Электронная библиотека
Форум - Здоровый образ жизни
Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей,
Консультации специалистов:
Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика




Александр Борисович Широкорад

Великая речная война
1918–1920 годы


Предисловие

Боевые действия на реках и озерах по праву считаются наиболее интересным элементом Гражданской войны в России. Никогда в истории войн, ни до 1918 г., ни после, речные флотилии не играли столь важной роли. Как правило, огневая мощь речных судов существенно превышала огневую мощь сухопутных частей, действовавших на берегах рек с фронтом в десятки километров.

В ходе той самой «единственной Гражданской» буксирные пароходы становились канонерскими лодками, а наливные шхуны и пассажирские пароходы — крейсерами. Даже мирные каспийские парусные рыбницы вооружались пушками и становились грозными пиратскими судами. За годы Гражданской войны белые и красные речные флотилии выпустили на порядок больше снарядов, чем все корабли Российского императорского флота в Первой мировой войне.

Семьдесят три года поколения советских историков старательно искажали события Гражданской войны. Особенно досталось речным и озерным флотилиям. Как-то получилось, что к флотилиям не имели никакого отношения Сталин, Ворошилов, Буденный, Щорс и Чапаев, зато в ночной рейд на миноносце ходил Троцкий, а почти всеми флотилиями командовали будущие «враги народа» Ф. Ф. Раскольников, П. И. Смирнов, Е. С. Гернет, И. К. Кожанов и др. Советские адмиралы и историки в 1930–1980-х годах боялись даже упомянуть о них, равно как о самих кораблях, носивших «идеологически вредные» названия — «Троцкий», «Бела Кун», «Тухачевский» и т. д.

С началом «перестройки» вместо объективного анализа событий Гражданской войны знак плюс вдруг изменился на минус: ранее красные были героями, а теперь стали бандитами и палачами.

Автор попытался показать объективную картину боевых действий. Ведь по обе стороны баррикад сражались русские люди, и с каждой стороны среди них были герои, трусы и глупцы. На взгляд автора, в речных боях очень быстро выявлялось деление людей на эти категории. Именно для речных флотилий лучше всего подходит формула Суворова: «Побеждать не числом, а умением».

Особую сложность для автора представляли многочисленные переименования судов, иногда один и тот же корабль за год-два сменял до пяти названий. Волей-неволей приходится приводить все эти названия. Полная неразбериха царила в классификации судов белых и красных флотилий. Одно и то же судно могло называться и канонеркой, и крейсером, и вооруженным пароходом. В некоторых случаях автору приходилось самому классифицировать многие суда.

Не меньше проблем создавала и разнотипность артиллерийского вооружения судов. Если на кораблях Российского императорского флота в 1904–1917 гг. состояло не более дюжины типов орудий, то на речных флотилиях использовались многие десятки отечественных и иностранных артсистем морских и сухопутных образцов.

Если давать справочные данные по судам флотилий в Приложении, получится малосъедобная «каша», поэтому автор приводит лишь краткие сведения о судах сразу же после первого их упоминания в тексте.

В книге рассказано только о крупных флотилиях, сыгравших существенную роль в Гражданской войне. Местные флотилии, состоявшие из нескольких катеров, могут быть рассмотрены лишь в контексте описания боевых действий на суше.

Амурская флотилия не сыграла особой роли в Гражданской войне, а события 1918–1920 гг. трудно вычленить из всей истории флотилии. Поэтому автор надеется выпустить отдельное исследование об Амурской флотилии (с 1900 по 1945 г.).


Раздел I. Боевые действия на верхней Волге и Каме в 1918–1919 гг.


Глава 1. Как два мичмана начали великую речную войну

Река Волга с притоками издревле была самой крупной транспортной артерией России. К началу 1906 г. на Волге было зарегистрировано 2099 паровых и 8445 непаровых судов.{1} Более поздние данные отсутствуют, но к 1916 г. количество судов увеличилось как минимум в полтора раза, что доказывается динамикой роста грузооборота важнейших портов Волги за 6 лет — с 1905 по 1911 г.: Астрахань — с 983 тыс. т до 1350 тыс. т, то есть в 1,4 раза; Нижний Новгород — с 1541 тыс. т до 2317 тыс. т, то есть в полтора раза.

С начала 1918 г. по приказу Ленина из Петрограда в волжские города отправляются отряды революционных матросов Балтийского флота. Так, в середине января прибывший в Казань отряд матросов организовал «1-й социалистический отряд моряков».

24 марта в Самару прибыли два железнодорожных эшелона с имуществом балтийского отряда гидроавиации, 400 моряков и 4 бронеавтомобиля. Через три дня в Самару прибыл еще эшелон со 120 моряками и четырьмя гидросамолетами.

Зачем же большевикам потребовались морские силы на Волге? Увы, для войны с собственным крестьянством. В начале 1918 г. управделами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевич обратился к Ленину с просьбой «одним словом выразить, за что мы сейчас боремся». Владимир Ильич, не задумываясь ни на секунду, ответил: «Хлеб!».

Революционные матросы, солдаты и рабочие были посланы на Волгу и Каму, чтобы силой отбирать зерно у крестьянства. Вопрос о хлебе очень деликатный. Дело в том, что крестьяне уже в 1915 г. из-за инфляции и сужения потока товаров из города начали прятать зерно «до лучших времен». Действительно, какой смысл отдавать зерно по строго фиксированным ценам за девальвированные{2} рубли, на которые практически нечего было купить? Между тем, если зерно умело хранить, то оно может лежать несколько лет. Наконец, его можно пустить на самогон или на корм скоту и птице.

А с другой стороны, без хлеба не могут существовать ни армия, ни промышленность, ни население крупных городов. Николай II и его малокомпетентные министры и генералы не смогли решить хлебной проблемы.

После отречения Николая II рухнул миф русской интеллигенции о добром и справедливом мужике, изнывающем под ярмом царизма.

Мужик не повез хлеб в город ни после февраля 1917 г., когда пало самодержавие, ни после октября, когда большевики дали ему землю. Мужик начал еще тщательнее прятать зерно. И большевики решили взять зерно силой. При этом рухнул еще один миф, на сей раз социал-демократический, о революционном пролетариате «с горячим сердцем и чистыми руками». Пролетарии, посланные в деревню, начали грабить, убивать и насиловать.

Летом 1918 г. на Дальний Восток шли десятки эшелонов с солдатами 45-тысячного чехословацкого корпуса, которые ехали во Францию сражаться против немцев. А навстречу из сибирских и уральских лагерей шли эшелоны пленных австрийцев, немцев и венгров, освобождаемых по Брестскому договору. Фактически обе стороны ехали на один и тот же фронт сражаться друг против друга!

14 мая 1918 г. на железнодорожном вокзале в Челябинске произошла большая драка между чехами и венграми. Вспомним, как бравый солдат Швейк вместе с сапером Водичкой колошматили мадьяр. Местный совет обвинил во всем чехов, арестовали несколько человек. Им грозил расстрел. Эшелон взялся за оружие и угрозой применения силы освободил товарищей.

Троцкий счел это достаточным поводом для расправы с «контрой» и издал приказ: «Все Советы депутатов обязаны под страхом ответственности разоружить чехословаков. Каждый чехословак, найденный вооруженным на железнодорожной линии, должен быть расстрелян на месте. Каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооруженный солдат, должен быть выгружен из вагонов и заключен в концлагерь…»

Возможно, на решение Льва Давидовича повлияли и требования немцев, поскольку тем вовсе не улыбалось увидеть на Западном фронте чехословацкий корпус.

Льву Давидовичу задача разоружения чехословацкого корпуса показалась довольно простой. 45-тысячный корпус был разбросан по эшелонам от станции Ртищево (близ Пензы) до Владивостока, то есть на расстоянии свыше 7 тыс. км. Однако чехословаки взялись за оружие и попросту разогнали местные советы и красноармейские отряды.

Чешские отряды из района Ртищево двинулись на запад. 7 июня они заняли Самару, перерезав таким образом Волгу.

Несколько бывших членов Учредительного собрания (эсеров и меньшевиков) создали в Самаре нечто вроде альтернативного правительства: «Комитет Учредительного собрания», сокращенно «Ко-муч», который приступил к созданию так называемой «Народной армии». Тем не менее как чехословаки, так и офицерские отряды полковника В. О. Каппеля лишь терпели Комуч.

Одной из главных задач чешского штаба было обеспечение провиантом как своего Самарского отряда, так и других подтягивающихся чешских отрядов. Опросив местных жителей, чешское начальство выяснило, что за день до своего бегства из Самары большевики увели вниз по Волге груженную мукой баржу, которая будто бы стоит на якоре верстах в двадцати от Самары. Решено было баржу эту захватить.

Среди записавшихся в Народную армию было два моряка, оба мичманы: один военного времени, другой только что выпушенный из Морского корпуса. Мичман военного времени А. А. Ершов сразу же после записи подошел к мичману Мейреру и сообщил ему о предстоящей экспедиции за баржой. Мичман Георгий (Генрих) Александрович Мейрер происходил из прибалтийских немцев, воевать на море ему до сих пор не приходилось, но в 1917 г. он уже закончил Морской корпус.

Прежде чем пойти в чешский штаб с предложением своей кандидатуры для участия в экспедиции, мичман Ершов, кстати, уроженец Самары, ознакомил мичмана Мейрера с местной обстановкой и сообщил, что считает необходимым для дальнейших действий против большевиков организовать боевую флотилию. Мейрер идею поддержал. Тогда Ершов предложил Мейреру стать командующим этой самой флотилии, а Мейрер в ответ предложил Ершову стать начальником главного штаба. На том и порешили.

Итак, двадцатилетний мичман стал командующим флотилией! Чего только не бывало «на той единственной Гражданской…»!

Вроде бы все шло гладко, недоставало только кораблей. И на следующее утро новоявленный комфлот в сопровождении чешского взвода начал поиски какого-нибудь парохода, на котором можно было бы отправиться за баржой с мукой.

Еще накануне занятия чехами Самары все находившиеся там пароходы отошли от пристаней и стали на якорь метрах в ста от берега. Таким образом, капитаны пароходов решили соблюдать безопасный нейтралитет. Пароходы не подавали никаких признаков жизни, никто из их команд не высовывался на палубу. Тогда Мей-рер отыскал на берегу лодку, и чехи стали стаскивать ее на воду. В этот момент кто-то крикнул, что вверх по реке идет пароход.

Большинство волжских пароходов были колесными, и звук приближающегося парохода походил на шлепанье чего-то плоского по воде. Так прямо в руки комфлота «пришлепала» первая боевая единица Волжской флотилии. Капитан ошвартовал свой пароход к пристани, снял фуражку и по русскому обычаю перекрестился, благодаря Бога за благополучное путешествие. Лоцман и рулевой, стоявшие в рулевой рубке, также, сняв шапки, перекрестились. Но в следующую минуту капитан пожалел, что ошвартовался в Самаре, так как появившийся на мостике Мейрер заявил, что теперь и он сам, и пароход, и вся команда реквизированы Народной армией. Немного поворчав, капитан сдался. Двум матросам из команды парохода все же удалось удрать, но и оставшихся было вполне достаточно.

Чехи погрузили на пароход три пулемета, погрузились сами, и около восьми часов утра пароход под командованием Мейрера отвалил от пристани и пошел в свой первый боевой поход.

Маленький пароходик быстро шел вниз по течению, а комфлот важно расхаживал по мостику и обдумывал способы захвата баржи. Хорошо бы, чтоб баржа не охранялась и на ней находилась бы лишь маленькая команда «ваняев» (так называли волжских матросов) с «водоливом», то есть капитаном баржи. Тогда вся экспедиция свелась бы к буксировке баржи в Самару. А если баржа охраняется красными? Вот тогда положение становилось серьезным. Мука и другой сухой груз на Волге перевозились в деревянных ящиках с очень высоким надводным бортом, доходящим буксиру до мостика, а то и выше, в зависимости от загрузки. А у Мейрера буксир был совсем крохотный, и мостик его соответственно низкий. Да и пулеметный и ружейный огонь с парохода вряд ли может нанести существенный вред шестидюймовым деревянным бортам баржи, в то время как за легкими надстройками пароходика и за его тонкими бортовыми листами укрыться от пуль было невозможно. Поэтому длительная перестрелка недопустима, тут будет явное преимущество красных. И Мейрер рассудил, что единственно верное решение в этом случае — абордаж!

Комфлоту вспомнились заветы Суворова: «Пуля — дура, штык — молодец» и «Смелость, быстрота и натиск», и он улыбнулся тому, что сейчас, в XX веке, да еще на воде, можно применить тактику этого великого полководца.

Вскоре показалась и баржа. Мичман Мейрер приказал всем чехам спрятаться вниз, пароходику придать обычный мирный вид, а машинной команде развить полный ход и сначала пройти мимо баржи, а затем, сделав полный поворот, с полного же хода подойти к ее борту. В этот момент чехи уже выскочили наверх. Буксир, ударившись о борт баржи, сразу же отскочил метров на 10, однако Мейреру и нескольким чехам в момент удара удалось перескочить на баржу. Сопротивления оказано не было, красный караул на барже был просто пьян и совершенно не понимал, что происходит. Комфлот даже несколько разочаровался — как просто прошла задуманная им гениальная операция.

Баржу взяли на буксир и привели в Самару. Накормили всех голодающих русских и чехов, а оставшуюся муку сложили в амбары.

Через несколько дней чешский штаб приказал перевести батальон пехоты к Ставрополю — следующему городу, расположенному вверх по Волге. Для этого перехода мичман Мейрер, осмотрев все суда, стоявшие на якоре, выбрал два буксира и один пассажирский пароход. Буксир «Фельдмаршал Милютин» комфлот отобрал не зря. Это был один из самых больших и мощных пароходов на Волге. Другой буксир — «Вульф» — был несколько поменьше.

Появилась у белой флотилии и своя авиация. Еще 4 июня у железнодорожной станции Липяги (под Самарой) моряки гидродивизиона на своей базе «Фельдмаршал Суворов» пытались прорваться к красным, но сели на мель. Чехи огнем с берега убили свыше ста матросов, лишь нескольким из них удалось прорваться в Симбирск на катере «Фрам». Самолеты гидродивизиона стали добычей чехов. Все офицеры дивизиона перешли на сторону белых.

На захваченных Мейрером буксирах команда была в полном составе. Уговорить команду «Фельдмаршала Милютина» остаться и идти воевать помог помощник капитана — прапорщик по адмиралтейству. И капитан «Милютина» согласился «попробовать», однако капитан «Вульфа» наотрез отказался идти с комфлотом.

Следует отметить, что на территории как красных, так и белых судовые команды, не говоря уж о капитанах и лоцманах, крайне неохотно шли воевать. Тут сказался и их относительный материальный достаток, и пропаганда эсеров и меньшевиков, которые еще весной 1918 г. предложили объявить Волгу нейтральной территорией, а речникам заниматься своими прямыми обязанностями и не участвовать в Гражданской войне.


Глава 2. Создание Вольской и Волжской флотилий

14 апреля 1918 г. Вольский уездный исполнительный комитет Совета народных комиссаров (Вольский Совнарком) направил в адрес командующего и комиссара Балтийского флота телеграмму, в которой говорилось: «14 апреля моряки военного флота, собравшиеся в городе Вольске в количестве 60 человек, организовали речную флотилию для интенсивной защиты Советской власти и поддержки революционного порядка на Волге». Далее в телеграмме говорилось о необходимости создания сильной флотилии Волжского бассейна, а также отмечалось, что Вольский Совнарком полностью поддерживает просьбу военных моряков о формировании такой флотилии и просит перевести на Волгу мелкие военные суда Балтийского флота вместе с командами.

Командующим флотилией стал матрос С. С. Цыганков, а комиссаром К. Я. Зедин.

В местной газете было напечатано следующее обращение к морякам военного флота:

«Товарищи моряки военного флота! В городе Вольске организовалась Красная флотилия, целью которой является защита Рабоче-крестьянского правительства Советов. Желающих примкнуть к авангарду революции просим обращаться в деловой совет Красной флотилии».

К началу мая 1918 г. уже собралось 120 моряков-добровольцев. Первое время они участвовали в охране города, пристани, грузов, а также обслуживали транспортные речные суда, приписанные к Вольскому речному порту, которые входили в ведение Делового совета флотилии.

1 июля 1919 г. часть населения города Вольска и крестьян окрестных деревень подняли восстание против советской власти. Из моряков флотилии было создано несколько боевых групп, которые вели уличные бои. На помощь красным пришел ледокол «Ермак». В Саранске его вооружили двумя 76-мм пушками обр. 1902 г. и двумя 122-мм гаубицами. «Ермак» вел интенсивный обстрел Вольска. Однако подавить восстание удалось только 13 июля.

По приказу Троцкого с Черного моря на Волгу были переброшены четыре быстроходных моторных катера-истребителя{3} № 314, № 345, № 346 и № 347. Катера были доставлены в июне 1918 г. по железной дороге в Царицын. На Волге катера получили новые номера: № 1, № 2, № 3 и № 4 соответственно, а с 11 февраля 1919 г. и имена собственные — «Смелый», «Счастливый», «Пылкий» и «Беспокойный».

Поскольку эти катера-истребители играли очень важную роль на Волге и Каспии, о них стоит рассказать поподробнее.

В мае 1915 г. русское правительство выдало заказ на катера-истребители американской фирме «Гринпорт бэзин энд констракшн компани». Из США в Архангельск катера-истребители доставили на торговых судах, а затем по железной дороге на Черное море. Полное водоизмещение их составляло 14,5 г. Длина 18,3 м; ширина 3,05 м; осадка 0,9 м. Три бензиновых мотора общей мощностью 525 л.с. позволяли развивать скорость хода до 20 узлов. Первоначальное вооружение состояло из одной 47-мм и одной 37-мм одноствольных пушек Гочкиса.

Однако в состав Царицынского Волжской флотилии отряда четыре истребителя вступили с иным вооружением. Катера № 1 и № 2 имели по одной 76-мм горной пушке обр. 1909 г. и по одной 47-мм пушке Гочкиса, а катера № 3 и № 4 — по одной 47-мм пушке Гочкиса.



К августу 1919 г. в состав Вольской флотилии входили следующие вооруженные колесные буксирные пароходы:

«Андрей Ляхов», построенный в 1905 г. Длина 43,8 м; ширина 14,6 м; осадка 1,0 м. Машина мощностью 140 л.с. Вооружение: две 76-мм пушки Лендера.{4} 17 апреля 1919 г. разоружен и передан Обводу.{5}

«Иосиф», с октября 1918 г. «Демагог». Построен в 1862 г. Длина 58,5 м; ширина 12,8 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 400 л.с. Вооружение: две 76-мм пушки Лендера. 17 апреля 1919 г. разоружен и передан Обводу;

«Казанка». Построен в 1912 г. Длина 43,8 м; ширина 15,0 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 320 л.с. Вооружение: две 76-мм пушки Лендера. 17 апреля 1919 г. разоружен и передан Обводу;

«Коммерции Советник Любимов», с 28 января 1919 г. «Беднота». Построен в 1912 г. Длина 57,6 м; ширина 17,7 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 400 л.с. Скорость 11,5 узлов. Вооружение: две 75/50-мм пушки Кане, одна 37-мм пушка Гочкиса. 17 апреля 1919 г. разоружен и передан Обводу;

«Михаил Кругов». Построен в 1899 г. Длина 44,8 м; ширина 13,5 м; осадка 0,9 м. Машина мощностью 240 л.с. Скорость 8 узлов. Вооружение: две 75/50-мм пушки Кане. 1 февраля 1919 г. разоружен и передан Обводу;

«Петроний», с 18 июля 1919 г. «Альтфатер». Построен в 1913 г. Водоизмещение 747 т. Длина 64,1 м; ширина 10,05/19,91 м{6}; осадка 1,3 м. Два дизеля общей мощностью 800 л.с. Скорость 9 узлов. Первоначальное вооружение: две 76-мм пушки. 22 октября 1918 г. разоружен и передан Обводу «Медвежонок». Построен в 1893 г. Длина 64,0 м; ширина 17,4 м; осадка 1,6 м. Машина мощностью 800 л.с. Данные по вооружению неизвестны.



Гораздо более сильная красная флотилия была сформирована в Нижнем Новгороде.

Как известно, Нижний был крупнейшим индустриальным центром Поволжья с развитой судостроительной промышленностью. К 1917 г. в Нижнем и его пригородах работали 65 металлообрабатывающих заводов, наиболее мощными из которых были Сормово (позже переименованный в «Красное Сормово»), «Нижегородский Теплоход», «Этна» («Красная Этна»), «Фельзер» («Двигатель Революции») и другие. Только на Сормовском заводе в годы Первой мировой войны работало до 25 тыс. человек. Нижегородская партийная организация включала в себя более двух тысяч членов.

ЦК партии и советское правительство принимало срочные меры для организации флотилии. По указанию Ленина коллегия Главвода 12 июня 1918 г. постановила обязать Областное управление водного транспорта Волжского бассейна (Нижний Новгород) предоставить в распоряжение морского ведомства все необходимые плавучие средства.

20 июня 1918 г. советское правительство направило в Нижний для организации военной флотилии на Волге военного моряка, коммуниста Николая Григорьевича Маркина.

Сразу же по приезде Маркина на улицах Нижнего были расклеены листовки:

«Объявление комиссара по организации и формированию Волжской военной флотилии. Требуются в Волжскую военную флотилию опытные: артиллеристы, пулеметчики, машинисты и лоцманы. При поступлении требуется рекомендация или удостоверение от каких-либо советских организаций. Не имея таковых, просят не беспокоиться. У словия: с 6 до 8 час. Веч. ярмарка. Театральная площ., №№ «Россия».

Комиссар Маркин».

Гостиницу «Россия» Маркин занял под свой штаб.

Среди добровольцев оказался и восемнадцатилетний Всеволод Вишневский — будущий знаменитый писатель и драматург.

2 июля в Нижний прибыл эшелон с тремястами матросами Черноморского флота. Однако большинство речников по-прежнему не желали участвовать в войне. Так, 12 июля Маркин устроил митинг на вооруженном пароходе «Царицын», где комиссар был встречен неодобрительными выкриками речников. Выражая мнение старого экипажа, капитан «Царицына» Тихонов заявил: «На Волге мы воевать не должны. Волга должна быть нейтральной рекой, и братоубийством мы не будем заниматься». Комиссар Маркин приказал арестовать Тихонова. Судя по всему, его затем расстреляли.

Несколько позже (9 августа) Ленин отправил телеграмму нижегородскому Совету: «В Нижнем, явно, готовится белогвардейское восстание. Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов… навести тотчас массовый террор, расстрелять и вывезти сотни проституток, спаивающих солдат, бывших офицеров и т. п. Ни минуты промедления… Надо действовать вовсю: массовые обыски. Расстрелы за хранение оружия. Массовый вывоз меньшевиков и ненадежных. Смена охраны при складах, поставить надежных».{7}

Нетрудно представить, какую бойню устроили в городе большевики после получения этой телеграммы.

Одними из первых в состав Волжской флотилии вошли восемь канонерских лодок (№ 1–8):

№ 1 — бывший пароход «Царицын», построенный в 1912 г. Длина 42,7 м; ширина 12,0 м; осадка 0,8 м. Машина мощностью 296 л.с. Вооружение: две 76-мм горные пушки, 6 пулеметов;

№ 2 — бывший пароход «Кабестан», с 2 января 1919 г. «Народоволец». Длина 43,9 м; ширина 14,2 м; осадка 1,1 м. Машина мощностью 260 л.с. Вооружение: две 76-мм горные пушки, 6 пулеметов;

№ 3 — «Бурлак». Построен в 1898 г. Длина 43,9 м; ширина 7,0 м; осадка 0,8 м. Вооружение: одна 76-мм горная пушка, 6 пулеметов;

№ 4 — «Белая акация». Построен в 1913 г. Длина 44,5 м; ширина 10,9 м; осадка 0,8 м. Машина мощностью 200 л.с. Вооружение: две 76-мм горные пушки, 6 пулеметов;

№ 5 — «Ваня». Построен в 1905 г. Длина 53,3 м; ширина 7,32/ 15,2 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 300 л.с. Вооружение: две 75/50-мм пушки Кане, одна 47-мм пушка Гочкиса, 6 пулеметов;



№ 6 — «Добрый», с 7 февраля 1919 г. «Товарищ Маркин». Построен в 1870 г. Водоизмещение 561 т. Длина 61,24 м; ширина 7,92/ 15,85 м; осадка 1,34 м. Машина мощностью 600 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: две 76-мм пушки обр. 1902 г., 6 пулеметов;

№ 7 — «Ташкент». Построен в 1912 г. Длина 40,3 м; ширина 10,7 м; осадка 0,7 м. Машина мощностью 180 л.с. Скорость 8,6 узлов. Вооружение: одна 76-мм пушка обр. 1902 г., одна 47-мм пушка Гочкиса, 7 пулеметов;

№ 8 — «Дельфин». Построен в 1904 г. Длина 57,9 м; ширина 17,1 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 448 л.с. Вооружение: одна 76-мм пушка обр. 1902 г., 7 пулеметов.

Кроме того, в середине июля в Симбирске были вооружены несколько пароходов, не получивших номеров:

«Ольга», с 13 января 1919 г. «Авангард Революции». Построен в 1899 г. Водоизмещение 445 т. Длина 68,27 м; ширина 8,53/18,31 м; осадка 1,42 м. Машина мощностью около 1000 л.с. Скорость 10–12 узлов. Вооружение: одна 122-мм гаубица, одна 76-мм пушка обр. 1902 г., два пулемета;

«Коновод». Построен в 1894 г. Длина 49,7 м; ширина 12,8 м; осадка 0,9 м. Вооружение: три 76-мм пушки обр. 1902 г., 6 пулеметов;

«Лев». Построен в 1901 г. Длина 57,9 м; ширина 14,2 м; осадка 1,1 м. Машина мощностью 260 л.с. Вооружение: одна 76-мм пушка обр. 1902 г., одна 37-мм пушка Гочкиса;

«Братство». Построен в 1896 г. Длина 62,2 м; ширина 18,8 м; осадка 1,4 м. Машина мощностью 720 л.с. Вооружение неизвестно;

«Дело Советов». Вооружение: одна 76-мм пушка обр. 1902 г.



Кроме того, были вооружены винтовые катера «Стерегущий» и «Гражданка».

Командовал Симбирским отрядом кораблей Нейбергер, а комиссаром был бывший студент казанского университета Л. Е. Берлин. Позже Нейбергер чем-то проштрафился и исчез из советских военных источников, а все лавры достались Берлину.

Недалеко от Нижнего, в затоне Муромке (сейчас это затон им. Карла Маркса), началось переоборудование больших барж в плав-батареи. Баржа «Теща» постройки 1914 г. стала плавбатареей «Атаман Разин». Ее водоизмещение 1900 т; длина 106,6 м; ширина 17 м; осадка 2,1 м; вооружение: четыре 130/55-мм пушки и 8 пулеметов.



Баржа «Тезей» была переименована в «Сережу». Построена она была в 1917 г. и имела водоизмещение 2000 т и длину 83,2 м. Ее первоначальное вооружение состояло из четырех 102/60-мм, шести 75/50-мм пушек, а также восьми 47-мм и двух 37-мм пушек Гочкиса. Однако ее орудия стали передавать другим судам, и большую часть кампании 1918 г. она имела четыре 102-мм, одну 47-мм, две 37-мм пушки и 12 пулеметов.

Баржу «Финляндия» 25 ноября 1918 г. переименовали в «Память Урицкого», но в 1918 г. вооружить ее так и не сумели.

Еще 6 июня 1918 г. Ленин распорядился отправить из Петрограда на Волгу четыре миноносца. Миноносцы «Прыткий», «Прочный», «Ретивый» и «Поражающий» вышли из Петрограда 2 августа 1918 г. Первые три шли по Мариинке своим ходом, а «Поражающий» — на буксире. 24 августа четыре миноносца прибыли в Нижний Новгород, где на них установили по две 75/50-мм пушки.

Из оставшейся части команды Самарского гидродивизиона, собранной в Нижнем Новгороде, был сформирован гидроотряд, вооруженный четырьмя гидросамолетами М-9, полученными из Управления морской авиации. Матросы гидроотряда создал и «авианосец» в виде баржи-нефтянки с приделанными по бортам кронштейнами, на которых закреплялись убираемые на время похода спуски для приема и вывода на воду гидросамолетов.



Баржа получила название «Коммуна». Гидроотряду был придан буксир «Андрей Клюкин» для возки баржи и двухпалубный пассажирский пароход «Вера», где размещался персонал отряда. 14 ноября 1918 г. «Андрей Клюкин» был переименован в «Матрос-летчик».


Глава 3. Белые берут Симбирск и Казань

Рассказ о боевых действиях на Средней Волге летом — осенью 1918 г. следует начать с небольшого авторского отступления, точнее, с авторской жалобы. Источники, с которыми работал автор, можно разделить на две группы. В первую входят архивные документы, советские издания 1920-х годов и эмигрантские издания. Вторая группа состоит из изданий, появившихся с 1937 г. Это как бы две непересекающиеся плоскости. Создается впечатление, что все Аржаковы, Мордвиновы, Селяничевы и т. д. писали совсем о другой реке и других флотилиях.

Согласно Ульянову{8}, первое речное сражение Симбирского отряда кораблей с белой флотилией состоялось 20 июля 1918 г. у деревни Климовка. Красный пароход «Дело Советов» (в некоторых документах он именуется «Делосовет») дал бой трем белым вооруженным пароходам. В результате командир «Дела Советов» товарищ Маяков сумел потопить один пароход противника, а второй сильно повредить. Увы, белые источники не знают об этом бое, ни одно белое судно не погибло 20 июля 1918 г.

А еще забавнее то, что позднейшие советские источники молчат об этом бое. Наконец, «Дело Советов» имел лишь одну 76-мм пушку обр. 1902 г., что вызывает серьезные сомнения в донесении Маякова. Так что это, видимо, «охотничьи рассказы», а в лучшем случае какой-то частный пароход пытался уйти от красных и был потоплен.

А вот как описал первое столкновение с красными командующий белой флотилией уже знакомый нам мичман Мейрер: «Поздно вечером, погрузив главный отряд чехов на пассажирский пароход и по полуроте на каждый буксир, отряд с потушенными огнями двинулся в путь. Приблизительно через час по носу «Милютина», шедшего головным, показалась какая-то тень. Сбавили ход, потом застопорили машину и стали прислушиваться. Сомнений не было — тень двигалась.

— Полный вперед! — скомандовал мичман М. (Мейрер).

Через минуту, когда «Милютин» набрал ход, из темноты раздался треск пулеметного огня. Пули свистели через мостик. «Самый полный, дайте все, что можете! — кричал мичман М. в переговорную трубу в машину. — Право руля, так держать»… Раздался страшный треск… «Милютина» дернуло. С носа на мостик клубами повалил пар. Пулеметы теперь тарахтели только с «Милютина».

Через секунду все снова исчезло в ночной темноте. В наступившей тишине все пристально вглядывались по сторонам, ожидая нового нападения. Осмотрели повреждения корпуса и занялись закреплением якоря, сорванного с кран-балки и висевшего на канате в воде. Потери в личном составе состояли из одного пулеметчика-чеха, убитого, и двух раненых.

Пока возились в темноте с приведением «Милютина» в порядок, подошел пароход с главным десантом, и полковник С.{9}, командующий чехами, справился, в чем дело. Командир чешской полуроты на «Милютине» взволнованным голосом докладывал, что идти вперед было бы делом опасным, так как неизвестно, что еще нас может ожидать в темноте. Полковник С. спросил мичмана М., что он думает о создавшейся обстановке. Мичман М. доложил, что, по его мнению, красные не ожидали нашего выступления и с потоплением их дозорного катера шансы на внезапное появление у Ставрополя увеличились, а поэтому надо идти вперед, и немедля».

Занятие чехами Ставрополя не представляет особого интереса, так как, кроме перестрелки десанта с небольшими отрядами красных, ничего выдающегося не произошло. На обратном пути в Самару нашли винтовой пароход, выброшенный на правый берег реки. Кормовая палуба его была под водой, правый борт проломан, верх рулевой рубки сорван, очевидно милютинским якорем, на палубе были обнаружены следы крови.

Значение водного сообщения для ведения войны было теперь всеми оценено, и дело организации флотилии значительно облегчилось. Народная армия выделила некоторое количество людей для укомплектования судов военной командой. Мичман М. настаивал на получении артиллерийских юнкеров, так как надеялся достать орудия для вооружения пароходов.

Убедить армейцев в том, что из пушки можно стрелять, поставив ее на палубу корабля, было делом почти невозможным, да и пушки все были в руках у чехов. В конце концов удалось убедить дать одну пушку на пробу. Работа закипела, и через два дня у «Милютина» на носу красовалась армейская трехдюймовка, как была, на колесах и с хоботом. При помощи деревянной клетки, состоящей из рам, сооруженных так, чтобы бока их соответствовали линиям шпангоутов, а верхние стороны — бисмам палубы, удалось построить орудийную установку, которая бы распределяла по корпусу корабля удар на цапфы от отката орудия при стрельбе. На палубе была сооружена деревянная поворотная орудийная платформа, хобот же орудия ходил по деревянному полукругу. Вся верхняя структура была скреплена с внутренней клетью болтами, проходившими через палубу. Нужно ли все это было делать именно так или совсем по-другому — неизвестно, но факт остается фактом, — установки эти были действительно крепкими.

Вскоре до штаба дошли слухи, что красные проводят через Ма-риинскую систему несколько миноносцев из Балтийского моря. Нечего и говорить, что слух этот сейчас же был использован командующим флотилией для получения второй пушки для «Вульфа». Штаб армии торопил установку этой пушки и даже послал на помощь своих плотников. Доканчивали установку по дороге к Ставрополю, куда флотилия была срочно послана навстречу «надвигавшимся» миноносцам.

Еще до похода к мичману М. обратился армейский поручик Б. с просьбой о зачислении в состав флотилии. Выяснив, что он волжанин и яхтсмен, мичман М. назначил его командиром «Вульфа». Артиллерийским офицером на «Милютине» оказался константиновец, а на «Вульфе» — михайловец{10}. Юнкерам было предоставлено «самоопределиться». Нечего и говорить, что «Милютин» оказался «константиновским» кораблем, а «Вульф» — «михайловским». Так соревнованию в стрельбе было положено твердое основание…

…В это время полковник Каппель, двигавшийся со своей «армией» по правому берегу Волги, встретил сильное сопротивление у села Климовка. Флотилии было приказано продвинуться на соединение с армией. У Климовки Каппель совершил один из своих многочисленных мастерских маневров. После ожесточенного фронтального боя, длившегося весь день, он, ночью, оставив на позиции лишь дозоры с нарочно зажженными кострами, передвинул всю армию в тыл красным и на рассвете обрушился на них. Толпы красноармейцев были прижаты к реке, и флотилия била по ним картечью. Артиллеристы флотилии вошли в такой азарт, что палили до тех пор, пока с берега не стали махать простынями. Это было понято как сигнал: «Прекратите огонь — своих бьете». Правый берег Волги был очищен от красных вплоть до Симбирска. В самом Симбирске была паника.

После боя под Климовкой мичман М., сидя на мостике «Вульфа», находившегося в дозоре, мирно пил чай (по Волжскому уставу предосудительного в этом ничего не было). Вдруг сигнальщик доложил о чем-то подозрительном, происходящем под правым берегом. В сумерках мичман М. даже в бинокль ничего особенного не мог рассмотреть. Для проверки провел биноклем еще раз и теперь заметил большой куст или упавшее дерево, плывущее по течению у самого берега. Вдруг из куста выскочил маленький клубок пара. Развернуть корабль было делом одной минуты. Пушка ахнула, и куст, как по мановению жезла, рассыпался. Пустив черный клуб дыма, маленький буксир стал удирать вверх по реке. «Вульф» погнался за ним, стреляя только из пулеметов, — жалко было топить «горчицу» (так на Волге называются крохотные винтовые буксиры, употребляющиеся для буксировки рыбачьих лодок — «рыбалок»). Увидев, что ей от «Вульфа» не уйти, «горчица» юркнула к берегу. «Вульфу», подошедшему к ней, пришлось уже отстреливаться от пулеметного огня с берега. В произошедшей перестрелке команде «горчицы», бросившейся вплавь к берегу и попавшей под перекрестный огонь, пришлось пережить много тяжелых моментов.

Так был взят первый приз Волжской флотилии. На буксире нашли четыре пулемета со вложенными в них лентами. Взятие этого буксира долго обсуждалось на флотилии; было совсем непонятно, почему еще при дневном свете красные отправились на разведку. Решили, что «Вульф», держась, как всегда, в дозоре, под машиной против течения, продвинулся вверх по реке; буксир же, вероятно, одновременно сплыл вниз по течению, с расчетом пройти «Вульфа» в сумерки. Встреча произошла раньше, чем того ожидали красные. После этого случая никаких чаепитий на мостике и на открытой палубе не разрешалось.

Потеряв в этом деле несколько человек ранеными, мичман М. озаботился установкой каких-нибудь прикрытий, хотя бы от огня пулеметов. Кипы прессованного хлопка, найденные в Самаре, оказались вполне пригодными для этой цели. Ими прикрыли рулевые рубки и расставили по бортам для защиты орудийной и пулеметной прислуги. Весила такая кипа пудов двенадцать, толщиною она была фута в два. Двадцати или тридцати таких кип было достаточно для надежного прикрытия одного корабля.

Разные технические усовершенствования на флотилии продолжали появляться, и вскоре пулеметные башни стали делаться поворотными. Они состояли из двух телескопических железных цилиндров с залитым между ними асфальтом. Испытания показали, что пуля, пробив наружный цилиндр, и попав в асфальт, его расплавляла, но, очевидно, истратив на это всю энергию, тут же увязала в расплавленной массе.

Взятием Климовки закончились операции вверх по реке, и теперь чехи, обеспечив себя с севера, решили овладеть Сызранским мостом, через который железная дорога проходила из Пензы в Самару и дальше в Сибирь.

Вооружили еще один пароход и оставили его в дозоре у Климовки. «"Милютин» же и «Вульф» были посланы пробивать дорогу к Сызрани. У села Батраки произошел бой с береговыми батареями, под огнем которых флотилии удалось увести несколько барж с нефтью, так необходимой для дальнейших операций. У «Вульфа» перебило штуртрос, и он оказался беспомощным под сосредоточенным огнем двух береговых батарей. Починка не клеилась, и, чтобы его не вынесло на берег, пришлось отдать якорь. Орудие по борту стрелять не могло, так как настолько далеко не поворачивалось, и поэтому не имелось возможности даже отвечать на огонь красных. В следующую минуту сбило гафель, и казалось, что наступает конец, но подошел «Милютин» и вырулил, взяв на буксир и оттащив к высокому берегу — в мертвый угол батареи противника. Якорный канат пришлось вытравить».{11}

При взятии Сызрани белая флотилия поддерживала огнем сухопутные части и прикрывала их от возможного появления с юга судов Вольской флотилии.

Как писал Мейрер: «Незадолго до заката солнца, в день взятия Сызрани, вниз по реке показались дымы приближающихся пароходов. Вскоре из-за поворота показался пароход, потом другой, третий, и, наконец, вся ширина реки была занята идущими полным ходом судами самых разнообразных типов и величин. Зрелище было грандиозное.

Как Давид против Голиафа, вышли «Милютин» и «Вульф» навстречу этой дымящейся и несущейся на них армаде. Подпустив головной корабль версты на две, мичман М. приказал выстрелить ему под нос. Все напряженно всматривались вперед, ожидая ответного залпа. После нескольких мучительных минут ожидания армада вдруг сбавила ход, и лишь один передовой продолжал идти полным ходом навстречу. Медленно приближающуюся армаду остановили вторым выстрелом под нос. Передовой корабль, подойдя на разговорную дистанцию, сообщил, что в Вольске было неудачное восстание белых, в результате чего им пришлось бежать на пароходах на соединение с Самарской армией, о приближении которой к Сызрани они уже слышали. Радости не было пределов.

Мичман Д., командовавший армадой, был принят на флотилию с распростертыми объятиями и сразу же назначен командовать третьим кораблем флотилии, выбранным из пароходов, им самим приведенных из Вольска. Среди ценного груза на вельских пароходах было различное военное снаряжение и, что особенно всех порадовало, несколько трехдюймовых зенитных орудий (системы Лендера. — А. Ш.). Немедленно же по одному из них установили на корму «Вульфа» и «Милютина» и два на корабль мичмана Д. Вольские беженцы состояли главным образом из женщин и детей, но оказалось достаточно и мужчин для укомплектования флотилии и Народной армии. Кадеты Вольского корпуса, конечно, все как один изъявили желание воевать, но по малолетству большинство было оставлено с матерями.

На следующее утро хоронили двух юнкеров, убитых на «Милютине» в бою у села Батраки. Гробы покрыли Георгиевскими флагами — флагами Народной армии и флотилии. Дело в том, что Народная армия Каппеля ввела георгиевскую ленту вместо кокарды на шапках, и мичман М. вместо Андреевского флага вначале поднимал на судах флотилии черно-желтый флаг, в виде ленты большого размера, по примеру армии Каппеля. Погоны тоже никто не носил, да и формы почти ни у кого не имелось. После Сызрани мичманы Д. и М. решили носить на плечах защитные погоны с черными нашивками, установленные Временным правительством. Выглядели они в этих погонах как младшие унтер-офицеры.

На похороны собралась довольно большая толпа сызранцев, к которым после погребения мичман М. обратился с призывом присоединиться к Народной армии и общими усилиями сбросить с России красное иго. Недоверчиво смотрела на молодого офицера немая толпа. Тупые лица как будто хотели сказать: «Пой, пой, малец, но нас не проведешь! Еще неизвестно, чья сторона возьмет верх». Когда толпа разошлась, подошли двое или трое из молодых и, оглядываясь и как будто стыдясь, попросились записаться в армию. Вот и все… Удивляться, что мы проиграли Гражданскую войну, не приходится. Наша покорность — вот что помогло большевикам.

Казалось бы, что простое чувство самосохранения должно было подсказать русскому офицерству и интеллигенции необходимость объединения для борьбы с красными. Ведь каждый из них знал о происходящих по всем углам России расстрелах, но какая-то пассивность охватила огромное большинство, в результате чего, поодиночке, уничтожались лучшие силы страны. Выработалась какая-то особая животная психология сидеть смирно — «авось до меня и не дойдет». А в то время, в начале Гражданской войны, когда красные еше не были организованы, одни офицеры, соединившись, могли бы свободно пройти поперек всей России и задушить «гидру» в Москве…

Вооружив еще два парохода, мичман М., оставив мичмана Д. с двумя пароходами в Сызрани, сам вернулся с тремя другими в Самару».{12}

Однажды с парохода «Вульф», стоявшего у берега на отдыхе, заметили приближавшегося человека в рваной крестьянской одежде. Человек этот оказался старшим лейтенантом Н. Г. Фоминым. Ему было 30 лет, ранее он служил флаг-капитаном по оперативной части в штабе Черноморского флота. По прибытии в Сызрань Фомин был принят на службу и стал начальником штаба белой Волжской флотилии.

22 июля в 10–12 верстах ниже деревни Климовка три белых парохода повредили пароход Симбирского отряда «Дело Советов», который выбросился на берег, а команда разбежалась.

В конце июля белая флотилия была разделена на два дивизиона: Северный, он же 1-й, которым командовал мичман Мейрер, и Южный, 2-й, под командой мичмана Д. На судах флотилии были подняты Андреевские флаги.

В составе Северного отряда состояли пароходы «Милютин», «Орел», «Вульф», «Ределя», «Рыбак», «Козлов» и «Труд». Каждый из них был вооружен двумя 76-мм пушками. Южный отряд состоял из судов «Вандал», «Коммерсант», «София», «Грозный», «Чеченец», «Горец» и «Могучий».

После взятия Симбирска мичман Мейрер узнал, что в городе проживает капитан 2-го ранга П. П. Феодосьев. Мичман сразу же явился к нему с рапортом и предложил вступить в командование 1-м дивизионом. Там же оказался и старший лейтенант А. Э. Розенталь, а Феодосьев от лица всех присутствующих заявил, что все они пойдут драться под командой мичмана Мейрера. Старший лейтенант Розенталь, по специальности артиллерист, предложил вооружить баржу шестидюймовыми (152-мм) орудиями, которые он обещал достать в Симбирске.

Действительно, через неделю в строй Северного отряда флотилии была введена плавучая батарея «Чехословак» (бывшая баржа «Данилиха»). За неимением мощных морских орудий ее первоначально вооружили двумя 152-мм гаубицами Шнейдера. Командиром «Чехословака» стал П. П. Феодосьев. Кроме того, в состав флотилии был введен пассажирский пароход, на который посадили роту чехов численностью в 80 человек.

Командовавший белыми полковник Каппель решился на смелую операцию, которая могла иметь успех лишь в Гражданскую войну. Все его сухопутные силы были погружены на пассажирские пароходы и баржи, и вся армада из 15 плавсредств под прикрытием Северного отряда военной флотилии, возглавляемого Мейрером, 1 августа двинулась вверх по Волге от Симбирска к Казани.

К вечеру 1 августа в районе деревни Бадтымиры, южнее Тетю-кий, три парохода Симбирского отряда — «Братство», «Лев» и «Ольга» — увидели идущие вверх белые суда. Красные после перестрелки на предельных дистанциях развернулись и быстро пошли к Казани.

Как писал Мейрер: «Подойдя к Нижнему Услону, верстах в двенадцати от Казани, флотилия остановилась осмотреть пароходы и баржи, оставленные позади красными. Одна из барж была нагружена бакалейными товарами. Найденный шоколад был сейчас же разделен по судам, и проголодавшаяся команда буквально им объелась. По выработанному плану действий мичман М. должен был здесь ждать подхода армии для дальнейших совместных действий».

5 августа из Казани вышли пароходы красных «Братство», «Лев», «Ольга», № 3 «Бурлак» и № 4 «Белая акация».

Белые издали обратили внимание на то, что обычные волжские буксиры были окрашены в защитный («шаровой») цвет. Красные первыми открыли огонь. Мейрер приказал идти вперед. Во время атаки флотилии сошлись так близко, что «Вульф», шедший головным, пулеметным огнем разогнал орудийную команду концевого красного парохода. С этого момента красная флотилия расстроилась, и каждый корабль стал удирать, как мог.

Пароходы «Бурлак» и «Белая акация» выбросились на берег в двух километрах выше Верхнего Услона, и команда разбежалась под орудийным и пулеметным огнем. Остальные пароходы красных со страху бежали мимо Казани вверх по течению. На следующий день «Ольга» и «Братство» были уже в Нижнем Новгороде. А командующий отрядом красных военных судов в Казани Трофимовский бежал на пароходе «Миссури» в Чебоксары.

Мичман Мейрер семафором отдал распоряжение судам высадить десант на Верхний Услон. Мичман К. посадил свой корабль с полного хода на берег, и чехи стали карабкаться вверх по холму. Одновременно флотилия стреляла по батарее, расположенной на верхушке холма. После небольшой перестрелки холм оказался в руках чехов, а захваченные ими орудия красных были направлены на железную дорогу, ведущую из Казани на Свияжск, по левому берегу Волги.

Можно было наблюдать, насколько весь железнодорожный путь был забит тянувшимися из Казани поездами. Надо было подорвать пути и таким образом воспрепятствовать вывозу золота из Казани. Для этой цели на левый берег была высажена подрывная команда, а десант с флотилии захватил пристани, необходимые для высадки армии. Казанские пристани находятся в семи верстах от города, и поэтому десант мог легко расположиться в пустынной низине между городом и пристанями.

Часам к трем дня у Нижнего Услона появилась вся армада судов с десантом. Мейрер явился к полковнику Каппелю за дальнейшими инструкциями. Каппель разнес мичмана за безрассудное удальство. «Какая судьба постигла бы армию, — сказал он, — если бы флотилия оказалась разбита береговыми батареями? Ведь суда красных, преднамеренно отступая, могли завлечь вас на кинжальные батареи и тогда, уничтожив вас, забрать голыми руками всю нашу армию».

В продолжение всего разговора глаза Каппеля улыбались, и Мейрер понял, что если бы Каппель был на его месте, то поступил бы так же, как он.

Получив распоряжение стать на позиции и соединиться телефоном со штабом армии, Мейрер удалился с радостным чувством, так как видел, что его действия получили одобрение такого выдающегося начальника. Почему Калпель не произвел высадку у пристаней, было непонятно, но, очевидно, у него были свои соображения, а ошибался он редко. Баржу с шестидюймовками поставили на якорь, а на пароходах, уткнувшихся носами в берег, устроили на мачтах посты для наблюдателей и выставили дозоры в поле.

Каппель высадился в трехстах шагах вниз по реке и там установил свой временный штаб. «Вульф» соединился с ним полевым телефоном.

С 5 часов началась бомбардировка Казани. Стреляли по Кремлю и по частям города, где были красные казармы. Вскоре с Верхнего Услона пришло донесение, что огромные толпы людей двигаются из Казани во все стороны, кроме южной, с которой подошли белые. Расстояние от пароходов до Казани было около восьми верст, так что трехдюймовки едва доставали. Разрывы были видны у южной окраины города. Шестидюймовая батарея палила безостановочно по Кремлю.

Ночью и утром происходила разгрузка транспортов. Без пристаней разгружать артиллерию и кавалерию было довольно трудным делом, но к рассвету все было на берегу. К началу наступления пришли донесения, что пристаням угрожают красные отряды. Пришлось убрать пристанский заслон, состоявший из 30 человек с десятью пулеметами — в то время пулеметов на флотилии хватало с избытком.

Мейрер писал: «К полудню разыгрался бой. Каппеля нигде не было видно. Полковник Швец, командовавший чехами, давал указания о направлении огня флотилии. Кроме чехов, по-видимому, на фронте никого не было. После полудня чехи стали медленно отходить под напором красных. В это время на правом фланге Красной Армии произошел эпизод, повернувший весь дальнейший ход событий.

Дело в том, что в Казани находились сербы, бывшие пленные, впоследствии бежавшие с чехами на русскую сторону. Они организовали красную сербскую сотню и вошли в состав Красной Армии, оборонявшей Казань. Так вот эти сербы, в самый критический момент боя вдруг с диким криком: «На нож!» — кинулись с фланга на красноармейцев. Произошло это в пределах видимости флотилии, и с мачт можно было наблюдать, как красный фронт дрогнул и обратился в бегство. Чехи бросились преследовать.

Но самая большая неожиданность была впереди. Когда красноармейцы примчались к городу, их встретили пулеметным огнем. Оказывается, Каппель со своим отрядом, идя всю ночь, обошел Казань и часов в одиннадцать на следующее утро вошел в город с северной стороны. Теперь стало понятно, почему он не хотел высаживаться у пристаней: силы были слишком неравные для лобовой атаки. В штабе потом говорили, что против 600 чехов и 400 каппе-левцев красные выставили девять тысяч (так в тексте. — А. Ш.) и 10 тысяч солдат».

Когда часам к пяти «Вульф» подошел к пристаням, там было полно народу. Все махали руками и шляпами, приветствуя своих освободителей. На мостик «Вульфа» бросали букеты цветов, подъем был необычайным. Выставив два корабля в дозор по направлению к Свияжску, Мейрер приказал команде «песни петь и веселиться».

Мичман Мейрер с грустью отмечал: «…В Казани повторилось то же явление, что в Сызрани, в Симбирске и в других городах, — волонтеров в Народную армию почти не было, а между тем, когда Каппель прибыл в Казань, все жители жаловались на красных, которые перед уходом расстреляли множество офицеров и интеллигенции. Красноречивым доказательством этого были 17 гробов, стоявших в соборе.

Дело обороны Казани складывалось для белых печально: чехи утратили интерес к Гражданской войне, силы Каппеля таяли, красные подвозили все новые и новые части. Стали поговаривать о вывозе золотого запаса в Самару. Целый месяц держался Каппель в Казани, в то время как флотилия обороняла подход с Волги. Красные привезли 100-мм орудия и, установив их на баржу у Свияжска, занялись бомбардировкой пристаней. Выходить судам флотилии за Верхний Услон теперь стало рискованно, так как поворот реки был под обстрелом этой плавучей красной батареи. Атаковать эту батарею пытались, но без большого успеха, ибо морские орудия имели дальность в два раза большую сухопутных трехдюймовок, которыми была вооружена флотилия. Несмотря на это, личный состав был уверен, что, если б нужно было двигаться дальше, — прорвались бы».{13}


Глава 4. На Волгу прибывает Троцкий

В Москве взятие Казани вызвало настоящую панику. 11 августа ЦК партии большевиков обратился к трудящимся Советской России с призывом: «Волга должна быть Советской!»

В призыве говорилось: «50 миллионов пудов нефти, несколько миллионов пудов бензина, несколько десятков миллионов пудов хлеба, миллионы пудов астраханской рыбы — вот что загородили разбойники на своих затонах на Волге.

Рабочий и крестьянин России! Вот твой час!

Выплесни слезы, сердце кипит гневом против поработителей. Восстань и иди вперед, к победе!»

7 августа из Москвы в Казань вышел «секретный» поезд. В нем находились председатель Реввоенсовета Л. Д. Троцкий, его штаб и многочисленная охрана. Уже в пути Лев Давидович узнал о падении Казани и приказал остановиться в Свияжске — на последней крупной железнодорожной станции перед Казанью.

Увиденное в Свияжске потрясло Троцкого. Позже он писал:

«Армия под Свияжском состояла из отрядов, отступивших из-под Симбирска и Казани или прибывших на помощь с разных сторон. Каждый отряд жил своей жизнью. Общей всем им была только склонность к отступлению. Слишком велик был перевес организации и опыта у противника. Отдельные белые роты, состоявшие сплошь из офицеров, совершали чудеса. Сама почва была заражена паникой. Свежие красные отряды, приезжавшие в бодром настроении, немедленно же захватывались инерцией отступления. В крестьянстве пополз слух, что советам не жить».{14} «Нельзя строить армию без репрессий, — писал Лев Давидович. — Нельзя вести массы людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. До тех пор, пока гордые своей техникой, злые бесхвостые обезьяны, именуемые людьми, будут строить армию и воевать, командование будет ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади».

Под Свияжском Троцкий ввел первые заградительные отряды, позже успешно использованные Сталиным. Тогда же наркомвоенмор осуществил и первую децимацию — расстрел каждого десятого бойца вместе с командирами. В ночь на 29 августа 1918 г. 2-й Нумерной Петроградский полк под натиском превосходящих сил В. О. Каппеля оставил позиции и бежал. Разъяренный Троцкий потребовал расстрелять комиссара полка Пантелеева и командира Гнеушева. В три приема расстреляли 41 человека. Вблизи Вязовых трупы расстрелянных побросали в воду и для верности поутюжили винтами катеров. А 30 августа утром жители Свияжска выловили несколько обезображенных тел. То были погибшие петроградские рабочие — полиграфисты, не обученные даже азам военного дела. Несчастных хоронили монахи на монастырском кладбище Успенского монастыря.

Почти одновременно с Троцким в Свияжск прибывает и Лариса Михайловна Рейснер, дочь профессора историка М. А. Рейсне-ра, который был членом партии большевиков еще с 1905 г.

В 1933 г. бывший пулеметчик, а впоследствии член союза писателей Всеволод Вишневский сделает Ларису Рейснер прототипом своей героини в пьесе «Оптимистическая трагедия», ставшей классикой соцреализма.

Но, увы, реальная Рейснер не имела ничего общего с сорокалетней матерой коммунисткой в кожанке и с маузером за поясом. Ларисе на тот момент было еще неполных 23 года, в партию она вступила в 1918 г. Никаких комиссарских кожанок никогда не носила, а одевалась очень дорого и элегантно, обожала меха и бриллианты. По ее указанию моряки флотилии грабили барские поместья и наиболее ценные женские веши и украшения тащили в свой политотдел, где заведовала Рейснер. Начальник политотдела ни в чем себе не отказывала. А логика была такая: «Мы строим новое государство. Мы нужны людям. Наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти».

Как рассказывают очевидцы, месяц спустя после расстрела царской семьи Лариса Рейснер идет из Свияжска в Нижний Новгород на штабном судне «Межень»{15}, на котором в 1913 г. путешествовала по Волге царская семья, и много шутит по этому поводу. Она в приподнятом настроении, расположилась по-хозяйски в покоях бывшей императрицы. Кто-то из команды ей рассказал, что на оконном стекле кают-компании императрица алмазом нацарапала свое имя. Тотчас Лариса зачеркнула его и вычертила рядом, тоже алмазом, свое имя.

По некоторым данным, Лариса в Свияжске стала любовницей Льва Давидовича. Причем последний несколько раз публично называл Рейснер «античной богиней». Через месяц Лариса сошлась с новым командующим Волжской флотилией Ф. Ф. Раскольниковым (вступил в командование 23 августа).

По приказу Троцкого к Свияжску отовсюду стягивали подкрепления. 8 августа в Свияжск вернулись пароходы (канонерские лодки) «Ольга» и «Лев». А на следующий день Н. Г. Маркин привел из Нижнего канонерскую лодку № 5 «Ваня», катер (малый пароход) «Олень»{16} и плавбатарею «Сережа». В начале августа в состав флотилии с Балтики прибыли шесть катеров-истребителей.

С 12 августа красная флотилия начала периодически обстреливать позиции белых. При появлении флотилии Мейрера красные отходили.

Кстати, примерно в это время в Казань прибыл капитан 1-го ранга Михаил Иванович Смирнов. Ему было 38 лет. В 1899 г. он окончил Морской корпус, а в 1914 г. — Морскую академию. В годы мировой войны Смирнов был начальником штаба Черноморского флота, а затем начальником Морского отдела Русского заготовительного комитета в США. Последнее назначение позволило ему завести хорошие связи с командованием британских и американских оккупационных войск в Сибири. 15 августа М. И. Смирнов становится командующим Волжской флотилией, а мичман Мейрер — начальником 1-го речного дивизиона.

В 7 ч. 30 мин. утра 27 августа к Свияжску подошли балтийские миноносцы «Прочный», «Прыткий» и «Ретивый». Троцкий немедленно поднял свой флаг на «Прочном» и уже в 16 ч. 30 мин. три миноносца пошли к деревне Моркваши.

Позже Троцкий так описал этот поход: «Надо было пройти мимо высоких услонов, на которых были укреплены батареи белых. За услонами река делала поворот и сразу расширялась. Там находилась флотилия противника. На противоположном берегу открывалась Казань. Предполагалось незаметно пройти во тьме мимо услонов, разгромить неприятельскую флотилию и береговые батареи и обстрелять город. Флотилия шла в кильватерной колонне, с потушенными огнями, как тать в нощи. Два старых волжских лоцмана, оба с жиденькими блеклыми бородками, стояли подле капитана. Они были взяты принудительно, смертельно боялись, ненавидели нас, проклинали свою жизнь, дрожали мелкой дрожью. Теперь все зависело от них. Капитан время от времени напоминал им, что застрелит обоих на месте, если они посадят судно на мель.

Мы поравнялись с услоном, смутно возвышавшимся во мгле, как поперек реки кнутом хлестнул пулемет. Вслед прозвучал с горы пушечный выстрел. Мы шли молча. За нашей спиной отвечали снизу. Несколько пуль отбили дробь по железному листу, прикрывавшему нас по пояс на капитанском мостике. Мы присели. Боцмана втянулись, по-рысьи сверлили глазами тьму и теплым полуголосом перекликались с капитаном. За услоном мы сразу вошли в широкое плесо. На другом берегу открылись огни Казани. За нашей спиной шла густая пальба, сверху и снизу. Вправо от нас, в двухстах шагах, не более, стояла под прикрытием гористого берега неприятельская флотилия. Суда виднелись неясной кучей. Раскольников скомандовал по судам огонь. Металлическое тело нашего миноносца завыло и взвизгнуло от первого удара собственной пушки. Мы шли толчками, железная утроба с болью и скрежетом рождала снаряды. Ночная тьма вдруг оголилась пламенем. Это наш снаряд зажег баржу, нагруженную нефтью. Неожиданный, непрошенный, но великолепный факел поднялся над Волгой. Теперь мы стреляли по пристани. Теперь на ней явственно видны были орудия, но они не отвечали. Артиллеристы, видимо, просто разбежались. Река была освещена во всю ширь. За нами никого не было. Мы были одни. Неприятельская артиллерия перерезала, очевидно, дорогу остальным судам флотилии. Наш миноносец торчал на освещенном плесе, как муха на яркой тарелке. Сейчас нас возьмут под перекрестный огонь, с пристани и с услона. Это было жутко. В довершение мы потеряли управление. Разорвалась штурвальная цепь, вероятно, ее хватило снарядом. Попробовали управлять рулем вручную. Но вокруг руля намоталась оборвавшаяся цепь, руль был поврежден и не давал поворотов. Машины пришлось остановить. Нас тихо сносило к казанскому берегу, пока миноносец не уперся бортом в старую полузатонувшую баржу. Стрельба прекратилась совершенно. Было светло, как днем, тихо, как ночью. Мы сидели в мышеловке. Непонятно было только, почему нас не громят. Мы недооценивали опустошений и паники, причиненных нашим налетом. В конце концов, молодыми командирами решено было оттолкнуться от баржи и, пуская в ход по очереди то левую, то правую машину, регулировать движение миноносца. Это удалось. Нефтяной факел пылал. Мы шли к услону. Никто не стрелял. За услоном мы погрузились, наконец, во тьму. Из машинного отделения вынесли в обмороке матроса. Размешенная на горе батарея не дала ни одного выстрела. Очевидно, за нами не следили. Может быть, некому было больше следить. Мы были спасены. Это слово очень просто пишется: спасены. Появились огоньки папирос. Обуглившиеся остатки одной из наших импровизированных канонерок печально лежали на берегу. Мы застали на других судах несколько раненых. Теперь только мы заметили, что нос нашего миноносца аккуратно просверлен насквозь трехдюймовым снарядом. Стоял ранний предрассветный час. Все себя чувствовали, точно снова родились на свет».{17}

К концу августа в районе Свияжска у красных было семь гидросамолетов: шесть типа М-9 и один типа М-5. Однако летчиков имелось только двое. Троцкий писал, что он вызвал к себе инженера-летчика Акашева, кстати, анархиста по убеждениям, и попросил привести в порядок «воздушную флотилию». Впервые красные самолеты поднялись в воздух 29 августа. Два гидросамолета М-9 с 11 до 13 часов пролетали над Казанью и провели воздушную разведку в расположении войск противника.

В ночь с 29 на 30 августа красная Волжская флотилия произвела ночную атаку на казанские пристани. В 23 ч. 20 мин. флотилия снялась с якоря. Впереди шел миноносец «Прочный», далее «Ретивый» и «Прыткий». Второй отряд составляли «Олень», «Ольга» и «Лев». Первым отрядом командовал комфлот Раскольников, вторым отрядом — командир «Ольги» Дойников.

Миноносцу «Прочный» удалось прорваться через все батареи и посты неприятеля, не вызвав с его стороны ни единого выстрела.

Пройдя деревню Верхний Услон, «Прочный» открыл огонь по стоявшим здесь пароходам и баржам, некоторые из которых тотчас воспламенились, а также по деревне Верхний Услон. «Ольга» и «Олень» успешно обстреляли батарею противника у мельницы и сбили ее, а также разрушили красное здание. Снаряд, попавший в рубку на «Ольге», ранил начальника 2-го отряда судов Дойникова, лоцмана и капитана парохода. Снаряд, разрушивший рубку, вывел из строя рулевой привод, в результате чего «Ольга» выбросилась на берег. Цепи чехов атаковали «Ольгу», но были отогнаны пулеметным огнем с парохода. Пароход «Олень» взял «Ольгу» на буксир и снял с мели.

В ходе атаки миноносец «Прочный» таранил пароход «Лев», однако тому удалось остаться на плаву и через несколько часов самостоятельно прийти к Свияжску. «Прочный» ушел на ремонт в Нижний Новгород, а «Лев» — в Паратский затон.

31 августа два гидросамолета красных впервые произвели бомбардировку позиции противника, сбросив шесть пудовых бомб, а также обстреляли окопы белых из пулеметов.

Днем 1 сентября был совершен новый рейд миноносцев. «Прыткий» и «Ретивый» в 5 ч. 20 мин. утра снялись с якоря и стали спускаться вниз. Подойдя на расстояние 15 кабельтовых{18} (2,8 км) к паровой мельнице возле Верхнего Услона, миноносцы открыли по ней ожесточенный артиллерийский огонь. Батарея белых, замаскированная возле мельницы, открыла ответный огонь. От метких попаданий снарядов с миноносцев у мельницы возник сильный пожар.

В 7 часов утра из-за мыса вышли четыре парохода белой флотилии и начали обстрел красной флотилии. Стрельбой с миноносцев и особенно с плавбатареи «Сережа» удалось отогнать белую флотилию. На «Сережу» как раз перед этим рейдом погрузили 400 четырехдюймовых снарядов.

В 8 часов утра с реки Свияги пришли пароходы № 5 «Ваня» и № 6 «Добрый». Им было поручено обстрелять батарею у мельницы и белую флотилию. В это время белые осыпали снарядами красные пароходы «Ваню», «Доброго» и «Оленя».

В конце боя на миноносце «Ретивый» временно вышли из строя оба орудия, так как в кормовом орудии после выстрела остался шрапнельный снаряд, а возле носового орудия отскочили щиты, предохраняющие мостик, и при продолжении стрельбы мог повредиться телеграф. Для устранения неисправностей Раскольников отправил «Ретивый» в Паратский затон.

На миноносце «Прыткий» также заклинило снаряд, оставшийся в канале орудия. Кроме того, на обоих миноносцах остались лишь шрапнельные снаряды, да и то немного. Поэтому в 8 ч. 50 мин. после трех с половиной часов обстрела, красной флотилии пришлось прекратить огонь.



Любопытно, что для корректировки огня кораблей красной флотилии впервые были использованы гидросамолеты. Вот донесение летчика Свинарева без сокращений:

«Вылетел на корректировку с артиллеристом т. Емельяновым. Корректировать не пришлось, не видать было, где ложились снаряды. Видел один разрыв снаряда правее дер. Печище. Неприятельские суда у Верхнего Услона: 2 буксира и 1 баржа, очевидно, вооружены. Немного далее к пристани еще два судна. Ниже Верхнего Услона несколько судов разного размера. У Нижнего Услона — 4 судна и 1 баржа, все же остальные суда, стоявшие у пристани, шли вниз к деревне (название деревни в документе не указано. — А. Ш.). По правому берегу Волги от Нижнего Услона к Свияжску передвижений войск и обозов не обнаружено. Морской летчик Свинарев».

Отход судов белой флотилии ниже по Волге был вызван, очевидно, усиленным бомбометанием красных гидросамолетов, длившимся весь день. Утром было сброшено 16 бомб общим весом 14 пудов, в полдень — еще две бомбы весом 4 пуда. Оба раза красные летчики подвергались интенсивному артиллерийскому обстрелу. Осколком снаряда на одном из самолетов была сбита обшивка пропеллера.

5 сентября в 5 ч. 20 мин. (по московскому времени) красные части получили приказ о наступлении на Казань. К этому моменту Правобережная группа 5-й армии насчитывала 4200 бойцов при 16 орудиях и 55 пулеметах. В Левобережной группе было 4353 бойца, 18 орудий и 58 пулеметов.

В 5 ч. 30 мин. суда красной флотилии снялись с якоря и двинулись для обстрела злополучной мельницы. Среди них были миноносцы «Прыткий» и «Ретивый», а также вооруженные пароходы № 5 «Ваня», № 6 «Добрый», № 7 «Ташкент», «Дельфин», «Олень» и «Пересвет»{19} и плавбатарея «Сережа».

Противник подпустил флотилию на 20 кабельтов (3660 м), а затем открыл огонь с обоих берегов. Вскоре «Ташкент» и «Дельфин» были подбиты и начали тонуть. «Дельфин» приткнулся к берегу и сгорел, а «Ташкент» был отбуксирован «Прытким» и «Оленем» вверх по Волге к деревне Моркваши вне артиллерийского огня противника. Там «Ташкент» и затонул.

Красная флотилия была вынуждена отойти. В 10 ч. 30 мин. аэроплан белых сбросил на флотилию пять небольших бомб. Одна упала вблизи миноносца «Прыткий», другая возле «Сережи», третья около «Вани», а остальные две — недалеко от небольшого катера, обслуживавшего флотилию. Потерь и повреждений на судах не было.

В полдень 7 сентября два гидросамолета, пилотируемые летчиками Столярским и Свинаревым, с высоты 500 м бомбили окопы белых, сбросив 12 бомб обшим весом 9 пудов 20 фунтов (155,6 кг). По возвращении в самолете Столярского насчитали 8 пулевых пробоин, а в самолете Свинарева — две.

В тот же день в 15 часов «Прыткий» выдвинулся вперед и обстрелял Бокалды (окраину Казани), где был замечен сильный пожар. Плавбатарея «Сережа» была отбуксирована к «зеленому дому» и начала оттуда обстрел казанских пристаней, выпустив пятьдесят 102-мм снарядов.

Тем временем Владимирский полк выбил белых из деревни Верхний Услон, расположенной на правом берегу, почти напротив Казани. Командующий 5-й армией потребовал у моряков флотилии подойти к Верхнему Услону.

8 августа в 7 ч. 30 мин. плавбатарея «Сережа» открыла огонь по казанскому кремлю и обстреливала его до 10 часов. Снаряды белых не доставали до батареи. Вечером того же дня Раскольников приказал пароходам «Ольге», «Ване», «Доброму» и «Оленю» обстрелять слободу Татарскую, Поповку, водокачку и пристани Казани. Огонь продолжался ровно час, во время стрельбы у «Вани» испортился замок.

Постепенно посудам красных пристрелялась 152-мм гаубичная батарея. Она стреляла с закрытой позиции, и засечь ее расположение с судов не удалось. После нескольких близких разрывов суда красных отошли к мельнице у Верхнего Услона и стали на якорь.

9 сентября красная флотилия совершила смелый рейд на Казань. В 6 часов утра «Ваня», «Ольга», «Коновод» и «Олень» под огнем неприятеля подошли к казанским пристаням обществ «Самолет» и «Кавказ и Меркурий». Суда красных ошвартовались и шрапнельным и пулеметным огнем отогнали прислугу восьмиорудийной батареи 152-мм гаубиц Шнейдера.

На берег высадилось 60 моряков, которые заняли плацдарм на берегу и удерживали его в течение часа в ожидании подкреплений. Однако остальные суда с десантом подверглись обстрелу других белых батарей и отошли. Тогда десантники подожгли пристани и эвакуировались на суда, прихватив с собой шесть замков от тяжелых гаубиц.

В 7 часов вечера того же дня Брянский полк 5-й армии обстрелял батареи и бронеавтомобиль, стоявшие между церковью и каланчой. «Ваня» и «Добрый» обстреливали это место в течение 20 минут, батареи и бронеавтомобиль были выведены из строя, и части 5-й армии перешли реку Казанку.

С рассветом 10 сентября советские части с трех сторон подошли к Казани. А в 3 ч. 30 мин. (по московскому времени) снялись с якоря миноносцы «Прыткий» и «Ретивый», по боевому расписанию шедшие впереди десанта. Затем следовал сухопутный десант, прикрывавшийся вооруженными пароходами «Ольгой», «Добрым», «Ваней» и «Коноводом». Доведя десант до казанских пристаней без единого выстрела, «Добрый», «Ваня», «Ольга» и «Коновод» пришвартовались к берегу, а миноносцы проследовали вниз по реке.

В 9 часов утра с разрешения командующего флотилией был собран отряд моряков с судов флотилии («Ольга», «Ваня», «Добрый» и «Коновод») в количестве 100 человек. Отряд двинулся к Казани, прошел по всему городу «в стройном порядке с красными знаменами» и возвратился на пристань к 8 часам вечера.

Казань была пуста. Ночью белые организованно отошли. Вместе с ними покинуло город несколько десятков тысяч человек, в основном представителей интеллигенции, служащих, духовенства.

В Москву пошла телеграмма: «Казань пуста, ни одного монаха, попа, буржуя. Некого и расстрелять. Вынесено всего шесть приговоров». Зато при взятии Казани были расстреляны все монахи Зилантова монастыря, с территории которого велась стрельба по наступающим.

А чем же занималась белая флотилия? 1-й дивизион флотилии, которым командовал мичман Мейрер, выполнял «сверхсекретную операцию». Суда дивизиона прикрывали вывоз половины золотого запаса Российской империи, всего 650 миллионов золотых рублей, брошенных в свое время красными в Казани. Мейрер писал: «Интересно было наблюдать, как пассажирские пароходы, специально для этого предназначенные, садились все глубже и глубже под тяжестью золота… Чиновники заведовали счетом золота, а чины флотилии — погрузкой его и охраной. Охрана состояла из внутреннего караула, который запирался в трюм на все время перехода, и наружного, с часовым у каждого люка; люки запломбировывались чиновниками. По окончании перевозки чиновники доложили, что все золото и прочие ценности были доставлены в Самару без малейшей пропажи».


Глава 5. Борьба за Вольск и Самару

11 сентября красная флотилия двинулась вниз по Волге. В 15 часов с кораблей заметили белый пароход, стоявший у пристани завода Паулуччи, в нескольких километрах ниже Казани. По пароходу открыли огонь дальнобойные пушки на плавбатарее «Сережа». После пяти залпов неприятельский пароход скрылся за мыс вне обстрела орудий красных. Через 15 минут показались из-за мыса три судна белых, причем за мысом была замечена плавбатарея «Чехословак». Против белой флотилии выдвинулись суда «Ваня», «Добрый», «Коновод», «Ретивый», «Прыткий» и «Олень» под прикрытием «Сережи». После двухчасового боя белые ушли вниз за Шалангу. Красные суда заняли позиции напротив деревни Ключище.



Убедившись, что задержать красную флотилию не удается, белые вечером 12 сентября оставили деревню Шалангу.

14 сентября в 8 часов утра к Шаланге подошли два миноносца и пароходы «Ольга» и «Коновод». В 19 часов сюда же прибыл Особый отряд моряков.

Главные силы белых в это время находились в деревне Красно-видово, в 54 км ниже Казани. Там же, на реке, были сосредоточены вооруженные пароходы белой флотилии «Милютин», «Рыбак», «Работник» и плавбатарея «Чехословак».

Вечером 25 сентября плавбатарея «Сережа» обстреляла с дистанции 70 кабельтовых (около 13 км) пароход и катер, перевозившие солдат с левого берега на правый в районе деревни Теньки. Один из снарядов попал в катер, и тот выбросился на берег. Пароход сразу же после первых выстрелов ушел вниз.

14 сентября отряд судов в составе миноносцев «Прыткий» и «Ретивый», а также пароходов «Ольга» и «Коновод» снялись с якоря и пошли вниз по Волге. В 8 часов утра отряд подошел к деревне Шаланге, оставленной накануне белыми.

В 11 часов отряд судов, стоящий у деревни Шаланги, был обстрелян артиллерией белых. Снаряды ложились с недолетом. Суда, не меняя своих мест, остались в Шаланге. По сведениям разведки флотилии, напротив деревни Теньки стоял белый вооруженный пароход «Вульф». Деревня Теньки 13 августа была оставлена белыми, а главные силы белой флотилии находились в Красновидове. Там стояли «Милютин», «Работник», «Рыбак», еще один пароход, название которого не выяснено, и баржа «Чехословак». В Красновидове сосредоточились также пехотные части белых.

В 19 часов 14 сентября в Шалангу прибыл отряд матросов товарища Грицая в количестве 157 человек. В 20 часов на берег высадилась застава в 25 человек при пулемете.

В это же время минерам было отдано приказание осмотреть Шаланговский перекат и отыскать место для постановки минного заграждения. С этой целью был отправлен моторный катер с двумя минами, пятью минерами, во главе с начальником минного отряда Кузнецовым. У третьей дамбы катер сел на мель. Кузнецов, желая выбраться на берег, бросился в воду, но не смог бороться с течением, и его унесло вниз. Мины с катера были сброшены в воду с открытыми лотами и затонули. Команда минеров с катера была снята утром, а катер потерян.

18 сентября красная Волжская флотилия была разделена на два отряда. 1-й отряд, в который вошла большая часть судов, под командованием Раскольникова пошел вверх по Каме. 2-й отряд в составе «Коновода», «Оленя» и «Сережи» под командованием Сабурова пошел вниз по Волге.

Боевые действия на реке Каме будут рассмотрены в следующей главе, а мы пока рассмотрим операции на Волге.

На Средней Волге 6 сентября белые заняли поселок Широкий Буерак, а вечером — город Вольск. При отходе Вольская флотилия прикрывала караван судов и барж с эвакуируемым ценным имуществом. Последняя баржа с грузом была выведена из Вольска уже под пулеметным огнем противника.

На следующий день после занятия Вольска белые продвинулись к селу Воскресенское (на правом берегу Волги, в 30 км ниже Вольска).

Корабельная артиллерия при наступлении сухопутных частей на Вольск сыграла решающую роль. Артиллерия полков, штурмовавших город, состояла из четырнадцати 76-мм полевых пушек, двух 122-мм и одной 152-мм гаубицы. А на кораблях, участвовавших в наступлении, имелось шестнадцать 76-мм пушек. Таким образом, корабельная артиллерия усиливала артиллерийскую мощь частей Красной Армии почти в два раза.

Флотилия белых в составе вооруженных пароходов «София», «Грозный», «Чеченец», «Горец», «Могучий» и «Вандал» попыталась атаковать Вольскую флотилию в составе судов «Андрей Ляхов», «Михаил Крутов», «Свобода», «Революция», «Москва» и «Казанка» и двух катеров-истребителей. Суда обеих сторон выстроились в боевую линию и, время от времени давая задний ход, находились в зоне огня около часа. Белые не выдержали огня Вольской флотилии и отошли вверх по реке. Из красных судов незначительные повреждения получили «Москва» и «Михаил Крутов».

К вечеру 12 сентября отряд белых судов вторично пытался предпринять атаку, но вблизи Вольских цементных заводов он был встречен подошедшей снизу саратовской группой кораблей красных во главе с вооруженным ледоколом «Саратовский».

В завязавшемся артиллерийском бою белые суда получили повреждения и отступили. Когда они разворачивались на обратный курс, корабли красной флотилии вели интенсивный огонь, в результате которого на одном из пароходов возник пожар.

В ходе упорных боев 10–12 сентября сухопутные силы красных овладели Симбирском.



19 сентября в бою под Симбирском приняли участие пришедшие из устья Камы суда «Коновод», «Олень» и плавбатарея «Сережа». Эти суда получили временное наименование «Симбирский отряд судов».

22 сентября Симбирский отряд судов был придан в оперативное подчинение Симбирской стрелковой дивизии. Вскоре он получил приказание обстрелять из дальнобойных орудий станцию Верхняя Часовня и железную дорогу. Задачу отряд выполнил успешно. А это обусловило успех высадки группы войск, проведенной тем же Симбирским отрядом кораблей. Две тысячи бойцов при четырех орудиях, 250 лошадей и 40 повозок были размешены на восьми пароходах и под охраной отряда судов переброшены на станцию Майна, в 55 км северо-восточнее Симбирска, по левому берегу Волги. После высадки войска повели наступление на фланг левобережной группировки белых.

23 сентября первый десантный отряд 5-й армии, размещенный на десяти транспортных судах и на баржах, под конвоем парохода «Олень» прибыл к Симбирску. На следующий день войска высадились в 10–12 км южнее города, на левом берегу Волги, в районе деревни Красный Яр, чтобы оттуда нанести удар во фланг и тыл белым. Высаженные 1-й и 6-й латышские, Московский и 6-й Петроградский полки, разбив отряды белых у Красного Яра и оставив в прикрытии Владимирский полк, повели наступление на позиции белых у деревни Сучья (Петровское). Белые были разбиты, а оставшиеся в живых отступили к железной дороге.

24–25 сентября отряд судов высаживал усиленные разведывательные партии на острова, лежащие вблизи Симбирска, и обеспечивал новую высадку прибывших частей 5-й армии на левый берег в районе деревни Головкино (выше Симбирска). Заняв Петровское, десант повел наступление на деревни Корольчиха и Чердаклы. Тогда же при поддержке вооруженных пароходов был переброшен на левый берег 5-й Курский полк Симбирской дивизии 1-й армии. Этот полк должен был связаться с десантом частей 5-й армии и отрезать противнику путь отступления от его плацдарма у Симбирского моста.

По плану, разработанному еще в середине сентября, для наступления на Сызрань намечалось использовать: с юга — Вольскую дивизию и бригаду 1-й Николаевской дивизии, с которыми должна была взаимодействовать Вольская флотилия; с севера — Симбирскую дивизию; с запада — Пензенскую и Инзенскую дивизии. Всего в этой группе было около 20 тысяч штыков, 1000 сабель, 140 орудий, 400 пулеметов и 10 вооруженных судов Вольской флотилии (6 пароходов и 4 катера-истребителя).

У белых в этом районе силы были значительно меньшие: 6480 штыков, 3300 сабель, 25–35 орудий, 100–150 пулеметов, 8 вооруженных пароходов.

Приказание о переходе в наступление на Сызрань было отдано 21 сентября.

22 сентября Пензенская и Инзенская дивизии выбили белых с занимаемых позиций на линии деревень Лава — Воздвиженка — Канадей — Монастырский Сугнур — Чекалино — Киват — Кузато-во — Дворянское.

С 22 сентября по 1 октября Пензенская дивизия 1-й армии с упорными боями прошла свыше 85 км, а Инзенская — около 65 км. После овладения Хвалынском быстро стала продвигаться Вольская дивизия, с которой взаимодействовала Вольская флотилия.

26–27 сентября начала наступление с севера Симбирская дивизия. Правофланговые части ее, достигнув 26 сентября деревни Ельшанка, установили контакт с Инзенской дивизией.

28 сентября в 115–145 км к югу от Симбирска, у пристаней Новодевичье и Климовка, высадились десанты красных. Белые оказали сопротивление лишь у Климовки, что в 25 км ниже Новодевичьего. Бой вели 1-й Симбирский полк и Симбирский отряд судов, конвоировавший десант. Два корабля белых, пытавшиеся помешать высадке, были отогнаны артиллерийским огнем судов Симбирского отряда. Высадившиеся войска кратчайшим путем стремительно продвигались к Сызрани.

3 октября красные овладели Сызранью. Особенно горячими были бои у Сызранского моста, где корабли Вольской флотилии, взаимодействуя с сухопутными частями, подавляли огнем своей артиллерии огневые точки белых и рассеивали их пехоту.

После занятия Сызрани группа войск 4-й красной армии, находившаяся в подчинении командующего 1-й армией, вновь перешла в состав 4-й армии, наступавшей на Самару. Обеспечив левый фланг 4-й армии, 1-я армия должна была перебросить часть сил на левый берег Волги для овладения Ставрополем (Самарской губернии) и дальнейшего энергичного движения в общем направлении на станцию Кротовка.

Вольская флотилия, действовавшая против Сызрани, должна была, двигаясь вверх по Волге совместно с пехотными частями правого берега, обеспечить левый фланг 1-й армии.

Одновременно с наступлением 1-й армии на правом берегу Волги с юга по левому берегу вели наступление на Сызрань части 4-й армии, которой надлежало отрезать пути отступления остаткам сызраньской группы белых и взять Самару.

Белые не стали дожидаться окружения Самары, а поспешно начали отход. Там же, в Самаре, был разоружен 2-й дивизион белой Волжской флотилии.

Утром 7 октября 1918 г. последние части белых оставили город, а в 17 часов туда вошли части 4-й армии, а еще через 3 часа — части 1-й армии. Теперь вся Волга от Твери до Астрахани оказалась в руках большевиков.

Вскоре после занятия Самары основная часть судов Вольской флотилии была объединена со 2-м отрядом Волжской флотилии под командованием Сабурова. 28 октября этот объединенный отряд был оформлен приказом как Северный речной отряд Астрахано-Каспийской военной флотилии.


Глава 6. Бои на Каме осенью 1918 года

16 сентября 1918 г. в 11 часов красная Волжская флотилия снялась с якоря и пошла вниз по Волге, через 45 минут она прошла Краснови-дово. В 14 часов флотилия пришла на рейд села Богородского. Немедленно был установлен наблюдательный пункт на горе близ Богородского, откуда и были обнаружены два белых парохода, стоявших на Каме в 10 верстах от устья. Плавбатарея «Сережа» начала обстрел этих пароходов, и они ушли вверх по реке. С пассажирского двухпалубного парохода «Петр Чайковский» была отправлена конная разведка на оба берега реки и в устье Камы, но белых не обнаружили. Ночью кроме береговых дозоров рейд охраняли канонерские лодки, спускавшиеся как вниз по Волге, так и ходившие вверх по Каме.

Утром 17 сентября на береговом наблюдательном пункте установили телефон. Вскоре были обнаружены части белых, артиллерия и обозы, движущиеся вверх по левому берегу Камы. Плавбатарея «Сережа» начала их обстрел, в результате чего белые бросили свой обоз и артиллерию и начали разбегаться в разные стороны. Вооруженные суда и пароход «Петр Чайковский» были посланы вверх по Каме для продолжения обстрела неприятельских частей и высадки десанта на левый берег Камы для преследования белых. Операция закончилась лишь с наступлением ночи. В руки красных попало много повозок с лошадьми и два орудия с передками и зарядными ящиками. Белые же поспешно отступили по дороге в город Спасск.

В устье Камы, недалеко от села Богородского, красная флотилия захватила буксир «Деятель» с тремя баржами, а также паровой катер «Луна». При попытке снять «Луну» с мели его опрокинули, и катер затонул, при этом погиб военмор Анисим Шашков.

В тот же день к флотилии присоединились три номерные канонерки. Эти суда сыграют очень важную роль в Гражданской войне и будут перебрасываться по системам каналов и железным дорогам почти на все красные речные флотилии, поэтому ради них стоит сделать небольшое отступление.

Речные канонерские лодки построило акционерное общество металлургических, механических и судостроительных заводов «Беккер и К» в Ревеле по заказу Главного военно-инженерного управления (ГВИУ). Их нормальное водоизмещение составляло 21 т; полное — 30 т. Длина 20,4 м; ширина 3,2 м; углубление при нормальном водоизмещении носом — 0,55 м; кормой — 0,75 м. Число тонн на 1 см осадки — 0,2.



По проекту канонерки должны были вооружаться двумя 76-мм горными пушками обр. 1909 г. на специально сконструированных установках Брянского завода с башнеподобными щитами. Однако завод изготовил лишь около десяти таких установок. Поэтому остальные орудия были установлены на тумбах с «родными» (то есть горными) щитами.

Максимальный угол возвышения на всех станках составлял +30°. Угол горизонтального наведения носового орудия 270°, кормового 300°.

В годы Гражданской войны 76-мм горные пушки обр. 1909 г. часто заменяли 47-мм пушками Гочкиса. Кроме того, могли устанавливаться и 76-мм горные пушки обр. 1904 г.

Два 7,62-мм пулемета «Максим» размещались (по одному) в носовой и кормовой башенках. Еще два 7,62-мм «Максима» открыто устанавливались на палубе.

Канонерки имели противопульную броню толщиной 4–6 мм (пояс вдоль ватерлинии, палуба, рубка, пулеметные башенки и т. д.).

Два двигателя системы Буфало мощностью по 75–80 л. с. обеспечивали скорость до 12 узлов. Дальность экономическим ходом в 6,5 узлов составляла около 600 миль.

Экипаж канонерки 20 человек. При суточном (малом) переходе катер мог принять на борт десант 30 человек. В экстренном случае — 64 человека, но при этом была очень малая остойчивость. На большой переход можно было принять не более 5 человек. Шлюпок на канонерке не было.

В июле 1918 г. пять канонерок (№ 3, 4, 6, 7, 8) были приняты ГВИУ от Военного ведомства и по Мариинской системе каналов отправлены из Петрограда в Нижний Новгород в Волжскую военную флотилию.

Осенью 1918 г. канонерки ГВИУ № 3 и № 4{20} были вооружены двумя 47-мм пушками Гочкиса, а № 6, № 7 и № 8 — двумя 76-мм горными пушками обр. 1909 г. Боевые действия канонерок ГВИУ на Каме в 1918 г. обеспечивал пассажирский пароход «Михаил», на котором размещались склады боеприпасов и продовольствия, ремонтная мастерская и лазарет.

Согласно хронике Ульянова, 17 сентября произошел «бой № 1 (канонерки «Царицын». — А. Ш.) с подошедшими под красным флагом 3-мя кораблями противника у Соколок и гибель № 1–1 убит, 3 взято в плен, 1 ранен»{21}.

В других советских источниках подтверждается факт гибели «Царицына» у деревни Соколок, но не приводится никаких деталей. Поэтому более вероятной представляется версия мичмана Мей-рера: «При отступлении Белой Армии из Казани красная флотилия стремилась прорваться на Каму и воспрепятствовать переправе армии на левый ее берег. В продолжение четырех дней первый дивизион, состоявший только из четырех кораблей, удерживал натиск всей красной флотилии. Мичману М. все время казалось, что вот-вот неприятель прорвется, поэтому он решил преградить фарватер Волги, затопив баржи.

Начальник речной обороны, находившийся на Каме, прислал две деревянные баржи вместо просимых железных. Грузили баржи камнями, созвав жителей находящихся поблизости деревень. Времени не хватало — красные напирали; наконец, начали топить баржи. Пробовали подрывные патроны, но они не взрывались. Рубить дно было рискованно для людей, так как красные жестоко обстреливали и флотилию, и баржи. Наконец решили топить снарядами. Попытка не удалась — деревянные баржи, недостаточно нагруженные камнем, отказались тонуть.

До темноты шел жестокий бой, и красные были отбиты. Ночью же, выгрузив на берег пушку с поручиком артиллерии Ч. и командой, дивизион отошел версты на четыре вниз по реке. На следующий день поручик Ч., стреляя в упор, утопил красный корабль, а затем разорвал орудие, наполнив дуло водой. Только через несколько дней, не потеряв ни одного человека, он присоединился к флотилии, которая уже находилась на Каме. Геройское действие поручика Ч. задержало неприятеля еще на один день, благодаря чему Каппелю удалось переправить через Каму всю свою артиллерию и обозы. Так закончилась Волжская кампания и началась кампания Камская».

Так что «Царицын» был потоплен именно поручиком Ч., а не «тремя кораблями противника».

18 сентября, как уже говорилось ранее, красная флотилия была разделена на два отряда. В тот же день в 1-й (Камский) отряд из Нижнего Новгорода прибуксировали плавбатарею «Атаман Разин», вооруженную четырьмя 130/35-мм пушками и восемью пулеметами.

Флотилия разделилась в 16 ч. 30 мин.: 1-й отряд пошел по Каме, а 2-й — по Волге. Уже в 18 ч. 30 мин. Камский отряд пришел в город Лаишев. а в 21 час отправился вверх к Чистополю.

В 2 часа ночи красные суда прошли деревню Мурзиху и стали на якорь из-за сильного тумана. Высадили разведчиков, которые перерезали провода телеграфа, соединявшие Мурзиху с Чистополем. Из доклада Раскольникова от 19 сентября 1918 г.: — «В 11 час. утра отряд снялся с якоря и последовал вверх к Чистополю.

В 12 1/4 час. дня слышно несколько отдаленных выстрелов и затем поднялся густой столб дыма в направлении Рыбной Слободы.

К 2 час. дня «Атаман Разин» поставлен у Сорочьих Гор и открывает стрельбу по неприятельским судам, находящимся у Рыбной Слободы. Корректировка ведется семафором с берегового поста у Сорочьих Гор. Наблюдатели видят три неприятельских парохода выше Рыбной Слободы.

В 2 1/2 час. дня «Атаман Разин» переменил место, выбрав более удобное для производства стрельбы.

3 часа дня. Все суда, кроме «Разина», идут вверх к Рыбной Слободе; «Прыткий» около 3 1/2 час. дня открывал стрельбу по дымам, видным выше Слободы. «Разин» ведет стрельбу по судам неприятеля.

В 5 час. 30 мин. дня суда подходят к Рыбной Слободе. Из опросов местных жителей выяснилось, что после зажжения двух барж, дым которых был замечен красными, вооруженный неприятельский пароход «Грозный» и два невооруженных парохода пошли вверх по реке». Предположив, что неприятельские суда находятся у Соколок, в 6 ч. 30 мин. Раскольников приказал флотилии стать на якорь в Рыбной Слободе.

В 9 часов утра 20 сентября канонерка ГВИУ № 7 пошла на разведку к Чистополю. В 11 км от города она была обнаружена четырьмя белыми пароходами, которые гнали ее до села Спасск. Лишь существенное превосходство в скорости и маневренности позволило канонерке уйти.

20 сентября к флотилии присоединилось судно воздухоплавательного отряда «Самородок» (речной колесный буксир постройки 1903 г., длина 67,1 м; ширина с колесами 17 м; осадка 1,4 м; машина мощностью 600 л. с.). С ним прибыл аэростат для ведения разведки. В тот же день с поднятого аэростата на рейде Чистополя засекли шесть белых судов.

В полдень 21 сентября миноносцы «Прыткий» и «Ретивый», вооруженные пароходы «Ольга» и «Добрый», две канонерки ГВИУ, два сторожевых катера и катер «Пересвет» снялись с якоря и пошли вверх по Каме к Чистополю. На подходах к городу произошла тридцатиминутная безрезультатная перестрелка с белыми судами.

У Савина городка белые загородили фарватер затопленными баржами, но красные военморы сумели найти проход. В 17 часов красная флотилия стала на якорь у Кубасс.

Из оперативной сводки Волжской флотилии от 22 сентября 1918 г.: «Высланная 21 сентября по направлению к Чистополю разведка утром 22-го принесла известие, что Чистополь оставлен неприятельской флотилией и войсками. Последние кавалерийские отряды покинули город около 23 час. 21 сентября.

Утром 22 сентября в Чистополь был выслан катер «Пересвет» и канонерки (ГВИУ. — А. Ш.). В 11 час. наша флотилия заняла Чистополь, а около 14 час. пошли остальные суда, куда и прибыли беспрепятственно к 15 час. Пароходы «Ольга» и «Добрый», катера и канонерки высланы далее вверх по Каме. Около 18 час. последовали вверх миноносцы. В Чистополе оставлен десант из 50 человек. Начальник десантного отряда т. Грицай назначен временным комендантом города. Отправлена разведка в направлении на Бугуль-му, Змиево и Сарсасы.

Нами захвачена следующая добыча: на Чистопольском рейде — 2 баржи порожних, 1 баржа с углем, 8 барж с дровами, 3 пристани и плоты; в Чистопольском затоне — 16 барж порожних, 1 пароход винтовой, 2 парома, 3 брандвахты, 4 пристани, 1 нефтянка порожняя, 3 подчалка и 1 коржевница; на берегу дрова, уголь и плоты на причалке.

В 19 час. 30 мин. «Прочный», «Ретивый», «Ольга», «Добрый», «Пересвет», быстроходный катер и «Межень» пошли вверх по Каме от Чистополя, имея намерение нагнать уходящего неприятеля у с. Соколки»{22}.

На рассвете 23 сентября советские суда прибыли к Сокольим Горам, но и здесь белых уже не было. Сокольи Горы были заняты частями 2-й красной армии. К 23 сентября эти части очистили от белогвардейцев реку Вятку.

В тот же день с судов Камского отряда заметили вооруженный пароход «Александр» из состава красной Верхнекамской флотилии (о ней речь пойдет позже). Обстреливаемый белыми, он спускался по течению из района Мамадыша. «Прыткий» и «Ольга» получили приказ выйти навстречу и стали сниматься с якоря. В это время на пристань прискакал конный разведчик и доложил, что сверху по Каме идут полным ходом три вооруженных парохода белых. Едва «Прыткий», дав задний ход, отошел от пристани, как белые с дистанции 5–8 кабельтовых (900–1400 м) открыли по нему огонь фугасными и шрапнельными снарядами. Через 10 минут миноносец открыл ответный огонь из носового орудия. Вскоре открыли огонь и «Ольга» с «Ретивым».

Стесненные в маневрировании, суда красных стали отходить задним ходом. Около получаса они продолжали вести бой на отходе. Во время боя на миноносце «Ретивый» вышла из строя 75/50-мм пушка. Из-за неисправности компрессора замолчала и 76-мм пушка на «Ольге».

В ходе боя миноносец «Прыткий» выпустил по противнику около 150 снарядов. В конце боя снаряд с одного из красных судов попал в головной пароход белых, и его окутало паром. Красные суда, отойдя к перекату, уменьшили ход. Белые продолжали еще некоторое время безрезультатную стрельбу из-за мыса, но вскоре отошли вверх по Каме, минуя устье Вятки.

Таким образом, флотилия белых не сумела использовать преимущества внезапного нападения, и устье Вятки осталось свободным. Вскоре красная флотилия снова поднялась к Сокольим Горам и встала на якорь вблизи села.

24 сентября в 16 часов миноносец «Прыткий», пароходы «Добрый» и «Товарищ» с дозорными катерами и канонерками впереди пошли вверх по Каме от села Соколки. Плавбатарея «Атаман Разин» и пароход № 2 выдвинулись вперед на 7 верст выше Соколок.

В 18 часов отряд судов проходил деревню Котловку, где получил известие, что вооруженный пароход белых стоит около деревни Сентяк. В 19 часов отряд судов, пройдя деревню Котловку, стал на якорь.

25 сентября в 6 часов утра плавбатарея «Атаман Разин» была установлена на месте якорной стоянки отряда. В четырех верстах выше деревни Сентяк разведка обнаружила стоящий в дозоре белый вооруженный пароход. Отряд красных снялся с якоря и двинулся вверх. Пароход белых, заметив красные суда, открыл по ним огонь. Красные немедленно ответили, причем «Атаман Разин» вел огонь поданным берегового корректировщика. Белый пароход отошел вверх по Каме к пристани Святой Ключ, где стояли два вооруженных и один транспортный пароходы.

В 11 часов красная флотилия подошла к месту, где утром был замечен белый вооруженный пароход. При подходе к этому месту головной миноносец «Прыткий» открыл беглый огонь по стоящим около пристани Святой Ключ{23} судам белых. Всплески от снарядов «Прыткого» ложились очень близко к неприятельским судам, и белые отступили.

Береговая батарея белых около дачи Стахеева открыла меткий шрапнельный огонь. Выяснив приближенное расположение батареи, красная флотилия отступила к деревне Сентяк.

В 15 часов плавбатарея «Атаман Разин», поставленная близ деревни Сентяк, начала обстрел неприятельской батареи. Батарея не отвечала.

На следующий день, 25 сентября, суда красной флотилии вели безрезультатную перестрелку с белыми судами, стоявшими у Святого Ключа.

В 10 часов утра 26 сентября белые суда покинули позиции у Святого Ключа, в деревне были замечены пожары, вызванные огнем артиллерии красной флотилии. В 13 часов красные суда поднялись к Святому Ключу, а белые тем временем занимали позиции у деревни Дмитровки.

27 сентября красные военморы отдыхали в Святом Ключе. Наконец-то была установлена связь с сухопутными частями — Сводным революционным полком.

28 сентября в 8 часов утра красная флотилия двинулась вверх. В 9 часов суда подошли к Елабуге. В двух верстах выше Елабуги белые загородили фарватер, затопив на нем две баржи с камнями. В 10 ч. 30 мин. красная флотилия пошла вверх, выслав вооруженные пароходы «Добрый», «Товарищ» и № 2 для отыскания прохода у загражденного места. Проход нашли, и суда флотилии благополучно миновали заграждение. В 11 ч. 30 мин. впереди деревни Беть-ки с судов обнаружили белое дозорное судно. Немедленно со всех судов красной флотилии был открыт интенсивный огонь. В 12 часов белое судно ушло вверх.

Красные суда, преследуя противника, дошли до деревни Бетьки, откуда вдалеке, у деревни Челны, была замечена белая флотилия. Началась перестрелка. В 12 ч. 30 мин. красная флотилия прекратила огонь и отошла. Это было связано с выходом из строя («заеданием», как сказано в отчете) 75-мм пушек на миноносцах «Прыткий» и «Ретивый»{24}.

В 16 ч. 30 мин. флотилия красных вернулась, поддерживаемая огнем плавбатареи «Атаман Разин», находившейся вне зоны огня белых. С наступлением темноты перестрелка прекратилась, и на ночь красная флотилия стала на якорь напротив деревни Бетьки.

29 сентября к флотилии после длительного ремонта в Нижнем Новгороде присоединилась канонерская лодка «Ваня»{25}. На «Ване» прибыл и комиссар Маркин.

Из записей Раскольникова от 29 сентября 1918 г.: «Стоявший в дозоре пароход «Товарищ» в 6 час. утра открыл огонь по неприятельским судам, стоявшим в дер. Бережные Челны.

В 7 час. утра вышел в разведку быстроходный катер, сблизившийся с неприятелем на 20 кабельтовых; неприятель открыл по катеру сильный огонь и начал отступать от Челнов. В это время, около 8 час. утра, к флотилии присоединился вернувшийся из ремонта пароход «Ваня», и вся флотилия начала продвигаться с боем вперед. Около 9 час. утра неприятель был выбит из дер. Челны и, удаляясь, вышел из обстрела, огонь был прекращен. В 10 час. утра флотилия проходила дер. Бережные Челны, причем с берега была обстреляна пулеметным огнем. В пяти верстах выше дер. Челны, около дер. Н. Тарловка, головной пароход «Ваня» вошел в соприкосновение с неприятельским дозорным судном. Неприятель продолжает отступление. В 12 час. дня вся флотилия завязала бой с судами противника, находящимися у с. Тихие Горы. Производилась стрельба при помощи корректировки с берега, после чего неприятель поспешно отступил.

Около 2 час. дня головной «Прыткий» начал подходить к пристани с. Тихие Горы для расспроса жителей, однако, немного не доходя пристани, обнаружил три неприятельских судна, стоявших выше пристани версты на четыре. Миноносец открыл огонь. Ответным огнем с неприятельских судов были зажжены стоявшие у берега баржи. После непродолжительной артиллерийской дуэли неприятель отошел, а красной флотилии отдано приказание двигаться с боем вперед.

Около 4 час. дня пароход «Межень» вышел из дер. Бетьки на соединение с действующей флотилией, при проходе дер. Челны «Межень» была обстреляна белогвардейцами из пулеметов, причем легко ранены были командир «Межени» Петр Константинович Мудров и лоцман Александр Николаевич Червяков»{26}.

30 сентября красные суда поднялись до перевала у Зеленого острова, но дальше попали под огонь белой 152-мм гаубичной батареи, установленной на закрытой позиции. Суда вернулись к Зеленому острову, где на подступах к их стоянке Маркин с матросами установил примитивное минное заграждение из пироксилиновых шашек.

Одним из драматических моментов речной войны на Каме стал бой 1 октября у деревни Пьяный Бор, примерно в 40 км выше Икского устья. Для начала приводится цитата из донесения Раскольникова от 1 октября 1918 г.: «Утром разведка гидропланов донесла, что в Пьяном Бору стоят пять неприятельских вооруженных судов. В дозоре для наблюдения за действиями противника находится миноносец «Ретивый». В 11 час. утра пароход «Ваня» присоединился к «Ретивому» и предпринял движение вперед. В 1 час дня пошел вперед миноносец «Прыткий». Около 2 час. дня «Прыткий» подошел к «Ване», находившемуся в 1/2 версты ниже Малиновского острова. В это время береговая батарея, по-видимому, состоящая из двух 3-дюймовых орудий и находящаяся около кордона у Малиновского острова, открыла огонь по «Ване» и «Прыткому» с расстояния около 15 кабельтовых (2745 м). Одним из первых снарядов «Ваня» был поврежден и загорелся. В то же время из-за Пьяноборского острова показалось 6 неприятельских вооруженных пароходов. «Ольга» и «Прыткий» пытались подойти к горящему «Ване», чтобы оказать ему помощь, однако были засыпаны снарядами с береговой батареи и судов. Для оказания помощи людям с «Вани» были посланы два быстроходных катера и шлюпки с миноносцев. Катерам удалось вытащить из воды 18 человек, часть команды спаслась вплавь на берег. Количество погибших еще не выяснено. Во время боя было попадание в «Ольгу». На «Ольге» большая пробоина в кормовой части, на «Товарище» случилась поломка в машине. Эти обстоятельства, а также недостаток снарядов у «Разина» и «Ретивого» не позволили флотилии перейти в наступление. После наступления темноты суда спустились к Икскому Устью для пополнения запасов»{27}.

Зато Лариса Рейснер описала сей бой в красках. Вот ее рассказ в интерпретации А. Ф. Назарова:

«Л. Рейснер писала об этом бое: Привыкший к опасности, влюбленный в нее как мальчишка, Маркин дерзко решает: принять на себя огонь батарей и атаковать врага. «Ваня-коммунист» стремительно рванулся к мысу.

— По батареям белых огонь! — скомандовал Маркин. Носовое орудие посылало снаряд за снарядом. Белые молчали.

— Осейчук, повторить точнее!

На этот раз снаряды ложились у цели. Поленница взлетела вверх. Видна опрокинутая пушка. Но вторая обрушила огонь по флагману. Повреждено гребное колесо. По судну открыли огонь другие орудия противника. Снаряды взрывались перед носом, за кормой. Осколки разорвали сигнальные фалы левого борта. Упал, обливаясь кровью, рулевой. Ранен лоцман. За штурвал встал комиссар.

Из-за Пьяноборского острова показались вражеские корабли. Они с ходу застрочили по «Ване-коммунисту». Из-за сосен правого берега заработали пушки врага. Река покрылась фонтанами и кипящей пеной от частных разрывов снарядов.

К Маркину подбежал юнга и схватился за штурвал.

— Не сомневайтесь, справлюсь! — Марш отсюда! Сейчас же в трюм! — крикнул комиссар.

— Вы же ранены, в крови! — взмолился юнга. С миноносца «Прыткий» командующий спросил:

— Маркин, в кого стреляете?

— По береговым батареям и по шести вражеским судам!

— Немедленно отходить! — передали с «Прыткого».

Лариса Рейснер указывала на взрывы вокруг «Вани-коммуниста» и просила, умоляла командующего спасти Маркина, его команду, флагман комиссара. «Прыткий» сделал бешеный прыжок вперед. Но перед ним встала стена сосредоточенного огня противника. Он отскочил назад. В этот момент над рубкой «Вани-коммуниста» разорвался снаряд. Маркина отбросило от штурвала. Юнга помог ему встать и добраться до переговорной трубки.

— Кулик, самый полный назад! — прохрипел комиссар и бросился подавать снаряды к орудию, расчет которого был перебит.

«Ваня-коммунист» начал медленно отходить. В это время снаряд попал в кожух под мостик. Обшивка с сильным треском лопается. Из-под кожуха с оглушительным свистом вырывается пар.

Разбит штуртрос и телеграф. Канонерка теряет управление, кружится на месте. Горят надстройки и ходовой мостик. Кормовое орудие изуродовано. Комендор эстонец Палланго и еще двое из артиллерийской прислуги сражены насмерть.

«Ваня-коммунист» тяжело изранен, но люди, обливаясь кровью, продолжают борьбу. Носовое орудие Осейчука не прекращает огня, неумолимо трещат пулеметы. Окровавленные матросы тушат пожар, заделывают пробоину, стреляют… Маркин управляет боем. Своим внешним спокойствием и четкой распорядительностью он действует успокаивающе на каждого матроса.

Машинисты Кулик и Попов пытаются устранить повреждения, но ничего сделать не могут. Тогда, перекрыв пар, они выбрались на палубу и стали сражаться вместе с товарищами.

Пренебрегая смертельной опасностью, по просьбе Ларисы Михайловны Рейснер миноносец «Прыткий» делает еще одну отчаянную попытку пробиться к «Ване-коммунисту» и взять его на буксир. Около миноносца разрывается снаряд за снарядом. Корабль вынужден был вернуться…».{28}

Итак, по этой версии именно Ляля командовала красной флотилией у Пьяного Бора.

Тут автору лишь хочется заметить, что в самый разгар боя два гидросамолета М-9, пилотируемые Свинаревым и Столярским, атаковали белую флотилию. С самолетов сбросили четыре пудовые бомбы и обстреляли суда из пулеметов. Однако особого эффекта эта атака не произвела.

После боя красная флотилия спустилась по Каме на 17 км от Пьяного Бора. Миноносцы и канонерки заняли позиции вблизи устья реки Ик, а транспорты и вспомогательные суда расположились в 7 км ниже устья Ик. Отряд моряков занял село Икское Устье. Вечером туда же прибыл батальон 1-го Сводного революционного полка с двумя орудиями. На правом берегу у деревни Ижевка (в 21 км ниже Пьяного Бора) на горе был оборудован наблюдательный пункт и установлена телефонная связь с плавбатареей «Атаман Разин».

Раскольников 3 октября послал отчаянную телеграмму в Нижний Новгород с просьбой о помощи судами. В том числе он требовал: «выслать «Прочный» на фронт в каком угодно виде».

Для обороны стоянки красной флотилии у острова Зеленый было выставлено минное заграждение (мины типа «Рыбка»).

7 октября около 11 часов с наблюдательного поста красных, расположенного на горе у деревни Ижевка, обнаружили пять судов противника, спускавшихся к деревне. Головным шел флагманский корабль «Орел». Получив сообщение с наблюдательного поста, красная флотилия в составе миноносцев «Прыткий», «Ретивый», «Прочный», плавбатареи «Атаман Разин» и двух канонерок ГВИУ отошла от правого берега на плес и держалась у поворота реки, ожидая подхода противника. Места, удобные для маневрирования судов белых, были пристреляны кораблями Раскольникова.

Первым по кораблям белых из 130-мм дальнобойных морских орудий открыл огонь «Атаман Разин», На минном заграждении, выставленном накануне у Зеленого острова, взорвалась белая канонерка «Труд». Интенсивный огонь красных не дал возможности белым судам подойти на помощь к своей канонерке, и она затонула у Лодейного Горна.

К 13 часам белые суда вышли из боя и отправились вверх по реке.

11 октября около 11 часов с аэростата красной флотилии северо-западнее города Мензелинска было замечено движение обозов белых. Плавбатарея «Атаман Разин» и одна из канонерок тотчас пошли вверх по реке Ик, где встали на якорь и обстреляли обоз, вызвав панику среди неприятеля.

В тот же день 2-й батальон Смоленского полка с боем занял Пьяный Бор и выслал разведку к устью реки Белой. Отдельные части белых отступали вверх по Каме, а остальные переправились на левый берег Камы и стали отходить на Мензелинск. После десятичасового боя части Красной Армии заняли село Новотроицкое, что в 30 км юго-восточнее Елабуги.

13 октября часть судов красной флотилии перешли из Ижевки в Пьяный Бор. В Ижевке остались миноносцы «Прыткий», «Прочный» и «Ретивый», поскольку траление у острова Зеленый еще не закончилось.

14 октября пароходы «Добрый» и № 2 «Память Володарского» обстреляли белых у деревни Юртово. Противник отошел, и деревня была занята 1-м Сводным революционным полком.

15 октября красные суда закончили траление фарватера у Зеленого острова и стали готовиться к походу к устью реки Белой.

16 октября в состав красной флотилии прибыла канонерка «Волгарь-доброволец». Это был переоборудованный в Нижнем Новгороде винтовой буксир «Матвей Башкиров», построенный в 1915 г. на Коломенском заводе. Водоизмещение 570 т. Длина 57,88 м; ширина 8,52 м; осадка 1,7 м. Два дизеля общей мощностью 600 л.с. позволяли развивать ход в 9 узлов. На носу была установлена одна 75/50-мм пушка, а на корме — одна 102/60-мм пушка. Кроме того, имелось 9 пулеметов.



16 октября красная флотилия двинулась от Пьяного Бора к устью реки Белой. В стычке с белой флотилией красные захватили паровой буксирный катер «Алексей». Затем белые суда ушли вверх по реке Белой, пардон за каламбур, но он не авторский, а Ее Величества Истории. В устье реки Белой было затоплено две баржи с камнями, чтобы воспрепятствовать проходу красной флотилии. В свою очередь. Раскольников и не пытался гнаться за белыми, а распорядился выставить в устье Белой у деревни Чеганда минное заграждение.

Неудачные действия белой флотилии на Каме и уход ее судов в реку Белую очевидец командир Ижевской бригады В. М. Молчанов объясняет беспробудным пьянством командира 3-го дивизиона судов П. П. Феодосьева. Феодосьев якобы собирался устроить в устье Белой красным «Верден», а формальный командующий речной флотилией белых не особенно вникал в дела флотилии, а затем попросту удрал{29}.

17 октября в штаб красной флотилии, стоявшей в Сарапуле, поступили сведении о том, что напротив деревни Гольяны, расположенной в 33 км выше Сарапула, на правом берегу Камы, на середине реки стоит баржа белых, на которой содержатся под усиленной охраной пленные красноармейцы и советские работники. Раскольников решил предпринять рейд для их освобождения. Поход возглавил сам комфлот.

Миноносцы «Прыткий», «Прочный» и «Ретивый» пошли полным ходом вверх по Каме. Перед входом в район, контролируемый белыми, миноносцы спустили красные флаги и подняли Андреевские, так что встретившийся катер белых принял красные суда за своих. Раскольников приказал командиру катера предупредить береговые батареи, что идут свои корабли. Приказ был немедленно выполнен, и миноносцы благополучно дошли до деревни Гольяны. Проходя мимо деревни Нечкино, с красного миноносца сообщили находившейся там группировке белых, что суда принадлежат адмиралу Старку и идут из Уфы.

Выйдя на плес у деревни Гольяны, красные военморы увидели, что на левом берегу Камы, прямо напротив Гольян, толпилось около полутысячи солдат белых, с любопытством рассматривавших подходившие миноносцы. Со стороны Гольян у пристани стоял под парами буксир. В восточной части деревни военморы разглядели шестидюймовое орудие без прислуги, а посередине реки стояла огромная баржа, по палубе которой расхаживала вооруженная охрана.

Миноносец «Прыткий», пройдя Гольяны, начал разворачиваться и ложиться на обратный курс. Когда другие миноносцы приблизились к нему, с «Прыткого» передали приказ миноносцу «Прочному» подойти к буксиру белых «Рассвет» и заставить его взять баржу, а миноносцу «Ретивому» — подойти к барже, и, убедившись, что это действительно баржа с пленными, объявить караулу, что ее поведут в Уфу. В случае же сопротивления белых «Прыткий» был готов тотчас открыть огонь.

Позднее выяснилось, что белые планировали именно в этот день отправить баржу вверх по Каме и расстрелять заключенных, и в момент прихода миноносцев начальника караула вызвали в штаб для получения соответствующих инструкций. Поэтому приказание, полученное с «Прочного», не вызвало у караула никаких подозрений. Буксир «Рассвет» подошел к барже и завел на нее трос. Караульная команда на барже выбрала якорный канат и, убрав якорь, знаками показала буксиру, что он может прибавить ход.

Миноносцы и буксир с баржой благополучно отошли от Гольян и в 6 км ниже встретили канонерку «Волгарь-доброволец», возвращавшуюся с боевого задания по обстрелу пристани Камбарка. На канонерку с «Прочного» срочно было передано приказание спустить красный флаг и взять на себя дальнейшую буксировку баржи.

Бывший командир «Волгаря-добровольца» А. С. Леонтьев позднее рассказывал об этой операции. Канонерка пришвартовалась бортом к барже, матросы, перепрыгнув на баржу, быстро обезоружили караул и, узнав, что в трюмах находятся пленные красноармейцы, начали расчищать люковые крышки трюмов от наваленных на них якорей и цепей. Склонившись над открытым люком, боцман «Волгаря-добровольца» С. И. Белов громко крикнул в трюм: «Живы ли вы, товарищи?» И тут красные моряки увидели жуткую картину: из трюмов стали выползать сотни полуголых истощенных людей. Радуясь, они обнимали и целовали матросов, называли братьями-спасителями. Все они были босые, в грязном и рваном нижнем белье, поверх которого была накинута рогожа.

Накануне 30 пленных с этой баржи были расстреляны, а сегодня белые должны были расстрелять и остальных. Всего, по одним данным, было освобождено 432 человека, а по другим — 522 человека. Все суда, участвовавшие в операции, через полтора часа прибыли в Сарапул.

19 октября в 6 часов утра «Волгарь-доброволец» вышел из Сарапула для разведки района Галчева. Не дойдя до моста, канонерка попала под огонь батареи 122-мм гаубиц. Прямым попаданием снаряда был разбит пулеметный щит, один человек убит и пятеро ранено. «Волгарь-доброволец» немедленно повернул обратно.

20 октября в штабе флотилии получили приказ из Москвы от Начальника Морских сил об отправке миноносцев в состав Астрахано-Каспийской флотилии. В тот же день Ф. Ф. Раскольников повел «Прочного», «Прыткого» и «Ретивого» на Волгу. 24 октября миноносцы вошли в Волгу.

Уход миноносцев не ослабил красную флотилию, тем более что накануне, 19 октября, к ней присоединилась винтовая канонерская лодка «Кубань». Она была заложена в 1917 г. на Коломенском заводе и должна была стать сетевым заградителем Балтийского флота. Однако в связи с изменением ситуации «Кубань» достроили как канонерку. Водоизмещение ее составило 330 т. Длина 51,4 м; ширина 7,6 м; осадка 1,3 м. Два дизеля общей мощностью 500 л.с. позволяли развивать скорость до 9 узлов. При необходимости судно могло принять 120 мин. Осенью 1918 г. вооружение «Кубани» состояло из двух 75/50-мм пушек.

С 22 октября суда красной флотилии занялись изъятием хлеба у местного населения. 23 октября суда флотилии «Память Володарского», «Волгарь-доброволец», «Борец за коммуну», «Красный товарищ» и «Фрам» подошли к городку Гольяны. В районе села Нечкино их обстреляла с берега белая батарея. Поскольку красные сухопутные войска так и не появились, корабли флотилии были вынуждены отойти. Однако на следующий день части Красной Армии подошли к Гольянам и в 13 ч. 30 мин. заняли деревню при поддержке артогня флотилии.

По непонятным причинам, скорее всего из-за того, что ему не дали командовать Астрахано-Каспийской флотилией, Раскольников решил вернуться на Каму. 24 октября он сел на штабной пароход «Межень» в Симбирске и отправился к флотилии.

26 октября в 9 часов утра суда флотилии «Волгарь-доброволец», «Память Володарского», «Красный Товарищ», «Кубань», «Борец за коммуну» и «Фрам» подверглись с берега орудийному и пулеметному обстрелу. Флотилия вернулась. Было решено идти в устье реки Белой. В тот же день к флотилии присоединился пароход «Рошаль».

Однако по зрелому размышлению командование красных не рискнуло входить в реку Белую и ограничилось постановкой на якорь в устье плавбатареи «Атаман Разин» и установкой в селе Чегонда полевой батареи.



В ночь на 28 октября отряд белых примерно в 400 человек занял деревню Гольяны и открыл огонь по судам флотилии из батареи 122-мм гаубиц и пулеметов. Флотилия немедленно ретировалась. Однако вскоре по берегу подошли красные части, и с помощью огня кораблей красной флотилии противника удалось выбить из деревни. Десять белых было убито, двое взято в плен.

29–31 октября флотилия неоднократно подвергалась обстрелу с берега. Судя по всему, стреляли в основном не регулярные белые части, а крестьяне, не желавшие даром отдавать свой хлеб.

1 ноября к флотилии присоединилась канонерская лодка «Ваня-коммунист», названная 22 октября 1918 г. в честь погибшего парохода «Ваня». До переделки это был колесный буксир «Дегтярёв», построенный в 1911 г. в Сормово, длиной 65,5 м; шириной 14,93 м; осадка составляла 1,1 м. Машина мощностью 1000 л.с. позволяла развивать скорость до 13 узлов. Вооружение: две 102/60-мм пушки, одна 47-мм зенитная пушка Гочкиса и 12 пулеметов.

В ночь на 1 ноября «Волгарь-доброволец» вел артиллерийский огонь по деревне Мерзляки, где находились батареи белых, и по частям белых, расположенным в деревне Докша. Утром белые попытались перейти в наступление вдоль берега, со стороны деревни Забегаловка, на деревню Гольяны, занятую красными еще 26 октября. Корабли красной флотилии в течение четырех часов вели обстрел пунктов, захваченных белыми. Катер «Борец за коммуну»{30} непрерывно обстреливал побережье в районе Докши. Пароход «Память Володарского» обстреливал деревню, а «Товарищ Маркин»{31} — дорогу к деревне Забегаловке.

Белые еще раз попытались занять Гольяны, но были отброшены огнем артиллерии красной флотилии.

Вечером 4 ноября отряд кораблей красных вышел вверх по реке Белой для действий в тылу противника и дошел до деревни Азякюль. Шедший впереди катер № 8 был встречен пулеметным огнем. Артиллерийский огонь катера и подошедшего «Волгаря-добровольца» вынудил отряд белых численностью около 150 человек отступить. Деревню заняли красные моряки.

С наступлением темноты вооруженные пароходы «Рошаль» и «Крестьянин Товарищ» поднялись по узкому извилистому фарватеру в тыл противника на 100 км от устья Белой и обстреляли деревню Андреевка, где находились штаб белых, склад и стояло одно судно. «Рошаль» выпустил по деревне до тридцати 102-мм снарядов. Этот набег помог наступавшим частям 5-й армии отбросить белых в направлении Мензелинск — Бирск.

5 ноября утром отряд красных кораблей вернулся в Гольяны.

6 ноября начался спад воды в Каме. Температура воздуха упала до -2 °C, воды — до +1 °C. Командование флотилии приняло решение уводить флотилию на зимовку в Нижний Новгород. На Каме были оставлены лишь два судна — «Товарищ Маркин» и «Крестьянин Товарищ». На реке Белой поставили минное заграждение.

8 тот же день, 6 ноября, красные произвели высадку десанта с баржи у Гольян. «Товарищ Маркин» в течение трех часов поддерживал десантников огнем.

Утром 8 ноября «Товарищ Маркин» и «Крестьянин Товарищ» пошли к селу Докша, где были обстреляны артиллерийским огнем. Отстрелявшись, оба парохода повернули обратно.

9 и 10 ноября оба парохода вели обстрелы частей противника в районах сел Гольяны и Докша.

Что же касается остальных судов флотилии, то 10 ноября они прибыли в Нижний Новгород.

11 ноября «Товарищ Маркин» и «Крестьянин Товарищ» прошли деревню Поздёры, но у впадения в Каму реки Сивой (современное название Сива) обнаружили боковое заграждение на якорях и лед. Суда повернули назад. В районе Поздёр суда были обстреляны с берега и также отвечали огнем. Вечером того же дня части Красной Армии взяли деревню Поздёры.

На следующий день с утра «Товарищ Маркин» и «Крестьянин Товарищ» продолжали обстрел левого берега Камы. Но вскоре пришел приказ командарма 2-й армии В. И. Шорина «идти на зимовку». 13 ноября оба судна пошли вниз по Каме. В течение дня они были дважды обстреляны с берега у Нижней Березовки и у Нижних Челнов. 16 ноября «Товарищ Маркин» и «Крестьянин Товарищ» пришли в Нижний Новгород.

5 декабря приказом начальника морских сил был утвержден состав Волжской флотилии: кораблей 2-го ранга, то есть канонерских лодок (вооруженных пароходов), — 23, кораблей 3-го ранга («истребителей») — 10, кораблей 4-го ранга («дозорных катеров») — 7, «мотолодок» — 6.

Большинство военморов флотилии зиму 1918/19 г. и весну 1919 г. провели в Нижнем Новгороде, но небольшая их часть отправилась воевать. Так, 30 декабря на Украину отправился бронепоезд № 10 в составе двух бронеплощадок с экипажем из ста матросов.

Федор Раскольников в ноябре 1918 г. бросил Волжскую флотилию и отправился «за лаврами» на Балтику. Временно исполняющим обязанности (врио) командующего флотилией стал В. Н. Варваци{32}.

На Балтике Раскольников стал командиром отряда особого назначения. К этому времени немцы заканчивали эвакуацию Прибалтики. Но в Ревель пришла британская эскадра из нескольких легких крейсеров и эсминцев. Избавленный от пут Брестского договора Балтийский флот мог легко вдребезги разнести британскую эскадру. Но Троцкий с Раскольниковым чего-то мудрили и явно путали Балтику с Волгой, а «просвещенных мореплавателей» — с флотилией мичмана Мейрера.

Почему-то для обстрела Ревеля был выделен только один эсминец «Спартак», на котором держал свой флаг Раскольников. Результат был печален. 26 декабря 1918 г. «Спартак» был вынужден спустить флаг перед британскими эсминцами. Раскольников оказался в плену. Однако вскоре Троцкому удалось выменять своего выдвиженца на семнадцать английских офицеров, попавших в плен к большевикам. В итоге Раскольников вновь оказался на Волге в июле 1919 г., но на сей раз в Астрахани.


Глава 7. Действия Верхнекамской флотилии

Кроме отряда Волжской флотилии, которой командовал Федор Раскольников, на Каме действовал и «отряд бронесудов», именовавшийся в некоторых документах Верхнекамской флотилией. Поскольку оба отряда действовали в разных районах и независимо друг от друга, автор решил посвятить Верхнекамской флотилии отдельную главу.

В сентябре 1918 г. Народная армия, состоявшая из боткинских и ижевских рабочих, перерезала Каму ниже Перми. В верховьях Камы на стороне большевиков действовал 1-й экспедиционный отряд моряков, прибывший с Балтийского флота еще в августе 1918 г. Кроме того, там же находился и отряд интернационалистов (бывших военнопленных), комиссаром которого был венгр еврейского происхождения Бела Кун.

По его указаниям были бронированы четыре моторных понтона Военного ведомства. 420 таких понтонов конструкции полковника И. И. Неговского были изготовлены для русской армии в 1915–1917 гг. Водоизмещение понтона составляло примерно 20 т; длина 14,24 м; ширина 2,75 м; осадка 0,61 м. На понтоне был установлен бензиновый двигатель мощностью 35–40 л.с. Понтон мог перевозить до 70 солдат.



На бронепонтонах в центральной части был установлен бруствер из мешков с землей и листов железа, где размещалось по шесть пулеметов, а на двух понтонах еще и по одной 76-мм горной пушке обр. 1909 г.

23 сентября отряд интернационалистов Белы Куна на четырех понтонах атаковал подразделения Народной армии. Наследующий день в ходе боев у деревни Галево от сотрясения при стрельбе пушек лопнули валы двигателей на двух понтонах. В результате два бронепонтона были отправлены в ремонт.

В это время в состав Верхнекамской флотилии вошли несколько канонерских лодок, или, как их называли там, «бронепароходов». Первым 17 августа в строй вступил «Левшино», бывший буксирный пароход «Братья Каменские», построенный в 1883 г. Длина его составляла 68,28 м; ширина 6,4/12,8 м; осадка 1,33 м. Машина мощностью 480 л.с. Скорость 12 узлов. Вооружение неизвестно.

17 августа в строй вступил и пароход «Урицкий», ранее принадлежавший Пермскому ЧК. На носу его была установлена одна 76-мм пушка обр. 1902 г., а на корме — одна 107-мм пушка обр. 1910 г.

17 августа пароход «Карл Маркс» был вооружен одним бомбометом (неустановленного типа) и десятью пулеметами. 2 августа вооружили пароход «Медведь» одной 76-мм пушкой обр. 1902 г., одним бомбометом и десятью пулеметами. 13 октября был вооружен пароход «Михаил». 23 сентября на плавбатарею «Форт» (бывшую баржу) установили одну 152/45-мм пушку Кане.



28 сентября у села Частые произошел бой судов Верхнекамской флотилии с четырьмя судами белой флотилии Старка. В ходе боя погибли пароход «Михаил» и два понтона. Бронепароходы «Урицкий» и «Левшино» отошли в Осу. Пароход «Левшино» был отправлен в Пермь на ремонт и более в боевых действиях не участвовал.

Взамен 2 октября в состав флотилии вошли бронепароходы «Александр» и «Соликамск», каждый вооруженный одной 152-мм гаубицей Шнейдера и двумя 76-мм пушками обр. 1902 г.

13 октября Верхнекамская флотилия вышла из Перми и двинулась вниз по Каме в район боевых действий.

На следующий день флотилия пришла в Осу. 15 сентября Верхнекамская флотилия обстреляла село Частые, затем был высажен десант, занявший село. Флотилия же пошла к Змиевке.

16 октября плавбатарея «Форт» обстреливала села Верхнее и Среднее Рождественское. В это время бронепароходы обстреливали села Елово и Ножевка, а затем заняли оба села.

К утру 17 октября суда флотилии были расположены следующим образом: один бронепароход у села Частые, остальные бронепароходы в Кононовке, плавбатарея «Форт» у Чернова. В этот день красные части обратились в бегство под натиском Народной армии. К середине дня все суда флотилии были подтянуты к Частым. Командование флотилии пригрозило красной пехоте расстрелять ее из корабельных орудий, если те не остановятся. Но, судя по всему, эта мера не достигла нужного эффекта — бегство сухопутных сил продолжалось. Лишь часть комсостава и большевики перебрались на суда флотилии. После этого бронепароходы и плавбатарея «Форт» отправились вверх по Каме в Осу.

Однако на следующий день к красным подошел отряд пехоты под командованием Черепанова. Большевики произвели контратаку при поддержке бронепароходов «Карл Маркс» и «Урицкий» и отбили село Кононовку.

20 октября, когда красные части перешли в наступление на деревню Частые, суда флотилии артиллерийским огнем нанесли белым большой урон: их обоз и боеприпасы были уничтожены, и на следующий день белые оставили деревню Частые. Конная разведка бронеотряда судов заняла деревню, а через три дня, 24 октября, сюда подошли красные сухопутные части.

21 октября суда Верхнекамской флотилии были уже у деревни Елово. А наследующий день обстреливали деревню Змиевка. В ходе боя 152-мм гаубичный снаряд попал в бронепароход «Александр». 16 человек было убито и ранено, в корпусе оказалось 32 пробоины.

23 октября на бронепароходе «Соликамск» взорвался по невыясненным причинам собственный 152-мм снаряд, взрыв вызвал сильный пожар. На следующий день «Соликамск» ушел на ремонт в Пермь и более на фронт не возвращался.

31 ноября суда Верхнекамской флотилии ушли в Пермь на зимовку.

23 декабря из Москвы в Пермь поступил приказ «взорвать вооруженные суда Верхнекамской флотилии при эвакуации». Насколько успешно был выполнен это приказ — неизвестно. 25 декабря 1918 г. белая Сибирская армия захватила Пермь.


Раздел II. Боевые действия на Каме в 1919 году


Глава 1. Создание Колчаковской флотилии

Летом и осенью 1918 г. белые силы в Поволжье и на Урале фактически не имели единого военного командования. Гражданское же правительство Комуча значительная часть офицеров вообще не признавала, а часть — терпела постольку-поскольку. Такое положение стало нетерпимо.

В ночь на 18 ноября 1918 г. командир Сибирской казачьей дивизии полковник В. И. Волков поднял по тревоге триста казаков и разогнал правительство Комуча, переехавшее к тому времени из Самары в Омск. В ходе переворота был лишь один раненый, да и тот — чех. Руководство «директории» (так себя именовало правительство) выслали из России в Китай. Несколько десятков меньшевиков и эсеров из администрации «директории» было расстреляно без суда и следствия.

Днем 18 ноября из Омска по всей Сибири было передано срочное сообщение: «Ввиду тяжелого положения государства и необходимости сосредоточить всю полноту Верховной власти в одних руках, Совет Министров постановил передать временно осуществление Верховной Государственной власти адмиралу Колчаку, присвоив ему наименование Верховного Правителя».

А адмирал Колчак со своей стороны обратился к населению со следующим воззванием: Всероссийское Временное правительство распалось. Совет Министров принял всю полноту власти и передал ее мне — адмиралу Александру Колчаку.

Приняв крест этой власти, в исключительно трудных условиях гражданской войны и полного расстройства государственной жизни, — объявляю, что я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью вижу создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру.

Призываю вас, граждане, к единению, к борьбе с большевизмом, к труду и жертвам!»

Александр Васильевич Колчак родился 4 ноября 1874 г. в Петербурге, в семье генерал-майора корпуса морской артиллерии. Его отец был одним из руководителей Обуховского сталелитейного завода. А. В. Колчак участвовал в Русско-японской войне, позже прославился своими полярными путешествиями. В ходе Первой мировой войны Колчак командовал минной дивизией на Балтике, а с 1916 г. — Черноморским флотом. С июля 1917 г. он находился в США в составе делегации Морского министерства.

Колчак смог совершить государственный переворот в Омске лишь с помощью представителей государств Антанты и позже находился в значительной зависимости от них. 16 января 1919 г. Колчак подписал с союзниками соглашение об исполнении представителем Высшего межсоюзного командования французским генералом М. Жанненом обязанностей главнокомандующего войсками союзных государств на востоке России и в Западной Сибири. Британский генерал А. Нокс назначался руководителем тыла и снабжения колчаковских армий. Колчак же как главнокомандующий белогвардейской армией обязывался все оперативные действия согласовывать с Жанненом.

Вице-адмирал Колчак, будучи опытным моряком, придавал большое значение формированию новой флотилии на реке Каме. Командующим ее в апреле 1919 г. был назначен уже знакомый нам по Волге М. И. Смирнов. Кстати, через два дня после переворота (20 ноября) Колчак присвоил ему чин контр-адмирала.

Заведовать морской артиллерией Колчак поручил двум первоклассным специалистам — капитану 2-го ранга А. Э. Розенталю и лейтенанту B. C. Макарову, сыну адмирала Степана Осиповича Макарова.

По советским данным, в Перми белые захватили 27 пассажирских пароходов, 5 теплоходов, 3 дачных парохода (пассажирские суда пригородных линий), 69 буксирных пароходов, в том числе 6 «бронированных», которые ранее принадлежали красной Верхнекамской флотилии. Кроме того, имелось 17 барж с максимальной грузоподъемностью до 60 тысяч пудов, то есть 978 тонн.

Мало того, Пермский завод с 1914 г. производил 76-мм пушки обр. 1902 г., 122-мм и 152-мм полевые гаубицы, а также 75-мм и 152-мм морские пушки Кане. Белые на заводе захватили несколько 76-мм полевых пушек и два 152/45-мм орудия Кане. Причем по предложению Вадима Макарова, тела этих орудий были перевернуты в люльке на 180°, и компрессоры оказались повернуты вверх. Это позволило увеличить дальность стрельбы орудий с 12 до 15 верст.

75-мм и 120-мм морские пушки были доставлены из Владивостока и Красноярска.

Два судна белой флотилии были укомплектованы англичанами. Об этом в 1968 г. рассказал в своих мемуарах генерал-майор Королевской морской пехоты Томас Джеймсон (1880–1970){33}.

В 1918 г. британский броненосный крейсер «Суффолк» прибыл во Владивосток вместе с другими судами интервентов. В начале осени 1918 г. по просьбе белого командования, испытывавшего крайнюю нехватку артиллерии, отряд морской пехоты с одним шестидюймовым и четырьмя двенадцатифунтовыми (76-мм) орудиями высадился с «Суффолка». Орудия были установлены на бронированные железнодорожные платформы и отправлены на Уссурийский фронт, где шестидюймовая пушка поддерживала огнем чехов, гнавших большевиков на запад. Бронепоезд патрулировал железную дорогу между Омском и Уфой до конца ноября, когда из-за сильного мороза замерзли накатники и стрельба стала невозможной.

В феврале 1919 г. командор Уолф-Мюррей, состоявший в союзной морской миссии при адмирале Колчаке, предложил установить орудия бронепоезда на судах Камской флотилии, начинавшей формироваться в Перми. Адмиралтейство дало согласие при условии, что для расчетов найдется достаточно добровольцев из числа солдат роты морской пехоты крейсера «Кент».

«Кент» вышел из Плимута в июне 1918 г., чтобы сменить «Суффолк» во Владивостоке, но вынужден был прервать плавание и зайти в Гонконг, так как его машины требовали серьезного ремонта. Перед Рождеством 1918 г. «Кент» покинул Гонконг и, пройдя через Шанхай и Нагасаки, 3 января 1919 г. пришел во Владивосток.

После того как капитан Уолф-Мюррей посетил «Кент» и адмиралтейство дало согласие на формирование отряда, об этом было объявлено в роте, и через несколько дней началась запись добровольцев в сибирскую экспедицию. По ее окончании старший унтер-офицер доложил, что из 64 унтер-офицеров и солдат отряда записалось 63. Один находился в карцере и записаться не мог.

Отряд был вооружен одним шестидюймовым и четырьмя двенадцатифунтовыми (76-мм) орудиями и состоял из капитана морской пехоты, лейтенанта флота (помощника командира), старшего артиллериста (унтер-офицера флота), семи унтер-офицеров и 22 рядовых морской пехоты, флотского оружейного мастера, санитара, военврача из добровольческого резерва флота. Расчет шестидюймового орудия состоял из десяти человек, а расчет двенадцатифунтового — из шести, включая командира орудия. Впоследствии, учитывая дальность подноса снарядов от артиллерийского погреба к шестидюймовому орудию, его расчет был пополнен тремя русскими военнослужащими.

Прежде всего следовало запастись зимней одеждой. В этом помогла канадская армия, имевшая во Владивостоке вещевые склады. Каждый член отряда получил полный комплект теплого обмундирования, включавший высокие ботинки, бриджи, свитер, куртку из толстой кожи и меховую шапку-ушанку.

Британский отряд покинул Владивосток скорым поездом 6 апреля 1919 г.

Как писал Томас Джеймсон, «мы ехали с комфортом в спальных вагонах и питались в вагоне-ресторане.

Дорога была одноколейной, поезда шли в двух направлениях, часто останавливаясь на разъездах. Почти каждый день мы узнавали о новых действиях большевиков. Пока мы были в пути, конные отряды красных дважды пускали поезда под откос, недалеко от Харбина мы сами увидели разбитый поезд под насыпью. (Красных под Харбином в то время не было, и крушение поезда устроили, видимо, хунгузы. — А. Ш.) После этого примерно за милю впереди нашего поезда всегда шел паровоз с платформой, груженой запасными рельсами.

Мы быстро поняли, что в первом классе ехало много евреев, везших контрабандные товары в Омск, где их можно было продать с баснословной прибылью. Занятно было видеть, как их попутчицы толстели перед станциями, где веши пассажиров обыскивали. Каждая надевала под шубу несколько шелковых платьев и оставалась в них до конца обыска. На одной станции мы видели трупы нескольких красных, повешенных на телеграфных столбах. С ними был повешен местный староста, уличенный в том, что помогал красным пускать поезда под откос.

Все увиденное напугало наших попутчиков, и, поскольку наш отряд был единственной наличной вооруженной силой, нас попросили обеспечить охрану поезда. Я согласился и взял на себя роль коменданта.

Была установлена система постов, в дополнение к которой все здоровые мужчины из числа пассажиров обязаны были по очереди выходить в патрули по обе стороны поезда в темное время суток…

16 апреля мы прибыли в Омск, где располагались Колчак и правительство Сибири.

Нас встречали капитан Уолф-Мюррей и два других офицера, составлявшие британскую военно-морскую миссию. Они жили в железнодорожном вагоне, который позже прицепили к поезду, доставившему нас в Пермь.

28 апреля мы прибыли в Пермь, большой город на Каме…

Я явился в штаб Камской речной флотилии, где встретил адмирала Смирнова и нескольких штабных офицеров. Они занимались превращением речных буксиров и барж в боевые корабли.

Мне сказали, что нам будет выделен камский буксир, а также баржа, на которой мы должны установить шестидюймовое орудие. Оба судна предполагалось подвести к железнодорожной ветке, чтобы облегчить перегрузку с платформ на корабли…

Кроме баржи нам выделили быстроходный буксир, ходивший на мазуте или дровах. Оба судна были зачислены в 3-й дивизион, которым командовал капитан 1-го ранга Феодосьев.

Мы назвали буксир «Кент», а баржу — «Суффолк» в честь родных кораблей, оставшихся во Владивостоке. «Кент» имел 170 футов (51,8 м) в длину и 40 футов (12,2 м) в ширину, считая восьмифутовые гребные колеса. Баржа, у которой был свой буксир, была столь велика, что на ее фотографии шестидюймовое орудие выглядит небольшой точкой. Оба судна стояли недалеко от Мотовилихинского завода».

Тумбы от 12-фунтовых британских пушек остались где-то в Сибири, поэтому в Перми к ним по чертежам Вадима Макарова изготовили новые тумбы.

Джеймсон так описал модернизацию судов: «В то время как мы занимались креплением двенадцатифунтовок, работа по перестановке шестидюймового орудия с железнодорожной платформы на баржу шла своим чередом. Здесь тоже не обошлось без трудностей. Не последней из них было отсутствие крана, достаточно мощного, чтобы поднять семитонный ствол и примерно такого же веса лафет. Из-за паводка вода в реке каждый день поднималась на фут, грозя затопить подъездные пути, поэтому ничего не оставалось, кроме как тащить пушку волоком. Эту тяжелую ручную работу делали в основном женщины, так как все мужчины призывного возраста служили в Сибирской армии Колчака.

Одновременно с вооружением на кораблях производились и другие работы. На «Кенте» были изготовлены и установлены две мачты. Для этого к судну по воде подогнали сосновые стволы, и русские плотники, используя в работе очень мало инструментов, в основном тесла (узкое лезвие, перпендикулярно, как мотыга или кирка, насаженное на ручку), быстро соорудили мачты, по качеству не хуже, чем в наших доках. Каждая была установлена между двух стоек и закреплена двумя шкворнями. Вытащив нижний шкворень, можно было положить мачту на палубу для прохода под низким или разрушенным мостом.

Надо было расширить кубрики (команда удвоилась по сравнению с прежней), подготовить кладовые, артпогреба и многое другое. Предстояло также установить броневые плиты для зашиты орудийных платформ и колесных кожухов. Кроме того, русские могли дать нам пулеметы «Виккерс», но без станков, а значит, снова пришлось проявлять изобретательность. Мы прибили к палубе вагонные буфера стержнями вверх, а к стержням приварили верхние части пулеметных треног. Самодельная конструкция оказалась очень удачной и даже позволяла вести огонь на больших углах возвышения, чем с треноги. Это качество пригодилось нам позже в бою у Сарапула».

С учетом того, что боевые действия будут не на море, а на реке, белое командование попыталось усилить носовой огонь своих канонерских лодок, для чего на носу установили параллельно по две пушки. Для управления артиллерийским огнем с командного мостика к орудиям прокладывались переговорные трубы, что по сравнению с судами красной флотилии также было прогрессом, так как у красных управление огнем производилось главным образом при помощи мегафона.

Бронируя свои корабли, белое речное командование стремилось защитить от пуль и осколков главным образом командный мостик и прислугу у орудий и пулеметов. Для этой цели почти на всех судах пушки имели щиты, а пулеметы ставились в башенки из броневых листов толщиной около дюйма.

Камская речная флотилия должна была состоять из трех боевых дивизионов. 1-й и 3-й дивизионы вооружались в Перми, а 2-й дивизион — в Уфе.

В 1-й дивизион канонерских лодок входили следующие суда:

«Смелый» — на носу две 75/50-мм пушки, на корме одна 76-мм пушка обр. 1902 г.; два пулемета в башенках;

«Сильный» — на носу две 75/50-мм пушки, на корме одна 76-мм пушка обр. 1902 г.; два пулемета в башенках;

«Статный» — на носу две 75/50-мм пушки, на корме одна 76-мм пушка обр. 1902 г.; два пулемета в башенках;

«Стерегущий» — на носу две 75/50-мм пушки, на корме одна 76-мм пушка обр. 1902 г.; два пулемета в башенках;

«Стройный». До 2 апреля 1919 г. колесный буксир «Пчела», машина мощностью 280 л.с. Построен в 1898 г. Длина 50,3 м; ширина 13,6 м; осадка 1,08 м. Вооружение: на носу и на корме по одной 76-мм пушке обр. 1902 г. и четыре пулемета в башенках;

«Страшный». До 2 апреля 1919 г. колесный буксир «Батюшков». Построен в 1893 г. Длина 70,4 м; ширина 17,2 м; осадка 1,4 м. Машина мощностью 600 л.с. Вооружение: на носу две 120-мм пушки, на корме одна 76-мм пушка обр, 1902 г., 2–4 пулемета в башенках.

Дивизиону была придана плавбатарея «Микула Селянинович» с буксиром. Вооружение плавбатареи: две 152/45-мм пушки Кане.



Во 2-й дивизион канонерских лодок входили:

«Орел» — на носу одна 120-мм пушка, на корме три 76-мм пушки и 2–4 пулемета в башенках;

«Вульф» — на носу и корме по одной 120-мм пушке и 2–4 пулемета в башенках;

«Дредноут» — вооружение неизвестно;

«Мичман Дивногорский» — вооружение неизвестно;

«Кама» — на носу и корме по две 76-мм пушки.

Забегая вперед, надо отметить, что 2-й дивизион, сформированный в Уфе, так и не соединился с остальными судами Колча-ковской флотилии и в боевых действиях не участвовал.

В 3-й дивизион канонерских лодок входили:

«Гордый» (ранее носил много имен: «Ваня», «Братья Каменские», в Верхнекамской флотилии красных назывался «Левшино»). Построен в 1883 г. Длина 68,28 м; ширина 6,4/12,8 м; осадка 1,33 м. Машина мощностью 480 л.с. позволяла развивать скорость 12 узлов. Вооружение: на носу две 75/50-мм пушки, на корме одна 76-мм пушка обр. 1902 г., три пулемета в башенках. 1 июля 1919 г. канонерка была захвачена красными и 15 сентября 1919 г. зачислена в состав Волжско-Каспийской флотилии под названием «Победитель»;

«Грозящий» — на носу две 75/50-мм пушки, на корме одна 76-мм пушка обр. 1902 г., три пулемета в башенках;

«Грозный» — на носу две 120-мм пушки, на корме одна 120-мм пушка; три пулемета в башенках;

«Кент». До апреля 1919 г. речной колесный пароход «Медведь». Построен в 1891 г. Длина 60,8 м; ширина 17,1 м; осадка 1.26 м{34}. Машина мощностью 600 л.с. Вооружение: на носу две 76/40-мм британские пушки, на корме две 76/40-мм британские пушки; три пулемета в башенках;

«Бойкий» — вооружение неизвестно, канонерка была разоружена 30 июня.

3-му дивизиону канонерских лодок была придана плавбатарея «Суффолк», вооруженная одной 152/45-мм британской морской пушкой. Барже был придан буксир.

В начале 1919 г. на Мотовилихинском заводе по заказу Колчака построили шесть речных бронекатеров, получивших названия «Барс», «Кугуар», «Пантера», «Тигр», «Рысь» и «Ягуар».

Нормальное водоизмещение катеров составляло 15 т; длина 18,3 м; ширина 3 м; осадка 0,6 м. На катерах было установлено по два японских бензиновых мотора, мощностью по 50 л.с. Катера имели по два гребных винта. Максимальный запас топлива (бензин или керосин) составлял 800 л. Катера развивали максимальную скорость хода 15 узлов (27,8 км/ч), экономическая же скорость составляла 10 узлов (18,5 км/ч). Дальность плавания экономическим ходом достигала 340 км. Толщина брони борта составляла 0,5 дюйма, рубки — 0,75 дюйма.

Вооружение состояло из одной 37-мм автоматической пушки Маклена или одной 47-мм пушки Гочкиса, а также двух 7,62-мм пулеметов типа Максим на высоких тумбах без щитов.



За японские двигатели моряки флотилии часто называли катера японскими. Кстати, это стало чуть ли не правилом в годы Гражданской войны. Так, английский танк Mk.V именовали по названию двигателя танком «Риккардо», а десантные суда на Черноморском флоте по названию двигателя — «болиндерами».

В Перми был сформирован минный отряд, в которой входили: минные заградители «Ливадия» и «Карцевница», а также три-четыре моторных катера, которые служили как для постановки мин, так и для их траления. Для постановки мин к корме катеров присоединялись особые понтоны, на которые принимались мины. Несколько сотен мин обр. 1908 г. было доставлено по железной дороге из Владивостока.

Кроме боевых кораблей в состав белой флотилии входил ряд вспомогательных судов.

Штаб флотилии — пароход «Волга».

Пароход «Наталия» — дивизионер 1-го дивизиона (штабное судно).

Пароход «Марианна» — дивизионер 3-го дивизиона (штабное судно).

Два парохода — № 1 и № 4 — плавучие мастерские, выполнявшие весь текущий ремонт.

Госпитальное судно.

Пароход, на котором базировался английский аэростат.

Плавучий ангар.

Паровые катера «Малютка» и «Громобой».

Несколько буксирных пароходов и барж.

В состав флотилии для выполнения десантных операций входил отдельный батальон морских стрелков — 440 бойцов, в основном из мобилизованных солдат.

Боевые корабли имели радиостанции для связи между собой, а на дивизионерах (флагманских судах дивизионов) устанавливались более мощные радиостанции для связи с армией.

Главной базой Колчаковской флотилии служила Пермь, заводы и мастерские которой вполне обеспечивали боеспособность судов. Железная дорога Пермь — Владивосток, проходившая через Омск, обеспечивала связь флотилии с правительством и давала возможность получать снабжение и вооружение из Владивостока из довольно богатых запасов бывшей Сибирской флотилии. Таким образом, Пермь как база белой флотилии, если не считать недостатком слишком большое удаление от питающего центра, являлась вполне удовлетворительной.

Еще одним недостатком базы было ее позднее освобождение ото льда, в среднем около 23 апреля, в то время как затоны у Нижнего Новгорода очищались примерно около 14 апреля, что давало красной флотилии стратегическое преимущество, так как она на полторы недели раньше могла начинать свои боевые действия.


Глава 2. Состояние Красной Волжской флотилии весной 1919 года

Зимой и весной 1919 г. красная Волжская флотилия была значительно усилена. Следует отметить, что вооружение многих судов за зиму изменилось. Во-первых, красные периодически доставляли с Балтийского флота новые более мощные морские орудия, а во-вторых, часть орудий вдекабре 1918 г. — январе 1919 г. была снята и поставлена на бронепоезда.

В состав флотилии, предназначенной для действий на Каме, входили 5 дивизионов канонерских лодок, дивизион посыльных судов, а также вспомогательные суда.

В 1-й дивизион входили канонерские лодки:

«Перископ» — представлял собой старый миноносец, построенный в 1892 г. Первоначально он назывался «Даго», а с 8 апреля 1895 г. по 24 декабря 1909 г. миноносец № 118. Затем с миноносца сняли торпедные аппараты и переклассифицировали в посыльное судно. Нормальное водоизмещение «Перископа» 101 т; длина 46,8 м; ширина 3,94 м; осадка 2,34 м. Машина мощностью 1000 л.с., скорость 12 узлов (на 1919 г.). Вооружение: одна 75/50-мм пушка Кане, одна 47-мм пушка Гочкиса, 4 пулемета.

3 ноября 1918 г. «Перископ» вышел из Петрограда по Мариинской системе и 10 декабря прибыл в Нижний Новгород. В строй вступил 7 мая 1919 г. 13 ноября 1919 г. разоружен и 30 ноября в качестве посыльного судна перечислен в состав Онежской флотилии;

«Илим» — бывший миноносец, построенный в 1886 г., первоначально назывался «Або». В декабре 1909 г. торпедные аппараты сняты, а миноносец под названием «Илим» зачислен в посыльные суда. Нормальное водоизмещение «Илима» 76,3 т. Длина 36,6 м; ширина 4,7 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 900 л.с., скорость 12 узлов (на 1919 г.). Вооружение: одна 75/50-мм пушка Кане, одна 47-мм пушка Гочкиса, 4 пулемета.



15 октября 1918 г. «Илим» убыл из Петрограда по Мариинской системе и прибыл в Нижний Новгород. В строй вступил 5 мая 1919 г.;

«Ласточка» — опытное английское судно с паротурбинной установкой. Построено в 1905 г. и сразу же куплено Россией. Водоизмещение 140 т. Длина 46,48 м; ширина 4,65 м; осадка 1,52 м. Две турбины общей мощностью 1000 л.с., скорость 15 узлов (на 1919 г.). Вооружение: одна 75/50-мм пушка Кане, одна 47-мм пушка Гочкиса, 4 пулемета.

17 октября 1918 г. посыльное судно «Ласточка» вышло из Петрограда и по Мариинской системе прибыло в Нижний Новгород. В строй вступило 5 мая 1919 г.;

«Пронзительный» — до 13 августа 1918 г. колесный буксир «Воевода», до 9 февраля 1919 г. посыльное судно № 310. Построен в 1897 г. Длина 54,25 м; ширина 7,32/14,34 м; осадка 1,25 м. Машина мощностью 460–470 л.с., скорость 8,5 узлов. Вооружение: одна 75/50-мм пушка Кане, одна 47-мм пушка Гочкиса, 4 пулемета. В строй вступил 5 мая 1915 г.;

«Стенька Разин» — бывший речной буксирный пароход, первоначально назывался «Бекетовка», затем «Сарепта», построенный в 1897 г. в Германии. С 16 июня 1919 г. сторожевое судно № 108. Между 15 мая 1919 г. и 29 мая 1920 г. в некоторых документах именовался канонерской лодкой № 8. Длина 31,7 м; ширина 5,6 м; осадка 1,4 м. Машина мощностью 200 л.с. Скорость 12 узлов. Вооружение: на носу и на корме по одной 76-мм пушке Лендера, 4 пулемета. В строй вступил 1 июня 1919 г. Разоружен 26 июня 1919 г.;

«Борец за Свободу» — до 7 октября 1918 г. винтовой буксирный пароход «Олень». Построен в 1896 г. Длина 24,8 м; ширина 5,0 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 240 л.с. Скорость 7 узлов. Вооружение: на носу две 47-мм пушки Гочкиса, на корме одна 37-мм пушка и 3 пулемета. Зимовал в Астрахани. В кампанию 1919 г. вступил в строй 1 июня. 26 июня 1919 г. отправлен в Нижний Новгород;



«Латыш» — бывший речной колесный буксир, первоначальное название «Жигули». Построен в 1903 г. Длина 22,3 м; ширина 6,4 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 320 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: на носу одна 75-мм пушка, на корме одна 75-мм и одна 37-мм пушка, 3 пулемета. Вступил в строй 1 июня 1919 г.

Кроме того, в составе 1-го дивизиона состояли: вооруженный буксир «Елизавета». Построен в 1890 г. Длина 52,4 м; ширина 13,4 м; осадка 1,1 м. Машина мощностью 270 л.с. Скорость 7 узлов. Вооружение: на носу две 47-мм пушки Гочкиса, на корме одна 76-мм пушка Лендера, 4 пулемета. В строй вступил 12 мая 1919 г. Возвращен Обводу 15 июня 1919 г.; штабной пароход «Скопин-Шуйский» — бывший колесный пассажирский пароход «Князь Скопин-Шуйский», построен в 1890 г. Длина 54,2 м; ширина 11,6 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 280 л.с. Скорость 7,5 узла. Вооружения нет. В строй вступил 5 мая 1919 г., а 16 июня 1919 г. сдан Обводу.

Во 2-й дивизион входили канонерские лодки:

«Ваня-коммунист» — до 22 октября 1918 г. речной колесный буксир «Дегтярёв». Построен в 1911 г. Длина 65,5 м; ширина без колес 14,93 м; осадка 1,1 м. Машина мощностью 1000 л.с. Скорость 12 узлов. Вооружение: две 102/60-мм пушки, 4 пулемета. Мобилизован 22 октября 1918 г. В строй вступил 5 мая 1919 г.;

«Авангард Революции» — до 13 января 1919 г. «Ольга» (см. Волжскую флотилию, 1918 г.). В 1919 г. вооружение состояло из двух 120/45-мм пушек и шести пулеметов. В строй вступил 5 мая 1919 г.;

«Волгарь-доброволец» — (см. Волжскую флотилию, 1918 г.). Вооружение на 1919 г.: на носу одна 75/50-мм пушка, на корме одна 120/45-мм пушка Кане, 6 пулеметов;

«Память Володарского» — бывший речной колесный буксирный пароход «Механик Приёмский». Вооружен в декабре 1918 г. и 2 января 1919 г. назван «Народоволец», но 29 января переименован в «Память Володарского». Построен в 1899 г. Водоизмещение 387 т. Длина 63,23 м; ширина 8,84/18,3 м; осадка 1,42 м. Машина мощностью 1000 л.с. Скорость 11 узлов. Вооружение: две 105-мм германские пушки, снятые в 1915 г. с погибшего германского крейсера «Магдебург». Эти пушки имели весьма ограниченное число снарядов, поскольку такого калибра на 1919 г. не было в русском флоте. 6 пулеметов. В строй вступил 22 мая 1919 г.;

«Карл Маркс» — до 5 мая 1919 г. речной колесный буксир «Марк». Построен в 1897 г. в Штеттине. Длина 66,75 м; ширина 9,8/17 м; осадка 1,6 м. Машина мощностью 2000 л.с. Скорость 12 узлов. Вооружение: на носу две 102/60-мм пушки, две 76-мм пушки Лендера, 4 пулемета. Осенью 1918 г. мобилизован и включен в состав Царицынского отряда. В начале октября 1918 г. переведен в Волжскую флотилию. В строй вступил 1 июня 1919 г.

Кроме того, во 2-м дивизионе состоял штабной пароход «Капитан Маматов» — до 1918 г. двухпалубный колесный пассажирский пароход «Князь Юрий Суздальский». Длина 62,5 м; ширина 14,0 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 280 л.с.

В состав 3-го дивизиона входили канонерские лодки:

«Лейтенант Шмидт» — до 12 декабря 1918 г. колесный буксирный пароход «Косной». Построен в 1910 г. Водоизмещение 156 т. Длина 42,7 м; ширина 6,4/13,56 м; осадка 0,8 м. Машина мощностью 190–200 л.с. Скорость 9 узлов. Вооружение: на носу и на корме по одной 75/50-мм пушке, 6 пулеметов. Мобилизован 1 ноября 1918 г. В строй вступил 28 апреля 1919 г.;

«Товарищ Маркин» — до 7 февраля 1919 г. «Добрый» (см. Волжскую флотилию, 1918 г.). В кампанию 1919 г. введен встрой 7 мая. Вооружение: на носу и на корме по одной 75/50-мм пушке;

«Троцкий» — до 29 декабря 1918 г. «Клёвшик». Построен в 1912 г. Длина 45,61 м; ширина 7,62/14,54 м; осадка 1,1 м. Машина мощностью 170 л.с. Скорость 8 узлов. Вооружение: на носу и на корме по одной 75/50-мм пушке, 6 пулеметов. В ноябре 1918 г. мобилизован. В строй вступил 28 апреля 1919 г.;

«Товарищ». Построен в 1907 г. Длина 47 м; ширина 14,4/7,31 м; осадка 1,25 м. Машина мощностью 240–280 л.с. Скорость 12 узлов. Вооружение: на носу две 75/50-мм пушки, на корме одна 75/50-мм пушка, 6 пулеметов. Мобилизован 1 сентября 1918 г. В строй вступил 28 апреля 1919 г.;

«Беднота» — до 28 января 1919 г. «Коммерции советник Любимов» (см. Вольскую флотилию, 1918 г.). Вооружение: на носу одна 75/50-мм пушка, на корме одна 75/50-мм и одна 37-мм пушка, 4 пулемета. В кампанию 1919 г. вступил в строй 1 июня; штабной пароход «Максим Горький» — до марта 1919 г. колесный грузопассажирский пароход «Вера». Длина 62,2 м; ширина 14,0 м; осадка 1,4 м. Машина мощностью 400 л.с. Скорость 9 узлов.

4-й дивизион состоял из канонерских лодок, переделанных из винтовых сетевых заградителей, строившихся для Балтийского флота. Водоизмещение их составляло 350 т. Дизель развивал мощность 500 л.с. Скорость 9–10 узлов.

«Кубань». Вооружение: на носу одна 102/60-мм пушка, 6 пулеметов. Вступила в строй 7 мая 1919 г.

«Терек». Вооружение: на носу 102/60-мм пушка, 6 пулеметов. Вступила в строй 27 апреля 1919 г.



«Индигирка». Вооружение: на носу и на корме по одной 75/ 50-мм пушке, 6 пулеметов. Вступила в строй 8 июня 1919 г.

«Рошаль» (до октября 1918 г. колесный буксирный теплоход «Калмык»). Длина 57,9 м; ширина 18,7/9,1 м; осадка 0,8 м. Дизель мощностью 600 л.с. Скорость 8,6 узла. Вооружение: на носу и на корме по одной 102/60-мм пушке, 6 пулеметов. В октябре 1918 г. модернизирован. Вступил в строй 27 апреля 1919 г.

Штабной пароход «Катя».

5-й дивизион сформирован на реке Вятка. В его состав входили канонерские лодки:

«Террорист» (до 1 мая 1919 г. колесный буксир «Учредитель»{35}). Построен в 1896 г. Длина 62,9 м; ширина 7,11/11,4 м; осадка 1,25 м. Машина мощностью 380–440 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: на носу и на корме по одной 76-мм пушке обр. 1902 г., 2 пулемета. Вступил в строй 8 мая 1919 г.;

«Победоносец». Построен в 1887 г. Длина 49,75 м; ширина 7,42/ 13,9 м; осадка 0,71 м. Машина мощностью 250–300 л.с. Скорость 9 узлов. Вооружение: на носу и на корме по одной 76-мм пушке обр. 1902 г., 2 пулемета. Вступил в строй 8 мая 1919 г.;

«Товарищ Голчин» (до 1 мая 1919 г. колесный буксир «Дедушка»). Построен в 1903 г. Длина 44,8 м; ширина 6,4/12,8 м; осадка 1,0 м. Машина мощностью 320 л.с. Скорость 7 узлов. Вооружение: на носу и на корме по одной 37-мм пушке (по другим сведениям: две 76-мм короткие пушки обр. 1913 г.). Вступил в строй 8 мая 1919 г.;

«Бурлак» (до марта 1918 г. колесный буксир «Александр»). Построен в 1899 г. Длина 53,5 м; ширина 5,7/13,2 м; осадка 1,52 м. Машина мощностью 200 л.с. Скорость 7 узлов. Вооружение: на носу и на корме по одной 37-мм автоматической пушке Маклена, один пулемет. Вступил в строй 8 мая 1919 г.;

«Любимец» (с 9 мая 1919 г. «Раскольников»). Построен в 1885 г. Длина 51,21 м; ширина 7,47/15,02 м; осадка 1,6 м. Машина мощностью 200 л.с. Вооружение: две 37-мм пушки, 2 пулемета. Вступил в строй 8 мая 1919 г.;

«Память Рошаля». Данные неизвестны. Вступил в строй 8 мая 1919 г.;

«Мелководный». Построен в 1892 г. Длина 34,85 м; ширина 5,78/ 10,8 м; осадка 1,15 м. Машина мощностью 120 л.с. Скорость 7 узлов. Вооружение: две 37-мм пушки Маклена;

«Гибралтар». Данные неизвестны. Вступил встрой 31 мая 1919 г.;

«Посланник». Построен в 1891 г. Длина 32,31 м; ширина 4,58/ 9,73 м; осадка 1,07 м. Машина мощностью 160 л.с. Скорость 8 узлов. Вооружение: две 76-мм коротких пушки обр. 1913 г., один пулемет. Вступил в строй 3 июня 1919 г.; штабной пароход «Москва» — пассажирский пароход, построенный в 1897 г. Длина 74,7 м; ширина 14,6 м; осадка 1,6 м. Машина мощностью 600 л.с. Скорость 11,5 узлов.

В дивизион посыльных судов (введен в строй 5 мая 1919 г.) входили: моторные посыльные суда № 301–306, вооруженные одной 47-мм пушкой на носу и двумя пулеметами.

Канонерские лодки ГВИУ:

№ 307, № 308 — на носу и корме по одной 47-мм пушке, 2 пулемета;

№ 309 — на носу и на корме по одной 76-мм горной пушке обр. 1909 г.;

№ 310 — на носу одна 75-мм пушка, на корме одна 47-мм пушка; плавбаза «Иртыш» — бывшее колесное товаропассажирское судно «И. И. Любимов». Построенов 1903 г. Длина 81,1 м; ширина 16,5 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 700 л.с., скорость 9 узлов.

Суда, не входившие в состав дивизионов: плавбатарея «Урицкий». Вооружение: три 130/55-мм пушки, 6 пулеметов. Вступила в строй 24 мая 1919 г. К ней был прикреплен невооруженный буксир «Самородок»; сторожевые суда:

«Крестьянин Товарищ», с 9 февраля 1919 г. сторожевое судно № 101. Бывший речной буксирных теплоход постройки 1914 г. Водоизмещение 191 т. Длина 35 м; ширина 6,0 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 240 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: три 47-мм пушки, 2 пулемета. Вступил в строй 8 мая 1919 г.;

«Борец за Коммуну», с 9 февраля по 2 сентября 1919 г. сторожевое судно № 2, до 20 октября 1918 г. паровой катер «Пересвет». Построен в 1914 г. Водоизмещение 82 т. Длина 22,2 м; ширина 4,2 м; осадка 1,4 м. Машина мощностью 240 л.с. Скорость 9 узлов. В строй вошел 4 мая 1919 г.; отряд гидроавиации: авиабаржа «Коммуна». На барже базировались гидросамолеты М-9–3 единицы, М-20–2 единицы, истребитель «Ньюпор-28» — 1 единица. Вооружение баржи: две 37-мм пушки. Введена в строй 7 мая; плавучие базы гидроавиации «Герцен» и «Радищев»; буксиры «Копнино» и «Гиббон».

Десантный отряд был размещен на трех пароходах: «Бухара», «Обь» и «Памяти Шмелева» (бывший колесный товаропассажирский пароход «Достоевский»). На пароходах перевозили 853 человека, 182 лошади, четыре 76-мм полевые пушки и 47 повозок.

Главной базой Волжской флотилии был Нижний Новгород. 26 апреля 1919 г. командовать флотилией был назначен П. И. Смирнов, бывший помощник комиссара сводного матросского отряда, штурмовавшего Зимний дворец. Командиром воздушного дивизиона назначили морского летчика С. Э. Столярского — будущего генерал-майора авиации. Десантным отрядом моряков командовал К. И. Кожанов.


Глава 3. Начало кампании на Каме

Весной 1919 г. началось генеральное наступление войск Колчака. К этому времени у него под ружьем состояло до 300 тысяч человек, однако на фронт омский правитель сумел выставить лишь 140 тысяч.

Согласно плану Колчака, войска были сгруппированы следующим образом: Сибирская армия — в районе Перми, Западная армия — в районе Златоуста, а левее — группа генерала Белова. Главный удар кол-чаковское командование намечало нанести из района Челябинск — Златоуст в направлении на Среднюю Волгу (Симбирск — Самара), где предполагалось соединиться с армиями Деникина. Сибирская армия должна была нанести вспомогательный удар в направлении на Вятку — Котлас с целью соединения с войсками северной группы интервентов. 4 марта начала наступление Сибирская армия, а через два дня перешла в наступление и Западная армия.

К концу апреля линия фронта проходила от Оренбурга, западнее Бугуруслана, в 30–40 км восточнее устья Камы, затем шла вдоль реки Вятки, однако сам город Вятка находился в руках красных.

Руководство большевиков объявило, что колчаковское наступление представляет главную угрозу Советской республике, и двинуло на Восточный фронт лучшие части Красной Армии. 10 апреля в состав Южной группы, возглавляемой М. В. Фрунзе и В. В. Куй-бышевым, были включены 1-я, 4-я, 5-я и Туркестанская армии.

Фрунзе разработал план разгрома Колчака. Он предложил создать в районе Бузулука мощный кулак и нанести контрудар в направлении на Уфу по недостаточно обеспеченному флангу противника. План Фрунзе предусматривал выход в глубокий тыл белых. Начало наступления намечалось на 28 апреля.

28 апреля Южная группа начала наступление на Бугуруслан и Белебей. Волжская флотилия должна была сыграть большую роль в этом наступлении. Реввоенсовет отправил П. И. Смирнову директиву, где говорилось: «При встрече с флотилией противника вступать с ней в решительный бой; послать немедленно корабли в Лаишев, так как там организуется переправа пехоты через реку».

27 апреля в 17 часов из Нижнего Новгорода вышли первые суда Волжской флотилии. Это были канонерские лодки 4-го дивизиона «Терек» и «Рошаль», а также штабной пароход «Коммунистка»{36}, катер № 102 и винтовой катер «Стерегущий».

Наследующий день, 28 апреля, в 19 ч. 30 мин. из Нижнего Новгорода вышел 3-й дивизион в составе канонерских лодок «Товарищ», «Лейтенант Шмидт» и «Троцкий» в сопровождении штабного судна дивизиона — парохода «Иван».

29 апреля суда 4-го дивизиона уже прошли устье Камы. В прибрежных селах Алексеевское и Лебяжье сосредоточились силы белых, стремившихся переправиться на правый берег Камы для действий в тылу красной 2-й армии по тракту Лаишев — Казань. Связавшись с сухопутным командованием Чистопольской группы войск, начальник 4-го дивизиона канонерок получил задачу обстрелять артиллерийским огнем сосредоточившегося для переправы противника.

Советский историк П. Г. Стасевич писал:

«Последовавший артиллерийский обстрел противника с кораблей IV-го дивизиона дал весьма положительные результаты, так как если он и не производил большого опустошения в их рядах, то скорострельность и, особенно, дальнобойность корабельной 100-мм артиллерии, при которой стреляющие красные канлодки оставались недосягаемыми для неприятельских полевых батарей, оказали огромное влияние на моральное состояние белых частей».{37}

В переводе с политкорректного языка на русский это означало, что красные военморы палили в белый свет, как в копеечку, без всякой корректировки, пытаясь попасть в видимые с судов постройки. А о том, что живучесть 102/60-мм орудий, обладавших прекрасной баллистикой, составляла всего 400 выстрелов, они, видимо, не знали.

В это время сухопутные красные части, подбодренные прибытием на фронт судов Волжской флотилии, при их артиллерийской поддержке перешли в наступление и выбили противника из Алексеевского и Лебяжьего.

На следующий день обстрел белых с судов флотилии и наступление по берегу продолжались, в результате чего белые были вынуждены оставить село Остолопово. Пользуясь своим выгодным положением, суда 4-го дивизиона продвинулись вверх по реке почти до села Кубасы и обстреляли тыл белых в районе Сахаровки, Иванова, Савингородка и Чистополя, наведя панику в рядах противника.

Таким образом, в те дни, когда на левом фланге центральной группы белых ударная группа красных войск развивала свое наступление в район Бугуруслана, на правом выдвинувшемся фланге центральной группы белых красные части при поддержке кораблей 4-го дивизиона также достигли успеха, в связи с чем уменьшилась опасность тылу красной 2-й армии и в какой-то мере левому флангу Сергиевской группы войск.

Командование Чистопольской группы и начальник 4-го дивизиона предполагали продолжать успешно начатое наступление и в последующие дни, но дело осложнилось недостатком боеприпасов в дивизионе канонерок. Выйдя на фронт, канонерки имели боевой запас по 250 снарядов каждая. Однако уже ко 2 мая половина снарядов была израсходована, а продолжение столь же интенсивного обстрела белых частей грозило канонеркам через сутки остаться вообще без боезапаса, поскольку снаряды еще не были посланы из Нижнего Новгорода с плавбазой. Такой большой расход снарядов произошел потому, что личный состав судов не имел предварительной подготовки для стрельбы по берегу.

После двух дней обстрела береговых целей начальник 2-го дивизиона выяснил, что был израсходован почти весь боекомплект, и отправил паническую телеграмму на имя командующего флотилией. Он просил срочно выслать из Нижнего баржи со снарядами и десантный отряд для связи с флангом красных частей и корректировки стрельбы при обстреле батарей и частей белых.

К счастью для красных, к вечеру 2 мая на фронт прибыл и присоединился к 4-му дивизиону 3-й дивизион канонерских лодок.

Однако в составе 3-го дивизиона были только две канонерки — «Товарищ» и «Троцкий». Дело в том, что по пути была произведена проба орудий канонерок и у «Лейтенанта Шмидта» вышло из строя кормовое орудие. «Шмидт» был отправлен на ремонт и 1 мая вошел в Паратовский затон.

Между тем и другие суда флотилии постепенно отправлялись из Нижнего на Каму. 30 апреля комфлот Смирнов вышел на пароходе «Межень». 1 мая вышли часть судов 1-го и 2-го дивизионов.

Но приключения начались еще на Волге. В полночь канонерка «Пронзительный» таранила канонерку «Илим», и последняя затонула у села Работни. Поднять ее удалось только 12 июня 1919 г. Канонерку отвели в Сормово, через полтора месяца она была отремонтирована и введена в строй.

2 мая на «Ласточке» вышла из строя силовая установка, и канонерку пришлось отправить на ремонт в Нижний Новгород.

3 мая суда 3-го и 4-го дивизионов начали движение от Рыбной слободы вверх по Каме. Однако вскоре они попали под обстрел гаубичной батареи белых у села Остолопово. Батарея была хорошо укрыта в складках местности от огня корабельных орудий, которые к тому же не имели корректировки. Тогда из судовых команд был составлен десантный отряд численностью 54 человека. Десантники устроили корректировочный пост, а также вступили в перестрелку с пехотным прикрытием батареи. Белые не имели сведений о составе десанта, а 102-мм снаряды начали ложиться в расположении батареи. Поэтому командир белых приказал взять гаубицы на передки и отступить. Вечером того же дня десант красных занял село Кубасы.

Как писал П. Г. Стасевич, «флотилия противника на фронте еще не появлялась, и нашему отряду судов поэтому представлялась возможность сосредоточить все свое внимание на содействии продвижению Чистопольской группы красных войск, которой была поставлена задача обратного взятия г. Чистополя. Путем обстрела фланга противника и угрозы его тылу десантами красные боевые корабли оказывают весьма существенное содействие Чистопольской группе, и уже 3-го мая подошли к Чистополю. Чтобы задержать красную флотилию, неприятель сосредоточивает к левому берегу свои батареи, борьба с которыми оказалась крайне трудной, так как, пользуясь благоприятной местностью, противник умело маскировал их, что при плохой подготовке и неналаженности артиллерийской стрельбы с кораблей позволяло ему оказывать значительное сопротивление. При этом не безынтересно будет указать на следующие приемы береговых батарей противника: при обстреле продвигающихся судов он часто умышленно пропускал мимо батарей наши суда, и когда последние подходили к пристрелянному им заранее месту, открывал перекрестный огонь с батарей, расположенных сзади и спереди идущего отряда, чем ставил его в весьма тяжелое положение.

Кроме того, противник иногда пропускал канонерские лодки мимо своих батарей или подвозил их к пунктам, которые уже были пройдены флотилией и открывал огонь лишь на обратном ее пути. Этим противник, по-видимому, желал использовать внезапность нападения, чтобы посеять на кораблях панику, затруднить личному составу на малозащищенных открытых платформах этих кораблей занять места по боевой тревоге, что дало бы ему больше шансов на нанесение канлодкам максимального вреда при минимальном риске для себя.

Так, например, было 3-го мая, когда суда флотилии после ликвидации батареи у Остолопова начали продвижение далее кверху. Пройдя беспрепятственно до устья Старой Камы, суда были встречены заградительным огнем у д. Данауровка. Вступив в бой с неприятельской батареей, корабли вскоре повредили одно неприятельское орудие, однако вследствие наступившей темноты решили отойти обратно к Кубасам, и на обратном пути, в районе Березовки, попали под жестокий обстрел неприятельской батареи из двух пунктов, причем до этого неприятель здесь себя не обнаруживал. Отряду кораблей с большим трудом удалось прорваться в свое расположение, и только благодаря редкому счастью и плохой пристрелке противника к фарватеру отряд не понес потерь в своем составе»{38}.

На следующий день, 4 мая, отряд кораблей вновь начал движение вверх по Каме. Обстреливая части белых и их прибрежные батареи, суда продвинулись к Савингородку, который после полудня занял высаженный с кораблей десант.

Поднимаясь далее от Савингородка, отряд кораблей всеми орудиями обстреливал белых в районе Чистополя. К 21 часу белые оставили Чистополь, и флотилия вошла на его рейд, а утром 5 мая в город вошли сухопутные красные части.

В 10 часов утра 5 мая к канонеркам 3-го и 4-го дивизионов, стоявшим на чистопольском рейде, присоединился 2-й дивизион в составе канонерок «Ваня-коммунист», «Авангард Революции», а также дивизион сторожевых судов и яхта «Межень» с походным штабом и комфлотом на борту. Подкрепление это оказалось очень кстати, поскольку впереди флотилию ждали весьма серьезные операции, а у канонерок «Лейтенант Шмидт» и «Рошаль» после четырех дней артиллерийской стрельбы настолько расшатались их малоприспособленные для этого корпуса, что они потребовали двухнедельного ремонта. 5 мая «Шмидт» ушел в Паратовский затон, а «Пронзительный», у которого барахлили машины, ушел на ремонт в Нижний.

7 мая на Каму прибыл из Нижнего «гидродивизион». В тот же день был произведен первый вылет гидросамолета, однако при посадке он разбился, летчик же спасся.

8 6 часов утра 7 мая Волжская флотилия двинулась от Чистополя вверх по течению. У Нижне-Рогозинского переката суда красных попали под заградительный огонь белой гаубичной батареи, расположенной за селом Полянки. После небольшой перестрелки красные повернули обратно. Обстановка же настоятельно требовала от флотилии быстрого продвижения к устью Вятки.

8 то же время на левом берегу Камы белые, отойдя от Чистополя, начали закрепляться на правом берегу разлившейся речки Шешмы в районе села Старошешминского и далее к югу. Это затрудняло продвижение Чистопольского отряда красных и могло представить угрозу левому флангу 5-й армии, выполнявшей операцию по окружению белых в районе Бугульмы.

Комфлот Смирнов не рискнул вновь начинать артиллерийскую дуэль с батареей белых, а решил провести «обходную операцию», которая в случае удачи не только содействовала бы ликвидации полянской батареи белых, но и помогла Чистопольскому отряду преодолеть рубеж Шешмы. Смирнов решил, пользуясь разливом Шешмы, войти в нее боевыми кораблями с десантом и при поддержке кораблей высадить десант на правый берег.

9 мая в 7 ч. 20 мин. канонерки 2-го дивизиона открыли огонь по участку Полянки — деревня Ачи. Под прикрытием этого огня канонерки «Троцкий» и «Товарищ» с двумя сторожевыми судами, двумя буксирными пароходами и баржой, на которой находилась 5-я рота 40-го полка и 60 человек коммунистов Шереметьевской организации, вошли в реку Шешму. В 8 ч. 43 мин. судовой отряд подошел к Старошешминскому и открыл огонь по белым частям, которые быстро отступили, что позволило уже к 10 часам высадить десант.

К ночи на подкрепление десанту должны были подойти части Чистопольского отряда, которые суда флотилии переправили бы на правый берег Шешмы. Но из-за несогласованности действий флотилии и сухопутного командования части Чистопольского отряда оказались неготовыми для переправы. Это позволило белым еще ночью, в то время, когда боевые корабли не могли вести прицельный огонь, самим перейти в наступление превосходящими силами и вытеснить красный десант обратно на свои суда, при этом десантники потеряли до половины состава.

Эта неудача заставила командование серьезнее отнестись к согласованию действий флотилии и сухопутных частей. 12 мая командующий 2-й армией, которому подчинялся Чистопольский отряд и в то же время оперативно подчинялся действующий отряд флотилии, отдал приказ, на основании которого было необходимо во что бы то ни стало ликвидировать Полянскую пробку и переправить части Чистопольского отряда на правый берег Шешмы. С этой целью в распоряжение командующего флотилией был придан 244-й полк, который суда флотилии должны были высадить на левый берег Камы у Ватаги. Затем 244-й полк должен был начать наступление на Полянки и во фланг 32-го Прикамского полка белых. В то же время суда флотилии, снова войдя в Шешму, должны были обеспечить переправу 40-го и 45-го полков в районе Красного Яра.

12 мая части 244-го полка, высаженные на левый берег Камы у устья Шешмы, заняли деревни Ачи и Беляхчи. В 1 ч. 40 мин. 13 мая в Шешму вошли 1-й дивизион канонерских лодок, сторожевые суда № 307 и № 302 и два вспомогательных судна, на палубе одного из которых находились 76-мм полевые пушки, которыми можно было стрелять с корабля или выкатить их на берег. Подойдя к Старошешминску, боевые корабли открыли огонь по расположению белых, которые начали спешно отступать. Вспомогательные же суда подошли к Красному Яру, где начали переброску 40-го и 45-го полков.

В тот же день, 13 мая, части 244-го полка при поддержке артиллерийским огнем с остальных кораблей флотилии заняли деревню Полянки, откуда белые были вынуждены снять свои батареи.

Подход Волжской флотилии к устью Вятки оказался крайне своевременным, так как. несмотря на то, что на центральном участке фронта белые терпели неудачи, на участке 2-й армии они еще держали инициативу в своих руках и стремились сбить красные части с занимаемого ими рубежа реки Вятки. Как раз 14 мая белым удалось переправить на правый берег Вятки в районе деревни Сунцов около двух рот.

И тут впервые появились корабли белой флотилии. Отчеты белой Камской флотилии не сохранились, так что автору придется воспользоваться мемуарами Джеймсона.

4 мая 1919 г. канонерская лодка «Кент» приняла 400 пудов (6,5 т) мазута и боекомплект по 150 выстрелов на ствол, а также провела контрольные орудийные стрельбы.

В ночь на 5 мая «Кент», ведя на буксире канонерскую лодку «Страшный», покинул Пермь и пошел вниз по течению. Как писал Джеймсом: «Река, вздувшаяся от паводка, иногда достигала двух миль в ширину, мосты были громадны, а баржи столь велики, что длина одного только румпеля была 30–40 футов. Многочисленные мели делали русло небезопасным даже при нашей осадке в 4 фута 6 дюймов, но, к счастью, наш капитан хорошо знал Каму.

9 мая мы прошли мимо Сарапула, большого города, расположенного примерно в 300 милях от Перми, и на следующий день прибыли в Елабугу. Отсалютовав флагману, мы пришвартовались к плавбазе первого дивизиона «Наталья».

Я явился к адмиралу Смирнову. Он информировал меня о ходе боев и расположении войск, с которыми нам предстояло взаимодействовать…

«Суффолк» завершил монтаж шестидюймового орудия до нашего выхода из Перми, но во время испытательных стрельб у него обнаружились задержки при возврате из-за неисправных пружин. Поломка произошла еще зимой, при стрельбе с замерзшим накатником, однако не была замечена вплоть до испытаний в Перми. Попытки усилить пружины за счет подкладки шайб дали некоторый результат, но возврат продолжал оставаться очень медленным. Мы запросили новые пружины из Владивостока, а пока «Суффолк» двинулся вниз по реке и 14 мая пришел в Елабугу».

14 мая в 17 часов передовой отряд красной флотилии в составе канонерских лодок «Ваня-коммунист» (флаг комфлота), «Авангард Революции», «Кубань» и «Волгарь-доброволец», подойдя к деревне Соколки в устье Вятки, обнаружил ниже деревни Котловки сторожевой корабль 3-го дивизиона белых «Грозящий», по которому немедленно открыл огонь. «Грозящий» отвечал из своих 75-мм пушек, но силы были явно не равны. Через 15 минут он получил прямое попадание в котельное отделение. В тот же момент из-за моста со стороны деревни Котловки появились четыре белые судна{39}.

Джеймсон писал: «Наше положение было невыгодным, так как большевики поставили свои батареи на высоком берегу, господствующем над местом впадения Вятки в Каму. Кроме того, как сказано выше, дальнобойность орудий противника превышала нашу — нередко более чем вдвое.

Позиция красных была выбрана удачно: против солнца, в тени берега. Нам это затрудняло наводку, а мы представляли для них прекрасную мишень.

Следуя за флагманом третьего дивизиона, «Кент» пошел на сближение с противником, однако, не имея дальномеров и полагаясь лишь на доклады корректировщиков, мы не могли накрыть цель. Вражеские снаряды ложились не только вокруг наших кораблей, они долетали до плавбазы и деревни Котловки. Река в этом месте казалась широкой, но затопленные берега и прибрежные мели не позволяли рассредоточиться и заставляли держаться фарватера. Поэтому флотилии было приказано повернуть назад. В это время подошел «Суффолк» и из своего шестидюймового орудия подавил батарею, укрытую за церковью в деревне Сальковке. Затем он перенес огонь на корабли красных и заставил их уйти вниз по течению».

В свою очередь Стасевич писал:

«Красные канлодки перенесли свой огонь на появившиеся корабли противника, но не стремились с ними на сближение, а, пользуясь большой дальнобойностью своей артиллерии, держали его под огнем на предельных дистанциях. Противник также не стремился на дистанцию решительного боя и после получасовой безрезультатной перестрелки скрылся за поворотом реки кверху».{40}

В ходе боя на канонерке «Авангард Революции» вышло из строя рулевое устройство, и канонерку увел вниз буксирный пароход. Этим, а также отсутствием данных о численности белой флотилии Смирнов оправдывал перед начальством свою пассивность.

Еще утром, в 9 часов, красные подняли в воздух три гидросамолета. Один из них быстро вернулся, якобы потеряв ориентировку. Два других, пилотируемые Истоминым и Дмитриевым, попытались атаковать плавбатарею «Суффолк».

Джеймсон писал:

«Две или три бомбы упали недалеко от «Суффолка», не нанеся ему вреда. Суда флотилии открыли огонь по второму гидроплану, он снизился, приводнился рядом с базой и сдался. Тем временем вернулся первый, был нами обстрелян и тоже приводнился и сдался. Ни один самолет не имел повреждений, и, хотя показания летчиков расходились, удалось доказать, что первый гидроплан совершил вынужденную посадку из-за неисправности в моторе, а экипаж второго, увидев первый внизу, принял нашу базу за свою. Пилоты были моряками, то есть считались самыми ревностными из большевиков и подлежали немедленному расстрелу».

Комфлот Смирнов решил оборонять устье Вятки и правый фланг 2-й армии, находясь с главными силами у деревни Соколки и имея дозор для наблюдения за белыми в районе устья. В случае появления флотилии белых, имеющей намерение действовать против фланга армии или прорваться в Вятку, Смирнов намеревался дать решительный бой. Однако 15 мая белая флотилия не появилась. И только 16 мая в 9 ч. 30 мин. из-за поворота реки ниже Котловки показались белые суда, которые при появлении красной флотилии повернули обратно, держась вне дальности артиллерийского огня красных кораблей.

Стасевич писал:

«По-видимому, неприятель не решался вступить в решительный бой вне своего расположения и стремился завлечь красную флотилию в сферу огня своих прибрежных батарей, чтобы совместно с ними нанести ей чувствительный урон. Командующий красной флотилией благоразумно не делал этого, и, оставаясь в своем расположении, он вполне выполнял свою основную задачу данного момента — обеспечение фланга 2-й Красной армии».{41}

На самом же деле выше деревни Соколки уровень воды в Каме начал быстро падать. Поэтому Колчак отдал приказ флотилии вернуться в Елабугу.

Джеймсон писал:

«17 мая «Кент» оказал помощь одному из судов флотилии, севшему на мель в среднем течении. Пришлось выгрузить с него уголь, боеприпасы и много чего еще, прежде чем удалось его снять.

«Кент» получил приказ войти в реку Белую, впадавшую в Каму с юга примерно в пяти милях выше по течению. 23 мая вся флотилия, пополнив запасы горючего, возвратилась в Елабугу. Переход приказано было совершить после наступления темноты (23.00), так как южный берег был занят большевиками, и в случае обнаружения нам пришлось бы туго.

Приняв все меры по обеспечению скрытности, мы полным ходом вышли на Елабугу и прибыли туда без происшествий 24 мая в 3.40. Позже мы узнали, что переброска флотилии на Белую была обманным маневром, задуманным, чтобы заставить противника отказаться от наступательных действий в этом секторе. Наше возвращение на Каму осталось неизвестным большевикам».

А теперь перейдем к действиям 5-го дивизиона судов, который действовал, не имея связи с остальными дивизионами флотилии.

5-й дивизион Волжской флотилии был создан из мобилизованных на реке Вятке мелких судов. Дивизион начал боевые действия на Вятке в тот момент, когда к ней подошли части 2-й армии, еще до подхода главных сил Волжской флотилии к ее устью.

8 мая канонерская лодка «Любимец» вышла из Вятских Полян и пошла вниз по Вятке. В районах деревень Сосновка, Верхний Заструг и Крымская Слудка канонерка подверглась артиллерийскому и ружейному обстрелу с берега, но тем не менее сумела дойти до деревни Мамадыш.

Вооруженных судов у белых на реке Вятке не было, и 5-му дивизиону приходилось вступать в бой только с сухопутными силами.

Большую роль сыграли канонерки в боях за удержание железнодорожного моста у Вятских Полян и предмостного укрепления красных на левом берегу Вятки.

9 мая суда 5-го дивизиона были обстреляны у деревни Мухино и вынуждены отойти за железнодорожный мост. В тот же день красные суда обстреляли деревни Велсуши и Архангельское, а канонерки «Александр» и «Учредитель» захватили у левого берега Вятки баржу с 5000 пудами (90 т) нефти.

10 мая канонерка «Дедушка»{42} обстреляла батарею белых у села Великий Заструг, канонерки «Террорист» и «Учредитель» обстреляли батареи у села Суны. На следующий день канонерка «Любимец» в перестрелке с батареей противника у деревни Мамадыш, близ впадения Вятки в Каму, получила несколько прямых попаданий и затонула. Уже после войны «Любимец» был поднят, но из-за серьезных повреждений восстановлению не подлежал и был разделан на металл.

11 мая канонерка «Победоносец» прорвалась из Вятских Полян вверх по Вятке мимо белых батарей, находившихся на левом берегу. Позиции красных были на правом берегу Вятки. «Победоносец» обстрелял деревни Санчур, Большой Матан и Белогузки.

Вслед за «Победоносцем» вверх двинулись «Террорист» и «Дедушка». 12 мая они поддержали огнем красную 21-юдивизию, форсировавшую Вятку у деревни Малмыж.

14 мая белым удалось в районе деревни Сунцов переправить около двух рот, которые, заняв деревню, обеспечили переправу подтянувшемуся сюда своему полку. Полк повел наступление на Малые Рожки-Шишинер, целясь на Малмыж, откуда по тракту он мог угрожать Вятским Полянам. В течение двух дней части 21-й красной дивизии вели бой с переправившимся противником, в котором корабли 5-го дивизиона поддерживали их своим артиллерийским огнем и мешали белым перебросить через реку новые части, а также боеприпасы уже переправившимся частям.

При этом батареи белых, удачно замаскированные в складках местности на левом берегу Вятки, подпускали суда 5-го дивизиона на дистанцию до двух и менее километров и подвергали жесточайшему перекрестному огню. Несмотря на это, 5-й дивизион продолжал свои действия, используя изгибы реки у правого берега для занятия укрытых позиций.

К 18 мая общими усилиями красных сухопутных частей и 5-го дивизиона удалось ликвидировать переправившиеся части белых, после чего канонерка «Террорист», получившая повреждения от попадания трех снарядов, была вынуждена отправиться в ремонт.

Дальнейшие действия 5-го дивизиона сводились к поддержке предмостного укрепления и несению постоянной разведки для обнаружения подготовки белых к новой переправе. Эти действия на Вятке облегчались широким половодьем, благодаря которому разведку судам удавалось производить, прижимаясь к берегу, занятому красными частями, проскальзывая мимо батарей белых вне обычного фарватера, что не давало последним возможности пристреляться.

Так, благодаря наличию на Вятке вооруженных судов 5-го дивизиона и своевременному подходу главных сил Волжской флотилии к устью Вятки удалось в значительной мере облегчить задачу красной 2-й армии — задержать противника на рубеже реки Вятки.

Пока шли бои на Каме и Вятке, войскам Южной группы красных и 5-й армии удалось разгромить Западную армию белых в районе Бугуруслана и Бугульмы, откуда их войска отступили в уфимском и бирском направлениях.

И теперь командование Восточного фронта решило сбить белых с занимаемой ими сильной позиции в углу между Вяткой и Камой. 17 мая вышла следующая директива командования: «Разбитые под Бугурусланом и Бугульмой части противника отходят в восточном направлении. На южную группу возлагается задача разбить остатки противника под Белебеем. 5-й армии обеспечить направления Бу-гульма — Уфа, Бугульма — Бирск, переправиться через Каму на участке Елабуга — устье Вятки и нанести удар в левый фланг группы противника, оперирующей к северу от Камы. Одновременно 2-й армии перейти в наступление и нанести удар своим правым флангом… Волжская флотилия подчиняется командарму 5-й, выделяя часть кораблей для содействия операции 2-й армии».

Таким образом, Волжской флотилии ставились задачи: 1) оказать всемерное содействие частям 2-й армии в форсировании реки Вятки и 2) оказать содействие и обеспечить защиту от белой флотилии переброски частей 5-й армии на правый берег Камы для удара по флангу закамской группы противника.

С 19 мая суда Волжской флотилии начинают вести разведку района Свиных Гор (Христовоздвиженское). В этот день, в 14 часов, при поддержке посыльных и сторожевых судов флотилией была произведена попытка высадить небольшой десант для разведки правого берега Камы при впадении в нее Вятки. Но когда суда с десантом на борту приблизились к пристаням Свиных Гор, то белые сосредоточенным пулеметным и ружейным огнем с дистанции 40–65 м помешали высадке.

В ночь на 20 мая красные вновь попытались высадить десант, на этот раз при поддержке 3-го дивизиона канонерских лодок и посыльных судов. В 2 часа ночи на пристани Свиных Гор удалось высадить один батальон 39-го полка, который и занял Свиногорье.

Однако белые, понимая выгодность своей позиции в районе Свиных Гор, решили сбросить высадившийся красный десант в Вятку. 21 мая в 6 ч. 30 мин. сильный отряд перешел в наступление на Свиногорье, белые подвезли туда свои батареи и вступили в артиллерийскую дуэль с кораблями красной флотилии. Несмотря на интенсивную стрельбу неприятельских батарей, суда 3-го дивизиона и присоединившегося к нему 2-го дивизиона своим огнем помогли красным частям сдерживать цепи белых в течение 10 часов. Тем не менее высаженному батальону не удалось удержать Свиногорье. В 17 ч. 40 мин. красные отступили и под прикрытием сосредоточенного огня обоих дивизионов флотилии благополучно погрузились на суда и переправились на правый берег Вятки.

21 мая белые перешли в наступление на Свиные Горы. При этом батареи, размещенные у деревни Котловка, обстреляли суда 3-го дивизиона. Красная флотилия начала отход, при этом канонерка «Товарищ Маркин» столкнулась со сторожевым катером № 107. Катер затонул, а на «Маркине» заклинило руль.

Зато на следующий день красная флотилия пополнилась канонерской лодкой «Память Володарского», и в тот же день пришла из ремонта канонерка «Терек».


Глава 4. Сражения у Елабуги и Икского устья

22–23 мая красным наконец-то удалось наладить воздушную разведку. Два гидросамолета совершили облет Елабуги. А на следующий день на разведку вылетел вместе с летчиком сам Смирнов. Заодно на противника было сброшено два пуда бомб.

После разведки Смирнов предложил командующему 2-й армией произвести десантную операцию на правый берег Камы в тыл Свиногорской позиции белых, и ударом десанта обеспечить переправу 28-й дивизии. Для этого Смирнов просил предоставить в его распоряжение два стрелковых полка 28-й дивизии. Командующий 2-й армией, обсудив предложение Смирнова с комдивом 28-й дивизии, согласился с планом высадки десанта в тылу белых, но отказал комфлоту в предоставлении двух полков, решено было высадить в тыл противнику только десантный отряд моряков под командованием Кожанова. Отряд к этому времени прибыл из Нижнего Новгорода на фронт и насчитывал до 600 человек. Части же 28-й дивизии при поддержке судов флотилии, одновременно должны были форсировать Вятку на участке Мамадыш — Свиные Горы.

Для проведения операции в штабе флотилии был разработан следующий план:

1) 1-й дивизион в составе канонерок «Пронзительный», «Елизавета», двух сторожевых судов и нескольких вспомогательных пароходов направлялся в Мамадыш для поддержки и обеспечения переправы войск в этом районе;

2) 2-й дивизион в составе канонерок «Ваня-коммунист», «Авангард Революции», «Волгарь-доброволец», «Память Володарского», двух сторожевых и одного посыльного судна получил задачу охранять десантный отряд во время перехода, оказать ему поддержку во время высадки и обеспечить его действия от возможного появления флотилии противника;

3) 3-й дивизион в составе канонерок «Товарищ», «Троцкий» и «Товарищ Маркин» и сторожевых судов получил задачу поддерживать и обеспечивать переправу войск в районе устья Вятки;

4) 4-й дивизион в составе канонерок «Терек», «Рошаль» и «Кубань», как вооруженный дальнобойной артиллерией, был поставлен на позицию между деревнями Грохань и Соколка. Выведя наблюдательный пункт на командующую высоту и проведя оттуда телефонную связь на корабли, дивизион должен был сбить батареи белых в районе Свиногорья. В то же время в случае появления флотилии противника 4-й дивизион должен был оказать поддержку 2-му дивизиону, который имел распоряжение в этом случае отступать под его прикрытием;

5) 5-й дивизион в составе четырех канонерок и вспомогательных судов получил задачу поддержать и обеспечить переправу войск ниже села Вятские Поляны;

6) десантный отряд на судах «Бухара», «Обь» и «Коммуна», пользуясь темнотой и под прикрытием 2-го дивизиона, должен был пройти в район деревни Котловка и здесь, высадившись в тыл белым, развить наступление в направлении Сентяк — Козима — Мурзиха — Марты.

24 мая в 3 часа ночи суда десантного отряда под конвоем только 2-го дивизиона, двух сторожевых и одного посыльного судов снялись с устья Вятки и пошли к намеченному пункту высадки. Пользуясь темнотой и разливом реки, весь отряд, стараясь не шуметь плицами колес и прижимаясь к левому берегу, незамеченным прошел Свиные Горы. Обойдя острова, отряд подошел к Котловке, и только здесь после открытия огня сторожевыми судами белые обнаружили противника. Их батареи открыли огонь по отряду с большим перелетом, но вскоре были накрыты огнем кораблей 2-го и 4-го дивизионов и начали быстро сниматься с позиций. Флотилия белых так и не появилась.

Благодаря беспечности белых, десант, не встретив сопротивления, к 5 часам утра подошел к намеченному месту высадки. Пароходы с десантниками на борту подошли к берегу, а 2-й дивизион канонерских лодок, став на позиции у Котловского мыса, начал обстрел белых батарей и сухопутных частей. Вверх по Каме до деревни Святые Ключи вышло в дозор посыльное судно «Крестьянин Товарищ».

В 5 часов утра 24 мая десантные пароходы пристали к берегу и быстро, по сходням, организовали высадку десанта, который сразу же пошел в атаку на противника. Белые начали отход в направлении деревни Мурзиха. Десантный отряд, поддержанный артиллерийским огнем канонерок 2-го дивизиона, вначале сравнительно легко сбиваа части белых с занимаемых ими позиций. Но при подходе к Мурзихе отряд потерял связь с судами флотилии, а белые вывели из резерва офицерский батальон и «Таневский непобедимый отряд». Это сильно затруднило продвижение отряда, причем, как сказано в донесении начальника отряда Кожанова, «каждая позиция бралась отрядом с большими усилиями и потерями военморов».

Благодаря успешной высадке десанта и его действиям в тылу у белых переброска частей 28-й дивизии в район устья Вятки не встретила большого сопротивления. Здесь, поддержанные артиллерийским огнем 3-го и 4-го дивизионов канонерских лодок, были переброшены части 39-го и 40-го полков дивизии, которые к 8 часам утра 24 мая заняли Свиногорье.

Но успешно начатая операция чуть было не сорвалась из-за отсутствия связи высаженных полков с десантным отрядом. Ориентировка командиров полков о проводимой десантным отрядом операции была крайне недостаточна, поскольку части 39-го полка, занявшие Свиногорье, приняли десантный отряд моряков за белых, и атаковали его левый фланг в го время, когда отряд вел жестокий бой с резервными частями противника. Кожанов выслал к начполка своих конных ординарцев, но красноармейцы обстреляли их из винтовок и пулеметов, и ординарцы были вынуждены вернуться обратно. Тогда Кожанов выдвинул против наступавшего 39-го полка свою резервную роту, а суда 2-го дивизиона сделали несколько предупредительных залпов в сторону наступающих красных цепей. И только после того как 2-й дивизион открыл огонь, 39-й полк поднял красный флаг и начал устанавливать связь для совместных действий с десантным отрядом.

Когда связь десанта с частями 39-го полка была налажена, 2-й дивизион поднялся к Сентяку, откуда своим огнем обеспечивал наступление правого фланга десантного отряда. В то же время, благодаря успешному развитию операции в устье Вятки, 4-й дивизион снялся оттуда и к 2 часам дня подошел к Котловке.



До сих пор операция проводилась без участия белой флотилии, и комфлот Смирнов ничего не знал о ее местонахождении. Были неточные сведения двухдневной давности, что корабли белых находятся в районе устья реки Белой, но для проверки этих сведений Смирнов мер не принял, а лишь ограничился дозором сторожевых судов в районе села Простна (Святые Ключи). Не стал Смирнов и беспокоить командующего 2-й армией, чтобы тот произвел разведку реки сухопутной авиацией.

Несмотря на такую неясную обстановку относительно местонахождения белой флотилии и стоявшую перед Волжской флотилией крайне ответственную задачу — обеспечение десанта и переправы 2-й армии, комфлот решает расширить свою задачу и обстрелять тыл белых — город Елабугу. Но это вряд ли могло оказать какое-либо воздействие на ход боевых действий на сухопутном фронте, так как командир 28-й дивизии сообщал, что наступать на Елабугу он будет только около 10 часов утра 25 мая. Однако Смирнов приказал судам 4-го дивизиона подняться вверх по Каме к селу Простна, стать на позицию и обстрелять Елабугу, выпустив не менее тридцати снарядов.

В 15 ч. 30 мин. 4-й дивизион оставил Котловку и пошел вверх для выполнения поставленной задачи. 2-й дивизион, кроме канонерки «Волгарь-доброволец», также вышел от Котловки и в 15–20 кабельтовых следовал за 4-м дивизионом, намереваясь обстрелять тракт, по которому было замечено движение белых от Елабуги. Комфлот Смирнов находился на борту канонерки 2-го дивизиона «Ваня-коммунист».

Белые своевременно обнаружили движение красных судов, и уже в 13 ч. 30 мин. 24 мая белая флотилия подняла якоря. Последующее сражение речных судов хорошо описано Джеймсоном: «Первый дивизион, за ним третий дивизион и «Суффолк», всего семь кораблей и одна баржа, полным ходом пошли навстречу врагу. «Кент» шел в кильватерном строю третьим. Противник занял выгодную позицию на фоне темного берега (его суда были выкрашены в темно-серый цвет) в восьми верстах от Елабуги и начал обстрел нашей базы. Флотилия, не теряя ни минуты, шла на сближение, и уже с дистанции 8100 ярдов «Кент» открыл огонь по головному судну красных. Наши снаряды, в отличие от русских, были начинены лиддитом, и по характерному желтому цвету их разрывов мы могли корректировать стрельбу. Первые снаряды упали с недолетом, но по мере продвижения дистанция сокращалась, и противник оказался в зоне нашей досягаемости. Мы наводили по вспышкам орудий, и через некоторое время «Терек», его головной корабль, загорелся и выбросился на берег.

У красных было 11 судов. Потеряв лидера, оставшиеся начали разворачиваться и уходить вниз по течению. Укрывшись за косой у поворота реки, «Кент» перенес огонь на второй в строю корабль, вначале одним кормовым орудием, стрелявшим поверх косы, затем из обоих носовых. С расстояния 4700 ярдов мы по разрывам лиддита могли наблюдать несколько прямых попаданий. Этот корабль, «Русалка» (Джеймсон, плохо зная русский язык, перепутал «Рошаль» с «Русалкой». — А. Ш.), был флагманом красных, и вскоре он тоже вынужден был направиться к берегу с течью и сильным пожаром на борту. Команда выбралась на берег, их белые спасательные пояса были превосходной мишенью для наших пулеметов.

Сила и темп нашего огня привели большевиков в замешательство. Будь наша скорость выше, мы могли бы воспользоваться этим, начать преследование и обратить их в беспорядочное бегство.

Второй в нашем строю корабль пришвартовался к «Русалке», чтобы попытаться потушить пожар и удержать ее на плаву, а флагман третьего дивизиона и следовавший за ним «Кент» пошли вслед за противником. Его флотилия уже скрылась за поворотом, кроме одного катера, который был для нас легкой целью и затонул у южного берега. Его команде удалось спастись вплавь.

Капитан Феодосьев на «Гордом» и «Кент» продолжили движение вниз по течению, но уже за поворотом «Гордого» встретил сильный огонь. Прямым попаданием были выведены из строя оба носовых орудия и поврежден мостик. «Гордый» повернул назад, семафором приказав «Кенту» отходить в арьергарде. «Кент» прошел за кормой «Гордого» и, разлив по воде мазут, поставил дымовую завесу, а затем открыл огонь шрапнелью по противнику, скрытому высоким мысом. Большевики не пытались преследовать нас.

«Суффолк» занял позицию в пяти верстах ниже Елабуги. Его мощное орудие оказывало действенную поддержку флотилии на всем продолжении боя. За это время он выпустил 42 снаряда, «Кент» — 288. Ни тот, ни другой не получили прямых попаданий и имели только незначительные повреждения от осколков».

Естественно, что краскомы описали этот бой иначе: «Около 16 часов 4-й дивизион уже стал на позиции выше м. Св. Ключи, в 12–13 км от Елабуги, и редкими залпами открыл огонь по городу. В это же время 2-й дивизион находился на траверзе лесной пристани Стахеева, где комфлот получил донесение от посыльного судна «Крестьянин Товарищ» о том, что впереди за мысом находится неприятельский корабль, мачты которого стали видны с мостика «Вани-коммуниста», когда он вошел в Воложку. Дистанция до противника в этот момент достигала 56 кабельтовых. Желая использовать весь огонь 2-го дивизиона, комфлот поднял сигнал «дивизиону построиться в строй фронта» и открыть огонь по неприятелю. Однако сигналопроизводство оказалось на флотилии настолько ненадежным, что этот сигнал на кораблях не были принят, и перестроение дивизиона не произошло. Продолжая подниматься в строе кильватера, в 16 ч. 10 мин. «Ваня-коммунист» с дистанции в 40 кабельтовых открыл огонь по неприятельскому кораблю, который после нескольких залпов скрылся за изгибом правого берега реки.

4-й дивизион, уже начав обстрел Елабуги, увидел тот же корабль противника и перенес на него свой огонь, сбив этим пристрелку «Вани-коммуниста». В это же время сверху прошли полным ходом сторожевые суда, которые были выдвинуты в дозор и сообщили, что были обстреляны неприятельскими кораблями, но ни места, откуда они были обстреляны, ни состава противника они сообщить не могли…

…Комфлот красной флотилии, обнаружив дозорный корабль противника, еще, по-видимому, в полной мере не уяснил себе обстановки, перед ним в 16 ч. 20 мин. из-за поворота реки (со Старой Воложки) внезапно появились 7 канонерских лодок и одна плавучая батарея противника.

Стремясь к решительному бою и желая использовать артиллерию всех своих кораблей, противник, чтобы сократить свой строй, сошвартовал по два корабля и строем уступа полным ходом шел на сближение с красным отрядом кораблей. В 16 ч. 30 мин. 2-му дивизиону вторично был поднят сигнал перестроиться в строй фронта, а 4-му дивизиону на катере было послано распоряжение отступить и в строю фронта занять место ниже 2-го дивизиона. Построив таким образом отряд, командующий красной флотилии предполагал использовать преимущество в дальности своей артиллерии, попытаться выйти из сферы огня противника и вести с ним бой на курсовых углах, близких к 180°. Однако, благодаря решительному сближению противника и промедлению 4-го дивизиона занять указанное ему место, красному отряду произвести это перестроение не удалось. Противник через несколько минут сблизился на дистанцию 26–29 кабельтовых и сосредоточил из первой группы судов (4 корабля) огонь по 2-му дивизиону, из второй группы (3 корабля) — по 4-му дивизиону канлодок, а из плавучей батареи вел заградительный огонь впереди отступающих красных кораблей.

2-й дивизион канонерских лодок и во второй раз не выполнил сигнала комфлота «перестроиться в строй фронта». Наоборот, вследствие того, что на канлодке «Ваня-коммунист» вышло из строя носовое орудие, и он начал поворот, чтобы ввести в действие кормовую пушку — этот поворот остальными кораблями был понят как сигнал к отступлению, и они все, повернув по способности, начали отступать в полном беспорядке, не принимая сигналов и не поддаваясь какому бы то ни было управлению. Это поставило канлодки 4-го дивизиона в крайне тяжелое положение, ибо неприятель почти весь свой огонь сосредоточил на последнем, а сам в то же время совершенно не страдал от огня красных судов, так как кан-лодки 4-го дивизиона, отступая, могли противопоставить четырнадцати орудиям неприятеля только одну кормовую пушку канлодки «Рошаль». К тому же на канлодке «Терек» оказались неисправными машины, благодаря чему произошла остановка и замешательство в 4-м дивизионе, что дало возможность противнику сократить дистанцию до 15 кабельтовых. В 16 ч. 40 мин. «Терек», кроме того, получил попадание в машину, что вынудило его выброситься на берег для спасения команды, так как забуксировать его или снять команду на суда не представлялось возможным вследствие крайне малой дистанции от противника.

В 16 ч. 45 мин. корабли 2-го дивизиона скрылись за мысом острова, и противник весь свой огонь сосредоточил по канлодке «Рошаль», которая отступала концевой. Вскоре она получила попадание в носовую часть, благодаря чему стала быстро погружаться носом и около 17 часов выбросилась на берег ниже «Терека». Здесь команда канлодки продолжала еще минут пять отстреливаться из пулеметов, под прикрытием которых вынула замки из орудий и сошла на берег.

Достигнув такого огромного успеха, противник, однако, совершил грубую ошибку с точки зрения его эксплуатации. Вместо того чтобы продолжать преследовать расстроенный и морально подавленный отряд красных кораблей, дабы не дать им зацепиться за местные естественные позиции, белые занялись снятием и уводом «Терека» и «Рошаля». (Удалось увести только «Терек». — А. Ш.) Этим противник прервал свое весьма хорошо организованное наступление более чем на час, позволил красному отряду оправиться от полученного удара, ликвидировать замешательство и занять удобную позицию для отражения возможных атак противника.

В самом деле, в связи с тем, что в районе Котловки после гибели «Терека» и «Рошаля» оставалось лишь пять боевых кораблей, личный состав которых только что потерпел сильный моральный удар, энергичному и более сильному противнику представлялось возможным оказать весьма серьезное затруднение нашему десантному отряду и успешно начатому форсированию р. Вятка войсками 2-й Красной армии. Командующий красной флотилии учитывает эту возможность неприятеля и отдает распоряжение всем боевым кораблям занять удобные естественные позиции и во что бы то ни стало пропустить флотилию противника в наше расположение.

К 18 часам корабли 2-го дивизиона и канлодка «Кубань» заняли позиции в рукавах Камы у Котловского острова и пристреляли две завесы на фарватере реки у перевала «Сбег Сентякских гор». К этому приблизительно времени из-за поворота реки появился противник двумя парами судов, но, попав в зону артиллерийской завесы, третьим залпом красных кораблей был накрыт; один из кораблей получил повреждение, после чего два другие корабля взяли его на буксир под крылья и отступили кверху, откачивая воду из потерпевшего корабля и закрываясь дымовой завесой. Преследовать противника красные канлодки не решились, оставаясь на прежних позициях, где около 20 часов отбили еще одну и последнюю атаку противника. После этого неприятельская флотилия отошла к Елабуге и больше к решительному бою не стремилась»{43}.

Поражение Волжской флотилии у Святого Ключа не отразилось на общем ходе операции по переправе войск 2-й армии через Вятку. Здесь, благодаря высадке и действиям десантного отряда в тылу белых, удачной переброске при огневой поддержке 3-го и 4-го дивизионов канонерских лодок 39-го и 40-го полков 28-й дивизии на правом фланге группы белых частей — операция переправы войск выше Мамадыша протекала вполне успешно.

В 5 часов утра 24 мая 1-й дивизион канонерских лодок прошел в район Мамадыша, где сразу же приступил к размещению войск на вспомогательных судах. В это же время канлодки дивизиона открыли огонь по расположению белых, чтобы подготовить место для высадки красных войск на участке деревни Н. Анзарка. Вскоре в этом районе была сбита белая батарея, а к 6 ч. 30 мин. под сосредоточенным огнем корабельной и сухопутной артиллерии белые были вынуждены оставить Анзарку. И туда сразу же высадилась группа красных десантников.

Чтобы оказать артиллерийскую поддержку переброшенным сухопутным частям, вплотную к левому берегу подошло сторожевое судно № 307. Проведя телефонную связь с передовыми цепями высаженных частей, сторожевое судно передавало указания по семафору на канонерские лодки. Благодаря этому канонерки направляли свой огонь в наиболее угрожаемые места.

В течение дня, продолжая переправу и развивая наступление на левом берегу Вятки, красные части встретили сопротивление у деревни Большой Шурняк, где белые пытались закрепиться, но при поддержке артиллерийского огня кораблей красной флотилии были сбиты с этой позиции.

К вечеру 24 мая части 28-й дивизии при поддержке судов флотилии прочно закрепились на левом берегу Вятки от ее устья до деревни Большой Шурняк. Командующий 2-й армией, видя успешную переброску ударной группы и не желая затягивать операцию, предложил командиру 28-й дивизии начать переброску 2-й бригады. Комдив, учитывая существенную помощь боевых кораблей, обратился по радио к комфлоту Смирнову с просьбой оставить в его распоряжении 1-й дивизион канонерских лодок на ночь с 24 на 25 мая для оказания содействия переправе войск. Одновременно комдив сообщил комфлоту по телефону о своем намерении атаковать Елабугу в 10 часов утра 25 мая войсками, высадившимися в район Свиных Гор, и просил его оказать этим войскам содействие артогнем флотилии.

Однако к этому времени Смирнов потерял связь с ударной группой, переправу которой ему было поручено обеспечить. Он со 2-м и 4-м дивизионами был под Елабугой и ввязался в неудачный бой с флотилией противника. Поэтому командир 28-й дивизии самостоятельно подчинил себе 1-й дивизион канонерских лодок и приказал ему идти к месту переправы 2-й бригады.

В 23 ч. 55 мин. 1-й дивизион канонерских лодок с вспомогательными судами подошел к Самодуровке, где принял на борт войска для переброски на левый берег к деревне Крымская Слудка. В 2 ч. 30 мин. сюда уже были переброшены передовые части 2-й бригады, хотя белые еще держали под действительным артиллерийским огнем район переправы и вывели из строя вспомогательный пароход «Александр». Несмотря на это, переброска частей бригады, орудий и обоза продолжалась и на боевых кораблях, которые в наиболее тяжелые моменты сосредоточивали огонь по белым частям и держали под огнем до их отхода к деревне Баженовке.

Но и у Баженовки белым не удалось задержать переброску частей 28-й дивизии, так как десантный отряд моряков, действовавший к тому времени совместно с 39-м полком в районе Елабуги, сильно беспокоил их тыл.

К 11 ч. 40 мин. 25 мая вся 28-я дивизия была уже на левом берегу и правым флангом, в состав которого вошел и десантный отряд моряков, атаковала Елабугу.

Одновременно на реке Вятке 5-й дивизион канонерских лодок поддерживал огнем переправу 5-й стрелковой дивизии в районе деревень Нижняя Шуня — Вятские Поляны. 24–26 мая было переброшено три полка с обозом и одна батарея.

После переправы через Вятку и взятия Елабуги перед красной 2-й армией стояла задача не дать противнику опомниться и развить достигнутый ею на правом фланге успех в направлении на город Сарапул. Волжская флотилия должна была оказывать сухопутным частям содействие и обеспечить продвижение правого фланга от действий белой флотилии.

26 мая Волжская флотилия в составе передового отряда из канонерок 2-го и 3-го дивизионов, канонерки «Кубань», сторожевого судна «Крестьянин Товарищ», посыльных судов № 302 и 307 и плав-батареи «Урицкий» вышла от Святых Ключей вверх по Каме. Без особого сопротивления со стороны белых на следующий день она пришла к селу Тихие Горы, на восточной опушке которого закрепился левый фланг закамской группы противника.

В ходе боев в судовом составе Волжской флотилии произошли следующие изменения. 24 мая к флотилии присоединилась плав-батарея «Урицкий»{44}. 26 мая ушли на ремонт канонерка «Товарищ Маркин» и посыльные суда № 307 и № 308. 27 мая ушла в ремонт канонерка «Ваня-коммунист».

Белая флотилия должна была содействовать войскам Южной группы Сибирской армии под командованием генерала Г. А. Вержбицкого, действуя на Каме между селом Тихие Горы и устьем реки Белой. Часть сил флотилии выделялась на Белую, чтобы предотвратить там переправу красных войск.

27 мая белая флотилия сосредоточилась у Икского устья, выдвинув дозор в направлении на Тихие Горы и выделив два корабля на Белую. Штаб флотилии на теплоходе «Волга» находился у Ижевского устья.

27 мая в 9 ч. 30 мин. головная канонерка «Троцкий» обнаружила два судна белых у Тихих Гор. В 10 часов началась перестрелка. Обе стороны не добились попаданий, но белые начали отход.

Чтобы помочь правому флангу 28-й дивизии выбить белых с их позиций у Тихих Гор, в 16 ч. 30 мин. красная флотилия встала у этого села. Были выведены наблюдательные посты на берег, и огнем судовой артиллерии обеспечена высадка небольшого десантного отряда на фланге белых позиций. Около 17 часов десант был высажен, выбил белых из окопов и занял Тихие Горы.



Сухопутные части белых отступили довольно далеко, и командующий красной 2-й армией приказал Волжской флотилии продвинуться вверх до деревни Икское Устье. Однако при подходе посыльных судов к этой деревне белые открыли огонь с берега, и красная флотилия двинулась назад ночевать у села Тихие Горы.

28 мая произошел последний бой между речными флотилиями. Чтобы избежать обвинений в пристрастности, автором приводится длинная цитата из книги Стасевича:

«28 мая в 15 ч. 15 мин. красная флотилия вступила в бой с флотилией противника, спустившейся несколько ниже Икского Устья, который продолжался до 17 часов. Противник, занимая удобную позицию и, по-видимому, имея задачу обеспечить переброску и действия ударного корпуса в районе устья р. Белой — оз. Ушарово от красной флотилии, не стремился к сближению с последней. В свою очередь и красная флотилия, из-за опасения неприятельских мин, получила приказание вести бой на предельных дистанциях, используя дальнобойность своей артиллерии. Благодаря такому положению, бой никаких результатов не дал, и около 17 часов корабли противника отошли за излучину реки. Чтобы выяснить состав противника и возможность дальнейшего наступления, в разведку были посланы посыльные суда, которые не смогли выполнить задания вследствие того, что противник скрылся за изгиб реки, выше которого разведка проникнуть не могла, опасаясь нарваться на артиллерийскую засаду противника, а воздушной разведкой командование флотилии в это время не могло воспользоваться вследствие неисправности аппаратов.

В 20 часов несколько кораблей противника снова появились из-за мыса у д. Икское Устье и открыли огонь по красным кораблям, корректируя стрельбу с привязного аэростата, который буксировался одним из боевых кораблей. Противник имел явное намерение выманить передовой отряд красной флотилии с занимаемой им позиции у Икского острова с целью навлечь его на свою артиллерийскую засаду, которую ему было весьма легко осуществить, укрывшись за один из многих изгибов реки, откуда, пользуясь аэростатом, он мог успешно управлять огнем по наступающей открытым фарватером красной флотилии. Красный отряд, имея это в виду, не оставил удобной позиции, отвечая с нее на огонь неприятеля до наступления темноты. Однако в связи с быстрым продвижением правого фланга 2-й Красной армии, которой была поставлена задача занять Сарапул, и ввиду необходимости оказать содействие левому флангу 5-й Красной армии, который подошел к устью р. Белой — комфлота решает со следующего дня начать решительное наступление вверх по Каме, не избегая, в случае необходимости, решительного боя с флотилией противника. Для этого, чтобы сбить противника с удобной позиции, он отдает приказ по флотилии о комбинированной атаке неприятельской флотилии всеми боевыми кораблями, гидроотрядом и посыльными и сторожевыми судами с близких дистанций»{45}.

На самом же деле красная флотилия обладала огромным преимуществом в артиллерии и особенно в дальнобойной артиллерии, но ее командующий помнил поражение у Святых Ключей и попросту боялся вступить в решительный бой с белой флотилией. Другой вопрос, что, благодаря огромному превосходству в сухопутных силах, красные и так разбили Колчака, но в случае разгрома его флотилии победа была бы достигнута гораздо раньше и с меньшими жертвами.

После боя 28 мая обе флотилии действовали «бесконтактно» и не мешали друг другу выполнять задачи по поддержке своих сухопутных войск.

Рассказывая о действиях главных сил Волжской флотилии, нужно упомянуть о судах 5-го дивизиона. 29 мая дивизион закончил обеспечение переправы войск у деревни Нижняя Шуня, а на следующий день «Террорист», «Голчин» и «Победоносец» пошли в Малмыж производить переправу 21-й дивизии.

31 мая — 1 июня четыре судна 5-го дивизиона обеспечивали переправу советских войск у деревни Рожки, а остальные суда дивизиона «крейсировали» по Вятке от Вятских полян до Турек.


Глава 5. Гибель белой Камской флотилии

29 мая белая флотилия, прикрывая отход левофланговых частей 4-го корпуса, отошла к устью реки Иж. Адмирал К. А. Смирнов поднял свой флаг на канонерской лодке «Кент». Наблюдение за рекой и обстановкой на берегу производилось с аэростата. Связь флотилии со штабом 4-го корпуса отсутствовала, так как телефонный провод был разорван отступавшими частями Красноуфимской бригады. Адмирал Смирнов получил сведения, что буксир «Первый», ведший груженную мазутом баржу, был остановлен у Дербежского затона лодкой с вооруженными людьми и обстрелян ружейным огнем с обоих берегов реки, а с левого берега — еще и пулеметом. Буксир был вынужден поставить баржу на якорь и вернуться к своей флотилии. Также стало известно, что красные заняли левый берег Камы в районе устья Белой и переправляют разведчиков на правый берег. Поэтому адмирал Смирнов решил под прикрытием боевых кораблей отвести плавбатарею и плавбазы флотилии в Чеганду, а прорыв боевыми судами осуществить ночью.

Для прикрытия и эвакуации баржи с нефтью и пресечения попыток красных переправить разведчиков через Каму адмирал Смирнов отправил канонерку «Грозный» под брейд-вымпелом начальника 3-го дивизиона капитана 2-го ранга П. П. Феодосьева и один буксир. 1-му дивизиону флотилии адмирал Смирнов поставил задачу прикрыть постановку минного заграждения ниже Пьяного Бора, после чего дивизион должен был присоединиться к остальным кораблям в Чеганде.

«Грозный» поднялся по течению до устья Белой и в 19 часов приблизился к барже. Красные с берега открыли ураганный ружейно-пулеметный огонь, но «Грозному» удалось задним ходом подойти к барже и завести трос на ее якорную цепь, а затем, дав малый вперед, тросом выбрать якорь и повести баржу за собой. В этой операции «Грозный» понес потери — был убит его артиллерийский офицер и ранено четыре матроса. После возвращения «Грозного» адмирал Смирнов принял решение перевести суда на позицию к северу от Белой.

Прорыв каравана вспомогательных судов в Чеганду начался в 17 часов 29 мая. Караван прикрывали канонерки «Кент» и «Смелый». В 19 ч. 30 мин. у Пьяного Бора к ним присоединилась канонерка «Стойкий», которая ранее прикрывала огнем переправу частей Ударного корпуса через Белую.

Дальнейшее хорошо описал Джеймсон: «Вскоре после наступления темноты колонна с «Кентом» во главе добралась до устья Белой, где горели четыре большие баржи. В свете пожара противник попытался задержать флотилию, ведя интенсивный огонь из прибрежных строений и с единственной уцелевшей баржи. «Кент» прикрывал проход судов своими орудиями и пулеметами. Противник стрелял со слишком высоким прицелом, потерь у нас не было, только в мачты и трубу попало несколько пуль, подтвердив тем самым хорошо известную истину о безрезультатности прицельного огня из стрелкового оружия в темноте.

«Суффолк» в это время вел огонь с позиции недалеко от устья Белой и, как подтвердил впоследствии штаб армии, уничтожил по меньшей мере одну батарею. Кроме того, его огонь по поселку Дерябинскому заставил большевиков покинуть укрепления на высоком берегу реки незадолго до прохода флотилии.

Шестидюймовое орудие «Суффолка» продолжало доставлять его расчету немало забот. После каждого выстрела приходилось ускорять накат, руками толкая ствол. Чтобы увеличить сжатие пружин, было предложено изготовить и установить новые заглушки накатника. Поэтому «Суффолк» направился в Сарапул, где находились плавучие мастерские флотилии».

30 мая в 3 ч. 15 мин. ночи караван белых судов без потерь пришел в Чеганду и стал на якорь. «Грозный», с боем выведший баржу с мазутом, уже находился там.

Утром 30 мая адмирал Смирнов приказал канонерке «Стерегущий» идти в устье Белой.

Накануне, 29 мая, Смирнов получил телеграмму за подписью начальника штаба Сибирской армии генерал-майора Богословского с просьбой обеспечить переправу частей левого фланга Южной группы Сибирской армии у Пьяного Бора и оказать огневую поддержку в районе Чеганда — Пьяный Бор, а по возможности и до устья реки Иж. Адмирал решил немедленно выдвинуть корабли к Пьяному Бору и ниже.

Однако вскоре в штаб флотилии пришло известие о том, что канонерка «Стерегущий» в районе устья Белой была обстреляна красными из 107-мм пушки обр. 1910 г. Поэтому К. А. Смирнов решил отложить на ночь поход к Пьяному Бору. Однако из-за отступления белых все операции были отменены.

Теперь адмирал Смирнов решил увести все транспортные и вспомогательные суда в Сарапул.

31 мая адмирал Смирнов приказал кораблям флотилии отойти в Николо-Березовку для прикрытия переправы 4-го корпуса. Туда же на кораблях флотилии был доставлен 58-й Акмолинский Сибирский стрелковый полк, понесший большие потери в боях и насчитывавший всего лишь 340 человек и два полевых орудия. Обеспечение переправы было поручено командиру Отдельной бригады морских стрелков контр-адмиралу Г. К. Старку. Для ее защиты белые поставили два минных заграждения: одно ниже села Каракулино, а другое — в районе села Саклово.

I июня в 19 часов адмирал Смирнов на штабном пароходе «Соликамск» прибыл в Сарапул, Там он застал канонерки «Кент» и «Смелый», а также плавбатарею «Суффолк», производившие мелкий ремонт. К этому времени в Сарапуле царила паника. В тот момент, когда «Соликамск» подходил к пристани Сарапула, от нее отошел пароход «Чермез» со штабом Южной группы, который решил драпануть вверх по течению.

Начальник штаба Речной Боевой флотилии капитан 1-го ранга Н. Г. Фомин доложил Смирнову, что Сарапул будет оставлен белыми с часу на час. Адмирал немедленно вышел на «Соликамске» обратно в Николо-Березовку, чтобы организовать отход судов флотилии, которые могли быть заблокированы в случае подрыва красными судоходного пролета моста.

Далее идут разночтения в отчетах контр-адмирала Смирнова и воспоминаниях Джеймсона. Джеймсон: «"Кент» и «Суффолк» одновременно оказались в Сарапуле, придя туда с интервалом в день. Наш корабль был готов уже через 48 часов. При ходовых испытаниях машины работали безотказно, а максимальная скорость «Кента» даже увеличилась до 11 узлов против течения и 15 — по течению.

«Кент» получил приказ присоединиться к флотилии, стоявшей у Николо-Березовки, в 25 милях ниже по течению. Мы вышли из Сарапула 2 июня в 16.30 и прибыли туда в 21.00.

Пройдя под Сарапульским мостом, мы заметили батарею полевой артиллерии, окапывавшуюся на огневой позиции примерно в двух милях от города. Пушки были направлены в сторону Сарапула. Трудно было поверить, что вражеские орудия стоят так близко у города, где еще недавно располагались штаб белой армии и командование водных сил. По прибытии я немедленно доложил о замеченном адмиралу Смирнову. Он ответил, что несколько минут назад получил радиограмму (его корабль был единственным, имевшим радио) о начале штурма Сарапула большевиками. Командиры кораблей собрались на совещание и решили послать два самых быстроходных судна, «Грозный» (капитан Феодосьев) и «Кент», к мосту для удержания его до прохода флотилии в Сарапул.

Эта ситуация — типичный пример того, насколько нам не хватало достоверной информации и в каких трудных положениях мы оказывались из-за этого.

«Грозный» и «Кент» подошли к мосту в 3.25 и с облегчением увидели, что один его пролет еще был пригоден для прохода судов. Остальные были уже разрушены.

Вставало солнце, на берегу было тихо, только изредка можно было наблюдать небольшие передвижения войск. Мы сочли разумным не начинать бой и продолжать вести наблюдение до подхода основных сил флотилии.

Перечитывая мой дневник, я нашел запись:

«В 5.35 флотилия с баржами на буксире показалась из-за поворота. Первый дивизион сразу же вступил в бой с артиллерией противника на правом берегу».

В 5.50 «Грозный» и «Кент» стали во главе флотилии, и все корабли дали полный вперед. Артиллерия противника открыла заградительный огонь, перенося его выше по течению по мере продвижения флотилии. Мне трудно было давать целеуказание, поэтому каждый расчет стрелял самостоятельно как по строениям, так и по живой силе противника на берегу. Наши пушки вели беглый огонь разрывными снарядами, практически в упор и прежде всего по целям у среза воды.

Я указал наводчику на полевое орудие, стрелявшее сквозь дверной проем из домика у реки, и вскоре крыша домика и обломки стен взлетели в воздух от разрыва снаряда. Капитан Феодосьев, говоря о «Кенте», заметил позже: «Они стреляли из пушек, как из револьверов. Поразительное зрелище».

Флотилии понадобился примерно час, чтобы пройти мимо города. У красных было немного орудий, но, проходя под их фланговым огнем на сравнительно длинном участке реки, мы могли понести тяжелые потери. Однако у нас был потоплен только один корабль, «Страшный», шедший в строю сразу вслед за «Кентом». Мы повернули назад, чтобы выловить из воды уцелевших членов команды, но им уже помог следующий в строю корабль. Несколько снарядов легли в непосредственной близости от «Кента», один разорвался у левого борта и повредил гребное колесо. Поломка была быстро устранена и не задержала нас надолго. Еще один снаряд разорвался перед носовой платформой как раз в тот момент, когда один из орудийных номеров поднимался на нее с ящиком снарядов из артпогреба. Его лицо было в крови, и я подумал, что он был ранен осколком, но на самом деле его лишь оцарапало направленными вверх головками снарядов, когда ящик подбросила взрывная волна. Это был единственный наш раненый».

А вот версия адмирала Смирнова{46}:

«По пути в Николо-Березовку «Соликамск» попал под обстрел 107-мм батареи в районе села Мазурино. При этом осколком снаряда перебило антенну радиосвязи, а головная часть другого снаряда попала в переборку кормовой каюты. К счастью, среди личного состава потерь не оказалось.

В 22 часа «Соликамск» прибыл в Николо-Березовку, после чего М. И. Смирнов приказал кораблям «Грозный» (брейд-вымпел начальника 3-го дивизиона) и «Кент» выйти в Сарапул и охранять мост от возможных попыток противника взорвать его. Корабли вышли из Николо-Березовки в 22.40. Примерно в это же время завершилась подготовка к эвакуации флотилии: на все буксиры назначили военных комендантов. В целях увеличения эскадренного хода буксирному пароходу «Святой Ключ» было приказано взять на буксир (борт о борт) корабль «Смелый», наиболее тихоходный из всей эскадры.

Походный порядок движения определялся приказом командующего: «…все суда выстраиваются в две кильватерные колонны. Левую колонну составили вооруженные корабли: «Стерегущий» (под моим флагом), «Страшный» (под брейд-вымпелом начальника дивизиона капитана 2-го ранга Степанова), «Сильный» и «Статный». Правая колонна — вооруженный корабль «Смелый» борт о борт с буксирным пароходом «Святой Ключ», пароход Службы связи «Соликамск», военные буксиры «Третий» и «Четвертый» и буксирный пароход «Бурлак».

Правой колонне полагалось идти на траверзе левой, укрываясь за вооруженными кораблями от неприятельского огня. Но вследствие поломки машин «Смелого» пришлось изменить порядок правой колонны. Буксирные пароходы «Третий» и «Четвертый» также подали буксиры на «Смелый» в целях увеличения эскадренного хода.

За время перехода от Николо-Березовки до Сарапула корабли три раза обстреливались с берега красными батареями, при этом одна из них, установленная на гребне холма выше села Мазунино, ответным огнем была приведена к молчанию. С другой батареей, располагавшейся выше того же села, флотилия вела четырехчасовой бой, за время которого в «Статный» попало два снаряда, не нанесших ему серьезных повреждений. В районе деревни Непряха с кораблей обнаружили четырехорудийную батарею, которая, несмотря на обстрел, на огонь не отвечала.

В 5.15 флотилия подошла к рейду Сарапула, где уже находились «Грозный» и «Кент». По замыслу командующего, при проходе под мостом правая колонна должна была идти в судоходный пролет, а левая — в соседний, более близкий к левому берегу. Левая колонна, во главе которой находились «Грозный» и «Кент», прошла под мостом в 5.45.

Противник открыл огонь по кораблям флотилии с ранее обнаруженной батареи у Непряхи, затем — с четырехорудийной батареи, установленной выше траверза моста в роще, и, наконец, из кинжальной батареи, с дистанции менее 12,5 кабельтовых. Флотилия имела эскадренный ход 8 верст в час, и, прикрывая вспомогательные суда, находилась под ураганным огнем двенадцати орудий 42-линейного и 3-дюймового калибра (т. е. 107-мм и 76-мм) более полутора часов. Корабли флотилии отвечали из всех орудий, открывая время от времени и пулеметный огонь по пехоте противника. Пулеметный и винтовочный огонь красных быстро прекратился.

Около 6.15 снаряд попал в бушприт «Страшного» и взорвался, не нанеся серьезных повреждений. Почти одновременно другой снаряд повредил форштевень «Стерегущего», а третий пробил катер, который «Стерегущий» вел на буксире. В 6.25 в «Статный» попало три снаряда, пробившие паровую магистраль и нанесшие ему подводные пробоины. Корабль стал погружаться, продолжая вести огонь из орудий и пулеметов. С целью оказания помощи к нему повернули корабли «Страшный» (под брейд-вымпелом начальника 1-го дивизиона капитана 2-го ранга Степанова), «Стерегущий» и «Сильный». «Страшному» удалось подойти к «Статному» и снять с него всю команду, включая раненых, а также пулеметы и замки орудий. На «Статном» погибли два матроса, ранения получили два офицера и шесть матросов, один человек был контужен. По свидетельству командующего флотилией: «…команда «Статного», состоявшая по преимуществу из мобилизованных матросов флота, продолжала сражаться с полным самоотвержением при погружении корабля в воду, исполняя отчетливо и точно все приказания офицеров до момента снятия «Страшным» личного состава «Статного».

После завершения маневра «Страшный» вступил в кильватер «Стерегущему». За это время вспомогательные суда ушли вверх по реке, избежав серьезных повреждений, хотя в буксир «Четвертый» последовали два попадания. В 7.10 противник прекратил огонь, правда, через 10 минут прогремело еще несколько выстрелов, не нанесших кораблям повреждений. В 17.40 корабли прибыли в Га-лево, где уже находились вспомогательные суда и караван транспортной флотилии, которая совершенно не пострадала от огня. Не было потерь и в личном составе, за исключением вышеупомянутого «Статного».

2 июня в течение четырех часов канонерки «Стройный» и «Скорый»{47} обстреливали красные части, занявшие Сарапул. В ходе боя «Скорый» сел на мель и одновременно получил попадание 76-мм снаряда. С помощью «Стройного» корабль был снят с мели. В 14 ч. 30 мин. обе канонерки ушли вверх по Каме.

Со 2 по 7 июня белая флотилия действовала между Галинами и Галовой, обеспечивая огневую поддержку армии, и «Суффолк», чье орудие после ремонта доставляло расчету меньше хлопот, постоянно был в деле. Галяны несколько раз переходили из рук в руки и 7 июня были, наконец, сданы красным. С 7 по 10 июня «Кент» и «Суффолк» регулярно обстреливали пехоту и полевые батареи противника».

Джеймсон писал:

«С каждым днем красные становились все сильнее и увереннее в себе. Сибирская армия отступала почти ежедневно. Дисциплина явно падала, большую часть раненых составляли самострелы, дезертирство участилось, временами становясь повальным. Солдаты бежали из окопов еше до атаки противника. Большевики быстро приближались к хлебным районам Урала, захват которых был целью их наступления в то лето. Урожай впервые за много лет был хорошим и как раз поспел, когда попал в руки красных…

Большевиков явно беспокоило наше присутствие. В одной из их радиопередач сообщалось: «Действия наших судов на Каме весьма затруднены британскими миноносцами». Ложь была лестной и вызвала у нас смех.

Радио и пресса несколько раз упоминали о нашем отряде. Однажды до нас дошло обращение из Москвы, написанное по-английски и адресованное «Джеку Кенту». В нем нас призывали сложить оружие в обмен на освобождение от наказания и беспрепятственное возвращение домой.

Примерно в это же время ко мне пришли офицеры контрразведки из штаба флотилии и потребовали вызвать для допроса корабельного инженера и одного из судовых механиков. Их подозревали в сотрудничестве с большевиками. Допрос сопровождался обыском, во время которого среди инструментов механика были найдены документы, неоспоримо свидетельствовавшие о подготовке диверсии с целью уничтожить «Кент». Причастность офицера не была доказана. Я узнал впоследствии, что в русской команде буксира работал агент контрразведки, направленный к нам адмиралом Смирновым. Этот агент и раскрыл заговор. Инженер-лейтенанта перевели на «Грозный», а к нам назначили другого офицера. Позже я слышал, что механик был расстрелян».

12 июня плавбатареи «Суффолк» и «Микула Селянинович» огнем своих 152-мм пушек подавили три батареи красных и уничтожили большой полевой склад боеприпасов.

20 июня канонерка «Кент» вместе с другими судами 2-го дивизиона пошла в Пермь, куда и прибыла в 5 часов утра на следующий день.

Плавбатарея «Суффолк» 21 и 22 июня продолжала вести обстрел береговых целей. За два дня она выпустила 256 шестидюймовых снарядов. Исчерпав боекомплект, командир плавбатареи также приказал идти в Пермь.

25–26 июня орудия с «Кента» и «Суффолка» были переставлены на железнодорожные платформы, а оба судна зато плены близ Перми.

По приказу адмирала Смирнова все суда белой флотилии были разоружены в районе Перми, а затем вместе с транспортным флотом уведены на реку Чусовую и там уничтожены.

Красным удалось захватить целыми только четыре корабля — «Смелый», «Бойкий», «Гордый» и «Страшный», с которых белые все же успели снять вооружение, бронирование и даже части машин.

Кроме того, красные захватили бронекатера «Пантера», «Рысь», «Ягуар», «Кугуар», «Тигр» и «Барс».

На реке Чусовой у Левшино белые выпустили из Нобелевских береговых резервуаров около 200 тысяч пудов керосина (3276 т), а затем подожгли его. Боевые корабли и транспортные суда стали добычей огненной стихии. Позже белоэмигранты утверждали, что якобы керосин подожгли сами красные. Как тут не вспомнить незабвенного Николая Васильевича: «А унтер-офицерская вдова сама себя высекла».

Через несколько дней на место гибели камского флота прибыл специальный уполномоченный Совнаркома и Главода{48} В. М. Зайцев. В отчете Главоду он написал:

«Неприветливо встретила меня р. Кама… Уже недалеко от ее устья встретились остовы (погибших) судов»… а «по мере моего продвижения по освобожденному району приходилось прямо ужасаться… пошли везде и всюду попадаться остовы сгоревших судов, как паровых, так и непаровых единиц советского флота. Не было расстояния, хотя бы через 50-верстный пробег, без этих печальных фактов: то там, то здесь вырисовывались следы судов, или до днища сгоревших, или переломанных и обсушенных глубоко в бичевнике». Еще хуже было в Перми: «Что пришлось увидеть, превзошло всякие предположения. Всюду, насколь хватало поля зрения, виднелись остовы догоравших и плавающих судов. Ужасная огненная вакханалия витала, видимо, здесь широко. То тут, то там из воды торчали головни от полузатонувших днищ барж, пристаней и подчалков. Описать все, что открылось пред глазами, нет никакой возможности, — это было что-то невероятное». По пути к реке Чусовой, где было главное место разгрома флота, «немного выше (пермских) пристаней стоял поперек реки сильно изуродованный пассажирский пароход «Григорий» общества «Камво», а затем, уже, начиная от него, через самый малый интервал, потянулся почти сплошной вереницей длинный ряд обгорелых и топлых судов. Некоторые еще догорали, и тлели обуглившиеся их части, а теплоход «Москвич» пылал пламенем, благодаря запасу в его цистернах натурала…

Пройдя от него немного, у лугового берега, близ р. Гайвы, я увидел группу пароходов всех типов в количестве 7 штук, наплывших один на другой; некоторые из них были в затопи, оставшиеся же на плаву имели самый удручающий вид: обгорелые корпуса были смяты, с разного рода прогибами и выпучинами, палуба провалена, если была, конечно, железная, трубы, перегорев, сложились в какую-то гармонию или, согнувшись, находились в горизонтальном направлении; арки, кронштейны, флортимберсы торчали, как у скелета ребра; в довершение всего эта груда тел красавцев-судов была в самом хаотическом беспорядке сбита в кучу, не поддающуюся разборке — где нос и куда ушла корма какого-либо парохода. Таково было начало. Когда мы дошли до устья р. Чусовой, то тут было что-то невероятно ужасное. Кругом в кучи сбитые пароходы то справа, то слева торчали своими как бы взывающими о помощи головнями и изуродованными корпусами до неузнаваемости. Таковых кучек в 5–9 пароходов было несколько; после пошли одиночки, и так до самой пристани Левшино. Весь фарватер р. Чусовой представлял собою какой-то музей старых, ломанных, исковерканных железных изделий. Дать о каждом судне отдельную характеристику невозможно, ибо это была сплошная груда железа и ничто иное. В некоторых местах, первоначально думаешь, 2–3 судна, станешь же рассматривать более тщательнее — оказывается 7–8. Одни наплыли на других, утопив их, так что весь корпус почти скрыт, за исключением еле заметной или высоко видимо загнутой кормы или носа; то, наоборот, все на поверхности воды, но так переплелись своими искаженными огнем корпусами, что положительно теряешься дать отчет, сколько тут пароходов. Всюду, куда ни взглянешь, видишь или весь корпус судна, сильно пострадавший, или едва заметную трубу с частью штурвальной рубки, выставляющиеся от затонувшего судна, или же после гвоздей, словно на гигантской бороне, в днище сгоревшей дотла баржи. Параллельно с сим, весь берег усеян грудами пепла, угля и головней, продолжающих еще куриться, — это целый ряд береговых сооружений: склады, лабазы, амбары и хибары служащих стали жертвою огня… По всей длине этой части р. Чусовой стлался едкий, густой дым от горящих еще корпусов барж и зданий береговых сооружений». На судах, более сохранившихся по внешнему виду, такое же разрушение было внутри: «Все было загрязнено, поломано, стекла перебиты, вырван линолеум, порвана вся проводка освещения и звонков.

Арматура машин и котлов, а равно электрические бра, тюльпаны и плафоны, вырваны и унесены, зеркала и мебель расхищены… Всего на районе Пермь — Левшино погибло от огня пассажирских пароходов 22, буксирных 31, дебаркадеров 5 и барж 38»{49}.


Глава 6. Волжская флотилия в июне 1919 года

А теперь продолжим рассказ о действии красной флотилии, которая, как уже говорилось, с 28 мая более не имела контакта с белой флотилией.

29 мая 3-й дивизион канонерских лодок вырвался вперед и дошел до деревни Пьяный Бор, где на 555-й версте был обстрелян гаубичной батареей белых. Между тем в Каме были обнаружены мины, и 29 мая началось траление реки в районе Икского Устья, которое продолжалось и на следующий день. Была вытравлена только одна мина и якорь от мины. Видимо, белые здесь только практиковались в постановке минного заграждения или уже вытравили мины, намереваясь перейти в наступление в случае успеха их ударного корпуса в районе озера Ушарова.

Поднимаясь от Икского Устья вверх по реке, разведывательные суда флотилии обнаружили в 10 верстах ниже Пьяного Бора три ряда мин заграждения, выставленных белыми. Траление этих мин задержало флотилию до 3 июня, поэтому она не могла содействовать красным войскам при взятии Сарапула.

4 июня Волжская флотилия, протралив проход через минное заграждение у Пьяного Бора, продвинулась до устья реки Белой и выше его.

6 июня 5-й дивизион канонерских лодок наконец-то перешел с Вятки на Каму.

8 июня 3-й дивизион в составе трех канонерок, одного сторожевого катера и вспомогательных судов, приняв на них 310-й полк, пошел вверх по реке Белой и 9 июня прибыл к деревне Поносов, где высадил полк на правый берег реки. Здесь дивизион получил задачу, оставив невооруженный пароход в распоряжении 2-й бригады 35-й дивизии, всеми вооруженными кораблями продвинуться на участок реки к деревне Дюртюлли — город Бирск, где происходила переправа частей 27-й и 26-й дивизий, передовые части которых вели бой с белыми на правом берегу реки.

Продвинувшись на этот участок, 3-й дивизион до 12 июня оказывал деятельное содействие переправе стрелковым частям, артиллерии и обозам 27-й дивизии на правый берег Белой. Однако из-за быстрого спада воды дальнейшие действия дивизиона на Белой стали затруднительными. И как только 5-й дивизион присоединился к флотилии, ему было приказано идти на смену 3-му дивизиону. 12 июня произошла смена канонерских лодок 3-го дивизиона, и 5-й дивизион получил приказ командующего 5-й армией следовать в Уфу в распоряжение командарма Туркестанской армии для содействия переправе 31-й и 25-й дивизий.

К этому времени обстановка на участке 5-й и Туркестанской красных армий складывалась следующим образом: части 5-й армии форсировали реку Белую на ее протяжении от устья до Уфы и вели бой на правом берегу с белыми частями. 9 июня город Уфа был занят частями 25-й и 31-й дивизий, при этом 31-я дивизия, повернув фронтом на восток, уперлась в реку Уфу, которую ей необходимо было форсировать. Те же полки 25-й дивизии, которые занимали участок фронта по левому берегу Белой к югу от города Уфы, еще упорно сдерживались белыми войсками, несмотря на многократные попытки переправиться на правый берег.

Начальник 5-го дивизиона канонерских лодок решил прорваться в Уфу в ночь с 15 на 16 июня, так как на 16 июня была назначена переправа 31-й дивизии. Чтобы облегчить прорыв, 5-й дивизион был разделен на два отряда. Первый отряд в составе трех канонерских лодок сделал вид, что прорывается вверх по Белой, вступив в артиллерийскую дуэль с батареей белых, и тем самым отвлек на себя весь неприятельский огонь. Второй отряд в составе канонерок «Посланник» и «Мелководный», имея опытного местного лоцмана, с большим трудом найденного в Уфе, вплотную под берегом подошел к устью Уфы и прорвался в нее прямо под носом у белой батареи, в «мертвой зоне» ее обстрела. После этого оба отряда канонерок начали обстрел этой батареи, вынудив белых сняться с позиции. После этого в Уфу вошли канонерки «Террорист» и «Победоносец», а канонерка «Товарищ Голчин» и вспомогательный пароход «Москва» остались в распоряжении 25-й дивизии,

Прорвавшийся отряд канонерских лодок дошел до железнодорожного моста через реку Уфу, но переправа красных войск 16 июня не состоялась, так как белые сосредоточили на участке переправы артиллерию и пулеметы, нанося пытавшимся переправиться частям большие потери. А близость железнодорожного моста позволяла белым вести обстрел кораблей Волжской флотилии и готовившихся к переправе частей с бронепоезда. В результате красное командование отложило операцию на следующую ночь. Канонерки укрылись от артиллерийского огня белых в излучине реки у села Богородское, в районе которого готовилась переправа войска.

Белые начали подвозить артиллерию на противоположный берег реки. И тогда начальник 5-го дивизиона канонерских лодок решил пойти на хитрость, чтобы ввести противника в заблуждение относительно места переправы красных частей. Перед самым заходом солнца канонерки поднялись на несколько километров выше Богородского и стали делать вид, что останутся на этой позиции на ночь. А когда стемнело, канонерки, стараясь не шуметь, спустились к Богородскому и в 23 часа 16 июня, приняв на борт части 271-го полка, спустились километра на три ниже села и быстро высадили войска в том месте, где белые их совсем не ожидали.

Здесь при помощи одной из канонерок был устроен «паром-самолет». Канонерка стала на якорь посередине реки, вытравив канат настолько, чтобы корму можно было вплотную подтягивать к любому из берегов. Благодаря этому к 3 часам ночи переправа 27-го полка закончилась и началась переброска 272-го полка. К 6 часам утра оба полка уже были на левом берегу реки Уфы. Провести операцию удалось настолько быстро, что белые обнаружили противника на своем берегу лишь когда началась переброска артиллерии. К этому времени красные полки уже закрепились на левом берегу и при поддержке артиллерийского огня канонерок отбили атаки белых. Когда артиллерия была переброшена на левый берег, красные пошли в наступление и к 13 часам 17 июня заняли деревню Отрада.

Переправив 271-й и 272-й полки, канонерки «Мелководный» и «Победоносец» подошли к деревне Вотякеево, где оказали содействие начавшим здесь переправу левофланговым частям 31-й дивизии. Одновременно канонерка «Товарищ Голчин» и пароход «Москва» содействовали переправе 220-го и 22-го полков в районе рек Уфы и Белой, которая закончилась к 10 часам утра 19 июня.

После форсирования Уфы частями 31-й дивизии 5-й дивизион канонерок был отпущен в распоряжение командующего Волжской флотилией на реку Каму. 25 июня дивизион присоединился к флотилии.

А теперь придется несколько вернуться назад, чтобы рассказать о других операциях Волжской флотилии.

8 июня из Нижнего Новгорода во флотилию пришли канонерки «Индигирка» и «Ласточка». Командарм 2-й армии потребовал от Волжской флотилии обеспечить переброску правофланговой дивизии его армии на левый берег Камы в районе Камбарского завода для занятия участка железной дороги Сарапул — Красноуфимск. Но флотилия до 10 июня не могла выполнить эту задачу, так как, продвинувшись до деревни Юнга, она опять натолкнулась на выставленные белыми мины. Траление сильно тормозилось не только из-за отсутствия специальных судов, но и тралов, поскольку катерный трал оказался абсолютно бесполезным — его патроны не взрывались, и он пропускал мины. Поэтому в качестве трала пришлось использовать простой стальной трос двух-трехдюймовой толщины, который буксировался двумя пароходами, а в качестве поплавков к тросу прикрепили стеклянные шары от противолодочных сетей. Несмотря на свое несовершенство, этот трал давал неплохие результаты. Тем не менее для безопасного прохода боевых кораблей через протраленный проход тральщикам приходилось проделывать несколько повторных галсов. Поэтому флотилия вынуждена была бездействовать до того момента, когда проход через минное поле был протрален с большей или меньшей гарантией безопасности для продвижения боевых кораблей.

Только к 10 июня Волжская флотилия в составе 1-го, 2-го и 3-го дивизионов смогла продвинуться вверх по Каме до Николо-Березовки, где и высадила десантный отряд моряков. Отряду ставилась задача при поддержке артиллерийского огня судов флотилии сбить белые части с левого берега реки от деревни Саклово до Камбарского завода и этим обеспечить переправу красной 5-й дивизии, которая должна была связаться с левым флангом 5-й армии (35-я дивизия) и наступать вдоль линии железной дороги Сарапул — Крас-ноуфимск.

11 июня десантный отряд моряков занял Николо-Березовку. Для дальнейшего продвижения при поддержке канонерок 1-го дивизиона «Ласточка», «Бореи за Свободу», «Стенька Разин» и «Латыш» была высажена десантная рота, которая в тот же день, наступая в направлении на Камбарский завод, заняла Масляный мыс на левом берегу реки Буй.

В это время тральщики при поддержке канонерки «Борец за Свободу» и сторожевого судна № 102 начали контрольное траление фарватера вверх по Каме. Поднявшись на траверз Камбарского завода, тральщики были обстреляны белой батареей. В 17 часов один снаряд попал в тральщик «Николай», повредив на нем штуртрос. Тральщик, лишившись хода, приткнулся к берегу, где получил второе попадание снаряда, вызвавшее на судне пожар. К «Николаю» подошли посыльные суда № 307 и № 309. С большим риском для себя они вывели поврежденное судно из-под обстрела белых и при помощи канонерки «Латыш» потушили на нем пожар.

Одновременно с этим производилась переброска частей 5-й стрелковой дивизии, которая, будучи обеспечена артиллерийской поддержкой канонерских лодок и плавбатареи, не встречала серьезного сопротивления со стороны белых.

12 июня при поддержке артогня кораблей флотилии десантный отряд и части 45-го полка продолжали наступление на Камбарский завод, который был оставлен белыми к 8 часам вечера.

После взятия Камбарки десантный отряд погрузился на пароходы и двинулся далее вверх по Каме, а 5-я дивизия начала продвижение в восточном направлении.

В это время в тылу главных сил Волжской флотилии пароход «Герцен» (база гидроавиации), идя за флотилией, натолкнулся на мину в районе деревни Саклова после того, как там прошли все суда флотилии. «Герцен» был сошвартован с буксирным пароходом «Коп-нино», буксировавшим авиационную баржу, и, проходя по довольно узкому протраленному фарватеру, буксирный пароход был прижат к правой кромке фарватера и попал на мину. Прогремел взрыв, и пароход «Копнино» переломился пополам, его кормовая часть затонула за полминуты. «Герцен» же отделался лишь повреждением кожуха левого крыла и надстроек, получил несколько мелких пробоин в корпусе, сгиб швов и перелом паровой трубы. Все эти повреждения можно было исправить, не отправляя пароход в базу.

После взятия Камбарского завода и переброски 5-й стрелковой дивизии на левый берег Камы Волжской флотилии было приказано возможно быстрее продвигаться к 7-й и 28-й стрелковым дивизиям, которые 7–11 июня заняли Ижевск и Воткинск. Упершись в Каму, дивизии ожидали корабли флотилии, чтобы при их содействии переправиться на левый берег реки на участке Ножовка — Толстик. Для выяснения положения на Каме 13 июня была произведена разведка посыльными судами, которые дошли до Сарапула и провели контрольное траление фарватера. Специальных тральщиков не было, и траление производилось яхтой «Межень» (походный штаб флотилии) и одним из буксирных пароходов.

После этого флотилия 16 июня продвинулась до села Гольяны и стремилась подняться выше, так как командарм 2-й армии торопил флотилию прибыть в Ножовку для обеспечения переправы. Но у Костоватовского и Раздорного перекатов флотилия натолкнулась на новые минные заграждения, выставленные белыми. Траление фарватеров задержало флотилию до 19 июня, когда боевые корабли флотилии прошли в район села Пьянчихи — завод Ново-Рождественский.

Корабли флотилии своим артиллерийским огнем очистили левый берег Камы от находившихся там небольших частей белых, высадили десант, а затем начали переправу туда красных войск. 20 и 21 июня на левый берег были переправлены 28-я и 7-я дивизии.

Для содействия переправе 21-й дивизии суда Волжской флотилии, следуя за тральщиками, перешли на позицию у 205-й версты и оттуда начали обстрел района, занятого белыми у деревни Кряж.

21-я дивизия через горящие торфяные болота подошла к Каме фронтом Оса — Оханск, и ее 21-й полк захватил город Оханск.

22 июня 181-й полк 21-й дивизии переправился на левый берег в районе Осы и занял этот город. На остальном участке от Осы до Оханска белые еще упорно обороняли побережье. Поэтому корабли Волжской флотилии продвинулись выше Осы, где обеспечили переброску остальных частей дивизии и, подавляя своим артиллерийским огнем прибрежные батареи белых, содействовали продвижению дивизии в оханском направлении.

Одновременно флотилия продолжала тралить мины. Чтобы обеспечить скорейшее продвижение боевых кораблей, протраливалось не все минное поле, а лишь узкий фарватер. Остальные мины вытраливал уже после прохода флотилии прибывший на Каму специальный минный дивизион, созданный в Казани. Такой способ траления в речных условиях не обеспечивал безопасное плавание в тылу, и нередко суда взрывались уже после того, как через поле прошли боевые корабли флотилии. Так, 23 июня канонерка «Латыш», шедшая с фронта на ремонт в Паратский затон, наткнулась на мину у Раздорного переката и взорвалась. На следующий день, производя траление в месте взрыва «Латыша», подорвался и затонул тральщик «Организатор».

При подходе к Перми красная флотилия наткнулась на минное заграждение белых длиной более 10 км, поставленное на фарватере Камы. Уровень воды упал, и мины стояли на 2–3 вершка (9–12 см) ниже уровня воды. Это, с одной стороны, облегчало их обнаружение, но, с другой стороны, затрудняло траление.

Переправа 21-й дивизии закончилась к 28 июня, и красная флотилия поднялась к Оханску, где приступила к переправе 30-й дивизии 3-й армии. 29 июня суда флотилии поднялись к Усть-Нытве, где переправили на левый берег 3-ю бригаду этой дивизии.

Развивая при содействии флотилии наступление на левом берегу, части 30-й дивизии 30 июня очистили от белых войск весь левый берег от Оханска до Перми включительно.

Флотилия, продвигаясь вверх по Каме, у Двора Слудки наткнулась на еще одно минное заграждение, выставленное белыми. Оно тянулось вдоль фарватера более чем на 10 км. Это крайне затруднило содействие переправе 29-й стрелковой дивизии, которая ожидала подхода судов флотилии, так как белые, оставляя Пермь, взорвали один пролет железнодорожного моста.

В это время возник серьезный конфликт между командующим флотилией П. И. Смирновым и командармом 3-й армии С. А. Ме-жениновым. Последний подчинил флотилию себе, а затем переподчинил ее командиру 29-й дивизии. Меженинов предложил Смирнову оказать всяческую поддержку 29-й дивизии, «а легкие суда немедленно выбросить вверх по Каме для соприкосновения с флотилией противника, стремясь к захвату его коммерческих пароходов».

Смирнов протестовал против подчинения флотилии 29-й дивизии, однако приказал приступить к тралению мин, чтобы обеспечить проход флотилии к Перми для содействия переброске сухопутных войск. При тралении минного поля у Слудки обнаружилось, что белые ставили мины довольно большими банками, поэтому при тралении они рвались всей банкой одновременно. Видимо, это происходило и при столкновении мины с попавшим на банку кораблем. Используя такой способ постановки мин, белые рассчитывали не только на затруднение траления, но и стремились достигнуть кумулятивного эффекта, считая, что взорвется при этом не только корабль, прикоснувшийся к мине, но и следующий за ним.

Красные военморы особо не торопились. К 18 часам 2 июля проход через минное поле был протрален без потерь, и 3-й дивизион канонерских лодок с тральщиками вошли в Пермь.

К этому времени Волжская флотилия оказалась в глубоком тылу Красной Армии. Однако на левом фланге Южного фронта генералу Врангелю удалось 30 июня взять Царицын и перерезать Волгу

В связи с этим командующий Восточным фронтом С. С. Каменев издал директиву № 811 от 2 июля, согласно которой Волжской флотилии предписывалось «оставить в верховьях Камы в распоряжении командарма 3-й армии 5-й дивизион канонерских лодок, как наиболее мелкосидящий, а остальными силами флотилии отправиться на нижнюю Волгу для совместных действий с левым флангом красных войск Южного фронта».

Однако техническое состояние судов флотилии и их артиллерии было плачевно. Поэтому в состав отряда судов, направлявшихся в Царицын, были включены лишь две канонерки — «Карл Маркс» и «Лейтенант Шмидт». Командиром отряда был назначен Леонтьев. О действиях в районе Царицына будет рассказано в главе «Большевики в Астрахани».


Раздел III. Каспий и нижняя Волга


Глава 1. Англичане на Каспии

Прежде чем перейти к описанию боевых действий на Каспии, надо вкратце обрисовать военно-политическую ситуацию в регионе, к сожалению, сейчас мало кому известную.

Зимой и весной 1917 г. на Кавказском фронте было затишье. Небывало снежная и суровая зима сильно затрудняла боевые действия. Только после замены в апреле генерала Н. Н. Юденича генералом М. А. Пржевальским началась подготовка к наступлениям русских войск. Еще зимой с англичанами было заключено соглашение о совместных действиях, по которому Кавказская армия должна была, «как только растает снег на горах Курдистана», начать наступление на Моссул. Во исполнение этого Кавказская армия приступила к подготовке операции от Урмийского озера через Ре-вандуз на Моссул. Это наступление было тем более желательным, что имелись сведения о подготовке турок к кампании по обратному взятию Багдада, который весной был занят англичанами. Однако план подготовки Моссульской операции не был доведен до конца и вылился только в подготовительные работы по устройству коммуникаций через Урмийское озеро и далее к турецкой границе.

4 апреля конный корпус генерала Баратова занял Ханекин. В направлении Кызыл-Рабат была выслана казачья сотня, соединившаяся там с английскими войсками. Помимо этого связь со штабом английского командующего в Месопотамии Моода была установлена по радио. Периодически туда направлялись штабные офицеры.

Баратов счел целесообразным приостановить продвижение своих частей в Месопотамии. Нездоровый тропический климат Месопотамии, когда заболеваемость малярией в некоторых частях достигала 80 % личного состава, вынудила отвести в мае части корпуса в более благоприятные по климатическим условиям горные районы Персии. Для наблюдения за турками и для связи с англичанами были оставлены только две сотни.

С лета 1917 г. начался развал Кавказской армии. Части самовольно покидали позиции и отправлялись в тыл. Казачьи части организованно уходили на Кубань и Терек. После Октябрьской революции развал армии резко усиливается.

2 (15) ноября 1917 г. Бакинский совет взял власть в городе и образовал первую в Закавказье Советскую республику. 25 апреля 1918 г. Бакинский совет создал «орган пролетарской диктатуры» в Азербайджане — Совет народных комиссаров (СНК) под руководством С. Г. Шаумяна.

28 ноября 1917 года меньшевиками, эсерами, дашнаками и мусаватистами в Тифлисе создается Закавказский комиссариат. Фактически это было националистическое правительство Закавказья (Азербайджана, Армении и Грузии). Закавказский комиссариат приступил к разоружению пробольшевистски настроенных частей Кавказской армии.

18 декабря Закавказский комиссариат подписал соглашение с Турцией о прекращении военных действий.

Тем не менее в январе 1918 г. турки начали наступление. Русские войска почти не оказывали им сопротивления, точнее, их там уже практически не было. Правда, турки имели стычки с отрядами армянских националистов.

30 января турки заняли Эрзинджан, 4 февраля — Байбурт, 8 февраля — Мемахатун, 29 февраля — Эрзерум, а в марте ими была занята вся турецкая территория, оккупированная русскими в Первую мировую войну.

На Брест-Литовской конференции турецкий представитель потребовал отделения от России Кавказа и создания независимого Кавказского государства.

3 марта большевики были вынуждены подписать позорный Брестский мир. По нему к Турции отходили Карс, Ардаган и Батум.

15 апреля турецкие войска без боя заняли Батум, а 25 апреля — Карс. К середине мая турки подошли к Тифлису на 20–25 км.

Между тем 22 апреля 1918 г. была создана Закавказская демократическая федеративная республика (ЗДФР), которая не признавала ни советской власти, ни Брестского мира. В состав ЗДФР вошли Грузия, Армения и Азербайджан. Руководство ЗДФР то противодействовало продвижению турецких войск, то вступало с ними в переговоры.

Однако больше всего продвижению турецких войск на Кавказе мешала… Германия. В планы немцев не входило уступать баки некую нефть и чиатурский марганец Турции. 27 апреля 1918 г. Германия принудила Турцию заключить секретное соглашение в Константинополе о разделе сфер влияния. Турции отводилась юго-западная часть Грузии и почти вся Армения, а остальная часть Закавказья доставалась Германии.

Лоскутная ЗДФР 8 июня 1918 г. официально прекратила свое существование. 8 июня образовалась Грузинская республика, 9 июня — Азербайджанская республика и 10 июня — Армянская республика.

4 июня 1918 г. Турция подписала с Армянской и Грузинской республиками договоры «о мире и дружбе», по которым к Турции кроме Карской, Ардаганской и Батумской областей отходили: от Грузии Ахалкалакский уезд и часть Ахалцихского уезда; от Армении Сурмалинский уезд и части Александропольского, Шарурского, Эчмиадзинского и Эриванского уездов. Турецкие войска получили право беспрепятственных железнодорожных перевозок.

В Баку с середины XIX века была главная база Каспийской флотилии. К началу 1918 г. в Баку находились канонерские лодки «Ардаган», «Карс», посыльные суда «Астрабад», «Геок-Тепе», «Араке», вооруженный буксир «Красноводск» и несколько катеров.



Канонерки «Карс» и «Ардаган» были вполне современными боевыми кораблями. Они построены в 1908–1910 гг. в Петербурге и по Мариинской системе в 1911 г. перешли на Волгу, а оттуда — на Каспий. Стандартное водоизмещение канонерок составляло 675 т. Длина 61,75 м; ширина 8,53 м; осадка 2,62 м. Два дизеля мощностью по 672,5 л.с. каждый обеспечивали скорость 14,5 узлов. Дальность плавания 11-узловым ходом составляла 3000 миль. Первоначальное вооружение состояло из двух 120/45-мм и двух 75/50-мм пушек. В июне 1916 г. часть вооружения сняли и отправили на Черноморский флот. В результате к январю 1918 г. на каждой канонерской лодке было по одной 120-мм и по две 75-мм пушки.

Посыльное судно «Астрабад» было построено в 1900–1901 гг. в Сормово. Водоизмещение 326 т. Длина 38,5 м; ширина 6,7 м; осадка 2,5 м. Две паровые машины мощностью по 250 л.с. позволяли развивать скорость 12 узлов. Дальность плавания 9-узловым ходом 720 миль. Вооружение к 1918 г. состояло из четырех 47-мм пушек Гочкиса.

Посыльное судно «Араке» было построено в 1900–1901 гг. в Сормово. Водоизмещение 740 т. Длина 53,6 м; ширина 8,8 м; осадка 3,5 м. Одна паровая машина мощностью 800 л.с. Скорость 12,5 узлов. Дальность плавания 9,5-узловым ходом 1500 миль. Вооружение состояло из четырех 47-мм пушек Гочкиса.

Посыльное судно «Геок-Тепе» (колесное) построено в 1882–1883 гг. в Воткинске. Водоизмещение 1100 т. Длина 72,7 м; ширина 11,0 м; осадка 2,5 м. Машина мощностью 860 л.с. Скорость 11,5 узлов. Дальность плавания 8-узловым ходом 2000 миль. Вооружение состояло из четырех 47-мм пушек Гочкиса.

Вооруженный буксир «Красноводск» построен в 1904 г. на Воткинском заводе. Водоизмещение 150 т. Длина 32,1 м; ширина 5,5 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 250 л.с. Скорость 9 узлов. Вооружение: две 75/50-мм пушки.

Весной 1917 г. контроль над Каспийской флотилией оказался в руках Центрокаспия (Центрального комитета Каспийской военной флотилии). Первоначально там заправляли эсеры и меньшевики, а с марта 1918 г. — большевики.

Боевые действия на Каспии начались в апреле 1918 г. В середине апреля Комитет революционной обороны Баку поручил Каспийской флотилии перебросить экспедиционный отряд в район Петровска (ныне Махачкала) и в другие пункты Дагестана, занятые бандами имама Гоцинского.

17 апреля в 22 часа отряд судов флотилии в составе канонерской лодки «Ардаган», транспортов «Казбек», «Анна Гукасова», «Восток», «Партизан» и «Дагестан» с 36-м Туркестанским полком, красногвардейцами и самолетами на борту вышел в море. 19 апреля в 9 часов суда приблизились к мысу Турали и, произведя разведку, пошли в северном направлении. Недалеко от мыса Турали отряд захватил неприятельский пароход, впоследствии используемый для перевозки десанта, а также высланный из Петровска разведывательный катер противника «Ундина», на котором находился офицер белого Дагестанского полка. От офицера удалось получить важные сведения о количестве неприятельских сил, находившихся в Петровске.

Суда флотилии высадили десант в двух местах. 36-й Туркестанский полк с двухорудийной батареей высадился южнее Петровска, а красногвардейцы — севернее. В час ночи обе группы двинулись к Петровску с целью окружить город.

Чтобы отвлечь внимание противника от основных сил десанта, 19 апреля в 7 ч. 45 мин. к Петровску на расстояние 32 кабельтовых подошла канонерка «Ардаган». В 50 кабельтовых от берега остановились три транспорта якобы с намерением высадить десант. Противник открыл огонь по «Ардагану» и транспортам. «Ардаган» начал обстрел береговых батарей белых и казарм. В 14 часов красные части приостановили наступление на Петровск, а белым по радио был передан ультиматум сдаться во избежание лишнего кровопролития. На размышления отводился час. Но ответа не последовало, и в 15 часов наступление возобновилось. Уже к 16 часам красные войска взяли Петровск. В боях за город они захватили три орудия (два горных и одно полевое) и 2000 снарядов.

Еще в мае 1918 г. 13 тысяч турок при 40 орудиях вместе с 5 тысячами мусаватистов при 10 орудиях двинулись на Баку. Столицу Азербайджана обороняли пробольшевистские силы СНК (18 тысяч человек, 19 орудий, 3 бронепоезда). В июне 1918 г. из Советской России в Баку прибыли 4 броневика, 13 самолетов, а в следующем месяце — 800 человек при 6 орудиях. Однако моральный дух защитников Бакинской коммуны был весьма слаб. 20 июля турки без боя заняли Шемаху. Сравнительно небольшая большевистская прослойка в Баку оказалась в сложной ситуации. С одной стороны, у большевиков не хватало сил для отражения турецкого наступления, а с другой, они формально не имели права сражаться с немцами в силу Брестского мира. Большинству же населения Баку не улыбалось увидеть турок на улицах города. Поэтому Бакинский Совет принял решение позвать на помощь английские войска, которые к тому времени уже находились на севере Персии.

31 июля Совет народных комиссаров сложил свои полномочия. Власть в Баку перешла в руки правоэсеровско-меньшевистско-дашнакского блока, сформировавшего 1 августа правительство «Диктатуры Центрокаспия и Президиума Временного Исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов».

К тому времени англичане заняли южное побережье Каспийского моря и приступили к формированию военной флотилии в персидском порту Энзели. Командовал английскими морскими силами командор Норрис. Задача создания флотилии на Каспии для англичан облегчалась наличием британской военной флотилии на реке Тигр. Перевезти на Каспий канонерские лодки они, естественно, не могли, зато сняли с них морские орудия калибра 152, 120, 102, 76 и 47 мм.

Англичане захватили в Энзели несколько русских торговых судов и приступили к их вооружению. Команды поначалу были смешанные — русская вольнонаемная команда и английские расчеты орудий. Командовали всеми судами английские офицеры, на второстепенные должности брали и русских морских офицеров.

Первым англичане вооружили пароход «Австралия» и переименовали его в «Вентюр». Пароход был построен в 1899 г. Вместимость 1275 брт{50}, длина 75,5 м; ширина 9,8 м; осадка 4,0 м. Скорость 11 узлов. Вооружение: три 102-мм английские морские пушки, три пулемета. Основания для 102-мм пушек англичане сделали из береговых бензиновых баков, перерезанных пополам. В результате получилась довольно удачная конструкция.

Забавно, что англичане решили не переименовывать русский пароход «Президент Крюгер». (Товаропассажирское судно, построенное в 1902 г. на Боткинском заводе, 2172 т; 87,2 м х 10,2 м х 4,0 м; 1100 л.с., 2 винта, 10 узлов.) Судно было названо в честь президента буров Крюгера, заклятого врага англичан. Тем не менее командор Норрис разместил на «Крюгере» свой штаб, а в беседах с русскими офицерами говорил, что ему особенно приятно держать свой флаг на русском пароходе, названном в честь врага Англии, и на этом пароходе помогать России.

4 августа в Баку высадился британский отряд, прибывший на военном транспорте из Энзели.

После перехода власти «Диктатуре Центрокаспия» оставшиеся верные советской власти подразделения были стянуты на Петровскую площадь в Баку, превращенную большевиками в военный лагерь.

Войска же «Диктатуры Центрокаспия», состоящие в основном из армянских национальных частей, с каждым днем теряли свою боеспособность, усиливалось дезертирство и мародерство. Ввиду того, что шансов на успешный политический или военный контрпереворот, изгнание англичан и удержание фронта практически не было, общегородская партийная конференция большевиков, состоявшаяся 12 августа, приняла решение эвакуировать остатки советских войск в Астрахань.

В конце августа 1918 г. штаб командора Норриса на пароходах «Президент Крюгер» и «Орел» отправился в Баку. Перед выходом на «Крюгере» англичане поставили четыре 102-мм сухопутные пушки.

Уже при подходе к Баку был слышен отдаленный гул артиллерийской стрельбы. Город был обложен войсками турецкого генерала Нури-паши. В это время суда бывшей царской Каспийской флотилии обстреливали турецкие войска в районе Петровска. Только канонерка «Ардаган» стояла в Баку и лишь изредка выходила обстреливать турецкие позиции. В одном из таких выходов принял участие и командор Норрис, взявший с собой мичмана Лишина{51}.

Как позже писал Лишин, «к шести часам ясного и спокойного утра мы с Норрисом сели в катер и отправились на «Ардаган», стоявший под парами на внутреннем рейде. Выйдя с рейда, мы пошли вдоль берега в сторону Энзели, и вскоре застопорили машины на траверзе какого-то железнодорожного моста. На берегу не было видно никого. «Ардаган» открыл стрельбу по мосту и с первого залпа его накрыл. Стрельбой командовал незнакомый мне молодой офицер, поручик по адмиралтейству. Командор был восхишен. С лица его даже сошла презрительная усмешка, появившаяся при виде совершенно отвратительной грязи на корабле и разнузданного вида команды. Революция не только морально разложила команды кораблей, но она физически испачкала корабли. От былой щепетильной чистоты не осталось следа. От былого веселого, подтянутого, молодцеватого и чистого вида команды тоже не осталось следа. Это была какая-то банда разнородно и грязно одетых людей, мрачных и насупленных, шляющихся с папиросками в зубах. Родной Андреевский флаг, данный флоту Великим Петром, свидетель славы и подвигов, все еще украшал флагшток.

Молодой поручик-артиллерист постарался: мост был разнесен в короткое время, что должно было затруднить подвоз турецких подкреплений с этой стороны Баку»{52}.

Вспомогательный крейсер{53} «Крюгер» в обстрелах турок участия не принимал, поскольку его 102-мм (4-дюймовые) орудия были сняты и отправлены на защиту Баку.

15 сентября 1918 г. турецко-мусаватистские войска почти без боя заняли Баку. Англичане и руководство «Центрокаспия» бежали на судах Каспийской флотилии сначала в Петровск, а затем в Энзели. Турки три дня грабили Баку, при этом было убито около 30 тысяч мирных жителей.

Однако песенка османов была спета. После захвата 15 сентября Баку советское правительство разорвало Брестский договор в части, касающейся Турции.

19 октября турецкий кабинет министров во главе с великим визирем Талаат-пашой, военным визирем Энвер-пашой и морским министром Джемаль-пашой ушел в отставку в полном составе. Новое турецкое правительство обратилось к Антанте с просьбой о перемирии.

27 октября начались мирные переговоры с Антантой. Они проходили в порту Мудрое на острове Лемнос. Вел переговоры командующий британским Средиземноморским флотом вице-адмирал С. Калторп. 30 октября 1918 г. в Мудросе на борту английского броненосца «Агамемнон» была подписана капитуляция Турции. Формально она имела вид перемирия.

В первой статье предусматривалось открытие Черноморских проливов для Антанты. Суда Антанты могли свободно проходить в обе стороны и выходить в Черное море. По статьям 6, 9 и 12 все военно-экономические и стратегические центры страны подлежали оккупации Антантой. В статье 5 предусматривалась демобилизация всей турецкой армии, а контингент, могущий обеспечить хотя бы как факт суверенитет Турции, подлежал особому определению.

Антанта отказалась признавать какие-либо государственные образования, созданные с участием турок на Кавказе.

По Мудросскому перемирию Турция вывела свои войска из Закавказья. 17 ноября 1918 г. в Баку опять вошли англичане во главе с генералом В. Томсоном, объявившим себя военным губернатором Баку. Ф. П. Коккерельбыл назначен комиссаром полиции союзных держав в Баку, майор Браун стал управляющим транспортом Каспийского флота. Общая численность союзных войск в Баку составила 5 тысяч солдат.

При вступлении войск в Баку генерал Томсон, заметив, что на пристани вместе с флагами Англии, США, Франции, Италии вывешен и флаг Азербайджанской Демократической Республики, приказал тот час же его убрать.

Приказом генерала Томсона в Баку вводилось военное положение до того момента, когда «гражданская власть окажется настолько сильной, чтобы освободить войска от ответственности за поддержание общественного порядка». С введением в Баку военного положения английское командование фактически всю административную власть в городе и в Бакинской губернии брала в свои руки. Вся судебная и исполнительная власть оказалась сосредоточенной в руках генерала Томсона. 29 ноября 1918 г. все торговые суда Каспийского флота перешли в распоряжение английского командования. За девять месяцев, с декабря 1918 г. по август 1919 г., англичанами было вывезено из Баку до 30 млн пудов нефти на сумму в 113,5 млн рублей.

Командующий британскими военными морскими силами командор Норрис уехал в Хомадан (Персия). Командующим стал капитан Вашингтон. Англичане продолжали лихорадочно создавать свою флотилию.

О действиях англичан хорошо рассказал Н. Н. Лишин: «Среди беспрерывно прибывавших новых войск было много цветных из Индии. Среди них был отряд гуркосов, с их характерными кривыми ножами, которыми, как рассказывали, они мастерски пользовались в рукопашном бою. Формирующаяся армия получила название «Норперфорс» («Норе Першиан Форсиз») — «Североперсидские Силы».

Вооружение пароходов в Энзели приходило к концу, и нас, русских морских офицеров, «прикомандированных к Королевскому Флоту», как мы официально назывались, стали расписывать по кораблям. Был октябрь 1918-го года. Меня назначили на «Алла Верды», пароход водоизмещением что-то около 1800 тонн. Вооружение — два четырехдюймовых (102-мм) орудия, привезенных из Багдада. Ход около десяти узлов. Плохие котлы, хорошая машина. Наименьшая осадка на ровный киль — 8 футов (2,44 м). На корабле был установлен беспроволочный телеграф. Русская команда состояла из капитана, коммерческого моряка, фактически исполнявшего теперь обязанности штурмана и заведовавшего русской командой, его помощника, механика, боцмана, рулевых, машинистов, кочегаров и коков (поваров). Всего русской штатской команды было 22 человека. Британский экипаж состоял из «коменданта», т. е. фактически командира Г. Сноу, лейтенанта Р. Н. Р. (то есть «Ройял Нэвль Резерв»); старшего офицера, обязанности которого изображал С. Х. Уиндзор, Уоррант Оффисер Р. Н. (т. е. по-нашему кондуктор действительной службы); комендоров, матросов, машинистов, кочегаров, сигнальщиков и радиотелеграфистов. Всего англичан было: один офицер запаса, один кондуктор и 30 нижних чинов. Таким образом, по назначению на «Алла Верды» я оказался единственным кадровым офицером на корабле. «Алла Верды» стоял под Андреевским флагом»{54}.

Первый выход «Алла Верды» состоялся 22 октября 1918 г. Она направилась в Ленкорань для встречи с крейсером «Эммануэль Нобель» — ранее наливной пароход (так тогда назвались на Каспии танкеры), построенный в Коломне в 1909 г. 3800 т; 116 м х 14,2 м х 4,6 м; два дизеля по 1400 л.с. давали ход 10 узлов. На тот момент был вооружен одним 120-мм и двумя 102-мм английскими орудиями.

«К вечеру пришли в Ленкорань, — пишет далее Лишин. — Не успели мы стать на якорь, как к нам подошла шлюпка с солдатами, членами местного «солдатского комитета», чтобы узнать, кто мы такие и зачем пришли. Солдаты были сильно удивлены, что на «Алла Верды» оказалось столько вольного народа в невиданных формах, и что пароход оказался вооруженным морскими орудиями. Ленкораньские солдаты имели распущенный, неопрятный вид.

Наутро мы вышли в море вместе с «Нобелем» и начали с ним маневрировать. Выяснилось, что «Нобель» менее поворотлив и хуже ходит. После маневров расстались с «Нобелем» и пошли одни на восток пятиузловым ходом. Понемногу стало свежеть, приближался шторм. «Алла Верды» держался на волне довольно прилично. Всю ночь провели в море, приучая русскую команду к условиям походной жизни на военном корабле. К утру разразился довольно сильный шторм. Мы повернули обратно на Ленкорань. «Алла Верды» тяжело плюхался в провалы между волн и иногда дрожал всем корпусом.

У Куринского Камня встретили «Нобель». Он, по-видимому, несколько лучше нашего выносил шторм. Зайдя за остров Сара, где было тише, мы стали на якорь.

На рейде стояло на якоре два парохода, занятых погрузкою. Я отправился узнать, кто они такие и чем и для кого грузятся. Оказалось, что оба парохода были посланы сюда Бичераховым из Петровска, и что они грузятся мукой для его отряда и для населения города. Мне сообщили на пароходах, что весь Бичераховский отряд расположен на подступах к Петровску и защищает его от наступающих со стороны Баку войск Нури-паши».{55}

Вечером 3 ноября «Президент Крюгер» под флагом капитана Вашингтона, «Азия» и «Алла Верды» вышли из Энзели и направились в центральную часть моря.

Следует отметить, что крейсер «Азия» был вооружен англичанами в Красноводске. Его вместимость 1300 брт. Машина мощностью 920 л.с. давала ход в 12 узлов. Вооружение: одна 120-мм и одна 75-мм пушки.

4 ноября в 17 часов эскадра пришла на линию Красноводск — Баку, где встретила «Нобель» и «Вентюр», пришедшие из Красноводска. Здесь было назначено с ними рандеву. Построившись в две кильватерные колонны, корабли легли на курс несколько восточнее Петровска. По пути британские офицеры провели ряд учений. Утром 6 ноября эскадра пришла в порт Петровск.

В это же время казаки есаула Л. Ф. Бичерахова{56} защищали город от мусаватистов. В Петровске находился пароход «Лейтенант Шмидт» (бывший «Гаджи-Гаджи» вместимостью 1392 брт, машина 1000 л.с.; вооружен четырьмя 102/60-мм пушками).

С «Президента Крюгера» к командующему турецко-мусавати-стскими силами послали делегацию, состоявшую из одного русского, одного английского и одного французского офицеров. Делегация потребовала у Нури-паши объяснений, на каком основании он позволяет себе продолжать со своими турецкими войсками войну против одной из союзниц — России, раз Турция сдалась союзникам «на милость победителя». Нури-паша ответил, что он хотя и турецкоподданный, но и он, и его войска состоят на службе у «Азербайджанского правительства» и никакого отношения к Турции не имеют. Переговоры ни к какому результату не привели. Англичане решили с Нури-пашой не связываться и убрались восвояси.

8 ноября «Нобель» и «Алла Верды» пришли в Красноводск. Там они увидели странное зрелище. Небольшой пароход «Пир-Алаги» носился по Красноводскому рейду и грозил обстрелять берег из своей 37-мм пушки и двух пулеметов. Оказывается, этот пароход был вооружен Бичераховым, а команда его вместе с капитаном — в стельку пьяны.

В Красноводске находился главный английский инженер О'Догерти{57}. Он попросил прибывшие британские корабли урезонить команду «Пир-Алаги», что и было выполнено без стрельбы и даже без членовредительства. О'Догерти назначил лейтенанта Ротаста{58} командовать «Пир-Алаги». Туда же был назначен один английский офицер-пулеметчик и смешанная русско-английская команда. «Пир-Алаги» наскоро отремонтировали и отправили в крейсерство вдоль восточного берега Каспийского моря, на юг от Красноводска.

Вскоре в Красноводске инженер О'Догерти вооружил пароход «Слава». Это была наливная шхуна, построенная в 1903 г. в Нижнем Новгороде. Вместимость ее 1690 брт, длина 82,5 м; ширина 11 м; осадка 4,3 м. Две машины компаунд обшей мощностью 1500 л.с. позволяли развивать ход в 9 узлов. В 1918 г. на пароходе установили одно 120-мм и одно 75-мм английские орудия.

Вечером 10 ноября в Петровске кто-то поджег стоявший у стенки пароход «Адмирал Корнилов», на котором находился «морской штаб» Бичерахова, состоявший почти исключительно из матросов. Пароход сгорел, «штаб» спасся.

Весь день 15 ноября в Энзели шли приготовления к походу на Баку. Пароходы, груженные войсками, по мере готовности выходили из гавани на Энзелийский рейд и становились на якорь на заранее предназначенных для них местах. «Вентюр» и «Алла Верды» тоже вышли на рейд и стали на якорь.

В этот день из Баку вернулась делегация, ведшая переговоры с Нури-пашой.

Весь английский сухопутный штаб погрузился на пароход «Орел», а генерал Томсон обосновался на «Крюгере». Погода стояла великолепная, море было совершенно спокойным, что очень способствовало приготовлениям.

В 7 ч. 30 мин. 16 ноября, при полном штиле, все стоявшие на рейде пароходы, построившись в две кильватерные колонны, двинулись в поход. Левую колонну вел «Вентюр», за которым шло девять пароходов. Правая колонна также состояла из девяти пароходов.

Во главе обеих колонн шел «Президент Крюгер». Ход судов составлял 7–8 узлов.

* * *

Утром эскадра встретилась со «Славой», шедшим из Красновод-ска в Энзели, чтобы принять английскую команду.

К ночи задул сильный северный ветер, и на следующее утро транспорты обеих колонн оказались в разброде. Некоторые пароходы так отстали, что скрылись за горизонтом. Около 11 часов утра с эскадры увидели Баку и застопорили машины. Ветер стих.

Когда все пароходы собрались, «Президент Крюгер» поднял сигнал «Второй колонне вступить в кильватер первой», и после этого поднял французский, английский и американский флаги. На корме корабля по-прежнему развевался Андреевский флаг. Медленно развернувшись, «Крюгер» пошел на Баку, а за ним строем в одну кильватерную колонну вытянулась стройная линия пароходов. Корабли Бичерахова, идя отдельной кильватерной колонной, расцветились флагами. Освещенная ярким солнцем, процессия кораблей медленно и торжественно приближалась к городу.

Весь длинный и широкий городской бульвар-набережная был забит народом. Все крыши близлежащих домов, все окна и балконы были усеяны людьми. Бросалось в глаза огромное количество азербайджанских женщин в национальных костюмах. По мере приближения кораблей эти женщины скрывались с набережной в близлежащие улицы. Стали заметны разрушения, которым подвергся город.

Около 2 часов дня все вооруженные пароходы, как английские, так и Бичерахова, стали на якорь в трех кабельтовых от берега. «Крюгер», «Орел» и все транспорты с войсками ошвартовались к пристаням и по сигналу прекратили пары в одном из двух котлов.

Еще днем подошли «Азия» и «Слава», а к вечеру пришел «Нобель», так что в Баку собрались все корабли.

Утром 17 ноября войска Бичерахова стали высаживаться на набережную Баку. А в 2 часа дня «Крюгер» поднял сигнал «В городе начался грабеж. Никого не пускать на берег». Оказывается, бичераховские части начали грабежи и погромы, особенно отличились армянские подразделения.

19 ноября в Баку высадились англичане и навели относительный порядок, несколько бичераховцев, уличенных в грабеже, были расстреляны на месте.

В октябре 1918 г. Бичерахов послал шесть пароходов к бухте Старо-Теречной («Николай», «Бунин», «Москва», «Россаул», «Александр» и «Бомбак»). Там они бесследно исчезли. (На самом же деле пароходы захватили вооруженные суда большевиков, о чем будет рассказано в следующей главе.) Бичерахов послал на поиски исчезнувших пароходов два вооруженных парохода — «Центрокаспий» и «Орленок». Оба парохода вернулись, ничего не найдя, и Бичерахов их опять послал в район Ново-Теречной конвоировать четыре невооруженных парохода, шедшие в Петровск с запасом пресной воды. На этот раз суда Бичерахова напоролись на три большевистских вооруженных парохода, сопровождаемые несколькими быстроходными катерами.

Тут придется сделать маленькое отступление и рассказать, откуда взялись красные суда. 9 ноября в 9 ч. 30 мин. отряд Астрахано-Каспийской военной флотилии в составе пароходов «Припять», «Каспий», «Коммунист» и «Вега» вышли к Брянской Косе, чтобы уничтожить там радиостанцию белых. 10 ноября в 7 ч. 45 мин. суда начали обстрел радиостанции, предполагаемого места батареи и помещения штаба. Стрельба продолжалась до 9 ч. 25 мин.

За все время операции у Брянской Косы и после нее радиостанция белых не работала, и красные решили, что она уничтожена. В 22 часа 10 ноября командир отряда В. А. Кукель отослал пароход «Бегу» в Астрахань, поскольку из-за неисправности нефтяных цистерн у нее осталось топлива лишь на сутки.

В 23 ч. 50 мин. отряд в составе «Каспия», «Припяти» и «Коммуниста» пошел к Старо-Теречной. 11 ноября в 10 часов утра красные заметили на траверзе маяка Чечень пять судов, и Кукель попытался отрезать их от моря. В 10 ч. 20 мин. «Каспий» открыл огонь по головному кораблю противника. Вскоре в машину «Орленка» попал снаряд, и пароход лишился хода. Почти одновременно один из снарядов «Центрокаспия» попал в машинное отделение «Припяти». Вскоре в «Припять» попал еще один снаряд. «Каспий» прикрыл «Припять», а «Коммунист» взял ее на буксир. Отряд красных начал отход.

«Центрокаспий» стал преследовать красных, но делал это не спеша, так как дистанция между ними постоянно увеличивалась. В 11 ч. 15 мин. Кукель приказал прекратить огонь из-за «явных недолетов». Через 10 минут прекратил огонь и «Центрокаспий», а затем повернул назад к «Орленку».

Любопытно, что Кукель даже не знал, с кем он сражался. В своем рапорте он писал: «По приметам, замеченным военными моряками, плававшими в бывшей Каспийской флотилии, предполагаю неприятельские корабли: «Геок-Тепе» (новый), «Гаджи Гаджи» и «Аветик», другие же вооруженные шхуны неизвестны»{59}.

В ноябре 1918 г. к генералу Томсону явилась делегация дагестанцев из Петровска, заверившая его, что дагестанцы желают охранять Дагестан от «нашествия большевиков». Делегация просила у англичан помощи, а также признания их самостоятельной территориальной единицей — Дагестанской республикой. Генерал Том-сон немедленно ответил, что готов признать их самостоятельность и независимость от России, но временно, до мирной конференции.

После капитуляции Турции в Черное море вошли британские эскадры. Теперь интервенты получили возможность перебрасывать войска по железной дороге из Батума в Баку. Всего в Баку прибыло 45 тысяч англичан. Официально было объявлено, что они прибыли для борьбы с большевиками и оказания поддержки русским белым частям. Но ни в какую борьбу с большевиками эти части так и не вступили. Стратегическое расположение этих сил в точности совпало с линией нефтепровода Баку — Батум.

Кроме того, англичане приступили к переброске по железной дороге шести торпедных катеров, так называемых «Си-Эм-Би» — «Коуст Мотор Боутс», то есть «прибрежные моторные лодки».

27 ноября 1918 г. Бичерахов объявил, что его «морские силы» переходят в ведение Уфимского временного правительства. Командующим этими силами назначался ротмистр Воскресенский.

В коние ноября английские крейсера «Нобель», «Вентюр», «Слава» и «Азия» патрулировали в северной части Каспийского моря. Красных судов ими замечено не было.

В начале декабря 1918 г. в Красноводск прибыл новый британский крейсер «Зороастр», только что вооруженный в Энзели. Это был танкер, построенный в 1911 г. в Коломне. Длина его составляла 82,5 м; ширина 10,3 м; осадка 4,6 м. Два дизеля общей мощностью 1200 л.с. позволяли развивать скорость 10,5 узлов. Вооружение состояло из двух 120-мм английских морских пушек.

5 декабря «Зороастр» был послан в крейсерство в северную часть Каспия. В тот же день из Красноводска вышли к острову Чечень «Алла Верды» и «Биби Эйбат», по пути они должны были соединиться с «Зороастром». Мичман Лишин, находившийся на «Алла Верды», хорошо описал нравы капитанов торгового флота: «Всех нас, морских офицеров, поражали казавшиеся нам недопустимыми навигационные привычки наших «штурманов», коммерческих капитанов пароходов. Им нельзя было отказать в хорошем знании Каспийского моря, но нам казалось совершенно неразумным относиться с беспечностью к поправке компаса, к определению места, даже к самой прокладке (нанесению на карту пути корабля). Между тем именно такое странное отношение мы видели у большинства капитанов. Они не считали нужным вести прокладку («нечего пачкать карту»), определять свое место хотя бы по береговым предметам (на «Алла Верды» даже не было пеленгатора), и совершенно не заботились о поправке компаса. Все наши рассуждения о том, что если коммерческие капитаны считают все это уместным в коммерческом плавании, то в военном подобные методы совершенно недопустимы и могут привести к тяжелым последствиям. — вызывали у капитанов только раздражение. В конце концов мы прекратили эти разговоры, чтобы не ухудшать отношений, тем более что ответственность за навигационную часть лежала на коммерческих капитанах…

…Всю ночь мы шли с потушенными огнями, имея в кильватере «Биби Эйбат». Наутро должен был открыться остров Чечень. Пришло утро, а острова не было видно. Некоторое время продолжали идти тем же курсом, но остров не открывался. Тогда началось блуждание по разным глубинам в поисках острова. Запросили у «Биби Эйбат» его место. Он показал его что-то в двадцати милях от предполагаемого нашего. Наш коммерческий капитан обозлился до крайности и стал награждать своими нелестными эпитетами ветер и течение, которые, мол, сбили его с курса. Мы уже несколько привыкли к тому, что ветер и течение были заклятыми врагами нашего бравого капитана, и что «Алла Верды» часто сносило, но где же все-таки был остров Чечень? Сноу начал сердиться и стал отпускать ядовитые замечания в том духе, что если «Алла Верды» может «сносить» до такой степени, то остается предположить, что наш пароход вообще предпочитает ходить боком.

Блуждая в поисках острова и не зная, где мы находимся, что усложнялось туманным горизонтом и сеткой дождя, мы наткнулись на какое-то небольшое суденышко, которое, завидя нас, стало поспешно уходить. Не было сомнений в принадлежности этого парохода к большевикам.

Из наших кораблей здесь мог быть только «Зороастр», это же суденышко на него похоже не было. Почти одновременно открылся остров, принятый капитаном за Чечень и оказавшийся впоследствии Тюленьим островом. Благодаря этой ошибке, думая, что нас и большевика разделяет Чеченский риф, мы не пошли его преследовать напрямик, а стали обходить несуществующий риф, т. е. на самом деле глубокую воду. Большевистский пароход скрылся. Обойдя чистую воду, мы разделились с «Биби Эйбатом», чтобы найти и атаковать скрывшегося большевика, но его больше не нашли. Когда стемнело, увидали судно, стоявшее на огнях. Подойдя к нему (мы шли без огней), выяснили, что это «Зороастр», у которого оказалась неисправность в машине. «Биби Эйбат» мы потеряли из виду: он шел, как и мы, без огней. Беспечность «Зороастра» нас поразила: представлялось совершенно невероятным, чтобы военный корабль находился в зоне возможного столкновения с неприятелем, неся все навигационные огни и имея все свои иллюминаторы ярко освещенными. Это была вина английского «коменданта» «Зороастра», вина совершенно непростительная и просто невероятная для морского офицера…

…К счастью, большевиков, очевидно, поблизости не было. Отойдя от «Зороастра», мы в течение часа крейсировал и на северо-восток и обратно, пока «Зороастр» чинил машину, а затем, как только «Зороастр» стал способен двигаться, мы стали ему в кильватер, как старшему. «Зороастр» лег на курс, который мы приняли, как ведущий в Петровск. Велик был переполох, когда, идя этим курсом, мы благополучно пришли к острову Чечень. Тут-то и выяснилось, что наш бравый капитан, запутавшись благодаря неизвестной поправке компаса, обходил чистую воду, полагая, что обходит Чеченский риф, из-за чего мы не смогли уничтожить большевистский пароход.

Мы стали на якорь и всю ночь держали офицерскую вахту. Стояли без огней. «Зороастр» продолжал свое штатское поведение, стоял с огнями. Впоследствии выяснилось, что и офицерской вахты на нем не было.

«Алла Верды» держал оба котла под парами.

«Биби Эйбат» куда-то пропал. Мы сообщили ему по радио свое место, но ответа получить не могли, так как на «Биби Эйбат» имелась только приемная радиостанция, и отправлять телеграммы они не могли.

Ночью погода прояснилась. Стало очень холодно. Сменившись с вахты в 4 часа утра 8 декабря, лег спать. Спать пришлось недолго: незадолго после рассвета, когда горизонт еще не был чист, с юго-востока показались два большевистских корабля, — один немного больше, другой меньше «Алла Верды». Немедленно была дана боевая тревога, и мы начали сниматься с якоря»{60}.

Англичане не знали, что красные крейсера «Коломна» (вооружение: четыре 100-мм орудия) и «Макаров I» (два 100-мм орудия) в сопровождении вооруженного парохода «Севск» (две 75-мм пушки) под командой временно исполняющего должность командующего Астрахано-Каспийской военной флотилией Кронберга 2 декабря в 13 часов вышли из Астрахани для сопровождения десанта, предполагаемого к высадке в заливе Старо-Теречной.

К двенадцатифутовому рейду{61} отряд подошел к ночи на 4 декабря, причем некоторые транспорты с десантом и пароход «Макаров I» из-за выгона воды сели на мель при выходе из Волги.

4 декабря в 23 часа по условленному сигналу весь отряд снялся с якоря и вышел в море, взяв курс западнее острова Тюлений. Всю ночь шли без огней и на утро 5 декабря, пройдя Тюлений, из-за тумана стали на якорь. В 11 часов, как только туман рассеялся, отряд снялся с якоря и продолжил поход по назначению, куда и подошел в тот же день около 13 часов. Не доходя пристани, на которую предполагалась высадка, отряд встретила шлюпка, на которой был поднят белый флаг и находилась делегация от местного населения. Делегаты объяснили, где именно находится пристань, нужная красным, после чего, пройдя еще 5 миль, суда стали на якорь: первая колонна — вблизи берега, а вторая — мористее, для охраны десанта с моря. Из-за бестолковости военморов высадка десанта затянулась до ночи на 8 декабря.

7 декабря в 22 часа Кронберг вышел на крейсере «Коломна» в сопровождении «Макарова I» в направлении Петровска. Обогнув маяк Чечень и идя курсом на северо-восток, около 2 часов ночи с кораблей отряда увидели в полном освещении два парохода, шедших контркурсами в направлении залива Старо-Теречного. Предположив, что это пароходы белых, Кронберг повернул за ними. Пароходы, не заметив отряда красных, встали на якорь у маяка Чечень в полном освещении, а «Коломна» и «Макаров I» стали крейсировать в ожидании рассвета, чтобы на рассвете опознать прибывшие пароходы и решить, как действовать дальше.

Согласно рапорту Кронберга, «как только начался рассвет и стал виден их контур, местными военными моряками были опознаны пароходы, оказавшиеся неприятельскими: «Юпитер» и «Галилей», почему в 6 ч. 45 мин. с расстояния 62,5 кабельтова был открыт огонь и начался бой. Имея большое преимущество хода, «Галилей» и «Юпитер», снявшись с якоря и отстреливаясь, преследуемые в течение 1 часа нашим отрядом, взяв курс на северо-восток, огибая остров Чечень, скрылись, имея курс… (курс не указан)».{62}

А теперь стоит послушать Лишина:

«В 6 ч. 40 мин. большой корабль открыл по нас огонь, дав сразу довольно значительный перелет. Наша русская команда узнала в этом пароходе «Коломну». Совершенно неожиданно для нас Сноу приказал поднять на корме британский флаг вместо Андреевского. Развернувшись, мы тоже открыли огонь, но наши снаряды дали значительный недолет. «Зороастр» продолжал стоять на якоре, и на нем началась беготня, когда мы уже успели дать несколько выстрелов.

Первое время огонь «Коломны», стрелявшей четырехорудийными залпами, был сосредоточен по «Алла Верды». По осколкам, засыпавшим палубу, и по всплескам можно было определить, что «Коломна» вооружена нашими великолепными новыми 4-дюймовыми орудиями в 55 калибров, Обуховского завода. Большие всплески разрывов и черный дым, конечно, сильно облегчали «Коломне» пристрелку, и вскоре ее снаряды стали ложиться у самого нашего борта, обдавая нас каскадами воды и засыпая осколками. Два снаряда легли в расстоянии нескольких футов от борта. Одного такого снаряда, попавшего в нас у ватерлинии, было бы достаточно для «Алла Верды», но за все время боя ни один снаряд не дал в нас прямого попадания. Второй пароход тоже открыл стрельбу, но стрелял значительно хуже. На нем, судя по разрывам, были 75-миллиметровые орудия. Принимая свои близкие разрывы, вероятно, за попадания, «Коломна» перенесла свой огонь на беспомощный «Зороастр», который открыл совершенно беспорядочную стрельбу, стоя на якоре. С якоря он снялся только через 15 минут после начала боя. «Коломна» сразу же накрыла «Зороастр» и вода вокруг него закипела. Один из первых снарядов «Коломны» попал в борт «Зороастра», по счастью, довольно высоко, под самым мостиком. На мгновение мостик затянуло черным дымом. Всего в «Зороастр» попало три снаряда, но все значительно выше ватерлинии и вдали от жизненных механизмов корабля. Второй большевистский пароход продолжал стрелять по нам, но плохо.

«Алла Верды» ходил между островом и берегом, сосредоточив огонь на «Коломне». Вначале наша стрельба производила жалкое и обидное впечатление. Пристрелка велась не залпами, как принято у нас, а одним носовым орудием. После команды: «фаэр» (огонь) орудие еще продолжало наводить, а не стреляло немедленно. Была масса осечек, вначале почти половина, к концу боя около одной трети. Наши снаряды давали небольшой всплеск, почти без дыму, еле видный, что крайне затрудняло пристрелку. Наши снаряды вначале ложились беспорядочно, плохо по целику, бессистемно по прицелу и давали почти исключительно недолеты. К моменту, когда «Зороастр» снялся с якоря, наша стрельба стала лучше.

В начале боя дистанция сблизилась до 35-ти кабельтовых, но вскоре «Коломна» ее увеличила до 45–50 кабельтовых, что для наших орудий являлось пределом, так как они могли стрелять не больше чем на 10 000 ярдов. «Алла Верды» выпустила за все время боя из двух своих орудий всего 49 снарядов, в то время как «Коломна» по одному «Алла Верды» выпустил раза в четыре больше.

Когда «Зороастр» стал стрелять приличнее, его снаряды стали ложиться в непосредственной близости от второго, меньшего большевистского корабля. Всплески от 4,7-дюймовых снарядов «Зоро-астра» были значительно внушительнее всплесков снарядов «Алла Верды». Повернувшись кормой, второй большевистский корабль прошел около полумили и затем спрятался за «Коломной». Больше участия в бое он не принимал. К концу боя дистанция опять уменьшилась, и тогда наша стрельба по «Коломне» дала несколько накрытий. С «Алла Верды» виден был огромный клуб белого дыма и пара, мгновенно поднявшийся на «Коломне». Сноу считал, что это было наше попадание, и написал впоследствии об этом в своем рапорте.

Около 7 ч. 40 мин. на горизонте за неприятельскими кораблями показалось еще четыре корабля. По сигналу «Зороастра» в 8 ч. 5 мин. мы вступили ему в кильватер и легли на кур северо-восток. Бой окончился в 8.15. Мы вновь подняли Андреевский флаг».{63}

Замеченные белыми четыре корабля оказались эсминцем «Деятельный» и вооруженными пароходами «Севск», «Вега» и «Володарский». При таком превосходстве в силах красные могли бы легко покончить с двумя кораблями англичан. Замечу, что вскоре к красным подошел и эсминец «Расторопный». Однако героические военморы были столь напуганы, что не рискнули преследовать неприятеля, а на всех парах кинулись к 12-футовому рейду, а оттуда — в Астрахань. При этом колесный пароход «Финн», ранее перевозивший десант, сел на мель. Снимать его не стали, а Кронберг приказал «Севску» расстрелять его из орудий.

Английские суда получили в бою серьезные повреждения. Весь «Алла Верды» был засыпан осколками, парусина на мостике порвана, перебиты сигнальные фалы и проволоки радио. Как ни странно, но раненых на пароходе не было. Однако «Алла Верды» гораздо более пострадал из-за стрельбы собственных орудий: от сильнейшего сотрясения корпуса корабля сорвались двери, треснули переборки кают, разбились зеркала, все иллюминаторы и посуда. Переборка каюты старшего механика вывалилась совсем. На корабле царил сплошной хаос.

«Поведение русской команды, никогда не бывшей в бою, было безукоризненно, — пишет Лишин. — Молодцами вели себя вахтенные в машине и кочегарке. Зато наш повар-армянин при первых выстрелах забился в кубрик и, забыв все свои обязанности по тревоге, как входящего в трюмно-пожарный дивизион, плакал и выл со страху истошным голосом».{64}

«Зороастр» также получил значительные повреждения. Один человек был ранен, ему оторвало обе ноги, и он вскоре умер. Убитых не было.

После боя и до вечера «Алла Верды» и «Зороастр» курсировали у северо-западного побережья острова Чечень. Вечером к юго-востоку от острова Чечень к ним подошел крейсер «Президент Крюгер» под флагом Вашингтона. На следующий день, 9 декабря, к ним присоединился крейсер «Нобель». Очень любопытная запись Лишина:

«Утром 11-го декабря мы все стали на якорь у Судака, вдали от берега. Сноу отправился на «Крюгер» и вернулся оттуда с довольно неожиданными новостями: оказалось, что при опросе рыбаков выяснилось, что во время нашего боя 8-го декабря под берегом, вне нашей видимости, стояло на якоре два миноносца Девятого Дивизиона Балтийского флота. Эти миноносцы были проведены из Балтики на Волгу для защиты Казани от чехословаков, а затем прошли в Каспий и вошли в состав большевистских морских сил Каспийского моря. Рыбаки говорили, что оба миноносца умышленно не принимали участия в бою, так как команды их не ладят с большевиками. На сторону «белых» переходить тоже не хотели, и потому держали себя нейтрально. Хороши были бы мы, если бы они вступили в бой».{65}

Как уже говорилось, поведение эсминцев в ходе боя было довольно странным. Так что версия рыбаков, видимо, верна.

Днем 11 декабря к отряду белых присоединились крейсера «Азия» и «Слава». «Зороастр» сдал свои оставшиеся снаряды «Крюгеру» и вместе с ним ушел в Баку. Перед этим Вашингтон поднял флаг на «Славе». В 17 часов отряд в составе пяти кораблей снялся с якоря и во главе со «Славой» пошел на восток. В 23 часа отряд лег на курс острова Чечень. Ночью с кораблей заметили какие-то быстро идущие силуэты, и отряд изменил курс, чтобы сблизиться с ними. Но малый ход кораблей не позволил этого сделать, и силуэты вскоре скрылись.

Около 11 часов утра 12 декабря отряд подошел к острову Тюленьему. «Слава» и «Нобель» наткнулись на песчаную банку, но довольно быстро самостоятельно снялись с нее. Прокрейсировав весь день в районе Тюленьего острова и не встретив красных кораблей, отряд к ночи лег на курс форт Александровский. 13 декабря отряд обошел берег у форта Александровского, но и здесь не обнаружил красных кораблей.

Лишин писал: «От острова Чечень мы ушли крейсировать, а утром 15-го декабря стали на якорь у Сулака. Сноу отправился на «Славу» и привез оттуда новости: из Черного моря посланы в Баку шестидюймовые орудия с английской эскадры и новые британские моряки, все кадровые. Сноу сообщил С. И. О., что у нас на «Алла Верды» дело с провизией обстоит неважно: осталось всего несколько баранов и очень мало муки. Кормить баранов нечем, и уже несколько дней, как несчастные животные оглашают пароход своим жалобным блеянием. С. Н. О. сказал на это, что пока он нам ничем помочь не может. На «Алла Верды» пришлось сократить пайки.

В 17 часов снялись с якоря и строем в одну кильватерную колонну пошли на восток. В 24 часа легли обратно на Сулак, а утром пошли на о. Чечень. Старший механик стал опасаться за наши котлы: они были в очень скверном состоянии. После боя выяснилось, что нагар и сажа в котлах пообвалились, и старичок «Алла Верды» взбодрился благодаря этому на целых 12 узлов на полном ходу, чего с ним, наверное, много лет не бывало.

Дойдя до о. Чечень и вновь никого не встретив, мы опять легли на восток, а затем на Сулак. Наконец, 17 декабря в 4 часа утра нас отпустили на Баку. Погода испортилась, стало сильно задувать, шел снег и дождь. Днем шторм достиг 10-ти баллов, и всю ночь нас мотало немилосердно»{66}.

Днем 18 декабря при затихающем шторме «Алла Верды» вошел в Бакинскую гавань, а на следующий день встал в док для ремонта.

В Баку было неспокойно. Периодически вспыхивали волнения рабочих, распространялись листовки антибританского содержания. Оккупационные власти боялись прибегать к жестким мерам.

Генерал Томсон не придумал ничего умнее, чем признать независимость Азербайджанской республики, и на этот раз без всяких упоминаний о временности этого признания. Это еще более разозлило все русское и армянское население города. Ранее, в первые дни пребывания в Баку, Томсон заявлял, что не признает «Азербайджанского правительства», сформированного при Нури-паше и заключившего союз с Турцией, поскольку это правительство состояло из представителей лишь одной из местных национальностей, и что если бы он вообще мог признать какую бы то ни было самостоятельность, то только временно, «до мирной конференции» и до созыва Российского Учредительного собрания.

Тогда азербайджанцы — единственная из всех национальностей, населявших Баку, в которых существовал дух местечкового патриотизма и сепаратизма, попытались создать коалиционное правительство. Они обратились к армянам, но те наотрез отказались, мотивируя свой отказ тем, что программа азербайджанцев им не подходит, и что они вообще не намерены отделяться от России. Предвидя такой же ответ и от русских, азербайджанцы не стали даже вступать в контакт с Русским Национальным комитетом, объединявшим русское население Баку. Вместо этого азербайджанцы нашли каких-то двух по виду русских людей и предложили им по министерскому портфелю из самых неважных в организуемом ими правительстве. Эти «русские» согласились. Но кто они были такие на самом деле, чем занимались, установить так и не удалось. Фамилии их ни о чем не говорили, да и вообще могли быть вымышленными. Эти махинации азербайджанцев никто всерьез не принимал, и все считали, что их попытка добиться признания такого смехотворного «коалиционного правительства» обречена на неудачу.

Однако генерал Томсон признал это «правительство» и выпустил прокламацию к населению Баку и области, в которой заявил, что признанное им правительство считает единственным, имеющим всю полноту власти в пределах Азербайджана, и что он будет поддерживать это правительство всеми мерами, находящимися в его распоряжении.

29 декабря крейсера «Слава», «Вентюр» и «Азия» уничтожили артиллерийским огнем склады большевиков в Старо-Теречной, потопили несколько груженых барж и захватили красное госпитальное судно с персоналом, ранеными и здоровыми. Госпитальное судно отвели в Петровск, большевиков посадили в тюрьму, а медицинский персонал, чрезвычайно довольный, что удалось избавиться от красных, отпустили на все четыре стороны. Здоровыми были те, которые специально остались на госпитальном судне, чтобы вырваться от красных, в то время как настоящие большевики, начиная от комиссаров, сбежали на берег при приближении английских кораблей. На захваченных баржах не было ни одного человека, так что вся операция прошла без кровопролития.

Любопытно, что просоветская пресса обвинила англичан в потоплении госпиталя с тысячью раненых, а также барж с еще тысячью раненых. Позже число утопленных раненых астраханские газеты довели до трех тысяч.

В конце декабря 1918 г. на канонерских лодках «Карс» и «Ардаган» команды решили арестовать своих офицеров и идти в Астрахань к красным. Часть офицеров с канонерок, а также некоторые офицеры с других русских вооруженных кораблей успели бежать в город, остальные же были арестованы. Благодаря вмешательству Бичерахова и Томсона их удалось спасти, и они съехали с кораблей в город. Корабли остались без офицеров.

Вскоре выяснилось, что негативное отношение к офицерам имело место только на «Карее» и «Ардагане». На остальных же кораблях команды упросили своих офицеров к ним вернуться. Матросы же с «Карса» и «Ардагана» грозились расправиться с этими офицерами, и тогда команды других кораблей выставили у трапов пулеметы и заявили, что не позволят «клёшникам» «Карса» и «Ардагана» арестовывать их офицеров.

Оставшись без офицеров, команды «Карса» и «Ардагана» медлили с уходом в Астрахань, хотя им никто в этом не препятствовал. Шли дни, а канонерки оставались в Баку. Среди их команд начался раскол. Матросы, имевшие семьи в Баку, уходили к женам, а молодые матросы настаивали на скорейшем отходе в Астрахань. Споры и ссоры на канонерках продолжались до середины февраля 1919 г.

К концу года в Баку прибыли первые три английских торпедных катера. В качестве плавбазы для всех шести британских торпедных катеров выбрали самое большое каспийское судно «Волга». Это был бывший танкер «Аладир Усейнов», построенный в 1905 г. в Сормово. Вместимость его составляла 2070 брт. Длина 92,6 м; ширина 11 м; осадка 4,3 м. Машины мощностью 1500 л.с. позволяли развивать скорость 11 узлов. Судно имело два винта. «Волгу» планировали вооружить 152-мм британскими пушками. Любопытно, что в архивных документах и мемуарах это судно фигурирует как под старым, так и под новым названием.

Русские офицеры предложили укомплектовать торпедные катера русскими командами, но англичане категорически отказались.


Глава 2. Большевики в Астрахани

В июле 1918 г. Донская армия генерала Краснова, насчитывавшая до 45 тысяч штыков и сабель, свыше 150 орудий и 610 пулеметов, начала наступление на Царицын. Отряд полковника Полякова (около 10 тысяч штыков и сабель) имел задачу нанести удар на Царицын с юга из района Великокняжеской. Оперативная группа Мамонтова (около 12 тыс. штыков и сабель) наступала из района севернее Верхнекурмоярской, Калач на Вороново, Царицын. Оперативная группа генерала А. П. Фицхелаурова (около 20 тысяч штыков и сабель) наносила удар из района Кременская, Чаплыженская на Камышин.



В конце июня 1918 г. в Царицыне начала формироваться Военно-Волжская флотилия. Комиссаром флотилии стал морской прапорщик военного времени Черноморского флота К. Я. Зедин, по происхождению из латышских крестьян.

Первыми в состав флотилии были включены доставленные по железной дороге в конце мая 1918 г. под Царицын с Днестра два больших катера «III Интернационал» и «Спартак»{67}. Водоизмешение их составляло 70 т. Длина 16,7 м; ширина 4,2 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 50 л.с. позволяла развивать скорость 10 узлов. «III Интернационал» был вооружен двумя 76-мм горными пушками обр. 1909 г. и четырьмя пулеметами, а «Спартак» — двумя 47-мм пушками Гочкиса и двумя пулеметами.

Вместе с катерами с Днестра прибыли 50 тяжелых моторных понтонов Военно-инженерного ведомства (однотипные с теми, что использовались в 1918 г. на Каме). Два понтона имели по одной 76-мм горной пушке.

Летом 1918 г. в Царицыне оказалось мало пароходов, пригодных для вооружения и включения в состав Военно-Волжской флотилии. Первыми были мобилизованы пароходы «Стенька Разин» и «Моряк Матюшенко». Оба получили по две 76-мм пушки обр. 1902 г., установленные на вращающихся платформах.

«Стенька Разин» ранее был речным буксиром «Сарепта», построенным в 1897 г. в Германии. Длина его составляла 31,7 м; ширина 5,6 м; осадка 1,4 м. Машина мощностью 200 л.с. позволяла развивать скорость 12 узлов. А «Моряк Матюшенко» ранее был колесным буксиром «Иван Галунов», построенным в 1897 г. в Рыбинске.

Забавно, что известный советский военный историк Р. Н. Мордвинов ухитрился увеличить в 2,5 раза состав царицынской флотилии, записав эти пароходы дважды под новыми и старыми названиями, да еще добавил туда вооруженный пароход «Бдительный», который в 1918 г. спокойно плавал в Обводе под названием «Талант» и был мобилизован лишь через год, а 11 августа 1919 г. получил название «Бдительный».

23 июня 1918 г. по железной дороге в Царицын были доставлены с Черного моря 8 катеров-истребителей. (Данные см. в главе «Создание Вольской и Волжской флотилий».) Четыре из них — № 341, № 313, № 342 и № 316 — позже получили названия «Дерзкий», «Пронзительный», «Жуткий» и «Зоркий», а остальные были отправлены вверх по течению в Волжскую флотилию. Вместе с ними отправился и комиссар Зедин. Возможно, это связано с тем, что вместе с катерами с Черноморского флота прибыл новый командующий Военно-Волжской флотилией бывший капитан 2-го ранга Е. С. Гернет.

В начале августа 1918 г. в районе Горного Балыклея и станицы Александровской крестьяне подняли восстание против большевиков. Для борьбы с повстанцами из Царицына был направлен катер-истребитель. У Александровской он попал под ружейный огонь повстанцев и открыл ответный огонь из двух 47-мм пушек, в результате чего повстанцы разбежались. Израсходовав весь боезапас, катер вернулся в Царицын. Во время этого боя был убит моторист-механик катера Омельченко.

В это время обстановка на Царицынском фронте сильно осложнилась. Казачьи части оперативной группы генерала Фицхелаурова оттеснили войска красных на участке Камышин — Елань — Поворино и своим правым флангом стали наступать на Царицын с севера. 2 августа авангардные группы белых подошли к Волге, заняв Пролейку. Казаки стали обстреливать артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем суда красной флотилии.

В середине августа напор Донской армии севернее Царицына был особенно сильным. Стремясь захватить железнодорожный участок Гумрак — Царицын, белые заняли станцию Конную и селение Орловка.

17 августа отряд белых прорвался к Волге в районе Пичуга — Ерзовка, пытаясь перехватить баржи со снарядами, следовавшие из Камышина в Царицын. Суда Военно-Волжской флотилии получили приказ выйти баржам на помощь. Отражая артиллерийским огнем атаки белых, корабли выполнили задание и обеспечили доставку ценного груза в Царицын.

18 августа казачьи части Донской армии захватили Пичугу и Ерзовку и окружили Дубовку, отрезав северную царицынскую группу красных войск от южной. Обойдя Царицын с севера, казаки приблизились к городу на 8–9 км. Сообщение по Волге с севера было прервано.

Корабли Военно-Волжской флотилии прикрывали огнем действия группировки красных, принадлежавшей правому крылу северного участка фронта в районе Дубовка — Пичуга. Благодаря этому наступление казаков было отражено, и им пришлось отойти от Волги.

В октябре 1918 г. на помощь флотилии из Астрахани пришли вооруженные пароходы «Сережа» (две 75-мм пушки) и «Коммунист» (одна 102/60-мм и одна 76-мм пушка).

В начале октября казаки вновь вышли к Волге в районе сел Пичуга и Ерзовка, примерно в 20 км выше Царицына. Поскольку все суда Военно-Волжской флотилии находились южнее Царицыне, то в поселке Дубовка (около 50 км выше Царицына) красные вооружили буксирный пароход «Марк». Пароход был построен в 1897 г. в Германии. Длина 67 м; ширина 9,75/17,07 м; осадка 1,6 м. Машина мощностью 1000 л.с. Скорость 12 узлов. Вооружение: три 76-мм пушки обр. 1902 г.

Забегая вперед, скажу, что 5 мая 1919 г. «Марк» был переименован в «Карл Маркс».

20 октября пароход «Марк» был отправлен на разведку вниз по течению к селу Пичуга. Когда пароход подошел к селу на ружейный выстрел, казаки открыли с берега сильный огонь. Все надстройки, дымовая труба и штурвальное помещение были изрешечены пулями, кожух над колесами пробит, пострадала обшивка котла. Несмотря на это пароход продолжал продвигаться вниз по Волге и вести огонь по казакам. В бою был убит командир отряда Белоусов. При поддержке огня «Марка» красные кавалеристы внезапно ворвались в Пичугу и выбили оттуда неприятеля.

В середине октября к Царицыну прибыл на пароходах из Астрахани пехотный полк. При поддержке вооруженных пароходов «Сережа» и «Коммунист» полк высадился в месте назначения и 18 октября с боем занял Солодники. Высадка полка отвлекла значительные силы казаков генерала Краснова с других участков.

В конце октября части белых были отброшены от Царицына.

В начале ноября 1918 г. 1-й и 2-й Балаковские полки Вольской дивизии, недавно прибывшей из Сызрани, взбунтовались, захватили два парохода и стали переправляться на левый берег Волги, чтобы уйти подальше от фронта. На подавление мятежа были брошены суда Военно-Волжской флотилии. Рано утром 10 ноября суда флотилии открыли огонь по мятежникам, и те были вынуждены отойти от берега. В погоню за ними была брошена кавалерия Ситникова и 2-й кавалерийский полк под командованием Шамова. Бой продолжался целый день, и к вечеру мятежники сложили оружие.

На этом корабли Военно-Волжской флотилии закончили свою кампанию, а сама флотилия еще в октябре 1918 г. была объединена с действующей на Каме Волжской флотилией.

А теперь перейдем к рассказу о создании Военного флота Астраханского края. В апреле 1918 г. для защиты Астрахани от крестьянских восстаний местные большевики создали Военный флот Астраханского края. С мая по август 1918 г. им командовал черноморец П. В. Коптев. Амбициозное название «флот» поначалу не соответствовало действительности. В апреле — мае были вооружены лишь четыре судна:

«Каспий», бывший ледокол МПС (Министерства путей сообщения), построен в 1914 г. в Гельсингфорсе. Водоизмещение 480 м. Длина 52,4 м; ширина 9,7 м; осадка 2,6 м. Машина мощностью 720 л.с. Скорость 11 узлов. Вооружение: две 76-мм пушки обр. 1902 г.;



«Алекбер», с 30 августа 1919 г. «Товарищ Калинин», бывший грузовой пароход, построенный в 1893 г. в Швеции. Вместимость 980 брт. Длина 45,7 м; ширина 8,4 м; осадка 3,4 м. Машина мощностью 280 л.с. Скорость 8,5 узлов. Вооружение: одна 76-мм пушка обр. 1902 г. и два пулемета;

«Аветик», с сентября 1918 г. «Ага Мелик», бывший товаропас-сажирский пароход, построен в 1890 г. в Перми. Длина 65,8 м; ширина 16 м; осадка 4 м. Машина мощностью 640 л.с. Скорость 9 узлов. Вооружение: две 76-мм пушки обр. 1902 г. и два пулемета. Осенью 1918 г. «Аветик» был захвачен англичанами;

«Посейдон». Вооружен двумя 76-мм пушками обр. 1902 г, и двумя пулеметами. Других данных найти не удалось.

Первым был вооружен «Каспий», и это не случайно. Ледокол имел возможность охранять вмерзшие в лед суда в Астраханском порту и в дельте Волги. Кроме того, «Каспий» выходил на астраханский рейд ломать лед, чтобы помешать переправам и соединению астраханских и уральской казачьих частей белых.

Отступавшие казаки пытались увезти из Астрахани по железной дороге несколько эшелонов с продовольствием и боеприпасами, но команда ледокола «Каспий» вместе с красногвардейцами, находившимися на борту ледокола, обстреляли эшелоны и не дали им пройти через железнодорожный мост. В результате весь ценный груз остался в Астрахани и достался красным.

Не надеясь на собственные силы, местный Астраханский краевой военный совет ходатайствовал перед Центром об усилении флотилии. С этой целью в Москву были посланы специальные уполномоченные Шабашов, Скороходов и Тимофеев. В требовании, поданном в коллегию Морского комиссариата в Москве 23 апреля 1918 г., говорилось:

«Астраханский краевой совет просит коллегию комиссариата по морским делам согласно прилагаемым мандатам № 1130, 1131 и телеграмме за № 495 об отпуске нижеследующих предметов:

миноносцев — 4,с

торожевых катеров — 6,

команды по судовому комплекту.

Осадка указанных судов не превышала бы 6 футов.

Делегаты Астраханского краевого военного совет Н. Скороходов, С. Тимофеев».{68}

Но в Москве и без них прекрасно понимали, сколь важно для молодой Советской республики удержать Астрахань и по возможности контролировать Каспий. Тут следует отдать должное энергичным действиям Ленина и Троцкого.

Так, например, в августе 1918 г. Ленин дал указание штабу Военно-морских сил направить с Балтики на Каспий несколько подводных лодок. 28 августа, проверяя выполнение своего распоряжения, Ленин запросил:

«Как стоит вопрос об отправке подводных лодок на Волгу и в Каспийское море? Верно ли, что лишь старые подводки можно отправить? Сколько их? Когда дано распоряжение об отправке? Что вообще сделано?».

На следующий день, получив из штаба неудовлетворительный ответ, Владимир Ильич снова категорически потребовал: «Невозможно ограничиться такой неопределенностью — «ищем» (своего имущества?? Необходимо к завтрему представить мне имена «ищущих» дату, с которой они ищут, и т. д.).

«Выясняется возможность отправить» — тоже невероятно неопределенно.

Когда и кто распорядился «выяснить»? Я прошу завтра (30/8) мне это сообщить точно, официально. Ибо дело с посылкой подводок не терпит отлагательства ни на минуту».

Ровно через неделю, еще не оправившись от ранения после покушения эсерки Ф. Каплан, Ленин передал директиву в Петроград члену Коллегии народного комиссариата по морским делам С. Е. Саксу:

«Идет борьба за Юг и Каспий. Для оставления за собой всего этого района (а его можно оставить за собой!) необходимо иметь несколько миноносцев легкого типа и штуки две подводных лодок… Умоляю вас разбить все преграды и тем облегчить — двинуть вперед дело немедленного получения требуемого. Баку, Туркестан, Северный Кавказ будут (безусловно!) нашими, если немедля будут удовлетворены требования… Ленин».

Объем поставок вооружения Военному флоту Астраханского края указан в докладной записке морского отдела полевого штаба Реввоенсовета республики о составе и состоянии Астрахано-Каспийской военной флотилии от 29 октября 1918 г.: «Астрахано-Каспийская флотилия. Флотилия по своим задачам разделяется на две совершенно особые части: морскую — имеющую целью уничтожить действующие на Каспии морские силы неприятеля и обеспечить за нами обладание морем, и речную — содействующую операциям сухопутных войск на Нижней Волге и обеспечивающую свободу судоходства от Камышина до Астрахани.

Базой Каспийской флотилии в настоящее время является Астрахань. Речная часть этой флотилии может базироваться частью на Царицын, частью на Астрахань.

Для создания Каспийской флотилии морведом были направлены как военсуда, так и артиллерийское и минное вооружение для оборудования и вооружения имеющихся в Астрахани морских и речных судов.

В настоящее время отправлено и получено орудий:

6-дюймовых (152-мм) — 10,

120-мм — 5,

4-дюймовых (102-мм) — 13,

75-мм — 5.

К ним боевой запас, 8–9 дальномеров, 10 прожекторов.

Готовы к отправке из Петрограда 24 октября:

120-мм орудий — 4,

торпедных аппаратов — 2.

Отправлено мин заграждения: малых морведа — 100,

инженерного ведомства — 45,

образца 1912 г. морведа — около 100.

Военные суда, двинутые с Верхней Волги и из Балтфлота:

Эсминцы:

«Эмир Бухарский» (два 102-мм орудия, три торпедных аппарата). 20 октября вышел из Петрограда. 23 октября прошел Свирицу;

«Финн» (два 102-мм орудия, три торпедных аппарата). 20 октября вышел из Петрограда. 22 октября прошел Череповец;

«Москвитянин» (два 102-мм орудия, три торпедных аппарата). 20 октября вышел из Петрограда. 22 октября прошел Вытегру;



«Дельный» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата). 21 октября вышел из Нижнего Новгорода в Астрахань;

«Деятельный» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата). 26 октября вышел из Нижнего Новгорода в Астрахань;

«Расторопный» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата). 21 октября вышел из Нижнего Новгорода в Астрахань.

Миноносцы:

«Ретивый» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата). 20 октября вышел с Камы в Астрахань;

«Поражающий» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата). Требует капитального ремонта, будет отправлен по выяснении;

«Прыткий» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата). 20 октября вышел в Астрахань;

«Прочный» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата). 20 октября вышел в Астрахань;

«Ласточка» (одно 75-мм орудие, один торпедный аппарат). 24 октября прошел Белозерск; теплоход-заградитель «Припять» (два 102-мм орудия). 22 октября прибыл в Нижний Новгород; минные катера — 4 единицы (вооружены 47-мм пушками). 20 октября прибыли в Саратов. 26 октября предполагали быть в Астрахани. Задержаны в пути, 26 октября отправились дальше.

Подводные лодки:

«Минога» (два трубчатых носовых торпедных аппарата). Готовится к спуску в Саратове. Якорь электромотора исправлен на заводе «Сименс-Шуккерт», готовность 2–3 недели;



«Макрель» (четыре торпедных аппарата Джевецкого). Готовится к спуску в Саратове;

«Касатка» (четыре торпедных аппарата Джевецкого). Готова к отправке из Петрограда;

«Окунь» (четыре торпедных аппарата Джевецкого). Предназначена к отправке по окончании ремонта; эсминец «Туркменец Ставропольский» (два 102-мм, одно 75-мм орудие, два торпедных аппарата). Приказано отправить из Петрограда».{69}



15 августа 1918 г. офицеры старой армии и часть городских обывателей подняли в Астрахани восстание. Руководил восстанием полковник Маркевич. Повстанцы заняли кремль и большую часть города. Большевикам с трудом удалось подавить восстание. Существенную роль в этом сыграли орудия вооруженных пароходов.

Казаки Нижнего Поволжья захватили пароход «Нижегород» и направились на нем в Астрахань. По пути, узнав, что мятеж уже подавлен, казаки повернули обратно. В погоню за ними устремился «Каспий». Он догнал «Нижегород» и под конвоем привел его на акваторию военного порта, где казаки были обезоружены.

На следующий день «Каспий» совместно с пароходами «Астрахань» и «Кудеяр» участвовал в подавлении крестьянского мятежа. В селе Карантинном повстанцы захватили пароход «Борис» с военным грузом, вооружились и заняли оборону. Прибывшие на «Каспии» и «Кудеяре» рабочие дружины быстро разгромили восставших.

В начале октября 1918 г. по указанию из Москвы была проведена большая реорганизация морских сил красных. Военный флот Астраханского края 13 октября реорганизован в Астрахано-Каспийскую флотилию, которую возглавил прибывший 11 октября из Москвы 29-летний С. Е. Сакс, бывший прапорщик военного времени, а с января 1918 г. член коллегии по морским делам.

В октябре флотилия пополнилась судами водного транспорта. 15 октября приказом № 2 по Астрахано-Каспийской флотилии все плавсредства Астраханского Рупвода{70} были объявлены на военном положении. В состав флотилии вошли суда:

«Коммунист», бывший речной буксир «Сережа», построенный в 1897 г. в Швеции. Водоизмещение 370 т. Длина 32,5 м; ширина 6,8 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 370 л.с. Скорость 11 узлов. Вооружение: одна 102/60-мм и одна 75/50-мм пушки, два пулемета;

«Макаров I», бывший буксирный пароход «Первый Владимир Макаров и сыновья», построенный в 1898 г. в Перми. 28 января переименован в «Пролетарий». Водоизмещение около 300 т. Длина 36,6 м; ширина 6,4 м; осадка 2,74 м. Машина мощностью 300 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: две 102/60-мм пушки, два пулемета;

«Володарский», бывший буксирный пароход «Нансен», построенный в 1897 г. в Царицыне. Водоизмещение 250 т. Длина 33,5 м; ширина 6,6 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 250 л.с. Скорость 11 узлов. Вооружение: две 75/50-мм пушки, пять пулеметов;

«Латыгин». Данные не найдены;

«Севск» (с 26 марта 1919 г. «Спартаковец»), бывший речной буксир, построен в 1904 г. в Саратове. Длина 36,2 м; ширина 5,8 м; осадка 1,9 м. Машина мощностью 900 л.с. Вооружение: две 75/50-мм пушки, три пулемета;

«Вега» (с 8 февраля 1919 г. «Адлер», с 4 сентября 1919 г. «Бела Кун»), бывший речной пароход, построен в 1895 г. в Царицыне. Длина 31 м; ширина 5,9 м; осадка 1,6 м. Машина мощностью 320 л.с. Скорость 12 узлов. Вооружение: две 75/50-мм пушки, четыре пулемета. В ноябре 1919 г. разоружен и обращен в буксир;

«Коломна» (с 28 января 1919 г. «Красное Знамя»), бывший грузовой пароход, построенный в 1888 г. в Коломне. Вместимость 1147 брт. Длина 76,36 м; ширина 10,7 м; осадка 4,37 м. Машина мощностью 800 л.с. Скорость 8,7 узлов. Вооружение: четыре 102/60-мм и две 76-мм пушки обр. 1902 г., четыре пулемета.

В октябре 1918 г. вооруженные суда флотилии «Макаров I» под флагом командующего, «Вега» и «Володарский» совершили набег из Астрахани на бухту Старо-Теречную и захватили транспорты Бичерахова «Николай», «Буниан», «Москва», «Россаул», «Александр» и «Бомбак».

Несмотря на все усилия Центра и московских большевиков, состав Астрахано-Каспийской флотилии оставлял желать лучшего. 2 декабря 1918 г. член Реввоенсовета Каспийско-Кавказского отдела Южного фронта А. Шляпников отправил Ленину и Троцкому секретное донесение: «Наш флот до сих пор не готов; благодаря плохой организации на месте и неряшливости центра морского ведомства мы получили все суда в потрепанном виде. Наше превосходство заключается в двух подлодках; мы до сего времени не можем использовать их за отсутствием мин (то есть торпед. — А. Ш.) — их преступно забыли доставить полностью. Также обстоит с миноносками; мины еще не получены. Отсутствие этих аппаратов ставит противника в превосходные условия, он господствует во всех важнейших пунктах Каспия».{71}

По состоянию на 30 декабря 1918 г. в составе Астрахано-Каспийской флотилии находились: бригада кораблей — пароходы: «Дело» (вооружается), «Коломна» (четыре 100-мм орудия), «Бамбак» (вооружается), «Макаров I» (два 100-мм орудия); отряд минных судов — эсминцы: «Финн» (два 100-мм орудия, три торпедных аппарата), «Москвитянин» (два 100-мм орудия, три торпедных аппарата), «Эмир Бухарский» (два 100-мм орудия, три торпедных аппарата, зимовал в Саратове), «Дельный» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата), «Деятельный» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата), «Расторопный» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата), «Прыткий» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата) — в ремонте, «Прочный» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата), «Ретивый» (два 75-мм орудия, два торпедных аппарата); дивизион подводных лодок — «Минога» (два торпедных аппарата), «Макрель» (четыре торпедных аппарата), «Касатка» (четыре торпедных аппарата, зимовала в Саратове), «Окунь» (четыре торпедных аппарата, зимовала в Саратове); дивизион истребителей: катера-истребители № 1, № 2, № 3, № 4. Вооружение: по одной 47-мм и одной 37-мм пушке. Все четыре находились в ремонте; северный речной отряд — пароходы: «Припять» (две 100-мм и одна 47-мм пушки) — в ремонте, «Каспий» (две 100-мм и одна 75-мм пушки), «Борец за Свободу» (бывший «Олень», вооружается), «Михаил Кругов» (вооружается), «Коммерции советник Любимов» (вооружается), «Марк» (одна 102-мм и две 76-мм пушки); минные катера «Мина» и «Искра» имели на вооружении по одной 47-мм и одной 37-мм пушке; истребители «Дерзкий» и «Пронзительный» имели на вооружении по одной 47-мм и одной 37-мм пушке. Оба в ремонте; южный речной отряд — пароходы: «Коммунист» (одна 100-мм и одна 75-мм пушка) — в ремонте, «Леонтий» (две 75-мм пушки) — в ремонте, «Севск» (две 75-мм пушки), «Вега» (две 75-мм пушки), «Володарский» (две 75-мм пушки), «Стенька Разин» (две 76-мм полевые пушки на морских станках), «Сережа» (одна 75-мм пушка). Минные катера № 3 и № 4, имели на вооружении по одной 47-мм и одной 37-мм пушке. Оба в ремонте. Истребители № 5 и № 6, имели на вооружении по одной 47-мм и одной 37-мм пушке. Оба в ремонте.



К этому следует сделать несколько примечаний.

Миноносцы типа «Прыткий» находились в капитальном ремонте по переделке на нефтяное отопление. Миноносцы типа «Достойный» также в ремонте, а миноносцы типа «Финн» — в готовности.

Подводная лодка «Макрель» в готовности, подводная лодка «Минога» требовала подъема в док для осмотра и исправления горизонтальных рулей. Подъем в док мог быть произведен только весной.

Личный состав Астрахано-Каспийской военной флотилии к 25 декабря 1918 г., число моряков командного состава и матросов; по данным стола личного состава к 25 декабря, состоит по списку: военных моряков командного состава — 141 человек; военных моряков некомандного состава — 2761 человек; вольнонаемных — 630 человек.

Чтобы более не возвращаться, скажем несколько слов о судах, находившихся в декабре 1918 г. в стадии вооружения.

Крейсер «Дело» (с 28 января «111 Интернационал»), бывший танкер, включен в состав Астрахано-Каспийской флотилии в марте 1919 г. Построен в 1908 г. в Коломне. Водоизмещение 7000 т. Длина 111,27 м; ширина 14,08 м; осадка 7,6 м. Два дизеля мощностью по 800 л.с., скорость 8,75 узлов. Вооружение: две 152/45-мм, три 130/55-мм пушки, пять пулеметов. Позднее 152-мм пушки Кане сняли и добавили еще две 130/50-мм пушки и две 76-мм пушки Лендера.

Крейсер «Бамбак» (с 28 января 1919 г. «Ильич»), бывший това-ропассажирский проход, построен в 1894 г. в Англии. Вместимость 1051 брт. Длина 76,2 м; ширина 8,53 м; осадка 3,66 м. Машина мощностью 750 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: четыре 102/60-мм и одна 75/50-мм пушки и восемь пулеметов.


Глава 3. Свары англичан и деникинцев

В начале 1919 г. англичане обзавелись гидроавиацией. Первая партия гидросамолетов под командованием Д. Норриса отправилась на грузовиках из Багдада 27 июля 1918 г. и прибыла в Энзели 6 августа. Далее людей и технику погрузили на флагманский корабль «Президент Крюгер». Вторая партия прибыла в Энзели в сентябре и проследовала тем же маршрутом в Петровск, где было решено организовать базу гидросамолетов. Подразделение для службы в России формировалось на базе 266-й эскадрильи 62-го крыла Королевских воздушных сил Великобритании и 437-го отряда. В дальнейшем для переброски самолетов англичане пользовались железной дорогой Батум — Баку.

В качестве носителей гидросамолетов (гидрокрейсеров) англичане приспособили товаро-пассажирские суда «Орленок» (вместимость 1406 брт, две 102-мм пушки) и «Аладир Усейнов» («Волга», данные приведены выше. Вооружение: одна 76-мм (12-фунтовая) английская пушка). На каждом судне базировалось по два гидросамолета.

В апреле 1919 г. начались пробные полеты гидросамолетов «Шорт». Сразу же возникла серьезная проблема. Оказалось, что пониженное содержание соли в водах Каспийского моря отрицательно влияет на плавучесть гидропланов — в более пресной воде поплавки «Шортов» погружались заметно глубже. Это, в свою очередь, пагубно сказывалось на взлетных характеристиках машин. Срочно на Мальту был послан заказ на новые воздушные винты с меньшим шагом, обеспечивающие большую тягу при более низких оборотах мотора «Маори». Лишь после установки таких винтов самолеты смогли нормально подниматься в воздух.

13 января 1919 г. из Петровска к острову Чечень вышли британские суда «Вентюр», «Слава» и «Алла Верды». На следующее утро отряд подошел к косе Брянской, где был замечен под берегом небольшой пароход. Вскоре от него отошла шлюпка с вооруженными людьми, которая быстро достигла берега, люди выскочили из шлюпки и бросились бежать. Оказалось, что это был пароход красных «Амассия», а бежавшие люди — его команда. За несколько недель до этого «Амассия» с разрешения английского командования вышла из Энзели в Астрахань с грузом провизии для астраханской персидской колонии. Но в Волгу она войти не смогла из-за льда и была захвачена красными, которые всю провизию реквизировали, а сам пароход стали использовать в своих целях.

На «Амассию» посадили британского офицера и пять матросов, которые довели ее в Петровск.

«Вентюр», «Слава» и «Алла Верды» простояли у острова Чечень до 17 января. Позже мичман Лишин вспоминал: «За это время с «Вентюра» и «Славы» отправили на остров небольшой десант, который осмотрел остров и ничего не нашел, кроме одного русского полковника с женой, и вернулся, забрав их с собой. Оказалось, что полковнику с женой удалось бежать от большевиков. Их впоследствии высадили в Петровске. На «Вентюр» пригреб на шлюпке с острова какой-то человек, которого тоже взяли с собой. Он оказался нашим шпионом, побывавшем в Астрахани и во многих районах расположения большевистских сил.

Во время этой якорной стоянки к нам на «Алла Верды» пришел на шлюпке доктор Коккайн с «Вентюра». Он рассказывал, что посылка «Амассии» из Энзели в Астрахань не была единичным случаем, но что еще до нее был послан пароход «Николай» тоже с провизией для персидской колонии в Астрахани и тоже с разрешения англичан. Этот пароход успел пройти к городу еще до льда и, конечно, немедленно был захвачен большевиками.

17-го утром мы снялись с якоря и прошли к Старо-Теречной. У пристани стояли две баржи и маленький волжский пароходик. Мы почему-то не обратили на них никакого внимания. Вид у берега был унылый и печальный благодаря развалинам разбитых и сожженных 29 декабря складов. В надвигающемся тумане мы ушли к Чечню, а вечером направились в Петровск.

На этот раз мы пробыли в Петровске довольно долго, до 25-го января, так что механики имели возможность повозиться с котлами, которые вновь стали причинять им заботы. Мне удалось поговорить с нашим шпионом, привезенным «Вентюром» с острова Чечень. Он рассказал, что большевики сильны и прекрасно снабжены боевыми материалами. Красноармейские части состоят главным образом из рабочих латышей и наемных китайцев, которым платят очень большие деньги. Дисциплина строгая. Большевикам доставляют неприятности матросы кораблей, прибывших из Балтики: отказываются участвовать в гражданской войне и не желают драться против союзников. Большевики не применяют к ним репрессий, надеясь, что с началом весенней кампании матросы перестанут артачиться…

…Особенно интересны были его сведения о ночи, предшествовавшей нашему бою 8-го декабря. Он был в это время на острове Чечень. Оказалось, что большевистские транспорты с войсками, придя ночью в район о. Чечень, стали на якорь невдалеке от «Зоро-астра», не неся никаких огней. Перед рассветом они произвели высадку войск у Старо-Теречной. Высадку не закончили, так как начавшийся бой между нами и их конвоирами заставил их отойти из опасения быть застигнутыми. Ночью к «Зороастру» приблизился один из двух миноносцев, но, решив, что военное судно никогда не станет стоять освещенным в районе возможной встречи с неприятелем, не пустил его ко дну, а отошел под берег и стал на якорь. Во время нашего боя на о. Чечень находился начальник большевистской морской контрразведки, матрос Черноморского флота. Очевидно, такой же блестящий зевака, как наш бравый комендант «Зороастра».{72}

27 января 1919 г. английские корабли перехватили близкую работу какой-то радиостанции (запеленговать ее англичане не додумались). Возникло предположение, что в море вышло хотя бы одно красное судно, хотя можно было догадаться, что это невозможно, поскольку в устье Волги стоит крепкий лед. Тем не менее в тот же день из Петровска вышли на перехват «Зороастр», «Вентюр» и «Алла Верды».

До 1 февраля они ходили по замерзающему Каспию, невзирая на шторма и снежную пургу. Проблуждав у острова Чечень, из-за непогоды и плотной сетки снега иногда теряя друг друга из виду, корабли не обнаружили ничего интересного и вернулись в Петровск, где простояли 12 дней.

Во время стоянки в Петровске русская часть команды «Зороастра» потребовала повысить им жалованье. Британское командование отказало, и тогда команда начала шуметь и скандалить. В конце концов все русские матросы «Зороастра» потребовали расчета, сошли на берег и направились на другие британские пароходы «снимать команду», однако ничего не добились, русские команды с других пароходов их попросту прогоняли. Потолкавшись некоторое время в городе, матросы с «Зороастра» уехали в Баку. Позже они просились обратно на «Зороастр», но их не взяли, так как пароход, выведенный на время из строя из-за некомплекта команды, был укомплектован исключительно английскими матросами.

12 февраля «Алла Верды» был послан на север. Лишин писал:

«Мы вышли из Петровска в 16 часов при довольно спокойной морозной погоде. К вечеру начало сильно задувать, и к ночи разыгрался свирепый шторм с северо-запада. Утром, при все усиливающемся шторме, подошли к кромке сплошного льда. Остров Чечень был весь во льду. Мы пошли вдоль льда. Волна у ледяного массива была мелкая, и нас не качало больше, но зато ветер был настолько силен, что мы шли под постоянным креном в 8 градусов. Наш русский капитан стан уверять Сноу, что идти дальше вдоль льда не имеет никакого смысла, так как лед всюду будет иметь один и тот же вид. Капитан уговаривал Сноу идти обратно в Петровск, пока шторм не достиг полной силы. Сноу заупрямился, и только днем, когда ветер достиг 11-ти баллов и рвал так, что надо было держаться за что-нибудь, чтобы не быть сбитым с ног, Сноу решил повернуть на Петровск. Отойдя от границы льда, мы вскоре попали в гигантскую волну, и несчастный «Алла Верды» стало бросать, как щепку. Нас заливало, и вода на палубе и повсюду, куда она попадала, немедленно замерзала. Через короткое время корабль обледенел совершенно, на палубе было свыше фута сплошного льда. При огромным размахах качки (на моей вахте крен достигал 32 градусов на борт), при сильнейших и внезапных бросках, которым подвергался корабль, передвижение по палубе было делом сложным, и благополучное достижение цели несколько проблематичным. В кают-компании и в каютах был сплошной хаос.

Вечером лопнул штуртрос, и нас поставило лагом. Стало намного хуже. Проработали в отчаянных условиях, заливаемые водой, обледенелые, ежеминутно рискуя сорваться, около часу. Работали, за одним исключением, только русские во главе с капитаном, показавшим чудеса бесстрашия. Из англичан помогал только один матрос, но помогал самоотверженно. Наконец, исправили штуртрос и совершенно изможденные сползли вниз по своим помещениям. Через пять минут штуртрос лопнул опять. Стемнело, и работать стало еще трудней. В это же время приполз на мостик старший механик и сообщил, что котлы сильно текут, кочегарки наполняются солью и невозможно держать удовлетворительное давление пара. Наше плавание превращалось в бедствование. Однако штуртрос исправили вторично, с котлами уже ничего, конечно, нельзя было поделать: оставалось надеяться, что дотянут…

С большим трудом вошли мы утром в Петровский порт. Корабль снаружи представлял из себя какое-то привидение: весь покрытый льдом, сидящий значительно глубже обычного, с разбитыми надстройками».{73}

Главной новостью дня в Петровске было известие о подчинении дагестанцев требованиям генерала Деникина, согласно которым Горская республика стала считаться районом действий Добровольческой армии, а местное правительство стало считаться временным, до созыва Российского Учредительного собрания.

Днем 15 февраля в Петровск пришел «Президент Крюгер» с коммодором Норрисом, принявшим на себя командование флотилией вместо Вашингтона, который временно остался при Норрисе. «Крюгер» перевооружили: теперь на нем были четыре английские морские 102-мм пушки нового типа Mk.9 и одна 75-мм пушка. Впоследствии выяснилось, что эти английские 102-мм пушки хуже русских 102/60-мм пушек.

«Алла Верды» был осмотрен комиссией, нашедшей, что корабль к плаванию не пригоден. Решили его разоружить и передать владельцам и исключили из списков флотилии.

В феврале 1919 г. Деникин назначил своим представителем в Баку генерала Эрдели{74}, поручив ему привести все русские силы к подчинению командованию Добровольческой армии.

В Баку Эрдели сразу же натолкнулся на сопротивление англичан. Генерал прибыл к Норрису на борт «Президента Крюгера» в сопровождении лейтенанта Булашевича — русского морского офицера Добровольческой армии. На этой встрече также присутствовали капитан Вашингтон, секретарь британского командования Пертви и лейтенант барон Нолькен. Лейтенант Булашевич был переводчиком.

Эрдели заявил Норрису, что согласно приказу Деникина русская Каспийская флотилия в полном составе («Карс», «Ардаган», «Астрабад», «Лейтенант Шмидт», «Орленок», «Центрокаспий» и «Геок Тепе») и все суда, бывшие в распоряжении генерала Бичерахова должны перейти в ведение Добровольческой армии. Эрдели уполномочен Деникиным принять суда в их теперешнем состоянии и с находящимися на них командами. Если же команды окажутся ненадежными, то Эрдели вправе их расформировать и заменить лояльными командами с других черноморских судов. В случае же нужды генералу Эрдели предоставлено право даже разоружить корабли.

Норрис с любезной и доброжелательной улыбкой выслушал генерала Эрдели и ответил, что команды Каспийской флотилии ненадежны и их следует уволить. При этом он заявил, что если у русских властей не хватит надежных людей для укомплектования команд флотилии, то английское командование согласно включить «Лейтенанта Шмидта»{75} в состав британской Каспийской флотилии. Эрдели ответил, что у него нет полномочий на передачу какого-либо имущества, принадлежащего России, английскому командованию и подобные вопросы может решать только генерал Деникин лично.

* * *

Затем перешли к обсуждению необходимых мер на случай, если флотилия откажется подчиниться генералу Эрдели. Решили, во-первых, приостановить выплату жалованья командам. Если экономические меры не помогут, то решили не останавливаться перед насильственным захватом кораблей генералом Эрдели. Норрис заверил Эрдели, что если в случае такого захвата среди некоторых слоев населения произойдут волнения, то это не тревожит английское командование. На этом первое свидание закончилось.

Тем временем в Баку стали прибывать немногочисленные части Добрармии, во главе которых стоял генерал Пржевальский, а «Президент Крюгер» ушел в Петровск.

После возвращения «Крюгера» в Баку состоялось второе свидание генерала Эрдели с коммодором Норрисом в присутствии тех же лиц. Эрдели сообщил, что согласно его распоряжению генерал Пржевальский потребовал от команд флотилии подчинения генералу Деникину. «Орленок» и «Центрокаспий» заявили о свом полном подчинении, а все остальные корабли отказались подчиниться.

Далее Эрдели заявил, что вопреки заверениям Норриса генерал Томсон опасается волнений в городе и просит Эрдели воздержаться от насильственного захвата кораблей. Поэтому Эрдели предложил следующий план: направить в Петровск «Лейтенанта Шмидта», там его захватить, вернуться на нем в Баку и с помощью «Орленка» и «Центрокаспия» заставить остальные корабли подчиниться. Эрдели заверил, что в Петровске имеется достаточно сил Добрармии, чтобы способствовать захвату «Шмидта», а сам захват должна произвести организация из двадцати морских офицеров во главе с лейтенантом князем Тумановым. Эрдели также высказал свою уверенность в том, что «Шмидт» обязательно пойдет в Петровск, поскольку его команда давно уже туда стремится.

Норрис же возразил, что «Шмидт» ни под каким видом не может быть отправлен в Петровск, и что генерал Томсон не будет возражать против проведения операции захвата в Баку.

Позже выяснилось, что по этому вопросу между Норрисом и Томсоном произошел довольно резкий обмен мнениями. Томсон действительно боялся осложнений с рабочими и вообще кровопролития, которое могло произойти при захвате, но Норрис настоял на своем и взял ответственность на себя. Последующие события показали, что Норрис действовал по определенному плану, одобренному свыше. Видимо, Норрис сообщил этот план Томсону и тем сломил его сопротивление.

Норрис настаивал, чтобы с захватом судов было покончено как можно скорее. К концу беседы коммодор заявил, что у него имеется категорическое предписание адмирала, командовавшего британскими морскими силами в Черном море, согласно которому захваченные суда не должны быть вновь укомплектованы. После этого заявления воцарилось тягостное молчание, которое прервал Эрдели, заявив, что подобное предписание ему совершенно не понятно, и что здесь, видимо, какое-то недоразумение, которое необходимо выяснить. Но чтобы не задерживать операцию по захвату судов, Эрдели выразил готовность взять все суда после их захвата под свою охрану впредь до выяснения. Норрис на это согласился, но с условием, что в таком случае на всех судах должны будут быть сняты замки у орудий и некоторые части машин. Эрдели пошел и на это. Затем Норрис стал настаивать, что команды кораблей должны быть списаны на берег и рассчитаны. Эрдели согласился с этим только в отношении нелояльных команд, а лояльные команды можно было рассчитать только «за ненадобностью», если таковая возникнет. Норрис не возражал.

Под конец собеседники обсудили подробности захвата, и Норрис пообещал снабдить офицерскую организацию двадцатью револьверами и ручными гранатами.

27 февраля состоялось третье свидание Норриса и Эрдели. На «Крюгер» также прибыли лейтенант Булашевич, капитан Вашингтон, секретарь, лейтенант барон Нолькен и командир «Орленка». Булашевич настаивал на необходимости отослать «Лейтенанта Шмидта» в Петровск, где его и захватить. Булашевич также сообщил, что слухи о готовящемся захвате судов уже распространились по Баку и дошли до команды «Шмидта», которая приняла соответствующие меры защиты, установив у трапов пулеметы и организовав круглосуточное дежурство. Поэтому захват «Шмидта» в Баку был невозможен. Норрис же упорно не соглашался отправить «Шмидта» в Петровск, объясняя это тем, что, во-первых, у Пржевальского вполне достаточно сил в Баку, чтобы осуществить захват судна, даже если команда его предупреждена и подготовилась, во-вторых, «Крюгер» стоит у стенки прямо напротив «Шмидта» и в случае необходимости поможет огнем своей артиллерии. Третьим же козырем Норриса было то, что захват судов в двух местах — в Петровске и в Баку — осуществить гораздо сложнее, чем только в одном Баку.

В тот же день, уже в приватной беседе в кают-компании «Крюгера», Норрис сказал, что допустить ухода «Шмидта» в Петровск он не мог, поскольку английских сил там недостаточно, а в Баку — достаточно.

После долгих переговоров и убеждений Норриса и Вашингтона Булашевич все-таки согласился произвести захват «Шмидта» в ту же ночь. Договорились, что офицеры, идущие на захват судна, вечером придут на «Крюгер» за обещанным оружием.

В тот же день Эрдели послал Норрису на «Крюгер» записку, извещавшую, что захват отложен на следующую ночь. После этого «Крюгер» неожиданно и без всякой видимой причины перешел к другой пристани, так что о помощи его артиллерии теперь не могло быть и речи.

Ранним утром 28 февраля коммодору Норрису доложили, что Русская Каспийская флотилия, за исключением «Орленка», «Центрокаспия» и «Астрабада», ушла из Баку. Ни на одном из ушедших кораблей не было командиров. Только на «Карее» остался его командир капитан 1-го ранга барон Майдель, видимо, не сумевший вовремя сойти на берег. Офицеры также почти все покинули корабли, причем многие, не успевшие вовремя сбежать, кидались в ледяную воду и вплавь добирались до берега.

В тот же день около 10 часов утра к «Крюгеру» подошли четыре английских торпедных катера с торпедами и один катер с глубинными бомбами. На всех катерах имелось по два пулемета «Льюис». В 12 ч. 30 мин. все пять торпедных катеров были посланы к острову Нарген. На одном из катеров находился уполномоченный полковника Воскресенского и лейтенант барон Нолькен. Построившись в кильватерную колонну, катера понеслись полным 37-уз-ловым ходом к Наргену, однако почти сразу строй нарушился, так как один из катеров начал отставать из-за забарахлившего мотора. Затем закапризничали моторы еще у двух катеров, и в итоге к острову подошли только два катера.

За Наргеном стояли на якоре «Карс», «Лейтенант Шмидт», «Геок Тепе» и «Астрабад», который все-таки около 12 часов покинул Баку и присоединился к остальным судам флотилии. «Ардагана» не было видно, вероятно, он куда-то ушел. Флагманский торпедный катер попытался подойти к борту «Карса», но сильное волнение помешало этому. Тогда остановили проходивший мимо буксир, на который пересели Нолькен и представитель Воскресенского. Буксир стал обходить по очереди все корабли — «Карс», «Геок Тепе», «Шмидт», «Астрабад». На всех судах представитель Воскресенского, собрав команду, сообщал, что Воскресенский получил ультиматум от генерала Томсона, согласно которому суда должны быть разоружены, и передавал словесное приказание Воскресенского сняться с якоря и идти в Баку. На раздумье командам давалось полчаса с момента ухода представителя и Нолькена с последнего корабля. Матросы же на кораблях выслушивали слова представителя без особого волнения и с видом полного безразличия или растерянности. Они отвечали, что не могут решить, что делать, так как все их предводители находятся в Баку, где должны вести переговоры с Томсоном, и просили подождать их возвращения. Только на «Лейтенанте Шмидте» кто-то буркнул: «…это мы еще поглядим, кто кого потопит…» К Нолькену матросы враждебности не проявляли и даже помогали ему садиться на буксир.

Около 15 часов из-за горизонта со стороны Красноводска показались мачты приближающегося «Ардагана». На «Карее» и «Ардагане» началось едва заметное движение, команды же других судов не подавали признаков жизни — на палубах не было видно ни одного человека, видимо, матросы митинговали в кубриках. Прошло еще 40 минут, но никаких попыток сниматься с якоря заметно не было. Тогда Робинсон, командир отряда торпедных катеров, сказал представителю Воскресенского, что у него есть приказание потопить суда в случае неповиновения. Представитель ответил: «Ваша воля, ваша милость…» — и заплакал.

Робинсон подал сигнал трем торпедным катерам, исправившим к этому времени моторы, и в 15 ч. 20 мин. пошел в атаку на «Лейтенанта Шмидта». Но механик от волнения слишком резко включил конус, и мотор заглох. Целых пять минут, ругаясь, заводили мотор, и, наконец, выстроившись в кильватерную колонну, три катера пошли в атаку, оставив четвертый катер в резерве.

Робинсон держал руку на рычаге торпедного аппарата и вдруг в последний момент вспомнил, что забыл вынуть у рычага предохранительную чеку. Судорожно ковыряясь, он, наконец, вынул чеку, и выпустил торпеду. Катер в этот момент находился в крайне неудобном для выстрела положении — от волны он сильно накренился и рыскал. Когда торпеда нырнула, стало ясно, что в «Шмидта» она не попадет. И действительно, торпеда прошла далеко впереди цели.

Робинсон круто развернулся и стал уходить, но успел отойти только на 3–4 кабельтовых, как мотор внезапно заглох, и катер беспомощно остановился.

Второй катер также выпустил торпеду по «Шмидту» и тоже промазал, а затем пошел к флагману, чтобы взять его на буксир. Тут заглох мотор и на втором катере.

Третий катер в свою очередь пошел в атаку на «Шмидта», но, пройдя полным ходом в его сторону, выстрела не сделал. Оказалось, что у него заело торпеду. Круто развернувшись, катер пошел к двум заглохшим катерам, чтобы взять их на буксир.

В это время подошел пятый катер, отставший еще в самом начале похода. Тут он внезапно и без всякой видимой причину уронил одну из своих глубинных бомб в воду. Произошел сильный подводный взрыв, не причинивший никому никакого вреда.

В это время четвертый катер, остававшийся в резерве, подошел к остальным, и катера сбились в беспорядочную кучу. «Лейтенант Шмидт» сразу же после атаки начал сниматься с якоря, и теперь медленно развернулся и пошел прямо на эту кучу. На катерах заволновались, а представитель Воскресенского закричал, что «Шмидт» сейчас откроет по ним огонь. Робинсон же рассудил, что скорее всего «Шмидт» просто их протаранит. В этот момент катер с неиспользованной торпедой, но зато с исправным мотором, резко сорвался с места и полным ходом пошел в Баку. Оставшимся двум катерам с исправными моторами все никак не удавалось взять заглохшие катера на буксир.

А в это время «Шмидт» медленно и неуклонно приближался… И вдруг, к неописуемой радости экипажей торпедных катеров, корабль слегка повернул и пошел в направлении на Баку. Тут к флотилии подошел «Ардаган», и все суда флотилии начали сниматься с якоря и двигаться вслед за «Шмидтом» в Баку.

В итоге все суда старой русской флотилии и «Лейтенант Шмидт» Бичерахова вернулись в Баку, где их и разоружили англичане. Команды судов были крайне ненадежными. Утверждать, что все они сочувствовали большевикам, будет явной натяжкой, но воевать под Андреевским флагом они также не желали.

5 марта 1919 г. в Баку начались рабочие демонстрации. Это дало повод английским оккупационным войскам предъявить ультимативное требование частям Добровольческой армии, находившимся в Баку и окрестностях, покинуть город и территорию Азербайджанской республики. Одновременно с этим на всех кораблях, входивших в состав английской флотилии, на которых развевались Андреевские флаги, последние были спущены и заменены британскими. Таким образом, корабли, составляющие русскую собственность, перестали быть ею и становились «кораблями Его Британского Величества» только на основании приказа британского командования, причем ничье согласие на это не требовалось.

Деникинцам ничего не оставалось делать, как ретироваться из Баку. В Азербайджане власть делили между собой англичане и мусаватисты.

Однако Деникин не отказался от желания создать на Каспии свой флот. 7 марта 1919 г. он назначил командующим флотилией 46-летнего капитана 1-го ранга Аполлинария Ивановича Сергеева, бывшего командира линкора «Императрица Екатерина Великая», а флаг-капитаном штаба — 42-летнего капитана 1-го ранга Константина Карловича Шуберта.

12 апреля эшелон с личным составом флотилии двинулся из Екатеринодара в Петровск. В эшелоне ехали 42 морских офицера (из них 30 офицеров флота, 11 инженеров-механиков и один корабельный инженер), 3 кондуктора флота, 40 старослужащих матросов разных специальностей и 5 волонтеров. В эшелоне также везлись снаряды (в основном для канонерок «Карс» и «Ардаган»), патроны, пулеметы, винтовки, ручные гранаты, ракеты, сигнальные флаги, обмундирование и консервы.

Поскольку горцы перерезали сообщение с Петровском, эшелон повернул на Куляр, но остановился в нескольких километрах от него у взорванного моста. В конце концов отряд «добровольцев» вышел на берег Каспийского моря у пристани Старо-Теречной.

Капитан 1-го ранга Шуберт с двумя мичманами на парусном баркасе кое-как добрался до Петровска. Там он поднялся на борт «Президента Крюгера» и приступил к переговорам с командором Норрисом. Шуберт рассказал, что русское командование нашло своевременным восстановить Каспийскую флотилию, чтобы прекратить большевикам доступ из дельты Волги в Каспий.

Диалог Шуберта и Норриса прекрасно показал планы англичан в отношении Кавказа и России в целом.

Норрис: — Адмирал Сеймур поставил меня в известность, что британское правительство признало существование Горской республики.

Шуберт: — Это тем более странно, что вам не может быть неизвестно, что командование Русской Армии относится к таким произвольным самообразованиям совершенно отрицательно. Во всяком случае, я позволю себе спросить, как думает английское командование согласовать помощь нам и горскому правительству, понимая, несомненно, что наши интересы взаимно противоположны».

Н.: — Это, конечно, очень трудно, но я здесь поделать ничего не могу, ибо таковы полученные мною инструкции.

Ш.: — Не будете ли вы, по крайней мере, так любезны объяснить мне, из кого состоит правительство этой чертовой республики, каковы ее границы и размеры?

Н.: — Я в этом еще не разобрался.

Ш.: — Во всяком случае, я не понимаю, каким образом наше стремление уничтожить большевиков мешало бы процветанию и благополучию кавказских народов.

Н.: — Горская республика претендует на владение городом Петровском и очень обеспокоена увеличением в этом городе количества русских войск.

Ш.: — В таком случае, я не вижу смысла пребывания в каспийских водах английской эскадры, которая, как мне говорят, находится здесь для содействия Русской Армии. Я полагаю, что вы не можете запретить нам работать над освобождением нашего отечества так, как мы считаем наиболее целесообразным, и ваша задача сводится к содействию нашим операциям, выработанным по определенному плану.

Н.: — Я желал бы знать ваш план.

Ш.: — Я рассчитываю по прибытии в Петровск приложить все усилия к скорейшему восстановлению Каспийской флотилии, с которой и двинуться вверх по Волжской дельте для занятия Астрахани. В дальнейшем нам предстояло бы двигаться вверх по Волге для поддержки наших сухопутных сил, которые в некоторых пунктах уже вышли к берегам реки. Для выполнения этой операции нам необходимо, конечно, ваше содействие.

Н.: — История не знает подобного прорыва вверх по реке.

Ш.: — Наоборот, я напомню вам о действиях адмирала Фаррагута во время междоусобной войны в Соединенных Штатах, когда он с полным успехом и при несравненно более тяжелых условиях прошел с боем вверх по Миссисипи гораздо большее расстояние.

Н.: — Откуда у вас такие сведения?

Ш.: — Я окончил курс в Морском кадетском корпусе в Петербурге.

Н.: — Англия поклялась, что не допустит появления вновь на Каспийском море Андреевского флага.

Ш.: — На это я вам отвечу, что я и мои друзья поклялись в противном, вы же вашим заявлением даете мне повод считать вас не союзниками, а врагами, о чем я безотлагательно уведомлю начальника Каспийской флотилии.{76}

В конце концов Шуберт и Норрис поостыли и взаимно извинились. А тем временем, 7 апреля, «добровольцы» захватили катер, принадлежавший «персидскоподданному», некоему Амирханову, и на нем перебрались в Петровск.

К этому времени в Петровске сложилась любопытная ситуация. Во главе деникинского гарнизона стоял генерал от инфантерии М. А. Пржевальский, недавно выгнанный англичанами из Баку. Он лично, его штаб и офицерский партизанский отряд носили погоны. Остальные же деникинцы и остатки войск Бичерахова были без погон, крайне недисциплинированны и напоминали своим внешним видом и поведением большевиков начального периода Гражданской войны. Комендантов в городе было два: один русский, а другой — азербайджанец, причем он называл себя комендантом города Шамиль-Кала (так Петровск назывался до присоединения Кавказа к России). Администрация города и милиция были азербайджанские. Связь русского гарнизона с армией имела случайный характер.

В гавани Петровска базировался отряд британских кораблей. Часть порта со всеми учреждениями была огорожена колючей проволокой и охранялась английскими гуркхами. На этой территории находилась и база английской гидроавиации.

Англичане в жизнь города не вмешивались, а горожане их побаивались и тоже не трогали.

Днем и ночью на улицах Петровска слышалась беспорядочная стрельба, были убийства, грабежи и кражи. Казенные склады охраняли караулы Бичерахова, они же сами зачастую и грабили эти склады.

Капитан 2-го ранга Пышнов попытался еще раз договориться с англичанами о передаче ему канонерских лодок и других судов бывшей русской военной флотилии и выехал в штатском платье в Баку. По возвращении он сообщил, что интернированные русские военные суда, по мнению английского командования, не могут быть предоставлены Деникину, равно как и Советской республике, и Азербайджану. Вопрос о поднятии Андреевского флага на Каспии требует разрешения Парижской конференции.

Также Пышнов передал, что состояние канонерских лодок по корпусу, механизмам, артиллерийскому и минному вооружению неудовлетворительно и канонерки требуют крупного ремонта.

Утром 7 апреля Пышнову доложили, что в гавань Петровска входит парусно-моторный катер без флага. Катер пристал к пристани вне английской зоны, и его экипаж по приказанию начальника эшелона был немедленно арестован. На катере прибыли бывший капитан 2-го ранга Ордовский-Танаевский и пятеро матросов. Все они под конвоем были отправлены в комендантское управление. Ордовский доложил, что он, бывший начальник подводного плавания красной Каспийской флотилии, бежал из Астрахани от большевиков.

Приказом начальника эшелона катер, названный «Успех», был укомплектован командой, на нем установили два пулемета и подняли русский флаг. Через два дня англичане попросили выслать «Успех» в море на розыски английского гидросамолета. Англичане по достоинству оценили русских моряков, вышедших в шторм на спасение экипажа самолета. Только на вторые сутки «Успех» вернулся в порт — с разорванными штормовыми парусами, наполовину залитый водой и с испорченным мотором.

В первых числах мая на катере «Успех» из Старо-Теречной в Петровск был доставлен начальник Каспийской флотилии капитан 1-го ранга Сергеев со вторым эшелоном. Сразу же по его прибытии Шуберт приказал поставить у выхода из гавани у стенки большой волжский колесный пароход с неисправной машиной, на котором взвился брандвахтенный флаг, и началась брандвахтенная служба.

Сергеев по договоренности с британским командованием взял под контроль порт. Теперь без разрешения и предварительного осмотра с брандвахты ни один корабль, ни одна шлюпка не могли ни днем, ни ночью войти или выйти из гавани. Исключение представляли лишь английские военные корабли, но и те заблаговременно извещали брандвахту о своих намерениях.


Глава 4. Бой в Тюб-Караганском заливе

Переходя к рассказу о боевых действиях на севере Каспийского моря, стоит сказать несколько слов об особенностях выхода судов из Волги в Каспий. Северная часть Каспия (между устьем реки Терек и полуостровом Мангышлак) очень мелкая, максимальная глубина там не превышала 6 сажен (12,8 м). Речь, понятно, идет не о 2005-м, а о 1918 годе. Часто в местах с глубиной 6 футов (1,82 м) по всему горизонту не видно земли. Северная часть Каспия ближе к Астрахани замерзала в ноябре и до середины марта была покрыта сплошным льдом.

Автор просит извинения у читателя за то, что приходится давать эти скучные сведения, но приводить их нужно, поскольку у большинства наших маститых историков-маринистов, в том числе у уважаемого С. С. Бережного, боевые корабли приходят с Балтики в Астрахань в декабре, январе и феврале. Аналогичные чудеса происходят и в других флотилиях.

Морские суда, в мирное время шедшие к Астрахани, обычно подходили к так называемому 12-футовому рейду (12 футов — 3,65 м), находившемуся на параллели поселка Лагань{77} в 14 км к востоку. Там морские суда притыкались носом к отмели и начинали перегрузку товаров на мелкосидящие колесные речные пароходы или баржи.

При большом или среднем уровне воды корабли с осадкой в 10 футов могли по очень узкому каналу, всего в несколько саженей шириной и длиной до 25 миль, под проводкой лоцмана войти в Волгу. Понятно, что в военное время условия плавания были совершенно другими. Красные сняли часть бакенов, а оставшиеся переставили. Даже если бы канал был найден и обвехован, то о маневрировании в нем не могло быть и речи. А если корабль сел бы в канале на мель, то он сразу же превратился бы в неподвижную мишень. При падении же воды, зависящей преимущественно от северо-западных ветров, и при наличии течения корабль мог быть окончательно потерян. Все это привело к тому, что дальше 12-футового рейда глубокосидящие корабли белых при наличии красного флота не продвигались. Даже стоянка на этом рейде была не всегда возможна, так как при северо-западных ветрах уровень воды очень быстро падал, и корабли могли сесть на мель на рейде. Англичане никогда не подходили ближе чем на 20 миль к 12-футовому рейду, чтобы под килем оставалось хотя бы 2–3 фута воды.

Астраханские большевики задавили поборами купечество и ремесленников, национализировали рыбацкие лодки и снасти, а 20 февраля 1918 г. упразднили Астраханское казачье войско. В результате 10 марта 1919 г. в городе вновь началось восстание. Повстанцы захватили несколько кварталов и склад саперного батальона. По приказу С. М. Кирова эсминцы «Москвитянин» и «Финн» открыли по городу огонь из 102/60-мм орудий. Было разрушено несколько церквей. К вечеру 12 марта восстание удалось подавить.

На 15 февраля 1919 г. личный состав Астрахано-Каспийской флотилии составлял 2900 моряков и около 630 вольнонаемных. Корабельный состав подразделялся на три отряда: Северный речной отряд, Южный речной отряд и Морской отряд. Северный отряд действовал выше Царицына совместно с частями 10-й армии. Южный речной отряд вместе с частями 11-й армии оборонял Волгу на участке Царицын — Астрахань. Морской отряд вел боевые действия против английской и белогвардейской флотилии Каспийского моря.

24 апреля 1919 г. Ленин телеграфировал на имя Реввоенсовета Отдельной 11-й армии: «Обсудите непременно: первое — нельзя ли ускорить взятие Петровска для вывоза нефти из Грозного; второе — нельзя ли завоевать устье Урала и Гурьева для взятия оттуда нефти, нужда в нефти отчаянная. Все стремления направьте к быстрейшему получению нефти».{78}

25 апреля красные узнали, что противник морем подвозит к Гурьеву снаряды и продовольствие для уральских войск. Реввоенсовет республики потребовал от командования энергичных мер для прекращения связи противника с Гурьевым.

Ленин, получив сведения о свободном сообщении интервентов с уральскими белыми войсками, телеграфировал Реввоенсовету 11-й армии: «"Ардаган» и «Карс» из Баку прошли в Гурьев безнаказанно… Это возмутительно и заставляет даже подозревать либо измену, либо злостный саботаж. Требуем от Вас строжайшего контроля…».{79} Откуда Ильич взял, что мирно стоявшие в Баку «Карс» и «Ардаган» ходили в Гурьев — можно только гадать. Но малые суда действительно ходили по этому маршруту. Так, пароходы «Эдисон» (1802 брт) и «Самед Ага» (1474 брт) с экипажами прибыли с первым эшелоном деникинцев и перебросили из Петровска в Гурьев военные грузы, в том числе броневики. Старшим командиром в рейс пошел уже упоминавшийся капитан 2-го ранга Пышнов. На обратном пути, идя вне видимости берегов и обнаружив на горизонте дымы, он не изменил курса, чем ввел в заблуждение красные миноносцы, посчитавшие в свою очередь, что видят английские военные суда. Это стало известно белым от захваченных впоследствии в плен красных матросов.

20 апреля корабли красной флотилии вышли на Астраханский рейд. Несмотря на усиленную подготовку к кампании, сразу же выявилось множество технических и организационных недостатков. Радиосвязь и воздушная разведка из-за устаревшей материальной части и слабой подготовки летчиков работали плохо. Сказывался некомплект специалистов, малая практика в плавании и ведении учебных стрельб.



Англичане, однако, не догадались или не захотели заминировать 12-футовый рейд, чтобы лишить красных возможности выходить в Каспийское море. «Просвещенные мореплаватели» лишь устроили с начала апреля 1919 г. дежурство своих судов у острова Чечень. 19 апреля крейсер «Азия» вступил в перестрелку с красным пароходом, а 23 апреля аналогичная стычка произошла у крейсера «Вентюр». В обоих случаях пароходы Астрахано-Каспийской флотилии быстро уходили из зоны огня, а англичане их не преследовали.

В ночь на 29 апреля Астрахано-Каспийская флотилия начала боевые действия. Речной отряд флотилии в составе вооруженных пароходов «Каспий» (флаг командира отряда), «Коммунист», «Спартаковец» и «Адлер» вышел в море с целью захватить форт Александровский. Через рыбаков и по радио красные предъявили гарнизону форта следующий ультиматум: «Перед вами стоят моряки Советской России. Пришли к вам не как к врагам, а как к оторванным сынам свободной России, и предлагаем вам, во избежание всяких неприятностей для вас, прекратить всякое сношение по радио и передать местному населению, что нами не будет причинено никакого вреда, если с их стороны не будет сопротивления. В противном случае будет открыт огонь, и вы объявлены будете врагами Советской России». Вскоре был получен ответ: «Никакого сопротивления вам оказано не будет. Выслана делегация от форта Александровского и степного населения».

Десантный отряд, высаженный под командованием командира и комиссара корабля «Спартаковец», разоружил гарнизон и занял форт. Белое командование скрылось.

Овладев фортом, красные моряки немедленно приступили к организации маневренной базы. Днем корабли стояли на якоре без специального охранения, а ночью на подходах к стоянке выставлялись дозоры. Дозорная служба и близкая разведка велись ежедневно, что служило для предупреждения внезапного появления противника.

Так как белые и интервенты еще не знали о захвате форта Александровский, то его радиостанция продолжала получать радиограммы из Баку и Петровска, дававшие красным ценные сведения об оперативной обстановке и намерениях противника. В числе прочих была перехвачена радиограмма о том, что на судне «Лейла» из Петровска в Гурьев направляется делегация во главе с генералом Гришиным-Алмазовым.

Пассажирский пароход «Лейла» (200 л.с., 12 узлов), несмотря на войну, принадлежал частному владельцу и не был вооружен. До форта Александровского «Лейлу» конвоировали «Президент Крю-гер» и «Вентюр». Не доходя 20 миль до форта, командор Норрис заявил, что «Лейла» может идти дальше самостоятельно, «так как ей никакой опасности больше не угрожает».{80}

5 мая в 12 ч. 35 мин. эсминец «Карл Либкнехт» перехватил «Лейлу». Генерал Гришин-Алмазов и его адъютант застрелились, а остальные члены делегации были взяты в плен. К большевикам попали важные оперативные документы Деникина. Пароход был включен в состав Астрахано-Каспийской флотилии и 11 июля 1919 г. переименован в «Товарищ Петров».



Из-за отсутствия грамотных офицеров и полнейшей расхлябанности команд два выхода Астрахано-Каспийской флотилии в мае 1919 г. оказались неудачными. Поход отряда судов к Петровску с целью его обстрела сорвался из-за неполадок в машинах эсминца «Москвитянин» и крейсера «Ильич».

На 18 мая 1919 г. был назначен набег на остров Чечень. Согласно плану, одна группа в составе миноносцев «Дельный», «Деятельный» и «Расторопный» с катерами-истребителями должна была идти прямым курсом на остров Чечень с расчетом быть на параллели Чеченя в 3 часа ночи. Задачей группы была атака на суда, находившиеся у Чеченя, и обстрел радиостанции, бензинового бака и батареи. По окончании атаки группа должна была идти на соединение с главными силами, а «Дельный» — остаться наблюдать за дальнейшими действиями противника. Вторая группа, состоявшая из миноносцев «Яков Свердлов», «Карл Либкнехт» и бригады крейсеров, обеспечивала набег, а на рассвете, получив сведения от миноносцев первой группы, должна была нанести удар всеми силами по флоту противника, вышедшему из базы, и занять остров. Подводная лодка «Макрель» занимала боевую позицию у острова Ку-лалы возле восточного побережья Каспия.

Между тем англичане, получив известие о взятии большевиками форта Александровский, решили провести воздушную разведку. 13 мая, погрузив на борт два «Шорта» (№ 9080 и № 9082), «Аладир Усейиов» отплыл к острову Чечень, куда прибыл к вечеру того же дня. На следующий день на воду был спущен № 9080 с экипажем в составе капитана Садлера и лейтенанта Кингема. Их разведывательный полет вдоль северного побережья, длившийся 3,5 часа, не принес результатов — противника обнаружить не удалось. Соответственно не нашлось подходящих целей и для взятых с собой бомб (по одной в 230, 100 и 65 фунтов). Летчики лишь обстреляли из турельного пулемета «Льюис» несколько деревень на побережье.

В 16 часов «Аладир Усейнов», подняв на борт гидросамолет, вернувшийся из разведки, отплыл от острова Чечень и на рассвете следующего дня взял курс на остров Купали, чтобы встретиться с остальными кораблями английской флотилии.

15 мая, при приближении к форту Александровскому, в море были замечены корабли большевиков, выходящие из гавани. Британская флотилия, в состав которой входили также вооруженные деникинские пароходы, устремилась навстречу противнику, который, бросив две баржи, поспешно скрылся в гавани. Эти баржи были уничтожены пушечным огнем с кораблей «Президент Крю-гер» и «Эммануил Нобель». Сильное волнение на море и дождь не позволили использовать авиацию в последующие два дня.

В 5 часов утра 17 мая англичане все-таки попытались поднять в воздух свои самолеты. Однако при спуске на воду «Шорта» № 9080 из-за сильной качки были повреждены о борт корабля правая законцовка крыла и поплавок. «Шорт» № 9082 спустили удачно, но машина не смогла взлететь из-за сильного волнения. Во время подъема она также получила повреждения.

«Аладир Усейнов» в сопровождении корабля «Эммануил Нобель» направился в Петровск и прибыл туда утром 18 мая. Здесь поврежденный «Шорт» № 9082 отправили на берег для серьезного ремонта, вместо него на борт был взят № 9079. Ремонт № 9080 удалось осуществить своими силами, и к вечеру 18 мая «гидрокрейсер» вновь вышел из Петровска под охраной «Эммануила Нобеля». Оба корабля присоединились к основным силам флотилии в 20 милях от острова Чечень.

Поданным красных поход к Чеченю был запланирован на 18 часов на 18 мая, но за час до намеченного срока в районе базы появился английский самолет. Пришлось несколько задержаться, чтобы не дать разведке противника обнаружить выход кораблей. Тут по сравнению с британскими данными о полетах самолетов какая-то нестыковка.

Далее, дабы сохранить колорит эпохи, приводится доклад начштаба Астрахано-Каспийской флотилии М. Н. Попова в Реввоенсовет 11-й армии: «Операция под островом Чечень 18 и 19 мая не удалась, так как миноносцы, придя на Чечень, встретили сильный туман, который помешал их дальнейшей работе. Бригада крейсеров, подходя на рассвете 18 мая к Чеченю, не имея никаких сведений о результатах разведки, не могла идти дальше под Чечень. Радиотелеграммы, благодаря малоопытности телеграфистов, были совершенно перевраны. Эсминец «Дельный» на все вызовы не отвечал. Было решено операцию отложить на 20 мая и произвести ее от 12-футового рейда. В исполнение этого решения бригада крейсеров повернула к 12-футовому рейду, по радио указав миноносцам место рандеву на 12-футовом рейде. Подошедшие миноносцы «Деятельный» и «Расторопный» шли на правом траверзе, миноносец «Карл Либкнехт» — там же, но несколько мористее. Через час эсминец «Деятельный» попросил взять его на буксир, так как вода в котлах у него начала вскипать. Это через 19 часов похода 12-узло-вым ходом. Было дано радио в Астрахань о высылке угольного транспорта «Пирогов» на 12-футовый рейд и угольной баржи с базы острова Оранжерейного. В 17 час. пришли на 12-футовый рейд и стали на якорь. В ночь на 20 мая задул ветер от северо-запада и начался сгон воды. Транспорт «Пирогов» и баржа не смогли самостоятельно пройти канал и шли на буксирах, бригада кораблей меняла место. В ночь на 21 мая подошла угольная баржа, и эсминцы приступили к погрузке угля. Кроме того, «Карл Либкнехт» перебирал подшипники, так как в них набился песок; эсминец «Расторопный» перебирал донки, а на крейсере «III Интернационал» вытачивали шток поршня; оба эти миноносца рассчитывали быть готовыми к 16 час. 21 мая».{81}

Соответственно председатель Реввоенсовета 11-й армии К. А. Ме-хоношин доложил Ленину: «Положение во флотилии следующее:

1) Износившиеся механизмы миноносцев в связи с большими отложениями солей, растворенных в каспийской воде, работают весьма неисправно… Вследствие особых качеств каспийской воды, опреснители на миноносцах работать не могут, а запаса пресной воды для котлов хватает лишь на 20 час., чем в значительной степени ограничиваются размеры операции…

…Две подводные лодки удалось поставить на боевую линию лишь через две недели после выхода в море, так как необходимо было отрегулировать аппарат, проделываются опыты погружения; для дальних пробегов лодки по состоянию механизмов не годятся и несут лишь охранную службу по линии форт Александровский — остров Чечень; катера-истребители могут ходить лишь при спокойном состоянии моря, небольшая зыбь уже заливает их, кроме того, приспособленные для бензина двигатели неисправно работают на газолине. Имеющая крайне важное значение воздушная разведка вследствие отсутствия бензина невозможна…

2) Единственный способ связи — радио вследствие сильного недостатка радиотелеграфистов находится в самом ужасном состоянии, телеграммы не расшифровываются, далеко не всегда удается передача; срочное донесение при такой связи в управление флота во время операций почти невозможно. Все сухопутные радиостанции нами закрыты, а личный состав передан флоту. Необходимо срочно выслать радиоспециалистов…

Командный состав на кораблях весьма слаб, в штабе флотилии не хватает специалистов, а т. Сакс один не может справиться, несмотря на большую энергию и умение — чувствуется растерянность».{82}

15 мая с 12-футового рейда в форт Александровский вышли транспорт «Алекбер» с шаландой «Усейн Аббат» на буксире и транспорт «Баку» со шхуной «Дербент» под конвоем эсминца «Яков Свердлов». В 17 милях от форта Александровский конвой встретил «Президента Крюгера» и «Вентюр» (Лишин утверждает, что это было в 40 милях от Александровского). Немедленно шаланда «Усейн Аббат» и шхуна «Дербент» были брошены, а транспорты «Алекбер» и «Баку» с эсминцем «Яков Свердлов» укрылись в Тюб-Караганский залив. Брошенные суда, груженные 35 тыс. пудов угля и 250 саженями дров, англичане потопили артиллерийским огнем, предварительно сняв с них команды и документы. Риторический вопрос — неужели советский эсминец не мог снять людей с судов, чтобы не оставлять их на расправу белым? Чтобы оправдать свою трусость, военморы донесли о шести английских кораблях. А может, в глазах троилось? Любопытно, что Лишин, находившийся на «Крюге-ре», даже не упоминает об эсминце, видимо, красные драпанули, лишь увидев дымы на горизонте.

А теперь перейдем к самому большому сражению на Каспии в ходе Гражданской войны — к бою в Тюб-Караганском заливе.

К 18 мая в Тюб-Караганском заливе были сосредоточены следующие силы Астрахано-Каспийской флотилии: бригада крейсеров — «III Интернационал», «Красное Знамя», «Ильич», «Пролетарий»; отряд минных судов — эсминцы «Карл Либкнехт», «Москвитянин», «Яков Свердлов», «Дельный», «Деятельный», «Расторопный»; речной отряд — «Каспий», заградитель «Демосфен»; дивизион подводных лодок — «Макрель», «Минога», их база пароход «Ревель»; дивизион катеров-истребителей — «Смелый», «Счастливый», «Пылкий», «Беспокойный», «Жуткий», «Дерзкий», «Пронзительный», плавучая батарея № 2, вооруженная 152-мм орудиями, отряд транспортов — «Баку» (угольщик, на нем флаг начальника отряда), «Мехти» (мастерская), «Алекбер» (снаряды), «Туман» (снаряды), «Мартын» (минный); гидрографические суда — «Красноводск», «Николай Зубов», «Терек»; вспомогательные суда — «Бакинец», «Ряжск», «Крейсер», «Лейла», «Гельма»; водяная баржа «Рюрик»; продовольственные базы — «Зороастр», баржа № 2, угольная шаланда «Рыбачка». В форту находился десант в 400 красноармейцев.

На 12-футовом рейде стояли плавбатарея № 1, вооруженная 152-мм орудиями, вспомогательное судно «Игнатий», дозорное судно «Воля».

18 мая бригада крейсеров под флагом командующего флотом на «III Интернационале», отряд минных судов, за исключением эсминца «Москвитянин», оставленного из-за повреждения механизмов, и шесть катеров-истребителей вышли из Тюб-Караганского залива для операции под островом Чечень. Как уже говорилось, операция провалилась.

На рассвете 20 мая с гидрокрейсера «Аладир Усейнов», находившегося в 20 милях от форта Александровского, на воду был спущен «Шорт-184» № 9080 с экипажем из пилота 2-го лейтенанта Томпсона и наблюдателя лейтенанта Бикнелла. Летчики выполнили разведывательный полет над фортом и сбросили на плавбатарею № 2 и эсминец «Москвитянин» по одной 230–, 100– и 60-фунтовой бомбе с высоты 2500 футов (914 м), однако прямых попаданий замечено не было. Несмотря на сильный зенитный огонь, самолет вернулся без повреждений. Данные разведки подтвердили наличие в гавани кораблей красных.

Следующими стартовали 2-й лейтенант Моррисон и лейтенант Пратт на «Шорте» № 9079. Однако во время взлета на высоте 200 футов при выполнении виража внезапно «обрезал» мотор. Самолет упал в воду. Летчикам удалось выбраться из кабины и удержаться на полузатонувшем «Шорте» до подхода катера, команда которого доставила их на «Усейнов». Бомбить пристань и корабли красных вновь отправились Садлер с Кингемом на «Шорте» № 9080, но из-за перебоев в работе мотора экипаж возвратился, не выполнив задания. Выяснилось, что примесь воды в бензине вызвала плохую работу карбюратора.

К этому времени на рейде форта Александровского оставались следующие корабли красных: «Каспий» (флаг начальника отряда), эсминец «Москвитянин», заградитель «Демосфен», подводные лодки «Минога» и «Макрель» с их базой пароходом «Ревель», шесть катеров-истребителей, возвратившихся из рейда, плавбатарея № 2, транспорты «Баку» (флаг начальника отряда транспортов), «Мехти», «Алекбер», «Туман», «Мартын», вспомогательные суда «Бакинец», «Ряжск», «Крейсер», «Лейла», «Гельма», водяная баржа «Рюрик», продбаза «Зороастр», баржа № 2, шхуна «Рыбачка» с углем.

20 мая из Петровска вышел отряд английских судов в составе «Президента Крюгера», «Вентюра», «Азии», «Эммануила Нобеля», «Славы», «Зороастра», «Биби Эйбата» и «Виндзора Кастла». Отряд, шедший кильватерной колонной, на рассвете подошел к форту Александровскому.

Любопытно, что в своем отчете от 30 мая 1919 г. командующий Астрахани-Каспийской флотилией С. Е. Сакс говорит о двух неприятельских эскадрах:

«21 мая в 12 ч. 30 мин. на западе показались 6 неприятельских кораблей в строе кильватера курсом северо-восток, причем на горизонте видна была вторая эскадра в 5 кораблей, шедших по направлению к северу мористее первой эскадры. В первой эскадре, направляющейся к Тюб-Караганскому заливу, были замечены следующие суда: «Президент Крюгер», «Вентюр», «Воткинский завод», «Слава», «Гаджи Гаджи» и «Азия».{83}

Мичман Лишин находился на флагманском корабле «Президент Крюгер».

«Утро было совершенно ясное и тихое, — вспоминает Лишин. — Только вдали держался легкий туман, постепенно рассеивающийся. По мере нашего приближения к форту стати вырисовываться высокие берега слева от нас. Высота берега над водой достигала здесь около 12-ти сажен. Не успели мы еще подойти до предела видимости городка в глубине бухты, как из-под высокого берега к нам понеслось три большевистских вооруженных катера…

Поведение большевистских катеров сразу показало, что ими командовали не офицеры. Идя без всякого строя, вразброд, они не решились подойти даже на свой собственный пушечный выстрел, и когда они открыли беспорядочную стрельбу по нам, снаряды их дали большие недолеты. Катера крутились между нами и берегом, то приближаясь к нам, то удаляясь, то поворачивая прямо на нас, то идя параллельным курсом. При этом они все время меняли свои скорости. Мы же продолжали идти все тем же строем и курсом, постепенно сближаясь с высоким берегом. На огонь катеров мы не отвечали.

Вдруг на кромке высокого берега, ясно вырисовавшись на фоне неба, показалась игрушечная по виду, благодаря дальности расстояния, полевая батарея, несущаяся карьером. Ясно было видно, как батарея развернулась, построилась, и вскоре море вокруг нас стало пестриться разрывами — то совсем близкими, то далекими.

Большевистские катера, дав полный ход, направились в форт, идя под берегом.

Через некоторое время мы увидели справа по носу, кабельтовых в пятидесяти, низко лежащий на воде длинный силуэт, оказавшийся вооруженной четырьмя шестидюймовыми орудиями баржой, стоящей на якорях. Эта плавучая батарея при нашем приближении открыла огонь, и ее снаряды, не дав в «Крюгер», шедший головным, ни одного попадания, ложились, однако, хорошо, обдавая нас каскадами воды и осколков. Баржа стреляла вдоль всей кильватерной колонны наших кораблей. Наконец, «Крюгер», а за ним и все наши корабли, открыли бортовой огонь по полевой батарее на высоком берегу, а затем «Крюгер» открыл огонь и по барже. Начался бой».{84}

Сразу уточню: Лишину показалось, что на барже четыре 152-мм пушки. На самом деле плавбатарея № 2 (бывшая наливная баржа «Святополк» длиной 105,7 м; шириной 17,2 и с осадкой 2,4 м) несла только две 152/45-мм пушки Кане.

Версия же Сакса существенно отличается от повествования Лишина:

«В 13 час. 15 мин. «Москвитянин», а затем и заградитель «Демосфен» снялись с якоря и, выйдя из бухты на траверз Верхнего Тюб-Караганского маяка, эсминец «Москвитянин» открыл огонь по неприятелю, а потом, после поворота эскадры противника на юг, когда эскадра вторично появилась, открыл огонь и «Демосфен». Маневрируя между нордовыми вехами и самим входом в бухту, «Москвитянин» и «Демосфен» отстреливались от неприятеля, а подлодка «Макрель» и три истребителя вышли в море.

Неприятель открыл огонь в 14 ч. 20 мин. с дистанции более 70 кабельтовых пятью кораблями, так как шестой корабль отделился от эскадры и скрылся на юге. По наблюдению, произведенному с марса эсминца «Москвитянин», было замечено, что после второго выстрела миноносца, когда корабли неприятеля повернули все на юг и почти скрылись за горизонтом, один из кораблей подошел к другому как бы для оказания помощи и в дальнейшем уже принимали участие в бою только пять кораблей».{85}

Судя по всему, «Москвитянин» и «Демосфен» пытались прорваться, а не вступить в бой. Из донесения командира заградителя «Демосфен» Р. Фреймана следует, что «расстояние до противника было с лишком 70 кабельтовых» (12,8 км), после чего оба корабля повернули назад. «Москвитянин» подошел к Соляной пристани, и вся его команда бежала на берег.

«Не находя удобного места, где приставать и стрелять по неприятелю, стали носом к «Ревелю» и продолжали стрелять по неприятелю, который шел кильватерным строем, держа курс бухты. Неприятельский снаряд попал в «Ревель» и сейчас же последовал сильный пожар. Орудия «Демосфена» были расстреляны чуть не докрасна. Подошел на «Крейсере» начальник отряда и приказал стрелять по «Каспию», по-видимому, чтобы потопить его. С кормового орудия было дано 4 выстрела, но попаданий не было, благодаря расстрелянной пушке».{86}

Около 15 часов «Ревель» и «Демосфен» запылали, а их команды также оказались на берегу.

В 14 ч. 25 мин. английский снаряд попал в плавбатарею № 2 и вызвал на ней пожар. Следующий снаряд уничтожил баржу.

Вновь переходим к версии Лишина:

«Мы продолжали идти тем же строем, не меняя скорости (около семи узлов), в направлении форта Александровска. Вскоре полевая батарея на высоком берегу получила несколько эффективных попаданий, снялась и переменила место. Вновь пристрелявшись, она дала попадание в «Крюгер»: снаряд разорвался в ванной каюте, разворотил все помещение, прилегающий коридор, повредил переборку моей каюты, разнес в щепы трап на мостик (с мостика я, кстати, за мгновение перед этим спустился по этому самому трапу, чтобы проверить действие брандспойтов, работавших на полную уже по боевой тревоге) и перебил брандспойт, проходивший по палубе вдоль кают. Благодаря тому, что этот брандспойт был перебит, вода из перебитого места немедленно хлынула в место взрыва, и пожара не последовало. У нас был один легко раненый. Больше попаданий в «Крюгер» за все время боя не было, что можно объяснить только очень плохой стрельбой большевиков.

Несколько позже попадания в «Крюгер», шедший третьим или четвертым «Эммануил Нобель» внезапно рыскнул в стороны и застопорил ход; в него попал шестидюймовый снаряд с баржи. Вслед за этим «Нобель» получил еще второе шестидюймовое попадание. Мы несколько замедлили ход, но «Нобель» скоро оправился и вошел в строй. Наш курс оставался тем же.

Теперь уже ясно стали видны строения в глубине бухты и суда, стоящие грудой у пристаней. Отдельных кораблей не было возможности разобрать. Эти корабли долгое время безмолвствовали, но когда они открыли огонь, стрельба их была беспорядочной. От стенки они так и не отошли.

Впоследствии оказалось, что еще некоторые наши корабли получили попадания, но эти попадания иначе как бессистемными назвать было нельзя. Море вблизи и вдали от наших кораблей кипело разрывами, но ясно было, что большевики не способны корректировать своей стрельбы, так как одновременно стреляли их орудия из трех разных направлений, по разным целям, и одни мешали пристрелке других. Никакой согласованности или общего управления огнем не было.

Огонь «Крюгера» был перенесен в кучу кораблей у берега. Наши попадания были ясно видны. Разрывы наших снарядов подымались в этой куче один за другим. Скорострельность английских орудий «Крюгера» была прекрасной, и прислуга работала, как часовой механизм. Остальные корабли не имели возможности открыть огонь по куче большевистских кораблей, так как эти последние были у нас прямо на носу, а наши корабли шли за «Крюгером» в кильватерной линии. Их единственным объектом (второстепенным по обстановке боя) могла в этой стадии быть только полевая батарея, и она была вскоре уничтожена.

На линии между кучей судов в глубине бухты и баржой — плавучей батареей, находившейся теперь еще более справа от нас, несколько вдали от материка, стоял на якоре какой-то пароход. В бинокль была ясно видна беготня на нем. Орудий на нем не было видно, и огня он не открывал. Впоследствии мы узнали, что этот пароход был гружен пятьюдесятью минами заграждения.

В расстоянии кабельтовых 30-ти от кучи кораблей в глубине бухты «Крюгер» изменил курс на 90 градусов вправо. Остальные корабли, оставаясь в кильватере, тоже сделали поворот. Теперь все корабли могли уже работать бортовым огнем по главным целям и, повинуясь указаниями крюгеровского артиллериста, стали забрасывать большевистские корабли снарядами. Стрельба оказалась действительной: то здесь, то там в куче большевистских кораблей стали вспыхивать пожары, вспыхнул пожар и на пароходе, груженном минами заграждения, на который перенес свой огонь «Крюгер». В баржу уже раньше попало несколько крюгеровских снарядов. Теперь ей пришлось плохо: она только кое-как отвечала одним орудием, но через короткое время прекратила огонь совсем. В бинокль было ясно видно, что она сильно скрепилась и осела.

Идя тем же строем и ходом, мы постепенно стали удаляться и, наконец, вышли из боя.

На «Крюгере» оставалось около 50-ти снарядов, приблизительно такое же количество оставалось на каждом из других наших кораблей».{87}

На горизонте показалась «Волга», шедшая к нам. Вскоре она вошла в строй, но ее торпедные катера не были спущены на воду и не были отправлены в форт Александровск доканчивать разрушение, хотя погода для катеров была идеальная и вполне допускала их использование в благоприятных для их действий условиях. Возможно, конечно, что командор полагал, что произведенные нами разрушения достаточно полные. Если так, то уже следующий день показал ошибочность подобного предположения.

Вдали маячил еше высокий берег, остальное сливалось в полоску. Вдруг в сторону форта Александровска поднялся колоссальный белый столб, раз в пять превышающий высоту берега. Глухо донесся звук страшного взрыва, подобного которому ни в каких боях не приходилось слышать: это пароход с минными заграждениями взлетел на воздух.

Адмирал Колчак во время этой части моего доклада ему 13 июля 1919-го года в его кабинете в Омске забросал меня вопросами: «Почему командор в первой части боя, до поворота, шел кильватерной колонной, а не развернутым строем? Почему ушли, имея возможность закончить бой как следует? Ведь большевики еще отвечали, а вы не могли быть уверены, что вами нанесено решительное поражение. Почему не послали «Си-Эм-Би»{88}?Почему «Волга» с шестидюймовыми орудиями и полным запасом снарядов не была использована хотя бы в последней стадии боя?»…

…Отойдя от форта Александровска миль на двадцать, наша флотилия перестроилась в две кильватерные колонны. Начались сигнальные доклады о полученных повреждениях, об убитых и раненых. «Нобель» получил повреждение машины, но не существенное, и смог быстро его исправить. Остальные его повреждения, как и полученные другими кораблями, не затрагивали жизненных частей и были надводными. Убитых и раненых было немного. К сожалению, я не отметил количества, но оно, во всяком случае, не превышало пятнадцати человек. Никто из офицеров не пострадал…

…В середине дня, идя курсом на Петровск, наша флотилия остановилась для погребения убитых. Грустная, торжественная и величественная церемонии. По ее окончании флотилия разделилась: поврежденные корабли, кроме «Крюгера», пошли на Петровск и Баку, другие были отправлены к о. Чечень, а «Крюгер» и «Вентюр», вступивший нам в кильватер, пошли крейсировать в район форта Александровска, на юг от него, вне видимости берегов».{89}

А вот продолжение отчета Сакса: «От пожара «Ревеля» и «Демосфена» произошел взрыв транспорта «Туман», стоявшего рядом с «Ревелем», и сгорело посыльное судно «Гельма», а также обгорела подлодка «Минога». Подлодка «Минога» была, однако, вскоре выведена из пожара с помощью буксира.

Около 18 час. неприятель, уже бывший на траверзе Верхнего Тюб-Караганского маяка и обстреливавший транспорты с 30–40 кабельтовых, совершенно неожиданно повернул и стал уходить из бухты в море. Командир «Миноги» в своем донесении высказывает предположение, что отход неприятеля вызван обнаружением им перископа «Макрели»{90}. Позже советские историки начали расписывать подвиг «Макрели», обратившей в бегство английскую эскадру.

Уже после отхода эскадры (то есть, по версии Сакса, после 18 часов) прилетел неприятельский аэроплан. А по английским данным, летчики Садлер и Кингем вылетели в 15 ч. 15 мин. и вернулись к «Аладиру Усейнову» через 2 ч. 40 мин. «Шорт» сделал несколько кругов над гаванью, летчики сбросили бомбы и обстреляли корабли и город из пулемета, после чего произвели фотографирование горящих кораблей и построек. Приняв № 9080 на борт, «Усейнов» ушел к югу на ночную стоянку.

День 22 мая стал самым результативным для английских летчиков. В этот день три экипажа совершили пять налетов на порт форта Александровский. Первыми взлетели Моррисон и Пратт в 5 ч. 30 мин., но их бомбардировка была безрезультатной. Вылетевшие через два часа Томпсон и Бикнелл заявили об одном попадании в торпедный катер. Третьими в 9 ч. 30 мин. вылетели Садлер и Кингем, полет этот чуть было не сорвался. Перегруженный бомбами (по одной 230–, 100– и 65– фунтовой и две 16-фунтовки) «Шорт» никак не мог поднять хвост из воды. Пришлось вернуться и уменьшить нагрузку. Теперь самолет нес одну 230-фунтовую и четыре 16-фунтовых бомбы. «Шорт» № 9080 наконец взлетел в 10 ч. 45 мин. и удачно сбросил 230-фунтовку на крупный корабль, стоявший у причала. Затем Садлер и Кингем снизились до 2500 футов и сбросили 16-фунтовые бомбы, потопив несколько рыбацких лодок. Они также обстреляли из пулемета транспортные суда. Сделав фотографии, летчик заметил, что давление масла падает, к тому же пулемет «Льюис» заело. Садлер взял курс на свой гидрокрейсер и благополучно вернулся к нему. Четвертый и пятый вылеты Морриса и Пратта на «Шорте» № 9080 в 14 ч. 45 мин. и Томпсона и Бикнелла в 16 ч. 30 мин. особых успехов не принесли. Садлер и Кингем попытались подняться еще раз в 18 часов, но надвигавшийся туман заставил их вернуться.

После ухода англичан красные военморы стали возвращаться на покинутые суда. Транспорты, стоявшие вблизи горевших судов, были отведены на середину бухты и поставлены на якорь. После этого на «Москвитянине» для обсуждения дальнейшего плана действий собрался военный совет. Военморы решили оставить форт Александровский, «Красноводску» и «Тереку» взять на буксир по одной подводной лодке, а отряду транспортов взять на буксир катера-истребители. Береговой десант и команды с погибших кораблей решили рассадить по транспортам, «кто где приспособится», и всем идти ночью на 12-футовый рейд.

Однако с выставленного на горе наблюдательного поста при заходе солнца заметили английские суда: пять на западе от бухты, три к востоку от острова Кулалы и два — к западу от Кулалы. Так как береговой десант (400 человек) не мог быть рассажен по транспортам ранее 2 часов ночи, начальник речного отряда решил отложить поход на сутки, посчитав недостаточным для прорыва трех часов темноты при наличии кораблей противника вокруг бухты.

В ночь с 21 на 22 мая из бухты на 12-футовый рейд вышли только подлодка «Макрель», транспорт «Алекбер» с катером-истребителем на буксире и еще четыре катера-истребителя. В назначенное место этот караван прибыл в 15 ч. 30 мин. 22 мая, взяв от Тюб-Ка-раганского мыса на восток около 40 миль, причем в море с судов заметили пять силуэтов неприятельских кораблей.

С утра 22 мая красные начали подготовку к уходу из форта Александровского. Матросы починили кое-как поврежденные котлы на «Каспии», а командиры сделали все распоряжения к прибытию и посадке на суда десанта.

В 7 часов утра в небе появился английский аэроплан, сбросивший три бомбы на «Мехти», «Москвитянина» и «Каспий», стоявшие у стенки, но попаданий не добился. В течение всего дня было еще 5 налетов гидропланов, причем каждый раз англичане сбрасывали по три бомбы, целясь в те же суда. Во время четвертого налета при разрыве бомб, упавших за кормой «Москвитянина», миноносец скрылся под водой, остались видны только концы труб и мачты.

В 8 часов вечера 22 мая началась посадка на суда десанта и команд с погибших кораблей. С наступлением темноты, в 21 ч. 30 мин., вышла на 12-футовый рейд подлодка «Минога». В 23 ч. 40 мин. «Миногу» накрыл густой туман, рассеявшийся только около полудня следующего дня. Подлодка шла вслепую, определив свое место лишь по глубинам на Средне-Жемчужной банке, однако около 14 часов 23 мая благополучно прибыла на 12-футовый рейд.

В 23 часа 22 мая все суда с исправными машинами снялись с якоря и покинули бухту форта Александровского. Выйдя на траверз мыса Тюб-Караганского, суда повернули на запад, придя на траверз острова Святого, легли на север, затем повернули на северо-запад, оставив северную оконечность острова Кулалы в 30 милях, и 24 мая в 8 часов утра благополучно прибыли на 12-футовый рейд.

Из Тюб-Караганского залива удалось вывести «Каспий» (флаг начальника речного отряда), подводные лодки «Миногу» и «Макрель», транспорты «Баку» (флаг начальника отряда транспортов), «Алекбер», «Мехти», «Мартын», пять катеров-истребителей, гидрографические суда «Красноводск», «Николай Зубов», «Терек», вспомогательные суда «Бакинец», «Ряжск», «Крейсер» и «Лейла».

23 мая эсминцы «Финн» и «Эмир Бухарский» вышли в море на разведку и встретили крейсер «Президент Крюгер». Началась перестрелка, показавшая превосходство русских 102/60-мм пушек над английскими 102-мм пушками Mk.9 — англичане не доставали до эсминцев. Однако красные военморы стреляли «в белый свет как в копеечку». Как только на горизонте показалась «Волга», эсминцы быстро ретировались в Астрахань.

Эту главу вполне можно было назвать «Бой в Тюб-Караганском заливе как зеркало русской Гражданской войны». Документы обеих сторон опровергают миф советской пропаганды о героических революционных матросах. Ведь если бы красные выставили боевое охранение на подступах к форту Александровскому, они могли бы заранее развернуть свою эскадру в открытом море и если не уничтожить, то нанести серьезный урон английской эскадре. Увы, «клёшники» проспали противника, а потом драпанули на берег.

Однако и англичане имели возможность полностью уничтожить суда большевиков, но не сделали этого из политических соображений. «Владычице морей» нужна была не победа Деникина, а продолжение Гражданской войны и дальнейший распад государства Российского.


Глава 5. «…В флибустьерском мелком море бригантина поднимает паруса»

24 мая командующий Астрахано-Каспийской флотилией Сакс приказал судам флотилии втянуться в Волгу. Все суда, за исключением подводной лодки «Макрель», крейсеров «111 Интернационал», «Пролетарий» и эсминца «Яков Свердлов», 28 мая вышли на рейд Астрахани. Остальные суда, войдя в канал, из-за низкого уровня воды пройти не смогли.

29 мая{91} британские гидросамолеты с гидрокрейсера «Аладир Усейнов» провели четыре вылета на бомбардировку красных судов в дельте Волги.

«В ночь на 28 мая подлодка «Макрель» была атакована лайбой, выпустившей безрезультатно мину Уайтхеда (торпеду). 28 мая суда продолжали стоять в канале, ожидая моряны. 29 мая все суда благополучно прибыли на рейд г. Астрахани»{92}.

Таким образом, Астрахано-Каспийская флотилия полностью устранилась от боевых действий на Каспийском море. Возникает только вопрос, а откуда взялась лайба с торпедой? Или это очередная фантазия военморов?

Поскольку англичане категорически отказались предоставить деникинцам паровые суда, то капитан 1-го ранга Сергеев решил создать на Каспии… парусный флот! Приказом № 138 по Каспийской флотилии (пока еще не существующей) от 14 мая 1919 г. Сергеев назначил К. Шуберта начальником «Экспедиции особого назначения». В «экспедиции» состояли парусные рыбачьи шхуны, называемые на Каспии рыбницами. Морские рыбницы представляли собой парусные деревянные суда длиной от 11,4 до 17 м и шириной от 4,7 до 5,7 м. На них не только ловили рыбу, но и производили ее немедленный засол.



Всего у Шуберта имелось девять двухмачтовых рыбниц, из них семь вооруженных и две транспортные. Экипажи рыбниц наполовину состояли из азербайджанцев, наполовину из каспийских рыбаков, были два-три кондуктора флота, несколько старых матросов военного флота, юнкера и гимназисты. О том, что большевики допекли рыбаков разного рода реквизициями, уже упоминалось выше. Экипаж шхуны состоял в среднем из 12 человек, а во всем отряде было около сотни. Люди были вооружены винтовками и ручными гранатами, главным же вооружением являлись семь пулеметов разных систем.

Паруса и такелаж судов были приведены в образцовое состояние. Компасные картушки имели самое примитивное устройство: вырезаны из картона и надеты на булавку. Ночью они освещались свечей в фонаре. Лагов не было, а лоты заменялись длинными фуштоками, которыми в случае надобности и нащупывалось дно. Шуберт располагал лишь единственной общей картой Каспийского моря.

Лучшими навигационными инструментами были глаза и память рыбаков, с детства плававших в этих водах. Шуберт писал: «Эти отличные люди были здесь как у себя дома. Ночью и в свежую погоду они разбирались отлично.

Вообще можно сказать, что они удивительно счастливо совмещали в себе качества дисциплинированных солдат и отличных моряков.

Высокие, стройные, русые бородачи, нередко старообрядцы, эти люди были прекрасными образцами чистой славянской расы. Большинство их отбывало в свое время воинскую повинность в гвардейских и гренадерских полках, откуда они вынесли прекрасную выправку, дисциплину и преданность Царю и России. Эти качества в соединении с привычкой к морю, зоркостью, бесстрашием и лихой расторопностью создали бесподобный военно-морской личный состав, оказавший мне незаменимые услуги в моем необычайном парусном плавании. Мыс ними сошлись отлично, и верили они мне безгранично…

Для сигнализации во время плавания у меня был всего один комплект сигнальных флагов, на остальных шхунах имелись лишь ответные вымпела. Для взаимных переговоров мы широко пользовались семафором. Пищу мы варили в котелках на баке, что было далеко не безопасно в пожарном отношении. Для ночного освещения на каждой шхуне было по одному ручному свечному фонарю. В качестве противопожарных средств имелось два ведра, а допотопная шхунпомпа исполняла обязанности водоотливной системы. На каждой шхуне двое старших офицеров помещались в небольшой убогой каютке на корме впереди рулевого; остальные люди ютились в носовом и среднем трюмах по способности. Одеты мы все были довольно неказисто, но ношение старых царских погон строго соблюдалось. Впрочем, благодаря теплому летнему времени большинство путешествовали совершенно нагишом, вследствие чего загорели ужасно. На случай штилевой погоды имелось по две пары весел. В каюте водилось неимоверное количество блох, а когда по мере продвижения на север мы въехали в необозримые камыши бесчисленных приволжских рукавов, к ним присоединились тучи комаров, что нас сильно мучило в течение всего похода»{93}.

15 мая состоялся первый выход отряда парусных судов из Петровска. На следующий день отряд подошел к острову Чечень. На маяке острова белые установили наблюдательный пост. Хлеба было мало, зато осетрины и черной икры — в избытке. Шуберт писал: «В дальнейшем эти лакомства нам успели осточертеть».

В ночь на 30 мая отряд снялся с якоря и направился к бухте Березяки. Ночью отряд подвергся нападению красного парохода, вооруженного артиллерией. Шуберт приказал подпустить его поближе, а потом со всех рыбниц был открыт ружейно-пулеметный огонь. Пароход отошел. В отряде было двое раненых.

Позже Шуберт от пленных узнал подробности боя. После поражения у форта Александровского суда большевиков не рисковали выходить в открытое море, но в пределах так называемого 9-футового рейда (2,74 м) творили, что хотели. Они постоянно грабили рыбачьи флотилии, возвращавшиеся домой с лова осетрины, для чего в море высылался сторожевой вооруженный пароход. Такие флотилии, состоявшие обычно из десятка шхун одной компании, выбирали старосту, который определял место лова, заботился об общей безопасности, делил пойманную рыбу. Обычай этот походил на существующий на рыболовных флотилиях Немецкого моря, во время ловли сельдей на Доггер-Банке. В случае удачного лова на шхуне старосты поднимался белый флажок.

В ночь боя отряда Шуберта с большевиками был выслан колесный волжский пароход «Елизавета» (построен в 1887 г. в Швеции, 22,7 х 6,7 х 0,7 м; 100 л.с.; 10,3 узлов), вооруженный одной 47-мм пушкой и двумя пулеметами. Он стоял с застопоренной машиной мили на три севернее бухты Березяки.

На пароходе с большим удовольствием заметили флотилию рыбацких шхун и при свете луны различили даже на передней развевающийся белый флаг — брейд-вымпел Шуберта. Тотчас же был дан холостой выстрел, по которому шхуны должны были убирать паруса и покорно ожидать своего ограбления. Большевики сильно удивились, когда увидели, что их выстрел не произвел никакого действия, и шхуны продолжали идти дальше. Тогда с парохода начали обстреливать отряд, стараясь бить по головной рыбнице. Когда белые открыли огонь, то первым же выстрелом по «Елизавете» был подбит пулемет и убит пулеметчик. Военморы со страху решили, что это англичане, и быстро ретировались подобру-поздорову.

Вскоре Шуберту удалось установить связь с генералом Д. П. Дра-ценко, командиром 1-й конной дивизии, наступавшей на Астрахань. Драценко прислал в отряд две 76-мм горные пушки обр. 1909 г. и офицера-артиллериста. Среди рыбаков нашлись плотники, которые на двух самых крупных рыбницах (№ 6 и № 7) сделали на баке прочные настилы, и на них были поставлены пушки. Чтобы во время качки они не скатились за борт, под лафетные колеса подбили клинья, кроме того, лафеты обмотали вокруг средней части запасными якорными канатами, которые затем пропустили в дыру, просверленную в палубе, и закрепили в трюме. Так как колесные лафеты таким образом, при стрельбе, лишались возможности откатываться, то вся пушка после выстрела подпрыгивала на месте, и, чтобы не продавить палубу, цепям была дана некоторая слабина. Учебные стрельбы в море дали положительные результаты.

От Драценко Шуберт узнал о существовании флотилии штабс-капитана Склянина. Он родился в Астрахани в семье рыбака и хорошо знал дельту. Склянин набрал отряд рыбаков и на рыбницах начал воевать с большевиками. Действовал он очень лихо, но всегда избегал белого начальства, за что Шуберт прозвал его «зеленым».

Шуберт решил высадить десант у села Лагань. 11 июля отряд вышел по направлению к Лагани. Внезапно на горизонте показался пароход. Белые начали готовиться к бою. Но с парохода просигналили: «Пароход взят у большевиков и послан в ваше распоряжение. Мичман Скорописов». Оказалось, что пароход действительно был взят белой конницей недалеко от Лагани. Большая часть людей была пересажена на этот пароход, а рыбницы взяты на буксир и потянулись за ним в виде длинного хвоста. Оркестр поместился на мостике, отряд расцветился флагами и в таком виде, при стечении всех жителей Лагани, к вечеру вошел в канал и встал у села около плавучей пристани.

Вскоре отряд Шуберта захватил у красных еще два небольших парохода, парусно-моторную шхуну и три моторных катера.

Большевики, естественно, узнали о «белом парусном флоте». Астраханские газеты запестрели статьями о «деревянном флоте». Одни газеты бахвалились и изрыгали обычные насмешки и ругательства, другие, наоборот, ставили белый отряд в пример красным войскам и писали, что «деревянным флотом управляют железные люди».

От многочисленных перебежчиков белое командование отлично знало о ситуации в Астрахани. Командующий Астрахано-Каспийской флотилией Сакс был смещен, а вместо него командующим назначен недавно вернувшийся из английского плена Раскольников. Вместе с ним прибыла целая группа офицеров царского флота — капитан 2-го ранга В. М. Альтфатер, капитан 2-го ранга В. А. Унковский, георгиевский кавалер и преподаватель артиллерийского класса в Кронштадте, бывший флагманский артиллерист Черноморской минной бригады старший лейтенант В. Б. Ловенецкий и гвардейского экипажа старший лейтенант Г. П. фон Рейер и т. д. Шуберт пришел в ярость, узнав, что вместе с ними прибыл и его двоюродный брат мичман А. А. Сиденснер, сын полного адмирала Сиденснера. Мичман командовал у красных отрядом катеров-истребителей.

11 июня 1919 г. Раскольников отправил телеграмму в Москву в Реввоенсовет Е. А. Беренсу: «Принял флотилию в расстроенном состоянии. До моего приезда все четыре подводные лодки вместе с четырьмя миноносцами — «Прыткий», «Прочный», «Ретивый» и «Туркменец Ставропольский» — были отправлены вверх по Волге для ремонта, срок которого определяется для подводных лодок один месяц и для миноносцев два месяца. Три других миноносца — «Дельный», «Деятельный» и «Расторопный» — стоят в ремонте в Астрахани, неспособные двигаться. Срок их готовности исчисляется три недели. В итоге из основного ядра флотилии — мореходных миноносцев — я могу располагать сейчас только двумя: «Яков Свердлов» и «Карл Либкнехт». При таком состоянии сил, действия флота в Каспийском море в данный момент абсолютно невозможны. Задания, которые сейчас могут быть поставлены флотилии, сводятся к обороне дельты Волги, к обеспечению левого фланга 10-й армии и к воспрепятствованию прорыва Волги в районе между Царицыном и Астраханью. Принимаются экстренные меры для приведения всей флотилии в состояние боевой готовности. Комфлот Раскольников»{94}.

А пока Раскольников будет приводить флотилию в порядок, вернемся к парусному отряду Шуберта. Он придумал довольно оригинальный план: «Помериться с большевиками силами в открытом бою я пока не смел и думать. Располагая несколькими миноносцами 2-го и 3-го ранга, переправленными к Астрахани из Балтики, враг был настолько сильнее меня, с моими жалкими шхунами и несколькими захваченными пароходами, что при первой же схватке от нас полетели бы перья. Меня только удивляло, почему красные до сих пор не выходят в море для активных операций, и я приписывал это недостаткам их личного состава. Мой отряд спасало мелководье, на котором не могло быть места более глубоко сидящим миноносцам. Я решил поэтому не входить в достаточно глубокий Волжский фарватер, а продолжать действовать на мелководье и, если возможно, бесчисленными побочными мелкими рукавами осуществить обход неприятеля с севера. Зная, что красные суда стоят в реке, в разных местах ошвартовавшись к берегу, я полагал возможным захватить их с сухого пути с помощью высаженного десанта и при содействии жителей местных сел. Я хотел таким путем получить в свои руки хотя бы один миноносец, чтобы наши силы немножко сравнялись. В этом случае я не сомневался в дальнейших успехах. Поэтому я наметил своей ближайшей целью село Воскресенское.

В своем тысячелетнем течении Волга вынесла в Каспий обширную низкую косу — целый полуостров, посреди которого и протекал ее главный судоходный рукав. Эта коса образовала с северозападным матерым берегом большой залив, на берегу которого расположились четыре богатых рыбачьих села. На южной оконечности косы стоял высокий маяк Четырехбугорный с белым проблесковым огнем. Непосредственно к нему примыкало с севера село того же имени. Еще выше лежало село Вихрамеево. Далее, на северном берегу залива, на так называемой Бирючьей косе, расположилось село Рынок. Выходя на юг к морю, оно упиралось другой северной стороной в один из побочных рукавов Волги. Наконец, на западном берегу залива находилось село Воскресенское. Моей задачей было укрепиться в этих селах и, захватив маяк, установить оттуда наблюдение за устьями Волги, стараясь одновременно привлечь на свою сторону население и искать обходных каналов для выхода к реке мимо главного ее фарватера»{95}.

14 июня Шуберт послал вперед обе рыбницы, вооруженные пушками. Они должны были провести разведку и связаться с партизанами штабс-капитана Склянина. На следующий день вошли в канал (на протоке Волги) основные силы отряда. Шуберт держал свой флаг на пароходе «Екатерина», имея на буксире две рыбницы. За ним шел пароход «Ретвизан», тоже с двумя рыбницами.

При подходе к селу Воскресенскому отряд был встречен колокольным звоном и трехцветными русскими флагами. После того как суда отряда пришвартовались у пристани Воскресенского, Шуберт получил доклад командиров пушечных рыбниц. Прибыв в Воскресенское, обе рыбницы двинулись на веслах вдоль самого берега к селу Рынок. Им удалось благополучно передать на берег ящики с ружьями и патронами, а также связаться со Скляниным.

В это время были замечены подходящие с моря три красных парохода. Обе рыбницы подтянулись вплотную к берегу и изготовились к стрельбе. Между тем пароходы, подойдя, насколько им позволяла осадка, стали на якорь и, обстреляв село, стали свозить десант, видимо, желая покончить с отрядом Склянина. На две безобидные рыбницы красные не обратили никакого внимания. Как только десант стал приближаться к берегу, обе рыбницы открыли огонь из пушек. Эффект был поразительный, ибо пушек большевики не ожидали. Шлюпки с десантом повернули и под дружным огнем с берега и с рыбниц устремились обратно к своим пароходам. Красные больше не пытались высадить десант. Десантники спешно погрузились на пароходы, те снялись с якоря и ушли в море.

5 июля Шуберт получил сведения, что у Четырехбугорного маяка на фарватере у острова стоят красные миноносцы «Деятельный» и «Расторопный», и решил их захватить. План захвата состоял в следующем: в местный рыбачий поселок должны были доставить при помощи рыбаков большое количество спирта. Жители поселка обещались устроить пирушку с танцами и обильным возлиянием. В это время рыбницы с переодетыми офицерами и матросами Шуберта, вооруженными ручными гранатами и пистолетами, должны были врасплох захватить миноносцы, перебив оставшихся на них большевиков. Для выполнения этого плана был сформирован специальный отряд из офицеров и специалистов-матросов для увода миноносцев, стоявших под парами.

Все было готово к началу операции, но осуществить ее не удалось, так как в конце дня два английских гидросамолета спугнули миноносцы, они ушли и более не возвратились.

Тем временем группа генерала Драценко не только не получила подкрепления, но даже надолго потеряла связь с командованием Добровольческой армии. Число же красных частей, защищавших Астрахань, постоянно увеличивалось. В результате генералу Драценко пришлось отступить, при этом его Ширванский полк перебил офицеров и перешел на сторону красных.

Отряду Шуберта тоже пришлось покинуть Воскресенское и отойти к Лагани. 10 июля пароход «Ретвизан» был отправлен в Петровск за топливом и боеприпасами.

27 июля несколько красных пароходов приблизились к Лагани. Силы были неравны, и Шуберт решил отступить. Белых выручили местные жители, указавшие очень извилистый и мелкий побочный канал, который, проходя через густые заросли высокого камыша, выводил в море значительно южнее села. Там смогли пройти рыбницы, моторный катер и даже парусно-моторная шхуна. Пароход «Екатерина» попытался пробиться сквозь строй красных судов, но был вынужден вернуться. «Екатерина» была сожжена вместе с пароходом «Сыновья»{96}. Команды обоих пароходов ушли каналом на рыбницах.

30 июля отряд парусных и моторных судов капитана Шуберта закончил свой поход в Петровске. А как же с той рыбницей, которая пыталась торпедировать подводную лодку «Макрель»? Увы, никаких данных о том, что на белых рыбницах устанавливались торпеды, автором не найдено. Ну, а о партизанах штабс-капитана Склянина и говорить не приходится. Так что торпеда пригрезилась испуганным военморам.

А вот у красных военный инженер В. Л. Бжезинский{97} предложил применить против крупных кораблей противника торпеды, приспособив для этого парусные рыбачьи лодки. Торпеда должна была прикрепляться к днищу и с близкой дистанции выпускаться по цели. Предложение было принято. Торпедами оснастили три рыбницы. Из них в море вышла только одна. Небольшую диверсионную группу — команду судна возглавил военный моряк коммунист Михаил Костин. Для отвода глаз команда переоделась в рыбацкую одежду и взяла с собой мальчугана лет восьми. Легкий ветерок забрал паруса, и рыбница стала удалять от берега.

Когда рыбница вышла на 12-футовый рейд, Михаил Костин заметил стоявший на якоре крейсер и решил атаковать его. Рыбница, изменив курс, пошла на сближение. В это время ее заметили с другого крейсера и приказали подойти для проверки. Осмотр прошел благополучно, белый офицер разрешил отходить. Но в этот момент мальчик вдруг громко спросил: «Отчего же не пустили мину?» Рыбницу немедленно обыскали и обнаружили под килем торпеду. «Рыбаков» доставили в Петровск в контрразведку и после допроса повесили, а мальчика выпороли и отпустили.

Более успешно красные использовали рыбницы для контрабанды нефти из Баку. Мусаватистское правительство было не прочь продавать нефть большевикам даже официально, но боялось как англичан, так и Добрармию. Тогда бакинские коммунисты закупили у частных владельцев свыше десятка рыбниц. Нефть, бензин и различные масла покупались у частных фирм и доставлялись в больших бидонах на пристань в Черном городке (бандитский район Баку). Там добычу грузили на рыбницы, которые затем уходили в море. «Капитаны» рыбниц имели липовые документы, что груз якобы предназначен для Персии. Однако, после того как берега Азербайджана исчезали за горизонтом, рыбницы поворачивали на север, в Астрахань.

Плотной блокады Астрахани ни при англичанах, ни позже при белых не было, и большинство рыбниц доходили до цели. Вот как проходил один из таких рейсов. Из Баку вышли две рыбницы, груженные бензином. Одну из них возглавлял матрос Каспийской флотилии К. Аринцев, в состав ее экипажа входили В. Пожаров, Н. Кузнецов и Ф. Исаев{98}. На другой рыбнице старшим был П. Седых — тоже матрос-каспиец, с ним шли моряки торгового флота П. Черепанов, И. Исаков и М. Судайкин.

Миновав остров Нарген, рыбницы направились в Астрахань. Аринцев пересек Каспий и пошел вдоль менее опасного восточного туркменского побережья. Седых же избрал короткий путь — вдоль западного побережья, но здесь чаще встречапись корабли противника.

Путь рыбницы Аринцева был долгим и трудным. Сначала она попала в полосу туманов и едва не разбилась о скалы. Затем наступило безветрие, и в течение суток лодка проходила не более 5–6 миль. А потом разыгрался сильный шторм, длившийся несколько суток. Волны заливали лодку, все промокли и продрогли, а отогреться было негде, гак как в каюте и трюмах скопились ядовитые пары бензина. Темной ночью рыбнице удалось пересечь самую опасную зону — северную часть Каспия. Ценный груз был доставлен в Астрахань только на двадцатый день.

А судьба команды второй рыбницы сложилась трагически. У острова Чечень лодку перехватили белые. Седых, Черепанов и Исаков были расстреляны.



Из Астрахани в Баку большевики переправляли агитаторов, листовки и деньги. Так, например, в октябре 1919 г. из Астрахани в Баку на рыбнице был переправлен известный террорист Камо (С. А. Тер-Петросян) с большой суммой денег и оружием. Другой видный бакинский большевик, Буниат Сардаров, был захвачен белыми у острова Чечень и после допроса утоплен.

Всего в 1919 г. большевикам удалось на рыбницах вывезти в Астрахань более 20 тысяч пудов бензина и 3 тысячи пудов смазочных материалов. Азербайджанские власти об этом знали, но смотрели сквозь пальцы.


Глава 6. Белая флотилия владеет Каспием

30 июня 1919 г. войска Добровольческой армии взяли Царицын. Таким образом, Волга была перерезана. На следующий день приказом Реввоенсовета республики произошло объединение Астрахано-Каспийской и Волжской военной флотилий в одну Волжско-Каспийскую флотилию. Командовать объединенной флотилией был назначен тот же Раскольников. О боевых действиях флотилии в районе Царицына будет рассказано в отдельной главе, а сейчас речь пойдет об обороне дельты Волги.

17 июня 1919 г. Раскольников издает приказ об организации обороны дельты Волги: «Район, заключенный между слиянием рек Бузан и Волга с направлением на юго-запад до Лагани, линия берега дельты Волги от Лагани до поселка Ганюшкина и от последнего с направлением на Красный Яр от реки Бузан — составляет район обороны дельты реки Волги.

В целях рациональной постановки дела обороны дельты реки Волги приказываю:

1) сформировать дивизион сторожевых судов из 18 рыбниц, разбив его на 4 группы. В первых двух по 5 рыбниц, а в третьей и четвертой группах по 4 рыбницы. Нумерация рыбниц идет от № 1 до 18. К означенному дивизиону придать 4 мелкосидящих парохода («Казбек», «Орлик», «Ялта» и «Мария». — А. Ш.). Начальником дивизиона сторожевых судов назначается военный моряк Воронов, с прямым подчинением начальнику обороны дельты реки Волги т. Поплевину…

2) из 20 штук мелкосидящих пароходов, получаемых из Областьрыба, сформировать дивизион дозорных судов, разбить означенный дивизион на 4 группы, присвоив каждому пароходу свой порядковый номер…

Главному артиллеристу флотилии означенный дивизион вооружить пулеметами и мелкокалиберной артиллерией по указанию начальника штаба. Суда означенных дивизионов зачисляются в 4-й ранг судов»{99}.

Рассказ о боевых действиях в дельте Волги начнем с действий авиации. 8 июня 1919 г. гидрокрейсер «Аладир Усейнов» вернулся в Петровск. Скорость его снизилась до 5 узлов, что было признано недостаточным для боевого корабля, и 11 июля британское командование приняло решение о переводе самолетов на «Орленок». 17 июля в 7 часов утра корабль впервые вышел из Петровска с двумя «Шортами» (№ 9078 и№ 9081) на борту для проверочных стрельб бортовых орудий, однако проблемы с машиной заставили его уже через 3 часа вернуться в порт. Неисправность удалось устранить сравнительно быстро, и спустя несколько часов «Орленок» взял курс на Чечень, куда прибыл вечером того же дня.

18 июля авиатранспорт подошел к острову Тюлений, где в 17 ч. 50 мин. на воду были спущены оба «Шорта». На № 9078 взлетели капитан Садлер и лейтенант Тартон-Джонс, на № 9081 — лейтенанты Мак-Куи и Уэйк. Во время разведывательного полета летчики не нашли подходящих целей для атаки и повернули обратно. Недооценив силу встречного ветра и потеряв из виду остров Тюлений, экипажи попытались до наступления темноты достичь острова Чечен ь. Однако около 20 ч. 30 мин. стемнело, и летчики совершили посадку у берега в районе Криновки. Здесь они нашли приют в домике местного рыбака.

«Орленок» был замечен на следующее утро в 4 часа, и с ним установили связь при помощи сигнального фонаря. После этого авиаторы запустили моторы и «порулили домой». Оба «блудных» самолета благополучно вернулись на борт корабля, который взял курс на остров Тюлений. 20 июля «Орленок» отправился к форту Александровскому и в 14 часов следующего дня бросил якорь в 20 милях к северо-западу от гавани, чтобы спустить на воду самолеты. Оба «Шорта» взлетели при сильной волне и взяли курс на остров Долгий, чтобы найти корабли красных, о которых было сообщено по телеграфу. Ничего не обнаружив в заданном районе, англичане повернули на юг вдоль туркестанского берега и в 16 ч. 40 мин. вернулись к «Орленку».

Утром 21 июля Садлер и Тартон-Джонс взлетели на «Шорте» № 9078 и совместно с двумя катерами вновь вели разведку у острова Долгий. Противника обнаружить не удалось. Во время приводнения сильной волной был поврежден правый поплавок одного гидросамолета. Вечером того же дня «Орленок» взял курс на остров Тюлений, куда прибыл 24 июля в 19 часов. На следующее утро в 5 ч. 30 мин. оба самолета, взяв на борт по одной 100-фунтовой и по две 65-фунтовых бомбы каждый, полетели к маяку Лагань через дельту Волги. Не обнаружив противника, они тем не менее попали под обстрел над одной из деревень в районе маяка. Садлер и Тартон-Джонс на «Шорте» № 9078 заметили и атаковали вооруженный буксир. Команда судна открыла огонь из пулеметов, когда самолет был на высоте около 800 футов. Очередь прошла через левую нижнюю плоскость, задев топливный насос и главный бензопровод. Садлер тут же развернул поврежденный самолет на юго-восток. Однако через 20 минут мотор остановился, и англичанам пришлось совершить вынужденную посадку.

Увидев, что произошло с товарищами, Мак-Куи и Уэйк поспешили к «Орленку» за помощью. Два моторных катера вскоре прибыли к месту приводнения № 9078 и отбуксировали подбитый самолет к кораблю. «Шорт» был поднят на борт в 14 ч. 30 мин., и вечером того же дня «Орленок» ушел на Петровск, куда прибыл вечером на следующие сутки.

27 июля гидрокрейсер вышел в Гурьев, имея на борту два «Шорта» и четырех офицеров 266-й эскадрильи во главе с командиром флайта (подразделение типа эскадрильи) «А» капитаном Билни, а также обслуживающий персонал. Целью экспедиции являлось устье реки Урал, где планировалось передать оба гидросамолета белогвардейским летчикам. Однако из русских пилотов лишь капитан Егоров выразил желание летать на «Шорте» и смог освоить новый самолет.

Получив инструкции от британцев и потратив двое суток на пробные полеты, на третий день Егоров решил самостоятельно вылететь на бомбометание. Крепить бомбы под крылом на держателях русские наотрез отказались, чем немало удивили англичан. Наблюдатель взял бомбы в кабину, привычно положив их на колени. Так наши авиаторы делали всю войну, летая с русскими боеприпасами. Понадеялись ли Егоров и его напарник на русский авось или просто не ознакомились с английской системой бомб, так и осталось неизвестным. Вскоре после взлета бомбы взорвались, в клочья разнеся самолет с несчастным экипажем. На этом освоение русскими новой английской техники закончилось. Желающих летать на оставшемся гидросамолете не нашлось.

«Орленок» вернулся в Петровск 31 июля 1919 г. С 1 по 26 августа он участвовал в боевых действиях с одним самолетом на борту. 8 августа совместно с другими кораблями гидрокрейсер был задействован в операции по изгнанию большевиков из Ашурада, что на юго-востоке Каспия (так называемое Ленкоранское восстание). Были захвачены 4 корабля и 6 барж красных, а также две сотни пленных и много оружия. Остаток августа корабль провел, конвоируя захваченные у местных большевиков суда в Петровск.

А теперь перейдем к действиям советской авиации. 23 июня 1919 г. два гидросамолета М-9 вылетели на бомбежку деревни Ми-хайловки. Самолет с летчиком Башкиным и авиамехаником Трофимовым при взлете скользнул на крыло и с высоты 50 м, перейдя в штопор с работающим мотором, врезался в воду. Башкин был убит, а Трофимов тяжело ранен. Второй самолет сел рядом на воду для оказания помощи. Таким образом, налет не состоялся.

24 июня летчик Полозенко и авиамеханик Шурыгин на М-9 с высоты 900 м производили разведку и бомбометание у деревни Михайловка. Было сброшено четыре 26-фунтовые бомбы, одна из которых якобы повредила взлетающий аэроплан белых.

25 июня в 20 ч. 30 мин. гидросамолет М-9 с летчиком Михау и летчиком-наблюдателем Калининым вылетел в ночной полет на Лагань и сбросил на село четыре 25-фунтовые бомбы. Загорелся один дом. В 0 ч. 20 мин. гидросамолет в полной темноте вернулся на базу у села Оранжерейного.

27 июня летчик Полозенко и механик Шурыгин летали бомбить Михайловское, обнаружили белую батарею и сбросили на нее четыре 24-фунтовые бомбы. На следующий день они повторно летали в Михайловское. Была сделана попытка корректировки огня красных батарей, но из-за незнания сигналов она сорвалась. Сбросили традиционно четыре 24-фунтовые бомбы.

30 июня тот же экипаж сбросил на село Воскресенское три 24-футовые и две однопудовые бомбы. Во время бомбометания был ранен белый летчик, присланный к Шуберту, чтобы пилотировать захваченный у красных гидросамолет. Тогда гардемарин Загорский и мичман Цветков обратились к капитану 2-го ранга Шуберту с просьбой разрешить им отправиться на гидросамолете в Петровск. Оба утверждали, что летали раньше на аэропланах, скорей всего, врали. Шуберт писал: «Мне надо было во что бы то ни стало поскорее сообщить обо всем случившемся начальнику флотилии, и я скрепя сердце разрешил им лететь. Надо было видеть, какие фокусы выделывали эти сумасшедшие, бешено носясь по камышам, пока им не удалось как-то оторваться от земли. Они счастливо долетели до Петровска, и англичане, осмотревшие потом нашу убогую машину, не могли понять, как они не разбились»{100}.

15 августа летчик Полозенко и механик Шурыгин, взяв на борт М-9 семь полупудовых бомб, отправились в очередной полет. В районе Яндыковки ими была обнаружена неприятельская кавалерия, на которую и сбросили шесть бомб. Еще одну бомбу сбросили на мост по дороге из Яндыковки в Промысловую. Посадка М-9 прошла благополучно. Полет продолжался 3 ч. 15 мин. на средней высоте 1500 м.

16 августа в 20 часов тот же экипаж вновь полетел к Яндыковке. Было сброшено две 24-фунтовые, шесть 10-фунтовых и две одно-пудовые бомбы. Время полета составило 3 ч. 45 мин.

Тот же экипаж в 7 часов утра 18 августа вылетел на разведку, долетев до 10-футового рейда, а затем пришлось сесть на воду из-за неполадки мотора. Заменили свечи и полетели обратно.

Между тем летом 1919 г. британский парламент принял решение о выводе английских войск из России. 21 июля 1919 г. командор Норрис отправил командующему деникинской флотилией Сергееву письмо следующего содержания: «Я могу уведомить вас, что я получил приказ о том, что британский Каспийский флот в скором времени будет ликвидирован. Я получил указания предложить вам любое из находящихся под моим командованием судов, какое вы пожелаете.

Те суда, которые вы не пожелаете принять, будут разоружены и будут переданы их владельцам.

Далее, 12 быстроходных катеров с минами Уайтхеда (торпедами), с плавучими минами и пулеметами будут переданы в ваше распоряжение, когда британская флотилия будет ликвидирована.

Вооружение тех судов, которые вам не понадобятся, будет также передано в распоряжение русских властей, представляемых вами…

…Я прошу вас подтвердить наш разговор сегодня утром в том, что суда, которые вам потребуются, суть следующие пять в следующем порядке:

1. «Азия».

2. «Биби-Эйбат».

3. «Виндзор Кастл» («Лейтенант Шмидт»)

4. «Дублин Кастл» («Юпитер»).

5. «Орленок».

Кроме того, я буду просить вашего подтверждения, что вам не понадобятся другие суда, для того чтобы я мог предпринять шаги к их разоружению.

Я с большой готовностью окажу вам всяческое содействие в объяснении механизмов орудий, прожекторов, установок беспроволочного телеграфа и т. д. Я просил бы вас послать переводчиков с людьми, которых вы пошлете для изучения»{101}.

Еще до передачи англичанами судов деникинцам удалось, с помощью подкупа, потихоньку вывести из Баку два колесных парохода — «Араг» и «Кизил-Агач». На «Кизил-Агаче» из-за его ветхого корпуса нельзя было установить орудия, и он стал служить как транспорт для подвоза муки в непосредственный тыл армии и для вывоза раненых. На «Араге» при содействии англичан установили две 75-мм пушки и зачислили его в класс канонерских лодок. (Пароход «Араг» был построен в 1894 г. в Англии. Водоизмещение 250 т.

Длина 43,9 м; ширина 7,3 м; осадка 1,8 м. Машина компаунд мощностью 350 л.с., скорость 11 узлов.)

14 июля 1919 г. под брейд-вымпелом начальника флотилии «Араг», выкрашенный в шаровый цвет{102}, вышел в море. На следующий день он стал на якорь в виду Березяка, Сергеев съехал на берег для личного свидания с генералом Драценко.

16 июля на рассвете «Араг» под командованием лейтенанта Н. А. Мацылева снялся с якоря и вышел на разведку в район 12-футового рейда. Море было мертво. Лишь недалеко от острова Че-тырехбуторного на горизонте показались два дымка, а затем и корпуса небольших пароходов. Видимо, красные ничего не знали о появлении вооруженных судов у белых и подпустили «Араг» кабельтовых на 30. «Араг», подняв стеньговые флаги, открыл огонь, после чего оба парохода развернулись и полным ходом бросились в устье Волги. На выстрелы «Арага» они отвечали из своих кормовых пушек. Дойдя до устья Волги, Мацылев повернул на Лагань, где у входа в канал, ничего не подозревая, покачивался на якоре колесный пароход красных. Лишь после открытия стрельбы с «Арага» красные поняли свою ошибку и, сделав с десяток безрезультатных выстрелов, поспешили скрыться за мысом в Лагани, в это время занятой красными. Вернувшись в Березяк, «Араг» принял командующего и вышел на юг, к острову Чечень, где по-прежнему стояла английская эскадра.

Вскоре в Петровске началась передача деникинцам британских судов. Первыми были переданы торпедные катера. С 21 по 30 июля англичане передали катера № 1, № 2, № 3, № 4, № 5, № 6, № 7 и № 10, а несколько позже — и № 8, № 9, № 11 и № 12. Водоизмещение катеров составляло около 9 т. Длина 11 м; ширина 1,8 м; осадка 0,7 м. Вооружение катера состояло из одной 45-мм торпеды и пулемета «Льюис». Торпеда выстреливалась из желобкового торпедного аппарата назад, после выстрела катер отворачивал, а торпеда шла вперед. Получив катера, их новые команды энергично занялись изучением СМВ — выходили в море, стреляли торпедами, производили эволюции.



25 июля на английский крейсер «Азия» прибыли русские морские офицеры и нижние чины, состоявшие в основном из астраханских рыбаков, бежавших от большевиков. «Азия» раньше была танкером вместимостью 1330 брт. Паровая машина в 920 л.с. позволяла развивать ход 12 узлов. Два винта. Вооружение: четыре английские 102-мм пушки с дальностью стрельбы 50 кабельтов (9150 м). Корабль был снабжен прожектором, дальномером, переговорными трубами и радиотелеграфом. Машина находилась в исправности, но котлы и питательные трубопроводы текли.

Англичане, познакомили новых хозяев с конструкцией своих пушек и, выйдя в море, произвели практическую и боевую стрельбу. 26 июля они покинули корабль. Командиром «Азии» был назначен капитан 2-го ранга Б. М. Пышнов.

27 июля вышли из Баку колесные пароходы «Надежда» и «Ленкоранец». Они были в буквальном смысле выкрадены оттуда на специализировавшимся по этой части прапорщиком Н. М. Пузанковым — он же привел и пароходы «Араг» и «Кизил-Агач». На «Надежде» немедленно приступили к установке двух 102-мм пушек и одного 40-мм зенитного автомата Виккерса. (Водоизмещение «Надежды» 250 т. Длина 43,9 м; ширина 7,3 м; осадка 1,8 м. Машина компаунд мощностью 350 л.с. Скорость 10 узлов.) Командиром «Надежды» был назначен лейтенант Р. Э. Вирен.

28 июля англичане передали русским базу торпедных катеров — большой наливной пароход (танкер) «Каму». Его вместимость составляла 1642 брт, скорость хода 10 узлов, вооружение: одна 75-мм пушка и один 40-мм зенитный автомат Виккерса. На «Каму» белые немедленно подняли катера-истребители № 1 и № 2. «Каму» и дивизион торпедных катеров (12 единиц) получил в командование лейтенант Э. И. Страутинг, ранее командовавший эсминцем «Беспокойный» на Черноморском флоте.

По готовности кораблей сухопутным и морским командованием было решено, высадив при поддержке судовой артиллерии десант, овладеть Лаганью.

27 июля крейсер «Азия», посыльное судно «Доброволец» (осадка 2,3 м; вооружение: одна 75-мм английская пушка) и транспорт «Кизил-Агач» с десантом вышли на операцию. У Березяка к ним присоединился «Араг». Огибая отмели и банки, отряд шел в 20–30 милях от берега, с расчетом подойти к Лагани с северо-востока. Одновременно с высадкой десанта с больших кораблей на Лагань должна была быть произведена атака партизанским отрядом из астраханских рыбаков под командой штабс-капитана Склянина. Партизаны шли на рыбницах под самым берегом, имея в качестве охраны катер «Ретвизан» с пулеметами. Вот отрывок из дневника участника этой экспедиции: «19 (31) июля нашему «Ретвизану» выпала почетная роль буксировать подчалки (парусные шлюпки), числом около тридцати. Невольно возникло сомнение, справится ли он с этой задачей, имея машину 18 HP.

Вышли из Березняка в 6 вечера. Идем, как и ожидалось, черепашьим ходом. В 7 ч. 30 мин. Склянин, организатор всего похода, заметил на горизонте дым и сразу же просил командира «удариться в черни» (на астраханском жаргоне — мелководье), считая, что показался большевик. Вблизи опознали «Крепыша» (буксирный пароход). После 12 ч. ночи ветер настолько засвежел, что «Ретвизан» почти не двигался вперед.

Полагая, что мы уже недалеко от Лагани и находимся со стороны Мангута, Склянин приказал встать на якорь. Каждый сделался несколько расторопнее и внимательнее. Шапошников забеспокоился о пулемете. К рассвету надвинулся сильный туман. Где мы находимся? Команда приуныла, предчувствуя что-то неладное.

«Вчера ветер не пущал, сегодня туман не пущает», — роптали слабые. Вскоре потянуло с моря и туман начал рассеиваться… в море показались силуэты неизвестных судов. Кто-то радостно кричит:

— «Араг»! Я отлично знаю, что это «Араг».

Но сомнение закрадывается у многих, и вопрос: «Свои ли?» мелькает и сверлит мозг.

— Странно что-то он маневрирует, — замечает кто-то.

— Эх, запустил бы хоть одну!.. Послушали… — тоскливо вырывается у астраханца партизана.

Да, хочется, чтобы скорее ухнуло орудие, тогда отпадут все сомнения. Ведь большевики уже видят нас с вышки. Я стараюсь верить, что эти темные силуэты — свои. Остановили шедший с севера подчалок, и старик рыбак сообщил, что среди красных в Лагани большое смятение. В 6 ч. 30 мин. дали ход. Склянинцы взобрались на мачты рыбниц, и уверенность, что в море крейсируют «Араг» и «Азия», все растет.

Команда повеселела. В 8 ч. 20 мин. вернулся подчалок с разведчиками, и окончательно установлено, что корабли в море — наши. С «Арага» на подчалке нам прислали фельдшера с медикаментами. В 8 ч. 40 мин. первые подчалки высадили десант. Идут в воде, рассыпавшись цепью. Настроение серьезное, вдумчивое. Из Лагани пока не стреляют. «Крепыш» первым входит в Мангутский канал, за ним движемся мы, имея 15 подчалков на буксире. На горизонте «Араг», «Кизил-Агач» и еле-еле видна «Азия». («Азия» не могла подойти близко из-за осадки. — А. Ш.) Пролетели два наших аэроплана. Хочется верить, что все продумано и действия частей согласованы.

Цепи вышли на берег. Около 11 ч. проходим мимо промыслов. Большевистская застава, бывшая здесь, бежала. Показались какие-то всадники. «Крепыш» обстрелял их — они скрылись… В 11 ч. 15 мин. мы вошли в Лагань. В селе началась сильнейшая ружейная стрельба. Заработал пулемет с «Крепыша». А вот с севера показался в канале «Араг», и с него блеснули первые вспышки. На гребне холма, где только что была видна перебежка красных цепей, взметнулись столбы бурого дыма. Залп лег очень удачно. Далее снаряды «Арага» рвутся у вышки с красным флагом, а несколько угодили в промысел. В 11 ч. 45 мин. «Араг» в канале у самой Лагани! «Крепыш», выйдя на открытое место, стреляет как бешеный из своего пулемета. Несомненно одно, что Никифоров хочет отличиться. Снаряды с «Арага» легли около склянинских цепей, и среди них поднялась паника. В полдень «Крепыш» вернулся к нам, от «Ара-га» отделился подчалок. Стрельба затихла, и распространился слух, что Лагань взята. В 12 ч. 35 мин. снова заработал в селе пулемет, и немедленно грохнули пушки «Арага»{103}.

Село и весь остров были заняты партизанами и десантом, красные перебиты или взяты в плен, лишь немногим удалось уйти на лодках.

Лишь только на «Араге» отдали якорь, что было явной неосмотрительностью командира, как его обдало столбом воды. Через полминуты вновь раздался звук лопающегося снаряда, и вновь поднялся столб воды с землей. Стали срочно сниматься с якоря, осматривая горизонт, но ничего не было видно. Осколками от следующего снаряда на «Араге» была разбита шлюпка.

На тревожные свистки с канонерки десант бросился к шлюпке и отвалил от берега, а «Араг» все никак не мог сняться с якоря. Пришлось расклепать канат и бросить буй. С трудом выбравшись из канала на глубокую воду, белые тут только заметили, что со стороны берега, на его фоне, на буксире колесного парохода медленно движется баржа. Это была плавбатарея № 4, и она стреляла по «Арагу» из своих 152-мм пушек, идя на глубине 3 фута на расстоянии 6 миль от него. Несмотря на то, что плавбатарея красных заставила канонерку покинуть Лагань и затем перенесла огонь на село Лагань, операция «Арага» прошла успешно — остров был взят, и линия фронта Астраханской группы вновь была близка к Волге.

С крейсера «Азия» заметили плавбатарею красных и пошли выручать «Араг». Плавбатарея с 70 кабельтовых открыла огонь по «Азии», держа ее все время в накрытии. Дойдя до предельной глубины, когда винты уже заработали в иле, «Азия» повернула и дала по плавбатарее несколько залпов с большим недолетом. Из-за сотрясения корпуса течь в котлах и трубопроводе настолько усилилась, что из-под обстрела «Азии» пришлось выходить трехузловым ходом. Однако ни одного попадания в нее не было.

Из-под Лагани отряд пошел к острову Тюленьему, где «Азия» занялась починкой поврежденного трубопровода. «Кизил-Агач» ушел в Березяк и высадил там десант. Через двое суток «Азия» вышла на север в район 12-футового рейда для крейсирования в ожидании прихода «Европы» со 152-мм артиллерией. Что же касается «Арага», то он ушел в Петровск чинить поврежденное красными колесо. Заодно белые заменили на «Араге» две 75-мм пушки на две 102-мм — урок боя с плавбатареей не прошел даром.

Крейсер «Европа» был принят от англичан 30 июля. Первоначально это был колесный пароход «Юпитер», построенный в 1897 г. в Англии, водоизмещением 3500 т; вместимостью 1582 брт. Длина его составляла 83,8 м; ширина 9,75 м; осадка 4,4 м. Две машины компаунд общей мощностью 1250 л.с. позволяли развивать ход 10,5 узлов. Англичане переименовали пароход в «Дублин Кастл» и вооружили двумя 152-мм морскими пушками старого типа и одной 75-мм пушкой.

В конце августа 1919 г. гидрокрейсеры «Орленок» и «Аладир Усейнов» были переданы в Петровске белым вместе с гидросамолетами «Шорт». «Усейнов» белые переименовали в «Волгу».

13 августа белые закончили переоборудование канонерской лодки «Надежда» и она вышла в свой первый боевой поход. 15 августа «Европа», «Надежда» и «Доброволец» подошли к 12-футовому рейду. К этому времени обстановка у Лагани сильно изменилась. Назначенный для связи со штабом генерала Драценко старший лейтенант Ноинский доносил: «Почти ежедневно с севера к Лагани подходят суда красных в составе до четырех, но никогда не менее двух вымпелов и бомбардируют поселок. Прошу защиты со стороны флотилии».

Канонерка «Надежда» пошла к Лагани на разведку. Уже в виду острова был замечен дозорный пароход красных, вооруженный двумя пушками. На дистанции 50 кабельтовых (9,15 км) началась артиллерийская дуэль. «Надежда» выпустила девяносто 102-мм снарядов. Снаряды обоих судов ложились в основном с недолетами. В конце концов суда сблизились до 35 кабельтовых (6,4 км). По данным артиллеристов «Надежды», на красном пароходе была сбита мачта, выведено из строя одно орудие, корабль получил крен и выбросился на песчаную банку. Команда бежала на шлюпке. Командир «Надежды» хотел подойти к противнику, но на горизонте были замечены четыре красных судна, и «Надежда» отошла на более глубокое место под прикрытие пушек «Европы».

20 августа «Европа» и «Надежда» отконвоировали к Лагани транспорт «Кизил-Агач» с деникинскими войсками. На буксире транспорта шло пять рыбниц. «Кизил-Агач» не мог подойти к берегу, поэтому пассажиры перегрузились на рыбницы. На горизонте показались пять красных судов, но близко к белым судам они подходить не рискнули.

После окончания высадки с «Кизил-Агача» «Надежда» попыталась атаковать красные суда. Два красных парохода начали отвечать артиллерийским огнем. Но когда орудия «Надежды» дали накрытие, красный отряд повернул назад на север. «Надежда» попыталась их преследовать, но, увидев подходившую плавбатарею со 152-мм пушками, капитан Р. Э. Вирен приказал отойти под прикрытие «Европы».

На следующий день генерал Драценко снова вызвал к Лагани корабли. Село сильно пострадало от артиллерийского огня красной флотилии. Драценко телеграммой приказал «потонуть, но не покидать больше Лагани». К вечеру 21 августа «Европа» и «Надежда» подошли к острову, причем появились они уже после заката солнца в темной, западной части горизонта. Три корабля красных, стоявших прямо у входа в канал, заметили белые суда лишь тогда, когда горизонт осветился залпом 102-мм пушек. Красные суда бросились наутек в канал и ушли.

23 августа к отряду белых судов пришел из Петровска перевооруженный «Араг». На следующий день все три судна двинулись на север. В устье Волги они встретили два красных дозорных колесных парохода, которые после первого же накрытия отошли вверх по реке. Следуя за ними, «Араг» и «Надежда» достигли широты деревни Вахромеевой (миль 10–15 от устья) и таким образом позволили сухопутным частям занять остров Четырехбугорный.

На следующий день генерал Драценко приказал судам подняться верст на сорок вверх по Волге и там уничтожить батарею красных. От деревни Вахромеевой до указанного места можно было пройти только узким и извилистым фарватером, на котором все знаки были сняты. Рыбаки категорически отказались вести такой корабль, как «Надежда». Тут нужен был опытный лоцман. Кроме того, в 8 верстах от цели похода находилась вся красная флотилия.

28 августа «Надежда» и «Араг» у острова Четырехбугорного имели бой с судами Волжско-Каспийской флотилии. Вахтенный журнал «Надежды» сохранил записи об этом эпизоде.

10.25. В канале появились два парохода. Боевая тревога. «Ара-гу» семафор: «Держитесь в море и наблюдайте за боковыми каналами».

11.05. Расстояние по дальномеру 10 500 ярдов{104} (9,6 км). Красные открыли огонь, недолеты пять кабельтовых. Идем на сближение.

11.10. Расстояние 9500 ярдов (8,7 км). Открыли огонь из кормового орудия.

11.12. Слева показался третий пароход.

11.15. Красный пароход в накрытии, уходит вверх. Беглый огонь.

11.16. Расстояние уменьшается — девять тысяч ярдов. На максимальном угле возвышения открыли огонь из носового орудия.

11.17. Повреждение в машине. Нет хода. Развернуло течением и сносит на банки. Кормовое орудие в мертвом угле. Носовое не может стрелять, так как створится со штагом фок-мачты и кат-балки. Семафор «Арагу»: «Имею повреждения в машине, вступите в бой».

11.19. Мы в накрытии. «Араг» идет полным ходом.

11.21. Залпы красных. Недолеты — один-полтора кабельтова.

11.30. «Араг» подошел и открыл огонь по красным.

11.32. Исправили повреждение. Дали малый ход. Открыли огонь из обоих орудий.

11.35. Красные уходят к Норду. Кормовое орудие не накатывается.

11.37. Кормовое орудие исправили и открыли огонь.

11.38. Заклинился замок носового орудия.

11.40. Расстояние увеличилось до 10 тысяч ярдов. Красные прекратили огонь.

11.41. «Дробь»{105} кормовому орудию. Дали ход и пошли на сближение.

11.42. Справа показался четвертый пароход и слева виден дым пятого.

11.44. Открыли огонь из кормового орудия.

11.47. Кормовое орудие не накатывается. Красные маневрируют на фарватер к норду от деревни Вахромеевой.

11.50. Исправили носовое орудие и на дистанции девять тысяч ярдов открыли огонь.

11.56. Носовое орудие дает недолеты. «Дробь».

11.57. Расстояние увеличивается. Исправили кормовое орудие и открыли огонь.

12.00. Расстояние по дальномеру 10 200 ярдов (9,1 км). Прекратили огонь.

21.01. Семафор «Арагу»: «Имею неисправными обе пушки и повреждение в машине. Следовать за мною».

12.08. Легли на обратный курс по каналу.

12.30. Отбой боевой тревоги. Выпущено из носового орудия 34 снаряда, из кормового — 65 снарядов.

Оставив «Араг» в районе Лагани, «Надежда» отправилась в Петровск пополнять запас снарядов и устранить неполадки в орудиях и машине. В море она встретила «Дмитрия Донского»{106} под командой капитана 2-го ранга Бушена. В Петровске носовое орудие заменили английской 102-мм пушкой нового типа с дальностью стрельбы 68 кабельтовых.

Минный заградитель красных «Фридрих Энгельс» (до 17 апреля 1919 г. колесный буксир «Кирсанов») выставил в конце августа — начале сентября несколько минных заграждений в районе 12-футового рейда. Первой их жертвой стала канонерка «Араг». 8 сентября 1919 г. «Араг» подорвался на мине в районе Лагани, погиб прапорщик А. Подлуцкий и три матроса.

После потери «Арага» белые не имели ни одного мелкосидящего судна для защиты Лагани. Этим воспользовались суда Волжско-Каспийской флотилии, которые стали регулярно обстреливать остров.

Три 76-мм полевые пушки обр. 1902 г., установленные на острове, не могли принести существенного вреда красным.

Лишь 22 сентября к белым прибыла мелкосидящая канонерка «Опыт» — бывший наливной винтовой пароход, построенный в 1883 г. в Або. Водоизмещение 474 т. Длина 46 м; ширина 8,7 м; осадка 1,83 м. Машина компаунд мощностью 240 л.с. Скорость 8,5 узлов. Вооружение: две 75-мм английские пушки.

Со второй половины сентября красные стали проявлять большую активность. У них появилась вторая плавбатарея, а гидросамолеты М-9 начали регулярно дважды в день бомбить белые суда, стоявшие у 12-футового рейда. Правда, потерь от воздушных налетов у белых не было, но на нервы команд самолеты М-9, безусловно, действовали.

28 сентября пять пароходов и две плавбатареи Волжско-Каспийской флотилии вышли к 12-футовому рейду. Навстречу им двинулся отряд капитана 2-го ранга Пышнова в составе «Дмитрия Донского», «Славы» и «Америки». Стрельба началась на дистанции 85 кабельтовых (15,5 км), у красных огонь вели лишь плавбатареи. Снаряды красных ложились рядом с судами белых, но попаданий не было. Когда дистанция уменьшилась до 65 кабельтовых (11,9 км), 152-мм снаряд «Дмитрия Донского» угодил в плавбатарею. На ней возник пожар, и суда Волжске-Каспийской флотилии немедленно повернули обратно.

30 сентября канонерка «Надежда» провела бой с красным пароходом типа «Редедя князь Касожский», вооруженным тремя 102/60-мм пушками. Скорее всего это был теплоход «Альтфатер» (до 18 июля 1919 г. «Петроний»). Перестрелка началась на дистанции 11,4 км, Бой продолжался 65 минут, минимальная дистанция составила 9,1 км. Попаданий и повреждений на «Надежде» не было. «Альтфатер» ушел в Волгу.

5 октября суда Волжске-Каспийской флотилии снова вышли к 12-футовому рейду. Навстречу им вышли «Надежда» и «Опыт». На широте Лагани «Надежда» попала на минное заграждение, взорвалась и затонула. Вся команда была спасена шлюпками с «Опыта». Раненых было двое, оба тяжело — капитан 1-го ранга Марков, прибывший незадолго до похода на канонерку для изучения театра войны и знакомства с отрядом, и командир лейтенант Вирен.



«Надежде» не повезло, так как в тот же день «Америка» захватила парусник красных, где среди прочих документов была и карта минных заграждений. «Америка» вышла в крейсерство к форту Александровскому и на рассвете в районе 12-футового рейда обнаружила на горизонте парусник, который старший лейтенант Ваксмух решил осмотреть. Когда «Америка» подошла к борту парусника, вся команда еще спала. Поначалу обыск ничего не дал, только вид одного из рыбаков показался подозрительным. При повторном и более тщательном осмотре под килем был обнаружен торпедный аппарат с торпедой, готовой к выстрелу. Рыбаки, за исключением одного, были расстреляны. Это и была уже известная нам «торпедная» рыбница.

В ночь на 28 сентября у выхода из морского канала мелкосидящий винтовой пароход белых выставил минное заграждение. Однако вскоре выяснилось, что минный унтер-офицер, участвовавший в минной постановке, успел обезвредить мины. Унтер угодил в контрразведку и был расстрелян.

Любопытно, что штаб Деникина занялся посылкой на Каспийское море в виде наказания воинских чинов и мобилизованных граждан. Первая партия прибывших, состоявшая преимущественно из господ в офицерских погонах, была по настоянию командиров судов почти полностью отправлена начальником флотилии обратно в Севастополь. Тем не менее типам, подобным этому унтеру, все же удавалось просочиться на флотилию.

Весь октябрь 1919 г. Волжско-Каспийская флотилия по-прежнему была заперта в дельте Волги. В первых числах ноября на 12-футовый рейд белые прибуксировали свою первую плавбатарею «Ко-торость» (длина 86,8 м; ширина 11,1 м; осадка 1,8 м), вооруженную в Петровске двумя 130/55-мм орудиями. Однако жилье для команды на плавбатарее было в совершенно неудовлетворительном состоянии. А тут наступили холода, и уже в ноябре половина личного состава плавбатареи была тяжело больна, вскоре от воспаления легких умер ее командир, бывший командир «Арага» мичман ГА. Сукин.

Механизмы крейсера «Азия» уже в начале октября 1919 г. вышли из строя, и он ушел на ремонт в Петровск. Начали барахлить и дизели «Дмитрия Донского», и он стал давать не более 6 узлов.

Возможно, внимательный читатель обратил внимание на отсутствие на 12-футовом рейде белого флагмана крейсера «Президент Крюгер». Куда же он делся? А он выполнял весьма деликатную миссию. Сергеев, к тому времени произведенный Деникиным в контр-адмиралы, периодически ездил на «Крюгере» в Баку для переговоров с мусаватистским правительством. Любопытно, что и туда, и обратно флагман ходил перегруженный товарами, не предназначавшимися для Добровольческой армии или Каспийской флотилии.

В октябре к 12-футовому рейду прибыл гидрокрейсер «Волга». После нескольких вылетов моторы гидросамолетов вышли из строя, и, проведя всего неделю на 12-футовом рейде, гидрокрейсер ушел обратно в Петровск.

В ноябре на 12-футовом рейде находилась плавбаза торпедных катеров «Кама». 14 ноября командир «Камы» лейтенант Страутинг на двух торпедных катерах вышел на поиск столь досаждавших белым плавбатарей. Пройдя 12 миль по Волжскому каналу, всего примерно в сорока милях от 12-футового рейда, в 14 часов Страутинг обнаружил три баржи и шесть паровых судов красных, стоявшие на якоре напротив деревни Вахрамеево. Военморы, заметив мчавшиеся на них торпедные катера, открыли сильный огонь. Примерно в 16 кабельтовых от красных судов у одного из катеров заглох мотор. Другой катер с дистанции 4,5 кабельтовых выпустил торпеду, которая попала в корму плавбатарей. Команда плавбатарей немедленно стала прыгать в воду. Позже советские историки Кузьмин и К° будут писать, что «экипаж принял энергичные меры по сохранению плавучести» и т. д. На самом деле плавбатарея № 4 (бывшая баржа «Гер-моген») села на грунт, благо она стояла на мелком месте.

Любопытно, что в оперативной сводке Волжско-Каспийской флотилии от 17 ноября 1919 г. говорится: «Морской отряд. 14 ноября днем суда отряда были атакованы двумя истребителями противника, которые, подойдя в тумане на расстояние 6 кабельтовых, под обстрелом судовой артиллерии, выпустили мины в батарею № 4 и в «Альтфатера». Две мины прошли мимо «Альтфатера», причем одна из них попала под руль плавучей батареи № 4 и взорвалась»{107}.

Выпустив торпеду, лейтенант Страутинг под пулеметным и артиллерийским огнем красных судов подошел к застопорившемуся торпедному катеру, взял его на буксир и привел на 12-футовый рейд.

8 первой половине ноября 1919 г. красная 9-я армия начала наступление на отряды Уральской армии генерала B. C. Толстова. Волжско-Каспийская флотилия получила приказ поддержать огнем наступление и высадить десант моряков у села Ганюшкино, примерно в 100 км восточнее Астрахани.

9 ноября с наступлением темноты в море вышли три группы судов. Говоря «море», автор формально прав, но глубина там (на 1913 г.) составляла всего 1,25 сажени, то есть 2,67 м; и лишь кое-где 1,5 сажени — 3,2 м. Понятно, что красные использовали только мелкосидящие суда, зато не приходилось опасаться белых крейсеров.

В первую группу вошли плавбатарея «Сережа» (четыре 102/60-мм и одна 75/50-мм пушки) и пароход «Сыновья», буксировавший ее. Плавбатарея была отбуксирована к деревне Сафоновке. 9–10 ноября плавбатарея вела огонь по Сафоновке, которую 11 ноября заняли части 9-й армии.

Вторая группа — дозорные суда «Екатерина» и «Татарин», вооруженные пулеметами, — под командованием Шурышкина двинулась на село Утеры (Синее Морцо) с целью перерезать белым путь отступления, если они попытаются отступить из Сафоновки в Ганюшкино водой.

Третья группа — две плавбатареи (по одному 76-мм орудию на каждой) и пароход «Смотритель» (2 пулемета) — под командой начдива сторожевых судов Ткаченко двинулась для бомбардировки Сафоновки и левого фланга белых.

Любопытно, что Раскольников 6 ноября приказал командовать третьим отрядом товарищу Рейснер, но военморы Ляльку послали довольно далеко, и в донесении от 11 ноября в этой должности фигурирует уже «т. Ткаченко». Суда третьего отряда приблизились к Га-нюшкино на дистанцию 4–5 кабельтовых и начали обстрел села. Однако высадить десант из 380 военморов под командованием товарища Коптева не удалось. Подул сильный северный ветер, и начался спад воды, десантные суда не смогли близко подойти к берегу, а военморы отказались лезть в холодную воду. Пришлось идти обратно.

Больше суда Волжско-Каспийской флотилии в районе села Ганюшкино не показывались. Само же село было занято сухопутными частями 9-й армии лишь 29 ноября.

В декабре 1919 г. части Уральской армии, отступавшие к Гурьеву, с трудом отбивались от красных. Пароход «Слава», посланный вывезти из Гурьева войска, застрял во льдах. Только через четверо суток команде, подрывая и рубя перед собой лед, удалось вывести «Славу» на чистую воду.

Поскольку после ледостава белая флотилия не сможет больше поддерживать огнем и доставлять боеприпасы и продовольствие защитникам Лагани, 18 ноября остров был эвакуирован белыми.

На этом и закончилась кампания 1919 года на Каспийском море.


Глава 7. Битва за Царицын и Нижнюю Волгу

Советские историки 70 лет славили первую оборону Царицына (1918 г.), а вот о второй обороне Царицына в июне 1919 г. написано более чем скупо. Кавказская армия барона Врангеля в мае 1919 г. разгромила красную 10-ю армию в боях на реках Маныче и Сале и двинулась на Царицын.

К 4 июня 1919 г. командующий Астрахано-Каспийской флотилией Сакс докладывал в Москву, что «во исполнение плана обороны Волги суда заняли позиции: крейсер «III Интернационал» — Черный Яр, военный пароход «Коммунист» — Никольское, военный пароход «Володарский» — Копановское, крейсер «Ильич», военный пароход «Советский» — Енотаевск, военный пароход «Адлер» в распоряжении «III Интернационала», плавучая батарея № 1 — Олинский рейд. «Красное Знамя», минный отряд, дивизион истребителей, отряд транспортов — Астрахань. Крейсер «Пролетарий» разоружен, так как 11-футовая осадка велика для реки, разгрузка невозможна из-за мелкости, военный пароход «Каспий» разоружен из-за негодности котлов и необходимости иметь к зиме ледокол, оба передаются в Руп-вод. Пароход «Парс» вооружается четырьмя 75-мм (затребуемые), теплоходы «Философ Платон», «Петроний» будут вооружены 100-мм артиллерией, снятой с «Пролетария» и «Каспия»{108}.

Пароход «Парс» построен в 1914 г. в Рыбинске. Длина 65,2 м; ширина 19,2 м; осадка 1,3 м. Машина мощностью 1500 л.с. Скорость 9 узлов. Мобилизован 1 июня 1919 г. Вооружен двумя 75-мм, одной 37-мм пушками и шестью пулеметами. Вскоре был переименован в «Рошаль».

Теплоход «Философ Платон», с 1 сентября 1919 г. — «Красное Знамя». Речной колесный теплоход, построенный в 1915 г. в Коломне. Длина 61,9 м; ширина 10,4/19,9 м; осадка 1,6 м. Дизель мощностью 700 л.с. Скорость 10 узлов. Мобилизован 19 июня 1919 г. Вооружен двумя 102/60-мм пушками.

Теплоход «Петроний», с 18 июля 1919 г. — «Альтфатер». Речной колесный теплоход, построенный в 1913 г. Водоизмещение 747 т. Длина 64,1 м; ширина 10,05/19,9 м; осадка 1,3 м. Дизель мощностью 800 л.с. Скорость 9 узлов. Вооружен тремя 102/60-мм, одной 37-мм пушкой и тремя пулеметами.

13 июня 1919 г. эсминец «Яков Свердлов» и крейсера «Красное Знамя» и «Ильич» обстреляли местность южнее Бекетовки{109}. в результате несколько батарей белых замолчали, а одна батарея покинула позицию. Кроме того, были обстреляны кавалерийские части и обоз белых. Крейсер «Ильич» подвергся сильному артиллерийскому и пулеметному огню с близкой дистанции и получил повреждения (перебит штуртрос), один человек ранен. Крейсер «Красное Знамя» белые также обстреляли пулеметным и ружейным огнем, пробили фальшборт в нескольких местах. Людских потерь нет.

На следующий день «Красное Знамя» и «Ильич» обстреливали район южнее Бекетовки — Рунче «вглубь». Обстрел велся веером на 13 верст. Крейсера также обстреляли белую батарею к западу от Бекетовки и заставили ее замолчать. При этом «Красное Знамя» приблизился к лесопилке Лапшина и был обстрелян 122-мм гаубичной батареей. Ответным огнем крейсер привел батарею к молчанию, одна гаубица была разбита.

15 июня миноносец «Яков Свердлов» и крейсера «Красное Знамя» и «Ильич» обстреливали местность южнее линии Ельшанка — Воропоново, рассеяв обоз белых, спускавшийся с возвышенности южнее Бекетовки, и отдельные группы кавалерии.

Крейсер «III Интернационал», стоя у устья речки Куропатки, обстрелял железнодорожную станцию Сарепта, прилегавшую к ней линию железной дороги и местность к западу от станции. В результате обстрела железнодорожная станция и полотно железной дороги были разрушены, а в зданиях около станции возникли пожары.

30 июня Царицын пал. На радостях в город прибыл сам Деникин. 3 июля после торжественного молебна в честь взятия города была оглашена знаменитая Московская директива. Фронт к этому времени проходил по линии Царицын — Балашов — Белгород — Екатеринослав — Александрова (ныне Запорожье), упираясь флангами в Волгу и Днепр.

Директивой Деникина предусматривалось Кавказской армии Врангеля наступать вдоль Волги на Саратов — Пензу — Нижний Новгород — Владимир — Москву. Кроме того, ей предписывалось направить отряды на юг и восток: для связи с уральскими казаками и очищения от красных нижнего плеса Волги.

Вместо того чтобы собрать все силы в кулак и двинуться на Москву, сей гениальный полководец рассыпал части Добрармии на огромном фронте от Киева до Царицына.

Тем не менее Кавказская армия сумела развить успех. Хотя в ней и насчитываюсь 18 тыс. человек при 68 орудиях против 26 тысяч и 132 орудий в красной 10-й армии Клюева, она при содействии правофлангового 1-го корпуса Донской армии отбросила большевиков на север и вышла на подступы к Камышину. В первый же день боев за город была почти уничтожена 38-я дивизия красных.

После захвата Царицына крейсера «Красное Знамя» и «Ильич» были отправлены на перевооружение и ремонт в Саратов, куда и пришли 14 июля 1919 г. Больше в боевых действиях в кампанию 1919 г. крейсера «III Интернационал» («Дело»), «Красное Знамя» («Коломна») и «Ильич» («Бамбак») не участвовали. Осень и зиму они провели в Паратовском затоне у Казани. Эсминец «Яков Свердлов» провел осень и зиму в Саратове. Выше Саратова зимовали эсминцы «Туркменец Ставропольский», «Прыткий», «Ретивый», «Прочный», а также подводные лодки «Минога», «Макрель», «Касатка» и «Окунь». Все они после 1 июля 1919 г. в боевых действиях не участвовали.

Первыми действия на Северном участке начали канонерки «Карл Маркс» и «Лейтенант Шмидт». 16–18 июля «Карл Маркс» обстреливал войска противника в районе выше села Балыклея.

Начал действовать и воздушный дивизион флотилии. 16 июля состоялся первый вылет гидросамолета флотилии. Он бомбардировал деревню Быково.

24 июля к Северной части Волжско-Каспийской флотилии присоединились канонерские лодки «Авангард Революции» и «Стенька Разин», а также сторожевое судно «Борец за Свободу».

31 июля 1919 г. в строй Северной части Волжско-Каспийской флотилии вступили семь канонерских лодок литеры «Б». Они представляли собой колесные буксирные пароходы, мобилизованные на Средней Волге в июне 1919 г. Новые имена они получили официально лишь 11 августа 1919 г., но, забегая вперед, автор их называет сразу.

«Бурный» (бывший «Лесные заготовки») построен в 1903 г. в Гороховце. Длина 58,4 м; ширина 7,13/15,6 м; осадка 1,4 м. Машина мощностью 420 л.с. Скорость 9 узлов. Вооружение: четыре 75-мм пушки и четыре пулемета. На фронте с 30 августа по 11 сентября 1919 г.

«Бедовый» («Пахарь») построен в 1895 г. в Муроме. Длина 65,5 м; ширина без кожухов колес 8,41 м; осадка 1,5 м. Машина мощностью 560 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: четыре 75-мм пушки и четыре пулемета. На фронте с 30 августа по 23 октября 1919 г.

«Бдительный» («Талант») построен в 1898 г. в Сормово. Длина 57 м; ширина 7/15,3 м; осадка 1 м. Машина мощностью 480 л.с. Скорость 11 узлов. Вооружение: четыре 76-мм пушки Лендера и четыре пулемета. На фронте с 30 августа по 13 сентября 1919 г.

«Буревестник» («Орел») построен в 1896 г. в Коломне. Длина

57.6 м; ширина 8,6/13 м; осадка 1,42 м. Машина мощностью 480 л.с. Скорость 11 узлов. Вооружение: четыре 76-мм пушки Лендера и четыре пулемета. На фронте с 30 августа по 20 октября 1919 г.

«Бесстрашный» («Бурлак») построен в 1895 г. в Коломне. Длина

65.7 м; ширина 9,4/18,6 м; осадка 1,42 м. Машина мощностью 640 л.с. Скорость 8,6 узла. Вооружение: первоначально четыре 102/60-мм пушки и четыре пулемета; затем три 102/60-мм пушки. На фронте с 18 августа по 1 октября 1919 г.

«Беспощадный» («Георгий») построен в 1896 г. в Коломне. Длина 57,6 м; ширина 8,67/12,9 м; осадка 1,42 м. Машина мощностью 560 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: первоначально четыре 102/60-мм пушки и четыре пулемета; затем три 103/60-мм пушки. На фронте с 18 августа по 20 октября 1919 г.

10 августа отряд судов Северной части Волжско-Каспийской флотилии отправился в рейд в тыл белых. 11 августа суда подошли к деревне Даниловка. В это время у «Авангарда Революции» полетела плица на гребном колесе. В деревне Нижняя Добрынка высажено 100 человек десанта. Прикрывать десант оставлены «Лейтенант Шмидт» и катер-истребитель.

Отряд дошел до южной оконечности острова Дубовский, откуда начал обстреливать железнодорожную станцию и город Камышин. Затем отряд вернулся в свою временную базу — деревню Золотое. Главной же базой Северной части флотилии был Саратов.

14 августа суда флотилии вновь вышли в рейд и обстреляли деревню Банновка, у Даниловки отряд попал под обстрел батареи белых.

16 августа канонерки «Ваня-коммунист», «Троцкий» и «Лейтенант Шмидт», сторожевое судно «Борец за Свободу» и семь катеров-истребителей совершили рейд вниз по реке к селу Галкино, откуда обстреляли кавалерийские подразделения белых в районе сел Усть-Кулалинское — Добринка. А ночью была обстреляна кавалерия у Галкина.

В тот же день в Саратов пришли новые канонерские лодки «Бесстрашный», «Беспощадный» и «Буйный».

17 августа комфлота Раскольников по случаю приезда Троцкого устроил в Саратове смотр судов флотилии. Вечером в Саратов пришла «аэроканлодка» «Товарищ». Эта канонерка уже знакома нам по Каме, а приставку «аэро-» она получила из-за того, что вооружение у нее заменили натри 2,5-дюймовые (64-мм) зенитные пушки и четыре пулемета.

19 и 20 августа флотилия вновь обстреливала Камышин. Гидросамолет сбросил на город 4 пуда бомб. 20 августа белые оставили Камышин под натиском сухопутных сил красных. Трофеями флотилии стали несколько барж и два катера.

21 августа «Троцкий», «Лейтенант Шмидт» и «Товарищ» спустились ниже Камышина и обстреляли белых у деревни Липки.

В конце августа самолеты обеих сторон совершали вылеты ежедневно. Единственной удачной операцией белой авиации стала бомбардировка 28 августа авиабаржи «Коммуна». От попадания бомбы загорелся бак с бензином, и сгорело два самолета.

2 сентября суда флотилии высадили у Дубовки десант под командованием И. К. Кожанова — командующего десантными силами флотилии. Два аэроплана белых совершили налет на десант, убив двоих и ранив десятерых десантников. На судах было ранено 7 человек. «Троцкий» и «Борец за Свободу» пошли дальше до села Пичужинского, где были обстреляны батареей противника. На помощь им были посланы «Буйный» и «Бдительный».

Позже флотилия обстреляла белые части, наступавшие на Дубовку. Два аэроплана бомбили флотилию и добились попадания в «Бдительный», в результате чего был разбит его левый борт и получена подводная пробоина. Шесть человек на канонерке убито и 14 ранено. В конце дня 2 сентября Дубовку заняли десантники Кожанова.

В ночь на 4 сентября два гидросамолета флотилии совершили налет на Царицын, сбросив 2 пуда бомб. Утром гидросамолеты повторили налет, сбросив 16 бомб и пуд прокламаций. 4 сентября на фронт пришли «Волгарь-доброволец» и сторожевое судно № 106, а сторожевое судно № 105 ушло в ремонт.

Командарм 10-й армии Л. Л. Клюев приказан 28-й стрелковой дивизии при содействии Северной части Волжско-Каспийской флотилии начать наступление на Царицын и к вечеру 5 сентября занять город. Большая роль в этой операции отводилась десантному отряду флотилии под командованием Кожанова. Этот отряд моряков численностью в 1900 человек имел в своем составе кавалеристов (180 сабель), артиллерийский дивизион (6 орудий) на пароходе «Кашгар» и санчасть на пароходе «Матвей».

5 сентября отряд Кожанова захватил Орудийный и Французский заводы{110} севернее Царицына, а также 4 английских орудия, взяв 750 человек пленных. Флотилия поддерживала кожановцев интенсивным артиллерийским огнем. Два белых самолета атаковали суда красных, в результате чего «Урицкий» и «Троцкий» получили повреждения и понесли потери в личном составе — один человек был убит и 8 ранено. В свою очередь, два красных гидросамолета бомбили Царицын, сбросив на город 8 бомб.

Вечером того же дня в контратаку пошел 1-й Черкесский конный полк белых под командованием К. К. Улагая. Части кожановцев удалось бежать, сбросив орудия в реку, остальные же были перебиты.

Пока канонерки обстреливали позиции противника, тралы флотилии вытралили у поселка Рынок две мины типа «Рыбка», поставленные белыми. 6 сентября у Угольной вытралили еше 7 мин, а у Рынка обнаружили большое минное заграждение.

6 сентября в бой вступила и флотилия белых. В эту флотилию входило несколько вооруженных колесных буксиров и дивизион (8 единиц) катеров-истребителей, переброшенных по железной дороге из Севастополя{111}. Данные этих катеров были одинаковы данным катеров-истребителей, доставленных красными в Царицын в 1918 г. Артиллерийским огнем красных канонерок был разбит белый бронепоезд.

7 сентября красная флотилия стояла у Рынка и вела обстрел Царицына. Утром четыре самолета белых сбросили на суда 18 бомб. Канонерка «Лейтенант Шмидт» получила пробоину, один человек убит, один ранен. «Ньюпор» красных пытался отогнать аэропланы противника.

Поврежденные канонерки «Лейтенант Шмидт» и «Бдительный» ушли вверх по Волге на ремонт, больше они в боевых действиях не участвовали и впоследствии переданы водному транспорту.

8 ночь на 8 сентября канонерка «Коммунист», сторожевое судно «Борец за Свободу», канонерки ГВИУ № 307, № 308 и № 309 пошли вниз по течению. У Французского завода их обстреляла белая батарея. Три снаряда попали в «Борец за Свободу», тяжелые повреждения получила канонерка № 308, которая приткнулась к берегу. «Борцу за Свободу» удалось взять канонерку № 308 на буксир, стащить с мели и увести в Дубовку.

Днем 8 сентября в ходе упорной артиллерийской дуэли судов флотилии с двумя белыми бронепоездами и батареей 107-мм пушек обр. 1910 г., расположенной на территории Французского завода, получили тяжелые повреждения канонерки «Урицкий», «Беспощадный», «Волгарь-доброволец» и № 307. Поданным красных, оба белых бронепоезда были разбиты. Отряд кожановиев занял Орудийный завод.

На следующий день, 9 сентября, в 5 ч. 30 мин. утра корабли флотилии вновь открыли огонь по противнику. К 6 часам утра белые начали наступление на стыке 28-й и 38-й стрелковых дивизий. Наступление поддерживали три танка и броневики. По официальным данным{112}, 28-я дивизия отошла в порядке, но тут же указывается, что 28-я дивизия потеряла 10 тыс. человек и 8 орудий, то есть весь личный состав. Те же, кто уцелел, бежали в Дубовку. Остатки кожановцев у Рынка и села Пичуги были посажены на суда и доставлены в Дубовку.

10 сентября пришел из ремонта «Авангард Революции», а «Урицкий» пошел ремонтироваться.

11 сентября «Волгарь-доброволец», «Беспощадный», «Буйный», «Буревестник», «Шмидт», «Стенька Разин», «Борьба за Свободу», «Борьба за Коммуну», канонерки ГВИУ № 307 и № 309, истребители «Дерзкий» и «Смелый» пошли к Царицыну и обстреляли вокзал, водокачку, позиции пехоты у Мечетки и Французского завода и благополучно возвратились обратно.

12 сентября гидросамолеты Волжско-Каспийской флотилии совершили ночной налет, сбросили 3 пуда бомб на позиции белых и произвели обстрел их войск. После захода луны «Авангард Революции» и «Борьба за Коммуну» двинулись к Царицыну, чтобы обстрелять Орудийный завод. Им ответила тяжелая батарея белых, а затем подошел и тяжелый бронепоезд с морскими пушками. Канонерки красных сразу же начали отход, тяжелых повреждений на судах не было.

В этот день из Нижнего Новгорода пришли канонерки ГВИУ № 310 и № 311, на ремонт ушли «Карл Маркс» и «Волгарь-доброволец».

13 сентября канонерка «Беспощадный» несколько часов вела безрезультатную артиллерийскую дуэль с белой батареей в районе Рынка. Прибыло сторожевое судно № 105, ушли в ремонт «Товарищ», «Бдительный» и сторожевое судно № 106.

20 сентября части Красной Армии вновь начали наступление на Царицын. Флотилия поддерживала их артиллерийским огнем. Три аэроплана атаковали канонерку «Буревестник», на судне пробит борт, 13 человек ранено. В тот же день «Буревестник» и «Беспощадный» отправились в Нижний Новгород на ремонт, а там после обследования инженерами были сданы Обводу «за негодностью».

23 сентября отряд Кожанова при самой активной поддержке судов флотилии захватил поселок Рынок. В это время четыре канонерки ГВИУ и три сторожевых судна обстреливали поселок Мокрая Мечеть. Три самолета бомбили «Буйный», он получил несколько пробоин, 8 человек ранено.

На следующий день кожановцы оставили Рынок, а части 28-й дивизии — позиции у Мокрой Мечети.

24 сентября канонерка «Товарищ» при маневрировании протаранила сторожевое судно № 105 (бывший малый буксир), судно затонуло.

Несколько недель в 15–30 км севернее Царицына шла позиционная война с переменным успехом. 10 октября «Борец за Свободу» и четыре канонерки ГВИУ спустились до Рынка и обстреляли позиции белых. На следующий день суда флотилии интенсивным огнем поддерживали новое наступление 28-й дивизии. Белые поставили несколько минных заграждений, в том числе у Французского завода, у Орудийного завода и у моста в Ерик.

16 октября авиаотряд флотилии ушел в Нижний Новгород. Всего в августе — сентябре 1919 г. морские летчики воздушного дивизиона флотилии совершили 21 разведывательный полет и 5 ночных бомбардировок Царицына и Сарепты. В связи с отсутствием наземной связи между Северной и Южной частями флотилии морской летчик Сергей Козлов совершил ночью двухсоткилометровый перелет через занятую белыми территорию из Дубовки до Черного Яра, а на следующую ночь перелетел обратно.

19 октября части красных стали отходить от Царицына на север. Флотилия тоже перебазировалась севернее, в район Водяное — Песковатка. 20 октября канонерки «Маркин», «Беспощадный» и «Буревестник» на буксире теплохода «Малоросс» ушли в Нижний Новгород. У канонерок машины вышли из строя, и от стрельбы сильно расшатан корпус. По пути их атаковали шесть самолетов противника, но прямых попаданий бомб не было.

21–22 октября оставшиеся суда поддерживали огнем сухопутные части в районе севернее Царицына.

23 октября ушли вверх по Волге «Красное Знамя», «Бедовый» и «Стенька Разин».

25 октября Северная часть Волжско-Каспийской флотилии официально закончила кампанию. На фронте остались канонерки «Карл Маркс», «Память Володарского», «Бурный» и два тральщика. Командовать ими был назначен Кожанов. В тот же день на остальные суда белая авиация произвела налет, сбросив 30 бомб. На следующий день белые произвели новый налет и сбросили 25 бомб. После налета воен-моры набрали полшлюпки рыбы, в основном осетровых.

28 октября командир канонерки «Память Володарского» обнаружил в канале 102-мм пушки штуртрос, а рулевой в рулевой машинке — болт. Тем не менее канонерка «Память Володарского» сумела обстрелять деревню Песковатку. 31 октября на канонерке «Буйный» возник пожар, который с трудом потушили.

3 ноября канонерка «Память Володарского» произвела два обстрела Песковатки, а на следующий день все три канонерки обстреляли занятую белыми Дубовку и привели к молчанию четырехорудийную батарею белых.

5–7 ноября канонерки периодически обстреливали Дубовку. На этом боевые действия окончательно закончились. 8 ноября большая часть судов Северной части Волжско-Каспийской флотилии пришла на зимовку в Нижний Новгород.

А теперь перейдем к боевым действиям части Волжско-Каспийской флотилии, оказавшейся после падения Царицына южнее его.

Для действий на Волге ниже Царицына командование Волжско-Каспийской флотилии создало Верхнеастраханский отряд под командованием А. К. Векмана{113}. Согласно приказу Раскольникова от 23 июля 1919 г., суда Верхнеастраханского отряда были рассредоточены на Нижней Волге следующим образом.

Вооруженный пароход «Рошаль» («Парс»), плавбатареи № 1 (баржа «Ярополк») и № 3 (баржа «Вячеслав»), вооруженные каждая двумя 152/45-мм пушками Кане, а также 18-й воздухоотряд базировались на Владимировку. Суда были подчинены сухопутному начальству боевого участка левого берега Волги.

Вооруженный пароход «Коммунист» (пароход «Сережа» водоизмещением 370 т; длина 32,5 м; ширина 6,8 м; осадка 1,8 м; машина мощностью 370 л.с., скорость 11 узлов. Вооружение: одна 102/60-мм и одна 75-мм пушки, два пулемета) базировался на село Старицкое.

В Черном Яре базировался миноносец «Расторопный».

Вооруженный пароход «Спартаковец» (до 26 марта 1919 г. «Севск», буксирный пароход, построенный в 1904 г. в Саратове. Длина 36,2 м; ширина 5,8 м; осадка 1,9 м; машина мощностью 900 л.с.; скорость 11 узлов. Вооружение: две 75-мм пушки и три пулемета) крейсировал от села Никольское до города Енотаевска, а пароход «Советский» (до 28 февраля 1919 г. «Леонтий», буксирный пароход, построенный в 1912 г. в Астрахани; длина 28,2 м; ширина 5,3 м; осадка 1,2 м; машина мощностью 200 л.с.; скорость 10 узлов. Вооружение: две 75-мм пушки и три пулемета) крейсировал от Енотаевска до села Большое Лебяжье. Следует заметить, что в районе Енотаевска действовали банды калмыков.

Вооруженный пароход «Володарский» (буксирный пароход «Нансен», построенный в 1897 г. в Царицыне. Водоизмещение 250 т. Длина 33,5 м; ширина 6,6 м; осадка 1,2 м; машина мощностью 250 л.с., скорость 11 узлов. Вооружение: две 75-мм пушки и пять пулеметов) остался в распоряжении начальника штаба в Астрахани.

1 августа в 10 часов утра пассажирский пароход «Царицын» вез раненых с фронта в Астрахань и в районе Владимировки подвергся обстрелу с берега. На помощь ему подошел пароход «Володарский». Произошла короткая артиллерийская дуэль между «Володарским» и полевой 76-мм батареей белых. Затем «Володарский» ушел выше по реке. Около 13 часов появились два аэроплана, сбросившие на «Володарского» три бомбы, которые, однако, вреда пароходу не причинили. После налета команда пообедала, и в 15 часов «Володарский» пошел обратно к белой батарее. В судно попало несколько снарядов: была перебита штурвальная цепь, в машине перебито несколько трубок, но снаряд не пробил котел. Шесть человек было ранено. Однако «Володарскому» удалось проскочить, и он ушел на ремонт в Астрахань.

В течение июля — начала сентября суда Верхнеастраханского отряда регулярно обстреливали позиции белых. Особых успехов не добились ни та, ни другая сторона. Так, 17 сентября у Сарепты белые артогнем потопили две баржи красных. В тот же день у острова Гусиный, недалеко от Черного Яра, на мине погиб пароход «Советский». 19 сентября аэроплан белых бомбой повредил корму вооруженного парохода «Маркин».

23 сентября полевая артиллерия белых в четырех верстах ниже Владимировки добилась нескольких попаданий в канонерскую лодку «Бела Кун», в результате чего на судне начался сильный пожар, и вышло из строя носовое орудие. Тут придется заметить, что автор показывает потери красных, основываясь на архивных документах. Оценить же потери белых, а тем более калмыков от огня судовой артиллерии невозможно из-за отсутствия источников.

В середине сентября части красной 11-й армии оставили Со-лодники, Вязовку и Каменный Яр. Таким образом, правый берег Волги на 120 км ниже Царицына оказался в руках белых. 21 сентября деникинцы блокировали Черный Яр. Части 11-й армии, понеся большие потери и потеряв связь с черноярской позицией, с боем отошли на северо-восток и по островам выбрались к Влади-мировке на левый берег Волги.

24 сентября белые продвинулись к Соленому Займищу, а на следующий день, заняв берег Волги между Черным Яром и Соленым Займищем, установили там свою полевую батарею.

Отступавшие красные части были окружены в районе Черного Яра. Они закрепились и при содействии судов флотилии оказывали упорное сопротивление. Установленная на правом берегу Волги, в районе Соленого Займища, батарея белых преградила сообщение по реке с окруженными войсками.

26 сентября белые начали наступление на Черный Яр. От огня белой батареи был разбит буксир красных и сгорели две баржи с нефтью. Бомба с аэроплана белых попала в корму плавбатареи № 2, один человек убит, 8 ранено.

27 сентября белые захватили исправный вооруженный пароход красных «Братья Сафоновы».{114}

В районе Черного Яра остались вооруженные пароходы (канонерские лодки): «Бела Кун» (до 4 сентября 1919 г. «Адлер», до 8 февраля 1919 г. «Вега»), «Товарищ Маркин» (до 1 июля 1919 г. «Слуга Покорный») и «Карл Маркс» (до 5 мая 1919 г. «Марк»), атакже плав-батарея № 2 (до 26 мая 1919 г. № 3, бывшая баржа «Золотая рыбка», плавбатарея была вооружена двумя 152/45-мм, одной 76-мм и одной 37-мм пушками и двумя пулеметами).

Раскольников приказал считать эти суда Верхнеастраханским отрядом, а суда, действовавшие ниже Соленого Займища — Среднеастраханским отрядом. Командовать этим отрядом был назначен В. А. Арский.

1 октября три аэроплана белых бомбили суда Волжско-Каспийской флотилии. На перехват вылетели два красных истребителя «Ньюпор». В воздушном бою один «Ньюпор» был сбит, белые же потерь не имели.

3 октября с 6 до 11 часов белая авиация произвела три налета на суда обоих отрядов. Авиабомбами был потоплен вооруженный пароход «Демагог» (бывший «Иосиф»), повреждены «Маркин» и «Бела Кун».

4 октября красные части взяли Соленое Займище, а 5 октября Верхнеастраханский и Среднеастраханский отряды флотилии воссоединились.

В начале ноября комфлота Раскольников издал приказ № 33 следующего содержания: «Среднеастраханский отряд расформировывается; суда его переходят в Верхнеастраханский отряд.

Верхнеастраханский отряд сформировывается в составе: вооруженного парохода «Тов. Маркин»; вооруженного парохода «Коммунист»; вооруженного парохода «Спартаковец»; вооруженного парохода «Володарский»; вооруженного парохода «Красноармеец»; плавучей батареи № 5; тральщиков (от двух до четырех) и вспомогательных судов»{115}.

В середине ноября Верхнеастраханский отряд прекратил боевые действия и ушел на зимовку.

Между тем в конце 1919 г. Добровольческая армия потерпела сокрушительное поражение и начала общее отступление. К 1 января 1920 г. красные вышли к Донбассу, а Царицын оказался в глубоком тылу красных. Поэтому 2 января 1920 г. Кавказская армия оставила город и начала марш к Туапсе. Теперь вся Волга окончательно стала советской.


Глава 8. Взятие Петровска и Баку

Рассказ о кампании 1920 г. следует начать с нескольких слов о судах Волжске-Каспийской флотилии, зимовавших на Средней Волге. Поскольку боевых действий на Волге не предвиделось, зимой началась массовая передача судов Волжско-Каспийской флотилии в гражданский водный транспорт. Так, в декабре 1919 г. было сдано 9 боевых, 22 вспомогательных, 9 пассажирских судов и 13 буксиров, а в марте 1920 г. сдано 16 канонерских лодок, 51 вспомогательное судно, 19 пассажирских судов, 52 буксира, 5 катеров и 19 барж.

В боевом составе Волжско-Каспийской флотилии были оставлены и готовились к отправке в Астрахань следующие суда: «Память Володарского», «Жан Жорес», «Карл Маркс», «Красное Знамя», «Рошаль», «Волгарь-доброволец», «Ваня-коммунист», «Троцкий» и «Борец за Свободу». Эти суда, а также базы гидроавиации отправились в Астрахань в период с 27 апреля по 7 мая 1920 г.

Как уже говорилось, Добровольческая армия была наголову разбита в конце 1919 г. Кавказский фронт в составе 8-й, 9-й, 10-й, 11-й армий и Первой конной армии произвел перегруппировку и 18 января 1920 г. перешел в наступление на Северном Кавказе.

Войска советского Закаспийского фронта, двигаясь вдоль железной дороги, 9 июля 1919 г. взяли Ашхабад, а затем достигли побережья Каспия и 6 февраля 1920 г. захватили порт Красноводск. Белые частично эвакуировались на судах, а частично сдались.

К началу марта 1920 г. почти все суда белой флотилии находились в порту Петровск. Город с суши был блокирован бандами горцев, сдерживаемыми остатками войск генерала Драцен ко.

Из всей белой флотилии сохранили боеспособность крейсера «Америка» и «Орленок», канонерки «Князь Пожарский» (бывший колесный пароход «Ленкоранец», водоизмещением 505 т; скорость 10 узлов, две 102/60-мм пушки) и «Меркурий» (895 т; 8 узлов, три 76-мм пушки), а также база торпедных катеров «Кама». У остальных судов были неисправны машины. В Петровске находился и эсминец «Москвитянин», поднятый 10 января 1920 г. у форта Александровского. Однако до марта 1920 г. его ввести в строй не удалось.

По опыту кампании 1919 г. и белые, и красные знали, что господствовать в Каспийском море будет тот, кто первым захватит 12-футовый рейд у Астрахани. У красных было подавляющее преимущество в числе судов и их вооружении, а тактическое преимущество было у белых, поскольку Каспийское море раньше освобождалось ото льда, чем дельта Волги.

Однако белые упустили время, и 22 марта корабли «Каспий» и «Рошаль», упредив противника, в условиях подвижного льда заняли 12-футовый рейд. Для обороны рейда предусматривалось создание минно-артиллерийской позиции. Было поставлено минное заграждение, которое прикрывалось плавбатареями. 26 марта оборудование позиции на рейде закончилось. Для обороны рейда был сформирован отряд в составе двух плавбатарей, шести канонерских лодок, нескольких заградителей, двух катеров-истребителей, пяти тральщиков и четырех гидросамолетов.

Белые только в середине марта закончили ремонт крейсера «Дмитрий Донской», после чего он вышел к 12-футовому рейду вместе с минным заградителем «Горчаков» (1500 т; 8 узлов, одна 76-мм пушка). Вслед за ними вышла и канонерка «Князь Пожарский». 29 марта «Дмитрий Донской» встретился с «Князем Пожарским» у Тюленьего острова. 30 марта они подошли к 12-футовому рейду, где должны были встретить «Горчакова». Но вместо него увидели большую эскадру красных.

В ночь на 31 марта «Князь Пожарский» задел колесом мину. Взрывом колесо было уничтожено и разбит борт. На виду у всего красного флота командир отряда капитан 2-го ранга Бушей снял всю команду с «Пожарского» и расстрелял его артиллерийским огнем. По совершенно непонятным причинам суда Волжско-Каспийской флотилии не погнались за «Дмитрием Донским», что же касается «Горчакова», то он по неясным причинам мин тоже не выставил, а в начале апреля оказался в Баку.

Между тем в Петровске генерал Драценко объявил о самороспуске возглавляемой им войсковой группы. Кавказцы из Апшеронского и Ширванского полков отправились по домам.

Команды белых судов в значительной степени были укомплектованы астраханскими рыбаками, которые не хотели уходить ни к Черному морю, ни в Персию. Большая часть их села на рыбницы и отправилась в сторону Астрахани, в надежде укрыться от красных на острове Чечень или в дельте Волги.

А. П. Ваксмут, командир крейсера «Америка», позже писал: «Чтобы корабли могли двигаться, генерал Драценко дал нам какой-то кавалерийский полк, который и был распределен по кораблям — без лошадей, конечно, но зачем-то со своими седлами. Солдаты первое время нас, моряков, не признавали, не слушались, и была масса недоразумений»{116}.

С вечера 28 марта корабли флотилии начали втягиваться на внешний рейд Петровска. Все чувствовали, что это последний выход из города. На кораблях продолжались ремонтные работы, так, на «Европе» чинили котлы, трубы которых сильно текли. На рассвете 29 марта все суда флотилии, кроме «Президента Крюгера» и двух транспортов, стояли на рейде для посадки последних частей с фронта. Транспорты под угрозой расстрела боевыми судами не отпускались и стояли на якорях. Но все же личному составу порта удалось ночью уйти в Баку на транспорте-мастерской «Киргиз».

К Петровску подходили части красных, поэтому генерал Драценко выделил зоны огня для кораблей на подступах к городу. Рано утром 29 марта загрохотали пушки «Америки», «Европы», «Африки» и «Славы». Огонь судовой артиллерии позволил сухопутным частям спокойно погрузиться на транспорты.

Затем караван транспортных и боевых судов во главе с «Президентом Крюгером» вышел в море. Ваксмут писал:

«В порту начались сильные взрывы — это рвались вагоны со снарядами, подожженные при уходе. Этими вагонами были забиты все железнодорожные пути. Взрывы были настолько сильные, что корабли, бывшие милях в трех от порта, вздрагивали всем корпусом. В непосредственной близости к порту необходимо было затопить один пароход во входном канале, что и было сделано несколькими офицерами и матросами с моего корабля, при страшных взрывах и стрельбе красных».{117}

В конце марта Волжско-Каспийская флотилия получила приказ идти в Петровск. Еще до отправления флотилии любопытный инцидент произошел с Л. М. Рейснер. Ляля, по своему обычаю, занимала лучший купеческий дом в Астрахани. Рейснер, согласно плану, должна была идти в Петровск на транспорте «Курск» вместе с подведомственным ей политсоветом Волжско-Каспийской флотилии. Но Ляля любила экзотику и решила идти на эсминце «Деятельный». В особняк Рейснер был вызван командир эсминца Исаков, которому Ляля капризно заявила: «"Вот что, кэптен! Я решила идти в Петровск с вами на миноносце!»

После взгляда на мою недвусмысленную мину холодно и с издевкой:

— Или вы боитесь «бабы» на корабле?.. Может быть, вы по понедельникам в море не рискуете выходить?

— Ни понедельника, ни тринадцатых чисел и прочих примет не боюсь. Но, во-первых, я не имею разрешения командующего, а во-вторых, скажу откровенно, у нас в гальюне офицерского отсека — одно очко»{118}.

Так и пришлось Ляле идти в Петровск на «Курске».

2 апреля основные силы Волжско-Каспийской флотилии покинули 12-футовый рейд и двинулись к Петровску, в который уже вступили части красной 11-й армии. Теперь Петровск стал главной базой Волжско-Каспийской флотилии.

4 апреля в 4 ч. 46 мин. утра эсминец «Карл Либкнехт» (до февраля 1919 г. «Финн») и катер-истребитель «Зоркий» вышли из Петровска. Командовал отрядом сам Федор Раскольников. Позже он напишет в донесении: «"Карл Либкнехт» под моим флагом вышел из Петровска и в 17 часов подошел к форту Александровскому, где вступил в бой с двумя крейсерами противника «Милютин» и «Опыт». После упорного двухчасового боя на «Милютине» была подбита корма и оба крейсера были обращены в бегство. Вследствие наступившей темноты преследовать было невозможно»{119}.

Это хвастливое донесение стало кочевать из одного советского издания в другое, разве что с 1938 г. перестали упоминать фамилию комфлота.

Бывший мичман И. С. Исаков, командир эсминца «Деятельный», впоследствии адмирал флота Советского Союза, Герой Советского Союза и член-корреспондент Академии наук СССР, несколько иначе описывает этот бой со слов «главаарта» Б. П. Гаврилова, бывшего в бою на «Либкнехте»: «Почему-то решено было предварительно, «на всякий случай», осмотреть Красноводск, хотя для этого было мало угля и теряли время.

В середине перехода налетела «моряна». Начался шторм. Гаврилову приходилось на эсминцах этого типа ходить в дозор в Балтийское море, но таких кренов он никогда не испытывал. Почти пустые угольные ямы и крутая волна приводили к тому, что эсминец ложился на борт и долго не вставал.

Вероятно, комфлот из-за недостатка опыта просто недооценивал положение, однако удалось его уговорить отказаться от осмотра Красноводска и идти на норд, к форту. «Милютин» и «Опыт» открылись внезапно в темной части горизонта, уже на дистанции возможной стрельбы. Но на такой стремительной и сильной качке никакой сколько-нибудь приличной стрельбы невозможно было провести. Поэтому-то они и ускользнули!..

…При этом выяснилось, что, так как начштаба В. А. Кукель был артиллеристом, командиру «К. Либкнехта» также и, наконец, комфлоту не меньше хотелось блеснуть искусством ведения огня, то на мостике флагмана все оценки падения снарядов (по всплескам) делались хором. К сожалению, не все оценивали знаки падения одинаково, одни кричали «недолет!», в то время как другие — «перелет!».

Огонь «Милютина» был тоже беспорядочным, очевидно из-за качки.

Громкие команды Гаврилова об изменении прицела и целика не обсуждались, но все же рекомендации (под руку) делались…

В довершение всего после одного из удачных залпов сам ком-флот громко воскликнул: «Накрытие!» — а так как через секунду на силуэте «Милютина» обозначился клубок белого дыма, то вслед за комфлотом несколько командиров воскликнули: «Попадание!»

Комфлот, очевидно предполагая взять противника что называется живьем, скомандовал: «Дробь!» — хотя даже в этом случае не должен был сам ввязываться в управление огнем. Так и скрылись во мгле два вражеских корабля, причем один окутался белым дымом или паром.

Этот своеобразный бой длился более часа (с 17 часов до 18 часов 45 минут), темп стрельбы был очень медленным из-за сильного волнения. О преследовании не могло быть и речи хотя бы только из-за отсутствия угля.

Альбокринов, лично наблюдавший весь этот бой, совершенно категорично заверил членов клуба, что никакого попадания в «Милютина» не было, а клубок пара, выпущенного нарочито или случайно, был принят за результат накрытия залпом «К. Либкнехта»{120}.

Согласно же белому источнику (Р. Э. фон Вирен{121}), эвакуацию форта Александровского производили «Орленок» и «Опыт», ни один из этих судов не был крейсером. Оба судна шли порознь. «Орленок» проследовал в Баку на большой дистанции от «Карла Либкнехта», а вот «Опыт», которым командовал мичман военного времени М. И. Никифоров, действительно имел бой с «Карлом Либк-нехтом» и «Зорким».

Канонерка «Опыт», поданным Вирена, была вооружена двумя 76-мм пушками, по другим данным — одной 102-мм и двумя 75-мм пушками. Скорость ее хода 8 узлов. Эсминец «Карл Либкнехт» был вооружен двумя 102/60-мм и одной 37-мм пушками и имел скорость 25 узлов. Вооружение «Зоркого» состояло из одной 47-мм и одной 37-мм пушек, скорость 20 узлов.

Так что разделаться с «Опытом» два советских корабля могли запросто. Догнать восьмиузловую посудину им было легко даже на крейсерском ходу. Насчет отсутствия угля Гаврилов явно врал, тем более что Раскольников в донесении об этом молчит, а жалуется на наступившую темноту.

Далее Раскольников в донесении пишет: «Успешный исход боя одного миноносца с двумя крейсерами противника решил судьбу форта Александровского, и он на рассвете 5 апреля занят нашими моряками. Взяты в плен генерал Толстов и генерал Бородин, 77 офицеров и 1088 казаков. Ликвидированы последние остатки Уральской армии, отступившие из Гурьева в форт Александровский и приготовленные для эвакуации в Энзели. Захвачены большие трофеи, в том числе 24 ящика серебра и около 100 млн разных денежных знаков, винтовки, пулеметы и большое количество медикаментов. Генералы Толстов и Бородин, а также все ценности высылаются мною в Москву»{122}.

Увы, в справочнике С. В. Волкова говорится, что Толстов Владимир Сергеевич, командующий Уральской отдельной армией, 5 апреля 1920 г. ушел из форта Александровского с отрядом из офицеров и казаков (всего 214 чел.). С 1921 г. член Русского совета генерала Врангеля, с августа 1922 г. председатель правления казачьих войск и помощник правителя по казачьим войскам. Генерал-лейтенант. В эмиграции с 1923 г. (с 1942 г.) в Австралии. Умер в 1956 г. в Сиднее{123}.

А вот генерал-майор Г. К. Бородин поверил радиограмме красных: «Предлагаем немедленно сдаться. Всем генералам и офицерам, матросам и солдатам гарантируется сохранение жизни»{124} и сдался в форту с частью казаков. Его привезли в Москву и там расстреляли, а по другим сведениям, Бородин был расстрелян в 1921 г. на Северной Двине.

Приказом Реввоенсовета республики № 192 от 24 апреля 1920 г. миноносец «Карл Либкнехт» был награжден почетным Красным Знаменем. По сообщению газеты «Красный воин» от 2 июня 1920 г., 31 мая «состоялся торжественный парад по случаю вручения героической команде миноносца «Карл Либкнехт» этой высокой награды».

Белый крейсер «Австралия» в феврале — марте 1920 г. занимал позицию у острова Ашур-Аде. В первых числах апреля «Австралия» подошла близко к Петровску, и с крейсера увидели, что там находятся красные войска. В Петровске при виде крейсера началась паника. Однако команда «Австралии» в бой вступать не захотела. И. С. Исаков писал: «Сперва ощущение облегчения: «пронесло!» Потом ощущение неловкости или даже позора! Ушел безнаказанно!

Но он (командир крейсера) дурак. Знай наше положение, мог бы расстрелять нас в гавани, а он удрал»{125}.

В море «Австралия» встретилась с посыльным судном «Часовой». Большинство членов команды обоих судов были астраханскими рыбаками, и они решили идти к большевикам и сдаваться. Офицерам дали возможность уйти на парусной лайбе. На «Австралии» остались лишь прапорщик по механической части Вильгельм Гольц, а на «Часовом» — мичман Селезнев. Они-то и привели оба судна 4 апреля{126} в Красноводск. На берегу суда ждала толпа с оркестром, игравшим «Интернационал».

«Австралия» была для большевиков ценным призом. Помимо трех 102-мм английских орудий и 1200 снарядов к ним на ее борту имелась трехкиловаттная радиостанция и 15 тыс. пудов нефти (246 кг). Большевики включили крейсер в состав Волжско-Каспийской флотилии, а 20 апреля 1920 г. переименовали в «Бела Кун».

После занятия форта Александровского командование Волжско-Каспийской флотилии решило овладеть операционной базой белых на острове Чечень и выделило для этого отряд кораблей в составе вспомогательных крейсеров «Каспий» и «Пролетарий» и рейдового парохода «Константин Кауфман». Командиром отряда был назначен В. А. Арский (бывший офицер-артиллерист царского флота), комиссаром — И. П. Раквич.

Заметим, что «Каспий» после боя у форта Александровского 25 мая 1919 г. был передан Районному управлению водного транспорта (Райводу). Однако к началу кампании 1919 г. его вновь вооружили, теперь он нес три (по другим данным, две) 102/60-мм и две 75/50-мм пушки.

Приняв на борт десантников, корабли отряда в 22 часа 8 апреля вышли в море. Вскоре погода испортилась, ветер крепчал с каждым часом, море покрылось седыми гребнями. Наутро, в 8 ч. 30 мин. 9 апреля, пароход «Кауфман» не выдержал напора волн и направился к берегу к «мелякам». В течение ночи оба крейсера сильно заливало водой, через люки вода попала и в трюм. Около 8 часов утра на «Каспии» в носовой части разошлись листы наружной обшивки, и хлынувшая вода затопила носовой трюм. Постепенно начали сдавать переборки, и через 1 ч. 45 мин. «Каспий», погрузившись носом, лег на левый борт и перевернулся.

«Пролетарий» поначалу пытался взять «Каспий» на буксир, но, увы, пришлось спасать людей. Подобрать удалось только 13 человек. Утонул командир отряда В. А. Арский и командир крейсера Е. И. Перетерский (кстати, тоже офицер царского флота), а также 52 человека команды.

Первая попытка поднять «Каспий» была предпринята уже в 1921 г. астраханским военным портом. Экспедиция под начальством штурмана Годилова нашла ледокол и обследовала его. Он оказался лежащим на 6-саженной глубине почти вверх килем. Эта экспедиция потерпела неудачу. С тех пор никем не отмеченное место гибели корабля было потеряно. Вновь затонувший корабль нашли только в мае 1934 г. Он лежал на дне на расстоянии 130 миль от Астрахани, 86 миль от Махачкалы и 26 миль от острова Чечень. «Каспий» был поднят ЭПРОНом{127} в 1935 г. и отбуксирован в Астрахань к причалу завода имени Карла Маркса для ремонта. «Каспий» прослужил еще долго, его сняли с грузовых перевозок и в 1960 г. передали Астраханской школе мореходного обучения как учебное судно.

Подобрав людей, «Пролетарий» вернулся в Астрахань, а пароход «Кауфман» 13 апреля высадил десант на остров Чечень, но белых там не оказалось.

15 апреля эсминец «Карл Либкнехт» под флагом комфлота, эсминец «Дельный», крейсер «Пролетарий» и катер-истребитель «Дерзкий» вышли из Астрахани, конвоируя транспорты с частями и штабом 11-й армии. Все транспорты благополучно пришли в Петровск.

В тот же день посыльное судно «Крейсер» (построено в 1884 г. в Або; 31,4 м х 4,7 м х 2,0 м; 180 л.с.; 11 узлов; одна 37-мм пушка и один пулемет) отправилось из Астрахани по «особому назначению» перевозить диверсантов в Баку.

А теперь вернемся к белой флотилии, покинувшей Петровск. На следующий день она пришла в Баку. Суда стали на внешнем рейде недалеко от острова Нарген.

Адмирал Сергеев созвал всех командиров и объявил, что по его сигналу все суда должны спустить Андреевские флаги и вслед за ним войти в гавань, где азербайджанские власти примут корабли и поставят свою охрану. Все орудия, запасы и имущество будет продано Азербайджану, а личный состав может остаться на службе у Азербайджана, а кто не хочет, тому будут выданы деньги, и он может уехать куда угодно. Почти все командиры заявили, что такой приказ они исполнять отказываются, что Андреевский флаг ни перед кем не спустят и оружия своего никому не продадут, а уж тем более Азербайджану, который всячески противодействовал Добровольческой армии, а теперь, после ее поражения, сносится с красными, предлагая им добрососедские отношения. Адмирал Сергеев пытался грозить капитанам, но, видя безуспешность своих угроз, приказал спустить свой адмиральский флаг и ушел к себе в каюту.

На следующий день капитаны передали Сергееву перечень условий, при выполнении которых они согласятся войти в Баку. Все укрепления и средства обороны города должны быть переданы белой флотилии, личный состав которой будет продолжать действовать под Андреевским флагом. Однако Сергеев, давно спевшийся с мусаватистами, отклонил предложения капитанов и в помощь себе позвал генерала Драценко, бежавшего из Петровска в Баку. Дра-ценко начал обвинять капитанов в бунте, но его никто не хотел слушать. Тогда Сергеев заявил, что передает командование флотилией капитану 2-го ранга Бушену, а сам убывает в Батум и далее жаловаться Врангелю на «бунтовщиков».

Затем на корабли прибыл какой-то господин, заявивший, что он председатель азербайджанского правительства и согласен на все условия белой флотилии. Капитан 2-го ранга Бушей приказал сниматься с якорей. И вот белая флотилия вошла в Баку под Андреевскими флагами. Затем Бушей отправился к премьер-министру, но тот потребовал сдать корабли и оружие и добавил, что адмирал Сергеев стал морским министром Азербайджана. Бушей заявил, что флотилия уйдет в море, на что ему было заявлено, что в этом случае пушки острова Нарген откроют огонь по русским судам. Бушей резонно возразил, что на флотилии пушек тоже хватает.

Надо заметить, что мусаватистская клика была в довольно сложном положении. С 22 марта в Нагорном Карабахе шли ожесточенные бои с армянскими войсками. Большая часть войск Бакинского правительства действовала в Карабахе. Поэтому мусаватисте кое правительство нуждалось в белой флотилии, а, с другой стороны, азербайджанское население Баку враждебно относилось к русским, русская же часть жителей города была в основном настроена про-большевистски. И, наконец, Бакинское правительство как огня боялось Красной Армии.

Во время кратковременной стоянки флотилии в Баку начался массовый уход с кораблей нижних чинов. Кстати, генерал Драцен-ко приказал всем сухопутным частям покинуть корабли и разоружиться в Баку. В такой ситуации командующий флотилией Бушей приказал идти в Энзели.

Корабли уходили под Андреевскими флагами, в полной боевой готовности (разумеется, с учетом состояния кораблей). В случае встречи с красными судами предполагалось вступить в бой.

В Энзели белая флотилия встала на внешнем рейде. На корабли прибыли представители английского командования, среди которых был лейтенант Крислей, прекрасно говоривший по-русски. Бушен передал, что он хочет интернироваться на следующих условиях: все корабли и вооружение сдаются англичанам, офицерам оставляется их оружие, англичане же должны дать письменное обещание, что они ни в каком случае не выдадут их большевикам. Кроме того, Бушен потребовал, чтобы англичане переправили личный состав флотилии в Крым к Врангелю. Английское командование согласилось на все условия, кроме последнего, пообещав снестись с надлежащими властями, и если будет возможность, то отправить команды в Крым.

Уже после прибытия в Энзели Бушен получил пакет от генерала Деникина, где было указание после эвакуации из Петровска идти в Энзели и интернироваться у англичан.

После подписания условий интернирования корабли флотилии вошли во внутреннюю гавань Энзели. Замки орудий были сняты и складированы на берегу. То же проделано и с боеприпасами. Несколько пушек было снято, и англичане установили их на берегу.

Большинство членов команд остались жить на судах, питаясь запасами, вывезенными из Петровска. Во внутреннюю жизнь флотилии англичане не вмешивались, жизнь на ней текла согласно составленным расписаниям. Производились строевые и шлюпочные учения и военные прогулки.

Захват Баку был жизненно необходим Советской республике. Для этого в январе 1920 г. командующим Кавказским фронтом был назначен М. Н. Тухачевский. 17 марта 1920 г. Ленин телеграфировал Реввоенсовету Кавказского фронта: «Взять Баку нам крайне, крайне необходимо. Все усилия направьте на это, причем обязательно в заявлениях быть сугубо дипломатичными и удостовериться максимально в подготовке твердой местной Советской власти. То же относится и к Грузии, хотя к ней относиться советую еще более осторожно».

Для подготовки операции по захвату Баку в Петровск прибыли командующий фронтом Тухачевский и член Реввоенсовета Орджоникидзе. В ночь на 21 апреля Тухачевский выпустил директиву командованию 11-й армии и Волжске-Каспийской флотилии о наступлении на Баку: «Главные силы Азербайджана заняты на западной границе своего государства. В районе ст. Ялама — Баку, по данным разведки, имеются лишь незначительные азербайджанские силы. В развитие полученных мною директив приказываю:

1. Командарму 11-й армии 27 апреля сего года перейти границу Азербайджана и стремительным наступлением овладеть территорией Бакинской губернии. Операцию Ялама — Баку закончить в 5-дневный срок. Выслать кавалерийские отряды для захвата Закавказской железной дороги в районе Кюрдамир.

2. Комфлота Раскольникову ко времени подхода частей 11-й армии к Апшеронскому полуострову произвести в районе ст. Алят десант небольшого отряда, который должен быть выделен распоряжением командарма 11-й армии. Быстрым налетом овладеть в Баку всем наливным флотом, не допустить порчи нефтяных промыслов»{128}.

Вторжение советских войск в Азербайджан производилось по стандартному большевистскому сценарию: местный ревком поднимает настоящее или «виртуальное» восстание рабочих и сразу же обращается за помощью к Красной Армии. По этой схеме действовали свыше 50 лет — вторжение в 1956 г. в Венгрию, в 1968 г. в Чехословакию и т. д.

28 апреля Бакинский ревком обратился за помощью к Совнаркому РСФСР. Однако «помощь» начала оказываться на день раньше (!) — 11-я армия в составе 26-й, 28-й, 32-й стрелковых дивизий и 2-го конного корпуса (всего свыше 30 тыс. человек) вторглась на территорию Азербайджана{129}.

Однако 11-й армии и Волжско-Каспийской флотилии практически не пришлось воевать, ибо войну выиграли… четыре бронепоезда.

26 апреля отряд в составе легких бронепоездов № 61 «III Интернационал», № 209 «Красная Астрахань» и тяжелых (с корабельными пушками) № 55 «Красный Дагестан»{130} и № 65 «Тимофей Ульянпев» собрался у разъезда Самур (район Белиджи) на границе Азербайджанской республики.

Рано утром 27 апреля на поезда погрузили десант в составе двух стрелковых рот, а также руководителей компартии Азербайджана А. И. Микояна, Г. М. Мусабекова и Г. П. Джалебекова. В 10 ч. 05 мин. бронепоезда двинулись в путь.

Бронепоезда без боя пересекли границу и проехали через Самурский мост. Мусаватисты даже побоялись открыть огонь, лишь сообщили начальству по телефону на станции Ялама. При подходе к Яламе противник пустил паровоз-брандер навстречу красным бронепоездам. Но огнем головного бронепоезда брандер был разбит, а десантная группа сбросила его остатки с путей.

На станции Ялама трофеями красных стали гаубичная батарея и 500 пленных. В районе станции Худат навстречу красным выдвинулись два мусаватистских бронепоезда, но после короткой артиллерийской дуэли они ретировались. На станции Худат красные бронепоезда захватили пять артиллерийских батарей.

Наконец бронепоезда достигли узловой железнодорожной станции Баладжары. Оттуда 2 бронепоезда были отправлены в сторону Елизаветполя{131}, а 2 других пошли на Баку. Рано утром 2 красных бронепоезда ворвались в Баку. Мусаватистская армия капитулировала перед двумя нашими бронепоездами.

Эшелон с лидерами мусаватистов и иностранными дипломатами был задержан на пути в Елизаветполь.

Лишь 29 апреля к Баку подошла красная конница.

В ночь на 30 апреля корабли Волжско-Каспийской флотилии начали медленно выходить на рейд Петровска. Комфлот Раскольников держал флаг на эсминце «Карл Либкнехт».

Флотилия вышла в море, не имея определенного плана действия. Исаков писал: «Места высадки начдив указать не мог, честно признавшись, что сам не знает. Да и комфлот сказал, что место и время десанта — «по обстановке»{132}.

Но драться Волжско-Каспийской флотилии не пришлось. Утром 1 мая Баку встретил корабли красными флагами и оркестром.

К моменту прихода кораблей Волжско-Каспийской флотилии в Баку находились канонерские лодки «Карс» и «Ардаган», входившие в состав азербайджанского флота, а также ряд судов белой флотилии: крейсер «Пушкин», минный заградитель «Греция», посыльные суда «Астрабад», «Араке», «Нарген», «Бугаз», «Орел», база траления «Горчаков», госпитальное судно «Алесгерье» и минная баржа «Терек», на которой находилось 200 малых мин «Рыбка» и 47 мин образца 1908 г.

Любопытно, что с приходом красных бронепоездов в Баку командующий мусаватистским флотом Ч. Ильдрым предъявил правительству ультиматум, потребовав передать власть ревкому. На судах были подняты красные флаги. Что же касается морского министра опереточного флота Сергеева, то сей контр-адмирал вовремя убыл в Тифлис, а оттуда в Батум, прихватив с собой кассу белой флотилии и, видимо, кое-что из министерских фондов.

На канонерках «Карс» и «Ардаган» стволы оказались до предела расстреляны, так что моряки в шутку называли орудия «гладкоствольными». Вдобавок, во время какой-то очередной бакинской бузы с них сняли затворы, которые утопили в бухте. Когда новое начальство стало попрекать старпома «Карса» полным отсутствием на корабле карт и компасов, тот посмотрел на небо и изрек: «Компас там! — и, постучав пальцем по голове, продолжил: — Карта здесь!»

Самым сильным кораблем мусаватистского флота был крейсер «Пушкин». Это бывший грузопассажирский пароход, построенный в 1893 г. в Швеции. Водоизмещение его составляло 1800 т. Длина 74,77 м; ширина 8,37 м; осадка 3,96 м. Две машины компаунд общей мощностью 850 л.с. давали ход 11 узлов. Вооружение состояло из двух 130/55-мм пушек и двух пулеметов. Судно было вооружено белыми зимой 1919/20 г., а затем Сергеев каким-то хитрым способом продал его мусаватистам.

У кого-то в Москве, то ли у Ленина, то ли у Троцкого, возникла бредовая идея иметь на Каспии целых два флота — Волжско-Каспийскую флотилию и Красный флот Советского Азербайджана. Причем Ф. Ф. Раскольников, по-прежнему командовавший Волжско-Каспийской флотилией, становился по совместительству и командующим азербайджанским флотом. В состав азербайджанского флота были включены суда, находившиеся в Баку к 1 мая 1920 г. Естественно, их переименовали. 19 мая 1920 г. «Карс» и «Ардаган» стали «Лениным» и «Троцким», а 23 мая «Пушкин» стал «Советским Азербайджаном». Понятно, что «Ардаган» пробыл «Троцким» до 1 февраля 1927 г., а потом был переименован в «Красный Азербайджан».

«Пушкин» уже в конце 1921 г. был сдан Главоду, а «Карс» и «Ардаган» служили долго и лишь 29 декабря 1954 г. были разоружены и обращены в плавказармы.


Глава 9. Рейд на Энзели

1 мая 1920 г. командующий Морскими Силами Советской России Немитц{133}, еше не зная о занятии флотилией Баку, дал директиву Раскольникову о захвате персидского порта Энзели: «Очищение Каспия от белогвардейского флота должно быть выполнено во что бы то ни стало. Так как для достижения этой цели потребуется десант на персидской территории, то он и должен быть совершен вами. Вы известите при этом ближайшие персидские власти о том, что десант предпринят военным командованием исключительно для выполнения боевого задания, которое возникло только потому, что Персия не в состоянии разоружить белогвардейские суда в своей гавани, и что персидская территория остается для нас неприкосновенной и будет очищена немедленно по выполнении боевого задания. Это извещение должно исходить не от центра, а только от вас»{134}.

Эта директива была согласована с Лениным и Троцким. Нарком иностранных дел Чичерин предложил хитрый ход — считать высадку в Энзели личной инициативой Раскольникова, а в случае осложнений с Англией «повесить на него всех собак», вплоть до объявления его мятежником и пиратом.

Ситуация с белой флотилией, стоявшей в Энзели, была очень сложной в правовом отношении. С одной стороны, Персия — формально независимое государство, придерживавшееся формального и фактического нейтралитета в Гражданской войне в России. Белые суда, пришедшие в Энзели, были интернированы в полном соответствии с международным правом. К примеру, точно так же были интернированы в китайских портах несколько русских кораблей в 1904–1905 гг., и японцы их не посмели тронуть.

Но, с другой стороны, большинство судов, ушедших в Энзели, раньше были танкерами, и они были более чем необходимы для перевозки нефти из Баку в Астрахань. Не было никакой гарантии, что белые суда в нужный момент не будут вооружены и не начнут крейсерские операции на Каспии. Наконец, согласно Туркманчай-скому миру (от 10 февраля 1828 г.), Персия вообще не имела право содержать на Каспии военный флот. В начале XX века было несколько прецедентов — высадок русских десантов в Энзели. Автор приводит цитату из «Военной энциклопедии»: «Постоянные волнения и беспорядки в Персии за последние годы заставляли очень часто наших дипломатических представителей обращаться за содействием к Каспийской флотилии; своз десанта в Энзели, в Решт, в район Астрабада и в других пунктах побережья сделался обычным явлением»{135}.

14 мая 1920 г. в Баку Раскольников издает совершенно секретный приказ по флотилии: «Оставшиеся в распоряжении противника суда в настоящее время интернированы в бухте Энзели, охраняемой английскими войсками численностью до 2000 чел. Для защиты бухты с моря на берегу, за восточной окраиной города, установлены 6-дюймовые (152-мм) батареи; вход в бухту, кроме того, охраняется плавучей батареей «Коротость», вооруженной двумя 6-дюймовыми пушками и находящейся у южной оконечности канала.

С целью не допустить возможности противнику вновь воссоздать боевую силу на море и в корне обеспечить за нами господство на Каспийском море необходимо захватить в свои руки все находящиеся в Энзели плавучие средства.

Поэтому флоту и десотрядам приказываю произвести операцию захвата вооруженной силой города и бухты Энзели путем высадки десанта и дальнейших комбинированных действий его с боевыми судами по следующему плану: десотряды под прикрытием боевых судов высаживаются в районе Кумаль-Кавру, прерывают сообщения Энзели с Рештом и, продвигаясь вдоль шоссе, стремительным натиском овладевают береговыми укреплениями у Энзели. Одновременно производится бомбардировка этих укреплений с моря, а за 2 часа до момента высадки десанта флотом производится путем обстрела района Качалал-Энзели демонстрация. В то же время кав-дивизион, вышедший из Ленкорани и продвигающийся вдоль побережья, подходит к г. Энзели с запада.

Для высадки в районе Кумаль-Кавру назначаю 1-й, 2-й и 3-й десотряды под командой военмора Кожанова. Для перевозки десанта назначаю пароходы «Березань», «М. Колесников» и «Паризиен». Посадку десанта на суда произвести в г. Баку в день, который будет указан дополнительно. Суда с десантом совершают переход по морю совместно с флотом. По занятии г. Энзели предписываю военмору Кожанову тотчас же принять меры к обороне города со стороны моря и выставить заставы по направлению к г. Решту. В случае получения сведений о движении отрядов Ку-чук-хана выслать ему поддержку.

Кавдивизиону выступить из Ленкорани с расчетом перейти границу Персии в момент появления наших судов у Энзели, о чем будет сообщено по радио через крейсер «Пролетарий». Для обеспечения продвижения кавдивизиона распоряжением военмора Кожанова назначается одна рота из состава десотрядов, которая на пароходе «Греция» и под охраной крейсера «Пролетарий» совершает переход вдоль побережья, высаживаясь в случае надобности при столкновениях кавдивизиона с противником в тылу у последнего. Высадка этой роты производится по указанию военмора Калмыкова, назначаемого командующим кавдивизионом и этой ротой. На крейсер же «Пролетарий» возлагается, кроме охраны парохода «Греция», также и поддержка артогнем высадившихся людей.

Для демонстрации в районе Качалал — Энзели назначаю эсминцы «Дельный», «Деятельный» и «Расторопный». Обстрел упомянутого района произвести по моему особому приказанию. Командование назначенными для демонстрации судами возлагаю на военмора Чирикова.

Для борьбы с береговыми и плавучими батареями назначаю крейсеры «Роза Люксембург» и «Пушкин» под общим командованием военмора Гаврилова.

Для прикрытия высадки десанта в районе Кумаль-Кавру назначаю канлодки «Карс» и «Ардаган» и крейсер «Бела Кун», на которые возлагается задача содействовать артогнем продвижению десанта вдоль берега. Командование обеими канлодками возлагаю на военмора Славянского.

Общее руководство всей операцией оставляю за собой. Буду находиться на эсминце «Карл Либкнехт»{136}.

Рано утром 18 мая в соответствии с планом Раскольникова флотилия подошла к Энзели. Морякам открылась панорама города и его окрестностей. Предоставим слово командиру «Деятельного»: «Левее (к востоку) — пологий песчаный пляж от селения Кив-ру до предместий Казьяна с медленным, ленивым накатом прибоя от очень пологой зыби, почти незаметной для глаза. Вплотную за ним голые и невысокие дюны, через которые параллельно берегу пролегает шоссе и линии проводов на Решт. Единственная дорога то скрывается, то, как на ладони. Сейчас пустынна.

Мы ожидали на подступах к Казьяну увидеть окопы или пулеметные гнезда, занимаемые по тревоге, но за дальностью расстояния рассмотреть их не могли.

Прямо на юг — после виноградников сплошной парк или лес, сквозь кроны которого выглядывают черепичные крыши или красные стены кирпичных домов. Это Казьян, район учреждений, мастерских и складов, рыболовных и путейских концессий российских фирм и министерств, еще в 1918 году захваченных интервентами и превращенных в военный городок английских войск. В парке Казьяна разбит лагерь для колониальных батальонов сикхов и гуркхов. Лучшие дома (бывшие Лианозова) занимает штаб и офицеры войск Его Величества. Тут же главная радиостанция, верхушки мачт которой торчат над деревьями. Со стороны залива Мурдаб должна быть стенка и пристань с посыльными судами и катерами. Где-то здесь же склад бензина и керосина (в бидонах), но местоположение его неизвестно, как неизвестны позиции батарей или других укреплений. Движения не видно.

Правее (к западу) — отделенный от Казьяна проливом (служащим и входным фарватером) находится город и порт Энзели. Резиденция губернатора провинции Гилян, консульства, портовое управление, таможни, банки, множество контор, жилых домов и лавок. Несколько пристаней и стенок с близрасположенными складами и пакгаузами. Большинство судов (больше двадцати) стоит тесно кормой к городской стенке, отдав якоря в заливе. Видны только мачты и трубы. На окраине — склады импортных фирм, также занятые английским снабжением и запасами. Дальше — небольшой сухопутный аэродром, вернее площадка, оборудованная интервентами.

Все три наблюдаемых приморских участка отделены от гористого хинтерланда низменной болотистой равниной или лиманом Мурдаб, непосредственного фона в глубине они не имеют и потому кажутся расположенными как бы на острове, сзади которого на очень большом удалении начинается гористая местность. Там город Решт и высокие перевалы, выводящие к Тегерану. Это путь оккупантов и завоевателей, но это же и единственный путь их отступления. Где-то под Рештом нависают отряды Мирзы и Кучук-хана»{137}.

Береговые батареи англичан молчали. 18 мая в 7 ч. 15 мин. флотилия была уже в 60 кабельтовых от Энзели. Здесь корабли разделились. Четыре эсминца — «Карл Либкнехт», «Деятельный», «Расторопный» и «Дельный» — повернули на запад для обстрела района Копурчаль, чтобы отвлечь внимание противника от места высадки десанта. Вспомогательный крейсер «Роза Люксембург» в охранении сторожевого катера «Дерзкий» направился к югу для обстрела района Казьяна. Транспорты в сопровождении отряда артиллерийской поддержки (вспомогательный крейсер «Австралия», канонерские лодки «Карс» и «Ардаган», тральщик «Володарский») направились к населенному пункту Кивру для высадки десанта.

В 7 ч. 19 мин. эсминцы открыли артиллерийский огонь по району Копурчаль. В 7 ч. 25 мин. вспомогательный крейсер «Роза Люксембург» начал артобстрел Казьяна, где находился штаб английских войск. Вскоре после начала артобстрела по радио был направлен ультиматум командующему английскими войсками о сдаче порта Энзели со всеми находящимися там русскими кораблями и имуществом.

Около 8 часов вспомогательный крейсер «Австралия» и канонерки начали артподготовку высадки десанта вблизи Кивру, в 12 км к востоку от Энзели.

Любопытно, что один из первых 130-мм снарядов крейсера «Роза Люксембург» взорвался в помещении британского штаба. Английские офицеры выпрыгивали из окон буквально в нижнем белье. Просвещенные мореплаватели просто-напросто проспали советскую флотилию. Время в Волжско-Каспийской флотилии и у англичан различалось на 2 часа, и первые выстрелы «Карла Либкнехта» для красных прозвучали в 7 ч. 19 мин. утра, а для англичан в 5 ч. 19 мин. (по второму поясному времени). Кто ж встает в 5 часов утра? Порядочные джентльмены должны еще спать.



А теперь обратимся к воспоминаниям другой стороны. А. Ваксмут писал:

«В одно прекрасное утро мы проснулись от орудийных выстрелов и падения снарядов среди порта и среди наших кораблей. Взобравшись на мачты, мы увидели в море массу кораблей, стрелявших по Энзели. В английском штабе — полная растерянность, ни одна из батарей красным не отвечала. Оказывается, от этих батарей англичане бежали чуть не в одном белье. Через некоторое время мы увидели, как лейтенант Крислей сел на один из наших быстроходных катеров, поднял белый флаг и вышел в море к красным. Мы поняли, что англичане плохая защита, и решили действовать сами, то есть нам надо было уходить. Чем дальше мы уйдем, тем в большей будем безопасности.

Энзели соединен с Рештом единственной дорогой, идущей по перешейку между озером и морем, а также пароходиками, ходящими между Энзели и Пирбазаром на другом конце озера.

Мы погрузили на многочисленные шлюпки больных и не могущих идти и кое-какое имущество. Шлюпки пошли прямо через озеро на Пирбазар, а остальные, человек пятьдесят — шестьдесят, забрав с собой каждый, что мог, во главе с Бушеном отправились посуху по дороге в Решт. Офицеры (почти все, человек двести) имели револьверы; патронов же было всего штук двенадцать — двадцать на человека».

Обстрел вскоре прекратился — видимо, парламентер достиг своей цели. Пройдя с полверсты, мы встретили цепи английских войск — говорят, что впереди красные. Бушей выслал вперед английских цепей 12 человек с винтовками искать, нет ли прохода; вернулись и доложили, что действительно дорога занята красными и весь перешеек ими перерезан. Остается единственный путь — через озеро, но средств никаких. К счастью, видим: какие-то два пароходика направляются из Энзели через озеро; на нескольких рыбницах мы выходим им навстречу и силой останавливаем. Оказывается, что англичане отправляют каких-то армян, находящихся на их иждивении; почти все наши садятся на эти пароходы, и мы к вечеру добираемся до Пирбазара. С пароходов ясно виден красный корабль, стоящий по другую сторону перешейка. Почему он в нас не стрелял — неизвестно.

Всю ночь мы шли из Пирбазара пешком и утром пришли в Решт, где и расположились лагерем в саду и доме русского консульства. На следующий день в Решт вошли и все английские войска, и часть наших, запоздавших и прошедших мимо большевиков вместе с англичанами, переодевшись в английскую форму. Англичане все бросили, все их склады были разграблены персами, уважение к ним было потеряно, и вся ситуация в Персии повернулась так, что мы стали гордиться своими русскими, хоть и нашими врагами»{138}.

Комментарии тут, вероятно, излишни!

Однако, если честно сказать, наши военморы при высадке десанта действовали не самым лучшим способом. «"Володарский», приткнувшись раза два носом к берегу для разведки глубин, отошел к ближайшему транспорту. После сигнала подошедшего «Карла Либкнехта», приняв на борт около двух взводов, тральщик начал высаживать бойцов первого броска прямо в воду, на глубинах в половину человеческого роста, стреляя при этом через их головы из своей носовой 75-мм пушки по ближайшим британским пулеметам.

В это время транспорты «Березань», «Колесников» и «Паризиен», став на якоря, спустили все свои шлюпки, которые, будучи набиты десантниками до предела, двинулись на веслах к пляжу. Никакого порядка при этом не было. Над всем царил единый, общий порыв — возможно скорее добраться до берега и сцепиться с англичанами раньше других.

Суматоха и беспорядок увеличились, когда первые шлюпки, с ходу врезавшиеся в берег, были залиты набегавшей с кормы прибойной волной. Для наблюдавших картину высадки с транспортов «накат» казался совершенно безобидным, каким и был на самом деле, но для тех, кто имел только волжский опыт и не умел проходить прибой, отдавая с кормы стоп-анкер, эта волна явилась причиной «криминала». Прибой развернул опустевшие шлюпки лагом, затопил часть из них, перевернул и после нескольких ударов о грунт оставил лежать в песке с расшитыми днищами и уже совершенно непригодными к употреблению.

Только теперь выяснилось, что в первые шлюпки попрыгали с транспортов главным образом десантники, которые сами же взялись за весла, а те немногие гребцы из команд транспортов, которым удалось попасть на шестерки и вельботы, добравшись до пляжа, не захотели возвращаться и приняли участие в борьбе за береговую полосу. Приняв морскую ванну, они через минуту уже перебежками старались пробиться к шоссейной дороге, совершенно забыв о шлюпках»{139}.

В итоге большая часть шлюпок и катеров была брошена у берега. Темп высадки резко замедлился. Однако из-за паники у англичан это не имело серьезных последствий.

В 8 ч. 55 мин. к красным был послан парламентер — лейтенант Крислей на белогвардейском торпедном катере английского производства. Но на крейсере «Австралия» не заметили белого флага и, решив, что это — торпедная атака{140}, артогнем заставили катер повернуть назад.

Примерно в 10 часов утра из-за Энзелийского мола выскочил еще один катер. На нем был большой белый флаг. Первым его заметил штурман Арвид Буш и с трудом удержал комендоров эсминца «Деятельный» от открытия огня. Надо ли говорить, что у англичан не положено было по штату иметь белый флаг. Что же они использовали в качестве его — до сих пор не ясно. Очевидцы кардинально расходятся во мнениях. Командир канонерки «Ленин» К. И. Самойлов утверждал, что катер парламентера имел впереди вместо флага прикрепленный белый китель. Б. П. Гаврилов, бывший главарт и один из флагманов флотилии в своих воспоминаниях пишет: «…из гавани выскочил быстроходный катер с громадным белым флагом размером с простыню…» В. А. Снежинский в 1950-х годах утверждал, что «…на носовом флагштоке катера развевались дамские панталоны…».

Так или иначе, но капитан пехоты Джон Крислей явился на переговоры, и на несколько часов было заключено перемирие. Однако в 12 ч. 40 мин. красные суда вновь ненадолго открыли огонь. К вечеру был подписан окончательный вариант перемирия.

Персидский губернатор Энзели на грязном буксирчике подошел к «Карлу Либкнехту» и поднялся на его борт. От имени персидского правительства он приветствовал Красный флот. На улицах Энзели постепенно стали появляться красные флаги.

В результате занятия Энзели были захвачены большие трофеи: крейсера «Президент Крюгер», «Америка», «Европа», «Африка», «Дмитрий Донской», «Азия», «Слава», «Милютин», «Опыт» и «Меркурий», плавбаза торпедных катеров «Орленок», авиатранспорт «Волга» с четырьмя гидропланами, четыре английских торпедных катера, десять транспортов, свыше 50 орудий, 20 тысяч снарядов, свыше 20 радиостанций, 160 тысяч пудов хлопка, 25 тысяч пудов рельсов, до 8 тысяч пудов меди и другое имущество{141}.

Захват Энзели вызвал большой шум в британской прессе. Так, 27 мая 1920 г. газета «Тайме» сообщала: «Страна открыта большевизму, весь английский престиж теперь поставлен на карту, захват персидского порта Энзели является громадной угрозой, которая может заронить искру в легко воспламеняющийся материал, рассеянный по всему Среднему Востоку».

Однако британское правительство не рискнуло вступить в вооруженный конфликт с Советской Россией.

Захваченные в Энзели суда постепенно стали переводить в Баку. Из сводки штаба Волжске-Каспийской флотилии от 23 мая 1920 г.: «Прибыл в Баку из захваченных в Энзели транспортов противника «Талмуд» с 60 000 пудов керосина; отправлены из Энзели в Баку (из захваченных) транспорты: «Ага Мелик» с 15 000 пудов ваты, «Волга» с двумя гидропланами на борту и «Армения» с 21 000 пудов хлопка.

Дислокация действующих боевых судов: форт Александровский — стационером канлодка «Карамыш»; рейд Баку — эсминцы «Карл Либкнехт» и «Деятельный», канлодки «Ардаган» и «Карс»; рейд Персидская Астара — тральщик «Володарский»; рейд Энзели — эсминцы «Дельный» и «Расторопный», крейсеры «Роза Люксембург», «Пролетарий», «Бела Кун» и «Пушкин» («Советский Азербайджан»), истребители «Смелый», «Дерзкий» и «Пронзительный»; тральщики «Коммунист», «Хилков» и «Терек»{142}.

Летом 1920 г. на каспийских флотилиях произошли большие организационные изменения. В июне 1920 г. Ф. Ф. Раскольников был назначен командующим Балтийским флотом и убыл в Петроград. Временно исполняющим его обязанности был назначен А. А. Соболев.

Любопытно, что, согласно всем советским источникам 60-х — 80-х годов, командующим обеими флотилиями был назначен А. К. Векман. Однако и он долго не удержался, и в ноябре — декабре 1920 г. командующим был Э. С. Панцержанский, а с 28 декабря 1920 г. по 8 декабря 1921 г. — некий С. А. Хвицкий. А по архивным документам, флотилиями на Каспии, по крайней мере до конца 1920 г., командовал врио командующего Соболев.

После занятия Энзели Волжске-Каспийская флотилия продолжала боевые действия на побережье Азербайджана и Персии. 24 декабря в 9 ч. 30 мин. под прикрытием огня крейсера «Роза Люксембург» и эсминца «Достойный» с транспортов «Тамара», «Ван», «Туркмен» и «Яка-до» в Астаре был высажен десант в составе 248-го и 249-го пехотных полков, которые с боем заняли город и селение Гелякоран. В то же время эсминец «Войсковой» поддерживали огнем части красных севернее Ленкорани, а эсминец «Прыткий» — в районе Шах-Агача.

В районе Ленкорани против банд Джемал-паши численностью свыше 6000 человек были брошены 1-я кавалерийская дивизия и отряды азербайджанской милиции. Боевые действия шли на фронте от Козу-Булага через Ленкорань до персидской границы у Астары.

Для обеспечения действий кораблей в районе Ленкорани по приказу комфлота была создана плавучая база из двух барж: «Григориан» (угольная, 35 тыс. пудов угля) и «Астых» (водяная). С Управлением Мортраном было заключено соглашение о том, чтобы каждый пароход, идущий в Ленкорань, имел полный запас воды, излишек которой сдавал на эсминцы или «Астых».

21 декабря 1920 г. в Ленкорань на транспорте «Курск» прибыл сам врио комфлота Соболев. В тот же день пришли эсминец «Войсковой» и крейсер «Роза Люксембург».

В ночь на 23 декабря корабли флотилии высадили десанты в Астару. На рассвете, в 7 ч. 20 мин., «Курск», «Роза Люксембург», «Достойный» и головные транспорты «Тамара» и «Туркмен» подошли к Астаре. Эсминец «Прыткий» занял позицию в Шах-Агаче, а эсминец «Войсковой» — у Ленкорани.

Транспорт «Тамара», подойдя к берегу на 6 кабельтовых, направил на разведку два специально взятых киржима (плоскодонные лодки), так как не было заметно никаких признаков нахождения в Астаре неприятеля. Когда киржимы отошли от «Тамары», с берега по ним был открыт сильный ружейный огонь, и киржимы вынуждены были вернуться обратно. Тогда крейсер «Роза Люксембург» и эсминец «Достойный», подойдя под ружейным огнем на 8–10 кабельтовых, открыли огонь по берегу, обстреливая главным образом береговую полосу и первый ряд строений. Под прикрытием огня судов киржимы достигли берега, где высадившиеся десантники немедленно залегли, прикрывая место высадки. Заготовленные на всех судах шлюпки направились к берегу. В первых рядах десантников был и врио комфлота.

Десантники нашли Астару пустой, так как бандиты и мирные жители бежали на персидскую территорию. В 9 ч. 30 мин. Астара была занята, и с транспортов «Экватор», «Тамара», «Ван», «Туркмен» и «Або» началась планомерная высадка штаба бригады, 248-го, 249-го полков и их обозов. На судах потерь не было, а красноармейцев убито двое. К вечеру оба полка, развивая наступление, при поддержке огня «Достойного» заняли Гелякоран.

В районе Шах-Агача 245-й полк при поддержке огня «Прыткого» и двух конных орудий занял Пенсар. Северная группа заняла Сельфидор.

25 декабря 1920 г. побережье Ленкоранского уезда было полностью очищено от мусаватистских банд. Их остатки, потеряв в последнем бою своего главаря Джамал-пашу, бежали за пределы Советского Азербайджана.

Летом 1920 г. с Балтики на Каспий прибыли эсминцы «Войсковой», «Украина», сторожевые корабли «Выдра», «Горностай», «Куница», «Ласка», «Соболь» и «Хорек». Эсминец «Сторожевой» с 1 июля по 15 октября 1919 г. находился в составе Онежской флотилии, а 20 октября 1919 г. отправился с Онеги на Волгу. Зимовать ему пришлось на Верхней Волге, а до Астрахани «Сторожевой» добрался в начале лета 1920 г.

В мае — июне подводные лодки «Окунь», «Макрель», «Касатка» и «Минога» были переведены в Баку и несколько лет простояли у борта плавбазы против Девичьей банки. 21 ноября 1925 г. все четыре подводные лодки были сданы на лом.

5 июля 1920 г. Волжско-Каспийская флотилия и Красный флот Советского Азербайджана были слиты в Морские Силы Каспийского моря, которые, в свою очередь, 27 июня 1931 г. переименовали в Каспийскую флотилию. Так утверждается во всех советских официальных изданиях — «Морском атласе», «Боевом пути советского ВМФ» и др. Однако в ряде документов, датированных декабрем 1920 г., автор обнаружил титул Соболева: — «Врио начальника Морских Сил Каспийского моря и командующего Азербайджанским флотом». Мало того, «по постановлению Революционного комитета Азербайджанской Советской Социалистической Республики Каспийский военный флот награжден почетным Красным Знаменем за боевые подвиги в борьбе с деникинским и английским флотами и за очищение Каспийского моря от белогвардейщины.

По случаю вручения Красного Знамени 1 января (1921 г.) на площади Свободы состоялся большой парад. К 1 часу дня на площадь прибыли моряки всех судов и частей флота с оркестром и знаменами; вслед за моряками на площадь прибыло большинство частей гарнизона»{143}. Так что на самом деле Азербайджанский флот прекратил свое существование не ранее 1921 года.

Вопреки утверждениям советских историков, Гражданская война не закончилась в 1920 г., и в следующем, 1921-м, году суда красных продолжали вести боевые действия как на Волге, так и на Каспии.

В сентябре 1921 г. в Ленкоранском уезде вновь подняли мятеж мусаватисты. Морские Силы Каспийского моря приняли активное участие в ликвидации мятежа. Канонерская лодка «Троцкий» и эсминец «Туркменец Ставропольский» поддерживали артиллерийским огнем наступление 28-й стрелковой дивизии, завершившееся полным успехом. 13 сентября отряды националистов ушли в Персию.

21 сентября они вновь атаковали части Красной Армии. В это время на море разыгрался сильный шторм, и советские корабли покинули район Астары и Ленкорань из-за отсутствия там укрытых якорных стоянок. Под сильным давлением противника сухопутные красные части отступили. Националисты опять заняли Ге-лякеран, Шах-Агач и другие крупные населенные пункты. На следующий день к месту боевых действий подошли эсминец «Украина», канонерка «Ленин» и крейсер «Роза Люксембург». Начались затяжные бои, проходившие с переменным успехом. Корабельная артиллерия постоянно поддерживала сухопутные части, выбивавшие националистов из укрепленных позиций. Лишь в первых числах октября, получив подкрепление, красные смогли перейти в решительное наступление. В ходе боев с 5 по 8 октября националисты были разбиты, а остатки их банд бежали в Персию.

В начале июня 1920 г. части 11-й армии в инициативном порядке вооружили несколько пароходов и создали Куринскую флотилию с базой в селе Петропавловском{144}. В состав флотилии вошли пароходы:

«Сальянец» — товаропассажирский колесный пароход, построенный в 1892 г. в Нижнем Новгороде, вместимостью 238 брт. Длина 39,5 м; ширина с колесами 7,36 м; осадка 1,7 м. Машина компаунд мощностью 250 л.с. позволяла развивать скорость 7,5 узлов. Вооружение: две 76-мм полевые пушки, два пулемета;

«Бакинец» — колесный пароход, построенный в 1901 г. на Вот-кинском заводе, водоизмещением 472 т. Длина 51,2 м; ширина 7,9 м; осадка 1,7 м. Машина компаунд мощностью 240 л.с. Скорость 8 узлов. Вооружение: две 76-мм полевые пушки;

«Бекетов» — колесный буксирный пароход, построен в 1859 г. в Англии, вместимостью 133 брт. Длина 32,4 м; ширина 7,4 м. Машина мощностью 219 л.с. Скорость 8 узлов. Вооружение: две 76-мм полевые пушки.

Кроме того, в составе флотилии были катера (барказы) «Бар», «Сережа», «Ласточка», «Николай», «Ширван», «Эльборус». Катера были вооружены одним-двумя пулеметами. Также во флотилии имелись две баржи «Кура» и «Приют», вооруженные двумя 76-мм полевыми пушками каждая.

Куринская флотилия вела боевые действия в нижнем течении реки Куры и в районе ее устья. В феврале 1921 г. флотилия была передана ОГПУ.

Весной — летом 1920 г. все речные вооруженные пароходы Волжске-Каспийской флотилии были разоружены и переданы водному транспорту. Однако в апреле 1921 г. ряд судов вновь вооружили.

Это было связано с крестьянским восстанием, охватившим район Средней и Нижней Волги. Среди вновь вооруженных пароходов были «Воля» (бывший «Фирма Черных»), «Советский» (бывший «Леонтий», поднятый после затопления на мине), «Спартаковец» (бывший «Севск»), «Коновод», «Уралец», «Крейсер», «Бела Кун» (бывший «Текинец») и «Василий Тестенев».

Вооруженные пароходы обстреливали отряды повстанцев, а также высаживали десанты. К осени 1921 г. повстанческое движение пошло на убыль. В этом, несомненно, сыграли свою роль эффективные действия кораблей. Но главным было введение Лениным новой экономической политики.

Все вооруженные пароходы на Волге были разоружены с августа 1921 г. по январь 1922 г. На этом все боевые действия на Волге и Каспии окончательно прекратились.


Раздел IV. Северодвинская флотилия


Глава 1. Кампания 1918 года

Прежде чем перейти к описанию боевых действий на Северной Двине, стоит сказать пару слов о самой реке.

Северная Двина образуется у Шабуринского острова из слияния у города Великий Устюг рек Сухоны и Юга и, протекая по Вологодской и Архангельской губерниям 672 версты, впадает в Двинскую губу Белого моря в 40 верстах ниже Архангельска.

Бассейн Северной Двины занимает площадь до 330 000 тыс. кв. км и представляет собой большей частью равнину, покрытую лесами и болотами и пересеченную множеством рек и речек системы Северной Двины. Падение Северной Двины для всего ее течения составляет всего 0,47 сажени (около 1 м) на 1 версту.

На всем своем протяжении Северная Двина имеет довольно высокие берега, местами покрытые сосновым и еловым лесом. Иногда берега обрывисты, и высота их доходит до 5–6 саженей (10–12 м).

Берега довольно густо заселены, вдоль всей реки находятся деревни, расположенные близко друг от друга, иногда всего в 2–3 верстах. Глубина у берегов местами очень велика, что позволяет приставать большим пароходам.

Фарватер Северной Двины идет попеременно то вдоль одного, то вдоль другого берега и иногда имеет крутые повороты. Скорость течения 5 верст в час, во время половодья в узкостях достигает 7–8 верст в час.



Из доклада по штабу Военного Совета Северного фронта от 30 октября 1918 г. видно, что к этому времени фарватер был еще очень хорошо обставлен бакенами, зажигавшимися в темное время суток. Во всяком случае, в этот период (то есть через 2–3 месяца после начала на реке военных действий) еще было возможно безопасное плавание и ночью.

В широких местах река изобилует островами и целой сетью протоков, так называемых «полоев», очень мелководных и поэтому непроходимых для паровых судов.

В бассейне Северной Двины было крайне мало гужевых дорог, и река являлась главной транспортной артерией края. В 1906 г. на Северной Двине плавало 239 паровых судов и 1507 непаровых. Данных на 1918 г. найти не удалось, но можно смело увеличить эти цифры в полтора раза.

Основные типы судов, плававшие по реке — небольшие буксирные колесные пароходы длиной в 36–58 м; шириной 6–7,6 м и осадкой 0,9–1,44 м. Мощность их машин составляла 160–350 л.с., а у самых больших пароходов — 540 л.с. Скорость хода 14–15 верст в час. Машины работали на дровах, расход которых (сосновых или еловых) при полном ходе составлял от 1 до 1,5 кубических саженей в час (2,1–3,2 куб. м).

Имелись на Северной Двине и пассажирские пароходы американского типа длиной до 76 м, с двухярусными надстройками.

Команды пароходов большей частью состояли из жителей деревень, за исключением командного состава, то есть командира, его помощника и механика. Численность личного состава на пароходах была довольно высокая и даже на небольших буксирах доходила до 22 человек.

Интервенция англичан на севере России началась совсем не так, как преподносили ее 70 лет советские историки. В ходе Первой мировой войны через Архангельск и Мурманск из Англии и Франции в Россию шел основной поток оружия и военных материалов. Однако царское правительство не сумело наладить нормальное функционирование железных дорог в военное время. Поэтому в районе портов скопилось огромное количество оружия, различной техники и продовольствия. Так, только в Архангельске было складировано 12 тыс. тонн боеприпасов, 200 тыс. тонн цветных металлов, огромное количество орудий, автомобилей, обмундирования и т. д.

Из-за действий германских подводных лодок и рейдеров союзникам еще до революции пришлось направить в Мурманск и Архангельск свои военные корабли.



С началом 1918 г. северные районы России оказались под угрозой нападения… белофиннов. 18 марта в поселке Ухта, занятом финскими войсками, собрался «Временный Комитет по Восточной Карелии», принявший постановление о присоединении Восточной Карелии к Финляндии.

Целью финского вторжения в Карелию и на Кольский полуостров были не только территориальные приобретения, но и захват оружия, продовольствия и различного ценного оборудования доставленного союзниками в 1915–1918 гг.

В конце апреля 1918 г. крупный отряд белофиннов на лыжах двинулся к порту Печенга. По просьбе Мурманского Совета рабочих и солдатских депутатов английский адмирал Кемп приказал посадить отряд русских красногвардейцев на крейсер «Кохран» («Cochrane», водоизмещение 13550 т; вооружение: шесть 234-мм, четыре 190-мм и двадцать четыре 47-мм орудия).

3 мая «Кохран» прибыл в Печенгу, где высадил красногвардейцев. В помощь им капитан крейсера Фарм направил отряд английских матросов под командованием капитана 2-го ранга Скотта.

Первое нападение на Печенгу было произведено финнами 10 мая. Основные же силы финнов атаковали союзников 12 мая. Однако совместными усилиями английским матросам и красногвардейцам (в большинстве своем матросам с крейсера «Аскольд») удалось рассеять и отогнать финнов.

В начале апреля союзное командование послало французский крейсер «Amiral Aube» в Кандалакшу для помощи советским силам в отражении предполагаемого набега финнов. Но крейсер не смог пройти через лед в горле Белого моря. Тогда в Кандалакшу по железной дороге выслали 150 британских морских пехотинцев. Финны решили не связываться с англичанами, и нападение на Кандалакшу было отменено. Таким образом, местным русским властям с помощью англичан и французов удалось отстоять от финнов Кольский полуостров.

Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что местное население, включая большинство членов местных совдепов, видело в англичанах не только защитников от финнов, но и кормильцев (они привезли продовольствие). Петроград был далеко, железные дороги работали из рук вон плохо, а Ленин и Троцкий в угоду немцам слали отчаянные телеграммы мурманскому и архангельскому совдепам с требованием полного разрыва с англичанами. В итоге в августе 1918 г. где мирным путем, а где после небольших перестрелок власть на Севере перешла в руки противников советской власти, поддерживаемых англичанами.

2 августа 1918 г. в Архангельске было создано «Верховное управление Северной области». Правительство представляло собой коалицию эсеров, народных социалистов и кадетов. Председателем его стал известный еще с 70-х годов XIX века народник, а с 1904 г. эсер И. В. Чайковский (1850–1926){145}. 28 сентября это правительство было расформировано и получило название «Временное правительство Северной области» во главе с тем же Чайковским.

Осенью 1918 г. союзники высадили в Архангельске две английские пехотные бригады, полк американской пехоты и французский батальон.

* * *

Еще 2 августа большевики и часть матросов бывшей флотилии Северного Ледовитого океана увели из Архангельска большую часть речных пароходов (до 50 единиц). Проходя через населенные пункты на реке (Холмогоры, Емецкое, Двинский Березник), большевики забирали с собой все стоявшие там пароходы и баржи.

В устье реки Ваги был оставлен один буксир, вооруженный тремя пулеметами, и 22 человека команды. Все остальные суда 5 августа в 11 часов утра пришли в город Котлас, находящийся в 625 верстах от Архангельска.

В Котласе под руководством бывшего заместителя архангельского губисполкома Павлина Виноградова началось создание красной Северодвинской флотилии. Первоначально (6–7 августа) были вооружены три парохода:

«Богатырь» — колесный буксирный пароход, построен в 1904 г. в Коломне. Водоизмещение 410 т. Длина 59,13 м; ширина 8,23/ 15,7 м; осадка 1,24 м. Машина компаунд мощностью 540 л.с. Скорость 8,2 узла;

«Могучий» — колесный буксирный пароход, построен в 1906 г. в Коломне. Длина 59,3 м; ширина 8,23/18 м; осадка 1,24 м. Машина компаунд мощностью 540 л.с. Скорость 8 узлов;

«Феникс» — колесный буксирный пароход, построен в 1904 г. в Коломне. Водоизмещение 120 т. Длина 43,92 м; ширина 6,4/10,6 м; осадка 0,9 м. Машина компаунд мощностью 360 л.с. Скорость 8,6 узла.

На каждом из судов было установлено по две 37-мм автоматические пушки Маклена американского производства. Скорострельность их составляла 100 выстрелов в минуту, питание обойменное, в обойме 5 патронов. Пушки имели тумбовые установки, но из-за малого угла возвышения (+15°) не могли вести зенитной стрельбы. Кроме того, на каждом судне устанавливалось по два пулемета. 10 августа пароходы «Богатырь» и «Могучий» получили по одной 76-мм полевой пушке обр. 1902 г. взамен двух 37-мм пушек Маклена.

Между тем союзники решили двинуться вверх по Северной Двине к Котласу. Далее союзниками автор будет называть смешанные силы белых и интервентов. 150 французов, 50 англичан, 160 русских и 40 поляков под командой майора французской армии Рингуи на трех речных пароходах вышли из Архангельска. Отряд имел месячный запас продовольствия и должен был пройти до Котласа 390 миль по реке. До Усть-Пинеги майор Рингуи не обнаружил никаких признаков отступающих большевиков и к 8 августа подошел к селу Березник, захватив к северу от деревни буксир красных.

На пароходах отряда стояло по одному орудию, но пушки эти оказались одинаково опасны как для противника, так и для собственной прислуги. После первого же выстрела одна из пушек провалилась в находившуюся под ней каюту.

Майор Рингуи донес, что ожидает в Березнике сопротивление большевиков. В Архангельске с крейсера «Аттентив» были сняты несколько 12-фунтовых (76-мм) орудий, и ими вооружили пароходы «Адвокат» и «Городок» (по одной пушке каждый). Кроме того, тремя 12-фунтовыми пушками вооружили несамоходную баржу и на ее палубу подняли два поплавковых гидросамолета «Фэйри».

10 августа канонерки «Адвокат» и «Городок», взяв на буксир баржу, вышли из Архангельска вверх по Двине.

7 августа суда красного отряда под командованием Павлина Виноградова вышли из Котласа и направились вниз по реке навстречу союзному отряду. 10 августа суда отряда встретили у Березника два невооруженных парохода, возвращавшихся с отрядом моряков и красноармейцев, ранее отправленных на подавление крестьянского восстания.

Там же, у Березников, в устье реки Ваги, произошел первый бой союзной и красной флотилий. Вот цитата из довольно бестолкового донесения П. Ф. Виноградова:

«У устья Ваги я заметил подозрительные огни, но не мог обратить внимания, торопясь в Березник. Подходя к Березнику, я обнаружил присутствие на его рейде 5 пароходов, стоявших под огнями и не открывавших огня. Идя самым малым ходом с потушенными огнями, мне удалось подойти к ним на расстояние менее версты, после чего я пошел полным ходом, двигаясь на большой белый пароход, приказав условным сигналом «Могучему» приблизиться ко мне. Став на расстоянии три четверти версты от берега, я скомандовал «огонь» — носу и левому борту — по кораблям; вслед за тем послышался пулеметный огонь со стороны противника, на который я ответил ураганным огнем артиллерии.

«Могучий» после первого выстрела также открыл ураганный огонь, после чего я повернул судно, стреляя и правым бортом, и пулеметами, и ожесточенной стрельбой пачками из винтовок. Пройдя вновь вдоль линии судов другим бортом, причем «Могучий» все время следовал за мной, повторяя мои движения, я опять повернул судно и, стреляя левым бортом и носом, подверг последовательному обстрелу все пять судов противника, приблизившись к ним на расстояние полверсты. Противник все время отвечал мне ураганным пулеметным огнем и сравнительно редкими орудийными выстрелами. Подвергнув его обстрелу, я вновь повернул назад, идя на прежнем расстоянии, причем и «Могучий», и «Любимец» следовали снова за мной. После этого я снова повертываю. Я заметил, что «Любимец» вышел из строя: оказалось, у него был тяжело ранен пулеметчик Ипатов с завода «Новая Экономия», управлять пулеметом было некому. На этот раз я шел малым ходом, с намерением привлечь на себя огонь противника, так как «Могучий» шел почему-то медленнее обыкновенного, оказалось, у него сразу были ранены два лоцмана. Чтобы избавить его от замешательства, я подошел на расстояние 100 саженей к противнику, расстреливая его прямо в упор и осыпая ураганным пулеметным огнем. В это время мне доложили, что правое орудие вышло их боя, левое вышло после пятого выстрела от засорения, кроме того, у правого орудия был ранен наводчик. Тогда я прибавил ходу и начал ураганный обстрел двумя кормовыми пулеметами, а затем, выровнявшись и став в кильватер «Могучему», я продолжал обстрел правым бортом из винтовок, приказав усилить до последнего предела и сделав его объектом берег и деревню, откуда отчетливо была видна пулеметная пальба.

Пройдя версты 3 от Березника, я повернул обратно, так как «Могучий» не мог догнать. Видя, что он может сделаться жертвой противника, я на исходе второго часа борьбы решил пойти им на помощь. Встав носом к судам противника, я начал сближаться с ними, осыпая его градом снарядов из единственного действующего орудия, и так подошел к нему на полном заднем ходу, но быстрый толчок заставил меня отказаться от (этой) мысли (и) оставить такой способ действия, и я принужден был развернуться под самым их огнем. В этот момент почти тихий пулеметный огонь открылся в ужасающем объеме. В то же время «Могучий», не в силах будучи управляться при слабых силах двух лоцманов, вышел из строя, пошел прямо полным вперед. Тогда я принял решение также выйти из боя, так (как) у меня к этому времени был ранен капитан парохода. Защищаясь кормовыми пулеметами, я быстро пошел за «Могучим».

Весь бой длился 2 часа 10 минут. Причем за все это время (я) насчитал 50 орудийных выстрелов с их стороны. У противника потери (от) нашего ураганного огня неизмеримо велики. Потерял т. Виноградова (Василия), секретаря Архангельской коммунистической партии убитым, 8 раненых и 3 контужены».{146}



Командующий войсками Северо-Восточного участка М. С. Кедров на радостях телеграфировал Ленину:

«Наш отряд судов под командой товарища председателя Архангельского губисполкома Павлина Виноградова встретился с превосходными силами противника в устье Ваги и нанес противнику поражение. Из пяти неприятельских судов судно «Заря» взято нами в плен со всеми припасами и грузами и четырьмя пулеметами».{147}

Вождь собственноручно начеркал на телеграмме:

«В печать. Крупная победа над англичанами и белогвардейской сволочью».

На самом деле пароход «Заря», выбросившийся на берег, был обнаружен красными еще до боя в 15 км от устья Ваги. Потерь в судовом составе у союзников не было. Имелось несколько раненых, в том числе и майор Рингуи.

12 августа к судам союзников, стоявшим у села Березник, подошли канонерки «Адвокат» и «Городок» с баржой с гидросамолетами. Союзники двинулись вверх по Двине, не встречая сопротивления. Вылетевшие на разведку самолеты «Фэйри» не обнаружили судов противника. Так что Павлин Виноградов и Кедрин «крупно» надули товарища Ленина.

В конце августа — начале сентября англичане вооружили в Архангельске еще два парохода — «Разлив» (две 12-фунтовые пушки) и «Опыт» (три 77-мм пушки Шкода и одна 120-мм гаубица). Четыре моторных катера вооружили 37-мм и 40-мм автоматическими пушками и пулеметами.

К этому времени из Англии в Архангельск пришли два монитора: М-23 (капитан-лейтенант Ст. Джон) и М-25 (капитан-лейтенант Грин). Мониторы прошли сначала в Кандалакшу, где М-23 остался для поддержки отряда генерала Мейнарда, а М-25 вернулся в Архангельск и вступил в состав речной флотилии. Этот монитор так разгрузили, что он смог плавать по Двинскому фарватеру.



28 августа монитор М-25 пошел вверх по реке на разведку и попал под сильный обстрел. Монитор почти не имел снарядов, гак как большая часть боевого запаса была свезена на берег, чтобы уменьшить осадку. Тем не менее ему удалось привести к молчанию батарею красных, потеряв при этом четырех человек убитыми и семерых ранеными.

30 августа в Березник на моторном катере пришел капитан 1-го ранга Альтхэм. Он был назначен старшим морским начальником на Двине и принял от лейтенанта Кавендиша в командование флотилию.

В начале сентября английский генерал Пуль окончательно отказался от планов наступления на Котлас, решив перенести это на весну 1919 г., и избрал Березник местом зимней квартиры своих войск. Село Березник расположено при впадении реки Ваги в Северную Двину, и первым мероприятием стало очищение от красных всего района между этими реками. Операция началась 14 сентября. Одна группа войск двинулась по правому берегу Ваги, другая — по левому берегу Двины с целью захватить расположенную в 15 милях от Березника деревню Чамово. Впереди группы, продвигавшейся по берегу Ваги, шли две канонерки. Остальная же часть флотилии — монитор, две канонерки, два моторных катера и буксирный пароход в густом тумане двинулись на поддержку отряда, наступавшего на Чамово.

Мониторы плохо слушались руля, управлять ими вообще было делом нелегким, и М-25 в этом отношении не был исключением. Управлять же монитором на стремительном течении Двины, покрытой островками и отмелями, к тому же в густом тумане было исключительно трудно. Ранним утром 14 сентября, не доходя двух миль до Чамово, с флотилии увидели стоящую у берега канонерку красных «Могучий». На «Могучем» тоже заметили противника, немедленно отдали швартовы, и корабль стал быстро уходить, имея преимущество в ходе перед судами союзной флотилии. Однако два попадания 83-мм снарядов, выпущенных с монитора М-25, заставили «Могучий» остановиться. Он начал тонуть, команда попрыгала за борт. 18 человек команды «Могучего» погибло, 7 было поднято из воды союзниками, а пятерым удалось доплыть до берега и скрыться.

В начале сентября красные расположили у Чамово артиллерию и пехотное прикрытие, командовал засадой сам Павлин Виноградов. Первые стычки состоялись еще до начала генерального наступления союзников. 8 сентября показались четыре союзных судна. Красная батарея открыла огонь, союзники немедленно ответили. Одним из первых снарядов были убиты Павлин Виноградов и красноармеец Фомичев. Красные бросились бежать.

После гибели Виноградова командование отрядом принял комполка Афонский. В своем донесении о бое он выгораживает пехоту и валит все на артиллеристов: «В 10 часов 8-го пришла из Двины канонерка противника, огонь усилился, и оставаться в деревне значило обречь 3 и 1 роты и команды Вологодского советского полка и 2 роту балтийцев на бесцельную гибель. В 12 часов я отдал приказание 1-й и 3-й ротам Вологодского советского полка, а также обозу отходить в лес за деревню, что и было выполнено в полном порядке… Артиллеристы постыдно бежали, ускакав на орудийных лошадях и бросив не только зарядные ящики, но и орудия в полной готовности к бою»{148}.

После боя у Чамово союзники двинулись дальше.

Большевики из Петрограда непрерывно слали в Котлас отряды моряков и вооружение. В 10-х числах сентября в Котлас было доставлено 200 мин обр. 1908 г. 15 сентября в Котлас по железной дороге прибыли морские орудия: два 120/45-мм, четыре 102/60-мм, пять 75/50-мм и один 40-мм зенитный автомат Виккерса.

Немедленно началось вооружение ими судов флотилии.

Канонерская лодка «Мурман» (с 22 сентября «Павлин Виноградов») построена в 1906 г. в Коломне. Длина 59,13 м; ширина 8,23/ 17,1 м; осадка 1,24 м. Машина компаунд мощностью 540 л.с. Скорость 10 узлов.

Канонерская лодка «Какстон», построена в 1905 г. в Англии. Длина 39,62 м; ширина 5,73/10,4 м; осадка 1,52 м. Машина компаунд мощностью 360 л.с. Скорость 9 узлов. Вооружение: две 75/50-мм пушки и два пулемета.



Кроме того, две железные баржи грузоподъемностью в 5000 пудов были обращены в плавбатареи и вооружены двумя 102/60-мм пушками каждая.

3 сентября в Котлас прибыло три гидросамолета М-9, образовавшие морской отряд.

К 11 ноября в Котлас прибыл 3-й морской отряд (три М-9), Беломорский отряд (три М-9) и отряд истребителей (три типа «Дукс» и четыре типа «Ньюпор»).

Чтобы избежать обвинений в предвзятости, процитируем книгу «Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах»: «Аппараты морского отряда оказались негодными для полетов, хотя пришли прямо с завода Щетинина. На одном из них при полете сломался вал пропеллера, на другом — сорвался при пуске мотор, и у третьего — оказались гнилые стойки. Аппараты же Беломорского и 3-го гидроотрядов, прибывшие с Архангельского фронта, вследствие изношенности моторов и хранения под открытым небом, для полетов оказались совершенно не годными и, кроме двух пробных полетов, не летали.

Из истребителей 3 были разбиты при посадках; одни пропал без вести.

Число боевых полетов на истребителях (3 летчика) всего до конца кампании 74, число часов в воздухе — 58.

Отряды имели станции в следующих пунктах: с 8 по 10 сентября у мест. Пучуга; с 10 по 19 сентября — у мест. Заострова; с 19 по 23 сентября — у мест. Верхней Топсы»{149}.

Комментарии излишни, следует отметить только, что станциями называли тогда аэродромы.

16 сентября монитор, поддерживаемый огнем английской пехоты, оборонявшей Чамово, обнаружил и потопил красную канонерскую лодку. На самом деле это был пароход «Дедушка», перевозивший оружие и продовольствие для красных частей.

Затем флотилия союзников пошла вверх по течению, и вдруг на головном пароходе заметили мины. Это было минное заграждение, поставленное в ночь на 16 сентября пароходом «Котлас». Руководил постановкой мин лично новый командующий флотилией К. И. Пронский{150}. Тем не менее мины были поставлены халтурно — слишком мелко и были заметны издали.

Капитан 1-го ранга Альтхэм на моторном катере обогнал флотилию и увидел мины. Одна из них плавала на поверхности. В тот момент, когда все было готово, чтобы ее расстрелять, машины катера застопорились, и его течением понесло прямо на рога мины. Взрывом катеру оторвало корму и убило двух членов команды. Альтхэм каким-то чудом уцелел, отделавшись ушибами и разорванной одеждой.

В ночь на 17 сентября красные поставили второе минное заграждение у деревни Троица. В обоих случаях ставились шаровые мины обр. 1908 г. Однако Альтхэм из нескольких малых пароходов и катеров организовал партию траления, которая до конца сентября уничтожила 24 мины, протралив фарватер до села Пучуга, то есть на 50 миль выше Березника.

18 сентября красные части закрепились на берегах Двины у деревни Нижняя Тайма. 25 сентября канонерки «Павлин Виноградов», «Какстон» и плавбатареи № 1 и № 2, буксируемые пароходами «Чернопенье» и «Нагорный», прибыли на фронт. Пароход «Богатырь» был отправлен для перевооружения в Котлас.



В тот же день в одном из рукавов Двины красными был найден брошенный командой невооруженный пароход. С рассветом 26 сентября красные суда начали обстрел неприятельских позиций. Союзники оставили свои передовые позиции и отошли на линию Борки — Пучуга.

Замерзание Северной Двины обычно происходило между 15 октября и 5 ноября. Поэтому осторожные лорды британского Адмиралтейства отдали приказ союзной флотилии заблаговременно уйти в Архангельск.

7 октября союзная флотилия ушла с фронта. Перед этим Альтхэм приказал свезти на берег часть орудий с прислугой и разместить их в районе Березника.



Ободренные уходом вражеской флотилии красные части атаковали позиции союзников и после упорных четырехдневных боев заняли район Борки — Городок. Красные захватил и 13 орудий, в том числе одну 120-мм пушку, установленную на деревянном плоту, а также много стрелкового оружия, обмундирования и продовольствия.

Между тем наступили холода. 23 октября из Котласа было получено известие о появлении на реке «шуги» (мелкого льда), и на следующий день Северодвинская флотилия ушла на зимовку в Великий Устюг. Одновременно покинул фронт и 4-й Балтийский отряд.

28 октября Северная Двина покрылась льдом, но уже через два дня резко потеплело, пошел дождь, и 2 ноября лед тронулся. 4 ноября по приказу командующего флотилией Пронского часть судов красных отправилась из Великого Устюга на фронт, куда и прибыла 6 ноября.

Северодвинская флотилия несколько раз обстреливала позиции союзников. По советским данным, ей удалось потопить плот (плавбатарею?) с 130/55-мм пушкой и сбить два аэроплана. Англичане не подтверждают этих данных.

Вскоре погода пришла в норму, и 13–14 ноября красные суда вновь отправились в Великий Устюг. 15–16 ноября Северная Двина вновь покрылась льдом. Выбор в качестве места зимовки Великого Устюга, а не Котласа был обусловлен чисто субъективным фактором — волей военморов, которым было удобнее квартироваться в Устюге, нежели в Котласе.

Как видно из следующей главы, базирование в Великом Устюге на несколько дней задержало выход флотилии на фронт в 1919 г.


Глава 2. Кампания 1919 года

Зимой 1918/19 г. суда Северодвинской флотилии были разбросаны по нескольким затонам в Великом Устюге. Ремонт производился средствами мастерских Обвода, а вот установка орудий и подготовка креплений под них могла производиться только в Котласе средствами небольшой мастерской Обвода в затоне Лименда и средствами железнодорожного депо станции Котлас. К началу кампании были отремонтированы и вооружены следующие суда: канонерские лодки: «Павлин Виноградов» (до 22 сентября 1918 г. «Мурман») получил две 102/60-мм пушки, один 40-мм автомат Виккерса и два пулемета;

«Коммунист» (до 18 апреля 1919 г. «Какстон») — две 75/50-мм пушки, одна 47-мм пушка Гочкиса, два пулемета;

«Урицкий» (до 18 апреля 1919 г. «Феникс») — две 75/50-мм пушки, два пулемета;

«Володарский» (до 18 апреля 1919 г. «Крепыш») — бывший колесный буксирный пароход, построенный в 1905 г. в Нижнем Новгороде. Длина 44,5 м; ширина 6/12,65 м; осадка 1 м. Машина мощностью 320 л.с. Скорость 7 узлов. Был вооружен двумя 75/50-мм пушками, одна из которых зенитная{151}, и одним пулеметом;

«Карл Либкнехт» (до 18 апреля 1919 г. «Сильный») — бывший колесный буксирный пароход, построенный в 1903 г. в Коломне. Длина 59,13 м; ширина 8,23/17,1 м; осадка 1,24 м. Машина мощностью 560 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружен двумя 102/60-мм пушками и двумя пулеметами;

«Свердлов» (до 18 апреля 1919 г. «Котлас») — бывший колесный буксирный пароход, построенный в 1898 г. в Кузино. Водоизмещение 268 т. Длина 55,5 м; ширина с колесами 12,8 м; осадка 1 м. Машина мощностью 360 л.с. Скорость 7 узлов. Вооружен одной 75/50-мм пушкой и одним пулеметом. В ряде документов того времени фигурирует как минный заградитель; плавбатареи № 1 «Москва», № 2 «Кронштадт», № 3 «Петроград», № 4 «Туркестан», № 5 «Канск» имели на вооружении по две 152/45-мм пушки Кане каждая.

Суда, буксирующие батареи: «Халтурин», «Арнгольд», «Чернак», «Лизогуб», «Ростовский».

Сторожевые суда, бывшие колесные буксиры: «Вера»{152} (до 18 апреля 1919 г. «Буксир»), «Робеспьер» (до 18 апреля 1919 г. «Ка-лязин»), «Лассаль» (до 18 апреля 1919 г. «Незабудка»), «Скорпион» (до 18 апреля 1919 г. «Андрей»), «Борец», «Алмаз» (до 18 апреля 1919 г. «Частник»). Все сторожевые суда были вооружены одной 75/50-мм или одной 76-мм полевой пушкой обр. 1902 г. и одним пулеметом.

Посыльные суда: «Желябов» (три 37-мм пушки и один пулемет), «Стенька Разин» (1 пулемет), «Усть-Сысольск» (2 пулемета).

Состояние судов флотилии и особенно их артиллерии оставляли желать лучшего. «Судовая артиллерия находилась в хаотическом состоянии. Надлежащего наблюдения за орудиями в течение зимы не было; запасные части и самые необходимые принадлежности отсутствовали. Орудия были расстреляны до пределов, а запасных не имелось. Механизмы орудий, всю зиму простоявшие на открытом воздухе без наблюдения, были попорчены и требовали капитального ремонта. Из-за отсутствия опытных данных о возможности установки крупной артиллерии на буксирах, вся артиллерия свыше четырех дюймов была установлена на баржах…

…Аппарат снабжения флотилии находился в зачаточном состоянии, и положение было таково, что в любую минуту могло прекратиться всякое питание флотилии как предметами специального оборудования, так и предметами продовольствия. База флотилии в Котласе была совершенно не в силах справиться с возложенной на нее задачей и требовала полного переустройства.

В области внутренней организации флотилии положение обстояло еще хуже. Штабов фактически не существовало, во главе отдельных частей флотилии находились часто случайные люди, малокомпетентные в порученном им деле и нередко едва грамотные. Лиц, способных нести ответственность, почти не было, а те немногие специалисты, которые находились в Штабах, являлись недавними пришельцами и были поставлены в такие условия работы, что при всем желании принести пользу делу достигнуть этого не могли…

…Командный состав на судах был мало подготовлен для серьезных оперативных задач. В большинстве случаев это были артиллерийские унтер-офицеры, смелые и решительные, готовые в любую минуту выполнить самые рискованные задания, но с обязанностями командиров военных судов справлявшиеся с трудом.

Принятая система управления кораблем командирами из речников и комендантами из военных моряков давала в результате гибельное двоевластие и разделение судовой команды на аристократов — военных моряков и низшее сословие — речников. Благодаря отсутствию командного состава, способного занять должности командиров канонерских лодок, этот вопрос не был изжит и в продолжение кампании.

Наиболее важный для всякого флота вопрос связи кораблей между собой и кораблей с берегом был не разработан; сигналопро-изводства не было и в помине, и связь между кораблями осуществлялась при помощи мегафона»{153}.

К началу кампании 1919 г. самолеты Северодвинской флотилии базировались на деревню Пучуга, а затем на деревню Нижняя Тойма. Специально оборудованных аэродромов и ангаров не имелось. Колесные аэропланы хранились в палатках на берегу, а гидропланы — на баржах, снабженных помостом для спуска на воду. Мастерской и базой служил пароход «Пугачев».

Самолеты были нескольких типов: М-20, «Спад VII», «Ньюпор» X, XVII, XXIV и XXV. В состав каждого отряда входило 10–12 самолетов, из которых исправных 4–5. Из-за неисправности поплавков гидропланов их нельзя было держать при канонерских лодках, что обычно практиковали союзники.

Морской Генеральный штаб в Москве и командование Северодвинской флотилии до начала кампании 1919 г. не имели никакого понятия о составе флотилии противника на Северной Двине. «Предполагалось, что у противника будет действовать… флотилия из вооруженных пароходов, оборудованных на аналогичных с нашей флотилией основаниях»{154}.

На самом же деле англичане сформировали сравнительно мощную флотилию из судов специальной постройки. Первоначально в состав союзной флотилии входили четыре речные канонерские лодки: «Кокчафер», «Сайкала», «Крикет» и «Глоуорм», а также два монитора: М-23 и М-25. Все перечисленные суда перешли в Архангельск еще осенью 1918 г. и в начале 1919 г. появились на фронте, участвуя в боевых операциях под начальством командора Грина. В начале июня 1919 г. к союзной флотилии присоединились пришедшие из Англии броненосная канонерская лодка «Хамбер» и мониторы М-26, М-27, М-31 и М-33.



Мониторы М-23, М-25, М-26{155} и М-27 были построены в 1915 г. Брони не имели, за исключением орудийных щитов. Их водоизмещение составляло 540 т. Длина 54 м; ширина 9,4 м; осадка 2 м. Два двигателя типа болиндер общей мощностью 640 л.с. позволяли развивать скорость 12 узлов. Вооружение состояло из одной 83-мм, одной 76-мм и двух 57-мм пушек. Исключение представлял монитор М-27, вооруженный одной 120-мм, тремя 102-мм и двумя 57-мм пушками.



Мониторы М-31 и М-33 имели машины тройного расширения мощностью 400 л.с. и развивали скорость до 10 узлов. Вооружение их состояло из двух 152-мм и одной 76-мм пушек.

Броненосная канонерская лодка «Хамбер» была построена в 1913 г. Водоизмещение ее 1260 т. Длина 81,3 м; ширина 14,9 м; осадка 1,7 м. Машина тройного расширения мощностью 1450 л.с. Толщина бронированного пояса 50–76 мм, брони барбета и рубки — 90 мм, башни — 100 мм. Канонерка была вооружена двумя 152/50-мм пушками, двумя 120/18-мм гаубицами и четырьмя 40-мм автоматами Виккерса.

Небронированные канонерские лодки «Кокчафер», «Сайкала», «Крикет», «Глоуорм» были построены в 1915–1916 гг. Их водоизмещение 645 т. Длина 72,4 м; ширина 11 м; осадка 1,2 м. Паровая машина тройного расширения мощностью 2000 л.с. Скорость 14 узлов. Вооружение: две 152/45-мм и две 76-мм пушки.

Кроме судов специальной постройки в состав союзной флотилии входили моторные катера, тральщики «Фанданго», «Сорд данc», «Степ данc», посыльное судно «Бородино», на котором держал свой брейд-вымпел командующий флотилией, шесть быстроходных моторных катеров, вспомогательное судно «Хайдерабад», госпитальное судно, баржи и другие плавсредства.

Кроме того, в распоряжении английского морского командования находились следующие суда со смешанными командами: речная флотилия на реке Северной Двине — две канонерские лодки с английской командой (бывшие пароходы «Разлив» и «Адвокат»); санитарные пароходы «Курьер» и «Вологжанин»; пароход «Вятка», вооруженный 152-мм орудием; пароход «Петр Великий» (два 37-мм автомата, 12 автоматических ружей, команда 50 человек); пароход «Олечка» (бывший тральщик, невооруженный); пароход «Опыт», вооруженный шестью легкими орудиями; пароход «Ретвизан» (штабной, с радиостанцией), четыре плота, на каждом по одному 152-мм орудию.

Кроме того, союзники создали небольшую речную флотилию на реке Печоре. В нее входили: пассажирские пароходы «Александр» и «Михаил»; буксиры «Москва» и «Урал» (30 ном. л.с.{156}), «Заря» (45 ном. л.с.) и один буксир (15 ном. л.с.); буксиры «Михаил» (60 ном. л.с.); пароход «Мезень» (30 ном. л.с.); пароход «Ванька», винтовой катер и еще два катера с моторами по 15 номинальных л.с.; пароход «Красноборск» (15 ном. л.с.) и 10 барж. Увы, никаких данных о боевых действиях этой флотилии на Печоре автору найти не удалось.

Легко заметить, что на Северной Двине, как, впрочем, во всем Северном крае, интервенты (англичане и др.) превалировали над белогвардейцами. Как писал историк британского флота Генри Ньюболт: «…русский народ не высказывал желания помогать самому себе. Большинство относилось к собственной участи фаталистически, с готовностью примириться с тем, что случится, не желая сделать ничего, чтобы повлиять на ход текущих событий. Мурманский край, населенный не очень густо, дал всего 360 добровольцев, но даже в Архангельском районе с гораздо более плотным населением изъявило желание поступить в армию лишь 1900 человек. Карелы не отказывались защищать свою территорию против вторжения финнов и немцев, но не хотели воевать нигде за ее пределами. Что же касается русских, то представлялось сомнительным, чтобы они без поддержки союзных войск стали бы драться где бы то ни было»{157}.

К началу навигации 1919 г. союзные войска на Северной Двине закрепились на правом берегу в деревне Кургомень, а на левом берегу — в деревне Тулгас. Укрепления союзников состояли из ряда пулеметных блокгаузов, приспособленных к обороне домов, обнесенных сплошным рядом проволочных заграждений. В деревне Кургомень была установлена тяжелая батарея из двух морских 152-мм орудий. Тыловые позиции союзников находились у села Конецгорского и Пантелеевской (Шужега), у устья реки Ваги и у Березника.

Утром 25 апреля основная часть судов красной Северодвинской флотилии вышла из Великого Устюга и к вечеру была в Котласе, где уже находилось несколько судов. Однако спускаться вниз по Двине было еще невозможно, так как в 3 верстах ниже Котласа шел сплошной лед из реки Вычегды.

Вычегодский лед весной 1919 г. стоял дольше, чем лед в устье Двины, благодаря чему союзная флотилия вовремя сумела выйти навстречу красным.

С 26 по 28 апреля корабли Северодвинской флотилии несколько раз пытались пробиться через льды, но неудачно. Поэтому флотилия покинула Котлас лишь в 17 часов 29 апреля. Лед хотя и не прошел окончательно, но уже не шел сплошной массой. Оберегая машины и плицы колес, суда шли малым ходом.

В 15 часов 30 апреля флотилия пришла в распоряжение штаба фронта на левом берегу Двины и отшвартовалась у деревни Пучуга. В тот же день был получен оперативный приказ № 5 о начале боевых действий флотилии. Согласно этому приказу, диспозиция судов намечалась следующая: канонерские лодки «Павлин Виноградов» и «Карл Либкнехт» с плавбатареей № 3 («Петроград») на буксире «Лизогуб» должны были стать у деревни Сельцо; канонерские лодки «Коммунист» и «Урицкий» с плавбатареей № 1 («Москва») — в устье реки Нюмы; сторожевые катера «Ковалев» и «Чударев» спустились вниз по течению в дозор.

Перед флотилией была поставлена задача — своим артиллерийским огнем разрушить укрепления противника на правом берегу, поскольку снаряды сухопутной артиллерии оказались бессильны.

Важнейшей целью операции было овладение укрепленными позициям союзников в деревне Кургомень, а затем занятие устья Ваги.

Канонеркам ставилась задача выйти на линию устья реки Том-сы и огнем артиллерии заставить замолчать тяжелую береговую батарею у деревни Кургомень. Плавбатареи должны были занять позицию у деревни Троицкой и огнем артиллерии разрушить блиндажи и сделать проход в проволочных заграждениях для атаки пехоты. По окончании артиллерийской подготовки должно было начаться наступление на обоих берегах. Деревня Туглас к началу операции была занята красными, что давало возможность высадить десант в тылу у союзников. Однако сухопутное командование не воспользовалось этой возможностью, и флотилия должна была ограничиться только артподготовкой.

1 мая с рассветом суда флотилии открыли огонь. В 6 ч. 15 мин. канонерки «Павлин Виноградов» и «Карл Либкнехт», отойдя от берега и спускаясь задним ходом, открыли огонь из кормовых орудий по колокольне в деревне Кургомень, где, по сведениям разведки, у союзников находился наблюдательный пункт. В это время открыла огонь союзная 152-мм батарея, скрытая в блиндажах. К 7 часам утра стволы кормовых орудий на красных канонерках настолько накалились, что пришлось развернуться и продолжать бой из носовых пушек. За время боя канонерки под прикрытием плавбатареи № 1 («Москва») разворачивались еще несколько раз. К 8 ч. 30 мин. батарея союзников пристрелялась по канонеркам, но они, маневрируя, избегали попаданий. В колокольню же попало несколько снарядов с красных судов.

В это время части Красной Армии при поддержке полевой артиллерии начали наступление на правом берегу Двины от деревни Топса на деревню Деревенька. Союзники открыли по наступавшим артиллерийский огонь.



В 10 часов утра удачными попаданиями с канонерок колокольня церкви в деревне Кургомень была разрушена, а в доме за церковью вспыхнул пожар. По показаниям перебежчиков, именно в этом доме находился штаб союзников и центральная телефонная станция связи.

К 11 часам утра части Красной Армии заняли ничейные деревни Слудка, Исаков двор и Березники подошли к деревне Деревенька. Огонь плавбатареи № 1 был перенесен на Деревеньку.

В 14 часов союзники, подпустив части Красной Армии к деревне Деревенька, открыли сильный ружейный, пулеметный, минометный и орудийный огонь, заставив их отступить.

В 17 часов на канонерке «Павлин Виноградов» от интенсивного огня лопнула муфта у головы руля и погнулась палуба, расшатав кормовые крепления. «Виноградов» вышел из боя и направился к деревне Сельцо для исправления повреждений. «Карл Либкнехт» продолжал обстрел деревни Кургомень. В 17 ч. 30 мин. суда прекратили обстрел деревень Кургомень и Деревенька. Союзники перенесли огонь 152-мм батареи на канонерки «Коммунист» и «Урицкий», стоявшие в устье реки Нюмы, заставили их отойти и стать у деревни Троица. В 18 часов части Красной Армии отошли в исходное положение.

В дозор были высланы канонерки «Коммунист» и «Урицкий», а в разведку — сторожевое судно «Ковалев». Союзники продолжали обстрел берега у деревни Троица и фарватер реки. Красные увели свои суда выше Троицы.

В результате бой закончился отходом всех красных частей на прежние позиции.

2 мая в районе боевых действий появились первые суда союзников.

Союзная авиация ежедневно производила разведывательные полеты, попутно сбрасывая бомбы на суда Северодвинской флотилии. В ночь с 6 на 7 мая минный заградитель «Свердлов» поставил минное заграждение поперек Двины от устья реки Нюмы к мысу Троица.

До 18 мая боевые действия ограничивались обоюдным обстрелом позиций обеими сторонами и налетами гидропланов. 11 мая от разорвавшегося в канале орудия снаряда на плавбатарее № 2 («Кронштадт») оторвалось тело 152-мм пушки Кане по казенную часть. Возник пожар, и пламя подбиралось к трюму, где хранилось триста 152-мм снарядов. При разрыве орудия вся команда плавбатареи прыгнула за борт. По официальной версии, «вся команда батареи была сброшена газами за борт». Однако к борту плавбатареи подошел катер «Ковалев», а затем и другие суда, команды которых и потушили пожар на «Кронштадте».

Суда Северодвинской флотилии периодически привлекались к операциям по подавлению крестьянских восстаний. Так, 16 мая 1919 г. сторожевое судно «Робеспьер» (одна 75-мм пушка и один пулемет), приняв на борт дополнительно 500 снарядов и 4 пулемета, а также 500 моряков десанта, получило приказ «сняться с якоря и следовать к месту восстания в деревне Черевково, где, не останавливаясь ни перед какими мерами, подавить восстание и восстановить надлежащий порядок»{158}. Обратим внимание, в 1919–1920 гг. в официальной документации говорилось о восстаниях, зато в 1930-х годах и позже говорилось о «кулацких мятежах».

18 мая союзная флотилия, в составе которой были мониторы М-23 и М-25, канонерки «Кокчафер», «Сайкала», «Крикет», «Глоуорм», а также береговая батарея Кургоменьской позиции открыли интенсивный огонь по укреплениям красных у Тулгаса. Вскоре в наступление перешли и сухопутные части союзников.

Суда Северодвинской флотилии открыли огонь по союзной флотилии и наступавшей пехоте. От огня английской артиллерии запылали деревни Тулгас, Бор и Труфановская. Пехота союзников выбила красных из деревень Карповка, Больцая и Труфановская.

К 22 часам 18 мая красные войска совершенно очистили Тулгасскую укрепленную позицию союзников.

19 мая, в 5 ч. 30 мин., суда союзной флотилии, поднимаясь в строе пеленга от мыса Кургомень, открыли огонь по судам красной флотилии, сосредоточив огонь на плавбатарее «Москва» и ее буксире «Арнгольд». Канонерки «Павлин Виноградов» и «Карл Либкнехт» спустились до деревни Троица и своим огнем отогнали две головные канонерки союзников, нанеся им повреждения и вызвав на одной из них пожар. Флотилия союзников, отойдя за пределы досягаемости огня артиллерии канонерок Северодвинской флотилии, поддерживала интенсивный огонь по плавбатареям «Москва» и «Туркестан» и по красным канонеркам.

В 6 ч. 15 мин. союзники стали засыпать снарядами плавбатерею «Москва» и буксир «Арнгольд», пробив несколькими снарядами борт последнего и разбив его правое гребное колесо.

Плавбатареям был отдан приказ отступать вверх по Двине к селу Яковлевскому, что и было выполнено под прикрытием канонерок «Павлин Виноградов» и «Карл Либкнехт».

Увидев отход судов Северодвинской флотилии, красноармейцы бросили свои позиции и отошли к деревням Зарядье и Яковлевское.

Дальнейшие боевые действия обеих флотилий вплоть до 19 июля носили характер позиционной войны с почти ежедневными выходами судов на позиции и артиллерийскими дуэлями на дистанциях, близких к предельным (с учетом особенностей местности). Особых успехов такие дуэли не принесли ни той, ни другой стороне.

В начале июня 1919 г. в обеих флотилиях сменилось командование. У союзников умер командор Грин и в командование вступил капитан 1-го ранга Альтхэм. В Северодвинскую флотилию 4 июня прибыли и на следующий день вступили в исполнение обязанностей вновь назначенный командующий флотилией уже знакомый нам военмор В. Н. Варваци и начальник штаба флотилии военмор Е. Престин.

Самолеты Северодвинской флотилии начали боевые вылеты 2 мая, в течение мая они регулярно совершали разведывательные полеты над позициями союзников.

Налеты красных стали досаждать летчикам славяно-британского корпуса, и те решили уничтожить аэродром красных у деревни Пучуга. В налете должны были участвовать шесть истребителей «Сопвич», пилотируемых русскими летчиками, и шесть бомбардировщиков DH.9 «Хевиленд», пилотируемых британцами. Каждый «Сопвич» нес по шесть 250-фунтовых (102-кг) бомб. Помимо бомбежки была запланирована высадка десанта. Три самолета «Сопвич» после сброса бомб должны были сесть на аэродром красных, и их летчики должны были с помощью канистр с бензином и факелов сжечь палатки со стоявшими там красными аэропланами.

Самолеты вылетели на задание 17 июня в 5 часов вечера (по времени союзников). У одного из DH.9 отказал мотор, и к цели полетели 11 машин. Над Пучугой они оказались в 6 ч. 25 мин. (по времени красных). По ряду обстоятельств десант не состоялся, однако в целом налет был успешным. Было уничтожено 11 аэропланов Северодвинской флотилии и сожжено множество оборудования и припасов. Канонерские лодки и сторожевые суда флотилии открыли огонь по самолетам союзников, но успеха не достигли — все машины союзников благополучно вернулись на базу. После этого налета вылеты самолетов Северодвинской флотилии стали редкими, до 17 июня летали только истребители и только над своими позициями.

В начале июня была усилена огневая мощь плавбатарей Северодвинской флотилии. На плавбатарее «Москва» заменили две 120/45-мм пушки на две 152/45-мм пушки. Кроме того, на фронт прибыла плавбатарея № 6 «Венгрия», оснащенная двумя новейшими 130/55-мм пушками. Забегая вперед, скажу, что вскоре из-за выгорания каналов стволов «Венгрия» убыла на ремонт.



19 июня в 20 часов береговая и корабельная артиллерия союзников начала массированный артобстрел позиций красных. На следующий день в 14 часов суда союзников стали подниматься вверх по реке. Первыми шли канонерки «Кокчафер» и «Глоуорм», за ними шли мониторы М-27 и М-33 и канонерка «Хамбер». Однако вскоре они попали под сосредоточенный огонь орудий советских плавбатарей, корректируемый с берегового наблюдательного пункта. Английские корабли были вынуждены отойти.

В 21 ч. 40 мин. флотилия союзников вернулась в базу. Одновременно четыре английских аэроплана DH.9 атаковали суда и батареи красных. Несмотря на сильный огонь зенитных пушек и пулеметов с судов, английские летчики снизились до высоты 3000 м и сбросили серию 250-фунтовых бомб. При попадании в твердый глинистый грунт такая бомба делала воронку диаметром в 2 сажени (4,3 м) и глубиной в 1 сажень (2,13 м), что производило сильный моральный эффект на красноармейцев.

Одна из 250-фунтовых бомб попала в корму плавбатарей № 5 «Канск», вызвав пожар, в результате которого произошла детонация снарядов. Команда сразу же попрыгала за борт и благополучно добралась до берега. «Канск» отбуксировали к берегу, а позже, при отходе флотилии, плавбатарея была взорвана у острова Селец.

Попав под огонь британских кораблей, канонерские лодки красных начали отход. При этом у острова Селец они поставили минное заграждение. Всего в ходе боя 20 июня на судах Северодвинской флотилии было убито 10 человек и ранено 23. На канонерке «Карл Либкнехт» насчитали 12 надводных пробоин, и осколками снарядов была повреждена машина. «Роза Люксембург» (до 16 апреля 1919 г. «Богатырь») от осколков снаряда, разорвавшегося в канале орудия, получила несколько мелких пробоин и повреждение 100-мм орудия. На «Урицком» было четыре небольших надводных пробоины, на «Коммунисте» — шесть небольших надводных пробоин от бомб.

На берегу союзные силы обходным движением вечером 20 июня заняли деревню Текутиху, захватили легкую полевую батарею и окружили красные части, занимавшие позиции на левом берегу реки Топса. Одновременно другая обходная колонна союзников атаковала деревню Плес. Союзники, разбив красные части и заняв укрепленный район реки Топсы, не встретив сопротивления, заняли деревню Троица, получив тем самым в свои руки прекрасный наблюдательный пункт.

Одновременно с занятием Троицы три колонны союзников и пять самолетов атаковали Северодвинскую флотилию. Открыв заградительный огонь у деревни Нижнее Сельцо, союзники начали быстро подниматься вверх, развив интенсивный огонь по советским плавбатареям и заставив их отойти к деревне Нижнее Сельцо.

По категорическому приказанию командира пехотной бригады суда Северодвинской флотилии выставили минное заграждение на 4 версты ниже Нижнего Сельца. У деревни Плес корабли союзников воспрепятствовали своим артиллерийским огнем постановке минного заграждения, хотя его и было приказано выставить при отходе красных судов на позиции к реке Сельменге. Командующий флотилией Варваци был против столь поспешной и необоснованной постановки минных заграждений, но сухопутное командование его не желало слушать.



Как сказано в монографии «Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах»: «Командующий бригадой своим приказанием о постановке заграждения всецело принял на себя всю ответственность за исход речной операции, и с этого момента фактически сделался комфлотом. То, что сухопутное командование совершенно не учитывало последствий своих распоряжений по флоту, очевидно из дальнейшего хода операций: потеряв возможность продвинуться вперед, флотилия с занимаемой позиции не могла обстреливать неприятельских судов и его береговых батарей и тем не менее от Командующего бригадой поступали непрерывные приказания, начинавшиеся стереотипной фразой: «Комбриг приказал открыть огонь» по деревне Кургомень, Топса, Плес, Троица, канонеркам противника, по разведке, по обозу и т. д.

Конечно, о планомерном и правильном развитии операции не могло быть и речи. В результате полученных приказаний в самый критический момент наши суда стреляли по Топсе и Плесу, а противник, сосредоточив огонь своей флотилии по нашим судам, сбил нас с занимаемой позиции. Минное заграждение у деревни Сельцо, выставленное по категорическому приказанию сухопутного командования в момент боя, привело к потере позиции не только у деревни Яковлевское, но и у реки Сельменга, где наши суда не могли удержаться вследствие отсутствия свободного маневренного пространства. В довершение всего в 21 ч. 30 мин. отдан был приказ об открытии ураганного огня по деревне Топса, так как предполагалась контратака нашей пехоты. Неоднократные указания командования флотилии на крайний износ пушек, на недостаток снарядов и бесцельность стрельбы вызывали лишь распоряжения об усилении огня. Стрельба не прекращалась в течение ночи, а в 10 часов утра 21 июня отдан был приказ частям об отходе на новые позиции у деревень Сельцо — Сельменьга. Без всякого предварительного совещания с комфлотом, отдан был приказ о постановке минного заграждения до реки Сельменга включительно.

Этим заканчивается Троицкая операция. Вследствие неправильного использования флотилии как оружия борьбы мы потерпели поражение. Почти все суда флотилии получили повреждения. На всем протяжении от деревни Сельцо до деревни Слуда не было удобной для флота позиции. Узкий извилистый фарватер, малая видимость, благодаря поворотам реки, отсутствие свободного пространства для маневрирования не давали возможности использовать канонерки как оружие борьбы. Плавучие батареи, на которые переносился весь центр тяжести обороны реки, требовал крутых обрывистых берегов для стоянки и извилистого берега для возможности стрельбы одновременно из обоих орудий. Ни одному из этих условий позиция у деревни Сельцо не удовлетворяла. В результате упорных боев с канлодками противника, прикрывавшими работу тральщиков, флотилия шаг за шагом уступала позиции и 28-го июня отошла к деревне Слудка.

27-го июня канлодка «Крикет», имея на борту начальника флотилии и командующего бригадою, прорвалась к Троице. На следующий день за нею последовали остальные суда неприятельской флотилии и транспорты. Во время боя (по английским данным) монитор М-33 получил попадание в корму»{159}.


Глава 3. Уход британской флотилии

Заняв 21 июня линию реки Топса, союзники заставили красных отойти на позицию линии реки Сельменга — на правом берегу и деревни Сельцо — на левом берегу. Эти позиции были достаточно оборудованы и давали возможность удерживаться на них при условии содействия Северодвинской флотилии.



Англичане на захваченном участке реки немедленно приступили к тралению мин и дноуглубительным работам. При этом 24 июня два тральщика — «Fandango» и «Sword Dance» — взорвались на советских минных заграждениях.

Выставив минные заграждения в устье реки Топса (мины типа «Рыбка»), союзная флотилия продвинулась к деревням Троицкая — Плес, где тоже провела траление фарватера. Там было смешанное заграждение красных из мин «Рыбка» и мин образца 1912 г.

Командование Северодвинской флотилии, проведя обследование берегов реки, сочло, что единственной позицией, где можно было бы остановить продвижение союзников, мог быть район у деревни Рубеж, в 100 верстах ниже Котласа. У Рубежа было оборудовано заграждение реки Двины. Для заграждения красные затопили 70 больших лодок и барж, при этом левый рукав преградив совершенно, а в правом оставили «ворота», вблизи которых установили три баржи, которые в случае необходимости можно было затопить и тем самым совершенно преградить устье Двины. Все затопленные баржи были покрыты водой, за исключением двух-трех, затопленных в стороне от заграждения и выступавших над поверхностью воды. На острове, разделяющем реку на два рукава, красные заложили пять «основательных камнеметов», то есть фугасов, покрытых большим числом крупных камней. Кроме того, из баржи был устроен «плавучий камнемет». Управление «камнеметами» осуществлялось по проводам со специальной «минной станции», замаскированной на берегу.

В Котласе красные приступили к вооружению трех канонерских лодок 130/55-мм дальнобойными пушками. Однако в кампанию 1919 г. в строй удалось ввести только «Розу Люксембург» (до 16 апреля 1919 г. «Богатырь»), вооруженную одним 130/55-мм и одним 120-мм орудиями.

28 октября 1919 г. в канонерские лодки переклассифицировали два посыльных судна — «Труд» и «Усть-Сысольск». Оба судна были вооружены двумя 130/55-мм пушками и двумя пулеметами. В боевых действиях в качестве канонерок принять участие они не успели, а 27 апреля 1920 г. были разоружены и переданы котласскому Рупводу.

В июле 1919 г. для Северодвинской флотилии в Петрограде начали вооружать 203-мм пушками две баржи, которые собирались перевести на Северную Двину по системе каналов.

8 июля красные пехотные части перешли в наступление по правому берегу и ненадолго заняли деревню Сельменга. Поводом к наступлению стал переход к красным 126 перебежчиков, сообщивших о волнениях в британском полку.

Красная пехота атаковала русские белые части у деревни Троица и заставила их отступить в лес, находившийся между Троицей и рекой Сельменгой. На следующее утро белые и англичане начали совместную атаку, и красным пришлось оставить позиции и ретироваться на дальний берег Сельменги.

По советским источникам, «во время боя с нашей флотилией монитор М—33 получил попадание тяжелого снаряда, а канлодка «Крикет» получила попадание у ватерлинии и принуждена была спуститься вниз по реке и ошвартоваться у баржи-мастерской, чтобы спастись от затопления. На канлодке «Сайкала» вследствие длительной стрельбы при больших углах возвышения вышла из строя артиллерия. Положение англичан было критическое, вследствие неприбытия подкреплений сухопутных войск, и лишь четырехкратные обстрелы нашей флотилии и нашего расположения мониторами, при содействии авиации и особенно 6-дюймовой артиллерией британской канлодки «Гумбер», позволили неприятелю отбить все наши атаки»{160}.

14 июля в ходе очередного налета союзной авиации ружейно-пулеметным огнем с посыльного судна «Некрасов» был сбит английский гидросамолет «Фэйри-IIIВ». Самолет сел на воду, а его экипаж — летчик Маршалл и наблюдатель Лаксдоун — бежали в лес. Позже их выдали красноармейцам местные крестьяне.

В начале августа союзники начали новое наступление на левом берегу Двины — по речке Нюма и лесным просекам на деревню Чудиново, а на правом берегу — на деревню Городок. Из-за отсутствия разведки 10 августа союзники совершенно неожиданно для красных заняли Чудиново и оказались в тылу красных войск и Северодвинской флотилии. Этот маневр союзников был настолько внезапен, что в первый момент пулеметный огонь с берега, открытый по судам красной флотилии и плавбатареям, был принят за «аэропланный пулеметный огонь».

Погода в тот день была дождливая, а густой туман мешал наблюдению за флотилией союзников. Пользуясь этим, суда союзников одновременно с появлением обходной колонны своих войск на берегу реки начали быстро подниматься вверх и открыли ураганный огонь по красным судам и плавучим батареям, корректируемый с самолетов. Плавбатареи, выйдя из зоны артиллерийского огня, попали под пулеметный огонь пехоты союзников. Всякая связь со штабом бригады прервалась, и сведений о положении на правом берегу не было.

В суда Северодвинской флотилии, шедшие по фарватеру, пехота союзников бросала с берега десятки ручных гранат. Красные канонерки обстреляли занятые союзниками деревни и после артиллерийской подготовки высадили около 50 десантников, которые заняли деревню Затуневскую. выбили оттуда союзников, захватили пленных, стрелковое оружие и пулеметы. В 14 ч. 50 мин. 10 августа десант, вернувшийся на суда, был высажен у деревни Слудка, которую союзники оставили без всякого сопротивления.

Английские суда активно поддерживали наступление союзных сухопутных сил. В бою участвовали мониторы М-27, М-31, М-33, канонерки «Хамбер» и «Сайкала». А когда на берегах реки появлялись отряды красных, тут же подлетали английские быстроходные катера и открывали пулеметный огонь.

Англичане обнаружили и вытралили между пристанью Сельцо и деревней Нижнее Сельцо большое минное заграждение из мин «Рыбка». При этом взорвался на мине английский моторный катер.

Еще 15 мин «Рыбка» красные пустили вниз по течению навстречу англичанам. Однако те выловили все 15 мин, погрузили на телеги и выставили у деревни Нижний Липовец в тылу красной флотилии. Красные со страху выставили 8 шаровых мин выше Пучуги.

В ходе боя 10 августа на судах красных оказалось 6 убитых и 9 раненых.



В результате боев в районе деревень Борецкая и Верхнее Сельцо эти районы остались за союзниками. Часть красных войск попала в плен, а остальные пробились к деревне Нижняя Тойма. Северодвинская флотилия была разбита на два отряда. Первый отряд из плавбатарей и дозорных катеров был отправлен на позицию у деревни Пучуга с целью оборонять занимаемые деревни, а второй отряд в составе трех канонерок и двух сторожевых судов остался у деревни Слудка.

Красное командование надеялось на пассивность противника и предполагало по мере подхода подкреплений перейти в наступление с целью восстановить положение. Но подкрепление задерживалось, оставить батареи у деревни Пучуга без пехотного прикрытия было невозможно, и 12 августа отряд батарей отошел к деревне Каменные Прилуки. Канонерки второго отряда оставались у деревни Слудка. Красные выставили минное заграждение у деревни Липовец. Из-за отсутствия пехотных частей невозможно было установить наблюдение за флотилией союзников, и особенно остро ощущалась нужда в самолетах. Однако ни один из аэропланов, находившихся на Северной Двине, не был в состоянии произвести разведку. Полное отсутствие сведений с мест о положении союзной флотилии и о положении на берегах крайне обостряло обстановку.

Ночью 14 августа красные дозорные, видимо, крепко спали, и союзники спокойно установили батарею в деревне Занейской в тылу у дозорных судов Северодвинской флотилии. С рассветом союзники перешли в наступление. Красная флотилия была обстреляна пулеметным огнем, а дозорным судам пришлось прорываться мимо батареи союзников. Выйдя из зоны обстрела, красные суда открыли огонь по деревне Занейской. Сторожевое судно «Скорпион» получило несколько попаданий и затонуло на мелком месте у Петропавловского переката. Сторожевой катер «Гельфман» под огнем противника подошел к «Скорпиону», снял с него команду, замки и прицелы орудий, после чего канонерка «Урицкий» расстреляла полузатопленный «Скорпион», судно быстро сгорело.

Красные части на левом берегу отошли к деревне Кондратьевской, а на правом берегу — к деревне Нижняя Тойма. У деревни Каменные Прилуки по приказанию начальства 54-й дивизии суда Северодвинской флотилии выставили минное заграждение.

Предприняв глубокий обход 10 августа, союзники не стали развивать свой успех и задержались на линии Сельцо — Сельменга. Сторожевое охранение союзников в составе нескольких рот было выдвинуто к деревне Пугачевской на левом берегу и к деревне Скобели на правом берегу.

Фактически обход 10 августа был предпринят для эвакуации британских войск. Белое командование пыталось кое-как залатать дыры своими формированиями, состоявшими как из добровольцев, гак и из насильно мобилизованных жителей северных областей. Генерал Миллер даже начал вербовку как русских, так и иностранных добровольцев в Париже, суля большие деньги за службу на Севере России, но, увы, желающих не нашлось. Занятие северных областей красными становилось вопросом времени.

4 сентября личный состав Славяно-британского авиакорпуса был погружен на пароход, идущий в Англию. Британские летчики там и остались, а большинство русских летчиков отправилось дальше — на Черное море к генералу Деникину.

15 августа из Архангельска отправилась экспедиция под командованием капитана 1-го ранга Б. А. Валькицкого к бухте Находка в Обской губе. Оттуда группа офицеров рассчитывала пробиться к Колчаку.

С отводом вниз британских судов возникли серьезные проблемы в связи с временным обмелением Северной Двины. Так, у деревни Чамово уровень воды на фарватере упал до 2 футов (0,61 м). Чтобы облегчить свои суда, англичане сняли с них все, что могли, включая артиллерию.

С большим трудом британские суда преодолели Чамовский перекат, но два монитора (М-25 и М-27) стащить с мели так и не смогли и 16 сентября (по другим сведениям 17 сентября) взорвали их. Остальные суда английской флотилии встали на якорь у деревни Лявля, в 30 верстах от Архангельска.

Затем все суда благополучно достигли Англии. Мониторы типа «М» в 1920 г. были выведены из боевого состава флота, причем М-26 был обращен в танкер, а М-31 и М-33 стали минными заградителями «Мельпомена» и «Минерва». В качестве блокшива М-33 сохранился до начала XXI века.

На фронте у деревни Троицкой остались три канонерки, переделанные из колесных пароходов, и десять быстроходных моторных катеров, переданных англичанами белым.

4 сентября красные сухопутные части перешли в наступление. Суда Северодвинской флотилии должны были оказывать им огневую поддержку. Однако для этого надо было преодолеть несколько своих и английских минных заграждений на Северной Двине. Первое свое заграждение находилось у деревни Борисовское и Петропавловского переката. Туда отправился почти весь минный отряд Северодвинской флотилии. Всего во флотилии на тот момент числилось свыше десяти тральщиков, а к концу года их стало 17, с учетом колесных буксиров, перегнанных с Верхней Волги.

Траление у деревни Борисовское и Петропавловского переката шло из рук вон плохо. В течение дня 4 сентября удалось вытралить только две мины. Для ускорения тральных работ решили ограничиться протраливанием прохода, не удаляя всего минного заграждения. 6 сентября проход у деревни Борисовское и Петропавловского переката был протрален, и тральщики приступили к удалению минного заграждения, выставленного союзниками у деревни Пучуга. Белые установили батарею в деревне Слудка и обстреливали красные тральщики, препятствуя их работе. Прикрываемые огнем плавбатарей, тральщики все же убрали минное заграждение, и флотилия продвинулась дальше, к деревне Кодиме.

Сухопутные части красных, продолжая наступление, заняли деревню Тулгас. К этому времени суда Северодвинской флотилии уже не поддерживали их своим огнем, так как не могли продвигаться вперед из-за сложностей, возникших при удалении мин. Очистка и проверка фарватера от деревни Кодимы до деревни Нижнее Сельцо заняла более двух недель.

22 сентября Северодвинская флотилия подошла к деревне Сельцо. Красные части к этому времени заняли деревню Берез-ник в 14 верстах ниже устья Ваги. В штабе Северодвинской флотилии имелись сведения о применении союзниками «мин особой системы, взрывавшихся при действии железа на магнитный прибой, имеющийся в мине». Для проверки этих сведений 22 сентября в районе деревни Нижнее Сельцо на место предполагаемого минного заграждения был пущен тральщик «Перебор», имевший железный корпус. Тральщик благополучно прошел по предполагаемым минам у деревни Плес и вернулся обратно. Поэтому командование Северодвинской флотилии решило, что слухи о минах особой системы — просто провокация. К тому же красным было известно, что англичане одновременно с магнитными, минами применяли и шаровые мины обычного морского типа, и такое заграждение было обнаружено у деревни Плес. Это еще больше убедило красное командование в провокационности слухов об особых минах.

Для ускорения тральных работ командование Северодвинской флотилии выделило специальный отряд из 150 человек, который под руководством минеров обследовал фарватер при помощи обыкновенного троса, буксируемого шлюпками или заводимого с берега наподобие рыбачьего невода. Таким способом удалось вытащить на берег до 30 контактных мин.

После проверки района предполагаемого магнитного заграждения красные тральщики приступили к работе. Фарватер был тщательно обследован с помощью катерных тралов, но мины обнаружить не удалось. Тогда командование флотилии приказало канонерским лодкам после очистки фарватера у деревни Троицы двинуться за тральщиками, а окончательную очистку фарватера для судоходства произвести позднее. Такое решение было вызвано необходимостью скорейшего соединения с сухопутными частями, сильно страдавшими от белой флотилии.

23 сентября в районе предполагаемого магнитного заграждения от необычайно сильного взрыва погиб советский тральщик «Белогор», что стало полной неожиданностью для красного командования. Начальство решило, что раз накануне фарватер был тщательно исследован тральщиками, то взрыв произошел от мелко поставленной шаровой мины, и приказало продолжить тральные работы.

На следующий день недалеко от места гибели «Белогора» от взрыва погиб тральщик «Посыльный» и получил повреждения «Удачный». Это заставило командование флотилии отказаться от провода судов до окончательного обследования фарватера при помощи водолазов, что еще более обострило положение на фронте.

На Северной Двине англичане впервые применили свои сверхсекретные магнитные мины. Корпус мины состоял из нижней цилиндрической и верхней конической частей. Сделан он был не из стали, как у контактной мины, а из бетона. Нижний диаметр мины составлял 762 мм, верхний диаметр 528 мм, высота мины 794 мм. Такие габариты позволили водолазам сравнительно легко их обнаружить на дне. Общий вес мины составлял 713 кг. Заряд мины — 360 кг тротила в резиновом мешке. Все металлические детали мины были сделаны из меди. Англичане ставили мины с деревянной баржи с помощью крана, вместимость баржи — 20 мин. Буксировал баржу катер с деревянным корпусом. Глубина постановки достигала 25–30 м. Обычно мины ставились в шахматном порядке.

Поскольку сухопутное командование постоянно требовало артиллерийской поддержки судов, командование Северодвинской флотилии придумало оригинальный выход — было решено красноармейцев и моряков обратить в… бурлаков. Так как плавбатареи обладали сравнительно малой осадкой, то «бурлаки» могли протащить их по довольно мелким местам вдоль берега, где по предположению красных магнитных мин не должно было быть. А в случае же подрыва баржи человеческие жертвы были исключены. Однако командующий 6-й красной армией А. А. Самойлов запретил проведение этого эксперимента. 29 сентября водолазы у острова Селец извлекли магнитную мину.

7 октября все же было решено спустить плавбатареи вниз по течению. Однако проводка барж «бурлаками» оказалась слишком медленной. Люди были непривычны к такой работе, а скорее всего просто саботировали. Тогда командование плюнуло на мины, и 10 октября плавбатареи № 1 и № 4 на буксирах тральщиков «Перебор» и «Порог» без проблем прошли район предполагаемого магнитного заграждения и 13 октября в 14 часов прибыли к деревне Коллежской (Почтовое).

К моменту подхода плавбатареи красные части занимали деревню Почтовое на левом берегу и деревню Якимовскую на правом. Белые укрепились у реки Шипилихи, имея резервы в деревнях Взвоз и Анисимовская.

14 октября в 8 часов утра плавбатареи № 1 и № 4 встали на позиции в 6 верстах ниже деревни Почтовой. С батарей отлично просматривались укрепления белых у реки Шипилихи, и плавбатареи открыли огонь, не дожидаясь оборудования наблюдательного пункта. А флотилия белых в это время стояла всего лишь в 6 верстах от красных плавбатареи, но была скрыта от них мысом. Оборудование же наблюдательного пункта задерживалось из-за недостатка телефонистов и плохого знания местности.

После артподготовки, длившейся больше шести часов, все укрепления белых были разрушены, а их флотилия, состоявшая из двух вооруженных пароходов и двух плавбатареи, была вынуждена отойти к деревне Взвоз. Красная пехота перешла в атаку, но была остановлена ружейным огнем белых, после чего отошла на исходную позицию. Возобновить атаку было невозможно из-за отсутствия снарядов у сухопутной артиллерии и наступления темноты.

15 октября по приказанию командующего 6-й красной армией часть войск была снята с позиций, и из-за малочисленности оставшихся частей и их неустойчивости операция была прекращена.

16 октября белые вернулись к речке Шипилихе и приступили к оборудованию новых позиций на прежнем месте. Красные плавбатареи возвратились в деревню Сельцо, а сухопутные части отошли к деревне Моржегорской на левом берегу и деревне Якимовской на правом берегу.

Это был последний бой Северодвинской флотилии в кампанию 1919 г. 17 октября пошел густой снег, и к полудню толщина снежного покрова достигала 10 см. Через два дня по Северной Двине пошла шуга, но работы по уничтожению минных заграждений продолжались. В этот день по флотилии был отдан приказ об отходе судов на зимовку в Котлас, и 23 октября штаб флотилии с судами прибыл в Котлас, где флотилия начала размещаться в затоне Лиманда для зимнего ремонта.

Из числа моряков Северодвинской флотилии было сформировано несколько рот и команда бронепоезда «Красный моряк». Однако действия сухопутных сил выходят за рамки этой книги. Стоит лишь отметить, что «Временное правительство Северной области» 19 февраля 1920 г. убыло за границу, прихватив с собой все наличные средства (120 тыс. фунтов стерлингов). 7 марта Красная Армия заняла Мурманск. Гражданская война на Севере закончилась.

26 мая 1920 г. Северодвинская флотилия была расформирована, большая часть судов передана водному транспорту, а остальные вошли в Речную флотилию Морских Сил Северного моря (МССМ). Эта Речная флотилия была создана на всякий случай — вдруг вернутся англичане, а также для подавления крестьянских восстаний.

Дольше всех в МССМ прослужили канонерки «Роза Люксембург» и «Сильный». Они были разоружены и возвращены водному транспорту соответственно 21 июня и 4 июня 1921 г. Плавбатареи № 4 (переименована 28 июня 1920 г. в ПБ-23), № 9(ПБ-3) и № 10 (ПБ-4) хранились в 1920 г. в порту и были переданы водному транспорту зимой — летом 1921 г.

Хотя осенью 1919 г. тральщики Северодвинской флотилии вытралили 112 мин, траление Северной Двины было закончено лишь в навигацию 1921 года. Особо трудным было траление магнитных мин. Летом 1920 г. две английские магнитные мины были подняты водолазами и на берегу разобраны. К изучению их привлекли лучших специалистов Советской республики во главе с бывшим капитаном 1-го ранга В. Я. Павлиновым. Ими было сконструировано несколько магнитных тралов, но все эти конструкции оказались неудачными. Увы, история у нас никого не учит, и к 22 июня 1941 г. наши моряки были вновь удивлены, встретившись с магнитными минами, на сей раз немецкими, с которыми они опять не могли бороться.


Раздел V. Онежская флотилия


Глава 1. Подготовка к боевым действиям

Онежское озеро играло важную роль в ходе Гражданской войны. Потеря контроля над Онегой означала для Советов не только потерю северных районов страны, но и разрыв системы коммуникаций с Волгой, Каспием и Северной Двиной, осуществляемой по системе каналов.

Вот почему уже 17 июня 1918 г. приказом Военного Совета Северного участка и Петроградского района была создана Онежская флотилия, а ее командующим назначен Д. И. Федотов. То есть флотилия была создана сухопутным командованием, и ему же подчинялась.

Но прежде чем говорить о действиях флотилии, стоит сказать несколько слов о самом озере. Онежское озеро по величине занимает второе место среди пресноводных озер Европы. Рекой Вытегрой, впадающей в его юго-восточную часть, оно соединяется с бассейном Волги, а рекой Свирью, вытекающей из его юго-западной части — с Ладожским озером. На 1916 г. площадь Онежского озера составляла около 10 тыс. кв. км. Береговая черта протяжностью 782 мили (1450 км). Наибольшая длина озера между Черными песками (на юге) и устьем реки Кумсы (на севере) доходит до 129 миль (223 км), а наибольшая ширина от Логмозера до Пудожского Погоста — 49 миль (90 км).

Линией Петрозаводск — устье реки Водлы Онежское озеро делится на две части, резко отличающиеся одна от другой. Вся южная часть представляет собой один обширный бассейн с мало изрезанной береговой линией и отсутствием бухт и заливов, в то время как северная часть изобилует островами и имеет шхерный характер. Все берега озера лесисты и довольно густо заселены, особенно Заонежье.

Единственным истоком служит река Свирь, входящая вместе с Ладожским озером в систему бассейна реки Невы.

Рельеф дна озера весьма неровен и наряду с глубинами в десятки метров попадаются отдельные камни в 0,3–1 м, а также отдельные банки. Рифы по своему характеру также весьма разнообразны, и рядом с местами, где можно вплотную подойти к берегу и ошвартоваться, встречаются такие места, где нужно подходить к берегу чрезвычайно трудным извилистым фарватером, среди банок и камней.

Среднее время полного ледостава и полное очищение воды ото льда для Бесова Носа составляет 25 ноября и 15 апреля; для Петрозаводска — 5 декабря и 10 мая; для Повенеикого залива — 20 ноября и 15 апреля; для Вознесенской пристани — 15 ноября и 1 мая. Река Свирь покрыта льдами в среднем с 12 ноября до 19 апреля.

Через весь район озера проходила одна однопутная железная дорога из Петрограда в Мурманск, через Петрозаводск и Медвежью Гору.

Организация большевиками военной флотилии на Онежском озере была превентивной мерой как на случай наступления белофиннов на Карелию, так и для защиты Прионежья от англичан. Главной базой Онежской флотилии за все время ее существования был Петрозаводск. Промежуточная база находилась в Лодейном Поле.

Из-за отсутствия реального противника формирование флотилии велось вяло. До закрытия навигации 1918 года моряки флотилии приняли от водного транспорта семь пароходов, из которых три были вооружены артиллерией, а остальные — пулеметами.

Тем временем «нельсоны» из Морского штаба на Северном участке задумали перевести суда Онежской флотилии по системе каналов из Онеги в Котлас для усиления Северодвинской флотилии, а на Онегу перевести Ильменскую флотилию. В результате Онежская флотилия вышла 22 октября 1918 г. из Петрозаводска в Вытегру, но после получения ряда поломок и из-за боязни раннего ледостава была возвращена обратно в Петрозаводск.

Что же касается судов Ильменской флотилии, состоявшей из буксирных пароходов канальной системы, то командование Онежской флотилии резонно заявило, что они не в состоянии действовать на озере.

Зимой 1918/19 г. в Петрозаводске продолжалось вооружение и ремонт судов, а также набор личного состава. 1 февраля 1919 г. Онежская флотилия перешла из подчинения сухопутному командованию к Морскому ведомству.

В кампанию 1919 г. в состав флотилии входили дивизион канонерских лодок, дивизион заградителей и два дивизиона сторожевых судов, а также отряд транспортных судов.

В дивизион канонерских лодок входили канонерки:

№ 1 «Приемщик» — бывший колесный пароход, построенный в Голландии в 1910 г. Водоизмещение его составляло 196 т. Длина 30,1 м; ширина без колес 5,2 м; осадка 1,5 м. Машина мощностью 350 л.с. позволяла развивать скорость 8 узлов. Вооружение состояло из одной 75/50-мм, одной 47-мм и одной 37-мм зенитных пушек, и двух пулеметов;

№ 2 «Сильный» (до 12 марта 1919 г. № 2) — бывший колесный пароход, построенный в Петербурге в 1913 г. Водоизмещение 280 т. Длина 36,6 м; ширина без колес 6,44 м; осадка 1,51 м. Машина мощностью 485 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: две 75/50-мм пушки и четыре пулемета;

№ 3 «Сосна» — бывший колесный пароход, построенный в Финляндии в 1913 г. Водоизмещение 300 т. Длина 34,67 м; ширина без колес 5,64 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 450 л.с. Скорость 8 узлов. Вооружение: две 75/50-мм, одна 37-мм пушка и два пулемета;

№ 4 «Сергей» — бывший колесный пароход, построенный в Петербурге в 1912 г. Водоизмещение 250 т. Длина 37,2 м; ширина без колес 5,64 м; осадка 1,65 м. Машина мощностью 320 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: одна 75/50-мм, одна 37-мм пушки и два пулемета;

№ 5 «Григорий» — бывший колесный пароход, построенный в Финляндии в 1902 г. Водоизмещение 265 т. Длина 33,2 м; ширина 5,5 м; осадка 1,6 м. Машина мощностью 340 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: одна 75/50-мм и две 37-мм зенитные пушки;

№ 6 «Восток» — бывший колесный пароход, построенный в Сормово в 1904 г. Водоизмещение 225 т. Длина 31,7 м; ширина 5,47/ 10,67 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 320 л.с. Скорость 11 узлов. Вооружение: пушки — одна 75/50-мм, одна 76-мм Лендера и одна 47-мм, а также два пулемета;

№ 7 «Петр Пименов» — бывший колесный пароход, построенный в Петербурге в 1913 г. Водоизмещение 200 т. Длина 30,4 м; ширина без колес 5 м; осадка 2 м. Машина мощностью 332 л.с. Скорость 11 узлов. Вооружение: одна 47-мм, две 37-мм зенитные пушки, два пулемета;

№ 8 «Стенька Разин» (до 9 апреля 1919 г. «Приход») — бывший колесный пароход, построенный в Финляндии в 1913 г. Водоизмещение 180 т. Длина 30,2 м; ширина без колес 5,7 м; осадка 2,1 м. Машина мощностью 430 л.с. Скорость 9 узлов. Вооружение: одна 76-мм пушка Лендера, две 47-мм пушки и два пулемета.

Машины всех этих пароходов работали на дровах.

Дивизион заградителей состоял из трех сетевых заградителей.

Однотипные «Березина» и «Яуза» были построены в Коломне в 1917–1918 гг. и 12 мая 1919 г. прибыли с Волги в состав Онежской флотилии. Их водоизмещение составляло 450 т. Длина 50,5 м; ширина 16,7 м; осадка 2 м. Два дизеля общей мощностью 600 л.с. позволяли развивать скорость 8,5 узлов. Вооружение состояло из двух 102/60-мм, двух 75/50-мм пушек и двух пулеметов.

Заградитель «Шексна» — бывший колесный буксирный пароход, построенный в Сормово в 1904 г. Водоизмещение 450 т. Длина 68,6 м; ширина 16,7/12 м; осадка 1,6 м. Машина мощностью 400 л.с. Скорость 8 узлов. Вооружение: две 102/60-мм пушки, одна 76-мм пушка Лендера и две 47-мм пушки. 3 сентября 1918 г. «Шексна» перечислена из Балтийского флота и весь период боевых действий Онежской флотилии стояла в ремонте.

Во второй дивизион сторожевых судов вошли четыре однотипных малых колесных пароходов из Волхово-Ильменской флотилии. Это были сторожевые суда № 13 (бывший пароход «Вечер»), № 14 (бывший пароход «Заря»), № 16 (бывший пароход «Ночь»), № 18 (бывший пароход «Триумф»).

Все пароходы были построены в 1914 г. в Петрограде. Водоизмещение их 90 т. Длина 19,5 м; ширина без колес 4,1 м; осадка 0,8 м. Машина мощностью 140 л.с. Скорость 8 узлов. Вооружение: одна 37-мм пушка и один пулемет.

Кроме того, в состав флотилии входили посыльные суда:

№ 1 («Петрозаводск») — построен в 1913 г. в Риге. Водоизмещение 180 т. Длина 41,5 м; ширина 5,7 м; осадка 2,1 м. Машина мощностью 326 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: две 37-мм пушки и два пулемета.

№ 4 («Баян») — построен в 1912 г. в Финляндии. Водоизмещение 180 т. Длина 27,5 м; ширина 4,8 м; осадка 1,4 м. Машина мощностью 290 л.с. Скорость 10,5 узлов. Вооружение: одна 37-мм пушка и два пулемета.

Также в состав флотилии входили несамоходные плавбатареи № 1 и № 2. Они были мобилизованы 28 августа 1919 г. и вошли в состав флотилии лишь в конце кампании. Водоизмещение их 188 т. Длина 46,3 м; ширина? м; осадка 1,5 м. Вооружение: одна 203/45-мм пушка и одна 76-мм пушка Лендера.


Глава 2. Боевые действия на Онеге

9 мая 1919 г. союзные войска заняли железнодорожную станцию Медвежья Гора на берегу Большой Губы Онежского озера. Это дало возможность союзникам создать базу для судов и гидросамолетов на озере.

28 мая в Мурманск прибыл британский авиатранспорт «Наи-рана» с четырьмя поплавковыми гидросамолетами «Фэйри IIIC» на борту. Вскоре туда же прибыл авиатранспорт «Пегасус» также с четырьмя «Фэйри IIIC». Из восьми машин был сформирован авиаотряд под командованием майора Бона. Первые четыре гидросамолета 6 июня прибыли на станцию Медвежья Гора.

В июне по железной дороге в Медвежью Гору доставили семь моторных катеров-истребителей «Безжалостный», «Беззаветный», «Безупречный», «Боевой», «Буйный», «Бурный» и «Безрассудный». Вся они были построены в Англии. Водоизмещение их составляло 25 т. Длина 15,3 м; ширина 3,3 м; осадка 1 м. Мотор мощностью 120 л.с. развивал скорость 18 узлов. Два из этих катеров были вооружены двумя 57-мм и одной 37-мм пушками каждый, остальные — одной 57-мм и одной 47-мм пушкой. Каждый катер имел по два пулемета.

Также в Медвежью Гору по железной дороге были доставлены десять английских малых моторных катеров, вооруженных одной 47-мм, одной 37-мм пушками и одним пулеметом каждый.

Кроме того, белые вооружили два малых буксирных парохода «Светлана» и «Азот» 76-мм и 47-мм пушками. Командующим белой Онежской флотилией стал капитан 1-го ранга А. Д. Кира-Динжан, бывший командир дивизиона сторожевых катеров Балтийского флота.

18 мая для огневой поддержки частей Красной Армии в район станции Медвежья Гора из Петрозаводска были отправлены канонерские лодки № 1 и № 5, но, встретив в Заонежском заливе лед толщиной 1–1,5 м и не будучи в состоянии пробиться через него, канонерки повернули обратно. 23 мая они вторично попытались пройти Повенецкий залив, но и на этот раз безрезультатно. Таким образом, красным не удалось воспрепятствовать созданию белой флотилии.

«Противник, использовав это природное препятствие, энергично работал над устройством и укреплением базы на станции Медвежья Гора и сумел использовать настроение населения полуострова Заонежье и восточного берега озера, где на почве голода было сильное недовольство Советской властью; после того как агитация со стороны белых была подкреплена английским продовольствием, им не стоило больших трудов приступить к вербовке добровольцев и организации партизанских отрядов. Через несколько дней восстанием были охвачены Шуньгская и Челмужская волости, куда 24 мая из Петрозаводска вышли канонерские лодки № 4, № 6 и транспорт «Роза Люксембург» с (десантным) отрядом в 70 человек. С этого момента по существу и начались боевые действия флотилии. Отряд, оперировавший в районе Шуньгской и Толвуйской волостей, был доведен до 300 человек; кроме того, был высажен в д. Песчаный Погост отряд в 200 чел., для операции на восточном побережье озера»{161}.

Суда красных установили постоянный дозор в районе островов Мег, Речной и Сал.



1 июня канонерка № 5, ведя на буксире паровой катер с двадцатью красноармейцами, вышла из села Толвуй к деревне Федото-во для установления связи с частями, действовавшими на железнодорожном участке против станции Медвежья Гора. В тот момент, когда катер направился к берегу, из Шуньгской Губы показался моторный катер, шедший в северо-западном направлении к катеру красных. Канонерка № 5, идя полным ходом на пересечение курса, на дистанции в 30 кабельтовых вступила с этим катером в бой, который продлился около получаса. Однако, попаданий ни с той, ни с другой стороны не было, и катер, используя свое преимущество в скорости, скрылся за остров Цинг.

4 июня к деревне Федотове вышли канонерки № 4 и № 6, а канонерка № 8 осталась в дозоре у острова Речной. На траверзе Ажеп-ского маяка, в двух милях, был замечен катер-истребитель белых, сразу же открывший из 57-мм пушки огонь по красным канонеркам. Те открыли ответный огонь, при этом медленно склоняясь вправо, так как истребитель, идя параллельным курсом со скоростью около 20 узлов, быстро обогнал их, выйдя из угла обстрела 75-мм кормовых орудий.

Через полчаса у входа в Шуньгскую Губу показался второй катер, шедший на северо-восток и открывший с дистанции 30 кабельтовых огонь из 47-мм пушки. Канонерки, попав под перекрестный огонь, повернули на восток, продолжая обстреливать оба катера, которые вскоре скрылись: первый — в Шуньгскую Губу, второй — за остров Цинг.

Командование Онежской флотилии решило 5 июня захватить поселок Шуньгу. Согласно плану, из Толвуя вышли канонерки № 4, № 6 и № 8 с десантом. Места высадки намечались в деревнях Падм-озеро (в 8 км севернее Толвуя) и Шуныский бар. После высадки, проведенной при поддержке артиллерийского огня канонерок, с севера близ Ажепского маяка показалось четыре катера белых. Бой начался с дистанции 30 кабельтовых. После того как канонерки пристрелялись и снаряды стали падать около катеров, последние, имея строй фронта, повернули все вдруг на 16 румбов и, пользуясь преимуществом хода, скрылись.

8 этот день «из-за неустойчивости настроения отряда» десант был принят обратно на борт, и суда отошли к Толвую, а затем — к деревне Кузаранда.

7 июня канонерки № 4, № 6 и № 8, находившиеся в дозоре к югу от острова Men подверглись атаке «Фэйри-IIIС», пилотируемого летчиками Хайнсом и Идсом. Гидросамолет сбросил одну 112-фунтовую и три 20-фунтовые бомбы. Тогда красные канонерки не имели зенитных орудий, и им ничего не оставалось делать, как «разойтись по радиусам на дистанцию, позволявшую двум из них обстреливать гидроаэроплан, атакующий третью. Из четырех бомб, сброшенных на канлодку № 8, и четырех — на канлодку № 4 — ни одна не попала»{162}.

9 июня гидросамолет «Фэйри» несколько раз бомбардировал дозорные канонерские лодки. «В 4 ч. гидроаэроплан сбросил безрезультатно 4 бомбы на канлодку № 7; в 5 час. — 4 бомбы на канлодку № 2. В это же время бронированный бомбовоз (выделено мной. — А. Ш.) сбросил 21 бомбу на канлодку № 2 и 7 бомб на канлодку № 7.

Одновременно аппараты обстреливали канлодки из пулеметов, на что последние отвечали главным образом ружейным огнем, так как установленные своими средствами для вертикальной стрельбы пулеметы действовали из-за перекоса лент плохо; малодейственен был и орудийный огонь. 11 июня три гидроаэроплана произвели очередную атаку наших дозорных судов. Аппараты обыкновенно снижались до 50 метров, тем не менее ни серьезных повреждений, ни раненых с нашей стороны не было, если не считать трех легкораненых на канлодке № 7»{163}.

Зенитный огонь красных был совсем неэффективен, и они, чтобы хоть чем оправдаться перед начальством, стали в донесениях упоминать о «бронированных бомбовозах», предвосхищая развитие авиационной техники на 20 лет вперед.

Следует заметить, что английские летчики бомбили не только суда флотилии, но и железную дорогу. Так, 12 июня они сбросили 230-фунтовую бомбу на бронепоезд красных, бомба взорвалась рядом с составом. Чтобы увеличить точность бомбометания, британские летчики действовали на сверхмалых высотах. 11 июня лейтенанты Айзек и Иде бомбили 10-й разъезд. Они сбросили с высоты 30 футов (9 м) 230-фунтовую бомбу с взрывателем замедленного действия на полотно железной дороги. На месте взрыва образовалась шестиметровая воронка. Вечером 29 июня экипаж в составе Хеймса и Идса к югу от Кяппеселыи обнаружил поезд и атаковал его. Летчики зигзагом снизились к цели и с высоты 70 футов (около 20 м) сбросили 230-фунтовую бомбу с взрывателем замедленного действия, поставленным на замедление на 2,5 секунды. Поезд на полном ходу налетел на бомбу, от взрыва которой паровоз разорвался пополам.

15 июня канонерка № 6 обстреливала позиции белых у деревни Омтово, но красным занять эту деревню так и не удалось.

В этот же день канонерки № 5 и № 6 в районе острова Речной были атакованы самолетом, сбросившим четыре бомбы. 18 июня самолеты сбросили еще 7 бомб. Обе атаки были безрезультатны.

19 июня белые заняли деревни Карташи и Тивдино, создав тем самым угрозу станции Кяппесельга. Красные части, занимавшие позиции в районе Любского погоста, деревень Ступицино и Федотове, под натиском белых отошли на новые позиции у деревни Дианова Гора.

В тот же день, 19 июня, на Петрозаводском участке белофинны повели наступление на укрепленную позицию красных у Сулок-Горы (Сулаш-Гора), угрожая непосредственно Петрозаводску. Положение было настолько серьезно, что 21 июня канонерки Онежской флотилии заняли на рейде позиции для обстрела вокзала и дороги от него в город. Однако наступление это было остановлено, и белофинны отошли к деревням Виданы и Матрос.

23 июня дозорные канонерки красных вышли от острова Мег для поддержки наступления частей Красной Армии от Диановой Горы на деревню Федотово. Идя курсом на северо-запад вдоль Ажепского мыса на расстоянии двух миль от него, канонерки попали под обстрел четырехорудийной 76-мм батареи белых, установленной на восточном берегу мыса, напротив деревни Ажеп-Наволок. Отвечая на огонь батареи, канонерки стали отходить на восток, находясь в сфере неприятельского огня в течение 40 минут. Несмотря на то что белые выпустили до ста снарядов, попаданий не было. Осколками снарядов, рвавшихся у борта, были изрешечены мостики и надстройки канонерок.



Имея категорическое приказание начальника Мурманского участка прорваться к Федотову, канонерки № 2 и № 7 26 июня вышли на север. Подойдя на предельную дистанцию, канонерка № 2 обстреляла расположение белой батареи, после чего красные суда пошли дальше. В момент поворота их к Федотове белые открыли огонь. Ответным огнем канонерки № 2 было подбито одно орудие белой батареи.

Гидрографическое судно красных «Слуцкий» получило задание обвеховать Уницкую Губу. Подойдя 28 июня к деревне Уница и не зная, что там находятся белые, «Слуцкий» был потоплен артиллерийским огнем с берега. Команда спаслась, добравшись вплавь до берега в районе расположения белых.

1 июля у острова Кузик гидросамолет атаковал посыльное судно № 2 («Огюст Бланки»). Бомбой, попавшей в мостик, было убито 4 человека и 5 ранено. Взрывом разворочен мостик, сломана мачта, порван штуртрос, снесены компас и штурвал, разбита труба и вентиляторы. Несмотря на столь тяжелые людские потери и повреждения материальной части, посыльное судно № 2 своим ходом 2 июля дошло до Петрозаводска.

2 июля дозорные канонерки Онежской флотилии к северу от острова Речной на дистанции одной мили в течение 15 минут вели бой с союзными истребителями.

5 июля дозорные канонерки в районе деревни Кузаранда были атакованы тремя гидросамолетами, сбросившими на них свыше 20 бомб. К этому времени канонерки уже были вооружены 76-мм пушками Лендера.

Начиная с 1 июля посыльные суда и транспорты под охраной канонерок Онежской флотилии ежедневно совершали походы между Петрозаводском, Лижмой, Уницей и Великой Губой, перевозя войска и снабжая их продовольствием, поскольку белые, забравшись в тыл расположения красных, взорвали железнодорожный мост у Суны.

В течение всего июня дозорные канонерки в Заонежском и Повенецком заливах, а также транспорты и посыльные суда, конвоируемые канонерками в Уницкой и Лижемской губах, подвергались непрерывным атакам английских самолетов. 28 июня осколками бомбы, разорвавшейся в 10 метрах от борта канонерки № 4, были ранены командир, его помощник и 6 человек команды. 29 июня также осколками бомбы были тяжело ранены командир канонерки № 2 и сигнальщик. 1 июля 1919 г. у острова Кузик бомба с английского гидросамолета сильно повредила посыльное судно № 2 (бывший пароход «Гавриил»). В строй его решили не вводить и 10 июля передали водному транспорту.

В конце июля из города Лодейное Поле в Петрозаводск перешел дивизион сторожевых судов для усиления дозорной службы, главным образом для того, чтобы прекратить движение неприятельских шлюпок вдоль восточного берега между селом Челмужи и городом Повенец, куда канонерки не могли подойти.

Тем временем воздушные силы белых получили подкрепление. 26 июля прибыли семь гидросамолетов (два «Шорта» и пять «Фэй-ри»). Прибывшие с ними семь английских пилотов были асами Первой мировой войны. 4 августа еще шесть «Шортов» было переброшено с Северной Двины. Прибыли и колесные машины: пять истребителей «Кэмел» и разведчики — четыре RE.8 и два «Авро». Истребители предназначались для охраны района Медвежьей Горы от самолетов красных и сопровождения гидросамолетов в боевых полетах. Однако почти полное отсутствие советских самолетов в районе боевых действий привело к тому, что истребители стали использоваться для разведки и бомбометания.

С 1 августа в дозоре находились канонерки № 2 и № 6, сторожевое судно № 3 и сторожевой катер № 6. 3 августа в 6 ч. 45 мин. эти суда стояли на якоре восточнее острова Сал, где были атакованы английскими гидросамолетами, сбросившими бомбы и обстрелявшими их из пулеметов. Суда снялись с якоря и стали отходить к югу, за остров Мег, где можно было более свободно маневрировать.

В 7 ч. 05 мин. на севере были замечены три катера-истребителя, шедшие в строе фронта. Подойдя на 20 кабельтовых, катера открыли огонь по красным судам, сосредоточив его в основном на канонерке № 2 и сторожевом судне № 3, а в это время гидросамолеты атаковали канонерку № 6. В 7 ч. 15 мин. бомбой, сброшенной с гидросамолета и разорвавшейся у борта канонерки № 6, было ранено 10 человек, в том числе и командир. В 7 ч. 25 мин. на сторожевом судне № 3 был поднят сигнал «прошу взять на буксир». Судно это все время отставало, так как имело всего один исправный мотор, поэтому канонерке № 2 приходилось его все время прикрывать своим огнем. Канонерке № 2 пришлось развернуться бортом, давая этим возможность сторожевому судну подойти.

В 7 ч. 45 мин. канонерка № 2 и сторожевое судно № 3 прошли южнее острова Калг на прибрежный фарватер. В это время на канонерке № 2 кормовое орудие, из которого было выпушено около 200 снарядов, до того накалилось, что дальнейшая стрельба из него стала невозможна, а 76-мм пушка Лендера была подбита, так что от гидросамолетов, которые, снижаясь до 30 м, сбрасывали бомбы и одновременно обстреливали канонерку из пулеметов, пришлось отстреливаться только из пулеметов. В 8 часов канонерка № 2 получила подводную пробоину в кормовой части, а другой бомбой было выведено из строя носовое орудие и перебита его прислуга.

В 8 ч. 10 мин. катера-истребители белых подошли на дистанцию 12 кабельтовых и начали расстреливать сторожевое судно № 3 почти в упор. Судно получило две пробоины в кормовой части и одну — в носовой, обе его пушки были выведены из строя.

В 8 ч. 15 мин. у канонерки № 2 корма так сильно осела, что командир, убедившись в невозможности продолжать бой, повернул к берегу, чтобы спасти команду. Канонерка № 6, шедшая восточным фарватером вдоль острова Хэд, все время отражала атаки английских гидросамолетов. Увидев терпящую бедствие канонерку № 2, она обогнула мель южнее острова Калг и подошла к ней для поддержки.

В 8 ч. 20 мин. сторожевое судно № 3, имея сильный крен, выкинулось на камни около деревни Обежи, а через несколько минут выбросилась на берег на милю южнее сторожевого судна и канонерка № 2 («Сильный»), Команды обоих судов вплавь добрались до берега и убежали в лес.

Канонерка № 6, расстреляв почти все снаряды, повернула и стала уходить на юг, преследуемая до деревни Кузаранда катерами-истребителями.

Одновременно с нападением на дозор Онежской флотилии семь катеров белых, дойдя к деревне Падмозеро, обстреляли позиции красных и в деревне Толвуй высадили с катеров десант в количестве 200 человек. В результате белые завладели северной частью полуострова Заонежье до параллели деревни Кузаранда, а через несколько дней в их руках оказался и весь полуостров, за исключением Великой Губы, где сосредоточились красные части.



Занятие белыми Заонежья и продвижение их на юг по восточному побережью вынудило красных оттянуть судовой дозор к югу, к Климецкому острову. После занятия Великой Губы и устройства там белыми базы авиации и катеров, линия дозора была перенесена к северу от Климецкого маяка так, чтобы дозорные суда все время могли быть в районе видимости Ивановского маяка, соединенного с Петрозаводском телефонной линией.

Одновременно красные установили дозор сторожевых судов в Лижемской Губе, в районе деревни Лижма, чтобы воспрепятствовать переброске белых десантов. После занятия белыми Лижмы дозор был перенесен на параллель Сарь-Нос.

5 августа английские самолеты впервые бомбили Петрозаводск. Четыре гидросамолета сбросили 20 бомб на восточную и городскую пристани, где стояли суда Онежской флотилии. 7 августа налет повторился. Осколками сброшенных бомб были ранены несколько моряков.

В ночь с 8 на 9 августа суда Онежской флотилии без всякого с противления со стороны белых высадили десант у Песчаного Погоста.

18 августа английские гидросамолеты во время налета на Петрозаводск сбросили до 20 бомб, одна из которых весом более 100 кг сделала воронку около 8 м в диаметре и 4 м глубиной.

Белые сняли с мели канонерку № 2 «Сильный», отремонтировали и ввели ее в состав своей флотилии.

10 сентября канонерка «Сильный» и три катера-истребителя обстреляли части красных на островах Кижи и Климецкий, а красная флотилия получила приказание высадить на остров Климецкий подкрепление. В этот же день флотилия в составе заградителя «Березина» (под флагом командующего), канонерок № 1, № 4, № 5, № 6 и № 8, конвоируя пароход с 80-ю десантниками, вышла к Климецкому острову. Десант был высажен без сопротивления со стороны белых в деревне Сенная Губа. После высадки суда отошли к Климецкому монастырю.

Через несколько часов стало известно, что белые под прикрытием «Сильного» и четырех катеров-истребителей тоже высадили десант в Сенную Губу и принудили красный десант отступить к Климецкому монастырю. По требованию начальника отряда красный десант и ранее находившиеся на Климецком острове части 12 сентября погрузились на суда и отправились в Петрозаводск.

1 июля в состав Онежской флотилии был введен эсминец «Сторожевой», переведенный с Балтийского флота. Водоизмещение его составляло 350 т. Длина 64 м; ширина 6,3 м; осадка 2,5 м. Машина мощностью 3800 л.с. позволяла развивать скорость 21 узел, но фактически скорость эсминца не превышала 12 узлов. Корабль был вооружен двумя 75/50-мм зенитными пушками и одним пулеметом.

12 сентября «Сторожевой» впервые принял участие в боевых действиях — в повторной высадке десанта на остров Климецкий.

Эсминец «Сторожевой», пять канонерок, два заградителя и три транспорта с десантом в 410 человек 12 сентября в 1 час ночи вышли из Петрозаводска. Подойдя к острову Климецкий, заградители «Березина» и «Яуза» отделились и подошли к Гарницкому маяку, откуда они должны были по сигнальной ракете открыть огонь по Сенной Губе. Остальная часть флотилии с транспортами отправилась в Вой-Губу. Десант был высажен на южную оконечность мыса Вой-Наволок, что стало полной неожиданностью для белых. В первый момент они попытались оказывать слабое сопротивление, но после первых же выстрелов с судов бежали в деревню Коссельга, откуда открыли ружейный и пулеметный огонь, а также стрельбу из 37-мм пушек.

В это же время заградители вели обстрел Сенной Губы. Белая батарея открыла огонь по заградителям, которые при падении первых же снарядов снялись с якоря и вышли за Гарницкий маяк.

Красный десант встретил сильное сопротивление только при занятии деревни Коссельга, но после обстрела дивизионом канонерок деревня была взята, и наступление десанта продолжилось, почти не встречая сопротивления. 14 сентября уже весь остров был занят красными, а белые отступили на полуостров Ледиковский.

Для обстрела деревни Вегрукса (у входа в Уницкую Губу), где находилась белая батарея, 15 сентября был послан заградитель «Яуза», подошедший ночью к группе островов Сосковцы и застопоривший машину. «Яуза» с дистанции 15 кабельтовых открыла огонь из 102-мм орудий и заставила замолчать батарею противника, при этом был взорван склад боеприпасов. Деревню Вегрукса из-за плохой видимости обстрелять не удалось, и заградитель вернулся в Петрозаводск.

На следующий день эсминец «Сторожевой», имея задание обстрелять деревню Вой-Наволок (в Лижемской Губе), проходя мимо группы островов Сосковцы, был обстрелян батареей белых, но благополучно проскочил на полном ходу. Выполнив задание, эсминец на обратном пути также успешно проскочил батарею, при этом интенсивно обстреливая ее из своих орудий.

17 сентября отряд в составе заградителей «Яуза» и «Березина», а также транспорта «Роза Люксембург» с 26-ю десантниками на борту, вышел из Петрозаводска для ликвидации батареи на островах Сосновиы. После непродолжительного обстрела батарея замолчала, и транспорт, подойдя к острову, высадил десант. Однако орудийные расчеты белой батареи уже успели на шлюпке перебраться на мыс Лиж-Наволок. Тогда десантники взорвали орудия на острове, замки, ручное оружие и другое имущество белых погрузили на суда, после чего отряд вернулся в Петрозаводск. Во время этой операции английские самолеты несколько раз пытались нападать на отряд, но каждый раз отгонялись артиллерийским огнем заградителей.

В начале сентября англичане начали передавать свои самолеты белым и обучать их летчиков. «Под занавес» англичане произвели несколько налетов с химическими бомбами на железнодорожные станции большевиков. Особого эффекта это не дало, да и не могло дать, поскольку отравляющие вещества эффективны лишь при массированном применении. 29 сентября англичане совершили свой последний боевой вылет на Онежском озере. Капитан Парк и русский летчик лейтенант Моторин в качестве наблюдателя летали на разведку и бомбардировку судов красных в заливе Лима.

Английские гидросамолеты на Онеге налетали в общей сложности 616 часов, сбросили 1014 бомб общим весом 28 тонн, 321 химическую бомбу, 25 тысяч листовок и расстреляли 47,5 тысяч патронов. В разведывательных полетах они произвели фотографирование позиций общей площадью 250 квадратных миль.

16 сентября белые части заняли железнодорожную станцию Лижма, поэтому командование Онежской флотилии было вынуждено перенести корабельный дозор отЛижмы в район Сарь-Носа.

24 сентября приказом начальника 1-й стрелковой дивизии на Онежскую флотилию была возложена задача высадить в деревне Лижма в тыл белым десант. Командующий Онежской флотилией Э. С. Паниержанский, сменивший Федотова еще в ноябре 1918 г., разработал план большой десантной операции. Во исполнение плана флотилия в составе заградителей «Яуза» и «Березина», плавбатареи № 1, дивизиона канонерских лодок № 1, № 4, № 5, № 6, № 7 (под флагом командующего) и № К, сторожевых судов № 2 и № 4, сторожевых катеров № 5 и № 6, эсминца «Сторожевой», четырех транспортов с десантом (около 500 десантников) и трех буксиров вышла ночью 25 сентября из Петрозаводска.

В 9 ч. 20 мин. флотилия в кильватерной колонне вошла в Лижемскую Губу. В 11 ч. 30 мин. сторожевые суда № 2 и № 4 вошли в Лижемскую бухту и открыли огонь по деревне Лижма. Вскоре за ними в бухту вошли и остальные суда. Одновременно группа судов обстреливала деревню Вой-Наволок, а плавбатарея № 1 — станцию Лижма. В 11 ч. 45 мин. транспорты и канонерки подошли к пристани и начали высадку десанта. Белые сопротивления не оказывали, если не считать нескольких выстрелов с бронепоезда и налетов гидросамолетов, которые обстреливали красный десант из пулеметов и сбрасывали бомбы. Около 13 часов высадка 500 десантников закончилась, и они продвинулись на несколько сот метров вглубь.

27 сентября суда флотилии доставили второй эшелон десанта, привезенного из деревни Кандопога. Кроме того, в северной части Губы Чорго для занятия 7-го разъезда железной дороги был высажен отдельный десант из моряков флотилии. Вскоре эти моряки объединились с красными частями, наступавшими вдоль полотна железной дороги.

Десант в Лижме имел большое значение в отражении наступления белых на Петрозаводск. После Лижменской операции сухопутный фронт в районе побережья Онежского озера шел на восточном берегу — в 20–30 км севернее города Пудож, все Заонежье было в руках белых (красные занимали только остров Климецкий), на железнодорожном участке фронт располагался южнее станции Кяппесельга.

Приказом начальника 1-й стрелковой дивизии от 6 октября на Онежскую флотилию возлагалась задача: 1) уничтожить все батареи противника; 2) уничтожить флотилию противника; 3) высадить десант в Медвежью Гору. Все эти три задачи должны быть решены в ходе одной операции.

8 октября флотилия в составе заградителей «Яуза» и «Березина», канонерок № 1, № 4, № 5, № 6, № 7 и № 8, сторожевых судов № 2 и № 4, плавбатареи № 2 и транспортов с десантом в составе 840 человек приступила к операции.

Дойдя до параллели Кузаранды, корабли флотилии, согласно плану, заняли следующие позиции: дивизион канонерок и плавбатарея легли на створ острова Мег, заградители шли, придерживаясь побережья Заонежья, а за ними шли транспорты. Когда дивизион канонерок приблизился к острову на 20 кабельтовых, а заградители — на 25 кабельтовых, белые открыли сильный артиллерийский огонь из шести орудий, расположенных по всей длине южной части острова. Корабли флотилии энергично отвечали на огонь, при этом постоянно маневрируя. Стрельба красных судов сильно затруднялась из-за плохой видимости и большой волны. После двух часов артиллерийской дуэли красное командование поняло, что заставить замолчать батареи противника не удастся, а снаряды и запас топлива на судах подходили к концу, поэтому флотилия на-чапа отход. У канонерок № 4 и № 6 от интенсивной стрельбы вышли из строя 75-мм пушки, и обе канонерки были отправлены в Петрозаводск. Остальные суда вернулись в Кузаранду, где по настоянию командира полка был высажен и десант.

Пополнив запасы снарядов и дров, флотилия 10 октября вновь двинулась к острову Мег. На остров белым была послана радиотелеграмма с предложением сдаться. Ответ пришел неожиданным: «Мы красные, не стреляйте…» Как потом выяснилось, в этот момент снарядами была повреждена береговая радиостанция. Суда флотилии прекратили обстрел, а командование отправило на остров еще одну радиотелеграмму с предложением прислать делегацию с затворами от орудий. И действительно, через несколько часов прибыли «делегаты» с двумя пулеметами и заявили, что гарнизон деморализован.

Через некоторое время на остров Мег был высажен отряд моряков. Но остров оказался пуст. Офицеры и часть гарнизона на шлюпках перебрались на косу Западная Челмужская, на восточном берегу озера, и ушли к белым. Другая же часть гарнизона перешла на остров Клим (на западном берегу), который был уже занят сухопутными частями красных.

Моряки-десантники захватили на острове Мег две еще не установленные 120-мм пушки, две 76-мм полевые и две 76-мм горные пушки, а также две 47-мм пушки Гочкиса.

12 октября командование Онежской флотилии решило высадить десант в деревне Челмужи, в тыл белым, действовавшим в Пудожском направлении. После разоружения острова Мег 50 десантников посадили на буксир «Химера». Конвоируемый четырьмя канонерками, буксир пошел в Челмужскую бухту, где и высадил десант, быстро занявший деревню. У белых в Челмужах была одна рота и нестроевая команда, которые сопротивления не оказывали и быстро отступили. Красные захватили в деревне много обмундирования и продовольствия, три походные кухни, одну 37-мм пушку со снарядами и винтовки.

14 октября база Онежской флотилии была перенесена в деревню Толвуй, куда перебрался и штаб десантного отряда. Пехотные части красных, подойдя к линии деревень Ступицино — Дианова Гора, встретили активное сопротивление белых на заранее укрепленных позициях. Тогда начальник десантного отряда решил перекинуть полтора батальона в Повенец и, заняв его, вести наступление на Медвежью Гору.

17 октября на рассвете Онежская флотилия с десантом на борту вышла к Повенцу. По указанию начальника отряда десант должен был высадиться южнее города, у острова Нут. На сторожевом судне № 4 установили катерный трал, но из-за свежего ветра и большой волны трал вскоре убрали, и флотилия шла вдоль береговой полосы. Из-за свежей погоды суда с десантом под охраной сторожевого судна № 4 вошли в бухту Орров-Губа, высадив десант южнее острова Нут.

19 и 21 октября была высажена новая партия десантников, затем флотилия перешла в Орров-Губу. 22 и 23 октября суда флотилии обстреливали позиции белых в районе города Повенца, причем сторожевое судно № 4 дважды подходило к городской пристани, чтобы высадить десант моряков, но каждый раз белые отгоняли его огнем 76-мм орудий. Красным сухопутным-частям также не удалось занять Повенец.

23 октября, обсуждая план дальнейших действий, сухопутное командование красных предложило произвести высадку у деревни Любский Песок. По имевшимся данным, водное пространство Большой Губы было заминировано, и нужно было предварительно произвести траление, а флотилия к этому еще не была готова. Кроме того, по техническим условиям можно было применять только катерные тралы, но в условиях осенних ветров и больших волнений на озере тралы эти были малопригодны. В результате десант по указанию начальника отряда был переброшен обратно на линию Дианова Гора.

Высадка десанта в тыл белым севернее деревни Федотове также оказалась безуспешной, и десант, попавший под обстрел береговой батареи из деревни Федотове, был снят.

5 ноября Онежская флотилия в полном составе вышла из Толвуя. У мыса Ужеп к ней присоединились транспорты с десантом. Флотилия шла малым ходом в одной кильватерной колонне у самого берега. Головной шла канонерка № 6 «в качестве тральщика». Как она могла тралить — непонятно, видимо, малограмотные военморы имели в виду не тральщик, а прерыватель минных заграждений.

К 23 часам флотилия благополучно подошла к параллели деревни Пергуба, севернее Любского Песка. Там и началась высадка десанта. К этому времени пошел настолько густой мокрый снег, что с трудом можно было разглядеть свой собственный форштевень. Десант надо было свозить на берег на шлюпках в абсолютной темноте и пурге.

При подходе транспортов к берегу их обнаружил дозор белых, который, сделав несколько ружейных выстрелов, отошел. Через некоторое время белые открыли орудийный огонь из Пергубы, однако близких падений снарядов не было. Видимо, белые или вообще не знали точного местонахождения флотилии, или в темноте не могли ориентироваться, так как орудия красных кораблей молчали, и белые не могли определить, где они находятся. Примерно через полчаса после начала стрельбы послышались два сильных взрыва. Это белые взорвали вооруженный пароход «Сильный».

В это же время производилось траление района расположения флотилии, чтобы к утру обеспечить себе место для маневрирования в случае, если белые откроют огонь по судам флотилии.

К 5 часам утра 6 ноября высадка десанта завершилась, и десантники к утру перерезали шоссейную дорогу Медвежья Гора — Любский Песок, при этом захватив небольшой обоз белых.

К 10 часам утра снегопад прекратился, небо очистилось, но ветер развел такую большую волну, что использовать плавбатарею стало совершенно невозможно. Как только прояснилось, канонерки начали обстрел Медвежьей Горы, Пергубы и Федотова. На огонь флотилии отвечал только бронепоезд белых. После часового обстрела огонь был прекращен, но десант так и остался у береговой черты.

6 ноября плавбатарея была отправлена к деревне Шуньга по протраленному ночью у самого берега фарватеру. Однако она попала под огонь 76-мм двухорудийной батареи белых. Первый же снаряд угодил в 76-мм пушку Лендера на плавбатарее и вывел ее из строя.

Днем 7 ноября после вторичного обстрела Медвежьей Горы и других пунктов побережья у двух канонерок вышли из строя орудия (лопнули крепления).

К вечеру командование решило отправить канонерки в Шунь-гу за дровами, а у десанта на ночь оставить заградители.

Канонерки № 7 (под флагом командующего), № 3 и № 6 на траверзе Сухого Наволока неожиданно были обстреляны батареей белых. Канонерка № 7 получила три надводных и два подводных попадания и, быстро наполняясь водой, стала садиться носом. На канонерке № 3 снаряд попал в бомбовый погреб, где зажег 75-мм патрон. Начался сильный пожар и взрывы, которыми было повреждено исправное кормовое орудие. Отвечать на обстрел батареи канонерки № 7 и № 3 не могли, так как все их орудия были повреждены, а с канонерки № 6 не видели батареи.

Полузатонувшая канонерка № 7 дошла до заградителя «Березина», передала на него раненых и походный штаб флотилии, после чего пошла к берегу, чтобы приткнуться и заделать пробоины. Успели заделать только одну пробоину, поскольку вода так быстро прибывала, что создалась опасность взрыва котлов. Оставалось одно — спасти ценное имущество и снять команду.

Канонерка № 3 подошла к заградителю «Яуза», который своими пожарными трубами помог окончательно потушить пожар. Белая батарея после обстрела ее с «Яузы» замолчала.

В это время от командира десанта поступило сообщение, что белые, получив подкрепление, наступают с двух сторон, и что «пока не поздно, надо дать суда для приема десанта обратно». Из-за отсутствия транспортов десант был принят на заградитель, и флотилия, взорвав канонерку № 7, пошла в Шуньгу. Десант не смог развить свое наступление, так как личный состав был измотан предыдущими боями, к тому же, несмотря на наступившие морозы, почти половина отряда не имела шинелей.

После этой неудавшейся десантной операции сухопутное командование решило вести наступление в другом направлении и дало распоряжение вернуть десант в Петрозаводск. 11 ноября десант был посажен на транспорты, которые совместно с судами флотилии пробились уже в сплошном льду в район Толвуй — Кузаранда, и прибыли в Петрозаводск 12 ноября.

В целом десантная операция в северной части Повенецкого залива провалилась. Однако белые с испугу взорвали канонерку «Сильный» и другие колесные пароходы своей флотилии. Все катера-истребители были погружены на железнодорожные платформы на станции Медвежья Гора и отправлены в Мурманск, где они в марте 1920 г. были захвачены частями Красной Армии.

К середине ноября 1919 г. красная флотилия полностью закончила кампанию. Суда зимовали в Петрозаводске, где был произведен их ремонт и вооружения. В марте 1920 г. флотилию расформировали. Большую часть ее судов в мае 1920 г. передали Главоду. Сетевые заградители «Березину», «Яузу» и «Шексну» отправили на Балтийский флот. Эсминец «Сторожевой» еще в октябре 1919 г. убыл на Каспий и 3 декабря 1919 г. прибыл в Астрахань.

Что же касается посыльных судов «Илим» и «Перископ» (см. Волжскую флотилию), то они 30 ноября 1919 г. были формально перечислены в Онежскую флотилию, но в ее строю не состояли. Где они зимовали — неизвестно, но весной 1920 г. были уже на Балтике.

Сторожевые суда № 1, № 2 и № 4 (канонерки ГВИУ) в апреле 1920 г. были переданы в Ладожский отряд судов Балтийского флота.

В 1920 г. в Повенецком заливе и Большой Губе проводилось траление мин, для чего из водного транспорта было привлечено четыре мелкосидящих буксирных парохода.


Глава 3. Операции на Ладожском озере

В январе 1919 г. финские войска захватили в Карелии Поросозерную волость, соседнюю с Ребольской волостью. В феврале 1919 г. на мирной конференции в Версале Финляндия потребовала присоединить к ней всю Карелию и Кольский полуостров. Тем не менее в январе — марте 1919 г. финны вели ограниченные боевые операции в основном в районах Реболы и Поросозера.

Под руководством Маннергейма финское командование разработало план нападения на РСФСР. Согласно ему после схода снегов Южная группа (регулярные части финской армии) начинает наступление в направлении Олонец — Лодейное Поле. Северная группа (шюцкор, шведские добровольцы и выходцы из Карелии) наступает в направлении Вешкелица — Кунгозеро — Сямозеро.

Наступление финских войск Маннергейм скоординировал с белым генералом Н. Н. Юденичем, войска которого находились в Эстонии. За союз Маннергейм потребовал у Юденича Карелию и Кольский полуостров. 3 апреля Юденич согласился отдать Карелию, а Кольский полуостров обещал отдать после постройки прямого железнодорожного пути на Архангельск.

21–22 апреля 1919 г. белофинские войска неожиданно пересекли в нескольких пунктах русско-финскую государственную границу. Не встречая на своем пути никакого сопротивления из-за отсутствия на данном участке советских войск, белофинны заняли 21 апреля Видлицу, 23 апреля — Толоксу, вечером 23 апреля — Олонец, 24 апреля крупными силами захватили Вешкелицу и к 25 апреля подошли к Пряже, угрожая непосредственно Петрозаводску. Отдельные финские подразделения, несмотря на завязавшиеся ожесточенные бои вокруг Пряжи и Маньги, прикрывающих Петрозаводск, проникли в течение ближайших двух-трех суток к Сулажгоре, в 7 км от Петрозаводска. Создалось критическое положение: Карельский край мог пасть буквально в считанные дни, учитывая, что с севера в направлении Кондопога — Петрозаводск наступали англо-канадские войска и белогвардейские части. Поэтому в последние дни апреля на подступах к Петрозаводску развернулись ожесточенные бои, в результате которых финское наступление было временно приостановлено.

Весь май и июнь 1919 г. восточнее и севернее Ладожского озера шли упорные бои, в ходе которых малочисленные отряды Красной Армии сдерживали хорошо обученные, полностью экипированные и сильно вооруженные белофинские войска, обладавшие к тому же значительным численным перевесом.

Белофинская Олонецкая армия наступала на Лодейное Поле. Нескольким финским отрядам удалось переправиться через Свирь ниже Лодейного Поля.

До этого на Ладожском озере не было своей флотилии, хотя через озеро в 1918 г. периодически проходили суда Балтийского флота. В Лодейном Поле зимовал дивизион (3 судна) заградителей Онежской флотилии под командованием военмора Бурачика. В этот период действия дивизиона сводились к организации переправы для отступавших красных войск. А потом, после получения подкрепления, дивизион переправлял войска обратно через реку на правый берег. Трудность заключалась в том, что приходилось вести переправу в условиях ледохода и исключительно при помощи слабых местных технических средств. Переправившиеся красные части оттеснили белофиннов и образовали единый фронт, войдя в связь с частями, оборонявшими Петрозаводск.

1 мая 1919 г. из Шлиссельбурга в Старую Свирипу в расположение флотилии для несения дозорной службы на восточном побережье Ладожского озера были присланы сторожевые суда «Куница» и «Горностай».

Тут придется уточнить важный организационный момент. На Ладожском озере в 1919 г. не было создано отдельной флотилии, а в позднейших трудах советских военно-морских историков одни и те же операции на Ладоге то входят в раздел, посвященный Онежской флотилии, то — в раздел Балтийского флота. Здесь же соединения советских судов на Ладоге будут называться просто флотилией.

Начиная с 4 мая сторожевые суда «Куница» и «Горностай» (водоизмещение 170 т; вооружение: две 75/50-мм пушки) ежедневно обстреливали занятое финнами побережье от Олонца до Видлицы. 8 мая они потопили артогнем в устье реки Видлицы финский пароход.

12 мая сторожевые суда № 13 и № 14 (канонерки ГВИУ) из состава Онежской флотилии обстреливали дорогу, идущую параллельно берегу от реки Рабаны до Видлицы.



16 мая заградитель «Березина», сторожевые суда «Куница», «Горностай», № 13 и № 14 производили обстрел побережья Видлица — Тулокса. При этом «Березина» была обстреляна береговыми батареями белофиннов, с которыми вела бой в течение часа и привела их к молчанию.

31 мая, 1, 3 и 6 июня обстрелы тех же районов побережья красными судами повторялись, причем заградитель «Березина» и сторожевое судно «Ласка» (прислано из Шлиссельбурга) были встречены 9 июня у Тулоксы огнем береговых батарей, которые после получасового обстрела были приведены к молчанию.

Как писал И. М. Лудри: «Все эти обстрелы по сильно лесистым берегам, конечно, никакого действительного результата не имели, и производились они по настойчивому требованию сухопутного командования; что же касается второй цели — «обстрелом побережья производить панику среди войск противника» (как гласит приказ), то и в этом цель достигнута не была, судя по тому, что противник остался после всех обстрелов на своей позиции»{164}.

22 июля 1919 г. советским войскам Междуозерного района был отдан приказ: отбросить противника за границу Финляндии; выйти на линию: граница — Ведлозеро — Пряжа; по Петрозаводскому шоссе соединиться с Петрозаводской группой и составить сплошной фронт. Для этого одной группе Олонецкого участка вести наступление от реки Тулоксы к реке Видлице и далее, до границы. Действия сухопутных войск должны были поддерживаться огнем кораблей Онежской флотилии.

Решающую роль в разгроме белофиннов в Междуозерном районе сыграла Видлицкая операция. Для участия в ней были привлечены эсминцы «Амурец» и «Уссуриец» (водоизмещение 750 т; вооружение: две 102/60-мм пушки, одна 37-мм зенитная пушка), сторожевые суда «Выдра» и «Ласка», бронированные канонерские лодки Военного ведомства № 1, № 2 и № 4 (водоизмещение 25 т; вооружение: две 76-мм горные пушки), посыльное судно № 1 и четыре парохода с десантом. Десантный отряд состоял из русской 1-й стрелковой дивизии и 1-го финского стрелкового полка{165}.



В 4 ч. 52 мин. утра 27 июня флотилия с дистанции 10 кабельтов открыла огонь по финским батареям, расположенным на правом берегу реки Видлицы (два 88-мм германских орудия и два 57-мм орудия).

В 5 ч. 20 мин. эсминцы легли на курсовой угол 90° и открыли огонь очередными залпами по правобережным видлицким батареям. Одновременно заградитель «Яуза», подойдя на дистанцию 10 кабельтовых, открыл огонь по видлицкому заводу, который после первых залпов загорелся. После этого огонь был перенесен на правобережные батареи, отвечавшие своим огнем на обстрел миноносцев и заградителей. В 6 часов финская батарея, расположенная на левом берегу Видлицы, открыла огонь по заградителю, который тремя залпами заставил ее замолчать и перенес огонь на батареи правого берега реки. Сторожевое судно № 2 держалось на западе от заградителя, а «Ласка» — в кильватере.

В 6 ч. 15 мин. миноносцы, подойдя на дистанцию 20 кабельтовых и маневрируя, продолжали обстрел. Батарея противника отвечала. В 6 ч. 50 мин. миноносцы приблизились к берегу на дистанцию 12 кабельтовых и продолжали обстрел, перенеся огонь на Видлицкий Погост. Заградитель «Яуза» и сторожевое судно «Ласка» производили обстрел с расстояния 5 кабельтовых. В 7 ч. 20 мин. финские батареи замолчали, и в 7 ч. 30 мин. сторожевое судно № 2 вошло в реку, продолжая вести обстрел побережья реки из орудий и пулеметов. В 7 ч. 40 мин. миноносцы прекратили огонь и застопорили машины.

В 7 ч. 45 мин. в реку Видлицу вошел пароход «Балмашев» и, быстро подойдя к левому берегу, высадил десант. Заградитель «Яуза» и сторожевое судно «Ласка» встали в 4 кабельтовых от мола для поддержки в случае надобности высадившегося десанта, а сторожевое судно № 2 прошло вверх по Видлице для выяснения обстановки, параллельно обстреливая правый берег. Пройдя около мили, судно возвратилось к молу, откуда уже пароход «Балмашев» отошел к заградителю «Яуза».

Высадившийся десант занял только левый берег Видлицы, чем воспользовались белофинны на правом берегу и, вернувшись, попытались обстрелять красные суда из пулеметов и уничтожить брошенные орудия. Однако сосредоточенным огнем всех орудий красной флотилии белофинны были отогнаны, после чего красные части при поддержке сторожевого судна № 2 переправились на правый берег. В это время сторожевое судно № 2 попало под пулеметный огонь финнов, но шрапнельным и пулеметным огнем с судов флотилии противник был отогнан.

В 12 ч. 25 мин. нашел сильный туман, заставивший корабли флотилии отойти дальше от берега и встать на якорь. В 15 ч. 30 мин. сторожевое судно № 2 вошло в реку Видлицу для выяснения обстановки и, войдя в связь с десантным отрядом, осталось стоять у пристани. После этого в реку вошли заградитель «Яуза» и буксир «Сом», чтобы погрузить захваченные трофеи: 11 орудий, до 2000 винтовок, 12 пулеметов и большое количество снарядов и запасов продовольствия.

В тот же день, 27 июня, в 5 ч. 20 мин. утра была начата Тулокская десантная операция. Отряд в составе сторожевых судов № 1, № 4 и «Выдра» и двух транспортов с десантом подошел на траверз устья реки Тулоксы на дистанцию: сторожевые суда № 1 и № 4–12 кабельтовых, «Выдра» — 25 кабельтовых.

В 5 ч. 30 мин., после того как миноносцы открыли огонь по Видлице, сторожевые суда начали обстрел правого берега реки Тулоксы и в течение часа уничтожили белофинскую батарею, обстреливавшую флотилию, когда та стояла на рейде устья реки Олонки (в 3 км южнее устья Тулоксы). После этого дистанция была уменьшена, и суда флотилии вели огонь шрапнелью побелофинским позициям. С берега противник открыл сильный ружейный огонь по сторожевым судам № 1 и № 4.

После того как сторожевые суда подошли к берегу на 2 кабельтова и обстреляли берег из пулеметов, белофинны прекратили ружейную стрельбу. В 8 часов утра транспорты подошли к берегу для высадки десанта. Когда часть десанта уже находилась в шлюпках, белофинны открыли по ним сильный ружейный огонь, в результате чего десантные шлюпки с большими потерями вернулись на транспорты, и те отошли от берега.

Красные под прикрытием густого тумана решили высадить десант немного севернее. В 10 ч. 40 мин. десант, погруженный в шлюпки, подошел к берегу. Финны и тут открыли сильный ружейный огонь по шлюпкам и транспортам. Сторожевые суда отвечали из пулеметов и периодически постреливали шрапнелью. В 11 ч. 40 мин. высадка была закончена.

В конце дня произошло соединение видлицкого и тулокского десантов. В ходе операции финские войска были разгромлены и в панике отступили на север. Нашими трофеями стали четыре 88-мм германские пушки, пять 57-мм морских русских пушек, три японских миномета, двенадцать пулеметов, четыре автомата, две тысячи патронов и легковой автомобиль.

К 8 июля 1919 г. Олонецкий участок Карельского фронта был полностью ликвидирован: финские войска отступили за линию Гранины. Красная Армия получила приказ не преследовать финские войска за чертой государственной границы.


Раздел VI. Днепровские флотилии


Глава 1. Бронепароходы в море банд

Прежде чем переходить к рассказу о боевых действиях, стоит сказать несколько слов о самой реке Днепр и ее притоках.

Длина Днепра, берущего начало в Бельском уезде Смоленской губернии, поданным бывшего Министерства путей сообщения, от истоков до устья составляет 2065 верст. От реки Осьмы, где Днепр становился судоходным в обе стороны, до устья — 1875 верст. Сплав плотов в течение всей навигации начинался у села Спас (Бельского уезда), в 54 верстах ниже истоков. От истоков до реки Осьмы Днепр течет с севера на юг, от Осьмы до Орши — с востока на запад. От Дорогобужа (200 верст ниже истоков) начиналось пассажирское сообщение, которое прерывалось между Оршей (519 верст от истоков) и Смоленском (384 версты от истоков) у деревни Кобеляки (в 5 верстах выше Орши) скалистым перекатом, который тянулся по дну на протяжении 100 саженей (213 м) и только во время половодий допускал свободное плавание судов.

От Могилева (650 верст от истока) до Киева начиналось пассажирское судоходство с регулярными рейсами во время всей навигации. Общее число навигационных дней на Днепре примерно 250, однако в некоторые годы Днепр очищался в течение зимы несколько раз. «Температурные колебания никогда не давали возможности правильно учесть на будущее время ледостав и на Днепре обычным явлением было то, что караваны и суда становились в случайные затоны и заводи, где заставал их лед»{166}.

Самым многоводным притоком Днепра является Припять. До 1917 г. пассажирское и буксирное пароходство начиналось с устья реки Стохода. Припять соединяется с Западным Бугом Днепровско-Бугским каналом через реки Ясельду, Пину, Днепровско-Бугский канал, реки Мухоловок и Муховец, а с притоками Буга и рекой Неман — Огинским каналом через реки Ясельду и Шару.

На реке Сож буксирное пароходство начиналось у местечка Кричев, а пассажирское — у городка Пройска. На реке Десне пассажирское сообщение начиналось от Новгород-Северска, а весной — от Брянска. Перед войной 1914 г. в бассейне Днепра числилось 382 паровых и 2218 непаровых судов.

В 1918 г. власть в Киеве менялась, как в калейдоскопе. Большевики, Центральная Рада, немцы, гетман Скоропадский, белый генерал граф Келлер, Петлюра сменяли друг друга. Киевские обыватели просыпались с вопросом: а какая сегодня с утра власть?

Новый 1919 год ознаменовался решительным наступлением Красной Армии. 3 января взят Харьков, через неделю — Чернигов, 19 января — Полтава. В конце месяца красные войска входят в Киев, Кременчуг и Екатеринослав. Правда, последний им приходится брать с «союзниками», то есть с махновцами.

Большинство рабочих и часть обывателей на Украине поддерживали красных. Однако основная часть «селянства» не желала вообще никакой власти. Каждая смена власти в 1918 г. означала для «селянства» возможность пограбить железнодорожное хозяйство, речные порты, заводы и мастерские, различные склады и т. д. После того как красные заняли наиболее крупные города Украины, началось укрупнение банд. Центрами возникновения бандформирований становятся Тараща, Белая Церковь, Золотоноша, Скопари, Кагарлык, Бахмач, Триполье, Козин, Чернобыль и др. Киев начал окружаться тесным кольцом банд. Первыми крупными бандами были: в районе Триполья банда Зеленого в середине апреля 1919 г., к которому присоединились партизанские отряды «пана атамана Богунского» (до 2000 человек), посланные на ее ликвидацию, а также банда Струка в районе Чернобыля.

Важнейшей транспортной артерией Украины являлась река Днепр и ее многочисленные притоки. К моменту прихода красных в январе 1919 г. на Днепре не было вооруженных судов, за исключением шести бронекатеров Военного ведомства царской России, построенных в США фирмой «Муллинс и К°» в 1916 г. Весной 1918 г. бронекатера были захвачены немцами на Днепре и брошены ими там же в ноябре того же года. В марте 1919 г. бронекатера включены в состав Днепровской флотилии. Бронекатера имели водоизмещение 10 т; длину 9,21 м; ширину 2,47 м; осадку 0,9 м. Один бензиновый мотор развивал мощность 100 л.с. Запас топлива (бензина) составлял 700 литров. Скорость хода достигала 7 узлов. Дальность плавания по течению — 560 миль, против течения — 350 миль. Экипаж катера 7 человек. Катера имели на вооружении по одной 37-мм пушке Гочкиса и по одному 7,62-мм пулемету Максима. Бронекатера имели номера 1, 2, 3, 4, 5 и 17.



Красные военморы были не особенно грамотными и считали, что эти катера построены в Германии в 1915–1917 гг. Так же считали и советские историки, включая С. С. Бережного, вплоть до конца 1980-х годов.

Понятно, что эти шесть бронекатеров были не в состоянии бороться с сотнями больших и малых банд, заполонивших Украину. И вскоре красное командование принимает решение создать флотилию из бронепароходов.

К 21 марта 1919 г. приказом по флотилии был определен следующий судовой состав бригад:

1-я бригада: «Шарлотта» (буксирный пароход), бывшие бронекатера 1, 2, 3, 4, 5;

2-я бригада: «Курьер», «Аполлон» и «Самуил»;



3-я бригада: «Арнольд», «Верный» и «Адмирал».

Что же представляли собой эти грозные речные броненосцы?

Красные в марте ввели в строй наиболее исправные суда Днепровского пароходства.

Буксирный пароход «Верный» был построен в 1897–1898 гг. на заводе Унион Гюсерлен в Кенигсберге и перевезен на Днепр в разобранном виде. Полное водоизмещение его составляло 350 т; длина 56,6 м; ширина 7,2/14,3 м; осадка 1 м. Паровой двигатель мощностью 300 л.с. позволял развивать скорость 10 узлов. Запас угля составлял 60 т. Дальность плавания по течению 2700 миль, против течения — 1600 миль. Время разведения паров нормальное — 8 часов, весной и осенью — 12 часов.

Пароход «Адмирал» построен в 1886 г. в Кенигсберге. Водоизмещение 345 т. Длина 45,7 м; ширина без кожухов колес 6,15 м; осадка 0,8 м. Машина мощностью 200 л.с., скорость хода 7,5 узлов.

Пароход «Арнольд» построен в 1858 г. в Бельгии. Длина 45,04 м; ширина 10,8/5,54 м; осадка 0,9 м. Машина мощностью 170 л.с., скорость хода 10,5 узлов.

Пароход «Аполлон» построен в 1912 г. в Киеве. Длина 43 м; ширина без кожухов колес 5,84 м; осадка 1,06 м. Машина мощностью 180 л.с., скорость хода 7,5 узлов.

Колесный пароход «Курьер» построен в 1885 г. в Германии. Водоизмещение 208 т. Длина 49,5 м; ширина 5,5/9 м; осадка 0,7 м. Машина мощностью 190 л.с. Скорость 7 узлов.

Колесный буксирный пароход «Самуил» построен в 1912 г. в Киеве. Длина 45 м; ширина без колес 5,5 м; осадка 0,9 м. Машина мощностью 200 л.с. Скорость 7 узлов.

Буксирный пароход «Шарлотта» построен в 1914 г. в Варшаве. Длина 31 м; ширина без колес 4,3 м; осадка 0,6 м. Машина мощностью 80 л.с.

Все суда, за исключением «Шарлотты» и бронекатеров, были вооружены двумя полевыми 76-мм пушками обр. 1902 г., а также различным количеством пулеметов и винтовок.

«Броня» состояла из наружной деревянной обшивки из двухдюймовых досок с прокладкой песка в 4–5 дюймов и внутренней стенкой из мягкой стали. Так были «бронированы» рубки и наиболее жизненно важные части корабля: выдающиеся над палубой сухопарники и мотыли от машин.

Подобная защита неудовлетворительно защищала корабли и команды. Она в основном служила убежищем только для пулеметчиков, которые с пулеметами находились за закрытием. Вести же артиллерийский огонь при пулеметном обстреле было нельзя, так как прислуга была совершенно открыта, что часто ставило пароходы в трудное положение. А тяжелое броневое закрытие сильно увеличивало осадку судна.

Орудия устанавливались на штырях из железа, упертых в киль-балку. Срезанные сошники упирались в железный погон, приклепанный к палубе, которая подкреплялась деревянными пиллерсами, упертыми в стрингера в 3–4 ряда. Эта установка была очень жесткой и при выстрелах сильно действовала как на корпус, так и на машину, рвала палубу так, что расходились швы. Большим недостатком был также малый угол возвышения, что не давало возможности полностью использовать дальнобойность 76-мм полевых пушек. По сравнению с теми же орудиями, установленными на высоком берегу, пушки пароходов сильно уступали им в дальности. Кроме того, при отсутствии прямых плесов (река изобиловала излучинами), при покрытой кустарником долине, 76-мм полевая пушка, поставленная на палубу таким образом, допускаладля наводчика слишком ограниченный горизонт видимости.

Снабжение флотилии обычно скучно читателю, но здесь любопытный нюанс — с центральными органами Морских Сил Советской республики речная Днепровская флотилия никаких связей не имела. Сухопутное командование особым вниманием флотилию не баловало. А личный состав флотилии уже к апрелю 1919 г. насчитывал свыше 600 человек, которых надо было кормить и одевать. По сему случаю командующий флотилией матрос Андрей Полупанов был вынужден кормить и одевать своих людей «реквизициями», то бишь разбоями.

Дабы не вызвать гнев просоветской части читателей, их вниманию предлагается цитата из работы Морской исторической комиссии, изданной в 1925 г.: «Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах»: «Личный состав флотилии, совершенно незнакомый с условиями плавания на реке, психологически не воспитанный, не мог подняться выше кустарничества, партизанщины и просто бандитизма, к чему вынуждала не только вся обстановка на Украине, но и сама организация флотилии, которой приходилось «бандитствовать», чтобы не умереть с голоду»{167}.

Честно говоря, автор любит читать советские книги, изданные с 1919 по 1927 год. Пусть это официальные издания, а некоторые и с грифом секретно, но в них есть жизнь: бандитствовали — так бандитствовали, применяли химическое оружие — так дело житейское. Потом же началось тотальное вранье советских, а затем и «демократических» историков.

Первый блин (то есть операция Днепровской флотилии) вышел комом. В конце марта в районе Триполья стал не по чину брать атаман Зеленый. Его банда численностью свыше 1100 человек при двух 76-мм полевых пушках и сорока пулеметах не только грабила местное население, но стала перехватывать грузовые и пассажирские пароходы на Днепре.

28–29 марта моряки Днепровской флотилии на пароходе «Маруся», вооруженном только пулеметами, отправились за реквизициями в район Триполья, но были обстреляны бандитами. Рулевой Кирилл Балковский был убит, а «Маруся» несолоно хлебавши ушла в Киев.

Произвол Зеленого вызвал гнев и возмущение моряков. В результате 2 апреля к Триполью двинулся бронекатер с несколькими пассажирскими пароходами с десантом, а берегом пошел красноармейский кавалерийский отряд. Цитата из «Боевых действий на морях, речных и озерных системах»: «Но кавотряд на берегу был разоружен крестьянами, а десант с бронекатером, встретив сильный отпор, после двухчасовой безрезультатной перестрелки вынужден был уйти, не выполнив задания.

9-го апреля по заданию штаба 1-й Украинской Советской армии была предпринята операция по ликвидации банд в 10–15 верстах выше Киева в районе Вышгород — Балки — Петровицы. На трех пароходах («Наездник», «Гетман» и «Ярослав») под прикрытием бронепарохода «Курьер» и бронекатера № 2 в район банд был отправлен отряд в 450 чел. красноармейцев, из которых 42 человека были из флотилии. Отряд вернулся в тот же день, разоружив банды, почти не имея никаких потерь»{168}.

На самом деле была разоружена не банда Зеленого, а «селяне», игравшие в «казаков-разбойников».

11 апреля красное командование в Киеве выяснило, что город со всех сторон обложен бандами. Один из отрядов повстанцев даже занял пригород Киева Куреневку. В связи с этим командование 1-й Украинской красной армии 12 апреля выдало задание флотилии:

1. Курсировать вдоль берега Днепра, имея связь с севера с 24-м полком, а с юга — с 1-м караульным полком.

2. Охранять гавань, следя за всеми пароходами.

3. Вести разведку вверх и вниз по Днепру.

В тот же день 29-му полку было приказано вести наступление на Вышгород — Петровицы, имея связь с флотилией. Посланный для содействия бронепароход «Самуил» не связался с этим полком, а после небольшой перестрелки с бандитами у Межигорья вернулся в Киев, оставив там бронепароход «Курьер».

На следующий день, 13 апреля, с 11 часов началось наступление 24-го полка на Вышгород и отряда инструкторских курсов с батальоном 6-го полка на Пуще-Водицу. В 11 ч. 30 мин. бронепароход «Курьер» с отрядом красноармейцев на борту поднялся до местечка Петровицы, где и высадил отряд. Но банд здесь не оказалось. Разведка с «Курьера» выяснила, что ночью банды переправились на другой берег, где и разбежались. Вскоре был замечен один из захваченных бандами пароход, который после нескольких выстрелов приткнулся к берегу у Петровиц, а бандиты с него разбежались. На следующий день около полудня красные отобрали у бандитов еще один пароход, на котором они переправлялись с берега на берег и контролировали пароходное сообщение.

В последующие дни суда Днепровской флотилии, к которым 21 апреля присоединился пароход «Доротея», вооруженный пулеметами, разобщив правый берег от левого, содействовали огнем ликвидации банд в этом районе.

22 апреля, исполняя приказ командующего 1-й Украинской армией, бронепароходы «Курьер» и «Самуил» вышли в район Трипо-лья для разведки и обстрела базы банд Зеленого. Подойдя к району, «Самуил» остался для обстрела деревни Плюты, а «Курьер» пошел дальше в Триполье. Орудийным огнем с судов были взорваны артиллерийские склады, о местонахождении которых красные узнали от своих разведчиков. После нескольких выстрелов с бронепа-роходов с берега начали отвечать две 76-мм пушки. Бронепароходы отошли, «так как это было их первое столкновение с береговой артиллерией».

На «Самуиле» лопнула рулевая цепь, и он потерял управление. К нему на помощь подошел высланный из Киева пароход «Доротея». Командир «Самуила» Барышников спустился на шлюпку для завода буксирного троса, но течение в этом месте было слишком сильным, шлюпку понесло вниз, и она выбросилась на берег. Погибли все гребцы, в том числе и Барышников, подошедший «Курьер» спас лишь одного человека. «Курьер» взял «Самуила» на буксир, и бронепароходы ушли в Киев.

В этих же числах в районе Чернобыля начала действовать банда Струка{169}. Его отряды располагались в Горностай поле, Ротичах и Чернобыле. 23–25 апреля разведка судами «Осетр»{170} и «Атаман», на котором находился десантный отряд, направляемый в Межигорье, выяснила, что в Сваромье, кроме того, находится банда, называемая «Остерский отряд», и подтвердила сведения о банде Струка, который имел в своем распоряжении два парохода: «Соня» (буксир) и «Ретвизан» (пассажирский).

26 апреля к Глебовке был отправлен десантный отряд пехоты под прикрытием «Курьера», «Самуила» и бронекатера № 5. На следующий день десант был высажен в 3 верстах выше Глебовки. На судах остался лишь Черниговский отряд, который должен был высадиться после прибытия особого отряда с артиллерией. По дополнительным директивам, полученным 28 апреля, весь армейский отряд разбивался на две части — караульный полк и Черниговский отряд. Караульный полк тремя отрядами должен был наступать на Горностайполь с юга, а Черниговский отряд с двумя 76-мм пушками высаживался у Печек и наступал на Горностайполь с востока. Флотилии, произведя высадку, приказывалось поддерживать десант огнем своей артиллерии.

Разведка на пароходе «Осетр» выяснила силы банды Струка: 10 тысяч человек, до 40 пулеметов, 21 автоматическое ружье, 9 бомбометов{171}, 2 орудия и 5 пароходов, один из которых находился в Рогичах, а четыре — в Чернобыле.

В этот же день «Курьер» был послан для наблюдения к Триполью. Бронепароход, обстреляв Триполье и Плюты зажигательными снарядами, вернулся в Киев.

1 мая судам флотилии была поставлена задача вывести в Киев суда, захваченные Струком в Чернобыле. 2 мая в 5 часов утра три боевых парохода отправились в Чернобыль. В 17 часов суда подошли к самому Чернобылю из-за мглы и дождя совершенно незамеченными.

Открыв огонь по городу и не получив ответа, бронепароходы зашли в затон и высадили десант из команд. Город оказался оставленным бандой Струка, и корабли флотилии благополучно вывели семь пароходов, некоторые из которых были без паров и с разобранными машинами. 3 мая все боевые суда вернулись в Киев. В районе Чернобыля для содействия сухопутным частям остался только «Самуил».

После упорных боев банда Струка была рассеяна, и Чернобыль окончательно перешел в руки большевиков. Сам же Струк, переодевшись, скрылся из города уже после занятия его красными частями.

3 мая по приказу Совнаркома Украины Днепровская флотилия начала операцию по уничтожению банды Зеленого в районе Три-полья. Наступление на Триполье велось по трем направлениям: отряд Толоконникова наступал с севера по берегу Днепра под прикрытием флотилии; отряд Киселя — с запада от Василькова; бригада Богунского — с юга от Ржищева. Из боевых судов был послан только «Адмирал» для связи и поддержки Толоконникова.

4 мая судам «Арнольд» и «Верный» было дано задание прорваться мимо Триполья, чтобы содействовать бригаде Богунского и не дать бандитам переправиться на левый берег Днепра. Суда с боем и без потерь выполнили задание и к 17 часам того же дня прибыли в Ржишев, где остались на ночь.

5 мая «Арнольд» получил приказание идти к Витачевскому мосту для уничтожения средств переправы банды Зеленого и для воспрепятствования переправы банды с правого берега. «Арнольд» пополнил запасы дров с «Верного», который затем пошел за дровами в Секирно. Однако из-за штормовой погоды поход «Арнольда» пришлось отменить. «Верный» же, пополнив запас дров, дошел до Черкасс, откуда доложил по телеграфу в штаб флотилии о положении дел.

7 мая «Верный» вышел в Триполье. По дороге он должен был взять десант в Ржищеве из бригады Богунского, но по прибытии узнал, что бригада ушла на Кагарлык и заняла его. «Верный» отправился в Триполье, только что занятое после непродолжительного артогня десантным отрядом моряков, высаженным с судов «Адмирал» и «Курьер» под личным руководством командующего флотилией. 8 мая в Триполье вступил 6-й полк 1-й Украинской армии. От перебежчика стало известно, что 5 мая, когда «Арнольд» не мог выйти к Витачевскому мосту, банда Зеленого и действовавшая совместно с ним банда Ангела переправились на левый берег Днепра и расположились на участке Койлов — Жеребятин.

Остатки банды Зеленого на правом берегу Днепра были ликвидированы, а перешедшие на левый берег присоединились к бандам Григорьева, в это время поднявшего восстание против советской власти и овладевшего Золотоношей. Против банды Григорьева были брошены бригада Богунского и отряд Толоконникова. Против банд в Жеребятине был оставлен небольшой отряд с бронепароходом «Адмирал». На правом берегу Днепра против банды Григорьева действовала группа Шафранского.

11 мая отряд Толоконникова был переброшен в Канев. 13 мая у Канева находились суда «Адмирал», «Верный» и «Аполлон», которые должны были воспрепятствовать бандам Григорьева переправиться на правый берег. Банда Григорьева была хорошо организована, снабжена и имела артиллерию и бронепоезда.

В тот же день, 11 мая, в Прохоровку был высажен 1-й Золотоношский полк, переброшенный из Триполья, 2-й полк с кавалерией переправился через мост у Канева и присоединился к 1-му. К месту действий из Канева был направлен «Арнольд».

14 мая бригада Богунского выбила Григорьева из Золотоноши, банда его под давлением наступавших красных частей стала отступать на Черкассы. По приказанию командующего флотилией суда «Верный», «Адмирал» и «Арнольд» отправились к Черкассам для поддержки красных частей и воспрепятствования переправе банды Григорьева через мост.

16 мая днем суда флотилии, подойдя к Черкассам, обстреляли бронепоезда, оказавшиеся красными, но шли они без условленного белого флага. К вечеру Черкассы были заняты бандой Григорьева. 17 мая суда бомбардировали Черкассы, после чего «Адмирал» и «Верный» были отозваны в Киев. К 19 мая Григорьев, оставив у Черкасс сильный заслон с артиллерией, с главными силами отступил на Дубовку — Чигирин.

21 мая при поддержке судов флотилии бригада Богунского заняла Черкассы. Часть судов была оставлена на Южном Днепре для охраны и поддержания связи между армейскими частями и ликвидации мелких банд, а «Самуил» с бронекатером № 5 были отправлены на Припять, куда уже ранее ушел «Адмирал» и где поляки вместе с белогвардейскими отрядами без объявления войны повели наступление до линии Лунинец — Сарны. Советских войск на этом участке было мало. Местность, пересеченная болотами и рекой, требовала там присутствия судов красной флотилии. Поляки и белые вели себя сравнительно пассивно и стремились, пользуясь «мелкими речными силами (шесть вооруженных катеров и понтонов), занять рубежи для обеспечения развертывания своих сил при дальнейшем наступлении.

В середине июня 1919 г. началось наступление Добровольческой армии. 29 июня добровольцы взяли Екатеринослав. С юго-запада на Центральную Украину наступали остатки войск Петлюры. По всей Украине вновь стали плодиться большие и малые бандформирования. Вновь начались захваты пароходов на Днепре. Так, 29 июня банды анархистов захватили пароход Днепровской флотилии «Шарлотта».

Как говорится в «Боевых действиях…»,

«26 июня банда Зеленого, разбитая и разбежавшаяся в мае месяце, снова организуется, достигая примерно тех же размеров, пользуясь своим старым вооружением, спрятанным у крестьян. Банда имеет опять до 30–40 пулеметов и 2 орудия 76-мм калибра. К этому времени флотилия из подчинения 1-й армии и непосредственно Украинскому командованию переходит в подчинение командующему 12-й армией, причем на флотилию устанавливается, к сожалению часто встречаемый, упрошенный взгляд, как на пассивное оружие, как на плавучую батарею, которой указывается куда встать, как и куда стрелять. Этот губительный взгляд, вдохновителем которого являлся начштаба 12-й армии генштаба Гутырев, сводил флотилию на нет и лишал смысла ее существование, что вскоре и сказалось на боевых действиях.

В связи с реорганизацией армии Украины на новых началах (12-я армия только что была образована), было предположено увеличить и состав флотилии до 11 судов, вооружив часть из 42– и 48-линейными орудиями. Вооружение производилось по-прежнему образцу и тем же органом, не подчиненным командованию флотилии; реорганизация последней намечалась также, и в центре был поднят вопрос о передаче флотилии в Морской комиссариат…

Вооружение судов шло довольно быстро, причем главные работы производились Варшавской верфью в Киеве. Политическая работа велась слабо. Процент коммунистов был незначителен. Флотилия жила махновскими идеями, и было много таких, которые, побывав у Махно и попав во флотилию, не прочь были попасть к нему снова.

Снабжение продолжало ползти по всем швам. Бесформенность организации и отсутствие знаний и политической линии у руководителей флотилии способствовали укреплению партизанщины».{172}

26 июня из Киева на борьбу с атаманом Зеленым отправился отряд судов Днепровской флотилии в составе бронекатера № 3 и парохода «Владимир Крахт». В районе деревни Халепье огнем 37-мм пушки и пулемета бронекатера удалось рассеять около 600 бандитов, отбить ранее захваченные пароходы «Днепровец» и «Санитарный». Моряки потеряли убитыми троих и ранеными двоих. 28 июня против Зеленого уже действовал пароход «Доротея», только что вооруженный на 1-й Киевской советской верфи.

17 июля части Красной Армии при огневой поддержке судов флотилии начали развернутое наступление на банду Зеленого. В операции под командованием начальника оперативной части штаба флотилии военмора О. С. Солонникова и политкома П. И. Гревцова участвовали бронепароходы «Курьер», «Трактомиров» и «Доктор Макс Мандельштам». На следующий день корабли артиллерийским огнем выбили из деревни Злодеевка 300 бандитов и уничтожили их батарею. 20 июля пала главная база атамана Зеленого — Триполье, а после часового обстрела бронепарохода «Верный» часть банды была выбита из Ржищева, причем моряки сумели отбить пароходы «Зевес» и «Шарлотта», ранее захваченные бандитами. На «Шарлотте» оказались штабные документы Зеленого, четыре пулемета и другое оружие, а также около четырех пудов серебра, снаряжение, обмундирование и продовольствие.

26 июля при поддержке кораблей флотилии красные части заняли последний укрепленный пункт банды вблизи Днепра — деревню Халепье. С восстанием Зеленого было покончено навсегда.

Несколько слов стоит сказать о новых бронепароходах, включенных в состав Днепровской флотилии. Так, колесный товаропас-сажирский пароход «Доротея» был построен в 1916 г. в Киеве. Водоизмещение его составляло 203 т. Длина 39,3 м; ширина 5,6/10,8 м; осадка 0,53 м. Машина мощностью 150 л.с. Скорость 11 узлов. Первоначально был вооружен одной 76-мм пушкой обр. 1902 г., а затем двумя такими пушками.

Колесный буксир «Трактомиров» был построен в 1858 г. в Бельгии на верфи Коккериль. Водоизмещение его 254 т. Длина 36 м; ширина 5,5/10 м; осадка 0,7 м. Машина мощностью 150 л.с. Скорость 9 узлов. Первоначальное вооружение состояло из одной 76-мм пушки обр. 1902 г. 6 октября 1919 г. бронепароход «Трактомиров» был переклассифицирован в канонерскую лодку и переименован в «Горячий». 25 октября 1919 г. разоружен и передан Киевскому Рупводу.

Колесный грузовой пароход «Доктор Макс Мандельштам» был построен в 1910 г. в Киеве. Водоизмещение его 316 т. Длина 56,4 м; ширина 7,2/13,2 м; осадка 1,24 м. Машина мощностью 180 л.с. Скорость 8 узлов. Вооружение: две 107-мм (42-линейные) пушки обр. 1907 г. и пять пулеметов.

Колесный буксирный пароход «Бужин» был построен в 1916 г. на Мальцевском заводе в селе Людиново на Десне. 19 августа 1919 г. был вооружен и зачислен в класс бронепароходов. Водоизмещение 203 т. Длина 35,6 м; ширина без колес 5,4 м; осадка 0,5 м. Машина мощностью 185 л.с. Вооружение: одна 76-мм пушка обр. 1902 г. и четыре пулемета. 6 октября 1919 г. был переклассифицирован в канонерскую лодку и переименован в «Громкий».



Колесный грузовой пароход «Мукомол» был построен в 1915 г. в Киеве. 12 июня 1919 г. зачислен в класс бронепароходов. 25 сентября 1919 г. переименован в «Карл Либкнехт». Водоизмещение 533 т. Длина 61,4 м; ширина 7,2/10,2 м; осадка 0,9 м. Машина мощностью 480 л.с. Скорость 7 узлов. Первоначальное вооружение: две 122-мм (48-линейные) гаубицы и четыре пулемета.

Летом 1919 г. Днепровской флотилии приходилось одновременно сражаться с бандитами, с Деникиным и с поляками. Последние наступали вдоль реки Припяти. 29 мая поляки заняли Давид-городок. Суда Днепровской флотилии поддерживали красные части и успешно охраняли переправы у Турова, который поляки пытались захватить налетами катеров. 30 мая полякам удалось обойти бронепароход «Адмирал», и ему пришлось прорываться под сильным пулеметным и ружейным огнем.

В начатой частями Красной Армии операции против поляков суда Днепровской флотилии успешно содействовали войскам, и уже 4 июня Давид-городок был взят, а к 12 июня суда флотилии подошли к Волянским мостам у Стахова для охраны последних. Но наступление красных частей было задержано, и в дальнейшем происходили бои лишь местного характера.

22 июня суда произвели глубокую разведку по реке Припять в тыл к белым до Качановичей и выше. В операции участвовали бронепароход «Арнольд» и бронекатер № 5. Во многих пунктах суда попадали под ружейный и пулеметный обстрел. Артиллерия противника по ним не стреляла. «Арнольд» и бронекатер благополучно вернулись к Стахову.

27 июня по заданию комбрига суда блестяще выполнили операцию по взрыву моста у деревни Особовичи, расположенной между Качаносичами и Стаховым, в тылу у поляков. В операции участвовали бронекатера № 2 и № 5 под прикрытием «Арнольда», который весь переход до моста приводил к молчанию пулеметы противника. Суда благополучно дошли до моста, заложили взрывчатку и взорвали мост с таким расчетом, чтобы не загородить фарватер.



До ноября 1919 г. в боевых действиях на Припяти против поляков принимали участие бронепароходы «Доротея», «Бужин» и «Трактомиров». В ноябре из-за начавшегося ледостава суда флотилии должны были уйти с фронта к месту зимней стоянки. До Лоева успел дойти только «Громовой» («Мукомол»), а остальные вместе с рупводовскими судами были застигнуты ледоставом и зимовали в районах Наровля и Барбарова.


Глава 2. Борьба с деникинской флотилией

Бои с поляками в 1919 г. шли с переменным успехом. Гораздо опаснее был Деникин. Красные войска стремительно отступали. Как писал П. И. Смирнов, автор тома III «Боевых действий…»: — «Флотилию в общем потоке отступления даже не использовали для этой цели, возложив на нее опять роль плавучих батарей, и она, предоставленная сама себе, так и действовала, главным образом поддерживая артогнем те части армии, которые выходили на линию Днепра. Мало того, не был согласован ни в одной части план отхода флотилии с планом армии, что является совершенно недопустимым в ведении войны»{173}.

Результатом безграмотного руководства сухопутного начальства стала гибель бронепарохода «Курьер». Он был отрезан белыми у Черкасс и взорван командой у Красной Слободы.

В помощь действующим судам Днепровской флотилии в Киеве на Варшавской верфи лихорадочно шло вооружение новых бронепароходов «Зинаида», «Августина» и «Лебедин».

Колесный грузовой пароход «Зинаида» был построен в 1910 г. в Киеве. В начале августа 1919 г. его зачислили в бронепароходы и назвали «III Интернационал». Водоизмещение его 180 т. Длина 57,6 м; ширина 7,04/11,9 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 180 л.с., скорость 7 узлов. Первоначальное вооружение: две 122-мм гаубицы и четыре пулемета. 6 октября 1919 г. бронепароход «Зинаида» был переклассифицирован в канонерскую лодку и переименован в «Молниеносный».



Колесный грузовой пароход «Августина» был построен в 1908 г. в Киеве. В начале августа он был зачислен в бронепароходы и назван «Стенька Разин». Водоизмещение его 200 т. Длина 57,9 м; ширина 7,903/11,8 м; осадка 1,2 м. Машина мощностью 180 л.с. Скорость 6 узлов. Первоначальное вооружение: две 76-мм пушки обр. 1902 г. и четыре пулемета. 6 октября 1919 г. бронепароход «Августина» был переклассифицирован в канонерскую лодку и переименован в «Мстительный».



Колесный буксирный пароход «Лебедин» был построен в 1916 г. в Киеве, в начале августа зачислен в бронепароходы. Водоизмещение его 177 т. Длина 36 м; ширина 5,54/8,4 м; осадка 0,8 м. Машина мощностью 160 л.с. Скорость 8,5 узлов. Первоначальное вооружение неизвестно. 6 октября 1919 г. бронепароход «Лебедин» был переклассифицирован в канонерскую лодку и переименован в «Мощный».

Белые тоже готовились к речной войне. 27 июня 1919 г. генерал-лейтенант А. И. Деникин подписал приказ № 1317 о создании военной флотилии на Среднем Днепре. Замечу, что позже в документации белых эта флотилия числилась то Среднеднепровской, то Верхнеднепровской. Командовать флотилией было приказано капитану 2-го ранга С. В. Лукомскому. Дело в том, что у белых была и Нижнеднепровская флотилия. Ниже Екатеринослава на 68 км по Днепру тянулись пороги. Лишь после постройки Днепрогэса Днепр стал полностью судоходным. А до этого времени, по утверждениям некоторых историков, эти пороги были непроходимы. На самом деле днепровские пороги следует считать условно-проходимыми. В 1696 г. во время второго азовского похода Петра I воевода Не-плюев с 2500 солдат на 42 больших и 46 малых стругах прошел пороги, хотя и с трудом. В 1737 г. из 300 транспортных судов, отправленных из Брянска к армии Миниха, к Очакову дошли только 96. Связано это было не столько с порогами, сколько с общим разгильдяйством: множество судов было брошено за десятки верст не доходя порогов. В 1787 г., во время знаменитого путешествия Екатерины II из Киева до Херсона, прошли без потерь семь галер и несколько транспортных судов. В 1886 г. из Эльбинга на Черное море прошли три 88-тонных миноносца, строившиеся для Черноморского флота на верфи «Шихау». Любопытно, что при прохождении порогов на миноносцы были установлены весла по десять на стороны и наняты гребцы. В последующие годы через пороги регулярно производился сплав леса, а проход судов — периодически, причем в обоих направлениях.

В годы Гражданской войны и белые, и красные командиры флотилий и судов неоднократно отказывались выполнять приказы верховного командования пройти пороги. И те и другие радостно ссылались на времена Миниха, забывая обо всех других случаях прохода судов. Забегая вперед, скажу, что белые каким-то образом доставили канонерскую лодку «Богатырь» (бывший пароход «Венера») из Донской флотилии в Среднеднепровскую. Это можно было сделать или через пороги, или по железной дороге с частичной разборкой парохода.

К 27 августа 1919 г. в составе белой Среднеднепровской флотилии имелось лишь два вооруженных парохода (вскоре их белые переклассифицировали в канонерские лодки) и две баржи.

К-6 — колесный пароход «Кременчуг», захваченный у красных в Екатеринославе и вооруженный одной 76-мм пушкой обр. 1902 г. и одной 57-мм пушкой Норденфельда. (В других документах он именовался К-18.)

К-8 — пароход «Днепровец», захваченный в Черкассах. Построен в 1915 г. в Киеве. Длина 39,3 м; ширина без колес 4,88 м; осадка 0,75 м. Машина мощностью 55 л.с. Скорость 6 узлов. Белые установили на нем две 76-мм горные пушки обр. 1909 г.

К-5 и К-7 представляли собой несамоходные днепровские баржи, захваченные в Екатеринославе. Одна из этих барж имела имя собственное — «Владимир Святой». Белые установили на них по одной 152/45-мм пушке Кане.

Стоит отметить весьма плохое знание материальной части командованием как красной, так и белой флотилии. И если красным командирам — бывшим матросам и слесарям — это простительно, то господам офицерам так плохо разбираться в собственном оружии… Просто слов печатных нет! Так, обычные баржи К-5 и К-7 белое командование именовало «болиндерами». Болиндер — это самоходное винтовое десантное судно, несколько десятков которых было построено на Черном море в 1914–1917 гг. Название свое они получили по марке собственного бензинового двигателя «Болиндер». На Днепре никаких болиндеров ни с моторами, ни без них не было. Просто господа офицеры слышали звон, что, мол, на Черноморском флоте какие-то мелкосидящие суда, вооруженные одной 6/45-дюймовой пушкой называют болиндерами, и приляпали это название к обычным деревянным днепровским баржам. Увы, некоторые наши великие любители — знатоки флота — всерьез поверили в эту туфту.

28 августа 1919 г. Добровольческая армия овладела Киевом. С 5 по 12 сентября на Варшавской верфи в Киеве были вооружены и бронированы четыре парохода.

Колесный буксирный пароход «Жозефина», построенный в 1916 г. в Киеве, был превращен в канонерскую лодку К-28. Длина его 36 м; ширина 5,51/10,5 м; осадка 0,71 м. Машина мощностью 150 л.с. Скорость 7,5 узлов. Вооружение: две 76-мм пушки обр. 1902 г. и два пулемета.



Пароход «Молния» был обращен в канонерскую лодку К-24 и вооружен тремя 76-мм пушками обр. 1902 г. (Интересно, что в других документах Среднеднепровской флотилии индекс К-24 имел пароход «Толстой». Возможно, это одно и то же, а «Толстой» — это старое название «Молнии».)

Колесный буксирный пароход «Сокол» был обращен в канонерскую лодку К-18 и переименован в «Доброволец». Водоизмещение его 155 т. Длина 42,9 м; ширина 4,9/9,1 м; осадка 0,7 м. Машина мощностью 200 л.с. Скорость 7,5 узлов. Вооружение: две 76-мм пушки обр. 1902 г.

Замечу, что по сравнению с броней красных бронекатеров броня белых канонерских лодок была более высокого качества, а почти все 76-мм пушки белые установили на специальных корабельных станках с большими щитами, принятыми на вооружение в Добрармии.

Колесный пароход «Виленский II» был преобразован в «Болиндер». В последующих документах Среднеднепровской флотилии пароход «Виленский» не значится. Скорей всего он получил название К-30. Приказом Деникина от 28 октября 1919 г. «английские 5,2-дюймовые орудия с баржой получили название речной канонерской лодки К-30». Из этой безграмотной фразы следует, что 28 октября 1919 г. в строй введена канонерская лодка К-30, вооруженная 127-мм английской осадной пушкой.

Вслед за Киевом Добрармия 11 октября заняла Чернигов, где было захвачено 9 больших пароходов. В результате к 9 ноября 1919 г. в состав Среднеднепровской флотилии были введены следующие канонерские лодки:

К-29 — бывший пароход «Санитарный № 1», переименованный белыми в «Генерал Корнилов». Длина его составляла 27 м; ширина 7 м; осадка 0,9 м. Машина мощностью 60 л.с. Скорость 5 узлов. Вооружение: одна 76-мм пушка обр. 1902 г. и четыре пулемета;



К-20 — бывший речной товаропассажирский пароход «Некрасов», построенный в 1895 г. в Кенигсберге. Водоизмещение 130 т.

Длина 52 м; ширина без колес 5,23 м; осадка 0,9 м. Машина мощностью 120 л.с. Скорость 6 узлов. Вооружение: две 76-мм пушки обр. 1902 г. и четыре пулемета;

К-27 «Стрелок» — бывший пароход «Белла». Данных по нему найти не удалось;

К-23 — пароход «Днепр», оказался непригодным для боевой службы и приказом от 28 октября 1919 г. (по старому стилю) был исключен из состава Среднеднепровской флотилии и передан в распоряжение заведующего водными перевозками по реке Днепр.

К-22 — пароход «Чернобыль». Данных по нему найти не удалось;

К-25 — пароход «Сильный», единственная канонерская лодка белых, имевшая вместо 76-мм (3-дюймовых) две 75/50-мм корабельные пушки Кане.

Речной колесный буксирный пароход «Батурин» с сентября 1919 г. использовался как штабной корабль, а с ноября был обращен в канонерскую лодку К-19. Длина его 42,9 м; ширина 10,3 м; осадка 1,1 м.

А теперь вернемся к красной Днепровской флотилии. Ее суда даже не стали защищать Киев, а спешно отошли на север. Причем свыше четверти личного состава не явились на корабли, а остались в Киеве в ожидании белых. Береговой отряд моряков Днепровской флотилии отправился из Киева в Гомель, но туда не прибыл, а «совсем исчез неизвестно куда»{174}.

Советское руководство срочно решило навести во флотилии порядок. Ее командующий матрос Полупанов был смещен и отправлен «комиссаром для особых поручений при командующем Волжской флотилией». А на Днепр, как в рокировке, 13 сентября 1919 г. был направлен командующий Волжской флотилией Петр Иванович Смирнов. А было тому Петру Ивановичу всего 22 года, по образованию он — недоучившийся студент Петроградского политехнического института. Сей студент, видимо, был в большом фаворе у руководства республики — он везде командует, но обычно очень недолго. С июля 1918 г. Смирнов — начальник штаба Волжской военной флотилии, осенью 1918 г. — командир конного отряда 5-й армии, в январе — марте 1919 г. — комиссар крепости Кронштадт, и, наконец, с апреля 1919 г. — командующий Волжской военной флотилией. Чего только не было «на той единственной гражданской».

В Днепровской флотилии с приходом нового начальства началась большая чистка. Команды судов были заменены на 60–75 процентов. Около 700 человек отправлены в штрафные батальоны за бандитизм и другие преступления.

Наконец, в начале сентября Днепровская флотилия перестала быть «самостийным» соединением, подчинявшимся исключительно сухопутному начальству, а приказом Реввоенсовета за № 1427 была передана в Морское ведомство Советской республики.

Фактически началось создание новой флотилии. Причем большинство судов было переименовано. В составе флотилии было решено иметь два дивизиона.

1-й дивизион литера «М» (8 канонерских лодок) предназначался для действий на южном плесе ниже Киева в летне-осенний период (ввиду предполагавшихся глубокой осадки судов). Канонерки должны были иметь на вооружении: 1-я группа (тяжелые канонерки) — по 130-мм пушке и по четыре пулемета каждая; 2-я группа (легкие канонерки) — по четыре 76-мм пушки обр. 1902 г. на тумбах Сормовского завода (в свое время заказанных Волжской военной флотилией) и по четыре пулемета каждая.

Этот дивизион, состоящий из 8 канонерок по четыре в каждой группе, предназначался главным образом для боя с флотилией противника. В основу был положен опыт Волжских флотилий, как красной, так и колчаковской, условия местности (извилистость реки) и опыт совместных действий с армией.

Условия реки вынуждали вести бой с флотилией противника на близких дистанциях. Поэтому корабль должен был иметь преимущество в количестве артиллерии, скорострельности, живучести пушек, позволявшей выпускать большое количество снарядов. Возможность боя одновременно с флотилией и береговыми батареями, а также сравнительная узость реки, не допускавшего другого, кроме кильватерной колонны, строя, требовала вооружения группы судов дальнобойной артиллерией, которая могла бы стрелять сзади через головы передних кораблей.

В 1-й дивизион вошли четыре легкие канонерки (бывшие колесные буксирные пароходы), вооруженные четырьмя 76-мм пушками обр. 1902 г. на тубовых установках: «Малый» (бывший пароход «Триполье»), «Меткий» (бывший пароход «Черкассы»), «Молодецкий» («Любеч») и «Мудрый» («Канев»); а также три тяжелые канонерские лодки, вооруженные двумя 130/55-мм корабельными орудиями каждая: «Молниеносный» (бывший «Зинаида», бывший «III Интернационал»), «Мстительный» (бывший «Августина», бывший «Стенька Разин») и «Мощный» (бывший «Лебедин»).



На судах дивизиона крепления под пушки были сделаны деревянными по двум причинам. Во-первых, из-за отсутствия соответствующей стали и мастерских, способных изготовить стальные крепления, а во-вторых, из-за ветхости корпусов, которые могли не выдержать отдачу пушек в случае жестких металлических креплений.

Кроме того, орудия приходилось ставить как можно выше над палубой, чтобы увеличить горизонт у наводчиков, так как долина Днепра покрыта кустарником, а река, как уже говорилось, извилиста.

Кругом орудия и рубки ставилась броня для укрытия прислуги и лоцманов, а также щиты вокруг пулеметов, стоявших на треножниках с углом возвышения 90°. Из-за отсутствия хорошей стали броню приходилось делать из мягкой 10-мм стали, которая не пробивалась пулей со 100 саженей (213 м) по нормали и в упор при угле падения 15° от нормали. Дополнительно для усиления защиты судна вдоль бортов укладывались штабеля дров. Применять песок для этой цели было нельзя, поскольку от веса осадка увеличилась бы настолько, что в летнее время вообще бы не позволила использовать канонерку.

От установки зенитных пушек пришлось отказаться из-за отсутствия таковых в центре. Это отрицательно сказалось в летних операциях 1920 г. Аэропушки все же были установлены, но с большим опозданием.

2-й дивизион имел литеру «Г» — все его восемь канонерок начинались с этой буквы.

Четыре легкие канонерки этого дивизиона были вооружены двумя 76-мм пушками обр. 1902 г. каждая и четырьмя пулеметами. Канонерки получили названия: «Геройский» (бывший «Аполлон»), «Грозный» (бывший «Арнольд»), «Горячий» (бывший «Трактомиров») и «Громкий» (бывший «Бужин»).



Четыре канонерки 2-го дивизиона были вооружены разнородной артиллерией из-за отсутствия 130/55-мм пушек. Каждая канонерка имела по четыре пулемета. «Грозящий» (бывший «Мандельштам») нес две 107-мм полевые пушки обр. 1910 г. «Гордый» (бывший «Адмирал») и «Громовой» (бывший «Мукомол», бывший «Карл Либкнехт») имели по две 122-мм гаубицы, а «Гневный» (бывший «Верный») был вооружен двумя 120-мм пушками{175}.

Во 2-м дивизионе подкрепления под пушки делались также деревянными. Броня ставилась однотипно с канонерками 1-го дивизиона. Для увеличения угла возвышения у армейских пушек был применен весьма остроумный способ установки банкетов (подставок под орудийные тумбы), заимствованный у деникинской флотилии, на которой пушки крепились за скобы, пропущенные под палубу.



Кроме канонерок было вооружено шесть сторожевых судов: «Коршун», «Кречет», «Ястреб», «Беркут», «Сокол» и «Орел». Их вооружили одной или двумя 47-мм пушками и одним пулеметом каждое. Эти маленькие суда почти без бронирования предназначались как для разведки, так и для охраны тыла и действий на притоках Днепра.



Минный дивизион состоял из базы и четырех тральщиков-заградителей «Патрон», «Мина», «Запал» и «Трал», вооруженных одной 37-мм пушкой и одним пулеметом каждый и принимавших по 15 речных мин типа «Р» — «Рыбка». (На Днепр были присланы мины типа «С», но они оказались непригодными, так как наименьшее углубление, на котором они начинали действовать, составляло 5,5 четверти (около метра), то есть было значительно больше наибольшего углубления судов.)

Осадка судов минного дивизиона (так же как и сторожевых судов) составляла 10 вершков (0,45 м), поэтому тральщики-заградители, когда им не было работы по специальности, часто использовались как сторожевые суда и разведчики. Тралы были самодельные из стального троса на стеклянных шарах, заводить такие тралы часто приходилось со шлюпок или с берега. Предполагалось вооружить две баржи 152-мм пушками (по одной на баржу), но орудия эти отправили на Черное море, и затея эта осталась неосуществленной.

Бронекатера, входившие в состав старой Днепровской флотилии, не могли быть использованы, так как из-за отсутствия запчастей и хорошего топлива их моторы не желали работать.

Единственным успехом красной флотилии в борьбе с деникинцами поздней осенью 1919 г. стал бой у села Печки. Командование Среднеднепровской флотилии 2 октября решило совершить рейд из Киева вверх по Днепру с целью уничтожить флотилию красных и высадить десант у Печек в тыл красной 58-й дивизии.



В операции приняли участие канонерские лодки «Доброволец», «Богатырь» («Венера»), «болиндер» с одной 152/45-мм пушкой на буксире парохода «Кременчуг» и два катера.

2 октября белые начали высадку десанта у Печек. В нескольких километрах от места высадки стояли красные канонерки «Грозящий», «Гневный»{176} и «Геройский». А у Домантово (устье Припяти) происходила погрузка дров на канонерку «Грозный».

В 16 часов 2 октября красные военморы заметили на юге дымки над рекой, а вскоре послышались разрывы шрапнели. Немедленно «Геройский», «Гневный» и «Грозящий» снялись с якоря и пошли полным ходом вниз, не открывая огня и «срубив» мачты. Из-за излучины реки и зарослей высоких ив по берегам белые ничего не заметили, а когда наконец обнаружили красные суда, то по прямой до них оставалось не более 15 кабельтовых (около 2,5 верст). Завязался артиллерийский бой. Первыми жертвами стали катера деникинцев.

Головным шел «Геройский», за ним «Гневный» под прикрытием «Грозящего», который шел несколько сзади. Красные канонерки ринулись в решительную атаку. «Болиндер» белых, получив попадание снаряда с «Грозящего», вышел из строя и вынужден был спуститься вниз по течению. Вскоре и вся белая флотилия повернула назад. В это время из-за поворота реки неожиданно для белых появился «Геройский», который немедленно открыл интенсивный артиллерийский и пулеметный огонь по деникинским судам. Канонерка «Доброволец» приткнулась к мели. «Геройский» пулеметным огнем разогнал на ней обслугу у орудий, которая вместе с частью верхней команды и офицерами, спасаясь, попрыгала в воду. «Геройский» подошел к борту «Добровольца» и высадил на него «призовую команду». Красные моряки не растерялись и открыли огонь из трехдюймовок «Добровольца» по уходящим судам белых, преследуемым «Гневным» и «Грозящим».

На «Добровольце» оказался перебитым штуртрос, который военморы через несколько часов исправили. Вскоре из-за наступления темноты «Гневный» и «Грозящий», опасаясь сесть на мель, прекратили погоню за остальными судами Среднеднепровской флотилии.

«Доброволец» красные укомплектовали новой командой, переименовали в «Губительный» и зачислили во 2-й дивизион Днепровской флотилии.

В этом бою у красных не было ни убитых, ни раненых, ни повреждений материальной части.

Автором изложена советская версия боя у Печек. Обнаружить же документы белых ему не удалось, поэтому понять, почему они действовали столь бездарно, он не может.

5 октября 1919 г. Днепровская флотилия предприняла налет на Киев, синхронизированный с наступлением Красной Армии. В операции приняли участие канонерки «Гневный», «Грозный», «Геройский», «Грозящий» и «Губительный». Однако «Геройский» из-за открывшейся течи вынужден был вернуться с полдороги. Остальные канонерки дошли до первого киевского моста, обстреляли вокзал и гавань, из которой все белые суда немедленно начали спускаться вниз по реке.

Особой роли этот налет не сыграл не столько из-за нерешительности командования Днепровской флотилии, которая ограничилась несколькими залпами и немедленно начала отход, сколько из-за провала наступления Красной Армии на Киев.

Как уже говорилось, 11 октября деникинцы взяли Чернигов и вывели оттуда по Десне в Киев 9 больших пароходов и что-то из «мелочи». Комфлота Смирнов приказал командиру 2-го дивизиона канонерских лодок Юрию Дьяченко заблокировать устье Десны и даже загородить там баржами фарватер. Однако Дьяченко к Десне идти не решился, боясь белой флотилии, и белые пароходы благополучно достигли Киева.

14 октября началось новое наступление красных на Киев. Сухопутные части поддерживали огнем канонерки «Гневный» и «Грозящий», но дальше Куреневки красные не дошли и быстро начали отступление. Командование Днепровской флотилии приказало в очередной раз заблокировать устье Десны, и 18 октября туда был выслан минный заградитель «Патрон» с речными минами типа «Р». Однако из-за боязни белых канонерок и береговых батарей суда Днепровской флотилии опять не решились идти к устью Десны.

В начале ноября комфлота Смирнов решил «провести новую операцию в Киевском направлении», но ему помешал… Дедушка Мороз. 3 ноября на Днепре появилось «сало», то есть плавающий лед, а к 8 ноября Днепр выше Киева начал замерзать, что обычно случалось в конце ноября. Лучшие суда флотилии командование попыталось увести на реку Сож в Гомель. Значительную часть судов оставили в Чернобыле для защиты этого стратегического пункта от многочисленных банд, а остальные суда зимовали, где Бог послал.

С появлением «сала» кампанию на Днепре решило прекратить и командование белой флотилии. Часть судов флотилии осталась зимовать в Киеве, а остальные отправились в Екатеринослав.

В Киеве остались канонерки К-6 («Венера»), К-20 («Некрасов»), К-22 («Чернобыль»), К-24 («Толстой»), К-25 («Сильный»), К-27 («Белла»), К-28 («Жозефина»), К-29 («Генерал Корнилов»), «болиндеры» К-5 и К-7, а также часть катеров и пароходов транспортного отряда.

Оставшиеся в Киеве канонерки были поставлены на ремонт на Варшавской верфи, причем на них, кроме «Корнилова» и «Некрасова», разобрали для ремонта часть механизмов. Также с судов сняли часть орудий для отправки их в Кременчуг для вооружения новых бронепоездов. Но орудия так и не отправили, поскольку кременчугские заводы были перегружены военными заказами и отказались строить бронепоезда. Часть снятых орудий осталась на верфи, а остальные — на станции Киев-1, где их уже успели погрузить в железнодорожные составы. Там же находились и все орудийные замки, кроме замков 152-мм пушек. Платформы и вагоны с орудиями тщательно охранялись караулом. Новый командующий Сред-неднепровской флотилией капитан 2-го ранга Д. Д. Кочетов неоднократно обращался к Начальнику головного отряда полковнику Гусеву с предложением строить и оснащать бронепоезда непосредственно в Киеве.

Между тем на Воронежском фронте 24–26 октября произошел перелом в боевых действиях. Белые были разбиты и начали отступать на юг. А тут еше Дедушка Мороз выкинул новый фортель. 18 ноября неожиданно показания термометра поползли вверх, и легкий лед на реке растаял. 22 ноября белые лихорадочно начали приводить в боеготовность корабли флотилии. 24 ноября были введены в строй «Некрасов» и «Корнилов», а на следующий день — «болиндеры» К-5 и К-7.

Командующий белой флотилией Д. Д. Кочетов 27 ноября даже попытался подняться вверх «за мосты» на пароходе «Цехацинек» с целью разведки, но из-за повреждения лопастей гребного колеса о лед был вынужден вернуться. Командиры же готовых к бою судов заявили, что у них нет дров. Господа офицеры писали, что «положение с дровами является катастрофическим». Честно говоря, странно читать такой бред! Это в огромном-то городе с десятками брошенных и не брошенных деревянных домов, обширными лесопарками и т. д.? Видимо, кому-то было лень рубить дрова, а еще больше — воевать с красными.

Красные части приближались к Городу{177}, и команды канонерских лодок постепенно распределялись по бронепоездам 8-го броневого дивизиона. Команда канонерки К-27 «Белла» перешла на бронепоезд «Доброволец», команда канонерки К-24 «Толстой» — на бронепоезд «Пластун», команды канонерок К-22 «Чернобыль» и К-28 «Жозефина» — на бронепоезд «Богатырь». С военной точки зрения, им бы следовало защищать Киев, но на бронепоездах легче было драпануть. В итоге бронепоезда «Доброволец», «Пластун» и «Богатырь» 29 января 1920 г. оказались на станции Тирасполь, а там пришлось уже пешком топать в Румынию.



Оставшиеся в Киеве канонерки и «болиндеры» неоднократно открывали огонь по подходившим к городу частям Красной Армии. 30 ноября днем с канонерки К-29 «Генерал Корнилов» были сняты 76-мм пушка обр. 1902 г., 37-мм скорострельная пушка, три пулемета, 240 фугасных снарядов и 10 тысяч патронов. Все это белые перевезли на железнодорожную станцию и погрузили в вагоны, а оставшиеся снаряды утопили в Днепре. С канонерки К-20 «Некрасов» снять две трехдюймовки обр. 1902 г. не удалось, так как она до последней минуты вела бой с наступавшими красными частями. «Болиндер» К-5 в результате собственной стрельбы был поврежден и затонул, а на «болиндере» К-7 команда привела в полную негодностъ его 152-мм пушку Кане. Вагоны с орудиями прицепили к базе нового бронепоезда «Пасынок», а на сам бронепоезд перешли команды канонерок К-29 «Генерал Корнилов», К-6 «Венера» и К-20 «Некрасов». «Пасынок» с базой 1 декабря вышел из Киева.

Однако «Пасынку» и его базе удалось дойти только до Фастова, поскольку далее красная конница захватила железнодорожный полустанок. Бронепоезд и база были брошены, а личному составу далее пришлось отступать пешим порядком.

Сам командующий белой флотилией капитан 2-го ранга Кочетов бежал в эшелоне Отдела заготовления государственных бумаг.

Объявился он лишь 30 ноября 1919 г. в Одессе, когда стал выяснять, куда делся штаб его флотилии.

16 декабря части советской 44-й стрелковой дивизии вошли в Киев. Деморализованные деникинцы оказывали слабое сопротивление. Почти сразу после взятия Киева советское командование занялось ремонтом трофейных судов. Так, белые канонерки К-6 «Богатырь» («Венера») и К-20 «Некрасов» 14 января 1920 г. были переименованы в канонерки «Горячий» и «Громкий». Что же касается красных канонерок «Горячий» (бывший «Трактомиров») и «Громкий» (бывший «Бужин»), то они, согласно отчету командования Днепровской флотилии, были оставлены зимовать на Припяти в селе Юрьевичи, в 12 км ниже Мозыря. На самом же деле военморы их просто бросили на мели. Известный историк и не менее известный советский сказочник С. С. Бережной писал о «Горячем» («Трактомирове»): «25 декабря 1919 г. канонерская лодка разоружена и исключена из списков судов РККА в связи с передачей Киевскому Рупводу». То же написано и о «Громком» («Бужине»). Любопытно, как это представлял себе Сергей Сергеевич? Вот 25 декабря 1919 г. на заснеженную канонерку приезжает специальная комиссия, отряд красноармейцев снимает вооружение и броню, а представители Рупвода проводят осмотр и принимают судно. Понятно, что все это было только на бумаге. Забегая вперед, отметим, что 5 марта 1920 г. «Горячий» («Трактомиров») и «Громкий» («Бужин»), на борт которых так и не поднялись ни военморы, ни рупводовцы, были захвачены наступавшими поляками.

Канонерка белых К-28 «Жозефина» 30 декабря 1919 г. получила название «Головной», а 8 мая 1920 г. была переименована в «Грозовой».

Канонерка К-29 «Генерал Корнилов» (бывший «Санитарный № 1») была переклассифицирована в сторожевое судно и названа Б-IV, а в июле 1920 г. переименована в «Орел».

17 декабря 1919 г. красные заняли Екатеринослав и захватили там зимовавшие остатки Среднеднепровской флотилии.


Глава 3. Захват поляками Киева

В конце ноября 1919 г. наступили сильные морозы, и неожиданный ледостав помешал судам Днепровской флотилии уйти на зимовку в ранее намеченные затоны. В итоге корабли Днепровской флотилии на зимовку расположились следующим образом: сторожевое судно «Беркут» — в Комарино; сторожевое судно «Орел», канонерка «Громовой» и бронекатер № 2 — в Каменке (Лоеве); сторожевое судно «Коршун» — в Рачице; сторожевое судно «Сокол» — в Мозыре; канонерки «Горячий» и «Громкий» — в Юревичах на Припяти; канонерки «Грозный», «Гордый», «Губительный», «Гневный», «Геройский», «Мощный» и сторожевое судно «Ястреб» — в Чернобыле; канонерки «Молниеносный», «Мстительный», «Могучий», «Мудрый», «Малый», «Молодецкий», «Меткий», «Грозящий», транспорты «Запал», «Мина», «Патрон» и «Трал» — в Гомеле.

20 апреля 1920 г. были готовы суда «Грозящий», «Гордый», «Губительный», «Громовой», «Геройский», «Горячий», «Ястреб», «Беркут», «Мстительный», «Молодецкий», «Патрон», «Трал», «Меткий», «Мудрый» и «Малый» — за исключением окраски и установки орудий. «Гневный», «Мощный» и «Могучий» вошли в строй в середине мая.

Серьезной проблемой был недостаток личного состава и его недисциплинированность. Суда не были укомплектованы экипажами, несмотря на неоднократные приказания из Центра. Поэтому командованию флотилии пришлось мобилизовать моряков из Гомельской, Киевской и Черниговской губерний, отыскивать моряков в армии и в гражданских учреждениях и забирать их оттуда. Но, несмотря на активность командования, корабли флотилии были укомплектованы только к маю 1920 г.

По плану десантный отряд флотилии должен был состоять из 500 штыков, 150 сабель и четырех 76-мм горных пушек обр. 1909 г., а имелось лишь 100 штыков и около десятка сабель. Десантники якобы несли гарнизонную службу в Киеве, а на самом деле «пьянствовали с проститутками».

Радиосвязь флотилии также оставляла желать лучшего. Главная база флотилии — Киев — имела 5-киловатгную радиостанцию; Чернобыль — 0,5-киловаттную; Кременчуг — 0,8-кшюваттную; Черкассы — 0,6-киловаттную; Гомель — 1-киловаттную. Кроме того, на судах имелись радиостанции: на канонерках «Молниеносный» — мощностью 1 кВт, «Громкий» и «Грозящий» — 0,5 кВт, «Могучий» — 1 кВт; на посыльных судах «25 октября» (штаб) — 2 кВт, «Лев Троцкий» (походный штаб комфлота) — 0,5 кВт; «Верный» — 1 кВт.

25 апреля 1920 г. польские войска внезапно перешли в наступление на Юго-Западном фронте. Части красных обратились в бегство, а «красные галичане» вообще перешли на сторону поляков.

На Припяти поляки захватили несколько боевых судов Днепровской флотилии и пароходов, принадлежавших водному транспорту.

Так, 3 марта в Мозыре трофеями ляхов стали пароходы: «Перевал», который поляки зачислили в свою флотилию в качестве посыльного судна Д-2, переименовав его позже в «Генерал Сикорский». «Атаман» — обращен в военный транспорт, получил название Т-1. «Перекат» (сторожевое судно Днепровской флотилии «Кречет») зачислен в состав польской флотилии под названием Т-3. «Леон» зачислен в состав польской флотилии под названием Н-3. «Сокол» зачислен в состав польской флотилии под названием Т-5 (военный транспорт). «Ремесленник» зачислен в состав польской флотилии под названием Т-12 (военный транспорт). «Воюн» зачислен в состав польской флотилии под названием Т-13 (военный транспорт).





5–6 марта в Юрьевичах и Барбарове поляки захватили канонерки Днепровской флотилии «Горячий» (бывший «Трактомиров») и «Громкий» (бывший «Бужин»), Они были зачислены в польскую флотилию в качестве канонерских лодок под названиями Р-1 и Р-2.

Там же были захвачены: штабной корабль Днепровской флотилии «Головной» (до 6 октября 1919 г. «Звягель»), у поляков он получил название Д-! а затем «Генерал Шепгинский», и буксир «Усердный», переименованный поляками в Н-2. Видимо, там же был захвачен и буксир Днепровской флотилии «Мелитта».



Еще семь пароходов поляки захватили в марте в Наровле на Припяти: «Чемпион» (Н-1), «Ветка» (S-1), «Ворон» (Т-2), «Волга» (Н-4), «Леонида» (Т-7), «Мечта» (Т-10) и «Орел» (Т-11).

В 1920 г. ледоход на южной части Днепра начался 6 марта, а 22 марта Днепр и его притоки полностью очистились ото льда. К 25 марта все суда Днепровской флотилии как из Гомеля, так и из Чернобыля получили приказ перейти в Киев, где Варшавская верфь должна была закончить их вооружение.

С началом наступления поляков вошедшие в строй канонерки «Мстительный», «Мудрый», «Молодецкий», «Малый», «Громовой», «Губительный», «Геройский» и сторожевое судно «Ястреб» были посланы на Припять. Канонерки периодически обстреливали польские части, но за неимением десантных сил закрепить успех не могли. Связи с красными частями канонерки не имели.

На Березину в начале апреля были посланы канонерки «Молниеносный» и «Горячий», сторожевые суда «Орел» и «Беркут» и бронекатер № 4, где они должны были содействовать частям 16-й армии. Непрерывные бои на Березине и быстрый спад воды потребовали перегруппировки судов, и 24 апреля на Березину с Припяти вышли «Громовой» и «Громкий» под командованием начальника 2-го дивизиона военмора Дандре. «Молниеносный» и «Гордый» были отозваны на Припять в распоряжение начальника 1-го дивизиона военмора Степанова.

На Припяти в селе Наровля поляки установили две, а в селе Бар-барове — четыре 75-мм французские пушки обр. 1897 г. 22-й, 15-й, 38-й и 34-й польские пехотные полки расположились по обоим берегам Припяти вокруг Мозыря.

Начальник дивизиона Дьяченко взял с собой канонерки «Гордый», «Геройский» и «Губительный», а на вспомогательных судах — небольшой отряд военморов (около ста штыков), составленный из команд судов Чернобыльской базы. В ночь на 23 марта отряд вышел вверх по Припяти. Метким артиллерийским огнем корабли отряда заставили замолчать польскую батарею и подошли близко к Наровле. Но тут на «Гордом» внезапно вышла из строя машина, и отряд был вынужден повернуть обратно. Поляки, при проходе отрядом судов пристрелянного ими места на фарватере, открыли артиллерийский огонь. Ведя бой кормовыми орудиями, суда благополучно вернулись в базу.

Командование флотилии неоднократно обращалось к командующему 12-й армией с просьбами выслать хотя бы небольшой отряд для защиты Чернобыля, чтобы не потерять контроль за устьем Припяти и дать возможность судам действовать на этой реке. Однако просьбу моряков командарм проигнорировал, и 27 апреля поляки с ходу заняли Чернобыль.

Канонерская лодка «Губительный» (командир Тугов), прикрывая огнем отход из Чернобыльского порта флотилии и гражданских судов, попала под огонь польских батарей. От начавшегося на канонерке пожара стал рваться боезапас, и «Губительный» затонул, поднять его удалось лишь после окончания войны.

В Чернобыле ляхи захватили пароходы «Покорный» (Н-5), «Прыткий» (Н-6), «Татьяна» (Т-2), «Звезда» (Т-3), «Юдифь» (Т-4) и «Комета».

28 апреля сторожевыми судами Днепровской флотилии было захвачено польское посыльное судно Т-2 («Ворон»), шедшее сверху в Чернобыль с грузом боеприпасов. От команды подтвердились сведения о существовании польской флотилии. А захваченный у Чернобыля «Ворон» был включен в число посыльных судов советской Днепровской флотилии.

При подходе поляков к Киеву перед командованием флотилии встал вопрос: куда уводить корабли? Было два пути — на север и на юг. На север можно было уйти на реку Сож в Гомель или на реку Десну в Макошино. На юге хорошей базой был бы Екатеринослав (с 1926 г. Днепропетровск.). Но командование флотилии не хотело уходить в Екатеринослав, так как боялось захвата этого города войсками Врангеля. В конце концов командующий флотилией П. П. Смирнов отдал приказ разделить флотилию на три отряда: 1-й Березинский, 2-й Сожский и 3-й Южный.

Практически одновременно штаб 12-й армии отдал приказ всем судам Днепровской флотилии отходить на юг. Из-за этого возникла большая склока между морским и сухопутным начальством. По сему поводу из Москвы выехала специальная комиссия для разбора дела, однако ход боевых операций подтвердил правоту Смирнова.


Глава 4. Действия Северного отряда

Согласно приказу комфлота, к 1 мая 1920 г. вся гавань Киева была очишена от судов флотилии. В Киеве на рейде остались: походный штаб комфлота, канлодки «Меткий» и «Молниеносный» и пассажирский пароход «Герцен». Их оставили для Реввоенсовета 12-й армии, который должен был идти вверх в Десну до Макошина.

Командованию флотилии доложили, что 5 мая неизвестный противник с одним орудием произвел налет на советские части 17-й бригады, расположенные у Вышгорода, и опрокинул их в Днепр. Канонерка «Молниеносный» со Смирновым на борту поднялась к Вышгороду для выяснения ситуации. На месте узнали, что на Вышгород напала банда Терешко и Струка. После возвращения в Киев с «Молниеносного» увидели пустой рейд и пустой город. Красная Армия отошла на левый берег, саперы готовились взрывать мосты. Никакого приказа об отступлении из Киева флотилия не получила. Пароход «Герцен» в 2 часа ночи 6 мая ушел на юг. Попытка связаться с одним из армейских штабов кончилась неудачей. Флотилии оставалось одно — тоже уходить. Приняв дрова в Наталке, флотилия в 2 часа дня 6 мая ушла вверх по Днепру. На тот момент поляков в Киеве еще не было.

Между тем поляки переправили свои войска у Чернобыля на левый берег. (Риторический вопрос автора: а куда смотрел товарищ Смирнов со столь многочисленной флотилией!?)



У местечек Жары и Иолча по кораблям флотилии был открыт артиллерийский огонь. Ответным огнем с канонерок польские батареи были подавлены.

Флотилия выставила в устье Припяти минные заграждения и отошла к Лоеву — пристани на правом берегу Днепра при впадении реки Сож. Поляки быстро узнали о заграждении и начали траление. Для этого они согнали местных жителей и заставили их бурлачить, то есть тянуть вниз баржи, загруженные «до 6-ти четвертей».

Благодаря огневой поддержке флотилии все атаки превосходящих сил поляков на Лоев были отбиты с большими потерями. Стало ясно, что Лоев можно удержать наличными силами, но по приказу командования 12-й армии Лоев был оставлен, а стратегический мост взорван. При этом из-за безграмотных действий подрывников центральная ферма, обеспечивавшая свободный проход судам, обрушилась и загородила фарватер. Хотя командование флотилии предупреждало Реввоенсовет 12-й армии, что с переходом частей Красной Армии в наступление флотилия будет прорываться в тыл полякам к местам переправ.

После взрыва моста флотилия вошла в Сож, оставив охранение у Лоева. Остальные суда были направлены в Гомель для срочного ремонта.

Таким образом, окончательное распределение сил Северного отряда Днепровской флотилии оказалось следующим. На Березине остались канонерки «Громовой», «Горячий», «Громкий»; сторожевые суда «Беркут» и «Орел» и бронекатер № 4 под командованием начальника 2-го дивизиона Дандре.

В Гомеле на Соже базировались канонерские лодки «Мстительный», «Молниеносный», «Молодецкий», «Мудрый», «Малый», «Меткий» и «Геройский»; тральщики «Патрон», «Запал», «Трал»; бронекатера № 1 и № 3 и десантный отряд. Отряд находился под общим командованием комфлота Смирнова (флаг на посыльном судне «Лев Троцкий») и непосредственным командованием начальника 1-го дивизиона Степанова.

В Киеве, вопреки уверениям командования Днепровской флотилии, поляки захватили 18 пароходов, из которых 17 принадлежали Обводу Днепровского бассейна, а 18-й «Маруся» — военной флотилии. Таким образом, поляки из этих и ранее захваченных судов создали военную и транспортную флотилии на Днепре и Припяти.

Перед началом наступления на Киевском направлении Днепровской флотилии была поставлена задача поддерживать группировки 12-й армии. Одна из них должна была форсировать Днепр у Припяти и наступать на Коростень, а другая — наступать по правому берегу в направлении Васильков — Фастов.

Однако на пути флотилии был Лоевский мост, столь неудачно взорванный своими же «умельцами». Перед началом прорыва была произведена фотосъемка разрушенного моста с самолетов и судов. Для окончательной проверки были вызваны добровольцы из состава команд судов флотилии, которые ночью пробрались к мосту и, сняв польских часовых, произвели обмеры. Обмеры были произведены дважды, и оказалось, что суда «впритирку» пройти могли. Дело осложнялось боковой струей течения реки и ледорезом, который стоял перед пролетом, допускавшим проход. Это создавало опасность для корабля при огибании ледореза под напором боковой струи быть положенным на быки моста. Особенно трудным этот маневр был для канонерских лодок типа «Молниеносный», имевшим большую длину и инерцию.

Несмотря на все усилия, к началу операции не удалось закончить ремонт канонерок «Мудрый» и «Молниеносный» и сторожевого судна «Ястреб».



В прорыв должны были идти канонерки «Мстительный», «Малый», «Геройский», «Меткий», «Молодецкий», тральщики «Трал» и «Запал» с минами типа «Р»; посыльные суда «Лев Троцкий», имевший мощную радиостанцию, и штаб 1-го дивизиона «Головной» (бывший «Пинск») — как буксир и вспомогательное судно. До моста отряд должен был провожать буксир флотилии «Верный», который по проходе судов должен был вернуться назад в Гомель в распоряжение начальника группы остающихся судов. Им был назначен военмор Кяоста — командир канлодки «Молниеносный». «Верный» брался для оказания помощи и отвода судов вверх в случае повреждений.

В Гомеле оставались «Молниеносный», «Мудрый», «Ястреб» и бронекатера, которые по выходе из ремонта должны были содействовать частям 57-й дивизии XVI армии.

Поляки оценили преимущества Лоевской позиции и установили там 14 орудий, из которых два имели калибр 203 мм. При размещении батарей поляки допустили грубую ошибку, поставив их на высоком открытом берегу Лоева, благодаря чему значительная часть фарватера реки оказалась в мертвой зоне. Именно вдоль крутого берега реки решили идти наши корабли. Десантный отряд флотилии должен был имитировать переправу наших войск через Днепр севернее Лоева.

Перед началом операции суда флотилии сосредоточились у села Абакумы в 10 верстах от устья реки Сож. В 1 ч. 30 мин. ночи 2 июня суда снялись с якоря и пошли вниз по течению. Погода благоприятствовала операции. Небо было слегка облачно, и луна, светившая навстречу судам, при легком тумане давала возможность сравнительно хорошо видеть впереди, оставаясь самим невидимыми с вдвое меньшей дистанции. Суда шли тихим ходом, так как все были колесные, а шлепанье лопастей могло обнаружить их преждевременно. В 4 ч. 15 мин. отряд подошел к самому Лоеву. Поляки ничего не видели, и только когда в 4 ч. 30 мин. «Малый», навалившись на быки, дал гудком условные сигналы, что терпит бедствие, поляки всполошились и открыли беспорядочный огонь из пулеметов, бомбометов и пушек. При этом долгое время вся артиллерия поляков стреляла далеко назад по пристрелянным ранее местам. С флотилии также открыли огонь: работали все пулеметы по четыре на борт; трехдюймовки судов стреляли в упор в крутой берег, в расщелинах которого были спрятаны пулеметы противника. Кильватерная колонна задержалась, вперед был послан тральщик «Трал».

В 4 ч. 45 мин. «Малый» открыл артиллерийский огонь из-за моста по батареям, расположенным напротив моста и дамбы, что указало задним судам, что «Малый» прошел. Энергия и распорядительность командира «Малого» военмора Эрдмана и команды спасли канонерку. Остальные суда, один за другим, с криками «ура» проходили мост.

Поляки первоначально были охвачены паникой и вообще не понимали, в чем дело, но в 5 ч. 20 мин. их командование пришло к выводу, что части Красной Армии пытаются переправиться через Днепр в районе моста при помощи флотилии, и поляки начали обстреливать мост беспорядочным огнем. Этот огонь заставил канлодку «Меткий» прижаться к берегу и проходить не пролетом, указанном в приказе, а крайним к берегу. Сильная струя и трусость лоцманов привели к тому, что канонерка зацепила одним из гребных колес за ледорез устоя. Согнув вал, она накренилась настолько, что начала тонуть. Попытки снять канонерку не удались, а начавшийся обстрел ее заставил команду покинуть судно, которое потом было окончательно разбито снарядами поляков.



По данным последующей разведки, поляки в первое время совершенно очистили Лоев и вернулись туда только когда рассвело и выяснилось, что флотилия прошла вниз.

Канлодка «Молодецкий» в 3 ч. 30 мин. у деревни Абакумы села на мель и в 9 часов утра была снята буксиром «Верный».

Несмотря на сильный огонь противника, канонерки потеряли в личном составе лишь одного раненого (на «Мстительном»), да, кроме того, неразорвавшийся снаряд попал в «Малый», но не нанес никаких повреждений. Прорвались: канонерки «Малый», «Геройский», «Мстительный»; тральщики «Трал», «Запал»; посыльные суда «Головной» и «Лев Троцкий» — походный штаб комфлота с радиостанцией. В 6 часов утра суда прошли Радуль, а в 9 часов — Любеч.

В 12 ч. 35 мин. отряд пришел в село Навозы, где все суда пополнили запасы дров. Во время погрузки канлодка «Геройский» высадила на правый берег Днепра разведку, которая выяснила присутствие в Иолче и в Верхних и Нижних Жарах батарей противника, молчавших при прохождении флотилии.

В 3 часа дня весь отряд пошел вниз, рассеивая артиллерийским огнем польские части, пытавшиеся обстреливать наши суда. Когда отряд стал подходить к устью Припяти, поляки в панике побежали из прибрежных деревень. Так было в Теремцах и в других деревнях. В 17 ч. 30 мин. отряд прошел устье Припяти, у которого тральщики отделились и пошли на Припять, чтобы поставить у устья минное заграждение. Необходимость этого заграждения вызывалась тем, что на Припяти оставались две польские канонерки, а еще две канонерки с катерами оказались отрезанными у Киева. То есть это были достаточно большие силы, которые могли при одновременном действии на месте переправ частей Красной Армии поставить советскую Днепровскую флотилию в критическое положение, так как наша флотилия имела всего три канонерки, причем на «Геройском» вышла из строя кормовая пушка.

Для охраны минного заграждения на Припяти был оставлен тральщик «Трал», а остальные суда отправились дальше в районы Сваромы, где должна была переправляться Башкирская кавалерийская бригада. Но по приходе на место наши моряки узнали от взятого раненого красноармейца 63-го полка и местных жителей, что переправившиеся ранее пехотный полк и кавалерия были сброшены поляками в реку.

Согласно принятой на «Льве Троцком» радиограмме окончательным местом переправы было выбрано местечко Печки (в устье реки Тетерев), куда по левому берегу направлялись форсированным маршем части 12-й армии. Флотилия вернулась обратно к Печкам, куда уже прибывали головные части 12-й армии и 1-й экспедиционный отряд, разведка которого еше ранее переправилась на левый берег.

В переправе войск приняли участие все суда флотилии, прорвавшиеся к Печкам, как канонерки, так и посыльные суда. В соседних деревнях были мобилизованы все крестьянские «гончаки» (барженки) и большие лодки, которые возились на буксире судами. Корабли флотилии принимали на борт как людей, так и лошадей, обозы, орудия и др., причем сходни делались из захваченного с собой канонерками леса. На следующий день прибыли саперные роты, которые занялись оборудованием переправы и наведением моста. Мост этот был готов только тогда, когда основная масса войск была переправлена.

3 июня польская авиация предприняла отчаянные попытки сорвать переправу у Печек. Налеты польских аэропланов повторялись через каждые полтора часа. По непонятным причинам советские истребители не прикрывали переправу, хотя самолетов у красных было достаточно. Зенитный огонь по вражеским аэропланам вели только два орудия: одна 47-мм и одна 37-мм пушки Гочкиса{178}, установленные на тральщиках. (76-мм пушки Лендера, которые командование флотилии заказало еше зимой, были получены лишь в середине июля 1920 г.) Польские летчики бомбили с высоты 200–300 м; и даже было видно, как они грозили кулаками нашим морякам.

Зрелище на переправе было весьма эффектное, но по сути своей сие действо можно назвать опереттой «Много шума из ничего». Ни один польский самолет не был сбит, в суда флотилии не попала ни одна бомба, а осколками от близких разрывов ранило шесть во-енморов. Сухопутные части пострадали больше, там было десять человек убито и шестьдесят ранено, кроме того, было убито шесть лошадей.

5 июня поляки попытались уничтожить переправу комбинированной атакой сухопутных сил, речных канонерок и авиации. В завязавшемся бою канонерка «Мстительный» (две 130/55-мм пушки) подавляла польскую артиллерию, а канонерка «Малый» из четырех 76-мм пушек обр. 1902 г. вела огонь шрапнелью по наступавшей пехоте. Обе канонерки почти непрерывно вели огонь в течение многих часов. На «Малый» на лодках подвозили ящики со снарядами из боекомплекта сухопутных частей. Замечу, что после трех дней боев «Малый» должен был сменить тела орудий, поскольку они были совершенно расстреляны, то есть из каждого орудия было сделано 6–8 тысяч выстрелов!

Польские войска были отброшены от места переправы с большими потерями. Польская авиация опять не добилась попаданий в суда флотилии.

Две польские канонерские лодки{179} в 3 часа дня 5 июня подошли к Сухолучью (устье Тетерева) и начали обстреливать переправу. «Геройский» (флаг комфлота) решительно пошел на сближение с противником, который после полученных нескольких попаданий быстро начал спускаться вниз по течению.

Для ликвидации противника, укрепившегося на правом берегу Тетерева, и для развития наступления отряда Наместникова судами флотилии была проведена десантная операция.

«Мстительный», «Запал», «Малый» (флаг начальника дивизиона Степанова) и «Трал», приняв десант, 6 июня в 3 часа ночи спустились вниз и искусным маневром привели к молчанию пулеметы и батареи поляков, выбив их из прибрежных деревень. Во время этой операции канлодки поляков пытались вступить в бой, но после короткой перестрелки ушли вниз. В дальнейшем флотилии предстояло перебросить 19-ю бригаду 7-й дивизии из Сваромья в Петровицы — Вышгород, что она и выполнила.

Польские части продолжали отступать от берегов Днепра, бросая и сжигая по пути обозы.

9 июня на линии реки Ирпень поляки попытались прорваться на север вдоль Днепра, но по всему фронту потерпели неудачу.

В прибрежной к Днепру полосе у реки Ирпень происходил жаркий бой. Переправы через Ирпень в пределах досягаемости 130-мм орудий весь день держались под огнем, как только поляки пытались их форсировать. Днепровская флотилия, выведя наблюдательные посты на берег, метко поражала противника.


Глава 5. Действия Южного отряда

После разделения Днепровской флотилии на юге в районе Ека-теринослава остались канонерки «Гневный», «Могучий», «Мощный», «Гордый», «Грозящий», «Губительный», «Грозный» и «Грозовой»; бронекатера № 2 и № 5; тральщик «Мина» и сторожевое судно «Кречет».

В строю к моменту отступления был лишь «Грозящий», остальные суда на заводах Екатеринослава заканчивали ремонт. «Губительный» вступил встрой 17 мая, «Могучий» — 21-го, «Мина» — 22-го, «Грозный» и «Кречет» — 26-го, «Грозовой» — 27-го и «Гневный» — 30 мая.

Поляки после отхода частей 12-й армии на левый берег стремились занять район Триполья (который имел сильные естественные позиции), чтобы закрепить левый фланг своих правобережных сил. Занятие этого района не представляло для поляков больших трудностей, так как Красная Армия отступала в полнейшем беспорядке, а кругом действовали многочисленные банды.

Разъезды поляков достигли района Ржищев — Канев, имея намерение продолжать свою операцию по занятию левобережной Украины и направляя свой удар на Екатеринослав — Черкассы.

14 мая 1920 г. Южный отряд Днепровской флотилии был подчинен командующему 14-й армией, и с этого дня начались планомерные операции. 16 мая Южному отряду был придан десантный отряд численностью 75 штыков при грех пулеметах. Командование 14-й армии поставило задачу канонеркам «Губительный» и «Грозящий», а также десантному отряду флотилии обеспечивать правый фланг 44-й дивизии, ведущей наступление на Москаленку — Таганку, и к 17 мая занять Канев.

На рассвете 17 мая «Губительный» и «Грозящий» подошли к деревне Пекари в 6 верстах ниже Канева и высадили десант, который двинулся к Каневу, а канонерки параллельно шли по Днепру. В 10 ч. 30 мин. при поддержке судовой артиллерии начался бой за город. Канев был взят. Однако моряки весьма удивились, что дрались не с поляками, а с «боротьбистами». «Боротьбисты» одно время называли себя Коммунистической партией Украины и в феврале 1920 г. обратились в Москву с просьбой принять их в Коминтерн. Однако Ленин выступил категорически против, и, в конце концов, «бороть-бисты» стали прихвостнями поляков.

На рассвете 22 мая с судов Днепровской флотилии в деревне Щучкина был высажен десант, которому совместно с черкасским гарнизоном предстояло наступать на Ржищев. Канонерка «Могучий» поддерживала артиллерийским огнем наступление десантного отряда, а сторожевое судно «Мина» было выслано выше Ржищева для обнаружения неприятельских батарей.

На траверзе Трактомирова канлодка «Могучий» вышла из строя из-за лопнувшей распределительной коробки. Повреждение исправлялось судовыми средствами, а дальнейшую операцию продолжали канонерки «Губительный» и «Грозящий», которые шли впереди «Могучего». У Ржищева они встретили польскую канонерку, вооруженную двумя трехдюймовками, уже приступившую к высадке десанта в Ржищеве. «Грозящий» и «Губительный» пошли в атаку. Десантный отряд поляков остался на берегу, а его канонерка отступила вверх. «Грозящий» преследовал ее до деревни Гребель, а дальше командир «Грозящего» идти не рискнул, опасаясь оказаться под огнем польских береговых батарей.

В 12 часов дня 22 мая Ржищев без боя был занят нашими частями. Но положение черкасского гарнизона и десантного отряда в Ржищеве было очень опасным. Связи не было ни с частями 40-й дивизии, находящимися слева, ни с частями 12-й армии, находящимися справа, а сам гарнизон был уже малобоеспособен. Кроме того, 24 мая были получены сведения, что поляки к местечку Зактичи подтягивают пехоту с артиллерией. Для обеспечения черкасского гарнизона и десантного отряда на случай наступления поляков на участок Ходоров — Ржищев были посланы в район Ржищева канонерки «Губительный» и «Грозящий», а в Ржищев канонерка «Могучий», где она вывела наблюдательный пункт на берег у монастыря. В район Трактомирова для обеспечения тыла было отправлено сторожевое судно «Мина». В случае неудачного исхода боя десантного отряда и черкасского гарнизона они должны были отойти в Трактомиров и там сесть на ожидавшие их суда.

25 мая на рассвете польские части начали наступление в районе Ржищева. В 8 ч. 30 мин. польские самолеты сбросили бомбы (и опять мимо!) на суда флотилии и обстреляли Ржищев из пулеметов. В это же время показались наступавшие части поляков. В 8 ч. 45 мин. «Грозящий», стрелявший по противнику, был сам обстрелян артиллерийским огнем с берега и с польской канонерки, спрятавшейся за изгибом реки. Первые же залпы накрыли «Грозящий», он получил повреждение левого подкрылка кожуха. Следующий снаряд, попавший в кожуховую каюту того же борта, вызвал пожар. Горящая канонерка прошла вниз мимо «Могучего», который разворачивался для удобной стрельбы, прикрывая отступление наших частей из Ржищева.

Захватив Ржищев, поляки подвезли к берегу трехдюймовую батарею и открыли огонь по «Могучему». Один из снарядов попал в машину, но не разорвался и лишь ранил несколько человек. Другой снаряд перебил рулевую цепь, и канонерка потеряла способность управляться. Вражеские снаряды буквально засыпали ее. Но команда вела себя геройски, и вручную, стоя на секторе{180}, управляла рулем. Малым ходом «Могучий» вышел из-под огня.

Вскоре десантный отряд был рассеян поляками, а остатки черкасского гарнизона (200 штыков) отступили на Переяслав. Отступление прикрывал «Губительный», который метким огнем сдерживал поляков. На отступавшие советские части и особенно обозы постоянно нападали банды.

Взамен разгромленного отряда командующий Юго-Западным фронтом, по просьбе старшего морского начальника Корсака, прислал во флотилию десантный отряд в 700 штыков, 44 сабли, при 10 пулеметах и двух трехдюймовых пушках, под командованием В. П. Потемкина. Кроме того, Потемкин должен был руководить контрразведкой во флотилии.

К 26 мая в Южном отряде Днепровской флотилии были канонерские лодки «Могучий», «Грозящий», «Грозный», «Грозовой», «Губительный» и «Гордый» и сторожевые суда «Мина» и «Кречет».





Приказом командующего 14-й армией флотилия была оперативно подчинена командующему группой Фастовского направле-ниия, который приказал флотилии к вечеру 26 мая совместно с десантным отрядом захватить Триполье, после чего содействовать частям 44-й дивизии, расстраивая тылы противника.

Для выполнения этой задачи десантный отряд, погруженный на суда, вышел к Каневу, там же сосредоточились и все канонерки, кроме «Гордого», который остался в районе Кременчуг — Екатери-нослав для охраны военных перевозок от банд. 27 мая в 2 часа дня отряд двинулся к Ржищеву и занял его без боя. Артиллерию не выгружали, она на транспортах следовала за боевыми судами, которые поддерживали дальнейшее наступление на Гребни.

Однако поляки вновь контратаковали красные части и заставили их отступить. Отступление сухопутных сил традиционно прикрывалось огнем канонерских лодок флотилии.

5 июня пять польских самолетов атаковали суда флотилии, стоявшие у Ржишева. Одна из бомб попала в канонерку «Могучий», пробила палубу, убив 4 человека и ранив 14. Другая бомба упала у борта, осыпав палубу осколками. Один человек был убит и ранено восемь.

3–6 июня началось наступление 1-й Конной армии, и поляки стали отступать. А у Южного отряда флотилии возникла большая напряженка с… дровами, поскольку банды мешали их заготовке. Тем не менее суда Южной флотилии утром 9 июня покинули Ржищев и пошли вверх по Днепру. Для определения расположения батарей противника «Губительный» провел глубокую разведку. Искусно маневрируя, отвечая огнем двух трехдюймовок против 10–12 орудий противника, канонерка, осыпаемая снарядами, прошла Триполье и вернулась обратно, доставив весьма важные сведения.

На рассвете 10 июня канонерки с боем прошли мимо Трипо-лья, подавив огнем 130-мм пушек батареи противника, и в районе села Вишенки вступили в контакт с частями 12-й армии.

В этот же день Северный отряд Днепровской флотилии связался с Южным по радио. «Мощный» и «Грозный» остались у Вишенок, а «Могучий» и «Губительный» (головной) пошли к Киеву и бомбардировали его, а также батареи, расположенные у Печерска. (Поляки использовали укрепления Киевской крепости, находившиеся у Печерского монастыря.)

На рассвете 12 июня канонерка «Губительный» первой подошла к Киевскому порту и обстреляла отступавшие польские части.

По пути к Киеву суда Южного отряда заметили на левом берегу батальон 517-го полка 58-й стрелковой дивизии. Батальон был посажен на суда в качестве десантного отряда. Не доходя до Киева, суда высадили десанту Выдубеикого монастыря. Командир отряда Потемкин с бойцами 517-го полка высадились на берег и с винтовками наперевес двинулись к Киево-Печерской лавре. «Здесь встретило их несколько монахов. Сладкими голосами они приветствовали «первые российские войска, вошедшие в Киев». Монахи «побожились», что в Киеве не осталось ни одного поляка. Тут же было решено вступить в город торжественно, под звуки музыки. Вызвали с «Мощного» находившийся на нем во время всех боевых операций оркестр. Музыканты пришли подтянутые, нарядные, с винтовками за плечами. Выстроившись, двинулись к Киеву. Оркестр играл «Смело, товарищи, в ногу». Иногда его игру заглушали взрывы, — это рвались авиационные бомбы, сложенные поляками в генерал-губернаторском доме, подожженном ими же при отступлении.



Бойцы вошли в город. Услышав звуки оркестра, на улицы стали выбегать киевляне. Многие несли цветы, многие плакали от радости. Окруженные ликующим народом, моряки пришли к зданию городской думы. Здесь они встретились с местными коммунистами. Здесь же в здании Городской Думы на клочке бумаги был составлен акт о занятии Киева:

«12 июня 1920 года в 8 часов (офиц. время) на боевых судах Южной группы Днепровоенфлотилии… «Могучий» и «Губительный», «Грозный», «Мина», «Гневный» и «Мощный», прибыли к Киеву с первым батальоном 517-го полка — начальник Экспедиции Особого Назначения Реввоенсовета Юго-Западного фронта т. Потемкин, начальник штаба Экспедиции т. Лариков и военком Южной группы флотилии т. Кульберг и вместе с разведкой 517-го полка и флотским оркестром музыки первыми прибыли на Думскую плошадь, где приняли доклады и. о. председателя Исполнительного Комитета комиссии общественной безопасности и начальника милиции. 10 час. 10 м. утра 21 июня 1920 года. Киев» (следуют подписи)»{181}.

А тем временем тральщик «Мина», взорвав деревянные обгоревшие сваи Стратегического моста, почти на 1/2 аршина (около 35 см) торчавшие из воды, открыл свободный проход судам к главной пристани Киева. К пристани подошли «Мина», «Грозный» и «Могучий». С «Могучего» была послана радиограмма: «Всем. Петлюре и маршалу Пилсудскому. Всем. В ночь на 12 июня доблестными красными войсками при поддержке судов Днепровской флотилии занята столица Украины — Киев. Нач. див. юж. флота Пашкин. Комштафлота Кульберг».

Остальные канонерки флотилии с помощью подошедших вспомогательных судов в это время вели около деревни Осокорки непрерывную переброску войск 12-й армии на правый берег Днепра.

После соединения Северного и Южного отрядов была произведена перегруппировка флотилии. Часть ее отправилась на юг для охраны транспортов от банд, а остальные корабли ушли на Припять для содействия 24-й дивизии, наступавшей вдоль реки.

А теперь перейдем к действиям группы судов флотилии на реке Березине. Еще в середине апреля 1920 г. туда были отправлены канонерки «Молниеносный», «Гордый», «Горячий» и сторожевое судно «Беркут», которые прибыли туда к 17 апреля. Начальником группы был военмор Иванов — командир канонерки «Горячий». Глубина Березины в половодье допускала здесь действия судов совместно с частями 10-й и 57-й дивизий 16-й армии.

До этого здесь шли бои за переправы у села Якимовка на правом берегу Березины, и к приходу судов (17 апреля) части 28-й бригады отступили под давлением превосходящих сил противника по обоим берегам Березины. На правом берегу красные части отошли к Горвалю, а на левом — к Великой Олбе.

К 20 апреля уровень воды на Березине настолько понизился, что дальнейшее нахождение там «Молниеносного» и «Гордого» стало невозможным. Поэтому эти канонерки 28 апреля заменили прибывшими канонерками «Горячий» и «Громовой», а 30 апреля прибыл и «Громкий».

С самого начала прибытия судов на Березину польская авиация периодически бомбила их, но безрезультатно.

В связи с наступлением поляков суда флотилии организовали 8 мая переправу частей Красной Армии у города Горваля.

С уходом поляков из Киева Днепровская флотилия начала траление минного заграждения в устье Припяти, поставленного ранее самой же флотилией. Из-за узкости реки и отсутствия тралов траление продвигалось очень медленно и закончено было только к 23 мая. При тралении на мине подорвался тральщик «Мина». Из-за спада воды почти все мины оказались на поверхности. Пользуясь этим тралили вручную с берегов путем завода «концов» на шлюпках. После контрольного траления тралом, приспособленным самими минерами (трал, подвешенный на определенной глубине к стеклянным шарам), суда, наконец, получили возможность пройти вверх, чтобы принять участие в наступлении.

Части 24-й стрелковой дивизии в это время были на линии реки Словечно по правому берегу, а на левом берегу находились части Мозырской группы Хвесина и отряд Черноморского Губвоенкома на линии Кожушки — Тульповище — Васильевичи.

Сообщение разведки, что у реки Словечно стоит минное заграждение, оказалось неверным. Фарватер был загорожен бревнами, но посланный вперед «Губительный» довольно быстро расчистил фарватер.

Десантный отряд флотилии, согласно приказу командующего Юго-Западным фронтом, оставленный при флотилии, переформировался и должен был отправиться на Припять. Он был сокращен до 150 штыков и 100 сабель при двух 76-мм пушках.

С целью расстройства тыла противника и обстрела железнодорожного узла Мозыря флотилия 27 июня в 7 ч. 30 мин. прошла в тыл к полякам. В походе участвовали канонерки «Мощный» (флаг комфлота), «Губительный» и «Грозный». По пути к Мозырю были рассеяны польские прибрежные части, которые в панике отступали. При этом моряками флотилии было взято в плен несколько польских пехотинцев.

В 22 ч. 45 мин. 27 июня на левом берегу у местечка Гряды была высажена разведка с целью выяснить возможность выставить наблюдательный пункт. Поляки подпустили разведчиков поближе и тогда открыли огонь. Разведчики залегли. Попытки поляков взять их в плен были пресечены огнем канонерок, и с наступлением темноты разведчики вернулись, имея одного раненого.

С 27 июня части Красной Армии вели ожесточенные бои с противником в районе Мозыря при поддержке огня канонерок «Губительный» и «Грозный». С рассветом 28 июня противник перешел в наступление на левом берегу участка Мозырской группы и из пулеметов обстрелял канонерки, стоявшие у правого берега около Стрельска. К 10 часам утра артогнем с канлодок поляки были рассеяны и бежали. Было взято пять пулеметов и много пленных. После этого части Мозырской группы перешли в наступление.

Неоднократные попытки судов флотилии подняться к Мозырю преграждались сильным артиллерийским огнем береговых батарей левого берега и бронепоездов противника, пристрелявшихся по реке.

С помощью местных жителей моряки флотилии устроили корректировочные посты в двухстах саженях (430 м) от польских позиций на правом берегу Припяти. Затем канонерки открыли интенсивный огонь, корректируемый с берега. Поляки побросали оружие и кинулись бежать.

Ночью с 28 на 29 июня канонерки «Губительный» и «Грозный» подошли к Мозырю и открыли огонь. Появление канонерок стало для поляков полной неожиданностью. Первым же снарядом был поврежден польский бронепоезд, стоявший у берега. Моряки добились попаданий и в пароход, стоявший у пристани. Позже выяснилось, что на этом пароходе размещался штаб 9-й пехотной дивизии. После первого же попадания штабные паны уже бежали по пристани. Однако полякам удалось сжечь фашинный мост, железные части моста упали в воду и загородили фарватер.

Кроме того, поляками был взорван находившийся выше железнодорожный мост. Железнодорожная ферма упала в воду на ходовом фарватере перпендикулярно к поверхности воды, образовалась запруда, и весь поток воды направился в боковой пролет, под которым находился песчаный остров. Можно было рассчитывать, что струя скоро пробьет здесь проход для судов. Перед командованием флотилии встала задача расчистить проход у первого моста, чтобы, пользуясь неожиданностью, сделать глубокий налет в тыл противнику, чтобы захватить там уведенные поляками суда, расстроить их тыл и разрушить железную дорогу. Произведенными промерами было установлено, что глубина позволяла спустить на дно разводную часть моста путем подрыва.

29 июня прошло в работах по расчистке прохода у первого моста. Минный дивизион благополучно выполнил задание, и к 11 часам 30 июня проход был расчищен. Ночью 30 июня канонерки «Мощный» (флаг комфлота), «Губительный» и «Грозный», сторожевое судно «Трал» и посыльное судно «Пинск» благополучно прошли все мосты и приняли полный запас дров.

1 июля в 4 ч. 30 мин. флотилия. — имея на борту 80 человек пехоты из десантного отряда, со спущенными флагами пошла вверх по Припяти. Поход флотилии был неожиданным для поляков, так как они считали, что взорванные мосты непроходимы для судов. Личному составу, находившемуся на верхних палубах судов флотилии, было приказано разговаривать только по-польски. Так же по-польски общались и с встреченными на пути заставами противника, подзывая их к себе белым флагом.

В 11 ч. 30 мин. суда подошли к местечку Новоселки. Дальнейшее продвижение из-за мелководья становилось чрезвычайно опасным. У Новоселок было обнаружено большое количество обозов и польская кавалерия. Суда флотилии высадили десант, который выбил противника из Новоселок и обратил в беспорядочное бегство. Были захвачены документы штаба 34-го Познаньского полка, 30 лошадей эскадрона, стоявшего в Новоселках, много пулеметов, винтовок, консервов и другие трофеи. Все это грузилось на суда, пока позволяла осадка. Но вскоре поляки подвезли батарею и перешли в контрнаступление, флотилия быстро приняла десант на борт.

У местечка Багримовичи суда флотилии были обстреляны поляками с батарей, подвезенных к самому берегу. Метким огнем с кораблей орудия были приведены к молчанию, и флотилия двинулась дальше. В 21 ч. 40 мин. суда пришли на траверз Кацуры. Головная канонерка «Губительный» едва успела проскочить артзавесу противника. Фонтаны от всплесков на фарватере не прекращались. Вся колонна остановилась. Шедшему впереди штабному буксиру 2-го дивизиона «Пинску» по семафору было приказано отойти назад. После этого «Мощный» получил возможность открыть огонь по железнодорожной водокачке — единственному пункту, возвышавшемуся над долиной. После первых же залпов с «Мощного» огонь противника стал менее интенсивным, а через десяток залпов и вовсе прекратился. На железной дороге был заметен стелющийся над деревьями дым поезда, уходившего от реки Капуры на запад. Впоследствии выяснилось, что стрелявший бронепоезд был подбит 130-мм снарядами. «Мощный» стрелял с дистанции 27 кабельтовых (5 верст).

2 июля в 0 ч. 40 мин. флотилия пришла в Мозырь. Паника, наведенная у противника благодаря этой операции, не была использована, так как армейские части оставались на месте. Польские же части, по донесению командира 8-й роты 215-го полка, в панике отступали, бросая даже амуницию.

Далее суда флотилии с боями дошли до Волянских мостов, после чего были отозваны по приказу командования на Днепр. На этом боевые действия Днепровской флотилии против поляков в 1920 г. были закончены. Однако канонерские лодки флотилии принимали участие в боях с бандами на Украине во второй половине 1920 г.

В декабре 1920 г. — январе 1921 г. Днепровская флотилия была расформирована. Большую часть судов сдали водному транспорту, а бронекатера направили в Усть-Днепровскую флотилию.

Несколько канонерок («Гневный», «Грозовой», «Громкий», «Губительный» и др.) в 1921 г. вошли в Отряд судов реки Днепр. Кроме того, в июле 1921 г. было мобилизовано несколько пароходов, ранее не состоявших в Днепровской флотилии и соответственно имев-щих менее изношенные машины. Среди них пароходы «Проня» и «Санитарный № 3», которые были вооружены одной 76-мм пушкой обр. 1902 г. и тремя-четырьмя пулеметами. В строй они были введены в качестве сторожевых судов «Гордый» и «Грозный».

Интересно, что суда отряда реки Днепр теперь уже находились не в ведении Морского комиссариата, а «в полном ведении» сухопутного командования Киевского военного округа. И лишь в октябре 1925 г. отряд судов Днепровской флотилии вновь попал в ведение морского начальства. Таким образом, флотилия существовала на Днепре, хотя и под разными названиями, вплоть до 22 июня 1941 г.

Несколько слов стоит сказать и о судьбе флотилии, созданной на Днепре поляками.

11–12 июня 1920 г. в районе Киева поляки сожгли и затопили несколько пароходов из своей флотилии, в том числе канонерку Р-1 (бывший «Горячий»). Другая часть судов была угнана на реку Пину и там в районе Пинска затоплена при отступлении польских войск. Согласно мирному договору, Пинск отошел к Польше, и поляки в конце 1920–1921 гг. подняли затопленные суда и ввели их в строй. Часть судов была продана частным владельцам, а часть вошла в польскую Пинскую военную флотилию. Так, пароход «Татьяна» стал «Адмиралом Серпинеком», «Прыткий» — «Генералом Шептин-ским», «Бужин» — «Гетманом Ходкевичем», «Перевал» — «Генералом Сикорским», «Звягель» — «Генералом Сосновским», «Леон» — «Адмиралом Дикманом» и т. д.

В сентябре 1939 г. Красная Армия вернула себе не только отторгнутые ляхами земли, но и наши днепровские пароходы. Их поляки затопили на Пине, но все суда были подняты ЭПРОНом и вновь стали служить России.


Раздел VII. Малые флотилии запада и юга России


Глава 1. Чудская флотилия

Чудское озеро входит в озерную систему общей площадью 3640 кв. км, состоящую из озер: северного — Чудского (по немецкой номенклатуре Пейпус) и южного — Псковского, соединенных между собой вытянувшимся по меридиану Теплым озером (иногда называемым Мехикормским проливом, по имени селения, расположенного на его западном берегу). Само Чудское озеро имеет длину 73 км и ширину от 33 до 47 км.

Лед у берегов озера появляется около половины ноября, и к началу декабря озеро обычно уже покрыто льдом. Теплое озеро замерзает позже других. Вскрытие начинается с Псковского озера.

В сентябре 1915 г. Военное ведомство приступило к созданию Чудской флотилии на случай дальнейшего отступления 6-й армии. К августу 1916 г. в составе флотилии имелось шесть вооруженных пароходов.

«Император» (с 23 апреля 1917 г. «Президент»). Построен в 1914 г. в Финляндии. Водоизмещение 200 т. Длина 37,8 м; ширина 6,2 м; осадка 1,9 м. Машина мощностью 406 л.с. Скорость 10 узлов. Два винта. Вооружение: две 75/50-мм пушки и два пулемета.

«Цесаревич Алексей» (с 24 апреля 1917 г. «Республиканец», с 22 июля 1917 г. «Народник»). Построен в 1913 г. в Финляндии. Водоизмещение 200 т. Длина 38,5 м; ширина 6,4 м; осадка 1,9 м. Машина мощностью 200 л.с. Скорость 10,5 узлов. Вооружение: две 75/50-мм пушки и два пулемета.

«Ольга». Построен в 1908 г. в Германии. Водоизмещение 115 т. Длина 27,5 м; ширина 5 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 200 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: две 75/50-мм пушки и два пулемета.



«Дельфин». Построен в 1912 г. в Финляндии. Водоизмещение 90 т. Длина 25,5 м; ширина 5,3 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 125 л.с. Скорость 10 узлов. Вооружение: две 47-мм пушки и два пулемета.

«Юрьев» — колесный пароход Министерства путей сообщения. Построен в 1897 г. в Риге. Водоизмещение 110 т. Длина 39,2 м; ширина 5,3 м; осадка 0,8 м. Машина мощностью 120 л.с. Скорость 11 узлов. Вооружение: две 47-мм пушки и два пулемета.

«София» — колесный пароход. Построен в 1892 г. в Нарве. Водоизмещение 150 т. Длина 36,5 м; ширина 5,8 м; осадка 1,6 м. Машина мощностью 200 л.с. Скорость 10 узлов. Два винта. Вооружение: две 75/50-мм пушки и один пулемет.

Из них три парохода («Ольга», «Дельфин» и «Юрьев») имели 6-мм броню на поясе и палубе у машин и котла, а также у рубки.

Кроме того, в состав флотилии входили: паровой катер «Ермак» (50 т; 10 узлов, одна 37-мм пушка Гочкиса, один пулемет) и моторные катера «Адмирал», «Дозорный», «Разведчик», «Безымянный», «Ящерица», «Постовой» и «Китаец», вооруженные пулеметом «Мотылек».

В начале 1918 г. командующим Чудской флотилией был назначен капитан 2-го ранга Дмитрий Дмитриевич Нелидов. 2 июня военный комиссар Гдовского района Ян Фабрициус телеграфировал Наркому по военным делам С. И. Арапову, что со слов немцев и эстонцев в Пернове, переданных двумя бежавшими из германского плена сухопутными офицерами, русский флотский офицер Нелидов «продавал военные секреты немцам». Утверждение это было полнейшим бредом. Нелидов происходил из древнего рода, известного еще с XV века. Кстати, от Нелидовых произошли и дворяне Отрепьевы. Д. Д. Нелидов был тогда единственным русским офицером, награжденным двумя медалями «За спасение погибавших» — серебряной (1910 г.), еще в бытность гардемарином, и золотой (1911 г.), когда бросился в Неву во время ледохода и спас утопающего.

Любопытный факт: сей Фабрициус в конце доноса просил подчинить себе Чудскую флотилию.

Нелидову не улыбалось попасть в ЧК, и он 28 октября приказал кораблям флотилии уйти из Гдова, где сидел Фабрициус, в Псков. Три парохода — «Дельфин», «Народник» и «Президент» — подчинились Нелидову, а четвертый — «София» — отказался. На следующий день три парохода прибыли в Псков, где поступили в распоряжение командующего корпусом генерала Вандама.

«Дельфин», «Народник» и «Президент» произвели несколько обстрелов побережья, захваченного красными. Десант с этих пароходов выбил большевиков с Талабских островов на Псковском озере.

Самое забавное, что в главной базе Чудской флотилии в Раско-пели красные военморы, вместо того чтобы начать ловлю «злодеев изменников», вели бесконечные дискуссии о ликвидации военной флотилии и передаче ее оставшихся судов Обводу. Однако 31 декабря 1918 г. председатель Реввоенсовета Троцкий приказал срочно воссоздать флотилию и подчинить ее 7-й армии.

3 января 1919 г. в Раскопель прибыл представитель штаба флотилии, который донес, что в базе Раскопель он нашел вполне исправный пароход «София», вооруженный двумя 75-мм орудиями, исправный пароход «Ольга» с одним исправным 76-мм австрийским орудием без замка, катера-буксиры «Ермак» и «Мотылек» и семь малых моторных катеров. Пулеметы с судов были сняты, их установили на лыжи для действий на берегу.





Начальником Чудской флотилии в январе 1919 г. был назначен А. Н. Афанасьев.

16 марта 1919 г. база Раскопель была атакована конной бандой штаб-ротмистра С. Н. Булак-Балаховича. Красные военморы бросились наутек. Потери красных составили 9 человек пленными, включая начальника базы Самовича, четыре пулемета, два замка 75-мм орудий, 18 ящиков ружейных патронов, три автомобиля, четыре лошади, радиотелеграфное, телеграфное и телефонное имущество, железный ящик с 63 тыс. рублей казенных командных денег. Как могло статься, что у красных не оказалось ни одного убитого или раненого — можно только гадать.

После налета в руководстве красных началась новая стадия диспутов го о ликвидации Чудской флотилии, то, наоборот, о ее вооружении, причем на пароходе «София» предлагалось установить две 102/60-мм пушки. Кстати, 102-мм орудия на Чудское озеро из Петрограда были высланы по железной дороге, но на «Софию» их установить так и не успели.

Белая флотилия базировалась на реке Эмбах в городе Юрьеве (ныне Тарту). Сразу после схода льда она вошла в Чудское озеро, и 3 мая ее корабли «Народник», «Президент», «Дельфин» и «Юрьев» (был захвачен белыми 14 января 1919 г. при взятии Юрьева) обстреляли базу красных в Раскопели. 18 мая белая флотилия повторила обстрел Раскопеля.



На следующий день командование 10-й стрелковой дивизии, которому была на время операции подчинена красная Чудская флотилия, приказало всем судам эвакуироваться в Псков,

В 9 ч. 30 мин. 20 мая пароходы «Ольга» и «Ермак» отошли от пристани Раскопель и отправились в Псков. Пароход «София», катер «Мотылек» и малые моторные катера были затоплены.

Дальше начались загадки. «Ольга» и «Ермак» шли под начальством комиссара Морозова, комсостава на них не было. «Суда дошли до деревни Островец, выпустили несколько снарядов по деревне Островец и Подборовье, затем повернули обратно и направились к реке Кунест, где передались белым»{182}.

Кроме того, из Раскопеля к белым ушел катер № 30. Данных о том, что произошло на борту «Ольги» и «Ермака», автор не нашел, да и вряд ли теперь это удастся сделать.

4 августа состоялось распоряжение штаба Западного фронта о расформировании Чудской флотилии.

Вопрос о воссоздании флотилии опять встал в сентябре 1919 г., когда Красная Армия вновь заняла Псков. Флотилия белых в это время состояла из пароходов «Юрьев», «Президент», «Народник», «Дельфин», «Ольга» и «Ермак». Суда эти имели на вооружении 75-мм артиллерию.

В состав красной флотилии можно было включить катера № 5, № 6, № 8 и № 9 из Онежской флотилии, буксиры «Гриша» и «Вера», ремонтировавшиеся в Петрограде, и катера пограничной охраны. Всего погранкатеров было 25, но они были необходимы для охраны подступов к Петрограду и на Ладожском озере, поэтому для Чудской флотилии можно было выделить не более 4–5 катеров. Кроме того, от Морского ведомства можно было дать 130-мм, 120-мм, 152-мм и 203-мм орудия для установки на баржах, но к ним было мало снарядов, поэтому рекомендовалось перейти к орудиям сухопутной артиллерии.

Но и командующий всеми морскими силами республики, и военное командование Западного фронта не были уверены, что Красная Армия удержится на берегах Чудского озера, и решили не рисковать. Так что вопрос о создании флотилии отпал.

2 февраля 1920 г. в городе Юрьеве был заключен мирный договор между Россией и Эстонией. Согласно условиям договора (статья III, приложение II, п. 5), на Чудском и Псковском озерах обе стороны могли иметь лишь таможенные флотилии, не более пяти малых судов, с вооружением не свыше двух 47-мм пушек и двух пулеметов на каждом.

В официальном издании «Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах» говорилось: «Участие Чудской флотилии в Гражданской войне может служить скорее отрицательным примером, как не следует действовать флотилии».{183}


Глава 2. Флотилии Западной Двины

Река Западная Двина в течение нескольких столетий имела важное стратегическое значение. Западная Двина, судоходная от впадения в нее реки Межи, пересекается во многих местах порогами и отдельными валунами на фарватере, создающими большие трудности для судоходства. Наиболее сложные из порогов — Куринские перекаты, Креславский и Дисненский перекаты у города Диены. Последний — один из самых опасных на всем течение реки, с падением 5 футов на 150 саженей (более 1,5 м на 320 м).

Русло реки извилисто, преимущественное крутыми берегами и короткими плесами. Ширина реки от 100 до 320 м в верхнем и среднем течении, расширяясь местами до 430 м и до 640 м у Риги. Глубина реки от 1,8 м до 7,3 м. Западная Двина пригодна для судоходства по всей ширине только в период разливов, в остальное же время суда могут ходить только фарватером.

Левый приток Западной Двины, река Улла, в те годы был соединен судоходным каналом с рекой Березиной, то есть со всем Днепровским бассейном.



Речной отряд военных судов на Западной Двине был создан еще в 1915 г. Он подчинялся командованию 5-й армии. 26 мая 1916 г. взвод дозорных катеров (катера № 8, № 9, № 10 и № 11) при двух офицерах и 54 солдатах был отправлен в распоряжение 5-й армии. 29 мая катера прибыли в Двинск (с 1921 г. Даугавпилс) и базировались на поселок Двинская Погулянка. Вооружение катеров было усилено еше одним пулеметом на тумбовом станке.

29 августа 1916 г. у острова Глудан погиб катер № 8. В него попал 152-мм германский снаряд, который пробил бронированную рубку и, не разорвавшись, пробил противоположный борт у ватерлинии. Катер заполнился водой, перевернулся и затонул. Два члена команды были убиты и два — ранены, остальные добрались вплавь до берега, переправив туда и раненых. В ночь с 9 на 10 сентября катер подняли и ночью 11 сентября перевели в Двинскую Погулянку. Затем катер № 8 отправили на ремонт в Петроград, где он ремонтировался до 27 сентября 1917 г.

Формирование первой советской флотилии на Западной Двине началось в апреле 1919 г. по инициативе Витебского Военного комиссариата. По политическим соображениям Западнодвинская флотилия была названа Военной флотилией Советской Латвии. Командующим флотилии назначили Р. Бернгарда (апрель — май 1919 г.).

Флотилия состояла из двух отрядов — Приморского с базой в Риге и Витебского с базой в Витебске. Приморский отряд должен был действовать у Риги и в низовьях реки до Штокмонгофских порогов, а Витебский — по всей остальной судоходной части реки.

Приморский отряд располагал четырнадцатью пароходами, имевшими на вооружении по две 75/50-мм пушки или по одной 47-мм пушке, а также двумя плавбатареями (бывшие землеотвозные шаланды), вооруженными одной 152/45-мм пушкой каждая.



Однако уже 22 мая 1919 г. германские войска выбили красногвардейцев из Риги, и Приморский отряд флотилии Советской Латвии оказался сначала в руках немцев, а затем — латышских националистов.

К 12 апреля 1919 г. Витебский отряд состоял из пароходов «Лебедь» и «Орел»; моторных катеров «Буффало», «Полдень», «Осмо» и № 2; парового катера «Наяда»; моторных шлюпок № 1 и № 2. Из-за большой осадки пароходов «Лебедь» и «Орел» командование флотилии отказалось от них и настаивало на прикомандировании к флотилии пароходов Губвода «Борец» и «Валисса», катера № 6, трех барж и двух плашкоутов. На «Орле» и «Лебеде» предполагалось поставить по одной 47-мм пушке, на «Борце» — шесть пулеметов, на катерах № 6, «Полдень», «Осмо» и «Наяда» — по одному пулемету.

1 мая 1919 г. распоряжением командования Морских Сил пароходы «Борец» и «Валисса», катер № 6 и лайба № 302 (баржа) вошли в состав флотилии Советской Латвии.

Вопрос с личным составом стоял очень остро. Укомплектований от Балтийского флота не присылалось, и суда укомплектовывались случайными людьми. Витебский Губернский военный комиссариат мог дать только 29 винтовок и 500 патронов к ним, другого вооружения получено не было. Начальник штаба армии Латвии приказал ускорить готовность флотилии, и 15 мая отряд в составе трех пароходов, двух паровых катеров, пяти моторных шлюпок и одной баржи вышел из Витебска и 19 мая прибыл в Двинск.

В июне 1919 г. начальником флотилии был назначен Н. Н. Серебренников, а сама флотилия подчинена 15-й армии. Тем не менее в боевых действиях ее суда не участвовали, а пока ограничивались маневрами. В частности, 19 июля были проведены учебные минные постановки.

В июне 1919 г. на флотилию прямо с Обуховского завода доставили три 37-мм автоматические пушки Максима. Эти системы были очень удобны для установки на малых судах.

26 ноября 1919 г. на основании приказа Реввоенсовета республики бывший Витебский отряд военно-речной флотилии Советской Латвии был переименован в Западно-Двинскую флотилию. Командовать новой флотилией стал В. К. Новак, а 5 марта 1920 г. его сменил Г. М. Тырышкин.

К. 25 марта 1920 г. в состав флотилии входили: а) четыре канонерские лодки, представлявшие собой переоборудованные заднеколесные пароходы.

Канонерка «Борец» была построена в 1897 г. в Риге. Длина 30,2 м; ширина 5,5 м; осадка 0,71 м. Машина мощностью 136 л.с. позволяла развивать скорость до 6 узлов. Вооружение: две 47-мм пушки и два пулемета.

Канонерка «Велисса» построена в 1899 г. в Риге. Длина 24,4 м; ширина 4,6 м; осадка 1,02 м; машина мощностью 50 л.с., скорость хода 6 узлов. Вооружение: две 37-мм пушки и два пулемета.

Канонерка «Двинск» построена в 1894 г. в Риге. Длина 24,5 м; ширина 4,72 м; осадка 0,6 м; машина мощностью 54 л.с., скорость хода 6 узлов. Вооружение: два 37-мм автомата Максима и два пулемета.

Канонерка «Торопа» построена в Риге в 1892 г. Длина 24 м; ширина 4,8 м; осадка 0,6 м; машина мощностью 64 л.с., скорость хода 6 узлов. Вооружение: две 47-мм пушки и два пулемета.

На вооружении канонерок были 47-мм морские пушки Гочкиса и 37-мм автоматы Максима, изготовленные в 1918 г. наОбуховском сталелитейном заводе; б) две плавбатареи (№ 5 и № 6), представлявшие собой переоборудованные несамоходные баржи, вооруженные каждая одной 76-мм пушкой обр. 1902 г. и двумя пулеметами; в) сторожевое судно «Шестой» — переоборудованный пароход длиной 17,7 м; шириной 2,74 м; с осадкой 0,67 м. «Шестой» имел машину мощностью 35 л.с., позволявшую развивать скорость до 6 узлов. На вооружении имелся один 37-мм автомат Максима.

Кроме того, в состав флотилии входили четыре моторных катера (№ 1, № 2, «Буффало» и «Детка»), каждый из которых был вооружен одним пулеметом, два вспомогательных парохода и два винтовых буксира.

Позже состав флотилии пополнился четырьмя бронекатерами, захваченными на Каме у колчаковцев. Катера имели названия «Пантера», «Рысь», «Ягуар» и «Кугуар». Их водоизмещение составляло 15 т; размеры: длина 18,3 м; ширина 3 м; осадка 0,6 м; два бензиновых мотора мощностью по 72 л.с. позволяли развивать скорость 12 узлов. Вооружены бронекатера были одной 47-мм пушкой и одним пулеметом. В строй эти катера вступили 13 июня 1920 г.

Флотилия имела и десантный отряд численностью 250 человек при двух 76-мм горных пушках обр. 1909 г. и двух 37-мм автоматических пушках Маклена на колесных лафетах.

Наконец, 19 апреля 1920 г. в состав флотилии вошел 26-й воздухоплавательный отряд.

Вскрытие Западной Двины в 1920 г. произошло исключительно рано. 25 марта, то есть на две недели раньше, чем обычно, прошла уже основная масса льда. Сразу же после схода льда суда флотилии поднялись выше Витебска и начали операции против бандитов. Терроризировав местное население, бандиты срывали сплав срубленного и заготовленного леса, подсекали вязки находящихся уже на плаву плотов, пускали все это вниз по течению, угрожая разрушить обрушившейся на мосты массой устои и береговые сооружения. Чтобы спасти мосты и не допустить срыва заготовки топлива, командование Западно-Двинской флотилии приняло решительные меры к уничтожению бандитов огнем корабельных орудий и действиями десантного отряда на берегу.

30 апреля командующий 15-й армией телеграфировал командующему флотилией о нападении поляков. Флотилия вместе с десантным отрядом прибыла в Витебск. 13–15 мая флотилия помогала инженерным частям установить наплавные мосты через Двину у Полоцка и перевозила войска. Канонерская лодка «Двинск» двинулась на разведку в тыл полякам, но ниже Полоцка была обстреляна и вернулась.

19 мая флотилия оторвалась от наступавших частей Красной Армии и двинулась вниз к городку Диена, расположенному в 40 верстах ниже Полоцка. При прохождении Диснинских порогов сторожевое судно «Шестой» потерпело аварию. Вечером вся флотилия стала на якорь в Диене. Там были оставлены «Шестой» и несколько десантников, которые составили гарнизон города. Основные же силы флотилии двинулись дальше, не встречая сопротивления противника. Вечером 20 мая флотилия стала на якорь у деревни Мату-лово, в 45 км ниже Диены.

Так флотилия дошла до границы с Латвией (фактически это была не граница, а линия перемирия). Латыши сосредоточили войска на правом (своем) берегу и начали переправляться на левый (советский) берег Двины. 22 мая в 10 ч 46 мин. у деревни Узмены флотилия высадила десант, который вскоре попал под огонь латышской батареи, установленной у деревни Труба. Флотилия обстреляла деревню и батарею из артиллерийских орудий, батарея была подавлена, а десантный отряд занял деревню Узмены.

Через некоторое время Узмены были обстреляны латышским бронепоездом с железнодорожной станции Дрисса, огонь которого корректировался с колокольни церкви, в двух верстах впереди Узмены. Затем бронепоезд обстрелял корабли флотилии. Ответным огнем корабельной артиллерии была сбита колокольня и обстрелян бронепоезд. Флотилия пошла вперед и в упор начала бить по городку Дрисса и бронепоезду, и сразу же латыши прекратили огонь.

В 18 ч. 30 мин. 19 мая разведчики донесли о подходе большого отряда латышских кавалеристов. Чтобы избежать окружения десантного отряда, действовавшего на правом берегу Двины, десантников перевезли на судах вверх по течению до деревни Ракусино.

28 мая флотилия перешла в оперативное подчинение командующего Северной группой войск. 29 мая флотилия поддерживала огнем наступление сухопутных войск в сторону деревни Узмены{184}.

В начале июня 1920 г. Западно-Двинская флотилия вела обстрел польских войск в районе местечка Дрегучи. Согласно донесению командующего флотилией, в боевые действия часто ввязывались и латыши. Присутствие советских войск в районе юго-западнее Дрис-сы настолько нервировало латышское командование, что оно, не считаясь ни с заключенным перемирием, ни с обязательством не перебрасывать своих войск на левый берег Двины, переправляло пехотные и конные части, которые, не ограничиваясь только охраной или обороной, вели активную разведку, завязывая с частями Красной Армии серьезные бои.

В июне Двина начала мелеть. Судам флотилии приходилось пользоваться только фарватером, местами и на фарватере под килем оставалось только полвершка воды. Суда часто чертили днищем по песку или садились на вновь намытые перекаты и тогда, под обстрелом с берега, команда, прыгая за борт, шестами помогала судну сойти, в то время как машины, работая на полный ход, течением струй размывали песок и углубляли фарватер. Это обстоятельство и боязнь перегрузки судов не только не позволяли прибегать к таким мерам зашиты от ружейного и пулеметного огня, как мешки с песком или брустверы из поленьев дров, но вынуждало даже брать ограниченный запас топлива, тратя время на частые погрузки. Тем не менее флотилия участвовала во всех боях, контролируя не только Двину, но и участок железной дороги Полопк — Двинск.

К 12 июня район деревни Дрегучи занимала 164-я бригада, в которой имелось лишь 600 красноармейцев. На рассвете 13 июня бригада была атакована 11-м уланским полком и 40-м пехотным полком поляков. Красноармейцы бросились бежать, но огонь флотилии остановил поляков, и красноармейцы вернулись на прежние позиции. В 8 ч. утра 13 июня поляки вновь атаковали. В 8 ч. 10 мин. суда флотилии вышли из укрытия под крутым берегом и, подойдя на 1000 метров к противнику, открыли сильный артиллерийский и пулеметный огонь. Польская батарея завязала артиллерийскую дуэль с кораблями, но была подавлена. Сложилась забавная ситуация: на левом берегу на флотилию и стрелков 164-й бригады, прижатых к берегу, наступали польские уланы, а на правом берегу появилась латышская кавалерия с конной батареей. Однако открыть огонь латыши не рискнули.

Примерно в 10 часов утра новая польская батарея обстреляла флотилию, но та благополучно отошла под береговое укрытие вне зоны поражения огня противника. На берегу бой к тому времени был закончен, 164-я бригада осталась на своих позициях.

14–17 июня флотилия несколько раз обстреливалась поляками и латышами и, естественно, отвечала артиллерийским огнем. Десантный отряд с полубатареей и пулеметным взводом охранял порученный ему боевой участок, ведя ежедневную перестрелку с противником. Водолазные и минно-подрывные партии взрывали камни и гряды на Диснинских порогах.

На рассвете 18 июня поляки прорвали фронт на участке 53-й стрелковой дивизии, и польская конница пошла на тылы красных на Диену. Флотилия сняла десантный отряд и с боем двинулась вверх по реке к Диене, однако польские уланы были перехвачены красной кавалерией, и флотилии не пришлось оборонять Диену.

В конце июля 1920 г. Западно-Двинская флотилия оказалась уже в глубоком тылу советско-польского фронта. Латыши стали вести себя куда тише, даже со своего берега громко поздравляли экипажи судов с победой над поляками. Однако 11 июля катер № 1 был обстрелян пулеметным огнем в районе Дриссы.

6 августа командование Западно-Двинской флотилии получило приказ из Москвы об организации средствами флотилии и военно-речных сил на Висле и на всех реках западного театра. Во исполнении данных директив немедленно были сформированы штабы для каждого из речных отрядов, погружены в эшелоны техническое имущество, боевое снабжение, артиллерия (к этому времени прибыли 75/50-мм морские пушки), личный состав и часть плавсредств флотилии, а именно бронекатера «Рысь», «Пантера», «Ягуар» и «Кугуар» и два катера-разведчика для первоначального формирования отряда на одной из рек Западного фронта, в зависимости от обстановки, главным же образом, конечно, на Висле, куда бронекатера могли спуститься по Западному Бугу. Эшелон направился на Минск.

14–15 августа поляки начали контрнаступление. Но командование Западного фронта не считало кампанию проигранной и заявило командованию Западно-Двинской флотилии, что «поставленные флотилии задачи остаются прежними, но только откладываются на время до изменения обстановки». Чтобы эшелонам не возвращаться на Западную Двину, было признано более целесообразным спустить суда с платформ на реке Припяти или верхнем Днепре с тем, чтобы они, обслуживая фланг армии, опирающейся на этот район, по мере предстоящего выхода наших армий снова на Вислу, продвигались по речным системам через каналы в Западный Буг, Нарев и Вислу, образовывая вооруженные заслоны со стороны реки на указанном фронте. В этих целях эшелоны распоряжением фронтового командования были переброшены на Жлобин.

В конце концов, после долгих мытарств четыре колчаковских бронекатера и катер № 1 в ноябре 1920 г. попали в Новороссийск и вошли в состав морских сил Черного моря.

Оставшиеся на Западной Двине четыре канонерские лодки и сторожевые суда до ноября 1920 г. были в полной боевой готовности, но поляки до Двины на сей раз не дошли.

В конце 1920 г. Западно-Двинская флотилия была расформирована. Однако с октября 1925 г. по январь 1926 г. на Западной Двине существовал отдельный дивизион бронекатеров, которые базировались на Витебск. Это были бронекатера «военного ведомства», переведенные на Западную Двину со склада в Николаеве, а в 1928 г. их перевели на Днепр.


Глава 3. Донские флотилии

Река Дон судоходна во время всей навигации до железнодорожной станции Калач, а в половодье — до деревни Павловка.

Среднее время замерзания Дона у Усть-Медведицкой и Калача — 23 ноября; самое раннее — 24 октября и самое позднее — 24 декабря. Для Ростова — 31 октября — 31 декабря. В верховьях Дон замерзает несколько раньше.

Среднее время вскрытия в верховьях: у Медведицкой — 29 марта, у Калача — 17 марта, у Цимлянской — 10 марта, у Ростова — 2 марта. Самое раннее и самое позднее время вскрытия наблюдалось в Усть-Медведицкой 20 февраля и 5 апреля, у слободы Калач — 20 февраля и 8 апреля, у станицы Цимлянской — 2 февраля и 29 марта, у Ростова — 14 января и 22 марта.

Решение о создании красной Донской флотилии было принято командованием 10-й армии еще в начале февраля 1919 г. Согласно акту от 13 марта 1919 г., можно было вооружить и включить в состав флотилии: «4 парохода — «Воронеж», «Заря», «Луна» и «Грузовой» и пять моторных лодок, зимующие все, кроме одной моторной лодки, в гор. Коротояке, последняя — в Усть-Медведицкой. Кроме этих судов имеется в гор. Павловске нефтеналивная баржа. Из этих средств предложено создать флотилию следующего состава:

«Воронеж» — штаб и плавучая база. Вооружение — два пулемета;

«Заря» — буксир для баржи, вооружение то же; баржа — плавучая батарея, вооружение — три 75-мм орудия; одна моторная лодка для связи»{185}.

Главной базой красной флотилии был определен город Павловск, а командующим назначен П. П. Дело (апрель — май 1919 г.).

Реально удалось создать два отряда.

Отряд Верхнего Дона состоял из парохода «Заря» приспособленного под штаб флотилии и вооруженного двумя пулеметами; баржи, вооруженной двумя 75-мм пушками; буксира для баржи «Воронеж», катера № 1 (один пулемет) и посыльного катера № 2.

Отряд Среднего Дона состоял из буксира «Сокол»; пассажирского парохода «Венера», пассажирского парохода «Пустовойтов»; железной баржи «Кавказ» (на 35 тыс. пудов нефти); двух моторных лодок и двух паромов. Также в отряде имелось некоторое количество деревянных барж и лодок.

Кроме того, в распоряжении 10-й армии находилось 15 моторных понтонов, 9 моторных шлюпок, 3 парохода, 2 моторных катера и 2 посыльных катера.

Боевые возможности Донской флотилии резко увеличились после прибытия с Волги канонерских лодок № 3 и № 6 постройки ГВИУ. Обе канонерки были отправлены по железной дороге из Саратова 17 мая и через три дня прибыли на станцию Лиски. 25 мая туда же прибыли четыре 75/50-мм пушки и 750 выстрелов к ним. Однако их крепления не имели крепительных болтов, которые поступили на Дон лишь 17 июля 1919 г. От зенитных 2,5-дюймовых пушек, которые имелись в Нижнем Новгороде, командование флотилии отказалось и потребовало 37-мм автоматы Максима. Но пока шла переписка об автоматах с Обуховским заводом, Донская флотилия была ликвидирована.

На станцию Лиски доставили 100 речных мин типа «С».

13 апреля, с открытием навигации, флотилия в составе штабного парохода «Заря», буксира «Воронеж» с нефтяной баржой и сторожевого катера № 1 была переведена в Павловск, где для окончания ремонта имелись более приспособленные мастерские Рупвода. 26 мая из-за невозможности установить прибывшие из Петрограда 75/50-мм пушки (по причине отсутствия болтов), командование 9 и армии, которой к этому времени была оперативно подчинена флотилия, приказало временно вооружить флотилию 76-мм полевыми орудиями, что и было сделано. Однако через несколько дней уда лось изготовить временные болты к 75/50-мм пушкам, и в начале июня эти пушки были установлены на суда флотилии.

13 апреля, с открытием навигации, линия Южного фронта проходила через Георгиевскую (18 верст южнее Луганска), Каменское, Перовку. В районе станицы Качалинской красные перешли Северный Донец, далее линия фронта шла через хутора Золоторецкий, Хурный и Дальний. Таким образом, нижнее течение Дона было свободно до впадения Северного Донца. В среднем же течении Дона продолжалось восстание кулаков во всем районе от Богучара до устья Хопра.

28 мая Донская флотилия в составе буксирного парохода «Воронеж» (вооруженного одним пулеметом), баржи (две 76-мм полевые пушки обр. 1900 г. и 4 пулемета) и парового катера (два пулемета) снялась с якоря и под проводкой лоцманов пошла вниз по течению. На борту судов имелось 450 снарядов. Вел флотилию командующий Б. Ф. Корсак.

Перед флотилией стояла задача оказать содействие правофланговым частям левобережной группы красных по захвату станицы Казанской и восставших хуторов левого Дона.

Во время движения судов флотилии вниз по реке никакой связи с левым берегом не было, поэтому флотилия, опасаясь остаться в тылу левобережной группы, шла в полной боевой готовности для обстрела станицы Казанской.

В 15 ч. 30 мин., проходя мимо сел Монастырица и Пасека, Корсак получил предупреждение от командира 105-го полка о том, что дальше флотилии идти небезопасно, так как оба берега Дона за Белой Горкой находятся в руках казаков, которые имеют здесь же и батарею.

Не доходя до селения Белая Горка, Корсак послал вперед на разведку паровой катер. Катер был остановлен командиром находившейся там роты 106-го полка, от которого комфлот получил приказание начальника Экспедиционных войск задержаться у Белой Горы. В 19 часов, стоя у берега, флотилия была обстреляна батареей противника, находившейся на правом берегу в районе хутора Демидове. Выпустив в ответ два снаряда, Корсак поменял место стоянки. В это время красная батарея, находившаяся в Сухом Донце, открыла огонь, чем заставила замолчать неприятельскую батарею.

29 мая Корсак получил просьбу командира 106-го полка о содействии левому флангу по занятию им хутора Демидове и очистки от мятежников Ореховой Балки, а также указание уничтожить пулеметы, выставленные восставшими на правом берегу и обстреливающие красные части с фланга.

По приказу комфлота «флотилия пошла вниз и открыла огонь по засевшим в ущельях правого берега казакам и по левому берегу для очистки его от пулеметов. Заставив, после первых выстрелов, неприятеля убрать пулеметы с левого берега, флотилия перенесла огонь по наступающим на хутор Демидове казакам. Не видя последних, приходилось все время держать связь с высланными красноармейцами, которые указывали места скопления наступающих казаков. Оказав просимое содействие левому флангу, который занял хутор Демидове, флотилия открыла огонь химическими снарядами по хуторам Матюшинскому и Рубежному, с целью нащупать неприятельскую батарею, о которой имелись сведения еще накануне.

Дойдя до Демидова, ввиду наступления темноты, флотилия ошвартовалась к берегу, где предполагалось остаться на ночь. Через некоторое время неприятельская батарея открыла по флотилии огонь шрапнелью. Узкость реки в этом районе не позволяла маневрировать на месте, пришлось отступить вверх по течению, ввиду того, что флотилия оказалась в районе падения неприятельских снарядов. Все время идя вверх, флотилия продолжала вести огонь. Ночью флотилия пришла в Белую Горку, где стала на якорь. За истекшие сутки было выпущено 118 снарядов. В носовом орудии случилась вторичная поломка подъемной муфты, ввиду чего стрелять из этого орудия было небезопасно»{186}.

Не имея никаких сведений о положении на левом берегу, Корсак около 16 часов 30 мая послал паровой катер в Дедово. Вернувшись к вечеру, командир катера доложил, что, по собранным сведениям, как курсанты, так и отряд моряков ушли из Дедова в направлении Березняков. В 19 ч. 31 мин. Корсак получил по телефону просьбу командира 106-го полка очистить хутор Рубежный, где казаки поставили пулеметы и обстреливали оттуда красные части, находящиеся в районе Демидова. Флотилия снялась с якоря, спустилась вниз и обстреляла район хутора Рубежный, выпустив 32 снаряда. Казаки пулеметы убрали, и флотилия ушла обратно.

С рассветом 31 мая Корсак послал паровой катер к месту наводки моста, куда утром прибыл и сам с пароходом и баржой, оказав содействие командиру 106-го полка при выполнении заданной ему операции. Получив вечером распоряжение начальника Экспедиционных войск о передаче сухопутных орудий в 106-й полк, комфлот той же ночью передал их по назначению, а также семь пулеметов, 275 снарядов, 30 тыс. патронов и 68 пулеметных лент. Утром 2 июня, согласно приказанию начальника Экспедиционных войск, флотилия вышла в Богучар, оставив на фронте паровой катер. Описанным эпизодом и закончилась боевая деятельность флотилии.

В связи с наступлением Деникина 29 июня началось расформирование красной Донской флотилии. Канонерки ГВИУ № 3 и № 6 были отправлены по железной дороге в Саратов. 29 июня 1919 г. обе канонерки вновь вошли в состав Волжской флотилии.

К маю 1919 г. белая Донская флотилия («Морские и речные силы Дона») была фактически независимым соединением, но формально входила в состав Черноморского флота. Флотилия состояла из речного отряда и морского отряда. В речной состав сходили 1-й, 2-й и 4-й дивизионы, а в морской — 3-й и 5-й дивизионы.

В 1-й речной дивизион входили суда: № 1 (болиндер, одна 152/ 45-мм пушка Кане), № 2 (речной буксир «Донец», две 76-мм полевые пушки), № 3 (болиндер, одна 152/45-мм пушка Кане), № 4 (речной буксир «Кубанец», не вооружен).

Во 2-й речной дивизион входили суда: № 5 (болиндер, одна 152/45-мм пушка Кане), № 6 (речной буксир «Богатырь», две 76-мм полевые пушки), № 7 (болиндер, одна 152/45-мм пушка Кане), № 8 («Ростов», две 76-мм полевые пушки) и один буксирный пароход.

В 3-й морской дивизион входили суда: № 9 (ледокол «Каледин», одно 75/50-мм орудие), № 10 (морская шхуна «Ваня», одна 152/45-мм пушка Кане), № 11 (предполагалось вооружить шхуну «Гельвеция»), № 12 (морская шхуна «Амалия», одно 120/45-мм орудие).

В 4-й речной дивизион входили суда: № 14(речной буксир «Амур»), № 15 (самоходная баржа «Парамонов», две 152/45-мм пушки Кане), № 16 (болиндер, не вооружен), № 17 (болиндер, одна 152/45-мм пушка Кане) и один буксирный пароход.

В 5-й морской дивизион входили суда: № 18 («Колхида», три 75-мм орудия), № 19 (ледокол «Донские Гирла», одно 102/60-мм и одно 120/45-мм орудие).

Кроме того, для белой Донской флотилии строился речной монитор (по-видимому, его название К-20), проект которого был создан на базе проекта (1916 г.) самоходной плавбатареи Военного ведомства. Монитор должен был быть вооружен двумя 102/60-мм пушками в башнеподобных щитах и тремя пулеметами в башенках. Размеры монитора: длина 28 м; ширина 5,2 м; осадка 0,42 м. Толщина брони 6 мм. Ввести в строй монитор белым так и не удалось. Дальнейшая судьба его неизвестна.



В начале июня 1919 г. речные суда белой Донской флотилии с десантом, посаженным на баржи, совместно с сухопутными частями, действовавшими в этом районе на берегу, очистили занятый Красной Армией левый берег Дона от станицы Каргальской до Нижнее-Чирской. Позже белая флотилия принимала участие в боях у хуторов Скиты и у Демкина, а также у Рычковского железнодорожного моста.

Суда морских дивизионов в начале июня 1919 г. произвели налеты на Ейск и содействовали занятию его частями Добрармии.

Вскоре все побережье Азовского моря и вся судоходная часть Дона была занята белыми войсками, и функции белой Донской флотилии свелись к транспортировке грузов.

В начале 1920 г. красные вернулись на Дон, и к началу навигации была создана Доно-Азовская флотилия с базой в Ростове-на-Дону. Вскоре суда, способные действовать на Азовском море, были переданы в Азовскую флотилию под командованием уже знакомого нам Е. С. Гернета, а речные суда — в Донской речной дивизион (Донречдив).

После создания Азовской флотилии в составе Донского речного дивизиона состояли речные колесные пароходы «Беднота» (до апреля 1920 г. «Внучек»), «Тухачевский» (до 2 мая 1920 г. «Богатырь») и «Уборевич» (до 2 мая 1920 г. «Донец»), а также моторные лодки «Военмор», «Пылкий», «Стела», «Лебедь» и «Чайка». Позже были вооружены мобилизованные пароходы «Советский» и «Рошаль». Колесные пароходы имели на вооружении одну или две 76-мм полевые пушки обр. 1902 г. и два пулемета.

«Главное назначение Донречдива заключалось в борьбе с возникавшими в тылу в районе реки Дона беспорядками, преимущественно на почве мародерства и массового дезертирства, кои терроризировали целые округа и отдельные хутора и станицы. Второй задачей было снабжение сторожевых постов Красной Армии, стоявших по речным системам бассейна Дона, а иногда и в освобождении их от нападения вышеуказанных шаек.

Представить деятельность флотилии и в хронологическом порядке не представляется никакой возможности, так как плавание судов Донречдива по водной системе Дона носило постоянный характер, прерываясь лишь необходимостью пополнять запасы топлива и смазочных материалов и провизии, и большинство военных операций против вышеуказанных групп являлось результатом разведки на месте или указаний ближайшего поста.

Все эти операции не носили характера настоящих военных действий, хотя при усмирении некоторых банд нередко приходилось прибегать даже к артиллерийскому огню, лишь после чего эти последние, неся значительный урон в людях, немедленно разбегались, не нанеся никакого урона ни судовому, ни личному составу флотилии. Как на пример таких операций можно указать на подавления деятельности восставших вооруженных банд дезертиров в районе станиц по Северному Дону: Нижней Кудрючинской — Верхней Кудрючинской и по Дону в районе станип Константиновский — Листовской — Богаевской»{187}.

2 августа 1920 г. Донской речной дивизион был подчинен областному Военному комиссариату Донской области, а с окончанием навигации 1920 г. вообще упразднен.


Вместо эпилога

В 1920 г. закончилась величайшая гражданская война в истории человечества. Участники речных и озерных войн — крейсера и канонерские лодки — были разоружены и стали буксирами, танкерами, грузопассажирскими судами и грунтоотвозными шаландами. Намного сложнее оказалась судьба их командиров.

В 20-х годах все начальники красных флотилий заняли высокие должности во флоте. Так, к примеру, самым сильным флотом Советской Республики — Балтийским{188} — последовательно командовали наши герои: Ф. Ф. Раскольников (июнь 1920 г. — 27 января 1921 г.); В. А. Кукель (27 января — 9 марта 1921 г.); И. К. Кожанов (9 марта — 6 мая 1921 г.); М. В. Викторов (6 мая 1921 г. — июнь 1924 г.); А. К. Векман (1924–1926).

Из этого перечня командующих Балтийским флотом не был упомянут лишь М. В. Викторов (1893–1939), но и он летом 1919 г. командовал эсминцем «Всадник», прикомандированным в июле к Онежской флотилии.

Первым с командных должностей ВМФ ушел Ф. Ф. Раскольников. Он довел до развала советский флот, и дело кончилось Кронштадтским мятежом. Троцкий отправил Раскольникова с глаз долой — полпредом в Афганистан. Там он с треском провалил несколько спецопераций, и британское правительство потребовало его отзыва. В 1924–1930 гг. Раскольников служит редактором журнала «Молодая гвардия» и директором издательства «Московский рабочий». С 1928 г. он Председатель Главного репертуарного комитета. На этом посту Федор Федорович настрочил несколько доносов на Михаила Булгакова и запретил его пьесы. В конце концов Раскольникова в 1930 г. отправили полпредом в Эстонию, а затем в Данию и Болгарию. Будучи послом в Болгарии, Раскольников получал рассылаемые советскими библиотеками списки книг, подлежащих уничтожению, против фамилий авторов которых значилось: «Уничтожить все книги, брошюры и портреты». В 1937 г. он нашел в таком списке и свою книгу «Кронштадт и Питер в 1917 году».

Вскоре Раскольников получил указание начальства вернуться в Москву. Нетрудно было догадаться, что полпреда ждал и не в НКИД, а в НКВД. Федор Федорович решил стать невозвращенцем. 1 апреля 1938 г. он уехал из Софии в отпуск, но отправился не в СССР, а во Францию.

В 1939 г. Раскольников опубликовал в западной прессе заявления «Как меня сделали врагом народа» и «Открытое письмо Сталину». В том же 1939 году он был заочно приговорен в СССР к высшей мере наказания.

В августе 1939 г. Раскольников в связи с психическим заболеванием был помещен в частную психиатрическую больницу в Ницце, где и умер 12 сентября 1939 г. при таинственных обстоятельствах. По одной из версий, он выбросился из окна.

В 1963 г. Постановлением Верховного Суда СССР приговор 1939 года был отменен, а Ф. Ф. Раскольников полностью реабилитирован. Однако его реабилитация после смерти Н. С. Хрущева вызвала многочисленные споры в руководстве СССР. В результате Раскольников не был даже упомянут в энциклопедиях «Великая Октябрьская социалистическая революция» (издана в 1977 г.) и «Гражданская война и военная интервенция в СССР» (издана в 1983 г.). Адмирал И. С. Исаков в книге «Каспий, 1920 год» упоминает Раскольникова без фамилии, по должности «комфлота», и на всякий случай — абсолютно нейтрально.

Автор этой книги не хочет винить авторов этих трудов. Виноват же в анекдотичных реабилитациях наш советский суд — «самый гуманный суд в мире». В самом деле, руководствуясь реабилитацией Раскольникова как прецедентом, любой русский дипломат, агент спецслужб или иной чиновник может считать себя вправе отказаться вернуться на родину, если решит, что дома ему грозит судебное преследование.

Походная подруга Раскольникова Лариса Рейснер с 1921 г. работала вместе с ним в советском посольстве в Афганистане и умерла своей смертью в 1926 г. Как уже говорилось, она стала прототипом женщины-комиссара в «Оптимистической трагедии» Всеволода Вишневского.

Мичман Иван Степанович Исаков, который, как мы помним, не захотел ходить в один гальюн с Ларисой Рейснер на эсминце «Деятельном», сделал блестящую карьеру. В 1938 г. он становится первым замом наркома ВМФ, а в 1941–1943 гг. — одновременно начальником Главного морского штаба. С 1946 г. Исаков — начальник Главного штаба и заместитель Главкома ВМФ. В 1955 г. он удо-стоин высшего морского звания — Адмирал флота Советского Союза. В 1967 г. Иван Степанович умер и был похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.

Петр Иванович Смирнов, командовавший Волжской и Днепровской флотилиями, в 30-х годах стал флагманом флота 2-го ранга, но в 1938 г. был репрессирован.

Эдуард Самуилович Панцержанский, командовавший в 1918 г. Онежской флотилией, а в 1920 г. — Каспийской флотилией, с декабря 1920 г. по декабрь 1921 г. был командующим Морскими Силами Черного и Азовского морей; в 1921–1924 гг. — командующим Морскими Силами Республики, а с 1924 г. по октябрь 1926 г. — командующим Морскими Силами Черного моря. С 1932 г. он начальник Управления ВМС РККА. 13 июня 1937 г. Панцержанский арестован, а 26 сентября того же года приговорен к расстрелу.

Любопытно сложилась судьба Евгения Сергеевича Гернета, командовавшего Военно-Волжской флотилией. В 1920 г. Гернет назначается командующим Азовской флотилией. Однако по неясным причинам дальнейшая его военно-морская карьера не сложилась, и в 1923 г. он оказался на Дальнем Востоке, где командовал пароходом «Симбирск». Весной 1927 г. Гернет получил назначение в Японию. В 1928 г. в городе Кобе он написал книгу «Ледяные лишаи».

В Советский Союз Гернет вернулся в июле 1931 г. и оказался вообще без работы. Лишь в 1933 г. он поступил в Гидрографическое управление Главсевморпути. В 1933–1934 гг. Гернет плавает в высоких широтах Арктики на пароходах «Сибиряков» и «Садко».

В 1936–1937 гг. Гернет работает со своими полярными картами, готовит их к применению на Северном морском пути и участвует в подготовке работы дрейфующей станции «Северный полюс» И. Д. Папанина, обучает штурмана этой экспедиции геофизика Е. К. Федорова применению карт своей проекции.

В навигацию 1937 года по Северному морскому пути послали сразу несколько караванов транспортных судов обычного, даже не ледового класса, несмотря на предупреждения гидрографов. Зима надвинулась ранняя, суда вместе с сопровождавшими их ледоколами замерзли вольдах, зазимовали без топлива, еды и теплой одежды. Обвинили в этой неудаче гидрографов, якобы составивших вредительские карты льдов и течений. Среди других 1 мая 1938 г. был арестован и Евгений Сергеевич Гернет. Открытый суд над полярниками, благодаря их активной самозащите, провалился. Их отправили в лагеря по закрытому постановлению «особого совещания» 23 декабря 1939 г.

Гернет был сослан в Казахстан. Там, в колхозе «Спартак», когда у него уже окончился срок ссылки, и он готовился выехать в Казань к младшей дочери, он 8 августа 1943 г. умер от инфаркта.

Гернетбыл реабилитирован в 1956 г. По постановлению правительства России имя Гернета было присвоено безымянному проли ву между островами Известий ЦИК и островами Арктического института — там, где он проводил свои первые полярные исследования 1933 года с экспедицией на пароходе «Сибиряков».

Несколько слов стоит сказать и о судьбе офицеров и адмиралов белых флотилий. Мичман Георгий Александрович Мейрер, тот самый, который начал Гражданскую войну на Волге, в 1919 г. служил на судах Камской флотилии Колчака, а в январе 1920 г. уехал из Владивостока на транспорте «Якут». В августе 1920 г. он прибыл в Крым к Врангелю, в сентябре того же года покинул Крым и по 1922 год служил на судах Бизертской эскадры. В 1922 г. Мейрер переехал в США, где работал в авиастроительной фирме Сикорс-кого, состоял членом Общества бывших русских морских офицеров в Америке. Умер ГА. Мейрер 21 июля 1945 г. в Хантингтоне (Нью-Йорк).

Лейтенант Вадим Степанович Макаров, сын знаменитого адмирала, после гибели Камской флотилии служил командиром дивизиона Обь-Иртышской флотилии. В 1934 г. эмигрировал в США и там, судя по всему, жил весело и богато. Он стал коммерсантом, известным яхтсменом и даже вице-председателем Толстовского фонда. Умер B. C. Макаров 2 января 1964 г. в Нью-Йорке.

Командующий Волжской, а затем Камской флотилиями адмирал Михаил Иванович Смирнов эмигрировал в Германию, оттуда перебрался в Англию и умер в Лондоне, по одним сведениям, осенью 1939 г., по другим сведениям — в 1943 г.

Командующий Каспийской флотилией Аполлинарий Иванович Сергеев после бегства с флотилии через Грузию добрался до Крыма. В ноябре 1920 г. он на пароходе «Владимир» эвакуировался из Севастополя и в декабре прибыл в Сербию. В 30-х годах Сергеев жил то в Марселе, то в Белграде, а в конце войны перебрался в Германию. Умер А. И. Сергеев 1 июня 1952 г. в Ульме.

Организатор парусной эскадры на Каспии Константин Карлович Шуберт после развала Каспийской флотилии сумел добраться до Крыма, где был назначен командиром линкора «Генерал Алексеев». С 1921 г. он жил в Сербии, а с конца 20-х годов — во Франции. Дальнейшая судьба Шуберта неизвестна.

Так же неизвестна и судьба «каспийского партизана» Склянина. Однако, связавшись с обществом «Мемориал», я узнал, что в Гражданскую войну красными было расстреляно свыше десятка Скляни-ных, но из Астрахани был только один — Иван Павлович Склянин 1883 года рождения. 30 сентября 1920 г. Особый отдел приговорил И. П. Склянина к расстрелу «за контрреволюцию». На следующий день приговор был приведен в исполнение. Любопытно, что в 2000 г. И. П. Склянин был реабилитирован. Автор уверен с вероятностью 99,9 %, что речь идет о том самом партизане, но точку в этом вопросе поставить может только архив ФСБ Астраханской области.

Командир первого отечественного соединения торпедных катеров Эдуард Иванович Страутинг в конце 1919 г. перебрался в Крым, а затем эвакуировался в Бизерту. Там с августа 1921 г. по январь 1922 г. он служил старшим офицером, а затем до сентября 1924 г. — командиром эсминца «Беспокойный». После Страутинг переехал в Париж, где работал таксистом. 13 февраля 1936 г. в Париже он покончил с собой.

Командующий Онежской флотилией Андрей Дмитриевич Кира-Динжан с лета 1921 г. жил в Югославии, а затем — во Франции. С 1931 г. в Париже возглавлял Общество взаимопомощи членов Онежской флотилии, там же написал «Воспоминания начальника Онежской флотилии». К сожалению, найти эту рукопись автору этой книги так и не удалось. Умер Андрей Дмитриевич 11 апреля 1960 г. в предместье Парижа.

Увы, из ветеранов красных и белых флотилий никто не перешагнул рубежа третье го тысячелетия. Крайне мало осталось и воспоминаний участников боев на реках и озерах. Ни большевистские репрессии на родине, ни сложная жизнь на чужбине не способствовали работе над описанием великой Гражданской войны. Обнаружить сейчас новые документы маловероятно. Тем не менее автор, пользуясь возможностью, обращается ко всем, кто владеет материалами, позволяющими пролить свет на эпизоды войны на реках и озерах, с просьбой помочь ему, так как он и в дальнейшем будет работать по данной тематике.

Командование ВМС СССР в целом сделало нужные выводы из речной и озерной войны 1918–1920 гг., и в годы Великой Отечественной войны уделило большое внимание созданию речных флотилий на Волге, Днепре, Дунае и Амуре, Онежском, Ладожском и Чудском озерах и на Азовском море.

Десятки пароходов — ветеранов Гражданской войны были вооружены и вновь приняли бой вместе с новейшими мониторами и бронекатерами, построенными в 30–40-х годах. Наши речные корабли в 1944–1945 гг. первыми вошли в Белград, Будапешт, Братиславу, Вену и Харбин.


Список использованной литературы

Баррикады. Волгоград: Нижневолжское книжное издательство, 1989.

Бережной С. С. Корабли и вспомогательные суда советского военно-морского флота (1917–1927 гг.). М.: Воениздат, 1981.

Бизертский морской сборник. 1921–1923. Избранные страницы / Сост. В. В. Лобыцын. М.: Согласие, 2003.

Вайда И. П. Борьба моряков под руководством Кирова с интервентами и белогвардейцами на Нижней Волге и Каспии. Л., 1950.

Варгин Н. Ф. Комиссар Волжской флотилии. М.: Государственное издательство политической литературы, 1961.

Военная энциклопедия / Под ред. К. И. Величко, В. Ф. Новицкого, А. В. Фон-Шварца и др. СПб., 1911–1915.

Военные моряки в борьбе за власть Советов в Азербайджане и Прикаспии. 1918–1920 гг. Баку, 1971.

Военные моряки в борьбе за власть Советов на Севере. 1917–1920 / Под ред. В. М Ковальчука, И. Н. Соловьева, С. С. Хесина. Л.: Наука, 1982.

Волжская флотилия в борьбе за власть Советов. Горький, 1979.

Волков С. В. Офицеры флота и морского ведомства: Опыт мартиролога. М.: Русский путь, 2004.

Волков С. В. Энциклопедия Гражданской войны. Белое движение. СПб.: Нева; М.: ОЛМА-пресс, 2003.

Вспоминая былые походы. Сборник воспоминаний ветеранов. Горький, 1968.

Гражданская война в России: Борьба за Поволжье / Сост. А. Смирнов. М.: ACT, Транзиткнига; СПб.: Terra Fantastica, 2005.

Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия / Под ред. С. С. Хромова. М.: Советская энциклопедия, 1983.

Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Том П. Северо-Запад / Под ред. И. В. Егорова и Е. Е. Шведе. Л.: Редакционно-издательский отдел Морских Сил РККФ, 1926. Том III. Юго-Запад / Под ред. А. А. Соболева, 1925.

Денисов Б. А. Магнитные мины //Морской сборник. 1940. № 8.

Директивы командования фронтов Красной Армии (1917–1922). М.: Воениздат, 1974.

Джеймсом Т. Г. Экспедиция в Сибирь. Лондон, 1968.

Зегжда Н. Южная группа Днепровской военной флотилии. М.; Л.: Военмориздат, 1940.

Иванов П. Н. Крылья над морем. М.: Воениздат, 1972.

Иоффе Г. З. Колчаковская авантюра и ее крах. М.: Мысль, 1983.

Исаков И. С. Каспий, 1920 год. М.: Советский писатель, 1973.

Кадесников Н. Э. Краткий очерк белой борьбы под Андреевским флагом на суше, морях, озерах и реках России в 1917–1922 гг. СПб.: Облик, 1991.

Колбин И. П. Борьба за Волгу и Каму в 1918 г. М.: ОГИЗ, 1931.

Ленин В. И. Военная переписка (1917–1920). М.: Воениздат, 1956.

Лиши» Н. Н. На Каспийском море. Год белой борьбы. Прага: Издание «Морского журнала», 1938.

Маковский А. А., Радченко Б. М. Каспийская Краснознаменная. М.: Воениздат, 1982.

Мейрер Г. А. Война на Волге. С берегов Америки. Юбилейный сборник Общества бывших русских морских офицеров в Америке. Нью-Йорк, 1939.

Мордвинов Р. Н. Волжская флотилия в Гражданской войне. 1918–1920 гг. М.: Военмориздат, 1952.

Мордвинов Р. Н. Курсом «Авроры». Формирование советского военно-морского флота и начало его боевой деятельности (ноябрь 1917 — март 1919 г.). М.: Воениздат, 1962.

Моряки в Гражданской войне. Сборник. М.: Флотомастер, Белая гвардия,2000.

Назаров А. Ф. Николай Маркин. Саратов: Приволжское книжное издательство, 1971.

Нъюболт Г. Операции английского флота в мировую войну / Под ред. И. М. Лудри. Т. V. Л.; М.: Отдел издательства Наркомата обороны СССР, 1934.

Подвиг северодвинцев. Речники Севера в боях с интервентами и белогвардейцами в 1918–1920 годах/ Под ред. М. И. Сбойчакок… М.: Речной транспорт, 1963.

Россия. 1913 год. Статистико-документальный справочник. СПб.: БЛИЦ, 1995.

Самойлов К. И. На канонерской лодке «Ленин». Л., 1924.

Северный фронт 1918–1920. Документы / Под ред. А. Ф. Гор-ленко, Н. Р. Прокопенко. М.: Воениздат, 1961.

Селякин О. «Ваня-коммунист». Пермь: Пермское книжное издательство, 1963.

Семяничев А. К. Волжско-Каспийская флотилия в борьбе за Каспий. М., 1952.

Советское военно-морское искусство. Сборник статей / Под ред. Р. Н. Мордвинова. М.: Военмориздат, 1951.

Стасевич П. Г. Кампания Волжской флотилии на реке Каме. 1919 год. Л., 1930.

Троцкий Л. Д. Моя жизнь. М.: Книга, 1990.

Ульянов Н. Хроника действий Волжске-Камской военной флотилии и отрядов судов за 1918–1920 гг. Горький, 1934.

Флот в белой борьбе / Сост. С. В. Вроков. М.: Центрполиграф, 2002.

Черников И. И. Речной флот Военного ведомства. 1915–1917 годы // Гангут. Вып. № 25–27.

Черников И. И. Русские речные флотилии за 1000 лет (907–1917). СПб.: БСК, 1999.

Черников И. И. Энциклопедия речного флота. М.: ACT; СПб.: Полигон, 2004.

U/амборов В. Белогвардейщина. Рязань: Форт, 1996.

Шубин И. А. Волга и волжское судоходство. М.: Транспечать НКПС, 1927.

Периодические издания за 1975–2005 гг.:

«Авиамастер»;

«Гангут»;

«Моделист-конструктор»;

«Морской сборник»;

«Судостроение»;

«Техника — молодежи».


Фотографии


Канонерки ГВИУ на Волге


Канонерская лодка «Троцкий» (бывший буксирный пароход «Клёвщик»)


Канонерская лодка «Память Володарского» (бывший буксирный пароход «Механик Приёмский»)


Канонерская лодка «Авангард Революции» (бывший буксирный пароход «Ольга»)


Канонерская лодка «Рошаль» (бывший буксирный пароход «Калмык»)


Канонерская лодка «Лейтенант Шмидт» (бывший буксирный пароход «Косной»)


Канонерская лодка «Бедовый» (бывший буксирный пароход «Пахарь»)


Канонерская лодка «Красное Знамя» (бывший теплоход «Философ Платон»)


Носовая часть железной баржи-новинки. Такие баржи в 1919 г. красные обращали в плавбатареи


Яхта «Межень» — штабное судно комфлота Волжской флотилии


Буксирный теплоход «Илья Муромец». В 1919 г. входил в состав Волжско-Каспийской флотилии в качестве канонерской лодки


Эсминец типа «Прыткий», сзади плавбатарея «Серёжа»


Авиабаржа «Коммуна». 1918 г.


Черноморский катер-истребитель


Бронепароходы на Каме (1919 г.)


Бронепароходы на Днепре


Канонерская лодка «Победоносец» (бывший буксирный пароход «Пятигорск»)


Бронекатер колчаковской флотилии


76-мм пушка обр. 1902 г. на тумбе Пермского завода. Такие пушки устанавливались как на судах белых, так и на судах красных


37-мм автомат Максима


Эсминец «Войсковой» перед отправкой на Каспий


Эсминец «Войсковой» на Каспии в качестве канонерской лодки


Эсминец «Украина»


102/60-мм пушка на корме эсминца типа «Украина»


Стрельба из 152-мм пушки Кане


Строительство каспийских «крейсеров» в Сормово


Канонерская лодка «Геок-Тепе»


Теплоход «Великоросс» Товарищества Нобель, в 1919 г. входил в состав Астрахано-Каспийской флотилии в качестве канонерской лодки, позже был буксиром плавбатареи № 3


Крейсер «Роза Люксембург». Каспий. 1920 г.


Канонерская лодка «Альтфатер» (бывший буксирный пароход «Петроний»)


Канонерская лодка «Ардаган»


Прибытие судов Волжско-Каспийской флотилии в Баку. Апрель 1920 г.


Английская авиабаза у Медвежьей горы. Июнь 1919 г.


Канонерская лодка «Какстон»


Суда Северодвинской флотилии в Великом Устюге перед отправкой на фронт 21 апреля 1919 г.


Канонерская лодка «Громовой» (бывший буксирный пароход «Мукомол»)



Комментарии


1

Россия. 1913 год. Статистико-документальный справочник. СПб.: БЛИЦ, 1995. С. 127.

(обратно)


2

В годы Первой мировой войны рубль потерял свое золотое содержание.

(обратно)


3

Имеются в виду катера-истребители подводных лодок.

(обратно)


4

76-мм зенитная пушка обр. 1914–1915 гг. системы Ф. Ф. Лендера, установленная на штатной тумбе.

(обратно)


5

Обвод — Областное управление водного транспорта.

(обратно)


6

Здесь и далее для колесных пароходов с колесами, расположенными по бокам: ширина без колес / с колесами.

(обратно)


7

Ленин В. И. Военная переписка (1917–1920). М.: Воениздат, 1956. С. 59.

(обратно)


8

Ульянов Н. Хроника действий Волжско-Камской военной флотилии и отрядов судов за 1918–1920 гг. Горький, 1934. С. 6.

(обратно)


9

В своих мемуарах, написанных в эмиграции, белые офицеры часто не приводят полных имен участников описываемых ими событий, дабы те не были узнаны в Советской республике и не пострадали от чекистов.

(обратно)


10

Выпускники Константиновского и Михайловского артиллерийских училищ

(обратно)


11

Мейрер Г. А. Война на Волге // Флот в белой борьбе / Сост. С. В. Вроков. М.: ЗАО Центрполиграф, 2002. С. 409–411, 412–414.

(обратно)


12

Мейрер Г. А. Война на Волге…

(обратно)


13

Мейрер Г. А. Война на Волге…

(обратно)


14

Троцкий Л. Д. Моя жизнь. М: Книга, 1990. С. 125.

(обратно)


15

«Межень» — колесный пароход Министерства путей сообщения. Построен в 1885 г. в Сормово. Длина 64,0 м; ширина 15,5 м; осадка 1,4 м. Машина мощностью 560 л. с. позволяла развивать скорость 9 узлов. В Волжской флотилии использовался как яхта Раскольникова.

(обратно)


16

7 октября 1918 г. переименован в «Борец за Свободу». Построен в 1896 г. Длина 24,8 м; ширина 5,0 м; осадка 1,8 м. Машина мощностью 240 л. с., скорость 7 узлов. Вооружение: две 47-мм пушки Гочкиса на носу, одна 37-мм пушка на корме, 3 пулемета.

(обратно)


17

Троцкий Л. Д. Моя жизнь. М: Книга, 1990. С. 134–136.

(обратно)


18

Моряки всех стран измеряют расстояние в кабельтовых (1 кабельтов = 185,2 м), однако морские артиллеристы ввели понятие артиллерийский кабельтов, равный 183 м. Так что в тексте при стрельбе кораблей имеется в виду артиллерийский кабельтов, хотя, в принципе, разница между обеими величинами несушественна.

(обратно)


19

«Пересвет» — речной винтовой катер, построен в 1914 г. Водоизмещение 82 т. Длина 22,2 м; ширина 4,2 м; осадка 1,4 м. Машина мощностью 24 л. с. Скорость 9 узлов. Мобилизован в августе 1918 г. и вооружен одной 47-мм пушкой Гочкиса и двумя пулеметами.

(обратно)


20

Не путать с вооруженными пароходами № 3 и № 4, которые в документах того времени тоже именовались канонерскими лодками.

(обратно)


21

Ульянов Н Хроника действий Волжско-Камской военной флотилии и отрядов судов за 1918–1920 гг. Горький, 1934. С. 14.

(обратно)


22

РГАВМФ. Ф. р-562. Оп. 2. Д. 10.

(обратно)


23

В некоторых документах вместо «Святой Ключ» написано «Святые Ключи».

(обратно)


24

Миноносец «Прочный» находился в ремонте в Нижнем Новгороде с 31 августа по 2 октября, а «Поражающий» с самого прибытия в Нижний Новгород так и не вышел из ремонта.

(обратно)


25

Советские источники утверждают, что в конце сентября «Ваню» переименовали в «Ваню-коммуниста», но в отчетах за сентябрь 1918 г. он просто «Ваня».

(обратно)


26

РГАВМФ. Ф. р-143. Оп. 1 Д. 212.

(обратно)


27

РГАВМФ. Ф. р-562. Оп. 2. Д. 10.

(обратно)


28

Назаров А. Ф. Николай Маркин. Саратов: Приволжское книжное издательство, 1971. С. 129–131.

(обратно)


29

Гражданская война в России: Борьба за Поволжье / Сост. А. Смирнов. М.: ACT: Транзиткнига, СПб.: Terra Fantastica, 2005. с. 231.

(обратно)


30

Катер «Пересвет» 20 октября 1918 г. был переименован в «Борец за коммуну».

(обратно)


31

Бывший пароход «Добрый».

(обратно)


32

Варваци Владимир Николаевич (1896–1922). Из семьи чиновника. В мае 1917 г. — феврале 1918 г. мичман, вахтенный начальник линкора «Гангут». С марта 1920 г. командовал Беломорской военной флотилией.

(обратно)


33

Джеймсон Т. Г. Экспедиция в Сибирь. Лондон, 1968.

(обратно)


34

Как видим, отечественные данные расходятся с данными Джеймсона.

(обратно)


35

Здесь приведены официальные даты переименования согласно приказам. Однако и позже в официальных документах флотилии, в том числе в отчетах о боевых действиях, фигурировали старые названия.

(обратно)


36

Речной колесный двухпалубный пароход «Коммунистка» до 1918 г. назывался «Княгиня». Как видим, большевикам не было чуждо чувство юмора. Куда же делся штабной пароход 4-го дивизиона «Катя», установить не удалось.

(обратно)


37

Стасевич П. Г. Кампания Волжской флотилии на реке Каме. 1919 г. Л., 1930. С. 44.

(обратно)


38

Стасевич П. Г. Кампания Волжской флотилии на реке Каме. С. 45–46.

(обратно)


39

Четыре по данным Стасевича, а по данным Джеймсона — шесть судов.

(обратно)


40

Стасевич П. Г. Кампания Волжской флотилии на реке Каме. С. 49.

(обратно)


41

Там же. С. 50.

(обратно)


42

По приказу от 1 мая канонерка переименована в «Товарищ Голчин», но в донесениях именовалась по-прежнему «Дедушкой».

(обратно)


43

Стасевич Л Г. Кампания Волжской флотилии на реке Каме. С. 57–59.

(обратно)


44

В ряде документов плавбатарея именовалась «Память Урицкого».

(обратно)


45

Стасевич П. Г. Кампания Волжской флотилии на реке Каме. С. 71–72.

(обратно)


46

Приводится с некоторыми изменениями по статье Н. Кузнецова «Последняя операция Речной Боевой флотилии» //Моряки в Гражданской войне. Сборник. М.: Флотомастер, Белая Гвардия, 2000.

(обратно)


47

Видимо, опечатка в отчете Смирнова, канонерки «Скорый» в составе белой флотилии не было.

(обратно)


48

Главод — Главное управление водного транспорта НКПС.

(обратно)


49

Шубин И. А. Волга и волжское судоходство. М.: Транспечать НКПС, 1927. С. 851–852.

(обратно)


50

Регистровая вместимость судна — объем внутренних помещений торгового судна, исчисляемый в регистровых тоннах (1 рт = 100 куб. футам = 2,83 куб. м). Различают полную (валовую), или брутто, регистровую вместимость (брт) и чистую, или нетто, регистровую вместимость (нрт). В полную вместимость входят объемы всех судовых помещений, в т. ч. и помещения палубных надстроек, за исключением междудонного пространства и помещений, занятых вспомогательными механизмами, воздушными и световыми шахтами. Брутто регистровая вместимость служит одним из показателей размеров судна.

(обратно)


51

Лишин Николай Николаевич родился в 1893 г., окончил Морской корпус, мичман Балтийского флота. В эмиграции Лишин написал книгу «На Каспийском море. Год белой борьбы», изданную «Морским журналом» в Праге в 1938 г. Здесь и далее автор цитирует Лишина по этому изданию.

(обратно)


52

Лишин Н. Н. На Каспийском море. Год белой борьбы. Прага: Издание «Морского журнала». 1938. С. 29–30.

(обратно)


53

Крупные вооруженные торговые суда на Каспии белые и англичане именовали вспомогательными крейсерами или просто крейсерами. В дальнейшем для удобства изложения автор будет опускать прилагательное «вспомогательный». Понятно, что крейсеров специальной постройки на Каспии не могло быть физически.

(обратно)


54

Лишин Н. Н. На Каспийском море. Год белой борьбы. С. 37–38.

(обратно)


55

Лишин Н. Н. Указ. соч. С. 40–41.

(обратно)


56

Бичераховы — организаторы контрреволюции на Северном Кавказе в 1918–1919 гг., братья: 1. Лазарь Федорович (1882–1952) — полковник Терского казачьего войска. С 1919 г. в эмиграции; 2. Георгий Федорович (1878–1920) — глава Терского казачье-крестьянского совета, а затем Временного народного правительства Терского края.

(обратно)


57

Судя по всему, сей инженер имел и чин в британской разведке.

(обратно)


58

Ротаст Петр Михайлович родился в 1892 г., окончил Морской корпус в 1914 г.

(обратно)


59

РГАВМФ. Ф. р-562. Оп. 1. Д. 125.

(обратно)


60

Лишин Н. Н. На Каспийском море. Год белой борьбы. С. 68–72.

(обратно)


61

Подробнее об этом рейде будет рассказано в главе «Бой в Тюб-Караган-ском заливе».

(обратно)


62

РГВА. Ф. 108. Оп. 1.Д. 109.

(обратно)


63

Лишин Н. Н. На Каспийском море. Год белой борьбы. С. 72–74.

(обратно)


64

Лишин Н. Н. Указ. соч. С. 75.

(обратно)


65

Там же. С. 76.

(обратно)


66

Там же. С. 80–81.

(обратно)


67

По данным С. С. Бережного (Корабли и вспомогательные суда советского военно-морского флота, 1917–1927 гг. С. 321), оба эти катера были доставлены в Царицын позже — в октябре 1918 г., и не с Днестра, а из Петрограда.

(обратно)


68

РГАВМФ. Ф. р-342. Оп. 2. Д. 148.

(обратно)


69

РГАВМФ. Ф. р-342. Оп. 1. Д. 222.

(обратно)


70

Рупвод — Районное управление водного транспорта.

(обратно)


71

РГАВМФ. Ф. р-342. Оп. 1. Д. 211.

(обратно)


72

Лишин Н. Н. На Каспийском море. Год белой борьбы. С. 99–102.

(обратно)


73

Лишин Н. Н. Указ. соч. С. 108–110.

(обратно)


74

Эрдели Иван Георгиевич, родился в 1870 г., генерал от кавалерии. С 16 апреля 1919 г. Главнокомандующий и командующий войсками Терско-Дагестанского края (Северного Кавказа).

(обратно)


75

Как уже говорилось, «Лейтенант Шмидт» был вооружен еще Бичерахо-вым и не входил в состав английской флотилии.

(обратно)


76

Шуберт К. К. Русский отряд парусных судов на Каспийском море// Флот в белой борьбе. С. 329–330.

(обратно)


77

Лагань — поселок на одноименном острове.

(обратно)


78

Ленин В. И. Сочинения. Издание 4-е. Т. 35. С. 317.

(обратно)


79

Ленин В. И. Военная переписка. С. 58.

(обратно)


80

Лишин. Н. Н. На Каспийском море. Год белой борьбы. С. 163.

(обратно)


81

РГАВМФ. Ф. р-342. Оп. 1. Д. 379.

(обратно)


82

РГАВМФ. Ф. р-55. Оп. 1. Д. 35.

(обратно)


83

РГАВМФ. Ф. р-342. Оп. 1.Д. 379.

(обратно)


84

Лишин Н. Н. На Каспийском море. Год белой борьбы. С. 166–168.

(обратно)


85

РГАВМФ. Ф. р-342. Оп. 1. Д. 379.

(обратно)


86

Из донесения Р. Фреймана. РГАВМФ. Ф. р-562. Оп. 2 Д. 507.

(обратно)


87

Всего в бою 21 мая флотилия выпустила 792 снаряда по форту Александровскому. — Примеч. авт.

(обратно)


88

СМВ — Coast Motor Boat (береговая моторная лодка, так англичане «для конспирации» именовали свои торпедные катера).

(обратно)


89

Лишин Н. Н. На Каспийском море. Год белой борьбы. С. 168–173.

(обратно)


90

РГАВМФ. Ф. р-342 Оп. 1. Д. 379.

(обратно)


91

По советским данным, 27 мая.

(обратно)


92

РГАВМФ Ф. р-342. Оп. 1. Д. 379.

(обратно)


93

Шуберт К. К. Русский отряд парусных судов на Каспийском море // Флот в белой борьбе. С. 347–348.

(обратно)


94

РГАВМФ. Ф. р-562. Оп. 2. Д. 11

(обратно)


95

Шуберт К. К Русский отряд парусных судов на Каспийском море // Флот в белой борьбе. С. 361–362.

(обратно)


96

Любопытно, что в справочнике С. С. Бережного утверждается, что пароход «Екатерина» с 24 июля 1919 г. входил в состав Астрахано-Каспийской флотилии, а с 31 июля 1919 г. — в состав Волжско-Каспийской флотилии, 12 июня 1920 г. разоружен и возвращен Обводу Волжского бассейна. О пребывании у белых нет ни слова (с. 311–312). Пароход «Сыновья 10 июля 1919 г. захвачен у белых в Лагани и в 1920 г. разоружен и возвращен Астраханскому Рупводу.

(обратно)


97

В. Л. Бжезинский позже стал известным кораблестроителем Репрессирован в 1937 г.

(обратно)


98

Исаев Федор Константинович — член партии с 1918 г., бывший моряк торгового флота. В 1919 г., находясь в подполье, состоял членом морского экспедиционного отряда. Позднее служил помощником командира катера Реввоенсовета 11-й армии. Награжден орденом Ленина. Умер в 1981 г.

(обратно)


99

Военные моряки в борьбе за власть Советов в Азербайджане и Прикаспии. 1918–1920 гг. Баку, 1971. С. 142–143.

(обратно)


100

Шуберт К. К. Русский отряд парусных судов на Каспийском море // Флот в белой борьбе. С. 367.

(обратно)


101

Военные моряки в борьбе за власть Советов в Азербайджане и Прикас-пии. 1918–1920 гг. С. 153–154.

(обратно)


102

Шаровый цвет — серо-дымчатый. Окраска, преобладавшая в ВМФ на протяжении многих десятилетий.

(обратно)


103

Шуберт К. К. Каспийская военная флотилия 1918–1919 годов // Флот в белой борьбе. С. 384–386.

(обратно)


104

Дальномеры были британские и выдавали расстояние в ярдах.

(обратно)


105

Сигнал прекращения огня.

(обратно)


106

Крейсер «Дмитрий Донской» — бывший наливной теплоход «Эммануил Нобель», построен в 1909 г. в Коломне. Водоизмещение 3800 т. Длина 116 м; ширина 14,2 м; осадка 4,6 м. Два дизеля общей мощностью 2800 л. с. Скорость 10 узлов. Вооружение: три 152-мм, одна 102-мм английская пушка, один 40-мм автомат Виккерса.

(обратно)


107

РГАВМФ. Ф. р-1. Оп. 3. Д. 27.

(обратно)


108

РГАВМФ. Ф. р-342. Оп. 1.Д. 381.

(обратно)


109

Бекетовка — поселок примерно в 20 км ниже Царицына.

(обратно)


110

Орудийный (пушечный) завод — будущий завод «Баррикады». Французский завод — с 1930 г. Сталинградский тракторный завод, позже присвоено имя Дзержинского.

(обратно)


111

Всего у белых в 1919 г. под Царицыном было 16 катеров-истребителей, переброшенных по железной дороге с Черного моря. Они были вооружены 47-мм или 37-мм пушками Гочкиса и пулеметами. Катера были сведены в 1-й и 2-й дивизион (по 8 единиц).

(обратно)


112

Ульянов Н. Хроника действий Волжске-Камской военной флотилии и отрядов судов за 1918–1920 гг.

(обратно)


113

Векман Александр Карлович (1884–1955), из семьи морского офицера, к 1918 г. капитан 2-го ранга; с декабря 1919 г. начальник Северного отряда Волжско-Каспийской флотилии. В июне — сентябре 1920 г. начальник морских сил Каспийского моря. Дослужился до вице-адмирала.

(обратно)


114

Любопытно, что в справочнике С. С. Бережного «Корабли и вспомогательные суда советского военно-морского флота (1917–1927 гг.)» на с. 323 говорится о гибели в бою 26 сентября 1919 г. парохода «Братья Сафоновы». Понятно, что верить следует «Хронике…», составленной участником описываемых событий.

(обратно)


115

РГАВМФ. Ф. р-562. Оп. 2. Д. 4.

(обратно)


116

Ваксмут А. П. Конец Каспийской флотилии времен Гражданской войны под командой генерала Деникина // Флот в белой борьбе. С. 398.

(обратно)


117

Там же. С. 399.

(обратно)


118

Исаков И. С. Каспий, 1920 год. М.: Советский писатель, 1973. С. 119.

(обратно)


119

Директивы командования фронтов Красной Армии (1917–1922). М.: Воениздат, 1974. С. 307.

(обратно)


120

Исаков И. С. Каспий, 1920 год. С. 99–101.

(обратно)


121

Бизертский морской сборник. 1921–1923. Избранные страницы / Сост. В. В. Лобыцын. М.: Согласие, 2003. С. 344.

(обратно)


122

Директивы командования фронтов Красной Армии (1917–1922). С. 307.

(обратно)


123

Волков С. В. Энциклопедия Гражданской войны. Белое движение. СПб.: Нева, М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. С. 559.

(обратно)


124

РГАВМФ. Ф. 2087.Д. 22.

(обратно)


125

Исаков И. С. Каспий, 1920 год. С. 84.

(обратно)


126

По другим данным, это было 5 или 6 мая.

(обратно)


127

ЭПРОН — Экспедиция подводных работ особого назначения.

(обратно)


128

Директивы командования фронтов Красной Армии (1917–1922). С. 310.

(обратно)


129

С правовой точки зрения вторжение Красной Армии в Азербайджан имеет много нюансов. С одной стороны, Азербайджан не воевал с РСФСР, а, с другой стороны, границы этого государственного образования не были признаны ни одним государством мира, включая Англию. Советская Россия была единственной правопреемницей Российской империи и обладала соответствующими правами по всей территории бывшей империи.

(обратно)


130

По другим источникам, бронепоезд № 55 назывался «Дагестанец».

(обратно)


131

Город Елизаветполь был основан русскими в 1804 г., а в 1918 г. переименован мусаватистами в Гянджу, а в 1935 г. большевиками в Кировобад.

(обратно)


132

Исаков И. С. Каспий, 1920 год. С. 140.

(обратно)


133

Немитц Александр Васильевич (1879–1967) по происхождению из дворян, контр-адмирал. В августе — декабре 1917 г. командовал Черноморским флотом. С февраля 1920 г. по декабрь 1921 г. командовал всеми морскими силами республики и одновременно был управляющим делами Наркомата по морским делам. Затем на преподавательской работе в военных училищах. В советском флоте имел звание вице-адмирала.

(обратно)


134

Директивы командования фронтов Красной Армии (1917–1922). С. 313.

(обратно)


135

Военная энциклопедия / Под ред. К. И. Величко, В. Ф. Новицкого, А. В. Фон-Шварца и др. Петербург, 1911–1915. Т. XII. С. 439.

(обратно)


136

РГАВМФ. Ф. р-1. Оп. 3. Д 589.

(обратно)


137

Исаков И. С. Каспий, 1920 год. С. 226–227.

(обратно)


138

Ваксмут А. П. Конец Каспийской флотилии времен Гражданской войны под командой генерала Деникина // Флот в белой борьбе. С. 402–403.

(обратно)


139

Исаков И. С. Каспий, 1920 год. С. 241.

(обратно)


140

Позже отражение этой торпедной атаки стало изучаться во всех советских трудах по военно-морской истории.

(обратно)


141

Известия. 23 мая 1920 г.

(обратно)


142

РГАВМФ. Ф. р-562. Оп. 2. Д. 24.

(обратно)


143

Военмор. № 53. 1921. С. 11.

(обратно)


144

Вопреки широко распространенному мнению, Кура — бурная горная река только в верхнем течении, до города Евлаха. Примерно в 230 км по прямой от устья Кура судоходна.

(обратно)


145

Между прочим, после разгрома революционной организации «чайков-цев» Чайковский в 1874 г. эмигрировал в Англию и только в 1906 г. вернулся в Россию.

(обратно)


146

РГВА. Ф. l. Оп. 1.Д. 262.

(обратно)


147

Телеграмма опубликована в газете «Известия ВЦИК». № 173. 14 августа 1918 г.

(обратно)


148

РГВА. Ф. 1268. Оп. 1. Д. 1.

(обратно)


149

Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Том П. Северо-Запад /Под ред. И. В. Егорова и Е. Е. Шведе. Л.: Редакци-онно-издательский отдел Морских Сил РККФ. 1926. С. 73.

(обратно)


150

Пронский Константин Иванович (1887–1949) — из семьи рабочих, к 1917 г. был флотским прапорщиком, с 1919 г. член ВКП(б). С октября 1919 г. комиссар Кронштадтской морской базы.

(обратно)


151

Имеются в виду старые 75/50-мм пушки Кане, угол возвышения которых был увеличен первоначально до +70°, а потом до +75°.

(обратно)


152

В некоторых документах фигурирует как тральщик.

(обратно)


153

Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Том II. С. 82–84.

(обратно)


154

Там же. С. 89.

(обратно)


155

Монитор М-26 в боевых действиях не участвовал.

(обратно)


156

Здесь мощность машин приведена в номинальных л. с. Ранее мощность машин приводилась в индикаторных л. с. Номинальная л. с. — это расчетная мощность машины. Она у первых пароходов была близка к фактической, то есть к индикаторной, но по мере совершенствования машин все больше расходилась с ней.

(обратно)


157

Ньюболт Г. Операции английского флота в мировую войну / Под ред. И. М. Лудри. Т. V. Л.; М.: Отдел издательства Наркомата обороны СССР, 1934. С. 359–360.

(обратно)


158

РГАВМФ. Ф. р-1. Оп. 3. Д. 305.

(обратно)


159

Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т. II. С. 109–110.

(обратно)


160

Гражданская война. Боевые действия… С. 112.

(обратно)


161

Гражданская война. Боевые действия… С. 26.

(обратно)


162

Гражданская война. Боевые действия… С. 27.

(обратно)


163

Там же.

(обратно)


164

Гражданская война. Боевые действия… С. 20.

(обратно)


165

Полк был образован из красного финского отряда под командованием Э. А. Рахья в Петрограде в марте 1919 г.

(обратно)


166

Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т. III.C. 121.

(обратно)


167

Гражданская война. Боевые действия… Т. III. С. 132–133.

(обратно)


168

Там же. С. 133.

(обратно)


169

Струк — бывший офицер царской армии, позже присоединился к Деникину и был произведен им в полковники.

(обратно)


170

«Осетр» (с 22 июня 1919 г. посыльное судно № 6) — речной пассажирский пароход, построенный в 1916 г. Длина 41,1 м; ширина 5,5 м; осадка 1,3 м. Машина мощностью 320 л.с. Один пулемет. Судно было оснащено радиостанцией.

(обратно)


171

Бомбомет — миномет, сконструированный по глухой схеме и стрелявший на малые дистанции. Четкого различия между минометом и бомбометом в 20-х годах не было.

(обратно)


172

Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т. III. С. 137–138.

(обратно)


173

Гражданская война. Боевые действия… Т. III. С. 139.

(обратно)


174

Гражданская война. Боевые действия… Т. III. С. 141.

(обратно)


175

Тип их установить не удалось. Это могли быть 120/45-мм пушки Кане или 120/50-мм корабельные пушки.

(обратно)


176

На нем тогда временно стояли две 76-мм пушки обр. 1902 г.

(обратно)


177

Вспомним «Белую гвардию», где Булгаков назвал Киев «Городом» с большой буквы.

(обратно)


178

В годы Первой мировой войны эти пушки были модернизированы, их угол возвышения был доведен до 60–70°.

(обратно)


179

Во всех наших документах упоминается о «польской флотилии», но у поляков там было только две канонерки.

(обратно)


180

Сектор — место на корме, где можно вручную поворачивать перо руля.

(обратно)


181

Зегжда Н. Южная группа Днепровской военной флотилии. М.;Л.: Военмориздат, 1940. С. 54–55.

(обратно)


182

Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т. II. С. 147.

(обратно)


183

Гражданская война. Боевые действия… С. 149.

(обратно)


184

К сожалению, из документов неясно, по кому стреляли: по латышам или по полякам?

(обратно)


185

Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т. III. С. 104.

(обратно)


186

Гражданская война. Боевые действия… Т. II. С. 112.

(обратно)


187

Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. Т. II. С. 358.

(обратно)


188

С 1918 по 1935 г. Балтийский флот именовался Морскими Силами Балтийского моря.

(обратно)

Оглавление

  • Предисловие
  • Раздел I. Боевые действия на верхней Волге и Каме в 1918–1919 гг.
  •   Глава 1. Как два мичмана начали великую речную войну
  •   Глава 2. Создание Вольской и Волжской флотилий
  •   Глава 3. Белые берут Симбирск и Казань
  •   Глава 4. На Волгу прибывает Троцкий
  •   Глава 5. Борьба за Вольск и Самару
  •   Глава 6. Бои на Каме осенью 1918 года
  •   Глава 7. Действия Верхнекамской флотилии
  • Раздел II. Боевые действия на Каме в 1919 году
  •   Глава 1. Создание Колчаковской флотилии
  •   Глава 2. Состояние Красной Волжской флотилии весной 1919 года
  •   Глава 3. Начало кампании на Каме
  •   Глава 4. Сражения у Елабуги и Икского устья
  •   Глава 5. Гибель белой Камской флотилии
  •   Глава 6. Волжская флотилия в июне 1919 года
  • Раздел III. Каспий и нижняя Волга
  •   Глава 1. Англичане на Каспии
  •   Глава 2. Большевики в Астрахани
  •   Глава 3. Свары англичан и деникинцев
  •   Глава 4. Бой в Тюб-Караганском заливе
  •   Глава 5. «…В флибустьерском мелком море бригантина поднимает паруса»
  •   Глава 6. Белая флотилия владеет Каспием
  •   Глава 7. Битва за Царицын и Нижнюю Волгу
  •   Глава 8. Взятие Петровска и Баку
  •   Глава 9. Рейд на Энзели
  • Раздел IV. Северодвинская флотилия
  •   Глава 1. Кампания 1918 года
  •   Глава 2. Кампания 1919 года
  •   Глава 3. Уход британской флотилии
  • Раздел V. Онежская флотилия
  •   Глава 1. Подготовка к боевым действиям
  •   Глава 2. Боевые действия на Онеге
  •   Глава 3. Операции на Ладожском озере
  • Раздел VI. Днепровские флотилии
  •   Глава 1. Бронепароходы в море банд
  •   Глава 2. Борьба с деникинской флотилией
  •   Глава 3. Захват поляками Киева
  •   Глава 4. Действия Северного отряда
  •   Глава 5. Действия Южного отряда
  • Раздел VII. Малые флотилии запада и юга России
  •   Глава 1. Чудская флотилия
  •   Глава 2. Флотилии Западной Двины
  •   Глава 3. Донские флотилии
  • Вместо эпилога
  • Список использованной литературы
  • Фотографии
  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5
  • 6
  • 7
  • 8
  • 9
  • 10
  • 11
  • 12
  • 13
  • 14
  • 15
  • 16
  • 17
  • 18
  • 19
  • 20
  • 21
  • 22
  • 23
  • 24
  • 25
  • 26
  • 27
  • 28
  • 29
  • 30
  • 31
  • 32
  • 33
  • 34
  • 35
  • 36
  • 37
  • 38
  • 39
  • 40
  • 41
  • 42
  • 43
  • 44
  • 45
  • 46
  • 47
  • 48
  • 49
  • 50
  • 51
  • 52
  • 53
  • 54
  • 55
  • 56
  • 57
  • 58
  • 59
  • 60
  • 61
  • 62
  • 63
  • 64
  • 65
  • 66
  • 67
  • 68
  • 69
  • 70
  • 71
  • 72
  • 73
  • 74
  • 75
  • 76
  • 77
  • 78
  • 79
  • 80
  • 81
  • 82
  • 83
  • 84
  • 85
  • 86
  • 87
  • 88
  • 89
  • 90
  • 91
  • 92
  • 93
  • 94
  • 95
  • 96
  • 97
  • 98
  • 99
  • 100
  • 101
  • 102
  • 103
  • 104
  • 105
  • 106
  • 107
  • 108
  • 109
  • 110
  • 111
  • 112
  • 113
  • 114
  • 115
  • 116
  • 117
  • 118
  • 119
  • 120
  • 121
  • 122
  • 123
  • 124
  • 125
  • 126
  • 127
  • 128
  • 129
  • 130
  • 131
  • 132
  • 133
  • 134
  • 135
  • 136
  • 137
  • 138
  • 139
  • 140
  • 141
  • 142
  • 143
  • 144
  • 145
  • 146
  • 147
  • 148
  • 149
  • 150
  • 151
  • 152
  • 153
  • 154
  • 155
  • 156
  • 157
  • 158
  • 159
  • 160
  • 161
  • 162
  • 163
  • 164
  • 165
  • 166
  • 167
  • 168
  • 169
  • 170
  • 171
  • 172
  • 173
  • 174
  • 175
  • 176
  • 177
  • 178
  • 179
  • 180
  • 181
  • 182
  • 183
  • 184
  • 185
  • 186
  • 187
  • 188
  • Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

    Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно