Жил-был волшебник (doc)

Амир Хамзин

Жил был Волшебник

Эта книга об уникальном Ангарском музее часов, об его создателе Павле Васильевиче Курдюкове, о развитии часового дела с древних времен и до наших дней, о всяческих курьезных случаях, приключавшихся с отдельными экземплярами измерителей времени.

X 040300000 - 021

999(03) - 95

ISBN 5-86965-021 -6

СОДЕРЖАНИЕ

АВТОР И ЕГО КНИГА

НЕОБЫКНОВЕННАЯ ЦЕПОЧКА (Вместо предисловия)

Глава первая. Встреча с волшебником. Заботы коллекционера

Глава вторая. И гномон, и клепсидра, и часы песочные

Глава третья. «Голый» механизм. Часы колесные. Монах Герберт. Нюренбергский слесарь Петр Гейнлейн

Глава четвертая. Часы башенные. Биг-Бен. Часы Московского Кремля

Глава пятая. Морской хронометр. Четвертые часы Джона Гаррисона. Морские испытания хронометра

Глава шестая. Российские мастера часовых дел. Советские часовые заводы

Глава седьмая. О том, как «одевались» часы. Известные бронзовщики и другие мастера прикладного искусства

Глава восьмая. Музыкальный бой часов. Непревзойденный мастер Гюстав Беккер

Глава девятая. Деревянное чудо. Вятский умелец. Уникальный ремонт

Глава десятая. Часы-загадка. Возрождение Деметры

Глава одиннадцатая. Король-часовщик. Маятниковые часы Христиана Гюйгенса. Великий Бомарше

Глава двенадцатая. Фарнейский отшельник. Швейцарские мастера

Глава тринадцатая. Недремлющий Брегет

Глава четырнадцатая. Гусарский трофей. Часы знаменитостей

Глава пятнадцатая. О музеях и частных собраниях

Глава шестнадцатая. Свидание с Афиной. Мифы Эллады

Глава семнадцатая. Чем лечат часы. Старинный инструментарий

ВОЛШЕБНИКИ НЕ УМИРАЮТ (Послесловие)

Слова благодарности и восхищения

Историческая хроника часового дела

Литература

АВТОР И ЕГО КНИГА

Об Амире Хамзине, авторе этой книги, я говорю здесь не потому, что мы с ним коллеги-литераторы, хотя это, так сказать, положено как бы «по службе». Нет, главное мое желание иное — представить читателю человека, который выбрал себе в жизни позицию, так и стоит на ней, не особенно при этом самовыделяясь. Амир Хамзин, уже немолодой и многоопытный, убежден в том, что добра на земле больше, чем зла, во всяком случае не меньше. Вот, мол, новость! Новость, конечно, не велика, и сами мы, как водится, уверены, что добра-то на свете больше, но припомним - многие ли из нас не усомнились в этой вере, когда не кто-то там, а лично каждый из нас встретился с «несправедливой» жизненной передрягой или невзгодой, с неблагодарностью или двурушничеством, с цинизмом или равнодушием. Амир Хамзин - журналист, а это такая профессия, которая дает возможность насмотреться всякого.

Всегда, а в наше время особенно, легко создать себе в журналистике имя, расписывая житейские настроения, нелады и многие мерзости, труднее убеждать своего читателя, что все это — лишь рябь да волны на спокойных глубинах народной жизни. Вот Амир Хамзин такой журналист и есть. Он не только пишет, но и фотографирует. Именно фотожурналистика — главное его пристрастие. Фотографии Амира Хамзина мы видим в иркутских газетах и других изданиях (немало ими проиллюстрировано книг публицистического характера), мы видим их на выставках в Иркутске и в Ангарске — городе, где Амир Хамзин живет с самого его основания, а также в иных городах и столицах. Он всегда работоспособен, подтянут, доброжелателен. Не только, так сказать, в сфере его профессионального интереса, а зачастую просто в дружеском его окружении люди самые неожиданные. Даже завидно подчас, ей-богу!

Эта книга — как раз об одном из таких самобытных людей, об ангарчанине, земляке автора, замечательном мастере Курдюкове. Этот человек собирал часы всех времен и народов, он их иногда буквально воссоздавал из небытия, не просто ремонтировал. Он оставил Ангарску, молодому сибирскому городу, музей часов, который уникален не только в нашей стране, даже в мире не много таких музеев найдется. Амир Хамзин, пожалуй, первым рассказал всему свету о мастере Курдюкове, как журналист при всяком удобном случае способствовал его известности в стране и за рубежами, а эта известность в свою очередь помогала мастеру пополнять коллекцию, впрочем, у Амира Хамзина в этой книге рассказано все по порядку и очень увлекательно, уверен, что, прочтя эту книгу, многие читатели возьмут себе на заметку — побывать в Ангарске, посмотреть на его часы.

Посмотреть на часы, подумать о времени... Книга-то как раз об этом.

Ростислав Филиппов

НЕОБЫКНОВЕННАЯ ЦЕПОЧКА

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

У меня на ладони чудо. Маленькие часики величиной с гривенник. Под раскрытой задней крышкой я вижу, как ритмично колеблется маятник, как пульсирует, словно живое сердце, тонкий волосок балансира. Слышу тоненькое тиканье, маленькая секундная стрелка торопливо бежит по окружности циферблата, за ней еле заметно двигается большая и, кажется, совсем неподвижная стрелка часовая.

Задумывались ли вы, что часы - эта система колесиков и шестеренок - представляют собой целый завод в миниатюре? Мы настолько привыкаем к вещам, даже столь необычным, что уже не обращаем внимания на их необыкновенность. А ведь это истинно восьмое чудо света, сотворенное умом и руками человека, уже много веков служит нам верой и правдой. Часы стали настолько необходимой вещью, что нам уже трудно представить себе существование без этого удивительного механизма, неизменного спутника и свидетеля наших забот и волнений.

Когда же, с каких времен, человек научился определять время? Какими они были, эти первые измерители времени?

Если заглянуть вглубь истории человечества, то можно выяснить, что самой первой наукой о времени была астрономия. Начало ее уходит в доисторический период, когда человек определял время по солнцу и звездам. На земле имеется немало памятников, свидетельствующих о практическом интересе людей к астрономическим знаниям. Такие памятники и доныне сохранились в Перу, франции, Англии. Сейчас трудно сказать, кто именно был тот человек, который догадался первый воткнуть в землю штырь и по отбрасываемой им тени на земле научился определять Время. Так появился первый гномон — солнечные часы.

С древнейших времен люди стремились установить контроль над временем. Родилась даже такая наука - хронология. Хронология от греческого хронос - время, логия - наука. Впервые, как свидетельствуют древние летописи, эта наука появилась за полторы-две тысячи лет до нашей эры в древнем Вавилоне, а затем распространилась в Египте, Греции, Риме.

Если проследить за развитием часового дела, выявится следующая последовательность. В течение тысячелетия до нашей эры человеку служат солнечные часы. А за несколько столетий до начала нашего летоисчисления были придуманы водяные часы. Примерно в это же время появляются огненные часы, а в эпоху средневековья человек изобретает часы колесные, или механические. Наряду с ними входят в обиход часы песочные.

Да, у часового дела весьма обширная история. Она изобилует интереснейшими фактами, именами создателей измерителей времени, среди которых известные ученые, астрономы, художники, литераторы. О развитии часового дела написано немало книг и исследований. Часы становятся предметом коллекционирования.

Сегодня известны имена десятков людей, кто увлекается собирательством приборов времени. Один из них — ангарский житель, известный в стране коллекционер Павел Васильевич Курдюков. Его коллекция часов всех времен и народов переросла границы частного собрания и двадцать лет назад преобразовалась в городской музей часов, уникальный в своем роде.

Хранилище времени. Так называют музей часов посетители. Переступая его порог, мы попадаем в мир постоянных наших спутников. Мы оказываемся в окружении измерителей времени, созданных английскими, французскими, немецкими, швейцарскими, русскими, японскими мастерами, имена которых известны во всем мире. Знакомимся с долгожителями: они отсчитывали время еще в эпоху французской революции. И тут же современные часы, точнейшие до сотых долей секунды. В знакомых, казалось бы, предметах мы вдруг открываем для себя мир удивительный и необычный.

Само собой, по ходу экскурсии, возникают десятки вопросов, касающихся часового производства. Человек любознательный будет докапываться до мельчайших истин: кто мастер, создавший эти часы? Почему этот механизм называют шпиндельным? В каком веке создан этот измеритель времени? Когда началась история точной механики? Можно ли подробнее узнать о вятских мастерах Бронниковых? Из чего изготавливаются корпусы часов?

Вопросы начинаются с порога. Обязательно спросят, почему вдруг среди представителей самых древних часов, среди клепсидр, гномона, огненных - чеканное изображение петуха (живого петуха ведь не поместишь в витрине...)? Ответ прост. В течение многих столетий для селянина крик петуха служил простейшим отсчетом времени. Мы, горожане, постепенно забываем о том, что петухи являлись «говорящими часами». Ночью по «первым», «вторым», «третьим» петухам крестьянин узнавал, скоро ли рассвет, чтобы с первым проблеском зари начать свой трудовой день.

Вопросам не будет конца. При этом наблюдается любопытная закономерность. Один вопрос рождается от другого, словно нанизываясь один в другой вроде бесконечной цепи.

Необыкновенная цепочка!

Беседуя с Павлом Васильевичем Курдюко-вым, знакомясь с экспонатами музея, изучая историю часового дела, я постепенно становился обладателем обширного материала. И однажды подумал: почему бы не подготовить публикацию, не попытаться ответить на некоторые вопросы, которые рождаются у посетителей музея часов. Попытаться разобрать эту уникальную цепочку по звеньям.

Так родилась эта книга

Какой она получилась, пусть судит читатель.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ВСТРЕЧА С ВОЛШЕБНИКОМ.

ЗАБОТЫ КОЛЛЕКЦИОНЕРА

Говорят, мир все еще держится на чудаках... спасибо Вам, что Вы еще есть!

Студенты ИГУ (Из книги отзывов Ангарского музея часов)

Познакомился я с Павлом Васильевичем при весьма необычных обстоятельствах. Лет 25 тому назад я поселился в Ангарске, в одном из домов на улице Сибирской. Моими соседями оказались пожилые супруги с взрослыми детьми, бабушка с внучатами, студенты.

Уже несколько дней я страдал бессонницей. Затихли уличные шумы, перестали греметь трамваи, изредка проезжала машина, и снова тишина. Время далеко за полночь, а сон не идет.

И вот в этой тишине я вдруг отчетливо услышал звуки далеких колоколов, словно издалека, из-за дальних лесов эхо доносит бой монастырских звонниц. Иногда в этот тягучий звон вплетались серебряные звуки колокольчиков - будто где-то в поле скачет почтовая тройка, а то вдруг откликнется кукушка. Что за наваждение?

На следующую ночь все повторилось, и так несколько раз. Однажды я поделился своим открытием с одной из соседок-бабушек. Она понимающе покивала головой и тут же ответила:

- Милай, да ведь это из квартиры Павла Васильевича слышится. Мы уж тут привыкли, будто так и надо. Зайди-ка, милай, да погляди, что у него творится, чисто музей...

И вот однажды я постучал к нему. В дверях меня встретил худощавый человек средних лет, за стеклами очков внимательный взгляд. Пригласил меня в комнату, тут и состоялось наше знакомство.

Я впервые в жизни увидел в квартире такое множество часов! Раньше я и представить себе не мог, что часы могут иметь столько различных обликов.

По стенам, на полу, на столе, на тумбочках и на шкафах — везде, где только можно поместить, стояли и висели часы. Они издавали разноголосый стук, от тоненького тик-тик до звучного так-так. Были тут и старинные кукушки, и музыкальные с колокольчиками. На одних маятники ходили быстро-быстро, словно торопились куда-то, а на других, что стояли во весь свой немалый рост от пола до потолка, маятник качался, казалось, не торопясь, размеренно.

При виде этого великолепия у меня разбежались глаза. Я попал словно в какую-то сказку. Из дверок одних часов выглядывал улыбающийся дед мороз. На тумбочке, высоко подняв хобот, призывно трубил слон, на кончике хобота он держал причудливой формы часы. В этом необыкновенном параде измерителей времени участвовали и старинные хронометры, имеющие возраст двести и более лет, и совсем современные, созданные недавно. Часы имели даже свое социальное различие: старинные ходики, что висели когда-то на бревенчатой стене крестьянского дома, стоят в соседстве с каминными часами богатого французского вельможи.

В то время, когда я встретился с Павлом Васильевичем Курдюковым, он еще работал в тресте «Сибмонтажавтоматика» наладчиком точных приборов. Товарищи по работе уважительно называли его «профессором». Наверное, они были правы - его профессиональные знания и опыт позволяли решать сложнейшие инженерные задачи. К нему за консультацией нередко обращались с других предприятий. Коллеги Павла Васильевича вспоминают, что когда выходили из строя приборы отечественного и зарубежного производства, то все несли к нему. Он, что называется, влазил в «душу» приборов и скоро мог сказать, в чем их слабость, а в чем достоинство.

Часы были его страстью. И началось это еще в пору далекой юности.

Родился и вырос Павел Васильевич в селе Курдюки Вятской губернии, откуда вышло немало замечательных русских умельцев, мастеров-самородков, в том числе и часового дела. Нужда была частой гостьей семьи, где рос Павел Васильевич. Рано пришлось пойти работать. Об учебе нечего было и думать. Но огромная тяга к знаниям и природная любознательность помогли ему самостоятельно изучить азбуку, научиться читать и писать. Его самым большим желанием было -познать секреты точной механики. Всю жизнь Павел Васильевич с огромной благодарностью вспоминал своего первого учителя, старого часовщика, который помог ему освоить часовое дело.

Павел Васильевич Курдюков

И дело пошло. Тринадцатилетним мальчишкой Павел Курдюков уже неплохо разбирался в настенных ходиках, комнатных будильниках, которые приносили чинить соседи, доверяя его небольшому опыту. Все это удавалось делать в короткие часы, свободные от крестьянских забот, уже лежавших на его мальчишеских плечах. Он пас скот и делал всю крестьянскую работу, какая полагалась по тем временам деревенскому парнишке. А любовь к точной механике помогла ему в дальнейшем обрести профессию наладчика точных приборов автоматики.

Коллекционировать он начал случайно. Как-то попались ему в руки старинные японские часы. Заинтересовала незнакомая конструкция. Долго провозился с ними. Отремонтировал механизм, сам изготовил недостающие детали, и настала наконец минута, когда хронометр, качнувшись маятником, застучал. К удовольствию мастера, часы показывали точное время. Они и легли в основу его коллекции. Но одни часы -еще не коллекция. Незаметно, Курдюков уже сам не помнил, как, пришли вторые, третьи, а там и четвертые пополнили его собрание. А через полгода он заметил, что в квартире набралось их более полдюжины. И тогда он понял, что без часов, без их веселого тик-така не мыслит в дальнейшем своей жизни.

Наведываясь к нему, я нередко заставал его в одной и той же позе. Приложив ухо к часам, он внимательно вслушивался в ход механизма. Я ловил себя на мысли, что сравниваю его с доктором, сосредоточенно выслушивающим пациента. Что-то было общее между ними. Наверное, то, что каждый выискивал у своих подопечных недуг.

Часто к нему приносили часы, от которых отказались все часовщики. Слишком настойчивым клиентам они прямо советовали обратиться к Курдюкову, наперед зная, что Павел Васильевич не откажет и главное -обязательно восстановит часы. Иногда к нему приносили такие экземпляры, что можно смело вешать ярлык - утиль, точнее характеристики не придумаешь. Обладая каким-то особым секретом мастерства (а может быть волшебства?), он восстанавливал утилизированный хлам, заставлял жить давно замолкший хронометр.

А может, и не было никакого секрета? Да и сам он частенько отвечал так:

- Какой уж тут секрет. Просто надо больше терпения и любви к своему делу...

Верно подмечено, что профессия накладывает на человека отпечаток. Я обратил внимание на руки Павла Васильевича. Пальцы у него, словно шила, утончаются к кончикам, это от постоянной работы с мельчайшими деталями. К тому же они у него особенно чувствительны. Он много и интересно рассказывает о системах часов, о мастерах прошлых веков. Рассказы насыщены фактами из истории часового дела. Он и сам чем-то похож на старых мастеров, мудрых умельцев.

Большую помощь в поисках редких экземпляров часов ему оказали широкие публикации о нем в газетах и журналах. Читатели стали присылать письма, где предлагали часы или называли адреса, где можно приобрести старинные хронометры. Так он познакомился однажды с жителем Куйбышева, собирателем антиквариата, который завещал ангарскому коллекционеру небольшое собрание оригинальных часов.

Приходили посылки из Эстонии, Сочи, Владивостока, Магадана.

- Удивительно богата земля наша хорошими людьми, — сказал как-то Павел Васильевич. - Посудите сами, ведь шлют не, только часы. Шлют приглашения в гости, шлют гостинцы, шлют лекарства разные и пожелания, чтоб берег себя...

Но беречь себя было все труднее. Годы, как говорится, не те. Но даже в самые трудные дни он был оптимистичен, улыбался, умел подбодрить себя и других. А самое лучшее лекарство для него - новый интересный экспонат. Тогда забывались болезни, он словно молодел, выпрямлялся, его было не узнать. В такие минуты он признавался:

- Здоровье-то у меня хлипкое, и если б не мое это дело, давно бы скопытился... А оно меня греет, и сил придает и, сам видишь, живу еще!..

Вот он, тот случай, когда любимое дело возвышает человека, дает силы, заставляет жить.

Трудно пришлось бы Павлу Васильевичу, если б не Ульяна Яковлевна, верная подруга, имеющая к коллекции часов самое непосредственное отношение. Пусть меня простят женщины, я не хочу их обидеть, но далеко не в каждой семье найдется жена, которая окажется первой помощницей мужу в таком хлопотливом и, скажем откровенно, разорительном для семейного бюджета деле, как собирательство часов. А Ульяна Яковлевна взяла на себя этот груз, несмотря на большую семью (четверо детей), несмотря на то, что порой приходилось лишаться чего-то необходимого. Нет, она не умеет чинить механизмы. Но она во многом была верной помощницей Павлу Васильевичу. Когда коллекция выросла до таких размеров, что уже не вмещалась в квартире, Курдюковы задумались. Как быть дальше? К тому времени популярность коллекции была огромна. К ним приходили ангарчане, и в одиночку и группами, приходили студенты, школьники целыми классами, приезжали люди из дальних краев нашей страны, прослышав об уникальном собрании измерителей времени. Вот тогда и пришла мысль — а почему бы не создать в городе музей часов? С пониманием встретили предложение Курдюковых в ангарском горисполкоме, где председателем был тогда Павел Маркович Громович. Большую поддержку новому начинанию оказал и городской комитет партии и бывший тогда первым секретарем Василий Дмитриевич Сумин. Вскоре и помещение нашлось, и почти целиком коллекция перекочевала в залы открывшегося музея. Произошла это в 1969 году. Тогда же пришли работать в музей Курдюковы. Кто же лучше их присмотрит за коллекцией? Павел Васильевич в своей мастерской-лаборатории работал над очередным экспонатом или проводил текущую ревизию механизмов, Ульяна Яковлевна - смотритель зала музея. Ей же часто приходилось вести экскурсии. Посетителей очень много. Приезжают отовсюду. Из городов Иркутской области и со всего Союза. Гости города искренне восторгаются уникальным собранием, оставляют в книге отзывов теплые слова восхищения с пожеланием всяческих благ создателям этого неповторимого музея. За время существования Ангарского музея часов в нем побывало более 2 миллионов людей. Уже скопилось солидное собрание томов книг отзывов. Вот лишь несколько восторженных отзывов:

«То, что я увидел здесь, — чудо, единственное и неповторимое!.. (Сотрудник АН СССР).

«Часы — это бессмертие! Огромное спасибо Павлу Васильевичу за чудо, которое удивляет и радует людей!» (Гимнастка Наталья Кучинская).

Коллекционирование для Павла Васильевича не было самоцелью, но оно стало для него смыслом жизни. Ведь, восстанавливая старинные часы, он выполнял очень важную задачу, которой в последнее время уделяется большое внимание, - это забота о сохранении памятников культуры. Не раз он награждался дипломами и памятными подарками областного общества по охране памятников.

Как-то в беседе (она состоялась незадолго до его смерти) Павел Васильевич заметил:

- Вот Вы говорите о тяжелом бремени коллекционера. Конечно, тяжела наша ноша. Скажем, филателистам, тем легче. Мне, может, тяжелее в переносном и прямом смысле - ведь попадаются иногда часы весом более ста килограммов. Но вот говорят, кто-то там трамваи коллекционирует, но тому и вовсе тяжело... А если всерьез, коллекционирование - это постоянный поиск, сопряженный с большими трудностями. Ведь за пополнениями своей коллекции мне и супруге пришлось объездить чуть не весь Советский Союз. Побывали в Куйбышеве, Уфе, Улан-Удэ, Москве, Кисловодске. Очень часто тратили на это отпускное время. Кроме того, все это требует солидных средств на дорогу, на проживание в гостиницах, на покупку. Ведь за так никто не расстанется со своей вещью, пусть даже старой и ему не нужной. Я уж не говорю о разной нервотрепке в длительных поездках. Для нас, пожилых людей, это обременительно. Не подумайте, что жалуюсь, это просто факт. Но это одна сторона дела. Другая -восстановление часов. Сколько труда приходится вкладывать мне не только как часовщику, в такие моменты я становлюсь и краснодеревщиком, и бронзовщиком, и чеканщиком, - как говорится, один во всех лицах. Порой попадаются часы, настолько потрепанные, изломанные, что восстановление их занимает несколько месяцев. Вот и подумайте, во что можно оценить только один труд по восстановлению часов. Увы, мало кто знает и догадывается о закулисной стороне работы коллекционера.

Кому-то может показаться, что если я нахожу часы, восстанавливаю их и музей покупает их у меня, то я самый состоятельный человек. И невдомек этим людям, все эти средства снова уходят на дорогу, на поезд, на приобретение новых экспонатов. А приобретать становится все труднее. В последние годы вокруг статны антиквариата создался нездоровый ажиотаж. Это естественно, порядком мешает поискам истинных коллекционеров.

Сейчас много говорят о памятниках старины. Помню замечательные слова, сказанные кем-то из наших классиков: «Уважение к древности - есть признак высокого просвещения». Это прежде всего призыв к нашей памяти. Очень хорошо, что мы стали об этом говорить призываем беречь, жаль только, что с некоторым опозданием опомнились. Ведь сколько уже порушено. Помню, еще комсомольцем в далекие двадцатые я видел как разрушали церкви. Я не верил в бога, но был против такого варварства. Все эти храмы созданы были трудом народа, руками замечательных мастеровых людей. И будь то церковь или икона, ты не богу молись, а поклонись красоте, благолепию... Я думаю, любой памятник, будь то храм, старинная утварь и часы, - это принадлежность народа.

Мне приходилось возвращать к жизни часы старинных западноевропейских мастеров. Слов нет, и Юнганс, и Мозер, и Нортон, и Брегет - замечательные мастера, вписавшие свои имена в историю часового дела. Но и у нас есть чем гордиться. Я бесконечно преклоняюсь перед великим талантом Ивана Кулибина. Его часы, хранящиеся в Эрмитаже, - настоящий шедевр мирового искусства. Или династия вятских чудодеев Бронниковых, создавших деревянные часы! У нас работали удивительные мастера Михаил Перхин, Лев Нечаев, Терентий Волосков. Сколько их было в России, известных и незаслуженно забытых. Я к тому говорю, что память, она, как вечный огонь, должна гореть в душе у каждого человека, постоянно взывать к уважению своей истории, ко всему, что создано трудом и талантом народа. Ведь мы не иваны, не помнящие родства, а люди, родившиеся на этой земле...

Эпиграфом к этому рассказу о старом мастере приведены слова о чудаках, на которых держится мир... Если внимательно присмотреться к этому слову, мы откроем для себя, что чудак - это человек, сотворивший чудо.

Сотворить чудо... Это удел немногих людей. Незаурядных, владеющих мастерством на грани волшебства. .. Не из сказок пришедших, а живущих рядом с нами. Редкой категории людей, к которой принадлежал и ангарский умелец Павел Васильевич Курдюков.

В течение десятилетий Павел Васильевич Курдюков собирал измерители времени всех систем и каждый, попавший в его руки экземпляр, требовал большого или малого ремонта. Практически в экспонаты музея прошли через руки волшебного мастера и восстановлены в своем первоизданном виде.

Когда создавался музей часов, и были уже готовы экспозиции, рассказывающие о часах, вдруг обнаружилось, что не хватает главного звена - начальной стадии развития часового дела. И тогда Павлу Васильевичу Курдюкову пришлось пересмотреть массу справочной, исторической и мифологической литературы, где он выискивал сообщения и информации об измерителях времени начиная с античных времен и до создания первых колесных часов. Тогда и возникла у него мысль воссоздать часы древнейших эпох. Немало пришлось поработать ангарскому мастеру, чтобы сконструировать часы солнечные - гномон, водяные - клепсидру, огненные, песочные и другие. Так и появилась в музее отдельная экспозиция часов которыми пользовались люди в античную эпоху.

ГЛАВА ВТОРАЯ

...И ГНОМОН, И КЛЕПСИДРА, И ЧАСЫ ПЕСОЧНЫЕ

В самом начале экспозиции за стеклянными витринами мы увидим необычные измерители времени, давным-давно люди перестали ими пользоваться. Все они изготовлены Павлом Васильевичем Курдюковым по рисункам, по старинным гравюрам и описаниям. Здесь и гномон — солнечные часы, и клепсидра — водяные, и часы-свеча огненные, и песочные. Кстати, обратите внимание, все они на ходу. Капают капли-секунды из стеклянного сосуда клепсидры, течет-струится песок - время из колбы в колбу в песочных часах, а если зажечь смоляной спиральный прутик огненных часов, он будет гореть так же, как и много веков назад в доме богатого китайского вельможи.

В эту экспозицию можно было поместить требник, так назывался молитвенник каждодневного пользования. Большей частью это был псалтырь. В эпоху средневековья в монастырях в ночное время над требником нес дежурство монах. Он прочитывал определенное количество страниц, потом бежал на монастырскую звонницу и бил в колокол. Вот таким примитивным способом делили сутки на часы. Говорить о какой-либо точности здесь не приходилось.

Мысль воссоздать приборы времени такими, как они выглядели в древности, да к тому же чтобы они были действующими, Курдюковым была осуществлена. А когда из домашнего музея часы перекочевали в помещение городского и здесь развернули экспозицию, то обнаружилось следующее...

Музей располагал обширным материалом по истории часового производства во Франции, Англии, Швейцарии и у нас в России, но недоставало главного звена — начальной стадии развития часового дела. Как заполнить этот пробел?

О том, чтобы где-нибудь найти эти гномоны, клепсидры и другие раритеты, не могло быть и речи. А вот изготовить их — об этом, пожалуй, стоит подумать. Однако дело оказалось весьма сложным. Пришлось мастеру просмотреть немало специальной литературы, старинной и современной, чтобы оттуда почерпнуть необходимые сведения о древнейших приборах времени.

Почти два года провозился Курдюков над часами древности, и вскоре они заняли свои места в музейной витрине. И вот теперь экскурсовод последовательно рассказывает о появлении первых приборов времени, об их совершенствовании в течение нескольких тысячелетий.

В глубокой древности люди, наблюдая за сменой дня и ночи, за положением солнца, планет и звезд на небосводе, научились делить сутки на несколько часов, при этом отделяли день от ночи. Подобным разделением суток люди пользовались долгое время. В Германии, например, еще в XVI веке кое-где шел раздельный счет времени ночному и дневному. Раздельный счет времени был и на Руси. Первые башенные часы в Москве и других городах имели циферблаты, деленные на дневные и ночные часы. Дневная часть делилась на восемь частей, так же, как и ночная. В других странах - в Китае, Японии, Персии - день делили на шесть часов. В то время такого понятия о сутках, какое мы имеем сейчас, не было. Все это пришло позднее. Первыми разделили сутки на 24 части индийские астрономы. От них такое деление суток приняли греки, а затем и римляне. По-латыни час называется hora. Но прежде, чем индийский способ деления суток приняли у себя римляне, утекло порядком воды, так вот, римляне разделили час на 60 частей-минут, минуту в свою очередь разделили на 60 частей-секунд. Со временем выяснилось, что такое деление наиболее совершенно, оно прижилось во всем мире и существует по сей день.

Древнейшими часами, изобретенными человеком, считаются солнечные. Их находили при раскопках городов Двуречья, в развалинах античных полисов Эллады. На Руси по гномону узнавали время в XI-XIi столетии, а кое-где они существуют и поныне. Правда, надобность в них теперь отпала, но, сконструированные очень удачно, они органично вписываются в архитектуру старинных городов. Например, немало гномонов в Ленинграде.

В книге «Часы Ленинграда» инженер Б. Г. Радченко подробно рассказывает о ленинградских гномонах, об известных мастерах, выполнявших работы по изготовлению солнечных измерителей. Среди прочих описаний солнечных часов автор приводит один любопытный пример о том, как однажды пригодился солнечный измеритель времени.

«Во время фашистской блокады, когда почти все электрические и башенные часы города были выведены из строя, на Васильевском острове у Большого проспекта и девятой линии на краю газона появился столбик. И на нем дощечка. На дощечке цифры... Ну, конечно, это были солнечные часы! Установил их ленинградский ученый астроном Василий Иосифович Прянишников».

Солнечные часы появились более чем за 500 лет до нашей эры.

Что из себя представляет гномон? Воткните палку в песок — вот вам и солнечные часы. Тень, откинутая палкой, по мере движения солнца перемещается по определенному радиусу. Если наметить по радиусу циферблат, то по положению тени-стрелки мы узнаем, который час.

По преданию, гномон был вывезен в Грецию из Вавилона Анаксимандром Милетским около 547 года до нашей эры. Из тех давних времен до нас дошли имена первых создателей солнечных часов. Халдеец Бероз, говорят, выделывал солнечные часы из тесаного камня в виде диска. Примерно таким и воссоздал их Павел Васильевич.

В течение многих столетий гномоны совершенствовались. Намечался сложный циферблат из многих линий и делений, рассчитанный на каждый месяц. Таким путем добивались точности. В дальнейших поисках своих астрономы древности сделали открытие: надо расположить указатель солнечных часов параллельно земной оси - в этом случае упрощается метод нанесения сетки и деления получаются равными.

Конечно, солнечные часы не всегда могут дать ответ на вопрос - который час? Как быть в пасмурную погоду? А ночью? И тогда люди придумали другие часы, водяные - клепсидру. Простейшее устройство. Капля за каплей вода вытекает из сосуда, время определяли по количеству вытекшей воды. Иногда составляли последовательно несколько сосудов, и тогда можно было узнать время в течение суток. «Заводить» такие часы очень просто. Стоит перелить воду из последнего сосуда в первый, и часы пошли снова. Не беда, что часть воды испарилась, специально приставленный человек доливал недостающую воду. Этот же человек исполнял должность глашатая. По истечении определенного времени, примерно через каждые три часа, он ударял в гонг и объявлял, который час. В Ассирии, например, водяными часами пользовались за 600 лет до нашей эры!

Точно по такому же принципу работали водяные измерители времени в Китае, и, как говорят исследователи, намного раньше, чем в других странах Азии. Водяными часами пользовались в Иудее, Древнем Египте, Греции, Вавилоне.

В некоторых странах появляются даже часовых дел мастера - клепсидрарии. До нас дошло имя Александрийского клепсидрария Ктезибия, жившего в первом веке до нашей эры. Ему принадлежат водяные часы, снабженные хитроумным механизмом, они показывали время суток и все дни года. В Риме водяные часы были не редкость. По словам Петрония, - вот что заявил Трамальхион во время пиршества: «На середине своей погребальной урны поставьте часы, так чтобы каждый, взглянув на них, прочел мое имя».

Наверное, мы никогда бы не узнали об одних любопытных водяных часах, если бы однажды парижский часовщик и историк часового дела Планшен случайно не обнаружил старинную картину, изображавшую передачу подарка багдадского калифа Гарун аль Рашида королю франков Карлу Великому. Дальнейшие поиски привели Планшена к рукописям, где свидетель этого события так описывает удивительный подарок: «... Монахи, Георгий и Феликс, поднесли Карлу несколько подарков от персидского короля и, между прочим, золоченые часы, весьма искусно изготовленные. Особый механизм, приводимый в движение водой, указывал время. Каждый час раздавался бой. Несколько медных шариков, а именно столько, сколько нужно, падало в медный таз, расположенный у подножья часов. Каждый час открывалась одна из 12 дверей, выезжало 12 маленьких рыцарей, которые закрывали за собой двери...»

Как видим из этого свидетельства, часовое дело в странах Востока находилось в то время на достаточно высоком уровне.

Широкое распространение в эпоху средневековья приобрел еще один прибор времени. Часы песочные. И в наше время их можно встретить в лабораториях, в процедурных кабинетах поликлиник, у домашних хозяек... Две стеклянные колбы, соединенные между собой в самом узком месте и вмонтированные в деревянный футляр - вот что представляют собой часы песочные. Из верхней колбы в нижнюю через крохотное отверстие, словно жидкость, струится песок. Песчинка за песчинкой падают, словно отсчитывая секунды. По предположению исследователей, песочные часы впервые были созданы в VIII веке. Они путешествовали в каретах вельмож, в течение многих столетий являлись неотъемлемой частью корабельного инвентаря. И до сих пор в морской лексике встречается выражение «отбить склянки». Известно, что по истечении песка матрос, стоящий на вахте, переворачивал часы и отбивал согласно времени положенное число ударов в колокол. В эпоху средневековья водились и карманные песочные часы. Их носили, подвешивая к поясу.

Когда ангарскому умельцу П. В. Курдюкову понадобилось изготовить песочные часы, ему пришлось обрабатывать песок по рецептам средневековых алхимиков. Дело в том, что песок для подобных часов должен быть особенно чистым и сыпучим, все песчинки мелкими и одинакового размера. Поэтому мастеру пришлось просеивать его несчетное количество раз. Просеянный песок он кипятил в специальном растворе, составленном из вина и лимонного сока, время от времени снимая образовавшуюся пену. Эту операцию он повторял девять раз, пока песок не стал идеально чистым. Для большей сыпучести в песок добавил мраморные опилки. Только тогда песок стал струиться из колбы в колбу, словно жидкость.

Огненные часы впервые были изобретены в Китае. Тонкий, пропитанный смолой прутик скручивали в спираль, размечали его на равные отрезки, затем поджигали. Прутик медленно тлел. Сгоревший отрезок спирали равнялся (примерно) часу. Иногда к этим разметкам привязывали металлические шары. Огонь, дойдя до шарика, сжигал нитку, шарик падал в медный таз, специально подставленный под спиралью огненных часов.

Ангарский мастер в точности повторил китайские огненные часы. Действуют они безупречно, и по виду нисколько не уступают древним.

К огненным измерителям времени относятся также часы-свеча. Они размечались делениями по высоте. Каждое деление равнялось часу. Такие часы-свечи были в ходу во времена средневековья в Европе и на Руси. Конечно, за точность времени здесь ручаться не приходилось. Около двух тысяч лет прошло, прежде чем люди перешли от примитивного отсчета времени к более точному. Но здесь начинается уже новая ступень в истории часового производства, когда началось зарождение точной механики. Об этом мы поведем рассказ в следующей главе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«ГОЛЫЙ» МЕХАНИЗМ. ЧАСЫ КОЛЕСНЫЕ.

МОНАХ ГЕРБЕРТ.

НЮРЕНБЕРГСКИЙ СЛЕСАРЬ ПЁТР ГЕЙНЛЕЙН

В одном из залов Ангарского музея среди разноголосо тикающих часов на самом видном месте, под стеклянным колпаком, можно увидеть обыкновенные часы, только без корпуса. Так сказать, «голый» механизм. Между двух медных пластин система колесиков, шестеренок, валиков, барабан со стальными шипами. Венчает эту конструкцию гирлянда колокольчиков -музыкальное устройство. Составители экспозиции специально выставили внутреннюю часть часов, чтобы каждый посетитель мог детально рассмотреть, что же из себя представляет механическая часть часов.

Сердцем часового механизма является его двигатель — гири, или, как у нашего «голого» механизма, пружина, заключенная в медный барабан. Стальная пружина имеет стремление раскрутиться. Вот эта энергия скрученной пружины и вращает барабан с зубчатым колесом, которое передает вращение колесной системе. Нетрудно заметить, что колесная система и состоит из этих зубчатых колесиков и шестеренок, посредством которых энергия двигателя передается к регулятору. Если внимательно приглядеться, можно заметить и регулятор - скобообразную вилку. Она перекидывается с зубца на зубец на одном из колес. Регулятор управляет или, вернее, регулирует распускание пружины строго периодично. Этим и достигается высокая точность хода часов. Вращение, передаваемое от двигателя, одновременно передается стрелочному механизму - системе зубчатых колес и трибов (трибы - маленькие шестеренки, насаженные на одном валике с большими колесиками). Разглядывая внимательно наш «голый» механизм, заметим еще один узел - механизм для заводки часов и перевода стрелок.

У исследуемого нами экспоната, как мы заметили выше, имеется еще одно устройство - музыкальное. Но мы еще вернемся к нему в одной из последующих глав, а сейчас продолжим рассказ о колесных часах.

Как известно, любому открытию предшествуют определенные условия. Путь к изобретению колесных часов был обусловлен особой необходимостью. В конце первого тысячелетия нашей эры люди стали предъявлять более строгие требования к точности хода часов. Человек уже не мог довольствоваться примерным указанием времени. Он хотел точно знать не только который час, но и сколько минут прошло после него. Разумеется, этого нельзя было добиться ни от солнечных, ни от водяных, ни от огненных измерителей времени. Потребность в более точном исчислении и заставила человека придумать механические часы с колесным ходом.

Как говорят летописи, создателем первых колесных часов был простой монах Герберт. Впоследствии он станет главой Римской католической церкви и примет имя Сильвестра. Но в годы, когда он жил в Испании в одном из монастырей, ему пришла в голову идея создать колесные часы. Как он пришел к своему открытию, теперь можно лишь гадать. Он понял, что это должна быть система зубчатых колес, где используется принцип зацепления. Но чтобы двигать эти колеса, ему потребовалось придумать барабан, намотать на него трос, на конце которого тяжесть - гиря. Гиревой двигатель. Гири тянули трос вниз, барабан вращался, передавал вращение соседнему колесу, а это колесо - следующему. На оси одного из колес смонтирована часовая стрелка. Для равномерности хода был придуман и изготовлен спусковой регулятор. Все это, конечно, было примитивно, но первая страница в истории механических часов была открыта.

Вспомним историю. В средневековой Испании властвует инквизиция, а тут какой-то монах придумал часы. Явно не обошлось без дьявола. Герберта обвинили в колдовстве, ему грозила опасность быть сожженным на костре, как еретику. Герберт вынужден бежать в Германию. Однако идею свою он не забросил. Он снова изготавливает часы и устанавливает их на башне Магдебурга - первые колесные часы с колокольным боем. Случилось это в 996 году.

Необходимо отметить одно немаловажное обстоятельство. В течение еще многих веков колесные или механические часы изготавливались крупных размеров, и устанавливали их в основном на городских, монастырских и крепостных башнях. И лишь позднее, к концу XIV-XV веков, стали появляться механические часы индивидуального пользования: настенные, напольные, комнатные. Но их могли приобрести лишь очень богатые люди, да и размерами такие часы конструировались с солидный платяной шкаф. Карманные, портативные часы стали изготавливать лишь с изобретением пружинного двигателя. Считается, что эпоха с пружинным заводом началась в конце XVI столетия, хотя имеются упоминания о том, что в Италии еще в XV веке часовые мастера стали применять пружинные двигатели с фузеей.

Фузея - это барабан с намотанным на него тросиком. Второй конец тросика крепился к оси пружинного двигателя. Раскручиваясь, пружина наматывала на барабан тросик, одновременно вращая фузею, а от фузеи вращение передавалось всей колесной системе.

В одной старинной книге рассказывается о Нюренбергском слесаре Петре Гейнлейне, талантливом умельце, сумевшем своими руками изготовить пружинные часы.

Его современники отмечали точность хода часов, образцы его изделий вызвали интерес к изготовлению пружинных часов. Часовые мастера Франции, Германии Англии, России, Италии, Швейцарии совершенствовали художественную отделку корпуса, а также внесли немало изменений в механическую часть часов. Имена Галилея, Христиана Гюйгенса, Томаса Томиона, Роберта Гука, Георга Грахама, Леруа, Луи Брегета и многие другие внесены в историю часового дела.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ЧАСЫ БАШЕННЫЕ.

БИГ-БЕН.

ЧАСЫ МОСКОВСКОГО КРЕМЛЯ

Над городом звучат куранты, их тягуче-медленный звук словно парит над домами и улицами, заставляя прохожих отвлечься от своих повседневных дум и забот. Заслышав куранты, кто-то прибавляет шаг, кто-то смотрит на свои карманные и ручные часы, сверяя их по городскому хронометру. Они словно напоминают: спешите, люди, время быстротечно.

Большие городские часы на башне центрального почтамта в Ангарске появились в 1972 году. Изготовил их Павел Васильевич Курдюков. Мысль создать башенные часы в городе он вынашивал давно, справедливо полагая, что каждый уважающий себя город должен непременно иметь главные часы. В задумках у мастера было не только сделать часы, хотелось, чтобы у них был бой и своя музыкальная мелодия. Дело это оказалось довольно трудным. Нужно было разместить механизм и циферблат таким образом, чтобы размерами своими и внешним видом часы вписывались в архитектуру здания. Сначала пришлось сделать макет в натуральную величину размером 1850 мм. Только потом изготовили циферблат из листовой стали, покрыли черным лаком. Римские цифры отлили из дюраля и позолотили бронзовой краской. Немало хлопот было с механизмом. Из предложенных вариантов наиболее приемлемый - электрочасы. Основные детали к ним изготавливались на ангарских предприятиях.

Как и полагается башенным часам, они имели музыкальный бой. Колокола отбивали час, получасье и четверть часа, при этом исполнялась специально подобранная мелодия. Бой и мелодия были записаны на магнитной ленте. В положенное время проигрыватель включался, и тогда над площадью растекался гул колокола. К сожалению, в настоящее время куранты не работают.

Приступая к устройству башенных часов, Павел Васильевич пересмотрел немало литературы, касающейся истории часового дела. Из отрывочных сведений составилась относительно ясная картина в многовековой (без малого тысяча лет!) истории измерителей времени. И оказалось, что первыми колесными часами были башенные!

Самые первые башенные часы с колокольным боем, по свидетельству летописцев, впервые появились в Магдебурге в X веке. Примерно в 1200 году, а может, чуть раньше по приказу английского короля Эдуарда I на высокой башне Вестминстерского аббатства появились часы. Каждый час колокол Большого Тома, так называли часы, отбивал время. Четыре столетия без устали трудился Большой Том, пока его не заменили другие часы — Биг-Бен (Большой Бен). Весьма любопытна история Биг-Бена. Английский парламент провел специальное заседание, чтобы дать название новым часам, изготовленным взамен Большого Тома. Перебирались возможные варианты и тут же отклонялись. Наконец со своим предложением поднялся один из уважаемых граждан Лондона - главный архитектор сэр Бенджамин Холл по прозвищу Биг-Бен. И тут кто-то из присутствующих воскликнул: почему бы не назвать часы Биг-Бен? Зал содрогнулся от хохота. С тех пор Лондонские башенные часы носят это название.

Биг-Бен имеет четыре циферблата, каждый из них в диаметре около 7 метров, часовая стрелка - почти два метра, минутная — более трех метров. Главный колокол весит 13 тонн, вес молотка, отбивающего время - 32 кг. Музыкальный механизм настроен на музыку Генделя. Последний раз большие ремонтные работы велись в 1977 году.

В конце XIV столетия башенные часы появились во Франции на одном из королевских дворцов. Летописцы зафиксировали этот факт и имена мастеров. Это были немецкий часовщик Генрих де Вик и француз Жан Жуванс.

На Руси первые башенные часы с колокольным боем были установлены в 1404 году в Московском кремле. Об этом событии в летописи записано: «Сей часник наречется часомерье, на всякий час ударяет молотком в колокол, размеряя и рассчитывая часы ночные и дневные, и него человек ударяще, но человековидно, самозванно и самодвижно, страннолепно некако сотворено есть человеческою хитростью. Преизмечтано и преухищрено. Мастер же и художник сему бяше некий чернец, иже от Святые горы пришедший, родом сербин, именем Лазарь, цена же сему беяше вящье полувтораста рублей».

Из летописи мы и узнали, что мастером, установившим башенные часы на Руси, был Лазарь Сербин.

Три десятилетия спустя башенные часы появились в Новгороде Великом, а в 1476 году - в Пскове.

В старинных летописях имеется также и описание первых башенных кремлевских часов. Они рассчитывали время дневное и ночное. Стрелки отсутствовали, вероятнее всего, вращение имел циферблат, а в верхней части была неподвижная стрелка. Подобные часы в то время встречались нередко. В башенных часах применялись гиревые двигатели, из которых одни приводили в действие часовой механизм, другие — механизм боя. На циферблате - славянское и арабское цифровое обозначение.

Позднее, в XVI веке, были установлены часы на Спасской, Троицкой, Тайницкой башнях Кремля. Они имели циферблаты с 12-часовым делением, правда, деление на дневные и ночные часы продолжалось.

Наиболее известные на Руси монастыри также обзаводились башенными часами с боем. На это указывают старинные источники. Известно, что в XVI веке башенные часы уже были установлены в Тихвинском монастыре, Троице-Сергиевской лавре в Загорске, Соловецком монастыре, в Коломенском. Упоминаются даже имена часовщиков-мастеров. Так, в 1539 году в Соловецком монастыре установлены часы Архиепилем (мастер архиепископа) Семеном... Кто же они были -первые часовщики Руси? В основном кузнецы, ремесленники, умевшие не только ковать железо, но и занимавшиеся литьем, знавшие порядочно слесарное мастерство. Вот из таких талантливых ремесленников и получались в дальнейшем мастера по часовому деланию. Известно упоминание о мастере Никифоре Никитине, поставившем часы на Спасской башне. Впоследствии, в 1621 году по проекту шотландца Христофора Головея сделали часы для Спасской башни мастера-кузнецы Ворочевы - Ждан, его сын Шумило и внук Алексей. Надобно сказать, что за редким исключением, башенные часы изготовлялись в России. Большинство мастеров, их изготовившие — русские.

К началу XVII века колокольные самозвоны башенных измерителей времени разносились уже не только над Москвой. Архангельск, Великий Устюг, Коломна, Тверь, Тобольск, Красноярск, Енисейск сверяли свое время по главным часам — башенным. Русские мастера преуспели не только в изготовлении механизмов, они стали делать самозвонные устройства. Для башенных самозвонов отливали большие и малые колокола, настраивали их на особый музыкальный лад.

В 1704 году на колокольне Петропавловского собора в Петербурге устанавливаются башенные часы, устроенные русским часовщиком Никифором Архиповым. В дальнейшем их заменят другими, привезенными из Голландии за баснословную по тем временам цену: 45 тысяч рублей. Часы были установлены в 1721 году. Вот как описывает их камер-юнкер Бергольц, сумевший попасть на Петропавловскую колокольню:

«Колокольня эта — самая высокая в городе. Чрезвычайно любопытно поглядеть там на игру музыканта, особенно тому, кто не видывал ничего подобного. Я, впрочем, не избрал бы себе подобного ремесла, потому что для него нужны твердые и сильные телодвижения. Не успел он исполнить одну пьесу, как уже пот катится с его лица градом. Он заставлял также играть двух русских учеников, занимавшихся у него не более нескольких месяцев, но игравших уж сносно.

Куранты играют еще сами по себе, приводимые в движение большой железной машиной с медным валом...»

В то же время башенные часы устанавливаются на башне Адмиралтейства, в Александро-Невской лавре, над зданием сената, на колокольнях петербургских церквей, на каменной церкви, построенной А. Д. Меньшиковым.

В XVII веке производство башенных часов в России становится на более прочную основу. Их заказывают крупнейшие промышленные предприятия. Заказы поступают из Петрозаводска, Уральских заводов, Саратова, Сибири. Во второй половине XVII века устройством башенных часов занимается ряд уральских заводов. Имеются письменные свидетельства о том, что на Невьянском заводе имелись большие и малые «железные машины, кои к часам колеса прорезывают». Документы подтверждают, что на заводе изготавливали башенные и столовые часы.

Изготовление башенных часов интенсивно ведется в России до конца XIX века. Этому способствовал обширный рынок сбыта. Особой конкуренции со стороны европейских часовщиков не наблюдалось. Но, надо заметить, что уже к началу XX века производство башенных часов заметно падает. Рынок сбыта прочно завоевывают часы бытового пользования, в изготовлении которых преуспели заграничные часовые фирмы. Но это уже особая тема.

ГЛАВА ПЯТАЯ

МОРСКОЙ ХРОНОМЕТР.

ЧЕТВЕРТЫЕ ЧАСЫ ДЖОНА ГАРРИСОНА.

МОРСКИЕ ИСПЫТАНИЯ ХРОНОМЕТРА

После широкой публикации в местной и центральной периодике об уникальной коллекции Курдюкова ему стали поступать письма со всего Союза. Завязалась широкая переписка. Нередко ангарский коллекционер получал и посылки с часами.

В один из визитов в мастерскую Павла Васильевича я застал его за необычным занятием. Он распаковывал очередную редкую посылку, пришедшую на его имя от одного из многочисленных корреспондентов.

Павел Васильевич извлек из фанерного ящика деревянный сундучок с двумя ручками-ушками, с замками и защелками, аккуратно изготовленный из твердого ясеня.

- Это новая находка, - предупреждая мой вопрос, говорит Павел Васильевич, оглаживая углы сундучка. Я попробовал поднять его, но он оказался довольно увесистым, несмотря на относительно небольшие габариты. - Сейчас узнаем, что в нем.

Старый мастер открывает крышку. Там, поблескивая желтизной меди, лежат часы с двумя циферблатами с гравированными цифрами и делениями. Тонкие изящные стрелки, в нижней части корпуса - заводной ключик.

- Морской хронометр! Давно мечтал приобрести его в свою коллекцию. Старинный, - с гордостью и даже с уважением говорит Павел Васильевич, извлекая часы из футляра. - Такие часы сейчас редкость, но по точности хода и по надежности они отменные. Знаете, -говорит он после внимательного осмотра нового приобретения, - у этих морских часов своя история, длинная и весьма драматичная. Судите сами: их создавали несколько поколений часовых мастеров одновременно в нескольких странах.

Морской хронометр! Он несет бессменную вахту в капитанской рубке морских судов. Его обязательное качество - высокая точность, они не «болеют» морской болезнью, не подвергаются сырости, смене температур и другим влияниям извне.

Семья Курдюковых

Нужда в такого рода точных приборах времени возникла в XVIII веке. Появлению хронометра предшествовали определенные общественные явления. Расширялся горизонт человеческих познаний, делались географические открытия, караваны судов уходили в кругосветные путешествия. Развивалась торговля между частями света, государства Европы и России оснащались первоклассным флотом. Особенно важным стал вопрос обеспечения безопасности дальних океанистических плаваний. Для этого необходимо было уметь точно определять широту и долготу, основные координаты местонахождения корабля в океане. Насколько это было важно, можно судить по такому факту: европейские государства, связанные колониальной торговлей и мореходством, стремились решить эту задачу. Португалия и Испания, Нидерланды и Франция выделили крупные награды за успешное решение проблемы определения долготы. В 1714 году английский парламент даже издал закон, по которому премии в 10, 15, 20 тысяч фунтов стерлингов выдаются тому, кто сумеет найти возможность определять долготу наиболее точно. Самая высокая награда ожидала того, кто допустит погрешность не больше чем в полградуса (30 миль). По этому же закону было создано Бюро Долготы, в которое вошли крупнейшие ученые того времени: Ньютон, Кларк, Уитстон.

Специалистами были разработаны два способа определения долготы - механический - при помощи часов и астрономический - с применением астрономических приборов. Попытки использовать механический способ определения долготы были еще в XVI и XVII веках. Но из-за несовершенства часового механизма, неточности хода применение метода не получило развития. Предпочтение было отдано астрономическому методу определения долготы, хотя он имел ряд сложностей. Проблему удалось решить лишь после того, как были усовершенствованы балансовые часы со спиралью и созданы точные часы.

Решить ее удалось Джону Гаррисону. Ему пришлось сконструировать четверо часов, но технически они оказались сложными и практического применения не нашли. Изготовление их требовало больших затрат, пускать их в серийное производство • не имело смысла. Важность же многолетнего труда английского мастера заключалась в следующем: он доказал, что с помощью часов можно найти наиболее точное определение долготы.

Здесь уместно будет рассказать и о том, как трудно добивался признания своего изобретения Гаррисон. Однажды Бюро Долготы, выражая сомнение в точности хода часов, постановило провести испытание на море.

...18 ноября 1761 года из Портсмута на Ямайку отправлялся корабль «Депфорд». Кораблю предстояло везти именитый груз - будущего губернатора острова Ямайка. На этом же корабле отплывал в свое первое путешествие сын лондонского часовщика Уильям Гаррисон. Он имел поручение провести испытание морского хронометра, созданного его отцом Джоном Гар-рисоном, с целью выявить, насколько точно можно определить по хронометру место нахождения корабля.

За бортом корабля плескались волны, пассажиры «Депфорда» пользовались благами морского путешествия, и только Уильям Гаррисон нес в каюте неотлучную вахту возле своего «подопечного» - морского хронометра.

Прошло 18 дней путешествия. При сличении показаний хронометра и теми определениями долготы, которые велись на корабле, выявилось различие. Согласно вычислениям корабль должен был находиться западнее Портсмута на 13-15 градусов долготы, а по показаниям часов Гаррисона - на 15-19 градусов. Эти показания ввергли капитана в сомнения, и он посчитал, что часы непригодны для вычисления долготы и намерен был продолжать курс по своим вычислениям. Но Гаррисон убедил его, что хронометр прав. Уильям взял на себя смелость утверждать, что если остров Мадера правильно обозначен на карте, то к утру он будет находиться прямо по курсу. Капитан согласился. И каково же было его удивление, когда утром в подзорную трубу он в самом деле разглядел знакомые очертания острова Мадеры! В дальнейшем, руководствуясь своим хронометром, Гаррисон уже мог предсказывать заранее, когда, через какой промежуток времени появятся острова, лежащие на их пути на Ямайку. По прибытии в Порт-Ройял, после 61 дня путешествия, четвертые часы Гаррисона отставали примерно на 9 секунд.

Но на этом испытательные операции не кончились. Еще дважды, под строгим контролем известных английских и французских часовщиков, хронометру Гаррисона пришлось пройти проверку. Во второй раз часы отправились в путешествие на остров Барбадос на военном корабле «Тартар». Там обнаружилось, что часы ушли вперед на 43 секунды. В третий раз хронометр проходил проверку под неусыпным наблюдением известного астронома Маскелайна - ярого противника механического способа определения долготы. Маскелайн был за астрономический способ: Он устроил довольно жесткую проверку хронометра: испытывал часы в горизонтальном и в вертикальном положении, при низких и высоких температурах. В отчете, представленном Бюро Долготы, Нивель Маскелайн отрицательно отозвался о морском хронометре Гаррисона. Тем не менее четвертые часы лондонского часовщика в конце концов получили признание. Ему была выплачена полагающаяся премия в 20 тысяч фунтов стерлингов.

Чем же закончилась история с морским хронометром? После Гаррисона были попытки усовершенствовать его часы с тем, чтобы пустить их в серийное производство. Однако ни Томас Мюдж, ни Ларкум Кендаль, взявшие на себя эти заботы, не справились с этой задачей.

Примерно в это же время во Франции над созданием морского хронометра работал парижский часовщик Пьер Леруа, претендуя на премию, объявленную Парижской Академией наук. Конструкции его часов оказались гораздо удачнее, и в дальнейшем разработки морских часов велись на их основе. В современных морских часах применяется хронометровый ход, разработанный Пьером Леруа.

Морские часы отличаются от обычных, постоянного пользования, рядом конструктивных решений. Так, вместо анкерной вилки предложена золотая пластина, которая не подвергается окислению. Подгонка всех деталей самая тщательная, высок класс точности. Вместо рубиновых камней применяется алмаз, материал более прочный. И самое главное - все часовщики работали над усовершенствованием балансовых часов со спиралью.

В конструировании морских часов успешно работали швейцарские часовщики Фердинанд Берту, Джон Арнольд, Томас Ирншау и другие. У нас в России над созданием точного хронометра работал отец русской науки М. В. Ломоносов. «Часы морские такого сложения, чтобы в долгое расстояние времени едва малым числом секунд от истинного времени разнились», - пишет он в одном из своих трудов.

Перед эксплуатацией морские хронометры подвергают длительным испытаниям. В России, например, в XIX веке в картографических целях был организован ряд экспедиций. Во время такой экспедиции перевозилось немалое число хронометров - от 4 до 80 и более. Таким путем устанавливали расхождение в их показаниях и выявляли наиболее верный показатель.

В практике чаще всего используются морские часы английского производства. Из них наиболее точными считаются хронометры Фродшама и Паркинсона. В середине прошлого века высокоточные морские часы изготовили Баррад, Молинэ и часовой мастер Петербургского адмиралтейства Г. Гаут. Морской хронометр, выполненный Гаутом, получил высокую оценку на Первинной Публичной выставке мануфактурных изделий в Перми.

В общей сложности часовщики многих стран работали над созданием морских часов более ста лет. Только Джон Гаррисон посвятил этому почти четверть века. Свыше пятнадцати лет работал над своим хронометром Пьер Леруа. Двадцать лет понадобилось швейцарскому часовщику Фердинанду Берту, чтобы сконструировать одиннадцать опытных образцов морских хронометров. Это были годы кропотливого труда, неустанного поиска, радостных открытий и серии неудач, а порой и разочарований. И все же задача была выполнена. И нельзя сказать, что мастерами двигали побуждения чисто тщеславные, отнюдь нет. Больше - стремление принести обществу пользу.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

РОССИЙСКИЕ МАСТЕРА ЧАСОВЫХ ДЕЛ.

СОВЕТСКИЕ ЧАСОВЫЕ ЗАВОДЫ

А как же у нас в России? - спросят некоторые. Неужели на Руси не водились мастера, способные создавать уникальные изделия точной механики? Были такие умельцы. История часового дела донесла до нас немало имен замечательных мастеров, талантливых изобретателей.

Давайте вспомним, в какое время пришлось им работать.

Отсталая крепостная Россия. Преклонение перед Западом. В дворянских гостиных говорили лишь на французском, воспитанием детей занимались гувернеры, выписанные из Парижа. Нередко даже на подлинно русское изделие ставили французское клеймо. В связи с этим вспоминается такой случай.

В экспозиции ангарского музея имеются оригинальные часы - «Паровой котел». Долгое время не могли установить, какого они производства и кто автор. В каталоге, выпущенном недавно в Ангарске, говорится, что они французские. Так ли это? Обращаюсь к П. В. Курдюкову.

- На эту мысль нас навел французский текст, имеющийся на некоторых местах корпуса часов, - ответил он, - хотя точно утверждать, что это именно так, не берусь. И вот по какой причине. В Москве, в Политехническом музее, хранятся настенные часы русского мастера Кулибина. Текст на них написан тоже на французском.

Подобных примеров мы знаем немало.

Первые шаги в развитии часового дела в России начались, как и в других странах, с искусства мастеров-одиночек. Уже в XVI и XVII веках в Москве жили и работали ремесленники-часовщики. До нас дошло имя Моисея Терентьева, который слыл «комнатным царским часовщиком и золотых дел мастером». Так этот самый Моисей Терентьев в 1620 году изготовил для царя перстень с часами. Другие русские умельцы чуть позднее сделали для Алексея Михайловича, отца Петра I, пороховницу с часами.

В конце XVIII столетия в Санкт-Петербурге между 13 и 16 линиями на Васильевском острове впервые заработала часовая фабрика. Но основана она была иноземными мастерами, получившими право на производство часов и беспошлинную торговлю ими. В этих мастерских под руководством иноземного мастера работали десять русских подмастерьев, в год они выпускали до тридцати часов с клеймом «Сделано в Санкт-Петербурге».

А в то время буквально рядом трудится талантливый изобретатель - Иван Кулибин. Мастер-самоучка, достигавший всего своей пытливостью и упорством, он создал немало измерителей времени, наиболее точных по ходу, удивительных образчиков ювелирной работы.

До 1941 года в Ржевском краеведческом музее хранились астрономические часы Терентия Ивановича Волоскова. Они показывали время, названия месяцев, положение солнца, луны и звезд на небосводе, отличались высокой точностью хода. Во время Великой Отечественной войны эти часы были похищены оккупантами и до сих пор неизвестно их местонахождение. Жил и работал Волосков примерно в то же время, что и Кулибин, с 1729 по 1801 год.

А вот еще имя — Михаил Евлампиевич Перхин. Выходец из крестьян, он был одареннейшим мастером ювелирного дела. Созданные им часы имели яйцевидную форму. Некоторые из них хранятся в Оружейной палате, в Москве. Интересен ход часов. Корпус неподвижен, вращается белый эмалевый поясок, на нем римские цифры. Часы покрыты желтой эмалью, украшены гравировкой и чеканкой. Более тысячи бриллиантов украшают очертания цифр, стрелку и другие элементы. На основании подставки часов мелкими алмазами выложена дата — 1899 год.

А вот что можно было узнать из «Журнала Министерства народного просвещения» за 1952 год. В статье «О часах-календаре» автор пишет о механике-самоучке Нечаеве, решившем изготовить астрономические часы с маятником и горизонтальным ходом. Необычность часов заключалась в ряде новшеств, внесенных русским мастером. Согласно Санкт-Петербургскому времени на циферблате должно подниматься солнце и проходить полный дневной круг. На циферблате будут отмечаться месяцы, число дней в них, ежедневные числа в каждом месяце, дни недели, високосный год и простой.

Пятнадцать лет трудился мастер над выполнением своей задумки. Многие детали пришлось не раз переделывать, встречались и другие сложности. Нельзя забывать, что Нечаев был самоучкой, а при работе над часами необходимы определенные математические расчеты. На собственные скудные средства, без всякой материальной поддержки, он выполнил задуманную работу. Нечаеву удалось сделать автоматический календарь, а созданный им музыкальный механизм проигрывал каждые утро и вечер государственный гимн и ряд народных мелодий.

Астрономический регулятор получил высокую оценку. Тот же журнал писал: «Можем свидетельствовать, что регулятор идет девятый месяц верно и что по вышеизложенной программе все в нем выполнено...»

Один из богатейших людей России - уральский заводчик Демидов - давал Нечаеву 20 тысяч золотом за его часы. Но мастер отказался. У него были свои планы. Он решил подарить их царскому дому с тем, чтобы попросить у царя помощь для основания часового производства в России. Но увы, его мечтаниям не суждено было сбыться.

В 1853 году эти астрономические часы демонстрировались в Петербурге в Академии наук и в Зимнем дворце. Автор уникального творения получил самое высокое одобрение. Присутствующий при сем Николай I даже наградил его медалью и велел выдать... тысячу рублей ассигнованиями. Но о часовом производстве не хотел и слышать.

Лев Исидорович Нечаев родился в 1800 году в семье крепостного крестьянина. С малых лет - труд на помещичьей земле. Ему была уготована судьба тысяч крестьянских детей. Каким-то путем ему удалось уехать в Ярославль и там поступить учеником в мастерскую Шредера, где он обучается в числе других дел часовому «деланию». И Нечаев весьма преуспел в этом деле. Умер он в 1861 году. После него остались дети - четыре сына и две дочери.

Интересна и судьба его детей. Один из сыновей за революционную деятельность был сослан в Сибирь, внуки и правнуки Льва Исидоровича стали часовыми мастерами и механиками, один из правнуков Александр Геннадьевич Нечаев носит звание почетного изобретателя РСФСР.

Какова же судьба творения Льва Исидоровича Нечаева? После Зимнего дворца часы передали в Морской кадетский корпус, где их использовали как учебное пособие. Потом часы оказались в особняке у какого-то из великих князей. Оттуда их вывезли и передали в Адмиралтейство. Это случилось уже после Великой Октябрьской революции. Долгое время они бездействовали, никто из мастеров не брался за их ремонт. Починил их внук Льва Исидоровича, Дмитрий Александрович Кудрявцев. Сейчас они хранятся в Военно-Морском музее СССР.

Немалый вклад в развитие часового дела в России сделали мастера Собакин, Кузнецов, Медокс, Мезгин, Юрин и многие другие. А сколько имен незаслуженно забыто...

Итак, зачатки часового дела в России были. Но, к сожалению, дальнейшего развития оно не получило и заглохло, не успев зародиться. Российские мастера, люди пытливой мысли, сообразуясь с интересами государства, не раз пытались поставить отечественное часовое производство на промышленную основу, но каждый раз наталкивались на глухое равнодушие царской бюрократии. Русские же предприниматели, боясь конкуренции с западными фирмами, наводнившими своей продукцией российский рынок, не решались вкладывать капиталы в развитие часового производства.

Изготовление часов фабричным способом в России наметилось лишь в конце XIX века. Начало положила фабрика, возникшая в деревне Шарапово под Москвой, где собирались ходики. Позднее, уже в первые годы XX столетия, фабрики-мастерские открываются в Петербурге, Москве, Одессе и других городах. Технология производства была проста. Из присланных из-за границы частей собирали часы, на которых стояли марки фирм «Генрих Мозер», «Омега», «Лангондорф», «Нортон» и другие. Иностранные предприниматели с выгодой для себя использовали дешевую рабочую силу и рынок сбыта. Сборочная мастерская существовала, например, в Подольске, где из деталей, присланных из Швейцарии, собирались часы. Мастерская принадлежала Павлу Буре, известному коммерсанту. На задней крышке часов стояла пышная надпись: «Павел Буре, поставщик высочайшего двора...»

После революции часовое дело в стране встало на промышленные рельсы. Отечественное часовое производство - детище первой пятилетки. 6 ноября 1930 года, как сообщили газеты, состоялся пуск первого государственного часового завода.

Организация отечественного производства приборов времени - вопрос не из легких. Не имея опыта, оборудования, испытывая недостаток в специалистах, трудно было браться за это дело.

И все же поточная линия производства часов работала. В тот же день 6 ноября 1930 года на конвейере госзавода была собрана первая партия часов, их торжественно вручили на заседании в честь XII годовщины Октября передовикам производства.

В том же году в строй действующих предприятий вступил второй часовой завод, а в 1938 году Пензенский часовой завод начал выпускать наручные женские часы. Это было только начало. За 73 года советской власти часовое производство у нас в стране последовательно развивалось от простых ходиков до сложнейших конструкций. Вспомним марки «Победа», «Звезда», выпускавшиеся в послевоенные годы. Они были точны, отличались большей практичностью. Высокую оценку у советских и зарубежных покупателей получают часы с марками «Заря» Пензенского завода, «Полет» -Первого Московского, «Янтарь» - Орловского, «Чайка» - Угличского. В наших магазинах представлена продукция отечественной часовой промышленности таких заводов, как Минский, Чистопольский, Ереванский, Златоустовский, Челябинский, Сердобский, Ростовский, Ленинградский, Владимирский и других. Восемнадцать наших заводов поставляют на отечественный и зарубежный рынки наручные, карманные, напольные и настольные часы, будильники и секундомеры, автомобильные и авиационные хронометры. Ежегодно выпускается более 40 миллионов часов, совершенствуется технология, улучшается модификация внешнего оформления. Большая часть моделей наших часов имеет знак качества и успешно конкурирует с лучшими швейцарскими фирмами. Часы с маркой «Сделано в СССР» сегодня носят жители Австрии и Югославии, Венгрии и Англии, Японии и Мексики.

Более чем в 70 странах пользуются часами советского производства.

В конце 1976 года в Москве, а затем и в других городах стала внедряться новая система часофикации. Что это значило? Вместо бывших механических и электрических часов стали монтировать новые, электронные измерители времени, система эта создавалась научно-исследовательским институтом часовой промышленности.

Электронные часы показывают самое точное время. При малейших отклонениях поправки должны вноситься от так называемых первичных часов. Они находятся на станции и точность их хода гарантируют кварцевые генераторы. Это последние достижения в отечественном часовом производстве.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

О ТОМ, КАК «ОДЕВАЛИСЬ» ЧАСЫ.

ИЗВЕСТНЫЕ БРОНЗОВЩИКИ И ДРУГИЕ МАСТЕРА ПРИКЛАДНОГО ИСКУССТВА

Когда посетители приходят в музей часов, первое, чему они удивляются, - это разнообразие внешних форм измерителей времени. И, действительно, каких только нет в этой чудесной экспозиции! И в виде домика с черепичной крышей, и в виде яблока в фарфоровой руке, есть часы, заключенные в миниатюрный человеческий череп. А вот ползет (так кажется с первого взгляда) черепаха, на спине у нее земной шар со встроенным механизмом часов.

Английские часовщики в XVII и XVIII веках подражали, например, архитектуре более ранних веков. Не оттого ли деревянные корпусы их часов очень напоминают готические строения церквей и аббатства. Это хорошо заметно на изделиях фирмы «Нортон». В ангарском музее имеется несколько экземпляров «Нортона». Основатель этой фирмы - английский мастер Эрдли Нортон, работавший в Лондоне с 1760 по 1794 год, предпочитал дерево всем другим материалам. В России его часы встречаются часто, так как он был постоянным поставщиком двора Екатерины II. Позднее его фирма открыла филиал в Санкт-Петербурге.

А вот каминные бронзовые часы работы французских мастеров XVII века. Мастер-бронзовщик запечатлел в металле сцену охоты. На горячем скакуне, нервно перебирающем копытами, сидит охотник. Он приложил к губам охотничий рог, и, кажется, вот-вот мы услышим торжествующие звуки сигнала гона. У бронзовых ног коня, в едином устремлении, мчатся гончие. Чуть впереди, грациозно выгнув шею, уходит от погони лань. В центре фигурной группы - часовой барабан.

Вот еще одни часы — старинные, облаченные в черный мрамор. Они подкупают строгостью, монументальностью. Выполнены в стиле «ампир». Внешним видом напоминают античный храм. В старину богатые люди заказывали такие часы, как надгробие, обычно они являлись частью интерьера в склепах-усыпальницах. Немало пришлось потрудиться над ними камнерезу и скульптору.

Одну из витрин украшают гирлянды карманных часов. Они висят на золоченых, серебряных цепочках, на солидных брелках больших и малых размеров, с тонкой гравировкой по корпусу или рельефной чеканкой. Мы привыкли видеть карманные часы только круглой и овальной формы. А между тем несколько столетий назад они изготовлялись различной формы: прямоугольной, квадратной, восьмиугольной, иногда в виде креста, книги, черепа. Вставлялись в предметы обихода - пороховницы, перочинные ножи, табакерки, несессеры. Да и само название - карманные - было чисто условным. Их больше носили, подвесив на дорогих цепочках, они являлись украшением костюма.

Разнообразие внешних форм часов - это разнообразие художественных стилей. Человеку сведущему нетрудно проследить, что в экспозиции присутствуют стили «ампир», «барокко», «рококо», «рокайль». Художественные вкусы созидателей хронометров подчинялись духу времени, в котором они творили. В создании часовых корпусов принимали участие бронзовщики, мебельщики, чеканщики, скульпторы, литейщики, золотильщики, рисовальщики.

Нетрудно заметить одну деталь: среди современных часов мы не найдем, за редким исключением, хронометров, облаченных в пышные формы. В этом их первое отличие от старинных. Если в минувшие века приборы времени считались главным образом предметом роскоши, то в наше время часы — предмет первой необходимости. Тип современной жизни, расписанный порой по секундам, требует постоянного наблюдения за ходом стрелок. Поэтому мы отдаем предпочтение «содержанию» наших повседневных спутников, то есть точности хода.

Как-то раз в домашней коллекции Павла Васильевича Курдюкова я увидел часы-картель. Картель - стенные часы. Корпус выполнен из чистой бронзы в виде глобуса. Такие картели, исполненные в стиле «рокайль», создавал известный французский бронзовщик Жак Каффиери, живший в 1678 — 1755 годы. У нас в России имеются работы, подписанные этим именем. Картель висит в большом Петергофском дворце, крупные часы есть в большом зале Царскосельского дворца. В каталог выставки «Западноевропейские часы XVI-XIX веков» из собрания Эрмитажа, изданном в 1971 году, упоминаются часы «Кухня» работы Жака и Филиппа Каффиери. Есть предположение, что в музейных собраниях имеются и другие работы.

Каффиери - наиболее талантливый мастер бронзового дела. Его творения, тщательно прочеканенные, имеют законченный вид, он владеет совершенной техникой исполнения.

Семья Каффиери дала миру немало достойных мастеров бронзового дела. Сын Жака Каффиери, Филипп, в одинаковой степени слыл отменным чеканщиком, литейщиком, скульптором, позолотчиком. Немалую славу завоевал и второй сын, Жак, тоже замечательный скульптор и рисовальщик. В основном Каффиери выполнял заказы французского двора. Работая на столь высокого заказчика, Каффиери рисковал полностью обанкротиться, если б его не поддерживали другие заказы. Дело в том, что двор весьма неохотно расплачивался с бронзовщиком. В архивах семьи Каффиери на полях ходатайств перед двором об уплате нередко писалось: «Нет средств».

В произведениях Каффиери ярко прослеживается стиль «рокайль». Точно разработанная композиция его произведений прочно закрепила за ним присущий лишь ему каффиеровский почерк. Почерк, который не удалось повторить никому. Попытки подделать его картели, канделябры, торшеры предпринимались не раз, но безуспешно.

Из известных имен бронзовщиков того времени стоит назвать имя Пьера Гутьера (1732 - 1813 годы). Ду Вакс Лазарь - знаменитый поставщик маркизы Помпадур и королевского двора. Изысканное тонкое литье поставляли Бейл, Пьер Франсуа Ботару и другие.

Стоит более детально рассмотреть весь цикл работ в бронзовом деле. Перед тем как отлить изделие, первым в дело вступает художник-рисовальщик. От него требуется рисунок - эскиз изготавливаемой вещи. Далее по этому рисунку скульптор лепит модель предмета. После него за дело принимается бронзовщик. Он готовит сплав и отливает по модели изделие. Иногда отливку заменяет другой способ - поковка. Это делается, когда необходимо повторить узор штампа. Для этого еще в горячем металле выдавливают рисунок.

Отлитая бронза попадает в руки чеканщика. От него зависит изящество отделки предмета. Потом начинается более тонкая работа. Где-то нужно усилить рисунок, углубить отдельные штрихи, выделить орнамент, добиться выразительности фигуры в целом. И последняя операция - за позолотчиком. Он придает предмету завершенный вид.

Иногда при отливке бронзу обрабатывают соответствующими растворами, отчего она приобретает вид старинной бронзы, патины. Так, наверное, и родилось название «Патина времени», «Черная патина».

Мы уже говорили, что «одежду» часов приходилось «шить» и мебельщикам. Одним из известных мебельщиков XVIII века был немецкий мастер Давид Рентген. Его имя стоит рядом с именем тоже известного в Германии часовщика Петра Кицинга. В 1776 году по заказу императрицы Екатерины Второй были изготовлены большие напольные часы, больше похожие на архитектурное сооружение. Выполнены они из хорошо обработанного ореха. Крылатый атлант держит на плече диск циферблата. На самом верху сооружения изящная балюстрада, материалом для которой послужила позолоченная бронза. Но особую ценность представлял музыкальный механизм - каждый час бил колокол, а каждые три часа звучала мелодия в струнном и органном исполнении.

С неменьшим мастерством выполнял заказы другой известный мебельщик — Н. Гамбс. Тот самый Гамбс, который упоминается в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова. Фирма Гамбса имела широкую разветвленную сеть филиалов во многих городах России и странах Западной Европы. На задней стене футляра часов крепилась пластина с автографом Гамбса. Футляры к измерителям времени его фирма изготовляла из выдержанных, благородных пород дерева. Поверхность изделия отделывалась золотом, бронзовой или серебряной инкрустацией; вместо стекол нередко применялся хрусталь, что придавало часам особую изысканность. Гамбсовские футляры отличались еще одним свойством - хорошо подобранное дерево рождало при бое часов неповторимый резонанс.

Большинство роскошных «одеяний» часов являются предметами прикладного искусства. Корпус из мрамора, белого и черного, из фарфора, орехового дерева, из полудрагоценных камней: малахита, яшмы - нередко украшенных эмалевыми рисунками. Ценились такие часы очень дорого. Для облицовки и орнаментации корпуса применяли самые различные материалы: горный хрусталь, кожу и панцирь черепахи, перламутр и бриллианты, рубины и изумруды.

Вот еще одна любопытная страница развития прикладного искусства. Она рассказывает нам о мастерах-эмальерах.

Многоцветную роспись на эмали изобрели во Франции в первой половине XVII века. Эмальеры, несмотря на то, что техника исполнения очень сложна, добились удивительного совершенства в оформлении часов. На циферблатах часов-медальонов тончайшей кистью они писали портреты, собственные композиции, копии картин известных художников. По существу был создан новый вид миниатюры.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

МУЗЫКАЛЬНЫЙ БОЙ ЧАСОВ.

НЕПРЕВЗОЙДЕННЫЙ МАСТЕР ГЮСТАВ БЕККЕР

Музейная тишина... В это понятие мы вкладываем особый смысл. Она царствует в картинной галерее, в музее краеведения, нарушаемая лишь шепотом посетителей.

Совсем иное понятие о тишине в музее часов. Посетитель здесь слышит разноголосое тикание, серебряные переливы колокольчиков, звонкий голос кукушки. И вдруг звон - гулкий, набатный: бом-бом-бом! Его отбивают большие напольные английские часы. Динь-динь-динь! Тоненько вторят ему миниатюрные каминные часы французской работы. Бам-бам-бам-бам! -вставляет свой голос настенный хронометр в резном деревянном корпусе с надписью «Ля Рой» на эмалевом лике циферблата. Посетитель различает удивительные мелодии: этюды Шопена, разудалую русскую песню «По улице мостовой», слышит, как серебряные колокольчики вытренькивают старинную песенку из сказок Андерсена: «Ах, мой милый Августин, Августин, Августин...» Слышит мелодии, напоминающие приглушенную игру на органе и разлив далеких колоколов.

Музыкальные часы - это особая статья в часовом производстве. Еще первые часовых дел мастера, создавая свои измерители времени, старались дать своему детищу «голос». Они придумали не только механизм боя, предназначенный лишь для того, чтобы отбить положенное количество ударов, но и целую музыкальную систему, разыгрывающую мелодию. Что представляет из себя музыкальный механизм? Чтобы ответить на этот вопрос, мы вернемся снова к «голому» механизму, о нем рассказано в одной из предыдущих глав. Как помните, мы увидели там целую систему из 12 колокольчиков, соединенных на одном стержне. У каждого колокольчика свой молоточек, они в свою очередь соединены с рычагами, концы которых упираются в барабан. На медном барабане натыканы в огромном количестве маленькие стальные стерженьки. При вращении вала стержень натыкается на рычаг, приподнимается молоточек. Рычаг срывается со стерженька, молоточек ударяет по колокольчику, издается мелодичный звук. Мастера, создавая этот музыкальный механизм, подбирали к каждому колокольцу свой тон, а система колокольцев составляет целый звукоряд. Некоторые музыкальные механизмы могут разыгрывать не одну, а несколько мелодий. Число их может насчитывать до десяти.

В частной коллекции П. В. Курдюкова мне довелось видеть напольные часы. На циферблате выгравировано: «Торговый дом Калашников и Сын». Московский купец не был часовщиком, он торговал. Часы изготовлены Нортоном, известным в Англии часовым мастером. Сейчас они хранятся в Политехническом музее столицы. Так вот, эти самые часы снабжены музыкальным механизмом, игравшим восемь русских мелодий: «Вниз по матушке Волге», «Преображенский марш», «Славься», «По улице мостовой», «Коль славен», «Тройка», «Во саду ли, в огороде», «Камаринская». Если внимательно присмотреться к колокольцам, обнаружится клеймо - фирменный знак Гюстава Беккера.

В коллекции ангарского музея имеются часы Гюстава Беккера. Когда в большом зале начинает отбивать мелодию «Беккер», слышится бой далеких колоколов, словно приглушенное эхо приносит эти чарующие звуки.

Помимо этого хитроумного устройства в механизме малых курантов существовал еще один секрет - секрет звучания. Удачлив был тот, кто мог найти свой, особый сплав поющего металла. Вот этого и добился немецкий мастер. Колокольцы, выплавленные в его мастерской, отличались чистой тональностью звука; музыкальные механизмы, созданные им, славились на всю Европу. Вот почему часовые мастера многих стран: Англии, Франции, Швейцарии, - заказывали малые куранты фирме Беккера. К сожалению, так полагают специалисты, секрет сплава утерян.

Мастера искали всевозможные варианты устройства часового боя. Так, сто лет назад появился гонг, который и сейчас применяется на многих измерителях времени. Гонг представляет собой бронзовый прут, скрученный в спираль. При ударе молоточком он издает мелодичный звук. Гонгом отбиваются четверть и полчаса, перезвоны.

Кроме спирального гонга, в механизме боя применяется система стерженьков различной длины. Каждый стержень имеет свое музыкальное звучание, свою тональность. На таких гонгах, кроме боя часов, разыгрываются мелодии. В этом случае мастера добивались хорошего звучания путем поиска удачного сплава. И не только. Для того чтобы мелодия получила хороший резонанс, корпус часов изготавливали из выдержанных пород дерева. Ведь и скрипка не зазвучит, не будь выдержанного, подходящего материала.

Из каких компонентов составлялись эти звучащие сплавы? Известно, что в бронзу добавлялись серебро (отсюда и пошло - «серебряное звучание») и другие металлы. А сколько, в каких пропорциях? Это достигалось опытным путем, требовало от мастера большого кропотливого труда, поиска.

Встречается еще один вариант музыкального устройства. Обычно его применяют в настольных часах, будильниках. Устройство простое. Клиновидная стальная пластина разрезается, как гребешок. Каждая музыкальная пластина, - а по длине они получаются разными, - имеет свою тональность. Медный барабан со стальными шипами, вращаясь, цепляет пластинки.

Естественно, мастеру, работающему над музыкальным устройством в часах, необходимо обладать не только музыкальным слухом. Не менее важно иметь хороший вкус.

К сожалению, все реже и реже в современных часах применяется хороший бой, а в курантах и подавно. В нашем пользовании мы имеем лишь резко стрекочущие будильники или настенные часы с маловыразительным боем. Часы с курантами, музыкальные шкатулки, те же знаменитые шарманки стали достоянием музеев и частных собраний.

А как бы оживили наше жилище часы с какой-нибудь старинной или современной мелодией!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ДЕРЕВЯННОЕ ЧУДО.

ВЯТСКИЙ УМЕЛЕЦ.

УНИКАЛЬНЫЙ РЕМОНТ

Один из самых ценных экспонатов Ангарского музея часов - деревянные часы Бронникова. Они хранятся под стеклянным колпаком, задняя крышка открыта, и посетители могут видеть, как пульсирует спираль балансира и как медленно, чуть заметно движется по циферблату минутная стрелка. Первые чувства, охватывающие посетителя, - восторг и удивление. Вопреки нашему убеждению, что только из металла можно изготовить узлы и механизмы часов. А тут дерево, простое дерево сгодилось для конструкции часового механизма. И когда улягутся восторг и восхищение, у посетителя возникнут вопросы: кто, когда и как сотворил?

История нашего экспоната интересна еще и тем, что он получил свое второе рождение из рук Павла Васильевича Курдюкова. Но сначала - о том, как сотворилось это деревянное чудо.

... В начале прошлого века, в одной из глухих деревушек на Вятщине жил Иван Васильевич Бронников. Слыл он отменным мастером, унаследовавшим от дедов и прадедов мастерство резьбы по дереву. И случилось однажды такое, что надолго выбило Ивана Бронникова из привычной житейской колеи.

Приехал как-то в деревню купчишко и первым делом к Бронникову. Показал он мастеру удивительной работы часы. Внутри золотого корпуса, играя солнечными бликами, крутились всевозможные колесики. Часы показывали точное время, тонко, серебряно звонили каждый час.

Давно уже уехал купчишко, а заморское чудо не уходит из памяти. Вот тут и пришла в голову вятскому мастеру затея: не изготовить ли самому такие часы, да чтоб каждая деталь в них была выточена из дерева...

Надолго Иван Бронников засел у себя в мастерской. Никого не принимал, никуда не выходил. От заказчиков отмахивался, недосуг. Недели летят за неделями, месяцы за месяцами, а дело двигается кое-как.

Задала задачу мастеру его затея. Вроде бы все правильно делал. И корпус, и колесики, и стрелки - все сделано из дерева, выточено его, Бронникова, умелыми руками. Но - неудача за неудачей! То корпус рассыхался, то шестеренки не выдерживают, мнутся зубья. Много пришлось перебрать пород деревьев, пока он нашел для каждой детали свое дерево.

Много невзгод перенес Иван Бронников через эту свою одержимость.

... По широкой деревенской улице ведут взлохмаченного босоногого мужика. На нем холщовая рубаха, местами залатанная, видавший виды фартук. В свалянной бороде застряли мелкие древесные стружки. Его посадили на дроги и увезли в уезд, в дом умалишенных. Останавливались прохожие и провожали его взглядами, одни бросали насмешливые реплики, другие сожалеючи качали головами.

- Ишь, сердешный, совсем замаялся мужик, - говорила старуха своей соседке. - И то сказать, безвылазно сидел у себя в каморке, никого не подпускает к себе, заперся изнутри. Дети голодные, баба воет, хозяйство разорилось, а ему все нипочем. Знай себе мастерит. Не ест, не пьет, совсем одичал. Будто нечистый попутал, прости меня, господи, грешную. Ведь мастер-то какой, одно слово золотые руки...

Целый год продержали Бронникова в доме умалишенных, но, не признав за ним никакой умственной болезни, отпустили восвояси.

Вроде бы приутих маленько. Снова начал мастерить гармошки, шкатулки, мебель разную. Но и то дело из головы не выпускал. Ладил потихоньку. Лет через шесть огромного, кропотливого труда представил на всеобщее обозрение свой уникальный труд - деревянные часы. Корпус из капа, колесики из пальмы, волосок из волокон бамбука, стрелки из жимолости, цепочка из самшита. Многие богатые люди пытались купить у него этот уникальный хронометр, но лишь будущему царю Александру II удалось приобрести их, заплатив 1000 рублей.

Исследователи утверждают, что над изготовлением деревянных часов работали четыре поколения Бронниковых. По неточным данным, всего Бронниковыми изготовлено более двадцати пяти измерителей времени. В настоящее время часы Бронникова имеются в коллекциях музея этнографии СССР, в Эрмитаже, Политехническом музее в Москве. Одни украшают экспозицию Дрезденского музея и одни - в Женеве. Вполне возможно, что имеются еще и в частных собраниях.

Экземпляр деревянных часов появился в частной коллекции Павла Васильевича лет десять назад. В механизме отсутствовали пружина и волосок балансира, не было стрелок и цепочки. Для коллекционера это была бесценная находка. Они лежали под стеклянным колпаком, ими любовались посетители, которые часто навещали квартиру на Сибирской улице, восхищались, но в душе у самого Павла Васильевича была неудовлетворенность собой. Не в привычке у него оставлять часы не на ходу.

И мастер принялся за работу.

Для Павла Васильевича в этом деле были свои трудности. Во-первых, хотелось в точности повторить работу своего именитого земляка, а Павел Васильевич, нужно добавить, никогда не занимался резьбой по дереву. Да и сам материал - самшит, из которого он в первую очередь решил изготовить недостающую цепочку, в наших сибирских условиях достать невозможно. Только случайно, через своих знакомых в Крыму удалось раздобыть необходимый кусок дерева. Деревянная цепочка имеет ту особенность, что звенья ее не разъемны. Здесь не спаяешь концы, как, допустим, в металлических звеньях, здесь каждое звено органично вплетается в другое, вернее одно рождается в другом под резцом мастера.

Потянулись дни кропотливого труда. Никогда не думал старый часовщик, что ему придется выполнять такую операцию.

Тем не менее работа двигалась. Из цельного куска самшита Курдюков вырезал цепь. Звено в звене, звено в звене. Весь инструмент - небольшой ножичек и напильничек.

Осталось сделать карабин, и тут случилось непредвиденное. То ли нажал посильнее, то ли в дереве оказалась трещина. Карабинчик треснул.

Пришлось начинать заново. Второй раз дело пошло быстрее. Был уже опыт, хоть небольшой. Через месяц труда на ладони мастера лежала готовая цепь длиной в двадцать сантиметров.

Не менее сложной оказалась работа и над стрелкой, поистине тонкая, ювелирная. Немало потрудился Курдюков, пока недостающие деревянные детали не заняли свои места в механизме. И вот настал день, когда он крутнул пружину завода - и часы пошли.

Конечно, у Павла Васильевича было огромное преимущество перед Бронниковым. Он шел проторенным путем, используя опыт Бронникова в таком важном деле, как подбор пород дерева.

Уникальный ремонт, произведенный ангарским мастером Курдюковым, является, по-моему, единственным.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ЧАСЫ-ЗАГАДКА. ВОЗРОЖДЕНИЕ ДЕМЕТРЫ

Ремонт деревянных часов Бронникова не единственная задача из тех, которые приходилось выполнять Павлу Васильевичу. В практике старого мастера бывали и такие курьезы, когда ему приходилось ломать голову над разгадкой профессиональных тайн старинных мастеров часового дела.

Однажды у него появился необычный экспонат. Бронзовая статуэтка. На круглом цоколе женская фигурка. Длинная туника волнистыми складками спадает вниз и как бы развевается от ветра. Скульптор придал ей тонкие черты лица, волосы локонами спадают на плечи. На вытянутой руке держит она небольшой квадрат-стержень, на котором, опираясь кернами, качается маятник часов. Скорее это изделие стоило... назвать маятник-часы, так как и часы, и маятник были в одной конструкции.

Удивительный прибор! Посудите сами, ведь согласно законам физики такой маятник, как этот, должен бы, постепенно затухая, останавливаться. А он, как ни в чем не бывало продолжает качаться. Создавалось впечатление, что часы сами по себе, а маятник сам по себе. На самом же деле ход часов полностью зависел от хода маятника, в свою очередь ход маятника зависел от часов. Но каких-то внешне видимых признаков этой зависимости не заметно. В других часах, к примеру, ходиках, забыли поднять упавшие гири - маятник остановился. А как же здесь?

Я внимательно осмотрел часы, пытаясь разглядеть где-нибудь тот хитроумный механизм, что заставляет работать маятник. Но, увы, ничего не мог обнаружить.

Мастер лукаво улыбался и весь вид его словно говорил: «Что, взяли? То-то же...»

И все-таки, кажется, я нащупал верный путь...

— По моему, тут где-то скрыт механизм, который дает силу маятнику восстанавливать утраченную часть амплитуды, - начал я не вполне уверенно...

- Вы уже близки к истине, — ответил Павел Васильевич. - Я их назвал часы-загадка. Весьма курьезный случай. Пришлось изрядно поломать голову...

Женщина, приславшая Курдюкову эти часы, писала в сопроводительном письме: «Дорогой Павел Васильевич! ... Эти часы остались мне в наследство от моих родителей, и я их берегу как память о них. Очень долгое время, сколько я помню себя, они стояли. С просьбой починить их я неоднократно обращалась к лучшим мастерам. Но, к сожалению, до сих пор никто не осмелился взяться за них. Наслышанная о ваших незаурядных способностях в часовом деле, я позволила себе обратиться к Вам с величайшей просьбой, если можно, помочь мне. Заранее остаюсь Вам признательна...»

И мастер взялся за восстановление. Разобрал и проплыл всю внутреннюю часть хронометра. По своим размерам, а также внешнему виду он напоминал карманные часы-луковицу. Неисправностей внутри хватало. Павел Васильевич выправил погнувшийся волосок, отремонтировал некоторые узлы механизма и разгадал секрет необычного хода часов. Если амплитуда свободно качающегося маятника замирает постепенно, рассуждал он, то для восстановления потерянной амплитуды необходима определенная сила. Он провел такой эксперимент. Моделью служил обычный маятник от часов-ходиков. Каждый раз, когда маятник его модели делал колебание, в момент его возвращения в исходную позицию мастер легким толчком продолжал его движение. Ход маятника уравновесился. Значит, в механизме часов должен присутствовать и работать такой рычаг. Он не ошибся в своих предположениях. Действительно, когда он начал более детально осматривать механизм, то обратил внимание на небольшой рычажок с противовесом на конце. В момент колебания маятника рычажок падал, тем самым прилагал небольшое усилие для уравновешивания хода маятника. Вот она разгадка!

Казалось бы, все правильно. Решение найдено, часы приведены в рабочую готовность, поправлены кернышки, которыми маятник становится на каменные подпятники стержня. Небольшая легкая смазка в этом месте не помешает, а только сгладит трение. Настал торжественный момент, легкий толчок, и маятник, качнувшись, стал совершать свои обычные движения. Но увы, покачавшись некоторое время, он остановился.

В чем же дело? Опять загадка!

Мастер снова и снова проверяет механизм. Все на месте, по всем данным часы должны работать...

Он опять запускает маятник. И опять, покачавшись некоторое время, тот приходит в состояние покоя.

А может быть все дело в кернах? Хотя здесь, кажется, тоже все в порядке. Павел Васильевич снял часы-маятник с руки красавицы, удалил смазку, проверил заточку кернов и снова поставил на место. Чуть качнул маятник — и они пошли. Теперь часы шли не останавливаясь, шли так же уверенно, как и много лет назад. В чем же дело? Неужели... смазка?

Вот те раз. Выходит, смазка сдерживает движение маятника? Так оно и было. Потом Курдюков проверил свою догадку. Стоило смазать керны - часы останавливались.

Вот так часы! Мастер, видать, был оригинал. Надо же сотворить такое. К сожалению, так и не удалось установить его имя.

- Обычно на часах всегда оставляют марку фирмы или номер выпущенного экземпляра, номер партии, - говорит Павел Васильевич. - Иногда системы часов сами говорят о своих создателях. А эти часы, видимо, созданы в единственном числе и по особому заказу.

Так думал мастер. Но однажды вдруг появился еще один экземпляр подобного типа. Часы-маятник на этот раз нашли свою точку опоры на кончике хобота чугунного слона. А потом в коллекции Павла Васильевича появилась еще одна красавица с хронометром. (Вполне вероятно, что таких экземпляров немало!)

Собирательство часов для Павла Васильевича не только увлечение, а скорее проверка своего профессионального мастерства. Все без исключения часы, попавшие к мастеру, восстановлены его стараниями. Немало приятных минут он находил для себя. Ему доставляло удовольствие часами просиживать над разгадкой хитроумного механизма.

Как-то раз прислали оригинальной работы часы. В них было все, чем мог гордиться коллекционер. Сияющий позолотой тонкой работы корпус, белоснежная эмаль циферблата со строгими римскими золотыми цифрами, витиеватая вязь вороненых стрелок. И даже мелодичная музыка. Но новая находка у коллекционера вызывала не восхищение, а скорее разочарование.

Вам не нравятся часы? - спросил я тогда.

Что вы, часы отменные, о таких можно только мечтать. Ведь это старинные каретные часы французской работы. Все в них прекрасно, но... они на ходу...

В работе по восстановлению старинных измерителей времени Павел Васильевич не только расширяет свои знания по точной механике, системам хронометров, но и узнает такие тонкости, как художественное литье, особенности художественных стилей: «ампир», «барокко», «рококо», «рокайль» и другие. Он становится краснодеревщиком и литейщиком, ювелиром, бронзовщиком, мебельщиком и чеканщиком. Знания и опыт помогли мастеру восстановить многие часы в первозданном виде. Ведь тут просто и ошибиться. Работы по восстановлению внешнего облика часов требуют умения чувствовать время, эпоху и стиль.

Как-то Курдюков срочно пригласил меня к себе. Я ожидал, что он покажет сейчас какую-нибудь новинку, притом, вероятнее всего, очень интересную. Так и было. Но новинка эта была в таком состоянии, что другого слова для определения, кроме как хлам не подобрать. Он поднял с пола холщовый мешок и высыпал из него кучу каких-то мраморных и металлических обломков. Ничего похожего на часы. Какой-то медный шар, стальной стержень, бронзовая головка женщины, большие и маленькие куски мрамора, кусочки потемневшего от времени дерева.

- Все это я нашел на чердаке старого дома, - сказал он.

- И что же это будет?

- Часы. Причем удивительные, каких еще свет не видывал. Богиня Деметра...

Но тут же... ни конца ни начала.

Я соберу их...

Он был безмерно рад этому запыленному хламу, а я представить не мог, как, каким образом из этой мраморно-медной кучи возродится богиня плодородия Деметра. Пожалуй, легче сотворить новую богиню, нежели потратить время на собирание ее жалких останков.

Провозился Курдюков с новым «пациентом» несколько месяцев. Эта была поистине адская работа. Из сотен кусочков, больших и малых, нужно было собрать корпус и статуэтку. Некоторые так покрошились, что трудно было подогнать к месту. Все оказалось гораздо сложнее, чем представлял себе мастер. Ведь каждому кусочку надо было найти только ему принадлежащее место. Пришлось еще раз слазить на чердак, скрупулезнейшим образом снова осмотреть место, где лежали обломки, и там удалось разыскать еще несколько мраморных крошек.

Наконец, часы восстановлены. На этот торжественный момент он снова пригласил меня. На столе возвышалась какая-то пирамида, скрытая от глаз куском материи.

- Помните мешок хлама? А теперь посмотрите...

Павел Васильевич снял материю, и глазам предстала мраморная скульптура античной богини. Она держала в руках маятник — медный стержень. На стержне внизу круглый шар. Стержень медленно вращается по окружности. Казалось, она держит в руках земной шар и водит его по орбите.

Деметра?..

Она самая.

Удалось?..

Мастер счастливо улыбнулся.

- У античных богинь интересная судьба, - сказал он, - если Афродита родилась из морской пены, то наша Деметра возродилась из мраморной щебенки...

Какое же надо иметь терпение, какую любовь к своему делу, чтобы вот так, почти из ничего, вернуть к жизни разрушенные до основания часы. Деметра жила. Она держала в руках планету, и часы отсчитывали ее время.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

КОРОЛЬ-ЧАСОВЩИК.

МАЯТНИКОВЫЕ ЧАСЫ ХРИСТИАНА ГЮЙГЕНСА.

ВЕЛИКИЙ БОМАРШЕ

В одной старинной хронике упоминается случай, очень напоминающий сюжет из старой сказки о короле-часовщике.

Было ли это на самом деле, оставим на совести хроникеров, а случай стоит рассказать. Итак, жил-был в XVI веке король Испании Карл V. Как и все другие короли, он в меру своей мудрости правил подданными, выезжал со своей свитой на охоту, вел войны с соседями, разбирал споры между вассалами, но при всех королевских заботах у Карла V было одно увлечение, по тому времени редкостное. Он любил часы. В королевском дворце их было множество. И в покоях короля, и в большом зале, где он проводил пышные приемы, и в молельне. Одни часы он носил у себя в кармане. К его королевской досаде, часы частенько ходили вразнобой. Одни торопились, другие отставали, и он никак не мог добиться, чтобы все механизмы шли верно и точно.

Как не было лада, между его вассалами, которые вечно ссорились по самым разным причинам, так не было лада и в механизмах измерителей времени. Он даже имел небольшую мастерскую, где в свободное от королевских обязанностей время занимался часовым делом. Видимо, это ему удавалось, если в один прекрасный день он решил расстаться с короной и полностью отдаться любимому занятию. Он постригся в монахи, отрекся от престола и ушел в монастырь святого Юста. Впрочем, историки утверждают, что он ушел туда замаливать грехи. В погоне за еретиками жестокий монарх сжег на кострах инквизиции десятки тысяч невинных людей. Другие говорят, что в монастыре он занимался часовым делом. История умалчивает, были ли у него успехи на новом поприще, но такой факт с одним из европейских монархов имел место.

Я рассказал этот случай к тому, что профессия часовщика во все времена считалась престижной. И не только потому, что дело это прибыльное, а скорее за тот ореол таинственности, которым окружена эта профессия. В эпоху средневековья часовщиков нередко обвиняли в сговоре с самим дьяволом, как это было однажды с монахом Гербертом, о котором мы уже упоминали.

Часовое дело оказалось привлекательным для многих людей. Производством часов занимается великий Вольтер. Теоретические основы механических часов закладывает в своих трудах отец русской науки М. В. Ломоносов. Неоценимый вклад в развитие часового дела сделал голландский ученый - математик, физик, астроном XVII в. Христиан Гюйгенс, он является основоположником теории маятниковых часов. Особенность часов Гюйгенса — в соединении маятника с механизмом. Правда, надо отметить, маятниковые часы были изобретены еще до него известным итальянским ученым Галилео Галилеем. Вместе с сыном Винченцо Галилей создал первые маятниковые часы, но долгое время это изобретение держалось в тайне и было обнародовано уже после смерти Винченцо. Однако Гюйгенс пришел к маятниковым часам самостоятельно. Правду говорят: если идея носится в воздухе, то она может прийти одновременно к нескольким людям. Так произошло, видимо, и на этот раз. Через многолетний труд и лабораторные исследования Христиан Гюйгенс смог создать несколько видов маятников - обыкновенные, циклоидальные и конические. Им же был написан труд «Маятниковые часы», который сыграл огромную роль в развитии часового производства.

Нельзя не вспомнить еще об одном любопытном факте из истории часового дела. Известный французский драматург Пьер-Огюст-Бомарше-Карон, автор «Севильского цирюльника» и «Свадьбы Фигаро», с неменьшим успехом создавал уникальные измерители времени. Его дед Даниил Карон и отец Андре-Шарль Карон были известными часовщиками. Часовому делу Пьер учился у своего отца. В 21 год он придумал новый анкерный ход, но проявил излишнюю доверчивость и рассказал о своем изобретении знаменитому в то время парижскому часовщику Жану-Андре Лепоту. Тот воспользовался информацией Бомарше и выдал изобретение за свое, обнародовав его в статье в одной из парижских газет. Затянувшийся на многие годы спор двух часовщиков о приоритете безуспешно пытались разрешить при королевском дворе Людовика XV. Наконец он был разрешен Парижской Академией наук. Эксперты Камюс и Монтиньи составили акт в пользу Бомарше. В документе, подписанном секретарем академии, было сказано:

«... Господин Карон должен считаться настоящим изобретателем нового анкерного спуска, а Лепорт только подражателем его изобретения...»

Человек честолюбивый, Бомарше прикладывает все силы, чтобы завоевать расположение двора. Но как это сделать, если нет ни титулов, ни знатности? Тогда он дарит маленькие часики-перстень мадам Помпадур -фаворитке Людовика XV. Уловка удалась, и вскоре он становится одним из приближенных короля.

... Рассказывают, что Бомарше обладал довольно едким характером и от его острот доставалось многим. Но и аристократы не оставались в долгу, постоянно старались напомнить о его простом происхождении и увлечении ремеслом простолюдина. Однажды при дворе короля одна дама, чтобы уязвить известного драматурга, обратилась к нему с просьбой починить ее часики. Но то ли она оказалась неловкой, то ли Бомарше проявил неуклюжесть — возможно это была подстроенная неловкость со стороны Бомарше, — часики упали на пол и разбились. Драматург лишь извинился и сказал, что в таком виде часы не подлежат ремонту. ..

Бомарше оставил свой след в часовом деле. Его изобретение - вилка маятника - дало толчок к открытию анкерного хода. В знак признания его заслуг в драматургии и в часовом деле потомки воздвигли Бомарше памятник, где он изображен в полный рост со свитком в руках, а у его ног - часы с гирями.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ФАРНЕЙСКИЙ ОТШЕЛЬНИК. ШВЕЙЦАРСКИЕ МАСТЕРА

При жизни Павла Васильевича мне часто приходилось бывать в его мастерской. Она находилась тут же, в музее, ему была отведена одна из комнат, довольно обширная. Рабочий стол, заставленный механизмами часов, инструментом, монотонно гудит ионизатор, стопка книг. На стенах и соседних столах часы, им предстоит ремонт. Разноголосо тикают часы, тихо переговариваются посетители.

Как-то раз, придя к нему, я увидел обычную картину: старый часовщик, склонившись над столом, колдовал над маленьким механизмом. Но вот он оторвался и протянул на ладони миниатюрные часики. Часы-пер-стень.

- Вот такие часики делали лет двести назад в Швейцарии, - сказал он, - а может быть, даже в самом Фарнейском обществе, создателем и покровителем которого был великий Вольтер...

Часики величиной с двухкопеечную монету удивляют не только мизерным размером, подумалось: как могли еще двести лет назад, не имея совершенного оборудования, каким обладает современное часовое производство, изготавливать такие уникальные измерители времени. Детали карликовых часиков настолько малы, что их нужно разглядывать под сильной лупой.

Уже в начале XVII века швейцарские часы появляются на рынках Европы. А что касается Фарнейского общества часовщиков, о котором упомянул Павел Васильевич, то это одна из любопытных страниц многовековой истории швейцарского часового производства.

События, которые послужили толчком для создания Фарнейской колонии часовщиков, случились в 1770 году в Женеве, бывшей в то время центром часовой промышленности.

В связи с беспорядками, возникшими на почве междоусобиц, часть жителей подвергалась гонениям, а кое-кому из женевских часовщиков отказали в праве производства и торговли своей продукцией. Многие семьи вынуждены были покинуть Женеву.

К тому времени Вольтер жил в своем особняке в небольшом местечке Фарне в уединении, вдали от шумной дворцовой суеты, и его все чаще стали называть фарнейским отшельником.

После событий в Женеве он пригласил несколько семей изгнанников поселиться у него в Фарне. Построил для них дома, обеспечил деньгами. Так родилась Фарнейская колония часовщиков, и Вольтер становится покровителем созданного им производства.

Уже через несколько лет количество мастеров часового дела возросло до 40. Несмотря на большую занятость - литературная работа отнимает много времени, — Вольтер уделяет большое внимание новому интересному делу:

- Я строю дома, я оживляю пустыню, я основываю часовое производство! — пишет он своим друзьям.

По свидетельству современников, пользовавшихся услугами Вольтера-часовщика, известно, что часы, изготовленные Фарнейским обществом, стоили немалых денег и возможность купить их была под силу лишь очень богатым людям. В Фарнейских мастерских изготавливались изящные, самые маленькие часики, украшенные драгоценными камнями, и с репетиром. Он не скупился на оплату труда мастеров, но и с богатых своих клиентов взымал большие деньги.

Часовое производство развивалось, и Вольтер уже был озабочен вопросом сбыта своей продукции. Он довольно успешно налаживает связи с самыми богатыми домами европейских государств. Правда, возникли трудности, как обеспечить себе рынок сбыта при дворе Людовика XV. Личная неприязнь к нему короля могла стать серьезной помехой в его торговых делах. Но он делает хитрый ход. Дарит два отличных экземпляра часов герцогине де Жуазель, втайне надеясь извлечь из этого презента выгоду. И ход этот ему удался. Часы очень понравились королю. У «фарнейского патриарха» появились парижские клиенты.

К этому надо добавить, что французские дипломаты при дворах повелителей других стран имели от Вольтера циркуляры с просьбой вести самую обширную рекламу фарнейских часов.

20 000 талеров заплатила Екатерина Вторая за партию часов, приобретенных у Вольтера. А граф Д. Аран-да, испанский посол при парижском дворе, получил личное послание Вольтера, где говорилось: «Если вы когда-нибудь пожелаете украсить пальчик какой-нибудь знатной испанки часами в кольце, с репетицией (с повторным боем), секундной стрелкой и боем каждые четверть и полчаса, с украшениями из бриллиантов, вы их получите только в моей деревушке...»

Хорошо поставленное производство вскоре стало давать немалые прибыли. Ежегодный оборот капитала составлял до 500 ООО франков. Продукция фарнейской фабрики большими партиями поступает во многие страны Европы. После смерти Вольтера фарнейское общество приходит к упадку и прекращает свое существование.

Первые упоминания о развитии часового дела в Швейцарии относятся к XV веку. Как и многие другие отрасли, часовое дело становилось семейной профессией, от отцов к детям наследовалось это ремесло, передавались профессиональные секреты. Из таких семей ремесленников-часовщиков в дальнейшем вышли замечательные мастера часового производства.

Великолепные измерители времени создавали известные швейцарские часовщики Дени Бондель, Марк Бине, Лери Клод Мерсье и другие. Изделия этих мастеров и поныне хранятся в Эрмитаже.

Как свидетельствуют источники, швейцарское часовое производство велось следующим образом. Работа распределялась пооперационно. В одних домах, допустим, изготавливались только стрелки, в других -циферблат, в третьих - пружины или колесики. Затем все эти детали сносили к работодателю, то есть к главному часовщику. Окончательная операция - сборка -производилась в мастерских часовщика.

Несмотря на то, что детали изготавливались с большой точностью, возникал ряд неувязок. Стоило выпасть какому-либо звену в этом конвейере, как производство замедляло свой привычный ход.

Позднее, когда были организованы часовые фирмы, Швейцария сумела выйти на первое место в Европе, и до сих пор измерители времени таких известных фирм, как «Генрих Мозер», «Лонжин», «Омега», «Зенит» считаются точными и практичными. Долгое время на рынках мира главенствовала Швейцария. С развитием часового производства у нас в стране советские часы постепенно приобретают конкурентоспособность.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

НЕДРЕМЛЮЩИЙ БРЕГЕТ

Помните у Пушкина:

... Онегин едет на бульвар

Пока недремлющий брегет

Не прозвонит ему обед!

Так вот, о брегете. Это хронометр очень редкостный. Даже при жизни самого Луи Брегета обладать часами этой фирмы считалось престижным фактом. В наше время их можно найти лишь в частных коллекциях и в экспозициях некоторых музеев.

В Ангарске эти часы появились случайно. Однажды Павлу Васильевичу пришло письмо из Днепропетровска. Автор письма, старый часовщик, проговорился, что у него имеется старинный брегет. В ответном письме Павел Васильевич просит уступить их, и через некоторое время брегет стал собственностью коллекционера.

В настоящее время часы нашли себе пристанище в одной из многочисленных витрин ангарского музея. Выполнены они в форме луковицы. На корпусе нанесена тончайшая гравировка по золоту, на эмалевом циферблате витиеватая надпись: «Брегет, Париж».

Абрагам Луи Брегет жил во второй половине XVIII и начале XIX столетий, был современником многих известных французских часовщиков. Благодаря успеху, завоеванному у заказчиков, он сумел основать в Париже часовую фирму, существовавшую на протяжении всего XIX века.

Талантливый изобретатель, он внес немало усовершенствований в механизм приборов времени. До сих пор еще в некоторых системах применяется спиральная пружина, созданная им, которая получила название «брегет». Это и позволило парижскому мастеру в 1780 году создать часы с репетиром. Стоит нажать на головку, как скрытый в корпусе механизм отбивает время, отмеченное на циферблате часов. Позднее, во второй половине XIX века, репетир употребляют при создании луковиц и дилижанских часов.

Если быть точным, часы карманные с боем были созданы еще в начале XVII века. История часового дела сохранила курьезный случай.

Карл II, английский король, подарил французскому собрату Людовику XIV часы с репетиром. Чтобы сохранить секрет системы часов, их снабдили оригинальным замком. Придворный часовщик Мортиньи не смог разгадать секрета английского мастера. Тогда обратились к старому часовщику Жаку Трюше, доживавшему свой век в кармелитском монастыре. Старый мастер нашел ключ к замку, открыл часы и разгадал секрет англичанина. За эту работу Трюше был награжден пенсией в 600 ливров в год.

Но вернемся к Брегету. В большинстве случаев Брегет выполнял частные заказы по изготовлению часов. В первой четверти прошлого столетия им были созданы карманные часы различнейших форм: в виде флаконов, мандолин, арф, тюльпанов, часы в перстнях и другие.

Одни часы, выполненные в виде фригийского колпака, он подарил своему другу Марату - трибуну французской революции с торжественной надписью: «Повиноваться только закону, любить только Родину!» Известно также, что Брегет довольно успешно участвовал в создании морского хронометра.

Безусловно, известный парижский часовщик Абра-гам Луи Брегет содержал в своих мастерских немалый штат мастеров и подмастерьев, которые в поте лица трудились над выполнением заказов.

Он был не только талантливым мастером, он был предпринимателем, положившим начало первым часовым фабрикам. Мастерство, умение и предприимчивость Абрагама Луи Брегета высоко оценено его современниками. Он носил титул «Мастер французского флота», являлся членом Бюро Долготы в Академии наук.

Есть необходимость упомянуть о других известных французских часовщиках, современниках Брегета. Выдающиеся мастера XVIII века отец и сын Жюльени Шароль Леруа, Тернье, Ге Делюра и многие другие работают не только на французский рынок, их хронометры пользуются большим успехом и в других странах. Почти три столетия подряд Франция была крупным поставщиком приборов времени на европейский рынок.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ГУСАРСКИЙ ТРОФЕЙ.

ЧАСЫ ЗНАМЕНИТОСТЕЙ

У вещей, как и у людей, своя судьба, своя биография. Одни всю жизнь проведут в гостиных, переходя из поколения в поколение по наследству. У других более бурная жизнь. В связи с этим хочу вспомнить, историю одного из экспонатов, занявших свое место в витрине Ангарского музея. Корпус часов изготовлен из красного дерева с позолоченными инкрустациями и художественным литьем накладного золота на циферблате, механизм с боем показывает даты, имеет шпиндельный ход. Изготовил их в конце XVII века английский часовщик Туэтс. Мастер выполнил часы в виде старинного шкафчика. После долгих странствий, длившихся более ста лет, они оказались в замке герцогов Курляндских, в Елгаве. Через некоторое время старинный шкафчик перекочевал в имение графа Палена, жившего неподалеку. Когда финансовые дела графа пошатнулись, дорогой механизм попал в антикварный магазин барона Кульбарса в Риге, здесь их вместе с документами приобрела в 1928 году большая любительница старины Мария Владимировна Лаздьен.

В годы немецкой оккупации Латвии документы от часов были потеряны. После войны Лаздьен подарила их Валентине Герасимовне Валевской, заслуженной артистке Латвийской ССР, долгое время работавшей в Рижском театре русской драмы. Лаздьен поведала Валевской и историю часов.

В 1968 году, просматривая «Неделю», Валентина Герасимовна прочла о коллекции Павла Васильевича Курдюкова и написала в Ангарск письмо. А в 1969 году Курдюков, объезжая своих заочных помощников, заглянул в Ригу. Оказалось, что часы уже целых сто лет бездействуют. Курдюков приобрел часы у Валевской, и вскоре после возвращения в Ангарск принялся за их ремонт. После трех месяцев кропотливой работы часы ожили, словно и не было позади столетнего молчания.

А теперь прокрутим время в обратную сторону в прошлое столетие. Год 1812. На полях России идет Отечественная война. Под напором русских войск армия Наполеона поспешно отступает, бросая обозы, раненых, тяжелую артиллерию. Обмороженные, подавленные военными неудачами, французские солдаты бредут по проселочным дорогам, кляня судьбу и императора, заведшего их в эту дикую страну, где даже сама природа ополчилась против них.

Обгоняя отступающие войска, пробирается легкая повозка, запряженная в пару лошадей. Позади небольшой конный отряд охраны. Возница помахивает плеткой, погоняя и без того торопких коней. В повозке, завернувшись в меховой плащ, сидит генерал, погружений в свои печальные думы. Иногда он просит кучера поспешить. Скорей, скорей из этого белого холодного ада. Наконец они обгоняют ряды войск и, выехав на середину дороги, устремляются вперед. Проходит несколько минут, и они исчезают в белой метельной мгле. Однако небольшому отряду пришлось перенести еще одно злоключение. Проехав несколько верст, французы наскочили на засаду русских. Летучий отряд гусар неожиданно с гиканьем и стрельбой устремился на неприятеля. Принимать бой не было смысла, единственное спасение - бегство. Пока гусары приближались, генеральская повозка выскочила далеко Вперед, оставив на произвол судьбы телохранителей.

На повороте дороги сани угрожающе накренились. Чудом усидели в повозке пассажиры, только небольшой дорожный генеральский сундучок, стоявший у него в ногах, перекатился и вывалился из саней. Генерал потянулся было за сундучком, но кучер хлестко стегнул по крупам, и лошади рванулись вперед. На дороге, утонув в сугробе, остался ящик. Возглавлявший погоню молодой гусар, видя, что преследовать уже бесполезно, махнул рукой и осадил коня. Потом подъехал к черневшему в снегу ящику. При падении сундучок раскрылся, из него вывалились письма, какие-то бумаги, поблескивали золотом запасные генеральские эполеты. Чуть в стороне в снегу золотилось еще что-то. Не слезая с седла, гусар ловко подцепил саблей предмет и поднял с земли. Это оказались золотые каретные часы.

- Весьма оригинальный трофей, господа, — воскликнул он, показывая часы подъехавшим вслед за ним своим товарищам, — смотрите: «Париж, Пале-Рояль, год 1652», — прочитал он витиеватую надпись на эмалевом циферблате.

Такую историю я услышал о каретных французских часах, оказавшихся в коллекции Павла Васильевича Курдюкова. Потом он передаст эти часы Московскому Политехническому музею. Но тогда, четверть века назад, они попали к нему в неисправном состоянии. Он немало повозился с ними, восстанавливая механизм, но зато каретный золотой хронометр стал гордостью коллекции. В России часы как военный трофей хранились долгое время в семье участника войны 1812 года графа Н. Передавались по наследству, а однажды были подарены управляющему имением Давиду Райху. От него перешли к сыну Борису Давидовичу Райху, проживающему ныне в Москве, в Сокольниках. Вот он-то и передал часы Павлу Васильевичу Курдюкову.

- Часы весьма оригинальны, - говорил Павел Васильевич, — создал их талантливый мастер, скорее всего, по заказу французского королевского двора. Если судить по дате, это было время царствования короля Людовика XIV. Стенки корпуса часов отделаны хрусталем, сквозь них виден механизм. Необычно мастер поместил анкерное устройство - под верхней стеклянной крышкой. Часы снабжены репетиром - повторным боем. По тому времени это редкостные часы и ценились весьма дорого.

А вот еще один военный трофей, на этот раз добытый во время Великой Отечественной войны. Это танковые часы, принес их в музей один из ветеранов войны. На вопрос, как они попали к нему, он рассказал следующее:

— В начале 1945 года наша стрелковая дивизия вела наступление на Берлинском направлении. Однажды мы проходили по полю, где недавно прошло танковое сражение. Из разбросанных там и сям искореженных машин клубами шел едкий черный дым. После боя наступила тишина. Мы остановились передохнуть возле одного из поврежденных «тигров». Нечаянно взглянул я под машину и увидел приборную доску, на которой виднелись небольшие часы. Интересно, что они почти не были повреждены и продолжали отсчет последних часов третьего рейха...

Вспоминается грустная история одного удивительного экземпляра часов, к сожалению, так и не ставшего экспонатом музея часов, хотя попытки приобрести их предпринимались неоднократно... Нашему сибирскому читателю небезынтересно будет узнать о них, так как, возможно, многие иркутяне, люди старшего поколения, помнят о них.

Это часы-вокзал.

В пятидесятые годы в Иркутске в саду Парижской Коммуны на набережной Ангары был павильон. И дети, и взрослые туда заходили, чтобы полюбоваться удивительным механическим устройством. Часы изображали русский железнодорожный вокзал. Здесь же телеграф, кассы, 'садик, шлагбаум, семафор, фонари. На перроне - дежурный по вокзалу, городовой. На здании вокзала большие часы, еще одни висят над перроном.

Через каждый час вокзал оживает. Медленно подходит поезд, шлагбаум открывается, заработал семафор, засуетились фигурки людей. Появляются пассажиры, дежурный по вокзалу звонит в колокол. Пассажиры заполняют вагоны, снова звонит колокол и поезд трогается с места и скрывается в тоннели. Вокзал замирает до следующего пробуждения.

Кто создал эти часы - сказать трудно. Описание таких же точно часов встретилось в журнале «Природа и люди» № 6 за 1900 год. Автор статьи рассказывает о замечательном творении часовщика и механика из Варшавы Я. М. Голдфадена. Возможно, и иркутский экземпляр принадлежит варшавскому мастеру.

К сожалению, этот редкостный механизм однажды исчез. Впоследствии, через много лет, автору этих строк удалось увидеть их на запыленных полках музейного фонда, где они лежали в весьма плачевном состоянии. Я рассказал про них П. В. Курдюкову. Несколько раз он обращался с просьбой уступить их ему с тем, чтобы отремонтировать и выставить в музее. Но увы... по каким-то причинам он получал отказ. А жаль. Они могли бы стать украшением экспозиции и радовать посетителей.

Вот какая интересная судьба бывает иногда у часов. Здесь рассказано лишь о некоторых из них. Но есть в биографии приборов времени еще одна любопытная сторона. В экспозиции Ангарского музея имеются несколько экземпляров, в свое время принадлежавших известным людям страны. На одной из стен зала висят часы, которые были собственностью Алексея Николаевича Толстого. О других известно, что они стояли в кабинете Ильи Николаевича Ульянова, инспектора гимназии Симбирской губернии. Есть часы, подаренные Алексеем Максимовичем Горьким Серафимовичу, потом они попали к жителю Иркутска, который и отдал их в коллекцию Курдюкова. Несколько лет назад в Уфе Курдюкову удалось приобрести старинные ходики, принадлежавшие семье Лермонтовых. По одной версии, эти часы долгое время находились в Тарханах.

Из Иркутска пришли часы-лира. Их ангарский коллекционер приобрел у потомков декабриста Андреева.

Если вам, читатель, доведется быть в Ангарском музее часов, присмотритесь внимательнее к его экспонатам. А по вашей просьбе, экскурсоводы расскажут немало интересных историй из «биографий часов».

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

О МУЗЕЯХ И ЧАСТНЫХ СОБРАНИЯХ

Часы как предмет собирательства давно привлекали внимание коллекционеров. Например, императрица Екатерина Вторая, следуя моде, собирала предметы искусства. В больших залах малого Эрмитажа были размещены картины, скульптуры, изделия из цветного камня и хрусталя. Особую экспозицию составляли драгоценности, среди которых были и часы. В инвентарной описи, посвященной часам и составленной в 1789 году, уже числилось 57 наименований. В XIX веке эта коллекция продолжает пополняться - каминными, напольными и настольными часами ювелирной работы.

В нынешнем каталоге числятся измерители времени из бывших коллекций Юсуповых, Шереметьевых, Строгановых, Горчакова, Паскевича, а также из музея Штиглица.

Еще одна интересная коллекция имеется в Оружейной палате в Москве. Несмотря на малочисленность, в ней собраны уникальные экземпляры. Одни были выполнены по заказу царского двора, другие — посольские дары российским государям: английские, французские, немецкие часы, турецкой и греческой работы и, наконец, русские. Об уникальности каждого из хронометров говорит не только ювелирное исполнение всего тончайшего механизма, но и его внешнее оформление. Бронзовщики и мебельщики, чеканщики и позолотчики придали их внешнему виду пышные формы.

Более ста лет существует Московский Политехнический музей. Это поистине сокровищница научно-технической мысли, в его 80 залах разместился мир чудес. Один из разделов музея посвящен развитию автоматики. Здесь посетители обязательно попадут в зал, где экспонируются часы. Экспозиция приборов времени появилась недавно. Многообразие внешних форм, разноголосье боя, а также различные типы часов может увидеть посетитель, сможет познакомиться и с историей развития точной техники.

Как создавалась экспозиция? Однажды хранитель фондов Елена Александровна Танальская по публикациям в газетах прослышала об ангарском коллекционер ре Павле Васильевиче Курдюкове. После длительной переписки он согласился передать часть своей коллекции Политехническому музею. 150 экспонатов различных поколений французских, немецких, английских, швейцарских, русских и других измерителей времени заняли место в зале. И все они восстановлены трудом и настойчивостью ангарского мастера.

По свидетельству очевидцев, интересные экземпляры часов выставлены в музеях Франции, Швейцарии, Польши, Англии и других стран. Заслуживает интереса, например, Варшавский музей часов. В Старом Мясте, в доме на Пекарской улице, находится музей часов и художественных ремесел. Более 800 экспонатов, из них большая часть — старинные приборы времени, подаренные членами цеха часовщиков, ювелиров, бронзовщиков.

Коллекционеры - люди удивительного склада. С завидным упорством, порой до самоотрешения, они ищут редкостные экземпляры, будь то часы, или марки, или предметы прикладного искусства. И находят. Не зря их называют чудаками за упрямое стремление обогатить мир, вернув ему давно утраченное. И нередко потом частная коллекция становится всеобщим достоянием.

Так возник и Ангарский музей часов. Исполнилось более 20 лет со дня его основания по решению горисполкома. Для музея было выделено помещение. Сейчас под экспозицию часов найдено другое, более обширное помещение в центре города.

Музей посетили более двух миллионов человек. Заполнены десятки томов отзывов, куда благодарные посетители занесли свои слова восхищения. Сейчас в экспозиции насчитывается более 900 различнейших приборов времени, от самых старинных до современных, изготовленных отечественными часовыми фирмами.

Особое слово следует сказать о частных собраниях.

Несколько лет назад в одной из газет промелькнуло сообщение, что в Рахпла открылась выставка старинных часов местного коллекционера Михаила Никифоровича Карпенко. В большой экспозиции представлены солнечные и карманные, морские хронометры и настенные ходики, первые модели ручных часов и календарные XVII века.

Часы шпиндельного хода, со штифгангом, системы дуплекс, цилиндрические, анкерные... Есть миниатюрные и напольные, огромные в виде изысканных архитектурных сооружений и избушек, все они были собраны рахпласким часовщиком в течение многих лет. Коллекцией М. Н. Карпенко заинтересовались ученые Москвы и Львова, некоторые из экспонатов перекочевали в музей этнографии и художественных промыслов Украины. Всего Карпенко собрал более трехсот экземпляров.

Более ста приборов времени насчитывается в коллекции жителя Новгородской области Олега Васильевича Желябушского.

Коллекционирует измерители времени известный у нас в стране и за рубежом большой друг детей, основатель и директор Московского театра кукол Сергей Сергеевич Образцов. У него тоже более ста оригинальных приборов времени.

Любопытная коллекция у жителя Будапешта доктора Яноша Кальмана. В течение многих лет он стремился собирать наиболее интересные экземпляры часов, отражающие характер и вкусы минувших времен. В его квартире, превращенной в домашний музей, прописаны на постоянное жительство английские, французские, швейцарские, турецкие приборы времени. Все они на ходу, отремонтированы и отлажены заботливой рукой доктора Кальмана.

По профессии он инженер-механик, много лет возглавляет кафедру общей механики Будапештского политехнического института и, как он сам говорит: «В первую очередь меня интересовали часы с колесиками, так как эти остроумные конструкции с гирьками представляют собой самую эстетическую главу в истории механики...»

Вполне возможно, есть на планете еще немало людей, чье увлечение — коллекционирование измерителей времени.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

СВИДАНИЕ С АФИНОЙ. МИФЫ ЭЛЛАДЫ

При жизни Павла Васильевича Курдюкова его часто спрашивали: какой из экспонатов музея наиболее ценный?

- Вопрос сложный, - говорил он, — любой из экспонатов для меня дорог. Слишком много труда вкладывается в каждый из них при восстановлении и реставрации. Если подходить чисто профессионально, то ответ тут неоднозначный. Судите сами. Каждые из часов имеют свою значительность. Одни по возрасту, другие из-за интересных систем механизмов. Скажем, разве не ценный экземпляр часов с фузеей? Таких сейчас не делают, это старина, а как вы знаете, чем древнее экспонат, тем выше его ценность. Или, например, часы со шпиндельным ходом, морские хронометры. По именам я бы назвал часы знаменитого Брегета, Густава Беккера, Нортона, деревянные часы династии вятских умельцев Бронниковых, часы Леруа и ряда других очень известных мастеров часового дела. А вот если судить по чисто внешнему облику, то я бы без заминки назвал часы «Афина» и королевские часы, исполненные в технике Буль с изображением короля Людовика XIV. Эти два экземпляра представляют собой большую художественную ценность. Конечно, имеются в музее и другие, не менее ценные, экспонаты, выполненные на высоком художественном уровне, но эти очень привлекательные. ..

Оба экземпляра, названные Курдюковым, появились у него почти одновременно, с небольшой разницей во времени, сначала появились часы «Афина-Паллада». Вспоминаю первое «свидание» с ними.

... Телефонный звонок раздался в квартире неожиданно. На другом конце провода голос Павла Васильевича. После взаимных приветствий от сообщил мне о том, что приобрел редкий экземпляр часов, каких в его коллекции никогда не было. Он пригласил посмотреть на новую находку. В тот же день я пришел к нему.

На его рабочем столе вижу какое-то сооружение, обернутое холстом. Он снял холст, и передо мной предстала во всем великолепии Афина-Паллада, богиня из древнегреческого мифа.

Посмотри, какая красавица! - он любовно оглаживал бронзовые бока статуи. Она стояла, опершись на щит, придерживая рукой копье. В другой руке оливковая ветвь - подарок афинянам. Через плечо перекинута эгида - козья шкура. Часть доспехов украшена головой медузы Горгоны - подарок, преподнесенный ей древнегреческим героем Персеем. Скульптор придал лицу тонкие черты, вся фигура - олицетворение женственности. Постамент из черного мрамора, под ноги брошена шкура льва. Высота статуи вместе с постаментом - больше метра. В корпус статуи вмонтированы часы - большой черный циферблат с золотыми римскими цифрами, удачно сочетаются с общей композицией всего произведения. Часы изготовлены во Франции более ста лет назад. Скульптура отлита из бронзы. Хорошо поработали над изделием и бронзовщик, и чеканщик, и позолотчик. Достойную лепту внес и часовой мастер. По замечанию Павла Васильевича, механизм часов отличается высокой точностью.

Пока трудно судить, - заметил тогда Курдюков, - сделаны ли часы и скульптура, и механизм одним мастером, в истории часового дела бывали такие случаи, или же здесь работала группа мастеров. Я склоняюсь больше ко второму мнению...

Образы и сцены из мифологии нередко привлекали внимание художников, поэтов, композиторов, скульпторов. Французские мастера прошлого столетия часто обращались в своих работах к теме древнегреческой мифологии. Они создавали великолепные образцы прикладного искусства и широко применяли при создании оригинальных корпусов измерителей времени. В Государственном Эрмитаже хранятся замечательные экспонаты, выполненные французскими мастерами, именно на тему мифологии: «Гибель Фаэтона», «Битва римлян с сабинянками», «Аполлон и Диана», «Менелай с телом Патрокла», «Прославление Гомера», «Прекрасная Елена за туалетом». Этот список можно продолжить: работы, исполненные замечательными бронзовщиками, часовыми мастерами Пьером-Филиппом Томиром, Ленуаром Раврио. Работы яркие, запоминающиеся, своеобразные по стилю. К кому ближе наша «Афина» по стилю, предстоит еще выяснить.

Тогда, в первый день, старый мастер, очарованный богиней, был в состоянии восторга, радовался находке как ребенок. Ему предстояла огромная работа по восстановлению внешнего вида и механизма. Как выяснилось позже, кто-то, пытаясь «позолотить» потускневшую поверхность скульптуры покрасил ее бронзовой краской. Очень аккуратно, с большой тщательностью мастеру пришлось соскабливать неудачный нанос краски, работа долгая и кропотливая. Но зато, когда Афина заняла свое место в экспозиции музея, посетители были восхищены.

Во время того давнего осмотра Павел Васильевич заметил: «Предвижу ситуацию, когда выставим мы ее в музее, люди любопытные будут допытываться - почему Афина? Кто она такая и откуда пришла? Вот экскурсоводам и придется заняться древнегреческой мифологией, чтобы отвечать в своих лекциях на эти вопросы... Это по твоей части, Яковлевна», - обратился он к жене, находившейся тут же в комнате. По ходу замечу: он и сам постоянно собирал литературу, интересовался историей, мифологией, собирал всю информацию, которая прямо или косвенно касалась часового дела.

И все же кто она, Афина-Паллада?

Афина-Паллада пришла к нам из древнегреческой мифологии. Как рассказывается в мифах, она родилась из головы Зевса-громовержца, верховного властителя Олимпа. В полном вооружении, в блестящем шлеме, с копьем и щитом, предстала она перед глазами олимпийских богов. Прекрасная и величественная, богиня мудрости и знания, защитница городов, покровительница Афина-Паллада.

Когда заспорили бог моря Посейдон и Афина-Паллада, кому властвовать над Аттикой, боги-олимпийцы присудили эту область древней Эллады тому из них, кто принесет самый ценный дар народу Аттики. Ударил своим трезубцем Посейдон в скалу, и забил оттуда источник соленой морской воды. Воткнула в землю свое копье Афина и выросла из земли плодоносная олива. И порешили боги-олимпийцы - великое благо дала Афина жителям Аттики, побудив их заниматься земледелием, так пусть она остается покровительницей Аттики.

Так гласит легенда. В честь богини и назвали главный город Аттики - Афинами. В честь нее был воздвигнут акрополь на самом высоком холме, откуда видна вся Аттика. В честь нее древнегреческий ваятель Фидий создал для храма мраморную скульптуру Афины-Паллады, непревзойденную по художественному совершенству.

И вот она пришла к нам в двадцатый век, искусно повторенная мастером-бронзовщиком. По предположению коллекционера, часы — единственные в мире.

Первый вопрос к Павлу Васильевичу:

- Где вы ее разыскали?

Он рассказал. Среди многочисленной почты, постоянно приходящей на адрес Курдюковых, вдруг попалось письмо от незнакомого человека из Читы. Автор письма, Тарковский, извещал Курдюкова, что у него имеются часы редкостной красоты. И прилагал небольшую фотографию.

- Первым делом я сразу понял, что часы действительно редкостные, - говорит Павел Васильевич. - Таких у меня не было, на что уж всякое приходилось видеть, но таких...

Он списался с Тарковским, договорился о цене и, перезаняв, где придется, денег, вылетел в Читу вдвоем со своим знакомым Н. Перевезти 80-килограммовые часы одному не под силу. Там он и узнал короткую историю этих оригинальных часов.

Тарковский купил их в конце войны у проезжавшего с фронта военного. Вполне возможно, что это был военный трофей. Тарковский, любитель антикварных вещей, к тому времени тяжело больной, уже не в силах был возиться со своей коллекцией, и ему хотелось пристроить Афину в надежные руки, чтобы часы сохранились и могли еще кому-то доставить удовольствие. По публикациям в печати он узнал об ангарском коллекционере Павле Васильевиче Курдюкове и, разыскав его адрес, написал ему. Таким образом Афина оказалась в Ангарске.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ЧЕМ ЛЕЧАТ ЧАСЫ. СТАРИННЫЙ ИНСТРУМЕНТАРИЙ

Мне довелось увидеть в домашнем музее Курдюкова еще одну уникальную коллекцию, на этот раз часовых инструментов.

- Если коллекционированием часов во всем мире занимаются десятки людей, — рассказал Павел Васильевич, — то часовой инструмент в собрании встретишь не часто. Признаться, я и сам не ожидал, что у себя дома найду такой клад. Уже давно перевалило за тысячу экземпляров количество мною собранных и отремонтированных хронометров. В то же время, где бы ни пришлось побывать, я приобретал часовые инструменты. С годами у меня скопилось их изрядно, а когда я решил привести их в порядок, то обнаружил, что, оказывается, собрал полнейший набор всевозможного часового инструмента и приспособлений швейцарского, немецкого и отечественного производства...

Разглядывая внимательно это уникальное собрание, можно заметить, что и возраст экспонатов самый различный. Имеются даже такие, которыми пользовались в XVII, XVIII, XIX веках. К примеру, зубонарезной станок с большим маховым колесом и полным набором фрез сделан в Швейцарии примерно в конце XVIII века, в то время еще не было нержавеющей стали, и потому он изготовлен из никеля. Или нитбанки - так называются стальные пластины с множеством отверстий. Полный комплект пуансонов, насчитывающий 60 единиц, изготовлен известной швейцарской фирмой «Болей». Любой часовщик мечтает иметь их у себя.

В домашнем музее Курдюкова все эти необычные экспонаты разместились под витринами в стеклянных шкафах, на полочках. Среди молоточков, наковален, больших и маленьких, среди токарных станочков и отверток различных размеров, всевозможных кусачек, круглогубцев, пассатижей вдруг вижу старинный микроскоп и старинные весы. Оказывается, на весах взвешиваются химикаты для обработки деталей, а в микроскоп можно разглядеть самые мелкие детали и дефекты на них, невидимые простым глазом, имея опыт и такой инструмент, часовщику можно спокойно браться за лечение часов любых марок.

- А что Вы скажете об инструменте отечественного производства? - задал я вопрос, который давно вертелся у меня на языке.

— У нас в стране подобный инструмент изготавливается в Харькове, и должен заметить, что в последние годы продукция харьковского завода намного улучшилась. ..

И все же, что будет с коллекцией? Не в правилах старого коллекционера держать такое собрание под спудом. Как я выяснил, он намерен был выставить их в ангарском музее для всеобщего обозрения. Но увы. Сделать это ему уже не пришлось. В 1985 году не стало старого мастера. Всю экспозицию инструментария организовала и выставила Ульяна Яковлевна к 80-летию со дня рождения Павла Васильевича Курдюкова.

ВОЛШЕБНИКИ НЕ УМИРАЮТ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я хожу по залам музея и слышу разноголосое тиканье множества часов, внимаю тихому голосу экскурсовода, рассказывающего посетителям о часах, о мастерах, о тех удивительных историях, что приключились с часами за их долгую жизнь. Уже нет в живых создателя музея Павла Васильевича Курдюкова, но в этом разноголосом тиканье я словно слышу его глухой, чуть картавый голос.

Невольно думаю о том, что душа Мастера в его детищах - часах, и оттого не проходит ощущение, что он присутствует здесь незримо, стоит открыть дверь в мастерскую-лабораторию, и увидишь его фигуру, склоненную над очередным механизмом. Его прозвали «Волшебником поющего времени» за удивительную любовь к часам, за замечательный талант, за способность возвращать к жизни давно замолкнувшие механизмы часов, за настойчивость и упорство в поисках редких экземпляров измерителей времени, многие из которых — редчайшие творения знаменитых мастеров часового дела. Он оставил по себе замечательную память. Десятки тысяч людей, приходя в залы, с благодарностью говорят: спасибо, добрый волшебник, позволивший всем нам заглянуть в мир удивительный, незабываемый.

В момент, когда писались эти строки, завершились отделочные работы в новом здании музея. Я верю, что в дни открытия нового здания благодарные земляки обязательно

Он прожил и трудную, и счастливую жизнь. Счастливую тем, что судьба подарила ему великолепную возможность заниматься любимым делом, оно его грело всю жизнь и, как не раз признавался сам Павел Васильевич, на многие годы продлило жизненный путь. Счастливую тем, что рядом с ним всегда была его верная подруга и замечательная помощница, умевшая целиком понимать его - Ульяна Яковлевна. Счастливую тем, что к нему шли люди и общение с ними обогащало его и тех, кто с ним общался.

Были и трудные дни в его жизни. Трудные от того, что приходилось не раз конфликтовать с людьми, не умеющими понимать его, обижавшими старого Мастера несправедливым отношением к его стараниям.

Хочу высказать одну очень беспокойную мысль. Еще при жизни Павла Васильевича она постоянно тревожила его... Об этом не раз спрашивали и посетители музея. Кто же продолжит дело старого Мастера? Кто из его учеников возьмет на себя бремя тревог и забот об огромном, требующем постоянного присмотра хозяйства?

У Павла Васильевича было немало учеников. Под его руководством они учились часовому делу, постигали секреты мастерства, которым он щедро делился с ними, но дальше этого не шло. Как-то в беседе он озабоченно сказал: «Хотелось бы не просто дать им практические знания по часовому делу, хотелось бы, чтобы они впитали в себя влюбленность...»

Такую, как была у него. Но большинство попыток не увенчалось успехом. И только один из последних учеников, Игорь Рябков, кажется, преуспел в этом. В одно из последних посещений я узнал, что он очень внимателен к экспонатам, следит за их «здоровьем», берется за восстановление очень сложных, интересных часов, последних находок и приобретений музея. Так, к нему в руки попали часы «Вокзал» из фондов Иркутского краеведческого музея, о которых немного рассказано в одной из глав. Заняться ими — в свое время это была мечта у Павла Васильевича. Но, к сожалению, тогда она не осуществилась. Может быть, удастся вернуть их к жизни его ученику? Работа огромная, сложная, потребует, по мнению специалистов, немало времени. Благословим же старания Игоря Рябкова, его удача - это удача и будущих посетителей музея.

Ушел старый добрый волшебник... Но еще много, много лет его дело будет доставлять людям радость. А это значит, что волшебники не умирают, они продолжают жить в сердцах людей.

СЛОВА БЛАГОДАРНОСТИ И ВОСХИЩЕНИЯ

Полюбоваться экспонатами музея приезжают люди со всех концов страны. Были гости из ГДР, Монголии, Болгарии, Чехословакии, Японии. Студенты и школьники, академики и космонавты, писатели и артисты, выпускники военных училищ и колхозники. И многие оставляют в Книге отзывов слова благодарности и восхищения. За время существования музея часов накопились десятки книг с отзывами посетителей. Правомерно будет ознакомить читателя с некоторыми из отзывов.

«Замечательная коллекция часов, уникальных по своему историческому, художественному, техническому значению, восстановленная с любовью и умением ее автором Павлом Васильевичем Курдюковым!»

Летчик-космонавт СССР Дважды Герой Советского Союза Гречко

12.07.78 г.

«Очень оригинальный музей!

Очень оригинальные экспонаты. И чем больше всматривались в них, тем больше восхищались красотой и величием Вашей души, Павел Васильевич, тем более восхищались Сибирской Землей, рождающей таланты!

Спасибо Вам, тов. Курдюков!

Спасибо Вам, Работники музея!

Спасибо тебе, Сибирь, за еще один источник человеческой красоты!»

От имени и по поручению народного мужского хора МВД

Литовской ССР «Соколас» (Сокол)

Полковник А. Котрус Лауреат премии комсомола Литвы В. Бороускас

«Выражаю искреннюю благодарность Павлу Васильевичу Курдюкову за удивительную, уникальную выставку — такой не видел нигде. Огромное впечатление. Преклоняюсь перед талантом и трудолюбием Мастера. Желаю Павлу Васильевичу Курдюкову крепкого здоровья и много лет творческого труда.»

26.10.78 г. Заслуженный артист РСФСР

Глеб Аксельрод

«... С древнейших времен люди пытались знать точное время — для этого они создали часы. Эта богатейшая коллекция еще раз подчеркивает величие человека перед природой, а человека, собравшего эту коллекцию, можно назвать великим в своем деле, ибо все для людей и ради людей.

Большое спасибо».

Группа комсомольских работников гг. Читы и Улан-Удэ

«Поразительно!

Мы такого еще не видели. Это уникально!»

Писатели М. Владимиров, А. Погосян

«Гости из Болгарии и Москвы восхищены талантом П. В. Курдюкова и тем, что жители города умеют хранить прекрасные коллекции любителей»

Т. Канев (Болгария) М. Чемоданов (Москва)

«Преклоняюсь перед создателем музея и благодарю работников музея за большую разъяснительную работу по истории и искусству.»

28.03.81 г. Профессор А. Кошелев, г. Пермь

«С наилучшими пожеланиями основателю музея и коллективу музея. Эта выставка наглядно показала мудрость пословицы — «Время — золото!»

15.05.81 г. Пенка Астажнова,

член ЦК БКП, София

«Потрясены всем увиденным. Желаем истинному ангелу-хранителю созданного здоровья, благополучия, счастья и полного удовольствия от своей деятельности.»

25.05.82 г.

Народный артист РСФСР Н. Рыбников, заслуженная артистка РСФСР А. Ларионова, заслуженный артист РСФСР С. Чекан, заслуженный работник культуры Н. Дымарский

«С наилучшими пожеланиями современному Кулибину от имени матросов, старшин, мичманов и офицеров»

Вице-адмирал Р. Л. Дымов

«Большое спасибо организаторам и основателю музея. Такого музея, вероятно, больше не найти. Он поражает и богатством экспонатов, и их разнообразием, и уважением к прогрессу механики, но более всего — человеческими качествами и преданностью любимому занятию — коллекционированию часов супругов Курдюковых, благодаря которым существует музей часов. Во всяком случае, музей в г. Братиславе в Чехословакии может позавидовать Вашему музею».

30.06. 86 г. С уважением и благодарностью Н. В. Обручева, г. Москва

«Выражаем восторг!»

Группа химиков из ГДР и СССР

«Здесь еще раз убеждаешься, что время имеет одно измерение! Хочется сказать слова благодарности создателям и работникам музея за чуткость, внимание и интересный рассказ!

Доброго Вам здоровья, новых успехов в работе и большого счастья!»

Летчик-космонавт СССР Б. Волынов

Это лишь малая толика тех записей, что были собраны за два с лишним десятилетия деятельности музея.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ХРОНИКА

ЧАСОВОГО ДЕЛА

Водяные часы впервые появились в Вавилоне. Есть свидетельства, что еще при вавилонском царе Ассурбанипале (640 лет до н. э.) вавилоняне пользовались водяными часами.

В древних рукописях еще за 700 лет до нашей эры говорится о том, что греки заимствовали гномон из Вавилонии.

В Древнем Египте водяные часы применялись задолго до нашей эры.

Гномоны и водяные часы появились в Вавилоне примерно в XIV веке до нашей эры.

Кто создал первые механические часы? По некоторым источникам - монах Герберт. Но есть суждения, подкрепленные старинными рукописями, где называют имя монаха Пацификуса из итальянского города Вероны. Он жил в IX веке.

Знаменитые часы Страсбургского собора сконструированы в 1354 году.

Кто были часовые мастера в эпоху средневековья? Это были мастера на все руки - слесари, механики, кузнецы, столяры, в дополнение к этому занимались часовым делом.

До 1370 года в Европе счет времени велся на 24 часа. К концу XIV века счет суточного времени делится на две равные части по 12 часов.

Принято считать, что вместо гиревого двигателя с 1511 года немецким мастером из Нюренберга Петером Гейнлейном стала применяться пружина.

На Руси первые башенные часы были созданы в 1404 году монахом Лазарем Сербиным. Они были установлены на Фроловской башне Московского Кремля.

Первые часы на башне Пражской ратуши установлены в 1402 году

Первые карманные часы появляются в XVI веке.

Комнатные часы индивидуального пользования впервые появились в конце XIII — начале XIV в. в Италии и во Франции.

Секундная стрелка появилась в 1760 году.

1646 год. Вышел устав часовщиков, в котором указано, кто может заниматься часовым делом. В этом документе можно прочитать следующее: «...да и не будет позволено ни одному ювелиру, ни лицу иной профессии изготавливать и торговать прямо или косвенно никаким часовым товаром, большими или малыми, старыми или новыми, законченными или незаконченными, если он (ювелир) не имеет звания часовой мастер».

Откуда пришла кукушка? В Шварцвальде и Тюрингии в начале XVII века производятся дешевые стенные часы с деревянным корпусом. Там и родилась кукушка. До революции часы с кукушкой находят широкий сбыт в России.

Томион Томас (1683 — 1713) - известный лондонский часовой мастер. Благодаря его стараниям часовое дело Англии выдвинулось вперед и заняло одно из ведущих мест в мире. Применяя математические и философские теории своих современников для усовершенствования часовых механизмов, он, являясь часовщиком, умел идеально скомпоновать отдельные части часового механизма. Его дело успешно продолжал любимый его ученик Джордж Грехем.

ЛИТЕРАТУРА