|
|
Эжен Эмманюэль Виолле-ле-Дюк
Крепости и осадные орудия. Средства ведения войны в Средние века
ПредисловиеКнига, которую мы предлагаем читателю, уже получила европейское признание, будучи изданной на французском языке. Прославленный автор (1814–1879, франц. архитектор, историк и реставратор. – Примеч. ред.) по-новому осветил интересный предмет, использовав при создании этого труда не только свой огромный опыт архитектора, но и знание принципов строительства, а также результаты своих исследований в области истории. Теперь развалины наших крепостей будут рассматриваться не только как живописные руины, но и как предмет научного исследования, достойный того, чтобы его изучали не только с целью выяснить, в каком году была сооружена та или иная его часть, но и определить, какую роль она играла в защите замка или города. Та часть книги, в которой рассказывается о хордах, или деревянных навесных галереях, помогавших оборонять крепость, содержит совершенно новый материал и объясняет многие вещи, которые раньше казались непонятными. Автор отдает должное военному таланту короля Англии Ричарда I Львиное Сердце (1157–1199), которого он считает не только храбрым воином, но и выдающимся военным инженером, во многом опередившим свое время. Таланты Ричарда I особенно ярко проявились при сооружении Шато-Гайара, и та часть книги, где рассказывается о деяниях этого короля, несомненно, вызовет большой интерес, в частности, у английского читателя. Данная книга явится еще одним примером того, как знание средневековой архитектуры помогает понять историю. Без этого знания значительная часть истории Средневековья просто непонятна, и последовательная смена средств обороны и наступления, которая описана в этой книге, объясняет много очень важных эпизодов истории, особенно во время войн между Францией и Англией. После прочтения этого труда становится понятно, почему англичане чаще одерживали победы в первый период Столетней войны, а французы – в ее завершающей части, одержав в конце концов общую победу.
Военная архитектура Средних вековНаписать книгу по истории фортификации с древнейших времен до наших дней, несомненно, весьма увлекательная цель для историка, и мы надеемся, что когда-нибудь такая книга будет написана. Однако следует признать, что эта тема требует от автора обширных познаний в самых разнообразных отраслях науки, иначе говоря, он должен прекрасно разбираться не только в вопросах истории, но и в архитектуре и военном строительстве, ведь не зная, как обстоят дела в этих областях в наши дни, он не сможет понять особенностей развития фортификационного искусства, приемы которого теперь в значительной степени позабыты. Чтобы работа, о появлении которой мы мечтаем, была наиболее полной, необходимо, чтобы ее автором стал человек, хорошо знающий современные способы строительства крепостей[1], современную архитектуру, а также историческую науку. Автор данной книги вовсе не военный инженер и не историк, поэтому его работа может претендовать лишь на скромное звание эссе. Она посвящена одному этапу в развитии искусства фортификации, который охватывает период от утверждения феодальных отношений до появления современной системы оборонных укреплений, призванных противостоять артиллерийскому огню. Автор надеется, что его эссе, приподняв завесу над развитием одной из областей средневековой архитектуры, вдохновит кого-нибудь из молодых военных инженеров посвятить себя исследованию, которое, несомненно, вызовет огромный интерес у читателей и ученых и, быть может, приведет к важным практическим результатам. Всегда очень полезно изучать то, что было сделано твоими предшественниками в том деле, которому ты посвятил свою жизнь, и проследить прогресс человеческих знаний в этой области, начиная с самых первых, робких шагов и кончая выдающимися достижениями человеческого разума и таланта. Исследуя, как наши предки справлялись с трудностями, которые вставали перед ними, мы можем найти решение проблем, которые ежедневно ставит перед нами жизнь. В искусстве фортификации, где трудноразрешимые задачи возникают на каждом шагу, где все построено на математическом расчете и прогнозах, где нам приходится сражаться не только с косностью материала и разрушительным действием времени, как в других областях архитектуры, но и с тщательно продуманными, хитроумными средствами разрушения, созданными руками человека, весьма полезно было бы изучить, как в прошлом одни напрягали все силы своего ума и использовали все имеющиеся в их распоряжении материальные ресурсы в целях разрушения, а другие – в целях защиты.
В те времена, когда варвары вторглись в Галлию, во многих тамошних городах сохранились укрепления, созданные еще римлянами. Там же, где их не было, жители поспешно возводили укрепления из обломков общественных зданий. Построенные таким образом крепостные стены, постоянно надстраивавшиеся и ремонтировавшиеся, долгое время служили едва ли не единственным средством защиты этих городов от врагов. Вполне возможно, что оборонительные сооружения строились не по тщательно продуманному, систематическому плану, а спонтанно, применительно к характеру местности и в зависимости от находившихся под рукой строительных материалов, или в соответствии с традициями своей страны. Эти традиции теперь уже в значительной степени утрачены, поскольку до нас дошли только руины тех древних стен, которые к тому же подвергались постоянным переделкам и надстройкам.
В V веке значительную часть Галлии захватили вестготы, образовав Тулузское королевство (419), владения которого простирались от Нарбона до Луары, а в 530-х годах приросли Испанией, также завоеванной вестготами. Столицей вестготского государства вплоть до 507 года была Тулуза. (В 507 г. в битве при Вуйе близ Пуатье вестготы были разгромлены франками, вестготский король Аларих II погиб с оружием в руках. Франки выбили затем вестготов почти из всей Галлии, кроме Септимании. – Примеч. ред.) В течение этого времени многие города Септимании (юго-западная Галлия, до начала VIII в. удерживалась вестготами, затем захвачена арабами, в 759-м отбита франками. – Примеч. ред.) были сильно укреплены и выдержали несколько осад. Нарбон, Безье, Агд, Каркасон и Тулуза были окружены мощными стенами, сооруженными в соответствии с римскими традициями, о чем мы можем судить по сохранившимся участкам древних стен, которые до сих пор окружают город Каркасон. Вестготы после погрома Рима в 410 году получили от него эти земли и жили по канонам Римской империи, добившись в строительстве укреплений определенных успехов. Что касается наступавших с севера франков, то они сохранили свои германские традиции, и их укрепленные пункты представляли собой лагеря, окруженные валами с частоколом и рвами. В создании фортификационных сооружений в начале Средних веков большую роль играло дерево. Германские племена, завоевавшие Галлию, предоставили строительство церквей, монастырей, дворцов и гражданских зданий порабощенным галлам и римлянам (последние вскоре просто исчезли – вымерли либо ассимилировались), а военные сооружения строили сами, в соответствии со своими древними обычаями. Сами римляне, воюя в свое время (I в. до н. э. – I в. н. э.) на территории стран покрытых лесом, вроде Германии и Галлии, часто окружали свои передовые посты, выдвинутые в глубь страны, стенами из дерева, как видно на барельефах колонны Траяна (рис. 1). Во времена Гая Юлия Цезаря кельты, видя, что продолжать борьбу с римлянами невозможно, помещали женщин, детей и наиболее ценное из своего имущества в крепостях, которые окружали земляными валами и стенами из дерева или камня. Эти крепости располагались в таких местах, куда не всегда могли добраться захватчики.
Рис. 1. Деревянные стены римской постройки, изображенные на колонне Траяна
«Они используют, – писал в своих «Записках» Цезарь, – совершенно прямые бревна, которые укладывают на землю на расстоянии 2 футов (0,6 м) друг от друга, потом скрепляют их стволами деревьев, которые укладываются поперек, а промежутки заполняют землей. На этот фундамент они кладут слой крупных камней и скрепляют их цементом, после чего снова идет слой досок и стволов, уложенных в таком же порядке, что и раньше. Благодаря этому древесные слои не соприкасаются друг с другом, а покоятся на промежуточном слое камней. Работа продолжается в таком же порядке, пока сооружение не достигнет нужной высоты. Такие стены, благодаря различию материалов – дереву и камню, – имеют ровную поверхность и отлично служат, защищая лагерь; камни предохраняют дерево от огня, а деревья длиной 40 футов (12 м), скрепленные друг с другом в толще стены, могут быть сломаны или оторваны друг от друга только с очень большим трудом»[2].
Цезарь отдает должное трудолюбию, с каким галльские племена его времени создавали свои укрепления и сопротивлялись попыткам римлян захватить город Аварик (современный Бурж), который он осаждал (в конце концов взял – было перебито 40 тыс. галлов. – Примеч. ред.).
«Галлы, – пишет Цезарь, – противопоставили доблести наших солдат самые разнообразные уловки, ибо эти трудолюбивые люди в совершенстве воспроизводят то, что им привелось однажды увидеть. Они цепляли петлями наши крюки («вороны» для разрушения стен) и, крепко захватив их, с помощью воротов затаскивали внутрь. Они прекрасно владеют искусством рытья подкопов, поскольку поднаторели в этом деле на многочисленных разработках шахт для добычи железной руды на своей территории. Более того, галлы снабдили свои стены башнями и завесили их шкурами. В своих частых вылазках, дневных и ночных, они пытались либо поджечь нашу стену, либо нападали на наших солдат, занятых работами. С помощью балок, положенных друг на друга, они соорудили стены и башни точно такой же высоты, что и наши»[3].
Германцы строили также стены из дерева, увенчанные парапетами из лозы. Такой необычный редут изображен на колонне Антонина в Риме (рис. 2). Впрочем, такие укрепления сооружались, видимо, на скорую руку. На рис. 2 мы видим крепость, которую атакуют римские солдаты. Пехотинцы, чтобы подойти к стене вплотную, закрылись сверху щитами, образовав то, что римляне называли черепахой (Testudo). Прислонив верхние края щитов к стене, солдаты приступали к рытью подкопа или поджигали стену, будучи отчасти защищенными от метательных снарядов врага. Осажденные бросали сверху камни, колеса, факелы и горшки с горящей смолой, а другой отряд римских солдат, с горящими факелами в руках, ждал момента, когда черепаха подойдет вплотную к стене, чтобы под прикрытием щитов зажечь ее. В своих лагерях, окруженных рвами, римляне, кроме передовых деревянных укреплений, часто возводили вдоль своих стен деревянные конструкции, располагавшиеся через равные промежутки. Эти сооружения использовали для подъема метательных машин на отведенные для них места, а также для наблюдения за приближением врага. Многочисленные примеры таких сооружений можно увидеть на колонне Траяна (рис. 3).
Рис. 2. Деревянная и плетеная крепостная стена германцев и римляне, атакующие ее. Изображение на колонне Антонина
Римские лагеря были двух видов: летние (castra estiva), носившие временный характер, которые сооружались для защиты легионов от нападений врага во время стоянок. Такие лагеря были окружены частоколом на невысокой насыпи, которую окружал неглубокий ров; и зимние, или постоянные лагеря (castra hiberna, castra stativa), которые были обнесены стеной из обложенной дерном земли или же из камня с башнями по углам и широким, глубоким рвом. По верху стены проходил парапет с бойницами или располагались колья, соединенные друг с другом балками, уложенными поперек. Иногда на парапете устанавливали плетень. В своих постоянных лагерях римляне использовали круглые и квадратные башни, ибо, как пишет Вегеций (римский военный теоретик и историк, конец IV – начало V в. – Примеч. ред.): «Древние обнаружили, что стена, окружающая крепость, обязательно должна иметь башни, поскольку, в противном случае, стенобитные орудия легко пробивают в ней бреши. Башни, расположенные достаточно близко друг от друга, выступают над поверхностью стен и дают возможность держать эти орудия под обстрелом. Если враг захочет приставить лестницы или подвести тараны поближе к стене, то воины, находящиеся на башнях, могут обозревать его действия спереди, с боков и, частично, с тыла, так что практически со всех сторон его настигают снаряды метательных машин обороняющейся крепости».
Рис. 3. Деревянные башни на римских стенах (рельеф на колонне Траяна)
С самых древних времен военные понимали необходимость сооружения башен – они позволяли обстреливать врага, штурмующего куртины[4], с флангов.
Постоянные лагеря римлян обычно имели квадратную форму с четырьмя воротами, которые располагались в центре каждой стены. Главные (передние) ворота иногда назывались преторианскими, поскольку через них проходила дорога к помещению, где жил командующий, – этот дом или палатка, а также главная площадка вокруг назывались преториум. (Если это был лагерь легиона, то здесь был его значок – серебряный орел на древке. Командующий же всем римским войском (несколько легионов) имел красное знамя. – Примеч. ред.) Ворота, расположенные напротив, назывались задними, или декуманскими (т. е. «десятинными», поскольку находились у помещений 10-й когорты легиона. – Примеч. ред.), а боковые – носили название принципалис декстра (правые ворота) и принципалис синистра (левые ворота). Ворота защищались внешними укреплениями, которые носили название антемуралия или прокастрия. Военачальники и солдаты жили в казармах, сделанных из глины, кирпича или дерева и крытых соломой или черепицей. На башнях устанавливались орудия для метания дротиков или камней. Лагерь не всегда был квадратной формы – все зависело от характера местности, ибо, как справедливо заметил Витрувий в отношении орудий войны (глава XXII): «Что касается средств, которые употребляют осаждающие, то предугадать, что они пустят в ход, невозможно».
На плане крепости Фамарс в Бельгии (которая описана в «Истории бельгийской архитектуры»), приведенном в нашей книге на рис. 4, хорошо видно, что ее очертания сильно отличаются от обычной конфигурации римских укреплений. Правда, эта крепость была построена не раньше III века н. э. Что касается стен, которые римляне обычно возводили вокруг своих городов, то они состояли из двух параллельных каменных стенок, отстоящих друг от друга на расстоянии 20 футов (6 м). Пространство между ними заполняли землей, которую брали из рвов, и камнями, и все это хорошо утрамбовывали. Наверху делался парапет, который слегка наклоняли в сторону города для стока дождевых вод. Внешняя стена, возвышавшаяся над парапетом, была очень массивной и имела бойницы, а внутренняя только слегка возвышалась над поверхностью земли в крепости. Здесь были сделаны лестницы и наклонные спуски, по которым воины поднимались на парапет (рис. 5).
Рис. 4. План крепости Фамарс, Бельгия
Рис. 5. Римская технология сооружения крепостных стен
Нарбонский замок в Тулузе, игравший очень важную роль в истории этого города со времен вестготов (V – нач. VI в.) до XIV века, был построен по классическому образцу. Он состоял из «двух массивных башен, из которых одна стояла с южной стороны, а другая – с северной, построенных из кирпичей из обожженной глины, гальки и известняка. Их стены были обложены огромными камнями, скрепленными между собой известковым раствором и железными пластинами, залитыми свинцом. Замок возвышался над землей более чем на 30 фатомов (54 м); его южная башня имела ворота и два кирпичных свода, доходившие до самого верха; в северной башне и на Пляс-дю-Сален тоже имелись ворота. Через ворота на площади раньше можно было пройти в город, поверхность грунта в котором с тех пор поднялась на 12 футов (3,5 м). Между этими двумя башнями виднелась квадратная башня. Обе башни были заполнены землей, которую брали, когда копали ров, если верить Гильому де Пуилорне, который пишет, что Симон де Монфор велел вырыть ров и заполнить башни землей по самую крышу»[5].
Вестготские укрепления города Каркасон, сохранившиеся до наших дней, имеют то же строение, что и укрепления, описанные Вегецием. Уровень грунта в городе гораздо выше окружающей местности и достигает почти самых парапетов. Куртины, имеющие большую толщину, выложены слоями небольших камней кубической формы, которые чередуются со слоями кирпича, а промежуток между внешней и внутренней стенами заполнен не землей, а булыжником, залитым известковым раствором. Над куртинами возвышались башни, каждая из которых в случае прорыва осаждающих через стену превращалась в отдельный, независимый форт. С внешней стороны башни имели полукруглую форму, с внутренней – квадратную, а стояли башни на квадратном фундаменте. На рис. 6 приведен план одной такой башни с прилегающей к ней куртиной. На рис. А изображен план первого этажа, а на рис. В – второго.
Рис. 6. План одной из башен Каркасона: А — план первого этажа; В — план второго этажа; С и D — выемки, расположенные под подъемными мостами
Рис. 7. Внутренний вид той же самой башни с прилегающими к ней куртинами со стороны города
Мы видим, что в передней части ворот сделаны две выемки, С и D. Когда мосты над ними поднимались, связь башни с городом и парапетом полностью прерывалась. Со второго этажа башни на боевую площадку с бойницами можно было подняться по деревянной лестнице, расположенной внутри помещения у плоской стены. С внешней стороны крепости уровень земли находился гораздо ниже первого этажа башни и уровня земли внутри крепости (куда можно было спуститься по лестнице, насчитывавшей всего десять – пятнадцать ступенек). На рис. 7 показана башня и прилегающие к ней участки стен с внутренней стороны (обращенной к городу) без подъемных мостов. Боевая площадка наверху башни защищена крышей и открыта в сторону крепости, что позволяло ее защитникам видеть, что там происходит, а также поднимать камни и другие метательные снаряды с помощью веревок и шкивов[6]. На рис. 8 изображена та же самая башня с внешней стороны, мы добавили сюда еще и боковую дверь[7] (потерну, лат. posterula), которая располагалась на приличной высоте над землей. Для того чтобы добраться до потерны, надо было иметь обыкновенную или веревочную лестницу. Доступ к двери защищал, по обычаю того времени, частокол или барьер. Подобную защиту имели все ворота и боковые дверцы крепостей.
Рис. 8. Внешний вид той же башни
В соответствии с традициями римского военного зодчества крепостные стены города в Средние века окружали замок или, по крайней мере, форт, с которого можно было вести наблюдение за прилегающей местностью. В самом замке располагалось сооружение, которое укрепляли сильнее всех остальных его частей, – донжон. Средневековые города часто имели несколько крепостных стен – одно кольцо внутри другого. В других случаях собственно город, расположенный на высоком холме, имел мощные стены, а вокруг него располагались слободы (или предместья). Их обносили стенами с башнями, простыми земляными валами или частоколом, перед которыми тянулся ров.
Для постройки города римляне, если позволяли условия местности, выбирали высокий холм на берегу реки. Если у основания холма с противоположной от реки стороны тянулся глубокий овраг, то место для города считалось идеальным. На рис. 9, для лучшего понимания этого принципа, мы приводим вид римского города, отвечавшего всем этим требованиям, с высоты птичьего полета.
Рис. 9. Вид римского города с высоты птичьего полета: А — город; В — склон; С – крепостные стены; D — замок; Е — сторожевые башни; G — предмостный бастион
Буквой А обозначен сам город со стенами, которые тянутся с одной стороны по берегу реки. С другим берегом его соединяет мост, защищенный передовым (предмостным) укреплением. Буквой В обозначен склон холма, преграждающий врагу подход к городу в том месте, где он, естественно, попытается организовать штурм. D – это замок, узловой пункт всей системы обороны, служащий укрытием для гарнизона на случай, если остальной город будет захвачен врагом. Таким образом, самым уязвимым местом являются две стены С, и именно поэтому они выше всех других стен, хорошо защищены башнями, а также широким и глубоким рвом. Иногда перед стенами сооружали еще и палисад, который чаще всего располагался перед воротами. Положение осаждающих, расположившихся под стенами С, было очень неудобным, ибо во время вылазок гарнизон города (если он был многочисленным и храбрым) мог сбросить их в реку. Для наблюдения за действиями осаждающих на углах Е сооружали очень высокие башни, которые позволяли защитникам города видеть, что происходит вверх и вниз по течению реки на большом расстоянии от города, а также перед стенами С. Именно такую систему укреплений имели в римские времена города Отён, Каор (Кагор), Осер, Пуатье, Бордо, Лангр и другие. Если через реку был переброшен мост, то для его защиты на другом берегу сооружался предмостный бастион t?te-de-pont (G). Такие бастионы в разных городах были разной величины – в одних они окружали все предместья, в других были самыми настоящими крепостями, а в-третьих – простыми барбиканами (сторожевыми башнями). Форты с башнями, расположенные по обоим берегам реки друг напротив друга и защищавшие мост, позволяли жителям перекрывать движение по реке, протягивая между башнями цепи или бревна, прикрепленные друг к другу железными кольцами. Если же, как это было в Риме, город окружали холмы, то стены сооружались не вокруг них, а по склонам этих холмов, причем участки стен, находившиеся в ложбинах между ними, укреплялись особенно тщательно. Штурмовать крепость в этих местах было очень трудно, поскольку осажденные обстреливали противника со стен, поднимавшихся на холм. По этой же причине стены в ложбинах обычно делали не прямыми, а вогнутыми, чтобы при штурме атакующего неприятеля можно было обстреливать с флангов, как показано на рис. 10.
Рис. 10. Вид крепости, стоящей на холме, с высоты птичьего полета
Если же город был расположен на равнине (обычно так строили города, имеющие второстепенное значение), то строители использовали любое возвышение местности, чтобы помешать осаждающим расположить свои войска на одном уровне с основанием стен, как можно видеть на примере Лангра и Каркасона. На рис. 11 приведен план Каркасона, каким он был во времена вестготов. Впрочем, его с полным правом можно назвать и римским городом, поскольку некоторые из его башен сооружены на фундаменте разрушенных римских башен.
Рис. 11. План крепостных стен Каркасона римской постройки
В древних городах, а также в значительной части городов, возникших в эпоху Средневековья и позже, имелся замок, причем строился он не только на высоком холме, но и примыкал к одной из крепостных стен, что помогало защитить его в том случае, если в город врывался враг. Вход в замок защищали передовые укрепления, располагавшиеся на довольно большом расстоянии от него, что позволяло оставить между замком и этими укреплениями довольно большое пространство. На них располагались отряды воинов, которые отражали первые атаки врага. Эти укрепления состояли из рвов и палисадов, расположенных полукругом, ворота же размещались сбоку, чтобы штурмующий враг подставлял свои фланги под огонь защитников крепости.
С IV по X век римская система фортификационных сооружений почти не менялась, поскольку средства нападения к этому времени в значительной степени утратили свою эффективность. При осаде крепостей применялись механические орудия, а наводнившие территорию разрушенной Западной Римской империи варвары (германцы и др.) не были способны не только усовершенствовать орудия, созданные римлянами, но и создать равные им.
Римляне достигли большого мастерства в деле осады и штурма хорошо укрепленных крепостей, при этом они проявляли такую изобретательность в выборе средств, которую трудно себе представить. Структура их армий была приспособлена не только для полевых сражений, но и для длительных осад – римские солдаты легко превращались в разведчиков, саперов, плотников, каменщиков и рабочих других профессий, и над сооружением валов, подкопов и ходов сообщения обычно трудилась вся римская армия, успевая при этом постоянно тревожить врага и отбивать его вылазки. В этом и надо искать объяснение тому факту, что сравнительно небольшая по численности римская армия брала город, затратив на его осаду ровно столько времени, сколько требовалось для выполнения поистине гигантских по объему работ. Когда Цезарь в 49 году до н. э. оставил часть своей армии осаждать Массалию (позже, при римлянах Массилия, ныне Марсель), римляне проделали огромную работу, которая позволила постепенно нейтрализовать оборону этого хорошо укрепленного города (греческой колонии с VI в. до н. э.), позже капитулировавшего. Особую роль в этом сыграло одно из осадных сооружений римлян, и мы хотим привести здесь отрывок из «Воспоминаний» Гая Юлия Цезаря, в котором он дает его описание, стараясь сохранить при переводе стиль оригинала:
«Легионеры, которым была поручена эта задача, решили пристроить вплотную к стене города кирпичную башню, которая помогла бы им отбивать частые вылазки врага, если, конечно, им удастся превратить ее в форт или бастион. Та башня, которую они соорудили вначале, оказалась слишком маленькой и низкой, впрочем, воины использовали ее как укрытие при отходе. В ней они отбивались от превосходящих сил врага или выскакивали из нее, чтобы отбросить, а потом преследовать противника. Стены этой башни имели в длину 30 футов (9 м), а в толщину 5 футов (1,5 м). Вскоре выяснилось (ибо опыт – великий учитель), что, если внести изменения в первоначальный план, а именно надстроить башню, то ее можно будет использовать с еще большим успехом.
Когда башня была доведена до высоты первого этажа, они (римляне) выложили пол из деревянных балок, концы которых были прикрыты внешней поверхностью кладки, чтобы они не вспыхнули, если враг начнет кидать сверху горящие предметы. На этом полу легионеры возвели кирпичные стены, насколько им позволяли парапеты и щиты, закрывавшие их от врага; затем, на большом расстоянии от верхней части стены, они уложили по диагонали бревна, на которые должна была опираться крыша; поверх этих бревен они укрепили поперечные балки, расходящиеся лучами, края которых на этот раз выступали над кладкой – с них свешивалась защита, которая прикрывала рабочих, занятых сооружением стены. Римские воины покрыли крышу кирпичами и глиной, сделав ее огнеупорной, и натянули поверх этого грубую разновидность временного покрытия, которое призвано было защитить крышу от камней, бросаемых с помощью катапульт, которые могли бы разбить кирпичи. Потом легионеры сплели три ковра из канатов, вроде тех, к которым привязывают якоря на судах, равные по длине стороне башни и высотой 4 фута (1,2 м), и привязали их к выступающим краям бревен (крыши) так, чтобы они свешивались с тех сторон, которые были обращены в сторону врага. Воины уже много раз имели возможность убедиться, что только такие ковры образуют непробиваемое для стрел и метательных снарядов покрытие. Закончив эту часть башни и разместив ее вне досягаемости врага, они перенесли щиты, использовавшиеся во время строительства, туда, где шли другие работы. Затем, стоя на первом этаже, легионеры стали поднимать крышу и установили ее на такой высоте, на которой ковры из канатов по-прежнему закрывали рабочих. Под их прикрытием римляне возвели стены из кирпича, потом еще немного подняли крышу, оставив необходимое пространство для возведения новой стены. Достигнув второго этажа, строители выложили еще один пол из балок, края которых скрывала внешняя кладка. Затем они снова подняли крышу со свешивающимися с нее коврами. И вот таким образом, безо всякого риска, не опасаясь снарядов врага, они построили сооружение в шесть этажей. В нужных местах стены были оставлены отверстия для подъема метательных орудий.
Когда строители убедились, что эта башня сможет защитить примыкающие к ней сооружения, они начали строить крысу длиной 6 футов (1,8 м) из квадратных балок длиной и шириной 2 фута (0,6 м) каждая, с помощью которой они собирались забраться на башни и стены врага. Для этого они уложили на землю две балки равной длины на расстоянии 4 футов (1,2 м) друг от друга, после чего в прорезях, сделанных в этих балках, укрепили вертикальные шесты высотой 5 футов (1,5 м). Потом эти шесты были соединены стропилами, образовавшими невысокий фронтон, на который были уложены обрешетины, поддерживавшие крышу. На них были уложены квадратные балки стропил в 2 фута (0,6 м) шириной и длиной, соединенные штырями и полосками железа. К ним прибили гвоздями рейки, длиной и шириной в четыре пальца, для поддержки кирпичей (или черепицы) крыши. Все это сооружение, нижние балки которого покоились на поперечных перекладинах, было обложено снаружи кирпичом и обмазано мокрой глиной, которая должна была защитить его от горшков с огнем, сбрасываемых со стен. К этим кирпичам были прикреплены шкуры, чтобы вода, которую будут лить осажденные в отверстия в стенах, стекала вниз и не размачивала глину, скреплявшую кирпичи. Для защиты от огня и камней эти шкуры накрыли матами из войлока. Это сооружение стояло у основания стены, прикрытое щитами, и вот, когда защитники Массилии совсем этого не ожидали, солдаты с помощью катков, которые обычно подкладывают под суда, перетаскиваемые по суше, подтащили крысу к основанию башни осажденного города и прислонили к ней.
Тогда осажденные, напуганные этим быстрым маневром, с помощью рычагов подняли на башню самые крупные камни, которые только смогли найти, и сбросили их со стены на крышу крысы. Но она оказалась прочной и не проломилась, а все, что падало на нее, скатывалось вниз по наклонным краям. Увидев это, осажденные изменили свои намерения и, запалив горючую смесь из смолы и вара в горшках, стали бросать их со своих парапетов. Но эти горшки скатывались с крыши крысы и падали на землю по обе стороны от нее, где их отталкивали шестами и рогатинами. Тем временем наши воины под прикрытием крысы расшатали камни в основании вражеской башни. Крысу защищали также лучники, которые стояли на верхних этажах нашей кирпичной башни. Их стрелы сгоняли защитников с парапетов башен и стен, они и носу не могли высунуть из своих укрытий. Наконец, нашим воинам удалось вытащить из кладки большое число камней, и участок башни вдруг резко обвалился»[8].
Для того чтобы этот отрывок был понятнее, мы приводим на рис. 12 разрез башни (или бастиона), которую описывает Цезарь. На рисунке изображен момент, когда римские солдаты поднимают ее крышу. Она поднимается с помощью больших деревянных винтов, установленных в четырех углах башни. Эти винты поворачиваются с помощью больших рычагов и гаек и опираются на первые боковые балки каждого этажа и на угловые башни. Таким образом, винты не имеют конца, ибо, когда их нижний конец выходит из гайки нижнего этажа, их верхний конец уже попал в гайку последнего этажа. В винтах просверлены отверстия, куда вставляются палки-рычаги, с помощью которых шесть человек поворачивают этот винт. Когда крыша поднята, каменщики в нескольких местах подпирают ее и выравнивают. С выступов балок крыши свешиваются ковры из канатов, которые защищают рабочих. Что касается крысы укрытия, позволяющего солдатам расшатывать основание стен осажденного города, то ее описание настолько ясно и подробно, что не нуждается в комментариях.
Рис. 12. Римская осадная башня (по Гаю Юлию Цезарю) в разрезе
Описание осад городов, предпринятых римлянами, демонстрирует, каким огромным опытом и мастерством обладал этот народ и его армия, каких высот достигло римское военное искусство, как умело римляне использовали средства, перед которыми в ту пору не мог устоять никто, и с какой дисциплиной и порядком выполнялись ими все операции. Варвары, вторгшиеся в пределы Римской империи, ничем этим похвастаться не могли, и если германские племена, пришедшие из-за Рейна, смогли в конце V – начале VI века относительно легко завоевать Галлию, то причиной была гибель в 476 году Западной Римской империи, а воля к сопротивлению осколков империи (в северной Галлии государство Сиагрия, последний наместник Римской Галлии – в 481–486 гг. вел борьбу с королем франков Хлодвигом, потерпел поражение, бежал во владения короля вестготов Алариха II, был выдан франкам и убит. – Примеч. ред.) была невысокой. Те немногие документы, которые дошли до нас и которые повествуют об осадах галло-римских городов, свидетельствуют о том, что захватчики-германцы (франки, вестготы и др.) не имели практически никакого опыта в осадном деле.
Штурм крепостей требует большего порядка, большей дисциплины, чем их оборона. Германские племена, возможно, имели какое-то представление о фортификации, но им было трудно удержать свою нерегулярную, плохо дисциплинированную армию под стенами города, который не хотел им сдаваться. Как только осада затягивалась, германский полководец почти наверняка становился свидетелем того, как тает его войско, которое отправлялось грабить окрестные деревни и села. Более того, военная организация германских племен вовсе не способствовала успешному завершению осад. Вождь каждого племени считал себя совершенно независимым, поэтому заставить армию, состоящую из разнородных элементов, выполнять работы такого объема, на которые были способны римляне, не было никакой возможности. Воин-германец с презрением относился к физическому труду – он ни за что не взялся бы за лопату, чтобы вырыть окоп или насыпать вал. Поэтому те города Галлии, которые обладали мощными укреплениями и у которых было достаточно запасов продовольствия и оружия, смогли устоять против варваров, ибо средства, которыми располагали германцы, не шли ни в какое сравнение с римской системой осады и взятия крепостей. После первых же набегов германцев жители галло-римских городов поняли, что им после гибели империи необходимо учиться самим защищать себя, и принялись энергично восстанавливать систему укреплений, оставшуюся от римлян, которая несколько обветшала за время длительного мирного периода, обеспечивавшегося мощью римской армии (которой теперь не было). С другой стороны, войска варваров приобрели необходимый опыт осадных работ и вскоре стали применять его на практике. Конечно, у них не было той дисциплины, какой славились римляне, но зато они обладали огромной энергией и, как и римляне, способностью жертвовать собой во имя общего дела. Бывшие прежде скотоводами и земледельцами, германцы применили свои военные способности для улучшения средств защиты и штурма городов, постоянно воюя между собой (например, вестготы в конце V в. разбили свевов, а сами в 507 г. были разбиты франками), при этом они никогда не упускали случая пустить в ход те приемы, которым научились у римлян. Короли франков, начиная с Хлодвига и вплоть до Карла Великого, мечтали обладать такой же властью, какую имели римские императоры (и Карл Великий короновался в 800 г. в Риме короной императора). Для этого они стремились использовать достижения тех народов, которых им удалось завоевать.
Все осады времен Меровингов (конец V в. – 751 г.) и Каролингов (751–987) являются более или менее грубым подражанием римским осадам. Собираясь обложить город, франки в первую очередь сооружали две линии стен из дерева или камня, а перед ними рыли ров. Одна стена воздвигалась со стороны осажденного города, не позволяя защитникам совершать вылазки и прерывая их сношения с внешним миром. Эту линию укреплений называли контравалационной. Другую строили с внешней стороны; она не позволяла войскам извне прийти на помощь осажденным. Ее называли циркумвалационной. В подражание римлянам франки и германцы сооружали передвижные башни из дерева, которые были выше городских башен и нависали над стенами. С этих передвижных башен на парапеты стен перебрасывались мостики, по которым штурмующие атаковали городские укрепления. Такие башни были удобны тем, что их можно было подвести к самым слабым местам в обороне города, например к стенам с очень узким парапетом, на котором мог разместиться только один ряд воинов (chemins de ronde). На такие участки стен сверху и обрушивалась лавина штурмующих.
Германцы значительно улучшили саперное искусство и стенобитные орудия, благодаря чему штурмующие стали сильнее, чем обороняющиеся. Из римских орудий войны армии раннего Средневековья использовали тараны (их называли mouton в langue d’oil и bosson в langue-d’oc). Этот факт ставился под сомнение, но мы имеем доказательства применения таранов для разрушения стен в X, XI, XII, XIV, XV и даже XVI веках. Мы приводим здесь рисунки из рукописей, хранящихся в Императорской библиотеке Парижа, которые помогут развеять все сомнения относительно использования таранов. На первом из них (рис. 13) мы видим штурм палисадов, прикрывающих каменные стены крепости. Таран снабжен колесами, и его везут три человека, прикрывающиеся щитами, четвертый воин держит в руках арбалет. На втором рисунке (рис. 14) мы видим изображение пророка Иезекииля с тремя таранами на колесах. При осаде замка Бокер жителями этого города применялось стенобитное орудие (см. текст ниже, где рассказывается об этом орудии). И наконец, в хрониках Фруассара и позже, во время осады Павии при Франциске I, тоже упоминается таран.
Рис. 13. Штурм палисада с помощью тарана. Из манускрипта X в.
Во время первых Крестовых походов изобретатели, которые сопровождали армии крестоносцев из Западной Европы, познакомились в Восточном Средиземноморье с более совершенными методами фортификации. Феодальные государства, которые к тому времени уже прочно устоялись на руинах Западной Римской империи и восточнее, вскоре стали применять эти методы, заимствованные, прежде всего, у Восточно-Римской (Византийской) империи, а также в бывших имперских провинциях (Сирия, Палестина, Египет), захваченных к этому времени мусульманами, на практике, постоянно их улучшая, благодаря непрерывному состоянию войны, в котором они существовали. С конца XII до середины XIV века средства обороны были более мощными, чем средства штурма, и такое положение сохранялось до тех пор, пока не появилась артиллерия. С этого момента защитные сооружения уже никогда не превосходили по своей эффективности средства наступления.
Рис. 14. Пророк Иезекииль с тремя таранами. Из манускрипта XI в.
До XII века города защищались только мощными стенами с башнями на флангах или простыми палисадами со рвами и деревянными башнями или бастилиями, которые стояли через определенные промежутки палисадов, как и у римлян. Но к этому времени вся территория средневековых государств уже была покрыта замками, а опыт показал, что замки защищают себя лучше, чем города. Действительно, один из наиболее важных принципов современной фортификационной науки гласит, что врагу надо противопоставить как можно более длинный фронт обороны. Чем длиннее фронт оборонительных сооружений, тем больше неприятельских войск для своего окружения он требует и тем больше времени и работ надо затратить осаждающим, чтобы его сокрушить. В эпоху же Средневековья необходимо было подтаскивать тараны прямо к стене. Для разрушения укреплений применялись только подкопы, тараны, позже – артиллерийские орудия с небольшим радиусом действия и подкопы с заложенными в них пороховыми зарядами.
Когда же осаждающие использовали только деревянные башни, только что описанные нами, или штурмовые лестницы или проделывали бреши в труднодоступных местах, защитники сосредотачивали все свои силы на этом участке и могли отбить штурм, поскольку противник, каким бы многочисленным он ни был, сойдясь лицом к лицу с защитниками города, в районе узкого пролома или прорыва имел практически равные с ними силы. С другой стороны, если город имел стены большой протяженности и если многочисленная армия врага неожиданно предпринимала штурм сразу в нескольких местах, то осажденным приходилось дробить свои силы, ведь для того, чтобы защитить стены и отбить атаки, о которых становилось известно лишь в тот момент, когда они начинались, требовался значительный по численности гарнизон, пусть и уступающий штурмующим, но не в несколько раз.
Для того чтобы обезопасить себя от неожиданных нападений, в городах, имевших стены большой протяженности, к концу XII века перед крепостными стенами стали сооружать отдельно стоящие крепости или форты, задача которых заключалась в том, чтобы не подпустить врага к куртинам и заставить его распылять свои силы при защите своих контравалационных линий. Эти линии обычно были такой длины, что для их охраны требовалась огромная армия. Современная артиллерия, позволяющая осаждающим вести перекрестный огонь, на который обороняющимся приходится отвечать расходящимся, дает преимущество осаждающим, но до изобретения пушек воины штурмовали стены напрямую, и направление их атаки было всегда перпендикулярно этим стенам. Поэтому осажденные противопоставляли врагу изолированные форты, не имеющие непосредственной связи друг с другом, но очень хорошо укрепленные. Силы атакующих распылялись, потому что они были вынуждены штурмовать такие форты, при этом хорошо укрепленные по отдельности, да еще в таких местах, которые были навязаны им защитниками. Если же штурмующий крепость противник оставлял форты у себя в тылу, решив без промедления штурмовать город, то во время атаки ему в тыл ударяли гарнизоны фортов и его положение оказывалось весьма плачевным. Иногда, чтобы не устраивать регулярной осады каждого из этих фортов, нападающие, если у них было достаточно людей, сооружали бастилии, или осадные башни из камня, скрепленного известковым раствором, или из дерева и земли, вроде тех, которые строили римляне при сооружении контравалационных и циркумвалационных линий вокруг изолированных крепостей. После этого, обезопасив свой тыл от вылазок из фортов, можно было приступать к штурму.
Все подготовительные работы во время осады занимали очень много времени, не обещая при этом верного успеха. Кроме того, для них требовалось очень много дерева и метательных снарядов. Часто случалось так, что после того, как заканчивалось сооружение контравалационных линий, передвижных и стационарных осадных башен из дерева, а также подготовка орудий для штурма, осажденные одной энергичной вылазкой или ночной атакой огнем и мечом уничтожали плоды многомесячного труда. Чтобы защититься от этого, осаждающие сооружали двойные ряды крепких деревянных стен, один позади другого, на расстоянии равном длине копья (то есть примерно 3 м). После этого, выкопав ров у основания передней стены, они заполняли промежуток между стенами землей. Чтобы защитить свои осадные орудия и крыши башен, передвижных и стационарных, от зажигательных средств, осаждающие закрывали их бычьими и конскими шкурами, выделанными и нет, или толстым слоем войлока. Бывало и так, что враги менялись местами – осаждающие, оттесненные в ходе вылазки к своему лагерю, сами превращались в осажденных. Во все времена подготовительные осадные работы были сопряжены с огромными трудностями и требовали больших затрат времени, но в описываемый нами период, гораздо чаще, чем в наши дни, осажденные совершали вылазки и либо устраивали бои у стен, не давая врагу установить осадные башни или орудия, либо уничтожали уже готовые сооружения противника.
Часовые из рук вон плохо выполняли свои обязанности, как это часто бывает в нерегулярных, не знающих дисциплины войсках. Солдаты надеялись, что от противника их защитят палисады, и каждый полагался на соседа, поэтому часто бывало так, что сотня-другая храбрых воинов, вышедших глубокой ночью в полной тишине из осажденного города, проникала в самое сердце вражеского лагеря, не встретив ни единого часового, и поджигала орудия врага, перерезая при этом канаты, крепившие шатры, чтобы увеличить переполох, и благополучно возвращалась под защиту своих стен еще до того, как осаждающие успевали прийти в себя. Из хроник XII, XIII и XIV веков видно, что такие сюрпризы случались почти ежедневно и, что самое удивительное, печальный опыт ничему не учил осаждающих. Противники ночью старались также поджечь деревянные осадные сооружения друг друга с помощью метательных снарядов (например, глиняных горшков) с горючей смесью.
На Востоке, прежде всего в Восточной Римской (Византийской) империи, были такие зажигательные смеси (например, знаменитый греческий огонь), которые наводили ужас как на воинов Запада, так и на тюрок, иранцев, арабов, росов и турок-сельджуков, нападения которых на Константинополь были отражены во многом благодаря греческому огню. Западноевропейцы не знали зажигательных средств, по крайней мере во время Крестовых походов XI–XIII веков. Кроме того, на Востоке имелись мощные метательные орудия, которые превосходили орудия европейцев. Поэтому европейцы, позаимствовав их, дали им названия, которые свидетельствуют об их происхождении, например турецкое орудие или турецкий камнемет (Turkish pierri?re)[9]. (Турки-сельджуки в свою очередь «позаимствовали» вышеописанные средства у византийцев и иранцев. – Примеч. ред.)
Не приходится сомневаться, что Крестовые походы, во время которых было проведено много осад, улучшили средства штурма крепостей, а это, в свою очередь, привело к усовершенствованию и средств обороны. До XIII века искусство фортификации полагалось, главным образом, на пассивные средства – толщину и расположение крепостных стен. Достаточно было возвести вокруг города, имевшего большой гарнизон, высокие мощные стены с башнями, чтобы можно было в течение длительного времени удерживать такую крепость, поскольку средства штурма были еще весьма несовершенны. Замки, сооруженные в больших количествах норманнами на северо-западе Франции и в Англии, имели такие мощные и высокие стены, что на них невозможно было взобраться, а скалистое основание позволяло защитникам не опасаться подкопов. Строители этих замков старались размещать их на возвышенных местах – холмах с плоскими вершинами, высоких скалах и даже на специально насыпанных валах. Они окружали эти крепости глубокими рвами, отчего невозможно было с помощью подкопа подобраться к основанию их стен. На случай внезапного вторжения (или измены) замок всегда имел изолированный донжон, в котором могли укрыться его защитники. Этот донжон возвышался над остальными постройками замка и часто был окружен рвом и дополнительной стеной (chemise). Благодаря своему расположению поблизости от внешней стены и огромной высоте своих стен, он позволял небольшой группе людей отбиваться от превосходящих сил врага или незаметно скрыться (через потайной подземный ход), если держаться дальше не было никакой возможности.
Но после первых Крестовых походов, когда власть феодальных правителей (князей, герцогов, графов) отдельных областей стала практически равна власти короля, от пассивной системы фортификаций, чья оборонительная способность зависела только от размеров, пришлось отказаться. Вместо нее была создана система, которая превратила оборону в такое же активное мероприятие, что и штурм, но одновременно потребовала увеличения гарнизона. Уже недостаточно было иметь одни только мощные стены (это подтвердил пример Симона де Монфора) или замки, построенные на скалах с отвесными склонами, с высоты которых защитники с презрением смотрели на врага, не имевшего активных средств нападения. Теперь необходимо было стойко защищать куртины и башни, а для этого требовалось немалое войско и большое количество метательных орудий и др. Необходимо было умножать число средств, которые наносили бы сильный урон врагу и сводили бы на нет все его усилия. Это достигалось путем применения целой комбинации приемов, которые противник предугадать не мог. Кроме того, надо было обезопасить гарнизон от всяческих сюрпризов со стороны врага, поскольку часто бывало так, что хорошо укрепленная крепость, снабженная всем необходимым для длительной осады, попадала в руки противника в результате внезапной атаки небольшого числа храбрецов, которые, перебив защитников ворот, захватывали их и открывали путь своей армии в город.
К концу XII века и в течение первой половины XIII века средства штурма и обороны, как мы уже говорили, подверглись значительному улучшению, главным образом, за счет того, что их стали применять более планомерно. Мы видим, что в армиях и крепостях появились инженеры, которым поручалось сооружение всевозможных технических средств для штурма и обороны. Среди этих средств были и такие, которые можно назвать одновременно и оборонительными и наступательными, ибо они предназначались для защиты воинов, которые пробивали в стенах бреши. Другие же предназначались только для штурма. Если штурм стен с помощью лестниц не приносил успеха (а штурмовые лестницы были самым первым средством, которое применяли почти во всех случаях), а ворота были хорошо защищены и взять их было невозможно, то приступали к регулярной осаде. Осаждающие сооружали перемещавшиеся на катках (baffraiz) деревянные башни, которые возвышались над стенами осажденного города, а также нечто вроде подвижных галерей или платформ, носивших названия chat (кот), gat или gate. Это аналог римской крысы, о которой рассказывал Цезарь при описании осады Массилии. Кот делали из дерева, а крышу делали из досок, железа или шкур. Потом кот подтаскивали к основанию стены, и под его прикрытием воины с помощью тарана пытались пробить брешь, или с помощью кирок рыли подкоп под башню или участок стены, или, наконец, подносили фашины или грунт для заполнения рва.
В поэме, посвященной Крестовому походу против альбигойцев, Симон де Монфор описывает кот, который позволял не только рыть подкоп под прикрытием его стен, но и служил в качестве передвижной башни, помогавшей осаждающим подниматься на парапеты стен:
«Граф де Монфор командует: «…Тащите кот к стене и возьмите Тулузу…» И они (французы) с криками и душераздирающими воплями толкают перед собой кот, который движется от стены (города) до замка короткими скачками, вроде того, как прыгает ястреб-перепелятник, охотящийся на маленьких птичек. Но тут подлетает камень, выпущенный из катапульты, и с силой ударяет в самую верхнюю доску крыши, которая разбивается и разрывает покрывавшие ее кожи… «Если вы повернете кот, – кричат бароны (графу де Монфору), – вы спасете его от ударов». – «Ради Бога, – отвечает граф, – мы это тут же сделаем». Кот поворачивает и снова начинает двигаться короткими, неловкими толчками. Воины у катапульт прицеливаются, кладут метательный снаряд и снова наносят такой сильный удар, что железо и сталь, балки и бруски разлетаются на куски».
И дальше:
«Граф де Монфор собрал всех своих рыцарей, самых храбрых и самых лучших бойцов этой осады, он снабдил его (кот) хорошей защитой, а спереди закрыл железом и велел своим друзьям-рыцарям надеть свои доспехи и, опустив забрала, подтащить кот к стене. И они принялись энергично и быстро толкать его вперед, но защитники города имели большой опыт, они приготовили свои катапульты и положили в них большие камни, которые после спуска стремительно пронеслись по воздуху и ударили в кот спереди и с боков с такой силой, что с дверей и с пола, с крыши и со стен посыпались во все стороны обломки досок, а из тех, кто толкал его, многие попадали на землю. А по всему городу раздался крик: «Слава богу! Этот кот никогда не изловит крыс!»[10]
Автор, оставивший нам описание осады славянского города Зара (Задар) в Далмации, которую предприняли в 1346 г. венецианцы (в 1409 г. они город все-таки захватили. – Примеч. ред.), приводит в своей книге еще одно описание кота: «А поскольку эти сооружения не были простыми котами, их называли фальшивыми котами, поскольку они имели форму башенок, но использовались как коты». В этом смысле надо понимать и следующий отрывок из Фруассара: «На другой день к герцогу Нормандии пришли два мастера и сказали: «Сир, если вы дадите нам досок и рабочих, то мы изготовим для вас четыре больших шафо (в некоторых копиях написано «котов»), которых можно будет подтащить к стенам и которые будут возвышаться над ними». Так появилось слово «эшафот», означающее поднятые над землей деревянные помосты».
Штурмующие прикрывали свои передвижные башни и коты стрельбой из катапульт, стенобитных орудий, баллист, онагров и камнеметов, а также огнем арбалетчиков, которые прятались за палисадами или бульварами, состоявшими из двух плетней, промежуток между которыми был заполнен землей. Они стреляли также из окопов, прикрытых фашинами и щитами. Метательные орудия (катапульты, онагры, баллисты и камнеметы) стреляли с помощью противовеса и отличались большой меткостью[11], однако они могли разрушать только то, что возвышалось над стенами, и не давали осажденным возможности появляться на парапетах и пускать в ход свои орудия.
Для разрушения участков стен и создания брешей испокон веков использовались подкопы. Саперы рыли подкоп в задней стенке рва, если, конечно, позволял грунт. Достигнув фундамента стены, рыли под ним довольно большую камеру, одновременно ставя деревянные подпорки, пропитанные варом и смазанные салом, после чего поджигали подпорки, отчего участок стены обрушивался. Осажденные, чтобы обезопасить себя от подкопов, устанавливали на противоположном краю рва парапеты или сплошные стены. Последние возвышались над ходами сообщения, заставляя саперов врага начинать свой подкоп на значительном расстоянии ото рва. В качестве последнего средства осажденные рыли встречный подкоп. После стыковки с подкопом осаждающих обороняющиеся отбрасывали противника назад либо бросали во вражеский подкоп горящие фашины, а когда саперы врага погибали от удушья, разрушали сделанное ими. До нас дошел любопытный отчет сенешаля Каркасона Гильома дез Ормеса, адресованный королеве Бланш, регентше Франции во время отсутствия Людовика IX Святого. В нем рассказывается, как была снята осада этого города, предпринятая в 1240 году Транкавелем (сыном виконта Каркасона, Нарбона и Безье, в 1209 г. предательски схваченного в Каркасоне и вскоре умершего. В 1240 г. сын пришел мстить за отца вместе с арагонскими рыцарями. – Примеч. ред.). В ту пору Каркасон не имел еще тех укреплений, которые стоят сейчас[12].
Защитные сооружения города в ту пору состояли из отремонтированных в XII веке вестготских стен, которые имели плохо укрепленный передний край (см. рис. 9) и несколько передовых укреплений (барбиканов). Подробное описание всех атак и оборонительных действий защитников Каркасона сделано сенешалем на латинском языке. Мы приводим здесь перевод:
«Превосходную и прославленную даму Бланш, милостью Божьей королеву Франции, приветствует ее скромный, преданный и верный слуга Гильом дез Ормес, сенешаль Каркасона.
Мадам, я посылаю вам это письмо, чтобы сообщить Вашему величеству, что город Каркасон осадило войско так называемого виконта (Транкавеля, сына виконта Транкавеля, погибшего в 1209 г. – Примеч. ред.) и его подручных (каталонских рыцарей из Арагона. – Примеч. ред.) в понедельник 17 сентября 1240 года. Тогда мы все, кто был в крепости, сразу же отбили у них предместье Гравейон, расположенное перед Тулузскими воротами, и обнаружили в нем большие запасы древесины, годной для плотницких работ, которая оказалась весьма кстати. Означенное предместье простирается от городского барбикана под углом к означенному (укрепленному) месту. В тот же самый день враги сумели захватить мельницу, которая была до этого нашей, по причине многочисленности людей, которых они привели (с собой)[13], после чего Оливье де Терме, Бернар Югон де Серре-Лонг, Жеро д’Аниор и те, кто были с ними, устроили лагерь между городскими стенами и рекой[14]. В тот же самый день, укрывшись за рвами, которые располагались здесь, и перекопав дороги, проходившие между нами и ними, они заперлись в этом лагере, чтобы мы не смогли на них напасть.
На другой стороне, между мостом и замковым барбиканом, расположились Пьер де Фенулье и Рено дю Пюи, Гийом Фор, Пьер де ла Тур и многие другие из Каркасона. В этом месте и в другом они поставили столько арбалетчиков, что никто не мог выйти из города.
После этого они направили на наш барбикан баллисту, а мы, со своей стороны, установили в барбикане турецкий камнемет, очень хороший, который стал бросать в означенную баллисту и вокруг нее снаряды. Таким образом, когда они решили выстрелить в нас, то увидели, как поднимается перекладина нашего камнемета, и убежали, бросив свою баллисту, и вырыли рвы, и соорудили палисады. Мы также всякий раз, когда стреляли их машины, уходили, поскольку из-за рвов, заборов и стен, окружавших их лагерь, не могли на них напасть.
После этого, мадам, они начали рыть подкоп под барбиканом Нарбонских ворот[15], поэтому мы, услыхав шум под землей, стали рыть навстречу свой подкоп и соорудили внутри барбикана большую, толстую стену из ничем не скрепленных камней, так что мы смогли защитить половину барбикана. Потом они подожгли доски в своем подземном ходе, надеясь, что, когда они прогорят, участок передней стены барбикана упадет.
Они начали рыть подкоп под другой башней листа[16], но мы сделали встречный подкоп и захватили подземную камеру, которую они изготовили. Тогда они начали делать подкоп между нами и одной из стен и разрушили две бойницы на листах, но мы соорудили здесь добрый и крепкий палисад между собой и ними.
Они подрыли также угол городской стены, недалеко от дома епископа[17], и, копая дальше, оказались под сарацинской стеной[18], но, обнаружив это, мы немедленно соорудили добрый и крепкий палисад между собой и ними, который был выше на листах, а также устроили встречный подкоп. Тогда они подожгли доски в своей подземной камере и отбросили нас на расстояние 60 футов (18 м) от наших бойниц. Но мы тут же соорудили добрый и крепкий палисад, а потом прочную временную стену[19] (рис. 15), с хорошими бойницами для лучников[20], так что никто из них не осмеливался в этом месте к нам приблизиться.
Они начали также, мадам, рыть подкоп под барбикан Родезских ворот[21], и рыли долго, потому что хотели добраться до наших стен[22]. Они сделали необычайно длинную подземную галерею, но мы, узнав об этом, тут же построили с обеих сторон добрый и крепкий палисад. Мы также устроили встречный подкоп и, добравшись до них, захватили их подземную камеру[23].
Знайте же, мадам, что с самого начала они постоянно пытались взять город штурмом, но у нас были столь искусные арбалетчики, горевшие желанием защитить свой город, что именно во время этих штурмов осаждающие понесли самые большие потери.
Наконец, в одно из воскресений они собрали всех своих солдат, арбалетчиков и других и все вместе бросились на штурм барбикана, того, который стоит ниже замка[24].
Рис. 15. Часть Каркасона, защищенная временными деревянными укреплениями после того, как осаждающим удалось проделать брешь в стене
Мы спустились туда и забросали их камнями и стрелами из арбалетов, так что они были вынуждены прекратить означенный штурм, во время которого несколько человек у них были убиты или ранены[25].
Но в следующее воскресенье, после дня Св. Михаила, они устроили большой штурм, но мы, благодарение Богу и нашим солдатам, которые горели желанием защитить город, отбросили их; несколько человек среди них были убиты или ранены; среди наших же людей, благодарение Богу, не было убитых или получивших смертельные раны. Наконец, в понедельник, 11 октября, ближе к вечеру, они узнали, что ваши люди, мадам, идут к нам на помощь, и тогда они подожгли дома в пригороде Каркасона. Осаждающие разобрали все дома в монастыре братьев миноритов и дома в монастыре благословенной Девы Марии, расположенные в этом предместье, чтобы соорудить палисады. Все, кто участвовал в означенной осаде, той ночью тайно покинули окрестности Каркасона, даже те, кто жил в предместье.
Что касается нас, то мы, благодарение Богу, были хорошо подготовлены к обороне и смогли дождаться вашей помощи, мадам. Ни один из наших людей, каким бы бедным он ни был, не испытывал нужды в провизии; мы имели достаточно зерна и мяса, мадам, чтобы в течение долгого времени, если потребуется, ждать подхода ваших войск. Знайте, мадам, что эти негодяи на второй день после своего появления под стенами города убили тридцать три священника и других служителей, которых они обнаружили, заняв предместье. Знайте и то, мадам, что сеньор Пьер де Вуазен, ваш констебль Каркасона, Раймон де Капендю и Жерар д’Эрманвиль проявили себя во время этой осады с самой лучшей стороны. Однако констебль своей бдительностью, мужеством и спокойствием превзошел всех. Что же касается других дел, связанных с осадой, мы сможем, мадам, рассказать вам всю правду и отдать им должное, когда предстанем перед вами. Знайте же, мадам, что противник делал подкопы под нас в разных местах. Мы почти везде рыли встречные галереи, и наши усилия были вознаграждены. Они начинали копать подкопы в своих домах, так что мы ничего не знали о них, пока противник не появлялся у самых наших стен.
Писано в Каркасоне, 13 октября 1240 года.
Знайте, мадам, что враг, спасаясь бегством, сжег замки и деревни, лежавшие у него на пути».
Что касается стенобитных машин, то начиная с XII века их использовали во время осады для разрушения основания стен. Мы хотим привести здесь еще один отрывок из провансальской поэмы о Крестовом походе против альбигойцев, который не оставляет никаких сомнений на этот счет. Симон де Монфор хочет пробиться в замок города Бокер, в котором засели его сторонники и который осажден жителями этого города. Он сам, в свою очередь, осадил город, но не подготовил достаточного количества осадных орудий, и горожане отбили все его штурмы, делая при этом все возможное, чтобы взять замок.
«…Но жители города поднялись против (людей в замке) и стараются разрушить стены замка и его смотровую башню, обстреливая их бревнами, камнями и кусками свинца. На Пасху они приготовили таран, и этот таран представляет собой длинное, прямое бревно с острым железным наконечником, он бьет, крушит и ломает с такой силой, что стена повреждается, и из нее там и сям вылетают камни, но осажденные, увидев это, не теряют присутствия духа. Они делают на веревке петлю, привязывают ее к деревянному орудию и с ее помощью ловят острие тарана и лишают его подвижности. И люди Бокера очень переживают, пока не появляется инженер и не приводит таран в действие. И многие из осаждающих подходят к поврежденной стене и пытаются расшатать ее камни остро заточенными кирками. А люди в замке зашивают в кусок ткани серу и подожженную кудель и спускают на цепи вниз; когда огонь разгорается, сера плавится и образуется такой удушливый дым, что ни один из этих смельчаков не может его выдержать, и все осаждающие убегают. Но они бросаются к своим катапультам, чтобы отплатить врагу, и вскоре разбивают все их барьеры и перекладины перекрытий».
Этот отрывок показывает, что в те времена существовали другие средства разрушения стен, если нужно было проделать в них брешь, а расположение крепости не позволяло вырыть подкоп, чтобы разместить под фундаментом куртин деревянные подпорки и поджечь их. Что касается средств обороны, то на каждой странице рассказа о Крестовом походе против альбигойцев упоминается о барьерах, листах из дерева и палисадах. Когда Симону де Монфору пришлось снова осадить Тулузу, стены которой он во время предыдущей осады разрушил почти до основания, он увидел, что город защищен рвами и деревянными стенами. Только Нарбонский замок оставался в руках сторонников де Монфора. Первым под стены Тулузы прибыл брат графа, Ги де Монфор, со своими головорезами. В пешем строю они прорвались через заграждения и ворота и оказались на улицах города, но здесь их встретили горожане и люди графа Тулузского. Крестоносцы вынуждены были отступить, но тут появился Симон де Монфор, пылавший гневом:
«– Как могло получиться, – крикнул он своему брату, – что ты до сих пор не разрушил город и не сжег его дома?
– Мы бросились на штурм, – ответил граф Ги, – разрушили защитные укрепления и смешались на улицах с горожанами, но здесь мы увидели рыцарей и бюргеров, а также ремесленников, вооруженных дубинами, алебардами и острыми топорами. Жители Тулузы с громкими криками и яростным шипением, нанося направо и налево смертельные удары, выплатили тебе нашими жизнями все твои ренты и налоги, и пусть Дон Ги, твой маршал, расскажет тебе, сколько серебряных марок летело с крыш на наши головы! Клянусь своей присягой вассала, среди нас не было трусов, но, когда горожане гнали нас через ворота, все мы думали о том, что лучше метаться в бреду или сражаться в открытом поле, чем еще раз пережить такое…»
Графу де Монфору, после многочисленных безрезультатных атак, пришлось начать правильную осаду Тулузы.
«Он расположил свои отряды в садах, а на стены замка и в его садах поставил арбалеты на колесах, снабдив их острыми стрелами. Со своей стороны горожане, под начальством своего сеньора, укрепили барьеры, заняли местность, окружавшую город, и развернули во многих местах свои знамена с двумя красными крестами и гербом графа (Раймунда VI Тулузского). На временных стенах и навесных галереях были поставлены самые храбрые и стойкие бойцы с запасом камней, которые они должны были бросать на голову врагов. Внизу, на земле, остались другие, вооруженные копьями и дротиками, чтобы защитить листы и не допустить солдат противника к палисадам. Лучники, стоявшие у амбразур и бойниц, должны были защищать парапеты и площадки, стреляя из длинных луков различного вида и арбалетов. Повсюду стояли ведра[26], полные стрел для луков и арбалетов. Везде стояли толпы народа, вооруженного дубинами, топорами, кольями с железными наконечниками, а благородные дамы и простые горожанки подносили глиняные горшки и большие камни, которые легко можно было поднять и бросить на голову врагов. Ворота города хорошо укреплены и там поставлены самые храбрые защитники города, но французские бароны, не имея недостатка в метательных средствах и лестницах, в тяжелых камнях, которые подтащили к стенам города из разных мест для обстрела барбиканов[27], тоже храбры и настроены очень решительно…»
Однако осада затянулась, и наступила зима. Графу де Монфору пришлось отложить подготовку штурма до весны.
«Ни внутри, ни снаружи не видно никого, кроме работников, которые заполнили город, ворота и бульвары, стены, временные укрепления и двойные палисады, рвы, листы, мосты и пролеты лестниц. В Тулузе не видно никого, кроме плотников, которые делают катапульты и другие орудия, мощные и действенные, которые не оставят в Нарбонском замке, против которого они будут направлены, ни одной целой башни, ни одного целого помещения, ни одного целого парапета, ни одной целой стены…»
Симон де Монфор вернулся, осмотрел город более тщательно, захватил две башни, возвышавшиеся над берегами Гаронны, укрепил госпиталь, который находился за валами, и превратил его в крепость со рвами, палисадами и барбиканами. Он укрепил свой лагерь, окружив его рвами с водой и стенами, в которых на разных уровнях были проделаны амбразуры. Но после нескольких штурмов и многочисленных стычек, которые не принесли никаких результатов, граф де Монфор был убит около Сен-Сернена метательным снарядом, пущенным из камнемета, которым управляли горожанки, и осада Тулузы была снята.
Вернувшись из своего первого Крестового похода, Людовик IX Святой решил сделать Каркасон самой сильной крепостью в своем домене. Жители предместий, открывшие ворота перед армией Транкавеля[28], были выселены из своих разрушенных домов, которые приказал сжечь человек, чье дело они поддерживали, а валы были разрушены до основания. Только через семь лет после осады Каркасона Людовик IX Святой, тронутый заступничеством епископа Радильфуса, издал письменный указ, в котором разрешал жителям предместий вернуться из ссылки и построить на противоположном берегу реки Од новый город, не желая иметь под стенами Каркасона подданных, в чьей верности он сомневался. Король начал с восстановления внешней линии укреплений, которая была довольно слабой и сильно пострадала от атак армии Транкавеля. Людовик соорудил огромную башню, названную Барабакан, а также насыпал валы, возвышавшиеся над берегом реки Од, и построил мост, позволявший гарнизону замка совершать вылазки, не опасаясь нападения осаждающих. Это были основные пункты первой линии укреплений.
Есть все основания полагать, что внешние стены и башни после провала осады (1240) Транкавеля и арагонцев были сооружены в спешке, чтобы в первую очередь обезопасить город от внезапного нападения. В то же время линия внутренних укреплений ремонтировалась и увеличивалась. Башни внешней линии стен были открыты в сторону города, чтобы взятие их не принесло осаждающим никакой пользы, а парапеты стен были расположены на одном уровне с землей за стеной, чтобы в случае захвата внешних стен их нельзя было использовать в качестве преграды для осажденных, которые, собравшись с силами, решили бы броситься на врага и сбросить его со стены в ров.
Филипп III Смелый во время войны с королем Арагона энергично занимался укреплением Каркасона до самой своей смерти в 1285 году. Каркасон был в то время приграничным городом, имевшим большое стратегическое значение, и при этом короле здесь заседал парламент. Филипп III возвел стены, башни и ворота в восточной части города[29], выдвинул вперед внутреннюю линию фортификаций на юге и отремонтировал древние вестготские стены и башни.
На рис. 16. мы приводим план укреплений Каркасона, созданных Людовиком IX Святым и Филиппом III Смелым. Буквой А обозначен главный барбикан на берегу реки Од, о котором мы уже упоминали и валы которого были укреплены до самого замка F. Эти валы были возведены с таким расчетом, чтобы сооружения внешней линии защиты замка возвышались над ними и держали их под обстрелом. Чтобы пробиться к воротам L (если допустить, что ему удалось захватить барбикан), противник должен был миновать несколько других ворот и извилистых переходов и только здесь, в узком пространстве, простреливавшемся с башен и стен огромной высоты, имея у себя в тылу насыпь, которая мешала ему притащить сюда осадные орудия и пустить их в ход, он мог расположить войска для правильной осады замка. Со стороны города замок защищал глубокий ров N и барбикан Е, сооруженный Людовиком IX Святым. От главного барбикана к Одским воротам вела узкая дорога, шедшая вдоль стены с бойницами, которые держали под обстрелом весь угол, образованный склоном холма, на котором стоял замок, и стенами города. Буквой В обозначены Нарбонские ворота, расположенные в восточной части города, которые были защищены главным барбиканом, рвом и вторым барбиканом, окруженным одним лишь палисадом. Буквой S, с той стороны, где стены стояли на ровной поверхности, обозначен широкий ров. Этот ров и подходы к нему защищала мощная высокая башня О, оборудованная как изолированный форт, способный выдержать осаду даже в том случае, если вся первая линия укреплений попадет в руки врага. У нас есть все основания полагать, что эта башня сообщалась с внутренними стенами подземным ходом, начало которого располагалось в основании башни. Однако оно до сих пор не найдено по причине того, что ров в наше время был засыпан землей. Между первой и второй линиями укреплений в восточной части располагались два листа X и Y, тянувшиеся до угловой башни Q. Если осаждающие сумели бы захватить первую линию укреплений на юге и решили бы, следуя вдоль листов, подобраться к Одским воротам С, то их остановила бы квадратная башня R, возвышавшаяся над стенами обеих линий укреплений и снабженная барьерами и парапетной стенкой с бойницами. Если бы врагу удалось прорваться в промежуток между Нарбонскими воротами и барбиканом Е – что было совсем не просто, – ему пришлось бы, чтобы пройти к V, листам на северо-востоке, пересечь узкое пространство, защищенное огромной башней М, называемой Казначейской (Tour du Tr?sau). Пробираясь от V к Т, противник попадал под огонь с высоких башен, построенных еще вестготами и отремонтированных Людовиком IX Святым и Филиппом III Смелым, а также угловых башен замка. Буквой D обозначена главная боковая дверца, защищенная барбиканом Р; другие боковые дверцы распределены по всей длине крепостных стен, что позволяло страже обходить листы и даже выходить за пределы города, не открывая главных ворот. Это был очень важный момент. Следует отметить, что дверца, расположенная в стене башни D, и дававшая доступ к листам, расположена сбоку и замаскирована выступом контрфорта, проходившим под углом. Порог этой дверцы располагался на высоте 2 ярдов (1,8 м) от земли, поэтому, чтобы выйти из нее или войти, надо было приставить лестницу. Поскольку в те времена ворота защищались особенно тщательно, логично будет предположить, что осаждавшие считали их слабым звеном в системе обороны. Это мнение изменилось только после появления артиллерии, но в описываемое нами время осаждающие ставили своей целью овладеть воротами, сколько бы преград им ни пришлось преодолеть. Взяв ворота, они оказывались у основания мощной башни и могли либо подорвать ее, сделав подкоп, либо разбить с помощью хитроумных орудий. Поэтому в течение XII, XIII и XIV столетий, желая подчеркнуть, насколько сильно укреплен тот или иной город, говорили, что у него всего одни или двое ворот. Что же касается осажденных, особенно в тех случаях, когда им приходилось держать под контролем две линии укреплений, то им необходимо было иметь способы сообщения между этими линиями, чтобы, в случае штурма, можно было послать помощь в любое место. Вот почему, изучая линию внутренних укреплений Каркасона, мы находим такое большое число потайных боковых дверей. С их помощью воины осажденного гарнизона могли занять листы, появившись одновременно с нескольких сторон, или, в случае захвата внешней линии укреплений, быстро укрыться за внутренней. Помимо двух больших ворот, Одских и Нарбонских, мы насчитали шесть потайных дверей, порог которых располагался в нескольких метрах от земли и добраться до которого можно было только по лестнице. Была еще одна дверца, пробитая в стене Епископского дворца, высота которой составляла чуть больше 6 футов (1,8 м), а ширина – меньше ярда (90 см). Основание ее располагалось на высоте примерно 39 футов (11,7 м) от земли. Во внешней стене мы находим еще одну дверь, проделанную в куртине между Одскими воротами и замком, – она располагалась на высоте 22–23 фута (6,5 м) над склоном горы. Через эти дверцы, в случае блокады, с помощью веревочных лестниц осажденные могли впускать по ночам посланцев извне, не опасаясь измены, или отправлять своих посланцев или шпионов. Эти две дверцы, как будет показано ниже, расположены там, где стены неприступны, поскольку стоят на насыпи, обращенной к реке Од. Последняя дверца, пробитая в стене внешней линии укреплений, выходит на закрытое пространство, защищенное главным барбиканом и большой стеной с парапетной стенкой и бойницами, которая была сооружена на валах, отходивших от Одских ворот. Поэтому в случае необходимости через эту дверь мог выйти отряд храбрецов, которые, убедившись, что положение защитников ворот и барбикана стало угрожающим, могли поджечь метательные орудия, башни или коты осаждавших.
Рис. 16. План Каркасона, укрепленного Людовиком IX Святым (1215, король в 1226–1270): А — главный барбикан; В — Нарбонские ворота; С – Одские ворота: D — главная боковая дверца; Е — барбикан замка; F — замок; G — церковь; Н — монастырь; I — двор; К — ратуша; L — проход к воротам; М — Казначейская башня; N — ров замка; О — высокая башня; Р — барбикан, защищавший боковую дверцу; Q — угловая башня; R — квадратная башня; S — городской ров; T, V, X, V — листы между внутренними и внешними стенами
Нет сомнений, что барбиканы считались очень важными звеньями в системе обороны, поскольку именно отсюда осажденные совершали свои вылазки. С этой точки зрения барбикан Каркасона представляет очень большой интерес (рис. 17). Построенный у подножия холма, на котором стоял замок, он позволял его защитникам сообщаться с берегом реки Од, заставляя нападающих держаться подальше от стен замка. Он был достаточно велик, чтобы вместить от 1500 до 1800 пехотинцев, не считая тех, кто охранял его стены, что позволяло сконцентрировать значительные силы, которые могли, совершив стремительную вылазку, сбросить противника в реку. Барбикан замка полностью закрывал собой ворота, В, поскольку склоны холма, на котором они стояли, были обращены в сторону открытой местности. Эти склоны, Е, справа и слева защищены стенами с бойницами. Они прерываются стенами заслона с амбразурами, и все это сооружение, поднимавшееся по крутому склону к куртинам замка, защищалось по всей длине башней и двумя верхними куртинами. Если бы осаждающим удалось подняться на вершину первого склона, им пришлось бы идти в обход в сторону Е', подвергаясь обстрелу с фланга; в F они наткнулись бы на укрепленный парапет, а дальше – на хорошо защищенные ворота с бойницами. Если бы осаждавшим удалось овладеть этими воротами, то им пришлось бы идти вдоль парапета с бойницами, штурмовать барьер, а затем неожиданно повернуть, после чего они оказывались перед вторыми воротами G, где попадали под перекрестный обстрел. Взяв эти ворота, враги оказывались перед мощными, хорошо защищенными сооружениями, состоявшими из длинного прохода, над которым возвышалась двухэтажная постройка. Им пришлось бы идти по этому проходу. Второй этаж, представлявший собой деревянное сооружение с амбразурами по всей длине прохода, защищал последние ворота, третий сообщался с парапетом, имевшим бойницы, одна часть которых смотрела в сторону внешнего края склонов, а другая – на проход. Второй этаж сообщался с парапетом внешних стен листов с помощью маленькой дверцы. Если бы нападающим удалось овладеть этим этажом, то, поднявшись по лестнице, они оказались бы в ловушке. После того как за ними закрылась дверца, они попали бы под обстрел метательными снарядами, летевшими из амбразур третьего этажа. Кроме того, защитники, засевшие в точке Н, то есть у противоположного от входа конца, перерубив опору части пола, сделали бы отход нападающих невозможным. Если бы осаждающим удалось прорваться через проход, их остановили бы у третьих ворот Н, расположенных в стене, имевшей на третьем этаже парапеты с бойницами, которые сообщались с верхним парапетом замка. Если же, по исключительно счастливому стечению обстоятельств, нападающим все же удалось бы захватить второй этаж, то они увидели бы, что выйти оттуда можно только через маленькую дверцу, открывавшуюся во вторую комнату, которая тянулась вдоль стены замка. Она сообщалась с ней извилистыми переходами, которые можно было мгновенно перегородить баррикадами и которые, помимо того, защищались мощными амбразурами. Если, преодолев все эти препятствия, осаждающие решились бы штурмовать третьи ворота, им пришлось бы атаковать боковую дверцу замка I, защищенную мощными укреплениями: амбразурами, двумя рядами парапетных стенок с бойницами, один над другим, перекидным мостиком, опускающейся решеткой и еще одним рядом амбразур. Если бы врагам удалось взять и эти ворота, то они все равно находились бы на 7 ярдов (6,3 м) ниже уровня замкового двора L, до которого можно было добраться только по узким наклонным проходам, минуя несколько дверей К.
Но, предположим, осаждающие решили атаковать город со стороны Одских ворот. Они были бы остановлены у караульного помещения Т, у ворот с деревянной башней и двойным рядом парапетов с бойницами, пробитыми в полу верхнего этажа. Этот этаж сообщается с большим южным залом замка с помощью деревянного перехода, который можно быстро сжечь, так что, захватив верхний этаж, противник не получал никаких преимуществ. Пробившись через ворота и пройдя по парапету большой квадратной башни S, враг оказывался перед воротами, хорошо защищенными парапетными стенками с бойницами, расположенными параллельно проходу. За этими воротами в массивной внутренней стене расположены еще одни, узкие и низкие, которые еще надо будет взять. После этого, наконец, противник оказывался у боковой дверцы замка I. Если же (что было совершенно невозможно) осаждающие начали бы штурм с противоположной стороны, в районе северных листов, его остановили бы укрепления V. Однако ни один командующий не предпринял бы штурма с этой стороны, поскольку здесь город был сильнее всего защищен самой природой, и для того, чтобы овладеть первым рядом укреплений между Казначейской башней (см. рис. 16) и угловой башней замка, необходимо было прежде всего преодолеть ров, а потом взобраться по крутому склону. Кроме того, атакуя северные ворота V, противник подставлял свои фланги под обстрел с высоких стен и башен второй линии обороны. Массивная внутренняя стена, начинавшаяся от куртины замка, шла под прямым углом до спуска к барбикану и была увенчана поперечными парапетами с бойницами, с которых хорошо простреливались подступы к воротам Н. На самом верху она заканчивалась сторожевой башенкой, с которой был хорошо виден проход, спускавшийся к барбикану, а также все внутренние укрепления на случай неожиданного прорыва врага. Отсюда можно было также наблюдать за возвращением войск из барбикана в замок.
Замок мог держаться очень долго, даже если город и его окрестности попадали в руки врага. Его гарнизон, хорошо защищенный барбиканом и его валами, держал под обстрелом берега реки Од (русло которой в те времена подходило к городу ближе, чем сейчас) и потому мог получать подкрепления, подвозимые по реке, что препятствовало бы установлению полной блокады. Ни одна армия не могла бы занять берег реки, простиравшийся от барбикана, поскольку здесь не было никакого укрытия, а плоское, заболоченное пространство простреливалось со всех сторон. Барбикан имел еще то преимущество, что через Королевскую мельницу мог поддерживать связь с гарнизоном замка, а эта мельница была к тому же сильно укреплена.
В заголовке плана города Каркасон, составленного в 1774 году, говорится о большом подземном ходе, проходившем под бульваром барбикана, который к тому времени был давно замурован, а сам подкоп частично засыпан. Этот подземный ход, вероятно, служил для тайных сообщений между мельницей и крепостью.
С другой стороны города замок Каркасона был защищен большим барбиканом С', вдававшимся в ров. В него вели ворота А, очень хорошо укрепленные, а мост С был связан с главными воротами О. Широкие галереи, или навесы, N, в случае осады могли вместить временный гарнизон.
Для постоянного гарнизона в трехэтажных зданиях Q, Р были устроены казармы, тянувшиеся вдоль стены, выходившей на реку Од. Над галереей N' на южной стороне располагался обширный оружейный зал с амбразурами со стороны рва и окнами, выходившими во двор. Буквой R обозначены центральные башни, причем самая большая из них была отделена от соседних зданий открытым пространством и сообщалась с ними деревянными мостиками, которые легко убирались. Если замок попадал в руки врага, защитники могли укрыться в такой гигантской башне, полностью изолированной и способной держаться самостоятельно.
Буквой S обозначена огромная сторожевая башня, возвышавшаяся над городом и его окрестностями. В ней была только деревянная лестница, и больше ничего. Башни X, Y, ворота О и соединявшие их стены были сооружены в XII веке, тогда же, когда и сторожевая башня и нижние этажи зданий со стороны барбикана. Эти сооружения были восстановлены и надстроены при Людовике IX Святом. Большой барбикан на берегу реки Од имел два ряда амбразур, а наверху – парапет с бойницами, к которому в военное время пристраивали навесную деревянную галерею (хорду).
На рис. 18 мы приводим вид замка и его барбикана с высоты птичьего полета, который, в сочетании с планом на рис. 17, дополняет приведенное нами описание. С помощью этих рисунков читатель сможет легко представить себе расположение всех видов укреплений. Художник изобразил все фортификации в состоянии полной боевой готовности, со всеми их военными аксессуарами: деревянными барьерами, выступающими навесными галереями и выдвинутыми вперед палисадами.
Рис. 17. План Каркасонского замка: А — ворота барбикана, обращенные в сторону города; В — ворота замка, обращенные в сторону открытой местности; С' — барбикан; С – мост через ров; D — внешний барбикан; Е — проход от внешнего барбикана к замку; F — парапет, защищавший ворота; G — вторые ворота; Н — третьи ворота; I — боковая дверца замка; К — проход; L — главный двор; М — малый двор; N — навесы; О — главные ворота; Р, Q — казармы; R — сторожевые башни; S — большая квадратная сторожевая башня; Т — караульное помещение; V — северные ворота; X, Y — башни; Z — башенная стена
Но, прежде чем двигаться дальше, надо объяснить, что представляли собой навесные галереи (хорды) и для чего они были придуманы в XII веке.
К тому времени все уже убедились, как опасно сооружать деревянные укрепления на уровне земли. Противник легко мог их поджечь, и уже во времена Людовика IX Святого деревянные листы (внешние стены) и барбиканы, столь часто применявшиеся в предыдущем, XII веке, были заменены внешними стенами и барбиканами из камня. Впрочем, деревянные укрепления не исчезли, но их теперь стали располагать на такой высоте, которая не позволяла разрушать их зажигательными средствами или хотя бы затрудняла эту задачу. В те времена, так же как и сейчас (и укрепления Каркасона служат этому примером), когда требовалось создать укрепления большой мощности, строители старались делать сооружения, располагавшиеся у подножия куртин и башен, минимальной высоты, чтобы их нельзя было использовать для подъема на стены и башни. Этот минимум высоты для внешней и внутренней линий укреплений был разным. Стены первой линии обычно имели высоту 33 фута (10 м) от днища рва или от вершины вала до основания хорды. Стены же второй линии от подножия листов до основания хорды имели по меньшей мере 47 футов (14 м). Если местность, на которой стоял замок или город, была не ровной, а имела большие перепады высот, то их стены повторяли изгибы поверхности, а хорды, в свою очередь, – изгибы парапетов. Таким образом, мы видим, что военная архитектура того времени, как и гражданская и церковная, подчинялась определенным правилам, формулам и цифрам. Дошедшие до нас образцы этой архитектуры, мы полагаем, дают множество подтверждений этому.
Рис. 18. Вид Каркасонского замка с высоты птичьего полета
Система амбразур, бойниц и отверстий, пробитых в стене, не давала защитникам возможности помешать храбрым и многочисленным отрядам противника, к тому же защищенным котами, чья крыша была покрыта кожами или матами, делать подкоп под стены или башни, поскольку из амбразур, несмотря на их наклонное положение, основание куртин не было видно. Что касается бойниц, то для того, чтобы прицелиться в любой объект, находящийся у основания стены, надо было чуть ли не по пояс высунуться из нее. Поэтому возникла необходимость сооружения выступающих над стеной галерей, хорошо защищенных, которые позволяли бы осажденным нависать над подножием стен и обрушивать на голову противника град камней и метательных снарядов любого типа. На рис. 19 изображена стена с парапетом, имеющим амбразуры и бойницы. Человек, стоящий в точке А, не может видеть солдата противника, не высунув в бойницу голову и тем самым не обнаружив себя. Стоило же ему только показаться, как на него обрушивался град стрел из луков и арбалетов осаждающих, которые внимательно следили, чтобы смельчакам, разрушавшим куртины, никто не мешал. В XII веке[30] во время осады к парапетам пристраивали хорды С, которые позволяли следить, что делается у подножия стен, и обстреливать всех, кто там появлялся, через отверстия в полу, называемые машикулями (на рисунке они обозначены буквой D). И хорды не только прекрасно справлялись с этой задачей, но и давали защитникам полную свободу действий, позволяя им подносить метательные снаряды под защитой парапета Е. Более того, хорды позволяли лучникам или арбалетчикам, стоявшим на парапете, стрелять по осаждающим через бойницы или щели, проделанные в стене, которые благодаря выступающим навесам не были видны врагу. Имея такую систему обороны, защитники вели активные боевые действия, и только недостаток метательных снарядов мог дать осаждающим временное облегчение. Поэтому не следует удивляться, когда во время осад, вошедших в историю, по прошествии времени осажденные вынуждены были разбирать крыши своих домов и стены садов, а также вытаскивать камни из мостовых, чтобы сбросить их на голову врага и держать их подальше от подножия стен. Хорды сооружались и устанавливались на свое место, в мирное время их разбирали.
Рис. 19. Участок стены с парапетом, бойницами и деревянными галереями-хордами. Показан один из способов действий осаждающих: А — часовой; В — воин противника, разрушающий стену; С – хорда; D — машикули; Е — навес для прохода по парапету
Рис. 20. Осада крепости: А — кот; В — ворот; С – катапульта; D — арбалетчики; Е — деревянная башня с перекидным мостом
На рис. 20 изображены подступы к стене с башнями и заполненным водой рвом, а также различные средства нападения и защиты, о которых мы говорили. На переднем плане виден кот А, с помощью которого осаждающие забрасывают ров фашинами и различными другими материалами через отверстие в передней части кота. По мере заполнения рва кот продвигается все ближе и ближе к стене. Деревянный настил, по которому он перемещается, не позволяет коту застревать в грязи. Это сооружение перемещалось либо с помощью катков, установленных внутри и управляемых рычагами, либо с помощью веревок и воротов В. Помимо навеса в передней части кота, осаждающие защищены палисадами и передвижными щитами. Крыша кота покрыта невыделанными шкурами, которые защищают его от снарядов с горючей смесью, которые могут сбросить со стен осажденные. Но прежде, чем послать кота разрушать подножие стены, осаждающие метательными снарядами разбили на этом участке стены хорды. За котом мы видим большую катапульту С, которая занята уничтожением хорд на соседней куртине. Она уже заряжена, и воин устанавливает метательный рычаг в нужное положение. Катапульта защищена высоким палисадом. Неподалеку, прикрывшись щитами на колесах, расположились арбалетчики, готовые подстрелить любого, кто покажется на стене. Далее стоит деревянная башня Е с перекидным мостом, покрытая шкурами. Башня эта передвигается по подготовленному настилу, доски которого подкладываются по мере того, как осаждающие под прикрытием палисадов заполняют ров. Эту башню двигают, как и кот, при помощи веревок и воротов. Еще дальше расположена батарея из двух катапульт, которые стреляют бочонками с горючей смесью по хордам стены. В осажденном городе на большой квадратной башне, которую венчает боевая площадка, защитники установили катапульту, которая ведет стрельбу по движущейся башне противника. В крепости еще одна катапульта, скрытая от глаз осаждающих стеной, бросает метательные снаряды в осадные орудия врага. Пока враг не достиг основания стен, осажденные ведут пассивную оборону, удовлетворяясь обстрелом нападающих из луков и арбалетов через бойницы стен и хорд. Если защитники города храбры и многочисленны, они могут попытаться ночью поджечь башню, палисады и орудия врага, совершив вылазку из боковой дверцы, расположенной совсем в другом месте, если же они истощены и деморализованы или если среди них нет храбрецов, которые могли бы вдохновить их на вылазку, то на рассвете ров будет заполнен, а слегка наклонный настил позволит башне противника быстро продвинуться вперед под своим собственным весом, причем осаждающим придется удерживать ее, чтобы она не упала. И тогда на обломки хорд, разбитых катапультами, с этой башни опустится мост, и на парапет стены хлынет поток рыцарей и других воинов, вооруженных копьями и мечами (рис. 21). Но эту опасность можно предвидеть, и если защитники города готовы сражаться до конца, то, оставив занятую противником стену, они запрутся в башнях, расположенных на равных интервалах друг от друга (рис. 22)[31]. Договорившись о совместных действиях, они начнут обстреливать захваченный врагом парапет продольным огнем и засыплют его метательными снарядами. А когда нападающие попробуют спуститься со стены в город, то защитники устроят неожиданную вылазку из дверей А и В, и до того, как на стену успеет подняться большое число вражеских солдат, сбросят их со стены, захватят их передвижную башню и сожгут ее. Если же гарнизон города, отброшенный от стены, не решится на подобные смелые действия, то он может забаррикадироваться в башнях, и тогда противнику придется осаждать каждую из них по отдельности, поскольку все башни в случае необходимости превращаются в маленькие независимые крепости. Многие башни имеют колодцы, очаги и подвалы для хранения и приготовления пищи. Дверцы, с помощью которых башни сообщаются с парапетом, узкие, укреплены железными пластинами и закрываются изнутри и снабжены засовами из толстых бревен, которые вмонтированы в толщу стены. В любой момент эту дверь можно закрыть и быстро запереть с помощью такого бревна.
Рис. 21. Штурм стены с помощью башни
Рис. 22. План куртины и двух бастионов или башен Каркасона: А и В – двери, ведущие из башен на парапеты стен
Рис. 23. Деревянная дверь бастиона
Изучая систему обороны, созданную в XII веке и продержавшуюся до XVI века, можно только поражаться, сколько усилий предпринималось, чтобы обезопасить защитников от разных сюрпризов со стороны врага. С помощью всяческих ухищрений строители старались задержать продвижение врага и поражать его на каждом шагу, используя неожиданные препятствия, а также повороты и тупики, предвидеть которые осаждающим было невозможно. Совершенно очевидно, что осада до изобретения пушек не вела к большим боевым потерям как среди осаждающих, так и среди осажденных, пока дело не доходило до штурма и рукопашной. Гарнизон, состоявший из опытных бойцов, мог продолжать обороняться и после штурма и прорыва врага и даже имел определенные шансы на успех, пока его не оттесняли к самой последней линии обороны. Узнав, что враг ворвался в город, поднявшись по штурмовым лестницам или проникнув через брешь в стене, защитники и не думали сдаваться – они запирались в башнях, которые, как я уже говорил, представляли собой независимые укрепленные форты, и могли обороняться еще очень долго, изматывая врага и нанося ему потери. Каждую забаррикадированную дверь приходилось брать с боем, то там, то здесь вспыхивали ожесточенные рукопашные схватки, а сражаться приходилось в тесных, ограниченных со всех сторон, неудобных для боя местах. Если врагу удавалось захватить первый этаж башни, то верхние этажи могли еще очень долго сопротивляться. Мы видим, что все было продумано заранее и сделано так, чтобы противнику приходилось брать с боем каждый метр пространства. Винтовые лестницы, соединявшие этажи башни, можно было очень быстро и легко забаррикадировать, перекрыв доступ наверх. И даже если случалось, что горожане хотели уже сдать город, то гарнизон, удерживавший его укрепления, не подпускал их к стенам и башням. Это было время всеобщего недоверия.
Именно в этих укреплениях, которые надо было брать шаг за шагом, искусство фортификации с XI по XVI век нашло свое самое полное воплощение. Только после тщательного изучения всех остатков оборонительных сооружений того времени мы можем убедиться, что рассказы о штурмах, в которых участвовало огромное количество воинов, вовсе не являются преувеличением. Внимательно присмотревшись к средствам обороны, так тщательно продуманным и скомбинированным, мы легко сможем себе представить, какой огромный труд требовался от осаждающих и сколько усилий им стоило сооружение всех этих передвижных башен, контравалационных линий, бульваров, бастилий, – словом, всех этих средств нападения, которые пускались в ход против обороняющегося врага, заранее просчитавшего, какие шансы на победу дадут ему его вылазки, часто нападавшего на осаждающих и не уступавшего ни пяди земли, не отступив предварительно на позиции, еще более сильные, чем те, что он оставил.
В наши дни[32] благодаря артиллерии генерал, осадивший крепость, которая не прикрыта сильной армией, может без труда предсказать день и даже час ее падения. Он заранее знает, когда его пушки проделают в стенах брешь необходимого размера и когда атакующие колонны его армии войдут в нее. Это игра, которая требует определенных затрат времени, но если у осаждающих нет недостатка в снарядах, если их армия значительно превосходит по численности гарнизон крепости и имеет в своем распоряжении хороших инженеров, то осаждающие почти всегда имеют больше шансов на успех, чем обороняющиеся. «Атакованный город – это взятый город»[33], – гласит французская пословица.
Но в эпоху Средневековья никто не мог предсказать, как и когда крепость попадет в руки врага, каким бы многочисленным ни была его армия. Если защитники были настроены не сдаваться и у них не было недостатка в съестных припасах, то осада могла продолжаться очень долго. Нередко случалось, что небольшой городишко в течение многих месяцев отражал атаки многочисленной и закаленной в боях армии. Так в характере народа зародилась та храбрость и дерзость низов по отношению к верхам, та привычка к индивидуальному сопротивлению, которая является основой феодального характера, та энергия, которая породила мощный протест народа против многочисленных злоупотреблений знати и помогла французам и англичанам возродить свои страны после ужасных поражений и создать сильные нации. Благодаря этим качествам французы и англичане смогли открыть в себе неведомые им самим ресурсы, когда судьба их наций, казалось, висела на волоске.
Лучше всего демонстрирует разницу между характером людей того времени и духом нашего времени сравнение между укрепленным городом или замком XIII и XIV веков и современной крепостью. В такой крепости ничто не бросается в глаза, в ней все одинаково и все бастионы так похожи друг на друга, что различить их невозможно. Армия подходит к городу и берет его, при этом осаждающие почти не видят осажденных, неделями они наблюдают, только как взметается вверх земля при разрывах снарядов да рассеивается дым. Но вот брешь пробита, и город капитулирует, все сдается в один день. Разрушен кусок стены, и кое-где взрыхлена земля, и вот вся крепость и все ее бастионы, с которых не видно было даже разрывов снарядов, все магазины, арсеналы, – словом, все, что было в городе, переходит в руки врага. Конечно же с точки зрения гуманности это плюс, поскольку горожане освобождаются от ужасов штурма, но в них не пробуждается чувство ответственности и стремления к индивидуальному сопротивлению, не находит выхода и энергия национального характера. Зато несколько сот лет все было по-другому. Если гарнизон крепости был храбр и верен своему долгу, врагу приходилось брать штурмом каждую башню и сражаться с каждым отрядом, который горел желанием защитить тот участок, который был ему поручен, и отвоевывать захваченное. По крайней мере, так и задумывалось, когда строилась крепость. Люди приучали себя полагаться только на свои собственные силы и на силы своих товарищей, и они умели защищать себя от захватчиков. Поэтому в те дни недостаточно было захватить столицу, чтобы страна стала твоей. Да, мы можем называть то время варварским, но это варварство было полно энергии и решимости. Поэтому мы изучаем крепости и замки, эти великие военные памятники Средневековья, не из одного лишь праздного любопытства, но из желания понять, как думали и поступали наши предки. Нам есть чему у них поучиться.
Мы рассказывали уже о том, как в начале XIII века жители Тулузы с небольшим числом могущественных сеньоров и их вассалов-рыцарей в обложенном со всех сторон городе дали отпор войску графа де Монфора и заставили его снять осаду. Но так поступали не только города. Вассалы короля, обладавшие обширными владениями и большой властью, запершись в своих замках, в любое время были готовы оказать сопротивление не только своим соперникам, но и самому сюзерену-монарху и его армии.
«Общей отличительной чертой феодализма, – пишет М. Гизо, – является распыление народа и власти на множество небольших объединений людей под руководством мелких суверенов и отсутствие единой нации и централизованного управления… Что же привело феодализм к гибели? Кто боролся против него во Франции? Две силы: с одной стороны королевская власть, с другой – городские коммуны. Король создал централизованное управление, а коммуны – единую нацию, которая с течением времени сплотилась вокруг централизованной власти»[34].
Таким образом, развитие феодальной системы ограничено периодом между X и XIV веками. Именно в эти годы феодализм воздвиг свои самые мощные крепости и завершил в процессе борьбы крупных и мелких феодалов между собой военное обучение стран Запада.
«В XIV веке, – пишет дальше прославленный историк, – война изменила свой характер. Начались войны за границей, в которых воевали не вассалы против своего сюзерена или вассалы друг против друга, а один народ против другого, один государь с другим государем. При вступлении на трон Франции Филиппа VI Валуа (король, 1328–1350) началась великая война Франции против Англии (Столетняя война 1337–1453. – Примеч. ред.). Короли Англии выступили с претензиями не на тот или иной феод, а на территорию всей страны и на сам трон Франции. Эта война длилась, с перерывами, почти до тех самых пор, когда королем Франции стал Людовик XI (наследовал своему отцу Карлу VII в 1461 г., правил до 1483 г. – Примеч. ред.). Это была уже не феодальная война, а война национальная. Такие войны свидетельствовали о том, что эпоха феодализма заканчивается и ей на смену идет другая формация».
Но смогла бы Франция более ста лет сражаться с противником, пришедшим с другого берега Ла-Манша, одновременно вести борьбу с иноземными и внутренними врагами, сохранить свой национальный характер и выйти из Столетней войны более сильной, чем вошла в нее, если бы не феодализм с его испытаниями, которым он подвергал народ и которые вытекали из самого характера феодальной системы? Какой бы варварской и угнетающей ни казалась нам эта система, мы считаем, что и она имела свои заслуги. Именно ей мы обязаны своей активностью и силой, и те самые люди, которые в конце XVIII века уничтожили последние ее пережитки, не нашли бы в стране энергии, которая является традиционной ее характеристикой, если бы французская нация не прошла бы трудную школу феодализма. Об этом никогда не следует забывать.
Феодальный замок сохранял свой оборонительный характер только в том случае, если он был изолирован и находился на расстоянии от больших, богатых городов с многочисленным населением или когда он господствовал над каким-нибудь маленьким городком, селом или деревней. Только в этом случае он мог использовать себе во благо особенности местности и дополнительно окружить себя рвами, валами и стенами. Когда же замок располагался в черте города, то превращался в его цитадель и его укрепления занимали подчиненное положение по отношению к фортификациям города. Замок должен был занять такое место, где он мог бы главенствовать над окружающим его городом и над тем, что располагалось внутри его собственных стен. Чтобы выразить нашу идею замка в нескольких словах, скажем, что настоящий феодальный замок с точки зрения искусства фортификации – это такой замок, который возник самостоятельно и только потом, постепенно, был окружен поселением. Замок же, построенный гораздо позже, чем сам город, в том месте и с такими укреплениями, которые требовали особенности городской системы обороны – совсем другое дело. Именно по этому принципу Филипп II Август (правил в 1180–1223) построил в Париже Лувр (построенный Филиппом II замок был в XIV в. перестроен, в XVI в. разрушен; в 1546–1574 гг. построен дворец, в XVII в. – остальные части современного Лувра. – Примеч. ред.). До того как этот король взошел на престол, французские короли обычно жили во дворце, расположенном в городе. Но, когда Париж сильно разросся по обоим берегам Сены, эта центральная резиденция стала для короля неудобной, а в оборонном отношении и совсем бесполезной. Филипп II Август расположил Лувр в той части города, с которой чаще всего на него совершали нападения и куда, скорее всего, могли прорваться войска его врагов (до этого при его царствовании дело не дошло – англичане Иоанна Безземельного, германцы Священной Римской империи Оттона IV и другие были разгромлены в 1214 г. при Ларош-о-Муан (англичане) и Бувине (немцы и англичане). – Примеч. ред.). Эта цитадель держала под наблюдением оба берега реки выше города, а также окрестные болота и поля. Окружая город стенами, король позаботился о том, чтобы его новый замок, его цитадель осталась за их пределами, чтобы сохранить свободу действий во время обороны. Мы видим на плане Парижа (рис. 24), как уже отмечали, что, помимо Лувра А, вокруг стен разбросаны другие укрепления, например Шато-дю-Буа Н, окруженное садами, где король проводил дни своего отдыха. Буквой L обозначен дворец герцогов Бретонских, С – дворец короля Роберта и монастырь Св. Мартина в Полях, окруженный крепостными стенами. Буквой В обозначен Тампль, образующий отдельную цитадель с валами и главной башней, а буквой G – отель де Вовер, построенный королем Робертом и также окруженный стенами[35].
Рис. 24. План Парижа XIII в.: А — Лувр; В — Тампль; С – дворец короля Роберта; D — дворец правосудия; Е – Нотр-Дам; F — Сен-Женевьев; G — отель де Вовер; Н — Шато-дю-Буа; I — дом Св. Лазаря; К — лазарет; L — дворец герцога Бретонского; М и N — рынки; О — Гран-Шателе (большой замок); Р — Пти-Шателе (малый замок)
В более поздние времена, тогда, когда король Иоанн Добрый был в плену (после поражения в 1356 г. при Пуатье), решено было обнести Париж новым кольцом стен. Город разросся, особенно на правом берегу Сены (рис. 25), и Лувр с Тамплем оказались внутри кольца стен, но хорошо укрепленные ворота с барбиканами служили в качестве отдельных фортов. В восточной части города Карл V соорудил бастилию Св. Антуана S, которая держала под наблюдением пригороды и служила опорным пунктом для линии укреплений. Пале-де-Турнель R еще больше усиливал оборонные укрепления этой части города, а Тампль и Лувр, которые сохранили свои крепостные стены, образовали, в сочетании с бастилией, систему внутренних цитаделей.
Рис. 25. План Парижа XIV в.: А – Р — то же, что и в XIII в. (см. предыдущий рисунок); R — Пале-де-Турнель; S — бастилия Св. Антуана
Мы уже говорили о том, что система фортификаций, принятая в Средние века, не была приспособлена для расширения, и, когда протяженность стен становилась слишком большой, оборонная мощь крепости уменьшалась, если они не стояли под защитой выдвинутых вперед фортов, которые дробили силы осаждающих и мешали врагу продвигаться вперед. На примере Каркасона (см. рис. 16) мы рассмотрели небольшой город, имевший хорошо продуманную систему укреплений и защищенный самой природой. Однако его замок располагался на территории города и представлял собой цитадель, не имея ни одной характеристики феодального замка. Зато в городе Куси, например, хотя замок и был расположен в черте города, он был полностью независим и сохранял свой характер феодального замка. Город, обозначенный на рисунке буквой С, окружен мощной крепостной стеной, а между ним и замком расположена эспланада или что-то вроде плацдарма А, соединенного с городом одними-единственными воротами Е, с башнями по обеим сторонам, которые обращены в сторону города. Замок, построенный на вершине холма, имеющего очень крутые склоны, отделен от плацдарма большим рвом D. Если бы город попал в руки врага, этот плацдарм и замок, стоящий позади него, служили бы укрытием для гарнизона. Именно здесь, на плацдарме, располагались конюшни, хозяйственные постройки и казармы, поскольку их не надо было прятать за стены замка. В стенах плацдарма были проделаны потайные дверцы, через которые защитники могли совершать вылазки или получать подкрепления извне, если в городе стояли вражеские войска, которые не могли, по недостатку сил, окружить замок плотным кольцом осады и прервать все его сношения с окружающим миром. Систему укреплений, аналогичную описанной, имели следующие французские города: Шато-Тьерри, Шатийон-сюр-Сен, Фалез, Мулен, Дьеп, Сомюр, Бурбон-л’Аршамбо, Монфор-л’Амори, Монтаржи, Бусак, Оранж, Лош, Шовиньи (Пуату) и другие.
Рис. 26. Замок Куси: А – плацдарм; В – замок; С – город; D – ров; Е – ворота, соединяющие город с замком
В Шовиньи в конце XIV века имелось целых три замка, построенные на соседнем холме, и все три были совершенно независимы друг от друга. Подобные города, в которых крепости стояли за пределами городской черты, считались неприступными, причем справедливо. Очень часто враг, овладев укреплениями города, вынужден был отказаться от осады замка и, отправившись захватывать другие города, оставлял его у себя в тылу. Но стоило только основным силам вражеской армии уйти, как гарнизон замка захватывал город и ударял противнику в тыл. Беда феодализма заключалась в том, что он был неспособен объединять разрозненные силы, но ни одна система не имела такого прекрасного способа противодействия нашествию врагов, как описанное нами разделение средств защиты – этим-то и объясняется та необыкновенная легкость, с которой захватчики теряли завоеванные ими земли, ибо в то время было невозможно упрочить результаты завоевания централизацией военной мощи и твердой дисциплиной, как это делается сейчас. В те времена завоеванная страна делилась на ряд крупных феодальных владений (герцогств, графств, княжеств и др.), которые предпочитали защищать себя сами, а не хранить верность клятве, данной сюзерену. Армии состояли из вассалов, которые обязаны были находиться на службе у сеньора сорок или шестьдесят дней в году и ни днем больше. Когда этот срок истекал, они возвращались домой, и так продолжалось до тех пор, пока у сюзерена не появилась наемная армия. Благодаря этому с конца XIII века английская армия стала чаще побеждать французскую. Англо-норманнский феодализм смог обеспечить сплочение народных масс, чего поначалу не сумел сделать французский. Англичане добились этого, заставив короля даровать им знаменитую Магна Карту[36], благодаря чему их связь с сюзереном оказалась более тесной. Принятая в Англии относительно либеральная форма управления позволила английским аристократам создать в армии полки пехотинцев, набранных из крестьян и горожан, которые отличались высокой дисциплиной, умели обращаться с луком (который был национальным оружием крестьянства в Англии), решившие исход почти всех сражений XIV века, например битвы при Креси (1346), Пуатье (1356), закончившиеся тяжелыми поражениями французов. То самое чувство недоверия, которое заставляло французского феодала отделять свой замок от города, находившегося под его защитой, не позволяло ему вооружать или обучать военному делу горожан. Феодал доверял только своим людям, своему коню и своим латам, а более всего своей личной храбрости и держал пехотинцев на расстоянии. Он приводил их на поле боя только для того, чтобы увеличить число своих воинов, и в разгар битвы бросал на произвол судьбы. Эта подозрительность, которая оказалась для Франции в первый период Столетней войны фатальной и которой Франция обязана поражениями во многих решающих битвах начала этой войны, несмотря на несомненное превосходство французского рыцарского войска над английским, весьма способствовала развитию военной архитектуры. И в самом деле, нет ни одной страны в Западной Европе, где было бы столько полностью завершенных фортификаций чисто феодального характера, как во Франции XIII и XIV веков[37]. Именно замки помогают лучше понять военную концепцию того времени, ведь только для них было характерно обилие мер предосторожности и всевозможных способов обороны, иногда необычных.
Мы уже говорили о различиях между теми замками, которые служили цитаделями для городов, а также местами укрытия гарнизона в случае, если город попадал в руки врага, и отдельно стоящими замками, которые возвышались над селом, деревушкой или небольшим незащищенным городком, с которыми они были связаны промежуточными укреплениями. Эти замки были различных типов: простая башня или донжон, окруженный крепостной стеной с казармами для солдат, или замок, занимавший большое пространство, обнесенное мощной стеной, и имевший один или несколько донжонов и несколько изолированных фортов. Стоявшие на важной дороге или на берегу реки, такие замки могли полностью перекрыть движение по ним. Эти замки с военной точки зрения имели очень большое значение. Для их блокады требовалась сильная армия, а для того, чтобы захватить их, нужно было затратить много времени и усилий.
Одним из таких замков был Шато-Гайар к северо-западу от Парижа, высящийся над городом Лез-Андели на правобережье Сены. Замок был построен Ричардом I Львиное Сердце после того, как тот понял, какую ошибку совершил, отдав по условиям очередного мирного договора королю Филиппу II Августу Вексен с окружающими землями и другие территории. Несмотря на то что от Шато-Гайара остались одни руины, даже по ним виден военный талант англо-норманнского короля. Ричард, бездарный политик, был талантливым военным, свои недостатки как государственного мужа он восполнял беспримерной храбростью и упорством. По нашему мнению, сооружение Шато-Гайара в Лез-Андели выявило еще одну грань таланта Ричарда. Принято считать, что этот прославленный монарх был всего лишь воином, храбрым до безрассудства, но как король не может занять большого места в истории. Для большинства знавших его людей своего времени Ричард был героем, боевые подвиги которого считались выдающимися даже в те героические времена. Но он был также и талантливым, опытным военным инженером, настоящим мастером своего дела, выделявшимся своими способностями среди других инженеров своей эпохи, никогда не позволяя себе быть рабом привычных методов строительства укреплений. Благодаря великолепному исследованию Шато-Гайара, предпринятому М.А. Девиллем, любой из читателей может представить себе обстоятельства, в которых возник этот замок, ставший ключом к Нормандии и пограничной крепостью, способной надолго задержать продвижение короля Франции на территорию этой провинции. Владея правым берегом Сены до самого Андели, король Филипп II Август мог за один день продвинуть свое войско в самое сердце Нормандии и создать угрозу Руану. Слишком поздно осознав эту опасность, Ричард решил сделать это континентальное владение Англии неприступным для французов. Выбор места для сооружения крепости, которая должна была прикрыть столицу Нормандии, сразу же выдает талант этого человека. Разработав план действий, он трудился над его осуществлением с таким упорством и силой воли, которые помогали сметать все препятствия, встававшие у него на пути, так что в течение одного года был возведен не только замок, но и вся система укреплений, шедшая по берегу Сены до того самого места, где эта река огибает Руан. Эта система была разработана с редким талантом. В те годы мало кто мог похвастаться той широтой взглядов, которая отличает великих полководцев, а здесь мы встречаемся с великолепно продуманной системой укреплений не только изолированной крепости, но и всей границы огромной провинции.
От Боньер-сюр-Сен до Гайона Сена течет на северо-запад почти по прямой линии. За Гайоном она вдруг поворачивает на северо-восток и течет так до Лез-Андели, после которого сворачивает на юго-запад, образуя полуостров, который в районе своего перешейка имеет ширину не более двух километров шестисот метров. Французы по договору, подписанному на мирных переговорах в Иссудене, владели на левом берегу Верноном, Гайоном, Паси-сюр-Ер, а на правом – Жизором, являвшимся одним из форпостов Франции в этой части страны. Если армия Филиппа II Августа, состоявшая из войск, сосредоточенных в Эврё, Верноне и Жизоре, пошла бы маршем на Руан, то за ней по Сене двигалась бы речная флотилия. За два дня французская армия могла дойти до Руана, а все необходимое поставлялось бы ей по реке. Разместив крепость между Верноном и Жизором и перекрыв путь по Сене, Ричард мешал двум отрядам противника соединиться, перерезал их связь с Парижем и ставил их в такое положение, когда они вынуждены были бы поодиночке сражаться под стенами Руана. Таким образом, для замка было выбрано идеальное место. Доступ на полуостров, располагавшийся напротив Лез-Андели, был перекрыт перешейком, который защищала мощная крепость на другом берегу реки. На этом полуострове можно было расположить лагерь, о взятии которого противник не мог и мечтать. Город Руан получил прикрытие, поскольку французские войска не могли на него наступать, зная, что у них в тылу остался хорошо укрепленный замок с сильным гарнизоном.
Короткое описание Шато-Гайара поможет читателю убедиться, что Ричард I Львиное Сердце был не только лишь отчаянно храбрым воином. План защитных укреплений этой стратегически важной крепости был следующим (рис. 27).
Рис. 27. План замка Шато-Гайар и его окрестностей: А — полуостров, образованный изгибом Сены; В — маленький островок; С – предмостное укрепление Пти-Андели; D — озеро; Е — город Лез-Андели; F — три ряда свай, пересекающих реку; Н — форт Бутавен; K – L — циркумвалационный вал; R — плоская возвышенность
Напротив самой крайней точки полуострова на правом берегу реки расположен круто обрывающийся высокий утес, господствующий над полуостровом. Прежде чем приступить к сооружению замка, Ричард воздвиг на маленьком островке посреди реки сильное восьмиугольное укрепление с башнями, рвами и палисадами[38]. Берега реки соединил деревянный мост, проходивший через эту крепостцу. На правом берегу, в том месте, где мост соединялся с берегом, Ричард построил большое предмостное укрепление (T?te-du-pont), в котором вскоре поселились люди, назвав его Пти-Андели. Озеро D, образовавшееся в ложбине после строительства предмостного укрепления, полностью изолировало его от окружающей местности. Город Гран-Андели (Лез-Андели) Е был также обнесен стенами и рвами, которые сохранились до сих пор. На вершине мелового утеса, который поднимается более чем на сотню метров над уровнем Сены, был сооружен замок, причем при его строительстве были использованы все неровности местности. От этого утеса на юг, к окружающим холмам, тянется узкая гряда шириной всего несколько метров. Эта гряда соединяла замок с холмами. У основания утеса, поперек Сены, Ричард велел забить в дно реки три ряда свай, которые простреливались с замка. Этот вал был защищен также палисадами, поставленными на правом берегу, и стеной, спускавшейся от башни, построенной на середине подъема на утес, к реке. Помимо этого, на берегу Сены был сооружен форт Н, который получил название Бутавен. Таковы были укрепления полуострова, и армия врага не смогла бы найти себе места для лагеря на поверхности, изрезанной оврагами и покрытой огромными валунами. Небольшой овраг, соединявший оба городка Анд ели, был заполнен водой и простреливался с обеих крепостей. Единственным уязвимым местом была гряда, соединявшая замок с холмами, тянувшимися на юге, – только здесь войска противника могли пойти на штурм. Ниже мы расскажем, как Ричард, который самолично руководил сооружением крепости и не покидал строительную площадку, подгоняя рабочих и давая им указания, что надо делать, расположил ее защитные сооружения (рис. 28).
Рис. 28. План первого этажа замка Шато-Гайар: А — высокая угловая башня; В — более низкие боковые башни; С, D — угловые башни; Е — внешняя линия укреплений, или нижний двор; F — колодец; G, Н — здания в нижнем дворе; I — ров; К — входные ворота; L — контрэскарп; М — донжон; N — эскарп (откос); О — башня с потайной дверцей; Р — потайная дверца; R — стены с парапетами; S — ворота, выходящие на эскарп; Т — фланговые башни; V — внешняя башня; X — соединительная стена; Y – сваи, пересекающие реку; Z — большие рвы
В точке А, напротив узкой гряды, соединяющей утес с окружающими замок холмами, Ричард велел выдолбить в скальной породе, слагающей местность, глубокий ров и построил высокую мощную башню, парапеты которой доходили до самой высокой точки возвышенности и главенствовали над этими холмами. Эту башню с флангов поддерживали две другие В. От башни А к башням D шли стены, повторявшие все изгибы утеса. Башня А возвышалась над всем передовым укреплением AD и держала его под огнем. Второй ров, тоже выбитый в скальной породе, отделял эти укрепления от замка, две башни С которого, по-видимому, возвышались над башнями D[39]. К первой, внешней линии укреплений замка Е примыкали конюшни, хозяйственные постройки и часовня, образуя нижний двор. В точке F был вырыт колодец, а под двором и за его пределами располагались обширные подвалы, крыша которых опиралась на колонны, вырубленные в скале. Свет в них проникал через отверстия, выходившие в ров I. По двум тоннелям, пробитым в скале, из этих подвалов можно было выбраться наружу. В точке К располагались ворота, через которые можно было попасть в замок и основание которых располагалось на высоте 2 метра над контрэскарпом L. При жизни Ричарда эти ворота были защищены укреплениями, выступавшими в ров – это были навесы и два маленьких боковых поста. Ворота имели также опускающуюся решетку. С тыла их прикрывал донжон М. Казармы для воинов размещались вдоль эскарпа, а дверца Р, прикрытая мощной башней О, открывалась на парапет R. Вполне возможно, что ворота первой линии укреплений находились в точке S, над эскарпом[40].
С другой стороны замка в Т вдоль утеса тянулись башни и стены с парапетами, вырубленные в скалах. Здесь была и башня V, поставленная напротив утеса и сообщавшаяся с замком лестницами и галереями, пробитыми в скале. Она соединялась со стеной X, которая представляла собой барьер, преграждавший путь к основанию эскарпа и берегу реки, и вместе со сваями, перегораживавшими реку, имела задачу прерывать всякое движение по Сене. К реке спускались большие рвы Z, которые были вручную вырублены в скале.
Для того чтобы завершить строительство этого огромного замка и всех прилегающих к нему укреплений, Ричарду Львиное Сердце потребовался всего один год[41]. «Разве она не прекрасна, моя дочь, рожденная в этом году?» – воскликнул король, когда работы были закончены. В конце XII века норманнские замки не имели ничего общего с Шато-Гайаром, из этого можно сделать вывод, что король Ричард сам создал его формы, разработав также некоторые виды укреплений, которые свидетельствуют о его богатом опыте в военном искусстве. Впрочем, вполне возможно, что идеи некоторых из этих укреплений, далеко опередивших свое время, были заимствованы им на востоке. Мы не можем сказать наверняка, так это было или нет. А может быть, он опирался при сооружении Шато-Гайара на забытые уже к тому времени римские традиции[42]. А может быть, этот король, повидавший на своем веку множество крепостей, сам додумался до идей, получивших столь блестящее воплощение в замке Шато-Гайар?
Присмотревшись повнимательнее к плану замка (рис. 28), мы видим, что стены внутренней линии его укреплений имеют странную, эллипсообразную форму. Эти стены выстроены в виде сегментов окружности, хорды которых имели длину примерно 3 метра. Полукруглые участки отделялись друг от друга прямыми отрезками стен длиной один метр. В плане они имеют следующий вид (рис. 29).
Рис. 29. Замок Шато-Гайар – план сегментов стены
Благодаря полукруглой форме стены защитники имели возможность держать врага под перекрестным обстрелом, как показано на плане пунктирными линиями. На местности эта стена, основание которой покоится на грубо обтесанных скалах, выглядит очень внушительно (рис. 30). В нижней ее части нет никаких отверстий, все они сосредоточены наверху[43].
Рис. 30. Шато-Гайар – внешний вид стены
Не менее интересен с инженерной точки зрения и донжон, имеющий круглую форму. На его стене мы видим несколько перевернутых пирамид (рис. 31), основания которых располагаются в верхней части донжона. Эти пирамиды, вероятно, имели внизу арки, выполнявшие роль машикулей[44], над которыми располагалась парапетная стенка с бойницами. Ближе к вершинам эти пирамиды сходили на нет. Это хитроумное приспособление позволяло защитить основание донжона и в то же самое время укрепить всю постройку. Со стороны замка донжон имел выступающий угол (см. план на рис. 28), который усиливал его мощь в том месте, где противник имел возможность устроить подкоп.
На укреплениях замка не видно ни скульптур, ни барельефов – все было подчинено задачам обороны. Кладка очень прочная, выполненная из кварцитовых булыжников, скрепленных очень прочным известковым раствором, и облицованная тщательно обтесанными некрупными каменными блоками. В облицовке то там, то здесь слои белого камня чередуются со слоями красного.
Рис. 31. Донжон замка Шато-Гайар
Пока Ричард был жив, король Филипп II Август, несмотря на свою заслуженную репутацию военачальника, способного взять любую крепость, не решался осадить Шато-Гайар. Но после гибели в бою во Франции этого английского короля, когда Нормандия стала владением наследовавшего Ричарду I короля Иоанна Безземельного, французский король задумал овладеть этой крепостью, ибо понимал, что, взяв ее, сможет захватить и Руан. Осада Шато-Гайара, описанная до мельчайших подробностей королевским капелланом, историком и поэтом Вильгельмом Бретонским, который был ее очевидцем, является наряду со сражением при Бувине (1214) одним из самых выдающихся военных подвигов Филиппа II Августа, и если английский король Ричард I Львиное Сердце продемонстрировал в свое время незаурядный талант стратега при выборе места для замка и в расположении его защитных укреплений, то Филипп II Август, сумев овладеть Шато-Гайаром, в очередной раз проявил себя выдающимся военачальником.
Обороной Шато-Гайара руководил Роджер де Лейси, констебль Честера, вместе с ним замок защищало много знаменитых английских рыцарей. Французская армия захватила полуостров Бернье (см. рис. 27), и левый ее фланг расположился в одноименной деревне, а правый – в Тоёни. Деревянный мост, соединявший полуостров с крепостцой на острове Анд ели, был англичанами немедленно уничтожен. Филипп II Август повелел в первую очередь (и это было очень мудро с его стороны) прорыть ров от одной деревни до другой и соорудить циркумвалационную стену К – L. Чтобы подвести по реке лодки, которые должны были образовать наплавной мост у Пти-Андели и по которому французские солдаты могли бы перейти на правый берег Сены, он набрал храбрых пловцов и велел им проделать брешь в сваях, в то время как малая крепостца подверглась отвлекающей атаке. После того, как брешь была проделана, «король, – пишет Вильгельм Бретонский, – собрал в разных портах на Сене большое число плоскодонок, которые используются для перевозки людей, скота и повозок (называемые здесь баксами), и, поставив их боками друг к другу от одного берега до другого, велел связать их и покрыть прочным настилом из досок. Лодки, которые привезли эти доски, были привязаны к прочным шестам, вбитым то здесь, то там в дно реки, и через определенные интервалы вооружены башенками. Четыре самые крупные лодки были прикреплены к центральной части моста, который упирался в самую нижнюю точку острова Андели, и на этих лодках для разрушения стен крепости были воздвигнуты две большие башни, обитые железом».
После этого французская армия перешла на правый берег и расположилась лагерем под стенами Пти-Андели. Тем временем английский король Иоанн Безземельный сделал попытку прорвать кольцо блокады – для этого он отправил армию, которая должна была ночью атаковать французов с тыла, на перешеек полуострова, а из Руана вышла флотилия лодок, которая должна была одновременно с этим разрушить наплавной мост. Но англичанам не удалось атаковать французов одновременно в обоих местах; на суше их задержала циркумвалационная линия, и французы получили возможность сосредоточить силы для отражения нападения. Английская флотилия, прибывшая на место сражения слишком поздно, была отброшена с большими потерями. Вскоре крепости Пти-Андели и Гран-Анд ели пали и были заняты французскими гарнизонами. После этого Филипп II Август приступил к непосредственной осаде Шато-Гайара. Он расположил свой лагерь на вершине платообразной возвышенности R, напротив узкой гряды, соединявшей замок с окружающими холмами. Приближалась зима, и французский король надеялся взять крепость измором. Окруженный со всех сторон, гарнизон укрылся за тройным кольцом укреплений. На французских контравалационной и циркумвалационной линиях, хорошо сохранившихся до сих пор, были расставлены указательные знаки, кроме того, на них через равные промежутки были размещены семь деревянных башен. В течение всей зимы 1203/04 года французская армия не выходила за пределы этих линий. В феврале 1204 года Филипп II Август, который к этому времени уже знал, что запас продовольствия позволит гарнизону замка продержаться больше года, решил несколько изменить расположение сил. Напротив угловой башни А (см. рис. 28) он велел срыть земляную гряду, которую эта башня защищала, и на ее месте построить коты и башню, целью которых было разрушить башню А. Ров был засыпан, и к ее основанию поверх скального откоса был доставлен отряд смельчаков, который стал делать подкоп. Вскоре башня обрушилась, гарнизон ее покинул, и первая линия укрепления замка неожиданно для защитников оказалась в руках французов, которые применили военную хитрость. Пять французских дворян, чьи имена Вильгельм Бретонский сохранил для потомков, пробрались в здание Н через окно, расположенное совсем невысоко над краем рва, и их неожиданные громкие крики заставили англичан поверить, что первую линию укреплений штурмует большой отряд врага. Тогда сами осажденные подожгли здания нижнего двора и заперлись в замке. После невероятных усилий Филиппу II Августу удалось установить напротив ворот замка К катапульту и с помощью кота перебросить передовой отряд к укреплениям, защищавшим эти ворота. Вскоре они зашатались, и часть стены обвалилась. Французы бросились в брешь с такой неудержимостью, что гарнизон, уменьшившийся к тому времени до 180, не смог пробиться к дверце донжона и, будучи окруженным, сложил оружие. Это случилось 6 марта 1204 года. Первые операции французов под стенами Шато-Гайара – взятие крепости и переход на другой берег Сены – были осуществлены всего лишь семь месяцев назад, в августе 1203 года. Нет сомнений, что, если бы обороной Шато-Гайара руководил какой-нибудь другой, более талантливый полководец, то замок продержался бы гораздо дольше, поскольку армия осаждающих, которую тревожили бы постоянными вылазками и согласованными действиями деблокирующей армии, не смогла бы продвигаться вперед так методично и неудержимо. Дневник этой осады продемонстрировал удивительный факт в истории фортификаций – Шато-Гайар, несмотря на свое выгодное положение и на то мастерство, с каким Ричард Львиное Сердце учел все детали его защиты, имел слишком ограниченные размеры. Уже в то время средства обороны, сосредоточенные в одной точке, вместо того чтобы усиливать друг друга, стали взаимно уязвимы. Способы атаки, становясь все более энергичными и мощными, требовали все более протяженной линии защиты. Далее мы увидим, как в течение XIII века инженеры сделали фортификационные сооружения более простыми и просторными и стали сооружать их на систематичной основе. Замок Монтаржи, построенный в XIII веке, план которого мы приводим (рис. 32), так же как и Шато-Гайар, был сильно укрепленной крепостью, и взять его можно было только после правильной осады. Он стоял на дороге Париж – Орлеан, которая проходила через укрепленные ворота А и В.
Рис. 32. План замка Монтаржи: А и В — внешние ворота; С – внутренние ворота; D — другой вход; Е — боковая дверь; F — донжон; G — большой зал; Н — часовня; I — лестница; К — галерея; L — казармы; М – башня над воротами; N — сторожевая башня; О – конюшни и подсобные помещения; S — рвы
Внешние и внутренние линии были окружены рвами S. Стена с башнями держала под обстрелом дорогу, которая шла мимо замка. С дороги в замок можно было попасть через ворота С (см. рис. 61, где этот вход показан с высоты птичьего полета). Другой вход, проходивший через мощную отдельную башню, был очень хорошо укреплен. Что касается внутренних укреплений замка, то они представляют большой интерес, поскольку демонстрируют, какими средствами защиты обладал ее гарнизон. Башни выступают далеко за линию стен, что позволяло держать подступы к ним под перекрестным обстрелом. На севере, где замок имел выступ (а это было его самое уязвимое место), было сооружено укрепление, имевшее два кольца мощных стен, одно внутри другого, которые соединялись перемычками. Позже к ним были пристроены две башни большего диаметра, чем все остальные. В точке G расположился большой зал высотой в два этажа, где собирался весь гарнизон, чтобы получить приказы командующего. Отсюда по лестнице I, состоявшей из трех пролетов, каждый из которых шел в своем направлении, воины могли быстро занять свои места в любой точке укреплений. Участок лестницы, соединявший ее с залом, легко уничтожался, и гарнизон мог укрыться в этом зале, если остальные укрепления попадали в руки врага. Массивный донжон F, высотой в несколько этажей, с круглой башней в центре, сообщался с залом на уровне второго этажа с помощью галереи К, которую, в случае необходимости, тоже можно было легко изолировать. Донжон возвышался над всеми линиями укреплений и прилегающими к нему зданиями. Гарнизон в обычное время размещался в казарме L с той стороны, где легче всего было проникнуть в замок. Буквой О обозначены конюшни, пекарня и кладовая, буквой Н – часовня, а N – пост, или караульное помещение, расположенное рядом со входом D. Небольшие здания, окружающие донжон, были сооружены позже. Дверца Е вела в обширные сады, которые были окружены укрепленной стеной. В течение феодального периода донжон для замка был тем же, что и замок для города, – последним убежищем его гарнизона, последним средством сопротивления. Поэтому их строили с особым вниманием и снабжали всеми известными в ту пору средствами защиты. Донжоны, построенные в романском стиле, были, как правило, квадратными и укреплялись башнями прямоугольной или полукруглой формы, которые держали стены под перекрестным огнем из бойниц, расположенных наверху.
Рис. 33. План замка Шовиньи
Рис. 34. План донжона замка Этамп
Такие донжоны имеют замки Ланже, Лош, Божанси, Шовиньи (план которого мы приводим на рис. ЗЗ)[45], а также городов Монтришар, Домфрон, Ножан-ле-Ротру, Фалеза и других. Их залы образовывали своды или отделялись друг от друга деревянным потолком, опиравшимся на ряд отдельно стоящих столбов. Залы имели многочисленные окна, через которые в них проникал свет, кроме того, они часто имели дымовые трубы, очаги и колодцы на первом этаже. Донжон строился в самом высоком месте холма, на котором стоял замок, или на специально сооруженном валу. Основание донжона защищала невысокая стена (chemise), а внутрь можно было попасть только через узкую дверь, поднятую на несколько метров над уровнем земли, а также с помощью деревянных и перекидных мостов, сообщающихся с парапетом этой стены. Уже тогда донжоны имели большую высоту, от 9 до 15 метров, что позволяло держать под наблюдением не только внешнюю линию укреплений замка, но и прилегающую к нему местность. До наших дней, насколько мне известно, не дошли верхние защитные сооружения донжонов, сооруженных в период с X до конца XI века, поэтому мы не можем сказать, устанавливались на них во время войны хорды или их венчали боевые площадки или островерхие крыши. Зато до нас дошли верхние части замков, построенных в конце XI – начале XII века, таких как Каркасон, где хорошо видны следы этих деревянных хорд, поэтому можно сделать предположение, что все квадратные башни запада, севера и центра Франции также имели подобные защитные укрепления. К середине XII века от квадратной формы донжонов и башен отказались. Под их выступающие углы можно было легко подвести подкоп и разрушить с его помощью всю башню. Донжон замка Этамп представляет собой весьма необычное сооружение, на примере которого хорошо видно, какие усилия прилагали строители XII века, чтобы сделать эту башню одновременно резиденцией феодала и хорошо укрепленным фортом. Мы приводим на рис. 34 план первого этажа этого донжона[46].
Рис. 35. План первого этажа донжона замка Провен: AB — линия разреза, показанного на рис. 39; С – внешняя платформа; D — проход к городской стене; F — дверь; G — очаг; Н — часовня; I — боковые дверцы; Р — замаскированный колодец
Рис. 36. План второго этажа донжона замка Провен: AB — линия разреза, показанного на рис. 39; D — проход; I — боковые дверцы; К — лестница; RS — линия сооружений, изображенных на рис. 38
Донжон замка Провен, называемый «башней Цезаря» и построенный в XII веке, еще более интересен для изучения. Он представляет собой восьмиугольный форт с четырьмя башнями, которые у основания донжона примыкают к его стене, а выше становятся отдельными сооружениями и, таким образом, обеспечивают круговой обзор. Донжон вмещал в себя большое число воинов, если судить по планам других его этажей и угловых башен. На рис. 35 приведен план первого этажа «башни Цезаря»; на рис. 36 – план второго этажа; на рис. 37 – план четвертого этажа и первой круговой галереи (tour-de-ronde); на рис. 38 – вид с запада и на рис. 39 – разрез всего донжона по линии AB[47].
Рис. 37. План четвертого этажа: К — лестница; L — крытый переход; М — сторожевые башни; N — лестница, ведущая на верхнюю площадку
Платформа С (см. рис. 35), окружающая донжон замка Провен, была сооружена в XV веке англичанами для установки пушек. Она расположена на месте невысокой стены, защищавшей его основание, которая была построена гораздо раньше. Стену D продолжили до парижских ворот и установили сообщения между платформой С или защитной стеной и парапетами городских стен.
Раньше в зал донжона можно было попасть со второго этажа, с парапетов стены, и через четыре дверцы I (рис. 36), имевшие связь с четырьмя подъемными мостами. Для этого необходимо было спуститься со второго этажа на первый, который не имел связи с внешним миром; пройдя в дверь F (см. рис. 35) и спустившись по лестнице, вы оказывались у замаскированного колодца Р. В донжоне этого замка, который по традиции считается местом временного заключения Иоанна Доброго, на первом этаже, помимо зала, расположен очаг G, установленный в XV веке, и небольшая часовня Н. На втором этаже имеется несколько маленьких комнат, в которых размещался командный состав гарнизона. Посредством четырех дверей I и перекидных мостов гарнизон мог легко добраться до платформ или крытого перехода стены, защищавшей основание донжона (chemise), которую мы изобразили на плане (см. рис. 36), а оттуда пройти к стене D, сообщающейся с внешним миром. С помощью небольшой винтовой лестницы К можно было подняться на парапет с бойницами L (рис. 37) и на сторожевые башни М. И наконец, на третий этаж, укрепления которого частично разрушены, вела лестница N. Старые здания замка в своем нынешнем состоянии достигают только линии X–X (рис. 38 и 39), однако нет сомнений, что верхняя часть донжона была тщательно укреплена, что подтверждается наличием угловых башен. Мы попытались изобразить на рис. 38 и на разрезе (рис. 39) верхний этаж в точном соответствии с видами укреплений, существовавших в то время, и с помощью указаний, найденных в рукописях, созданных до начала XIII века. Впрочем, стоит отметить, что эти указания весьма немногочисленны. Нет сомнений, что на четырех верхних фасадах располагались деревянные хорды, поскольку другого объяснения для отверстий, оставленных в стене галереи (рис. 39), нет. Очевидно, в них вставляли опорные балки этих хорд, которые далеко выдавались над парапетами второго этажа и служили для обстрела противника через машикули. Хорды, таким образом, держали под поперечным обстрелом угловые башни, а эти башни, в свою очередь, – стены донжона.
Рис. 38. Укрепления донжона Провен по линии RS плана (X – все, что располагалось выше этой линии, было разрушено и здесь изображено по рисункам в рукописях и по аналогии с другими замками)
Рис. 39. Разрез донжона замка Провен по линии AB плана (X – уровень, на котором донжон заканчивается в наши дни)
Но в XIII веке строители замков, по-видимому, отказались от квадратных и угловых форм и стали сооружать донжоны круглой формы. На рубеже XII и XIII веков были построены круглые донжоны Шатодёна и Лувра. Где-то около 1220 года Ангерран III де Куси построил прекрасный донжон, который сохранился до наших дней. Мы хотим закончить разговор о донжонах его подробным описанием, поскольку это самый большой, самый завершенный донжон из всех известных нам. Кроме того, система его оборонных сооружений самая сильная из всех и к тому же легко объяснимая. На рис. 26 мы показали план замка Куси и его положение в городе Куси-ле-Шато-Офрик. С плацдарма, или нижнего двора, в котором располагались хозяйственные постройки, вход в замок шел по мосту А (рис. 40), по обоим бокам которого стояли караульные помещения. Во время войны этот мост можно было легко разрушить, поскольку он покоился на отдельных столбах. Донжон В и защищавшая его основание стена возвышались над нижним двором и рвом, кроме того, с них были хорошо видны внутренняя поверхность стен замка и весь замок. Башни Н были построены одновременно с донжоном, как и часовня D. Верхние сооружения ворот и большие залы Е и F были перестроены в начале XV века.
Рис. 40. План замка Куси: А — мост; В — донжон; С – ров; D — часовня; Е и F — большие залы; G — бастион; Н — башни
Если замок попадал в руки врага, гарнизон запирался в донжоне, куда можно было попасть через единственную дверь, к которой вел подъемный мост. От защитной стены замок отделял ров С. Вход А (см. план первого этажа донжона на рис. 41) перекрывался опускающейся решеткой, двумя дверями и железным брусом, или грилем. Справа широкая лестница вела на второй этаж; слева расположен коридор, по которому можно было пройти в гардероб. Свет на первый этаж проникал через немногие узкие окошки, расположенные на большой высоте от пола (см. разрез на рис. 44, над линией ОР плана), и, возможно, через смотровое отверстие на вершине свода, которое, вероятно, повторялось на всех других этажах до самой крыши. Оно было сделано для передачи приказов, сбрасывания метательных снарядов и доступа воздуха в башню.
Рис. 41. План первого этажа донжона замка Куси: А — вход; В — гардероб; С – ров; D — колодец; ОР — линия разреза (рис. 45)
В точке D в одной из 11 ниш, окружавших зал, расположен широкий и очень глубокий колодец. Во второй нише от него находился камин. Арки свода, сейчас разрушенного, от которого остались одни пяты, опирались на красивые капители и консоли в виде согнутых фигур. План второго этажа очень похож на план первого (рис. 42).
Рис. 42. План второго этажа донжона замка Куси: D — дверца для вылазок; Е — камин; ОР — линия разреза (рис. 45)
Под подоконником одного из окон имелся шкаф, из которого можно было проникнуть в проход в толще стены, который вел к дверце для вылазок D. С нее опускался подъемный мост на парапет стены, и солдаты из донжона попадали прямо на него. Камин на этом этаже расположен в точке Е. Третий этаж (рис. 43) имеет замечательное сооружение – большой зал, окруженный галереей, которая проходит на высоте трех метров над полом этого зала. Деревянные балконы G, следы которых хорошо сохранились, позволяли собираться в нем большому числу людей. Сюда приходил весь гарнизон замка, чтобы получить приказания. Благодаря галерее и балконам в этой огромной ротонде донжона могло разместиться от 1200 до 1500 человек, а слова командира, стоявшего в центре зала, были хорошо слышны всем.
Рис. 43. План третьего этажа замка Куси
Ни в римских сооружениях, ни в зданиях нашего времени нет ничего подобного этому залу, поражающему своей красотой и мощью, и разрез, приводимый на рис. 45, дает лишь очень слабое представление о нем. Поднявшись по винтовой лестнице, мы оказываемся на боевой площадке (рис. 44). Своды нижнего этажа покрывали каменные плиты или свинцовые полосы, которые образовывали наклонную платформу. По ней шел крытый переход, с которого можно было без препятствий попасть на парапет. Канавки для стока дождевой воды, аккуратно вписанные в пяты арок, перекрывавших галерею четвертого этажа, свидетельствуют о том, что этот этаж никогда не имел крыши. Во время войны на каменных консолях, встроенных в толщу стены ниже парапета, устанавливались двухэтажные хорды (рис. 44).
Рис. 44. План боевой площадки (расположена на крыше, за парапетной стенкой с бойницами) донжона Куси
Здесь мы впервые встречаемся с переходом от деревянных хорд к каменным машикулям.
Для такого мощного замка деревянные хорды, покоящиеся на выступающих над стеной балках, вероятно, уже не подходили из-за своей уязвимости. Деревянные хорды, опирающиеся на каменные консоли, имел не только донжон, но и башни замка Куси.
Но не только оборонительные средства Куси привлекают внимание архитектора и историка – в донжоне этого замка, как мы уже говорили, сохранились фрагменты скульптур исключительной красоты, а повсюду видны остатки цветного орнамента, очень простого, но выполненного с большим мастерством. Следует упомянуть также некоторые интересные факты, связанные с сооружением этой огромной крепости. Все вещи, которые можно отнести к предметам общего пользования (например, скамьи, ступени лестниц, подоконники верхних окон), имеют такие большие размеры, словно они были рассчитаны не на простых людей, а на гигантов. Высота скамей составляет 2 фута (60 см), ступеней – от 12 до 16 дюймов (30–40 см), а высота подоконников – 3 фута 6 дюймов (106,7 см). Да и все материалы, использовавшиеся во время строительства, тоже имеют гигантские размеры – перемычки дверей имеют размер не менее двух кубических ярдов, а каменные блоки – 27,5 дюйма в высоту (ок. 70 см).
Рис. 45. Донжон замка Куси в разрезе по линии OP плана
Донжон замка Куси сооружался следующим образом: от его основания вдоль стен шел спиральный помост, который продлевался по мере того, как росли стены. Этот помост представлял собой наклонную дорогу, по которой вкатывали наверх крупные камни. До сих пор в стене видим квадратные отверстия, куда вставлялись поперечные балки этого помоста и скобы, которыми они крепились. Эти отверстия расположены на равных промежутках по всей окружности огромной башни. Трудно было придумать более простое и удачное сооружение для быстрого строительства такого огромного донжона, позволившее избежать лишних затрат. Эта башня имеет внешний диаметр не менее 100 футов (свыше 30 м) и высоту от днища рва до основания сливной плиты, которая венчала украшенный карниз наверху, – 200 футов (60 м). В наши дни своды двух этажей обвалились, а верхней сливной плиты, украшенной четырьмя башенками, больше нет. Об этой плите и башенках упоминает в своей книге «О самых замечательных зданиях Франции» Дюрсо. На верхних парапетах и на дне рва сохранились остатки сливной плиты, но от башенок не осталось никаких следов. Вероятно, их обломки обнаружатся во рву при раскопках, если таковые будут произведены[48].
Вся каменная кладка донжона была скреплена цепью деревянных плит, площадью от 45 до 71 квадратного сантиметра, которая спрятана в толще стен, согласно традиции, еще существовавшей в XII веке. Поверх свода первого этажа эти плиты были связаны с системой радиальных балок, также сделанных из дерева.
Донжон строился словно бы для гигантов, и внешний вид этой башни вполне гармонировал с его мощью – это было подходящее место для владельца замка Ангеррана III де Куси, который был крупнейшей фигурой Франции эпохи феодализма. Напомним, что после того, как этот героический персонаж разорил епархию Реймса и Лана, а Реймсский капитул пожаловался королю Филиппу II Августу на его жестокость и на тот разгром, который Ангерран де Куси учинил на его землях, король дал членам капитула знаменитый ответ: «Могу только молить Бога о том, чтобы сеньор де Куси оставил вас в покое». Во время правления Людовика XI сеньор де Куси по богатству и влиянию стал равен королю. Он был владельцем Монмирая, Уазы, Кревкёра, Ла-Ферте-Окуля и земель вокруг Конфе-ан-Бри. Кроме того, он был графом Руасси, виконтом Mo и комендантом Камбре. Его всегда окружала свита из 50 рыцарей, которые были независимы от вассалов, служивших в его войске. Эти 50 рыцарей со своими слугами составляли своего рода личную гвардию численностью примерно пятьсот человек. В XIII веке такая дружина и такой замок, как Куси, делали Ангеррана равным по могуществу своему сюзерену. Но хотя лишь немногим вассалам короля позволялось занимать такое высокое положение или владеть такими огромными богатствами и пользоваться таким влиянием, все они в той или иной степени мечтали сохранить свою независимость от короны и вели непрерывную борьбу с обществом, которое уже стремилось к объединению под властью монарха. Все эти вассалы сооружали замки – любой, даже самый захудалый сеньор, мечтал иметь свое гнездо, свое укрепленное убежище и своих людей; во время войны он не всегда был на стороне своего сюзерена-короля – в зависимости от того, где он надеялся получить больше почестей и денег или, быть может, удовлетворить свою личную месть.
Каким бы бедным ни был замок, его всегда старались построить на возвышенности, чтобы метательные орудия и подкопы были ему не страшны. Поскольку штурм всегда начинался у подножия стены, а катапульты и другие метательные орудия не могли бросать свои снаряды на очень большую высоту, то осаждаемая крепость получала преимущества, располагаясь на естественном возвышении или имея укрепления большой высоты. Средства же обороны от врага, подошедшего вплотную к стене, располагались в нижних этажах башен и куртин. В ту пору, когда монархи стремились подчинить феодалов своей власти, эти феодалы использовали все средства обороны. Они размещали свои замки в таких местах, где можно было отразить самые мощные штурмы, они увеличивали число препятствий вокруг своих донжонов; они постоянно думали о том, как отстоять свою самостоятельность, ради которой готовы были истратить все свои богатства, добытые великой доблестью. Эта борьба дала мощный импульс развитию искусства фортификации.
Мы уже говорили о том, что башни романского периода не имели подземного фундамента, а стены располагались на земляных валах. К началу XII века такие сооружения устарели, поскольку осажденные могли отстреливаться только с высоты башен и стен, под основания которых воины врага подводили подкопы и разрушали их фундаменты. Оказавшись под стеной, саперы осаждающих отрывали камеру с крепями, а затем поджигали, добиваясь того, что обрушивался сразу большой участок стены. Воины противника могли также прорыть подкоп под валом и стеной и таким образом проникнуть в осажденный город.
Чтобы предотвратить это, военные инженеры стали сооружать нижние этажи башен на уровне днища рва, уровня воды в нем или поверхности скалистого основания. В этих этажах делались бойницы, расположенные так, как это показано на рис. 46; через них можно было вести огонь по всему периметру башни или на такое расстояние, на которое это было необходимо. Те же самые приспособления были сделаны и в стенах, особенно в тех, которые служили внешними стенами зданий, имевших несколько этажей, что было весьма характерно для замков. Смельчакам врага из-за этого стало трудно подбираться к основанию стен, поскольку теперь им приходилось защищаться не только от обстрела и камней сверху, но и от стрел, летевших на них спереди и сбоку из бойниц. И если осаждающим удавалось проделать в стене брешь, они оказывались в окружении осажденных, которые, догадавшись по звуку, что противник роет подкоп, успевали соорудить позади бреши палисад или вторую стену, и все труды саперов практически шли насмарку. Когда же осаждавшие с помощью метательных орудий разрушали хорды, парапетные стенки с бойницами и засыпали ров, в то время как отряды лучников и арбалетчиков стреляли по верхушкам стен, не давая никому из защитников высунуть наружу носа, передовые отряды осаждавших подходили к стене и начинали разрушать ее кладку. Если эти отряды были многочисленными и воины в них отличались большим мужеством, то они могли прорыть очень широкие подкопы и быстро разрушить стену на большом протяжении, но, проникнув в брешь, они все равно сталкивались с защитниками, ждавшими их на первом этаже здания. Даже если нападающим удавалось уничтожить защитников крепости или замка и захватить первый этаж, они все равно не смогли бы подняться на верхние этажи, поскольку узкие лестницы, которые вели туда, можно было легко забаррикадировать, а двери закрыть железными перекладинами (грилями).
Следует отметить, что передовые укрепления и башни листов имели бойницы такой формы, которая позволяла осажденным вести горизонтальный огонь, защищая подступы к ним на большом расстоянии, а бойницы башен и стен второй линии укреплений позволяли вести навесную стрельбу, а также стрелять сверху вертикально вниз.
Рис. 46. Внешний вид, вид в разрезе и планы башни Каркасона: А — вид в разрезе и план второго этажа; В — вид в разрезе и план третьего этажа; С – вид в разрезе и план четвертого этажа
Впрочем, эти отверстия, которые с внешней стороны стены имели ширину 4 дюйма (10 см), с внутренней расширялись до 90–135 см и служили скорее для наблюдения за перемещением врага и для проветривания и освещения помещений башни, чем для стрельбы, поскольку угол, под которым они располагались, был слишком острым, особенно в очень толстых стенах, и сектор обстрела из луков и арбалетов был небольшим.
Рис. 47. Бойница-амбразура с деревянными ставнями
Настоящие, наиболее эффективные оборонительные средства располагались всегда на вершине башен или стен. В мирное время и в тех случаях, когда на них не было хорд, с парапетной стенки, имевшей толщину от 18 дюймов до 2 футов 3 дюймов (от более 45 см до 68,6 см) и прорезанной частыми амбразурами прямоугольной формы, простреливалось почти все пространство за пределами замка. Амбразуры, закрывавшиеся деревянными ставнями, которые были подвешены на горизонтальной оси и поднимались и опускались с помощью железного зубчатого квадратного бруска, в зависимости от того, близко или далеко был враг, позволяли защитникам обстреливать ров и окружающую местность, находясь под прикрытием этих ставен (рис. 47)[49].
Рис. 48. План участка крепостной стены с бастионом или башней: А — вершина бастиона: ВС — фланги бастиона или башни, на которых располагались хорды; D — внутренняя стена бастиона или башни
Круглые башни лучше, чем квадратные, выдерживали удары стенобитных машин и хуже разрушались с помощью подкопов, поэтому такие башни широко использовались в фортификационных сооружениях Средних веков, однако к концу этого периода они были небольшого размера и могли вместить небольшое число воинов. По той же причине на каждом этаже имелось не более двух-трех бойниц, поэтому с башен можно было обстреливать только прилегавшие к ним участки куртин. Однако когда в XIII веке у башен появились нижние этажи, начинавшиеся у днища рва, их диаметр увеличился. Осаждавшим было легче разрушать башни, чем куртины (рис. 48), поскольку, утвердившись в точке А и уничтожив хорды в точках В и С, они могли уже не опасаться орудий защитников. Но крепостные стены городов имели башни с прямой задней стеной D, и даже если нападавшим удавалось проделать брешь в точке А или с помощью подкопа разрушить полукруглый выступ башни, они все равно не попадали в город – перед ними высилась внутренняя стена.
Поэтому враг предпочитал, осаждая крепость, штурмовать не башни, а куртины, хотя подобраться к ним было гораздо труднее, чем к башням (рис. 49), поскольку, разрушив верхние укрепления башен В и С и проделав в стене брешь в точке А, осаждающие врывались сразу в город, если, конечно, осажденные не успевали соорудить вторую стену EF, что бывало очень часто. Однако, как показала практика, эти временные стены не могли долго выдерживать напор врага.
Рис. 49. План участка стены с двумя бастионами (показаны частично): А — самое слабое место, где легко можно проделать брешь; ВС — бастион; EF — временная стена, возведенная осажденными позади бреши
Рис. 50. План рога: А — вершина рога; ВС — хорды рога; D — хорды стен
Впрочем, осаждающие, если осада велась с умом, старались разрушить укрепления сразу в нескольких местах: в одном месте разрушали основание стены, в другом – делали подкоп, в третьем – использовали передвижные осадные башни, и это было самое ужасное средство нападения, поскольку если эту башню удавалось подвести к самой стене, то исход штурма был почти предрешен. Но чтобы подтащить башню к стене, не опасаясь, что защитники города подожгут ее, надо было сначала разрушить хорды и парапетные стенки соседних башен и стен, на что уходило много времени и метательных снарядов. Необходимо было также полностью засыпать ров и, более того, убедиться, что осажденные не сделали под его днищем подкоп и не устроили обрушение как раз в том самом месте, где будет стоять передвижная башня, а защитники городов часто делали такие подкопы, если, конечно, позволял грунт.
К концу XIII века назрела необходимость не только увеличить диаметр башен и затруднить тем самым разрушение их верхних укреплений, но и увеличить площадь их стены за счет углового выступа впереди, который придавал башне форму рога (рис. 50). Этот выступ имел несколько достоинств: во-первых, он значительно увеличивал силу сопротивления кладки в том месте, где ее могли попытаться пробить тараном или разрушить с помощью подкопа, во-вторых, он защищал стены за счет удлинения хорд В и С, которые теперь приобретали форму линии близкой к перпендикуляру по отношению к стене; и в-третьих, держа смельчаков врага на расстоянии, этот выступ-рог позволял воинам на хордах стен D стрелять по ним под менее острым углом, чем в тех случаях, когда башня имела круглую форму, и, соответственно, стрелять из арбалетов и луков и бросать метательные снаряды с меньшего расстояния, достигая большего эффекта в истреблении осаждающих и разрушении осадной техники.
В Каркасоне эти выступающие углы, или рога имели форму, изображенную на рис. 50. Однако в замке Лош, а также на воротах Св. Жана (Иоанна) в замке Провен они имели в плане форму двух пересекающихся кривых (рис. 51), а на воротах Жуй в том же самом городе и на воротах Вильнёв-ле-Руа – прямоугольников с угловым выступом (рис. 52), что позволяло держать под наблюдением не только вход, но и две прилегающие стены.
Рис. 51. Выступы-рога на башнях замка Лош и ворот Св. Жана (Иоанна) в замке Провен
Рис. 52. Выступы-рога на воротах Жуй в замке Провен и в Вильнёв-ле-Руа
Мы увидим далее, что недостатки круглых башен были обнаружены в начале XIII века. Их самое слабое место находилось там, где проходила касательная линия, параллельная стене. Однако описанные выше средства борьбы с этим недостатком применялись, очевидно, только в очень сильных крепостях, вроде Каркасона, Лоша и других; в городах же, не имевших стратегического значения, строители удовлетворялись квадратными башнями, лишь слегка выступающими над поверхностью куртин, как видно на одной из стен города Эг-Морт (рис. 53), которые (за исключением башни Констанс, А, построенной Людовиком IX Святым и использовавшейся в качестве донжона и маяка) были сооружены Филиппом III Смелым[50].
Но инженеры прекрасно понимали, что на выступающих углах крепостей необходимо размещать самые мощные средства защиты. Как и в наши дни, осаждающие считали угол стены более уязвимым местом, чем прямой участок. Пушек еще не было, а метательные орудия не могли бросать свои снаряды на большое расстояние, и выступающие углы (которые не могли быть защищены на большом расстоянии) оставались весьма уязвимым местом в обороне (рис. 54). Если нападающим удавалось утвердиться в точке А, никакие метательные снаряды и стрелы с соседних стен достать их уже не могли.
Рис. 53. План города Эг-Морт
Рис. 54. План углового участка укреплений Каркасона
Рис. 55. План выступающего угла замка Фалез
Необходимо было, чтобы угловые башни (tours du coin), как их тогда называли, были очень сильно укреплены. Поэтому их диаметр и высота были гораздо больше, чем у других. Их окружали более широкие рвы, палисады и иногда даже передовые укрепления. Эти башни имели выдающиеся вперед рога, а сами они далеко выступали над поверхностью прилегающей стены. Обе эти башни[51] были очень мощными, и иногда они соединялись внутри второй стеной[52] (рис. 55).
Следует добавить, что по описанным выше причинам при строительстве крепостей выступающих углов всячески старались избежать, а если они и существуют где-нибудь, то только потому, что сам характер местности требовал их появления. Эти выступы держали под обстрелом эскарп, реку или дорогу или должны были помешать врагу утвердиться у основания стен.
К началу XIV века ворота имели сильные укрепления, мощные двери, опускающиеся решетки, двух– или трехэтажные башни с машикулями наверху, но у них не было подъемных мостов.
Прекрасные Нарбонские ворота города Каркасон (рис. 56), укрепленные сильнее большинства других ворот и сооруженные Филиппом III Смелым, не имеют подъемного моста.
Рис. 56. План Нарбонских ворот города Каркасон: А — барбикан; В — мост; С – вход в барбикан; D — уступ стены; Е — въезд в город; F — надвратные башни; G — квадратный машикуль (или ловушка); Н — бойницы; I — вторая опускающаяся решетка; К — часть стены; L — еще один уступ стены; М — часть стены; N — выступы башни; О — бойницы; Р — палисады; V — входы со стороны города
Перед барбиканом А или мостом В, перекинутым через ров, обычно сооружалась одна или более проездных дамб. На плане видно, что въезд в барбикан С защищен уступом стены D, который тщательно замаскирован и не заметен снаружи. Если нападающим удавалось пройти первые ворота, они оказывались перед надвратными башнями F городских ворот Е. Проезд между ними был перекрыт, во-первых, цепью, во-вторых, машикулями, в-третьих, внешней опускающейся решеткой, в-четвертых, мощными створками ворот, обитыми толстыми полосами железа и запиравшимися тяжелыми брусьями, в-пятых, большим квадратным машикулем G и двумя бойницами Н, в-шестых, третьим машикулем, расположенным перед второй, или внутренней, опускающейся решеткой, которая опускалась по линии I. Если нападающие появлялись у стены К, намереваясь сделать под нее подкоп, они попадали под обстрел с уступа стены L, над которым возвышалась большая сторожевая башня с бойницами. По другую сторону ворот, в точке М, они подвергались обстрелу со стоящей рядом башни. Как мы уже рассказывали, выступающие рога N вынуждали воинов врага раскрыть свое присутствие перед защитниками соседних стен, а бойницы О, проделанные в стене помещения, которое было расположено на первом этаже, позволяли вести обстрел в секторе перед ними. Прежде чем рыть подкоп под стены, осажденным надо было разрушить палисады Р или преодолеть их (под обстрелом) с помощью штурмовых лестниц, а эти палисады на случай войны были хорошо укреплены[53].
Над проездом Нарбонских ворот Е во время войны сооружались временные деревянные укрепления с бойницами и двумя этажами машикулей[54].
Рис. 57. План второго этажа Нарбонских ворот: S — узкий коридор над машикулями; Т — проемы в стене
На рис. 57 мы приводим план второго этажа Нарбонских ворот. Мы видим там центральный зал или комнату, в полу которой проделан большой квадратный машикуль, а перед второй опускающейся решеткой еще один – прямоугольный. Именно из этой комнаты опускали первую решетку; сюда же ее и поднимали. Обратите внимание на два узких коридора S с их плечами, или поворотами под прямым углом, по которым осуществлялась связь между первыми внешними машикулями. Эти коридоры были построены таким образом, чтобы осажденные могли бросать свои снаряды на голову врага, будучи сами невидимыми. По обе стороны этой комнаты в толще стены были сделаны проемы Т – тоже для того, чтобы спрятать осажденных во время метания камней на голову противника, остановленного в проеме ворот второй опускающейся решеткой.
В обеих надвратных башнях мы тоже видим большие залы, в которых сделали камины с очагами. Второй этаж в этих башнях, как и первый, имел сводчатый потолок.
С первого этажа на второй вели две лестницы, расположенные сзади, в проходе. Для подъема на третий этаж и верхние боевые площадки были сделаны лестницы во внешних углах башен. Так с каждым шагом препятствия на пути врага умножались; в случаях неожиданного нападения надо было хорошо знать, где что расположено, чтобы не заблудиться среди многочисленных поворотов и тщательно замаскированных проходов. Со стороны города в башню можно было попасть через два входа V (см. рис. 56), а парапеты стен находились на большой высоте над уровнем улиц и не имели с ними никакой связи. На третий этаж, все пространство которого занимал большой зал[55], вели две угловые лестницы. Этот этаж сообщался по своей внешней стене с большим временным сооружением, изображенным на рис. 58, посредством отверстия, которое в мирное время, когда это сооружение разбиралось, превращалось в окно[56]. Зал третьего этажа был хорошо освещен пятью большими, со средниками, стрельчатыми окнами, расположенными со стороны города, которые были защищены с внешней стороны мощными решетками из железных брусьев. И наконец, мы добрались до боевой площадки, над которой располагалась крыша (рис. 59).
Рис. 58. Внешний вид Нарбонских ворот
Рис. 59. План верхнего этажа Нарбонских ворот: X — часть хорды, изображенной на рис. 58; W — хорда на передней стене; Z — хорды, расположенные на флангах
Большой квадратный машикуль (или ловушка), проделанный в своде первого этажа, был повторен в своде второго этажа и, вероятно, в полу боевой площадки. Через это отверстие, служившее для сбрасывания камней на головы врагов, можно было также передавать приказы с верхних этажей на нижние, ибо, согласно традиции того периода, все самые активные участники обороны располагались на верхних этажах башен и отдавали распоряжения оттуда. По всему внешнему периметру надвратные башни на уровне верхнего этажа, снабженного амбразурами, можно было опоясать хордами, отверстия для крепления которых сохранились до наших дней. Они пробиты в основании парапета на одинаковом расстоянии друг от друга. На рис. 59 мы изобразили в точке X участок этих хорд. На временных сооружениях и хордах могло легко разместиться 200 человек, не считая тех, кто подносил и распределял метательные снаряды, не мешая тем, кто сражался. Если временное сооружение попадало в руки противника, поднявшегося по лестнице, или разрушалось его метательными орудиями, то единственное отверстие, через которое можно было попасть во внутренние помещения башни, тут же заделывалось и враг попадал под огонь с двух боковых хорд Z и передней хорды W. Вторую решетку опускали с внешнего парапета, куда через небольшое зарешеченное окно, расположенное в центральном зале второго этажа на уровне человеческого роста, передавали распоряжения. С первого этажа двух башен можно было спуститься в подвалы (перекрытые крестовыми и цилиндрическими сводами). В подвалы вели два люка, закрывавшиеся каменными плитами. Весь вид погребов свидетельствовал об их мощной защите – стены на большом протяжении были сооружены из серого песчаника большой прочности. Их стены были покрыты рустовкой, то есть в местах соединений камни были затесаны, а внешняя поверхность оставлена необработанной. Такую кладку часто использовали при сооружении фортификаций в конце XIII – начале XIV века. Рустовкой выложены все стены и башни города Каркасон и укрепления Эг-Морта, сооруженные Филиппом III Смелым.
Подняв деревянный мост, убиравшийся на время осады, замок мог полностью прервать сообщение с внешним миром, но в городах въездные ворота защищались только палисадами или барбиканами, и, взяв их, враг входил в город, не штурмуя стен и башен. И только в начале XIV века к мостам, которые были перекинуты через ров и вели к городским воротам, стали добавлять деревянные подъемные мостики, соединенные с палисадом (рис. 60) или с каменным передовым (предмостным) укреплением (рис. 61)[57].
Рис. 60. Подъемный мост
Рис. 61. Въезд в замок Монтаржи
Через некоторое время, а именно ближе к середине XIV века, подъемные мосты стали соединяться уже непосредственно с воротами, как видно на примере форта Венсен, а также других городов. Следует, однако, отметить, что во многих случаях даже в XIV и XV веках подъемные мосты просто присоединялись к передовым укреплениям. Средневековые подъемные мосты сооружались в основном точно так же, как и современные, иными словами, мост состоял из деревянной платформы, поворачивавшейся вокруг своей оси, и поднимался или опускался с помощью двух цепей, рычагов и противовеса. Будучи поднятым, мост закрывал (как и в наше время) арку ворот.
Однако в XII, XIII и XIV веках использовались и другие виды подъемных дверей. Среди них отметим тапеку, применявшуюся для потайных дверей башен или потерн (галерей). Дверь этого типа прикреплялась к оси, установленной горизонтально в верхней ее части, и, когда человек выходил, тут же опускалась (рис. 62).
Рис. 62. Тапеку, или ставень, крепившийся в верхней части
Рис. 63. Ставень, поворачивавшийся вокруг оси, проходящей через его середину
Применялись также двери и ставни, которые поворачивались вокруг оси, проходящей через их центр (рис. 63), при этом одна половина служила для другой противовесом. В прекрасной рукописной «Хронике» Фруассара, хранящейся в Императорской библиотеке Франции[58], мы обнаружили виньетку, на которой изображен штурм укреплений города Обентени бургундским графом Геннегау. Вход в палисад снабжен именно такой дверью (рис. 64), которая защищена с боков двумя деревянными башнями. Позади видны городские ворота, сооруженные из камня, хотя в рукописи отмечается, что город Обентени «был окружен только палисадом». Защитники этих ворот изображены в тот момент, когда они собираются сбросить на штурмующих скамью, а также другие предметы мебели и глиняные горшки.
Мы убедились, что в XII и XIII веках верхние части башни и стен, по обычаю того времени, защищались деревянными хордами. Нет нужды говорить, что осаждающие прилагали все усилия, чтобы с помощью катапульт и других подобных орудий разбить эти хорды камнями или поджечь их посредством горючих метательных снарядов. И если стены были невысоки, а хорды не покрыты невыделанными шкурами и не обмазаны известкой или глиной, то от них не оставалось и следа. К середине XIII века была предпринята попытка сделать деревянные хорды менее уязвимыми для огня, установив их на каменные консоли. Именно на такие консоли опирались хорды городских ворот, башен и донжона города Куси (см. рис. 45). Но все равно стены и полы этих хорд легко воспламенялись. Во время войн XIV века, когда множество городов подверглось разрушениям и пожарам, деревянные хорды были почти повсюду заменены на постоянные сооружения из камня, которые обладали всеми достоинствами хорд, то есть давали возможность держать под обстрелом основания стен, но не имели их недостатков. Они не горели и не так легко разрушались метательными снарядами, они были постоянными, а не установленными только на случай войны, как их деревянные предшественники. Мы уже видели на примере Шато-Гайара, как Ричард I Львиное Сердце применил, опередив свое время, прекрасные огнестойкие машикули. Но чтобы предоставить защитникам широкий парапет и большой выступ на стене, который имел бы машикули большого размера, вскоре потребовалось усовершенствовать всю систему сооружений в верхней части стен и башен. К деревянным хордам на кирпичном парапете А (рис. 65) добавили выступающую над стеной галерею В, которая имела машикули в полу С и бойницы в стене D. Однако парапет часто делали еще шире, либо сооружая хорды с внутренней стороны стены Е, либо добавляя к каменному парапету деревянные навесы F, которые опирались на столбы G. Балки, на которых устанавливали брусья навеса, вставляли в отверстия на вершине стены, располагавшиеся через одинаковые промежутки. Подобные дополнительные укрепления устанавливались на тех стенах, которые считались слабыми и относительно легкодоступными для врага[59].
Рис. 64. Штурм ворот города Обентени воинами бургундского графа Геннегау (из рукописной хроники Фруассара)
Рис. 65. План хорды: А — крытый переход на каменной стене; В — внешняя галерея из дерева; С – машикули; D — бойницы; Е — верхняя галерея; F — внутренняя галерея; G — поддерживающие ее столбы
Хорды имели то преимущество, что они сохраняли нетронутым парапет, а сгорая или разрушаясь, не повреждали другие средства обороны, которые были расположены позади них. Когда же вместо них стали сооружать каменные машикули, широких проходов и галерей, необходимых для успешной обороны, уже не осталось. Ниже мы приводим описание мер, применявшихся для обороны тех стен, которые должны были иметь сильную защиту (рис. 66).
Рис. 66. Хорошо укрепленный участок стены в разрезе: В — парапетная стенка с бойницами и машикулями; С – стена с консолями; D — крыша; G — переход с позициями для лучников; L — деревянная галерея на внутренней стороне стены
Консоли укладывались уступами, выступавшими друг над другом, причем интервал от центра одной консоли до другой составлял от 76 см до 1 м 22 см (это был самый большой промежуток). Поверх них сооружался каменный парапет с отверстиями В, толщиной от 30 см до 40 см и высотой около двух метров. Для того чтобы уравновесить выступающие консоли, на куртине С сооружалась внутренняя стена, в которой на равном расстоянии друг от друга делались дверные проемы и квадратные отверстия. Эта стена была достаточно высокой, чтобы крыша имела нужный наклон. Позади стены С сооружали деревянные галереи L, которые заменяли собой галереи Е на деревянных хордах (рис. 65), по которым на парапетах доставляли метательные снаряды. По ним же перемещались люди, носившие их к машикулям, не мешая лучникам и другим воинам, стоявшим на позициях G (рис. 66). Башни венчали еще более сложные сооружения (рис. 67). Их машикули возвышались над стеной С и верхним этажом башни Н, в стене которого были проделаны амбразуры со ставнями или бойницами. Порой у основания крыши I создавалась еще одна открытая парапетная стенка. И если бы переход G попал в руки врага, поднявшегося сюда по лестнице или разрушившего парапет В с помощью передвижных башен, защитники башни все равно смогли бы, забаррикадировав дверь К, отбросить его назад (поскольку противник оказался бы заперт в галерее G, не имевшей других выходов, кроме этой двери), бросая на него с этажей Н и I камни, доски и разные метательные снаряды.
Рис. 67. Парапетные стенки и машикули башни: В — парапет; С — стена; G — переход с машикулями в полу; Н — верхний этаж; I — верхняя парапетная стенка; К — дверь
На виньетках рукописи Фруассара, хранящейся в Императорской библиотеке, которую мы уже цитировали, изображено множество башен с подобной системой укреплений. На многих из них видно, что среди укреплений сохранились и деревянные хорды А (рис. 68), которые сооружали на стенах, а каменные машикули – на башнях. На самом деле эти два вида укреплений долгое время использовались одновременно, поскольку сооружение деревянных хорд стоило гораздо дешевле, чем каменных машикулей.
Рис. 68. Ньюкасл-апон-Тайн, рисунок из рукописи Фруассара: А — хорда
В замке Пьерфон, построенном в последние годы XIV века, до сих пор сохранились, в очень полном виде, оба этих типа укреплений. Мы приводим на рис. 69 современный вид угла, образованного северной стеной и северо-западной башней этого замка.
Мы видим, что машикули А прекрасно сохранились; зато от каменного парапета осталось только несколько камней В в том месте, где он соединялся со стеной башни. В точке С, там, где когда-то был крытый переход D, остался только фасонный край его крыши. В точках Е видны консоли, на которые опиралась эта крыша; в G – остатки двери, соединявшей парапет с лестницей, а в F – отверстия, через которые изнутри башни подавали метательные снаряды воинам, защищавшим парапет. Буквой Н обозначен этаж, имевший парапетную стенку, нависавшую над машикулями, буквой I – открытая парапетная стенка, шедшая от основания крыши; и, наконец, К – сторожевая башня, внутри которой проходила лестница. Обычно стены замка из-за недостатка места служили одновременно и внешними стенами зданий, построенных между башнями вдоль этой стены, так что по крытому переходу парапета можно было пройти еще и в комнаты, которые располагались под деревянной крышей L, изображенной на рис. 66. Мы приводим также на рис. 70 вид отреставрированных укреплений замка Пьерфон. На нем хорошо видно назначение всех элементов конструкций, которые мы только что описали.
Рис. 69. Часть замка Пьерфон (современный вид): А — машикули; В — остатки парапета; С – карниз (фасонный край) крыши; D — крытый переход; Е — консоли крыши; F — отверстия в стене; G — двери; Н — верхний этаж; I — верхняя парапетная стенка; К — сторожевая башня с лестницей
Рис. 70. Часть замка Пьерфон с реставрированными укреплениями
Однако на данном примере мы показали самую сильную систему защиты стен и башен, которая была возможна в те времена. Многие замки и города имели гораздо менее сложную систему и ограничивались только парапетными стенками, машикулями, лишь слегка нависающими над стеной, да узким крытым переходом. Таковы стены города Авиньон, которые сохранились лучше всех других на территории Франции. Но с точки зрения их оборонной эффективности они представляются довольно слабыми по сравнению с другими крепостями, сооруженными одновременно с ними. По итальянской моде того времени стены Авиньона имеют башни, которые, за некоторым исключением, были квадратной формы[60].
Во Франции круглые башни справедливо считались более сильными, чем квадратные, ибо, как мы уже отмечали, вражеские воины, занятые разрушением основания круглой башни, подвергались обстрелу с соседних куртин, откуда они были хорошо видны. Напротив, оказавшись у основания квадратной башни О, враг становился невидимым с тех участков стен, которые прилегали к башне (рис. 71). Не давая защитникам возможности высунуть нос из-за парапетной стенки и разрушив машикули, находящиеся у него над головой, он мог спокойно рыть подкоп, не опасаясь стрел и метательных снарядов осажденных.
Рис. 71. План квадратной башни
В нарушение всех законов фортификации XIII и XIV веков, квадратные башни Авиньона были открыты изнутри (рис. 72) и потому не могли продолжать сопротивление после того, как враг проникал в город. Укрепления Авиньона представляют собой простую стену, какую обычно ставили на внешней линии фортификационных сооружений в тех городах, где имелось две таких линии. Стены Авиньона не имеют фортов, которые, в случае прорыва врага, превращались в отдельные крепости, способные долго обороняться. На всем своем протяжении они не имеют даже машикулей и только с южной стороны снабжены простой парапетной стенкой с бойницами, в которой не было никаких приспособлений для крепления деревянных хорд.
Рис. 72. Часть крепостной стены Авиньона с внутренней стороны
Высота этих стен не везде достигала того минимума, который необходим, чтобы уберечься от приставных лестниц. Тем не менее укрепления Авиньона отличаются определенной грандиозностью замысла, единством всех своих частей, а это доказывает, что к тому времени искусство фортификации достигло уже своего расцвета, что эксперименты в области оборонных сооружений уступили место системе сложившихся методов, что строители опирались на опыт и длительную практику. Прежде чем завершить описание укреплений Авиньона, мы хотим привести примеры системы фланговых укреплений, принятых в этом городе. На рис. 73 изображен первый этаж одной из его башен. По лестнице Е, закрывавшейся дверью, можно было подняться на второй этаж, из которого две двери вели на парапеты прилегающих к башне стен G, Н (рис. 74).
Рис. 73. План первого этажа одной из башен Авиньона
Рис. 74. План второго этажа: Е — лестница, ведущая на прилегающие участки куртин; G и Н, К — место, где удобнее всего проделать брешь; L, М — внутренние стены башни
Рис. 75. План верхнего этажа с переходом и парапетной стенкой с зубцами и бойницами
Вторая лестница, опиравшаяся на консоли, вела на парапеты башни (рис. 75), в которых были проделаны отверстия для сбрасывания метательных снарядов на голову врага. Следует отметить, что обороняться на этой башне можно было только стоя на верхних этажах.
Рис. 76. Вид одной из башен Авиньона изнутри
На рис. 76 изображен вид башни изнутри, на котором хорошо видна вся система обороны и лестницы, по которым можно было подняться на верхние этажи. Это – одна из самых сильных башен города, которая тем не менее не была закрыта изнутри. Впрочем, на ее верхних парапетах могло разместиться большое число солдат, и если бы врагу удалось сделать под нее подкоп в точке К (см. рис. 73), то ее защитники могли бы обороняться и дальше, либо соединив обе фланговых стены временной перемычкой, либо бросая на голову врага камни через большой машикуль, проделанный в полу второго этажа.
Рис. 77. Участок стены папского дворца в Авиньоне
Но если крепостные стены Авиньона представляли собой довольно слабые с точки зрения обороны сооружения, то Авиньонский замок, в котором в XIV веке жили папы, являлся мощной цитаделью, которая благодаря удачно выбранному месту, своим размерам и высоте башен была способна выдержать длительную осаду.
Башни этого замка имели квадратную форму, но их стены были столь толстыми и высокими, что никакой подкоп не был им страшен и никакие метательные снаряды того времени не были способны их разрушить. Эти башни были увенчаны парапетами и машикулями, опиравшимися на консоли. Машикули куртин представляли собой серию стрельчатых арок; между этими арками и поверхностью стены было оставлено свободное пространство для сбрасывания камней и других метательных снарядов. Такая конструкция машикулей была очень популярна в южных и западных провинциях Франции, и она была конечно же предпочтительней деревянных хорд или каменных парапетов, установленных на консолях, по той простой причине, что отверстия подобных машикулей были сплошными и не прерывались брусьями или каменными консолями, что позволяло сбрасывать на врага длинные тяжелые бревна (рис. 77), которые вдребезги разбивали коты или щиты (павуа), которыми прикрывались воины врага.
Рис. 78. План замка Венсен: А — донжон; В — шемиза; С – рвы, окружающие донжон; D — мост, ведущий в донжон; Е — ворота замка; F — часовня; G — ризница; Н, I — казармы и конюшни; К — ров, окружавший замок
Искусство фортификации бурно развивалось в начале XIII века, но потом в течение целого столетия в нем наблюдался застой, прекратившийся только с началом Столетней войны 1337–1453 годов. Восстановив порядок во Франции после тяжелых поражений начала войны и отвоевав в 1370-х годах у англичан почти все ими завоеванное на континенте, Карл V (1337, король с 1364, факт, в 1356–1380) велел отремонтировать или перестроить почти все укрепления отвоеванных городов и замков. Судя по ним, они строились в соответствии с установившимися методами и правилами, а это свидетельствовало о том, что искусство фортификации достигло уже определенных высот и имело свои законы. Примером этого является замок Венсен (рис. 78)[61].
Место, на котором расположен замок Венсен, не отличается никакими особенностями, что хорошо видно на плане. Поэтому все его укрепления имеют правильную геометрическую форму, включая донжон и крепостные стены. Все башни – прямоугольные или квадратные, но при этом очень мощные и высокие и оборудованы в верхней своей части выступающими башенками на всех четырех углах. Донжон тоже имеет по углам четыре башни, расстояние между которыми одинаково. Эти башни закрыты и способны обороняться самостоятельно[62]. Строительство замка Венсен началось при Филиппе VI, первом короле династии Валуа (1293, король 1328–1350), и закончилось при Карле V. Только сооружение часовни завершилось при Франциске I (1494, король 1515–1547) и Генрихе II (1519, король 1547–1559).
Феодальная система была лучше всего приспособлена именно для обороны и штурма крепостей. Для обороны потому, что феодалы и их приближенные жили в этих крепостях, защищавших их жизнь и имущество, и, естественно, занимались их постоянным укреплением, чтобы иметь возможность нанести поражение соседям или диктовать условия своему сюзерену. Для осады и штурма потому, что в те времена от феодала требовалось постоянное участие в местных конфликтах, благодаря чему его войска приобретали необходимый опыт, в частности в ходе осад, ведь при штурме неприятельского замка зачастую важна не столько численность осаждающих и не хитроумные планы, сколько храбрость и решительность воинов. Искусство обороны и штурма хорошо укрепленных замков, в отличие от искусства вести бой на открытой местности, достигло во Франции высокого развития. Франция имела прекрасных рыцарей, с детства приученных владеть оружием, храбрых до безрассудства, но дисциплинированной армии у нее не было. Ее пехоту составляли генуэзские, брабантские и немецкие наемники, а также полки ополчения из добрых городов, плохо вооруженные, недисциплинированные, не имевшие никакого понятия о маневре, которые в бою обычно больше мешали, чем помогали. При серьезном натиске врага они, бывало, обращались в бегство, смешивались с солдатами полков, стоявших в засаде, и приводили в расстройство изготовившихся к бою рыцарей[63].
Большой отрывок из хроники Фруассара, который мы привели в примечании, ясно показывает, какой была французская армия в первой половине XIV века и с каким пренебрежением французские рыцари относились к отрядам бригандов[64] и генуэзским арбалетчикам, словом, ко всем пехотинцам.
Англичане в тот период успешно использовали на поле боя пехоту, многочисленную, дисциплинированную, отлично стрелявшую из лука и вооруженную уже и огнестрельным оружием[65]. Господство конного рыцарского войска, которое до этого времени было неоспоримым (не всегда, вспомним тяжелое поражение французских рыцарей при Куртре в 1302 г., победу швейцарцев над Габсбургами в 1315 г. у горы Моргартен и др. – Примеч. ред.), сходило на нет, и французское войско терпело поражение за поражением, пока Дюгеклен не организовал отряды закаленных в боях, дисциплинированных пехотинцев и не возглавил их, направив французскую храбрость в иное русло. Эти изменения в структуре армии и появление пушек (бомбард и др.) породили перемены и в искусстве фортификации, которые, правда, происходили очень медленно, поскольку феодализм с трудом приспосабливался к любому нововведению в области военного искусства. Потребовался длительный опыт жестоких поражений, пока феодалы не поняли, что для взятия городов и одержания побед в сражениях недостаточно одной доблести и что высокие и мощные башни замков не являются неприступными для того, кто действует методично, бережет живую силу и тщательно готовится к штурму. Осадную войну во времена Филиппа VI Валуа (правил 1328–1350) изучать не менее интересно, чем историю сражений в открытом поле, – в обоих случаях организация и дисциплина английской армии обеспечивала ей до поры до времени преимущество над французским войском. В течение нескольких месяцев французская армия, под командованием герцога Нормандии принца Иоанна (сына Филиппа VI Валуа, который позже стал королем Иоанном II и был взят в плен в 1356 г. при Пуатье), осаждала крепость Эгюйон, расположенную при слиянии рек Гаронны и Ло, а король Англии осадил Кале. Большая армия французов (Фруассар пишет, что она насчитывала почти сто тысяч человек), включавшая в себя цвет французского рыцарства, после нескольких штурмов, продемонстрировав чудеса храбрости, так и не смогла взять крепость. Принц Иоанн, потеряв большое число людей, решил приступить к правильной осаде:
«На следующий день (после неудачного штурма замка) к герцогу Нормандии (принцу Иоанну) пришли два инженера и сказали: «Господин герцог, если вы дадите нам побольше досок и рабочих, мы изготовим для вас четыре больших кота, мощных и высоких, и установим их на четырех больших лодках, с помощью которых эти коты или башни будут подвезены к стенам, над которыми они будут возвышаться». Герцог с большим вниманием выслушал это предложение и повелел изготовить эти четыре башни, сколько бы они ни стоили, и приказал засадить за работу всех плотников страны и положить им хорошую ежедневную плату, чтобы они работали как можно лучше. Эти две башни были сооружены по плану двух инженеров и под их руководством и установлены на четырех больших лодках, но строили их очень долго, и это предприятие влетело в копеечку. Наконец, сооружение их было закончено, и люди, которые должны были штурмовать замок, поместились в них и поплыли через реку, но тут защитники замка выстрелили из четырех мартинетов[66], которые они построили, чтобы разрушить описанные башни.
Эти четыре мартинета стреляли огромными камнями, от ударов которых башни вскоре затрещали и раскололись, и рыцари и те, кто перевозил их, оказались без прикрытия. Поэтому они поплыли обратно, но во время отступления одна из башен упала и утонула в реке, при этом ушло на дно множество воинов, бывших внутри ее, и это было очень прискорбно, ибо в башне находилось множество добрых рыцарей и дворян, которые жаждали покрыть свои имена славой».
Герцог Нормандии поклялся взять Эгюйон, и никто в его лагере не осмеливался даже заикнуться о снятии осады, но графы Гин и Тенкарвиль отправились к королю Франции.
«Они рассказали ему, как обстоят дела под стенами Эгюйона и о том, что герцог, его сын, пытался много раз взять его, но не смог. Король был поражен до глубины души, но не отозвал герцога, своего сына, а решил, что пусть он лучше останется под стенами Эгюйона и попытается взять его измором, раз уж не удалось взять его штурмом.
Зато король Англии вел себя совсем по-другому – Эдуард III высадился у мыса Аг на полуострове Котантен в Нормандии во главе армии, не очень многочисленной (около двадцати тысяч), но дисциплинированной, затем прошел через всю Нормандию, причем основные силы его войска прикрывали с флангов два отряда легкой кавалерии, которыми командовали капитаны, хорошо знакомые с местностью, поскольку они изъездили ее вдоль и поперек, и которые каждый вечер ставили свои палатки вокруг королевской. Флот англичан двигался вдоль побережья Нормандии, чтобы обеспечить британской армии отход в случае неудачи, а после взятия каждого нового нормандского города английский король отсылал на корабли захваченную добычу. Эдуард III подходил к Парижу, затем повернул на север, продолжив свой победоносный поход в Пикардию и Понтье, где в конце концов при Креси сразился с армией короля Франции и разбил ее, а затем продолжил свой путь по Артуа и появился под стенами Кале.
Когда английский король подошел под стены города Кале, демонстрируя всеми своими действиями, что намерен овладеть этой крепостью, он осадил ее по всем правилам, по плану и проведя масштабные подготовительные работы. Эдуард III повелел построить между городом и рекой гостиницы и дома, которые имели деревянный каркас и образовали аккуратные ряды и улицы. Означенные дома были крыты соломой и ракитником, словно английский король намеревался провести здесь десять или двенадцать лет, ибо он и вправду собирался осаждать город зимой и летом, пока не возьмет его, каких бы усилий это ему ни стоило и сколько бы времени ни заняло. И в этом новом городе, построенном для короля, было все необходимое для армии и сверх того; на окраине было отведено место для рынка, где торговали по средам и субботам и где продавался всякий мелкий товар, мясо, одежда и другие необходимые вещи, и каждый солдат за свои деньги мог купить все, что было ему нужно. Все эти вещи прибывали сюда ежедневно по морю, из Англии и Фландрии, и обе эти страны (французское графство Фландрия поддержало англичан. – Примеч. ред.) снабжали армию провизией и товарами. Помимо этого, люди короля Англии рыскали повсюду, в графстве Гин и близ Турне, и доходили даже до ворот Сент-Омера и Булони, принося в лагерь запасы самой разнообразной провизии. И король не бросал своих людей на штурм означенного города Кале, поскольку хорошо понимал, что это ни к чему не приведет. Он берег своих рыцарей и артиллерию и говорил, что возьмет Кале измором, сколько бы времени на это ни потребовалось, если не появится король Франции Филипп VI, чтобы снова сразиться с ним и снять осаду».
Король Филипп VI прибыл под Кале с прекрасной армией. Узнав об этом, английский король велел взять под охрану два прохода, по которым французы могли атаковать его лагерь. Один из них проходил по песчаным дюнам, тянувшимся вдоль берега моря, и король Англии приказал: «Всем кораблям и лодкам встать напротив этих дюн и направить на них все бомбарды, арбалеты и катапульты и другие орудия, чтобы французское войско не осмелилось сюда сунуться, а если и осмелилось, то не смогло пройти».
Другой проход шел по мосту через реку: «И он велел графу Дерби, своему кузену, занять позицию на означенном мосту Ниеле с большим числом рыцарей и лучников, чтобы не пропустить по нему французов, если они сумеют преодолеть дюны, что было совершенно невозможно. Между горой Сангат и морем, на другой стороне Кале, стояла высокая башня, охраняемая тридцатью двумя английскими лучниками, которые должны были помешать французской армии пересечь дюны. Она была защищена от нападения двойным рядом рвов».
Французские воины из Турне атаковали башню и, понеся большие потери, взяли ее, но военачальники заявили Филиппу VI, что не могут идти дальше, поскольку это привело бы к потере половины армии. И тогда король Франции решил послать английскому королю следующее предложение. «Сир, – сказали английскому королю послы, – король Франции прислал нас сюда, чтобы сообщить вам, что он пришел и стоит сейчас на горе Сангат, намереваясь сразиться с вами, но он не видит и не может найти прохода, чтобы приблизиться к вам, хотя горит желанием снять осаду со своего доброго города Кале. И тогда он спросил своих маршалов, как ему добраться до вас, но они сказали ему, что это невозможно. Поэтому он был бы рад, если бы вы посоветовались со своими приближенными, а он – со своими, чтобы с их помощью назначить место битвы, и нас послали для того, чтобы вы сообщили, какое место изберете вы». (Кроме того, французы узнали, что английская армия увеличилась до 32 тысяч, и не решались атаковать ее на оборонительной позиции, помня печальный опыт Креси. – Примеч. ред.)
Письмо короля Англии архиепископу Йоркскому свидетельствует о том, что он принял предложение Филиппа[67], но после переговоров, во время которых осаждающая армия продолжала укреплять свой лагерь и проходы, ведущие в Кале, король Франции неожиданно покинул окрестности города и 2 августа 1347 года распустил свою армию.
Все вышеизложенное свидетельствует о том, что военный дух Запада претерпевал изменения, и по этому пути англо-норманны шли впереди французов. При любом повороте событий XIV века древний рыцарский дух французов сталкивался с политическими уловками англо-норманнов, с их национальной организацией, уже единой по своей природе и потому более сильной. Появление пороха нанесло еще один удар по феодальному рыцарству. Энергия отдельного человека, его сила и храбрость вынуждены были уступить место расчету военачальника и его способности предвидеть исход сражения, а также умению солдат быстро и четко выполнять его приказы. Бертран Дюгеклен является переходной фигурой между рыцарями XII и XIII веков и талантливыми капитанами XV и XVI веков. Следует отметить, что отставание Франции в вопросах военного искусства не было слишком долгим, ибо воинственная по натуре нация быстрее учится на своих поражениях, чем на победах. Французские феодалы испытывали недоверие к низшим классам, из-за которого их полководцы предпочитали использовать в бою иноземных наемников, а не полки, состоявшие из французских крестьян и ремесленников. Феодалы боялись, что, научившись обращаться с оружием и привыкнув к полной опасностей жизни, превосходя по численности рыцарское войско в десятки раз, французские воины, разойдясь по домам, объединятся против своих угнетателей и уничтожат их. Король, не решавшийся нарушить законы вассалитета, не мог напрямую призвать в свою армию простолюдинов. Когда королю нужно было собрать войско, он обращался к своим баронам и графам, и те приводили с собой столько воинов, сколько они обязаны были предоставить сюзерену как вассалы. Рыцари, вооруженные копьями, мечами и др., представляли собой блестящие кавалерийские части, а за ними шли отряды пехоты из простого люда – валеты и бриганды, похожие больше на беспорядочную толпу, чем на регулярную пехоту. Поэтому король был вынужден нанимать генуэзских и брабантских арбалетчиков и лучников или тех, что предоставляли ему коммуны его добрых городов. Но иноземцы, как и все наемники, предпочитали заниматься грабежом, а не сражаться за дело, которое было им совершенно чуждо, а полки, посланные королю городскими коммунами, непокорными по своей природе, обязывались отслужить определенный срок и, не желая уходить далеко от родного города, при любой возможности возвращались домой, позабыв о своем долге перед нацией, которой в ту пору еще не существовало, ибо идея национального единства не сочеталась с раздробленностью феодальных владений. Вот с такими-то солдатами и пришлось королям Филиппу VI Валуа и Иоанну II сражаться против англичан и гасконцев. Английские армии были уже хорошо организованы и компактны, а солдатам регулярно выплачивали жалованье. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в начале Столетней войны французы чаще терпели поражения. Несчастные северные и западные провинции Франции, на территории которых шли боевые действия, разграбленные и преданные огню, вскоре совсем обнищали. Люди, дрожавшие от страха при виде облаченной в пластинчатые куртки пехоты, которая казалась им непобедимой, глядя на то, как цвет французского рыцарства погибает от стрел английских лучников и тяжеловооруженных валлийских солдат, то есть простых пехотинцев, сами брали в руки оружие – да и был ли у них иной выход? – и создавали отряды восставших Жаков, наводившие ужас на округу. Эти отряды бригандов и отпущенных домой солдат, которые после разгрома армии оказались предоставленными самим себе, врывались в города и замки.
«И всегда находились, – пишет Фруассар, – бедные бриганды, которые грабили города и замки, унося огромную добычу… Они чуяли богатый город или замок на расстоянии двух дней пути до него, после чего собиралась шайка из двадцати или тридцати бригандов, которые отправлялись в путь и шли днем и ночью тайными тропами. Войдя в облюбованный ими город или замок на рассвете, они поджигали один или два дома. Жители, решив, что в город ворвалось не менее сотни солдат, которые хотят сжечь его, в панике бежали прочь, а бриганды врывались в дома, взламывали сундуки и ларцы и забирали с собой все, что находили там, а потом покидали город, нагруженные добычей… Среди прочих был один бриганд из Лангедока, который решил подобным образом овладеть сильным и труднодоступным замком Комбурн в Лимузене. Однажды ночью он подошел к нему с тридцатью своими товарищами, изучил замок, а потом овладел им, захватив в плен его хозяина, которого звали виконт де Комбурн, а всех слуг и домочадцев виконта убил. Хозяина они заперли в замке и держали его там до тех пор, пока он сам себя не выкупил, заплатив им наличными сорок две тысячи крон (крона – монета в 5 шиллингов. – Примеч. ред.). А означенный бриганд, отпустив хозяина, оставил замок себе, хорошо укрепил его и начал совершать набеги на окрестные села и города. И потом, убедившись в его силе, король Франции решил привлечь его на свою сторону и купил его замок за двадцать тысяч крон и сделал его телохранителем при своей особе. Этот выскочка был у короля в большой чести. Звали бывшего пехотинца Бакон. И он всегда ездил на хороших жеребцах, вооруженный как граф и так же пышно разодетый, оставшись таким до конца своей жизни».
Итак, мы видим, что король Франции приближает к себе «солдата» удачи и назначает его на высокий пост – этим он сделал великое дело для защиты страны, поскольку призвал к себе на службу командиров, выдвинувшихся не из среды феодалов, а из простого люда. Именно с такими солдатами, не имевшими земельных владений и не дававшими клятвы верности ни одному феодалу, но храбрыми и научившимися в боях владеть оружием, с этими, если по правде, разбойниками с большой дороги и грабителями собирался Дюгеклен отвоевать одну за другой все земли и крепости, захваченные англичанами. Грабителями сделали этих людей беды и отчаяние, ведь даже крестьяне захватывали земли и штурмовали замки.
В ходе завоевания нескольких французских провинций англичане поначалу имели дело только с феодальной знатью. Захватив их замки и домены и обнаружив, что во Франции нет организованного сопротивления, они оставили в завоеванных крепостях слабые, изолированные друг от друга гарнизоны, состоявшие из нескольких пехотинцев да небольшого отряда лучников каждый. Англичане были уверены, что французские феодалы, какими бы храбрыми они ни были, не смогут вернуть себе свои замки без регулярной армии. Каково же было изумление английских капитанов, когда всего через несколько лет им пришлось воевать не только с прекрасным рыцарским войском, но и с пехотой, дисциплинированной и отважной в бою, слепо повинующейся приказам командира, верящей в его храбрость и счастливую звезду, сражающейся с хладнокровием и обладающей упорством, терпением и опытом закаленных в боях воинов[68].
В конце XIV века феодализм уже сыграл свою роль, как военную, так и политическую, он потерял свой престиж, и войска, которые посылали в бой французские короли Карл VII и Людовик XI, уже можно было с полным правом назвать регулярной армией.
Мы так подробно осветили этот вопрос, потому что посчитали нужным показать, какие трансформации претерпело военное искусство. Это поможет читателю понять, почему одна система защиты, начиная с X века и заканчивая XVI веком, уступила место другой. Нет нужды говорить о том, что искусство фортификации носит произвольный характер, поскольку все другие соображения должны уступать в нем требованиям безопасности, и тем не менее традиции феодализма оказались столь сильны, что старые формы и приспособления использовались еще очень долго, вплоть до самого XVI века, хотя уже не соответствовали новым средствам нападения. Этот вывод особенно справедлив для замков. Феодалы никак не могли решиться заменить высокие башни на брустверы большой протяженности. Для них большой каменный донжон, массивный и замкнутый со всех сторон, по-прежнему оставался символом силы и превосходства. И вот в XVI веке мы видим, как замок из средневековой крепости неожиданно превращается в роскошный дворец.
В городах все было по-другому – в результате поражений французская тяжелая рыцарская конница постепенно утратила свое господство на поле боя. Недисциплинированная, часто ставившая личные интересы выше интересов нации, она в ходе войн XIV и XV веков превратилась в своего рода партизан, которые брали замки и города внезапным штурмом, грабили их и предавали огню, чтобы назавтра быть изгнанными оттуда, примыкая сегодня к одной партии, а завтра – к другой, в зависимости от требования момента. Зато полки коммун добрых городов, которые во времена Эдуарда III зачастую плохо знали воинское дело, научились воевать. Они были дисциплинированны, храбры, неплохо вооружены и к концу XIV века их солдаты создали себе репутацию проверенных в бою доблестных воинов, которым можно было поручить самое ответственное дело[69]. К середине XIV века во время осад и решающих битв уже применяли пушки (бомбарды)[70].
Эти новые средства разрушения должны были изменить и действительно очень скоро изменили весь ход осады, штурма и обороны крепостей. В начале XV века юная артиллерия пока еще редко использовалась в бою, но к середине этого века уже получила большое развитие.
«Во Франции, – пишет автор, которого мы уже цитировали[71], – война за независимость от англичан пробудила воинственный дух нации, и не только героическая Жанна д’Арк занималась вопросами артиллерии, но и два выдающихся выходца из народа, братья Бюро, которые посвятили свою жизнь совершенствованию больших пушек и методов проведения осады. Они начали с того, что вместо каменных ядер[72] стали использовать чугунные, сначала в небольших количествах, благодаря чему метательный снаряд, который при том же самом весе имел меньший объем, приобретал большую скорость. А ствол, имевший меньший калибр, лучше сопротивлялся взрыву пороха».
«Это более тяжелое ядро не разбивалось на куски и пробивало каменную кладку, кроме того, можно было увеличить его скорость, уменьшив его вес. Бомбарды (стрелявшие чугунными ядрами) весили меньше, а их разрушительная сила была больше».
«Вместо того чтобы сооружать бастилии вокруг города[73], осаждающие устроили перед большой крепостью выгон, окруженный рвами, куда не долетали снаряды пушек. Отсюда они прорыли два или три хода к тем местам, где были установлены батареи…[74] Мы появились в тот момент, когда их использовали в качестве ходов сообщения одновременно с крытыми деревом проходами…»[75]
Во время осады Орлеана в 1429 году: «В четверг, в третий день мая, утром, французы совершили вылазку против англичан, которые в это время рыли подкоп от бульвара Круа-Буасси (у Креста) до Св. Лаврентия Орлеанского, используя прикрытие, чтобы французы их не увидели и не разрушили подкоп из пушек и бомбард. Вылазка нанесла англичанам большой урон – девять солдат попали в плен, но мэтр Жан был убит снарядом двойной кулеврины, одной из пяти» (История и рассуждения об осаде Орлеана. Орлеан, 1611).
Братьям Бюро принадлежит честь первого успешного использования артиллерии во время осады, перед нею пали все преграды, стены, в которые ударяли пушечные ядра, не смогли устоять и развалились на куски. Города, которые англичане брали в свое время после многомесячных осад, возвращались в руки французов по прошествии нескольких недель. Англичане в 1440 году четыре месяца осаждали Арфлёр, в 1418 году восемь месяцев – Руан, а в 1450 году Карл VII завоевал всю Нормандию, проведя 60 осад всего за год и шесть дней[76].
«Моральный эффект, производимый большими пушками, был так велик, что достаточно было просто установить их под стенами города, чтобы он сдался.
Следует отметить, что тогда, к чести оружейников, Франция смогла сбросить иноземное иго за период с 1428 по 1453 год не только благодаря героизму Жанны д’Арк, но и в значительной степени благодаря развитию артиллерии. Ибо страх, охвативший простых людей, и разногласия среди благородных сеньоров, наверное, погубили бы Францию, если бы артиллерия, применявшаяся со знанием дела, не вдохнула новые силы в королевскую власть и не снабдила ее средством для изгнания врагов из Франции и разрушения замков тех феодалов, которые не хотели признавать ее своим отечеством.
Этот период стал началом новой эры. С помощью пушек англичане были изгнаны, а король, вернувший себе трон с помощью простолюдинов, впервые обнаружил, что имеет войско, которое подчиняется только ему одному. Карл VII, который раньше, собираясь начать осаду какой-нибудь крепости, брал у городов взаймы артиллерию, теперь имел столько пушек, что мог штурмовать несколько крепостей одновременно, что совершенно справедливо вызывало восхищение у его современников. Создав роты арбалетчиков и свободных лучников, а также имея дисциплинированную тяжелую конницу (жандармов), король приобрел кавалерию и пехоту, которые не подчинялись сеньорам…»
Использование пушек во время осад сразу же положило конец существованию деревянных хорд и временных стен из дерева и привело к замене их на машикули и парапеты из камня, опиравшиеся на консоли, которые выступали над поверхностью стен. Сначала пушки стреляли не только камнями, подобно метательным орудиям, но и небольшими бочонками с горючей смесью, которая взрывалась при соприкосновении со стеной, вроде греческого огня, описанного Жуанвилем, изобретенного византийцами (широко применялся уже в VII веке) и позже освоенного (приблизительно, настоящий состав и свойства остались секретными) другими. Но в конце XIV и начале XV века артиллерия начала уже стрелять ядрами – каменными, свинцовыми и чугунными, которые летели почти по горизонтали (по настильной траектории). Артиллерия уже не била по парапетным стенкам и верхним укреплениям стен, а старалась пробить брешь у их основания – так появилась осадная артиллерия. Во время осады Орлеана в 1428 году англичане забрасывали город по навесной траектории каменными ядрами из своих бомбард, которые пролетали поверх стен и разбивали крыши городских домов. Французы же стреляли из своих пушек прямой наводкой, нанося большой урон живой силе противника – так, граф Солсбери, наблюдавший за городом через окно башни, был убит пушечным ядром[77].
Артиллерией города управлял выходец из простого народа, лоренец по прозвищу «мэтр Жан».
Осаждая Орлеан, англичане по старинке сооружали деревянные бастилии и бульвары. Дело кончилось тем, что они сами оказались осажденными и потеряли все свои бастилии, одну за другой. Эти бастилии были взяты штурмом после того, как были обстреляны французскими пушками. Подвергшись энергичным атакам, англичане вынуждены были снять осаду, бросив часть своих пушек, ибо осадную артиллерию, как и все применявшиеся в ту пору орудия, было очень трудно транспортировать. Только во времена правления Карла VII и Людовика XI осадные и полевые пушки были установлены на колеса, впрочем, бомбарды (большие пушки, нечто вроде современных гаубиц, стрелявшие каменными и чугунными ядрами большого диаметра) использовались до самого конца XVI века.
На рис. 79 мы приводим изображение двойной осадной пушки с деревянным щитом, который прикрывал ее саму и артиллеристов от метательных снарядов противника. На рис. 80 тоже изображена двойная пушка, но с картузами, содержавшими заряд пороха, и ядра[78].
Рис. 79. Двойная пушка с картузом для пороха: С — картуз для пороха с ручкой
Рис. 80. Двойное орудие с деревянным щитом
Рядом с пушкой изображены другие картузы с порохом схожего типа, один из которых С, снабжен ручкой. На рис. 81 изображена пушка с лафетом, которая снабжена зубчатым квадрантом для установки прицела. Она стреляла каменными ядрами, а двойные пушки – чугунными. Чтобы пушка выстрелила, надо было раскалить на печке металлический прут и воспламенить им (через отверстие) пороховой заряд. На установку подобных пушек в виде батареи, на их зарядку, особенно в тех случаях, когда после выстрела надо было перезарядить орудие, уходило очень много времени. В начале XV века осадных пушек большого калибра было очень мало, а трудности с их перемещением не позволяли им стрелять с такой частотой, которая требовалась для быстрого разрушения крепостных стен.
Рис. 81. Пушка с квадрантом, установленная на лафете
Поэтому осаждающим приходилось держать большие отряды лучников и арбалетчиков, которые не давали защитникам высунуть нос из-за парапета. Для этого лучше всего подходили лучники, поскольку, как мы уже говорили, скорость стрельбы у них была гораздо выше, чем у арбалетчиков. Каждый лучник (рис. 82) имел кожаный мешок с двумя или тремя дюжинами стрел. Во время боя он клал его на землю открытым, расположив у левой ноги несколько стрел, острием к ноге, и потом брал их, одну за другой, не сводя глаз с цели (что было очень важно для стрелка). Хороший лучник выпускал десять стрел в минуту, а арбалетчик за это время – всего две, правда более мощных и дальнобойных (рис. 84, 85).
Рис. 82. Лучник с колчаном для стрел
Рис. 83. Лучник, стреляющий вниз
Арбалетчику после каждого выстрела приходилось крутить ручку, чтобы натянуть тетиву. Он терял не только время, но и отводил взгляд от расположения врага, поэтому, зарядив арбалет, ему всякий раз приходилось заново прицеливаться[79].
Когда пушки были поставлены на колеса и их стало достаточно много для того, чтобы они могли с большого расстояния пробивать в стенах бреши, старая система обороны оказалась неспособной противостоять средствам наступления и подверглась модификации. Старые башни, имевшие, как правило, невысокие своды и крыши небольшого диаметра, не были приспособлены для установки пушек. Поэтому крыши были убраны, а вместо них сооружены площадки (эти перестройки были произведены в основном в середине XV века), на которые можно было поставить одну-две пушки, но это не наносило осаждающим особого урона, поскольку эти пушки вели навесной огонь и били в одно место. Пушки приходилось постоянно перетаскивать, чтобы поспеть за перемещением врага, а это так сильно расшатывало стены, что башни становились более опасными для защитников, чем для нападающих. На стенах пушки установить было нельзя, поскольку парапеты имели ширину не более 2 ярдов (1,8 м). Тогда с внутренней стороны стен стали насыпать земляной вал, доходивший до парапета, на котором устанавливали артиллерийскую батарею, но стены были настолько высоки, что пушки могли вести только косоприцельный огонь, который не наносил врагу большого ущерба. Продолжая размещать артиллерию в верхней части укреплений, инженеры в то же самое время стали проделывать амбразуры в нижних этажах башен, на уровне контрэскарпа рвов, чтобы можно было вести настильный огонь, стрелять рикошетом, вынуждая нападающих держаться подальше от крепости и рыть глубокие траншеи. При Карле VII многие города и замки были взяты внезапным штурмом. Осаждающие быстро, безо всякого прикрытия и рытья окопов, подтаскивали к стенам пушки, и еще до того, как защитники успевали собрать в батарею свои немногочисленные бомбарды или рибодекины[80], размещавшиеся обычно на башнях, в стене пробивалась брешь и город был взят.
Рис. 84. Прицеливающийся арбалетчик со щитом на спине
Рис. 85. Арбалетчик, натягивающий тетиву с помощью ворота
Однако не на всех башнях можно было установить артиллерию. Внутренний диаметр некоторых из них был так мал, что пушки там просто не помещались. Не всегда можно было протащить их и по петляющим коридорам и винтовым лестницам, а даже если это и удавалось, то пушкари подвергались риску задохнуться от пороховых газов, которым некуда было выходить. Изучая крепости, созданные ближе к середине XV века, мы замечаем, что инженеры уже начали приспосабливать свои сооружения к нуждам артиллерии, но они никак не могли отказаться от старой системы крепостных стен с башнями, которая складывалась веками. Они вносили изменения в отдельные детали, удлиняя линию внешних укреплений и отказавшись от размещения пушек на крыше башен. Зодчие строили нижние этажи с таким расчетом, чтобы на них можно было установить пушки, а на верхних этажах размещали стрелков, которые поражали врага, оказавшегося непосредственно у стен башни.
Рис. 86. Механизм для натягивания тетивы в арбалете (ворот и крючки)
Изучать этот переходный период очень интересно – он был очень коротким, поскольку средства нападения постоянно улучшались, а это заставляло военных архитекторов изо дня в день совершенствовать защитные сооружения. До наших дней в целости и сохранности дошла лишь малая часть завершенных военных комплексов, созданных во времена Карла VII и способных выдержать натиск артиллерии, достигшей уже достаточно большой мощи. Мы опишем здесь укрепления замка Бонажуиль, а также состояние их сохранности, поскольку они дошли до нас в том виде, в каком были построены, и поскольку вся система обороны этого замка методически выдержана во всех ее частях. Расположенная в нескольких лигах (лье) от Вильнёв-д’Ажен, эта крепость была построена на скале, возвышающейся над ущельем, и представляет собой самый настоящий феодальный замок, окруженный глубокими оврагами. Он доступен только с одной стороны, в точке А[81] (рис. 87).
Рис. 87. План замка Бонажуиль: А — внешний подъемный мост; В — второй подъемный мост; С – ворота; D — лестница; Е — донжон; F, G, Н — ворота; I — лестница; J – винтовая лестница; К — подвесной мостик; L — круглая башня; М — площадка; N — ров; О — площадка для парадов (плацдарм); Р — казармы; R — конюшни; S — внешние укрепления
Подъемный мост ведет к передовым укреплениям, которые строители расположили с таким расчетом, чтобы держать нападающих под фланговым огнем. Точкой О обозначен плацдарм, а точкой R – вероятно, конюшни. От замка передовые укрепления отделяет широкий ров, через который перекинут второй подъемный мост В. Он ведет к воротам с узкой дверцей С. С донжона Е, который имеет необычную форму, хорошо просматриваются все окрестности и внешнее укрепление S. Буквой Р обозначены жилые помещения, в которые можно было пройти по прекрасной винтовой лестнице J. Буквой D обозначена лестница, ведущая в донжон, вход в который располагался на некоторой высоте над землей. S – сооружение, отделенное от замка донжоном. Когда оба моста были подняты, в замок можно было попасть только через ворота F, пробитые в стене внешней линии укреплений. Далее надо было идти по дну рва N, пройти вторые ворота G, расположенные в центре поперечного вала, а потом третьи ворота Н, которые вели на широкую площадку М. Затем надо было подняться по лестнице I и пройти по небольшому мостику К. Наконец, мы подходим к широкой красивой лестнице, соединяющейся с внутренней лестницей J узким и темным коридором, по обеим сторонам которого в стенах пробиты бойницы. Большая лестница оканчивается на первом этаже (на высоте нескольких футов от земли) во внутреннем дворе, верхняя часть образует большую квадратную башню.
Рис. 88. Вид замка Бонажуиль с высоты птичьего полета
Мы находим в этом замке все те уловки, которые использовали строители старых феодальных замков для маскировки входов и затруднения доступа к ним. Но появились уже и новшества – во-первых, передовые укрепления с площадкой М сильно выступают за пределы замка, благодаря чему можно было держать под обстрелом большие площади. Во-вторых, на уровне контрэскарпа рвов или верхней части внешних стен на первых этажах куртин и башен были пробиты амбразуры для пушек. Сами башни стоят почти изолированно, что позволяло более эффективно обстреливать с них подступы к стенам. Насколько мы можем судить по проемам дверей в этих башнях, пушки, объединенные в батареи, не могли быть большого калибра. Стены и башни наверху снабжены парапетами с бойницами и машикулями, но зубцы парапетов, сохранившиеся до наших дней, имеют бойницы такой формы, что сразу становится ясно, что они были сделаны для пушек. Мы приводим здесь общий вид замка со стороны входных ворот (рис. 88). Мы видим, что в нижних этажах зданий пробиты амбразуры для артиллерии, что они повторяют все изгибы поверхности и позволяют держать под обстрелом передовые укрепления. Что касается укреплений в верхней части башен, то они точно такие же, какие использовались в XIV веке. Таким образом, все свидетельствует о том, что это замок переходного периода, и задачу укреплений этого периода можно выразить следующей формулой: держать под обстрелом дальние подходы к замку и его передовые укрепления с помощью настильного огня артиллерии и не давать осаждающим подняться по лестницам на стены, обстреливая их с парапетов и машикулей, расположенных в верхней части высоких башен и куртин, согласно старым принципам ближней защиты.
На рис. 89 показано строение амбразур замка Бонажуиль. Через отверстие амбразуры, над которым расположена щель для прицела, могло пролететь ядро и больше ничего.
Рис. 89. Амбразура замка Бонажуиль: А — план; В — отверстие амбразуры изнутри; С – внешний вид
Однако этих изменений все равно было недостаточно, чтобы противостоять артиллерии осаждающих. Расходящийся огонь нескольких пушек, установленных на первом этаже башен и куртин, почти не наносил ущерба осадным батареям, которые состояли из нескольких пушек, установленных в одном месте. Послав одно ядро, защитники получали в ответ двадцать; укрепления не могли устоять перед залпами, которые били в одну точку и превращали их в руины задолго до того, как пушки осажденных могли нанести какой-нибудь ощутимый урон врагу. Когда инженеры убедились в недостатках старой системы фортификации, они поступили так, как это было принято в те времена, – занялись исправлением деталей. Старая система сохранилась, но строители пытались придать укреплениям большую мощь. Они начали с усовершенствования башен, которые стали теперь строить не такими высокими, как раньше, но гораздо большего диаметра, выдвигая их при этом все сильнее и сильнее вперед. Отказавшись от изолированных укреплений, строители оставляли башни открытыми с внутренней стороны, чтобы в них можно было устанавливать более мощные пушки. Башни имели теперь больше боковых амбразур, расположенных ниже уровня рвов, благодаря чему рвы можно было простреливать по всей длине. В нижних этажах устанавливали пушки, которые прикрывали огнем куртины в то время, когда противник форсировал ров. С верхних этажей обстреливали окружающую местность на как можно большем расстоянии.
Очень интересны для изучения укрепления города Лангр – по ним можно проследить, какие новшества для защиты крепостей появились в XV и XVI веках (рис. 90)[82].
Рис. 90. План крепостных стен города Лангр: А — часть города, пристроенная позже; В — поперечная стена; С – башни; D — передовые укрепления; Е — вторые ворота; F — третьи ворота
Лангр был основан римлянами, а та часть города, которая обозначена на плане буквой А, была пристроена в начале XVI века к крепостным стенам, сооруженным еще римлянами. От них остались ворота, довольно хорошо сохранившиеся. Стены Лангра, пережившие столько переделок, были почти полностью перестроены при Людовике XI и Франциске I, а в конце XVI – начале XVII века усилены сооружениями, возведенными в соответствии с системой, принятой в то время. Только после того, как появились пушки, были сооружены башни С, которые должны были защищать куртины. Эти башни имели две параллельных стены, соединенные полукругом. Город Лангр построен на плато Лангр, возвышающемся над рекой Марной и всей окружающей местностью. К городу можно подойти только со стороны D, где в XVI веке было воздвигнуто передовое укрепление[83].
Вторые ворота Е хорошо защищены массивной круглой башней (или бульваром) с двумя крытыми батареями, расположенными в двух залах. Своды этих залов опираются на центральную цилиндрическую колонну. В другой башне на противоположной стороне имеется спиральный пандус, или наклонный въезд, по которому на боевую площадку, венчавшую большую башню, поднимали пушки. Третьи ворота F выходят на Марну и защищены земляными валами, сооруженными в конце XVI века. На рис. 91 мы приводим план первого этажа большой башни или бульвара, защищавшего ворота Е, а на рис. 92 – план ее второго этажа.
Рис. 91. План первого этажа большой башни в Лангре
Рис. 92. План второго этажа большой башни
Рис. 93. Башня в разрезе. Лангр
На плане второго этажа (рис. 92) видно, что амбразуры пушек расположены таким образом, чтобы можно было держать куртины под перекрестным огнем. На рис. 93 приводится разрез этого бульвара (башни), на вершине которого можно было установить барбетную батарею. Мы приводим план (рис. 94) еще одной башни (бастиона) Лангра, которая, как и вышеописанный бульвар, была сооружена в начале XVI века. Эта башня, построенная на крутом склоне, является самым настоящим бастионом, ибо на каждом ее этаже можно было разместить до пяти орудий. От точки С мы спускаемся по лестнице с четырьмя пролетами. Перед амбразурами Е, F, G также имеются ступеньки, что позволяет этим амбразурам располагаться снаружи на одном уровне над поверхностью земли. Лестница широкая и не крутая – по ней легко можно было поднять или спустить пушки. Стены башни были очень толстыми (около 21 фута – 6,4 м), чтобы противостоять артиллерии врага.
Рис. 94. План одного из бастионов Лангра. Начало XVI в.
Рис. 95. Бастион в разрезе по линии CD плана (рис. 94)
Рис. 96. Бастион в разрезе по линии AB плана (рис. 94)
Первый пролет стены поддерживается четырьмя сводами, опирающимися на одну колонну; арка, соединяющая два конца поперечной стены, делит зал на две части. Вторая часть имеет крестовый свод (см. продольный разрез этой башни-бастиона по линии CD (рис. 95) и поперечный (рис. 96) – по линии AB плана).
Амбразуры F и G (рис. 94) снаружи закрывались ставнями, а пороховые газы выходили через вентиляционные отверстия Н. В двух небольших помещениях I, вероятно, хранился порох. Эта башня изначально имела наверху боевую платформу и парапет с бойницами, позади которого можно было расположить пушки или аркебузеров, однако эта часть башни уже давно перестроена. Барбетная батарея, расположенная на крыше, возвышалась над парапетом прилегающих куртин примерно на метр – еще один пример живучести средневековых традиций, согласно которым башни должны были всегда быть выше стен[84].
Неуверенность и колебания архитекторов в первый период существования артиллерии породили огромное разнообразие защитных средств, описать которые просто невозможно. Тем не менее следует отметить, что стройная система фортификаций, сложившаяся с 1300 по 1400 год и достигшая к тому времени совершенства, оказалась совершенно непригодной для защиты крепостей от артиллерии, и поиски новых средств продолжались до XVII века. Феодальные традиции так прочно въелись в умы военных инженеров, что они никак не могли от них отказаться и находились под их влиянием еще долго после того, как неспособность средневековой системы укреплений противостоять артиллерийскому огню сделалась очевидной всем. Поэтому нет ничего удивительного в том, что даже в XVI веке мы встречаем машикули в сочетании с крытыми батареями, хотя против пушек машикули были совершенно бесполезны. Итак, со времен Карла VIII (1470, король 1483–1498) до эпохи Франциска I (1494, король 1515–1547) города и замки не могли устоять перед армиями, имевшими артиллерию, и в течение этого периода не было ни одной длительной осады, которыми были так богаты XII, XIII и XIV века. Военные инженеры делали все, чтобы приспособить старую систему фортификаций к новым способам нападения и защиты – они сооружали новые укрепления перед старыми стенами или, как в Лангре, сносили слабые участки обороны и на их месте возводили массивные круглые или квадратные башни, в которых устанавливались пушки. В конце XV века инженеры размещали орудия в открытых помещениях на первом этаже башен, оставляя верхние этажи башен и куртин лучникам, арбалетчикам и аркебузерам. До нашего времени дошло большое число подобных башен. Мы приводим в этой книге (рис. 94, 95, 96) планы башен Лангра, но их верхние участки не сохранились и не могут считаться удачным примером, поэтому мы хотим рассказать о квадратной башне, пристроенной к укреплениям (очень древним) Пюи-Сен-Фрон в Перигё. Она была реконструирована с таким расчетом, чтобы на ее первом этаже[85] можно было разместить пушки, которые держали бы под обстрелом реку, ее берег и одну из двух куртин.
Первый этаж, небольшого размера (рис. 97), имеет четыре амбразуры для небольших пушек, не считая бойницы во втором от берега реки углу.
Рис. 97. План башни Перигё
Это помещение с низким потолком могло вместить всего две пушки (которые приходилось перетаскивать от одной амбразуры к другой, в зависимости от того, откуда приближался враг). Оно имело мощный цилиндрический свод, непробиваемый для каменных ядер. Амбразуры для пушек (рис. 98) расположены горизонтально – в них могло пролететь ядро и больше ничего. Горизонтальные щели над ними служили для прицеливания и выхода пороховых газов. На второй этаж вела прямая лестница. В стенах этого этажа были проделаны бойницы для арбалетов и аркебуз, а в верхней части башни имелись машикули и парапет без бойниц, но с круглыми отверстиями, куда вставляли стволы небольших кулеврин и ручных аркебуз. Это было довольно слабое укрепление, и враг легко мог найти такое положение, в котором он оказывался вне досягаемости артиллерийского огня защитников. Вскоре обнаружилось, что, во-первых, эти батареи, установленные в небольших помещениях и имевшие подобные амбразуры (которые позволяли вести огонь только под острым углом), не могли достать орудия противника и не наносили ему серьезного ущерба. Во-вторых, стало понятно, что необходимо разработать общую систему фланговых укреплений, соответствующих новым способам осады и штурма крепостей.
Рис. 98. Внешний вид башни Перигё
В конце XV – начале XVI века предпринимались попытки размещения орудий на одном уровне с атакующим врагом. В этой связи хотелось бы рассказать о прекрасной крепости Шаффхаузен (Северная Швейцария). Она имела совершенную систему фортификаций, можно сказать, выдающуюся по меркам своего времени, которая к тому же прекрасно сохранилась. Впрочем, для того, чтобы оценить ее по достоинству, необходимо описать место, на котором расположена эта крепость. Вытекая из Боденского озера, Рейн течет на запад, через озеро Унтерзе, затем мимо Штайн-ам-Райн (на правом берегу); достигая Шаффхаузена, река неожиданно поворачивает на юг и течет так до самого Кайзерстула. Этот поворот вызван тем, что на пути реки встают южные отроги Швабского Альба, которые ей приходится огибать. Штайн-ам-Райн, Шаффхаузен и Кайзерстул расположены по углам равностороннего треугольника, из которых Шаффхаузен стоит на его вершине. Очень важно было укрепить именно этот угол, поскольку он защищает дорогу, ведущую в глубь Швейцарии, а также потому, что на левом берегу реки (находящемся внутри треугольника) возвышаются скалы, которые огибает река. В случае войны враг попытался бы поскорее захватить обе стороны треугольника и форсировать реку в том месте, где она делает поворот. Зная, как много поставлено на карту, швейцарцы сделали вот что: они соединили берега Рейна и обе части города Шаффхаузен мостом, а на правом берегу построили небольшую крепость, державшую под прицелом реку. От цитадели к Рейну шли две стены с несколькими башнями. Эти две стены образуют треугольник, нечто вроде предмостного укрепления, которое держали под прицелом крепостные пушки. На рис. 99 мы приводим общий вид этих укреплений, которые будут подробно описаны ниже.
Рис. 99. Укрепления, расположенные перед мостом через Рейн в Шаффхаузене
Рис. 100. План цитадели Шаффхаузена: А — крепостная стена; В — спиральный подъем; С – амбразуры
Цитадель или, скорее, большой бульвар, который венчает холм, имеет три яруса батарей, две из них находятся в помещении, а одна – под открытым небом. Самая нижняя батарея расположена чуть выше днища рва, который очень глубок (см. план крепости на рис. 100). На стену, образующую пятиугольник и снабженную парапетом, можно подняться по пологому спиральному пандусу (наклонному подъему) В, который позволял поднимать на стены пушки. На всех углах стены, ширина которой составляет 6 футов 6 дюймов (1 м 98 см), расположены косые амбразуры для пушек, державших под прицелом ров. Перед сторонами пятиугольника расположены три небольших изолированных бастиона, внешний вид которых представлен на рис. 101. Предположим, что осаждающим удалось разрушить один из бастионов с помощью батареи осадных пушек, которую они установили на контрэскарпе рва (ибо крыши этих бастионов располагались на уровне контрэскарпа и снаружи были совсем не видны), но в крепость им все равно ходу не было. Эти бастионы были полностью изолированы и сообщались только со рвом, кроме того, в них имелись амбразуры С для пушек, расположенных рядом с выкружкой крепостной стены (рис. 100), так что огонь по бастионам только помогал обнаружить батареи противника. Эти сооружения были построены из камня и имели куполообразную крышу с коническим фонарем, у основания которого были проделаны вентиляционные отверстия, через которые выходили пороховые газы.
Рис. 101. Внешний вид одного из бастионов Шаффхаузена
Рис. 102. План второго этажа цитадели Шаффхаузена: В — спиральный подъем; Е — подъемный мост; F — казематированная батарея; G — внешняя стена; Н — сводчатое помещение или большой зал; I — колодец; К — небольшие винтовые лестницы; М — открытые люнеты; N, О — куртины
Второй этаж (рис. 102), на который поднимались по тому же пологому спиральному подъему В, который опирался на четыре колонны, снаружи имеет совершенно круглую форму. За пределы угла выступает только башня с пологим подъемом – она стоит на берегу реки. На противоположной стороне крепости, в точке Е, расположен подъемный мост, перекинутый через ров. Здесь архитектор посчитал нужным сделать стену крепости исключительно толстой, и не без причины, ибо только в этой точке она могла подвергнуться обстрелу с соседних высот, и только здесь враг мог надеяться пробить брешь. Справа от бульвара, выше по реке, откуда вполне можно было ожидать нападения, расположена (в каземате) батарея F, отделенная от главного зала толстой кирпичной стеной.
Поэтому брешь, пробитая в стене G, еще не давала врагу доступа в крепость. Н – огромный зал, стрельчатые своды которого опираются на четыре массивные цилиндрические колонны. Стены этого зала имели четыре амбразуры – две из них выходили на куртины, спускавшиеся к реке, а две другие – во внутреннюю часть треугольника. Помимо вентиляционных отверстий над каждой амбразурой в сводчатом потолке большого зала проделано четыре огромных люнета М, диаметром почти 3 ярда (2,7 м). Через них в башню поступал воздух и свет, а также быстро улетучивались пороховые газы. Буквой I обозначен колодец, К – две небольшие винтовые лестницы, поднимающиеся с первого этажа. На рис. 103 мы приводим изображение одной из амбразур большого зала, которые позволяли пушкам малого калибра стрелять по всем направлениям, не выдавая при этом ни себя, ни тех, кто их обслуживал.
На рис. 104 приведен план верхнего этажа или боевой площадки, парапет которой имел 10 амбразур для пушек и 4 башенки, расположенные на равном расстоянии друг от друга по окружности крепости. Они имели горизонтальные и нисходящие бойницы для аркебузеров.
Рис. 103. План и вид в разрезе одной из амбразур большого зала
Рис. 104. План боевой площадки на башне цитадели Шаффхаузена
Ниже мы узнаем, что две первые амбразуры справа и слева держали под обстрелом внутреннюю часть треугольника и башню с пологим подъемом, служившую донжоном и сторожевой башней для всей цитадели. Четыре люнета (открытые с тыла оборонительных сооружений) М, колодец и небольшие винтовые лестницы, по которым гарнизон поднимался на площадку, повторены и в плане этого этажа. Вода с него удалялась через 10 водостоков-горгулий, расположенных под амбразурами. Буквами N и О на рис. 102 обозначены две куртины, спускающиеся к реке. Стена, обозначенная буквой N, стоящая выше по течению, укреплена сильнее, чем другая. Под арками, на которые опирается парапет и деревянные хорды, сохранившиеся до наших дней, проделаны амбразуры, через которые можно было держать под обстрелом склоны холма с той его стороны, где мог появиться враг. Другая сторона была защищена стенами предместья города Шаффхаузен. Чтобы читатель мог лучше представить себе эту прекрасную крепость, мы приводим ее вид (рис. 105) со стороны треугольника, образуемого двумя куртинами, сбегающими к реке. Мы видим, что за куртиной N (той, что стоит выше по реке) возвышается длинная квадратная башня. Мы изобразили ее здесь, хотя раньше она стояла у основания моста, а сейчас разрушена. От укреплений, защищавших мост, остались только следы. Старый мост сменился новым. Что касается самой цитадели, ее куртин, рвов и прочего, то с XVI века к ней ничего не было пристроено и ничто не разрушено. Кладка грубая, но очень прочная и не претерпела никаких изменений. Своды большого зала настолько мощные, что их нельзя разрушить снарядами.
Рис. 105. Вид крепости Шаффхаузен со стороны реки
Укрепления Шаффхаузена очень мощные. Во Франции не сохранилось крепости того же времени, которая была бы так же талантливо спланирована и имела такую же завершенную систему фортификаций. Для своего времени крепость Шаффхаузен имела очень хорошие приспособления для фланкирующего огня, а первый этаж, расположенный на уровне днища рва, был распланирован просто замечательно. И если в укреплениях этой цитадели еще заметны следы традиций той эпохи, которая предшествовала появлению пушек, то все же следует признать, что попытки избавиться от них совершенно очевидны. Крепость Шаффхаузен представляется нам более совершенной, чем аналогичные крепости, построенные одновременно с ней в Италии, хотя и считается, что первые бастионы появились именно в Италии.
Однако создать такую мощную и завершенную систему укреплений можно было не везде. Военным инженерам приходилось в основном перестраивать древние фортификационные сооружения, а не сносить их и строить на их месте новые. Для создания совершенно новых укреплений необходимо было иметь под рукой стройную систему фортификационных принципов, надежность которой была бы проверена временем, а такая система еще не появилась. Поэтому военные инженеры занимались экспериментами на свой страх и риск. Каждый из них опирался на свои собственные представления о том, какими должны быть укрепления, способные противостоять артиллерии, и пытался претворить их в жизнь. После итальянских войн французы и немцы, насмотревшись на узкие и тесные итальянские крепости, загроможденные средствами обороны, которые вовсе не усиливали друг друга, а только мешали защитникам, стали создавать просторные крепости с выступающими наружу частями, которые были усилены бульварами (большими башнями) огромного диаметра. В тех случаях, когда перед инженерами ставилась задача просто перестроить старые укрепления, что обычно делалось с крепостями, не имевшими важного стратегического значения, они сохраняли старую систему фортификаций, размещая на ней лучников, арбалетчиков и аркебузеров, а для батарей, ведущих горизонтальный огонь, сооружали фоссебреи (fausses brais), или нижние валы. Для их постройки сносили листы, о которых мы рассказывали выше. Если изменения требовалось внести как можно быстрее, то старые стены и башни листов и барбиканов просто разбирались до уровня парапетов, а вместо них надстраивали новые парапеты с амбразурами, на которые устанавливали барбетные батареи (рис. 106).
Рис. 106. Внешний вид батареи Шаффхаузена
Башни считались совершенно незаменимым средством обороны, поскольку они обеспечивали обзор окружающей местности, и их продолжали строить даже после того, как появились фоссебреи, державшие куртины под фланговым огнем. Сначала эти фоссебреи имели ту же форму, что и палисады, иными словами, они полностью повторяли контур стен, но очень скоро эти валы превратились во фланговое укрепление. Город Оранж был заново укреплен Людовиком XI, и уже в то время конфигурация фоссебрей была именно такой (рис. 107). С их помощью крепости получили возможность сопротивляться артиллерийскому огню нападающих, но орудия очень быстро совершенствовались. Войска Людовика XI и Карла VIII имели мощную артиллерию, и искусство осады тоже очень быстро совершенствовалось. Инженеры разработали систему регулярных ходов сообщения. Если крепость не удавалось взять с ходу, то осаждающие рыли траншеи, проходившие параллельно друг другу, и устанавливали осадные батареи, прикрытые габионами. Стены старых крепостных сооружений, возвышавшиеся над остатками рвов, позволяли пушкам врага вести прицельный огонь, и ядра очень быстро проделывали в них бреши, поскольку они не были ничем прикрыты. Чтобы защитить стены, на внешних краях рвов стали сооружать палисады или парапеты из камня или дерева, которые устанавливали на земляных валах, а перед ними рыли ров. Эти укрепления, сменившие старые листы, получили название бре (braie) (рис. 108).
Рис. 107. Внешний вид укреплений города Оранж
Рис. 108. Участок парапета в Оранже, носивший название бре, в разрезе
Перед воротами строили башни с дверцами, здесь же насыпались валы, укрепленные бревнами, которые назывались по-старому бульвар-бастилиями, или бастидами. Описание укреплений города Нёйи, который в 1474 году осаждал Карл Смелый, прекрасно иллюстрирует эти средства обороны[86]:
«Подобным же образом Нёйи обзавелся большими башнями из камня, мощными стенами огромной протяженности, высоты и толщины и укреплен прочными бреями из камня и кирпича, а в некоторых местах – из земли. Они были приспособлены для установки мощных пушек, которые могли отбросить нападающих от крепости, а между ними и указанными стенами были вырыты рвы немалой глубины, а в добавление к этому перед указанными бреями располагались широкие рвы огромной глубины. Некоторые из них имели по краям валы и были заполнены водой, так что казалось, что город и его форты стоят посреди реки. Указанную крепость украшали и сильно укрепляли четверо главных ворот похожего типа, а также различные дверцы и выступы, перед каждой из них располагались бульвары, представлявшие собой самые настоящие бастионы – огромные, мощные и неприступные, снабженные всеми орудиями войны и мощными пушками».
Из этого описания следует, что бастион представлял собой очень важное средство обороны. Он защищал выступы, дверцы и ворота, а также держал под обстрелом рвы.
Он занял место башен, барбиканов и листов в старых фортификациях, а также изолированных бастилий и укреплений перед воротами. Очень скоро бастионы, в необходимости которых инженеры уже успели убедиться, займут ведущее место, а со временем превратятся и в главное средство современной системы обороны.
Сохранив в крепостях, сооруженных ближе к концу XV века, высокие башни и куртины внутренней линии укреплений, с которых можно было обозревать местность на большом расстоянии, и по-прежнему снабжая эти башни и куртины машикулями, инженеры увеличили толщину каменной кладки, чтобы она была способна выдержать удары каменных ядер, как показано на планах башен и бульваров Лангра и Шаффхаузена.
Когда констебль Сен-Поля перестроил в 1470 году замок Ам, он не только снабдил его передовыми укреплениями и стенами контргарда, но и велел сделать куртины и стены башен, в особенности большого донжона, такой толщины, что эти укрепления оказались способны в течение довольно длительного времени выдерживать обстрел современной ему артиллерии.
В описываемый нами период модификации подвергались только отдельные элементы укреплений, а также форма и расположение башен и куртин, но сами принципы их строительства остались теми же, что и в XI веке. Куртины сооружали из двух стен, сложенных из каменных блоков, кирпичей или каменных глыб, промежуток между которыми заполнялся щебенкой и заливался известковым раствором. Такой конструкции были не страшны подкопы и удары тарана, поскольку солдатам врага было труднее разломать беспорядочную массу камней, скрепленных известью, чем кладку из тесаного камня, ибо стоило только вытащить из нее несколько блоков, как она тут же разваливалась. Кладка из тесаных каменных блоков никогда не достигала такой же однородности, как добротная бутовая кладка. Поэтому стена, сложенная бутовой кладкой, сопротивлялась ударам тарана более эффективно, чем стена из блоков. Но когда орудия разрушения, применявшиеся в Средние века, сменились пушками, очень быстро обнаружилось, что каменная кладка, которой были облицованы стены и толщина которой обычно составляла от 12 до 20 дюймов (от 30,5 до 50 см), легко разрушалась от ударов чугунных ядер – она падала на землю, оставляя внутреннюю структуру открытой для обстрела. Каменные зубцы стен, в которые попадали ядра, разлетались на куски и наносили защитникам больше вреда, чем сами ядра. Тогда архитекторы, чтобы предотвратить разрушение старых стен и башен, стали подпирать куртины изнутри земляными валами, а иногда заполняли землей нижние этажи башен. Но когда участок стены под ударами пушечных ядер падал, эти массы земли обрушивались на него сверху, создавая естественный откос, который облегчал нападающим доступ к бреши, в то время как обычные стены, не подпертые сзади валом, падая, образовывали брешь с рваными краями, в которую было очень трудно проникнуть. Чтобы избавиться от этого недостатка, присущего земляным валам, в тех местах, где старые стены не сносили, а модифицировали, в основание земляных валов в разных направлениях укладывались деревянные лежни или просмоленные или прокопченные ветви деревьев. Земляные валы подобной конструкции стояли прочно и не падали вместе с участком стены. Однако во многих крепостях валы позади старых стен сооружались только для того, чтобы установить на парапете пушки, а старые бойницы заменялись мощными каменными зубцами и амбразурами. При угрозе штурма и в том случае, когда осаждавшие уже подобрались к самой стене и били по ней из пушек прямой наводкой, защитники сооружали позади опасного участка временное укрепление из земли и дерева, а между стеной и ним рыли ров. Проделав брешь, осаждающие бросали в нее штурмовые колонны, которые оказывались перед новым препятствием, хорошо защищенным пушками, и все приходилось начинать заново. До этого временного укрепления было очень трудно добраться, кроме того, штурмовать его было невозможно, ибо защитники обстреливали нападающих спереди, с боков и даже с тыла. Когда Блез де Монтлюк защищал Сиену, он соорудил позади ее старых стен, в тех местах, в которых, по его мнению, враг скорее всего пойдет на штурм, временные укрепления, подобные изображенным на рис. 109.
Рис. 109. Внешний вид участка укреплений Сиены
«И тогда я решил, – пишет он, – что, если враг начнет пробивать в стене брешь, то мы окопаемся на некотором расстоянии от стены, за которой будет установлена батарея, – пусть входят себе без опаски. Я следил за тем, чтобы оба выступа наших сооружений всегда были прикрыты, и установил на них четыре-пять тяжелых пушек, которые были заряжены толстыми цепями, гвоздями и кусками железа. Позади них я решил расположить всех мушкетеров города вместе с аркебузерами, чтобы в тот момент, когда враг появится из отверстия бреши, все пушки и аркебузы выстрелили одновременно, после чего те, кто ожидал противника у обоих выступов, должны были броситься на него с пиками, алебардами, мечами и щитами»[87].
Как мы вскоре увидим, подобное временное укрепление очень скоро стало постоянным.
Когда разрушительная сила пушек была хорошо изучена и стало ясно, что каменные стены толщиной 2 или 3 метра (а такой была средняя толщина куртин до появления артиллерии) не могут устоять перед огнем батареи, выпускающей от 300 до 500 ядер по площади в 8 квадратных ярдов или около того[88] (6,7 м2), высота стен была уменьшена, а сами они были дополнительно укреплены различными способами.
В эпоху, предшествовавшую появлению пушек, военные инженеры иногда встраивали в толщу стены скрытые облицовкой арки разгрузки, чтобы повысить ее сопротивляемость ударам тарана и прочность на случай подкопа. Эти арки, перенося вес стены на опорные точки, поддерживали парапет и препятствовали откалыванию от нее больших кусков, если, конечно, саперам совершенно случайно не удавалось подвести подкоп непосредственно под эти точки (рис. 110).
В XVI веке эта система была доведена до совершенства – теперь в толще кладки сооружали не только арки разгрузки, но и сама стена была усилена внутренними контрфорсами, скрытыми в земляном валу, которые поддерживали облицовку с помощью вертикальных полукруглых сводов (рис. 111). Инженеры тщательно следили, чтобы эти контрфорсы не соприкасались с внешним покрытием стен по всей их высоте, чтобы облицовка, обрушившись под ударами ядер, не потянула за собой и опоры. Помимо этого, эти внутренние крепления, поддерживая земляную насыпь, представляли собой дополнительные препятствия, которые трудно было преодолеть. Но сооружение контрфорсов стоило больших денег, кроме того, для их строительства нужно было, чтобы стена поднималась на значительную высоту над контрэскарпом рва.
Рис. 110. Вид парапета куртины изнутри
Рис. 111. Вид парапета, показывающий его конструкцию
Военные инженеры с большим трудом отказались от высоких стен, поскольку в те времена осаждающие еще частенько штурмовали их с помощью лестниц, и в документах того времени часто встречается описание подобных штурмов. Помимо уже описанных нами средств, для повышения сопротивляемости стен ударам пушечных ядер или для создания дополнительных препятствий для штурмующих строители крепостей обваловывали их, иными словами, сооружали перед рвом или прямо перед стеной или на определенном расстоянии от крепостных сооружений валы из дерева и земли. Эти валы ослабляли ударную силу ядра. Валы из дерева представляли собой сооружения, прикрывавшие стены, а земляные – серию бульваров, за которыми размещали артиллерию: во-первых, чтобы держать под обстрелом ходы сообщения и помешать внезапному штурму или чтобы уберечь стены от ударов ядер, во-вторых, чтобы задержать осаждающих в том случае, если им удалось проделать брешь. Первые заменили старые листы, а вторые заставляли противника начинать осаду заново после того, как он разрушал часть крепостной стены. Земляные валы принимали на себя удары ядер и держались гораздо дольше, чем каменные стены, кроме того, на них было легче, чем на старые земляные парапеты, установить и защитить артиллерийские орудия. Они имели различную конструкцию – самые прочные имели внешнюю облицовку из установленных вертикально бревен, соединенных между собой косым, или андреевским крестом, который не позволял частям вала смещаться, когда его отдельные участки повреждались ядрами. Позади этого частокола размещали фашины из небольших, переплетенных между собой ветвей или несколько плетней. Далее шел вал, в котором слои земли чередовались со слоями плетней. Иногда вал состоял из двух рядов толстых бревен, поставленных вертикально и связанных между собой гибкими прутьями, а между ними укреплялся каркас из горизонтальных бревен (рис. 112). Промежутки заполнялись хорошо утрамбованной глиной, смешанной со щепками.
Рис. 112. Фашины
Рис. 113. Вал, сооруженный с использованием стволов деревьев
Рис. 114. Вал, сооруженный с использованием веток деревьев
Иногда стволы деревьев укладывались горизонтально и скреплялись между собой поперечными бревнами, а промежутки заполнялись вышеописанным составом (рис. 113).
В таких валах через определенные промежутки делались амбразуры с откидными дощатыми щитами. Если осажденные подвергались внезапному нападению или у них не было нужного сорта глины, они быстро сооружали стену из древесных стволов с ветками, а промежутки заполняли фашинами (рис. 114). Эти новые препятствия, противостоявшие осадной артиллерии, привели к появлению пустотелых ядер и метательных снарядов с горючей смесью, которые, попав в вал, взрывались и вызывали сильные разрушения. Постепенно от внезапных штурмов без прикрытия отказались, и осаждающие стали приближаться к крепостям только под прикрытием, по ветвящимся траншеям, углы и закругления которых защищались от продольного огня противника габионами, заполненными землей. Крупные габионы использовались также для маскировки батарей, а промежутки между ними служили амбразурами для пушек (рис. 115).
Рис. 115. Амбразуры между габионами
Когда осаждающим, которые передвигались по траншеям, удавалось установить свои батареи поблизости от крепостных стен и если эти стены были очень высокими, а перед ними возвышался хорошо укрепленный внешний вал, необходимо было защитить осадную батарею от горизонтального и навесного огня осажденных. Осаждающие сооружали земляную насыпь и устанавливали на ней габионы или палисады, прочно соединенные друг с другом и усиленные плетнями. Эти работы и тогда, и сейчас (в середине XIX в. – Примеч. ред.) проделываются только по ночам (рис. 116).
Рис. 116. Вид позиций с габионами и прочими укреплениями
Итак, оборонительные укрепления были усилены деревянными или земляными валами, которые сооружали перед рвами или непосредственно перед стенами, но все эти средства, снижавшие эффективность артиллерийского огня противника, могли лишь на несколько дней отсрочить штурм, и осажденные, чья крепость была обложена со всех сторон и подвергалась обстрелу батарей, расположенных вблизи от ее стен, чувствовали себя в ловушке, не имея возможности совершать вылазки или поддерживать сношения с внешним миром. В соответствии с многовековой традицией осаждающие даже в конце XV – начале XVI века старались в первую очередь овладеть воротами города. Старые барбиканы, сделанные из камня или дерева (бульвары), не были ни достаточно просторными, ни хорошо укрепленными с флангов, чтобы заставить осаждающих рыть глубокие, разветвленные траншеи. Кроме того, эти барбиканы легко разрушались артиллерией, захватив же их, враг укреплялся на этой позиции, устанавливал свои батареи и концентрировал весь свой огонь на воротах.
Поэтому военные инженеры обратили все свои усилия на оборону ворот. С конца XV века они считали своей главной задачей укрепление ворот и предмостных укреплений, создание для них фланговых оборонительных сооружений, на которых можно было разместить пушки, или переоборудование и совершенствование сохранившихся барбиканов, башен и стен. Именно так были укреплены Мозельские ворота в Меце, Лотарингия (рис. 117).
Рис. 117. Мозельские ворота и барбикан в городе Мец: А — барбикан; В — старая куртина; С – более поздняя куртина
Верхняя часть старинного барбикана была убрана, а вместо нее сооружена терраса, на которой установили пушки; куртина В была обвалована изнутри, а другая куртина С надстроена таким образом, чтобы держать под обстрелом первые ворота. Но таких тесных и ограниченных укреплений было явно недостаточно, солдаты, оборонявшие их, мешали друг другу, а осадные батареи, установленные неподалеку, быстро разбивали их, поскольку все они были сосредоточены в одном месте. Инженеры вскоре осознали необходимость расширения площади обороны и удлинения крепостных стен, что позволило бы держать под обстрелом большую территорию. Они стали сооружать бульвары перед воротами, чтобы прикрыть их от пушечного огня (рис. 118), иногда эти бульвары дополнялись фоссебреями. На них размещались аркебузеры, отбрасывавшие врага, который, разрушив зубцы бульваров и разбив батареи осажденных, форсировал ров и бросался на штурм.
Рис. 118. Внешний вид барбикана, или бульвара, в Меце
Стены делали теперь большей протяженности, и перед воротами образовались обширные плацдармы. Таким образом, возраставшая мощь артиллерии привела к увеличению фронтальной поверхности фортификаций, которые вышли за пределы древних стен и башен, сохранявшихся из соображений экономии и по традиции. Горожане привыкли к своим старым стенам и не могли в одночасье начать смотреть на них как на совершенно бесполезные вещи; в случае необходимости их можно было переделать, пристроив сооружения временного характера. Новое искусство фортификации еще только нарождалось, и каждый инженер экспериментировал на свой страх и риск, стремясь создать не оригинальную систему, которую можно было бы сделать потом универсальной, а только сохранить старые стены родного города, окружая его рвами и валами, больше напоминавшими полевые укрепления, чем тщательно спланированную систему долговечных оборонительных сооружений.
Эксперименты военных инженеров привели к следующему результату – вокруг бульваров при воротах, спереди и позади них, очень быстро появились рвы, точно такие же, какие сооружались и вокруг некоторых бар-биканов. Перед этими рвами были насыпаны земляные валы, образуя тайные ходы. Так постепенно инженеры научились держать под контролем ходы сообщения врага.
Ощущалась также необходимость создания мощных передовых укреплений, выдающихся далеко за пределы стен, которые могли бы защитить дома и склады жителей осажденного города от обстрела. В городах, стоявших на судоходных реках и в морских портах, уже в XV веке стали сооружать вдоль берега башни (или бастилии), соединенные между собой валами, которые защищали корабли от пушечных ядер. Города Гулль (Кингстон-апон-Халл), Англия, Любек в Шлезвиг-Гольштейне, Германия, Ливорно, Италия; Бордо, Дуэ, Льеж, Аррас, Франция; Базель, Швейцария, и другие имели бастилии с пушками. Мы приводим здесь план береговых укреплений Кингстона-апон-Халл (Гулля), воспроизведенный в книге Дж. Г. Паркера (рис. 119[89]). Что касается бастилий Любека, то они были изолированными или соединялись с твердой землей дамбами, образуя выступы большой протяженности, со всех сторон окруженные водой (рис. 120[90]). Эти бастилии были сделаны из дерева и земли.
Рис. 119. Часть укреплений города Кингстон-апон-Халл (Гулль)
Рис. 120. Укрепления Любека
Способ защиты ворот бастионами, или бульварами круглой формы применялся во Франции со времен Карла VIII. Макиавелли в своем «Трактате об искусстве войны» в книге VIII писал: «Но… если у нас есть что-нибудь значительное (в смысле военных укреплений), то мы обязаны этим исключительно заальпийским жителям. Вы знаете, а ваши друзья могут вспомнить, как слабы были наши фортификации до вторжения Карла VIII в Италию в 1494 году».
А в официальном отчете о своем визите во Флоренцию в 1526 году, во время которого Макиавелли занимался инспекцией ее укреплений, он писал:
«Мы подошли потом к воротам Сан-Джорджио (на левом берегу Арно), и капитан посоветовал нам сделать их ниже и соорудить круглый бастион с выходом на берег, как было принято повсюду».
Мы приводим на рис. 121 общий вид Миланского замка начала XVI века. Этот рисунок поможет нам объяснить систему обороны и штурма крепостей времен Франциска I.
Рис. 121. Вид Миланского замка с высоты птичьего полета: А — батареи осаждающих; В — бастилии одного типа; С – бульвары, или барбиканы, фланкированные башнями; D — куртины; Е — амбразуры; F — бульвары; G — внешние укрепления; Н — донжон; I — парапеты; К — фланки
Здесь мы видим старые укрепления вперемежку с новыми, а также невероятное нагромождение башен и фортов, отделенных от стен рвами. В точке А осаждающая армия установила прикрытые габионами батареи, которые защищены бастилиями В или круглыми земляными редутами. Эти редуты занимали место современного плацдарма и держали под обстрелом подступы к батареям. Буквой С обозначены бульвары, на фланках которых стоят башни, выстроенные перед воротами. Буквой D обозначены куртины без террас, но с парапетами; на первом этаже размещены крытые батареи, амбразуры которых видны повсюду на уровне Е. Верхние этажи, имевшие машикули, были отданы в распоряжение лучников, арбалетчиков и аркебузеров. Буквой F обозначен бульвар, окружающий самую слабую часть замка, от которой он отделен заполненным водой рвом. Слева от G этот бульвар защищен хорошо фланкированным сооружением, а справа от Н – чем-то вроде донжона, укрепленного в соответствии со старыми традициями. Эти два сооружения сообщаются с замком подъемными мостами. Рвы делят замок на три части, которые могут легко полностью изолироваться друг от друга. Перед воротами I, расположенными на переднем плане, а также вдоль контрэскарпа рва тянется стена с парапетом и поперечными перемычками, которые сооружены для того, чтобы помешать врагу захватить фланк К или уничтожить его фланговым огнем. Но сразу же бросается в глаза, что все эти укрепления слишком мелкие и лишены фланков нужной протяженности. Их можно было легко разрушить, одно за другим, если осаждавшие имели много пушек, которые, уничтожив одно укрепление, тут же переносили огонь на другое.
Для того чтобы помешать врагу разрушить укрепления, имеющие чересчур ограниченные размеры, огнем одной-единственной батареи, установленной в непосредственной близости от стен, военные инженеры начали сооружать внутри фортификаций и бастионов квадратные или круглые земляные валы, которые должны были держать под обстрелом земляные бастилии осаждающих. Такие валы часто строились в XVI веке и позже, получив название кавалье (cavalier) или платформ. Они оказались незаменимыми при обороне крепостей, не важно, сооружали ли их на время осады или делали постоянными. Эти валы позволяли осажденным разрушать траншеи врага, держать его осадные орудия под прицельным фланговым огнем или обстреливать его солдат, пытающихся проникнуть в город через брешь после того, как амбразуры фланков были им разрушены. В качестве постоянных укреплений платформы часто сооружались для того, чтобы держать под обстрелом дороги, ворота и особенно мосты, которые на противоположном берегу реки упирались в основание эскарпа. В этом месте враг мог установить батареи для поддержки штурмующих колонн или для того, чтобы помешать защитникам города высадиться на этом берегу. Марсельский мост, перекинутый через овраг там, где раньше проходила дорога на Экс-ан-Прованс, был защищен большой платформой, с которой можно было держать этот мост под продольным огнем. Эта платформа была сооружена на территории города (рис. 122). В тех местах, где бастионы располагались слишком далеко друг от друга и не могли надежно защитить куртины, в центре этих куртин сооружались платформы, полукруглые или квадратные, которые усиливали стены. Что касается самих бастионов, то в них тоже сооружали платформы, которые позволяли разместить на его территории больше пушек, усиливая тем самым его огневую мощь. На барельефе белого мрамора, украшающем могилу императора Максимилиана I (1459, правил в 1493–1519) в Инсбруке, изображена кавалье, или платформа, сооруженная внутри бастиона, входившего в состав укреплений города Вероны (рис. 123). Бастион высечен очень четко, со всеми своими флангами и фасадами. Нижняя его часть защищена фоссебреем, который держит под обстрелом ров. Парапеты сделаны из ветвей, смешанных с землей, позади них стоят габионы, защищавшие пушкарей. Над этими габионами возвышается платформа из камня, парапеты которой, так же как и парапеты самого бастиона, сделаны из фашин и земли.
Платформы имели еще то преимущество, что они могли прикрывать куртины, и это было тем важнее, что осаждающие в начале XV века еще придерживались средневековой традиции сооружения бастилий и часто устанавливали свои батареи на земляных валах, сильно возвышавшихся над окружающей местностью.
Рис. 122. Внешний вид моста в Марселе
Рис. 123. Кавалье на бастионе города Вероны
Рис. 124. Поперечные валы А с габионами В
Иногда осаждающим, благодаря земляным валам или складкам местности, удавалось установить свои батареи в таком месте, которое превосходило по высоте оборонительные сооружения или располагалось на одном уровне с ними. После этого они начинали фланговым огнем или огнем с закрытых позиций обстреливать открытые батареи защитников, расположенные на большом расстоянии и на большой площади. Для защиты этих батарей с XVI века вошло в обычай сооружать, при отсутствии платформ, поперечные земляные валы А (рис. 124), иногда снабженные габионами В. Такие валы строились во время штурма, помогая увеличить высоту бастионов.
Но военные очень скоро осознали недостатки бастионов, которые, образуя значительные выступы, не имели защищенных фланков. Вынужденные оборонять себя сами, но не имея для этого средств, бастионы представляли собой пункты, на которых сходился огонь противника и которые могли лишь пассивно сопротивляться этому перекрестному огню. Увеличивая число препятствий для врага, они распыляли его силы, но полностью уничтожить не могли. В связи с этим число бастионов и платформ постоянно умножалось. Теперь их сооружали не только перед воротами или, как в Кингстон-апон-Халле (Гулле), со специальной целью, но и по всему периметру крепости, располагая через равные промежутки. Благодаря этому бастионы не только держали врага на расстоянии и прикрывали старые стены от его огня, но и защищали друг друга. В описании фортификаций Флоренции Макиавелли, о котором мы уже упоминали, мы находим абзацы, где говорится о сооружении круглых бастионов перед старыми крепостными стенами:
«Отойдя от дороги Сан-Джорджио примерно на сто пятьдесят браный (или около ста тридцати ярдов), вы оказываетесь у того места, где стена поворачивает направо, образуя выступающий угол. По мнению капитана (генерала), было бы полезно соорудить в этом месте каземат или круглый бастион для прикрытия флангов; вы поймете, что он подразумевал под этим сооружение рвов вдоль стен, поскольку он убежден, что рвы – самая первая и самая мощная защита для любой крепости. Пройдя еще сто пятьдесят брачий, к тому месту, где стену поддерживали контрфорсы, он сказал, что здесь необходимо построить еще один бастион; он полагал, что если он будет хорошо укреплен и выдвинут вперед на нужное расстояние, то это сделает ненужным сооружение углового бастиона, о котором я уже говорил.
Отсюда мы увидели башню, высоту которой, по его мнению, следует уменьшить, а размеры увеличить, что позволило бы установить на ее вершине тяжелые пушки; он полагает, что подобное не мешало бы проделать со всеми башнями; он добавляет, что, чем ближе они стоят друг к другу, тем сильнее увеличивается оборонная мощь города, но не только потому, что башни могут держать врага под фланговым огнем, но и потому, что с них можно бить по нему прямой наводкой».
Почти во всех случаях бульвары, или бастионы (ибо теперь мы можем называть их так), сооруженные за пределами старых стен в спешке и под давлением необходимости во время осады, представляли собой простые земляные укрепления, обложенные деревом или дерном, которые не поднимались выше контрэскарпа рва. Но когда в первой половине XVI века старые стены и башни были заменены новыми укреплениями и когда выяснилось, что они могут сооружаться планомерно (и города сумели найти на это средства), бастионы были облицованы камнем. Однако до этого времени укрепления не выдавались за пределы крепости, и осаждающие всегда могли расположить свои батареи прямо перед бастионами, не затратив сил на овладение несколькими передовыми укреплениями, подобными тем, которые в наше время окружают стены любого города. Для того чтобы заставить врага начать строительство своих траншей подальше от крепостных стен, инженеры сооружали высокие платформы (кавалье), державшие под огнем окружающую местность, или башни, установленные таким образом, чтобы с них можно было поверх куртин и бастионов контролировать местность, прилегающую к фортификациям. Именно так Альбрехт Дюрер и укрепил город Нюрнберг. Сохранив старые укрепления, созданные в XIV и XV веках, он построил снаружи выдвинутую вперед линию земляных укреплений с большими круглыми, облицованными камнем бастионами, рвами и гласисом (земляная насыпь за контрэскарпом), а через определенные промежутки пристроил к старым стенам высокие, просторные башни, возвышавшиеся над обеими линиями фортификаций и прилегающей местностью. Эти огромные башни имели на первом этаже одну-две амбразуры, которые позволяли держать под продольным огнем парапет между старой и новой линиями укреплений, а на крыше – платформу, где можно было установить большое число пушек. Ни одно из укреплений того периода не демонстрирует более наглядно то, что занимало мысли инженеров XVI века, чем фортификационные сооружения Нюрнберга. Не разработав еще завершенной системы фланговых укреплений; не применяя, со всеми вытекающими из нее следствиями, аксиомы, гласящей, что все, что защищает, должно быть защищено само; не зная, к каким результатам приведут их комбинации или, лучше сказать, эксперименты; прекрасно понимая, что перекрестный огонь врага непременно разрушит построенные ими передовые укрепления, какими бы прочными они ни казались, военные инженеры хотели держать под контролем внешние линии укреплений изнутри крепости, подобно тому, как феодалы сто лет тому назад наблюдали со своего донжона, что делается за стенами замка, и посылали подкрепления туда, где противник атаковал. Поэтому большие башни Нюрнберга правильнее было бы назвать изолированными донжонами, а не звеньями единой системы; наблюдательными пунктами, а не эффективными средствами обороны, даже для того периода. Навесной огонь батарей, расположенных на высоте 24 м над парапетами стен, не наносил врагу почти никакого ущерба, особенно если ему удавалось установить свои пушки на вершине контрэскарпа рва, поскольку в этой точке валы, на которых располагались бастионы, загораживали от пушкарей на башне батареи противника. Как и следовало ожидать, эти башни почти не принимали участия в боевых действиях. Внимание инженеров начала XVI века было, главным образом, сосредоточено на том, какую форму придать только что изобретенным бастионам, по каким правилам сооружать их и защищать. Делая их достаточно высокими, чтобы они могли возвышаться над окружающей местностью; придавая им диаметр, превосходивший диаметр старых башен, соединявшихся с внешней стеной; усиливая их контрфорсами, закрывая позади стен насыпью, выдвигая как можно дальше вперед по отношению к куртинам, но не отделяя от нее окончательно, инженеры пытались в первую очередь защитить тыл бастионов от перекрестного огня противника. Для этого они сооружали по периметру круглых бастионов и в особенности у их основания фоссебреи, замаскированные контрэскарпами рва, которые, в целях усиления, иногда фланкировались. Это означало уже явный прогресс, поскольку круглые бастионы, как и круглые башни, в тех случаях, когда враг атаковал их с фронта, оказывались совершенно беззащитными. Они могли противопоставить перекрестному огню противника только одну-две пушки. Ниже мы приводим пример одного из таких фланкированных фоссебрей (рис. 125)[91].
Рис. 125. Внешний вид одного из бастионов Аугсбурга: А — батарея; В — гласис; С – крытый переход; D — фоссебрея; Е — продолжение бастиона; G, Н — куртины; I — фланк бастиона
Рис. 126. План бастионов Аугсбурга: А — старая стена; В — широкий ров; С – крытый переход; D – узкая протока; Е — поперечные валы; F — мосты; G — вал, перегораживавший ров; Н — передовое укрепление; I, К — обвалованные старые стены; L — мосты; М — ров, заполненный водой; N — бастионы; О — остатки старых укреплений; Р — крытый переход передового укрепления
Разрушив батарею, установленную в точке А, и захватив вершину гласиса В, осаждающим надо было теперь отбросить защитников от крытых переходов, защищенных насыпями и палисадами. Если врагу удавалось добраться до рва, то он попадал под перекрестный огонь двух батарей, установленных на его фланках (и которые ждали, когда враг пойдет на штурм фоссебреи в точке С), а также мушкетеров, расположившихся на контрэскарпе рва.
Засыпка рва под перекрестным огнем двух батарей представляла собой операцию, сопряженную с огромным риском, а ведь после этого штурмующим необходимо было еще уничтожить артиллерийским огнем фоссебрею и ее фланки. Если противник решался штурмовать фоссебрею в точке D, приставив к ней лестницы, то попадал под огонь замаскированной батареи на втором фланке, Е.
Рис. 127. План укреплений Аугсбурга
Рис. 128. Внешний вид части укреплений Франкфурта-на-Майне: А — казематированная батарея; В — маскирующая стена; С – вентиляционные отверстия; D — вал
И наконец, преодолев все эти препятствия и овладев бастионом, враг оказывался у подножия старых стен А, которые были сохранены и надстроены. На нижних этажах этих стен, скрытые бастионами, располагались пушки и аркебузы. Если же осаждающие решали форсировать ров и ворваться в город через брешь, то попадали под огонь замаскированных пушек, установленных с таким расчетом, чтобы держать под обстрелом куртины.
Чтобы добиться этого, инженеры XVI века расположили круглые бастионы с таким расчетом, чтобы они далеко выдавались за поверхность куртин и образовывали углы, в которых были пробиты амбразуры для пушек (рис. 128)[92]. Однако горжа А бастиона не должна была быть слишком узкой (рис. 129), поскольку узкую горжу очень трудно защищать, если враг, захватив бастион, делал попытку прорваться дальше.
Рис. 129. План одного из бастионов
Рис. 130. Внешний вид орийона, или прямоугольного бастиона: В — прямой участок стены; С – закругленные концы бастиона
Мы уже убедились, как трудно было в эпоху, предшествовавшую появлению артиллерии, отбросить колонну врага, узкую, но длинную, которая врывалась на парапет стены, и это при том, что на этих парапетах можно было разместить солдат в количестве достаточном, чтобы отбить штурм (см. рис. 21). Когда же появилась артиллерия, которая стала пробивать в бастионах и куртинах бреши большого размера, колонны атакующих стали не только длинными, но и широкими по фронту, поэтому защитникам надо было противопоставить ему фронт, по крайней мере, одинаковой с ними ширины. Узкая горжа старых круглых бастионов, хотя и хорошо защищенная изнутри валами, в стремительном порыве штурмующих легко оказывалась перерезанной. Этот недостаток узких перешейков-горж был вскоре замечен, и вместо круглых бастионов инженеры стали сооружать вытянутые по фронту В с закругленными концами С, которые получили название орийонов[93].
Рис. 131. План орийонов: А — осадная артиллерийская батарея, задача которой – пробить в стене брешь; В — осадные батареи; С, D — прямые стены бастионов; Е — боковые батареи; G — брешь
На таких бастионах позади орийонов устанавливали пушки, которые не были видны штурмующим и простреливали ров продольным огнем. Однако эти батареи могли защищать себя только в том случае, если враг оказывался прямо перед ними. Кроме того, они были бессильны против перекрестного и флангового огня и, что хуже всего, не могли защищать друг друга. Их снаряды не могли попасть в осадную батарею, расположенную в точке А и старавшуюся проделать в стене брешь (рис. 131). Ее могли обстреливать только батареи, установленные на куртинах.
Умы инженеров по-прежнему были заняты системами близкой обороны. Инженеры стремились придать всем элементам фортификаций индивидуальную мощь (этот принцип был унаследован от средневековой военной архитектуры, где каждое укрепление, как мы уже показывали выше, должно было защищать само себя как изолированный форт) и потому считали совершенно необходимым сделать стену CD (рис. 131) прямой. Ее пушки должны были уничтожить батареи врага, расположенные в точке В, а орудия в точке Е предназначались для того, чтобы открыть стрельбу по врагу, если он попытается форсировать ров и войти в город через брешь, проделанную в точке G.
Рис. 132. План одного из бастионов города Труа: А — небольшие замаскированные батареи; В — передовые батареи
Но и этот последний оплот средневековых традиций скоро пал, и с середины XVI века бастионы приобрели такую форму, которая позволяла оборонительным сооружениям противопоставить врагу мощь, равную мощи атаки. Примерное равенство сил сохранялось до того момента, когда осадная артиллерия приобрела несокрушимое превосходство.
Итальянские инженеры, которые в конце XV века, по свидетельству Макиавелли, сильно отставали от своих коллег в других странах, в ходе войн конца XV – начала XVI века добились определенного превосходства над французами. Между 1525 и 1530 годами итальянский инженер Сан-Микели (1484–1559) укрепил часть города Вероны, придав ее бастионам ту форму, которая во Франции появилась только в середине XVI века. Однако в архивах французского города Труа сохранился его план (рукопись на пергаменте), на котором четко изображены большие бастионы с орийонами и стенами, образующими тупой угол. Этот план был изготовлен не позже 1530 года, поскольку известно, что в 1524 году Франциск I велел отремонтировать укрепления Труа. На рис. 132 мы приводим факсимильное изображение одного из бастионов этого города[94].
Таким образом, французские инженеры второй половины XVI века, отказавшись от бастионов прямой формы, стали придавать им форму тупого угла А (рис. 133), а также прямого или острого углов В (рис. 133), что позволяло держать прилегающую местность под перекрестным огнем. В резерве имелись казематированные батареи С, которые иногда делали двухъярусными. Они были защищены от огня противника орийонами, с которых велся обстрел колонн врага, штурмовавших брешь, с флангов и с тыла.
Рис. 133. Формы бастионов: А — тупоугольная; В — остроугольная; С – казематированные батареи
Рис. 134. Штурм бастиона: А — бастион; В — осадная батарея; С – внутренний вал
Рис. 135. Изолированный бастион с внутренним валом: А — внутренний вал; В — парапет; С – эскарп; D — наклонная поверхность; G — самая низкая точка бастиона; Н — фланкирующая батарея; I — маскирующие плечи; К — парапет; LM — линия разреза
На рис. 134, где изображен штурм бастиона, хорошо видно, для чего нужны фланки, прикрытые орийонами. Одна из стен бастиона А разрушена, что позволило осаждающим установить в точке В осадную батарею, в задачу которой входит проделать в стене брешь. Но пушки, расположенные в крытых фланках этого бастиона, еще целы, поэтому они могут нанести большой урон осаждающим, которые пойдут на штурм, в момент форсирования ими рва. Оказавшись в проеме бреши, штурмовые колонны будут остановлены внутренним валом С, сооруженным в тылу бастиона и тянущимся от одного его плеча до другого, если, конечно, этот вал будет фланкирован артиллерией. На рисунке изображен также вал, запирающий горжу бастиона, который соорудили защитники, после того как поняли, что не смогут долго удерживать бастион. Вместо временных валов, возводившихся в спешке из подручных материалов, в конце XVI века стали в отдельных случаях перекрывать горжу бастионов постоянными стенами (рис. 135)[95] или отделять бастионы рвами с водой, которые рыли позади горжи. Связь с крепостью осуществлялась в этом случае по подъемному мосту или по очень узкому проходу, который можно было при нужде очень быстро забаррикадировать (рис. 136)[96].
Рис. 136. Вид бастиона с высоты птичьего полета: AB — линия разреза; В — парапет; С – мост; D — плотно утрамбованный пол; Е — плечи; I, К — фланкирующие батареи; X — вал позади бастиона
Благодаря этим укреплениям взятие одного бастиона вовсе не означало немедленное падение всей крепости, поскольку осаждающие предпочитали проделывать брешь не в куртине, а в стене бастиона, не желая попадать в момент штурма под огонь замаскированных батарей. Увидев, что противник предпочитает штурмовать бастионы, проделав в их стенах бреши, инженеры XVI века стали располагать батареи, скрытые орийонами, таким образом, чтобы держать под продольным огнем не только куртины, но и стены соседних бастионов. Благодаря этому штурмующие колонны всегда попадали под перекрестный огонь, если, конечно, противнику не удавалось еще до начала штурма навесным огнем из мортир, рикошетом или с помощью разрывных ядер заставить замолчать батареи, замаскированные орийонами.
Но какие бы усилия ни тратили инженеры на защиту выступающих участков укреплений и на пресечение их сообщения с крепостью, очень скоро обнаружилось, что все эти валы и рвы приводят к раздроблению оборонных средств. Кроме того, они мешали легко и быстро перебрасывать подкрепления туда, где в них больше всего нуждались, а преимущества изолированных бастионов вовсе не компенсировали ту опасность, которую эта изоляция порождала. Мы снова убеждаемся в справедливости высказывания о том, что самые простые решения всегда претворяются в жизнь самыми последними. Горжу бастионов оставили открытой, но перед куртинами и между бастионами стали сооружать изолированные укрепления, которые часто использовались для защиты подступов к самым слабым участкам обороны или к старым стенам и которые оказались совершенно незаменимыми. Эти укрепления получили название равелинов или люнетов в тех случаях, когда они имели форму небольшого бастиона, и клещей, когда два равелина были соединены общей стеной. На рис. 137 буквой А обозначен равелин, а буквой В – клещи. Подобные укрепления использовались уже в конце XVI века, во время религиозных войн. Они слабо возвышались над землей, что затрудняло их уничтожение, а их настильный огонь наносил штурмующим колоннам большой урон.
Рис. 137. Планы равелина А и двух клещей В
В XVI веке стенам бастионов и куртинам был придан наклон, чтобы уменьшить разрушительную силу ядер, которые до этого, ударяя в стену под прямым углом, производили большие разрушения. До появления пушек наклонным делали только основание облицовки, чтобы затруднить осаждающим подход к стене. Кроме того, так было удобней сбрасывать им на голову камни из машикулей. Стены же, наоборот, делали вертикальными, чтобы на них было труднее залезть.
Еще одна деталь занимала умы военных инженеров после того, как пушки стали использоваться повсеместно, – амбразуры. Мы уже рассказывали о том, какие усилия прилагались в XV веке для маскировки пушек, стоявших внутри башен. Придумывались различные приспособления, из которых одни были более удачными, другие – менее. Первые амбразуры, изображения которых мы привели на рис. 89 и 98, были очень узкими, как и сектор обстрела из них. Амбразуры замка Шаффхаузен (см. рис. 103), хотя и давали больше простора для стрельбы, все же могли быть легко разрушены ядрами противника, поскольку слабые прикрытия этих амбразур были рассчитаны только для защиты пушкарей от мушкетного огня. Но уже в первые годы XVI века Альбрехт Дюрер предложил более совершенную форму амбразур для открытых батарей. Такими амбразурами оснащались барбетные батареи, установленные на бастионах и куртинах Нюрнберга, и многие из них, вероятно, сохранились до наших дней. Эти амбразуры со всеми своими аксессуарами изображены в работах Дюрера. Мы приводим на рис. 138 план и на рис. 139 разрез одной из них. На разрезе хорошо видно, что парапет, толщина которого варьирует от 3 до 4 ярдов (2,74–3,66 м), имеет закругленную форму, что позволяло отражать вражеские ядра. Крыша из толстых деревянных досок вращалась вокруг горизонтальной оси, образуя с горизонтом угол. Она поднималась ровно настолько, чтобы можно было высунуть дуло пушки и направить его туда, куда требовалось, но не могла защитить пушкарей от ядер врага. Ударившись о крышу, они рикошетили и падали прямо на голову артиллеристов. Во Франции таких амбразур не делали. Здесь парапеты с самого раннего периода покрывали землей, на которой росла трава, а амбразуры прикрывались фашинами, если осада затягивалась.
Рис. 138. План амбразуры в Нюрнберге
Рис. 139. Вид этой амбразуры в разрезе
Рис. 140. Внешний вид парапета с хордой в Нюрнберге
Помимо амбразур, большой интерес почти на всем своем протяжении и, главным образом, там, где стены были относительно доступны для штурма, представляют парапеты куртин и бастионов города Нюрнберга, которые были сооружены под руководством Альбрехта Дюрера (рис. 140). В них были сделаны амбразуры для пушек, над которыми возвышались хорды из дерева или имевшие каркас, как у фахверковых домов. В этих хордах размещались аркебузеры и даже лучники (которые еще существовали в то время).
Эти хорды закрывали пушки подобно тому, как твиндеки на линейных кораблях (напомним, что книга написана в середине XIX в. – Примеч. ред.) закрывают артиллерию, расположенную на нижней палубе. Это хорошо видно на разрезе парапета сбоку. Бойницы хорд имели ставни, которые открывались внутрь, защищая аркебузеров от ядер и стрел противника, разместившего свои пушки и лучников на вершине гласиса.
Рис. 141. Амбразура с уступами
Рис. 142. Внешний вид и план амбразуры
Рис. 143. План другой амбразуры
Рис. 144. Крытый переход с бойницами, которые прикрыты ставнями, и щелями для лучников
Во Франции в открытых батареях иногда делали амбразуры в виде каменных уступов, которые должны были задерживать ядра и пули врага (рис. 141), не позволяя им соскальзывать вовнутрь. Амбразуры же крытых батарей долго сохраняли свою первоначальную форму, то есть имели только круглое или овальное отверстие и смотровую щель. И только в конце XVI века их стали расширять сзади, причем это расширение доходило до середины стены каземата. Стены имели толщину от 6 до 7 ярдов (от 5,5 до 6,4 м), и узкая часть амбразуры, в которую вставляли дуло орудия, очень быстро разрушалась под действием пороховых газов, поэтому амбразуры вскоре приобрели форму, изображенную на рис. 143.
Зато бойницы долго сохраняли свою первоначальную форму, а для лучников делали простые конические отверстия в стене со смотровыми щелями и без них[97].
Бойницы крытых переходов имели нависавшие над ними ставни, в которых проделывали отверстия. Через них стреляли как из пушек, так и из аркебуз, как показано на рис. 144. На этом рисунке изображена верхняя часть куртины в Нюрнберге (XV век). Иногда амбразуры для пушек дополнялись бойницами (боковыми или нисходящими) для мушкетеров, как показано на рис. 145[98].
Рис. 145. Внешний вид, вид в разрезе и план амбразуры с бойницами для мушкетов
Кроме того, иногда делали амбразуры для небольших пушек вроде фальконетов или тех больших аркебуз, которые устанавливали на валах и которые можно увидеть в музеях Франции и Германии. Большое число таких аркебуз сохранилось в арсенале города Базеля (Швейцария).
В качестве примера подобных амбразур можно привести амбразуры башни ворот Лауфер в Нюрнберге, которые весьма необычны и заслуживают особого внимания. Эта башня прекрасно сохранилась, и в ней осталась большая часть ее оборонительных сооружений, созданных в середине XV века. Отверстия амбразур (рис. 146) представляют собой вытянутые по высоте прямоугольники, которые позволяли вести навесной огонь и обстреливать днище рва и гласис. Это отверстие проделано в толстом деревянном цилиндре, который поддерживали в вертикальном положении железные обручи и стержни. Прямоугольное отверстие имеет ширину 4,5 дюйма (11,43 см) и высоту 9,25 дюйма (23,5 см). Этого было достаточно для того, чтобы пролетело ядро. Когда пушку перезаряжали, цилиндр поворачивался вокруг своей оси и полностью закрывал артиллеристов.
Рис. 146. Амбразура на воротах Лауфер в Нюрнберге: А — план; В — вид изнутри; С – план и внешний вид бойницы с поворотным устройством; D — поворотное устройство
Буквой А обозначен общий план амбразуры, буквой В – ее внутренний вид, С – план и внешний вид бойницы с поворотным цилиндром, D – геометрическая форма этого цилиндра с указанием его размеров (в сантиметрах). Такие бойницы с деревянными цилиндрами, куда вставляли ручные аркебузы, сохранились до сих пор в передовом укреплении ворот в Базеле.
Однако следует признать, что вскоре после появления пушек все эти защитные приспособления оказались совершенно недостаточными и больше мешали, чем помогали, поэтому инженеры очень быстро вернулись к амбразурам самой простой формы, изображенной на рис. 143. Они имели открытую бойницу, образующую более или менее острый угол, в которую можно было вставить только дуло орудия, и лишь во время осады принимались меры для защиты тех, кто находился в казематах и открытых батареях. Осознав, что они придавали слишком много значения мелким деталям обороны, в то время как применение пушек требовало радикального изменения средневековых средств фортификации, инженеры начиная с XVII века стали, на мой взгляд, недооценивать эти детали. Нет сомнений, что ударам пушечных ядер нужно противопоставлять защитные средства большой мощности и при этом достаточно простые, чтобы они не мешали обслуживанию орудий, а в случае нужды могли бы быть легко и быстро заменены.
С того момента, когда бастионы приобрели совершенно новую форму, вся система атаки, как и система обороны, полностью изменилась. Теперь надо было тщательно продумывать расположение траншей, чтобы не подставить солдат под фланкирующий огонь бастионов, а осадные батареи – под фланговый огонь. Рытье окопов надо было начинать на большом удалении от крепостей, а для разрушения парапетов бастионов, чей огонь мог свести на нет все усилия саперов, надо было устанавливать батареи дальнобойных орудий. Так постепенно, под прикрытием сооружаемых по ходу дела временных укреплений, враг подбирался ко рву, создавая через определенные промежутки плацдармы для защиты своих батарей и траншей от ночных вылазок защитников крепости, пока, наконец, ему не удавалось установить последние батареи неподалеку от ее стен. Эти батареи принимались бить по стенам бастиона, стараясь проделать в них брешь. Нет нужды говорить, что даже до того времени, когда искусство фортификации превратилось в науку, еще до появления таких инженеров, как Эррар де Бар-ле-Дюк, Антуан Девиль (де Вилль) (1596–1656), Блез Франсуа де Паган (1604–1655) и Себастьен Ле Претр де Вобан (1633–1707), военные строители вынуждены были отказаться от последних традиций Средневековья. Но, подчиняясь правилу, гласящему, что все, что защищает, должно быть защищено само, они стали нагромождать препятствия на пути врага, создавая столько отдельных укреплений и командных позиций, перегружая их многочисленными деталями и стараясь получше изолировать друг от друга, что эти укрепления сделались, по большей части, совершенно бесполезными, а когда начиналась осада, превращались в помехи для защитников. Гарнизон, зная, что после уничтожения противником первой линии обороны, он всегда может отойти за вторую, а оттуда – за третью, защищал эти линии обороны спустя рукава, рассчитывая дать окончательный отпор врагу на самом последнем рубеже.
Макиавелли (с характерной для него практичностью) уже в его годы предвидел опасность чрезмерного усложнения средств обороны; в своем «Трактате о военном искусстве» в книге VII он пишет:
«И здесь я должен дать совет: во-первых, для тех, кто руководит обороной города, а именно никогда не сооружать бастионы, полностью отделенные от стен, во-вторых, для тех, кто строит крепость, – не создавать внутри ее укреплений, которые могли бы послужить местом для отхода войск, вытесненных с первой линии обороны. Причина моего первого совета заключается вот в чем: всегда следует избегать поражений в самом начале осады, ибо это порождает неверие во все наши планы на будущее и внушает опасения тем, кто сражается за наше дело. Сооружая бастионы за пределами стен, мы не сможем избежать этих неприятностей. Поскольку бастионы испытают на себе всю ярость вражеской артиллерии и поскольку в наше время их нельзя защищать достаточно долго, вы кончите тем, что лишитесь их, а это станет прелюдией вашего конца.
Когда генуэзцы восстали против Людовика XII, короля Франции, они построили на соседних холмах несколько изолированных бастионов; французы овладели ими в течение нескольких дней, что привело к сдаче города. Что касается моего второго совета, то утверждаю, что нет большей опасности для крепости, чем тыловые укрепления, где гарнизон мог бы укрыться в случае отступления, ибо, если солдат знает, что у него есть куда отойти, оставив в руках врага свою самую первую позицию, он и в самом деле покинет ее, а это приведет к сдаче всей крепости. Мы имеем относительно недавний пример этого, ведь именно так была взята крепость Форли (к юго-западу от Равенны, Италия. – Примеч. ред.), которую обороняла от войск Чезаре Борджа (Борджиа), сына папы Александра VI, приведшего под ее стены армию короля Франции, графиня Екатерина. Эта крепость была полна укреплений, и солдаты ее гарнизона могли переходить из одного убежища в другое. Там была, в первую очередь, цитадель, отделенная от остальной крепости рвом, через который был переброшен подъемный мост. Сама крепость состояла из трех частей; все они были отделены друг от друга заполненными водой рвами с подъемными мостами. Чезаре Борджа, подвергнув одну из частей крепости обстрелу своих пушек, пробил в стене брешь, которую М. де Казал, комендант Форли, и не вздумал оборонять. Он решил оставить эту часть крепости и укрыться в другой, но Борджа, овладев одной частью, вскоре захватил и всю крепость, ибо ему удалось овладеть мостами, соединявшими ее части. Так была взята цитадель, считавшаяся практически неприступной; ее падение объясняется двумя главными ошибками, совершенными инженером, который ее строил: во-первых, он соорудил слишком много укреплений, во-вторых, все части этой крепости не имели средств для удержания своих же собственных мостов»[99].
Применение артиллерии изменило не только материальные, но и моральные условия обороны. В XIII веке было вполне достаточно умножать препятствия на пути врага, строя форт за фортом и разрушая осадные сооружения противника, поскольку и атака и оборона осуществлялись, прежде всего, руками и ногами солдат. Когда же артиллерия продемонстрировала свое мощное разрушительное действие, стало опасно прерывать ходы сообщения и создавать препятствия для связи с различными участками обороны, ибо пушки, сносившие с лица земли (или выводившие из строя) крепостные сооружения, погребали под своими обломками и их защитников, деморализуя оставшихся и лишая их возможности объединиться для совместных действий.
Мы уже показали, рассказывая о системе фортификаций, которая господствовала до появления артиллерии, что чрезмерное дробление средств обороны затрудняло передачу команд как для коменданта крепости, так и для капитана рядовой позиции. В изолированных сооружениях, таких как башни, донжоны или надвратные башни, уже в XI и XII веках возникла необходимость встраивать в стены или своды открытые трубы, которые служили переговорными устройствами. По ним командир той или иной позиции, находившийся там, откуда ему лучше всего было видно место сражения, мог передавать свои распоряжения на все этажи и участки обороны. Но когда рев летящих и ударяющих в стены ядер стал перекрывать шум битвы, инженеры поняли, что эти трубы теперь не нужны. Применение пушек потребовало сооружения стен значительно большей толщины, что заставило осажденных и осаждающих полностью отказаться в военном деле от мелочей.
Метод укрепления городов путем сооружения бастионов за линией старых стен имел свои недостатки – осаждающие могли одновременно обстреливать обе линии укреплений, из которых вторая была выше первой. Таким образом, они сразу разрушали обе линии или, по крайней мере, оставляли вторую без прикрытия, разбивая зубцы ее стен вдребезги и заставляя замолчать нижнюю и верхнюю батареи (см. рис. 116). Если им удавалось овладеть первой линией, то они могли ненадолго задержаться у эскарпа старых стен, но эти стены, лишенные своих барбетных батарей, превращались в пассивное средство обороны. Теперь их можно было без особого риска взорвать, причем наступающим не надо было даже заботиться о прикрытии. Поэтому уже Макиавелли рекомендовал сооружать позади старых стен постоянные валы со рвами. В связи с этим, сохранив старые стены в качестве преграды, принимавшей на себя самый первый удар врага и на какое-то время задерживавшей его продвижение вперед, а также отказавшись от внешних бульваров и выступов, которые подвергались перекрестному огню осадных батарей и быстро выходили из строя, военные инженеры стали сооружать позади старых линий укреплений, которые противник, зная об их слабости, выбирал местом для штурма, бастионные валы или постоянные укрепления, аналогичные тем временным, которые изображены на рис. 109. Именно так была укреплена часть города Мец (после того, как его безуспешно осаждала имперская армия в конце XVI века) со стороны ворот Сен-Барб (рис. 147). Строители сохранили здесь старые стены А с их листами, и только на старых листах В были установлены барбетные батареи. Противник, проделав брешь CD в стене, в самом слабом месте, не имевшем защиты с флангов, форсировал ров и, захватив плацдарм Е, попадал под огонь полубастионов F, G, а также под фронтальный и поперечный огонь. Снаружи этот вал не был виден, поскольку он был ниже старых стен и не подвергался разрушению. На его орийонах стояли крытые и открытые батареи, державшие ров под продольным огнем.
Рис. 147. Вид части укреплений города Мец с высоты птичьего полета: А — старые стены; В — листы; CD — фронтальная поверхность старых стен; Е — плацдарм; F, G — полубастионы
Основной заслугой инженеров, и в особенности Вобана, было то, что они сооружали укрепления с таким расчетом, чтобы сосредоточить на первой линии, атакуемой и разрушаемой врагом, огонь большого числа пушек, что позволяло изменить в момент штурма соотношение сил между осажденными и осаждающими. Кроме того, они упростили искусство фортификации, отказавшись от многочисленных изолированных укреплений и элементов обороны, которые очень внушительно смотрелись на бумаге, но во время осады только мешали, за что защитникам крепости приходилось платить очень дорогой ценой. Постепенно была увеличена площадь бастионов, а от орийонов небольшого диаметра, которые, будучи разрушены осадной артиллерией, не могли уже обстреливать ров во время штурма, пришлось отказаться. Все свое внимание инженеры перенесли на профили (или разрезы), которые сделались одним из самых сильных средств разрушения траншей врага. Перед рвом для маскировки бастионов и стен стали сооружать гласис. Рвы перед фоссебреями стали очень широкими, а каменную облицовку парапетов сменила земляная насыпь, обложенная дерном. Ворота и надвратные башни прикрывались теперь передовыми укреплениями и фланкировались и не должны уже были защищать сами себя.
Рис. 148. План сводчатой галереи
В начале XVI века появился новый способ быстрого разрушения валов. Сделав под него подкоп, как это повелось с незапамятных времен, саперы уже не заполняли подземную камеру досками, которые потом поджигали, а, соорудив специальные карманы, набивали их порохом и взрывали. Это сразу приводило к обвалу больших участков стен. Подобное ужасное изобретение, применявшееся уже во время итальянских войн 1494–1599 годов (а в России – при взятии в 1552 г. Иваном IV Грозным Казани. – Примеч. ред.), помимо создания огромных брешей, оказывало огромное деморализующее влияние на защитников. Впрочем, вскоре были придуманы средства борьбы и с ним. В укреплениях, которые имели сухие рвы, позади валов стали сооружать сводчатые галереи, которые препятствовали сооружению карманов для закладки пороха (рис. 148). В других случаях вдоль земляных валов парапетов, через определенные интервалы, рыли колодцы, с помощью которых во время осады, после того как инженеры определяли, в каком направлении проходит подземная галерея врага, можно было быстро сделать встречный подкоп. Для этого инженеры спускались в колодец и прислушивались, откуда доносится шум подземных работ.
Иногда контрподкопы сооружались под крытыми переходами или под гласисом, но это делалось от случая к случаю, пока не появилась современная система фортификаций.
Постепенно, после многочисленных экспериментов, при строительстве укреплений стали использовать научные методы. В сооружениях XVI века мы находим зародыши всех принятых позже систем, но общего метода, единого плана еще нет. Каких-то определенных результатов могла добиться только власть монарха, которая становилась все сильнее и сильнее. Очень интересно наблюдать, как искусство фортификации шаг за шагом следовало за каждым этапом усиления власти короля. Только в начале XVII века, после религиозных войн, которые вели Генрих IV и Людовик XIII, фортификационные работы стали вестись по единому плану и по определенным законам, установленным в ходе длительных экспериментов. Последние остатки старых традиций были окончательно отброшены, и на основе новых математических методов разработаны специальные формулы. Инженеры теперь ломали голову над задачей – как незамеченным обеспечить наблюдение за противником, находящимся под перекрестным огнем и огнем с закрытых огневых позиций одновременно. Тот, кто сумеет найти решение этой проблемы, сделает свои укрепления неприступными, но, с нашей точки зрения, пока еще никто его не нашел.
Мы не сможем, не вдаваясь в детали, которые не входят в предмет нашего исследования, описать различные эксперименты, которые велись с начала XVI века и которые подняли искусство фортификации на тот уровень, на котором в начале XVIII века оставил его Вобан. Мы просто приведем в качестве примера тех новых принципов, на которых инженеры собирались строить свои системы фортификаций, отрывок из трактата шевалье де Вилля (Девиля) (Шевалье Антуан де Вилль. Фортификации. 1640. Гл. VIII).
Рис. 149, 150. План и разрез бастиона по де Виллю
«Шестиугольник, – пишет он, – это фигура, которая лучше всего подходит для фортификаций, поскольку бастионы в нем имеют прямоугольную форму, поэтому мы и решили начать с него, намереваясь описать метод вычислений, который можно применять для любой другой фигуры (рис. 149). Сначала нужно построить правильную геометрическую фигуру, иными словами, такую, у которой все стороны и углы одинаковы и которая имеет столько углов, сколько вам нужно бастионов… На нашем рисунке изображена половина шестиугольника, на которой показано, как надо рассчитывать размеры бастиона. Те же самые вычисления проделываются и на всех остальных углах. Допустим, что на углу RHL шестиугольника надо соорудить бастион. Разделите одну из сторон HL на три равные части, а каждую часть – пополам (на нашем рисунке эта часть обозначена буквами HF) и отложите отрезок HQ, равный по длине HF… это и будет горжа бастиона; в точках F и Q проведите линии, перпендикулярные FE и QM, равные по длине отрезкам HF и HQ. Соедините точки М и Е, а через точку Н проведите линию к точке S – вы получите полудиаметр SH… из точки I проведите отрезок IA, равный по длине отрезку IE, и соедините точку А с точками М и Е. У вас получился прямоугольный бастион QMAEF, который будет наилучшим образом защищать куртину. Чтобы узнать, где располагается начало куртины, продолжите отрезки АЕ и AM до тех пор, пока они не пересекутся со сторонами шестиугольника в точках С и К. В этом случае линией защиты будет АС…
Однако следует отметить, что этот метод не подходит для укреплений, имеющих меньше шести бастионов, ибо, если фланки и горжа имеют одинаковую длину, то бастион становится остроугольным. Что касается других частей, проведите линию рва VX, XZ, параллельную стенам бастиона, на расстоянии, равном длине фланка».
Де Билль (Девиль) признавал необходимость сооружения орийонов или плеч на фланках бастиона, но предпочитал прямоугольные орийоны полукруглым. На плане (рис. 149) он приводит профиль укрепления (рис. 150):
«Начертите линию CV, – пишет де Вилль, – и отложите на ней отрезок CD, равный пяти мерам длины; из точки D проведите линию DF, перпендикулярную CV и равную по длине отрезку CD, и соедините точки С и F – у вас получится склон парапета. Из точки F параллельно линии CV проведите отрезок FG, равный 15 шагам (французский географический шаг равен 1,6242 м. – Примеч. ред.), а из точки G проведите перпендикуляр GH, равный по длине одному шагу. Соединив точки F и Н, вы получите линию поверхности рва с наклоном в сторону крепости. Пусть отрезок HI будет иметь длину 4 фуга (1 м 22 см), a GL (толщина парапета) – 5 шагов; линия KL должна быть вертикальной, но точку К расположите в 2 шагах выше линии CV; после этого проведите отрезок KN, обозначающий скат парапета; NY, проход на парапете, должен быть шириной около двух шагов, а М – менее полушага по толщине. Его высота, MY, должна быть 7 или 8 футов (2,13–2,44 м). После этого проведите перпендикулярно линии CV отрезок МР, ниже точки О он должен иметь длину 5 шагов – это будет глубина рва. PQ – это внешний скат стены, которая должна быть размером полтора шага, а О будет пояском или кордоном, слегка возвышающимся над эспланадой; ширина рва QR в крупных укреплениях должна быть равной 26 шагам, а в других – 21 шагу. Пусть RS, склон контрэскарпа, будет равен двум с половиной шагам, а его высота ST – 5 шагам; коридор TV (крытый переход), который следует разместить на линии CV, должен иметь от 5 до 6 шагов в ширину; эспланаду (гласис) расположите на высоте полутора шагов от коридора VX, тогда означенная эспланада будет спускаться в сторону открытой местности на 15–20 шагов… таким образом и рассчитываются профили… которые могут быть различного вида… шаг равен 5 футам (1,52 м)».
Де Билль рекомендует сооружать перед валами фоссебреи, которые значительно увеличивают оборонную мощь фортификаций. Будучи замаскированными от врага крытым переходом, они препятствуют установке осадных батарей и держат под обстрелом точки, в которых траншеи подходят ко рву. Он считал, что эти фоссебреи надо делать земляными, как это изображено на профиле А (рис. 151).
Рис. 151. Ров с фоссебреей, в разрезе, по де Виллю
В ту пору в области фортификации, как и в любой другой отрасли архитектуры, существовало повальное увлечение формулами, и каждый инженер стремился создать свою собственную систему укреплений. И если уж мы заговорили о шевалье де Вилле, то только потому, что его методы расчетов основаны на результатах экспериментов и потому практичны. Но Вобан обнаружил, что бастионы, сооруженные инженерами до него, имели слишком маленькие размеры, а также слишком короткие и слабые фланки и чересчур узкие горжи. Линии рвов, по его мнению, были прочерчены плохо, крытые переходы были слишком узкими, плацдармы – тесными, а внешних укреплений было явно недостаточно. Именно Вобану и еще голландцу Минно де Кегорну (1641–1704) мы обязаны системами фортификаций, которые далеко превосходят все, что было создано до них. И тем не менее, по признанию самих этих знаменитых инженеров, несмотря на все их усилия, наступление по-прежнему превосходило по своей мощи оборону.
Изучение укреплений, сооружавшихся в течение веков многими поколениями людей для защиты своей жизни, свободы и имущества, несомненно, одно из самых увлекательных и, вероятно, полезных занятий. Оно помогает лучше понять историю развития страны и национального характера, и надо признать, что ни одна страна Европы не имела большего числа постоянных военных укреплений, чем Франция. В нашей работе, размеры которой ограничены, мы смогли дать только общее представление об этом обширном предмете. Если же у кого-нибудь появится желание изучить историю фортификаций в полном объеме, то ему придется прочитать огромное число книг. Впрочем, мы надеемся, что это эссе поможет спасти от разрушения некоторые драгоценные реликвии старинной архитектуры, которые неразрывно связаны с историей страны. Быть может, оно побудит кого-нибудь составить полное описание многочисленных памятников военной архитектуры, сохранившихся на земле Франции, которые руки людей и их эгоистические интересы разрушают быстрее, чем безжалостное время. Было бы хорошо, если бы выполнение этой задачи взяло на себя наше просвещенное правительство, ибо она вряд ли под силу одному человеку. Помимо чисто исторического интереса, подобный труд был бы полезен еще и с точки зрения тех уроков, которые можно было бы из него извлечь. Мы узнаем, какими ресурсами обладает наша страна, которую мы все так любим, потому что это наша родная страна и потому что она всегда сражалась за национальное единство, а энергия ее народа позволяла ей возрождаться после каждого поражения более сильной, чем она была до него.
Примечания
1Эта книга была написана в середине XIX в.
(обратно)
2Цезарь. Галльская война. Книга VII. Гл. 22.
(обратно)
3Там же.
(обратно)
4Куртина – пролет стены между двумя башнями. (Примеч. пер.)
(обратно)
5Анналы города Тулуза. Париж, 1771.
(обратно)
6Эти башни были сильно повреждены в начале XII в., после взятия Каркасона армией Людовика IX Святого. Тем не менее следы выемок между воротами и прилегающими к ним куртинами прекрасно сохранились.
(обратно)
7Такая дверь сохранилась на боковой стене одной из башен, прикрытая ее выступающей частью.
(обратно)
8Цезарь. Гражданская война. Книга II. Гл. 8–11.
(обратно)
9«Однажды вечером случилось так, что турки привезли орудие, которое они называли камнеметом и которое обладало огромной разрушительной силой, и установили его прямо над нашей chaz-chateilz (деревянной башней, стоявшей у стены), с которой мессир Голтье Курел и я наблюдали ночью за турецкой крепостью. С помощью этого орудия они стали бросать в наш лагерь греческий огонь, самую ужасную вещь, которую мне привелось увидеть в своей жизни… Этот греческий огонь спереди имеет размеры бочки, позади которой тянется хвост огня длиной в пол-ярда. В полете он издавал шум, похожий на удар грома с небес, и казался мне огромным драконом, летящим по воздуху, давая при этом так много света, что в нашем лагере было светло как днем, такой силы было пламя. Три раза в течение ночи бросали они означенный огонь с помощью камнемета и четыре раза – с катапульты, стоявшей на башне» (Жуанвиль. История Людовика IX Святого).
(обратно)
10История Крестового похода против альбигойских еретиков. Публ. С. Форье. Коллекция документов по истории Франции. Т. 1 и манускрипт из Императорской библиотеки (фонды Ла Вальера, № 91). Этот манускрипт был написан современником и очевидцем событий. Точность деталей придает его поэме особый интерес. Мы хотели бы особо обратить внимание читателя на описание кота, который двигался короткими скачками – эти осадные сооружения и вправду передвигались на катках толчками. Такие подробности, столь живо описанные в этом отрывке, надо было, конечно, видеть.
(обратно)
11См. книгу Луи Наполеона Бонапарта, занимавшего в 1848–1851 гг. пост президента Французской республики (в декабре 1851 г. совершившего переворот, а с 1852 г. ставшего императором – до 1870-го, когда попал в плен к пруссакам и был низложен (заочно) революцией в Париже), «Изучение прошлого и будущего артиллерии», том 2. Этот труд, написанный на основе научных изысканий автора, является, несомненно, наиболее полной работой, посвященной старинной артиллерии. Луи Наполеон дает следующее описание катапульты: «Она состояла из перекладины, называемой verge или fl?che, которая поворачивалась вокруг горизонтальной оси, опиравшейся на боковые выступы катапульты. На одном конце перекладины прикреплялся противовес, а на другом – метательный рычаг с чашкой или пращой, куда вкладывался метательный снаряд. Чтобы изготовить это орудие к бою, иначе говоря, опустить перекладину, использовали ворот. Метательный рычаг был важнейшей частью катапульты, и в ходе экспериментов и расчетов, описанных полковником Дюфором в его интересных мемуарах «Об артиллерии древности», было выяснено, что, изменив его форму, можно увеличить дальность полета снаряда более чем в два раза. Иными словами, если метательный рычаг заканчивался чашкой, как у некоторых древних катапульт, то при прочих равных условиях снаряд летел на расстояние в два раза меньшее, чем при праще на месте чашки.
Эксперименты, проведенные нами, правда, в меньшем объеме, дали схожие результаты».
По приказу президента республики в 1850 г. была изготовлена катапульта в натуральную величину, которую испытали в Венсене. Перекладина имела длину 33,79 фута (более 10 м), противовес установлен на 9,9 фунта (4,5 кг), и после предварительных экспериментов снаряд весом 24 фунта (10,9 кг) улетел на расстояние равное 191 ярду (171 м), бомба (разрывное ядро) диаметром 22 см, заполненная вместо пороха землей, – на расстояние 155 ярдов (139 м), а такие же пустотелые, заполненные землей ядра диаметром 27 и 32 см – на 131 ярд (118 м).
(обратно)
12Людовик IX Святой и Филипп III Смелый создали мощные укрепления Каркасона, о которых мы поговорим ниже.
(обратно)
13Вероятно, речь идет о Королевской мельнице, находившейся между барбиканом замка и рекой Од.
(обратно)
14На западной окраине города, см. рис. 11.
(обратно)
15Расположенных на востоке.
(обратно)
16На южной стороне города, см. рис. 11. Листом называли внешнюю стену или палисад из дерева, сооруженный за крепостной стеной, который образовывал нечто вроде прикрытия. Листы почти всегда защищались неглубоким рвом, а иногда между ними и городскими стенами делали второй ров. Позже листами стали называть все пространство между палисадом и городскими стенами и даже внешние фортификационные сооружения, которые в более поздние времена строились из кирпича, а на флангах имели башни. Палисады, окружавшие лагерь, также назывались листами.
(обратно)
17В юго-западном углу города, см. рис. 11.
(обратно)
18Сарацинской стеной называлось, вероятно, какое-то из передовых укреплений древних вестготских оборонительных сооружений, с начала VIII в. до 759 г. занимаемых арабами.
(обратно)
19Временная стена, о которой говорит сенешаль Гильом дез Ормес, представляла собой временное укрепление, чтобы можно было отбиваться от осаждающих после того, как они проделают в каменной стене брешь. На рис. 15 изображен внешний вид такой стены.
(обратно)
20Это были узкие длинные отверстия, которые делали в кладке башни или крепостных стен, а также в навесных галереях (хордах) или палисадах, через которые можно было обстреливать противника из луков и арбалетов.
(обратно)
21Эти ворота располагались на севере, см. рис. 11.
(обратно)
22Этот абзац, как и все предыдущие, в которых описываются подкопы нападающих, ясно доказывает, что в те времена город Каркасон имел двойную линию укреплений. Осаждающие, сооружая эту подземную галерею, прошли под внешней оборонительной стеной, намереваясь подорвать внутренние стены.
(обратно)
23Иными словами, когда осажденные узнали о подкопе, они соорудили палисады впереди и позади предполагаемого выхода галереи на поверхность, чтобы окружить вышедших из подкопа врагов баррикадами, которые, чтобы продвинуться дальше, осаждающим пришлось бы брать с боем.
(обратно)
24Это был самый главный барбикан, расположенный на берегу реки Од, в западной части города, см. рис. 11.
(обратно)
25Защитникам и вправду пришлось спуститься к барбикану, поскольку замок расположен на вершине холма, а барбикан защищал предместье, лежавшее у его основания. См. план города Каркасон после осады 1240 г., рис. 16.
(обратно)
26Это были деревянные ведра овальной формы с деревянными ручками, в которые осенью собирали виноград и которые назывались семалями или компортами. В отверстия ручек для удобства переноски вставляли палки.
(обратно)
27Или бокалов, то есть проходов к листам.
(обратно)
28Предместья, окружавшие Каркасон, во времена осады, описанной сенешалем Гильомом дез Ормесом, были обнесены стенами и палисадами.
(обратно)
29Среди других башню под названием Трезо и ворота, называвшиеся Нарбонскими.
(обратно)
30Замок города Каркасон был построен в начале XII в., и все его башни и куртины были оборудованы хордами, которые, видимо, выступали довольно далеко вперед, поскольку при их строительстве были приняты меры, позволяющие предотвратить провисание балок, на которых они держались.
(обратно)
31Приведенный здесь участок стены был сооружен Филиппом III Смелым. Он входил в состав внутренней линии укреплений города Каркасон. План башен был сделан на уровне фундамента стены. Эти башни носят название башня Дарейя и башня Св. Лаврентия и расположены в южной части города.
(обратно)
32Книга была написана в середине XIX в. (Примеч. пер.)
(обратно)
33Впрочем, как и многие другие, эта пословица не всегда соответствует действительности, что подтверждается множеством примеров. Нет сомнения в том, что даже в наши дни крепость, которую защищает талантливый и опытный военачальник, предпринимающий быстрые и точные контрмеры, может продержаться гораздо дольше, чем крепость, чей командир привык действовать по шаблону и не может изыскать свежих ресурсов на любой стадии штурма. Впрочем, с тех пор, как искусство осады получило научное обоснование и стало строиться на математическом расчете, мы начали с пренебрежением относиться к тем многочисленным средствам обороны, которые использовались вплоть до XVI века. Нет никаких сомнений, что археологические изыскания, оказавшие такое большое влияние на другие разделы архитектуры, принесут столь же ощутимую пользу и для военной архитектуры, ибо, по нашему мнению (которое разделяют и другие специалисты), мы ничего не можем взять из того, что относилось к форме фортификаций Средневековья, учитывая мощь современной артиллерии, но мы можем многое позаимствовать из принципов или духа этих фортификаций.
(обратно)
34Гизо М. История цивилизации во Франции. Часть 2. Урок 1.
(обратно)
35Буквой I обозначен дом Св. Лазаря, К – лазарет, М и N – рынки; О – большой замок (Гран-Шателе), который охранял вход в город с севера; Р – малый замок (Пти-Шателе), защищавший Пти-Пон (малый мост) на юге; Е – Нотр-Дам и дворец епископа; D – древний дворец правосудия; F – Сен-Женевьев и дворец Клови, на холме. (H. де Фера. Описание Парижа. 1724.)
(обратно)
36Магна Карта – Великая хартия вольностей. (Примеч. пер.)
(обратно)
37Количество замков, покрывающих землю Франции, в особенности на границах провинций, неисчислимо. Не было ни одной деревушки, села или городка, который не имел бы своего замка, не считая изолированных замков, военных постов и башен, которые тянулись по берегам рек, по долинам и болотам на небольшом расстоянии друг от друга. С самого раннего Средневековья сеньоры, города, епископы и аббаты вынуждены были нередко обращаться к королям Франции с просьбой запретить строительство новых замков, которые наносили ущерб его интересам и интересам всей страны. С другой стороны, король Франции, несмотря на сопротивление своих вассалов, провел через парламент указ о сооружении новых крепостей, чтобы ослабить могущество этих самых вассалов.
(обратно)
38Часть этого укрепления, расположенная внизу, сохранилась до наших дней.
(обратно)
39Эти четыре башни теперь срыты; сохранились только их фундаменты и несколько участков их стен.
(обратно)
40В настоящее время от многих этих сооружений остались только еле заметные следы.
(обратно)
41Замок сооружался в 1196–1197 гг.
(обратно)
42Жан де Мармутье, монах, составивший хронику XII в., пишет, что Жоффрей (Жоффруа) Плантагенет, дед Ричарда I Львиное Сердце, осаждая какую-то крепость, изучал трактат Вегеция.
(обратно)
43Сейчас верхняя часть стены обвалилась, и сооружение заканчивается на уровне линии О. Вполне возможно, что во время осад на верхних участках стены устанавливались хорды, как показано в В. Но это только предположение.
(обратно)
44Верхняя часть донжона не сохранилась – он заканчивается теперь на уровне линии О. Мы приводим здесь вид донжона с севера, со стороны входной двери. Эта дверь располагалась на уровне второго этажа. Сооружение, обозначенное на плане буквой N и примыкающее к донжону, на рисунке не изображено. Это сделано для того, чтобы можно было показать лестницу, которая ведет к двери.
(обратно)
45Этот план изображает современное состояние замка на высоте второго этажа. Его донжон был сооружен в XI в.
(обратно)
46Этот план составлен в масштабе 1:400.
(обратно)
47Того же самого масштаба 1:400.
(обратно)
48Было бы хорошо, если бы правительство распорядилось произвести раскопки в замке Куси, ибо это настоящий кладезь ценнейшей информации по истории архитектуры в ее применении к военному искусству Средневековья. Мы производили раскопки в Ниневии в Месопотамии, а у нас под носом, в нескольких лье (1 лье – 556 м. – Примеч. ред.) от Парижа, лежат нетронутыми сокровища, представляющие живейший интерес для историков Франции.
(обратно)
49Здесь изображена одна из амбразур, расположенных на верхних этажах башни города Каркасон, датируемая концом XIII в. Нижняя дверца, или доска-жалюзи подвешивалась на двух железных крюках, вбитых в стену. Когда на стену устанавливали хорды, она снималась и амбразуры превращались в проемы, по которым воины проходили внутрь хорды. Что касается верхней дверцы, то она была постоянной и держалась на петлях, расположенных с обеих сторон отверстия. Когда нижняя дверца была закрыта, верхнюю дверцу приподнимали, чтобы осветить или проветрить помещение, не опасаясь метательных снарядов, летевших снаружи.
(обратно)
50«Филипп III Смелый, покинувший Париж в феврале месяце 1272 года во главе огромной армии, намереваясь захватить графство Тулузское и наказать по пути мятежного Роже Бернара, графа Фуа, остановился в Марманде. Здесь он в мае месяце подписал договор с Вильгельмом Бокканегра, который присоединился к нему в этом городе и который обязался передать ему сумму в 5000 ливров (около 3500 фунтов стерлингов) на сооружение укреплений Эг-Морта в благодарность за право, дарованное ему и его потомкам королем, его сеньором, владеть половиной манориальных сборов, которыми были обложены этот город и порт. Жалованную грамоту на этот счет подписали высшие сановники королевства, подтверждая тем самым ее законную силу. В то же самое время для увеличения этих сборов Филипп повелел, чтобы к установленной сумме взималась еще и четвертая часть стоимости всех товаров, привозимых в Эг-Морт по морю или по суше» (История Лангедока).
(обратно)
51На рис. 54 приведен план западного угла двойной линии укреплений города Каркасон, сооруженной Филиппом III Смелым.
(обратно)
52Выступающий угол (рис. 55), снабженный описанными здесь укреплениями, был пристроен к замку Фалез в XIII в. Мы уже видели на примере Шато-Гайара, как Ричард I Львиное Сердце, прекрасно понимая уязвимость угловой башни замка, отделил весь этот выступающий угол от замка рвом и двойным валом.
(обратно)
53На рис. 56 мы приводим также план второго этажа башни Трезо (Казначейской башни), о которой уже рассказывали.
(обратно)
54Отверстия и консоли, на которые опирались эти укрепления, хорошо видны и сейчас.
(обратно)
55В XV в. этот зал был разделен на три помещения.
(обратно)
56Именно это отверстие и помогло нам установить, что временное сооружение и хорды располагались в верхней части башни.
(обратно)
57Въезд в замок Монтаржи со стороны дороги Париж – Орлеан (из книги Дюрсо «Королевские замки Франции»).
(обратно)
58Рукопись 8320, т. I. ин фолио, начатая в XV в. Виньетка, часть которой мы воспроизводим в своей книге, иллюстрирует главу XLVI, озаглавленную «Рассказ о том, как граф де Геннегау взял и разрушил город Обентени на холме». «И тут с ужасной силой грянул штурм, а из крепости арбалетчики начали яростный обстрел; от этого многие среди нападающих получили ранения. Граф Геннегау и его свита, в которой было много добрых рыцарей и дворян, подъехали к укреплениям одних ворот. Увидев его, воины еще яростнее и смелее пошли на штурм. На мосту у ворот, где находились мессиры Жан де Бурмон и Жан де л а Бове, разгорелось еще одно жестокое сражение, и французам пришлось укрепиться за воротами, ибо они потеряли свои палисады и мост, которые были захвачены людьми Геннегау. И сражение было ужасным, поскольку те, кто стоял на воротах, бросали вниз доски, и бревна, и глиняные горшки, наполненные известью, и множество камней, которыми они ранили и убивали всех тех, кто не имел на себе прочных доспехов».
(обратно)
59Такими сооружениями были снабжены в дни войны стены второй линии укреплений города Каркасон в южной его части; их следы прекрасно сохранились и на западной угловой башне Нарбонских ворот.
(обратно)
60Мы уже видели, что валы Эг-Морта также имеют снаружи квадратные башни – это объясняется тем, что они были сооружены генуэзцем Бокканегра. Крепостная стена Парижа, перестроенная Карлом V, тоже снабжена прямоугольными башнями, но укрепления Парижа всегда считались очень слабыми. На юге Франции чаще сооружали квадратные башни, чем круглые. Например, Каор (Кагор), чьи укрепления были воздвигнуты в XII, XIII и XIV вв., имеет прекрасно защищенные квадратные башни; стены городов графства Венесен снабжены в основном квадратными башнями XIV в. Такие же башни имела и большая часть городов Прованса и бассейна Роны. В г. Оранж были квадратные башни, сооруженные в конце XIV в. Жители герцогства Нормандия и графства Пуату до присоединения их к королевскому домену, т. е. до начала XIII в., предпочитали строить башни и донжоны квадратной формы. Большинство старинных замков, построенных в Англии и на Сицилии норманнами, имеет прямоугольные защитные сооружения.
(обратно)
61Хотя мы и называем Вснссн замком, правильнее было бы считать его большим плацдармом или укрепленным поселением, а не замком в старинном значении этого слова. Буквой Е обозначены два единственных прохода за линию его стен; эти проходы защищены передовыми укреплениями и двумя высокими прямоугольными башнями. Буквой А обозначен донжон, окруженный еще одной линией стен с парапетом и т. н. шемизой В. Донжон защищен также очень широким рвом С, откосы которого облицованы камнем. Буквой К обозначены внешние рвы крепости, контрэскарп которых с самого начала был тоже обложен камнем. Буквой F обозначена часовня, G — ризница, D — мост, по которому можно было попасть в донжон, H и I – казармы и конюшни (см. книгу «Королевские дворцы и города» И. Сильвестра). Мы взяли с плана Сильвестра только здания, построенные до XVI в. В течение XIV и XV вв. в замке, вероятно, существовало много других зданий, но мы не знаем ни их внешнего вида, ни расположения.
(обратно)
62Длина меньшей стороны параллелограмма, который образуют крепостные стены, вместе с башнями составляет 212 м.
(обратно)
63«Ни один человек, не видевший этого своими глазами, не сможет представить или правдиво описать тот разгром, которому подверглись французы из-за бездарного руководства войсками и беспорядка в их рядах, а ведь по численности армия французов превосходила англичан. То, что мне известно и о чем я хочу рассказать в этой книге, я узнал, главным образом, от англичан, которые все это видели своими собственными глазами и которые находились в свите сира Геннегау, не отходившего от короля Франции. Англичане, разбитые на три полка и сидевшие на земле, при виде противника бесстрашно поднялись на ноги и построились. Первыми это сделали воины принца (Эдуард Черный принц, при Креси командовал правым флангом), его лучники выстроились по диагонали, а тяжеловооруженные всадники заняли позицию позади них. Графы Нортгемптон и Арундел, командовавшие вторым полком, расположили свои ряды на фланге, чтобы иметь возможность, если потребуется, спасти принца. Вы должны знать, что короли, графы, бароны и другие феодалы Франции никогда не наступают правильным порядком, но идут один за другим или так, как им заблагорассудится. Как только французский король увидел англичан, его кровь закипела и он крикнул своим маршалам: «Велите генуэзцам идти вперед и начать битву во имя Бога и Святого Дени!» В его войске было примерно пятнадцать тысяч генуэзских арбалетчиков, но они очень устали, прошагав в тот день шесть лье в полном боевом облачении и с арбалетами в руках. Они заявили констеблю, что в сегодняшней битве не способны ни на какие подвиги. Граф Алансон, услыхав эти слова, пришел в ярость и крикнул: «Вот что значит нанимать негодяев, которые предадут тебя в самый ответственный момент!» <…> Кое-как построившись, генуэзцы приблизились к англичанам и громко закричали, чтобы напугать их, но англичане не дрогнули и, казалось, вообще не обратили на этот вопль никакого внимания. Тогда генуэзцы заорали во второй раз и продвинулись немного вперед, но англичане даже не пошевелились. Наемники завопили в третий раз, громко и четко, затем, продолжая кричать, продвинулись вперед, натянули тетиву своих арбалетов и открыли огонь. Тогда английские лучники сделали шаг вперед и выпустили свои стрелы, которые тучей полетели на генуэзцев и стали падать на них, как снег. Генуэзцы, которым еще ни разу не приходилось сталкиваться с такими искусными лучниками, увидев, что стрелы англичан пробивают им головы, руки и доспехи на груди, пришли в ужасное замешательство, некоторые из них перерезали тетиву своих арбалетов, а другие бросили оружие на землю (тетивы арбалетов генуэзцев отсырели от дождя. – Примеч. ред.). Многие из них пали в бою.
У французов был большой отряд тяжеловооруженных всадников, богато экипированных, которые должны были поддержать генуэзцев. Наемники хотели бежать, но не смогли, поскольку король Франции, увидев, что они отступают, рассердился и гневно вскричал: «Убейте же этих негодяев, ибо они закрывают нам дорогу!» Видели бы вы, как рыцари набросились на этих беглецов, из которых многие упали, чтобы никогда больше не подняться. А англичане продолжали стрелять, метя туда, где скопилось побольше французов, и ни один из выстрелов не пропал даром, ибо стрелы пронзали тела людей и лошадей, которые спотыкались и падали, и никто не мог подняться, не приложив огромных усилий и не получив помощи от многих людей. Так началась битва, происходившая между Бройе и Креси в графстве Понтье, в ту самую субботу, в час вечерней молитвы».
(обратно)
64Так называли пехотинцев, которые носили пластинчатую куртку бригантину (или бригандину).
(обратно)
65В битве при Креси, по некоторым источникам, англичанами применялись бомбарды.
(обратно)
66Мартинет – метательное орудие с противовесом, бросавшее большие камни.
(обратно)
67Рассказ Фруассара не совпадает с королевским письмом; согласно сведениям этого летописца, король Эдуард отказался принять вызов Филиппа, предложив последнему явиться к нему в лагерь.
(обратно)
68Перед Дюгекленом (дю Гекленом) не могла устоять ни одна крепость. Он знал, как увлечь за собой солдат, и брал почти все города и замки внезапным штурмом. Он обнаружил, что крепостные сооружения того времени не могут устоять перед атакой, совершенной без колебаний, быстро и энергично. Он бросал на штурм многочисленный отряд храбрых, хорошо вооруженных солдат, снабженных фашинами и лестницами. Их прикрывали огнем многочисленные арбалетчики и лучники. Благодаря этому, сформировав штурмовую команду преданных ему солдат, Дюгеклен, действуя энергично и напористо, терял в бою очень незначительное число бойцов. Во время осады Генгана «храбрые штурмующие заполнили большие рвы деревьями, поленьями и фашинами, в двух или более местах уже были проложены мостки. Отважный Бертран подошел к воротам и громко закричал: «Геклен! Все на штурм! Мое место внутри этой крепости!» И они похватали лестницы, как добрые и смелые воины, повсюду были видны взбиравшиеся наверх бесстрашные бойцы, прикрывшие свои головы дверями, ставнями и щитами, чтобы защититься от камней, которые летели на них сверху. Осажденных охватил страх, они и носу не смели высунуть наружу, поскольку на них снизу летел самый настоящий град стрел. Комендант крепости поднялся на донжон и наблюдал оттуда за штурмом, а воины Дюгеклена так разгорячились, что и смерть им стала нипочем».
Дюгеклен не применял ни осадных башен, ни каких-либо других медленных, дорогих и сложных осадных сооружений, он полагался только на такие средства, которые позволяли быстро разрушить стены, – подкопы и мины, и все это сооружалось очень споро, без проволочек, большим числом людей, а сам Дюгеклен вникал во все детали, не упуская ни одной из них, что является характерной чертой всех великих капитанов.
Вот он штурмует донжон Мулена: «Кастелян по-прежнему находился в башне – она была так хорошо укреплена, что он ничего не боялся. Они имели в достатке хлеба и солонины, а также доброго вина и смогли бы продержаться пятнадцать месяцев, а то и больше… Бертран отправился на переговоры с кастеляном и предложил ему сдать башню, которая будет возвращена герцогу, чьи подвиги достойны такой награды. «А вас, – сказал он, – я отпущу с миром». На что кастелян ответил: «Клянусь святым Омером! Если вы завладеете башней, то очень быстро взлетите на воздух…» Тогда Бертран Дюгеклен бросил своих солдат на штурм, но он был отбит – защитники имели все необходимое, чтобы выдержать долгую осаду. Тогда он велел сделать подкоп, и саперы начали работу, а он велел прикрыть их, чтобы никто не пострадал. Саперы рыли подкоп и уносили вынутую землю подальше, чтобы защитники башни не догадались об их подкопе. И они работали так хорошо, что вскоре оказались уже под самыми стенами. Они очистили их фундамент от земли и подперли его досками, большими и тяжелыми. И тогда саперы, не прекращая работы, пришли к Бертрану и сказали ему: «Сир, мы разрушим эту башню, когда вы пожелаете». – «Я желаю прямо сейчас, – ответил Бертран, – и раз те, что внутри, не хотят мне подчиниться, так пусть же они умрут». Тогда саперы подожгли доски, которые предварительно смазали свиным салом, каждый на своем участке, и в тот момент, когда огонь разгорелся, как поется в песне, «высокая башня упала, словно корона с головы» (Хроника Бертрана Дюгеклена).
(обратно)
69Именно в XIV в. в городах севера Франции стали создаваться корпорации лучников и арбалетчиков. Своим указом, изданным в августе 1367 г., Карл V создал роту, или connetablie арбалетчиков в городе Лан. Король назначил ее констеблем Мишо де Лаваля, сроком на три года. «Таким образом, – гласит статья 1 этого указа, – каждые три года арбалетчики должны избирать себе большинством голосов констебля. Мишо де Лаваль, с помощью и по совету пяти-шести человек, наиболее опытных в обращении с арбалетом, должен выбрать 25 арбалетчиков, которые составят роту. Во всем, что касается их обязанностей, арбалетчики должны подчиняться одному констеблю, под угрозой штрафа в шесть солей». Статья 2 гласит: «Король принимает этих арбалетчиков к себе на службу и обещает охранять их интересы». Далее идут статьи, касающиеся привилегий роты, таких как освобождение от всех пошлин и налогов, за исключением «налога, установленного лая выкупа короля Иоанна».
Тот же самый король создал и роту арбалетчиков в Компьене.
В 1359 г. Корпорация арбалетчиков была создана в Париже в числе двух сотен человек, указом от 6 ноября 1373 г. Карл V довел число ее членов до восьми сотен. Этим арбалетчикам, которые принадлежали к среднему классу и не имели другой профессии, кроме этой, не разрешалось покидать ряды корпорации для того, чтобы наняться на службу в армию или еще куда-нибудь, без разрешения начальников военной полиции Парижа и купцов. Если магистраты брали арбалетчиков на службу за пределами предместий Парижа, то они обязывались кормить людей и лошадей (ибо в корпорацию входили конные и пешие бойцы), помимо этого, каждый солдат получал три соля, а констебль – пять солей в день, и все это за счет города, нанявшего их.
В жалованной грамоте от 12 июня 1411 г. Карла VI говорилось, что в Париже должна быть создана рота лучников из 120 человек. Эти 120 должны быть выбраны из всех имевшихся в ту пору лучников. В их обязанности входили охрана королевской особы и зашита города Парижа.
Карл VII жалованной грамотой от 22 апреля 1448 г. учредил отряд свободных лучников, которые призывались на службу во время войны. Для создания этого привилегированного отряда в каждом приходе среди самых богатых горожан отбирались храбрые и опытные люди. Свободные лучники обязаны были экипироваться за свой счет или, в случае нужды, за счет прихода. Пятьсот домов должны были выставить одного лучника.
(обратно)
70Английская армия применяла пушки (бомбарды) уже в битве при Креси. С 1326 г. город Флоренция имел бомбарды из чугуна и стали. В 1339 г. два рыцаря, Де Кардилак и Де Бьель, получили от мастера арбалетчиков города Камбре «десять пушек, пять из них из чугуна и пять – из железа (делались из полос железа, сваренных в длину и скрепленных набитыми на них железными обручами. – Примеч. ред.), которые были изготовлены под руководством означенного мастера нашими руками и нашими людьми и которые предназначаются для охраны и защиты города Камбре». «За селитру и серу… приобретенные для пушек Камбре, уплачено одиннадцать ливров, четыре соля и три денье».
(обратно)
71Луи Наполеон Бонапарт. Прошедшее и будущее артиллерии. T. II.
(обратно)
72Камнеметы, баллисты и катапульты стреляли каменными ядрами, поэтому, когда появились пушки, для них, естественно, стали использовать привычные, каменные, снаряды.
(обратно)
73См. описание осады Орлеана в 1428 г. Ниже мы расскажем об орудиях, с помощью которых англичане разрушали стены осажденного города.
(обратно)
74Во времена осады Кана в 1450 г.: «После этого они начали сооружать со стороны монсеньора констебля закрытые и открытые ходы сообщения, причем один из них строил Буржуа, а другой – мессир Жак де Шабан, но ход Буржуа первым достиг стены, а другой – несколько позже, и мина под стену была заложена именно в этом месте. И город был бы взят, если бы не король, который, решив не допустить этого, не перебросил сюда бомбарды, опасаясь, что бретонцы пойдут на штурм» (Годфруа Т. История д’Арту, герцога Бретонского и коннетабля Франции, новая редакция и новое освещение фактов. 1622).
(обратно)
75Впрочем, траншеи использовались в качестве ходов сообщения еще до изобретения артиллерии. Филипп II Август, осаждая Шато-Гайар, приказал вырыть траншеи, по которым можно было бы подойти к тем стенам, которые он собирался штурмовать в первую очередь. По этим траншеям его солдаты по деревянным галереям, добрались до самого контрэскарпа рва. Если обратиться к еще более раннему времени, то и там мы увидим, как траншеи использовались в качестве ходов сообщения. В «Инструкциях по полиоркетике» анонимного автора (во многом опиравшегося на античные источники) из Константинополя, написанных в VI в. и скомпилированных в X в., мы встречаем следующий странный абзац. Солдаты готовятся к штурму крепости, расположенной на холме. «Есть еще одно средство защиты от камней, катящихся сверху. Мы должны начиная от подножия холма вырыть косые рвы, направляя их вверх к выбранному нами участку стены. Эти рвы должны иметь глубину около пяти футов, а слева от них надо соорудить вертикальную стену, чтобы камни, которые покатятся сверху, ударяли в эту стену, которая будет служить защитой для нападающих. Рабочие должны укрепить участок уже вырытого рва следующим образом. Они должны взять доски длиной три элса или стволы молодых деревьев и, заточив их с одной стороны, воткнуть в землю слева от вышеназванной стены, которая высится на валу, насыпанном из земли, взятой при рытье окопа, и придать им косое положение на склоне. После этого они должны обить эти колья снаружи досками и укрепить переплетенными ветками деревьев (фашинами), и, наконец, набросав на эту сторону всю землю, полученную при рытье траншей, они должны подготовить прямые дороги для подъема черепах. Эти черепахи, если смотреть спереди, должны быть похожи на то, что называют шпорами, иначе говоря, иметь впереди острые выступы, помещенные на основание в форме треугольника, которые постепенно сужаются вверх, образуя наверху гребень. Спереди они напоминают ростры кораблей, вытащенных на сушу и опирающихся друг на друга. Они должны быть небольшими и многочисленными, чтобы их можно было легко и быстро подготовить и чтобы их смогли поднять несколько человек. У основания они должны иметь деревянные шипы длиной в фут и железные гвозди вместо колес, чтобы, будучи воткнутыми в землю, они могли стоять крепко и не падать под ударами. Далее, каждая из них должна иметь спереди наклонный кусок дерева, вроде тех, что устанавливают на колесницах, чтобы черепаха стояла на месте и не сползала по склону холма, особенно тогда, когда солдаты, толкающие ее вверх по склону, утомившись, захотят передохнуть. Таким образом, могут случиться три вещи: метательные снаряды, пущенные с холма и угодившие в ров, покатятся уже в другом направлении, либо, ударившись в наклонные доски стены, упадут на землю, либо, попав в шпоры черепахи, будут отброшены в сторону, благодаря чему пространство на склоне будет защищено от их ударов…»
(обратно)
76«…И был осажден город Шербур. И мой господин встал лагерем с одной стороны города, а монсеньор Клермон – с другой. И адмирал де Куативи, и маршал, и Иоахим стояли на другой стороне, у ворот. Осада продолжалась целый месяц, и девять или десять бомбард, больших и малых, были повреждены или разбиты. И по морю приплыли англичане, среди их кораблей было большое судно под названием «Генрих», и солдат в лагере понемногу начала косить смерть, и монсеньор очень переживал, поскольку отвечал за все. Тогда он, дождавшись отлива, поставил на берегу моря, в песках, четыре бомбарды. И когда начался прилив, все они скрылись под водой, со всеми своими щитами, но они были заряжены и так хорошо закрыты, что, как только начался отлив, достаточно было поднести к ним спичку, чтобы они начали стрелять, как будто все время простояли на суше».
(обратно)
77«Они стреляли во время рождественских праздников и службы, с одной стороны и с другой, из своих бомбард и пушек, нанося большой урон, но больше всего досаждал нам один кулевринер, который родился в Лорене, но служил в Орлеане, по имени мэтр Жан. Его считали самым великим мастером пушечной стрельбы, и он вполне доказал это своими делами. У него была большая кулеврина, из которой он стрелял много раз, установив ее между столбами моста у бульвара на острове Карла Великого, и убил и ранил многих англичан (История и рассуждения об осаде Орлеана).
«В тот самый день (последний день февраля месяца 1429 года) городская бомбарда, стоявшая тогда у двери Шесно и державшая под обстрелом наши башни, дала по ним такой мощный залп, что отвалился большой кусок стены» (там же).
Французы атаковали означенный замок Аркур с помощью пушки и первыми же залпами пробили стену нижнего двора, расположенного очень далеко и укрепленного столь же сильно, что и замок.
(обратно)
78Это копии виньеток из рукописи Фруассара XV в., хранящейся в Императорской библиотеке Парижа. Пушки (рис. 80) изображены на виньетках, озаглавленных «Как король Англии осаждал город Реймс» и «Как город Дюрас был осажден и взят штурмом французской армией». Такие пушки сначала делали из кованых железных полос, которые соединяли между собой, как соединяют доски у бочки, а потом скрепляли железными ободами. Во дворе арсенала Бале до сих пор сохранилась изготовленная подобным образом пушка, очень тщательно отделанная. Ее длина более 2,7 м, стреляла она каменными ядрами диаметром около 33 см. Пушки меньшего калибра либо ковались (по вышеописанному способу), либо отливались из чугуна или меди.
(обратно)
79Все эти рисунки взяты из уже цитировавшегося нами манускрипта Фруассара. Арбалетчика, изображенного на рис. 84, называли павез, поскольку он надевал на спину большой щит павуа с ремнем. Этот щит прикрывал его от вражеского обстрела во время перезарядки арбалета. Железное кольцо в верхней части арбалета служило стременем, куда стрелок вставлял ногу, когда ему нужно было натянуть тетиву.
(обратно)
80Рибодекин – большой арбалет длиной 4,5 м, который стрелял полутораметровыми дротиками.
(обратно)
81План замка имеет масштаб 1:1000, как и планы замков Куси и Монтаржи, приведенные выше.
(обратно)
82Этот план взят из книги «Топография Галлии» 1655 г. издания. Большая часть укреплений сохранилась до наших дней.
(обратно)
83Передовое укрепление, изображенное на этом плане, было заменено мощным современным укреплением, контролирующим дорогу из Дижона.
(обратно)
84Эту башню теперь называют Рыночной. Мы приводим здесь план только одного сохранившегося этажа – самого нижнего, в масштабе 7:4000.
(обратно)
85Прилегающие к этой башне куртины были сооружены в XIII в.
(обратно)
86Мы взяли этот отрывок из книги «Историческое эссе о влиянии огнестрельного оружия на развитие военного искусства» Луи Наполеона Бонапарта, президента Французской республики (позже, после переворота, Наполеона III. – Примеч. ред.).
(обратно)
87«Записки маршала Монтлюка».
(обратно)
88С конца XVI в. во французской артиллерии существовало шесть типов пушек: во-первых, пушка, длина которой составляла 3,0 м, а вес ядра – 15,12 кг, во-вторых, кулеврина, длиной 3 м 35 см, вес ядра – 5,7 кг, в-третьих, батард, длиной 2 м 90 см, вес ядра – 3,4 кг, в-четвертых, мойен (средняя пушка), длиной 2 м 49 см, вес ядра – 1,25 кг, в-пятых, фокон, длиной 2 м 13 см, вес ядра – 680 г, в-шестых, фальконет, длиной 1 м 63 см и вес ядра 397 г. (Эррар Бар-ле-Дюк. Фортификации. Париж, 1620).
В Англии в тот же самый период применялись следующие пушки (см.: Военный словарь, объясняющий сложные термины в морском деле, фортификации и артиллерии, написанный офицером, который несколько лет служил за границей. Лондон, 1702):
Полупушка нижняя – большая пушка с ядром, которое имело вес 13,6 кг и диаметр канала ствола (калибр) 6 дюймов (15,24 см). Пороховой заряд – 6 кг 350 г. Дальность прицельной стрельбы составляла 156 шагов. Вес пушки – 2 т 450 кг, длина – 3 м 35 см, диаметр канала ствола 6,25 дюйма (15,875 см).
Полупушка обычная – большая пушка калибра 6,5 дюйма (16,51 см), 3 м 66 см длиной, весом 2 т 540 кг, пороховой заряд – 7 кг 940 г, стреляла ядром весом 14,52 кг, диаметром 61/6 дюйма (15,66 см), дальность прицельной стрельбы – 162 шага.
Полупушка самого большого размера – калибр ствола 66/8 дюйма (20,1 см), дайна – 3 м 66 см, вес – 2 т 722 кг. Дальность прицельной стрельбы – 180 шагов, вес ядра – 16 кг 330 г.
Полукулеврина нижняя – калибр 42/8 дюйма (10,8 см), длина – 3.0 м, вес – 907,2 кг, дальность прицельной стрельбы – 174 шага, вес ядра – 4,08 кг.
Полукулеврина обычная – калибр 41/2 дюйма (11,43 см), длина – 3.0 м, вес – 1 т 224,7 кг, дальность прицельной стрельбы – 175 шагов, вес ядра – 4,85 кг.
Полукулеврина более поздняя – калибр 42/3 дюйма (11,853 см), длина – 3 м 15 см, вес – 1 т 360,8 кг, дальность прицельной стрельбы – 178 шагов, вес ядра – 5 кг 585 г.
Были также:
Кулеврина меньшего размера – калибр – 5 дюймов (12,7 см), вес – 1 т 814,4 кг, дальность стрельбы – 180 шагов, вес ядра – 6 кг 804 г, неприцельная стрельба.
Кулеврина обычная – калибр – 51/4 дюйма (13,335 см), вес – 2 т 1,2 кг, вес ядра – 7 кг 853 г.
Кулеврина самого крупного размера – калибр – 51/2 дюйма (13,97 см), вес – 2 т 177,3 кг, вес ядра – 9,07 кг.
Королевская пушка, или восьмерка – калибр – 8 дюймов (20,32 см), длина – 3 м 66 см, вес – 3 т 628,8 кг, вес ядра – 21 кг 773 г. Дальность прицельной стрельбы – 185 шагов.
Пушки имели и другие названия: целая пушка, бастард или семерка, полупушка 24-фунтовая, целая кулеврина 12-фунтовая, полукулеврина 6-фунтовая, фальконет, миньон 3-фунтовый, небольшая пушка дрейк и педрерс.
Следует отметить, что прицельный огонь в те времена не превышал 190 шагов.
(обратно)
89Паркер Дж. Г. Обзор английской архитектуры от Эдуарда I до Ричарда II. Оксфорд, 1853. Замок Кингстон-апон-Халл был построен королем Эдуардом I после битвы при Данбаре (1296), но изображенные на этом рисунке укрепления, несомненно, были созданы гораздо позже, вероятно в конце XV в. Мистер Паркер справедливо отмечает, что внешние укрепления подобного типа возводились и во Франции.
(обратно)
90Воспроизведено по гравюре XVI в., хранящейся в коллекции автора.
(обратно)
91Мюнстер С. Всеобщая космогония. 1558. Город Августа (Аугсбург). Изображенный здесь бастион – часть очень важного передового укрепления, защищавшего старые стены, стоявшие позади широкого рва, который был заполнен водой. Куртина G фланкирована этим бастионом очень слабо, поскольку над ней возвышается и на всем ее протяжении держит под обстрелом старая стена города. Что касается куртины Н, то ее с фланга защищает фоссебрея и удлиненный бастион Е. Позади фланков фоссебреи D атаковать его было очень трудно, а со стороны куртины G – практически невозможно, поскольку в этом случае нападающие подставляли свой тыл под огонь пушек, установленных на старых валах, которые защищали фланк бастиона I. Инженеры уже начали, в определенной степени, руководствоваться принципом, гласящим, что внутренние укрепления должны защищать своим огнем внешние, и осаждающие, овладев бастионом, попадали под обстрел пушек, установленных на стенах большой протяженности (рис. 126). Буквой А обозначены на нем старые стены города, на которых после перестройки установили пушки, буквой В – широкий ров, С – крытый переход с барьером, шедший по насыпи, которая спускалась в сторону рва, D – узкая протока, Е – поперечные валы, F – мосты, G – стена, пересекавшая ров, которую держали под продольным огнем пушки на старых стенах, Н – передовое укрепление, I, К – старые стены, верхняя часть которых была разобрана, а сами стены укреплены валами (эти два неглубоких рва простреливались со всех сторон пушками, стоявшими на стенах города), L – мосты, М – ров, заполненный водой, N – земляные бастионы, укрепленные деревом и плетнями (один из них изображен на рис. 125), О – остатки старых укреплений с насыпями, Р – крытые переходы передовых укреплений. См. общий план города Аугсбурга, на котором изображено несколько бастионов, сооруженных по описанной схеме (рис. 127). Этот план, более точный, чем тот, что приведен в книге Мюнстера, изображает очень важные элементы передового укрепления Н немного по-иному. Мы посчитали нужным привести оба этих плана потому, что принципы строительства оборонительных сооружений, которые в XVI в. выразились в дополнении старых укреплений бастионами, нашли свое отражение на обоих планах. В современном Аугсбурге сохранились следы этих бастионов, каменные фоссебреи которых окружены внешней насыпью, обложенной дерном.
(обратно)
92Мюнстер С. Всеобщая космогония. 1558. «Расположение и очертания города Франкфурта в году 1546». Изображенный на этом рисунке бастион держал под обстрелом реку Майн и одну из городских стен. Этот укрепленный угол очень интересен для изучения, и на гравюре, копию которой мы приводим с некоторыми поправками, делающими ее более понятной, видны различные модификации и изменения, внесенные в оборонные укрепления города в начале XVI в. В центре нового бастиона была сохранена старая угловая башня, которая выполняет роль сторожевой; ее верхний этаж, очевидно, был пристроен в XVI в. Бастион имеет батареи, расположенные на двух этажах, причем нижний этаж – крытый и замаскирован контрэскарпом рва, который похож на стену контргарда. Эту батарею пускали в дело только в тех случаях, когда врагу удавалось проникнуть в ров. Угол А, в котором размещена казематированная батарея, защищен выступом бастиона и стеной В и держит под обстрелом реку. Вентиляционные отверстия С позволяли пороховым газам выходить наружу. За подъемным мостом расположен вал, сооруженный перед крепостными стенами, он простреливается с них и с башен. Вал снабжен фоссебреей, которая защищает также и ров. Через равные промежутки расположены арочные контрфорсы, которые упираются одним концов в облицованную камнем стену вала и спускаются к фоссебрее. Последняя простреливается продольным огнем с углового бастиона и с вала D. Если бы не малая ширина, эти укрепления можно было бы считать исключительно мощными. Мы посчитали необходимым привести в этой книге примеры крепостей, расположенных за пределами Франции, ибо следует признать, что в эпоху перехода от старой системы фортификаций к новой несколько европейских стран сумели очень быстро внедрить у себя новые виды укреплений, отказавшись от национальных традиций, когда того потребовала необходимость.
(обратно)
93Стены города Нарбон, почти полностью перестроенные в XVI в., и некоторые сооружения в системе укреплений Руана, Кана и других городов имели бастионы именно такой формы.
(обратно)
94Ров заполнен водой. Буквой А обозначены небольшие замаскированные батареи, которые держались в резерве и были расположены на двух ярусах, вероятно, позади крытых фланков В, сооруженных в тылу орийонов. Батареи В держали под продольным огнем сохраненные старые башни. Следует отметить, что каменная кладка, которой облицован бастион, достигает наибольшей толщины на вершине угла и уменьшается к орийонам, поскольку здесь нельзя было проделать брешь. Контрфорсы расположены по всей длине кладки и скрыты под земляной насыпью. Этот бастион носил название Бульвар ворот Св. Жака (Якова).
(обратно)
95Фортификации Джованни Скала, в царствование христианского короля Франции и Наварры Генриха IV. Рим, 1596. Вал А, защищавший тыл бастиона (как гласит легенда), имеет толщину 50 футов (14,8 м); парапет В – 15 футов (4,44 м) в ширину и 4 фута (1,18 м) в высоту; эскарп вала С – 14 футов (4,14 м) в высоту. Буквой D обозначена плотно утрамбованная площадка, слегка наклоненная к точке G; Н – фланговое укрепление, замаскированное плечом I; К – парапет толщиной 24 фута (7,1 м), шедший на высоте 48 футов (14,2 м) над уровнем рва (Скала приводит все размеры в римских футах, равных 29,57 см).
(обратно)
96Этот план также взят из книги Джованни Скала «Фортификации». Буквой X автор обозначил вал, проходящий позади куртины, С – мост, соединяющий город с бастионом, D – плотно утрамбованный земляной пол, Е – плечи бастиона, I – фланки, которые можно сделать такими низкими, что их можно будет закрыть плечами E. В своем трактате, посвященном фортификационным сооружениям, Скала приводит большое число планов бастионов, причем некоторые из них весьма примечательны.
(обратно)
97В настоящее время бойницами называют небольшие амбразуры, пробитые в парапетах для мушкетеров и сохранившие форму старых щелей для стрел. В древности бойницами называли квадратные открытые отверстия между зубцами парапета.
(обратно)
98Такие бойницы имели бастионы Нюрнберга в конце XV в.
(обратно)
99См. изображение Миланского замка (рис. 121), на котором можно найти примеры всех тех недостатков, которые отметил Макиавелли.
(обратно)Оглавление
Предисловие Военная архитектура Средних веков
Наш
сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального
закона Российской федерации
"Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995
N 110-ФЗ, от 20.07.2004
N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения
произведений
размещенных на данной библиотеке категорически запрешен.
Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.
 |
|
Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно
