Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей, Консультации специалистов: Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика

Руслан Сергеевич Иринархов
Непростительный 1941
«Чистое поражение» Красной Армии

Часть первая
Накануне

У истоков Одесского военного округа

Первое формирование Одесского военного округа было проведено в апреле 1919 года, но в связи с захватом его территории белогвардейскими частями и интервентами он был упразднен в этом же году.

С 11 октября 1939 года на базе некоторых соединений и частей Харьковского и Киевского военных округов началось второе формирование округа (командующий — комкор И. В. Болдин, член Военного совета — дивизионный комиссар А. Ф. Колобяков, начальник штаба — комбриг П. И. Ляпин). Ряд его соединений (51, 95 и 150-я сд, 468-й кап, 5-й сбап, 11-й лбап, 21-й дбап, 18-й озадн) приняли участие в советско-финляндской войне. 28 июня 1940 года войска сформированной в округе 9-й армии участвовали в освободительном походе в Северную Буковину и Бессарабию. 30 июня советские части вышли к рекам Прут и Дунай, по которым в 1941 году проходила граница с Румынией.

К началу войны с фашистской Германией Одесский военный округ включал территории Молдавской ССР, Крымской АССР, Днепропетровской, Запорожской, Измаильской, Одесской, Николаевской и Кировоградской областей Украины. Его войска прикрывали государственную границу СССР с Румынией от Липкан по реке Прут до устья Дуная, а также побережье Черного моря от Одессы до Керченского пролива, взаимодействуя с Черноморским флотом (Одесской и Севастопольской военно-морскими базами, Очаковским и Керченским секторами береговой обороны) и Дунайской военной флотилией. Для обороны Крыма предназначался 9-й отдельный стрелковый корпус, имевший в своем составе две стрелковые и одну кавалерийскую дивизии.

По разработанному в предвоенный период плану прикрытия в случае объявления мобилизации на базе управления и штаба Одесского военного округа вновь формировалась 9-я армия, которая должна была войти в состав войск Юго-Западного фронта. После начала боевых действий эта усиленная армия должна была нанести удар в направлении Тульча, Констанца, выйти на границу с Болгарией и отрезать Румынию от моря, поставив в трудное положение фашистскую Германию, получавшую нефтепродукты из этой страны.

Для охраны государственной границы в первом эшелоне были развернуты 35-й и 14-й стрелковые корпуса, 9-я кавалерийская дивизия (всего 6 дивизий). 18-й механизированный корпус, 150-ю стрелковую и 5-ю кавалерийскую дивизии планировалось использовать для нанесения контрударов по прорвавшемуся противнику.

Боевой состав войск Одесского военного округа на 22 июня 1941 года^[1]

Наименование	Стрелковые, кавалерийские, авиационные дивизии, укрепрайоны	Танковые и моторизованные дивизии
Окружное подчинение	14-й ск (25-я и 51-я сд)	18-й мк (44-я и 47-я тд, 218-я мд)
	35-й ск (95-я и 176-я сд, 30-я гсд)
	48-й ск (74-я и 150-я сд)
	2-й кк (5-я и 9-я кд)
	20, 21, 45, 65 и 66-я ад
	137-й орап
	9-й полк связи
	320-й пап РГК, 430-й гап б/м РГК
	317-й оадн б/м РГК
	26-й и 268-й озадн
	2, 24, 25, 26 и 79-й пограничные отряды
	84-й Верхнепрутский укрепленный район
	86-й Нижнепрутский укрепленный район
	80-й Рыбницкий укрепленный район
	82-й Тираспольский укрепленный район
	81-й Дунайский укрепленный район
	83-й Одесский укрепленный район
В Крыму	9-й ск (106-я и 156-я сд)
	32-я кд
В распоряжении ГШ на территории округа	7-й ск (116, 196, 206-я сд)	2-й мк (11-я и 16-я тд, 15-я мд)
	147-я сд
	3-й вдк
	137, 515, 522, 527-й гап б/м РГК
	296-й и 391-й озадн

Таким образом, к началу Великой Отечественной войны на территории округа были сосредоточены довольно большие силы войск: 13 стрелковых, четыре танковые, две моторизованные, три кавалерийские, пять авиационных дивизий, находилось шесть укрепленных районов, несколько отдельных воинских частей и учреждений. 364 700 красноармейцев и командиров несли службу на территории округа.

На страже государственной границы с Румынией стояли отрады Молдавского пограничного округа НКВД, насчитывавшие 9910 человек. На реке Прут базировались корабли Дунайской военной флотилии, оперативно подчиненной штабу ОдВО. Южный фланг округа прикрывался кораблями Черноморского флота и его военно-морскими базами.

Руководство войсками, дислоцировавшимися на территории округа, осуществлял Военный совет, который нес полную ответственность за боевую и мобилизационную готовность частей и учреждений, политическую, учебную, боевую и моральную подготовку личного состава, состояние воинской дисциплины. Непосредственное руководство соединениями, частями и учреждениями осуществляло окружное управление, во главе которого стоял генерал-полковник Я. Т. Черевиченко.

^{Черевиченко Яков Тимофеевич, родился 30 сентября 1894 года в Ростовской области. Участник Первой мировой войны, старший унтер-офицер. В Красной армии с 1918 года. Участник Гражданской войны — командир взвода, эскадрона, кавалерийского полка. Окончил кавалерийские курсы (1921), высшую кавалерийскую школу (1924), курсы усовершенствования командного состава (1929), военно-политические курсы (1931), Военную академию им. М. В. Фрунзе (1935). С июля 1937 года — командир кавалерийской дивизии, с марта 1938-го — кавалерийского корпуса, в июле 1940 года назначен командующим ОдВО.}

Руководящий состав округа:

Командующий войсками — генерал-полковник Черевиченко Я. Т.

Член Военного совета — корпусной комиссар Колобяков А. Ф.

Зам. командующего — генерал-лейтенант Чибисов Н. Е.

Начальник штаба — генерал-майор Захаров М. В.

Пом. командующего по УР — генерал-лейтенант Репин В. И.

Командующий ВВС — генерал-майор Мичугин Ф. Г.

Начальник оперативного отдела — генерал-майор Воробьев В. Ф.

Начальник отдела боевой подготовки — комбриг Монахов С. Ф.

Начальник АБТО — полковник Яркин И. О.

Начальник инженерных войск — полковник Андреев С. А.

Начальник отдела связи — генерал-майор Стрелков А. М.

Организационная структура окружного управления

Основным органом руководства войсками являлся штаб округа, в задачу которого входила разработка мобилизационных и планов оперативного использования войск, вопросы их формирования, укомплектования и материально-технического снабжения, боевая и политическая подготовка личного состава, военно-административное управление. При ведении боевых действий на штаб возлагались сбор и анализ всей обстановки на фронте, подготовка исходных данных для принятия командующим фронтом решения на проведение операций, доведение боевой задачи до подчиненных объединений, соединений и частей, организация взаимодействия между ними.

Организационная структура штаба военного округа

Возглавлял штаб округа генерал-майор М. В. Захаров, имевший хорошую оперативную подготовку и достаточно большой опыт командования войсками и работы в крупных штабах.

^{Захаров Матвей Васильевич, родился 5 (17) августа 1898 года в д. Войлово Калининской обл. В феврале 1917 года вступает в ряды пролетарской милиции, а затем добровольцем в Красную армию. Участвовал в штурме Зимнего дворца, подавлении мятежа Керенского-Краснова. Окончил Петроградские артиллерийские курсы, Высшую московскую школу штабной службы. Участвовал в боях на Южном, Юго-Восточном и Кавказском фронтах в должности командира батареи, дивизиона, нач. артснабжения стрелковой дивизии, помощника начальника штаба бригады по оперативной части. После окончания Гражданской войны окончил Харьковские курсы командного состава (1924), академию им. М. В. Фрунзе и продолжал службу на должностях помощника начальника штаба БВО, начальника оргмоботделения. В 1932 году Захаров вновь становится слушателем Военной академии им. М. В. Фрунзе (оперативного факультета) и, закончив ее досрочно, продолжает службу в БВО в должности начальника оперативного отдела, командира стрелкового полка. В 1937 году окончил Академию Генерального штаба и был назначен помощником начальника штаба Лен ВО, а затем помощником начальника Генерального штаба РККА. В должности начальника штаба 12-й армии принимал участие в освободительном походе Красной армии в Бессарабию и Северную Буковину. В июле 1940 года назначен начальником штаба ОдВО.}

Управление и штаб округа дислоцировались в Одессе, полевой командный пункт — в Тирасполе.

Высшим тактическим соединением сухопутных войск Красной армии являлся стрелковый корпус, организационно входивший в состав общевойсковой армии или находившийся в непосредственном подчинении командования округа. Корпус состоял из 2–3 стрелковых дивизий, 1–2 корпусных артиллерийских полков, отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, отдельного саперного батальона, отдельного батальона связи, других воинских частей и подразделений.

Стрелковый корпус трехдивизионного состава по штату военного времени должен был насчитывать 51 061 человека, иметь на вооружении 306 полевых орудий (84 152-мм гаубицы, 24 107-мм или 122-мм пушки, 96 122-мм гаубиц, 48 76-мм орудий дивизионной артиллерии, 54 76-мм орудия полковой артиллерии), 162 45-мм противотанковых и 48 зенитных орудий, 450 минометов (252 50-мм, 162 82-мм и 36 120-мм)^[2].

В составе Одесского военного округа к 22 июня 1941 года находилось четыре управления стрелковыми корпусами: 9, 14, 35 и 48-го.

В состав 9-го отдельного стрелкового корпуса (командир — генерал-лейтенант П. И. Батов, начальник штаба — полковник Н. П. Баримов), управление которого в мае-июне 1941 года было переведено с Кавказа в Крым, входили 106-я, 156-я стрелковые и 32-я кавалерийская дивизии, 73-й отдельный батальон связи и 19-й саперный батальон. Штаб — Симферополь.

В задачу его частей, во взаимодействии с Черноморским флотом, авиацией и береговой обороной, входило недопущение высадки морского и воздушного десанта противника на Крымский полуостров от Каланчака до Керченского пролива.

На территории Крыма дислоцировались еще Качинское училище летчиков ВВС, Симферопольское интендантское военное училище, некоторые тыловые части Одесского военного округа, местные органы военного управления. Генерал Батов одновременно являлся командующим сухопутными войсками Крыма.

14-й стрелковый корпус был сформирован в ноябре 1922 года на территории Украинского военного округа и первоначально располагался в районе Киева. Впоследствии его дивизии и части были переброшены на южное направление и вошли в состав войск ОдВО. В состав корпуса (командир — генерал-майор Д. Г. Егоров, зам. по политчасти — бригадный комиссар Г. М. Аксельрод, начальник штаба — полковник Ф. Т. Рыбальченко, начальник артиллерии — полковник Н. К. Рыжи) входили 25-я и 51-я стрелковые дивизии, 265-й и 685-й корпусные артиллерийские полки, 26-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион, 76-й отдельный батальон связи и 82-й саперный батальон.

В частях корпуса на 1 июня 1941 года имелось: 472 орудия и миномета (полевых — 224, противотанковых — 108, зенитных — 8, минометов — 132^[3]), 16 плавающих танков Т-37, 25 бронемашин. Управление корпуса размещалось в Болграде.

В задачу корпуса, дислоцировавшегося на левом фланге войск Одесского военного округа, входило прикрытие участка Кагул, Измаил, Килия, проходившего по рекам Прут и Дунай, далее по побережью Черного моря до Бугаза, и во взаимодействии с кораблями Дунайской флотилии недопущение свободного плавания судов противника по этим водным артериям.

В состав 35-го стрелкового корпуса (командир — комбриг И. Ф. Дашичев, зам. по политчасти — бригадный комиссар А. И. Литвинов) входили 95-я и 176-я стрелковые, 30-я горнострелковая дивизии, 266-й и 648-й корпусные артиллерийские полки, 262-й отдельный батальон связи и 247-й саперный батальон. Только в двух стрелковых дивизиях (95-й и 176-й) и корпусных частях имелось 481 орудие и миномет (противотанковых — 108, полевых — 233, зенитных — 8, минометов — 132^[4]), 37 плавающих танков Т-37, 21 бронемашина. Управление корпуса дислоцировалось в Кишиневе.

В задачу дивизий корпуса входило прикрытие ясско-белицкого и кишиневского направлений на 200-км фронте Липканы, Унгены, (иск.) Леово.

48-й стрелковый корпус (командир — генерал-майор Р. Я. Малиновский, зам. по политчасти — полковой комиссар И. И. Ларин, начальник штаба — генерал-майор А. Г. Батюня) был сформирован на территории ОдВО в марте-апреле 1941 года и находился во втором эшелоне войск округа. В его состав входили 74-я и 150-я стрелковые дивизии, 374-й и 648-й корпусные артиллерийские полки, 253-й отдельный батальон связи и 268-й саперный батальон. Штаб корпуса — Олишканы.

Учитывая сложную обстановку на границе, с разрешения Генерального штаба управление корпуса и 74-я стрелковая дивизия к 14 июня 1941 года были передислоцированы в район Флорешты, Бельцы, Рыбница, получив задачу на нанесение контрудара по противнику в случае его прорыва на белицком направлении, взаимодействуя с частями 35-го стрелкового корпуса.

Основной боевой единицей в составе корпуса являлась стрелковая дивизия, совершенствованию штатной структуры которой уделялось большое и постоянное внимание. Только с сентября 1939-го по апрель 1941 года ее штат военного времени менялся трижды, в результате чего количество личного состава, тылов и обозов уменьшилось, но одновременно возросло количество артиллерийско-минометного вооружения, автоматического оружия и транспорта, значительно повысив боевые возможности стрелковой дивизии во всех видах боя.

Организационная структура стрелковой дивизии РККА на 22 июня 1941 г.^[5]

Личного состава — 14 483 чел.

винтовок (в том числе и автоматических) — 10 299

пистолетов-пулеметов — 1204

станковых пулеметов — 166

ручных пулеметов — 392

крупнокалиберных пулеметов — 9

152-мм гаубиц — 12

122-мм гаубиц — 32

76-мм дивизионных орудий — 16

76-мм полковых орудий — 18

45-мм орудий ПТО — 54

76-мм зенитных орудий — 4

37-мм зенитных орудий — 8

легких танков — 16

бронеавтомобилей — 13

автомашин — 558

тракторов — 99

мотоциклов — 14

лошадей — 3039

Многие дивизии Одесского военного округа имели славные боевые традиции, принимали участие в Гражданской и советско-финляндской войнах, носили почетные наименования и были отмечены наградами Родины.

25-я Чапаевская ордена Ленина Краснознаменная стрелковая дивизия вела свою историю от 1-й Николаевской дивизии, сформированной в 1919 году. Дивизия принимала активное участие в сражениях Гражданской войны: за освобождение Самары была награждена Почетным революционным Красным Знаменем ВЦИК. А в феврале 1933 года соединение за успешные и героические действия личного состава в годы Гражданской войны и достижения на хозяйственном фронте было удостоено ордена Ленина.

В состав дивизии (командир — полковник А. С. Захарченко) входили 31-й Пугачевский им. Фурманова, 54-й им. С. Разина и 263-й Домашкинский им. Фрунзе сп, 69-й лап, 99-й гап, 80-й орб, 105-й осаб, 52-й обс, 323-й озадн, 164-й од ПТО, 47-й мсб, 89-й атб, другие воинские части.

Штаб дивизии до войны размещался в Вулканешты, а части держали оборону по рекам Прут и Дунай на 120-км Участке Кагул — Рени, прикрывая белградское направление.

30-я Иркутская ордена Ленина дважды Краснознаменная ордена Трудового Красного Знамени стрелковая дивизия им. Верховного Совета РСФСР была образована 11 ноября 1918 года на базе 4-й дивизии Восточного фронта и сразу приняла активное участие в боях против колчаковских войск и частей белочехов. В ходе наступления в 1919–1920 годах соединение прошло от Омска до Иркутска. За героические действия под Ачинском и Красноярском дивизия была награждена Почетным революционным Красным Знаменем ВЦИК, стала именоваться «Иркутской». А 18 апреля 1920 года она удостаивается ордена Красного Знамени.

Осенью 1920 года соединение было передислоцировано на Южный фронт, где героически сражалось с частями барона Врангеля под Скельками, Новоалексеевкой, форсировало Чонгар и Сиваш. 4 марта 1921 года за беспримерный боевой поход от Александровска до Феодосии, за героический штурм Чонгарской переправы, разгром врага в Северной Таврии и Крыму, уничтожение войсковой группировки Махно дивизия награждается вторым орденом Красного Знамени.

5 мая 1921 года за борьбу с бандитизмом, восстановление народного хозяйства страны соединение удостоено ордена Трудового Красного Знамени, а 16 июля этого же года ему присвоено почетное звание «имени ВЦИК».

27 февраля 1934 года за выдающиеся заслуги в период посевных и уборочных кампаний, «подлинные образцы социалистического энтузиазма и партийную энергию» дивизия была награждена высочайшей наградой Родины — орденом Ленина. 3 декабря 1938 года прославленное соединение получает наименование «Верховного Совета РСФСР».

В 1940 году ее части приняли участие в освободительном походе Красной армии в Бессарабию.

С мая 1941 года соединение начало переформирование в горнострелковую дивизию^[6]. В ее состав (командир — генерал-майор С. Г. Галактионов, заместитель по политчасти — полковой комиссар И. К. Елисеев, начальник штаба — полковник Н. А. Кошанский) входили 35, 71, 256 и 369-й гсп, 59-й лап, 121-й гап, 287-й озадн, 147-й од ПТО, 101-й осаб, 115-й обс, 57-й мсб, 89-й кавалерийский эскадрон, 407-я атр, другие воинские части, дислоцировавшиеся в районах Флорешты, Багранешты, Пражила Молдавской ССР.

51-я Перекопская ордена Ленина Краснознаменная ордена Трудового Красного Знамени им. Московского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов стрелковая дивизия прошла славный боевой путь в сражениях Гражданской войны, участвовала в восстановлении народного хозяйства страны. Сформированное в конце лета 1919 года соединение громило части генерала Колчака, пройдя от Тюмени до Байкала. В 1920 году дивизия была переброшена на Южный фронт, где стойко обороняла Каховский плацдарм, а затем прорвала оборону белогвардейцев на Перекопском перешейке.

Соединению пришлось принять участие и в советско-финляндской войне, после которой оно было передислоцировано на территорию Молдавии. В состав дивизии (командир — генерал-майор П. Г. Цирульников) входили 23, 287 и 348-й сп, 218-й лап, 225-й гап, 165-й озадн, 277-й од ПТО, 30-й орб, 44-й осаб, 50-й обс, 115-й мсб, 57-я атр, 60-я орхз, другие воинские части, перед которыми стояла задача обороны госграницы на участке оз. Ялпух, Жибриени, уделив особое внимание прикрытию килио-кауэского и арцизского направлений. Штаб соединений располагался в Фынтына-Зынедор.

74-я Таманская стрелковая дивизия была сформирована в 1924 году в Новороссийске на базе частей 22-й Краснодарской стрелковой дивизии. К 14 июня 1941 года соединение, дислоцировавшееся в Первомайске, было направлено в район Флорешты, ст. Цыра, Брынзены, получив задачу прикрыть белицкое направление. В состав дивизии (командир — полковник Ф. Е. Шевардин, начальник штаба — полковник П. К. Богданович) входили 78, 109 и 360-й сп, 6-й лап, 81-й гап, 274-й озадн, 142-й од ПТО, 111-й орб, 110-й осаб, 113-й обс, 19-й мсб, 16-й атб, другие воинские части.

95-я Молдавская стрелковая дивизия, образованная в 1925 году на территории Украинского военного округа, принимала участие в советско-финляндской войне, после окончания которой была перебазирована на территорию Молдавии. В состав дивизии (командир — генерал-майор А. И. Пастревич, начальник штаба — полковник М. С. Соколов) входили 90, 161 и 241-й сп, 57-й лап, 134-й гап, 13-й орб, 175-й озадн, 97-й од ПТО, 48-й осаб, 91-й обс, 103-й мсб, 46-я атр, 30-я орхз, другие воинские части, в задачу которых входила оборона государственной границы на 115-км участке от Петрешты до Леово, прикрывая кишиневское направление. Два ее полка на 22 июня 1941 года находились в полевых лагерях вблизи госграницы, третий — с 18 июня находился на учениях в районе Лапушны.

Командованию соединения было прекрасно известно о сосредоточении на противоположном берегу Прута двух румынских дивизий, намерения которых не оставляли никаких сомнений. Бывший начальник оперативного отделения дивизии полковник В. П. Сахаров вспоминал: «Нельзя сказать, чтобы для меня и моих товарищей война началась совершенно неожиданно. В последние недели многое указывало на вероятность конфликта»^[7].

Да и штаб 35-го стрелкового корпуса нацеливал командование дивизии на вероятность возможных провокаций на границе. Поэтому генерал Пастревич, получив во втором часу ночи 22 июня приказ штаба округа о приведении в боевую готовность, немедленно объявил своим частям тревогу и приказал начать выдвижение и занятие оборонительных позиций на границе. В находившийся на учениях 90-й стрелковый полк был срочно направлен командир связи с распоряжением следовать на границу для занятия своей полосы обороны.

106-я стрелковая дивизия была сформирована в 1939–1940 годах на Северном Кавказе. В ее состав входили 397, 442 и 534-й сп, 553-й лап, 574-й гап, 449-й озадн, 201-й од ПТО, 167-й орб, 156-й осаб, 500-й обс, 143-й мсб, 197-й атб, 77-я орхз, другие воинские части. Дивизия (командир — комбриг М. С. Ткачев, зам. по политчасти — полковой комиссар И. И. Баранов, начальник штаба — полковник И. А. Севастьянов, начальник артиллерии — полковник Б. П. Лашин) входила в состав 9-го отдельного корпуса и дислоцировалась в районе Симферополя и Севастополя, имея задачу обороны западного побережья Крыма на участке оз. Бакальское, Севастополь. 534-й стрелковый полк дислоцировался в районе Ангара, прикрывая ялтинское и алуштинское направления.

Штаб соединения располагался в селе Черново. Укомплектованность дивизии находилась в пределах половины положенного по штату^[8].

150~я стрелковая дивизия, принимавшая участие в советско-финляндской войне, после ее окончания была перебазирована в район Одессы, составляя резерв командования Одесского военного округа. В ее состав (командир — генерал-майор И. И. Хорун, зам. по политчасти — полковой комиссар А. С. Кузин, начальник штаба — полковник Любимов) входили 469, 674 и 756-й сп, 328-й лап, 418-й гап, 320-й озадн, 224 од ПТО, 175-й орб, 221-й осаб, 258-й обс, 195-й мсб, 108-й атб, 17-я орхз, другие воинские части, имевшие на вооружении 130 орудий полевой и 4 орудия зенитной артиллерии, 66 минометов калибра 82–120 мм, 9 Т-37 и 12 бронемашин. В случае возникновения боевых действий дивизия сосредотачивалась в районе Березино, Парис и предназначалась для контрудара по противнику, наступавшему в тираспольском направлении.

156-я стрелковая дивизия (командир — генерал-майор П. В. Черняев, начальник штаба — полковник В. К. Гончарук) прикрывала побережье Крыма от Ялты до Керчи. В ее состав входили 361, 417 и 530-й сп, 434-й лап, 498-й гап, 483-й озадн, 260-й од ПТО, 183-й орб, 265-й осаб, 215-й обс, 217-й мсб, 183-й атб, 204-я орхз, другие воинские части. 417-й стрелковый и 434-й артиллерийский полки обороняли район Феодосии и Керчи. Штаб дивизии вместе с 498-м гаубичным артиллерийским полком располагался в местечке Карасу-Базар, 530-й стрелковый полк — в Севастополе.

176-я стрелковая дивизия располагалась на правом фланге ОдВО, прикрывая стык с 12-й армией Киевского Особого военного округа. В ее состав (командир — генерал-майор В. Н. Марцинкевич, начальник штаба — полковник К. А. Цаликов) входили 389, 404 и 591-й сп, 300-й лап, 380- й гап, 203-й озадн, 188-й од ПТО, 128-й орб, 166-й осаб, 197-й обс, 141-й мсб, 152-я атр, 12-я орхз, другие воинские части. Перед дивизий стояла задача обороны госграницы на фронте Лопатник, Скуляны, прикрывая белицкое направление.

Средняя укомплектованность стрелковых дивизий округа составляла 8400 человек^[9], но соединения, находившиеся в приграничной полосе, были почти полностью укомплектованы личным составом и имели полагающееся по штату вооружение. Эти дивизии располагались в районах своей постоянной дислокации, а к государственной границе в их полосы обороны было выдвинуто по одному стрелковому батальону от полка.

Полное укомплектование остальных дивизий округа личным составом и техникой (автомашинами, тракторами и лошадьми) предполагалось осуществить после объявления мобилизации за счет поступлений из народного хозяйства.

Личный состав стрелковых частей имел на вооружении: винтовку Мосина и созданный на ее базе карабин, самозарядные и отдельные виды автоматических винтовок, станковые, крупнокалиберные и ручные пулеметы, а командный и начальствующий состав — пистолет системы Токарева «ТТ» или револьвер системы «Наган». В ходе начавшегося перевооружения в войска начало поступать автоматическое оружие новых образцов — станковый пулемет Дегтярева, самозарядная винтовка Токарева (СВТ-40), пистолет-пулемет Шпагина (ППШ-41).

^{Основные виды стрелкового вооружения, находившегося в войсках ОдВО на 22.06.1941 г.: 1 — 7,62-мм винтовка Мосина образца 1891/30 г.; 2 — 7,62-мм карабин обр. 1938 г.; 3 — автоматическая винтовка АВС-36; 4 — самозарядная винтовка СВТ-38; 5 — самозарядная винтовка СВТ-40; 6 — пистолет-пулемет ППД-40; 7 — пистолет-пулемет ППШ-41; 8 — ручной пулемет ДП; 9 — станковый пулемет «Максим»; 10 — станковый пулемет ДС-39; 11 — крупнокалиберный пулемет ДШК; 12 — пистолет ТТ; 13 — револьвер «Наган»; 14 — ручные гранаты: а — осколочная оборонительная Ф-1; б — осколочная наступательная РГД-33; в — противотанковая фугасного действия РПГ-40.}

Тактико-технические данные стрелкового оружия Красной Армии

Наименование	Винтовка Мосина	Карабин	Автоматическая винтовка АВС-36	Самозарядная винтовка СВТ-40	Пистолет-пулемет ППД-40	Пистолет-пулемет ППШ-41	Ручной пулемет Дегтярева ДП	Станковый пулемет «Максим»	Станковый пулемет ДС
Год выпуска	1891/30	1938	1936	1940	1940	1941	1927	1910	1939
Калибр, мм	7,62	7,62	7,62	7,62	7,62	7,62	7,62	7,62	7,62
Масса, кг	4,3	3,55	4,5	4,3	5,4	4,75	10,5	63,6	33
Прицельная дальность, м	2000	1000	1500	1500	200	200	1500	2700	2400
Скорострельность, выстр./мин	10–12	10–12	25–40	25	100	140	80	250–300	300
Емкость магазина, патронов (штук)	5	5	15	10	71	35/71	47	250	250

В целом организационно-штатная структура стрелковой дивизии предусматривала наличие в ее составе основных частей и подразделений, а также все необходимые для боевых действий виды вооружения. По своей организации и боевым возможностям стрелковые дивизии РККА штата военного времени к началу Великой Отечественной войны превосходили пехотные дивизии вермахта, но уступали им по степени насыщения автоматическим оружием, которое только с 1940 года начало поступать в наши части (некомплект по этому виду вооружения составлял свыше 40 %).

Значительно выросло в 1941 году и количество стрелковых соединений. К 22 июня в боевом составе РККА насчитывалось 62 управления стрелковыми корпусами, 177 стрелковых, 19 горнострелковых дивизий, 3 отдельные стрелковые бригады. Большая часть войск Красной армии к началу Великой Отечественной войны находилась на западных границах страны.

Увеличилась и численность Красной армии. Весной 1941 года на учебные сборы было призвано 755 267 человек приписного состава, что позволило довести 21 дивизию западных приграничных округов до полного штата военного времени (14 000 человек), 72 дивизии до 12 000 и 6 дивизий до 11 000 человек личного состава^[10].

Значительной силой обладала артиллерия Одесского военного округа, которая по своему организационному предназначению подразделялась на войсковую (батальонную, полковую, дивизионную и корпусную) и артиллерию резерва Главного командования, а по боевому — на пушечную, гаубичную, противотанковую и зенитную.

Основной организационной единицей в артиллерии являлись артиллерийские полки, которые по своему вооружению подразделялись на легкие (76-мм пушки), гаубичные (122-мм гаубицы), тяжелые гаубичные (152-мм гаубицы и гаубицы-пушки), пушечные (122-мм пушки и 152-мм гаубицы-пушки), гаубичные большой мощности (203-мм гаубицы), пушечные особой мощности (152-мм и 210-мм пушки). В боевой состав артиллерии также входили отдельные истребительно-противотанковые (45-мм орудия) и зенитные (37–76-мм орудия) дивизионы.

На территории округа в окружном и центральном подчинении к началу войны находились:

— 320-й Краснознаменный (за Финляндию) пушечный артиллерийский полк;

— семь корпусных артиллерийских полков (265, 266, 268, 272, 374, 377, 648-й);

— пять гаубичных артиллерийских полков РГК (137-й Краснознаменный, 430, 515, 522, 527-й);

— 317-й отдельный артиллерийский дивизион РГК особой мощности;

— четыре отдельных зенитно-артиллерийских дивизиона (26, 268, 296, 391-й);

— артиллерийские полки и отдельные противотанковые и зенитно-артиллерийские дивизионы, входившие в штатный состав соединений округа.

Корпусная артиллерия предназначалась для разрушения бетонированных укрытий, уничтожения сильно укрепленных районов, тыловых армейских баз и узлов коммуникаций, подавления тяжелой артиллерии противника. Стрелковый корпус имел в своем составе, как правило, два корпусных артиллерийских полка (штатной численностью 900–1250 человек) и отдельный зенитно-артиллерийский дивизион. Корпусные артиллерийские полки организационно состояли из трех дивизионов и насчитывали 36 орудий (24 122-мм и 12 152-мм). Тяжелые корпусные артиллерийские полки имели 36, некоторые 24 152-мм гаубицы-пушки.

Главной задачей дивизионной артиллерии являлась огневая поддержка своих войск в ходе боевых действий и подавление вражеских батарей. В стрелковую дивизию входили гаубичный полк в составе трех дивизионов (два по 12 орудий 122-мм калибра и один из 12 орудий 152-мм калибра) и легкий артполк (16 орудий 76-мм калибра и 8 гаубиц 122-мм калибра), а также противотанковый (18 орудий 45-мм калибра) и зенитно-артиллерийский (8 орудий 37-мм и 4 орудия 76-мм калибров) дивизионы.

Полковая и батальонная артиллерия предназначалась для непосредственной поддержки стрелковых подразделений на поле боя: полковая включала противотанковую (шесть 45-мм орудий), пушечную (шесть 76-мм орудий) и минометную (четыре 120-мм миномета) батареи; батальонная — противотанковый взвод (два 45-мм орудия) и минометную роту (шесть 82-мм минометов).

В предвоенные годы отдельные артиллерийские дивизионы, а в некоторых стрелковых дивизиях и гаубичные полки переводились на механизированную тягу, но тягачей и автомашин катастрофически не хватало (потребность в них обеспечивалась только на 25,5 % от требуемого количества). Артиллерийские полки дивизий и вся артиллерия стрелковых полков оставались на конной тяге, что значительно снижало их маневренные возможности.

Армии своей штатной артиллерии не имели, но в их состав могли быть включены артиллерийские полки и отдельные дивизионы резерва Главного командования. Пушечные и гаубичные артиллерийские полки РГК имели в своем составе по четыре дивизиона (в каждом три батареи по 4 орудия): пушечный насчитывал 1535 человек личного состава, 48 122-мм пушек и 152-мм гаубиц-пушек; гаубичный — 1361 человек, 48 орудий 152-мм калибра или 24 гаубицы 203-мм калибра. В состав отдельного дивизиона особой мощности входили три батареи, имевшие по две 152-мм гаубицы или 210-мм пушки.

Всего к началу войны артиллерия Одесского военного округа насчитывала 6598 орудий и минометов (963 противотанковых, 867 полевых, 668 гаубиц и 429 зенитных орудий, 311 орудий большой и особой мощности, 3360 минометов)^[11].

^{Артиллерийские системы, находившиеся на вооружении войск ОдВО к 22.6.1941 г.: 1 — 45-мм противотанковая пушка; 2 — 76-мм полковая пушка; 3 — 76-мм дивизионная пушка; 4 — 107-мм пушка (М-60); 5 — 122-мм гаубица (М-30); 6 — 122-мм пушка (А-19); 7 — 152-мм гаубица-пушка (МЛ-20); 8 — 152-мм пушка (Бр-2); 9 — 203-мм гаубица (Б-4); 10 — 50-мм ротный миномет; 11 — 82-мм батальонный миномет; 12 — 120-мм полковой миномет}

Тактико-технические данные артиллерийских систем РККА

Наименование артиллерийской системы	Масса системы, кг	Масса снаряда, кг	Нач. скорость снаряда, м/с	Дальность стрельбы, км	Скорострельность, выстр./мин
45-мм противотанковая пушка обр. 1937 г.	560	1,43	760	4,4	20
76-мм дивизионная пушка обр. 1936 г.	1620	6,23	706	13,6	15
107-мм корпусная пушка обр. 1940 г.	4000	17,2	730	18	5–6
122-мм гаубица обр. 1938 г.	2450	21,8	515	11,8	5–6
122-мм пушка обр. 1931 г.	7080	25	800	20,4	3–4
152-мм гаубица обр. 1938 г.	4100	40	508	12,4	3–4
152-мм пушка-гаубица обр. 1937 г.	7270	44	655	17,2	3–4
152-мм корпусная пушка обр. 1910/30 г.	7100	43,6	650	17,1	3
203-мм гаубица обр. 1931 г. (Б-4)	17 700	100	600	18	1
280-мм мортира обр. 1939 г. (БР-5)	18 400	246	350	10,6	0,5
50-мм ротный миномет обр. 1940 г.	9	0,9	97	0,8	30
82-мм батальонный миномет обр. 1937 г.	56	3,1	211	3,0	30
120-мм полковой миномет обр. 1938 г.	275	16	272	5,7	15

Округ к 22 июня 1941 года в основном был оснащен неплохими артиллерийскими системами, но боеспособность артиллерийских частей резко снижалась из-за недостатка средств механической тяги. Количество специальных артиллерийских тягачей на гусеничном ходу составляло всего лишь 20,5 % наличного тракторного парка. Остальная часть тягачей представляла собой слабосильные тихоходные сельскохозяйственные машины, да к тому же из имевшихся 1471 трактора и тягача 50 % требовали среднего и капитального ремонта^[12]. Таким образом, имевшийся в округе тракторный парк не мог обеспечить тягой в полной мере всю боевую технику, затруднял доставку боеприпасов.

Возможности артиллерии также снижала слабая теоретическая и огневая подготовка боевых расчетов (в 1941 году многие артиллерийские части на полигонах не побывали). Серьезным недостатком являлось и то, что пушечная и гаубичная артиллерия была слабо подготовлена к борьбе с танками, что и показали начавшиеся вскоре боевые действия.

Значительными силами обладали и автобронетанковые войска, находившиеся на территории округа. В их состав входили два механизированных корпуса и 19-й запасной танковый полк (дислоцировавшийся в районе Кировограда).

Основной боевой единицей в составе корпуса являлись две танковые и одна моторизованная дивизии. Танковая дивизия состояла из двух танковых, мотострелкового и гаубичного артиллерийского полков, зенитно-артиллерийского дивизиона, батальонов: связи, разведывательного, понтонно-мостового, ремонтно-восстановительного, автомобильного и медико-санитарного; других специальных частей и подразделений.

В состав моторизованной дивизии входили два мотострелковых, танковый и артиллерийский полки, истребительно-противотанковый, зенитно-артиллерийский и артиллерийско-парковый дивизионы, батальоны: связи, разведывательный, легкий инженерный, автомобильный, медико-санитарный, ремонтно-восстановительный; другие специальные части и подразделения.

По штату военного времени механизированный корпус должен был насчитывать 36 080 человек, иметь на вооружении 1031 танк (120 тяжелых, 420 средних, 339 легких и 152 химических), 116 средних и 152 легкие бронемашины, 172 орудия (152-мм гаубиц — 36, 122-мм гаубиц — 40, 76-мм пушек — 28, 45-мм противотанковых — 36, 37-мм зенитных — 32), 186 минометов (50-мм — 138, 82-мм — 48), 17 704 винтовки, 1402 пулемета (станковых — 168, ручных — 1210, крупнокалиберных — 24), 5161 автомашину, 352 трактора, 1678 мотоциклов^[13]. Наличие в его составе авиационной эскадрильи значительно повышало боевые возможности соединений.

Такая организация, вооружение и боевой состав позволяли механизированному корпусу самостоятельно вести боевые действия во всех видах боя и обеспечивали четкое взаимодействие с другими родами и видами войск Красной армии. Но, к сожалению, все это в основном было пока только на бумаге. Механизированные корпуса Одесского военного округа к началу войны все еще находились в стадии формирования и укомплектования личным составом и боевой техникой.

1-й механизированный корпус (командир — генерал-лейтенант Ю. В. Новосельский, зам. по политчасти — бригадный комиссар С. П. Семенов, начальник штаба — полковник Н. И. Сучков) начал формирование в 1940 году на территории Украины на базе управления 55-го стрелкового корпуса, 4-й танковой бригады, 173-й, 176-й и 15-й Сивашской ордена Ленина дважды Краснознаменной ордена Трудового Красного Знамени стрелковых дивизий, других войсковых частей Одесского военного округа.

В его состав были включены:

— 11-я танковая дивизия (21-й и 22-й тп, 11-й мсп, 11-й гап, 272-я ппс, 319-я пкг, другие воинские части по номеру дивизии);

— 16-я танковая дивизия (31-й и 149-й тп, 16-й мсп, 16-й гап, 516-я ппс, 342-я пкг, другие воинские части по номеру дивизии);

— 15-я моторизованная дивизия (47-й и 321-й мсп, 14-й тп, 203-й ап, 166-й оиптадн, 114-й озадн, 77-й орб, 75-й либ, 53-й обс, 132-й апд, 96-й мсб, 156-й аб, 35-й рвб, 38-я рр, 61-й пхз, 77-я ппс, 357-я пкг);

— 6-й мотоциклетный полк;

— 182-й отдельный батальон связи;

— 49-й инженерный батальон;

— 102-я отдельная корпусная авиационная эскадрилья;

— 243-я полевая почтовая станция.

Укомплектованность корпуса личным составом составляла 32 396 человек (90 % от положенного штата). На его вооружении находилось^[14]: 526 танков (10 КВ, 50 Т-34, 4 Т-28, 354 БТ, 75 Т-26, 6 ОТ-26, 27 Т-37, -38), 163 бронемашины (в том числе 95 средних и 68 легких), 30 45-мм орудий ПТО, 280 орудий 76–152-мм калибра, 36 зенитных орудий, 57 82-мм минометов, 2876 грузовых и 78 легковых автомашин, 191 цистерна, 52 мастерских, 246 тракторов, 257 мотоциклов^[15]. Недостаток автотранспорта и тягачей предполагалось компенсировать за счет поступлений из народного хозяйства при объявлении мобилизации.

11-я танковая дивизия (командир — полковник Г. И. Кузьмин, зам. по политчасти — полковой комиссар И. З. Бахтин, начальник штаба — полковник М. И. Левский) считалась наиболее боеспособной и насчитывала в своем составе 194 танка (60 Т-34 и КВ, 4 Т-28, 120 БТ, 10 Т-26 и ОТ-26) и 75 бронемашин. Ее части дислоцировались в районах Кишинева, Тирасполя и Ганчешты.

16-я танковая дивизия (командир — полковник М. И. Мындро, зам. по политчасти — полковой комиссар Н. В. Руденко, начальник штаба — подполковник А. Г. Земляной) имела в своем составе только 119 танков (48 БТ, 70 Т-26, 1 ОТ-26) и 49 бронемашин. Ее части на 22 июня 1941 года находились в летних лагерях в районе Котовска.

15-я моторизованная дивизия (командир — генерал-майор Н. Н. Белов, зам. по политчасти — полковой комиссар Т. Ф. Конобевцев, начальник штаба — полковник И. А. Ласкин), насчитывавшая в своем составе 210 танков (186 БТ, 24 Т-37, -38) и 39 бронемашин, дислоцировалась в районе Тирасполя и Бендер.

Штаб корпуса — Тирасполь.

После получения из штаба округа приказа о приведении в боевую готовность генерал Новосельский отдал распоряжение о выводе частей из пунктов дислокации в районы сосредоточения и их маскировке. 11-я танковая дивизия ночью 22 июня 1941 года сосредоточилась на северо-восточной окраине Кишинева, ее мотострелковый полк — в Ганчешты; 16-я танковая — в районе Котовска; 15-я моторизованная — в районе Тирасполя; 6-й мотоциклетный полк — в районе Дубоссар.

18-й механизированный корпус (командир — генерал-майор П. В. Волох, зам. по политчасти — полковой комиссар И. А. Гаврилов, начальник штаба — полковник А. Г. Кравченко) начал формироваться в марте 1941 года на базе 23-й и 49-й легкотанковой и 12-й мотострелковой бригад и частей Одесского военного округа. В его состав вошли:

— 44-я танковая дивизия (87-й и 88-й тп, 44-й мсп, 44-й гап, 362-я ппс, 379-я пкг, другие воинские части по номеру дивизии);

— 47-я танковая дивизия (93-й и 94-й тп, 47-й мсп, 47-й гап, 357-я ппс, 45-я пкг, другие воинские части по номеру дивизии);

— 218-я моторизованная дивизия (658-й и 667-й мсп, 135-й тп, 663-й ап, 44-й оиптадн, 231-й озадн, 288-й орб, 591-й обс, 388-й либ, 216-й апд, 164-й рвб, 687-й аб, 368-й мсб, 23-я рр, 466-й пхз, 747-я ппс, 597-я пкг);

— 26-й мотоциклетный полк;

— 552-й отдельный батальон связи;

— 68-й отдельный инженерный батальон;

— 118-я отдельная корпусная авиационная эскадрилья.

Укомплектованность корпуса личным составом составляла 26 879 человек (75 % от положенного штата). На вооружении его частей находилось^[16]: 282 танка (106 БТ, 150 Т-26, 12 ОТ-26, 14 Т-37, -38), 6 бронемашин, 64 орудия 76–152-мм калибра, 30 орудий ПТО, 32 зенитных орудия, 30 легковых и 915 грузовых автомашин*, 79 тракторов*, 4 цистерны*, 19 мастерских*, 140 мотоциклов^[17], небольшое количество танкеток Т-27. Недостаток автотранспорта и тягачей предполагалось компенсировать за счет поступлений из народного хозяйства при объявлении мобилизации.

44-я танковая дивизия (командир — полковник В. П. Крымов, зам. по политчасти — полковой комиссар С. С. Зацаринский, начальник штаба — подполковник П. М. Панков), насчитывавшая 211 танков (143 Т-26, 42 БТ, 12 ОТ-26, 14 Т-37, -38), дислоцировалась в районах Тарутино и Березино.

47-я танковая дивизия (командир — полковник Г. С. Родин, зам. по политчасти — полковой комиссар А. Ф. Андреев, начальник штаба — подполковник П. П. Задорожный), имевшая на вооружении только 22 танка (15 БТ и 7 Т-26) и несколько десятков танкеток Т-27, дислоцировалась в районе Аккермана, Майсбурга, Шабо и Шаболет. Из имевшихся в ее 94-м танковом полку 36 танкеток только 24 машины были исправны^[18]. Малое количество боевой техники вынуждало танкистов проводить обучение экипажей методом «пеший — по-танковому».

218-я моторизованная дивизия (командир — полковник А. П. Шарагин, зам. по политчасти — полковой комиссар Н. Г. Ковалев), имевшая 45 танков БТ, дислоцировалась в районе Сарата и Гнаденталя.

Управление и штаб корпуса — Аккерман.

В соответствии с планом обороны госграницы 18-й механизированный корпус с началом боевых действий должен был сосредоточиться в запланированном районе и быть в готовности к нанесению ударов по противнику, прорвавшему оборону наших стрелковых соединений. 2-й механизированный корпус находился в резерве Генерального штаба.

Поскольку формирование механизированных корпусов еще продолжалось, их обеспечение боевой техникой и вооружением оставляло желать лучшего. В частях не хватало еще очень многого — танков, бронемашин, транспортных средств, остро ощущался недостаток командных и технических кадров. В мотоциклетных подразделениях, отдельных батальонах связи, инженерных батальонах недоставало специального оборудования и технических средств. А незначительное количество имевшихся в танковых и моторизованных дивизиях зенитных орудий (от 4 до 12) делало проблематичным их прикрытие от ударов противника с воздуха.

Боевая подготовка в механизированных корпусах началась только в апреле-мае 1941 года, поэтому соединения и части оказались к началу войны несколоченными, а их штабы не были подготовлены должным образом к управлению войсками в боевой обстановке. У командного состава, и прежде всего у переведенных для продолжения службы из других родов войск, наблюдался низкий уровень оперативной и специальной подготовки. Личный состав до начала боевых действий получил слабые навыки в вождении и управлении боевыми машинами, особенно новых типов.

Основные тактико-технические данные советских танков

Наименование	БТ-5	Т-28	Т-37А	Т-26	БТ-7м	Т-34	КВ-1	КВ-2	Т-27
Год выпуска	1933	1933	1932	1937	1939	1940	1940	1940	1931
Экипаж, чел.	3	6	2	3	3	4	5	6	2
Боевая масса, т	11,5	27,8	3,2	10,5	14,6	26,5	47,5	52	2,7
Толщина брони, мм	13	20–30	4–8	15	13–20	45	30–75	30–75	4–10
Мощность, л.с.	400	500	40	97	400	500	600	600	40
Макс. скорость, км/ч:
шоссе	72	45	40	30	86/60**	55	35	35	42
пролесок	52	37	6*	15	60	25	16	15
Запас хода, км:
шоссе	300	250	230	200	600	300	250	250	110
пролесок	200	170	—	170	500	250	150
Вооружение:
пушка	1x45	1x76	—	1x45	1x45	1x76	1x76	1x152	—
пулемет	1x7,62	3x7,62	1x7,62	3x7,62	3x7,62	2x7,62	3x7,62	3x7,62	1x7,62
Боекомплект:
пушка	72 (115)	70	—	165	188	100	114	36	2520
пулемет	2709	7938	2142	3654	2331	3600	6000	3087

* На воде.

** Числитель — на колесах, знаменатель — на гусеницах.

^{Автобронетанковая техника, находившаяся в войсках ОдВО к 22.6.1941 г.: 1 — тяжелый танк КВ-1; 2 — тяжелый танк КВ-2; 3 — средний танк Т-28; 4 — средний танк Т-34; 5 — легкий танк БТ-7; 6 — легкий танк Т-26; 7 — двухбашенный Т-26; 8 — легкий танк БТ-5; 9 — малый плавающий танк Т-40; 10 — малый плавающий танк Т-37; 11 — плавающий танк Т-38; 12 — легкий танк БТ-2}

Несмотря на незначительное количество имевшейся в округе новой боевой техники (только 10 КВ, 50 Т-34, 169 Т-37 м), в танковых, моторизованных стрелковых, кавалерийских соединениях, на складах и базах имелось еще 1043 танка устаревших типов^[19].

И хотя значительное количество танков требовало ремонта (около 70 % всех имевшихся в округе танков Т-37^[20]), но и находившиеся в строю представляли серьезную угрозу противнику, сосредоточившемуся на территории Румынии и имевшему незначительное количество боевой техники.

В механизированных корпусах, стрелковых и кавалерийских дивизиях, в других воинских частях округа имелось и значительное количество бронеавтомобилей (средних — 131, легких — 58) и танкеток, не уступавших по своим тактико-техническим данным некоторым типам боевой техники противника.

Основные тактико-технические данные бронеавтомобилей

Наименование	БА-10	БА-20	БА-3м	БА-6
Год выпуска	1938	1936	1933	1936
Экипаж, чел.	4	3	4	4
Вооружение:
пушек	1x45	—	1x45	1x45
пулеметов	2x7,62	1x7,62	2x7,62	2x7,62
Толщина брони, мм	10	6	4–8	4–8
Скорость макс., км/ч	52	90	60	52
Запас хода, км	300	190	250	260
Масса, т	5,1	2,3	5,8	5,1

^{Бронеавтомобили, находившиеся в войсках ОдВО на 22.6.1941 г.: 1 — БА-10; 2 — БА-20; 3 — БА-3; 4 — БА-6}

Вместе с другими родами войск в предвоенные годы росла и совершенствовалась и советская кавалерия, в которой более чем на 40 % возросло количество артиллерии, на 30 % — ручных пулеметов, на 21 % — станковых, на вооружение поступили зенитные орудия и танки. В Полевом уставе РККА 1936 года отмечалось: «Стратегически конница, обладая большой подвижностью, мощной техникой и ударной силой, способна к самостоятельному ведению всех видов боя. Во взаимодействии с другими родами войск конница используется в оперативной и тактической связи с общевойсковыми соединениями, мотомеханизированными войсками и авиацией. Особенно целесообразны действия конницы на флангах, в развитии прорыва, в тылу противника, в рейдах и в преследовании отходящего врага».

Но к началу Второй мировой войны конница, из-за быстрого роста механизированных войск и авиации, потеряла свою роль главной ударной силы армии. Результатом явилось расформирование значительного числа кавалерийских соединений, которые обращались на укомплектование создаваемых механизированных частей.

К 22 июня 1941 года в боевом составе Красной армии оставалось четыре управления кавалерийскими корпусами, девять кавалерийских и четыре горно-кавалерийские дивизии общей численностью 80 168 человек. По своей организационной структуре двухдивизионный кавалерийский корпус отдельных специальных частей не имел, кроме комендантского эскадрона, дивизиона связи и авиационного звена, и должен был насчитывать 19 430 человек, иметь 128 легких танков БТ, 44 бронемашины, 64 полевых, 32 противотанковые и 40 зенитных орудий, 128 минометов и 16 020 лошадей^[21].

В состав каждой кавалерийской дивизии входили четыре кавалерийских и один танковый полки, конно-артиллерийский дивизион (три батареи 76-мм орудий и одна батарея 122-мм гаубиц), зенитно-артиллерийский дивизион (две батареи 76-мм зенитных орудий и две батареи счетверенных зенитных пулеметов), эскадрон связи, саперный и дегазационный эскадроны. По штату дивизия должна была иметь: личного состава — 9240 человек, легких танков БТ — 64, бронемашин — 18, 32 полевых, 16 противотанковых и 20 зенитных орудий, 64 миномета, 7940 лошадей^[22].

Танковый полк имел четыре танковых и броневой эскадроны, в кавалерийских полках — пулеметные эскадроны (16 станковых пулеметов на тачанках), полковая батарея и взводы счетверенных пулеметов.

В боевой состав войск Одесского военного округа к началу войны входил 2-й кавалерийский имени Совнаркома УССР казачий корпус (командир — генерал-майор П. А. Белов, зам. по политчасти — бригадный комиссар К. В. Крайнюков, начальник штаба — полковник М. Д. Грецов), управление и штаб которого дислоцировались до войны в Комрате. В его состав входили: управление, две прославленные в годы Гражданской войны кавалерийские дивизии, отдельный дивизион связи, военная прокуратура и трибунал, 3-й отдел. В корпусе имелось два танковых полка (129 БТ), 27 бронемашин, 32 орудия ПТО, 20 зенитных, 64 полевых калибра 76–152 мм, 12 минометов калибра 82–120 мм^[23].

Командир корпуса на 22 июня 1941 года находился на отдыхе в одесском санатории, где и узнал о начале войны. Генерал Белов срочно убыл в свое соединение, уже вступившее в бои на границе.

5-я Ставропольская кавалерийская дивизия имени М. Ф. Блинова (ее первый командир) была сформирована в 1919 году и принимала активное участие в сражениях Гражданской войны, в освободительном походе Красной армии в Молдавию. К началу Великой Отечественной войны соединение (командир — полковник В. К. Баранов, зам. по политчасти — полковой комиссар Нельзин) находилось во втором эшелоне войск и дислоцировалось в районе Башкалия (150 км от госграницы). В состав дивизии входили 11-й Саратовский, 96-й Белозерский, 131-й Таманский и 160-й Камышинский кавалерийские полки, 32-й танковый полк, 38-й конно-артиллерийский дивизион, конно-саперный и эскадрон связи.

9-я Крымская кавалерийская дивизия была сформирована в июле 1920 года в районе Самары и принимала активное участие в сражениях Гражданской войны. В июле 1921 года соединению было присвоено почетное наименование «имени Совнаркома УССР». К началу Великой Отечественной войны дивизия находилась в первом эшелоне войск прикрытия, держа оборону по Пруту на участке Леово, Рошу. В ее состав (командир — полковник А. Ф. Бычковский, зам. по политчасти — полковой комиссар Веденеев) входили 5, 72, 108 и 136-й кавалерийские полки, 30-й танковый полк, 12-й конно-артиллерийский дивизион, другие воинские части.

В районах Симферополя и Джанкоя на 22 июня 1941 года дислоцировалась 32-я кавалерийская дивизия (командир — полковник А. И. Бацкалевич, зам. по политчасти — бригадный комиссар М. К. Гензик, начальник штаба — полковник М. И. Глинский), входившая в состав 9-го отдельного стрелкового корпуса. В ее состав входили 65, 86, 121 и 153-й кавалерийские полки, 18-й танковый полк, 40-й отдельный конно-артиллерийский дивизион, 27-й отдельный саперный эскадрон, 4-й отдельный эскадрон связи, другие воинские части.

Задачей Военно-воздушных сил РККА являлись:

— борьба за господство в воздухе;

— прикрытие войск и тыловых объектов от ударов авиации противника во взаимодействии со средствами ПВО;

— срыв мобилизации и сосредоточения войск противника и его флота;

— поддержка сухопутных войск во всех видах боевых действий;

— воздействие авиации резерва Главного командования по важнейшим глубинным военным объектам противника;

— ведение воздушной разведки.

Для выполнения поставленных задач в состав Военно-воздушных сил Одесского военного округа (командующий — генерал-майор М. Г. Мичугин, член Военного совета — бригадный комиссар А. С. Горбунов, начальник штаба — генерал-майор А. З. Устинов) были включены:

— три смешанные авиационные дивизии (20, 21 и 45-я);

— две находящиеся в стадии формирования авиационные дивизии (65-я и 66-я);

— 146-й отдельный истребительный авиационный полк;

— 160-й запасной авиационный полк;

— 317-й разведывательный авиационный полк;

— три корректировочные корпусные авиаэскадрильи;

— отдельная санитарная эскадрилья.

Авиация округа базировалась на глубину до 200 км от государственной границы. Ее основной организационной единицей являлся авиационный полк. В бомбардировочном, истребительном и штурмовом авиационных полках насчитывалось по 4–5 эскадрилий и звено управления (всего 63 самолета), в разведывательном — четыре эскадрильи по 12 самолетов СБ, Як-2, Як-4 и эскадрилья связи. В корпусную авиационную эскадрилью входили 9 самолетов-корректировщиков и 6 самолетов связи.

В состав 20-й смешанной авиационной дивизии (командир — Герой Советского Союза генерал-майор А. С. Осипенко) входили 4-й и 55-й истребительные, 45-й скоростной и 211-й ближнебомбардировочный авиационные полки, базировавшиеся на аэродромах Кишинева, Григориополя, Бельц, Семеновки, Тирасполя, Гросулова, Котовска.

На вооружении частей находилось около 360 самолетов МиГ-3, И-16, И-153, СБ, Пе-2, Су-2, Р-5, а вот летных экипажей насчитывалось всего 227 (боеготовых 153). Считалось, что 44 летчика двух истребительных полков были подготовлены к боевым действиям на самолете МиГ-3; 45-й сбап переучивался на пикирующий бомбардировщик Пе-2, а 211-й — на Су-2.

55-й истребительный авиационный полк (командир — майор В. П. Иванов, начальник штаба — майор А. Н. Матвеев), базировавшийся на аэродроме Бельцы, на летний период перебазировался на полевой аэродром у с. Маяки под Котовском. Полк к 22 июня получил 60 самолетов МиГ-3, которые прибывали в Бельцы в разобранном состоянии в ящиках, их собирали и перегоняли на аэродром Маяки. Одно звено от полка было выделено для дежурства на площадку возле м. Пырлица вблизи Прута, для перехвата воздушных нарушителей госграницы.

4-й истребительный авиационный полк (командир — майор В. Н. Орлов), имевший на вооружении два комплекта авиационной техники (МиГ-3, И-16 и И-153), в связи с ремонтом кишиневского аэродрома был на летний период перебазирован на полевой аэродром Григориополь.

211-й ближнебомбардировочный авиационный полк (командир — майор В. Г. Родякин, зам. по политчасти — батальонный комиссар Егоров, начальник штаба — майор Савинов) в апреле 1941 года перелетел на полевой аэродром, расположенный вблизи Днестра. В полку имелось около 50 самолетов, в том числе 18 Су-2. Как отмечал будущий маршал авиации И. И. Пстыго, служивший в этом полку, в части с мая 1941 года значительно участились случаи объявления тревог. И летчики чувствовали, что в воздухе пахнет порохом: «И речь на мальчишниках часто шла только о сроках, когда может начаться война. Через неделю, через месяц…»^[24]

В состав 21-й смешанной авиационной дивизии (командир — полковник Д. П. Галунов) входили 67, 69 и 168-й истребительные, 5-й скоростной бомбардировочный и находившийся в стадии формирования 299-й штурмовой авиационные полки, которые базировались на аэродромах Одессы, Аккермана, Болграда, Колосовки. Дивизия насчитывала 291 самолет (И-16, И-153, И-15, МиГ-3, СБ, Пе-2) и 294 летных экипажа.

Все три истребительных полка, летавших на самолетах И-16, считались боеготовыми. 69-й истребительный авиационный полк (зам. командира — майор Л. Л. Шестаков, зам. по политчасти — батальонный комиссар Н. А. Верховец, начальник штаба — майор В. С. Никитин), несущий противовоздушную оборону Одессы, уже успел получить несколько новых машин МиГ-3. В стадии переучивания на Пе-2 находился и 5-й бомбардировочный полк.

Переучивались на новую авиационную технику и полки 45-й смешанной авиационной дивизии (командир — полковник И. Т. Батыгин), дислоцировавшиеся на аэродромах Екатериновки, Федоровки, Первомайска, Кривого Рога и имевшие 156 боевых самолетов. 132-й скоростной бомбардировочный полк, насчитывавший 55 самолетов СБ, переходил на пикирующий бомбардировщик Пе-2; 210-й — на бомбардировщик Су-2.

Полностью боеготовым на старой авиационной технике считался 131-й истребительный авиационный полк (командир — подполковник Л. А. Гончаров), имевший 67 И-16 и 63 подготовленных летных экипажа и выполнявший задачу противовоздушной обороны Кривого Рога. Но и для него на аэродром Ново-Полтавка уже были перегнаны 5 самолетов МиГ-3.

Небольшое количество авиационной техники (20 ед.) имел 232-й ближнебомбардировочный полк, большая часть летного состава которого тоже находилась на переучиваний.

А всего в ВВС ОдВО 108 летчиков находилось на переучивании на новую материальную часть, а 97 летчиков, прибывших в 1941 году из училищ, проходили подготовку в запасном и учебном полках.

Авиация Одесского военного округа к началу войны обладала значительными силами: в ее семи истребительных, шести бомбардировочных, одном штурмовом, одном разведывательном, одном запасном авиаполках и трех корпусных эскадрильях насчитывался 1071 боевой самолет (582 истребителя: 189 МиГ-3, 393 И-16 и И-153; 287 бомбардировщиков: 188 СБ-2, 35 Су-2, 24 Ар-2, 40 Пе-2; 115 штурмовиков И-153 и И-15; 57 разведчиков СБ и Р-5; 30 самолетов других типов)^[25].

В стадии формирования на территории округа находились 65-я (командир — подполковник П. Г. Степанович) и 66-я (командир — полковник И. К. Старостенков) авиационные дивизии, части которых до начала войны успели получить некоторое количество материальной части, в том числе самолеты МиГ-3, Як-1, ЛаГГ-3, Су-2, Ил-2.

Конечно, некоторая часть находившейся в авиационных частях округа техники была неисправна, но вместе с ВВС Черноморского флота группировка советской авиации на южном направлении имела преимущество над противостоящим противником (4-м авиационным корпусом Германии и румынской авиацией), которым, к сожалению, она так и не сумела грамотно воспользоваться.

^{Самолеты, находившиеся на вооружении авиации ОдВО к 22.6.1941 г.: 1 — истребитель МиГ-3; 2 — истребитель И-16; 3 — истребитель И-153; 4 — истребитель И-15бис; 5 — скоростной бомбардировщик СБ-2; 6 — ближний бомбардировщик Су-2; 7 — бомбардировщик Ар-2; 8 — пикирующий бомбардировщик Пе-2; 9 — разведчик Р-5}

Основные летно-технические данные самолетов, находившихся на вооружении ВВС ОдВО на 22 июня 1941 г.

Наименование	МиГ-3	И-16	И-153	И-15 бис	Пе-2	Су-2	СБ-2
Год выпуска	1940	1934	1938	1937	1940	1940	1936
Экипаж, чел.	1	1	1	1	3	2	3
Макс. взлетная масса, кг	3300	1966	1887	1648	7600	4700	7880
Кол-во моторов, мощность, л.с.	1x1350	1x1100	1x1100	1x750	2x1260	1x1100	2x960
Макс. скорость, км/ч	622	470	427	379	540	486	450
Потолок, м	12 000	9800	10 600	9800	8800	8400	9300
Дальность полета, км	12 500	700	510	770	1200	910	1900
Вооружение:
пушка	—	—	—	—	—	—	—
пулемет	1x12,7, 2x7,62	4x7,62	4x7,62	4x7,62	4x7,62	6x7,62	4x7,62
Бомбовая нагрузка, кг	200	500	200	150	1000	400	до 1500
Скороподъемность, м/с	11,7	15	16	12	—	—	—

В полосе действий войск Одесского военного округа замечалось и использование 4-го дальнебомбардировочного авиационного корпуса резерва Главного командования (командир — полковник В. А. Судец, зам. по политчасти — бригадный комиссар П. С. Огнев, начальник штаба — полковник Ф. И. Качев), предназначенного для донесения бомбовых ударов по наиболее важным военно-экономическим объектам противника, расположенным в его глубоком тылу.

В состав корпуса входили 22-я (командир — полковник Б. К. Токарев) и 50-я (командир — полковник С. С. Лебедев) дальнебомбардировочные авиационные дивизии, имевшие 345 бомбардировщиков ДБ-3ф, ДБ-3А, ДБ-3 и 234 летных экипажа. Авиационные части дислоцировались в районах Запорожья, Ростова-на-Дону, Новочеркасска, Бекетовки, Большого Токмака, штаб корпуса — в Запорожье.

В конце июня 1941 года ВВС Одесского военного округа проводили масштабное авиационное учение, в результате которого многие полки перебазировались на полевые аэродромы, их материальная часть рассредотачивалась и маскировалась. Была установлена связь командных пунктов с авиационными частями. Руководящий состав ВВС округа на 22 июня 1941 года находился в Тирасполе, имея сведения о том, что в течение ближайших двух суток возможно нападение немцев^[26].

Но не все авиационные части были готовы встретить нападение врага. В директиве народного комиссара обороты СССР № 34677 от 17 мая 1941 года отмечалось: «Главный военный совет, рассмотрев итоги боевой подготовки ВВС Красной армии за зимний период 1941 года, отмечает: боевая подготовка ВВС Красной армии проходила неудовлетворительно. Низкие показатели… сопровождались чрезвычайно большим количеством катастроф и аварий. Переучивание летного состава на новые типы самолетов проводилось медленными темпами. Эксплуатация новой Материальной части летно-техническим составом освоена слабо. Обучение бомбометаний с пикирования на самолетах Ар-2 и Пе-2 не производилось. Летный состав боевому применению — бомбометанию, воздушной стрельбе, высотным и маршрутным полетам — обучался совершенно неудовлетворительно. Подготовка летного состава слепым (полет по приборам. — Р.И.) и ночным полетам во всех частях развернута слабо. Слепой полет составил 5,2 % к общему налету, ночной — 4,6 %…»^[27]

Организация противовоздушной обороны аэродромов тоже оставляла желать лучшего. Из штатных средств ПВО на аэродромах имелось по три счетверенных пулеметных установки на батальон аэродромно-технического обеспечения, что было явно недостаточно для надежного прикрытия размещавшихся там самолетов и личного состава от ударов противника с воздуха. Да и недостаточное внимание к этому вопросу со стороны командования всех степеней не могло дать положительные результаты. Директивой НКО от 25 апреля 1941 года предусматривалось сформировать для обороны аэродромов и других важных объектов ВВС 166 зенитно-артиллерийских батарей^[28], но из-за нехватки боевой техники это решение так и осталось только на бумаге.

Важную роль в обеспечении выполнения задач, стоящих перед ВВС округа, играл авиационный тыл, строившийся на следующих принципах:

— нахождение в постоянной готовности для обеспечения боевой работы авиации с основных и оперативных аэродромов;

— обеспечение маневрирования авиации в пределах своего фронта и между соседними фронтами, без переброски авиационных баз;

— наличие одинаковой организационной структуры как в мирное, так и в военное время.

Новая система тыла обеспечивала свободу маневрирования боевых частей авиации, освобождала их от необходимости перемещения своих аэродромно-технических батальонов вслед за летным эшелоном, сохраняла постоянную ровность к немедленному приему самолетов и обеспечению их боевой работы. Переход на эту систему планировалось завершить к 1 июля 1941 года^[29], но выполнить все запланированные мероприятия так и не успели.

В ОдВО, как и в других приграничных военных округах накануне войны не были решены вопросы маскировки аэродромов и находившихся там самолетов, бензохранилищ, складов, на что обратил внимание в своем приказе маршал Тимошенко:

ПРИКАЗ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СССР

№ 0042 от 19 июня 1941 г.

По маскировке аэродромов и важнейших военных объектов до сих пор ничего существенного не сделано. Аэродромные поля не все засеяны, полосы взлета под цвет местности не окрашены, аэродромные постройки, резко выделяясь ярким цветом, привлекают внимание наблюдателя на десятки километров, скученное и линейное расположение самолетов на аэродроме при отсутствии их маскировки и плохой организации аэродромного узла обслуживания с применением демаскирующих знаков и сигналов окончательно демаскируют аэродромы. Современный аэродром должен полностью слиться с окружающей обстановкой, и ничто на аэродроме не должно привлекать внимание с воздуха. Аналогичную беспечность к маскировке проявляют артиллерийские и мотомехчасти: скученное и линейное расположение их парков представляет не только отличные объекты наблюдения, но и выгодные для поражения с воздуха цели: танки, бронемашины, командирские и другие специальные машины; мотомеханизированные и другие войска окрашены красками, дающими яркий отблеск, и хорошо наблюдаемые не только с воздуха, но и с земли. Ничего не сделано для маскировки складов и других военных объектов.

ПРИКАЗЫВАЮ.

1. К 1.7.41 года засеять все аэродромы травами под цвет окружающей местности, взлетные полосы покрасить и имитировать всю аэродромную обстановку соответственно окружающему фону.

2. Аэродромные постройки до крыш включительно закрасить под один стиль с окружающей местностью. Бензохранилища зарыть в землю и особенно тщательно замаскировать.

3. Категорически воспретить линейно и скученно располагать самолеты. Рассредоточение и замаскирование самолетов обеспечат их полную ненаблюдаемость.

4. Организовать к 5.7.41 года в каждом районе авиационного базирования в 500-километровой погранполосе 8–10 ложных аэродромов, оборудовать каждый из них 40–50 макетами самолетов.

5. К 1.7.41 года провести окраску танков, бронемашин, командирских, специальных и транспортных машин. Для камуфлированного окрашивания применять матовые краски применительно к местности района расположения и действия. Категорически воспретить применять краски, дающие отблески.

6. Округам, входящим в угрожающие зоны, провести мероприятия по маскировке: складов, мастерских, парков и к 15.7.41 года обеспечить их ненаблюдаемость с воздуха.

7. Проведенную маскировку аэродромов, складов, боевых и транспортных машин проверить с воздуха наблюдением ответственными командирами штабов округов и фотосъемками.

8. Исполнение донести 1.7.41 и 15.7.41 года через начальника Генштаба РККА.

Народный комиссар обороны СССР

Маршал Советского Союза Тимошенко

Начальник Генерального штаба РККА

генерал армии Жуков^[30].

Но полностью выполнить все намеченные мероприятия в частях до начала войны так и не успели.

Важная роль в обеспечении боеготовности страны и армии отводилась войскам противовоздушной обороны, перед которыми стояла задача по прикрытию своих войсковых группировок и важных административных центров и объектов от ударов противника с воздуха. Вся территория страны к началу войны была разделена на 13 зон противовоздушной обороны (совпадающих с границами военных округов), каждая из которых в свою очередь подразделялась на районы, а те — на пункты ПВО. Войска противовоздушной обороны каждой зоны (за исключением авиации) подчинялись командующему военным округом через его помощника по ПВО, а общее руководство этим родом войск осуществлял народный комиссар обороны СССР через Главное управление ПВО.

Первая, наиболее важная полоса включала в свой состав территории Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов, именно в ней и были сосредоточены основные силы и средства противовоздушной обороны РККА.

На 1 июня 1941 года войска ПВО имели в своем составе 3 корпуса, 2 дивизии, 9 отдельных бригад, 28 отдельных зенитно-артиллерийских полков, 109 отдельных зенитно-артиллерийских дивизионов (насчитывавших всего 182 000 человек). В соединениях и частях противовоздушной обороны имелось 7462 орудия среднего и 1258 малого калибров, 6800 комплексных зенитных установок, 1500 прожекторов, 850 аэростатов заграждения, 45 радиолокационных станций^[31].

Большое значение в своевременном обнаружении воздушного противника и оповещении своих войск отводилось службе воздушного наблюдения, оповещения и связи. К началу войны в европейской части страны были развернут один полк, 19 отдельных батальонов, один радиобатальон и три отдельные роты ВНОС. Целая сеть постов, ведущих визуальное наблюдение за воздушным пространством, протянулась от границы на глубину 200 км. Восточнее этого рубежа располагались части ВНОС, готовые К развертыванию в течение первого дня войны.

^{Организация ПВО западной части СССР на 22.6.1941 г.}

Южная зона ПВО, включающая территорию Одесского военного округа, подразделялась на четыре бригадных Района ПВО:

— Кишиневский бригадный район (36, 286 и 383-й озадн, 96-я отдельная зенитно-пулеметная рота, 16-й батальон ВНОС);

— Одесский бригадный район (632-й зап, 27-й озадн, 162-й и 210-й отдельные зенитно-пулеметные батальоны, 21-й прожекторный батальон, 45-й батальон ВНОС, 6-й дивизион аэростатов заграждения);

— Запорожский бригадный район (16-й и 748-й зап, 364-й и 504-й озадн, 17-й батальон ВНОС);

— Первомайский бригадный район (18, 141, 203 и 364-й озадн, 3-я отдельная зенитно-пулеметная рота, 15-й батальон ВНОС).

Кривой Рог был прикрыт 391-м отдельным зенитно-артиллерийским дивизионом, а военно-морские базы — силами и средствами ПВО Черноморского флота и его авиацией.

Тактико-технические данные советских зенитных систем

Тип артиллерийской системы	Масса системы, кг	Нач. скорость снаряда (пули), м/сек	Высота поражения цели, м	Горизонтальная дальность стрельбы, м	Скорострельность, выстр./мин
37-мм зенитное орудие	2100	880	6500	8500	60
76-мм зенитное орудие	4300	813	9250	14 600	20
85-мм зенитное орудие	4500	800–880	10 230	15 650	20
12,7-мм пулемет ДШК	170	865	2000	3500	80
Счетверенная зенитная установка «Максим»	460	800	1400	1600	2000

^{Зенитные артиллерийские системы и технические средства, находившиеся на вооружении войск Южной зоны ПВО к 22 июня 1941 года: 1 — 37-мм зенитное орудие обр. 1939 г.; 2 — 76-мм зенитное орудие обр. 1938 г.; 3 — 85-мм зенитное орудие обр. 1939 г.; 4 — 12,7-мм крупнокалиберный пулемет ДШК; 5 — счетверенная зенитная установка «Максим»; 6 — звукоулавливатель самолетов ЗТ-2; 7 — радиолокационная станция РУС-1}

Для прикрытия своих частей от ударов с воздуха сухопутные соединения имели отдельные зенитно-артиллерийские дивизионы, которые в состав зоны ПВО не входили.

Состав сил и средств ПВО, входивших в соединения РККА

Соединения	Зенитные части	Средства ПВО
		37-мм зенитные орудия	76-мм* зенитные орудия	зенитные пулеметы	комплекс зенитного пулемета	Всего
Стрелковый корпус	озадн	—	24	6	6	36
Стрелковая дивизия	озадн	8	4	—	1	13
Кавалерийская дивизия	озадн	12	8	—	—	20
Моторизованная дивизия	озадн	8	4	—	6	18
Танковая дивизия	озадн	12	—	6	6	24

* Или 85-мм орудия.

По своим боевым возможностям зенитно-артиллерийский дивизион был способен прикрыть войска двухслойным огнем на площади 2 км по фронту и 2,5 км в глубину. В штате стрелкового полка находилась и зенитно-пулеметная рота, имевшая на вооружении несколько зенитных и счетверенных пулеметов. Таким образом, в составе стрелковой дивизии, кроме вооружения отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона, должно было насчитываться 9 крупнокалиберных пулеметов и 24 счетверенные зенитные установки. Но надежно прикрыть свои войска от ударов с воздуха зенитно-артиллерийские части могли, так как фактическое количество имевшегося в их составе вооружения явно не соответствовало полагавшемуся штату. Да и существовавшая система службы ВНОС не обеспечивала своевременного оповещения об угрозе налета противника со стороны Черного моря.

Зенитно-артиллерийские части зоны ПВО, как и войсковые, к началу войны не успели закончить свое переформирование и были недостаточно укомплектованы личным составом, материальной частью, инженерным и автотранспортным имуществом, средствами связи. Их боевая готовность снижалась из-за недостатка малокалиберной зенитной артиллерии и новейших средств обнаружения воздушного противника.

Недостатки были и в руководстве этим родом войск. Маршал Советского Союза Н. Н. Воронов (в июне 1941 года — начальник ГУ ПВО РККА) вспоминал: «Система управления войсками противовоздушной обороны была весьма нестройной: так, например, вся служба ВНОС находилась в ведении Главного штаба ПВО, а все активные средства ПВО подчинялись командующему военным округом»^[32].

Для усиления прикрытия с воздуха в армии с момента объявления мобилизации предусматривалось дополнительно включить 2–5 зенитно-артиллерийских дивизионов. Вместе с активной огневой противовоздушной обороной были предусмотрены и другие мероприятия по защите войск от воздушного нападения. В проекте Полевого устава ПУ-41 отмечалось: «Непрерывное наблюдение за воздухом, постоянная готовность огневых средств к отражению воздушного противника, расчленение, рассредоточение и маскировка, устройство укрытий должны быть обычными мероприятиями войск и тылов в любой обстановке».

Некоторые зенитные части ПВО Одесского округа с 7 мая по 5 июня 1941 года отработали боевые стрельбы на Аккерманском артиллерийском полигоне, а вот оставшиеся должны были отстреляться в период с 10 июля по 5 сентября^[33], но это им предстояло делать уже в боевых условиях.

Инженерные войска округа к началу войны были представлены армейскими инженерными частями (7-й понтонно-мостовой и 8-й инженерный полки, 16-й и 82-й отдельные инженерные, 121-й моторизованный инженерный, 35-й и 37-й понтонно-мостовые батальоны, 18-я и 26-я отдельные маскировочные и 54-я гидротехническая роты) и инженерными подразделениями, входившими в состав корпусов и дивизий. В их задачи входили прокладка путей, строительство дорог и мостов, устройство искусственных заграждений всех видов, уничтожение заграждений противника, наведение переправ, минирование и разрушение военных объектов, строительство фортификационных сооружений, маскировка войск и объектов.

В состав 82-го инженерного батальона входил отдельный радиотехнический взвод (командир — лейтенант Лех), предназначенный для подрыва на расстоянии заранее заложенных фугасов воздействием радиоволны^[34].

С апреля 1941 года инженерные войска Красной армии (в том числе и Одесского округа) стали переходить на полковую организационную структуру общей численностью около 1000 человек, включавшую два инженерных и один технический батальоны, подразделения обеспечения и обслуживания. К началу войны инженерные части округа еще находились в стадии переформирования и не были надлежащим образом обеспечены личным составом, инженерным и специальным имуществом, что сильно затрудняло оборонное строительство и устройство заграждений. Генерал Черевиченко, обращаясь в Генеральный штаб, просил выделить для округа: 2 000 000 противотанковых мин, 20 000 мин замедленного действия, 200 000 дорожных фугасов, 1000 т дробящих взрывчатых веществ, 1560 т малозаметных препятствий, 11 250 т колючей проволоки^[35].

Но сил и средств у страны для одновременного проведения такого большого количества оборонительных мероприятий на всех границах не было, решение этого вопроса было отложено да некоторое мирное время, которое так и не наступило.

В составе ОдВО находились и подразделения противохимической обороны, которые к началу боевых действий имели довольно стройную организационную структуру. В корпусах химическая защита возлагалась на роты противохимической обороны, в дивизиях — на дегазационные роты, в полках — на взводы противохимической обороны. В непосредственном подчинении округа находились 32-й отдельный батальон противохимической защиты (укомплектованность около 50 %) и 34-й дегазационный батальон (укомплектован на 75 % и имел около 70 % положенной по штату материальной части). Руководство всеми этими силами осуществлялось соответствующими начальниками химической службы.

В боевом составе войск находились и специальные подразделения (огнеметные команды стрелковых полков), имевшие на вооружении огнеметы и предназначенные для уничтожения живой силы и боевой техники противника горящей смесью.

В составе механизированных соединений округа имелись огнеметные танки ОТ-26, на которых дополнительно к вооружению устанавливались автоматические огнеметы АТО-42, выбрасывающие под давлением пороховых газов горящую смесь на расстояние до 150 м.

К началу боевых действий войска округа были почти полностью обеспечены индивидуальными средствами химической защиты. Имевшиеся в частях и соединениях огнеметные средства и специальная техника позволяли значительно усилить их боевые возможности во всех видах боя.

Накануне войны войска связи были представлены отдельными окружными и армейскими полками, батальонами, ротами, взводами и радиодивизионами, которые организационно входили в состав объединений, соединений и частей Красной армии. При объявлении мобилизации на их основе предусматривалось развертывание новых формирований.

Связь округа (фронта) обеспечивали отдельный полк (в ОдВО — 9-й), 4 линейных батальона, 3 телеграфно-эксплуатационных, 8 телеграфно-строительных и 5 кабельно-шестовых рот, склад и мастерская. В окружной полк связи входили телеграфно-телефонный батальон, радиобатальон, кабельно-шестовая рота, рота подвоза и другие подразделения. В распоряжении полка находилось 10 радиостанций и 57 телеграфных аппаратов. В подчинении штабов округов (фронтов), армий, корпусов и дивизий находились авиационные эскадрильи или звенья связи (в округе около 20 самолетов У-2 и Р-5, в армии — 6 У-2).

Армейский полк связи имел аналогичную с окружным полком организационную структуру, но располагал меньшим количеством технических средств. Телеграфно-телефонный и линейный батальоны обеспечивали телефонной и телеграфной связью штаб армии и органы ее полевого управления.

Для выполнения поставленных перед ними задач войска связи использовали различные технические средства: проводные (телеграфные аппараты Бодо, СТ-35, Морзе, телефонные аппараты УНА-И, УНА-Ф), подвижные (автомашины, мотоциклы, конные связные, самолеты), зрительные и звуковые (флаги, выстрелы, фонари и др.). Большое признание перед войной получили радиосредства, которые применялись для управления во всех родах войск и во всех видах боя.

В предвоенные годы войска связи получали на вооружение новые образцы радиостанций (РАТ, РАФ, РСБ), совершенную по тем временам телефонную аппаратуру, приборы для засекречивания телеграфных передач и телефонных разговоров. Большое развитие получили средства радиоразведки, позволяющие осуществлять перехват и анализ радиопередач противника, пеленгование его радиостанций.

Поступление в войска средств связи значительно отставало от потребностей непрерывно растущего количества соединений и частей РККА. Части связи испытывали большой недостаток в радиостанциях, высокочастотной телефонной аппаратуре, в телефонных и телеграфных аппаратах, в полевом кабеле, зарядных агрегатах.

Недостаточно были обеспечены средствами связи Генеральный штаб, штабы округов и армий. Прибывшее в Винницу управление Южного фронта вообще не имело штатных средств связи, из-за чего управление войсками пришлось в первое время осуществлять по телефонным и телеграфным линиям Наркомата связи, что не обеспечивало секретность проводимых переговоров.

Слабой была обеспеченность средствами радиосвязи автобронетанковых войск. В танковых соединениях имелось только небольшое количество оснащенных радиосвязью танков, да и те были неравномерно распределены между частями. Находившиеся на вооружении маломощные радиостанции (6ПК, 5АК, 71ТК, РСБ) обладали низкими тактико-техническими данными. Например, дальность действия радиостанции 5АК не превышала 25 км, да и то при работе на месте, 71ТК — 7–8 км в движении.

Накануне войны управление войсками осуществлялось в соответствии с положениями временного Полевого устава 1936 года, проекта Полевого устава 1940 года, Временного наставления по полевой службе войсковых штабов 1936 года. Согласно довоенным взглядам, сущность управления войсками заключалась: в поддержании высокого политико-морального состояния войск и их постоянной боевой готовности; в организации и ведении непрерывной разведки, постоянном получении и анализе данных об обстановке; в принятии решения на проведение операции и своевременном доведении задач до подчиненных частей; в организации надежного взаимодействия между различными родами войск, соседними соединениями, армиями и фронтами.

Искусство управления войсками заключалось в том, чтобы на основе глубокого и всестороннего анализа обстановки, сложившейся на фронте, предвидеть развитие и ход боевой операции, правильно оценить возможное противодействие противника и принять необходимые меры по преодолению его сопротивления и достижению поставленной цели.

Важными задачами всех командиров являлись постоянное знание обстановки и непрерывное управление своими соединениями и частями, организация контроля за исполнением отданных приказов и распоряжений, всестороннее обеспечение войск всем необходимым для ведения боевых действий.

Связь войсковых штабов базировалась в основном на постоянные телефонные и телеграфные линии Наркомата связи СССР. Проводная связь в войсках осуществлялась с помощью телеграфных аппаратов Бодо, СТ-35, Морзе, которые обеспечивали практический обмен от 400 до 3500 слов в час, дальность передачи достигала 55–3000 км. Аппараты связи обеспечивали дальность: полевым кабелем до 20 км, однопроводным кабелем на 30–40 км, по постоянным линиям до 500 км.

Для связи с армиями в округах создавалась радиосеть фронта, в армиях — радиосети для связи с корпусами, укрепленными районами, авиационными дивизиями. Для каждой радиосети были определены рабочие и запасные частоты, позывные и парольные сигналы. Недостатком являлось то, что радиосвязь планировалась только по одному каналу — командира, сетей начальника штаба, начальников разведки, тыла, артиллерии не организовывалось.

К сожалению, командный состав всех степеней не научился грамотно использовать эти столь необходимые для руководства войсками средства, больше полагаясь на кабельные проводные, телефонные и телеграфные линии Наркомата связи, что значительно снижало секретность переговоров и их жизнедеятельность.

На общевойсковых учениях со средствами связи, проведенных в течение зимнего периода 1940/41 года, радиосвязь применялась в ограниченных размерах, а учений частей с использованием только радиосредств вообще не проводилось. Эти недостатки в значительной степени снижали возможность надежного и постоянного управления войсками не только в боевой обстановке, но и в мирное время.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков вспоминал: «Перед войной считалось, что для руководства фронтами, внутренними округами и войсками резерва Главного командования в случае войны будут использованы преимущественно средства Наркомата связи и ВЧ НКВД. Узлы связи Главного командования, Генштаба и фронтов получат все нужное от местных органов Наркомата связи, которые как потом оказалось, к работе в условиях войны подготовлены не были. С состоянием местных органов связи я был знаком по маневрам и командно-штабным полевым учениям, когда на арендных началах пользовался их услугами. Еще тогда мы сомневались в способности местных органов обеспечить вооруженные силы устойчивой связью во время войны. (Но так ничего и не было сделано Генеральным штабом для исправления этого положения. — Р.И.)

Все эти обстоятельства обусловили один недостаток в подготовке командиров, штабов соединений и армейских объединений: слабое умение управлять войсками в сложных и быстро меняющихся условиях военной обстановки. Командиры избегали пользоваться радиосвязью, предпочитая связь проводную. Что из этого получилось в первые дни войны — известно. Внутренняя радиосвязь в подразделениях боевой авиации, в аэродромной сети, в танковых подразделениях и частях, где проводная связь вообще неприменима, осуществлялась недостаточно четко»^[36].

Но не только это повлияло на управление войсками. Непонятен и введенный запрет Генерального штаба на использование радиостанций до начала боевых действий, о котором почему-то впоследствии старательно умалчивали руководители Красной армии. Как вспоминал В. А. Космодамианский (в 1941 году — начальник радиоотдела штаба КОВО): «Мы не могли, не имели права себя демаскировать. Радиоволна тоже уязвима: у немцев чрезвычайно развита система перехвата и подслушивания. Мы имели в Тернополе несколько развернутых радиостанций, но они по этим же причинам молчали…»^[37]

Да и большая нехватка табельных средств и необходимых материалов значительно снижала возможности связистов. Командующий Одесским военным округом докладывал в Генеральный штаб накануне войны: «…техническое состояние линий, контрольных пунктов и их обслуживание на 20 июня 1941 года явно неудовлетворительное»^[38].

Важная роль в обеспечении войск всем необходимым для их жизнедеятельности и ведения боевых действий отводилась органам тыла, руководство которым осуществляло Управление устройства тыла и снабжения Генерального штаба, в штабах округов, армий и корпусов — отделы, в штабах дивизий — отделения тыла. Ответственность за организацию и работу тыла возлагалась на соответствующего командующего (командира), а непосредственное руководство — на начальника штаба, который осуществлял свои функции через своего заместителя по тылу, а начальники родов войск и служб отвечали за снабжение материальными средствами по своей специальности.

Главной базой обеспечения войск являлся окружной тыл, в составе которого имелись части и учреждения всех основных служб снабжения и обеспечения войск (интендантская, снабжения горючим, боеприпасами, санитарная, ветеринарная, военных сообщений и др.). По предвоенным взглядам, окружной (фронтовой) тыл предполагалось иметь стабильным, со стационарными складами, базами, ремонтными, медицинскими и другими частями и учреждениями, развернутыми в районах железнодорожных станций на глубину до 500 км. На этих складах предусматривалось наличие 8–10 боекомплектов боеприпасов, 10 заправок горючего, 30 суточных дач продовольствия и фуража.

Армейский тыл состоял из системы органов и учреждений подвоза, эвакуации, ремонта и эксплуатации дорог, полевого ремонтного вооружения, техники и различного имущества. Каждой армии выделялся тыловой район (глубиной 150–200 км от переднего края войск) с самостоятельным железнодорожным участком, на котором разворачивались: распорядительная станция, основная станция снабжения армии, станции снабжения стрелковых и механизированных корпусов, авиационных дивизий. На армейских складах предусматривалось иметь 2 боекомплекта боеприпасов, 3 заправки горючего, 5–8 суточных дач продовольствия и фуража.

Войсковой тыл включал подразделения полков и дивизии (корпуса своего тыла не имели), его глубина составляла 30–40 км. Подвоз со станций снабжения до дивизионных складов осуществлялся дивизионным и полковым транспортом, иногда, по мере необходимости, для этих целей выделялся и армейский транспорт. На дивизионных складах полагалось содержать 1,5 боекомплекта боеприпасов, 3 заправки топливом, пятисуточную дачу продовольствия и фуража.

Перед началом боевых действий тыловые части и учреждения содержались по штатам мирного времени. Предполагалось, что главные силы Красной армии начнут боевые действия через некоторое время после начала войны, тогда и планировалось провести мобилизационное развертывание тыла действующей армии. В первую очередь должны были отмобилизоваться тыловые части и учреждения армий прикрытия, а затем тыловые части фронтов.

К июню 1941 года Красная армия располагала значительными запасами материальных средств и имела все необходимое для обеспечения боевых действий войск. Боеприпасов, горючего и продовольствия, отпускаемых с центральных и окружных складов, должно было хватить войскам не менее чем на 6–7 месяцев боевых действий^[39].

Состав тыла ОдВО на 22 июня 1941 года

Службы	Соединения, части и учреждения тыла	Количество
Транспортные	автомобильные полки	1
	дорожно-эксплуатационные полки	4
Артснабжения	складов боеприпасов	6
Снабжения горючим	складов	9
Интендантские	складов продовольствия	6
	обозно-вещевых складов	2
Санитарные	госпиталей	7
	складов	1
Ветеринарные	лазаретов	1
	складов	1

Трудности со снабжением заключались в том, что к началу войны территория Северной Буковины и Бессарабии была недостаточно подготовлена в инженерном отношении (слабая пропускная способность железных дорог, низкая пригодность автомобильных дорог и мостов, отсутствие разветвленной сети дорог вдоль границы).

Недостаток автоцистерн и бензозаправщиков (обеспеченность только на 18 %), ремонтных летучек (из положенных по штату 1105 имелось 253) создавал трудности в материально-техническом обеспечении войск и ремонте бронетанковой и автомобильной техники^[40].

Эти обстоятельства и ограниченные транспортные возможности округа (один автомобильный полк и автотранспортные батальоны дивизий, всего 10 041 автомашина, в том числе 7821 грузовая) значительно снижали подвижные и маневренные возможности как боевых соединений, так и всех тыловых частей, не позволяя в полной мере использовать для отражения ударов врага имевшиеся на Южном фронте значительные силы войск и боевых средств.

Оборону государственной границы с Румынией намечалось осуществлять специально выделенными гарнизонами укрепленных районов и занявшими полевые укрепления в промежутках между ними стрелковыми дивизиями армий прикрытия. В период 1929–1938 годов были построены Могилев-Ямпольский (Могилев-Подольский), Рыбницкий и Тираспольский укрепленные районы, в 1940–1941 годах началось строительство Верхнепрутского и Нижнепрутского, были проведены подготовительные работы по созданию Дунайского и Одесского УРов.

Укрепленный район (полоса местности, оборудованная системой долговременных и полевых фортификационных сооружений в сочетании с различными инженерными заграждениями, предназначенная для длительной обороны специально выделенными частями во взаимодействии с полевыми войсками РККА) возводился на важных, наиболее вероятных направлениях вторжения противника. В их задачу входило:

— прикрытое главных стратегических направлений;

— прикрытие подступов к наиболее важным административным и политическим центрам страны;

— оборона важных районов до подхода полевых войск Красной армии;

— создание плацдарма для сосредоточения подходящих резервов войск для их последующего наступления;

— прикрытие флангов и тыла соседних армий и фронтов.

По взглядам военных теоретиков, укрепленные районы должны были иметь фронт обороны 80–100 км, глубина их достигала до 30 км. Каждому УРу выделялась соответствующая полоса и глубина обороны, определялся состав гарнизона. Для выполнения возложенных задач в укрепленном районе создавалась система перекрестного артиллерийско-пулеметного огня как перед фронтом обороны, так и на флангах и в тылу.

Каждый укрепрайон включал в себя позиции боевого охранения, предполье (глубиной 10–12 км) с различными инженерными заграждениями, главную полосу обороны (глубиной 2–5 км), состоящую из батальонных районов с оборудованными долговременными огневыми сооружениями, полевыми укреплениями, рвами и надолбами.

Основу УРов составляли узлы обороны, занимавшие участок 4–8 км по фронту и 4–6 км в глубину, включавшие 3–5 опорных пункта, расположенных в шахматном порядке по высоткам вблизи рек Прут, Дунай и Днестр. Эти водные преграды в совокупности с долговременными огневыми сооружениями должны были, по мнению руководства РККА, представлять серьезное препятствие для действий войск противника.

На переднем крае обороны оборудовались фортификационные противотанковые сооружения, а на подступах к дотам — противопехотные, сами долговременные оборонительные сооружения тщательно маскировались. Предусматривалось оснастить казематы системами скрытой связи, водопроводом, фильтрационными установками, канализацией. А наличие развитой системы ходов сообщений и окопов должно было обеспечить свободный маневр силами на всем участке обороны укрепрайона.

^{Основные долговременные сооружения укрепрайонов СССР: 1–4 — пулеметные полукапониры[41]; 5 — двухъярусный пулеметный полукапонир; 6 — двухъярусный артиллерийско-пулеметный полукапонир; 7 — артиллерийско-пулеметный полукапонир; 8 — двухъярусный артиллерийско-пулеметный капонир[42]; 9 — двухъярусный артиллерийско-пулеметный полукапонир; 10 — артиллерийско-пулеметный капонир; 11 — артиллерийско-пулеметный полукапонир; 12 — артиллерийский полукапонир; 13 — пулеметный полукапонир}

Основу боевой мощи укрепрайонов составляли долговременные огневые сооружения (ДОС), предназначенные для установки вооружения, размещения гарнизона и ведения боевых действий. Доты, в зависимости от устанавливаемого в них вооружения, подразделялись на артиллерийские, пулеметно-артиллерийские и пулеметные и имели для ведения огня от одной до нескольких амбразур (закрывающихся изнутри стальными заслонками). Вход в сооружение запирался изнутри стальной дверью, а все помещения сообщались между собой системой дверей, люков и шлюзов. Некоторые доты, особенно возводившиеся в 1940–1941 годах, были многоярусными.

В состав гарнизона укрепленного района входили: управление коменданта, 2–4 отдельных артиллерийско-пулеметных батальона, рота связи и саперная рота, управление начальника строительства, подразделения обеспечения. В некоторых УРах были развернуты артиллерийские полки и подразделения капонирной артиллерии^[43].

В округе предполагалось силами инженерных частей и местного населения построить четыре полевых оборонительных рубежа с отсечными позициями и предпольем. Но сроки выполнения работ по разным причинам отставали от намеченного плана оборонного строительства. К 22 июня на первом оборонительном рубеже было построено 54, на втором — 23, на третьем — 6 батальонных районов^[44], что не могло способствовать в полной мере ведению устойчивой обороны стрелковыми частями и гарнизонами укрепрайонов.

Для ускорения запланированного строительства в округе в 1941 году было дополнительно сформировано четыре строительные роты, но это дело не спасало, возведение оборонительных сооружений отставало от намеченного плана.

10-й Каменец-Подольский укрепленный район (комендант — полковник С. С. Сафронов), занимавший по фронту 60 и в глубину 3–5 км, находился на левом берегу реки Днестр, прикрывая стыки Киевского и Одесского военных округов. Он имел 158 долговременных сооружений, гарнизон состоял из двух отдельных артиллерийско-пулеметных батальонов (31-го и 39-го). С началом боевых действий его состав увеличился еще на два батальона (148-й и 149-й). В УРе имелось 12 капонирных установок ДОТ-4, в которых размещались 45-мм артиллерийские орудия, сопряженные с пулеметами.

12-й Могилев-Подольский укрепленный район (комендант — полковник В. Н. Игнатьев), занимавший по фронту 140 и в глубину 4 км, располагался вблизи реки Днестр для прикрытия винницкого и уманского направлений. Он имел 297 долговременных сооружений (279 пулеметных и 18 артиллерийских полукапониров), которые до начала боевых действий занимал личный состав двух отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов.

Хорошо был оборудован в инженерном отношении 82-й Тираспольский укрепленный район (комендант — полковник Г. М. Коченов, начальник штаба — подполковник Р. Т. Прасолов), занимавший по фронту 150 и в глубину 4 км и имевший 284 долговременных огневых сооружений (262 пулеметных и 22 артиллерийских), в которых размещалось 610 станковых и 321 ручной пулемет, 47 орудий капонирной артиллерии. В состав гарнизона входили три отдельных пулеметных батальона численностью от 1600 до 1840 человек, 397-й артиллерийский полк, другие воинские подразделения.

80-й Рыбницкий укрепленный район (комендант — генерал-майор Рыжов), занимавший по фронту около 120 и в глубину 3 км, имел 236 долговременных сооружений. Его гарнизон состоял из трех отдельных пулеметных батальонов и 381-го артиллерийского полка.

Таким образом, на Днестре находилась довольно мощная оборонительная линия, но надолго задержать здесь наступавшего на восток противника соединениям Южного фронта, по ряду причин, так и не удалось.

В стадии рекогносцировки и подготовительных работ находились 81-й Дунайский (комендант — полковник Н. П. Замерцев, зам. по политчасти — полковой комиссар Я. Х. Глотов, начальник штаба — полковник Н. И. Крылов) и 83-й Одесский укрепленные районы.

Непосредственную охрану государственной границы с Румынией с 21.00 8 июля 1940 года от Липкан до Килии осуществляли заставы 23-го Краснознаменного, 2, 24, 25 и 79-го отрядов Молдавского пограничного округа (начальник — генерал-майор Н. А. Никольский, зам. по политчасти — бригадный комиссар Клюев, начальник штаба — полковник Великанов). По старой государственной границе во второй линии заграждения несли службу воины Каменец-Подольской, Могилев-Подольской, Рыбницкой и Тираспольской пограничных комендатур, всего 165 пограничных постов. Управление Молдавского пограничного округа размещалось в Кишиневе.

Охрана морского побережья от Одессы до Феодосии осуществлялась 26-м и 32-м отрядами, 23, 24 и 25-й отдельными комендатурами, 1-м и 2-м отрядами пограничных судов Черноморского пограничного округа (начальник — генерал-майор Н. С. Киселев). Управление пограничного округа размещалось в Симферополе.

На эти пограничные округа возлагались следующие задачи:

— защита пограничных интересов СССР;

— пресечение тайного перехода лиц, перевозка грузов и товаров через границу;

— осуществление надзора над соблюдением правил международного судоходства на пограничных реках и озерах;

— защита интересов государства в территориальных водах.

Для выполнения поставленных задач каждый погранотряд (численностью 1100–1600 человек) нес службу на фронте 150–180 км, что обеспечивало плотность охраны государственной границы с Румынией 4,1, на морском побережье — 0,9 человек на один километр полосы обеспечения^[45].

Было отработано и взаимодействие сухопутных сил Одесского округа и Черноморского флота с пограничными частями НКВД. При необходимости в помощь пограничникам выделялись подвижные отряды усиления из частей округа, которые дислоцировались в приграничных районах и находились в 30-минутной боевой готовности.

Для противодействия возможному нападению противника в июне 1941 года командованием пограничных округов были приняты следующие меры^[46]:

— подразделения погранотрядов приведены в полную боевую готовность, линейные заставы усилены за счет маневренных групп и воинов тыловых подразделений;

— охрана государственной границы осуществлялась усиленными пограничными нарядами в 5–7 человек с ручными пулеметами;

— в местах вероятных переправ противника построены блокгаузы, дзоты, отрыты окопы;

— при комендатурах созданы подвижные резервы;

— с 19 июня 1941 года на усиленную охрану границ перешли и морские пограничные отряды.

20 июня 1941 года командир 7-й авиационной морской эскадрильи донес в Управление погранвойск округа, что он получил от командующего Черноморским флотом телеграфное распоряжение о подчинении его подразделения командиру Одесской военно-морской базы и приведении в полную боевую готовность^[47].

Неплохими боевыми возможностями обладали и войсковые части НКВД, дислоцировавшиеся на территории Одесского военного округа и предназначенные для выполнения специальных оперативных и охранных задач. В Запорожье находился 157-й полк, в Кишиневе и Котовске — 172-й и 76-й отдельные батальоны, в Днепропетровске — 54-й железнодорожный полк. Эти неплохо вооруженные части имели подготовленный личный состав и были способны к выполнению отдельных боевых задач.

Значительными силами обладал Черноморский флот, предназначенный для прикрытия левого фланга западной группировки войск Красной армии и осуществлявший операции на Черноморском морском театре (Черное и Азовское моря). Этот театр примыкал к Балканскому полуострову и Малой Азии, а через проливы Босфор и Дарданеллы был связан с восточной частью Средиземного морского бассейна. Учитывая эти обстоятельства, перед Черноморским флотом были поставлены следующие задачи:

— обеспечение полного господства на Черном море;

— осуществление контроля за проливами Босфора с целью недопущения прохода на Черноморский театр вражеских кораблей;

— оборона северного и восточного побережий Черного моря от Одессы до Батуми и побережья Крыма, недопущение во взаимодействии с частями РККА высадки на них десантов противника;

— уничтожение или захват флота Румынии в случае вступления ее в войну против СССР;

— нарушение подвоза морем войск и боевого снаряжения противника в порты Румынии, Болгарии и Турции;

— блокирование побережья Румынии, включая устье Дуная, и разрыв ее водных коммуникаций;

— нахождение в готовности к высадке тактических десантов;

— содействие приморскому флангу войск РККА при форсировании реки Дунай и дальнейшему продвижению вдоль побережья Черного моря;

— обеспечение противовоздушной обороны главной военно-морской базы и Керченского сектора береговой обороны.

В боевом составе Черноморского флота (командующий — вице-адмирал Ф. С. Октябрьский, член Военного совета — дивизионный комиссар Н. М. Кулаков, начальник штаба — контр-адмирал И. Д. Елисеев) к началу войны насчитывалось 224 боевых корабля, в том числе 47 подводных лодок.

Флот располагал рядом неплохо оборудованных военно-морских баз и портов, в том числе и стратегически важной ключевой позицией на Черном море — Крымским полуостровом. Каждая военно-морская база осуществляла охрану своих коммуникаций в пределах отведенных им операционных зон: Одесская — от Одессы до Ак-Мечети, Севастопольская — от Ак-Мечети до Феодосии, Новороссийская — от Феодосии до Сочи.

Все наиболее важные участки побережья были прикрыты с морского направления береговой артиллерией, организационно входившей в состав Севастопольской, Одесской и Новороссийской военно-морских баз, в Дунайский, Очаковский и Керченский секторы береговой обороны и имевшей 33 стационарные батареи (117 орудий калибром 45–305 мм), 180-мм железнодорожную батарею № 16, другие части и подразделения. На побережье была развернута и целая сеть постов наблюдения и связи.

Военно-воздушные силы флота (командующий — генерал-майор В. А. Русаков, военком — бригадный комиссар М. Г. Степаненко, начальник штаба — полковник В. Н. Калмыков) включали в свой состав:

— 62-ю истребительную авиационную бригаду (командир — полковник Г. Г. Дзюба);

— 63-ю бомбардировочную авиационную бригаду (командир — полковник Г. И. Хатиашвили);

— два отдельных авиационных полка;

— десять отдельных эскадрилий;

— два отдельных авиационных отряда;

— гидроавиационную группу;

— семь авиационных баз;

— части и подразделения обеспечения и обслуживания.

Всего авиация флота насчитывала 656 боевых (346 истребителей, в том числе 16 МиГ-3, 107 бомбардировщиков, 36 торпедоносцев, 167 разведчиков) и 165 учебных самолетов^[48], которые базировались на аэродромах Измаила, Одессы, Очакова, Крыма, Николаева и Кавказа. Еще несколько новых авиационных частей находились в стадии формирования.

Противовоздушную оборону флота обеспечивали 50 зенитных батарей (186 орудий), в том числе установленные и на железнодорожных платформах, 119 зенитных пулеметов, 81 прожектор, 215-й воздухоплавательный дивизион аэростатов заграждения, другие части и подразделения.

Главной военно-морской базой являлся Севастополь, в котором базировались основные силы Черноморского флота и была сосредоточена большая часть всей имевшейся береговой и зенитной артиллерии. Десять стационарных береговых батарей (40 орудий от 45-мм до 350-мм калибра), расположенных на возвышенных местах побережья от Николаевки до Балаклавы, держали под обстрелом водную поверхность в радиусе 24 км от военно-морской базы.

В состав Одесской военно-морской базы входили три дивизиона береговой артиллерии (44 орудия калибром 76–203 мм), зенитно-артиллерийский полк, Очаковский сектор береговой обороны, крейсер «Коминтерн», эсминец «Шаумян», минный заградитель «Лукомский», бригада торпедных катеров, бригада катеров охраны водного района, дивизион канонерских лодок, флотский экипаж, эскадрилья морской авиации, тыловые части. Наблюдение за морем велось с парусно-моторных шхун и катеров, которые разворачивались в три линии с максимальным удалением от Одессы до 30 миль^[49].

Очаковский укрепленный сектор контролировал вход в Днепровско-Бугский лиман и имел четыре береговые батареи (16 орудий 45–203-мм калибра), установленные в районе Очакова и на острове Первомайский, и 26-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион (6 батарей). После начала боевых действий сектор был усилен пятью орудиями 75-мм калибра, которые были установлены в районе Очакова и на Лагерной косе.

Противовоздушную оборону Одессы обеспечивали 69-й истребительный авиационный полк ВВС РККА (около 70 самолетов И-16, Як-1, Р-5) и три отдельные морские эскадрильи (35 самолетов И-15, И-16, Як-1) флота. Зенитное прикрытие осуществлялось 73-м зенитно-артиллерийским полком (24 орудия калибра 76 мм) и силами бригадной зоны ПВО.

Несмотря на достаточно большое количество сил и средств, прикрывавших Одессу, как недостаток можно отметить, что к началу войны единого плана обороны города с моря, суши и воздуха не существовало, так как высшее руководство армии и флота считало, что возникновение боевых действий в этом районе маловероятно^[50]. По этой же причине не готовилась и сухопутная оборона Крымского полуострова.

Дунайская военная флотилия (командующий — контр-адмирал Н. О. Абрамов, член Военного совета — бригадный комиссар В. К. Беленков, начальник штаба — капитан 2 ранга В. В. Григорьев), образованная в июне 1940 года, находилась в подчинении командующего Черноморским флотом и была к началу войны развернута в устье Дуная от порта Рени до Килийского гирла. В ее состав входили: дивизион мониторов (5 ед.), дивизион бронекатеров (22 ед.), дивизион сторожевых катеров (около 30 ед.), отряд катеров-тральщиков (7 ед.), минный заградитель, отряд вооруженных полуглиссеров (5 ед.), плавучая база, которые базировались в портах Измаил (главная база), Рени, Килия, Вилков.

Противовоздушную оборону обеспечивали 46-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион и 96-я истребительная авиационная эскадрилья (16 самолетов И-16). В подчинении командира флотилии находились также стрелковая и пулеметная роты и дивизион судов (30 ед.) морской охраны НКВД.

Перед флотилией стояли следующие задачи:

— недопущение прорыва вражеских кораблей по Дунаю ниже порта Рени;

— недопущение попыток противника форсировать Дунай на участке Галац — устье реки;

— отражение во взаимодействии с частями 14-го стрелкового корпуса наступления противника в направлении Галац — Джуржулешты.

Для их выполнения к началу войны в районах Измаила, Джуржулешты, Новой Килии, Вилкова и Жебриян были установлены три стационарные и три подвижные батареи (всего 24 орудия 45–152-мм калибра), входившие в Дунайский сектор береговой обороны. Для исключения высадки противника побережье в районах Галаца, Чатала и Пеправы было оборудовано противодесантными средствами и инженерными заграждениями.

Важнейшей задачей, стоявшей перед войсками приграничных военных округов, являлось прикрытие развертывания главных сил РККА, которое осуществлялось в соответствии с разработанным Генеральным штабом «Планом обороны государственной границы на 1941 г.». Отражение возможного нападения противника с западного направления возлагалось на войска пяти военных округов (ЛенВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО) и три военно-морских флота (Северный, Краснознаменный Балтийский и Черноморский).

6 мая 1941 года командование Одесского военного округа получило директиву наркома обороны СССР о разработке к 25 мая плана прикрытия госграницы на своем участке обороны. Для выполнения поставленной задачи округу был определен боевой состав войск, важнейшие направления, количество и границы районов прикрытия. В основу обороны было положено требование упорного удержания укрепленных районов и полевых укреплений, расположенных вдоль государственной границы СССР.

Перед стрелковыми соединениями армий прикрытия стояла следующая задача — во взаимодействии и при поддержке частей укрепленных районов и пограничников на заранее подготовленных оборонительных позициях сдержать натиск противника и подготовить условия для перехода в наступление вместе с подошедшими резервами войск Красной армии.

Все попытки противника прорвать нашу оборону должны были немедленно ликвидироваться контратаками корпусных и армейских резервов. В случае прорыва нашей обороны большими силами мотомеханизированных войск противника предусматривалось нанесение мощных контрударов фронтовыми и армейскими резервами (механизированными корпусами, артиллерией и противотанковыми артиллерийскими бригадами РГК) при активной поддержке авиации.

Во всех случаях боевой обстановки действия наших войск должны были носить активный характер. Все сводилось к одному — создание благоприятных условий для перехода Красной армии в решительное наступление. В проекте Полевого устава РККА 1939 года отмечалось: «На всякое нападение врага СССР ответит уничтожающим ударом всей мощи вооруженных сил. Войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника. Боевые действия Красной армии будут вестись на уничтожение с целью полного разгрома противника и достижения решительной победы малой кровью». Как говорится, комментарии здесь излишни.

Для разработки плана прикрытия в округе в полном объеме были привлечены командующий, начальник штаба и начальник оперативного отдела, а в части их касающейся — начальники родов войск и служб. Отработанные документы включали в себя:

— записку по плану действия войск прикрытия с приложенной к ней картой решения и группировкой войск;

— таблицу выхода и сосредоточения частей прикрытия к государственной границе;

— план ПВО с картой дислокации постов ВНОС и активных средств ПВО;

— план инженерного обеспечения ВВС с приложенной к нему картой базирования частей;

— план организации связи;

— план устройства тыла, санитарной и ветеринарной эвакуации;

— план железнодорожных перевозок частей прикрытия в районы сосредоточения;

— указания по подъему частей прикрытия по тревоге;

— исполнительные документы: директивы, приказы, списки и др.

К указанному числу отработанный план прикрытия округа был отправлен в Генеральный штаб РККА:

ЗАПИСКА

ПО ПЛАНУ ДЕЙСТВИЙ ВОЙСК ОДЕССКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА

В ПРИКРЫТИИ ГОСГРАНИЦЫ СОГЛАСНО ДИРЕКТИВЕ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ

№ 503874 ОТ 6 МАЯ 1941 Г.^[51]

I. ЗАДАЧИ ВОЙСК ОДЕССКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА ПО ПРИКРЫТИЮ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ГРАНИЦЫ

1. Не допустить вторжения как наземного, так и воздушного противника на территорию округа.

2. Упорной обороной укреплений по линии госграницы прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа.

3. Противовоздушной обороной и действиями авиации обеспечить нормальную работу железных дорог и сосредоточение войск округа.

4. Всеми видами разведки своевременно определить характер сосредоточения и группировку войск противника.

5. Активными действиями авиации завоевать господство в воздухе и мощными ударами по основным железнодорожным мостам и узлам, а также группировкам войск нарушить и задержать сосредоточение и развертывание войск противника.

6. Не допустить сбрасывания и высадки на территории округа воздушных десантов и диверсионных групп противника.

7. Во взаимодействии с Черноморским флотом не допустить высадки морских десантов противника на Черноморском побережье Одесского военного округа.

II. ОЦЕНКА ВОЗМОЖНЫХ СИЛ И ГРУППИРОВКИ ПРОТИВНИКА ПРОТИВ ГРАНИЦЫ ОДЕССКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА

А. Группировка сухопутных войск

Всего на территории Румынии имеется на 31.5.1941 года: 40–45 пехотных и мотодивизий, 4 кавалерийские дивизии, 4 горнострелковые бригады и 2 танковые дивизии, из них (данные требуют проверки) германских 17 пехотных и мотодивизий и 2 танковые дивизии.

В военное время Румыния, не считая германских войск, может развернуть до 44–45 пехотных дивизий, 4 кавалерийские дивизии и 4 горнострелковые бригады. Кроме того, следует ожидать развертывания на территории Румынии в военное время немецких войск общей численностью до 20–25 пехотных и мотодивизий.

Учитывая ширину фронта по границе СССР от Липкан до устья р. Дунай до 500 км (расчет строится без учета черновицкого направления) и возможную плотность на одну дивизию на ударных направлениях до 5 км и на сковывающем направлении до 12 км, в районе между р. Прут и Серет, а также в Северной Добрудже допускается развертывание на первом этапе борьбы до 40–45 дивизий с двумя механизированными группами.

Группировка по операционным направлениям (участкам) может быть следующая:

1. На участке Липканы, Яссы протяженностью по фронту до 150 км и при наличии 18–20 основных коммуникационных грунтовых маршрутов и двух железнодорожных магистралей с пропускной способностью на территории Румынии до 60 пар поездов и на территории МССР до 10 пар поездов возможно ожидать развертывания противника на первом этапе до 16–18 дивизий и одной механизированной группы.

2. На участке Яссы, Хуши протяженностью по фронту до 60 км и при наличии 7–8 основных коммуникационных грунтовых маршрутов и одной железнодорожной магистрали с пропускной способностью на территории Румынии до 26 пар поездов и на территории МССР к исходу 1941 года до 24 пар поездов возможно ожидать развертывания противника на первом этапе до 7–8 дивизий.

3. На участке Хуши, Рени протяженностью по фронту до 150 км при наличии 13–15 основных коммуникационных грунтовых маршрутов и трех железнодорожных магистралей на территории Румынии с пропускной способностью до 55 пар поездов и двух железнодорожных магистралей на территории МССР с пропускной способностью к концу 1941 года до 42 пар поездов возможно ожидать развертывания противника на первом этапе до 12–13 дивизий и одной механизированной группы.

4. На участке Рени, Вилков протяженностью 140 км следует ожидать в первом эшелоне до 3–4 дивизий.

Б. Состав и группировка ВВС

Всего на территории Румынии имеется на 1.5.1941 года: румынских самолетов — 1100–1260, из них: разведчиков — 540–580; бомбардировщиков — 200–250; истребителей — 300–350; гидросамолетов — 60–80.

Учитывая наличие в общем количестве самолетов учебных и неисправных до 20–25 процентов, следует ожидать действующих в строю до 825–900 самолетов. Кроме того, на территории Румынии дислоцируется 6-й воздушный флот ВВС Германии, состоящий из двух дивизий по 5 эскадр каждая.

По расчетным данным можно предположить наличие: бомбардировщиков — 280; пикирующих бомбардировщиков — 300; истребителей до 280; разведчиков около 100. Всего до 960 самолетов.

Таким образом, против Одесского военного округа следует ожидать на первом этапе борьбы до 1800 самолетов разных типов. Не исключается возможность незначительного доусиления ВВС противника.

Базирование:

Румыния на 1.5.1941 года имеет около 54 аэродромов и около 30 посадочных площадок, из которых на глубину 200–250 км от госграницы приходится до 30 аэродромов посадочных площадок. Следовательно, с началом водных действий базирование основной массы ВВС противника следует ожидать в полосе Кымпулунг, Брашов, Плоешти, Бухарест, Констанца, р. Прут. Основные группировки ВВС противника необходимо ожидать в районах: 1. Ботошани, Гура Гумора, Пятра, Бакэу, Яссы; 2. Бырлад, Фокшаны, Бузэу, Хыршова, Текучи, Галаци; 3. Плоешти, Бухарест; 4. Констанца, Черновода.

В. Состав речных сил противника

В состав румынских вооруженных сил входит Дунайская речная флотилия, дислоцируемая в районе Галаца, Брэила.

СОСТАВ ДУНАЙСКОЙ РЕЧНОЙ ФЛОТИЛИИ

Корабельный состав		Артиллерия		Бронированность
средства	количество	калибр, мм	количество орудий	объект бронирования	толщина брони, мм
Мониторы	7	120	23	Борт	40–75
Тральщики	3	76	4	Палуба	25–75
Минные заградители	4	47	16	Артиллерия	50–75
Сторожевые катера	13	Пулеметы	27	—	—
Вооруженные пароходы	3	—	—	—	—
Плавучие батареи	6	—	—	—	—
Минные баржи	2	—	—	—	—

По последним разведывательным данным, в Галаци собрана и спущена на воду р. Дунай германская подводная лодка, что дает основание предполагать о некотором доусилении румынского речного флота германскими силами.

Г. Возможный план действий противника

Действия румынской армии, вероятнее всего, будут протекать по единому оперативному плану Германии. При этих условиях план действий противника может быть следующим. Прикрывшись на черновицком направлении, он будет искать решения путем нанесения ударов по нашим группировкам на каменец-подольском, белицком и кагул-тираспольском направлениях.

Удар на каменец-подольском и белицком направлениях дает возможность противнику кратчайшим путем овладеть рубежом реки Днестр для того, чтобы в дальнейшем развивать свои действия в северном и северо-восточном направлениях по тылам войск Киевского военного округа, действующих на львовском направлении. Глубина операционного направления до линии Жмеринка, Вапнярка — 150 км.

Удар на каменец-подольском и белицком направлениях потребует от противника соответствующего обеспечения со стороны Кишинева, Орхей и гористо-лесистого района Кодр, как исходного плацдарма для контрудара частей Красной армии. С этой целью следует ожидать активных действий противника с фронта Яссы, Хуши, чтобы сковать наши части, группирующиеся в районе Унгены, Леушены, Кишинев.

Удар на кагул-тираспольском направлении, по всей вероятности, будет являться вспомогательным и преследовать цель, с одной стороны, обеспечить свой основной удар на белицком направлении путем разгрома наших сил в Южной Бессарабии и, с другой стороны, овладев рубежом р. Днестр, развить свои действия по захвату Черноморского района.

Глубина операционного направления до линии р. Днестр — 140–150 км. Для обеспечения действий сухопутных войск следует ожидать широкого применения противником авиадесантных частей и морских десантов, что потребует с нашей стороны принятия ряда мер по ликвидации подобных Десантов путем создания подвижных резервов войсковых частей.

Районами высадки авиадесантных отрядов могут являться: а) Хотин и Могилев-Подольск; б) на белицком направлении — Рыбница и Сорока; в) на тираспольском направлении — Тирасполь.

Задача авиадесантных отрядов:

1. Захватом указанных районов обеспечить быстрое продвижение его моточастей на левый берег р. Днестр.

2. Захватить переправы через р. Днестр, не допуская отхода наших частей на восточный берег.

3. Нарушить управление войсками и подвоз.

Особое значение для противника может иметь территория Крыма как база для действий своей авиации по промышленным объектам СССР. В этом случае следует ожидать комбинированных действий морского и воздушного десантов по захвату территории Крымского полуострова. Наиболее возможными и вероятными районами для высадки морского десанта на Крымском полуострове являются:

1. Район Ярылчаг и Ак-Мечеть, открывающий возможность вспомогательного удара во взаимодействии с Евпаторийской десантной группой в общем направлении на Джанкой.

2. Евпаторийский высадочный район с общей протяженностью пляжей до 25–30 км от оз. Донузлав до оз. Кизил-Яр, который дает возможность противнику развивать удары как на Джанкой (120 км), так и на Симферополь (60 км), а также угрожать флангу и тылу Севастопольского УР.

3. На южном берегу Крыма наиболее серьезное значение имеет Феодосийский высадочный район протяженностью до 7 км, который дает возможность высадившемуся десанту противника развивать действия в северном направлении для захвата Керченского укрепленного района с тыла и для развития успеха как вдоль железной дороги на Джанкой, так и особенно для дальнейших действий на Ростов и Мариуполь.

На остальных участках южного берега высадочные районы Ялта, Алушта и Судак приобретают лишь тактическое значение, так как достаточно небольших отрядов, чтобы закрыть пути в глубь материка через горные проходы. Поэтому группировка войск на территории Крыма должна предусматривать прикрытие лишь наиболее опасных и важных направлений и создание подвижных резервов для уничтожения десантов противника. Кроме того, не исключается возможность высадки морского десанта на побережье Черного моря на участке Днестровский лиман, Очаков, имеющем до 10 пляжей высадки различной величины.

III. ОЦЕНКА СВОИХ ВОЙСК

А. Сухопутные войска

Для прикрытия государственной границы в пределах Одесского военного округа привлекаются:

управления 35, 14 и 48-го стрелковых корпусов с корпусными частями; управление 2-го кавалерийского корпуса; управление 18-го механизированного корпуса; 176, 95, 30, 25, 51, 150 и 74-я стрелковые дивизии; 9-я и 5-я кавалерийские дивизии; 44-я и 47-я танковые дивизии и 218-я Моторизованная дивизия.

Кроме того, на территории Крыма привлекаются управление 9-го особого стрелкового корпуса с корпусными частями, 106-я и 156-я стрелковые дивизии и 32-я кавалерийская дивизия.

Непосредственно на государственной границе с Румынией и в тылу до линии р. Днестр группируются четыре стрелковые и две кавалерийские дивизии и 18-й механизированный корпус в составе двух танковых и одной моторизованной дивизий. Остальные части, привлекаемые для прикрытия государственной границы, дислоцируются восточнее р. Днестр.

Таким образом, средняя плотность для прикрытия сухопутной границы с Румынией войсками первого эшелона составляет на одну стрелковую и кавалерийскую дивизии до 80–85 км. Такое положение требует создания плотных группировок с сильными резервами лишь на отдельных более важных направлениях. Время для занятия частями прикрытия первой линии обороны исчисляется от 4 до 70 часов после объявления боевой тревоги.

Для частей, перебрасываемых из-за Днестровья, время их прибытия в районы сосредоточения исчисляется от 30 до 100 часов.

Б. Военно-воздушные силы Одесского военного округа

Для прикрытия государственной границы Одесского Бренного округа привлекаются 20, 21, 45 и 65-я смешанные авиационные дивизии. По состоянию на 1.6.1941 года ВВС округа имеют 774 исправных самолета, из них:

Наименование	Типы самолетов	Количество по типам	Общее количество
Истребители	МиГ-3	172	404
	И-16	232
Штурмовики	И-153	116	116
Бомбардировщики	СБ	155	254
	Пе-2	40
	Ар-2	24
	Су-2	35
Всего			774

К концу августа 1941 года боеспособность Военно-воздушных сил округа должна значительно улучшиться количественно и качественно за счет получения новейшей материальной части. При этих условиях ВВС округа будут иметь:

Наименование	Типы самолетов	Количество по типам	Общее количество
Истребители	МиГ-3	280	642
	ЛаГГ-1	100
	Як-1	30
	И-16	232
Штурмовики	И-153	131	131
Бомбардировщики	СБ	155	382
	Пе-2	103
	Ар-2	24
	Су-2	100
Всего			1155

Если учитывать наличие 4-го авиационного корпуса и самолетов Черноморского флота общей численностью 700 самолетов различных типов, численность Военно-воздушных сил, действующих в границах Одесского военного округа, составит 1854 самолета. Условия базирования вполне обеспечивают работу ВВС округа.

В. Военно-морские силы

1. Дунайская военная флотилия дислоцируется на р. Дунай в Измаиле и входит в состав войск прикрытия РП № 6. Состав Дунайской военной флотилии:

Корабельный состав		Артиллерия		Бронированность
средства	количество	калибр, мм	количество	объект бронирования	толщина брони, мм
Мониторы	5	130	2	Борт	7–8
Бронекатера	22	102	8	Палуба	4
Тральщики	5	76	24	Артиллерия	7–30
Минные заградители	1	Пулеметы	82	—

Таким образом, румынская Дунайская военная флотилия имеет преимущество как в количественном, так и особенно в качественном отношении (артиллерия, бронирование).

2. Одесская военно-морская база входит в состав войск прикрытия РП № 7.

IV. ЗАМЫСЕЛ ОПЕРАЦИИ ПО ПРИКРЫТИЮ

Опираясь на систему полевых позиций, построенных по линии государственной границы и ряда оборонительных и естественных противотанковых рубежей в глубине, путем активной обороны прикрыть наиболее важные направления и не допустить прорыва противником фронта обороны и распространения его в глубину, особенно с фронта Сэвени, Яссы и Фэлчиу, Галаци. В случае прорыва противником фронта обороны средствами резервов командования округа и всей авиации, опираясь на промежуточные, тыловые и отсечные позиции, ликвидировать прорыв.

V. ПЛАНИРОВАНИЕ ОПЕРАЦИИ

А. Подготовительный этап — выход частей прикрытия в районы обороны и отмобилизование вторых эшелонов.

Срок готовности первых эшелонов частей прикрытия определяется через *** (так в документе. — Р.И.) часов после получения телеграммы о введении в действие плана прикрытия и вторых эшелонов на срок готовности первых эшелонов частей прикрытия по боевой тревоге через 2–3 часа. Действие войск по боевой тревоге производится в соответствии с инструкцией.

До выхода главных сил в районы обороны из состава войск РП выделяются отряды поддержки погранвойскам силою от усиленной роты до стрелкового батальона, которые по требованию погранвойск выдвигаются на автомашинах в районы нарушения противником госграницы.

Задача погранвойск — совместно с отрядами поддержки ликвидировать части противника, нарушившие госграницу, и не допустить захвата ими наших полевых позиций до подхода главных сил войск прикрытия…

VI. ГРУППИРОВКА ВОЙСК ПРИКРЫТИЯ И ИХ ЗАДАЧИ

1. Район прикрытия № 5

Начальник РП № 5 — командир 35-го стрелкового корпуса.

Штаб РП № 5 — штаб 35-го стрелкового корпуса — Бэлци.

Состав войск: управление 35-го стрелкового корпуса с корпусными частями; 176, 95 и 30-я стрелковые дивизии; 24-й и 2-й пограничные отряды.

Задача: упорной обороной на широком фронте полевых укреплений по линии госграницы и в глубине с использованием всех видов заграждений прочно прикрыть отмобилизование и развертывание главных сил округа. Придав обороне характер активных действий, немедленно ликвидировать все попытки противника прорвать оборонительно полосу контратаками корпусных резервов.

Особенно надежно прикрыть следующие направления:

1. Сэвени, Единцы-Тырг; 2. Штефэнешти, Рашкани-Тырг; 3. Яссы, Скуляны, Бельцы; 4. Яссы, Унгены, Пырлица; 5. Хуши, Леушены, Кишинев.

Граница: справа — иск. Сэвени, Коржеуцы, иск. Калюс; слева — иск. Леово, Бендеры.

Район прикрытия разбить на два участка прикрытия:

А. Участок прикрытия № 1

Начальник УП № 1 — командир 176-й стрелковой дивизии.

Штаб УП № 1 — штаб 176-й стрелковой дивизии — Рашкани-Тырг.

Состав войск: 176-я стрелковая дивизия, 24-й пограничный отряд, 2-й дивизион 266-го корпусного артиллерийского полка.

Задача: прикрывая белицкое направление, оборонять госграницу на фронте Лопатник, Скуляны и не допустить переправы вооруженных отрядов противника через р. Прут.

В случае переправы противника на восточный берег р. Прут, опираясь на противотанковые районы и рубежи, решительными действиями резервов уничтожить прорвавшиеся части противника. Наиболее сильную группировку иметь в районах: а) Бадраджи Век, б) Браништа, в) Скуляны.

Граница слева — Резина-Тырг, Вережени, Теленешты, Фламынзени, Блындешти.

Б. Участок прикрытия № 2

Начальник УП № 2 — командир 95-й стрелковой дивизии.

Штаб УП № 2 — штаб 95-й стрелковой дивизии — Лапушна.

Состав войск: 95-я стрелковая дивизия, 2-й пограничный отряд, 1-й и 3-й дивизионы 266-го корпусного артиллерийского полка.

Задача: прикрывая кишиневское направление, занять оборону на фронте Петрешты, иск. Леово и не допустить переправы противника через р. Прут.

В случае переправы противника на восточный берег р. Прут, опираясь на противотанковые районы и оборонительные рубежи, решительными действиями резервов уничтожить прорвавшиеся части противника. Наиболее сильную группировку иметь в районах: а) Унгены, б) Леушены, Чоры.

В. Резерв начальника РП № 5 — 30-я стрелковая дивизия.

Штаб 30-й стрелковой дивизии — Бельцы.

Задачи:

1) сосредоточиться в районе Стрымбы, Бокани, Сынджерей, Гечиу-Ноу, Бельцы; 2) подготовить тыловой оборонительный и противотанковый рубеж на фронте Алунши, Фундури, Обрежа, Глинжены, имея в виду активной обороной и контратаками в направлении Рашкани-Тырг и Унгены прикрыть белицкое направление.

2. Район прикрытия № 6

Начальник РП № 6 — командир 14-го стрелкового корпуса.

Штаб РП № 6 — штаб 14-го стрелкового корпуса — Болград.

Состав войск: управление 14-го стрелкового корпуса с корпусными частями; 9-я кавалерийская дивизия, 25-я и 51-я стрелковые дивизии; Дунайская военная флотилия; 25-й и 79-й пограничные отряды.

Задачи:

1) упорной обороной на фронте Леово, Рени, Жибриени, полевых укреплений по линии госграницы и в глубине, широко использовав все виды заграждений, во взаимодействии с Дунайской военной флотилией прочно прикрыть отмобилизование, сосредоточение и развертывание войск округа. Придав обороне характер активных действий, немедленно ликвидировать все попытки противника прорвать оборонительную полосу контратаками корпусных резервов;

2) не допустить совместно с Дунайской военной флотилией свободного плавания судов противника по р. Дунай.

Особенно надежно и прочно прикрыть следующие направления: 1) Фэлчиу, Романешти; 2) Кагул, Тараклия; 3) Галаци, Рени; 4) Исакча, Болград; 5) Килиа-Ноуэ, Арциз.

район прикрытия разбить на три участка:

А. Участок прикрытия № 3

Начальник УП № 3 — командир 9-й кавалерийской дивизии.

Штаб УП № 3 — штаб 9-й кавалерийской дивизии — Вишневка.

Состав войск: 9-я кавалерийская дивизия, 1-я и 2-я комендатуры 25-го пограничного отряда.

Задача: прикрывая направление Фэлчиу, ст. Бесарабяска, занять рубеж полевых укреплений по р. Прут, не допуская переправы противника на восточный берег, и, опираясь на противотанковые и оборонительные рубежи, решительными действиями резервов уничтожать прорвавшиеся части противника в глубину обороны.

Наиболее сильную группировку иметь в районах на направлении Фэлчиу и ст. Яржара. Граница слева — Березина, Бешалма, Готешты.

Б. Участок прикрытия № 4

Начальник УП № 4 — командир 25-й стрелковой дивизии.

Штаб УП № 4 — штаб 25-й стрелковой дивизии — Вулканешты.

Состав войск: 25-я стрелковая дивизия, 2-й и 3-й дивизионы 265-го корпусного артиллерийского полка, 4-я комендатура 25-го пограничного отряда.

Задача: прикрывая болградское направление, занять рубеж полевых укреплений по р. Прут и Дунай, не допуская переправы противника и свободного плавания его судов по р. Дунай.

В случае прорыва противника в глубину обороны, опираясь на противотанковые и оборонительные рубежи, решительными действиями резервов уничтожать прорвавшиеся его части. Наиболее сильную группировку держать в районах Кагул и Рени. Выделить до подхода частей 348-го стрелкового полка один стрелковый батальон с дивизионом артиллерии для занятия обороны в районе Картал, Сатул-Ноу.

Граница слева — Парис, Болград, Куза-Водэ, иск. Этулия.

В. Участок прикрытия № 5

Начальник УП № 5 — командир 51-й стрелковой дивизии.

Штаб УП № 5 — штаб 51-й стрелковой дивизии — Фынтына-Зынедор.

Состав войск: 51-я стрелковая дивизия, 79-й пограничный отряд.

Задача: во взаимодействии с Дунайской военной флотилией упорно оборонять госграницу на фронте оз. Ялпух, Жибриени, не допуская форсирования противником р. Дунай и свободного плавания их судов по р. Дунай.

При проникновении отдельных групп и отрядов противника на северный берег р. Дунай организованной активной обороной и ударами резервов во взаимодействии с Дунайской военной флотилией уничтожать их. Особенно прочно прикрыть направления Килиа-Ноуэ, Арциз.

Г. Задачи Дунайской военной флотилии:

1) во взаимодействии с сухопутными войсками РП № 6 воспретить свободное плавание каких-либо судов противника по р. Дунай;

2) не допустить форсирования противником р. Дунай на участке устье р. Прут, устья Килийского рукава;

3) при проникновении противника на северный берег р. Дунай оказать содействие сухопутным войскам в уничтожении прорвавшегося противника.

3. Район прикрытия № 7

Начальник РП № 7 — помощник командующего войсками Одесского военного округа генерал-майор Репин.

Штаб РП № 7 — штаб тылового Одесского военного округа — Одесса.

Состав войск: управление округа, формируемое по мобилизации; Одесская военно-морская база; Очаковский сектор береговой обороны; 26-й пограничный отряд.

Задачи:

1) оборонять Черноморское побережье от Днестровского лимана до Каланчак, не допуская высадки десанта противника в пределах границ района прикрытия. При всяких попытках противника высадить десант на побережье Черного моря соединенными усилиями судов Одесской военно-морской базы, береговой обороны и сухопутных Частей РП № 7 уничтожать их.

Во всех случаях не допустить прорыва судов противника в Одесский порт, к Очакову и Николаевской военно-морской базе. Особо надежно и прочно прикрыть следующие районы: а) ст. Каролино-Бугаз, Дальник; б) береговую черту Одессы, Очакова;

2) при появлении кораблей противника в море в пределах зоны действий Одесской военно-морской базы уничтожать их совместными усилиями боевых кораблей и авиации Одесского военного округа. Граница слева — Каховка, Каланчак.

4. Район прикрытия № 8

Начальник РП № 8 — командир 9-го стрелкового корпуса.

Штаб РП № 8 — штаб 9-го стрелкового корпуса — Симферополь.

Состав войск: управление 9-го стрелкового корпуса с корпусными частями; 106-я и 156-я стрелковые дивизии; 32-я кавалерийская дивизия; пограничные части.

Задача: обеспечить Крымский полуостров от возможных попыток противника захватить его с моря или с воздуха. Для этого:

1) совместными усилиями Черноморского флота, авиации и береговой артиллерии не допустить подхода сил противника с моря;

2) прикрывая основные направления сухопутными частями не допустить высадки десантов противника на побережье Крыма от Каланчак до Керченского пролива;

3) широко используя частные и корпусные резервы из глубины, уничтожать высадившиеся и закрепившиеся на побережье группы противника;

4) используя подвижные резервы и опираясь на систему внутренних противовоздушных десантных мероприятий, уничтожать высадившиеся группы парашютистов противника.

Особенно прочно прикрыть следующие направления:

а) Каркинитский залив; б) Евпаторийский высадочный район; в) Феодосийский высадочный район.

В соответствии с изложенными задачами группировку войск РП № 8 иметь следующую:

А. Участок прикрытия № 1

Начальник УП № 1 — командир 106-й стрелковой дивизии.

Штаб УП № 1 — штаб 106-й стрелковой дивизии — совхоз Первомайский.

Задача: оборона западного побережья Крыма на участке оз. Бакальское, Севастополь. Наиболее сильные группировки иметь в районе Евпатория, Саки и Береговое. Предусмотреть выделение не менее усиленного батальона для обеспечения участка Ярылгач, Ак-Мечеть.

Б. Участок прикрытия № 2

Начальник УП № 2 — командир 156-й стрелковой дивизии.

Штаб УП № 2 — штаб 156-й стрелковой дивизии — Карасу-Базар.

Состав: 156-я стрелковая дивизия (без 530-го стрелкового полка), 498-й гаубичный артиллерийский полк, погранчасти.

Задача: оборонять южное побережье Крыма от Ялты до Керчи, не допуская высадки десантов противника. Одним стрелковым полком (534-м стрелковым полком) прикрыть ялтинское и алуштинское направления, имея для обороны берега моря небольшие отряды, а главные силы полка сосредоточить в районе Ангара в резерве командира 156-и стрелковой дивизии.

Одним стрелковым и одним артиллерийским полками (417-м стрелковым полком и 434-м легким артиллерийским полком) оборонять Феодосийский высадочный район, имея один усиленный батальон для прикрытия Керчи.

В. Резерв района прикрытия № 8

Состав: 32-я кавалерийская дивизия, 530-й стрелковый полк, 498-й гаубичный артиллерийский полк.

Задачи:

а) 32-я кавалерийская дивизия, имея один кавалерийский полк в Джанкое и остальные части в Симферополе, быть в готовности выдвинуться в район ст. Сарабуз и действовать в направлениях: 1) Евпатория, 2) Перекоп, 3) Джанкой для ликвидации прорвавшегося морского или воздушного десанта противника. Основной узел управления — ст. Сарабуз, дополнительный — Джанкой;

б) 530-й стрелковый полк — Симферополь и 498-й гаубичный артиллерийский полк — Карасу-Базар — быть в готовности к действиям в направлениях: Евпатория, Береговое и на север.

5. Резерв командующего Одесским военным округом:

А. Управление 48-го стрелкового корпуса с корпусными частями и 74-я стрелковая дивизия — в районе Флорешты, ст. Цыра, Брынзены, Олишкани. Штаб 48-го стрелкового корпуса — Олишкани. Штаб 74-й стрелковой дивизии — Котюджени.

Задачи:

1) быть готовым во взаимодействии с РП № 3 нанести контрудар по прорвавшемуся противнику на белицком направлении;

2) подготовить противотанковый тыловой оборонительный район на фронте Флорешти, ст. Цыра, Сарацени Веки.

Б. 1) Управление 18-го механизированного корпуса (44-я и 47-я танковые дивизии и 218-я моторизованная дивизия) сосредотачивается в районе Кашпалат, Фриденталь, Сатул-Ноу, Сарата, Плахтеевка. Дивизии сосредотачиваются: 44-я танковая дивизия — в районе Кашпалат, Вадени; 218-я моторизованная дивизия — в районе Фриденталь, Гнаденталь и 47-я танковая дивизия — Сатул-Ноу, Сарата, Лихтенталь.

2) Управление 2-го кавалерийского корпуса и 5-я кавалерийская дивизия сосредотачиваются в районе Абаклия, Романешти, Лепциг, Чоара.

3) 150-я стрелковая дивизия сосредотачивается в районе Березина, Парис.

4) Задачи: а) быть готовым во взаимодействии с частями РП № 6 нанести контрудар по прорвавшемуся противнику с фронта Фэлчиу, Кагул, Рени в направлении Тирасполь; б) быть готовым во взаимодействии с частями 51-й стрелковой дивизии нанести частью своих сил контрудар по прорвавшемуся противнику с направления Килия-Ноуэ и против возможного морского десанта в районе Бугазского маяка; в) быть готовым к ликвидации возможного авиадесанта в районе Тирасполя и Аккермана; г) подготовить противотанковый и тыловой оборонительный рубеж по восточному берегу р. Когильник на фронте Чимишлия, Лейпциг частями 5-й кавалерийской дивизии и на фронте Березина, Парис, Сарата частями 150-й стрелковой дивизии.

6. Могилев-Ямпольский, Рыбницкий и Тираспольский укрепленные районы

Задачи:

а) в случае внезапного прорыва крупных танковых соединений и выброски воздушных десантов противника системой организованного огня постоянных гарнизонов и полевой артиллерией укрепленного района, а также путем создания всех видов заграждений на западном берегу р. Днестр не допустить форсирования и переправы их на восточный берег р. Днестр и захвата укрепленного района;

б) в случае вынужденного отхода наших войск от рубежа р. Прут, опираясь на систему заграждений в полосе предполья и использовав бывшие румынские ДОТы, обеспечить им отход и переправу через р. Днестр и принять их на себя для организации совместной обороны полосы укрепленного района;

в) являясь прочной опорой для полевых войск, во взаимодействии с ними оборонять рубеж р. Днестр, нанести поражение, ликвидируя все попытки противника переправиться на восточный берег р. Днестр и заставить его отказаться от наступления на укрепленный район.

VII. ЗАДАЧИ ВОЕННО-ВОЗДУШНЫХ СИЛ ОКРУГА

1. Внезапным ударом по авиации противника на его аэродромах и путем нанесения максимальных потерь в воздушных боях с первых же дней завоевать господство в воздухе.

Эту задачу осуществлять:

а) последовательными ударами боевой авиации уничтожить авиацию противника на его аэродромах и базах в районах: 1) Ботошани, Дорохой, Кымпунула, Пятра, Роман; 2) Текучи, Бузэу, Констанца, Браилов; 3) Брашов, Плоешти, Бухарест;

б) истребителями в воздушных боях уничтожать самолеты противника во время сопровождения своих бомбардировщиков и в зонах истребления дивизий;

в) систематически уничтожать нефтебазы и нефтеперегонные заводы.

2. В целях прикрытия отмобилизования и сосредоточения войск округа, а также обеспечения нормальной работы железных дорог истребительной авиацией округа в тесном взаимодействии со всей системой противовоздушной обороны прикрыть: а) Одессу и Кишинев; б) мосты переправы войск через р. Днестр у Рыбница, Тирасполь и ст. Каролино-Бугаз; в) железнодорожные станции Раздельная, Бесарабяска, Бельцы; г) сосредоточение войск в районах Бельцы, Романешти; Кишинев, Бендеры; Березина и Сарата, Арциз.

Выполняя задачи по прикрытию отмобилизования и сосредоточения войск, не допускать противника в глубь страны.

3. Уничтожение живой силы противника и его боевой техники производить:

а) атаками боевой авиации в местах сосредоточения для наступления и при подходе. Обратить главное внимание на районы: 1) Ботошаны, Пашкани, Яссы; 2) Хуши, Васлуй, Бырлад, Фэлчиу;

б) во взаимодействии с наземными войсками не допустить прорыва противника и особенно его крупных механизированных масс, направив главные усилия на уничтожение противника на переправах через р. Прут;

в) части тыла ВВС держать в постоянной готовности для уничтожения авиадесантов и диверсионных групп противника.

4. В целях срыва сосредоточения войск противника и нарушения боевого питания:

а) систематически разрушать железнодорожные станции Бузэу, Плоешти, Фэурей. Разрушить мост через р. Дунай у Черноводы; б) подвергать систематическим атакам речной флот противника на р. Дунай, в районе Браилов, Черноводы.

5. Во взаимодействии с Черноморским флотом и его авиацией:

а) не допустить высадки морских десантов на территории Одесского военного округа; б) при попытке противника высадить морской десант и выбросить авиационный десант на Крымском полуострове для их уничтожения привлечь Качинскую авиационную школу пилотов и Мелитопольскую школу стрелков-бомбардиров.

VIII. УПРАВЛЕНИЕ И СВЯЗЬ

1. Управление

Штаб 9-й армии на период прикрытия через 24 часа после получения телеграммы о вводе плана прикрытия в действие прибывает в Тирасполь, откуда организует управление войсками.

Запасной КП — Малаешты. Оперпункты — Флорешты и Романешти.

2. Связь

Оперативная связь на период прикрытия обеспечивается со штабами стрелковых и кавалерийских корпусов, а также мотомеханизированных корпусов в каждом направлении по двум проводам за исключением Рыбницкого укрепленного района — Кодыма, с которым связь осуществляется через провод укрепленного района, и с Симферополем, так как второй провод предназначен для связи Тирасполь — Севастополь.

На случай повреждений в том или в другом направлении действующих проводов выделяются обходные направления. Связь в исходном положении штаба армии со штабами корпусов осуществляется: а) проводная — аппаратами: СТ-35 и Морзе; б) радиосвязь; в) дублируется — подвижными средствами, самолетами, летучей почтой на автомашинах и бронемашинах.

Обеспечивает связь 9-й полк связи…

3. Обеспечение связью Военно-воздушных сил

1) Проводная связь штаба армии с авиационными дивизиями и авиационными базами организуется по проводам НКС по два на каждое направление. Проводная связь штаба ВВС армии — Тирасполь — с оперативными аэродромами организуется по проводам НКС через промежуточные ВТС штабов соединений за исключением Славяно-Сербки и ст. Новосавицкая, имеющих прямую связь со штабом армии — Тирасполь.

2) Радиосвязь штаба ВВС армии со штабами дивизий организуется согласно приложениям № 9 и 9а (не публикуется. — Р.И.).

3) Связь осуществляется: а) проводная — аппаратами СТ-35 и Морзе; б) радиосвязь; в) дублирующие средства связи — самолеты связи…

IX. ПЛАН ИНЖЕНЕРНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ

Все полевые оборонительные работы на территории Бессарабии намечено провести на четырех основных рубежах:

1-й рубеж. По восточному берегу рек Прут и Дунай на фронте Липканы, Рени, Сатул-Ноуэ, который состоит из 112 батальонных районов и имеет 760 кв. км площади заграждений;

2-й рубеж. На фронте Бричени Сат, Рашкани-Тырг, Радени, Лапушна, Комрат, Болград, Измаил, который состоит из 54 батальонных районов и заграждений на площади 4440 кв. км;

3-й рубеж. На фронте Кетросу, Гелиу-Ноу, Сынджерей и Уимишлия, Романешти, Парис, Фурманка, который состоит из 27 батальонных районов и заграждений на площади 2880 кв. км. Отсечные позиции состоят из 15 батальонных районов и заграждений на площади 2400 кв. км;

4-й рубеж. Проходит по восточному берегу р. Днестр и состоит из долговременных железобетонных сооружений 80-го и 82-го укрепленных районов, усиленных 85 батальонными районами полевых войск. Перед основным оборонительным рубежом 80-го и 82-го укрепленных районов создается с началом военных действий полоса предполья, вынесенная на запад от р. Днестр на 25–35 км. Полоса предполья состоит из 5–6 рубежей и занимается отходящими полевыми войсками от р. Прут. Полоса предполья оборудуется противотанковыми и противопехотными препятствиями в виде минных полей, эскарпов, фугасов и проволочных заграждений.

Всего заграждений в полосе предполья имеется на площади в 5820 кв. км.

По Крыму полевые оборонительные работы намечено провести на рубежах согласно прилагаемой карте (в опубликованном документе не прилагается. — Р.И.). Предположено к постройке 35 батальонных районов и 1075 кв. км площади заграждений…

По территории Бессарабии на первом и втором рубежах работы выполняют войска, а на остальных рубежах привлекается местное население из расчета с каждого двора один человек и с десяти дворов одна подвода. Это даст в сумме 140 тыс. человек и 14 тыс. подвод. Остальное количество рабочих должно быть взято от войск.

Подрывные заграждения выполняются силами саперов. Время работ от 3 до 5 суток.

В 1940 году построено:

На первом рубеже — 39 батальонных районов; на втором рубеже — 2 батальонных района.

В 1941 году намечено к постройке:

На первом рубеже — 15 батальонных районов; на втором — 21 батальонный район; на третьем — 6 батальонных районов.

Восстановлен 41 батальонный район постройки 1940 года. Все работы в основном состоят из земляных сооружений, в том числе и противотанковых без одежды. Для устройства проволочной сети в 3 ряда кольев всего имеется 1270 т колючей проволоки…

X. ОРГАНИЗАЦИЯ ПРОТИВОВОЗДУШНОЙ ОБОРОНЫ

Задача южной зоны противовоздушной обороны.

Базируясь на систему службы ВНОС зоны, во взаимодействии с истребительной авиацией и наземными средствами ПВО не дать возможности Военно-воздушным силам противника внезапно нанести удар по войскам, аэродромам и расположенным на территории южной зоны объектам военного и экономического значения.

Для выполнения этих задач территория Одесского военного округа, составляя южную зону ПВО, разбита на 6 бригадных районов противовоздушной обороны. Части, входящие в состав бригадных районов ПВО, указаны в ведомости № 14 (в этом документе не указываются. — Р.И.). Наиболее важные объекты южной зоны ПВО — Одесса, Запорожье, Днепропетровск, Бендеры и Кишинев — прикрываются наземными средствами противовоздушной обороны.

Военно-воздушные силы Одесского военного округа в тесном взаимодействии с наземными средствами ПВО прикрывают:

45-я смешанная авиационная дивизия — железнодорожный мост через р. Днестр у Рыбницы и сосредоточение войск в районе Бельцы и Романешти;

20-я смешанная авиационная дивизия — железнодорожный мост через р. Днестр у Тирасполя и г. Кишинев и группировку войск в районе Кишинева, Орхей и Бендеры;

65-я истребительная авиационная дивизия — прочно Прикрывает группировку войск в районах: а) Лейпциг, Березино и б) Сарата, Арциз;

21-я смешанная авиационная дивизия — прочно прикрывает переправу у ст. Каролино-Бугаз и выдвижение войск от переправы до Сарата. Во взаимодействии с ПВО Одессы прочно прикрывает частями 69-го истребительного авиационного полка г. Одессу и Одесский порт.

Оповещение.

О появлении самолетов противника в южной зоне с наблюдательных пунктов ВНОС до РП, с ротных до батальонных постов — по радио и телефону. Связь между батальонными постами и бригадными районами и пунктами ПВО — по радио и телефону. С соседними зонами ПВО — по телефону НКС и радио.

В целях быстрейшего приведения в боеготовность пунктовых средств ПВО одна треть последних находится на ОП в следующих пунктах — Одесса, Запорожье, Бендеры и в остальных пунктах одна треть сил находится на зимних квартирах в готовности занять ОП.

XI. УСТРОЙСТВО ТЫЛА И МАТЕРИАЛЬНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЧАСТЕЙ ПРИКРЫТИЯ ОДЕССКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА

1. Базирование:

а) части прикрытия Одесского военного округа до М-15 базируются на стационарные склады частей и округа…;

б) для сокращения подвоза по грунту частями прикрытия с 1.7.1941 года будут созданы запасы боеприпасов до 1,5 боекомплекта и горючего до 5 заправок в передовых окружных складах для 30-й и 176-й стрелковых дивизий — Бельцы, 74-й стрелковой дивизии — Флорешты и 95-й стрелковой дивизии — Кишинев. Для крымской группировки — Симферополь — те же запасы.

2. Состояние запасов

В частях прикрытия к 1.6.1941 года созданы запасы: а) боеприпасы — от 1,5 до 2,5 боекомплектов; б) горючее — от 1 до 1,4 заправки; в) по продовольствию от 2 до 4 суточных дач.

В окружных артскладах имеются в наличии запасы на все части прикрытия от 1 до 1,5 боекомплекта. По продовольствию с 1.7.1941 года будут создаваться 12–15-суточные запасы, включая НЗ на период отмобилизования (2–4 дня), штатная норма — 5 суточных дач носимых и возимых запасов и страховой запас — 6 суточных дач.

3. Санитарная эвакуация

Эвакуация раненых и больных частей прикрытия до М-3 будет производиться в стационарные больницы НКЗ, военные госпитали и войсковые лазареты частей. Части 35-го и 48-го стрелковых корпусов эвакуируют в Бельцы, Рыбница, Кишинев и Тирасполь. В качестве временного эвакоприемника в Бельцы из состава корпусного госпиталя 35-го стрелкового корпуса (Кишинев) в М-1 после 12 часов выбрасывается санитарная летучка.

Части 14-го стрелкового, 2-го кавалерийского и 18-го механизированного корпусов эвакуируют в Болград, Аккерман и Одессу, причем на ст. Бесарабяска из состава корпусного госпиталя 14-го стрелкового корпуса на М-18 часов выбрасывается санитарная летучка в качестве временного эвакоприемника для 2-го кавалерийского корпуса.

Дунайская военная флотилия эвакуирует на Болград и Аккерман.

С М-4 эвакуация из Бельцы в госпиталя Котовска, Кишинева и со ст. Бесарабяска в Аккерман и Одессу будет производиться тремя военно-санитарными летучками. Эвакуация с линии боя до дивизионного приемника производится средствами медико-санитарных батальонов дивизий и с линии дивизионного приемника до эвакоприемников Бельцы, ст. Бесарабяска и госпиталей Кишинева, Аккермана — силами автобатальонов стрелковых дивизий, используя порожняк с соломенными настилами.

Обеспечение Дунайской военной флотилии средствами эвакуации возлагается на корпусной госпиталь 14-го стрелкового корпуса.

3. Ветеринарная эвакуация

Эвакуация лошадей до М-3 производится в ветлазареты частей и ветлечебницы НКЗ по районам действия частей. С М-4 эвакуация в корпусные ветлазареты Бельцы, Болград, дивветлазареты — Комрат, Парис и горветлазарет — Одесса.

В Крыму эвакуация в Симферополь в ветлазарет 32-й кавалерийской дивизии и с М-4 туда же в полевой ветлазарет. Вся эвакуация производится средствами частей.

XII. ПОРЯДОК ВВОДА В ДЕЙСТВИЕ ПЛАНА ПРИКРЫТИЯ

1. План прикрытия вводится в действие при получении шифрованной телеграммы за подписью народного комиссара обороны, члена Главного военного совета и начальника Генерального штаба Красной армии следующего содержания: «Приступите к выполнению плана прикрытия 1941 года».

2. Первый перелет и переход государственной границы нашими частями может быть произведен только с разрешения Главного Командования.

Командующий войсками ОдВО

генерал-полковник Черевиченко

Член Военного совета ОдВО

корпусной комиссар Колобяков

Начальник штаба ОдВО

генерал-майор Захаров^[52].

В основном разработанный штабом Одесского военного округа план прикрытия отвечал предъявленным к нему требованиям. В нем был дан глубокий анализ оценки своих сил и противостоящего противника, приведены возможные варианты его боевых действий.

Да и сам театр военных действий способствовал созданию устойчивой обороны. Большие водные преграды (р. Прут, Днестр, Южный Буг) и их притоки создавали трудности для передвижения вражеских войск. Но с другой стороны, направление движения рек проходило в основном с северо-запада на юго-восток, пересекая все пути движения из Румынии в южную часть Украины, что давало возможность подвижным соединениям противника, нанеся удар с севера, обойти оборонявшиеся на этих водных преградах советские части, выйдя им во фланг и на тылы. Так и получилось в июле 1941 года, когда враг обошел оборону войск Южного фронта на р. Прут и Южный Буг, а позднее соединения 1-й танковой группы вермахта нанесли удар от Белой Церкви в южном направлении вдоль Днепра.

В связи с поздней разработкой все планы прикрытия западных военных округов не были утверждены народным комиссаром обороны СССР, но по выполнению многих проводившихся мероприятий, указанных в них (скрытое отмобилизование, доукомплектование приграничных дивизий, сосредоточение армий резерва Главного командования на рубеже рек Западная Двина и Днепр, улучшение работы путей сообщения, оборонной промышленности и др.), можно было судить, что они были приняты к исполнению.

С началом 1941 года в сухопутных войсках шла напряженная боевая и политическая подготовка, проводившаяся в соответствии с приказом НКО СССР № 30 (от 29.1.1941 г.), директивами Главного управления политической пропаганды РККА и указаниями Военного совета Одесского военного округа. Требование народного комиссара обороны «учить войска тому, что необходимо на войне, и только так, как делается на войне» хоть и медленно, но претворялось в жизнь.

Основное внимание в подготовке стрелковых войск уделялось обучению наступательному бою, как главному способу достижения победы в вооруженной борьбе. В проекте ПУ-39 четко отмечалось: «На всякое нападение врага СССР ответит уничтожающим ударом всей мощи вооруженных сил. Войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника. Боевые действия Красной армии будут вестись на уничтожение с целью полного разгрома противника и достижения решительной победы малой кровью».

Обучение стрелковых войск осуществлялось с учетом особенностей театра военных действий, в любых условиях погоды, днем и ночью. Части учились быстро подниматься по боевой тревоге, совершать стремительные марши, форсировать реки, наступать за огневым валом, вести штыковой бой, находиться в поле длительное время. Главное внимание обращалось на подготовку отдельного красноармейца, сколачивание подразделений.

А вот маневренные наступательные действия, встречные бои, организация и ведение обороны в сложных условиях обстановки, управление войсками в случае внезапного нападения противника почти не отрабатывались. Не обучались стрелки и борьбе с вражескими танками, предоставляя это право артиллерии. Как вспоминал Маршал Советского Союза А. И. Еременко: «В мирное время мы учили наши стрелковые войска укрываться от танков или в противотанковые районы, или в противотанковые щели и окопы, если таковые отрыты, и пропускать танки, чтобы затем с ними расправились противотанковая артиллерия, наши танки и другие средства… В результате такой учебы пехота оказалась не подготовленной к активной борьбе с танками. Получив сигнал о появлении танков врага, наши роты, батальоны, полки метались в поисках укрытий, нарушали боевые порядки, скоплялись в противотанковых районах. Авиация противника, которая почти беспрерывно висела над полем боя и, активно взаимодействуя с наземными войсками, засекала места скопления нашей пехоты, наносила по ним сильнейшие удары. Все это приводило к тому, что наши части лишались маневренности, боеспособность их падала, нарушались управление, связь, взаимодействие»^[53].

Наши военные руководители так и не нашли целесообразной формы боевых порядков стрелковых частей и подразделений в наступлении и обороне в условиях возросшего воздействия на них вражеской авиации и артиллерии. Не был правильно оценен опыт траншейной системы обороны, недооценена роль танков при ведении пехотой ближнего боя.

Неправильно была поставлена и система формирования, когда прибывшее в войска весеннее 1941 года пополнение было равномерно распределено по отделениям и взводам, что привело к заметному снижению боевой подготовки всех подразделений.

Как отмечал один из участников войны: «Мы… всему до войны учились, только не учились, как управлять войсками в условиях, когда фронт прорван и противник вышел к нам в тыл. Мы собирались только наступать в оперативном масштабе, бить врага на чужой территории»^[54].

Понятие обороны рассматривалось военным руководством только как временная и вынужденная мера, направленная на обеспечение последующих наступательных операций. Основной задачей обороны являлся разгром атакующего противника перед передним краем оборонительной полосы. При вклинении противника в нашу оборону его предполагалось уничтожить артиллерийским огнем и контратаками автобронетанковых войск.

^{Армейский оборонительный рубеж (вариант)}

По предвоенным взглядам, для осуществления оборонительных операций войскам определялись следующие полосы обороны: для армии (10–12 дивизий) — 80–100 км, для стрелкового корпуса (три дивизии) — 20–25 км. Оперативное построение войск в обороне, по взглядам военных теоретиков, должно было состоять из нескольких эшелонов общевойсковых и резервов специальных войск.

Армейский оборонительный рубеж включал в себя следующие зоны: заграждения (глубиной 25–50 км), тактическую (глубина 20–30 км) и оперативную (глубина — 20–30 км). Оборона состояла из системы ротных опорных пунктов и батальонных узлов сопротивления. Общая глубина обороны армии без передовой зоны заграждений составляла 40–60 км.

Ширина полосы обороны стрелкового корпуса составляла 20–25 км. Корпусной оборонительный рубеж (12–15 км) состоял из полосы обеспечения (предполье), позиции боевого охранения, основной и второй полосы обороны.

Стрелковая дивизия, занимая полосу обороны в 8–12 км, должна была иметь на один километр фронта не менее одного стрелкового батальона, 18 орудий и минометов, 6–9 противотанковых орудий. С учетом средств усиления корпусом и армией это количество возрастало до 20–25 орудий и минометов, около 6 танков.

В действительности на стрелковые дивизии армий прикрытия приходилось по 30–50 км, что не позволяло создать устойчивую плотность обороны. На все мероприятия по приведению частей в боевую готовность, на сосредоточение, выполнение марша и занятие рубежей обороны стрелковым дивизиям отводилось от 3 до 20 часов, что было явно недостаточно для отражения внезапного удара противника.

^{Вариант построения обороны стрелковой дивизией по ПУ-36 г.}

Стрелковые соединения первых эшелонов армий прикрытия располагались в местах своей постоянной дислокации или под видом учений были перебазированы в летние лагеря, находившиеся в 10–80 км от госграницы. Для прикрытия своих полос обороны на государственную границу было выдвинуто по одному стрелковому батальону и артиллерийскому дивизиону от полка (располагавшихся в 3–5 км за пограничными заставами).

Недостаточно были подготовлены к отражению противника и автобронетанковые войска РККА, предназначавшиеся для поддержки своим огнем и гусеницами наступление пехоты, в обороне — для проведения контратак и контрударов. Главное внимание в подготовке танкистов уделялось обучению одиночного бойца и сколачиванию экипажа, ведению стрельбы с места (коротких остановок) и в движении.

Но проведенные в войсках проверки показывали на низкую подготовку автобронетанковых войск. В приказе НКО СССР от 6 ноября 1940 года отмечалось, что «подготовка танковых частей и подразделений в тактическом и огневом отношении — посредственная. В лучшую сторону выделялись только подразделения огнеметных танков»^[55].

Основными недостатками в подготовке танковых войск являлось их неумение взаимодействовать с пехотными подразделениями, нетвердое управление командирами и штабами своими подразделениями и частями, необученность экипажей наблюдению за полем боя, слабые знания и навыки экипажей при устранении технических неполадок.

На летний период 1941 года перед автобронетанковыми войсками была поставлена задача быстрого освоения получаемой новой техники (танков КВ и Т-34), овладения навыками полевого вождения боевых машин и подразделений, резкого улучшения артиллерийской подготовки. Требовалось обучить мотомеханизированные соединения самостоятельным и совместным действиям со стрелковыми войсками, отработать взаимодействие с артиллерией, мотопехотой и инженерными частями, авиацией и авиадесантами.

Для ускорения технической подготовки экипажей новых танков с заводов были присланы бригады специалистов, которые провели теоретические и практические занятия по устройству материальной части и правилам ее эксплуатации в полевых условиях. Это мероприятие сыграло положительную роль в подготовке танковых экипажей навыкам вождения и боевого применения.

Недостаточно были подготовлены к отражению врага и воины укрепрайонов. Весной 1941 года были проведены стрельбы из дотов, причем красноармейцы и младшие командиры стреляли из пулеметов, а командирам доверили сделать по три выстрела из пушки. А в основном стрельбы проводились на полигонах и стрельбищах в упрощенных условиях. Мало было проведено и совместных учений со стрелковыми частями.

Большие недостатки были выявлены и в оперативной подготовке штабов округа и соединений. Проводившие проверку комиссии отмечали значительное отставание уровня подготовки командующих (командиров) и их штабов от требований вооруженной борьбы, организации взаимодействия в различных условиях обстановки.

Народный комиссар обороны, оценивая подготовку сформированных в 1941 году армейских управлений, отмечал: «Научившись организовывать взаимодействие родов войск и управлять войсками в стабильном положении, штабы теряли управление в ходе операции и не умели его быстро восстанавливать»^[56].

В итоговых документах проводимых комиссий отмечалось, что «часть высшего командного состава до сих пор остается на уровне опыта гражданской войны и пытается перенести его на современность, не учитывая изменений, происшедших в развитии Вооруженных Сил Красной армии и армий сопредельных стран»^[57].

А откуда взяться опыту, если большое количество подготовленных командиров перед началом Великой Отечественной войны было репрессировано, а пришедшие на высокие должности руководители имели недостаточно знаний для грамотного управления войсками.

Применяемыми до войны формами обучения войск являлись: командно-штабные выходы в поле, штабные тренировочные занятия, военные игры, учения. Командно-штабные учения, как правило, проводились двухстепенные, односторонние и без обозначения войск и тылов. Организация взаимодействия штабов армий и корпусов с авиацией не отрабатывалась.

Штабы всех уровней неумело использовали средства связи, загружая их ненужными сообщениями, управление при помощи радиосредств не было освоено.

Подготовке руководящего состава округов и войск уделял внимание и Наркомат обороны. В ноябре 1940 года в Генеральном штабе состоялась двусторонняя оперативно-стратегическая игра по теме «Наступательная операция фронта с прорывом укрепрайонов», на которую поочередно привлекался руководящий состав западных приграничных округов (командующие войсками округа и армий, командующие ВВС и АБТВ, начальники штабов и оперативных отделов объединений)^[58].

Целью игры являлось:

— получение высшим командованием РККА практики в проведении крупной наступательной операции;

— получение навыков в организации и планировании фронтовой и армейской операции, ее боевом и материальном обеспечении на всю глубину действий войск;

— проработка и усвоение основ современной наступательной операции фронта и армии, в частности:

а) организацию и методы прорыва УР с преодолением сильно развитых в глубину боевого порядка войск заграждений;

б) форсирование крупной водной преграды;

в) организация и обеспечение выброски крупного авиационного десанта;

г) ввод в прорыв крупных механизированных соединений;

д) взаимодействие с морским флотом. (Для этого были привлечены командующие и начальники штабов Балтийского и Черноморского флотов. — Р.И.)

Штабами Одесского военного округа, корпусов и дивизий с войсками было проведено несколько военных игр, учений, полевых поездок, но все они так или иначе были связаны только с наступательной тематикой. Обучение войск, проходившее под влиянием недавно прошедших боевых действий в Финляндии, носило явно однобокий характер. Как вспоминал Маршал Советского Союза С. С. Бирюзов: «Войска учили преодолению долговременной обороны противника с постепенным накапливанием сил и терпеливым „прогрызанием“ по всем правилам инженерной науки брешей во вражеской обороне. Маневренными боевыми действиями, борьбой с высокоподвижными механизированными соединениями, обладающими большой ударной и огневой силой, мы перестали заниматься всерьез. Вопросы взаимодействия различных родов войск в условиях быстро изменяющейся обстановки отрабатывались недостаточно. Были преданы забвению основы тактики глубокого боя и широко практиковавшиеся до финской кампании общевойсковые учения с привлечением больших масс войск, с нанесением ударов танковыми и конно-механизированными соединениями по тылам „противника“, с выброской крупных парашютных десантов…

Дух боев за линию Маннергейма продолжал витать над нашей тактикой и боевой подготовкой войск, хотя немцы уже в 1940 году преподали всем такой урок, с которым нельзя было не считаться… Тактика их тогдашних действий как две капли воды была похожа на то, с чем пришлось встретиться нам в 1941 году: массированные удары авиации, прорывы танков, обходы и охваты… Нам пришлось переучиваться уже под огнем врага, дорогой ценой приобретая опыт и знания, без которых нельзя было победить гитлеровскую армию»^[59].

Да, войска и штабы РККА учились только наступать и преодолевать водные преграды и укрепленные районы, что и наложило негативный отпечаток на ход начавшихся боевых действий, когда армиям и соединениям сразу пришлось осуществлять встречные бои, отходы и бои в окружении.

План «Барбаросса»

Впервые мысль о нападении на СССР А. Гитлер высказал осенью 1939 года: «Мы сможем выступить против России только тогда, когда у нас будут свободны руки на Западе»^[60]. Но, пока вооруженные силы Германии были вовлечены в боевые действия на Западном театре военных действий, эту мысль пришлось отложить до лучших времен.

Но уже 31 июля 1940 года, после головокружительных успехов на Западном театре военных действий, Гитлер принял твердое решение о нападении на СССР. Об этом он заявил на совещании с высшим руководящим составом вермахта: «Если Россия будет разгромлена, Англия потеряет последнюю надежду. Тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия. Вывод: в соответствии с этим рассуждением Россия должна быть ликвидирована»^[61].

На этом совещании А. Гитлер сообщил о том, что он намерен провести кампанию против СССР весной 1941 года. С этого времени мысль об уничтожении Советского Союза стала основой его дальнейших планов по завоеванию мирового господства. Германский Генеральный штаб, получив соответствующие указания, занялся непосредственной разработкой планов нападения на СССР.

Разработанный к началу сентября 1940 года германским Генеральным штабом план нападения предусматривал первоначальный разгром русских армий в западной части России с дальнейшим выходом войск вермахта на рубеж Архангельск, Волга, чтобы последний индустриальный район, оставшийся у русских на Урале, при необходимости мог быть парализован с помощью авиации люфтваффе.

К началу ноября 1940 года детальная разработка плана вторжения была закончена, и он был проработан на двух военных играх с руководящим составом вермахта.

5 декабря 1940 года основные положения планируемых операций против войск Красной армии были доложены Гитлеру, а 18 декабря этого же года он подписал директиву ОКВ № 21 (Fall Barbarossa), которая начиналась с решительного заявления: «Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии. Сухопутные силы должны использовать для этой цели все имеющиеся в их распоряжении соединения, за исключением тех, которые необходимы для защиты оккупированных территорий от всяких неожиданностей. Основные усилия военно-морского флота должны и во время восточной кампании, безусловно, сосредотачиваться против Англии…

Основные силы русских сухопутных войск, находящихся в западной части России, следует уничтожить в смелых операциях посредством глубокого быстрого выдвижения четырех танковых клиньев. Отступление боеспособных войск противника на широкие просторы русской территории должно быть предотвращено»^[62].

Главными стратегическими объектами ударов были признаны Москва, Ленинград, Центральный промышленный район и Донецкий угольный бассейн. Все приготовления к войне против Советского Союза должны были закончиться к 15 мая 1941 года, это и был первоначальный срок начала Восточной кампании^[63].

Особое внимание в плане «Барбаросса» уделялось вопросам маскировки замысла нападения. В Германии был проведен ряд дезинформационных мероприятий, направленных на оправдание начавшейся переброски войск вермахта к границам с СССР, к которым подключились дипломатические каналы, радио, печать. Соответствующие указания 6 сентября 1940 года были даны и руководству абвера:

УКАЗАНИЕ ШТАБА ОПЕРАТИВНОГО РУКОВОДСТВА ОКВ

РУКОВОДСТВУ АБВЕРА

О МЕРОПРИЯТИЯХ ПО ДЕЗИНФОРМАЦИИ СОВЕТСКОГО ВОЕННОГО КОМАНДОВАНИЯ^[64]

В ближайшие недели концентрация войск на востоке значительно увеличится. К концу октября необходимо добиться положения, указанного на прилагаемой карте.

Из этих наших перегруппировок у России ни в коем случае не должно сложиться впечатление, что мы подготавливаем наступление на восток. В то же время Россия должна понять, что в Генерал-Губернаторстве, в восточных провинциях и в протекторате находятся сильные и боеспособные немецкие войска, и сделать из этого вывод, что мы готовы в любой момент и достаточно мощными силами защитить наши интересы на Балканах против русского вмешательства.

Для работы собственной разведки, как и для возможных ответов на запросы русской разведки, следует руководствоваться следующими основными принципиальными положениями:

1. Маскировать общую численность немецких войск на востоке по возможности распространением слухов и известий о якобы интенсивной замене войсковых соединений, происходящей в этом районе. Передвижение войск обосновывать их переводом в учебные лагеря, переформированием и т. п.

2. Создавать впечатление, что основное направление в наших перемещениях сдвинуто в южные районы Генерал-Губернаторства, в протекторат и Австрию и что концентрация войск на севере сравнительно невелика.

3. Преувеличивать состояние и уровень вооружения соединений, особенно танковых дивизий.

4. Распространять соответствующим образом подобранные сведения для создания впечатления, что после окончания западного похода противовоздушная оборона на востоке серьезно усилилась за счет трофейной французской техники.

5. Работы по улучшению сети шоссейных и железных дорог и аэродромов объяснять необходимостью развития вновь завоеванных восточных областей, ссылаясь при этом на то, что они ведутся нормальными темпами и служат главным образом экономическим целям.

В какой мере отдельные подлинные данные, например о нумерации полков, численности гарнизонов и т. п., могут быть переданы абверу для использования их в контрразведывательных целях, решает Главное командование сухопутных войск.

За начальника штаба Верховного главнокомандования Йодль

9 января 1941 года, выступая на совещании высшего руководящего состава германских вооруженных сил, А. Гитлер заявил: «Особенно важен для разгрома России вопрос времени. Хотя русские вооруженные силы и являются глиняным колоссом без головы, однако точно предвидеть их дальнейшее развитие невозможно. Поскольку Россию в любом случае необходимо разгромить, то лучше это сделать сейчас, когда русская армия лишена руководителей и плохо подготовлена… Тем не менее и сейчас нельзя недооценить русских. Поэтому немецкое наступление должно вестись максимальными силами. Поэтому необходимы самые решительные действия»^[65].

Планируя нападение на СССР, германское командование решило использовать большую часть своих вооруженных сил и фактор внезапности как в начале наступления, так и в ходе всей операции, вынуждая войска Красной армии вести непрерывные бои, препятствуя их отходу в глубь территории страны.

Для нанесения удара по войскам Красной армии были созданы три группы армий: «Север», «Центр» и «Юг». Северная группа армий под командованием генерал-фельдмаршала Лееба должна была наступать из Восточной Пруссии через Прибалтику на Ленинград; центральная (командующий — генерал-фельдмаршал фон Бок) — наносила удар из района Варшавы в направлении Минска и Смоленска.

Группа армий «Юг» (командующий — генерал-фельдмаршал Герд фон Рундштедт, начальник штаба — генерал пехоты Георг фон Зоденштерн) была развернута от Полесья до Черного моря на фронте свыше 1300 км. В ее состав входили:

— 6-я полевая армия (11 пехотных и одна охранная дивизии);

— 11-я полевая армия (7 пехотных дивизий);

— 17-я полевая армия (7 пехотных, 3 легких, 1 горнострелковая и 2 охранные дивизии);

— 1-я танковая группа (пять танковых и три моторизованные дивизии, мотопехотная бригада «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер»);

— 3-я и 4-я румынские армии.

Части и соединения 6-й и 17-й полевых армий и 1-й танковой группы сосредотачивались на территории Польши, 11-й армии и румынских войск — на территории Румынии. Всю группировку армии «Юг» разделяли Карпаты, протянувшиеся почти на 400 километров, прикрываемые по перевалам частями 8-го венгерского подвижного корпуса (пехотная, кавалерийская и две механизированные бригады).

31 января 1941 года ОКХ издало оперативную директиву по стратегическому сосредоточению и развертыванию войск вермахта на Востоке:

ДИРЕКТИВА ПО СОСРЕДОТОЧЕНИЮ ВОЙСК

(Fall «Barbarossa»)^[66]

1. Общие задачи…

2. Положение противника.

Можно считать вероятным, что русские, опираясь на усиленные в некоторых районах полевые укрепления вдоль новой и старой государственных границ и на многочисленные удобные для обороны водные рубежи, примут бой западнее рек Днепр и Западная Двина, по крайней мере, частью сил. Особое внимание русское командование должно будет обратить на то, чтобы достаточным для этой цели числом соединений возможно дольше удерживать свои авиационные и морские базы в прибалтийских провинциях и сохранять примыкание южного крыла своих войск к Черному морю.

В случае неблагоприятного хода ожидаемых сражений южнее и севернее Припятских болот русские должны будут пытаться остановить немецкое наступление на рубеже рек Днепр, Западная Двина.

Как при отражении немецких прорывов, так и при возможной попытке отвести подвергающиеся опасности войска на рубеж рек Днепр, Западная Двина можно ожидать и активных действий значительного числа русских соединений с применением танков…

3. Предполагаемый ход кампании.

В рамках поставленной задачи первое намерение ОКХ состоит в том, чтобы, нанеся крупными силами танковых и моторизованных соединений стремительный удар севернее и южнее Припятских болот на большую глубину, прорвать фронт главных сил русской армии, предположительно сосредоточенных в Западной России, и, используя этот прорыв, уничтожить изолированные группировки противника.

Южнее Припятских болот (группа армий «Юг», командующий генерал-фельдмаршал фон Рундштедт) следует использовать стремительный прорыв крупных танковых сил из района Люблина в направлении на Киев с целью отрезать войскам противника, расположенным в районе Галиции и в западной части Украины, пути отхода за реку Днепр, овладеть переправами через реку Днепр у Киева и ниже его по течению и тем самым обеспечить свободу маневра для последующего взаимодействия группы армий «Юг» с немецкими силами, действующими в Северной России, или для выполнения очередных задач в Южной России…

Приказ на начало наступления будет отдан для всего фронта одновременно (день — «Д», время — «Ч»).

Для ведения боевых действий в рамках этой операции следует придерживаться принципов, уже оправдавших себя во время Польской кампании. Но при этом необходимо учесть, что независимо от явного выраженного сосредоточения сил на решающих направлениях придется вести наступательные действия и на других участках фронта.

Только таким образом удастся помешать противнику заранее отвести назад боеспособные соединения и избежать уничтожения западнее рубежа рек Днепр, Западная Двина. Далее следует ожидать, что воздействие авиации противника на сухопутные войска будет сильнее, чем это имело место до настоящего времени, тем более что не все соединения немецкой авиации будут принимать участие в военных действиях против России. Войска должны быть готовы к применению противником отравляющих веществ, в том числе и с воздуха.

4. Задачи группам армий и армиям:

а) Группа армий «Юг» имеет задачу: бросив вперед свои танковые и моторизованные соединения и нанося главный удар левым крылом на Киев, уничтожить русские силы в Галиции и в западной части Украины и своевременно овладеть переправами через реку Днепр в районе Киева и ниже но течению с целью обеспечить дальнейшее наступление восточнее реки Днепр.

Операцию проводить с таким расчетом, чтобы можно было сосредоточить для прорыва на Киевском направлении танковые и моторизованные соединения, начавшие наступление из района Люблина.

В рамках этой общей задачи армиям, а также танковой группе в соответствии с детальными указаниями штаба группы армий «Юг» выполнять следующие задачи:

11-й армии прикрывать жизненно важную для ведения Германией настоящей войны территорию Румынии от вторжения русских войск. Чтобы обеспечить успех наступления группы армий «Юг», армия должна, демонстрируя развертывание крупных сил, сковывать противостоящего противника, а в дальнейшем, по мере развития наступления на других направлениях, во взаимодействии с авиацией воспрепятствовать организованному отходу русских за реку Днепр, преследуя их отступающие войска по пятам.

Первая задача 1-й танковой группы: во взаимодействии с 17-й и 6-й армиями прорвать оборону расположенных вблизи границы войск противника на участке Рава-Русская, Ковель и через Бердичев, Житомир возможно раньше выйти на рубеж реки Днепр в районе Киева и ниже по течению. Отсюда, не теряя времени, продолжать по указаниям штаба группы армий наступление вдоль реки Днепр в юго-восточном направлении с целью воспрепятствовать отходу войск противника, действующих на Правобережной Украине, за реку Днепр и затем уничтожить их ударом в тыл.

17-й армии прорвать пограничный оборонительный рубеж противника северо-восточнее Львова и, нанося энергичный удар главными силами, сосредоточенными на левом крыле, стремиться отбросить противника в юго-восточном направлении и разбить его. Кроме того, используя продвижение танковой группы, армия должна возможно раньше выйти в район Винница, Бердичев, чтобы затем в зависимости от обстановки продолжать наступление в юго-восточном или восточном направлении.

6-й армии во взаимодействии с частью сил 1-й танковой группы прорвать оборону противника в районе южнее и севернее Луцка и, прикрывая северный фланг группы армий от воздействия противника из Припятских болот, возможно более крупными силами и возможно быстрее следовать за танковой группой на Житомир. Армия должна быть готова, форсировав реку Днепр, повернуть по распоряжению штаба группы армий крупные силы на юго-восток, чтобы во взаимодействии с 1-й танковой группой воспрепятствовать отходу противника, действующего на Правобережной Украине, за реку Днепр и затем разбить его…

5…

6…

7…

8. Поддержка авиации и военно-морского флота.

Задача авиации: в максимально возможной мере подавить русские ВВС и поддержать боевые действия сухопутных сил на главных направлениях, а именно: в полосе наступления группы армий «Центр» и на фланге группы армий «Юг», которым она наносит главный удар. В период проведения главной операции сосредоточить все силы германской авиации против ВВС противника и для непосредственной поддержки сухопутных сил. Удары по промышленным центрам противника наносить лишь после достижения сухопутными силами их оперативных целей…

подписал Браухич^[67].

3 февраля 1941 года на совещании высшего командного состава у фюрера были обсуждены и уточнены конкретные мероприятия по ведению боевых действий с Красной армией. Главные силы вермахта намечалось сосредоточить в группе армий «Центр», чтобы обеспечить на этом направлении удара превосходство над противником. Германский Генеральный штаб считал, что на северном направлении будет достигнуто почти полное равенство сил с русскими, а вот на южном участке фронта превосходство будет на стороне противника.

Гитлер и военное руководство Германии не имели ни малейшего сомнения, что для разгрома Советского Союза достаточно будет одной летней кратковременной кампании. Главнокомандующий сухопутными силами Германии генерал-фельдмаршал фон Браухич, выступая перед руководящим составом вермахта, уверенно заявил: «Предположительно крупные приграничные сражения продолжительностью до четырех недель. В дальнейшем следует ожидать лишь незначительное сопротивление»^[68].

Такая уверенность германского руководства основываюсь на том, что, по оценке разведывательных органов на 1 января 1941 года, численность Красной армии не превышала 2 млн человек (в действительности 4200 тыс. — Р.И.). По прогнозам, считалось, что в случае войны в СССР смогут мобилизовать 11–12 млн человек, но обеспечить новые формирования командным составом и вооружением в необходимом количестве вряд ли удастся. Генеральный штаб Германии предполагал, что СССР сможет выставить на фронт 209 стрелковых дивизий (первой очереди — 107, второй — 77, третьей — 25).

И тем не менее к войне с Россией готовились основательно. Вся промышленность Германии и порабощенных стран Европы переключилась на производство вооружений для вермахта, происходила полная реорганизация войск, значительно увеличилось количество танковых и моторизованных дивизий, интенсивно шло насыщение войск противотанковыми и зенитными орудиями, автоматами и пулеметами.

Большое внимание было обращено на обучение и подготовку войск к проведению успешных наступательных и оборонительных операций. Немецкий генералитет провел изучение опыта русско-польской войны 1920 года, проанализировал боевые действия в Восточной кампании Первой мировой войны. Особое внимание при подготовке всех штабов воинских формирований уделялось отработке управления войсками и организации взаимодействия различных родов и видов вооруженных сил Германии во всех видах боя, что принесло заметные результаты в начавшихся вскоре боевых действиях.

Перед началом боевых действий в Германии, для облегчения руководства и управления войсками, было даже издано описание европейской части России. Отдел картографии и топографии приступил к изготовлению карт территории СССР.

В Германии было проведено несколько мобилизаций военнообязанных, в результате чего ее вооруженные силы к июню 1941 года составили 7 234 000 человек, в том числе:

— действующая армия — 3 800 000;

— резервная армия — 1 200 000;

— военно-воздушные силы — 1 680 000;

— военно-морской флот — 404 000;

— войска СС — 150 000.

В целом вермахт располагал на тот момент 208 дивизиями (21 танковая, 14 моторизованных, 152 пехотные, 6 горнострелковых, 4 легкие, 1 кавалерийская, 9 охранных, 1 полицейская)^[69] и 7 отдельными бригадами, имевшими на вооружении 5639 танков и штурмовых орудий, свыше 61 000 орудий и минометов. Военно-воздушные силы Германии насчитывали около 6500 боевых самолетов.

Для разгрома Вооруженных сил Советского Союза была задействована большая часть сухопутных и воздушных сил Германии. Если к маю 1941 года на Востоке было сосредоточено 87 дивизий, то уже к 22 июня на территории Восточной Пруссии, Польши и Румынии были развернуты 123 немецкие дивизии (77 пехотных, 17 танковых, 13 моторизованных, 4 легкопехотные, 2 горнострелковые, 1 кавалерийская, 9 охранных) и 2 бригады^[70].

На территории Германии, Польши и на Балканах находилось еще 24 дивизии (две танковые и одна моторизованная) и 3 бригады, из которых 12 дивизий предназначались для наращивания ударов трех групп армий на Востоке и должны были прибыть на фронт до 4 июля 1941 года^[71].

К моменту нападения на Советский Союз к Тройственному союзу присоединились хортистская Венгрия, царская Болгария, Словакия и Хорватия, пообещавшие выделить для вторжения некоторую часть своих военных сил. Свое принципиальное согласие на участие в войне дало и руководство Италии.

С 25 мая 1941 года начались переговоры между германским и финляндским Генеральными штабами об участии финских вооруженных сил в войне против СССР. К этому времени на территории Финляндии уже разместились войска «Карельской армии» (одна пехотная и две горнострелковые дивизии, бригада СС «Норд») под командованием генерал-лейтенанта Гейнрихса.

Войска Германии к июню 1941 года были полностью отмобилизованы и как никогда сильны, под ружье была поставлена значительная часть населения Германии и порабощенных стран Западной Европы. Уровень подготовки всех войск Германии был очень высок, ее соединения и личный состав получили хороший боевой опыт в прошедших боевых действиях в странах Западной Европы.

Штабы групп, в том числе и группы армий «Юг», получили рабочий опыт планирования и ведения боевых действий против войск противника. Все штабы дивизий, корпусов, армий были сколочены, имели хорошую оперативную подготовку и были готовы к управлению частями в ходе намечавшихся боевых действий. Вот какую характеристику давал своим войскам генерал-майор фон Бутлар: «Немецкие дивизии, полностью укомплектованные и оснащенные современным вооружением и боевой техникой, в массе своей получившие хороший опыт ведения войны, повысившие в течение зимы 1940/41 года уровень своей боевой подготовки и имевшие испытанных в боях с поляками и французами командиров, представляли собой такой боевой инструмент, которому можно было доверить выполнение ответственейших задач»^[72].

Нельзя было сбрасывать со счетов и то воодушевление германского народа, которое охватило почти всю нацию в результате блестящих побед на Западе. Вот что заявил в беседе со своим другом старший военный адъютант А. Гитлера полковник Шмундт: «Рано или поздно она (война. — Р.И.) все равно началась бы, для Германии же выгоднее было вступить в нее именно в этот момент, после успехов и побед 1940 года, и не только ввиду достигнутой военной мощи, но и учитывая боевую готовность германского народа, вдохновленного этими успехами. Позже было бы очень трудно вселить в германский народ и вермахт такую уверенность в победе и вызвать такой энтузиазм»^[73].

Усиленно готовились к войне с Советским Союзом и в «обиженной» Румынии, у которой дружеские отношения с фашистской Германией очень тесно наладились с сентября 1940 года, когда к власти пришел генерал Й. Антонеску, установивший в стране военную диктатуру. На состоявшихся нескольких встречах руководителей Германии и Румынии Гитлер пообещал премьер-министру Антонеску не только возвратить его стране Бессарабию и Северную Буковину, но и присоединить к Румынии полосу Южной России до Днепра в качестве компенсации за помощь в войне против СССР.

В течение октября-ноября 1940 года в Румынию была направлена миссия сухопутных сил Германии (командующий — генерал Ганзен) и подчиненные ей войсковые части со следующими задачами:

— прикрыть румынские нефтеносные районы от посягательств третьей державы и недопущение вывода их из строя;

— подготовка румынской армии к выполнению определенных задач;

— обеспечить на случай войны против Советского Союза использование территории Румынии в военном отношении.

23 ноября 1940 года Румыния присоединилась к Тройственному пакту (о политическом, военном и экономическом сотрудничестве), заключенному между Германией, Италией и Японией, после которого началось прибытие на ее территорию германских частей. Под руководством германских офицеров в румынской армии началась реорганизация частей применительно к организационной структуре вермахта, необходимая перегруппировка войск. В феврале-марте 1941 года все офицеры запаса были призваны на 30-дневные учебные сборы, а в офицерских школах особое внимание уделялось изучению немецкого языка.

25 января 1941 года генерал Антонеску обратился с призывом к румынскому народу: «…Гитлер оказал нам большую честь, гарантируя оборону страны от всяких неожиданностей… Учитывая, что в будущем нас ждут тяжелые и большие испытания, я предпринял новую политику»^[74].

Это выступление прозвучало после того, как посетивший Берлин в декабре 1940 года Антонеску узнал о военных планах Гитлера в отношении России. Для участия в нападении на Советский Союз Румыния первоначально выделила 13 пехотных дивизий и 9 бригад, но эти соединения обладали в сравнении с соответствующими германскими соединениями значительно меньшей боеспособностью, имели более слабое вооружение, средства связи, низкую оснащенность автотранспортом.

Да и недостатки в составе и уровне боевой подготовки личного состава румынской армии оставляли желать лучшего. Вот какую характеристику румынским вооруженным силам давал генерал пехоты Эрих фон Манштейн, назначенный в сентябре 1941 года командующим 11-й полевой армией вермахта: «Что касается румынской армии, то она, несомненно, имела существенные слабости. Правда, румынский солдат, в большинстве происходящий из крестьян, сам по себе непритязателен, вынослив и смел. Однако низкий уровень общего образования только в очень ограниченном объеме позволял подготовить из него инициативного одиночного бойца, не говоря уже о младшем командире… Устарелые порядки, как, например, наличие телесных наказаний, тоже не могли способствовать повышению боеспособности войск…

Решающим недостатком, определявшим непрочность внутреннего строения румынских войск, было отсутствие унтер-офицерского корпуса в нашем понимании этого слова… Немаловажное значение имело далее то, что значительная часть офицеров, в особенности среднего и высшего звена, не соответствовала требованиям. Прежде всего не было тесной связи между офицером и солдатом…

Боевая подготовка из-за отсутствия опыта ведения войн не соответствовала требованиям современной войны… Управление войсками, находившиеся с 1918 г. под французским влиянием, оставалось на уровне идей Первой мировой войны.

Вооружение было частично устаревшим, а частично недостаточным. Это относилось в первую очередь к противотанковым орудиям, так как нельзя было рассчитывать, что румынские части выдержат атаки советских танков…»^[75]

Поэтому Генеральными штабами двух стран было решено, что некоторые соединения 3-й румынской армии войдут в подчинение командования 11-й полевой армии и будут распределены по германским армейским корпусам.

Таким образом, против войск Одесского военного округа к 22 июня 1941 года на румынском фронте были развернуты соединения 11-й полевой, 3-й и 4-й румынских армий. В состав 11-й полевой армии (командующий — генерал-полковник Риттер фон Шоберт, начальник штаба — полковник Велер) вошли:

— 11-й армейский корпус (командир — генерал Кортцрлейш): 22, 76 и 239-я пехотные дивизии; румынские: 5-я и 6-я пехотные дивизии;

— 30-й армейский корпус (командир — генерал Зальмут): 198-я пехотная дивизия; румынские: 8-я и 14-я пехотные дивизии, 6-я кавалерийская бригада;

— 54-й стрелковый корпус (командир — генерал Ганзен): 50-я и 170-я пехотные дивизии.

В непосредственном подчинении 3-й румынской армии (командующий — генерал Думитреску) находился румынский горнострелковый корпус в составе 1, 2 и 4-й горнострелковых бригад, 5-я и 8-я кавалерийские бригады, 7-я пехотная дивизия.

На самом правом фланге группы армий «Юг» развернулись восемь дивизий 4-й румынской армии (4, 5, 9, 10, 15, 21-я пехотные, гвардейская и пограничная) и две крепостные бригады.

72-я пехотная дивизия вермахта находилась в подчинении германской военной миссии в Бухаресте, готовая к переброске на любой участок фронта.

Румынские бронетанковые силы (бронетанковая бригада в составе двух танковых полков) насчитывали 437 устаревших боевых машин R-1, R-2, R-35, FT-17, в том числе 126 танкеток-транспортеров. 1-й танковый полк к началу боевых действий был по подразделениям распределен между пехотными соединениями 3-й армии. Позднее в состав 4-й румынской армии вошел и 2-й танковый полк.

Румынские Военно-морские силы на Черном море имели в своем составе 4 эсминца, 3 миноносца, 2 вспомогательных крейсера, 4 канонерские лодки, 2 минных заградителя, 1 подводную лодку. Для содействия своим сухопутным войскам на реках Дунай и Прут привлекались корабли румынской Дунайской военной флотилии.

Боевые действия наземных войск правого крыла группы армий «Юг» поддерживали 4-й авиационный корпус (командир — генерал К. Пфлюгбайль) и румынская авиация, насчитывавшие соответственно 240 и 423 боевых самолета^[76].

Дата начала наступления 11-й полевой, 3-й и 4-й румынских армий зависела от развития операций на северном участке группы армий «Юг». Решающая роль в наступательных операциях на южном фланге советско-германского фронта отводилась бронетанковым и моторизованным соединениям 1-й танковой группы, в составе которых имелось 799 танков (9-я тд — 157, 11-я тд — 175, 13-я тд — 147, 14-я тд — 163, 16-я тд — 157), без учета штурмовых орудий^[77].

Подготавливая нападение на Советский Союз, германский Генеральный штаб поставил перед своими разведывательными органами задачу сбора всей информации о состоянии, вооружении и дислокации войск Красной армии. И уже с 1940 года начались регулярные разведывательные полеты германской авиации над приграничной территорией СССР, участились случаи заброски на территорию советских республик агентов и диверсантов. Кроме данных о количественном составе и дислокации войск Красной армии, они собирали информацию о местах проживания командного состава воинских частей, о важных государственных и военных объектах, состоянии и пропускной возможности железных и шоссейных дорог, грузоподъемности мостов.

Германская разведка уже с сентября 1939 года средствами трех рот радиоперехвата контролировала ведение радиообмена в приграничных частях Красной армии, а к концу 1940 года уже 250 радиостанций прослушивали 10 000 передатчиков штабов соединений и частей Красной армии^[78]. В полную силу заработала и служба дезинформации.

Да, немцы к войне готовились очень основательно. На основании полученных разведывательных данных Генеральным штабом Германии был выпущен специальный бюллетень о состоянии вооруженных сил Красной армии, в котором отмечалось: «Вооруженные силы, особенно после опыта, приобретенного в финской войне, претерпевают изменения… возвращаясь к кропотливой работе по индивидуальной подготовке офицеров и бойца… Все эти меры должны, безусловно, привести к укреплению Красной армии во всех отношениях. Однако в условиях России положительная роль новых методов может сказаться лишь спустя несколько лет, если не десятилетий. В ближайшее же время будут наблюдаться значительные различия в уровне подготовки войск… Такие черты характера русских людей, как инертность, косность, боязнь принять решение и страх перед ответственностью, продолжают оставаться…

Сила Красной армии основывается на ее массе и количестве оружия, на непритязательности, стойкости и храбрости солдата. Она находит своего естественного союзника в обширных просторах страны и в бездорожье.

Слабость ее кроется в неспособности командиров всех степеней действовать быстро и решительно, в их привязанности к шаблону, боязни перед ответственностью, в их слабой, не соответствующей современным требованиям подготовке, а также в недостаточной организованности, свойственной всем областям жизни и деятельности армии»^[79].

В бюллетене указывалось, что советские танковые войска в количественном отношении довольно велики, но «попытки русских использовать танковые соединения для решения оперативных задач, при современном состоянии их подготовки, должны потерпеть неудачу, как вследствие трудностей управления ими со стороны командования, так и вследствие транспортных затруднений. Поэтому применение сильных танковых (мотомеханизированных) соединений при проведении крупных наступательных операций маловероятно. Они будут вводиться в действие главным образом в качестве подвижных оперативных резервов для борьбы с прорвавшимся противником».

Низкая оценка давалась и советской авиации, в которой на вооружении состоят устаревшие типы самолетов, имевшие небольшую скорость и слабую огневую мощь. В бюллетене отмечалось: «Ударная мощь советских военно-воздушных сил в значительной степени уступает ударной мощи немецких ВВС. Для такой большой территории авиации, которая может быть использована для ведения боевых действий, недостаточно. Если иметь в виду недостатки в системе наземного обеспечения и снабжения, а также неспособность русских к технике, то боеготовность советских ВВС следует считать явно низкой».

Германская разведка считала, что «преобладающее большинство нынешнего высшего командного состава не обладает способностями и опытом руководства войсковыми объединениями. Они не смогут отойти от шаблона и будут мешать осуществлению смелых решений. Старшему и младшему командному составу (от командира корпуса до лейтенанта включительно) также, по имеющимся данным, свойственны очень крупные недостатки»^[80].

Разведывательные органы Германии осуществляли непрерывное наблюдение за всеми изменениями в расположении войск Красной армии, в том числе и Одесского военного округа. Внедрив большое число агентов в приграничные районы Украины и Молдавии, германское командование знало с большой точностью сосредоточение войск Красной армии, их перемещение в другие районы дислокации.

Так, в сводке от 13 июня 1941 года отмечалось, что «перед Южным фронтом произошла перегруппировка частей и соединений, дислоцирующихся в Южной Бессарабии, и их количество увеличилось на одну танковую дивизию и одну танковую (мотомеханизированную) бригаду. Бросается в глаза то, что дислоцирующиеся там части почти все подвижные и тем самым создана сильная подвижная группировка в составе: четырех мотострелковых дивизий, одной кавалерийской дивизии, двух танковых дивизий и пяти танковых (мотомеханизированных) бригад.

Эта группировка могла быть предусмотрена и для выполнения наступательных задач. На это указывает подготовка переправочных средств на реке Прут. По румынским сведениям, в последние дни произошло подтягивание сил к границе, в частности: 154-я мотострелковая дивизия передислоцирована в район северо-восточнее Арциз. На ее место прибыла одна мотострелковая дивизия неустановленной нумерации из внутренних областей России. 49-я танковая (мотомеханизированная) бригада — из Арциз в Конгаз и вошла, вероятно, вместе с одной бригадой в Тарутино в состав 11-го танкового корпуса.

9-я кавалерийская дивизия переброшена к границе, 95-я мотострелковая дивизия — в район севернее Кишинева, а на ее место прибыла новая стрелковая дивизия. 15-я мотострелковая дивизия — в Каларази, а на ее место в Хенсешти прибыла одна танковая дивизия»^[81].

И хотя наименования некоторых соединений неточны, но общая характеристика дислокации войск Одесского военного округа подмечена почти точно.

Так что же знало германское командование о составе и силах Красной армии, расположенных южнее Припятских болот?

Непрерывно проводя агентурную, воздушную и радиотехническую разведку, к моменту нападения на СССР немецкое командование смогло приблизительно точно установить боевой и численный состав войск Киевского Особого и Одесского военных округов. По сведениям отдела по изучению иностранных армий Востока Генерального Штаба Германии, отмечалось, что «южная группа Маршала Буденного была развернута в основном в Бессарабии, где находилось примерно 30 соединений (в это число входили 3 танковые дивизии и 7 мотомеханизированных бригад).

Основная масса этих сил прикрывала границу по реке Прут. Часть сил располагалась эшелонированно в глубину до реки Днестр.

Между Черновцами и Припятскими болотами, у Карпат, было развернуто до 56 соединений (в их числе 3 танковые дивизии и 7 мотомеханизированных бригад). Эти войска в основном располагались в приграничных районах. Позади них имелись эшелонированные в глубину до самого Киева крупные резервы. Особенность этой группы состояла в том, что она была в большой степени насыщена моторизованными соединениями»^[82].

Базировавшееся в Будапеште специальное высотное звено германских ВВС в июне 1941 года в очередной раз провело аэрофотосъемку центральной части России в направлении Кавказа, что позволило уточнить расположение аэродромов и мест сосредоточения советских войск.

Достаточно много разведывательных полетов над территорией Украины и Молдавии выполнили германско-румынские летчики, установив, что на всем протяжении советско-румынской границы идет усиленное строительство укрепленных районов, полевых пунктов, сооружение новых и реконструкция старых аэродромов и посадочных площадок. Аэрофотоснимки позволили установить примерное количество находившихся на них самолетов и их типы, расположение баз хранения топлива и боеприпасов, узлов связи и наметить цели для бомбардировки.

Таким образом, германское командование было прекрасно осведомлено о силах Красной армии, сосредоточенных в приграничных районах СССР, в том числе и южнее Припятских болот.

В середине апреля 1941 года штабы германских армий получили окончательный приказ о развертывании сил по плану «Барбаросса», им были даны конкретные указания на проведение наступательных операций.

^{Группировка сил Красной армии на южном направлении на 22.6.41 г. (по данным германской разведки)}

К 1 июня 1941 года сосредоточение и развертывание войск вермахта было завершено. Ряд проведенных в мае-июне 1941 года инспекций убедил руководство Германии в готовности войск к ведению боевых действий. Посетивший группы армий «Юг» и «Центр» главнокомандующий сухопутными войсками вермахта фельдмаршал фон Браухич заявил: «Общее впечатление отрадное. Войска превосходные. Подготовка операции штабами продумана, в общем, хорошо»^[83].

Заранее была спланирована и схема боевых действий немецко-румынских войск, командный состав которых получил четкое указание начальника Генерального штаба Германии: «Необходимо прочно захватить инициативу и вынудить противника вводить в бой преждевременно и частями новые или высвобожденные с других участков фронта резервы, с тем, чтобы громить их поодиночке и не дать возможности свести их в крупные стратегические группировки. От этого будет зависеть выполнение главной задачи — уничтожение основных сил противника, прежде всего, в районе западней Днепра»^[84].

И это указание нашло свое отражение в действиях германских войск, которые с первых минут нападения прочно захватили и длительное время удерживали в своих руках инициативу ведения боевых действий, довольно успешно проведя операцию по разгрому приграничных войск Красной армии. Уделяя большое внимание взаимодействию всех родов войск, непрерывно осуществляя воздушную и наземную разведку, командование вермахта имело возможность предусмотреть планируемые действия войск Красной армии и своевременно принятыми мерами помешать их осуществлению.

Нанося непрерывные бомбовые удары, противник срывал сосредоточение войск советских фронтов, мешал, а то и полностью исключал занятие ими новых оборонительных рубежей, нарушал коммуникации, связь, управление войсками, вносил панику и сумятицу в рядах неустойчивых воинов. Танковые части врага в результате обходных действий появлялись в тылу наших войск, заставляя их начинать поспешный и неуправляемый отход по проселочным и лесным дорогам, передвигаться только по ночам, оставляя на всем пути тяжелое вооружение и дорогостоящую боевую технику.

Огромные, очень огромные потери в личном составе и боевой технике понесли войска Красной армии в приграничных сражениях.

А пока начиная с 10 июня 1941 года ударные группировки немецко-румынских войск стали занимать исходные районы, сосредотачиваясь в 7–20 км от границы. Скрытно заняла огневые позиции вблизи государственной границы с СССР и артиллерия. Румынские и боевые самолеты 4-го авиационного корпуса перебазировались на приграничные аэродромы, расположенные на удалении 40–200 км от границы в готовности поддержать свои сухопутные войска.

14 июня 1941 года на совещании у фюрера были заслушаны командующие группами и армиями о готовности их войск к боевым действиям, а 17 июня 1941 года А. Гитлер отдал окончательный приказ о начале боевых действий против СССР.

Свой приказ по действиям румынских войск в тесном взаимодействии с соединениями 11-й полевой армии отдал и генерал Антонеску^[85]:

ВЕРХОВНОЕ КОМАНДОВАНИЕ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ

ВЕРХОВНЫЙ КОМАНДУЮЩИЙ РУМЫНСКИМ ФРОНТОМ

20.06.1941 г.

№ 0120/41

Командующему 11-й немецкой армией

Румынскому Генеральному штабу

Уже долгое время Россия ведет угрожающую подготовку к войне. Над Европой нависла большая опасность. Необходимо положить конец этой невыносимой угрозе.

Немецкая армия начала контрнаступление. Румынская армия будет воевать плечом к плечу со своим германским союзником, чтобы покончить с беззаконием, направленным против нас. По обоюдному согласию с фюрером, Верховным главнокомандующим немецкой армией, принимаю командование румынским фронтом.

Уполномачиваю г-на генерал-полковника Риттера фон Шоберта, командующего 11-й немецкой армией, разработать все директивы и приказы, касающиеся совместного ведения войны. Основные приказы, не касающиеся румынских войск, непосредственно подчиненных 11-й немецкой армии, будут отдаваться и подписываться только мною.

Задачей союзнических армий в Румынии является прежде всего защита наших границ от любого нападения противника. Ни одной пяди земли не отдадим противнику!

Все необходимые приказы отданы. Кроме того, будут разработаны следующие операции:

1. «Нахштосс». Быстрое и решительное преследование противника, которое начнется после проведения немецких операций на Севере, когда русские войска будут пытаться удержать свои позиции на границе с Молдавией…

2. Прорыв позиций противника на р. Прут в районе: Туцора-Нов. Бедраш (оба включительно) и решительное наступление левым флангом в направлении Могилев-Подольский (операция «Мюнхен». — Р.И.). Эта операция будет проведена в случае удержания противником позиций на р. Прут в интересах наступления немецких войск в рамках совместных боевых действий…

Прошу г-на командующего 11-й армией через Генеральный штаб отдать необходимые приказы и наладить взаимодействие с целью проведения операций.

21 июня в 13 часов во все германские и румынские части вторжения был передан условный сигнал «Дортмунд», подтверждающий дату нападения на СССР — в 3 часа 30 минут 22 июня 1941 года. Пути назад ни у одной из сторон уже не было.

^{Стратегическая обстановка к 22.6.1941 г. и направления главных ударов немецко-румынских войск по плану «Барбаросса»}

Разведка докладывала точно…

Многочисленные сведения о подготовке Германии к войне против СССР поступали советскому руководству из самых различных источников: по дипломатической линии, через наших военных атташе за границей, через агентуру ГРУ РККА, НКВД, НКГБ, от войсковой и пограничной разведок, по другим каналам. Эти данные не скрывались и от высшего руководящего состава Вооруженных сил Советского Союза. Уже с конца 1939 года Разведывательное управление Красной армии стало направлять в адрес командования западных приграничных округов копии спецсообщений, докладывавшихся руководству страны и армии^[86].

В начале марта 1940 года Военному совету ОдВО стало известно, что в Румынии объявлена всеобщая мобилизация, призыву подлежали все без исключения резервисты, годные к военной службе^[87].

В июне 1940 года в Москву поступили сообщения, что в результате проведенной всеобщей мобилизации в Румынии полностью отмобилизован первый эшелон в составе 39 соединений. А уже с 19 июня разведорганами Красной армии была зафиксирована переброска румынских частей к границе с СССР с целью прикрытия горнострелковыми бригадами горных проходов на словацко-советской границе. Было установлено, что части 4-й горнострелковой бригады сосредоточились в районе Бырсана (20 км юго-восточнее Сегета), Борша.

Разведуправление Красной армии докладывало, что, по непроверенным данным, Румыния развернула в процессе мобилизации две горнострелковые бригады, то есть в настоящий момент пять бригад, из которых в данном районе находятся еще 2 горнострелковые бригады (в Быстрице), 3-я горнострелковая бригада находится в Синала (южнее Брашова), местонахождение 5-й горнострелковой бригады не установлено^[88].

Внимательно отслеживало ситуацию на румынской границе и руководство погранвойсками, немедленно докладывая в Москву все получаемые данные:

ИЗ ДОКЛАДНОЙ ЗАПИСКИ УПРАВЛЕНИЯ ПОГРАНВОЙСК НКВД УССР

О МЕРОПРИЯТИЯХ РУМЫНСКИХ ВЛАСТЕЙ ПОСЛЕ ПРИСОЕДИНЕНИЯ К СССР БЕССАРАБИИ И СЕВЕРНОЙ БУКОВИНЫ

12 июля 1940 г.

По агентурным данным, начинающим поступать из-за кордона, по освещению новой пограничной полосы Румынии положение в последней характеризуется следующим.

Среди офицерского да и некоторой части рядового состава румынской армии, отошедшей за р. Прут, широко распространено мнение, что освобождение Бессарабии и северной части Буковины есть временное явление и что румынское правительство намерено вновь при помощи Германии и Италии военной силой обратно отторгнуть эти области от СССР.

Среди различных толкований этого вопроса заслуживает внимания тот факт, что Румынское правительство якобы обратилось за военной помощью к Германии и Италии, на что последние якобы обещали оказать эту помощь, но только по окончании войны на Западе.

Теми же данными устанавливается, что румынское командование после вывода своих войск из Бессарабии и Северной Буковины сконцентрировало их в пунктах, ближайших к границе с СССР. Как известно, по правому берегу р. Прут румынским командованием в свое время была возведена так называемая вторая линия обороны. Поступающими данными устанавливается, что на этой линии обороны в настоящее время продолжаются работы по дальнейшему строительству фортификационных сооружений и устройству артиллерийских позиций.

Освобождение Бессарабии и Северной Буковины в очень короткие сроки создало положение, при котором в Румынии за р. Прут и границами Северной Буковины оказалось большое количество населения, происходящего из вышеуказанных областей, значительная часть которого, в том числе и солдаты-резервисты, стремится возвратиться к себе на родину.

Румынские правящие круги в целях воспрепятствования и сокращения потока беженцев в СССР проводят ряд различных мероприятий, вплоть до проведения таких, как организация террора, погромов, грабежей и расстрелов.

Изложенное подтверждается следующими конкретными материалами.

По закордонным данным 23-го пограничного отряда и данным опроса нарушителей устанавливается, что румынские офицеры крестьянам, возвращающимся в Бессарабию, предлагают остаться в Румынии, заявляя, что через 3 недели румыны намерены путем применения военной силы возвратить обратно Бессарабию.

Среди офицеров и солдат румынской армии, отошедшей за р. Прут, ведутся разговоры, что с целью обратного отторжения Бессарабии от СССР Румынское правительство обратилось якобы за помощью к Германии и Италии. В ответ на это Гитлер якобы намерен оказать Румынии эту помощь, но только после того, как закончит войну на Западе. После этого Германия в союзе с Италией и Румынией, а с Востока — с Японией отторгнут от СССР не только Бессарабию, но и всю Украину.

Справка. Сведения о распространении подобных слухов среди офицеров и солдат румынской армии подтверждаются другими источниками.

По тем же данным, в г. Дорохой к настоящему времени сконцентрировано большое количество частей румынской армии, прибывших из Бессарабии и Буковины. Среди солдат, расположенных в г. Дорохой, распространено мнение, что Румыния при помощи Германии по окончании войны на Западе снова отберет Бессарабию.

Среди населения г. Дорохой можно слышать высказывания, чтобы Красная Армия пошла дальше Бессарабии и освободила остальное население от гнета румын.

Часть зажиточного населения и буржуазия, проживающая в населенных пунктах на р. Прут, переезжают в тыловые города, в частности, в г. Дорохой. По тем же данным, среди солдат воинских частей, дислоцированных в г. Яссы, ведутся разговоры, что в скором времени Румыния будет воевать с Красной Армией с целью обратного захвата Бессарабии.

По закданным 23-го пограничного отряда известно, что 29 июня 1940 г. солдатами румынской армии, перешедшими через р. Прут из Бессарабии в г. Дорохой, были пущены провокационные слухи, что за ними якобы следуют части Красной Армии. Ввиду этого, часть населения г. Дорохой с красными флагами, устроив демонстрацию, вышла встречать Красную Армию. По собравшимся мирным жителям был открыт пулеметный и ружейный огонь, в результате чего имеется много убитых и раненых.

Впоследствии в городе начались еврейские погромы и создалась паника, во время которой некоторые воинские части снялись с места и начали отходить в тыл, однако через некоторое время возвратились обратно к месту дислокации.

Справка. Сведения заслуживают доверия и подтверждаются другими источниками.

По данным 97-го пограничного отряда, в приграничной полосе Северной Буковины и городах Дорохой, Серет, Яссы и Галац румыны терроризируют местное население, устраивая погромы над еврейским населением.

По приказу румынского командования расстреливаются солдаты-резервисты из числа украинцев и евреев, призванные в армию по мобилизации из Бессарабии и Северной Буковины, уведенные вместе с румынской армией за р. Прут и высказывающие желание возвратиться на родину.

Эти действия румынских властей стали достоянием жителей советской территории, в связи с чем 8 июля 1940 г. в м. Херца (Северная Буковина) состоялась демонстрация протеста против еврейских погромов, в которой участвовало до 300 местных жителей. Последние организованно направились к военному коменданту города с просьбой о немедленном доведении до сведения Советского правительства о проводимых румынами погромах с целью дипломатического вмешательства и их прекращения. Кроме того, население м. Херца в настоящее время написало жалобу на имя главы Советского правительства тов. Молотова, которая подписана всем населением местечка.

Справка. Со стороны партийных и советских организаций приняты соответствующие меры к проведению разъяснительной работы среди населения м. Херца.

По закданным 23-го пограничного отряда известно, что ввиду возвращения Бессарабии и Северной Буковины Советскому Союзу по распоряжению румынских властей на территории Румынии с 28 июня 1940 г. по 5 июля 1940 г. была объявлена траурная неделя, во время которой были запрещены увеселительные радиопередачи.

29 июня 1940 г. в Бухаресте у королевского дворца была организована демонстрация против мирного разрешения конфликта между Румынией и СССР и возвращения Бессарабии. Демонстранты требовали оказания вооруженного сопротивления. Румынский король, несмотря на требования демонстрантов, к ним не выходил. Демонстрация была окружена полицией, которая якобы арестовала более 1000 человек. Предполагается, что демонстрация организована железногвардейцами.

Справка. Сведения об объявлении траурной недели в Румынии заслуживают доверия и подтверждаются данными РОКОВО, из коих видно, что траурным днем объявлен 3 июля 1940 г.

Зам. начальника погранвойск НКВД УССР

полковник Савченко

Военный комиссар погранвойск НКВД УССР

бригадный комиссар Клюев^[89]

5 ноября 1940 года Главное управление пограничных войск доложило народному комиссару внутренних дел, что «за последнее время оперативная обстановка на границе Союза ССР с Румынией осложнилась. Отмечены случаи усиленной переброски на территорию Бессарабии агентов германской и румынской разведок. Прибытие германских войск и постоянное их дислоцирование на территории Румынии требуют значительного усиления охраны государственной границы…»^[90].

И ответ не замедлил себя ждать: на территории Молдавии были дополнительно развернуты три линейные и 9 резервных застав, увеличена численность имевшихся застав.

22 ноября 1940 года командование пограничных войск Молдавской ССР доложило в Москву: «Румыны в пограничной полосе сосредоточили значительные воинские гарнизоны, широко развернули строительство военных объектов в непосредственной близости к границе, усилили численно пограничные пикеты, румынская погранохрана систематически проявляла провокационные действия в отношении наших пограннарядов, выражающиеся в обстреле как самих пограннарядов, так и жителей погранполосы и территории, попытки втянуть в разговор и т. д.»^[91].

Командованию Красной армии поступало значительное количество данных об оборонительных позициях румынских войск на правом берегу рек Прут и Серет, аэродромной сети. Отмечалось, что румынская авиация в основном базируется в районах Галац, Браилов, Бухарест, а на территории страны имеется 54 аэродрома и 53 площадки.

Были оценены и возможности железнодорожных магистралей Румынии, где основными узлами являлись Пашкани, Роман, Бакэу, Аджуду Ноу, Бузеу, Чульними, Меджидия, Сибир, Битешти, Бухарест, Слотяны. Отмечалось, что до линии Быстрица, Брашов, Бухарест подходят семь железнодорожных линий с пропускной способностью 117 пар. К румыно-советской границе подходило тоже 7 линий, но их пропускная способность составляла только 98 пар.

По данным советской разведки, военные объекты находись в Галаце, Браилове, Бакэу, Брашове, Плоешти, Бухаресте, Хуждооре, Тимошоаре. Так что возможности военной промышленности Румынии были хорошо известны руководству СССР и Красной армии.

Очень внимательно советская разведка отслеживала и события, происходившие в Румынии, используя для этого разные приемы и методы. Так, полномочный представитель СССР в Румынии в беседе с турецким военным атташе, состоявшейся в январе 1941 года, выяснил, что «месяц тому назад в Румынии находилась одна пехотная дивизия, прибывшая для обучения румынской армии и которая была размещена в виде отдельных рот и батальонов в различных пунктах Румынии… Начиная со второй половины декабря до первого января в Румынию еще прибыло как минимум две дивизии». На вопрос о цели сосредоточения Германских войск в Румынии атташе ответил, «что, по его мнению, немцы войдут в Болгарию и вместе с болгарской армией предпримут наступление на Турцию, стремясь овладеть Проливами и сбросить турок с Европейского материка. По выполнению этой задачи с Турцией можно будет покончить даже простым дипломатическим путем, предъявлением ей ультиматума. После этого, оказав таким образом помощь итальянцам, немцы предпримут наступление на СССР, поскольку немецкий главный штаб считает СССР таким же врагом, как и Англию. Поэтому Германия хочет быстрее выступить с войной против СССР, дабы не дать СССР возможности еще более окрепнуть»^[92].

Много сообщений о подготовке нападения на СССР поступало из советских посольств за границей, от иностранных дипломатов, от побывавших в иностранных портах моряков. Большая заслуга в освещении всесторонних вопросов подготовки Германии к войне по праву принадлежит разведывательным группам Р. Зорге (Япония), Шульце-Бойзена Харро и Ильзы Штебе (Германия), Шандора Радо (Швейцария), Малыша (Англия), Г. М. Еремина (Румыния) и многим другим бойцам невидимого фронта.

Один из руководителей советской разведки вспоминал: «29 декабря 1940 года были добыты и поступили в Москву данные о принятии Гитлером решения и отдаче приказа о непосредственной подготовке к войне против СССР. Этими данными мы располагали через 11 дней после утверждения Гитлером плана нападения на СССР»^[93].

В руки высшего руководства Красной армии попал и переданный начальником Генерального штаба Франции советскому военному атташе «Официальный отчет французского Генерального штаба о франко-германской войне 1939–1940 гг.», в котором давались данные о составе и вооружении германских дивизий, о ходе прошедших боевых действий на западном направлении^[94].

Но этот документ никого из высших чинов РККА не заинтересовал. А зря, немцы с началом войны против СССР точно повторили всю схему нападения, успешно проведенную во Франции и Польше.

В начале 1941 года немецкое командование привело в действие хорошо продуманную систему мер по дезинформации активно проводившейся подготовки к агрессии против СССР: о якобы предстоящей замене своих войск, развитие железнодорожной сети завоеванных регионов, проведение мероприятий по предполагаемому вторжению в Англию и др. Цель — скрыть весь комплекс военных приготовлений Германии. Даже в личных письмах Гитлера к Сталину (с октября 1940-го по май 1941 года) заверялось в дружеском отношении между их странами.

Но в полной мере военные приготовления Германии и ее союзников не удалось утаить от советской стороны. Военное руководство СССР продолжало внимательно отслеживать дислокацию противоборствующих сил. Так, в сообщении, поступившем 14 февраля 1941 года из Белграда от «Софокла» (Самохин А. Т. — военный атташе СССР в Югославии)^[95], указывалось:

«По данным югославского генштаба, Германия имеет сейчас 250 дивизий, из которых находятся: в Восточной Пруссии — 15, Генерал-Губернаторстве — 70, протекторате — 14, Румынии — 20, Словакии — 6, Венгрии — 2. Всего в восточном секторе 127 дивизий, при этом в Генерал-Губернаторстве войска имеют группировку: Варшава-Люблинская — 16, Тарновская — 18, Краковская (Бласковица) — 14, Лодзинско-Познанская — 22 дивизии.

В Румынии войска сгруппированы: Молдавии — 5, Добрудже, Банате и Трансильвании — 3, Валахии — 8 дивизий.

Остальные части немецкой армии группируются: скандинавские страны — 5, английский фронт (побережье Ла-Манша) — 50, оккупационная армия (мюнхенская группа) — 11, в Италии — 5 и общий резерв — Центральная Германия — 24 дивизии.

Словацкая армия имеет 5 дивизий, около 100000, венгерская 18 дивизий, около 300 000, румынская 28 дивизий, около 500 000. В Болгарии немецких единиц нет, есть инструктора в количестве 5000 чел. Состав дивизий в восточном секторе неизвестен, считается, что немцы всего имеют 30 моторизованных, 15 бронетанковых, а остальные пехотные. В Румынии зафиксированы 3 бронетанковых, 4 моторизованных и 13 пехотных дивизий. Нумерация дивизий и место высших штабов неизвестны»^[96].

Военные приготовления отмечались не только в Германии, но и в других соседствующих с Советским Союзом странах. 13 февраля 1941 года в Москву поступило сообщение командования пограничных войск УССР об обстановке на румынской границе: «В течение первого полугодия румыны вели активную подготовку к вооруженному конфликту с СССР, широко пропагандируя это среди населения и армии и ведя на границе провокационную политику (обстрелы нашей территории, пограннарядов, минирование мостов, нарушение границы самолетами).

В связи с этим румыны провели мобилизацию, сосредоточили на границе и в погранполосе значительные войсковые силы, увеличили численность погранохраны, усилили охрану границы и форсированным темпом силами саперных частей и местного населения, привлекавшихся в порядке повинности, производили большие оборонные работы на границе и в погранполосе…»^[97]

14 февраля 1941 года Генеральный штаб РККА направил Сталину, Молотову, Ворошилову, Тимошенко, Берия, Жукову, Жданову документ разведорганов с анализом обстановки на границах с Советским Союзом^[98]:

СПЕЦСООБЩЕНИЕ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ ГЕНШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ

О МОБИЛИЗАЦИОННЫХ МЕРОПРИЯТИЯХ В СОПРЕДЕЛЬНЫХ С СССР КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАНАХ

Агентурными данными установлено некоторое оживление в предвесенний период мобилизационных мероприятий в сопредельных с нами капиталистических странах:

Германия.

Германское командование изыскивает все меры к максимальному увеличению уже имеющейся 8 млн армии.

Основной контингент для новых формирований берется из работающих в военной промышленности и имевших ранения в войне с Польшей и на Западе. Призываемые в армию рабочие из военной промышленности заменяются рабочими из оккупированных областей и Италии.

Начиная с октября 1940 г. должно было быть дополнительно мобилизовано около 1–1,5 млн человек, из них 750 тыс. человек в армию, остальные для военной промышленности.

В январе 1941 г. в собственно Германии проведен призыв в возрасте от 40 до 45 лет, а также лиц, выздоровевших после ранения.

Имеются сведения о дополнительном формировании 25 пехотных, пяти танковых и пяти моторизованных дивизий, окончательное формирование которых должно быть закончено к 1 марта, кроме того, формируются экспедиционные корпуса (количество неизвестно) из лиц, участвовавших в войне в Испании и годных к несению военной службы в африканских условиях.

Румыния.

По агентурным данным, в Румынии происходит призыв резервистов. Целью призыва якобы является переобучить под руководством германских офицеров запасных и тем самым усилить румынскую армию. Всего предполагается призвать на переобучение 15 возрастов (1931–1917 гг.) общей численностью около 600 тыс. чел. Призыв разбит на 3 очереди (по пять призывных возрастов). Призыв первой очереди начался с 1.02.41 г., второй предполагается с 15.02.41 г. и третий — с 1.03.41 г.

Численность румынской армии на 1.02.41 г. определяюсь в 400–450 тыс. человек, с призывом 15-ти возрастов резервистов, общая численность армии будет доведена до 1 млн человек. По последним данным, якобы уже сформировано 8 новых дивизий.

Турция.

По имеющимся сведениям, турецкое командование призывает граждан рождения 1921 г. и граждан рождения 1920 г., не призванных по различным причинам в 1940 г. Одновременно якобы увольняются в запас возраста с 1911 по 1913 год. Это, по-видимому, объясняется напряженным финансовым состоянием страны, так как производимый в данное время призыв молодых возрастов без увольнения соответствующего количества в запас увеличил бы численность армии дополнительно на 170 тыс. человек.

Увольнение в запас сравнительно молодых возрастов — 1911, 1912, 1913 года объясняется, по-видимому, тем, что старые возраста 1901–1910 гг. ранее полностью не призывались, за исключением специалистов, которые остаются в армии.

Финляндия.

В декабре месяце финское командование провело частичный призыв резервистов, которые направлялись в части, стоящие на советско-финской границе. Возраст рядового состава не установлен, а офицерский и унтер-офицерский состав призывался в возрасте до 30 лет. Призванные офицеры резерва назначались на должности командиров взводов.

По имеющимся данным, в период с 27–31 декабря 1940 г. прибывало пополнение в подразделения 4 пехотных бригад.

В конце декабря и начале января отмечался скрытый частичный призыв рядового и унтер-офицерского состава преимущественно артиллеристов для ознакомления с новой материальной частью и главным образом противотанковой. Призванные направлялись для обучения в район Миккели…

По тем же данным, в Финляндии в настоящее время производится призыв контингентов рождения 1905–1910 годов для прохождения сборов.

Таким образом, в настоящее время призваны в финскую армию:

а) полностью контингенты 1919–1921 гг. рождения, что составляет 36 000 человек;

б) контингенты 1900–1918 гг. рождения, не служившие в армии, что составляет около 30 %, или 70 000 человек;

в) призванные резервисты контингентов 1905–1910 гг. рождения, что составит 60–70 тыс. человек.

Если к перечисленному рядовому составу в количестве 167–177 тыс. прибавить унтер-офицерский и офицерский достав, находящийся в армии в количестве соответственно 44 700 и 10 000, то общая численность финской армии на сегодня составляет около 222 000 человек.

Япония.

С января месяца начался очередной призыв новобранцев. Призыв, по-видимому, будет проходить на протяжении 3-х месяцев (январь-март). Данных о количестве призываемых нет, но исходя из ежегодного призывного контингента, будет призвано в армию не менее 300 тыс. человек.

Маньчжурия.

С 1.02.41 г. впервые начался призыв новобранцев в армию МЧГ по всей Маньчжурии на основе недавно принятого закона об обязательной воинской повинности. Призыв продлится до середины апреля. Предполагается, что будет призвано около 35–45 тыс. человек.

Одновременно с этим идет формирование новых пехотных, танковых и авиационных соединений. По непроверенным данным, в собственно Японии сформированы 81–90 пехотных дивизий и одна танковая дивизия. В Маньчжурии сформированы пятая авиационная дивизия, танковая бригада и пехотная дивизия неустановленной нумерации.

Вывод: в связи с приближающимся весенним периодом во всех сопредельных с СССР капиталистических странах отмечается усиление мобилизационных мероприятий, направленных на увеличение своих армий.

Начальник Разведывательного управления Генштаба Красной армии

генерал-лейтенант Голиков.

Советскому руководству было вполне понятно, для чего на границах СССР проводятся столь обширные мобилизационные приготовления. Неизбежность войны отмечалась и в донесении агента берлинской резидентуры Разведуправления Генерального штаба РККА «Альты» (Штебе Ильза — немецкая журналистка) от 28 февраля 1941 года: «…посвященные военные круги по-прежнему стоят на той точке зрения, что совершенно определенно война с Россией начнется уже в этом году… Сформированы три группы армий, а именно: под командованием маршалов Бока, Рундштедта и Риттера фон Лееба. Группа армий „Кенигсберг“ должна наступать в направлении ПЕТЕРБУРГ, группа армий „Варшава“ — в направлении МОСКВА, группа армий „Позен“ — в направлении КИЕВ. Предполагаемая дата начала действий якобы 20 мая.

Запланирован, по всей видимости, охватывающий удар в районе Пинска силами 120 немецких дивизий. Подготовительные мероприятия, например, привели к тому, что говорящие по-русски офицеры и унтер-офицеры распределены по штабам. Кроме того, уже строятся бронепоезда с шириной колеи, как в России»^[99].

С марта 1941 года непрерывный поток информации о военных приготовлениях фашистской Германии резко возрос. Даже от правительств США и Англии в Москву поступили тревожные сведения. Так, в марте госсекретарь США К. Холл передал советскому послу в Вашингтоне копию гитлеровского плана вторжения, которая была получена от американского торгового атташе в Берлине.

Конечно, советскому руководству поступало и достаточно много запутанной информации и даже дезинформации, в которой необходимо было тщательно разбираться. Так, по сообщению резидента «Марса» (полковник Н. Г. Ляхтеров — военный атташе СССР в Венгрии) из Будапешта от 1 марта 1941 года, отмечалось: «Выступление немцев против СССР в данный момент считают все немыслимым до разгрома Англии. Военные атташе Америки, Турции и Югославии подчеркивают, что германская армия в Румынии предназначена в первую очередь против английского вторжения на Балканы и как контрмера, если выступит Турция или СССР»^[100].

В сообщении резидента «АБЦ» (Велькиш Курт — атташе посольства Германии в Румынии), поступившем из Бухареста 1–2 марта, говорилось, «что в кругах министерства иностранных дел и главной квартире немецкого командования… царит неуверенность в политическом и военном положении Германии, равно как и неизвестность в будущих намерениях Германии в политической и военной областях… Полным ходом идет подготовка для создания большой немецкой армии с целью использования в африканской войне…

Концентрация войск в Румынии в основных чертах закончена. В течение последних дней на линии железных дорогах Вена — Будапешт — Лекосхасса, Куртич — Арад — Тимишоара, Арад — Тимишоара — Бухарест можно было видеть значительные перевозки немецких войск и военных материалов. Как объясняют в Берлине, сконцентрированные в Румынии 600 000 человек будут предназначены: 300 000 против Греции и 300 000 для сковывания турецкой армии во Фракии… На вопрос, почему такое большое концентрирование на юго-востоке, отвечают, что, во-первых, для быстрой гарантии успеха в Греции, прежде чем вмешательство Англии примет более значительные меры, во-вторых, имеют в виду возможность столкновения с турецкой армией, поскольку нельзя пренебречь изменением границы Турции.

Много в Берлине говорили о предстоящем выступлении Германии против СССР. В русском отделе немецкого Верховного командования интенсивно работают. Однако на ближайшее время немецкое продвижение на восток якобы исключается, и что слухи о немецких планах войны пробив СССР распространяются сознательно с целью создать неуверенность в Москве и заставить политику СССР и впредь служить для реализации немецких военных целей»^[101].

Но не зря существуют разведорганы, чтобы разобраться в полученных сведениях и по другим источникам и каналам провести их проверку. И это было немедленно выполнено. В сообщении «Софокла» от 9 марта из Белграда отмечалось: «Германский генштаб отказался от атаки английских островов, ближайшей задачей поставлено — захват Украины и Баку которая должна осуществиться в апреле-мае текущего года, к этому сейчас подготавливаются Венгрия, Румыния и Болгария. Через Берлин и Венгрию идет усиленная переброска войск в Румынию»^[102].

11 марта 1941 года источник НКГБ СССР, близко стоящий к английскому посольству в Москве, сообщил, что 6 марта английский посол Криппс собрал пресс-конференцию, на которой присутствовали английские и американские корреспонденты. Предупредив присутствующих, что его информация носит конфиденциальный характер и не подлежит использованию для печати, Криппс сделал следующее заявление: «Советско-германские отношения определенно ухудшаются, и заявление Вышинского по болгарскому вопросу очень знаменательно открытым выражением недовольства СССР Германией. Советско-германская война неизбежна. Многие надежные дипломатические источники из Берлина сообщают, что Германия планирует нападение на Советский Союз в этом году, вероятно, летом. В германском генеральном штабе имеется группа, отстаивающая немедленно нападение на СССР. До сего времени Гитлер пытается избежать войны на два фронта, но если он убедится, что не сможет совершить успешного вторжения в Англию, то он нападает на СССР, так как в этом случае он будет иметь только один фронт.

С другой стороны, если Гитлер убедится, что он не сумеет победить Англию до того, как Америка сможет оказать ей помощь, он попытается заключить мир с Англией на следующих условиях: восстановление Франции, Бельгии и Голландии и захват СССР. Эти условия мира имеют хорошие шансы на то, чтобы они были приняты Англией, потому что как в Англии, так и в Америке имеются влиятельные группы, которые хотят видеть СССР уничтоженным, и, если положение Англии ухудшится, они сумеют принудить правительство принять гитлеровские условия мира. В этом случае Гитлер очень быстро совершит нападение на СССР.

Другая причина, по которой советско-германская война должна начаться в этом году, заключается в том, что Красная Армия все время крепнет, тогда как мощь германской армии, если война с Англией затянется, будет ослаблена. Поэтому Гитлеру выгоднее попытаться сломить Красную Армию до того, как будет закончена ее реорганизация»^[103].

И это находило все больше и больше подтверждений. В сообщении «Ещенко» (Г. М. Еремин — 3-й секретарь посольства СССР в Румынии) от 13 марта из Бухареста говорилось о том, что в беседе с румынским врачом немецкий офицер СС заявил о том, что «о марше на Англию нет и речи. Фюрер теперь не думает об этом. С Англией мы будем продолжать бороться авиацией и подводными лодками. Но мы имеем 10 миллионов парней, которые хотят сражаться и которые подыхают от скуки. Они жаждут иметь серьезного противника.

Наша военная машина не может быть без дела. Более 100 дивизий сосредоточено у нас на восточной границе. Теперь план переменился. Мы идем на Украину и на Балтийский край. Мы забираем под свое влияние всю Европу, большевикам не будет места и за Уралом, фюрер теперь решил ударить и освободить Европу от сегодняшних и завтрашних врагов. Мы не можем допустить в Европе новых порядков, не очистив Европу от врагов этого порядка. Наш поход на Россию будет военной прогулкой. Губернаторы по колонизации уже назначены в Одессу, Киев и другие города. Уже все зафиксировано… Между нами и русскими не может быть никакой дружбы»^[104].

А 26 марта в Москву поступило сообщение из Бухареста о том, что «румынский генеральный штаб имеет точные сведения о том, что готовится в Восточной Пруссии и на территории бывшей Польши 80 дивизий для наступления на Украину через 2–3 месяца. Немцы одновременно вступят и в Балтийские страны, где они надеются на восстания против СССР. Румыны примут участие в этой войне вместе немцами и получат Бессарабию»^[105].

Эти данные подтвердил и советский разведчик, работавший под псевдонимом «АБЦ» (Велькиш Курт — атташе посольства Германии в Румынии). В беседе с государственным министром Михаилом Антонеску тот сказал, «что его дядя — руководитель государства Й. Антонеску, еще в январе этого года при встрече с Гитлером якобы был посвящен лично самим Гитлером в планы войны Германии против СССР, и что об этом еще раз был детальный разговор при встрече Антонеску с Герингом в Вене… Антонеску обещал Германии активное участие Румынии в немецкой кампании против СССР»^[106].

И эти красноречивые, говорящие о многом документы были немедленно доложены Тимошенко, Жукову, Сталину и высшему руководству СССР.

По поступавшим донесениям из-за границы, никакого сомнения в грядущей победе у германского командования не было. Так, в полученном 14 марта сообщении из Берлина говорилось о том, что «немцами решен вопрос о военном выступлении против Советского Союза весной этого года. Немцы рассчитывают при этом, что русские при отступлении не в состоянии будут уничтожить (поджечь) еще зеленый хлеб и этим урожаем они смогут воспользоваться…

По мнению германского генштаба, Красная Армия сможет оказывать сопротивление только в течение первых 8 дней, а затем будет разгромлена. Оккупация Украины должна лишить СССР его основной производственной базы, от которой, как показывают вычисления, СССР целиком и полностью зависит. После этого немцы якобы предполагают продвижением войск на восток отторгнуть Кавказ от Советского Союза и двинуться на Урал, который, по расчетам немцев, может быть достигнут в течение 25 дней… Германское вторжение в Советский Союз диктуется соображениями военного преимущества Германии над Советским Союзом в настоящее время»^[107].

О подготовке вторжения говорилось и в сообщении «Марса» (полковник Н. Г. Ляхтеров — военный атташе ССС в Венгрии) из Будапешта от 15 марта 1941 года:

НАЧАЛЬНИКУ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ

ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ

1. По моим сведениям и данным югославского и турецкого военных атташе, в Румынии и Болгарии на 14 марта немецких войск имеется 550 тысяч человек, из них около 300 000 в Болгарии. Всего переброшено 26–30 дивизий, из них 15 в Болгарию. Немцы сосредоточили в районе Люта, Радомир, София до 7 дивизий, остальные на границе, в Австрии расположена армия генерала Дити — 6 дивизий. Она была предназначена для переброски в Италию. В Италии 2 германские дивизии. В Румынии остались: пять дивизий в Молдавии, три в Галац-Браила, две в Бухаресте и Арад-Тимишоара.

2. С 12 марта в Румынию перебрасывается до 50 немецких эшелонов с войсками в сутки, с людским составом и конным транспортом, из них до 10 эшелонов в сутки проедят через Деж на Яссы.

3. Мобилизации в Венгрии нет. В Карпатской Украине и Трансильвании усиленно идет подготовка резервистов и лиц, ранее не бывших в армии.

4. Для обеспечения германских армий на Балканах венгерское продовольствие и фураж в количестве 1500 поездов должно быть направлено в марте-апреле в Румынию и Болгарию.

5. Считаю, что вдоль западной границы СССР немцы имеют до 100 дивизий, включая Румынию^[108].

А поток тревожных сообщений о готовящейся агрессии против Советского Союза все возрастал. 22 марта в Москву пришла информация о том, что германское правительство издало распоряжение о приостановлении выполнения промышленных заказов для Советского Союза.

26 марта советской разведкой была перехвачена телеграмма турецкого посла в Москве, в которой он отмечал: «Судя по заслуживающему внимания донесению… учитывая быстрые темпы подготовки Красной армии… немцы считают, что акция против России стала настоятельной необходимостью»^[109].

В подтверждение этому 31 марта из советского посольства в Берлине поступило сообщение о полученном анонимном письме, в котором говорилось, что «…в ближайшее время начнется нападение на СССР. Германская армия стоит наготове»^[110]. В послании были указаны и направления планируемых ударов войск вермахта.

В апреле 1941 года из берлинской резидентуры НКГБ поступило сообщение и о предполагаемых действиях немецкой авиации: «1. Штаб германской авиации на случай войны с СССР наметил к бомбардировке первой очереди ряд пунктов на советской территории с целью дезорганизации подвоза резервов с востока на запад и нарушения путей сообщения, идущих с юга на север…

Военные действия предполагают начать с бомбардировки этих пунктов при активном участии пикирующих бомбардировщиков. Кроме этого, бомбардировке в первую очередь должны подвергнуться советские аэродромы, расположенные на западной границе СССР. Немцы считают слабым местом обороны СССР наземную службу авиации и поэтому надеются путем интенсивной бомбардировки аэродромов сразу же дезорганизовать ее действия.

Вторым несовершенным звеном обороны считается служба связи авиации Красной армии, которая в силу своей тяжеловесности, излишнего радирования и сложности ключей затрудняет оперативность руководства боевыми действиями…»^[111]

10 апреля советское руководство узнало о состоявшейся в Берлине встрече Гитлера с югославским принцем Павлом, на которой было прямо заявлено, что Германия нанесет удар по Советскому Союзу в конце июня 1941 года.

24 апреля в Министерство иностранных дел СССР поступило сообщение от английского посла, в котором указывалось, что нападение немецко-фашистских войск произойдет 22 июня 1941 года.

30 апреля в подтверждение этих слов в Москву пришло донесение от агента НКГБ, работавшего под псевдонимом Старшина (обер-лейтенант Шульце-Бойзен Харро), в котором сообщалось, что «…вопрос о выступлении Германии против Советского Союза решен окончательно, и начало его следует ожидать со дня на день»^[112].

В начале мая Сталин получил донесение из Берлина о состоявшемся 29 апреля выступлении А. Гитлера перед выпускниками офицерских школ, на котором недвусмысленно было заявлено: «В ближайшее время произойдут события, которые многим покажутся непонятными. Однако мероприятия, которые мы намечаем, являются государственной необходимостью, так как красная чернь поднимает голову над Европой»^[113].

По-моему, очень откровенное высказывание, не оставлявшее никаких сомнений в грядущих грозных событиях. А в подтверждение этому 6 мая Сталину был представлен доклад военно-морского атташе в Берлине капитана 1 ранга Воронцова, в котором сообщалось, что «…немцы готовят к 14 мая вторжение в СССР через Финляндию, Прибалтику и Румынию. Одновременно намечены мощные налеты авиации на Москву и Ленинград и высадка парашютных десантов в приграничных центрах»^[114].

В мае 1941 года советскому руководству стало известно, что румынские части комплектуются по штатам военного времени, все офицеры и унтер-офицеры вызваны на учебные сборы. Призыву подлежали военнообязанные до 45-летнего возраста, окончание срока призыва установлено К 15 июня 1941 года.

Очень внимательно советской стороной отслеживалось и перемещение войск противника. Так, пограничниками было замечено, что 22–24 мая части двух немецких дивизий, дислоцировавшихся в окрестностях Дорохой, вышли в район Лишна, Крыстынешти, Ибынешти и Помырла (15 км севернее Дорохой, 10–12 км от границы), где приступили к подготовке оборонительных позиций. Две германские дивизии, прибывшие из Греции и Германии, 24 мая расположились в районах Браешти, Вакулешти, Вырфу, Кымпулуй, где начали возводить земляные сооружения.

Агентурной разведкой было зафиксировано и продолжавшееся перемещение войск к советско-румынской границе. Отмечалось, что в течение 21–24 мая из Бухареста через Пашканы к границе проследовало 12 эшелонов германской пехоты с танками; на станцию Дормэнэшти прибыло три эшелона пехоты и на станцию Борщов — 2 эшелона с тяжелыми танками и автомашинами. На аэродроме Бузэй (100 км северо-восточнее Бухареста) дислоцировалось около 250 германских самолетов.

Конечно, здесь ощущалась работа германской и румынской контрразведок, вводивших в заблуждение советскую разведку о сосредоточении на территории Румынии крупных сил, хотя танковых и моторизованных дивизий вермахта здесь не было.

5 мая начальник Разведывательного управления Генерального штаба РККА представил правительству страны обобщенные данные о положении на западной границе Советского Союза^[115]:

СПЕЦСООБЩЕНИЕ № 660477СС

О ГРУППИРОВКЕ НЕМЕЦКИХ ВОЙСК НА ВОСТОКЕ И ЮГО-ВОСТОКЕ НА 5.5.41 года

Общее количество немецких войск против СССР на 5 мая достигает 103–107 дивизий, включая 6 дивизий, находящихся в районе Данциг и Познань. Из этого количества дивизий: в Восточной Пруссии — 23–24 дивизии, против ЗапОВО — 29 дивизий, против КОВО — 31–34 дивизии, в Прикарпатской Украине — 4 дивизии, в Молдавии и Северном Добрудже — 10–11 дивизий.

(Ряд поступивших сведений о наличии в одной лишь Молдавии 18 немецких дивизий не имеет должного подтверждения и требует проверки.)

В самом составе сосредоточенных против СССР сил обращает на себя внимание усиление танковых войск с 9 дивизий на 25 апреля, до 12 дивизий на 5 мая; моторизованных, включая и мотокавдивизию, с 7 дивизий на 25 апреля, до 8 дивизий на 5 мая; горных — с 2 дивизий на 25 апреля, до 5 дивизий на 5 мая.

В подготовке ТВД усиленно осуществляется строительство всех видов. Строятся две железнодорожные линии стратегических путей в Словакии, Протекторате, Румынии, особенно ведущих с востока на запад. Ведется усиленное строительство складов огнеприпасов, горючего и др. видов военного обеспечения. Расширяется сеть аэродромов и посадочных площадок.

Кроме того, на всей границе, начиная от Балтийского моря до Венгрии, идет выселение с приграничной зоны населения.

Румынское правительство отдало секретное распоряжение об эвакуации из Молдавии учреждений и ценностей, что фактически уже осуществляется. Нефтепромышленные компании получили приказ о сооружении бетонных стен вокруг резервуаров с горючим.

Проводятся усиленные учения по ПВО городов, строительство бомбоубежищ и опытные мобилизации.

Из Вены донесено о призыве запасных офицеров, знающих Галицию и Польшу.

За счет освобождающихся сил из Югославии создается резервная группа Главного командования на территории Чехии и Моравии, тем самым восстанавливается группировка, находившаяся там до начала войны с Югославией, общей численностью до 10 дивизий.

Выводы:

1) За два месяца количество немецких дивизий в приграничной зоне против СССР увеличилось на 37 дивизий (с 70 до 107). Из них число танковых дивизий возросло с 6 до 12 дивизий. С румынской и венгерской армиями это составит около 130 дивизий.

2) Необходимо считаться с дальнейшим усилением немецкого сосредоточения против СССР за счет освободившихся войск в Югославии с их группировкой в районе Протектората и на территории Румынии.

3) Вероятно дальнейшее усиление немецких войск на территории Норвегии…

4) Наличные силы немецких войск на Ближнем Востоке к данному времени выражаются в 40 дивизиях, из которых 25 в Греции и 15 в Болгарии. В этих же целях сосредоточено до 2 парашютных дивизий, с вероятным их использованием в Ираке.

Генерал-лейтенант Голиков

14 мая советское руководство получило сообщение из Праги, в котором говорилось, что Германия усиленно готовится в ближайшее время выступить против СССР. Гестапо уже разработало детальный план налета и обыска в советском консульстве на случай объявления войны.

В этот же день Сталину поступила записка от наркома госбезопасности о начавшемся поспешном выезде в Германию сотрудников германского посольства и членов их семей^[116]. В ней отмечалось: 17.4 выехала жена авиационного атташе; 22.4 — корреспондент газеты «Фелькишер Беобахтер»; 25.4 — советник посольства; 29.4 — заместитель канцлера посольства с семьей; 6.5 — семьи лесного и военно-морского атташе; 7.5 — секретарь посольства и сотрудник консульского отдела с родственниками; 9.5 — супруга первого советника посольства.

Были получены сведения и о том, что по указанию германского посла к нему в дом доставлены ящики для упаковки домашних вещей. Это тоже были настораживающие сведения для руководства Советского Союза.

15 мая Сталину, Молотову, Ворошилову, Тимошенко, Берия, Кузнецову, Жданову, Жукову, Буденному, Шапошникову, Кулику, Мерецкову и Запорожцу был направлен новый документ о возможных силах немецкого вторжения^[117].

СПЕЦСООБЩЕНИЕ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ

ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ

«О РАСПРЕДЕЛЕНИИ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ ПО ТЕАТРАМ И ФРОНТАМ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

ПО СОСТОЯНИЮ НА 15 МАЯ 1941 ГОДА»

Перегруппировка немецких войск за первую половину мая характеризуется продолжающимся усилением группировки против СССР на протяжении всей западной и юго-западной границы, включая и Румынию, дальнейшим усилением сил для действий против Англии на Ближнем Востоке, в Африке и на территории Норвегии.

Учет и сопоставление поступивших данных дают следующее распределение вооруженных сил Германии по границам и фронтам на 15 мая 1941 г.

1. В приграничной зоне с СССР.

Общее количество немецких войск против СССР достигает 114–119 дивизий, включая 6 дивизий, находящихся в районе Данциг — Познань, Торн. Из них пехотных — 82–87, горных — 6, танковых — 13, моторизованных — 12, кавалерийских — 1.

Усиление группировки произошло по следующим направлениям:

на Варшавском направлении — до 1 дивизии;

на Краковском направлении — в районе Замостье прибыли две моторизованные дивизии и в район Томашев — 5 артиллерийских полков, из них 2 тяжелых;

на Прешовском направлении в район Зборов, Прешов, Вранов (Словакия) сосредоточено до 5 дивизий;

в Молдавии — на 3 дивизии.

Германские вооруженные силы на нашей границе распределяются:

а) в Восточной Пруссии — 23–24 дивизии, в том числе 18–19 пехотных, 3 моторизованных, 2 танковых и 7 кавалерийских полков;

б) на варшавском направлении против ЗапОВО — 30 дивизий, в том числе 24 пехотные, 4 танковые, 1 моторизованная, 1 кавалерийская и 8 кавалерийских полков;

в) в Люблинско-Краковском районе против КОВО — 33–36 дивизий, в том числе 22–25 пехотных, 5 моторизованных, 6 танковых дивизий и 5 кавалерийских полков;

г) в районе Данциг, Познань, Торн — 6 пехотных дивизий и 1 кавалерийский полк;

д) в Словакии (район Зборов, Прешов, Вранов) — пять горных дивизий;

е) в Прикарпатской Украине — 4 дивизии;

ж) в Молдавии и Северной Добрудже — 13–14 дивизий, в том числе 3 моторизованные, 1 горная, 1 танковая.

2. На Балканском полуострове.

Общее количество германских войск на Балканском полуострове достигает 47–49 дивизий; из которых:

в Румынии — 6 дивизий (без Молдавии);

в Югославии — 9 дивизий;

в Греции — 17–18 дивизий, из них непосредственно на турецкой границе 6 дивизий;

в Болгарии — 15–16 дивизий, из них непосредственно на турецкой границе 6 дивизий.

Созданная армия в Болгарии за счет резервов и частей из Югославии против Турции возглавляется якобы генералом Рейхенау.

В то же время отмечается перевооружение болгарской армии за счет материальной части (видимо, трофеи), переданной ей Германией. По данным источников, Германия передала Болгарии 1200 орудий, некоторое количество самолетов, танков и 2000 автомашин.

3. На африканском фронте.

На африканском фронте военных действий находится 7 германских дивизий. Имеются сведения, что часть дивизий, находящихся в Греции, должна быть использована против Англии также в Африке.

4. В оккупированных странах Западной Европы:

а) на северо-западном побережье Франции, Бельгии, Голландии и Дании — 46 дивизий;

б) внутри оккупированной части Франции — 9 дивизий;

в) на границе с Испанией — 9 дивизий.

По поступившим последним данным, 4–5 дивизий подготавливаются для переброски через Испанию для действий против Гибралтара;

г) в Норвегии, как на севере страны, так и на юге за счет перебросок через Швецию и Финляндию, произошло увеличение на одну дивизию, в результате численность дивизий Норвегии доведена до 14, из которых 5 в северо-норвежской группировке (на 5 мая было 4), в том числе 3 горные.

5. В Финляндию продолжают прибывать немецкие воинские части, боеприпасы, снаряжение и др. материалы. Выгружающиеся в портах Финляндии войска (пехота, артиллерия, саперы и связь) следуют автотранспортом на север, однако из прибывших войск по одной дивизии оставлено внутри страны.

6. В Италии — 9 дивизий.

7. Резерв Главного Командования:

а) в центре страны — около 12 дивизий;

б) на территории Австрии и Протектората — 11 дивизий, а всего 23 дивизии.

Кроме того, в составе ВВС имеется 8–10 парашютно-десантных дивизий, из которых 1–2 дивизии в Греции, 5–6 дивизий на северном побережье Франции и Бельгии, 2 дивизии внутри страны.

Вывод:

Увеличение германских войск на границе с СССР продолжается. Основными районами сосредоточения являются: южная часть Генерал-Губернаторства, Словакия и северная часть Молдавии.

Начальник Разведывательного управления

Генерального штаба Красной армии

генерал-лейтенант Голиков

Тревожным было и поступившее из представительства СССР в Румынии послание, в котором югославский посол прямо указал, что «Германия готовится к военному выступлению против Советского Союза и поэтому… Советский Союз должен усиленно вооружаться для того, чтобы встретить военное нападение со стороны Германии»^[118].

31 мая 1941 года из Молдавского пограничного округа в Москву пришло сообщение о том, что 22 мая румынами началось разминирование подходов к границе. Сообщалось, что, по разговорам военных чинов румынской армии, военные действия начнутся 8 июня 1941 года^[119].

5 июня командованию Красной армии поступила информация, что в район Яссы, Ботошаны ежедневно прибывают 200 вагонов с боеприпасами, военным снаряжением и продовольствием^[120]. И что странно, что все эти грузы складируются вдоль железной дороги во временных складах под навесом. Уже одно это известие должно было насторожить военных, значит, скоро они будут применены.

Очень интересное сообщение, которое было немедленно доложено руководству страны, пришло в Генеральный штаб РККА из Бухареста 28 мая 1941 года:

«Военная акция Германии против СССР продолжает планомерно подготовляться и, как прежде, является в высшей степени актуальной. Военные приготовления идут как часовой механизм и делают вероятным начало войны еще в июне этого года… Немецкие мероприятия для похода против СССР основательно осуществляются во всех областях с большой точностью… Военное развертывание на немецком восточном фронте идет планомерно и с самой большой интенсивностью. Оно будет закончено до середины июня. Главные силы немецких балканских армий возвращены на немецкий восточный фронт.

Военный главный удар против Красной армии будет проведен при большой массированности и, по мнению немецкого военного руководства, в благоприятном для Германии исходе. Бой будет в пределах трех недель. Железные дороги, шоссе, телефонная и телеграфная связь будут выведены из строя немецкой авиацией в кратчайший срок, а это будет иметь своим следствием то, что Красная Армия, дезорганизованная и отрезанная от московского центра, будет неспособна к дальнейшим военным действиям. Разрушение всякой связи в большом русском государстве должно автоматически иметь своим следствием распад советской системы.

Обобщая, можно сказать, что война против СССР вообще не представляет проблемы с военной точки зрения. В два-три месяца немецкие войска будут стоять на Урале. Механизированная русская армия поставит себя под удар немецкого наступления в западной части СССР и будет там разбита наголову в кратчайший срок, так как Красная Армия, со своим устаревшим броневым оружием и устаревшей авиацией, не будет в состоянии устоять перед выступающим и превосходящим количественно немецким оружием, которое далеко ее превосходит. В немецких посвященных Кругах нет ни одного человека, который имел хотя бы малейшее сомнение в немедленной победе над СССР…»^[121].

Продолжались и полеты разведывательных самолетов, вторгшихся в воздушное пространство СССР со стороны Румынии. Только с 10 по 19 июня 1941 года их было зафиксировано 12, 20 июня — один и 21 июня — четыре случая.

Знало руководство Красной армии, в том числе и Одесского военного округа, и о сосредоточении германских войск на территории Румынии. Заместитель наркома внутренних дел СССР 6 июня 1941 года доложил, что, по данным пограничных отрядов НКВД Украинской и Молдавской ССР, «4 июня с.г. основная группировка немецких войск отмечена в районах: Ватра-Дорней и Кирли-Баба, 50–18 км от советской границы и в Дорохой, Ботошаны и Яссы. В район Дорохой прибыло две германские пехотные дивизии… Сосредоточение одной из этих дивизий в прилегающих селах: Бухой, Келуерень и Мендрешть. В Дорохой отмечены штабы двух дивизий, двух моторизованных полков, танки, грузовые машины и мотоциклы. Всего в районе Дорохой располагалось до 12 полков.

В Сучава дислоцировался штаб моторизованной дивизии. Части этой дивизии располагались в близлежащих селах. В Верешты, 10 км от Сучава, отмечен штаб моторизованной дивизии и авиационная группа истребителей. В пунктах вблизи Верешты располагались два моторизованных, артиллерийский и танковый полки. В Ботошаны находились штабы двух дивизий, а в окрестностях Ботошаны — части этих дивизий.

В г. Яссы располагались две дивизии и три авиагруппы истребителей. В район Яссы, Дорохой и Сучава ожидается прибытие с греческого фронта трех-четырех итальянских дивизий…»^[122].

Вскоре командованию Одесского военного округа стало известно, что в ночь на 14 июня румынские власти произвели отселение жителей приграничной полосы в глубь территории. 15 июня на участок Кылча — Дрыниченя (16–18 км севернее Хуши) прибыло около батальона пехоты, который тренировался в быстром занятии окопов и наводке оружия в сторону СССР. А 16 июня было обнаружено, что на участке Ноу-Либени — Демидени находившиеся в оборонительных сооружениях на правом берегу р. Прут румынские части, в отличие от предыдущих дней, продолжали оставаться в окопах как днем, так и ночью.

18 июня от подошедших к линии госграницы двух венгерских офицеров была получена информация о намечавшемся на 20–27 июня 1941 года нападении Германии на Советский Союз. Эту информацию подтвердили и перешедшие госграницу три венгерских солдата, сообщившие, что их часть готова к вторжению на советскую территорию^[123].

Эта информация немедленно поступила командованию Украинского пограничного округа и была, несомненно, доложена в Москву.

19 июня командованию Одесского военного округа поступила информация о выдвижении к границе четырех саперных батальонов, подвозе и установке на огневые позиции тяжелых орудий.

Это уже были тревожные данные, свидетельствовавшие, что скоро могут начаться боевые действия. И в этом пограничники нисколько не сомневались. Командование Молдавского пограничного округа отмечало после начала войны: «Начиная с середины мая 1941 года обстановка на границе с Румынией резко усложнилась и к началу войны характеризовалась: а) крупным сосредоточением немецко-румынских войск в приграничной полосе Румынии и выдвижением их непосредственно к границе; б) массовой заброской агентуры на нашу территорию; в) систематическим нарушением госграницы немецкими и румынскими самолетами; г) увеличением пограничных инцидентов… Все эти данные свидетельствовали о явной подготовке Германии и Румынии к вероломному нападению на Советский Союз»^[124].

Почти каждый день на рабочие столы Сталина и высшего руководства страны и армии ложились все новые и новые документы, поступавшие из самых различных источников: по дипломатической линии, от военных атташе за границей, через агентуру, от войсковой и пограничной разведок. Все они свидетельствовали о неизбежности фашистского нападения.

Но особого беспокойства у руководства страны и Красной армии они не вызывали. Разведывательное управление Генерального штаба четко отслеживало обстановку на советско-германской границе, отмечая, что развернутая группировка германских войск уступает находящимся на границе советским войскам. В подтверждение этому Сталину, Молотову, Ворошилову, Тимошенко, Берия, Кузнецову, Жданову, Жукову и Мерецкову был направлен очередной доклад о германских силах, сосредоточенных против СССР^[125].

СПЕЦСООБЩЕНИЕ РАЗВЕДУПРАВЛЕНИЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ

О ГРУППИРОВКЕ НЕМЕЦКИХ ВОЙСК НА 1 ИЮНЯ 1941 Г.

Группировка немецких войск на 1 июня 1941 г.

В течение второй половины мая месяца главное немецкое командование, за счет сил, освободившихся на Балканах, производило: 1. Восстановление западной группировки для борьбы с Англией. 2. Увеличение сил против СССР. 3. Сосредоточение резервов главного командования.

Общее распределение вооруженных сил Германии состоит в следующем:

— против Англии (на всех фронтах) — 122–126 дивизий;

— против СССР — 120–122 дивизии;

— резервов — 44–48 дивизий.

Конкретное распределение немецких сил против Англии:

— на Западе — 76–80 дивизий;

— в Норвегии — 17 дивизий, из которых 6 расположены в северной части Норвегии и могут быть использованы и против СССР;

— в Африке и Италии — 17 дивизий;

— в Греции с островом Крит — 12 дивизий.

Распределение по направлениям немецких сил против СССР следующее:

а) в Восточной Пруссии — 23–24 дивизии, в том числе 18–19 пехотных, 3 моторизованных, 2 танковых и 7 кавалерийских полков;

б) на варшавском направлении против ЗапОВО — 30 дивизий, в том числе 24 пехотные, 4 танковые, одна моторизованная, одна кавалерийская и 8 кав. полков;

в) в Люблинско-Краковском районе против КОВО — 35–36 дивизий, в том числе 24–25 пехотных, 6 танковых, 5 моторизованных и 5 кавалерийских полков;

г) в Словакии (район Зборов, Прешов, Вранов) — 5 горных дивизий;

д) в Прикарпатской Украине — 4 дивизии;

е) в Молдавии и Северной Добрудже — 17 дивизий, в том числе 10 пехотных, 4 моторизованные, одна горная и две танковых дивизии;

ж) в районе Данциг, Познань, Торн — 6 пехотных дивизий и один кавалерийский полк.

Резервы Главного командования сосредоточены:

а) в центре страны — 16–17 дивизий;

б) в районе Бреслау, Моравска-Острава, Катовице — 6–8 дивизий;

в) в центре Румынии (Бухарест и к западу от него) — 11 дивизий;

г) в Болгарии — 11 дивизий.

В результате немецких перебросок за май месяц против СССР необходимо отметить:

1) что за вторую половину мая месяца немцы приступили к созданию оперативной глубины, сосредоточив, как выше отмечено, западнее линии Лодзь — Краков 6–8 дивизий;

2) перебросив значительные силы из Югославии, Греции и Болгарии на территорию Румынии, немцы в значительной степени усилили свое правое крыло против СССР, Повысив его удельный вес в общей структуре своего восточного фронта против СССР (к настоящему времени в Румынии, вместе с Молдавией, насчитывается 28 дивизий).

Что касается фронта против Англии, то немецкое командование, имея уже в данное время необходимые силы для дальнейшего развития действий на Ближнем Востоке и против Египта (29 дивизий, считая Грецию с островом Крит, Италию и Африку), в то же время довольно быстро восстановило свою главную группировку на Западе, продолжая одновременно переброску в Норвегию (из порта Птоттин), имея в перспективе осуществление главной операции против английских островов.

В заключение можно отметить, что перегруппировки немецких войск после окончания Балканской кампании в основном завершены.

Начальник Разведывательного управления

Генерального штаба Красной армии

генерал-лейтенант Голиков^[126]

Советское руководство имело достаточно полные сведения о вооруженных силах и союзников Германии. Так, по данным разведки, румынские силы, предназначенные для действий против СССР, включали в свой состав одиннадцать пехотных и две кавалерийские дивизии, механизированную, две горнострелковые и одну кавалерийскую бригады^[127]. (В действительности у Румынии на границе было развернуто 12 пехотных дивизий, 3 горнострелковые, 4 кавалерийские, 2 крепостные и 1 танковая бригады. — Р.И.)

По сообщению советских разведорганов из Румынии^[128], поступившему в Москву 7 июня 1941 года, на территории этой страны продолжалась мобилизация возрастных контингентов от 19 до 42 лет. В результате мобилизации численность румынской армии может быть доведена до 1 000 000 человек и развернуто до 30 дивизий. Наблюдением было установлено продолжающееся усиление немецких войск на румынско-советской границе.

В этот же день заместитель наркома госбезопасности СССР доложил членам правительства о подслушанной по средствам связи беседе между членами германского посольства, в которой прямо отмечалось, что «нападение произойдет недели через три»^[129].

В подтверждение этому 9 июня в Москве было получено агентурное сообщение из столицы Германии, в котором сообщалось: «…все подготовительные военные мероприятия, в том числе составление карт расположения советских аэродромов, сосредоточение на балканских аэродромах германской авиации, действующей сейчас на Ближнем Востоке, должны быть закончены к середине июня месяца. Гитлер дал распоряжение о полном прекращении военных операций в Сирии и Ираке… Все начальники аэродромов в генерал-губернаторстве и в Восточной Пруссии получили задание подготовиться к принятию самолетов… Сформировано будущее административное управление оккупированной территорией СССР во главе с Розенбергом…»^[130]

11 июня по линии органов НКВД прошел настораживающий доклад о том, что немецкое посольство в Москве 9 июня получило распоряжение из Берлина о подготовке к эвакуации в течение семи дней. Было отмечено, что в подвальном помещении посольства сжигаются архивные и другие документы.

В этот же день советскому руководству стало известно о том, что группировка немецких войск, сосредоточенная в Восточной Пруссии, получила приказ к 13 июня занять исходные позиции для наступления на СССР, но затем этот срок был перенесен на 18 июня.

12 июня от советских разведчиков из Берлина поступило донесение, что «вопрос о нападении Германии на Советский Союз решен окончательно… В ускоренном порядке ведутся переговоры между германским, финским и румынским генштабами. Объектами главного удара первоначально должны явиться Мурманск, Мурманская железная дорога, Вильно, Белосток, Кишинев… Германское командование будет стремиться путем обхода с севера, из Восточной Пруссии, и с юга, из Румынии, создать клещи, которые постепенно будут смыкаться в целях окружения Красной армии, расположенной на границе генерал-губернаторства»^[131].

А 15 июня в Москву пришло кричащее сообщение от Р. Зорге с прямым предупреждением, что боевые действия на широком фронте начнутся на рассвете 22 июня 1941 года. И от советского агента ХВЦ (Герхард Кегель), работавшего в германском посольстве в Москве, поступила информация о том, что вооруженные силы вермахта осуществят нападение на Советский Союз в течение ближайших дней.

16 июня и агент Старшина сообщил из Берлина, что все военные мероприятия Германии завершены и удар по Советскому Союзу можно ожидать в любое время. Эти данные подтвердили и советские пограничники, наблюдавшие подвоз к границе тяжелых орудий и установку их на огневые позиции.

17 июня в Москве стало известно о том, что румынское радио передало приказ всему приписному составу войск немедленно прибыть в свои части. В Бухаресте составлялись списки для возможной эвакуации детей из опасных районов.

Народный комиссар ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов в свою очередь доложил правительству о срочном уходе из советских портов незагруженных немецких кораблей, о появлении вблизи наших военно-морских баз неизвестных подводных лодок и интенсивных полетах разведывательной авиации.

18 июня на участке Киевского погранокруга через границу перебежал фельдфебель германской армии, сообщивший на допросе, что война начнется в 4 часа утра 22 июня 1941 года^[132].

О неизбежном нападении Германии советским пограничникам сказали и два венгерских офицера, подошедшие к пограничным столбам на границе.

А с польской территории местный житель, не боясь последствий, прокричал проходившим вблизи границы советским пограничникам: «Скоро на вас пойдут немцы»^[133].

Продолжался и поспешный выезд из Москвы сотрудников германского посольства. Только с 10 по 17 июня в Германию выехало 34 человека, в том числе авиационный атташе, несколько секретарей и сотрудников военного атташе. На 19 июня в «Интурист» поступили срочные заявки на предоставление билетов для срочного выезда за границу сотрудников и членов семейств итальянского посольства, венгерской и румынской миссий. Органами НКГБ было зафиксировано и то, что часть сотрудников английского посольства поспешно выехали из Москвы на родину.

Тревожные сообщения продолжали поступать и с западной границы. 19 июня на участке Белорусского погранокруга была обнаружена и принятыми мерами захвачена диверсионная группа, пытавшаяся проникнуть на советскую территорию. На допросе нарушители показали, что 22 июня ожидается нападение германских войск на Советский Союз.

В ночь на 20 июня на участке 11-й армии ПрибОВО границу перешел солдат 6-й пехотной дивизии вермахта, сообщивший, что «немецкие части у границы окопы не копают, имея в виду переход в наступление… Военные действия начнутся через 8–10 дней (солдат дезертировал из своей части 2–3 дня назад. — Р.И.)»^[134].

20 июня 1941 года в разведывательных донесениях из западных округов отмечалось, что на границе появились отряды полевых войск вермахта, вооруженные ручными пулеметами. В районе приграничных знаков № 300 и № 301 немецкие солдаты начертили на песке у Западного Буга слово «СССР», затем перечеркнули буквы и затоптали ногами, угрожая оружием нашим пограничникам.

Утром 21 июня агент «ХВЦ» настоял на срочной встрече с резидентом советской разведки, передав ему тревожное сообщение, что «война начнется в ближайшие 48 часов»^[135].

Доклады о готовности германских войск к переходу в наступление, об их силах поступали руководству Красной армии и от штабов Ленинградского, Прибалтийского, Киевского и Одесского военных округов. Достаточно много информации прошло по линии НКВД и НКГБ.

21 июня в 21.30 в МИД к Молотову был приглашен германский посол граф Шуленбург. Министр иностранных дел Советского Союза, упомянув о фактах неоднократных нарушений германскими самолетами советской границы, заявил следующее: «Имеется ряд указаний на то, что германское правительство недовольно Советским правительством. Ходят даже слухи о предстоящей войне между Германией и Советским Союзом. Они подкрепляются тем фактом, что Германия никак не реагировала на сообщение ТАСС от 15 июня и что это сообщение не было даже опубликовано в Германии…»^[136]

Но на все заданные ему вопросы посол Германии ответил, что он не располагает необходимой информацией и передаст заявление советского руководства в Берлин.

Естественно, такое поведение посла и молчание прессы Германии в ответ на заявление ТАСС от 14 июня 1941 года не могло не насторожить правительство СССР. Нет никакого сомнения, что на основании всех поступивших донесений и анализа обстановки политическое руководство СССР, Наркомат обороны, Генеральный штаб, военные советы всех западных военных округов имели четкое представление, что нападение немецко-фашистских войск можно ожидать в любой день, в любую минуту.

К концу дня 21 июня 1941 года ответственным работникам Наркомата обороны СССР поступило указание — находиться в служебных кабинетах до особого распоряжения. Вечером по службе ВНОС в Генеральный штаб стали поступать сообщения с западной границы об усиленном шуме моторов в расположении немцев, а из одного приграничного округа поступило сообщение о том, что в ряде мест немцы делают проходы в проволочных заграждениях.

Маршал Советского Союза К. А. Мерецков (в июне 1941 года заместитель народного комиссара обороны, генерал армии) вспоминал: «Наркомату обороны к исходу 21 июня 1941 года стала ясной неизбежность нападения фашистской Германии на СССР в следующие сутки. Нужно было побыстрее оповестить войска и вывести их из-под удара, перебазировать авиацию на запасные аэродромы, занять войсками первых эшелонов рубежи, выгодные для отражения нападения агрессора, начать вывод в соответствующие районы вторых эшелонов и резервов, а также вывести в намеченные районы окружные и войсковые штабы, наладить управление войсками. Следовало предпринять еще ряд неотложных мероприятий по повышению боевой готовности войск. К сожалению, в оставшиеся до начала войны 5–6 часов Наркомат обороны и Генеральный штаб Красной армии не сумели решить этой задачи»^[137].

А что было предпринято Генеральным штабом за эти 5–6 часов до начала войны, когда нашему командованию «уже стало понятно», что нападение гитлеровской Германии неизбежно? Осторожные сообщения в округа и никаких конкретных указаний. Только нарком ВМФ взял на себя ответственность, сумев оперативно принять решение и привести флот в боевую готовность.

21 июня в 19 часов в Кремле состоялось совещание с членами Политбюро ЦК ВКП(б), а в 20 часов 50 минут к Сталину были приглашены маршалы С. К. Тимошенко, К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный, генерал армии Г. К. Жуков и министр иностранных дел В. М. Молотов. Совещание с участием военных продолжалось 1 час 50 минут. Обсуждался вопрос о принятии срочных мер по повышению боевой готовности приграничных войск в связи с возможным нападением Германии.

Предложенный военными первоначальный проект приведения войск в боевую готовность был отклонен Сталиным, который, уже ожидавший нападения Германии, не предпринимал никаких действий, способных оттянуть начало боевых действий. Он считал, что сил Красной армии вполне достаточно, чтобы разгромить вторгшегося на нашу территорию противника и не допустить его продвижения в глубь нашей страны. И к этому утверждению были полные основания.

По данным Генерального штаба^[138], Германия в случае войны сможет выставить против СССР до 180 дивизий, в том числе 137 пехотных, 19 танковых и 15 моторизованных. Предполагаемые удары будут нанесены в направленное Ковель — Ровно — Киев; Восточная Пруссия — Вильнюсс, Рига; Сувалки и Брест — Волковыск, Барановичи.

К этому времени в Красной армии имелось 303 дивизии (198 стрелковых и горнострелковых, 61 танковая, 31 моторизованная, 13 кавалерийских, 5 воздушно-десантных корпусов, 10 противотанковых артиллерийских бригад, 94 корпусных артиллерийских полка, 74 артиллерийских полка РГК), из которых на западной границе (без соединений, находящихся в Крыму) предназначались 186 дивизий, в том числе 120 стрелковых, 40 танковых, 20 моторизованных, 6 кавалерийских, 5 воздушно-десантных корпусов, 10 противотанковых артиллерийских бригад, 53 артиллерийских полка РГК.

Таким образом, противник ни на одном стратегическом направлении не имел преимущества в силах и средствах, а на Украине войска Красной армии обладали значительным перевесом над сосредоточенной здесь группой армий «Юг».

Поэтому никаких сомнений у военного и политического руководства страны по реальным возможностям противостоять вторжению противника не было. Был составлен другой проект директивы^[139], который И. В. Сталин прочитал и отдал на подпись наркому обороны СССР. С подписанным документом генерал Ватутин выехал на узел связи Генерального штаба, чтобы передать ее в войска западных приграничных округов.

ДИРЕКТИВА НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СССР № 1

22 ИЮНЯ 1941 Г.

Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.

Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота.

1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение немцев может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов быть в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) В течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе.

б) Перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать.

в) Все части привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов.

Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

Тимошенко

Жуков

Директива № 1 начала передаваться связистами в штабы военных округов в 23 часа 30 минут 21 июня, закончилась — в 00 часов 30 минут 22 июня 1941 года, когда до начала войны оставались считаные часы. Сам Сталин, переговорив напоследок о чем-то с народным комиссаром внутренних дел Берия, около часу ночи 22 июня 1941 года спокойно отправился к себе на дачу в Кунцево, ну чего просто нельзя было ожидать от этого осторожного человека в такой напряженный момент.

Ответные меры

Да, такое спокойствие может быть только в двух случаях: или руководство Советского Союза ничего не подозревает о возникшей угрозе нападения, или полностью уверено в боеготовности и боеспособности войск западных приграничных округов и их способности немедленно противостоять агрессии. Первый вариант сразу отпадает, полученных из многих источников сведений было вполне достаточно, чтобы оценить угрозу неминуемого нападения. Да и И. В. Сталин, много сделавший для укрепления обороноспособности своей страны, совсем не подходил на роль постороннего наблюдателя за происходящим на границах СССР.

Руководитель партии и советского народа прекрасно понимал, что столкновение двух политических систем неизбежно, рано или поздно СССР и Германия сойдутся в смертельной схватке, в которой победит сильнейший. В марте 1940 года, отправляя нашу военную делегацию в Берлин, он напутствовал старшего группы такими словами: «У нас, конечно, договор с Германией о ненападении, но вы учтите, что фашизм — наш злейший враг и война у нас с ним неминуема»^[140].

Вводя в курс дела назначенного на должность командира 212-го отдельного дальнебомбардировочного полка подполковника А. Е. Голованова, вождь советского народа, подведя его к карте, сказал: «Вот видите, сколько тут наших противников. Но нужно знать, кто из них на сегодня опаснее и с кем нам в первую очередь придется воевать. Обстановка такова, что ни Франция, ни Англия с нами сейчас воевать не будут. С нами будет воевать Германия, и это нужно твердо помнить. Поэтому всю подготовку вам следует сосредоточить на изучении военно-промышленных объектов и крупных баз, расположенных в Германии, — это будут главные объекты для вас»^[141].

Готовились к отражению неминуемой агрессии и в Генеральном штабе РККА. На одном из проведенных в 1940 году совещаний генерал армии К. А. Мерецков (являвшийся в то время начальником Генерального штаба) отметил, что «…все разведданные докладываются куда следует, что правительство проводит внешние и внутренние военно-политические мероприятия для улучшения стратегических позиций и дальнейшего укрепления оборонной мощи страны, а все это требует времени. Единственная возможность выиграть время — делать вид, что мы всерьез относимся к советско-германскому пакту о ненападении… Главный (так в ту пору называли за глаза И. В. Сталина) дал указание тщательно следить за перегруппировкой и сосредоточением немецких войск, за перемещениями их командования и штабов в Восточной Пруссии, Финляндии и Румынии… Велено интенсивнее готовиться к проведению крупных общевойсковых учений в приграничных округах и быстрее завершить разработку плана оборонительного строительства»^[142].

Исходя из неминуемости войны с фашистской Германией, Сталин укреплял обороноспособность своей страны всеми возможными способами и мерами, все дальше и дальше отодвигая государственную границу Советского Союза на запад (Западная Украина и Западная Белоруссия, Молдова, Финляндия и Прибалтика). И здесь можно глубоко задуматься: как бы сложился весь ход боевых действий на советско-германском фронте, если бы вермахт повел свое наступление не с территории Польши и Восточной Пруссии, а от Западной Двины, Ленинграда, Барановичей?

Высказывание вождя нашло свое отражение и в «Соображениях об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на западе и востоке на 1940 и 1941 гг», в котором войска Красной Армии четко нацеливались на Германию, как на своего вероятного противника в будущей войне.

Эта точка зрения и определила линию всей военной деятельности советского правительства. В стране был взят курс на значительное увеличение войсковых соединений и быстрейшее перевооружение армии и флота новейшей боевой техникой, форсирование строительства укрепленных районов и других важных военных объектов на западных границах СССР. Как вспоминал Маршал Советского Союза А. М. Василевский (в 1941 году — начальник оперативного управления ГШ): «Всю первую половину 1941 года Генштаб работал с неослабевающим напряжением. Еще и еще раз анализировались операции первых лет Второй мировой войны и принципы их проведения. Глубоко изучались как наступательные операции, так и вопросы стратегической обороны. В директивах наркома обороны руководящему составу Красной армии одновременно с задачами по отработке наступательных операций обязательно, причем конкретно и подробно, ставились задачи и по оборонительным операциям. С февраля 1941 года Германия начала переброску войск к советским границам. Поступавшие в Генеральный штаб, Наркомат обороны и Наркомат иностранных дел данные все более свидетельствовали о непосредственной угрозе агрессии. В этих условиях Генштаб в целом и наше оперативное управление вносили коррективы в разработанный в течение осени и зимы 1940 года оперативный план сосредоточения и развертывания Вооруженных Сил для отражения нападения врага с запада. План предусматривал, что военные действия начнутся с отражения ударов нападающего врага; что удары эти сразу же разыграются в виде крупных воздушных сражений, с попыток противника обезвредить наши аэродромы, ослабить войсковые, и особенно танковые, группировки, подорвать тыловые войсковые объекты, нанести ущерб железнодорожным станциям и прифронтовым крупным городам…»^[143]

Да, военному руководству страны необходимо было спешить — война уже стояла на пороге. Первоначально для нападения на Советский Союз А. Гитлер установил дату 15 мая 1941 года (к этому времени подсыхают дороги, устанавливается хорошая погода). Прекрасно зная, что страна к этому времени еще не вполне готова к отпору врага, советское правительство и руководство Красной армии приняли ряд срочных мер, направленных на повышение боевой готовности своих войск^[144]:

— Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР от 5 ноября 1940 года Центральному совету Осоавиахима предписывалось к 15 мая 1941 года дополнительно подготовить для Народного комиссариата обороны 20 000 летчиков на самолете У-2. Одновременно к этому сроку Гражданский воздушный флот был обязан подготовить для Красной армии 10 000 летчиков;

— приказом наркома обороны № 0362 от 22 декабря 1940 г. весь летный и технический состав ВВС, прослуживший в рядах Красной армии менее четырех лет и независимо от имевшихся у них воинских званий, переводился к 1 февраля 1941 года на казарменное положение, что усилило боеготовность авиационных частей;

— с февраля 1941 года в действие вводится план укрепления Вооруженных Сил, предусматривавший срочное развертывание большого количества новых войсковых соединений;

— в этом же месяце командованию военных округов направлена директива Центра о возможном нападении войск фашистской Германии;

— Постановлением СНК СССР от 8.2.41 г. при Наркомате обороны создано 3-е Управление, в задачу которого входила борьба с контрреволюцией, шпионажем, диверсиями и антисоветскими проявлениями в Красной армии;

— в первой половине года завершена реорганизация центрального аппарата и местных органов военного управления, значительно увеличены штаты Генерального штаба, управлений ВВС и ПВО;

— 3 марта 1941 года народный комиссар обороны своим Приказом № 080 сократил срок обучения курсантов летных училищ до 9 месяцев в мирное время и 6 месяцев в военное;

— в конце марта советским правительством принимается решение о призыве 500 000 красноармейцев, сержантов и командиров для доукомплектования соединений приграничных округов. А несколькими днями позже призыву подлежали еще 300 000 человек для доукомплектования частей укрепрайонов, артиллерии РГК, других специальных войск. Обратите внимание на то, что призыв на военные сборы впервые проводился весной в ущерб сельскому хозяйству (в разгар посевной), а не осенью, после сбора урожая;

— в разработанном Главным политическим управлением РККА в марте 1941 года документе «О политических занятиях с красноармейцами и младшими командирами Красной армии на летний период 1941 года» дано определение справедливых и несправедливых войн. На документе есть пометка Сталина: «Проработать в войсках не позднее 15 мая»;

— согласно Постановлению ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 23 апреля начато формирование 23, 27 и 13-го армейских полевых управлений (численностью по 237 военнослужащих и 98 вольнонаемных в мирное время) и трех батальонов связи (по 508 чел.);

— в апреле-мае проведена скрытная перегруппировка войск. Из Уральского и Сибирского военных округов на запад отправлено по две стрелковых дивизии (срок передислокации которых установлен к 10–15 мая), с Дальнего Востока — два стрелковых и один механизированный корпуса, 211-я и 212-я воздушно-десантные бригады;

— изменена дислокация войск и в западных приграничных округах. Так, в Западном Особом военном округе в новые районы перешли: 85-я стрелковая дивизия — северо-западнее Гродно, 49-я стрелковая дивизия — западнее Беловежской пущи, 113-я стрелковая дивизия — Белостокский выступ, 42-я стрелковая дивизия — Брест и севернее, 75-я стрелковая дивизия — Малорита;

— войска западных округов в апреле были приведены в боевую готовность, гарнизоны укрепрайонов заняли огневые точки на границе, в которые завезен трехмесячный запас боеприпасов и продовольствия;

— на западную границу были посланы группы офицеров разведотделов округов с радиостанциями, которые должны были немедленно докладывать в свои штабы всю получаемую информацию о противнике;

— в начале мая штабы западных военных округов получили оперативную директиву Наркомата обороны СССР по их действиям в случае внезапного нападения Германии;

— 13 мая Генеральный штаб Красной армии дал указание о переброске из внутренних военных округов к западным границам еще 28 стрелковых дивизий, 9 управлений корпусов и 4 армейских управлений, которые должны были составить группу резервных армий;

— 15 мая Генеральный штаб запретил командованию западных приграничных округов все перемещения войск, во избежание срыва боевой подготовки частей и соединений и их мобилизационной готовности;

— в апреле-мае из приграничных округов во внутренние было переведено большинство дислоцировавшихся там военных училищ, а освобождающиеся помещения заняли прибывшие с востока строевые части;

— лучшие преподаватели военных академий были направлены на стажировку в войска, получив назначения на строевые должности;

— проведен досрочный выпуск курсантов из военных училищ;

— увеличено количество военно-учебных заведений, готовивших кадры для РККА и ВМФ. К лету 1941 года в стране работало 19 военных академий, 7 высших военно-морских училищ, 203 военных училища, 27 военно-политических училищ, 10 военных факультетов при гражданских вузах, 68 различных курсов усовершенствования командного состава.

Обратите внимание, что все проведенное так или иначе приурочено к первоначальной дате планируемого нападения на Советский Союз, а самое главное — войска Красной армии к 15 мая 1941 года были приведены в боевую готовность и получили указания по действиям в случае нападения врага!

Для оценки противостоящей группировки войск противника руководство РККА и НКГБ еще в мае 1941 года потребовало от разведорганов по возможности обязательно указывать в донесениях следующие данные^[145]:

— откуда идут войска (из Франции, Бельгии, Германии и когда и через какие пункты проходят войска;

— какие войска (пехота, артиллерия, танки и т. д.);

— в каком количестве (полк, дивизия);

— нумерация этих частей (№ полка, дивизии);

— в состав каких корпусов и армий входят обнаруженные войска;

— когда и куда они прибывают;

— данные о строительстве автострад (ширина проезжей части, толщина покрытия).

И, как мы видим из приведенных ранее документов, советскими разведорганами была проведена огромная работа по выявлению фактов подготовки вооруженных сил Германии и ее союзников к войне, расположение их войсковых группировок и возможные варианты их действий.

Чтобы обезопасить страну от возможного удара вероятного противника на Востоке, в Москве 13 апреля 1941 года был подписан договор о нейтралитете между правительствами Советского Союза и Японии. Согласно пакту стороны обязались «поддерживать мирные и дружественные отношения между собой и уважать территориальную целостность и неприкосновенность» друг друга. В случае нападения на одну из них третьей державы другая сторона обязалась соблюдать нейтралитет в продолжение всего военного конфликта.

Этот мирный договор сыграл немаловажную роль в ходе начавшихся боевых действий на советско-германском фронте, что позволило советскому правительству перебросить значительную часть войск с дальневосточных границ на западное направление.

А командование РККА в преддверии войны продолжало наращивать свои военные силы на западном направлении. В мае 1941 года началась переброска на запад стратегических резервов Красной армии: 22-я армия (из УрВО) передислоцировалась в районы Идрицы, Себежа, Витебска; 21-я армия (из ПриВО) — Чернигова, Конотопа; 16-я армия (из ЗабВО) — Бердичева, Проскурова, Шепетовки; 19-я армия (из СКВО) — Черкассы, Белая Церковь. Позднее в район Орши и Смоленска началось перемещение и войск 20-й армии, сформированной в Орловском военном округе.

Перед этим сложным мероприятием во многих внутренних военных округах состоялись командно-штабные учения на тему «Сосредоточение отдельной армии к государственной границе», контроль за которыми осуществляли представители Генерального штаба^[146]. Одновременно войсках учились осуществлять быструю погрузку боевой техники на железнодорожные платформы и разгрузку с них. А вскоре этот огромный поток войск из внутренних округов пришел в движение.

По железным дорогам, не нарушая графика их работы, скрытно в эшелонах следовали танковые и артиллерийские полки, все остальные части перемещались своим ходом. На запад воздушным эшелоном следовали и авиационные части. Всего перемещалось 58 стрелковых, 13 танковых и 6 моторизованных дивизий. Переброска войск была спланирована с таким расчетом, что их полное сосредоточение в указанных районах должно было осуществиться в период С 1 июня по 10 июля 1941 года^[147].

Постановлением правительства все они включались в состав резервной группы Главного командования (командующий — Маршал Советского Союза С. М. Буденный), перед которой была поставлена следующая задача — провести рекогносцировку и приступить к созданию оборонительных рубежей по линии Сущево, Невель, Витебск, Могилев, Жлобин, Гомель, Чернигов, река Десна, река Днепр до Кременчуга. По особому указанию командования войска группы должны быть готовы перейти в контрнаступление.

В мае-июне 1941 года в Генеральном штабе побывали многие (если не все) командующие и начальники штабов перебрасываемых на запад войсковых объединений, получив какие-то до сих пор неизвестные указания. Довольно частыми «гостями» в кабинете у Сталина были нарком Обороны и начальник Генерального штаба. Только в мае Тимошенко и Жуков посетили вождя народа 10, 12, 19 и 23-го числа. А 24 мая 1941 года в Кремле с участием Сталина состоялось секретное совещание с руководящим составом РККА, командующими войсками, ВВС и членами Военных советов западных приграничных военных округов. Но о чем на нем шла речь, мы до сих пор не располагаем никакими материалами.

Еще больше посещений Сталина руководством армии (Тимошенко и Жуков) было отмечено в июне 1941 года: 3, 6, 7, 9, 11, 18-го. А 21 июня это посещение состоялось дважды, продолжительностью 1 час 10 минут и 1 час 30 минут. Да и командующий ВВС генерал-лейтенант Жигарев удостоился отвечать на вопросы вождя 6, 9, 11, 17, 18 и 20 июня. Не слишком ли напряженный график для военных?

Готовились к войне и в Генеральном штабе. Маршал Советского Союза А. М. Василевский (в июне 1941 года генерал-майор, заместитель начальника Оперативного Управления ГШ РККА) вспоминал: «В июне в Генеральный штаб от оперативных отделов западных приграничных округов и армий непрерывно шли донесения одно тревожнее другого… Все работники нашего Оперативного Управления без каких-либо приказов сверху почти безотлучно находились в те дни на своих служебных местах»^[148].

Конечно, ведь перед операторами стояла сложная задача непрерывно отслеживать крупнейшую передислокацию войск Красной армии на западное направление, о котором непрерывно интересовались начальник Генерального штаба и нарком обороны. Все пока проходило по плану: к 22 июня 1941 года в новых районах успели сосредоточиться 28 дивизий резервных армий^[149].

Таким образом, за армиями прикрытия западных военных округов создавалась мощнейшая группировка войск, способная повлиять на весь ход вооруженной борьбы. Но с началом войны все пошло не так, как планировалось руководством страны и армии.

А руководство Советского Союза продолжало осуществлять достаточные, по его мнению, мероприятия по повышению боевой готовности войск западных приграничных военных округов:

— 15 мая 1941 года Генеральный штаб разрешил держать боезапас в танках;

— 16 мая Военным советам округов было приказано форсировать строительство новых укрепленных районов;

— 27 мая Генеральный штаб отдал распоряжение в округа о немедленном строительстве полевых командных пунктов;

— предусмотренные на август-сентябрь 1941 года учебные сборы в войсках Ленинградского и Московского военных округов были перенесены на 10.6.41 г.;

— с 11 июня началось формирование Управления Воздушно-десантных войск;

— 12 июня Главный Военный совет дал указание подтянуть войска вторых эшелонов округов ближе к государственной границе. Районы сосредоточения войск были выбраны в нескольких суточных переходах восточнее границы;

— 17 июня постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) Наркомату обороны разрешалось в период 1.7–1.8.41 года призвать в армию 3700 политработников запаса для доукомплектования среднего политического состава РККА;

— 19 июня Военным советам округов приказано сформировать управления фронтов и вывести их к 22–23 июня 1941 года на полевые командные пункты;

— в этот же день войскам был отдан приказ о маскировке аэродромов, боевой техники, складов, парков, мест расположения воинских частей;

— еще до начала боевых действий многие механизированные корпуса западных округов были приведены в боевую готовность и выведены в районы своего рассредоточения;

— в мае-июне 1941 года органами НКВД и НКГБ были проведены мероприятия по очистке Литовской, Латвийской, Эстонской и Молдавской ССР от антисоветского, уголовного и социально опасного элемента (бывших членов различных контрреволюционных, националистических партий, бывших полицейских, жандармов, помещиков, фабрикантов, крупных чиновников бывших буржуазных правительств, беглецов из СССР, бывших офицеров польской, румынской, литовской, латвийской, эстонской армий, на которых имелся компрометирующий материал, членов их семей) и их принудительного направления на жительство в Омскую и Новосибирскую области, Красноярский край и некоторые области Казахской ССР.

Но все это делалось очень осторожно, чтобы не дать правительству Германии ни малейшего повода для преждевременного развязывания войны против Советского Союза, выиграть еще какое-то время для полного завершения мероприятий по реорганизации и перевооружения своих войск.

Каждый прожитый страной мирный день, каждый час работали в пользу СССР. Поэтому руководством страны и армии и вводились различные ограничения на боевую деятельность приграничных войск, чтобы оттянуть, насколько возможно дальше, время нападения Германии. «Общая направленность работы была таковой: не делать непосредственно в приграничной зоне ничего, что могло бы спровоцировать фашистов или как-то ускорить их выступление против нас; осуществлять мероприятия, необходимые для укрепления обороноспособности страны, но не поддающиеся учету со стороны немецкой разведки», — вспоминал позднее Маршал Советского Союза К. А. Мерецков^[150].

И советское руководство значительно преуспело в вопросе повышения обороноспособности страны. Советский Союз к началу Великой Отечественной войны располагал огромным экономическим и военным потенциалом, большими запасами полезных ископаемых, успешно развивающимся сельским хозяйством, большими государственными резервами и мобилизационными запасами. Это позволило оснастить и перевооружить Красную Армию новым, совершенным по тому времени оружием, провести широкие мероприятия по технической реконструкции и выбору наиболее целесообразной организационной структуры всех видов и родов войск.

На территории страны имелось 16 военных округов и один фронт (Дальневосточный), насчитывавшие в своем составе 28 армий. А 21 июня 1941 года Политбюро ЦК ВКП(б), в преддверии грозных событий, приняло решение и об образовании Южного фронта.

В боевом составе РККА насчитывалось 303 дивизии (177 стрелковых и 19 горнострелковых, 61-я танковая и 31-я моторизованная, 2 мотострелковые и 13 кавалерийских) и 22 бригады (16 воздушно-десантных, 5 стрелковых и 1 механизированная), которые с весны 1941 года переводились на новые штаты, оснащались современным артиллерийским и стрелковым вооружением. Достаточно большими силами обладали пограничные и внутренние войска НКВД, располагавшиеся на западных рубежах.

Перед войной продолжался дальнейший количественный и качественный рост Военно-воздушных сил РККА. На аэродромы в возрастающих масштабах поступала новая, совершеннейшая по тем временам боевая техника. Если в 1940 году авиационная промышленность собрала 84 истребителя Як-1 и МиГ-3 и только два пикирующих бомбардировщика Пе-2, то в первой половине 1941 года их выпуск уже составил 1946 истребителей (1289 МиГ-3, 335 Як-1, 322 ЛаГГ-3) и 754 бомбардировщика (458 Пе-2, 249 Ил-2, 7 ТБ-7, 40 Ер-2).

А подавляющее превосходство Красной армии над вермахтом по количеству бронетанковой техники и артиллерии! Всего с января 1939-го по 22 июня 1941 года войска Красной армии получили от промышленности 3719 боевых самолетов новых типов, 7580 танков^[151] (из них около 50 % новых конструкций), 29 637 полевых орудий и 52 407 минометов, большая часть из которых была направлена в западные округа.

К началу боевых действий общая численность РККА составляла 5 030 980 человек (генералов и командиров — 568 364, сержантов — 645 635, красноармейцев — 3 061 714 человек), что не намного уступало численности уже отмобилизованной армии Германии.

Руководство страны и армии высоко оценивало и подготовку наземных войск. Генерал армии И. Г. Павловский (в 1967–1980 годах главнокомандующий Сухопутными войсками СССР) отмечал: «Быстро развивающаяся материально-техническая база обороноспособности страны позволила осуществить коренную техническую реконструкцию Сухопутных войск и довести их к началу 1941 года до уровня первоклассной армии, не уступающей по силе и боеспособности нашим вероятным противникам на главных театрах возможной войны»^[152].

Большими силами и возможностями обладал и Военно-морской флот СССР, насчитывавший в своем составе 929 боевых кораблей и катеров, 470 вспомогательных судов, 260 береговых батарей, 3678 самолетов разных типов, особую бригаду морской пехоты. Три флота (Северный, Балтийский и Черноморский), имевшие в своем составе 182 боевых корабля основных классов, прикрывали фланги западной группировки советских войск. Как отмечал народный комиссар ВМФ Н. Г. Кузнецов: «В общем, хотя мы и не успели создать крупный флот, оснастить наши морские силы всеми новейшими средствами борьбы, все же это был флот боеспособный, полный решимости защищать Родину вместе со всеми ее Вооруженными Силами»^[153].

Огромная группировка войск Красной армии, сосредоточенная на западных границах СССР от Баренцева до Черного моря, большие мобилизационные ресурсы вселяли у руководства страны полную уверенность в несомненной победе над любым противником. Как вспоминал Маршал Советского Союза А. А. Гречко: «Благодаря титанической деятельности руководства страны и армии, огромным усилиям всех народов СССР страна к началу Великой Отечественной войны обладала мощной военной силой»^[154]. И эту оценку и в дальнейшем не оспаривал ни один из руководителей советской страны и армии.

Несомненно, что некоторые из проводимых в Советском Союзе мероприятий стали известны германскому правительству. Как вспоминал бывший генерал вермахта Курт Типпельскирх (к началу Второй мировой войны возглавлял Разведывательное управление Генерального штаба сухопутных сил Германии): «Конечно, от русской разведки не укрылось, что центр тяжести военной мощи Германии все больше перемещался на восток. Русское командование принимало свои контрмеры. 10 апреля Высший Военный Совет под председательством Тимошенко решил привести в боевую готовность все войсковые части на западе. 1 мая были проведены дальнейшие неотложные военные приготовления и приняты меры для защиты советской западной Границы. 6 мая Сталин, который до сих пор был только Генеральным секретарем коммунистической партии, хотя и самым могущественным человеком в Советском Союзе, стал преемником Молотова на посту Председателя Совета Народных Комиссаров и, таким образом, официально возглавил правительство. Этот шаг означал, по крайней мере формально, усиление авторитета правительства и объединение сил…

Советский Союз подготовился к вооруженному конфликту насколько это было в его силах. На стратегическую внезапность германское командование не могло рассчитывать. Самое большее, чего можно было достигнуть, — это сохранить в тайне срок наступления, чтобы тактическая внезапность облегчила вторжение на территорию противника»^[155].

По данным своих разведслужб руководству фашистской Германии было вполне понятно, что с каждым днем Красная армия становилась все сильней и сильней и дальше переносить срок вторжения было нельзя. В перехваченной советской разведкой телеграмме турецкого посла в Москве от 26 марта 1941 года отмечалось: «Судя по заслуживающему внимания донесению… учитывая быстрые темпы подготовки Красной армии… немцы считают, что акция против России стала настоятельной необходимостью»^[156].

Но удалось ли сохранить в тайне от советского правительства новую дату планируемого начала войны? Нет, руководство Советского Союза и Красной армии прекрасно знало о готовящемся на 22 июня 1941 года нападении фашистской Германии. Об этом свидетельствует и запись в еще не опубликованном дневнике Семена Михайловича Буденного. Да и на заданный генералу Василевскому в середине июня 1941 года одним из руководителей военных округов вопрос: «Когда начнется война?» — Александр Михайлович откровенно ответил: «Хорошо, если она не начнется в течение ближайших 15–20 дней»^[157] (этот разговор состоялся в середине июня 1941 года. — Р.И.).

Если на карту Восточной Пруссии, Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии поставить флажки с данными о сосредоточении и группировках войск вторжения, то даже не посвященному в военные дела человеку станет ясно то тревожнейшее положение, которое сложилось на западной границе СССР летом 1941 года. В каждом населенном пункте, хуторе, деревне расположились вражеские войска. Не на отдых же они сюда пришли! Игнорировать эти факты руководство советской страны и армии, конечно, не могло.

Тогда возникает правомерный вопрос — почему к 22 июня 1941 года войска западных военных округов не были своевременно приведены в боевую готовность? Если бы руководство страны заранее привело войска Красной армии в боевую готовность, посмело ли тогда правительство фашистской Германии нанести удар по ощетинившейся тысячами стволов армии, по приведенным в готовность тысячам танков и самолетов? Конечно нет!

Но нужно ли это было Сталину и руководству Красной армии? Маховик войны был уже запущен, и остановить его не пыталась ни одна из противостоящих сторон. И как это не прозвучит странно, Сталин, советское правительство и высшее руководство Красной армии ожидали 22 июня 1941 года вторжение войск вермахта на свою территорию, чтобы в глазах мирового сообщества выглядеть не агрессором, а страной, подвергнувшейся нападению. И первым такую версию выдвинул Адмирал флота Советского Союза Н. Г. Кузнецов. Прибыв после начала боевых действий в Кремль за получением указаний, он удивился царившей в нем безмятежности: «В Кремле было так же спокойно, как в обычный выходной день. Видимо, происходит какое-нибудь совещание и где-нибудь в другом месте. Но что совещаться, когда война налицо, и если ее не ожидали (выделено мной. — Р.И.), то следовало хоть теперь со всей энергией организовать отражение врага. Что происходило в этот момент на самом деле, я рассказывать не берусь, но как Нарком Военно-Морского Флота по-прежнему никуда не вызывался и никаких указаний не получал»^[158].

Подтверждением этому служит и тот факт, что в архивах не обнаружено ни одной докладной записки руководства Красной армии с просьбой о приведении войск в боевую готовность. Впоследствии Маршал Советского Союза Г. К. Жуков объяснял это тем, что они с наркомом докладывали об этом Сталину устно. Но извините меня, такие доклады устно не делаются, а приводятся аргументированные данные о соотношении противоборствующих сил на границе, на основании которых и принимаются действенные меры.

Высшее руководство РККА считало, что даже при неблагоприятном исходе боев на границе Красная армия сумеет остановить дальнейшее продвижение войск противника в глубь своей территории. Да и что там потеря десятка своих дивизий при «внезапном нападении» для Могучего Советского Союза? Зато будет прекрасный повод перейти границу и стальным катком пройтись по всей Европе. А чтобы наши части шли беспрепятственно на запад, вот и не минировались участки предполья, не ставились инженерные заграждения, не были взорваны пограничные мосты, у границы складировались запасы боеприпасов, топлива, продовольствия, размещались аэродромы.

Но об этом задуманном плане знало ограниченное количество людей в самом ближайшем окружении Сталина. Подтверждением этому служит тот факт, что после катастрофического разгрома войск Красной армии в приграничном сражении не слетели головы ни у Маршала Советского Союза Тимошенко, ни у генерала армии Жукова, они остались на своих местах. Да и направление 22 июня 1941 года, уже после начала боевых действий, в войска приграничных округов представителей высшего командного состава РККА свидетельствует о том, что весь ход операций Красной армии был уже заранее спланирован (наступательный), и их функция заключалась в том, чтобы претворить в жизнь задуманные решения. Если бы нападение войск вермахта было неожиданным для руководства СССР, то присутствие начальника Генерального штаба и других руководителей армии при выработке решений для отражения удара было просто необходимо в Москве.

Руководство СССР и армии в июне 1941 года уже было твердо уверено в том, что Вооруженные силы страны смогут отразить «неожиданный» удар войск вермахта и перейти в победоносное наступление. И подтверждением этому служат слова, сказанные вождем советского народа в апреле 1941 года, когда югославский посол сообщил о возможном нападении Германии на СССР. Ответ И. В. Сталина был очень уверенным: «Мы готовы, если им угодно — пусть придут»^[159].

Да, никакого сомнения в будущей победе над врагом у советского правительства уже не было. 5 мая 1941 года на приеме в Кремле выпускников военных академий Сталин разоткровенничался за праздничным столом, сказав такие слова: «…Германия хочет уничтожить наше социалистическое государство… истребить миллионы советских людей, а оставшихся в живых превратить в рабов. Спасти нашу Родину может только война с фашистской Германией и победа в этой войне. Я предлагаю выпить за войну, за наступление в войне, за нашу победу в этой войне»^[160].

Еще дальше пошел в своем откровении Всероссийский староста М. И. Калинин, который, выступая 5 июня 1941 года перед слушателями Военно-политической академии, сказал: «…На нас собираются напасть немцы… Мы ждем этого! И чем скорее они нападут, тем лучше, поскольку раз и навсегда свернем им шею»^[161].

И это не было пустым бахвальством. В первом эшелоне армий прикрытия (расположенных на расстоянии до 50 км от границы) находилось 56 стрелковых и кавалерийских дивизий, две отдельные стрелковые бригады; во втором (на удалении 50–100 км от границы) — 52 дивизии; еще 62 дивизии находились в резерве командования округов, располагаясь в 100–400 км от границы. Всего 170 дивизий западных округов должны были в случае возникновения боевых действий сдержать натиск войск фашистской Германии до подхода основных сил Красной армии и обеспечить проведение отмобилизования в стране.

Дислокация войск приграничных округов имела глубоко эшелонированный характер, в котором, как считало командование РККА, и «увязнут» ударные группировки врага. Вот тогда и перейдут в решительное наступление сосредоточенные в Белостокском и Львовском выступах ударные группировки и подошедшие стратегические резервы войск Красной армии. Вот здесь и понадобится неизрасходованный ресурс новых танков и бронемашин, чтобы без остановки дойти до Берлина.

И когда основная масса войск Красной армии второго стратегического эшелона, перебрасываемая из глубины территории страны, начала занимать предназначенные им районы сосредоточения, последовал приказ об отводе приграничных войск от границы. Немецкому руководству как бы демонстрировали, что СССР не готовится к войне и удар войск вермахта будет действительно неожиданным для Красной армии.

Этому мнению способствовали и даваемые указания из Москвы: огня по немецким самолетам не открывать, семьи из приграничных районов не эвакуировать, затемнение в городах не вводить, оборонительные позиции войсками на границе не занимать, не поддаваться ни на какие провокации. И командование вермахта, очень внимательно отслеживавшее положение на советско-германской границе, убедилось в этом, побывав в ночь на 22 июня 1941 года на переднем крае. На советской стороне все было спокойно, не было видно никаких военных приготовлений.

Но огромные возможности, которыми располагала перед началом Великой Отечественной войны Красная армия, по ряду причин так и не были использованы в полной мере для успешного отражения врага и выполнения возложенных на нее задач. Военное руководство страны явно переоценило боевые возможности своих дивизий. Выступая на январском 1941 года совещании руководящего состава армии, генерал Мерецков отмечал: «При разработке устава мы исходили из того, что наша дивизия значительно сильнее дивизии немецко-фашистской армии и что во встречном бою она, безусловно, разобьет немецкую дивизию. В обороне же одна наша дивизия отразит удар двух-трех дивизий противника»^[162].

Вот и была заложена в планы прикрытия западной границы эта неправильная оценка боевых возможностей наших соединений. Соотношение противоборствующих сил первых эшелонов на западной границе было явно неравно, где противник сосредоточил их в ударных группировках. Вот и пришлось дивизиям прикрытия вступать в бой с превосходящим по силе противником, атаковавшим наши соединения с нескольких направлений. А затем противник по частям громил и выдвигавшиеся к фронту резервы западных фронтов.

Да, по количеству имевшегося вооружения и боевой техники советские дивизии превосходили германские, но по другим характеристикам — по руководству и организации боевых действий, уровню подготовки штабов, командиров и солдат, боевому опыту — они значительно уступали противнику. Не только численное количество личного состава и боевой техники решают исход битвы, на первое место выдвигается уровень подготовки соединений, частей и подразделений, умение каждого командира и солдата действовать в бою.

И это прекрасно понимал и Сталин, который на одном из совещаний с военными высказал пророческую мысль: «Не забывайте, что на войне важно не только арифметическое большинство, но и искусство командиров и войск»^[163]. Именно этого так и не хватало нашим военачальникам, командирам и красноармейцам в начальный период войны.

Негативную роль на ходе начавшихся вскоре боевых действий сыграло и то обстоятельство, что основные силы Красной армии были сосредоточены на юго-западном направлении, откуда планировалось нанести ответный удар по Германии, отрезав ее от своих союзников и нефтеносных районов Румынии. Но с началом войны все пошло не так, как задумывалось руководством страны, и войска 16-й и 19-й армий, уже сосредоточенные на территории Украины для нанесения главного удара, пришлось срочно перебрасывать на западное направление.

Нельзя однозначно подходить и к оценке состояния Рабоче-крестьянской Красной армии накануне войны. С одной стороны, в ее составе имелось огромное количество соединений, проводились большие организационно-штатные изменения, осуществлялось техническое перевооружение войск на новую боевую технику.

С другой стороны, наблюдалось значительное отставание в уровне боевой подготовки войск (особенно переучивающихся на новую технику), слабая оперативная подготовка штабов и руководящего состава армии. К началу боевых действий не удалось полностью завершить и мероприятия по сосредоточению и развертыванию войск западных округов, предусмотренные планом обороны страны.

Все проводимые в этих округах мероприятия не приносили заметных результатов в повышении боеготовности их войск, так как соединениям запрещалось до начала боевых действий занимать подготовленные рубежи обороны на границе. В распоряжении командования западных округов было вполне достаточно сил, чтобы противостоять агрессии, но указание Генерального штаба Красной армии от И июня 1941 года — «Полосу предполья, без особого на то распоряжения, полевыми войсками и уровскими частями не занимать»^[164] — не позволило создать устойчивую оборону приграничными, соединениями.

Командование военных округов и флотов неоднократно пыталось заручиться поддержкой некоторых проводимых мероприятий по повышению боевой готовности своих войск и кораблей, но непременно получало указание из Москвы — «Не поддавайтесь на провокации!». Да и разве мог быть другой ответ, когда все политическое и высшее военное руководство страны ждало нападения Германии. Все запреты шли сверху, от наркома обороны и Генерального штаба РККА, поэтому и катился этот вал до войск со словами: «Запрещаем до особых указаний!»

Все передаваемые из Центра распоряжения совершенно лишали командный состав округов, армий, корпусов и дивизий инициативы, ставили их порой в затруднительное положение. Находясь на переднем рубеже обороны страны, они прекрасно видели и понимали, для чего осуществляются военные приготовления противостоящих войск противника. А от вышестоящих штабов поступали иной раз совершенно непонятные приказания, противоречащие вопросам повышения боевой готовности и здравому смыслу.

Попытки некоторых командующих и командиров самостоятельно предпринять какие-то действия сразу наталкивались на запрещающие указания и серьезные разборы. Конечно, после таких серьезных нагоняев у командного состава штабов западных военных округов возникало чувство «нервозности» и неуверенности в своих отданных ранее приказах и распоряжениях, заставляя постоянно оглядываться на Москву: а что скажут там?

Сталин не бывал в войсках, поэтому об их боеготовности он мог судить только по докладам руководства армии. А то, что эти доклады были обнадеживающими, я нисколько не сомневаюсь, иначе не сидеть на своих местах ни наркому обороны, ни начальнику Генерального штаба.

Возможно, руководитель страны считал, что достаточно ему дать команду, и весь сложный войсковой механизм тут же будет приведен в немедленную готовность к отражению противника. Поэтому приказ о приведении в боевую готовность войск западных приграничных округов, чтобы заранее не насторожить немцев, был послан только за несколько часов до нападения.

Очень интересные факты вспоминал адмирал Н. Г. Кузнецов, вызванный к наркому обороны около 23 часов 21 июня 1941 года и получивший от него предупреждение о возможном нападении Германии: «Когда я возвращался в наркомат, меня не покидали тяжелые мысли: когда Наркому обороны стало известно о возможном нападении гитлеровцев? В котором часу он получил приказ о приведении войск в полную боевую готовность? Почему не само правительство, а Нарком обороны отдал мне приказ о приведении флота в боевую готовность, причем полуофициально и с большим опозданием? Было ясно одно: с тех пор как Нарком обороны узнал о возможном нападении Гитлера, прошло уже несколько часов. Это подтверждали исписанные листки блокнота (когда Кузнецов прибыл к Тимошенко, Жуков под его диктовку писал радиограммы в войска. — Р.И.), которые я увидел на столе. Уже позднее я узнал, что руководители наркомата обороны — нарком и начальник Генштаба были вызваны 21 июня около 17 часов к И. В. Сталину (выделено мною. — Р.И.).

Следовательно, уже в то время под тяжестью неопровержимых доказательств было принято решение: привести войска в полную боевую готовность и в случае нападения отражать его. Значит, все это произошло примерно за одиннадцать часов до фактического вторжения врага на нашу землю. Не так давно мне довелось слышать от генерала армии И. В. Тюленева — в то время он командовал Московским военным округом, — что 21 июня около 2 часов дня ему позвонил И. В. Сталин и потребовал повысить боевую готовность ПВО.

Это еще раз подтверждает: во второй половине дня 21 июня И. В. Сталин признал столкновение с Германией если не неизбежным, то весьма и весьма вероятным. Это подтверждает и то, что в этот вечер к И. В. Сталину были вызваны московские руководители А. С. Щербаков и В. П. Пронин. По словам Василия Прохоровича Пронина, Сталин приказал в эту субботу задержать секретарей райкомов на своих местах и запретить им выезжать за город. „Возможно нападение немцев“, — предупредил он»^[165].

Таким образом, Сталин и руководство армии прекрасно знали о том, что произойдет утром следующего дня, но никакой тревоги это у них не вызывало. Поэтому и телеграмма о приведении войск западных округов в боевую готовность была отправлена из Москвы в 00 часов 30 минут 22 июня 1941 года. Видно, руководство страны и армии рассчитывало, что их соединения и части успеют занять оборонительные позиции на границе (по плану прикрытия на это отводилось от 3 до 9 часов) непосредственно перед наступлением наземных войск вермахта, но это оказалось несбыточной надеждой.

Правительство и руководство Красной армии совсем не учли одного: достаточно длительную передачу зашифрованного приказа по линии Центр — штабы округов — штабы армий — штабы корпусов — штабы дивизий — войска. А если уже прервана связь в одной из этих цепей?

Вот и пришлось получившим приказ и выдвигавшимся на свои оборонительные участки с запозданием частям приграничных войск принять свой первый бой на не подготовленных к обороне рубежах, в условиях превосходства противника.

Негативным образом сказалось и то обстоятельство, что никаких четких указаний по действиям при нападении противника в войска послано не было, только туманная фраза — «не поддаваться на провокации». Да и приказ на ответные действия войск (в том числе и на открытие артиллерийского огня) был отдан только в 6 часов 30 минут^[166], когда нога врага уже топтала советскую территорию. В этом случае правительство Германии уже не могло бы отговориться тем, что это провокация их генералов.

Несмотря на достаточно много данных о готовности германских войск к вторжению на территорию Советского Союза, их сосредоточении в отдельных районах, командованием РККА не были приняты меры к своевременной перегруппировке своих войск на угрожаемые направления, созданию здесь глубинной обороны. А для принятия такого решения у руководства Красной армии имелось достаточно много оснований. Как отмечало Военно-научное Управление Генерального штаба, «…в этой сложной обстановке у Советской Армии имелись большие возможности не допустить или во всяком случае значительно уменьшить размеры той катастрофы, которая произошла в первые дни войны»^[167].

Одной из важных причин наших военных неудач явился просчет военных теоретиков Красной армии, ошибочно считавших, что в начальный период войны (15–20 дней) боевые действия будут проходить в ограниченных масштабах при одновременном проведении отмобилизования, сосредоточения и развертывания главных сил противоборствующих армий. Но к 22 июня мобилизация, сосредоточение и развертывание германских войск были уже завершены, о чем прекрасно знало военное руководство страны. До командного состава войск западных военных округов не были доведены и новые методы ведения начального периода войны, что стало для них полной неожиданностью.

В своих расчетах Генеральный штаб РККА исходил из предположения, что противник первоначально предпримет наступление только частью своих сил и война неизбежно примет затяжной характер. А командование вермахта сразу ввело в сражение большую часть своих войск, сосредоточенных у границы, что стало неприятной неожиданностью для руководства Красной армии. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков впоследствии вспоминал: «Внезапный переход в наступление в таких масштабах, притом сразу всеми имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами, то есть характер самого удара, во всем объеме нами не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б. М. Шапошников, К. А. Мерецков и руководящий состав Генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов»^[168].

Заранее не были отработаны и вопросы вывода войск из-под первого удара и ведения длительной стратегической обороны, так как предстоящие боевые действия Красной армии рассматривались только как наступательные.

Войска, выдвинутые к границе, вернее большая их часть, должны были постоянно находиться в полной боевой готовности к немедленным боевым действиям. Но этот факт был нарушен. Из приграничных соединений были изъяты артиллерийские и зенитные части, саперные подразделения, которые находились на окружных или армейских сборах, на полигонах и строительстве укрепрайонов, ослабив боевые возможности своих частей и соединений. Неужели командование округов и армий, получая тревожную информацию с границы, не могло своим решением закрыть эти сборы и перенести их до лучших времен?

Огромным фактором, повлиявшим на ход боевых действий, особенно в первый период войны, явилось отсутствие опытного командного состава во всех звеньях руководства Красной армии. В результате массовых репрессий армия лишилась довольно значительного количества командиров, прошедших школу гражданской и советско-финляндской войны. Пришедшие на высокие должности командиры и командующие не успели до начала войны с фашистской Германией полностью освоиться на них, имели небольшой стаж руководства частями, соединениями и объединениями, еще не научились брать на себя смелость решения неотложных и не терпящих никакого промедления вопросов.

Боеспособность Красной армии по ряду объективных и субъективных причин оказалась намного ниже боевых возможностей и тактики действий войск вермахта. Враг оказался намного сильнее, чем предполагалось.

К тому же ряд серьезных просчетов руководства Красной армии и фронтов при проведении первоначальных операций привел к катастрофическому и неоправданному разгрому советских войск в начальный период Великой Отечественной войны.

Несостоятельной и не подтвержденной весомыми фактами, на мой взгляд, является и версия как будто бы готовящегося в июле 1941 года превентивного удара Красной армии по войскам фашистской Германии. Посмотрите политическую обстановку, сложившуюся к 1941 году в Европе. Вся она или оккупирована войсками Германии, или находится с ней в союзнических отношениях. Так зачем Сталину воевать со всей Европой? Если бы он хотел нанести удар по Германии первым, то лучшим для этого было время, когда немцы воевали с Францией или Югославией. В этом случае Германии пришлось бы вести боевые действия на два фронта.

При выдвигаемой некоторыми писателями версии опережающего удара Сталин ни в коем случае не допустил бы наступления противника 22 июня 1941 года. Своевременно приведя войска Красной армии в боевую готовность, он, несомненно, поставил бы в очень сложное положение германское командование. Одно дело нанести неожиданный удар, и совсем другое дело атаковать изготовившиеся войска и поднятую в небо авиацию, получившие четкий приказ на отражение огнем вражеского вторжения. В этом случае можно поставить вопрос о целесообразности самого удара. А это только и нужно было Сталину.

Показав свою готовность к отражению вражеского наступления, Советский Союз мог продолжать свою дальнейшую подготовку к своему «вторжению». Но ничего этого не произошло, на советской стороне 21 июня 1941 года все было спокойно.

Эту версию отвергают и бывшие генералы вермахта. Генерал К. Типпельскирх вспоминал: «То, что Советский Союз в скором будущем будет сам стремиться к вооруженному конфликту с Германией, представлялось в высшей степени невероятным по политическим и военным соображениям; однако вполне обоснованным могло быть опасение, что впоследствии при более благоприятных условиях Советский Союз может стать весьма неудобным и даже опасным соседом. Пока же у Советского Союза не было причин отказываться от политики, которая до сих пор позволяла ему добиваться почти без применения силы замечательных успехов»^[169].

Это подтверждает и высказывание генерала В. Мюллера: «За все время подготовки к войне против СССР вопрос о превентивном нападении со стороны России ни разу серьезно не рассматривался. Необходимые на этот случай оборонительные мероприятия не проводились — ни в пограничных районах, ни в глубине расположения германских войск не было создано никаких укрепленных рубежей… Стратегические резервы противника находятся в глубине русской территории. Это обстоятельство особенно убедительно подтверждало чисто оборонительные намерения русских»^[170].

Но разговоры о возможности войны между Германией и Советским Союзом шли в войсках и штабах Красной армии на всех уровнях. Маршал артиллерии В. И. Казаков (в июне 1941 года начальник артиллерии 7-го механизированного корпуса, генерал-майор) вспоминал: «По подразделениям ползли тревожные слухи, различные догадки. О войне офицеры думали и говорили по-разному. Молодежь вообще мало верила в реальность военной опасности, а старшие и наиболее дальновидные офицеры понимали, что война назревает, но и они не теряли надежды на возможность избежать ее. Только в одном все были единодушны — если грянет война, то она будет короткой и завершится полным разгромом врага. Так уж мы были воспитаны»^[171].

Да, никакого сомнения в предстоящей победе над любым врагом не было у большинства красноармейцев и командиров Красной армии. Как вспоминал генерал И. И. Федюнинский (в 1941 году командир 15-го стрелкового корпуса), «…среди бойцов и молодых командиров имели место настроения самоуспокоенности. Многие считали, что наша армия легко сумеет одержать победу над любым противником, что солдаты армий капиталистических государств, в том числе фашистской Германии, не будут активно сражаться против советских войск. Недооценивались боевой опыт германской армии, ее техническая оснащенность… Надо признать, что недооценка гитлеровской военной машины в первых боях нанесла нам большой вред. То, что враг оказался сильнее, чем его представляли, для некоторых командиров явилось неожиданностью»^[172].

Но в июне 1941 года почти вся Красная армия была пронизана победной наступательной доктриной. Как Вспоминал маршал артиллерии Н. Н. Воронов (в 1941 году начальник ГУ ПВО РККА, генерал-полковник): «Война надвигалась с каждым часом, об этом сигнализировали донесения с границы. А в Наркомате обороны СССР обращали мало внимания на угрожающие симптомы. Никаких совещаний о возможной войне с Германией в наркомате не проводилось. Была самоуспокоенность и благодушие»^[173].

Так, может быть, в войсках, находящихся на переднем крае, к войне готовились основательно? Ведь командование западных военных округов прекрасно знало о неизбежности фашистского нападения, о чем неоднократно докладывало в Генеральный штаб. Бывший командующий Южным фронтом генерал армии Тюленев отмечал: «…военные тучи, несмотря на существование советско-германского пакта о ненападении, грозно сгущались над нашей страной… Сомневаться не приходилось: Гитлер готовит войну против СССР. По долгу службы я ежедневно знакомился с донесениями в Генеральный штаб, поступавшими из приграничных военных округов. Они были неутешительны. Участились нарушения фашистскими самолетами нашей государственной границы… Концентрация германских войск на наших границах не имела иного повода, кроме подготовки нападения на Советский Союз… Ни опровержения ТАСС, ни другие газетные статьи… не могли заставить нас, старых военных, искренне поверить в то, что фашистская Германия отказалась от бредовой идеи „Дранг нах Остен“, или, иначе говоря, от разбойничьего нападения на Советский Союз. Да, мы, особенно высшие военные круги, знали, что война не за горами, стучится у наших ворот»^[174].

Но ответ из Москвы не оставлял никаких сомнений: «Не поддаваться на провокации!» Поэтому все попытки командующих округами и армиями кардинально изменить расположение своих войск, проявить малейшую инициативу по вопросам боевой готовности решительно пресекались соответствующими указаниями сверху.

Подготовленнее всех встретили начало войны в Одесском военном округе, командование которого не скрывало от своих подчиненных ее возможности. Ветеран Великой Отечественной войны А. А. Каменцев вспоминал: «11–12 мая 1941 года на совещании в штабе 18-го механизированного корпуса было четко сказано комкором генералом П. В. Волохом: с 22 по 28 июня Германия начнет военные действия»^[175].

Об этом вспоминал и бывший командир 2-го кавалерийского корпуса генерал-полковник П. А. Белов, возвращавшийся 22 июня 1941 года из санатория: «Попутчики мои возмущались вероломством Гитлера, негодовали по поводу внезапного разбойничьего нападения фашистов. Я испытывал такие же чувства. И в то же время думал, что война началась не так уж „внезапно“, как это казалось некоторым товарищам. Сообщения о подготовке вражеского вторжения давно уже поступали по различным каналам. А в последнее время сообщений этих стало так много, что просто невозможно было не прислушаться к ним. Мне, например, было известно, что у нашей границы с Румынией сосредоточено очень большое количество немецких и румынских войск. Обстановка на границе была тревожной… Меня, как, вероятно, и других военачальников, удивляло то спокойствие и благодушие, с которым в высших инстанциях относились к тревожным сообщениям. Мы не получали никаких указаний о подготовке к военным действиям. Оставалось надеяться только на то, что в Генеральном штабе знают больше нашего и своевременно примут необходимее меры. Надежда эта не оправдалась»^[176].

Несмотря на существовавшие запреты, командование Одесского военного округа провело несколько мероприятий по повышению боевой готовности своих войск. И здесь, я считаю, большое значение имел тот факт, что начальником штаба являлся генерал-майор М. В. Захаров, который несколько лет прослужил в Генеральном штабе и имел способность и смелость брать на себя решение неотложных задач. По его распоряжению с 9 мая 1941 года вооружение, боевая техника и имущество неприкосновенного запаса войск были переведены в состояние готовности к немедленному использованию. В стрелковых, кавалерийских и артиллерийских частях носимый запас винтовочных патронов начал храниться в специальных ящиках под охраной суточного наряда,  1/2 боекомплекта снарядов хранилась в опечатанных передках и зарядных ящиках в артиллерийских парках. Гранаты, инженерное, военно-химическое и имущество связи было уложено в ящики и расставлено в особом порядке для каждого подразделения. Носимый запас продовольствия (концентраты) и личное имущество воинов хранились в подразделениях, подготовленные для укладки в вещевые мешки.

На Военных советах округа ежемесячно заслушивались доклады командиров дивизий о мобилизационной готовности их соединений. С командным составом изучались и проигрывались возможные варианты действий соединений и частей по выходу в предназначенные им районы прикрытия, их действия в бою (к сожалению, в основном только наступательные). С командирами были проведены рекогносцировки на местности предполагаемых боевых действий.

10 мая 1941 года генерал-полковник Черевиченко обратился в Москву с предложением подчинить округу Могилев-Ямпольский укрепленный район и исключить из плана прикрытия 65-ю и 66-ю авиационные дивизии из-за их низкой укомплектованности личным составом и боевой техникой^[177].

И Генеральный штаб РККА пошел навстречу некоторым предложениям командующего ОдВО, исключив из состава войск округа 66-ю авиационную дивизию.

По распоряжению Генерального штаба в округе с 15 мая 1941 года при войсковых частях проводились 45–90-дневные сборы приписного состава красноармейцев, младшего начсостава, воинов укрепрайонов, ПВО, ВНОС, дорожно-эксплуатационных полков, учреждений тыла.

В округе был опробован метод выделения авиационных засад вблизи государственной границы. Но он себя не оправдал из-за достаточно длительного времени передачи сообщений о факте нарушения воздушной границы и решения на подъем истребителей. За это время враг успевал удалиться на довольно большое расстояние, и догнать его не представлялось возможности. Да и не надо забывать тот факт, что истребителям запрещалось открытие огня по нарушителям воздушного пространства СССР, и им оставалось только махать крыльями.

6 июня 1941 года командующий округом отменил выход артиллерийских и зенитных частей на полигоны; с разрешения народного комиссара обороны СССР провел перегруппировку управления 48-го стрелкового корпуса и 74-й стрелковой дивизии на белицкое направление, как наиболее вероятное для действий войск противника.

Учитывая сложность обстановки на советско-румынской границе, штаб округа отменил запланированную на конец июня 1941 года полевую поездку командиров корпусов и армейского аппарата со средствами связи в районы Тирасполя и Кишинева.

Основываясь на полученной разведывательной информации с границы, Военный совет ОдВО 20 июня 1941 года обратился в Генеральный штаб РККА с предложением развернуть на военное время в пределах округа две армии: одну (в составе 12–13 стрелковых дивизий) на фронте Липканы, Леово; вторую (в составе 10–12 стрелковых дивизий) — на фронте Леово, Рени, побережье Черного моря. Новое фронтовое управление предлагалось создать на базе Одесского военного округа.

Но эта мысль уже назрела в Наркомате обороны. Еще в начале июня 1941 года командующему Московским военным округом была поставлена задача по сформированию полевого управления фронта, которое предполагалось использовать на южном направлении^[178].

Здесь, на мой взгляд, руководство РККА допустило серьезный промах, возложив формирование управления нового фронта на командование этого округа, которое не было знакомо с обстановкой на Южном театре военных действий. Намного целесообразней было бы сформировать его на базе руководства и штаба Одесского военного округа, прекрасно знавшего свои войска, особенности местности, силы противостоящего противника. Но этого, к сожалению, сделано не было. Командование Южным фронтом с 25 июня 1941 года возглавило руководство Московского военного округа.

Еще 14 июня 1941 года командование Одесского военного округа получило распоряжение Генерального штаба о выделении оперативной группы и направлении ее в Тирасполь. 20 июня армейское управление, во главе с генерал-майором Захаровым, прибыло в указанный пункт и установило связь со своими подчиненными частями.

Факт заблаговременного прибытия на полевой командный пункт оперативной группы значительно повлиял на приведение войск Одесского военного округа в боевую готовность. После получения по аппарату ВЧ сообщения о подготовке к приему важного документа из Москвы генерал-майор Захаров связался с командующим округом и убедил его поднять войска по боевой тревоге. И уже в 23 часа 21 июня 1941 года генерал Захаров решительно, без всякого промедления, отдал войскам следующий приказ:

1. Штабы и войска поднять по боевой тревоге и вывести из населенных пунктов.

2. Частям прикрытия занять свои районы.

3. Установить связь с пограничниками.

Командующему ВВС округа генерал-майору Ф. Г. Мичурину было приказано немедленно, не ожидая рассвета, рассредоточить авиацию по полевым аэродромам.

Своевременное выполнение этих отданных командованием округа распоряжений позволило еще до начала боевых действий привести в боевую готовность в приграничной полосе семь стрелковых, две кавалерийские, две танковые и одну моторизованную дивизии, гарнизоны двух укрепленных районов, заблаговременно перебазировать и рассредоточить авиацию по полевым аэродромам. Это помогло войскам округа избежать больших потерь после начала боевых действий.

А что происходило в последние мирные минуты 22 июня 1941 года в Москве? Начальник Генерального штаба Г. К. Жуков и его заместитель генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин находились в момент воздушного нападения авиации Германии в служебном кабинете Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко. Сюда с 3 часов 17 минут и начали поступать сообщения от командующих западными округами о бомбежке германской авиацией наших городов и мест расположения войск Красной армии. О начавшихся бомбежках наркому обороны доложил и начальник Главного управления ПВО РККА генерал-полковник Н. Н. Воронов, но никаких указаний, никаких задач войскам противовоздушной обороны сразу поставлено не было. Но маршал Тимошенко самостоятельно, без ведома Сталина, отдать войскам приказ об огневом противодействии противнику не смог.

По его указанию генерал армии Жуков позвонил на дачу Сталина и попросил дежурного генерала охраны позвать его к телефону. Около 3 часов 45 минут начальник Генерального штаба доложил подошедшему к телефону вождю советского народа: «Артиллерия и минометы немцев ведут сильный прицельный огонь по нашим войскам погранприкрытия и в глубину территории. Авиация противника бомбит Киев, Минск, Черновцы, Севастополь, Либаву, прифронтовые аэродромы, летние лагеря войск, разрешите начать ответные боевые действия? Враг нарушил нашу границу»^[179].

И здесь наступило долгое молчание, которое прервал голос Жукова, спросившего его решение. Сталин, все еще сомневаясь в том, что Германия все же решилась на открытые боевые действия, приказал собрать в Кремле совещание и дать в войска указание не проводить никаких действий против немецких войск, запретил ведение артиллерийского огня по наступавшему уже противнику и обстрел его самолетов^[180].

И это нелепейшее приказание немедленно передается в части, ведущие бои, и на некоторых участках обороны вдруг умолкают орудия, перестали стрелять по бомбящим самолетам зенитки… Дорого пришлось заплатить воинам Красной армии за эти слова вождя.

Совещание в Кремле началось в 5 часов 45 минут 22 июня 1941 года и продолжалось почти три часа. В кабинете И. В. Сталина собрались тт. Молотов, Берия, Тимошенко, Мехлис, Жуков. В это время вошедший генерал-лейтенант Ватутин доложил о том, что германские войска после артиллерийского обстрела перешли в наступление, форсировали пограничные реки Неман и Буг.

А прибывший после встречи с германским послом В. М. Молотов сообщил, что граф Шуленбург, действуя от имени германского правительства, в 5.30 объявил войну Советскому Союзу. (В Германии рейхсминистр фон Риббентроп принял посла СССР Деканозова в 4 часа утра 22 июня 1941 года и объявил ему о начале боевых действий^[181]. Но, видно, передать своевременно это важное сообщение из советского посольства в Москву уже не было возможности.)

Таким образом, только после официального уведомления о начале войны и получении сообщений с границы о массовом вторжении наземных германских войск на территорию Советского Союза командующим западными военными округами из Москвы был отдан приказ на ответные боевые действия.

Что же вменялось в вину советскому правительству?

НОТА МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ

СОВЕТСКОМУ ПРАВИТЕЛЬСТВУ

ОТ 21 ИЮНЯ 1941 ГОДА

МЕМОРАНДУМ

I.

Когда правительство рейха, исходя из желания прийти к равновесию интересов Германии и СССР, обратилось летом 1939 года к Советскому правительству, оно отдавало себе отчет в том, что взаимопонимание с государством, которое, с одной стороны, представляет свою принадлежность к сообществу национальных государств со всеми вытекающими из этого правами и обязанностями, а с другой — будучи руководимой партией, которая как секция КОМИНТЕРНА стремится к распространению революции в мировом масштабе, то есть к уничтожению этих национальных государств, вряд ли будет легкой задачей. Подавляя в себе серьезные сомнения, порожденные этим принципиальным различием в политической ориентации Германии и Советской России и острейшим противоречием между диаметрально противоположными мировоззрениями НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМА и БОЛЬШЕВИЗМА, Германское правительство все же предприняло такую попытку. При этом оно руководствовалось тем соображением, что обусловленное взаимопонимание между Германией и Россией, исключение вероятности войны и достижимое, таким образом, удовлетворение новых жизненных потребностей обоих издавна считающихся дружественных народов, будет лучшей защитой от дальнейшего распространения коммунистических доктрин международного еврейства в Европе. Эта мысль была подкреплена тем, что определенные события в самой России и некоторые меры русского правительства на международной арене, по меньшей мере, позволяли считать возможным отход от этих доктрин и от прежних методов разложения народов. Реакция Москвы да это предложение немецкого правительства и готовность СССР заключить дружественный пакт с Германией вполне подтверждали вероятность такого поворота.

Таким образом, 23 августа 1939 года был подписан Пакт о ненападении, а 28 сентября 1939 года — Договор о дружбе и границах между обоими государствами.

Суть этих договоров состояла в следующем:

1) в обоюдном обязательстве государств не нападать друг на друга и состоять в отношениях добрососедства;

2) в разграничении сфер интересов путем отказа германского рейха от любого влияния в Финляндии, Латвии, Эстонии, Литве и Бессарабии, в то время как территория бывшего Польского государства до линии Нарев — Буг — Сан по желанию Советской России оставалась за ней.

Действительно, правительство рейха, заключив с Россией пакт о ненападении, СУЩЕСТВЕННО ИЗМЕНИЛО СВОЮ ПОЛИТИКУ ПО ОТНОШЕНИЮ К СССР и с этого дня заняло дружественную позицию по отношению К Советскому Союзу. Оно строго следовало букве и духу подписанных с Советским Союзом договоров. Более того, усмирило Польшу, а это значит, ценою немецкой крови способствовало достижению Советским Союзом наибольшего внешнеполитического успеха за время его существования. Это стало возможным лишь благодаря доброжелательной политике Германии по отношению к России и блестящим победам вермахта.

Поэтому правительство рейха по праву полагало, что оно может надеяться на соответствующее отношение Советского Союза к рейху, особенно во время переговоров министра иностранных дел рейха фон Риббентропа в Москве. Советское правительство и в других случаях неоднократно отмечало, что эти договоры являются основой для бдительного уравнивания двусторонних интересов Германии и Советской России и что оба народа, уважая государственный строй каждой стороны и не вмешиваясь во внутренние дела партнера, придут к длительным отношениям добрососедства. К СОЖАЛЕНИЮ, ОЧЕНЬ СКОРО ВЫЯСНИЛОСЬ, ЧТО ПРАВИТЕЛЬСТВО РЕЙХА СИЛЬНО ОШИБЛОСЬ В СВОИХ ПРЕДПОЛОЖЕНИЯХ.

II.

И действительно, сразу после заключения германо-русских договоров Коминтерн активизировал свою деятельность во всех областях. Это относится не только к одной Германии, но и дружественным ей или нейтральным государствам и территориям Европы, занятым германскими войсками. Чтобы открыто не нарушать договоры, менялись лишь методы и старательней, утонченней проводилась маскировка. Постоянным разоблачением так называемой «империалистической войны Германии» в Москве, очевидно, надеялись компенсировать результаты заключения пакта с национал-социалистической Германией. В результате предпринятых полицией эффективных контрмер Коминтерн вынужден был проводить свою подрывную и разведывательную деятельность против Германии окружными путями через свои центры в соседних с Германией странах. Для этого прибегали к услугам бывших немецких коммунистических деятелей, которые должны были проводить в Германии ПОДРЫВНУЮ РАБОТУ и подготовку саботажных акций. Комиссар ГПУ Крылов постоянно занимался обучением и подготовкой кадров по этому вопросу. Наряду с этим проводилась подрывная деятельность на занятых Германией территориях, особенно в протекторате и в занятой Франции, а также против Норвегии, Голландии, Бельгии и т. д.

Представительство Советской России, особенно генеральное консульство в Праге, оказывало в этом вопросе эффективную помощь. С использованием радиотехнических средств приема и передачи усердно велась разведка, что является неопровержимым доказательством работы Коминтерна, направленной против рейха. Обо всей прочей подрывной и разведывательной работе Коминтерна имеется обширный документальный материал показаний свидетелей и письменный материал. Кроме этого, создавались диверсионные группы, имевшие собственные лаборатории, в которых производились зажигательные и взрывные устройства для проведения диверсионных акций. Такие диверсии были, к примеру, проведены по меньшей мере против 16 немецких кораблей.

Наряду с этой подрывной диверсионной работой велся ШПИОНАЖ. Так, переселение немцев из Советской России использовалось для того, чтобы самыми грязными средствами склонить этих немецких людей работать на ГПУ. Не только мужчин, но и женщин самым бесстыдным образом принуждали давать согласие на сотрудничество с ГПУ. Даже посольство Советской России в Берлине во главе с советником посольства Кобуловым не постеснялось бесцеремонно использовать право экстерриториальности для шпионских целей. Затем сотрудник русского консульства в Праге Мохов организовал центр русской шпионской сети, охватившей весь протекторат. Другие случаи, в которых полиции удалось своевременно вмешаться, дают ясную и однозначную картину об обширных происках Советской России. Картина в целом ясно свидетельствует о том, Советская Россия широко проводила против Германии нелегальную подрывную деятельность, диверсии, террор и направленный на подготовку к войне политический, военный и экономический шпионаж.

Что касается подрывной деятельности Советской России за пределами Германии в Европе, то она распространилась почти на все дружественные Германии или занятые ею государства Европы. Так, к примеру, в РУМЫНИИ с далью создания антигерманского настроения коммунистическая пропаганда в листовках, переправленных из России, обвиняла Германию во всех трудностях. С лета 1940 года то же самое отчетливо проявилось в ЮГОСЛАВИИ. Там листовки призывали к протесту против заключения пакта режимом Цветковича с империалистическими правительствами в Берлине и Риме. На собрании деятелей коммунистической партии в Аграме весь юго-восток Европы от Словакии до Болгарии обозначался русским протекторатом в случае, как они надеялись, ослабления Германии в военном отношении. В советской миссии в Белграде геройским войскам попало в руки документальное доказательство тому, что эта пропаганда исходила от Советской России. В то время как коммунистическая пропаганда в Югославии использовала националистические лозунги, в Венгрии она действовала прежде всего среди русинского населения, которое она пленила надеждами освобождения Советской Россией. Особенно активной была антигерманская травля в Словакии, где открыто велась агитация за присоединение к Советской России.

В ФИНЛЯНДИИ действовало пресловутое «Объединение за мир и дружбу с Советским Союзом», которое во взаимодействии с радиостанцией «Петроской» стремилось разложить эту страну и работало в крайне враждебном по отношению к Германии духе.

Во ФРАНЦИИ, БЕЛЬГИИ и ГОЛЛАНДИИ население натравливали на германские оккупационные власти. Такая же травля, только с национальной и панславистской окраской, велась и в ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРСТВЕ. Едва германские и итальянские войска заняли ГРЕЦИЮ, как пропаганда Советской России и здесь принялась за работу. Общая картина свидетельствует о систематически проводимой во всех странах кампании СССР против попыток Германии установить стабильный порядок в Европе. Наряду с этим против усилий германской политики проводится прямая контрпропаганда, которая пытается выдать эти усилия за антирусские и перетянуть различные страны на сторону Советской России, настроив их против Германии. В БОЛГАРИИ велась агитация против вступления в Тройственный пакт и за гарантийный договор с Россией. В РУМЫНИИ 23 января 1941 года была устроена попытка путча, за которым стояли большевистские агенты Москвы, путем внедрения в Железную гвардию и подстрекательства ее руководства, в частности румына Гроза. У правительства рейха имеются соответствующие неопровержимые доказательства.

Что касается ЮГОСЛАВИИ, то правительство рейха располагает документами, свидетельствующими о том, что югославский посланец Георгевич уже в мае 1940 года после беседы с господином Молотовым пришел к выводу, что там Германию считают «грозным врагом завтрашнего дня». Еще более однозначным было отношение России к изложенным сербскими военными просьбам о поставке оружия. В ноябре 1940 года начальник Генерального штаба Советской России заявил югославскому военному атташе: «Мы дадим все необходимое и немедленно». Право установления цен и порядка оплаты предоставлялось белградскому правительству, и ставилось только одно условие: ДЕРЖАТЬ В ТАЙНЕ ОТ ГЕРМАНИИ. Позднее, когда правительство Цветковича сблизилось с государствами «оси», в Москве начали затягивать поставки оружия: об этом было коротко и ясно заявлено в военном министерстве Советской России югославскому военному атташе. Организация белградского путча 27 марта этого года была кульминационным моментом этой подпольной деятельности сербских заговорщиков и англо-русских агентов против рейха. Сербский организатор этого путча и руководитель «Черной руки» господин Зимич до сих пор находится в Москве и в тесном контакте с органами пропаганды Советской России и сейчас развертывает там активную деятельность против рейха.

Вышеуказанные факты являются лишь небольшой частью неслыханной широкомасштабной пропагандистской деятельности СССР в Европе против Германии. Правительство рейха решило опубликовать имеющиеся в его распоряжении обширные материалы, чтобы представить на суд мировой общественности общую картину деятельности Служб Советской России в этом направлении после заключения германо-русских договоров. В целом правительство рейха вынуждено констатировать следующее:

— При заключении договоров с Германией Советское правительство неоднократно и недвусмысленно заявляло, что оно не намерено прямо или косвенно вмешиваться в дела Германии. При заключении договора о дружбе оно торжественно заявляло, что будет сотрудничать с Германией, чтобы в соответствии с подлинными интересами всех народов как можно быстрее положить конец войне между Германией с одной и Англией и Францией с другой стороны. В свете вышеуказанных фактов, особенно проявившихся в дальнейшем ходе войны, соглашения и заявления Советской России ОКАЗАЛИСЬ УМЫШЛЕННЫМ ОБМАНОМ. Даже все преимущества, достигнутые благодаря дружественной позиции Германии, не смогли побудить Советское правительство к лояльному отношению к Германии.

Более того, правительство рейха пришло к убеждению, что тезис ЛЕНИНА, еще раз четко изложенный в «Директиве Коммунистической партии Словакии» от октября 1939 года, согласно которому «возможно заключение договоров с другими странами, если они служат интересам Советского правительства и обезвреживанию противника», использовался и при заключении договоров 1939 года. Таким образом, заключение договоров о дружбе было для Советского правительства лишь тактическим маневром. Единственной целью для России было заключение выгодных ей соглашений и одновременно создание предпосылок для дальнейшего усиления влияния Советского Союза. Главной идеей было ослабление небольшевистских государств, с тем чтобы легче было их разложить и в подходящий момент разгромить. Это было с жесткой ясностью отражено в русском документе, найденном после оккупации в советской миссии в Белграде, в котором говорится: «СССР отреагирует лишь в подходящий момент. Государства „оси“ еще больше распылили свои вооруженные силы, и поэтому СССР внезапно нанесет удар по Германии».

III.

Если пропагандистская подрывная деятельность Советского Союза в Германии и Европе вообще не оставляет никакого сомнения в его позиции по отношению к Германии, то ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ И ВОЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Советского правительства после заключения германо-русских договоров носит еще ярче выраженный характер. В Москве во время разграничения сфер влияния правительство Советской России заявило министру иностранных дел рейха, что оно не намеревается занимать, большевизировать или аннексировать входящие в сферу его влияния государства, за исключением находящихся в состоянии разложения областей бывшего польского государства. В действительности же, как показал ход событий, политика Советского Союза направлена исключительно на одно, а именно: В ПРОСТРАНСТВЕ ОТ ЛЕДОВИТОГО ОКЕАНА ДО ЧЕРНОГО МОРЯ ВЕЗДЕ, ГДЕ ТОЛЬКО ВОЗМОЖНО, ВЫДВИНУТЬ ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ МОСКВЫ НА ЗАПАД И РАСПРОСТРАНИТЬ БОЛЬШЕВИЗАЦИЮ В ГЛУБЬ ЕВРОПЫ.

Развитие этой политики характеризуется следующими этапами:

1. Началом развития этой политики явилось заключение так называемых договоров о взаимопомощи с ЭСТОНИЕЙ, ЛАТВИЕЙ и ЛИТВОЙ в октябре и ноябре 1939 года и возведение военных баз в этих странах.

2. Следующий ход Советской России был сделан по отношению к ФИНЛЯНДИИ. Когда требования Советской России, принятие которых грозило бы потерей суверенитета свободному финскому государству, были отклонены финским правительством, Советское правительство распорядилось о создании коммунистического псевдоправительства Куусинена. И когда финский народ отказался от этого правительства, Финляндии был предъявлен ультиматум, и в ноябре 1939 года Красная Армия вошла на территорию Финляндии. В результате заключенного в марте финско-русского мира Финляндия вынуждена была уступить часть своих юго-восточных провинций, которые сразу подверглись большевизации.

3. Спустя несколько месяцев, а именно в июле 1940 года, Советский Союз начал принимать меры против ПРИБАЛТИЙСКИХ ГОСУДАРСТВ. Согласно первому Московскому договору Литва относилась к сфере германских интересов. В интересах сохранения мира, хотя и скрепя сердце, правительство рейха во втором договоре по просьбе Советского Союза отказалось от большей части территории этой страны, оставив часть ее в сфере интересов Германии. После предъявления ультиматума от 15 июня Советский Союз, не уведомив об этом правительство рейха, занял всю Литву, т. е. и находившуюся в сфере влияния Германии часть Литвы, подойдя таким образом непосредственно к границе Восточной Пруссии. Позднее последовало обращение к Германии по этому вопросу, и после трудных переговоров, пойдя на еще одну дружественную уступку, правительство рейха отдало Советскому Союзу и эту часть Литвы. Затем таким же способом, в нарушение заключенных с этими государствами договоров о помощи, были оккупированы Латвия и Эстония. Таким образом, вся Прибалтика, вопреки категорическим заверениям Москвы, была большевизирована и, спустя несколько недель после оккупации, сразу аннексирована. Одновременно с аннексией последовало сосредоточение первых крупных сил Красной армии во всем северном секторе плацдарма Советской России против Европы.

Между прочим, Советское правительство в одностороннем порядке расторгло экономические соглашения Германии с этими государствами, хотя по Московским договоренностям этим соглашениям не должен был бы наноситься ущерб.

4. По вопросу о разграничении сфер влияния на территории бывшего Польского государства Московскими договорами было ясно согласовано, что о границах сфер влияния не будет вестись никакая политическая агитация, а деятельность обеих оккупационных властей ограничится исключительно лишь вопросами мирного строительства на этих территориях. У правительства рейха имеются неопровержимые доказательства того, что, несмотря на эти соглашения, Советский Союз сразу же после занятия этой территории не только разрешил антигерманскую агитацию в польском генерал-губернаторстве, но и одновременно поддержал ее большевистской пропагандой в губернаторстве. Сразу же после оккупации и на эти территории были переброшены крупные русские гарнизоны.

5. В то время как германская армия на Западе вела боевые действия против Франции и Англии, последовал удар Советского Союза на БАЛКАНАХ. Тогда как на Московских переговорах Советское правительство заявило, что никогда в одностороннем порядке не будет решать бессарабский вопрос, правительство рейха 24 июня 1940 года получило сообщение Советского правительства о том, что оно полно решимости силой решить бессарабский вопрос. Одновременно сообщалось, что советские притязания распространяются и на Буковину, то есть на территорию, которая была старой австрийской коронной землей, никогда России не принадлежала и о которой в свое время в Москве вообще не говорилось. Германский посол в Москве заявил Советскому правительству, что его решение является для правительства рейха совершенно неожиданным и сильно ущемляет германские интересы в Румынии, а также приведет к нарушению жизни крупной немецкой колонии и нанесет ущерб немецкой нации в Буковине. На это господин Молотов ответил, что дело исключительной срочности и что Советский Союз в течение 24 часов ожидает ответ правительства рейха. И на этот раз правительство Германии во имя сохранения мира и дружбы с Советским Союзом решило вопрос в его пользу. Оно посоветовало румынскому правительству, обратившемуся за помощью к Германии, пойти на уступку и рекомендовало ему отдать Советской России Бессарабию и Северную Буковину. Наряду с положительным ответом румынского правительства Германия передала Советскому правительству просьбу румынского правительства о предоставлении ему времени для эвакуации населения с этих больших территорий и для обеспечения жизни и сохранности имущества местных жителей. Однако Советское правительство снова предъявило Румынии ультиматум и еще до истечения его срока — 28 июня начало оккупацию части Буковины, а затем и всей Бессарабии до Дуная. И эти территории были тотчас аннексированы Советским Союзом, большевизированы и этим самым фактически разорены.

Оккупация и большевизация Советским правительством территории Восточной Европы и Балкан, переданных Советскому Союзу правительством рейха в Москве в качестве сферы влияния, полностью ПРОТИВОРЕЧАТ МОСКОВСКИМ ДОГОВОРЕННОСТЯМ. Несмотря на это, правительство рейха даже тогда заняло по отношению к СССР более чем лояльную позицию. Оно проявило полный нейтралитет в финской войне и прибалтийском вопросе, поддержало позицию Советского правительства по отношению к румынскому правительству и смирилось, хотя и скрепя сердце, с реалиями, сложившимися в результате действий Советского правительства. Кроме того, чтобы с самого начала исключить возможность разногласия между обоими государствами, оно предприняло широкую акцию по переселению в Германию всех немцев с занятых СССР территорий. Правительство рейха считает, что вряд ли можно было представить более веское доказательство своего желания к длительному примирению с СССР.

IV.

Экспансия России на Балканах вызвала территориальные проблемы в этом районе. Летом 1940 года Румыния и Венгрия обратились к Германии с целью урегулирования их спорных территориальных вопросов, после того как в конце августа из-за этих разногласий, разжигаемых английскими агентами, возник острый кризис. Румыния и Венгрия находились на грани войны между собой. Германия, которую Венгрия и Румыния неоднократно просили о посредничестве в их споре с целью сохранения мира на Балканах, совместно с Италией пригласила оба государства на конференцию в Вену, и по их просьбе 30 августа 1940 года состоялось решение Венского арбитража. В результате этого была установлена новая румынско-венгерская граница, а Германия и Италия, стремясь помочь румынскому правительству разъяснить своему народу причины понесенных им территориальных жертв и исключить в будущем любые столкновения в этом районе, приняли на себя обязательства ГАРАНТОВ румынского государства в теперешних его границах. Так как русские претензии в этом районе были удовлетворены, эти гарантии никак не могли быть направлены против России. Несмотря на это, Советский Союз обжаловал это решение и, вопреки своим прежним заявлениям о том, что с присоединением Бессарабии и Северной Буковины его претензии на Балканах удовлетворены, заявил о своих дальнейших интересах на Балканах, не определив их пока конкретно.

С этого момента все четче вырисовывается направленная против Германии политика Советской России. Правительство рейха получает теперь все более конкретные сообщения о том, что переговоры английского посла Криппса в Москве, тянущиеся уже очень долго, развиваются в благоприятной атмосфере. Одновременно правительство рейха овладело документами, свидетельствующими об интенсивных военных приготовлениях Советского Союза во всех областях. Эти документы подтверждаются и найденным недавно в Белграде отчетом югославского военного атташе в Москве от 17 декабря 1940 года, в котором, между прочим, дословно говорится: «По данным, полученным из советских кругов, полным ходом идет перевооружение ВВС, танковых войск и артиллерии с учетом опыта современной войны, которое в основном будет закончено К АВГУСТУ 1941 ГОДА. ЭТОТ СРОК, ОЧЕВИДНО, ЯВЛЯЕТСЯ И КРАЙНИМ (ВРЕМЕННЫМ) ПУНКТОМ, ДО КОТОРОГО НЕ СЛЕДУЕТ ОЖИДАТЬ ОЩУТИМЫХ ИЗМЕНЕНИЙ В СОВЕТСКОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ».

Несмотря на недружественную позицию Советского Союза в балканском вопросе, Германия прилагает новые усилия к улучшению взаимопонимания с СССР, и министр иностранных дел рейха в письме к господину Сталину дает широкое изложение политики правительства рейха после Московских переговоров. В письме особенно подчеркивается следующее: при заключении Тройственного пакта Германия, Италия и Япония единодушно исходили из того, что этот пакт никоим образом не направлен против Советского Союза, а дружественные отношения трех государств и их договоры с СССР вообще не должны затрагиваться этим соглашением. В Тройственном пакте, подписанном в Берлине, это зафиксировано и документально. Одновременно в письме выражается желание и надежда государств Тройственного пакта на дальнейшее улучшение дружественных отношений с Советским Союзом и придание им конкретной формы. С целью дальнейшего обсуждения этих вопросов министр иностранных дел рейха приглашает господина Молотова в Берлин.

Во время визита господина Молотова в Берлин правительство рейха вынуждено было установить, что Россия действительно готова к дружественному сотрудничеству с государствами Тройственного пакта, и в особенности с Германией, лишь в том случае, если она готова выполнить поставленные Советским Союзом условия. Эти условия заключаются в дальнейшем проникновении Советского Союза на Север и Юго-Восток Европы. В Берлине и на последующих дипломатических переговорах с германским послом в Москве господин Молотов выдвинул следующие требования:

1. Советский Союз хочет предоставить Болгарии гарантии и в добавление к этому заключить с этим государством договор о взаимопомощи по образцу договоров о взаимопомощи в Прибалтике, т. е. с военными базами, в то время как господин Молотов заявляет, что это не коснется внутреннего режима Болгарии. С этой целью русский комиссар Соболев посетил в это время Софию.

2. Советский Союз требует заключения договора с Турцией с целью создания базы для сухопутных и военно-морских сил на Босфоре и Дарданеллах на основе долгосрочной аренды. В случае если Турция не согласится с этим, Германия и Италия должны присоединиться к русским дипломатическим мероприятиям по принуждению ее к выполнению этих требований. Эти требования сводятся к господству СССР на Балканах.

3. Советский Союз заявляет, что он вновь ощущает угрозу со стороны Финляндии и поэтому требует полного отказа Германии от Финляндии, что практически означает оккупацию этого государства и истребление финского народа.

Естественно, Германия не могла принять эти русские требования, выполнение которых Советское правительство считало предварительным условием присоединения к государствам Тройственного пакта. Этим самым усилия государств Тройственного пакта по достижению взаимопонимания с Советским Союзом потерпели фиаско. В результате этой германской позиции Россия усилила уже более открыто направленную против Германии политику, а ее все более тесное сотрудничество с Англией становилось очевидным. В январе 1941 года эта отрицательная русская позиция впервые проявилась и в дипломатической сфере. Когда в этом месяце Германия предприняла в Болгарии определенные контрмеры против высадки британских войск в Греции, русский посол в Берлине в официальном демарше указал на то, что СОВЕТСКИЙ СОЮЗ СЧИТАЕТ ТЕРРИТОРИЮ БОЛГАРИИ И ЗОНУ ОБОИХ ПРОЛИВОВ ЗОНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР И ЧТО ОН НЕ МОЖЕТ РАВНОДУШНО ОТНОСИТЬСЯ К СОБЫТИЯМ В ЭТИХ РАЙОНАХ, УГРОЖАЮЩИМ ЕГО БЕЗОПАСНОСТИ. ПОЭТОМУ СОВЕТСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ПРЕДОСТЕРЕГАЕТ ОТ ПОЯВЛЕНИЯ ГЕРМАНСКИХ ВОЙСК НА ТЕРРИТОРИИ БОЛГАРИИ И В ЗОНЕ ОБОИХ ПРОЛИВОВ.

В ответ на это правительство рейха дало Советскому правительству исчерпывающие разъяснения причин и целей военных мер Германии на Балканах. Оно указало на то, что Германия всеми силами и средствами будет препятствовать закреплению Англии в Греции, но она не намеревается занимать проливы, а будет уважать суверенитет Турции. Проход германских войск через территорию Болгарии не может считаться ущемлением интересов безопасности Советского Союза, правительство рейха, напротив, полагает, что эти операции служат и советским интересам. После проведения операций на Балканах Германия выведет оттуда свои войска.

Несмотря на это заявление правительства рейха, Советское правительство в свою очередь сразу же после ввода германских войск опубликовало в адрес Болгарии заявление ЯВНО ВРАЖДЕБНОГО АНТИГЕРМАНСКОГО ХАРАКТЕРА, смысл которого сводился к тому, что присутствие германских войск в Болгарии служит не делу мира на Балканах, а интересам войны. Объяснение этой позиции дали правительству рейха участившиеся к этому времени сообщения о все более тесном сотрудничестве между Советской России и Англией. Несмотря на это, Германия и на этот раз не отреагировала. К этой же категории относится и обещанное в марте 1941 года Советским Союзом Турции прикрытие с тыла в случае, если она вступит в войну на Балканах. Это было, как стало известно правительству рейха, результатом англо-русских переговоров во время визита британского министра иностранных дел в Анкару, усилия которого были направлены на то, чтобы таким путем глубже втянуть Россию в английскую игру.

V.

С возникновением Балканского кризиса в начале апреля этого года усиливающаяся с этого времени агрессивная политика Советского правительства по отношению к германскому рейху и до сих пор в некоторой степени завуалированное сотрудничество между Советским Союзом и Англией становятся очевидными всему миру. Сегодня однозначно установлено, что путч, затеянный в Белграде после присоединения Югославии к Тройственному пакту, был устроен Англией с согласия Советской России. Уже давно, а именно с 14 ноября 1940 года, Россия тайно вооружала Югославию против государств «оси». Бесспорным доказательством этому являются документы, попавшие в руки правительства рейха после занятия Белграда, которые раскрывают каждую фазу этих русских поставок оружия Югославии. После удавшегося путча РОССИЯ 5 АПРЕЛЯ ЗАКЛЮЧАЕТ С НЕЗАКОННЫМ СЕРБСКИМ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ СИМОВИЧА ДРУЖЕСТВЕННЫЙ ПАКТ, который должен был укрепить позиции путчистов и помочь своим весом сплочению совместного англо-югославо-греческого фронта. 6 апреля 1941 года помощник государственного секретаря господин САМНЕР УЭЛС, неоднократно встречавшийся до этого с советским послом в Вашингтоне, с явным удовлетворением констатирует в связи с этим: «ПРИ ИЗВЕСТНЫХ УСЛОВИЯХ РУССКО-ЮГОСЛАВСКИЙ ПАКТ МОЖЕТ ИМЕТЬ ОГРОМНОЕ ЗНАЧЕНИЕ, ОН ЗАТРАГИВАЕТ МНОГОСТОРОННИЕ ИНТЕРЕСЫ, И ИМЕЮТСЯ ОСНОВАНИЯ ПОЛАГАТЬ, ЧТО ОН ПРЕДСТАВЛЯЕТ СОБОЙ НЕЧТО БОЛЬШЕЕ, ЧЕМ ТОЛЬКО ЛИШЬ ПАКТ О ДРУЖБЕ И НЕНАПАДЕНИИ».

Итак, в то время, когда германские войска были сосредоточены на территории Румынии и Болгарии против массированной высадки английских войск в Греции, Советский Союз, теперь уже в явном сговоре с Англией, пытается нанести Германии удар в спину, а именно:

1) открыто поддерживает Югославию, политически и тайно оказывает ей военную помощь;

2) заверяя Турцию в поддержке, пытается побудить ее к занятию агрессивной по отношению к Болгарии и Германии и к вводу турецких войск во Фракию в весьма неблагоприятной военной обстановке;

3) сам сконцентрировал крупные военные силы на румынской границе, в Бессарабии и у Молдовы;

4) внезапно в начале апреля заместитель народного комиссара иностранных дел Вышинский в беседах с румынским посланником Гафеску в Москве предпринимает попытку начать политику быстрого сближения с Румынией с целью побудить ее к отходу от Германии. Английская дипломатия при посредничестве американцев в Бухаресте предпринимает усилия в этом же направлении.

Согласно англо-русскому плану по германским войскам в Румынии и Болгарии планировалось нанесение удара с трех сторон, а именно: из Бессарабии, Фракии и Сербии — Греции. Лишь благодаря лояльности генерала Антонеску, реалистической позиции турецкого правительства и прежде всего оперативному вмешательству Германии и решающим победам германской армии этот англо-русский план был сорван. Как стало известно правительству рейха из сообщений, почти 200 югославских самолетов с советскими и английскими агентами, а также с сербскими путчистами под руководством господина Зимича частично отправлены в Россию, где эти офицеры служат сегодня в русской армии, а частично — в Египте. Уже один этот факт представляет в особом свете тесное сотрудничество Англии и России с Югославией.

Советское правительство напрасно пыталось всячески замаскировать истинные цели своей политики. Советское правительство, поддерживая в последнее время экономические отношения с Германией и предприняв ряд отдельных мер, хотело продемонстрировать всему миру якобы нормальные или даже дружественные отношения с Германией. Сюда следует отнести высылку им несколько недель тому назад норвежского, бельгийского, греческого и югославского посланников, обход молчанием британской прессой германо-русских отношений, организованный британским послом Криппсом по согласованию с Советским правительством, и, наконец, опубликованное недавно опровержение ТАСС, изображавшее отношения между Германией и Советской Россией вполне корректными. Эти отвлекающие маневры, находящиеся в вопиющем противоречии с действительной политикой Советского правительства, не смогли ввести в заблуждение правительство рейха.

Враждебная по отношению к Германии политика Советского правительства в военной области сопровождалась ПОСТОЯННО УСИЛИВАЮЩЕЙСЯ КОНЦЕНТРАЦИЕЙ ВСЕХ РАСПОЛАГАЕМЫХ РОССИЕЙ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ НА ШИРОКОМ ФРОНТЕ ОТ БАЛТИЙСКОГО ДО ЧЕРНОГО МОРЯ.

Уже в то время, когда Германия основное внимание уделяла французской кампании на Западе и когда на Востоке находилось лишь незначительное количество германских войск, русское Верховное командование начало систематическую переброску крупных контингентов войск к восточной границе рейха, причем сосредоточение основных сил было установлено у границ Восточной Пруссии и генерал-губернаторства, а также на границе с Румынией в Бессарабии и Буковине. Постоянно усиливались и русские гарнизоны на границе с Финляндией. Дальнейшими мероприятиями в этом направлении была переброска все новых русских дивизий из Восточной Азии и с Кавказа на территорию европейской части России. После того как Советское правительство в свое время заявило, что, к примеру, в Прибалтику оно введет лишь небольшое количество войск, только в этом районе после его оккупации оно постоянно увеличивало там концентрацию своих войск, насчитывающих сегодня 22 дивизии. Этим самым складывается впечатление, что русские войска все ближе подходили к германской границе, хотя с германской стороны не предпринимались никакие военные меры, которыми можно было бы мотивировать такие действия русских. И лишь эти действия русских вынудили германские вооруженные силы к принятию контрмер. Кроме этого, отдельные части русских сухопутных сил и ВВС выдвинулись вперед, а на аэродромах вдоль германской границы сконцентрированы крупные части ВВС. Следует также отметить неоднократные нарушения в начале апреля границы и участившиеся случаи пролета русских самолетов над территорией германского рейха. По сообщениям румынского правительства такие же случаи имели место и в румынских приграничных районах Буковины, Молдовы и Дуная.

Верховное главнокомандование вермахта с начала года неоднократно указывало внешнеполитическому руководству рейха на возрастающую угрозу территории рейха со стороны русской армии и при этом подчеркивало, что причиной этого стратегического сосредоточения и развертывания войск могут быть только агрессивные планы. Эти сообщения Верховного главнокомандования вермахта со всеми подробностями будут доведены до общественности.

Если и было малейшее сомнение в агрессивности стратегического сосредоточения и развертывания русских войск, то они были полностью развеяны сообщениями, полученными Верховным главнокомандованием вермахта в последние дни. После проведения всеобщей мобилизации в России против Германии развернуто не менее 160 дивизий.

Результаты наблюдения за последние дни свидетельствуют о том, что созданная группировка русских войск, в особенности моторизованных и танковых соединений, позволяет Верховному главнокомандованию России в любое время начать агрессию на различных участках германской границы. Донесения об усилившейся разведывательной деятельности, а также ежедневные сообщения о происшествиях на границе и стычках между сторожевыми охранениями обеих армий дополняют картину крайне напряженной, взрывоопасной военной обстановки. Поступающая из Англии информация о переговорах английского посла Криппса с целью дальнейшего укрепления сотрудничества между политическим и военным руководством Англии и Советской России, а также воззвание бывшего всегда врагом Советов лорда Бивербрука о всемерной поддержке России в будущей борьбе и призыв к Соединенным Штатам сделать то же самое неопровержимо свидетельствуют о том, какую судьбу уготовили немецкому народу.

ОСНОВЫВАЯСЬ НА ИЗЛОЖЕННЫХ ФАКТАХ, ПРАВИТЕЛЬСТВО РЕЙХА ВЫНУЖДЕНО ЗАЯВИТЬ:

СОВЕТСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ВОПРЕКИ СВОИМ ОБЯЗАТЕЛЬСТВАМ И В ЯВНОМ ПРОТИВОРЕЧИИ СО СВОИМИ ТОРЖЕСТВЕННЫМИ ЗАЯВЛЕНИЯМИ ДЕЙСТВОВАЛО ПРОТИВ ГЕРМАНИИ, А ИМЕННО:

1. ПОДРЫВНАЯ РАБОТА ПРОТИВ ГЕРМАНИИ И ЕВРОПЫ БЫЛА НЕ ПРОСТО ПРОДОЛЖЕНА, А С НАЧАЛОМ ВОЙНЫ ЕЩЕ И УСИЛЕНА.

2. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА СТАНОВИЛАСЬ ВСЕ БОЛЕЕ ВРАЖДЕБНОЙ ПО ОТНОШЕНИЮ К ГЕРМАНИИ.

3. ВСЕ ВООРУЖЕННЫЕ СИЛЫ НА ГЕРМАНСКОЙ ГРАНИЦЕ БЫЛИ СОСРЕДОТОЧЕНЫ И РАЗВЕРНУТЫ В ГОТОВНОСТИ К НАПАДЕНИЮ.

ТАКИМ ОБРАЗОМ, СОВЕТСКОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО ПРЕДАЛО И НАРУШИЛО ДОГОВОРЫ И СОГЛАШЕНИЯ С ГЕРМАНИЕЙ. НЕНАВИСТЬ БОЛЬШЕВИСТСКОЙ МОСКВЫ К НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМУ ОКАЗАЛАСЬ СИЛЬНЕЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО РАЗУМА. БОЛЬШЕВИЗМ — СМЕРТЕЛЬНЫЙ ВРАГ НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМА.

БОЛЬШЕВИСТСКАЯ МОСКВА ГОТОВА НАНЕСТИ УДАР В СПИНУ НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ГЕРМАНИИ, ВЕДУЩЕЙ БОРЬБУ ЗА СУЩЕСТВОВАНИЕ.

ПРАВИТЕЛЬСТВО ГЕРМАНИИ НЕ МОЖЕТ БЕЗУЧАСТНО ОТНОСИТЬСЯ К СЕРЬЕЗНОЙ УГРОЗЕ НА ВОСТОЧНОЙ ГРАНИЦЕ, ПОЭТОМУ ФЮРЕР ОТДАЛ ПРИКАЗ ГЕРМАНСКИМ ВООРУЖЕННЫМ СИЛАМ ВСЕМИ СИЛАМИ И СРЕДСТВАМИ ОТВЕСТИ ЭТУ УГРОЗУ. НЕМЕЦКИЙ НАРОД ОСОЗНАЕТ, ЧТО В ПРЕДСТОЯЩЕЙ БОРЬБЕ ОН ПРИЗВАН НЕ ТОЛЬКО ЗАЩИТИТЬ РОДИНУ, НО И СПАСТИ МИРОВУЮ ЦИВИЛИЗАЦИЮ ОТ СМЕРТЕЛЬНОЙ ОПАСНОСТИ БОЛЬШЕВИЗМА И РАСЧИСТИТЬ ДОРОГУ К ПОДЛИННОМУ РАСЦВЕТУ В ЕВРОПЕ.

БЕРЛИН

21 ИЮНЯ 1941 ГОДА.

А война уже шла несколько часов, унося свои обильные первые жертвы.

В начале пятого утра 22 июня в Кремль был вызван генерал армии Тюленев, где К. Е. Ворошилов и нарком обороны объявили ему о нападении на СССР фашистской Германии и его назначении командующим Южным фронтом^[182].

Собрав в 6 часов совещание с руководящим составом Московского военного округа, генерал Тюленев объявил о порядке убытия фронтового управления из Москвы. И уже в 15.25 22 июня первый железнодорожный эшелон, в котором находились члены Военного совета, начальники управлений и служб, тронулся на Винницу. На следующий день в этом же направлении отправился и второй эшелон с остальными командирами полевого управления Южного фронта и штатным имуществом отделов и служб.

Часть вторая
Трудное лето 1941 года

Прутский рубеж

Рано утром 22 июня 1941 года германские войска начали боевые действия против советских приграничных соединений западных военных округов. На правом фланге советско-германского фронта группа армий «Север» (командующий — генерал-фельдмаршал фон Лееб) перешла границу Восточной Пруссии и вторглась на территорию Прибалтики. В центре, охватывая с двух сторон сосредоточение войск Западного Особого военного округа в Белостокском выступе, наступала самая мощная группа армий «Центр» (командующий — генерал-фельдмаршал фон Бок).

Южнее Припятских болот удар наносила группа армий «Юг», разделенная Карпатами. Свои главные силы генерал-фельдмаршал Рундштедт сосредоточил на левом фланге, где планировался ввод в сражение 1-й танковой группы^[183].

Если с первых часов нападения события в центре и на правом крыле советско-германского фронта, где наступали танковые группы вермахта, стали приобретать неуправляемый для советских войск характер, то на создаваемом Южном фронте противник в первые дни войны не предпринимал активных наступательных действий, что позволило соединениям и частям прикрытия своевременно выйти на свои участки обороны и оказать врагу упорное сопротивление.

В 3 часа 20 минут 22 июня авиация 4-го германского авиационного корпуса и румынские боевые самолеты совершили налеты на аэродромы и места дислокации частей Одесского военного округа, мосты и переправы через Днестр, железнодорожные узлы и города Черновцы, Каменец-Подольский, Хотин, Могилев-Подольский, Кишинев, Тирасполь, Бельцы, Одессу, Севастополь.

Наземные боевые действия в полосе Южного фронта начались в 4 часа 14 минут артиллерийским и пулеметным обстрелом советской территории. С полуострова Сатул-Ноу был проведен массированный огневой налет на главную базу Дунайской военной флотилии, а из районов Галац, Исакча обстрелу подвергся город и порт Рени, вынудив находившиеся здесь корабли начать маневрирование, а нашей береговой артиллерии открыть ответный огонь.

Под прикрытием огня своих батарей разведывательные и штурмовые отряды противника на лодках, понтонах и плотах в некоторых местах начали форсирование реки Прут, стремясь захватить плацдармы на его левом берегу и разведать систему обороны советских частей.

В ночь на 22 июня 1941 года вблизи государственной границы находились пограничные заставы и батальоны прикрытия стрелковых дивизий. Вот им и пришлось сразу вступить в бои, стремясь сорвать переправу немецко-румынских подразделений через реку Прут.

Отделение 5-й заставы Кагульского пограничного отряда под командованием сержанта И. Д. Бузыцкова после начала боевых действий заняло оборону возле деревянного моста через Прут в районе Кагула, получив приказ не допустить прорыва противника через реку. Отважно сражались пограничники, одну за другой отбивая попытки румынского подразделения прорваться через мост.

Обошедший заставу противник занял несколько блокгаузов, поставив в трудное положение оборонявшихся пограничников. И тогда в бой отважно вступило отделение младшего сержанта В. Ф. Михалькова, которое, умело действуя, сумело отбить у врага захваченные оборонительные сооружения.

На помощь 5-й заставе в район Кагула был спешно направлен резерв под командованием старшего лейтенанта А. К. Константинова. И это было сделано своевременно. Под покровом темноты рота румын захватила железнодорожный мост и перешла через Прут, начав готовить оборонительные позиции. Старший лейтенант Константинов, приняв командование пограничниками, организовал контрудар, который увенчался успехом — враг был отброшен на правый берег реки.

В трудное положение попали воины 12-й заставы этого же погранотряда под командованием лейтенанта К. Ф. Ветчинкина, обойденные румынскими подразделениями с нескольких сторон. Организовав круговую оборону, застава в течение 14 часов отбивала все попытки врага сломить ее сопротивление. Только после подхода на выручку подразделения 14-го стрелкового корпуса застава была деблокирована.

Так же отважно сражались пограничники и на других участках советско-румынской границы.

За героизм, проявленный в первых боях на границе, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 августа 1941 года лейтенанту К. Ф. Ветчинкину, старшему лейтенанту А. К. Константинову, сержанту И. Д. Бузыкину, младшему сержанту В. Ф. Михалькову было присвоено звание Героя Советского Союза.

Наибольшую активность немецко-румынские войска проявили на стыке Киевского и Одесского военных округов, нанеся удар по обороне частей вскоре вошедшего в состав Южного фронта 17-го стрелкового корпуса (командир — генерал-майор И. В. Галанин, зам. по политчасти — дивизионный комиссар Я. А. Доронин, начальник штаба — комбриг А. М. Баранов). Дивизии корпуса (60-я и 96-я горнострелковые, 164-я стрелковая) были подняты по тревоге в 4.30 22 июня и спешно направлялись для занятия обороны на рубеже Шепот (75 км юго-западнее Черновцов), Липканы, получив задачу не допустить прорыва противника из района Рэдэуци в направлении станция Глыбокая, Черновцы, Каменец-Подольский.

Вскоре части 96-й Винницкой ордена Ленина имени Я. Фабрициуса горнострелковой дивизии^[184] (командир — полковник И. М. Шепетов) заняли оборону в предгорьях Карпат на участке Фантина Алба, Джербоуц, Проботесчий и вступили в бой с противником в районе Селятина и южнее Красноильска.

На левом фланге корпуса оборону заняли части 164-й стрелковой дивизии (командир — полковник А. Н. Червинский), отражая попытки противника переправиться через Прут в районе Тарасауца, Ваньчикауца, Липкан. В 14 часов по приказу открыл огонь и 274-й корпусной артиллерийский полк, срывая наведение переправы в районе м. Доробонь.

Основное направление Рэдэуци, Глыбокая, Черновцы прикрыли части 60-й Кавказской Краснознаменной горнострелковой дивизии имени Степина (командир — генерал-майор М. Б. Салихов). Полоса обороны трех дивизий корпуса, в котором имелось 312 орудий и минометов (без учета 45-мм пушек и 50-мм минометов)^[185], достигала почти 200 км.

К 18 часам подразделениям германской 239-й пехотной дивизии удалось форсировать Прут в районе Тарасауца и захватить небольшой плацдарм, на котором начали сосредотачиваться главные силы соединения. А вот попытки подразделений 5-й румынской кавалерийской дивизии переправиться через реку западнее Липкан потерпели неудачу. Контратакой воинов 164-й стрелковой дивизии враг был вновь отброшен за Прут.

16-й механизированный корпус комдива А. Д. Соколова (15-я и 39-я танковые, 240-я моторизованная дивизии), в котором имелось 680 танков и 157 бронемашин, был сосредоточен в районе Снятын, Черновцы в готовности оказать поддержку своим стрелковым войскам. Для надежного прикрытия черновицкого направления командующий 12-й армией вечером подчинил 39-ю танковую дивизию генералу Галанину, приказав расположить ее за боевыми порядками 60-й горнострелковой дивизии.

В полосе обороны войск 9-й армии подразделения XI и XXX армейских корпусов вермахта сумели потеснить батальоны прикрытия 176-й и 95-й стрелковых дивизий и захватить небольшие плацдармы в районах Штефэнешти, Скулян и Унген. Но дальнейшие попытки врага расширить плацдармы натолкнулись на ожесточенное сопротивление вышедших к границе основных сил 35-го и 48-го стрелковых корпусов, располагавшихся до начала боевых действий в учебных лагерях (в 30–70 км от границы)^[186].

Части 176-й стрелковой дивизии вели боевые действия на рубеже Перерита, Скуляны; 95-й — Скуляны, Леово. В 6.30 взвод 15-й румынской пехотной дивизии форсировал Прут на правом фланге обороны 161-го стрелкового полка (командир — полковник С. И. Серебров) и начал готовить оборонительную позицию. К месту переправы была спешно направлена стрелковая рота под командованием лейтенанта Илященко, воины которой атаковали противника и вынудили его спешно отойти за реку.

Осложнилась обстановка и в районе Немцены, где подразделение противника окружило пограничную заставу. На помощь пограничникам был спешно направлен сводный отряд (две стрелковые роты, артиллерийская батарея и взвод приданных танков 15-й моторизованной дивизии) под командованием заместителя командира 161-го стрелкового полка капитана С. П. Быстрова. Стремительной атакой советские воины атаковали противника, прижали его к болоту и нанесли ему большие потери. Только небольшой части румынского подразделения удалось прорваться на свой берег.

Не удались попытки противника в первой половине дня форсировать реку и в двух местах обороны 241-го стрелкового полка (командир — полковник П. Г. Новиков), воины которого смело контратаковали врага и отбросили его за реку.

Для исключения прорыва противника в открытом 35-километровом стыке между двумя полками 95-й стрелковой дивизии (пока не подошел 90-й стрелковый полк) в район Макарешты был направлен 13-й отдельный разведывательный батальон под командованием старшего лейтенанта М. Г. Долгих.

И в районе Фэлчиу по двум имевшимся мостам через Прут на советскую сторону переправился батальон румынской гвардейской дивизии, сумевший потеснить подразделения оборонявшегося там 108-го кавалерийского полка и пограничников. А вот дальнейшие попытки врага расширить захваченный плацдарм были приостановлены подошедшими к месту боя основными силами 9-й кавалерийской дивизии. За мосты начались ожесточенные бои.

Получив приказ нанести удар по врагу, начали действовать береговые батареи и мониторы Дунайской военной флотилии, выпустив за день 1600 снарядов и сорвав шесть попыток высадки десанта. Опасаясь прорыва румынских кораблей из Галаца на Измаил, командованием флотилии было принято решение высадить свой десант в районе Сатул-Ноу и захватить плацдарм. Штаб флотилии, получив одобрение Военного совета Черноморского флота и командования 14-го стрелкового корпуса, приступил к разработке плана операции.

С первых минут войны немецко-румынская авиация нанесла удар по 6 аэродромам Одесского военного округа, где с врагом вступали в бой наши истребительные части.

Большая группа вражеских самолетов в 5.15 попыталась нанести удар по аэродрому Бельцы, но своевременно обнаруженная постами ВНОС была атакована поднятыми в воздух 8 МиГ-3 дежурной эскадрильи 55-го истребительного полка под командой капитана Атрашкевича. В завязавшемся воздушном бою были сбиты два Не-111 и один Bf-109^[187], но противнику удалось уничтожить на земле 3 наших самолета и самое главное — поджечь бензохранилище.

Вскоре вражеские бомбардировщики прилетели вновь, а у наших летчиков горючего оставалось совсем мало. Противнику удалось бомбардировками вывести из строя летное поле аэродрома Бельцы. Отражая атаки противника и потеряв при этом два самолета, эскадрилья капитана Атрашкевича вернулась на аэродром Маяки.

Около трех десятков бомбардировщиков противника в сопровождении нескольких истребителей атаковали и аэродром Гросулово, где дислоцировался 45-й ближнебомбардировочный полк, но вскоре подоспевшие из соседнего полка «миги» под командованием командира эскадрильи капитана А. Г. Карманова навязали им бой, сорвав врагу выполнение задания. В этом бою капитан Карманов сбил два вражеских самолета^[188].

А вот попытка другой группы бомбардировщиков вновь нанести через некоторое время удар по аэродрому была сорвана прицельным огнем прикрывавших его зенитчиков.

В 5.30 авиация противника предприняла попытку нанести удар по аэродрому Болграда, где дислоцировался 67-й истребительный авиационный полк (командир — майор В. А. Рудаков, начальник штаба — майор Д. Борисов). Навстречу врагу поднялось дежурное звено старшего лейтенанта Я. И. Рогозина, который в завязавшемся бою сбил бомбардировщик Р-37 «Лось». Еще по одному вражескому самолету записали на свой счет старший лейтенант А. П. Новицкий и младший лейтенант Н. М. Ермак, подоспевшие к месту боя с аэродрома засады.

Другая группа противника атаковала аэродром Болгарика, но тоже была встречена нашими истребителями. Итог: пять сбитых вражеских бомбардировщиков и два истребителя (один сбит таранным ударом старшим лейтенантом А. И. Мокляком).

К исходу дня штаб 67-го истребительного авиационного полка доложил о 117 боевых самолето-вылетах, отражении трех налетов и уничтожении 14 самолетов врага^[189]. Но и полк понес потери: на аэродроме Яловень авиации противника удалось уничтожить 8 учебных и связных самолетов.

Аэродром Григориополь, где дислоцировался 4-й истребительный авиационный полк, в течение дня подвергся 10 налетам авиации противника, но из-за принятых мер маскировки и своевременного поднятия в воздух дежурных истребителей не потерял ни одного своего самолета. А сам командир полка майор В. Н. Орлов сбил над Кишиневом румынский бомбардировщик Mk-IV «Бленхейм».

Уже на рассвете в воздух поднялось дежурное звено 96-й отдельной авиационной эскадрильи (командир — капитан А. И. Коробицин) на самолетах И-16, прикрывавшей базу Дунайской военной флотилии. В полдень 12 вражеских бомбардировщиков попытались нанести удар по Измаилу, но их попытка была сорвана летчиками эскадрильи, которые доложили о пяти сбитых самолетах противника^[190].

А вот на аэродроме Маяки, куда накануне передислоцировался 55-й истребительный полк, с утра было тихо и спокойно (видно, разведка противника не обнаружила новое местонахождение части). Самолеты были рассредоточены по периметру аэродрома в кукурузе и замаскированы, командир полка улетел на площадку засады.

Получив известие о бомбардировке Бельц, начальник штаба поднял в воздух звено старшего лейтенанта А. И. Покрышкина с задачей провести разведку района Яссы и Романа. Летчиками было обнаружено большое скопление вражеских самолетов на аэродроме Романа и движение колонн пехоты и артиллерии к советской границе. А вскоре перед полком была поставлена задача по прикрытию бомбардировщиков, вылетавших для удара по наведенным переправам через Прут. Подводя итоги за день, штаб полка доложил о более чем 10 сбитых самолетах врага и воздушном таране капитана Морозова^[191].

211-й ближнебомбардировочный авиационный полк был поднят по боевой тревоге за 20 минут до начала войны. Летный состав опробовал моторы, специалисты подвесили бомбы и зарядили пулеметы. По команде самолеты были рассредоточены по периметру аэродрома и замаскированы^[192].

А вот 45-й скоростной бомбардировочный полк из-за несвоевременно принятых мер по рассредоточению и маскировке самолетов понес неоправданные потери на земле от налета авиации противника.

В 16 часов в 211-й ближнебомбардировочный авиационный полк поступила команда на вылет, и две девятки самолетов Су-2 вскоре нанесли удар по колоннам противника на румынской территории. Не обошлось и без происшествия: при выполнении задания советский истребитель сбил самолет ведущего группы капитана Гудаенко.

Вечером 8 экипажей полка нанесли удар по переправам через Прут в районе Липкан и Думени, вернувшись на свой аэродром без потерь.

С утра 22 июня никакой связи с вышестоящими штабами не было у командования 210-го ближнебомбардировочного полка (командир — майор Кожемякин), базировавшегося в районе Первомайского. О начале войны личный состав узнал только в 12 часов из выступления народного комиссара иностранных дел Молотова. Командир полка объявил части тревогу и приказал рассредоточить самолеты.

Вскоре пришел приказ — 9 Су-2 перелететь на аэродром Софиевка (70 км от границы), куда были подвезены бомбодержатели и бомбы. И уже в 18.46 группа нанесла удар по железнодорожному узлу Яссы, возвратившись с задания без потерь.

А вот другим полкам 45-й смешанной дивизии повезло не так. Их группы, встреченные истребителями и зенитным огнем противника, потеряли за день 12 самолетов.

В течение дня другие бомбардировочные полки округа (9-й армии) на самолетах Пе-2 и Су-2 наносили удары по вражеским колоннам и мостам через Прут в районе Ясс и Галаца, а истребители вели бои, прикрывая свои ударные группы и железнодорожные узлы в районе Кишинева и переправы на Днестре.

По данным штаба ВВС 9-й армии, ее летчики за 22 июня уничтожили 20 вражеских самолетов, потеряв 23 своих. По немецким данным, только летчики 4-го авиационного корпуса сбили 16 краснозвездных самолетов в воздухе и уничтожив 142 на земле^[193].

Начала действовать и авиация Черноморского флота, получив приказ нанести удары по нефтепромыслам Констанцы и Сулина. И в 18.40 на разведку вылетели четыре СБ-2, которые по возвращении доложили воздушную, наземную и метеорологическую обстановку в запланированном для удара районе.

Вечером в воздух поднялись ударные группы 63-й авиационной бригады с загрузкой по 10 ФАБ-100. Одна группа бомбардировщиков, встретив слабое противодействие зениток и истребителей противника, нанесла удар по нефтебакам, складам и кораблям в районе Констанцы. По докладам возвратившихся экипажей, в порту и на нефтехранилищах наблюдались возникшие пожары. При выполнении этого задания был сбит один СБ.

А вот при бомбардировке Сулины было сбито два самолета, а при возвращении домой три экипажа потеряли ориентировку и сели на другие аэродромы. А всего ВВС Черноморского флота потеряли за 22 июня 1941 года 10 своих самолетов.

Как недостаток в действиях авиации можно отметить следующие моменты:

— несмотря на заблаговременное приведение в боевую готовность, не во всех авиационных полках приняли меры по рассредоточению и маскировке техники и объектов;

— летному составу не были своевременно поставлены задачи по отражению налета противника;

— нанесение ударов без предварительной разведки объектов;

— постановка задач полкам открытым текстом, что не исключало возможность их перехвата противником;

— слабое знание летным составом района полетов, из-за чего было достаточно много потерь ориентировки;

— неграмотная тактика действий бомбардировочной авиации (полет на цель по одному маршруту и на одной высоте).

На 23 июня перед ВВС 9-й армии была поставлена задача разбомбить переправы через Прут в районе Хуши, Яссы и уничтожить самолеты противника на аэродромах Бузеу, Тыргу, Брашов и др.; ВВС Черноморского флота — продолжать нанесение ударов по Констанце, Плоешти и Сулине.

Но если на южном участке фронта обстановка не внушала никаких опасений, то на северо-западном и западном участках она складывалась крайне неблагоприятно для советских войск. Здесь противник прорвал оборону приграничных дивизий Красной армии и продолжал наращивать силу удара. Немцы воевали умело, используя тесное взаимодействие наземных войск и авиации. К исходу 22 июня германские войска на некоторых участках продвинулись в глубь советской территории на 30–60 км.

Большие потери приграничных частей Красной армии, потеря связи с войсками, ведущими тяжелые бои, усугубили создавшееся положение. Несмотря на это обстоятельство, в Москву от командования фронтов поступали бодрые и обнадеживающие доклады о складывающейся обстановке. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков вспоминал: «К исходу 22 июня, несмотря на предпринятые энергичные меры, Генштаб так и не смог получить от штабов фронтов, армий и ВВС точных данных о наших войсках и о противнике. Сведения о глубине проникновения противника на нашу территорию довольно противоречивые. Отсутствуют точные данные о потерях в авиации и наземных войсках… По данным авиационной разведки, бои идут в районах наших укрепленных рубежей и частично в 15–20 километрах в глубине нашей территории. Попытка штабов фронтов связаться непосредственно с войсками успеха не имела, так как с большинством армий и отдельных корпусов не было ни проводной, ни радиосвязи»^[194].

Тем не менее, не зная действительной обстановки на советско-германском фронте, Генеральный штаб направляет в войска директиву № 3, потребовавшую от Военных советов Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов (22 июня 1941 года Прибалтийский, Западный и Киевский особые военные округа были преобразованы во фронты) немедленного перехода в наступление с целью разгрома вторгшегося на территорию страны противника.

Перед войсками Южного фронта поставлена задача стойко удерживать границу с Румынией, Черноморскому флоту — обеспечить полное господство военно-морских сил на Черноморском театре военных действий. И вскоре подводные лодки вышли на позиции у Босфора, Варн и Констанцы, получив приказ не допустить входа в Черное море вражеских кораблей.

Поздно вечером, получив посланную из Москвы директиву № 3, командующий 9-й армией отдал своим соединениям приказ на оборону рубежей государственной границы с Румынией и необходимую передислокацию своих войск:

БОЕВОЙ ПРИКАЗ № 01.

ШТАРМ ТИРАСПОЛЬ

22.6.41 23.45^[195]

1. Германо-румынские войска в течение 22.6.41 г. пытались форсировать р. Прут на участках Куконешти-Веки, Скуляны, Леушени, Чоры, Кагул и р. Дунай в районе Картал, но были отбиты контратаками наших войск. В течение 22.6.41 г. авиация противника производила налеты на Бельцы, Кишинев, Болград. В воздушных боях сбито 19 самолетов противника.

2. Войскам прикрытия не допускать перехода госграницы частями противника. Бить артиллерией противника на переправах и на его территории.

3. 35-му стрелковому корпусу оборонять полосу в прежних границах (Липканы, Леово. — Р.И.).

4. 2-му кавалерийскому корпусу — 9-й кавалерийской дивизией оборонять полосу в границах: справа — Копкуй, Ялпужени, Чуфлешти, (иск.) Кошкалия, (иск.) Бендеры; слева — (иск.) Готешти, (иск.) Бешальма, (иск.) Кириет-Лунга, (иск.) Березина. 5-ю кавалерийскую дивизию в течение ночи сосредоточить в районе Башкалия, Чок-Майдан, Романешти, в готовности атаковать превосходящие силы противника в направлениях:

а) Романешти, Леово;

б) Романешти, Баймаклия.

5. 14-му стрелковому корпусу оборонять полосу в прежних границах (Кагул, Измаил, Килия. — Р.И.).

6. 48-му стрелковому корпусу — 30-й стрелковой дивизией к рассвету 23.6.41 г. занять и оборонять рубеж Алуйниш, Фундури, Реуцели; 74-ю стрелковую дивизию сосредоточить в районе Путинешти, Никулина, Маркулешти в готовности контратаковать в северо-западном и юго-западном направлениях.

7. 2-му механизированному корпусу к утру 23.6.41 г. сосредоточиться в районе Кишинев и леса севернее и северо-западнее Кишинев в готовности, прикрывшись одним полком Ганчешти, к контрудару на Бэлци.

Штаб корпуса — Комплени. Один моторизованный полк 15-й моторизованной дивизии — мой резерв в районе Тирасполь, Красная Горка.

8. 18-му механизированному корпусу иметь дивизии в прежних районах — 44-ю танковую и 218-ю моторизованную (Березина и Сарата. — Р.И.) в готовности атаковать прорвавшегося противника в северо-западном и юго-западном направлениях; 47-ю дивизию в районе Аккерман в готовности отразить авиационный десант противника и удерживать Бугазскую переправу.

9. Всем частям, штабам тщательно соблюдать маскировку, особо обратить внимание на обеспечение противовоздушной и противотанковой обороны.

10. Штаб армии — Тирасполь.

Командующий войсками ОдВО

генерал-полковник Черевиченко

Член Военного совета ОдВО

корпусной комиссар Колобяков

Начальник штаба

генерал-майор Захаров^[196].

Получив соответствующие указания штаба армии, войска приступили к их выполнению. К месту начавшихся боевых действий двинулись и резервы фронта, сосредотачиваясь на возможных направлениях ударов противника. Части 2-го механизированного корпуса несколькими колоннами начали переход в сторону государственной границы, в соответствии с планом прикрытия. 30-я горнострелковая дивизия выдвигалась в район Скулян для ликвидации созданного противником плацдарма. 150-я стрелковая дивизия получила приказ о сосредоточении в районе Комрата, а в район Котовска, по указанию Генерального штаба, по железной дороге началась передислокация двух дивизий 7-го стрелкового корпуса. 116-я стрелковая дивизия пока оставалась в районе Николаева.

Утром 22 июня, когда боевые действия развернулись на всем протяжении советско-германской границы, командующий Харьковским военным округом генерал-лейтенант А. К. Смирнов получил директиву Генерального штаба о срочном убытии полевого управления 18-й армии к району боевых действий.

^{Смирнов Андрей Кириллович родился 27 августа 1895 года в Петербурге. Участник Первой мировой войны, командир роты — поручик. В Красной армии с октября 1918 года. Участник Гражданской войны: командир взвода, батальона, полка, бригады. Окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе (1927) и продолжал службу на должностях ком. дивизии, стрелкового корпуса, зам. командующего войсками ОДКА, начальником высших командных курсов «Выстрел», начальником Управления учебных заведений РККА. В декабре 1940 года назначен командующим войсками ХВО. Был награжден орденом Ленина и двумя орденами Красного Знамени.}

Руководящий состав 18-й армии:

Командующий — генерал-лейтенант Смирнов А. К.

Член Военного совета — корпусной комиссар Николаев Т. Л.

Заместитель командующего — генерал-майор Козлов П. М.

Начальник штаба — генерал-майор Колпакчи В. Я.

Начальник оперативного отдела — генерал-майор Исаев Ф. М.

Начальник АБТО — генерал-майор Гольцев Н. Д.

Начальник отдела связи — генерал-майор Гребнев В. А.

На следующий день полевое управление армии железнодорожными эшелонами убыло на фронт в район Каменец-Подольского.

23 июня в полосе обороны 17-го стрелкового корпуса румынские части неоднократно предпринимали попытки нанести удар из района Серета (25 км западнее Дорохоя) в черновицком направлении. Чтобы исключить прорыв противника, генерал Галанин усилил оборону корпуса артиллерийскими частями, а на участок 60-й горнострелковой дивизии^[197] выдвинул и два танковых полка приданной ему 39-й танковой дивизии.

Вечером части 96-й и 60-й горнострелковых дивизий при поддержке танкистов атаковали противника, но сбросить его с захваченного плацдарма так и не смогли, понесли потери и отошли в исходное положение.

На фронте обороны 9-й армии противник небольшими разведывательными группами систематически пытался форсировать Прут в районах Кетриш, Скуляны, Немцены, Чоры, Леово, Фэлчиу, Кагул и Рени, одновременно продолжая выдвижение своих войск из глубины к линии фронта. Но прохождение государственной границы с Румынией по таким широким водным преградам, как Прут и Дунай, способствовало войскам Южного фронта довольно успешно отражать попытки противника вторгнуться на советскую землю.

Но большие выделенные рубежи обороны вынуждали командиров приграничных корпусов и дивизий располагать части в один эшелон, не давая возможности создать сильные резервы. Чтобы по возможности исключить прорыв противника на слабо прикрытых участках, командирам полков было приказано иметь подвижный резерв для быстрой переброски его в нужное место. Но это дело не спасало — большие участки прикрытия не позволяли в дивизиях и корпусах создать глубоко эшелонированную оборону.

Так, в 100-километровой полосе обороны 95-й стрелковой дивизии, которую поддерживали два дивизиона 266-го корпусного артиллерийского полка, находились два важнейших направления прикрытия: ясско-кишиневское и хуши-кишиневское. 241-й стрелковый полк занял оборону на 20-километровом участке от Петрешты до Валя Маре; 13-й разведбатальон — Валя Маре, Грозешты; батальон 90-го стрелкового полка — Солтанешты, выс. 127, 8; сводная группа майора Ф. М. Короткова (батальон 90-го сп, дивизион 134-го гап) — Макарешты, (иск.) выс. 127, 8; 161-й полк, с двумя приданными ротами, — на 25-километровом рубеже (иск.) высота 127,8, Чоры.

Еще больший участок обороны был у частей 176-й стрелковой дивизии, прикрывавшей белицкое направление. Но это не вызывало беспокойства у командования 9-й армии и Генерального штаба, в резерве у которых еще находились значительные силы войск, в том числе и два механизированных корпуса (2-й и 18-й). Но и эти соединения уже начали нести потери, хотя пока и небольшие. Так 2-й механизированный корпус, при сосредоточении в районе Кишинева, в результате налета авиации противника потерял три автомашины и трех выведенных из строя раненых красноармейцев.

Не смогли полностью ликвидировать и захваченный накануне в районе Фэлчиу плацдарм. Прибывший в район боевых действий командир кавкорпуса генерал Белов приказал командиру 72-го кавалерийского полка подполковнику Баумштейну вместе с подразделениями 108-го кавалерийского полка (командир — подполковник В. Д. Васильев) атаковать противника и отбить два моста через Прут. Но кавалеристам удалось захватить и взорвать только автомобильный мост, а за другой разгорелись жаркие бои с переменным успехом.

А в Москве 23 июня 1941 года Постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР была создана Ставка Главного Командования, в состав которой вошли: С. К. Тимошенко (председатель), И. В. Сталин, В. М. Молотов, К. Е. Ворошилов, С. М. Буденный, Г. К. Жуков, Н. Г. Кузнецов. При Ставке был образован институт постоянных советников, В который вошли: Б. М. Шапошников, К. А. Мерецков, Н. В. Ватутин, А. И. Микоян, Н. А. Вознесенский, А. А. Жданов, другие руководители страны.

Утром 24 июня первый эшелон с командованием Южного фронта прибыл в Винницу (второй эшелон полевого управления прибыл к месту назначения вечером 25 июня), направив в ведущие бои соединения 9-й и 18-й армий для ознакомления с обстановкой своих представителей. В оперативное подчинение Военного совета фронта поступили Одесский военный округ, 9-й стрелковый корпус, Дунайская военная флотилия, Одесская военно-морская база, 26-й и 79-й пограничные отряды НКВД.

Руководящий состав Южного фронта:

Командующий — генерал армии Тюленев И. В.

Член Военного совета — армейский комиссар I ранга Запорожец

Начальник штаба — генерал-майор Шишенин Г. Д.

Пом. ком. по АБТВ — генерал-майор Штевнев А. В.

Нач. инженерного отдела — генерал-майор Хренов А. Ф.

Нач. связи — генерал-майор Королев И. Ф.

Нач. разведывательного отдела — полковник Васильев А. Ф.

Нач. 5-го отдела — генерал-майор Караваев В. И.

Главный интендант — генерал-майор Шебунин А. И.

Нач. автодорожной службы — генерал-майор Страхов Н.^[198]

Пока еще не сложная обстановка на фронте позволила руководящему составу наладить управление своими войсками и войти в курс дела, хотя на командном пункте не оказалось ни одного телефонного и телеграфного аппарата, ни одной радиостанции^[199], и в первые дни работникам фронтового аппарата приходилось использовать средства Наркомата связи СССР, что не гарантировало секретность проводимых переговоров.

После ознакомления с обстановкой командование Южного фронта направило руководству подчиненных армий следующую директиву^[200]:

ДИРЕКТИВА № 01/ОП.

ШТАБ ЮЖНОГО ФРОНТА ВИННИЦА

25.6.41 9.00

Первое. Директивой Народного комиссара обороны № 04 от 24.6.41 г для объединения действий наших войск против войск противника, развернувшихся в Румынии, создан Южный фронт.

Второе. Командующим Южным фронтом назначен я, Членом Военного совета — армейский комиссар I ранга Запорожец, начальником штаба фронта — генерал-майор Шишенин.

Третье. В состав Южного фронта с 00.05 25.6.41 г. включаются:

а) 18-я армия в составе — 17-го стрелкового корпуса (96-я, 60-я горнострелковые дивизии, 164-я стрелковая дивизия); 16-го механизированного корпуса (39-я, 15-я танковые, 240-я моторизованная дивизии); 64-й авиационной дивизии; 45-й смешанной авиационной дивизии (без 161-го истребительного авиационного полка). Штаб 18-й армии с 25.6.41 г. — Каменец-Подольск.

б) 9-я армия в составе — 35-го стрелкового корпуса (30- я горнострелковая, 95-я и 176-я стрелковые дивизии); 14- го стрелкового корпуса (25-я и 51-я стрелковые дивизии); 2-го механизированного корпуса (11-я, 16-я танковые, 15-я моторизованная дивизии); 18-го механизированного корпуса (44-я, 47-я танковые, 218-я моторизованная дивизии); 2-го кавалерийского корпуса (5-я и 9-я кавалерийские дивизии; 20-й, 21-й смешанных авиационных и 7-й авиационной дивизий. Штаб 9-й армии — Тирасполь.

в) 9-й особый стрелковый корпус в составе 106-й, 156-й стрелковых и 32-й кавалерийской дивизий. Штаб корпуса — Симферополь.

г) В непосредственное распоряжение фронта — 55-й стрелковый корпус (130, 169, 189-я стрелковые дивизии); Штаб 55-го корпуса — Дунаевцы; 7-й стрелковый корпус (93, 147, 196, 206-я стрелковые дивизии) в районе Котовск, Балта; 88-й истребительный авиационный полк и 137-й разведывательный полк с дислокацией на Винницком аэроузле и 131-й истребительный авиационный полк с дислокацией на аэродроме Кривой Рог.

д) Все пунктовые части противовоздушной обороны и воздушного наблюдения, оповещения и связи в границах фронта.

е) Все склады и материальные запасы в границах фронта.

Четвертое. Границы:

а) между Южным и Юго-Западным фронтами — Черкассы, Винница, Бар, Оттыня, ст. Вале-Вишеулуй. Все пункты, кроме Оттыня, включительно для Южного фронта.

б) Между 18-й и 9-й армиями — Умань, Вапнярка, Пашкани, исключительно для 9-й армии.

Пятое. Задача армий Южного фронта — оборонять госграницу с Румынией. В случае перехода и перелета противника на нашу территорию уничтожать его активными действиями наземных войск и авиации и быть готовым к решительным наступательным действиям…

Командующий Южным фронтом

генерал армии Тюлененев

Член Военного совета армейский

комиссар I ранга Запорожец

Начальник штаба фронта

генерал-майор Шишенин

На рассвете 26 июня и руководство 18-й армии прибыло на командный пункт, оборудованный в лесу в 10 км северо-восточней Каменец-Подольского, установив связь и управление своими подчиненными соединениями, которым предстояло оборонять Буковину и северную часть Молдавской ССР.

24–30 июня 1941 года немецко-румынские войска довольно успешно выполняли поставленную перед ними задачу — сковать противостоящие им силы образованного Южного фронта, демонстрируя свою активность действиями небольших подразделений то в одном, то в другом месте.

24 июня румынские части вновь предприняли попытку прорваться в районе Герца. Обойдя город с двух сторон, вражеские подразделения перерезали дорогу на Новоселицу, окружив в этом районе две пограничные заставы.

^{Положение войск Южного фронта к утру 25.6.1941 г.}

Колонна румын двинулась к Новоселице, но возле села Молница попала под обстрел выдвинутой сюда батареи 358-го горнострелкового полка. Метким огнем колонна была рассеяна. Особенно отличился в бою расчет артиллеристов под командованием сержанта П. С. Яковлева, подбивший несколько вражеских машин.

На помощь окруженным пограничникам были спешно направлены подразделения 60-й горнострелковой дивизии и приданные танкисты, которые стремительным ударом опрокинули противника, заставив его отойти на исходные позиции.

На некоторое время на участке обороны 18-й армии установилось временное затишье, противник вел себя пассивно, продолжая только артиллерийский и ружейно-пулеметный обстрел позиций дивизий 17-го стрелкового корпуса, которые к 27 июля закрепились на следующих участках: 96-я горнострелковая — высота 1495 (иск. Фантина Алба); 60-я горнострелковая — Фантина Алба, Сатумаре; 164-я стрелковая^[201] — ст. Новоселица, Тецканы.

В районе Снятый, Волока, ст. Юрцаути (25 км севернее Черновиц) сосредоточился 16-й механизированный корпус, которому поставлена задача быть в готовности во взаимодействии с частями 17-го стрелкового корпуса к уничтожению противника при его попытке прорваться к Днестру^[202].

Получил задачу и переданный в состав 18-й армии 55-й стрелковый корпус (командир — генерал-майор К. А. Коротеев, зам. по политчасти — полковой комиссар Я. В. Гольденштейн, начальник штаба — полковник А. Г. Ермолаев), в который были включены 130-я и 169-я стрелковые дивизии, 207-й и 437-й корпусные артиллерийские полки, 30-й отдельный зенитно-артиллерийский дивизион: подчинить Каменец-Подольский и Могилев-Подольский укрепленные районы и подготовить к обороне рубеж р. Днестр.

Промежуток между укрепленными районами занимался частями 169-й стрелковой дивизии (командир — генерал-майор И. Е. Турунов, начальник штаба — подполковник Н. Н. Зелинский) с использованием 4-й противотанковой артиллерийской бригады полковника М. И. Неделина (в ее состав входили 665-й и 727-й артполки, имевшие 104 орудия, в том числе 20 85-мм и 72 76-мм). Два ее артиллерийских дивизиона передавались в распоряжение генерала Галанина для усиления обороны 164-й стрелковой дивизии в районах ст. Новоселица и Липкан. И это было сделано своевременно.

Уже с 27 июня значительно осложнилась обстановка у соседа справа — левофланговых частей Юго-Западного фронта. Отходившие от границы на новый рубеж арьергарды 12-й армии в 21–22 часа зафиксировали переход государственной границы СССР отрядами венгерских войск, которые начали движение в направлении Осмолода, Вишкува^[203]. А вскоре из Москвы пришло сообщение, что венгерское правительство объявило, что их страна находится в состоянии войны с СССР. И причиной явилась якобы бомбардировка советскими самолетами территории Венгрии.

Но этот вопрос еще ждет своего пристального изучения, так как еще 25 июня 1941 года начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Гальдер отметил в своем дневнике: «Участие Венгрии в войне было бы желательным. Однако Венгрия ждет официального обращения Германии. Этого фюрер не хочет делать из политических соображений»^[204]. И, видно, эти соображения нашлись, но у кого?

По данным разведорганов Южного фронта, и против соединений 18-й армии 29 июня было отмечено начавшееся сосредоточение немецко-румынских частей на черновицком направлении, в районах Сучава, Дорохой, Липкан, Серета, скопление танков восточнее Герца. Подготовка к наведению переправы для танков и сосредоточение войск было обнаружено и в районе Штефэнешти. Продолжались и поисковые действия разведывательных отрядов противника, стремившихся найти разрывы в обороне советских дивизий и частей.

Разведотдел фронта, проанализировав поступившие из войск сведения, предположил, что противник ведет разведку боем в направлениях Серет, Черновицы и Штефэнешти, Бельцы и в ближайшее время возможна новая попытка форсирования р. Прут крупными силами.

Штаб фронта считал, что на черновицко-пашканском направлении противник сосредоточил 10 пехотных, 2 танковые и одну моторизованную дивизии, одну кавалерийскую и одну горнострелковую бригады, 65 артиллерийских дивизионов (на самом деле никаких танковых и моторизованных дивизий здесь не было, скорее всего это была хорошо проведенная немцами дезинформация. — Р.И.), против находившихся на этом направлении 6 стрелковых, 2 танковых и одной моторизованной дивизий, 47 артиллерийских дивизионов. А вот на яссы-бакэуском направлении отмечалось, что противник имеет 5 пехотных и две кавалерийские дивизии, 44 артиллерийских дивизиона против наших 4 стрелковых, 2 танковых и одной моторизованной дивизий, 28 артиллерийских дивизионов^[205].

Учитывая эти данные, генерал Тюленев предположил, что главный удар противником будет нанесен по стыку его армий, и для противодействия этому он приказал командиру 55-го стрелкового корпуса занять своими двумя дивизиями оборону на рубеже Бричаны (20 км северо-восточнее Липкан), Единцы. На участок Перерита, Корпачи на автомашинах выдвигались два усиленных стрелковых полка для смены находившихся там подразделений 164-й и 176-й стрелковых дивизий.

Выдвигая этот корпус в первую линию, командующий фронтом тем самым уменьшал участки обороны дивизий соседнего 35-го стрелкового корпуса. 4-я противотанковая бригада тоже получила приказ на передислокацию на промежуточный рубеж для прикрытия направления Липканы, Корпачи.

Но 30 июня командованием фронта был получен приказ Ставки — отвести 55-й стрелковый корпус за Днестр, где его дивизиями занять оборону от Каменец-Подольска до Ямполя. И связано это было с намеченным на 1 июля поэтапным отводом войск 12-й армии Юго-Западного фронта на рубеж Гржымалов, Чортков, Коломыя, Кутты, Берхомет, который предполагалось выполнить к утру 5 июля^[206].

Для прикрытия правого фланга 18-й армии от возможного удара противника с северо-западного направления командующий Южным фронтом передал в подчинение генералу Смирнову резервную 189-ю стрелковую дивизию^[207], которую приказывалось выдвинуть на рубеж Смотрич, Гуков (30 км северо-западнее Каменец-Подольского).

16-й механизированный корпус (без переданного в распоряжение командования 17-го стрелкового корпуса 39-й танковой дивизии) выдвигался в район Дунаевцев (30 км северо-восточнее Каменец-Подольского), а 4-я противотанковая артиллерийская бригада — в район Балина (20 км севернее Каменец-Подольского)^[208].

Получил указание штаба фронта на передислокацию в район Жмеринки 18-й механизированный корпус, где предполагалось провести его пополнение боевой техникой^[209].

В соответствии с полученным приказом соединения 18-й армии начали проводить указанную перегруппировку своих частей, которую так и не успели выполнить полностью до начала наступления немецко-румынских войск. В подчинение командования армии передавались Могилев-Подольский и Каменец-Подольский укрепленные районы, которые были приведены в боевую готовность.

17-й стрелковый корпус продолжал держать оборону на реке Прут, прикрывая черновицкое и каменец-подольское направления.

Сложная обстановка с 24 июня складывалась на левом фланге обороны 176-й стрелковой дивизии, где ее подразделения не сдержали сильный натиск частей XXX германского и IV румынского армейских корпусов, активно поддержанных артиллерией и авиацией, и были вынуждены отойти от реки Прут. Противник форсировал реку и овладел Скулянами. На захваченный плацдарм немедленно началась переброска дополнительных сил, которые попытались развить наступление в белцинском направлении, но были остановлены контрударами подошедших к району прорыва подразделений 35-го стрелкового корпуса.

Узнав о случившемся факте, генерал Черевиченко потребовал от командования 35-го стрелкового корпуса немедленно ликвидировать захваченный плацдарм, передав в его подчинение 30-ю горнострелковую дивизию. Генерал Галактионов, получив приказ занять село Герман, принял решение силами двух полков при поддержке артиллерии атаковать противника с двух направлений. И вскоре три горнострелковые роты 256-го полка (командир — полковник Г. А. Сафонов) перешли в наступление в направлении Скуляны, Каючень. Слева продвигались подразделения 71-го горнострелкового полка, тесня противника к госгранице.

Тяжелый бой, продолжавшийся около трех часов, завязался за с. Герман с подразделениями 198-й пехотной дивизии вермахта. И только после прорыва на окраины села воинов роты младшего лейтенанта М. П. Броварного, поддержанного другими подразделениями, противник был вынужден отойти за реку. Части 30-й горнострелковой дивизии проведенным контрударом очистили от противника восточный берег реки Прут от села Герман до Скулян на 8–10 километров, понеся при этом значительные потери^[210]. Но полностью ликвидировать захваченный в районе Скулян плацдарм так и не удалось, за него завязались ожесточенные бои, проходящие с переменным успехом.

Для стабилизации обстановки на угрожаемом участке северо-западнее Кишинева передислоцировался и 2-й механизированный корпус, дивизии которого, выполнив марш, к 12 часам сосредоточились в районе Быковец, Верничены, Каменка, Реча.

Вечером 25 июня танковый батальон и одна рота мотострелков 11-й танковой дивизии атаковали противника в направлении Петрешты, но, встреченные сильным артиллерийско-минометным огнем, успеха так и не добились, потеряв в бою 8 танков, 7 человек убитыми и 13 без вести пропавшими^[211].

К месту затянувшегося сражения начали подтягиваться и главные силы 2-го механизированного корпуса, который к 15.00 26 июня сосредоточился в следующих районах: 11-я танковая дивизия — Корнешты и леса юго-восточнее этого населенного пункта; 16-я танковая дивизия — Мандрешты, Кисла-Дезниша, Чилика; 15-я моторизованная дивизия — Гирчешты, Манзарешгы, Куртай; 6-й мотоциклетный полк — Чулуканы. А вскоре из штаба 9-й армии поступил приказ на наступление: 11-й танковой дивизии в 19.00 с рубежа Перлица во взаимодействии с 241-м стрелковым полком атаковать и уничтожить противника в районе Скуляны-Тырг; 15-й моторизованной дивизии во взаимодействии с 591-м стрелковым и 203-м артиллерийским полками в 19.00 нанести удар с рубежа Стынженены с целью уничтожения противника в районе Скулян.

Удар мехкорпуса должны были поддержать части 20-й смешанной авиационной дивизии. Но по разным причинам (недостаток горючего и боеприпасов, доставленных с запозданием из-за прошедших дождей и труднопроходимости дорог) этот удар перенесли на следующий день.

27 июня совместным контрударом частей 30-й горнострелковой и 11-й танковой дивизий удалось к исходу дня овладеть Скулянами. А вот ликвидировать захваченный противником в этом районе плацдарм вновь не удалось. Атаки советских воинов натыкались на хорошо построенную оборону немецких подразделений и сильный артиллерийско-минометный огонь. Части несли большие потери (только 11-я танковая дивизия потеряла за день 4 танка, 4 орудия, 4 тягача, 17 человек убитыми и 36 ранеными, различные повреждения получили еще 13 танков^[212]) и были вынуждены откатываться на исходные позиции.

Продолжались бои и в районе Унген, где оборону держали части 95-й стрелковой дивизии. Утром 25 июня около роты 198-й пехотной дивизии переправилось севернее Унген и заняло село Менделяны. К месту прорыва были направлены подразделения 241-го стрелкового полка (командир — полковник П. Г. Новиков), которые при поддержке дивизиона 57-го артполка смело атаковали и отбросили противника, нанеся ему значительные потери.

Вечером 26 июня подразделение 15-й румынской пехотной дивизии форсировало Прут на участке обороны 161-го стрелкового полка в районе Данька и, оттеснив оборонявшийся здесь стрелковый взвод и пограничников, начало расширять захваченный плацдарм. Но артиллеристы 95-й стрелковой дивизии сорвали уже наметившуюся переправу вражеских частей, меткими попаданиями уничтожив наведенный плавучий мост.

За ночь к захваченному врагом плацдарму был подтянут стрелковый батальон, руководство боевыми действиями которого осуществлял лично командир 161-го стрелкового полка полковник С. И. Серебров. Утром 27 июня советские воины атаковали противника с разных направлений и, нанеся ему значительные потери, вынудили уцелевшие остатки вражеского подразделения поспешно отойти за реку.

Анализируя ход боев, командованием 95-й стрелковой дивизии было правильно подмечено, что противник стремится переправиться через Прут в районе Унген и Коту Морей, так как именно они были наиболее удобны для наведения переправ и захвата выгодных плацдармов. Это открывшееся обстоятельство потребовало выполнить в дивизии необходимую перегруппировку сил. Теперь каждое прикрываемое направление (Яссы — Кишинев и Хуши — Кишинев) обороняли 241-й и 161-й стрелковые полки с приданной артиллерией. 90-й стрелковый полк оставил один батальон на участке Макарешты, Збероя, а главными силами вышел во второй эшелон, заняв оборону на высотах восточнее Болдурешты.

В резерв командира дивизии были выведены 13-й разведбатальон и батарея 97-го отдельного противотанкового дивизиона.

26 июня удалось ликвидировать угрозу прорыва противника по остававшемуся до сих пор в его руках железнодорожному мосту в районе Фэлчиу. Рано утром два полка 9-й кавалерийской дивизии прорвались через этот мост на западный берег Прута и нанесли неожиданный удар по обороне румынской гвардейской дивизии. Результат боя был неплохой — несколько десятков убитых и захваченных в плен. Отходя на свой берег, саперы кавдивизии взорвали мост.

А на левом фланге обороны 9-й армии части 25-й и 51-й стрелковых дивизий успешно отражали попытки отдельных разведгрупп противника переправиться через Прут и Дунай в районах Кагула, Рени, Картала. Незначительная активность действовавших в этих районах румынских войск позволила нашим соединениям укрепить свою оборону, отмобилизоваться и получить некоторое количество техники из народного хозяйства. Беспокоил только участившийся артиллерийский обстрел наших позиций с полуострова Сатул-Ноу и из района села Пардино, не дававший возможности измаильской группе кораблей Дунайской военной флотилии свободно действовать в своей акватории. Настало время претворить в жизнь разработанный план десантной операции, которую назначили на 26 июня.

Накануне ее выполнения экипажи 96-й авиационной эскадрильи провели воздушную разведку побережья Дуная от мыса Сатул-Ноу до Черного моря. И утром 25 июня четыре бронекатера, взяв на борт подразделения 79-го морского пограничного отрада, под прикрытием огня своих береговых батарей и мониторов «Мартынов» и «Ударный» вышли из Кислицкой протоки к Сатул-Ноу.

Высадившись на берег, десантники в короткой схватке разгромили оборонявшееся на полуострове румынское подразделение, взяв в плен 70 человек и захватив в качестве трофеев 2 орудия и 10 пулеметов^[213].

Вскоре на захваченный плацдарм кораблями флотилии был доставлен и один батальон 25-й Чапаевской дивизии. Усиленный десант к исходу дня, ведя бои по расширению плацдарма, захватил острова Большой и Малый Даллер и приступил к укреплению своей обороны.

Командованием флотилии и 14-го стрелкового корпуса было решено высадить десант и в Килия-Веке, для чего выделялись батальон 23-го стрелкового полка, 4 бронекатера и 10 торпедных катеров. В ночь на 26 июня десант (командир — капитан Васицкий) был скрытно посажен на катера и утром под прикрытием огня береговой батареи № 65 и орудий 99-го гаубичного артиллерийского полка произвел высадку в район Килия-Веке. Преодолевая незначительное сопротивление противника, рота под командованием лейтенанта Юрковского ворвалась в город, а к исходу дня наши воины овладели селением Пардино и островом Татару. Было захвачено 510 пленных (из них два офицера), 11 орудий и много снаряжения^[214].

Таким образом, оба берега Килийского гирла от устья р. Рапида до Переправы на протяжении 76 км по фронту и до 3 км в глубину находились у воинов десанта, что позволило измаильской группе кораблей Дунайской военной флотилии свободно осуществлять плавание по реке не только ночью, но и днем. В полной мере возобновились работы и в измаильском порту, что было особенно важно для снабжения наших войск по Черному морю.

Опасаясь соединения галацкой и тулчинской групп вражеских кораблей и их возможного прорыва вниз по Дунаю, еще в ночь на 24 июня бронекатерами Дунайской военной флотилии было выставлено минное заграждение в районе устья реки Писика поперек Дуная (недалеко от Галаца). А 1 июля заграждение было еще усилено постановкой нескольких мин.

26 июня минное заграждение было выставлено в устье Тулчинского рукава, а 29 июня — у впадения в Дунай озера Крапива. И это было не напрасно. 27 июня со стороны Галаца, под прикрытием огня своих батарей, несколько румынских мониторов предприняли попытку прорваться вниз по Дунаю. По приказу командующего Дунайской флотилией контр-адмирала Абрамова по противнику открыли огонь корабли нашей ренийской группы и орудия береговой батареи № 724, нанесли бомбовый удар летчики 96-й авиационной эскадрильи. Румынские корабли не выдержали этого массированного огня и поспешно ушли в Галац.

С 28 июня на всем советско-румынском фронте наступило некоторое затишье, связанное с начавшейся перегруппировкой вражеских войск на направление главного удара. Большое сосредоточение немецко-румынских войск было обнаружено в районах Штефэнешти, Яссы, Скуляны, Манолясы, Захорени^[215], что свидетельствовало о намечавшемся на этом направлении наступлении противника, тем более что захваченный им плацдарм в районе Скуляны так и не удалось ликвидировать.

Усиливалась вражеская группировка и на стыке Южного и Юго-Западного фронтов, где в район Самбора начали прибывать части словацкого корпуса (две пехотные дивизии и моторизованная бригада), вводимые в действие на правом фланге 17-й полевой армии.

Произвели необходимое переподчинение и перегруппировку сил и в 9-й армии (начальник штаба — генерал-майор П. И. Бодин), где считалось, что противник имеет пять пехотных дивизий на кишиневском и четыре пехотные дивизии на бухарестском направлениях против 5 наших дивизий. Командованием армии было установлено, что наибольшую активность части противника проявляли в районах Кетриш, Скуляны, Немцены, Чоры, Леово, Фэлчиу.

В связи с этим генерал Черевиченко 29 июня приказал 48-му стрелковому корпусу (176-я и 74-я сд) прочно удерживать границу на участке Корпачи, (иск.) Петрешты, прикрывая белцинское направление; 74-й стрелковой дивизии усиленным стрелковым полком в ночь на 1 июля сменить части 30-й горнострелковой дивизии на участке Кетриш, (иск.) Петрешты, а два стрелковых полка сосредоточить в резерве в районе Стурзени, Рашкани-Тырг; 35-му стрелковому корпусу (95-я сд и 30-я гсд) двумя полками 95-й дивизии оборонять участок Петрешты, (иск.) Войнеско, имея один стрелковый полк в резерве в районе Варзарешти, Ниспорены; 30-ю горнострелковую дивизию к исходу 3 июля вывести в корпусной резерв в район Корнешти-Тырг, Волчинеци; 14-му стрелковому корпусу (150, 25 и 51-я сд) прочно прикрыть госграницу по рекам Прут и Дунай от Войнеско до побережья Черного моря, уделив особое внимание фэлчинскому, кагульскому, ренинскому, картальскому, измаильскому и килия-ноуэ направлениям^[216].

2-й механизированный корпус, имевший к этому времени 163 танка (1 КВ, 18 Т-34, 68 БТ, 26 Т-26, 7 ОТ-26, 28 Т-37) и 154 бронеавтомобиля (90 БА-10 и 64 БА-20), по приказу генерала Черевиченко должен был к рассвету 30 июня сосредоточиться в армейском резерве, находясь в районах Сынджерей, Гиличени, Езерени Ноуй, Кишкорены, Чучуены, Катранык, Глинджены. Но 30 июня корпус получил приказ командующего фронтом на изменение задачи и выполнение марша в район Дрокия, София, Реча, Николены.

2-й кавалерийский корпус, в котором после прошедших боев остались исправными 25 танков БТ и 23 бронемашины, сдавал свой участок обороны подошедшим к фронту частям 150-й стрелковой дивизии и готовился к маршу, чтобы к исходу 2 июля сосредоточиться в районах: 9-я кавалерийская дивизия — Молешты, Гугальбена; 5-я кавалерийская — Резени, Карбуна, готовясь к удару по противнику в направлении Комрата.

Приводились в боевую готовность долговременные оборонительные сооружения 80-го и 82-го укрепленных районов, усиленные несколькими артиллерийскими полками РГК, химическими и инженерными батальонами.

Ренийская группа кораблей Дунайской военной флотилии к исходу 29 июня спустилась вниз по течению (в целях маскировки двигатели не запускали) до устья реки Викета и на следующий день вошла в озеро Кагул.

Немецко-румынская авиация в эти последние июньские дни небольшими группами наносила удары по обороне советских войск, аэродромам, городам Кишинев, Болград, Бельцы, Гросулово, железнодорожным узлам и мостам через Днестр, стремясь сорвать начавшуюся перегруппировку советских войск.

Не остались в долгу и советские летчики. Авиация Южного фронта вела разведку передвижений войск противника, его аэродромов, прикрывала Одессу, Кишинев, Тирасполь, Винницу, переправы через Днестр. Истребительная авиация перехватывала и вела бои с вражескими самолетами, сопровождала свои бомбардировщики и штурмовики, прикрывала сосредоточение наземных войск. Только за 24 июня штабы авиационных частей доложили о 30 сбитых вражеских самолетах^[217].

Бомбардировщики и штурмовики Южного фронта и ВВС Черноморского флота наносили удары по наводимым переправам на р. Прут, вражеским колоннам и местам сосредоточения его частей, по нефтепромыслам в районе Плоешти и Констанцы, неся при этом значительные потери от атак истребителей противника и его зенитных батарей. Только за 24 и 25 июня было потеряно 23 бомбардировщика. И это неудивительно, ведь эти районы были прикрыты значительными силами. Только в районе Плоешти было сосредоточено около 60 истребителей и 30 зенитных батарей, находилось свыше десятка зенитных прожекторов и аэростатов заграждения.

Противовоздушная оборона Констанцы включала до 30 истребителей, свыше 15 батарей зенитной артиллерии, около 15 прожекторов. Да и служба раннего предупреждения о налетах действовала у противника довольно успешно.

С 25 июня приступили к работе и экипажи 4-го дальнебомбардировочного авиационного корпуса, наносившие удары по Кенигсбергу, Варшаве, Данцигу… 26 июня 17 экипажей 21-го дальнебомбардировочного авиационного полка на самолетах ДБ-3ф нанесли удар по важным объектам на территории Румынии, потеряв при этом семь своих машин.

В связи с участившимися налетами советской авиации на Констанцу для усиления противовоздушной обороны в этот район (на аэродром Мамайю) в конце июня прибыла истребительная группа III/JG 52 люфтваффе, имевшая на вооружении новейшие истребители Bf-109F-4. И она действовала довольно успешно, заявив о 12 сбитых бомбардировщиках 24 июня и 18 за 26 июня 1941 года^[218].

По нашим данным, только потери авиационных полков ВВС Черноморского флота и 4-го дальнебомбардировочного корпуса при выполнении заданий над территорией Румынии составили 31 самолет. Да и авиация Южного фронта понесла в эти дни довольно значительные потери. В ее четырех авиационных дивизиях (20, 21, 45 и 64-й) к началу июля 1941 года осталось 787 самолетов^[219], что значительно снизило их боеспособность.

И потери были не только в воздушных боях и при выполнении заданий. Имевшиеся недостатки в маскировке и противовоздушной обороне своих аэродромов приводили к неоправданным потерям самолетов и личного состава на земле. Так, 25 июня 6 бомбардировщиков противника со стороны моря нанесли удар по аэродрому 69-го истребительного полка, дислоцировавшегося в окрестностях Одессы. Промедлила с открытием огня зенитная артиллерия, с запозданием поднялись в воздух истребители дежурного звена, в результате на земле горели несколько краснозвездных машин.

Не увенчался успехом и предпринятый 26 июня 1941 года кораблями Черноморского флота морской набег на порт Констанцу, в котором приняли участие два лидера, крейсер и три эсминца под общим командованием контр-адмирала Т. А. Новикова. Утром ударная группа, состоявшая из лидеров «Москва» и «Харьков», подошла к берегу и открыла огонь по порту из 130-мм орудий, в результате чего возник пожар на нефтехранилище и вокзале, были разрушены или повреждены некоторые строения.

По кораблям в ответ начали стрелять береговые орудия, в том числе и 280-мм калибра. Начав маневр, подорвался на мине и затонул лидер «Москва». С трудом ушел из-под обстрела и авиационного удара и лидер «Харьков», получивший несколько серьезных повреждений. А ведь командованию Черноморского флота было известно, что, опасаясь подхода советских кораблей к берегам Констанцы, румынские минные заградители 23 июня 1941 года выставили в этом районе минные заграждения.

В связи с большими потерями при выполнении заданий над территорией Румынии нарком ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов вечером 26 июня временно приостановил дальнейшие налеты авиации Черноморского флота в этот район, переключив ее на постановку минных заграждений. И уже в ночь на 30 июня четыре ДБ-3 ВВС Черноморского флота поставили донные мины в Тульчинском гирле в районе Сулины, а на следующую ночь — в Георгиевском рукаве.

В конце июня было сменено командование Военно-воздушных сил Южного фронта, руководство которыми возглавил генерал-майор П. С. Шелухин (член Военного совета — бригадный комиссар В. И. Алексеев).

Штаб Южного фронта вечером 30 июня 1941 года доложил в Москву^[220]:

ОПЕРСВОДКА № 015/ОП К 20.00 30.6.41.

ШТАБ ЮЖНОГО ФРОНТА ВИННИЦА

Первое. Армии фронта продолжают оборонять рубеж р. Прут и р. Дунай. Попытки разведывательных групп противника форсировать р. Прут успеха не имели.

Второе. 18-я армия продолжает удерживать рубеж р. Прут.

17-й стрелковый корпус — положение без изменений (на фронте высота 1429, Лопатник. Штаб корпуса — Черновицы. 96-я горнострелковая дивизия — высота 1429, Петроуц; 60-я горнострелковая дивизия — Купка, (иск.) Тарасауци; 164-я стрелковая дивизия — Тарасауци, Лопатник. — Р.И.).

55-й стрелковый корпус:

а) 169-я стрелковая дивизия на марше в район Лукачени, Халахора, Бричени Сат. За отсутствием связи и очень плохих дорог сведений о местонахождении нет;

б) 130-я стрелковая дивизия к 10.30 30.6.41 г. передовыми частями вышла в район Глина-Маре, Барабой, Паладия.

Штаб 55-го корпуса — Могилев-Подольский.

16-й механизированный корпус — без изменений (сосредоточен в районе Снятый, Молодна, Коцман. Штаб корпуса — Коцман. — Р.И.).

28.6.41 г. Каменец-Подольский укрепленный район приступил к работам мобилизационного периода. Привлечено местное население. Заканчивается обсыпка маскировки ДОТов. Танковые препятствия отсутствуют. Слабо развита глубина. Отсутствуют мины, взрывчатые вещества.

Южнее Хотин, на линии Анадолы, высота 278, 0.240 (так в документе. — Р.И.), приступили к постройке предмостных позиций.

164-я стрелковая дивизия минирует и заграждает броды через р. Прут.

Третье. 9-я армия — на всем фронте армии активных действий противника не отмечено. На отдельных участках ружейно-пулеметная перестрелка, разведывательные поиски и продолжение сосредоточения войск противника на участке Штефэнешти, Яссы.

48-й стрелковый корпус — без перемен (на фронте Веки, Петрешты. Штаб корпуса — Бельцы. — Р.И.).

35-й стрелковый корпус:

а) 30-я стрелковая дивизия на фронте Виншора, Герман, (иск.) Петрешты;

б) 95-я стрелковая дивизия — на фронте Петрешты, Войнеско, Леово.

14-й стрелковый корпус — без изменений (на фронте Кагул, Рени, северный берег р. Дунай. Штаб корпуса — Болград. — Р.И.).

Части 2-го кавалерийского корпуса, смененные 150-й стрелковой дивизией, сосредоточились в районе лес 8 км северо-западнее Комрат.

2-й механизированный корпус сосредоточился: 15-я моторизованная дивизия — Гиличени, Сынджерей; 16-я танковая дивизия — Николянка, Кишкорены; 11-я танковая дивизия — Катранык, Глинжены, Сарата Ноуа.

18-й механизированный корпус в районах: 44-я танковая дивизия — Кириет-Лунга, Тарутино; 218-я моторизованная дивизия — Лунга, Тряну-Ноу, Воля Пержей; 47-я танковая дивизия — в районе Аккерман.

Штаб корпуса — Тарутино.

116-я стрелковая дивизия — в прежнем районе (сосредотачивается в районе Березовка, Анатольевка. — Р.И.).

189-я стрелковая дивизия — во фронтовом резерве в районе Балин.

Четвертое. Военно-воздушные силы фронта в течение 29.6.41 г. прикрывали сосредоточение частей, города Одесса, Тирасполь, Винница, Кишинев, аэродромы базирования и вели разведку противника. Боевых действий из-за плохой погоды не производилось.

Пятое. Связь за 29.6.41 г. работала с перебоями. Имелось повреждение на линии Винница, Тирасполь; Винница, Каменец-Подольск, прекращение действий с 16 часов 30 минут до 17 часов. Военно-почтовая связь не развернута, средства военно-почтовой связи не прибыли. Линейные части связи и склады связи не прибыли.

Заместитель начальника штаба Южного фронта

генерал-майор Воробьев

Помощник начальника Оперативного отдела

майор Зябкин^[221].

В связи с обнаруженным отходом советских соединений на Юго-Западном фронте командование вермахта отдало приказ войскам румынского фронта на проведение наступательных операций. И 1 июля 1941 года немецко-румынские части приступили к активным действиям по форсированию реки Прут на широком фронте с целью захвата выгодных плацдармов для дальнейшего наступления. С 8.00 подразделения XI, XXX и LIV армейских корпусов вермахта под прикрытием артиллерийского огня и поддержки с воздуха форсировали Прут в районах Куконешты, Шербаки, Бранешты, Аврэмени, Скуляны, Цуцора на участке обороны частей 176, 74 и 95-й стрелковых дивизий 9-й армии.

К этому времени корпуса этой армии занимали оборону по р. Прут до ее впадения в Дунай, держа все дивизии в первом эшелоне. На рубеже нижнего течения Дуная от устья р. Прут до Черного моря были оставлены только один стрелковый полк, пограничные отряды и корабли Дунайской военной флотилии. В руках советских воинов находился и захваченный плацдарм на западном берегу Дуная, который удерживался 20 суток.

Штаб Южного фронта докладывал в Москву, что в течение дня противник приступил к активным боевым действиям по форсированию р. Прут на широком фронте, введя в бой танки^[222]. Активно начала действовать и его авиация, нанося бомбовые и штурмовые удары по узлам связи, обороне советских войск, городу Бельцы.

С каждым часом обстановка на фронте 9-й армии осложнялась. Не выдержав сильного натиска противника, левый фланг 176-й стрелковой дивизии был вынужден отойти от границы и уже к 12 часам вел бой на рубеже Лопатник, Кухнешты.

К 10 часам подразделения противника овладели районом Кубани. Предпринимаемые попытки подразделений 74-й и 30-й дивизий контратаковать противника результатов не приносили. Противник подтягивал в этот район новые и новые силы, расширяя захваченный плацдарм.

Осложнилась обстановка и в районе Скулян, где части 198-й пехотной дивизии при поддержке артиллерии перешли в наступление в направлении Чоропкани, Бучиумени, где с ними в бой вступили подразделения 30-й горнострелковой и 95-й стрелковой дивизий.

Вечером под ударами частей 170-й пехотной дивизии на участке Унгены, Валя Маре был отброшен от границы и правый фланг 95-й стрелковой дивизии (241-й сп), на который пришелся основной удар. Переправившись через Прут, подразделения противника стали развивать удар в северо-восточном направлении вдоль дороги на Унцешты. Обстановку осложнило и то обстоятельство, что командный пункт дивизии в ночь перемещался в населенный пункт Ниспорены и не мог решительным образом повлиять на обстановку.

Одновременно шло подтягивание к линии фронта и резервов немецко-румынских войск. По данным разведки Южного фронта, большое сосредоточение частей противника было обнаружено в районах Штефэнешти, Ясс, Цурора, Валя Маре.

Командованию фронта и 9-й армии было ясно, что противник скоро перейдет в наступление и в этих районах. Для усиления своих войск на центральном участке фронта генерал Черевиченко отдал приказ на отвод 2-го кавалерийского корпуса от границы и его выдвижение северней Кишинева. Но прошедшие накануне дожди развезли дороги, и выход корпуса в заданный район несколько затянулся.

Для отвлечения внимания командования Южного фронта от событий на центральном участке части 4-й румынской армии в течение ночи на 2 июля вели интенсивный артиллерийский огонь из района Тульчи по юго-западной окраине Измаила и селу Читалкион с одновременным освещением их прожекторами, инсценируя подготовку к нападению в этом районе.

На фронте 18-й армии румыны небольшими группами проводили разведывательные поиски в разных местах, отыскивая неприкрытые участки в обороне наших соединений, но все они своевременно обнаруживались и отражались огнем. Была сорвана огнем артиллерии 17-го стрелкового корпуса и попытка двух румынских батальонов перейти госграницу в направлении Шепот, Камералы.

Для обеспечения и прикрытия начавшегося отхода левого крыла Юго-Западного фронта от возможного удара немецко-румынских частей генерал Смирнов вечером 1 июля поставил задачу 17-му стрелковому корпусу (96-я и 60-я гсд, 164-я сд) с 39-й танковой дивизией — оборонять рубеж Берхомет, Сторожинец, ст. Тереблешти, Герца, Новоселица и далее по р. Прут до Лопатник^[223]. На участке Перерита, Лопатник оборону занял усиленный 680-й стрелковый полк (169-я сд).

А вот дивизиям 55-го стрелкового корпуса, вышедшим в район сосредоточения согласно полученному ранее распоряжению штаба Южного фронта, пришлось повернуть обратно. Вечером 1 июля их командиры получили приказ о возвращении и занятии обороны по Днестру: 169-я на рубеже Новая Ушица, Куча, Бойково; 130-я — Могилев-Подольский, Ямполь, Томашполь.

4-я противотанковая бригада сосредотачивалась в районе Миньковцы в армейском подчинении, в готовности к действиям на каменец-подольском и могилев-подольском направлениях.

16-й механизированный корпус получил распоряжение на сосредоточение 15-й танковой дивизии в Балине, 240-й моторизованной — в Дунаевцы. Один ее мотострелковый полк с артбатареей выдвигался в район Студеница для обороны железнодорожного моста. Мотоциклетный полк мехкорпуса в это время был задействован для прикрытия предмостного укрепления у д. Залещики^[224].

Вечером 1 июля с наступлением темноты начали отход от границы на промежуточный рубеж Мужылув, Тысменица, Надворна левофланговые части Юго-Западного фронта. Для прикрытия этого отхода штабом 18-й армии был разработан и свой план, предусматривавший одновременный отвод от границы к исходу 2 июля правофланговой 96-й горнострелковой дивизии на рубеж (иск.) Берхомет, Сторожинец, ст. Тереблешти. В дальнейшем с отходом левого крыла 12-й армии за Прут 96-я и 60-я горнострелковые дивизии отводились на рубеж Шипенцы, Новоселица, а с выходом частей соседней армии на левый берег Днестра эти дивизии отводились через переправы у Залещики, Хотин и Студеница северней Каменец-Подольского укрепрайона.

164-я стрелковая дивизия отводила свой правый фланг к Днестру и занимала рубеж Ленкауци, Вартикауци, Ларга, Липканы и далее по Днестру до Лопатник. 189-я стрелковая дивизия продолжала занимать рубеж Смотрич, Гуков, прикрывая правый фланг 18-й армии с северо-западного направления. Штаб этой армии разработал и план овладения г. Дорохой и Ботошаны при пассивных действиях противника до 6 июля 1941 года^[225].

Но этим надеждам так и не суждено было сбыться. На рассвете 2 июля 1941 года в наступление перешли главные силы 11-й полевой и 3-й румынской армий, нанося удар из районов Штефэнешти и Яссы в направлении Могилев-Подольский, Ямполь, Сороки, создав превосходство в силах и средствах на направлении главных ударов (в районе Ботошаны было сосредоточено 5 пехотных дивизий и три бригады, в районе Ясс 6 пехотных дивизий против 9 дивизий Южного фронта). В течение ночи саперные части противника навели три переправы в районе Штефэнешти, по которым утром на восточный берег Прута началась переброска частей XI армейского и румынского кавалерийского корпусов, которые с боями начали продвигаться на Патрушени.

Одновременно XXX армейский корпус повел наступление из района Яссы в белцинском направлении, продвигая главные силы вдоль дороги Яссы-Бельцы. Правее, форсировав Прут на участке Рыщенты, Катунеры, перешли в наступление в направлении Кишинев, Дубоссары части LIV армейского корпуса, прикрывая правый фланг ударной группировки 11-й полевой армии.

239-я и 8-я пехотные дивизии врага атаковали оборону 176-й стрелковой дивизии, которая, не выдержав сильного натиска, начала отход от Прута. Сильный удар был нанесен по стыку между 30-й горнострелковой и 95-й стрелковой дивизиями, которые тоже начали отход от границы. К 13 часам германско-румынские части заняли ст. Бедриш, Куконешты, Костешты, Паскауци, Бранешты, Кубани, Болотино, Домняска, продолжая продвигаться в восточном направлении. Вечером и подключившиеся к наступлению части 35-й румынской пехотной дивизии нанесли удар в районе Унген и к 20.00 овладели восточным берегом р. Прут на участке Петрешты, Валя Маре.

К исходу дня немецко-румынские части во многих местах форсировали Прут и вклинились в оборону 9-й армии на 10–12 км, выйдя на рубеж Новый Бедраж, Дурушторы, Патрушени, Долняска, Токсобены, Столбничены, высота 167, Тодирешты, Резина, Валя Маре.

Не сдержав сильного натиска противника, части 176-й и 30-й стрелковых дивизий были вынуждены во многих местах отойти от границы: 404-й стрелковый полк оставил Новый Бедраж и к исходу дня отошел на рубеж Пыржота, Яблона; 591-й стрелковый полк вместе с подразделениями 30-й горнострелковой дивизии вел бой в районе Бучиумени.

74-я стрелковая дивизия в это время двумя полками готовила к обороне рубеж Яблона, Марандены.

Части 95-й стрелковой дивизии, оставив Унгены, к исходу дня отошли на рубеж Тодирешты, Новые Берешти, Резина, Валя Корново, Валя Маре. Для ликвидации прорыва противника через Прут генерал Пастревич принял решение снять со своего участка обороны 90-й стрелковый полк и отбить Унгены. Но вскоре и этому полку пришлось отражать удары переправившихся на плацдарм частей противника.

На остальных участках обороны 35-го и 14-го стрелковых корпусов изменений за день не произошло, здесь продолжалась только ружейно-пулеметная перестрелка.

Дивизии 2-го механизированного корпуса, выполнив трудный марш по горно-лесистой местности и переправившись через несколько рек и речушек, к исходу дня сосредоточились в районе Дрокия, София, Реча, Никорены, проведя разведку небольшими отрядами в полосе обороны 176-й стрелковой дивизии. Вечером поступил приказ — утром 3 июля нанести удар в направлении Костешты и уничтожить вышедшую на рубеж реки Реут колонну противника^[226].

В связи с возможным прорывом противника через Бельцы на Рыбницу в распоряжение коменданта Рыбницкого укрепрайона, для усиления обороны на Днестре, передавались 116-я стрелковая дивизия^[227] (должна была подойти к исходу 6 июля 1941 г.), 320-й пушечный и 430-й гаубичный артиллерийские полки РГК. Прикрытие укрепрайона от ударов противника с воздуха обеспечивала 96-я отдельная зенитно-пулеметная рота.

Части 18-го механизированного корпуса, перебрасываемые в район Житомира, со 2 июля начали грузиться в железнодорожные эшелоны на станциях Овидиополь, Каролино-Бугаз, Бессарабская, Арциз, испытывая затруднения с подачей подвижных составов. В связи с этим обстоятельством распоряжением фронта колесные машины корпуса было приказано отправлять к месту назначения своим ходом по дорогам, проходящим восточнее Днестра.

Таким образом, немецко-румынским войскам удалось в течение 1 и 2 июля прорвать фронт обороны дивизий Южного фронта на центральном участке и начать продвижение на Могилев-Подольский, Жмеринка, навстречу продвигающимся в направлении Проскуров, Винница соединениям 17-й полевой армии. И хотя в подчинении Южного фронта находились значительные силы войск, не уступавшие по своему составу германско-румынским (а по танкам, артиллерии и авиации и превосходящим), наши соединения не только не смогли сорвать переправу частей противника через Прут, но и остановить их дальнейшее продвижение к Днестру.

На 1 июля 1941 года в составе Южного фронта находилось 10 корпусов (9, 14, 17, 35, 48 и 55-й ск, 2-й кк; 2, 16 и 18-й мк), 19 стрелковых, горнострелковых и кавалерийских (25, 51, 74, 95, 106, 116, 130, 150, 156, 164, 169, 176 и 189-я сд; 30, 60 и 96-я гсд; 5, 9 и 32-я кд), 6 танковых (11, 15, 16, 39, 44 и 47-я), 3 моторизованных (15, 218 и 240-я) и 5 авиационных дивизий (7, 20, 21, 45 и 64-я), одна противотанковая артиллерийская бригада (4-я птабр), шесть гаубичных и один пушечный артиллерийские полки РГК (137, 433, 515, 522, 526 и 527-й гап, 320-й пап), два отдельных артиллерийских дивизиона большой мощности (245-й и 317-й), три зенитно-артиллерийских полка (16, 638 и 748-й) и 10 зенитно-артиллерийских дивизионов ПВО, несколько отдельных авиационных и инженерных полков, шесть батальонов ВНОС, имелось значительное количество танков, бронемашин и артиллерии.

Но просчет Генерального штаба, командования Южного фронта и 9-й армии в организации обороны на своевременно выявленных разведкой направлениях главных ударов привел к ее прорыву в районах Штефэнешти и Ясс. Да и постоянные проблемы со связью на всех уровнях нарушали непрерывное управление соединениями и частями, ведущими тяжелые бои по сдерживанию противника.

На фронте 18-й армии в течение дня румынские подразделения вели усиленную разведку боем на участке Петроушка, Фантина Алба, Выхранешти. Обнаружив неприкрытый участок, в связи с начавшимся отходом частей 17-го стрелкового корпуса от границы, около двух румынских батальонов устремились в район Петроушка, но вскоре были остановлены нанесенным контрударом подразделений 60-й горнострелковой дивизии.

Начал движение через горные перевалы Карпат и сосредоточившийся в районе Мармарош, Сегед 8-й венгерский подвижный корпус (2-я и 17-я моторизованные, 1-я кавалерийская бригады^[228]), преследуя отходившие от границы части 58-й горнострелковой дивизии Юго-Западного фронта и ведя бои за перевалы.

Продвижение частей венгерского подвижного корпуса в направлении Коломыя ставило под угрозу удара весь правый фланг обороны 18-й армии. Оценив обстановку, командующий армией генерал Смирнов приказал командиру 96-й горнострелковой дивизии отвести части на северный берег реки Серет и занять оборону на участке Берхомет, Глубокая^[229].

В это время дивизии 17-го стрелкового корпуса, державшие оборону в 160-километровой полосе, прикрывали каменец-подольское направление от ударов с севера, запада и юго-запада, обеспечивая отвод от границы соединений 12-й армии соседнего Юго-Западного фронта.

А этот отход проходил с большими проблемами, срывая весь намеченный план отвода войск. Прошедшие накануне дожди в значительной степени повлияли на состояние дорог, снизив быстроту передвижения стрелковых частей и боевой техники. Вечером 2 июля части 13-го стрелкового корпуса проходили рубеж Галич, Станислав, а 58-я горнострелковая дивизия только вышла к рубежу Обертын, Коломыя, Заблотув.

Медленный отход войск этой армии вызвал серьезное беспокойство у Москвы, потребовавшей ускорить отвод соединений, чтобы к утру 3 июля главные силы армии вышли на рубеж Чортков, Городенка, Куты.

Военно-воздушные силы Южного фронта в течение этих дней июля наносили удары по скоплениям вражеских войск в районах Штефэнешти, Трушешты, Бретени, Скулян, вели воздушную разведку, перехватывали вражеские бомбардировщики, одновременно прикрывая аэродромы своего базирования. 1 июля 12 СБ, 3 Пе-2, 24 И-153 под прикрытием 15 МиГ-3 «работали» по наведенным через Прут переправам, разрушив железнодорожный мост в районе Скулян^[230].

Несмотря на строгий приказ командующего фронтом об уничтожении авиацией переправ в районе Штефэнешти, его так и не удалось выполнить. 2 июля большая группа бомбардировщиков (49 ДБ-3) под прикрытием истребителей нанесла удар по скоплению вражеских войск в районе Костешти и Штефэнешти, но заметных успехов не добилась. Районы переправ были прикрыты сильным зенитным огнем и вражескими истребителями, и для выполнения задания нашим бомбардировщикам и штурмовикам приходилось прорываться через огневые заслоны, неся ощутимые потери. Только за 2 июля авиация фронта недосчиталась семи не вернувшихся с боевого задания самолетов^[231].

Всего за этот день авиация фронта выполнила 143 самолето-вылета, что было явно недостаточно для активной поддержки своих наземных войск.

По приказу наркома ВМФ возобновила свои налеты на нефтяные районы Румынии авиация Черноморского флота. Уже 1 июля несколько групп бомбардировщиков нанесли удар по Плоешти, Сулину, Тульчу, потеряв несколько экипажей. 3 июля при бомбардировке Констанцы из 9 задействованных на выполнение этого задания самолетов ДБ-3 было потеряно два. А вот применение пикирующих бомбардировщиков Пе-2 (обладавших значительной скоростью) при ударе по Плоешти прошло удачно, экипажи дернулись на свою базу без потерь.

Из-за больших потерь экипажей нарком ВМФ 4 июля запретил посылать на задания днем большие группы бомбардировщиков без прикрытия истребителей.

Продолжали наносить удары по врагу и летчики 4-го дальнебомбардировочного авиационного корпуса. Только за 2 июля 1941 года полки 22-й дальнебомбардировочной дивизии выполнили 65 вылетов на бомбардировку, потеряв при этом пять своих экипажей. Нередко сам командир корпуса полковник Судец лично водил своих летчиков на задания, выполнив с июня по октябрь 1941 года 66 боевых вылетов, заслуженно удостоившись звезды Героя Советского Союза.

Да, именно в эти трудные для нашей Родины дни и проявлялась истинная сущность человека, все черты его характера. Даже противник отдавал должное высоким качествам воина Красной армии. Как отмечал в своих воспоминаниях бывший генерал-майор вермахта Бутлар: «Солдатские качества русского воина, особенно его дисциплина, способность действовать, не обращая внимания на огонь противника и собственные потери, его стойкость в перенесении лишений и тягот войны, были, вне всякого сомнения, очень высокими»^[232].

В Красной армии не хватало одного — грамотной организации боевых действий и опыта, но это был уже вопрос времени. А пока ее войска отходили в глубь своей страны на всех фронтах.

3 июля немецко-румынские части продолжали активные наступательные действия на правом крыле и в центре боевого порядка войск 9-й армии, расширяя захваченные плацдармы на восточном берегу Прута и перебрасывая туда дополнительные резервы.

Части Южного фронта упорно оборонялись, нередко переходя в контратаки, что задерживало продвижение немецко-румынских войск к Днестру, до которого им оставалось пройти всего 85–90 км. Но преимущество в силах и средствах на направлении главного удара оставалось на стороне противника, и советским дивизиям приходилось отходить на новые позиции.

176-я стрелковая дивизия к 15 часам оставила Куконешты, Зайкани, Гилиуци, отойдя на рубеж Брынзены, Пыржота, Яблона, где сомкнула свой левый фланг с частями 74-й стрелковой дивизии, державшими оборону на участке Яблона, Марандены.

Тяжелая обстановка сложилась в полосе обороны 30-й горнострелковой дивизии, на которую наступали части двух немецких пехотных дивизий, нацеливаясь в направлении Бельцы. Под угрозой обхода ее флангов дивизия во второй половине дня начала отход на рубеж Марандены, (иск.) Пырлица.

Вновь пришлось отойти и правому флангу 95-й стрелковой дивизии. Основной удар частей 50-й пехотной дивизии вермахта пришелся по 2-му батальону 241-го стрелкового полка, державшему оборону южнее Унген. Прорвав его боевые порядки, части противника вступили в бой с 3-м батальоном, находившимся во втором эшелоне.

В более трудное положение попал 1-й батальон, оборонявшийся севернее Унген. Подразделения противника с двух сторон начали обходить его фланги, угрожая отрезать батальон от главных сил полка, что вынудило наших воинов начать поспешный отход на восток. К исходу дня 241-й стрелковый полк закрепился на рубеже Тодирешты, Валя Корново, Валя Маре.

Штаб 95-й стрелковой дивизии, передислоцировавшийся в ночь на 3 июля в район Варничени, узнал о случившемся только во второй половине дня и повлиять на происходившие события на фронте был уже не в силах.

К 15 часам дивизии 9-й армии вели бои на рубежах Брынзены, Почумбены, Гилиуци, Пыржота, Яблона, но натиск противника еще продолжался.

^{Боевые действия частей 95-й стрелковой дивизии в июне-июле 1941 г.}

Не достиг успеха и предпринятый утром контрудар частей 2-го механизированного корпуса с целью разгрома противника, вышедшего к рубежу реки Реут. Наступление частей корпуса началось неодновременно и неорганизованно. Противник, своевременно узнав о подходе советских бронетанковых сил, организовал сильную противотанковую оборону, встретив наступавших артиллерийским огнем и авиационными ударами. Горели танки, бронемашины, в бесплодных атаках гибли люди, но прорвать оборону противника так и не удалось. К тому же к исходу дня стала остро ощущаться нехватка боеприпасов, ГСМ, за которыми приходилось отправлять машины в склады, находящиеся за 150 км на восточном берегу Днестра.

Несмотря на все трудности, командующий Южным фронтом в 17 часов вновь потребовал от Военного совета 9-й армии уничтожить переправившегося противника в районах Штефэнешти и Скулян и выйти на государственную границу по рекам Прут и Дунай^[233]. Этот удар должен был поддержать и 2-й кавалерийский корпус, прибытие которого к району боевых действий ожидалось в ночь на 4 июля.

Перед военно-воздушными силами фронта была поставлена задача обеспечить перегруппировку войск и поддержать действия наземных частей при ликвидации прорвавшегося противника.

А пока обстановка в полосе обороны 9-й армии продолжала резко ухудшаться. К исходу дня части XI и XXX армейских корпусов прорвались на рубеж Стольничены, Зайкани, Чучуля, Кулугар-Соч, Бушила, нацеливая свой удар в направлении Сороки и Бельцы.

Получив приказ фронта на уничтожение прорвавшегося противника, генерал Черевиченко в ночь на 4 июля принял решение нанести удар частями 2-го механизированного корпуса в направлении Никорены, Мошени, Бэратек, а дивизиями 48-го стрелкового корпуса в направлении Фундури, Душмани, Кубани, Бранешты и разгромить противостоящего противника, не допустив его отхода на западный берег р. Прут. Начало наступления было назначено на 16 часов 4 июля 1941 года^[234].

А 18-я армия, прикрывая отход левого крыла Юго-западного фронта, в течение 3 июля 1941 года проводила перегруппировку своих частей с целью дальнейшего усиления обороны. Перед фронтом армии противник был в этот день пассивен, ограничиваясь только действиями разведывательных подразделений силою до батальона включительно. Выравнивая линию обороны с соседней 12-й армией, Военный совет Южного фронта в 17 часов разрешил под прикрытием арьергардов отвести дивизии 17-го стрелкового корпуса на рубеж рек Збруч и Днестр на участок Хотин, Левинцы, Липканы^[235].

К этому времени 96-я горнострелковая дивизия отошла рубеж Жадов, ст. Петричени, остальные дивизии корпуса продолжали находиться на занимаемых ранее рубежах, f Заканчивали переправу через Днестр и сосредоточение в указанных им районах и дивизии 55-го стрелкового корпуса: 169-я^[236] — Струга, Ольховец, Балабановка; 130-я — Нишевцы, Липчаны, Ярышев, Юрковцы. 4-я противотанковая бригада к исходу дня сосредоточилась за рубежом обороны 169-й стрелковой дивизии.

В район Дунаевцы, Залесцы, Балин выполняли марш части 16-го механизированного корпуса, сосредоточение которых должно было завершиться к утру 4 июля 1941 года.

В 22.40 3 июля командование 18-й армии отдало в свои войска приказ на оборону отводимых им рубежей^[237]. 55-му стрелковому корпусу ставилась задача не допустить форсирования Днестра частями противника на 200-километровом рубеже, выдвинув 169-ю стрелковую дивизию на участок Калачковцы, Калюс, для обеспечения промежутка между Каменец-Подольским и Могилев-Подольским укрепленными районами; 130-ю стрелковую дивизию — на участок Могилев-Подольский, Ямполь.

17-й стрелковый корпус получил задачу оборонять 120-километровый рубеж: 189-я стрелковая дивизия — Смотрич, Гуков, фронтом на север; 96-я горнострелковая — на правом крыле Каменец-Подольского укрепрайона по реке Збруч; 60-я горнострелковая и 164-я стрелковая — на участке от реки Днестр, Кишла, Неджимова, Левинцы, Липканы и по реке Прут до Лопатник.

Получив приказ штаба армии, в ночь на 4 июля части 17- го стрелкового корпуса начали отход на новые рубежи, открывая стык с войсками 12-й армии Юго-Западного фронта.

Особое внимание со стороны командования 18-й армии было уделено охране мостов и переправ: в районе Хотина эту задачу выполнял понтонный полк, в районе Вороновиц — танковый полк 240-й моторизованной дивизии, в районе Залещики — мотоциклетный полк 16-го мехкорпуса. Все мосты были подготовлены к подрыву, выделенные саперные команды ожидали только указания сверху.

Тяжелые бои на Южном фронте продолжались и 4 июля. Части 11-й полевой и 3-й румынской армий продолжали неуклонно продвигаться к Днестру на сорокско-ямпольском и белцинском направлениях, встречая упорное сопротивление соединений 9-й армии, растянутых на широком фронте. Находя неприкрытые и защищаемые небольшими силами участки, противник вклинивался в боевые порядки частей Южного фронта, заставляя их начинать отход на новые рубежи. Части XXX армейского корпуса захватили Фалешты, нацеливая свой удар по стыку 30-й горнострелковой и 95-й стрелковой дивизий, понесших в боях значительные потери^[238].

Осложнилась обстановка и на левом крыле обороны 95-й стрелковой дивизии, где на участке Валя Маре, Макарешты во второй половине дня Прут форсировала 35-я румынская пехотная дивизия, начавшая продвигаться в направлении Ниспорены, Долна.

Не приносили заметного успеха и контрудары частей 2-го механизированного и 48-го стрелкового корпусов по правому флангу продвигавшегося к Днестру XI армейского корпуса. Части противника, выдвинув противотанковые орудия в переднюю линию, встречали наступавших сильным артиллерийско-минометным и пулеметным огнем. И хотя подразделениям 16-й танковой дивизии удалось овладеть селами Боржений-Ной и Стурзены, этот успех не был поддержан и закреплен соседними частями. Пехота залегла, а танкисты, понеся большие потери (сгорели в боевых машинах экипажи старшего лейтенанта М. Трубникова, лейтенантов Ю. Рубахина, Ф. Сергиенко и А. Магрецкого, старшего сержанта И. Байназарова и др.), были вынуждены отойти на рубеж Михайлены, Окиул-Алб, Ракария и перейти к оборонительным действиям, сдерживая рвущегося к Бельцам противника.

Не были еще готовы наши стрелковые соединения и части к проведению наступательных и оборонительных действий. Как отмечал один из участников Великой Отечественной войны: «Пехота — слабейшее место войск. Наступательный дух низок. Отстает в наступлении от танков, легко дезорганизуется при воздействии артиллерийского и минометного огня, авиационного нападения»^[239].

К Ракарии откатились и подразделения 176-й стрелковой дивизии, принимавшие участие в контрударе, продолжая вести бои с противником, стремившимся обойти их фланги. К этому времени 74-я стрелковая дивизия закрепилась на рубеже Стурзешты, Марандены (11 км юго-западнее Бельцы); 30-я горнострелковая — Поповка, Липованка.

Некоторое затишье наступило в полосе обороны 35-го стрелкового корпуса, где противник, выйдя на рубеж Пырлица, Читирени, Валя Маре, приступил к подтягиванию резервов и перегруппировке своих частей, готовясь к проведению дальнейших наступательных действий. А то, что оно неизбежно, свидетельствовали полученные штабом Южного фронта разведывательные данные.

Так, на стыке 48-го и 35-го стрелковых корпусов на участке Фалешты, Скумпия было обнаружено сосредоточение частей 50-й германской, 5-й и 14-й румынских пехотных дивизий, которые вскоре и ударят по стыку наших корпусов, разорвав единый фронт обороны 9-й армии.

18-я армия в течение ночи 4 июля продолжала перегруппировку своих дивизий на заданные им рубежи обороны по рекам Збруч и Днестр. Взорвав за собой мосты через Прут, дивизии 17-го стрелкового корпуса начали отход на северо-восток: 96-я горнострелковая дивизия, оставив под утро 5 июля Черновцы, начала переправу через Днестр в районе Мельницы-Подольской (30 км северо-западнее Хотина); 60-я — в районе Хотина. Для ускорения переправы саперами были дополнительно наведены понтонные мосты, по которым круглосуточно переправлялись воинские подразделения, транспорт, боевая техника.

Обнаружив отход советских войск с занимаемых рубежей, части румынского горнострелкового корпуса немедленно перешли в наступление в направлении Хотина и Мельницы-Подольской, стремясь воспрепятствовать переправе войск 18-й армии через Днестр. Усилила активность и вражеская авиация, нанося бомбовые и штурмовые удары по переправам. Но дивизии 17-го корпуса под прикрытием выделенных арьергардов сумели переправиться и занять оборону на рубежах: 96-я горнострелковая — по реке Збруч, западнее Каменец-Подольского; 60-я горнострелковая — южнее города. И это было выполнено своевременно.

Войска 17-й полевой армии, усиленные двумя словацкими дивизиями, непрерывно преследовали отходившие на восток соединения 12-й армии, стремясь обойти их с флангов и воспрепятствовать отходу на линию укрепленных районов. Венгерский подвижный корпус 4 июля занял Коломыю, установив связь с правофланговыми частями 17-й полевой армии, в подчинение которой он и был передан. Это усиление создавало угрозу и правому флангу Южного фронта.

Политическое и военное руководство Германии было вполне удовлетворено результатами боевых действий своих войск. 4 июля 1941 года А. Гитлер заявил: «Я все время стараюсь поставить себя в положение противника. Практически он войну уже проиграл. Хорошо, что мы разгромили танковые и военно-воздушные силы русских в самом начале. Русские не смогут их больше восстановить»^[240].

Да, трудно приходилось в этот период войны советским воинам, стремившимся удержать продвижение противника на восток. По ряду причин им не удалось это сделать. Характеризуя обстановку сложившуюся в этот период на Юго-Западном фронте, участник войны А. В. Владимирский вспоминал: «В целом оперативное положение Юго-Западного фронта к 5 июля 1941 года было неустойчивым. Его войска, понесшие в ходе двухнедельных непрерывных боев тяжелые потери, были ослаблены, измотаны и, отходя к старым укрепленным районам, с трудом отражали удары противника, продолжавшего удерживать в своих руках инициативу в действиях… Нависла реальная угроза оперативного прорыва подвижных войск противника как на восток в житомирско-киевском направлении, так и на юг в винницком направлении — в тыл основным силам ЮЗФ. А для прикрытия этих направлений… оперативных резервов в составе ЮЗФ не было»^[241].

Тяжелая обстановка складывалась и в отходящих соединениях и частях Красной армии. Вот как описывал эту полную драматизма картину отступления войск будущий Маршал Советского Союза И. Х. Баграмян: «Побывавшие в войсках офицеры докладывали, что по дорогам под непрекращающейся бомбардировкой упорно продвигаются на восток колонны наших солдат и обозы. А по обочинам вместе с ними течет поток беженцев. Их многие тысячи. Покинув родной кров, бросив все имущество, люди готовы на любые муки, лишь бы спастись от фашистского рабства… Драматические события разыгрываются на переправах, где скапливаются огромные массы людей, машин, повозок. Каждая фашистская бомба находит цель… Иногда к переправам прорываются фашистские танки, и тогда начинается борьба не на жизнь, а на смерть…»^[242]

Такая же обстановка сложилась и в полосе отхода войск Южного фронта. Тыл в прифронтовой полосе оказался дезорганизованным^[243]. Мобилизация, формирование и переброска к фронту новых частей были нарушены с первых дней войны. Железные дороги работали с огромной перегрузкой, станции из-за недостатка паровозов были забиты тысячами вагонов с различными грузами.

Имевшиеся в округе склады с боеприпасами, горючим, продовольствием в основном были расположены в приграничных районах и хорошо известны противнику, поэтому его авиация с началом боевых действий смогла многие из них вывести из строя, разрушив и подъездные пути. Недостаток автотранспорта, бензозаправщиков, цистерн, прошедшие в Молдавии грозовые дожди развезли дороги, что привело к перебоям в обеспечении войск боеприпасами и ГСМ, вывозу раненых. Положение усугублялось и тем обстоятельством, что все дороги, ведущие на восток, были забиты огромными толпами уходившего от линии фронта населения, затрудняя передвижение войск.

Да и продолжавшаяся переброска соединений с Южного на другие фронты значительно ослабляла его боевые возможности. Вот и 4 июля генерал Тюленев получил приказ Ставки Главного Командования отправить на Западный фронт 16-й механизированный корпус (его предполагалось использовать для нанесения удара в составе конно-механизированной группы по правому флангу группы армий «Центр»), но в связи с осложнением в районе Бердичева он был там введен в бой.

Была передана в состав Юго-Западного фронта и сосредоточившаяся в районе Жмеринки 147-я стрелковая дивизия.

Сложная обстановка, сложившаяся 5 июля 1941 года в полосе обороны 18-й армии, где противник занял Черновцы, а его танковые части прорвались в район Гусятина и Волочиска, угрожая выходом с севера к Каменец-Подольску, вынудили Генеральный штаб передать в распоряжение генерала Тюленева 196-ю Днепропетровскую стрелковую дивизию^[244] (командир — генерал-майор К. Е. Куликов, начальник штаба — майор В. М. Шатилов).

Вот этой дивизии командующий фронтом приказал, не ожидая полного сосредоточения своих частей, выступить в район Лучинец и занять оборону на рубеже Копай-Город, Татарески, Погорелое, обратив особое внимание на создание противотанковой обороны^[245].

В этот день продолжались бои и на других участках Южного фронта, где части XXX армейского корпуса, отбив контратаки советских войск, продолжали продвигаться в направлении Сороки, направив передовые отряды для захвата переправ через Днестр. И уже около 5 часов небольшая группа танков противника была обнаружена у а Климауци (юго-западнее Могилев-Подольска). В этом направлении, прикрывая левый фланг своей ударной группировки, успешно продвигался румынский кавалерийский корпус (5-я и 6-я кавалерийские бригады), встречая только незначительное сопротивление спешивших к переправам советских подразделений.

Утром 239-я германская и 8-я румынская пехотные дивизии нанесли удар по стыку оборонявшихся на широком фронте частей 2-го механизированного и 48-го стрелкового корпусов и, прорвав их оборону, двинулись в направлении Бельцы. Ожесточенный бой разгорелся в районе Ракария, где части 176-й стрелковой дивизии с трудом сдерживали натиск противника.

Осложнилась обстановка в полосе обороны 95-й стрелковой дивизии. Ее 90-й стрелковый полк, узнав о продвижении частей противника в направлении Ниспорены и опасаясь за свои открытые фланги, начал беспорядочный отход, который остановили только направленные в его распоряжение штабные командиры, заставив подразделения занять оборону.

В это время командованию дивизии поступили данные о том, что и на левом фланге части 15-й румынской пехотной дивизии форсировали Прут в районе Хуши и прорвали оборону 161-го стрелкового полка, который отошел от границы на 10 км. Не выдержав натиска противника, на новые рубежи отошли и другие части 35-го стрелкового корпуса.

И причина недостатков в боевых действиях частей и соединений, как отмечал один из участников Великой Отечественной войны^[246], заключалась во многом в отсутствии у бойцов и командиров должного стремления вырвать инициативу из рук врага. Неудачи прошедших боевых действий способствовали возникшему к этому времени у советских воинов мнению о превосходстве боевых качеств германских войск, что затрудняло проведение боевых операций.

К исходу дня немецко-румынские части в полосе обороны 9-й армии вышли на рубеж Лопатник, Едины-Тырг, Мошень, Ракария, Стурзешти, Чолаку, Радени, Братулени, проводя подготовку к дальнейшему наступлению.

Несбывшиеся надежды

Оценив сложившуюся на фронте обстановку, Военный совет Южного фронта 6 июля 1941 года обратился в Ставку за разрешением на отвод своих войск за Днестр, где, заняв частями оборону по линии укрепленных районов, рассчитывал задержать дальнейшее продвижение противника на восток. И мне думается, что это было наиболее правильное решение для армий Южного фронта. Планомерно отойдя за широкий водный рубеж и заняв оборону по линии сильных укрепленных районов, усилив их полевыми частями и проведя необходимую перегруппировку, можно было организовать устойчивую оборону.

Но Ставка медлила с решением этого вопроса, так как значительная часть войск соседнего Юго-Западного фронта еще находилась в движении к заданным рубежам обороны и преждевременный отвод соединений Южного фронта за Днестр мог привести к удару немецко-румынских армий в направлении Винницы, куда уже устремились передовые части 17-й полевой армии.

Положение отходивших войск усугубляло и то обстоятельство, что возникшие проблемы со связью между штабами 12-й и 18-й армий не позволяли согласовывать боевые действия их соединений. А именно сложившаяся к этому времени обстановка на стыке Юго-Западного и Южного фронтов требовала четкого управления и организации тесного взаимодействия. И тогда командующий 12-й армией генерал-майор Понеделин 6 июля обратился к командующим двумя фронтами со следующим предложением^[247]:

КОМАНДУЮЩЕМУ ЮЖНЫМ ФРОНТОМ

КОПИЯ: КОМАНДУЮЩЕМУ ЮГО-ЗАПАДНЫМ ФРОНТОМ

КОМАНДУЮЩЕМУ 18-Й АРМИЕЙ

Положение на стыке Юго-Западного и Южного фронтов мне представляется в следующем виде:

1. Противник, готовя главный удар на Новоград Волынский, Киев, одновременно готовит вспомогательный удар из района Тарнополь на Волочиск, Проскуров, Винница, очевидно взаимодействуя с ударом, наносимым на могилев-подольском направлении.

Тарнопольской группе войск противостоит слабая 26-я армия, войска которой к тому же находятся в случайной группировке, действуют без взаимной связи и без надлежащего управления, что вынудило меня часть войск этой армии, окончательно потерявших связь со своей армией, подчинить себе.

Указанная группировка противника не может интересовать Южный фронт, так как в случае успеха она выходит не только в тыл 12-й армии, но и в глубокий тыл Южного фронта.

Считаю необходимым поставить вопрос о необходимой перегруппировке войск в районе Проскуров за счет правого фланга Южного фронта, а именно: для указанной цели передать в распоряжение 12-й армии 16-й механизированный корпус и 189-ю стрелковую дивизию, освобождающуюся после выхода наших войск на р. Прут.

В составе 12-й армии, после разделения, остались только три горнострелковые дивизии и одно корпусное управление.

Командующий 12-й армией

генерал-майор Понеделин

Член Военного совета

бригадный комиссар Куликов

Начальник штаба 12-й армии

генерал-майор Арушанян.

В этом документе отражено и мнение командующего 18-й армией: «Считаю целесообразным включить 12-ю армию в состав Южного фронта и обязать к тесному взаимодействию с 18-й армией, так как его изолированное положение и, видимо, неуправляемость Юго-Западным фронтом заставляют командующего 12-й армией заниматься отвлеченными предположениями».

Как видим, в этом документе правильно определены возможные планы противника. Конечно, вопрос о переподчинении войск еще требует своего анализа, но то, что необходимо было провести их срочную перегруппировку, — это бесспорно. Да и стыки фронтов и армий необходимо было срочно укрепить, но никакого решения по этому вопросу командованием взаимодействующих фронтов принято не было. И Генеральный штаб Красной армии совершенно упустил этот вопрос из поля своего зрения. Подходившие к линии фронта новые соединения располагались равномерно по всей линии обороны, не сосредотачиваясь на уже определившихся направлениях главных ударов противника. Да и у генералов Понеделина и Смирнова отношения в дальнейшем, видно, не наладились, что и сказалось на взаимодействии их войск.

А главная угроза Юго-Западному и Южному фронтам действительно надвигалась с севера, где вели успешное наступление соединения 1-й танковой группы и 17-й полевой армии вермахта. Надо отдать должное противнику, который очень грамотно использовал при ведении боевых действий характер местности. Направляя свои удары в междуречье рек, текущих в основном в северном и южном направлениях, он препятствовал дивизиям Красной армии созданием на водных рубежах устойчивой обороны, обходя ее с флангов.

Учитывая благоприятную ситуацию, сложившуюся в полосе наступления войск группы армий «Юг», ее командование доложило в Генеральный штаб сухопутных войск Германии план дальнейших боевых действий, который сводился к следующему: «3-й моторизованный корпус должен наступать на Киев с целью создания здесь плацдарма на левом берегу Днепра, а остальные соединения 1-й танковой группы после прорыва обороны противника в районе Бердичева должны нанести удар через Белую Церковь западнее Днепра в общем направлении на Кировоград, в то время как крупные силы, сосредоточенные на внутренних флангах 6-й и 47-й армий, будут после прорыва у Бердичева наступать в юго-восточном направлении с целью установить тактическое взаимодействие с 11-й армией и окружить действующую здесь группировку противника»^[248]. И этот план начал неуклонно выполняться германскими войсками.

А войска 18-й армии все еще продолжали свою перегруппировку, не вступая в серьезные бои с преследующим их противником. Но даже при этом ее части сумели потерять с 25 июня по 6 июля 1941 года 10 037 человек личного состава (6871 погибшими и 3516 ранеными и заболевшими)^[249].

К 24 часам 6 июля на северный берег Днестра переправилась корпусная артиллерия 17-го стрелкового корпуса, а в ночь через реку начали переправу подходившие части и подразделения 60-й горнострелковой и 164-й стрелковой дивизий. Для прикрытия переправы от удара противника со стороны Гусятина командующий 18-й армией приказал 39-й танковой дивизии (имея двойной запас боеприпасов и ГСМ) находиться в полной боевой готовности, сосредоточившись в лесах восточнее и юго-восточнее Балин, выслав разведотряды в направлениях возможного появления врага^[250].

4-й противотанковой бригаде поставлена задача подготовиться к отражению противника в районе Дунаевцев, прикрыв направления Ярмолинцы и Смотрич.

Тяжелая обстановка продолжала оставаться и на стыке 18-й и 9-й армий Южного фронта, где части XI армейского корпуса успешно продвигались к Днестру, направляя свой удар южнее Могилев-Подольска. Не мог переломить ход событий и веденный в бой 2-й механизированный корпус, который к исходу дня сражался на рубеже: 11-я танковая дивизия — высота 238, Никорены; 16-я танковая — высота 252, х. Рамазан; 15-я моторизованная — южнее Барабай, южнее Михайлены.

В полосе обороны войск 9-й армии противник, продолжая наступательные действия, к 8 часам утра вышел на рубеж Барабай, Рашкани-Тырг, Стурзены, Фундури, Бокани, Радени, Болдурешты, Маринич, Леушены, Чоры^[251], продолжая сосредотачивать в этих районах подходящие резервы. Таким образом, за шесть суток боев части противника продвинулись в глубь Молдавии до 60 км.

Но это продвижение на восток давалось противнику ценой значительных потерь. Бывший генерал пехоты вермахта Курт фон Типпельскирх отмечал: «Убедительным было упорство противника; поражало количество танков, участвовавших в его контратаках. Это был противник со стальной волей, который безжалостно, но и не без знания оперативного искусства бросал свои войска в бой. Для серьезных опасений не было никаких оснований, однако уже было ясно одно: здесь не могло быть и речи о том, чтобы быстрыми ударами „разрушить карточный домик“. Эта кампания не будет проходить так же планомерно, как прежние»^[252].

Для улучшения руководства войсками левого крыла, державшего оборону по рекам Прут и Дунай, Военный совет Южного фронта с согласия Москвы образовал Приморскую группу войск (врио командующего — генерал-лейтенант Н. Е. Чибисов, член Военного совета — бригадный комиссар Н. Л. Осин, начальник штаба — генерал-майор Г. Д. Шишенин). В ее состав вошли штаб группы, управления и отделы ОдВО, 14-й стрелковый корпус (150, 25 и 51-я стрелковые дивизии), 79-й и 26-й пограничные отряды, Дунайская военная флотилия, Одесская военно-морская база, 69-й истребительный авиационный полк, получившие задачу прикрытия восточного берега р. Прут, северного берега Дуная и побережья Черного моря вплоть до Николаева, увязывая свои действия с Черноморским флотом.

Не получая никаких сообщений из Москвы на свое предложение, генерал Тюленев вечером 6 июля 1941 года отдал войскам 9-й армии и Приморской группе войск предварительное распоряжение на отход за Днестр. Для прикрытия отвода войск предназначались 2-й механизированный и 2-й кавалерийский корпуса, которые, отойдя за Днестр, выводились в армейский резерв. Само управление и штаб фронта, который возглавил генерал-майор Ф. Н. Романов, начали передислокацию в район Первомайска.

Штабом 9-й армии, в соответствии с полученными распоряжениями, был разработан поэтапный план отвода своих соединений за реку к 10–11 июля 1941, где они, опираясь на Рыбницкий и Тираспольский укрепленные районы, занимали оборону на линии Сорока, Рашков, Гояны, Ташлык, Тирасполь. Понесшая большие потери 30-я горнострелковая дивизия отводилась в армейских резерв.

Приморская группа войск вечером 8 июля должна была начать поэтапный отход на восточный берег Днестра, где переходила к обороне в полосе Тирасполь, ст. Каролино-Бугаз.

Утром 7 июля немецко-румынские части, продолжая наступательные действия, вышли на рубеж Михайлены, Алуниши, Бумбота, Болжурешти, Чоры, но не ослабляли свой натиск, стремясь прорваться в сорокском и белцинском направлениях. Обстановка была тяжелая, ситуация на фронте быстро менялась.

А вот здесь и пришла вводная из Москвы, которая перечеркивала все планы командующего Южным фронтом. Ставка устами начальника Генерального штаба не утвердила принятое Военным советом фронта решение на отход за Днестр, мотивируя это, как им казалось, убедительными фактами: «Предложение… не утверждено, как исключительно пассивное и не отвечающее обстановке. На участке Яссы и до Черного моря противник не способен к активным действиям, и лишь только на участке Яссы, Братушаны он вклинился в оборонительную полосу на 20–25 км. Эта группировка, при желании активно драться, могла бы контрударом частей нашей обороны смята и отброшена за Прут»^[253].

Ставка потребовала от командования Южного фронта отменить отданный ранее приказ и продолжать войсками 9-й армии оборонять рубеж рек Прут и Дунай. Одновременно было приказано собрать резервы из районов Болград, Черновицы, Бельцы, Кишинев и контрударом отбросить противника за Прут, привлекая для этого 2-й механизированный корпус и авиацию фронта.

Раздумывать и доказывать свою правоту было некогда, командование Южного фронта приступило к выполнению распоряжений Москвы, отменив уже переданное в войска указание об отходе.

И это обстоятельство в соединениях и частях 9-й армии, ведущих бои на могилев-подольском, белцинском и кишиневском направлениях, привело к тому, к чему и должно было привести, когда в штабы поступили один за другим противоречащие по смыслу приказы. Получив утром 7 июля 1941 года распоряжение штаба армии на отход за Днестр, некоторые части приступили к его выполнению, другие продолжали держать оборону, а третьи никаких распоряжений не получили и продолжали действовать согласно решениям своих командиров.

Обнаружив оставление некоторыми советскими подразделениями своих участков обороны, немецко-румынские войска сразу перешли в наступление, нацеливая свои удары по стыку между соединениями и частями армии генерала Черевиченко. Под ударами противника и угрозой обхода флангов части 48-го стрелкового и 2-го механизированного корпусов начали отход на рубеж р. Куболта, Сынджерей; 35-й стрелковый корпус своим левым флангом вел бой на рубеже Бахмут, Волчинецы, Болдурешты, Леушены.

Противник, продолжая преследовать отходившие войска Южного фронта, к середине дня вышел на рубеж Хотин, Тырново, а к исходу дня части XXX армейского корпуса захватили Бельцы, направляя свой дальнейший удар на Сороки.

В трудное положение попала 30-я горнострелковая дивизия, обойденная противником с флангов и оторванная от главных сил 35-го стрелкового корпуса. Под ударами четырех вражеских пехотных дивизии ее части, понеся большие потери, начали поспешный и неуправляемый отход в район Липованка, Сынджерей^[254].

Вот в этот образовавшийся разрыв в обороне 48-го и 35-го стрелковых корпусов и устремились части 50, 14 и 5-й пехотных дивизий, начав обходить фланги советских войск. К исходу дня дивизии 48-го стрелкового корпуса отошли севернее Бельцы на рубеж Анфисовка, Пеления и на линию железной дороги Бельцы — Могилев-Подольский.

Узнав о прорыве противника южнее Бельцы, генерал Черевиченко приказал прикрыть это направление 2-м кавалерийским корпусом, и уже вечером авангард 9-й кавалерийской дивизии вступил в бой в районе Бахмута.

Вновь осложнилась обстановка в районе Фэлчиу, где через Прут переправились части XI румынского армейского корпуса. Оборонявшиеся здесь подразделения 150-й стрелковой дивизии не сдержали удар превосходящих сил и начали отход: вражеские части устремились в направлении Болграда. Командир 14-го стрелкового корпуса генерал-майор Егоров решил снять с второстепенного участка Рени — устье Дуная некоторые подразделения 51-й стрелковой дивизии, направив их в район Цыганка.

А на правом фланге 9-й армии, прикрывая отходившие стрелковые части, вел бои 2-й механизированный корпус, нанеся значительный урон наступавшей на его участке 22-й пехотной дивизии вермахта^[255].

Но и потери корпуса в боях были значительны. Только за этот день его части потеряли 20 танков и 20 противотанковых орудий, отойдя к исходу 7 июля на рубеж Дрокия, Царьград, Анфисовка^[256].

Да, германская пехота оказалась хорошо подготовленной к отражению танковых атак, что и показали события под Шяуляем, Гродно, Бродами и Лепелем в июне-июле 1941 года.

Для усиления обороны войск 9-й армии генерал Тюленев приказал немедленно снять со своего участка обороны 196-ю стрелковую дивизию и направить ее форсированным маршем в район Бисаревка, Сербы. Но уже с 9 июля это соединение, так же как и 116, 189 и 227-я стрелковые дивизии, будет передано в состав неоправдавшего надежды Ставки Юго-Западного фронта, значительно ослабив наши войска на южном направлении. Но это была необходимая мера.

А на фронте 18-й армии продолжалась перегруппировка частей. 17-й стрелковый корпус, прикрываясь от ударов противника частями 189-й стрелковой дивизии на участке Смотрич, Гуков, отводил свои дивизии на северный берег Днестра. 96-я горнострелковая дивизия утром 7 июля отошла от р. Збруч для занятия обороны на р. Ушица и к исходу дня вышла в район Балин, Шатава; 60-я горнострелковая и 164-я стрелковая дивизии заканчивали переправу через Днестр, следуя на свои участки обороны.

Преследуя отходившие советские войска, венгерский подвижный корпус, обнаружив неприкрытый частями 18-й и 12-й армий участок (из-за отсутствия связи между их штабами), занял Оринин, продолжая движение по северному берегу реки в направлении Каменец-Подольска.

Для усиления стыка двух фронтов по приказу Генерального штаба на ст. Бар начали прибывать эшелоны с частями 227-й стрелковой дивизии (командир — полковник Е. Ф. Макарчук), и это было своевременное решение. Утром подвижный отряд полка «Бранденбург» форсировал Днестр по железнодорожному мосту юго-восточнее Могилев-Подольска и захватил плацдарм на его берегу. Его действия поддержала и авиация, нанеся удар по району Могилев-Подольска.

Узнав о случившемся прискорбном факте, командующий фронтом приказал немедленно направить в этот район усиленный танками и артиллерией мотострелковый полк 47-й танковой дивизии, используя его как ударную силу против прорвавшегося через реку противника. Мотострелки, при поддержке подразделений 130-й стрелковой дивизии^[257], смело атаковали противника с двух сторон и выбили его с захваченного плацдарма. Но эта победа досталась дорогой ценой, только потери 130-й стрелковой дивизии составили 63 человека убитыми и 29 ранеными, зенитного дивизиона — 5 человек убитыми и 18 ранеными.

Не удалась и попытка румынских подразделений выбить советских воинов с мыса Сатул-Ноу. При поддержке авиации и артиллерии Дунайской военной флотилии враг был остановлен а затем и отброшен в исходное положение.

18-й механизированный корпус в это время продолжал сосредоточение в районе Жмеринки, 16-й — следовал на погрузку на железнодорожные станции Деражня и Жмеринка для срочной переброски на другой фронт, для чего в его состав была включена наиболее подготовленная 44-я танковая дивизия (из 18-го мк). И это была необходимая мера, так как основные события разворачивались на соседнем Юго-Западном фронте. И возможный прорыв танковых соединений противника в южном направлении мог привести к охвату и части сил Южного фронта.

Вечером его командующий, получив указания Генерального штаба, уточнил задачу своим войскам на ведение оборонительных действий^[258]:

ДИРЕКТИВА № 0018/ОП.

ШТАБ ЮЖНОГО ФРОНТА ВИННИЦА

7.7.41 23.25

Первое. Противник, форсировав р. Прут, на отдельных участках пытается развивать наступательные действия в могилев-подольском и сорокском направлениях, стремясь сломить сопротивление наших войск и овладеть переправами на р. Днестр.

Второе. Справа 12-я армия Юго-Западного фронта продолжает планомерный отход и к 9.7.41 г. выходит на рубеж Летичевского укрепленного района, Копай-Город.

Граница с ней — Берхомет, (иск.) Каменец-Подольск, (иск.) Копай-Город, (иск.) ст. Монастырище, (иск.) Черкассы.

Третье. Армии Южного фронта, сдерживая активными действиями натиск противника, переходят к упорной обороне, опираясь на линию укрепленных районов по восточному берегу р. Днестр на основном рубеже Копай-Город, Погорелое, Могилев-Подольский, Сорока, Бельцы, Пырлица и далее по р.р. Прут и Дунай, в готовности активными совместными действиями 18-й и 9-й армий уничтожить белцинскую группировку противника.

Правое крыло фронта производит перегруппировку для обеспечения отхода левофланговых армий Юго-Западного фронта и создания армейского и фронтовых оперативных резервов.

Четвертое. 18-я армия в составе: 17-го стрелкового корпуса (96-я, 60-я горнострелковые и 164-я стрелковая дивизии); 55-го стрелкового корпуса (189, 169, 196, 130-я стрелковые дивизии и 4-я противотанковая бригада); гарнизонов Каменец-Подольского и Могилев-Подольского укрепленных районов, 137-го гаубичного артиллерийского полка большой мощности; 45-й смешанной авиационной дивизии; 64-й истребительной авиационной дивизии, прикрываясь на рубеже Смотрич, Гуков 189-й стрелковой дивизией и гарнизоном Каменец-Подольского укрепленного района, свои главные силы к 9.7.41 г. отводит на рубеж Копай-Город, Ольховец и далее на восточный берег р. Днестр, где, опираясь на укрепленные районы, переходит к упорной обороне, имея не менее двух стрелковых дивизий в армейском резерве за своим правым флангом.

Командующему 18-й армией особенно плотно (силами не менее двух стрелковых дивизий плюс гарнизон Каменец-Подольского укрепленного района) прикрыть промежуток между Летичевским и Могилев-Подольско-Ямпольским укрепленными районами.

Во фронтовой резерв к 9.7.41 г. вывести: а) одну стрелковую дивизию в район Томашполь; б) 39-ю танковую дивизию в район Джурин.

Граница слева — Трушешти, Вел. Косница, Шляхово, Новоукраинка (все для 18-й армии).

Пятое. 9-й армии в составе: 48-го стрелкового корпуса (176-я, 74-я стрелковые дивизии); 35-го стрелкового корпуса (30-я горнострелковая и 95-я стрелковая дивизии); 227-й стрелковой дивизии; 2-го механизированного корпуса; 2-го кавалерийского корпуса; гарнизонов Рыбницкого и Тираспольского укрепленных районов; 430-го гаубичного артиллерийского полка большой мощности; 317-го отдельного дивизиона большой мощности; 522-го гаубичного артиллерийского полка большой мощности; 527-го гаубичного артиллерийского полка большой мощности; 20-й смешанной и 21-й истребительной авиационных дивизий, прочно удерживая занимаемый рубеж, хорошо подготовленными, обеспеченными контратаками уничтожать прорывающиеся части противника, не допуская распространения их в восточном и северо-восточном направлениях.

Создать ударную группу на своем правом фланге в составе одной стрелковой дивизии, 2-го кавалерийского корпуса, 2-го механизированного корпуса в готовности совместно с 18-й армией и фронтовыми резервами уничтожить бэлцинскую группировку противника.

Одновременно привести в полную боевую готовность Рыбницкий и Тираспольский укрепленные районы в своих границах.

Граница слева — Бырлад, Дезгинже, Опач, Тирасполь, Березовка, Новая Одесса (все пункты, кроме Тирасполь, включительно для приморской группы).

Шестое. Приморской группе в составе: 25, 51 и 150-й стрелковых дивизий и частей, расположенных на побережье Черного моря, прочно прикрывать восточный берег р. Прут, северный берег р. Дунай и побережье Черного моря, не допуская высадки морских и авиадесантов противника.

Седьмое. Военно-воздушным силам фронта:

1) содействовать 18-й и 9-й армиям в уничтожении белцинской группировки противника;

2) прикрыть перегруппировку правого крыла фронта;

3) не допускать переправы частей противника на восточный берег р. Прут.

Восьмое. Фронтовые резервы:

18-й механизированный корпус (39-я, 47-я танковые и 218-я моторизованная дивизии) — район Крыжополь, Батрацкое, Рудницкое;

116-я стрелковая дивизия в прежнем районе.

Девятое. Штаб Южного фронта с 9.7.41 г. — Первомайск.

Командующий Южным фронтом

генерал армии Тюленев

Член Военного совета

армейский комиссар I ранга Запорожец

Заместитель начальника штаба

генерал-майор Романов.

Таким образом, решением Ставки войска 9-й армии должны были обороняться на рубежах, некоторые из которых уже находились в руках врага. Да и глубокое вклинение частей противника на стыке армий и корпусов грозило непоправимыми последствиями. Но Москва, видно, считала, что удержание на южном крыле советско-германского фронта государственной границы, при неблагоприятном ходе боевых действий в Прибалтике, Белоруссии и Украине, поднимает политический престиж государства.

8–11 июля 1941 года войска Южного фронта продолжали прикрывать каменец-подольское, могилев-подольское, сорокское, рыбницкое и кишиневское направления, ведя тяжелые бои в центре боевого порядка.

Дивизии XI армейского корпуса передовыми отрядами вышли к Днестру юго-западней Могилев-Подольского, куда начали подтягиваться их основные силы; XXX армейский корпус с боями прорывался к Сорокам; LIV действовал в направлении Каменка, Рыбница. Активизировались и действия соединений 4-й румынской армии, стремившихся нанести удар в направлении Кишинева и Болграда. Инициатива ведения боевых действий оставалась в руках командования 11-й полевой и 3-й румынской армий, которые смело маневрировали своими войсками, перебрасывая их на необходимые участки для проведения дальнейших операций, меняли направления ударов в зависимости от складывающейся на фронте обстановки.

Оборона войск 9-й армии, сражавшихся на 650-километровом рубеже, проходящем восточнее Бельцы, западнее Кишинева и далее на юг по рекам Прут и Дунай, на ее правом фланге и в центре трещала по швам, германско-румынские части стремительно продвигались к Днестру, рассекая и обходя встречавшиеся на их пути узлы сопротивления.

Стремление командования Южного фронта и 9-й армии к созданию сплошного фронта обороны, без сосредоточения резервов на уже обозначившихся направлениях ударов вражеских группировок, приводило к равномерному распределению имевшихся сил и средств, что позволяло соединениям противника прорывать их на избранных направлениях.

Тактическая оборона частей и соединений строилась в то время по принципу отдельных ротных и батальонных районов, не имевших четко налаженной между собой связи и не предусматривавших оказание взаимной помощи при прорыве противника через их участки. Районы обороны оборудовались рядом отдельных окопов, не связанных между собой ходами сообщений.

Вот и сейчас части 48-го и 35-го стрелковых корпусов отходили к Днестру в разных направлениях. Между ними образовался почти 100-километровый разрыв, в котором методом подвижной обороны действовали только части 2-го кавалерийского корпуса, не давая возможности противнику обойти фланги отходящих дивизий армии генерала Черевиченко.

Не состоялся и запланированный на 8 июля контрудар 2-го мехкорпуса и 176-й стрелковой дивизии по правому флангу прорывавшейся к Днестру группировке противника, так как сами эти соединения подверглись атаке нескольких пехотных полков при поддержке артиллерии, танков и авиации.

Осложнилась обстановка в полосе 16-й танковой дивизии, где противник захватил Грибово, Доминешты, вклинившись в боевые порядки танкистов. Для ликвидации этой угрозы в бой был введен мотострелковый полк полковника И. К. Окропиридзе, воины которого при поддержке нескольких танков смело атаковали румынскую колонну, захватившую с. Доминешты. Не ожидая этого удара, противник не смог оказать организованного сопротивления и был вынужден отойти, оставив в селе 3 исправных танка, 12 грузовых машин с боеприпасами и продовольствием, несколько орудий и пулеметов^[259].

Но бой только разгорался. Несмотря на сильный натиск противника, поддержанного артиллерией и авиацией, части 2-го мехкорпуса держались, нанося противнику значительные потери. Только по данным штабов дивизий корпуса, в результате боев по сдерживанию противника 8 июля немецко-румынские части потеряли 10–12 танков, около 20 противотанковых орудий и около 700 человек убитыми и ранеными^[260].

Но и потери механизированного корпуса в личном составе и боевой технике были довольно большими. Неудачные действия 2-го механизированного корпуса в июне-июле 1941 года, кроме недостатков в организации и осуществлении наступательных операций, слабым управлением, можно объяснить и частым растаскиванием его отдельными частями и подразделениями для непосредственной поддержки стрелковых войск. Так, 22.6 на усиление 95-й стрелковой дивизии был выделен взвод танков 11-й тд; 26.6 танковый батальон придавался 109-му полку 74-й стрелковой дивизии; 27.6 танковый батальон был выделен в распоряжение командира 30-й горнострелковой дивизии; 4.7 16-я танковая дивизия была временно подчинена командиру 176-й сд, а батальон 11-й танковой дивизии действовал вместе с частями 30-й гсд; 321-й мотострелковый полк (15-я мд) вообще длительное время действовал в составе 2-го кавалерийского корпуса.

Чтобы сохранить механизированный корпус боеспособным, по приказу командования фронта его части вечером 8 июля начали отход на рубеж Кайнар-Веки.

Но случались и некоторые успехи у советских войск при ведении боевых действий. Так, 8 июля два стрелковых батальона и разведбатальон 95-й дивизии при поддержке двух артиллерийских дивизионов нанесли неожиданный удар по колонне 35-й румынской пехотной дивизии, продвигавшейся от Дална на Варничени.

Когда вражеская колонна остановилась на отдых, не приняв мер охранения и совершенно не подозревая о приближении советских подразделений, по ней был открыт артиллерийский огонь, после чего в атаку устремились 10 танков и 8 бронеавтомобилей 13-го разведбатальона (командир — старший лейтенант М. Г. Долгий) при поддержке стрелковых подразделений. Это было неожиданно для румын, которые поспешно начали отход к Далне, стремясь организовать здесь оборону.

Но воины стрелкового батальона майора В. А. Вруцкого не дали врагу закрепиться, разгромив его в районе села. В бою отличились подразделения под командованием младших лейтенантов Н. Л. Кудрявцева^[261] и И. С. Пухнова, старших лейтенантов С. Ф. Ямпольского и Н. А. Дьякончука, политруки Н. П. Ставиног и П. С. Ларин.

Да и захваченные в бою трофеи были значительными для того времени: разгромлены 67-й пехотный и 63-й артиллерийский полки, 15-й тяжелый артдивизион; взято в плен около 200 румынских солдат и офицеров, захвачено 40 орудий, 86 автомашин, около 1000 лошадей, много стрелкового оружия и военного имущества^[262].

В это время 241-й полк 95-й стрелковой дивизии вел бои в районе Калараш, 161-й — отражал атаку противника, наступавшего от Лапушны и Сарата-Галбена.

Окрыленный достигнутым успехом, командир 35-го стрелкового корпуса комбриг И. Ф. Дашичев принял решение силами 161-го полка 9 июля нанести удар в направлении Лапушна, Леушены и разгромить противостоящего противника. Задача была сложная, противник имел превосходство в силах (части двух румынских пехотных дивизий) и средствах. Но приказ есть приказ, его надо выполнять.

И подразделения полка под командованием полковника Сереброва, занимавшие оборону в районе с. Ганчешты, в ночь на 10 июля приступили к перегруппировке сил, оставив на рубеже небольшое прикрытие с приданной дивизионной артиллерией. Выйдя на рассвете 10 июля в район Лапушны, батальоны 161-го стрелкового полка развернулись для боя и с разных направлений атаковали находившуюся в селе на отдыхе румынскую часть.

Удар для врага оказался неожиданным, не сумев организовать оборону и понеся значительные потери (на поле боя было найдено около 450 убитых и раненых румынских солдат и офицеров, захвачено 6 орудий и около 100 пленных), уцелевшие подразделения противника отошли в соседнюю деревню, где с подошедшим резервом только смогли закрепиться.

А вот выполнить приказ командира корпуса о выходе на реку Прут оказалось не под силу ослабленной 95-й стрелковой дивизии, за что и пострадал генерал-майор А. И. Пастревич, снятый с должности и направленный в распоряжение Военного совета 9-й армии. Дивизию принял полковник М. С. Соколов, начальником штаба стал капитан В. П. Сахаров.

Удалось осуществить и контрудар в районе Фэлчиу, где 150-я стрелковая дивизия во взаимодействии с резервами 14-го стрелкового корпуса 9 июля нанесла удар по переправившемуся через Прут противнику, отбросив его после боя на западный берег реки. Но около 18 часов усиленные румынские подразделения вновь форсировали Прут и овладели районом Точены, господствующими над местностью высотами 196 и 173, селами Кания и Епурени.

Несмотря на нанесенные по врагу контрудары, обстановка в полосе обороны 9-й армии продолжала оставаться напряженной. К 16 часам 9 июля немецко-румынские части прорвались на рубеж Дрокия, Царьград, Гриноуци, вышли на западный берег р. Реут и в район Радойя, Антоновка, продолжая наращивать удар в направлении Драганешты, Николаевка и на Чутулешты, стремясь обойти с фланга правое крыло 9-й армии, отрезав ему пути отхода за Днестр. По данным авиационной разведки, большое сосредоточение танков и мотопехоты было обнаружено в районе Скуляны, Петрешты, а все дороги, идущие на Бельцы, заполнены двигавшимися на восток колоннами противника с артиллерией^[263]. Все эти данные свидетельствовали о продолжавшейся перегруппировке сил противника и их сосредоточении на белцинском направлении.

Разведкой было обнаружено и подтягивание резервов XI армейского корпуса и 3-й румынской армии к рубежу Днестра в районы Могилев-Подольский, Ямполь. Это означало, что противник готовится к форсированию реки и наступлению на стыке 18-й и 9-й армий Южного фронта. Но никаких мер командованием фронта и армий по усилению державшей здесь оборону на 110-км фронте 130-й стрелковой дивизии предпринято не было, за что вскоре и пришлось расплатиться.

Не приносили значительного успеха и контрудары частей 2-го механизированного и 48-го стрелкового корпусов по правому флангу этой группировки, хотя некоторые вражеские части (198-я пд) понесли от них большие потери^[264]. Во второй половине 9 июля части 2-го мехкорпуса по приказу начали отход в район Дубна, Алексени.

В связи с отходом танкистов под угрозой окружения оказались части 48-го стрелкового корпуса, которые тоже вечером вынуждены были начать отход на рубеж Дубна, р. Реут. В это время 5-я кавалерийская дивизия, во взаимодействии с 321-м мотострелковым полком, вела бои в районе Копачены, сдерживая рвущегося к Днестру противника.

Под ударами частей противника (170-я пд) и угрозой охвата левого фланга к исходу 10 июля отошла на рубеж Погоарна, Ноуй Проданешты и 30-я горнострелковая дивизия. 2-й кавкорпус, сдерживая противника на оргеевско-дубоссарском направлении и обеспечивая фланги 48-го и 35-го стрелковых корпусов, к исходу дня отошел на рубеж: 5-я кд — Ноуй Проданешты, Ноуй Брынзены; 9-я кд — Брынзены, Чоколтени, Киштельница.

На кагульском направлении части 4-й румынской армии расширили захваченный накануне плацдарм, продвинувшись на рубеж Порумбешти, Цыганка, Гильтос.

К этому времени вновь осложнилась обстановка на соседнем Юго-Западном фронте, где части 17-й полевой армии заняли Проскуров, продолжая наращивать удар в винницком направлении. В эти дни июня-июля 1941 года действия соединений 18-й армии были тесно увязаны с событиями, происходящими в полосе соседней 12-й армии ЮЗФ. Вот и прорыв частей противника в район Ярмолинцы грозил ударом с севера по тылам Каменец-Подольского укрепрайона и дивизиям 17-го стрелкового корпуса. С запада вдоль северного берега Днестра на Каменец-Подольск продвигались и части 8-го венгерского подвижного корпуса.

^{Ход боевых действий войск Южного фронта 22 июня — 9 июля 1941 г.}

В связи с этим обстоятельством командованием 18-й армии 8 июля 1941 года по распоряжению штаба Южного фронта было принято решение оставить Каменец-Подольский укрепрайон и форсированным маршем отвести 17-й стрелковый корпус (164-я и 189-я сд, 60-я и 96-я гсд, 4-я птабр, 19-й мцп, 145-й мсп, сводный понтонный полк) к 10 июля на рубеж Копай-Город, Мурованые Куриловцы, Рудаковцы, установив локтевую связь с частями 55-го стрелкового корпуса^[265], державшими оборону по Днестру.

Прикрытие отхода соединений 17-го стрелкового корпуса с западного и северо-западного направлений возлагалось на 189-ю стрелковую дивизию и гарнизон оставляемого Каменец-Подольского укрепрайона^[266].

Не имея боевого соприкосновения с противником, дивизии 17-го стрелкового корпуса к 8.00 10 июля 1941 года вышли на рубежи: 164-я — Мурованые Куриловцы; 96-я — следовала в район Черневцы, Березовка, Володиевцы; 60-я — Хваростна, Песец, следуя во фронтовой резерв в район Томашполь; 189-я — Дунаевцы, следуя в армейский резерв в район Шаргорода.

Проводил перегруппировку своих сил и 55-й стрелковый корпус, который за период с 22 июня по 12 июля 1941 года потерял 1268 человек убитыми и 242 ранеными, значительное количество лошадей. Его 169-я стрелковая дивизия в ночь на 10 июля, прикрывшись с запада 680-м полком, начала переход на правый фланг обороны корпуса на рубеж Рудаковцы, севернее Могилев-Подольского укрепрайона, сужая тем самым фронт обороны 130-й стрелковой дивизии. Но вся эта перегруппировка войск 18-й армии должна была завершиться только к утру 13 июля 1941 года.

Вечером 11 июля 1941 года Военный совет 18-й армии, обиженный неясностью обстановки в полосе левого крыла соседнего фронта и мелочной опекой со стороны вышестоящей инстанции, доложил генералу армии Тюленеву о положении своих войск и их задачах^[267]:

КОМАНДУЮЩЕМУ ЮЖНЫМ ФРОНТОМ

Докладываю:

Первое. 18-я армия отходит с 3.7.41 г. без давления противника, а на р. Днестр и сейчас только разведывательные поиски и небольшие заслоны в направлениях Могилев-Подольский и Каменец-Подольский… Единственно заслуживающая внимание группировка противника отмечена авиационной разведкой в течение 10–11.7.41 г. в районе Ярмолинцы (выдвигаясь от гор. Ок), оцениваю ее как танковую дивизию, и вторая группа с направления Волочиск на Проскуров. Это, при развитии действия на Винницу, Жмеринка, может явиться основной угрозой армии.

Второе. В это же время требую от армии…^[268] отступательных маршей. Штаб фронта мотивирует их неясностью положения 12-й армии Понеделина. Отходя без давления противника…^[269], его части без уведомления отходят, вклиниваются в расположение 18-й армии, идут отдельными группами, создавая пробку. Штаб 12-й армии все время уклоняется от связи, несмотря на посылку делегатов, разговор по телеграфу. Поспешный отход и предстоящий характер действий Понеделина совершенно непонятны и наиболее внушает уверенность в его дальнейшие действия во взаимодействии с 18-й армией.

Считаем, нужно положить конец такому поведению командующего 12-й армией и обязать его держать фронт и не отходить без взаимодействия, в особенности в армиях, когда нет нажима.

Третье. 18-я армия, имея для обороны фронт до 180 км, занимает участок Копай-Город до р. Днестр: на фронте 40 км — 17-й стрелковый корпус в составе 96-й горнострелковой дивизии, 164-й стрелковой дивизии и по р. Днестр, на фронте 140 км — 55-й стрелковый корпус в составе 130- й и 169-й стрелковых дивизий, имея в частных резервах по два полка каждый.

Направление Копай-Город прикрывается 4-й артиллерийской бригадой полосой на узком фронте — исключительно Хреновка, Карышков. За ней, для контрманевра, в резерве 60-я горнострелковая дивизия в районе Ульки; 189-я стрелковая дивизия — вторая дивизия резерва — в районе Шаргород, подготавливает оборону фронтом на север, запад и юго-запад на рубеже Мурафа, Шаргород, Писаревка, Джурин…

Такое положение в очень незначительной степени представляет возможность иметь группировку, способную противостоять противнику, действующему, как правило, на узком фронте массированной группировкой; маневрировать силами внутри армии не могу, так как штаб фронта не только дает задачи каждой дивизии в отдельности, но и определяет участок фронта каждой дивизии.

Поэтому прошу:

Первое. Разрешить оставить на фронте только две дивизии, из них одну на участке Копай-Город, р. Днестр и другую по Днестру вместе с частями укрепленного района.

Второе. Четыре стрелковые дивизии с противотанковой бригадой и танковым полком, за счет реорганизации 39-й танковой дивизии, иметь в резерве, поставив их для противодействия на винницком и могилев-подольском направлениях.

Третье. Не определять участков каждой дивизии, а ставить мне задачу армии.

Смирнов

Николаев

Колпакчи.

По-моему, заслуживающий внимания документ. Прикрытие стыка фронтов так и не было надежно организовано, что приводило к его быстрому прорыву мотомеханизированными частями противника и их выходу на оперативный простор.

К этому времени 17-й стрелковый корпус был выведен на рубеж Снитков, Ярышев, на одну линию с соседней 12-й армией Юго-Западного фронта, державшей оборону на рубеже Летичев, Бар, Обухово.

В результате прошедших боев и контрударов советских войск по соединениям 11-й и 4-й армий их ударная мощь, особенно румынских дивизий, была ослаблена. Командование 11-й полевой армии доложило в штаб группы «Юг», что «оно считает эти соединения (румынские. — Р.И.) неспособными для дальнейшего наступления. Необходима „новая операция“ против Кишинева». Командованием группы было решено, что в ударе на столицу Молдавии для усиления примут участие и дивизии LIV германского армейского корпуса^[270].

В эти дни в ставке Гитлера и командованием вермахта решался вопрос, в каком направлении лучше нанести удар 1-й танковой группой и войсками группы армий «Юг» для достижения максимального эффекта с целью окружения и разгрома советских войск на Украине и в Молдавии.

Точка зрения командующего группой армий «Юг» сводилась к следующему: «Ставить задачу параллельного преследования противника и охвата его фланга означает забегать слишком далеко вперед. Кольцо окружения, проходящее через Винницу, слишком узко. 17-я армия потеряла всякое соприкосновение с противником. Следовательно, противник уже отошел на значительное расстояние. С другой стороны, командование группы армий считает, что в районе южнее и юго-западнее Белой Церкви находятся значительные силы противника, которые отходят на Киев и юго-восточнее. Если удастся захватить Белую Церковь, то пути отхода противника в направлении Киева будут отрезаны… Если сковать в этом районе значительные силы противника и продолжить наступление от Белой Церкви в юго-западном направлении с целью соединения с 11-й армией. Если такое направление удара окажется нецелесообразным, то перед нами всегда останется возможность сделать выбор — наступать в южном или юго-восточном направлении западнее Днепра или нанести удар в районе Киева и юго-восточнее с целью форсирования Днепра и дальнейшего наступления на восток»^[271].

Генеральный штаб и командование группы армий «Юг» определили, что для полного выхода войск 11-й полевой и 3-й румынской армий на Днестр потребуется 2 дня, поэтому переход в наступление соединений этих армии планировался на 15–17 июля 1941 года.

И этот план, утвержденный Гитлером, начал претворяться в жизнь, что повлекло за собой полный разгром соединений 6-й и 12-й армий в районе Умани. Генеральный штаб, командование Юго-Западного и Южного фронтов ничего не могли противопоставить маневренной тактике действий германских войск, инициатива в ведении боевых действий полностью перешла в руки командования вермахта.

Для осуществления необходимой перегруппировки и подготовке к предстоящему наступлению активность немецко-румынских войск в полосе обороны Южного фронта 10 и 11 июля 1941 года несколько снизилась. По данным разведки, противник в полосе 9-й армии ограничивал свои действия поиском неприкрытых участков фронта, проявляя особую активность в сорокском и белцинском направлениях. Скопление автотранспорта было обнаружено в районе Стурдзенка, Фундры.

Небольшая передышка позволила и командованию Южного фронта с 11 июля 1941 года начать отвод танковых дивизий 2-го мехкорпуса через Рыбницу в район Котовска для ремонта и пополнения материальной частью и личным составом. К этому времени корпус потерял 50 танков, да и многие другие боевые машины требовали капитального и среднего ремонта.

15-я моторизованная дивизия, включив в свой состав мотострелковые и артиллерийские полки танковых дивизий, осталась на фронте, войдя в подчинение командира 48-го стрелкового корпуса генерал-майора Малиновского.

Продвигаясь по разбитым и залитым водой труднопроходимым дорогам, 2-й механизированный корпус с большим трудом вышел к переправе через Днестр в районе Рыбницы. Теперь механизированным колоннам предстояло переправиться на другой берег. Вот как описывал это событие участник войны В. Н. Джанджгава: «К мосту с различных участков фронта подступали три дороги. Все они на много километров были до предела запружены танками, пушками, автомашинами, повозками с ранеными, беженцами. Все стремились как можно быстрее перебраться на восточный берег реки. У въезда на мост создалась такая пробка из танков, тягачей, повозок, что, казалось, нет силы, способной прекратить это столпотворение»^[272]. А над всем этим кошмаром носились вражеские самолеты, бомбя и обстреливая этот поток людей и техники.

С большим трудом форсировав Днестр, 2-й механизированный корпус к 14 июля вышел к Котовску, где приступил к ремонту материальной части. Его потери за период с 22 июня по 11 июля составили 164 человека убитыми, 325 ранеными, выведено из строя 50 танков, 97 автомашин, 25 тракторов, 18 орудий, 9 минометов, 8 пулеметов^[273].

Новые тяжелые и средние танки ремонтировались прибывшей бригадой с завода, требовавшие среднего и текущего ремонта — в полевых мастерских (ощущалась нехватка необходимых запчастей), а матчасть, нуждающаяся в капитальном ремонте, была отправлена на заводы промышленности.

18-й механизированный корпус (39-я и 47-я тд, 218-я мд) получил задачу сосредоточиться за правым флангом Южного фронта в районе Красного. К исходу 11 июля части 47-й танковой и 218-й моторизованной дивизий сосредоточились в районе Жолобы, Комаргород, Томашполь, имея в своем составе 249 танков. 39-я танковая дивизия (208 танков) находилась на марше, следуя к месту дислокации корпуса, и к 15 июля вышла в район Горышковка, Вапнярка.

Из-за передачи нескольких стрелковых дивизий и 16-го мехкорпуса для действий на другом стратегическом направлении в составе Южного фронта осталось 20 дивизий, противостоящих врагу, силы которого увеличились за счет ввода в действие венгерского корпуса, ведущего наступление на Могилев-Подольский вдоль северного берега Днестра. Всего в 11-й полевой, 3-й и 4-й румынских армиях и венгерском подвижном корпусе насчитывалось 24 дивизии, из которых в первом эшелоне наступали 16 дивизий и 10 бригад, сосредоточенных в трех ударных группировках. Превосходство в танках и авиации оставалось на стороне Южного фронта, но, к сожалению, его так и не удалось реализовать.

Численный и боевой состав войск Южного фронта на 12 июля 1941 года^[274]

Воинские части	Л/с (чел.)	Танков*	Бронемашин	Артсистем**	Минометов**	Станковых пулеметов	Зенитных пулеметов
Упр. фронта	3246	—	16	—	**	6	—
Упр. 18 А	2799	5	5	8	**	6	6
Упр. 17 ск и корп. части	7130	—	**	84	**	3	3
96 гсд	12 463	—	5	73	120	110	16
164 сд	12 171	—	13	143	96	137	17
189 сд	11 052	—	7	96	101	98	**
60 гсд	13 476	—	5	68	122	136	18
Упр. 55 ск и корп. части	3413	—	**	36	**	**	**
130 сд	14 247	—	10	134	150	170	16
169 сд	15 047	—	10	138	135	151	17
Упр. 9 А	1644	18	7	7	—	—	—
Упр. 48 ск и корп. части	6644	—	**	84	**	3	3
176 сд	**	**	**	**	**	**	**
74 сд	7973	15	10	142	106	130	21
30 гсд	7447	10	5	194	196	171	24
Упр. 35 ск и корп. части	5265	—	**	48	**	**	3
95 сд	14 147	12	9	134	82	123	26
Упр. 2 кк	326	—	**	—	—	—	—
5 кд	6095	51	10	53	41	60	5
9 кд	8558	56	56	110	56	62	15
15 мд	9337	167	41	257	68	88	9
Упр. 14 ск и корп. части	5088	—	**	48	—	3	3
150 сд	9019	2	10	151	117	159	44
25 сд	15 075	15	10	147	141	169	29
51 сд	14 711	10	12	136	150	166	20
Упр. 9 оск и корп. части	1975	—	**	—	**	**	**
106 сд	9585	6	1	95	**	111	10
156 сд	10 436	10	4	136	**	164	15
32 кд	5480	9	14	116	**	134	14

* По данным штаба Юго-Западного направления (ЦАМО РФ, ф. 229, оп. 4063сс, д. 31, л. 64), на 12.7.1941 года все стрелковые дивизии, кроме двух, имели танки, от взвода до одной-двух рот.

** Данные не установлены.

Во фронтовом резерве находились 2-й и 18-й механизированные корпуса, которые продолжали пополняться личным составом, боевой техникой и вооружением. Из-за нехватки танков их некоторые части получали артиллерийское вооружение, представляя собой, по сути, противотанковые полки. Только в 47-ю танковую дивизию (18-й мк) поступило 12 122-мм гаубиц, 23 76-мм пушки, 19 тягачей, а ее танковые полки были усилены 44 76-мм орудиями^[275].

11 июля войска Южного фронта держали оборону от Копай-Города до Ямполя, далее в 40–50 км западнее Днестра, затем линия фронта круто сворачивала к Леово и следовала по рекам Прут и Дунай до Черного моря. Но и на южном крыле фронта обстановка стала резко ухудшаться.

Неудача постигла 95-ю стрелковую дивизию, которая 11 июля предприняла попытку отбросить противника за реку Прут. Ее наступавшие подразделения были вскоре остановлены сильным артиллерийско-минометным и пулеметным огнем, а части III и V румынских корпусов стали обходить ее открытые фланги. Дивизия, понеся большие потери, начала быстро откатываться в направлении Кишинева, а два ее полка продолжали сражаться в полуокружении, из которого вышли немногие воины. При отходе от реки Прут 95-я стрелковая дивизия потеряла свыше 7000 человек^[276].

В связи с ее отходом осложнилась обстановка и на правом фланге обороны 14-го стрелкового корпуса, который начал отход на рубеж оз. Ялпух. Это обстоятельство и возможность выхода врага на базу Дунайской военной флотилии (порт Измаил) повлекли за собой решение командования Южного фронта и Черноморского флота о переводе ее кораблей в район Одессы.

Еще в ночь на 8 июля 1941 года корабли ренийской группы без потерь выполнили переход из озера Кагул в Измаил, пройдя под огнем вражеских батарей установленных в районе Исакчи, Тулчи и Чатала. И вот теперь флотилии предстояло выполнить еще более трудный переход.

17 июля начали переход по Дунаю вспомогательные руда, баржи, тыловые органы, а в ночь на 19 июля 1941 года прорыв осуществили главные силы флотилии. Утром 20 июля 1941 года около 100 кораблей и судов Дунайской военной флотилии прибыли в одесский порт. Не сумевшие прорваться через румынский укрепленный район на Дунае корабли были затоплены своими экипажами.

А Черноморский флот в эти июньские-июльские дни 1941 года совместно с сухопутными частями удерживал военно-морские базы и важнейшие объекты на приморском направлении, оказывал войскам 9-й армии содействие в проведении оборонительных операций на суше, обеспечивал прикрытие с моря левого фланга Южного фронта.

Ведение высокоманевренных боевых действий на всем протяжении советско-германского фронта потребовало срочного приближения органов стратегического руководства ближе к войскам. Учитывая это обстоятельство, Государственный Комитет Обороны 10 июля 1941 года принял постановление об образовании главного командования войск трех направлений: Северо-Западного, Западного и Юго-Западного.

Этим же постановлением Ставка Главного Командования была переименована в Ставку Верховного Командования под председательством И. В. Сталина. В ее состав вошли В. М. Молотов, С. К. Тимошенко, С. М. Буденный, К. Е. Ворошилов, Б. М. Шапошников, Г. К. Жуков.

13 июля 1941 года Ставка Юго-Западного направления разместилась в Полтаве и приступила к руководству войсками.

Руководящий состав Юго-Западного направления:

Главнокомандующий — Маршал Советского Союза Буденный С. М.

Член Военного совета — Хрущев Н. С.

Начальник штаба — генерал-майор Покровский А. П.

Командующий артиллерией — генерал-лейтенант Шереметов Б. И.

Командующий танковыми войсками — генерал-майор Тамручи В. С.

Командующий ВВС — генерал-лейтенант Фалалеев Ф. Я.

Начальник инженерных войск — генерал-лейтенант Невский Г. Г.

Начальник оперативного отдела — генерал-майор Штромберг А. И.

Начальник разведотдела — полковник Грязнов Н. Г.

Начальник тыла — генерал-лейтенант Цыганов В. В.

Командованию Юго-Западного направления подчинялись войска Юго-Западного и Южного фронтов, в оперативном подчинении находились Черноморский флот и Днепровский отряд ПВФ. В обязанности командования направления входило оперативное руководство подчиненными войсками, координация и увязывание всех вопросов взаимодействия фронтов и флотов, поддержание высокого боевого и морального духа бойцов и командиров Красной армии. На Главное командование направлений возлагалось и руководство возникшим в тылу врага партизанским движением.

Была установлена и разграничительная линия между Юго-Западным и Южным фронтами, которая проходила по линии Кременчуг, Винница, Коломыя.

12 июля наши части продолжали наносить контрудары, стремясь задержать выход соединений немецко-румынских войск к Днестру, но на некоторых участках это не удалось. В этот день главные силы XI армейского корпуса вышли к реке и начали подготовку к ее форсированию, проведя ряд разведпоисков удобных мест южнее Могилев-Подольского. Разведкой Южного фронта было также обнаружено, что противник проводит ряд перегруппировок, перебрасывая свои соединения с черновицкого направления на белци-сорока-винницкое, одновременно усиливая войсками и кишиневское направление.

К этому времени соединения Южного фронта занимали следующее положение: 17-й стрелковый корпус (три дивизии) на 45-км рубеже Копай-Город, Володиевцы, Бернашевка, 60-я горнострелковая дивизия в корпусном резерве в лесу севернее с. Ивашковцы; 4-я противотанковая бригада РГК — Кариоков, Хреновка; 55-й стрелковый корпус своей 130-й дивизией занимал 110-км рубеж от Бернашевки до Грушки, 169-я дивизия находилась в резерве; 48-й стрелковый корпус (три дивизии) — в 50-км полосе Раковец, Гура-Каменка, Ноуи, Проданешты; 2-й кавкорпус — 50-км участок Брынзены, Сардени-Веки, Орхей; 35-й стрелковый корпус (95-я сд) — 60-км участок Гузоры, Ганчешты; Приморская группа (три дивизии) — 250-км рубеж Мипорио, Рени-Килия, Ноул.

Генерал Тюленев, проанализировав по полученным из войск данным обстановку на фронте, пришел к выводу, что противник нацеливает свой удар в направлении Винницы, стремясь в этом районе соединиться частями 11-й н 17-й полевых армий вермахта. Для прикрытия этого направления он решил перебросить в район Дзыговка, Клембовка 169-ю стрелковую дивизию генерал-майора И. Е. Турунова, которой предстояло выполнить 200-километровый марш.

Для прикрытия передислокации дивизии на прежнем рубеже в районе Новой Ушицы был оставлен 680-й стрелковый полк под командованием полковника А. С. Сергеенко, которому 13 и 14 июля пришлось отражать неоднократные попытки подразделений противника форсировать реку Калюс. В этих боях отважно действовали подразделения под командованием капитанов П. Н. Мелешко, И. Е. Мороха, лейтенанта Лавкуса. Особенно отличился наводчик орудия Я. Х. Кольчак, метким огнем уничтоживший три вражеские боевые машины^[277].

А всего у Новой Ушицы, по докладу штаба Южного фронта, было подбито 13 танков противника, у убитых водителей которых обнаружены венгерские документы (это были воины 8-го венгерского подвижного корпуса. — Р.И.)^[278].

Передислокация соединения генерала Турунова в новый район значительно ослабила оборону 130-й стрелковой дивизии, которой вновь пришлось растянуть свои боевые порядки, а именно по ее левому флангу вскоре и нанесли удар дивизии XI армейского корпуса.

Осложнилась обстановка и на оргеевском направлении, где 72-й кавалерийский полк (командир — подполковник Н. М. Баумштейн) не сдержал натиск введенных в бой частей LIV армейского корпуса и был вынужден оставить Сераштены. Для прикрытия Оргеева в этот район спешно направлялась 5-я кавалерийская дивизия.

В течение 13 июля соединения 9-й армии, нанося контрудары и сами отражая натиск противника, к исходу дня отошли на новые рубежи и продолжали вести боевые действия: 48-й стрелковый корпус (176-я, 74-я стрелковые и 30-я горнострелковая дивизии) — на участке Раковец, ст. Проданешты; 2-й кавкорпус, оставив Новые Бризены, частями 5-й кавалерийской дивизии предпринимал попытку нанести фланговый удар по противнику и восстановить утраченное положение; 9-я кавалерийская дивизия тремя полками вела бой на западной опушке леса восточнее Морозены, Ватич и на рубеже Окницы-Резентэ, Чишма.

95-я стрелковая дивизия, продолжая отход к Кишиневу под натиском частей 4-й румынской армии, к исходу дня занимала следующее положение: 241-й стрелковый полк — Нишканы, Тузора; 90-й — Шандрены, Ниспорены; 161-й — Гынчешты, Фырландани, получив задачу фланговым ударом окружить и уничтожить противника в лесу западнее Гынчешты с дальнейшим выходом на восточный берег р. Лапушца^[279].

На левом фланге Южного фронта 150-я стрелковая дивизия, усиленная двумя полками 51-й дивизии, к исходу дня закрепилась на участке Минжир, Зернешти; 25-я стрелковая дивизия, усиленная одним полком 51-й дивизии, продолжала удерживать рубеж р. Прут и р. Дунай на участке Кагул, Рени, Килиа.

На совещании у А. Гитлера с высшим командным составом вермахта, состоявшемся 13 июля 1941 года, было принято решение продолжать операцию по окружению войск Красной армии на Правобережной Украине. Войскам группы армий «Юг» были поставлены следующие задачи^[280]:

— моторизованным корпусам 1-й танковой группы из района Бердичева в направлении Белая Церковь, Умань нанести удар во фланг и тыл основным силам Юго-Западного фронта; правофланговым соединениям 6-й полевой армии для поддержки этого удара наступать из района Бердичева в южном направлении;

— 17-й полевой армии наступать в направлении Проскуров-Жмеринка;

— 11-й полевой и 3-й румынской армиям нанести удар из района Могилев-Подольский в направлении Гайсин, Умань и охватить войска Красной армии с юга;

— 4-я румынская армия получила задачу выдвинуться на р. Днестр и обеспечить действия правого фланга ударной группировки группы армий «Юг».

Для выполнения поставленной задачи группа армий в июле была усилена 8 немецкими дивизиями из резерва ОКХ и 3 итальянскими дивизиями (с 20 июля). В нее теперь входили 1-я танковая группа, 6, 17 и 11-я полевые армии, 3-я и 4-я румынские армии, венгерский, словацкий и итальянский корпуса, в которых насчитывалось 53 немецких, 16 румынских, 2 словацкие и 3 итальянские дивизии, 10 румынских, 5 венгерских и одна словацкая бригады.

Основная группировка войск группы армий «Юг» (1-я танковая группа, 6-я и 17-я полевые армии) действовала на киевском направлении против Юго-Западного фронта. На первомайском направлении против войск Южного фронта, южнее Каменец-Подольского, наступали 11-я полевая и 3-я румынская армии, венгерский подвижный корпус, словацкие соединения, к которым вскоре присоединился итальянский корпус. В направлении Одессы наносили удар войска 4-й румынской армии.

Но войска Южного фронта 14 июля продолжали сдерживать противника на подступах к Днестру, нередко нанося удары по позициям вражеских войск. Генерал Гальдер отмечал в своем дневнике: «То обстоятельство, что русские продолжают оставаться между Прутом и Днестром на фланге Шоберта (11-я армия) и беспокоят этот фланг, вызвало продолжительные споры о необходимости прикрытия района нефтепромыслов в Румынии. Я считаю, что какая-либо угроза этому району отсутствует»^[281].

Видно, все же опасалась верхушка Германии возможного наступления войск Красной армии с территории Молдавии. Но соединениям Южного фронта, как правильно подметил генерал Гальдер, в эти дни было не до наступления.

Введя в бой подошедшие резервы, немецко-румынские дивизии продолжали развивать удар в направлениях Каменка, Орхей, Кишинев. Соединения 9-й армии в течение дня вели тяжелые бои, пытаясь сдержать противника на белцинском и ясском направлениях, но это было нелегко сделать. Части 48-го стрелкового корпуса, под угрозой охвата флангов, были вынуждены отойти за реку Реут, закрепившись на рубеже Раковец, Кременя, Чирилкэу, ст. Проданешты.

Не смогли задержать противника и контрудары воинов 9-й кавалерийской дивизии, которая оставила Калараш и к исходу дня отошла в район Исакова, Куровский Мон, прикрывая оргеевское направление. Вступили в бой и два полка 5-й кавалерийской дивизии, сдерживая наступавшего противника в районе Сарацени Веки, Бравичени. Противник пытался обнаружить открытые фланги кавалеристов, которые в свою очередь, используя бездорожье, сами наносили удар по врагу, сдерживая его продвижение к столице Молдавии.

Главные силы 2-го кавалерийского корпуса в это время сосредоточились в районе Пересечина, прикрывая с севера подходы к Кишиневу.

Не удалось нанести запланированный удар и частям 95-й стрелковой дивизии, которые в течение дня вели сдерживающие бои на участке Корнешти-Тырг, Радени, Тузора. Но вскоре из-за вклинения подразделений противника в их боевые порядки и под угрозой фланговых ударов части 95-й стрелковой дивизии начали отход в направлении Кишинева.

К исходу дня немецко-румынские части в полосе обороны 9-й армии продвинулись на рубежи Кременя, Стойканы, Дубна, Чирилкэу, Алексаит, Домулужени, Киштельница, Кукуризени, Манна^[282].

Значительно осложнилась обстановка на кишиневском направлении, где дивизии противника прорвались на следующие рубежи: 72-я германская — Калараш, Петичены; 40-я румынская — Городиштя, Садове; 35-я румынская — Лозова, Секарени; 11-я румынская — Гынчешты, Меришены. А вот неоднократные попытки частей противника в этот день овладеть селом Фырладаны были отражены нашими войсками.

Но противник продолжал подтягивать к линии фронта новые части, производя их необходимую перегруппировку. По данным авиаразведки, большое движение автоколонн с артиллерией было обнаружено на дорогах из Тырнова на северо-восток, из Сынжерея на Сарацени Веки, по дороге на Орхей.

И на фронте обороны Приморской группы войск части 4-й румынской армии начали предпринимать активные боевые действия, стремясь сковать противостоящего противника и исключить переброску советских войск на другое направление. К исходу 14 июля около двух румынских батальонов захватили села Томай, Ново-Леово, Козвижик, оттеснив части 150-й стрелковой дивизии, которая получила приказ утром 15 июля восстановить утраченное положение.

А вот на фронте 18-й армии противник активности не проявлял, предполагая обойти ее соединения с флангов и взять их в кольцо. К исходу дня ее соединения оборонялись на рубеже Володиевцы, Курашовцы, Рудковцы и далее по р. Днестр до Грушка. 4-я противотанковая артиллерийская бригада подготовила огневые позиции на рубеже Карышков, Хреновка.

Но и из состава армии продолжали забирать на соседний фронт соединения: 60-я горнострелковая дивизия получила приказ ночью 15 июля выступить в район Калиновки, 189-я стрелковая — в район Винницы.

И это была вынужденная мера. Со второй половины июля решающие события развернулись в полосе соседнего Юго-Западного фронта. 14 июля 9-я танковая дивизия вермахта устремилась в брешь между Киевским укрепленным районом и соединениями 6-й армии (ведущими бои в районе Бердичева) в направлении Сквира, Белая Церковь. В ее втором эшелоне продвигалась моторизованная дивизия СС «Викинг». Одновременно в наступление в направлении Умани перешли части 48-го моторизованного корпуса 1-й танковой группы, выходя на тылы 6-й и 12-й армий Юго-Западного фронта, главные силы которых еще вели бои на рубеже Казатин, Летичев, Каменец-Подольский.

В этой ситуации маршал Буденный потребовал от командования Юго-Западного фронта задержать и уничтожить прорвавшегося противника и восстановить утраченное положение. 15 июля генерал-полковник Кирпонос приказал командующему 26-й армией нанести своими соединениями удар с юга и овладеть районами Фастов, Брусилов, Попельня^[283], ликвидировав возникшую угрозу. В направлении Житомира должен был нанести удар 16-й механизированный корпус.

Необходимо было срочно сковать боем прорвавшиеся в район Сквира, Белая Церковь, Фастов части 1-й танковой группы вермахта и обеспечить отвод войск 6-й и 12-й армий, которым угрожало полное окружение. Но мотомеханизированные соединения противника продолжали наступать, не давая войскам Юго-Западного фронта никакой передышки и отсекая пути отхода на восток дивизиям 6-й и 12-й армий.

Осложнилась обстановка и на стыке двух фронтов, где части 17-й полевой армии прорвали передний край обороны Летичевского укрепрайона и стали развивать наступление в направлении Волковинцы, Бар. К исходу дня отошедшие части 12-й армии вели бои на рубеже Летичев, Варенка, Казачки, Кальная Деражня, Волковинцы, Галузинцы.

Это обстоятельство вновь ставило под удар и весь правый фланг 18-й армии, дивизии которой продолжали удерживать прежние позиции^[284]: 96-я горнострелковая (с 39-м и 148-м пулеметными батальонами Каменец-Подольского укрепрайона) — Копай-Город, Володиевцы, (иск.) Курашовцы; 164-я стрелковая — Курашовцы, Мурованые Куриловцы, Калюс, Бернашевка; 130-я стрелковая — по р. Днестр (иск.) Бернашевка, Грушка. 169-я стрелковая дивизия продолжала движение в район Дзыговка, Клембовка.

Дивизионы 4-й противотанковой бригады РГК оставались на огневых позициях на рубеже Карышков, Хреновка; 31-й и 149-й пулеметные батальоны Каменец-Подольского укрепленного района к исходу 15 июля сосредоточились в районе Шпиков.

С 15–16 июля саперные и понтонные батальоны корпусов и дивизий 18-й армии трудились на постройке отсечных позиций на рубеже Вапнярка, Чечельник, Джулинка, Кодыш, Шаргород; возводили инженерные заграждения на направлении Новая Ушица, Копай-Город и Новая Ушица, Мурованые Куриловцы; готовили и ремонтировали переправы через водные преграды, испытывая недостаток шанцевого инструмента, колючей проволоки, специального имущества.

Войска 9-й армии в течение 15 июля продолжали вести сдерживающие бои на сорокском, оргеевском и кишиневском направлениях, оставив в этот день Сороки, Оргеев, Леово. В связи с отходом войск командующий армией генерал Черевиченко в 14 часов поставил перед своими соединениями задачи на оборону полосы по линии р. Реут, Оргеев, Пересечина, Страшены, Висняны, Гынчешты, Чимишлия, распределив оборонительные рубежи и нарезав разделительные границы^[285]:

— 48-му стрелковому корпусу (176-я и 74-я сд, 30-я гсд) — удерживать рубеж реки Реут на фронте Раковец, Дубна, ст. Проданешты, не допуская захвата противником переправ в районе Рыбница и прочно прикрыв свой левый фланг со стороны Негурены, Сератены;

— 2-му кавалерийскому корпусу (9-я и 5-я кд) — занять рубеж Оргеев, Лукашевка, Пересечина, Редены, не допуская прорыва противника к переправам у Криуляны, Ташлык;

— 35-му стрелковому корпусу (95-я сд, 231-й мсп, корпусные части) — занять рубеж Редены, ст. Страшены, Васияны, Гынчешты, не допуская захвата противником Кишинева.

Для исключения прорыва немецко-румынских частей к Днестру генерал Черевиченко приказал вывести из подчинения 48-го стрелкового корпуса 15-ю моторизованную дивизию с 11-м и 16-м мотострелковыми полками и срочно направить ее в район Дубоссар. Одновременно перед военно-воздушными силами армии поставлена задача прикрытия войск и переправ через Днестр в районах Рыбница, Криуляны, Ташлык и Тирасполь.

Но выполнить этот приказ было непросто, дивизии 9-й армии продолжали отходить к Днестру под непрерывными ударами немецко-румынских войск. Только в полосе обороны 48-го стрелкового корпуса, продолжавшего удерживать заданные рубежи, противостоящие части противника в течение дня проявляли только разведывательную активность. Это было и понятно: готовясь к форсированию Днестра южнее Могилев-Подольска, дивизии XI армейского корпуса должны были нанести удар в юго-восточном направлении на Балту, отрезав 48-й стрелковый корпус генерала Малиновского от главных сил 9-й армии.

Основные усилия противник прилагал в направлении Кишинева, стремясь обойти фланги оборонявшихся в этом районе советских войск. 5-я кавалерийская дивизия, отражая неоднократные попытки противника прорваться в юго-восточном направлении, к исходу дня отошла на рубеж высот восточнее Орхей, Рышкова. 9-я кавалерийская дивизия к этому времени главными силами сосредоточилась в районе Мишкауци, Тыртоп, имея один кавполк в районе Загоряны.

Отходила к Кишиневу под натиском частей 4-й румынской армии и ослабленная 95-я стрелковая дивизия, которая заняла оборону на 40-км рубеже (241-й сп — Микауци, имея один батальон на восточном берегу р. Ботна у Городка; 90-й сп — Татарешты, Каприяна; 161-й сп — на восточном берегу р. Ботна на участке Манойлешты, Костешты), прикрыв подступы к столице Молдавии с трех направлений. Конечно, рассчитывать на ее боеспособность удержать город было нельзя, обстановка требовала немедленного усиления наших войск на этом направлении, но резервов у Южного фронта, кроме 9-го особого стрелкового корпуса, уже не было.

К этому времени части 106-й стрелковой дивизии держали оборону по западному побережью Крыма на участке Ярылтач, р. Кача; 156-й — на южном побережье полуострова на участке Ангара, Феодосия, Карасубазар. Части этих дивизий оборудовали на побережье укрытия для автомашин и лошадей, огневые позиции артиллерии, одновременно проводя с личным составом тактические занятия по сколачиванию подразделений и отражению морских десантов. 32-я кавалерийская дивизия, дислоцируясь в районе Симферополя, составляла корпусной резерв.

Но снять часть сил с полуострова Ставка и Генеральный штаб так и не решились, считая, что противник может предпринять попытку овладения Крымским полуостровом воздушным или морским десантом. Этому ошибочному мнению способствовали и получаемые данные разведорганов о якобы имевшей место подготовке к морскому и воздушному вторжению (о скоплении на бухарестском аэродроме транспортных самолетов, сосредоточении в Констанце десантных судов, о выходе из портов Болгарии и Румынии в неизвестном направлении свыше десятка судов с войсками, о движении через Дарданеллы в Черное море итальянских кораблей^[286]), которое старательно навязывали и поддерживали контрразведывательные службы Германии и Румынии.

Поэтому с начала войны Ставка Главного Командования поставила перед командованием 9-го особого стрелкового корпуса задачу обороны Черноморского побережья и недопущения высадки морских и воздушных десантов. Но разве можно было допустить мысль о захвате Крыма с моря или воздуха? Черноморский флот на этом морском театре военных действий имел полное господство, да и в главной военно-морской базе имелись значительные силы войск и авиации, чтобы успешно противодействовать вражескому вторжению. Адмирал флота И. С. Исаков (в 1941 году начальник штаба ВМФ) отмечал: «У немцев не было реальных возможностей для высадки (тоннаж, прикрытие, поддержка с моря), даже если бы они смогли выделить в десант 2–3 дивизии… Но, как видно, все были заражены психозом десанта, причем морского"^[287].

Для борьбы с возможными десантами противника и осуществления специальных функций из населения Крыма было сформировано 33 истребительных батальона, несших охрану удобных для высадки мест побережья и железной дороги Армянск — Феодосия. На полуострове началось и формирование народного ополчения (около 150 000 человек), на базе которого позднее были образованы три стрелковые дивизии. Но и из состава 106-й стрелковой дивизии в середине июля 1941 года был изъят один стрелковый батальон, направленный в город Скадовск Николаевской области для несения охранных функций^[288].

Пока шли бои на реке Прут, Генеральный штаб и командование Южного фронта не особенно беспокоились за участь Крыма, совершенно не допуская мысли, что его можно будет взять через Перекопский перешеек (ширина 8–23 и длина 30 км), соединявший полуостров с материком. По нему проходит железная дорога Джанкой — Херсон и шоссейная к Каховской переправе. С востока Перекоп омывают воды Сивашского моря, с запада — Каркинитский и Перекопский заливы Черного моря. Самое узкое место перешейка находятся у д. Перекоп, где расположен так называемый Перекопский вал. Южнее находятся пять озер, дефиле между которыми имеет название Ишуньские позиции.

Только когда боевые действия подкатились к Днестру, в северной части полуострова приступили к возведению трех линий обороны: в районе Перекопского вала; на линии Буденновка, Филатовка; в районе Пятиозерья. Саперные подразделения приступили к минированию Сиваша и Перекопа, на перешейке стали устанавливаться противотанковые заграждения и надолбы.

Был сформирован Каркинитский сектор береговой обороны (8 стационарных и 2 подвижные батареи), а на Арабатской стрелке установлена артиллерийская батарея (4 орудия 127-мм калибра). Для поддержки стрелковых подразделений, занявших оборону на Арабатской стрелке, в Утлюкском заливе огневые позиции заняли несколько канонерских лодок Азовской военной флотилии.

Крым, хоть и с запозданием, начал готовиться к обороне с суши. Но уже с 16 июля 1941 года боеспособная 32-я кавалерийская дивизия по распоряжению начальника Генерального штаба приступила к погрузке в железнодорожные эшелоны на станциях Симферополь и Джанкой для переброски на Западный фронт. Для восполнения этой убыли с 19 июля в Симферополь в железнодорожных эшелонах начали прибывать эшелоны с формируемыми Харьковским военным округом частями 48-й кавалерийской дивизии, полное сосредоточение которых завершилось к исходу 22 июля 1941 года.

А пока штаб Южного фронта докладывал в Москву обстановку в полосе боевых действий его войск:

ОПЕРСВОДКА № 044/ОП

К 20.00 15.7.41

ШТАБ ЮЖНОГО ФРОНТА ПЕРВОМАЙСК

Первое. Армии фронта, удерживая рубеж р. Прут к югу от Леово, вели бои на белцинском и кишиневском направлениях.

Второе. 18-я армия, продолжая укреплять оборонительный рубеж Володиевцы, Курашовцы, Калюс и далее по р. Днестр до Грушка, отражала попытки противника форсировать р. Днестр у Калюс. Противник продолжает накапливать свои силы к правому крылу армии.

17-й стрелковый корпус. Штакор — лес сев. Ивашковцы. Обороняет рубеж Копай-Город, Володиевцы, Снитков, Мурованые Куриловцы, Рудковцы, Бернашевка. Перед фронтом корпуса противник подтягивает крупные силы…

18-й механизированный корпус. К утру 15.7.41 сосредоточен: 47-я танковая дивизия — в районе Паланка, Купени, Жолобы в полном составе. Не прибыло отставших 11 танков. 218-я моторизованная дивизия к исходу 14.7 продолжала сосредоточение район Томашполь. 39-я танковая дивизия в ночь на 14.7 находилась на ночлеге районе 5 км ю-з Брацлав с задачей к 18.00 14.7 выйти в район Горышковка, Паланка, Вапнярка…

Третье. 9-я армия вела упорные сдерживающие бои на белцинском и кишиневском направлениях. По данным пленных и боевой разведки, на белцинском направлении (48-й стрелковый корпус и 2-й кавалерийский корпус) установлено действие 54-го армейского корпуса немцев в составе двух пехотных дивизий (50-я и другая неустановленной нумерации) и 13, 14 и 5-й пехотных дивизий румын.

На фронте 35-го стрелкового корпуса противник крупными силами начал вклинение в интервалы полков 95-й стрелковой дивизии.

48-й стрелковый корпус (176, 74 и 30-я стрелковые дивизии) в результате боев с частями 170-й пехотной дивизии немцев (391-й и 399-й пехотные полки) к утру 15.7 оставил Дубна, Стойканы. Дальнейшее продвижение противника приостановлено, корпус к утру 15.7 занимает рубеж Раковец, Кременя, Чирилкэу, ст. Проданешты.

2-й кавалерийский корпус. 5-я кавалерийская дивизия к утру 15.7, прикрываясь одним кавалерийским полком на фронте Киштельница, Кукурузены, главными силами сосредоточивается южнее Орхей. 9-я кавалерийская дивизия сосредоточена в районе Пересечина.

35-й стрелковый корпус (95-я стрелковая дивизия) к утру 15.7 продолжает вести бой: 241-й стрелковый полк под натиском двух пехотных полков немцев к утру 15.7 отходил в направлении Нигрешты, Логанешты; 90-й стрелковый полк отходил на рубеж Буковец, Карлвны; 161-й стрелковый полк после предпринятого наступления под натиском превосходящих сил противника отходил на рубеж Мануйлешты, х. Ботва.

В интервалы полков 95-й стрелковой дивизии просачиваются части противника. 321-й мотострелковый полк перешел к обороне на рубеже Крикова, Нов. Гулбока с задачей не допустить прорыв противника в направлении Кишинев…

Четвертое. Части Приморской группы удерживают рубеж р. Прут и р. Дунай, ведя бой с противником в районе Тома и на фронте Точены, Цыганка.

14-й стрелковый корпус. 150-я стрелковая дивизия в ночь на 15.7 сменялась частями 51-й стрелковой дивизии и к утру 16.7 сосредоточивается в районе Новотроицкая, Манукбеевка, Козанжик с задачей уничтожить передовые части противника в этом районе, в дальнейшем наступать на Сарата-Галбена.

51-я стрелковая дивизия (двумя стрелковыми полками) с 14.7 занимает оборонительный рубеж Точены, Кания, Цыганка, одним 287-м стрелковым полком обороняет р. Дунай на рубеже Картал, Измаил. Потери 51-й стрелковой дивизии за 12.7: ранено — 86, убито — 12 чел.

25-я стрелковая дивизия обороняет р. Прут на фронте (иск.) Цыганка, Рени и р. Дунай на участках Рени, (иск.) Картал и (иск.) Измаил, Килиа. Потери 25-й стрелковой дивизии за 12.7: убитых — 1 и утонувших — 1 человек…

Заместитель начальника штаба Южного фронта

полковник Корженевич^[289].

Горький опыт прошедших сражений, большая нехватка опытных командных кадров, вооружения и боевой техники вызвали необходимость изменений в системе руководства Красной армии, ее организационной структуры, проведения мероприятий для улучшения боевого использования всех родов войск и их управления в ходе дальнейших операций. 15 июля 1941 года Ставка Главного Командования направила главкомам войск направлений, командующим фронтами и армиями директивное письмо, в котором потребовала по возможности без ущерба для боевых действий приступить к переходу к системе небольших армий «в пять — максимум шесть дивизий без корпусных управлений и с непосредственным подчинением дивизий командующему армией». Было решено расформировать механизированные корпуса, создав танковые бригады, и изменить организационную структуру стрелковых, кавалерийских и авиационных соединений и частей в сторону уменьшения численности личного состава и количества боевой техники.

Таким образом, переход частей и соединений на уменьшенные штаты резко снижал их боевую мощь и маневренность. Но это была вынужденная мера.

Для повышения роли руководства Вооруженными силами страны 19 июля 1941 года И. В. Сталин назначается народным комиссаром обороны, а 8 августа этого же года — Верховным главнокомандующим. Ставка Верховного Командования была преобразована в Ставку Верховного Главнокомандования.

А обстановка на Южном фронте продолжала осложняться. Разведорганы фронта 16 июля докладывали о продолжавшемся сосредоточении вражеских войск на могилев-подольском и белцинско-кишиневском направлениях, о проводимой рекогносцировке и сосредоточении переправочных средств на Днестре в районе Ямполя. По полученным у захваченных пленных данным, в направлении Кишинева выдвигалась от Штефэнешти румынская моторизованная бригада.

Сотрудники разведотдела фронта сделали правильный вывод из полученной информации о возможных дальнейших событиях: «Противник подтягивает войска к реке Днестр на участке Калюс, Ямполь и готовится форсировать р. Днестр на широком фронте. Вводом в бой свежих сил противник усиливает свое наступление на кишиневском направлении, стремясь отрезать части левого крыла фронта. Авиация противника ведет разведку в направлениях Тирасполь, Днепропетровск; Фокшаны, Кременчуг с целью подготовки данных для совершения в ближайшее время налетов на Харьков, Кременчуг»^[290].

Но никакой перегруппировки войск командование Южного фронта так и не провело: 130-я стрелковая дивизия, в полосе которой готовилось форсирование реки противником, продолжала удерживать оборону по Днестру на широком фронте, а кишиневское направление прикрывали ослабленные силы 35-го стрелкового корпуса.

И настало время собирать камни. Утром 16 июля немецко-румынские части LIV и III армейских корпусов, поддержанные небольшим количеством танков, перешли в наступление из районов Оргеева, Быковца и Меришены в направлении Кишинева. И хотя это наступление поддерживалось в основном минометным огнем и только частично огнем артиллерии^[291], наша оборона не выдержала.

72-я немецкая пехотная дивизия, прорвавшись на стыке 2-го кавалерийского и 35-го стрелкового корпусов, ворвалась на северо-западную окраину города и, тесня советские подразделения, начала продвигаться к центру. Вскоре на окраины Кишинева ворвались и румынские части, продолжая отбрасывать воинов 95-й стрелковой дивизии на восток. К исходу дня ее остатки отошли на рубеж Чимишены, Мерены, Цывала.

Под сильным натиском противника, потеряв связь со штабом 9-й армии, были вынуждены отойти и дивизии 2-го кавалерийского корпуса, которые к исходу дня сосредоточились в следующих районах: 5-я кавалерийская — Мишкауни, Гиртоп, Фаурешти; 9-я кавалерийская — с. Круглик, находясь во втором эшелоне.

Вечером генерал Гальдер с гордостью записал в свой походный дневник: «Наши войска заняли Кишинев. Операции группы армий развиваются в соответствии с намеченным планом»^[292].

Узнав об оставлении столицы Советской Молдавии, Ставка приказала Военному совету Южного фронта немедленно освободить город. Для выполнения этой задачи командованием 9-й армии был разработан следующий план^[293]: части 35-го стрелкового корпуса наступали на Кишинев с востока; из района Дубоссар в этом же направлении наносили удар 2-й кавалерийский корпус и 15-я моторизованная дивизия (которая к исходу дня сосредоточилась на переправах через Днестр у Криулян). Для содействия нашим войскам в освобождении города дивизии 48-го стрелкового корпуса (занимали оборону на рубеже 2 км юго-восточнее Воронкова, Кременя, Чирилкэу, Гвоздова, Рогожены, ст. Проданешты) одновременно наносили удар по белцинской группировке противника, а части 150-й стрелковой дивизии, вышедшие в район Томай, Новая Сарата, Новотроицкая, наступали в направлении Сарата-Галбена.

Контрнаступление войск должна была поддержать авиация фронта. Но была ли она в состоянии это сделать? Если на начало июля 1941 года в составе Военно-воздушных сил Южного фронта имелся 501 исправный самолет (395 истребителей, 101 бомбардировщик, 5 штурмовиков), то уже к 17 июля в трех авиационных дивизиях (20, 21 и 45-й) и двух отдельных полках (317-м рап и 131-м иап) осталось 314 исправных самолетов, в том числе 18 штурмовиков, 33 бомбардировщика и 263 истребителя^[294].

Почему так резко уменьшился боевой состав авиации фронта, особенно бомбардировочной? В связи с огромными потерями ВВС Юго-Западного фронта в его состав, по указанию Генерального штаба от 14.7.1941 года, были переданы 44-я и 64-я авиационные дивизии, 146-й истребительный, 132, 210 и 211-й скоростные бомбардировочные полки, что значительно ослабило боевые возможности оставшейся в распоряжении командования Южного фронта авиационной группировки.

В течение первой половины июля 1941 года авиация Южного фронта наносила удары по переправам противника на реке Прут у Штефэнешти, Браништа, Скулян, Скумпии, Ясс, Фокшан, Браилова, по колоннам и сосредоточениям вражеских войск, двигавшимся к Днестру, прикрывала свои наземные войска и города Винницу, Жмеринку, Могилев-Подольский, Кишинев, Балту, Первомайск, проводила разведывательные полеты вражеских передвижений.

9 июля 1941 года Ставка потребовала от командования Военно-воздушных сил Красной армии и ВВС ВМФ организовать регулярные удары по нефтепромыслам в районах Плоешти, Тульчи, Дрогобыча, Бузеу, Бакэу, Кросно, Ясно, Борислава. И это приказание выполнялось неукоснительно, хотя при выполнении заданий в глубоком тылу противника авиационные части несли большие потери от атак вражеских истребителей и зенитного огня.

Понесенные потери летного состава и самолетного парка резко ограничивали боевые действия авиационных частей. Да и распыление сил для действий по различным, иногда и по второстепенным, целям не приносило эффективных результатов. Так, 11 июля авиация фронта действовала по сосредоточениям войск противника в районе Бельцы, Скуляны, Маранчени, Житомир, выполнив 124 самолето-вылета; по колоннам на дороге Киев-Житомир и Любар — Краснополье, выполнив соответственно 23 и 43 самолето-вылета^[295].

В течение 14 июля авиация Южного фронта прикрывала погрузку своих войск на ст. Ярошенка, Рахны-Лесовые, Юрковка, аэроузел Печера, уничтожала мотомеханизированные колонны противника в районе Полонное, Чуднов, Бельцы, вела разведку передвижений на дорогах Копай-Город, Ялтушков, Воньковцы, Зиньков, Дунаевцы, Миньковцы, Новая Ушица, выполнив 272 самолето-вылета.

15 июля наши самолеты наносили бомбовые и штурмовые удары по противнику в районе Бельцы, Сарацени Веки, Фэлчиу, проводили разведку движения вражеских колонн, прикрывали переправу у населенного пункта Рыбница и Первомайск, железнодорожные станции Рахны, Юрковка, Вапнярка, Журавлевка, совершив 132 самолето-вылета.

Конечно, этого боевого напряжения при наличии 314 самолетов было явно недостаточно для эффективного применения авиации и нанесения по врагу ощутимых ударов.

Со стороны командования Южного фронта, да и всей Красной армии не было уделено внимание и такому важному мероприятию, как нанесение ударов по вражеским аэродромам, способных коренным образом изменить обстановку в воздухе.

Большим недостатком в использовании авиации являлось и отсутствие централизованного управления ею со стороны командования Южного фронта, так как большая часть авиационных частей находилась в подчинении командования 9-й и 18-й армий и действовала в их интересах.

Серьезным недостатком являлось и то обстоятельство, что бомбардировочная авиация часто вылетала на выполнение боевых заданий без прикрытия своих истребителей и несла неоправданно большие потери от атак вражеских самолетов на маршруте и над целью.

Даже Ставка, изучив прошедший опыт боевых действий, обратила внимание на то, что дальнебомбардировочная авиация лишена возможности успешно выполнять поставленные перед ней задачи из-за отсутствия в составе ее полков разведчиков и истребителей. И это упущение было исправлено. Приказом народного комиссара обороны в состав полков дальнебомбардировочной авиации в качестве разведчиков вводилось одно звено самолетов Пе-2 и одна эскадрилья новейших истребителей для прикрытия района аэродромного базирования и сопровождения бомбардировщиков при выполнении ими боевых заданий. Это намного улучшило эффективность применения дальних бомбардировщиков и уменьшило их потери при выполнении боевых полетов.

Но вернемся к наземным войскам. 16 июля продолжались бои и на других участках советско-румынского фронта. Части 48-го стрелкового корпуса вечером провели удачную разведку боем, в результате которой противник, по докладу штабов дивизий, потерял около 800 человек убитыми^[296].

Войска Приморской группы войск в этот день вели бои в районах Минжир, Вознесенское, Кугурлуй, Сарата-Розеш, выс. 175, 1 (1 км сев. Томаи), Лека, Стояновка, Цыганка, где румынские части стремились прорваться к переправам в нижнем течении Днестра.

На фронте обороны войск 18-й армии противник небольшими отрядами предпринимал попытки переправиться через Днестр в районах Дурники, Новая Гута, Калюс, Садковцы. В соприкосновение с противником в районе Суповка и х. Аркадия вошли и передовые подразделения 96-й горнострелковой дивизии, которые ночью 16 июля атаковали расположившийся на отдых батальон 101-й немецкой легкопехотной дивизии, нанеся ему значительные потери и захватив несколько пленных.

ВВС фронта во второй половине дня 16 июля прикрывали истребителями железнодорожные станции Вапнярка, Христиновка, аэродромы базирования и Первомайск, вели разведку в районах Соловковцы, Дунаевцы, Ялтушков, Ямполь, Сорока, Бакэу и Бузэу, выполнив 47 самолето-вылетов. На свои аэродромы не вернулось четыре И-16, два из них, подбитые зенитной артиллерией противника, сели на вынужденную в районе Бершадь.

Силами ВНОС было отмечено, что в эти дни авиация противника увеличила число ночных и дневных налетов на железнодорожные мосты, переправы, эшелоны, перейдя к тактике применения бомбометания с больших высот. Ударам противника подверглись Николаевка (50 км юго-восточнее Первомайск), Первомайск, Запорожье, Днепропетровск, Глиняная (45 км южнее Первомайск). Небольшое количество имевшихся на фронте прожекторов сильно затрудняло обнаружение и борьбу с самолетами противника в ночных условиях.

Вновь осложнилась обстановка в полосе соседнего Юго-Западного фронта, где части XIV моторизованного корпуса, обойдя правый фланг нашей группировки в районе Бердичева, достигли Белой Церкви. С ними в бой вступили войска 26-й армии, развернувшиеся восточнее этого города. Вечером в этот район вышли и части XXXXVIII моторизованного корпуса и, обойдя город с запада, продолжали движение в южном направлении, отсекая соединения 6-й и 12-й армий от главных сил Юго-Западного фронта.

Не выдержала удара врага и 58-я горнострелковая дивизия (12-я армия), оборонявшаяся на стыке Юго-Западного и Южного фронтов. Части 17-й полевой армии прорвали ее фронт обороны и, развивая удар, заняли Бар, угрожая выходом на фланги 12-й и 18-й армий.

Противник стремился полностью использовать благоприятную ситуацию, сложившуюся на Юго-Западном фронте. 17 июля перешедшие в наступление дивизии 17-й полевой армии группы армий «Юг» с ходу захватили Ярошенко, Погребище, Красное, Браилов и Жмеринку, продвинувшись к исходу дня в район Сутиски. На следующий день части противника форсировали реку Южный Буг и захватили плацдарм в районе Винницы, что стало неприятной неожиданностью для командования Красной армии.

17 июля к общему наступлению подключились и части XI армейского корпуса, которые форсировали Днестр и, отбросив от реки оборонявшиеся здесь подразделения 130-й стрелковой дивизии, захватили плацдармы в районах Липчан, Бронниц, Козлова, Ляшевец (юго-восточнее и западнее Могилев-Подольского), на которых немедленно начали сосредотачиваться главные силы 11-й полевой армии, создав угрозу выхода на фланги армий Южного фронта. Одновременно на восточный берег Днестра севернее Могилев-Подольского прорвались и части 3-й румынской армии. А вот попытка противника форсировать реку в районе Волчинец и Унгури была сорвана частями 18-й армии.

В это время дивизии 17-го стрелкового корпуса вели бои на широком фронте юго-западнее Жмеринки с частями 17-й полевой армии, в районе Копай-Город с венгерским подвижным корпусом, в 25 км северо-западнее Могилев-Подольского с частями 3-й румынской армии. К исходу 17 июля части корпуса генерала Галанина оборонялись на фронте Володиевцы, Мурованые Куриловцы, восточный берег р. Жван, р. Днестр до Липчан, не подозревая, что противник с двух сторон начал охват его позиций.

Командование группы армий «Юг» действовало очень решительно, не упуская ни малейшего шанса для массированного применения своих танковых, моторизованных и пехотных дивизий в тесном взаимодействии с авиацией, подчиняя действия своих полевых армий и соединений 1-й танковой группы согласованному выполнению поставленных перед ними задач. Ведя наступательные действия на наиболее важных операционных направлениях, командование группы армий корректировало направления ударов своих войск в зависимости от сложившейся на фронте обстановки, заставляя руководство советских фронтов действовать по навязанной ему инициативе.

Не увенчалось успехом и предпринятое войсками 9-й армии наступление на Кишинев, хотя некоторых результатов части 48-го стрелкового и 2-го кавалерийского корпусов, 150-й стрелковой дивизии добились, освободив некоторые населенные пункты Молдавии. К исходу дня части 48-го стрелкового корпуса вышли на рубеж Дубна, Кириловка, ст. Флорешты, выс. 246, 224, 330, Котюжаны-Мич, Балашешты; 2-го кавалерийского корпуса овладели Бранешты, Пшновец, х. Скурты; 15-й моторизованной дивизии выбили противника из сел Фаурешты, Грущова.

Но главная цель так и не была достигнута, наоборот, части 95-й стрелковой дивизии, наносившие главный удар, под сильным натиском противника были вынуждены отойти на рубеж Балабанешты, Флорешты, Стар. Кобуска, Кирка, Тодирешты, имея перед собой 72-ю немецкую и 35-ю румынскую пехотные дивизии.

На новые рубежи были вынуждены отойти и части 14-го стрелкового корпуса, оставив населенные пункты Шувылка, Парумбешты, Ларгуна, Цыганка. Попытки частей 51-й стрелковой дивизии восстановить утраченное положение успеха не приносили, неся значительные потери от минометно-пулеметного огня, они были вынуждены возвращаться на исходное положение.

ВВС фронта в этот день выполнили только 50 самолето-вылетов^[297] (на разведку, бомбометание и штурмовые действия по скоплению войск противника в районе Ясс и Кишинева, прикрытие железнодорожных станций Рахны, Юрковка, Первомайск), что было явно недостаточно, чтобы оказать эффективную поддержку наземным войскам в овладении Кишиневом и срыве начавшегося форсирования реки Днестр частями противника.

Учитывая сложную обстановку на стыке двух фронтов и угрозу охвата соединений 6-й и 12-й армий с флангов, Главком Юго-Западного направления Маршал Советского Союза С. М. Буденный в 0.30 18 июля обратился в Ставку за разрешением на последовательный с промежуточными рубежами отвод войск этих армий к 21 июля на фронт Белая Церковь, Тетиев, Китайгород. Одновременно правый фланг Южного фронта предполагалось отвести на рубеж (иск.) Китайгород, Тростянец, Каменка^[298].

Прекрасно понимая, что долго сдерживать наступление мотомеханизированных войск противника в районах Белой Церкви и Житомира не удастся и чем чреваты дальнейшие последствия, маршал докладывал: «…резервов в 6-й и 12-й армиях совсем нет, а дивизии настолько истощены, что с трудом удерживают занимаемый рубеж; обтеканию флангов армий воспрепятствовать нечем; если не начать отход, наши войска будут окружены»^[299].

Разрешение Ставки на отвод войск 6, 12 и 18-й армий было получено в этот же день в 16.00, но оно уже запоздало по времени. Предполагалось, что в течение трех ночных переходов войска 6-й и 12-й армий пройдут 60–90 км и к утру 21 июля займут заданный рубеж обороны, но это было нереально, противник тоже не сидел сложа руки, а прилагал все усилия для недопущения прорыва соединений этих армий из образовывающегося мешка окружения.

Одновременно Ставка потребовала от командования Юго-Западного фронта продолжать нанесение ударов по прорвавшемуся противнику с севера, с целью восстановления обороны по линии Житомир, Казатин, Тетиев.

Еще накануне было получено разрешение и на отвод на рубеж нижнего течения Днестра левого крыла Южного фронта. 2-й и 18-й механизированный корпуса и две высвобождающиеся за счет сокращения фронта стрелковые дивизии было приказано передислоцировать в район Умани, для противодействия создавшейся угрозе с северного направления.

Ночью 18 июля штаб Южного фронта разработал план отвода центра и левого крыла и поставил задачу подчиненным войскам^[300]:

— 9-й армии (без 2-го мехкорпуса) к утру 21 июля отойти главными силами на восточный берег р. Днестр, где, опираясь на Рыбницкий и северный фас Тираспольского укрепленного района, организовать упорную оборону, особенно плотно прикрыв промежуток между Рыбницким и Тираспольским УР;

— 18-й армии продолжать оборонять занимаемый рубеж, имея не менее одной дивизии в армейском резерве ближе к своему правому флангу, для обеспечения северного направления;

— войскам Приморской группы войск к утру 21 июля отойти главными силами на восточный берег Днестра и, опираясь на центр и южный фас Тираспольского укрепленного района и аккерманские позиции, во взаимодействии с Черноморским флотом не допустить прорыва противника в направлении Одессы, удерживая последнюю при любых условиях;

— 9-му особому стрелковому корпусу продолжать выполнять ранее поставленную задачу по обороне Черноморского побережья.

Командующий фронтом потребовал производить отход войск форсированными маршами по ночам под прикрытием арьергардов, скрытно, с соблюдением всех мер обеспечения, обманывая противника активными действиями разведчастей.

К моменту получения этого приказа войска фронта продолжали вести боевые действия на могилев-подольском, сорокском, кишиневском и тираспольском направлениях.

17-й стрелковый корпус 18-й армии сдерживал натиск венгерских и немецких частей в районе Красное, Ярошенко. Ввязались в бой на рубеже Немиров, Красное и части 18-го механизированного корпуса, стремясь воспрепятствовать продвижению противника в юго-восточном направлении.

Значительно ухудшилась обстановка южнее Могилев-Подольского, где Днестр форсировали части XXX армейского корпуса. К исходу дня на восточном берегу реки уже находилось пять немецких пехотных дивизий, которые создали угрозу смежным флангам 18-й и 9-й армий Южного фронта.

Командир 55-го стрелкового корпуса генерал Коротеев спешно направил в район Могилев-Подольского 434-й, а в район Ямполя 556-й стрелковый и 307-й артиллерийский полки 169-й стрелковой дивизии, недавно выполнившие трудный переход в район Тростянца. Но это решение уже запоздало, противник значительными силами расширял захваченные плацдармы. Булавочные уколы наших частей успеха не приносили, дивизии XI и XXX армейских корпусов начали продвижение в направлении Балты и Кодыма.

В течение дня соединения 9-й армии вели бои на сорокском и кишиневском направлениях. В результате активных действий частей 48-го стрелкового корпуса противник был оттеснен в западном направлении на рубеж Воронково, Черепково, Гвоздово, Варваровка, выс. 246.0, Кассовка, Катюканы, Пепени.

Некоторого успеха добились и воины 15-й моторизованной дивизии, овладевшие районом Загайканы, Фаурешты, Грущовка. Но вскоре они были остановлены сильным артиллерийско-минометным огнем противника и были вынуждены перейти к обороне.

На кишиневском направлении противник небольшими подразделениями продолжал преследовать отходившие к Днестру части 35-го стрелкового корпуса, продвигаясь вдоль железной дороги Кишинев — Тирасполь. Ослабленная предыдущими боями 95-я стрелковая дивизия до 14 часов сдерживала противника на отдельных рубежах, а затем начала поспешный отход в район Бендеры.

Для обеспечения переправ отходивших войск у этого населенного пункта и охраны железнодорожного моста, помимо находившихся здесь двух рот пограничников, еще ночью из Одессы на автомашинах были направлены два батальона местного пехотного училища, действия которых должна поддержать вооруженная железнодорожная летучка.

В направлении Чимишлия, ведя бои с воинами Приморской группы войск, продвигались части 4-й румынской армии, прорвавшись в первой половине дня на рубеж Томай, Вознесенское, Кугурлуй, выс. 175.0.

Получив приказ командующего Южным фронтом на отвод войск за Днестр, штаб 9-й армии к 8.00 18 июля разработал следующий план отхода^[301]:

— 48-му стрелковому корпусу (176, 74 и 30-я сд, 430-й гап РГК, 37-й и 7-й понтонные, 121-й и 8-й инженерный и 31-й химический батальоны), опираясь на полосу предполья Рыбницкого укрепленного района, отойти на восточный берег Днестра по переправам у Рыбницы и занять оборону на следующих рубежах: 176-й стрелковой дивизии — Грушка, Рыбница; 74-й стрелковой — (иск.) Рыбница, Ягорлык. 30-я стрелковая дивизия после выхода на восточный берег Днестра переходила в подчинение командиру 35-го стрелкового корпуса;

— 35-му стрелковому корпусу (30-я и 95-я сд, 522-й и 527-й гап, 317-й дивизион БМ РГК, 16-й инженерный и 32-й химический батальоны), опираясь на полосу предполья Тираспольского укрепленного района, отойти по переправам у Тирасполя на восточный берег Днестра и занять оборону на фронте: 30-я стрелковая дивизия — (иск.) Гояны, Григориополь; 95-я стрелковая — (иск.) Григориополь, Тирасполь. Для обеспечения отвода правого фланга 14-го стрелкового корпуса один из полков 95-й дивизии направлялся для занятия обороны в район Ново-Каушаны;

— 2-му кавалерийскому корпусу с 35-м понтонным батальоном отойти на восточный берег Днестра по переправам у с. Криуляны и главными силами сосредоточиться в районе Осиповка, Самойловка, Павловка. Частями одной кавалерийской дивизии занять и оборонять участок Гояны, Григориополь, до выхода на этот рубеж 30-й стрелковой дивизии;

— 15-я моторизованная дивизия тоже отводилась за Днестр по наведенным переправам у с. Криуляны, следуя в армейский резерв в район Красные Окна.

Задача войск армии — прочно оборонять рубеж Днестра, опираясь на Рыбницкий и Тираспольский укрепрайоны, не допуская переправы противника на восточный берег реки. Граница с 18-й армией определялась по линии Новоукраинка, Шляхово, Вел. Косница, Трушешты (все исключительно для 9-й армии); с Приморской группой войск — (иск.) Заводовка, Тирасполь, (иск.) Опач, (иск.) Дезгинже, (иск.) Бырлад.

На ВВС 9-й армии возлагалась задача активными действиями обеспечить отвод частей армии за р. Днестр, надежно прикрыв переправы у Рыбница, Криуляны, Тирасполь. С этой же целью в район Тирасполя и Криулян были перебазированы 36-й и 364-й отдельные зенитно-артиллерийские дивизионы ПВО. Для их централизованного руководства управление Кишиневского бригадного района ПВО сосредоточилось в районе Дубоссар.

В ночь на 19 июля войска 9-й армии начали сниматься с занимаемых позиций и под прикрытием арьергардов следовать к назначенным переправам через Днестр. С наступлением темноты, под прикрытием частей 15-й моторизованной и 30-й стрелковой дивизий, начал отход к переправам на Днестре и 2-й кавалерийский корпус, получив задачу к утру 19 июля сосредоточиться на восточном берегу реки.

И дивизии Приморской группы войск с 22.00, выполняя приказ фронта, тоже начали отход за Днестр. По разработанному плану отвод войск выполнялся скачками от рубежа к рубежу, в ночное время, с обороной и активными действиями днем на занимаемых последовательно рубежах: в ночь на 19.7 — р. Ялпух на участке Чимишлия, Болград; в ночь на 20.7 — Тараклия, Батыр, Романово, оз. Китай; в ночь на 21.7 — Новокаушаны, Майзырь, Арциз, Татаргуновка; в ночь на 22.7 — Ермоклия, Волонтеровка, Райлянка, Кулевча, оз. Хаджидер; в ночь на 23.7 — выход на восточный берег Днестра^[302].

А около 14 часов 18 июля пришло разрешение Главкома ЮЗН об отводе и правого крыла Южного фронта на новый оборонительный рубеж. Штаб 18-й армии немедленно разработал план отвода своих соединений и передал его в войска. План предусматривал проведение следующих мероприятий^[303]:

— 17-й стрелковый корпус с 4-й противотанковой артиллерийской бригадой, прикрываясь сильными арьергардами и передав 742-й полк 164-й стрелковой дивизии в подчинение командира 55-го стрелкового корпуса, к исходу 19 июля выводит главные силы 96-й горнострелковой дивизии в район Шаргород, закрепившись передовыми отрядами на линии Касиковка, Долговцы; 164-ю стрелковую дивизию (без полка) — в район Сугаки, Вендичаны, имея передовые отряды на линии Лучинец, Кемирчи. Отошедшую в полосу корпуса 58-ю горнострелковую дивизию предполагалось вывести в район Старая Мурафа и севернее для обеспечения правого фланга;

— 55-му стрелковому корпусу с мотострелковым полком 39-й танковой дивизии и переданным в его распоряжение полком 164-й стрелковой дивизии, при поддержке дивизионами 137-го гаубичного артиллерийского полка, оборонять рубеж Днестра на участке Лядова, Груша и на правом фланге — Мал. Ольчедоев до Лядова. В подчинении командира корпуса находился и гарнизон Могилев-Подольского укрепрайона.

Получал задачу и 18-й механизированный корпус, которому предстояло ударом в общем направлении Красное, Ворошиловка разгромить выдвигавшегося противника и обеспечить прикрытие правого фланга армии на рубеже Печара, Красное, Ефимовка.

Авиация фронта в течение дня истребительными полками прикрывала переправы в районе Ташлык, Бычек, Криулени, проводя воздушную разведку в районах Кишинева, Бужору, Шерпени, потеряв один И-16. Небольшие группы бомбардировщиков нанесли удары по сосредоточению войск в районе Котельник, Мик, Тертоп-Маре и по вражеской колонне на дороге Кишинев — Криков, потеряв один Ил-2. И вновь напряжение авиационных частей в этот день было очень низким (выполнено всего 129 самолето-вылетов^[304]), что не обеспечивало эффективную поддержку наземным войскам.

А в это время начальник Генерального штаба вермахта генерал Гальдер записал в свой дневник: «Операция группы армий „Юг“ все больше теряет свою форму… На северном участке фронта группы армий оказывается скованным значительно больше сил, чем это было бы желательно. Обходящий фланг 1-й танковой группы не может продвинуться на юг… Между тем ударный клин 17-й армии настолько приблизился к войскам танковой группы, что теперь уже вряд ли удастся окружить в этом районе значительные силы противника»^[305].

Ввиду этого обстоятельства, главным силам 1-й танковой группы было приказано изменить направление удара с уманского на кировоградское, следуя вдоль Днепра. Наступление на Умань должны были продолжать только правофланговые соединения танковой группы. Войскам 11-й полевой армии было приказано продолжать наступление в восточном и юго-восточном направлениях. По указанию Гитлера Генеральный штаб Германии приступил к разработке операции по овладению Одессой, для чего предназначался LIV армейский корпус и значительное количество румынских дивизий.

Проанализировав ночью 19 июля сложившуюся обстановку, командующий Южным фронтом в 4.15 отдал приказ об отводе к утру 21 июля правофланговых соединений 18-й армии на новый оборонительный рубеж (иск.) Китайгород, Ладыжин, Вапнярка, Вел. Косница. Отход войск приказывалось производить только ночью, прикрывая его активными действиями арьергардов и систематическими ударами авиации, изматывая противника. Предполагалось, что на промежуточный рубеж Рогозна, Джурин, Черневцы, Яруга части смогут выйти к утру 20.7.41^[306]. Но это была трудная задача для связанных боем дивизий 17-го стрелкового корпуса, которым предстояло преодолеть 130–150 км для выхода на заданные рубежи обороны.

Одновременно готовилось к эвакуации вооружение и имущество оставляемого Могилев-Подольского укрепленного района. Его оборонительные сооружения готовились к подрыву, который планировалось выполнить в момент отхода главных сил 55-го стрелкового корпуса.

19 июля, в связи с угрозой правому флангу войск со стороны Жмеринки, саперные и инженерные батальоны фронтового подчинения были спешно направлены для производства оборонительных работ на рубеже Черкассы, Шпола, Тальное, Китайгород, Ладыжин и Черкассы, Новоархангельск, Первомайск, Новая Одесса, Николаев.

Но обстановка на фронте продолжала ухудшаться с каждым часом. Сильные бои уже шли в районе Печара, Рахны-Полевые, Красное, Ярошенко и Тарасовки с прорвавшимися от Житомира частями 17-й полевой армии, которые с трудом сдерживали 96-я горнострелковая дивизия и части 18-го механизированного корпуса.

Для прикрытия возможного прорыва противника со стороны Ильинцы, Немиров, на рубеже Китайгород, Ладаженка, Гранов оборону заняли два пулеметных батальона оставленного Каменец-Подольского укрепрайона. Опаздывала с выходом на заданный рубеж обороны 164-я стрелковая дивизия, части которой к исходу дня только вышли на восточный берег реки Лядова.

Опасаясь возможного прорыва противника со стороны Жмеринки и его выхода на правый фланг армии, генерал Смирнов в 16 часов приказал командиру 17-го стрелкового корпуса удерживать рубеж Рахны-Лесовые, Деребечин, Джурин, Калитинка до особого приказания. Командиру 18-го механизированного корпуса было отдано распоряжение закрепиться на рубеже Рогозна, Рахны-Лесовые, Брацлав.

Ожесточенные бои продолжались и на левом крыле 18-й армии, где части 55-го стрелкового корпуса с трудом сдерживали натиск противника на левом берегу Днестра. В результате предпринятых контратак дальнейшее продвижение противника на северо-восток и восток удалось на некоторое время приостановить на рубеже Лядово, Серебрия, Бронница, Садковцы, Ямполь. Но на захваченный плацдарм продолжали переправляться все новые части 11-й полевой армии, усиливая свою ударную группировку.

Командующий 18-й армией после анализа обстановки предположил, что противник ударом с нескольких направлений может отрезать от главных сил 55-й стрелковый корпус, державший оборону у Могилев-Подольского. Его командиру было приказано немедленно приступить к отходу на рубеж Калитинка, Боровка, Бабчинцы, Яруга и далее по р. Днестр до Грушка, куда главные силы корпуса должны выйти к утру 20 июля^[307].

Получив приказ, дивизии 55-го стрелкового корпуса, прикрываясь арьергардами на участках Беляны, Сербы, Людвиговка, Садки и Мервинцы, оставили Могилев-Подольский и начали отход на заданный рубеж. К исходу дня части 130-й стрелковой дивизии вели бой на рубеже Бабчинцы, Тростянец, р. Тростянец, отбивая неоднократные атаки противника, поддерживаемого артиллерией и авиацией. Особенно ожесточенные бои шли в районе Ямполя, где части XXX армейского корпуса стремились расширить захваченный на левом берегу Днестра плацдарм для дальнейшего наступления.

Но вечером командованию 18-й армии поступил новый приказ Военного совета Южного фронта^[308], потребовавший силами 18-го мехкорпуса, во взаимодействии с авиацией и наземными частями нанести удар в направлении Жмеринки, уничтожив прорвавшиеся к нему мотомехчасти противника. Одновременно приказывалось установить связь с отходившими штабами 6-й и 12-й армий.

И хотя 18-й мехкорпус к этому времени обладал еще значительными силами, но без тесного взаимодействия с артиллерией и стрелковыми частями выполнить этот приказ было проблематично. К этому времени все части 18-й армии уже пришли в движение, выходя на заданные им рубежи обороны, из-за отхода тылов нарушилось снабжение боеприпасами, ГСМ. Так что можно было ожидать от этого не подготовленного во всех отношениях наступления?

Вводился в действие и 2-й механизированный корпус, командование которого получило приказ штаба фронта сосредоточиться частями к утру 20 июля в районе Вел. Савустьянивка, Сарны, Христиновка с задачей уничтожения противника на случай его появления со стороны Тетеревка, Жашков, Тетиев. В распоряжение генерала Новосельского передавались и находившиеся в этом районе пулеметные батальоны и 96-й инженерный батальон.

Командующему 9-й армией был направлен приказ немедленно вывести с фронта находившиеся в его подчинении мотострелковые и артиллерийские части 2-го мехкорпуса, направив их в распоряжение генерала Новосельского. И хотя это распоряжение вызвало недовольство генерала Черевиченко, лишавшегося подвижного резерва, этот приказ фронта ему пришлось выполнить.

Вечером части 15-й моторизованной дивизии (без оставшегося пока на фронте 321-го мсп), 47-й мотострелковый и 16-й гаубичный полки переправились через Днестр и начали движение через Балту, Гайворон в район Буденновка, Антоновка, куда должны были прибыть к утру 22 июля 1941 года.

А соединения 9-й армии, без особого воздействия со стороны противника, продолжали отход на восточный берег Днестра. Главные силы 48-го стрелкового корпуса, Переправившись через Днестр, к утру 20 июля начали занимать позиции Рыбницкого укрепленного района.

2-й кавалерийский корпус, прикрывшись 321-м мотострелковым полком (15-я мд) на рубеже Устя, Охранча, Оницканы, к утру 19 июля переправился на восточный берег Днестра и следовал в район сосредоточения. Части 5-й кавалерийской дивизии, имевшие 45 танков БТ, 11 бронемашин, 13 тракторов, 131 грузовую автомашину, заняли для обороны участок Гояны, Григориополь.

95-я стрелковая дивизия двумя полками к утру 19 июля отошла на рубеж Телиця, Гырбовец, Гиска, один ее полк переправился через Днестр, сосредоточившись в районе Ташлык. В ночь на 20 июля и основные силы соединения переправились через реку и заняли оборону на 70-километровом рубеже от Григориополя до Тирасполя. Здесь впервые после начала боев дивизия пополнилась маршевым батальоном в составе 1000 человек.

А вот управление 35-го стрелкового корпуса по указанию Генерального штаба было выведено из состава Южного фронта и приступило к погрузке в железнодорожные эшелоны на ст. Тирасполь.

Отходили к Днестру, ведя арьергардные бои на небольших молдавских реках с преследующими их частями 4-й румынской армии, и дивизии Приморской группы войск, которые к 11 часам 19 июля вышли на следующие рубежи: 150-я — Селемет, Топал; 51-я — Комрат, Конгаз; 25-я — Кайраклия, Булгарийка.

Авиация фронта в течение 19 июля наносила удар по мотомехчастям и живой силе противника в районе Красное; штурмовыми действиями уничтожала колонны в районе Сарата-Галбена, Гура Галбанена; одиночными самолетами вела разведку в районе Орхей, Гынчешты, Варварешты, Бельцы, Бердичев, Винница, Казатин; вылетала для прикрытия Первомайска. Сложные погодные условия ограничивали боевые действия ВВС, которые выполнили только 35 самолето-вылетов, потеряв два самолета.

20 июля в штабе группы армий «Юг» побывал начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер, который провел оперативное совещание с руководящим составом, на котором было определено, что «силы группы армий разделены на две части, действующие по расходящимся направлениям: группа Клейста (1-я танковая группа. — Р.И.), которая должна осуществить крупную операцию по охвату противника в районе южнее Киева, нанося главный удар на Кировоград, и группа Рейхенау (6-я полевая армия. — Р.И.), имеющая своей задачей наступление на восток с выходом в район севернее Киева… 26-я русская армия, сопротивление которой Клейст должен сломить, прежде чем он сможет начать наступление достаточными силами на юго-восток, также окажется фронтально оттесненной за Днестр… Неизвестно, какие силы противника еще удастся окружить этим запоздавшим ударом группы Клейста на Кировоград. В районе западнее Умани, видимо, еще остались крупные силы противника. Вопрос о том, удастся ли их окружить, зависит от того, сколько времени потребуется на преодоление сопротивления 26-й русской армии»^[309].

Да, участившиеся контрудары войск 26-й армии (командующий — генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко) Юго-Западного фронта на некоторое время сковали дальнейшее продвижение моторизованных корпусов 1-й танковой группы на юго-восток. Но эти удары не были неожиданностью для командования группы армий «Юг». Из-за нарушений правил секретности переговоров штабами войск 26-й армии противник знал о силах и направлениях планируемых ударов и мог своевременно подготовиться к их отражению. Впоследствии Маршал Советского Союза И. Х. Баграмян указывал на причины неудач операций, проводимых войсками генерала Костенко: «…отсутствие единой мощной группировки войск и ее неодновременное вступление в бой, разброс соединений 26-й армии на 100-км участке фронта, слабая мобильность резервов, низкие транспортные возможности фронта и неумение руководящего состава обеспечить должную скрытность готовящегося удара»^[310].

Несмотря на то что в эти дни противником войск 26-й армии было только около пяти немецких пехотных полков (происходила замена ими танковых частей), добиться решающего успеха и восстановить фронт обороны так и не удалось.

К тому же соединения этой армии наносили удар в разных направлениях, что значительно снижало силу самого удара. Да и связь, а значит, и управление соединениями и частями оставляло желать лучшего. Представитель Генерального штаба в войсках Юго-Западного фронта полковник Н. Д. Салтыков отмечал: «…командный состав и штабы не владеют в должной мере умениями и навыками работы в области организации и проведения наступления, поддержания взаимодействия войск, всестороннего обеспечения успеха. Недостатки подготовки командного состава и органов управления оборачивались потерями, отрицательно влияли на моральное состояние и общую боеспособность войск»^[311].

Да и командование группы армий «Юг» не упускало из своих рук инициативу ведения боевых действий, широко используя маневр переброски имевшихся в его распоряжении сил по всей линии фронта, вводя их в действие на перспективных, с их точки зрения, направлениях. Большое внимание уделялось вопросам взаимодействия наземных войск и авиации, четкой организации всех видов разведки. Использование германским командованием небольших подвижных отрядов (несколько танков, бронемашин, мотоциклистов), избегавших открытого боя и продвигавшихся в тылу наших войск, сеяло панику среди местного населения и неустойчивых бойцов и командиров, заставляя их начинать поспешный и ничем не оправданный отход со своих позиций.

Здесь стоит упомянуть и действия передовых танковых отрядов, которые буксировали за собой противотанковые орудия и их боевые расчеты. Широкое распространение получил так называемый «еж» (название взято из дневника пленного немецкого офицера), представлявший собой мобильную боевую единицу, включавшую танк, противотанковое орудие, зенитно-пулеметную установку и отряд автоматчиков на мотоциклах. Использование подобных подвижных и мобильных групп обеспечивало атакующим немцам непрерывную поддержку артиллерийским и зенитным огнем.

И применяемая тактика неизменно приносила немцам успех при ведении боевых действий.

Положение отходивших войск 6-й и 12-й армий Юго-Западного фронта с каждым днем становилось все более угрожающим. Прошедшие ливневые дожди сделали труднопроходимыми дороги, по которым двигались части и тылы этих армий. 16-я танковая дивизия противника, обойдя правый фланг армии генерала Музыченко, заняла переправы на реке Рось от Старо-Животова до Нового Фастова. Части противника сосредоточились в районах Тетиева, Старо-Животова, Оратова, Марвина, преградив кратчайшие пути отхода наших войск на восток.

А в это время соединения 18-й армии, отходя на новые оборонительные рубежи, вели бои на своих правом и левом флангах с частями 17-й и 11-й полевых армий, 8-м венгерским подвижным корпусом. Непрерывно преследуемая противником, отходила на новый рубеж 96-я горнострелковая дивизия, которая к 12 часам 20 июля главными силами вышла на рубеж Мурафа, Шаргород, по пути нанеся значительные потери полку 101-й легкопехотной дивизии вермахта в районе Дзялова, захватив штабную документацию. Тяжелый бой прошел и в районе Ефимовки, где по докладу штаба 96-й дивизии ее воины уничтожили в ночном бою около 700 немцев, 15 броневиков, 40 грузовых машин, захватив в качестве трофея одну легковую машину и два мотоцикла^[312].

Но и потери дивизии составили 120 человек убитыми и ранеными. В ночь ее части продолжали отход и к утру 21 июля вышли на рубеж Рахны-Лесовые, Кичмань, (иск.) рт. Юрковка.

Здесь командование соединения получило задачу совместно с частями 164-й стрелковой дивизии утром 21 июля нанести удар в направлении Следы, Черновцы, Юлиамполь и уничтожить прорывающегося на Томашполь противника.

На рубеже Печара, Рогозна, Красное, Ярошенко, нередко переходя в контратаки, сдерживал противника и 18-й механизированный корпус. Его 218-я моторизованная дивизия вторичной атакой сумела овладеть с. Печара, нанеся потери подразделению 54-го пехотного полка, захватив пленных и военные трофеи. В это время 39-я танковая дивизия вела бой за Рогозна и Рахны-Полевые, 47-я танковая дивизия сражалась в районе Красное.

К утру 21 июля дивизии 18-го механизированного корпуса оставались на следующих рубежах: 218-я моторизованная — Брацлав, Печара, (иск.) Рогозна; 39-я танковая — Рогозна, Стояны; 47-я танковая — (иск.) Стояны, Рахны-Полевые.

Ожесточенные бои с частями 11-й полевой армии и румынской горнострелковой бригады, наступавшими в направлениях Бронница, Боровка и Ямполь, Качковка, вели дивизии 55-го стрелкового корпуса. Но сдержать натиск превосходящих сил противника было нелегко: в первой половине дня части XI армейского корпуса при поддержке нескольких танков заняли Яруга, XXX армейского овладели Ямполем, продолжая продвижение в юго-восточном направлении.

Дивизии корпуса генерала Коротеева были вынуждены к утру 21 июля отойти на следующие рубежи: 130-я стрелковая — (иск.) Русава, Вилы; 169-я стрелковая — на рубеже Игнатково, (иск.) Ратуша, сдерживая продвижение противника в направлении Ольшанки. Особо отличились в боях воины 556-го стрелкового полка, стойко удерживавшие свои позиции и отбившие неоднократные попытки противника прорвать их оборону.

Для стабилизации обстановки на этом направлении командующий фронтом приказал командиру 176-й стрелковой дивизии двумя полками утром 21 июля атаковать противника в общем направлении Писаревка, Волжская, и во взаимодействии с частями 55-го стрелкового корпуса уничтожить прорвавшуюся группировку противника^[313].

А командующий 18-й армией генерал Смирнов, не получив распоряжение фронта и в связи с намеченным отходом войск 12-й армии на рубеж Белая Церковь, Тетиев, (иск.) Китайгород, разрешил командирам 17-го и 55-го стрелковых корпусов, 4-й противотанковой бригады продолжать отвод частей с промежуточными рубежами к утру 22 июля на фронт Китайгород, Гайсин, Ладыжин, Кирнасовка, Вапнярка, Мястковка, Грушка^[314].

Прикрытие отхода войск армии возлагалось на дивизии 18-го механизированного корпуса, усиленного для этой цели одним полком 4-й противотанковой артиллерийской бригады, которые должны были сдержать противника на рубеже Брацлав, Печара, Рогозна, Рахны-Лесовые до утра 22 июля. К этому времени в боевом составе мехкорпуса еще имелось 297 танков (5 Т-28, 67 БТ, 225 Т-26, из них только 130 на ходу), 5 бронемашин, 182 трактора, 1932 грузовые автомашины.

Для облегчения отхода войск армии на участке Китайгород, Ладыжин уже заняла оборону сводная группа полковника Сафронова (два пулеметных батальона Каменец-Подольского укрепрайона, стрелковые и инженерные подразделения). Части 2-го механизированного корпуса к утру 21 июля заканчивали сосредоточение в районе Христиновка, Сарны, М. Савустьянивка, выполнив 150-км марш.

Но обстановка на стыке с частями 12-й армии Юго-Западного фронта продолжала резко ухудшаться. По данным авиаразведки, в течение дня наблюдалось большое движение автоколонн противника на дорогах Винница — Липовец, Казатин — Погребище — Сквира — Белая Церковь — Троицкое.

В 15.00 у станции Оратов (65 км севернее Христиновки) было зафиксировано появление небольшой группы танков, а к исходу дня разведка немцев появилась и в районе ст. Франтовка (40 км северо-западней Христиновки). А утром 21 июля несколько десятков немецких танков уже были обнаружены и в районе станции Яровагка. Это были тревожнейшие факты для командования Юго-Западного и Южного фронтов.

А войска 9-й армии в течение 20 июля продолжали занимать новые оборонительные рубежи на восточном берегу Днестра: 176-я стрелковая дивизия — Грушка, Рыбница; 74-я стрелковая дивизия — (иск.) Рыбница, Ягорлык; 30-я горнострелковая дивизия — Гояны, Григориополь; 95-я стрелковая дивизия — (иск.) Григориополь, Тирасполь.

2-й кавалерийский корпус главными силами сосредоточился в районе Осиповка, Самойловка, Павловка. Его потери за период боев с 26 июня по 21 июля 1941 года составили 305 человек убитыми и пропавшими без вести, 209 ранеными, 57 танков, 3 бронемашины, 21 автомашина, 20 орудий и гаубиц, 30 минометов, 95 становых и ручных пулеметов, 215 винтовок, 2 рации и 1067 лошадей^[315].

На фронте обороны 9-й армии разведывательные подразделения противника под прикрытием незначительного артиллерийского огня проводили разведку восточного берега Днестра, готовясь к его форсированию. Сосредоточение пехоты было отмечено в районах Дубоссары, Григориополь, выдвижение подразделений противника наблюдалось из района Кишинева на Криуляны.

Продолжали отход, оставляя один за другим населенные пункты Молдавии (19.7 — Измаил, 20.7 — Кагул, Болград, 21.7 — Бендеры, 23.7 — Вилково), и войска Приморской группы войск, которые к 10 часам 20 июля вышли на следующие рубежи^[316]: 150-я стрелковая дивизия — Салкуна, Банмаклия, Тараклия, Чага, Батырь; 51-я стрелковая дивизия — Кульм, выс. 195, Березина, Тарутино; 25-я стрелковая дивизия — Куружейка, Лейпциг, Исерлия, Иванешти-Ноуи.

Отходя под прикрытием арьергардов и охранений, части группы войск отбивали неоднократные попытки румынских подразделений провести операцию по их окружению и воспрещению выхода к Днестру. Бои у Фриденсфельде, Плахтеевки… Свыше часа сражалось боевое охранение 25-й стрелковой дивизии (четыре красноармейца) под командованием замполитрука Шульги, давая возможность беспрепятственно отойти своему подразделению. Отряд лейтенанта Петра Бекренева, обеспечивая переправу своих подразделений через реку Сарата, несколько часов сдерживал румын, одну за другой отбивая их атаки. А когда на позиции взвода двинулся вражеский танк, Бекренев ценой своей жизни подорвал вражескую машину^[317].

Но несмотря на героические действия советских воинов, войска Южного фронта продолжали отступать. Проводя анализ хода боевых действий, Военный совет фронта доложил в Москву о причинах неудачных боев войск Красной армии^[318]:

НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ОБОРОНЫ СССР

ТОВ. СТАЛИНУ И.В.

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ ЮГО-ЗАПАДНЫМ НАПРАВЛЕНИЕМ

тов. БУДЕННОМУ С. М.

Анализ опыта первого месяца войны с фашистами показывает, что тактика противника сводится к вклинению первоначально крупных технических наземных и воздушных сил, которые после прорыва мелкими группами просачиваются глубоко в тактический и оперативный тыл с целью дезорганизации наших войск.

Причем эта тактика сопровождается распространением провокационных слухов засылавшимися диверсантами об окружении наших войск якобы большими силами противника. Как правило, просачивающиеся группы противника двигаются по дорогам, часто избегая боя. Для примера можно привести действия противника на правом фланге Южного фронта (12-я и 6-я армии) — Бердичев, Житомир, Жмеринка, Погребище, и 9-я армия в бельском направлении. Проникнув в тыл наших войск, немецкие мотоциклисты и танки открывают огонь по нашим войскам из автоматов, пулеметов и орудий, создают видимость окружения. В результате неустойчивые подразделения, части, а порой даже соединения поддаются панике и не оказывают противнику должного сопротивления.

Такое положение наших войск усугубляется еще и тем, что командный состав, штабы, начиная от полка до армии, теряют управление и, не зная подлинной обстановки, поддавшись провокации и действиям мелких просочившихся групп противника, уже сами преувеличивают силы противника и начинают дергать части, а порой соединения дивизионных, корпусных и даже армейских резервов. Изматывают их, не достигая никакой цели, наоборот, нарушают свой намеченный план действий. Этим я объясняю неустойку — недостаточные активные действия 30-й и 95-й стрелковых дивизий и приведение в небоеспособное состояние частей 2-го механизированного корпуса 9-й армии, действующих между реками Прут и Днестр. Этим объясняется неустойка-неразбериха действий 12-й и 6-й армий Юго-Западного фронта, что предопределило необходимость переброски наших оперативных фронтовых резервов в распоряжение Юго-Западного фронта (за короткое время было передано из состава Южного фронта восемь стрелковых дивизий, один механизированный корпус, т. е. почти половина боевого состава фронта). Южный фронт остался без оперативных резервов.

Необходимо со всей решительностью подчеркнуть плохое управление общевойсковым боем, начиная от полка до корпуса. Управление боем наших войск, как показывает опыт, зиждется главным образом на директивах, кстати сказать, несвоевременных, не отвечающих тактическо-оперативной обстановке. Это объясняется не тем, что у нас нет средств управления, а главным образом отсутствием живого руководства. Редко можно встретить командира полка, командира дивизии и даже ответственного штабного оперативного работника в критические моменты на решающих пунктах-направлениях. Отсюда организация общевойскового боя, взаимодействие частей, не говоря уже о подъеме морального духа войск в решительные моменты, — абсолютно недостаточны, что в свою очередь порождает нездоровое явление среди бойцов и среднего начсостава («нас бросили»).

На основании вышеизложенного считаю:

1) Что основными причинами частых неустоек наших некоторых войск является не недостаток в живой силе и средствах, а незнание тактических приемов действия частей германской армии.

2) Растерянность некоторых отдельных наших командиров и штабов, неумение управлять войсками по-новому, как это требует в данное время быстро меняющаяся боевая обстановка.

3) Значительная часть командиров и комиссаров частей и соединений, оперативные работники штабов недопонимают того, что одновременно с организацией непрерывной связи их место в современном бою среди боевых порядков подчиненных им войск. Для этого должны быть использованы все технические средства, вплоть до самолетов. Только при таком положении будет хорошо организован общевойсковой бой и взаимодействие всех средств. Только при таком положении не будут напрасно изматываться резервы.

4) Недостаточная борьба с носителями паники, трусами, болтунами, дезорганизующими моральный дух наших войск, особенно со стороны среднего и старшего начальствующего состава.

5) Слабой информацией конкретной тактической обстановки в подразделениях и частях, отсюда незнание способов, приемов действий в выполнении частных и общих задач.

6) Недостаточная конкретная работа среди бойцов в подразделениях (рота, батальон) со стороны партполитаппарата, партийно-комсомольских организаций и начсостава по поднятию патриотических чувств, храбрости, доблести и отваги.

7) Отсутствует реальная работа партизанских отрядов, организованных партийными комитетами и органами НКВД на оставленной нами территории.

ВЫВОД. Необходимо изучать методы и приемы (тактику) немецких войск. Мелкие группы противника, просачивающиеся в наш тыл, уничтожать решительными действиями небольших подразделений, одновременно отсекая их от главных сил противника. Решительно и главным образом бить противника на основных рубежах, не боясь порой окружения, и добиваться в свою очередь решительного окружения противника.

Усилить живое руководство по управлению войсками, особенно по организации боя в решительные моменты на основных направлениях. Отказаться от ненужного, бесцельного изматывания резервов. Привлекать к строжайшей ответственности за ложные сведения, в частности за преувеличение сил противника.

Необходимо обратить внимание партийных комитетов и органов НКВД на более качественный и действенный подбор состава партизанских отрядов и увязку этой работы с военными советами армий и фронтов. Для поощрения и поднятия боевого духа и достойного своевременного награждения подлинных героев, храбрецов разрешить Военному совету фронта награждать бойцов, командиров и политработников на фронте, для чего иметь в военных советах правительственные награды.

Командующий Южным фронтом

генерал армии Тюленев

Член Военного совета

армейский комиссар I ранга Запорожец

Начальник штаба фронта

генерал-майор Романов.

Да, много было недостатков при планировании и ведении боевых действий, в их организации и управлении в эти первые месяцы войны. Система управления войсками была расстроена. Недостатки в управлении войсками, связанные с плохой организацией работы связи, и в первую очередь с недопониманием руководящим составом всех степеней роли радиосредств, как наиболее надежного средства управления соединениями и частями, отмечались и в приказе № 0243 народного комиссара обороны от 23.7.1941 года.

Частые перемещения штабов фронта, армий, корпусов, дивизий и частей затрудняло, а в некоторых случаях делало невозможным какое бы то ни было руководство. Из вышестоящих штабов нередко поступали противоречивые и запоздалые распоряжения и приказы, которые уже не соответствовали сложившейся на это время обстановке. Некоторые штабы, попав под удар противника, вообще теряли управление своими частями.

Как вспоминал генерал армии И. В. Тюленев: «Бои носили разрозненный характер. Вместо сплошного фронта обороны, который не мог быть создан из-за неорганизованного вступления в бой частей прикрытия, — отдельные очаги и очажки… Как командующий войсками Южного фронта, хорошо осведомленный о боевых действиях в первые дни войны на юго-западном направлении, я бы назвал эти бои отступательно-оборонительными»^[319].

Недостаточно хорошо работала в эти дни разведка фронта и армий. Добываемые разведчиками скудные данные о противнике в штабах должным образом не анализировались, что приводило к просчетам в определении возможных намерений и характере боевых действий немецко-румынских войск.

Слабо действовала и разведывательная авиация, в которой осталось небольшое количество самолетов. В условиях господства в воздухе авиации противника наши разведчики действовали эпизодически, не углубляясь при выполнении заданий далеко за линию фронта, поэтому и добываемые ими данные были весьма небогатые и не могли отразить широкомасштабную переброску вражеских войск.

Не выполняли предусмотренные функции мотоциклетные и отдельные разведывательные батальоны, которые использовались командирами дивизий и корпусов как обычные стрелковые части или находились в их резерве.

Генеральный штаб, командование фронтов и армий так и не сделали никаких выводов из неудачных действий механизированных корпусов под Шяуляем, Гродно, Бродами и Лепелем, продолжая бросать их в бой без поддержки артиллерии и пехоты. При наступлении танков пехота за ними не продвигалась, не закрепляя захваченные рубежи, а танкисты, действуя в одиночестве, несли в атаках большие потери и возвращались обратно, так и не выполнив поставленной перед ними задачи. Не была организована и эвакуация подбитых боевых машин, которые так и оставались на поле прошедшего боя.

Стрелковые дивизии и части действовали в широких полосах, их оборона носила одноэшелонный характер, слабо были прикрыты фланги и не налажено взаимодействие с соседями, страдала и тактика ведения наступательных и оборонительных операций.

На крупные недостатки в организации боевых действий войск Красной армии в этот период указывал и начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Ф. Гальдер: «Русская тактика наступления: трехминутный огневой налет, потом — пауза, после чего — атака пехоты с криком „ура“ глубоко эшелонированными боевыми порядками (до 12 волн) без поддержки огнем тяжелого оружия, даже в тех случаях, когда атаки производятся с дальних дистанций. Отсюда невероятно большие потери русских»^[320].

Отсутствие у значительной части командного состава Красной армии необходимого опыта в руководстве крупными соединениями и объединениями часто являлось причиной того, что крупные группировки наших войск не выводились вовремя из-под ударов врага. И нередко это заканчивалось для них тяжелыми боями в окружении, влекущее за собой большие потери в личном составе и боевой технике.

Надо прямо сказать, что неудачи прошедших боевых дней способствовали возникновению среди части личного состава войск Красной армии настроения «танкобоязни и самолетобоязни», страха перед возможным окружением. Мелкие мотоциклетные группы противника, проникшие в тылы советских войск, и высаженные в некоторых районах воздушные десанты своими активными действиями сеяли панику среди местного населения и неустойчивых воинов Красной армии, и требовалось какое-то время для ее преодоления.

Под вражескими ударами с фронта и флангов, под непрерывными бомбежками некоторые части вынуждены были отходить, что заставляло начинать отступление и других, не испытывавших сильного давления врага. Войска в этот период, кроме боевых потерь, были вынуждены оставлять, а в лучшем случае приводить в негодность боевую технику из-за нехватки средств эвакуации и отсутствия горючего.

Так в чем причина постоянного отхода наших частей? Как вспоминал один из участников боевых действий: «К сожалению, из-за плохого управления и неумения воевать пехоты мы не можем задержаться, а не то что наступать. Чем берут немцы? Больше воздействием на психику бойца, нежели какими-либо „ужасными“ средствами, причиняющими урон. Его авиация господствует, но она не столько поражает, сколько пугает. Так и все его боевые средства. Часто наши бойцы отходят, не видя немцев, лишь под воздействием авиации, незначительных групп танков и часто только от огня артиллерии. Командиры не держат в руках бойцов, не несут ответственности за невыполнение приказа и отходят по своему усмотрению»^[321].

Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский, вспоминая тревожные дни 1941 года, отмечал: «Воспевая героическое поведение и подвиги войск, частей и отдельных лиц в боях с врагом, носившие массовый характер, нельзя обойти молчанием и имевшиеся случаи паникерства, позорного бегства, дезертирства с поля боя и в пути следования к фронту, членовредительства и даже самоубийства на почве боязни ответственности за свое поведение в бою.

Нанесенный врагом неожиданный удар огромными силами и его стремительное продвижение в глубь территории на некоторое время ошеломили наши не подготовленные к этому войска. Они подверглись шоку»^[322].

Чего скрывать, когда с поля боя бежали и полковники и генералы, покидали свои позиции целые полки и дивизии.

Но войска Красной армии, несмотря на все имевшиеся недостатки, продолжали сражаться, срывая весь план германского вторжения. И одним из основных факторов провала плана «Барбаросса» явился стратегический просчет германского командования в определении мобилизационных ресурсов Советского Союза.

Сыграл свою роль и приказ наркома обороны СССР № 270 от 16.8.1941 года, направленный на укрепление дисциплины и организованности в соединениях и частях Красной армии, как первого необходимого условия их высокой боеспособности. Но упорное сопротивление фашистскому вторжению достигалось большими человеческими жертвами и потерей огромного количества материальных ценностей.

Ожесточенные бои на фронте продолжались и 21 июля 1941 года. В этот день 16-я и 11-я танковые и моторизованная дивизия СС «Адольф Гитлер» 1-й танковой группы прорвались на территорию Черкасской области, выйдя к Умани с севера и создав угрозу станции Христиновка, где находилось большое количество раненых, складов с военным имуществом, горючим и боеприпасами. Находившиеся здесь подразделения железнодорожных войск и отряды пограничников оказать врагу упорного сопротивления не смогли и были вынуждены отойти.

В это время дивизии XXXXVIII моторизованного армейского корпуса, сбивая с дорог отходившие части Красной армии, тоже продолжали успешно продвигаться в южном направлении. По данным воздушной разведки, отмечалось большое движение автоколонн противника в направлении Умани.

Одновременно из штаба армии генерала Понеделина поступило сообщение о выходе мехчастей противника в районы Тетиева, Животова, Оратова, Монастырища и их движение на Гайсин и Христиновку, для полного замыкания кольца окружения войск 6-й и 12-й армий. Это соединения 17-й полевой армии, захватив Винницу, двигались в юго-восточном направлении на Умань для соединения с дивизиями 1-й танковой группы.

Противник, развивая удар подвижными соединениями, вынудил части 12-й и 6-й сражаться в полуокружении на рубеже Немиров, Липовец, Погребище, Тетиев, Животов, Франтовка, Монастырище, угрожая замкнуть кольцо окружения и с юга. Отдельные подвижные отряды 11-й танковой дивизии вермахта, используя разрывы в обороне советских частей, уже появились в районе Умани.

^{Обстановка на Юго-Западном фронте к исходу 21.7.1941 г. (по данным ОКХ)}

В связи с кризисной обстановкой на Юго-Западном фронте маршал Буденный приказал срочно выдвинуть на рубеж Лукашевка, Краснополка части 2-го механизированного корпуса, который получил задачу создать подвижную оборону и не допустить дальнейшего продвижения противника в южном направлении. И хотя корпус к 20 июля обладал значительными силами, имея 468 танков (10 КВ, 46 Т-34, 321 БТ, 60 Т-26, 4 ОТ-26, 27 Т-37), 155 бронеавтомобилей, 209 тракторов, 1839 грузовых автомашин (без учета 15-й мд)^[323], он при следовании из района Котовска оставил на дорогах из-за различных поломок и отсутствия ремонтных частей значительное количество боевой техники (из 321 БТ к месту сосредоточения дошли только 95).

Но ждать отставших было некогда. К утру 21 июля главные силы мехкорпуса развернулись в районе Христиновка, Сарны, м. Савустьянивка, выслав в нескольких направлениях разведывательные группы. И вскоре одна из них доложила командиру 16-й танковой дивизии, что в военный городок Умани проник небольшой отряд вражеских мотоциклистов. Для их уничтожения полковник М. И. Мындро выделил танковую роту младшего лейтенанта М. Маметова. Танкисты смело атаковали противника, оказавшего сильное сопротивление, забрасывая танки гранатами. И хотя враг был уничтожен, этот результат был достигнут дорогой ценой: в бою погибли экипажи младших лейтенантов Маметова и Обухова, политрука Дьячкова, несколько танков получили серьезные повреждения.

А разведка вновь принесла неутешительные сведения о том, что из района Погребище подходят колонны XXXXVIII моторизованного корпуса вермахта, находящиеся на удалении 30–35 км от Умани. Дивизии 2-го механизированного корпуса двинулись навстречу врагу.

Для усиления этого направления командующий Южным фронтом срочно направил в район севернее Умани сводный отряд (два батальона запасного полка, отряд пограничников), который вместе с частями 2-го механизированного корпуса, под общим руководством генерал-майора Харитонова, должен был сдержать подходившего к Умани противника.

Получил задачу сформировать еще один сводный отряд (из трех маршевых батальонов 134-го запасного полка, уманского караульного батальона и охранных отрядов) и начальник охраны тыла фронта генерал-майор Никольский, которым предполагалось занять рубеж Кривец, Кишенцы, Остен-Град, перехватив все пути в этой полосе, идущие с севера на юг в уманском направлении, не допуская прорыва мотомехчастей противника и установив взаимодействие с частями 2-го механизированного корпуса.

Вечером, получив известие о запланированном на утро 22 июля 1941 года наступлении главных сил 6-й и 12-й армий в восточном направлении, генерал Тюленев приказал командиру 2-го механизированного корпуса, подтянув за ночь к линии фронта 15-ю моторизованную дивизию, одновременно с начавшимся прорывом соседей нанести удар из района Монастырище в общем направлении на Лобачев, содействуя разгрому тетиев-монастырищевской группировки противника и выходу из наметившегося окружения соединений Юго-Западного фронта^[324].

Задачу на наступление в направлении Жашков, Тетиев получил и сводный отряд генерала Харитонова. Одновременно с востока, навстречу войскам генералов Понеделина и Музыченко, наносили удар и дивизии 26-й армии, получившие задачу восстановить единый фронт обороны.

Но командование Юго-Западного фронта уже начало терять нить управления отходившими войсками 6-й и 12-й армий. Между штабами фронта и армий пролегала местность, уже захваченная противником, поэтому доставлять приказы приходилось только по воздуху, что не всегда удавалось. К этому добавилось и то обстоятельство, что была потеряна связь этих армий и со штабом 18-й армии Южного фронта, нарушив увязанность взаимных действий.

А генерал Гальдер с досадой сделал запись в своем дневнике: «Главные силы 1-й танковой группы все еще скованы контратаками 26-й армии противника… Вследствие возобновившихся сильных дождей на фронте отмечены лишь небольшие изменения местного характера. Умань еще не занята нашими войсками. 16-я и 11-я танковые дивизии, действующие севернее Умани, вклинились с севера в поток отходящих войск противника и, видимо, ведут тяжелые бои»^[325].

А в это время соединения армии генерала Смирнова, отходя на заданные им рубежи обороны, продолжали наносить ощутимые контрудары по правому крылу 17-й полевой армии, задерживая его дальнейшее продвижение в район Гайсина.

Сдерживающие бои, которые вели дивизии 55-го стрелкового корпуса, шли и на левом фланге 18-й армии, где через Могилев-Подольский на Балту продвигалось северное крыло 11-й полевой немецкой и 3-й румынской армий.

Части 9-й армии в это время готовили оборонительные позиции по восточному берегу Днестра. Генерал Черевиченко, в связи с выдвижением двух полков 176-й стрелковой дивизии для участия с частями 55-го стрелкового корпуса в ударе по ямпольской группировке противника, несколько изменил расположение своих войск, которые должны были занять следующие рубежи обороны^[326]: 591-й полк 176-й дивизии — Вел. Косница, (иск.) Рашков, создав опорные батальонные участки в районах Грушка и Подоймица, имея один батальон в резерве; 74-я стрелковая дивизия — Рашков, Выхватинцы; 30-я стрелковая дивизия — (иск.) Выхватинцы, Ягорлык, имея в резерве два стрелковых полка в районах Мокра и Китроса.

В это время Приморская группа войск, без особого нажима со стороны румынских частей, продолжала планомерный отход, выйдя к утру 21 июля на следующие рубежи: полки 150-й стрелковой дивизии — Ново-Каушаны, Салкауца, Опач; 51-я стрелковая дивизия — переправлялась через р. Чага на участке Каприор, Юрьевка; 25-я стрелковая дивизия — на линию Новопавловка, Новый Арциз.

Утром 22 июля части 2-го механизированного корпуса, перейдя в наступление в северном направлении, нанесли удар в районе Ивановки по следовавшему в авангарде отряду XXXXVIII моторизованного корпуса вермахта (500–600 мотопехотинцев, до 70 орудий ПТО, около 20 танков), отбросив его к 17 часам на рубеж Подобна, Добра и выйдя передовыми подразделениями к исходу дня к с. Берестовец, потеряв в бою 13 танков (8 Т-34 и 5 БТ-5).

В этом сражении отличился красноармеец 16-й танковой дивизии П. Смушков, который в бою за д. Роги связкой гранат подорвал вражеский танк. А две другие следовавшие за ним машины, попытавшись обойти оборонительные позиции советских воинов, подорвались на установленных минах^[327].

Некоторого успеха добился и сводный отряд генерала Харитонова, атаковавший противника в направлении Монастырище, Оратовка. В результате успешного боя в районе Франтовки и Оратовки его воины уничтожили и захватили в качестве трофеев 100 автомашин и 300 мотоциклов разгромленной колонны противника^[328].

Конечно, результат боевых действий нашей группировки войск на этом направлении мог быть более значительным, если бы мехкорпусу предоставили некоторое время для подготовки к наступлению, разведки противостоящих сил противника, обеспечив его поддержкой артиллерии, пехоты и авиации. Его удар не был поддержан и другими соединениями Южного фронта. Да и разбросанность частей мехкорпуса на широком фронте, вместо создания сильного кулака, значительно уменьшала силу удара.

А ведь прорвавшиеся в район Умани 11-я и 16-я танковые дивизии противника к 21 июля 1941 года имели соответственно около 40 и менее 40 % своего штатного состава^[329] (на 22.6.1941 года в боевом составе этих дивизий имелось соответственно 175 и 157 танков). Но это обстоятельство так и не было использовано советским командованием для разгрома передовых отрядов 1-й танковой группы.

Авиация противника, пользуясь слабой защищенностью 2-го мехкорпуса средствами ПВО, начала наносить по его боевым порядкам и тылам бомбовые удары, уничтожив и склад горючего, расположенный в Умани. Теперь за ГСМ, боеприпасами и продовольствием приходилось отправлять автоколонны к месту расположения тылов за реку Синюха, но это было затруднительно из-за плохих дорог и участившихся налетов вражеской авиации. Корпус начал испытывать недостаток с их обеспечением и доставкой ремонтных запчастей для техники.

Проведенной авиаразведкой было установлено, что в направлении Умани идет большое сосредоточение мотомеханизированных войск противника. Его колонны были обнаружены на дорогах Тараща — Софиевка, Тараща — Ставище, в населенном пункте Вороное.

В это время части 18-го механизированного корпуса оставили Красное и, сдерживая контрударами продвижение соединений 17-й полевой армии с северо-запада к Умани, отходили в направлениях Гайсин, Ладыжин.

Участившиеся в эти дни контрудары войск 26-й армии, 2-го и 18-го механизированных корпусов несколько облегчили положение отходивших войск 6-й и 12-й армий. Вот сейчас бы и нанести войсками этих армий удар на юго-восток, для соединения с правофланговыми дивизиями Южного фронта, но генералы Понеделин и Музыченко приняли решение пробиваться на восток, на Тетиев. Но это направление выхода из полуокружения было выбрано командованием этой группировки неправильно, именно здесь параллельными колоннами на юг продвигались части XIV и XXXXVIII моторизованных корпусов 1-й танковой группы.

Осложнилась обстановка и на стыке 18-й и 9-й армий, где части XI и XXX армейских корпусов вели наступление в направлении Крыжополь, Кодыма, стремясь выйти на фланги и тылы оборонявшихся в Рыбницком и Тираспольском укрепленных районах советских войск и создать угрозу коммуникациям армий Южного фронта. Немецко-румынские части 21 и 22 июля заняли населенные пункты Джугаска, Песчанка, Дмитрашковка, Рудница, их подвижные передовые отряды через ст. Попелюхи прорвались в район Кодыма.

Не сдержав ударов противника, поддержанных небольшим количеством танков, дивизии 55-го стрелкового корпуса к 14 часам отошли на рубеж Кирнасовка, м. Терновка, (иск.) Крикливец, сдерживая наступление противника в гайворонском направлении.

Генерал Смирнов потребовал от командования 55-го стрелкового корпуса немедленно восстановить положение, выйдя на линию железной дороги Вапнярка — Котовск. В дальнейшем планировалось во взаимодействии с двумя полками 176-й стрелковой дивизии нанести удар и уничтожить части противника, прорвавшиеся в направлении Ольшанка, ст. Рудница. Но это решение было проблематично, так как и эти полки уже ввязались в бои с наступавшим противником.

Для закрытия разрыва между армиями командующий Южным фронтом приказал срочно перебросить в район Слободки 9-ю кавалерийскую дивизию (имевшую к этому времени 56 танков БТ и 11 бронеавтомобилей) и, подчинив ей 109-й полк 74-й стрелковой дивизии, подготовить оборонительные позиции на рубеже ст. Тимково, Слободка, Фернатия фронтом на север, северо-запад с задачей: прикрывая узел дорог у Слободка, ст. Балта, не допустить продвижения частей противника в южном и юго-восточном направлениях^[330].

Но это сосредоточение перебрасываемых частей могло произойти только к исходу 23-го — утру 24 июля. А противник тоже не ждал. Сосредоточение его войск и подтягивание резервов было отмечено в районах Сорока, Василкеу, движение колонн из Дзиговки на Писаревку и Клементовку, от Боровка на Томашполь, из Могилев-Подольска в направлении ст. Рахны.

На кишиневском направлении противник продолжал вести разведку переправ через р. Днестр на участке Криулени, Бендеры. К этому времени на оборонительных рубежах 9-й армии было возведено 275 км противотанковых препятствий, натянуто 157 км проволочной сети, обустроено 688 пулеметных гнезд и 8 дзотов, создано 65 взводных районов, отрыто 23 км ходов сообщения, 21 орудийный и минометный капонир.

На комратском направлении румынские части, продолжая выдвижение к Днестру и преследуя отходившие части Приморской группы войск, вышли на рубеж Григорьевка, Бакналия, Марьянка, Бородино, Березина. Но и на этом направлении за Днестром уже готовилась линия обороны: создано 36 км противотанковых препятствий, установлено 3 км проволочной сети, отрыто 12 км ходов сообщения, 120 пулеметных гнезд, 393 стрелковых окопа.

Саперные части и местное население приступили к созданию и Одесского оборонительного района, проходящего через Аккерманский тет-де-пон, районы Одессы и Очакова, Покровка, Кларовка.

На заводах Одессы было организовано изготовление зажигательных бутылок, спиралей Бруно, препятствий для электризации, противотанковых и противопехотных мин, упрощенных «ежей», шанцевого инструмента, ранцевых огнеметов. Создавалась сильная оборонительная линия по Днестру, но противник уже начал выходить на ее правый фланг.

Разведотдел Южного фронта, проанализировав полученные из войск сведения, сделал правильный вывод по намерениям немецко-румынского командования^[331]:

— вводя в бои свежие силы, противник стремится выйти на линию железной дороги Жмеринка, Одесса, нанося удар в направлении Тульчин с северо-западного и юго-западного направлений;

— активные действия моточастей противника в юго-восточном направлении на ст. Кодыма имеют целью охват правого фланга наших частей, обороняющихся в укрепрайонах;

— попытки танковых частей противника прорваться в уманском направлении имеют целью выход на тылы правого крыла фронта и развитие успеха в южном направлении.

Более спокойно было на левом крыле Южного фронта, где войска Приморской группы войск продолжали отход к Днестру, выйдя 22 июля на следующие рубежи: 150-я стрелковая дивизия — Стар. Каушаны, Опач, выс. 191; 51-я стрелковая дивизия — Якобсталь, Манжа, Гнадеисфель;

25-я стрелковая дивизия — Райлянка, Байрамча, Кулевча, Сергеевка, имея арьергарды на рубеже Вознесенское, Арциз, Татарбунары.

Авиация фронта в течение 21-го и первой половины 22 июля прикрывала Первомайск, аэродромы базирования, железнодорожную станцию Раздельная; вела разведку противника в районе Бельцы, Сорока, Могилев-Подольск, по западному берегу Днестра на участке Тирасполь, Дубоссары, в районе Тетиева, станций Христиновка и Монастырище; наносила удары по переправам у Винницы и Ямполя, бомбила колонны противника в районе Каменка, Рыбница, Могилев-Подольский, Сорока, Бендеры; штурмовала аэродром Бельцы; осуществляла перехват вражеских самолетов, выполнив за это время 133 самолето-вылета и доложив о трех сбитых и 10 уничтоженных на земле самолетах противника. Потери ВВС Южного фронта составили семь самолетов (3 МиГ-3 и 4 СУ-2).

Большие потери несли и авиационные части, переданные в состав ВВС Юго-Западного фронта. По воспоминаниям маршала авиации Пстыго^[332], из 18 самолетов 211-го бомбардировочного авиационного полка, вылетевших утром на бомбежку переправ в районе Ямполя и Сороки, на свой аэродром вернулось только две машины. Такие большие потери были понесены от огня зенитной артиллерии и атаковавших групп вражеских истребителей.

Обстановка на Юго-Западном и Южном фронтах, особенно на их стыках, продолжала оставаться напряженной. Военный совет Юго-Западного направления 22 июля доложил в Ставку сведения о состоянии подчиненных ему войск^[333]:

МОСКВА

СТАВКА ВЕРХОВНОГО КОМАНДОВАНИЯ

Положение Юго-Западного и Южного фронтов остается напряженным и неустойчивым. Причинами этого считаю:

Первое. Отсутствие армейских и фронтовых резервов и в первую очередь танковых частей.

Второе. Отсутствие танков в стрелковых дивизиях.

Третье. Большой некомплект в людях и материальной части, особенно в войсках Юго-Западного фронта, где уже на 15 июля 30 % дивизий имели не более 1,5 тысячи человек каждая и 30 % насчитывали по 3–4 тысячи, девять дивизий имели только до 40 % артиллерии и несколько дивизий почти совсем без артиллерии. Несколько лучше с артиллерией в войсках Южного фронта, где дивизии имеют до 80 % артиллерии.

Большинство танковых соединений Юго-Западного фронта осталось без материальной части. Наиболее сохранились танковые дивизии Южного фронта, однако последние дни они втянуты в серьезные бои на стыке фронтов.

Четвертое. Наши войска, растянутые на широких фронтах, легко прорываются танковыми частями противника или последний проникает в промежутки, охватывает фланги и выходит в тыл.

Основной задачей обоих фронтов является отход и организация прочной обороны на рубеже, определенном Ставкой. Для этого нужны резервы; создать таковые за счет войск фронтов не представляется возможным, все втянуто в бои и сковано противником, тем более что на одну стрелковую дивизию на Юго-Западном фронте приходится до 20 км, а на Южном — свыше 30 км фронта. Создавшееся положение лишает возможности выводить части в тыл для пополнения и укомплектования. Дивизии участвуют в боях до полного истощения.

Настоятельно прошу Ставку выделить Юго-Западному направлению минимально 5–6 стрелковых дивизий, 2–3 кавалерийские дивизии, 250–300 танков Т-34 и 30–50 танков КВ, две авиационные дивизии, 150 000 человек пополнения и материальную часть артиллерийского, ручного оружия по заявкам, представленным в ГАУ и Генеральный штаб фронтами.

Главнокомандующий войсками Юго-Западного направления

Маршал Советского Союза Буденный

Член Военного совета

Хрущев

Начальник штаба

генерал-майор Покровский.

Но эта просьба Главкома Юго-Западного направления пока осталась без внимания в связи с разыгравшимся сражением в районе Смоленска, куда и направлялись имеющиеся резервы Ставки.

Ожесточенные бои на правом крыле Южного фронта продолжались и 23 июля 1941 года. Значительно осложнилась обстановка на стыке армий генералов Смирнова и Черевиченко, где части двух армейских корпусов 11-й полевой армии развивали прорыв в направлении Кодыма, Балта, создав 20–25-км брешь и выйдя к исходу 23 июля на рубеж Кодыма, Студеное, Кукулы. Это был опаснейший прорыв, так как он угрожал нарушить всю целостность обороны войск Южного фронта по Днестру.

Предпринятые контрудары частей 55-го стрелкового корпуса и 176-й стрелковой дивизии успеха не приносили, враг продолжал упорно продвигаться на юго-восток. Дивизии 55-го стрелкового корпуса, державшие оборону в районе Вапнярка и на рубеже ст. Крыжополь, Ильево-Поле, не сдержали натиска двух немецких дивизий, действующих в направлении Ольшанка, ст. Рудница, и под угрозой охвата обоих флангов были вынуждены к исходу дня отойти на участки: 130-я стрелковая дивизия — Капустяны, Соколовка; 169-я стрелковая дивизия — (иск.) Соколовка, Павловка^[334].

Два полка 176-й стрелковой дивизии в это время вели бои на рубеже Болган, Окница, имея два батальона в районе Загнитков. К исходу дня части дивизии под натиском противника отошли и закрепились на рубеже южнее Сербы, лес у ст. Загнитков, Хрустова.

Не добился успеха и перешедший в наступление из района Лабушна и 109-й стрелковый полк (74-я сд), который южнее Кодыма был остановлен сильным артиллерийско-минометным и пулеметным огнем и, понеся значительные потери, был вынужден перейти к обороне.

Вечером 23 июля командующий Южным фронтом для ликвидации опасного прорыва противника на стыке его войск решил силами 18-й и 9-й армий нанести концентрический удар с направлений Бандуровка, Кодыма и Слободка, Кодыма, уничтожив прорвавшуюся группировку противника. Генерал Тюленев поставил перед командованием 9-й армии следующую задачу: продолжая прочно оборонять занимаемый рубеж по Днестру, к исходу 24 июля сосредоточить в районе Слободка управление 2-го кавалерийского корпуса, 74-ю стрелковую, 5-ю и 9-ю кавалерийские дивизии и с утра 26 июля, совместно с ведущими в этих районах бои частями 176-й стрелковой дивизии во взаимодействии с 169-й стрелковой дивизией, ударом в общем направлении на Кодыма разгромить прорвавшуюся в этот район группировку противника^[335].

Для усиления воздействия на противника командующий фронтом решил привлечь к наступлению и 164-ю стрелковую дивизию 18-й армии, которая к утру 23 июля вышла в район южнее с. Тростянец. Ее командиру был отдан приказ сосредоточить части к исходу 24 июля в районе Дуги, Вербка, Бандуровка и утром 26 июля во взаимодействии с правофланговыми частями 9-й армии нанести удар по противнику, прорвавшемуся на стыке двух армий.

Но части этой дивизии запаздывали с выходом в заданный район: к исходу 23 июля один полк сосредоточился в районе Ободовка, два других полка еще находились на марше.

К операции привлекалась и 150-я стрелковая дивизия, которая получила указание штаба фронта срочно переправиться на восточный берег Днестра и форсированным маршем, используя весь имеющийся автотранспорт 9-й и Приморской группы войск, срочно к утру 25 июля сосредоточиться в район Котовска, откуда походным порядком перейти в район Ксендзовка, Гонората, Борщи, перейдя в подчинение командира 48-го стрелкового корпуса.

Получив указание штаба фронта, генерал Черевиченко решил оставить в обороне на Днестре на рубеже Гояны, Дубоссары, Карантин, Дороцкое 30-ю стрелковую дивизию (выведя ее из подчинения командира 48-го ск) и на рубеже Григориополь, Тирасполь 95-ю стрелковую дивизию, а главные силы армии, усилив их 374-м и 268-м корпусными артиллерийскими полками, сосредоточить в районе Евтодия, Слободзея, Гонората для последующего наступления в общем направлении на Кодыма.

Задача на удержание рубежа по Днестру была поставлена и комендантам укрепленных районов: Рыбницкого (усиленного 591-м стрелковым полком, батальоном 74-й стрелковой дивизии и 22-м армейским истребительным батальоном, двумя дивизионами 430-го гап БМ, 640-м и 648-м кап) — прочно оборонять участок Грушка, Гояны; Тираспольского (во взаимодействии с 30-й и 95-й стрелковыми дивизиями и двумя дивизионами 430-го гап БМ) — не допустить переправы противника на своем участке.

Обратив все свое внимание на ликвидацию прорыва противника на стыке двух армий и перебросив на это направление главные силы войск генерала Черевиченко, командование фронта упустило из поля зрения то обстоятельство, что выделенных сил для обороны Днестра на широком фронте будет явно недостаточно при форсировании реки противником. А на подготовку к этому мероприятию указывали данные разведки, которая доложила, что разведгруппы противника проявляют активность на участке Дубоссары, Тирасполь^[336].

А на правом фланге 18-й армии 96-я горнострелковая дивизия и дивизионы 4-й противотанковой бригады к утру 23 июля начали выходить на рубеж (иск.) Ладыжин, (иск.) Тимановка, занимая оборону у Кирнасовки и Буды.

18-й механизированный корпус, прикрываясь державшими оборону на рубеже Китайгород, Гайсин, Ладыжин пулеметными батальонами Каменец-Подольского укрепрайона, к исходу этого же дня заканчивал выход в новый район сосредоточения: 39-я и 47-я танковые дивизии — Гранов, Зятковцы, Кублич; 218-я моторизованная дивизия — Соболевка и южнее^[337].

Осложнилась обстановка на стыке двух фронтов, где правофланговые части армии генерала Смирнова без предупреждения соседей отошли в район Юрковцы, поставив под фланговый удар 13-й стрелковый корпус 12-й армии, который оставил Райгород и начал беспорядочный отход. Недовольный действиями войск 18-й армии, Главком Юго-Западного направления направил 24 июля генералу армии Тюленеву следующую директиву:

КОМАНДУЮЩЕМУ ЮЖНЫМ ФРОНТОМ

ТЮЛЕНЕВУ

Обстановка на вашем фронте в целом требует возможно быстрой ликвидации угрозы на стыке с Юго-Западным фронтом. Поэтому потребуйте более энергичных действий корпуса Новосельского (18-го мк. — Р.И.) и установления тесного взаимодействия армии Смирнова с армией Понеделина.

Укажите Смирнову на недопустимость его поведения при отходе на конечный рубеж, когда он без предупреждения оставил открытым фланг Понеделина и не выделил прикрытия на старом рубеже.

Прорыв противника в направлении Кодыма должен быть ликвидирован в кратчайший срок.

Главнокомандующий Юго-Западным направлением

Маршал Советского Союза Буденный

Член Военного совета

Хрущев

Начальник штаба Юго-Западного направления

генерал-майор Покровский^[338].

Войска Приморской группы войск продолжали продвигаться к Днестру, ведя в течение 23 июля бои в районах Каушани, Опач, Манзырь, Плахтеевка, Молдивени. С наступлением темноты их передовые части начали переправу на восточный берег Днестра. Для обеспечения переправы войск 46-й зенитно-артиллерийский дивизион был выдвинут в район Каролино-Бугаз, а батарея 638-го зенитно-артиллерийского полка — Аккерман, Овидиополь.

В боях за 23 июля части группы войск взяли в плен 3 румынских офицеров, захватили в качестве трофеев 4 пушки, 4 ручных пулемета, 3 танкетки, 3 мотоцикла, 5 автомашин, 3 легковые автомашины, знамя 5-го конно-артиллерийского полка^[339].

А на правом крыле Южного фронта части 2-го механизированного корпуса, удерживая коридор для выхода войскам 6-й и 12-й армий из полуокружения, продолжали вести бои к северу от Умани. Тесня противника, оказывающего сильное сопротивление, дивизии корпуса к исходу дня вышли на следующие рубежи: 16-я танковая дивизия — ст. Поташ, Подобна, сев. окраина Берестовец, продолжая вести бой за овладение с. Дзенгилевка, потеряв при этом 4 танка (3 КВ и 1 Т-34); 15-я моторизованная дивизия — (иск.) Лещиновка, Цибермановка, развивая наступление в направлении Монастырище; 11-я танковая дивизия — ст. Яроватка, Лещиновка, развивая наступление на м. Добра.

Значительного успеха добились воины 11-го мотострелкового полка, которые при поддержке танкистов разгромили вражескую колонну восточнее села Беспечно, уничтожив в бою два танка и легковую машину и захватив штабные документы.

Можно привести достаточно много примеров героических действий советских воинов в боях на территории Молдавии и Правобережной Украины. Вот некоторые из них^[340].

При отражении атаки противника погибли командиры взвода и отделения 651-го полка (96-я гсд). Командование взводом принял красноармеец Гришин, в течение дня успешно руководивший боем, после которого с тремя своими товарищами вынес с позиции 25 раненых бойцов и командиров и два ручных пулемета.

В одном из боев в окружении оказался орудийный расчет старшего сержанта Частникова (146-й ап). Продолжая сражаться, расчет в течение нескольких часов отбивал натиск фашистов, а с наступлением ночи со своей материальной частью вышел из окружения.

Раненный в спину осколком снаряда капитан Антонов (268-й сп) не покинул поле боя, продолжая руководить действиями своего батальона.

Находившееся в охранении отделение сержанта Крючкова (194-й гсп) обнаружило двигавшееся к месту расположения части вражеское подразделение. 9 воинов решили дать бой, давая возможность своим товарищам приготовиться к отражению атаки. Внезапно открыв огонь с расстояния 140–160 метров, наши воины ошеломили противника, который поспешно отошел, оставив в качестве трофеев 5 пулеметов и несколько винтовок.

Корректируя огонь своей артиллерии, в окружение врага попал лейтенант Медведев с телефонистом (496-й гап). Заметив, что их наблюдательный пункт обнаружен и солдаты противника начали приближаться, лейтенант не колеблясь передал по телефону свои координаты и скомандовал «Огонь!». Оказалось, что разрывы снарядов не тронули отважных воинов, которые благополучно отошли в расположение своей части.

Отряд под командованием сержанта Саркисяна (71-й гсп) получил приказ на разведку населенного пункта. При выполнении задания разведчики обнаружили двигавшуюся им навстречу небольшую колонну противника. Решение возникло внезапно — атаковать. Подпустив врага на близкое расстояние, отряд внезапно открыл по колонне меткий ружейно-пулеметный огонь. Не ожидавшее удара подразделение противника в беспорядке отошло, оставив на поле боя нескольких раненых и убитых, у которых были обнаружены документы, в том числе и карта с обозначением расположения вражеского батальона.

В одном из боев в окружении оказался 556-й стрелковый полк (169-я сд) под командованием капитана Мальцевского. Продолжая оказывать врагу ожесточенное сопротивление, полк в ночь прорвался из окружения и вышел на соединение со своими главными силами.

Смело действовал в боях под Днепропетровском командир 134-го кавполка (28-я кд) майор Б. А. Кротов, лично подорвавший прорвавшийся к командному пункту вражеский танк.

Отважно сражались в воздухе летчики 9-го (командир — подполковник К. П. Малинин) и 131-го (командир — подполковник Л. А. Гончаров) истребительных авиационных полков. Только 131-й полк за три месяца войны выполнил 5312 боевых вылетов, заявив о 63 сбитых вражеских самолетах^[341].

При подлете к цели бомбардировщик старшего лейтенанта Г. А. Локтева был атакован вражеским истребителем и загорелся. Экипаж (штурман — лейтенант М. А. Навроцкий, стрелок-радист сержант И. М. Бражников) единодушно принял решение — продолжать выполнение задания. И оно было выполнено успешно, вражеская переправа перестала существовать. Летчики скольжением сбили пламя и, возвращаясь на свой аэродром, сбили атаковавший их вражеский самолет.

Подлинное мужество проявил в бою младший лейтенант А. А. Артамонов (168-й иап). Когда на его самолете отказали пулеметы, летчик не колеблясь пошел на воздушный таран, сбив врага ценой своей жизни. Отважный летчик посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Смело вступил в бой с тремя вражескими самолетами летчик Гомон (4-й иап), сбив одного стервятника. А когда его самолет загорелся, летчик посадил его на фюзеляж в поле.

Метко били по врагу, уничтожая его и в воздухе, и на земле, воины 383-го отдельного зенитно-артиллерийского дивизиона (командир — капитан М. В. Антоненко), записав за девять месяцев боев на свой счет 20 самолетов, 10 танков и свыше 250 солдат и офицеров.

Отважно сражались с врагом подразделения лейтенантов Володько (97-й од ПТО) и Соболева (108-й кп), старшего лейтенанта Вадуашвили (325-й гсп), капитана Канавина (14-й тп), младшего лейтенанта Кошелева (78-й сп), красноармейцы Паршуткин (166-й кп) и Быков (496-й гап), сержант Кузнецов (160-й кп).

За образцовое выполнение заданий командования к правительственной награде Военным советом фронта был представлен 307-й легкий артиллерийский полк (командир — полковник Ф. А. Соловьев) 169-й стрелковой дивизии.

Отличились в боях воины 96-й горнострелковой дивизии, которые за три месяца 1941 года, по подсчетам штабов частей, уничтожили и взяли в плен 6877 вражеских солдат и офицеров, захватили и разгромили 78 танков, 13 орудий, 238 автомашин и сбили 2 самолета^[342].

Но одного героизма советских воинов было недостаточно, чтобы остановить и разгромить сильного врага. Требовалось какое-то время для приобретения боевого опыта, умения руководить подразделениями, частями, соединениями и армиями. Но за эту необходимую науку приходилось расплачиваться жизнями многих красноармейцев и командиров.

Авиация Южного фронта во второй половине 23 июля наносила удар по колоннам и скоплениям противника в районах Попелюхи, Студеная, Кодыма, Нестеровка, Добра, Ставище, Жашков; бомбила аэродром Бельцы; вела разведку передвижений войск в районах Тараща, Звенигородка, Умань, Жашков и Белая Церковь; прикрывала Первомайск, выполнив 63 самолето-вылета и доложив об уничтожении 13–15 вражеских самолетов. Наши потери составили 5 самолетов (2 СБ, 2 И-16, 1 Ил-2)^[343].

24 июля войска Южного фронта продолжали проводить перегруппировку своих войск. К исходу дня командование фронта так характеризовало обстановку в полосе действий его войск^[344]:

ОПЕРСВОДКА № 064/ОП

К 20.00 24.7.41

ШТАБ ЮЖНОГО ФРОНТА ПЕРВОМАЙСК

Первое. Армии фронта в ночь на 24.7 совершали перегруппировку, одновременно короткими ударами не допускали развития наступления противника в направлении Ольшанка, ст. Рудница в стыке между 18-й и 9-й армиями и вели бои по уничтожению мотомехчастей противника, прорвавшихся с севера в направлении Жашков, Умань.

Второе. 18-я армия с утра 24.7 продолжала вести бои в центре армии с частями 176-й и 22-й пехотных дивизий немцев и на левом фланге с частями 30-го армейского корпуса в направлении Песчанка, ст. Рудница.

18-й механизированный корпус, прикрываясь 149-м и 31-м отдельными пулеметными батальонами Каменец-Подольского укрепрайона на рубеже Китайгород, Гайсин, Ладыжин, заканчивал сосредоточение: малочисленные 39-я и 47-я танковые дивизии — Гранов, Зятковцы, Кублич; 218-я моторизованная дивизия — район Соболевка и южнее.

17-й стрелковый корпус занимает прежний рубеж. 96-я горнострелковая дивизия — без изменений. 164-я стрелковая дивизия двумя стрелковыми полками с артиллерией сосредоточилась в районе Ободовка, одним стрелковым полком — на марше при подходе к Ободовка.

55-й стрелковый корпус — на прежнем рубеже вел бои на левом фланге с частями 176-й и 22-й пехотных дивизий немцев. (К исходу дня 130-я и 169-я стрелковые дивизии отошли на рубеж Чечельник, Ольгополь, в 20 км южнее Вершади. — Р.И.)

Третье. 9-я армия в ночь на 24.7 продолжала отражать части противника (30-й армейский корпус), обходящие правый фланг с севера, одновременно уничтожала разведгруппы противника, пытающиеся проникнуть на восточный берег р. Днестр. На фронте армии от Каменка до Тирасполь в течение ночи противник активности не проявлял.

К утру 24.7 части армии занимали положение: 48-й стрелковый корпус. 176-я стрелковая дивизия (двумя стрелковыми полками) ведет бой с прорывающимися частями 58-й моторизованной дивизии немцев в направлении Ольшанка, Кодыма. Под натиском противника отошла на рубеж северная окраина Писаревка, сев. окраина Загнитков, Хрустова. Одним стрелковым полком усиливает 80-й УР на участке Грушка, Гояны. 74-я стрелковая дивизия (двумя стрелковыми полками) — на марше в район Слободка, с задачей выйти туда к утру 25.7.

109-й стрелковый полк в результате боя на южной окраине Кодыма отошел на северную окраину Крутые, выс. 274. Один стрелковый батальон оставлен в районе Рыбница в подчинении коменданта 80-го УР.

30-я стрелковая дивизия заканчивала смену частей 5-й кавалерийской дивизии на участке Гояны, Григориополь.

2-й кавалерийский корпус. 5-я кавалерийская дивизия в 8.00 по смене частями 30-й стрелковой дивизии выступила в район Слободка с задачей прибыть туда к утру 25.7. 9-я кавалерийская дивизия сосредоточилась в лесах северо-западнее и юго-западнее Ксендзовка.

95-я стрелковая дивизия — без изменений.

Четвертое. Приморская группа войск, выполняя директиву фронта № 0019, продолжала отход на восточный берег р. Днестр и имеет задачу к утру 25.7 выйти на восточный берег р. Днестр. 150-я стрелковая дивизия (двумя стрелковыми полками), прикрывая отход армии с северо-запада, занимает рубеж Нов. Каушани, Ермоклия; одним стрелковым полком на марше в район Чобручи на восточном берегу р. Днестр. 51-я стрелковая дивизия — на рубеже Слободзея, Иванешти-Веки. 25-я стрелковая дивизия — одним стрелковым полком в районе Старо-Казачье; одним стрелковым полком на рубеже выс. 67, Черкесы и одним стрелковым полком — на марше, проходила Софьенталь.

Пятое. Подразделения 2-го механизированного корпуса А ночь на 24.7 продолжали вести бой на прежнем рубеже и с утра 24.7 медленно продвигаются в северном направлении. Подтверждаются захват штаба противника с документами и трофеи, указанные в сводке № 063/оп…

Начальник штаба Южного фронта

генерал-майор Романов

Военком штаба

бригадный комиссар Маслов

Начальник Оперативного отдела

полковник Корженевич.

Но эта доложенная обстановка не отражала истинного положения дел на фронте. На уманском направлении противник, подтянув новые силы, с вечера 24 июля усилил сопротивление частям 2-го механизированного корпуса, ведущим бои на рубеже Подобна, Добра, Цибермановка, которые проходили с переменным успехом. Одновременно противник усиливал находившиеся здесь части, выдвигая колонны мотопехоты и танки из района Вороное в южном и юго-западном направлениях, стремясь отрезать группировку советских войск от Днепра. Большое движение автоколонн наблюдалось на дорогах Юстин-Град — Подобна, Роги — Подобно, Тараща — Писаревка, Радчиха — Тальное.

Осложнялась обстановка и на котовском направлении, где большое сосредоточение немецко-румынских частей было обнаружено в районе Болган, Лапушная, а их передовые отряды вели усиленную разведку в направлении Балта, Слободка.

На районы Одессы в течение дня было выполнено пять вражеских авианалетов, которые отражали истребительная авиация и зенитные части ПВО, сбив пять самолетов Противника. Особенно отличились при отражении вражеских налетов летчики 69-го истребительного авиационного полка (командир — майор Л. Л. Шестаков^[345], военком — батальонный комиссар Н. А. Верховец), которые за время обороны Одессы выполнили 6603 боевых вылета, проведя 576 воздушных боев и заявив о 94 сбитых самолетах противника.

Начала осложняться обстановка и в центре Южного фронта. По информации, полученной от разведчиков, в ночь на 25 июля противник вел подготовку переправочных средств в районе Устя, Бендеры, Мерени (25 км юго-восточнее Кишинева) и проводил усиленную разведку на кишиневском и аккерманском направлениях.

Проанализировав всю полученную из войск информацию, разведотдел фронта (начальник — полковник А. Ф. Васильев) пришел к выводу, что противник концентрическим ударом первой бронегруппы в южном направлении, 17-й и 11-й армий в восточном и юго-восточном направлениях стремится к окружению наших войск, действующих западнее р. Южный Буг, а наступлением XXX армейского корпуса и 58-й моторизованной дивизии вдоль железной дороги Вапнярка, Одесса преследует цель окружения правого крыла 9-й армии^[346].

С этим выводом был согласен и командующий фронтом генерал Тюленев, в распоряжении которого имелись еще значительные силы для активного противодействия противнику. Только в двух механизированных корпусах (2-м и 18-м) на 24 июля имелось 379 танков (7 КВ, 42 Т-34 и Т-28, 135 БТ, 159 Т-26, 9 ОТ-26, 27 Т-37/38/40) и 166 бронеавтомобилей, некоторая часть которых требовала ремонта. Но и в стрелковых дивизиях двух армий и Приморской группе войск имелось еще 160 танков и 104 бронемашины^[347]. Да и 9-й особый стрелковый корпус к этому времени не был обделен боевой техникой, насчитывая 68 танков и 19 бронеавтомобилей.

Артиллерия фронта к 28 июля 1941 года насчитывала 2498 полевых орудий и гаубиц (в т. ч. 762 орудия ПТО), 195 зениток, 2336 минометов. За время боев с 22 июня по 28 июля 1941 года в 9-й и 18-й армиях было потеряно соответственно 122 орудия и 352 миномета, 98 орудий и 389 минометов.

Наиболее полно, при отходе от р. Прут на восточный берег Днестра, сохранили свою материальную часть дивизии Приморской группы войск, в которых насчитывалось 284 орудия и 292 миномета. К исходу 25 июля главные силы группы отошли за Днестр, начав занимать оборону от Тирасполя до устья Днестровского лимана.

Да и понесенные потери в личном составе Южного фронта по сравнению с другими фронтами были незначительны. За период с 1 по 26 июля 1941 года (оборонительная операция в Молдавии) фронт потерял 17 893 человека (безвозвратных — 8519, санитарных — 9374)^[348]. Основная цифра потерь легла на части 95-й и 30-й стрелковых дивизий.

С 20 часов 25 июля 1941 года войска 6-й и 12-й армий были переданы в состав Южного фронта. К этому времени и в их составе сохранилось 634 орудия полевой артиллерии, 124 зенитки, 441 миномет. А вот с автобронетанковой техникой дело обстояло намного хуже. Механизированные корпуса, входившие в состав этих армий, потерпели сокрушительное поражение в приграничных сражениях, лишившись почти всей боевой техники. Большие потери в личном составе и материальной части в боях под Бердичевом и Казатином понес и 16-й механизированный корпус.

Но даже при этом раскладе войска Южного фронта и передаваемые в его состав армии обладали еще значительными силами, но продолжавшаяся неграмотность в использовании бронетанковой техники и сосредоточении артиллерийских частей на решающих направлениях так и не позволила переломить ход сражения под Уманью.

Что можно отметить по этому поводу? У нашего командования всех степеней страдала тактика применения автобронетанковых войск, чему надо было поучиться у немцев. Их танковые части и дивизии уклонялись от прямого боя с нашими механизированными корпусами, выдвигая в переднюю линию пехоту и противотанковые орудия. Умелым построением системы огня, грамотно используя характер местности, противник создавал устойчивую оборону, которую нелегко было прорвать.

Хорошо было поставлено и взаимодействие с авиацией люфтваффе, которая своевременно вызывалась на поле боя и обрушивала на наших атакующих танкистов сотни бомб, в то же время танковые подразделения противника выходили на фланги наших частей.

Интересен и доклад по действиям механизированных корпусов помощника командующего по АБТВ Юго-Западного фронта генерала Вольского, представленного в Москву 5 августа 1941 года^[349], который в полной мере касался и Южного фронта:

ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР

генерал-лейтенанту танковых войск Федоренко

Основными причинами быстрого выхода танковых частей из боя являются следующие:

1. С первого же дня войны механизированные корпуса были неправильно использованы, ибо они все были приданы армиям…

2. Все боевые действия механизированных корпусов проходили без тщательной разведки, некоторые части совершенно не знали, что происходит в непосредственной близости. Авиационной разведки в интересах механизированных корпусов совершенно не велось.

Управление механизированными корпусами со стороны общевойсковых командиров было поставлено плохо, соединения были разбросаны… и к моменту наступления оторваны друг от друга.

Штабы армий совершенно не были подготовлены к управлению такими крупными механизированными организмами, как механизированные корпуса. Пехота, как правило, действовала самостоятельно, да и обстановка не позволяла организовать взаимодействие. Имели место случаи, когда общевойсковые командиры использовали танки не только мелкими группами, но и отдельными машинами…

3. Штабы армий совершенно забыли, что материальная часть имеет определенные мото-часы, что она требует осмотра, мелкого ремонта, дополнительного пополнения горючим и боеприпасами, а технический состав и начальники автобронетанковых отделов армий не подсказали им этого, и вместо того, чтобы после выполнения задачи отвести механизированный корпус, предоставив ему время, необходимое для этой цели, общевойсковые командиры требовали только «давай» и больше ничего.

Не было совершенно взаимодействия с воздушными силами. Механизированные корпуса совершенно не имели прикрытия, как на марше, так и на поле боя, особенно плохо обстоял вопрос одновременной обработки переднего края артиллерией и авиацией.

4. Информация сверху вниз, а также с соседями была поставлена из рук вон плохо. Война с первого дня приняла маневренный характер, противник оказался подвижнее. Главное в его действиях состоит в том, что он широко применял и применяет обходы и фланговые удары. Лобовых встреч избегал и немедленно противопоставлял подвижные противотанковые средства, располагая их главным образом В противотанковых районах, а сам действовал обходом с Одного, а в большинстве случаев с обоих флангов.

Наши же действия носили характер обороны на широком фронте, и, к великому сожалению, механизированные корпуса также вынуждены были в отдельных случаях в начальный период боевых действий, а в последующем как система вести оборонительные бои. Наш командный состав мало натренирован в мирное время именно к аналогичным действиям, поэтому стремится к обороне с локтевой связью с соседом, а сил было недостаточно для того, чтобы иметь такую оборону.

Крупнейшим недостатком было то, что приказы очень часто наслаивались, в них подчас конкретные задачи не ставились, а частая смена обстановки подчас приводила к тому, что штабы армий совершенно теряли управление механизированными корпусами.

Это все, что касается общевойсковых командиров. Но много было недочетов, допущенных непосредственно и командирами механизированных частей и соединений. К таковым относятся:

1. Штабы механизированных корпусов, танковых дивизий и полков еще не имели должного оперативно-тактического кругозора, они не смогли делать правильные выводы и полностью не понимали замысла командования армии и фронта.

2. Командный состав обладает недостаточной инициативой.

3. Не были использованы все подвижные средства, которыми обладают механизированные части.

4. Не было маневренности — была вялость, медлительность в выполнении задач.

5. Действия, как правило, носили характер лобовых ударов, что приводило к ненужной потере материальной части и личного состава, а это было потому, что командиры всех степеней пренебрегали разведкой.

6. Неумение организовать боевые порядки корпуса по направлениям, перекрывать пути движения противника, а последний главным образом двигался по дорогам.

7. Не использовались средства заграждения, совершенно отсутствовало взаимодействие с инженерными войсками.

8. Не было стремления лишить противника возможности подвоза горючего и боеприпасов. Засады на главных направлениях действий противника не практиковались.

9. Действия противника по флангам привели к боязни быть окруженным, тогда когда танковым частям нечего бояться окружения.

10. Не использовались крупные населенные пункты для уничтожения противника, и выявилось неумение действовать в них.

И. Управление, начиная от командира взвода до больших командиров, было плохое, радио использовалось плохо, скрытое управление войсками поставлено плохо, очень много тратится времени на кодирование и раскодирование.

12. Исключительно плохо поставлена подготовка экипажей в вопросах сохранения материальной части: имели место случаи, когда экипажи оставляли машины, имеющие боеприпасы; были отдельные случаи, когда экипажи оставляли машины и сами уходили.

13. Во всех частях и соединениях отсутствовали эвакуационные средства, а имеющиеся в наличии могли бы обеспечить механизированные корпуса и танковые дивизии только в наступательных операциях.

14. Личный состав новой техники не освоил, особенно «КВ» и «Т-34», и совершенно не научен производству ремонта в полевых условиях. Ремонтные средства танковых дивизий оказались неспособными обеспечить ремонт в таком виде боя, как отход.

15. Большой процент командно-начальствующего состава задач не знал, карт не имел, что приводило к тому, что не только отдельные танки, но и целые подразделения блуждали.

16. Технических средств замыкания в механизированных корпусах еще в мирное время не имелось, и этому вопросу в подготовке уделялось очень мало внимания.

17. Существовавшая организация тылов исключительно громоздка: помощник командира по технической части вместо работы с боевой материальной частью, как правило, оставлялся во втором эшелоне с тылами. Тылы необходимо сократить, оставив в мехсоставе только средства подвоза горючего, боеприпасов и продовольствия.

18. Армейские сборные пункты аварийных машин, как правило, не организовывались, их работой никто не руководил. Отсутствие в штатной организации эвакуационных средств приводило к тому, что эвакуация боевой материальной части, как правило, в армейском и фронтовом тылу отсутствовала.

19. Начальники автобронетанковых отделов армий выполняли функции только снабжения, да и с ней полностью не справлялись. Аппарат начальников автобронетанковых отделов армий малочисленный и не обеспечивает управления войсками…

20. Штабы оказались малоподготовленными, укомплектованы, как правило, общевойсковыми командирами, не имеющими опыта работы в танковых частях.

21. Много лиц командовало механизированными корпусами: фронт ставил задачи, армия ставила задачи, командиры стрелковых корпусов ставили задачи…

22. Часть командиров механизированных корпусов оказалась не на должной высоте и совершенно не представляла себе управление механизированным корпусом.

23. В высших учебных заведениях (академиях) таких видов боя, с которыми пришлось встретиться, никогда не прорабатывалось, а это явилось большим недостатком в оперативно-тактическом кругозоре большинства командно-начальствующего состава.

Поэтому и несли мотомеханизированные части в боях значительные потери, так и не сумев не только разгромить, но и сдержать наступление противника. Слабым местом на фронте оставалась связь, а значит, и непрерывное управление соединениями и частями. Проводная связь у штаба Южного фронта с 6-й и 12-й армиями отсутствовала, а радиосвязь со всеми соединениями работала неустойчиво.

Обстановка на юго-западном направлении продолжала резко ухудшаться с каждым днем, где мотомеханизированные части противника стремились обойти фланги уманской группировки советских войск. Контрудары дивизий 26-й армии Юго-Западного фронта в разных направлениях успеха не приносили, пробиться на соединение с группой Понеделина (войска 6-й и 12-й армий с 23 июля 1941 года были объединены в группу под командованием генерала Понеделина) так и не удавалось. И неудачные действия соединений этой армии заключались не в больших силах противостоящего противника, а в неудовлетворительной организации боевых действий со стороны командования Юго-Западного фронта и 26-й армии.

К 25 июля противник полностью сменил находившиеся в районе Киева и южнее танковые и моторизованные дивизии 1-й танковой группы своими пехотными соединениями и повел активные боевые действия в направлениях Тараща, Богуслав, Жашков, Умань. Для исключения прорыва советских войск в восточном направлении немцы значительно усилили свою оборону на рубеже Ситковцы, Стадники, Лукашевка, Княже, Криница.

Во второй половине 25 июля части 17-й полевой армии вермахта и венгерского подвижного корпуса прорвали оборону 18-го механизированного и 17-го стрелкового корпусов и овладели районом Гайсин, Ладыжин, Губник, завязав за них бои. Около пяти часов шел бой за Тростянец, которые вел 209-й горнострелковый полк (96-я гсд), но был вынужден оставить и этот населенный пункт.

В этот день дивизии 2-го механизированного корпуса, усиленные отрядами пограничников, преодолевая сильное сопротивление противника, медленно продвигались с боями в северном направлении, выйдя к исходу дня на рубеж: 11-я танковая дивизия — Яроватка; 16-я танковая дивизия — Поташ, Подобна, ее мотострелковый полк (командир — полковник И. К. Окропиридзе) — Добра, Нестеровка, продолжая наступление на Кишенцы; 15-я моторизованная дивизия — Нестеровка, Яроватка, Лещиновка, 14-й танковый полк — Орадовка.

Некоторого успеха добились воины 321-го мотострелкового полка, которые в бою за разъезд Яроватка захватили в качестве трофеев 5 танков, одно самоходное орудие, 6 станковых пулеметов и грузовую автомашину.

Но и части мехкорпуса понесли значительные потери^[350]. Только 15-я моторизованная дивизия за этот день потеряла 46 человек убитыми, 123 ранеными, 5 пропавшими без вести. Ее потери в технике составили 4 танка, 3 трактора, одно орудие ПТО. Да и в других дивизиях дело обстояло не лучше. Так 16-я танковая дивизия только ранеными лишилась около 200 человек.

А войска 6-й и 12-й армий, охваченные противником в трех сторон, в эти последние дни июля 1941 года пытались пробиться на соединение с главными силами. Отход их соединений проходил в крайне тяжелой обстановке. Отсутствие сплошного фронта обороны облегчало противнику нанесение ударов по открытым флангам и тылам наших войск, которые были утомлены непрерывными боями и отходами. Часто нарушалось и управление соединениями и частями, поэтому организация их совместных действий по выходу из окружения была сильно затруднена.

Войска и тылы перемешались, в частях ощущалась острая нехватка автотранспорта, боеприпасов, продовольствия, в тылах скопилось большое количество раненых. Тыловые части и склады, находясь в непрерывном движении, были не в состоянии организовать бесперебойное обеспечение войск боеприпасами, ГСМ, продовольствием. Из-за частых прорывов подвижных отрядов противника тылы частей попадали под их удары и несли огромные потери. Из-за полного господства авиации противника не удавалось наладить обеспечение войск и по воздуху.

25 июля главком Юго-Западного направления потребовал от Военного совета Южного фронта с наступлением темноты приступить к выводу частей 6-й и 12-й армий из окружения на рубеж Звенигородка, Тальное, Христиновка. После выхода частей этих армий на заданный рубеж разрешалось отвести войска 18-й армии на фронт Христиновка, Кодыма, Рашков, восстановив единый фронт обороны на южном направлении^[351].

К этому времени в полосе Южного фронта были возведены оборонительные рубежи в следующих районах: Черкассы, Смела, Шпола, река Синюха, Первомайск, где была построена линия противотанковых препятствий, по всему фронту шли работы по увеличению глубины оборонительных порядков; Первомайск, река Кодыма, Балта, река Ягорлык, р. Днестр, где было построено 38 км противотанковых препятствий (в работе находилось еще 34 км), возводились пулеметные гнезда, легкие убежища, НП, КП; Шпола, Тальное, Иваньки, Терлица, Гайсин, Ладыжин, Вапнярка, Марковка, Вел. Косница, р. Днестр, где была построена первая линия противотанковых препятствий, начато оборудование глубины оборонительных порядков.

С 25 июля инженерные части и местное население приступили к оборонительным работам на рубеже Кременчуг, Знаменка, Кировоград, Новоукраинка, Первомайск; Новогеоргиевск, Кривой Рог, Херсон, по р. Ингулец; и по восточному берегу Днепра на фронте Черкассы, Кременчуг, Днепропетровск, Запорожье, Херсон.

С разрешения Ставки и главкома Юго-Западного направления генерал Тюленев вечером этого же дня решил вывести из боя 12-ю армию, сосредоточив ее войска в районе Рассоховатка, Поташ, Павловка, где занять для обороны рубеж ст. Звенигородка, Соколовочка, (иск.) ст. Поташ, Зеленков, Павловка и отсечную, заранее подготовленную позицию по восточному берегу р. Синюха; одновременно войска 6-й армии выводились в район Умань, Христиновка для занятия обороны на рубеже (иск.) Поташ, Добра, Христиновка, Умань, сменив части генерала Новосельского. 2-й механизированный корпус, после передачи своего рубежа обороны, отводился в резерв фронта^[352].

Для укрепления стыка с Юго-Западным фронтом генерал Тюленев попросил главкома направления выдвинуть на рубеж Смильчевцы, Звенигородка, ст. Звенигородка 116-ю стрелковую дивизию.

Соединения 18-й армии в течение дня вели тяжелые бои на своем правом фланге в районе Марьяновка, Чечельник, Ладыжин, удерживая рубеж Китайгород, Гайсин. В центре и на левом фланге отходящие части армии заканчивали выход на заданный им рубеж обороны. К исходу дня соединения армии занимали следующее положение: 18-й механизированный корпус с двумя пулеметными батальонами Каменец-Подольского укрепрайона — на фронте Китайгород, Гайсин, Жерденовка, восточная окраина хутора Ладыжинские, Губник; 96-я горнострелковая дивизия — район Тростянец, (иск.) Верховка; дивизии 55-го стрелкового корпуса — Верховка, Павловка.

Войска 9-й армии в течение дня заканчивали перегруппировку, готовясь утром 26 июля к наступлению правым флангом в направлении Слободка, Кодыма, и вели бои с частями XXX армейского корпуса. Штаб армии к вечеру разработал следующий план ведения боевых действий для разгрома кодымской группировки противника: 48-й стрелковый корпус, прикрываясь частью сил на рубеже Шершенцы, Белоче, наступает в направлении Плоть, Лабушная, Кодыма; 2-й кавалерийский корпус наносит удар в общем направлении Еленовка, Барсуки, Смолянка, Кодыма, охватывая противника с фланга и тыла, и во взаимодействии с частями 18-й армии уничтожает прорвавшегося в стыке двух армий врага. Гарнизону Рыбницкого укрепленного района была поставлена задача прочно удерживать рубеж Днестра на участке Белоче, Ягорлык, не допуская переправы противника на восточный берег реки^[353].

Но обстановка на стыке войск 9-й и 18-й армий продолжала резко ухудшаться. К часу ночи 26 июля небольшая разведывательная группа танков и мотоциклистов противника, прорвавшись через разрывы в обороне частей Южного фронта, достигла района Кривое Озеро (40 км западнее Первомайска), где с ней вступили в бой воины комендатуры охраны тыла фронта.

Участились и налеты немецко-румынской авиации на сосредоточения советских войск, переправы через Южный Буг и Днепр, объекты тыла. Командующий Южным фронтом отмечал, что авиация противника, не встречая должного отпора со стороны частей противовоздушной обороны и истребительной авиации, одиночными самолетами и небольшими группами днем и ночью, часто безнаказанно, продолжает производить налеты на аэродромы, войска и тыловые объекты фронта. Как указывал генерал Тюленев, основной причиной этого является неудовлетворительное состояние оповещения и действий сил и средств ПВО. Командующий потребовал от соответствующих начальников в кратчайшие сроки принять следующие меры^[354]:

— разработать схему оповещения аэродромов, войск и объектов тыла на случай появления воздушного противника;

— установить с подчиненными частями ПВО постоянную связь и обеспечить непрерывность управления зенитными частями и службой ВНОС в борьбе с воздушным противником;

— отработать вопросы взаимодействия истребительной авиации с наземными частями ПВО.

Вечером в Москву поступил очередной доклад командования Южного фронта о дислокации его войск^[355]:

ОПЕРСВОДКА № 066/ОП

К 20.00 25.7.41

ШТАБ ЮЖНОГО ФРОНТА ПЕРВОМАЙСК

Первое. Армии фронта в ночь на 25.7, продолжая перегруппировку, вели бои с наступающими частями противника в направлениях Ольшанка, ст. Рудница, Кодыма; Тульчин, Ладыжин и ст. Рудница, Чечельник.

Второе. 18-я армия в ночь на 25.7 продолжала отражать атаки противника на всем фронте. Особенно упорные бои шли с прорвавшимися танками противника в районе Марьяновка, за Ладыжин и у Чечельник. Армия, удерживая правым флангом рубеж Китайгород, Гайсин, в целях сокращения фронта и создания твердой обороны, к утру 25.7 выходила центром и левым флангом на фронт Ладыжин, Тростянец, Ободовка, Кодыма.

К 14.00 25.7 части армии занимали положение:

18-й механизированный корпус. Малочисленные 39-я и 47-я танковые дивизии с 149-м и 31-м пулеметными батальонами Каменец-Подольского УР удерживают рубеж Китайгород, Гайсин, Ладыжин; 218-я моторизованная дивизия — в районе юго-восточная окраина Ладыжин, Оляница, Губник; ведут бой за овладение Ладыжин.

17-й стрелковый корпус. 96-я горнострелковая дивизия обороняется на западной окраине Тростянец, роща зап. Буды. 164-я стрелковая дивизия для прикрытия левого фланга армии сосредоточилась в районе леса севернее Бандуровка.

55-й стрелковый корпус обороняется на рубеже Верховха, Цыбулевка, Павловка.

Третье. 9-я армия в ночь на 25.7 продолжала вести бой с частями 30-го армейского корпуса немцев, обходящими ее правый фланг с севера, на остальном фронте отражала попытки разведгрупп противника, пытающихся проникнуть на восточный берег р. Днестр. К утру 25.7 части армии занимали положение:

48-й стрелковый корпус. 176-я стрелковая дивизия (двумя стрелковыми полками), выполняя приказ армии, отходит на рубеж северная окраина Плоть, выс. восточнее Шершенцы, Белоче. Одним стрелковым полком усиливает 80-й УР на участке Белоче, Гояны. Гарнизоны укрепрайона на оставленном участке Каменка, Белоче отходят на усиление рубежа южнее Белоче. 74-я стрелковая дивизия главными силами сосредоточивается в районе Слободзея; 109-й стрелковый полк, отбив атаку противника, обороняется на рубеже Крутые, выс. 274.

2-й кавалерийский корпус. 9-я кавалерийская дивизия — в районе перелесков северо-восточнее Слободзея; 5-я кавалерийская дивизия — на марше, следуя в район Слободка.

30-я стрелковая дивизия занимает оборону на рубеже Гояны, Григориополь. 95-я стрелковая дивизия занимает оборону (иск.) Григориополь, Тирасполь.

Четвертое. Приморская армия (С 25 июля 1941 года Приморская группа войск указанием Ставки была преобразована в Приморскую армию: врио командующего — генерал-лейтенант Н. Е. Чибисов, член Военного совета — дивизионный комиссар Ф. Н. Воронин, начальник штаба — генерал-майор Г. Д. Шишенин. — Р.И.) в ночь на 25.7 продолжала выполнять директиву фронта № 0019 по отходу на восточный берег р. Днестр и к утру 25.7 занимала положение: 150-я стрелковая дивизия полностью переправилась на восточный берег реки Днестр и комбинированным маршем начала выдвижение в район Котовск. 51-я стрелковая дивизия двумя стрелковыми полками переправилась на восточный берег р. Днестр. Одним стрелковым полком прикрывает Каролино-Бугаз. 25-я стрелковая дивизия двумя стрелковыми полками переправилась на восточный берег р. Днестр, одним стрелковым полком прикрывает Паланка.

Пятое. Подразделения 2-го механизированного корпуса в ночь на 25.7 продолжали вести бой за овладение Маньковка, Дзенгелевка, Добра, Нестеровка, медленно продвигаясь в северном направлении. К утру 25.7 подразделения 2-го механизированного корпуса занимали прежнее положение…

Начальник штаба Южного фронта

генерал-майор Романов

Военком штаба Южного фронта

бригадный комиссар Маслов

Начальник Оперативного отдела

полковник Корженевич.

Сводка умолчала о прорыве немецко-румынских частей через Днестр и на центральном участке 9-й армии. А ведь о возможности такого события еще накануне докладывал разведотдел фронта, но ни командование фронта, ни руководство 9-й армии не приняли никаких действенных мер по усилению обороны на Днестре, проведению необходимой перегруппировки войск. Все их внимание было приковано к событиям, разыгравшимся на стыках армий и фронтов, куда и перебрасывались основные силы. Вот и пришлось за это расплатиться.

Воспользовавшись ослаблением обороны на Днестре и невнимательностью выставленных часовых, подразделения LIV и V румынского армейских корпусов с утра 25 июля под прикрытием тумана приступили к форсированию реки в районе Маловато, Голеркани, Кошница, Старые Дубоссары, на стыке обороны ослабленных частей 30-й и 95-й стрелковых дивизий, удерживавших широкие полосы.

В результате дневного боя немецко-румынские части овладели с. Роги, северной окраиной Коржево, населенными пунктами Погребы, Дороцкое и создали плацдарм, на котором начали немедленно сосредотачиваться их главные силы. Предпринимаемые контратаки подразделений 30-й стрелковой дивизии для восстановления утраченного положения успеха не приносили, враг продолжал расширять захваченный плацдарм. Его саперы немедленно приступили к наведению переправы, которая была готова к 27 июля, что облегчило переброску через реку дополнительных резервов войск.

Этому прорыву через широкий водный рубеж способствовало и ослабление взаимодействия между стрелковыми войсками и гарнизонами укрепленных районов. А ведь именно на это обстоятельство и другие недостатки в управлении войск еще 23 июля 1941 года обращал внимание командующий 9-й армией. Он указывал, что артиллеристы стрелковых частей не знают организации и системы огня укрепленного района, между ними отсутствует совместная увязка огня; командиры батарей часто не знают, какое подразделение они поддерживают своим огнем; отсутствует оповещение о появлении танков, не организована связь с пехотными частями; боевой порядок артиллерии полка нацелен для ведения огня только в одном северо-западном направлении и не подготовлены огневые рубежи в западном и северном направлениях; отдельные полукапониры обнаруживают себя огнем по второстепенным целям и тем самым облегчают противнику вскрытие системы огня укрепленного района^[356].

Но времени для устранения этих недостатков уже не было отпущено, выправлять положение приходилось уже в завязавшемся бою на левом берегу Днестра.

Узнав о форсировании реки противником в центре обороны его армии, генерал Черевиченко приказал командиру 30-й стрелковой дивизии полковнику Гончарову уничтожить прорвавшиеся на восточный берег реки подразделения противника и восстановить положение в районе Дубоссар, Кошница, Перерита, Погребы, Дороцкое^[357]. Для выполнения этого распоряжения полковнику Гончарову был подчинен батальон пограничников, истребительный отряд и 469-й стрелковый полк (150-й сд).

Но это было уже нелегко выполнить, противник цепко держался за плацдарм, непрерывно усиливая находившуюся на нем группировку своих войск.

Для усиления ударов по этой группировке можно было привлечь вошедшую в состав 9-й армии 150-ю стрелковую дивизию, но, выполняя приказ штаба армии, ее один полк уже сосредоточился в районе Котовска, второй на автомашинах следовал в этот же район. Только один стрелковый полк был направлен для удара по противнику совместно с 30-й стрелковой дивизией в районе Дубоссар (к утру 26 июля находился в 30 км северо-восточнее Тирасполя), но этого было явно недостаточно, чтобы разгромить сильного врага.

Части 30-й стрелковой дивизии в это время уже втянулись в бои на участке Гояны, Григориополь, с трудом сдерживая рвущегося на восток противника. С запозданием для участия в боях на это направление были переброшены и два полка 95-й стрелковой дивизии.

Приморская армия к утру 26 июля заканчивала переправу своих арьергардов и продолжала занимать оборону на восточном берегу Днестра: 25-я стрелковая дивизия — Граденица, Маяки и Францфельд, Каролино-Бугаз; 51-я стрелковая дивизия — Тирасполь, Незавертайловка.

Преследуя отходившие советские части по пятам, войска 4-й румынской армии передовыми частями вышли на левый берег Днестра.

Авиация фронта во второй половине дня 25 июля наносила удары по мотомеханизированным колоннам противника в районе Острая Могила, Янышевка, Ставище, Скибип, Попелюха, Кодыма, Соколовка, Жашков, на дороге Вербка — Бритывка; действовала по переправам в районе Дубоссары и Григориополь; провела штурмовку аэродрома Белая Церковь; прикрывала Первомайск и вела разведку вражеских передвижений в районе Кодыма, Писаревка, Вапнярка, Балта, Волошино, Умань, Христиновка, Жашков, Тальное, Звенигородка, Тараща, выполнив за день 124 самолето-вылета и сбросив на врага 10 590 кг бомб.

В воздушных боях сбиты ME-109 и ХЕ-111, свои потери при налете противника на аэродром Сухой Ташлык составили два И-16, Ил-2 и У-2^[358].

В 10 часов утра 26 июля, сосредоточившись в заданных районах, в наступление на котовском направлении перешли части 9-й армии, добившись некоторого успеха: 2-й кавалерийский корпус овладел Сенная, Еленовка, Евтодия; полки 150-й стрелковой дивизии вышли на рубеж северо-западная окраина с. Евтодия, южная окраина Стремба; 74-я стрелковая дивизия в это время овладела ст. Абомелсково, Александровка, Лопушная.

Привлеченная для ликвидации прорыва 164-я стрелковая дивизия (18-я армия) во взаимодействии с частями 55-го стрелкового корпуса нанесла удар с севера и после ожесточенного боя овладела с. Таркановка, захватив в качестве трофеев 6 орудий разных калибров, 2 танка, 30 ручных пулеметов, две рации.

Заняв здесь оборону, воины дивизии отразили удар подразделений противника со стороны Вербка и, вновь предприняв наступательные действия, к исходу дня овладели с. Бандуровка и Белый Камень.

А вот 176-я стрелковая дивизия сама отражала удары частей XXX армейского корпуса, стремившихся выйти на левый фланг нашей ударной группировки. На рубеже Верховка, Павловка были атакованы и части 55-го стрелкового корпуса, которые в течение дня отражали неоднократные удары частей XI армейского корпуса с направлений Савчицы и Соколовка. Неэффективно действовала при поддержке наземных войск немногочисленная авиация фронта, выполнив с этой целью только два эскадрильских вылета.

Для ликвидации разведывательного отряда противника, проникшего в район Кривого Озера, был направлен батальон пехоты с 6 танками. В результате прошедшего боя противник потерял 20 человек убитыми и, оставив 3 мотоцикла, отступил по дороге на Бакша-Юзефовка.

В это время правофланговые дивизии 18-й армии отражали удар частей противника в направлении Гайсин, Михайловка и Ладыжин, Соболевка. Не сдержав сильного напора противника, поддержанного авиацией, наши части оставили Гайсин, Ладыжин, Губник и к исходу дня отошли на следующие рубежи: 39-я и 47-я танковые дивизии — в район Кублик; 218-я моторизованная — Губник, Соболевка; полк 96-й горнострелковой дивизии вел бой в районе Тростянец, (иск.) Верховка.

Продолжая наращивать удар в восточном направлении, части 17-й полевой армии вышли к с. Грузьков, стремясь прорвать оборону советских войск и соединиться с прорывающимися навстречу дивизиями 1-й танковой группы. Для недопущения дальнейшего прорыва противника на рубеже Метановка, Петрашевка были развернуты два стрелковых полка 96-й горнострелковой дивизии.

Командующий фронтом приказал генералу Смирнову нанести удар по прорвавшемуся противнику дивизиями 18-го механизированного корпуса, в помощь которым из района Христиновки перебрасывался 14-й танковый полк (15-я мд).

А в это время дивизии 2-го механизированного корпуса продолжали наступательные действия в направлении Дзенгелевка, Кишенцы, выйдя к исходу дня на рубеж Харьковка, южная окраина Кишенцы, безымянные высоты юго-западнее Соколовки, перехватив дорогу Кишенцы — Соколовка.

Но дальнейшее продвижение частей корпуса было остановлено усилившимся сопротивлением противника и сильным артиллерийским и минометным огнем. К исходу дня группа генерала Новосельского занимала следующее положение: 16-я танковая дивизия — в районе Маньковка, Дзенгелевка, Харьковка; 11-я танковая дивизия — Кишенцы, Подобна; 15-я моторизованная дивизия — юго-западнее Соколовка, 47-й мотострелковый полк — в районе Тальное; 6-й мотоциклетный — Христиновка.

Частям 2-го механизированного корпуса было приказано удерживать этот район, обеспечивая выход из полуокружения войск 6-й и 12-й армий. И это было возможно предпринять в эти дни, так как командованием корпуса было замечено, что противник на его участке несколько снизил активные действия, перейдя к обороне. Одновременно разведкой было установлено появление 16-й моторизованной дивизии вермахта, которая выдвигалась в район Оратова. По данным авиаразведки было установлено движение мотомеханизированных колонн на дороге Юстинград — Монастырище, Джурженцы — Лисянка. Но самую большую опасность представляла обнаруженная колонна танков и автомашин противника, продвигавшаяся из Рассоховатки на Тальное, охватывая уманскую группировку советских войск с востока.

Активные действия советских войск (особенно 26-й армии и 2-го механизированного корпуса) заставили призадуматься А. Гитлера, который 26 июля на совещании с руководящим составом вермахта потребовал от своих генералов: «На юге — оставить мысль об окружении противника в районе западнее Днепра, если эта идея не имеет никаких шансов на успех. В этом случае перебросить подвижные соединения на восточный берег Днепра»^[359].

В это время войска 6-й и 12-й армий, продолжая вести бои в полуокружении, выполняли отход в юго-восточном направлении, стремясь прорваться на соединение с главными силами Южного фронта в полосе Монастырище, Китайгород. Но положение отходивших войск значительно осложняло отсутствие связи со штабами Южного фронта и 18-й армии, которая осуществлялась только посылкой связных самолетов.

Пока войскам этих армий удавалось ценой огромных потерь избегать полного окружения. 26 июля начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер с досадой записал в свой дневник: «Противник снова нашел способ вывести свои войска из-под угрозы наметившегося окружения. Это, с одной стороны, — яростные контратаки против наших передовых отрядов 17-й армии, а с другой — большое искусство, с каким он выводит свои войска из угрожаемых районов и быстро перебрасывает их по железной дороге и на автомашинах»^[360].

Но долго ли это могло продолжаться?

Немецкие танковые и моторизованные части, превосходившие войска 6-й и 12-й армий в подвижности, значительно опережали последних в выходе на запланированные советским командованием рубежи обороны. 1-я танковая группа и соединения 17-й полевой армии продолжали наступательные действия, обходя фланги наших армий и выходя на их тыл.

Одновременно подвижные части противника вклинились в боевые порядки отходящих дивизий, создав угрозу их расчленения и полного окружения. Прикрывавшие с запада отход главных сил группы генерала Понеделина части 13-го стрелкового корпуса к исходу дня вели бои на рубеже Стрижавка, Даньковка, Пархомовка, Тодоровка, с трудом сдерживая натиск противника.

Ожесточенные бои 27 июля разгорелись за Малую Снетинку, Фастовец, Винницкие Ставы, Гребенки, Глушки, Кирданы, Исайки, Баранье Поле, Лукашевка, Цыбулев, Соколовка, но добиться решающего успеха войскам группы генерала Понеделина не удавалось. Выполняя директиву Южного фронта, войска 6-й и 12-й армий продолжали отход в юго-восточном направлении. Их выход на рубеж Монастырище, Терлица, Гранов, Михайловка штаб Южного фронта ожидал к утру 28 июля. Установить точное положение отходящих войск штаб фронта был не в состоянии из-за отсутствия с ними связи, а направленные для ее установления на самолетах делегаты не вернулись.

Соединения и части отходивших армий были утомлены непрерывными боями и тяжелыми отступательными маршами, многие из них понесли большие потери в людях и материальной технике. Непрерывные удары противника с фронта, с флангов, частая необходимость вести бои с перевернутым фронтом привели к перемешиванию войсковых частей, дезорганизации управления корпусами, дивизиями, частями.

Частое нарушение связи во всех звеньях приводило к тому, что приказы вышестоящих штабов попадали в подчиненные части с большим опозданием или вообще не доходили, в связи с чем срывались намеченные мероприятия. Иногда распоряжения в войска передавались по телефону открытым текстом, чем нередко пользовался враг, сразу реагируя на планируемые советским командованием операции.

Военный совет Южного фронта 26 июля 1941 года докладывал в Москву о состоянии переданных в его распоряжение войск 6-й и 12-й армий: «12-я армия в результате первого месяца войны понесла очень большие потери в личном составе и материальной части и в настоящее время находится в состоянии, граничащем с потерей боеспособности. К 20.7.41 ее отдельные соединения выглядят следующим образом:

1. 24-й механизированный корпус: остатки личного состава определяются, примерно, 30 % к штатной потребности… во всех дивизиях осталось в сумме три танка… 26 орудий.

2. 13-й стрелковый корпус: личный состав — меньше 30 % штатной потребности; транспорт — 15–16 %, артиллерия потеряна более чем на половину.

3. 6-й стрелковый корпус: укомплектован личным составом на 40 %, конским составом на 25 %, артиллерией на 50 %…

Вывод: армия в настоящий момент мало боеспособна и требует отвода в резерв для пополнения людьми, конским составом, вооружением и транспортом»^[361].

Не лучшим образом выглядели и войска 6-й армии, которые, как докладывал ее штаб, «…находятся в крайне тяжелом состоянии на грани полной потери боеспособности… противник обошел правый фланг армии, зашел в тыл наших частей, перехватив пути отхода на северо-восток и восток. В тылу армии выявлены части 16-й танковой дивизии и 16-й моторизованной дивизии. Против этой группировки в условиях глубокого обхода, граничащего с окружением, находятся силы 6-й армии в следующем составе: 37-й стрелковый корпус (80, 139, 141-я стрелковые дивизии) с пятью орудиями 441-го корпусного артиллерийского полка… Личный состав каждой из этих дивизий не более 1500 человек. 80-я стрелковая дивизия с 60 % дивизионной и полковой артиллерией имеет в своем составе около 4000 человек…; 49-й стрелковый корпус в составе 190, 197 и 140-й стрелковых дивизий без корпусной артиллерии, с потерей дивизионной артиллерии до 50 % и с личным составом не более 25 % штатной численности; 16-й моторизованный корпус с минимальными остатками: 240-я моторизованная дивизия, 15-я и 44-я танковые дивизии, из которых сформирован отряд пехоты силою до батальона, мотоциклетный полк силою до батальона…; 10-я дивизия НКВД, численный состав которой около 1000 человек, при четырех 76-мм орудиях; группа полковника Фотченко (213-я моторизованная дивизия, 10-я танковая дивизия), численностью до 1200 человек с шестью 45-мм орудиями.

189-я стрелковая дивизия прибыла в состав армии 16.7.41 в полном составе и в настоящее время потеряла до 25 % личного состава. 173-я стрелковая дивизия, переданная из состава 8-го стрелкового корпуса 16.7, по своему численному составу равняется не более двум батальонам с потерей до 60 % артиллерии. 211-я воздушно-десантная бригада в составе 250 человек без артиллерии. В итоге в составе армии только две дивизии (80-я и 189-я) представляют из себя некоторую силу, остальные части учитываться как боевые соединения не могут…

Войска 6-й армии не способны в настоящее время решать активной задачи ни по своему составу, ни по состоянию сил бойцов и материальной части»^[362].

Но воины армий генералов Музыченко и Понеделина продолжали сражаться, стремясь выйти на соединение с главными силами фронта.

В это время войска 18-й армии вели ожесточенные бои на гайсинском направлении с наступавшими дивизиями 17-й полевой армии и венгерским корпусом, стремящимся пробиться в общем направлении на Умань. Сдержать натиск превосходящего по силе противника наши части не смогли, фронт их обороны был прорван, подразделения 18-го мехкорпуса оставили Теплик и начали отход в юго-восточном направлении. Передовые отряды противника вышли в район Терновки (50 км юго-восточнее Гайсина), где с ними вступил в бой находившейся здесь отряд пограничников.

Из-за нарушения связи штаб армии генерала Смирнова не имел точных данных о местонахождении 18-го механизированного корпуса, который, по его предположению, отошел в направлении Гранов, Вел. Савустьянивка. В войска были срочно направлены командиры связи, которые установили, что 218-я моторизованная дивизия с некоторыми подразделениями 47-й танковой дивизии вечером отходила в направлении Краснополка, Голованевск, а 96-я горнострелковая дивизия — на Окнино.

Только к утру 28 июля от посланных в войска командиров поступили сведения, что 18-й механизированный корпус сосредоточен в районе Михайловка, Кублич, Соболевка; 96-я горнострелковая дивизия с поддерживающим ее 274-м корпусным артполком — Гордиевка, Тростянец; 164-я стрелковая дивизия с 269-м корпусным артполком — на огневых позициях в районе Ободовка, Татаровка.

По данным авиаразведки, большие мотомеханизированные колонны противника были обнаружены в районах Гайсин, Бубновка, Кублич, Краснополка, Пятигоры, Косоново, Немиров. Это был опасный прорыв противника, угрожавший выходом их частей в район Умани и Первомайска, в обход всей правофланговой группировки Южного фронта.

Одновременно части 76-й пехотной дивизии вермахта вошли в обнаруженный накануне их разведгруппой неприкрытый стык между дивизиями 18-й и 9-й армий и развили наступление из района Чечельник на Ольгополь. Для прикрытия первомайского направления в район Ольгополя срочно выдвигались части 55-го стрелкового корпуса.

Разведкой 2-го кавалерийского корпуса была обнаружена и большая мотомеханизированная колонна противника с танками, продвигавшаяся севернее Балты на Первомайск. Скорее всего, эта немецкая часть направлялась для удара по обнаруженному штабу 18-й армии, но из-за недостатка горючего была вынуждена остановиться и ждать его доставки. Командир корпуса немедленно донес об этом факте генералу Черевиченко, но никаких мер для сдерживания этой колонны предпринято не было. К исходу дня колонна беспрепятственно продвинулась восточнее Балты на 30 км^[363].

Ничем не мог помочь и штаб 18-й армии, так как его 164-я стрелковая дивизия с одним полком 169-й дивизии, прикрывая гайворонское направление, вела бои на рубеже Токановка, Бондаревка, Белый Камень.

Не получил должного развития и наносимый соединениями 9-й армии контрудар по кодымской группировке противника. Перейдя утром 27 июля в наступление, части 2-го кавалерийского корпуса продвинулись на 4 км севернее Еленовки и Евтодии, развивая удар в направлении Барсуки. 150-я стрелковая дивизия в это время овладела лесом южнее Стрымба и вела бой за этот населенный пункт и Петровку. Части 74-й стрелковой дивизии вели тяжелый бой за овладение с. Французская.

Во второй половине дня подошедшие к месту боя резервы противника нанесли контрудар по боевым порядкам 2-го кавкорпуса и 74-й стрелковой дивизии, которые к исходу дня отошли на рубеж Сенная, высота 3 км южнее Евтодия, северная окраина с. Крутые, северная окраина с. Плоть. Для прикрытия рубежа Евтодия, Слободзея спешно выдвигались два полка 150-й стрелковой дивизии.

Тяжелая обстановка сложилась на левом крыле нашей ударной группировки в районе Шершенцы, где 176-я стрелковая дивизия не выдержала ожесточенных контратак противника и в результате прошедшего боя была вынуждена отойти на рубеж северо-западная окраина с. Плоть, Малый Молокице, Белоче.

Бои с переменным успехом продолжались и за захваченный противником плацдарм в районе Дубоссар, где его части продвинулись в районе Погребы на рубеж отм. 148,4. Некоторого успеха добились части 30-й стрелковой дивизии, которые выбили противника из с. Кучеер. Но это обстоятельство на общую обстановку не влияло.

Недовольный действиями войск Юго-Западного и Южного фронтов, главком Юго-Западного направления маршал Буденный направил в войска директиву № 024/оп^[364]:

КОМАНДУЮЩИМ ЮГО-ЗАПАДНЫМ И ЮЖНЫМ ФРОНТАМИ

1. Изучая опыт боевых действий последних дней, усматриваю почти полное отсутствие маневренности со стороны наших войск.

2. Наступление обычно ведется фронтально, в лоб на огневые средства врага.

3. До сего времени отсутствует стремление проникать в промежутки и атаковать противника во фланг и тыл.

4. Как в наступлении, так и в обороне у командиров нет стремления уничтожать противника по частям, начиная с мелких подразделений: взводов, рот и батальонов.

5. Боевых действий ночью почти не ведется, а между тем, в условиях прерывчатого фронта и наличия танковых частей у противника, боевые действия ночью должны найти особо широкое применение.

6. В обороне при атаках противника прорванные боевые порядки вместо организации борьбы с танками чисто откатываются назад и, есть случаи, оставляют артиллерию.

7. Совершенно слабое применение находят минометы, командиры, видно, еще не осознали боевой мощи этого оружия.

8. При вводе в бой вновь прибывших соединений и частей командиры и комиссары не принимают мер, обеспечивающих боевую устойчивость свежих войск.

9. Приказываю вам эти мои замечания довести до командиров полков включительно, потребовать от старших начальников непосредственно в боевой обстановке учить войска…

Главнокомандующий войсками Юго-Западного направления

Маршал Советского Союза Буденный

Член Военного совета

Хрущев

Начальник штаба Юго-Западного направления

генерал-майор Покровский.

Анализируя полученные за 27 июля данные из войск, разведотдел фронта сделал вывод^[365], что противник, сковывая наши соединения активной обороной на уманском направлении, стремится прорваться из района Гайсин на восток и выйти во фланг и тыл группировке войск, действующей севернее и северо-западнее Умань, Христиновка. Можно также ожидать активных действий противника из района Лисянка, Виноград, Чижовка (все пункты южнее Тараща) в южном направлении. А упорной обороной на котовском направлении противник преследует цель не допустить восстановления единого фронта обороны 9-й и 18-й армий, обеспечивая себе возможность ввода в этот разрыв подвижных сил для прорыва к Южному Бугу.

Подтверждением этого вывода являлся факт обнаружения скопления большого количества частей и подразделений противника разных родов войск в районе Стратеевка, Саражинка, Барсуки, Обжила, Евтодия, Чернече, Ухожаны, Волово, Демовка, Любомирка, Перейма, Укожаны, Смолянка, Обжила.

Вечером генерал Тюленев вновь потребовал от командующих 18-й и 9-й армиями ликвидировать разрыв на стыке их войск. Для усиления удара предназначались 130-я и 169- я стрелковые дивизии, которые в ночь на 28 июля сосредотачивались в районе Ольгополь и во взаимодействии с частями 164-й стрелковой дивизии наносили удар в общем направлении на Балту.

Одновременно частями 2-го кавалерийского корпуса планировалось осуществить охват противника с юго-востока, не допустив его прорыва в первомайском направлении, а другими соединениями 9-й армии продолжать бои по разгрому кодымской группировки войск противника. Удар должна была поддержать фронтовая авиация, выполнив для этого не менее шести полковых вылетов^[366].

Учитывая сложную обстановку в полосе обороны его войск, Военный совет Южного фронта обратился к главкому направления за разрешением на отвод армий на новые оборонительные рубежи с одновременным усилением состава войск 5 стрелковыми и 2–3 авиационными дивизиями. Но маршал Буденный сам решить этот вопрос не мог. Обосновав просьбу на отвод войск убедительными фактами, главком вышел на Ставку с предложением отвести правое крыло Южного фронта последовательно на следующие рубежи: к 30.7 — Христиновка, Гайворон, Слободка, Рыбница; к 2.8 — Звенигородка, Умань, р. Синица, Ананьев, Гояны; к 4.8 — р. Синюха, Первомайск, Троицкое, Григориополь. Одновременно маршал просил усилить Юго-Западное направление истребительной и штурмовой авиацией, танками^[367].

Это было бы наиболее целесообразное решение, так как оборона войск Южного фронта была прорвана в нескольких местах и трещала по швам, и только организованный и планомерный отвод войск мог спасти положение. Да и силы 26-й армии и 2-го механизированного корпуса были не безграничны, в боях по оказанию помощи группе войск генерала Понеделина они понесли уже значительные потери.

Но Ставка ВГК, с целью недопущения глубокого прорыва противника на стыке войск Юго-Западного и Южного фронтов, 28 июля разрешила отвод правого крыла Южного фронта только на рубеж Шпола, Терновка, Балта, Рыбница (некоторые участки этого рубежа уже находились в руках врага. — Р.И.), где прочно закрепиться; за счет вновь формируемых дивизий (не менее четырех) и отходящих частей 6-й и 12-й армий создать сильную группу резервов, сосредоточив ее в районе Черкассы, Кировоград, Кременчуг. Силами этих войск подготовить и осуществить удар на стыке Юго-Западного и Южного фронтов в общем направлении Черкассы, Винница^[368].

Командованию Юго-Западного фронта приказывалось приостановить отход 26-й армии, провести необходимую перегруппировку сил и нанести удар навстречу 6-й и 12-й армиям. Для обеспечения левого фланга 26-й армии на участок Стеблев, Смильченцы выдвигалась пополненная 212-я моторизованная дивизия. Но этот удар значительно запоздал, его удалось нанести только 7 августа, когда уже и помогать было некому.

В директиве указывалось, что командование Южного фронта в своих действиях не стремится к собиранию резервов для нанесения мощных контрударов, в результате войска оказывали врагу пассивное сопротивление, что приводило к осложнению обстановки на различных участках фронта.

И это указание сразу нашло свое отражение в боевом распоряжении командующего Южным фронтом, который приказал вывести во фронтовой резерв боеспособную 51-ю стрелковую дивизию, перебросив ее к утру 30 июля на автотранспорте в район Ананьева. Одновременно ослабленная 95-я стрелковая дивизия передавалась в состав Приморской армии^[369].

Но обстановка на Юго-Западном направлении в последние дни июля 1941 года продолжала резко ухудшаться. Под сильными ударами частей группы армий «Юг» войска 26-й армии были вынуждены прекратить наступательные действия и с 28 июля перейти к обороне на фронте Мировка, Кагарлык, Мироновка, Складнев. В образовавшийся 60-км разрыв между Юго-Западным и Южным фронтами в районе Звенигородка вошли части XIV моторизованного корпуса 1-й танковой группы, начав обходить правое крыло фронта генерала Тюленева с восточного направления.

Навстречу своим танкистам в район Христиновка, Умань устремились части LII и XXXXIХ армейских корпусов 17-й полевой армии, охватывая войска 6-й и 12-й армий с западного направления. Теперь только осталось обойти нашу группировку с юга и замкнуть кольцо окружения. Но это был только вопрос времени.

Для обеспечения отвода войск группы генерала Понеделина командующий Южным фронтом приказал немедленно форсированным маршем направить 14-й танковый полк (15-я мд) в район Городище, с задачей уничтожения продвигающихся из Гайсина на Теплик и Голованевск мехчастей противника. Поставлена задача и войскам 12-й армии — занять для обороны рубеж Монастырище, Краснополка и не допустить прорыва противника от Ивангорода на Умань.

Главные силы 2-го механизированного корпуса (к этому времени насчитывал 147 исправных танков, в т. ч. 19 КВ и Т-34, 154 бронеавтомобиля) должны были продолжать активные боевые действия в северном и северо-восточном направлениях, не давая возможности противнику замкнуть кольцо окружения войск 6-й и 12-й армий с востока.

Штабами фронта, армий, корпусов и дивизий в эти дни отдавалось много приказов и распоряжений, но доходили ли они до своих исполнителей? На Южном фронте единой линии обороны уже не было, во многих местах она была прорвана, в эти разрывы вклинились передовые отряды противника, угрожая фланговыми ударами и нарушив непрерывное управление дивизиями и частями.

28 июля правофланговые соединения 18-й армии под натиском превосходящих сил противника с направления Гайсин, Теплик продолжали уже неуправляемый отход в восточном и юго-восточном направлениях. Потеряв связь со штабом 18-го мехкорпуса, его дивизии и части к исходу дня сосредоточились на следующих рубежах: 47-я танковая дивизия — Теофиловка, Джулинка, ее 93-й танковый полк — с. Войтовка (севернее Умани); 218-я моторизованная дивизия — (иск.) Джулинка, Ставки.

96-я горнострелковая дивизия вышла на участок Дьяковка, Шляхово, заняв оборону фронтом на северо-восток, откуда ожидалось появление врага. С наступлением темноты ее разведотряд незаметно проник в район с. Терновка и атаковал расположившийся там на отдых штаб немецкой части, уничтожив несколько боевых машин, свыше 200 велосипедистов и мотоциклистов и около 20 офицеров^[370].

Левый фланг 18-й армии (55-й ск) в это время производил перегруппировку своих сил для ликвидации прорыва противника в районе Ольгополь, Балта; его 130-я стрелковая дивизия в 12 часов подходила к ст. Бершадь, явно запаздывая с выходом на заданный рубеж. К исходу дня части противника на первомайском направлении заняли рубеж Плоское, Балта, образовав 20–25-км разрыв между войсками 18-й и 9-й армий.

Был прорван и левый фланг обороны 9-й армии. К исходу дня части противника овладели Дубоссарами, западной окраиной х. Гартоп, продвинулись на один километр юго-западнее с. Пасека и Дороцкое, нависая с севера над тираспольской группировкой наших войск. 30-я стрелковая дивизия в результате прошедшего боя с трудом сдерживала противника на рубеже Гояны, Коржево, южная окраина х. Гартов, Пасека, Григориополь, получив распоряжение штаба армии утром 29 июля контратакой отбросить противника за Днестр и ликвидировать наведенную переправу.

К исходу дня вновь осложнилась обстановка и на правом крыле 9-й армии, где ее соединения, не сдержав сильный натиск немецко-румынских частей, вели сдерживающие бои на следующих рубежах: 5-я кавалерийская дивизия — Бендзари, Пассат, южная окраина Балты, северная окраина с. Сенная; 9-я кавалерийская дивизия — Мошняги, выс. 252 (2 км южнее с. Евтодия), фронтом на северо-запад; 150-я стрелковая дивизия — 1 км западнее Евтодия, 2 км восточнее с. Крутые; 74-я стрелковая дивизия — Александрова, 1 км восточнее Лапушная, в районе высоты 276; 176-я стрелковая дивизия — выс. 276, Кастаковка, Белоче, один из ее полков занимал участок Белоче, Гояны^[371].

Подвижные части противника начали обходить боевые порядки армии, но приказ на отход ее войск своевременно так и не поступил. Наносимые контрудары по кодымской и дубоссарской группировкам противника успеха не привносили, соединения и части армии несли в них большие потери.

Сложная обстановка оставалась и в полосе действий 6-й и 12-й армий, в которых так и не удавалось наладить постоянную связь и управление дивизиями и частями для их совместных действий. В этот период приказы и распоряжения в войска поступали от штабов Юго-Западного и Южного фронтов, от руководства направления и непосредственно из Ставки^[372].

Соединения 12-й армии в течение 28 июля продолжали отход в юго-восточном направлении, ведя бои с частями противника, наступавшими с направлений Гайсин, Ивангород и Цыбулев, Монастырище, и отойдя к утру 29 июля в районы: 8-й стрелковый корпус — Цибермановка, Берестовец, Краснополка, его 99-я стрелковая дивизия подходила к Умани; 13-й стрелковый корпус — Ивангород, Орадовка; 24-й механизированный корпус (в котором оставалось 78 исправных танков и 15 бронеавтомобилей) — Ботвиновка, Монастырище, обеспечивая отход войск 6-й армии с севера.

Войска 6-й армии в этот день отходили на рубеж Хеилово, Бичкурино, Краснополка, Скарженовка, непрерывно атакуемые преследующими их подвижными отрядами противника.

Вечером 28 июля в войска Южного фронта была направлена директива Военного совета об отводе в ночь на 29 июля правого крыла на оборонительный рубеж Христиновка, Теплик, Красноселка, Гайворон, Демовка, Слободка, Рыбница^[373]. Отход приказывалось производить скрытно, только ночью, обманывая противника активными действиями сильных арьергардов под прикрытием авиации.

Для улучшения единого руководства отходящими войсками генералу Понеделину с 29 июля 1941 года было приказано подчинить себе и 2-й механизированный корпус. В этот день Главком направления приказал командующим Юго-Западным и Южным фронтами для обеспечения стыка «…левым флангом 26-й армии занять Смильченцы (15 км севернее Звенигородка); правый фланг 12-й армии поднять на север от ст. Звенигородка до Смильченцы исключительно»^[374].

Выполнять этот приказ выпало частям 2-го механизированного корпуса, которые утром из района Роги, Молодецкое, ст. Бабаны перешли в наступление в направлении Поташ, Шаулиха. Но не тут-то было. Атакующие части сразу наткнулись на наносимые из района Ивановка, Юстинград контрудары 11-й и 9-й танковых дивизий, активно поддержанных авиацией. Неся большие потери и обходимые противником с флангов, дивизии корпуса разрозненными группами были вынуждены отойти в южном направлении за железную дорогу: 16-я танковая — Поташ, Романовка, ст. Поташ, (иск.) Маньковка; 11-я танковая — южнее Маньковка, Дзенгелевка; 15-я моторизованная — разъезд Яроватка, Цибермановка, Ботвиновка. Ее 47-й мотострелковый полк, оборонявшийся на правом фланге, оставил Тальное.

К этому времени в район Краснополка, Цибермановка, разъезд Яроватка вышли передовые части 8-го стрелкового корпуса (12-я армия), вступив в бои с противником, ведущим наступление с северо-восточного направления. 13-й стрелковый корпус в это время удерживал рубеж Ивангород, Орадовка, фронтом юго-запад; части 24-го механизированного корпуса с трудом удерживали рубеж Ботвиновка, (иск.) Монастырище.

Осложнилась обстановка с отходом в полосе 6-й армии, где дивизии 37-го стрелкового корпуса под сильным натиском противника оставили Краснополку и Скарженовку, отойдя в восточном направлении.

В район Вел. Савустьянивки под натиском противника отходил и ослабленный 18-й механизированный корпус, командованию которого было направлено распоряжение о сосредоточении частей у Голованевска. 96-я горнострелковая дивизия в это время удерживала район Шляхова, Тырловка, Дьяковка, другие части 18-й армии вели боевые действия на рубеже Колодистое, Могильное и далее по Южному Бугу до Гетмановки.

Левый фланг 18-й армии (55-й ск) выполнял перегруппировку своих дивизий для занятия обороны в полосе Гайворон, Любашевка, Демовка. К исходу дня 130-я стрелковая дивизия начала сосредотачиваться в лесах у с. Гетмановка; 164-я стрелковая дивизия приступила к подготовке оборонительных позиций по восточному берегу Южного Буга на участке Гайворон, Завалье. 169-я стрелковая дивизия выводилась в армейский резерв, сосредотачиваясь в лесном массиве в 8–10 км северо-восточнее с. Хощевато.

Правофланговые соединения 9-й армии 29 июля продолжали вести бои с частями шести пехотных дивизий противника, которые стремились обойти их с востока и воспрепятствовать возможному отходу за Южный Буг (расстояние от Днестра до Южного Буга составляет 100 км). Для недопущения этого и усиления обороны первомайского направления в район Ленино, Бурилово, Мазурово, Кривое Озеро срочно перебрасывалась 51-я стрелковая дивизия.

На левом фланге армии части 30-й стрелковой и два полка подключившейся к боевым действиям 95-й стрелковой дивизии вели бой в районе Дубоссары, Дороцкое. Но это решение было принято уже поздно, немецко-румынская группировка на восточном берегу Днестра к этому времени уже значительно усилилась, захватила с. Глинное и с боями продвигалась к Тирасполю, нависая с севера над войсками Приморской армии.

К этому времени понтонные батальоны 9-й армии были сосредоточены в районе Константиновка, Вознесенск и южнее, наводя переправы через Южный Буг. Военно-полевые управления строительства фронта проводили оборонительные работы на рубежах: Южный Буг, Первомайск, Новая Одесса; Новогеоргиевск, Кировоград, Первомайск; Кременчуг, Запорожье; Кривой Рог, р. Ингулец. И эти работы было необходимо срочно форсировать, враг уже приближался к этим рубежам.

В последние дни июля обстановка на Южном фронте значительно осложнилась. Отбросив войска 26-й армии Юго-Западного фронта к Днепру, дивизии 1-й танковой группы 30 июля повели стремительное наступление через Шполу в южном направлении на Первомайск, предпринимая очередную попытку отрезать пути отхода к Днепру соединениям 6-й и 12-й армий.

2-й механизированный корпус (в котором к этому времени осталось 147 исправных танков, в том числе 1 КВ, 18 Т-34, 68 БТ, 33 Т-26, 27 Т-37 и 154 бронеавтомобиля) в это время вел безуспешные бои в районе Роги, испытывая большой недостаток в боеприпасах и ГСМ в результате отрыва тыловых частей от боевых порядков его дивизий. Около 200 боевых машин в результате поломок, аварий и повреждений, полученных в бою, требовали среднего и капитального ремонта, который задерживался в полевых условиях из-за отсутствия запасных частей.

Под сильным натиском противника соединения 6-й армии 30 июля были вынуждены оставить Цибермановку, Лещиновку, Христиновку, Ягубец; 12-й армии вели бои на фронте Молодецкое, ст. Поташ, южнее Цибермановки. К исходу дня и в ночь на 31 июля войска группы генерала Понеделина продолжали отражать удары противника с трех направлений: севера, запада и востока. Для прикрытия тыла группы в район Умани была направлена 211-я воздушно-десантная бригада, но она опоздала с занятием обороны. Части противника к исходу дня заняли Умань, перекрыв отход группировке генерала Понеделина и в южном направлении.

Несмотря на предпринимаемые соединениями и частями удары, положение в отходящих войсках 6-й и 12-й армий постоянно ухудшалось. Генерал Понеделин докладывал Военному совету Южного фронта: «Обстановка становится кризисной. Бой слышен у Круг: Музыченко прорван в пяти районах. Новосельский отскочил в своей полосе. Тальное, Новоархангельск в руках противника. С юга наступает дивизия противника. Он занял Текучи, Оситна»^[375].

Тяжелые оборонительные бои на рубеже Голованевск, Щляхово, Гайворон, Завадье вели в этот день и дивизии 18-й армии, продолжая наносимыми контрударами сдерживать продвижение противника на восток. Но сдерживать превосходящего по силе, активно действующего на всем фронте противника ослабленным дивизиям армии генерала Смирнова становилось уже нелегко.

Остатки 18-го механизированного корпуса, в котором на 1 августа 1941 года осталось только 43 исправных танка и 14 бронемашин^[376], вели бои в обособленных районах: 47-я танковая дивизия с подразделениями 218-й моторизованной дивизии на рубеже (иск.) Тырловка, Буденновка, сев. окр. Гайворон; 39-я танковая дивизия откатилась в район Городецкое, где была передана в состав 6-й армии; некоторые подразделения 218-й моторизованной дивизии вместе с частями 96-й стрелковой дивизии сражались на рубеже Шляхова, Тырловка. Штаб корпуса с отдельным батальоном связи и 26-й мотоциклетным полком расположился в м. Громы (южнее Умани).

Но и на этих рубежах закрепиться не удалось. К исходу дня части противника потеснили правофланговый 155-й горнострелковый полк 96-й дивизии, потерявший в бою около 50 % личного состава, заняли Гайворон, вынудив наших воинов отойти на рубеж Колодистое, Окнино. Не удержалась на своих позициях и соседка слева — 164-я стрелковая дивизия, которая оставила Хощевато и под огнем и атаками противника начала беспорядочную переправу через Южный Буг, потеряв при этом 60 % личного состава и материальной части. Ее 651-й стрелковый и 494-й артиллерийский полки, отрезанные от главных сил в районе Ольшанки, продолжали бой в окружении.

Вскоре и к Голованевску подошли передовые части 17-й полевой армии, завязав бои со сводными отрядами генерал-майора Н. Д. Гольцева и майора П. Ф. Анисимова, созданными из подразделений штаба 18-й армии и 18-го механизированного корпуса. К исходу дня эти отряды, не выдержав натиска противника, отошли в леса южнее и юго-восточнее местечка и заняли оборону фронтом на север и северо-восток. Части противника, заняв Голованевск, передовыми отрядами прорвались на Ладыжинку, нарушив локтевую связь между войсками 18-й и 12-й армий.

Для ликвидации этого опасного прорыва в район Межеричка, Голованевск была срочно направлена 169-я стрелковая дивизия. 130-я стрелковая дивизия в это время занимала оборону в полосе Байбузовка, Юзефовка, Бакша.

Положение войск усугубило и то обстоятельство, что штаб 18-й армии, в связи с приближением частей противника к Голованевску, в 12 часов начал перебазирование р район Сухой Ташлык, в результате чего была потеряна связь и нарушено единое управление соединениями, ведущими тяжелые бои. Да и штаб Южного фронта не имел устойчивой связи со штабами своих объединений и соединений, на что обратил внимание 31 июля 1941 года и Главнокомандующий Юго-Западным направлением.

Не улучшалась обстановка и в полосе действий войск 9-й армии. Утром 30 июля генерал Черевиченко потребовал от своих соединений перейти к обороне на рубеже северо-восточней Лесничевка, Семеновка, Гораба, Молокиш^[377]. 2-й кавалерийский корпус должен был сдать свой участок частям 74-й стрелковой дивизии (находилась на марше в районе Барцы, Ксендзовка, Юрковка) и сосредоточиться в районе Пасат, Казацкое, Перелеты.

Но дивизии 11-й полевой армии не ослабляли свой натиск, стремясь выйти на правый фланг войск генерала Черевиченко и не допустить их отхода на рубеж Южного Буга. Ведя сдерживающие бои, соединения 9-й армии к исходу дня занимали следующее положение: 2-й кавалерийский корпус, имевший 25 боеспособных танков и 23 бронемашины, вышел своими частями на рубеж Кринички, Балта Мироны, Мошняги; 150-я стрелковая дивизия, атакованная двумя пехотными полками противника; при поддержке танков, отошла восточнее ст. Слободка и сев. Слободзея; 176-я стрелковая дивизия вела бой с частями двух дивизий противника на рубеже Семеновка, Гораба, Молокши.

Ухудшилась обстановка и на левом крыле армии, где 30-я стрелковая дивизия, разорванная на две части, оставили Глинное и отошла на рубежи: ее два стрелковых полка — (иск.) Гояны, Коржево, западные и южные скаты высоты 151 (10 км северо-восточнее Дубоссар); один полк — (иск.) Малое Колосово, Григориополь, примкнув к частям 95-й стрелковой дивизии, ведущим бои за с. Пасека.

Противнику удалось овладеть и северной окраиной Григориополя, оттеснив оттуда отдельный разведывательный батальон 95-й стрелковой дивизии, потерявший в бою два танка и три бронемашины.

Надо отдать должное умелой тактике ведения боевых действий германскими частями в населенных пунктах. Вот что вспоминал один из участников Великой Отечественной войны: «Уличный бой в городах характерен тем, что на улицах не увидишь ни одного германского солдата. Все расположены на чердаках, крышах домов и во дворах. Танки пропускают, а также пропускают и пехоту на улицу, а затем атакуют со всех сторон. Улицы не баррикадируют, оставляя их совершенно безлюдными»^[378].

И не раз применяли немецкие части эту приносившую им успех тактику ведения боя в городских кварталах, которую переняли наши воины при обороне Сталинграда.

Ночью 31 июля командующий Южным фронтом принял решение на дальнейшее проведение боевых операций^[379]. В частности, он приказал войсковой группе генерала Понеделина вместе с частями 2-го механизированного корпуса очистить от противника район Новоархангельск, Тальное и продолжать наступление в направлении Звенигородка, координируя свои действия с частями 212-й моторизованной дивизии (ЮЗФ), действующей в районе Стеблев, Гнилец.

Соединениям 18-й армии во взаимодействии с левым флангом армии генерала Музыченко предписывалось уничтожить группировку противника в районе Терновка, Ладыженка, Теплик, прочно удерживая рубеж Лозовата, Джулинка, Шляхово; 9-й армии — уничтожить противника в районе Плоское и Кодыма, ликвидировать прорыв в районе Дубоссар, Колосово.

Получив приказ штаба фронта об уничтожении голованевской группировки противника, командующий 18-й армией генерал Смирнов, прекрасно зная об истинном состоянии своих войск, решил выделить для удара 169-ю стрелковую дивизию. Остальными соединениями армии удерживать фронт восточнее Станиславов, Данилова Балда, Чемирполь, Юзефовка, Баяша.

Одновременно он обратился к генералу Тюленеву с просьбой о подключении к намечавшемуся наступлению и частей 6-й армии (для удара на Ладыжинка, Крутенькое, Семидубы, Вербово) и прикрытия тылов трех армий (6, 12, 18-й), направив для этого на рубеж р. Синюха одну дивизию из фронтового резерва^[380]. Но где было взять эту дивизию?

В течение 31 июля войска группы генерала Понеделина продолжали сдерживающие бои во всей полосе обороны, медленно отходя на новые рубежи. Во многих местах части противника уже раскололи ее боевые порядки, нарушив связь и управление войсками. К середине дня соединения группы занимали следующее положение: 49-й стрелковый корпус, отходивший ночью на рубеж Краснополка, Кочубеевка, с утра был атакован подвижными отрядами противника охватившими правый фланг 190-й стрелковой дивизии, а 140-я стрелковая дивизия в это время отражала удары на рубеже (иск.) отм. 251, Кочубеевка; 37-й стрелковый корпус — Громы, Степковка, (иск.) Коржево; 16-я танковая дивизия — Червонный Хутор; 11-я танковая дивизия отходила в направлении Новоархангельск; 16-й механизированный корпус (имевший на 30 июля 5 танков ГГ-28 и 12 бронеавтомобилей) оставил Паланку, ведя бои на рубеже Городецкое, Кочержинцы.

8-й стрелковый корпус (усиленный 197-й стрелковой дивизией) и 13-й стрелковый корпус (усиленный 10-й дивизией войск НКВД) вели бои с прорывающимися подвижными частями 1-й танковой группы в направлениях Звенигородка, Новоархангельск, Тальное. Ожесточенные бои с переменным успехом шли на рубеже Белашка, Цибермановка, Ботвиновка, Лещиновка, ст. Христиновка, Ягубец.

Штаб 6-й армии сосредоточился в районе Бабанка, где находились и части 189-й стрелковой дивизии и 211-й воздушно-десантной бригады.

Дивизии 18-й армии в течение дня вели бои с частями 17-й полевой армии, прорывавшимися с направления Теплик, Ладыжинка, Голованевск. Для сдерживания противника почти все саперные батальоны стрелковых корпусов и дивизий были введены в бой, неся в них большие потери, которые достигали до 50 %. Понтонные батальоны армии в это время несли охрану переправ через Южный Буг в районе Люсневато и Саврань. 22-й понтонный батальон был 1 августа направлен на постройку мостов через р. Синюха и Черный Ташлык, куда скоро были переброшены и другие инженерные батальоны.

К исходу дня войска армии генерала Смирнова занимали следующее положение: 96-я горнострелковая дивизия — южная окраина Колодистое, х. Окиянский, Темпа; 169-я стрелковая дивизия — (иск.) Темпа, Мощена; 164-я стрелковая дивизия — (иск.) Мощена, Могильно; 130-я стрелковая дивизия — Завалье, м. Саврань, имея один стрелковый полк на западной опушке леса западнее Гетмановки; группа генерал-майора Гольцева (145-й и 135-й мотострелковые полки с ограниченным количеством пулеметов и пятью орудиями) — в лесах в 2 км западнее Голованевска; группа майора Анисимова (батальон охраны штаба армии, саперный батальон, подразделения 218-й моторизованной дивизии, дивизион 4-й противотанковой бригады и один зенитно-артиллерийский дивизион) — Красногорка и в лесу севернее.

По данным проведенной авиаразведки, было обнаружено большое движение мотомеханизированных частей противника по дорогам: Лисянка — Звенигородка — Богачевка, Терновка — Ладыжинка, Терновка — Каменное, Рыжовка — Ольховатка, Семидубы — Степановка, Томашполь — Цаповка. Разведотдел Южного фронта, проанализировав имеющиеся факты передвижений вражеских частей, сделал правильный вывод, что противник, вводя в бой главные силы, стремится развить успех выходом во фланг и тыл нашей группировке войск, действующей на гайворонском и уманском направлениях^[381].

А войска 9-й армии в ночь на 31 июля производили частичную перегруппировку на правом фланге, проводя разведпоиски в полосе действий противника. Один кавалерийский полк был направлен в район Гетмановки для установления связи с частями 18-й армии. К утру части 74-й стрелковой дивизии сосредоточились в районе ст. Борщи, с задачей сменить 9-ю кавалерийскую дивизию на участке Мироны, Мошняги.

Утром немецко-румынские части во всей полосе обороны армии генерала Черевиченко перешли в наступление, нанося удар на балтинском, кодымском и дубоссарском направлениях. На участке Рыбница, Стохная подразделениям 14-й румынской пехотной дивизии удалось переправиться на восточный берег Днестра и завязать бои с воинами Рыбницкого укрепрайона.

Но основные события разворачивались на правом фланге 9-й армии, где противник, усиленно поддерживаемый своей авиацией, захватил Кринички, Корытна, оттеснив 5-ю кавалерийскую дивизию на рубеж Пассат, Балта. А в это время части 150-й стрелковой дивизии, не встречая упорного сопротивления со стороны противника (им был только один полк 239-й пд), продвинулись на один-два километра западнее Евтодия и юго-восточнее с. Крутые.

74-я стрелковая дивизия, сменив кавалерийские части, заняла рубеж Мироны, Мошняги; 9-я кавалерийская дивизия к исходу дня сосредоточилась в районе Харитоновка и леса северо-западнее этого населенного пункта. Дала знать о себе и 51-я стрелковая дивизия, следовавшая во фронтовой резерв в район Кривое Озеро. Вечером ее части сосредоточились в районах: 23-й стрелковый полк — Каховка; 263-й стрелковый полк и отдельный разведбатальон — Ананьев; 348-й стрелковый полк — Ново-Поцецельское; 225-й гаубичный артиллерийский полк — Федоровка; 218-й легкий артполк — Ониловка. А вот тыловые подразделения дивизии отстали на марше от боевых частей на 2–3 перехода.

На дубоссарском направлении дивизии LIV армейского корпуса заняли Новые Погребы, Еленовку, Ретмаровку, отбросив к исходу дня ослабленные части 30-й стрелковой дивизии (в них осталось только по 200–500 человек) с приданным полком 150-й стрелковой дивизии на рубеж Коржево, выс. 151, Нестерова, Трехграды. Командир 30-й стрелковой дивизии получил приказ штаба армии с утра 1 августа контратаковать и уничтожить противника в районе Еленовка, Ретмаровка. Один стрелковый полк дивизии, оторванный от главных сил вклинением противника, занимал оборону на участке Малое Колосово, Григориополь.

Задачу на восстановление утраченного положения получил и командир 95-й стрелковой дивизии, которая оставила Карманово и Павловку и к исходу дня отошла, заняв оборону по высотам юго-восточнее этих населенных пунктов. Но противник, продолжая наступательные действия, обошел правофланговый 90-й стрелковый полк (в котором уже осталось около 350 активных штыков), угрожая с утра замкнуть кольцо окружения. По приказу комдива с обороны на Днестре был снят один батальон 161-го стрелкового полка и направлен для прикрытия правого фланга дивизии.

Неспокойно было и на левом крыле обороны Приморской армии, где румынские части приступили к разведке возможных переправ в районе Днестровского лимана, сосредотачивая на его берегу переправочные средства.

Характеризуя сложившуюся в этот день обстановку в полосе группы армий «Юг», начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии отмечал: «Противник ведет атаки с юга против флангов 11-й армии. Перед фронтом 17-й армии отмечается упорное сопротивление русских.

1-я танковая группа заходит в тыл противнику, находящемуся перед фронтом 17-й армии. При этом противник атакует правый фланг танковой группы изнутри, а левый фланг — извне. Однако группа имеет настолько глубокий уступ влево, что эти атаки никакой опасности не представляют. Мы впервые ведем бой с перевернутым фронтом, в котором перевернутым фронтом является не фланг, образуемый подвижными соединениями, а фронт самих соединений, совершающих обходной маневр»^[382].

^{Обстановка в полосе Южного фронта к исходу 31.7.1941 г.}

Учитывая обстановку, сложившуюся на Юго-Западном направлении, Ставка ВГК передала в подчинение маршала Буденного 19 стрелковых и 5 кавалерийских дивизий, формирующихся в Харьковском и Одесском военных округах. Но в каком они были состоянии? Главком направления, докладывая в Москву о имеющихся недостатках в их обеспечении вооружением и обмундированием, указывал, что вооружение автоматическим оружием в дивизиях низкое, слабое обеспечение артиллерией, отсутствует амуниция, в кавалерийских дивизиях нет седел, имущества связи, походных кухонь, не хватает личного состава^[383].

Но кадровых соединений в распоряжении Ставки на этом направлении уже не было, приходилось довольствоваться тем, что дают. Главком направления передал в состав Южного фронта 223-ю стрелковую дивизию^[384], которая 1 августа получила приказ на сосредоточение в районе Журовка, Липянка, Тишковка.

Командование фронта предполагало использовать ее для совместного концентрического удара с частями 116-й стрелковой и 212-й моторизованной дивизиями ЮЗФ в общем направлении на Звенигородку для уничтожения шпола-звенигородской группировки противника, для содействия выходу группы генерала Понеделина на рубеж р. Синюха. Таким образом, дивизия, не успев полностью сосредоточиться, провести разведку противостоящего противника, пройти крещение огнем, сразу бросалась в бой на уничтожение.

31 июля 1941 года в командование Приморской армией вступил генерал-лейтенант Г. П. Софронов (члены Военного совета дивизионный комиссар Ф. Н. Воронин и бригадный комиссар М. Г. Кузнецов, начальник штаба — генерал-майор Г. Д. Шишенин, начальник оперативного отдела — полковник Н. И. Крылов). В состав армии были включены 95-я и 25-я стрелковые дивизии, формирующаяся в Одессе 1-я кавалерийская дивизия (командир — генерал-майор И. Е. Петров), гарнизон Тираспольского укрепленного района, пограничный полк НКВД, зенитная бригада, Одесская военно-морская база и отошедшая в район Николаева Дунайская военная флотилия.

В задачу армии входила оборона восточного берега Днестра от Григориополя до Днестровского лимана и морского побережья от устья Днестра до Николаева.

31 июля Военный совет Южного фронта указал на имевшиеся недостатки в боевых действиях войск и мерах по их искоренению. Командующий приказал^[385]:

— резко улучшить управление войсками, для чего широко использовать радио, подвижные средства и делегатскую службу;

— потребовать от войск маневра, активных действий по флангам и тылу противника;

— изучать опыт, тактику и приемы боя с противником;

— при штабах армий создать подвижные истребительные отряды для борьбы с просачивающимся через боевые порядки противником;

— уделять максимум внимания на охрану тыловых коммуникаций;

— вести жестокую борьбу с паникерами, трусами и дезертирами;

— всеми мерами борьбы приостановить беспорядочный отход в тыл кого бы то ни было без распоряжения соответствующих начальников.

Но события на Южном фронте в начале августа 1941 года начали развиваться со стремительной быстротой, приобретая неуправляемый характер для его руководства. Ночью 1 августа Военный совет Южного фронта вновь потребовал от командующих армиями ликвидировать разрывы в полосе их обороны. Но сделать это было уже непросто. Начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии так охарактеризовал сложившуюся в этот день обстановку в полосе группы армий «Юг»: «17-я армия и 1-я танковая группа успешно ведут бои на окружение войск противника. На отдельных участках фронта 17-й армии противник оказывает упорное сопротивление. На фронте 11-й армии положение без изменений. Наш LIV армейский корпус медленно продвигается вперед. Русские части, расположенные вблизи побережья, введены в бой против фланга 11-й армии. Эти бои обещают быть длительными»^[386].

Не увенчался успехом предпринятый правым крылом 18-й армии контрудар для воссоединения с частями генерала Музыченко. В 16.30, после непродолжительной артподготовки, части 169-й стрелковой дивизии перешли в наступление из района Роскошное в северо-западном направлении на Наливайку, но вскоре были остановлены сильным артиллерийско-минометным огнем и штурмовыми действиями авиации противника и сами, в свою очередь, обойдены с флангов. Это вынудило части дивизии начать отход на новые оборонительные позиции.

Не смог перейти в наступление и сводный отряд генерала Гольцева, который сам в течение дня отражал натиск противника в районе Голованевск, Мариамполь. Обойдя его фланг, противник нанес сильный удар по группе майора Анисимова, оборонявшейся южнее Голованевска. В завязавшемся бою майор был убит, а его отряд разрозненно начал отход, открыв противнику дорогу Голованевск — Первомайск. Только своевременная переброска в район Красногорки и вступление в бой 209-го полка 96-й горнострелковой дивизии на некоторое время приостановили дальнейшее продвижение вражеских колонн в южном направлении.

И наносившие удар на Ладыжинку, Текучу части 6-й армии встретили на этом рубеже упорное сопротивление противника и, понеся большие потери от артиллерийско-минометного огня, стали пробиваться в направлении Подвысокое, Терновка.

Группа генерала Понеделина в ночь на 1 августа оставила Умань и отошла на рубеж р. Синюха, где по радио был получен приказ штаба Южного фронта — держаться в этом районе. Но поступивший в ответ доклад Военных советов двух армий ставил под большое сомнение это распоряжение^[387]:

ВОЕННОМУ СОВЕТУ ЮЖНОГО ФРОНТА

КОМИТЕТ ОБОРОНЫ ПРИ СНК СССР

Положение стало критическим. Окружение 6-й и 12-й армий завершено. Налицо прямая угроза распада общего боевого порядка войск 6-й и 12-й армий на два изолированных очага с центрами Бабанка и Теклиевка. Резервов нет. Боеприпасов нет. Горючее на исходе. (В это время проходившие через Умань части 44-й танковой дивизии обнаружили на станции брошенные эшелоны с боеприпасами и горючим. — Р. И.)^[388] Просим очистить вводом новых сил участок Полонистке, Терновка, Новоархангельск.

Но помочь окруженным войскам 6-й и 12-й армий Южный фронт, тоже трещавший по швам, уже не мог. Соединения 18-й армии в течение дня сами продолжали вести оборонительные бои на фронте Колодистое, Мощена, Саврань, удерживая одним стрелковым полком район Гетмановки. Дивизии 17-го стрелкового корпуса под фланговыми ударами немецко-венгерских частей были вынуждены отойти на рубеж Красногорка, Молдовка (юго-западнее Голованевска).

Управление 18-го механизированного корпуса с 26-м мотоциклетным полком были отведены в район Алексеевки, а остатки 47-й танковой дивизии — Липняшка, Добрянка, Ольшанка, для прикрытия новоархангельского направления.

Не имея никаких резервов (кроме 9-го особого стрелкового корпуса в Крыму), командование Южного фронта спешно организовывало сводные отряды, направляя их для перекрытия путей наиболее возможных направлений продвижения противника: в район Новомиргорода — отряд генерала Харитонова (подразделения 240-й моторизованной дивизии и маршевый батальон); Новоукраинки — Вознесенский рабочий батальон (560 чел.).

Из неорганизованно отходивших разрозненных частей и подразделений 6-й и 12-й армий представителями штаба фронта спешно формировались сводные отряды, которые немедленно отправлялись для занятия обороны к Новоархангельску. Один сформированный отряд занял оборону на рубеже ст. Адобаш, Новоукраинка.

Продолжались ожесточенные бои и в полосе обороны 9-й армии на рубеже Посад, Казацкое, Лесничевка, Крутые, правый фланг которой был уже обойден противником.

Значительно обострилась обстановка и на дубоссарском направлении, где три немецко-румынские дивизии с боями продвигались на восток, расширяя разрыв между армией генерала Черевиченко и войсками Приморской армии.

30-я стрелковая дивизия, понеся большие потери (в ее двух полках и сражавшемся вместе с ними отряде 150-й стрелковой дивизии осталось около 800 человек), под сильными ударами противника и постоянными угрозами обхода ее флангов, была вынуждена к исходу дня отойти на рубеж Гедеримова, ст. Затишье, Андросово. Один ее стрелковый полк продолжал держать оборону на участке Малое Колосово, северная окраина Григориополь, заняв позиции фронтом на север.

На рубеж Комаровка, южная окраина х. Шибка, под ударами противника и активными действиями его авиации, отошли и части 95-й стрелковой дивизии Приморской армии. Ее 161-й стрелковый полк продолжал удерживать участок Красная Горка, Тирасполь.

Для ликвидации прорыва противника на стыке 9-й и Приморской армий спешно направлялась 51-я стрелковая дивизия, которая получила задачу о нанесении совместного удара с 30-й и 95-й стрелковыми дивизиями на Дубоссары. Для обеспечения обходимого противником правого фланга Приморской армии в район Веселый Кут спешно перебрасывались полк 1-й кавалерийской дивизии и батальон 136-го запасного полка.

Но это решение уже запоздало, предпринимаемые удары против постоянно усиливавшихся на этом направлении немецко-румынских войск успеха не приносили.

Но главные события происходили в эти дни на правом крыле Южного фронта. В вечернем докладе 1 августа Главкому направления об обстановке Военный совет этого фронта отмечал, что его особенно беспокоит сложившаяся ситуация с соседом справа — Юго-Западным фронтом^[389].

И это было непростое беспокойство, так как ситуация на фронте складывалась очень неблагоприятно для его войск, а резервов, способных в корне изменить ситуацию, в распоряжении генерала Тюленева не было. А находившийся в Крыму 9-й особый стрелковый корпус Ставка запрещала вводить в бой, все еще опасаясь возможности высадки на полуостров десантов противника.

Утром 2 августа части противника усилили натиск на дивизии 17-го стрелкового корпуса с запада и востока, одновременно оттесняя их с северного направления из района Голованевска. Обеспечивая отход 96-й горнострелковой дивизии, в полуокружение противника попал ее 209-й горнострелковый полк. В завязавшемся кровопролитном бою был тяжело ранен командир полка майор Г. В. Миклей, который до последнего вздоха продолжал руководить боевыми действиями своей части^[390].

Группа генерала Гольцева (остатки 47-й тд и 218-й мд, 145-й тп, 727-й ап), державшая оборону в районе Мигии, ст. Подгородная, х. Орлианские, утром была атакована подразделениями противника при поддержке танков и, понеся в бою большие потери (уцелело около 300 штыков и 14 орудий), спешно переправилась через Южный Буг и отошла к с. Счастливое. Но здесь командование отряда ждало неожиданное распоряжение штаба фронта — наступать на Первомайск.

К этому времени 55-й стрелковый корпус, ведя бои с частями венгерского подвижного и румынского горнострелкового корпусов, частью сил отошел на правый берег Южного Буга и занял оборону в 25–35 км северо-западнее и западнее Первомайска на рубеже Долгая Пристань, Красненькое, Кривое Озеро фронтом на север и запад. Другая часть корпуса находилась в движении на заданные рубежи обороны, что создало разрывы между дивизиями и частями. Этим обстоятельством и воспользовался враг.

Замеченная еще 27 июля в районе Балты мотомеханизированная часть 17-й полевой армии, получив горючее, не встречая значительного сопротивления со стороны отходивших войск 18-й армии, 2 августа прорвалась в район Первомайска, соединившись севернее города с передовыми отрядами 14-го моторизованного корпуса 1-й танковой группы, полностью завершив окружение 6-й и 12-й армий с юга и нарушив целостность обороны войск генерала Смирнова.

Узнав об этом неприятном факте и продвижении мотомеханизированных частей противника к Новомиргороду и Новоукраинке, командующий фронтом отдал ряд приказов, направленных на стабилизацию обстановки. Он потребовал^[391]:

— срочно отвести из района Кривое Озеро к Первомайску 23-й пограничный отряд полковника Сергиенко, усиленный двумя батальонами 15-й танковой дивизии и 134-го стрелкового полка с 8 танками БТ, где организовать круговую оборону;

— 47-му мотострелковому полку поручалось захватить Лысую Гору, обеспечив прикрытие с севера отводимого отряда;

— всеми находившимися в районе Новоукраинки частями и подразделениями, включая 237-й конвойный полк, организовать круговую оборону этого населенного пункта и ст. Адабаш;

— к 3–4 августа сосредоточить в районе Вознесенска Одесское пехотное училище и Николаевский кавалерийский полк;

— группе генерала Понеделина, прикрывшись с запада и северо-запада отрядами прикрытия, активными действиями частей в восточном направлении занять и прочно удерживать рубеж Звенигород ка, Бродецкое, Новоархангельск, Терновка, Краснополье;

— войскам 18-й армии занять и прочно удержать рубеж Голованевск, Данилова Балка, Гетмановка, уничтожая у себя в тылу мелкие прорвавшиеся части противника;

— войскам 9-й армии, продолжая прочно оборонять рубеж Балта, Котовск и далее Дайбаны, активными действиями уничтожить дубоссарскую группировку противника, отбросив ее на западный берег р. Днестр;

— Приморской армии продолжать оборонять рубеж Днестра;

— ВВС фронта активными действиями уничтожать мотоколонны противника, двигающиеся в юго-восточном направлении; прикрыть выход армий на оборонительные рубежи; периодическими налетами способствовать уничтожению дубоссарской группировки противника, уничтожив переправы через Днестр в районе Дубоссар;

— Дунайскую речную флотилию перебазировать из Николаева в Новую Одессу.

Безрассудно вводилась в бой 223-я стрелковая дивизия (командир — генерал-майор Ф. Г. Филиппов), получившая задачу на нанесение удара по прорвавшемуся в район Новомиргорода противнику с последующим выходом в район Шполы. Но ее противником были части III моторизованного корпуса 1-й танковой группы, нацеленные на Кировоград, поэтому ждать от нее положительных результатов командование Южного фронта, конечно, не могло.

Но делать было нечего, в бой бросалось все, что могло наскрести командование Южного фронта для задержки дальнейшего продвижения противника в юго-восточном направлении и облегчения положения войск группы генерала Понеделина. Конечно, этими принимаемыми мерами и вводимыми в бой слабыми силами выправить положение было невозможно, ситуация на Южном фронте ушла из-под контроля его командования.

Да и с отводом войск 9-й армии за Южный Буг Ставка и командование Юго-Западного направления явно затянули. Как отмечал генерал Гальдер, «бои на окружение группировки противника проходят в соответствии с планом. Однако и на этом участке противник бросает в бой все силы, расположенные в непосредственной близости к фронту. Уже слишком поздно говорить о том, что противник может предпринять планомерное отступление. В отношении южного фланга 11-й армии следует поразмыслить…»^[392].

Прекрасно понимал сложившуюся обстановку и Военный совет Южного фронта, который вновь обратился к главкому направления и в Ставку с просьбой о немедленном усилении войск фронта для предотвращения возникшей угрозы Одессе, Николаеву и Кривому Рогу^[393].

Но обстановка на Южном фронте продолжала резко ухудшаться. В ночь на 3 августа 16-я танковая дивизия вермахта и части венгерского подвижного корпуса, отбросив оборонявшие Первомайск советские части, захватили город, создав второе кольцо окружения войск генерала Понеделина и угрозу охвата соединений 18-й армии. Только небольшой части войск 6-й и 12-й армий удалось с боями отойти в район Первомайска, остальные так и остались в Уманском «котле».

Войсковые соединения Южного фронта, окруженные в районе Умани в августе 1941 г.

Остались в окружении и части связи, инженерные, пограничные и специальные подразделения, многочисленные эшелоны и лазареты с ранеными, военное имущество. Но окруженные советские воины продолжали сражаться, стремясь вырваться на соединение с главными силами фронта.

К этому времени части группы генерала Понеделина, пробиваясь из кольца окружения, овладели южной окраиной м. Терновка, ведя упорные бои за овладение Новоархангельском, который переходил из рук в руки. Военный совет 12-й армии докладывал вышестоящему командованию: «Противник завершил окружение и ведет бой со всех сторон, на юге его войска подходят Подвысокое, нами оставлен Вишнополь… войск не хватает, собираю обоз… нужна срочная помощь извне»^[394].

В течение дня группа генерала Понеделина, испытывая нехватку боеприпасов и ГСМ, продолжала вести бой на рубеже Новоархангельск, Покотилово, основными силами отходила на р. Синюха, прикрывая себя отрядами с запада и северо-запада на рубеже Каменичье, Бабенка, Островец, одновременно предпринимая попытки прорваться в восточном и юго-восточном направлениях.

Как и ожидалось, не принес результата и ввод в сражение 223-й стрелковой дивизии, которая уже 2 августа во взаимодействии со сводным отрядом вступила в бой с передовыми отрядами III моторизованного корпуса на рубеже Мартынош, северная окраина Новомиргорода, Бирзулово. Но вскоре на этот рубеж вышли основные силы корпуса, которые при поддержке авиации атаковали с разных направлений оборонительные порядки частей генерала Филиппова. Дивизия не выдержала этого натиска, понесла огромные потери и в беспорядке начала отход к Кировограду, непрерывно преследуемая подвижными отрядами немцев. После этого боя она уже не представляла собой боеспособной единицы.

Для прикрытия кировоградского направления со стороны Первомайска командующий Южным фронтом приказал вывести к утру 4 августа на рубеж ст. Адабаш, Новоукраинка, ст. Помощная отряд Одесского пехотного училища, с целью недопущения прорыва противника в южном и юго-восточном направлениях.

В ночь на 3 августа начался отвод левого крыла 18-й армии к переправам через Южный Буг. Для обеспечения отхода войск армии за реку частями 96-й горнострелковой и 169-й стрелковой дивизиями был осуществлен ряд контратак в направлении Первомайска, что на некоторое время сковало силы противника в этом районе.

Обнаружив начавшийся отвод советских войск, артиллерия противника начала интенсивный обстрел переправ на Южном Буге. Активно действовала и вражеская авиация, затрудняя переправу и нанося большие потери стремившимся побыстрее вырваться из смертельного мешка советским воинам. В этот день погиб и командир 169-й стрелковой дивизии генерал-майор И. Е. Турунов, командование соединением принял подполковник Н. Н. Зелинский.

В течение 3 августа соединения 18-й армии вели ожесточенные бои на рубеже Первомайск, Куцая Балка, Сухой Ташлык, Онисково, Ольшанка. Противнику удалось отрезать от переправ некоторые части 17-го стрелкового корпуса, прикрывавшие отход главных сил, которые вели бой в полуокружении на рубеже Станиславчик, Куцая Балка, Катериновка, Липовенька, Капитоновка.

130-я стрелковая дивизия с пограничным отрядом в это время вели бой в районе Саврань с переправившимися через Южный Буг частями противника, стремившимися развить наступление в направлении Слюсарово, Полянецкое, Гетмановка. Сводные подразделения 18-го механизированного корпуса закрепились в районе Благодатного, фронтом на север и северо-восток, сводная группа генерал-майора Волоха (до батальона пехоты, 15 орудий) обороняла Константиновку.

К утру 4 августа части противника вышли на фронт Арбузинка, Благодатное, Мигия, Первомайск, Болеславчик, Подгурье, Витульдов Брод, Лющневата, Колонтай, Мазурово, Волошино, Малый Бобрик, Ивановка, не ослабляя своего натиска.

Положение войск 18-й армии ухудшило и то обстоятельство, что в результате поспешной переправы и непрерывных ударов противника ее части понесли значительные потери, нарушился их боевой порядок, со многими была потеряна связь. Да и расположение штаба фронта в районе Вознесенска неоднократно подвергалось бомбежкам, в результате чего связь часто нарушалась, затрудняя управление войсками^[395].

4 августа главком Юго-Западного направления доложил в Ставку: «Обстановка на Южном фронте продолжает развиваться для нас крайне неблагоприятно. Помимо окружения 6-й и 12-й армий, противнику удалось нарушить устойчивость 18-й армии, части которой отходят на юг и тем резко расширяют разрыв с окруженными 6-й и 12-й армиями. В итоге этого группа противника, прорвавшаяся через Звенигородку, соединилась с войсками, наступающими с запада»^[396].

Необходимо было срочно усиливать терпящий катастрофу Южный фронт, в состав которого с 3 августа передавались девять стрелковых и три кавалерийские дивизии, большая часть из которых сосредотачивалась на левом берегу Днепра. Но ожидать от них многого командование фронта не надеялось, так как эти соединения не успели полностью сформироваться, получить оружие и имели слабую сколоченность и подготовку.

Обнаружив почти 200-км разрыв между Юго-Западным и Южным фронтами, 14-я танковая дивизия 1-й танковой группы, продолжая преследовать отходившие остатки 223-й стрелковой дивизии, 4 августа заняла Кировоград. Следом, не встречая сопротивления, продвигались главные силы III моторизованного корпуса. Это был опаснейший прорыв подвижных соединений врага, который полностью отрезал окруженным войскам Южного фронта (6-й и 12-й армиям) отход к Днепру и создавал угрозу охвата войск 18-й и 9-й армий с востока.

Для оказания помощи окруженным в районе Умани советским войскам командование Южного фронта вновь потребовало от обессиленных боями частей 17-го стрелкового корпуса и группы генерала Гольцева выбить противника из Первомайска, а частями 55-го стрелкового корпуса задержать противника на рубеже Терноваты, Волошин.

С целью недопущения прорыва противника от Первомайска на Вознесенск вдоль Южного Буга, в район Врадиевка, Константиновка спешно направлялись дивизии 2-го кавалерийского корпуса.

Но вот что интересно: нанося частями 18-й армии удар на Первомайск, генерал Тюленев одновременно потребовал от командования окруженной в районе Умани группировки советских войск прорываться не навстречу им в южном направлении, а на восток, в общем направлении на Новоукраинку^[397].

На это странное распоряжение обратил внимание и главком направления, который еще 3 августа потребовал выводить войска генерала Понеделина в южном направлении. Но теперь, в связи с отходом армии Смирнова на юг, главком, предоставив право выбора направления прорыва командованию окруженной группировки, потребовал бросить всю авиацию фронта для оказания помощи 6-й и 12-й армиям. Для облегчения положения Южного фронта маршал Буденный, с согласия Ставки, принял решение нанести сосредоточившимися у Канева переданными в его подчинение соединениями удар по левому флангу 1-й танковой группы, связав боем часть ее сил^[398]. Но этот удар мог быть нанесен только 6–7 августа.

В докладе Ставке главком Юго-Западного направления поднял вопрос и о назревшем, с его точки зрения, отводе войск Южного фронта на рубеж Знаменка, река Ингул, Николаев, поручив оборону Одессы дивизиям Приморской армии. Для обороны рубежа Днепра от Черкасс вниз по течению маршал предложил выдвинуть стрелковые дивизии на следующие участки: 297-ю — Черкассы, Градижск; 300-ю — Кременчуг, Кишеньки; 275-ю — Кишеньки, (иск.) Днепропетровск; 230-ю — Днепропетровск; 255-ю — (иск.) Днепропетровск, (иск.) Запорожье; 274-ю — Запорожье; 296-ю — Никополь.

А вот для прикрытия 180-км полосы от Никополя до Херсона войск уже не хватало, кроме выдвижения на это направление 9-го стрелкового корпуса (но Ставка так и не решилась на эту меру, так как еще даже в сентябре 1941 года в Москве витало мнение о возможности воздушного десанта в Крым^[399]).

В это время войска 9-й и Приморской армий вели безуспешные бои для ликвидации прорывов немецко-румынских соединений в их полосе обороны. Но и здесь обстановка начала накаляться, так как разведка обнаружила начавшееся большое сосредоточение частей противника в районах Григориополь, Дубоссар, Красные Окна, Ольгополь, Лесничевка, Томашполь, Вапнярка.

И это было неспроста. Именно 4 августа командование группы армий «Юг» планировало силами моторизованного корпуса нанести через Первомайск удар в южном направлении, заняв переправы через Южный Буг и перекрыв дорогу для отхода от Днестра войскам 9-й и Приморской армий. И только недостаток горючего и плохое состояние дорог отложили на время это наступление^[400], которое могло закончиться полным окружением советских войск.

Но это видела и Ставка, которая 5 августа разрешила в ночное время поэтапный отвод войск Южного фронта к 10 августа для занятия обороны по линии Днестровский лиман, Беляевка, далее на северо-восток через Ротмистровку, Березовку, Вознесенск, Кировоград, Чигирин, потребовав от войск Приморской армии «Одессу не сдавать и оборонять до последней возможности, привлекая к делу Черноморский флот»^[401].

Таким образом, предложение главкома Юго-Западного направления об отводе войск 18-й и 9-й армий на линию реки Ингул Ставка не утвердила, что принесло впоследствии плачевный итог.

Командующий Южным фронтом, получив распоряжение о передаче в его подчинение новых соединений (253, 273, 296, 274, 226, 230 и 255-й стрелковых, 26, 28 и 30-й кавалерийских дивизий), отдал приказ о создании Резервной армии (командующий — генерал-лейтенант Чибисов, член Военного совета — бригадный комиссар Осин, начальник штаба — генерал-майор Егоров) и выдвижении ее соединений на рубеж Кременчуг, Кривой Рог, Херсон и на заранее подготовленный оборонительный рубеж на р. Ингулец.

В этот день и командование группы армий «Юг» отдало приказ о возобновлении наступательных операций. Перед армиями были поставлены следующие задачи^[402]:

— 11-й — разбить противостоящего противника и моторизованными частями прорваться к Южному Бугу в районе Вознесенска, впоследствии выйдя к побережью Черного моря;

— 17-й — осуществить прорыв через Кривой Рог и Александрию на восток к Днепру.

Перед командованием 1-й танковой группы была поставлена задача прорваться главными силами через Кировоград, Смелу и овладеть Александрией и переправами у Кременчуга и Черкасс. Тремя моторизованными соединениями сосредоточиться восточнее Первомайска для наступления вдоль Буга или через Буг навстречу частям 11-й армии с целью нового окружения отходивших войск Красной армии.

Это решение немецким командованием было принято после анализа хода боев по разгрому окруженной в районе Умани группировки советских войск. А положение у группы генерала Понеделина сложилось действительно критическое. Централизованно организовать прорыв кольца окружения штабам армий и корпусов так и не удалось. Связь с войсками была полностью утрачена, их командиры действовали уже по своему усмотрению.

Попытки прорыва в разных направлениях результатов не приносили, части несли в них большие потери. Ощущалась нехватка боеприпасов, горючего, не хватало даже веретенного масла и жидкости для доливки в противооткатные приспособления орудий, из-за чего некоторые из них не могли использоваться в бою.

Противник ударами с разных направлений дробил боевые порядки окруженной группировки, вынуждая наши части вести бои в изолированных районах, уже без связи с соседями при отсутствии единого управления. Соединения и части распадались на отдельные группы, у командиров которых уже не было сведений о положении противника, своих войск, они были вынуждены принимать решения на прорыв кольца окружения самостоятельно. О тяжести проходивших в районе Умани боев свидетельствуют донесения штаба группы генерала Понеделина^[403]:

— 4 августа: «…занимаем замкнутый круг, внутри которого сплошные обозы, без снарядов артиллерия. Удерживаем — Нерубайка, Каменечье, Оксанино, исключительно Бабанка, Малое Дубово, Копенковата, исключительно Россоховатец, Терновка, Тишковка, Лозоватка, исключительно Сошковка»;

— 5 августа: «Обе армии без огнеприпасов и горючего, самолета не было ночью и утром 5.8.41… Требуются… снаряды, мины, минометы и винтовочные патроны… ночная атака не удалась… Сегодня в 12.00 противник начал небывалую артподготовку — прострел всего плацдарма, бой продолжится, чем окончится — сказать трудно. Борьба идет в радиусе трех километров, центр Подвысокое, в бою все… Ночью идем на штурм»;

— 6 августа: «6-я и 12 армия окружены Подвысокое (75 км севернее Первомайска). Боеприпасы, горючее — нет. Кольцо сжимается, окружение огневое. Располагаю 20 000 штыков… Бой идет за Подвысокое, Копенковата северо-восток. Ночная атака на запад успеха не имела… Бой идет за Россоховатец, Тарасовка. Группа Соколова, где находится Музыченко, по-видимому, продвинулась в р-не Лебедевка… Связь с группой утеряна. Прошу в течение дня и в ночь с 6 на 7 августа методически бомбить по кольцу фронта окружения Нерубайки, Рогово, х. Шевченко, Терновка, Владимировка…. Принять делегата не могу, нет территории, парашютиста расстреляют… Ночная атака успеха не имела. Бой продолжаю, просьба бомбить Терновка».

По-разному сложились судьбы соединений, частей и воинов 6-й и 12-й армий.

В течение нескольких дней сражались красноармейцы и командиры 80-й стрелковой дивизии, держа оборону на р. Синюха. Только некоторым из них удалось вырваться из вражеского кольца.

6 августа части 16-го механизированного корпуса с большими потерями пробили брешь в кольце окружения на р. Ятрань и сумели продвинуться на 20 км в юго-восточном направлении. Но уже вечером 7 августа в районе с. Ольшанка наши танкисты были окружены подоспевшими в этот район подвижными отрядами противника. В завязавшемся неравном бою остатки корпуса были разгромлены.

Не удалась и предпринятая попытка частей 8-го стрелкового корпуса 7 августа прорваться из окружения. Противник встретил наступавшие цепи шквальным пулеметно-артиллерийским огнем. Не выдержав удара и понеся большие потери, наши воины были вынуждены отойти. На совещании командиров было принято решение пробиваться мелкими группами, но это удалось только немногим.

Сорвалась и попытка частей 2-го механизированного корпуса в ночь на 8 августа прорвать вражеское кольцо. По обнаруженному сосредоточению воинов был открыт сильный артиллерийско-минометный огонь, сорвав все их планы… Последний бой остатки 16-й танковой дивизии, приняли у с. Легезино, и, видно, дрались неплохо, за что немцами был расстрелян взятый в плен полковой комиссар Н. В. Руденко. Были разгромлены 15-я моторизованная и 11-я танковая дивизии, танки которой так и остались стоять без горючего в районе н.п. Бабанка.

Активные боевые действия советских войск для прорыва кольца окружения в районе Умани продолжались до 7 августа, отдельных отрядов — до 13 августа, пока полностью не иссякли все возможности для сопротивления.

О жестокости боев говорят многочисленные могилы наших воинов в Кировоградской области, относящиеся к августу 1941 года.

Большие потери понес командный состав 6-й и 12-й армий. Погибли или пропали без вести: начальник артиллерии 6-й армии генерал-майор Г. И. Федоров, начальник артиллерии 12-й армии генерал-майор В. В. Владимиров, командир 37-го стрелкового корпуса комбриг С. П. Зыбин, командир 15-й моторизованной дивизии генерал-майор Н. Н. Белов, начальник артиллерии 2-го мехкорпуса полковник Матвеев, начальник штаба 2-го мехкорпуса полковник Н. И. Сучков, командир и начальник штаба 77-го танкового полка майоры Родионов и М. М. Рудман, начальник штаба 44-го гаубичного полка майор Сухорукое, начальник инженерной службы 8-го мехкорпуса подполковник А. К. Салов, многие другие командиры. Остался в окружении командир 189-й стрелковой дивизии комбриг А. С. Чичканов.

Значительная часть бойцов и командиров окруженных армий попала в плен. В их числе находились: командующий 6-й армией генерал-лейтенант И. Н. Музыченко, командующий 12-й армией генерал-майор П. Г. Понеделин, командиры корпусов генерал-майоры М. Г. Снегов, Н. К. Кириллов, И. А. Корнилов, комдив А. Д. Соколов, командиры дивизий генерал-майоры С. А. Ткаченко, П. И. Абрамидзе, В. И. Прохоров, Я. И. Тонконогов, Н. И. Прошкин, С. Я. Огурцов, полковники П. П. Опякин, Г. А. Зверев, М. И. Мындро, В. П. Крымов, начальник штаба 16-го мехкорпуса полковник Л. Б. Берлин, начальник артиллерии 8-го стрелкового корпуса комбриг М. В. Богданов, начальники штабов дивизий полковник И. А. Ласкин и подполковник П. Н. Панков, командир 14-го танкового полка полковник И. А. Фирсов, сотни командиров батальонов, рот, батарей и взводов.

Только небольшой части красноармейцев и командиров из разгромленной группировки войск удалось избежать фашистского плена и пробиться к своим войскам, среди них были начальники штабов армий комбриг Н. П. Иванов и генерал-майор Б. И. Арушанян, командир и военком 2-го мехкорпуса генерал-лейтенант Ю. В. Новосельский и бригадный комиссар С. П. Семенов, заместитель командира корпуса генерал-майор А. Г. Поликарпов, военком 11-й танковой дивизии полковой комиссар И. З. Бахтин, остатки 10-й стрелковой дивизии НКВД и 15-й моторизованной дивизии, но многие воины так и остались лежать на своих последних рубежах под Уманью, на р. Синюха, в районе с. Подвысокое.

В сводке германского командования от 8 августа 1941 года сообщалось, что под Уманью взято в плен 103 000 бойцов и командиров Красной армии, убито свыше 200 000 человек, захвачено 317 танков и 858 орудий^[404].

Конечно, в этих боях и немецко-румынские части несли потери, но они были значительно меньше понесенных нашими соединениями и частями. Так, группа армий «Юг» к августу 1941 года потеряла 63 000 солдат и офицеров, а потери вермахта на всем советско-германском фронте с 22 июня по 31 июля 1941 года составили 205 301 человек^[405].

Теряли немцы и свою ударную силу — бронетанковую технику. Если в июне 1941 года ее потери составили только 117 танков и 3 штурмовых орудия, то уже в июле германские танковые дивизии лишились 736 танков и 8 штурмовых орудий^[406].

Но это было достигнуто дорогой ценой — потерей в приграничных сражениях почти всех механизированных корпусов советских западных фронтов. Так в чем же причина неудачных действий войск Красной армии в начальный период войны?

Вот что ответил на этот вопрос генерал армии С. П. Иванов: «Было время, когда нам, пережившим на фронте драматические события первых недель войны, говорили: не кивайте на дядю, будьте самокритичны, ищите и показывайте собственные ошибки. И мы искали, показывали, называя такие, например, как низкая боевая готовность частей, соединений и их штабов, нечеткость, а в ряде случаев и ошибочность в постановке оперативно-тактических задач. Командующие, командиры и их штабы оказались в ряде случаев не в состоянии в обусловленное обстановкой время принимать обоснованные решения, доводить их до подчиненных, организовывать взаимодействие. Решения принимались зачастую при отсутствии минимально необходимых сведений о противнике, без глубокого анализа оперативной ситуации. Полученные от старших начальников боевые задачи не всегда доводились до войск, а если и доводились, то с запозданием и без соответствующих конкретизации и материального обеспечения. Перемещение пунктов управления заранее не планировалось и нередко осуществлялось неорганизованно.

Еще несколько замечаний. Сначала — о внезапности нападения. В принципе, казалось бы, войска, расположенные в приграничном районе, или во всяком случае большая их часть, должны всегда находиться в состоянии полной боевой готовности. Громадное значение имеет также своевременное получение частями приказа о развертывании боевых действий и нахождение всех родов войск в таком состоянии, чтобы они немедленно могли начать взаимодействовать. Приходится признать, что эти условия не были соблюдены. У нас не было правильного представления о характере начального периода войны, кроме того, Сталин стремился самим состоянием и поведением войск приграничных округов дать понять Гитлеру, что у нас царит спокойствие, если не беспечность. (И это ему полностью удалось. — Р.И.) Причем делалось это не с помощью заранее разработанных демонстративных мер, как это обусловлено необходимостью сохранения безопасности государства, а, что называется, в самом натуральном виде. Например, зенитные части находились на сборах. Авиация была расположена скученно на давно засеченных гитлеровцами аэродромах. Пехота и танки во многих случаях не имели укрытий…

Можно назвать и многие другие недостатки, в том числе и факты растерянности, проявление трусости и неумения управлять частями и соединениями… потеря управления… репрессии. Но можно ли соизмерять последствия названных упущений и ошибок военного командования с просчетами, а скорее всего, с преступной некомпетентностью политического руководства нашей страны накануне войны? Именно такая некомпетентность и игнорирование очевидных фактов поставили войска и их командование перед неразрешимыми задачами, ибо на стороне врага оказались огромные преимущества. Он без помех сосредоточил свои силы в выгодных для удара группировках у наших границ. Ему позволили скрупулезно разведать все объекты, имевшие стратегическое, оперативное и даже в ряде случаев тактическое значение, подготовить условия для почти полного нарушения связи и уничтожения авиации на аэродромах, а также в немалой степени артиллерии, боеприпасов и другого нашего военного имущества. Слепая вера Сталина в непогрешимость своих расчетов явилась для войск причиной внезапности вражеского вторжения»^[407].

На ход боевых действий негативно повлияли и другие факторы, в том числе:

— чрезмерное преувеличение мощи советских Вооруженных сил;

— серьезные просчеты, допущенные в дислокации и сосредоточении войск приграничных округов, их авиации;

— отсутствие необходимой оперативной плотности и глубины боевых порядков армий и соединений, равномерное распределение сил вдоль западной границы;

— незавершенность организационных мероприятий в армии, затянувшееся перевооружение войск;

— непродуманная система обучения войск в летний период (части и подразделения артиллерии, зенитчиков, понтонеров и др. находились на своих сборах, вдали от своих соединений);

— введение до войны из Центра различных запретов — «до особых указаний»;

— недостаточное, а в некоторых случаях и полное отсутствие маскировки военных объектов, систем пунктов управления и связи, их неготовность к ведению боевых действий;

— плохое состояние дорожной сети в западных районах;

— до войны в приграничных округах, армиях, корпусах и дивизиях никаких мероприятий на случай внезапного нападения противника не было проведено, поэтому части и соединения после гитлеровского нападения оказались в очень тяжелых условиях и действовали неорганизованно и разрозненно;

— неподготовленность оперативных дежурных всех степеней к приему сигналов и четким действиям при объявлении боевой тревоги, что привело к необоснованной потере времени при получении, «наконец-то», сигнала на приведение войск в боевую готовность.

— введенный Москвой запрет на открытие артиллерийского огня по уже вторгнувшемуся противнику и на действия авиации по его аэродромам;

— потеря управления войсками во фронтах, армиях и соединениях;

— слабая работа всех видов разведки;

— допущенные ошибки Генерального штаба РККА и командования западных фронтов при организации боевых действий в первые месяцы войны, отсутствие у фронтовых и армейских штабов опыта и твердых навыков в подготовке и в руководстве проводимыми операциями;

— частое перемещение командных пунктов фронтов, армий, соединений и довольно частая, иногда и необоснованная смена командного состава войск;

— отсутствие эшелонирования войск на уже определившихся направлениях действий главных сил противника;

— неудовлетворительное прикрытие и поддержка наземных войск с воздуха;

— отсутствие четкого и непрерывного управления соединениями и частями при осуществлении оборонительных и наступательных операций;

— вводимые в сражение резервы войск вступали в бой разрозненно, без необходимой подготовки и артиллерийского и авиационного обеспечения, а зачастую и без руководства вышестоящими штабами;

— большие недочеты в использовании родов войск, недостаточное, а то и полное отсутствие взаимодействия между ними;

— огромный просчет и недооценка Генеральным штабом возможностей танковых групп вермахта;

— требование Москвы и, как следствие, распоряжения штабов фронтов на ведение войсками только наступательных действий, забывая о таком понятии, как «оборона»;

— приказ во что бы то ни стало удерживать занимаемые позиции, даже в условиях глубоких фланговых обходов противника, часто являлся причиной того, что крупные группировки наших войск несвоевременно выводились из-под ударов врага, что оканчивалось для них тяжелыми боями в окружении;

— неудовлетворительная работа войсковых и центральных тылов.

Но самой главной причиной поражения кадровых соединений западных приграничных округов являлся запоздалый приказ Москвы на приведение войск в полную боевую готовность и отсутствие четких указаний по их действиям при вторжении немецко-фашистских частей на нашу территорию (Директива № 1). Это позволило врагу в короткий срок расчленить и разгромить приграничные соединения Красной армии, а затем нанести сильный удар по выдвигавшимся к линии фронта достаточно значительным резервам.

Одну из причин неудач прошедших сражений Ставка ВГК видела и в слабом прикрытии стыков между фронтами, армиями и соединениями, куда и нацеливали в первую очередь свой удар мотомеханизированные части противника, легко прорывая оборону советских частей и выходя на их тылы, вынуждая их сражаться в окружении или начинать поспешный отход на другие позиции. И Ставка в директиве от 5 августа 1941 года обратила внимание командного состава всех степеней на это обстоятельство, потребовав уделить этому значительное внимание.

Но командования Юго-Западного и Южного фронтов продолжали растягивать переданные в их подчинение новые дивизии в одну линию, без усиления стыков и направлений возможных действий подвижных частей противника, без создания сильных резервов. И вскоре Юго-Западному фронту пришлось расплатиться за этот промах при создании обороны под Киевом.

А пока Главное командование вермахта и А. Гитлер решали вопрос, куда нацелить удар своих войск. Главнокомандующий сухопутными войсками Германии фельдмаршал Браухич, начальник Генерального штаба генерал-полковник Гальдер и ряд других высших генералов вермахта видели главную цель в продолжении наступления на Москву.

Но Гитлер думал по-другому. Предприняв ряд поездок на фронт (4.8 — в группу армий «Центр», 6.8 — в группу армий «Юг»), он считал, что вначале необходимо добиться решающего успеха по разгрому войск Красной армии на севере и юге, одновременно захватив важные экономические районы СССР. На совещании в группе армий «Юг» Гитлер поставил перед своими генералами следующую задачу: «Вначале должен быть захвачен Ленинград… Во вторую очередь производится захват восточной части Украины… И только в последнюю очередь будет предпринято наступление с целью захвата Москвы»^[408].

И двинулись соединения 1-й танковой группы тремя колоннами в юго-восточном направлении, нанося удар через Первомайск вдоль Южного Буга на Вознесенск, через Кировоград на Кривой Рог, из района Кременчуга на Никополь, громя по пути отходившие части Южного фронта. Одновременно пришли в движение и полевые армии, нанося удар: 17-я — в направлении Вознесенск, Кременчуг; 11-я и 3-я румынская — на Николаев; 4-я румынская — на Одессу. К этому времени состав войск пополнился итальянским корпусом (введен в бой на северном фланге 11-й армии), словацкой мобильной бригадой, испанским легионом.

Если в середине июля 1941 года против войск Южного фронта действовали соединения только 11-й немецкой и 3-й румынской армий (5-я пд, 3-я гсд, 3-я кбр), то в конце июля — начале августа, после выхода в полосу обороны фронта частей 17-й полевой и 1-й танковой групп, количество противостоящих вражеских войск возросло до 29 дивизий и 10 бригад. Не испытывал противник и недостатка в ГСМ, захватив на территории Молдавии и в Первомайске большие склады с горючим и продовольствием.

Главком Юго-Западного направления 5 августа доложил в Ставку: «Противник продолжает развивать свои действия на стыке фронтов, на участке Корсунь — Первомайск протяжением 160 км. Наших войск нет. Сегодня к утру противник окончательно овладел районом Кировограда…

Единственным средством борьбы с противником в районе Смела, Кировоград, Первомайск, Звенигородка является авиация. Несмотря на это, я до сего времени не получил обещанные вами три авиаполка, и, несмотря на то что наземный противник непосредственно приблизился к аэродромам 4-го авиационного корпуса, вы запрещаете его использовать. Привлечь главные силы авиации Юго-Западного и Южного фронтов сюда, в район решающих событий, не представляется возможным потому, что положение под Киевом и южнее требует там присутствия тоже авиации…»^[409]

А Военно-воздушные силы Южного фронта, усиленные в начале августа резервной авиационной группой (два истребительных, два штурмовых и один бомбардировочный полки), продолжали выполнять следующие задачи:

— прикрытие с воздуха Кременчуга, Днепропетровска, Запорожья, Николаева, переправ и мостов через рр. Южный Буг, Ингул, Днепр, важных железнодорожных и автомобильных коммуникаций;

— нанесение ударов по мотомеханизированным колоннам противника, его переправам через Днестр и Южный Буг;

— ведение воздушной разведки.

Одновременно авиация фронта действовала и по выявленным аэродромам противника, с задачей уничтожения находившихся на них самолетов, железнодорожным узлам и станциям, местам скопления немецко-румынских войск. И действовала довольно успешно, что отмечал и противник: «…действия советской авиации были особенно интенсивными в районе группы армий „Юг“, — это также относится и к советской бомбардировочной авиации. Бомбардировщики грамотно использовали открытую местность и заторы, образовывавшиеся на переправах через Днепр, Днестр и Южный Буг… Временами они наносили немецким войскам ощутимые потери»^[410].

Но и потери советской авиации были значительны. Только 4-й дальнебомбардировочный корпус при выполнении боевых заданий за три дня (23, 24 и 25 августа) потерял 18 своих экипажей^[411].

А 21-й дальнебомбардировочный авиационный полк (22-я дбад), действуя с аэродромов Саки и Кача, выполнил в июле 1941 года 151 самолето-вылет, потеряв при этом 24 ДБ-3 и ДБ-3ф.

Успехи противника в воздухе объяснялись не только наличием у него боевого опыта, но и продолжавшимися недостатками в руководстве и организации боевой работы авиационных частей Южного фронта (продолжавшаяся распыленность наносимых ударов, частая смена аэродромов и штабов ВВС фронта и дивизий, встречавшиеся случаи нежелания командиров аэродромных батальонов обслуживать севшие к ним на вынужденную самолеты других частей и др.). Да и неясность для авиационных командиров и летных экипажей часто меняющейся наземной обстановки негативно влияла на поддержку частей непосредственно на поле боя, действий в интересах командиров стрелковых корпусов и дивизий. Нехватка вооружения для оснащения выпускаемых промышленностью новых самолетов вынудила снимать с находившихся на фронте МиГ-3 крыльевые пулеметы, что значительно снижало эффективность огня.

Действия авиации Черноморского флота в основном были направлены на поддержку своих войск на сухопутном фронте и нанесению ударов по военно-морским базам и промышленным районам Румынии. Только за первый месяц войны черноморцы нанесли 25 бомбардировочных ударов по Констанце, 10 — по Плоешти, 26 — по Сулине, 33 — по Тульче. Неоднократным налетам подвергались военные объекты в Бухаресте, Галаце, Брэиле и других городах.

10 августа два бомбардировщика ТБ-3 с подвешенными под крыльями 4 И-16 атаковали вместе с группой самолетов ДБ-3 и Пе-2 Черноводский мост, но значительного ущерба ему не нанесли. При повторном ударе, состоявшемся 13 августа, группе И-16 под командованием капитана А. В. Шубникова удалось повредить ферму моста и перебить нефтепровод, что на несколько дней вывело эту важную переправу из строя.

Основные усилия Черноморского флота в июле-августе 1941 года были направлены на защиту своих военно-морских баз, поддержку действий наземных соединений, осуществление морских перевозок войск и грузов. До августа подводники флота выполнили девять походов к вражеским берегам. В августе-ноябре на прибрежных коммуникациях противника был выставлен ряд минных заграждений.

Но обстановка на наземном фронте продолжала оставаться напряженной.

6 августа передовые отряды 1-й танковой группы появились в районе Кременчуга, заняли Александрию. Опасаясь форсирования передовыми отрядами противника Днепра и захвата плацдарма на его восточном берегу, главком направления приказал срочно выдвинуть на участок Градижск, Кременчуг, Кишеньки части 297-й стрелковой дивизии и Полтавское тракторное училище.

Для прикрытия кировоградско-криворожского направления из состава формируемых дивизий были выделены усиленные передовые и разведывательные отряды, направленные на автомашинах в районы Александрии, Пятихатки, Анновки. Для обороны Кривого Рога из отступавших подразделений и групп красноармейцев был сформирован сводный отряд, занявший оборону на подступах к городу с северо-западного направления, но надежды, что он сумеет отстоять город, у командования Южного фронта и главкома направления не было.

Маршал Буденный приказал срочно начать выдвижение формирующихся стрелковых дивизий для занятия определенных им оборонительных рубежей: 273-ю — в район Александрии; 230-ю — в район Петрово, Искровка, Марьяновка; 274-ю — в район Кривого Рога; 270-ю — в район Снигиревки.

Для обеспечения стыка двух фронтов главком направления приказал командующему Юго-Западным фронтом выдвинуть к 3 августа в Черкассы управление только что сформированной 38-й армии (командующий — генерал-лейтенант Д. И. Рябышев), на которую возлагалась оборона 180-км участка от Черкасс до Переволочной.

Полным ходом инженерными частями и местным населением проводилась и подготовка оборонительных рубежей, которые возводились по линии: Кировоград, р. Ингул, Николаев; Кременчуг, р. Ингул, Кривой Рог, Херсон; Днепродзержинск, Софиевка, Николаевка, Шолохово, Покровское; Днепродзержинск, Кринички, р. Мокрая Сура, Федоровка, Широкое, р. Томаковка, Никополь; Снигиревка, Пески, Новая Одесса, Покровские, Веселиново, Катаржино, Утюргаи; Софиевка, Ингушка, Ташино, Петровское, Севериновка^[412]. Шла подготовка оборонительных позиций и в северной части Крымского полуострова: на Чонгарских позициях и Перекопском перешейке.

На этих рубежах отрывались рвы, эскарпы, окопы и блиндажи, оборудовались огневые позиции для орудий и пулеметов, ставились проволочные заграждения. Их полная готовность определялась к 10–15 августа 1941 года, но недостаток колючей проволоки, мин, взрывчатых веществ ставил под сомнение эти числа. Да и стремительное продвижение подвижных частей врага не давало в некоторых случаях частям Южного фронта использовать эти возводившиеся оборонительные сооружения.

6 августа 1941 года командование Южного фронта доложило маршалу Буденному^[413]:

ГЛАВКОМУ ЮГО-ЗАПАДНОГО НАПРАВЛЕНИЯ

Наличие войск в составе Южного фронта с учетом потерь и измотанности непрерывными шестидневными боями не дает возможности в какой-нибудь степени прочно удерживать занимаемый войсками фронт, особенно в стыке с Юго-Западным фронтом на кирово-знаменском и кременчугском направлениях.

Эти соображения Военного совета фронта в Генеральном штабе одобрения не нашли, а войска фронта под давлением превосходящих сил противника на правом фланге продолжали и продолжают отходить и вести бой в невыгодных условиях.

Указанный товарищем Сталиным в разговоре с командующим Юго-Западным фронтом основной рубеж обороны г. Херсон, р. Ингулец, Кривой Рог, Кременчуг и далее р. Днепр является единственным целесообразным при создавшихся условиях мероприятием.

Рубеж Знаменка, Кирово, Николаев, предлагаемый Главкомом Юго-Западного направления, может служить в качестве передовой позиции по отношению к основному оборонительному рубежу. При этом нужно немедленно, чтобы сохранить этот рубеж в качестве передового, принять меры к прочному занятию и удержанию его боеспособными частями на участке Смела, Кирово; оба эти пункта уже теперь находятся под непосредственной угрозой захвата противником…

Оборона Одессы силами Приморской армии мыслится последовательным отводом правофланговой 95-й стрелковой дивизии и Тираспольского укрепленного района на основной рубеж обороны Березовка, Кучурганский лиман с выводом освобождающегося гарнизона Рыбницкого укрепленного района для усиления этого рубежа.

9-я армия активно обороняется в своей полосе подвижной обороной, последовательно занимая естественные рубежи, займет оборону на участке Ингульских позиций Софиевка, Ефингар и Пески, иск. Березовка и позиции, прикрывающие николаевское направление. Для выполнения этой задачи 9-й армии потребуется усиление не менее одной стрелковой дивизии в Новая Одесса.

18-я армия, ведя активные действия в своей полосе, занимая естественные рубежи, должна выйти на позиции р. Ингул, на фронт Ингуло-Каменка, иск. Софиевка, для ее усиления и прикрытия на этот рубеж будет выдвинута одна стрелковая дивизия в район Новый Буг.

Остатки 6-й и 12-й армий, как полностью потерявшие свою боеспособность, должны быть выведены за рубеж восточнее р. Днепр для переформирования.

Участок Смела-Кирово должен быть занят немедленно готовыми, боеспособными резервами Главного Командования, иначе противник сорвет наши мероприятия ударом на Кременчуг, Кривой Рог со стороны Кирово…

Ориентировочно передовая позиция на восток и передовая позиция на направлениях Николаев-Одесса могут быть заняты 15–20 августа 1941 года.

Прошу утвердить.

Командующий Южным фронтом

генерал армии Тюленев

Член Военного совета

армейский комиссар I ранга Запорожец.

Отставали с отходом на новые оборонительные позиции и войска 18-й армии, которые к утру 6 августа основными силами завершили переправу через Южный Буг. К исходу дня ее соединения заняли оборону в 20 км южнее Первомайска на рубеже Богдановка, Степановка, далее по правому берегу реки Кодыма до Врадиевки (25 км юго-западнее Первомайска). По приказу командующего фронтом части понесшей большие потери 169-й дивизии передавались в состав 96-й горнострелковой дивизии, а управление 17-го стрелкового корпуса и 169-й дивизии убывало в район Баштанки за реку Ингул на переформирование^[414].

Выводились из боя и отправлялись на переформирование и остатки танковых подразделений 18-го механизированного корпуса без частей 218-й моторизованной дивизии, которые продолжали действовать в группе генерала Гольцева.

Но угроза обхода подвижными частями противника войск 18-й армии продолжала оставаться. Все та же 16-я танковая дивизия вермахта утром 7 августа ворвалась в Вознесенск, отрезая пути отхода соединениям армии генерала Смирнова на восток. Войскам армии пришлось начать отход в юго-восточном направлении в район Новой Одессы, рассчитывая найти здесь переправы через Южный Буг.

Войска 9-й армии под ударами противника к этому времени отошли от Рыбницкого и Тираспольского укрепленных районов на рубеж Врадиевка, Ширяево (60 км юго-восточнее Котовска), примыкая к левому флангу 18-й армии. Части противника продолжали из района Первомайска наносить удары в южном и юго-восточном направлениях, а из района Тирасполя — в восточном, стремясь окружить и разгромить соединения армии генерала Черевиченко, не допустив их переправы через Южный Буг. В стыке 9-й и войск Приморской армий образовался разрыв, куда вошли подвижные немецко-румынские части, нацеливаясь на переправы у Николаевки.

В ночь на 8 августа по приказу штаба фронта войска армий генералов Черевиченко и Софронова, оставив Рыбницкий и Тираспольский укрепленные районы, спешно отходили, одним за другим оставляя населенные пункты Украины: 4.8 — Балта, 5.8 — Рыбница, Котовск, 6.8 — Новогеоргиевск, Селивановка, Малая Врадиевка, 7.8 — Ананьев, 8.8 — Тирасполь, 10.8 — Раздельная, непрерывно преследуемые частями противника, стремившимися не допустить их ухода за Южный Буг.

Стремясь не допустить отхода советских войск за водный рубеж, немецко-румынская авиация непрерывно наносила удары по переправам через Южный Буг и Ингулец, разрушив многие мосты и наведенные переправы. Все эти дни к Южному Бугу все подходили и подходили разрозненные соединения и части 9-й и 18-й армий. Отыскав места переправ, красноармейцы и командиры на подручных средствах (лодках, плотах и т. п.) начинали переправу. Повсюду слышалась ожесточенная перестрелка с преследовавшими отрядами противника, раздавались разрывы снарядов и авиационных бомб.

Дорого пришлось заплатить советским воинам за поздний отвод от Днестра. И вина здесь ложится и на Военный совет Южного фронта, который, наблюдая складывавшуюся обстановку, не решился просить главкома направления и Ставку о планомерном отводе войск армии генерала Черевиченко, уже обойденных с двух сторон, на новый оборонительный рубеж.

Вот теперь и пришлось спешно отходить под фланговыми ударами частей противника, которые перехватывали удобные пути отхода.

В направлении Одесса, Николаев отходили и части Приморской армии, сняв вооружение с Тираспольского укрепленного района и подорвав находившиеся в капонирах орудия. По поступившему донесению из Одессы командованию Юго-Западного направления стало известно, что генерал Софронов, не имея связи со штабом Южного фронта, принял решение об отводе войск Приморской армии на Николаев, прикрывая это направление. Но это решение шло вразрез с указаниями Ставки об обороне Одессы. В штаб Приморской армии был срочно направлен генерал Хренов, который привез приказ штаба фронта «оборонять Одессу при всех обстоятельствах во что бы то ни стало»^[415].

До 10 августа 1941 года войска Приморской армии (95-я и 25-я стрелковые, 1-я кавалерийская дивизии) сдерживали соединения 4-й румынской армии на дальних подступах к Одессе, отойдя затем на рубеж Коблево, Свердлово, Кубанка, Чеботаревка, Алестарова, Кагарлык, Днестровский лиман (20–25 км от города). 13 августа части противника прорвались восточнее Тилигульского лимана к морскому побережью и полностью блокировали Одессу с суши. Но борьба за город продолжалась, в которой приняли участие воины 95, 25, 157, 421-й стрелковых, 1-й кавалерийской дивизий, морская пехота, подразделения Одесской военно-морской базы, пограничники, части ПВО, летчики 69-го истребительного авиационного полка и летчики-черноморцы, население города, корабли Черноморского флота^[416].

Их стойкость в боях за город надолго приковала в этом районе значительные силы 4-й румынской армии (17 пехотных дивизий, 3 кавалерийские и одну танковую бригады).

Героическая оборона Одессы длилась 73 дня (5 августа — 16 октября 1941 года), и только 30 сентября 1941 года Ставка В ГК приняла решение об оставлении Одессы и эвакуации войск Приморской армии в Крым. Рано утром 16 октября последние воинские части оставили Одессу и на кораблях были эвакуированы на Крымский полуостров. Начинался новый этап борьбы Приморской армии.

Воздавая должное за заслуги защитникам города, Указом Президиума Верховного Совета СССР в 1965 году Одессе было присвоено почетное звание «Город-герой».

А пока войска Южного фронта продолжали отход на новый оборонительный рубеж Чигирин, Кирово, Вознесенск, Березовка, Катаржино, Кучурганский лиман. Для прикрытия отхода войск фронта части 2-го кавалерийского корпуса вступили в бой с Вознесенской группировкой противника, прикрывая дорогу на Николаев. Но оказать сильное сопротивление корпус не мог, так как его дивизии были разобщены: 9-я кавдивизия находилась на восточном берегу Южного Буга, 5-я — на западном берегу. Для соединения с главными силами части 5-й кавалерийской дивизии выполнили марш в южном направлении, случайно обнаружив понтонные парки, с помощью которых переправа была налажена. Только 136-й кавалерийский полк не смог оторваться от преследующего противника и продолжал вести неравный бой в 15 км севернее Вознесенска…

Не сдержав натиска противника в районе Братского, к м. Еланец отошел и отряд Одесского военного училища, где и организовал оборону. К этому времени соединения 18-й армии генерала Смирнова отошли на рубеж южнее Вознесенска, Мариновка.

^{Оборона Одессы 5 августа — 16 октября 1941 г.}

К исходу дня части 16-й моторизованной дивизии вермахта и венгерского подвижного корпуса прорвались на рубеж Белоусовка, Сухой Еланец (20 км северо-восточнее Новой Одессы), угрожая с севера отрезать войска Южного фронта от переправ на реках Южный Буг и Ингул.

Для противодействия опасному прорыву противника генерал Тюленев развернул части 55-го стрелкового корпуса на участке Пески (75 км северо-восточнее Николаева), Новая Одесса фронтом на север, усилив их оборону сводным отрядом подполковника В. И. Петухова (подразделения Одесского пехотного училища, коммунистический отряд, батальон пограничников, всего свыше 2000 человек с несколькими танками, бронемашинами и орудиями), занявшего этот рубеж утром. В район Сухого Еланца был направлен отряд народного ополчения (около 400 чел.).

В течение двух суток на этом рубеже советские воины сдерживали врага, обеспечивая переправу войск Южного фронта через Южный Буг. Но угроза войскам фронта исходила и с восточного направления, где разведывательные отряды 1-й танковой группы уже были обнаружены в районах Пятихатка, Гуровка, Устиновка.

8 августа генерал Тюленев доложил в Ставку ВГК, что «обстановка на Южном фронте весьма сложная. Сложность ее заключается, главным образом, в открытом направлении на Александрию, Кривой Рог и охватывающим положении войск»^[417].

Напряженную обстановку в полосе отхода войск 9-й и 18-й армий видел и Военный совет Южного фронта, обратившийся в Полтаву с предложением о принятии необходимых мер по укреплению обороны^[418]:

ГЛАВКОМУ ЮГО-ЗАПАДНОГО НАПРАВЛЕНИЯ

т. С. М. БУДЕННОМУ

Первое. Сложившаяся обстановка на фронте в результате шестинедельных непрерывных ожесточенных боев с численно превосходящим противником, измотанность, усталость и исключительно большие потери действующих частей приводят к выводу о невозможности в дальнейшем прочно удерживать рубеж Чигирин, Кировоград, Вознесенск, Березовка, Беляевка.

Второе. В сложившихся условиях, при наивыгоднейшем для противника соотношении сил (1:4 в пользу противника), учитывая к тому же увеличившийся разрыв между войсками ЮЗФ и ЮФ, с связи с отходом левофланговых частей ЮЗФ к р. Днепр, в целях возможного сохранения живой силы и средств, предотвращения непосредственной угрозы Запорожью и Донецкому бассейну считаю наиболее выгодным и целесообразным:

а) передовую позицию обороны построить на рубеже р. Ингулец на заранее подготовленных позициях на фронте Кременчуг, Кривой Рог, Херсон;

б) главный оборонительный рубеж, который должен быть удерживаем во что бы то ни стало, — построить по р. Днепр. Для укрепления обороны в полосе между рр. Ингулец и Днепр устроить ряд промежуточных оборонительных рубежей и отсечных позиций;

в) в целях удержания районов Одесса и Николаев прочно оборонять войсками Приморской, 18-й и 9-й армий заранее подготовленный рубеж Снигиревка, Пески, Березовка, Кучурганский лиман; последующий рубеж Новософиевка, Михайловка, Петровское, Беляевка. Для сокращения фронта построить позицию Кривой Рог, Пески, включив ее в общую систему передовой позиции. Непосредственно Одесса и Николаев прикрыть, кроме того, круговой обороной во взаимодействии с Черноморским флотом и береговой обороной.

Третье. Предлагаемые мероприятия предусматривают и будут выполнимы только при немедленном выдвижении и занятии для обороны рубежа р. Ингулец не менее как пятью стрелковыми и двумя кавалерийскими дивизиями… Эти дивизии должны быть, безусловно, полностью обеспечены материально всем необходимым. Без выполнения этого мероприятия рассчитывать на удержание данного рубежа наличными войсками не приходится.

Командующий Южным фронтом

генерал армии Тюленев

Член Военного совета

армейский комиссар I ранга Запорожец

Начальник штаба Южного фронта

генерал-майор Романов.

Эти предложения совпадали и с мнением главкома направления, который, с согласия Ставки, приказал срочно выдвинуть на рубеж Кременчуг, Кривой Рог, Херсон пять дивизий Резервной армии. А пока, для прикрытия тылов 18-й и 9-й армий от возможного удара противника с северо-восточного направления, в район Нового Буга спешно направлялся 2-й кавалерийский корпус, а в район Новополтавки (15 км южнее этого города) — Одесское пехотное училище. К 12 августа переброска их частей была завершена, и они вместе с дивизиями 17-го стрелкового корпуса, державшими оборону на рубеже Горожаны, Баштанка, Пески, вступили в бой с подходившими частями 3-й румынской армии и XXXXIX немецкого горнострелкового корпуса, задерживая их продвижение в южном направлении.

Посчитав, что и Крыму уже угрожает опасность захвата с суши, командующий Южным фронтом приказал выдвинуть на Перекопский перешеек один батальон 361-го стрелкового полка, усиленный артиллерией. Явно запаздывало командование фронта с перегруппировкой главных сил на это опасное направление, продолжая держать их на охране побережья и в районе Симферополя.

Несмотря на принимаемые меры, части 1-й танковой группы и 17-й полевой армии, закончившие разгром окруженной группировки советских войск в районе Умани, продолжали в течение 9 августа продвигаться в направлении Кременчуг, Днепропетровск и Канев, Черкассы. 297-я стрелковая дивизия и отряды народного ополчения, оборонявшиеся в районе Крюкова (напротив Кременчуга), не сдержали натиск частей III моторизованного корпуса и были вынуждены отойти на левый берег Днепра, создав угрозу форсирования реки противником.

Для прикрытия этого направления маршал Буденный приказал срочно перебросить в этот район еще не закончившие формирование части 300-й стрелковой дивизии (из Полтавы) и 37-й кавалерийской дивизии (из Ахтырки). С 11 августа эти дивизии были включены в состав 38-й армии Юго-Западного фронта, перед которой поставлена задача обороны левого берега Днепра на участке Черкассы, Кременчуг, Переволочная, удерживая при этом плацдарм на правом берегу реки в районе Черкасс.

А в это время войска Южного фронта продолжали отходить под сильным натиском противника с фронта и флангов и угрозой перехвата его подвижными частями путей отхода в районе Вознесенск, Николаев. Части противника заняли Новгородку, Бобринец, Витязевку, Казанку, продолжая продвигаться в междуречье Южного Буга и р. Ингулец. Авиаразведкой было замечено оживленное движение колонн с пехотой и артиллерией в направлении Братское, Новый Буг, Еланец.

Тяжелое положение с отходом оставалось в войсках 9-й армии, которые атаковали с фронта части LIV армейского корпуса, с северо-запада наносили удар части XXX армейского корпуса и румынская кавалерия. К утру 9 августа соединения армии генерала Черевиченко стремились выйти на рубеж Молдавка, х. Новый, х. Веселый, Ивановка, Березовка западнее Южного Буга, но многие населенные пункты уже были заняты противником.

Главные силы 18-й армии в ночь на 10 августа переправились на левый берег Южного Буга, получив приказ прочно закрепиться на рубеже Новый Буг, Пески, Новая Одесса, обеспечивая с севера николаевское направление и давая возможность отойти за реку частям армии генерала Черевиченко. Для усиления обороны саперные части с помощью местного населения создавали полосу инженерных заграждений по линии Новая Одесса, Буденновка, минируя танкоопасные направления. Для обеспечения переправы войск через Южный Буг и Ингул 10–11 августа был наведен почти 3-км наплавной мост, в некоторых местах сосредоточены плавучие средства.

Артиллерийскую поддержку нашим сухопутным частям и помощь в переправе оказывали корабли Дунайской военной флотилии (мониторы «Ударный» и «Железняков») и отряды бронекатеров.

Но части противника продолжали наседать с севера на оборону войск 18-й армии, стремясь закрыть брешь у Николаева. Уже с утра воинам армии и сводным отрядам пришлось отбивать натиск 16-й моторизованной дивизии, которой к исходу дня удалось захватить Сухой Еланец.

Для прикрытия с северо-запада правого фланга армии генерала Смирнова и криворожского направления 2-й кавалерийский корпус вечером начал походный марш для выхода в район Установка, Березовка, ст. Казанка.

К исходу 10 августа дивизии Резервной армии заняли оборону на следующих рубежах: 273-я — Попельчастое, Рублевка, Владимировка; 223-я — (иск.) Новостародуб, Петрово; 253-я — Лозоватка, ст. Моисеевка, Кривой Рог, Широкое. Но и к этим районам уже подходил враг, колонны которого были обнаружены в Зыбком, Александрии, в движении на Лозоватку. Передовыми отрядами противника в районе Новостародуба был атакован державший здесь оборону батальон 273-й стрелковой дивизии^[419], который, понеся значительные потери, вынужден был к исходу дня отойти на Зыбкое.

Вечером в штаб Резервной армии поступило сообщение о большом сосредоточении немецких танков в районе Кривого Рога и Пятихатки, остановившихся в ожидании подвоза горючего. Генерал Чибисов доложил об этом в штаб фронта и главкому направления, которые приняли решение нанести удар по двигавшимся для заправки танков колоннам с горючим летчиками-инструкторами Мелитопольской и Павлоградской авиационных школ. Был отдан соответствующий приказ, и в школах приступили к подготовке к выполнению задания, выделив для этого 84 экипажа самолетов СБ, Р-5, Р-Zет.

11 августа значительно обострилась обстановка в районе Николаева, где к городу с запада начали выходить передовые отряды LIV армейского корпуса, отрезая пути отхода войскам генерала Черевиченко за Южный Буг в этом районе. Одновременно части 16-й танковой и 16-й моторизованной дивизий попытались прорвать оборону частей генерала Смирнова и выйти к Николаеву с северного направления, полностью перекрыв пути отхода советских войск за Южный Буг и Ингулец. На этих рубежах завязались ожесточенные бои с переменным успехом. Но сдерживать противника ослабленным силам 18-й армии становилось все трудней, хотя их действия поддерживали и корабли Дунайской военной флотилии.

Войска 9-й армии, атакованные немецко-румынскими частями с северо-запада и запада в направлении Березовка, Краснополье, Комиссаровка, Нечаянное, Шпеер, Трихаты, быстро откатывались в юго-восточном направлении, стремясь побыстрее выйти к переправам у Николаева. Но и на их путях движения уже действовали подвижные отряды противника, которые заняли Комиссаровку, Нечаянное, Анчекрак.

Командование Южного фронта пришло к выводу, что противник с двух направлений стремится обойти и уничтожить войска 18-й и 9-й армий в районе Николаева. Сильная подвижная группировка немецко-румынских войск была обнаружена и в районе Нового Буга. Одновременно 9-я и 14-я танковые и 25-я моторизованная дивизии 1-й танковой группы наносили удар в направлении Кривой Рог, Никополь, осуществляя глубокий охват войск Южного фронта с восточного направления.

Прекрасно понимая, чем может закончиться для войск 18-й и 9-й армий затянувшаяся оборона Николаева, Военный совет Южного фронта 12 августа обратился к главкому направления с предложением немедленно начать отвод войск фронта за Ингулец.

Маршал Буденный, еще раз проанализировав сложившуюся непростую ситуацию, немедленно вышел на Ставку, поддержав решение командования Южного фронта и попросив усилить этот фронт двумя бомбардировочными и двумя истребительными полками авиации, начав срочную переброску на линию Днепропетровск, Запорожье, Мелитополь шести стрелковых дивизий и трех танковых батальонов из резерва Верховного Командования^[420].

Ставка разрешила отход войск Южного фронта при условии обязательного вывода соединений 9-й армии на восточный берег Южного Буга и возможно длительного удержания Николаева для эвакуации имевшихся там материальных ценностей. Для обеспечения отвода войск генералу Тюленеву было приказано удерживать рубеж Бугский Лиман, Николаев, Ингул, до Пески включительно, Баштанка и далее на Кривой Рог. А вот с усилением войск фронта Ставка отказала, указав на более тесное взаимодействие при ведении боевых действий с Черноморским флотом и Дунайской военной флотилией.

Получив указания свыше, командующий Южным фронтом приказал войскам 9-й армии занять и удерживать рубеж Трихаты, Кринички, Сенькин, Болгарка, Березовский лиман с целью недопущения прорыва противника на Николаев и Очаков, одновременно уничтожив прорвавшийся в район Безводного передовой вражеский отряд. Переправа отходящих войск 9-й армии была намечена в районах Трихаты, Петровское, Варваровка.

Морякам Дунайской военной флотилии ставилась задача активными действиями на р. Южный Буг, в Бугском лимане и Березанском заливе поддержать части фронта, ведущие бои в этих районах, и обеспечить переправу отходящих войск.

Командование 18-й армии получило указание прочно удерживать рубеж Новый Буг, Пески, Новая Одесса до полного выхода войск генерала Черевиченко на восточный берег Южного Буга, который намечался в ночь на 13 августа. Но обстановка на фронте продолжала резко ухудшаться. Вечером 12 августа передовые отряды противника, продолжая наступление, вышли к ст. Лоцкино (25 км северо-восточнее Николаева).

В это время два полка 2-го кавалерийского корпуса вели тяжелые бои в районе Нового Буга с подвижным отрядом противника, сдерживая его продвижение к Николаеву. Противник при активной поддержке авиации обошел фланг оборонявшихся частей и отрезал от главных сил корпуса 131-й кавалерийский полк (командир — подполковник В. Г. Синицкий), который продолжал сражаться в районе Установки. Только в ночь остаткам полка удалось вырваться из окружения и 15 августа переправиться через р. Ингул в районе Григорьевка, Бурячково, двинувшись на соединение с главными силами корпуса.

Продолжались ожесточенные бои и в полосе обороны войск 9-й армии, где венгерские части, усиленные танками, продвигаясь по западному берегу Южного Буга, заняли юго-западную окраину Карлсруэ, а подразделения LIV армейского корпуса вели бои за овладение с. Веселый Кут и Нечаянное (30 км западнее Николаева).

К исходу 12 августа понесшие большие потери соединения армии генерала Черевиченко переправились через Южный Буг и заняли оборону на рубеже Новая Одесса, Николаев. Штаб Южного фронта в ночь на 13 августа перебазировался в район Берислава.

Для срыва предстоящего наступления немецких мотомеханизированных частей на криворожском направлении вечером по движущимся колоннам вражеских автоцистерн в районе Пятихатки и Кривого Рога нанесли удар эскадрильи так называемой «Школьной авиационной дивизии», причинив врагу значительный урон. В последующие дни к ударам по врагу подключился и курсантский состав школ. Для прикрытия этого района сюда были срочно переброшены немецко-румынские истребители, которые довольно удачно действовали по устаревшим типам советских самолетов и их экипажам, которых к 15 августа уцелело только 50 %^[421].

А обстановка в отходящих войсках Южного фронта ухудшалась не по дням, а по часам. 13 августа сильный подвижный отряд противника прорвался в направлении Новостародуб, Зеленое, Пятихатка, стремясь обойти фланг ослабленной 223-й стрелковой дивизии и нарушить устойчивость обороны наших войск на р. Ингулец.

Не сдержав натиск 16-й танковой и моторизованной дивизии «Адольф Гитлер», начали отход к реке Ингулец и части 17-го стрелкового корпуса и Одесского военного училища, открывая правый фланг обороны николаевской группировки советских войск.

Значительно ухудшилась обстановка и под Николаевом, где немецко-румынские подвижные части, несмотря на наносимые нашей авиацией удары, прорвали оборону войск 18-й армии и повели наступление в направлении Шевченко, Богоявленск, Николаев, угрожая выходом на тылы войск Южного фронта вдоль р. Ингул.

Узнав о случившемся, маршал Буденный приказал командующему Южным фронтом вылететь самолетом в Николаев и вместе с руководящим составом 9-й и 18-й армий разработать план вывода их войск из наметившегося окружения.

Прибывший в ночь на 14 августа в Николаев генерал Тюленев немедленно созвал совещание, на которое был приглашен командный состав армий и корпусов. Выслушав мнения собравшихся, командующий отдал приказ на уничтожение прервавшегося в район Николаева противника. Перед войсками 18-й армии поставлена задача нанести удар в направлении Баштанка и во взаимодействии с частями 2-го кавалерийского корпуса и Одесского военного училища отбросить наступавшую с севера группировку противника; перед 9-й армией — обеспечивая себя с запада и северо-запада отрядами прикрытия, ударом главных сил в направлении Киселевка, Снигиревка уничтожить закрывшего пути движения на восток противника^[422]. Наступление войск должна была активно поддержать артиллерия.

Перед ВВС фронта поставлена задача уничтожить прорвавшиеся в район Николаева танки противника и непрерывными ударами не допустить подхода к месту сражения его моторизованных частей.

Перед оставлением Николаева были взорваны находившиеся в доках корабли, в том числе и строившиеся тяжелые крейсера типа «Советский Союз».

Вечером части 55-го стрелкового корпуса, удерживая арьергардами ранее занимаемый рубеж обороны, форсировали Ингул в 20–30 км северо-восточнее Николаева и захватили три плацдарма на его левом берегу. К месту прорыва начали подтягиваться и дивизии 48-го стрелкового корпуса.

Утром 15 августа части 96-й горнострелковой дивизии при поддержке артиллерийского огня перешли в наступление в направлении станций Грейгово, Снигиревка. Сломав сопротивление противника, полки дивизии к исходу дня прорвались к железной дороге и завязали ночной бой за станцию Грейгово. В этом бою особенно отличился 209-й горнострелковый полк (командир — старший лейтенант Т. А. Никитенко) и воины саперного батальона под командованием капитана А. М. Гамзы. Несмотря на ожесточенное сопротивление противника, советские воины ворвались на станцию, освободив дорогу на восток.

Получив радостное известие с места боя, другие части 18-й армии, ведущие бои в тактическом окружении на рубежах Пересадовка, ст. Лоцкино, Добрая Криница, Балацкое, Ингулка, оставив на прежних участках отряды прикрытия, незаметно для противника вышли из боя и начали отход через Грейгово и Снигиревку к переправам на реке Ингулец.

Одновременно передовые отряды 48-го стрелкового корпуса прорвали оборону противника в районе Жовтневого и устремились в направлении Каховки. В ночь на 16 августа по приказу стали покидать свои оборонительные рубежи стрелковые дивизии 9-й армии, следуя в заданных им направлениях: 74-я — ст. Кульбакино, Копани, Киселевка, Гусановка, Музыковка; 176-я — Куриловка, Знаменка; 150-я — Надеждовка, Томина Балка.

По приказу штаба фронта вечером 15 августа начали отход за Днепр и главные силы 2-го кавалерийского корпуса, следуя по маршруту Широкое, Александровка, Большая Лепатиха, Веселое; действовавшая в отрыве 5-я кавалерийская дивизия, незаметно для противника оставив рубеж Троицко-Сафоново, Скобелево, тоже начала отход в восточном направлении.

И это было выполнено своевременно, так как мотомеханизированные подразделения противника прорвали оборону 253-й стрелковой дивизии и заняли Кривой Рог, выходя на правый фланг кавалеристов. 9-я кавалерийская дивизия в ночь на 16 августа переправилась через р. Ингулец на участке Широкое, Андреевка, где вскоре получила приказ о наступлении во фланг березнеговатовской группировке противника для содействия выходу из окружения основных сил Южного фронта.

А сражавшаяся в районе Кривого Рога 253-я стрелковая дивизия^[423] после боя за город перестала существовать как боевая единица: ее два полка были просто рассеяны, один, понеся значительные потери, отошел в полосу действий 2-го кавкорпуса.

К исходу дня осложнилась обстановка и в районе Днепропетровска, где части противника вынудили 26-ю кавалерийскую дивизию отойти на рубеж Домоткань, Верхне-Днепровск, а 273-ю стрелковую на рубеж Верхне-Днепровск, Антоновка.

Войска 9-й и 18-й армий продолжали ночью 16 августа выход из окружения, стремясь побыстрее переправиться через Ингулец. Утром передовые части 55-го стрелкового корпуса вышли к реке севернее Снигиревки и переправились на ее левый берег. А затем в образовавшийся разрыв во вражеской обороне устремились соединения и части 18-й и 9-й армий, которые к исходу дня начали выходить к р. Ингулец, организовав переправу в нескольких местах на участках: Орлово, Буркаловка; Загряновка, Херсон.

Остатки 30-й стрелковой дивизии (около 200 человек при 4 орудиях и 4 пулеметах), вырвавшись из Николаева, сосредоточились в районе Новософиевки, где вошли в состав 48-го стрелкового корпуса, получив от его командира распоряжение на оборону переправы. Еще одна часть воинов этой дивизии собиралась в районе Снигиревки.

Для обеспечения отвода войск Южного фронта за Ингулец включенная в состав 9-й армии 296-я стрелковая дивизия была растянута на широком фронте: одним полком держала оборону в районе Снигиревки, вторым — в районе Каховки, третьим обороняла Херсон. Конечно, надежды, что она сумеет сдержать возможный удар мотомеханизированных частей противника в этих направлениях, у командования фронта не могло быть.

И здесь можно прямо сказать, что нашей вырывавшейся из окружения группировке сопутствовала воинская удача. И связано это было с тем, что командование группы армий «Юг» посчитало, что в кольце окружения в районе Николаева находятся только 2–3 советские дивизии, от которых не ожидалось активных действий, и теперь можно приступить к перегруппировке своих сил для проведения дальнейших операций^[424].

Для этой цели 17-я полевая армия усиливалась тремя левофланговыми пехотными дивизиями из 11-й полевой армии, которая получала взамен XXXXIХ горнострелковый корпус, предназначенный для действий в горных районах Крымского полуострова. В направлении Херсона двинулись и части 16-й танковой дивизии, получив приказ занять город. Все эти проводимые перегруппировки немецко-румынских войск ослабили кольцо окружения, что позволило большей части сил 9-й и 18-й армий вырваться из «николаевского мешка».

Но не всем частям и воинам этих армий суждено было вырваться из западни. Узнав о прорыве кольца окружения, командование группы армий «Юг» немедленно повернуло на этот участок части 16-й танковой дивизии, которые и закрыли прорыв на фронте. А в Николаеве до 17 августа продолжали сражаться подразделения 30-й и 51-й стрелковых дивизий, других частей и соединений Южного фронта, пополнив список убитых и плененных красноармейцев и командиров.

При прорыве кольца окружения надо отметить активные боевые действия воинов 96-й горнострелковой дивизии, обеспечивших отвод за реку Ингулец других соединений 18-й и 9-й армий. По данным штаба этой дивизии, за время боев в междуречье Ингула и Ингульца ее части уничтожили 475 солдат и офицеров противника, захватили 120 пленных, 35 автомашин, 6 противотанковых орудий, подбили 4 танка^[425]. За умелое руководство дивизией ее командиру полковнику И. М. Шепетову было присвоено звание Героя Советского Союза.

К исходу дня части 9-й армии, переправившись через Ингулец, заняли оборону на фронте Сейдеминуха, Васильевка, Галагановка, Никольское; 18-й армии — Архангельское, Снигиревка. Дивизии 17-го стрелкового корпуса сосредотачивались в районе Высокополье (40 км южнее Кривого Рога)^[426].

В эти дни значительно осложнилась обстановка на правом крыле Южного фронта — в полосе обороны переданных в его состав недавно сформированных стрелковых дивизий, занимавших позиции на р. Ингулец. Имея незначительное количество противотанковых средств, они не смогли долго сдержать сильные удары мотомеханизированных частей противника, понесли значительные потери и были вынуждены оставить Кривой Рог, Никополь и начать поспешный отход к переправам на Днепре.

Продолжавшееся тесное взаимодействие соединений 1-й танковой группы с авиацией позволяло добиться максимального эффекта воздействия на советские части (особенно недавно сформированные). Лучшая моторизация подвижных частей танковой группы позволяла им обходить фланги оборонявшихся, перекрывая им удобные пути отхода на новые рубежи обороны. Да и сам характер местности в нижнем течении Южного Буга и Днепра (Причерноморская равнина) создавал благоприятные условия для использования танковых и моторизованных соединений. Для германских подвижных соединений сложились благоприятные условия для выхода к Запорожью и Днепропетровску.

Глубокие прорывы мотомеханизированных частей противника обороны советских войск на р. Ингулец вновь создали опасность окружения войск 9-й и 18-й армий. По приказу штаба фронта их соединения в ночь на 18 августа должны были начать отход на восточный берег Днепра, для занятия обороны на следующих рубежах^[427]:

— 9-й армии — Каховка, Херсон, подчинив себе державшую там оборону 296-ю стрелковую дивизию;

— 18-й армии — (иск.) Новый Рогачик, (иск.) Каховка, прикрыв переправы Северные Кайры, Качкаровка, подчинив себе 30-ю кавалерийскую дивизию;

— 2-й кавалерийский корпус — Никополь, Новый Рогачик, Георгиевка, имея задачей прикрыть переправы в районе Никополь, Новый Рогачик.

Но соединениям этих армий предстоял трудный переход: с западного и северо-западного направлений их непрерывно атаковали части 11-й полевой армии, на путях отхода действовали подвижные отряды немецко-румынско-венгерских войск, захватившие Никополь. Преследовавшие отряды немецко-румынских войск к исходу дня вышли на линию Явкино, Новая Александровка, Бармашово, Копань. Сосредоточение противника было отмечено в районах Алферово, Саевка, Саксагань, на западном берегу р. Мокрая Сура, их разведотряды появились у с. Чумаки (45 км северо-западнее Запорожья).

В это время части Резервной армии вели бои с передовыми отрядами противника на рубеже Мишурин Рог, Николаевка (40 км северо-западнее Днепродзержинска), ст. Верховцы, Кринички, Ивановка (20 км южнее Днепродзержинска), Привольная.

В ночь на 18 августа соединения и части 9-й и 18-й армий начали сниматься с занимаемых позиций и в колоннах, под прикрытием арьергардов, двинулись на переправы к Днепру. Но вскоре части и тылы соединений и частей перемешались, что затрудняло движение и наведение порядка в отходящих колоннах. Своевременно не было проведено и никаких подготовительных мероприятий по подготовке переправ к немедленному действию: не выставлена служба регулирования, мало заготовлено переправочных средств^[428]. Да и активные действия вражеской авиации приводили к хаосу и спешке в отходящих частях — все стремились поскорее оказаться на восточном берегу Днепра.

Получила приказ на отход и 9-я кавалерийская дивизия, которая без ведения боевых действий отошла от Березнеговатое и двинулась в район Большая Лепетиха, рассчитывая переправиться через Днепр в этом районе и соединиться с главными силами 2-го кавалерийского корпуса. Продолжали движение к переправам на Днепре и части 5-й кавалерийской дивизии, которые в ночь переправились через Ингул.

Обнаружив отход советских войск, части XI армейского корпуса приступили к форсированию Южного Буга, немедленно переходя на преследование. В направлении Херсона, стремясь отрезать пути отхода, стремительно продвигались части моторизованной бригады «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Прорвался враг и к Черноморскому побережью, где его 50-я пехотная дивизия завязала бои за Очаков.

Для прикрытия отхода войск армий к переправам на Днепре части 17-го стрелкового корпуса и Одесское военное училище заняли оборону на рубеже Дудчаны, Рядовой, Суханова; 55-го стрелкового корпуса — Заповедный, Новорайск, Куцая Балка. Командиры частей получили указание штаба 18-й армии и об организации обороны на восточном берегу Днепра^[429].

К исходу дня передовые части 18-й армии, выполнив 60–80-км переход, начали переправу через Днепр в районах южнее Никополя, Северных Каир, Качкаровки. А вскоре к переправам начали подходить тылы и главные силы соединений, снимавшихся с рубежей обороны на реке Ингулец.

К переправам на Днепре в районах Каховка, Берислав, Херсон, под прикрытием державших здесь оборону частей 150, 296, 30 и 176-й стрелковых дивизий, спешно отходили тылы, артиллерия и соединения 9-й армии. С 18 часов в районе Красный Бургун через Днепр переправлялись части 51-й стрелковой дивизии; в ночь на 19 августа в районе Казацкая начала переправу 74-я стрелковая дивизия. Для обороны восточного берега Днепра на участок Казачьи Лагери, Алешки были выдвинуты два полка 296-й стрелковой дивизии^[430].

Но случилось то, что и должно было произойти. Части Резервной армии, в результате неоднократных атак мотопехоты противника поддержанной танками, были вынуждены оставить Запорожский плацдарм и отойти на левый берег Днепра. Выход подвижных частей противника к Днепру вынудил советское командование вечером 18 августа дать команду на взрыв Днепропетровской гидроэлектростанции и открытие шлюзов у Запорожья, что значительно подняло уровень воды в реке и нарушило начавшуюся переправу войск и тылов. Имевшихся в наличие переправочных средств оказалось явно недостаточно, в ход пошло все, что сумели найти на берегу: плоты, лодки, баржи и т. д.

Это наложило свой негативный отпечаток на организацию переправы, на что сразу обратил внимание командующий 18-й армией. Генерал Смирнов указывал, что на подъездных путях скопилось громадное скопление обозов, погрузка не организована, войска выходят к переправам в беспорядке. Командующий потребовал от комендантов переправ немедленно установить твердый порядок и наладить службу регулирования. Но это было нелегко сделать, управление в перемешавшихся частях и подразделениях было нарушено, на марше отстали целые подразделения, неизвестно было местонахождение тылов.

Для облегчения начавшейся переправы отходящих войск Южного фронта и связывания боем подвижных соединений противника две танковые дивизии (8-я и 12-я) и части двух кавалерийских дивизий (26-й и 28-й) Резервной армии утром 19 августа нанесли удар южнее Днепропетровска по частям III моторизованного корпуса и итальянским подразделениям, но успеха не имели, потеряв за день 52 танка^[431].

Осложнилась обстановка и на других участках фронта, где части 9-й танковой дивизии вермахта вышли в район 1 км западнее плотины у Запорожья, а 14-я танковая дивизия ворвалась на плацдарм, создав угрозу форсирования Днепра с ходу.

А на южном крыле передовому отряду LIV армейского корпуса при поддержке танков удалось без особых усилий прорвать оборону батальона 51-й стрелковой дивизии и занять Херсон. Сложная обстановка сложилась в эти дни и на Юго-Западном фронте.

Ставка ВГК, обеспокоенная сложившейся ситуацией на Днепре, направила главкому Юго-Западного направления директивное письмо по организации обороны на этом водном рубеже^[432]:

ТОВ. БУДЕННОМУ, ХРУЩЕВУ, ПОКРОВСКОМУ

КОПИЯ: КОМАНДУЮЩИМ ЮГО-ЗАПАДНЫМ И ЮЖНЫМ ФРОНТАМИ

1. Противник сосредоточил превосходящие силы на Украине, имея целью овладеть Киевом и Одессой, взять всю Правобережную Украину и нанести отдельные поражения нашим войскам. Упорно обороняющиеся наши части заставили противника понести тяжелые потери под Киевом, Каневом, Черкассами и Одессой. Киев и Одессу, а также Днепропетровск и Херсон противник взять не смог (Херсон занят 19.8.1941 г. — Р.И.). Создавая из Правобережной Украины плацдарм для дальнейшего наступления, противник, по-видимому, поведет его:

а) в обход Киева с севера и юга с целью овладения Киевом и выхода в район Чернигов, Конотоп, Пирятин, Черкассы;

б) в направлении Кременчуг, Полтава, Харьков;

в) с фронта Кременчуг, Николаев на восток для захвата Донбасса и Северного Кавказа;

г) на Крым и Одессу.

2. Армии Юго-Западного и Южного фронтов удерживают в своих руках овручский и бородянский районы, Киевский укрепленный район и далее по восточному берегу р. Днепр от Триполья до Верхне-Днепровска, имея тет-де-пон на правом берегу Триполье и Черкасс. Далее удерживается нашими войсками днепропетровский район, город Херсон, устье Днепровского лимана и одесский район.

Правее Центральный фронт — отходит за р. Днепр у Речицы. Левее 51-я отдельная армия обороняет Крым.

3. На Юго-Западный и Южный фронты возлагаются задачи: упорно обороняясь за р. Днепр по восточному его берегу от Лоева (иск.) до устья, прочно удерживать киевский и днепропетровский районы, тет-де-пон у Берислава, днепровский лиман и прикрыть с суши и воздуха Левобережную Украину, Донбасс и Северный Кавказ.

4. Юго-Западный фронт в составе 29 стрелковых дивизий, пяти мотодивизий, трех танковых дивизий и четырех кавалерийских дивизий. Задача: обороняясь за р. Днепр по восточному его берегу от Лоева (иск.) до Переволочна, во что бы то ни стало удержать за собой Киев и прочно прикрыть направления на Чернигов, Конотоп и Харьков…

Граница с Южным фронтом — Кировоград, Александрия, Переволочна, Красноград, Змиев, все пункты для Юго-Западного фронта включительно. Штаб фронта — Прилуки.

5. Южный фронт в составе двадцати стрелковых дивизий, одной танковой дивизии и пяти кавалерийских дивизий. Задача: обороняясь по восточному берегу р. Днепр от Переволочна до устья и на тет-де-понах у Днепропетровска, Херсона, Берислава, не допустить противника на восточный берег р. Днепр и прочно прикрыть Днепропетровск, Запорожье, Херсон.

Во фронтовом резерве иметь не менее пяти стрелковых дивизий.

Граница с 51-й армией — ст. Сокологорное, Аскания-Нова, Скадовск, все пункты для Южного фронта включительно. Штаб фронта — ст. Синельниково.

6. В резерве Главкома Юго-Западного направления иметь не менее четырех стрелковых дивизий и трех кавалерийских дивизий…

Сталин

Шапошников.

Таким образом, на Днепре создавались практически два новых фронта, имевшие значительные силы войск, способные противодействовать попыткам противника форсировать широкий водный рубеж. Но имевшиеся недостатки в действиях войск Юго-Западного направления, выявленные еще в приграничных сражениях, так и не были устранены. К ним можно отнести следующие:

— группировка войск в обороне продолжала создаваться без учета направлений вероятного наступления противника (который наносил удары вдоль дорог); имевшиеся в наличии большие силы фронтов распылялись; оперативные резервы вводились в сражение по частям, по мере их прибытия к фронту. Поэтому тактическая, а часто и оперативная оборона наших войск носила линейный и очаговый характер;

— слабое знание руководящим составом обстановки на фронте приводило к излишней осторожности в маневрировании соединениями и частями, отсутствовало массирование сил на главных направлениях ударов, поэтому выгодная для наших войск на отдельных участках обстановка для разгрома противника так и не была использована. Командиры всех степеней не овладели еще навыками организации взаимодействия и управления войсками;

— имевшиеся многочисленные фронтовые и армейские резервы вступали в сражение уже на первый-второй день начавшейся операции. Маневр силами и средствами с второстепенных направлений на направление главного удара противника совершался крайне медленно вследствие слабого управления войсками, в условиях высоких темпов развития прорыва противником;

— неудачей большинства наступательных операций явилась их плохая организация и поспешность в проведении, в результате чего наши войска несли огромные, часто необоснованные потери;

— нехватка радиостанций в корпусах и дивизиях, неумение и пренебрежение руководящего состава в использовании этого средства связи ставили под сомнение секретность осуществляемых переговоров и готовящихся операций;

— слабое взаимодействие авиации с наземными войсками, которая практически не действовала в интересах корпусов и дивизий на поле боя;

— отсутствие боевого опыта у командного состава, штабов и красноармейцев вновь сформированных дивизий.

Боевые действия подкатились и к воротам Крыма. Еще 14 августа 1941 года Ставка приняла решение о создании для обороны Крымского полуострова 51-й Отдельной армии (командующий — генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, член Военного совета — корпусной комиссар А. С. Николаев, начальник штаба — генерал-майор М. М. Иванов). В ночь на 19 августа руководящий состав новой армии прибыл в Симферополь и, ознакомившись с обстановкой и ориентированный Генеральным штабом прежде всего на противодесантную оборону, отдал распоряжение о передислокации войск и их задачах:

— 276-я стрелковая дивизия выдвигалась для занятия обороны на Чонгарский полуостров и Арабатскую стрелку;

— 106-я стрелковая дивизия занимала 70-км рубеж по южному берегу Сиваша;

— 156-я стрелковая дивизия готовила Перекопские позиции;

— 271-я стрелковая дивизия находилась в резерве в районе Симферополя;

— 172, 184, 320 и 321-я стрелковые дивизии выполняли противодесантную оборону побережья полуострова;

— 48, 42 и 40-я кавалерийские дивизии находились в резерве в готовности к действиям против возможных десантов.

20 августа начальник Генерального штаба маршал Шапошников потребовал от Военного совета Южного фронта организовать взаимодействие войск 9-й и 51-й армий, между штабами которых установить прямую проводную и радиосвязь.

Таким образом, имевшихся на Крымском полуострове дивизий и боевой техники было вполне достаточно, чтобы организовать прочную оборону на северном направлении, но, как вспоминал генерал армии Батов, «убедить командарма в том, что гроза идет на Перекоп и сюда нужно стягивать все силы, было невозможно»^[433].

Поэтому выделенные для обороны Перекопского перешейка дивизии сосредоточились на новых рубежах только в первых числах сентября и, конечно, к обороне к началу боевых действий за полуостров в полной мере не подготовились. Да и указание Москвы «всеми силами удерживать крымские перешейки» было получено в Симферополе только 30 сентября 1941 года^[434], но время уже было безвозвратно упущено.

А войска отходивших армий Южного фронта в эти дни и ночи августа продолжали выходить к Днепру и переправляться на его восточный берег. 150-я стрелковая дивизия, отражая попытки разведотрядов противника прорваться в ее полосе обороны и удерживая в течение 19 августа восточный берег р. Ингулец на участке Ясная Поляна, Никольское, вечером начала переправу через Днепр своей артиллерии и обозов. А в ночь на 21 августа к переправам начали выходить и ее боевые части, оставляя прежний рубеж обороны.

В течение 19 и 20 августа осуществляла переправу через Днепр своих тылов и боевых частей 30-я стрелковая дивизия, собирая свои подразделения в районе Раздольное. Ночью 20 августа оставила свои позиции и переправилась через реку и 176-я стрелковая дивизия. А 51-я стрелковая дивизия, сосредотачивавшаяся в районе Раденское, Костогрызово, пополнилась вырвавшейся из окружения под Николаевом группой командиров и красноармейцев в количестве 70 человек.

Вышли к Днепру в районе Большой Лопатихи и части 2-го кавалерийского корпуса, с огорчением увидев, что никакой переправы в этом месте нет. А по докладам разведчиков, подвижные отряды противника уже приближались к месту сосредоточения конников. По приказу генерала Белова части 5-й кавалерийской дивизии заняли оборону по правому берегу реки, а другие приступили к наведению переправы. За две ночи главные силы корпуса, под прикрытием ведущих бои подразделений 131-го кавалерийского полка, сумели на различных средствах переправиться на восточный берег Днепра. А вот прикрывавшим отход подразделениям пришлось преодолевать реку вплавь, благо посредине находился остров, на котором и сумели передохнуть люди и лошади.

20 и 21 августа продолжались ожесточенные бои под Днепропетровском, Херсоном и Бериславом, где дивизии Южного фронта стремились приостановить прорыв противника к Днепру. На днепропетровском направлении немецко-венгерские части, усиленные итальянским корпусом, в эти дни продолжали наступательные действия, стремясь к захвату Днепродзержинска и Днепропетровска. К исходу 21 августа около двух полков пехоты с танками прорвались в район Сухая Сура (5 км северо-западней ст. Баглей), Карнауховские Хутора (7 км восточнее Тарымские).

На остальных участках фронта противник проводил разведывательные поиски, пока оставаясь главными силами 11-й полевой армии на рубеже р. Ингулец. Разведгруппа противника (около 100 человек) была обнаружена 20 августа на восточном берегу Днепра в районе Антоновки (25 км юго-восточнее Херсона). В ходе начавшегося преследования она сумела оторваться и к утру 21 августа переправилась через реку к своим частям.

В эти дни продолжалась и переправа отходивших войск Южного фронта через Днепр: 18-й армии — в районе Большая Лепетиха, Каховка; 9-й армии — Берислав, Херсон.

К утру 21 августа дивизии 9-й армии в основном закончили переправу, сосредотачиваясь в районах: 150-я — Казачьи Лагери, Новая Збурьевка; 30-я — Зеленый Лагерь, Любимо-Павловка; 51-я — Раденское, Костогрызово; 176-я — Новоукраинка, Вольное, Запорожье; 74-я — Черненька, Тимофеевка.

Два полка наиболее боеспособной 296-й стрелковой дивизии готовили оборону восточного берега Днепра на участке Каховка, Казачьи Лагери, один — в районе Херсона. Для обороны переправ у Берислава и Казацкая на правом берегу реки остались два стрелковых батальона; одна усиленная стрелковая рота была направлена и в район Красный Бургун.

Отошедшие за реку войска армии генерала Черевиченко в основном не представляли собой боеспособных соединений и частей: красноармейцы и командиры были сильно утомлены непрерывными боями, смешались подразделения, отстали тылы, управление дивизиями и частями было нарушено. Вот как выглядели на 22 августа соединения этой армии^[435]:

Дивизия	Личного состава	Автоматов ППД	Пулеметов	Минометов	Орудий
30 сд	4611	59	94	31	25
51 сд	5165	—	102	25	55
74 сд	5467	90	98	7	55
150 сд	5502	—	123	30	64
176 сд	5933	190	76	24	58
296 сд	10 889	154	270	78	13

Требовалось принятие немедленных мер для наведения порядка и приведение переправившихся соединений и частей в боеспособное состояние.

Командующий 9-й армией в своем приказе от 21 августа 1941 года потребовал от командиров всех степеней в трехдневный срок «разыскать свои отставшие подразделения, отдельных бойцов, командиров и части тыла и присоединить их к себе, поставив на свое место каждую роту, батарею, взвод и транспортные единицы или тыловые части. Безотлагательно приступить к пополнению личным составом всех строевых частей за счет сокращения бойцов в органах тыла… развернуть ремонт боевой техники, вооружения и автотранспорта, привести в по-рядок оружие, пополнить боевые запасы в частях и тыловых органах…

Приказываю… привести части в такое состояние, чтобы всякие попытки врага проникнуть за Днепр были решительно и с потерями для него пресечены. Надежной разведкой и неослабным наблюдением за противником своевременно разгадывать его маневр и, не ожидая указаний, своими силами беспощадно уничтожить его при появлении на левом берегу Днепра хотя бы и мелкими разведывательными группами»^[436].

Особое внимание всех командиров обращалось на изжитие «танкобоязни» в частях, чтобы каждый воин мог смело встретить наступавшие танки и уничтожать их всеми известными способами. Было приказано противотанковую артиллерию держать в кулаке на танкоопасных направлениях, выдвигая ее под прикрытием пехоты на рубежи встречи с танками.

Для пополнения частей начали прибывать маршевые батальоны: к 29 августа 9-я армия получила 17 627 человек. А всего с 23 по 31 августа 1941 года для пополнения Южного фронта прибыло 45 маршевых батальонов общим количеством 44 995 человек, из них в армии передано: 6-й — 8 маршевых батальонов (8000 чел.); 12-й — 3 маршевых батальона (3000 чел.); 18-й — 18 маршевых батальонов (17 637 чел.). За это же время во 2-й кавалерийский корпус поступило 2000 человек и сотни лошадей^[437].

Части 18-й армии, сосредоточившись в районе Дудчино, Сухановка, Новорайск, Куцая Балка, под прикрытием подразделений 296-й стрелковой дивизии, державших оборону в районе Берислава, Казацкая, Херсона, продолжали в эти дни переправу на восточный берег Днепра, закончив ее утром 22 августа и собирая свои подразделения на рубеже Новый Рогачик, Каховка.

Была своевременно переправлена через Днепр и артиллерия РГК фронта (137, 430, 522 и 527-й гап БМ, 317-й оад), которая была погружена на железнодорожные платформы и направлена под Днепропетровск.

21 августа командующие армиями получили приказ штаба Южного фронта по организации обороны на левом берегу Днепра, удержании тет-де-пона у Днепропетровска и Берислава, Запорожья, Херсона и устья Днепровского лимана, прикрытие Левобережной Украины, Донбасса и Северного Кавказа^[438].

В документе указывалось, что танковая группа, 11-я и 17-я немецкие и 3-я румынская армии, части венгерских и итальянских войск продолжают наступательные действия на днепропетровском, никопольском и берислав-херсонском направлениях, стремясь овладеть переправами через Днепр в районах Днепропетровска, Запорожья, Никополя, Херсона, захватить Одессу.

В связи с этим перед войсками Южного фронта были поставлены следующие задачи:

— Резервной армии (230, 255, 273 и 275-я стрелковые, 26-я кавалерийская дивизии, сводный полк) — прочно удерживать днепропетровский тет-де-пон;

— Запорожской группе войск (226, 270 и 274-я стрелковые дивизии, полк НКВД) под командованием генерал-майора Малиновского — овладеть островом Хортица и, прочно обороняясь по восточному берегу Днепра, удерживать в своих руках Запорожье;

— 18-й армии (96, 164, 169 и 176-я стрелковые, 30-я кавалерийская дивизии) — прочно удерживать в своем районе переправы, не допуская прорыва противника в направлении Мелитополя;

— 9-й армии (30, 51, 74, 150 и 296-я стрелковые дивизии) — прочно удерживать тет-де-поны у Берислава и Херсона, не допуская прорыва противника в направлении Перекопа.

Задачу на проведение разведки и поддержку своих наземных войск на участке Запорожье, Херсон получила и Дунайская военная флотилия, корабли которой сосредоточились в устье Днепра в районе Голая Пристань.

Были определены и разграничительные линии между войсками армий. Оборону соединений и частей предполагалось строить главным образом опорными узлами с эшелонированием в глубину в местах вероятного форсирования противником Днепра, с обязательным устройством всех видов инженерных заграждений. Командирам приказывалось иметь в наличии оперативные и тактические резервы.

Во фронтовой резерв отводились 2-й кавалерийский корпус (следовал в район Михайловки), 8, 11 и 12-я танковые, 28-я кавалерийская дивизии.

Готовились к продолжению дальнейших операций и в ставке Гитлера. Посчитав, что для германских войск создалась благоприятная ситуация для проведения крупной операции по уничтожению соединений Красной армии на территории Левобережной Украины, А. Гитлер 21 августа 1941 года отдал войскам следующий приказ^[439]:

ВЕРХОВНЫЙ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМУ СУХОПУТНЫМИ ВОЙСКАМИ

Соображения Главного командования сухопутных войск относительно дальнейшего ведения операций на востоке от 18 августа 1941 года не согласуются с моими планами.

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, индустриального и угольного района Донбасса и лишение русских доступа к кавказской нефти; на севере важнейшей целью считать блокирование Ленинграда и соединение с финнами.

2. Исключительно благоприятная оперативная обстановка, которая сложилась благодаря достижению нами линии Гомель, Почеп, должна быть немедленно использована для проведения операции смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр». Целью этой операции должно явиться не простое вытеснение 5-й армии русских за линию Днепра только силами нашей 6-й армии, а полное уничтожение противника до того, как он достигнет линии р. Десна, Конотоп, р. Сула. Это даст возможность группе армий «Юг» занять плацдарм на восточном берегу Днепра в районе среднего течения, а своим левым флангом во взаимодействии с группой армий «Центр» развить наступление на Ростов, Харьков.

3. Группа армий «Центр» должна, не считаясь с дальнейшими планами, выделить для осуществления указанной операции столько сил, сколько потребуется для уничтожения 5-й армии русских, оставляя себе небольшие силы, необходимые для отражения атак противника на центральном участке фронта.

4. Овладеть Крымским полуостровом, который имеет первостепенное значение для беспрепятственного вывоза нами нефти из Румынии. Всеми средствами, вплоть до ввода в бой моторизованных соединений, необходимо стремиться к быстрому форсированию Днепра и наступлению наших войск на Крым, прежде чем противнику удастся подтянуть свежие силы.

Только плотная блокада Ленинграда, соединение с финскими войсками и уничтожение 5-й русской армии создадут предпосылки и высвободят силы, необходимые для того, чтобы согласно Дополнению к директиве № 34 от 12.8 можно было предпринять успешное наступление против группы войск Тимошенко и разгромить их.

Подписал: А. Гитлер

верно: майор (подпись).

Главнокомандующий сухопутными силами Германии генерал-фельдмаршал фон Браухич, исчерпав все возможности убедить Гитлера в целесообразности наступления на московском направлении, подчинился отданным ему распоряжениям — удар на юге. 22 августа командованию групп армий «Центр» и «Юг» был направлен приказ об уничтожении сил Красной армии, оборонявшихся в районе Киева.

К этому времени 17-я полевая армия и части 1-й танковой группы прорвались к Днепру от Канева до Переволочной; 11-я полевая и 3-я румынская армии, разгромив не успевшие отойти за Днепр части и подразделения Южного фронта, вели бои на запорожском, каховском и херсонском направлениях; 4-я румынская армия стремилась овладеть Одессой.

По данным авиаразведки, сосредоточение частей противника отмечалось в районах Александровки, юго-восточнее Кривого Рога, северо-западнее Херсона, большое движение мотоколонн было обнаружено в направлении Днепропетровска. Несколько снизилась активность противника на бериславском и херсонском направлениях. И связано это было с наступившей перегруппировкой немецких войск с николаевского направления к северу.

И это обстоятельство вновь правильно оценил разведотдел Южного фронта, который сделал вывод, что противник попытается концентрическими ударами с северо-запада и юго-запада овладеть переправами через Днепр в районе Днепропетровска. Одновременно командованию Южного фронта докладывалось, что противник сосредоточивает крупные силы пехоты и танков на стыке с Юго-Западным фронтом в районе Кременчуга, готовясь к форсированию реки на этом участке, при этом выделяя часть своих сил для выхода к побережью Азовского моря^[440].

Это был очень настораживающий факт, но, к сожалению, ни командование Юго-Западного и Южного фронтов, ни главком направления, ни Генеральный штаб, ни Ставка так и не обратили на это открывшееся обстоятельство своего внимания, за что вскоре пришлось расплатиться трагедией под Киевом.

К утру 22 августа главные силы 9-й армии переправились на восточный берег Днепра и приступили к подготовке оборонительных позиций на указанных им участках. Наиболее боеспособные дивизии сразу были направлены для занятия обороны: 150-я стрелковая дивизия прикрыла херсонское, а 74-я каховское направления; 30-я стрелковая дивизия одним полком начала выдвижение в район Горностаевки, для прикрытия стыка между 9-й и 18-й армиями.

Переправившиеся через Днепр дивизии 18-й армии сосредотачивались в следующих районах: 30-я кавалерийская — Ивановское, Водяное, Большая Знаменка, обороняя переправу у Никополя; 96-я горнострелковая — Большая Белозерка; 164-я стрелковая — Ушкалка, Новый Рогачик, Малая Лепатиха; 130-я стрелковая — Большая Лепатиха, Горностаевка. 237-й корпусной артиллерийский полк занял огневые позиции южнее Днепровки.

Другие соединения и части Южного фронта, находясь в 12–15 км от Днепра, приступили к приведению себя в порядок, сбору подразделений и тылов, налаживанию управления, принятию пополнений.

В то же время в Ставку поступил доклад от ее представителей о слабости создаваемой обороны на Днепре, отводе переправляющихся частей за 25–30 км от реки, свободном проникновении разведывательного отряда противника на восточный берег. Ставка отреагировала немедленно, приказав маршалу Буденному, генералам Тюленеву, Черевиченко и Смирнову организовать оборону восточного берега Днепра в соответствии с ранее отданными распоряжениями^[441].

И это серьезное предупреждение Москвы возымело свое действие. Командующий 18-й армией генерал Смирнов в своем приказе от 22 августа немедленно уточнил своим войскам рубежи обороны, разграничительные границы и поставил перед ними следующие задачи^[442]:

— группе генерал-майора Галанина (30-я кд, 96-я гсд, 437-й кап, корпусные части 17-го ск) — прочно прикрыть никопольское направление, для чего 30-я кавалерийская дивизия, усиленная саперными средствами, занимала оборону на участке Ивановское, Большая Знаменка, обеспечивая переправу у Никополя. 96-я горнострелковая дивизия сосредотачивалась в районе Большая Белозерка в готовности к нанесению удара на никопольском направлении, одновременно передовыми отрядами перекрыв узлы дорог на участке Маячка, Балки. 437-й корпусной артиллерийский полк выдвигался на огневые позиции к югу от Днепровки для поддержки частей 30-й кавалерийской дивизии;

— группе генерал-майора Коротеева (164-я и 130-я сд, погранотряд, корпусные части 55-го ск) — упорно оборонять восточный берег Днепра (164-я стрелковая дивизия с погранотрядом на фронте Ушкалка, Новый Рогачик, Малая Лепатиха; 130-я стрелковая дивизия — Большая Лепатиха, Горностаевка), имея передовые отряды силою до полка от каждой дивизии непосредственно у главного русла реки (за плавнями);

— 169-й стрелковой дивизии к утру 28 августа сосредоточиться в районе Васильевка, Бурчак, в готовности контратаковать прорвавшегося противника в северном и северо-восточном направлениях, прикрыв передовыми отрядами узлы дорог на участке Янчекрак, Маячка;

— 176-й стрелковой дивизии к утру 26 августа сосредоточиться в районе Корнеевка, Запорожье, обеспечивая это направление;

— 4-й противотанковой бригаде к утру 25 августа сосредоточиться в районе Пришиб, обеспечивая мелитопольское направление и стык с частями 9-й армии.

Одесское военное училище (начальник — полковник Шерстнев) выводилось в армейский резерв и сосредотачивалось в районе с. Михайловка, где разместился и штаб 18-й армии. Границы с соседями определялись: справа — (иск.) Кривой Рог, Никополь, Преображенка, Волноваха; слева — (иск.) Березнеговатое, (иск.) Горностаевка, (иск.) Мелитополь.

Командующий приказал оборону частей построить опорными узлами, прикрыв возможные пути движения и вероятные места форсирования Днепра, привлекая к этому истребительные батальоны. В резерве командиров дивизий иметь сильные подвижные резервы. Немедленно, с привлечением местного населения, приступить к оборонительным работам, обратив особое внимание на создание противотанковых заграждений.

Вот и закрепиться бы войскам Южного фронта на восточном берегу Днепра, пополнившись личным составом и вооружением и создав прочную оборону, но приказ Ставки требовал — наступать и только наступать.

22 августа перед войсками 9-й армии была поставлена задача — овладеть городом Херсон. Приказ есть приказ, его надо выполнять. Генерал Черевиченко сформировал сводную группу, в которую вошли полк 150-й стрелковой дивизии и несколько подразделений 51-й стрелковой дивизии, поставив перед ней эту непосильную задачу. Результат: частям даже не удалось форсировать Днепр, они сразу наткнулись на сильный минометно-пулеметный огонь и, понеся большие потери, откатились в исходное положение.

Ожесточенные бои 23–25 августа продолжались за Днепропетровск и Днепродзержинск, который вели дивизии Резервной армии. Несмотря на сосредоточенные в этом районе значительные силы и средства, наши войска не сумели сдержать натиск противника и к исходу 23 августа оставили Днепродзержинск, с трудом сдерживая противника на подступах к Днепропетровску. Части 26-й кавалерийской дивизии, обойденные противником с флангов, с одним полком 230-й стрелковой дивизии продолжали вести уличные бои в Днепродзержинске. Под покровом темноты остаткам этих частей удалось вырваться из окружения и переправиться на левый берег Днепра.

Под ударами подразделений противника, поддержанных танками, вынуждены были отойти от Днепродзержинска и два полка 230-й стрелковой дивизии, которые к исходу дня закрепились на западной и юго-западной окраинах Сухачевки. Левее, на рубеже Сухачевка, западная окраина Краснополье, держала оборону 275-я стрелковая дивизия.

28-я кавалерийская дивизия с частями 8-й танковой дивизии в это время вели бой на рубеже Краснополье, Селецкая, с трудом сдерживая противника, наступавшего вдоль дороги на Днепропетровск. Два полка 255-й стрелковой дивизии оборонялись на рубеже Сурско-Покровское, Ямбург, а ее 966-й полк вел бой за х. Карнауховские.

На южной окраине Днепропетровска сосредоточились части 12-й танковой дивизии, а 273-я стрелковая дивизия держала оборону по восточному берегу Днепра на участке Переволочное, Шульговка, Каменка, прикрывая стык двух фронтов. И, несмотря на значительные силы войск Южного фронта, сосредоточенные на днепропетровском направлении, сдержать наступление противника они не смогли и вечером 24 августа начали отход к Днепру.

В этот день руководству группы армий «Юг» поступило распоряжение Главного командования сухопутных сил по дальнейшему проведению наступательных операций. Командующий группой армий «Юг» генерал-полковник Рундштедт, ознакомившись с полученным документом, поставил перед своими войсками следующие задачи^[443]:

«1. 6-й армии наступать севернее Киева в направлении Окуниново с целью отрезать 5-ю армию русских от переправ через Днепр, а группе Шведлера (пять дивизий) форсировать Днепр в районе Ржищева;

2. 17-й армии и 1-й танковой группе овладеть плацдармами на левом берегу Днепра в районах Черкасс, Кременчуга, Днепропетровска;

3. 11-й армии овладеть плацдармами в нижнем течении Днепра на участке Каховка, Херсон;

4. 4-й румынской армии овладеть Одессой».

И это распоряжение немедленно начало выполняться войсками армий. Вечером 24 августа сосредоточившиеся в районе Днепропетровска части III моторизованного корпуса и итальянские войска нанесли сильный удар по обороне группы генерала Малиновского и, прорвав ее, захватили город. Оборонявшие Днепропетровск дивизии понесли большие потери (особенно 255-я и 275-я сд) и начали поспешный и беспорядочный отход на восточный берег Днепра. Преследуя по пятам отходившие советские части, подразделения противника прорвались по неудачно взорванному мосту на левый берег реки. В руки врага попала и понтонная переправа в районе Ломовки, по которой на захваченный плацдарм началась переброска частей 60-й моторизованной дивизии вермахта.

Для предотвращения возможного прорыва противника на широком фронте Кременчуг, Запорожье главком направления приказал срочно ночными переходами направить в район Михайловка, Московка, ст. Кирпошино, Копани, Зеленый Гай 2-й кавалерийский корпус, усилив его еще одной дивизией, с целью прикрытия днепропетровско-запорожского направления во взаимодействии с частями 11-й танковой дивизии; в район в 20–40 км восточнее Кременчуга направлялся 5-й кавалерийский корпус (3, 14 и 34-я кд), получивший приказ во взаимодействии с 47-й танковой дивизией отразить любые попытки противника форсировать Днепр на участке Кременчуг, Переволочная, Днепропетровск^[444]. Но переброска этих соединений в заданные районы ожидалась только к утру 28 августа.

Вновь не удалась и предпринятая 24 августа попытка подразделений 9-й армии овладеть Херсоном. Для этой цели было сформировано четыре ударных группы, каждая силой до батальона. Операцию должны были поддержать корабли Дунайской военной флотилии. Но противник, сосредотачивая в этом районе значительные силы 11-й полевой армии, встретил начавших переправу советских воинов сильным артиллерийско-минометным огнем. Только одна группа сумела высадиться на правом берегу Днепра, но вскоре, атакованная с нескольких направлений и понеся большие потери, была вынуждена поспешно отойти на свой берег.

На рассвете 25 августа частями 150-й стрелковой дивизии с подразделениями 296-й и 51-й стрелковых дивизий, находившимися в этом районе, вновь была предпринята попытка освободить Херсон, но и она не увенчалась успехом. По приказу штаба 9-й армии 150-я стрелковая дивизия была отведена для занятия обороны в районе Казачьи Лагери; 51-я стрелковая дивизия — на участке Алешки, Рыбальче.

С 24 августа осложнилась обстановка и в районе Берислава, где противник при поддержке нескольких танков атаковал позиции 962-го стрелкового полка (296-я сд) в нескольких местах, но был отбит. В результате боя нашими воинами было взято в плен 13 человек, захвачена грузовая автомашина и два орудия. В ночь на 25 августа оборона в районе Берислава была усилена подразделениями 964-го стрелкового полка.

И это было предпринято своевременно. Утром 25 августа усилившийся противник вновь атаковал позиции воинов 296-й стрелковой дивизии, оттеснив их к исходу дня к восточной окраине города.

Для усиления обороны на Днепре, в соответствии с распоряжением штаба 9-й армии, 74-я стрелковая дивизия выводилась на рубеж Ключевая, Кринки; 30-я стрелковая дивизия — Горностаевка, Софиевка.

Выход противника к Днепру во всей полосе Юго-Западного и Южного фронтов, захват им важных для продолжения дальнейших операций плацдармов в районе Днепропетровска и Запорожья значительно осложнил оборону войск Красной армии на территории Левобережной Украины.

Для более централизованного управления войсками Ставка ВГК 25 августа приказала на базе соединений Резервной армии сформировать новые 6-ю (командующий — генерал-майор Малиновский, член Военного совета — бригадный комиссар Ланин, начальник штаба — комбриг Батюня) и 12-ю (командующий — генерал-майор Галанин, член Военного совета — дивизионный комиссар Доронин, начальник штаба — комбриг Баранов) армии, приказав им удерживать оборону от Переволочное до Запорожья.

Одновременно Ставка и главком направления вновь потребовали от командования 18-й и 9-й армий овладеть Никополем, Херсоном и Бериславом.

Выполняя полученный приказ, подразделения 296-й стрелковой дивизии при поддержке 266-го корпусного артиллерийского полка утром 26 августа атаковали противника в районе Берислава. Но не тут-то было: здесь держали оборону части XXX армейского корпуса, оказавшие упорное сопротивление наступавшим. В течение всего дня в городе продолжался кровопролитный уличный бой. А вскоре, следуя излюбленной тактике, подразделения немцев начали обходить с флангов боевые порядки наших полков, стремясь отрезать их от переправы. Батальон 46-й пехотной дивизии вермахта прорвался к Днепру, вклинившись между 962-м и 964-м стрелковыми полками. К этому времени и вся переправа уже находилась под перекрестным пулеметно-минометным огнем противника.

С большим трудом и значительными потерями остатки полков в ночь на 27 августа прорвались на свой берег. Потери 296-й стрелковой дивизии в боях за Берислав составили 2122 человека (29 убитыми, 65 ранеными, 2028 пропавшими без вести)^[445].

Дорого приходилось платить воинам Красной армии за эти совершенно непродуманные решения высшего командования и не подготовленные ни в каких отношениях наступательные операции.

Отойдя на левый берег Днепра, 296-я стрелковая дивизия заняла оборону на следующих рубежах: 966-й стрелковый полк — Любимовка, Каховка, (иск.) Ключевая; остатки 962-го полка, усиленные двумя саперными ротами, — Малая Каховка, Ключевая. В дивизионный резерв на южную окраину Малой Каховки отводились остатки 961-го стрелкового полка.

Для усиления обороны восточного берега Днепра в районе Каховки сюда срочно перебрасывалась 176-я стрелковая дивизия, которая своими полками к исходу дня вышла на рубеж: 404-й — Каховка; 389-й — Малая Каховка; 591-й — Червоная Культура. На огневые позиции южнее Малой Каховки стал 380-й гаубичный артиллерийский полк, южнее Каховки — 300-й легкий артполк.

Остальные соединения 9-й армии в этот день держали оборону на следующих рубежах: 30-я стрелковая дивизия — Горностаевка, (иск.) Екатериновка, выделив во второй эшелон один стрелковый полк; 176-я стрелковая дивизия — Коробки; 74-я стрелковая дивизия с одним дивизионом 648-го корпусного артиллерийского полка — Ключевая, (иск.) Кринки; 150-я стрелковая дивизия с двумя дивизионами 648-го кап — Казачьи Лагери, Алешки; два полка 51-й стрелковой дивизии — (иск.) Алешки, Бузовый, имея один полк во втором эшелоне в районе х. Кардашинские и Солонцы. Один батальон этой дивизии, усиленный артиллерийской батареей, был направлен для прикрытия Днепровского лимана и Ягорлыцкого залива.

Боевой и численный состав 9-й армии на 27 августа 1941 года выражался следующими цифрами^[446]:

Соединение	Личного состава	Пулеметов		Минометов	Артиллерия		Транспортные средства**
		станковых	ручных		ПТО	др. калибров
74 сд	7571	35	164	11	10	47	423
176 сд	6351	41	239	24	16	40	407
30 сд	6778	30	131	35	—	22	330
150 сд	6958	34	233	28	18	42	296
51 сд	5862	42	201	25	24	13	306
296 сд	11 680	108	316	65	2	13	131
266 кап	*	*	*	*	—	25	*
648 кап	*	*	*	*	—	29	*
268 озадн	*	*	*	*	—	9	*
опаб 80 УР	2440	98	51	—	—	—	113
Всего	48 040	388	1335	188	70	231	2108

* Данные не установлены.

** Автомобили и трактора.

Кроме того, в 9-й армии имелся один танк Т-37, 9 бронеавтомобилей и 6 мотоциклов.

Передний край обороны частей проходил вблизи Днепра, наиболее удобные для переправ места были прикрыты огнем артиллерии и пулеметов, а вот с возведением инженерных заграждений и минированием дело обстояло очень плохо.

Но Ставка требовала от командования Южного фронта активных наступательных действий. Вот и командующий 18-й армией получил приказ на овладение Никополем. Для наступления, запланированного на 27 августа, генерал Смирнов решил привлечь 30-ю кавалерийскую дивизию и два полка 96-й горнострелковой дивизии, 437-й корпусной артиллерийский полк, другие артиллерийские подразделения.

Не уверенный в успехе запланированной операции, командующий армией 25 августа докладывал в штаб фронта: «Приказ о наступлении на Никополь высылаю. Прошу, начиная с 26 августа, вернуть в мое распоряжение авиацию армии и, кроме того, помочь фронтовой авиацией. Без авиации наступление на Никополь будет слепым. Кроме того, авиация частично компенсирует недостаток артиллерии, поскольку два полнокровных корпусных артиллерийских полка изъяты из армии в Запорожскую группу. Одновременно прошу вернуть 4-ю артиллерийскую бригаду ПТО в мое распоряжение из состава запорожской группы, так как без наличия этого средства считаю трудным удержание никопольского тет-де-пона в случае успешного исхода операции»^[447].

Да и по данным разведки противник продолжал в эти дни выдвигать свои резервы на рубеж Никополь, Херсон (части 11-й немецкой и 3-й румынской армий). В районе Берислава были зафиксированы части 46-й пехотной дивизии, в районе Херсона — LIV армейского корпуса. Все эти сосредоточения войск противника на левом крыле должны были насторожить командование Южного фронта и главкома направления, но их внимание в эти дни было приковано к событиям под Днепропетровском, где продолжались ожесточенные бои.

И хотя в этом районе были сосредоточены довольно значительные силы наших войск и артиллерии, а в интересах наземных войск работала почти вся авиация фронта, сбросить немцев с захваченного плацдарма не удавалось. В течение второй половины дня 26 августа прорвавшиеся в районе Ломовки подразделения 60-й моторизованной дивизии вермахта удалось оттеснить к территории завода, но сломить их сопротивление так и не удалось. Заняв оборону в бетонированных заводских корпусах, немцы оказывали ожесточенное сопротивление, надеясь на скорую выручку со стороны своих войск. Помощь своей окруженной группировке активно оказывала и авиация противника: в небе над Днепропетровском не стихали воздушные бои.

В ночь генерал Тюленев решил провести перегруппировку своих частей и утром нанести удар по противнику с нескольких направлений: 275-й стрелковой дивизией — вдоль Днепра с северо-запада; курсантами артиллерийского училища — от Мануйловки в направление Ломовки. Для исключения прорыва противника на рубеж Чумаки, Спасское, Подгородное выдвигались 28-я и 26-я кавалерийские, 226-я стрелковая дивизии.

Утром 27 августа части 275-й, 255-й стрелковых и 28-й кавалерийской дивизий, отряды курсантов при поддержке нескольких танков продолжали с разных направлений контратаковать оборону противника в районе Ломовки, но значительного успеха так и не добились, неся в атаках большие потери. Даже прибытие в этот район для руководства боевыми действиями командующего Южным фронтом не смогло подействовать на события, ликвидировать захваченный плацдарм на восточном берегу Днепра так и не удавалось.

Обеспокоенный событиями в районе Днепропетровска, главком Юго-Западного направления связался с Военным советом фронта и приказал доложить о ходе боевых действий. Между ними по телеграфу состоялась такая беседа^[448]:

«У аппарата Маршал Советского Союза Буденный, товарищи Хрущев и Покровский. Здравствуйте.

У аппарата Запорожец, Романов, Антонов. Здравствуйте, Семен Михайлович.

Запорожец. Докладываем: 1. Сегодня в 15 часов разговаривал с товарищем Тюленевым, который сообщил, что положение на днепропетровском направлении усложняется тем, что сегодня ночью на восточный берег Днепра противнику удалось переправить еще один полк. Сейчас на нашем берегу оказались два пехотных полка противника с минометами и малочисленной артиллерией. Все попытки контратаковать противника, к сожалению, успеха не имели, хотя противник сегодня продвижения никакого не имел. Противник сосредоточился на заводе 165, заняв железобетонное здание и постройку. Артиллерийское училище, которое главным образом контратаковало противника, имеет потери до 50 %, сводный полк Полтавского училища, посланный вашим распоряжением, прибыл сегодня в 9 часов утра. Сейчас уже в бою.

226-я стрелковая дивизия к утру 28 августа будет сосредоточена на месте. Для ее переброски мы мобилизовали весь автотранспорт, имеющийся в нашем распоряжении, больше того, мы взяли на себя ответственность и все машины, идущие с беженцами и прочие, — также мобилизовали. Два корпусных артполка сегодня прибыли и разгружаются в районе станция Илларионовка. 169-я стрелковая дивизия сейчас нами готовится к переброске. Первые ее эшелоны на автотранспорте сегодня в ночь выступают. По нашим расчетам, вся дивизия должна сосредоточиться в районе Ново-Московск к исходу 29 августа.

Сегодня при разговоре с товарищем Тюленевым, а также и вчера я пытался установить, сколько осталось танков в 12-й и 8-й танковых дивизиях и что произошло с 275-й и 255-й стрелковыми дивизиями на переправах, а также как могло случиться, что противник на плечах наших войск ворвался на восточный берег Днепра, членораздельного отчета не получил. Одно совершенно ясно, что, видимо, там порядка никакого не было, видимо был хаос, потому что даже наш понтонный мост был оставлен в руках противника без всякого прикрытия. Товарищи жаловались, что противник имеет очень много огня — автоматы, минометы и так далее, и все-таки это не убедительно, если принять во внимание, что у нас там было две танковых дивизии, три стрелковых и две кавдивизии.

2. У товарища Галанина положение на фронте армии без перемен, если не считать того, что противник в течение ночи и дня пытался мелкими группами переправиться на восточный берег Днепра. Все его попытки нашими войсками были отбиты, несколько моторных лодок было потоплено с людьми противника. Наши части все время контратакуют противника на острове Хортица. Северная часть этого острова занимается немцами, южная часть нашими войсками…

274-я стрелковая дивизия дерется хорошо, дивизия настойчивая. 270-я стрелковая дивизия из района Мелитополь 26 августа погрузилась и сосредоточивается севернее Запорожья к исходу 28 августа…

3. У товарища Смирнова (с 25 августа членом Военного совета 18-й армии назначен бригадный комиссар А. М. Миронов. — Р.И.) пока без перемен, все время плачет, что у него забрали два корпусных артполка для 12-й армии, а также 169-ю дивизию, все пугает, что ему нечем будет в случае наступления противника обороняться.

4. У товарища Черевиченко, как вам уже докладывали, с Херсоном пока ничего не выходит… Захваченные пленные немцы под Бериславом 46-й пехотной дивизии показали, что якобы эта дивизия и части, действующие на Херсон, Котовск, собираются форсировать реку Днепр и наступать на Крым…

У меня все.

Буденный… 3. Переброска дивизий из 9-й или 18-й армий вам была предложена почти пять дней тому назад, точно так же, как, и пополнение для войск днепропетровского направления, но вся беда в том, что вы на 4–5 дней позже думаете и не предвидите вперед возможный ход событий.

4. То, что случилось у Днепропетровска, сейчас разговаривать поздно, нужно немедленно уничтожить противника на восточном берегу, это основная задача.

5. Ваш доклад о том, что до сего времени неизвестно, что произошло на переправах с 275-й и 255-й стрелковыми дивизиями, еще раз показывает на бездеятельность фронтового многочисленного аппарата и руководства. Когда вы найдете время покончить с этим безобразием и все знать, что делается в войсках.

6. Командующему войсками 12-й армией надо немедленно укрепить войска днепропетровского направления пополнением бойцами, лучшими командирами и политработниками. По имеющимся у меня достоверным данным, артиллерийское училище, которое вело уличный бой, было не обеспечено ручными гранатами.

Вы доложили, что фронтовая авиация участвует в борьбе по уничтожению противника в районе Днепропетровска, проверяя ее работу, я прихожу к выводу, что она действует без твердого руководства, бомбит куда попало и когда попало. Трудно поверить, чтобы среди наших летчиков нельзя было найти несколько экипажей для бомбежки непосредственно по заводу, где укрылся противник, неужели нельзя поджечь этот завод с воздуха. Сейчас в районе Днепропетровска сосредоточилось много артиллерии, надо не терять ни одной минуты для организации управления ею в одних руках. Прикажите немедленно фронтовому артиллерийскому управлению организовать это дело включительно до применения тяжелых калибров для стрельбы прямой наводкой. Противник должен быть уничтожен.

7. Смирнов не способен и не имеет сил провести смелую операцию по овладению Никополем, поэтому надо прекратить операцию по овладению Никополем и организовать прочную оборону левого берега. Операцию за остров Хортицу возьмите под свое наблюдение. Если вы не сможете организовать должного огневого обеспечения, тогда ее тоже прекратить, надо сделать так, чтобы наши огневые средства уничтожали все, что появится на этом острове.

Наступление на Херсон и Берислав тоже надо прекратить. За этот счет надо организовать настоящую оборону и разведку. В частности, до сего времени я не имею донесения от фронта о группировке противника и его наименование, поэтому мы оказываемся скованными и лишены свободы маневра, ждем, когда противник нанесет удар. Особую бездеятельность в этом направлении проявляет авиация, агентурная и радиоразведка.

До сего времени нет данных о работе железных дорог и дислокации авиации противника, особенно в районе таких пунктов, как Николаев и Кривой Рог. Перед вами лично, товарищ Запорожец, стоит задача помочь Рябышеву и Антонову встряхнуть фронтовой аппарат, заставить его более энергично и творчески работать. Это сделать надо буквально в несколько дней. Моряков судить за то, что вы отдали Херсон, не следует, наоборот, с ними надо наладить взаимодействие по обороне реки Днепр и Черноморского побережья. Все, до свидания».

Но перелома в ходе боевых действий под Днепропетровском так и не наступило, хотя некоторые успехи были достигнуты. 28 августа подразделению Полтавского военного училища удалось пробиться к переправе, но этот достигнутый успех не был поддержан соседними частями. Противник сосредоточил по курсантам сильный артиллерийско-минометный огонь: понеся потери, батальон училища был вынужден откатиться на рубеж западнее Клочке, Вольи-Цовка.

Вечером 29 августа подразделения Полтавского военного училища захватили Ломовку, а части 275-й стрелковой и 26-й кавалерийской дивизий, продвигаясь к наплавному мосту, пробились к юго-восточному берегу озера.

К утру 30 августа подразделения немцев удерживали только территорию завода «Коминтерн», тяжелые бои шли в районе Ломовки, по врагу непрерывно наносила удар наша артиллерия и авиация. Даже присутствие в боевых порядках атакующих командующего фронтом генерала Тюленева^[449] не могло вдохновить советских воинов, но уничтожить противника на плацдарме так и не удалось.

К концу августа войска Южного фронта (четыре армии) действовали на территории Днепропетровской, Запорожской и Херсонской областей. Правым соседом фронта являлась 38-я армия (ЮЗФ), державшая оборону в полосе Золотоноша, Переволочное.

Соединения 6-й армии закрепились по восточному берегу Днепра на фронте около 150 км на рубеже (иск.) Переволочное, Шульговка, Обуховские, Каменка, Чапли, Грушевка. Средняя оперативная плотность на одну стрелковую дивизию составляла 25–30 км, 1–1,2 орудия на км фронта. Под Днепропетровском оперативная плотность была значительно выше и достигала 7,5–10 км на дивизию и 5 только крупнокалиберных орудий на километр фронта.

Дивизии 12-й армии оборонялись по восточному берегу Днепра на фронте около 100 км на участке Богатырев, Запорожье, Балабино. Сводный отряд (600 чел.) при поддержке нескольких артиллерийских батарей вел бой за остров Хортица. Не сдержав натиска подразделений противника, активно поддержанных артиллерийско-минометным огнем с правого берега реки, отряд в ночь на 27 августа оставил остров и переправился на левый берег Днепра.

Для усиления обороны стыка между 6-й и 12-й армиями распоряжением командующего фронтом на участок Петрово, Ульяновка выдвигалось несколько подразделений 270-й стрелковой дивизии. В резерв главкома направления отводилась 169-я стрелковая дивизия, получившая приказ на сосредоточение в районе Знаменка, Орловщина.

Некоторую передислокацию своих войск провело и командование 12-й армии: части 270-й стрелковой дивизии со сводным отрядом комбрига Гудкова, 524-м саперным батальоном и 374-м корпусным артиллерийским полком получили задачу обороны участка Марьевка, Андреевский; 274-я стрелковая дивизия с 11-м мотострелковым полком, 268-м корпусным артиллерийским полком, дивизионом 522-го гап БМ и ротой танков были выдвинуты на участок Улановские, Подорожний, Царицын Кут, а некоторые левофланговые подразделения заняли оборону по берегу главного русла Днепра. Основное внимание войск армии генерала Галанина уделялось обороне г. Запорожье и наблюдению за островом Хортица, подавляя артиллерийским огнем все появляющиеся там цели.

Средняя оперативная плотность в полосе 12-й армии составляла 45–50 км на дивизию, 0,6 орудия и 0,5 танка на км фронта (на направлении возможного прорыва противника в районе Башмачка плотность составляла 20 км на дивизию и 1,5 тяжелого орудия на км фронта). Но как докладывало командование армии, обе дивизии (270-я и 274- я) укомплектованы личным составом только на 80–90 %, имеют мало артиллерии и слабо вооружены автоматическим оружием^[450].

В армейском резерве находилась 11-я танковая дивизия (в районе Шолковый, Цветочный), охрану тыла осуществляли 157-й полк НКВД и милицейская бригада.

В 165-км полосе оборонялись соединения 18-й армии: на правом фланге от Днепровских плавней до Каменки-Днепровской — 30-я кавалерийская дивизия; в центре до Малой Лепетихи — 164-я стрелковая дивизия; на левом фланге до Горностаевки — 130-я стрелковая дивизия. 437-й корпусной артиллерийский полк располагался южнее Днепровки, за левым флангом кавдивизии. В армейском резерве в районе Благовещенское, Ивановское находилась 96-я горнострелковая дивизия.

В полосах дивизий были отрыты окопы полного профиля, подготовлены пулеметные гнезда, некоторые участки вероятного направления движения противника минировались. Фронт обороны дивизий составлял 23–30 км, оперативная плотность — от 6 до 15 км на батальон и от одного до четырех орудий на километр.

Но, как докладывало командование армии, «отсутствие колючей проволоки не дает возможности своевременно и полностью закончить оборонительные работы. Отсутствие в дивизиях достаточного количества автоматического оружия и большая протяженность фронта не позволяют создать достаточно плотной огневой связи»^[451].

Соединения 9-й армии (шесть дивизий) держали оборону на фронте около 150 км от Горностаевки до устья Днепра. Средняя оперативная плотность составляла 20–25 км на дивизию, 0,3–0,4 орудия на км фронта. На бериславском и херсонском направлениях эти показатели изменялись и составляли соответственно 8–10 и 10–12 км на дивизию, 1,2 орудия на км фронта.

Все дивизии, входившие в состав армии, уже имели боевой опыт, укомплектованы на 75–85 %, при отходе за Днепр сохранили дивизионную артиллерию. Их части продолжали в эти дни совершенствовать оборону на левом берегу Днепра, но делалось это медленными темпами. Начальник инженерных войск 9-й армии докладывал в штаб фронта, что к 27 августа на участке обороны ничего, кроме стрелковых окопов, артиллерийских капониров, командных и наблюдательных пунктов не построено. Только с 25 августа военно-строительными управлениями с привлечением местного населения начаты работы на строительстве второй линии обороны на фронте Новая Подовка, Новоукраинка, Кислый, Сергеевские, Красноармейск, Обрывка, Гуртовые^[452].

Командование 11-й полевой армии, сосредоточив в последние дни августа свои войска в районе Берислава, которое, кстати, не осталось незамеченным для руководства Южного фронта и 9-й армии, отдало своим соединениям приказ на переход в наступление. В пять часов утра 30 августа, после часовой артиллерийской и авиационной обработки переднего края обороны советских частей, подразделения XXX армейского корпуса начали форсирование Днепра на участке Берислав, Казацкое.

И момент для удара немецким командованием был выбран очень удачно — в момент смены советских подразделений, державших оборону по восточному берегу реки. Командование Южного фронта впоследствии докладывало о причинах происшедшего события: «Ничем не оправданный отвод с берега у Каховки батальонов 296-й дивизии и несвоевременная замена их батальонами 176-й дивизии дали противнику возможность безнаказанно форсировать Днепр»^[453].

Пользуясь безалаберностью выставленных часовых, противник передовыми отрядами форсировал Днепр и, оттеснив оставшиеся в обороне на берегу небольшие подразделения смешанных дивизий, занял плацдарм, на котором немедленно начали сосредотачиваться части 22-й Нижнесаксонской пехотной дивизии. Уже к 14 часам на плацдарме находилось около полка пехоты, который обошел фланги двух батальонов 404-го стрелкового полка. Попытки подразделений 296-й и введенной в бой 176-й стрелковых дивизий сбросить противника с захваченного плацдарма, предпринятые 30 и 31 августа, успеха не принесли.

Да и информация о событиях по линии полки — дивизия — армия — фронт проходила с большим запозданием, что не позволяло командованию всех степеней быстро реагировать на происходившие события и принимать соответствующие меры. Страдала и информация соседей о произошедшем. Так, командованию 51-й Отдельной армии стало известно о прорыве противника в районе Каховки только 31 августа от летчиков Черноморского флота, которые доложили: «Противник начал переправу через Днепр в районе Каховки… Немецкие передовые отряды переправлялись также южнее Берислава, у хутора Казацкий. Наших частей в этих районах не было замечено»^[454].

Не смогли спасти положение и Военно-воздушные силы Южного фронта, которые с середины августа 1941 года во взаимодействии с наземными войсками вели борьбу по уничтожению мотомехчастей и живой силы противника, срывая его переправу через реки Южный Буг, Ингулец, Днепр, вели разведку и патрулирование на всех участках фронта. По докладам авиационных штабов, за период с 15 по 31 августа в воздушных боях и на земле было уничтожено 30 самолетов противника, наши потери составили 22 самолета.

Но это были значительные потери, ведь в авиационных полках Южного фронта к концу августа осталось по 10–12 самолетов^[455], что не обеспечивало активных и эффективных действий для поддержки своих наземных войск и срыва начавшейся переправы противника через Днепр и его дальнейших операций на Левобережной Украине.

А 31 августа подразделения 17-й полевой армии захватили плацдарм и в районе Кременчуга, на котором скрытно по ночам начали сосредотачиваться части 1-й танковой группы, готовясь нанести удар с юга в обход киевской группировки войск Юго-Западного фронта.

Спасти складывающееся положение на Юго-Западном направлении могли только резервы. Ведь еще 19 августа Ставка ВГК потребовала иметь в резерве только на Южном фронте пять стрелковых дивизий и не менее четырех стрелковых и трех кавалерийских дивизий в распоряжении главкома ЮЗН. Но вывести в резерв несколько дивизий командование Южного фронта так и не решилось, все они, за исключением 196-й, были растянуты в тонкую линию по восточному берегу Днепра.

К началу сентября 1941 года в составе Южного фронта находилось четыре армии: 6-я (командующий — генерал-майор Р. Я. Малиновский), 12-я (командующий — генерал-майор И. В. Галанин), 18-я (командующий — генерал-лейтенант Смирнов) и 9-я (командующий — генерал-полковник Черевиченко), державшие оборону от Переволочной до устья Днепра.

51-я Отдельная армия (командующий — генерал-полковник Кузнецов) прикрывала Крымский полуостров, а Приморская армия (командующий — генерал-майор Петров) удерживала Одессу.

Против войск Южного фронта в августе действовали 1-я танковая группа, итальянский и венгерский подвижные корпуса, 3-я румынская и 11-я полевая армии. Соединения 4-й румынской армии сражались за Одессу и несли охрану Черноморского побережья в районе Очакова.

В соответствии с полученными из центра распоряжениями на овладение Крымом командование группы армий «Юг» решило силами 11-й полевой и 3-й румынской армий нанести удары в двух направлениях: Каховка, Крымский перешеек и Каховка, Мелитополь. И это решение не было неожиданностью для Москвы, командования Юго-Западного направления и Южного фронта. Вот как характеризовало сложившуюся в конце августа обстановку и возможные действия противника командование Южного фронта^[456]:

СПРАВКА-ДОКЛАД ОБ ОБСТАНОВКЕ НА ЮЖНОМ ФРОНТЕ НА 31.8.1941 Г.

1. Армии Южного фронта имеют задачей, прочно обороняясь по восточному берегу реки Днепр, удерживать в своих руках Днепропетровский район, Запорожье, тет-де-пон у Берислав, Херсон и устье Днепровского лимана — прикрыть Левобережную Украину, Донбасс и Северный Кавказ.

2. Перед Южным фронтом по-прежнему действуют части 11-й и 17-й армий, 1-я бронегруппа Клейста, усиленные венгерскими, а по последним данным, и итальянскими мотомехчастями. Всего до восьми пехотных дивизий, четыре моторизованные дивизии, четыре танковые дивизии в первой линии. Во втором эшелоне можно ожидать до 7 пехотных дивизий, 3 моторизованных дивизий, 1 танковой дивизии, 3 кавалерийских дивизий (не считая венгров и итальянцев).

Противник, действуя превосходящими силами, имел целью:

1) Уничтожить части Красной армии, действующие западнее р. Днепр.

2) Овладеть Правобережной Украиной. Одновременно пытался и пытается с ходу овладеть переправами через р. Днепр в районах Днепропетровск, Запорожье, Никополь, Берислав, Херсон.

Упорно обороняющиеся части Южного фронта не дали противнику окружить и уничтожить себя (18-я и 9-я армии) под Николаевом, в ожесточенных боях ликвидируют попытки противника с ходу овладеть переправами через р. Днепр в районах Днепропетровск, Берислав, нанося ему одновременно серьезные потери.

Основные группировки противника установлены:

1. Черкассы-Кременчугская (на стыке между Юго-Западным и Южным фронтами) — силой до 2–3 пехотных дивизий, 2 танковых дивизий, 1 моторизованной дивизии…

2. Днепропетровская — силой до 3 танковых дивизий и 2 моторизованных дивизий (во второй линии 1 танковая дивизия и 1 кавалерийская дивизия).

3. Запорожская — 1 моторизованная дивизия и танковый полк (усиление 1 моторизованная дивизия).

4. Никопольская — в составе 2 пехотных дивизий и танкового полка (во второй линии 2–3 пехотные дивизии).

5. Бериславская — силой до 3 пехотных дивизий (во второй линии до 3 пехотных дивизий, 1 моторизованной дивизии и танкового полка).

6. Херсонская группировка — 3 пехотные дивизии, 1 моторизованная дивизия (усиление 1 пехотная дивизия).

Группировка противника, ход и развертывание боевых действий, после отхода наших частей на восточный берег р. Днепр, позволяет прийти к следующему выводу, что противник, создав на Правобережной Украине плацдарм для наступления, поведет последнее, вероятнее всего:

а) в стыке между Юго-Западным и Южным фронтами в направлениях, предположительно, Пирятин, Ромны и дополнительно Полтава, Харьков с целью: 1) Овладения районом Киева в обход с юга. 2) Уничтожения армий Юго-Западного фронта концентрическим ударом Гомель, Бахмач и Пирятин, Ромны. 3) Овладения районом Харькова (промышленный и политический центр). 4) Одновременно обеспечения свободного выхода с северо-запада в район Донбасса;

б) с фронта Александрия, Кривой Рог — на восток для захвата Донбасса;

в) в направлении Каховка, Перекоп для овладения Крымом (с целью лишения Черноморского флота основных баз, захвата плацдарма для последующих действий на захват Закавказья) с одновременной задачей окружения и уничтожения наших сил, действующих западнее линии Берислав, Перекоп. Не исключена возможность в данном случае и одновременного вспомогательного удара в направлении Никополь, Мелитополь.

Ход боевых действий за последние две недели в районах Днепропетровск, Запорожье, Берислав, Херсон подтверждает эти соображения. Учитывая изложенное, а также те условия форсирования р. Днепр, характер конфигурации путей сообщения восточнее рубежа р. Днепр, можно прийти к следующим выводам о перспективе боевых действий на ближайшее время:

1) Основное направление усилий противника можно ожидать на днепропетровском направлении (донбасском) и бериславском (крымском);

2) Вспомогательные удары возможны на запорожском и никопольском направлениях.

Вследствие этого надо ожидать дальнейшего нажима и оживления деятельности противника на днепропетровском и бериславском направлениях и возможные попытки к захвату переправ в районах Запорожье (излучина у Башмачка), Никополь (возможно использование плавней)…

Оценивая наши силы и противника, надо прийти к следующему выводу:

1. Противник имеет общее полуторное превосходство в живой силе, не менее четырехкратное в технике, в частности в танках; в авиации превосходства не имеет.

2. В направлениях возможных ударов соотношение сил, при существующей группировке, изменяется в нашу пользу и почти, как правило, может расцениваться как 1:1 (за исключением танков).

3. Резко бросается в глаза недостаток оперативных резервов.

4. Несмотря на незначительную среднюю оперативную плотность, наличие водной преграды, как р. Днепр, обеспечивает построение прочной, жесткой обороны; требуется лишь должное развитие инженерных оборонительных сооружений, в частности — противотанковых и противопехотных препятствий.

5. Существующая группировка наших войск в основном обеспечивает выполнение поставленных перед фронтом задач…

Что можно сказать по этому документу — правильные расчеты и грамотнейшие выводы. Оставалось одно — прикрыть наиболее опасные направления вероятных действий подвижных войск противника своими дивизиями, снятыми с второстепенных участков фронта и создать глубинную оборону (как было сделано на Курской дуге), срочно укрепить Перекопский перешеек.

Но руководство Красной армии так и не пошло на эти мероприятия, в результате был разгромлен Юго-Западный фронт, противник вышел к Крыму, Донбассу, Мелитополю, Ростову. Но это было еще впереди, а пока продолжалась Тираспольско-Мелитопольская оборонительная операция войск Южного фронта, и до победного мая 1945 года было еще так далеко…

Приложения

Руководящий состав армий, корпусов и дивизий Южного фронта, принимавший участие в боях на р. Прут и Днестр в июне-июле 1941 г.

9-я армия

Командующий — генерал-полковник Черевиченко Я. Т.

Член Военного совета — корпусной комиссар Колобяков А.Ф.

Начальник штаба — генерал-майор Захаров М. В., с конца июня — генерал-майор Бодин А. И.

18-я армия

Командующий — генерал-лейтенант Смирнов А. К.

Член Военного совета — корпусной комиссар Николаев Т. Л.

Начальник штаба — генерал-майор Колпакчи В. Я.

Командиры стрелковых и кавалерийского корпусов

2-й кк — генерал-майор Белов П. А.

14-й ск — генерал-майор Егоров Д. Г.

17-й ск — генерал-майор Галанин И. В.

35-й ск — комбриг Дашичев И. Ф.

55-й ск — генерал-майор Коротеев К. А.

48-й ск — генерал-майор Малиновский Р. Я.

Командиры механизированных корпусов

2-й мк — генерал-лейтенант Новосельский Ю. В.

16-й мк — комдив Соколов А. Д.

18-й мк — генерал-майор Волох П. В.

Командиры стрелковых, горнострелковых и кавалерийских дивизий

25-я сд — полковник Захарченко А. С.

30-я гсд — генерал-майор Галактионов С. Г. с 7.1941 г. — полковник Гончаров М. Д.

51-я сд — генерал-майор Цирульников П. Г.

60-я гсд — генерал-майор Салихов М. Б. с 2.7.1941 г. — генерал-майор Пронин Н. Н.

74-я сд — полковник Шевардин Ф. Е. с 7.1941 г. — полковник Соколов М. С.

95-я сд — генерал-майор Пастревич А. И.

96-я гсд — полковник Шепетов И. М.

130-я сд — генерал-майор Визжилин В. А.

150-я сд — генерал-майор Хорун И. И.

164-я сд — полковник Червинский А. Н.

169-я сд — генерал-майор Турунов И. Е.

176-я сд — генерал-майор Марцинкевич В. Н.

5-я кд — полковник Баранов В. К.

9-я кд — полковник Бычковский А. Ф.

Командиры танковых и моторизованных дивизий

11-я тд — полковник Кузьмин Г. И.

15-я тд — полковник Полозков В. И.

16-я тд — полковник Мындро М. И.

39-я тд — полковник Старков Н. В.

44-я тд — полковник Крымов В. П.

47-я тд — полковник Родин Г. С.

15-я мд — генерал-майор Белов Н. Н.

218-я мд — полковник Шарагин А. П.

240-я мд — полковник Горбенко И. В.

Командиры авиационных дивизий

20-я сад — генерал-майор Осипенко А. С.

21-я сад — полковник Галунов Д. П.

45-я сад — полковник Батыгин И. Т.

65-я ад — подполковник Степанович П. Г.

66-я ад — полковник Старостенков И. К.

Краткий боевой путь армий и дивизий, входивших в состав ОдВО, Южного фронта в июне-июле 1941 г.

9-я армия участвовала в приграничном сражении 1941 года, оборонительных боях на реках Днестр, Южный Буг, Днепр, в Донбасской, Ростовской оборонительных, Ростовской и Барвенковско-Лозовской наступательных операциях. В составе Юго-Западного, Южного, Северо-Кавказского и Закавказского фронтов отражала наступление германских войск в районе Донбасса и большой излучины р. Дон (летом 1942 г.), участвовала в битве за Кавказ (1942–1943). В ноябре 1943 года управление армии было расформировано, а ее соединения и части переданы в другие объединения.

Армией в разные периоды войны командовали: генерал-полковник Я. Т. Черевиченко (июнь-сентябрь 1941); генерал-майор Ф. М. Харитонов (сентябрь 1941-май 1942); генерал-майор П. М. Козлов (май-июнь 1942 и май-июнь 1943); генерал-лейтенант А. И. Лопатин (июнь-июль 1942); генерал-майор Ф. А. Пархоменко (июль-август 1942); генерал-майор К. А. Коротеев (сентябрь 1942-февраль 1943 и март-май 1943); генерал-майор В. В. Глаголев (февраль-март 1943); генерал-майор, с октября 1943 — генерал-лейтенант А. А. Гречкин (июнь-октябрь 1943).

18-я армия в составе Южного, Северо-Кавказского, Закавказского, 1-го и 4-го Украинских фронтов вела оборонительные бои на Правобережной Украине, участвовала в Донбасской, Ростовской оборонительных и наступательных операциях, в сражении за Кавказ, в Керченско-Эльтигенской десантной операции, освобождении Правобережной Украины, Венгрии, Польши, Чехословакии.

Армией в разные периоды войны командовали: генерал-лейтенант А. К. Смирнов (июнь-октябрь 1941); генерал-майор В. Я. Колпакчи (октябрь-ноябрь 1941); генерал-майор Ф. В. Камков (ноябрь 1941-февраль 1942 и апрель-октябрь 1942); генерал-лейтенант И. К. Смирнов (февраль-апрель 1942); генерал-майор А. А. Гречко (октябрь 1942-январь 1943); генерал-майор А. И. Рыжов (январь-февраль 1943); генерал-майор К. А. Коротеев (февраль-март 1943); генерал-лейтенант, с октября 1943 — генерал-полковник К. Н. Леселидзе (март 1943-февраль 1944); генерал-лейтенант Е. П. Журавлев (февраль-ноябрь 1944); генерал-майор, с февраля 1945 — генерал-лейтенант А. И. Гастилович (ноябрь 1944-май 1945).

На базе ВВС Южного фронта в мае 1942 года была сформирована 4-я Воздушная армия (командующий — генерал-майор К. А. Вершинин, член Военного совета — дивизионный комиссар В. И. Алексеев, начальник штаба — генерал-майор А. З. Устинов). В составе Южного, Закавказского, Северо-Кавказского фронтов соединения армии участвовали в оборонительных операциях на Донбассе и Дону, в битве за Кавказ, в Керченско-Эльтигенской десантной операции, в воздушных сражениях на Кубани.

Весной 1944 года авиационные части поддерживали войска Приморской армии в боях при освобождении Крыма. С лета 1944-го до мая 1945 года армия действовала в составе 2-го Белорусского фронта и принимала участие в операциях «Багратион», Восточно-Прусской, Восточно-Померанской и Берлинской. За годы войны летчики воздушной армии выполнили свыше 300 000 самолето-вылетов, нанеся значительный ущерб врагу. За боевые заслуги 17 соединений и частей армии преобразованы в гвардейские, 46 присвоено почетное наименование, 76 награждено орденами. 277 воинов удостоены звания Героя Советского Союза.

Армией командовали: генерал-майор, с марта 1943 — генерал-лейтенант, с октября 1943 — генерал-полковник К. А. Вершинин (май-сентябрь 1942 и май 1943-май 1945); генерал-майор Н. Ф. Науменко (сентябрь 1942-апрель 1943).

Дунайская военная флотилия принимала участие в оборонительных операциях на Дунае, Южном Буге, Днепре и у берегов Керченского пролива. В ноябре 1941 года флотилия была расформирована, ее корабли и части вошли в состав Керченской военно-морской базы и Азовской военной флотилии.

Вновь Дунайская военная флотилия была образована в апреле 1944 года после выхода войск Красной армии к Днепру на базе частей и кораблей Азовской военной флотилии. В ее состав вошли: отдельная бригада речных кораблей (14 БКА), бригада бронекатеров (32 ед.), 18 минометных катеров, 32 тральщика, отряд полуглиссеров (16 ед.), отдельный батальон морской пехоты, зенитно-артиллерийский дивизион, четыре артиллерийские батареи. Соединения и корабли флотилии совместно с наземными войсками принимали участие в Ясско-Кишиневской, Белградской, Будапештской и Венской наступательных операциях, поддерживая наши части артиллерийским огнем, обеспечивая форсирование Днестровского лимана, Дуная, высадив 20 тактических десантов, перевозили по водным артериям войска и грузы.

За боевые заслуги Дунайская военная флотилия была награждена орденами Красного Знамени, Кутузова 2-й степени, Нахимова 1-й степени, в ее рядах сражалось 5 Героев Советского Союза.

Командующие флотилией: контр-адмирал Н. О. Абрамов (июнь — август 1941); контр-адмирал А. С. Фролов (сентябрь-ноябрь 1941); контр-адмирал С. Г. Горшков (апрель-декабрь 1944), контр-адмирал Г. Н. Холостяков (декабрь 1944 — май 1945).

Трудными дорогами войны прошли дивизии Южного фронта, принявшие самый первый удар врага. Некоторые из них были разгромлены, но им на смену пришли новые, получившие номера своих предшественниц. Конечно, в их боевом составе находилось мало, а то и вообще не имелось старожилов-воинов, но эстафета была передана в надежные руки. И об этом свидетельствуют боевые пути дивизий, получивших номера соединений довоенного Одесского военного округа.

5-я Ставропольская кавалерийская дивизия в составе 2-го кавалерийского корпуса после боев в Молдавии и на Правобережной Украине продолжала сражаться на сумском и белгородском направлениях, отстаивала Москву. За боевые заслуги личного состава в ноябре 1941 года соединение было преобразовано в 1-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию.

В дальнейшем гвардейцы в составе войск Западного, Юго-Западного, Воронежского и 1-го Украинского фронтов участвовали в боях в районе Жиздры, освобождали Украину, проводили Львовско-Сандомирскую, Карпатско-Дуклинскую, Сандомирско-Силезскую, Нижнесилезскую, Берлинскую и Пражскую наступательные операции. За боевые подвиги на фронтах Великой Отечественной войны дивизия была награждена орденами Ленина, Красного Знамени, Суворова и Богдана Хмельницкого 2-й степени, пять ее воинов удостоены звания Героя Советского Союза.

9-я Крымская им. Совнаркома УССР кавалерийская дивизия после боев в Молдавии и на Правобережной Украине действовала в составе 2-го кавалерийского корпуса в боях по деблокаде окруженных под Киевом войск Юго-Западного фронта, в Московской битве. За героические действия личного состава в ноябре 1941 года соединение было преобразовано во 2-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию.

Гвардейцы в составе Воронежского и 1-го Украинского фронтов участвовали в боях за Донбасс, в Харьковской оборонительной операции, в освобождении Левобережной и Правобережной Украины, в Львовско-Сандомирской, Сандомирско-Силезской, Нижнесилезской и Берлинской наступательных операциях. 16 воинов 2-й гвардейской Крымской ордена Ленина дважды Краснознаменной ордена Богдана Хмельницкого кавалерийской дивизии были удостоены звания Героя Советского Союза.

11-я танковая дивизия в июне-августе 1941 года вела бои на территории Украины, потеряв в них большую часть своей боевой техники. 27 августа дивизия была расформирована и на ее базе сформирована 132-я танковая бригада, прошедшая славный боевой путь по дорогам Великой Отечественной войны. За героизм личного состава 24 января 1942 года соединение было преобразовано в 4-ю гвардейскую танковую бригаду, заслужившую почетное наименование «Минская», на знамени которой к концу войны засияли ордена Суворова и Красного Знамени.

После выхода из окружения под Уманью части сил 15-я моторизованная дивизия 6 августа 1941 года была переформирована в 15-ю стрелковую дивизию и приняла участие в боях на Донбасской земле. В дальнейшем ее боевой путь продолжался в составе 18, 6, 12, 37, 13, 70, 61 и 65-й армий в боях в районе Артемовска, в Воронежско-Ворошиловградской оборонительной (1942) и Воронежско-Касторненской наступательной (1943) операциях, в битве на Курской дуге, в Черниговско-Припятской, Гомельско-Речицкой, Калинковичско-Мозырской, Белорусской, Млавско-Эльбингской, Восточно-Померанской и Берлинской наступательных операциях.

Воины дивизии освобождали от врага Мозырь, Калинковичи, форсировали Западный Буг, Вислу, Одер, брали города Данциг и Штеттин, пройдя по полям войны свыше 4000 километров. За боевые заслуги дивизия получила почетное наименование Сивашско-Штеттинская и была награждена орденом Суворова 2-й степени. 15 ее воинов за годы войны получили звание Героя Советского Союза.

25-я стрелковая дивизия в 1941–1942 годах сражалась под Одессой и Севастополем, где понесла огромные потери и была 30 июля 1942 года исключена из списков соединений Красной армии.

Второе формирование дивизии проведено в марте 1943 года в Архангельском военном округе. В боевых действиях соединение участия не принимало, дислоцируясь в районах Онега, Молотовск, Архангельск.

30-я горнострелковая дивизия в сентябре 1941-го — декабре 1942 года в составе 9-й, а затем 56-й армии Южного (с середины декабря 1941 года — Закавказского) фронта вела ожесточенные оборонительные бои на Днепре, Молочной, Миусе, Кубани; участвовала в обороне Николаева, Каховки, Ростова-на-Дону, мелитопольского и туапсинского направлений. С августа 1941 года соединение перешло на штат стрелковой дивизии.

18 декабря 1942 года за героизм личного состава в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками соединение удостаивается звания гвардейского и стало именоваться 55-й гвардейской стрелковой ордена Ленина трижды Краснознаменной Иркутской дивизией имени Верховного Совета РСФСР.

В составе войск 5, 37, 58 и 56-й армий в январе 1943-го — апреле 1944 года гвардейцы участвовали в оборонительных, а затем наступательных операциях по освобождению Северного Кавказа, громили врага на Таманском и Керченском полуостровах, освобождали Анапу, Новороссийск, несли службу охранения. За героические действия на Кавказе дивизия была удостоена ордена Суворова 2-й степени.

В апреле-мае 1944 года соединение было передислоцировано в Белоруссию и в составе 28-й армии 1-го Белорусского фронта летом приняло участие в операции «Багратион», действуя на бобруйском направлении. 14 июля 1944 года за героические действия личного состава при освобождении Пинска дивизии было присвоено почетное наименование «Пинская».

В дальнейшем боевой путь гвардейцев пролегал по дорогам Польши, Восточной Пруссии, они храбро дрались при взятии городов Бетхерсдорф, Прейсиш-Эйлау, Цинтен, при разгроме вражеской группировки на берегу Балтики. После взятия Кенигсберга дивизия выполнила 900-км марш и приняла участие в штурме Берлина. Свой боевой путь гвардейцы Иркутско-Пинской ордена Ленина трижды Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии им. Верховного Совета РСФСР завершили на подступах к Праге.

25 воинов дивизии за время войны были удостоены звания Героя Советского Союза, свыше 22 000 награждено орденами и медалями.

51-я стрелковая дивизия после сражений на территории Украины принимала участие в Ростовской и Донбасской оборонительных операциях. В боях за Изюм ее части попали в окружение и были разгромлены.

Второе формирование дивизии было проведено 15 апреля 1943 года на базе 15-й стрелковой бригады. В составе 4-й Ударной, 6-й гвардейской армий, Земландской группы войск, 50-й армии соединение участвовало в Витебско-Оршанской, Полоцкой, Шяуляйской операциях, в освобождении Витебска (за что 10.6.1944 удостоено почетного наименования «Витебская»), Полоцка, Зарасай, во взятии Кенигсберга.

За героические действия личного состава при освобождении Белоруссии дивизия была награждена орденом Красного Знамени (23.7.1944), а за прорыв сильно укрепленной обороны противника юго-восточнее Риги удостоилась ордена Суворова 2-й степени (22.10.1944).

60-я стрелковая дивизия была вновь сформирована в сентябре 1941 года на базе 1-й Московской дивизии народного ополчения Ленинского района столицы. Оборона Москвы, освобождение Смоленщины, форсирование Сожа, Десны, Снова, Днепра, освобождение Ковеля, Польши, взятие города-крепости Шнейдемюля, Берлинская операция — вот этапы боевого пути Севско-Варшавской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии.

Второе формирование 74-й стрелковой дивизии было проведено 14 октября 1942 года на базе 134-й курсантской бригады. В составе 13, 38, 40, 53, 57 и 26-й армий соединение участвовало в Воронежско-Касторненской операции, боях на малоархангельском направлении, в Курском сражении, в Черниговско-Припятской, Киевской, Житомирско-Бердичевской, Корсунь-Шевченковской, Уманско-Ботошанской, Ясско-Кишиневской, Белградской, Будапештской, Балатонской и Венской операциях, закончив войну в Восточных Альпах.

Части дивизии освобождали Чернобыль, Малоархангельск, Киев (за что соединению 6.11.1941 присвоено почетное наименование «Киевская»), Белую Церковь, Дорохой, форсировали Десну, Днепр, Горный Тикич, Южный Буг, Прут, Дунай. 22 воина за подвиги на полях сражений Великой Отечественной войны получили высокое звание Героя Советского Союза.

Таков боевой путь 74-й Киевско-Дунайской Краснознаменной ордена Богдана Хмельницкого стрелковой дивизии.

Второе формирование 95-й стрелковой дивизии было проведено к сентябрю 1942 года в Тульской области на базе 13-й моторизованной дивизии НКВД и других воинских частей. Войдя в состав 62-й армии, соединение приняло участие в Сталинградской битве. За героизм личного состава, проявленный в боях, соединение 1 марта 1943 года было преобразовано в 75-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

В дальнейшем боевой путь гвардейцев пролегал в составе 13, 70, 60, 65 и 61-й армий по многим полям сражений: в Курской битве, в освобождении Левобережной Украины, в Киевской наступательной операции, в освобождении Белоруссии, Прибалтики, Польши, в Висло-Одерской и Восточно-Померанской наступательных операциях, завершившись штурмом Берлина.

За умелые действия в Курском сражении дивизия была награждена орденом Красного Знамени (21.7.1943), за освобождение Бахмача ей присвоено почетное наименование «Бахмачская» (9.9.1943), за форсирование Днепра удостоена ордена Суворова 2-й степени (15.1.1944), за освобождение Паричей и Бобруйска награждена вторым орденом Красного Знамени (5.7.1944). В ее рядах 74 воина получили высокое звание Героя Советского Союза.

После сражений на территории Молдавии и Украины 96-я стрелковая дивизия (переименована из горнострелковой) в составе войск Южного фронта вела тяжелые оборонительные бои за Ростов-на-Дону. За боевые заслуги личного состава она 21 января 1942 года была преобразована в 14-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

Действуя в составе 37, 57, 63 и 21-й армий, гвардейцы участвовали в Барвенково-Лозовской наступательной операции, вели оборонительные бои на изюм-барвенковском направлении и в большой излучине Дона, сражались под Сталинградом. В декабре 1942 года в составе 3-й гвардейской армии Юго-Западного фронта дивизия громила противника в ходе контрнаступления под Сталинградом.

В 1943 году части дивизии вели бои за Донбасс, Харьков, освобождали Левобережную Украину, форсировали Днепр в районе легендарной Каховки и в составе 57-й армии Степного фронта вели бои на криворожском направлении.

В составе 5-й гвардейской армии 2-го Украинского фронта соединение принимало участие в Уманско-Ботошанской наступательной операции (март-апрель 1944). За освобождение города Новоукраинка и важного железнодорожного узла Помошная дивизия была награждена орденом Красного Знамени (29.3.1944 г.). Форсировав Днестр, ее части вели боевые действия по расширению плацдарма на западном берегу в районе Григориополя.

В июне 1944 года соединение было переброшено на 1-й Украинский фронт, в составе которого принимало участие в Львовско-Сандомирской операции, освобождении Польши, форсировании рек Варту, Ниду, Одер, вело бои по уничтожению окруженного противника в районе Бреслау. За прорыв сильно укрепленной обороны противника западнее Сандомира дивизия была награждена орденом Ленина (19.2.1945).

На заключительном этапе войны дивизия участвовала в Берлинской и Пражской наступательных операциях. За взятие Дрездена она была награждена орденом Кутузова 2-й степени (4.6.1945). За годы войны около 8000 воинов дивизии было удостоено правительственных наград, тринадцати из них присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Таков боевой путь 14-й гвардейской Винницкой ордена Ленина Краснознаменной ордена Кутузова стрелковой дивизии имени Яна Фабрициуса, начавшей войну в районе украинского города Черновцы.

106-я стрелковая дивизия, действуя в составе 9-го особого стрелкового корпуса, 51-й отдельной армии, 56, 57 и 9-й армий Южного, Юго-Западного и Северо-Кавказского фронтов, участвовала в боях на Крымском полуострове, на Ишуньских позициях, за Джанкой, на р. Салгир, на Керченском и Таманском полуостровах, в Ростовской операции, в районе Изюма, в Донбасской операции. Летом 1942 года попала в окружение и была разгромлена в районе Миллерово. Из-за больших потерь личного состава соединение было расформировано 28 ноября 1942 года.

Второе формирование соединения было проведено в ноябре 1942 года на базе частей Забайкальской дивизии НКВД. В составе 70-й армии Центрального фронта дивизия приняла участие в боях с 15 февраля 1943 года, захватив плацдарм на р. Сож.

Курская дуга, форсирование Днепра (за что 17.11.1943 удостоена почетного наименования «Днепровская»), освобождение Гомельской и Полесской областей Белоруссии (9.8.1944 награждена орденом Красного Знамени), Правобережной Украины, Польши, форсирование Западного Буга, Вислы, взятие Дрездена — вот этапы боевого пути Забайкальско-Днепровской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии. За героические подвиги на полях сражений Великой Отечественной войны 49 ее воинов удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

130-я стрелковая дивизия (второго формирования) была образована 19 января 1942 года на базе 3-й Московской коммунистической дивизии народного ополчения, отличившейся в битве под Москвой. В составе Калининского фронта она участвовала в боях за Новую Руссу, громила демянскую группировку противника. За проявленный личным составом героизм и стойкость соединение 8 декабря 1942 года было преобразовано в 53-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

В составе 14-го гвардейского стрелкового корпуса Северо-Западного фронта дивизия вела боевые действия в районе Извоз, Большой и Малый Стречно, участвовала в прорыве сильно укрепленной обороны противника, за что была награждена орденом Красного Знамени (28.4.1943).

Свой дальнейший боевой путь дивизия продолжала в составе войск Ленинградского и 3-го Прибалтийского фронтов. Ее части вели ожесточенные бои в Псковско-Островском укрепленном районе, освобождали Эстонию. За освобождение города Тарту дивизии было присвоено почетное наименование «Тартуская» (август 1944).

Славный боевой путь прошла и 150-я стрелковая дивизия второго формирования, которая за боевые подвиги личного состава 16 апреля 1943 года была переименована в 22-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

В составе 2-го Прибалтийского фронта соединение участвовало в освобождении Латвии, взятии городов Корсава, Рига, за что было удостоено почетного наименования «Рижское». Свой боевой путь дивизия закончила взятием Берлина.

Продолжался и боевой путь 156-й стрелковой дивизии. В составе войск 1-го Прибалтийского фронта она участвовала в операции «Багратион», в освобождении Прибалтики, городов Поставы, Биржай. За прорыв сильно укрепленной обороны противника юго-восточней Риги дивизия была удостоена ордена Кутузова 2-й степени.

Трудными дорогами войны пришлось пройти и переформированной 164-й стрелковой дивизии. Ржевско-Сычевская операция, освобождение Смоленщины, Белоруссии, Прибалтики. За освобождение Витебска она была удостоена почетного наименования «Витебская» (26.6.1944 г.), а за освобождение Каунаса награждена орденом Красного Знамени.

Несколько раз попадала в окружение 169-я стрелковая дивизия, но всякий раз вырывалась и вновь продолжала сражаться с врагом. Северский Донец, Харьков, Оскол, Волчанск — вот рубежи, на которых мужественно сражались ее части в 1941–1942 годах.

Сталинградская битва, Курская дуга, Брянская операция, форсирование рек Судость, Десна, Днепр, освобождение Белоруссии, Польши, Восточной Пруссии — вехи дальнейшего боевого пути Рогачевской стрелковой дивизии, начавшегося на украинской земле летом 1941 года.

176-я стрелковая дивизия после сражений на территории Молдавии и Правобережной Украины в составе войск 9, 12, 58 и 18-й армий принимала участие в боях под Каховкой, Мелитополем, за Ростов и Кавказ, держала оборону на р. Терек. За героизм личного состава при обороне Моздока и Орджоникидзе соединение было награждено орденом Красного Знамени (декабрь 1942).

В январе 1943 года дивизия была передислоцирована в район Геленджика, откуда приняла участие в десанте на Малую Землю, в Новороссийско-Таманской наступательной операции. За героические действия на фронтах Великой Отечественной войны соединение 9 октября 1943 года было переименовано в 129-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

Действуя в составе войск 1-го и 4-го Украинских фронтов, дивизия принимала участие в Проскуровско-Черновицкой, Моравско-Остравской и Западно-Карпатской наступательных операциях, освобождала города Борщев, Коростышев, Житомир, Дрогобыч, Михальовце, Прешов, Острава. За освобождение Житомира дивизии было присвоено почетное наименование «Житомирская» (декабрь 1943).

Продолжала свой боевой путь по дорогам войны и вновь сформированная 218-я стрелковая дивизия: она одной из первых вышла к Днепру на киевском направлении в 1943 году, освобождала Киев, Житомир, Правобережную Украину, Польшу, брала Бреслау, заслуженно удостоившись названия «Киевско-Ромоданская Краснознаменная».

Судьбы людские
(до мая 1945 г.)

Генерал-майор Антонов А. И. — нш Южного, Северо-Кавказского и Закавказского фронтов, зам. нач. и нач. ГШ КА, генерал армии.

Подполковник Афонин И. М. — 469 сп, и.д. ком. 333 сд, нш 5 кк, ком. 300 сд, 18 гв. ск, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза.

Полковник Баранов В. К. — 5 кд, 1 гв. кк, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза.

Генерал-лейтенант Батов П. И. — 9 ск, зам. ком. и ком. 51 А, 3 А, пом. ком. БрФ, ком. 4 ТА, 65 А, генерал-полковник, дважды Герой Советского Союза.

Генерал-майор Батюня А. Г. — нш 48 ск, и.д. ком. 48 ск, нш 6 А, и.д. ком. 57 А, нш 9 А, слушатель ВАК им. Ворошилова, нш 38 А, нш 40 А, зам. ком. 38 А, нш 1 гв. А, генерал-лейтенант.

Генерал-майор Белов Н. Н. — 15 мд, погиб 9 августа 1941 г. в районе с. Подвысокое в окружении под Уманью.

Генерал-майор Белов П. А. — 2 кк, 61 А, генерал-полковник, Герой Советского Союза.

Полковник Богданович П. К. — нш 74 сд, нш отд. кк, ком. 81 стр. бригады, 31 сд, комендант г. Умань, 49 сд, генерал-майор, Герой Советского Союза.

Генерал-майор Бодин П. И. — нш 9 А, нш Юго-Западного направления, нш Юго-Западного, Сталинградского и Закавказского фронтов, генерал-лейтенант. Погиб 1 ноября 1942 г. в районе Владикавказа при авиационном налете противника.

Полковник Бычковский А. Ф. — 9 кд, 6 кк, за невыполнение боевой задачи отстранен от должности и назначен и. о. инспектора кавалерии СЗФ, зам. ком. 31 А, слушатель ВАК им. Ворошилова, генерал-майор, арестован 27 мая 1943 г., реабилитирован 15 августа 1953 г.

Генерал-майор Волох П. В. — 18 мк, ком. группой войск 18 А, нач. Главного управления формирования, комплектования и боевой подготовки БТВ, ком. БТ и МВ ЮЗФ, погиб 25 августа 1943 г. при авиационном налете противника.

Генерал-майор Галанин И. В. — 17 ск, 12 А, 59 А, зам. ком. группой войск ЗФ, зам. ком. ВорФ, ком. 24 А, 70 А, 4 гв. А, 53 А, 4 гв. А, генерал-лейтенант.

Полковник Галунов Д. П. — 21 сад, ВВС 12 А, 5 рез. авиагруппа ЮФ, ВВС 57 А, 217 иад, 8 гв. иад, 5 иак, зам. ком. 12 ВА, генерал-лейтенант.

Полковник Глинский М. И. — нш 32 кд, ком. 41 кд, 7 гв. кд, зам. ком. 1 гв. кк, генерал-лейтенант.

Генерал-майор Гольцев Н. Д. — нач. АБТВ 18 А, арестован в 1941 г., приговорен к расстрелу 13 февраля 1942 г., который приведен в исполнение 23 февраля 1942 г.

Подполковник Гончаров Л. А. — 131 иап, погиб в воздушном бою в октябре 1941 г.

Комбриг Дашичев И. Ф. — 35 ск, 9 ск, и.о. ком. 44 А, за большие потери войск арестован 21 января 1942 г. и до июля 1952 г. находился в заключении. Полностью реабилитирован с возвратом звания «генерал-майор».

Полковник Замерцев И. Т. — комендант 81 УР, ком. 255 сд, 3 ск, 10 гв. ск, 9 ск, 11 ск, зам. ком. 25 гв. ск, комендант Будапешта, генерал-майор.

Армейский комиссар 1 ранга Запорожец А. И. — ЧВС ЮФ, уполномоченный Ставки ВГК и ЧВС Волховского и Ленинградского фронтов, ЧВС 60 и 63 А, ЧВС Северо-Кавказского и Донского фронтов, генерал-лейтенант.

Генерал-майор Захаров М. В. — нш ОдВО, нш 9 А, нш ГК СЗН, зам. нач. Главного управления тыла Красной армии, нш Калининского, Резервного, Степного, 2-го Украинского и Забайкальского фронтов, генерал армии, дважды Герой Советского Союза.

Генерал-майор Егоров Д. Г. — 14 ск, 15 августа 1941 г. отстранен от должности за большие потери личного состава и по приговору суда Военного трибунала понижен в должности до командира 469 сп, ком. 150 сд, погиб 25 мая 1942 г. в районе с. Протопоповка Харьковской обл. в окружении.

Корпусной комиссар Колобяков А. Ф. — ЧВС 9 и 61 А, ЧВС БрФ, ЧВС Сибирского, Западно-Сибирского ВО, генерал-майор.

Генерал-майор Колпакчи В. Я. — нш 18 А, ком. 18 А, нш БрФ, ком. 63 и 69 А, генерал-полковник, Герой Советского Союза.

Полковник Корженевич Ф. К. — нач. ОО ЮФ, НОО 6 А, нш 9 и 66 А, нш Воронежского, Юго-Западного, 3-го и 4-го Украинских фронтов, генерал-лейтенант.

Полковник Кравченко А. Г. — нш 18 мк, ком. 31 тбр, зам. ком. 61 А по АБТВ, нш 1 тк, ком. 2 и 4 (5 гв.) тк, 6 гв. ТА, генерал-полковник, дважды Герой Советского Союза.

Полковник Крылов Н. И. — нш Дунайского УР, нач. ОО Приморской А, нш Приморской и 62 А, ком. 5 А, генерал-полковник, Герой Советского Союза.

Полковник Крымов В. П. — 44 тд, попал в плен 5 августа 1941 г. в окружении под Уманью, умер в концлагере в 1941 г.

Полковник Кузьмин Г. И. — 11 тд, 132 тбр, 4 гв. тбр, 21 тк, генерал-майор, погиб 28 мая 1942 г. в окружении под Харьковом.

Генерал-майор Малиновский Р. Я. — 48 ск, 6 А, ЮФ, 66 А, зам. ком. ВорФ, ком. 2 гв. А, ЮФ, ЮЗФ, 3 УФ, 2 УФ, Маршал Советского Союза, Герой Советского Союза.

Генерал-майор Марцинкевич В. Н. — 176 сд, 134 сд, погиб в бою 30 июля 1944 г. в районе Пулавы.

Полковник Мындро М. И. — 16 тд, попал в плен 1 августа 1941 г. в окружении под Уманью. Расстрелян немцами в с. Павловка.

Полковник Неделин М. И. — 4 птабр, зам. ком. артиллерией 18 А, ком. арт. 37 и 56 А, зам. ком. арт. СКФ, ком. 5-м артиллерийским корпусом прорыва, ком. артиллерией Юго-Западного и 3-го Украинского фронтов, генерал-полковник, Герой Советского Союза.

Генерал-лейтенант Новосельский Ю. В. — 2 мк, 146 сд, зам. ком. БрФ, зам. ком. 10 гв. А, пом. ком. 2 ПрибФ, ком. 97 ск, 7 гв. ск, 55 ск.

Полковник Носков А. А. — зам. ком. 150 сд, ком. 26 кд, 6 кк, генерал-майор, попал в плен 29 мая 1942 г. в окружении под Харьковом.

Генерал-майор Осипенко А. С. — 20 сад, зам. ком. ПВО по ИА, ком. 8 иак, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза.

Полковник Осликовский Н. С. — пом. ком. 9 кд, ком. 9 (2 гв.) кд, слушатель ВАК им. Ворошилова, зам. ком. 1 гв. кк, ком. 3 гв. кк, КМГ, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза.

Генерал-майор Пастревич А. И. — 95 сд, за потерю управления частями 16 июля 1941 г. снят с должности, ком. 6 вдк, 10 гв. сд, слушатель ВАК им. Ворошилова, 1 гв. сд, зам. ком. 8 гв. ск, и.д. 18 гв. сд, зам. ком. 8 гв. ск.

Генерал-майор Первушин А. Н. — 106 сд, 44 А, тяжело ранен в боях под Феодосией в начале 1942 г.

Генерал-майор Петров И. Е. — 1 кд, 25 сд, Приморская армия, Черноморская группа войск, СКФ, Отдельная Приморская армия, 2 БФ, 4 УФ, нш 1 УФ, генерал армии, Герой Советского Союза.

Полковник Родин Г. С. — 47 тд, 52 тбр, 28 тк, 4 мк, зам. ком. ЮЗФ по БТ и МВ, ком. 30 Уральского тк, 10 гв. тк, 6 учебной тбр, генерал-лейтенант.

Полковник Рыбальченко Ф. Т. — нш 14 ск, и.д. ком. 414 сд, нач. ОО 12 А, нач. ОО СКВО, нш 12 ск, зам. ком. 4 ТА, нш 3 гв. А, в распоряжении ГУК НКО, зам. ком. 4 гв. А, генерал-майор.

Генерал-майор Салихов М. Б. — 60 гсд, осужден Военным трибуналом на 10 лет с отбытием срока после войны и назначен с понижением на должность ком. полка, пропал без вести в 1941 г.

Подполковник Севастьянов И. А. — нш 106 сд, ком. 156 сд, 276 сд, зам. ком. 1 ск, ком. 276 сд, 280 сд, зам. ком. 36 ск, генерал-майор.

Генерал-лейтенант Смирнов А. К. — 18 А, погиб в окружении 8 октября 1941 г. вблизи д. Поповка (ныне Смирново) Куйбышевского района Запорожской области.

Комдив Соколов А. Д. — 16 мк, попал в плен 7 августа 1941 г. на Кировоградщине, умер от ран 17 августа этого же года.

Полковник Судец В. А. — 4 дбак, ком. ВВС 51 А, ВВС ПриВО, 1 бак, 17 ВА, генерал-полковник, Герой Советского Союза.

Полковник Сучков Н. И. — нш 2 мк, погиб 2 августа 1941 г. в окружении под Уманью.

Полковник Токарев Б. К. — 22 дбад, 72 иад, 140 ад, зам. ком. ВВС 31 А, ком. 72 иад, ком. ВВС 53 А, 241 бад, 1 гв. шад, 6 шак, генерал-майор.

Генерал армии Тюленев И. В. — ЮФ, 28 А, ЗакВО, ЗакФ.

Генерал-лейтенант Харитонов Ф. М. — знш ЮФ, ком. 9 и 6 А, умер от тяжелой болезни 28 мая 1943 г.

Генерал-майор Хорун И. И. — 150 сд, отд. кк, и.д. зам. ком. 9 А по тылу, зам. ком. 3 А, нач. Автомобильного управления БрФ, в распоряжении ГУК НКО, ком. 119 сд, в распоряжении ВС 2 ПрибФ.

Генерал-майор Хренов А. Ф. — нач. инженерных войск ЮФ, ООР, 51 А, СОР, зам. ком. Крымским фронтом по инженерным войскам, нач. инженерных войск Волховского, Карельского и 1-го Дальневосточного фронтов, генерал-полковник, Герой Советского Союза.

Полковник Цаликов К. А. — нш 176 сд, ком. 591 сп, 377 сд, 3 гв. сд, 13 гв. ск, генерал-майор, погиб, подорвавшись на мине в ходе Шяуляйской наступательной операции.

Генерал-лейтенант Чибисов Н. Е. — зам. ком. ОдВО, ком. Приморской группой войск, Рез. А, зам. ком. БрФ, ком. 38, 3 и 1 УдА, нач. Военной академии им. М. В. Фрунзе, генерал-полковник, Герой Советского Союза.

Полковник Шарагин А. П. — 218 мд (сд), ком. группой войск 18 А, слушатель ВАК им. Ворошилова, зам. ком. 4 мк, ком. 3 гв. мк, генерал-майор, умер от ран, полученных на р. Миус 22 декабря 1943 г.

Полковник Шевардин Ф. Е. — 74 сд, 14 ск, 27 гв. ск, 74 ск, генерал-майор.

Генерал-майор Шевченко В. И. — 16 сад, ком. ВВС ЮФ, 217 иад, 216 иад, 1 сак, 182 шад.

Генерал-майор Шишенин Г. Д. — нш ЮФ, нш Приморской А, нш ООР, нш командующего войсками Крыма, погиб в октябре 1941 г. в авиационной катастрофе на Тамани.

Генерал-майор Штевнев А. Д. — пом. ком. ЮФ по АБТВ, ком. АБТВ Сталинградского фронта, ком. БТ и МВ 38 А, ком. БТ и МВ 1 УФ, погиб 29 января 1944 г.

Хроника оставления и освобождения городов Украины и Молдавии войсками Красной армии в годы Великой Отечественной войны^[457]

Город	Оставлен	Освобожден
Азов	27.11.42 г.	7.2.43 г.
Аккерман	28.11.41 г.	22.8.44 г.
Александрия	6.8.41 г.	6.12.43 г.
Алупка	8.11.41 г.	16.4.44 г.
Алушта	4.11.41 г.	15.4.44 г.
Ананьев	7.8.41 г.	1.4.44 г.
Анапа	31.8.42 г.	21.9.43 г.
Апостолово	17.8.41 г.	5.2.44 г.
Артемовск	1.11.41 г.	5.9.43 г.
Ахтырка	15.10.41 г.	23.2.43 г.
	11.3.43 г.	25.8.43 г.
Балаклея	30.10.41 г.	6.2.43 г
Балта	4.8.41 г.	29.3.44 г.
Бар	16.7.41 г.	25.3.44 г.
Барвенково	24.10.41 г.	23.1.42 г.
	18.5.42 г.	6.2.43 г.
	28.3.43 г.	10.9.43 г.
Бахчисарай	1.11.41 г.	14.4.44 г.
Бельцы	7.7.41 г.	26.3.44 г.
Бендеры	21.7.41 г.	23.8.44 г.
Бережаны	3.7.41 г.	22.7.44 г.
Берестечко	24.6.41 г.	2.4.44 г.
Берислав	29.8.41 г.	11.3.44 г.
Бобринец	6.8.41 г.	16.3.44 г.
Бобрка	1.7.41 г.	27.7.44 г.
Болград	20.7.41 г	24.8.44 г.
Болехов	3.7.41 г.	7.8.44 г.
Борислав	1.7.41 г.	7.8.44 г.
Вилково	23.7.41 г.	24.8.44 г.
Винница	21.7.41 г.	20.3.44 г.
Вознесенск	7.8.41 г.	24.3.44 г.
Волноваха	13.10.41 г.	10.9.43 г.
Галич	2.7.41 г.	24.7.44 г.
Геническ	16.9.41 г.	30.10.43 г.
Гуляйполе	6.10.41 г.	16.9.43 г.
Дебальцево	7.12.41 г.	3.9.43 г.
Джанкой	31.10.41 г.	11.4.44 г.
Днепродзержинск	23.8.41 г.	25.10.43 г.
Днепропетровск	25.8.41 г.	25.10.43 г.
Енакиево	31.10.41 г.	3.9.43 г.
Жмеринка	17.7.41 г.	20.3.44 г.
Запорожье	4.10.41 г.	14.10.43 г.
Зборов	2.7.41 г.	20.7.44 г.
Золочев	1.7.41 г.	17.7.44 г.
Измаил	19.7.41 г.	25.8.44 г.
Иловайск	22.10.41 г.	4.9.43 г.
Кагул	20.7.41 г.	25.8.44 г.
Калараш	14.7.41 г.	23.8.44 г.
Калуш	2.7.41 г.	30.7.44 г.
Каменец-Подольский	11.7.41 г.	26.3.44 г.
Каховка	30.8.41 г.	2.11.43 г.
Керчь	16.11.41 г.	30.12.41 г.
	15.5.42 г.	11.4.44 г.
Кировоград	4.8.41 г.	8.1.44 г.
Кишинев	16.7.41 г.	24.8.44 г.
Коломыя	4.7.41 г.	28.3.44 г.
Котовск	5.8.41 г.	31.3.44 г.
Красноармейск	19.10.41 г.	11.2.43 г.
	20.2.43 г.	8.9.43 г.
	19.7.42 г.	1.9.43 г.
Красный Луч	15.8.41 г.	22.2.44 г.
Кривой Рог	15.7.41 г.	25.8.44 г.
Леово	22.10.41 г.	6.9.43 г.
Макеевка	8.10.41 г.	10.9.43 г.
Мариуполь	6.10.41 г.	23.10.43 г.
Мелитополь	19.7.41 г.	19.3.44 г.
Могилев-Подольский	5.10.41 г.	21.9.43 г.
Молочанск	17.8.41 г.	28.3.44 г.
Николаев	17.8.41 г.	8.2.44 г.
Никополь	27.9.41 г.	22.9.43 г.
Новомосковск	5.8.41 г.	17.3.44 г.
Новоукраинка	16.10.41 г.	10.4.44 г.
Одесса	15.7.41 г.	6.4.44 г.
Оргеев	4.10.41 г.	19.9.43 г.
Орехов	21.8.41 г.	30.3.44 г.
Очаков	11.10.41 г.	17.2.43 г.
Павлоград	22.2.43 г.	18.9.43 г.
	3.8.41 г.	22.3.44 г.
Первомайск	5.10.41 г.	17.9.43 г.
Пологи	13.8.41 г.	19.9.43 г.
Пятихатки	10.8.41 г.	4.4.44 г.
Раздельная	5.8.41 г.	30.3.44 г.
Рыбница	3.7.42 г.	9.5.44 г.
Севастополь	1.11.41 г.	13.4.44 г.
Симферополь	1.7.41 г.	9.8.44 г.
Сколе	15.7.41 г.	17.3.44 г.
Сороки	21.10.41 г.	8.9.43 г.
Сталино	2.7.41 г.	27.7.44 г.
Станислав	8.8.41 г.	12.4.44 г.
Тирасполь	7.10.41 г.	20.9.43 г.
Токмак	27.7.41 г.	26.9.44 г.
Турка	30.7.41 г.	10.3.44 г.
Умань	2.7.41 г.	22.8.44 г.
Унгены	4.7.41 г.	27.3.44 г.
Фалешты	3.11.41 г.	29.12.41 г.
Феодосия	18.1.42 г.	13.4.44 г.
Херсон	19.8.41 г.	13.3.44 г.
Чистяково	31.10.41 г.	2.9.43 г.
Ямполь	2.7.41 г.	3.3.44 г.

Список сокращений, встречающихся в тексте

А — армия

АБТВ — автобронетанковые войска

АБТУ — автобронетанковое управление

ад — авиационная дивизия

АДД — авиация дальнего действия

АИР — артиллерийская инструментальная разведка

ак — армейский корпус

ап — артиллерийский полк

апд — артиллерийский парковый дивизион

атб — автомобильный батальон

бад — бомбардировочная авиационная дивизия

бап — бомбардировочный авиационный полк

БМ — большой мощности

БОВРА — береговая оборона водного района

ВА — воздушная армия

ВАК — военная академия

ВВС — Военно-воздушные силы

ВГК — Верховный главнокомандующий

вдбр — воздушно-десантная бригада

вдк — воздушно-десантный корпус

Вел. — великий

вкл. — включительно

ВМФ — Военно-морской флот

ВОСО — служба военных сообщений

выс. — высота

г. — город

гап — гаубичный артиллерийский полк

ГСМ — горюче-смазочные материалы

гсп — горнострелковый полк

д. — деревня

ДАРМ — дивизионные авторемонтные мастерские

дбак — дальнебомбардировочный авиационный корпус

дбап — дальнебомбардировочный авиационный полк

ДПМУ — дневные простые метеорологические условия

ДСМУ — дневные сложные метеорологические условия

ЗабВО — Забайкальский военный округ

зап — зенитно-артиллерийский полк

иад — истребительная авиационная дивизия

иап — истребительный авиационный полк

иск. — исключительно

кап — корпусной артиллерийский полк

каэ — корректировочная авиационная эскадрилья

кд — кавалерийская дивизия

КОВО — Киевский Особый военный округ

кп — кавалерийский полк

лап — легкий артиллерийский полк

лбап — легкий бомбардировочный авиационный полк

ЛВО — Ленинградский военный округ

либ — легкий инженерный батальон

М. — малый

м. — местечко

мд — моторизованная дивизия

МИД — Министерство иностранных дел

мк — механизированный корпус

мп — мотопехотный полк

мсб — медицинско-санитарный батальон

МССР — Молдавская Советская Социалистическая Республика

мцп — мотоциклетный полк

Нв. — новый

НЗ — неприкосновенный запас

НКВД — Народный комиссариат внутренних дел

НКО — народный комиссар обороны

НКС — Народный комиссариат связи

н. п. — населенный пункт

НПМУ — ночные простые метеорологические условия

НСМУ — ночные сложные метеорологические условия

нш — начальник штаба

оадн — отдельный артиллерийский дивизион

обс — отдельный батальон связи

ОГПУ — Объединенное государственное политическое управление

ОдВО — Одесский военный округ

од ПТО — отдельный дивизион противотанковой обороны

оз. — озеро

озадн — отдельный зенитно-артиллерийский дивизион

окэ — отдельный кавалерийский эскадрон

ООР — Одесский оборонительный район

опб — отдельный пулеметный батальон

орвб — отдельный ремонтно-восстановительный батальон

орхз — отдельная рота химической защиты

осаб — отдельный саперный батальон

пап — пушечный артиллерийский полк

ПАХ — полевой автохлебзавод

ПВО — противовоздушная оборона

пд — пехотная дивизия

ПКГ — полевая касса Госбанка

ПО — погранотряд

пп — пехотный полк

ППС — полевой пункт связи

ПриВО — Приволжский военный округ

птабр — противотанковая артиллерийская бригада

ПТО — противотанковой обороны

пульбат — пулеметный батальон

ПХО — противохимической обороны

р. — река

рап — разведывательный авиационный полк

рб — разведывательный батальон

РГК — резерва Главного командования

РП — район прикрытия

рр — регулировочная рота

с. — село

сад — смешанная авиационная дивизия

сбап — скоростной бомбардировочный полк

сд — стрелковая дивизия

ск — стрелковый корпус

СОР — Севастопольский оборонительный район

сп — стрелковый полк

ст. — станция

тап — тяжелый артиллерийский полк

тбр — танковая бригада

тд — танковая дивизия

УП — участок прикрытия

УР — укрепленный район

УрВО — Уральский военный округ

шап — штурмовой авиационный полк

штадив — штаб дивизии

штакор — штаб корпуса

штарм — штаб армии

х. — хутор

Примечания

1

Сокращения, встречающиеся здесь и далее, см. в Приложении.

(обратно)

2

Военно-научное управление Генерального штаба. Операции советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941–1945. Т. 1. М., 1958. С. 79.

(обратно)

3

Без учета 50-мм минометов.

(обратно)

4

Без учета 50-мм минометов.

(обратно)

5

Операции советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941–1945. Т. 1. М., 1958. С. 79.

(обратно)

6

От стрелковых дивизий горнострелковые отличались особой организацией частей и подразделений, специальным (разборным) тяжелым пехотным и артиллерийским вооружением, приспособленным для перевозки (переноски) на вьюках, наличием горного снаряжения и спецификой боевой подготовки.

(обратно)

7

Под ред. Сахарова В. П., Жидилова Е. И., Харитонова А. Д. У черноморских твердынь. М., 1967. С. 55.

(обратно)

8

Батов П. И. В боях и походах. М., 1974. С. 7.

(обратно)

9

Хорьков А. Г. Грозовой июнь. М., 1991. С. 16.

(обратно)

10

Захаров М. В. Накануне великих испытаний. М., 1968. С. 179.

(обратно)

11

Отдел военной статистики Института военной истории МО РФ: Сборник «Боевой и численный состав Вооруженных Сил СССР в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.»; Статистический сборник № 1, М., 1994.

(обратно)

12

Военно-научное управление Генерального штаба. Операции советских Вооруженных Сил в период отражения нападения фашистской Герани на СССР. Т. 1. М., 1958. С. 86.

(обратно)

13

Захаров М. В. Указ. соч. С. 211.

(обратно)

14

Без учета управления корпуса.

(обратно)

15

ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 30425 сс. Д. 11. Л. 13; Захаров М. В. Указ. соч. 149; Мерников А. Г., Спектор А. А. Вторая мировая война. Мн., 2007.

(обратно)

16

ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 30425сс. Д. 11. Л. 23; Захаров М. В. Указ. соч. С. 149.

(обратно)

17

Без учета техники, находившейся в 44-й танковой дивизии.

(обратно)

18

Дриг. Е. Механизированные корпуса РККА в бою. М., 2005. С. 456.

(обратно)

19

Хорьков А. Г. Указ. соч. С. 21.

(обратно)

20

ЦАМО РФ. Ф. 138. Оп. 2566. Д. 29. Л. 1–4.

(обратно)

21

Операции советских Вооруженных Сил… Т. 1. С. 82, 83.

(обратно)

22

Там же. С. 83.

(обратно)

23

Мощанский И., Хохлов И. Южное направление. Оборонительные операции Южного фронта и Отдельной Приморской армии 22 июня — 16 октября 1941 года. М., 2005. С. 4.

(обратно)

24

Пстыго И. И. На боевом курсе. М., 1980. С. 4.

(обратно)

25

Подсчитано: Институт военной истории Министерства обороны Российской Федерации. Сборник «Боевой и численный состав Вооруженных сил СССР в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.»; Статистический сборник № 1 (22 июня 1941 г.). М., 1994; Советская авиация в Великой Отечественной войне в цифрах. М., 1962; ЦАМО РФ. Ф. 35. Оп. 107559сс. Д. 5 (т. 1). Л. 116–153, 170–207; Захаров М. В. Указ. С. 266, 267; Вершинин К. А. Четвертая воздушная. М., 1975. С. 76; ВИЖ № 9 за 1978 г. С. 26.

(обратно)

26

Вершинин К. А. Четвертая воздушная. М., 1975. С. 77.

(обратно)

27

Журнал «Армия». 1997. № 4. С. 29.

(обратно)

28

ВИЖ. 1975. № 2. С. 29.

(обратно)

29

ЦАМО РФ. Ф. 138. Оп. 2181. Д. 3. Л. 83.

(обратно)

30

ЦАМО РФ. Ф. 334. Оп. 5307. Д. 945. Л. 193.

(обратно)

31

Захаров М. В. Указ. соч. С. 176; Наука и жизнь. М., 1985. № 5. С. 33.

(обратно)

32

Воронов Н. Н. На службе военной. М., 1963. С. 169.

(обратно)

33

ЦАМО РФ. Ф. 238. Оп. 2181. Д. 24. Л. 111–114.

(обратно)

34

Именно этот взвод осуществил подрыв заминированного здания в Одессе, похоронив под его обломками значительное количество румынских завоевателей.

(обратно)

35

ЦАМО РФ. Ф. 138. Оп. 7162. Д. 13. Л. 1–8.

(обратно)

36

Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 209.

(обратно)

37

Баграмян И. Х. Так начиналась война. М., 1977. С. 91.

(обратно)

38

ЦАМО РФ. Ф. 138. Оп. 7162. Д. 13. Л. 6.

(обратно)

39

Казаков К. П. Всегда с пехотой, всегда с танками. М., 1973. С. 13.

(обратно)

40

Хорьков А. Г. Указ. соч. С. 22.

(обратно)

41

Полукапонир — фортификационное сооружение, предназначенное для ведения огня в одном направлении.

(обратно)

42

Капонир — фортификационное сооружение для ведения флангового огня в двух противоположных направлениях.

(обратно)

43

ЦАМО РФ. Ф. 138. Оп. 7162. Д. 5. Л. 2.

(обратно)

44

Хорьков А. Г. Указ. соч. С. 117.

(обратно)

45

Хорьков А. Г. Указ. соч. С. 125.

(обратно)

46

Сборник документов и материалов. Пограничные войска СССР 1939 — июнь 1941. М., 1970. С. 492.

(обратно)

47

Там же. С. 402.

(обратно)

48

Под общей ред. А. В. Басова. Боевой путь советского Военно-Морского Флота. М., 1988. С. 311; Ванеев Г. И. Черноморцы в Великой Отечественной войне. М., 1978. С. 5.

(обратно)

49

Миля — единица длины на флоте, равная 1852 м.

(обратно)

50

Пензин К. В. Черноморский флот в обороне Одессы. М., 1956. С. 13.

(обратно)

51

Документ приведен с сокращениями, названия населенных пунктов даны в соответствии с картографией 1940-х годов.

(обратно)

52

ВИЖ. 1996. № 5. С. 3–15.

(обратно)

53

Еременко А. И. На западном направлении. М., 1959. С. 42.

(обратно)

54

Шатилов В. М. На земле Украины. М., 1980. С. 134.

(обратно)

55

Дриг Е. Указ. соч. С. 32.

(обратно)

56

ЦАМО РФ. Ф. 25880. Оп. 1. Д. 450. Л. 53.

(обратно)

57

Хорьков А. Г. Указ. соч. С. 57.

(обратно)

58

Бунич И. Операция «Гроза». Ошибка Сталина. М., 2004. С. 91–93.

(обратно)

59

Бирюзов С. С. Когда гремели пушки. М., 1961. С. 31, 32.

(обратно)

60

Гарт Б. Л., Ширер У. Л., Кларк А. и др. От «Барбароссы» до «Терминала». М., 1988. С. 34.

(обратно)

61

Гальдер Ф. Военный дневник. Т. 2. М., 1970. С. 80.

(обратно)

62

Гарт Б. Л. Вторая мировая война. М., 1976. С. 145.

(обратно)

63

Типпельскирх К. История Второй мировой войны. М., 1998. С. 231.

(обратно)

64

Kriegstagebuch des Oberkommandos der Wehrmacht (Wehrmachtfuhrungsstab). 1940–1945 (далее KTB-OKW), M?nchen, 1982. Bd. 1. S. 973.

(обратно)

65

ВИЖ. 1967. № 2. С. 83.

(обратно)

66

Приведены только данные документа, касающиеся группы армий «Юг».

(обратно)

67

Филиппи А. Припятская проблема. М., 1959. С. 158–166.

(обратно)

68

ВИЖ. 1991. № 3. С. 14.

(обратно)

69

Мюллер-Гиллебранд Б. Сухопутная армия Германии 1933–1945 гг. М., 2002. С. 260.

(обратно)

70

Филиппи А. Указ. соч. Карта 2.

(обратно)

71

История Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Т. 3. М., 1974. С. 330.

(обратно)

72

Мировая война 1939–1945 гг. М., 1957. С. 150.

(обратно)

73

Мюллер В. Я нашел подлинную Родину. М., 1974. С. 286.

(обратно)

74

Хорьков А. Г. Указ. соч. С. 144.

(обратно)

75

Манштейн Э. фон. Утерянные победы. Смоленск, 1999. С. 229, 230.

(обратно)

76

Хазанов Д. 1941. Горькие уроки. М., 2006. С. 137; Спик М. Асы Люфтваффе. Смоленск, 2001. С. 17.

(обратно)

77

Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 648, 649.

(обратно)

78

ВИЖ. 1998. № 4. С. 31.

(обратно)

79

Перевод с немецкого. Главный федеральный архив Германии в Кобленце. Фонд № 5, 6. Папка 232.

(обратно)

80

ВИЖ. 1989. № 5. С. 74.

(обратно)

81

ВИЖ. 1959. № 2. С. 13, 14.

(обратно)

82

Мировая война 1939–1945 гг. С. 151–153.

(обратно)

83

Гальдер Ф. Указ соч. Запись от 13.6.1941 г.

(обратно)

84

Мюллер В. Указ. соч. С. 282.

(обратно)

85

ВИЖ. 1991. № 5. С. 34, 35.

(обратно)

86

В приводимых ниже документах акцент делается на происходящие события в Румынии.

(обратно)

87

Хорьков А. Г. Указ. соч. С. 141.

(обратно)

88

РГВА. Ф. 39041. Оп. 6. Д. 3. Л. 54.

(обратно)

89

ЦА ФСБ РФ. Коллекция документов.

(обратно)

90

Сборник документов и материалов. Пограничные войска СССР 1939 — июнь 1941. М., 1970. С. 467.

(обратно)

91

Сборник документов и материалов. Пограничные войска СССР 1939 — июнь 1941. С. 471.

(обратно)

92

АВП РФ. Ф. 0125. Оп. 27. Д. 4. Л. 68–71.

(обратно)

93

ВИЖ. 1997. № 4. С. 18.

(обратно)

94

Бунич И. Операция «Гроза». Ошибка Сталина. М., 2004. С. 136.

(обратно)

95

ЦАМО РФ. Оп. 24119. Д. 4. Л. 106, 107.

(обратно)

96

Цифра общего количества войск Германии сильно завышена из-за проводимых в Германии организационных и дезинформационных мероприятий.

(обратно)

97

Сборник документов и материалов. Пограничные войска СССР 1939 — июнь 1941. С. 360, 361.

(обратно)

98

ЦАМО РФ. Оп. 7237. Д. 2. Л. 15–20.

(обратно)

99

ЦАМО РФ. Оп. 7279. Д. 4. Л. 30, 31.

(обратно)

100

ЦАМО РФ. Оп. 24119. Д. 1. Л. 160, 161.

(обратно)

101

ЦАМО РФ. Оп. 24119. Д. 1. Л. 296–303.

(обратно)

102

ЦАМО РФ. Оп. 24119. Д. 4. Л. 199.

(обратно)

103

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3ос. Оп. 8. Д. 55. Л. 288–291.

(обратно)

104

ЦАМО РФ. Оп. 24119. Д. 1. Л. 394, 395.

(обратно)

105

Там же. Л. 472, 473.

(обратно)

106

ЦАМО РФ. Оп. 24119. Д. 1. Л. 468–469.

(обратно)

107

Составители Решин Л. Е., Безыменский Л. А., Виноградов В. К. и др. Документы 1941. Т. 1. М., 1998.

(обратно)

108

ЦАМО РФ. Оп. 24119. Д. 4. Л. 213, 214.

(обратно)

109

ВИЖ. 1994. № 6. С. 22.

(обратно)

110

Там же. С. 19.

(обратно)

111

ЦА СВР РФ. Д. 23078, Т. 1. Л. 323–326.

(обратно)

112

ВИЖ. 1992. № 2. С. 38.

(обратно)

113

ВИЖ. 2006. № 9. С. 7.

(обратно)

114

Жуков Г. К. Указ соч. С. 240, 241.

(обратно)

115

ВИЖ. 1992. № 2. С. 39.

(обратно)

116

ЦА ФСБ. Ф. 3ос. Оп. 8. Д. 57. Л. 1287, 1288.

(обратно)

117

ЦАМО РФ. Оп. 7237. Д. 2. Л. 109–113.

(обратно)

118

АВП РФ. Ф. 0125. Оп. 27, п. 122. Д. 4. Л. 230.

(обратно)

119

Сборник документов и материалов. Пограничные войска СССР 1939 — июнь 1941. С. 491.

(обратно)

120

ЦГАРА. Ф. 25279. Оп. 2. Д. 530. Л. 572, 575.

(обратно)

121

ЦАМО РФ. Оп. 24119. Д. 1. Л. 864–867.

(обратно)

122

Сборник документов и материалов. Пограничные войска СССР 1939 — июнь 1941. С. 487.

(обратно)

123

Паджев М. Г. Через всю войну. М., 1972. С. 32.

(обратно)

124

Сборник документов и материалов. Пограничные войска СССР 1939 — июнь 1941. С. 492.

(обратно)

125

ЦАМО РФ. Оп. 7237. Д. 2. Л. 117–119.

(обратно)

126

Некоторые приведенные в документе цифры не соответствовали действительности. Всего в вооруженных силах Германии имелось 208 дивизий (152 пд, 21 тд, 14 мд, 4 лпд, 6 гсд, 1 кд, 9 од, 1 полицейская дивизия СС), бригада СС «Норд», моторизованная пехотная бригада «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», 900-я учебная бригада, 2 усиленных моторизованных пехотных полка, полк особого назначения «Бранденбург». Распределение германских сил по театрам военных действий на 22 июня 1941 года было следующим: на Востоке в группах армий — 121 дивизия (77 пд, 17 тд, 12 мд, 1 кд, 4 лдд, 1 гсд, 9 од), бригада «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», 900-я учебная бригада, моторизованный пехотный полк «Великая Германия»; в резерве ОКХ за группой армий — 14 дивизий (12 пд, 1 гсд, 1 полицейская); в резерве ОКХ для Восточного фронта, находившиеся на Западе и Балканах, — 14 дивизий (11 пд, 1 мд, 2 тд); в Финляндии — 3 дивизии (1 пд, 2 гсд) и бригада СС «Норд»; Северная Норвегия — 8 пехотных дивизий; на Западе — 38 пехотных дивизий; Балканы — 7 пехотных дивизий; Дания — 1 пехотная дивизия; Африка — 2 танковые дивизии. Все данные взяты из книг Мюллер-Гиллебранда Б. Сухопутная армия Германии 1933–1944. М., 2002. С. 272, 273, 335; А. Филиппи. Припятская проблема. М., 1959. Карта 2.

(обратно)

127

ЦАМО РФ. Оп. 7237. Д. 2. Л. 117–119.

(обратно)

128

Там же. Л. 120, 121.

(обратно)

129

ЦА ФСБ. Ф. 3ос. Оп. 8. Д. 58. Л. 1755–1795.

(обратно)

130

ЦА ФСБ. Ф. 3ос. Оп. 8. Д. 58. Л. 1841, 1842.

(обратно)

131

ЦА ФСБ. Ф. 3ос. Оп. 8. Д. 58. Л. 1853–1855.

(обратно)

132

Федюнинский И. И. Поднятые по тревоге. М., 1961. С. 10, 11.

(обратно)

133

Хорьков А. Г. Указ. соч. С. 149.

(обратно)

134

ВИЖ. 1992. № 8. С. 28.

(обратно)

135

Шерстнев В. Трагедия сорок первого. Смоленск, 2005. С. 199.

(обратно)

136

Составитель сборника Е. Я. Трояновская. Вторая мировая война в воспоминаниях У. Черчилля, Ш. де Голля, К. Хэлла, У. Леги. Д. Эйзенхауэра. М., 1990. С. 106.

(обратно)

137

Мерецков К. А. На службе народу. М., 1970. С. 7, 8.

(обратно)

138

ЦАМО РФ. Ф. 16. Оп. 2951. Д. 237. Л. 1–15.

(обратно)

139

ЦАМО РФ. Ф. 208. Оп. 2513. Д. 71. Л. 69.

(обратно)

140

Шелест И. Дни и ночи напролет. М., 1991. С. 85.

(обратно)

141

Голованов А. Е. Дальняя бомбардировочная… М., 2007. С. 51.

(обратно)

142

Хренов А. Ф. Мосты к Победе. М., 1982. С. 67.

(обратно)

143

Василевский А. М. Дело всей жизни. Мн., 1988. С. 98, 99.

(обратно)

144

Хорьков А. Г. Указ. соч. С. 167, 170; Жуков Г. К. Указ. соч. С. 203, 204, 228; Баграмян И. Х. Указ. соч. С. 61; Галицкий К. Н. Годы суровых испытаний. М., 1973. С. 25; Сандалов Л. М., Кузнецов А. П., Круглов А. Л. и др. Буг в огне. Мн., 1965. С. 68; Бунич И. Указ. соч. С. 34, 466, 467; Типпельскирх К. Указ. соч. С. 240; ЦАМО РФ. Ф. 16. Оп. 2951. Д. 7242. Л. 195–201.

(обратно)

145

ЦА СВР РФ. Д. 21616. Т. 3. Л. 65–67, 154, 155.

(обратно)

146

Казаков М. И. Над картой былых сражений. М., 1965. С. 68.

(обратно)

147

Захаров М. В. Генеральный штаб в предвоенные годы. М., 1978. С. 260.

(обратно)

148

Василевский А. М. Указ. соч. С. 101.

(обратно)

149

Гареев М. А. Неоднозначные страницы войны. М., 1995. С. 136.

(обратно)

150

Мерецков К. А. Указ. соч. С. 192.

(обратно)

151

ВИЖ. 1960. № 3. С. 22, 23; Захаров М. В. Накануне великих испытаний. М., 1968. С. 146, 147.

(обратно)

152

Павловский И. Г. Сухопутные войска СССР. М., 1985. С. 57.

(обратно)

153

Кузнецов Н. Г. Накануне. М., 1966. С. 301.

(обратно)

154

Гречко А. А. Годы войны. М., 1976. С. 18.

(обратно)

155

Типпельскирх К. Указ. соч. С. 240.

(обратно)

156

ВИЖ. 1994. № 6. С. 22.

(обратно)

157

Казаков М. И. Указ. соч. С. 69.

(обратно)

158

Морской сборник. 2004. № 7. С. 50.

(обратно)

159

ВИЖ. 1994. № 6. С. 23.

(обратно)

160

Муратов Э. Шесть часов со Сталиным на приеме в Кремле. Нева. 1993. № 7. С. 284, 285.

(обратно)

161

РЦХИДИ. Ф. 78. Оп. 1. Д. 846. Л. 4–6, 10.

(обратно)

162

ВИЖ. 1998. № 4. С. 46.

(обратно)

163

Жуков Г. К. Указ. соч. С. 193.

(обратно)

164

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 1554. Д. 4. Л. 431, 432.

(обратно)

165

Кузнецов Н. Г. Указ. соч. С. 328, 329.

(обратно)

166

ВИЖ. 1992. № 8. С. 20.

(обратно)

167

Военно-научное Управление Генерального штаба. Операции советских Вооруженных Сил в период отражения нападения фашистской Германии. Т. 1. М., 1958. С. 105.

(обратно)

168

Жуков Г. К. Указ. соч. С. 263.

(обратно)

169

Типпельскирх К. Указ. соч. С. 239, 240.

(обратно)

170

Мюллер В. Указ. соч. С. 279, 281.

(обратно)

171

Казаков В. И. На переломе. М., 1962. С. 8.

(обратно)

172

Федюнинский И. И. Указ. соч. С. 9.

(обратно)

173

Воронов Н. Н. Указ. соч. С. 170.

(обратно)

174

Тюленев И. В. Через три войны. М., 1960. С. 137–140.

(обратно)

175

Самсонов А. М. Знать и помнить. М., 1989. С. 84.

(обратно)

176

Белов П. А. За нами Москва. М., 1963. С. 10.

(обратно)

177

ЦАМО РФ. Ф. 138. Оп. 7162. Д. 4. Л. 5.

(обратно)

178

Хренов А. Ф. Указ. соч. С. 73.

(обратно)

179

Александров А. А. Две Ставки 41. Изд. Смядынь, 1993. С. 30.

(обратно)

180

Болдин И. В. Страницы жизни. М., 1961. С. 5.

(обратно)

181

Жилин П. А. Как фашистская Германия готовила нападение на Советский Союз. М., 1965. С. 90.

(обратно)

182

Хренов А. Ф. Указ. соч. С. 75.

(обратно)

183

Об этом вы можете прочитать в авторских книгах «Киевский особый…» и «У Днепровских круч».

(обратно)

184

В состав 96-й горнострелковой дивизии входили 43, 155, 209 и 651-й гсп, 146-й лап, 593-й гап, 258-й озадн, 87-й осаб, 17-й обс, 56-й мсб, 63-я батарея ПТО, 256-й кавалерийский эскадрон, другие воинские части и подразделения.

(обратно)

185

ЦАМО РФ. Ф. 371. Оп. 6367. Д. 4. Л. 2, 3.

(обратно)

186

Тюленев И. В. Указ. соч. С. 145.

(обратно)

187

Вершинин К. А. Указ. соч. С. 80.

(обратно)

188

Вершинин К. А. Указ. соч. С. 78, 79.

(обратно)

189

ЦАМО РФ. Ф. 20078. Оп. 1. Д. 14. Л. 4.

(обратно)

190

ЦВМА. Ф. 19. Д. 6535. Л. 5.

(обратно)

191

Покрышкин А. И. Небо войны. М., 1975. С. 34.

(обратно)

192

Пстыго И. И. Указ. соч. С. 5.

(обратно)

193

Хазанов Д. Указ. соч. С. 142.

(обратно)

194

Жуков Г. К. Указ. соч. С. 251.

(обратно)

195

Здесь и далее в приводимых документах названия населенных пунктов приведены в соответствии с картографией 1970-х годов.

(обратно)

196

Сборник боевых документов. Вып. 36. С. 347, 348.

(обратно)

197

В состав 60-й горнострелковой дивизии входили 194, 224, 350 и 358-й гсп, 54-й лап, 83-й гап, 76-й осаб, 85-й обс, 84-й озадн, 46-й мсб, 51-й аб, 275-й од ПТО, 52-й отдельный кавэскадрон, 90-я орхз, другие воинские части и подразделения.

(обратно)

198

Инициалы не установлены.

(обратно)

199

Тюленев И. В. Указ. соч. С. 144.

(обратно)

200

Сборник боевых документов… Вып. 36. М., 1958. С. 277, 278.

(обратно)

201

В состав 164-й сд входили 531, 620 и 742-й сп, 494-й лап, 473-й гап, 144-й орб, 180-й озадн, 230-й од ПТО, 186-й осаб, 213-й обс, 140-й мсб, 172-й аб, 43-я орхз, другие части и подразделения.

(обратно)

202

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 333.

(обратно)

203

К 27.6.1941 г. венгерский Генеральный штаб сосредоточил в районе Мармарош, Сегед подвижный корпус (две моторизованные и одну кавалерийскую бригады).

(обратно)

204

Гальдер Ф. От Бреста до Сталинграда. Военный дневник. Смоленск, 2001. С. 23.

(обратно)

205

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 286, 287.

(обратно)

206

После прорыва соединений 1-й танковой группы вермахта в район Житомира и создания серьезной угрозы флангу и тылу Юго-Западного фронта Ставка Главного Командования 30 июня 1941 года приказала отвести войска этого фронта на линию старых укрепленных районов. В полосу Юго-Западного фронта выдвигались 7-й и 49-й стрелковые корпуса, предназначавшиеся ранее для усиления Южного фронта.

(обратно)

207

В состав 189-й стрелковой дивизии (командир — комбриг А. С. Чичканов) входили 864, 880 и 891-й сп, 431-й лап, 433-й гап, 269-й орб, 366-й осаб, 621-й обс, 89-й озадн, 79-й од ПТО, 100-й мсб, 122-й аб, 216-я орхз, другие воинские части. В связи с поздним началом формирования соединение имело только около 60 % штатного количества орудий и минометов.

(обратно)

208

Повалий М. И., Плотников Ю. В., Ананьев И. М. и др. Восемнадцатая в сражениях за Родину. Боевой путь 18-й армии. М., 1982. С. 21.

(обратно)

209

Там же. С. 24.

(обратно)

210

В дни грозовые: Сборник. М., 1975. С. 8.

(обратно)

211

Дриг Е. Указ. соч. С. 107.

(обратно)

212

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2892сс. Д. 16. Л. 23, 24.

(обратно)

213

ВИЖ. 1981. № 6. С. 53–54.

(обратно)

214

ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 157. Д. 7. Л. 197–199.

(обратно)

215

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 284.

(обратно)

216

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 348, 349.

(обратно)

217

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2892сс. Д. 16. Л. 1–3.

(обратно)

218

Хазанов Д. 1941. Указ. соч. С. 312, 321.

(обратно)

219

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 292.

(обратно)

220

Названия населенных пунктов приведены в соответствии с картографией 1940 года.

(обратно)

221

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 288, 289.

(обратно)

222

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 295.

(обратно)

223

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 337.

(обратно)

224

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 338.

(обратно)

225

ЦАМО РФ. Ф. 371. Оп. 2145сс. Д. 7. Л. 134, 135.

(обратно)

226

Джанджгава В. Н. Немеренные версты. М., 1979. С. 12.

(обратно)

227

В состав 116-й стрелковой дивизии (командир — полковник Я. Ф. Еременко) входили 441, 548 и 656-й сп, 255-й гап, 406-й лап, 178-й орб, 250-й осаб, 231-й обс, 246-й од ПТО, 305-й озадн, 193-й мсб, 75-й аб, 136-я орхз, другие воинские части.

(обратно)

228

В состав 8-й моторизованной бригады входило три пехотных, танковый, разведывательный и велосипедный батальоны, одна моторизованная артиллерийская группа. Кавалерийская бригада имела в своем составе два кавалерийских полка, бронекавалерийский эскадрон, велосипедный батальон и артиллерийскую группу. Всего подвижный корпус имел 81 танк «Toldi» и несколько танкеток.

(обратно)

229

Повалий М. И., Плотников Ю. В., Ананьев И. М. и др. Указ. соч. С. 22.

(обратно)

230

Вершинин К. А. Указ. соч. С. 85.

(обратно)

231

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 300.

(обратно)

232

Мировая война. 1939–1945 годы. Сборник статей. М., 1957. С. 153.

(обратно)

233

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 301.

(обратно)

234

ЦАМО РФ. Ф. 5871. Оп. 7161сс. Д. 1. Л. 26.

(обратно)

235

Повалий М. И., Плотников Ю. В., Ананьев И. М. и др. Указ. соч. С. 22.

(обратно)

236

В состав 169-й стрелковой дивизии входили 434, 556 и 680-й сп, 307-й лап, 342-й гап, 135-й озадн, 160-й од ПТО, 152-й орб, 171-й осаб, 159-й обс, 258-й мсб, 100-й аб, 83-я орхз, другие воинские части.

(обратно)

237

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 301.

(обратно)

238

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2892сс. Д. 16. Л. 43, 44.

(обратно)

239

Сборник боевых документов Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Вып. 34. М., 1958. С. 175.

(обратно)

240

История Второй мировой войны 1939–1945. Т. 4. М., 1975. С. 43.

(обратно)

241

Владимирский А. В. На киевском направлении. М., 1989. С. 129, 130.

(обратно)

242

Баграмян И. Х. Указ. соч. С. 177.

(обратно)

243

Шебунин А. И. Сколько нами пройдено. М., 1971. С. 66, 67; Джанджгава В. Н. Указ. соч. С. 13.

(обратно)

244

В состав 196-й стрелковой дивизии входили 863, 884 и 893-й сп, 725-й лап, 739-й гап, 262-й орб, 353-й осаб, 572-й обс, 228-й од ПТО, 484-й озадн, 99-й мсб, 285-й аб, 190-я орхз, другие воинские части. И хотя в составе дивизии насчитывалось около 17 000 человек (по воспоминаниям В. М. Шатилова. На земле Украины. М., 1980. С. 179), но ее обеспечение вооружением и экипировкой оставляло желать лучшего.

(обратно)

245

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 308.

(обратно)

246

Сборник боевых документов… Вып. 34. С. 126.

(обратно)

247

ЦАМО РФ. Ф. 371. Оп. 2145сс. Д. 7. Л. 204.

(обратно)

248

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 6.7.1941 г.

(обратно)

249

Под общей ред. Г. Ф. Кривошеева. Россия и СССР в войнах XX века. М., 2001. С. 268.

(обратно)

250

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 340.

(обратно)

251

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2892сс. Д. 16. Л. 47, 48.

(обратно)

252

Типпельскирх К. Указ. соч. С. 248.

(обратно)

253

Директива Ставки № 00226 от 7.7.1941 г.

(обратно)

254

За потерю управления частями и большие неоправданные потери личного состава командир 30-й горнострелковой дивизии генерал-майор С. Г. Галактионов был снят с должности и предан суду Военного трибунала, по приговору которого был расстрелян в августе 1941 года.

(обратно)

255

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 7.7.1941 г.

(обратно)

256

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 317.

(обратно)

257

В состав 130-й стрелковой дивизии входили 371, 528 и 664-й сп, 363- й лап, 496-й гап, 151-й орб, 192-й осаб, 143-й обс, 122-й мсб, 163-й озадн, 215-й од ПТО, 130-й аб, 103-я орхз, другие воинские части.

(обратно)

258

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 33. Л. 284, 283а, 2836, 283в, 283.

(обратно)

259

Джанджгава В. Н. Указ. соч. С. 18, 19.

(обратно)

260

Дриг Е. Указ. соч. С. 112.

(обратно)

261

За героические действия в этом бою младшему лейтенанту Н. Л. Кудрявцеву было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

(обратно)

262

ЦАМО РФ. Ф. 999. Оп. 5118. Д. 5. Л. 44; Д. 6. Л. 39; Оп. 6978. Д. 8. Л. 39, 40.

(обратно)

263

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 321.

(обратно)

264

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 10.7.1941 г.

(обратно)

265

Сборник боевых документов… Вып. 36. С. 341.

(обратно)

266

Комендант Каменец-Подольского укрепрайона получил приказ к исходу 8 июля 1941 года демонтировать вооружение с дотов и отходить на новый рубеж в составе 17-го стрелкового корпуса.

(обратно)

267

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 4. Л. 157–162.

(обратно)

268

Так в документе. Пропущено не более одного слова.

(обратно)

269

Так в документе. Пропущено не более одного слова.

(обратно)

270

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 11.7.1941 г.

(обратно)

271

Там же. Запись от 10.7.1941 г.

(обратно)

272

Джанджгава В. Н. Указ. соч. С. 21.

(обратно)

273

Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. М., Вып. 39. Или ЦАМО.

(обратно)

274

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2990сс. Д. 25. Л. 44–48.

(обратно)

275

Дриг Е. Указ. соч. С. 457.

(обратно)

276

ВИЖ. 1966. № 7. С. 51.

(обратно)

277

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 августа 1941 г. Я. Х. Кольчаку за проявленное мужество было присвоено звание Героя Советского Союза.

(обратно)

278

Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 38.

(обратно)

279

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 35. Л. 147–150.

(обратно)

280

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 13.7.1941 г.

(обратно)

281

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 14.7.1941 г.

(обратно)

282

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 223098с. Д. 3. Л. 107, 108.

(обратно)

283

Баграмян И. Х. Указ. соч. С. 224.

(обратно)

284

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 35. Л. 184–186.

(обратно)

285

ЦАМО РФ. Ф. 5871. Оп. 7161сс. Д. 1. Л. 97, 98.

(обратно)

286

Батов П. И. Указ. соч. С. 13; Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 95–98.

(обратно)

287

Батов П. И. Указ. соч. С. 13.

(обратно)

288

Этот батальон 534-го стрелкового полка свыше месяца выполнял охранные задачи, а затем отходил с боями в полуокружении на соединение с главными силами. Только 7 октября 1941 года остатки батальона (180 чел.) вышли в расположение своей дивизии.

(обратно)

289

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 90, 91.

(обратно)

290

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 223098с. Д. 3. Л. 120–122.

(обратно)

291

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 108.

(обратно)

292

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 16.7.1941 г.

(обратно)

293

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 34. Л. 45–47.

(обратно)

294

Военно-научное Управление Генерального штаба. Операции советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941–1945. Т. 1. М., 1958. С. 214; ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 4063сс. Д. 31. Л. 18, 19.

(обратно)

295

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2892сс. Д. 16. Л. 64, 65.

(обратно)

296

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 99.

(обратно)

297

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 34. Л. 102–106.

(обратно)

298

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 14.

(обратно)

299

Баграмян И. Х. Указ. соч. С. 231.

(обратно)

300

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 34. Л. 84–86.

(обратно)

301

ЦАМО РФ. Ф. 5871. Оп. 7161сс. Д. 1. Л. 99, 100.

(обратно)

302

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 34. Л. 218–221.

(обратно)

303

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 13270с. Д. 2. Л. 6.

(обратно)

304

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 34. Л. 174–180.

(обратно)

305

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 18.7.1941 г.

(обратно)

306

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 109.

(обратно)

307

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 13270с. Д. 2. Л. 1, 2.

(обратно)

308

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 112.

(обратно)

309

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 20.7.1941 г.

(обратно)

310

Баграмян И. Х. Так начиналась война. М., 1977. С. 233.

(обратно)

311

Салтыков Н. Д. Докладываю в Генеральный штаб. М., 1983. С. 20.

(обратно)

312

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 127.

(обратно)

313

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 35. Л. 12.

(обратно)

314

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 261.

(обратно)

315

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 36. Л. 5–8.

(обратно)

316

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 35. Л. 32–35.

(обратно)

317

Васьковский Я. Мы — из Чапаевской. М., 1986. С. 69.

(обратно)

318

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 34. Л. 247–251.

(обратно)

319

Тюленев И. В. Указ. соч. С. 148.

(обратно)

320

Гальдер Ф. Указ. соч. С. 63.

(обратно)

321

Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 33. М., 1957. С, 12.

(обратно)

322

Рокоссовский К. К. Солдатский долг. Мн., 1997. С. 35.

(обратно)

323

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 34. Л. 239.

(обратно)

324

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 35. Л. 90, 91.

(обратно)

325

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 21.7.1941 г.

(обратно)

326

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 228.

(обратно)

327

Джанджгава В. Н. Указ. соч. С. 28.

(обратно)

328

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 35. Л. 126, 127.

(обратно)

329

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 20.7.1941 г.

(обратно)

330

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 228.

(обратно)

331

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 223098с. Д. 3. Л. 152, 153.

(обратно)

332

Пстыго И. И. Указ. соч. С. 11.

(обратно)

333

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 2606сс. Д. 30. Л. 60, 61.

(обратно)

334

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Л. 36. Л. 12–14.

(обратно)

335

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 36. Л. 3, 4.

(обратно)

336

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 229.

(обратно)

337

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Л. 12–14, 36.

(обратно)

338

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 17.

(обратно)

339

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2889сс. Д. 1. Л. 124, 125.

(обратно)

340

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 184–192.

(обратно)

341

Вершинин К. А. Указ. соч. С. 97.

(обратно)

342

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 747. Д. 2. Л. 109.

(обратно)

343

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Л. 36.

(обратно)

344

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 146.

(обратно)

345

Подполковник Л. Л. Шестаков, на счету которого числилось 10 сбитых самолетов врага, погиб в воздушном бою 14.9.1941 года. Посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

(обратно)

346

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2889сс. Д. 1. Л. 116, 117.

(обратно)

347

ЦАМО РФ. Ф. 38. Оп. 30425. Д. 11. Л. 2.

(обратно)

348

Под общей ред. Г. Ф. Кривошеева. Россия и СССР в войнах XX века. Потери Вооруженных Сил. М., 2001. С. 268, 273.

(обратно)

349

Сборник боевых документов… Вып. 33. С. 135–138.

(обратно)

350

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 36. Л. 30–32.

(обратно)

351

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп 4063сс. Д. 22. Л. 18.

(обратно)

352

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 36. Л. 23.

(обратно)

353

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 234–236.

(обратно)

354

Там же. С. 148–150.

(обратно)

355

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 36. Л. 24–27.

(обратно)

356

ЦАМО РФ. Ф. 516. Оп. 7220. Д. 1. Л. 36, 37.

(обратно)

357

Сборник боевых документов… Вып. 38. С. 233.

(обратно)

358

ЦАМО РФ, 228. Оп. 2535сс. Д. 36. Л. 37–41.

(обратно)

359

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 26.7.1941 г.

(обратно)

360

Там же.

(обратно)

361

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 74, 75.

(обратно)

362

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 75, 76.

(обратно)

363

Белов П. А. Указ. соч. С. 17.

(обратно)

364

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 4063сс. Д. 22. Л. 28, 29.

(обратно)

365

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 81, 82.

(обратно)

366

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 83.

(обратно)

367

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 16.

(обратно)

368

Директива Ставки ВГК № 00565 от 28.7.1941 г.

(обратно)

369

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 36. Л. 44.

(обратно)

370

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 92, 93.

(обратно)

371

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 92, 93.

(обратно)

372

ВИЖ. 1961. № 10. С. 105.

(обратно)

373

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 90.

(обратно)

374

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 2606сс. Д. 30. Л. 120.

(обратно)

375

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 10. Л. 14.

(обратно)

376

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 36. Л. 97, 98; Там же. Ф. 229. Оп. 2146сс. Д. 3. Л. 278, 279.

(обратно)

377

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 237.

(обратно)

378

Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Вып. 33. М., 1957. С. 203, 204.

(обратно)

379

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 118.

(обратно)

380

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 262.

(обратно)

381

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 223098с. Д. 3. Л. 208, 209.

(обратно)

382

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 31.7.1941 г.

(обратно)

383

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 2606сс. Д. 30. Л. 133, 134.

(обратно)

384

В состав 223-й стрелковой дивизии входили 1037, 1039 и 1041-й сп, 818-й ап, 351-й орб, 587-й осаб, 752-й обс, 332-й од ПТО, 577-й озадн, 320-й мсб, 422-й аб, 385-я орхз, другие воинские части.

(обратно)

385

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 126, 127.

(обратно)

386

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 1.8.1941 г.

(обратно)

387

ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 2146сс. Д. 3. Л. 351.

(обратно)

388

Дриг Е. Указ. соч. С. 439.

(обратно)

389

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 4063сс. Д. 22. Л. 92.

(обратно)

390

За самоотверженность, героизм и мужество майору Г. В. Миклею было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

(обратно)

391

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 156–160.

(обратно)

392

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 2.8.1941 г.

(обратно)

393

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 160.

(обратно)

394

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп 2535сс. Д. 10. Л. 99.

(обратно)

395

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2535сс. Д. 36. Л. 140–143.

(обратно)

396

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 29.

(обратно)

397

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 174.

(обратно)

398

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 646. Д. 482. Л. 187.

(обратно)

399

Батов П. И. Указ. соч. С. 29.

(обратно)

400

Гальдер Ф. Указ. соч. С. 201, 202.

(обратно)

401

Директива Ставки ВГК № 00729 от 5.8.1941 г.

(обратно)

402

Гальдер Ф. Указ. соч. С. 205, 206.

(обратно)

403

Сборник боевых документов… Вып. 39. С. 171–174, 232, 233, 257–262.

(обратно)

404

Типпельскирх К. Указ. соч. С. 252; Гальдер Ф. Указ. соч. С. 222.

(обратно)

405

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 2 и 4.8.1941 г.

(обратно)

406

Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 726, 727.

(обратно)

407

Иванов С. П. Штаб армейский, штаб фронтовой. М., 1990. С. 97–105.

(обратно)

408

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 6.8.1941 г.

(обратно)

409

ВИЖ. 2002. № 1. С. 29, 30.

(обратно)

410

Швабедиссен В. Сталинские соколы. Мн., 2003. С. 111.

(обратно)

411

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 2606сс. Д. 30. Л. 127.

(обратно)

412

ЦАМО РФ. Ф. 223. Оп. 2535сс. Д. 36. Л. 163–168.

(обратно)

413

Тюленев И. В. Указ. соч. С. 158–160.

(обратно)

414

Повалий М. И., Плотников Ю. В., Ананьев И. М. и др. Указ. соч. С. 39.

(обратно)

415

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 646. Д. 482. Л. 219.

(обратно)

416

Я не буду останавливаться на обороне Одессы, она достаточно полно описана в нашей научной и мемуарной литературе.

(обратно)

417

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 646. Д. 456. Л. 45.

(обратно)

418

Сборник боевых документов… Вып. 40. С. 211, 212.

(обратно)

419

В состав 273-й стрелковой дивизии входили 967, 969 и 971-й сп, 812- й ап, 342-й орб, 547-й осаб, 631-й обс, 323-й од ПТО, 544-й озадн, 334-й мсб, 711-й аб, 296-я орхз, другие воинские части.

(обратно)

420

Сборник боевых документов… Вып. 40. С. 33, 34.

(обратно)

421

ВИЖ. 1971. № 9. С. 112, 113.

(обратно)

422

ЦАМО РФ. Ф. 516. Оп. 7220сс. Д. 1. Л. 56, 57.

(обратно)

423

В состав 253-й стрелковой дивизии входили 979, 981 и 983-й сп, 808-й ап, 346-й орб, 551-й осаб, 627-й обс, 540-й озадн, 330-й мсб, 292-я орхз, другие воинские части.

(обратно)

424

В войска группы поступило дополнение к директиве ОКВ № 34 от 12.8.1941 года, в которой перед ее объединениями ставилась задача овладеть Крымом, захватить Донбасс и Харьковский промышленный район.

(обратно)

425

ЦАМО РФ. Ф. 371. Оп. 6367. Д. 22. Л. 74.

(обратно)

426

ЦАМО РФ. Ф. 371. 17 ск. Оп. 2704. Д. 9. Л. 12–17.

(обратно)

427

Сборник боевых документов… Вып. 40. С. 224.

(обратно)

428

ВИЖ. 1964. № 3. С. 71.

(обратно)

429

Сборник боевых документов… Вып. 40.

(обратно)

430

В состав 296-й стрелковой дивизии входили 962, 964 и 966-й сп, 813-й ап, 341-й орб, 546-й осаб, 632-й обс, 322-й од ПТО, 545-й озадн, 335-й мсб, 297-я орхз, другие воинские части.

(обратно)

431

Гальдер Ф. Указ. соч. Запись от 19.8.1941 г.

(обратно)

432

ЦАМО РФ. Ф. 229. Оп. 2146сс. Д. 7. Л. 292–295.

(обратно)

433

Батов П. И. Указ. соч. С. 29.

(обратно)

434

Там же. С. 92.

(обратно)

435

Сборник боевых документов… Вып. 40. С. 322–327.

(обратно)

436

Сборник боевых документов… Вып. 40. С. 316.

(обратно)

437

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2892сс. Д. 16. Л. 345–349.

(обратно)

438

С. 226, 227.

(обратно)

439

ВИЖ. 1959. № 10. С. 78, 79.

(обратно)

440

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2889сс. Д. 1. Л. 195–197.

(обратно)

441

Сборник боевых документов… Вып. 40. С. 10.

(обратно)

442

Там же. С. 372.

(обратно)

443

«Совершенно секретно! Только для командования!» М.: Наука, 1967. С. 317.

(обратно)

444

Сборник боевых документов… Вып. 40. С. 58.

(обратно)

445

ЦАМО РФ. Ф. 5871. Оп. 6681сс. Д. 2. Л. 230, 231.

(обратно)

446

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 4063сс. Д. 30. Л. 13.

(обратно)

447

Сборник боевых документов… Вып. 40. С. 375.

(обратно)

448

ЦАМО РФ. Ф. 251. Оп. 646. Д. 5. Л. 77–84.

(обратно)

449

В этих боях генерал армии И. В. Тюленев был ранен, и его эвакуировали в Москву. Командование Южным фронтом принял генерал-лейтенант Д. И. Рябышев.

(обратно)

450

Сборник боевых документов… Вып. 40. С. 379–382.

(обратно)

451

Там же.

(обратно)

452

Сборник боевых документов… Вып. 40. С. 321.

(обратно)

453

Батов П. И. Указ. соч. С. 35.

(обратно)

454

Батов П. И. Указ. соч. С. 35.

(обратно)

455

Вершинин К. А. Указ. соч. С. 89.

(обратно)

456

ЦАМО РФ. Ф. 228. Оп. 2892сс. Д. 8. Л. 36–42.

(обратно)

457

Под обшей редакцией генерала армии С. П. Иванова. Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны. М., 1985. С. 36–265.

(обратно)

Оглавление

Часть первая Накануне

  У истоков Одесского военного округа

  План «Барбаросса»

  Разведка докладывала точно…

  Ответные меры

Часть вторая Трудное лето 1941 года

  Прутский рубеж

  Несбывшиеся надежды

Приложения

  Руководящий состав армий, корпусов и дивизий Южного фронта, принимавший участие в боях на р. Прут и Днестр в июне-июле 1941 г.

  Краткий боевой путь армий и дивизий, входивших в состав ОдВО, Южного фронта в июне-июле 1941 г.

  Судьбы людские (до мая 1945 г.)

  Хроника оставления и освобождения городов Украины и Молдавии войсками Красной армии в годы Великой Отечественной войны[457]

  Список сокращений, встречающихся в тексте