|
|
Владислав Карнацевич
Наполеон
Введение…На войне ничего еще не сделано, пока остается еще что-нибудь сделать. Во всяком случае, победа является неполной там, где возможно достигнуть большего.
НаполеонПолководец, монарх, диктатор, дипломат, государственный деятель… Наполеону Бонапарту сложно подобрать какой-либо один эпитет. Слишком разносторонними талантами он обладал, и слишком обширным было поле его деятельности. «Этот человек все знает, все хочет и все может», – так отозвался о нем один из его конкурентов. Создается впечатление, что кто бы ни брался за биографию Наполеона, он будет прав в своих оценках. Захочет показать его злым гением – материала достаточно. А кем же еще был деспот, заставивший дрожать все народы, отправлявший людей в тюрьмы и на расстрел, бросавший в кровавую бойню сотни тысяч своих сограждан? Есть желание показать его политиком, заложившим основы современного французского государства и принесшим прогресс в одряхлевшие европейские монархии? И тут не должно возникать проблем с аргументацией. Возьмите «Гражданский кодекс», обратите внимание на количество институтов и правил, которые были введены Наполеоном и сохранились до наших дней, рассмотрите карту Европы, почитайте мемуары декабристов.
Еще меньше проблем может возникнуть с подтверждением той мысли, что Бонапарт – выдающийся военачальник. Французский император является признанным лидером «хит-парада» лучших полководцев в истории человечества. За свою жизнь Бонапарт дал около шестидесяти больших и малых сражений, и многие из них прекрасно иллюстрируют военный гений этого человека. Аркольский мост, Маренго, Аустерлиц, Иена, Фридланд, Ваграм – эти слова ласкают слух военного историка, хотя и напоминают о тысячах убитых, морях крови. Впрочем, не только сами сражения, в которых Наполеон выступал настоящим художником, подчас великолепным импровизатором, сделали его гением войны. Была кропотливая работа по организации армии, по строительству всей государственной машины, была дипломатическая подготовка, часы, проведенные за картами, книгами, на заседаниях…
О Наполеоне Бонапарте писали величайшие писатели и виднейшие историки – Вальтер Скотт, Стендаль, Лев Толстой, Андре Моруа, Жорж Лефевр, Эмиль Людвиг. Среди отечественных любителей истории особой популярностью пользуются труды Е. Тарле и А. Манфреда. А еще тысячи картин, фильмов, стихотворений… Практически любой биограф просто обречен переходить от восхваления великого героя к горьким упрекам и искреннему возмущению бездушным тираном. Именно так поступил в свое время Бетховен, посвятивший Наполеону свою «Героическую симфонию», а затем вычеркнувший его имя из партитуры.
Все это лишь подчеркивает гениальность героя данной книги. Истинное величие оборачивалось и великими недостатками, и великими поражениями. Помимо Аустерлица, было и Ватерлоо, помимо храбрости – раздражительность, кто-то был награжден орденом Почетного легиона, а кто-то – безвинно расстрелян в Венсеннском рву. Все начиналось с Тулона, а закончилось маленьким островком, затерянным в Атлантическом океане. Кто не знает крылатого выражения Наполеона: «От великого до смешного один шаг»? Поклонникам императора, которых хватает и сегодня, следует помнить об этой двойственности, о том, что любой, даже самый талантливый человек вынужден считаться и с объективным ходом истории, которая все равно предъявит свой счет, и с мнением других людей, которые все-таки люди, а не пешки. Пусть даже в блестящей партии, которую пытался вести Наполеон Бонапарт…
Молодость Бонапарта. На пути к генеральскому мундируНаполеон родился 15 августа 1769 года в городе Аяччо на Корсике в семье адвоката Карло Марии Буонапарте. Всего за год до его рождения Генуя передала уже фактически не принадлежащий ей остров французскому королю. Семья Буонапарте несколько поколений назад переехала на Корсику из Италии, успела здесь укрепиться и стать одним из влиятельных, хотя и небогатых кланов. Карл Мария поддерживал французскую партию, хотя и сочувствовал лидеру корсиканских националистов Паоли.
Корсиканское происхождение Наполеона, возможно, отразилось на его характере. Многие историки видят подтверждение этому в его вспышках гнева, доходивших до бешенства. Еще маленького Наполеона отличал неспокойный нрав, он был раздражительным и драчливым ребенком. Бонапарт (так позже на французский манер стал писать свою фамилию Наполеон) долго гордился своим происхождением, пытался вмешиваться в дела на Корсике, но в конце концов полностью отдался общефранцузской политике.
В семье Буонапарте было восемь детей, не считая пятерых, умерших в детстве. У Наполеона было четверо братьев: Жозеф (старший брат, которому, несмотря на его легкомысленность и не самые большие способности, Наполеон всегда оказывал должное почтение), Люсьен, Людовик и Жером, и три сестры: Каролина (будущая жена Иоахима Мюрата), Элиза и любимица Наполеона Полина. Настоящим главой этой многочисленной семьи была мать – Летиция. Красавица с весьма твердым характером пыталась воспитать в детях трудолюбие и любовь к строгому порядку во всех делах. Наполеон хорошо усвоил эти уроки. Даже когда он стал императором, в годы его могущества Летиция не давала ему забыть о почтении к себе. Рассказывают, что, когда Наполеон после коронации протянул ей руку для поцелуя, она залепила ему пощечину[1]. Скончалась Летиция Буонапарте в 1836 году.
Дом Буонапарте часто посещал французский губернатор Корсики генерал де Марбёф. В жизни Наполеона он сыграл довольно большую роль. Дело в том, что Карло решил дать сыновьям французское воспитание. Для этого Жозефа и Наполеона в начале 1779 года отправили во Францию, сначала в Отенский коллеж для усиленного изучения французского языка, а затем в апреле того же года перевели в Бриеннское военное училище. Обучение здесь велось за казенный счет, при поступлении необходимо было доказать наличие четырех поколений дворянства. Генерал де Марбёф как раз и подключил свои связи, чтобы дети его корсиканского друга были приняты в данное учебное заведение.
В Бриеннском училище Наполеон пробыл пять с половиной лет. Его отношения с одноклассниками сложились далеко не сразу. Бонапарта дразнили за маленький рост[2], за корсиканский акцент, за бедность. Он был угрюм, много дрался и постепенно заработал уважение других ребят, ему даже удалось выбиться в неофициальные лидеры. По воспоминаниям учеников Бриеннского училища, однажды зимой Наполеон организовал постройку снежной крепости, которую с успехом оборонял от старшеклассников. Учителя давали о Буонапарте вполне положительные отзывы – он был прилежен и настойчив в учебе. Более всего Наполеона интересовали математика, география, история. И в училище и позже он очень много читал и, обладая совершенно поразительной памятью, мог наизусть цитировать прочитанное (особенно если оно касалось интересующей его темы) через много лет.
В 1784 году Наполеон с успехом окончил Бриеннское училище и поступил в Парижскую военную школу, выпускавшую офицеров для французской армии. В этой школе тогда были собраны прекрасные преподавательские кадры, например математик Монж и астроном Лаплас.
В феврале 1785 года умер Карл Мария Буонапарте; Жозеф и Люсьен оставили учебу и уехали на Корсику, взяв на себя заботу о семье. Наполеон же остался в Париже, где жил в крайней бедности. 30 октября 1785 года он вступил в армию в чине подпоручика и был направлен в полк, расквартированный на юге Франции в городе Баланс. Здесь молодой офицер продолжал запоем читать книги по военной истории, математике, философии, художественные произведения – Гете, Мольера, Оссиана. Читая, Бонапарт часто делал заметки, испещряя своим твердым почерком объемные тетради (кстати, своей работоспособностью Наполеон всегда очень гордился). Особенно его интересовали труды по артиллерийскому делу, которое он видел своим военным призванием.
В ноябре 1786 года Бонапарт попросил долговременный отпуск, который ему позже еще и продлили, и отправился на Корсику устраивать свои и семейные материальные дела. Во Францию он вернулся лишь в июне 1788 года и был направлен в город Оксонн. Здесь подготовкой артиллеристов руководил корифей этого дела дю Тейль. Под его руководством Наполеон завершил свое артиллерийское образование. В Оксонне он, между прочим, написал и собственный трактат по баллистике «О метании бомб». И все это время будущий «хозяин Европы» опять проводит в нужде, голодает, чуждается общества.
Через два месяца после взятия Бастилии (т. е. 14 июля 1789 года) Наполеон Бонапарт опять отправился на Корсику. На этот раз он надеялся использовать родину как плацдарм для развития своей служебной карьеры, поэтому сразу активно вмешивался в политику. Следует отметить, что в то время Бонапарт, по всей видимости, вполне искренне поддерживал идеи революции. Великий Руссо был для него не менее значимой фигурой, чем для парижских радикалов, которые повели народ на взятие Бастилии. При этом местечковый корсиканский патриотизм Наполеон сменил на идею об интеграции острова в новой революционной Франции. По его мнению, над Аяччо и Бастией должен был развеваться трехцветный флаг. Наполеон не разделял сепаратистских концепций корсиканских вождей старого поколения, которых, тем не менее, считал своими учителями.
Может быть, поэтому реальных результатов Бонапарт достигнуть так и не смог. Паоли принял офицера, для которого еще недавно был кумиром, довольно холодно. Наполеон вернулся на материк, взяв с собой и брата Людовика, чтобы немного облегчить бремя, лежащее на матери. Братья поселились в Балансе, куда был переведен полк старшего из них. Часто на ужин они делили один кусок хлеба на двоих. Материальное положение молодого офицера вполне соответствовало его политическим убеждениям – Наполеон стал одним из первых и наиболее активных участников образовавшегося в Балансе якобинского клуба.
В сентябре 1791 года Наполеон предпринял очередную попытку вмешаться в бурные события на Корсике. Паоли проводил линию на отделение острова от Франции, он так и не принял революцию всей душой, его больше интересовала независимость своего острова. Наполеон участвовал в подавлении мятежа сепаратистов, но действовал не всегда успешно. В конце концов, в связи с его несогласованной с начальством попыткой взять одну из крепостей, Бонапарта вызвали в Париж для дачи объяснений. В столице Наполеон находился в конце мая 1792 года. Он стал непосредственным свидетелем того, как революционная толпа ворвалась в Тюильрийский дворец, а король Людовик XVI приветствовал народ с балкона во фригийском колпаке. Бурьен, товарищ Наполеона по Бриенну и будущий секретарь императора, рассказывает, что его друг очень резко отозвался о поведении монарха. «Какой трус! – сказал Наполеон. – Как можно было пустить этих каналий. Я бы пальнул по ним из пушки, они бы быстро разбежались». Возможность продемонстрировать это на практике Бонапарту еще представится.
Однако Наполеон, хоть и презирал толпу, не спешил открывать свои взгляды (да и были ли они настолько определены к тому времени?). В революции он видел возможность сделать карьеру.
Действительно, перед бедными офицерами открылась реальная возможность быстро добраться до самых высоких чинов, которые ранее давались лишь в пожилом возрасте, при особых связях и соответствующем происхождении. Так что Наполеон уверенно встал на сторону революционного правительства и якобинцев. В конце 1792 – начале 1793 года он еще раз побывал на Корсике, где опять находился в оппозиции к Паоли и принял участие в попытке французов захватить Сардинию. Экспедиция закончилась неудачей, в которой Бонапарт обвинил именно корсиканских сепаратистов. Вскоре ему и всей его семье пришлось бежать из родного города и перебраться на материк. Остров вот-вот должны были взять англичане, с которыми Паоли заключил тайное соглашение. История Наполеона могла бесславно завершиться еще тогда…
Устроив семью в Марселе, сам новоиспеченный капитан французской армии оказался в действующих частях, осаждавших мятежный Тулон. Этот южный город стал центром роялистского сопротивления на юге страны. С моря его поддерживал английский флот. Осадой руководил некто Карто, живописец и политик, имевший крайне слабое отношение к армии. Осада велась вяло и нерешительно. Наполеон отчетливо видел ее недостатки, особенно в том, что касалось размещения батарей. Например, самые выгодные места Карто не использовал, опасаясь того, что они обстреливались врагом. На счастье, в армии находился в качестве комиссара Конвента корсиканец Саличетти, с которым Бонапарт был знаком еще по военным действиям на родном острове. Кроме того, был тут и брат всесильного Максимилиана Робеспьера Огюстен. Он, как и Саличетти, был знаком с брошюрой Наполеона «Ужин в Бокере». В этой насквозь проякобинской книжке Бонапарт доказывал мятежным южанам, что их сопротивление революции бесполезно. Наполеону удалось впечатлить обоих «политруков» своими расчетами, и вскоре молодой человек был назначен начальником осадной артиллерии. Преодолевая сильное сопротивление командующего, Бонапарт приступил к правильной, по его мнению, расстановке орудий, он собирал их и из других армий, там, где это было возможно. К сожалению, время было упущено, не все высоты, с которых было бы удобно стрелять и по осажденным, и по английским кораблям, были заняты осаждающими, чем воспользовался противник. Зато Карто был смещен, и теперь ничто не могло помешать Наполеону воплотить в жизнь свой план.
В первых числах ноября 1793 года состоялся штурм, который развивался вполне успешно, пока в решающий момент новый командующий осадой Доппе не дал неожиданный приказ отступать. Наполеон шел в штурмующей колонне, был ранен в ногу, но от такого указания пришел в ярость. Даже солдаты не могли понять командующего, ведь победа была так близка. Оказалось, что Доппе испугала смерть собственного адъютанта. Наконец в армию был прислан «настоящий генерал», опытный военный, а не революционер – Дюгомье. Он дал разрешение на штурм по плану Наполеона. Расположенные согласно инструкции последнего батареи 14 декабря начали артподготовку, 17 декабря была взята командная высота, откуда начался обстрел английского флота, что вынудило корабли покинуть гавань. После страшной двухдневной канонады солдаты пошли на штурм города и взяли его. Решающим фактором при взятии оказался своевременный подход резервной колонны, которой руководил Бонапарт. С мятежниками победители особо не церемонились. Наполеон писал, что войска особо не зверствовали, но другие очевидцы событий утверждают, что и солдаты, и сам начальник артиллерии проявили крайнюю жестокость. Так, Бонапарт приказал расстреливать тулонцев из орудий. Многие из пленных бросились на землю, чтобы избежать участи только что поверженных ядрами товарищей. Тогда Наполеон объявил: «Правосудие свершилось. Вставайте, мы уже сделали свое дело». Тулонцы встали, и Бонапарт тут же отдал приказ «Огонь!».
Тулон принес Наполеону всенародную славу и положил начало его восхождению. Огюстен Робеспьер отправил брату восторженный отзыв о действиях корсиканского артиллериста. В январе 1794 года 24-летний герой получил звание бригадного генерала. Именно под Тулоном начала формироваться свита Наполеона, его ближний круг: беззаботно отважный крестьянский сын Жюно, будущий маршал, а тогда еще старший лейтенант, дворянин по происхождению Мармон, немногословный офицер, впоследствии проявивший большие дипломатические и политические способности Дюрок. Последний был одним из немногих, к советам которого Бонапарт прислушивался и будучи властителем Европы. Даже на облеченного большими полномочиями младшего Робеспьера Наполеон отныне имел огромное влияние. С его подачи началась разработка смелых планов для так называемой Итальянской армии, давно ведшей боевые действия (с переменным успехом) против армии Пьемонта (Сардинского королевства). Бонапарт предлагал перейти в решительное наступление, вторгнуться в Северную Италию и угрожать оттуда Австрии. Он даже ездил в служебную командировку в Геную, чтобы лучше узнать положение дел в этой области, прощупать настроение властей. Соответствующие проекты Огюстен Робеспьер повез в Париж. Наполеон же оставался на юге Франции.
К этому времени относится и история первой большой любви будущего императора. Его пассией стала юная Дезире Клари. Переписка показывает серьезную увлеченность корсиканца этой девушкой. Так случилось, что этот роман остановился буквально в шаге от брака. Дезире Клари стала женой другого видного полководца эпохи – Бернадотта, а следовательно – и шведской королевой.
Весна и лето 1794 года открывали перед молодым генералом блестящие перспективы дальнейшего продвижения наверх при поддержке семьи Робеспьер, но в термидоре (июле) он получил известие, которое могло навсегда оборвать его военную карьеру и даже жизнь. 9 термидора в Париже произошел переворот. Терроризировавшие всю страну лидеры якобинцев – оба Робеспьера, Кутон, Сен-Жюст и другие – были арестованы и казнены. По всей стране начались аресты всех, кто имел какое-либо отношение, тем более близкое, к свергнутым вождям. Был арестован и Наполеон. Его посадили в антибский форт на берегу Средиземного моря. Там в ожидании смертного приговора молодой генерал провел две недели. Он сохранял полное спокойствие, продолжал читать и делать заметки. Наполеону повезло, в его бумагах не было найдено ничего предосудительного, и он был выпущен на свободу. Но о таком положении в армии, какое Бонапарт имел при предыдущей власти, можно было на время забыть. О Тулоне уже мало вспоминали, пылились в каком-то столе проекты итальянского похода. Термидорианцы же выяснили, что в армии находится слишком много генералов от артиллерии, и самого молодого из них решено было перевести на другую работу. Комитет общественного спасения приказал Наполеону Бонапарту возглавить пехотную бригаду, с которой он должен был подавлять мятеж в Вандее. Генерал бросился в правительственные кабинеты, доказывая, что он не может командовать пехотой. Вскоре Наполеон узнал, что, оказывается, среди руководителей государства, никогда не выезжавших в армию, полным-полно генералов от артиллерии (одним из них был знаменитый математик и физик Карно). В гневе Бонапарт подал в отставку. Лишь в августе 1795 года его вернули на службу, зачислив именно как генерала артиллерии в топографическое отделение Комитета общественного спасения – прообраз генерального штаба, созданный Карно. Здесь Наполеон опять занялся составлением «инструкций» для Итальянской армии. Он все еще вел очень скромный образ жизни, плохо одевался и питался и при своем небольшом росте отличался еще и крайней худобой.
В очередной раз выйти «на большую сцену» Наполеону суждено было осенью 1795 года. В Париже в это время обострилось противостояние правительства с представителями более благополучной части городского населения. Конфликт разгорелся вокруг проекта новой конституции, по которой Конвент передавал власть в руки Директории из пяти человек, а в новые законодательные органы должны были войти большинство членов действующего Конвента. Жители центральных секций выступили против такого нарушения прав избирателей. Движение против Конвента поддерживали роялисты, которые даже в сильно поправевшей власти видели (в общем, справедливо) остатки революционности. Командующий гарнизоном генерал Мену отказался бороться с мятежными роялистами, и те уже праздновали победу. Их силы численно превосходили те войска, которыми располагала власть. Однако директоры не собирались сдаваться. Мену был арестован. В этой ситуации фактический глава Директории Поль Баррас вспомнил о генерале Бонапарте, которого знал еще по Тулону. Директор действовал быстро и решительно. В ночь на 13 вандемьера (ноября) он призвал Наполеона и предложил подавить мятеж. Тот быстро согласился, но потребовал, чтобы никто не вмешивался в его распоряжения до того момента, когда все будет кончено. Баррас согласился.
Наполеон сориентировался мгновенно. Единственным его шансом на успех было использование артиллерии, большая часть которой, однако, находилась в сорока километрах от дворца Тюильри, где заседал Конвент. Приказ перевезти эти пушки через уже контролируемый мятежниками Париж лихо исполнил командир эскадрона 21-го стрелкового полка – Иоахим Мюрат. С тех пор он стал одним из ближайших соратников Бонапарта. Когда утром роялисты начали собираться возле церкви Св. Роха, чтобы отсюда штурмовать Тюильри, Наполеон отдал приказ «Огонь!». Паперть церкви окрасилась в красный цвет, люди в панике бежали по сплошной кровавой каше. Так мятеж был подавлен, а Наполеон получил прозвище «Генерал Вандемьер». Вскоре оказавший столь важную услугу Директории теперь уже дивизионный генерал был назначен главнокомандующим внутренней армией Парижа, то есть более чем тридцатитысячным гарнизоном столицы.
Таким образом, в свои 26 лет Наполеон Бонапарт занимал высокий командный пост. Перед ним открывались неплохие перспективы. Генералу удалось найти подход практически ко всем ведущим политикам того времени. Самолюбивый и алчный Баррас считал его «олухом» и «простачком», коварный Тальен рассчитывал на него в своей политической борьбе, Фрерон имел виды на красавицу сестру Бонапарта Полину, глава военного ведомства и математик Карно видел в Наполеоне талантливого и вдумчивого артиллериста.
В этот период генерал Бонапарт встречается в салоне госпожи Тальен с вдовой казненного во время якобинского террора генерала Жозефиной Богарне, уроженкой острова Мартиника, «прекрасной креолкой» и, между прочим, бывшей любовницей Барраса. Жозефина была старше Бонапарта на шесть лет, но виртуозно владела искусством флирта. Она очаровала молодого, не привыкшего к салонам и блестящей светской жизни генерала. В то время Богарне была вряд ли богаче самого Наполеона, ей просто необходимо было спасать свое положение в обществе. «Генерал Вандемьер» для этой цели вполне подходил. Впрочем, мы бы не стали вслед некоторым исследователям биографии Наполеона придавать Жозефине какую-то особо важную роль в том, что касалось последующих решений императора. Бонапарт, безусловно, любил ее. Но влиять на этого властного человека было очень тяжело. И особенно женщинам, в которых Бонапарт как раз не любил излишнего ума. Свадьба Наполеона с Жозефиной Богарне состоялась 8 марта 1796 года, а уже через два дня генерал отправился на войну. Он ехал в Итальянскую армию, которой наконец разрешили осуществить крупномасштабную операцию в самой Италии.
Первая итальянская кампанияПротив Франции продолжала войну коалиция, в состав которой входили Австрия, Англия, Россия, Сардинское королевство, Королевство обеих Сицилий и несколько германских государств (Вюртемберг, Бавария, Баден). Директория полагала, что главным театром военных действия должна быть Германия. Поэтому сюда направлялись основные силы и деньги, здесь армией командовал опытный генерал Моро. Действия же в Италии, по мнению властей, могли лишь отвлечь некоторые силы Австрии. В лучшем случае Германская и Итальянская армии Франции могли соединиться в Тироле при наступлении на Вену. О том, что именно в Италии Наполеон решит судьбу всей войны, не подозревал тогда никто.
Прибыв в Итальянскую армию, базировавшуюся в окрестностях Ниццы, Наполеон мог увидеть одну из причин такого скептического отношения. Формально в его подчинении находилось 106 тысяч человек. Но только формально. На самом деле в строю было не более 38 тысяч солдат. Из них восемь тысяч составляли гарнизоны Ниццы и прибрежной зоны – в поход выступить они не могли. Семьдесят тысяч были «мертвыми душами» – пленные, дезертиры, умершие. Но и состояние тех, кто действительно находился в армии, было плачевным. Под командованием Наполеона оказалась толпа оборванцев, давно не получавших припасов и обмундирования, с расшатанной дисциплиной, процветающим расхитительством со стороны большинства должностных лиц. Этой армии предстояло сразиться с превосходящими силами противника – около восьмидесяти тысяч человек.
Под началом Наполеона было три дивизионных генерала – Ожеро, Массена и Серрюрье, которые не сразу отнеслись к «молодому выскочке», ставленнику Директории, с должным уважением. Бонапарт не мог обеспечить немедленного изменения положения с поставками, зато деятельно принялся за укрепление дисциплины и борьбу с воровством. «Приходится много расстреливать», – писал он в Париж. Быстро завоевал он и уважение генералов. Массена вспоминал, что, когда Наполеон надевал свою генеральскую шляпу, он как будто становился на два фута выше[3]. Бонапарт буквально гипнотизировал людей своим взглядом. Распоряжения он отдавал тоном, не допускающим возражений. Офицеры Итальянской армии быстро смогли убедиться в компетентности генерала.
Долго задерживать наступление Наполеон не желал. Он придерживался мнения, что «война должна кормить сама себя» – это, с одной стороны, позволяло облегчить солдатские сумки, с другой – избавиться от слишком длинных обозов. В данном же случае это означало не только возможность, но и необходимость быстрого выступления в поход. Солдаты сами должны были добыть себе пищу и одежду. В свой знаменитой речи перед Итальянской армией Наполеон заявил: «Солдаты, вы не одеты, вы плохо накормлены… Я поведу вас в самые плодородные страны на свете!»
Поход в Италию начался 5 апреля 1796 года. Пройдя вдоль берега по опасному «карнизу», французы оказались на Апеннинском полуострове, который, по выражению Клаузевица, Наполеон заранее знал, «как свой карман». В Италии против Бонапарта действовали австрийские и пьемонтские войска, разбросанные тремя группами на путях в Пьемонт и Геную. Первое сражение с австрийцами произошло в центре этой диспозиции у Монте-нотто. Собрав, по своему обыкновению, все силы в кулак, Наполеон прорвал австрийский центр. Дав краткий отдых солдатам, он двинулся дальше. В бою у Миллезимо войска Пьемонта потерпели полное поражение, а Бонапарт немедленно продолжил движение. Перед французами открывались дороги на Турин и Милан.
Действия Наполеона в Италии в это время в истории иногда называют «Шесть побед в шесть дней». Это не вполне соответствует хронологии, но в целом верно отражает поразившую современников стремительность молодого французского генерала. Противники Наполеона никак не могли устоять перед его напором и быстротой передвижений. Он избегал сложных маневров, собирал силы в кулак на основном направлении, бил врага по частям. Французская армия, ведомая гением и реформированная революцией, имела поразительный перевес над организованной на феодальных основах и руководимой инертным и престарелым гофкригсратом[4] австрийской армией и еще менее значимой пьемонтской армией. Битва при Мондови покончила со второй из них. 15 мая 1796 года был заключен мир между Пьемонтом и Францией. Пьемонт отказывался пропускать через свою территорию какие-либо войска, кроме французских, обязался не заключать ни с кем союзов, уступал Франции графство Ниццу и всю Савойю. Кроме того, он должен был кормить находящуюся в Италии французскую армию.
Теперь Наполеон остался один на один с Австрией. После новых побед ему удалось отбросить противника к реке По, а затем и на восток за По, где он продолжил преследование. 10 мая 1796 года армия Бонапарта после ожесточенной битвы при Лоди перешла реку Адда, 15 мая – триумфально вошла в Милан. Мюрат взял Ливорно, а Ожеро – Болонью. Ломбардия сбросила оковы австрийского гнета. Многие итальянцы принимали чужеземцев с восторгом – ведь они действительно несли с собой освобождение, уничтожение ненавистных феодальных порядков. «Пусть народы будут спокойны, – писал Наполеон в одном из своих приказов по армии. – Мы друзья всех народов, и в особенности – потомков Брута и Сципионов… Свободный французский народ, уважаемый всем светом, принесет Европе достойный мир…» Соратник Бонапарта Саличетти прилюдно заявлял, что иллюминации в церквях предпочел бы пожары в феодальных замках.
Однако не стоит полагать, будто Наполеон бескорыстно нес свободу Италии. Параллельно с изгнанием австрийцев происходили и другие процессы. И тогда, и впоследствии французский генерал вел себя в Италии так, будто никаких государств и правителей здесь больше не существовало. Бонапарт был далек от идеи уважения суверенитета и традиций, он уважал только силу. «Большие батальоны всегда правы», – не раз говорил полководец. Он декларировал, что Франция несет народам Италии новые революционные ценности, избавление от феодального рабства, и тут же налагал огромные контрибуции даже на нейтральные государства (вроде Пармы), его солдаты проводили бесцеремонные реквизиции провианта, фуража, денег, картин и статуй (их во Францию Наполеон отправил столько, что итальянцы до сих пор имеют все основания предъявлять претензии французским музеям). С городами, где, скажем, находили убитого французского солдата, генерал Бонапарт расправлялся беспощадно.
Победные сводки из Италии все более укрепляли авторитет командующего. Директория уже не могла с этим не считаться. Показательный эпизод произошел, когда Наполеон сражался при Лоди. Из Парижа пришел указ о разделении Итальянской армии. Но Бонапарт чувствовал себя настолько уверенно, что отправил во Францию дерзкий ответ. Он писал, что лучше один плохой генерал, чем два хороших, в связи с чем отказывался от командования одной из двух армий. И директоры вынуждены были отменить свое указание! Еще бы – ведь одна победа в Италии следовала за другой, второстепенный театр военных действий превратился в триумфальный, с юга во Францию непрерывным потоком шли деньги…
Перед французами капитулировала Модена, после чего армия Бонапарта приступила к осаде центра австрийского владычества в Северной Италии – Мантуи. Из Тироля на помощь этой крепости следовала 30-тысячная армия под командованием генерала Вурмзера. Отбросив поочередно дивизии Массена и Ожеро, австрийцы вошли в город. Но вскоре им пришлось уйти, поскольку Наполеон разбил другую колонну австрийцев и продолжал угрожать Мантуе. 5 августа в битве при Кастильоне Бонапарт одержал победу над Вурмзером, после ряда новых сражений австрийцы опять заперлись в Мантуе. Теперь на помощь спешила австрийская армия Альвинци. 15–17 ноября произошли ожесточенные бои французами с этими войсками за Аркольский мост. Трижды солдаты Наполеона брали его и трижды были выбиты. Наконец французский командующий со знаменем в руках сам повел своих людей в очередную атаку. Биография Наполеона могла в результате этого подвига оказаться гораздо короче, но, к счастью (или несчастью для всей Европы), генерал выжил, мост был взят.
Именно за такую личную смелость солдаты и офицеры любили Бонапарта. Хотя, конечно, не только за это. Наполеон умел разговаривать с простыми воинами, делил с ними все тягости походов. Многих солдат он знал в лицо, помнил и о подробностях их семейного положения, женах и детях. Для них Наполеон всегда, даже будучи всевластным императором, оставался первым солдатом, «маленьким капралом».
Следует отметить, что во время итальянской кампании ближний круг Наполеона пополнился рядом блестящих полководцев. В первую очередь это Ланн и Бертье. Сын конюха Жан Ланн заслужил славу самого храброго из наполеоновской плеяды военачальников. Прямой и резкий, он не останавливался и перед критикой своего непосредственного патрона. И все равно неизменно пользовался его доверием. Бертье был человеком иного склада. Будучи на полтора десятка лет старше командующего, он не был полевым командиром и свою карьеру при Бонапарте сделал в штабной обстановке. Бертье обладал не меньшей работоспособностью, чем сам Наполеон, был расчетлив и последователен. Великий полководец всегда мог на него положиться. В Италии Бертье был фактически вторым лицом во французской армии.
Любители альтернативной истории вновь могут поупражняться в искусстве моделирования событий, прочитав страницы биографии Наполеона, посвященные концу 1796 – началу 1797 года. В это время неуязвимый дотоле для пуль противника полководец был сражен лихорадкой и, вероятно, находился на краю гибели. Тем не менее, даже в этой ситуации генерал продолжал отдавать приказы, которые оборачивались победами. 14–15 января 1797 года в битве при Риволи войска австрийского военачальника Альвинци потерпели окончательное поражение. Массена не дал австрийцам достичь Мантуи, и через две недели этот город также сдался французам. Предпринял Бонапарт и экспедицию против папских владений, приобретя для Франции согласно миру в Толентино, заключенному 19 февраля, самую богатую часть папских земель, большую контрибуцию, массу произведений искусства.
После этого Наполеон двинулся на север, угрожая уже непосредственно Габсбургским владениям и Вене. Весной 1797 года он отбросил еще одну австрийскую армию, которой командовал эрцгерцог Карл. Австрия запросила мира. Перемирие было заключено в Леобене в мае самим Наполеоном, окончательный же мир был подписан 17 октября 1797 года в Кампо-Формио, причем в нем в основном повторялись все пункты предварительного перемирия. Австрия отдавала Франции берега Рейна и все свои итальянские владения. Взамен ей передавалась Венеция, с которой Наполеон покончил специально для того, чтобы было что предложить Австрии. Ни малейшего реального предлога для начала войны с этим городом у Бонапарта не было, но Венеция была взята. Так Наполеон несколько небрежно и как бы мимоходом навсегда покончил с древней республикой. В июне же 1797 года его войска заняли центр другой старой купеческой державы – Геную. Здесь была провозглашена Лигурийская республика, моделью для которой послужила Конституция III года Французской республики.
При переговорах с австрийским послом в Леобене французский генерал уже показал свою манеру вести дипломатические переговоры. В какой-то момент он уже был настолько раздражен уловками и ломаниями искушенного в дипломатии собеседника, что разбил сервиз и попросту наорал на австрийца. «Вы забываете, – кричал Наполеон, – что находитесь в окружении моих гренадеров!» Этот «дипломатический прием», надо сказать, оказался очень эффективным. Впоследствии Наполеон не раз прибегал к нему, его вспышки ярости, когда он стучал кулаками, делал выговоры высокопоставленным гостям, бросал и топтал ногами свою шляпу, вероятно, иногда были наигранны. Император даже брал уроки у одного из парижских актеров. С другой стороны, нет сомнения, что Бонапарт действительно не всегда справлялся со вспышками гнева. Он любил прямо указывать своим визави, чего они стоят и где их место в жизни.
Политическая карта Италии была перекроена. Еще в июне 1797 года была образована Цизальпинская республика, включающая в себя, в первую очередь, Ломбардию и сохранявшая лишь видимость независимости от Франции; другая часть Италии вошла в состав Франции, третья (например Рим) временно была оставлена в руках предыдущих правителей, конечно, запуганных и во всем зависимых от Парижа. Наполеон распоряжался в Италии как полноправный хозяин. Среди его указов были распоряжение о лишении церкви и монастырей прав на некоторые виды сбора средств, уничтожение феодальных прав, ряд законоположений, близких к французским, и, естественно, продолжение массовых реквизиций – из Италии Наполеон и его офицеры вернулись состоятельными людьми.
Вторую половину 1797 года Наполеон провел в замке Момбелло вблизи Милана, где во многом усилиями блистательной и попавшей в свою стихию Жозефины Богарне был создан своеобразный двор Бонапарта. Приемы, пиры и балы следовали один за другим. Победоносных французских генералов приветствовали как героев и освободителей, как бы забывая о том, что все расходы по содержанию этого «веселого замка» брали на себя жители Милана. Приезжали сюда и выдающиеся ученые из Парижа, например, Монж и Бертолле. Наполеон поражал их своими достаточно глубокими как для дилетанта познаниями в науках. Не меньшее удивление вызывала осведомленность Бонапарта у итальянских певцов и артистов. Впрочем, это удивление могло быть и показным, ведь Наполеон в то время фактически являлся безраздельным хозяином Ломбардии.
Но на разрыв с Директорией генерал не шел. Более того, когда Баррас и его соправители оказались перед реальной угрозой свержения, именно солдаты Наполеона опять помогли им избежать печальной участи. Сам итальянский триумфатор не появился в Париже, но посланный им Ожеро 18 фруктидора (5 сентября) 1797 года разогнал оба законодательных Совета, произведя тем самым едва ли не государственный переворот в пользу Барраса. «Закон – это сабля!» – ответил якобы бретер и лихой рубака Ожеро на упреки одного своего знакомого. В будущем точно так же с парламентом поступил и его командир.
Поход в Египет. Переворот 18 брюмераВо Франции Наполеона ждала триумфальная встреча. 10 декабря 1797 года в Париже состоялся большой праздник в честь итальянского героя. В речи, изобиловавшей цветистыми оборотами и историческими аллюзиями, Баррас нарисовал образ Наполеона как величайшего полководца. В дом победителя потянулись посетители, среди которых были и наиболее влиятельные в столице особы. Жозефина могла быть довольна – пригодился опыт блестящих приемов в Момбелло. В конце декабря Бонапарт получил звание «бессмертного» – члена Французской академии. Из всех полученных им наград эту он ценил особенно, впоследствии даже в официальных бумагах Наполеон указывал рядом со своим именем должность «член Института». Одним из тех, с кем он в то время общался наиболее тесно, был непревзойденный мастер политической интриги Талейран. Этот человек не раз менял свои принципы и сохранял ответственные посты, несмотря на смену власти. В свое время Талейран, будучи тогда еще епископом Отенским, инициировал секуляризацию церковных имуществ. При Директории он получил должность министра иностранных дел, руководил он внешней политикой Франции и после смены директорского режима на бонапартистский. В кабинет министров его привела влиятельная интеллектуалка и также интриганка мадам де Сталь. Она, как и Талейран, искала дружбы популярного генерала, но в отношении нее Бонапарт проявил холодность. Исторический анекдот описывает разговор между хозяйкой известного на всю Францию салона и Наполеоном. «Какую женщину вы считаете первой женщиной в мире?» – с намеком спросила госпожа де Сталь. «Та, которая родила больше всего детей», – немедленно ответил генерал. С этих пор ведет свое начало история неприязни этих двух несомненно выдающихся людей своего века.
Бонапарт был назначен главнокомандующим армией, которой предстояло действовать против Англии. Планы десанта на берега Туманного Альбиона разрабатывались уже давно. Теперь Британия оставалась главным противником Франции. Наполеон не сомневался в том, что по Англии нужно нанести решительный удар. Однако он справедливо полагал, что операции на море в данный момент не сулят французам ничего хорошего – преимущество английского флота было очевидным. Бонапарт говорил о возможности форсирования Ла-Манша: «Это предприятие, где все зависит от удачи, от случая. Я не возьмусь в таких условиях рисковать судьбой прекрасной Франции». Гораздо более обещающей генералу казалось сокрушение могущества противника на суше, в тех землях, которые составляли одну из главных основ могущества Британии – на Востоке. Зимой 1798 года Наполеон уже уверен, что счастья в борьбе с принципиальным соперником следует искать в Египте.
Восточные планы Бонапарта носили далекоидущий, стратегический характер. Он рассчитывал не только занять Египет или Сирию. Наполеон надеялся на то, что французам удастся поднять восточные народы на освободительную борьбу, организовать широкое освободительное движение. Это соответствовало и задачам войны против Англии, и чаяниям французских промышленников и торговцев, и все еще живым в его политическом мировоззрении революционным, республиканским идеям. Кроме того, Бонапарт испытывал по Востоку какую-то совершенно особую тоску полководца. «В Европе мало места, – говорил он, – настоящие дела можно делать только на Востоке!» Кто знает, может, он завидовал и хотел повторить славные подвиги одного из своих кумиров – Александра Македонского?
Идею экспедиции в Египет поддержал министр иностранных дел Талейран, и за нее в результате ухватилась и Директория. На самом деле завоевание богатых стран Леванта[5] на востоке Средиземного моря вовсе не было бессмысленной авантюрой и реально могло благотворно повлиять на положение французской буржуазии и ослабить позиции Англии. А опасность египетской кампании могла устранить потенциального политического противника директоров, что, в конце концов, тоже не так и плохо.
Наполеон готовил экспедицию очень энергично, но в полной тайне. Строились корабли, солдат генерал отбирал чуть ли не поодиночке, в порты свозилось продовольствие, пушки, боеприпасы. Англичане были осведомлены о готовящемся морском походе, вот только не знали о конечной цели экспедиции. Наполеону удалось дезинформировать противника. Британский адмирал Нельсон решил, что целью французов является высадка в Ирландии, в связи с чем он занял Гибралтар и там ждал корабли врага.
19 мая 1798 года французский флот во главе с флагманом «Орион» вышел из Тулона и направился в противоположную от Гибралтара сторону. По дороге в Египет французы взяли Мальту, 30 июня корабли Наполеона причалили близ Александрии. Англичане лишь немного промахнулись. Дело в том, что Горацио Нельсон, узнав о том, что французы плывут в Египет, бросился вдогонку, но, обладая гораздо более быстроходными судами, прибыл в Александрию за двое суток до Наполеона. Увидев же, что и здесь противника нет, адмирал бросился в Турцию.
2 июля 1798 года вся французская армия была уже на берегу. Быстро взяв Александрию, войска начали продвигаться на юг. Египет в то время находился под формальным протекторатом Турции, но реальной властью над обездоленным большинством населения обладали представители военно-феодальной знати – беи-мамелюки, составлявшие и основу египетской армии – конницу. Наполеон сразу объявил, что он прибыл бороться не с турецким султаном, а против угнетателей египтян – мамелюков. Он приказал своим солдатам со всем уважением относиться к мусульманской религии, правильно понимая значение, которое имел среди арабов ислам.
Нельзя не заметить, что в армии Наполеона находилось немало ученых, специально привезенных для изучения истории Египта. (В своем знаменитом приказе Бонапарт при появлении мамелюков именно их приказывал помещать в середину каре вместе с ослами – это было свидетельством того, что он берег ученых, а не презирал.) Египтология, таким образом, получила мощный толчок к развитию. Например, вывезенный из Египта так называемый Розеттский камень послужил ключом к расшифровке египетской письменности. Были в армии и инженеры, занимавшиеся, в частности, изучением возможности постройки Суэцкого канала. Классическими стали санитарные меры французских врачей.
Долгое время Наполеону не удавалось настигнуть мамелюков. Они наскакивали на его армию и, после недолгой стычки, снова скрывались на лошадях за горизонтом. Наконец 21 июля 1798 года беи решились встретиться с французами в большом сражении. Очевидно, что это было их ошибкой. У селения Эмбабе мамелюки были разбиты. Именно здесь Наполеон произнес свое знаменитое: «Солдаты, сорок веков смотрят на вас с высоты этих пирамид!»
Сразу же после победы Бонапарт вернулся в Каир, где принялся за организацию управления. Власть по всему Египту сосредотачивалась в руках начальников французских гарнизонов, при которых действовал диван из наиболее состоятельных и именитых египтян. Местное духовенство пользовалось неприкосновенностью. Был упорядочен сбор податей, организованы натуральные поставки во французскую армию, охрана торговли и частной собственности. Имения бежавших из страны беев передавались французам. Новая система управления не исключала бесцеремонности при отъеме денег у богатых граждан и жестокой расправы с непокорными жителями. В целом французы не нашли столь же живого участия в среде совершенно забитых крестьян-феллахов, как у итальянцев в Ломбардии. В Египте то и дело вспыхивали мятежи против непрошеных европейских гостей. Предвестником больших несчастий стал разгром французского флота у Абукира, который последовал в результате сражения 1 августа с флотом вновь появившегося у берегов Африки Нельсона. Весть о том, что на родину возвращаться больше не на чем, произвела удручающее впечатление на страдающих от жары и болезней солдат Наполеона.
Тем временем турецкий султан отправил в Египет войска через Сирию. Бонапарт, узнав об этом, двинулся им навстречу. Сирийский поход французов выдался гораздо более тяжелым, чем египетский. Стояла страшная жара, войскам не хватало воды, во время похода (особенно на обратном пути) чума косила ряды наполеоновских солдат. В довершение ко всем неприятностям у генерала добавились и личные. «Доброжелатели» сообщили ему о неверности Жозефины. Для Наполеона это был большой удар. Ярость сменялась минутами отчаяниями. Он писал брату в Париж: «Я разочарован в природе человека и испытываю потребность в одиночестве и уединении…»[6]
В начале марта французы после ожесточенного боя взяли Яффу. Озверевшие воины Бонапарта устроили в городе резню, не щадя стариков и детей. Сам командующий приказал расстрелять отряд албанцев, которые сдались в плен в обмен на обещание жизни. Два месяца французы провели под стенами Акра (Акки). Наполеон говорил: «Судьба заключена в этой скорлупе», однако взять эту «скорлупу» его солдатам так и не удалось. 20 мая командующий отдал приказ прекратить осаду и отойти. Далее находиться в Сирии было невозможно. Переход обратно занял двадцать пять дней и стоил французам многих жертв. Генерал приказал отдать лошадей больным и сам подал пример, проделав весь путь пешком. Люди изнемогали от жажды, бушевала эпидемия, в Египет вернулась лишь часть войска. Правда, благодаря умелым и точным распоряжениям Наполеона и его генералов армия восстанавливала боеспособность и страна все еще находилась в руках французов. Турки, попытавшиеся было вернуть Египет, 20 июля 1799 года были наголову разбиты недалеко от Абукира в дельте Нила. Французы действовали настолько слаженно, что Бонапарт сказал по этому поводу: «Эта самая прекрасная битва, которую я видел в своей жизни». Однако командующему было уже ясно, что экспедиция на Восток провалилась.
В это время в Европе против Франции уже действовала, и довольно успешно, новая, вторая коалиция. Российский полководец Александр Суворов отнял у французов Италию еще быстрее, чем ее покорил Наполеон. Рухнула система итальянских республик. Лишь предательская по сути политика австрийского гофкригсрата спасла саму Францию от вторжения на ее территорию российских войск. В Голландии тем временем французам пришлось столкнуться с английской армией герцога Йоркского. Наполеон узнал о сложившейся ситуации совершенно случайно – из бог знает как попавшей ему в руки газеты. Не факт, что именно это известие заставило Бонапарта принять решение оставить Египет, но впоследствии он и его апологеты обставляли дело именно так – генерал вынужден был отбыть из Африки, чтобы спасти Францию, вернуть ей былые позиции. «Положение вещей в Европе обязывает меня принять это важное решение… Без меня все рухнуло…» – говорил он Мармону. Тем не менее, с моральной точки зрения отъезд Бонапарта представляется довольно сомнительным.
После катастрофы под Абукиром в руках французов в Египте оставалось лишь несколько кораблей. Наполеон приказал снарядить четыре из них, на которых с небольшим отрядом 23 августа и отправился во Францию. На борту находились лучшие из его генералов. Все, кроме Клебера – талантливого военачальника, которого Наполеон оставил в качестве своего заместителя, с полномочиями командующего армией в Египте. Записку с соответствующим приказом Клеберу передали, когда корабль Бонапарта уже отчалил от берега, и есть свидетельства того, что тот, кому адресовалось письмо, был охвачен справедливым негодованием. Сейчас мы, пожалуй, можем классифицировать поступок героя нашей книги как что-то очень близкое к дезертирству, должностному преступлению.
Во Франции Наполеона вполне мог ждать трибунал – Директория, по всей видимости, не отдавала приказа об оставлении им Египта, не требовала его срочно в Париж. Не меньшая опасность подстерегала небольшую французскую эскадру на море – ведь все побережье Африки патрулировалось английскими кораблями, они же по сути контролировали и открытое море. Значительную часть пути корабли Наполеона проделали ночью. Удача была на стороне корсиканца. 8 октября 1799 года он с соратниками высадился на мысе Фрежюс во Франции.
Бонапарт действительно мог быть объявлен вне закона. Об этом вполне отчетливо говорят источники, описывающие заседание Директории, члены которой узнали о его высадке на юге страны. Однако победила иная точка зрения – было решено устроить генералу торжественный прием. Тому были свои причины. Директория успела полностью дискредитировать себя как режим коррупционный, прогнивший и неэффективный. Потери всех итальянских приобретений директорам авторитета, понятное дело, не добавили. Промышленность и торговля пришли в полный упадок, казна была расхищена, на дорогах страны хозяйничали разбойничьи шайки, Вандея находилась под контролем мятежных шуанов[7], чиновники беспокоились только о своем кармане и совершенно не опасались центральной власти или судебного преследования. Многие французы мечтали о сильной власти, возможно, диктаторе, который наконец навел бы в стране порядок. Кроме того, буржуазия и зажиточные крестьяне имели все основания опасаться, что при таком неблагоприятном развитии событий на фронтах не за горами реставрация, а следовательно, ликвидация достигнутых буржуазией в предыдущие годы результатов, возвращение частной собственности феодалам и т. п. Директория подвергалась нападкам и со стороны рабочих, потерявших значительную часть прав после Термидора, и со стороны остатков левых политиков, ностальгировавших по революционным временам.
Когда Наполеон вернулся во Францию, одним из двух главных лиц в Директории был Эмманюэль Жозеф Сиейес. Бывший аббат, прославившийся в свое время благодаря политическим брошюрам о правах сословий, входил попеременно во все законодательные органы, созданные революцией и термидорианцами, в которых, как правило, хранил многозначительное молчание[8]. Завоевав авторитет скорее закулисными интригами, нежели реальными достоинствами, Сиейес научился ждать и, кажется, в 1799 году дождался своего часа. Он явно хотел укрепить свое положение и избавиться от контроля со стороны других членов Директории и законодательных советов. А для этого ему нужна была «шпага». Исследователи утверждают, что среди возможных кандидатов директор рассматривал и молодого генерала Жубера, и перешедшего на сторону роялистской эмиграции героя 1789 года Лафайета. Жубер, к несчастью, погиб в первые же минуты боя с суворовской армией при Нови, выбор же Лафайета означал возвращение порядков, против которых выступало большинство населения Франции. Третьим кандидатом стал Наполеон Бонапарт. Имея это в виду, а также понимая, что генерал популярен, Сиейес и не дал объявить его вне закона.
В первый же день по прибытии в Париж Наполеон нанес визит в Директорию. Неудобных вопросов о причинах отъезда из Египта ему не задавали. Затем генерал два дня посвятил решению личных проблем. Состоялось тяжелое объяснение с Жозефиной, которую Бонапарт в результате все же простил. А вскоре в особняк на улице Шантерен потянулись гости: банкиры, желавшие стабильности, политики, видевшие себя в правительственных креслах, скрытые роялисты, бывшие якобинцы, военные… Все указывает на то, что Наполеон занимал все более прочное место в планах самых разных людей на ближайшее политическое будущее. По свидетельствам современников, генерал в то время мало говорил, предпочитая слушать. Не факт, что крылатая фраза, приписываемая Наполеону: «Помогите мне вырвать Францию из рук этих адвокатов», в действительности была произнесена. Но в некоторых листовках уже прямо задавали вопрос: какая роль лучше подойдет прославленному военному – Кромвеля или Монка[9], военного диктатора или отца реставрации?
Среди тех, кто в первые две недели брюмера (октября-ноября) 1799 года готовил смену государственного строя, особо важную роль играли хитрые интриганы Талейран и министр полиции бывший якобинец Фуше. Но и сами директоры понимали, что дело идет к перевороту в пользу Бонапарта. Двое из них принимали самое непосредственное участие в заговоре, да и Баррас, вероятно, знал о нем достаточно хорошо. Важная роль возлагалась на младшего брата Бонапарта Люсьена, который 1 брюмера (23 октября) был назначен председателем Совета пятисот[10]. В нужный момент в доме Наполеона побывал финансист Колло, который вручил генералу пятьсот тысяч франков, собранных денежными воротилами Парижа в поддержку готовящейся акции.
Переворот состоялся 9—10 ноября (18–19 брюмера) 1799 года. Утром 9 ноября дом Наполеона и улица перед ним начали наполняться генералами и офицерами, на которых Бонапарт мог вполне рассчитывать. Был готов подчиниться весь Парижский гарнизон – 7 тысяч человек. Наиболее приближенным генералам – Мюрату, Леклерку[11], Макдональду Наполеон объявил, что пора «спасать республику». Тем временем в Совете старейшин участники заговора убеждали своих коллег, что раскрыт «страшный заговор» против республики (вероятно, якобинский, но все подавалось очень туманно), который вынуждает действовать. Действия эти заключались в следующем: перенести заседания обоих Советов за город в селение Сен-Клу, поручить подавление заговора Наполеону. Растерянный Совет проголосовал за эти два пункта.
Бонапарт со своей свитой, получив известие из Совета, прибыл к дворцу Тюильри, куда заранее стягивались войска. Затем он выступил перед старейшинами с краткой и не вполне убедительной речью, в которой говорил о своей готовности защищать республику. После этого в саду произошла знаменательная сцена – встреча Наполеона с секретарем Барраса. Последний, уже зная о происходящем, дожидался известий от генерала в своем Люксембургском дворце. По всей видимости, он был уверен в том, что Бонапарт все еще остается его человеком. Но секретарь директора вынужден был выслушать гневную отповедь Наполеона, рассчитанную, конечно, на публику: «Что вы сделали с Францией, которую я вам оставил в таком блестящем положении? Я вам оставил мир; я нашел войну. Я вам оставил победы; я нашел поражения! Я вам оставил миллионы из Италии, я нашел нищету и хищнические законы! Что вы сделали со ста тысячами французов, которых я знал, моими товарищами по славе? Они мертвы!» Через несколько часов Баррас, понявший, что в новой политической комбинации для него нет места, подписал текст заявления об отставке, заранее составленный Талейраном. Некогда всемогущий правитель удалился на свою виллу и больше в политику не возвращался.
Директории, собственно, более не существовало. Верные Наполеону генералы получили приказ занять все стратегически важные пункты столицы, а в Сен-Клу потянулись экипажи членов Советов. Далеко не все хорошо понимали, что происходит и с чем борются они вместе с Наполеоном Бонапартом. Отрезвление пришло уже в предместье. События в Сен-Клу развивались совсем не так, как рассчитывали заговорщики. Наполеону было нужно, чтобы при его приходе к власти была соблюдена видимость законности. Он, вероятно, не до конца был уверен в своем авторитете в обществе и среди традиционно республикански настроенных солдат. Для этого и была устроена комедия в Сен-Клу. По планам организаторов переворота Советы должны были поручить формирование новой Конституции Наполеону и самораспуститься. Но все вышло не так просто. В Совете пятисот около двухсот мест принадлежало бывшим якобинцам. Они к середине дня 19 брюмера (10 ноября) уже полностью отдавали себе отчет в том, что имеют дело с диктатором, а не борцом за права и свободы. В этом Совете началось поименное принесение присяги Конституции III года. Это было явное выражение протеста против действий корсиканца. Даже Совет старейшин колебался и не принимал необходимого решения.
Наполеон, устав ждать, решил лично повлиять на ход событий и поднялся в зал заседаний Совета старейшин. Однако оказалось, что и этот человек действия, умевший кратко и точно формулировать свою мысль и, безусловно, не лишенный отваги, может дать слабину. Речь его была путаной, он говорил о республике, оправдывался, утверждал, что он не Кромвель и не Цезарь, грозил неизвестно кому. В конце концов его прервали. Старейшины требовали более точных сведений об участниках вымышленного заговора. Тогда Бонапарт в сопровождении десятка солдат направился в Совет пятисот, но там ситуация для него сложилась еще хуже. Едва Наполеон переступил порог, его встретили гневные выкрики: «Вне закона его!», «Долой диктатора!» Кто-то ударил генерала, кто-то схватил за горло. Бонапарт был бледен, ничего не отвечал и, похоже, находился на грани обморока. Лишь решительные действия солдат помогли ему выбраться из зала.
В те минуты переворот находился на грани срыва. Наполеон некоторое время пребывал в непонятном оцепенении, не мог ни на что решиться. Многие из ожидавших в комнатах дворца «друзей» генерала потянулись на выход, считая, что дело проиграно. Но все же Бонапарт и его ближайшие соратники – в первую очередь Мюрат, спасли положение. Придя в себя, Наполеон вскочил на коня и стал объезжать стоящие во дворе полки, крича, что «ему и Республике угрожали кинжалом». Люсьен Бонапарт обратился к окружившим здание солдатам с просьбой спасти Совет от «кучки бешеных». Под звуки барабанной дроби в зал вбежали гренадеры во главе с Мюратом и Леклерком. «Вышвырните всю эту свору вон!» – такими были слова Мюрата, которые можно поставить в один ряд со знаменитым «Караул устал!» матроса Железняка. Гренадеры за пять минут полностью очистили помещение.
Нескольких перепуганных депутатов поймали и приказали вотировать необходимые решения, согласно которым создавалась специальная консульская комиссия в составе Сиейеса, Роже-Дюко и Бонапарта, которой поручалась подготовка конституционных законов. В это время люди Фуше расклеивали в Париже афиши о том, что на Бонапарта, разоблачившего контрреволюционный заговор в Совете пятисот, было совершено покушение, но «гений Республики спас генерала»…
Укрепление консульского режима. Вторая итальянская кампанияВ первые дни после событий, которые вошли в историю как «Переворот 18 брюмера», первенство Наполеона среди трех консулов еще не было так очевидно для французов. Многим казалось, что Бонапарт займет подобающее ему место ответственного за военную политику. Генерал и сам, казалось, своими действиями подтверждал это мнение. Несмотря на свое звание, он сменил военный мундир на скромный сюртук, появлялся на людях только в обществе своих коллег, держался подчеркнуто скромно. Новую конституцию разрабатывал имевший славу знатока-законоведа Сиейес. Последний же надеялся, что будет играть ведущую роль в государственной политике, и в соответствии с этим строил на бумаге новую систему управления, основанную на не просто разделении, а своеобразном рассеивании законодательной и исполнительной власти между самыми различными учреждениями и лицами. Ведущую роль в этой замысловатой системе должен был играть некий «великий электор», который должен был проживать в Версале, получать пять миллионов франков в год и управлять страной посредством двух консулов – консула мира и консула войны. Нетрудно было догадаться, что для себя Сиейес готовил теплое местечко электора, а Наполеон должен был стать консулом войны.
Однако на коллегиальном рассмотрении проекта его автор столкнулся с несколько неожиданно резким сопротивлением Бонапарта. Тот поднял проект на смех и быстро взял дело в свои руки. Законникам, работавшим под его руководством, генерал сказал: «Пишите коротко и неясно», и Конституция 22 фримера (13 декабря) VIII года вполне соответствовала этому указанию. Этот документ и близко не напоминает то, что мы сейчас подразумеваем под конституцией. Это скорее была инструкция по распределению полномочий. Слов о правах граждан, текста знаменитой Декларации 1789 года в ней не содержалось. Да и полномочия институтов и облеченных властью лиц были прописаны в ней довольно невнятно. За туманными словами о функциях и правах первого консула, которым прямо назывался Наполеон Бонапарт, был не очень-то тщательно скрыт основной смысл текста – предоставление первому консулу мало чем ограниченных полномочий. Наполеон назначался первым консулом на десять лет. Первый консул назначал Сенат и вообще всех высших гражданских и военных должностных лиц, ответственных только перед ним. Законодательную власть изображали Трибунат и Законодательный корпус, члены которых утверждались Сенатом из числа кандидатов, выбранных всенародно[12]. Был создан и Государственный совет, также назначаемый первым консулом. Для законодательных учреждений вводилась запутанная и местами нелепая система передачи законопроектов, сводившаяся к тому, что все эти органы не играли ни малейшей роли в управлении государством. То, что характер нового режима не оставался секретом для широких слоев населения Франции, демонстрирует такой исторический анекдот. Две женщины, выслушавшие на улице текст Основного закона страны, произнесенный глашатаем, обмениваются мнениями: «Я внимательно слушала, но ничего не разобрала. Что дает новая Конституция?» – говорит одна. «Она дает Бонапарта», – отвечает другая.
Сиейес лишился должности консула и получил взамен высокооплачиваемую, но малозначительную при реальном режиме единовластия должность главы Сената. Человек, который еще недавно считал Наполеона лишь своей «шпагой», не посмел теперь ему перечить. «Этот человек все знает, все хочет и все может», – так отзывался Сиейес об обыгравшем его генерале.
Многое указывает на то, что брюмерианский режим был поддержан подавляющим большинством жителей Франции. С самого начала своего правления Бонапарт дал понять, что желает консолидации общества, прекращения распрей. Не должно быть роялистов и якобинцев, «Ни красных колпаков, ни красных каблуков[13]!» – эта фраза первого консула стала крылатой. Наполеон часто говорил о единой нации, о Франции и французах, а не об отдельных слоях населения. Арестованные Фуше якобинцы, противившиеся перевороту, были освобождены, ожидавшие смертной казни в тюрьме роялисты были высланы за границу. Был отменен вызывавший недовольство состоятельных людей закон о принудительном займе. Великолепный Версальский дворец поступил в распоряжение солдат-инвалидов. Большинство министерских портфелей остались поначалу у прежних владельцев. Особое почтение было оказано Академии. Один из виднейших его членов – выдающийся астроном и математик Лаплас, получил даже на время должность министра внутренних дел. Эти и многие другие мероприятия консула, а затем императора позволяют согласиться с расхожим определением бонапартизма как политики лавирования между различными слоями и классами. В первую очередь поддерживалась, конечно, победившая в революции буржуазия. Лозунг «Свобода, равенство, братство!» был вполне официально заменен на «Собственность, свобода, равенство!». Но не стоит забывать, что собственниками были и составлявшие большинство населения Франции крестьяне.
Были произведены серьезные преобразования в области финансов. Во-первых, устанавливался строгий контроль и отчетность. Министр финансов Годэн сделал ставку на косвенные, а не прямые налоги, что привело к увеличению поступлений в казну. 6 января 1800 года был учрежден Французский банк, который существует и поныне.
Заботясь об охране прав буржуа, Наполеон особое предпочтение отдавал промышленности, справедливо считая финансовые операции полезной, но все-таки игрой, создающей лишь фиктивные ценности. Так что особым почетом во времена его правления пользовались не банкиры, как, к примеру, в эпоху Июльской монархии 1830–1848 годов, а владельцы мануфактур. Тем не менее, и финансовые тузы могли быть удовлетворены порядком, который наводил и устанавливал в стране первый консул. Об этом свидетельствует постоянное повышение курсов ценных бумаг и легкость, с которой Бонапарт получал займы у финансистов.
Буржуазия и крестьянство желали порядка, стабильности, и Наполеон был в состоянии дать им желаемое. Бонапарт немедленно взялся за решение самых насущных проблем – укрепление государственной власти и борьбу с коррупцией. Во Франции сохранилось деление на департаменты, но было уничтожено местное самоуправление. Во главе департаментов стояли назначаемые министром внутренних дел префекты, обладавшие в своей области мало чем ограниченной властью. Разбойники на дорогах были переловлены в первые же месяцы правления Бонапарта. Пощады им не было. Действуя как кнутом, так и пряником, удалось значительно улучшить положение в Вандее. Значительно опаснее стало брать взятки. Наполеон сурово преследовал казнокрадов и расхитителей.
Однако наведение порядка шло параллельно с установлением настоящей диктатуры, которая и до, и после описываемых событий не раз становилась оборотной стороной медали стабилизации. Наполеон быстро уничтожал в стране всякое инакомыслие и приводил все слои населения в полное подчинение. Из 173 издававшихся в Париже газет было закрыто 160. В оставшихся печатали официоз, лишь то, что позволяла полицейская цензура. Министерство полиции под руководством Фуше покрыло шпионской сетью всю Францию, тонны доносов потекли в кабинет непревзойденного министра-интригана. На деятельность министерства полиции отныне выделялись огромные средства. Бонапарт же с помощью своего верного соратника Савари установил слежку за Фуше и за теми, кто следил за Фуше.
Реформы внутри страны начали приносить свои плоды, но Наполеон не успел закончить работу по строительству фактически нового государства. Как политик он достиг большого успеха, но как полководца его не могла не беспокоить неудача, которую он потерпел в Египте. Вести оттуда были неутешительные. Попытки Бонапарта организовать отправку подмоги оставленному им Клеберу провалились. (В конце концов отважный Клебер погиб, а его преемник вынужден был капитулировать.) Рано или поздно вся правда о Египте должна была открыться, репутация Бонапарта как непобедимого генерала была подмочена. Франция продолжала находиться в состоянии войны с Австрией и Англией, и эти проблемы в любом случае нужно было решать и желательно без потери предыдущих позиций. Это заставило нового правителя Франции вновь надеть мундир и взяться за саблю. 8 мая 1800 года Наполеон уехал из столицы на свою очередную войну.
До этого вызвав в стране настоящий патриотический бум, первый консул получил 200 тысяч рекрутов и призвал под знамена около 30 тысяч ветеранов. Ему предстояло спасти страну от новой интервенции, в первую очередь австрийской. Силы австрийцев были сосредоточены в двух местах. Первая армия под начальством Края находилась в Швабии. Другой армией командовал барон Мелас. Она находилась в южной части североитальянского театра войны, по направлению к Генуе. Мелас должен был вытеснить из Лигурии небольшую Итальянскую армию французов, войти в Прованс и взять Тулон при содействии 20 тысяч английских солдат, которые были сосредоточены на Менорке.
Французская армия под командованием Ожеро находилась в Бельгии для предотвращения возможного вторжения англичан. Значительные войска (110 тысяч) под командованием генерала Моро действовали против Края. Моро должен был угрожать коммуникациям австрийцев и отбросить их в Баварию. Сразу скажем, что с этой задачей талантливый французский военачальник справился блестяще: умело маневрируя и давая сражения, французы заняли всю Баварию к западу от реки Изар. Однако основной удар Наполеон намеревался нанести не здесь, а в Италии.
В Италии находилась 25-тысячная армия генерала Массена. В его задачу входило удерживать здесь войска Меласа, не дать последнему пройти во Францию по Лигурийскому побережью. Свои войска Массена пришлось разбросать на протяжении от Ниццы до Специи. В итоге Мелас разрезал надвое эту тонкую цепь и запер 15 тысяч французов в Генуе. Героическая оборона Генуи французами продолжалась с 25 апреля до 2 июня 1800 года, то есть до появления в Италии Наполеона. Город был в результате сдан, однако небольшой армии Массена удалось сдерживать здесь до 50 тысяч австрийцев и эскадру английского адмирала Кейта.
Новый итальянский поход Бонапарт решил совершить с помощью новой армии, которую предстояло в кратчайшие сроки набрать во Франции. Наполеон начал сборы так называемой «резервной армии» в Дижоне. В этом деле консул проявил себя выдающимся игроком. В то время как газеты передавали сотни сообщений о том, что происходит в армии Моро, о ситуации в Дижоне отсутствовала какая-либо официальная информация. Зато о ней охотно рассказывали в салонах, в частных беседах. Тем не менее, именно «резервная армия» была особо искусно созданной мистификацией. Наполеон и Фуше мастерски обвели вокруг пальца многочисленную агентуру противника, сделав все для того, чтобы именно Дижон привлек внимание гордящихся своей проницательностью шпионов. И в Лондоне, и в Вене были уверены, что там собирается главная армия французов. Ознакомившись на месте с ее состоянием, агенты передавали «в центр» в целом правдивые сведения о том, что дижонское воинство состоит из престарелых инвалидов и необстрелянной молодежи. В иностранных газетах появились карикатуры, изображавшие наполеоновскую резервную армию из калек и детей, во главе которой стоял сам комичный первый консул Франции.
На самом же деле в это время в нескольких других французских городах создавались небольшие отряды, которые по сигналу должны были двинуться к Женеве. В конце концов, в швейцарском городе собралось 7 пехотных дивизий, 60 тысяч человек. Союзники полагали, что войско Наполеона должно было пойти на помощь Моро в Германию, но вместо этого Бонапарт, наоборот, отозвал 18 тысяч солдат Моро для подкрепления новой армии. Консул решил идти в Италию сложным путем – не побережьем, а через альпийские перевалы Сен-Бернар и Сен-Готард, спуститься в Ломбардскую долину и ударить в тыл австрийской армии.
Переход начался 15 мая. Своим инженерам Бонапарт напомнил, что через эти горы перешел Ганнибал со слонами, а значит, пройдут и французы с пушками. Для этого орудия сняли с лафетов и поставили на круглые бревна. Мелас не считал возможным такой переход огромной армии вместе с артиллерией, поэтому не поставил заслон. В последних числах мая французы дивизия за дивизией стали выходить в цветущие итальянские долины и развертываться в тылу австрийских войск. Пока Мелас все еще стоял недалеко от Генуи, 2 июня 1800 года Наполеон вошел в Милан, где провозгласил восстановление Цизальпинской республики, антидемократические законы, установленные австрийскими властями, были отменены. После Милана пришла очередь Павии, Кремоны, Брешии и др.
Тем не менее, положение французов было довольно сложным. Наполеон не вполне точно представлял себе расположение войск противника. Чтобы перекрыть все возможные пути отступления неприятеля, он начал дробить свои силы. Дюшен занял линию Адды, Монсей охранял линию Тичино, Ланн и Мюрат расположились в Пьяченце и контролировали линию По. Мелас был окружен. Однако у консула теперь оставалось для атаки не больше 30 тысяч человек, а Мелас призвал на подмогу корпуса Отта из Генуи и Эльсница из Чевы и мог выставить 50 тысяч человек. У барона были хорошие шансы прорвать французские заслоны. 10 июня такую попытку предпринял Отт. С 20 тысячами человек он решил прорваться через теснины Страделлы, но наткнулся на французский авангард. Ланну с 8 тысячами человек удалось опрокинуть австрийцев в сражении при Монтебелло. Следующую попытку предпринял уже сам Мелас. Он пошел навстречу основным силам французов.
Между городами Алессандрия и Тортона раскинулась большая равнина, посреди которой и находится деревушка Маренго. Зимой 1800 года Наполеон, просматривая карты, указал пальцем именно на это место и сказал, что здесь французы должны разбить австрийцев. Тем более удивительно, что Бонапарт оказался не готов к встрече с войсками Меласа. Будучи уверенным в том, что противник движется в другом направлении, Наполеон 13 июня послал две дивизии, которыми командовал генерал Луи Дезе, разведать пути отступления неприятеля и, по возможности, отрезать эти пути. Появление же основных и при этом наступающих австрийских сил у Маренго, вероятно, несколько смутило великого полководца. У Бонапарта в это время было лишь 20 тысяч человек и небольшая часть артиллерии (пушки продолжали спускать с Альп, часть артиллерии была отдана генералу Дезе; поэтому в распоряжении Наполеона оставалось лишь около полутора десятков орудий). У Меласа же утром 14 июня 1800 года было 30 тысяч человек[14], большое преимущество в артиллерии (у австрийцев было 100 пушек) и кавалерии.
Перейдя реку Бормида, австрийцы начали наступление двумя колоннами. Правой, двигавшейся по дороге на Маренго, командовал сам барон Мелас. Его противником на левом фланге французских войск был генерал Виктор, располагавший 15 тысячами солдат. Наступлением левой австрийской колонны на Кастель Чериоло руководил фельдмаршал Отт. Под его командованием было семь с половиной тысяч солдат, в то время как у его визави Ланна – лишь четыре тысячи.
Французы заняли позицию у ручья Фантаноне и стали отбивать яростные атаки противника. Но, несмотря на стойкость французов, австрийцам удалось их потеснить. Ручей был форсирован, австрийцы заняли Маренго. Еще через некоторое время французы сдали Кастель Чериоло. Части Виктора в это время уже откатились к Сан-Джулиано.
Наполеон бросил в бой резервы. Так, корпус Моньера (три с половиной тысячи человек) на время вернул Кастель Чериоло, но через час (около 3 часов дня) был вновь отброшен оттуда. Не решили исход боя и 800 гренадеров Консульской гвардии. Началось общее отступление французской армии, которое прикрывал Ланн и гвардейцы Наполеона. Как и предыдущую оборону, его можно назвать героическим. Отступающий корпус Ланна прошел четыре километра под шквальным огнем австрийской артиллерии, отражая постоянные атаки пехоты и кавалерии. Однако было очевидно, что битва проиграна. Мелас послал гонца в Вену с радостным сообщением о достигнутой победе, захваченных трофеях, отступлении французов. Австрийский командующий счел возможным покинуть поле боя и оставить для продолжения и завершения наступления командующего штабом Заха.
Канонада начала стихать, некоторые австрийские отряды останавливались и разбивали лагеря. Надежда у французов была только на наступление темноты, которая дала бы им передышку и возможность без потерь покинуть поле боя. Однако оказалось, что до конца еще далеко. В начале четвертого часа битвы на арене боевых действий появилась дивизия генерала Дезе. В первой половине дня Дезе, двигавшийся с колонной для того, чтобы отрезать мнимому неприятелю путь от Генуи, услыхал позади канонаду и приказал немедленно развернуть колонну и быстрым маршем идти на гул орудий. Встретившийся по пути курьер Наполеона, которому было приказано спешно возвратить генерала, подтвердил подозрения Дезе. Появившись на поле боя, генерал обратился к консулу со словами: «Мы проиграли первую битву, но у нас еще есть время для второй».
Наполеон и Дезе быстро привели войска в порядок. Теперь армия была собрана в один кулак. Вперед выдвинулись орудия Мармона и Дезе и начали обстреливать неприятельские ряды. Около пяти часов вечера из-за этой батареи свежие войска Дезе повели стремительную атаку на центральную австрийскую колонну Заха. Сам французский генерал был убит в начале этой атаки, однако его солдатам удалось прорвать австрийские ряды. В нужный момент к атаке подключились драгуны генерала Келлермана, которые при артиллерийской поддержке расстроили австрийский центр. В плен попал Зах и еще 2 тысячи человек, драгуны с консульскими гвардейцами ударили и опрокинули неприятельскую кавалерию. Следующую волну наступающих возглавили Ланн, Виктор и Моньер. Здесь уже проявилась традиционная тактика наполеоновских войск – атаки колоннами, с постоянной подпиткой боя из глубины, создание мощного давления на главном участке боя.
Австрийцы, не выдержавшие нескольких мощных и концентрированных ударов, были откинуты на Маренго, тысячами бежали к реке Бормида. Вслед за первым курьером в Вену отправился второй, теперь уже с печальной вестью. К полуночи битва была полностью выиграна французами. Они потеряли четыре тысячи человек, в то время как потери австрийцев насчитывали, по разным данным, от девяти с половиной до двенадцати тысяч человек, не считая потерянных пушек. На следующий день совершенно растерявшийся Мелас был вынужден подписать унизительное перемирие. Наполеон впоследствии очень гордился своей победой при Маренго и ставил ее в один ряд с Аустерлицем и Йеной. Битва при Маренго действительно сыграла огромную роль в истории Франции и развитии дальнейших событий. Поражение могло свести на нет все внутриполитические усилия Наполеона, пагубно сказаться на карьере выдающегося политика, ускорить реставрацию Бурбонской монархии, предотвратить колоссальные французские завоевания в Европе. Однако решающую роль в битве сыграл генерал Луи Дезе. Вечером 14 июня 1800 года триумфатор Маренго воскликнул: «Как хорош был бы этот день, если б сегодня я мог обнять Дезе!»
В том же году были одержаны блестящие победы Моро, которые открывали перед ним дорогу на Вену, но Наполеон, вероятно, не хотел, чтобы кто-либо отнимал у него славу победителя Австрии, а потому решающий приказ не был отдан. В феврале 1801 года с Австрией был заключен Люневильский мир. От Австрии окончательно была отторгнута Бельгия, она уступала Франции Люксембург, все германские владения на левом берегу Рейна, признавала образованные Наполеоном Батавскую республику (Голландия), Гельветическуюреспублику (Швейцария), Цизальпинскую республику, Лигурийскую республику (Генуя и Ломбардия)[15].
Пьемонт оставался занятым французскими войсками. Через некоторое время Тоскана была преобразована в королевство Этрурия и отдана инфанту Пармскому. Это было уже что-то новое в действиях Наполеона. Как говорил один из современников: «Генерал создавал республики, первый консул умудрился создать королевство». Не свидетельствовало ли это о том, что само слово «монархия» более не пугало Бонапарта?
1800 год стал годом изменения внешнеполитических ориентиров Наполеона. Долгое время Франция боролась с враждебными коалициями, вооружившись революционными лозунгами. Война с Австрией, Россией, Пруссией и Англией началась в связи с изменением политического строя в этой европейской стране. Ни Термидор, ни Брюмер не отменили республиканской, демократической риторики французских генералов. Они боролись со старыми режимами и реакционными монархами. Когда Наполеон вторично прибыл в Италию, его декларации напоминали те, что он провозглашал в свою первую итальянскую кампанию. Но геополитические интересы заставили Бонапарта, по его собственным словам, «изменить постановку вопроса и пробудить другие страсти и другие интересы». Франции была необходима союзница в борьбе с принципиальными противниками – главной экономической и колониальной конкуренткой Англией и главной соперницей в борьбе за земли в Европе – Австрией Габсбургов. И такой союзницей, по мнению первого консула, могла стать только Россия.
Вторая половина XVIII века сделала из Российской империи серьезного игрока на внешнеполитической арене. Успешные войны против Османской империи, участие в разделах Польши, наконец, блестящие победы, одержанные Суворовым в Италии, заставляли считаться с российскими дипломатами и опасаться мощной армии русских. Но участие в действиях второй анти-французской коалиции не удовлетворяло Санкт-Петербург. Никакие монархические соображения, толкавшие императорский двор в лагерь противников Французской Республики, не могли закрыть от взора наиболее вдумчивых российских политиков неверность и коварство союзников. Австрийский гофкригсрат едва не погубил всю победоносную армию Суворова, сведя на нет все ее успехи. Англия явно не была заинтересована в усилении позиций России на Востоке, на море. Занятие же английскими войсками Мальты, магистром ордена которой был лично Павел I, было похоже уже и на личное оскорбление. С Францией же у России принципиальных геополитических противоречий не было. Не следовало ли в такой ситуации закрыть глаза на то, какой именно строй установился в далеком Париже?
Еще не заросли травой могилы русских и французских солдат в Италии, а между Парижем и Санкт-Петербургом уже началась переписка и обмен уполномоченными представителями. Официальные отношения еще не были установлены, а Наполеон уже выражал всяческое почтение императору Павлу. Последний же писал своему французскому «коллеге»: «Господин Первый Консул. Те, кому Бог вручил власть управлять народами, должны думать и заботиться об их благе…» – Само это обращение к тому, кого все еще недавно называли исключительно «узурпатором», было началом прорыва дипломатической блокады, в которую попала Франция. – «Я не говорю и не хочу пререкаться ни о правах человека, ни о принципах различных правительств, установленных в каждой стране. Постараемся возвратить миру спокойствие и тишину…» Не были ли эти слова воплощением на практике принципа «невмешательства» во внутренние дела?
Переговоры России с Францией были все более и более успешными. Наполеон шел на невиданные для себя уступки – по крайней мере, в своих обещаниях. Дело настолько продвинулось, что на повестке дня стоял уже вопрос о настоящем военном союзе против Англии. Император Павел успел отдать приказ атаману Орлову во главе значительного войска из донских казаков начать поход в Индию. Конечной целью похода были совместные действия с французами против англичан. Наполеон ликовал.
Однако не дремали и враги Бонапарта. Англия с беспокойством наблюдала за сближением консула и российского императора, и ее политики склонялись к радикальным мерам. Такой мерой могло быть убийство – либо Наполеона, либо Павла. Покушение на Бонапарта произошло в Париже на улице Сен-Никез в декабре 1800 года. Консул ехал с супругой в Оперу, и лишь чудо спасло его от гибели, когда неподалеку от его кареты взорвалась «адская машина». Пострадало много людей, но сам Наполеон и Жозефина остались невредимы. Бонапарт был невозмутим в театральной ложе, но вечером, бледный от ярости, обрушился на Фуше, который не смог вовремя остановить руку убийц. В ходе последовавшего за этим судебного разбирательства вина за покушение была возложена на якобинцев, которые на самом деле были в данном случае ни при чем – теракт был организован роялистами.
А вот покушение на российского царя вышло более «удачным». 11 марта 1801 года Павел I был убит в своем любимом Михайловском замке. Ни сейчас, ни тогда не было никаких сомнений, что постигший императора «апоплексический удар» был на самом деле жестоким и групповым убийством и что нити организации покушения тянутся к английскому послу в России Уитворту. Это отлично понимал первый консул Франции, надежды которого были похоронены вместе с телом бедного Павла. В отчаянии Наполеон кричал: «Они промахнулись по мне на улице Сен-Никез, но попали по мне в Санкт-Петербурге!» Преемник убитого императора на троне Александр I был не более реакционен, чем его отец, но, дав молчаливое согласие на устранение родителя, не мог далее проводить его профранцузскую политику вопреки мнению тех, кто привел его к власти.
В сложившейся ситуации Бонапарту нужно было срочно заключать мир с Англией. Мира желали обе страны – как политики, так и народы. Для начала Наполеон заключил мирный договор с новым российским императором Александром, а 26 марта 1802 года в Амьене был подписан и мирный трактат с Англией. Последняя возвращала Франции и ее вассалам (Голландии и Испании) все захваченные за время войны колонии, кроме Тринидада и Цейлона. Мальта снова была под управлением мальтийских рыцарей. Также британское правительство обязывалось освободить занятые их войсками в военное время пункты на Адриатическом и Средиземном морях. В свою очередь, Франция должна была эвакуировать свои части из Египта, убрать войска из Рима и вернуть его и папские владения папе.
Наполеон занялся дальнейшим укреплением своего государства. Постепенно во Франции создалась прочная бюрократическая система. Чиновники получали хорошие оклады, но и работать им приходилось по много часов в сутки, беря пример с потрясающе работоспособного Бонапарта. Он сам спал лишь несколько часов в сутки, мало ел, заседал в Государственном совете, который превратился в главный властный институт (исключая самого консула), выслушивал сотни докладов в день, подписывал тысячи бумаг. Наполеон быстро вникал в суть самых разных дел, все запоминал и поражал подчиненных доскональным знанием истории вопроса.
Долгое время первый консул отказывался от ряда титулов на манер древнеримских, которыми предлагали его наградить льстивые члены законодательных собраний. Ни «Отцом отечества», ни «Спасителем нации» он быть не желал. Не соглашался и на переименование улиц и площадей в свою честь. Но путь Юлия Цезаря, от которого было рукой подать до Октавиана Августа, Наполеон все-таки прошел. И, как Цезарь, начал с продления срока своего консульства до пожизненного. По этому поводу был проведен плебисцит, давший подавляющее преимущество голосов «за», затем в термидоре 1802 года Сенат принял соответствующий указ – так называемый сенатус-консульт, утверждающий Бонапарта пожизненным консулом. Получил он право и назначать себе преемника. На самом деле Франция уже тогда была монархией, хотя официально это и отрицалось, – на монетах, в документах, в печати продолжало звучать слово «республика». Тем не менее, перемены были очевидны – слова «гражданка» и «гражданин» повсеместно заменялись на «месье» и «мадам», на приемах начали появляться люди в пышных напудренных париках. Тюильрийский дворец, куда переехала семья Наполеона, усилиями Жозефины затмил дворцы европейских монархов. Консулу было установлено жалованье в шесть миллионов франков вместо предыдущих пятисот тысяч.
Еще одним шагом назад было примирение с католической церковью. На него первый консул пошел в 1801 году, видя в церкви прекрасный инструмент для поддержания авторитета государства. При этом совершенно очевидно, что сам французский правитель к священникам относился как к шарлатанам и не испытывал никакого уважения к папскому престолу. Между ним и Пием VII в апреле 1801 года был заключен Конкордат, по которому католицизм признавался «религией подавляющего большинства французских граждан». Католическое богослужение можно было отправлять совершенно свободно, но папа обязался никогда не требовать возвращения церкви ее земель. Французских епископов теперь утверждал сам Наполеон. Вскоре по всей Франции священники читали проповеди, в которых говорилось, что Бонапарта во главе государства поставил сам Бог. Любопытен рассказ о том, как Наполеон спросил генерала Ожеро после первого торжественного богослужения в соборе Парижской Богоматери, понравилась ли тому церемония. Генерал якобы ответил: «Очень понравилась, красивая церемония. Жаль только, что на ней не могут присутствовать сто тысяч убитых ради того, чтобы такие церемонии были невозможны».
Очень многим нововведениям Наполеона суждена была долгая жизнь, многие правила и учреждения сохраняются и до сих пор. Это и орден Почетного легиона, и система образования (Бонапарт, надо сказать, больше всего заботился о специализированном образовании – подготовке юристов, инженеров, офицеров)[16], и, конечно, Кодекс Наполеона. Гражданский кодекс, в составлении которого Наполеон принимал самое живое участие, был введен в действие в вантозе XII года (марте 1804 года). Он состоял из двух тысяч двухсот восьмидесяти статей, которые последовательно, ясно и логично излагали основы гражданского права во Франции, регулировали систему отношений буржуазного общества. Позже кодекс был распространен на многие страны Европы, где сыграл, несомненно, прогрессивную роль. В конце жизни, находясь на острове Святой Елены, Бонапарт говорил: «Моя истинная слава не в сорока сражениях, выигранных мною; Ватерлоо их все зачеркнуло. Но не будет и не может быть забыт Гражданский кодекс». При Наполеоне был составлен также уголовный и торговый кодекс. Бонапарт требовал независимости суда от политики, равенства всех перед законом. Конечно, в настоящих политических, а не гражданских или уголовных процессах ни о какой независимости суда речи не было.
Но, поддерживая французскую промышленность и торговлю, приводя в порядок финансовую и судебную систему своей страны, в отношениях с покоренными странами Наполеон вел себя как беззастенчивый эксплуататор. Он четко разделял всю Европу, даже когда она почти вся находилась под его властью, на Францию и все остальное. Он давал прямые приказы официально независимым правительствам, германские государи бегали вокруг него, как лакеи, унижаясь до последней степени. Вся экономическая политика Наполеона была построена на предоставлении всех возможных преимуществ своим соотечественникам в ущерб итальянским, голландским, немецким промышленникам или торговцам. Из покоренных государств консул и затем император выкачивал огромные суммы. Он произвольно делил земли между своими соратниками, присоединял области к новообразованным государствам, вообще упразднял страны вместе с их правительствами. Так было и после его победы над Австрией в 1800 году, и положение только усугублялось после следующих кампаний.
«Полдень» империи. Аустерлиц, Йена, ТильзитМир между Францией и Англией продержался очень недолго. Слишком много было нерешенных вопросов, слишком часто пересекались интересы двух стран в Европе и во всем мире. Английские товары на французский рынок так и не допустили. Наполеон безраздельно распоряжался на захваченных территориях и был постоянной угрозой для Англии и ее авторитета на континенте. Да и сам Бонапарт не отрицал, что рассматривает Британию лишь как временного союзника. Широко известны слова Бонапарта, например, о бельгийском Антверпене: «Антверпен – это пистолет, направленный в грудь Англии». Во главе британского правительства опять находился Уильям Питт-младший – давний враг Франции. Отношения постоянно ухудшались. Наполеон стал требовать скорого и аккуратного выполнения Англией своих обязательств по Амьенскому миру, в частности, ухода английского гарнизона с Мальты. Откровенной провокацией с британской стороны было назначением послом в Париже того самого Уитворта, который был причастен к организации цареубийства в Петербурге.
Именно Уитворт в мае 1803 года предъявил консулу ультиматум, отклонив который Наполеон опять ввязывался в войну с Британией. В первую очередь французы заняли Ганновер, принадлежащий английским королям, затем несколько пунктов в южной Италии. Голландия и Испания выставили для войны свои армии и флот. Бонапарт приказал конфисковывать во всех подвластных ему землях английские товары, арестовывать англичан. Началось строительство большого военного лагеря в Булони, на берегу Ла-Манша. За следующие два года Булонский лагерь превратился в страшную угрозу для Британии. Здесь были собраны отборные и многочисленные войска, названные Армией Англии. Наполеон хвастался, что ему нужно три туманных дня, чтобы высадиться на берегах Альбиона. Было очевидно, что слабая сухопутная британская армия не сможет в таком случае оказать французам серьезного сопротивления. В Лондоне и других городах Британии усиливалось беспокойство, постепенно превращавшееся в настоящую панику. Как всегда, Питт предпочитал действовать чужими руками. Он упорно работал над созданием новой антифранцузской коалиции, в которую должны были войти Россия и Австрия.
Была также предпринята очередная попытка убить всесильного консула. Для этого во французскую столицу был направлен вождь вандейских мятежников свирепый Жорж Кадудаль. Тайно в Париж пробрался и генерал Пишегрю – в свое время самый успешный из военачальников французской армии, высланный из страны в результате разгона Директорией роялистской оппозиции во фрюктидоре 1797 года. За границей Пишегрю вошел в контакт с контрреволюционной эмиграцией и теперь должен был помочь Кадудалю свергнуть Наполеона. Заговорщики вели переговоры и с Моро. С некоторых пор этот генерал стал своеобразным знаменем оппозиции – причем, скорее антидиктаторской, нежели роялистской. Победы Моро в Германии были сравнимы по блеску и значению с итальянскими викториями самого Бонапарта, его любили солдаты и уважали политики. Держась до поры до времени в тени, генерал, тем не менее, отваживался отклонять приглашения в гости от первого консула. Когда Бонапарт и его свита переезжали в новые дворцы, Моро вел подчеркнуто скромный образ жизни. Было известно, что французские корабли в Булони он иронично называет «лоханками», весь созданный там военный лагерь «школой купальщиков», а орден Почетного легиона – «орденом почетной кастрюли». В нем видели верного последователя республики, но и монархистам Моро мог пригодиться во время совершения переворота.
Однако наполеоновская полиция раскрыла англо-роялистский заговор и, приняв беспрецедентные и оперативные меры, смогла «взять» всех основных действующих лиц готовящегося покушения. Моро был арестован и выслан из страны, Пишегрю покончил с собой в тюремной камере, Кадудаль был казнен. В ходе расследования было выявлено, что в тех или иных подозрительных отношениях с заговорщиками находились очень многие должностные лица, в том числе те, кого возвысил именно Наполеон. Большинство из них консул не тронул. В целом, он не имел больших иллюзий по поводу преданности целого ряда окружавших его людей. Фрондерство в той или иной степени было характерно не только для всегда готовых на предательство Талейрана и Фуше. Опасные разговоры велись в домах Сиейеса, генерала Бернадотта и даже в салоне сестры Наполеона Элизы. Жадные до власти и денег братья консула Люсьен и Жозеф не стеснялись обсуждать свои перспективы в случае смерти своего высокопоставленного родственника. Бонапарт старался действовать против всех этих людей не репрессиями, а политическими мерами. За Талейраном и Фуше был установлен пристальный контроль, Люсьен и Жозеф в свое время были удалены из Парижа.
Заговор Кадудаля имел своим результатом резонансное дело герцога Энгиенского. Когда Наполеон разговаривал о последних событиях в Париже с Талейраном, тот сказал, что, по всей видимости, роялисты думают, что кровь консула менее ценна, чем их собственная. Это привело консула в крайнюю степень раздражения, а министр иностранных дел подсказал мысль о том, как можно отомстить врагам и показать, что Франция не собирается реставрировать власть Бурбонов. В Бадене находился принц из рода Бурбонов – герцог Энгиенский. Никакого отношения к каким-либо заговорам не имел как раз он, но именно на него излил весь свой гнев Бонапарт. По его приказу при полном бездействии баденских властей отряд французских жандармов вывез герцога во Францию, а военный суд быстро приговорил его к смерти. Казнь герцога Энгиенского в марте 1804 года ужаснула Европу, в первую очередь королевские дома. Опять о Наполеоне говорили как о «корсиканском чудовище» и «революционере», хотя он был очень далек от революционных идей. Расстрел в Венсенском замке снова осложнил отношения Франции с Россией. В ответ на требования объяснений со стороны царского поверенного Наполеон ответил известным письмом, в котором говорилось следующее: «Жалоба, предъявляемая сейчас Россией, побуждает задать вопрос: если бы стало известным, что люди, подстрекаемые Англией, подготавливают убийство Павла и находятся на расстоянии одной мили от русской границы, разве не поспешили бы ими овладеть?» Это был удар ниже пояса – в Зимнем дворце продолжали придерживаться официальной версии об апоплексическом ударе, а в письме Бонапарта содержался явный намек на то, что Александр не остановил вовремя убийц своего отца.
Расправа с одним из Бурбонов вовсе не означала, что Наполеон стал на позиции якобинцев. Это он подтвердил хотя бы тем фактом, что в том же 1804 году принял титул императора. Во Франции уже некому было протестовать против такого открытого попирания святых для многих идей Великой революции. Сенат предложил консулу титул, и тот принял его со словами: «Я принимаю этот титул, который вы нашли полезным для славы народа». Кстати, даже некоторые близкие друзья и родственники Наполеона были не согласны с этим его решением. Среди них была и Жозефина, справедливо опасавшаяся за свой брак, в котором она не смогла дать Бонапарту ребенка, что становилось большой проблемой, учитывая наследственность императорской власти. Не видела в короне ничего хорошего Летиция Буонапарте, открыто высказывал свое недовольство Ланн. «Быть Бонапартом и стать королем – так опуститься!» – это слова современника Наполеона, в будущем известного памфлетиста Поля-Луи Курье. Коронация убавила образу революционного генерала притягательности даже в глазах аристократических кругов Европы. Император Александр I сокрушался по поводу того, что гражданин Бонапарт так грубо обошелся с республиканскими принципами!
Однако очередное всенародное голосование было опять в пользу Бонапарта. Наполеон принял помазание 2 декабря 1804 года от Папы Римского, которого специально для этого привезли в Париж. Новый император подчеркивал, что хочет получить не наследие Бурбонов, а наследие также получившего корону из рук понтифика Карла Великого – то есть стать императором Запада. Широко известен рассказ о том, что французский правитель вырвал из рук папы корону в последний момент и сам возложил ее себе на голову. Следом за этим он увенчал подобным головным убором и Жозефину Богарне. В мае 1805 года к императорской короне Наполеон добавил железную корону итальянских королей. Вице-королем Италии стал его пасынок Евгений Богарне. Так еще одна республика превратилась в монархию. Позже, в 1807 году, свою сестру Элизу император сделал герцогиней Тосканской, ликвидировав независимое королевство Этрурия. Не были обойдены и соратники Наполеона: генералы Бертье, Даву, Ней, Ланн, Массена, Сульт, Ожеро стали маршалами. Вскоре на всех высокопоставленных чиновников империи пролился дождь из наград, титулов, денежных пожалований. Бархат и золото в Париже становились все более модными, а новый стиль ампир не уступал по своему блеску монархическим барокко и рококо, хотя и был более монументален.
В начале августа 1805 года Наполеон лично прибыл в Булонь, чтобы руководить «прыжком через море». Бонапарт с нетерпением ждал прибытия из Испании эскадры под командованием адмирала Вильнева. Но время шло, французские корабли никак не могли выйти из испанского порта – англичане умело препятствовали этому. Тем временем в Европе уже была сформирована третья антифранцузская коалиция, в которую вошли Англия, Австрия, Россия, Швеция, Неаполитанское королевство. Со дня на день следовало ожидать присоединения к этому альянсу Пруссии. Осенью 1805 года Наполеону пришлось круто изменить свою военную доктрину. Император узнал, что на запад двигаются австрийские, а за ними и русские войска. Необходимо было как можно быстрее принимать контрмеры. И вот Булонский лагерь прекращает свое существование, Армия Англии переименовывается в Великую армию и направляется на восток, в Баварию. Больше о высадке в Британии французы не помышляли. Могущество Англии на море было окончательно доказано в битве при Трафальгаре осенью того же года. В ней английский адмирал Нельсон наголову разбил франко-испанский флот Вильнева, правда, это стоило ему жизни. Но на суше потомкам галлов не было равных, что еще раз доказал французский гений войны.
Прежде чем рассказать о том, как блестяще император провел кампанию 1805 года, следует остановиться на некоторых принципах организации французской армии при Наполеоне. Итак, армия комплектовалась на основе всеобщей воинской повинности[17], введенной в 1793 году якобинцами. Устанавливался пятилетний срок службы – в возрасте от 20 до 25 лет, широко практиковалась служба сверхсрочников-ветеранов. Ежегодно в армию призывалось 80 тысяч человек, позже это число возросло до 100 тысяч. В 1802 году в вооруженных силах Франции находилось 453 тысячи человек, затем численность еще увеличилась. Абсолютное большинство солдат были из крестьян, солдаты допускались на офицерские должности («Каждый солдат носит в ранце маршальский жезл» – еще один знаменитый афоризм Наполеона).
Армия при Наполеоне стала делиться на корпуса, состоявшие из нескольких пехотных дивизий, от двух до пяти. Дивизия, в свою очередь, делилась на бригады, а те – на полки, на батальоны и, наконец, на роты. Кроме пехотных дивизий в состав корпуса входили одна-две кавалерийские бригады. Корпус также располагал орудиями резервной артиллерии, помимо артиллерии дивизий. Наиболее сильные корпуса насчитывали 30–40 тысяч человек. Командовали корпусами маршалы. Корпус, имевший в своем распоряжении все роды войск, представлял, таким образом, армию в миниатюре. Он мог самостоятельно выполнять самые различные боевые задачи. При всей армии имелись и отдельные большие соединения артиллерии и кавалерии, использовавшиеся на наиболее важных направлениях по распоряжению главнокомандующего, то есть самого Наполеона. Создание сильных артиллерийских резервов – заслуга французской армии того времени. При императоре также находились элитные подразделения, знаменитая наполеоновская гвардия из ветеранов, которых лучше всех снабжали, вооружали и старались беречь в сражениях. Численность «старой гвардии» доходила до 7 тысяч человек, позже была образована и «молодая гвардия», и гвардейцев стало около 52 тысяч человек. Довольствие армии осуществлялось путем реквизиций на месте и устройства коммуникационных линий и баз, охраняемых войсками. Французские солдаты отличались отличной выучкой и дисциплиной.
В стратегии Наполеон придерживался принципа приоритетного уничтожения живой силы противника. Он не любил тратить время на взятие крепостей, был уверен, что вместе с армией страны падет и все остальное. Поэтому он всегда искал больших генеральных сражений. Любопытно, что полководец редко составлял детальные планы войны, но обозначал лишь основные задачи, главные линии передвижения, предположительные пункты сражений и хронологическую последовательность действий. Зато на поле боя он мгновенно ориентировался, определял основное направление удара и искусно маневрировал. Наполеон считал самым важным собрать превосходящие силы на главном участке удара, на решающем направлении – как в стратегическом смысле, так и на поля боя – против центра или того или иного фланга противника. Как правило, Бонапарт одерживал свои победы превосходящими силами, очень быстро передвигаясь между отдельными частями противостоящей стороны. Удары французской армии наносились излюбленными Наполеоном глубокими колоннами. Задача была прорвать один из участков построения противника, выйти в тыл и разбить по частям. На поле боя войска маневрировали, быстро перебрасывались с одного участка на другой. В походе Наполеон пытался разделить свою армию так, чтобы она двигалась разными дорогами, не загромождая их и соединяясь для решительного удара непосредственно перед полем боя.
Бонапарта окружала целая плеяда талантливых полководцев: Даву, Мюрат (начальник кавалерии), Ней, Ланн, Массена, Мармон, Лефевр, Бертье (бессменный начальник штаба Великой армии). Всех их отличало умение быстро реагировать на изменившуюся обстановку, личная отвага, некий военный азарт. При этом Наполеон как в государстве, так и на войне был диктатором. Последнее (да и первое) слово в любом случае было за ним. Маршалы понимали его с полуслова, а армии не надо было долго ожидать согласования решений, как во многих других странах, между военными и государями.
Итак, в 1805 году задачей Великой армии был обход с севера расположения австрийских войск на Дунае, левым флангом которых была крепость Ульм. Командовал этой австрийской армией генерал Мак. Для Наполеона было важно разобраться с Маком до подхода русских сил во главе с Кутузовым. Маневр французам вполне удался.
На сторону Бонапарта перешли курфюрсты Баварский и Вюртембергский, в награду оба получили от императора титулы королей. К Дунаю шли корпуса Бернадотта, Даву, Сульт а, Ланна, Нея, Мармона, Ожеро и конница Мюрата. Все они действовали с точностью часового механизма. Огромная армия (186 тысяч человек) была переброшена от Ла-Манша на Дунай всего за 20 дней. Корпуса Сульта и Ланна появились в тылу у Мака, который явно не ждал французов. Ульм был окружен, вырваться удалось лишь немногим. В конце концов 20 октября вся армия Мака капитулировала. Это была блестящая победа Наполеона, достигнутая, собственно, только умелым передвижением войск. Переход же французской армии через Дунай вообще достоин пера авторов авантюрных исторических романов. Мост через реку охранял арьергард австрийской армии под командованием князя Ауэрсперга, который имел директиву взорвать мост при отступлении. Но явившиеся к князю без свиты Ланн, Мюрат и Бельяр убедили его в том, что заключено перемирие и увлекли живой беседой. Тем временем французская армия переходила мост… Через некоторое время Наполеон вступил в Вену.
Война еще не была выиграна, поскольку не была разгромлена вся австрийская армия, а тем более пришедшая ей на помощь русская. Михаил Кутузов вовремя осознал, что Ульму его помощь больше не понадобится, и начал движение обратно – на восток. Командующий русской армией отлично понимал, что единственным спасением для его войск является поспешный отход от Кремса к Ольшанской позиции южнее Ольмюца. Русские войска насчитывали в это время 45 тысяч человек против чуть менее 100 тысяч у Наполеона. После ряда арьергардных боев и умелого маневрирования, потеряв, правда, 12 тысяч солдат, Кутузов все же достиг Ольмюца, где уже находились императоры Александр и Франц. Сюда из России уже были подтянуты подкрепления – армия Буксгевдена. Теперь под руководством Кутузова сосредоточилось 75 тысяч человек, австрийцев было от 15 до 18 тысяч. Кутузов считал, что отступление надо продолжать, чтобы дать время пруссакам определиться, на чьей они стороне, затянуть войну. Однако российский император настаивал на генеральном сражении. Он считал, что вступление в коалицию Пруссии – вопрос решенный. Его поддерживал молодой фаворит, генерал-адъютант Петр Долгоруков.
Тем временем французская армия остановилась неподалеку от Ольмюца. Сам император расположился в Брюнне. Он, как и русский монарх, очень рассчитывал на решающее генеральное сражение. Наполеон знал, что прусский посол Гаугвиц уже везет ему ультиматум, сражение же могло разом решить исход войны. Для того чтобы приблизить баталию, Бонапарт разыграл нерешительность и испуг. 16 ноября произошел авангардный бой у Вишау. В нем 56 русских эскадронов, поддержанные пехотой, лихо прогнали 8 французских. Подыгрывая наступательному порыву союзников, французский император отвел войска за деревню Аустерлиц и даже оставил господствующие над местностью Праценские высоты (плоскогорье между Гольдбахом и Литавой). Тем самым Наполеон фактически приглашал союзников атаковать его в поле.
Французский генерал-адъютант Савари был послан в союзнический штаб с предложением о перемирии. Александр отказал Наполеону в личном свидании и направил к нему Долгорукова. Тот вел себя надменно, а французский император изобразил крайнюю степень смущения. В лагере двух императоров было решено немедленно покончить с третьим.
20 ноября (2 декабря по новому стилю) 1805 года на холмистом пространстве вокруг Праценских высот, западнее деревни Аустерлиц, в 120 километрах к северу от Вены разыгралась грандиозная битва. В сражении участвовало около 73 тысяч французов и около 86 тысяч солдат союзников. Французская армия была расположена перед Брюнном в углу, который образуют дороги, ведущие из этого города к Вене и Ольмюцу. На левом фланге, на Сантонской возвышенности, император поставил Ланна и конницу Мюрата лицом к союзным частям, которыми командовали Багратион и Лихтенштейн. В центре французского боевого порядка Сульт и Вандамм имели перед собой Праценское плоскогорье. На правом фланге маршал Даву стоял перед Сокольницким, Сачанским и Меницким прудами. Бернадотт был во второй линии, позади главного корпуса, предназначенного для атаки. Удино, Бессьер и Рапп с гвардией – в резерве под непосредственным началом Наполеона.
Наполеон угадал, что русские и австрийцы будут стараться отрезать его от дороги к Вене и от Дуная, чтобы окружить и загнать к северу – в горы. Именно поэтому он как бы оставил без прикрытия и защиты эту часть своего расположения, преднамеренно отодвигая свой правый фланг. По замыслу Наполеона, русские должны были, стараясь разбить его на этом фланге, растянуть фронт и, сместив его в сторону своего основного удара, ослабить центр. Именно по центру намеревался ударить французский полководец и разрезать таким образом войска противника на две части.
Все произошло именно так, как предвидел Бонапарт. Сражение при Аустерлице началось в 8 утра наступлением частей под командованием генерала Буксгевдена на правый флаг французов, которым командовал маршал Даву. Буксгевден во главе трех колонн спустился с Праценских высот в Гольдбахскую долину. Даву упорно оборонялся, но постепенно начал отступать, втягивая все большее число союзных частей в болотистую низину у деревень Сокольниц и Тельниц. Сместив сюда основные силы, союзная армия ослабила свой центр, где находились господствующие над местностью Праценские высоты. В конце концов под давлением императора Александра I Кутузов отдал приказ спускаться с этих высот четвертой ударной колонне во главе с генералом Коловратом.
Наполеон, дождавшись, когда возвышенность будет достаточно обнажена, двинул туда Сульта, который опрокинул своего визави Коловрата и отрезал его от Буксгевдена. В разрыв устремился корпус под командованием маршала Бернадотта, в гущу сражения в центре Наполеон бросил и мамелюков.
Разбив и прорвав центр, французы смогли обойти и окружить главные силы союзников, втянутые в бой против фланга Даву. В 14.00 императорская гвардия и гренадеры Удино получили приказ двигаться к деревне Тельниц, чтобы нанести окончательное поражение войскам Буксгевдена. Одновременно с этим кавалерия маршала Даву помчалась в атаку с запада. На левом фланге Ланн и Мюрат рядом стремительных атак помешали Багратиону и Лихтенштейну взойти на высоты. Овладев центром позиции союзников, Бернадотт обошел войска Багратиона, которому пришлось отходить из-за угрозы окружения к Ольмюцу. Багратион вывел свои войска из сражения в 16.30.
Кутузов отдал приказ Буксгевдену отходить, но тот продолжал заниматься своим делом – возился около третьестепенного пункта, который удерживал небольшой французский отряд. В результате он был взят Даву и Удино в мешок, и от полного и немедленного разгрома войска Буксгевдена спасли русские кавалергарды во главе с генералом Депрерадовичем. Понеся большие потери, кавалергарды задержали натиск французов, что позволило многим окруженным пробиться к своим. Бессье и Рапп обрушились на кавалергардов и опрокинули их. «Заставим плакать петербургских дам!» – восклицали они.
Наполеон со своей гвардией принудил большую часть отступающего фланга противника скучиться на замерзших прудах. Отход по льду теперь возглавил генерал Дохтуров, не поддавшийся общей панике. Он организовал оборону, несколько раз отражал неприятельские атаки, водил солдат в рукопашную. Бонапарт приказал стрелять ядрами по льду – тот треснул, и несколько тысяч солдат утонули в холодной воде.
Многие солдаты союзников сдались в плен. Едва избежал его раненый Кутузов, в плену мог очутиться и император Александр. В возникшей неразберихе он был покинут свитой и какое-то время оставался на поле боя лишь с личным медиком и двумя казаками. Самодержец плакал, потеряв самообладание. В панике бежал двор императора Франца во главе с самим монархом.
При Аустерлице союзные войска потеряли 27 тысяч человек (из них русских – 21 тысяча), 158 орудий (русских – 133), и 45 знамен (русских – 30). Потери французов составили около 12 тысяч человек убитыми.
Третья коалиция распалась. Гаугвиц, узнав о катастрофе, срочно изменил свое послание и вместо ультиматума принес Наполеону самые сердечные поздравления от имени прусского монарха. Австрийский император заключил с Наполеоном 26 декабря 1805 года Пресбургский мир, по которому уступил Франции значительную часть своих владений – Венецианскую область, Фриуль, Истрию, Далмацию. Австрия выплатила контрибуцию в размере 85 миллионов французских франков. Когда голландские газеты донесли до премьер-министра Англии и «спонсора» коалиции Питта весть о страшном поражении, тот слег и через несколько дней умер. Бонапарт, это «Французское чудовище», стал самым влиятельным политиком на континенте и был готов расширять подчиненные ему территории. Русская армия спешно отводилась домой.
«Солдаты, – писал Наполеон в своем приказе на следующий день после сражения, – я вами доволен. В великий день Аустерлица вы оправдали надежды, которые я возлагал на вашу храбрость… Когда я приведу вас обратно во Францию, мой народ с ликованием встретит вас, и достаточно будет вам сказать: «Я участвовал в Аустерлицком сражении», чтобы услышать ответ: „Вот храбрец!”».
После Аустерлица карта Европы претерпела очередные серьезные изменения. Наполеон награждал союзников и карал противников. Пруссия отдала Баварии Аншпах, а Франции – княжества Невшатель и Клеве, Наполеон, в свою очередь, передал пруссакам Ганновер. Бавария получила от Австрии Тироль, но отдала Наполеону Берг. В 1806 году Наполеон образовал Рейнский союз, в который вошли Бавария, Вюртемберг, Баден, Регенсбург, Берг, Гессен-Дармштадт, Нассау. Протектором союза стал сам Бонапарт. Образование союза положило конец существованию Священной Римской империи. В том же году французский император приказал войскам занять Неаполитанское королевство; Бурбоны бежали, и новым неаполитанским королем стал Жозеф Бонапарт, которого в 1808 году сменил зять императора Иоахим Мюрат. Награждались и другие родственники и соратники Наполеона. Людовик был долгое время королем Голландии (пока Наполеон не ликвидировал это королевство, включив Голландию в состав Франции), Жером в 1807 году стал королем Вестфалии. В январе 1806 года состоялась свадьба Евгения Богарне и баварской принцессы. В свое время наследным принцем шведским был избран хитрый Бернадотт, выступивший впоследствии против своего недавнего командира. С весны 1807 года Франция опять должна была привыкать к дворянской титулатуре: снова появились герцоги, князья, графы и бароны[18]. Двор императора сверкал огнями, текли реки шампанского, а в адрес Наполеона из уст придворных и марионеточных правителей лилась безудержная лесть. Из заголовков официальных бумаг окончательно исчезло слово «республика». Его заменила «империя».
Тем временем поддерживаемая Россией и Англией Пруссия решились на новую войну. Условия договора с Наполеоном не соблюдались, Ганновер не был освобожден французами. Усиление императора на рейнских землях рано или поздно должно было привести к полному покорению Пруссии. Во главе военной партии Берлина стояла королева Луиза – «единственный мужчина в доме Гогенцоллернов». В прусских газетах появились хвастливые статьи, казалось, сторонники войны с Наполеоном потеряли чувство реальности. 13 сентября 1806 года прусские войска двинулись в Саксонию. Прусскую армию возглавил престарелый герцог Брауншвейгский. Фридрих Вильгельм потребовал отвода французских войск от границы с этой страной. В ответ 8 октября Наполеон отдал приказ о переходе границы.
Великая армия двигалась из Баварии тремя колоннами. Впереди центральной колонны находилась кавалерия Мюрата, за ним следовал сам Наполеон с главными силами. Колонны шли через Франконский лес к Эльбе с тем, чтобы выйти в тыл прусской армии. В первых двух боях 9 и 10 октября при Шлейце и Заальфельде пруссаки были отброшены. Часть основных прусских сил (38 тысяч) находилась около Иены под командованием князя Гогенлоэ. Другой, большей частью армии (53 тысячи) командовал сам герцог Брауншвейгский, он отходил севернее – к Наумбургу. Туда же Наполеон послал корпус Даву, чтобы отрезать пруссакам отступление на Берлин, в то время как сам с Неем, Сультом и Мюратом пошел на Иену. Вечером 13 октября Наполеон был уже в городе и с высот увидел разворачивавшиеся на дороге силы Гогенлоэ. Князь уводил их на Веймар, но в ночь на 14 октября остановился и неожиданно для французского императора решил принять бой.
Дело было в том, что Гогенлоэ полагал, будто перед ним находится лишь второстепенная часть войск французов. Поэтому он вел себя столь смело. Ночью командующий лег спать, даже не составив диспозиции на следующий день. Наполеон же, напротив, был уверен, что перед ним главные силы противника, вся прусская армия. Поэтому половину ночи он потратил на укрепление своих позиций. В темноте, незаметно для неприятеля французы заняли гору Ландграфенберг, главенствующую над окрестностями Иены. В полном мраке 30 тысяч солдат вскарабкались наверх по тропам и втащили туда пушки, заняв тем самым выгодное исходное положение для атаки. Левым флангом французской армии командовал Ожеро. В центре французских позиций стоял корпус Ланна, несколько позади него находилась императорская гвардия. На правом фланге расположился корпус Сульта.
Утром 14 октября стоял густой туман. Сражение началось в 6 часов. Первым в бой двинулся корпус Ланна, который за три часа отбросил 8-тысячный авангард пруссаков, занимавший до этого ряд позиций под Каспедой, Лютцероде и Клозвицем. Все это время князь Гогенлоэ оставался абсолютно спокоен. Только увидев бегущий авангард, он начал несколько волноваться. Туман рассеялся, и Гогенлоэ к своему величайшему изумлению обнаружил, что на его позиции с высот Ландграфенберга, и с флангов, и против центра идут атакующие французы. Он срочно запросил помощи у Рюхеля (тот с 15-ю тысячами солдат стоял у Веймара), а сам попытался собрать в кулак свои разбросанные на большом расстоянии силы и двинул 25 тысяч человек навстречу французам к деревне Фирценхейлинген. Пруссаки устремились вперед по правилам линейной тактики прошлого века, открыв массированный огонь без прицеливания.
В это же время вслед за Данном вступили в бой войска Сульта и Ожеро. Сульт на левом фланге прусских позиций выбил стоявший в лесу сильный отряд генерала Гольцендорфа. Тем временем маршал Ней заметил движение противника к Фирценхейлингену. Он укрепился в этой деревне с тремя тысячами солдат. В течение часа Ней сдерживал здесь пруссаков. Обученные действовать в рассыпном строю и прицельно стрелять, французы из-за заборов и из построек спокойно выкашивали прусские линии. Наполеон приказал Ланну поддержать Нея. В 13.00 императору сообщили, что резервные линии французской кавалерии развертываются на исходных позициях, а следом за ними выстраиваются для боя две свежие дивизии из корпуса Нея. Когда обходные колонны Сульта и Ожеро, завершив маневр, дружно ударили по противнику с флангов, Наполеон отдал приказ к решительной атаке всеми силами. Гогенлоэ, вместо того чтобы немедленно отступать, продолжал в нерешительности ждать Рюхеля. Французы опрокинули прусско-саксонские войска, и вскоре те (кроме одного саксонского гренадерского батальона) начали паническое бегство. Рюхель появился на поле боя в 14.00 и уже не мог исправить положение.
Мюрат долго преследовал бегущих пруссаков, в Веймаре он нагнал и уничтожил большинство из них (и многих жителей города, просто попавшихся под горячую руку)[19]. Огромное количество прусских солдат было убито, еще больше пропало без вести. День 14 октября стало роковым не только из-за Йены. В этот же день возле Ауэрштедта в 20 километрах от Йены маршал Даву силами одного своего корпуса разгромил войска герцога Брауншвейгского, причем сам герцог погиб в этом сражении. А прусский король был убит известием о том, что всего через шесть дней после начала войны прусская армия практически прекратила свое существование.
Наполеон шел прямо на Берлин. Были заняты герцогство Гессен-Кассель, Брауншвейг, Эрфурт, Галле, Виттемберг и др. Император торжественно въехал в Берлин 27 октября 1806 года. Надо отметить, что население городов не оказало Наполеону особого сопротивления, более того, во многих местах его встречали, что называется, «с музыкой». К 8 ноября французы практически полностью заняли территорию Пруссии. Был взят в плен отряд Блюхера, некоторые сильные крепости с большими гарнизонами просто позорно сдались на милость французов без единого выстрела по первому же требованию наполеоновских офицеров. При занятии сданного пруссаками Штеттина обеспокоенный Ней якобы сказал своему офицеру: «Поскорее отбирайте у них ружья, их гораздо больше, чем нас». Королевский двор укрылся в Мемеле, Фридрих Вильгельм с ужасом ожидал решения своей участи и участи своей страны. По выражению Гейне, «Наполеон дунул на Пруссию, и она перестала существовать».
Бонапарт чувствовал себя на вершине могущества. Может быть, именно это настроение привело его к мысли, что пора решительно покончить со своим основным соперником – Британией. В самом деле, вокруг императора одна за другой рушились старинные династии, прекращали свое существования государства, а Англия была все еще сильна. 21 ноября в Берлине Наполеон подписал свой знаменитый указ об организации континентальной блокады. Согласно этому указу, запрещалась всякая торговля и всякие сношения с Британией. Император хотел удушить Англию экономически, лишив ее европейского сырья, а главное – европейского рынка сбыта. Эта блокада впоследствии стала своеобразной идеей фикс для великого полководца. Для того чтобы она была действенна, нужно было заставить придерживаться ее абсолютно все страны Европы, что при и так неуемном властолюбии и больших амбициях Наполеона вело к новым и новым войнам. А английские товары тем временем все равно просачивались в Европу – через контрабандные окна, незахваченные государства, под американским флагом и т. д. и т. п. Наполеон устраивал облавы на своих же чиновников и магазины внутри страны, в Европе пылали костры из английских тканей и продуктов, император бесцеремонно занимал портовые города… Блокада наносила вред не только англичанам, но и французским торговцам, но из любого экономического кризиса Бонапарт делал только один вывод: пора как можно скорее кончать с Англией, тогда, после победы над ней, можно будет снять блокаду.
Прусская война, собственно, не была окончена разгромом самой прусской армии. На помощь Фридриху Вильгельму выступил русский император, имевший вполне веские причины для этого. Помимо союзных обязательств и материальной помощи со стороны Англии, среди них были и опасения за свои польские владения (Наполеон заигрывал с поляками, намекая на восстановление их королевства, разделенного еще в конце XVIII века), и близость французов к российским границам, и невыгодность для России объявленной Наполеоном блокады, и, наконец, желание взять реванш за Аустерлиц. Русские войска двинулись в Веточную Пруссию и Польшу. Туда же направил свое 100-тысячное войско и Наполеон.
26 декабря 1806 года состоялась первая большая битва при Пултуске на реке Нарев, где встретились корпус Ланна и войска Беннигсена. Сражение, в общем, закончилось вничью. Декабрьские сражения показали французам, что им придется иметь дело с гораздо более стойкими и лучше организованными, нежели прусские, русскими солдатами. Наполеон подтягивал резервы. Зиму 1806/07 года было решено провести в Варшаве. Здесь французы были приняты исключительно радушно. Поляки надеялись на то, что император поможет им восстановить независимое государство. Лично для Наполеона пребывание в Польше ознаменовалось бурным романом с местной красавицей Марией Валевской. Приложив неожиданно большие для хозяина Европы усилия, чтобы добиться взаимности Марии, Бонапарт сделал все для того, чтобы в армию не приехала его законная супруга Жозефина. Он жаловался на тяготы походной жизни, плохие погодные условия. Условия, и правда в самом деле были не ахти. Тем не менее, в начале января в Варшаву пришло известие, что, несмотря на «не сезон», русские опять начали активные действия.
20 января Наполеон, собрав войска с зимних квартир, двинул их от Алленштейна на север с целью отрезать русскую армию от сообщений с Россией. Беннигсен, узнав об этом, отвел войска к Прейсиш-Эйлау (Восточная Пруссия). Задача русских сводилась к тому, чтобы в оборонительном бою не допустить прорыва противника к Кенигсбергу (последней военной базе пруссаков). В связи с этим войска расположились северо-восточнее Прейсиш-Эйлау, упираясь правым крылом в деревню Шлодиттен, а левым – к мызе Клейн-Заусгартен. Таким образом, русские одновременно прикрывали две дороги – на Кенигсберг и на Фридланд (ведущую к русской границе). Две линии фронта сходились под тупым углом в одном километре от Эйлау. В вершине этого угла была сооружена мощная батарея из 70 орудий. У деревни Шлодитен располагалась батарея из 60 орудий, у Заусгартена – в 40 орудий. Центральная батарея была прикрыта с фронта Московским и Шлиссельбургским полками, и Наполеону не удалось своевременно обнаружить ее. Конница была разделена на три группы: за правым флангом, левым флангом и центром под общим командованием генерала Голицына. Правым флангом командовал Тучков, центром – Сакен, левым крылом – Остерман-Толстой. Общая численность русских войск составляла 68 тысяч человек при 400 орудиях, на подходе был прусский корпус Лестока в 8 тысяч человек.
Наполеон сосредоточил у Прейсиш-Эйлау более 70 тысяч человек и 450 орудий. Главный удар он предполагал нанести по левому крылу русских, чтобы отрезать их от России. В общий план входило окружение и уничтожение противника. Для этого, удерживая войска с фронта, Наполеон распорядился, чтобы Ней и Даву обошли оба фланга русской позиции. Ней также имел приказ не дать соединиться Беннигсену и Лестоку. Левое крыло французских войск (левее дороги на Кенигсберг) занимали три дивизии Сульта. Остальные войска составляли центр и правое крыло и должны были при подходе 25-тысячного корпуса Даву атаковать левое крыло русских, опрокинуть их и выйти им в тыл. Совместно с Даву, наступавшим на Заусгартен, должны были действовать дивизия Сент-Иллера, корпус Ожеро и вся кавалерия. Таким образом, против русского левого фланга император сосредоточил три четверти своих сил.
Сражение началось на рассвете 8 февраля 1807 года с русской канонады. Французы также ответили огнем и двинули вперед свое левое крыло. Дивизии Сульта нанесли отвлекающий удар по войскам Тучкова. Эта атака была отбита. К 10 часам утра в поле зрения русских появился корпус Даву, и Наполеон бросил на центр русских войск боевые колонны Ожеро, чтобы противник не мог сосредоточить силы для отпора Даву. В это время началась сильная метель, а Московский и Шлиссельбургский полки разошлись, обнажив центральную батарею, на которую солдаты Ожеро выскочили совершенно неожиданно для всех своих командиров (включая Наполеона). Практически в упор по глубоким колоннам русские открыли картечный огонь. Корпус Ожеро был почти полностью уничтожен. Русская пехота на этом участке сама пошла в наступление.
Ставка Наполеона в этот день находилась на кладбище в Прейсиш-Эйлау. Он видел, что произошло в центре. Русская кавалерия почти прорвалась к его ставке, гоня перед собой конницу Сент-Иллера и французскую пехоту. Вокруг Наполеона сплошным дождем ложились ядра и гранаты. Император несколько часов простоял под этим огнем, подавая пример стойкости своим солдатам. Вокруг него лежали трупы, несколько адъютантов Наполеона было убито. Положение спасла атака кавалерии Мюрата, обрушившейся на конницу противника. Противоборствующие стороны отвели свои силы на исходные позиции, продолжая артиллерийскую дуэль.
В полдень Даву наконец вступил в сражение, но он не смог сразу добиться успеха, серьезное сопротивление ему оказал отряд Багговута. Наполеон бросил к Даву подкрепление. Отряд Багговута, атакованный с трех сторон, начал отступление к Клейн-Заусгартену. Весь левый фланг русских войск постепенно отходил. В результате он составил почти прямой угол с остальной линией русской армии. Отход остановили переброшенные с правого крыла на левое 36 орудий.
В 17 часов на поле боя показались передовые части Лестока. Они подошли на помощь войскам Остермана-Толстого. На всех пунктах русского левого фланга французы были отброшены, удержавшись только у Клейн-Заусгартена. До девяти часов вечера продолжалась канонада с обеих сторон, но для продолжения широкомасштабного сражения ни у той, ни у другой армии сил уже не было. Корпус Нея появился лишь к 22.00. Узнав об этом, Беннигсен, опасаясь окружения, приказал отступать к Кенигсбергу. Бонапарт стоял у Прейсиш-Эйлау, а потом отошел.
Сражение при Прейсиш-Эйлау – важная веха в истории гениального Наполеона. Он не проиграл, но чуть ли не впервые не выиграл (хотя оба командующих говорили о своей победе). В кровопролитнейшем сражении погибло около 50 тысяч русских, французов и пруссаков. Маршал Ней говорил по поводу этой битвы: «Что за бойня, и без всякой пользы!»
Французы снова отошли на зимние квартиры, хотя в данном случае далеко не всегда можно было говорить о нормальном жилье. Наполеон писал жене и брату, что он участвует в войне «во всем ее ужасе». Император спал то в амбаре, то в крестьянской избе – он отказался жить в одном из больших городов, ел самую простую еду. Много времени уделялось подвозу боеприпасов и оружия, Наполеон лично распределял их по корпусам, армия пополнилась немцами и голландцами. К маю у императора было уже 8 корпусов, 228 тысяч солдат. Русская армия в это время снабжалась гораздо хуже.
С началом мая все войска Наполеона выступили из городов и деревень в лагеря. 5 июня 1807 года начал наступление Беннигсен. Багратиону удалось заставить отступать маршала Нея, Платов со своими войсками перешел реку Алле. Последовало наступление русских и на других участках фронта, но в какой-то момент по не совсем понятным причинам Беннигсен прекратил преследование Нея и повернул обратно. Наполеон быстро собрал в кулак 6 корпусов и гвардию (всего 125 тысяч человек) и начал контрнаступление. В окрестностях Гейльсберга Беннигсен остановился, укрепил позиции и 10 июня дал сражение. В нем французы потеряли 8, а русские – 10 тысяч человек.
Затем французский император отправил два корпуса на Кенигсбергскую дорогу, и Беннигсену пришлось отступать на северо-восток. После этого Наполеон отправил главные силы через Эйлау прямо на Кенигсберг, правильно предвидя, что Беннигсен обязательно попытается защитить этот город. 14 июня Бонапарту стало известно, что русская армия, накануне занявшая небольшой городок Фридланд, готовится перейти на западный берег Алле и пойти к Кенигсбергу. Ланн первым увидел этот отход и тут же открыл огонь. Император приказал всем войскам немедленно поддержать его. Беннигсен, торопясь перейти Алле, совершил большую ошибку, сосредоточив и «сдавив» значительную часть армии в излучине. В эту массу врезался корпус Нея. Французы с боем вошли в Фридланд, разрушили мост через Алле. Русские так и не смогли развернуться и укрепиться для боя. Они понесли страшные потери – около 25 тысяч человек и всю артиллерию. Беннигсен отступил к реке Прегель.
Вскоре Сульт спокойно занял Кенигсберг, а Наполеон с основными силами подошел к Неману. Французы стояли у города Тильзит, то есть уже непосредственно у границы Российской империи. Беннигсен запросил перемирия.
25 июня состоялась знаменитая встреча Наполеона с Александром I. Для этого рандеву двух императоров был построен плот посреди реки. Александр и Наполеон долго дружески беседовали в шатре на этом плоту. Бонапарт со всем возможным уважением разговаривал со своим русским коллегой, оба сошлись на нелюбви к англичанам. Прусского же короля не удостоили чести быть третьей стороной. С 26 июня оба императора были в Тильзите, проводя ежедневные переговоры, обедая вместе и выезжая на конные прогулки. Иногда с императорами выезжал и Фридрих Вильгельм, но его подчиненное положение подчеркивалось, когда Александр и Наполеон пускали лошадей быстрым аллюром и отрывались от прусского монарха. Прусский двор пытался использовать обаяние и остроумие королевы Луизы, но, отдавая должное ее красоте и уму, Бонапарт не собирался идти у нее на поводу.
8 июля 1807 года был заключен мир, по которому Пруссии оставлялась «Старая Пруссия», Померания, Бранденбург и Силезия. Все ее владения к западу от Эльбы вошли в состав новообразованного Вестфальского королевства. Из отнятых у Пруссии польских земель (Познанская и Варшавская области) было образовано Великое герцогство Варшавское, герцогом в котором стал саксонский король (его собственная страна была чуть позже присоединена к Рейнскому союзу). Александр I при этом получил небольшой Белостокский округ. Между Наполеоном и Александром был также заключен тайный наступательный и оборонительный союз, из которого следовало, что Россия должна была присоединиться к экономической блокаде Англии. На некоторое время между российским и французским императорами установилась «полная любовь и согласие»[20].
Долгое время в историографии переговоры в Тильзите рассматривались лишь как большая удача Бонапарта, которому легко удалось увлечь и обыграть своего менее опытного и талантливого визави. Однако анализ документов позволил ряду историков опровергнуть это мнение. Если в качестве полководца российский самодержец проявил себя действительно не с лучшей стороны, то как дипломат он вряд ли уступал французскому императору. Политические таланты Александра Павловича признавал и сам Наполеон, уже на острове Святой Елены писавший, что тот является наиболее способным из всех ныне царствующих в Европе монархов. Заключением союза с Россией Бонапарт был исключительно доволен. Наконец сбывалась мечта, которую он лелеял начиная с 1800 года: Франция получала мощную союзницу в борьбе с Британией.
Триумф, достигнутый Наполеоном, вполне признавало и разделяло большинство французов. Курсы ценных бумаг на французской бирже поднялись на небывалую высоту. Шло масштабное строительство – каналов, дорог, мостов, улиц, набережные выкладывались камнем, промышленники развивали производство, заключались крупные сделки. Согласно официальным отчетам, дела в значительно расширившей свои границы империи шли отлично.
Война в Испании и разгром АвстрииЕдва вернувшись из Тильзита, Наполеон начал готовить военную кампанию на Пиренейском полуострове. Причина этой войны лежала все в том же стремлении установить континентальную блокаду. В Испании сквозь пальцы смотрели на ее нарушения, не говоря уже о Португалии. В октябре 1807 года французы начали движение в Португалию, в ноябре Лиссабон был взят войсками Жюно. Португальцам не помог и демонстративный официальный разрыв с Англией – Наполеон полагал, что полный контроль возможен только в присутствии французских военных. Королевская семья рода Браганца эмигрировала в Бразилию.
Выше уже говорилось, что в 1807 году было ликвидировано Этрурское королевство, а созданное вместо него Тосканское герцогство стало автономией Франции. В феврале 1808 года генерал Наполеона Миоллис без единого выстрела занял Рим, и через несколько месяцев древний город вошел в состав Французской империи.
В течение зимы и весны 1808 года Пиренеи переходили все новые и новые войска – изначально под предлогом необходимости поддержки обсервационной французской армии в Португалии. Наполеон коварно заманил в Байонну и отправил под арест всех представителей испанского королевского дома, посадив 6 июня на престол брата Жозефа (в Неаполе, как мы уже говорили, новым королем стал Мюрат). Бесцеремонное обращение с представителями семьи Бурбонов обеспокоило многих монархов Европы. Недаром Наполеону приписывали фразу: «Скоро Бонапарты станут старейшей династией Европы!»
Однако покорить Испанию Бонапарту так и не удалось. Поражение французского генерала Дюпона от испанцев под Байленом в июле 1808 года было не просто военной неудачей. Как пишет историк А. Манфред: «Весть о Байлене поднялась над темным небом Европы, как красная сигнальная ракета, возвестившая, что настал час борьбы». Уже в августе Жюно вынужден был капитулировать в Португалии перед португало-английскими войсками. В Испании же вспыхнула настоящая народная война. Все последующие годы французы безуспешно боролись с партизанами, которых поддержали англичане во главе с Веллингтоном. Испанцы показали пример истинного и истового патриотизма, сжигали собственные дома, бились за каждую пядь своей земли. В результате здесь постоянно вынужден был находиться значительный по численности французский контингент.
В 1808 году Флоренция, Рим, Мадрид и Лиссабон склонились перед Наполеоном. Но эти же завоевания стали свидетельством того, что император встал на путь, который привел к крушению многих выдающихся исторических персонажей, – путь неограниченной экспансии. Уже не только практическая необходимость сломить сопротивление принципиального противника – Англии – заставляла Бонапарта прибегать все к новым и новым захватам. Сами территориальные притязания стали целью императора. Из политического гения он превращался в деспота, упивающегося своим могуществом и безнаказанностью и теряющего трезвость в своих расчетах. Усиление власти Наполеона почувствовали не только в Пруссии, Испании, Италии, Голландии, Вюртемберге, Вестфалии, но теперь и в самой Франции, которой правил ничем и никем уже не ограниченный монарх, и только лишь небольшая часть армии все еще видела в Бонапарте «маленького капрала» – своего для солдат. Контроль над обществом, прессой, даже театром стал полным. Роскошь, давно принятая императорским домом, стала обязательной и для всех ближайших соратников Наполеона[21]. Чем это, собственно, отличалось от образа жизни аристократии времен последних Людовиков?
Осенью 1808 года в Эрфурте состоялось второе свидание Наполеона с Александром I. Французского императора беспокоило движение в Австрии, где поднимали голову сторонники войны. Они видели, что в случае войны у корсиканца может оказаться два фронта – испанский и австрийский. Бонапарт пытался им показать, что и у них может возникнуть борьба одновременно с Россией и Францией. Александр, в свою очередь, хотел продемонстрировать дружбу с французами враждебным туркам. Императоры обнимались и целовались, но встреча эта отчетливо показала проницательным политикам, что отношения между монархами уже не слишком теплые. Александр так и не дал Наполеону гарантии своего вступления в возможную войну с Австрией, его не прельстила даже обещанная французами Галиция. Там же, в Эрфурте произошло еще одно знаменательное событие – уже отправленный в отставку, но все еще помогающий Наполеону Талейран предал своего шефа. Он вступил в переговоры с Александром и попытался убедить того, что Бонапарт несет горе всей Европе и его пора и можно остановить. В январе 1809 года в Париже между Наполеоном и Талейраном разыгралась скандальная сцена: «Вы – вор, мерзавец, бесчестный человек, вы бы продали вашего родного отца!» – кричал император. Он был абсолютно прав насчет Талейрана, но вот о факте предательства мог только догадываться – точных сведений у него не было.
29 октября, через десять дней после возвращения из Эрфурта в Париж Наполеон покинул столицу. Он лично возглавил армию, которая направлялась за Пиренеи, чтобы наказать победителей при Байлене и Синтре. В армии находились прославленные маршалы и ветераны боев при Маренго, Аустерлице и Иене. Сметая все на своем пути, французы дошли до Мадрида, который заняли 4 декабря. Первыми своими декретами император отменил все феодальные порядки и запретил инквизиционные суды – анахронизм, дольше всего просуществовавший в этой стране. Монастырское имущество передавалось в собственность государства. Все искусственные преграды между провинциями Испании, в первую очередь таможенные барьеры, упразднялись. И все-таки большая часть страны была охвачена герильей – партизанской войной. Маршал Ланн, взявший в феврале 1809 года после кровопролитных боев Сарагосу, был ошеломлен упорством противника. Бонапарт же вынужден был оставить вместо себя Сульта и отбыть в Париж – сведения о подготовке Австрии к войне становились все более точными, и Франции нужно было отвечать.
К весне 1809 года для войны с Австрией у императора уже было собрано чуть более 300 тысяч человек (еще 300 тысяч в это время находились в Испании). Но австрийцы не сидели сложа руки и относились к будущей войне очень серьезно. Во главе армии был поставлен самый способный австрийский военачальник – эрцгерцог Карл. 14 апреля 1809 года он вторгся в Баварию. Первые же бои показали, что австрийцы сражаются храбро и настроены решительно. Однако 22 апреля в битве при Экмюле Наполеон отбросил Карла за Дунай. Затем Ланн взял Регенсбург. Под этим городом Наполеон был ранен в ногу, но приказал посадить себя на коня и запретил сообщать о своей ране солдатам. В Регенсбурге он, улыбаясь, принимал приветствия полков, превозмогая страшную боль. Французские войска перешли Дунай и продолжали гнать перед собой армию Карла. 13 мая в руках Бонапарта уже были ключи от Вены, но эрцгерцог успел перебросить армию на левый берег Дуная и, не повторяя ошибок 1805 года, тут же сжег все мосты. Наполеон же решился на очень трудную операцию: наведение понтонных мостов по отмели, переправа на остров Лобау, лежащий посередине реки, а затем и на другой берег. На Лобау армия попала вся, а на левый берег 21 мая переправились лишь Массена и Ланн, и тут, между Асперном и Эсслингом, они были подвергнуты мощной атаке всех австрийских сил. Французы понесли тяжелые потери, маршал Ланн был убит (он умирал у плачущего императора на руках). События 21 и 22 мая были уже очевидным поражением Наполеона. Европа, где открыто, а где тайно, радовалась. Сообщалось даже, что императорская армия заперта на острове Лобау[22]. В Париже сестра императора Полина в одной из бесед восклицала: «Если он погибнет, что станет со всеми нами? Нас попросту перережут!» Историки полагают, что императору пришлось предпринимать срочные меры, чтобы доказать, что он еще достаточно силен и влиятелен. Так, лишение папы светской власти, а в июне 1809 года – и насильственный вывоз главы католической церкви из Ватикана преследовали именно эту цель. Неудивительно, что за эту циничную операцию Наполеон был отлучен особой папской буллой.
К середине июня армия Наполеона отдохнула, остров был укреплен, были подтянуты новые корпуса и 550 орудий. 5 июля началась переправа на левый берег. В этот же день и на следующий произошла ожесточенная битва. Переправе французов австрийцы, по большому счету, помешать не смогли, однако они заняли сильную оборонительную позицию. Попытка атаковать их закончилась полной неудачей, французы понесли серьезные потери. Причиной этого была асинхронность предпринятой фронтально сразу в нескольких местах атаки, да и время ее начала было позднее – около 18.00. Вечером Наполеон совещался с маршалами, что с ним случалось не так и часто. На следующий день французы предприняли новую атаку, но и австрийцы пытались осуществить свой план – отрезать французский левый фланг от Дуная. К месту событий спешили сильные части брата эрцгерцога – Иоанна. Перед Наполеоном стояла непростая задача. Он увидел, что, пытаясь совершить окружение его превосходящих сил, австрийцы растянули фронт и не оставили резервов. Тогда Бонапарт приказал Даву обходить противника справа, Массена – удерживать австрийцев, рвущихся к французской переправе, слева, а главное – прорвать их центр ударом мощного «тарана». Под началом Макдональда стала быстро собираться глубочайшая колонна – впереди нее были установлены 104 орудия, затем следовали 26 батальонов в «каре» со стороной 1 километр – 45 тысяч человек. За этой колонной в бой должны были пойти резервы. В полдень Наполеон отдал приказ начать удар. Разом стали стрелять 104 орудия, «колонна Макдональда» ринулась в атаку. Удар был сокрушительной силы, но все же австрийцам чуть было не удалось остановить эту массу, несколько тысяч человек в колонне было уничтожено. Об этом говорят историки, когда упрекают императора в чрезмерной рискованности атаки под Ваграмом.
Однако общий исход боя был решен. Таран выполнил свою задачу. Далее, на севере Даву, направленный Наполеоном на село Ваграм, расположенное на высотах, вошел в это село. К вечеру 6 июля битва окончилась полной победой французов. Неделю продолжалось преследование австрийцев, и наконец император Франц запросил мира. По Шенбруннскому миру, заключенному 14 октября 1809 года, Австрия теряла Каринтию, Крайну, Истрию, Триест, часть Галиции, выплачивала большую контрибуцию. Ей было запрещено держать армию более 150 тысяч человек. В Европе остались, собственно, три великих державы – Франция, Англия и Россия.
В русско-прусско-французской, испанской и австрийской войне престиж Наполеона несколько пошатнулся. Он ходил на волосок от смерти. В Вене при торжественной встрече императора на него совершил покушение прусский студент. Бонапарт задумался об упрочении своей семьи на троне. Во-первых, нужен был наследник, которого Жозефина так и не смогла дать своему мужу. Во-вторых, император решил вести себя по-королевски и заключить традиционный династический брак для укрепления связей между странами. В России ему было отказано в руке сестры Александра Анны Павловны, а вот в Австрии предложение, сделанное Наполеоном дочери Франца Марии-Луизе, было принято с восторгом. Императорская дочь была отправлена в Париж. Говорят, что, когда Наполеон сообщил Жозефине о разводе, та упала в обморок. Впрочем, император не забыл свою возлюбленную и продолжал проводить с ней много времени. Вскоре новая императрица родила сына – Наполеона, которого отец тут же сделал Римским королем (папа уже давно находился под домашним арестом во Франции). Была еще одна женщина, которая была обижена этим браком. В Австрию к Бонапарту прибыла Мария Валевская. Она сообщила высокопоставленному возлюбленному о том, что ждет сына. Первое время он окружил ее небывалой для себя заботой, но затем, вероятно, решил, что проявляет непозволительную в его положении слабость, и расстался с Марией довольно холодно[23].
Несмотря на свадьбу с молодой принцессой, рождение сына, безграничную власть, победу над Австрией, император становился все более угрюмым, что отмечают в своих записках все мемуаристы. Он присутствовал на балах, но все реже улыбался. Гости вздыхали с облегчением, когда Бонапарт покидал зал. Наполеон плохо спал, был раздражителен. Богатство и власть не сделали его счастливым. Слишком многие его ненавидели, слишком много предателей и потенциальных предателей было вокруг. Император знал, что всегда готовы на измену Талейран и Фуше, он поссорился с братом Людовиком и давно был в ссоре с братом Люсьеном, расстался с двумя любимыми женщинами. Несколько раз на Наполеона покушались – во Франции и не только. Континентальная блокада себя не оправдывала, державы, государи и обыватели несмотря на все старания императора не желали подчиняться беспрекословно – где тайно, а где явно выражая протест.
В Европе после женитьбы Наполеона надеялись на то, что теперь-то настанет мирный период, но императора манили новые перспективы. Все сложнее становились отношения с Россией. По поводу причин, которые двигали Бонапартом, когда он решился на войну с огромной полуазиатской империей, единого мнения нет. Вероятно, этих причин было несколько. Во-первых, Бонапарт был уверен, что Российская империя нарушает континентальную блокаду, пропуская в Европу английские товары. Во-вторых, в конце 1810 года был принят новый таможенный тариф, ограничивающий возможность проникновения в Россию предметов роскоши – то есть тех товаров, на которые французские промышленники и так не могли найти рынка сбыта при разграбленной их императором Европе и закрытой Англии. В-третьих, говорят о личных причинах: ссора из-за истории с Анной Павловной и изгнания из собственных земель родственника Александра – герцога Ольденбургского (но это, скорее, предлоги). Наконец, не стоит забывать об амбициях Наполеона, которые только росли по мере завоевания им Европы. Этот человек уже не мыслил себя вне войны, не воспринимал какой-либо независимости и возражений. Если в тактическом и стратегическом смысле он был так же силен, как и прежде, то чувство политической, исторической реальности Бонапарт, похоже, потерял. Его манила не только Россия, но и далекая Индия.
В 1811 году последовал обмен довольно резкими нотами. Александр I требовал убрать французские войска из Пруссии, где французы не должны были находиться согласно всем договоренностям с Россией. 15 августа 1811 года Наполеон на торжественном приеме гневно спросил у русского посла Куракина: «На что надеется ваш государь?» Обе страны искали союзников. России, как всегда, обещала помощь Англия, удалось переманить на свою сторону и Бернадотта с его Швецией. Расчеты французского императора на Турцию также не оправдались: весной 1812 года Кутузову удалось заключить с Османской империей Бухарестский мир. Император Франции встретил известие об этом мире грубыми ругательствами в адрес турок.
В свою очередь, Наполеон 24 февраля 1812 года заключил военный союз с Пруссией, а 14 марта – с Австрией. В мае Великая армия постепенно сосредоточивалась на Висле и Немане. Французскому императору удалось собрать невиданную силу в полмиллиона человек для одной кампании, и корпуса продолжали подходить. Надо сказать, что Бонапарту не удалось внятно объяснить приближенным и всему французскому обществу, ради чего, собственно, он начинает войну с Россией. Серьезной идеологической подготовки не было. Первые сообщения о том, что происходит, в официальной французской печати появились, когда Наполеон был уже неподалеку от Смоленска. Есть подозрение, что и сам герой нашей книги не вполне отдавал себе отчет в том, какова причина, какова основная цель этой войны. Укрываясь за своей излюбленной формулой «большие батальоны всегда правы», Наполеон приходил к примитивной концепции крыловского волка: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать»…
Война с Россией. Первое отречение Наполеона22 июня 1812 года в Литве, в селе Вильковышки, Наполеон подписал свой приказ по армии: «Солдаты, вторая польская война начата!» В нем отразилось как желание императора подыграть националистическим стремлениям поляков, которые продолжали верить в Наполеона, надеялись на то, что он отнимет у России и передаст им Литву и Белоруссию, так и его желание решить всё сражениями в западных областях России. Еще до начала кампании Бонапарт предполагал, что она закончится в Витебске, Минске или Смоленске. Наполеон, как всегда, рассчитывал на быстрое генеральное сражение[24].
В ночь на 12 (24) июня 1812 года Великая армия переправлялась через Неман. Она состояла из представителей половины народов Европы. К удивлению Бонапарта, русские не встретили его ни здесь, ни позже у Вильны. Армии Барклая де Толли и Багратиона двигались на соединение друг с другом и не давали решающего сражения. Как ни старался Наполеон и его маршалы, схватить русских, навязать им решающий бой не удавалось. Давая арьергардные бои и нанося серьезный ущерб французам, «скифы» умело маневрировали и отступали в глубь страны. Под Смоленском обе армии соединились, французы с трудом взяли город, но опять большой битвы не было. Армия Наполеона уже испытывала огромный недостаток в лошадях и продовольствии. Население не шло на сотрудничество с захватчиками, фуражировка стала исключительно опасным предприятием. Разворачивалась партизанская война. Коммуникационная линия французов растянулась на много километров, съедала численность ударной армии.
Русское общество – и низы, и верхи – было недовольно постоянным отступлением, которое искусно организовал Барклай де Толли. Злую шутку с этим, несомненно, талантливым полководцем сыграло и его иностранное происхождение. Поэтому он был заменен на посту главнокомандующего Михаилом Кутузовым, который пользовался большим авторитетом в армии. Однако военная доктрина Кутузова не отличалась от той, которую предлагал его предшественник. Он приказал продолжить отступление. Тем не менее, не дать битвы под Москвой фельдмаршал не мог, ни императорский двор, ни рядовые солдаты его бы не поняли.
Генеральное сражение состоялось при Бородино 26 августа (7 сентября) 1812 года. Наполеон встретил рассвет этого дня словами: «Вот солнце Аустерлица!» Но он ошибался. Бородино не стало Аустерлицем. Это было самое кровопролитное и ожесточенное сражение из всех, которые до этого были известны истории. И в нем ни одна из сторон не добилась решающей победы, которая бы выражалась в территориальном преимуществе, разгроме сил противника, количестве пленных. Главным результатом битвы следует признать то, что французы не одержали победы, что само по себе вселяло уверенность в русских и лишало ее непобедимого французского императора. Бонапарт потерял массу людей, в том числе, многих генералов. Свою гвардию он так и не решился бросить в мясорубку, в которую превратилось поле боя. Русская армия поразила императора тем, что после страшного сражения отошла в полном порядке.
На совете в Филях Кутузов принял исключительно тяжелое решение об оставлении Москвы, но он был уверен, что в конечном счете победа останется за Россией, и оказался прав. Наполеон не дождался ключей от древнего города, не увидел приветствующих его армию жителей столицы. Москва была пуста. Лишь в первый день император был в приподнятом настроении, дальнейшие же события заставляли его мрачнеть. Армия мародерствовала, пьянствовала, разлагалась. Александр I и Кутузов не желали вести с неприятелем никаких переговоров, не говоря уже о заключении мира. Столица, занятая французами, горела, и зрелище пожаров ужасало Наполеона: «Это они сами поджигают! Это варвары!» – в смятении повторял великий завоеватель.
В конце концов император отдал приказ об оставлении Москвы. Он попытался вывести свою армию на неразоренную Калужскую дорогу, но у Малоярославца путь ему преградили получившие значительные подкрепления войска фельдмаршала Кутузова. Русские солдаты стояли неприступной стеной, французам ничего не оставалось, как только отойти на старую и уже опустошенную во время наступления Великой армии Смоленскую дорогу. Подвергаясь постоянным нападениям русских разъездов и партизан, страдая от голода и наступавшей зимы, французское воинство таяло на глазах. Первыми сдавались представители покоренных Наполеоном стран – баварцы, итальянцы, саксонцы. Бонапарту удалось в последний момент обмануть русского генерала Чичагова и сбежать с остатками войск за Березину, но так или иначе российская кампания была проиграна Наполеоном вчистую, Великая армия перестала существовать. Из России выбралось лишь около 30 тысяч человек, да и тех пришлось долго собирать, чтобы вернуть в строй. Не дожидаясь всей оставшейся армии и оставив общее командование на Мюрата, император сел в сани и ринулся во Францию.
Когда Наполеон ехал инкогнито с лично преданным ему Коленкуром, он говорил совершенно спокойно. Бонапарт опять был уверен в себе. По прибытии во Францию он распек своих чиновников за неумелые действия во время недавнего заговора республиканца генерала Мале, о своем же походе говорил мало. Зато в официальной газете Наполеон довольно откровенно рассказал о неудаче всем французам. В 1813 году свита с удивлением узнала в своем императоре прежнего генерала Бонапарта. Казалось, он помолодел на 10–15 лет, стал опять остроумен, энергичен, ласков с друзьями. Наполеон деятельно готовил новую армию. Был проведен досрочный призыв, привлечены силы, располагавшиеся до этого в других странах. Очень быстро под ружьем у французского императора оказалось около 200 тысяч человек. Правда, в основном это были юноши, еще не достигшие призывного возраста.
15 апреля 1813 года Наполеон выехал к армии в Эрфурт и двинулся против русских и прусских (Фридрих Вильгельм перешел на сторону врагов Бонапарта) войск. В сражениях при Вейсенфельсе и Лютцене император одержал полную победу, причем его противники понесли тяжелые потери. 20–21 мая состоялась кровопролитная битва при Бауцене, в которой Наполеону опять сопутствовал успех. Правда, здесь впервые соратники императора заметили, что он, как казалось, ищет смерти. 4 июня 1813 года Наполеон заключил с союзниками перемирие, которое историки называют политической ошибкой императора, – союзники смогли за время этого перерыва увеличить свои силы, а у императора таких ресурсов уже не было – в его армии и так воевали юнцы.
В конечном счете был объявлен набор призывников 1815 года, то есть вовсе подростков. Это были не закаленные боями гвардейцы, с которыми Наполеон воевал в Италии, Германии, Австрии. Еще хуже обстояли дела с союзниками Наполеона. Во многих странах, подчиненных императору, происходил подъем национально-освободительного движения. Войска, выставляемые подчиненными областями, не хотели воевать за Наполеона. В Испании французскую армию преследовали неудачи – испанцы и англичане под руководством Веллингтона наносили французам поражение за поражением.
Глава австрийского внешнеполитического ведомства Меттерних по поручению союзников предложил Бонапарту следующие условия мира: отказ Франции от завоеванных территорий – Голландии, Швейцарии, Испании, Рейнского союза и большей части Италии. Но Наполеон отклонил эти условия (хотя заключить мир советовали ему практически все приближенные – Бертье, Фуше, Савари). Бонапарт разговаривал с Меттернихом грубо, назначал ему свидание во вновь покоренной Вене. Император говорил: «Ваши повелители, рожденные на тронах, могут двадцать раз разрешить себе быть битыми и все же вернуться в свои столицы. Я не могу, потому что я солдат, проходимец. Моя власть не переживет меня, когда я перестану быть сильным и, следовательно, возбуждающим страх».
Переговоры продолжались до начала августа. Австрия присоединилась к новой антифранцузской коалиции. Теперь общее число войск союзников составило более 1 миллиона, в районе боевых действий – около 500 тысяч. У Наполеона же было 550 тысяч, из них 330 тысяч – непосредственно на фронте. Долгое время союзники не могли определиться с командованием. В расположение армии был вызван опальный эмигрант французский республиканский генерал Моро, имевший с Наполеоном свои счеты. Союзники рассчитывали на то, что присутствие в их лагере популярного в свое время генерала смутит французских солдат, однако для большинства из них защита Наполеона слилась с защитой своей родины от интервентов, эмигрантов, роялистов и т. д. Моро предлагал стать во главе армии Александру I, а сам хотел занять должность начальника штаба. Он дал немало дельных советов, рекомендовал бить в те места, где нет Наполеона, разбивать в сражениях его маршалов. Кроме того, генерал настаивал на том, чтобы союзники не паниковали, были настойчивы.
27 августа под Дрезденом произошло большое сражение, в котором Наполеон, несмотря на численный перевес противника, одержал победу. Союзники потеряли 10 тысяч убитыми и 15 тысяч пленными. В самом начале битвы Бонапарт едва ли не лично выстрелил из пушки по группе конных офицеров в центре вражеских позиций, ядро раздробило ноги Моро, и он умер через несколько дней. Поражение под Дрезденом было столь серьезным, что угрожало развалом коалиции. Но эта опасность отпала после того, как в сражении при Кульме был разгромлен наполеоновский генерал Вандамм. Для того чтобы в будущем не допускать каких-либо колебаний, в сентябре 1813 года участники коалиции подписали Теплицкий договор о продолжении борьбы с Наполеоном до победного конца. По договору предусматривалось восстановление Австрии и Пруссии в прежних границах, ликвидация Рейнского союза, раздел герцогства Варшавского. Территория Франции должна была свестись к границам 1792 года.
С первых чисел октября 1813 года начались сложные маневрирования враждебных армий с отдельными мелкими стычками, атаками и отступлениями. Наполеон действовал крайне изобретательно, но дни его армии были уже сочтены. Русские войска вторглись в Вестфалию, откуда бежал брат Наполеона король Жером. Бавария откололась от союза с французским императором и примкнула к коалиции.
Решающее сражение между Наполеоном и союзными войсками произошло 16–18 октября 1813 года под Лейпцигом. Сражение это называют Битвой народов, поскольку в нем приняли участие представители самых разных стран Европы. Со стороны коалиции сражались пруссаки, баварцы, австрийцы, русские, белорусы, украинцы, болгары, чехи, шведы, литовцы, башкиры, калмыки, киргизы, татары, словаки и словенцы. Под знаменами Наполеона собрались французы, саксонцы, швейцарцы, поляки, итальянцы, голландцы, хорваты, бельгийцы, немцы Рейнского союза.
Основные силы союзников были сосредоточены в составе четырех армий: Богемской – под командованием Шварценберга; Силезской – под командованием Блюхера; Северной армии шведского принца (бывшего наполеоновского маршала) Бернадотта и Польской армии русского генерала Беннигсена. Общая численность этих армий составляла 306 тысяч человек и 1385 орудий. Главнокомандующим союзных сил был князь Шварценберг, который подчинялся совету трех монархов – русского, прусского и австрийского. План коалиционеров заключался в том, чтобы силами всех армий окружить и уничтожить в районе Лейпцига французскую армию Наполеона. Наполеон же принял решение разбить стоящие перед ним армии Шварценберга и Блюхера до подхода двух других армий. К началу битвы Бонапарт имел от 155 до 175 тысяч человек, союзники – около 200 тысяч человек.
В 10 часов утра битва началась артиллерийским огнем союзных батарей и наступлением союзников на селение Вахау. На этом направлении французы отбили все атаки союзников. В это время центр Богемской армии пытался пересечь реку Плейсу, чтобы ударить в обход левого фланга французов. Но противоположный берег реки был уставлен орудиями и усеян французскими стрелками, которые не дали форсировать водную преграду. Первую половину дня на всех участках сражения битва шла с переменным успехом. Незадолго до 15.00 батарея французского генерала Друо обрушила ураганный огонь на место временного прорыва, который сделали в оборонительной линии Наполеона союзные войска. Ровно в три часа началась массированная атака пехоты и кавалерии. Против 100 эскадронов Мюрата выстроились в каре и открыли картечный огонь несколько батальонов принца Вюртембергского. Однако французские кирасиры и драгуны при поддержке пехоты смяли русско-прусскую линию, опрокинули гвардейскую кавалерийскую дивизию и прорвали центр союзников. Они оказались недалеко от ставки союзного командования. Бонапарт даже решил, что победа уже практически одержана и приказал звонить во все колокола в Лейпциге. Но сражение продолжилось.
Александр I послал в бой батарею Сухозанета, дивизию Раевского и прусскую бригаду Клейста. Свежие кавалерийские дивизии остановили Мюрата и закрыли брешь в союзных позициях. Наполеон выслал к ослабленному центру союзников силы пешей и конной гвардии. В это время австрийцы предприняли атаку на правый фланг противника, в связи с чем Наполеон был вынужден слать подкрепления стоявшему там Понятовскому. Австрийцы были отброшены, а австрийский генерал граф Мервельд попал в плен.
На другом участке битвы прусский генерал Блюхер атаковал войска маршала Мармона, который с 24 тысячами солдат сдерживал его натиск. Деревни Мекерн и Видерич в течение боя неоднократно переходили из рук в руки. Когда первый день сражения закончился, солдаты Блюхера сделали себе заслоны из трупов убитых и были полны решимости не отдавать французам захваченных позиций.
Первый день битвы не выявил победителей, хотя потери с обеих сторон были огромны (около 60–70 тысяч человек). А в ночь с 16 на 17 октября к Лейпцигу подошли свежие силы Бернадотта и Беннигсена (около 110 тысяч человек). Французы получили только 15 тысяч подкрепления. Теперь силы союзников имели двойное численное превосходство над силами Наполеона. 17 октября обе стороны убирали раненых и хоронили убитых. Бонапарт вызвал к себе пленного генерала Мервельда и отпустил его с просьбой передать союзникам предложение мира, но ответа не последовало. Император хотел было отступить к реке Зале, но не успел: в 8 утра 18 октября союзники возобновили наступление. Сражение в этот день выдалось еще более ожесточенным, чем 16 октября. Деревни переходили из рук в руки по нескольку раз, приходилось штурмовать или защищать каждую улицу, каждый дом.
На левом фланге французов русские солдаты графа Ланжерона неоднократно штурмовали деревню Шелфельд, дома и кладбище которой, обнесенные каменной стеной, были прекрасно приспособлены к обороне. Дважды отброшенный Ланжерон в третий раз повел своих солдат в штыковую атаку и после рукопашной схватки овладел селением. Однако резервы маршала Мармона выбили русских с занятой позиции. Жестокая схватка кипела у деревни Пробстейд в центре французской позиции. Корпуса генерала Клейста и генерала Горчакова к 15 часам ворвались в деревню и начали штурмовать укрепленные дома. Тогда в дело была брошена старая гвардия, которую вел сам Наполеон. Под ударами гвардии неприятельские линии были готовы рассыпаться, но в самый разгар битвы вся саксонская армия, сражавшаяся в рядах наполеоновских войск, перешла на сторону союзников и развернула свои пушки против недавних партнеров. Этот момент стал одним из ключевых факторов поражения Наполеона в сражении при Лейпциге, хотя, конечно, куда важнее было подавляющее численное преимущество войск коалиции.
Бой продолжался до ночи. К концу дня французам удалось удержать в своих руках все ключевые позиции обороны. Однако Наполеон понимал, что еще один день он не выстоит, и поэтому в ночь с 18 на 19 октября отдал приказ к отступлению. Армия отходила через Лейпциг за реку Эльстер. На рассвете союзники двинулись к городу. Лейпциг защищали солдаты Понятовского и Макдональда, битва за город привела к большим потерям с обеих сторон. Лишь к середине дня союзникам удалось захватить предместья. Среди французов началась паника, в результате которой единственный мост через реку был преждевременно взорван охранявшими его солдатами.
К этому времени половина армии еще не успела перейти реку. Наполеону удалось вывести из города лишь около 100 тысяч солдат, 28 тысяч еще не переправились. Маршал Понятовский, пытаясь организовать отступление оставшихся частей, был дважды ранен, бросился на коне в воду и утонул. Сражение при Лейпциге закончилось. Союзники потеряли 60 тысяч, а Наполеон – 65 тысяч человек. Еще долго страшные вопли раненых оглашали лейпцигские поля и разложение трупов наполняло окрестности невыносимым зловонием. Не хватало рук, чтобы очистить поле. Но так или иначе Наполеон была разбит. Его империя рушилась.
Наполеон шел к границам старой Франции, ведя следом за собой несметные полчища врагов. 2 ноября 1813 года он вошел в Майнц, при нем в это время оставалось лишь 40 тысяч солдат. В середине ноября император был в Париже. Франция уже не была едина в своей поддержке Наполеона, особенно много «мятежных слов», по сообщению полиции, звучало в Париже. Но Бонапарт заявлял: «Погодите, погодите, вы скоро узнаете, что я и мои солдаты, мы не забыли наше ремесло! Нас победили между Эльбой и Рейном, победили изменой… Но между Рейном и Парижем измены не будет…» Все мирные предложения он отвергал.
К началу кампании 1814 года, которая проходила уже полностью на территории Франции, у Наполеона было лишь 47 тысяч человек против 230 тысяч у союзников (и столько же шло им на подмогу). Но император выглядел энергичным и даже «помолодевшим». Его действия в 1814 году стали блестящим образцом полководческого искусства. Казалось бы, загнанный в угол, лишившийся армии, гениальный военачальник бил, бил и еще раз бил своего врага. Вот краткая хронология событий. 26 января император выбил части прусского генерала Блюхера из Сен-Дезье. Оттуда, выследив движение Блюхера, Наполеон двинулся против него и русского корпуса Остен-Сакена и 31 января при Бриенне после упорного боя одержал новую победу. 1 февраля в результате битвы при Ла-Ротьере против сил, в несколько раз превосходящих его собственные, Наполеону удалось перейти реку Об и войти в Труа. 10 февраля после быстрых переходов он напал и разбил наголову корпус Олсуфьева у Шампобера. На другой день Бонапарт повернул отсюда к Монмирайлю и здесь снова победил. Неприятель потерял около 8 тысяч человек, а сам император – тысячу. Немедленно он устремился к Шато-Тьери, где стояло 18 тысяч пруссаков и 10 тысяч русских. 12 февраля сражение у Шато-Тьери закончилось победой Наполеона. «Я нашел свои сапоги итальянской кампании!» – восклицал он.
14 февраля Бонапарт опять разбил Блюхера в битве при Бошане, пруссаки потеряли около 9 тысяч человек. Также в пользу Наполеона завершились битвы при Мормане и Вильневе. 18 февраля – победа при Монтеро. 7 марта Наполеон снова разбил Блюхера, теперь уже у Кроанна, 13 марта 15-тысячный русско-прусский отряд потерпел поражение при Реймсе. 20 марта Наполеон успешно дрался при Арси-сюр-Об. (Здесь император, казалось, окончательно решил покончить с собой, простояв долгое время на хорошо простреливаемом участке без прикрытия солдат. Не удалось…)
Однако маршалы Наполеона не были столь же энергичны и победоносны. Бонапарт раздражался, один из генералов позже писал: «Император никак не хотел понять, что не все его подчиненные – Наполеоны». Ожеро, Виктор, Ней, Бертье, Мармон устали от войны, они явно ждали, когда же их повелитель поймет, что война все равно проиграна, и заключит почетный мир. Мюрат давно покинул Наполеона и уехал в Неаполь, где вел переговоры с коалицией. В Париже Фуше и Талейран уже изменили императору, они готовили заговор в Сенате и высших кругах, «отец лжи» (так современники называли Талейрана) слал союзникам настойчивое предложение – двигаться на Париж, не обращая внимания на оставшегося в тылу Наполеона. Талейран знал, что Париж растерян и примет коалиционеров. «Пока вы будете сражаться с императором, он будет вас бить», – убеждал он противников Бонапарта.
Столицу Франции защищали войска корпуса Мармона. В решающий момент он капитулировал и был навсегда проклят Наполеоном (о предательстве Мармона он, сокрушаясь, вспоминал до конца своих дней). 31 марта 1814 года войска союзников заняли Париж. Бонапарт бросился в Фонтенбло. Он не терял надежды, к ставке стягивались войска. Император бодро заявил солдатам, что в скором времени они выкинут врага из Парижа. И тут он встретил молчаливое, но стойкое противодействие маршалов. Они не желали больше продолжать войну. Наполеон удалился в свой кабинет и через некоторое время вышел с документом, в котором отрекался от престола в пользу своего трехлетнего сына. «А может быть, мы пойдем на них? Мы их разобьем!» – спросил он, держа в руках перо. Но маршалы молчали…
Союзники отказались признать королем младшего Бонапарта. Против этого выступали роялисты, которых вокруг победителей было уже очень много. С новыми предложениями союзников Коленкур вернулся в Фонтенбло. После тяжелой ночи 6 апреля 1814 года Наполеон согласился со всеми условиями, заявив, что «нет такой личной жертвы, которую он не мог бы сделать для интересов Франции». Ему предстояло переехать на остров Эльба в Средиземном море в качестве нового губернатора этой миниатюрной территории. 11-го числа он попытался покончить с собой, приняв яд, но судьба хранила его для новых свершений. Низложенный губернатор выжил и 20 апреля, простившись с гвардией, уехал на свой остров. Свидетели тех событий вспоминали, что во время прощания со своим командующим солдаты плакали, как дети.
«Сто дней». Второе отречениеНа Эльбе губернатора посещали родственники и некоторые бывшие соратники. Приезжала Летиция Буонопарте, сестра Полина, графиня Валевская. Официальной жене и ребенку император Франц запретил посещать опального императора, да и сама Мария-Луиза не очень-то рвалась на Эльбу. Жозефине Богарне больше не довелось встретиться с Наполеоном, она умерла 29 мая 1814 года. Ее лечащий врач сказал Бонапарту, что императрица умерла от «тревоги за Вас».
Наполеон внимательно изучал все новости из Франции. Там опять воцарились Бурбоны, которые, кажется, так и не поняли, что Франция изменилась и старых порядков не вернуть. За необычайно короткий срок Людовику XVIII и его брату Карлу д’Артуа удалось восстановить против себя большую часть французского населения.
Уже в декабре 1814 года Наполеон, судя по всему, думал о возвращении. В феврале следующего года план полностью определился. Бонапарт собирался провести своеобразную политическую демонстрацию – без войны вернуть себе страну. 27 февраля 1815 года всего с тысячью человек Наполеон тайно покинул Эльбу и отплыл во Францию. Он высадился в бухте Жуан 1 марта. Дальнейшее его движение на север было совершенно поразительно. Не сделав ни одного выстрела, выходя безоружным к выведенным против него солдатам, Наполеон перетягивал на свою сторону армию и народ. Везде его встречали с восторгом. Так, под Греноблем несколько полков, вместо того чтобы стрелять, кричали еще «ура!». То же произошло в Лионе, где Бонапарт уже официально низложил королевскую власть. Император декларировал стремление исправить прошлые ошибки, дать Франции мир и свободу, изгнать дворян, принять либеральную конституцию, ограничив свою власть. Направленный Бурбонами навстречу Наполеону и обещавший «привезти его в железной клетке» Ней при первой же встрече склонился перед своим покровителем. Вот что писали репортеры по мере приближения императора к столице: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан», «Людоед идет к Грассу», «Узурпатор вошел в Гренобль», «Бонапарт взял Лион», «Наполеон приближается к Фонтенбло», «Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже», – тон заголовков, как видим, кардинально менялся по мере продвижения Бонапарта к столице. Бурбоны в панике бежали. Паника охватила и Вену, где проходил знаменитый международный конгресс, которому было суждено изменить политическое и государственное устройство Европы.
Второй период правления Наполеона продолжался всего сто дней. Вряд ли император мог долго удержаться в качестве правителя Франции. Для этого ему необходимо было разбить значительно превосходящие силы держав, бдительно следивших за тем, чтобы корсиканец вновь не возвысился над Европой или даже одной отдельно взятой страной. Но император попытался победить коалицию на поле боя, как он это неоднократно делал в прошлом. Европа замерла в ожидании – ведь полководческий гений Наполеона был хорошо известен. У него было меньше сил, но вдруг…
Сразу по возвращении Наполеон начал собирать новую армию. Многие маршалы и генералы вернулись на его сторону. Солдаты же были просто в восторге от императора, хотя и с подозрением относились к своим военачальникам-«предателям». Однако Бонапарт не решился расправиться с изменниками. Собственно, у него не было особого выбора. Императорская армия выступила во Фландрию навстречу силам англичан, которыми командовал герцог Веллингтон, и пруссаков, во главе которых стоял «железный пруссак» Блюхер. Многочисленные австрийские и русские части находились гораздо дальше, и Наполеон рассчитывал разделаться с противником во Фландрии до их подхода. В Париже был оставлен в качестве губернатора Даву. Из 198 тысяч солдат, которыми располагал Наполеон 10 июня 1815 года, более трети было разбросано по стране. У императора для предстоящей кампании было 128 тысяч человек и 344 орудия – гвардия, пять армейских корпусов и резерв кавалерии.
После первоначальной растерянности правители стран коалиции приложили все усилия, чтобы раз и навсегда покончить с Наполеоном. Формировались огромные армии. К концу лета коалиция собиралась выставить уже более миллиона солдат. В начале июня Веллингтон с английской армией стоял в Брюсселе; Блюхер с пруссаками рассредоточился на реках Самбре и Маасе, между Шарлеруа и Льежем. Наполеон вторгся в Бельгию 14 июня. Мгновенно оценив недостатки расположения противника, император двинул свои войска в промежуток между частями Веллингтона и Блюхера, а затем всей массой обрушился на пруссаков. Французы заняли Шарлеруа и с боем перешли реку Самбру. Но операция на правом фланге несколько замедлилась.
15 июня Наполеон велел маршалу Нею занять селение Катр-Бра на Брюссельской дороге, чтобы сковать англичан, но тот действовал непоследовательно и опоздал это сделать. 16 июня произошел большой бой с прусскими войсками при Линьи. Здесь Блюхер потерял около 20 тысяч человек, Наполеон – 11 тысяч. Сам прусский командующий был ранен. Во время сражения император ждал, что Ней ударит во фланг Блюхеру, что стало бы катастрофой для прусской армии и, скорее всего, вывело бы ее из участия в кампании. Но и здесь французский маршал сплоховал, по непонятным соображениям отправив первый корпус между Катр-Бра и Линьи, где никаких действий не происходило. Прусские войска были разбиты и отброшены, но не разгромлены.
17 июня французы отдыхали, дав, таким образом, и Блюхеру возможность привести свои войска в порядок. Около полудня Наполеон отделил от своей армии более чем 33-тысячный отряд под командованием маршала Груши и отправил его вдогонку прусской армии. Тем временем часть французской кавалерии преследовала англичан, которые спешно отступали из-под Катр-Бра. Однако из-за сильного летнего ливня с грозой преследование пришлось прекратить.
Наполеон соединился с Неем и двинулся на север по направлению на Брюссель. Веллингтон же решил занять позицию на плато Мон-Сен-Жан в 22 километрах от Брюсселя, южнее деревушки Ватерлоо. Севернее этой деревни французский отряд отрезал ему отступление на бельгийскую столицу. Позиция англичан была довольно сильной, но Веллингтон отдавал себе отчет в том, что победа будет возможна только при поддержке прусской армии. Известие от Блюхера с обещанием подойти к плато Веллингтон получил, но когда это произойдет, не знал. Наполеон же подошел к английским позициям вечером 17-го числа.
В распоряжении императора было около 72 тысяч солдат, у Веллингтона – 70 тысяч. Утром 18 июня обе армии расположились друг против друга. Как и герцог, Наполеон также рассчитывал на подкрепления, которые приведет Груши[25]. Наполеон понимал, что по приходу обеих армий перевес будет не на его стороне, но было два обстоятельства, которые позволяли ему с оптимизмом смотреть в будущее. Во-первых, он получил дезориентирующее донесение от своего маршала. Дело в том, что Блюхер демонстративно изобразил отход своих сил, отправив небольшой отряд дальше к востоку. Груши попался на эту удочку, двинул войска вдогонку за небольшим прусским отрядом и известил императора, что основные силы пруссаков отходят и лишь малые силы направляются на помощь англичанам (все было как раз наоборот). Во-вторых, Наполеон полагал, что ему еще до подхода каких бы то ни было подкреплений удастся нанести поражение английской армии.
На рассвете императору начать атаку не удалось. Генерал Друо сообщил, что не может развернуть артиллерию из-за мокрой почвы, да и кавалерии сырая земля не союзник. Поэтому Наполеон удалился в ставку в Кайю и проспал там два часа. Затем он сделал смотр своим войскам. Эта церемония впечатлила и самих солдат, и императора, и англичан. Воодушевление в войсках было сродни настроениям при Аустерлице. В половину двенадцатого Наполеон приказал начать сражение. Против левого крыла англичан был открыт огонь из пушек, затем в наступление пошел командующий правым французским флангом Ней. Одновременно была начата атака на замок Угумон, расположенный на противоположном фланге. Здесь французы встретили ожесточеннейшее сопротивление.
Через некоторое время вдалеке на северо-востоке у Сен-Ламбер показался столбик пыли от движущихся войск. Император воодушевился, полагая, что на помощь ему движется Груши. Но это был вовсе не Груши, а Блюхер. Когда это стало ясно, Наполеон не слишком расстроился. Он считал, что Груши следует по пятам за пруссаками и ситуация все равно уравновесится. Но склонить чашу весов в свою пользу нужно было еще до подхода подкреплений, поэтому Бонапарт спешил.
Против приближающегося Блюхера были направлены отряды конницы для создания заслонов. На левое крыло и центр английской обороны были брошены четыре дивизии корпуса д’Эрлона. Генерал допустил промах, построив наступавших плотными колоннами с недостаточной шириной фронта, сделав их, таким образом, удобной мишенью для английских стрелков и пушек. Впрочем, и сам император не дал атаке необходимую и своевременную кавалерийскую поддержку. Корпус д’Эрлона был сильно расстроен огнем английской обороны и действиями шотландской конницы. Французские кирасиры Мильо отбросили шотландцев, но левое крыло англичан сломлено не было. Тогда император переместил центр тяжести атаки на правое крыло и центр Веллингтона. В 15.30 ферма Ла-Хэ-Сент была взята левофланговой дивизией д’Эрлона. Следующим в атаку бросились конные эскадроны во главе с Неем.
Это была знаменитая кавалерийская атака. Маршал Ней под шквальным ружейным и артиллерийским огнем вверх по склону стремительно приблизился к линии английской обороны и взломал ее. Даже Веллингтон считал, что это, вероятно, конец его армии. Однако англичане выстроились в каре и не отступали. Вокруг их квадратных построений кружились французские всадники и доставали противников длинными пиками, но оставшиеся смыкали ряды. Дело в том, что Ней не обеспечил поддержку со стороны пехоты (хотя командовал не только конницей, а целым флангом), а потому не смог разбить плотные ряды английских пехотинцев. Еще хуже было то, что маршал не позаботился оттащить или хотя бы испортить захваченные на английских позициях орудия. Поэтому, когда подтянулись английские подкрепления и отбросили Нея, вслед французам тут же полетели ядра, нанося кавалерии страшный урон.
Следующие атаки французов были в целом так же безуспешны. Постоянно не хватало пехотных и кавалерийских подкреплений, для того чтобы развить успех на каком-либо участке боя. В конце концов Наполеон лично повел в бой на Ла-Хэ-Сент гвардию. И в это время на правом фланге французов раздались выстрелы и крики. С 30 тысячами подошел Блюхер. Прусская кавалерия обрушилась на французскую гвардию, оказавшуюся между двух огней. Сам «железный пруссак» с другой частью войск отрезал отступление отряду Наполеона.
В восемь часов вечера было еще довольно светло (стояли самые длинные дни в году), и Веллингтон приказал перейти в общее наступление. Французская гвардия, построившаяся в каре, медленно отступала, прокладывая себе дорогу сквозь ряды неприятеля. Английский полковник предложил храбрым французам сдаться и получил в ответ ругательства. Была произнесена и знаменитая фраза: «Гвардия умирает, но не сдается!» Практически все гвардейцы были уничтожены. На других участках французские войска под атаками свежих прусских отрядов постепенно рассеялись, спасаясь бегством. Всю ночь пруссаки преследовали неприятеля. «Железный герцог» и «железный пруссак» сердечно поздравили друг друга с победой.
При Ватерлоо французская армия потеряла 25 тысяч, англичане и пруссаки – 22 тысячи убитыми и ранеными. Французы, кроме того, лишились фактически всей артиллерии. Веллингтон, осматривая наутро поле битвы, сообщил в Лондон: «Ничто – кроме проигранного сражения – не может быть печальнее, чем сражение выигранное».
К границам Франции приближались сотни тысяч австрийцев и сотни тысяч русских. Собирать резервы не было ни времени, ни, как полагал Наполеон, смысла. В Париже горожане требовали продолжения борьбы, однако император уже сдался.
22 июня он вторично отрекся от престола. Из Парижа Бонапарт направился к берегу Атлантического океана. У него созрело решение сесть на один из фрегатов в порту Рошфор и отправиться в Америку. Но англичане, блокировавшие гавань, не позволили этого сделать. 15 июля Наполеон взошел на борт английского корабля в своем любимом мундире гвардейских егерей и треугольной шляпе. Англичане приветствовали его со всем почтением. Вскоре императору объявили, что местом его пребывания отныне будет уединенный остров в южной части Атлантического океана, принадлежащий Англии, – остров Святой Елены. Туда 15 октября 1815 года его доставил фрегат «Нортумберленд».
Наполеон Бонапарт со своей небольшой свитой (маршал Бертран с женой, генерал Монтолон с женой, генерал Гурго, преданный офицер Лас-Каз, слуга Маршан и др.) поселился в поселке Лонгвуд. Губернатор острова Гудсон Лоу позволил пленнику, которого не любил и боялся, пользоваться определенной свободой – гулять, ездить верхом, принимать гостей. В другом небольшом городке находился английский гарнизон. Были в Лонгвуде и представители стран-победительниц, которых до самой смерти императора не пускали в его дом. Удивительно, но бывший диктатор продолжал оказывать огромное влияние не только на своих приближенных, продолжавших интриговать и бороться за его благосклонность, но и на английских солдат. Он пытался вести активный образ жизни, учил английскому языку знакомую девочку, диктовал воспоминания Лас-Казу. Наполеон откровенно признавал себя великим полководцем и убеждал будущих читателей в том, что он лишь хотел возвысить Францию. Эти мемуары стали ценнейшим историческим источником. Но после такой активной деятельности во главе страны и Европы он никак не мог привыкнуть к размеренному образу жизни на острове Св. Елены.
С 1819 года он болел все чаще. Силы Наполеона подтачивал тот же недуг, что и его отца, – рак желудка. 13 апреля 1821 года бывший император начал писать завещание, в котором распределил свое довольно значительное имущество. Главную его часть он завещал офицерам и солдатам, сражавшимся под его знаменами, и местностям Франции, пострадавшим от нашествий 1814-го и 1815 годов. В последние дни Бонапарт неподвижно лежал с открытыми глазами и не стонал. В шесть часов вечера 5 мая 1821 года этот великий человек скончался. Стоявшим у его постели удалось расслышать, как он прошептал: «Франция… армия… авангард». Через 16 лет тело Наполеона перевезли в Париж, но торжественное перезахоронение состоялось лишь в 1861 году в соборе парижского Дома инвалидов.
В год смерти великого политика и полководца Александр Пушкин написал такие строки:
Да будет омрачен позоромТот малодушный, кто в сей деньБезумным возмутит укоромЕго развенчанную тень.И это не единственный уважительный отзыв об этом человеке, который еще недавно был ненавистен, держал в страхе всю Европу, назывался «врагом человечества». Уже через шесть лет после окончательной победы над императором многие вспоминали его с восторгом, его имя обрастало легендами, а его правление рисовалось как героический период в истории Франции и всего континента. Наполеон Бонапарт при всей своей противоречивости навсегда остался в памяти человечества как один из величайших исторических деятелей…
Примечания
1Рассказ этот следует отнести к апокрифам – на церемонии коронации Летиция не присутствовала, хотя позднее и была изображена на знаменитой картине Давида.
(обратно)
2И у взрослого Наполеона рост был лишь 160 см. На этом основании делаются выводы о традиционных для маленьких людей комплексах, которые и повлияли на развитие непомерного властолюбия и честолюбия у Бонапарта.
(обратно)
3Известна история о том, как в беседе с высоким Ожеро Бонапарт сказал: «Генерал, вы выше меня на голову, но если вы будете дерзить, я обещаю исправить это недоразумение!»
(обратно)
4Гофкригсрат (нем. Hofkriegsrat) – придворный военный совет Священной Римской империи германской нации, а затем Австрийской империи.
(обратно)
5Левант (от франц. levant) – общее название стран восточной части Средиземного моря (Сирия, Ливан, Египет, Турция, Греция и др.), в более узком смысле – Сирии и Ливана.
(обратно)
6Потребность в уединении не помешала генералу, возможно, в отместку супруге, завести роман с женой одного из лейтенантов – Полиной Фуре, который, впрочем, продолжался недолго.
(обратно)
7Шуаны (франц. chouans) – контрреволюционные мятежники, действующие на северо-западе Франции.
(обратно)
8Однажды на вопрос «Чем вы занимались во времена революционного террора?» Сиейес ответил: «Выживал!»
(обратно)
9Джордж Монк (1608–1670) – английский генерал, вернувший династию Стюартов на трон в 1660 году.
(обратно)
10Совет пятисот и Совет старейшин – названия двух законодательных собраний согласно французской Конституции III года республики.
(обратно)
11Леклерк, кстати, был мужем Полины Буонапарте.
(обратно)
12При этом для создания видимости демократизма Наполеон настоял на восстановлении всеобщего (для мужчин) избирательного права.
(обратно)
13Под «красными каблуками» понимались представители аристократии.
(обратно)
14По другим данным – сорок пять тысяч.
(обратно)
15В июне 1804 года Лигурийская республика была присоединена к Франции.
(обратно)
16О том, что Наполеон отдавал предпочтение точным наукам, свидетельствует такая история. Прославленный автор «Поля и Вирджинии» Бернарден де Сен-Пьер как-то пожаловался консулу на то, что в Академии с ним обходятся недостаточно вежливо. «А вы знакомы с дифференциальным исчислением?» – задал ему вопрос Бонапарт. И, получив отрицательный ответ, сказал: «Так чему же вы удивляетесь?»
(обратно)
17Допускался денежный выкуп и заместительство.
(обратно)
18Правда, становились ими дети бондарей и кузнецов, сержанты и белошвейки. Их титулы были признанием реальных заслуг перед государством (или перед Наполеоном), а не следствием происхождения.
(обратно)
19При этом был отдан специальный приказ – не трогать знаменитого веймарского министра – Гёте. Захват страны наполеоновскими войсками сыграл важную роль в судьбе великого поэта. Прогрессивные французские законы позволяли Гёте жениться на Христиане Вульпиус, связь с которой осуждал веймарский двор.
(обратно)
20Тем не менее, дружеские отношения не распространялись на всех россиян. Среди петербургской и московской аристократии бытовали антифранцузские и антибонапартистские настроения. Представителей Наполеона, вопреки прямому указанию Александра, не желали видеть у себя в салонах. Особой популярностью пользовались английские клубы. Среди французской же верхушки наиболее активным противником сближения России и Франции был Талейран, преданный идее союза с Австрией.
(обратно)
21Следует отметить, что приказы Наполеона по поводу регулярной смены туалетов у придворных дам и обязательной закупки дорогой мебели его маршалами преследовали и практические цели. В условиях континентальной блокады убытки терпели не только англичане, но и французские промышленники, традиционно ориентировавшиеся на производство предметов роскоши.
(обратно)
22Эрцгерцог Карл, кстати, был очень раздражен неумеренным восторгом при дворе австрийского императора.
(обратно)
23Впоследствии родной сын императора был министром иностранных дел Франции во времена Второй империи – при императоре Наполеоне III.
(обратно)
24Поскольку объем нашей книги ограничен, события Отечественной войны 1812 года мы описываем очень кратко и схематично.
(обратно)
25Блюхер должен был появиться с готовыми к бою 40–50 тысячами человек, Груши – с 33 тысячами.
(обратно)Оглавление
Введение Молодость Бонапарта. На пути к генеральскому мундиру Первая итальянская кампания Поход в Египет. Переворот 18 брюмера Укрепление консульского режима. Вторая итальянская кампания «Полдень» империи. Аустерлиц, Йена, Тильзит Война в Испании и разгром Австрии Война с Россией. Первое отречение Наполеона «Сто дней». Второе отречение
Наш
сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального
закона Российской федерации
"Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995
N 110-ФЗ, от 20.07.2004
N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения
произведений
размещенных на данной библиотеке категорически запрешен.
Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.
 |
|
Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно
