлого потерпели поражение, – французская, русская, китайская, индийская. Все революции потерпели поражение, потому что просто маятник движется к противоположному полюсу. Доминировали богатые, – царь был диктатором, – теперь они сброшены; теперь доминирует пролетариат. На самом деле под именем пролетариата начинает править новая буржуазия. И на самом деле, царь никогда не был настолько царём, насколько им был Сталин. Сталин был воплощением Петра или Ивана Грозного.

Порабощённые стали поработителями, поработители стали порабощёнными. Но история продолжается, история та же самая: А становится Б, Б становится А, а проблема остаётся такой же, как и была.

Если люди растут, становятся более сознательными, если люди становятся более центральными, – это не значит, что они все станут слугами общества, но они просто будут понимать, что всё, что они делают, помогает человечеству быть более счастливым. Что бы они ни делали, они должны понимать, что это не увеличивает несчастье в мире. Это произойдёт самопроизвольно. Исчезнут государства, исчезнут нации, исчезнут религии. Это будет род религиозности, среда духовности вокруг земли, её атмосфера. Это нечто совсем другое. Но никто не заинтересован в том, чтобы вы изменились, потому что с вашим изменением вложения столь многих людей будут поставлены на карту.


Вы говорите: «Я в таком водовороте. Никогда в жизни я не была так расколота на части...»


Вы никогда не были с Учителем. Быть с Учителем – это учиться тому, как умирать. Да, вы будете расколоты на части. И парадокс в том, что только в этой смерти вы родитесь, только этот крест поможет вам воскреснуть.


Выговорите: «...так текуча, так прекрасно небезопасна».


Я счастлив, Амрита, что вы чувствуете красоту небезопасности, потому что есть только одна безопасность, и это – небезопасность. Все другие безопасности ложны, порождают веру. Есть только одна безопасность, которая не порождает веру, – это жить в небезопасности, любить небезопасность, жить от момента к моменту, жить постоянно доступным для неизвестного. Жить без прошлого – это жить без безопасности. Безопасность исходит из прошлого. Те, кто живёт, боясь небезопасности, ограничены своим прошлым. Они живут мёртвой жизнью, они живут в своих могилах. Они не живут, они только притворяются живущими. Люди, действительно желающие жить, должны жить в настоящем, а настоящее небезопасно. Небезопасность внутренне присуща жизни. Она – сама кровь жизни. Небезопасность означает, что вещи изменяются, движутся, что жизнь – это паломничество, что мы должны продолжать двигаться, пока не достигнем океана и не исчезнем в нём. Этот океан есть Бог.


«Моё существо любит вас, тело постоянно вибрирует...»


Разрешите телу, позвольте ему вибрировать и танцевать, позвольте ему молиться. Прислушайтесь к телу. Следуйте за телом. Никогда, никоим образом не пытайтесь подавлять тело. Тело – ваш фундамент. Когда вы начнёте понимать своё тело, девяносто девять процентов ваших несчастий просто исчезнет. Но вы не прислушиваетесь.

Тело говорит: «Стоп! Не ешь!» Вы продолжаете есть, вы слушаете ум. Ум говорит: «Это очень вкусно, восхитительно. Ещё чуть-чуть». Вы не слушаете тело. Тело насыщено, живот говорит: «Стоп! Хватит, так хватит! Я устал!» Но ум говорит: «Какой вкус... ещё совсем чуть-чуть». Вы продолжаете слушать ум. Если вы прислушаетесь к телу, девяносто девять процентов, вероятно, просто исчезнут, а оставшийся один процент будет просто случайным, не представляющим действительной проблемы.

Но с самого детства нас отделяли от тела, нас удаляли от тела. Ребёнок плачет, ребёнок голоден, а мать смотрит на часы, поскольку доктор сказал, что молоко ребёнку следует давать только после трёх часов. Она не смотрит на ребёнка. Ребёнок – вот те часы, на которые надо смотреть, но она продолжает смотреть на часы. Она слушает доктора, а не плачущего ребёнка, а ребёнок просит пищи, и пища ему нужна прямо сейчас. Если не дать ребёнку пищу прямо сейчас, вы отделите его от тела. Вместо пищи вы даёте ему пустышку. Теперь вы обманываете его. Вы даёте что-то ложное, пластиковое, вы стараетесь разрушить, сбить с толку чувствительность тела. Мудрости тела не дано_иметь свой голос, ум вступает в действие. Ребёнок успокаивается пустышкой, он засыпает. Теперь часы говорят, что три часа прошли, и вы должны дать ребёнку молоко. Сейчас ребёнок спит, сейчас спит его тело: вы будите его, поскольку доктор сказал, что нужно давать молоко. Вы снова разрушаете его ритм. Мало помалу вы разрушаете всё его существование. Придёт момент, когда он потеряет все пути в своём теле. Он не знает, что хочет его тело, – хочет ли оно есть или нет, он не знает, хочет ли его тело заниматься любовью или нет, он не знает. Всё управляется кем-то извне. Он смотрит журнал «Плейбой» и чувствует, как будто занимается любовью. Теперь это глупо, это ум. Любовь не может быть очень большой; она будет вроде чихания, опорожнения, больше ничем. Это вовсе не любовь. Как может любовь происходить от ума? Ум ничего не знает о любви. Она становится долгом. У вас есть жена, у вас есть муж, вы должны заниматься любовью, – это становится долгом. По долгу, религиозно, каждую ночь вы занимаетесь любовью. Теперь нет в этом непринуждённости. А потом вы беспокоитесь, потому что начинаете чувствовать, что это не удовлетворяет вас. Тогда вы начинаете искать других женщин. Вы начинаете рассуждать логически: «Может быть эта женщина не подходит для меня. Может быть у нас нет сродства душ. Может быть она не создана для меня. Я не создан для неё, поскольку она меня не зажигает».

Проблема не в женщине, проблема не в мужчине: вы не находитесь в теле, она не находится в теле! Если бы люди находились в своих телах, никто не пропустил бы той красоты, которая называется оргазм. Если бы люди находились в своих телах, они познали бы первые проблески Бога через переживание своего оргазма. Вы не можете познать Бога через церковь, вы можете познать Бога только через любовь, потому что только в переживании любви вы растворяетесь, вы плавитесь, вы становитесь громадными. В этой громадности вы имеете вкус Бога, вкус Дао. В этом фундамент реальной, религиозной жизни.

Почему люди так не религиозны сегодня? Не потому, что недостаточно церквей, или недостаточно миссионеров, или люди не получают постоянных проповедей. Написаны миллионы книг, даны миллионы проповедей, но всё пропадает втуне, поскольку нет реального свидетельствования. Никто и никогда не свидетельствовал Бога в своей жизни. Как вы можете убедить людей, что Бог существует? Всё остаётся на уровне аргументов. Они не преобразуют, они не убеждают. Если бы люди находились в своих телах, они познали бы Бога в любви и тогда они начали бы искать Бога. Они начали бы искать ту огромность, ту обширность, которая случилась с ними. Они узнают её через своё собственное переживание; оно является жизненным экзистенциальным, а не теологическим, не философским. Они узнают, что Бог есть, что есть что-то вроде Бога.

Теперь нужно искать Бога. Следует начинать великое исследование.

Слушайте своё тело, следуйте за телом. Ум глуп, тело мудро. И если вы прошли глубоко в своё тело, в самой этой глубине вы найдёте свою душу. Душа спрятана в глубинах тела. Душа – это внутреннее ядро тела, а тело – это внешнее окружение души. Ум – это побочный социальный продукт. Чем меньше ума, тем лучше. И её усилия здесь должны идти на то, как уменьшить ваш ум, как уменьшить вашу ношу.

Вот почему суфии называют это состояние медитации фана, состояние «не-ума».


Третий вопрос:


Иногда я чувствую, что всё моё путешествие внутрь себя – это лишь воображение. Иногда я знаю, что оно является реальным. Идёт ли оно внутрь, лишь временно удаляя меня от внешних дел, движется ли вниз в глубокие утолки тела, к сердцебиению, и вниз в радость существования, дальше тела, дальше чувств, сдвигает ли меня дальше, превращая в того, кого я наблюдал и чувствовал живущим, – в меня? Вы говорите, что сила воображения вводит в заблуждение. Перед вами я чувствую себя, как тупица, когда я не чувствую, что я Бог.


Падма Самбхава, возможны лишь две вещи: или вы тупица, или вы Будда. Между ними нет промежуточных ступеней. Или вы знаете, или вы не знаете. Вы удивитесь, когда узнаете, что в Индии аналогом слова тупица является буддху – оно происходит от слова «Будда». Или вы буддху, тупица, или вы Будда, сознательный.

Оба слова происходят от одного корня. Буддху означает глупый, дурацкий, невежественный, крепко спящий. «Будда» означает того, кто пробудился, кто вышел из своих снов, из своих желаний, из своего невежества, того, кто пришёл к знанию, того, кто полон внутреннего света. Темнота исчезла, ночь прошла, солнце встало. И нет промежуточных ступеней. Поэтому никогда не дурачьте себя промежуточными ступенями.

Люди создали множество ступеней. Они говорят: «Я пока ещё не Будда, но я на Пути. Я очень, очень религиозный человек, духовный, святой». Но вся ваша духовность, и вся ваша святость, и вся ваша религиозность, – это не что иное, как сон, мечта, – если вы не стали Буддой. Можно мечтать о том, чтобы быть святым, – в этом нет проблемы, – но вся ваша просвещённость – это только мечта. Можно мечтать о том, чтобы стать просвещённым, но всё время вы остаетесь тупицей, вы не изменяетесь.

Ваши так называемые учёные, и священники, и профессора, и великие мудрецы, знающие люди, как раз остаются в первой категории. Лучше понимать, что есть только две возможности: или вы проснулись, или вы спите. Вам очень поможет, если вы именно так будете смотреть на вещи.


Вы говорите: «Иногда я чувствую, что всё моё путешествие внутрь себя – это лишь воображение».


Это потому что и внутреннее, и внешнее созданы воображением. В действительности нет ничего внутреннего и ничего внешнего; всё едино. Вы не можете сказать, что это внутреннее, вы не можете сказать, что это внешнее. Различие между внутренним и внешним создаётся умом. Оно не реально, она не соответствует реальности.

Что есть внутреннее и что есть внешнее?

Вы вдыхаете. Мгновение до этого нечто было внешним, затем оно становится внутренним, затем, через секунду, оно снова внешнее. Так где внутреннее и где внешнее? Вы принимаете пищу, она была вовне; затем вы перевариваете её, – она становится вашей кровью, вашими костями, мозгом ваших костей. Так где внутреннее и где внешнее? Вы идёте к парикмахеру и состригаете свои волосы; они были внутренними, теперь они не являются более внутренними.

Внутреннее непрерывно становится внешним, внешнее непрерывно становится внутренним. Вот что есть жизнь, динамика жизни: инь постоянно превращается в ян, ян постоянно превращается в инь. Мужчина постоянно превращается в женщину, женщина постоянно превращается в мужчину.

Вы съели яблоко с дерева, – оно было внешним, а затем стало внутренним. Затем однажды вы умрёте, попадёте в землю, и на вас вырастет яблоня. И какая-то часть вас станет яблоком, и ваши внуки могут съесть его. Мы все каннибалы: мы едим друг друга. Другого способа существования нет. Когда вы едите яблоко, делайте это с уважением... может быть вы едите вашего дедушку или бабушку.

Нет ничего внешнего, нет ничего внутреннего. Внутреннее и внешнее – это просто способы описания одной и той же вещи. Чтобы увидеть это следует выйти за пределы воображения.


Вы говорите: «Иногда я чувствую, что всё моё путешествие внутрь себя – это лишь воображение».


Это действительно так, но сейчас всё является воображением. Фактически, путешествие, как таковое, всегда внешнее. Не может быть никакого внутреннего путешествия. Как это может быть внутреннее путешествие? Хождение где-нибудь – это всегда хождение вовне. Когда заканчивается путешествие, тогда начинается внутреннее. Вы можете приблизиться ко внутреннему, но путешествие остаётся внешним. «Путешествие» означает, что вы пытаетесь соединить себя с отдалённым. Внутреннее не отдалено, оно – это в точности то, что вы есть. Вы всегда соединены с ним, нет необходимости соединять, нет способа соединить вас с ним. Вот почему люди дзэна говорят, что истина – это реальность без путей: вы никуда не идёте, значит вы там. Когда вы никуда не идёте, внутреннее произошло.

Но я также могу понять и затруднения Падмы Самбхавы. Я сам постоянно говорил вам: «Начните внутреннее путешествие». Мне приходится использовать слова, вам приходится использовать слова, и все слова неадекватны. И если вы всё время будете тащить слово к его пределу, к логическому концу, то оно станет абсурдом. Слова должны использоваться только гипотетическим образом. Они должны использоваться в утилитарном смысле.

Когда я использую слова «внутреннее путешествие», я просто имею в виду, что вы смотрели на один аспект путешествия в вашей жизни, называемый «внешнее», теперь постарайтесь посмотреть на другой аспект путешествия, называемый «внутреннее». Вы бегали за деньгами, теперь бегите за медитацией. Вы бегали за властью, теперь бегите за Богом. И то и другое – бег. Если вы начнёте бегать за медитацией, то однажды я вам скажу: «Теперь отбросьте и медитацию. Теперь хватит бегать». И когда вы остановите бег, тогда и произойдёт настоящая медитация.

Сиди тихо,
ничего не делай,
весна придёт,
трава вырастет сама.

Медитация имеет два значения. Вот почему в Индии мы имеем два слова для неё: дхьяна и самадхи. Дхьяна обозначает временную медитацию, промежуточную медитацию; самадхи означает, что вы пришли домой, теперь медитация не нужна. Если медитация уже не нужна, то человек пребывает в медитации, – до этого так не было. Когда человек просто живёт в медитации, ходит в медитации, спит в медитации, когда медитация – это способ его существования, тогда он достиг.

Но вы слишком много бегали за деньгами, властью, престижем. Вы стали так привычны к беганью. Сказать внезапно: «Стоп!» было бы слишком. Вы должны замедляться медленно, медленно. Поэтому мы говорим: «Бегите за Богом». Это замедлит вас. Побежав за Богом, вы спросите: «Как?» И я скажу: «Сидите тихо, закройте глаза, наблюдайте за своим дыханием». Какого же рода этот бег? Во имя бега вас убеждают не бегать. Наблюдайте за дыханием, мало-помалу дыхание будет становиться всё медленнее и медленнее. Сидите тихо, не двигайтесь, и однажды вы внезапно осознаете тот факт, что всё путешествие исчезло. Вы никуда не идёте, вы есть. В тот момент, когда вы увидите, что вы есть, что вы просто есть, это и случится. Не будет ни внешнего, ни внутреннего.

Поэтому позвольте мне высказаться парадоксальным образом: внутреннее реализуется только тогда, когда внутреннее и внешнее оба исчезают. Внутреннее как раз и появляется, чтобы уравновесить внешнее. Когда оба приходят в абсолютное равновесие, когда оба отрицают друг друга, в ваших руках остаётся пустота, – нет ни внешнего, ни внутреннего. Это не воображение.

Вот сейчас, Падма Самбхава, это воображение. И вы должны быть очень, очень бдительны, потому что воображение – это один из тех источников, что создают новые для вас желания, новые фантазии, новые миры. Эта майя, это иллюзия.


Четвёртый вопрос:


Кто вы?


Я хотел бы рассказать вам одну историю. Много столетий прошло, а эта история сохраняет огромное значение для тех, кто хочет медитировать.

Бодхидхарма пошёл в Китай. Он всегда был одним из самых уникальных людей. Весь Китай ожидал Бодхидхарму.

Много лет потребовалось ему, чтобы пересечь Гималаи. Это было трудно, он шёл пешком.

На границу прибыл император, чтобы встретить его; имя императора было By. Он стал буддистом, – и не только он стал буддистом, он все свои сокровища направил на служение буддизму. Он обратил в буддизм миллионы людей, он создал тысячи храмов и тысячи статуй Будды, и он помог переводу на китайский язык всех писаний Будды. Бывало каждый день десять тысяч монахов получали пищу из его дворца. Он поддерживал буддизм всеми возможными способами.

Прибывал Бодхидхарма – прибывал ещё один Будда, – By пришёл встретить его. Естественно, их диалог состоялся. Это был один из величайших диалогов, небольшой диалог, но огромного значения.

By спросил: «Что я заслужу за все добрые дела, которые я совершил в служении буддизму?» Он должно быть надеялся на хорошее поощрение. Он должно быть надеялся, и это естественно, поскольку все другие учителя буддизма и монахи говорили: «Вы просто великий, вы величайший император в истории. Вы совершили столько святых дел. Ваша жизнь – это жизнь истинного служения и сострадания». Естественно, они могли говорить все эти вещи. By ожидал некоей санкции от величайшего Учителя, прибывшего в Китай. Знаете ли вы, что сказал Бодхидхарма?

Он сказал: «Никакой награды. Ничего особого для вас, абсолютно ничего».

В переводе на современный жаргон, он сказал: «Всё это коровье дерьмо!»

By был оскорблён, шокирован. Он не мог поверить своим ушам. И Там собрались тысячи монахов; они были также шокированы. Они действительно испугались, они боялись чего-то вроде этого, поскольку о Бодхидхарме ходили разные истории, – что он странный парень. И когда он прибыл, они абсолютно уверились, что он странный парень, потому что один из своих башмаков он нёс на голове. И он выглядел опасным человеком. Он был весь глаза, огненные глаза, как будто он собирался прыгнуть и убить вас. И естественно, всякий Учитель должен делать это. У него были длинные волосы и борода, и всё его лицо было покрыто волосами; одни только глаза были на нём. Позднее он стал известен в Китае как «варварский Будда», как «варварский брамин из Индии». Он был дикий человек. Дрожь пробежала по спине императора By.

Бодхидхарма сказал: «Всё дерьмо!» Продолжать разговор не было смысла, но всё было так неожиданно. A By был очень образованный человек, культурный человек, китайский император, – китайцы очень культурные люди, очень вежливые. Выглядело бы не очень хорошо так внезапно прекратить разговор, поэтому, чтобы довести его до точки, где можно было бы легко закончить, By снова спросил: «Разве они не святые? Вы должно быть шутите», – сказал он.

Бодхидхарма сказал: «Нет! Никакой святости! Всё просто пустота». Он шёл на то, чтобы резко оборвать этот разговор.

Теперь даже By позабыл всю свою образованность и культуру и дворцовые манеры. Этот человек был уж слишком резок! Он слишком сильно провоцировал его гнев. И он сказал: «Тогда кто ты, стоящий предо мной?»

И Бодхидхарма красиво улыбнулся и сказал: «Я не знаю».


Вы спрашиваете меня: «Кто вы?»


И я говорю: «Я не знаю».

Что имел в виду Бодхидхарма, когда говорил: «Я не знаю»? Он должен знать. Кто же ещё? Но что он имел в виду этим «Я не знаю»? Он говорит тысячу и одну вещь этим простым предложением. Столетия потребовались людям, чтобы раскрыть значение этого, и всё ещё есть значения за значениями.

Во-первых, когда вы знаете, вы исчезаете. «Я» отсутствует. Пока «я» существует, вы не знаете. Когда «я» исчезает, вы узнаете, но тогда вас уже нет.

Имеются два вида неведения: одно, когда вы есть и вы не знаете; и второе, светлое неведение, полное света, – вас нет, и поэтому, кто же говорит: «Я знаю»? «Я» больше нет здесь.

Второе: всякий раз, когда вы знаете что-либо, это должно быть отделено от вас, это должно быть объектом познания. Как вы можете познать познающего? Вы не можете свести того, кто познаёт, к объекту познания. Поэтому то, что познаёт, никогда не может быть познано. Всё, что бы вы ни знали, просто доказывает, что эта вещь – не вы. В этом одна из основных медитаций Востока.

Смотрите на вещи, наблюдайте вещи, и что бы вы ни были способны узнать, будьте уверены – это не вы. Так что, это исключается. Это называется «процессом исключения». Вы наблюдаете, сидите тихо, – вы можете видеть ваше тело, вы можете чувствовать, что ноги уснули, вы можете чувствовать, что рука устала, тяжела, вы можете чувствовать, что у вас сильно болит голова. Тогда одна вещь определённо может быть принята без доказательства: вы – это не ваша голова, и вы – это не ваши ноги, и вы – это не ваша рука. Вы – познающий, вы тот, кто осознаёт голову и головную боль. Так что тело исключается.

Затем вы начинаете наблюдать свой ум. Возникает мысль, мысль гнева, страсти, любви или чего-либо ещё. Вы можете видеть её возникновение в вас. Облако гнева приходит и окружает вас; вы можете наблюдать его. Или в вас имеется великое желание любви, но вы можете наблюдать, что оно есть. Вы можете видеть, что есть гнев, или есть любовь, или есть алчность, не так ли? Если вы можете видеть, что есть алчность, то одна вещь является определённой, – что это не вы. Вы – это тот, кто знает. Таким образом, ум исключается.

Когда исключаются ум и тело, тогда что же остаётся? Как раз чистый свидетель. Сейчас вы не можете знать этого чистого свидетеля, потому что вы не можете свести его к объекту. Зеркало не может отражать само себя, оно может отражать только что-нибудь ещё. Ваши глаза не могут видеть сами себя, они могут видеть только что-нибудь ещё. Ваш свидетель не может быть свидетелем самому себе. В этом второй смысл слов Бодхидхармы: «Я не знаю».

И третий. Когда Бодхидхарма говорит: «Я не знаю», он имеет в виду: «Предельное – это тайна, и оно останется тайной. Нет путей разгадать её».


Вы спрашиваете меня: «Кто вы?»


Вы бы хотели некоторый традиционный ответ, что я – перевоплощённый Будда. Дерьмо! Нет, я не воплощение Будды. Вы хотели, чтобы я сказал, что я мессия, которого вы ждали. Нет, я не мессия. Я не заинтересован стать мучеником, совсем нет. Вы хотели бы какого-нибудь определённого утверждения, но ничего определённого не может быть по самой природе вещей.

Позвольте мне рассказать вам другую историю:

Моисей пошёл в горы и ему явился Бог в виде пылающего куста. Куст оставался зелёным и не сгорал.

В этом указание, метафорическое указание на парадокс Бога, на то, что Бог – это парадокс, что Бог алогичен, что Бог абсурден, credo quia absurdum. Это знаменитое высказывание Тертуллиана: «Я верю в Бога, потому что Он абсурден. Я верю, потому что в Него нельзя верить».

В метафоре, живописным образом, сказано, что Моисей увидел куст и огонь в нём, и куст не сгорал. Он должен был чувствовать себя очень смущённым, озадаченным. Затем Бог дал ему для его людей Десять Заповедей. И, естественно, он спросил: «Они спросят меня: „Кто дал их тебе?“ Что мне сказать?» И Бог сказал: «Скажи им; я есть то, что я есть».

Во всей еврейской традиции нет высказывания более значительного, чем это: я есть то, что я есть. Даже Бог не может сказать, кто Он есть.

Вы можете сказать, кто вы есть, я же не могу сказать, кто я, – это потому, что вы имеете некоторые индивидуальности, а я не имею индивидуальности. Выдумаете, что вы – это ваше имя. Вас спрашивают: «Кто вы?» Вы говорите: «Моё имя такое или такое». «Кто вы?» – спрашивают вас, и вы можете ответить, что вы христианин, или индуист, или мусульманин. «Кто вы?» – спрашивают вас, и вы можете сказать: «Я доктор, или инженер, или профессор». Всё это лишь поверхностные индивидуальности. Глубоко внутри являетесь ли вы немцем, или англичанином, или китайцем, индуистом, христианином, буддистом? В вашем сознании, в глубочайшем ядре, кто вы? Доктор, инженер, профессор? Нет, все эти индивидуальности исчезают. Кто вы? Вы здесь. Я есть то, что я есть, – ничего более не может быть сказано об этом.


И последний вопрос:


Религия вечна, говорите вы, но почему тогда она всё время изменяется?


Религия вечна, – религия как предельный закон жизни и существования, как Дао, вечна. Не как христианство; христианство не может быть вечным. Однажды оно родилось, однажды оно умрёт.

Многие религии родились и ушли, исчезли. Многие религии родятся и исчезнут. Вечная религия – то, что в Индии мы называем санатана дхарма, вечная религия, – является трансцендентальной. Иногда интерпретатором вечной религии является Будда – она становится буддизмом. Это перевод вечного во временное. Это приносит нечто, находящееся по ту сторону, на землю. Но в тот момент, когда она переводится во время, она перестаёт быть вечной религией. Она приобретает тело, и объём, и форму. Никакой объём не является вечным, никакая форма не является вечной; это умрёт.

Это как ребёнок, родившийся для вас. Душа вечна, но этот ребёнок должен умереть. Этот ребёнок имеет в себе две вещи – душу, вечное, и нечто временное – структуру, механизм. Тело не может быть вечным. Оно выросло из земли, оно должно уйти в землю – прах во прах.

То же самое происходит и с религией: когда религия понимается просветлённым, он перелагает её на ваш язык, – вот способ, с помощью которого вы можете понять её. И вот почему имеется так много различий и так много религий. Моисей должен был говорить на языке своих людей, то, что они могли понять. Будда должен был говорить на языке своих людей, то, что они могли понять, – и это были разные люди.

Евреи очень практичные люди, а индусы очень непрактичные. Моисей должен был говорить прагматическим языком. Религия стала этикой, моралью, – отсюда Десять Заповедей. Вы не найдёте этих Десяти Заповедей ни в каких писаниях индуизма. Когда впервые Упанишады были переведены на западные языки, люди были озадачены; не было ничего похожего на Десять Заповедей. Как может религия существовать без Десяти Заповедей? Упанишады не говорят ничего о вашей морали. Они не говорят: «Не укради. Не лжесвидетельствуй. Не делай этого. Делай то». Они не разговаривают на этом языке, вовсе нет. Индусы всегда были философскими, рассуждающими людьми. Они любят абстракцию, они любят летать в небеса.

Евреи всегда были практичными людьми. Это различие порождает различие. Моисей должен был говорить с евреями, он должен был быть очень конкретным: «Делай это, не делай того». Если кто-нибудь скажет индусу: «Делай это, не делай того», это не будет каким-то особым призывом. И не то, чтобы не было подобных людей; был Ману, который был в точности подобен Моисею. Но они не представляли– основного потока в сознании индусов.

Мухаммед говорит на другом языке, а время всё время изменяется, – Кришна на пять тысячелетий раньше, Будда на двадцать пять столетий раньше. Двадцать пять столетий прошло между Кришной и Буддой. Люди изменились, люди узнали многие вещи, многие вещи позабыли. Структура тела, социальная структура, структура ума, – всё в течении. Будда говорит совершенно по-другому. Затем Кабир снова говорит иначе.

Я говорю совершенно на другом языке. Я говорю с теми, кто живёт сегодня. Религия снова и снова должна изменяться, но существенное ядро остаётся тем же самым. Объём изменяется, форма изменяется, имя изменяется, но существенное ядро остаётся тем же самым, существенный вкус остаётся тем же самым.

И вторая вещь, которую следует помнить: это изменение, которое приносится просветлёнными людьми, но есть и другие изменения, которые идут параллельно с этим. Многие изменения приносятся священниками, но не потому, что они знают, что есть истина, а потому, что они должны подстраиваться под нужды людей. Когда просветлённый человек, такой как Иисус или Будда, делает какое-либо изменение, он должен смотреть на две вещи: он должен смотреть на истину и он должен смотреть на умы людей. Он должен создавать мост. Но когда священник смотрит на людей, он смотрит лишь на людей, – на политику, общество, экономику. У него нет представления об истине. Он постоянно совершает компромиссы, он постоянно изменяет религию. Он должен изменять, потому что он должен подстраиваться. Священниками приносится тысяча и одно изменение, но изменения, которые приносятся священниками, разрушают религию. А изменения, которые приносятся пророками, создают религию вновь и вновь. Это два различных процесса, запомните это.

Если вы рядом с человеком, таким как Будда, или Кабир, или Нанак, то это совсем другое дело. Он несёт свежее послание от Бога, из источника. Он будет говорить на вашем языке, но он не пойдёт на компромисс с вами. Он будет абсолютно бескомпромиссен. Вот почему эти люди выглядят такими тяжёлыми.

Кто-то сказал: «Иногда, Бхагаван, вы очень тяжёлый человек». Я должен быть таким. Я не могу идти на компромисс с вами. Я говорю на вашем языке, поэтому вы можете понимать, но я не могу идти на компромисс с вами. В противном случае, нет необходимости во мне: если я иду на компромисс с вами, то я больше не Учитель вам. Но священник постоянно идёт на компромисс.

Нам может оказаться полезной такая история.


Это было за день до Святого Дня Искупления. У одного молодого еврейского парня из маленького городка было что-то на уме. Он пошёл в синагогу увидеться с раввином. Он исповедался раввину в том, что у него было одно сексуальное приключение, которое беспокоит его.

– Ну, – сказал раввин, – что случилось?

– Ах, – ответил парень. – Мне очень стыдно рассказывать вам. Я надеюсь, вы сможете дать мне прощение перед днём Йом Киппур. И конечно я готов внести значительный вклад в синагогу.

– Хорошо, – сказал раввин. – Так что же случилось?

– Я вступил в половую связь с одной достойной женщиной.

– Это очень плохо.

– Хуже того, я целовал её.

– Вы целовали её?

– Да, я целовал её в очень интимное место.

Раввин в ужасе вскинул свои руки и сказал:

– Сожалею! Я ничего не могу сделать для вас. Грех очень велик. Ваш позор невозместим.

И раввин в гневе отпустил его.

Молодой человек обезумел от горя, и поехал в город побольше. Он нашёл раввина из Консервативной конгрегации и рассказал ему свою историю. Раввин сделал ему порицание, хотя и в более умеренном тоне, и сказал, что не сможет принять вклад, поскольку совершенный грех действительно выходит за пределы возместимого.

Молодой человек совершенно пал духом. Но ещё полный решимости искать прощения, поехал в Детройт. Он нашёл самую большую Реформаторскую конгрегацию, встретился с раввином и рассказал ему свою историю.

Раввин терпеливо выслушал его и затем ответил:

– Хорошо, это неосмотрительность, но не фатальная ошибка. Я полагаю, что соответствующий вклад в фонд синагоги и ваше пребывание здесь завтра на службе прояснит дело.

Молодой грешник обернулся к раввину и возгласил:

– Я с восторгом исполню всё, о чём вы сказали. Но я не могу понять. Почему раввин Финкельштейн и раввин Таннебаум уделили так мало внимания моим доводам и прогнали меня?

– Ну, – ответил Реформаторский раввин, – что вы думаете, разве эти раввины из маленьких городков понимают что-нибудь в причудливых способах совокупления?


Священник постоянно идёт на компромисс. Он не заинтересован в вечном, Он заинтересован в чём-то ещё. Эти люди постоянно разрушают религию.

Но и при естественном ходе вещей каждая религия обязана лгать. Изменения, приносимые раввинами и священниками, являются политическими изменениями, социальными изменениями. Они не являются религиозными. Они смотрят лишь за тем, чтобы их стадо не разбрелось. Они боятся потерять численность, они продолжают идти на компромисс с толпой. Так, если у власти Адольф Гитлер, священник благословляет его.

Это странно... человек, верящий в Христа, в своём обращении благословляет Адольфа Гитлера, или благословляет некоторую другую страну. Он должно быть ищет других вещей, не имеющих ничего общего с религией. Такие люди приносят много изменений; эти изменения постоянно убивают и отравляют тело религии.

Но действительные перемены всё же необходимы. И всякий раз, когда происходит реальное изменение, рождается новая религия. Всякий раз, когда случаются те недействительные компромиссы, старая религия продолжается, явление, подобное смерти, трупу, – но она продолжается. Она воняет, но на неё постоянно ставят новые заплаты. Это мёртвое тело, но его продолжают раскрашивать. Продолжают притворяться, что всё живо. Всякий раз, когда происходит реальное изменение, всякий раз, когда из источника приходит новая весть, рождается новая религия.

Иисус принёс новую весть; родилось христианство. Ватикан продолжает совершать компромиссы. Теперь это мёртвое христианство. Было бы хорошо, если бы оно ушло. Если мы покончим с мёртвыми религиями на земле, то это будет великое благо для человечества, потому что, когда с мёртвой религией будет покончено, люди начнут искать новых источников.

И я счастлив, что новое поколение во всём мире кончает со старыми воняющими трупами и ищет новых источников, новых, живых источников. Этот поиск – одно из величайших явлений этого столетия, и этот поиск становится сильнее с каждым днём.

Что-то великое должно произойти. Этот поиск провозглашает великое будущее. Религия снова случится с человечеством, – так, как это случилось во времена Иисуса, или как это случилось во времена Будды. Снова человек становится готовым к новому религиозному сознанию, к новому квантовому скачку.

4. Три драгоценных кольца

5 марта 1978 г.

Однажды жил мудрый и очень богатый человек, у которого был сын. Он сказал ему: «Сын мой, вот драгоценное кольцо. Храни его как знак того, что ты мой преемник, и передай его своим потомкам. Оно ценное, прекрасно выглядит, и имеет то дополнительное свойство, что открывает некую дверь к богатству».

Несколько лет спустя у него появился ещё один сын. Когда тот стал достаточно взрослым, мудрый человек дал ему другое кольцо с тем же самым советом.

То же произошло и с третьим и последним сыном.

Когда старец умер, сыновья выросли один за другим, и каждый провозглашал своё первенство, поскольку он обладал одним из колец. Никто не мог сказать определённо, какое из колец было наиболее ценным.

Каждый из сыновей приобрёл своих приверженцев, которые провозглашали большую ценность и красоту именно его кольца.

Но любопытная вещь «двери к богатству» оставались закрытыми для обладателей ключей и даже для их ближайших сторонников.

Они были слишком поглощены проблемой первенства, обладанием кольцом, его ценностью и внешним видом.

Лишь немногие искали дверь к древним сокровищам. Но кольца обладали также магическим свойством. Хотя они и были ключами, они не использовались прямо для открывания двери к сокровищам. Достаточно было смотреть на них без определённой точки зрения или слишком большой привязанности к тому или иному из их качеств. Если сделать так, то смотревшие люди были в состоянии сказать, где находится сокровище, и могли открыть его, просто воспроизведя очертания кольца. Сокровища имели ещё одно свойство: они были неисчерпаемы.

Тем временем сторонники трёх колец повторяли сказку своего предка о достоинствах колец, каждый немного по-другому.

Первое сообщество думало, что они уже нашли сокровище.

Второе думало, что сокровище было аллегорическим.

Третье перенесло возможность открыть дверь на отдалённое и туманное воображаемое будущее время.


Я сказал вам на днях, что все революции потерпели поражение, все за исключением одной. Но эта одна ещё никогда не была испробована. Эта революция – религия, неиспробованная религия.

Почему она ещё не была испробована? А ведь это единственная возможная революция; почему же тогда она ещё не была испробована? Она является действительной, она действительно может изменить целый мир – вот почему. Люди хотят поговорить об изменениях, о революции. Они хотят поиграть этими словами, они любят философствовать, но они не хотят в действительности идти в революцию. Они не являются смелыми. Они цепляются за своё прошлое. Разговоры безопасны, идти в революцию – очень небезопасно.

Вот почему до сих пор действительное избегалось, а недействительное испытывалось. Политические, социальные, экономические – эти революции испытывались, поскольку глубоко внутри человек знает, что они обречены на неудачу. Он может радоваться тому, что он революционный, и при этом всё ещё цепляться за прошлое. Здесь нет риска.

Все эти так называемые революции, которые были опробованы и которые все потерпели поражение, являются бегством от действительной революции. Это прозвучит очень странно для вас. Я говорю следующее: все ваши так называемые революционеры – это беглецы. Для того, чтобы избежать действительного, они создавали ложное.

Общество не может быть изменено, если не изменится человек, – это фундаментальная истина. Нет способа избежать этого, уклониться от этого, убежать от этого. Общество – это абстракция; оно не существует. То, что существует, – это индивидуум, не общество. Человек существует, общество – это просто абстракция, концепция, идея.

Встречали ли вы когда-нибудь общество? Встречали ли вы когда-нибудь нацию? Всякий раз, когда вы сталкиваетесь с кем-то, вы сталкиваетесь с конкретным индивидуумом, живым, дышащим. «Общество» – это мёртвое слово. Оно имеет своё применение; оно просто символ. Изменением символа вы ничего не измените вовсе. Следует изменить действительный материал. Общество построено из материала, называемого человек, человек – это кирпич общества. Если человек не изменится, ничего не изменится; можно только притвориться. Можно верить, можно надеяться, можно воображать, и можно продолжать жить в своём несчастье. Можно видеть сны. Эти сны удобны, они успокаивают; они удерживают вас в состоянии сна. Фактически, современные исследования по поводу снов говорят, что это так, в точности так, что функция снов – это удерживать вас в состоянии сна.

Вы чувствуете голод ночью, вам начинает сниться, что вы идёте в кафе, и вы начинаете есть. Сон остаётся непотревоженным. Если сон не приходит, то голод возрастёт очень сильно и не даст вам спать. Голод разбудит вас.

Ваш мочевой пузырь полон и давит, и вам начинает сниться, что вы пошли в туалет. Если бы вам не приснился туалет, то давление стало бы слишком велико; вы проснулись бы. Функция сна – это помочь вам остаться спящим.

И это функция всех других снов, – сна о том, что общество однажды станет бесклассовым, что реализуется утопия, что когда-то не будет страданий, что однажды земля станет раем. Всё это сны. Они очень успокаивающие, утешающие. Они как мазь на раны, но мазь эта ложная.

Пять тысяч лет человеку снился этот путь, – что общество изменится, что рано или поздно всё будет хорошо, ночь скоро окончится. Но ночь продолжается, сон продолжается. Общество продолжает изменяться, но на самом деле ничего не меняется. Изменяются только формы. Одно рабство превращается в другое рабство, один род подавления превращается в другой род подавления, один тип правителя заменяется другими типами правителей, но подавление продолжается, эксплуатация продолжается, страдания продолжаются.

Я говорю, что религия – это единственная революция, потому что она изменяет человека. Она изменяет человеческое сознание, она изменяет человеческое сердце. Она зависит от индивидуума, потому что индивидуум реален и конкретен. Она не беспокоится по поводу общества. Если индивидуум будет другой, то и общество будет другим, и автоматическим другим будет мир. И нельзя изменить внутреннее путём изменения внешнего, потому что внешнее – это периферия. Но можно изменить внешнее путём изменения центра, внутреннего, потому что внутреннее – это самое ядро его. Изменяя симптомы, нельзя изменить болезнь. Нужно идти глубоко в человека. Откуда исходит его жестокость? Откуда исходят все эти штучки эго? Откуда? Они все от бессознательного. Человек живёт спящим, человек живёт механически. Этот механизм должен быть сломан, человек должен быть переделан. Это и есть религиозная революция, которая ещё не была испытана.

Вы скажете: «А как же все эти религии – христианство, индуизм, ислам?» И они всё бегут от реальности.

Когда Иисус приходит в мир, он приносит действительное. Он хочет изменить индивидуума. Иисус продолжает настаивать, что Царство Божье внутри вас: «Я не говорю о царстве этого мира, но иного. Если вы не переродитесь, ничего не произойдёт». Он всё время говорит людям, что внутренняя часть вашего существования должна измениться, преобразоваться, и она может преобразоваться, если вы будете более бодрствующим, более любящим. Эти две вещи, любовь и осознанность, могут полностью преобразовать алхимию вашего внутреннего.

Иисус распят, потому что мы не можем допустить на земле таких опасных людей. Они не дают нам спать. Они постоянно трясут, потрясают: они постоянно стараются разбудить нас. А нам снится так много снов, красивых снов и сладких снов, а вот они постоянно шумят. Их присутствие становится очень досадным. Иисус должно быть был неудобным человеком, Сократ должно быть был неудобным человеком. Сократ должно быть был оскорбляющим и задевающим людей. Он постоянно совал свой нос в чужие дела, он постоянно пытался провоцировать и соблазнять, он постоянно находил возможности, когда мог встряхнуть вас в состояние своего рода бдительности. Он должен был быть отравлен.

Но распяли ли на кресте Иисуса, или отравили Сократа, или обожествили Будду, – всё это одно и то же. Обожествление – это тоже путь побега и гораздо более культурный. Если бы Иисус родился в Индии, очень, очень древней стране, то он не был бы распят на кресте. Индийцы знают лучшие пути разрушения, – они обожествили бы его! Они говорили бы: «Ты аватара. Ты Бог, пришедший на землю. Мы будем поклоняться тебе всегда, но мы никогда не последуем за тобой. Как мы можем последовать? Мы простые смертные, ты же пришёл из иного мира. По крайней мере, мы можем коснуться твоих ног и поклоняться тебе как Богу. И мы всегда будем поклоняться, – мы обещаем! Но не говори, что нам нужно изменяться; это невозможно. Мы обыкновенные человеческие существа, а ты супермен».

Вот в чём значение слова аватара. Называя человека аватара, – Будду, Кришну, – говорят: «Это очень хорошо для тебя говорить о революции, радикальном изменении; это очень хорошо для тебя жить в любви и осознанности, но мы обыкновенные люди. Ты не принадлежишь к нам, ты пришёл от Бога. Мы выросли на земле, ты пришёл с неба. Мы можем только поклоняться тебе, В веках мы будем восхищаться тобой, воздавать тебе хвалу, мы будем распевать о тебе песни. Мы будем делать всё, но не говори нам, чтобы мы преобразовывались. Это невозможно.

Вот в чём значение того, что вы называете человека аватара. Вы говорите: «Ты не принадлежишь к нам. Естественно ты пришёл от Бога, поэтому ты можешь быть хорошим. А как мы можем быть хорошими? Мы не пришли от Бога, мы грешники. Ты имеешь в себе внутренне присущую тебе доброту. Мы не можем иметь внутренне присущей доброты, но мы постараемся». И мы откладываем, и мы никогда не стараемся, мы постоянно откладываем.

Это тоже способ распять, – более тонкий, более ловкий, более умный, более изощрённый, но всё то же. Результат, выход, тот же. Христиане – это не те, кого хотел видеть Христос, индуисты – это не те, кого хотел видеть Кришна, буддисты – это не те, кого хотел видеть Будда. Они являются прямой противоположностью.

Религия ещё никогда не была испробована. Бывали религиозные личности, но религия ещё никогда не была испробована. Никогда ещё не было возможности преобразовать бессознательный ум, существующий на земле и создающий все проблемы.

Политика, экономика, социальные реформы и так называемые религии – всё это бегство от действительной революции.

О действительной революции говорили, только говорили. Иисус говорит: «Просите и дано будет. Ищите и найдёте. Стучитесь и двери откроются перед вами».

Кто-то спросил Мейстера Экхарта, действительно религиозного человека: «Когда Иисус говорит: „Просите и дано будет“, почему люди не просят? Если это как раз ради просящего, то почему они не просят? Если он говорит искать, и найдено будет, если он говорит только постучать, и двери откроются, то почему люди не стучат?» Экхарт рассмеялся и сказал: «По двум причинам: во-первых, ты можешь попросить, но не будет дано тебе, поэтому люди не хотят расстраиваться; во-вторых, и это более глубокая причина, ты можешь попросить и будет дано тебе. Это страшнее». Вот почему люди не пытаются. Они просто поддерживают это на словах. И вы знаете, весь мир кажется религиозным так или иначе. Люди ходят в храмы, мечети, церкви. Они читают Библию, Коран, Гиту, они читают наизусть Веды, они произносят мантры, но представляется, что они ещё совсем не обрели религиозного, сознания. Земля окружена очень, очень тёмными облаками бессознательного. Кажется, что нет света. Ночь кажется предельно тёмной, нет ни единой звезды.

Вы должны очень, очень осознавать это, потому что вы можете делать то же, что люди делали на протяжении веков.

Христианство, индуизм, ислам, буддизм, джайнизм – все они не являются истинными религиями. Они являются поддельными, ложными. Христос истинен, христианство ложно. Будда истинен, буддизм ложен. Буддизм создан нами. Будда не создан нами; но мы создали буддизм согласно нашим потребностям, согласно нашим идеям, согласно нашим предрассудкам. Мы создали Будду, мы создали буддизм, мы создали миф о Будде. Действительный Будда не создан нами. Действительный Будда пришёл в существование вопреки нам. Он должен бороться, чтобы быть! Он должен искать пути и средства, чтобы существовать. Он должен искать путь, чтобы выбраться из тюрьмы, которую мы называем обществом. И когда кто-нибудь пробуждается, мы начинаем накручивать и наверчивать вокруг него систему, которая вся является нашим собственным созданием. Она не имеет ничего общего с этим человеком. Истории, которые рассказывают о Будде, не являются истинными; то же относится и к историям о Христе. Действительный человек утерян. Мы создаём вокруг такую пыль, такой прах, что никто не может увидеть действительного человека. Это работа теологов.

За два тысячелетия христианские теологи создали такую пыль, что невозможно увидеть Иисуса. Он полностью потерялся в их логических построениях, в их теориях, философствованиях, рассуждениях. Слова, слова и слова; они создали Гималаи слов. Никто не беспокоится о том, кто действительно есть этот человек, в чём заключается его проповедь.

Эта проповедь очень проста, она не сложная. Проповедь не в том, что вы должны поклоняться Иисусу или Будде. Смысл проповеди в том, что вы должны стать Христом или Буддой, – меньшее не проходит. Не становитесь христианином, становитесь Христом. Становитесь Буддой, не становитесь буддистом. Никакой «изм» не содержит Будды, никакая церковь не содержит Христа. Но человеческое сердце может содержать Будду. Только человеческое сердце может содержать его, потому что человеческое сердце так же бесконечно, как и само существование. Не поклоняйтесь ему внешне. Если вы поняли Будду, уважайте себя! Чувствуйте благоговение перед своим собственным существованием; это будет благоговением перед Буддой. Если вы поняли Христа, начинайте смотреть внутрь самого себя, – вы найдёте его там. Он не снаружи, не в церквях. Он в самом внутреннем ядре вашего существа.

Если религия действительно случится в мире, то не будет религий, будет только род религиозности, разлитый свет, качество, неопределимое, – как неопределима любовь или осознанность; иное качество сознания. И время для этого пришло. А когда приходит время для определённой идеи, нет в мире силы, которая может предотвратить её.

Человек прошёл века. Христианство, буддизм, индуизм – всё это примитивные попытки, грубые наброски. Они подобны астрологии, но время пришло, и астрология стала астрономией. Они подобны алхимии, но время пришло, и алхимия стала химией, стала наукой. Они подобны магии, но время пришло, – магия была отброшена, потому что человек способен стать учёным. Пришёл день науки. Человек стал зрелым.

Вот почему так много суеты, – потому что ни одна старая религия не кажется подходящей к делу. Люди становятся нерелигиозными не потому, что они не религиозны, но потому, что старые религии больше не подходят. Люди становятся безбожными не потому, что Бог умер, но потому, что старые боги стали негодными. Новый мир требует нового видения Бога; новый человек требует новой концепции Бога, нового подхода. Нужен новый храм.

Говорят, что, когда Иисус был распят, старый Иерусалимский храм начал распадаться на части.

Это происходит снова и снова: человек всё время растёт; приходит момент, когда старая религия оказывается слишком ограничительной, и человек не может жить в ней. Или ему нужно большее пространство, или он становится нерелигиозным. Или дайте миру новый род религиозности, или человек станет вне религиозным. И индуизм, ислам и христианство доказали своё бессилие; они не дают нового видения. Они снова и снова продолжают чинить старые вещи. Они продолжают надеяться, что как-нибудь смогут захватить человека, что всё старое – золото. Если это стало старым, оно никогда не станет золотом вновь. Если это старое, если это труп, душа должна покинуть его.

Человеку нужен новый завет, новая Библия. И новизна этой Библии будет такой: это не будет книга, это не будет секта, это не будет церковь; это будет качество, – то, что люди могут быть религиозными. Им не надо быть христианами, индуистами или мусульманами; они могут просто быть религиозными. Не нужны никакие прилагательные. Религиозность станет просто образом жизни. Религиозный человек будет ходить не так, как нерелигиозный. В чём будет различие? Различие будет в осознанности. Религиозный человек будет действовать не так, как нерелигиозный. В чём будет различие? Его действия будут исходить из любви. Религиозный человек естественно, очевидно будет создавать вокруг себя род аромата, потому что не будет эго, и поэтому не будет тени вокруг него. Религиозный человек будет жить светлой жизнью; свет будет исходить от его внутреннего ядра. Религиозный человек будет сознательной личностью, – не христианином, не индуистом, не мусульманином.

И я говорю вам, что день для этого уже наступил. Никогда до этого в истории человек не был в таком критическом положении. Никогда человек не был так с корнем вырван из прошлого. Никогда ранее человек не был так насыщен всеми старыми концепциями, старыми идолами, старыми идеологиями. Впервые человек так насыщен. Это добрый знак, это имеет огромное значение. Это показывает, что сейчас возможен скачок: религия может быть испробована, может быть совершена попытка.

Дух времени готовится принять религиозность, – и это может случиться только в том случае, если время готово, если дух времени готов.

До сих пор человек жил в своего рода детстве. Бог имел фигуру отца или фигуру матери. Это была проекция, проекция детства. Ребёнок не может жить без отца. Ребёнок не может жить без защиты, без защищающих рук. Даже двух рук недостаточно, поэтому индуисты говорят, что Бог имеет тысячи рук, – чтобы защитить вас. Это просто показывает страх.

Теперь человек не боится больше. Ему не нужна никакая защита. Напротив, человек хочет двигаться в неизвестное. Напротив, человек хочет быть искателем приключений. Сейчас путешествие на Луну – это не что иное, как указание на поиск приключений. Оно на самом деле не имеет практического смысла. Восхождение на Эверест не имеет практического смысла, – вы не можете жить там, там ничего нельзя найти. Но во всех направлениях, во всех измерениях поиск приключений начинает захватывать человеческий дух. Человек хочет идти в небезопасное. Вот почему я говорю, что дух времени готов.

Сейчас мы можем искать Бога, не являющегося чьей-то фигурой, фигурой отца. Мы можем искать Бога, не являющегося личностью. Сейчас мы готовы искать истину Бога, а истина Бога может быть найдена только через истину сознания; нет другого пути. Вы можете видеть только то, к чему вы готовы. Чем более вы сознательны, тем выше реальности, доступные для вас. Чем выше вы поднимаетесь в вашем сознании, тем более высокие реальности становятся доступными вам. Когда вы достигли предельного пика, называемого самадхи, тогда всё доступно для вас. Вы стоите на высочайшем пике: отсюда всё доступно. Бог раскрывается как всеобщность, тотальность.

Суфизм, дзэн, хасидизм – это наивысшие формы религии из существовавших до сих пор. Ислам бессмысленен, но суфизм не является бессмысленным. Ислам – это массовое движение, суфизм – это поиск немногих, немногих осмелившихся. Буддизм – это массовая религия; дзэн – лишь для тех великих искателей приключений, исследователей, которые всегда готовы потерять определённое, безопасное, ради неопределённого, – для этих азартных игроков; таков и хасидизм. Суфизм, дзэн, хасидизм были единственными действительными искателями приключений в прошлом, но очень немногие люди испытали их, поэтому их влияние было невелико. Темнота слишком густа и лишь одна свеча светит; она не может много помочь.

Санньяса – это попытка сейчас собрать вместе всё, что есть красивого в суфизме, в дзэне, в хасидизме, в тантре, в йоге. Всё, что есть красивого во всех этих великих искателях приключений, должно стать фундаментом санньясы. Она может выпустить религиозность в мир. Она может сделать так, что религии будет дан шанс, и революция может случиться. Это то время, когда она должна случиться! Человек достаточно страдал! Но запомните, страдание исходит не от капиталистов, в противном случае помог бы коммунизм. Страдание не приходит извне, страдание создаётся самим человеком. Поэтому должны быть изменены корни человека, и ключи доступны. Они всегда были доступны, но они не использовались.

В этом смысл истории, которую мы собираемся обсудить сегодня.


Однажды жил мудрый и очень богатый человек, у которого был сын. Он сказал ему: «Сын мой, вот драгоценное кольцо. Храни его как знак того, что ты мой преемник, и передай его своим потомкам. Оно ценное, прекрасно выглядит, и имеет то дополнительное свойство, что открывает некую дверь к богатству».


Каждое слово должно быть понято, потому что эти истории – это не обыкновенные истории. Они не для того, чтобы развлекать вас, они для того, чтобы просветлять вас.


Однажды жил мудрый и очень богатый человек...


Суфии говорят, что мудрость – это богатство. Всякое другое богатство ложно. Мудрость – вот богатство. Всякое другое богатство – это «нищета», а не богатство. Оно просто обманывает вас; оно держит вас захваченными и занятыми глупыми вещами. Оно держит вас настолько занятыми несущественным, что вы полностью забываете, что есть нечто существенное, что надо искать. И оно не так далеко, оно внутри вас; но вы становитесь такими занятыми с внешним, что внутреннее становится почти несущественным. Только ваш взгляд может сделать его существенным.

Мудрость – это единственное богатство. Мудрый человек может быть нищим или может быть королем, – это не существенно, – но мудрый человек всегда богат. Нищий или король – большой разницы нет.


Однажды жил мудрый и очень богатый человек, у которого был сын. Он сказал ему: «Сын мой, вот драгоценное кольцо. Храни его как знак того, что ты мой преемник...


Это был лишь знак. Это не было действительное богатство, это не была действительная мудрость. Это был только символ, метафора, ключ: «Если пользоваться правильно, ты тоже станешь мудрым и богатым. Если пользоваться, ты узнаешь, какие сокровища я даю тебе».


И он сказал: «...и передай его своим потомкам».


В этом значение обдуманного создания традиции.

В мире есть два рода традиций: одни создаются бессознательными людьми, другие традиции создаются сознательными людьми.

Суфизм – это сознательная традиция: от одного Учителя к другому, последовательно, удерживалась эта маленькая цепь. Она удерживалась живой до тех дней, когда стал бы готов дух времени.

Дзэн – это сознательная традиция. Бодхидхарма стал просветлённым в Индии, он искал учеников и не мог найти. Поэтому он вынужден был пойти в Китай на поиски учеников. Это сознательная традиция. У него был ключ, он старел и не мог найти подходящего преемника, который мог бы хранить ключ. Он путешествовал долго. В те дни Китай был другой планетой. Переход через Гималаи пешком был очень опасен, но он рискнул. Стоило рискнуть. Может быть там он мог найти кого-нибудь, кому он мог передать ключ?

И в течение девяти лет он ждал в пещере, просто ждал там. Что он делал? Смотрел на стену. Что он в точности делал? Никто не сказал точно, что он делал.

Он создавал великую магнетическую силу. Он пытался вызвать к жизни того, кто был бы способен нести эту традицию дальше. И он сказал: «Когда нужный человек придёт, только тогда я обернусь лицом к нему. Пока же я буду продолжать сидеть лицом к моей стене».

И однажды, через девять лет, нужный человек пришёл. Девятилетние усилия завершились успехом. Он ждал в полнейшем безмолвии. Он создал поле, – и это поле искало, и это поле притягивало, и это поле звало людей. Многие приходили за эти девять лет, но он не чувствовал, что нужный человек пришёл.

И однажды нужный человек пришёл. Он встал позади него. Падал снег; он стоял там двадцать четыре часа. Он покрылся снегом. Этот человек, который пришёл, не сказал ни слова. Он просто ждал, терпеливо ждал, все эти двадцать четыре часа. Что-то должно было сцепиться между этими двумя людьми... два молчальника встретились. Затем, на следующий день, рано утром, пришедший отрубил одну из своих рук, показал её Бодхидхарме и сказал: «Повернись ко мне, иначе следующее, что я сделаю, это отрежу себе голову!» И Бодхидхарма немедленно повернулся. Он должен был повернуться. В течение девяти лет он не смотрел ни на кого, и он сказал: «Итак, ты пришёл?»... потому что ученик – это только тот, кто готов отдать свою голову.

Это символические истории. «Рука» означает: «Я отдаю тебе своё действие. Используй меня». «Рука» означает: «Я готов стать твоим посланником. Я понесу всё, что ты захочешь, чтобы я нёс. Ты дашь мне всё, что ты собираешься дать». «Рука» просто означает: «Моё действие с этого момента – твоё. Я не буду делателем своего. Теперь я буду делать только то, что ты скажешь. Вот моя рука», – вот значение этого. Он не отрезал на самом деле свою руку. Это было бы глупо. Затем он сказал:

«Повернись ко мне, иначе я отрежу себе голову! Следующее, что будет отдано, – это моя голова». Ученик – это тот, кто готов отдать свою жизнь. Это – самоотречение.

Бодхидхарма повернулся, посмотрел в глаза этому человеку, и ключ был передан. Не было сказано ни единого слова; в этом не было нужды. Этот человек был в таком глубоком молчании; этого безмолвия было достаточно. Он стал преемником. Дзэн остался живой традицией.

И запомните, все традиции неплохи. Традиции, созданные бессознательными людьми, плохи. Они обязаны быть плохими, они обязаны быть злом – бессознательный ум не может сделать ничего хорошего. Но есть традиции сознательных людей, они всё время ждали нужного момента, и этот момент приближается.


Старик сказал: «Храни его как знак того, что ты мой преемник, и передай его своим потомкам. Оно ценное, прекрасно выглядит, и имеет то дополнительное свойство, что открывает некую дверь к богатству».


Сейчас старик говорит несколько вещей. Во-первых, он говорит: «Оно ценное». Он не говорит точно, какой ценности, потому что это не может быть сказано. Ценность огромна, неизмерима. Нужно испытать её, чтобы знать. Не может быть дано никакого объяснения. Он просто говорит: «Оно ценное, прекрасно выглядит...»

Всякий раз, когда истина приходит в мир, она имеет огромную ценность, но эта ценность существует для тех, кто входит в неё, кто осмелится войти в неё. Но даже для тех, кто не осмеливается, она имеет красоту, имеет прекрасный вид. Даже если вы не проникаете глубоко в Будду, вы будете способны увидеть его грацию, его красоту. Вот, что такое прекрасный вид. Даже если вы не идёте с Иисусом, вы испытываете определённое притяжение. Это естественно.

Когда истина внутри вас, всё ваше тело становится светящимся. Она принимает прекрасный вид, и имеет то дополнительное свойство, что открывает некую дверь к богатству.

Он не говорит ничего конкретно, он не создаёт ничего конкретного. Он говорит, что оно имеет то дополнительное свойство, что открывает некую дверь к богатству. Он не говорит, какую дверь, к какому богатству. Это не может быть сказано.

Это то, что я делаю для вас: я постоянно говорю о вещах, которые на самом деле не связаны с существенным, но лишь с самой внешней его периферией. Я говорю о прекрасном виде, я говорю о ценности, которая неопределима, и я говорю о некой двери, которая может быть открыта этим ключом. Но что такое дверь? Нет способа указать на неё. Слово «дверь» используется как метафора. Слово «ключ» используется как метафора. Весь религиозный язык метафоричен. Он поэтичен; не принимайте его буквально.

Великие мистики – все великие мистики были великими поэтами. Не имеет значения, создавали они поэтические произведения или нет. Слышали ли вы когда-нибудь, что делал Сократ перед тем, как ему дали яд и убили его? Его ученики были очень озадачены, поскольку он писал стихи. И один ученик спросил; «Что вы делаете? „ Он сказал: „Я пишу стихи“. „Но время ли писать стихи?! Через несколько часов вы будете мёртвы!“ Говорят, что Сократ сказал: «Что же ещё я могу делать? Как я ещё могу приветствовать смерть? И я ведь создавал поэтические произведения всю свою жизнь“.

Упанишады – это поэмы, поэмами являются Коран, Библия, Гита. Все они являются поэтическими произведениями, все они метафоричны. Не будьте буквальными. Эти слова только указывают, наводят. Не ищите их значений в словаре. Ищите их значение внутри себя; значение там.


«...некую дверь к богатству».


Просто давая намек...


Несколько лет спустя у него появился ещё один сын. Когда тот стал достаточно взрослым, мудрый человек дал ему другое кольцо с тем же самым советом.

То же произошло и с третьим и последним сыном.


Сейчас в мире есть только три религии: иудаизм, индуизм, даосизм. Все другие религии – это либо их ответвления, либо комбинации. Например, ислам и христианство – ответвления иудаизма. Они иудаистские. Они еврейские, по происхождению и всему остальному. Или джайнизм и буддизм, – они индуистские, по корням и всему остальному, они ответвления. И есть несколько религий, которые родились как комбинации. Например, встреча ислама и индуизма создала суфизм; встреча буддизма и даосизма создала дзэн, но основных религий три. Их должно быть три, потому что есть три аспекта Бога, троица, и индуистская концепция тримурти. И всегда помните, цифра три очень важная, существенно важная. Даже физика говорит, что, чем глубже вы входите в реальность, тем более приближаетесь к троице – электрон, нейтрон, позитрон. Это способ, которым физик описывает её. Это одно и то же; метафоры поменялись.

Три сына просто символизируют три аспекта Бога. Три религии возможны, потому что каждый аспект выражается одной религией. Каждому из трёх сыновей было вручено драгоценное кольцо с одинаковой инструкцией: «Оно будет напоминать тебе, что ты мой преемник, что это может открыть некую дверь к огромному богатству».


Когда старец умер, сыновья выросли один за другим, и каждый провозглашал своё первенство, поскольку он обладал одним из колец.


Это о том, с чего начинает глупость. Это о том, как Христос потерялся в христианстве, Кришна потерялся в индуизме; это о том, как Будда убит буддизмом.


Когда старец умер, сыновья выросли один за другим, и каждый провозглашал своё первенство...


Теперь вступают в дело штучки эго.


...поскольку он обладал одним из колец. Никто не мог сказать определённо, какое из колец было наиболее ценным.


Потому что никто не пытался открыть дверь, никто не пришёл за богатством. Они думали о ключах, спорили о ключах, возглашали: «Мой ключ гораздо более ценный, чем твой ключ». Это то, что постоянно делают люди: христиане всё время настаивают на том, что Христос более ценен, чем Кришна.

Я как-то слышал...


Я находился в маленькой деревушке в сообществе аборигенов в Бастаре. Люди говорили мне: за несколько дней до того что-то случилось в городе. Пришёл христианский миссионер. А эти очень примитивные люди абсолютно не образованны, они ещё живут голыми, полностью не осознают, что происходит с человеком. Они пока не заражены цивилизацией.

Люди сказали мне, что пришёл христианский миссионер. «И он убедил нас, он почти убедил нас, что Христос – это истинный спаситель».

Я спросил их: «Что случилось? Почему вы говорите „почти“?»

Они сказали: «Потому что пришёл индуистский санньясин и поколебал всё». Я попросил их рассказать всю историю; история была красивой.

Пришёл христианский миссионер. Если вы хотите убедить этих бедных необразованных людей, не нужно говорить о философии, теологии. Вы должны быть очень практичными, и христианский миссионер был очень практичным. Он принёс две статуи, одну Кришны, другую Христа. Статуя Кришны была сделана из железа, а статуя Христа было сделана из дерева, но покрашены они были одинаково. Со стороны трудно было сказать, какая была какая, – какая была из дерева, какая было из стали. Он говорил об обеих, а затем бросил обе статуи в ведро с водой. Естественно Кришна утонул, а Христос остался плавать.

Поэтому он сказал: «Посмотрите! Ваш Бог не может спасти даже себя. Как он может спасать вас?» И люди действительно были убеждены. Они видели это, вот оно чудо. Они видели, и это было истиной. Простые люди...

Но на следующий день индуистский санньясин вступил в деревню и услышал об этом. И он сказал: «Давайте посмотрим снова». Поэтому миссионер был призван снова. Он показал всё снова, и санньясин мог видеть, в чём было дело.

Поэтому он сказал: «Теперь зажгите огонь и давайте бросим обе в него, потому что огонь – более сильный критерий, чем вода». И примитивные люди согласились: «Это верно. Огонь конечно более сильный. Это будет решающим». Миссионер был очень недоволен этим, но что ему было делать? Он вынужден был согласиться, и обе статуи были брошены в огонь. Христос немедленно сгорел – бедный Христос, – а Кришна вышел в порядке. И они снова стали убеждёнными, что Кришна – это истинный Бог.


Это постоянно случается и на самом примитивном уровне и на самом изощрённом уровне. В этом направлении прикладываются все усилия христианских священников, и индуистских монахов, и джайнских священников, и буддийских философов; на это направлены все их усилия: они всё время ссорятся друг с другом. Никто не занят тем, чтобы открыть дверь! Все восклицают, что мой ключ правильный. На самом деле нет способа решить, чей ключ правильный, если не попытаться открыть дверь. Но спор продолжается: что Библия – это реальная книга, или Веды, или Коран. И они продолжают находить умные, ловкие аргументы. Остерегайтесь этих аргументов, потому что ваш ум также полон ими.


Когда старец умер, сыновья выросли один за другим, и каждый провозглашал своё первенство, поскольку он обладал одним из колец. Никто не мог сказать определённо, какое из колец было наиболее ценным.


Индуисты продолжают провозглашать, что Веды – это самые древние писания, и они правильные. Может быть это самая древняя книга, но это ничего не доказывает. Но они утверждают: поскольку это первая книга, пришедшая в мир, то она от Бога. Коран, Библия и другие книги не являются основными. «Наша религия самая древняя», – говорит индуист. А что скажет христианин? А что скажет мусульманин? Мусульманин говорит: «Может быть ваша книга очень старая; вот почему она негодная. Коран самый последний, последнее послание от Бога, – конечно исправленное, гораздо более соответствующее действительности. И когда приходит последняя книга, первая удаляется. В чём необходимость этой первой?» И так далее, и так далее, они продолжают спорить. И этот спор отнимает так много времени, так много энергии, что не остаётся времени посмотреть в книгу, поискать ключ, открыть двери и стать действительно богатым. Не остаётся времени, чтобы жить богатой жизнью.


Каждый из сыновей приобрёл своих приверженцев, которые провозглашали большую ценность и красоту именно его кольца.


И вскоре они начали находить сторонников. Они стали церквями.


Но любопытная вещь – «двери к богатству» оставались закрытыми для обладателей ключей и даже для их ближайших сторонников.


Никто не беспокоился о двери. Кто заботится о двери? Основная вещь – это доказать, чей ключ ценнее, чей Учитель более просветлённый. Это кажется людям более важным. Это предельная глупость, остерегайтесь её; человеческий ум склонен к этой глупости.


Они были слишком поглощены проблемой первенства, обладанием кольцом, его ценностью и внешним видом.


Всё, что было несущественным стало существенным. Люди говорят о красоте Упанишад; это разговоры о внешнем виде. Люди говорят о поэтичности Гиты, но это разговоры о внешнем виде. Иногда оказывается, что безобразный ключ может открыть дверь, а красивый ключ просто бессилен. Красота или безобразность не имеют отношения к открыванию двери, имеет значение, подходит ключ или нет, является ли ключ верным или нет. Люди продолжают рассуждать о несущественном: первенство, обладание, внешний вид, ценность – всё не относится к делу.


Лишь немногие искали дверь к древним сокровищам.


И они тоже искали во внешнем, и они тоже думали, что эти ключи были действительными, буквальными ключами. Они не были буквальными ключами; они были символическими ключами, метафорами.


Хотя они и были ключами, они не использовались прямо для открывания двери к сокровищам.


Потому что, на самом деле, нет двери и нет сокровища! Эти ключи были нечто, над чем надо было медитировать. Как раз путём определённой медитации над этими ключами открывалась дверь внутри вас. Облака исчезают и внезапно – вот оно солнце. Эти ключи не были действительными ключами, – действительными ключами в том смысле, что вы должны где-то найти замок. Вот почему отец не сказал ничего о двери.


Они не использовались прямо для открывания двери к сокровищам. Достаточно было...


Послушайте эти слова очень внимательно. В них определение медитации.


Достаточно было смотреть на них без определённой точки зрения или слишком большой привязанности к тому или иному из их качеств. Если сделать так, то смотревшие люди были в состоянии сказать, где находится сокровище, и могли открыть его, просто воспроизведя очертания кольца. Сокровища имели ещё одно свойство: они были неисчерпаемы.


Эти ключи были объектами медитации. Вот для чего Библия, и Коран, и Упанишады, – они являются объектами медитации над ними. Но вы не должны думать. Если вы думаете, вы упустите. Медитация означает состояние без мыслей, чистое наблюдение. Так что эти условия должны быть соблюдены:


Достаточно было смотреть на них без определённой точки зрения.


Если вы скажете, что это истина, не зная, не испытывая её, то это есть высказывание определённой заранее принятой точки зрения. Если вы становитесь верующими без соответствующего переживания, то вы потеряны. Верующий никогда не придёт к истине, поскольку он уже имеет предубеждение, у него уже сформировалась идея об истине. Он не испытал это на себе, он взял некоторое заимствованное знание.

Почему вы христианин, или индуист, или джайн? Потому что вас научили. Вы родились в христианской семье и вас научили догматам христианства с самого детства. С молоком матери христианство было влито в вас, поэтому вы христианин. Но вы не принимали этого решения быть христианином сознательно. Это обман. Вас заставили быть христианином. Это рабство, вы в крепостной зависимости. Вы были поставлены в условия быть христианином. Вы просто имитировали ваших родителей, они имитировали своих родителей, и так далее и так далее. И то же самое вы сделаете со своими детьми, – они будут имитировать вас. Все имитаторы.

А знаете ли вы, что самые маленькие дети в совершенстве способны имитировать? Сейчас в результате исследований установлено, что семидневный ребёнок способен имитировать. Попробуйте это – если ребёнок в хорошем»настроении, просто покажите ему язык, и он покажет свой язык вам. Если он не злится, не плачет, есть все возможности, что ребёнок покажет вам свой язык. Это очень странно, это не обыкновенное явление, потому что ребёнок отвечает, реагирует, соответствует. Однонедельный ребёнок, семидневный ребёнок готов имитировать вас. Улыбка – и ребёнок улыбается. Покажите злое лицо, и ребёнок начнёт кричать. Ребёнок готов имитировать. Таким образом он выучит миллионы вещей. Он выучит язык, он выучит манеры, он выучит правила поведения – и всё в порядке. Это необходимо. Для внешней жизни то, что он выучит, будет в полном порядке, но внутренней жизни нельзя учить, потому что внутренняя жизнь должна быть обнаружена.

Каждый должен обнаружить своего Бога в самом себе; только тогда это будет истина. Язык это хорошо, вы можете выучить его от своих родителей. Иначе откуда вы его выучите? Но религия – это не язык, религия – это не манеры, религия – это не поведение. Религия – это единственная вещь, которую нельзя выучить; в этом её особенность, её уникальность. И поскольку её нельзя выучить, она революционна. То, что выучивается, никогда не может быть революционным. Это будет ортодоксальным, это будет привычным: вы берёте это от старых поколений, вы просто имитируете. И запомните, как люди страдают от отвердения артерий, от склероза, так люди страдают и от огрубления ортодоксальности. Медленно, медленно ваша ортодоксальность огрубляется. В то время, когда вы молоды, способны думать, вы ставитесь в такие условия, что вы не можете думать.

Чтобы двигаться в религиозное, нужно отбросить свою религию, нужно отбросить навязанные вам точки зрения. Нужно быть предельно свободным от точек зрения. Вы не можете идти к истине как христианин, или мусульманин, или коммунист. Вы не можете идти к Богу с какой-либо идеей о самом себе. Вы можете идти только в полнейшей наготе, в предельной наготе. Вы можете идти только как зеркало.


Достаточно было смотреть на них без определённой точки зрения или слишком большой привязанности к тому или иному из их качеств.


И есть красивые качества: в Упанишадах, в Библии, в Коране, есть множество высказываний огромного значения, но вы не должны быть слишком загипнотизированы этими красотами. Эти красоты только внешние. Ключ красив, усыпан бриллиантами; это хорошо, но не в этом его действительное значение. Его действительное значение в том, что он открывает некую дверь к богатству.


Если сделать так, то смотревшие люди были в состоянии сказать, где находится сокровище...


Без предубеждения, без каких-либо точек зрения, без за и против, без присоединения к любому пути, если вы способны тихо наблюдать, дверь откроется. В этой самой тишине и есть дверь, дверь к неисчерпаемому богатству.


Сокровища имели ещё одно свойство: они были неисчерпаемы.


Запомните эти три момента. Человеческое сознание может иметь следующие три ступени: первая есть самосознание, – рациональное, логическое, концептуальное. Слишком много его, и вы сходите с ума, потому что теряете баланс, – это то сумасшествие, которое случается с философами, учёными, мыслителями; например, сумасшествие, которое случилось с Фридрихом Ницше. Слишком много рассуждений, слишком много себя, слишком много эго, слишком много односторонних знаний. Вы упадёте. Вы упадёте с каната жизни.

Второе состояние – иррациональное, бессознательное, интуитивное, эмоциональное. Слишком много этого, и вы снова сходите с ума. Это сумасшествие случается с поэтами, художниками, артистами: Ван Гог, Нижинский и другие. Станьте слишком иррациональными, и вы станете сумасшедшими. Станьте слишком рациональными, и вы станете сумасшедшими.

В точности между этими двумя находится третье состояние, называемое свидетельствованием. Это трансцендентальное сознание, не-самосознание, святость, баланс, золотая середина; пребывание в точности посредине, безвыборность, невыбор ни того ни другого. Ни то, ни другое, нети, нети: это состояние, где человек становится Буддой или Христом.

Если вы можете наблюдать жизнь, не имея каких-либо точек зрения по её поводу, какой-либо веры, то Бог откроется вам. Но люди идут с готовыми точками зрения. Некоторые идут как атеисты; они уже решили, что Бога нет. Некоторые идут как теисты; они уже решили, что Бог есть. Теперь у них не осталось места для истины, и в этом проблема. Если вы решили, что Бога нет, то вы не найдёте Бога, поскольку вы находите только то, что решили. Вы продолжаете создавать это; вы будете создавать состояние «не-Бога». Если вы решили, что Бог есть, вы создаёте Бога. А вопрос не в том, чтобы изобрести, а в том, чтобы открыть. Это все изобретения – Бог или не-Бог. Ваша вера действует как проектор и создаёт их. Идите предельно тихо. Идите предельно открыто, без идеи, – вот о чём вся медитация. Вот этому я пытаюсь научить вас здесь: станьте свидетелями жизни, действуйте из состояния невинности, будьте ребёнком, не знающим, что есть истина, и вы придёте к истине. Знающий никогда не придёт к ней, только невинный. Действуйте из состояния неведения. Всегда оставайтесь незнающим, никогда не становитесь знающим, и тогда истина придёт и освободит вас. Только истина освобождает, но не ваши идеи о ней.


Тем временем сторонники трёх колец повторяли сказку своего предка о достоинствах колец, каждый немного по-другому.


Время шло, они начали изобретать истории, мифы. Они начали философствовать, начали становиться немного отличными друг от друга. Таким образом евреи стали отличными от индусов, и даосисты – отличными от евреев. Это то же явление. Отличия только в вашем отношении к истории. Одна традиция подчёркивает что-то одно, другая традиция не подчёркивает это так сильно, вот и всё. Отличия только в подчёркивании. Нет существенной разницы, её и не может быть – потому что истина одна! Она ни еврейская, ни индусская, ни даосистская.


Первое сообщество думало, что они уже нашли сокровище.

Второе думало, что сокровище было аллегорическим.

Третье перенесло возможность открыть дверь на отдалённое и туманное воображаемое будущее время.


Это три состояния, в которых существуют люди. Некоторые люди решили, что они уже нашли его, и поэтому нет необходимости искать. В чём необходимость поиска, когда всё уже найдено? Вы идёте в храм; что вы говорите? Вы говорите: «Я нашёл его в храме, вот почему я хожу в храм. Вы тоже приходите, если хотите найти». Вы повторяете имя Христа; что вы имеете в виду? Вы говорите: «Я нашёл его». А к тем, кто не с Христом, вы чувствуете жалость: «Бедные ребята. Они будут страдать, они пойдут в ад, Христос не спасёт их. Я спасён! Я нашёл! Я нашёл моего спасителя!»

В мире есть огромное число людей, которые думают, что они нашли. Это на самом деле очень хитрая стратегия. Вот так избегают поиска. Лучший способ избежать поиска – это объявить себе и всему миру, что ты уже нашёл. Тогда проблем не остаётся. Вы можете продолжать оценивать ключ, вы можете продолжать восхвалять ключ, вы можете продолжать слагать стихи о ключе. Вы можете продолжать обращать других, но вы ещё не нашли! Вы даже не пытались найти; что уж говорить о нахождении? Вы даже не предприняли первого шага.

Но есть люди, которые не хотят продолжать это утомительное путешествие. Они говорят: «Мы нашли. Теперь нет необходимости идти куда-либо. Это наша книга, в ней Бог. Это наш Бог. Это наш храм. Какой смысл идти куда-нибудь ещё?» Это состояние было преобладающим в человечестве в течение долгого времени. Молодое поколение выходит из этого состояния. Молодое поколение осознало ложность этого состояния. «Мы не нашли! Год за годом вы ходите в церковь и ничего не происходит». Молодое поколение рассталось с иллюзиями; оно ищет. Гипноз сломан, условности больше не действуют. Молодое поколение естественно запутано, смущено. Пионеры всегда запутаны, смущены. Ортодокс всегда установлен, уравновешен: он знает все ответы, он никогда не чувствует никакого сомнения. Но он мертв. И всякий раз, когда одна ортодоксия начинает ломаться и люди начинают двигаться от неё – от церквей и храмов, – то, естественно, люди оказываются запутанными. У них нет никакого понимания ценности, поскольку понимание ценности обычно приходит от ортодокса, от традиции. Сейчас ничего не приходит, сейчас они не знают, каков критерий. Но это хорошее состояние; этот хаос созидательный.

Распространите этот хаос по всей земле! Пусть всё больше и больше людей расстаются с иллюзиями, станут озадаченными, смущёнными, поскольку только от этого смущения начинается поиск. Только от этого запутанного состояния начинают смотреть внутрь. Больше нет ценностей, идущих извне. Внешние лидеры исчезли, внешние гуру исчезли, – сейчас начинается поиск внутри. Священник больше не имеет отношения к делу; начинается поиск Учителя. Христианство отставлено; сейчас хочется Христа, ничто другое не удовлетворит. Буддизм отставлен; сейчас начинается восхождение на Гималаи в поиске действительного Будды, живого Будды, который дышит, живёт в теле, находится в контакте с материей, – потому что только тот, кто пребывает в контакте с материей, может быть в контакте с вами, только тот, кто живёт как материя.


Первое сообщество думало, что они уже нашли сокровище.

Второе думало, что сокровище было аллегорическим.


Это другой путь.

Первые – это из общей массы, вторые – это из тех, кто думает, что они думают. Вторые – это из тех, которые думают, что они принадлежат к интеллигенции. Они говорят: «Это аллегорически. Эти писания – красивые истории, они – литература».

Как раз на днях я просматривал книгу Библия как литература. Нельзя сказать, что Библия не является литературой; Библия – это литература, но это несущественно. Красота, которой обладают высказывания Иисуса, несущественна, существенна истина. Они действительно красивы, но они красивы не как поэзия, они красивы как истина. Они красивы, потому что в них существует истина. Если вы думаете о Библии как о литературе, тогда Библия спускается на тот же уровень, что Шекспир, Калидас. Вы теряете всю перспективу. Но интеллигенция всегда думает подобным образом.


Второе думало, что сокровище было аллегорическим.


Оно является аллегорическим, но не только. Оно не является всего лишь аллегорическим. Конечно, оно является аллегорическим, но более того, – и это «более» следует запомнить. Не потеряйтесь в этой аллегории.


Третье перенесло возможность открыть дверь на отдалённое и туманное воображаемое будущее время.


Это поэты, люди с воображением, всегда смотрящие в будущее с мечтательными глазами. Большая масса думает, что Бог найден, – это Бог христиан, Бог индуистов, Бог мусульман: «Все другие Боги ложны, мой Бог истинен. Всё, что требуется, это обратить всех остальных к моему Богу, в мою религию».

Вторые принадлежат к интеллигенции, к людям, которые думают, что они думают. Я говорю, что они лишь думают, что они думают, потому что они не могут думать. Они настолько бессознательны. Они очень умные люди, но не мудрые; интеллектуальные, но не разумные. Они могут спорить, но их аргументы бессильны. Это просто жесты. Внутри них нет соответствующего переживания, которое могло бы поддерживать их аргументы.

Их ситуация подобна следующей:


Атлетичный молодой человек упражнялся в отжимании в парке. Пьяный проходил мимо и остановился понаблюдать с минуту.

«Ей, парень, – пробормотал он, – а что случилось с твоей подружкой?»


Так называемый интеллектуал делает именно это: подружки нет, а он занимается любовью, – пустой жест.

Но они постоянно находят великие аргументы в пользу того, что они делают. Они продолжают убеждать других, что делают что-то великое. Они продолжают убеждать по крайней мере друг друга. Интеллигенты, профессора, знатоки, – все они продолжают убеждать, по крайней мере, друг друга, что они делают что-то великое. Философы пишут книги только для других философов, а те не соглашаются, и они продолжают спорить. Никого другого не затрагивает их философия. Их собственная философия не оказывает воздействия даже на их собственные жизни; она остаётся поверхностной.


Человек заметил философа, который стоял, плотно прижавшись ухом к стене, и внимательно прислушивался. Подняв предупреждающий палец, чтобы соблюдалась тишина, философ поманил человека подойти поближе и сказал: «Послушай здесь».

Человек послушал некоторое время и затем сказал: «Я ничего не слышу».

«Да, – сказал философ, – и вот так целый день»


Они постоянно делают пустые вещи; они думают, что это очень значительно. Весь их жаргон создаёт иллюзию, что происходит что-то существенное.

Всякий, кто достигает истины, говорит простым языком. Его язык не сложен, сам он очень прост, – как Будда, как Христос. Всякий, кто притворяется, что подошёл ближе, или уже пришёл, или познал истину, создаёт разнообразный жаргон. Этот жаргон действует как облако. Вы не можете найти, в чём же собственно дело, что было сказано. Вы читаете Гегеля, или вы читаете Гайдеггера; вы читаете и читаете и не понимаете, о чём это они говорят. Они сами не знают. Одно слово тянет другое, и они идут и идут кругами. Это те люди, которые говорят, что религия – аллегория. Это те люди, которые пишут философию религии.

У религии нет философии. Религия – это опыт, переживание, это не философия.

И, наконец, есть третий тип, эстетический, поэтический, сентиментальный, эмоциональный, чувствительный, воображающий тип. Он всегда с блестящими глазами сфокусирован на будущем. Он всегда смотрит туда, далеко вперёд.


Однажды случилось так. Великий астролог упал в колодец, поскольку всегда ходил, глядя на звёзды. Женщина, бедная женщина, которая жила поблизости, прибежала и как-то сумела помочь ему выбраться. А он был великий астролог, очень знаменитый. Он сказал бедной женщине: «Вы не знаете, кто я. Я великий астролог, королевский астролог. Моё жалование так велико, что только короли или очень богатые люди в состоянии приглашать меня. Но вы спасли мою жизнь. Если вы хотите знать что-нибудь о своём будущем, то вы можете прийти ко мне и я прочту вашу ладонь, я увижу вашу судьбу, – и всё бесплатно. Вы спасли меня».

Старая женщина рассмеялась. Она сказала: «Вы, должно быть, дурак».

Он сказал: «Что!?»

И женщина сказала: «Вы не можете увидеть даже на один шаг перед собой. Как можно доверять вашим предсказаниям будущего? Не надо меня дурачить!»


И она была права.

Третий тип постоянно думает об утопии. Он утопист.


Третье перенесло возможность открыть дверь на отдалённое и туманное воображаемое будущее время.


Они говорят: «Это случится однажды», – во второе пришествие Христа, во второе пришествие Будды. – «Это случится однажды, но это не может случиться прямо сейчас».

И завтра никогда не приходит. Всё, что приходит, всё это всегда сегодня. Это всегда сейчас. Если что-то должно произойти, это должно произойти сейчас, сейчас или никогда! Запомните эти два слова: сейчас или никогда. Вы должны войти в реальность сейчас, потому что сейчас – это единственное время, и здесь – это единственное место. Если вы думаете, что «там» против «здесь» и «потом» против «сейчас», то вы просто воображаете. Вы играете в красивые игры, но они – это сны.

Вы должны избегать этих трёх вещей: вы должны избегать воображаемого, потому что оно живёт утопией; вы должны избегать интеллектуального, потому что оно выглядит разумным, но не является им; вы должны избегать общего, посредственной массы, потому что она верит, что нашла. Если вы избегаете этих трёх, то ключ с вами.

Посмотрите на ключ. Ключ – это вы! Всё, что вам нужно, дано вам. Всё обеспечено. Наблюдайте своё сознание, становитесь свидетелем своего ума. Без всяких точек зрения, без предубеждения за и против просто наблюдайте из состояния невинности, и внезапно вы найдёте, что дверь открылась. На самом деле дверь всегда была открыта, просто вы не были открыты для неё.

Дверь оставалась открытой с самого начала. Она никогда не была закрытой. Почему она должна быть закрытой? Бог хочет, чтобы вы вошли в неё. Со дня Адама в саду Эдемском дверь оставалась открытой, находилась в своего рода ожидании, и Бог искал вас и спрашивал: «Адам, где ты?» А вы прятались за тем кустом или этим.

И вот они три куста; избегайте этих трёх кустов.

Встаньте лицом к своему Богу, поскольку ваш бог – это ваше внутреннее бытие. Встаньте лицом к реальности. Он внутри. Он вовне. Всё, что требуется, – это просто ум без предубеждений, не преследуемый никакой концепцией, никакой философией, никакой религией.

Нужен безмолвный ум... и дверь является открытой.

5. Позвольте сердцу

6 марта 1978 г.

Первый вопрос:


Как слеп я был! Так много указательных столбов я пропустил, а сейчас я хотел бы знать, кто писал те указания. В эти дни я открываю через слова других так много следов того, какова реальность на самом деле, и спрашиваю: «Где они были?», особенно некоторые из английских поэтов, Шекспир, Боб Дайлан. Осознавали ли они, что говорили? Сознательно ли они раздавали свои проблески озарения?

(Т. С. Элиот, Льюис Кэрролл)

Прадипа, это сложный вопрос. Перед тем, как понять его, нужно понять несколько вещей.

Мистик живёт в другой реальности, в отдельной реальности. Его местопребывание там. Поэт имеет лишь проблески озарения. Лишь иногда дверь открывается, он видит что-то и дверь закрывается. Он не понимает, что происходит, он не может постичь себя. Это остаётся тайной. У него нет объяснения этому, откуда это приходит, почему приходит; это всё с неба. Он во власти этого. В некоторые моменты он предельно во власти этого, в эти моменты он начинает говорить вещи, которые впоследствии он не может объяснить.

Об одном великом поэте рассказывают, что однажды к нему пришёл человек, чтобы спросить о смысле одной поэмы, которую тот написал двадцать лет тому назад. Поэт сказал: «Слишком поздно. Когда я писал её, смысл знали двое. Сейчас знает только один». Человек сказал: «Тогда этим одним должны быть вы». И поэт сказал: «Этот один не я. Когда я писал эту поэму или, точнее, когда эта поэма была написана мной, или эта поэма сама написалась через меня, смысл знал Бог и смысл знал я. Сейчас я не знаю, только Бог знает».

Поэт не находится в состоянии медитации, он не находится в состоянии осознанности. Он может быть задет неизвестным. Он имеет определённые проходы к неизвестному, и неизвестное проникает к нему, возбуждает его сердце, даёт отзвук в его существовании, иногда становится песней, или картиной, или танцем, но поэт полностью не осознаёт, что происходит, откуда это всё приходит. И приходит это, как вспышка света, и затем исчезает. Он должен описать это, он имеет обязательство описать это. Если он не опишет это, оно остаётся внутри. Это будет стучать в нём. Поэт пишет, потому что, если он не напишет, станет слишком тяжело. Написав, он сбрасывает с себя бремя. Поэзия – это катарсис, очищение. Поэт чувствует себя хорошо, когда он напишет что-нибудь, что настойчиво требовало внимания.

Мистик просветлён, – это не означает, что он обязательно имел переживание просветления. Другой мир, неизвестное, – назовите это Богом, нирваной, или как хотите, – стало его местом пребывания. Это его реальность; он живёт там. Это не есть нечто с небес: он сам часть этого, он вибрирует с этим. Разделение отброшено. Он знает, что говорит.

Так что есть два рода искусства: обыкновенное искусство, – Шекспир, Дайлан, Кэрролл, Элиот, – это субъективное искусство. В него вовлечено очень много воображения. Оно не есть чистое золото. И есть другой род искусства: Упанишады, Библия, пещеры Аджанты и Эллоры, пирамиды, статуи Будды, Тадж-Махал, Кхаджурахо, Конарак; это совершенно другой род искусства, это объективное искусство.

Люди, создавшие пещеры Аджанты и Эллоры, знали точно, что они делали. Они не просто обладали идеей, они создавали что-то очень обдуманно, для некоторого обдуманного результата.

Пикассо писал в своего рода сне, и этот сон не был даже очень красив, – это было кошмарно, это был ночной кошмар. Он должен писать это, иначе это сведёт с ума. Только подумайте! Если бы Пикассо был отстранён от писания картин, что случилось бы с ним? Он сошёл бы с ума. Он не смог бы хранить в себе все эти ночные кошмары. Когда он выписывал эти ночные кошмары, он успокаивался; это был своего рода самопсихоанализ. В этом самые основы психоанализа.

Что происходит при психоанализе? Вы выносите всё, что спрятано в вашем подсознании, на поверхность, вы рассказываете всё это психоаналитику. Он выслушивает внимательно, терпеливо, спокойно. Когда вы рассказали это со всех возможных углов зрения, это испаряется из вашего бытия, вы сбрасываете бремя. Сейчас психоанализ открыл также и то, что хорошей терапией может быть искусство, лечение искусством. На самом деле это всегда было так. Пикассо сошёл бы с ума, если бы не писал. Это в точности то, что случилось с Ван Гогом, другим великим художником. Он сошёл с ума, потому что был так беден, что не мог купить холсты, краски, кисти. Его брат давал ему достаточно денег, чтобы жить, ровно столько, чтобы он мог жить, ни копейки больше. И что он делал в течение многих лет? Четыре дня в неделю он ел, а три дня в неделю голодал и копил деньги, чтобы писать. Он сошёл с ума. Он не мог писать всё то, что кипело, клокотало в нём; он сидел на вулкане. На него находило озарение, а он не мог сбросить с себя бремя. Всё это накапливалось внутри. Сначала он сошёл с ума, потом покончил с собой. Жить было невозможно.

И это то, что чувствовали поэты, художники, скульпторы на протяжении веков, – что ими завладевает демон, какой-то неизвестный дух, который заставляет их писать. Они должны писать; они не могут отменить это, они не могут убежать от этого. Если они не выполнят это, они не будут чувствовать себя свободными. Это субъективное искусство.

Мистик также создаёт. Будда создаёт, разговаривая; он ваяет из слов. Он создаёт притчи, истории, свивает истории внутри историй, приносит внутренний взгляд в мир, но это не род обладания, это неодержимость. Он совершенно расслаблен. Он может молчать, если посчитает необходимым, он не сойдёт с ума. И он точно знает, что делает; вот почему это называется объективным искусством. Он знает, что делает; он знает, что это делает с людьми. Он знает, что, если медитировать над этой конкретной вещью, то последствие будет такое. Это предельно научно.

Если вы медитируете на статуе Будды, то внезапно вы почувствуете, что становитесь холодными, тихими, успокоенными. Вы внезапно почувствуете, что случилось что-то вроде равновесия, – как раз путём медитации на статуе Будды. Или, если вы медитируете на Тадж-Махал в полнолуние, – это творение искусства суфиев, это было создано суфиями; это послание любви, – если вы придёте в полнолуние и просто сядете там, не думая о Тадж-Махале, не говоря глупостей вроде «Как красиво!», просто медитируя, поглощая, вы почувствуете, что великий внутренний взгляд открывается в вас. Когда ночь становится глубже, что-то будет углубляться и в вас. Когда луна начнёт восходить, что-то начнёт восходить и в вас тоже. Когда исчезнут шумы города, ваш шумный ум начнёт исчезать. Через Тадж-Махал вы можете получить великий опыт медитации. И это будет не только опыт медитации, – в этом разница между Тадж-Махалом и Аджантой. Когда случается медитация, вы чувствуете переполнение любовью. В Аджанте любовь не случается, случается только медитация. Так было сделано мистиками буддизма, которые верят в осознанность и больше ни во что. Суфии верят в любовь, медитация – часть её.

Объективное искусство означает, что оно было создано обдуманно тем, кто знает, что он делает, тем, кто приносит в этот мир что-то из другого измерения, какую-то форму. Когда вы просто наблюдаете эту форму, в вас будет вырастать форма, песня. Когда вы поете эту песню, вы становитесь чем-то ещё, – это мантра. Но если вы начнёте медитировать, вы будете удивлены: много раз в произведениях поэтов вы найдёте прекрасные строки.

Я хотел бы напомнить вам о том, что иногда вы можете найти у Элиота что-то, в чём он сам не был уверен. Если вы медитируете, если вы уходите глубоко в медитацию, то даже в субъективном искусстве вы можете найти тысячу и одно прекрасное переживание. Это может и не было так для самого создателя, потому что создатель был в своего рода сне, когда создавал. Вот почему всегда мудро не видеть художника, если вы любите его картины, не видеть поэта, если вы любите его поэзию, потому что может произойти своего рода утрата иллюзий. Вы найдёте поэта очень обыкновенным, потому что поэт не является поэтом все двадцать четыре часа. Он поэт на время, когда открывается дверь. И он не знает, как она открывается и как она закрывается; в его руках нет ключей. Он не может открыть её по своему желанию. Он предельно беспомощен и бессилен; это случается, когда случается. Когда это случается, он превращается в мистика, но на мгновение. На какую-то секунду капля неизвестного попадает в его существование, семя погружается в его сердце, затем он снова обыкновенный. Затем на всё оставшееся время он просто как обыкновенный, неведающий, как вы, – а иногда и более того. Потому что проблеск озарения даёт ему очень, очень эгоистические идеи по своему поводу, он начинает думать о себе, что он что-то великое. Вот почему вы находите поэтов, художников очень тщеславными, эгоистичными людьми. Вы не найдёте обыкновенных людей такими эгоистичными, какими вы найдёте художников. Они создатели, и у них есть некоторые основания, чтобы быть эгоистичными: посмотрите, какую великую поэзию они создали, какие великие картины они создали. Эти картины созданы не ими, эти поэмы созданы не ими. Они были инструментами, они были медиумами. Но мистик не медиум, он источник.

Иногда у Элиота вы находите слова, которые красивы, как слова Будды или слова Иисуса, но между ними есть качественное, различие: Элиот не осознаёт, что он делает; Иисус полностью осознаёт, что он делает, что он хочет делать. Каждое его высказывание обдуманно, сознательно.

Но если вы начинаете медитировать, то вы будете иметь способность познавать из многих источников, и даже поэты будут выглядеть как мистики.

Послушайте эти слова Октавио Паза:

Вот длинная и тихая улица.
Я иду в темноте, я спотыкаюсь и падаю,
И поднимаюсь и иду как слепой.
Мои ноги попирают молчащие камни и сухие листья.
Кто-то позади меня тоже попирает камни, листья.
Если я замедляю шаг, он замедляет тоже;
Если я бегу, он бежит.
Я поворачиваюсь – никого.
Всё темнота и нет дверей,
Только мои шаги, отдающиеся во мне,
Поворачивают и поворачивают вокруг этих углов,
Которые всегда ведут на улицу,
Где никто не ждёт, никто не следует за мной,
Где я преследую человека,
Который спотыкается и поднимается и говорит, когда видит меня:
«Никого».

Великое понимание... великое проникновение в само явление эго. Если вы не смотрите на него, оно здесь, оно следует за вами как тень. Если вы посмотрите на него, – никого.

Великий король спросил Бодхидхарму: «Я всё искал и искал только одну вещь: как избавиться от эго, потому что все Учителя во все века говорили только одно – станьте без эго и вы найдёте Бога, избавьтесь от эго и нирвана будет достигнута. И я очень сильно старался. Я сделал всё, что мог сделать, то есть что человеку доступно, но я не мог освободиться от этого эго. Сэр, не будете ли вы так добры, – сказал он Бодхидхарме, – чтобы помочь мне?»

Бодхидхарма посмотрел на него, – так, как он обычно смотрел – этими острыми, пылающими глазами, проникающими глазами. Он сказал: «Ты сделал кое-что. Ты сделал достаточно, я вижу. Теперь тебе ничего не надо делать больше. Я сделаю это! Приходи утром в три часа и я покончу с этим навсегда».

Король был слегка озадачен: «Какой вздор несёт этот человек? Как он может покончить с моим эго навсегда? Но кажется стоит попытаться...»

Когда он уходил, спускался по ступеням вниз, Бодхидхарма снова позвал его и сказал: «Послушай! Когда та придёшь в три часа утром, не забудь принести эго с собой! Принеси его и я убью его! Конечно, я покончу с ним!»

Теперь король стал ещё более озадачен: «Что он имеет в виду? Принести эго? Когда я приду, оно будет со мной. Этот человек кажется сумасшедшим. И не только так выглядит... он точно сумасшедший!» Он не мог уснуть всю ночь; он думал и думал. Много раз он решал, что просто глупо идти к этому человеку тёмной ночью. И он сказал: «Приходи один!» – никаких телохранителей, никого нельзя брать с собой. «Кто знает? Этот человек может сделать что-нибудь скверное. Он может ударить меня или что-нибудь ещё, ведь он выглядит опасным».

Но он действительно тяжело работал всю свою жизнь. Стоило попытаться, надо было рискнуть. В три часа он не смог устоять перед искушением, – он пошёл; испуганный, боящийся, но он пошёл. В тот момент, когда он достиг пещеры Бодхидхармы, Бодхидхарма сказал: «Где твоё эго?! Я говорил тебе принести его! Ты что, забыл?»

Король сказал: «Ты говоришь чепуху. Когда я здесь, моё эго тоже здесь. Как я могу оставить его? В этом то вся проблема: я хочу оставить его! Я не могу оставить его! Оно следует за мной как тень!»

Бодхидхарма сказал: «Тогда всё в порядке. Садись, закрой глаза и попытайся найти его, понять где оно. Если найдёшь, немедленно скажи мне, – поскольку, если ты не найдёшь, то как я могу убить его? И я буду сидеть перед тобой с этой палкой в руках. В тот момент, когда найдёшь, кивни мне, и я покончу с ним навсегда!»

Король испугался. Было холодное зимнее утро, но он покрылся потом. Но он пытался; он вошёл внутрь, он осмотрел каждый уголок и закоулок своего существа, смотрел, смотрел и смотрел и был удивлён: он не мог найти эго. Прошло три часа, и его лицо изменилось. Великая привлекательность начала сходить на него. Его внутреннее состояние изменилось, он чувствовал блаженство. Благословение было вокруг. И солнце начало восходить, и пещера наполнилась светом.

Бодхидхарма засмеялся и сказал: «Долго же ты искал. Нашёл ли ты?»

И король открыл глаза, упал в ноги Бодхидхармы и сказал: «Ты покончил с этим. Как ты сделал это?»

Бодхидхарма сказал: «Это просто: эго существует, если ты не смотришь на него. Оно существует, только если ты стоишь спиной к нему. В тот момент, когда ты поворачиваешься и смотришь, – никого».

Теперь прислушайтесь к этой маленькой красивой поэме Октавио Паза. В ней в точности говорится, что:

Вот длинная и тихая улица.
Я иду в темноте, я спотыкаюсь и падаю,
И поднимаюсь и иду как слепой.
Мои ноги попирают молчащие камни и сухие листья.
Кто-то позади меня тоже попирает камни, листья.
Если я замедляю шаг, он замедляет тоже;
Если я бегу, он бежит.
Я поворачиваюсь – никого.

Это половина, часть истории Будды. Когда эго исчезает, вы не должны думать, даже на единый момент, что вы как личность останетесь. Когда эго исчезло, ваша личность также исчезла. Вот почему Будда говорит: «У вас нет души, у вас нет личности. Вы не там вовсе. Никто не существует там, – ни эго, ни атман. Это два аспекта одной и той же иллюзии».

За вами следует тень: если вы смотрите, тень исчезает. А вторая часть заключается в том, что, если вы смотрите глубже, то вы тоже исчезаете. Не только объект вашего взгляда исчезает, но исчезает также субъект вашего взгляда. В этом вторая часть поэмы Паза.

Всё темнота и нет дверей,
Только мои шаги, отдающиеся во мне,
Поворачивают и поворачивают вокруг этих углов,
Которые всегда ведут на улицу,
Где никто не ждёт, никто не следует за мной,
Где я преследую человека,
Который спотыкается и поднимается и говорит, когда видит меня:
«Никого».

С обеих сторон – никого. Если эго смотрит на личность – никого; если личность смотрит на эго – никого. Когда вглядываешься – просто никого. Оба исчезли – то, на что глядят, и тот, кто глядит.

Теперь это основа дзэн-буддизма. Это основа суфизма: фана, всё исчезает.

Но Октавио Паз не мистик. Он не Будда. Он такой же обыкновенный, как и вы. Только одна вещь особенна для него: ваши двери никогда не открываются, его двери иногда – никто не знает как и почему – открываются. Просто налетает ветер и распахивает дверь, затем налетает другой ветер и закрывает её.

Может быть ваши двери плотно закрыты. Поэт между вами и мистиком. Поэт немного более свободен, чем вы, немного менее заморожен, чем вы. Иногда он расплавляется, иногда он позволяет себе расплавиться.

Это случается, когда вы принимаете наркотик: ваша химия меняется и вы плавитесь. Это происходит в результате принятия алкоголя, это происходит при курении гашиша. Это может происходить в результате многого: голодание, дыхание, упражнения; это может происходить при беге, при плавании. Единственная суть в том, что когда вы становитесь немного более свободными, двери открываются и вы можете видеть то, что за ней. Но это может случиться только на мгновение. Химия может дать вам только несколько проблесков.

Может быть поэт рождается с несколько большим количеством ЛСД в своей системе, с некоторым гормональным отличием, и это всё. Когда-нибудь это будет раскрыто, и вы увидите, что гормоны и химия создают большое различие.

В чём различие между мужчиной и женщиной? Различие в химии. Женщина чувствует больше, чем любой мужчина когда-либо может почувствовать. Женщина любит сильнее, чем любой мужчина когда-либо может любить. Когда женщина молится, она действительно движима этим. Когда мужчина молится, он манипулирует молитвой, но не движим ею; он старается двигать Бога через неё. Когда женщина молится, она движется через неё, она позволяет себе двигаться к Богу. Привлекательность женщины и округлённость её существа гормональны.

Говорят, что, если имеется гормональное нарушение во время роста ребёнка в материнском теле – если женщина имеет некоторое гормональное нарушение, имеет больше мужских гормонов в своём теле, и родившийся ребёнок не является мальчиком, если родилась девочка, – то девочка будет с мальчишескими ухватками, потому что эти гормональные нарушения сделали девочку такой. Она не будет обыкновенной девочкой. Она не будет грациозной, она будет иметь больше склонности к борьбе.

Поэт, как кажется, имеет химию, лишь немного отличную от вашей, но различие есть. Мистик имеет отличное от вашего сознание, не химию. Вот почему я против наркотиков, – потому что они могут изменить только вашу химию, они никогда не могут изменить вашего сознания. И Олдос Хаксли абсолютно неправ, что наркотики могут дать вам самадхи; они не могут. Они могут дать вам некоторую поэзию, это верно; они могут дать вам некоторые проблески неизвестного, но вы останетесь непреобразованными. Эти проблески могут стать прекрасными переживаниями, но только переживаниями. Экспериментатор не преобразуется ими. Вот почему я говорю, что, если вы любите поэзию, не ходите смотреть поэта. Вы можете быть разочарованы. Вы можете найти совершенно обыкновенного человека, очень эгоистичного, ничего особенного, потому что эти переживания не изменили его существа. Вы можете принимать наркотики, вы можете чувствовать себя высоко, вы можете видеть мир в сумасшедших красках. Весь мир представляется иным, становится великой поэзией. Но когда вы спускаетесь, всё исчезает, и мир кажется ещё более грязным, чем всегда, ещё более серым, чем всегда. И теперь вы страдаете, вы страстно ищете ещё наркотиков. В вас есть две вещи: химия и сознание. Химия может дурачить вас; осознайте это. Не давайте захватить себя химии. Пока ваше сознание не станет новым, эти маленькие переживания не дадут большого различия. Они не материальны.


Второй вопрос:


Я слышала, что женщины не достигают просветления. Это не беспокоит меня, – мне только интересно, правда ли это. И если это так, то что возможно для женщин?


Пратипада, вы, должно быть, встретили какую-то свинью, заражённую мужским шовинизмом. Нет различия в сознании мужчины или женщины. Единственное различие в химии, а химия не создаёт никакого различия в сознании. Сознание не является мужским или женским, оно трансцендентально, оно выше этого. Оно не может быть представлено в категориях дуальности. Оно выше этого, оно едино.

Но мужчина всегда говорил такие вещи женщине. Мужчина всегда пытался доказать женщине её подчинённость. Причина в том, что мужчина чувствует себя на низшей ступени по отношению к женщине. Основа этого чувства низшей ступени в том, что женщина может дать жизнь ребёнку, а мужчина нет. Мужчина завистлив, ревнив. Женщина кажется такой сильной: она может дать жизнь новому существу, она может содержать новое существо в своей утробе. И мужчина в связи с этим всегда чувствовал себя немного на низшей ступени. Он берёт реванш, он пытается доказать женщине, что она на низшей ступени, – она не может делать того, она нe может делать этого.

По поводу просветления – эти глупые люди говорят, что женщина не может достичь его. Почему? Какое имеет значение – мужчина вы или женщина? Быть мужчиной или женщиной совершенно несущественно!

Когда вы идёте глубже в ваше существе, когда вы уже свидетель, продолжает ли свидетель быть женщиной? Свидетельствующее сознание будет просто свидетельствовать снаружи тело мужчины или женщины, но свидетельствующее сознание не будет иметь пола; оно будет бесполым. Оно просто будет там, оно будет зеркалом.

Но мужчина всеми способами пытается сбросить женщину вниз. Он боится. Или он обожествляет женщину, возносит её очень высоко, делает её богиней, или он осуждает её, опускает очень низко, во зло, но он не может принять то, что она равна ему. Это два пути доминирования над женщиной. Вы помещаете кого-нибудь на высокий пьедестал, затем вы способны к доминированию. Мужчина говорит: «Женщина святая», – это означает, что мужчине прощается, если он ходит к проститутке, потому что он сам не так свят. Женщине не могут простить. Вот почему не существует проституток мужчин.

Мужчина может делать многое; ему позволено. Говорят: «Мальчики есть мальчики». Женщине не позволено. Её святость, её пребывание в богинях, – это уловка, стратегия, чтобы посадить её в клетку. Обожествляйте её, наделяйте её всеми прекрасными качествами, тогда она в ваших руках. Она не может спуститься, потому что она будет бояться, что потеряет свою божественность, – это одна стратегия. Другая стратегия состоит в следующем: объявить её злом. Тогда вам дозволено мучить её, держать её взаперти. Поскольку она – зло, ей не может быть разрешена полная свобода, ей не может быть разрешена независимость. Она опасна. Она даст аду распространиться по миру.

И все ваши святые в конце концов показывают, что они просто обыкновенные люди. Вы можете сами определить это. Если святой осуждает женщину, то вы можете сделать вывод, вы можете совершенно точно знать, что он не знает ничего о святости. Он не знает ничего о целом, где мужчина и женщина выходят за пределы, трансцендируют. Он всё ещё озабочен своим бытием мужчиной и он всё ещё боится женщины. Нет причины беспокоиться по этому поводу.


Вы говорите: «Я слышала, что женщины не достигают просветления».


Никогда не обращайте внимания на эту чушь.


И вы говорите: «Это не беспокоит меня...»


Очень хорошо, поскольку, если это беспокоит вас, то есть опасность. Опасность в том, что вы можете стать участницей феминистского движения. Это другая полярность. Мужчина безобразен; участвующая в феминистском движении женщина становится безобразной. Мужское сумасбродство ведёт к женскому сумасбродству. И то и другое должно быть отброшено.

Это хорошо, что вы не беспокоитесь. Никогда не беспокойтесь по поводу таких вещей. Беспокоясь, вы позволяете им войти в ваше бытие, и тогда их влияние изменит вас.


«Мне только интересно, правда ли это».


Это не правда. Как это может быть правдой?

Будда был рождён женщиной. Будда мог родиться от женщины, а «буддовость» не может зародиться в женщине? Что за чепуха? Все будды рождаются от женщины. Это женщина носит Будду в своей утробе. Если она может носить Будду в своей утробе, почему не может она носить состояние Будды в самой утробе своего сознания? Здесь нет проблемы.

Причина где-то ещё. Причина в прошлом, религии были против секса. И мужчина боялся, очень боялся женщины, потому что в тот момент, когда он приближался к женщине, он начинал чувствовать искушение. Он боялся этих искушений. Нет ничего плохого в этих искушениях; они нормальны. Но их осуждали. И поскольку эти искушения приходят только в присутствии женщины или при мысли о женщине, – постольку не только женщина физически, но и сама идея женщины стала злом, – он отбросил свою ответственность перед женщиной. Женщина стала козлом отпущения. Она ничего не могла поделать с этим. Она тоже чувствовала искушение, когда приближалась к мужчине, но она не была такой безобразной и грубой, как мужчина. Она не говорила, что мужчина – это дверь в ад. Но так называемые святые говорили снова и снова, что женщина – дверь в ад, что нужно избегать женщин, если хочешь избежать ада.

Всё дело заключается в ложном выводе: что секс – это что-то плохое. Когда секс принимается как нормальное явление, проблема исчезает. Это то, что я пытаюсь делать здесь.

Вы можете не осознавать, что я пытаюсь делать здесь, как я пытаюсь это делать. Вы можете не осознавать скрытый смысл; скрытый смысл имеет богатые возможности.

Я пытаюсь разрушить всё старое основание религии и дать ей совершенно новое основание, – основание естественное, основание непринуждённое, основание человеческое, основание, которое принимает отношения мужчины и женщины во всей их красоте и славе.

И вот что я должен сказать вам: если вы не примете свою сексуальность полностью, с благосклонностью и любовью, то вы никогда не превзойдёте её, не трансцендируете её. Путь трансцендирования секса проходит через это. Те, кто пытается обойти секс, навсегда останутся в нём. Любое отклонённое переживание будет настаивать, будет стучать, будет пытаться войти в вас снова и снова, будет продолжать стучаться в ваши двери. Вы не можете отклонить любую часть вашего существования, а если вы отклоните её, вы никогда не будете цельными. А как вы можете быть святым, если вы даже не цельный?

Ничего не должно быть отклонено. Всё должно быть принято и трансформировано.

Я назову мудрым того человека, который принял всё, что было дано ему Богом, и преобразовал это без отбрасывания, потому что ничего плохого не может быть дано вам Богом. Если вы думаете, что что-то плохо, то это ваше предубеждение, это ваша идея, это ваша интерпретация. Вот гнев: если гнев становится вашей медитацией, то из гнева вырастет новое явление, – сострадание. Только гневный человек может быть сострадающим. Если нет гнева, человек никогда не станет сострадающим, он будет просто бессильным. У него не будет никакого станового хребта, вот и всё.

Именно из секса в ваше существование начинает входить самадхи. Секс – это низшая ступенька лестницы называемой самадхи, самадхи – наивысшая ступенька; но вы не можете двигаться к наивысшему, если вы не начали с наинизшего. Наинизшее – это корни. Наивысшее зависит от наинизшего. Наинизшее не низко. Когда я называю это «наинизшее» , я не оцениваю его, я просто указываю местоположение. Основание должно быть наинизшим, только тогда на нём может вырасти здание. Но быть наинизшим – это не значит быть низким. Оно поддерживает всё здание; без него не могло бы существовать всё здание.

Секс – это сама фабрика жизни: он поддерживает жизнь. Всё, что случается, случается через одну и ту же энергию. Да, есть много, много новых преобразований этой энергии, – она становится любовью, она становится молитвой, она становится самадхи; в конце концов она становится Богом.

Секс – это семя Бога. Секс сам ещё не является Богом, но семя содержит дерево. Секс содержит возможное, и если вы не любите семя, не посеете семя в почву вашего сознания, вы никогда не будете иметь дерева, и вы никогда не будете иметь красивых цветов, этого великолепия. Этот тысечелепестковый лотос никогда не возникнет в вашем существовании.

Женщину осуждали, потому что осуждали секс. Осуждение женщины вторично; основное осуждение – это осуждение секса. Если секс не принимается, то женщина никогда не будет принята. Поэтому я даю совершенно новое видение: принимайте жизнь, как она есть. Всё хорошо. Это не означает, что вы должны остаться пригвожденными там, где вы есть. Всё хорошо: это просто означает, что всё может быть использовано для более и более высоких переживаний. Всё может быть использовано как ступенька вверх.


Третий вопрос:


Раньше я думал, что знаю жизнь, но затем я понял, что это были всего лишь верования. Чем больше я входил в это, тем больше я понимал, что я не знаю. Я пришёл почти без сомнений по поводу вас, но сейчас сомнения растут. Я говорил с человеком, кто знает много об уме: он сказал, что большинство ваших способов – это способы промывания мозгов. Но я люблю вас, Бхагаван, и я часто говорю себе: «Рискни. Может прийти успех, может прийти неудача, но не оставайся пригвожденным... Будь смелым... это цена, которую ты должен заплатить». Я смущён, Бхагаван, но я переборю свой страх и с надеждой предприму прыжок... настоящий прыжок. Действительно ли ты применяешь промывание мозгов. Если да, то почему?


Почему вы так боитесь промывания мозгов? Помыться – это всегда хорошо. Вы что, хиппи или что-то в этом роде? Я слышал две истории.

Одна:


Два хиппи сидели перед церковью. Затем подъехала скорая помощь и на носилках вынесли священника.

Один хиппи спросил другого: «В чём дело? Что случилось с этим старым котом?»

Другой сказал: «Когда он выходил из своей ванны, он поскользнулся, упал и сломал себе ногу».

На несколько минут наступила тишина. Затем другой спросил: «А что такое ванна?»

И первый ответил: «Откуда я знаю? Что я католик?»


Другая история:


Отец был очень сердит на своего сына. В гневе он насильно оттащил его к парикмахеру. Его волосы, его борода были удалены. И тогда отец сказал: «Боже мой! Так я притащил чьего-то другого сына!»


Третья история:


Хиппи привели в больницу, волоком, насильно. Для спасения его жизни абсолютно необходимо было сделать операцию. Он кричал как безумный. Он хотел сбежать и, поэтому, говорил: «Я не верю в аллопатию! Я верю в акупунктуру, я верю в гомеопатию, я верю в натуропатию! Я не верю в аллопатию!» Но родители насильно держали его.

Доктор сказал, что сначала ему надо дать хорошую ванну: «Он грязен, и будет трудно оперировать его». Поэтому он был доставлен в ванную комнату и получил хорошую терку и хорошую ванну.

Когда он вышел, он сказал: «Боже мой! Я так боялся этой операции!»


Почему вы сейчас боитесь промывания ума? Это очистит вас! Промывание мозгов – это хорошая вещь. Оно нужно вам! Вы носите так много мусора в вашей голове; вы никогда не думали, что ей нужно хорошее промывание? Да, точно, это то, что я делаю здесь.

Вы были сформированы обществом и вы должны быть расформированы... Вот что такое промывание мозгов. Но есть различие. Мао делал это, я тоже делаю это, но есть очень большое различие. Мао использовал промывание мозгов, чтобы переформировать вас. Он расформировывал, но целью было не расформирование, целью было переформирование: вы должны были быть сформированы как коммунист. Возможно вы были сформированы как католик, как индуист: вы должны быть расформированы как католик и переформированы как коммунист Естественно, если что-то должно быть написано на вашем мозге, то прежде всего всё, что уже написано, должно быть стёрто.

Я тоже использую промывание мозгов, – как использовал Будда, как использовал Христос, – с одним отличием; это не то же самое, что делил Мао. Отличие в том, что я просто промываю ваш мозг и оставляю его. Я не пишу ничего на нём, я просто оставляю его чистым. Я оставляю вас расформированными.

Ваш страх, в действительности, заключается вот в чём: вы не боитесь промывания мозгов, вы боитесь быть оставленным чистым. Вы предпочли бы быть переформированным немедленно, так чтобы у вас была другая подпорка, другая вещь, за которую можно зацепиться, другая философия, в которую можно верить. Я не даю вам никакой философии, в которую можно верить. Я просто разрушаю все философии и оставляю вас одного. Это свобода! Но это всегда пугает: тогда у вас нет ничего, за что можно зацепиться, тогда у вас нет ничего, на что можно опереться. Тогда вы оставлены в бездне. Я называю эту бездну Богом – это есть бездонная пропасть. Я оставляю вас в состоянии неведения, но неведение есть невинность.

На самом деле вы не так уж и обеспокоены тем, что я расформировываю вас, что я промываю ваши мозги. Вы обеспокоены тем, что, если вы будете оставлены в невинности, то как вы будете действовать? Как вы будете исполнять свою жизнь? Как вы будете делать вещи? Вы всегда зависели от формирования. Это формирование давало вам определённую индивидуальность – индуист, мусульманин, христианин. Вы знаете, кто вы. Вы знаете, где искать, когда возникнет нужда: идти в церковь, или посмотреть в Библию, или посоветоваться со священником. Вы знаете, куда идти, когда есть проблемы.

Я оставлю вас совершенно беспомощными. Вы не будете знать, куда идти. Я отниму у вас церковь, Библию, Коран, и я не замещу их ничем.

Но это действительная работа, всегда выполнявшаяся буддами: они оставляют вас одного. И если вы достаточно смелы, чтобы быть одним, то в этой беспомощности вы впервые начнёте расти. В этом состоянии невинности впервые возникает понимание. Когда вы зависите от знания, нет необходимости в возникновении понимания. Если же все знания отброшены, вы вынуждены стать лицом к жизни без какого-либо знания. Вы вынуждены реагировать без какого-либо прошлого. Вы не сможете обратиться к памяти; не будет памяти. Вы вынуждены будете реагировать здесь и сейчас. Вы будете вынуждены действовать немедленно. В этом действии родится понимание.

Рискните.

Это рискованно, но рискните. На самом деле, что вы теряете? Что вы имеете в вашем мозге? Почему вы так обеспокоены, что ваш мозг будет промыт? В нём не содержится ничего ценного, всё это ненужный хлам. И вы это прекрасно знаете! Кто ещё может знать это так хорошо? Просто посидите полчаса тихо и посмотрите вовнутрь, и вы узнаете свой мозг, что там. Это сумасшедший маньяк – тысяча и одна вещь повторяется и повторяется, шумы, толпа. Что же ценного там? Когда это уйдёт, откроется ваше сердце. Притворное уйдёт, настоящее займёт своё место. Фальшивая монета отброшены, вы будете искать настоящую. И это там, внутри вас. Эта мудрость содержится в вас. Это просветление ждёт там, пока вы насытитесь головою, так что сможете взглянуть на него. А когда вы нашли мудрость, тогда вы узнаете, что есть ценного в жизни.


Четвёртый вопрос:


Почему вы даёте санньясу любому, даже тем, кто не понимает её смысла?


Вопрос от Клауса Фрайтага.

Есть несколько вещей в жизни, которые могут быть поняты только изнутри. Если вы решаете, что влюбитесь только тогда, когда поймёте смысл любви, и не ранее, то вы никогда не влюбитесь. Нет способа узнать, что такое любовь. Нет способа узнать, что такое любовь, если не влюбиться. Вы можете ходить в библиотеки, можете найти тысячу и одну книгу о любви, вы можете тщательно изучить их, вы можете написать докторскую диссертацию о любви, но вы по-прежнему ничего не знаете о любви.

Любовь – это определённый вкус на Копчике языка; её нужно пережить.

Вот почему я продолжаю давать санньясу любому и каждому, – потому что это единственный способ испытать её. Это не философия, о которой я могу рассказывать вам, это реальное переживание. Вам нужно будет участвовать в нём.

Многие люди, приходя ко мне в первый раз, ставят вопрос очень естественно, – ведь вы были так воспитаны: сначала думать об этом. Вот почему вы теряете миллионы вещей, ведь вы требуете: «Сначала я испытаю это!» А поскольку внутренняя природа этих вещей такова, что их можно испытать, только путём переживания, то нет возможности дать вам образец, и вы продолжаете упускать.

Люди приходят ко мне и говорят: «Сначала нужно доказать, что Бог есть, только тогда мы пойдём на поиск». Они никогда не пойдут ни в какой поиск, и они никогда не найдут Бога. Это очевидно, как они могут найти? Они требуют: «Сначала Бог должен быть доказан!» Но невозможно доказать Бога с помощью аргументов; Бог – это не силлогизм.

Вы должна будете пойти на поиск... чего-то, что вы совершенно не знаете... чего то, в чём вы не можете быть совершенно уверены. На самом деле, в этом волнение поиска, в этом радость – в том, что вы д жжётесь во что-то, что может быть, может не быть, в том, что вы азартно играете. Но в этом самом азарте вы растёте. И с этим ростом приближается Бог. И если вы продолжаете искать и рисковать, то однажды, внезапно, вы найдёте, что Бог есть, что только Бог и есть.

Санньяса – это дело любви. Это не то, что должно быть сначала доказано, а затем вы возьмёте это.


Вы спрашиваете: «Почему вы даёте санньясу любому...»


Потому что для меня «любой» – это никто. Для меня каждый – потенциальный Будда– Когда я даю вам санньясу, я даю её из моего уважения к вам, я даю её из моей любви к вам. Когда я даю санньясу, я просто говорю вам, что я уважаю вас, что вы также должны начать уважать себя.

Давая вам санньясу я просто указываю на то, что ваш потенциал велик – потенциал, который вы не осознаёте. Не думайте только, что вы являетесь тем, кем являетесь. Вы больше этого, и вы всегда будете больше, чем это. Это «больше» неисчерпаемо.

В этом было значение истории, которую мы читали на днях: сокровище неисчерпаемо. Это сокровище – вы!

Санньяса – это символический ключ. Когда я вижу сокровище в вас, я спешу дать вам ключ. Я не беспокоюсь, понимаете ли вы смысл или нет. Как вы можете понимать? Ожидать этого было бы неправильным. Вы никогда не пробовали это на вкус, как вы можете понимать? Как вы собираетесь понять? – для этого нет способа. Это может быть узнано только изнутри: чтобы узнать, вы должны войти в это.

Я продолжаю давать санньясу всем и каждому, потому что все и каждый божественны. Все и каждый присутствуют здесь, чтобы стать богом. Это предназначение каждого. Вы можете задержать это, но вы не можете разрушить этого. То, что я даю вам санньясу, означает, что я пытаюсь ускорить это. То, что я даю вам санньясу, просто означает, что я убеждаю вас не откладывать этого более. То, что я даю вам санньясу, – это не что иное, как помощь вам не задерживать этого далее. Это может случиться прямо сейчас! Не ждите до завтра; завтра никогда не придёт. Завтра – это уловка ума: посредством завтра он продолжает откладывать.

Всякий раз, когда я вижу человека, идущего ко мне, даже если я вижу слабую возможность открывания, я готов дать ему санньясу. Это из большого уважения, – потому что я увидел внутри Будду. Будда уже ждёт слишком долго, а вы не смотрите на него.

Когда я говорю вам стать санньясином, я говорю: теперь пришло время, погружайтесь. Испытайте новый путь в жизни. Вы жили на старом пути, ничего не вышло из этого. Или, если что-то и вышло, то это только поверхностное и тщетное. Испытайте и этот путь.

Я продолжаю продавать санньясу, потому что я понимаю, что, если ключ в ваших руках, то он не будет там долго: рано или поздно вы испытаете его. Пока я здесь, у вас имеется больше возможностей испытать его. Когда я уйду, вы будете думать о красоте ключа, – бриллиантах на нём, его золоте, его ценности. Вы создадите философию о ключе и дверь будет забыта.

Я дверь!

Становясь санньясином, вы просто показываете свою любовь ко мне, – что вы готовы пойти со мной в неизвестное, что вы не будете сопротивляться мне, что вы не будете бороться со мной. Если вы не санньясин, вы останетесь посторонним; это ваше решение. Снаружи всё, что бы вы ни узнали, не будет истиной. Это не те вещи, которые могут быть узнаны извне, это те вещи, в которых, чтобы узнать их, надо участвовать. Вы должны полностью полагаться на меня; вот что такое санньяса.


«Почему вы даёте санньясу любому, даже тем, кто не понимает её смысла?»


Я никогда не давал санньясы кому-либо, кто понимал смысл, потому что это невозможно. Где найти человека, который понимает смысл? И если он понимает смысл, зачем давать ему санньясу? Он уже знает. Если ко мне придёт Будда, я не буду давать ему санньясу. Или если Иисус придёт ко мне, я не буду давать ему санньясу: он понимает смысл, путешествие завершилось. Вы не понимаете, – вот почему я даю санньясу! Так что не делайте это условием.

У меня такое чувство, что Клаус Фрайтаг, должно быть, думает о санньясе и боится предпринять прыжок без достаточного понимания. Не будьте так подвешены в голове; в сердце есть тоже кое-что. И сердце имеет свои собственные доводы, которые голова не осознаёт. Позвольте действовать сердцу. Это явление сердца, это не логические умозаключения головы, когда вы обдумываете за и против, выбираете тот путь и этот, и, наконец, приходите к точке, где ум говорит: «Да, это стоит предпринять». Это явление сердца: вы не обдумываете за и против, вы просто смотрите в мои глаза, вы сидите рядом со мной, вы чувствуете меня, и вы говорите: «Хорошо, стоит рискнуть». И вы идёте в это. Вот правильный путь войти в это.

Я давал санньясу также тем людям, которые приняли санньясу через заключение своих голов. Формально они стали санньясинами, но реально пока ещё не стали. Они упускают, они продолжают терять, поскольку самый первый шаг был сделан в неверном направлении. Всё то, что вы решаете в голове, не поможет пройти дальше головы. Пусть некоторое решение в вашей жизни будет не из головы! Только это поможет.

Влюбитесь. Пусть санньяса случится через любовь.


Пятый вопрос:


Можно ли любить более чем одного человека?


Человек может любить целый мир. Он должен любить весь мир. Любовь не должна быть каким-либо способом обладания. Она не должна быть исключающей, она должна быть включающей. Только когда любовь является включающей, вы узнаете, что она такое. Когда любовь является исключающей, исключительно к одному, вы сужаете её так сильно, что можете убить её. Вы разрушаете её бесконечность. Вы пытаетесь положить целое небо в слишком маленькое пространство; маленькое пространство не может содержать его.

Человек должен любить. Любовь не должна быть просто отношением, она должна быть состоянием существования. И всякий раз, когда вы любите одного, через этого одного вы любите всех. И если любовь действительно случится с вами, вы внезапно обнаружите, что вы начали любить деревья, и птиц, и небо, и людей. Когда вы влюбились в одного мужчину или одну женщину, что же собственно произошло? Когда вы влюбились в одну женщину, вы влюбились во всех женщин. Одна женщина является только представительницей, одна женщина является только образцом всех женщин, существовавших в мире, существующих в мире, и тех, которые будут существовать в мире. Эта одна женщина – дверь в мир женщин. Но женщина – это не только женщина, она также и человеческое существо. Так что вы влюбились во все человеческие существа. И женщина – это не только человеческое существо, она также и существо вообще. Так что вы влюбились во все существа. Когда вы влюбились, вы с удивлением обнаруживаете, что ваша любовная энергия распространяется на всё. Это истинная любовь.

Любовь, как обладание, – это не истинная любовь. Она такая маленькая, она удушает себя, она удушает также и другого. Но так и было до сих пор: любовь никогда не была включающей. Вас учили исключающей любви.

Ваша мать говорит: «Люби меня, я твоя мать». Ваш отец говорит: «Люби меня, я твой отец». И не только это, иногда ваши отец и мать, – очевидно в шутку, но глубоко внутри без шуток, – спрашивают вас, кого вы любите больше: «Меня или маму? Кого ты любишь больше, меня или папу?»

Тем самым вы ставите перед ребёнком неправильный вопрос. Включить в вопрос слово «больше» – глупо. Любовь или есть, или её нет; вопрос о том, больше её или меньше, неправомерен. Вы учите ребёнка неправильной арифметике. И мать старается быть обладателем. И каждый старается быть обладателем: «Люби меня, не люби никого больше». В прошлом, фактически, индивидуум, который не мог сохранить взаимно однозначные связи, рассматривался как невротик. На самом же деле, индивидуум, склонный к исключительным отношениям, является незрелым. Быть влюблённым только в одного человека – это быть задержанным на инфантильной стадии фиксации на родителях. Следует быть свободным для многих увлечений, многих связей, любви ко многим.

Но это кажется опасным. Это опасно только потому, что идёт против ваших привычек. А кто создаёт эти привычки? Есть тонкая логика в этих привычках. Человек жил в условиях экономики дефицита: пищи не было достаточно для всех, домов не было достаточно для всех, одежды не было достаточно для всех. На протяжении веков человек жил в условиях экономики дефицита. Дефицит во всём – отсюда и пришла идея, что в любви тоже дефицит. Если вы любите двух человек, то, естественно, оба получают половину и половину. Если вы любите троих, то происходит деление на большее число. Если вы любите тысячи человек, то любовь распределяется таким тонким слоем, что вы почти никого не любите.

Относительно любви это неверно. Любовь неисчерпаема, здесь нет вопроса о дефиците. И вы удивитесь, что даже такие люди, как Зигмунд Фрейд, думали, что в любви может быть дефицит. Фрейд против любви к своему ближнему или незнакомцу. Он очень сильно против высказывания Христа: «Возлюбите ближнего своего». И его аргумент в простой экономии любви, – если любовь распределяется, то она распределяется тонким слоем. Фрейд писал: «Любить ближнего – это непсихологично». Он также писал: «Такая ненормальная инфляция любви может только снизить её ценность». И в истинно еврейской и капиталистической манере Фрейд предположил наличие экономики дефицита в психике: есть так много либидо, так много любви носится вокруг, что надо быть осторожным, когда вкладываешь её. Это предельная чепуха. Это абсолютно неправильно.

Вы не только имеете много либидо, вы имеете неограниченное количество либидо. И вы страдаете, поскольку эта идея была вложена в ваши головы. Вот почему ни один любовник не кажется удовлетворённым, это невозможно, потому что любовь – это так много, что отдача её только одному человеку никогда не удовлетворит вас. Вы будете чувствовать себя неудовлетворёнными. Вы можете одарить весь мир. А то, что не отдано, остаётся, а любая энергия, оставшаяся внутри вас невыраженной, становится деструктивной, превращается во врага.

Пусть любовь течёт. Вы колодец любви. Пусть люди вытягивают из вас столько любви, сколько они могут вытянуть, в вас войдёт свежая вода. Вы соединены с бесконечным океаном.

Когда человек осознает это явление, – что любовь неисчерпаема, что нет дефицита, – ревность исчезнет. Ревность – это часть экономики дефицита.

Ваша жена боится, что увидит, как вы смеётесь с какой-то другой женщиной; теперь она полагает, что вы не будете смеяться с ней, – так много смеха истрачено. Есть лишь определённое количество либидо, определённое количество смеха. Вы улыбались, столько улыбок потрачено зря, – теперь с ней вы не будете улыбаться. Всё это предельная глупость. На самом деле, если ваш муж улыбался с другими людьми, более вероятно, что он будет улыбаться и с вами, поскольку он попрактиковался в улыбке. Если он остаётся замкнутым для любого другого человека, с которым он сталкивается, кроме вас, он практикуется в замкнутости и, поэтому, он замкнут, когда приходит к вам. Это становится привычкой, неулыбчивость становится привычкой. Если он не может любить кого-нибудь ещё, кроме вас, то целый день он старается быть нелюбящим, запомните это. Он идёт в офис, он не любит свои коллег. Он идёт со своими друзьями, он не любит своих друзей. Он идёт в клуб, он не любит людей из клуба. Он практикуется в нелюбви. Затем он приходит домой, полный этой практики, этой культивированной нелюбви, и он смотрит на вас. Как он может любить вас? Он забыл, что означает любовь, он продолжает не любить по привычке. Мало-помалу привычка становится второй натурой.

Вы видите, что люди такие нелюбящие: причина этого в том, что они все решили, что любовь в дефиците; её нельзя всё время раздавать всем и каждому, Но я говорю вам из своего опыта: я давал любовь миллионам людей, и чем больше я давал, тем больше я её имел.

Запомните также следующее: любовь необязательно всегда означает сексуальность, любовь необязательно всегда означает чувственность. Любовь многомерна. Это многогранное явление. Вы можете любить музыку, вы можете любить поэзию. Но знаете ли вы, что случается и так: если ваша жена находит, что вы слишком влюблены в музыку, то она начинает ревновать вас к музыке? Она может сломать вашу гитару, она может выбросить её; гитара представляется соперницей. Когда вы берёте гитару, вы касаетесь её, как если бы она была вашей возлюбленной. И, естественно, когда вы любите музыку и свою гитару, то гитара становится не просто инструментом. Она не просто механическая, она приобретает лицо, она имеет жизнь. Вы смотрите на неё глазами, полными любви, вы касаетесь её руками, полными любви. Вы держите вашу гитару близко к сердцу. Она живая! Любовь всё делает живым; всё, чего она касается, она делает живым. Нелюбовь всё делает мёртвым; всё, чего она касается, она делает мёртвым.

Если вы живёте в нелюбви, вы живёте в мёртвом мире. Если вы живёте в любви, вы живёте в живом мире.

Но жена будет чувствовать ревность. Вы не заботитесь о своей жене, – будет думать она, – так любовно, как о своей гитаре. Вы никогда не играли так любовно на теле своей жены, как играете на своей гитаре; она ведь тоже несёт в себе музыку. И теперь она начинает ревновать. Она думает: «Эта гитара – соперница. Эта гитара должна уйти».

Если вы читаете прекрасную книгу и погружены в неё, а жена шумно требует внимания к себе, она выбросит вашу книгу. Она скажет: «Это уже слишком! Я здесь, а ты читаешь?» Даже любовь к книге может возбудить ревность. Если жена художник, то муж чувствует ревность; он приходит домой и видит свою жену рисующей.

Но явление в целом зависит от одной идеи – очень неправильно укоренившейся, глубоко укоренившейся, но абсолютно неправильной идеи, – что любовь находится в дефиците. Берегите, берегите её только для тех, кого любите, потому что её у вас так немного.

У вас её не так немного. У вас столько любви, сколько вы можете дать. Давая, вы имеете её. Вы не можете накопить любовь. Тот, кто копит любовь, не будет иметь ничего. Тот, кто накапливает, обнаружит, что у него нет любви. Если любовь стараются запасти впрок, она умирает. Она живёт только тогда, когда её раздают, она живёт в сообществе. Она живёт, когда движется от одного человека к другому, тогда она собирает всё больше и больше энергии. И чем больше её течёт от вас, тем более способными становитесь вы проводить её течение. Вы становитесь всё большим и большим каналом для Бога, текущего в мир.


Вы спрашиваете: «Можно ли любить более чем одного человека?»


Запомните, если вы любите только одного человека, то вы не так далеки от того, чтобы стать монахом, – так что один человек должен быть отброшен. Шаг, один шаг, и владелец дома становится монахом. И когда вы имеете не так много любви, зачем отдавать её даже одному человеку? Почему бы не сохранить её для себя? Логика та же самая. Если вы идёте к логическому выводу, то монах представляется правильным человеком. Зачем заботиться о жене, или о друге, или о муже? Зачем? Почему бы не пойти на гору Атос в католический монастырь, или в индуистский монастырь, и исчезнуть за горой и хранить любовь для себя? Но как вы думаете, есть ли у монаха какая-нибудь любовь?

Почему в религиях вырастает эта идея: что вы должны исчезнуть из мира? По той же концепции дефицита: если вы отдаёте любовь миру, людям, как вы будете давать её Богу? Та же идея: если вы даёте её своей жене, то как вы будете давать её вашему Богу? Поэтому исчезни из мира. Не давай её своей жене, не давай её своим детям, в противном случае её будет у тебя так немного. Собирай всю свою любовь и беги в монастырь и отдай её всю Богу.

Это глупо. Вы не будете способны отдать, поскольку единственный способ отдать её Богу – это отдать её миру. Бог прячется здесь. Бог не живёт спрятанным там, в монастыре. Он распределён по всему существованию, в скалах, в реках, в горах. Отдавайте! Учитесь отдавать, и в вас откроется так много новых источников.

Я согласен с Анатолем Франсом, который сказал: «Из всех извращений целомудрие самое странное». Целомудрие – это род скупости: не дать любовь никому. И когда у вас есть всё, люди думают, что вы целомудренный; а вы таковым не являетесь. Вы просто отравленный.

Целомудрие вырастает из любви, от отдачи любви. Целомудренный человек – это тот, кто всё время истекает любовью без всяких условий. Целомудренный человек – это тот, чья любовь не является более связью, но состоянием его существования. Даже когда спит, он вибрирует от любви. Вся его жизнь, всё в его жизни наполнено любовью. Он переполнен любовью. Этот человек целомудренный. Бесконечность любви приносит целомудрие.

Но старая концепция заключается в том, что если вы запрещаете всякое движение любви из своего сердца, то вы становитесь целомудренным. Вы не будете целомудренным, вы будете просто мёртвым. Вы будете просто невротиком, вы будете извращенцем.


Последний вопрос:


Бхагаван, меня путает до смерти, когда вы говорите об отборе правильных людей.


Шила, в этом и есть цель, – напутать вас до смерти.

Говоря по правде, для меня все люди правильные. Я никогда не встречался с неправильным человеком. У меня нет никаких суждений. Как я могу решить, кто правильный, а кто неправильный? Кто я, чтобы решать, кто правильный, а кто неправильный? У меня сознание без каких-либо суждений. Так что, когда я говорю о выборе правильных людей, это как раз для того, чтобы напугать вас. Это инструмент.

Это поможет сделать вас более бдительными.

Я пугал вас много раз, потому что это единственный способ помочь вам стать более сознательными. Только от страха вы становитесь немного менее спящими. Когда я просто положу обнажённый меч на вашу грудь, тогда вы откроете глаза и скажете: «В чём дело?» Иначе вы крепко спите и похрапываете.

И Шила – одна из самых спящих. Даже здесь она продолжает спать. Одно только хорошо в ней: она не храпит, а храпеть нехорошо – это не даёт другим людям спать!

6. Иисус Христос, я промахнулся!

7 марта 1978 г.

Первый вопрос:


На самом деле нет никакого эго, нет никакого «я», нет никакого атмана. Вы говорите, что вы не человек, но присутствие, что вы зеркало. Когда снаружи облачно, вы облачны. Вы отражаете всё.

Вы говорите также, что каждый уникален. Как уникальность может быть найдена в зеркале? Уникальность предполагает отдельность, индивидуальность. Просветление – это гармония, согласие, объединение. Я знаю, что уникальность должна быть таковой и в просветлении, потому что я не могу представить Христа или Будду, ведущими свой ашрам точно так же, как это делаете вы, будь они живы и все вы трое занимались бы этим делом. Зная это, я всё ещё не могу донять этот парадокс. Он глубоко озадачивает меня. Пожалуйста, прокомментируйте.


Шарда, если вы хотите остаться уникальным, избегайте просветления.

Каждый уникален, но не Будда, не Христос, не Кришна, не я. Для того, чтобы быть уникальным, вы прежде всего должны быть. Будда – это один из тех, кто исчез. Будда – это один из тех, кого больше нет здесь; как он может быть уникальным? Это невозможно.

Просветление является одним и тем же, у него один и тот же вкус. Всякий раз, когда оно случается, – это та же самая истина. В просветлении нет уникальности; оно не может иметь её, оно не может себе позволить её. Болезнь может быть уникальной, здоровье нет. Здоровье – это просто здоровье. Вы можете иметь своё собственное конкретное заболевание, своё собственное течение болезни; другой может иметь своё течение. В мире есть миллионы болезней, – можно выбирать, – но здоровье просто одно. В мире нет миллиона здоровий. В тот момент, когда вы начинаете отбрасывать свои болезни, вы начинаете отбрасывать и вашу уникальность. Действительно здоровый человек не имеет уникальности в своём здоровье. Как он может иметь её? Он здоров.

Одна книга отличается от другой, – поскольку там что-то написано, написанное создаёт различие, – но два пустых, чистых листа бумаги не различимы никаким образом. Один дом отличается от другого дома: они имеют объём, форму, название, архитектуру, но два пустых пространства не могут быть уникальными никаким образом. Они будут в точности одно и то же. Два нуля – это просто нули и ничего больше.

Будда – это ноль. Его нет здесь. Его несуществование здесь – это его состояние Будды. Если вы поймёте это, парадокс исчезнет. Парадокс возникает потому, что вы всё время думаете в тех же терминах, в каких вы думаете о самом себе. Я говорю снова и снова, что вы уникальны. Вас никогда не было раньше. Не было ни единого человека, подобного вам: вы так больны, что вы можете быть только уникальным. Никогда не будет человека, подобного вам. Отпечаток вашего большого пальца точно ваш.

Но я не говорю этого о Будде, я говорю это о вас. Все сумасшедшие люди уникальны. Когда они становятся нормальными, уникальность исчезает. Сама идея быть уникальным – это часть ненормальности. Это штучки эго.


Вы говорите: «На самом деле нет никакого эго, нет никакого „я“, нет никакого атмана».


Это так.


«Вы говорите, что вы не человек, но присутствие, что вы зеркало. Когда снаружи облачно, вы облачны».


Вы должны понять одну вещь: я не облачён, когда облачно снаружи. Облака только отражаются. Зеркало ни облачно, ни необлачно. Зеркало просто отражает, оно никогда не меняется. Когда зеркало отражает облака, вы что думаете, зеркало меняется? Зеркало остаётся тем же самым. Зеркало – это не что иное, как отражение: оно только отражает, только подбирает всё, что падает на него. Это не добавляет ничего к нему, ничего не стирает из него. Вот что следует сказать об этом.


«Вы говорите также, что каждый уникален».


Каждый за исключением будд. Они не засчитываются в «каждый», поскольку они больше не «каждый», они – всё. Теперь они часть всеобщности. У них нет этой идеи отделения.


«Уникальность предполагает отдельность», это действительно так; «Уникальность предполагает индивидуальность», конечно; «Просветление – это гармония, согласие, объединение».


Итак, в объединении не может быть уникальности. Это очень обыкновенно: это всегда так, это всегда будет так. Вот почему те, кто ищет просветления, не могут продолжать штучки эго. Искать просветления – это совершать самоубийство, если в это дело вовлечено эго. И индивидуальность, и атман, и личность и всё такое – это не что иное, как другие имена для эго, красивые имена. Эго выглядит немного безобразно, а когда вы называете его «я», это выглядит немного лучше, а когда вы называете его атман, это становится совсем святым, но это всё одно и то же, та же сущность.

Просветление – это исчезновение эго, индивидуальности, отдельности. Когда Ганг впадает в океан, – какую уникальность он может иметь? Он был уникален, он имел свою собственную форму, свой собственный цвет, свою собственную силу. Он отличался от любой другой реки. Но когда он впадает в океан, какую уникальность он может иметь тогда? Все другие реки впадают, – Амазонка и Темза, – и все они исчезают в океане, и все они становятся солёными. Так и просветление... река исчезает в океане.


«Я знаю, что уникальность должна быть таковой и в просветлении...»


Нет, Шарда. Сама идея уникальности – это часть патологии человеческого ума. Просветление предельно обыкновенно. В этом его экстраординарность. В этой жизни всё особо, конкретно, уникально, за исключением просветления. В этом его уникальность, если вы хотите использовать слово «уникальный». Но его уникальность лежит в сравнении со всеми другими вещами в мире. Не то, чтобы вы могли сравнивать двух будд; это сравнение невозможно. Когда река впала в океан, нет возможности для какого-либо сравнения. Реки нет больше, есть только океан.


Вы говорите: «Я знаю, что уникальность должна быть таковой и в просветлении...»


Это не так. Я исчез и я говорю вам, что это не так. Вы всё ещё воображаете. Ваше эго всё ещё думает в терминах отдельности, индивидуальности, особенности. Ваше эго думает: «Когда я стану просветлённым, это будет уникальный опыт». Ничего подобного! Этот опыт тот же самый. Всякий раз, когда река исчезает в океане, происходит одно и то же.


«...потому что я не могу представить Христа или Буму, ведущими свой ашрам точно так же, как это делаете вы, будь они живы и все вы трое занимались бы этим делом».


Это верно. Будда не может вести ашрам тем же способом, что я. Я не могу делать вещи тем способом, который использовал Будда, это верно, – но это в действительности не имеет ничего общего с просветлением. Вы должны будете понять процесс.

Когда вы станете просветлённым, вы поймёте единство всего, но ваш механизм останется с вами. Вы больше не идентифицируетесь с механизмом, вы больше не идентифицируетесь со своим умом, со своим телом. Вы знаете, что вышли в запредельное, но тело здесь, ум здесь. Вы как раз осознали тот факт, что вы – это не ваше тело-ум, что вы – это всеобщность. Теперь, если вы хотите выразить это переживание, вы должны будете использовать тот же ум, то же тело, которые вы использовали до просветления. У вас нет других инструментов для использования, отсюда уникальность.

Христос использовал свой ум. Конечно, когда он хотел говорить, он говорил по-арамейски. Он не мог говорить на санскрите. Когда Будда говорил, он говорил на языке пали. Он не мог говорить по-арамейски. Я не могу говорить по-арамейски. Почему Иисус говорил по-арамейски? Это тот язык, который он выучил, когда не был просветлённым, и это единственный язык, доступный для него. Это был единственный язык, который нёс его биокомпьютер. Этот биокомпьютер готов, жужжит, готов к применению. И вот просветление случилось. Он увидел реальность, он стал реальностью, он хочет выразить это: выражение уникально.

Иисус, Будда. Кришна не уникальны в своём переживании, но в своём выражении они уникальны. Выражение – оно из этого мира: оно переводит иную реальность в эту реальность. Тогда всё начинает изменяться.

Когда говорит Кабир, он говорит, как бедный ткач. Он был бедным ткачом; может ли он говорить как Будда? Будда был сыном короля, хорошо образованным, культурным, изощрённым в делах королевского двора, его учили лучшие преподаватели страны, он жил жизнью аристократа. Когда он говорил, он говорил так, как говорит аристократия. Когда говорит Иисус, он говорит как сын плотника. Он должен был выполнять поручения отца, он должен был доставать дерево для мастерской отца, он должен был помогать своему отцу. Он знал язык плотников.

Это не случайно, что Иисус привлекал беднейших. Все его двенадцать апостолов вышли из простых семей. Кто-то был рыбаком, кто-то крестьянином, кто-то ткачом – люди вроде этого. Когда Будда привлекал людей, они не были плотниками и ткачами, нет. Он привлекал аристократию – принцев, образованных людей, учёных, браминов, – сливки. Естественно, он говорил также и с людьми другого рода, поскольку он привлекал и других людей. Когда он отрёкся от мира, то, естественно, первая молва прошла по его кругу, и многие люди из королевских семей последовали за ним. Самый внутренний круг его учеников всегда оставался аристократическим. Сарипутра, Модгалаяма, Махакашьяпа, – все они вышли из самых образованных, культурных браминских семей.

Ученики Иисуса бедны. Он говорит на их языке, он знает только этот язык. И также не случайно, что Иисус всё ещё привлекает бедных людей в мире, а Будда всё ещё привлекает богатых людей в мире. Америка поворачивается к буддизму. Почему? Америка стала богатой: дзэн имеет привлекательность. На Востоке происходит обратный процесс: всё больше и больше людей становятся христианами, больше и больше людей становятся христианами.

Если вы попытаетесь проанализировать весь процесс, вы удивитесь: коммунизм и социализм и все виды социальной революции – это побочные продукты христианства. Ничего подобного коммунизму не случалось в долгой традиции буддизма. И не могло случиться. Эта традиция аристократична, весь её образ аристократичен. Она не может видеть вещи со стороны угнетённых. Маркс может быть против христианства, но в основном он христианин, результат воздействия христианства. Он не мог родиться в Индии, это невозможно. Он мог родиться только в христианском мире.

В этом уникальность: выражение уникально. Если вы были поэтом и стали просветлённым, конечно, вы будете петь песню – Песню Махамудры, Песню Нирваны. Но если вы никогда не были поэтом и стали просветлённым, то для вас невозможно будет петь песню. Если вы были художником, вы можете писать. Учителя дзэна рисовали красивые вещи; это их способ выражения. Если вы были танцором, вы будете танцевать ваше просветление. Вы найдёте что-нибудь ещё для выражения его. Это зависит от вас. Выражение зависит от вас, от того, кем вы были до просветления, поскольку весь ваш механизм будет готов выразить это, – и это единственный механизм, который вы можете иметь.

Я отличен в моём выражении. Способ, которым я делаю вещи, – это мой способ, но это не означает, что моё просветление каким-либо образом отличается от просветления Христа, или Кришны, или Будды. Оно такое же. Тогда парадокса нет.

Парадокс возникает в вашем уме. Ваш ум ещё жадно ищет уникальности, и есть определённый страх: как просветление может быть уникальным? Этого не может быть.


Второй вопрос:


Пожалуйста, скажите больше о том, что такое изобретение, открытие, создание. Какая между ними связь? И иногда вы говорите, что всё уже присутствует в существовании, а иногда вы также говорите, что всё должно быть создано: душа должна быть создана, смысл жизни – даже Бог. Разве создание и открытие – одно и то же?


Они не одно и то же, они подобны. Они имеют что-то вроде общей нити, бегущей сквозь них, но они различны. Эти три вещи различны: изобретение, открытие, создание.

Изобретение – это воображение, чувство, сердце. Изобретение создаёт искусство в мире. Если бы Пикассо не изобрёл своих картин, они не существовали бы вообще. И никто другой не мог сделать этого. Только он мог сделать это, только он был способен сделать их. Они являются изобретениями: они никогда не существовали раньше. Они не являются открытиями. Он не открыл их, их не было здесь, чтобы их можно было открыть или обнаружить. Они были несуществующими. Но это ещё и не создание; это просто воображение. Эти картины просто говорят что-то о снах Пикассо, – ничего более. Они не стали реальностью, они никогда не станут реальностью. Они станут фактически существующими, но никогда не реальными. Картина может быть несуществующей, когда она только в вашем воображении. А когда она ложится на холст, она становится фактически существующей, но никогда не реальной. Она не имеет реальности. Она не имеет реальности, как вода, Н2О. Она не имеет реальности, как солнечный свет. Она не является частью реального мира; она где-то между реальным и нереальным. Она фактически существует. Это фантазия, изобретённая вещь. За ней нет никакого фундаментального закона. За ней нет Бога: вот что я имел в виду, когда говорил, что она нереальна. За ней только человеческая изобретательность, новаторство. Всё искусство – это изобретение.

Изобретение направлено внутрь себя: вы должны поискать ваши внутренние мечты и затем спроецировать эти места наружу. Это может быть поэзия, это может быть живопись, это может быть музыка, – что угодно. И только человек является изобретающим животным в мире. Это прерогатива человека, его предназначение, его величие.

Общество культурно, если оно артистично. Это показывает, что человечество начало функционировать, что человек идёт дальше животного. Животное живёт только в реальном; оно не знает ничего о фактически существующем, поскольку оно ничего не знает о воображении. Человек создаёт мир фактически существующего. Он выглядит почти как реальный. Вот почему художники так эгоистичны: они изобретатели, – они сделали что-то, они создали что-то. Но запомните, есть различие между созданием и изобретением.

Вторая вещь – это открытие, обнаружение. Наука открывает, искусство изобретает. Искусство актуализирует фантазии, наука просто открывает то, что есть. Она не вмешивается в это, она не проецирует. Вся научная методология предполагает, что следует держаться поодаль, отстранённо, индифферентно. Вы не должны вмешиваться. Вы должны только отчитываться в том, что есть. Вам не следует входить в это, вам не следует раскрашивать это каким-либо образом. В искусстве – прямо противоположный случай: вам не следует отчитываться в том, что есть. Если художник просто отчитывается в том, что есть, то он не художник, а просто фотокамера. Тогда вещь, которую он производит, – фотография, а не картина. Это может быть сделано машиной. Где здесь изобретение?

Так что современное искусство право, когда оно говорит, что в прошлом не было так уж много искусства, поскольку оно в большей или меньшей степени отчитывалось. Художник делал работу фотокамеры. С приходом фотокамеры художник вынужден делать настоящее искусство. Он должен изобретать, он не может просто продолжать отчитываться. Это может быть сделано лучше, более умело, более правдиво механизмом, машиной, технологией. Куда же тогда пойти художнику? Он расцвечивает реальность Если он просто отчитывается, что цветы растут на деревьях, то это фотография. Если он изобретает цветы, если он исправляет цветы, если он даёт цветам новое качество, которое ранее не существовало, но произведено им, если реальный цветок действует только как экран, и он проецирует на этот цветок все свои фантазии, – вот тогда он художник.

Видели ли вы картины Ван Гога? Деревья поднимаются так высоко, что почти достают до звёзд. Вы не видели, чтобы деревья поднимались так высоко. Никакое дерево не может достать до звёзд.

Кто-то спросил Ван Гога: «Почему эти деревья поднимаются так высоко? Это неверно». Он сказал: «Нет! Я видел деревья, достающие до звёзд. Когда я вижу дерево, я вижу желание земли встретиться со звёздами. Каждое дерево – это желание земли иметь встречу, любовную встречу с небом. Вот почему деревья тянутся вверх, вверх, вверх. Деревья – это сильные желания земли иметь встречу, заняться любовью с небом. Они на пути; я просто изобразил конечное состояние. Я видел конечное состояние, где все движется, дотягивается. Моя картина – это картина, где вся земля пытается дотянуться. Я могу видеть вперёд, я могу предсказывать».

Это не реально, это изобретение, – красивое само по себе. И человек многое потерял бы, если бы изобретательные люди исчезли. Они придают жизни больше вкуса. Они делают жизнь более весёлой. Они делают жизнь достойной для того, чтобы её прожить.

Наука открывает. Искусство женственно, наука мужественна. Художник просто ожидает в своей пассивности; он мечтает, желает, страстно стремится, и из этого мечтания, желания, ожидания изобретается нечто. Учёный проникает в реальность. Он почти насильник. Он идёт и раскрывает. Он сбрасывает все одежды прочь, он обнажает реальность, он насильно обнажает её.

Изобретение, изобретательство идёт от чувства. Открытие идёт от мысли, от ума. Изобретение идёт через сердце, открытие – через голову.

Тогда, что же такое создание? Создание лежит дальше обоих. Когда человек не идентифицируется больше головой или сердцем, он становится мистиком. Мистик создаёт, поэт изобретает, учёный открывает.

Мистик создаёт. Он больше не экстраверт, он больше не интроверт. Он больше не мужчина, он больше не женщина; он вышел за пределы всех дуальностей. Он растворил себя в Боге; Бог – это созидательная энергия. Он больше не действует отдельно, он стал частью созидательной энергии; он стал Богом. В этом смысл того, что мы говорим, что Иисус является Богом или Будда является Богом – они больше не отделены.

Живописец отделён, поэт отделён, физик отделён, химик отделён, но мистик вместе с целым. Он растворил себя в созидательности этого существования. Тогда из него рождается что-то созидательное – из него рождается реальность. Вот что я имею в виду, когда говорю: «Создайте Бога, создайте душу». Будда создал просветление, Иисус создал Бога, Маха-вира создал мокшу. Названия различны. Но они растворили себя в целом, и из этого растворения приходит создание.

Искусство – это изобретение, наука – это открытие, религия – это создание.

Чтобы создавать, вы должны будете исчезнуть. Только в том случае, если вы исчезнете, возможно создание. Вы должны будете прокладывать путь Богу. Если вы здесь не для того, чтобы делать что-нибудь, быть чем-нибудь, то вы становитесь пустым бамбуком, флейтой... и песня начинает нисходить через вас.


Третий вопрос:


Почему духовное переживание часто называется видением? В чём разница между зрением и видением? Раньше вы говорили о том, что такое «слышать». Расскажите, пожалуйста, что означает «видеть».


Слепой человек смотрит на солнце. Солнце присутствует, но слепой не может видеть, потому что не имеет зрения, не имеет глаз. Если он достигнет возможности зрения, он будет иметь видение солнца. Зрение должно случиться внутри, а видение будет снаружи.

Вы должны искать глаза, вы должны стать провидцем. Вы должны отбросить свою слепоту. Вы должны отбросить все роды буферов, закрывающих ваши глаза. Вы должны стать открытыми: в этом смысл достижения зрения, или внутреннего зрения. Внутреннее зрение много лучше, поскольку оно делает упор на «внутреннем». Зрение происходит внутри, – в этом смысл внутреннего зрения. Вы открыты, вы слышите, вы видите, вы способны воспринимать, и тогда всё, что уже представлено здесь, – изначальный звук омкар, небесная музыка, окружающая вас... вы ещё не слышали её, потому что вы не имеете ушей, чтобы слышать, вы не имеете такого чувствительного уха. Вы можете слышать только шумы, вы не можете слышать музыку. Если вы тренируете, если вы культивируете ухо, то медленно, медленно ваше ухо становится более и более медитирующим, тихим, восприимчивым, пассивным. Это приводит к состоянию, которое даосисты называют ву-вей, недеяние – только предельное безмолвие без шевеления самого себя, – поскольку, если вы имеете какое-нибудь шевеление самого себя, вы упустите то, что есть там. Когда ваши глаза пусты, вы имеете внутреннее зрение. Глаза, полные мыслей, предубеждений, концепций, верований, не могут видеть. Они продолжают видеть то, во что они верят, они не видят то, что есть. Поэтому вы должны предельно обнажить себя от всех верований, – христианства, индуизма, мусульманства, – вы должны отбросить все виды философии. Когда ваши глаза предельно обнажены, – вы не имеете внутри себя никаких верований, вы не знаете, что есть что, вы просто не знаете ничего; вы знаете только то, что вы не знаете, что вы невинны, – в этой невинности вы имеете внутреннее зрение. И тогда всё, что вы увидите через это внутреннее зрение, называется видением.

Оно называется видением, чтобы показать различие со сновидениями. Видение – это реальное явление. Сновидение выглядит так, как будто оно реально, но, в действительности, оно не реально. Сновидение проецируется вами, видение – это часть реальности. В сновидении вы работали над реальностью; в видении реальность работает над вами. В сновидении вы активны, вы делаете что-то – проецируете. В видении вы ву-вей, неактивны, пассивны. Вы позволяете реальности работать над вами. В сновидении вы великий делатель; сновидение – это ваше дело. В видении вы неделатель, воспринимающий конец, утроба, открытый, ожидающий, готовый к приёму, приветствующий. Вы в своего рода состоянии «полного приятия, всеприятия». И когда вы в состоянии «всеприятия», реальность случается вам, потому что вы не препятствуете ей. Она постоянно пытается случиться вам, но вы продолжаете препятствовать ей.

Бог приходит к вам миллионами путей. Но вы имеете определённую идею Бога, а Бог не обязан соответствовать этой идее. Он ходит своими собственными путями, а вы всё время ожидаете его согласно своим верованиям. Поэтому вы всё время упускаете его.

Например, христиане всё время будут упускать Христа, поскольку они ожидают того же самого Христа. Нельзя сказать, чтобы Христос не случался в мире, – он случался в Кабире, он случался в Мухаммеде, он случался в Нанаке, он случался во многих людях. Но христиане ожидают того же самого Христа, о котором у них уже есть некоторые представления. Они ожидают второго пришествия Христа. Этого не случится никогда. Они ожидают напрасно. Христос приходит всё время, но никогда не приходит снова тем же путём. Потому что для Христа прийти тем же путём означает, что всё существование должно быть в той же самой ситуации, – а этого не произойдёт никогда. Только подумайте... в точности та же самая ситуация: каждый камень на том же месте, где был, и каждый человек в том же облике, что был. Как это возможно? Понтий Пилат более не прокуратор Иудеи, он не пишет более законов. Тот мир евреев, тот мифологический мир их сновидений более не существует. Всё изменилось.

Я слышал...


В школе учитель сказал своим маленьким ученикам нарисовать что-нибудь по мотивам Библии. Было много картинок, но одна из них была очень странная. Один маленький мальчик нарисовал аэроплан. Он любил аэропланы. И всё было ясно, – позади было три фигуры, а спереди в кабине, был пилот.

Учитель спросил: «Кто эти три человека?» Он сказал: «Это Бог, отец. Это Иисус, сын. А этот довольно неуклюжий парень, – кто он? – это Дух Святой». И учитель спросил: «Тогда кто же этот четвёртый?» И он сказа: «Кто же ещё? Понтий, Пилот».


Мир изменился. Сейчас Понтий Пилат может быть только пилотом.

Тот мифологический мир, – а все общества живут в мифологии, – создаёт определённую поэзию вокруг них, определённое сновидение вокруг них. Они изобретают. Евреи были избранным народом; теперь они более не являются таковым. Даже евреи устали теперь оставаться избранным народом.

Я слышал...


Один старый еврей молился и сказал Богу: «Правда ли это, Господь, что мы твой избранный народ?»

И Бог пророкотал с небес: «Да! Вы мой избранный народ!»

И старый еврей сказал: «Господь, не пора ли тебе выбрать кого-нибудь ещё? Мы много страдали».


Сейчас даже евреи не желают быть избранным народом. Они страдали из-за того, что они имели это глупое понятие избранного народа. Эта эгоистическая идея была направлена против каждого, и каждый старался поставить их на место. Их избивали, убивали, насиловали, и за всем этим единственная идея: «Мы избранный народ».

Сейчас мир полностью изменился. Христос не может прийти тем же путём, которым он пришёл в то время. Он может прийти тем путём только в том случае, если мир снова повторит в точности ту же самую ситуацию, а это невозможно. Мир никогда не станет тем же самым. Это поток, всё находится в движении. А христиане продолжают ждать Христа, индуисты ожидают Кришну. В течение пяти тысяч лет они ждут, потому что Кришна сказал: «Когда будет волнение, и тёмная ночь, и религия будет искореняться, и будет безбожие в мире, и когда мои люди будут угнетены и будут в нищете, я приду. Я обещаю». И они ждут. Сейчас какая ещё нищета нужна Индии, чтобы он пришёл? Как вы думаете, может ли быть страна более бедная, чем Индия? Если он не может прийти сейчас, то нет надежды, поскольку большей нищеты не бывает. Но он не приходит, а индуисты продолжают ждать и продолжают смотреть на небо.

Он уже приходил, но Бог не может прийти согласно вашим верованиям. Вы должны быть в состоянии восприимчивости. Вы должны отбросить все верования; тогда, внезапно – видение! Когда внутреннее зрение готово, приходит видение. Видение – это не сновидение, это реальность, это так.

Христиане видят сновидения. Индуисты видят сновидения. Они сновидцы различных родов. Они продолжают видеть сны о том, что вещи снова станут теми же самыми. Они продолжают видеть сны о прошлом. Они снова и снова продолжают проецировать прошлое в свои умы. Они продолжают играть в ту же игру, в которую они научились очень хорошо играть, и они не видят, что реальность изменилась и их игра просто абсурдна.

Видение – это не ваше сновидение. Видение – это когда все сновидения исчезли и у вас нет спящего ума; тогда то. что случается, и есть видение. Но для этого необходимо внутреннее зрение. Вы должны выучиться, как смотреть, и вы должны выучиться, как быть, и вы должны выучиться, как слушать, и вы должны выучиться, как касаться. Вы должны выучиться, как ощущать запах, как ощущать вкус. И тогда вы будете удивлены, – через все органы чувств придёт Бог.

Будьте более чувствительны, – поменьше верований, поменьше головы и больше чувствительности. Будьте более чувствительны, более живы в своих чувствах, и тогда однажды, внезапно, вы увидите: это не просто свет, приходящий к вам, это Бог в форме света; и не дерево, стоящее там перед вами, но Бог; не женщина, в которую вы влюблены, но Бог; не мужчина, но Бог. Когда внутреннее зрение становится ясным, неомраченным, внезапно вы начинаете видеть, что Бог есть везде, поскольку всё – это Бог.

Один человек однажды взял цветок и, не говоря ни слова, держал его перед людьми, сидевшими вкруг него. Каждый человек по очереди смотрел на цветок и затем объяснял его смысл, его значение, и всё, что он символизировал. Последний человек, однако, глядя на цветок, не сказал ничего, только улыбнулся. Человек в центре тогда тоже улыбнулся и без слов передал цветок ему. Говорят, что в этом истоки дзэна.

То, что человек в центре был Буддой, не имеет значения. Дзэн – это то, что случается, когда любой человек, где бы то ни было, когда бы то ни было, видит. То же и суфизм: это новый способ видения внутри реальности. То же и тантра, то же и йога, – различные имена одного и того же явления: способности смотреть внутрь реальности.

Но вы так наполнены объяснениями.

Я держу цветок в моей руке, как раз перед вами, но вы не видите цветок, потому что вы так наполнены объяснениями, так наполнены философствованием, так наполнены вопросами и ответами.

Это «рождение дзэна» – один из самых красивых анекдотов во всей истории религии...

«Каждый человек по очереди смотрел на цветок и затем объяснял его смысл...»

Цветок не нуждается в объяснениях. Цветок сам по себе своё собственное объяснение. Как вы можете сказать, что такое роза? Роза есть роза, есть роза! Как вы можете сказать, что это такое? И всё, что вы ни скажете, будет неправильным, потому что, говоря, что роза – «это», вы идентифицируете розу с чем-то ещё, что не является розой. Вот что мы всё время говорим.

Если кто-нибудь спросит: «Что это такое?», то вы внесёте на рассмотрение что-то другое для объяснения этого, но это что-то другое не будет этим. Все объяснения сбиваются с пути. Никакие объяснения не объясняют. Они лишь запутывают. Они являются уловками ума.

«Они объясняли его смысл, его значение, и всё, что он символизировал».

Цветок не символизирует ничего. Он просто есть, он не символ. Он не символ, не метафора, не знак. Он сам по себе. Он не представляет кого-либо ещё. Это его собственное существование.

Они всё упустили. Эти люди, сидящие вокруг Будды, держащего цветок в своей руке, и те, кто начал говорить о цветке, – все они упустили. Они промахнулись, потому что они были так наполнены объяснениями. Они не могли видеть цветок, цветок потерялся в их объяснениях. Ими слишком завладела тайна цветка: «Почему Будда держит цветок в своей руке? Какого рода этот цветок? Какой разновидности он принадлежит? Что он представляет? – его цвет, его облик, его форма». Они полностью забыли о цветке, они заблудились. Они побежали в другую сторону. А они были умными людьми, учёными людьми: они, должно быть, цитировали писание, они, должно быть, привлекали Веды и Упанишады. Они, должно быть, говорили о своих знаниях, они, должно быть, приводили основательные эгоистические оправдания, они, должно быть, привлекли множество аргументов, они, должно быть, были очень логичными. И они думали, что удовлетворят Будду.

Будда должно быть чувствовал себя очень опечаленным.

Цветок просто был, он не нуждался в объяснениях. Вам нужно наслаждаться им; не говорить ничего о нём, но смотреть на него!

Только один человек так и сделал.

«Однако, глядя на цветок, один человек не сказал ничего».

Его имя было Махакашьяпа. Он стал основателем дзэна, поскольку был первым человеком, который увидел цветок, как он был. Он имел внутреннее зрение и видение.

«Он не сказал ничего, только улыбнулся».

Что случилось в этой улыбке? Он стал цветком в этой улыбке. Наблюдали ли вы это? Когда вы улыбаетесь, вы расцветаете. Он не сказал ничего, и он сказал всё. Становясь цветком, он сказал всё. Он улыбнулся.

На самом деле, нет цветка более красивого, чем человеческая улыбка. Самые красивые цветы бледнеют перед человеческой улыбкой. Нет ничего, сравнимого с человеческой улыбкой. Она вырастает из вашего существа, распространяется по всем вам, вы расцветаете. Улыбка – это цветок человеческого сознания. Махакашьяпа улыбнулся.

«Человек в центре тогда тоже улыбнулся».

Так что в тот день было три цветка, целая троица. Цветок уже был в улыбке; Махакашьяпа улыбнулся; видя два этих красивых цветка, Будда улыбнулся. Эти три улыбки стали основанием дзэна, эти три цветка. Это редко случается, но когда это случается, рождается великая традиция. Но это случилось так тихо! Ни единого слова не было произнесено! Будда также не произнёс ни единого слова, он просто передал цветок Махакашьяпе. И этим он сказал, что даёт Махакашьяпе то, что не может передать словами. Это было внутреннее зрение и видение, передача вне писаний, вне слов.

Вот так суфизм, хасидизм, дзэн, тантра, йога передавались в веках. Всякий раз, когда был кто-то, кто мог видеть, цветок передавался.

Я держу цветок перед вами. В тот день, когда вы сможете увидеть его, он будет передан вам. Я продолжаю держать цветок. Я буду продолжать ждать того момента, когда вы не будете иметь никаких объяснений ему. Вы не просите никаких объяснений, вы просто живёте его тайной, – тайной момента, тайной присутствия, – и вы улыбаетесь. И эта тайна просто расцветает в вас как цветок. В тот день вы поймёте, что такое цветок. Если вы не расцветёте, вы не поймёте розовый куст. Как вы можете понять? – вы никогда не знали никакого цветения внутри себя. Только Будда может понять, что происходит с розовым кустом. Только Будда может понять, что происходит со звёздами. Только Будда может понять, что происходит с этой огромной тайной, называемой существованием. Когда вы почувствуете вкус вашей реальности, тогда вы станете знающими, – не через писания, не через чтение книг, но путём существования, путём опыта.

«Говорят, что в этом анекдоте истоки дзэна».

И вы удивитесь тому, что ни одно индийское писание не ссылается на этот анекдот. Я искал и искал его, – ни одно индийское писание не ссылается на этот анекдот. Если вы спросите ортодоксальных буддийских учёных, они скажут: «Это лишь изобретение людей дзэна».

Однажды ко мне пришёл буддийский учёный, очень знаменитый учёный, всемирно знаменитый учёный по буддийским писаниям. Его имя Бхикку Ананд Госалаяна. Он пришёл ко мне и сказал в точности об этом анекдоте: «Вы продолжаете говорить об этом. Но всё это не исторично, поскольку об этом нет ни единого упоминания в писаниях. Пожалуйста, хватит вам говорить об этом!»

Я сказал ему: «Это просто показывает индийский ум, ничего больше. Индийский ум не может понять, он слишком учёный».

Моё ощущение таково, что все эти учёные, которые дают объяснения и философствуют о цветке, должно быть собрали писания после того, как это произошло. Да, они собрали. Они, должно быть, забыли всё об этом, это было несущественно. Они, должно быть, приняли это за шутку: «Будда, должно быть, шутил, должно быть, был в настроении». И поскольку ничего не было сказано, то не о чем и сообщать. Учёный может сообщать только о том, что сказано. Он постоянно упускает то, что показано. Не о чем было сообщать, ничего не случилось, – это была молчаливая передача. Учёные упустили её. Они не упомянули о ней.

Я сказал великому учёному: «Для меня это самая важная вещь, которая случилась с Буддой. Если её нет в писаниях, то значит писания неверны, поскольку для меня это – самое существенное явление. Я могу отбросить и сжечь все писания, но я не могу отбросить эту историю. Эта притча содержит всё».

Об этом впервые было сообщено китайцами; поскольку об этом было сообщено в даосизме. Поскольку впервые это было понято в подходе даосизма. Так что это упоминается в китайских писаниях, а не в индийских. Индийский ум учёный, философский, логичный, аргументирующий. Китайский ум более эстетичный, более артистичный, может смотреть в тишину, может ощущать тишину.

Дзэн – это результат скрещивания буддизма и даосизма. Он на пятьдесят процентов буддизм и на пятьдесят процентов даосизм. И он богаче их обоих, потому что он содержит всё, что есть красивого в буддизме, и всё, что есть красивого в даосизме. Он вобрал тишину обоих, отсюда и красота дзэна.

Но запомните, не имеет значения то, что человек в центре оказался Буддой. Дзэн – это то, что случается, когда любой человек, где угодно, в любое время, видит.

Дзэн может случиться здесь, дзэн может случиться, когда сидишь рядом с деревом, или на берегу реки. Дзэн может случиться где угодно. Дзэн случается всякий раз, когда вы имеете возможность видеть. Видение случается в вашем внутреннем зрении, в открытости вашего внутреннего зрения. Это видение есть дзэн. И это видение есть суфизм. Они не являются различными.


Четвёртый вопрос:


Бхагаван, вы говорите, что нужно взять свет во тьму и тьма исчезнет. Вы такой светлый. Тогда где же тьма? И почему я так сильно стремлюсь и ко тьме тоже?


Четапа, когда я говорю, принесите свет и тьма исчезнет, вот что я в точности имею в виду: принесите свет и тьма станет светящейся. Она не исчезнет, поскольку ничто не может исчезнуть. Принесите свет и тьма станет освещённой. Когда свет приходит в неё, он преобразует самое качество темноты. Ничто не исчезает, вещи просто преобразуются. Если вы допустите меня в своё сердце, вы не найдёте тьмы. Это не означает, что тьма исчезла; тьма преобразовалась. Тьма не является более тьмой, она стала сама светом. На самом деле, тьма и свет – не такие противоположные вещи, как мы обычно думаем. Различие между тьмой и светом не есть противоположность. Они – одно и то же.

Это как жара и холод. То, что вы называете холодным, холодно лишь относительно; нет абсолютного различия. То, что вы называете горячим, горячо лишь относительно; нет абсолютного различия. Можно попробовать эксперимент. Держите ведро с водой перед собой. Нагрейте одну руку в нагревателе, а другую положите на куб льда, и когда ваши обе руки почувствуют тепло и холод, погрузите их в ведро перед собой – и вы будете удивлены. Если кто-нибудь вас спросит: «Скажи о воде в ведре, тёплая она или горячая», – вы будете озадачены, поскольку одна рука будет говорить, что она горячая, а другая – что она холодная. Холод и жара – это не различные вещи, но два относительных ощущения. Так и тьма и свет.

Вы знаете сову: она видит ночью, для неё нет тьмы. У неё другой вид глаз, отличный от ваших. Днём она не может видеть. Вот почему совы, особенно на Западе, рассматриваются как символ мудрости, – поскольку для них даже тьма есть свет. Вот что такое просветление: когда тьма становится светом.

Всё моё усилие здесь – это превратить вас в сов, так, чтобы тьма стала светом.

Но я понимаю и вашу проблему.


«Вы говорите, что нужно взять свет во тьму и тьма исчезнет. Вы такой светлый. Тогда где же тьма? И почему я так сильно стремлюсь и ко тьме тоже?»


Вы будете стремиться к ней. Вы так мало времени знакомы со светом. Вы жили во тьме так долго, миллионы жизней, что из-за старой привычки вы просите тьмы. Свет вы можете принять от сих и до сих; затем вы хотели бы расслабиться и отдохнуть во тьме. И вы будете чувствовать себя хорошо, отдыхая во тьме, – это даст отдых, это будет как сон. Ни о чём не надо беспокоится; всё идёт своим путём. Нужно становиться всё более и более привычным к свету. Медленно, медленно ваша апертура открывается всё больше и больше, вы поглощаете всё больше и больше; наконец, однажды так случится, что вы узнаете, что свет и тьма – это одно и то же. Вы сможете отдыхать и в свете. Когда это станет вашим опытом, вашим переживанием, необходимость во тьме исчезнет. Но она останется.

Иногда вы будете очень близко ко мне и вы будете полны света, – это то, что случилось с Четаной. Я вижу её иногда подходящей очень близко ко мне; тогда она полна света. Но вскоре она начнёт страстно стремиться ко тьме; тогда она должна уйти от меня.

И это происходит с каждым здесь. Вы постоянно качаетесь ко мне и от меня. Вы как маятник: иногда вы подходите близко, иногда уходите далеко. Но это необходимо. Вы не можете поглотить меня полностью прямо сейчас. Вы должны учиться, вы должны учиться поглощать что-то огромное, что выглядит почти как смерть. Так что много раз вы будете вынуждены уходить от меня.

Вот почему иногда вы становитесь отрицающими. Иногда вы начинаете спорить со мной, бороться со мной, – это часть любви. Вы также должны ненавидеть меня. Так что не беспокойтесь об этом и не обращайте слишком много внимания на это. Это просто попытка с вашей стороны уйти. Вы можете принимать меня столько, сколько можете, а затем это становится невыносимым. Тогда вы хотите уйти.

Существуют тысячи способов, чтобы уйти. Посмотрите на Шилу – она крепко спит. Это способ уйти. Она может дойти только до сих пор, а затем ум скажет: «Лучше уснуть. Это становится невыносимым». Вы начинаете думать о тысяче других вещей. Сидя напротив меня, ваш ум начинает ходить на рынок. Вы уже в Вриндаване: немедленно, когда я кончу, вы ринетесь. Но вы уже ринулись! Ваш ум уже там, только ваше тело должно последовать. И вы будете думать много разного против меня, много мелкого, и будет из этого лишь много суеты. Будут горы из кротовых куч. И вы поймёте однажды, и удивитесь тому, какие же вы делали ненужные вещи. Но они – часть вашего роста.

Прямо сейчас вы можете бодрствовать только днём. Ночью вы вынуждены будете спать, вам нужна будет тьма. И по отношению ко мне это будет продолжаться: иногда между вами и мной будет день, а иногда между вами и мной будет ночь. Иногда вы будете смотреть на меня, а иногда вы будете закрывать глаза. Иногда вы будете открывать своё сердце, а иногда закрывать его. Но это так и случается – не стоит беспокоиться.


Пятый вопрос:


Почему я так сильно шокирован вашими шутками?


Это то, о чём я говорил только что, – вы можете делать горы из кротовых куч. Вы нуждаетесь так или иначе в шоке, и я многократно даю вам этот шок. Сейчас вы должны найти что-то, на что могли бы точно указать: «Вот этим я шокирован». Истинные причины, почему вы шокированы, могут быть различными, но вы можете не воспринимать их.

Например, вы можете быть очень и очень ортодоксальным христианином, или индуистом, или мусульманином, но не воспринимаете этого, – ваше эго не допускает, чтобы вы были ортодоксальным индуистом. Вы такой прогрессивный человек, такой революционный человек. Поэтому, когда я говорю что-то против индуизма, вы чувствуете себя задетым. Но вы не можете сказать, что чувствуете себя задетым, потому что вы такой прогрессивный, революционный человек. Поэтому вы начинаете искать, – что-то другое должно быть найдено в качестве козла отпущения, в качестве оправдания. Так что посмотрите внутрь самого себя.

Шутки просто невинны. Но есть также и другие причины: быть может, вы слышите в шутках то, чего там нет. Вы можете прислушиваться к тому, чего там нет. Вы можете интерпретировать то, чего там нет.

Вы только послушайте такую шутку.


Захариас Вернер, поэт-романтик, стал священником, и прежний печально известный грешник заполнил в 1809 году церкви Вены пламенными проповедями о плотском грехе. Однажды в воскресенье он читал огромному собранию проповедь об «этом крошечном кусочке плоти, этой самой опасной принадлежности человеческого тела». Дамы покраснели, господа побледнели, когда он детально описывал все ужасные последствия его неправильного использования. Его проникающие насквозь глаза метали искры, когда он наглядно показывал, что к чему.

К концу своей проповеди он, опёршись на кафедру, возопил к своим слушателям: «Сказать ли вам имя этого крошечного кусочка плоти?» Наступила мертвая тишина. Из дамских сумочек были извлечены нюхательные соли. Он перегнулся ещё дальше и его голос возрос до хриплого крика: «Показать ли вам этот крошечный кусочек плоти?» Ужасная тишина. Не было слышно ни шепота, ни шелеста молитвенников. Голос Вернера стал тихим, и лукавая улыбка скользнула по его лицу. «Дамы и господа, вот он источник вашего греха», – и он показал им свой язык.


Вы можете всё время думать и думать о том, чего нет. Это ваш ум. Нет грязных шуток, есть только грязные умы. Как шутка может быть грязной? Шутка – это просто шутка. Но есть грязные умы. Или... может быть вы просто буржуа среднего класса.


«Даи, ты слышала новость? Меган Эванс собирается замуж».

«На самом деле! Я и не слышала, что она забеременела».

«О чём ты Даи, Меган Эванс не беременна».

«Что! Идти замуж и не быть даже беременной? Проклятый буржуйский снобизм, вот что это такое!»


Может быть это проклятый буржуйский снобизм – то, что вы чувствуете себя шокированными. Вы не можете связать религию с юмором, – вот проблема. Вы не знаете, что Бог любит шутки. Я говорю вам это из очень надёжных источников... Всякий раз, когда кто-нибудь становится буддой, и умирает, и идёт к Богу, Бог говорит: «Теперь расскажи мне какую-нибудь шутку. Что происходит там на земле? Как идут дела?» И если вы не сможете рассказать красивой шутки, вы будете чувствовать себя очень смущённым.

Вы всё время думаете, что юмор, смех есть что-то нерелигиозное, поскольку вы были так сформированы. Церкви стали без юмора. Когда вы приходите ко мне, вы приходите со всеми вашими идеями о том, каким должен быть будда. Но ваши представления о будде на самом деле не о будде. Это идеи, которых вы набрались у католического священника, или индуистского свами, или джайнского муни. Вы не знаете ничего о буддах, вы не знаете ничего о Бодхидхарме, вы не знаете ничего о действительных людях Бога. В их жизненном опыте земля и небо неразделимы, низкое и священное неразделимы. Они все едины. Юмор и молитва – два аспекта одного и того же спектра.

Смех не является нерелигиозным. Смех – одно из самых развитых явлений человеческой жизни. Ни одно другое животное не может смеяться; смеяться может только человек.

Вы должны превратить свой смех в молитву. Только вы можете сделать это превращение. И, конечно, никакое другое животное не может также скучать. Никакое другое животное не чувствует свободу. Вот эти две особенности присущи человеческому существу: оно может и скучать, оно может и смеяться. Старые религии выбрали скуку. Я выбираю смех. И я не думаю, что Бог должен быть очень счастлив с вашими церквями; они создают такую скуку. У Бога должно быть больше юмора, чем в ваших церквях, иначе бы Он и вовсе не создал бы человека. Он создал человека и сказал Адаму: «Не ешь плодов от древа познания», – а затем он создал змею, чтобы соблазнить Адама, и создал Еву, и создал проблемы... Он должен иметь некоторое чувство юмора.

Этот мир – большая комедия. Он смешной!

Вот послушайте такую шутку.


Однажды приходский священник играл в гольф с одним из своих прихожан. Священник бил первым и послал свой мяч лететь по правильному направлению.

«Хороший удар, отец», – сказал прихожанин, который чувствовал себя довольно нервно, поскольку был новичком в этой игре. Он положил мяч на метку, поднял свою биту, размахнулся и не попал по мячу.

«Иисус Христос, я промахнулся!» – воскликнул он.

«Не богохульствуй», – сказал священник. Но прихожанин сделал ещё несколько замахов по своему мячу и каждый раз промахивался. И каждый раз он восклицал: «Иисус Христос, я промахнулся!»

«Такой богохульный язык непростителен, – сказал священник, – особенно перед лицом священнослужителя. В следующий раз, когда ты скажешь так, я буду молить Бога, чтобы он покарал тебя».

Прихожанин был разгорячён. Он поднял свою биту, дико размахнулся по мячу и промазал. Он прыгал вверх и вниз, бросал свою биту на площадку и в сумасшедшем раже кричал: «Иисус Христос, я промахнулся!» Священник посмотрел на небеса, соединил свои руки и начал молиться.

Вдруг раздался гром, облака заклубились и огромная сверкающая молния сошла вниз и поразила священника, убила его. На мгновение наступила тишина, затем с небес раздался голос: «Иисус Христос, я промахнулся!»

7. Испытывающий жажду

8 марта 1978 г.

Жил однажды король, который испытывал жажду. Он не знал точно, в чём было затруднение, но сказал: «Моё горло сухо».

Лакеи тут же быстро побежали, чтобы найти что-нибудь подходящее для облегчения этой неприятности. Они вернулись со смазочным маслом.

Когда король выпил его, в горле у него больше не было сухо, но он знал, что что-то было не так. Масло произвело странное действие у него во рту.

Он прокаркал: «Мой язык чувствует себя ужасно, и этот странный вкус. Он скользкий...»

Доктор немедленно предписал соленья и уксус, которые король и принял.

Вскоре в добавление к его печали у него начались боли в животе и стали слезиться глаза.

«Я думаю, что я испытываю жажду», – пробормотал он, поскольку страдания заставили его немного подумать.

«При жажде глаза никогда не слезятся», – говорили придворные друг другу. Но короли часто капризничают, и они побежали принести розовой воды и пахучих сиропных вин, подходящих для короля.

Король выпил всё, но ещё не чувствовал себя лучше, – а его пищеварение испортилось.

Посреди кризиса рядом случился один мудрый человек, который сказал: «Его величеству требуется обыкновенная вода».

«Король никогда не пил простой воды», – закричал двор в унисон.

«Конечно нет, – сказал король. – И я чувствую себя совершенно оскорблённым, – и как король, которому предложили простой воды, и как пациент. Кроме того, это невозможно, чтобы такое ужасное и с каждым днём усиливающееся нездоровье, как моё, могло иметь такое простое лекарство. Такая концепция противоречит логике, бесчестье предложившему её, и оскорбление больному».

Вот так мудрый человек стал именоваться «идиот».


Человек всегда в кризисе. Человек – это кризис... постоянный. Он не случаен, он существенен. Само бытие человека состоит из кризиса, отсюда тревога, напряжение, боль. Человек – это единственное животное, которое растёт, которое движется, которое становится. Человек – это единственное животное, которое не рождается готовым, которое не рождается замкнутым, которое не рождается как вещь; которое рождается как процесс. Человек открыт. Его существование состоит в становлении. Это есть кризис. Чем больше он становится, тем больше он есть.

Человек не может принять себя как нечто данное, иначе он застаивается и прозябает. Жизнь исчезает. Жизнь остаётся, только когда вы движетесь с одного места на другое. Жизнь – это движение с одного места на другое. Вы не можете быть живыми на одном месте – в этом различие между мёртвой вещью и живым явлением. Мертвая вещь остаётся на одном месте; она статична. Живая вещь движется, – и не только движется, она прыгает, скачет. Мертвая вещь остаётся всегда известной. Живое явление постоянно движется от известного к неизвестному, от знакомого к незнакомому. Это кризис. Человек – это самое живое.

Вы должны всё время двигаться. Движение создаёт проблемы, потому что движение означает, что вы должны всё время умирать для известного. Вы вынуждены постоянно умирать для прошлого, которое знакомо, которое удобно, которое уютно. Вы пожили в нём, вы стали в нём опытным, вы многое выучили в нём; теперь в нём нет опасности. Оно подходит вам, вы согласованы с ним. Но человек вынужден двигаться, человек должен идти к приключению. Вы человек только тогда, когда вы непрерывно идёте к приключению, – от известного к неизвестному.

Ум цепляется за прошлое, потому что ум – это прошлое. Но ваше существование желает пойти дальше прошлого. Ваше существование желает исследовать. Вашему существованию присуще недовольство; я называю его божественным недовольством. Что бы вы ни имели, вы кончаете этим; кем бы вы ни были, вы кончаете этим; вы хотите иметь то, что вы не имеете, и вы хотите быть тем, кем вы не являетесь. Человек идёт ощупью в темноте за более богатым существованием, за большим существованием, за новым существованием.

Неправильно говорить, что человек рождается в один день и умирает в другой. Это верно для животных, но неверно для человека. Животные рождаются, в один день, – они имеют день рождения, – и затем в один день умирают. Человек постоянно умирает и постоянно рождается. Каждый момент – это смерть и рождение. В человеке смерть и рождение не противоположны, но как два крыла птицы, дополняют, помогают друг другу. Смерть просто помогает случиться рождению. Смерть постоянно очищает площадку, так чтобы прошлое прекратилось, а будущее могло быть. Смерть на службе у рождения. На самом деле, неправильно называть их двумя сущностями. Это один процесс, рассматриваемый с двух различных углов зрения.

Это как ворота: с одной стороны вход, с другой стороны выход. Или это как дыхание: дыхание, идущее внутрь, называется вдохом, и то же дыхание, идущее наружу, называется выдохом. Это одно и то же дыхание.

Смерть – это выдох, рождение – это вдох. Рождение – это вход, смерть – это выход. Но это та же самая жизненная энергия, та же волна. Человек вынужден умирать в каждый момент и он должен быть готов возрождаться снова, и снова, и снова. Между этими постоянными смертями и рождениями – жизнь. Между этими двумя есть промежуток, который и есть жизнь. Между прошлым и будущим – жизнь, в этом маленьком интервале, который называется «настоящее». У него нет продолжительности, оно здесь безо всякой продолжительности. Прошлое имеет продолжительность, протяжение; будущее имеет продолжительность, протяжение; настоящее не имеет продолжительности. Оно просто есть... оно атомарно. Между прошлым, долгим прошлым, и долгим будущим существует промежуток. Только те, кто постоянно умирает и постоянно возрождается, знают этот промежуток, потому что они снова и снова проходят через этот промежуток. Каждый раз, когда вы готовы пройти через промежуток, вы обнаружите кризис.

Кризис заключается в том, что ум естественно хочет цепляться за известное и знакомое. Ум эффективен с известным. Как-то ум выучился ему, учение было Тяжёлым. И теперь, неожиданно, вы двигаетесь. Всё, что выучено, теряется, оно никогда не пригодится. Ни в какой другой ситуации оно не будет иметь значения. Оно может иметь значение только в ситуации, в которой вы уже жили. «Цепляйся за это», – говорит ум.

Но ум не может вмещать существование. Существование бесконечно, а ум – это очень, очень маленькая ячейка, Существование подобно небу – оно не может поместиться в нём. Ум слишком узок. Существование хочет выйти из него, существование хочет расти и становиться всё шире и шире. Существование хочет дойти до самого дальнего уголка сущего. Существование – это приключение. Существование хочет рисковать, – это кризис.

Каждый человек вынужден встретится с этим кризисом. И имеются две альтернативы: из страха вы прекращаете умирать для прошлого и становитесь пригвожденными, неподвижными. Люди называют эту неподвижность безопасностью, гарантированностью. Безопасность и гарантированность – это обоснования для того, чтобы оставаться неподвижными. Они становятся лужами вместо того, чтобы стать реками. Они всё время съёживаются, они никогда не узнают радости течения. Радость – это как раз результат течения. Когда река движется, – это радость, это танец, это песня. Когда ваша жизнь течёт из одного пространства в другое, – это радость, волнение нового.

С прошлым вы можете оставаться обеспеченными и защищёнными от опасностей. Вы можете избежать кризиса: это то, что решили миллионы людей. Но тогда они останутся посредственностями, тогда они останутся слабоумными. Тогда они могут только стареть, они не растут. Они пригвождены. Их жизни становятся пустыней, и они никогда не увидят океан. Только когда вы увидите океан и когда вы войдёте в океан, вы узнаете, что такое блаженство. Человек должен оставить своё прошлое, человек должен продолжать поиск. Человек должен питать, насыщать свой поиск.

Но человек изобрёл много, много вещей, чтобы избежать этого; человек изобрёл множество философий. Философия – это отвлечение: она никогда не ставит перед вами реальных проблем. Она ставит множество проблем, чтобы избежать одной конкретной проблемы. Она постоянно создаёт новые и новые проблемы, она входит в эти проблемы и находит решения, и из этих решений вытекает ещё больше проблем, и это продолжается и продолжается. Это отвлечение. Это не поможет вам стать лицом к реальной проблеме.

Реальная проблема только одна. Проблема такова: как постоянно, непрерывно умирать для прошлого? Как оставаться достаточно смелым для того, чтобы каждый момент принимать новую жизнь? Как постоянно рождаться? Эта проблема обходится философией. Она говорит о Боге, она говорит о том, что такое истина, она говорит о сотворении мира, она говорит об аде и небесах, и о тысяче других вещей. Философия продолжает говорить обо всём этом, о том, что даосизм называет «тысяча вещей». Это создаёт суету, и очень легко потеряться в этих философских рассуждениях. Она не решает ничего, она просто запутывает вас.

Далее, теологи. Философия – это отвлечение; теология – это псевдо-религия, религия, не связанная с существованием. Это философия в облике религии, философия, притворяющаяся религией: христианская теология, индуистская теология, буддийская теология. Она снова снабжает вас ответами, которые являются пластичными, синтетическими, поскольку действительный ответ может быть получен только в том случае, если вы будете жить этой проблемой. Проблема может быть решена только путём вхождения в неё; нет другого пути её решения. Она не может быть решена ответами других. Мой ответ не может стать вашим ответом. Вы должны будете жить вашей проблемой, вы должны будете страдать вашей проблемой. Вы должны будете пройти через множество тревог и напряжений. Вы должны будете прожить кризис; только тогда ваш лёд растает и вы начнёте течь.

Эти кризисы не могут быть просто обойдены ни философией, ни теологией. Все хотят обойти их – вот почему люди становятся христианами, индуистами, мусульманами. Они принимают ответы других, как если бы они были свои собственные. Они живут в этом «как если бы», вся их жизнь – это «как если бы». Это не истина, это не подлинное.

Как ответ Будды может быть вашим ответом? Перед Буддой было много других будд; их ответы не могут стать вашим ответом. Как ответ Христа может быть вашим ответом? Он вынужден был искать и отыскивать свой ответ. Он был распят за свой ответ – он должен был пойти на крест, он должен был нести свой крест на своих плечах. Как его ответ может быть вашим ответом? Вы ещё не несли креста на своих плечах. Вы избегали, вы убегали. Ваша лещика – это логика страуса... откройте глаза. Проблема велика, огромна, громадна, и существует естественная тенденция закрыть свои глаза, забыть обо всём этом, найти какое-нибудь занятие, развлечение, включиться в какие-нибудь вещи и забыть обо всём этом. Это и делают люди.

Политика тоже относится ко всему этому. Люди занимаются пустяками и становятся такими занятыми, что забывают, что им ещё надо что-то решить, – без чего они никогда не будут действительными людьми, без чего они никогда не будут самими собой. Политика даёт людям огромное занятие. Это занятие через действие, тогда как философия – это занятие через рассуждение.

И родители торопятся передать своё заимствованное знание детям. Для этого имеются школы, колледжи, университеты, так что только прошлое может жить в вас, так что становится для вас почти невозможным отбросить прошлое, так что вы забываете всё о ваших будущих возможностях. Университет делает вас эффективными по поводу прошлого и разрушает весь ваш потенциал для будущего. Университет существует как заговор, – родителей, священников и политиков.

Если вы будете повторять определённые знания снова и снова, то вы забудете, что они не ваши.

Адольф Гитлер сказал в своей автобиографии «Майн Кампф», что есть лишь очень незначительная разница между правдой и ложью; разница в повторении. Если вы будете повторять ложь снова и снова, она станет правдой. Он говорит что-то весьма ценное. И он знает это, потому что он делал это.

Но это делалось также на протяжении веков священниками и политиками. Они всё время повторяют определённые вещи. Медленно, медленно эти повторяющиеся вещи становятся привычками вашей мысли; они становятся бессознательными. Затем вы продолжаете повторять их. Вы передадите их своим детям, точно так же, как ваши родители передали их вам. Ваши родители не жили, иначе они были бы Христами, Буддами или Кришнами. Вы не живёте, если просто повторяете идеи ваших родителей, которые были переданы вам, когда вы были ребёнком и не могли защитить себя, когда вы были ребёнком и не осознавали достаточно, что делают с вами, когда вы были ребёнком и были уязвимы, когда вы были ребёнком и доверяли, когда вы были ребёнком и не знали, что ваши родители могут запутать вас. И они не запутывали вас сознательно. Они сами были запутаны своими родителями, и так далее и так далее. Они просто повторяли спектакль. Всё, что было сделано для них их родителями, они делали для вас. Это был единственный способ обращения с детьми, который они знали. Они сами были жертвами. Не сердитесь на них. Они не делали вам ничего плохого сознательно, но всё, что они делали, – это неправильно.

Они сделали вас христианами, индуистами, мусульманами; они сделали вас коммунистами, фашистами – они вас сделали теми или другими. Они не позволяли вам расти открыто. Почему? Чего они так боялись? Почему они так спешили послать вас в церковь? Почему они так спешили окрестить вас? Они спешили, потому что думали, что любят вас и хотели бы защитить вас, – защитить вас от проблемы, от кризиса, который вы можете однажды почувствовать, с которым вы можете встретиться. Поэтому они давали вам ответы до того, как возник вопрос. Они подготавливали вас. Они обеспечивали вас ответами, так чтобы, когда вопрос возникнет, вы были бы способны иметь с ним дело, знали бы ответы.

Но эти ответы являются ложными. Они делали это из любви к вам, но не обязательно, чтобы всё, что делается из любви, было правильным. Если любовь не осознана, она может принести вред. Мир испытывает много вреда от любви, которая не осознана. Они хотят защитить вас, они хотят, чтобы вы были готовь: столкнуться с любым кризисом в вашей жизни, поэтому они снабжают вас ответами, – а ответы не могут быть предоставлены, они должны быть найдены.

Нужно платить за ответы. Они не дешёвы. Осведомлённость – это не знание.

Политика даёт вам один вид отвлечения, философия даёт вам другой вид отвлечения,

Искусство – это просто утешение. Оно просто украшает вашу тюремную камеру, делает её пригодной для жизни, делает её красивой, раскрашивает её. Оно держит вас в тюремной камере, потому что тюремная камера становится такой красивой, – как если бы клетка была сделана из золота и птичка забыла о небе, и стало бы трудно покинуть клетку; она золотая.

Философия отвлекает. Теология обманывает. Искусство просто украшает, утешает. Искусство – это что-то вроде мази, когда необходима хирургия, а не мазь. Оно утешает, но оно не преобразует. А образование просто действует как заговор. Образование стоит на службе прошлого. Образование не является созидательным. И всё это вещи, в которые человек становится вовлечённым рано или поздно.

Только религия способна вынести вас за пределы вашего застоя. Но когда я говорю религия, я не имею в виду христианство, индуизм, ислам. Я просто имею в виду религиозность. А религиозность – это очень просто. Это так просто, что вы даже не поверите. Теологии сложны, религия проста. Истина очень проста, философии очень сложны. Философии должны быть сложными, в противном случае вы увидели бы в них ложь. Они должны быть такими сложными, чтобы вы не смогли найти лжи. Они должны создавать так много жаргона, облаков, тонкостей, сложностей; они должны делать всё таким извилистым, загадочным, озадачивающим, так, чтобы вы никогда не смогли выйти из этого. Философии, теологии – все они подобны лабиринту: вы можете войти в них, но выйти очень трудно, поскольку одна вещь тянет за собой другую. И сложности всё нарастают, когда вы входите в них.

Истина проста. Религия проста. Религия не имеет никакой теологии, религия – это чистое переживание – переживание, которое случается, когда вы умираете для прошлого и рождаетесь в будущее. Между этими двумя есть то, что есть религия, внутренний взгляд в реальность.

И запомните, теологи мира указывают, что все вещи преходящи: «Вся красочность розы лишь на время. Майский жук прилетает утром, а вечером он умирает, уходит. Бог не приходит и не уходит, поэтому ищите только Бога». Это просто алчность, ничего более, – та же старая алчность в новой форме, то же старое вино в новой бутылке.

Бог не является постоянным, но Бог теологов постоянен, – потому что эго хочет чего-то постоянного. Эго алчное; оно хочет цепляться за что-нибудь. Оно не хочет неизвестного Бога. Оно хочет Бога, который известен, хорошо известен. Поэтому люди цепляются за идеи, поставляемые теологами, – христианский Бог, индуистский Бог, форма Бога, имя Бога.

Бог неизвестен. Даже те, кто познал Его, Его не знают. Когда они знают Его, они знают только одну вещь: что они пришли к неизвестному. И в этом красота.

И Бог не является постоянным. Бог определённо вечен, но не постоянен. Но вечность – это поток. Бога больше в цветке, чем в статуе, которой вы поклоняетесь в храме. Бог здесь в каждый момент, в каждой смерти, в каждом рождении.

Бог – это изменение. Бог – это кризис. Бог – это хаос.

Во имя алчности вы продолжаете поклоняться известным Богам. Истинная религия, однако, смотрит на то, что сиюминутно и только смертно. Это составляет различие между истинной религией и неистинной религией: неистинная религия говорит о постоянном Боге, истинная религия говорит только о непостоянной жизни-потоке – цветок расцветает утром, а вечером уходит. И лист был таким зелёным несколько дней назад, а сейчас поблёк и падает с дерева, и ветер играет им. И человек был так молод, а сейчас стар. Всё изменяется. За исключением изменения всё изменяется.

Изменение – это Бог, поскольку только изменение бесконечно во времени. Истинная религия смотрит на то, что сиюминутно и только смертно: жаворонок падает с неба, запах лавра, взгляд незнакомца, смех ребёнка, слёзы радости в чьих-то глазах, плач на ветру. На самом ветру...

Истинная религия не беспокоится о чём-либо, что за пределами этой жизни. Истинная религия смотрит в эту жизнь и находит то, что находится за её пределами. Иная реальность не находится где-то ещё, иная реальность спрятана в этой реальности. Эта реальность и есть иная реальность! Различие в вашем видении. Если вы углубитесь, вы увидите, что эта реальность и есть иная реальность. Это есть то! В этом смысл знаменитого высказывания Упанишад: Светкету, ты есть то. Татвамаси, Светкету.

Бог присутствует во всём... Бог – это глубина всего, если можно так выразиться. Бог – это глубина цветка розы, глубина скалы, глубина мужчины и женщины, глубина любви, глубина печали, глубина радости. Бог означает глубину. И если вы знаете, как жить глубоко, – а вы будете знать, как жить глубоко, если только вы постоянно умираете для прошлого и рождаетесь в будущее. Между этими двумя случается глубина, углубляется ваше существование. Внезапно дверь открывается и вы видите, что есть что. На мгновение ум не функционирует более, ум отбрасывается. Новый ум ещё не родился, и вы видите истину, как она есть. Скоро родится новый ум, и в тот момент, когда он родится, он начнёт стареть; снова вы должны будете отбросить его. Это я называю медитацией.

Медитация – это способ стать лицом к реальному кризису жизни, лицом к собственному росту и к болезням роста.

Философия отвлекает, теология запутывает. Политика лишь держит вас занятыми глупыми вещами. Искусство лишь украшает камеру. А наука недостаточно смела, чтобы касаться реальной проблемы, поэтому она продолжает работать со своими объектами во внешнем мире.

Религия – это смелость войти в парадоксальную реальность рождения вместе со смертью, материи вместе с умом, того вместе с этим. Очень немногие люди были религиозными – Будда, Кришна, Заратустра. И каждый человек может иметь эту радость быть религиозным, может жить Богом. Но тогда вы будете вынуждены отречься от многих вещей. Вы должны будете отречься от ваших философий, ваших религий. Вы должны будете отречься от ваших глупых занятий, И я не говорю, что вы должны будете отречься от мира, – вашей жены, ваших детей, вашей работы, – нет. Это не проблема. Действительная проблема в ваших верованиях. Вы должны будете отречься от ваших верований.

Но что происходит в мире? Кто-то насытился миром; он отрекается от детей, семьи и бежит в гималайские пещеры или в какой-нибудь католический монастырь. Он отрекается от всего за исключением своих верований. Эти верования он несёт в монастырь, а эти верования и есть те действительные вещи, от которых надо отречься. Я учу моих санньясинов отрекаться от верований, концепций, предубеждений. Мир совершенно прекрасен, потому что мир – это видимый Бог. Просто отрекитесь от позиций, которым вас научили, для которых вы были обусловлены. Если вы отречётесь от вашего обуславливания, вы отречётесь от вашего неведения. Вы станете невинным, и из этой невинности вырастает знание. Вы становитесь мудрым. Но запомните, когда вы станете мудрым, мир не будет думать, что вы мудрый. Мир будет думать, что вы идиот!

Об Иисусе думали, что он идиот. Так же было и с Буддой. И люди снова и снова говорили Лао-цзы: «Ты идиот!» Он сам написал это в «Дао дэ цзин»: «Все, за исключением меня, кажутся такими разумными. Я идиот». Идиоты существуют в таком большом количестве, что, когда вы станете мудрым, они будут думать, что вы сошли с ума.

Запомните это – имея глаза в мире слепых людей, вы должны быть готовы к нескольким вещам. Они будут смеяться над вами. Они не будут верить, что у вас есть глаза; никто никогда не слышал, чтобы у кого-нибудь были глаза. Они будут думать, что вы шарлатан. Они будут думать, что вы обманщик. Они будут думать, что за этим вашим заявлением о том, что у вас есть глаза, лежит какая-то мотивация. Они будут злиться, они будут беситься. Они могут отравить вас, они могут убить вас. Одно является определённым: они не смогут поверить, что вы мудрый, поскольку для того, чтобы думать, что вы мудрый, они должны принять идею о том, что они сами не мудрые, – а это так трудно. Проще распять Иисуса, убить Мансура и отравить Сократа, чем думать, что мы все идиоты.

Присутствие Иисуса привносит кризис: если он прав, то все остальные неправы. А если он неправ, то все остальные могут расслабиться в своём уютном мире, устроиться поудобнее и забыть всё о кризисе, Иисус открывает дверь. Иисус становится проблемой, запомните это.

Реальный Будда, реальный Иисус не даёт вам ответа. Он просто приносит вам проблему, о которой вы забыли. Он создаёт проблему снова. Он оставляет проблему перед вами. Он заставляет вас смотреть на проблему, и он настолько настойчив, что раздражает вас.

Только представьте себе Сократа, идущего по улицам Афин, – он должен был раздражать всех! Он не причинял никому никакого вреда; не было причин отравлять его и убивать его. Но он раздражал. Он задавал вопросы, которые никто не хотел слушать, поскольку от этих вопросов у них из-под ног ускользала земля. Такие вопросы опасны. Когда они входят в вас, вы теряете способность спокойно спать; они будут преследовать вас. Когда такие вопросы проникают в ваше сознание, вы не можете жить так же, как жили. Эти вопросы становятся семенами; они начнут расти в вас, они начнут изменять вас.

Сократ раздражал людей, Иисус раздражал людей. Они должны были убить их, чтобы сохранить свой сон. Они должны были убить, потому что так они могли забыть проблему. Иисус – это просто знак вопроса, о котором они как-то должны были постараться забыть, – в деньгах, в респектабельности, в поиске власти, в политике, в философии, в искусстве. Они как-то заняли себя и забыли проблему. Теперь этот человек приходит и кричит с крыш домов.

Вот что Иисус сказал своим ученикам: «Идите и кричите с крыш домов. Так как люди крепко спят, они услышат только в том случае, если вы кричите и продолжаете кричать. Продолжайте вопить людям! Продолжайте стучать! Если вы будете настойчивы в крике, только тогда однажды они увидят, что не разрешили реальную проблему своей жизни». А как вы можете жить, если вы не разрешили реальную проблему своей жизни? Жизнь начинается только тогда, когда вы разрешили реальную проблему.

И в чём эта реальная проблема? Реальная проблема заключается в том, как умирать для прошлого и как рождаться для будущего; как оставаться свежим, молодым, как капля росы; как не стареть. Это путь роста, – как не стареть, как оставаться всегда молодым и свежим. Свежесть не должна теряться ни в жизни, ни в смерти. Нельзя допускать, чтобы пыль собиралась на вас.

Теперь эта красивая история:


Жил однажды король, который испытывал жажду. Он не знал точно, в чём было затруднение, но сказал: «Моё горло сухо».


Вкушайте эту историю очень, очень терпеливо и очень, очень медленно, поскольку такие истории – это не обыкновенные истории. В них сконденсирован жизненный опыт.


Жил однажды король, который испытывал жажду.


Жажда была его проблемой.


Он не знал точно, в чём было затруднение...


А если вы не знаете, в чём затруднение, никогда не идите на поиск решения, – поскольку всё, что вы найдёте, будет неверным. Первая вещь, которую нужно точно знать, – это в чём заключается проблема, потому что на самом деле в глубочайшем ядре проблемы находится её решение. Если вы знаете точно, в чём заключается проблема, половина проблемы решена, даже если вы ничего не делали. Само точное знание проблемы даёт половину решения, – потому что проблема сама содержит ключи.

Если вы знаете, что у вас жажда, половина проблемы решена. Теперь вы можете искать воду. А вода доступна повсюду, достать её нетрудно. Вода есть уже до появления жажды. Жажда возможна только потому, что есть вода.

Запомните, жизнь всё время обеспечивается.

Ребёнок рождается; до рождения ребёнка груди матери наполняются молоком. Ребёнок ещё только в пути, ребёнок ещё не родился, но груди уже готовы. До голода ребёнка готова еда. Если вы всмотритесь глубоко в жизнь, вы найдёте, что это случается повсюду: жизнь обеспечивает. И раз вы знаете это, вырастает великое доверие к жизни. Это доверие есть религия.

Доверие не означает веру в книгу, в определённую идеологию. Доверие означает видение того, что жизнь обеспечивает, чувствование того, что жизнь заботится, что она не против вас, что она вся за вас, что она не безразлична к вам, что она любит вас, что она защищает вас, что вам не нужно беспокоиться, слишком беспокоиться о гарантиях. Жизнь – это ваша гарантия.


Жил однажды король, который испытывал жажду. Он не знал точно, в чём было затруднение...


Никто не знает, в чём затруднение. А затруднение просто, как жажда.

Когда вы начинаете думать о Боге, вы движетесь в неверном направлении. Сначала посмотрите глубоко в себя и вы найдёте жажду. И эта жажда не по Богу, никогда. Если вы не слышали слово «Бог», вы никогда не подумаете о Боге.

Сейчас миллионы людей в России никогда не думают о Боге. Думаете ли вы, что они не испытывают религиозной жажды? Они испытывают её, но они не думают о Боге: им даны другие идолы – коммунистическая партия. Теперь это не христианство, это коммунистическая партия. Теперь это больше не храм, это Кремль. Теперь это больше не Христос, это Ленин, Маркс, Сталин или кто-то ещё. Мао разрушил буддийскую традицию в Китае. Теперь люди не думают о Будде, они думают о Мао.

Я хочу, чтобы вы осознали то, что это не вопрос, о ком вы думаете, о Мао или о Моисее, о Кришне или о Христе, Боге, библии, коране, – это всё не проблема. Всмотритесь в свою жажду. Что точно есть ваша жажда? Что есть ваше недовольство? Почему вы не можете расслабиться? Почему вы всегда на пределе, встревоженный, напряжённый, в раздражении? Не делайте выводов слишком быстро. Прежде, чем думать о том, что вы хотите найти снаружи, думайте, идите вглубь, медитируйте внутри; что точно есть ваша жажда? И вы будете удивлены: когда вы точно знаете, что есть ваша жажда, проблема решена.

Будда решил её без думанья о каком-либо Боге, без каких-либо Вед или Упанишад, без какой-либо книги. Что он делал? Он просто искал внутри своей жажды. Он смотрел глубже, и глубже, и глубже. Он прошёл к самым внутренним причинам и, наконец, подошёл к точке, где он мог видеть: проблема в том, единственная проблема, с которой сталкивается человек, в том, что мы отделены от существования. Как-то мы выпали из линии существования. Сломана гармония. Мы больше не являемся частью оркестра этой вселенной. Поэтому мы начинаем чувствовать себя как посторонние люди, поэтому мы начинаем чувствовать небезопасность, страх. Мы должны защитить самих себя, мы должны охранять самих себя, мы должны делать всё. Мы не можем расслабиться, потому что, если мы расслабимся, мы будем потерянными. Мы должны бороться, мы должны выживать. Мы начинаем думать в терминах антагонизма к существованию, – как если бы существование здесь для того, чтобы разрушить нас.

Чем глубже Будда двигался в себя, тем больше он чувствовал, что единственная проблема – это «я есть», что существует эго. И как эго упорствует? Из чего оно состоит? И затем он всмотрелся глубже в него и нашёл, что оно состоит из прошлого. Если вы отбросите прошлое, эго исчезнет. Он попытался отбросить прошлое, и в тот день, когда он преуспел в отбрасывании прошлого, эго не стало, и не стало проблемы, и не стало жажды. Всё было утолено. Он снова стал частью целого. Он стал святым. Он никогда не думал о Боге. Он никогда не молился, он только медитировал. Медитация просто означает, что он смотрел внутрь себя, чтобы выяснить точно, в чём же его проблема. Вместо того, чтобы рваться за решением, он смотрел в проблему. Запомните эти две различных вещи.

Если вы идёте за решением, вы становитесь философом. Рано или поздно вы будете захвачены какой-нибудь философией, какой-нибудь теологией, каким-нибудь «измом». И ответственность только на вас. Эти магазины здесь, эти торговцы здесь, – естественно они продолжают продавать всё, что у них есть на продажу. Но не было необходимости вам идти к ним. Церкви, храмы, мечети исчезнут сами по себе, если вы начнёте двигаться к решению. Когда вы вошли в свою проблему, вы найдёте решение, ожидающее в вашей собственной внутренней сущности.


Жил однажды король, который испытывал жажду. Он не знал точно, в чём было затруднение, но сказал: «Моё горло сухо».


Испытывать жажду – это одно, а сказать: «Моё горло сухо» – другое. Вы поставили вопрос неверно. Поставьте вопрос неверно и вы сразу же получите неверные ответы. Следует быть очень разумным при постановке вопросов, поскольку всё зависит от того, как вы их ставите.

Каждый день я сталкиваюсь с людьми; они постоянно задают неверные вопросы. И поскольку задаётся неверный вопрос, то даже если они и получат правильный ответ, он не будет удовлетворять их, – этот ответ не на их вопрос. Их действительный вопрос остаётся спрятанным от них самих. Поэтому первым для каждого ищущего является то, что надо быть очень ясным и очень бдительным с вопросом. Не надо спешить. Запаситесь временем. Успокойтесь и обойдите вокруг проблемы. Посмотрите под различными углами зрения на то, что в точности есть. Прежде чем задавать вопрос, будьте абсолютно уверены, что это ваш вопрос. В противном случае, подождите, не надо спешить. Если вы можете подождать сколько нужно, если вы будете достаточно терпеливыми, вы узнаете, что есть ваш вопрос.

Итак, этот король задаёт неверный вопрос. Он начинает неправильное путешествие: «Моё горло сухо». Это простое слово «сухо» запускает процесс.


Лакеи тут же быстро побежали, чтобы найти что-нибудь подходящее для облегчения этой неприятности. Они вернулись со смазочным маслом.


Конечно, когда горло сухо, ему требуется какая-нибудь смазка. Это логично. Если бы король сказал: «У меня жажда», было бы почти невозможно принести ему смазочное масло. Принесли смазочное масло потому, что вопрос был поставлен неверно: «Моё горло сухо».

И запомните, советчики кишат вокруг. Их миллионы вокруг вас. Они, возможно, не решили свои проблемы, но они с удовольствием будут решать ваши. Может быть их собственные горла сухи, но если вы скажете: «Моё горло сухо», они прыгнут на вас. Есть много доброжелателей. Они так и смотрят, – они наслаждаются, когда кто-то в чём-то нуждается. Потребность помочь очень, очень приятна для их эго. У вас неприятности, они радуются вашим неприятностям, поскольку теперь вы нуждаетесь в их помощи. Если вы счастливы, никто не придёт к вам. Люди думают, что вы сумасшедший. Если вы здоровы, люди не верят вам: «Вы наверное обманываете». Если вы смеётесь, они думают: «Что смешного?» Если вы несчастны, они чувствуют себя счастливыми: они здесь и готовы помочь вам в вашем несчастье. Каждый чувствует себя миссионером и каждый имеет решения для всех проблем. Они не решили свои собственные проблемы! На самом деле, это их способ обойти свои собственные проблемы, – они входят в проблемы других, занимаются другими.

Запомните, если вы не разрешили свою проблему, не начинайте помогать другим. Вы скорее навредите им, чем поможете.


Лакеи тут же быстро побежали, чтобы найти что-нибудь подходящее для облегчения этой неприятности.


Жажда – это не болезнь. Это беспокойство, но не болезнь. Это очень здорово. Жажда – это здоровье, запомните это. Мёртвый человек не может испытывать жажды; она показывает жизнь. Недовольство не является признаком нездоровья, это не болезнь; оно просто показывает жизнь, живость. Только мёртвые люди пребывают без всякого недовольства. Действительно живой человек должен испытывать недовольство. Он должен испытывать жажду, должен быть в огне. Только через эту пламенность, эту жажду он будет жить интенсивной жизнью.

Люди живут по минимуму; они никогда не знают, что есть оптимум. А всё случается только в оптимуме. Переживания оргазма случаются только в оптимуме, а люди живут по минимуму. Они очень скупы в своих жизнях. Они живут лишь постольку поскольку, они не становятся достаточно вовлечёнными в живое, он всегда остаются в большей или меньшей степени зрителями. Когда они хотят танцевать, они идут и смотрят, как танцуют какие-то танцоры. Когда они хотят играть, они идут на футбольный матч. Когда они хотят любить, они идут и смотрят кино, основанное на какой-нибудь истории. Люди стали зрителями. И телевидение абсолютно свело их к положению зрителей. Когда телевидение становится доступным людям, они приклеиваются к своим сиденьям на четыре, пять, шесть часов в день и просто смотрят. Жизнь стала «просто смотрением». Но есть одна хорошая вещь в этом смотрении: вы никогда не вовлечены. Вы просто сидите на своём стуле. Вы вне всего этого, вы не подвергаетесь опасности, вы не рискуете. Другие рискуют за вас, вы наблюдатель. Вы подсматриваете, вы приклеились к чьей-то замочной скважине и подсматриваете.

Но когда же вы собираетесь жить? Жизнь ускользает каждый момент. Запомните, вы не пластиковый цветок. Вы настоящий цветок – к утру вы исчезнете. Играйте с ветром, разговаривайте с солнцем, шепчите облакам. Танцуйте и пойте... вечер наступает. А если вы не танцуете и не поете, если вы не играете с ветром и не разговариваете с солнцем, ваша жизнь будет бедна, ваша смерть будет бедна, поскольку смерть богата, только если жизнь была богата. Вы будете жить бессмысленно, вы умрёте бессмысленно.

Откуда приходит смысл? Смысл приходит от интенсивной жизни. Интенсивность приносит смысл. Устремлённость приносит смысл. Только тогда, когда человек живёт как факел, сгорающий с обоих концов, он знает, что такое жизнь. В такие редкие моменты интенсивности открывается Бог, не ранее. Удовлетворение определённо случается, но случается оно только в моменты самого интенсивного недовольства.

Я учу вас недовольству с тем, чтобы удовлетворение могло случиться вам. Но вы должны выучиться практиковать удовлетворение, выучиться оставаться удовлетворёнными.

Сократ прав, когда говорит: «Я буду лучше недовольным Сократом, чем удовлетворённой свиньей». Но миллионы людей решили по-другому: они решили жить как удовлетворённые свиньи. Они продолжают избегать любых интенсивных явлений. Вместо того, чтобы влюбляться, они решились на пластиковый брак. Вместо того, чтобы медитировать в себе, они говорят: «Иисус, спаси!» Что должен Иисус делать с этим? И почему он обязан спасать вас? И как он может спасти вас? Только вы можете спасти себя, никто другой! Это абсолютно ваше право! Если вы провозгласите его, вы получите его. Если вы не провозгласите его, вы не получите.

Но люди очень ловки и умны, они откладывают. Они говорят: «Хорошо. Если Иисус здесь, почему мы должны беспокоиться?» Люди приходят ко мне и говорят: «Бхагаван, ты здесь. Почему мы должны медитировать? Мы доверяем тебе».

Как вы можете доверять мне, если вы не медитируете? Доверие – это аромат, который исходит от медитации. Нет, они не говорят, что они доверяют. Они просто говорят: «Если вы можете делать это, делайте. Мы сами не очень заинтересованы делать это. Мы не хотим подвергаться никакому риску».

Запомните, жажда, недовольство, голод – это в целом здоровые качества. Удовлетворённый человек глуп и туп. И поскольку удовлетворение практиковалось веками, ваши церкви полны тупиц, монастыри полны тупыми, мёртвыми людьми. Они ходячие трупы, как-то тянущие самих себя. Они потеряли весь сок. Они заморожены, нетекучи. Их жизнь не является потоком, не является вибрацией; она не является музыкой, мелодией.

Жажда совершенно прекрасна, поскольку только через жажду вы узнаете, что есть удовлетворение, узнаете, какая это красота – чувствовать утоление. Если вы действительно испытываете жажду, то вы узнаете радость пить воду. Если вы Действительно испытываете голод, то вы узнаете радость есть пищу. Когда вы сгораете, как пламя, только тогда случается удовлетворение. И предельное удовлетворение есть Бог. Это случается религиозным людям, которые живут в недовольстве. Религиозный человек – это тот, кто испытывает жажду.

Но помните, что нужно правильно ставить свой вопрос, иначе лакеи всегда рядом.


Эти лакеи... тут же быстро побежали, чтобы найти что-нибудь подходящее для облегчения этой неприятности. Они вернулись со смазочным маслом. Когда король выпил его, в горле у него больше не было сухо, но он знал, что что-то было не так.


Вот так случается повсюду. Вы идёте в церковь, вы чувствуете, что определённого рода религиозность поднимается в вас, но вы всё ещё чувствуете, что что-то не так. Вы не можете указать точно, – где, что? – но что-то не так. У вас есть тысяча и один ответ, и как-то, кажется, они удовлетворяют вас, но глубоко внутри вы знаете, что что-то не так. Вы всё время носите Библию и Гиту, но глубоко внутри вы знаете, что что-то не так.


Масло произвело странное действие у него во рту. Он прокаркал: «Мой язык чувствует себя ужасно, и этот странный вкус. Он скользкий...»


Не ощущали ли вы этот вкус в церкви? Не каркали ли вы: «Мой язык чувствует себя ужасно»? Не чувствовали ли вы этого, читая Библию, или Гиту, или Коран, – эти вещи кажутся правильными только на поверхности, но что-то упускается? Христианский священник продолжает говорить тем же языком, что Иисус. Он использует те же слова, что Иисус, но вы можете видеть, – что-то упускается. Упускается душа.


Доктор немедленно предписал соленья и уксус, которые король и принял.


И позвольте мне напомнить ещё раз, такие люди всегда вокруг, – не только вокруг королей, они вокруг каждого. Естественно, теперь болезнь вошла в новую фазу. Теперь жажда полностью оставлена, забыта. Никто даже не думает о жажде. Когда вы предприняли неверный шаг, тогда один неверный шаг ведёт к другим неверным шагам и так далее, и так далее.

Он немедленно предписал соленья и уксус, которые король и принял.


Вскоре в добавление к его печали у него начались боли в животе и стали слезиться глаза.


Теперь одна проблема разрешается, но создаётся другая. Всё становится более сложным. Вместо того, чтобы упроститься, всё становится более опасным.


«Я думаю, что я испытываю жажду», – пробормотал он, поскольку страдания заставили его немного подумать.


Он, должно быть, был мудрым человеком. Иначе люди продолжают страдать и страдать; они не думают о своём страдании, они продолжают спрашивать других, как облегчить страдание. И другие продолжают снабжать их советами. Но запомните, никто не может дать вам совет. Может быть его совет и является правильным для него, но для вас он может быть неправильным. На самом деле, одна вещь работает только дл»к одного человека, – и только однажды. Она никогда не работает снова и для другого человека. Вещи постоянно изменяются. Вы не можете жить посредством выученных откликов; они являются готовыми реакциями. Вы должны откликаться на реальность каждый раз по-новому. Вы должны откликаться как зеркало, и вы можете откликаться только в том случае, если остаетесь как зеркало.

Люди действуют как фотографическая пластинка: они постоянно захватывают всё, что доступно. Зеркало никогда не захватывает ничего. Оно отражает, но не владеет ничем, не удерживает ничего. Оно позволяет всему проскальзывать мимо. Оно никогда не имеет никакой привязанности. В этом красота медитации, медитация – это отражение. Вы живёте, вы живёте тысячью и одной вещью, но вы ни за что не цепляетесь. Когда приходит весна, вы радуетесь ей, вы отражаете её, вы откликаетесь на неё. Когда она уходит, она уходит. Вы не глядите назад, вы не плачете по ней, вы не рыдаете. Вы не рыдаете о скисшем молоке, вы продолжаете двигаться вперёд.

Король сделал небольшое умственное усилие и подумал: «Мой первый вопрос был неправильный. На самом деле я испытывал жажду». Но теперь всё стало более трудным.


«При жажде глаза никогда не слезятся»... – и это верно... – говорили придворные друг другу. «Кто когда-либо слышал, чтобы жажда заставляла глаза слезиться?» Но короли часто капризничают, и они побежали принести розовой воды и пахучих сиропных вин, подходящих для короля.


Запомните навсегда, должна быть решена ваша проблема, а не удовлетворено ваше эго.

Иногда вы приходите ко мне, и я вижу, что имеются обе эти вещи. Если я решаю вашу проблему, вы сердитесь на меня, потому что это необязательно удовлетворяет ваше эго. Вы чувствуете, что я тяжёлый человек. На самом деле вы пришли не ради проблемы. Проблема было просто поводом – вы пришли потому, что я могу удовлетворить ваше эго. Если я удовлетворяю ваше эго – я ваш враг; этого я не могу делать. И в этом различие, которое вы должны сделать.

Люди иногда спрашивают меня: «Как узнать, что Учитель прав?» или «Как узнать, что этот Учитель действительно достиг?» Вот способ узнать это: если вы пойдёте к Учителю и он лишь удовлетворит ваше эго, и вы будете чувствовать себя хорошо с вашим эго, то можно быть уверенным, что это поддельный учитель. Если он не удовлетворяет ваше эго, а больно ударяет, шокирует вас, терзает вас, но попытается разрешить вашу проблему, вы можете быть уверены, что вы рядом с человеком, от которого возможна помощь.

Но это трудная вещь: вы будете цепляться за человека, который удовлетворяет ваше эго, и будете избегать того человека, который терзает ваше эго. Вы – свой собственный враг. Вот почему так много поддельных людей продолжают считаться Учителями. Это критерий: Учитель имеет сострадание, но обязан быть тяжёлым. Он не может поить и кормить ваше эго, потому что ваше эго – это ад. Так иногда случается, что вы идёте к определённому святому, или определённому Учителю, и чувствуете себя очень хорошо, потому что он такой сострадательный, такой любящий. Посмотрите... в чём случается ваше удовлетворение? В вашем эго? – тогда избегайте. Будьте там, где вас терзают и разрушают, потому что только в вашем разрушении лежит возможность случиться новому. Настоящий Учитель – это убийца. Он должен убивать вас.


«При жажде глаза никогда не слезятся», – говорили придворные друг другу. Но короли часто капризничают, и они побежали принести розовой воды и пахучих сиропных вин, подходящих для короля.

Король выпил всё, но ещё не чувствовал себя лучше, – а его пищеварение испортилось.

Посреди кризиса рядом случился один мудрый человек...


Мудрый человек случается только тогда, когда вы посреди кризиса. Он не может случиться иначе, ни в какое другое время. Не то, чтобы мудрый человек недоступен для вас; мудрый человек всегда доступен для вас, но вы можете видеть мудрого человека, или можете вступить с ним в диалог или какие-нибудь отношения только тогда, когда вы в кризисе. Иначе, кто беспокоится? Кто заботится об этом? Человек живёт совершенно удовлетворённый жизнью, как свинья.

Когда ваши проблемы становятся такими острыми, хроническими, что кажется, что нет решения ниоткуда, в этот единственный момент может случиться для вас мудрый человек. Но вы всё ещё можете упустить его.


Посреди кризиса рядом случился один мудрый человек, который сказал: «Его величеству требуется обыкновенная вода».


У мудрого человека всегда есть простые ответы. Его ответы несложны. Его ответы не для того, чтобы удовлетворить ваш интеллект, его ответы – это не игры интеллекта. Он просто говорит, в чём дело. Он называет лопату лопатой. Он использует слова только для указания реальности, не камуфлирует её.


Мудрый человек сказал: «Его величеству требуется обыкновенная вода». «Король никогда не пил простой воды», – закричал двор в унисон.

«Конечно нет, – сказал король. – И я чувствую себя совершенно оскорблённым, – и как король, которому предложили простой воды, и как пациент. Кроме того, это невозможно, чтобы такое ужасное и с каждым днём усиливающееся нездоровье, как моё, могло иметь такое простое лекарство. Такая концепция противоречит логике, бесчестье предложившему её, и оскорбление больному».


Это всё – ваши реакции. Это ваши предопределённые реакции, когда вы встречаете мудрого человека. Берегитесь их. Эта история об ищущем, о ком-то, кто жаждет. И даже тогда, когда он подошёл близко к ясному решению, он стремится не слушать его. И не только, – он в ярости, он злится.

Придворные были, конечно... в полном порядке, их можно простить... они сказали: «Король никогда не пил простой воды». Вся их цель – это помочь королевскому эго. Они правы, они исполняют свой долг. Но король тоже глуп. Как и все.


«Конечно нет, – сказал король. – И я чувствую себя совершенно оскорблённым...»


Не чувствовали ли вы себя оскорблёнными, когда вам говорили правду? Ложь всегда утешительна.

Фридрих Ницше сказал, что человек не может жить без лжи. Человеку нужна ложь, человек не может выносить правду. Правда невыносима. «Не беспокойте людей, – говорит Ницше. – Пусть они живут в своей лжи. Ложь это хорошо, ложь – это подпорка жизни».

Вы все живёте во лжи. И когда вы живёте во лжи, простая правда может разбить вдребезги весь ваш стеклянный замок. Вы не принимаете правду.


Король говорит: «Конечно нет... И я чувствую себя совершенно оскорблённым, – и как король, которому предложили простой воды, и как пациент...»


Когда вы идёте к доктору, и доктор говорит, что нет заболевания, не о чем беспокоиться, вы не чувствуете себя хорошо. Вы чувствуете желание пойти к кому-нибудь ещё, к другому доктору. Если доктор говорит: «Это всё вам кажется», вы чувствуете себя оскорблёнными. Вы думали, что у вас большое заболевание, вы идёте к доктору, а доктор говорит, что это простая простуда. Понравится ли вам это? На самом деле вы хотели этого, но каким-то образом эго чувствует себя оскорблённым. Эго глупо; оно хочет всего большого. Как, обыкновенная простуда? А вы думали, что страдаете от рака, или чего-нибудь ещё, чего-нибудь действительно большого.

Король был оскорблён. Он сказал: «Это оскорбление. Для такого сложного заболевания, которое с каждым днём становится всё более и более сложным, такое простое лекарство?»

Запомните навсегда, лекарства просты. И только простые лекарства помогают, поскольку истина проста. Жизнь проста, любовь проста, Бог прост. Вот почему говорят: те, кто прост, узнают. Будучи простыми, они попадают в тон с простотой целого. Будучи простыми, они соединяются с простотой существования. Вот почему Иисус говорит: «Если вы не подобны малым детям, вы не войдёте в Царствие Небесное». Что такого великого в малых детях? Их невинность, их простота. Они несложны. И только тогда, когда вы просты, как дети, невинны, вы можете войти в Царствие Небесное. А Царствие Небесное окружает вас. Оно здесь. Оно сейчас. Но вы сложны. Вы прячетесь за своей сложностью.

Отбросьте всякую сложность. Будьте обнажёнными, будьте в солнце как дерево, и вы узнаете, что такое величие, и вы узнаете, что такое слава.

Иисус сказал своим ученикам: «Посмотрите на лилии в поле. Даже Соломон во всей своей славе не был украшен, как одна из них». В чём красота бедного цветка лилии? В его простоте, в его несложности, в его единственности.

Сложный человек – это толпа. Сложный человек фрагментарен; его много. Что такое простота? Когда вы один, нет возможности быть сложным. Когда внутри вас есть только единственность, вас насыщает тишина, покой, невинность. Вы не знаете ничего. Вы полны удивления и благоговения, но вы не знаете ничего. Тогда что-то может раскрыть вам предельную истину. Тогда любое маленькое переживание может стать предельным «ага!», и дверь может открыться, и вы можете быть наводнены реальностью.

Но король сказал: «Такое простое лекарство? Такая концепция противоречит логике...»

Естественно, она противоречит логике. «Так много докторов потерпели неудачу, так много мудрых людей двора потерпели неудачу, так много лекарств потерпели неудачу. И теперь приходит этот человек и говорит: „Просто обычная вода? « Что, мой двор состоит из дураков? Что, мой доктор, мой персональный врач – дурак?“


«Такая концепция противоречит логике, бесчестье предложившему её...»


Поскольку есть только две возможности: или мудрый человек неправ, или весь двор неправ, – и доктор, и король, и все его друзья неправы, и все его советники. Это не может быть принято. Это слишком. Это «против шерсти».


«Бесчестье предложившему её, и оскорбление больному».

Вот так мудрый человек стал именоваться «идиот».


Мудрый человек всегда известен как «идиот», поскольку он ведёт себя странным образом, он ведёт себя эксцентрично. Он выглядит эксцентрично, потому что вы привыкли к чему-то другому. Мудрый человек выглядит как посторонний. Он не посторонний человек! Но для вас он выглядит как посторонний. Кажется, что с ним что-то не так. Он выглядит ненормальным. На самом деле это вы ненормальны. Будда – это норма, потому что он нормален. Вы ненормальны, вы больны, вы душевнобольные; но вас большинство. Будда один; вы можете осуждать его и он беспомощен, он не может ничего поделать. Он должен принимать всё это. Если вы назовёте его «идиотом», он должен принять это. Он смеётся, он улыбается вам. Но, называя его «идиотом», вы закрываете себе путь следования его совету, который мог преобразовать вас, который мог утолить вашу жажду.

Запомните, в сумасшедших домах мира многие люди, находящиеся там, на самом деле не являются сумасшедшими, но более здоровы, чем вы, – и это их горе, – более здоровы, чем здоровые. Вот почему их надо было поместить в приют для умалишенных; они опасные люди.

Всегда осуждались поэт, мистик, предсказатель, – тот, кто несёт на землю что-то от неизвестного. Если вы не осуждаете их, вы будете преобразованы ими. В этом значение того, что вы являетесь учеником. Это просто жест с вашей стороны: «Я не буду осуждать вас. Иногда вы кажетесь мне сумасшедшим, но я не буду действовать по отношению к вам, исходя из этой позиции. Я отброшу эту позицию. Несмотря на себя я буду следовать за вами». В этом смысл ученичества.

Если вы можете найти идиота, такого, как Иисус или Будда, не упустите возможности. Идите с ним, идите с ним очертя голову! Идите с ним всеми путями, поскольку он – единственная надежда. Ваш ум будет осуждать, ваш ум очень логичен, а лекарства, даваемые буддами, очень просты. Только подумайте об этом...

Ко мне пришёл человек. Он политик, из кабинета министров, и он страдал от бессонницы. И я сказал ему: «Вы просто посидите в течение одного часа и ничего не делайте». Он сказал: «Как может помочь сидение? Моя проблема очень сложна! Вы не понимаете моей проблемы. Просто сидеть как дурак в течение часа, ничего не делая, – как это может помочь?» И он выглядел логичным. Но если бы политик мог посидеть в течение часа тихо, он бы понял свою глупость – то, что он делал в течение остальных двадцати трёх часов.

Я слышал об одном Учителе. К нему пришёл человек и сказал: «Что мне следует делать, чтобы стать мудрым?» И Учитель сказал: «Выйдите и постойте там». А шёл дождь. И человек сказал: «Но как это может помочь мне? Может быть, кто знает? Учителя, они странные». Он вышел из дому и встал там, а дождь лил и лил. Он полностью промок, вода проникла под одежду. Через десять минут он пошёл обратно и сказал: «Я постоял там. Что теперь?»

И Учитель сказал: «Что случилось? Когда вы там стояли, дано ли вам было какое-нибудь открытие?»

Он сказал: «Открытие? Я просто думал, что выгляжу как дурак!»

Учитель сказал: «Это великое открытие! Это начало мудрости! Теперь вы можете начинать. Вы на правильной дороге. Если вы знаете, что вы дурак, то изменение уже началось».

Но политик сказал мне: «Это так просто, сидеть один час. Как это может помочь?»

В дзэне, в Японии, они не занимаются психоанализом. Они не идут в очень, очень длинные аналитические процессы. Сумасшедшего отводят в монастырь дзэна, ему предоставляется очень, очень удалённое жилище, еда, уход, но никто не разговаривает с ним, его просто оставляют одного. Никто не говорит ему ни слова. Даже человеку, приносящему еду, не разрешается разговаривать с ним. Он просто оставлен один. Он может ходить вокруг своего жилища, он может делать что-нибудь в саду, если хочет. Если нет, он может лежать на постели и отдыхать, просто быть там. И то, что не происходит в результате трёх лет психоанализа, случается за три недели. Просто человек, сидящий там, ничего не делающий, лежащий на постели, или сидящий на лужайке, или смотрящий на звёзды, охлаждается, замедляется. Напряжение исчезает. Напряжение не нужно анализировать; анализ можно применить, но он не поможет.

Это выглядит просто. Если вы расскажете это фрейдисту, то он подумает, что вы говорите чепуху. «Такая простая вещь. Как это может помочь? Проблемы очень сложны. Сначала должны быть проанализированы сновидения, и надо пройти глубоко в подсознание». А если вы пойдёте к последователю Юнга, то он скажет даже, что надо пройти в коллективное подсознание. А если вы пойдёт к терапевту, практикующему примитивные методы, то он скажет: «Это не поможет. Сначала нужно вернуться к первобытному крику. Это займёт годы!» Всё, что выходит из этого психоанализа, и сны, и прошлое, – всем этим человек мало-помалу насыщается и начинает принимать это. Он говорит: «Хорошо, это мой путь». Ничего особенного не получается из этого. Психоанализ оказался нерезультативным. Людям потребуется время, чтобы понять, что он был нерезультативным.

Но на Востоке мы применяем совершенно другой подход, простой подход. Просто оставляем человека одного. Позволяем ему расслабиться, позволяем ему плавать, сидеть, ходить, позволяем ему быть в своём теле. Позволяем ему быть в ситуации, когда от него не ждут, что он будет что-нибудь делать. Позволяют ему быть без всякой ответственности; тогда эти три-четыре недели становятся подобными утробе матери. Он расслабляется, он ест, спит, принимает ванну и не о чем не беспокоится. И люди дзэна говорят: «Сидите тихо, ничего не делайте, весна придёт сама и трава вырастет сама по себе».

Жизнь заботится сама о себе.

Мои предложения вам очень просты. Кто-то приходит, и я говорю: «Танцуй» – он выглядит немого обиженным. Он говорит: «Что? Я пришёл к вам с такими великими проблемами, а вы просто говорите: „Танцуй“? Как это может помочь?»

Истина очень проста. Если вы можете танцевать и танцевать глубоко, так глубоко, что танцор исчезает в танце, то проблемы изменятся, поскольку в этом исчезновении танцующего исчезает эго, и вы получаете взгляд на реальность, свободную от эго. Это единственная преобразующая сила. Это единственная радикальная революция.

Запомните, все великие истины просты. Ложь не проста. Она не может быть сделана простой, потому что тогда вы схватите её и немедленно узнаете, что это ложь. Ложь должна быть очень, очень изощрённой, скользкой; вы не можете схватить и держать её. И она должна быть сложной для того, чтобы вы ходили и ходили вокруг неё и никогда не смогли бы найти из неё выхода. Она должна использовать жаргон, очень сложные слова.

Истина проста как солнце, как эти поющие птицы, как зелень деревьев. Истина так же проста, как зелень дерева, как краснота дерева, как золото дерева. Истина проста, как «Я здесь. Ты здесь». Истина проста, как этот момент, эта пауза между вами и мной. Истина так же проста, как эта пауза...

8. Легкость – это течение

9 марта 1978 г.

Первый вопрос:


Являюсь ли я беспокойным, смущённым буддой и нуждаюсь лишь в принятии прямо сейчас особой природы моего состояния будды, или моя природа отличается и станет такой лишь после того, как случатся все дела здесь.


Самбудда, вы Будда с самого начала, как и всякий другой. Состояние Будды – это источник и цель. Вы Будда с самого начала, и вы останетесь Буддой до самого конца. Единственный вопрос только в распознавании этого, а не в реализации этого. Реальное, оно уже есть; реальное есть. Дело не в реализации, но в распознавании, в повороте внутрь. В этом значение слова «преобразование», поворот внутрь самого себя.

Сознание постоянно занято объектами. Оно движется наружу. Его занятие, его обязательство направлено наружу. Когда вы отвлекаете его от внешнего и позволяете ему заняться внутренним, возникает распознавание. Тогда впервые вы начинаете ощущать вкус вашего существования. Вы ощущали вкус другого миллионы ваших жизней, и этот другой только занимал ваше внимание; ничего другого не случалось. Другой лишь держал вас занятым игрушками. И пока вы заняты с другим, этот другой занят с вами, поскольку вы являетесь другими для него или неё.

Смотреть на другого и забыть себя – это невежество. Помнить себя и забыть другого – это пробуждение. И когда вы пробудились для себя, распознали своё состояние Будды, тогда вы можете посмотреть также и вовне. Тогда другого и не нужно искать снова. Если вы узнали, кто вы, другой исчезает в этом самом знании.

В этом парадоксальная природа самораспознавания: когда вы распознаете своё «я», это «я» исчезает, а с ним – и другой. Другой не может существовать без вашего «я». Они существуют как пара. Они – это не два слова, это пара слов. Вы не сможете разделить их. Вы смотрите на другого; в тени создаётся «я». И вы остаетесь занятым с другим, и вы продолжаете попадать в новые штучки, в новые игры. Другой – это мир.

Поворот внутрь...

Но вы слишком сильно связаны с поворотом наружу. Вы повёрнуты наружу другим. Вас начал волновать другой, вы хотите исследовать другого; поэтому вы всегда продолжаете двигаться в другого и остаетесь нераспознанным, остаетесь незапомненным, остаетесь неосознанным. Состояние Будды – это не что иное, как состояние занятости собой. И когда вы знаете, кто вы, ваше «я» исчезает, и с этим исчезновением «я» исчезает также и «ты», другой. Тогда всё становится едино. Нет ничего внутри, нет ничего вовне. Это то, что называют просветлением.


Вы спрашиваете меня: «Являюсь ли я беспокойным, смущённым Буддой и нуждаюсь лишь в принятии прямо сейчас особой природы моего состояния Будды...?»


Каждый обеспокоен, каждый смущён. Смущение исходит из вашей занятости с другим; другой смущает вас. Беспокойство присутствует, потому что вас слишком волнует другой. Это останется, но не разрушит вашего состояния Будды. Ваш потенциал остаётся не затронутым этим. Это только на поверхности, на периферии. Эти ветры дуют только на периферии, они создают рябь на периферии, но в своей самой глубокой глубине вы остаетесь нетронутым, неподвижным. Ни малейшей ряби не поднимается там... это центр циклона.

Начните смотреть внутрь. Даже на несколько мгновений просто забудьте о другом. Медленно, медленно находится сноровка. Для этого не существует искусства, иначе я научил бы вас. Этому нельзя научить, к этому надо идти ощупью. Но идя ощупью, можно добраться, это определённо, – поскольку многие добрались. Я добрался, вы можете добраться.

И вы не можете следовать за кем-нибудь ещё, поскольку каждый добрался своим собственным путём, поскольку каждый так уникален и отличен от любого другого.

Начинайте идти ощупью. Эта ходьба ощупью есть медитация. Закройте свои глаза для другого. Вы видели статуи Будды – Будда сидит с закрытыми глазами. Эти закрытые глаза – это символ, символ того, что он не занят с другим, что он больше не исследует другого. Он хочет сначала сделать начальные вещи. Он хочет исследовать эту субъективность: кто внутри меня? И если это не будет найдено, всё остальное напрасно. Если я не знаю, кто я, я никогда не узнаю, кто есть другой. Если я не могу узнать из опыта самого себя, то как я могу узнать другого? Другой так далеко. Если я настолько недостаточно чувствителен, что не могу чувствовать биения своего собственного сердца, то как я собираюсь чувствовать сердцебиение другого? И вот это то, что вы пытались сделать и терпели неудачу, и пытались снова, и надеялись, и расстраивались снова и снова. Это старая колея, вы продолжаете двигаться по ней. Это порочный круг.

Начинайте ощупью идти внутрь. Всякий раз, когда вы одни, – старайтесь иногда быть одни, не очень хорошо всегда оставаться в толпе, – найдите своё собственное место и просто закройте глаза. Это символически – закрыть себя для мира.

Теперь вы должны понять это, потому что современный ум слишком обеспокоен, как открыть себя, как остаться открытым для других. В самом себе имеет место прекрасное понимание, но вы можете легко уйти в крайность, – и это то, что ум всегда делает.

В прошлом религии учили, чтобы вы были закрытыми; это была одна крайность. Современные тенденции ведут к тому, чтобы быть открытым, становиться открытым для других. Теперь вы можете полностью позабыть, как быть закрытым, – и то и другое опасно. Раньше вы страдали от христианства, теперь вы можете страдать от современной растущей гуманистической психологии. Нужно равновесие, нужна свобода. Нужно быть способным делать всё, что хочешь. Иногда вам нужно быть открытым, – это любовь. Любовь – это открытость для другого. А иногда вам нужно быть закрытым для целого мира и для всего существования, – это медитация. И человек действительно является выросшим, если он может делать это по своей воле. Ни его закрытость для мира не запретит ему открыться для мира, ни его открытость не станет фиксирующим, парализующим жестом, в котором он не сможет закрыться.

Вы должны быть похожи в точности на свои глаза, – они постоянно мигают. Если ваши глаза сфокусируются и не смогут мигать, то это не будет здоровьем. И если ваши глаза закроются и не смогут открыться, то это тоже не будет здоровьем. Я хотел бы, чтобы вы всегда помнили это равновесие, потому что ум всегда движется к крайности. Или он полностью закрывается и становится христианским монахом, идёт в монастырь и забывает весь мир и начинает просто сжиматься и умирать, совершая самоубийство, или вы становитесь человеком группы, начинаете двигаться от одной группы к другой, открываясь снова и снова, и все ваши усилия сводятся к тому, как быть открытым, как остаться открытым. И когда вы не можете открыться, вы становитесь очень несчастным человеком. Если вы продолжите работать над этим, вы вскоре станете зафиксированным. Ваша апертура будет открытой, но вы не сможете закрыться.

Христианский монах теряет способность любить. А люди, слишком занятые современными усилиями быть открытыми, теряют способность к медитации. А необходимо и то и другое. И то и другое – это полярности.

В любви вы соединяетесь с другим; в медитации вы соединяетесь с собой. И то и другое обогащает. Если любовь не основывается на глубокой медитации, она будет поверхностной. Она никогда не будет интимной, она не будет иметь глубины. Она не принесёт блаженства; она принесёт только агонию, она никогда не принесёт экстаза. Любовь должна основываться на медитации. А медитация, идущая против любви, анти-любовь, будет сухой пустыней, затерянной землей. Там никогда не будут цвести цветы.

Человечество испытывало и то и другое и терпело неудачу и в том и в другом. Но испытывались они раздельно, как антагонисты по отношению друг к другу. Никогда в истории не было так, чтобы человек медитировал и испытывал любовь вместе, – как два крыла птицы, противоположные и всё же дополняющие друг друга.

В этом моя основная работа здесь: я хотел бы, чтобы вы были любящими, открытыми, и я хотел бы, чтобы вы также и медитировали, были закрытыми. Открытость-закрытость должна быть подобна вдоху-выдоху, миганию глаз. Открытость-закрытость должна быть подобна биению сердца: между двумя ударами есть промежуток. В этом промежутке сердце останавливается, снова бьётся, снова останавливается. Удар и остановка – ваша жизнь должна быть музыкой, звук и тишина.

Один лишь звук создаёт только шум. Он должен сохранять равновесие с тишиной. Чем выше музыка, тем больше тишины она содержит. Она содержит тишину через звук. Это парадоксально. Всё великое парадоксально. И если вы действительно хотите идти к пику человеческого сознания, вы должны быть парадоксальными.

Медитация-любовь, вдох-выдох, открытие-закрытие – эти вещи мало-помалу станут очень естественными. Не мучайтесь ничем, и постепенно вы распознаете, кто вы есть. Вы Будда.

И запомните, Будда приходит во всех формах и всех размерах. Не создавайте изображения Будды. Гаутама Будда был лишь одной формой состояния Будды. Вы не похожи на Гаутаму Будду; вы станете Буддой своим собственным путём. Ваше состояние Будды будет иметь свой собственный вкус, свою собственную форму, своё собственное существование. Не надо стремиться стать бывшей в употреблении копией. Стремитесь стать краеугольным камнем и вы станете оригинальным. В этом красота жизни – в том, что все здесь оригинальны. Бог никогда не дублирует, Он создаёт каждое человеческое существо заново.


Вы спрашиваете: «Являюсь ли я беспокойным, смущённым Буддой и нуждаюсь лишь в принятии прямо сейчас особой природы моего состояния Будды...?»


Вы должны принять всё, что есть. Вы должны принять всё, чем вы являетесь, поскольку только через приятие исчезает беспокойство. Только через приятие начинается охлаждение. Человек становится более собранным и концентрированным. Когда вы принимаете, напряжения отбрасываются. В приятии есть расслабление. В расслаблении возможен поворот внутрь и в расслаблении возможен поворот наружу. И тот и другой повороты становятся гладкими. Лёгкость – это течение. Вы можете выйти наружу и встретиться с другим, вы можете вернуться и встретиться с самим собой. Однажды вы удивитесь, когда обнаружите, что тот, кто внутри, и тот, кто снаружи, – это не две отдельные сущности. И когда вы выходите наружу, вы идёте к себе снаружи, а когда вы идёте внутрь, вы идёте к себе внутри. Эти «внутри» и «снаружи» – это различные ваши стороны.

Это всё существование и есть вселенная, – в этом значение слова «вселенная»: она едина. Но эта единая вселенная откроется вам только на самом пике медитации и любви.

Принимайте, кем бы вы ни были и где бы вы ни были. Это не означает остаться там в застое. Принимайте и через приятие возникнет течение и вы начнёте двигаться. Но это движение будет без отвержения. Движение не придёт, потому что имеется цель для достижения, движение придёт, потому что есть так много энергии, что эта энергия движется сама по себе. Посмотрите на Ганг, идущий от Гималаев, – вы что думаете, Ганг действительно ищет путь к океану? Это совершенно неверно. У Ганга нет идеи океана, он не ищет никакого океана. Он достигает океана, – это другое дело, – но он не мотивируется поиском океана. Тогда что же происходит? Почему он движется? Он не движется по направлению к океану, он просто движется, поскольку содержит так много энергии. Он движется из-за так сильно переполняющей его энергии.

Увидьте различие, различие велико. Человек может двигаться двумя путями. Один лежит через мотивацию: что-то должно быть достигнуто там, в будущем. Есть цель. Тогда вы тащите себя, вы начинаете тянуть себя по направлению к цели. Ваша жизнь будет жизнью в страданиях. Имеется другой род движения – истинное движение, – которое не имеет мотива в себе, но вы так полны энергией, что должны двигаться.

«Энергия – это движение, энергия – это восхищение», – говорил Уильям Блейк. Да, это так, поскольку движение – это восхищение, движение – это танец. Вы начинаете двигаться, потому что имеется так много энергии, и энергия начинает течь. Однажды вы достигаете чего-то, но это достижение не было целью. Это достижение никогда заранее не планировалось, вы никогда не думали о нём. Ганг достигает океана, но Ганг не пытался достичь океана. Ганг просто восхищался своей энергией. И из этого восхищения – движение, из этой переполненности энергией... движение.

Принимайте себя. В этом приятии вы начнёте запасать энергию. Вот механизм: когда вы принимаете себя, вы не боретесь. Энергия рассеивается в борьбе. Когда вы принимаете себя полностью как вы есть, вся борьба, всё трение растворяется; энергия сохраняется. Вы начинаете становиться великим резервуаром. Вы начинаете становиться великой струящейся, текущей энергией. И вскоре вы увидите, что вы движетесь, и в этом моменте есть красота, потому что вы движетесь не к какой-то конкретной цели – Богу, нирване, просветлению, состоянию Будды – нет. Вы просто движетесь, поскольку не можете сдержать себя; этого слишком много, это не может быть сдержано. Вы должны двигаться! На самом деле вы ничего не делаете в движении, движение случается с вами. Из-за этой явной энергии в вас растёт движение.

Медитируйте над различием между этими двумя состояниями. В первом имеется напряжение, желание, планирование, будущее. Настоящее упущено, настоящее отклонено. Имеется выбор, поскольку есть так много возможностей и вы должны выбрать одну. Имеется тревога и страдание, – кто знает, выбрали вы правильную или неправильную вещь? Кто знает, существует Бог или нет? И есть сомнение, и подозрение, и страх. Из-за этой цели вы пропускаете целое путешествие. Вы не можете наслаждаться поющими птицами, вы не можете наслаждаться деревьями в стороне от дороги; вы сфокусированы на цели. У вас нет достаточного количества энергии, чтобы тратить её понапрасну. Вы становитесь ничтожным, вы не смотрите ни на что. Вы просто продолжаете рваться – с глубоким страхом и трепетом внутри: быть может, вы движетесь в неверном направлении, быть может, вы следуете просто за фикцией; быть может, это не существует вовсе. А вы положили на это всю жизнь! Вот почему ваши так называемые святые выглядят такими печальными, нет песни в их жизнях, нет танца, нет праздника. Плача и рыдая, они продолжают тащиться к чему-то, что они слышали от других. Они не могут по-настоящему доверять; это невозможно. Доверие вырастает только из жизненного опыта, из личного переживания. Самое большее, что они могут, – это верить. Их вера всегда основывается на сомнении, остаётся в сомнении. Вера – это попытка перекрыть сомнение. А сомнение возникает снова и снова, и ещё много раз ваши святые будут сбиваться с пути.

Нет дьявола, чтобы искушать их; никакого дьявола не существует. Все эти искушения, которые испытывали ваши так называемые святые, исходят из их собственного внутреннего ядра – подавленного существования, подавленного сомнения, подавленного желания. Они испуганные люди. Вы, должно быть, слышали о святых, которые настолько мудры, что могут говорить с деревьями и птицами, но так боятся общаться с человеческими созданиями; которые идут на поиски прокаженных, чтобы целоваться с ними, но боятся дотронуться до красивой женщины. Вы видите глупость этого? Они готовы целовать прокаженного. Почему они боятся женщины? И что это за род святости? Они не являются целостными.

Имеется страх перед женщиной; они подавили эту часть. На самом деле, чтобы подавить эту часть, они идут и целуют прокаженного. Они боятся красоты, они ищут безобразного. Они боятся привлекательности тела, они ищут отталкивающего тела. И не из любви ваши святые целовали прокаженных. Это как раз для того, чтобы почувствовать отталкивающее тело и таким образом подавить своё желание красивого тела. Это полная бессмыслица. Эти люди не могут достичь. Они даже не начали, как они могут достичь? Путешествие даже не начиналось.

Я учу вас другого рода путешествию – не путешествию, мотивированному какой-либо целью, но путешествию, исходящему от избытка энергии, путешествию, в котором каждый момент будет радостен, поскольку вы не беспокоитесь ни о какой цели. Вот красота и парадокс: когда вы не беспокоитесь о цели и радуетесь каждому моменту жизни, вы достигаете цели. А когда вы не можете радоваться путешествию, вы никогда не достигнете цели, потому что все эти моменты, которые вы прожили на Пути, которым вы радовались, будучи собранными вместе... Эти моменты, собранные вместе, делают вас способными к предельной радости видеть открытие истины.

Принимайте себя, расслабляйтесь с собой, радуйтесь себе, любите себя. Вы хороший, вы красивый. Пусть это чувство вырастает в вас, и вы найдёте, что всё трение исчезло. Конфликта больше нет, вы не боретесь. И сохранённой энергии становится так много. Вскоре вы обнаружите, что стали великим резервуаром, вы готовы двигаться. На самом деле, вы больше не можете стоять, энергия начинает двигаться сама собой. Она достигает океана, она определённо достигает океана, но достигает, потому что её слишком много, потому что она переполняет ваше бытие.

Вы Будда. Уважайте себя, и состояние Будды начнёт изменяться. Вы беспокойный Будда? Вскоре вы станете успокоенным Буддой. Но состояние Будды есть, несмотря на то, беспокойный вы или успокоенный. Состояние Будды таково, что оно не может быть отброшено вашим беспокойством или вашим смущением. Прямо сейчас вы можете быть неведающим Буддой, а затем будете мудрым Буддой, но состояние Будды останется тем же самым.

Итак, я объявляю вас Буддами прямо сейчас! Через это объявление вы достигнете, и ваше состояние Будды будет становится всё более безмятежным, спокойным, тихим. Всё больше и больше красоты будет вырастать в вашем бытии, больше и больше великолепия. Да, вы есть заключённое в тюрьму великолепие, которое должно быть выпущено на свободу.


Второй вопрос:


Является ли Земля полой? Живёт ли там более высокая цивилизация? Есть ли солнце в центре? Совершают ли эти существа периодические путешествия через тоннели в особые места и рассказывают секреты? Не оттуда ли прилетают НЛО?


Уилл Шац, ум живёт из вымыслов. Ум питается вымыслами – обыкновенными или оккультными. Ум всегда страстно ищет красивых историй. Ум живёт через ложь. Ум боится правды, но он большой любитель лжи. Чтобы удовлетворить ум, на протяжении веков было изобретено очень много лжи. Когда одна ложь становится слишком старой, загнившей, она отбрасывается и изобретается новая. Ваши так называемые писания полны такой лжи. Человек очень изобретателен. Но все изобретения этого рода предохраняют вас от того, чтобы видеть истину, ваша энергия становится связанной с напрасным измерением.


Вы спрашиваете меня: «Является ли Земля полой?»


Даже если это и так, это не имеет значения. Зачем беспокоиться об этом? Зачем понапрасну тратить своё время на это? Гораздо более важные вещи ждут, чтобы их сделали. Расставьте правильно свои приоритеты. Лучший вопрос, гораздо более значительный вопрос был бы: «Является ли полым человек?» Да, человек является полым.


Вы спрашиваете: «Живёт ли там более высокая цивилизация?»


Да, я говорю, что есть более высокое существо, живущее внутри вас. Вы являетесь полыми, и в самом внутреннем ядре вашего существа живёт Бог. Самое высокое живёт в вас; зачем беспокоиться о земле? Если люди и живут там, они не могут сильно отличаться от людей, живущих на поверхности. Вы ещё не насытились этими людьми? Может быть они имеют три глаза и четыре уха и шесть рук, но какую это создаёт разницу?


Вы спрашиваете: «Есть ли солнце в центре?»


Солнце в самом вашем центре. Это то, что я называю Буддой, – свет.


Вы спрашиваете меня: «Совершают ли эти... периодические путешествия через тоннели в особые места и рассказывают секреты?»


Да. Многократно из вашего самого внутреннего ядра к вашему самому поверхностному сознанию идут послания. Многократно открываются вам секреты от центра к периферии. Но вместо того, чтобы искать их, вы интересуетесь, является ли Земля полой? Есть ли солнце внутри? Населена ли она? Есть ли там более высокая цивилизация. И эти вымыслы продолжают занимать людей. По этим предметам написаны тысячи книг. Споры продолжаются столетиями, а люди всё борются, полемизируют, философствуют, размышляют, доказывают. И всё тщетно!

Остерегайтесь тенденции ума к изобретению лжи, к поддержке лжи. Это способ ума защитить себя от истины.

Истину не нужно изобретать. Вы не можете изобрести истину, вы лишь можете сделать себя доступным для неё. Истина уже здесь, истина уже имеет место. Если вы являетесь безмолвным, если вы отбросили ваши вымыслы, если вы отбросили всю ложь, если вы обнажены, то в этой обнажённости и в этом безмолвии откроется истина. И истина освобождает.

Выбросьте все эти истории! И я не говорю, правдивы они или Е1ет: я не говорю ничего о них. Я ни за, ни против. Я просто говорю, что они не относятся к делу. Это не имеет значения. Это детство – интересоваться такими вещами. Это хорошо для детей – им нужны вымыслы, им нужны волшебные сказки, – но это не очень хорошо для взрослых людей.

Наиболее важная вещь для разумного человека – это знать, кто он есть. От этого зависит всё. Без знания этого все знания – это тарабарщина. Без знания этого вы жили, но жили напрасно. Без знания этого вы упустили целую возможность жизни. Жизнь – это возможность познать самого себя, это вызов узнать самого себя, это провокация узнать самого себя. Но мы создаём некоторые другие диковинки и становимся такими занятыми этими диковинками, что забываем реальный вопрос. Имеются тысячи вопросов, которые не являются реальными, вы можете потеряться в этой толпе.

А реальным вопросом является единственный вопрос: «Кто я?» Отбросьте все остальные вопросы! Вложите всю свою энергию в один вопрос: «Кто я?» Пусть этот вопрос опустится глубоко в самое внутреннее ядро вашего существования – в полость вашего тела, в высшее сознание внутри вас, в солнце внутри вас. Посвятите этому единственному вопросу столько времени, сколько возможно. Вся религия зависит от него. Религия – это не что иное, как ответ на этот единственный вопрос: «Кто я?» Он не связан с Богом. Он не связан с небесами или адом, он не связан с прошлыми жизнями и будущими жизнями, он не связан с перевоплощением и теорией кармы. Действительная религия имеет только одно назначение, одну цель: «Кто я?»

И не рассеивайте свою энергию на такие диковинки. Если даже люди и есть там, если даже вы узнаете, что эти люди есть и что НЛО прилетают из полости Земли, то это не изменит вас. Это никоим образом не поможет вам.

Идите в тайну того, что вы есть, проникайте в эту тайну. Пусть это станет вашей единственной работой в жизни. Зная её, вы знаете всё. Будучи с ней, достигнете.


Третий вопрос:


Вы переполнили меня своей любовью. Я хотел бы иметь возможность отдать вам ВСЕ, но у меня нет ничего. На днях пришло так много талантливых, умелых людей. У меня нет умений, нет талантов... Я чувствую себя бесполезным.


Сучета, вы не знаете полезность бесполезного. На самом деле, полезное полезно только постольку, поскольку оно имеет определённое применение. Но бесполезное не имеет никакого ограничения.

В чём польза цветка розы? Никакой пользы, но жизнь была бы очень пуста без цветка розы. В чём польза смеха? Это не товар, он не насыщает людей. Если вы голодны, он не поможет. Если вы больны, он не поможет, это не лекарство. Если вы боретесь с кем-нибудь, он не поможет, это не атомная бомба. В чём польза смеха? Вот почему люди, смотрящие на жизнь утилитарными глазами, не смеются. Они не любят, потому что, в чём польза любви? Для них это пустая трата, пустая трата энергии, времени, жизни. Для них это глупо, потому что бесполезно. Они зарабатывают деньги, а не влюбляются, поскольку деньги полезны. Любовь не имеет применения, но любовь имеет благородство и великолепие. И без любви, что это за жизнь?

В чём полезность медитации? Иногда ко мне приходит люди и спрашивают: «Что мы получим от медитации?» Они думают о получении некоторого дохода, они хотят некоторого результата. Они хотят быть уверенными, поскольку вложат в это так много энергии, – что они получат из этого? И я говорю им: «Из этого вы не получите ничего».

Медитация – это не средство для достижения некоторого результата, это есть результат сам по себе, – вот почему она не имеет никакой полезности.

Какая полезность в поэзии? Вот почему в странах, где люди слишком заняты деньгами, поэзия начинает исчезать. Вы наблюдали, что происходит в Америке? Политики, богатые люди, бизнесмены, – они живут долго, поэты умирают очень скоро. К сорока они начинают истощаться. Политики довольно долго остаются молодыми и жизнеспособными.

В Древней Греции было не так. В Древней Греции поэты, философы, мистики жили очень долго. В Индии, в прошлом, йоги и медитаторы жили очень долго, но сейчас этого больше нет. Политики и актёры в Индии живут долго. И актёры сохраняют свою молодость более, чем кто-либо другой, и политики продолжают оставаться здоровыми очень долго. Посмотрите на Морарджи Десаи. В чём причина этого? Она не та, что он говорит. Он говорит, что пьёт собственную мочу; вот почему он так молод и здоров. Это всё чепуха! Это политика. Политика уважаема сейчас. То, что уважаемо, то, на что люди обращают внимание, становится таким важным, таким удовлетворяющим эго, что можно жить только этим удовлетворением эго. Можно оставаться жизнеспособным.

Теперь это известный факт: когда люди уходят на пенсию, они быстро умирают. Что происходит? Они начинают чувствовать свою бесполезность. У кого-то было всё в порядке, теперь ему шестьдесят и он уходит на пенсию. Он был здоров и никогда не болел, и всё было хорошо. Он был комиссионером или сборщиком, люди уважали его, он был в чести и уважаем и он делал какую-то полезную работу. Теперь, внезапно, он уходит в отставку, вся его полезность уходит. Он больше не товар. Он внезапно чувствует себя бесполезным. Он внезапно обнаруживает, что у него больше нет оправдания жизни. Для чего жить? Никто не думает больше о нём. Даже члены его собственной семьи пренебрегают им, игнорируют его. Он становится ненужным хламом. Мало-помалу он начинает сжиматься. Он начинает чувствовать: «Теперь только смерть может освободить меня от этой бесполезности».

Вот почему в Америке поэты и романисты умирают молодыми. Поэзия неуважаема. Где уважают деньги, поэзия не может быть уважаема. Деньги полезны; в чём польза поэзии? Когда кто-нибудь становится поэтом, его семья очень опечаливается.

Один человек говорил мне... После многих лет он пришёл увидеться со мной, и я спросил его, как идут дела: «Как твой старший сын?» Он сказал с такой печалью: «Он стал поэтом». Так, как будто тот умер! «А что второй?» Он сказал: «Он тоже ничего не заработал». Первый стал поэтом, а второй ничего не заработал; оба бесполезны.

Мы измеряем людей по степени их полезности. Мы сводим людей до товара. И я не говорю, не делайте ничего полезного. Я говорю делать полезные вещи, но помните, что действительное и величайшее переживание жизни и экстаз приходят от делания чего-нибудь бесполезного. Это приходит через поэзию, это приходит через живопись, это приходит через любовь, это приходит через медитацию. Величайшая радость наполняет вас только тогда, когда вы можете делать что-нибудь бесполезное, бесполезное в глазах мира. Это не может быть сведено до товара, поэтому это называют бесполезным.

Если вы изобретёте что-нибудь, какое-нибудь приспособление, вы можете запатентовать это и зарабатывать на этом деньги. Но если вы напишете красивую поэму, вы не сможете заработать на этом; это есть пустая трата времени. Люди говорят: «Что ты делаешь? Почему ты понапрасну тратишь свою жизнь?» Но поэзия, – если вы действительно погружаетесь в неё, – это великая радость сама по себе; ничего другого не нужно, вы уже вознаграждены. Любая другая внешняя награда будет безразлична для вас. Награда внутри; она возникает из самой вашей деятельности. Писание поэзии, живопись или игра на флейте, – они не имеют никакой полезности.

Это печальное явление – даже в Индии политики и актёры живут долго. В прошлом медитаторы, бывало, жили долго, потому что люди знали пользу бесполезного. Сейчас политики живут долго. Почему? Потому что политики кажутся полезными людьми. Если политик приезжает в город, собирается целая толпа. Если приедет поэт, не придёт никто. Кого волнует поэт? Кто думает, что он особенный? Кому он нужен? И, естественно, глубоко внутри поэт тоже начинает думать: «Я бесполезный, я делаю что-то неправильное. Я виноват, я лишний на земле».

Морарджи Десаи здоров в возрасте восемьдесят два, восемьдесят три, но не потому, что он пьёт свою мочу, а потому, что в Индии случилось такое бедствие: только политик уважаем. Мистик больше неуважаем, медитатор больше неуважаем. На самом деле происходит странное явление: очень трудно найти американца, который не медитирует. Это так трудно, как трудно в Индии найти того, кто медитирует. Медитация – это бесполезная деятельность.

Но люди имеют большие способности находить объяснения. Сейчас Морарджи говорит, что он здоров, потому что пьёт свою мочу.

Это напоминает мне историю...


Человеку исполнилось сто лет, он завершил столетие. Явились репортёры, явились люди из телевидения и радио, чтобы взять интервью. Они спрашивали: «В чём секрет? Как вам удалось прожить так долго? И вы всё ещё так здоровы и так молодо выглядите. Вы выглядите не старше пятидесяти».

Человек был очень счастлив и сказал: «Вот секрет – в своей жизни я никогда не ел мяса, в своей жизни я никогда не пил отравляющих напитков, я никогда не курил, и я никогда не был с женщинами. Вот мой секрет». Все были впечатлены. Они как раз записывали интервью, когда вдруг в соседней комнате кто-то упал, громко засмеялся и закричал.

Все спрашивали: «Что случилось? В чём дело?»

И человек сказал: «Не беспокойтесь. Это мой папа. Он снова напился и дурачится там со служанкой».

И все спросили: «Сколько ему лет?»

И человек сказал: «Ему сто двадцать».


Вы можете всегда объяснить, почему вы жили так долго, как вы жили так долго: вы ели это, вы делали упражнения йоги. Но действительное явление совсем в другом. Если вы наслаждаетесь тем, что делаете, если вы уважаете то, что делаете, – полезное, бесполезное, – если вы видите, что ваша жизнь имеет смысл, вы будете жить долго, поскольку человек живёт долго через ощущение осмысленности.

В различных обществах долго живут различные группы людей. В первобытном обществе долго жил колдун, поскольку он был самой уважаемой персоной. И я называю то общество наивысшим и самым цивилизованным, – это мой критерий цивилизованности, – где поэт, художник, музыкант, медитатор, любовник живут долго. Это наивысший тип общества. Почему? Потому что уважается бесполезность.

Вот история о Лао-цзы.


Он пошёл в горы со своими учениками. Они пришли в лес, где рубили все деревья. Тысячи людей рубили деревья, целый лес был повален. Но было одно большое дерево, такое большое, что тысяча человек могла усесться под ним, в его тени. Его листва была велика, это было огромное дерево! Они никогда не встречали такого дерева, и никто не рубил его!

Поэтому Лао-цзы сказал своим ученикам: «Пойдите и спросите их. Они повалили целый лес. Почему они не рубят это дерево?»

И ученики пошли и спросили людей, и люди сказали: «Это дерево бесполезно! Во-первых, его древесина такова, что из неё ничего нельзя делать – из неё нельзя делать мебель. Во-вторых, его древесина такова, что её нельзя использовать даже как топливо – оно создаёт такой дым, такой горький дым, что люди начинают кричать и плакать, слёзы градом катятся по их щекам. Его листья такие горькие, что ни одно животное не ест их. Это бесполезное дерево! Вот почему оно не срублено».

Когда они вернулись, Лао-цзы рассмеялся и сказал: «Посмотрите! Я всегда учил вас о пользе бесполезного! Теперь посмотрите на красоту этого дерева – оно сохранилось, потому что было бесполезным». Лао-цзы сказал своим ученикам: «Если вы хотите сохраниться, будьте бесполезными. В противном случае рано или поздно вы будете срублены. Никогда не становитесь полезными, иначе у вас будут неприятности. Будьте бесполезными, как это дерево, и вы проживёте долго и ваша листва будет великой».


В этой проповеди Лао-цзы есть нечто огромной важности. Это и мой собственный опыт: оставайтесь в своём глубочайшем ядре. Полезное только на поверхности. Да, нужно делать что-нибудь для проживания, чтобы иметь кров, чтобы иметь пищу. Нужно что-нибудь делать, с этим всё в порядке; но не думайте, что это вся ваша жизнь. Обеспечение проживания – это не ваша жизнь. И стандарт проживания – это не стандарт жизни. Стандарт проживания исходит из полезности, через полезную деятельность, а стандарт жизни вырастает из бесполезной деятельности – музыки, поэзии, живописи, медитации, любви.

Так что Сучета, не беспокойтесь. Здесь мне нужны люди всех типов – полезные и бесполезные. Здесь мне нужны люди всех типов. Я хотел бы сделать эту коммуну богатейшей. А польза никогда не может сделать коммуну очень богатой – материально, конечно, может, но не духовно. Поэтому, если вы чувствуете себя бесполезной, не беспокойтесь. Я использую и вашу бесполезность. Я сделаю вас огромным деревом с великой листвой. Люди, которые заняты полезной деятельностью, тоже иногда будут нуждаться в отдыхе под деревом, в тени. Нам нужны будут поэты, и художники, и музыканты. Нам будут нужны здесь все типы сумасшедших людей, так что Сучета, не беспокойтесь.


Четвёртый вопрос:


Почему у вас борода?


Ашока, кто сказал вам? Кто-то должно быть распускает слухи. У меня нет бороды, вам надо посмотреть на меня снова. На самом деле правильным вопросом было бы: «Почему у вас нет бороды?»

Это было одним из коанов в дзэне.

У Бодхидхармы была огромная борода, и люди дзэна, Учителя дзэна, дали этот коан своим ученикам для медитации на ним; «Почему у Бодхидхармы нет бороды?»

Теперь они ломают свои головы, поскольку вместе с этим коаном для медитации даётся также и портрет Бодхидхармы, а на портрете имеется эта огромная борода. У него действительно была огромная борода, всё его лицо было покрыто волосами. Вот почему в Китае он был известен как «варварский Будда».

У китайцев нет больших бород, они имеют тонкие козлиные бородки. Бодхидхарма выглядел там очень странным. У китайцев действительно лишь несколько волосков. Их в бороде можно пересчитать по пальцам... не больше. Так что Бодхидхарма должен был выглядеть дикарем.

Давался портрет. Портрет должен был подвешиваться в келье для медитации, и вы должны были смотреть на портрет и думать над такой проблемой: «Почему у Бодхидхармы нет бороды».

Делайте со мной то же самое – повесьте портрет и думайте: «Почему у Бхагавана нет бороды?», и через это случится великое открытие. Это будет трудно, но наступит момент, когда вы увидите, что у Бхагавана нет бороды. Это сатори! – когда видимое исчезает, а невидимое появляется.

Как я могу иметь бороду? Борода принадлежит телу. Вы – это не ваше тело, вы – это сознание, которое парит внутри и рядом. Оно не может иметь бороды.


Пятый вопрос:


Вы говорите, что не следует обращать никого и говорить о том, что нашли. А как же вы, Бхагаван? Что вы скажете по поводу желания, чтобы мой возлюбленный стал санньясином?


Прита, то, что я говорю вам, это не то, что я делаю, – поскольку иначе у вас будут неприятности. Придёт день, когда вы также сможете делать то, что делаю я. Но подождите, имейте немного терпения.


Вы спрашиваете меня: «Вы говорите, что не следует обращать никого и говорить о том, что нашли. А как же вы, Бхагаван?»


Вопрос относится к делу, поскольку это то, что я постоянно делаю. Но это показалось вам обращением. Это не обращение, это соблазнение. В этом нет логики. Обращение должно быть логичным. Большая разница.

Кто-то приходит и спрашивает меня: «Что такое санньяса?», и я отвечаю: «Я не знаю. Становитесь санньясином». И иногда случается, что он становится санньясином. Теперь вы назовёте это обращением? Я не дал никакого рационального объяснения этому, я не убеждал. Это соблазнение, чистое и простое. Это инфекция, а не обращение.

Я заразный. Если имеется человек, который может просто побыть со мной несколько минут, то он начинает сходить с ума. Это не обращение. Он просто влюбляется. Он начинает чувствовать необходимость быть со мной, почему бы это ни происходило. Его не заботит, что это такое.

Христианские миссионеры делают то, что они называют обращением. Это и есть обращение: они убеждают, они доказывают, они приносят вам книги, и они насильно внедряют в вас то, что христианство – это единственный путь, если вы хотите быть спасённым. Они пугают вас. Для этого они создали ад, адский огонь и вечные муки там и награды в раю... Они пугают вас адом, и только они могут спасти вас, и они делают вас весьма алчными до рая, и только они могут приносить добро, никто другой. И они доказывают тысячами способов, что Иисус – это единственный Учитель. Это обращение.

То, что делаю я, это не обращение. То, что делал Иисус, не было обращением, это было соблазнением. То, что делал Будда, не было обращением, это было соблазнением, чистым и простым. Просто быть с Иисусом означает влюбиться. Невозможно не влюбиться в такого прекрасного человека.

Было найдено письмо Понтия Пилата к римскому императору, где он говорит: «Этот человек так прекрасен, что я чувствую вину». На самом Т^еле Понтий Пилат влюбился в Иисуса. Он влюбился в тот момент, когда спросил: «Что есть истина?» и Иисус промолчал, не сказал ничего. Это молчание ошеломило его. В этом письме он пишет...

Это письмо хранится в Ватикане; они не распространяют его, они не публикуют его, потому что оно будет иметь огромное влияние на историю, которую они рассказывали людям.

Письмо говорит: «Я влюбился в этого человека. Этот человек так прекрасен, что я ещё ни разу не видел такой великолепной личности. Он не может причинить ни малейшего вреда, это невозможно. Я видел его говорящим с людьми, я близко наблюдал его. Я был в толпах, изменив внешность, чтобы видеть, что происходит с людьми. И я всегда возвращался ошеломлённым. Он волшебник. Просто в его присутствии что-то начинает происходить. Он не от мира сего».

Это слова Понтия Пилата.

Если вы в близком контакте с Иисусом, как вы можете остаться незатронутым, неподвижным? Это движение случается в вашей энергии. Тик что со стороны вам может показаться, что я всё время обращаю людей в оранжевых людей. Это неправда, или только очень поверхностная правда. Я не обратил никого. Я доступен. Если вы доступны, всё случится само собой.


«Вы говорите, что не следует обращать никого и говорить о том, что нашли».


Да, я говорю, не говорите, что вы нашли это, поскольку, если вы скажете так, то это будет просто означать, что вы не нашли ничего. На я понял вашу задачку. Поскольку я говорю, что нашёл это, то в вашем уме возникает проблема, действительно ли я нашёл это или нет? – ведь я говорю, что нашёл. Снова снаружи это одна вещь, а изнутри – другая.

Я не говорю, что я нашёл это, ЭТО говорит! И в этом большая разница. Когда вы говорите, что нашли это, вы не нашли этого. Когда ЭТО говорит, а вы просто беспомощны и не можете ничего поделать с этим, тогда ЭТО заявляет, – запомните, ЭТО, не вы, – когда говорит ваше просветление, не вы, когда ваш внутренний свет начинает заявлять о себе, что вы можете поделать? Где вы? Вас больше нет, поэтому вы не можете даже предотвратить этого. Слушайте внимательно: вы не можете объявить это, вы не можете предотвратить объявление этого. Когда я говорю вам не говорить об этом, я просто говорю подождать, когда ЭТО скажет. Если вы скажете, это будет ложным; тогда вы не найдёте этого. Но придёт день, когда вдруг вы найдёте, что ЭТО объявило себя внутри вас. И различие так ясно. Это приходит из такого внутреннего ядра, а ваш ум находится всего лишь на поверхности. Ваш ум становится слушателем – он просто слушает, как это объявляется, он не принимает участия в этом. Но это внутреннее явление. Если вы не испытывали его, вам будет невозможно его понять.

Но есть параллельные переживания, которые могут помочь. Вы говорите женщине: «Я люблю тебя», но вы не любите. Вы просто заинтересованы провести с ней ночь, просто хотите улечься с ней в постель. Вы говорите: «Я люблю тебя»; вы ничего не имеете в виду. Это просто способ, манера. Это будет по-джентльменски сказать так, это вежливый способ начать дело; необходимо небольшое вступление. Вы не можете сразу прыгнуть в постель без вступления... женщина может рассердиться. Она может начать звать полицию, или может собраться толпа и вас могут побить. Вы просто уговариваете её. Вы говорите: «Я люблю тебя», но вы знаете, что это идёт не от сердца. Это просто в голове, в мозгу.

Затем, однажды, вы на самом деле влюбляетесь в женщину, и различие ясно, огромно. Теперь всё сердце говорит: «Я влюблено». Вы не говорите этого, сердце говорит. Вас теперь совсем нет, вы как ум. Ум теперь является слушателем; сердце говорит: «Я влюблено». Но различие таково, что только вы можете знать, когда вы формальны и когда вы правдивы.

Если вы объявите, что нашли истину, то это будет неверно. Но если ЭТО объявляет, тогда проблемы нет. Что вы можете поделать? Даже если вы хотите предотвратить это, вы не можете этого сделать.

Это случилось с Мансуром, одним из величайших суфиев, аль-Халладж Мансуром. Однажды он тихо сидел перед своим Учителем – его Учителем был тоже великий мистик Джунайд, – и просто объявил: «Ана-эль Хакк! Я Бог! Я Истина!»

Учитель сказал: «Замолчи! Не говори этого. Держи это в себе. Тебе не полагается говорить этого. Ты очень хорошо знаешь, что мы находимся в мусульманской стране и мы мусульмане. Если люди услышат тебя, они убьют тебя».

Мансур держался несколько секунд и затем снова объявил: «Ана-эль Хакк! Я Бог!»

Учитель сказал: «Мансур, ты слышал меня или нет?»

Мансур сказал: «Я слышал вас, но ЭТО объявляет. Теперь смерть или не смерть, ЭТО объявляет. Я старался, Учитель. Я старался выполнить всё, что вы говорили, но ЭТО объявляет». И эти страстные глаза и эта иступленная энергия; Джунайд очень хорошо знал, что это не может быть предотвращено. Поэтому он сказал: «Тебе лучше отправиться в паломничество. Иди к Каабе. Но держи это в себе. Старайся, храни это! Не позволяй этому выйти. Это будет опасно». Он пошёл к Каабе.

Это было одной из самых древних традиций суфиев, – когда кто-то собирался объявить об этом, его посылали к Каабе. Путешествие охлаждало его, его исступление становилось холоднее, и холоднее, и холоднее. И влияние Каабы... потому что этот камень – это не просто камень. На самом деле никакой камень не является просто камнем, и определённо тот камень в Каабе – это точно не просто камень! Это редчайший камень в мире, поскольку его целовали миллионы тех, кто познал Бога. Нет другого такого камня. Миллионы тех, кто познал Бога, целовали его. Этот камень имеет иную вибрацию, ни у какого другого камня нет такой пульсации. Так что древняя традиция суфиев заключается в том, что когда кто-нибудь объявляет о своём достижении, он должен пойти и поцеловать камень. При поцелуе этого камня случается что-то. Так много объявлений, весь камень плачет и кричит: «Я Бог», так что ваш собственный маленький голос теряется – это охлаждает. Тогда вы узнаете то, что столь многие познали: нечего объявлять. Миллионы познали: «Я не новый, я не первый здесь. Я не пионер».

Мансур был послан, но он не смог добраться, поскольку посреди пути он был схвачен. Он объявлял, он декларировал. Даже когда он шёл один, внезапно это случалось и он объявлял. Он был схвачен, приведён на суд и убит.

Но даже когда его убивали, он объявлял. Неправильно сказать, что он объявлял; ЭТО заявляло о себе через него.

Когда вы познали это, то если ЭТО объявляет, хорошо. Иногда это объявляет, иногда это не объявляет. В случае Джунайда это не объявляло, оно просто осталось там. Бывает по-разному. Джунайд был способен остаться молчащим. Но с Мансуром это было невозможно. Но нужно запомнить одну вещь: вам не следует объявлять это – это следует держать в уме, постоянно в уме. Если вы объявите, вы сделаете что-то ложное, вы совершите святотатство.


Вы спрашиваете меня: «Вы говорите, что не следует обращать никого и говорить о том, что нашли. А как же вы, Бхагаван?»


Я сумасшедший. Вы оставите меня одного. То, что я говорю вам делать, это не то, что я делаю. Вы должны будете ждать этого момента. Этот момент придёт, и когда он придёт, это такое освобождение. Но если вы начнёте притворяться до того, как это придёт, вы предотвратите это; тогда это никогда не придёт. Это никогда не приходит к притворщикам.


И вы спрашиваете: «Что вы скажете по поводу желания, чтобы мой возлюбленный стал санньясином?»


Прита... я могу понять. Когда вы наслаждаетесь чем-то, чем-то вроде санньясы, вы хотите, чтобы это разделялось и вашим возлюбленным. Кто не хотел бы этого? Но здесь есть опасность: не становитесь агрессивными, в противном случае вы будете делать как раз противоположное тому, что вы хотите делать. Никто не хочет, чтобы его тащили, манипулировали им. Никто не хочет, чтобы над ним доминировали, – определённо не мужчины. Ни один мужчина не хочет следовать за своей женщиной; его эго очень сильно.

Мужское эго очень агрессивно. Это один из величайший жизненных опытов, который должна знать женщина. Я знаю людей, пары...


Человек пил в течение тридцати лет, разрушал своё здоровье и знал это. Но он не мог прекратить всё это, потому что жена была против этого. Я сказал жене: «Прекрати бороться. Просто разреши ему; и не только разреши ему, делай всё, что он захочет. Помоги ему пить. Когда он придёт домой, спроси его: „Не хотел бы ты немного выпить?“

Она сказала: «Что вы говорите? Тридцать лет я старалась, а он не прекращал! Теперь мне нужно помогать ему пить?»

Я сказал: «Попытайся. Может быть это ты не давала ему бросить. Он мог бы остановиться, я знаю его. Он любит меня, он приходит ко мне, говорит со мной и плачет; он говорит: „Я знаю, что это неправильно. Я разрушаю себя, свою семью, всё“.

И жена сказала: «Я тоже знаю, что он любит вас, потому что, когда он напивается, то начинает говорить как вы. Но это уже слишком! Посреди ночи в два часа он начинает читать проповедь. И так в течение ровно девяноста минут! И он повторяет вас слово в слово».

Но жена послушалась меня и прекратила говорить этому человеку... Это было тяжело для неё, поскольку за тридцать лет у неё тоже выработалась привычка «пилить». Муж был озадачен. Он не мог поверить, что жена приносит ему алкоголь, обслуживает его. Он пришёл ко мне через неделю. Он сказал: «Что вы сделали с моей женой? Это странно, но внезапно я почувствовал, что пришло время бросить это дело».


Мужское эго... Вы против курения, и ваш муж будет курить. Вы против этого, и он будет это делать. Он должен защищать себя. Он так боится вас, – что, если он не будет защищаться, вы съедите его, вы поглотите его. Он боится, потому что знает, у вас есть способности поглотить его. Однажды он жил в утробе женщины, и он очень боится. Как-то он убежал из сжимающих объятий матери, которая говорила: «Делай это, не делай того. Будь как это, не будь как то». Как-то он убежал. И я говорю «как-то», потому что в действительности никто никогда не убегает от матери, очень редко. Когда вы убежали, вы становитесь просветлённым. Мать продолжает следовать за вами, и тогда вы находите жену, жена начинает играть роль матери для вас. И он начинает бояться, что теперь снова начнётся то же самое, жена начнёт «пилить»: «Не делай этого, делай то». Она начинает наставлять – по поводу малых вещей, по поводу больших вещей, по поводу всего – и делает она это из любви! Такая любовь вне подозрений, но любят также и свободу.


Вы спрашиваете меня: «Что вы скажете по поводу желания, чтобы мой возлюбленный стал санньясином?»


Желание – это хорошо, но держите его в себе. Не начинайте «пилить» его, в противном случае я потеряю одного санньясина! Вы просто позвольте ему быть. Вы санньясин, вы наслаждаетесь своей санньясой, вы стали более любящей, вы стали более тихой, вы стали более иступленной, но оставьте его одного. Ни разу не говорите ему: «Ты тоже становись санньясином». Пусть он думает сам. Позвольте ему чувствовать вас, чувствовать, что случилось с вами. Позвольте ему видеть вас; у него есть глаза. Если вы преобразились, став санньясином, он начнёт чувствовать, что теперь что-то надо делать. Если он может видеть, что в вас расцвели некоторые цветы, то их аромат преобразует его – не вы, а аромат. А когда преобразует аромат, нет сопротивления, потому что аромат приходит так невидимо, так тихо, так бесшумно. И никто не может сопротивляться, потому что никто не знает, когда он входит в ваше существование, запомните это.

Если вы хотите, чтобы ваш возлюбленный стал санньясином, вы просто позвольте ему видеть, что случилось с вами. Позвольте ему видеть ваш танец и празднование. Если это преобразует его, хорошо, но не становитесь христианским миссионером. Не начинайте бомбардировать его, не начинайте убеждать его. Не начинайте манипулировать, управлять им, иначе вы создадите сопротивление. А если создаётся сопротивление, то это становится всё более и более трудным. Если даже однажды он станет санньясином потому именно, что вы «пилили» его слишком сильно, и захочет освободиться от «пиления» и решит: «Хорошо, стану санньясином и закрою рот этой женщине», то тогда он будет лишь санньясином-посторонним. Он будет сопротивляться мне.

Так что, это следует запомнить не только Прите, но и всем остальным: мы любим, и естественно хотим разделять любовь, но любовь должна быть бдительной, осознанной. И эту осознанность нужно держать живой: никогда не вторгайтесь в чью-либо свободу, никогда не вторгайтесь в чьё-либо пространство. Любите, но держите дистанцию. Любите, но оставайтесь одни и позволяйте другому быть одному, тогда ваша любовь является осознанной. Если вы начинаете вторгаться в другого, если вы начинаете владеть другим, если вы начинаете манипулировать другим и доминировать над другим, если вы начинаете монополизировать другого, направлять другого, то вы разрушаете свою любовь. Ваша любовь бессознательна, а бессознательность – это всегда яд. Любовь умирает от бессознательности.

Вот почему так много людей любят, но всё ещё кажется, что любовь не случилась. Так много людей влюбляются и затем теряют любовь. Никто не остаётся в ней. Почему люди теряют любовь? Из-за бессознательности, из-за механических привычек. Избегайте этого. Если ваша любовь достаточно глубока и ваша радость от санньясы истинна, то этого достаточно, это преобразует и вашего возлюбленного.


Последний вопрос:


Любимый Бхагаван, я даю вам свои руки. Я ваши руки. Вы взяли мою голову. Как я могу стать более открытой для вас, более близкой? Вот и всё.


Каруна, вы становитесь ближе с каждым мгновением, и для этого нет «как». Если войдёт «как», вы начнёте удаляться далеко. Есть вещи, которые могут быть сделаны, и есть вещи, которые могут быть только позволены.

Подойти ближе ко мне – это не то, что вы можете сделать. С этим ничего не может быть сделано. Вы можете только позволить, вы можете позволить, чтобы это случилось. Это вей-ву-вей; это действие через недействие. Не спрашивайте как.

И я знаю, что естественно возникает вопрос, поскольку чем ближе вы подходите, тем ближе вы хотели бы быть. Но с этим вы ничего не можете сделать. Если выделаете что-нибудь, то вы становитесь твёрдыми, жёсткими. При делании эго становится замороженным. При недеянии вы расплавляетесь, и в расплавленном состоянии вы подходите близко ко мне. В тот момент, когда вы начинаете делать что-нибудь, вы снова отходите назад, эго отходит назад. И эго может увести вас только дальше прочь.

Это уже случается. Я наблюдал вас; вы подходите ближе с каждым мгновением.


Вы говорите: «Я даю вам свои руки».


На самом деле я их уже взял и даже не спросил вашего разрешения. Я никогда не спрашиваю, я краду. Вы удивитесь, узнав, что в Индии мы имеем тысячу имён Бога, и самое красивое из этой тысячи – это имя Харе. Харе означает вор.

Я не спрашиваю вашего разрешения. Я даже не стучу в вашу дверь. Я не говорю: «Можно ли войти, сэр?» или «Можно ли войти, мадам?» Я просто вхожу. Вы узнаете обо мне позже, когда ущерб уже причинён, когда нет смысла возвращать, когда вы уже пересекли границу, откуда убежать становится невозможно.

Древняя египетская традиция говорит, что Учитель выбирает ученика, не наоборот. И я говорю вам, что это правда, абсолютная правда. Когда вы выбираете меня, то это только вторичное явление. Я уже выбрал вас. Если я не выбрал вас, вы не выберете меня. Если я выбрал вас, только тогда вы выбираете меня. Ваш выбор, в действительности, не что иное, как осознание того, что вас выбрали.

Я уже взял руки Каруны, не дав ей знать об этом. Извините меня.

И вторая вещь тоже является правдой: теперь я беру её голову.

И третья вещь, которую Каруна ещё не осознаёт, – это то, что я должен взять её существование. «Голова» означает вашу мысль, «руки» – ваше действие. Но вы – за пределами этих двух. Вы – это существование. И когда ваше существование слилось с моим существованием, когда ваша пустота стала частью моей пустоты, когда моя пустота стала частью вашей пустоты, когда эти два нуля стали одним, тогда работа выполнена. Но это случается.

Это основная вещь, которая должны быть понята здесь: санньяса – это ваше объявление о том, что вы не будете защищаться, что вы будете держать дверь открытой, что, если я приду, вы не скажете нет, что, если я начну брать от вас вещи, вы не будете создавать никаких препятствий, что вы будете счастливы тем, что я выбрал что-то от вас, – ваши руки, вашу голову, ваше существование. Ученик должен исчезнуть в Учителе; только тогда Учитель исчезает в ученике. Наступает момент, когда ученика больше нет, как не было и Учителя. «Учитель» означает пустоту, и вы подходите ближе и ближе к пустоте. Нет способа, которым вы могли бы делать это, поскольку, если вы делаете что-нибудь, это делание не позволит вам стать пустыми. Делание будет наполнять вас. Неделание поможет вам стать пустыми.

Наслаждайтесь, танцуйте. Что бы ни случилось, чувствуйте благодарность к этому. Всё больше на пути, всё больше каждый день, всё больше каждое мгновение. Это нескончаемое путешествие а блаженство.

9. Я – огонь!

10 марта 1978 г.

Первый вопрос:


Мне нравятся ваши беседы. Вы нравитесь мне как личность, вы нравитесь мне как Учитель, но я не вижу никакой причины, почему вы или кто-нибудь ещё должен быть моим Учителем, а я его учеником. Пожалуйста, могли бы вы указать мне причину?


Лида Краусова, я сам не нахожу никакой причины. Почему вы должны быть моим учеником и почему я должен быть вашим Учителем? Для этого нет «почему». Это иррационально, это абсурд – credo quia absurdum. Это самая абсурдная вещь в жизни. Не может быть дано никакой причины, поскольку ни одной не существует. Все причины – это просто утоление постоянного любопытства ума.

Быть с Учителем, быть учеником – это любовное дело. Это в точности так. Спрашивали ли вы когда-нибудь, почему надо влюбляться? Спрашивали ли вы когда-нибудь, почему закат солнца выглядит красиво, почему чайка в полёте выглядит так фантастично, почему вообще существует цветок розы?

Если вы начинаете спрашивать почему, то только бессмысленные вещи будут иметь смысл, а все вещи, имеющие смысл, начнут исчезать в бессмысленности. Тогда деньги будут иметь смысл, а любовь нет. Тогда будут иметь смысл машины, но не роса на траве в утреннем солнце. Тогда будет иметь смысл оружие, но не объятия человеческого существа.

Спросите почему, и вы начнёте разрушать всё, что красиво, поскольку красивое существует без всякой причины. Поэтому оно и красиво! Красота непостижима, потому что на вопрос почему нет ответа. Красота загадочна, потому что нет причины, способной измерить её, нет логики, способной постичь её, нет арифметики, способной вычислить её. Она остаётся на самом деле предельно таинственной, предельно непознаваемой.

Альбер Камю прав, когда говорит, что единственной значительной философской проблемой является самоубийство. Единственной значительной философской проблемой? Самоубийство? Я согласен с ним. Если вы спросите: «Почему?», то в конце концов вы останетесь с одним единственным предельным вопросом: «Зачем вообще жить? Для чего? В чём смысл быть живым? Зачем продолжать дышать?» Да, это предельный философский вопрос. Настоящий философ должен прекратить дышать, поскольку он не найдёт ответа на это «почему». Вы так абсурдны; вы продолжаете дышать? Сначала решите, почему, затем только делайте следующий вдох. Если вы не сможете прийти к заключению, прекратите дышать. Это так неразумно. Продолжать дышать и дышать, не зная почему? Прекратите любить, поскольку для этого нет ответа на «почему». Прекратите смеяться, поскольку для этого нет ответа на «почему».

Быть учеником – это быть в любви с предельной тайной существования. Это абсурд! Так что я не могу дать вам никакой причины, почему вы должны быть учеником.

Но есть одна вещь, которую я хотел бы сказать вам, Краусова: желание быть учеником возникает в вас. В противном случае, откуда этот вопрос, откуда? Почему вообще этот вопрос? Желание возникло; теперь вы хотели бы сделать это желание объяснённым, отсюда и этот вопрос. Вы хотите удовлетворить ваш интеллект – вот и причина быть учеником:

«Я не дурак, я не сумасшедший. Я собираюсь в это ученичество, потому что есть причина для этого». Нет ни одной реальной причины, все они – это изобретённые причины.

Вы можете изобретать, вы можете изобретать миллионы причин. Ум так изобретателен – он может создавать множество вымыслов так легко и дёшево. Никто не препятствует вам. Вы удивитесь, узнав, что, когда вы говорите: «Я становлюсь учеником, потому что хочу познать Бога», то это всё дерьмо. Это всё равно, что пытаться найти причину для некоторого беспричинного действия. Ваш ум чувствует себя немного виноватым: «Что вы делаете?» Ум спрашивает: «Сначала дай мне ответ», и вы говорите: «Потому что я искатель Бога». А вы не знаете ничего о Боге – как вы можете быть искателем Бога? Вы никогда не встречали Его, вы никогда не видели Его. Вы никогда не переживали ничего божественного; как вы можете искать Его? Поиск может возникнуть только из определённых вкусовых ощущений, случившихся вам, но этого ещё не случилось. Тогда вы говорите: «Я в поиске истины». Что вы понимаете под истиной? Что есть истина? Ещё никто не был способен определить это. Да, тысячи и тысячи мыслителей пытались, но всё напрасно. Никто не был способен точно сказать, что такое истина. И всё, что бы ни было сказано, становится неистинным. Вы не можете сказать: «Я искатель истины». Это просто способы оставить ум в довольстве: «Я хочу познать себя, я хочу знать, что есть существование».

Но я говорю вам снова и снова: стать учеником не имеет ничего общего со всеми этими вещами. Стать учеником – это просто влюбиться. Это предельная глупость! Но только дураки смелы. Это идиотизм!

Помните историю, которую мы обсуждали как раз на днях? «Таким образом мудрого человека стали называть „идиот“. Если вы можете быть настолько смелыми, чтобы принять это абсурдное стремление стать учеником, то только вы можете стать. Я здесь не для того, чтобы убеждать вас. Я здесь не для того, чтобы дать какую-либо причину вашему уму, поскольку все причины ложны. Сердце имеет свои собственные причины, о которых ум ничего не знает, но эти причины неопределимы, неуловимы, невыразимы, необъяснимы. Объясните их, и они будут выглядеть очень глупо.

Кто-нибудь спросит вас: «Почему вы влюбились в эту женщину?», и вы ответите: «Потому что у неё такой красивый нос» – это выглядит так глупо! Так что вы влюбились в её длинный нос? Или вы говорите: «У неё такие красивые волосы?» Как это можно влюбиться в волосы? или в нос? или в цвет? или в форму? Это всё выглядит так по-детски, но ум страстно желает какой-нибудь причины. Ум хочет знать почему и не находит ничего – и начинает создавать свои собственные причины.

Реальность не в том, что вы влюбились в эту женщину, потому что она красива. Как раз наоборот: она выглядит красивой, потому что вы влюбились. Первой приходит любовь, красота – второй. Красота – это просто некоторое второстепенное переживание, потому что эта женщина не является красивой для других. Иногда другие смеются над вами: «Что ты нашёл в этой женщине? Я не вижу ничего вовсе». «Для меня она выглядит так ужасно, – скажет кто-нибудь, – ты сумасшедший».

Красота возникает, когда есть любовь. Красота – это опыт любовных отношений. Всякий раз, когда вы влюбляетесь, вы будете чувствовать, что случается что-то красивое. Влюбитесь в деревья, и они станут красивыми; вот так они выглядят красивыми у художника. Влюбитесь во что-нибудь, и оно будет выглядеть прекрасным. Влюбитесь в деньги, и деньги начнут вбирать красоту. Видели ли вы людей, касающихся своих банкнот и рупий с такой любовью и такой заботой, почти целующих, ласкающих их?

Я слышал...


Однажды Гольдштейн шёл вдоль оживлённой автотрассы и наткнулся на место дорожного происшествия. Несколько раненых ещё лежали около дороги.

Еврей приблизился к одной из жертв и спросил: «Был ли здесь страховой агент?»

«Нет».

«Тогда хорошо, – сказал еврей, – я лягу здесь рядом с вами». Он не может видеть несчастья. Люди умирают... он может видеть только деньги.


Ещё одна история о том же Гольдштейне:


Он был в суде. Он застал свою жену с мужчиной в постели.

Судья спросил его: «Вы сказали, Гольдштейн, что неписанный закон оправдал бы вас за убийство г-на Коэна, и что вы наставили на него оружие, но не выстрелили. Почему?»

Г-н Гольдштейн: «Ну, господин судья, когда я наставил свой пистолет на него, он сказал: „Сколько ты хочешь за это оружие?“ Я спрашиваю вас, судья, мог ли я убить человека, когда он говорит о бизнесе?»


Если вы влюблены в деньги, то в деньгах внезапно появляется что-то, что никто не способен увидеть в них. Все смеются над вами, но вы способны увидеть это. Влюбитесь во что-нибудь, и вы начнёте видеть вещи, недоступные для других.

Любовь создаёт красоту. Любовь созидательна. Любовь – это единственная имеющаяся созидательная сила. Так что даже такие вещи как деньги могут стать значительными и осмысленными, и могут иметь величие, которого просто нет в них. Так что, если вы встречаетесь с Христом, или Буддой, или Кабиром, и если вы предельно тупы, мёртвы, нечувствительны, если вы настоящая посредственность, если вы потеряли весь ваш разум, если вы стали абсолютно закрытыми, как камень, потеряли все проходы в ваше существо, – не открывается ни одно окно, никакой солнечный свет не проникает в вас и никакой ветер не играет внутри вас и не движется внутри вас, – то тогда, быть может, вы сможете пройти, не влюбившись. В противном случае это невозможно.

Ученичество возникает из любви.

И Учитель – это не личность. Учитель – это Учитель только тогда, когда он не является личностью. Когда вы смотрите в Некоторое существо и не находите там личности, но только пустоту, определённое присутствие, но не присутствие личности, осознанность без центра, пламя, свет, дверь, манящую вас, тогда те, кто имеет смелость, и те, кто имеет настоящий разум...

Что я называю настоящим разумом? Я называю настоящим разумом то качество внутри вас, которое позволяет вам жить, не спрашивая почему. Разумная личность живёт, празднует, восхищается. Неразумная личность продолжает спрашивать: «Почему? Почему?» и напрасно тратит свою жизнь.


Краусова, вы говорите: «Мне нравятся ваши беседы...»


Это не очень поможет вам. Это сделает вас более знающей, но это не добавит ничего вашему существованию. Вы станете немного более информированной, вы станете немного более обученной. Ваш ум будет обладать немного большим, ваше эго будет чувствовать себя хорошо. То, что вам нравятся мои беседы, не поможет много; это может даже навредить вам, – поскольку эти беседы не дают какого-либо действительного знания, которым я наделяю вас. Эти беседы – лишь приёмы, с помощью которых я становлюсь доступным для вас, а вы становитесь доступными для меня.

Я говорю с вами так, чтобы между нами могло возникнуть отношение, более глубокое, чем сам разговор. Эти разговоры дают вам возможность быть ближе ко мне. Эти разговоры дают занятие вашему без умолку болтающему уму – так что ум может оставаться занятым в разговорах, а сердце может прыгнуть ко мне. Но если вы думаете, что этого достаточно, то вы удовлетворяетесь лишь внешней оболочкой и упускаете настоящую цель.


Вы говорите: «Мне нравятся ваши беседы. Вы нравитесь мне как личность...»


Я не личность, и если я нравлюсь вам как личность, то вы упустили меня. Вы упустили безличность, которая присутствует здесь. Я – это открытость. Подойдите ближе ко мне, и я помогу вам тоже стать безличными. Личность – это фасад, это камуфляж. Личность – это просто псевдоявление, она изобретена. Личность – это как раз то, что вас учили делать, то, чем вас учили быть. Личность дана вам обществом. Это не ваша сущность, это внешнее ядро – как одежда.

Нужно выйти за пределы личности; только тогда человек может познать себя.


Вы говорите: «Вы нравитесь мне как личность, вы нравитесь мне как Учитель».


Вы не понимаете, что говорите – «как Учитель», потому что Учитель существует только с учеником. Учитель не может существовать без ученика. Я Учитель только для тех, кто являются учениками. Для других я школьный учитель, но не Учитель. Вы смущены по поводу эти двух слов. Вам могут нравиться мои беседы; тогда я учитель. Вам может нравиться моя личность; тогда я учитель. Когда вы начнёте чувствовать абсурдную любовь ко мне независимо от того, провожу я беседы или нет... Потому что однажды я могу прекратить говорить. Что тогда? И это может случиться в любой день. Тогда те, кто любят меня, будут здесь, а те, кто были здесь только ради слов, уйдут. Они скажут: «Теперь какой смысл?» Для них я учитель, но не Учитель. Когда я замолчу, тогда те, кто любят меня – без всякой причины – только они будут способны остаться со мной. Все те, кто остаётся по какой-либо причине, уйдут.

Школьный учитель, преподаватель – это тот, от кого вы получаете знания. Он преподаёт вам, поэтому он преподаватель. Истинный Учитель – это тот, кто разрушает ваше знание; функция прямо противоположная. Учитель – этот тот, кто помогает вам разучиться. Он не даёт вам обучения, большего обучения; он начинает расшатывать всё, что вы собрали в прошлом. Он стучит по голове. Мало-помалу скала головы превращается в песок – она исчезает. Учитель существует только для ученика; это относительное явление.

Я Учитель только в том случае, если вы ученик. Только тогда вы знаете, что это означает.

Поэтому, Краусова, ваше использование слова «Учитель» – это просто от смущения. Вы говорите, что любите меня как преподавателя, – но я не преподаватель! Я против всякого преподавания! Работа, которая делается здесь, против всех преподавателей. Она не против Учителей, но против преподавателей. Преподаватель учит вас чему-то, чего сам но знает. Преподаватель сам носит лишь заимствованное знание. И если вы достаточно бдительны, вы увидите; вы легко увидите, кто преподаватель, а кто Учитель.

Преподаватели говорят из памяти. Это не имеет глубины, это не идёт от сердца, это не возникает из его существования. Это просто накопления в его биокомпьютере, называемом «ум». Это могут делать машины. Рано или поздно компьютеры будут делать это и они окажутся гораздо более лучшими преподавателями, чем любые человеческие существа, потому что они будут гораздо более эффективными, быстрыми, безошибочными, – но никакой компьютер никогда не сможет быть Учителем. Преподаватели будут заменены компьютерами, но Будды не могут быть заменены компьютерами, потому что преподаватель просто даёт то, что было дано ему. Сначала вы должны наполнить преподавателя точно так же, как вы наполняете компьютер. Знания должны быть положены в память преподавателя, тогда он начнёт возвращать их вам.

Будда даёт вам нечто, что не было дано ему извне, нечто, что возникло в нём как аромат, нечто, что расцвело в нём. В этом различие между преподавателем и Учителем. И если вы чувствительны, бдительны, разумны, вы сможете увидеть: когда Учитель говорит, будет пламя. Он будет полностью тем, что он говорит. Его утверждения будут страстными. Он будет сам стоять за этими утверждениями, он сам будет обоснованием этих утверждений.

Когда преподаватель повторяет эти вещи, он колеблется, он боится: «Может быть, это правильно, может быть, это неправильно», – есть сомнение. Он сам не стоит за своими утверждениями. Он не может сказать, что он свидетель. Что-то обязано быть неверным. Что-то обязано быть мёртвым, затхлым. И преподаватель обязан совершать ошибки, потому что это не его собственное видение. Так или иначе, он обнаружит, что трудно стоять за утверждением; в него начнут проникать сомнения. Он имитатор, и то или иное предаст его.

Я слышал...


Американский солдат был на званом банкете, даваемом леди Брайтон в её городском доме в Лондоне. Все почувствовали себя весьма смущёнными, когда посреди веселья, перекрывая весь шум, леди громко пукнула.

Один англичанин немедленно поднялся и объявил: «Дамы и господа, прошу прощения».

Пятнадцать минут спустя леди Брайтон выдала ещё раз.

Теперь поднялся и извинился француз.

А когда через полчаса леди издала колоссальный пук, поднялся американский гость, поклонился в сторону англичанина и француза и объявил: «Господа, а вот этот – мой!»


Вы можете имитировать, но это покажет: это покажет, где вы есть, кто вы есть. Преподаватель может притворяться только постольку-поскольку, и, может быть, глупые люди, неразумные люди будут убеждены этим. Но преподаватель -это не Учитель.

Учитель – это тот, кто свидетельствует реальность, кто не предлагает на обсуждение чего-либо на основании свидетельства других, но кто сам есть свидетель. Но чтобы знать это, вы должны стать учеником.

Что означает слово «ученик»? Оно происходит от корня, который означает обучение, способность обучаться. Если вы встретитесь с Христом, разве вы не захотите быть ближе и ближе к нему, обучиться чему-нибудь, увидеть что-нибудь, быть чем-то, чем стал он? Он как дерево в цвету, а вы как семя. Хотели бы вы послушать это дерево, его историю, его борьбу? Все эти сезоны, лето, зиму, дождь, и все эти годы напряжённого усилия, тяжёлые задачи, – это было почти чудом выжить, и дерево выжило – теперь оно в цвету. Семя расцвело. Семя должно прийти в глубокую близость с деревом: в этом смысл пребывания учеником.

Но я не даю никакой причины, я просто детально рассуждаю по поводу смысла, Я не говорю, становитесь учеником. Никто не может стать; это случается – внезапно появляется желание и желание сильное, такое сильное, что оно сворачивает весь ваш ум на сторону. И желание это должно возникнуть, отсюда вопрос.

Не спрашивайте меня о какой-либо причине извне. Просто слушайте своё желание, желание вашего сердца, слушайте своё собственное стремление. Если вы чувствуете, что хотели бы иметь интимные отношения со мной, если вы чувствуете, что хотели бы подойти ко мне так близко, как это возможно, то этого достаточно. Достаточно желания; не нужно никаких других причин. Тогда вы влюбляетесь.

Всё, что человек может сделать – это предохранить себя от любви. Влюбиться нельзя, но предохраниться можно. Способности человека к отрицанию больше способностей человека к утверждению. Вы не можете создать любовь, но вы можете предотвратить её. Помните об этой способности к отрицанию.

Вы не можете ввести Бога в свою жизнь, но вы можете закрыть свою дверь и предотвратить его вхождение. Вы не можете привнести солнце в комнату, но вы можете закрыть двери, затянуть занавески и предотвратить его вхождение. Вы не можете создать ветер, но вы можете прекратить его приход к вам, доступ к вам; вы можете спрятаться в расщелине скалы.

Способность человека к отрицанию бесконечна. И если вы не отрицаете, то это всё: если это желание стать учеником возникает в вас, то не отрицайте его. Подождите, разрешите ему, позвольте ему случиться, и внезапно вы увидите, что что-то новое проникло в ваше существование, вы никогда не будете тем же самым снова.


Второй вопрос:


Будьте любезны прокомментировать следующий стих из Упанишад: «Он есть уединённость, находящаяся внутри вас... Вы стоите все уединённые перед священным огнём, и с этого времени на огне, которому вы будете преданы, вы будете одиноки, вы будете уединены с ним. Готовы ли вы принять эту уединённость?»


Я есть Упанишада, а вы спрашиваете меня о каких-то гнилых Упанишадах? Я – огонь! И я приглашаю вас! А вы говорите о каком-то трёхтысячелетнем или четырёхтысячелетнем писании? Это писание мёртво, и его огонь давно ушёл; в нём нет больше огня. И запомните, слово «огонь» это не огонь. Не дайте обмануть себя слову.

Я говорю вам: забудьте об Упанишадах, я говорю вам: Он есть уединённость внутри вас. Бог есть уединённость внутри вас. Когда вы один – вы Бог. Но запомните, уединённость не означает, не может означать одиночества. Когда вы одиноки, вы просто несчастны, вы не Бог. Когда вы одиноки, вы просто упускаете другого, вы не выходите за пределы другого.

Когда вы одиноки, вы плачете и рыдаете; вы хотели бы быть с другим.

И вот что случается: люди, которые бегут от мира и идут в монастыри, не становятся уединёнными, они становятся только одинокими, – и одиночество – это очень отрицательная пустота. Она не имеет в себе положительности, она есть бегство. И ум будет всё время думать о другом, потому что этот другой ещё не жил. Вы убежали незрелым. Когда плод созрел, он падает сам по себе.

Будьте зрелыми в жизни, потому что только жизнь и её тепло помогут вам созреть. Будьте зрелыми! Идите сквозь другого! Вы должны будете много раз пройти через другого, вы должны будете пережить другого много раз и многими путями – как друга, как врага, как любовника, как ненавистника, как брата, как сестру, как жену, как отца, как мать. Вы должны будете испытать другого много раз и многими способами – как сына, как дочь. Когда вы пережили другого во всех возможных измерениях, вы увидите смысл того, что вы можете быть с другим, но оставаться при этом уединённым. Ваша уединённость неразрушима. Даже когда вы занимаетесь любовью со своей женщиной, вы являетесь уединённым и ваша женщина тоже является уединённой. Встретились две уединённости, но уединённости остаются незатронутыми, неприкосновенными. И это достоинство, величие, красота, поскольку это свобода. В противном случае ваша свобода уйдёт. В ваше внутреннее пространство не может вторгаться никто другой; оно закрыто для вторжения. Вас могут бросить в тюремную камеру, но ваша внутренняя уединённость останется свободной. Кто-то может вонзить кинжал в ваше сердце, может убить вас, но ваша уединённость останется не затронутой этим кинжалом. Вы можете быть брошены в огонь, будете гореть, но ваша уединённость не будет гореть. Эта уединённость есть Бог.

Бог не находится вовне, Бог в вашем самом внутреннем ядре. Бог в сущности вашего существования. Он есть уединённость внутри вас. Бог внутри вас, не вовне. На самом деле, сказать, что Он внутри вас, неправильно – Он является вашей внутренней сущностью. Ваша внутренняя сущность – это Он. И когда вы познали это внутреннее, вы удивитесь, что внутреннее содержит и внешнее. И раз вы познали это как свою внутреннюю уединённость... Вы удивитесь – само слово «уединённость» может быть выведено из слова всё-единость (англ. aloneness – уединённость, all-oneness – «всё-единость»). Когда вы стали действительно уединённы, вы увидите, что всё содержится в вашей уединённости. Вы пришли к этой все-единости.


«Он есть уединённость, находящаяся внутри вас... Вы стоите все уединённые перед священным огнём, и с этого времени...»


Священный огонь – это Учитель, поскольку только Учитель может стать огнём, в котором сгорит всё бесполезное в вас. Только пройдя сквозь огонь Учителя, вы станете чистым золотом. Все вредные примеси сгорят. Ничего такого не происходит с обыкновенным огнём. Вы можете найти способы защитить себя от обыкновенного огня. Единственный огонь, от которого вы не можете защитить себя, – это огонь Учителя. Само слово «упанишада» значительно. Оно происходит из отношения Учитель-ученик. «Упанишада» означает сидение рядом с Учителем. Само слово означает сидение рядом с Учителем – просто сидение, ничего другого не нужно, поскольку, когда вы сидите, когда вы просто сидите, вы начинаете становиться ближе, ближе и ближе. Когда ваша активность исчезает, вы подходите ближе всего. С вашей активностью исчезает ваше эго – тогда вы в огне. Учитель очищает вас. Огонь – это внешний образ Учителя. Вот почему много веков назад для санньясы был выбран оранжевый цвет: это цвет огня. Становясь санньясином, вы входите в огонь, огонь Учителя.


«Вы стоите все уединённые перед священным огнём, и с этого времени на огне, которому вы будете преданы, вы будете одиноки...»


Кто-то, должно быть, переведёт это неправильно. Это не может быть одиноко, это может быть только уединённо. Но люди переводят буквально: это то, что я имею в виду, когда говорю «преподаватель». Всякий, кто перевёл этот пассаж из Упанишад, ничего не знает. Он знает слова. Может быть он учёный – знает санскрит, знает английский. Перевод буквален, но не духовен, а буквальные переводы принесли много вреда. Люди продолжают переводить старинные трактаты: они могут быть переведены только Учителем, поскольку эти слова не используются в обыкновенном смысле. Вы не найдёте этих слов в словаре. Они находятся только во внутреннем переживании. Конечно, внешние слова должны использоваться, но Учитель даёт этим словам новый смысл.

Мне нравится предложение Прадипы: она хочет сделать словарь моих слов, смысла, который я придаю им. Я говорю на моём собственном языке. Я не забочусь о грамматике, о форме. Моя единственная забота о том, чтобы то, что я говорю, соответствовало как можно ближе, как можно приближённее тем переживаниям, которые я испытал.


«Вы стоите все уединённые перед священным огнём, и с этого времени на огне, которому вы будете преданы, вы будете одиноки, вы будете уединены с ним».


Когда вы вошли в огонь Учителя, двойственность отбрасывается: ученик и Учитель становятся одним. Возникает новый род уединённости. Есть тибетская поговорка огромного значения, она говорит: быть с Учителем – это быть уединённым. Странно... Она также говорит, что когда вы можете быть с кем-то и абсолютно уединённым, тогда только вы можете быть уверены, что он ваш Учитель. В этом имеется большой смысл. Если вы можете быть с вашим Учителем абсолютно уединёнными, обнажёнными – так, как вы можете быть, когда вы уединены, – только тогда вы с Учителем, только тогда вы доверяете. Если вы продолжаете прятать что-то от Учителя, то вы остаетесь отделённым.

В этом значение слов самоотречение, самоотдача. Самоотдача означает, что с этого момента вы не будете прятаться, вы не будете иметь своих собственных секретов. Самоотдача означает отдачу секретов. Самоотдача означает отдачу частной собственности. Самоотдача означает, что теперь вы никоим образом не будете защищать себя.

Почему вы удерживаете секреты? Потому что вы боитесь. Вы боитесь, потому что, если эти секреты известны другим, они могут манипулировать вами, они могут шантажировать вас, или они могут начать эксплуатировать вас из-за этих секретов. Вы испытываете страх, вы чувствуете свою уязвимость. Вы можете отдать ваши секреты только тогда, когда вы доверяете, когда вы знаете, что не может случиться никакого вреда.

Быть с Учителем – это быть в таком пространстве, где вы уединены. Чем ближе вы подходите к Учителю, чем больше и больше ученик и Учитель встречаются, смешиваются и исчезают, тем больше остаётся уединённости – это чистота, это свобода, это тишина.


«Готовы ли вы принять эту уединённость?»


Готовы ли вы стать посвящёнными? Готовы ли вы войти в храм огня?

Вопрос задаёт Дэйди С.Дэйди.

Вы стоите здесь перед огнём и говорите о каких-то старых писаниях. Я спрашиваю вас: готовы ли вы принять уединённость? Готовы ли вы принять огонь? Огонь доступен, но никто не знает, как долго он ещё будет доступен. Быть может, завтра он уйдёт. Сейчас или никогда. Не тратьте понапрасну время, задавая школьные вопросы. Откройте ваше существование для меня. Я не комментатор, я говорю то, что видел. Я не поддерживаю никаких Упанилад, никакой Библии, никакого Корана. Я говорю из того же источника, где родились Упанишады, откуда пришёл Коран, откуда возникла Библия. Я есть тот самый источник.

Очень глупо задавать мне такие вопросы. Вы должны быть более разумными. Но люди думают, что, если они задают вопросы о писаниях, то они задают очень важные вопросы.

Будьте существующими, экзистенциальными. Спрашивайте о том, что беспокоит вас, спрашивайте о том, что становится барьером на пути вашего роста. Спрашивайте о себе. Как этот пассаж может помочь вам? И так было снова и снова на протяжении веков. И я говорю вам, Дэйди С. Дэйди, вы, должно быть, были в те дни, когда писались Упанишады, и тогда вы, должно быть, спрашивали преподавателей, тех Учителей, тех пророков что-нибудь по поводу Вед. И вы, должно быть, были там, когда писались Веды, но тогда вы спрашивали что-нибудь о ещё более древних писаниях. Теперь вы спрашиваете об Упанишадах; когда я уйду, вы будете спрашивать обо мне!

Лучше общаться прямо со мной.

Маленький муравей бегал кругами вокруг среднего размера коробки с печеньем. Его друг, другой муравей, наблюдавший за первым, не мог понять, что означает эта яростная гонка, и, поэтому, спросил своего бегающего друга: «Что означает эта спешка, друг?»

Первый муравей ответил: «Ну, тут есть надпись, которая гласит: Рви Вдоль Пунктирной Линии».


Третий вопрос:


Если бы только на одну минуту я мог бы быть за вашими глазами во время утренней лекции! На кого мы похожи для вас?


Для меня вы все похожи на Будд, которые притворяются, что они не Будды, за исключением нескольких; за исключением нескольких, которые не знают, что они Будды, и поэтому притворяются, что они Будды.

Вы удивились бы, если бы посмотрели из моих глаз. Здесь два типа людей: первый тип, большинство, те, которые притворяются, что они не Будды, и меньшинство, те, которые притворяются, что они Будды. Неправы и те и другие! – потому, что все вы Будды.

Притворяетесь ли вы тем или иным способом, – не имеет значения.

Обе позиции исходят от неведения.

Ученик пришёл к Учителю дзэна и сказал: «Теперь я освободился! Теперь я знаю, что я Будда!»

Учитель очень рассердился и сказал: «Убирайся отсюда!»

Ученик пришёл с большой надеждой, что Учитель наградит, признает. А Учитель очень рассердился. Он и раньше сердился, но так сильно никогда. И ученик сказал: «В чём дело? Почему вы так рассердились? Я думал, что вы будете счастливы, потому что вы всегда говорили нам: „Вы Будды, вы Будды! Прямо сейчас вы можете стать Буддами!“ И вот сейчас, когда я стал, я говорю вам, что я стал Буддой!»

И Учитель взял свой посох и сказал: «Я буду бить тебя! Я выбью из тебя Будду! Убирайся отсюда! Сначала выбрось этого Будду прочь!» Потому что думать, что вы не Будда, – это неправильно; то же самое относится к случаю, когда вы начинаете думать, что вы Будда!

Вы Будда, поэтому нет необходимости думать, что вы Будда. Само думание показывает, что вы снова промахнулись. Когда кто-то понимает, он просто расслабляется и становится обыкновенным. Тогда нет смысла говорить о Буддах.


Вы спрашиваете меня: «Если бы только на одну минуту я мог бы быть за вашими глазами во время утренней лекции! На кого мы положи для вас?»


Вы просто выглядите великими! – играющими в тысячу и одну игру, защищающими самих себя, и всё напрасно, потому что всё, что бы вы ни делали, не поможет. Вы являетесь Буддами. Вы остаетесь Буддами.


Четвёртый вопрос:


Что следует выбирать – эгоизм или альтруизм?


Не следует выбирать вообще. Выбирайте, и вы пойдёте неправильно. Отдайте предпочтение, и вы пошли неверно. Не отдавайте предпочтения, не выбирайте...

Вы спрашиваете, быть эгоистом или быть альтруистом?

Эти вещи раздельны только в языке, и это создаёт большое беспокойство. Но в жизни они неразделимы. Быть альтруистом – это лишь способ быть эгоистом, быть эгоистом – это лишь способ быть альтруистом. Это звучит парадоксально, но если вы порассуждаете над этим, то не будете удивляться. И так со всеми парадоксами жизни!

Если вы хотите быть счастливыми, действительно счастливыми, можете ли вы быть счастливыми в несчастливом мире? Можете ли вы быть счастливыми в несчастливой семье, можете ли вы быть счастливыми с несчастным человеческим существом? Это невозможно. Это всё равно как быть здоровым – можете ли вы быть здоровым, когда все больны и нездоровы? Как долго вы сможете защищать себя? Ваше здоровье зависит от здоровья каждого. Если все остальные здоровы, то велика вероятность того, что и вы здоровы. Если все больны, то рано или поздно заболеете и вы. А если вы будете очень сильно защищать себя от болезни, то ваша защита станет вашей болезнью. Вы будете постоянно беспокоиться о защите и это создаст стресс. Это сделает вас таким напряжённым, что вы не сможете жить вообще.

Мы не разделены, мы вместе. Мы настолько вместе, что являемся членами друг друга. Я проникаю в вас, вы проникаете в меня. Так что это разделение на эгоизм и альтруизм ложно. Если человек действительно является эгоистом и думает только о себе и ни о чём другом, как вы полагаете, будет ли он счастливым? Он не будет думать о своей жене, он не будет думать о своих детях, он не будет думать о свои соседях, он не будет думать ни о ком другом. Вы полагаете, он будет счастлив? Он будет, как раковая клетка.

В этом разница между раковой клеткой и остальными клетками – раковая клетка абсолютно эгоистична, она думает только о себе. Так что, когда раковая клетка внедряется в ваше тело и вы становитесь хозяином раковой клетки, она начинает есть вас. Она просто ест вас и ничего не даёт взамен. И не волнуется по поводу всех других клеток тела. Рано или поздно она съест хозяина. И когда хозяин умрёт, как вы полагаете, будет ли жив гость? Гость умирает вместе с хозяином. Раковая клетка умрёт, когда умрёт тело, потому что она не живёт без тела хозяина. Так что на самом деле быть эгоистом – это совершать самоубийство. Раковая клетка – это глупая клетка; у неё нет разума. Другие клетки гораздо более разумны: они едят, они дают, они берут, они дают – поддерживается равновесие. Эгоистичный человек – это как раковая клетка.

А что по поводу другой крайней противоположности – по поводу слуги общества, того, кто готов принести себя в жертву, того, кто всегда ищет возможности пожертвовать собой? Он тоже нездоров, поскольку жертвует собой, и чем больше жертвует, тем более несчастным и ничтожным становится. И естественно, когда он несчастен и ничтожен, он создаёт несчастье вокруг себя.

Вы наблюдали это: если ваша мать слишком сильно жертвует собой, мать, которая стремится быть... На самом деле все матери – евреи. Я не встречал матери, которая не была бы евреем. Они слишком жертвуют собой! Они являются великими мучениками, но затем они берут реванш, что естественно. Если кто-то слишком жертвует собой, бегите от этого места, поскольку рано или поздно он окружит вас как бы тюрьмой. Он будет требовать: «Я так много жертвовал!» Он сделает так, что вы будете чувствовать вину за каждый момент своей жизни.

Миллионы людей испытывают чувство вины из-за матерей, из-за того, что они так жертвовали. И позднее каждый человек чувствует: «Я не сделал ничего. Я не вернул ничего моей матери, – а она так жертвовала». Из-за этой жертвы ни один ребёнок не может простить своей матери. Забыть или простить, ни то ни другое невозможно. Вот почему вы так против своих родителей, как это ни удивительно. Почему вы против родителей? Почему родители создают такое напряжение в вас? Почему это не очень хороший опыт быть с родителями? Это здесь наблюдается каждый день. Всякий раз, когда приходит мать, санньясин пугается. Приходит отец, и появляется страх. Страх чего? Страх того, что отец просто заставит вас испытывать чувство вины: «Я так много сделал для тебя. А что ты сделал? Я постарел, а ты делаешь здесь кундалини? И ты радуешься? Подумай обо мне, подумай о матери! Мы жертвовали своими жизнями, мы дали тебе образование. Мы бедны, мы делали и то и это, ты никогда ни в чём не испытывал недостатка. Ты что, всё забыл?» Вам становится нелегко с родителями. Взаимоотношения нездоровые. Почему они нездоровые? – родители были слишком альтруистическими.

Будьте эгоистом – и вы совершаете самоубийство. Будьте альтруистом – и вы снова совершаете убийство.

Не надо выбирать. Нет нужды выбирать между этими двумя. Просто будьте естественны, спонтанны. В каждый момент отвечайте на жизнь без предубеждения, без какого-либо априорного представления. Не старайтесь быть альтруистом и не старайтесь быть эгоистом. В этом нет нужды. Оставайтесь лёгкими, расслабленными. Имеются в жизни моменты, когда вам нужно быть эгоистичными, но тогда это случается спонтанно. Будут моменты, когда вам нужно будет быть альтруистичными, – это тоже будет происходить спонтанно. Не имейте зафиксированного жеста, будьте текучими. В этом весь мой подход к проблеме выбора: оставайтесь текучими, не выбирайте.

При выборе вы оказываетесь в затруднении, поскольку не можете отвечать на реальность. Вы должны продолжать реагировать предопределённым образом, исходя из вашего выбора. Если вы эгоист и выбрали это как свою философию, то бывают моменты, когда радость возникает, только когда её разделяют, но вы не можете разделять её, поскольку разделение представляется альтруистичным. Так что вы остаетесь в своём эгоизме и упускаете радость. Ну и что это за эгоизм, который заставляет упускать радость? Это просто неразумно.

Или вы выбрали альтруизм и начинаете искать кого-то другого, кто будет эксплуатировать вас, поскольку вы должны быть альтруистичным. Кто-то разрушает вас и вы продолжаете быть разрушаемым – на самом деле вы начинаете чувствовать себя, как будто вы великий мученик. Посмотрите! «Рано или поздно церковь признает меня святым». Но вы разрушаете этого человека, так как позволяете себе быть разрушаемым им. Вы делаете его насильником, вы учите его чему-то злому. Он будет причинять это и другим людям.

Так что двигайтесь в жизни безо всяких предварительных убеждений. Пусть каждый момент решает сам за себя – не по дисциплине, не по концепции, которую вы имели для всего. Никогда не действуйте, исходя из своей философии, отвечайте на реальность, и иногда вы обнаружите, что вы эгоист, а иногда вы обнаружите, что вы альтруист. И это хорошо. Вы являетесь потоком.

Не чувствуйте вину за то, что вы эгоист, поскольку эгоистичность естественна – в противном случае вы вообще бы не выжили. И не чувствуйте, что сделали что-то великое, когда вы альтруист, поскольку это тоже естественно. В противном случае, вы никогда не сможете любить, а без любви нет радости.


Пятый вопрос:


Когда я читаю ваши слова, слушаю плёнки с вашими лекциями и теперь, когда я здесь, я очень сильно поглощён всем этим. Но в остальное время это отходит на задний план моего ума и я становлюсь вовлечённым в тривиальности жизни. Как мне удержать поток постоянным?


Динас Вадья, я скажу вам следующее: я не вижу ничего тривиального. Если вы можете остаться медитирующим, любящим, вы преобразуете самые тривиальные вещи в глубокие. Нечестивый станет святым, рынок станет храмом. Это зависит от вас. Для меня ничто не тривиально. Я не встречался ни с чем тривиальным.

Чистка моих зубов является такой же медитативной, как что-либо другое. Принятие ванны – та же медитация. Еда и сон – такие же медитативные действия, как и остальные. Бог везде, в каждом действии, в каждой самой малой вещи.

Запомните, существование – это голограмма. Голограмма означает, что каждая часть содержит целое. Часть – это не только часть. Часть, может быть в меньшем масштабе, но содержит целое. Например, просто капля морской воды – это голограмма. Она очень мала, это не море, конечно, но она содержит всё от моря, в ней все секреты моря. Если вы можете понять единую каплю морской воды, то вы поняли все океаны, которые существовали и будут существовать. Это голограмма.

Каждое маленькое действие – это голограмма; оно содержит всеобщность. Оно зависит от вас, от того, как вы смотрите на него. Теперь вы создаёте ненужную проблему. Здесь, слушая меня, вы становитесь очень, очень опьяненным и поглощённым. Вы радуетесь этой опьяненности. Затем вы идёте в своё учреждение и не можете стать таким поглощённым. Это упущение моих слов. Когда вы в учреждении, вы откладываете меня на задний план своего ума; это естественно. В противном случае вы не могли бы хорошо работать. Вы не можете, не должны продолжать слушать мой голос в учреждении. Если вы продолжаете думать обо мне, когда ведёте автомобиль, то есть все предпосылки для какого-нибудь происшествия. Когда вы ведёте автомобиль, это должно быть главным, а всё остальное должно быть фоном. Когда вы слушаете меня, я становлюсь главным, а всё остальное -фоном. Если, слушая меня здесь, вы продолжаете вести автомобиль, или вычислять, или думать об учреждении или денежных делах и тому подобных вещах, то вы упустите меня.

И радость, которая возникает в вас, – не из-за меня. Она возникает только потому, что здесь всё остальное перемещается в фон, вы позволяете ему перемещаться, вы становитесь абсолютно поглощённым этим моментом, вы здесь и сейчас. Когда вы возвращаетесь домой, вы также должны быть поглощены каждым моментом. Во время еды ешьте, и пусть всё остальное исчезнет в фоне. Нужно постоянно изменять свою внутреннюю структуру, поскольку в каждый момент что-то ещё должно быть принято во внимание. Когда вы ведёте автомобиль, ваше внимание должно быть сосредоточено на вождении. Когда вы вычисляете, ваше внимание должно быть сосредоточено на вычислении.

Секрет радости заключается в том, что, если вы можете быть поглощены каждым делом, которым занимаетесь, то вы найдёте текущими в себе тот же покой и ту же тишину, что вы находите здесь. От меня ничего не зависит. Кое-что зависит от вашей способности быть поглощёнными, полностью поглощёнными.

Но это будет трудно, поскольку вы называете другие вещи тривиальными. Вы осудили их. Из-за этого осуждения поглощение будет затруднено. Не осуждайте вещь. Уважайте все вещи, от мельчайшей до величайшей, потому что нет ничего малого, нет ничего великого. Великое зависит от малого и малое содержит великое. Жизнь – это голограмма. Семя содержит целое дерево, оно является его проектом.

Каждое малое действие содержит всё от жизни, все её глубины, все её измерения.


Вы спрашиваете меня: «Как мне удержать поток постоянным?»


Прежде всего отбросьте свою позицию осуждения и поток будет постоянным. Вам не нужно удерживать его. Вы возмущаете поток, не тривиальности – поскольку они отсутствуют. Вы возмущаете поток. Поскольку что-то тривиально, вы делаете это вполсилы, вы насилуете себя.

Учитель дзэна сказал... Кто-то спросил: «Вы стали просветлённым, что вы делаете теперь?» И он ответил: «Я рублю деревья и ношу воду из родника. Как это замечательно, как это чудесно!» Но человек сказал: «Но это тривиальные вещи -рубить деревья, носить воду из родника. Я тоже делаю это. В чём же тогда разница?» И Учитель сказал: «Я делал эти вещи и раньше, но разница велика. Тогда я думал, что эти вещи тривиальны, а теперь нет. Это моя молитва, это моя медитация. Когда я рублю деревья, я поклоняюсь Будде. Когда я ношу воду из родника, я поклоняюсь Будде».

Если эта позиция возникает в вас, поток сам будет поддерживать своё течение.


Шестой вопрос:


В чём разница между ребёнком и Буддой?


Есть великое сходство и великое различие.

Ребёнок так же невинен, как и Будда. Они полны удивления... Будды так же полны удивления, как и любой ребёнок. Ребёнок действует из состояния незнания, так действует и Будда, но есть и различия, великие различия.

Невинность ребёнка – это естественная невинность, она будет утеряна, она должна быть восстановлена. Невинность ребёнка – это лишь отсутствие опыта, это не заработанное явление. Это как первые зубы, они выпадут, молочные зубы выпадут. Ребёнок идёт наугад; он должен идти, он должен выпасть из невинности. В этом смысл библейской истории о падении Адама; Адам символизирует каждого ребёнка. Это не история, произошедшая когда-то в прошлом, она случается каждый день. Она случается всякий раз, когда рождается ребёнок. Она повторяется снова и снова. Это одна из самых значительных притч, придуманных человеком. Ей нет сравнения.

Каждый ребёнок рождается в Саду Эдема, невинным, обнажённым, ничего не знающим и полными удивления, живущим данным мгновением. Когда ребёнок сердится, он просто сердится – он сердит на самом деле; когда ребёнок любит, он любит, он просто любит. И он движется от одной ступени к другой без всякого колебания. Всего лишь мгновение назад он был таким любящим, а сейчас он так сердится и говорит вам: «Не хочу никогда тебя видеть!», а в следующее мгновение он сидит у вас на коленях и просит рассказать сказку или спеть песенку. Это жизнь данным мгновением, она не несёт прошлого. Но он выпадет. Эта невинность не может продолжаться. Выпадение внутренне присуще ей. Это тоже значительно, поскольку только в том случае, если он выпадет из этой невинности, он достигнет невинности, которая называется состоянием Будды, «буддовостью». Он блуждает, он должен потерять все пути, он должен двигаться в глубочайший ад, в ничтожество, в страдание, в агонию. Тогда через переживания жизни он начнёт двигаться назад. Он снова начнёт искать те дни невинности; память будет преследовать его, ностальгия по тем дням.

Это то, что случилось с потоком, когда он собрался пересечь пустыню. И когда пустыня сказала: «Испарись в ветре», поток начал ощущать возникновение каких-то воспоминаний: «Да, так уже было однажды».

Когда вы встречаетесь с Буддой, какие-то воспоминания возникают в вас и вы начинаете чувствовать: «Да, я уже чувствовал что-то из этого». Вкус забыт, почти забыт, но ещё что-то осталось на языке. Это забыто не абсолютно. Конечно, забыто, но можно помнить, что это забыто, – наибольшее воспоминание. Это не стёрто абсолютно, не может быть стёрто. Вы жили в чудесном мире, который называется детством; при приближении к Будде эти воспоминания снова начинают подниматься на поверхность. Снова вы начинаете чувствовать себя так, как будто вы становитесь ребёнком, получаете второе рождение. Вы становитесь дважды рождённым.

Будда снова ребёнок, но теперь это детство никогда не будет утрачено. Оно заработано. Оно пришло через опыт, сладкий и горький – всякий.

Состояние Будды подобно детству, но, всё же, не подобно ему.


Маленький мальчик тыкал в грудь своей матери и говорил: «Мама, что это такое?» Матери было неудобно сказать правду и поэтому она ответила: «Это баллоны, и когда ты умрёшь они станут больше и унесут тебя на небеса».

Парнишка ушёл, но вскоре ворвался обратно с криком: «Мама, мама, горничная умерла».

Его мать смутилась и спросила, почему он говорит, что горничная умерла. «Ну, – сказал парнишка, – оба её баллона вытащены наружу, папа надувает их, а она кричит: „Боже, я уже на небесах!“


Ребёнок невинен. Он не знает, что есть что. Он доверяет. Он ещё не сомневается, он ещё не выпал из невинности. Он ещё не попробовал от древа, плода от древа познания.


Преподаватель объяснял классу: «Каждая хорошая история должна содержать четыре элемента – секс, религию, членов королевской фамилии и загадку. В течение следующего получаса придумайте короткую историю, содержащую эти четыре элемента».

Через десять минут один мальчик объявил: «Моя история готова».

«Так быстро! – воскликнул удивлённый преподаватель. -Встань и прочитай её нам вслух».

«Святой Моисей, – сказала принцесса, – я снова беременна. Интересно, от кого на этот раз».


Это незнание, это состояние неведения, это прекрасное неведение делает ребёнка открытым к тайне. Вся жизнь выглядит как таинственный мир, волшебная земля. Всё кажется таким превосходным, таким красочным. Даже маленькие ракушки на морском берегу, и те выглядят такими драгоценными для ребёнка. Простые цветные камни, и они – как Кохиноры. Ребёнок живёт совершенно в ином мире; он живёт в мире поэзии.

Будда снова входит в этот мир, и поэзия усиливается, углубляется его опытом. Он потерял все связи с невинностью; теперь невинность восстановлена, восстановлен рай. Она была потеряна; а когда вы потеряли что-нибудь и снова восстановили, то в первое время вы осознаете его ценность, истинную ценность. У ребёнка нет никакой идеи ценности. Как вы можете иметь идею ценности, когда вы не теряли ничего. Выньте рыбу из океана, и тогда она начнёт ощущать его ценность. На самом деле, до этого момента, она даже не осознавала океана. Она принимала его как нечто, само собой разумеющееся.

Ребёнок всё принимает как нечто, само собой разумеющееся. Он ещё не выпал из добродетели. Он должен выпасть. Рыба должна быть вытащена на сушу, рыба должна почувствовать жажду, страдание, отделение – только тогда она может совершить прыжок. И тогда океан кажется таким прекрасным, таким огромно ценным. Ценность возрастает через отделение. Каждый ребёнок должен стать грешником. Вот почему так случается снова и снова, что если какой-нибудь ребёнок защищён от блужданий, если он защищён слишком сильно и лишён возможности делать что-нибудь неправильное, он остаётся поверхностным, не имеющим глубины. Его святость просто поверхностна, на глубину кожи или даже менее того. Поцарапайте его немного и он выпадет.

Вот почему ваши так называемые святые выглядят поверхностными. В их глазах нельзя прочесть ни проблеска разума, нельзя увидеть остроты их существования. Они выглядят тупыми и затхлыми, без остроты, без разума. Они просто старались не вкушать от древа познания. Они просто старались защитить свои молочные зубы. Они просто старались не потерять своего детства.

Детство должно быть потеряно. Человек должен пойти по пути греха. Он должен пойти в грех глубоко, так глубоко, как это возможно. Грех просто означает идти прочь от Бога, идти прочь от своей детской невинности – и ничего другого. И тогда из того страдания, которое вы создадите, уходя прочь, однажды, когда страдание придёт в точку насыщения, когда страдание достигнет пика, вы внезапно почувствуете желание пойти обратно. Достаточно есть достаточно! Это тот момент, когда человек становится посвящённым, учеником, санньясином. Это тот момент, когда человек начинает искать потерянную землю. И когда вы достигаете её, то это то же самое место, но вы не тот же самый.

Так что ребёнок и Будда существуют в одном и том же месте, но это не одно и то же, поскольку ребёнок – это ребёнок, а Будда – это Будда. Будда – это ребёнок, который ушёл очень далеко и теперь вернулся обратно.

Вспомните притчу Иисуса:


У человека было два сына. Они ссорились, они делили собственность, и старший остался с отцом, а младший уехал в столицу. Младший жил жизнью греха: играл в азартные игры, пил, ходил к проституткам. Вскоре он потерял всю свою собственность, стал нищим, начал нищенствовать. Другой сын остался с отцом, тяжело работал, был послушным, был религиозным, был добродетельным, умножил собственность вдесятеро. И однажды донеслась весть о том, что сын-нищий возвращается.

Он много страдал, он почти распался на части. Он уже не был тем прежним; всё было потеряно, он был совершенно ничтожен. Но ему пришла идея: «Я вернусь к своему отцу. Я недостоин быть его сыном, но он может, по крайней мере, принять меня как слугу. В доме отца так много слуг. Я недостоин называться его сыном. Я приду, упаду к его ногам и попрошу прощения. И я попрошу всего лишь об одной вещи: позволить мне быть слугой, чтобы я лишь остался здесь.

Отец услышал весть о том, что сын возвращается. Он приготовил великий пир, самые ценные вина были принесены из погребов, он пригласил всех людей города. Его старший сын был в поле и тяжело работал целый день на горячем солнце, и когда под вечер он возвращался домой, кто-то сказал ему: «Ты только посмотри на несправедливость твоего отца. Он несправедлив! Ты служил ему, ты был религиозным, послушным, добродетельным, и ни единого пира не было дано для тебя. А теперь твой отец приказал заколоть для пира самого жирного быка и принести из погребов самого ценного вина. И эта великая радость из-за того, что твой младший брат возвращается! Он потерял всё, всё состояние. Он был грешником. Это несправедливо!»

И, естественно, логически так оно и выглядит – несправедливо.

И старший сын рассердился, и опечалился, и раздосадовался, и раздражился. Он вернулся к отцу и сказал: «Что ты делаешь? Ты никогда не давал пиров для меня, меня никогда не приглашали. И что такого сделал твой другой сын, что ты устраиваешь для него такой большой пир?»

Отец рассмеялся и сказал: «Не досадуй. Ты не знаешь -он заблудился и возвращается домой. Он грешил и возвращается домой. Он потерял всё и что-то понял в этой потере. А ты всегда был со мной; нет нужды приветствовать тебя. Позволь мне принять его с великой радостью. Я ждал его».


Всякому, кто читал эту историю, она кажется немного несправедливой. По каким бы причинам Иисус ни давал её, она кажется несправедливой, – но так именно и случилось. Это чрезвычайно важная притча.

Ваши святые, которые пытались защитить своё первое детство, остались поверхностными. Этот случай относится к старшему сыну; он был поверхностным. Его добродетель была имитацией, его послушание было только из страха. Он был трусом, он не рисковал. Другой сын был смелым – он рисковал, он играл азартно, он потерял. Однажды грешник почувствовал: «Я могу вернуться. Я могу быть просто слугой в отцовском доме». Это желание вернуться – это начала состояния Будды. Адам означает ребёнка, идущего прочь от детства. Христос означает возвращение Адама. Ребёнок возвращается назад, назад к естественному состоянию невинности.

Так что Будда и ребёнок существуют в одном и том же пространстве, но ребёнок собирается выйти из него, а Будда вернулся. Он вернулся домой. Ребёнок просто приготовляется пойти прочь, а Будда вернулся домой. Так что они подобны, но они и не подобны. Они настолько максимально различны, насколько это возможно.

Детство должно быть потеряно; только в этом случае вы можете достичь состояния Будды.


И последний вопрос:


Бхагаван, с тех пор как я принял санньясу и вы дали её мне 13-го февраля, у меня есть одна проблема. Каждый звук вокруг меня, кажется, говорит мне: «Бхагаван». Например, сигналы рикш и автомобилей, звуки птиц. Вещи и животные в течение целого дня издают один звук: «Бхагаван». Я не могу освободиться от этого!!! Это как мелодия в моей голове. Пожалуйста, объясните мне это. Я влюбился? Или это истерия? Что сделать, чтобы освободиться от этого? Пожалуйста помогите!


Вам не нужна никакая помощь, вам нужно только благословение.

Я благословляю вас.


Оглавление

  • Том 1 . 21 февраля – 1 марта 1978 г. Пуна, Индия
  •   Введение
  •   1. Сказка песков
  •   2. Верь в Аллаха, но прежде привяжи своего верблюда
  •   3. Целью является само путешествие
  •   4. Вопреки ожиданиям
  •   5. Оазис существует в вашем сознании
  •   6. Будь цельным, тогда ты существуешь
  •   7. Идол сумасшедшего короля
  •   8. Нет никакой лестницы
  •   9. Основой всего является переживание
  • Том 2 . 2-10 марта 1978 г. Пуна, Индия
  •   Введение
  •   1. Человек необъяснимой жизни
  •   2. Не надо становиться! Достаточно быть
  •   3. Вы здесь, чтобы стать самиси собой
  •   4. Три драгоценных кольца
  •   5. Позвольте сердцу
  •   6. Иисус Христос, я промахнулся!
  •   7. Испытывающий жажду
  •   8. Легкость – это течение
  •   9. Я – огонь!
  • Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

    Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно