Электронная библиотека
Форум - Здоровый образ жизни
Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей,
Консультации специалистов:
Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика




354770.htm

ОЛЬГА КОЗЭЛЬ

ОДИНОКАЯ МАМА. КАК СТАТЬ СЧАСТЛИВОЙ.

(С КОММЕНТАРИЯМИ ПСИХОЛОГА АННЫ ПОПОВОЙ)

Ольга Козэль: Здравствуй! Я очень рада, что ты  сейчас держишь в руках мою книгу.  Это значит – ты думаешь обо мне. А я думаю о тебе – и думала все время, пока писала книгу.  Может быть, ты, как и я совсем недавно,  находишься  сейчас в трансе: тебе не хочется жить, не хочется никого видеть – и только дети, кажется,  привязывают к жизни. У меня  тоже такое было – и я нашла в себе силы жить дальше. Знаешь, я ни разу не пожалела о том, что их нашла, эти силы. Все наладилось: сейчас у меня – интересная работа, скоро в одном издательстве выйдет мой роман, я люблю – и знаю, что любима. Мои дети – дочка Маша и сын Георгий -  здоровы и сильно вымахали с тех пор, когда  только начиналась вся эта  грустная история. А, может быть, и не грустная – ведь именно благодаря ей,   у меня и появилось все, что я только что перечислила. Это, по сути, жизненный опыт – а опыт  ведь не бывает ни грустным, ни веселым: это именно ОПЫТ – и его наличие  всегда лучше, чем отсутствие.

В-общем, давай руку –  я постараюсь помочь  и тебе выбраться. Я буду рассказывать тебе, что случилось со мной –  возможно, в чем-то моя история будет схожа с твоей. И, конечно,  на протяжении всей этой истории рядом с нами обеими будет Анна Попова – психолог  и просто замечательный человек. Поверь – уж кому-кому, а ей-то можно доверять!

 

Анна Попова: Ну что ж, девочки, давайте знакомиться! Меня зовут Аня Попова, я – психолог. Если вы взяли в руки эту книгу – значит, на то был определенный повод (возможно, вы пережили или переживаете такую же ситуацию, как Ольга, возможно – другую, а, может быть, у вас все прекрасно – и вы  просто заинтересовались). Я готова  помочь вам – и Ольге.  Ольга будет рассказывать, я – комментировать  каждую главу. С чем-то вы согласитесь, с чем-то, может быть, нет – вот Ольга, когда я с ней работала, спорила со мною постоянно. Но это неплохо: человек должен иметь собственное мнение – и совсем не обязательно оно должно совпадать с мнением психолога. Я надеюсь, что, прочитав эту книгу, вы почувствуете облегчение  - и найдете в себе силы, чтобы жить дальше.  Если так случится – я буду испытывать радость и гордость – за вас и за себя. Если же еще до того, как Вы прочтете книгу, вам захочется  обсудить что-то или просто поговорить по душам со мной  или с Ольгой, то пишите нам: OlenBork@yandex.ru. Мы будем рады прийти на помощь – и заодно найти новых друзей.

Ольга Козэль: Мы – правда!- будем рады! Пишите!  

ПРОДОЛЖАЕМ ЗНАКОМИТЬСЯ С ОЛЬГОЙ.

Ольга   Козэль:  Я – дочь барабанщицы. Потому что моя мама – Елизавета Александровна – играла в Мичуринском драматическом театре в спектакле «Барабанщица» главную роль. Впрочем, если без шуток… то  выросла я в  обычной, достаточно благополучной семье. Нас с сестрой воспитывали мама и бабушка. Они умерли друг за другом – с промежутком в три месяца – когда мне было восемнадцать.  В двадцать два года я вышла замуж за Мишу. У нас двое детей – дочка и сын. Моей дочери  одиннадцать лет, она играет в нашем театре. Сыну - пять, он ходит в детский сад.  Я – писатель, и пишу некрореалистические романы.  Меня привлекает тема красоты смерти. Работаю завлитом в Русском духовном театре «ГЛАС».

Анна Попова:  Насчет «красоты смерти» - это все прекрасно и необычно. А вот насчет того, что семья, в которой выросла наша героиня,  была благополучной, сразу выражу свои сомнения.  Тут, конечно, главный вопрос – что мы понимаем под этими словами – «благополучная семья». Если следовать более-менее

« расхожему мнению, это – полная семья, с  благоприятным психологическим климатом и относительным материальным достатком.

Семья, в которой выросла Ольга, была неполной.

Отец Ольги – известный кинорежиссер, снимающий сентиментальные фильмы про «американских дочек», – бросил гражданскую жену  с ребенком  сразу после появления девочки на свет. Свое отчество «Сергеевна» Ольга получила благодаря фильму «Ольга Сергеевна», который вышел тогда на советский экран и, судя по всему, очень нравился  ее матери-актрисе:   натура, судя по всему, творческая и эмоциональная, она  записала  для этого отцом новорожденной девочки несуществующего Сергея.   Мать Ольги  несколько раз  потом выходила замуж, но все браки были непрочными. От  одного из этих браков появилась вторая дочь – Вера, моложе Ольги на два года восемь месяцев. Ни один из  «отцов» даже не потрудился встретить  мать Ольги из роддома -  таким образом, еще в детстве  подрастающие сестры  могли видеть перед глазами пример не очень счастливой женской судьбы. Хотя актерская судьба их матери -    красивой, неординарной, вероятно, очень талантливой женщины -  тоже не являлась особенно удачной:  в ранней юности она вынуждена была уехать из столицы в провинциальный драмтеатр, где без труда стала «примой», однако, вернувшись в Москву,  тут же  оставила  сцену. Уже имея двоих детей, она окончила  факультет журналистики МГУ.  В-основном, воспитанием сестер занималась бабушка –  в прошлом профессор аналитической химии – вынужденная оставить любимую работу из-за рождения внучек. В восемнадцать лет  первокурсница Ольга и ее сестра-школьница остались круглыми сиротами – бабушка, а спустя три месяца, и мать умерли от наследственной онкологической болезни. Решением органов опеки старшую сестру назначили опекуном над младшей – других кандидатов на эту роль, по всей вероятности, не нашлось, а отдавать девочку, только-только потерявшую мать и бабушку,  в детский дом при наличии старшей совершеннолетней сестры, видимо, сочли жестоким. Девочки выросли, не имея поддержки,  несмотря ни на что,  закончили престижные ВУЗы: Ольга – Литературный институт имени Горького, Вера -  Московский Университет (филологический факультет).   В двадцать два года Ольга вышла замуж за Михаила, учившегося двумя курсами младше (он старше Ольги на шесть лет – и в то время уже работал). Михаил – москвич, к тому же – живущий неподалеку – вероятно, привлек внимание Ольги  именно своей  «правильностью»:  из семьи  московских интеллигентов,   серьезно настроенный на семейную  жизнь, имеющий, наконец, хорошую, перспективную работу. К тому же, он, как и Ольга, писал стихи.  Через два года в  молодой семье родилась дочь Мария, спустя еще шесть с половиной лет – сын Георгий. Оба ребенка  появились на свет болезненными, поэтому молодая мать, не имеющая помощи от бабушек-дедушек, вынуждена была  устроиться на работу в школу, руководителем литературной студии для старшеклассников –  посвящая работе несколько часов в неделю, она могла уделять детям необходимое количество времени. Одновременно с этим Ольга защитила кандидатскую диссертацию. Её младшая сестра Вера стала женой священника – и к тому времени жила отдельно. Супруг Ольги вскоре после рождения дочери сделался руководителем среднего звена. Таков «анамнез» нашей героини.

НАЧАЛО КОШМАРА. НОЧНЫЕ ДОРОГИ.

Я часто в ту весну задавала себе один и тот же вопрос: а если б мой муж не был прежде таким ласковым, заботливым, если б он меньше любил меня и сына с дочкой – легче было бы мне теперь или нет? Спрашивала  - и не находила ответа. Всё, между тем, стремительно летело в пропасть. А я старалась удержаться – изо всех сил. Ради детей.

Муж приходил домой поздно и сразу усаживался за компьютер – писать письма. Все выходные пропадал на своих тусовках. Сынишка, между тем, начал кашлять: май – самое тяжёлое время для астматика, да и нервная обстановка в семье давала, наверное, о себе знать. Несколько раз к нам приезжала «Скорая» - предлагали забрать Гошку в больницу -  я отказывалась и пичкала его бесполезными микстурами.  Как оставить его  в больнице – такого шебутного, не умеющего толком говорить? Лечь же с ним вместе я не могла – не бросишь же одну третьеклассницу Машу. Миша ведь появлялся дома только по ночам, а свекровь занималась больным мужем – ей тоже было не до нас. По вечерам, уложив детей спать, я лежала с открытыми глазами и прислушивалась к шагам на лестнице. Я уже знала, что у мужа  - подумать только! Нет, это никак не укладывалось в голове! – у него – роман. С какой-то Машей.  По правде говоря,  я воображала себе новую возлюбленную мужа  высокой, красивой девицей с модельной фигурой и – почему-то - с длинными, чёрными, кудрявыми волосами. И очень удивилась, когда  увидела ее на какой-то совместной фотографии рядом со своим мужем: худенькая, блёкленькая девушка, моих примерно лет, с испуганным, маленьким   личиком и  гитарой наперевес – таких много на творческих тусовках. Может быть, они потому и прибиваются ко всяким богемным компаниям, что в обычной, реальной жизни на них никто не обращает внимания?

Своей «любви» супруг не скрывал – точно так же, как не скрывал своего равнодушия ко мне. Однажды, лёжа без сна, я вдруг вспомнила об Олесе Александровне Николаевой. Олеся Николаева – известная писательница, она руководила нашим творческим семинаром в Литературном институте. Когда я училась, красивая, белокурая, похожая на Лорелею, Олеся Александровна опекала и баловала меня – я была самой младшей на семинаре, к тому же,  рано осталась без родителей. После окончания института я частенько заезжала к ней в институт – потому что крепко по ней скучала. Выступала со стихами перед ее студентами – теми, что пришли на семинар вслед за нами. Как же так получилось, что я уже столько лет не видела её? Мир вокруг меня – такой привычный, спокойный, надёжный – рассыпался на мелкие осколки. А над домом Олеси Александровны в «Переделкино» - тем самым домом, куда мы приезжали с друзьями в юности – все так же светит сейчас луна. И цветёт черёмуха над рекой в овраге. И, наверное, лают в конце улицы собаки. Я представила всё это – и улыбнулась в темноте: есть всё-таки вещи на свете, которые остались незыблемыми!  И вдруг меня словно обожгло: а зачем всё это представлять, когда можно запросто поехать – и посмотреть – и на Олесин дом, и на черёмуху, и на луну. Я поднялась и на цыпочках заглянула в детскую. Дети спали. Вряд ли кто-то из них проснётся среди ночи! И тогда я взяла со шкафа борсетку с документами. Осторожно закрыла дверь. И спустилась вниз, к машине. Как же странно лететь по совершенно пустым, ярко освещённым улицам! На МКАДе, правда, попадаются машины,  но всё равно можно спокойно перестроится из одного ряда в другой – и лететь с огромной скоростью. Вот улица Шолохова – совершенно пустая. Вот дом, где живут сестра и зять. На сердце теплеет. Проезжаю мимо: все равно свет там наверняка погашен, все спят. Резиденция Патриарха, переделкинское кладбище, посёлок писателей. Дом  Олеси Александровны. Луна над ним. Пахнет черёмухой из оврага. И лают собаки в конце улицы. Всё как было, есть и (дай-то Бог!) будет, будет! Я прижимаюсь спиной к горячей дверце своего автомобиля и смотрю на одно-единственное светящееся окно ее дома. Слёзы – радостные, почти счастливые – струятся по моим щекам. Долго стою так. А что если напоследок, как в юности, нарвать у реки черёмухи – и положить букет у Олесиной калитки? Подумав немного, отказываюсь от этой мысли. Но мне пора в Москву – к детям, к новому дню и новым бедам. Назад ехать тяжело – сказывается бессонная ночь, к тому же, движение стало (это заметно!) более оживленным.

   Но на следующую ночь я опять еду в «Переделкино». И потом…

Через пару недель ночных блужданий я всё-таки звоню Олесе Александровне. Нет, телефон не изменился – в трубке я слышу милый, знакомый голос. Я выпаливаю: «Олеся Александровна, а я сегодня ночью  гуляла  возле Вашего дома. Она не рассержена, даже не удивлена, кажется… А что ты там делала ночью? Ах, просто гуляла. Нет, Олеся Александровна, ничего у меня не случилось.  Просто так гуляла ночью у моей калитки?  Да, Оленька, понимаю… Помолчав секунду, Олеся Александровна добавляет:  «Имею в виду, там, возле кладбища – змейка…»

Мне кажется, я ослышалась. Переспрашиваю:

- Какая змейка?

- Крутой поворот – за ним не видно дороги. Если еще раз тебе вздумается погулять у моего дома – ночью или днём – помни про змейку! Ползи на самых малых оборотах!

На душе у меня теплеет отчего-то. Благословенные ночные дороги!  Мне кажется, Вы спасли меня тогда – от безумия и самоубийства. Но вскоре  эти вылазки приходится прекратить. Сына кладут в больницу – днём я лежу с ним, а на ночь возвращаюсь домой. Утром, собрав  и проводив дочку в школу (забирает ее Юля, моя подруга), я сажусь в машину – и еду в больницу к Гошке.

Комментарий психолога Анны Поповой:

Так человек устроен – в тяжёлые периоды жизни его тянет к близким людям. К теплу, к горящим окнам.  И не могут заменить  это человеческое тепло ни передовые информационные технологии, ни сногсшибательные успехи в карьере – и пытаться не стоит. Потому что только человеческое сердце (извините за высокопарность) способно творить чудеса и облегчать чужую боль. Хорошо, когда у человека есть любящие родители, братья-сёстры, друзья. И не надо в такие моменты отказываться от их участия. Хотя часто бывает так, что общаться  с близкими именно в эти периоды нам тяжеловато. Причина в том, что подсознательно мы чувствуем себя неудачниками -  и боимся признаться в этом даже самим себе. Открывать чужому взору свои поражения ( пусть даже мнимые) всегда тяжело. Что мы видим в данном случае? Родителей у Ольги, как мы знаем, нет. Зато имеется сестра – очень неплохая молодая женщина,  искренне переживающая за Ольгу. Есть друзья, но  вконец замотанной молодой матери просто-напросто не до них, да и сложно ей – недавно счастливому, успешному человеку – говорить  с ними о том, что происходит сейчас. А  известная писательница, живущая в таком недосягаемом, таинственном посёлке «Переделкино» (где луна, черемуха, лай собак) – это не просто близкий человек, это еще и сказка, дающая возможность переключиться на что-то.  Что  любая дорога успокаивает – известно с незапамятных времен: она создает иллюзию твоей значимости в этом мире (как и любое движение вперед). Она всегда имеет цель. Она наполнена мелкими неожиданностями.  Она прекрасна и спасительна. Поэтому, девочки, если есть возможность – в дорогу! К друзьям, живущим в других городах, к родителям, к братьям-сёстрам (правда, важно, чтоб  люди, к которым вы едете,  были вменяемыми). И не надо самим воздвигать стену отчуждения между собой и близкими! Помните: в тяжелых жизненных ситуациях оказываются иногда все люди: нельзя прожить жизнь – и миновать их. Сейчас окажут поддержку нам – завтра поддержим мы.

ОН  УШЕЛ ИЗ СЕМЬИ. В ПЕРВЫЙ РАЗ…

                

В каком же кромешном аду я жила той весной!  Днем  еще хоть как-то отвлекалась: необходимо  было заниматься  детьми и домом, ходить за продуктами, готовить. К тому же, у Маши начались экзамены в музыкальной школе – занятия,  парадная одежда, цветы педагогам – все это тоже отнимало время и не давало погрузиться в свои мысли. Миша приходил домой под утро. Если случалось, что приходил вечером – то надолго покидал квартиру и разговаривал с кем-то по мобильнику. Учебный год должен был скоро закончиться. Сыну, между тем, становилось все хуже. По ночам я сидела возле его кровати – и дожидалась раннего весеннего рассвета. На рассвете приступ обычно прекращался – и малыш засыпал.  Вконец измученная, я выходила на лестничную клетку, подолгу курила. Иногда спускалась за сигаретами – и тогда меня  окутывал аромат цветущих яблонь. И я думала тогда: как можно быть несчастной, когда цветут яблони? Ведь цветут они лишь раз в году… Однажды Миша вернулся поздно ночью – и застал меня возле постели больного сына.  «Оля, прости… - почему-то сказал он. – Я понимаю, как тебе тяжело со мной». А я уже не думала, тяжело мне или нет – сил не было думать. При ходьбе  меня пошатывало от усталости.

     И вот нас с сыном увезли в больницу. За Машей согласилась присмотреть моя подруга – она забирала ее из школы, кормила – и приводила домой вечером, когда возвращался муж. Я проводила весь день с Гошей в больнице, укладывала его спать, садилась в машину – и мчалась домой. Гладила дочке форму, будила ее утром, отводила в школу – и снова ехала в больницу к сыну. К счастью, Гоше почти сразу стало лучше. Он почти перестал кашлять, подолгу играл с другими мальчиками в больничном коридоре.

     Однажды я вернулась домой – и Миша сказал мне: « В это воскресенье мы с друзьями едем на пьянку, за город, это где-то в деревне «Остров». Там живет один священник – он пригласил нас в гости…» Что это за священник, если устраивает у себя дома пьянки? Но было не до размышлений. Муж тщательно готовился к пикнику – купил себе новые джинсы и темно-зеленую вельветовую рубашку. Примерил, спросил: «Ну как, я тебе нравлюсь?» Кончено, он мне нравился! Какой он был красивый!

«Ты будешь самым стильным на этом… мероприятии!» - с гордостью сказала я.

Но случилось непредвиденное. Дело в том, что в больнице родителей, ухаживающих за своими малышами, не кормили. Поначалу меня не слишком это беспокоило:  я же все равно ночью возвращалась домой. Но на выходные пришлось остаться  с ночевкой – на этом настояла врач – и уже к полудню в субботу я почувствовала муку голода. Я слонялась по коридору, заставляла себя не думать о еде, пыталась  занять себя игрой с детьми. Какое-то время мне  это удавалось, но к вечеру голод сделался невыносимым. Что тут было делать? Попросить  подругу Юльку привезти еды? Но она и так сидит сейчас с моей дочкой – и своих детей у нее двое.  Обратиться к сестре, к друзьям? Но мне было стыдно, стыдно… Не могла я признаться, что голодаю, что муж не может привезти мне в больницу продуктов. Попросить свекровь? Но у нее тяжело болен муж, она не оставит его даже на два часа.  Кое-как я заснула. Проснулась ночью – от голода. Встала, попила воды из-под крана. Вроде полегчало, но ненадолго. Когда ребятишек кормили завтраком и обедом – я выбегала из палаты: от запаха еды казалось, что живот просто разрезают тупым ножом. Я долго терпела – часов до пяти вечера. Может быть, Миша уже вернулся со своего пикника? Звоню ему на мобильный. Прошу привезти еды.

« Раньше надо было думать, - раздраженно отвечает муж.- Сейчас я занят, приехать не могу, потерпи как-нибудь. Завтра вечером ведь все равно приедешь!» Где-то в трубке, за спиной мужа, я слышу нетрезвый женский смех. И тут же понимаю все.

«Слушай меня, Мишенька, - твердо говорю я.-  Решай сам, с кем ты хочешь жить. Сил терпеть все это у меня больше нет. Если собираешься жить с  дамой, которая сейчас смеется за твоей спиной – приезжай и собирай вещи!»

  

-Хорошо, я приеду и заберу свои вещи! – был спокойный ответ. Плохо понимая, что делаю, я вбежала в палату – и принялась кидать в пакет Гошкины одежки. Сын удивлённо смотрел на меня. Какое счастье, что он еще не умеет говорить! Подбежала к дежурной медсестре. Мне нужно срочно уехать домой. Да-да, с ребёнком. Ах, расписку? Конечно, пожалуйста… Под её диктовку я быстро набросала необходимые строки. «Ответственность за жизнь ребенка беру на себя…»  Взяла сынишку за руку. Потом мы мчались в машине по МКАДу. Потом я подумала, что нужно, наверное,  купить домой продуктов. И вдруг поняла:  у меня нет денег. Едва переступив порог квартиры, бросаюсь к телефону – звонить свекрови. Коротко обрисовываю ситуацию. «Сейчас я приеду и привезу тебе курицу!» - отвечает свекровь. Приезжает, привозит, уезжает. Потом приходит  Юлька, приводит Машу. Приносит какие-то продукты, деньги, что-то говорит – кажется, утешает. Я варю курицу  на ужин – и кормлю детей. Потом укладываю их спать. Они уже, к счастью, успели заснуть, когда приехал Миша. Он молча взглянул на меня.  Я (тоже молча) смотрела, как он собирает вещи. И потом еще смотрела в окно, как он запихивает в такси тяжелый оружейный сейф. Фары отъезжающей машины неровно осветили двор, деревья, дом. Мы остались одни.   

  

         Комментарий психолога Анны Поповой:

То, что такие моменты в жизни всегда тяжелы – это понятно и без комментариев. Единственное, что Ольга сделала неправильно – то, что не обратилась за помощью. В подобных ситуациях это нужно делать смело и без промедления. Я уже говорила не раз и не два:  в судьбе АБСОЛЮТНО КАЖДОГО человека  случаются  моменты, когда ему необходима помощь – и ничего постыдного  в этом нет. Я думаю, нашлось бы много желающих  привезти маме больного ребенка еды,  посидеть с дочкой,  дать взаймы денег. В  подобных  случаях  с удовольствием помогают  даже незнакомые люди – что уж говорить о близких!  А в-целом… нужно собрать все мужество – и жить дальше. Тёмные полосы заканчиваются.  Главное – помнить: рядом – люди. Если тебе тяжело – можно  (и нужно) позвать их на помощь. Люди, как правило, с радостью откликаются – и помогают. Мы же, в свою очередь, поможем им – когда это потребуется.

Я  ПЫТАЮСЬ  ПОГОВОРИТЬ С ДОЧКОЙ

Ни дочка, ни сын не задали мне  ни одного вопроса. Не спросили, куда вдруг  исчез их отец. Всё было до странного  по-прежнему, просто  отец перестал возвращаться под утро. Он вообще перестал возвращаться.  Маленький сын  еще толком не умел говорить, поэтому, конечно, ни о чём  не спрашивал меня. На проблемы в семье он «реагировал» ухудшением состояния здоровья. С Машкой было сложнее. Ей ведь, как –никак, исполнилось уже десять лет, поэтому не могла же она совсем ничего не понимать. А что она понимает? О чем догадывается? Вдруг она внешне спокойна – молчит, ни о чём не спрашивает – а внутри переживает происходящее как страшную трагедию? Надо поговорить с ней, объяснить… Елки-моталки, что я объясню ей? Что?

Мы возвращались на машине из музыкальной школы.

Набрав в легкие воздуху, как перед прыжком в  ледяную воду, я  говорю:

- Маша… а чего же ты не спрашиваешь, где наш папа?

Дочка на заднем сидении машины увлеченно листает свои ноты.

- Ну и где наш папа? – слышу я недовольный Машкин голос (не любит, чтоб ее отрывали, когда она занимается).

Облегченно вздыхаю: слава Богу, кажется, она ни о чём не догадалась.

- Он снял квартиру  поближе к работе… ему отсюда очень далеко ездить, по утрам ведь такие «пробки»…

- А-а-а, ну хорошо… - рассеянно говорит дочь.

Притормозив на светофоре, я оборачиваюсь к ней.  Маша совершенно спокойна. Она рассматривает  ноты новой песенки. Она вообще не понимает, что произошло.

Комментарий психолога Анны Поповой:

Вообще-то лучше не пудрить ребенку мозги, а честно объяснить ситуацию – рассказать о разводе. Понятно, что делать это нужно мягко, с осторожностью, объяснив, что  ни одного из родителей дитё ни в коем случае не потеряет – и т.д., и т.п. Но это в том случае, если развод уже – дело решённое, и решение это «обжалованию не подлежит». В данной ситуации (когда все еще вилами на воде писано) делать каких-либо решительных заявлений не следует – зачем понапрасну травмировать детей? И Ольга поступила правильно, придумав такую временную «отмазку». Правда, при этом крайне важно, чтоб никто из родственников (и в первую очередь – бывший супруг) не  озвучил другую версию. Если такие опасения есть – нужно провести «разъяснительную беседу»

(с «бывшим», бабушками-дедушками, друзьями семьи, и т.д.), настаивая на том, что  такая версия необходима для здоровья детей. Кстати, это правда.

    Хочу предупредить еще вот о чем. В подобных ситуациях нередки случаи, когда  мужчинам «сносит крышу» окончательно – и они начинают вовлекать детей в совершенно немыслимые вещи (подсознательно ища у них одобрения своему некрасивому поступку). В моей практике был случай, когда   любящий папа, видимо, до глубины души воодушевленный своим «успехом» у слабого пола (точнее, у одной из его представительниц), рассказал  дочери, какая у нее будет замечательная новая мама и даже показал фотографии  в своем мобильнике. Фотографии были откровенными – и реакция на них девятилетней малышки оказалась еще «откровеннее»: девочке потребовалось длительное лечение у психиатра. Поэтому, если есть подозрения, что «дорогой супруг» может «отколоть» нечто подобное – лучше временно исключить контакты с ним под любыми предлогами. Во всяком случае – держать ситуацию под контролем.

АНГЕЛЫ РЯДОМ. КО МНЕ ПРИХОДЯТ НА ПОМОЩЬ.

Первые дни после ухода мужа из семьи мне было вообще непонятно, как жить дальше. Конечно, самым главным стал вопрос – на что жить?  Конечно, у меня были отложены кое-какие деньги, но я понимала, что надолго их не хватит – на  неделю, максимум – на две. А дальше? Съездила на комиссию по устройству детей в дошкольные учреждения – узнать, когда сына возьмут в садик. Мне сказали, что на очереди я – сто тридцать какая-то и что мне позвонят. Конечно, я могла бы сказать этим тёткам, что если мой ребенок не пойдёт в сад в ближайшие дни, а  я, соответственно, не  устроюсь на работу – мы просто-напросто умрём с голоду. Но я не сказала ничего. У каждого – свои проблемы, и я – не лучше всех, чтоб ко мне было какое-то особенное отношение.

       По утрам я подсчитывала оставшиеся у меня деньги – и думала, как сделать так, чтобы  продержаться подольше. Еду-то три раза в день – никак не меньше – все равно нужно было готовить. Я стала  напряженно вспоминать  простенькие блюда, которыми моя бабушка кормила семью в периоды безденежья. Обалденная штука  - «рыцари» - хлеб, вымоченный в сладком молоке с яйцом и слегка  поджаренный. Бабушка уверяла меня, что это ели в старину настоящие рыцари! Ладно, скажу то же самое своим детям – может быть, новое блюдо покажется им более заманчивым?  Жареная картошка со шкварками – крошечными кусочками сала, кабачковые оладушки – трешь кабачок на мелкой тёрке, добавляешь яйцо, сахар, соду, ложечку сметаны (эх, ладно, можно без нее), потом – муку, уже готовые оладушки посыпаешь сахарным песком. Каши. Макароны. Картошка в прочих видах. Деньги все равно таяли. Я понимала, что нужно подавать на «алименты» - подруга  сказала мне, что  теперь это можно сделать еще до развода. Официальная зарплата у мужа приличная, детей все-таки двое -  тысяч пятнадцать должна я буду получать.

      Странное дело, именно в это время я поняла, сколько рядом со мной хороших людей.

Моя подруга Нина Русскина –  сама мать четверых сыновей и, уж понятно, далеко не миллионерша – узнав о случившемся, перезвонила через пару часов и  сказала, чтоб я не вздумала обижать ее друзей, которые хотят мне помочь. И правда – вскоре стали раздаваться телефонные звонки от совершенно незнакомых людей: меня утешали, предлагали деньги, вызывались посидеть с детьми, если потребуется. Но я отказывалась – было стыдно.  Позвонила девушка – Нинина подруга – и принялась настаивать на встрече. Я вздохнула (сил куда-то ехать не было, да и желания, честно говоря, тоже) и предложила пересечься в метро. Прихватила сынишку – поехала.  Милая,  улыбчивая девушка моих примерно лет сказала несколько сочувственных слов, затем быстро сунула мне конверт. Махнула рукой – и вскочила в вагон. Я машинально запихнула конверт в сумку. Дома открыла – и обалдела. В конверте была огромная сумма, ее хватило бы на подержанный автомобиль в хорошем состоянии.  Теперь какое-то время можно было жить, не думая с ужасом о том, что завтра будет нечем накормить детей. Я ничего не знаю об этой девушке, спасшей нас тогда. Помню только, что волосы у нее были рыжие, чуть золотистые, что она обаятельно улыбалась. И, кажется, звали ее Инна.

          Несколько раз  в неделю приезжал   к нам мой зять - отец Фёдор. Приезжал не в священническом облачении, а в обыкновенных брюках и свитере, с большим рюкзаком за плечами. Выгружал из рюкзака продукты, подолгу разговаривал со мной и с детьми. Помогал нам, чем мог – и говорил, что они с Верой, моей сестрой, никогда не оставят нас. Я и сама знала это. Потому что Фёдор – настоящий мужчина. Уставший и измотанный, он  ехал к нам  по пробкам через весь город. Он так понимает жизнь.

       Моя подруга Юлька (та самая, что сидела с Машей)   сказала, что я обязательно должна поехать с ней в Нижегородскую область, хотя бы на пару недель (Юлькина мама – моя крёстная). Крёстная, мол, давно нас ждёт –  хитрая Юлька, оказывается, уже сказала ей, что мы приедем вместе. Я и подумала – почему бы не съездить? И мы поехали в Нижегородскую область на двух машинах:  в одной - я, Маша с Гошей, наш кот Апельсин, в другой – Юлька, две ее дочки – одиннадцатилетняя Марьямка и четырёхлетняя Арьяна (подружка  Гоши) – с  котом Блэком.

       Добирались долго, почти восемь часов: по дороге то и дело останавливались – то ели, то собирали ландыши, то выгуливали детей и котов. К дому тёти Гали (крёстной) подъехали уже вечером. По дороге пылило возвращающееся стадо, из палисадников сладко пахло петуниями и «гребешками» (это такие яркие цветы, мне крёстная сказала потом, что они так называются). Крёстная и дядя Витя (её муж) встречали нас у калитки. До чего же хорошо и уютно оказалось в деревенском доме у тёти Гали! Белоснежные скатерти, кружевные занавески на окошках,  высокие, весёлые кровати на пружинах, в каждой комнате цветы. И в уютном маленьком дворе – тоже цветы: розы, календула, те же «гребешки».  Хорошие это были две недели!  Мы  купались в окрестных прудах, пололи грядки,  пили козье молоко, ездили на велосипедах, по вечерам, в темноте, рассказывали друг другу смешные истории – и едва не падали с кроватей от смеха. Ни крёстная, ни дядя Витя, с какой-то, должно быть, врожденной деликатностью, не выспрашивали у меня подробностей того, что произошло в моей жизни (хотя, в общих чертах, о случившемся уже знали – от Юльки).  Я плакала – по утрам, когда в доме еще все спали, а меня будили проходящие мимо окон и позвякивающие колокольчиками коровы. Михаил звонил время от времени – все пытался выведать, где я нахожусь. Я отвечала односложно – « у друзей», «далеко от Москвы», и так далее. Сама я звонила только свекрови – она, с самого начала, знала, где мы, но сыну ничего не говорила. Да, мы были далеко от Москвы! А забирались и еще дальше – ездили в Нижний Новгород, в Муром, в Дивеево. Купались в ледяных дивеевских источниках, ходили с молитвой по «Богородициной канавке», покупали монастырские пироги и пахнущие свежей сосной чётки.  Два раза в неделю крёстная топила баню – и все парились по очереди. В бане было темно, точно в церкви, когда нет службы. Для меня, до этого в банях ни разу не бывавшей, все это казалось диковинно -  и  раскаленный голубоватый пар, и очертания красных  женских тел в этом пару, и строгие глаза крёстной, окатывающей меня, измазанную мёдом,  горячей водой и приговаривающей: «Уходите все болезни с рабы Божьей Ольги».

    Однажды мы с Юлькой и со старшими девчонками заехали на машине в дальнюю деревню «Пушлей» - до нее двадцать километров лесом. За «Пушлеем» шли  бесконечные леса да деревни, обозначенные на карте как «нежилые». Там, в деревне, только в двух или трех потемневших от времени домах струился дымок над крышей – в остальных окошки были заколочены – или рассыпались. Уже за деревней  мы нашли возле дороги одинокую могилу. На полуразрушенном памятнике  уцелела фотография – на ней – молодой парень в матросской форме. Откуда здесь, так далеко от морей, взялась эта могила?  Мы повыдергали траву, положили на краешек памятника букет полевых цветов. Попытались узнать что-то в деревне о неизвестном моряке, но, конечно же, ничего не узнали: все, кого мы расспрашивали, сходились на одном:  могила была здесь всегда, времен еще с довоенных, а кто в ней – это никому не ведомо…

          Спустя две недели, я засобиралась в Москву. Меня уговаривали остаться еще хоть ненадолго – и крёстная с дядей Витей,  и Марьямка с Арьяной, и, конечно же, Юлька. Но мне надо было заплатить за квартиру,  накопились и другие дела. И мы вернулись обратно. Почти сразу же позвонил Михаил. Я сразу спросила, подал  ли он на развод. Оказалось – нет. Да и вообще… не хочет он, мол, разводиться.   Ему необходимо со мной встретиться – передать деньги, да и просто... А что «просто»? Я предложила мужу заехать к нам вечером, после работы. Но он отказался – «как-нибудь в другой раз».

Комментарий психолога Анны Поповой:

Эта глава – лишнее (а, может, – нелишнее) подтверждение моим словам, сказанным ранее. Как видите, узнав об Ольгиной беде, много людей (как знакомых, так и незнакомых) бросились на помощь. Прекрасно, что так вовремя появилась возможность съездить к близким людям, совершить поездку по интересным местам.

Как мы видим, ситуация начинает стремительно меняться -  Михаил делает-таки шаги к примирению и заявляет о своем желании вернуться в семью. Само по себе, это неплохо – учитывая нежелание Ольги разрушать брак.   

Основная Ольгина ошибка, на мой взгляд, в том, что она слишком легко принимает эти «шаги» (надо сказать – весьма незначительные) – не дождавшись  от  супруга единственно правильных слов, которые ДОЛЖНЫ БЫТЬ произнесены в данной ситуации. Конечно же, это  слова – о прощении. Попросить прощения в этом случае виновный ОБЯЗАН. Его попытка вернуться в семью, не сделав этого – по сути, не что иное, как желание «спустить вину на тормозах», т.е., признать себя невиновным. Но  попытка оставить жену и двоих маленьких детей – не тот случай, когда  все действующие лица могут остаться невиновными. Вывод: если человеку удается убедить окружающих (а часто – и себя самого), что он не виноват в случившемся – то очень скоро у него появится  «кандидат на роль виновника трагедии» - как нетрудно догадаться, этим виновником (а точнее – виновницей) скорее всего, станет оставленная супруга. Претензий  друг к другу у людей, давно живущих вместе,  успело накопиться предостаточно – поэтому составление «компромата» большого труда не составит.

О ТОМ, КАК Я МОЛИЛАСЬ, ИЛИ СЛУЧАЙ НА ДОРОГЕ.

По правде говоря, я не знаю, рассказывать эту историю или не стоит. Слишком уж она какая-то…неправдоподобная что ли? Ещё засмеете, чего доброго - скажете, что у меня крышу снесло от переживаний.

 А дело было так. Проснувшись в день отъезда из деревни  рано утром, я соскочила с высокой деревенской кровати и, стараясь не шлёпать босыми ногами, прошла в угол, где висела полка  с иконами. Обычно стоя под этой полкой, украшенной яркими бумажными цветами, я всегда испытывала гордость: вон сколько у нас заступников. Я осторожно взяла со стола молитвослов и стала читать молитву для путешествующих. Обращаясь к матери Божией с этими словами - об удачном возвращении из путешествия - я вдруг почувствовала, что на меня вновь накатило откуда-то изнутри: представилось, как мы покинем этот теплый, гостеприимный дом - и поедем в далёкую Москву, где нас, по сути, никто не ждёт - поедем по пыльной, разбитой дороге, а вокруг будут уныло звенеть покосившиеся телеграфные столбы. И я подумала тогда: а что, в дороге ведь всякое бывает… А, может быть, лучше бы нам… лучше бы нам (тут я зашлась в беззвучном плаче) и вообще не доехать до Москвы? В мозгу стучало: «Божья Матерь, Божья Матерь, если есть на то твоя воля… забери  лучше нас…  только чтоб сразу  всех троих и… чтоб не особенно мучиться перед смертью…» Кто-то из детей - моих или Юлькиных - заворочался, просыпаясь - я наскоро отёрла слёзы и закрыла молитвослов.

   После завтрака мы уехали. Все выбежали на улицу проводить нас: крёстная с мужем, Юлька, девочки, соседи. Мы наскоро миновали Нижегородскую область и въехали во Владимирскую. Всё леса, поля, да деревни, да изредка какой-нибудь городок. Мелькнёт часовенка на пригорке , проскрипит колодезный сруб - и снова леса, поля… Я начисто забыла о своей утренней молитве, об утренней тоске - и  на душе у меня было весело. Маленький Гошка крепко спал в своем детском кресле. Маша неотрывно смотрела в окно. Дорога, по которой мы ехали, была двухполосной - по полосе в каждом направлении - и пролегала по довольно высокому, освещенному солнцем косогору. Ни машин, ни повозок нам не встречалось- видно, никто никуда не торопился этим утром, кроме нас. В конце концов я увидела вдалеке пылящую фуру - и быстро нагнала ее. Фура ехала с приличной скоростью - километров сто в час, но мне, чтобы успеть до вечерних пробок в Москву, нужно было лететь никак не меньше ста двадцати- ста тридцати. И я пошла на обгон. Едва только наш джип вышел на встречную полосу - вдалеке показались фары встречного автомобиля. Но я  не напряглась особенно: видела, что до того, как он приблизится, времени у меня с запасом и фуру я обогнать успею. И я успела ее обогнать!  Не учла я только одной - а вернее, двух - вещей:  оказывается, перед фурой  - на расстоянии вытянутой руки - шла другая фура - и  обогнать ее я уже не смогла бы при всем желании. А встречный автомобиль  приближался с чудовищной скоростью -   несколько мгновений - и вот он уже был возле нас. Водитель, фигуру которого я теперь отчетливо видела за лобовым стеклом несущейся на нас машины, отчаянно сигналил и мигал фарами. А мне было некуда уходить: справа - стеной - две  идущие друг за дружкой фуры, слева… там даже не было обочины - крутой обрыв. Я  почему-то не испугалась, не выпустила руль. Прекрасно понимая, ЧТО произойдёт через несколько мгновений, я с каким-то тупым любопытством вглядывалась во встречный автомобиль. И еще подумала: «Вот как оно, оказывается, бывает…»  И, кажется, удивилась, что время идёт так медленно. Вдруг я отчётливо вспомнила свою утреннюю молитву. И тут уж ясно поняла, что к чему. В этот момент водитель задней фуры, вероятно, разглядев, что происходит, резко дал по тормозам. И в тот самый миг, когда до страшного лобового столкновения оставались доли секунды - я увела машину вбок. Встречный автомобиль просвистел мимо нас, фуры тоже куда-то исчезли - как будто их и не было. Доехав до какой-никакой обочины, я остановила машину. Лоб и спина у меня были мокрые. Включила «аварийку», вылезла наружу, закурила. Дочка приоткрыла дверь машины - и тоже выскочила на обочину.

- Видала? - спросила я ее с еще не унявшейся дрожью в голосе.

-Чего? -  Машка подняла на меня удивленные глаза.

- Да фуры же. Которые мы обгоняли. Они же с твоей стороны были, а ты в окошко неотрывно глядела.

Дочь непонимающе уставилась на меня.

- Какие фуры, мам? Я уж полчаса от скуки с ума схожу- ни одной машины нет в помине. Как будто мы на  необитаемом острове…

-Маш, ты чего? Ну вот сейчас мы обгоняли две фуры… И еще была встречная машина…

Машка прыскает в кулак.

- Мама, с тобой все в порядке? - саркастически замечает она. - Ты же говорила, что нельзя спать за рулём! Не было никаких фур! И встречных тоже не было! Или ты разыгрываешь? - дочь подозрительно косится на меня.

    По правде говоря, я не знаю, чем закончить эту главу. До Москвы мы в тот день благополучно доехали. Никаких происшествий с нами больше не случалось. Про фуры я с  Машкой больше не заговаривала. Хотя я уверена, что фуры - были. И встречный автомобиль был тоже - я сама слышала, как просвистела смерть возле моего левого  уха.

Комментарий психолога Анны Поповой:

Мистическую сторону Ольгиного рассказа комментировать я сознательно не буду -  не потому, что не верю в Бога и в силу молитвы, а потому, что  в данном случае она не имеет большого значения. То, что десятилетний ребенок не заметил на дороге фур, еще вовсе не значит, что их не было: уставшая от дороги девочка могла отвлечься, задремать, и т.д. Что меня действительно «напрягает» в этой ситуации, так это состояние Ольгиной психики -его можно назвать «пограничным» ( то есть, нехорошим, близким к серьезному заболеванию или нервному срыву). Как может разумная, взрослая женщина  просить смерти - себе и своим маленьким детям? По сути, это суицидальный импульс (хотя Ольга, наверное, заспорит со мной - еще бы, ведь ответственность возлагается ни на кого-нибудь, а на саму Богоматерь). Конечно, молодая женщина была в отчаянии - возможно, в том самом состоянии, в котором люди и совершают самоубийство. Так-с, хорошо, девочки… А что, если нам перестать уже себя жалеть и попробовать разозлиться? Ну вытащат из сгоревшего автомобиля три истерзанных трупа - один большой, и два маленьких - а  ради чего, собственно? Ради того, чтоб  несчастливая в личной жизни замухрышка  еще  на недельку  или там на две ( пока ее не бросит очередной любовник) вообразила себя роковой женщиной? Чтобы  пузатый сорокалетний дядька,  явно не обремененный  блестящим умом, добротой и порядочностью, до тех пор, пока не сопьется, считал себя роковым мужчиной? Стоит оно того? А ведь во встречном автомобиле ( про который как-то все на радостях «забыли») тоже могли оказаться дети… И шансов остаться в живых при аварии такой тяжести у них также не было.

И еще. Скажу сразу: я с большим уважением отношусь к православной вере и к  верующим людям. Но есть ситуации, когда…  Впрочем, судите сами: Ольгу в данном случае  «подкосило» не только предательство близкого человека, но и  разрушение стереотипов, усвоенных именно из православия. Больше неоткуда - я недаром так подробно останавливалась на рассказе  о семье, в которой выросла наша героиня. А стереотип таков:  муж должен быть один и на века, браки свершаются на небесах ( пусть там и свершаются), развод, естественно, это катастрофа… А, почему, собственно, развод - это уж такая катастрофа?  Ольга молода, хороша собой, имеет собственную квартиру и образование -  а, значит,  прекрасно сможет обеспечить себя и своих детей. А жить с человеком, который готов предать тебя в любую минуту - не катастрофа? Или Михаил - единственный мужчина на свете?  Словом, все эти житейские истины нужно впустить в сознание, а на это, естественно, нужно время. Кстати, о православии… Православную церковь в данной ситуации упрекнуть совершенно не в чем: она (абсолютно безоговорочно!) разрешает  оставить неверного супруга (или супругу) и создать новую семью.

СНОВА ВМЕСТЕ. МЕНЯ МУЧАЮТ ХИМЕРЫ.

Михаил   не извинялся передо мной. Он просто приехал однажды к нам с работы (как и тринадцать лет до этого). И мы стали жить вместе. Михаил ни в чем не раскаивался – хотя постоянно говорил гадости о своей  «подруге сердца» - -этой самой несчастной Маше с гитаркой: и фигура-то у нее уродливая, и лицо в прыщах, и готовить она не умеет, да и вообще – полное ничтожество.  Сердце у меня неприятно сжималось в такие минуты. Зачем он это делает? Думает, что доставит мне удовольствие? Да какое  это удовольствие – слышать о ком-то  такие вещи? В конце  концов,  с этой дамой я не стояла перед алтарем и не рожала от нее детей – в чем ее особенная  вина передо мной? А, может, причина озлобления мужа  на любовницу  кроется в чем-то другом?  Этого я не знала.

               С середины июля  установилась страшная, нереальная какая-то жара. Плавился асфальт. Вокруг города горели торфяные болота – и от этого всю Москву затянуло дымом. Потом начали гореть дома, поселки, леса – не только в  Подмосковье, а по всей  России. Стали вокруг  умирать люди – «сердечники», гипертоники, астматики. Когда в соседнем подъезде умерла бабушка-пенсионерка, ее родные долго не могли найти похоронного агента – тем страшным летом они были нарасхват. Крестная звонила мне из Нижегородской области и жаловалась – начались дикие пожары, был день – когда они даже погрузили в машину все вещи, готовые если что – сразу   покинуть  город.  Люди день и ночь поливали свои дома из шланга – чтоб они не загорелись.  Я тревожилась за сына – как он, астматик, переживет эту жару и духоту? Переживала за свекра – незадолго перед этим его выписали из онкологической  больницы домой – умирать.  Свекровь – похудевшая, вымотанная – посвящала все свое время  уходу за больным мужем. Я поехала с детьми на дачу – как все заросло, пока нас не было! Вон клубника, которую я  с таким  старанием сажала в прошлом году – и та почти высохла.  Я принялась поливать грядки, убирать дом, наводить порядок в саду. Неожиданно Машу – старшую дочку – пригласили  в Суздаль – в летний лагерь для одаренных детей, организованный программой «Новые имена» (когда-то я  сама, будучи стипендиаткой «Новых имен»,   провела целый месяц в этом лагере). Маша  уехала – и я осталась на  даче вдвоем с сыном. Как  же мне было  плохо – причем, безо всяких видимых причин! Мне все время казалось, что  муж продолжает  «гулять» - я без конца названивала ему, присылала сообщения – в-общем, мотала Михаилу нервы. Я надеялась, что он раскается в том, что случилось – и попросит у меня прощения. Но он  сказал, что вовсе не считает себя виноватым, даже как-то заявил: «Что ж мне, по бабам не ходить, если ребенок болеет?»  Дома он опять периодически не ночевал – клялся и божился, что  был у друзей. Я, естественно, психовала. Так жили какое-то время. В Мишин двухнедельный отпуск мы решили поехать к дочке Маше, в  Суздаль. Забронировали номер  в отеле прямо рядом с лагерем. Отвезли Гошку к моей сестре Вере на дачу. Дорога в Суздаль – долгая, красивая – как-то отвлекла меня: мы с мужем останавливались в придорожных кафешках, весело болтали. Но тревога не покидала меня. Все было… как-то странно. Создавалось ощущение, что я еду куда-то не с мужем – с чужим мужчиной.  К тому же…  у нас практически не было супружеских отношений.  Надо сказать, что  определенные проблемы в этом отношении  имелись в нашей семье чуть ли не с медового месяца: я всегда отличалась более  сильным темпераментом – восточная кровь все-таки. Но кровь-не- кровь, а  конфликтов не возникало никогда, хотя порой близости у нас не было по два месяца. Да  и сейчас их не  возникало – проблем: я стеснялась говорить об этом, а муж вел себя как ни в чем не бывало. В то лето у нас в поселке работало много южан – молодых, красивых парней. Я постоянно ловила на себе их взгляды. И  вдруг поймала себя на том, что эти взгляды тревожат меня, заставляют…  кровь пульсировать чаще.  Но я ни в чем не обвиняла себя теперь – в конце концов, кто виноват, что  в жизни сложилась такая ситуация?

    Несколько дней прожив в Суздале, мы с Михаилом   вернулись в Москву. Еще через несколько дней  умер Мишин отец – мой свекор Георгий Михайлович.

Комментарий психолога Анны Поповой:

 Я оказалась права – к сожалению (см.  комментарий к  предыдущей главе).  Михаил, вернувшись в семью, начал вести себя так, чтобы  супруга  почувствовала во всем виноватой себя.  А она и вправду виновата.  Зачем  согласилась на  возвращение мужа – не только не дождавшись искреннего раскаяния, а даже не получив извинений – хотя они-то, уж казалось бы, так же естественны в этом случае, как  снег в январе? Странно еще, как  сама не начала просить  у Михаила прощения… Это я злюсь, понятно, но ведь есть дамы, которые делают и такие вещи. Нельзя так,  девочки, нужно себя  любить. Повел себя человек  некрасиво по отношению к нам  - проявляем готовность вычеркнуть его из своей жизни. Пусть он жалеет – это он потерял нас! Почему Ольга   допускала, чтобы муж не ночевал дома – а на другой день являлся как ни в чем не бывало?   Почему не указала «драгоценному супругу» на дверь – после  слов «что ж мне – по бабам не ходить, если ребенок болеет?» Что касается  секса, то…  отсутствие супружеских отношений вовсе не обязательно указывает на наличие  связи «на стороне» (тем более, что  серьезные медицинские проблемы  в  этой сфере у Михаила явно имелись и  ранее). Отсутствие секса указывает  на неблагополучие в семье. Что касается  разницы в темпераментах  - то это  никакая не проблема для любящей пары: «золотую середину» как-то  удается найти всегда. Но для этого (я имею в виду – чтоб найти ее, эту середину) люди должны  дорожить друг другом.  На крайний случай (но именно – на крайний)  современная фармакология  обладает  достаточным количеством средств  для «разового»  решения проблемы. А современная  медицина, в свою очередь,   располагает  достаточным количеством знаний – чтобы решать проблемы основательно (если они  есть – эти проблемы).  

Я УЧАСТВУЮ В КОНКУРСЕ «МИСС «КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА»

Как раз в это  беспросветное время  мне пришла в голову странная мысль -  скоро мне  тридцать пять лет, а я еще ни разу не участвовала в конкурсах красоты. И, если не поспешу – то и не поучаствую никогда: большинство конкурсов красоты – до тридцати пяти (хм, прикольно, а что, в тридцать шесть женщина уже красивой не считается не при каком раскладе?)

     А как участвовать – не буду же я бегать по подиуму! Значит, надо участвовать в фотоконкурсе – просто прислать удачные фотки – и всех дел.  Вон, «Комсомолка»  как раз проводит такой конкурс  - и на задней обложке каждого номера красуются девичьи фотографии. Надо только подумать, во что мне одеться – фотография должна быть в полный рост. Я моментально перебрала в памяти весь свой гардероб. Новой одежды  в нем не было уже давно: я ведь не работала, сидела с ребенком, а денег, выдаваемых мужем на хозяйство, не хватило бы даже  на разовый поход  в  самый дешевый секонд-хэнд. Что же придумать? Эх, ну ладно… конечно, же, это непростительная трата, но что поделаешь? Дело в том, что  еще с того времени, когда  мы с детьми жили одни, у меня были отложены деньги – спасибо хорошим людям, которые тогда пришли на помощь! Михаил ничего не знал про заначку – иначе непременно попытался бы ее потратить: он не жадный, просто денег постоянно не хватает.

Как  не хочется трогать их! Было бы на что – а то на какой-то конкурс! Ведь жила же я тридцать четыре года безо всяких конкурсов красоты – и ничего, не помирала.  Ну, ладно! И я придумала себя наряд! Я буду в камуфляже – топе и мини-юбке – и однотонных туфлях на высоких каблуках. На пояс, понятное дело, кобуру с пистолетом -   вскрыть гвоздем Мишанин сейф особого труда не представляет. Заказать профессиональную фотосъемку  я, конечно, не смогу, но  фотоаппарат у меня хороший – в  свое время мы покупали его в кредит за приличные деньги. Попрошу кого-нибудь меня «щелкнуть».

      «Камуфляжные»   юбку и топ я безо всякого труда купила через интернет, туфли – серые, на «шпильке» - подобрала в магазине распродаж – там было дешевле.

    Пригласила  к себе  подругу Юлю (ту самую, с которой мы ездили в Нижегородскую область) со старшей дочкой – Марьямкой. Марямка хочет стать  стилистом – она обожает всех причесывать и  фотографировать.  Таким образом, мы провели чудесную фотосессию – прямо в комнате. Одну – самую удачную- фотографию я   отнесла  в фотомастерскую: нужно было  «сделать» однотонный фон и устранить кое-какие дефекты, неизбежные при любительской съёмке.

      Получившаяся фотография ужасно понравилась мне, а Мише – нет. «Ты похожа на девочку легкого поведения!» -  вынес муж свой «вердикт».  Я уперла руки в бока: «Нет ничего  плохого в том, что я в тридцать четыре года похожа на девочку – пусть даже и легкого поведения, понял?»  

     Короче говоря, свою фотографию я отправила на конкурс «Мисс «Комсомольская правда». И ее опубликовали! Правда, конкурс я не выиграла, но какая разница? Мне до сих пор приятно вспоминать об этом событии.

Комментарий психолога Анны Поповой:

Конкурс красоты – что ж, для повышения самооценки очень даже неплохо придумано. Кстати – всем советую. Сетевых конкурсов красоты – куда можно просто прислать свои удачные фотографии – сейчас пруд пруди. Наряжаемся, фотографируемся – и участвуем. И, понятное дело, оповещаем всех друзей-подруг (и друзей супруга тоже), что мы там участвуем. Пусть полюбуются!  Пусть знают: мы сильны, самодостаточны – и не вешаем нос. Сломленные горем люди никогда не принимают участие в  конкурсах красоты!

В ПОИСКАХ СЕБЯ. Я НАЧИНАЮ ПИСАТЬ МИСТИЧЕСКИЕ РОМАНЫ И ПРИДУМЫВАЮ  СЛОВО «НЕКРОРЕАЛИЗМ»

Тем летом со мной произошла  еще одна перемена – на этот раз, к лучшему. Дело в том, что я  вновь начала писать –  правда, уже не стихи, а романы. Мистические. Хоррор. Один человек из прошлого не давал мне покоя. Скуластый, хмурый и черноглазый. Его звали Шихуанди. Тот самый Шихуанди, что велел создать армию из терракота. Несколько экземпляров я видела – их привозили в Москву.  Они все  такие разные – эти солдаты терракотовой армии. Кто и зачем  создал их – неизвестно, ясно только, что в этом деле замешан был «желтый император» - Цинь Шихуанди. А каков был сам Шихуанди? Я долго думала о нем, но, в-целом, образ как-то не складывался. До тех пор, пока я не увидела фотографию молодого Виктора Цоя. Слегка раскосые, настороженные глаза, нестриженые волосы, взгляд исподлобья. Типичный мальчишка из неполной семьи. Такие не признают авторитетов, не придают значения условностям. У них свой – собственный кодекс чести. Они не прощают обид. Они курят крепкие сигареты – и, случается, плачут, растроганные чьей-то неожиданной лаской. Я сама была когда-то таким волчонком, отчасти похожим на нестриженого мальчишку. Я поняла, что мой Шихуанди будет похож на молодого Виктора Цоя – и одновременно на меня. И образ начал складываться – легко и  безболезненно. Я словно шла за молодым, хмурым императором по пятам. Дышала ему в затылок. И – вновь  неровно дышала, видя у своего лица неровный завиток волос его возлюбленной – владелицы «дома девочек», бывшей проститутки Га-ли.  Я доверяла ему, как сыну, как своей правой руке. И  - в какой-то момент  раскусила его идею с армией: вот, представьте, есть у императора армия, состоящая сплошь из молодых, красивых, хорошо обученных людей. А войны нет – и не предвидится. Любую армию нужно содержать, но проблема даже не в этом. Люди, как известно, стареют, утрачивают боевые навыки, спиваются, женятся,  и так далее. А некромантов – т.е., магов, которые (якобы)  могут легко оживлять мертвых, гадать на человеческих костях, определять судьбу человека в зависимости от состояния трупов его умерших родственников - в древнем Китае было едва ли не больше, чем приличных врачей. Улавливаете, о чем я?  Вы представляете, как хорошо иметь мертвую армию? Мертвые  (ну, некромант, твой выход!) неизменно красивы. Мертвые не устраивают бунтов. Не стареют и не болеют. А уж если  ремесло мастера «дела молчания» (некроманта, некроманта!)  позволяет оживить их в нужный момент, то и… И я стала писать роман об этом удивительном ремесле.  О Шихуанди. О его армии. О  древних и современных магах, работающих с мёртвыми. Настойчиво, задыхаясь от нетерпения, я пыталась всеми силами найти красоту в смерти. В человеческом теле после  смерти. Я побывала на нескольких вскрытиях (спасибо друзьям) – и проштудировала  все  возможные книги по патологической анатомии. Некроманты… бальзамировщики… некроискусство. Поиски красоты в смерти. Некрореализм – я сама придумала этот термин.  И мой роман – я назвала его «Похороны зеркала» - задышал, начал стремительно оживать  на моем мониторе. Чуть позднее я написала второй роман, тоже мистический – о  ремесле бальзамировщика. И назвала его «Оправдание бабочки». Сейчас я  тоже пишу – книгу  о коллекционерах, сотрудниках  нацистских концлагерей. Это были настоящие немцы. В их стремлении  приобрести светильник из человеческой кожи было не стремление к красоте, а стремление завладеть красотой. В этом смысле все немцы немного коллекционеры. По ночам я сижу за компьютером – и слезы текут по моим щекам. Это поезда – серые немецкие поезда, спешащие в Дахау – идут по моим венам.

 

Комментарий психолога Анны Поповой:

 То, что человек после долгого перерыва вновь вернулся к творчеству – само по себе очень хорошо. То, что он  нашел силы обратиться к занятиям литературой в  такой сложный период жизни – это победа (потому что все наши победы – это, по сути, не что иное, как преодоление внешних обстоятельств через преодоление себя).   Между прочим, неплохо это не только для Ольги Козэль, и для современной литературы: заметьте, на книжных прилавках, просто заваленных западной мистикой, нет ни одного приличного русского автора, работающего в подобном ключе. Спрос на мистику есть, и был всегда (иначе бы никому не пришло в голову издавать  книги и  западных писателей), а отечественные авторы почему-то обходят этот жанр стороной – очень зря, как мне кажется. Русских детективщиков навалом, фантастов – пруд пруди, а «мистиков» - днем с огнем не сыскать – если исследовать, с чем это связано, можно, наверное, диссертацию написать.  Ольге в этом плане было (скажем так) легче, чем многим: это ей кажется, что она открыла в себе что-то новое, начав писать мистические романы. На самом деле – писателем-то она сделалась много раньше: я до сих пор натыкаюсь в интернете на ссылки столетней давности, где в крупных литературных журналах  были опубликованы ее стихи. И Литинститут она окончила, и в Союз писателей ее приняли чуть ли не с пеленок,  и диссертацию (очень высоко оцененную современными учеными- абхазоведами) уже написала и защитила, и международные литературные конкурсы выигрывала.  При таком раскладе – почему бы не начать писать некрореалистические романы? Не попытаться найти красоту где угодно – хотя бы открывая себе и читателю мир мёртвых, о котором мы мало что знаем? Всё это так, но… Стоит каждому из нас хорошенько покопаться в самих себе – и «всплывут» интереснейшие вещи. Я не собираюсь открывать америк, утверждая, что каждый человек талантлив – это и без меня все хорошо знают. Кто-то любил в юности рисовать, а другой окончил музыкальную школу – и подавал большие надежды, третий – писал стихи, четвертый –  занимался еще чем-то, да так, что все  окружающие только рты разевали от удивления.  Уходить время от времени в творчество необходимо для всех – это возвышает и одновременно создает надежную защиту психики от потрясений, идущих извне. Вдумайтесь – Вы наверняка что-то (помимо работы) умеете делать лучше, чем окружающие. Рисуйте, выращивайте цветы (не забывая выкладывать рисунки и фотографии в сети), пишите стихи! И вовсе не надо делать это «в стол» - интернет предоставляет в данном плане поистине фантастические возможности! Мы можем находить единомышленников и друзей (значительно расширив свой круг общения), воспользоваться чьим-то опытом, участвовать во всевозможных конкурсах и фестивалях (как виртуально, так и в реале), оценивать творчество других. Не существует людей творческих и нетворческих – существуют активные и неактивные (мой «конёк» как психолога). А творческим должен быть каждый человек – хотя бы потому, что без этого крайне сложно жить. Так что – вперед! Открываем себя – и  доказываем миру свои блестящие способности!  А, может быть, кто-то из вас захочет присоединиться к Ольге – и тоже назвать себя писателем-некрореалистом? (шучу, конечно). Но отрывок из Ольгиного романа «Похороны зеркала», в любом случае, привожу. И ссылку даю. Я знаю, она будет рада, если Вы напишете отзыв (не шучу)!

Отрывок из романа  Ольги Козэль «Похороны зеркала»

«…Когда-то Фу Хей был правой рукой молодого Императора Шихуанди, был его любимцем, его любовником – и Шихуанди – в ту пору двадцатилетний, скуластый и решительный –обычно ни во что не ставивший своих «альковных мальчиков», уважал и ценил Фу Хея как дельного советчика и неоспоримого знатока древних битв. Но время шло, возле Императора появились новые люди – и Фу Хей оказался оттесненным в сторону. Тогда он решил уехать в Кантон – не оттого, что чувствовал обиду, а потому, что хотел найти себе дело по душе. Но в Кантоне ему, точно так же, как и в столице, было нечего делать – Фу Хей скучал и ждал, что Император вспомнит о нем.
Но Шихуанди никогда больше не вспомнил о бывшем друге: он вообще легко расставался с людьми – и Фу Хей знал об этом так хорошо, как никто другой. Шихуанди жил своими сражениями – и побеждал в них так же легко, как крепкий, здоровый ребенок побеждает легкую хворь. Он присваивал – земли, города, чужих жен. Непобедимой оставалась только смерть – с нею нельзя было договориться, ее надо было смять, сломать, подчинить, иначе он перестал бы уважать самого себя. И тогда он дал себе слово не сомневаться больше. Он решил затеять игру – так когда-то, еще мальчиком, он затевал военные игры с детьми, чтобы только выйти победителем. Слух об этой новой игре прошел по всему Китаю, как иногда внезапно по молодому, мускулистому телу мгновенно проходит страх смерти – с кровью, с отчаянием, с внезапно нахлынувшей детской слабостью. Когда слух докатился до Кантона – он уже оброс новыми слухами и новыми страхами и напоминал собою крепко сбитый ледяной ком.
Один человек в Кантоне крепко задумался тогда. Задумался друг Фу Хея, гадальщик на костях Янмин.

СЫН «ЗЕМЛЯНОГО ЧЕРВЯ»
. . .
Искрометные фонтаны били когда-то в саду его детства, в далекой провинции Шэньси. Это было самое удивительное и самое бесприютное место на свете.

Шелковые одежды и красный плащ мандарина… какая им цена в Шэньси? Богатство и знатность человека определяет здесь количество фонтанов в его саду. У его отца было двенадцать фонтанов – одни веселой смелой струей били вверх и походили на подпрыгивающего человека, другие имели вид важный и медлительный – издалека они напоминали плющ, карабкающийся вверх по отвесной стене. Отец Янмина – знаменитый «земельный мастер», а проще говоря - «земляной червь» – редко видел свои фонтаны и еще реже – собственного сына. Он изъездил весь великий Китай и знал его земли лучше, чем линии на ладони. Его часто приглашали в знатные дома гадать о будущем, и отец исправно ездил, хотя и считал, вероятно, эти гадания пустой тратой времени. « Недоумки хотят, чтоб комья засохшей глины предсказали им будущее. Будет вам будущее, только платите деньги» - было написано на его брезгливом, одуловатом лице, когда он садился в присланный за ним экипаж. Янмин рано стал догадываться, что отец безнадежно скуп.
Каждый раз по возвращении из поездки он запирался в своей комнате и пересчитывал полученные деньги. Дом ходил на цыпочках и прислушивался. Из отцовской комнаты доносились то глухо выкрикиваемые ругательства, то довольное урчание. «Кинули собаке кость – она и радуется…» - едва слышно бормотала мать Янмина, сухая, с острыми, выступающими вперед ключицами и постоянно шелушащимися губами. Сын считал мать старухой и стеснялся, когда она выходила на улицу звать его. Он видел, что отец не замечает ее, точно эта старая женщина, когда-то давно родившая ему сына, превратилась в ненужную вещь – в какую-нибудь грубо вырезанную из дерева статуэтку или вытершуюся ценовку на стене. Она слушала сытое урчание мужа над деньгами – и злилась, злилась. Янмин знал: каждый раз, когда ей удается заполучить мелкую монету, она плетется на базар и просит нацедить в потемневшую деревянную кружку самого дешевого кислого вина. Утром обыкновенно приходил ростовщик.
Дверь комнаты снова наглухо запиралась. Ростовщик выходил обычно с красным лицом и укоризненно качал головой. Отец неторопливо шел за ним и довольно потирал большие руки с коричневыми полосками земли под ногтями. Он прекрасно знал, что является выгодным клиентом, и никогда не шел на уступки. Почему этот обрюзгший человек с широким волевым ртом считался лучшим «земельным мастером» во всей провинции – знали, вероятно, только небесные силы. Его пророчества часто сбывались.
На него была мода, как на покрой парадного халата или сорт редких глициний в саду. Эта неприступная раздраженная душа пылала, тем не менее, страстью к единственной вещи на свете. Вещью этой была земля. Никто лучше него не смог бы найти счастливое место для могилы – так считали в Шэньси и в соседних провинциях; не желая в душе предсказывать будущее живым, он неподражаемо предсказывал его мертвым. Для этого знаменитому «земляному червю» требовалось лишь взглянуть на место последнего упокоения. «Добрые духи будут хранить в этом месте вечный сон твоего отца, о юноша» – проникновенно говорил он, и собравшиеся проливали слезы радостного умиления. С теми, кто явно не интересовался мнением духов, он говорил обычно сухо и деловито. За века могил накопилось столько, что нельзя было поглубже ковырнуть лопатой: того и гляди, наткнешься на человеческие кости.
В Китае нет, как известно, более верного способа заслужить казнь, чем нарушить покой мертвых. Янмин наблюдал однажды, переполняясь ужасом и отвращением к происходящему, как избивали палками соседского мальчика: несчастный ставил ловушки на кротов в собственном саду и наткнулся на неизвестную могилу. Отец чуял старые могилы - так волки в маньчжурских степях чуют добычу: придя на указанное место, он останавливался точно вкопанный, поднимал голову и долго втягивал носом воздух. Он разбирался в могилах, как мудрецы разбираются в людях: едва взглянув на поверхность земли, мог сказать, сколько лет захоронению, мог назвать причину, по которой человек перешел в мир мертвых, умел определить даже, есть ли в могильной земле хоть мельчайшие частицы костей или остались лишь небольшие пустоты. В последнем случае можно было спокойно хоронить на выбранное место нового покойника, ибо никому будет не под силу назвать это нарушением покоя мертвых.
В часы досуга он сидел в плетеном кресле и крутил в руках магический шар – с виду совсем обычный, ничем не примечательный гипсовый кругляш с неровной поверхностью. Иногда он доставал из-за пояса полосатый мешочек и высыпал на стол горсть земли. Это означало, что прежние ритуалы гадания наскучили клиентам и нужно придумать что-нибудь свежее – так считал Янмин. О том, что же отец придумал в очередной раз, Янмин обычно узнавал из городских слухов, торча с мальчишками на базаре. Слухи эти были нелепыми и бесконечными, они намертво прилипали к телу, точно оторванное крыло бабочки.
. . .
Янмин точно знал, что ни за что, даже под пыткой, не станет гадальщиком. Как можно всю жизнь делать то, во что не веришь сам? Он был молод тогда, слишком молод и самонадеян. При мысли же о том, что нужно будет выучиться определять счастливые места для могил, нервного болезненного подростка передергивало от ужаса. Злые духи, не получив во власть тело, непременно отомстят «земляному червю» – он много раз слышал подобные истории и не боялся за отца лишь потому, что отец умел изгонять из земли злых духов – так он сам говорил своим клиентам. Однажды вечером отец вызвал Янмина к себе. В правой руке он держал небольшую глиняную кружку.
Увидев эту кружку, пятнадцатилетний Янмин задрожал. Отец пристально оглядел его, точно пытался определить, можно ли доверить юнцу сокровенное знание. Он хорошо разбирался в могилах, а не в людях, и не заметил дрожи в руках своего сына.
- Вырос,- сказал он кратко и кивнул на кружку. – Иди теперь, понюхай. Захватил для тебя землицы со свежей могилы.
Янмин задрожал еще больше.
« Не буду я ее нюхать…- твердо сказал он. - У меня нос заложен. И вообще - я не трупный червь. »
Отец тяжело взглянул на него, по- мальчишески оттопырив нижнюю губу.
- А что я, по-твоему, трупный червь? В таком случае радуйся – ты каждый день трескаешь хлеб трупного червя…
- Ты – другое дело. И не попрекай меня своим хлебом, я с этого дня вообще ничего не буду есть…
Отец тряхнул головой, точно отгонял овода.
- Это ты как себе знаешь. Можешь и не поесть пару дней – ты вон какой толстяк. Мужчины нашего рода всегда были стройными, учти это.
От злости и обиды Янмин перестал дрожать. Он был пухляшом и терзался от этого, какого черта еще его попрекать?
- Да, были стройными, - стараясь выглядеть спокойным, сказал он, глядя отцу в глаза. – И не брали деньги за обман. А ты обманываешь людей своим гаданием, придумываешь всякую всячину, а деньги отдаешь ростовщику.


Янмин зажмурился. Пусть отец убьет его, все равно. Тогда уж точно не придется нюхать эту дрянь с могилы и заниматься дурацкими гаданиями. Он умрет как настоящий мужчина, оберегая свою честь. Но умереть на этот раз не пришлось. Резко наступившую после его слов тишину нарушил отцовский смех.
- Ага, вот, значит, как. Да открой ты глаза, дурень… Ты хоть знаешь, сколько людей, благодаря твоему отцу, избежали позорной казни? Что же я, по-твоему, только придумываю заклинания и морочу головы добропорядочных бездельников? Да, я беру за свой труд деньги. А ты предлагаешь мне заниматься этим бесплатно?
Янмин смущенно опустил голову. Он уже жалел, что нагрубил отцу. Но он все равно не расстанется со своими убеждениями и будет отстаивать их до конца.
- Но ведь… мне показалось… мне всегда казалось, что ты считаешь гадание «земляных мастеров» обманом… Как могут быть эти кучки земли, по которым ты определяешь судьбу, связаны с духами добра и зла?
Отец устало отвернулся к окну.
- Все в мире связано одно с другим, сынок. И земля может предсказывать будущее – нужно только ее хорошенько попросить. На что, по-твоему, духи земли?
Янмин недоверчиво перебил его:
- Духи земли? Неужели они существуют, отец?
- А ты думаешь – нет? Другой вопрос – захотят ли они всякий раз заниматься ерундой, вмешиваться в жизнь людей, давать поверхностные ответы на поверхностные вопросы?
Янмин во все глаза смотрел на отца. Таким он видел его впервые. Отец устало облокотился о стену и продолжал:
- Настоящее гадание выглядит иначе, сынок. Оно связано со страхом, риском для гадающего. Малейшая неосторожность – и человек или умирает мучительной смертью, или же попадает в руки бесов. Люди, которые платят мне за гадание деньги, совсем не хотят ни страха, ни риска. Они желают знать будущее, но совершенно не задумываются, зачем оно им. Другое дело – место для могилы – тут, можешь быть уверен, я не напрасно беру деньги. Это занятие дает верный кусок хлеба, и будет давать его до тех пор, пока живые люди намертво, как теперь, связывают свою жизнь с умершими - связывают порой глупо, нелепо и жестоко. Вот недавно я подыскивал место для могилы одной разложившейся старухи из селения Вэй, ну ты знаешь, это там, откуда на базар привозят всякую дребедень вроде бус из поддельного жемчуга и расшитых бисером колпаков. Я едва не лишился чувств от вони, когда меня подвели к трупу. А эти ее родственники держали тело дома столько времени - и ничего. Принюхались что ли? Ты знаешь, отчего ее не хоронили почти полгода? В доме было несколько молодых женщин, и то одна, то другая ждала ребенка, а по нашим обычаям, нельзя хоронить покойника, пока беременная родственница не разродится. Или вот тебе еще пример: наш сосед Ли Дэн.
- Это тот, который постоянно хоронит отца? - уточнил Янмин, хотя и так прекрасно знал, о ком идет речь.
Отец прижал руки ладонями друг к другу и сделался похожим на даосского старца со своей любимой картины, висящей в столовой.
- Он самый. А зачем он это делает, ну, по твоему разумению?
Янмин растерянно мотнул головой.
- Н-не знаю. Но я слышал, как он говорил, что дела опять идут плохо, кожа не раскупается, и ругал всех «земляных червей» мошенниками и горлодерами.
Отец засмеялся.
- Вот-вот. Наверно, скоро опять будет выкапывать несчастного покойника. Ну, скажи, пожалуйста, чем «земляные черви» виноваты в том, что Ли Дэн торгует плохо выделанной кожей и не умеет высчитывать спрос на рынке? Неужели есть в благословенном Китае такой участок земли, на котором этот бездельник похоронит отца – и разбогатеет? Ты думаешь, он один такой? Нет, сынок, здесь опять виновен обычай – дурацкий обычай нашей страны винить во всех своих бедах мертвецов.
Янмин вскинул голову.
- Но, отец… ведь если человека похоронить в неправильном месте, его душа будет вмешиваться в дела живых – это знает даже младенец.
Отец усмехнулся.
- Младенец? Но ведь ты-то уже не младенец – и должен реально смотреть на вещи. «Земляной мастер» – доходное ремесло, мальчик, тебе необходимо овладеть им. А для этого, как ни крути, придется нюхать землю, спать на ней много ночей, даже жевать ее.
- Жевать? – Янмин не смог удержаться и рассмеялся. – И, по твоей логике, это все лишь для того, чтоб не наткнуться при похоронах на человеческие кости? Во все остальное ты ведь не веришь, ты сам только что сказал. Зачем тогда вся эта канитель? Можно просто взять длинный острый прут, хорошенько прощупать выбранное для могилы место – и вот ты уже известный «земляной мастер»…
Янмин пристально посмотрел на отца, чтобы увидеть, как злость закипает в нем.
Но отец (нарочно что ли?) отвернулся к окну.
- Ты, известный «земляной мастер», для начала научись хотя бы не бояться покойников. Возьми железный прут, как собирался, прогуляйся к башне Малышей – там вокруг много безвестных могил – и опробуй свое чудо - предположение на практике. Спесь с тебя мигом слетит – а ума прибавится.
Янмин переступил с ноги на ногу и резко покачал головой.
- Нет, не пойду. Ты что, хочешь, чтоб меня казнили, да?
Отец горько покачал головой.
- Дурень. Кому ты нужен – тебя казнить? По нашим законам, осквернить могилу – это значит открыть ее содержимое человеческому взгляду. Я ведь не предлагаю тебе явиться туда с лопатой. Просто походи, пошарь вслепую своим прутом – может, мозги, наконец, заработают… Или тебе слабо? – и, не увидев воодушевления на лице сына, добавил:
- Какой же ты трус!
Янмин почувствовал, как в горле нарастает комок. Он разозлился на себя, пытался проглотить его – и не мог. Сейчас он расплачется, как карапуз, как дурак – и этот могильный червь будет торжествовать: еще бы, заставил плакать труса!
С огромным трудом он выдавил:
- Завтра же пойду и обшарю каждый комок почвы. А надо будет – загляну и в саму башню. Тебе ничего не принести для твоих гаданий?
Отец резко обернулся и изумленно смотрел на него – Янмин почувствовал, как под этим взглядом у него нагревается макушка.
- Это в каком смысле?
- А в таком. Я слышал, самое верное гадание – на человеческих костях.
Но отец встретил эту занозу на удивление спокойно:
- Да. Самое верное. Но я, к стыду своему, не слишком хорошо им владею. Да и зачем?
Противный комок надежно провалился назад. Янмин снова почувствовал злость.
- Ну как зачем? Чтоб говорить людям правду о будущем…Или я неправильно понимаю смысл гаданий?
- Смысл – понятие сложное, сынок.

Человек хочет знать правду о своем будущем с одной-единственной целью – подчинить его себе. Поэтому-то будущее интересует его порою даже больше, чем настоящее – по крайней мере, не меньше.
Твоя задача – никогда, не при каких обстоятельствах не говорить им этой правды, ибо, узнав свое будущее, человек не успокоится на этом – он непременно попытается изменить его. Как правило, это приводит к поистине ужасным последствиям. Поэтому-то «земляной червь» и должен уметь гадать - чтобы случайно не сказать никому правды. Разумеешь?
Янмин ошарашенно захлопал глазами: оказывается, он до сих пор ничего не знал о своем отце.
- Разумею. Но ведь сам-то «земляной червь» получается, знает правду? Ты же только что говорил обратное…
Отец устало закрыл глаза.
- Дурак. Ничего я тебе не говорил. Для того, чтобы знать правду о прошлом и будущем человека, вовсе необязательно смешивать землю со всякой дрянью вроде ртути или киновари и проводить долгие обряды. Иногда достаточно просто внимательно посмотреть человеку в лицо. Ты помнишь госпожу Дэй, супругу сборщика податей?
- Ту, что умерла на прошлой неделе?
- Ее самую. Я ездил ей гадать за три месяца до смерти – смерть уже была написана у нее на лице: изменился цвет кожи, вокруг глаз проступали оранжевые «круги ада» - я потом научу тебя видеть их. Я, разумеется, ничего не сказал ей – и не столько из сострадания к самой умирающей, сколько … Впрочем, вот я тебя спрошу: что, по твоему, стала бы делать госпожа, узнав о приближающейся смерти?
Янмин наморщил лоб в раздумье.
- Не напрягайся – я сам тебе скажу: поспешила бы с подготовкой «эликсира бессмертия», чтобы пожить еще хоть немного – в бессмертие эта умная женщина не верила, а в отсрочку смерти – пожалуйста. Ты слыхал про «эликсиры бессмертия»?
- Говорят, Повелитель Неба и Земли велел сделать такой эликсир? – проявил осведомленность сын (он слышал об этом в базарный день от хромого судьи из Кантона).
- Да, говорят. Но рецептов- то всяких полным-полно. Один из них состоит в том, чтобы закатать в бочку с раскаленным воском рыжеволосого мальчика, который еще не щиплет первый пух на лице, а по ночам не портит простыни. А потом отколупывать кусочки застывшего воска и класть под язык – вот тебе и весь рецепт бессмертия.
- А этот мальчик умрет? – спросил Янмин, хотя и сам понимал глупость вопроса.
- Мученической смертью. Капни-ка себе на руку раскаленным воском – взвоешь. Так суть моего рассказа в том, что в доме госпожи Дэй жили пять или шесть таких мальчиков, я сам их видел. Расскажи я госпоже о близкой смерти – пожалуй, никто из этих заложников бессмертия не уцелел бы.
- Но ведь теперь все узнают, что ты ошибся в своем гадании…
Отец похлопал Янмина по плечу.
- Да нет же, дурачок. Я сказал госпоже, что ее ждет блаженная неизвестность… Госпожа обрадовалась – говорили, она бегала за молоденьким писцом из Суда, равнодушным к ней. А я имел в виду не взаимную любовь, а смерть – только и всего.
Янмин был поражен: такой человек как его отец стал спасать каких-то мальчиков…
Как ни крути, ему, сыну знаменитого «земляного мастера», тоже придется доказывать, что он не трус и достоин своего отца.
Но ни про трусость, ни про башню Малышей отец в тот последний вечер не сказал больше ни слова…»

(текст романа находится на сайте «Horror world “. Там же  размещен второй роман из данной серии - «Оправдание бабочки».  Написано хорошо, читается  легко и с интересом. От остальных комментариев воздержусь, потому что не по теме).

ИСТОРИЯ С ПИСТОЛЕТОМ

В сентябре Миша собрался в Коктебель, на Волошинский литературный фестиваль. Разумеется, я захотела поехать с ним:  как-никак,  а я все-таки   член Союза писателей. Да и слишком еще свежи в памяти были недавние (ах, какие недавние!) воспоминания о наших тихих семейных поездках в Крым, где были розы на приморской набережной,  ароматный кофе в маленьких кофейнях,  красное вино, чебуреки, и душистая, южная тишина. Но тут вдруг выяснилось, что всё очень сложно: его там ждут с распростертыми объятьями, меня – нет, и билеты стоят слишком  дорого, чтобы ехать вдвоем, и вообще… А что «вообще»? Да всё как обычно: там его друзья, его  тусовка, он  хочет, чтобы его воспринимали, как отдельного человека, а не как  чью-то «половину».

    Обиделась ли я? Трудно сказать: мне кажется, что все эти страшные месяцы я жила в состоянии  постоянной обиды и горя. А тут… не в первый раз и не в последний, чего уж там – переживём. В-общем, он уехал в Коктебель. А я, уложив  детей спасть, как обычно, вечером бесцельно глядела в монитор. Попыталась зайти на сайт «Стихи.ру». И обнаружила, что на свою страничку зайти не могу – попадаю на Мишину: что-то такое он там сделал с настройками. А что если… И я засмеялась своей выдумке. Ух, как я сейчас всех разыграю! Ты знаешь, что я придумала? Я выложила на Мишкину страничку  несколько своих стихотворений – как будто это его стихи.  Стихи тут же начали обсуждать и хвалить – рассказывать моему мужу, какой он гениальный. А я  читала и просто умирала со смеху – кажется, впервые за много месяцев. На следующий день, выждав время, я написала – там же, в «Стихире»: мол, так и так, каюсь, жена похитила мой пароль и выложила свои стихи… Восторги продолжались – но теперь уже хвалили меня. И, знаешь, я радовалась этому! Хотя и предчувствовала, что объяснение с вернувшимся из Крыма мужем  будет не из лёгких. Но когда еще это будет… Через целые два дня! Увы… Кто-то, вероятно, позвонил Мишке в Коктебель. И объяснил ситуацию. Я не смогла больше зайти на его страничку – или он сам или кто-то из его новых приятелей закрыл доступ. И написал: «Прошу прощения, последние пять стихотворений  - не мои. Еще раз прошу прощения…» Ни про какую жену там уже не было, и уж конечно не стояло моей фамилии. Но стихи остались – убрать их я теперь не могла.  Дозвониться Мише не могла тоже – он выключил телефон. И тут мне стало страшно.  Никакого особого раскаяния я  поначалу не испытывала: все-таки остатки здравого смысла все еще не покинули меня. Ну, пошутила, ну, выложила стихи на чужую страничку. Но  страх – липкий, противный – и одиночество терзали меня. Я не помню, как прожила эти два дня. Я не ела, не спала, еле-еле находила в себе силы что-то сделать для детей. И, случайно взглянув в зеркало,  с удивлением и ужасом глядела на свое худое, почерневшее  лицо.  Муж прилетал в два часа дня. Я по-прежнему не могла дозвониться ему. Отвезла  детей к свекрови: совершенно измученная, я не могла даже отвечать, если они о чём-то спрашивали меня. Как-то спонтанно возникла у меня мысль  встретить мужа в аэропорту. Ждать больше дома не было сил. Уже выскакивая из дома, я зачем-то взяла в руки Мишкин «Макаров». Покрутила  - и сунула в карман куртки. Не знаю, зачем я сделала это. Наверное, просто потому, что с ним было спокойнее: такой привычный, тяжёлый и настоящий, он уже одним своим присутствием в кармане внушал мне уверенность. Хоть какую-то. Я села в машину и помчалась во «Внуково»  - не зная ни номера рейса, ни точного времени прилёта, ничего не зная.  Не помню, как я добралась до аэропорта.  Как бросилась к  окошку «Справочной службы». Киевский самолет ожидали через три часа. Тот это самолет, на котором прилетает мой муж? Или другой? Ах, все равно! Я вышла из здания аэропорта, отошла в сторону, присела на низенький заборчик. Сердце билось где-то около горла, я чувствовала, что вот-вот рухну на землю – и больше не встану. Я сунула руку в карман – и нащупала ствол пистолета. И подумала: «Если Мишка не простит -   тогда войду в здание аэропорта  и вытащу пистолет. Пусть  меня застрелят автоматчики!» Мысль была совершенно дикая, прямо-таки чудовищная (но тогда я не осознавала этого). Однако, странное дело, когда я так подумала – сразу стало легче. И, кажется, в эту самую минуту у меня зазвонил мобильник. Игорь Кушельман! Мишкин друг. Тот самый, у которого трое детей, светловолосая жена Светлана, нормальная работа,  новый автомобиль… ну, и так далее. Он что-то спросил меня – может быть, когда прилетает муж, может быть, еще что-то. И я спокойно и даже весело объяснила Игорю, что нахожусь во «Внуково». Что в кармане у меня «Макаров». И что если Мишка не простит меня, то, по всей вероятности, через полтора часа… нет, уже через час и двадцать минут  меня застрелит охрана аэропорта. Игорь не стал больше ничего спрашивать. Еще раз уточнил, где я нахожусь. Уверена ли я, что во «Внуково», а не в другом аэропорту? Тогда он просит меня ничего не предпринимать, отойти в сторону  и  подождать – он сейчас приедет. И тогда мы вместе что-нибудь придумаем!

          Игорь и вправду приехал очень быстро – и не один, а со Светланой. Я обняла его – и заплакала. Ребята потащили меня в какое-то кафе,  начали растирать и отогревать. Я рассказала им все – про выложенные на Мишкиной страничке стихи, про то, что он не отвечает на мои звонки и, по всей вероятности… Светлана не разделяет моего ужаса – она спокойна и ласкова. Она говорит, что ничего страшного не произошло, что, в конце концов, почему муж должен отказаться простить меня – когда я прощала ему и не такие вещи. Я понимаю, что она намекает на его измену и уход из семьи. Мы вместе ожидаем самолет. Подходим к стойке. Сейчас оттуда начнут выходить пассажиры, и среди них, скорее всего, мой муж. Вот он!  Я бросаюсь к нему. «Миша, прости!» - или что-то в этом роде. Он немного удивлен, увидев нас здесь. Отодвигает меня в сторону. Отводит глаза: «Ну что ты, ничего страшного!» Неторопливо объясняет Игорю и Светлане, почему не отвечал на  звонки: находился в каком-то дурацком роуминге, попытался что-то переключить…в-общем, телефон перестал «ловить» Москву. Рассаживаемся по машинам – и едем в гости к Игорю и Светлане. «Премию я получил… - сидя в автомобиле, снисходительно говорит мне муж. – Но не деньги, а диплом фестиваля.» Он рассказывает  про людей, с которыми познакомился на фестивале – больше половины из них приехали не по какому-то «особому приглашению», а просто так, потому что пишут стихи- все тусовались, выступали, было весело и здорово. У меня в горле застревает вопрос. Но я мужественно  «проглатываю» его.

Комментарий психолога  Анны Поповой:

 Просто кошмар! В голове вертится одна-единственная мысль: ведь и в самом деле могли застрелить!  Охрана аэропорта не стала бы разбираться, что молодая особа  с пистолетом – не террористка, покушающаяся на чужие жизни, а доведенная до отчаяния хорошая и добрая девчонка, мать двоих маленьких детей. Почему Ольга «выкинула» такой чудовищный фортель? Попытаемся проанализировать ситуацию: почему взяла пистолет – это понятно. Маленькие дети из этих же соображений берут в постель любимую игрушку – чтоб не было страшно. Заметим: когда Ольга совала в карман пистолет, в голове у нее еще не было этого чудовищного, по сути своей, суицидального, плана.  План «созрел» в аэропорту – под влиянием сильного стресса, длительной бессонницы, голода. Значит, мы имеем дело с истерикой – неконтролируемым выплеском эмоций.  И, честно говоря, сложно представить, чем могла бы закончиться вся эта история, если бы  не раздался звонок Мишиного друга. Теперь попробуем  разобраться в действиях Ольгиного мужа. Вряд ли его уж так сильно на самом деле обидела  смехотворная, детская  выходка жены с размещением стихов на его странице – все-таки взрослый, здравомыслящий человек. Другое дело, что ему, возможно, очень нужен был повод для обиды на Ольгу, чтобы в скором времени оправдать себя самого  – так потом и оказалось. Впрочем, не будем опережать события. А вот Игорь и Света Кушельманы – настоящие молодцы! Побольше бы таких людей жило на свете! По сути, именно они спасли молодую мать от беды. Думаю, что Ольгины сын и дочка непременно скажут им спасибо, когда вырастут.  

     МОЙ МУЖ НАХОДИТ СЕБЕ НОВУЮ НЕВЕСТУ. И УХОДИТ ИЗ СЕМЬИ ВО ВТОРОЙ РАЗ.

Целый месяц мы жили раздельно: муж - у своей мамы, я и дети - в Братеево. Периодически общались: Михаил то звонил, то заезжал в гости. Тут незаметно приблизился мой день рожденья - и Михаил приехал - с огромным букетом цветов и дорогим пылесосом. После застолья по-домашнему прикорнул на диване. «Ты посмотри, какой он тебе шикарный букет принес… -  шептали мне на ухо то отец Фёдор (муж сестры), то кто-то из друзей. - Разве нелюбимым женщинам дарят такие цветы?» Я тоже смотрела на  красивый букет. Какие-то неправдоподобно голубые цветы, тёмная, похоронная зелень, несколько лилий. Этот букет вызывал у меня непонятную тревогу. У меня всегда вызывает тревогу, когда человек вдруг начинает вести себя неестественно. Раньше мужу не пришло бы в голову выбрасывать на цветы целое состояние. И дарил он мне всю жизнь  строгие белые лилии, а не показушные «веники» - точно снятые с витрины погребальной конторы. Ну да ладно!

     В следующее воскресенье мы встречаемся с Михаилом - и едем  в автосервис: нужно показать машину мастерам. В машине я сама начинаю разговор. «Я не хочу разводиться!» - говорю я Михаилу. И слышу в ответ: « А я - хочу…» Далее следует рассказ о том, что у него, оказывается, есть невеста. Которая, правда, тоже замужем - но…  дело поправимое. «Нет, это не та, что была летом, это уже другая невеста - а что здесь такого?»

Всё ухнуло, полетело в пропасть. Не помню, сколько я молчала. Наконец, голос у меня прорезался.

«А…а твою невесту не смущает, что у тебя жена и двое детей?»

- « Ну… смущает, конечно, - глазом не моргнув, отвечает супруг.- Но ведь я  не отказываюсь платить алименты…» Что было  дальше - я не помню. Можешь сколько угодно упрекать меня в лукавстве - но вот как-то так не помню - и все.  Зато я очень хорошо помню, как мы возвращались  из автосервиса. Дорога - темная,  заснеженная - пролегала мимо заброшенного пустыря и кладбища. Вдалеке, на кладбище, точно запутавшись в ветвях, мерцал огонек - слабенький, потерявшийся. Как все легко теряется, как все непрочно в этом мире!  Кажется, муж держал меня за руку. Остановились, закурили. И я зачем-то сказала: « А весной здесь будет трава. И одуванчики…» Михаил вновь начал говорить, что готов помогать мне. Что я навсегда останусь его  единственной венчаной женой - потому что больше венчаться он не собирается. И что он безумно рад, что у нас есть дети - и можно не расставаться со мной навсегда, ведь ближе меня у него по-прежнему нет никого на свете. « Знаешь, чужим дядям твои дети будут не нужны…» -  со злостью отвечаю я. Муж провожает меня до метро, ласково трогает за рукав. И уходит - походкой уверенного в себе человека, у которого в жизни все получилось правильно.

       Едва вернувшись домой, я  набираю номер Олеси Александровны. «Разводись!» - твердо говорит она, выслушав мой сбивчивый рассказ. «Это уже надругательство… -  замечает она. - Никакой его «венчаной женой» ты не останешься - пусть не мечтает даже. Потребуешь церковный развод - и Господь будет  заботиться о тебе как о вдове. Ишь как хорошо придумал - и тебя хочет «приберечь«, и новую семью создать…»

«Но ведь на развод Михаил, наверное, подаст сам…» -  размышляю вслух я.

«А мне почему-то кажется, что не подаст…» - спокойно говорит Олеся Александровна. Что она имеет в виду? Но я не спрашиваю. Она еще долго утешает меня. Наконец, мы прощаемся. Я вешаю трубку.  И тишина - страшная, темная, всепоглощающая -  накрывает меня с головой.  

Комментарий психолога Анны Поповой:

Ох… Сложно это комментировать. И тяжело, когда такое случается с  хорошими людьми. Самое правильное (но и самое сложное!) в такой ситуации - вести себя с достоинством. Помнить себе цену. Не лить слез, не закатывать истерик (лучше поплачем потом - одни или в компании преданных нам людей).

   Что касается «невест» Михаила -  я нарочно оставляю это «за кадром». Единственное, что мне кажется: мудрая Ольгина преподавательница каким-то внутренним чутьем угадала истину - Михаил в самом деле почти наверняка не подаст на развод.  Подумайте сами: зачем говорить женщине, с которой ты разводишься, что она тебе «дороже всех в мире»? Чтобы не препятствовала общению с детьми? Так Ольга и так не препятствует! На простом человеческом языке эти слова  можно интерпретировать так: мол, дорогая, я тут в очередной раз поиграю в «большую любовь» и «африканскую страсть», а ты уж будь добра - дождись меня «с фронта» и другого мужика себе не заводи - « ты ведь мне дороже всех в мире». Теперь самый важный вопрос: для чего все это надо Михаилу. И ответ тут, как ни странно, прост - я в своей практике сталкивалась с подобными вещами не раз и не два. Давайте подумаем - чего больше всего не хватает современному  человеку? Ну, денег - это понятно, а в более глобальном смысле? А не хватает, как  ни странно, одной  такой зыбкой и необходимой вещи - РОМАНТИКИ.  В философском смысле это вполне объяснимо: романтичность отношений подразумевает  верность. А  наш век интернета с его социальными сетями, опутавшими мир, способствует как раз случайным связям -  где верностью, как вы понимаете, никто не отличается. Так что выходит замкнутый круг. Но это ладно - философия. А в конкретном случае  получается вот что:  дело в том, что просто «гулять налево» от законной жены вовсе не романтично -  что в этом особенного-то в наше время? Гораздо интереснее сказать «избраннице», намеченной в случайные любовницы: так, мол, и так, дорогая, я  от тебя без ума, давай порвем все узы - и будем навеки вместе!  То, что «навеки» - на самом деле от силы на месяц -  дело уже десятое. Зато каков эффект! Можно себя лордом Байроном  сразу почувствовать ( если, конечно, незадачливый Ольгин муж знает, кто это такой)!   Почему на этот примитивный трюк «повелась»  новая «невеста» - вопрос уже к ней. Мы с вами ее не знаем и обсуждать  здесь не будем.  Возможно, ей, как и Михаилу, захотелось поиграть в «роковые страсти», представить, что она, блин, ну никак не хуже Анны Ахматовой (кстати, Анна Ахматова в личной жизни была крайне несчастной женщиной, несмотря на всю свою «роковизну«)… Так что со стороны Михаила - это просто игра, крайне жестокая по отношению к самым близким людям на свете - к супруге, дочке и сыну. Но и Ольга виновата тоже. Почему она позволила мужу думать, что  такие игры сойдут ему с рук - без потери семьи? Вспомните, что я говорила по поводу  «летнего» возвращения Михаила в семью… Раз супруга его принимает, не дождавшись извинений - значит, все нормально, можно так поступать и дальше - печально, но, похоже, Михаил вынес из прошлой истории именно этот урок.  Если честно, я бы на Ольгином месте немедленно подала на развод. Ведь именно  Ольга - непременный «атрибут» этой игры - без нее, без ее желания сохранить семью, вся «конструкция» развалится моментально - ведь тогда и в самом деле, а не на словах, придется строить заново серьезные отношения. А развод… Да,  развод - вещь тяжелая,, но вполне переживаемая.

    Может быть, стоит вспомнить, сколько пережили русские люди (наши с вами прадеды и прабабки, в том числе) за один только двадцатый век.  Бесконечные войны, концлагеря, смерть детей, потерю имущества, тюрьмы, ссылки…  Это странно, но когда в тяжелой жизненной ситуации вспоминаешь все эти освенцимы-бухенвальды - становится легче.

              И еще: ни одна человеческая жизнь не обходится без слез и горя. Порою нам кажется, что есть семьи, которые (мы же ясно это видим!) живут спокойной и обеспеченной жизнью - все у них правильно, все хорошо. Следует помнить: видим мы только внешнюю сторону. К тому же, мы не знаем в точности прошлого этих людей и уж подавно не можем предполагать, что ждет их завтра. В судьбе любого человека имеются светлые и темные полосы - без  этого никуда. А  ситуацию, описанную Ольгой, надо просто пережить. Заняться  детьми, будничными делами, поиском работы - жизнь продолжит этот список. И помните: кошмар не может длиться вечно. Хотя бы потому, что все в мире подвластно времени. А время, как  известно, не стоит на месте. Чем сильнее гроза - тем быстрее она проходит. В жизни - то же самое.  Каждый человек достоин любви. Достойны ее и мы с вами. И она обязательно найдет нас со временем. Мужайтесь! И ветер вам в паруса!

КОЕ-ЧТО ПРО АНГЕЛОВ И ВРЕД РАДУЖНЫХ ИЛЛЮЗИЙ

Название этой главы придумала  Аня Попова. Я хотела рассказать в ней о том, как  моя свекровь отреагировала на  второй (за несколько месяцев) уход своего сына из семьи. Рассказываю: Нина Михайловна не то чтобы обрадовалась (хотя у меня было такое впечатление) – она, точно пребывая в непонятной эйфории, сказала мне следующие слова: «Он влюбился, что тут поделаешь? Будь мудрой женщиной – отпусти его…»  Господи, за что?  Как будто меня ударили ножом! В глазах зарябило, к горлу подступил комок. Но я (вот уже в который раз) пересилила себя. И как можно спокойнее сказала: «Что значит «отпусти»? Кто его держит?  Пусть идёт на все четыре стороны!» Конечно, мне было очень больно, и огромных трудов стоило  не  «проколоться»  перед детьми: для них она по-прежнему оставалась любимой бабушкой. Почему?  Что я сделала ей плохого? Конечно, случалось, что мы ссорились, но, в- целом, отношения между нами  ведь всегда были нормальными, человеческими. Я вспомнила, как, по ее просьбе,  запихивала в машину детей – и возила тяжелобольного свекра по больницам (как раз в тот период, когда муж поселился у своей первой любовницы, и ему было не до родителей). Как  она приезжала к нам в то далекое и такое безоблачное время, когда была маленькой Маша.  Как мы все вместе жили на даче, и по вечерам, уложив спать Машу и совсем еще крошечного Гошку, пили вдвоем чай, секретничали и смеялись. И теперь она – вот так легко и просто – хочет выбросить меня из жизни, мать своих двух внуков,  как надоевшего щенка, как ненужную, старую вещь – зачем? Уверена, что новая «невестка» будет лучше прежней, то есть меня? Ведь они еще  и не знакомы даже. Впрочем, Нина Михайловна обмолвилась мне, что сын предложил  познакомить ее с «будущей женой»…  Она, отказалась, естественно. Почему? Значит,  не хочет все-таки предавать меня? Но, стоило только мне попытаться заговорить со свекровью – «Как же Вы не понимаете… Неужели считаете, что ваш сын поступает правильно…А  если бы Ваш муж так поступил…», и так далее -  как  она тут же начинала неторопливо и спокойно объяснять мне, что все нормально. Что детей сын очень любит. Что для этого не обязательно жить вместе с их матерью. Что жить надо с любимым человеком, а с детьми прекрасно можно встречаться по выходным. Я смотрела на свекровь – а видела ее – как будто сошедшую с тех фотографий, где она была еще моей ровесницей и, следовательно, матерью пятилетнего сына – стеснительной, малозаметной молодой женщиной с приятной улыбкой. И думала зло: «Да… вот если б тебя  бросил муж с твоим ненаглядным отпрыском в то время, прибавилось бы у тебя  сейчас  ума или наоборот?» Муж, между тем, продолжал жить у мамы. Она готовила ему разнообразные домашние салатики, покупала новую одежду. И, надо отдать ей должное, всегда четко следила, чтобы сын раз в месяц  отвозил нам тридцать тысяч. Хотя как-то пожаловалась мне, что ей самой он дает от силы пять тысяч в месяц – на еду и квартплату. Хм, пять тысяч в месяц? При зарплате в восемьдесят? Да ладно, разберутся без меня. Не лезть же мне еще и в эти вещи!

      Я стала ждать повестку в суд, уверенная, что, обуреваемый  желанием связать свою жизнь с другой женщиной, муж захочет как можно быстрее  «развязать» со мной. Я ждала  неделю, месяц, два… Но повестки не было.

Комментарий психолога Анны Поповой:

Начнём на этот раз « с хвоста»: то, что не было повестки, еще раз подтверждает  мои подозрения. Михаил (возможно, не отдавая себе в этом отчета, или отдавая его не всегда)  вовсе не собирался разводиться с Ольгой. Когда человек действительно хочет развестись и жениться на другой – он подает на развод и женится. Теперь – что касается свекрови. То, что  Нина Михайловна «естественно»  отказалась знакомиться с дамой, на которой сын собрался жениться, вовсе не означает, что она не хочет предавать Ольгу – скорее всего она просто очень боялась, что Михаил приведет новую жену жить к ней в квартиру. Поскольку мы знаем, что свекровь – нормальная, здравомыслящая женщина, то имеем все основания быть уверенными: она прекрасно знала о «моральной стороне» поступка сына. Смешно же, в самом деле, считать, что молодой маме с двумя детьми лучше жить без мужа, а детям – без отца. Просто родители (пусть даже взрослых детей) в критических ситуациях на подсознательном уровне  часто отождествляют себя со своими чадами: это же ЕЁ сын, а, значит, он не мог поступить подло, нехорошо, некрасиво. Вывод – сын поступил хорошо, ОНА и ЕЁ сын – хорошие люди… Из этой логики очень часто почему-то однозначно следует, что плохие -  все остальные. Это – одна сторона медали. Есть и другая. Все мы – кто-то в большей, кто-то в меньшей степени – склонны предаваться иллюзиям. В принципе, ничего плохого в этом нет – до тех пор, пока иллюзии не начинают  грубо вмешиваться в реальную жизнь. Они не так безобидны, как кажется. Они могут натворить бед. Дело в том, что Ольгу Нина Михайловна знает как облупленную – со всеми ее достоинствами, недостатками, хроническими болезнями и генетическими предрасположенностями – изучила за тринадцать лет. Она давно уже поняла, что Ольга – не ангел. Но недовольна она не Ольгой, а, скорее, окружающей действительностью.  А тут – появилась прекрасная возможность изменить эту действительность. У неё будет новая невестка – правда, будет она походить на ангела или нет – неизвестно, но всё-таки – а вдруг? Увы, действительность, как правило, подбрасывает в этом случае мину замедленного действия. То, что дама, бросившая мужа и решившаяся вот так запросто увести отца у  двоих ребятишек, несравненно меньше, чем Ольга, похожа на ангела, в доказательствах не нуждается. То, что точно так же спокойно этот «ангел» « в случае чего» отправит ненужную пожилую родственницу в дом престарелых или  запихнет в многолюдную палату для больных, которых никто не навещает – не нужно доказывать тоже. Я, честно говоря,  не испытываю особого умиления, когда слышу о пожилых обитателях таких палат – конечно, есть исключения, но, как правило, за каждым из них стоит вот такая история –  преданные всеми и беспомощные теперь, они когда-то предавали сами – очень лихо. Жизнь просто играет с людьми по их же правилам – вот и всё. Впрочем, то, что Олина свекровь проявляет готовность заботиться о внуках и напоминает сыну о необходимости платить алименты – говорит о ней не самым плохим образом. И не нужно в таких ситуациях задавать свекровям вопросов – тех, которые задавала Ольга – зачем унижать себя? Детям нужны бабушки и дедушки – родительская любовь не может заменить их любви. Помощь тоже не помешает – и, по возможности, нужно поддерживать отношения (желательно «закручивая» их исключительно на детях). И стараться избегать «острых углов» - они  больно ранят. Прежде всего – нас самих.

Я ПРИШЛА РАБОТАТЬ В РУССКИЙ ДУХОВНЫЙ ТЕАТР «ГЛАС»

В один из темных и сырых октябрьских вечеров  мне позвонила Олеся Александровна Николаева и сказала, что ее хорошая знакомая, директор  московского православного театра, ищет завлита. Не хочу ли я попробовать? Ох… Что за вопросы, Олеся Александровна? Конечно, хочу! Положив трубку, я на секунду задумываюсь. Завлит… завлит – это, надо думать, заведующий литературной частью. В театре, хм… Театр, я, признаться, никогда не любила… Ведь я же – дочь барабанщицы. И, видимо, всегда подсознательно винила всю эту богемно-театральную  жизнь в несчастной маминой судьбе.  И потом – как это – «православный театр»? Что за чушь? Ведь актеров до революции вообще хоронили чуть ли не за церковной оградой – вместе с самоубийцами, некрещеными младенцами, колдунами и прочей публикой такого рода. Может, я чего-то не знаю и не понимаю? Ладно, сходим-посмотрим, поживём-увидим…

             Так я впервые попала в трехэтажный, покрашенный уютной голубой краской особняк  на Пятницкой улице. Повсюду картины, иконы, лампады. Высокая красивая дама с гладкими белыми волосами и  ласковыми  голубыми глазами  идет мне навстречу.

«Вы – Ольга Козэль?» - спрашивает она меня. И я понимаю, что передо мной директор театра «ГЛАС», заслуженная артистка России Татьяна Белевич. Она долго беседует со мной, объясняя обязанности завлита театра.  Потом к беседе присоединяется ее супруг, Никита Сергеевич Астахов – известный актер и художественный руководитель «ГЛАСа». Он энергичен, улыбчив и похож на огромного льва. Астахов рассказывает мне, что  сейчас он ставит Достоевского – «Село Степанчиково». Но это будет не просто «Степанчиково» - водевиль о жизни провинциального полковника в отставке, находящегося под каблуком у своих близких и неизвестно откуда свалившегося им всем на голову приживала Фомы Опискина. Он объединил два произведения – «Село Степанчиково и его обитатели» - и рассказ «Бобок». Испытующе смотрит на меня – знаю ли я, о чем речь? Я киваю – да-да. «Когда я решил объединить два произведения  - не все в театре поддержали меня. – объясняет Никита Астахов. – Мне просто интересно, как отреагируете Вы…» Он внимательно и хитровато смотрит на меня. Не хочу ли я побывать на репетиции, а потом написать статью? Ну, конечно, с удовольствием! Правда… пока – ну, недели две-три – я смогу работать только в удаленном доступе: мы с сынишкой еще не прошли всех врачей, и в детский сад он пойдет, судя по всему, еще не завтра и даже не послезавтра. Никита Сергеевич кивает. Потом осторожно спрашивает, не будет ли муж против моей работы в театре. О Господи, вот этих вопросов – про семью – я больше всего боялась. Не начинать же с порога объяснять незнакомым людям то ужасное, что происходит сейчас со мной! И я не объясняю ничего. Мотаю головой – и все.

Спектакль «Село Степанчиково и…» в постановке Никиты Астахова произвел на меня огромное впечатление. Как  это далось, какой кровью – и самому Астахову, и его актерам – молодым, талантливым, творческим ребятам и девчонкам – выйти на такой серьезный, напряженный разговор со зрителем? Разговор о вере. О добре и зле. О жизни и смерти.  И ведь сембиоз – «Село Степанчиково» и рассказ «Бобок» - эдакий классический дореволюционный «ужастик» - получился мощный, потрясающий своей энергетикой. Почему же он не встречает поддержки у  доброй половины театра –  явно широко одаренных, чутких людей, знающих о театре в три раза больше меня? Почему они хотят заставить худрука убрать  из сценария «Бобок» - с его покойниками, огоньками на кладбище,  с его правдой и вымыслом?  А что если он послушает их – и сдастся? Да ни за что! Придя домой, бросаюсь к компьютеру – и набрасываю статью. Ничего я еще не знаю и не понимаю, ни в чем не разбираюсь, знаю только одно: испортить такой спектакль – непростительная глупость. Зачем, какого чёрта, ставить  в классической версии «Село Степанчиково и его обитателей»? Так ведь можно и «Войну и мир» еще разок экранизировать…  Потом  я узнала, что мою статью Никита Сергеевич прочитал вслух актерам. И что «Бобок» оставили в сценарии. Конечно, никакой моей заслуги в этом нет: Астахов – слишком большой художник, чтобы слушать кого-то, особенно – молодого  завлита, ничего еще не смыслящего толком в театральном деле. Он все сделал бы так, как решил сам – такие люди никогда не боятся идти наперекор всем. Но в театре мою статью еще долго обсуждали. Разумеется, с неодобрением, а часто и с иронией. Я понимала людей – они, привыкшие всегда и все решать в своем коллективе, не хотели смириться с тем, что пришла с улицы незнакомая девчонка – и попыталась вмешаться в их творческую жизнь. Вот так – с  незримой войны – началась моя жизнь в театре.

Комментарий психолога Анны Поповой:

Прекрасно! Просто восхитительно! Интересно, наша  Оля (теперь, простите, не Оля, а Ольга  Козэль, завлит одного из самых известных  столичных театров)   все еще считает себя несчастной? Какие дивные, просто царские, подарки делает иногда людям судьба! Интересная, творческая работа. Судя по всему, нормальные православные люди. И ведь свалилось все это на Ольгину голову как раз в самый подходящий момент жизни – когда  разваливается, по сути, семья, когда нет  работы, на руках маленькие дети, и т.д. Честное слово, если б мне рассказали такую историю – я бы лишь рассмеялась в ответ: вы ошиблись, в сказки Андерсена теперь не верят даже ребятишки младшего школьного возраста.  Но суть в чём, девочки? В том, что жизнь продолжается! И мы никогда не знаем о том, что нас ждет за поворотом. Не стесняйтесь – скажите своим знакомым (разумеется, лишь  тем, кто по-человечески к вам относится) о том, что вы ищете работу. Активнее рыскайте в интернете. Вам повезет – я ручаюсь. Может быть, не сразу, не с первого раза, но повезет непременно. Главное, найти в себе силы подняться и начать действовать.

Я РАЗГОВАРИВАЮ С ДОЧКОЙ И СЫНОМ

Теперь, когда развод казался делом решенным, необходимо было объясниться с детьми. Я изо всех сил откладывала этот тяжелый разговор. Ни дочка, ни сын ни о чем пока не спрашивали меня.  А я знала, что мне придётся все им объяснить. Однажды я не выдержала этого напряжения. И  сделала нечто такое, о чем жалею и чего стыжусь до сих пор. Дело в том, что я заплакала. И сказала дочери, играющей на ковре в моей комнате:

- Маша, ты знаешь, папа с нами больше жить не будет…

Дочка по-прежнему сидела в-пол-оборота ко мне. Я видела, как напряглась ее худенькая, детская спина. Она тихо, почти неслышно, спросила:

- Что ж оно так?

Я что-то  сказала в ответ – не помню что. Потом вышла из комнаты, вспомнив, что мать не должна плакать при детях. Подошёл маленький Гошка. Деловито снял со стены кухонное полотенце – и принялся вытирать мне слёзы. Я взяла себя в руки – и вернулась в комнату, к дочери.  Маша сидела на полу, низко пустив голову. Она плакала.

     Больше она никогда не разговаривала со мной об отце. Когда Михаил наносил нам «визиты» по воскресеньям – чуть заметно кивала  в ответ на его приветствие, затем молча уходила в свою комнату и плотно закрывала дверь. А неугомонный Гошка спрашивал все время: « Где наш папа?» Как  сильно ударяли меня по сердцу эти слова!  Но я старалась отвечать спокойно и односложно: «Папа приедет в  воскресенье…»

Комментарий психолога Анны Поповой: да, Ольга сделала недопустимую вещь! Она нанесла ребенку психологическую травму.  Понятно, что ей  самой ох как тяжело. Но… если в доме пожар, кого спасают в первую очередь? Правильно, детей!   А почему? Да потому, что, во-первых, тут действует чисто генетический рефлекс – сохранения потомства, которому жить после нас, а, во-вторых, по причинам чисто физиологическим: дети слабее взрослого, они задохнутся быстрее. И в такой болезненной ситуации (в чем-то сходной с пожаром) думать нужно прежде всего о детях! На мой взгляд – разговор с дочкой вообще был преждевременным. Зная, что супруг склонен к метаморфозам и уже выкидывал подобные «фортели», Ольга могла бы и повременить.  Что касается «общих» советов (касательно  разговоров с детьми в подобной ситуации), то их я предпочитаю не давать – потому что не бывает одинаковых ситуаций, а книжек и статей по этому поводу написано и без меня предостаточно. Единственное, что могу сказать: будет гораздо лучше, если в разговоре примут участие трое – мать, отец и ребенок. В том случае, конечно, все перечисленные лица (я не имею в виду ребенка) вменяемы и  готовы к диалогу. Если возникнут конкретные вопросы – пишите мне на «мыло», попытаюсь разобраться и  помочь!

КОШМАР ПРОДОЛЖАЕТСЯ. Я ЗНАКОМЛЮСЬ С МУЖЕМ  НЕВЕСТЫ СВОЕГО МУЖА.

В один из этих непроглядных, чёрных, осенних вечеров в моей квартире раздался телефонный звонок. Я только-только вернулась с работы, раздела и накормила ребятишек. Сняла трубку – мужской голос: « Ольга, здравствуйте, я – муж Наташи…» пауза. «Простите? Какой Наташи?»  

«Наташи Кобельковой. Видите ли, Ваш муж Михаил и моя жена Наташа решили пожениться…» О Господи… зачем он мне-то звонит? Видит во мне «товарища по несчастью»? Хочет поделиться своим горем? Но чем я могу ему помочь?

Нет,  оказывается, он хочет со мной встретиться… Зачем? Ну, чтобы поговорить… Где и когда мне удобно? «Нигде и никогда… И вообще – отвяжитесь вы от меня все!» - хочется крикнуть в ответ. Но я сдерживаю себя.  И приглашаю Максима (так, оказывается, зовут моего визави)  приехать назавтра в наш театр. На кой чёрт я ему сдалась? «Заведи с ним роман!» - саркастически советует по телефону сестрица. «Помолись хорошенько!» - говорит встревоженная Нина.  

 Он не опоздал ни на минуту. Приехал на дорогой, красивой иномарке. Высокий, молодой, серьезный до невозможности. Кажется, немного удивлен – наверное, думал, что на встречу с ним явится старая сморщенная тетка, а тут –  кудрявая девица, всего на несколько лет старше его.  Веду «гостя» в  «гримёрку», сама сажусь напротив.

-Видите ли… Мы с женой поженились совсем еще молодыми, сейчас нам по двадцать восемь лет. Нашему сыну Мишке шесть, я люблю его ужасно. То, что происходит – трагедия для меня… они заберут ребенка… он сложный мальчик, он не сможет без меня, а я – без него.

Молча киваю в ответ. Действительно, трагедия. Максим продолжает:

- Моя жена Наташа Кобелькова – талантливая поэтесса, а Ваш Миша, наверное, представлялся ей этаким мэтром – этим и увлёк. Вы не пишете стихи – Вам сложно понять…- он серьезно смотрит мне в глаза.

Опять киваю. Какая разница несчастному парню, пишу я стихи или нет?

- Жена говорит, что Ваш муж очень ласковый. (Хм!) Они хотят снимать квартиру – и месяц прожить в ней, не занимаясь сексом. Моя жена  - знаете какая? Она – без штампа в паспорте – ни с кем ни за что… Последние слова Максим выпаливает гордо и запальчиво, подозрительно взглянув на меня – вдруг усомнюсь?

Услышав, что «молодые» - мой муж и жена Максима – заявили о своем желании венчаться, нахожу, что пора вступить в разговор. Нет, Максим, венчать их никто не будет – это противоречит каноническим правилам. Изменившему супругу, Максим, второй брак не благословляется вообще. К тому же, мы с мужем венчаны…

Максим вздыхает несколько облегченно. Может ли он задать мне несколько вопросов? Снова киваю. Не возражаю ли я, если он будет записывать разговор? Хмыкаю про себя. Да нет, не возражаю. Думала, что он вытащит диктофон – он вынимает ученическую тетрадку и ручку. Вопросы как на суде: когда поженились - что он вам дарил -  как относился к детям. Хм, мальчик явно решил поиграть в следователя. Моя симпатия к нему понемногу улетучивается. К тому же, я тороплюсь на спектакль. Резко поднимаюсь, давая понять, что разговор окончен. Но мне нужно сказать ему еще одну вещь. Какую? Ах, да… Уже в дверях говорю: « А вот теперь, Максим, послушайте меня очень внимательно. У моего мужа есть пистолет – он  таскает его даже в сортир. Имейте это в виду – на тот случай, если вздумаете набить ему морду… Драться с Вами Миша  побоится – а вот застрелит запросто! »

Он прощается и уходит – а я падаю на жёсткий диванчик в «гримёрке»: кажется, я только что предала своего мужа. Но что мне оставалось делать? А вдруг пацан и впрямь задумает полезть разбираться со взрослым вооруженным дядей, который спит с его женой?

Комментарий психолога Анны Поповой:

Ну, блин, наломали дров! Ведь миллион раз говорено-переговорено: с любовницами мужей, любовниками жён, жёнами любовниц… и так далее – никаких разговоров и выяснения отношений! Ни к чему, кроме унижения и раздолбанных нервов, это не приводит. Все взрослые люди и в состоянии разобраться сами, а мы отходим в сторонку и начинаем поспешно жить собственной жизнью – гордые и не замаранные всякой дрянью. А тут – вообще финиш: зачем, спрашивается, мужику понадобилось встречаться с… ой, погодите, сейчас выговорю… с женой любовника жены? Явно хотел собрать компромат на  незадачливого «жениха» - для чего? Рассказать своей драгоценной жене, какой плохой у нее «жених»?  Вооруженный жених жены – помереть можно. Хоть роман пиши!

В-общем, виновата, конечно, Ольга. Взрослая ведь женщина – зачем согласилась на такую  глупую авантюру? Её здоровье нужно не только ей –  детям ведь еще ох как далеко до совершеннолетия. Девочки, запомните:  с вышеперечисленной публикой объясняться НЕ НУЖНО. Она того не стоит. Вежливо и твердо говорим о нежелании подобных встреч. Просим больше нас не беспокоить. Прощаемся и вешаем трубку.   

ВОСКРЕСНЫЙ ПАПА. МОЙ МУЖ ВСТРЕЧАЕТСЯ С ДЕТЬМИ.

                В  течение недели Миша обычно не звонит нам. Точнее, не звонит мне (потому что детям он не звонит вообще). Зато каждую субботу – звонок (чаще всего – на мобильный): я приеду в воскресенье, во столько-то…

Убираю квартиру. Готовлю вкусный обед. Пеку Мишины любимые оладушки. Он приезжает. Гошка бросается к нему навстречу, а Маша – нет. Сидит в своей комнате, разве что вежливо кивнет в ответ на папино приветствие. Что поделаешь -  дочка, воспитанная на книгах Владислава Крапивина  - о верности, дружбе навек и недопустимости предательства – не может объяснить себе отцовского поступка. Пока не может.  Я хорошо помню Машин бенефис в театре – тот наш первый премьерный спектакль «Село Степанчиково и…», в котором Маша сыграла Илюшу Ростанёва  и на который мы пригласили папу (Нина Михайловна согласилась забрать  Гошку из садика и посидеть с ним). Миша пришёл – нарядный, красивый, пахнущий дорогим парфюмом. Принес дочери цветы. Маша играла, не зная, что из партера на нее смотрит отец. Зато я помню растерянность, даже ужас в ее глазах (наша театральная видеокамера зафиксировала это крупным планом) когда Миша  вышел на сцену – и вручил дочке букет.  Но  тогда она переселила себя  - сдержанно улыбнулась – и ушла со сцены. Предчувствуя недоброе, я влетела в «гримёрку». Маша плакала. Злополучные цветы лежали у нее на коленях. Она подняла на меня глаза и сказала почему-то: « Я не хочу его видеть больше. Я его боюсь…» Ну что ты тут ответишь? Цветы мы подарили милой Катюше Воиновой, игравшей старшую сестру Илюши – Сашеньку (Катя тоже плакала в тот вечер – все тогда перенервничали из-за премьеры). И ушли из театра через служебный вход (муж названивал мне на мобильник, но я не хотела лишний раз травмировать дочку общением с ним).

       Итак, воскресенье… И муж приходит (уже не нарядный и не пахнущий парфюмом). С удовольствием садится обедать. А потом идёт к компьютеру. И уже не встает из-за него до самого ухода, лишь иногда отвлекается и просит налить ему чаю.  Что поделаешь -  дома у него (то есть, у свекрови, где он сейчас живёт) компьютера нет, а ему нужно ответить на все письма, накопившиеся за неделю. Иногда я вхожу в комнату (хотя по привычке стараюсь его не тревожить). На экране мелькают женские фотографии. Когда Гошка с чем-нибудь подбегает к отцу – тот  выпроваживает его восвояси.  

И так повторяется каждое воскресенье!  Я предлагаю Мише забрать наш старый компьютер (вполне «рабочий») –  им ведь все равно никто не пользуется.  Он отвечает неопределенно – да, может быть, когда-нибудь…

     И все остается по-старому. Тогда я начинаю психовать. Мне кажется, что драгоценный супруг таким образом самоутверждается – пришёл в гости к женщине, для того, чтобы написать письма другим женщинам. А как же дети, с ними-то он почему не хочет общаться? Звоню свекрови. В резких тонах объясняю ситуацию. Прошу переговорить с сыном – пусть приходит в гости к детям, а не к компьютеру. Она, как обычно, отвечает: «Разбирайтесь сами!» Но в следующее воскресенье муж сидит за компьютером  всего десять минут, из чего я заключаю, что Нина Михайловна  все-таки провела с ним  «воспитательную беседу».

Комментарий психолога  Анны Поповой:

М-да-а-а… Давно замечено: самое невыносимое в любой ситуации – это когда страдают дети. Тут дети явно страдают. А кто, спрашивается,  сделал данную конкретную ситуацию невыносимой? (я, кстати, сейчас не имею в виду «одиссею» Михаила). Сделала ее таковой родная мама Маши и Гоши – то есть наша ненаглядная Оля. Есть расхожая бабская поговорка «Мужчины как дети». Давайте проанализируем ее  с психологической точки зрения: что же в мужчинах такого уж «детского»? Только одно: они очень часто ведут себя с нами не  так, как «положено, принято, подобает настоящему мужчине», и т. д. А так, как мы сами позволяем им себя вести с собой – любимой (или с  собой  – нелюбимой, иначе зачем бы мы стали позволять такие вещи, которые  позволяла мужу Ольга?). У женщин в этом плане «тормозов»  всегда  больше.

То, что жена хочет, чтобы ушедший из семьи муж общался с детьми, а муж, в свою очередь, проявляет такое стремление – это всегда хорошо. Но тут, как мы видим, с детьми никто не общается – «бывший» просто приходит в дом – покушать, отдохнуть, написать письма  друзьям.  Необходимо «преломить» ситуацию –  в пользу детей. И уж это-то Ольга может сделать очень просто – стоит только осознать абсолютную бредовость того, что  происходит. Поясню. Приходит в дом чужой человек. Приходит на ограниченное время и по конкретному делу. На фига надо ему печь оладушки? Мы же не угощаем обедом – ну, скажем, сантехника, который пришёл в дом заменить кран. И я, честно говоря, не знаю, что бы я сделала, если б ко мне в квартиру  заявился чужой мужик и уселся за мой компьютер. По-моему, для того, чтобы разрулить ситуацию, вовсе не обязательно обращаться за помощью к свекрови (она, кстати, поступила абсолютно правильно, заявив о своем нежелании вмешиваться).  Нужно просто самой для себя уяснить: кем бы этот человек не приходился мне в недавнем прошлом, на сегодняшний день - ЭТО ЧУЖОЙ ЧЕЛОВЕК  - И ПРИШЁЛ ОН ПО ДЕЛУ. В данном случае – общаться с детьми. Вот пусть и общается.  Можно заранее продумать «программу», выяснив у детей, куда бы они хотели сходить с папой на выходные – для того, чтобы перед визитом предупредить об  этом мужа. Кстати, такой «ход конём» принесет пользу всем: мать, проводящая с детьми всю неделю, получает возможность несколько часов уделить себе самой, ну а отец и дети – побыть в обществе друг друга и с пользой провести время.

   А насчёт компьютера… по- моему, в этом случае нужно поступить жёстко (тем более, если есть подозрение, что муж использует компьютер для переписки с неустановленными лицами) – убрать  розетку, адаптер, еще какой-нибудь технический прибамбас – т.е., сделать компьютер невключаемым (на время визита папы, естественно). При этом не спорим и не ссоримся – зачем лишний раз мотать себе нервы? Можно ли заглянуть в компьютер на пять минут? Нет, сегодня не получится, подруга попросила у меня адаптер… В следующий раз «подруга попросит» что-нибудь еще – например,  модем. Ну, и так далее. Михаил – взрослый человек, и вполне в состоянии приобрести компьютер (хотя бы в кредит).  

ОДНИ

                Той зимой меня постоянно мучили две вещи - холод, от которого почему-то не было спасения нигде, даже дома, и еще какая-то непонятная боль в  области груди. Боль была ужасно мучительной, острой и изматывающей. Я просыпалась от нее по ночам и долго лежала без сна, глядя в потолок. Иногда я спала всю ночь спокойно, но, стоило зазвенеть будильнику - и боль просыпалась раньше меня. Она горячо поворачивалась в груди, как будто давала понять - вот она я, никуда от тебя не делась. Я пачками

пила анальгин - на какое-то короткое время как будто становилось легче, но потом опять все начиналось снова.  Выросшая в семье, где ранние смерти от рака стали чуть ли не доброй традицией, я была почти уверена, что тоже докурилась до рака. Почему я не шла к врачу? Как раз потому, что очень хорошо понимала: если уже появилась боль - значит, нет никакого  смысла терпеть все эти химиотерапии и облучения.

Значит, я умираю. И скоро умру. Если только не случится чуда. А пока - надо было терпеть. Хотя бы ради детей. О смерти думалось спокойно, точнее - не думалось вообще. Все мои мысли были подчинены страху за сына  и дочь. Я знала, что Вера с Фёдором их не оставят, будут тянуть наравне со своими, но каково это - жить  без матери и отца, в чужой семье?  Я сама рано осталась сиротой - и все это понимала как нельзя лучше. Но нужно было жить… И я жила. Утром, подняв и накормив детей, отвозила их в школу и садик. Ехала на работу. В полшестого бежала, как сумасшедшая, с работы: нужно было успеть забрать Машу с продленки и Гошку - из садика. С детьми заходила в магазин - купить продуктов. Дома готовила ужин и доделывала с Машей уроки. Прибирала квартиру. Два раза в неделю к Гошке приходила логопед Наиля Шамильевна - я все-таки нашла такую возможность! Наиля Шамильевна сумела найти к сынишке подход - она приносила ему развивающие пособия, подолгу играла с ним в лото и кубики, раскрашивала картинки. Гошка каждый раз с нетерпением ожидал прихода тети «Наили«. Потом я укладывала детей -  и сама ложилась рядом (спали мы в ту зиму вчетвером на старом, продавленном диване - я, Маша, Гошка и наш кот Апельсин). Перед сном я долго читала ребятишкам книги или рассказывала что-нибудь.  Потом дети засыпали - а я долго лежала, глядя в потолок. Или уходила курить на лестничную клетку. Каждый день мне звонила Нина - мы подолгу разговаривали с ней, обсуждая события минувшего дня.  Чуткая и душевная, она очень поддерживала меня - говорила о скорбях, которые необходимы каждому православному человеку, чтобы спастись. «Нина, Нина, но как же так… человек, бросивший меня с двумя детьми, сейчас счастлив, его ожидает свадьба, в то время как я и ни в чем не повинные дочка и сын страдаем -  конца не видно всему этому кошмару…»

«Он далеко не счастлив Оля, пойми, - убежденно говорила Нина. Счастливые люди себя так не ведут. По большому счету - его даже жальче, чем тебя, потому что он-то как раз попал в такую ямищу,  из которой без Христа  не выбраться никогда. Потерял жену, детей - и ничего не приобрел взамен. А свадьба… что-то мне не верится, что она будет.»  Мне, честно говоря, тоже верилось все меньше и меньше. Уж как-то все было странно - на развод муж так и не подал, жил у мамы. Да и на «счастливого жениха»  не походил - приезжал заросший, неряшливо одетый,    неизменно пахнущий перегаром, со злыми, колючими глазами. Я смотрела на него - и не узнавала прежнего красавца Мишу -  умного, доброжелательного ко всем -  так еще недавно самого своего любимого человека на свете.  Как-то я попросила его отвезти детей на елку в Царицыно. Он согласился - и после елки приехал с Машей, Гошей и Мариной (Машиной подругой)  к нам домой. Еще не раздевшись, начал кричать на меня матом - просто потому, что у него было плохое настроение. Я отправила детей в комнату - и закрыла дверь, но они все равно все слышали. Я просила мужа уйти, обещала, что поговорю с ним позже, когда рядом не будет детей. Он  снял куртку - и сунул мне - повесь!  Из кармана куртки мне выпала на ноги пачка презервативов. Распечатанная. Видимо,  несчастный Максим Кобельков все-таки сильно преувеличивал целомудрие своей супруги.

   В ту зиму я получила от судьбы бесценный подарок - православную веру.  Конечно, я была до этого и крещеной, и венчаной,  с детства ходила в Храм, причащалась и соблюдала посты.  Но что такое быть верующим человеком - я поняла только этой страшной зимой. Будучи поставленной судьбой в такие условия, что, кроме Бога, мне было уповать не на кого - я возложила на Него все свои надежды. Я стала жить только заботами текущего дня - отчетливо понимая, что Господь, послав назавтра новые трудности,  пошлет мне и силы их перенести. Вот, допустим, нет у меня денег заплатить за детский сад. Но ведь сегодня за него и не надо платить  - только через два дня.  А через два дня у меня появлялись деньги. И ни разу не было, чтоб  я и мои дети остались без необходимого.  Каждую неделю я ездила к чудотворной иконе «Взыскание Погибших» - и молилась о заблудшем супруге, о себе и своих детях.  Знакомый батюшка,  протоиерей Олег Воробьев, очень горевал, узнав о том, что происходит в нашей семье. Он посоветовал мне  заказать сорокоуст  в десяти храмах ( указав в записке пятерых человек - Михаила, Наталью ( любовницу мужа), Ольгу, т.е. себя,  отроковицу Марию и младенца Георгия. Я  отчетливо поняла, что НЕ ЗНАЮ, хочу ли я возвращения мужа в семью. Не знаю, потому что  не представляю себе ситуацию в дальнейшем развитии. А Господь ее видит. «Пусть будет, Господи, по Твоей воле…» - молилась я.

       Как-то у нас в комнате перегорела лампа в ночнике - и мы три дня спали в потемках. Я с детства боюсь темноты - и спать без ночника или включенной настольной лампы - для меня мучение.  Все время что-то мерещится -  неясные таинственные  очертания, страшные рожи на потолке, непонятные звуки. И в эти три ночи я тоже просыпалась от неясных шорохов - и каждый раз, открыв глаза, видела  что-то страшное. Я ухмылялась, поднимала голову, спрашивала ночной призрак  с вызовом: «Ну и что? Поговорим?» И тут же видела, что это - никакой не призрак, а рубашка, небрежно брошенная с вечера на стул.

   С тех пор я не боюсь темноты. И призраков не боюсь тоже.

Комментарий психолога Анны Поповой:

Есть в медицине такое понятие - фантомная боль. Много раз были описаны случаи, когда у человека болит давно ампутированная конечность. Может фантомная боль возникать на почве сильного стресса, как в данном случае. Она действительно бывает очень мучительной и может напоминать онкологическую. Кроме того, у Ольги ( как и у примерно половины людей, близко наблюдавших «онкологические смерти»)  совершенно явно развилась онкофобия - панический страх заболеть раком. Это, само по себе, ни хорошо и ни плохо - это, скорее, данность - и в конкретном случае в медикаментозном лечении она не нуждается. А вот депрессия средней тяжести (которая и дает фантомную боль, бессонницу, потерю аппетита) в лечении как раз нуждается - но заниматься этим должен квалифицированный специалист (желательно - не из районной поликлиники). Современные транквилизаторы легко и в короткое время помогут справиться с недугом. От « драгоценного супруга» в этой ситуации необходимо было вежливо, но твердо потребовать определенности: если на развод не подает он - значит, подает на него Ольга.  Михаил, как мы видим, разводиться не собирается (и уверен, что Ольга не подаст на развод тоже, он просто играет с супругой в очень жестокую игру - играет, как кошка с мышью). А кто, кстати, внушил ему уверенность, что он может вести себя подобным «достойным» образом - и не лишиться жены? Внушила эту мысль Ольга. Тем, что слишком отчетливо проявляет желание сохранить семью любыми путями, и демонстрирует свою нерешительность. Поймите правильно: я - всегда за сохранение семьи. Но заинтересованы в ее сохранении должны быть оба человека. Выход в такой ситуации - свести контакты до минимума. Никаких звонков, выяснения отношений - это вообще прерогатива «виноватой» стороны. И, как  ни прискорбно, следует подать на развод -  уведомив об этом супруга.

 Что касается «визитов» мужа в пьяном виде и попыток кричать матом на супругу при детях…комментировать я это  не берусь, но считаю, что Ольгина вина тут тоже есть: почему она ПОЗВОЛЯЕТ ТАКИЕ ВЕЩИ? Дети не должны быть свидетелями подобных сцен - и обязанность родителей (в данном случае - матери) оградить их от этого. Любой ценой.

Уголовный кодекс в нашей стране, слава Богу, никто еще не отменял. Если человек отказывается покинуть квартиру сам - значит, нужно вызывать полицию (или, по крайней мере, пригрозить этим - и так, чтобы Михаил понял, что угроза реальна). Я думаю, что после первого же «привода» в отделение «бывший» будет вести себя не в пример спокойнее и тише: одно дело - разговаривать с женщиной, другое дело - с разозленными мужчинами в полицейской форме.

Я ПЫТАЮСЬ УБИТЬ СВОЕГО МУЖА

Я прошу тебя - не пугайся. Всё было не так страшно на деле. А что было - сейчас тебе расскажу.

      Звоню Сашке и Ирине Назаровым - родителям своих крестников - двенадцатилетнего Вовки и четырнадцатилетней красавицы Настеньки. Говорю, что соскучилась и хочу выбраться в гости. Меня с радостью приглашают - я (тоже, разумеется, с радостью) запихиваю в свою новоиспеченную «девятку» детей и еду в «Печатники«.

   Сашка - друг моего мужа, они учились в одном классе, потом всю жизнь дружили. Он - бывший десантник, теперь работает на какой-то фирме. Сашка - огромный, почти двухметровый, улыбчивый и простодушный, как ребенок.  Жена  его, Иришка, - слегка замкнутая, тридцативосьмилетняя красавица с дивными зелеными глазами и  девчоночьими ямочками на щеках.  Когда крестники были маленькими, я приезжала к ним часто - водила Настю и крошечного Вовку в  Высоко-Петровский монастырь, к Причастию. Потом мы шли к ним домой, покупали неизменный торт, пили чай, болтали. Саша часто помогал мне разобраться с машиной - руки у него всегда были золотые. И вот я  снова еду к ним в гости. И понимаю, как соскучилась. По Насте и Вовке, по Иришке с Сашей, по их теплому, гостеприимному дому. Правда, иногда я вспоминаю Сашкино, зимнее: «Ты что же, думаешь, из-за твоих молитв муж вернется к тебе»? Ах, да наплевать! Мало ли кто чего сморозит! Все равно же мы близкие, почти родные люди! Вон и дети радуются, что мы едем к Насте и Вовчику - аж  прыгают  от нетерпения на заднем сидении.

И все было прекрасно, и все было как прежде! После объятий и поцелуев мы уселись пить душистый чай с тортом. И принялись болтать, перебивая друг друга и совсем не обижаясь за это - надо же было выложить все наши новости. Из разговора я узнала, что мой муж Миша часто бывает у Назаровых, и всегда - пьяный. Хм, интересно… свекровь же говорит, что сын не пьет. Но он ведь… пьет не просто так - у него весомая причина.  Сашка и Ирина смотрят на меня.  Что же за причина? (Машка, поди поиграй с Настей на компьютере). Нет-нет, я не знаю, даже не подозрева…

- Ты же хотела убить Мишку, наняла убийц… - пристально глядя  на меня, говорит Саша. Ирина смотрит с другого конца стола - тоже пристально и серьезно.  Сперва думаю, что ослышалась. Глупо переспрашиваю:

- Чего-чего? Кого наняла?

- Мишка говорил нам, что ты пыталась убить его и что наемные убийцы приезжали к вам домой, -  объясняет Ирина, - нет, ты пойми, Оля… - она виновато разводит руками. - я тоже сначала сказала, что  ты любишь его. А он ответил: «Что это за любовь, если она хотела меня убить?» Я только не поняла, зачем ты  их позвала - из-за Мишкиной квартиры или…

Голос перестает меня слушаться.

- Кого позвала? - переспрашиваю тихо, одними губами.

- Ну, убийц! - объясняет Саша.- Ты подумай, зачем ему врать? Из-за того, что с тобой так получилось? А чего здесь такого-то: принял решение  развестись - и принял. Я ему еще предложил тогда здесь пожить…Уж я бы сумел защитить друга! - я смотрю на Сашкины волосатые, здоровые кулаки. Наступает пауза. Все глядят на меня, точно ждут чего-то. А я… я ловлю себя на том, что не знаю, как поступить. Заорать, что никого не нанимала, что пьяный муж оклеветал меня? А зачем говорить это? Мишаня-то мой -  обыкновенное трепло, раз такое выдумывает. Он, пожалуй, коль побольше бы выпил - наврал бы, что я террористка и дома взрываю. Речь не о нем. А об этих непьющих, добрых и улыбчивых людях - моих друзьях, почти родственниках. Что такое с ними стало, почему поверили пьяной, страшной клевете?   Притихший Вовчик (он тоже присутствует при разговоре) исподлобья смотрит на меня, свою крёстную. Ту самую, которая в детстве водила его к Причастию, а теперь «наняла убийц». Для своего родного мужа, вот так-то.

 Нет, я не ссорюсь, не хлопаю дверью. Еще минут десять болтаю о всякой всячине. Потом ссылаюсь на то, что уже поздно, поспешно собираю детей,  со всеми целуюсь, прощаюсь - и вылетаю за дверь.

    Едва приехав домой и уложив Машку и Гошку спать, бросаюсь к телефону. Хочу позвонить Нине, но пальцы сами собой набирают номер Олеси Александровны.

- Олеся Александровна, зачем они? Как они могли поверить в такое? - рыдаю в трубку. - Они же знают меня с ранней юности…

Как всегда, помедлив секунду, моя наставница отвечает:

-  Видишь ли, Олечка… никогда в мире не было такого количества глупых людей, как сейчас. Может, они и существовали, но все эти ток-шоу и прочая дребедень сделали их  количество очень заметным.  А вся эта история…Что я тебе могу сказать? Давай посмеемся над ними - и все тут.

И Олеся Александровна засмеялась - громко и заразительно - так умеет смеяться только она одна. Подождав мгновенье, я не выдерживаю - и тоже заливаюсь смехом - сквозь непросохшие еще слёзы.

Комментарий психолога Анны Поповой:

Извини, Оля, извините, дорогие читательницы, но эту ахинею я комментировать не буду.  Психологи не занимаются объяснением поступков  сильно пьющих или страдающих психическими  расстройствами лиц - с  подобной задачей  вполне успешно справляются  наркологи и психиатры.  К этим специалистам от души советую обратиться  «милой и улыбчивой» семейной паре -  после того, как пьяный Миша в очередной раз  завалится к ним домой - и заявит, что за ним гонятся… ну, например, зеленые черти. Хотя не удивлюсь, если они этому совету не последуют и решат заступиться за друга, изловив чертей втроем.

НА МЕНЯ «НАЕХАЛИ» БАНДИТЫ. И Я СРАЖАЮСЬ С НИМИ. КАК В КИНО.

У меня был темно-синий джип - «Kia-Sportage” - когда-то мы купили его вместе с  мужем. На момент покупки было моему джипу двенадцать лет, а теперь - уже семнадцать. Но он -  сто раз чиненый-перечиненный - всегда казался мне лучшей машиной в мире. Я ласково называла его «Мартышок». Ремонтировали его всегда у  одного умелого мужика, по имени Михаил - в тех самых гаражах около Котляковского кладбища.  Сильно заикающийся, уже почти пожилой - Михаил этот обладал поистине волшебными руками - он легко  диагностировал любую поломку, без труда  доставал любые запчасти, да и за работу брал меньше, чем в сервисе.  И Мартышок  продолжал исправно служить. По утрам я спешно запихивала в него детей - Машку отвозила в школу, Гошку - в садик,  затем ехала к метро «Марьино», оставляла машину там: подъехать утром к Пятницкой, где  находится наш театр, на автомобиле нереально из-за пробок. Мартышок дожидался меня. Вечером я сломя голову неслась за детьми: выбегала из метро, заводила Мартышка, и мы ехали - сперва в садик, потом - в школу. Жить в таком темпе без машины практически нереально, поэтому я благословляла небеса за то, что мой Мартышок  все еще нормально ездит. Но однажды, зимним вечером, я забирала детей от свекрови. Мы залезли в машину, я повернула ключ зажигания. И… услышала в ответ тишину. Глухую, напряженную тишину. Мартышок не заводился. Я вылезла, открыла капот,  проверила клемы, подергала за проводки. Нет, нет и нет! Двигатель молчал. Что было делать? Пришлось срочно звонить Михаилу. Он приехал, покачал головой и отбуксировал  Мартышка к себе в гаражи. На другой день он позвонил. Все обстояло хуже некуда. «Накрылся» двигатель - требовался капремонт. Капремонт движка! Сто тысяч - да и то по самым скромным подсчетам. В выходные я отбуксировала Мартышка в сервис, чтобы сделать диагностику двигателя - кто знает, вдруг Михаил ошибается? Но нет, он оказался прав!

  Михаил звонил мне постоянно. «Я сделаю дешевле, обойдется тысяч в пятнадцать» - убеждал он меня. И убедил. А что оставалось делать? Мартышка снова «утянули» в гаражи.

                Мужа я поставила обо всем в известность с самого начала. Он сказал, что денег у него нет. И вообще… он уезжает к другу в Воронеж - отдохнуть и развеяться. И, кажется, уехал. Во всяком случае - больше  мне не звонил. Тянулись бесконечные зимние праздники. Я таскала детей по елкам - и в свободное время звонила и бегала по автосервисам. Пятнадцать тысяч я нашла. Но их оказалось мало. Наконец, Михаил поставил мне условие - или ищи еще деньги, или забирай машину! «Хорошо, пусть стоит во дворе…» - согласилась я. И спросила, сколько я буду должна за буксировку. Вот тут-то Михаил меня и потряс.  «Не только за буксировку, -  заявил он. - Машина стояла у нас, на территории гаража. А это стоит денег. Сорок тысяч! Вот тебе мой друг то же самое скажет… Серёга, скажи ей! » - и указал рукой на толстого, неряшливо одетого дядьку неопределенного возраста.

        Можно было, конечно, послать «разводчиков» куда подальше и обратиться в полицию. Но у них оставался мой ключ зажигания. Если я  напишу заявление в полицию - они наверняка выбросят его. И мне придется менять всю систему зажигания - к сожалению, эта модель «Киа» так устроена.  И заплатить  как раз порядка сорока тысяч, которых  у меня не было. Значит, надо было действовать по другому.

             Вечером я быстро оделась. Позвонила Ане Поповой - объяснить, куда и зачем я еду. Аня была в этих гаражах - когда-то я рекомендовала  ей Михаила как умелого, опытного автослесаря.

  « Если вдруг я не вернусь назад, - сказала я ей, - ты знаешь, где меня искать. Далеко в лес они меня не потащат - бросят где-нибудь поблизости. Скорее всего - сволокут на один из заброшенных огородов, или  засунут под пол  гаража…»  Аня заорала на меня и, кажется, заплакала. Мы договорились, что после того, как я исполню задуманное мною,  тут же позвоню ей. Еще раз велела дочери смотреть за маленьким Гошкой. И - отправилась в промозглую темноту январской ночи.  

             До гаражей я доехала быстро - поймала машину. Водитель, молодой парень, обеспокоенно взглянул на меня, когда я попросила остановить машину в глуши, за Котляковским кладбищем. Предложил проводить. Я, естественно, отказалась. В гаражах было совсем темно, лишь лаяли собаки. С одной стороны, я прекрасно знала: убивать меня «коммерсантам из гаражей» совершенно незачем: они хотят получить  деньги, а какие деньги получишь с трупа? Я нужна им живая. Но, с другой стороны… Как знать, чем закончится сейчас наш разговор? Изо всех сил стараюсь успокоиться:  малейшее подозрение у «этих» - и всё пропало.  Из-под  двери знакомого бокса сочится слабенькая полоска света - ага, значит, на месте (я знала, что «опытный автослесарь« всегда задерживается в гараже допозна).  Михаил вышел на мой стук. Он, кажется, совсем не удивился, увидев меня на пороге своего гаража, в такое позднее время.

-А-а-а… ну что,  привезла деньги?

Я  изо всех сил стараюсь скрыть волнение.

-Деньги привезу в пятницу… Михаил, тут такое дело… В-общем, муж не пускает меня домой, пока я не верну ключи от машины. Он, понимаете ли, все это время был в командировке…  - отчаянно вру я, - и, когда вернулся, здорово психанул.  Отдайте, пожалуйста, ключи - а в пятницу расплатимся и отбуксуем машину ко мне в Братеево.

Михаил пристально, не мигая, смотрит на меня. От его комбинезона пахнет маслом, бензином и еще какой-то «химией«.

- А ключи от твоего джипа у Серёги, - медленно, точно раздумывая, говорит он, - так Серёга давно уже ушёл.

Вот те раз! Серёга - это тот самый толстый дядька, который на пару с Михаилом пытался «развести» меня на деньги. Где его гараж - я знаю.

Ничего не ответив Михаилу, круто поворачиваюсь и подбегаю к Серёгиному боксу - он недалеко, всего через две двери.  Дверь неожиданно распахивается -  на пороге появляется Серёга и, увидев меня, останавливается, тараща ничего не понимающие рыбьи глаза. От него сильно пахнет водкой. Михаил подходит сзади. Вкратце излагает ситуацию. Оставив меня, они вдвоем уходят в гараж.

Сквозь неплотно закрытую дверь я слышу разговор:

- Да ладно, пусть берёт, куда она денется? Тачка-то все равно никуда не уедет… Дальше они говорят что-то неразборчиво, затем слышится приглушенный смех. Еще через минуту Михаил выносит мне ключи. Я сжимаю их в ладони так сильно, что ребро ключа зажигания больно втыкается мне в кожу. Благодарно киваю, еще раз спрашиваю, удобно ли будет, если я подъеду в пятницу за машиной (сейчас мне нужно, что называется, «усыпить бдительность» - дело-то еще не сделано до конца.) Прошу показать, где стоит мой джип. Меня выводят через боковую калитку из гаражного кооператива. Перед глазами расстилается дикий, заснеженный  пустырь, и на самом краю -  несколько  старых, разбитых вдребезги, ржавых машин. Настоящее автомобильное кладбище!

Изо всех сил напрягая зрение, я  увидела возле забора своего Мартышка - он стоял, занесенный снегом по самый капот. В горле предательски заскребло. Бедный Мартышок! Как  тебя теперь  отсюда вытаскивать? Но виду показывать нельзя. Я равнодушно киваю. Стараясь не ускорять шаг, ступаю в глубокую, снежную колею. На дороге - ни души, только мигает огонёк где-то в окне кладбищенской сторожки. А вот здесь, у этого камня,  мой Миша сказал мне, что …

Вот на этом самом месте, всего полтора месяца назад… Я  сердито мотаю головой, пытаясь отогнать воспоминания. Главное сейчас - спасти Мартышка!  Проваливаясь по колено в снег, я ухожу с дороги, и, стоя за дивно красивой,  обледеневшей березой, вызываю эвакуатор. Объяснить, где стоит машина, невозможно - поэтому договариваюсь  с диспетчером, что встречу  машину на конечной остановке 220-го автобуса. Хорошо, что Мартышок, в самом деле, стоит не на территории гаражей -  никто не пустил бы меня туда с моим эвакуатором , невзирая на все документы о собственности. Еще полтора часа жду эвакуатор. Прячусь за остановкой:  нельзя, чтобы выезжающие из гаражей шоферы меня видели - обо всем догадаются сразу. Ужасно холодно, но настроение у меня приподнятое - я чувствую себя героиней из какого-то фильма про войну. Время от времени звоню детям - узнать, как они там. Ничего, слава Богу… сидят за компьютером.

… Я уже почти не чувствовала ног, когда вдали показался эвакуатор. Выбегаю на заснеженную дорогу, машу ему обеими руками. Он останавливается. Мы подъезжаем к Мартышку - и, странное дело, безо всякого труда вытаскиваем его из снега и затягиваем на платформу. На  шум выбегает из гаражей мужик в ватнике (тот самый Серега?  Или мне показалось?), молча смотрит на происходящее - и быстренько убирается восвояси. Я сижу в кабине эвакуатора, изо всех сил дую на окоченевшие пальцы и весело болтаю с водителем.  Я ужасно счастлива и горда: мой Мартышок со мной! Это я спасла его от бандитов!

Комментарий психолога Анны Поповой:

Сразу оговорюсь: «наехали» на Ольгу на самом деле не бандиты. А мелкие и гнусные хапуги,  почувствовавшие, что за молодой женщиной «никто не стоит», кроме маленьких детей. И убивать Ольгу им, действительно, было совершенно незачем, но от этого не легче. В России, как известно, девяносто процентов убийств совершается на бытовой почве - то есть как раз в тех ситуациях, когда убивать изначально никто никого не собирается: ну, один вспылил, другой ответил, третий схватил монтировку (нож, молоток, топор)… А тут - молоденькая,  приехала одна, место кругом глухое… ужас, не хочется даже продолжать. Посмотрите лучше  статистику за последние годы - впечатляет! Я хорошо помню тот вечер, когда мне позвонила Ольга и сказала, что едет на встречу с этими отморозками в какие-то гаражи около леса и кладбища. Я страшно перепугалась и, кажется, наорала на нее - уже не помню. Мы порешили на том, что, если она не звонит мне через два часа - я поднимаю «на уши» полицию, службу спасения и всех, кого можно поднять. Помню, как томительно тянулись минуты. Как раздался, наконец, долгожданный звонок.  Да, все хорошо, жива-здорова, ключи забрала,   стоит за  автобусной остановкой, ждёт эвакуатор.  Мы разговаривали с ней все время, пока не приехал эвакуатор - с маленькими перерывами. Когда Ольга замолкала на секунду - я слышала, как у нее стучат зубы - то ли от холода, то ли от пережитого волнения.  Последний раз она позвонила мне уже глубокой ночью, из дома. Уставшая, промерзшая до костей - Ольга чувствовала себя героиней. Еще бы, она обманула бандитов! Смешно и по -детски, с наигранной развязностью бывалого человека, припоминала подробности. Обрадовалась, когда узнала, что мой свекор  продает за символическую цену свою старую  «девятку» - я у вас ее куплю,  как только продам джип.

       На самом деле, я и сейчас считаю, что ехать «на стрелку» с этими… …   …(там, где точки, идет ненормативная лексика, т.е., - мат) Ольге не стоило. Не стоило хотя бы ради детей. И ради себя, конечно. Раздолбанный джип не стоит человеческой жизни (нераздолбанный - тоже). Это все знаменитый Ольгин инфантилизм, родившийся вперед нее. Инфантильные, романтичные люди часто путают, где кончаются игры  в бандитов и фильмы про шпионов - и начинается  реальная жизнь.  А в реальной жизни  в таких ситуациях часто бывает, что льётся реальная кровь - горячая и живая. И остаются сиротами дети.

Я ПЫТАЮСЬ НАЙТИ МУЖА НА САЙТЕ ЗНАКОМСТВ

Да, это правда, такое было. Я действительно разместила на «Мамбе» свою анкету и фотографию – ту самую, с которой я участвовала в конкурсе «Мисс «Комсомольская правда». Хотя, скажу честно, в успех верилось мало: как это – найти мужа в Интернете? Хотя, с другой стороны… вон  моя подруга Наташка  познакомилась со своим вторым   мужем Володей как раз  в Сети – они, по-моему, очень счастливы. Кто знает… вдруг я тоже найду свою судьбу?

В первый же вечер приходит мне письмо, от некого Николая Соколова. Вместо фотографии – очертания лица. Ну, ладно – может быть, не хочет человек «светиться».  Николай рассыпается в комплиментах по поводу моей внешности.  Предлагает подружиться. Ладно, попробуем. Сочиняю краткий ответ. Следующее письмо  приходит уже с «яндексовской» почты. «Николай» пишет, что зовут его на самом деле Валерием (как я и думала -  мой новый «друг» - руководитель среднего звена, и не хочет, чтобы о его желании найти «любовь всей жизни» узнали на работе). По образованию инженер. Играет не то в теннис, не то в футбол. Своя квартира, давно разведен, есть взрослая дочка. На фотографии – мужчина на двадцать один год старше меня. Он намекает, что мы могли бы сходить  вместе в ресторан или в театр – я, под разными предлогами, отказываюсь.   

А если этот загадочный Валерий, зарегистрированный под чужим именем,  просто-напросто тайком от своей жены снимает где-то квартиру – и встречается там с длинноножками из Интернета? Да если все и не так… Ну, схожу я с ним в ресторан. А потом – в театр (или в обратной последовательности). А дальше что?  Ведь я не ребенок уже, и очень хорошо понимаю,  какого продолжения романа ждёт от меня этот полноватый человек  с лысиной. Нет, я не могу! Что-то мешает мне, ужасно даже подумать об этом. Я вышла замуж молоденькой девушкой – и, разумеется, «по-серьезному» ни с кем не встречалась до брака. Я никогда в жизни не изменяла мужу. Мой Миша был у меня первым и единственным мужчиной – и я всегда хотела, чтобы так было всегда.  Правда, мужа у меня теперь нет. И я могла бы «проводить время»… гораздо веселее и разнообразнее, чем теперь. Но Я НЕ МОГУ!!! А, может быть, так действует благодать венчания? Валерий еще долго пишет мне – я не отвечаю больше. Пишут мне и другие. Улыбчивый плейбой (не помню я их всех по именам) на одиннадцать лет младше меня  признается, что хочет  не только познакомиться,  но и соблазнить. Дудки, мальчик, подрасти сперва! Приятный, полный немец Свен (из Кёльна), с которым я переписываюсь на немецком языке, тоже пишет, что не видал такой красивой девушки. Это он зря: я жила в Кёльне и знаю, что там много красивых девушек. Несколько человек прямым текстом пишут, что женаты и  хотят, чтобы я стала любовницей  – таким не отвечаю вовсе. Были и совсем экстравагантные послания: шестидесятичетырехлетняя (впрочем, хорошо сохранившаяся) дама хочет, чтобы я стала…никогда не догадаетесь!… ее рабыней! Этой отвечаю галантно: «Считайте, что я уже ею стала. Вы – такая красивая…» Тогда воодушевленная дама предлагает мне сфотографироваться голой, с раздвинутыми ногами, и прислать фотографию ей.  Хм, похоже, бабулька приторговывает порнографией – а на этом сайте выискивает сговорчивых  девиц с хорошей фигурой. Шестнадцатилетний хлопчик пишет, что мне «придется с ним познакомиться». Вы, девушка, понравились моей маме. Вау! Неужели бывают на свете мамы, которым нравится, когда  их малолетние сыновья  знакомятся со взрослыми тетками?  «Ты с ума сошел, сынок? – спрашиваю  его в письме. -  Приходи, когда дочка подрастет, возьму тебя в зятья!»    Обиженный мальчишка не пишет мне больше.

Ага, вот еще один сайт знакомств – на этот раз православный. Размещаю  такое объявление: « Ищу хорошего человека, которому клятвенно обещаю варить щи, стирать носки и гладить рубашки и который поможет мне сделать ремонт в квартире (сама я в этом ничего не смыслю, а делать что-то надо, потому что беспорядок)». Указываю возраст и имя, вывешиваю фотографию – ту самую, с которой я участвовала в конкурсе красоты.

    В тот же вечер меня  начинают закидывать письмами  потенциальные кандидаты в мужья – а  в общей сложности,  ремонтировать мою квартиру собирается почти сто (!) человек.  Хм, можно подумать, что  Москва – город маляров и штукатуров. И какие у меня женихи – позавидуйте, девчонки! Все имеют профессиональные навыки в ремонте. Все, как один, верные и любящие детей. Почти все, судя по присланным фото, симпатичные

( все-таки фотошоп – великое изобретение человечества). Бог ты мой, какие люди нас окружают!  Но что мне им писать? Я чего, и вправду собираюсь приглашать их к себе в гости – для ремонта там или еще для чего? А встречаться с ними? Да нет, тоже как-то… Ну, подумайте, о чем я буду говорить на свидании с незнакомым парнем? Темы-то, конечно, можно найти,  да и щи не жалко сварить, но смысл, смысл? Я дико вымоталась на работе,  хочу побыть с детьми, хочу наконец-то увидеться с сестрой и друзьями. К тому же, меня ждет уже начатый роман – не с незнакомыми парнями, а тот,  над которым я сейчас работаю – про бальзамировщиков. Да и замуж, по правде говоря, чего-то расхотелось – может быть, когда-нибудь… Но не сейчас!  У всякого здравомыслящего человека возникает вопрос: да, но зачем тогда было пудрить людям мозги?

 На «Мамбе» моя анкета по-прежнему висит: убрать ее просто-напросто лень. И до сих пор мне приходят письма, о которых я получаю уведомление на свой электронный адрес и которые смотрю лишь изредка.

         Вот не  далее чем несколько дней назад  парень моих лет, по имени Михаил, с открытым, симпатичным лицом написал мне и предложил познакомиться и пообщаться. Что ж, приятно… Но я не отвечу, конечно. И пусть  незнакомый Михаил на меня не обижается!

               Комментарий психолога Анны Поповой:

фу-ты, ну-ты, вы посмотрите: «пусть незнакомый Михаил на меня не обижается!»  И остальные Михаилы (а также Александры, Кириллы, Денисы, и так далее) пускай не обижаются тоже: извините, мальчики, наша девочка занята, она пишет роман, а  анкету  с сайта ей убрать лень. Тут я сразу усомнюсь в Ольгиной правдивости: убрать анкету – дело нескольких минут. Если Ольга этого не делает – значит,  проблема тут не в лени. А в том, что Ольге действительно приятно  внимание незнакомых мужчин –  и это, в принципе, вполне нормально. Именно в поисках этого внимания (а вовсе не для того чтобы срочно выйти замуж, завести любовника (любовницу)  или вступить в романтические отношения) Ольга и зарегистрировалась на всех этих сайтах. Каждой женщине необходимо быть уверенной в своей привлекательности и, как следствие, в возможности нравиться  – а достигается эта уверенность только одним способом – вниманием лиц противоположного пола. На работе, видимо, этого внимания  или нет, или проявляется оно своеобразными способами, не очень гармонирующими с Ольгиными представлениями: работает Ольга в православном театре, где все знают, что молодая женщина – замужем, у нее двое детей.  Учитывая, что у верующих людей прелюбодеяние (т.е. супружеская измена)  считается смертным грехом,

( да и просто флирт с женатыми - замужними), по понятным причинам, не приветствуется – о каком мужском внимании тут может идти речь? Теперь далее… То, что Ольга, едва заходит речь о каком-то  более реальном продолжении  своих «виртуальных флиртов», тут же благополучно «схиливает  в сторону» - говорит о том, что никакие серьезные отношения с мужчинами  ее, в данный период жизни, не интересуют (или она не очень верит в возможность возникновения подобных отношений с «кавалерами из Интернета»).

Ей просто нужно самоутвердиться – и это нормально.

   А как же нормальные, «реальные» отношения?  Есть у психологов такое понятие – «постразводный период». Он длится у всех по-разному, но, в – основном, от нескольких месяцев до года.  Как правило, отношения, которые мы заводим в этот период, не отличаются крепостью. Они, в принципе, заводятся только для того, чтобы что-то доказать другим и себе. А нам нужно сейчас разобраться в себе. Гулять, читать, общаться, уделять время детям, близким, и, конечно, себе самим.  Сделать так, чтоб мы сами себе нравились - тут подойдет все: от смены имиджа до перемены пола (шучу, конечно). И успокойтесь, девочки! Принцев, как известно, мало, но и вам, и Ольге их хватит уж точно! Все придет в свое время, что Бог не делает – все, как известно, к лучшему.     

               Теперь что касается  «сайтов знакомств». В принципе, я знаю вполне благополучные семейные пары, познакомившиеся в Сети: везде, где люди общаются – они знакомятся, и, следовательно, влюбляются и женятся. То, что на этих сайтах полно проходимцев, одни из которых просто жаждут  бесплатных сексуальных развлечений с «длинноножками из Интернета» (тут Ольга совершенно права), а другие имеют корыстные интересы – даже и доказывать не требуется: это ясно и так. Встречаются там и извращенцы, и откровенно нездоровые люди, и криминальные элементы –  в-общем,  нужно быть осторожными. Правила безопасности те же, что и при обычном знакомстве: сначала переписываемся (чтоб хоть что-то узнать о человеке), задаем самые неожиданные вопросы, общаемся на различные темы. Вася, а у Вас была когда-нибудь собака?  Расскажите о ней!  Сережа, а Ваша мама – добрая? Как я хочу узнать о Вашей маме! И пусть рассказывает! Отвечая на неожиданные вопросы, человек легче «проколется» - если с ним что-то «не так». На свидания ходим поначалу только в людные места. О том, что не стоит приглашать малознакомых людей к себе домой (так же, как и ездить к ним) рассказывать, думаю, не нужно: все-таки нашу книгу читают взрослые и здравомыслящие люди.

           Я РАЗГОВАРИВАЮ С ТАТЬЯНОЙ ГЕОРГИЕВНОЙ

Татьяна Георгиевна Белевич – это, как я уже сказала, директор нашего театра – Русского духовного театра «ГЛАС».  Кроме того, она – очень известная, талантливая актриса, и играет во многих наших спектаклях. Иногда она заходит в мой кабинет – и, ни слова не говоря, сильно врезает мне между лопаток: «А ну-ка села прямо!».

   Конечно, мне ни за что не пришло бы в голову обсуждать с Татьяной Георгиевной то, что происходит в моей семье. Если б  однажды  она не вызвала меня к себе. И не спросила в лоб: « Оль, что с тобой происходит? Здесь, в театре,  что-нибудь?»

Я не сразу нашлась, что ответить. Но ответила. Правду. Сказала: «Я развожусь…» И разревелась по всей форме.

Татьяна Георгиевна смотрела печально и понимающе.

- А чего ты плачешь? Не хочешь разводиться?

Отрицательно мотаю головой.

- А почему? Любишь его?

-Я…я, Татьяна Георгиевна, считаю, что брак должен быть один… на всю жизнь в смысле.- всхлипываю я.

Она кивает:

- Правильно ты считаешь. Но это далеко не всегда получается, к сожалению. Я вот, например,  во втором браке – и очень счастлива в нем. А с первым мужем разошлась, когда сынишка еще маленьким был.

- Но я… не могу, Татьяна Георгиевна. Какой там второй брак? Мне как будто отрезали руку. Или ногу.

- Напиши ему письмо! – советует Татьяна Георгиевна.

- Письмо я уже писала. Три раза…  Мне иногда кажется, что меня уже нет на свете – осталась только оболочка.

Татьяна Георгиевна проводит  рукой по моим волосам. Вздыхает.

- Поначалу все так говорят. А… из-за чего это получилось-то?

Вкратце  пересказываю очередность событий, случившихся за последние полгода.

Татьяна Георгиевна некоторое время молчит. Потом спокойно  выносит  свой «вердикт»:

- Знаешь, Оля… вот ты сейчас плачешь. Когда люди опаздывают на самолет – они тоже плачут. А когда, спустя полчаса, выясняется, что самолёт, на который они недавно опоздали, разбился – они уже не плачут. Так что я, на твоем месте, подождала бы плакать. А посмотрела, что будет с самолётом. И… имей в виду: мы все тут рядом. Поможем, если что…

Я благодарно киваю. И выхожу из  директорского кабинета.

Комментарий психолога Анны Поповой:

Насчет самолёта – это сильно сказано. Респект Татьяне Белевич. Она не просто замечательная актриса, но и невероятно умная женщина, Повезло Ольге с начальницей!

Я РАЗГОВАРИВАЮ С АРХИЕРЕЕМ

Однажды (кажется, в конце января) я поехала в Московскую Патриархию – отвезти какие-то документы от театра. И  зашла к дежурному архиерею по каноническим вопросам

(есть в Патриархии такая должность – священнослужитель, который  консультирует людей в сложных случаях – в том числе и выдает разрешение на вторые браки). За столом сидел пожилой священник. Я рассказала ему свою ситуацию. Он слушал  спокойно и внимательно, не перебивая. Лишь когда я обронила, что муж собирается венчаться во второй раз -  заметил:

- Ну, за разрешением на венчание он придёт сюда, в этот кабинет, где сейчас мы с Вами находимся. В такой ситуации вступать во второй церковный брак никто ему не позволит. Сейчас правила сделались более строгими.Выслушав меня до конца, он  говорит:

-  С разводом спешить никогда не надо – тут Вы правы. Но нужно иметь в виду: человек, который так себя ведет – и не раскаивается – вряд ли изменится. Он вскоре  опять вернется в семью (по крайней мере, сделает такую попытку). Но  так будет продолжаться до бесконечности: станет гулять – и между загулами  возвращаться к  супруге и детям. Вы подумали, каково будет Вашим детям? Старшая дочка уже большая, все понимает…И Вы еще так молоды -  Вам нужен рядом такой человек? На него можно опереться? Конечно, кроме Вас никто не примет решения – оставаться Вам с ним или нет. В любом случае, нужно хорошо все обдумать и взвесить…

      Архиерей благословил меня молиться каждый день Божьей Матери – читать по сто пятьдесят раз «Богородице, Дево, радуйся». И  через каждые десять раз – молиться своими словами – просить Царицу Небесную  пожалеть заблудшего супруга. Мы прощаемся.  

Комментарий  психолога Анны Поповой:

Тут особо и комментировать нечего: батюшка, пользуясь своим жизненным и священническим опытом,  высказал те же соображения, что не раз уже звучали на страницах этой книги. Архиереи, как правило, люди  мудрые. Кстати, известный московский священник Дмитрий Смирнов как-то сказал по этому поводу: « Я встречал в своей жизни самых разных архиереев. Но вот кого я не встречал ни разу – так это глупого архиерея…» Ему виднее.

В ОЖИДАНИИ РАЗВОДА.

На улице по-прежнему холодно, лежит снег. Темнеет все так же рано. Или не так же?

Мы с детьми по-прежнему живем одни – и уже как-то привыкли к этому. Миша живет у мамы – и возвращаться не собирается.

Каждое утро я иду на работу, в наш театр «ГЛАС». Как тут здорово, сколько хороших людей вокруг! Например, моя подруга Машка Монахова – она художник-дизайнер. При этом пишет обалденные картины. Я уверена: когда-нибудь моя Машка станет знаменитой на весь мир художницей – и я (а, точнее, все мы, «гласовцы» - будем гордиться знакомством с ней). Еще Машка заботится о детях, больных раком. Когда ее знакомую  девочку – маленькую    Снежану – пришлось обрить  из-за химиотерапии – Маша взяла и обрила голову тоже. За компанию с ней. Но все равно она красавица – похожа на хорошенького голубоглазого мальчишку. Я думаю,  что моя подруга Маша Монахова была бы лучшим Президентом для России.

   Или моя  подруга Наташа Солнцева (я  зову ее – Натаха) – она работает у нас охранницей и готовит обед. Работает Натаха «вахтовым методом» - на две недели приезжает из Вышнего Волочка, а следующие две ее сменяет  Ольга Леонидовна. Натаха – полная, белокурая и веселая – настоящая русская красавица. А еще она очень мудрая и добрая – знает ответ практически на любой вопрос. Ещё я дружу с Екатериной Александровной Школьниковой, с Ксюшей Тимченко, с Ириной Борисовной Шабановой.

    С артистом-вокалистом Петей Урбановичусом  я захотела подружиться – как только  его  увидела впервые. Когда смотришь на Петю – никогда не подумаешь, что он ТАК поет. Петя  - худенький,  невысокий, с лучистыми синими  глазами. Когда он – дивным  своим голосом – выводит какую-нибудь партию из нашего спектакля «Сергей Есенин» - белая рубашка  его становится мокрой – и худенькие лопатки еще ярче выделяются на мальчишеской Петиной спине. И, конечно, я подружилась с Петей, искренне полюбив  его. По-моему, Петю вообще невозможно не любить. У нас очень хороший главный художник - Татьяна Петрова-Латышева, я люблю смотреть на ее  картины.

   А какие прекрасные у нас девчонки-актрисы: дивно красивая Карина Власова, Машенька Бялошицкая, гибкая, пластичная Наташа Корсукова (она играет Айседору Дункан), Катя Воинова, Анюта Хапкина, Вика Ярославцева, Тамара Томашвили, Леночка Немцева… да все они просто замечательные!  Иногда, когда я смотрю на наших девчат, то ловлю себя на мысли, что мне хочется их уберечь. Уберечь от того, что пришлось пережить мне.  Но как это сделать – я не знаю.

И мальчишки у нас хорошие: Дима Швецов – умный и талантливый актер, мой друг Альберт Бартош (директор пиар-службы) пишет прекрасные стихи, а Витя Золотоног со своей молодой женой Светланой недавно усыновили двоих детдомовских мальчишек…

И о тех, кто постарше, не могу говорить без восхищения. Я очень люблю  милую, добрую Лидию Евгеньевну Кудрявцеву. Красавица, известная актриса, она работает у нас заведующей труппой. И  актрису Галину Юрьевну Маслакову я тоже люблю -  она всегда умеет рассмешить. И Ларису Фёдоровну Хорошилову, и Тамару Ивановну Спиричеву я люблю, и Раису Яковлевну – да, в-общем, я люблю почти всех.

Поэтому на работу, в наш театр, я каждый день иду с удовольствием.

В-общем, я собиралась писать о предстоящем разводе, а получается – опять о театре. Может быть, действительно зима скоро кончается?

Комментарий психолога Анны Поповой:

Рада за Ольгу. И согласна – зима кончается. Все зимы в мире когда-нибудь – да кончаются.

  Любовь… Любовь? Любовь!

А  вскоре со мной произошло Чудо (именно так - с большой буквы). Представляешь, я влюбилась! В одного из ведущих актеров нашего театра. Я тебе расскажу, как всё произошло.  Значит, так: была репетиция пьесы, в работе над которой я принимала участие. Пока Никита Сергеевич читал нам текст, я вместе со всеми сидела в зале - кажется, в первом ряду.  Потом я обернулась. И увидела Его.  Ивана Р. Он пристально посмотрел мне в глаза и едва заметно улыбнулся. Я помню, что он был в зеленом поношенном свитере. Какие же синие у него глаза! Почему я раньше никогда не замечала этого? Почему вообще никогда не обращала на него внимания, хотя он играл в «Селе Степанчикове» вместе с моей дочкой? Помню, что еще мелькнула мысль: «Чем думать о том страшном, что сейчас происходит в моей жизни, буду-ка я лучше думать о нем - таком красивом и ласковом!» И я стала думать об Иване. А вскоре поняла, что ни о ком (и ни о чём) другом думать уже не могу.

      С этого дня началась тайная, странная и - прекрасная игра. Игра одних взглядов, без слов. Куда бы я ни шла - везде натыкалась на его  глаза (так в темноте натыкаются на деревья). Если я спускалась по  театральной лестнице (как обычно, прыгая через ступеньку) и он шёл навстречу,  то чувствовала, что он прислушивается к стуку моих каблучков.  Входя в зал, я всегда могла безошибочно определить, там он или нет ( вовсе не глядя по сторонам) - не знаю, как мне это удавалось: ни в какие энергетики и прочие чудеса я не верю.  В голове было  только одно: Иван, Ванюша, Ванечка… Какими только ласковыми именами я не называла его про себя! Но ведь он старше меня лет на двадцать - значит, почти наверняка женат, у него взрослые дети. Как это узнать? И я узнала! Нашла в социальной сети его страничку. Его фотографию. И комментарий под ней: «Ванька, ты самый симпатичный!» Автор комментария - красивая блондинка с такой же фамилией, как у моего (нет, уже не моего)  Ивана! Женат! Что ж… ничего удивительного, что у красавца актера имеется прекрасная собою супруга. Имеет смысл за них порадоваться! Если б ты только видела «слезы радости», которые я проливала в тот горький вечер! Да и потом тоже! Всё это означало поворот на сто восемьдесят градусов. Усилием воли я заставила себя не ходить на эти распроклятые репетиции - чтобы не  смотреть на чужого мужа, на Ивана. Я осознавала, что  моя любовная история начинает напоминать игру с огнем - если что-то случится - я сделаю несчастной не только себя. В эту беду будут вовлечены очень многие люди - мой любимый, его супруга, их дети. Мне, только-только пережившей подобное, была невыносима сама мысль о том, что по моей вине такое  случится с ни в чем не повинными людьми.

 А потом… Потом мне  как-то позвонила Катя - моя коллега из театра. И  нарвалась на мое - отчаянное:

- Катюха, умеешь держать язык за зубами? Я хочу спросить тебя про Ивана Р. Он женат?

Её - удивленное:

- Ванька-то?  С чего ты взяла? Нет, не женат - и никогда не был женат. Живет один, в Королёве, кажется. Раньше жил с мамой, но она умерла…

На выдохе, почти полуобморочном, объясняю Кате про фотографию и комментарий.

- Оля, это его сестра, я ее знаю, она приходила к нам в театр.

Сердце колотится, как пескарь в сети - в детстве я ловила пескарей в речке. Ору в трубку первую попавшуюся нелепость:

- Катюха, какая красивая у Ивана сестра!

Мы обе смеемся. Как счастливо, какие удивительные чудеса происходят на свете!

Открываю душу Олесе Александровне. Стараюсь говорить кратко и по делу.  Люблю человека старше себя… нет, не женат - и никогда не был… нет, детей тоже нет… а глаза у него такие синие - умереть…  да, актер, а что здесь плохого? Но Олесю Александровну не проведешь. Она слишком хорошо знает людей. А меня - и подавно.

-Ну что ты все как семиклассница - «красивый» да «красивый»? А он добрый? И почему ни разу не был женат до таких лет - это странно, Ольга, пойми…

Я заминаюсь на минутку. Ну не отвечать же - «не знаю». Да добрый он, добрый - разве с такими глазами…

Олеся Александровна задумывается. Потом, уже спокойно и твердо, выносит свой «вердикт»:

- Оля, возможно, это и вправду хороший человек - и его послал тебе Господь. Но, в любом случае, тебе надо не просто мечтать о нем - а познакомиться поближе. Потом познакомить его с детьми - и внимательно понаблюдать, как он будет находить с ними общий язык. Давай будем молиться - ты и я-  чтобы, если есть на то Господня воля, вы с Ваней бы обвенчались. А дальше - как Господь управит!

И мы стали молиться. Тем временем, я продолжала украдкой присматриваться к своему избраннику. И вскоре поняла, что он не смотрит в мою сторону. Вообще не смотрит! Вот он идет по лестнице - и демонстративно отворачивает голову при встрече. А вот мы едем в Волоколамск с выездным спектаклем - и Иван сидит в автобусе напротив меня. Ноль внимания! Что это с ним? Почему раньше смотрел - а теперь не смотрит? Что-то наболтали про меня девчонки? А, может, обо всем догадался - и хочет продемонстрировать свое равнодушие? Тогда я впервые, кажется, заметила, что глаза у Ивана - не синие. А зеленые - ничего особенного, глаза как глаза. После Волоколамска я заболела воспалением легких - сказались, видимо, все-таки давняя простуда плюс  нервное потрясение, да и непомерное курение дало о себе знать. Детей забрала к себе свекровь. А я лежала в горячке - и смутно ждала. Телефонного звонка. Ты догадываешься, от кого?  Да, раньше он никогда не звонил мне. Но он ведь знает, что я тяжело больна - об этом уже знает весь театр. Но звонка не было. И я начала медленно выздоравливать. От  двух болезней сразу. И  еще я написала стихи.  Про Ивана, Ванюшу, Ванечку.  Вот эти.

 КУПАЛА

А говорят, что папортник цветет

Лишь раз в году - змеиным синим цветом.

…Его зовут… не важно. Он актёр.

   Рассеян, горд. И синеглаз при этом.

Что делать? Взять фонарь и дробовик,

И в лес - искать цветок. Судите сами:

На сцене он - то князь, то большевик,

Кого ж играть - с такими-то глазами?

Найти, в нагрудный запихнуть карман

Цветок, что смерть несёт - или удачу.

Пусть  тот, кого друзья зовут «Иван»,

Когда-нибудь узнает - и заплачет!

Купала-свет! Купала, тьма, погост.

Но полночь за окошком - городская.

Девчонка смотрит, как латают мост,

Как сварщик огоньком щекочет сваю.

И раскаленный  синий огонек

Стремглав влетает в спящие кварталы…

Купала, спи! Зачем нам невдомёк,

Как мы любимы на  Земле, Купала?

В эти недели я вдруг обнаружила, что совершенно(!)   не думаю о Мише. Даже не вспоминаю о нем. Если он звонит, а я занята - не отвечаю на звонок. И потом не перезваниваю - не из вредности, а просто потому что забываю начисто. До развода, на который я, в конце концов, подала сама, между тем, остается всего пара недель…

Комментарий психолога Анны Поповой:

Ох уж эти мне писательницы! Как мало им надо, чтобы увидеть в первом встречном  принца, героя, рыцаря, и тому подобную чушь. Но вот эту запальчивую Ольгину историю  я выслушала, признаюсь, с радостью. Объясню почему. Иван (или как его там зовут на самом деле), уж точно не  испытывая к Ольге никаких романтических чувств и (скорее всего) не догадываясь об Олиной любви (извини, Оля, но это -правда), сделал для нее в-общем-то большое, хорошее дело - уже само его появление на Ольгином жизненном пути сыграло положительную роль в истории с Михаилом. Дело в том, что влюбленность, пусть даже безответная, всегда ослабляет эмоциональную зависимость от окружающих ( понятно, что «окружающими» в этой нехитрой схеме являются все, кроме объекта  чувств). Недаром же влюбленные девушки в прежние времена сбегали из дома (порой с чудовищными последствиями), а юноши из вполне нормальных, обеспеченных семей порывали с родителями, сгоряча отказывались от наследства (интересно - потом жалели?), и тому подобное. Михаил, скорее всего, почувствовал охлаждение жены. И понял, что теряет ее - уже безо всяких игр, теряет всерьез.

 А что касается Олиного «принца» …(так не хочется ставить кавычки, но профессиональный долг заставляет). По-моему, не нужно быть волшебником, чтобы понять: ну не годится пожилой, никогда в жизни не имевший семьи  актер на роль супруга и  отца двоих маленьких ребятишек (заметьте - не своих, а приёмных!). Видимо, в жизни, как и на сцене, Олин избранник привык играть  какие угодно роли, кроме той, в которой видела  его влюблённая молодая женщина. А знаете, что самое интересное? То, что Ольга в глубине души все прекрасно понимает. Знает она прекрасно: выдуманный ею «принц» (полковник, князь, или кто еще он там) совсем не похож на настоящего, живого Ивана. Иначе откуда бы взялись у зеленоглазого  мужчины «синие глаза»? И вот это - «раньше смотрел - теперь не смотрит»? Да мало ли чего он смотрел - глаза есть - вот и смотрит.  Или -отчаянное: «да добрый он, добрый!».  Не человек, а фантом какой-то - Ольгина фантазия - «от « и «до». В-общем, что я хотела сказать? Ах, да:  мой вам совет, девочки: влюбляйтесь! В такой ситуации это полезно и оказывает неизменный терапевтический эффект.  Но будьте осмотрительны! Помните, что я говорила вам об особенностях  постразводного периода.

РАЗВОД. ДУБЛЬ ОДИН.

Напряженный график, череда событий в театре,  любовь к Ивану сильно отвлекают меня от  мыслей о предстоящем разводе. Кажется, приблизительно в это время я  получила от мужа  письмо. Собственно, это было даже не письмо, а … манифест какой-то. В нем, аккуратно разбитом на восемьдесят пунктов, содержался набор  претензий, требований,  советов – Михаил объяснял мне, как он представляет себе идеальную семью и что в нашей с ним семье (уже  существующей только на бумаге) было «не так». Я не привожу письмо в этой книге, потому что обещала мужу: никто, кроме нас двоих, не узнает о его содержании. И обещание свое я сдержу. Зачем он написал его? Хочет объяснить, что я плохая, а он – хороший? Да ладно, все равно теперь. Скорей бы все уже закончилось, ёлки-моталки…

     И вот наступает четырнадцатое марта. Отпрашиваюсь с работы, являюсь в назначенное время в  наш братеевский  районный суд.  Михаила нет – но я, честно говоря, так и думала, что он не придёт - он несколько раз звонил и заявлял мне примерно следующее: «Я не приду – и тебя не разведут со мной, пошлют куда подальше…»

Ну, пошлют – не пошлют – сейчас уже будет видно. Дожидаюсь в коридоре. Смотрю на чистенький пол, голые стены, лампы на потолке. И снова меня охватывает ощущение нереальности происходящего. Думаю: а вдруг я сплю и просто вижу сон? Проснусь – а рядом мой Миша, мои ребятишки – дочка  маленькая еще, а сын – тот и вовсе грудной.

    В это время меня вызывают. Я слышу свою фамилию, вздрагиваю, мотаю головой, пытаясь наскоро вернуться к реальности. Вхожу. Обычный судебный зал – такой как показывают в многочисленных телепрограммах. За столом – три женщины, одна из них – со строгим лицом, в очках, похожая на  злющую математичку из моей школы – говорит: «Вашего супруга мы проинформировали… Дожидаться его не будем: раз не пришел – значит, примем решение без него. Заседание объявляю открытым…» Я догадываюсь, что это судья.  Если это судья -  тогда кто две остальные тетки? Но гадать некогда – я  поднимаю голову. Господи, неужели сейчас ВСЕ закончится? Мои муки…  Но  и моя семья тоже закончится. И слезы поневоле начинают капать из глаз. Потом сильнее, сильнее. Я изо всех сил пытаюсь сдержаться, но ничего не получается.

«Что вы здесь детский сад устраиваете?» - рявкает на меня судья.  Но  я уже не обращаю внимания на женщин за столом – я рыдаю и тру  мокрыми кулаками лицо.

 Судья поднимается и снимает очки. Я поднимаю заплаканные глаза и смотрю на нее. И вижу, что она вовсе не похожа на нашу математичку – она  просто немолодая, усталая женщина с приятным лицом.

«Почему Вы разводитесь?» - спрашивает она меня спокойным, мягким голосом.

Я вкратце излагаю ситуацию. Она качает головой.

Спрашивает: «Где сейчас ваш муж? Он живет у своей… дамы сердца?»

Отрицательно мотаю головой: «Нет… он у мамы живет. Но к нам возвращаться не хочет…»

«Понятно… не нагулялся еще…- вздыхает она. И уже твердо говорит: - Девушка! Надо разводиться!  Вы еще так молоды…встретите  нормального человека…»

 «Встречу нормального человека…» - повторяю я еле слышно.

Она  внимательно  смотрит на меня.

« Хотя… может быть, подумаете  еще? Все-таки двое детей… Могу дать Вам месяц… Кто знает…»

Я утвердительно мотаю головой..  Судья кивает секретарю – та пишет новую повестку.  

    Едва я выхожу из здания суда, как раздается телефонный звонок. Так  я и думала – Михаил. «Ну… что?» - с заметной заминкой спрашивает он.

Я хмуро и скупо  пересказываю то, что случилось: нет, не развели…я заплакала… да нет, говорю же – заплакала, через месяц увидимся, сейчас я занята – извини.

Нажимаю «сброс»  и шмыгаю носом. Зачем я все это устроила – непонятно. Месяцем раньше – месяцем позже. Что может изменить всего один месяц?

Комментарий психолога Анны Поповой:

Ну вот… сразу видно – дочка режиссера пишет: «дубль первый…». Сразу не соглашусь: месяц может изменить очень и очень много. Главное, чтобы сами люди хотели что-то изменить!  В данном случае – похоже, менять никто ничего не хочет. Михаил – не хочет разводиться, но и не хочет  возвращаться  в семью: живя у мамы, он чувствует себя свободным – и в то же время ему нравится «держать» Ольгу. Ольге, похоже, все  это надоело – и она как раз теперь готова к разводу: сохранять  семью больше не собирается. Но, с другой стороны, именно в такой ситуации  не имеет большой разницы – месяцем раньше или месяцем позже.

 

РАЗВОД. ДУБЛЬ ВТОРОЙ…ОТМЕНЯЕТСЯ.

Скоро должен пройти месяц с того дня, когда я в первый раз пришла разводиться с  Михаилом. И тогда я  приду во второй раз. И меня уже разведут наверняка - как иначе? Неожиданно  я стала ловить себя на мысли, что мне… по фигу. Должно же когда-нибудь это все закончиться! К тому же, на улице уже стояла весна. Снег  еще не до конца растаял, но  запах такой  волшебный - как всегда весной, когда тает снег. Больше всего в мире я люблю эти запахи - тающего снега и  мокрой земли! Я закрываю глаза и вспоминаю: когда мне было  лет шестнадцать, я часто ходила пешком от  музея-заповедника «Коломенское» - через  Дьяковское кладбище, вдоль обрывов - к Каширскому шоссе.  Тогда, в ранней юности, времени у меня еще было навалом: школа да подготовка в институт не отнимали слишком много сил. И вот - в такую же погоду - мокрую, весеннюю - я  подолгу стояла на кладбищенском холме. Закрывала глаза - и слушала, как вокруг журчат ручьи. И то  детское ощущение беспричинного, ни с чем не сравнимого счастья каждый раз накатывает на меня в апреле. Накатило оно и на этот раз! Все мне было в радость: и  мимолетная похвала  нашего директора Татьяны Георгиевны, и случайный взгляд Ивана Р.,  и вкус «жаворонков», которых мы с дочкой испекли на Благовещение, и детский смех.

    А  только что купленные цветочные луковицы  на подоконнике!  Ничто не вызывает такого содрогания и восхищения, как эти младенчески округлые «куколки»  цветов! Если хотите - ничто в мире не служит такой живой надеждой  на воскресение человека из мертвых, как  луковица цветка! Цветок каждый раз  появляется  из ниоткуда, из небытия.  Сперва нежный,  прозрачный росток, потом  бутон, потом дивной красоты цветок. После - уже ближе к осени -  увядает стебель,  листья съеживаются, как больничная простыня. Затем все превращается в тлен, а оболочка  зимует в земле. Но что-то главное, до жути живое и бесконечное - ведь оно продолжает жить! Лежать в  промерзлой земле с надеждой на то, что однажды оттает небо, разверзнется земля!!!

           Я уже не ждала дня развода, как в первый раз - даже забывала, что он приближается.  И   - примерно за неделю до него -  я получила СМС-ку. От Михаила. «Ольга, я не хочу разводиться. Я люблю тебя…» - вот что было в ней.  Я стояла возле театра и курила папироску.  С крыши капало, возле луж чирикали воробьи. Весело смеялись рядом, обсуждая какой-то случай на репетиции, наши девчата-актрисы. На душе было как-то уж слишком  спокойно - перезванивать Михаилу или писать ответ совсем не хотелось. Но Михаил перезвонил сам. Спросил,  получила ли я его сообщение и что я думаю по поводу этого. Я  вдруг вспомнила с острой пронзительностью, как  наш театр возвращался из Волоколамска. И  синий, мальчишеский взгляд Ивана, устремленный куда-то поверх моего виска. Я глубоко вздохнула и сказала: «Ну что ж… приезжай!»

«Да? - обрадовался Михаил. - Я приеду сегодня… До встречи!»

      Так мы стали вновь жить вместе. Конечно, я сомневалась в правильности сделанного шага. И ровно через неделю, явившись в назначенный день в суд,  попросила судью дать еще месяц - на раздумья.

Судья удивилась. «Мы звонили Вашему мужу, - сообщила она. - Вы ведь помирились,  по его словам, живете вместе - зачем тогда развод?»

Я объяснила, что  хочу еще подумать - а вдруг я не смогу с ним жить?

«Вот если не сможете - тогда придете и разведетесь, - твердо говорит судья. Давать время на раздумья - мое право, но не обязанность. Я пользуюсь этим правом только если вижу, что есть необходимость. В данном случае ее нет… - она строго смотрит на меня поверх очков. - В-общем, так! Или я сейчас вас развожу - или забирайте заявление. Хватит валять дурака и отнимать у  суда время!»

     И тогда я забрала  свое заявление. Мы стали жить дальше.

Комментарий психолога Анны Поповой:

Надеюсь, дорогие читатели не ожидают от меня, что на этом месте я крикну «ура» и поспешу поставить жирную точку? Ольга ( в который раз уже) совершает одну и ту  же ошибку - очень серьезную. В такой ситуации  мало просто  принять человека в семью. Необходимо убедиться, что он  искренне и глубоко раскаивается в случившемся! Ну и что  с того - прислал СМС-ку?  Если мы нужны мужчине - он сто СМС-ок пришлет, и у подъезда подождет, и  возле наших дверей простоит всю ночь! Михаил, как мы видим, этого всего не делает - но у него и необходимости вроде как такой нет. Надо, чтоб она была!  Пусть человек сперва раскается и ( как это ни  мучительно) унизится перед женщиной, которая была, в свою очередь, унижена им. Это необходимо сделать - если мы хотим сохранить семью. Что мы видим в конкретном случае? Да, формально семья сохранена, но где уверенность, что через  месяц у Михаила не появится третья «невеста»?

ПРОШЛО  ПОЛГОДА…

Психолог Анна Попова:

Да, как вы догадались, дорогие читательницы, ровно столько прошло с нашей последней встречи. Конечно, мы с Ольгой созванивались. Конечно, я интересовалась, как идут дела. Но Ольга (обычно такая открытая и словоохотливая) отвечала односложно: да, все нормально, с мужем живем вместе, нет, не ссоримся, дети тоже нормально… Она слегка «оттаивала», только рассказывая о своих  некрореалистических романах. И о работе в театре, конечно. Так я узнала, что она пишет роман  «Хандарбайт» ( в переводе с немецкого - «ручная работа») - о людях в эсэсовской форме,  имеющих «выход» на немецкие концлагеря и коллекционирующих всякие «интересные вещи» - человеческие зубы, пули, извлеченные из мертвых тел, абажуры, сделанные из кожи. Причём, чем больше эта вещь была связана именно с… человеческим телом - тем больше она привлекала незадачливых коллекционеров. Фашисты - что с них взять? Но Ольга думала иное.

  «Ты понимаешь, - возбужденно говорила она, - меня заинтересовала сама психология коллекционера, то есть - обладателя… Это сравнимо с любовной страстью.  К которой примешивается пресыщение… Это уже само по себе - мистика…»

Хм… интересно… что ж, будем с нетерпением ждать нового романа.

    На работе  у писательницы Ольги Козэль всё шло отлично. Ольга сообщила мне, что  ее повысили - и  она теперь - руководитель пресс-службы театра.  Налаживает контакты с прессой, сама пишет статьи, занимается подготовкой к  Международным Рождественским чтениям - и, возможно, будет куратором секции. Дочь Маша пошла в пятый класс, сын научился, наконец, бойко разговаривать - и теперь вовсю грубит маме и бабушке, не забывая и  про старшую сестру. Побаивается только отца.

  И вот мы договорились о встрече.  Ольга приехала - красивая, нарядная, еще больше похудевшая, какая-то непохожая на себя прежнюю. Здороваясь со мной, смущенно отвела глаза - точно мы с ней вдвоем знали что-то такое, о чем вспоминать ей совсем не хотелось. В сущности - так оно и было. Но я всё-таки спросила её в упор:

- Скажи, Оля, ты не жалеешь о том, что сошлась с мужем?

Она точно ждала этого вопроса. Ответила спокойно, глядя мне в глаза:

-  Пока рано об этом говорить. Время покажет. Но я думаю, что не жалею и не пожалею. Сошлась -разошлась… какая разница?

Вот это номер! И это та самая Ольга, которая еще полгода назад шла на такие безумные вещи, чтоб только сохранить семью? Ольга, очевидно, замечает моё изумление. И находит нужным объясниться:

- Я многое поняла, Аня… В жизни  нельзя ни к кому сильно привязываться. Кроме детей, конечно. Нужно просто быть самодостаточным человеком, ни от кого не зависеть. Писать свои книги, зарабатывать деньги, любить своих близких. Вот и всё!  А любовь - она сама нас найдёт - как иначе?

- А… ты любишь кого-то? Кроме мужа, разумеется…

Она улыбается, кивает:

- Любила, люблю и буду любить… Но и мужа я тоже люблю. Наверное…Впрочем… ты знаешь, если б он сейчас попытался отчудить  хоть десятую долю того, что позволял себе раньше - я бы бросила его безо всякого сожаления. Вокруг так много интересных и хороших людей - зачем обязательно жить с человеком, только потому, что он является отцом твоих детей?

- А он… позволяет себе… то, что раньше?

Ольга пожимает плечами.

- Не думаю… Он ласков и деликатен. И очень хочет сохранить семью.

Нда-а-а…  Самооценка у нашей героини, как мы видим, поднялась - с такой женой уже «шутки шутить» не будешь.

Впрочем, и у Ольги, судя по всему, слишком интересная и напряжённая жизнь, чтобы уж слишком  сильно заморачиваться по поводу супруга.  В ее глазах, голосе, во всем облике  все-таки сильно чувствуются перемены - для посторонних, может быть, и незаметные, а для тех, кто общался с нею раньше, ясные как день. Как будто ей, точно  маленькому Каю из сказки «Снежная королева», попал в сердце осколок льда.

Осторожно интересуюсь:

- А как там твой «театральный роман»?  Я имею в виду - как поживает  Иван Р.?

Ольга ласково улыбается.

- Ах, Ваня? Да неплохо вроде поживает. Тут он так здорово сыграл Тригорина в спектакле «Репетируем «Чайку»! Очень нас всех  удивил и обрадовал.  А  я ему на день рожденья кораблик подарила - он такой счастливый  был! Как мальчишка! Но ты не подумай, Ань… Я давно уже поняла, что Ваня - это несерьезно… И отношусь к нему теперь с материнской нежностью…-  она ласково смеется.

Ну, с Иваном всё понятно: там с кораблика  надо было начинать - корабликом и закончить. Если есть среди моих читателей люди, имеющие отношение к театру, пусть они меня простят великодушно - ну не годятся актёры в мужья!  Разве что в виде исключения…  Но на одних исключениях далеко не уедешь.

Что ж,  хотим мы этого или нет, а  пришла пора  расставаться. И с Ольгой, и с вами, дорогие читатели. Давайте пожелаем нашей героине  счастья, творческих удач, вдохновения! Я - со своей стороны - желаю того же и вам! Вот одна человеческая история  прошла перед  нами. История любви, горя, разочарований - и, в конце концов, история обретения себя, и потому - история счастья. Просто в тяжёлых жизненных ситуациях надо только одно - найти в себе силы и мужество жить дальше. Мы никогда не знаем, что ждёт нас за поворотом. Поэтому - в путь!

Ольга Козэль: До скорого!  Пишите нам письма:  OlenBork@yandex.ru

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно