От Клауса Джоула, автора книги «Посланник» из серии «Жизнь, полная любви»

Другие книги Клауса Джоула

«Посланник», книга первая из серии «Жизнь, полная любви»

«Постыдная тайна», книга вторая из серии «Жизнь, полная любви»

Лежащая на кофейном столике книжка стихов, посвященных Роберте, под названием «Озарения из глубоких медитаций»

«Деньги — это любовь. То, во что стоит верить»

Моему другу лепрекону:

Эта книга — в память о тебе.

За то, что научил находить радость.

И показал, как здорово быть самим собой.

Спасибо!

Со всей моей любовью,

Клаус Джоул

Всего лишь мысль

Порой нет ничего прекрасней, чем вопреки всем правилам дотянуться до небес.

Особенно если эти правила были придуманы, чтобы сдержать нас, а не вдохновить.

Тогда это становится почти что священным актом.

Как и во всем, есть искусство нарушения правил.

Делать это нужно, не причиняя никому вреда,

А, наоборот, вдохновляя, раскрывая перед нами новый горизонт.

Ох, уж, мои любимые издатели и издательства! «Так делать нельзя!

Так никто не делает! Нет, невозможно! Неужели нужно было делать вот так?

Всегда поступают следующим образом…»

Извините, пожалуйста, похоже, я не выключил свой бульдозер. Обещаю сейчас же вернуться.

Какое отношение все это имеет к лепрекону?

Все связано со всем.

Будьте любезны, накормите меня простыми истинами, но только не позволяйте снова встретиться с правдой! Только не это!

Лепрекон на обложке книги принадлежит перу Аниты Пичет (Anita Pichette)

Анита родилась в шахтерском городке Джералдтон в провинции Онтарио (Geraldton, Ontario).

Любовь к природе и восхищение ею она унаследовала от отца-золотоискателя. Работы Аниты Пичет украшают частные коллекции в Канаде, США и других странах. Список Меценатов включает: Ее Величество Колореву-мать, Jeanne Sauve, в прошлом Генерал-губернатора Канады, W. R. Bennett, Премьер-министра провинции Британская Колумбия, Suzanne Blais-Grenier, в прошлом занимавшую пост Государственного министра транспорта, F. C. Austin Pelton, в прошлом занимавшую пост Министра защиты окружающей среды провинции Британская Колумбия.

В настоящее время Анита профессионально занимается искусством в городке Нанаймо канадской провинции Британская Колумбия (Nanaimo, British Columbia).

Спасибо за твой вклад в понимание

Истинной сути Радости и Любви

В моем друге

Лепреконе!

Со всей любовью,

Клаус Джоул

Начинаешь понимать всю красоту искусства,

Когда видишь картину, глядя на которую,

Чувствуешь любовь, льющуюся с холста.

Роберта Джоул

Предисловие (foreword)

Я написал эту книгу своими словами и в своем стиле, оставил в ней часть грамматических ошибок и не стал подгонять текст под стандартные требования редакторов, как некоторые сочли бы нужным. Слова и мысли заслуживают редактирования не в большей степени, чем мы сами. Разве не нашем праве оставаться самими собой?

Давным-давно, молодой и впечатлительный, я посещал занятия по рисованию в девятом классе, и как-то в начале полугодия нам дали задание что-нибудь нарисовать. Я выполнил задание в собственной манере; это был прекрасный момент — рисунок появился на листе легко и без усилий. Но мне было заявлено, что в такой форме моя работа неприемлема — мне следовало выкинуть ее и выполнить задание заново, придерживаясь заданных параметров. Еще через две недели мне сообщили, что рисование, вероятно, не для меня, и посоветовали записаться на уроки столярного дела. Тридцать лет спустя люди с восхищением отзываются о том же самом стиле в рисунке и спрашивают, как мне это удается? Ответ всегда один: я рисую так, когда ничто меня не ограничивает, когда поток проходит сквозь меня свободно, когда делаю это по-своему, как чувствую.

По большому счету, мы не способны оценить формы, в которых выражает себя другой человек, будь это текст, картина, работа в саду или такая простая вещь, как смех. Выносить оценку каким бы то ни было формам, в которых выражают себя другие, это значит, вмешиваться в их творчество.

Порой я боюсь, что подвергнусь оценке. Но самое грустное в том, что судить берутся люди, отказывающие себе в свободном творчестве, не позволяющие внутренней красоте выйти наружу. Туда, где, в свою очередь, она может быть подвергнута оценке другого такого же человека.

Написанные на бумаге слова — одна из широчайших форм самовыражения, но в то же время мы ограничиваем его чрезвычайно жесткими рамками. Правописание, непременный порядок слов в предложении и тому подобное. Но сегодня воссияет новая свобода.

Итак, когда дурак и нарушитель правил превращается в героя? По-моему, когда он или она набираются храбрости им стать! Каким-то образом, радостный, свободный акт дерзания позволяет красоте выливаться наружу. Это, в свою очередь, позволяет нам быть неоценивающими свидетелями. А это освобождает от ограничений — навязанных другими и самим собой.

Итак, вперед! (Даже если поначалу и с волнением.)

В глубине души надеюсь, что, дерзая писать и оставлять написанное, как есть, я найду вдохновение. Затем, возможно, это вдохновит и других писать, откинув страх перед чужим редактированием, оценкой и анализом в джунглях недоказанных теорий. Сознаюсь, что порой хотел бы, чтобы мои слова были ярче, точнее, сочнее. Порой страшно быть бунтарем, даже если это всего лишь означает быть собой, быть счастливым.

Да, это бывает страшно, но разве не страшно находиться в слишком узких для нас рамках правил? Надеюсь, что история, которую вы прочтете далее, сделает с вами то же, что она сделала со мной. А теперь, пожалуй, пришло время предоставить моему приятелю-лепрекону возможность объяснить отсутствие правописания и вольный разговорный язык, с которым вам предстоит встретиться далее.

Введение

Доступ к истинному источнику огромной любви и радости прост: найдите, что для вас наиболее радостно, наиболее увлекательно в каждый отдельный момент в течение всего дня — и займитесь этим.

К сожалению, большую часть времени мы посвящаем тому, чем, как нам кажется, мы должны заниматься, а не тому, что нам по-настоящему интересно, и что, именно поэтому, принесло бы нам желанные радость и любовь.

Можно ли ожидать жизни, полной любви, радости и счастья, если первой нашей заботой после просыпания является успеть на работу, которая не радостна и не интересна?

Если семьдесят процентов своего времени мы занимаемся тем, что не приносит любви и радости, то оставшиеся тридцать процентов не смогут стать компенсацией. Не помогут ни семинары, ни книги, ни медитации, ни аффирмации.

Чем больше времени мы отдаем работе безынтересной и безрадостной, тем больше тратим денег, стараясь стать счастливее, а это лишь приводит к увеличению долгов. Таким образом, мы еще глубже привязываем себя к нелюбимой работе. Получается заколдованный круг.

Единственный путь к изобилию радости и любви — это заниматься тем, что вам наиболее интересно!

Благодарности

Моему сыну,

который обрел собственную силу и нашел свой путь.

Стал человеком, которого я могу уважать.

Ты мой герой и моя путеводная звезда!

Эми, дочери моей возлюбленной:

радостно удивлен открытостью твоего сердца и твоим умением понимать.

А больше всего —

ко всем читателям, старающимся сделать что-то значимое в этом мире:

знаю, что вы уже сделали важное дело.

То, что вы сохраняли чувства, даже когда вам было больно,

Отмечает вас знаком Любви.

Посылаю вам всю свою любовь,

Клаус Джоул

Правописание и грамматика?

Грамматические ошибки подобны

Прекрасным цветкам на обочине дороги.

Им там не место,

Но они заставляют вас свернуть

С пути, идти по которому вам не нужно.

Пропущенные знаки препинания

Похожи на ангелов.

Вы знаете, что они должны тут быть,

Но их не видно.

Это дает повод вспомнить об их существовании.

Самый непослушный мальчик

(The Baddest of the Baddest)

Я старался быть хорошим,

Но ботинки

Были чересчур велики

И продолжали спадать с ног.

Клаус Джоул

Браво, храбрая душа

Браво!

Вперед, храбрая душа! Изобилие ждет впереди.

Выбрось страх и сомнения.

Прими данное благословение.

Прими воплощающий мечты свет.

Поверь в свои мечты и прими их.

Верь!

И

Люби!

Пришло время принять свою жизнь

И Жить ею!

Ибо сегодня

Сбываются твои мечты.

Браво, храбрая душа, браво!

Роберта Джоул

Глава первая

Началась эта история в пятницу после обеда. Я отвез жену на паром; она уезжала на материк провести выходные с дочерью в Ванкувере. Прошло шесть месяцев, как мы из Калгари переехали на островок недалеко от острова Ванкувер (на юго-западе Канады). Остров шириной в три мили, длиной в десять, с шестью тысячами населения, десятью миллиардами деревьев — и совершенно непонятно, куда деваться от скуки. Сидя на крыльце дома и соображая, на что потратить остаток жизни, я глядел на чаек, играющих в океанских волнах. В восходящем потоке воздуха над утесом, на котором стоит наш дом, играли орлы.

«Вот так дела, — подумал я, — скука в раю!»

Нельзя сказать, что я не был рад, что нахожусь здесь, или окружающему меня виду. Просто чего-то в моей жизни недоставало. Но чего?

Что вы делаете, когда ничего не хочется? У посылания любви оказался неожиданный и сильный побочный эффект. Большую часть жизни я боролся с обстоятельствами, но сейчас, когда все давалось легко и радостно, я не знал, куда девать время. Хотелось заняться чем-то радостным, но чем именно? Я откинулся в кресле, положил ноги на стол и позволил лучам солнца укрыть меня теплым одеялом. Незаметно подкралась дрема…

Я проснулся от громкого стука, за которым последовали звуки, очень похожие на приглушенные проклятия. Все еще наполовину во сне, я медленно повернул голову к ступеням на дальнем конце веранды и увидел лепрекона*, который только что споткнулся или свалился. В руке он держал что-то, похожее на бутылку. Даже в полусонном состоянии я отметил, что все старания выглядеть достойно были отброшены им во имя спасения бутылки и ее предполагаемого содержимого.

* Волшебное существо ирландского фольклора. Обычно выглядит маленьким старичком, который расскажет, где зарыт горшок с золотом, тому, кто сможет его поймать.

— О, милые нарядные львы, я чуть не расплескал вино! О, Мария, что бы я тогда делал? — приговаривал он, пытаясь встать на ноги, если это можно было назвать стоянием на ногах. «Травинка, трепещущая под ветром», — было бы лучшим описанием.

Он смотрел в мою сторону или, по крайней мере, пытался это сделать.

Инстинкт говорил мне, что любой подобный визит приносит очередную книгу, а так как писание книг не является моим любимым занятием, я отвернулся к океану, надеясь, что он исчезнет. Я понимал, что пришло время нового урока. Учитывая все, что я повидал в своей жизни, падение лепрекона лицом на пол веранды моего дома было подобно листку, выросшему на дереве осенью. Да, красиво, но, в конце концов, это всего лишь еще один листок…

Но известно, что старания не замечать какого бы то ни было пьяницу подобны попытке задраить люк подводной лодки противомоскитной сеткой.

Надеюсь, вы уже смеетесь, потому что я бы смеялся, будь вы на моем месте.

Говорят,

Что достаточно лишь

Наблюдения за тем, чего не хочешь,

Чтобы попасть в его сети.

В которых найдешь правду там, где ее нет.

Глава вторая

Несмотря на свои старания не замечать лепрекона, я видел, что он, еле держась на ногах, идет к моему креслу.

Я приложил огромные усилия, чтобы не улыбнуться, но все тщетно. Стоит улыбке лишь зародиться, как она завладевает вашим лицом. Улыбка заразна, но особенно — улыбка, обращенная к человеку навеселе. Несмотря на все усилия, мое лицо осветила улыбка, и лишь стоило это заметить лепрекону, как и его лицо ответило клоунской улыбкой, подобной которой я еще не встречал. Обладаете вы фотографической памятью или нет, но достаточно увидеть ее лишь раз, чтобы сохранить в памяти навсегда — неземную и добрую.

Я покачал головой, подумав про себя: «Когда другому человеку приходит время узнать что-то новое, ему дарят книгу или его посещает вдохновение. Но не в моем случае, нет, сэр! Мне на веранду бросают пьяного лепрекона».

— Что за манеры, дружок? Неужели ты не предложишь старому приятелю присесть?

— Выбирай любой стул, — ответил я, махнув рукой в направлении самого дальнего стула на другой половине веранды.

Он слегка повернулся и посмотрел в том направлении. Этого почти что хватило, чтобы свалиться с ног. К сожалению, равновесие было восстановлено, и он направился к ближайшему стулу напротив меня.

Путешествие было достаточно комичным само по себе, а попытка попасть на стул была просто непревзойденной. Умолчу, что его перегаром можно было бы слона завалить.

— Не хочу больше никаких паранормальных явлений, — обратился я к нему. — Я сыт ими по горло, потому говори то, что ты пришел сказать, и оставь меня в покое.

Причину своей легкой грубости я объясняю в другой книге, публиковать которую, считаю, время еще не пришло*.

* Видимо, имеется в виду книга «Постыдная тайна», написанная Клаусом Джоулом вслед за книгами «Посланник» и «Выходные с пьяным лепреконом». (Примеч. перев.)

Ах, если бы я был способен описать его лицо в тот момент, когда он, закатив глаза, с грустью посмотрел на свою бутылку! Во мне уже начало рождаться сожаление за сказанное, хоть я и знаю правила этой игры.

— Всего-то зашел, приятель, взглянуть на тебя в последний раз да попрощаться, — произнес он, и слеза скатилась по одной из глубоких морщин на его щеке.

Видите, как они действуют? Произносят фразу, не оставляющую вам иного выбора, кроме как спросить: «Почему? Как? Где? Что?» А если не получится с первого раза, они продолжат, пока вы не попадетесь на крючок.

— Видишь ли, приятель, я знаком с тобой, но ты не знаешь или, вернее, не помнишь меня.

Никакого ответа с моей стороны.

— Хочешь отведать моего эликсира из одуванчиков, дружище? — спросил он, протягивая бутылку.

Никакого ответа.

— Наверное, я плохо смотрел, потому что не заметил, как кошка съела твой язык. Ты понимаешь язык жестов? — поинтересовался он с ухмылкой.

По-прежнему никакого ответа. Но я не удержался от улыбки, заметив раздавленный гриб, прилипший к подошве его ботинка.

— Наконец-то он улыбнулся! Точно не хочешь сделать глоточек? — снова поинтересовался он. — Помнится, тебе понравился мой напиток в маленькой зеленой бутылке, попавшей тебе в руки несколько лет назад.

Вот я и попался! Я потянулся вперед, он попробовал сделать то же — в результате мне удалось взять липкую бутылку из его липких пальцев. Откинувшись на спинку кресла, я понюхал содержимое — ни намека на алкоголь. Исследуя бутылку и переведя взгляд на лепрекона, я заметил, что он выглядит не столько пьяным, сколько довольным собой. В бутылке из коричневой глины находилось что-то, похожее на густой сироп.

Повидав смерть и голод, одиночество и боль, я не боюсь их, а, в таком случае, и бояться-то больше нечего. Потому из бутылки полился черный ягодный сироп, возможно, с одуванчиками — трудно определить наверняка, но по вкусу было похоже. По приятному вкусу. Я сделал еще глоток, замечая, что лепрекон скривился, как будто я пью что-то ужасное. Пожав плечами, я вернул ему бутылку.

— Очень вкусно, — похвалил я, — не так, как в той зеленой бутылке, но тоже неплохо.

— Ну, в тот раз напиток был намеренно приготовлен в пригодной для питья форме, — ответил он, — что же касается этого зелья, то впервые приходится видеть, чтобы кто-нибудь его пил. Но, раз ты говоришь, что вкусно, то мне тоже следует попробовать.

Опрокинув бутылку в рот и продолжая одним глазом наблюдать за мной, он глотнул или сделал вид, что глотнул ее содержимого.

Заметили, как нас ловят на крючок? Достаточно лишь наблюдения за тем, чего не хочешь, чтобы стать вовлеченным.

— Не плохо. Но я предпочитаю потреблять эликсир по-своему, — произнес он.

— Понимаю, вытягиванием из него сути! — ответил я и перевел внимание на океан.

Наблюдай лишь за тем,

Что желаешь иметь,

Кем хочешь быть,

Чего хочешь достигнуть.

Тогда лишь в это и будешь вовлечен.

Так говорят.

Глава третья

— Хочешь узнать, почему твоя жизнь стала скучной? — спросил лепрекон.

— Возможно, хочу. Не то чтобы я был несчастлив, но чувствую, что чего-то не хватает, чего-то увлекательного, вызова.

— Да, это случай, когда ты знаешь, но не хочешь знать, ибо тогда возникает необходимость попрощаться с прошлым и попрощаться с частью себя, — сказал он. — С той твоей половиной, которая привыкла смело идти в битву, несмотря на ничтожность шансов. Сейчас же, когда все обстоятельства складываются благоприятно, ты пытаешься найти новый способ самовыражения. Понимаешь, о чем я говорю?

— Понимаю, — ответил я.

Мы посидели в молчании.

Я обратил внимание внутрь себя и глубоко погрузился в мысли о том, почему во мне присутствует раздражение. Настроение, вроде, хорошее, вот только растерянность оттого, что не знаю, чем заняться. Идей полно, но ни одна не влечет по-настоящему. С другой стороны, и ни одно из текущих дел почему-то не вызывает желания заняться им. Как будто новая глава в книге моей жизни еще не написана, и я даже не знаю, с чего начать. «Удивительно, — подумал я, — ведь сам даю советы другим, как им сделать жизни радостными и интересными. Это не сложно, потому что у любого человека, как правило, есть интерес к чему-то определенному, и необходима лишь подсказка, с чего начать движение. Однако же сам я, впервые в жизни, не знаю, чего хочу. Как будто листаю каталог и не нахожу ничего, что бы меня заинтересовало».

Собираясь выразить свои мысли словами, я взглянул на то место, где только что сидел лепрекон, но его уже и след простыл. Исчез так же быстро, как и появился. Но я чувствовал, что он еще вернется. Промелькнула мысль, что, пожалуй, следовало быть с ним более мягким — но ведь он сам выбрал не лучший момент для визита.

Читатели моей первой книги о посылании любви порой пишут мне, что теперь их жизнь станет безоблачной, — но это не совсем так, ведь жизнь — это рост и открытие новых горизонтов. Мы растем и изменяемся, а изменения порой могут вызывать чувство дискомфорта. Кроме того, приключения и вызовы — это часть жизни. И посылание любви существует не для того, чтобы убрать из жизни все вызовы. Напротив, оно позволяет встречать эти вызовы не с болью, как раньше, а легко и радостно.

Я отношусь к тем людям, которые всегда чем-то занимаются и любят это. Потому понимаю, что новое занятие обязательно появится — совершенно в этом не сомневаюсь, но нетерпение берет верх. Вот так я, порой, делаю из мухи слона и беспокоюсь, вместо тог, чтобы расслабиться и насладиться выдавшимся отдыхом. Даже понимая умом, что все в порядке, я, тем не менее, волнуюсь. Просто старый шаблон поведения — знаю, что его давно пора изменить. Только я уже изменил так много своих шаблонов, что порой цепляюсь за что-то ненужное лишь из страха потерять себя. Снова таки понимаю, что этого не случиться, но все равно поступаю по-старому. Знаю, что нетерпение причиняет неудобство, и мог бы избавиться от него в любой момент, но боюсь стать слишком спокойным. Другими словами, потерять свою пробивную силу.

Поиск радости

Тебя украшает не то, что ты знаешь о себе,

И не то, что ты сделал (видимо оно или нет).

А только способность видеть наилучшее в других.

Вот это, воистину, делает тебя великим!

Глава четвертая

Пришло следующее утро, и несмотря на клочки тумана, висящие в низинах острова, было видно, что предстоит еще один прекрасный день. Наш дом стоит на высоком утесе, с которого открывается прекрасный вид на значительную часть острова. Хоть последний и невелик, порой случается, что, когда одни его участки еще покрыты туманом, то другие уже ярко освещены солнцем. Захватив блокнот и пару стаканов апельсинового сока, я занял свое место на веранде и записал следующее:

Существует много путей создания желаемого: визуализация, благодарность, посылание любви, полная уверенность. Последнее — это когда вы настолько уверены в том, что нечто произойдет, что уже можете ощутить это, как будто оно стало частью вашей жизни. Перед тем, как сместиться в такой тип вероятностной действительности, сначала необходимо осознать ее возможность. С течением времени, с накоплением веры в эту возможность мы строим уверенность в ней. Когда уверенность достигает ста процентов, желаемое реализуется. Сложность заключается в том, чтобы достичь полной уверенности в отсутствии доказательств, которые можно потрогать руками. Но доказательства не появятся, пока уровень уверенности не достигнет ста процентов. Мы полагаем, что вера во что-либо требует доказательства, хотя бы самому себе. Но действительность создается иначе: событие происходит в ту минуту, когда мы становимся способны доказать себе его существование без привязки к чему бы то ни было — лишь на основании веры.

Вы поймете, что создали себе новый мир, когда то, что раньше показалось бы странным, теперь будет для вас нормой. Например, если вы сидите на веранде в ожидании появления лепрекона, как будто для вас это самое обычное дело.

Налить лепрекону стакан апельсинового сока еще до его появления кому-то покажется перебором, но, быть может, именно отсутствие этих действий, мыслей и убеждений не позволяет другим повторить то, что получается у меня.

Я записал это в ожидании появления своего приятеля лепрекона. Вот что я зову полной уверенностью: я был уверен в его приходе так же, как и в восходе солнца. У уверенности не существует степеней; вы либо уверены в чем-то на сто процентов, либо сомневаетесь. Уверенность выражается черным или белым, а не оттенками серого. Соедините уверенность с желанием, с благодарностью и силой любви (как она проявляется при посылании любви), прибавьте к перечисленному ощущение, что событие уже случилось, — и получите составляющие, достаточные для сотворения чего угодно.

Отложив записи, я потянулся к сигаретам — привычка, пережившая вызвавшие ее причины. Вынимая сигарету из пачки, я заметил подошвы ботинок лепрекона. Стул был для него слишком велик, а потому его голени лежали горизонтально, как и бедра, а не свешивались к полу.

— Спасибо за сок, — поблагодарил он, держа в руках стакан, наполненный мною несколькими минутами ранее.

— Если ты собираешься полакомиться лишь жизненной энергией из него, то, может, мне лучше было дать тебе апельсин? — произнес я, чтобы поддержать разговор.

— Важно, что ты позаботился обо мне, приятель, к тому же твои положительные мысли добавляют соку вкуса, — был его ответ.

Зависла долгая пауза, которую он нарушил словами:

— Как же мне будет не хватать тебя… Жаль расставаться с таким источником развлечений!

— К сожалению, не могу ответить тем же, не зная ни самого тебя, ни причин твоего появления. Будь добр, просвети на этот счет — пока мне еще интересно.

— Хорошо, с чего же начать? — ответил он, закатив глаза и заломив пальцы рук.

Глядя на него, трудно было не развеселиться, рисунок прекрасно передал бы эту картину. Было похоже, что он что-то копал в лесу; ладони, локти и колени были запачканы в рыхлом лесном грунте. Он производил впечатление существа, которое залезет в каждую встреченную нору — просто чтобы посмотреть, что там.

— Приятель, дело обстоит следующим образом: в сфере воспоминаний мы с тобой — лучшие друзья. Сейчас ты не помнишь об этом, ведь ты не пребываешь в этой сфере, а вспомнить возможно лишь там. Так или иначе… О, священные коровы, только взгляните на меня, где моя вежливость? Насыпать столько земли на покрытый плиткой «под камень» пол твоей веранды!

Во время разговора он постоянно крутил ногами, от чего лесной грунт, прилипший к подошвам ботинок, сыпался на пол. Я пожал плечами, показывая: «Ничего страшного, продолжай, пожалуйста».

— Дело обстоит следующим образом: когда ты принял решение прожить эту жизнь и пройти все приключения, которые мы с тобой прошли, я решил, что буду держаться поблизости. Ведь мы знали, что это, наверняка, будет стоящим приключением, а мы-то понимаем в этом толк. Верно, дружище?

— Эта жизнь была незабываемым приключением для меня, но непонятно, причем здесь ты, — ответил я. — По утрам я медитирую, готовлю пищу, убираю, посылаю любовь и тому подобное. Но ты, похоже, с утра уже успел покопаться в нескольких норах — наверное, в поисках кладов.

— Видишь, в чем дело: ты занимаешься не тем, к чему лежит твое сердце, а тем, чем, считается, положено заниматься, — произнес он и, к моему ужасу, завел песенку. Он стал в такт пению размахивать руками в воздухе и стучать одним ботинком о другой, отчего еще больше грязи посыпалось на пол веранды, покрытый (по его выражению) плиткой «под камень». Казалось, что с него насыпалось больше лесного грунта, чем могло прилипнуть к ботинкам. Видимо, таким образом он развлекался.

У меня все получается,

Ведь я свечусь любовью

и делаю то, что мне нравится!

Все у меня получается,

Всегда все получается!

Я свечусь любовью,

Я делаю то, что нравится,

И у меня все получается!

Я свечусь любовью,

Делаю то, что мне нравится,

И все у меня получается…

— Ой, что ж это я! Совсем забыл, что ты не поешь. Хо-хо-хо, и бутылка Хо, а я делаю то, что люблю, — его рука была поднята в воздух, как у оперного певца.

Было трудно удержаться от смеха.

— Отличная песенка, — похвалил я.

Я свечусь любовью,

Делаю то, что мне нравится,

И все у меня получается!

— Нужно ее для чего-нибудь применить, — произнес я, записывая слова песенки. — Прекрасно запоминается! Есть еще хорошие идеи? — спросил я уже с большим интересом.

— Возможно, — он, ухмыльнувшись, подморгнул.

— И как давно ты меня сопровождаешь? — поинтересовался я в попытке избежать лекции, которую, было видно, он собирается прочитать.

— Почти что с самого начала, — ответил он. — Помню тебя еще малявкой, бегающим по лесу и лупящим палкой по всему, что попало. Бывали у нас времена получше и похуже. Похуже и для меня — я всегда помогал тебе, чем мог. Жаль, что ты меня не видел.

— Почему я сейчас тебя вижу, а раньше не видел?

— Ты сам настоял на этом. Мы договорились, что я буду невидимым для тебя, пока либо ты сам меня не обнаружишь, либо не начнется третья часть твоей жизни, — пояснил лепрекон.

— И сколько всего частей я себе приготовил?

— Всего четыре, две из которых завершил, третью начинаешь, а четвертая начнется позднее.

— Не уверен, смогу ли еще долго жить в этом мире, — начал я. — Порой, кажется, что прожил десять жизней. Рад, что трудности остались позади. Не знаю, чем сейчас заняться, и в то же время мне не сильно-то и хочется чем-то заниматься. Ощущение, как будто завершил большое приключение и обнаружил, что не могу найти ничего такого, что вызывало бы интерес.

— Слышу, приятель. Прекрасно слышу тебя. Вот почему я появился сейчас, пока еще мое время не вышло. Впереди тебя ждет плаванье с попутным ветром. Но после всего, что ты пережил, попутный ветер может показаться сковывающим, странным, страшным и даже…

— О’кей, я понял, скучным, — прервал его я.

— Да? Почему — как ты считаешь?

Покачав головой, я ответил:

— Потому что чувствую растерянность, не зная, что делать дальше. Всю жизнь я с чем-то боролся, а теперь, когда все дается легко, я не знаю, что делать. Даже не уверен, что знаю, чего хочу. Похоже, раньше столько сил уходило на борьбу, что даже не было времени задуматься, чего же я хочу от этой жизни.

— АХХХ, да, продолжай.

— Пожалуй, то, чего я желал раньше, когда находился в борьбе, было больше бегством от обстоятельств, чем следованием тому, что мне радостно, — я замолчал на минуту, припоминая былое. — А теперь, оставив позади грусть и борьбу за выживание (например, работы, которые не любил и которые не помогали в моем жизненном поиске), я в растерянности и не знаю, чего хочу, — я снова глубоко задумался.

Согласитесь, довольно странно сидеть на веранде и выкладывать свои мысли какому-то психотерапевту-лепрекону. В то же время я понимал, что это должно закончиться написанием еще одной книги, чего я точно не хотел. Опять-таки, какое же это следование тому, что мне радостно?

Я взглянул на лепрекона, с чрезвычайно удовлетворенным видом сидевшего на стуле. Своим видом он излучал радость, отсутствие сожалений и невоплощенных желаний. Он был рад запахам в каждом вдохе. Добрый и вежливый и, в то же время, крепкий и сильный, несмотря на малый рост. Наверняка, он не был совершенен, и его жизнь не была лишена своих вызовов, но внешние обстоятельства, казалось, не влияли на его внутренний свет.

Я смотрел в него, как в открытую книгу. Было ясно видно, что он не замыкался в себе, а, наоборот, излучал свое сияние, свой опыт наружу. Можно было бы сказать, что его любовь, источник внутреннего сияния, создавала окружающий мир, или, другими словами, любовь формировала его восприятие мира. На мой взгляд, он довел до совершенства то, над чем я работал.

— Как думаешь, приятель, у кого я этому научился? — прервал он мои мысли, очевидно, услышав, о чем я думаю.

— Не понимаю, о чем ты, — покачал головой я.

— Да? Порой ты ведешь себя, как намокшая палка, пытающаяся удержаться на плаву! Ха-ха-ха!

— Что если я, действительно, хочу плавать?

— Тогда ты не был бы намокшим, ты родился бы сухой палкой.

— Возможно, я специально родился мокрым, чтобы выглядеть сухим стало испытанием.

— Прекрасно, но тогда почему, приятель, ты скулишь, как не настроенная скрипка?

— Потому что я уже плыву, но не знаю, что делать дальше! Ты что, плохо слышишь?

Никак не разберусь, кто же я на самом деле: палка, что не держится на воде — или сумасшедший?

— Хм-м-м-м, пожалуй, сумасшедшая размокшая палка! — Он с удовольствием пошевелил пальцами.

Вставая с кресла, чтобы сделать себе сандвич, я пробормотал:

— Кто-то из нас двоих здесь явно сумасшедший, явно!

Если не хочешь вовлекаться в какое-либо явление,

То не оценивай его.

Будь нейтральным,

Позволь ему быть.

И тогда останешься свободным от него.

Глава пятая

Роясь в холодильнике в поисках чего-то подходящего, я заметил, что лепрекон последовал за мной. Он уже сидел за кухонным столом с салфеткой из носового платка на груди, очевидно, в полной уверенности, что ему тоже что-то перепадет. Его салфетка, скорее, была призвана предохранять еду от различных лесных жителей, бегающих по рубашке, чем последнюю от еды. Я впервые мог рассмотреть своего гостя в профиль. Чем дольше я глядел, тем больше мне казалось, что он только что вылез из лисьей норы. В воздухе висели принесенные им запахи — если вам доводилось в густом лесу засовывать голову в нору под деревом, то вы знаете эту смесь запаха сырой земли и хвои. Конечно, сам я никогда такого не делал!

— Интересно, что едят лепреконы? — подумал я, занимаясь своим сандвичем.

— Пироги! С пирогом никогда не ошибешься, — сказал он, очевидно, услышав мои мысли.

— Пирогов нет, — я продолжал готовить сандвич.

— А это, по-твоему, что? — раздался его приглушенный голос.

Я посмотрел в направлении стола — его там не было. Уголком глаза я заметил, что его толстый зад торчит из холодильника. И вот он уже гордо стоит, в руках тарелка с куском пирога. Аппетитным куском пирога, заметьте.

— Мне все достается так легко, ням-ням! О, как легко мне все достается, ням-ням! — пел он, идя к своему стулу у кухонного стола.

Я же в это время думал, не спеть ли и мне какую-нибудь песенку? Что-то вроде «Раз — раздавленный лепрекон, два — раздавленный лепрекон, пятьдесят два способа раздавить лепрекона». Он услышал меня, я уверен в этом. И я хотел, чтобы он услышал.

Отрезав себе половину куска сыра и положив остаток в холодильник, я сложил свою еду на тарелку и направился к столу — и тут заметил вторую половину сыра у него на тарелке.

Следующие двадцать минут мы спорили о еде. Дело в том, что лепреконы не едят, а лишь высасывают из еды ее эссенцию или жизненную энергию. Сама еда, можно сказать, остается.

И вот, после того, как он высасывал жизненную энергию из какого-нибудь куска пищи, я брал и съедал этот кусок. Лепрекон находил это совершенно отвратительным, что доставляло мне определенное удовлетворение. К тому же это была не единственная игра, в которую мы играли, — потому к концу еды на нас было больше, чем в нас. К тому же часть еды была раздавлена в попытках отобрать ее друг у друга. К одной из попыток присоединился даже пес Руди, который, по всей вероятности, и выиграл, в конце концов, больше других.

Всегда помни, что окружающее

Лишь отражает тебя самого в настоящем моменте.

Когда мы с любовью изменяем себя,

Меняется весь мир.

Глава шестая

Первая часть моей жизни была потрачена на выживание. Затем пришли поиски причины несчастья и попытки избавиться от внутренней печали, многие годы занимавшие меня, придававшие существованию смысл и даже некую цель. Но сейчас, решив эти вопросы и найдя то, чего мне не хватало, я оказался перед вопросом: «Что делать дальше?» Если вам довелось прочитать мою первую книгу «Посланник», то вы знаете, через что я прошел, прежде чем обнаружил тайные знания о любви. Они изменили мою жизнь — все стало получаться легко. Появилось ощущения легкости и покоя. Все, чего я когда-нибудь желал, пришло — с любовью, с радостью и невероятно легко. С деньгами полный порядок, нет нужды тяжело работать на нелюбимой работе. Я нашел свою половинку, мою родственную душу. Мы счастливо живем в доме с видом на океан, дом окружен лесом, из него открывается вид на необыкновенные восходы солнца. Мы с друзьями зовем это место раем. С шести лет я был очарован яхтами и, наконец, тридцать восемь лет спустя у меня появилась своя яхта. Не скажешь, что мы богаты, но у нас есть все, что необходимо, — а если еще чего захотим — то можно будет создать. Я нахожусь в процессе сотворения еще некоторых вещей, а именно — дома на Гавайях и яхты большего водоизмещения, на которой можно отправляться в более длительные плаванья. Мне нравится с радостью и интересом ожидать появления этих вещей, каждой в свое время. Как перед Рождеством — вы спокойны в знании, что оно приближается и что будет лучше, чем можно предполагать, а потому нет необходимости подгонять время.

Прелесть искусства посылания любви и творения любовью еще и в том, что с какого-то момента вы уже уверены, что получите желаемое, а потому не требуете от себя определенности относительно того, когда это случится и каким образом. В неопределенности есть своя красота — так же, как и в ожидании подарков перед Рождеством. Наблюдать за тем, как необычно наши желания воплощаются в жизнь, увлекательно само по себе, и, порой, это приносит больше радости, чем само исполнение желания. Наверное, потому и говорят иногда, что движение по пути важнее цели. Но и после всего сказанного остается ощущение, что чего-то, какого-то умения, мне недостает. Возможно, я обладал им в раннем детстве, но позже утратил. Оглядываясь на окружающий мир, я повсюду замечаю людей в таком же положении. Удивительно, что, давая другим людям советы, которым они с успехом следуют, я не замечал, что не выполняю собственных же указаний. Я не знал, каким образом применить их к моей жизни. Поэтому и решил написать эту книгу, как продолжение «Посланника», первой книги в серии «Жизнь, полная любви». Ведь вам, наверняка, пригодится узнать, как найти радость, и как двигаться вслед за ней по дороге к прекрасной жизни, полной любви и изобилия.

Надеюсь, вам удастся воспользоваться плодами моего общения с лепреконом, описанного в последующих главах, для того чтобы сделать вашу жизнь радостной и увлекательной. Возвратимся же к действию и посмотрим, что еще скажет этот докучливый лепрекон.

Можно ли рассчитывать на успех,

Когда ненавидишь то, чем занимаешься,

Или где ты это делаешь,

Или с кем,

Или почему?

Можно ли рассчитывать на успех,

Когда твое занятие столь невыносимо радостно,

Что не можешь им насытиться?

Глава седьмая

После еды я взялся убирать беспорядок, устроенный моим вновь обретенным другом лепреконом. Помощи от него в этом занятии было немного, его внимание было обращено на узелки, завязанные мною на его носовом платке, а также на тот факт, что платок теперь был немного помят.

— А не сходить ли нам в лес, поискать приключений? — предложил он. — Что скажешь, приятель? Как в старые добрые времена!

— Что у тебя на уме? — Это был не столько вопрос, сколько утверждение.

— Да пойдем, же, старик! — Он спрыгнул со стула.

— О’кей, давай прогуляемся.

Я обул ботинки и накинул, на всякий случай, легкую куртку. С веранды было видно, что ниже моего дома, там, где росли высокие толстые деревья, лежал туман. Можно было предполагать, что мы направимся именно туда.

Руди, обрадованный внеплановой прогулкой, уже несся вверх по дороге, ведущей от дома. Я вернулся в дом за сигаретами, а, выйдя, увидел, что Руди с лепреконом уже ждут меня в верхней точке дороги. Начав движение в их направлении, я подумал про себя: «Порой читатели моей предыдущей книги пишут, что хотели бы оказаться на моем месте. Будьте внимательны в желаниях, их последствия могут оказаться необратимыми».

С улыбкой на губах я дошел до своих спутников, и все вместе мы пошли лесной дорогой, поднимаясь вместе с ней на горбы и спускаясь в низины. Дорога закончилась развилкой — направо к домам и городку, налево — к той части леса, что лежала в тумане. Мы повернули налево — как я и предполагал.

— Так расскажи, наконец, зачем пожаловал и чего хочешь. И почему, кстати, ты такой невысокий? — поинтересовался я у лепрекона.

Он смерил меня выразительным взглядом, говорившим: «Уж кто бы говорил?»

Мы шли дальше, и я заметил, что за ним не остается следов на мягком лесном грунте. Прекрасно зная, что лепрекон слышит мысли, я намеренно подумал, что можно было бы ожидать следов на земле от кого-то с таким большим задом, как у него. Он не подал вида, что услыхал, но я тут же полетел на землю от удара между глаз взявшейся неизвестно откуда веткой. Я не стал поднимать шума, а поспешил догнать спутников, продолжающих идти в прежнем темпе.

— Не понимаю, зачем спрашивать о том, что сам прекрасно знаешь, — ответил лепрекон, — но если хочешь, можешь сколько угодно притворяться глупым опоссумом. Кстати, раз уж ты будешь писать об этом книгу, то надо как следует раскрыть этот вопрос. — И он начал петь.

Я делаю то, что мне нравится,

Люблю свою работу,

И все у меня получается!

Да — люблю свою работу, так как делаю то, что мне нравится!

Мне все легко достается!

Я люблю мою работу, и все у меня получается!

— Вот, решил напеть тебе старую добрую ирландскую песню, — пояснил лепрекон.

Видишь ли, человек приходит в этот мир не один. Часть его спутников приходит в физических телах, остальные же — в формах менее осязаемых, но от этого не менее реальных.

Несмотря на малую физическую плотность и на то, что моей голове не сравниться с твоей в твердолобости, я, тем не менее, в определенном смысле, обладаю плотностью, — лепрекон покачивал головой и тихонько посмеивался.

— Постой-ка, — прервал я его, — совсем голову мне заморочил своей песней. Не собираюсь я писать еще одну книгу! Иначе давно бы уже писал ее, или одну из тех трех незавершенных книг, что лежат у меня в столе, — я перестал шагать по тропинке. — Как насчет того, чтобы послушать мою песенку? «Начинай отвечать, когда тебя спрашиваю, — или я иду обратно!»

— Ну же! Никто не утверждает, что ты должен.

— Где-то я это уже слышал, — оборвал его я.

— Не торопись, и все прояснится само собой.

Его последние слова были едва слышны — ведь они доносились из норы под корнями большого дерева, в которую он залез по самый зад за считанные мгновения, лишь только ее заприметил. Признаюсь, что мысль о представившемся удобном случае посетила меня, но, неуверенный в последствиях, я не стал ее развивать. Наблюдая, как он вылезает наружу, я отметил, что нора значительно меньше его по размеру. Не знаю, ни как это ему удалось, ни что он надеялся найти в норе, но стало ясно, почему он выглядел так, будто только что вылез из лисьей норы, — как лепреконовый еж для чистки каминных труб.

— Продолжай, — бросил я ему, наклоняясь и заглядывая в нору, озадаченный вопросом, что он там нашел. Руди проявил к этому вопросу столь же живой интерес и попытался засунуть нос в нору как можно глубже.

— А ты знал, что лепреконы не прячут кладов? Они нам не к чему, — он пошел дальше по тропинке.

— Я бы не удивился, если бы ты знал, где зарыта парочка кладов, — ответил я.

— Конечно, ты бы не удивился, приятель.

— Все это прекрасно, но речь шла о том, кто ты и что тут делаешь?

— Ох, да, совершенно верно! Возвращаюсь к теме — видишь ли, существует много разных способов приобрести опыт земной жизни. Потому людей часто сопровождают так называемые духовные помощники, помогающие им и таким образом получающие земной опыт…

— О’кей, — сказал я, — перемотай запись вперед.

Он остановился, и, повернувшись лицом ко мне, расставил руки, и, гордо улыбаясь, провозгласил:

— Ты словил меня! Я был рядом со времен, когда ты еще пачкал пеленки, — сказал он, зажимая нос и размахивая в воздухе другой рукой, очевидно, подавая знак тревоги — предупреждая меня, что он испортил воздух. Должен вам сказать, что нет ничего смертельнее запаха пука лепрекона — Руди от него почти что вычихал наизнанку свой нос! Мы пришли к молчаливому согласию, что будет лучше оставить разговор на будущее, и быстренько двинулись дальше по тропинке.

Даже скунс прекрасно относится к себе.

Причина в том, что ему или ей

Безразлично ваше мнение.

* Скунс — маленький зверек, знаменитый способностью издавать чрезвычайно неприятный запах, отпугивающий даже медведя, не говоря уже о человеке. (Примеч. перев.)

Глава восьмая

Чувствую, что необходимо остановиться и объяснить только что произнесенное. Для части читателей это, возможно, ничего не значит, в то время как для другой части это может быть чрезвычайно важно.

В некоторый период моей жизни я ощущал чрезвычайное одиночество. Это ощущение представлялось совершенно объективным, хотя было всего лишь иллюзией, ибо мы никогда не бываем одиноки. Никто не приходит на Землю в одиночку. Где-то на планете живут друзья вашей души, и, более того, в той или иной форме, эту жизнь проживают вместе с вами самое малое полдюжины чрезвычайно близких друзей. Они могут быть невидимы вам, часть из них может даже не иметь физической формы, но все равно они рядом. Существует бесконечное множество вариантов — иногда они способны, иногда не способны вмешиваться в события вашей жизни, но, поверьте, они чувствуют все, что чувствуете вы, и помогают вам всем, чем возможно в конкретной ситуации. Они могут существовать в бесконечном многообразии форм — начиная с ангела и светящегося шара. Некоторые могут прийти лишь на короткий отрезок времени, а других вы совсем не назвали бы «хорошими друзьями», но все они находятся рядом с вами по вашему разрешению. Любая близость приводит к обмену знаниями, мудростью и информацией, так что эту близость можно также назвать обменом опытом.

Не все желают окунаться в земную физическую жизнь, как это делаем мы с вами. Представьте себе человека, пробирающегося через джунгли, которого снимают несколько видеооператоров. Вы можете минуту за минутой следить в прямом эфире за тем, что происходит, сопереживая победам и неудачам героя репортажа. Предположим, что в определенной мере вы даже можете помогать герою в чем-то, что знаете лучше него, — конечно же, только с его согласия.

Утверждая, что мы не одиноки, я хочу сказать, что нас окружают существа, с которыми, вероятнее всего, у нас был опыт чрезвычайно близкого общения. А также обладатели знаний и опыта, способные помочь нам достичь поставленных на эту жизнь целей. Например, преодолеть какие-нибудь наши слабости. Как я уже говорил ранее, эти существа могут быть в различных формах. Потому в следующий раз, когда почувствуете одиночество, вспомните, что вы не одни, — стоит лишь обострить тонкое восприятие, и вы ощутите присутствие. Даже всего лишь знание, что они рядом и готовы помочь, может изменить положение к лучшему. Даже если мы не всегда их видим.

Мы — временные гости на этой планете, хотя порой может показаться, что проводим здесь целую вечность. Потому в следующий раз, когда встретитесь с чем-то красивым и пожалеете, что не с кем этим поделиться, знайте — вы не одиноки. Вместе с вами — те, от кого не может быть секретов. Те, кто ближе, чем только можно себе представить. Ваша связь с некоторыми из них по крепости не сравнится ни с чем на земле.

Позвольте дать вам несколько советов. Если тайна частной жизни имеет для вас большое значение, помните, что, во-первых, это не более чем иллюзия, а во-вторых, вам будет сложнее поддерживать связь с вашими друзьями-ангелами, проводниками, помощниками — каким бы словом вы их ни называли. Приблизьте их к себе — так же, как поступаете, скажем, с любимым домашним животным. Может прозвучать странно, но один из вариантов — это представить, что ваши ангелы уютно устроились на диване рядом с вами. Другой вариант — разговаривать с ними так, как будто вы их видите. Такими действиями вы усилите связь и позволите им с большей легкостью оказывать помощь в различных сферах вашей жизни. Начнет приоткрываться целая область тонких восприятий. Если вы пробовали установить общение с душой или «высшим я», то заметите прогресс и в этой сфере. Когда открываешь одну дверь, вместе с ней открываются и другие — особенно если это была важная дверь. Порой подобным образом себя ведут дети — пока, вырастая, не оставляют детскую привычку из-за того, что никто вокруг не способен понять происходящего. Ваши ангелы и помощники все равно останутся рядом с вами — ведь, как ни крути, в жизнь просто невозможно прийти в одиночку. Минимальное количество — три существа, но такое малое число встречается очень редко, обычно рядом с человеком присутствует от шести до двенадцати спутников, а при определенных обстоятельствах даже больше. И, как я говорил ранее, некоторые существа могут присоединиться позднее, когда наступит определенный этап вашей жизни. Не бойтесь их, они не могут и не желают причинить вам вреда; как я уже говорил, они чрезвычайно близки вам и, подобно вам, они пришли из царства любви, о котором, в отличие от вас, еще не забыли.

Если вы приближаетесь к своим ангелам или помощникам через общение с ними или иным, более подходящим вам способом, — позвольте дать вам небольшой совет. Почему-то часто имена становятся камнем преткновения — люди настойчиво стараются тем или иным способом узнать, как зовут их ангельских помощников. Но общение пойдет намного лучше, если вы сможете вести его без использования имен. Обращаясь к ним по имени, а также стараясь наделить их знакомыми нам формами, мы, на самом деле, отдаляем их от себя. Ограничиваем их форму по своему восприятию, что создает сдерживающий барьер.

Пожалуйста, запомните самое важное: вам никогда и ни при каких обстоятельствах не дадут указания, что делать. Могут лишь сообщить об имеющихся вариантах. В случае, если кажется, что вам дают указания, — игнорируйте их.

Как всегда, возьмите себе то, что понравится, а остальное оставьте другому, кому оно придется по душе.

Что, если теория заговора

Сама является заговором?

Хождение по кругу будет продолжаться,

Пока не решим с него сойти.

Начинай жить своей жизнью!

Глава девятая

Мы резко сменили направление движения и начали спускаться в залитую туманом долину, к небольшой роще старых деревьев, до которых еще не добрались лесорубы. Руди бежал далеко впереди, время от времени останавливаясь, чтобы дать нам возможность немного догнать его — похоже, он считал, что точно знает, куда мы идем.

— Так ты говоришь, что был со мной с самого начала? — спросил я.

— Ты не видел меня, но, временами, было ощущение, что ты знаешь о том, что я рядом, — ответил он, продолжая радостно идти вперевалку между деревьями. — Вот это были деньки! Как здорово ты резвился в лесу!

Он был прав — в раннем детстве был отрезок, когда большую часть времени я проводил в лесу или на берегу озера, глядя на яхты. Также он не ошибся и в том, что временами я чувствовал присутствие наблюдателя.

— В то время у тебя случались и трудные денечки, но ты знал способ сделать их значительно более радостными, — сообщил Лепрекон.

— Что же это было? — поинтересовался я, осторожно ступая по крутому спуску.

— Именно для этого я и навестил тебя перед тем, как пойти дальше по своей дороге, — ответил он.

— И куда же, по-твоему, ты идешь? — поинтересовался я. — К тому, что бы ни случилось, до самого конца?

— Полагаю, что иду домой. Можно сказать, что пришло мое время, как однажды придет и твое.

— Понятно, — уже заинтересованно ответил я. — Итак, ты был рядом все это время. Может, были еще и другие? — спросил я и подумал, стоило ли это делать; порой, если действительно хочешь узнать ответ, лучше спросить самого себя, прежде чем задавать вопрос кому-то другому.

Он остановился, обернулся и посмотрел прямо на меня, точнее, вверх на меня — из-за крутого склона, на котором мы находились. Он поправил свою шляпу, причем его улыбка становилась все шире. Я же к этому времени решил, что совсем не хочу услышать ответа. Он направил на меня палец:

— Ты являешься постоянным и нескончаемым развлечением для всей нашей компании, которая довольно часто обновляется из-за того, что мы нередко захохатываемся вусмерть! — произнеся это, он расхохотался и повернулся по направлению движения, чуть было не опрокинувшись, — но все-таки не опрокинувшись.

Стой я ближе, непременно помог бы ему опрокинуться! Ступни моих ног чесались — так им хотелось войти в контакт с чем-либо.

— Очень смешно! Твое время может прийти быстрее, чем ты думаешь, — пригрозил я, и мы продолжили спуск в долину. Туман сильно сгустился, а воздух был наполнен свежестью и запахами моря, леса, росы и тумана — все это было собрано в один букет, в суп из ароматов, который вы воспринимаете, когда идете сквозь него.

Добравшись, наконец, до дна, мы остановились, восхищенные стоящей здесь тишиной. Туман был настолько густым, что можно было разглядеть висящие в нем капельки воды. Грунт под ногами был таким мягким, таким богатым, что почти что хотелось выкопать в нем яму и как следует вываляться в ней. Чем как раз и занимался Руди со всей радостью, на которую он был способен.

— Так что же ты хотел мне показать? — спросил я, разрушая тишину.

Он знаком указал направление и вперевалку пошел по узкой оленьей тропе, вьющейся между крупными деревьями, возрастом, по крайней мере, лет в сто-двести.

— Ты здесь не столько для того, чтобы что-то увидеть, сколько для того, чтобы вспомнить, как следовать тому, что тебе радостно.

— Понятно, — ответил я, идя за ним.

«Очевидно, легче выдавить сок из засохшего лимона, чем получить ответ от толстозадого лепрекона», — думал я, увертываясь от распрямляющейся ветки, при этом цепляясь ногой за корень, чего как раз хватило, чтобы оказаться лицом прямо на покрытой сухими листьями земле. Тут же примчался Руди — не затем, чтобы убедиться, в порядке ли я, а оттого, что решил, что начинается новая игра, и мне надо сообщить, что он тоже готов в ней участвовать. Еще не разобравшись в сути новой игры, он решил импровизировать и забросать меня листьями.

Поднявшись с земли и отрусив себя, я обнаружил, что мой приятель лепрекон удобно сидит на небольшом выступе скальной породы.

— Удивительно, — вслух заметил я, присаживаясь рядом, — я живу на этом острове, но уже давно сам так не гуляю. Чем же, черт возьми, я так сильно занят? — задал я вопрос самому себе.

— А что, если бы ты был пиратом, ищущим клад, а клад — это делать то, что приносит радость? — поинтересовался мой приятель-лепрекон.

— О, было бы очень интересно! — ответил я. — Вот в чем проблема — всю жизнь я к чему-то стремился, вкладывая в это всю свою энергию до такой степени, что сейчас, когда не знаю, за какое следующее дело взяться, то мне даже не понятно, кто же я такой.

— Что я хочу делать? — громко спросил я и, сняв куртку, положил ее на камень, на котором сидел, чтобы не дать влаге сделать меня еще мокрее. Приятель-лепрекон не произнес ничего. — Хм, похоже, я знаю, что мне нравится: я хочу быть страстно увлеченным чем-то радостным! Пока что я лучше знаю, чего не хочу, чем чего хочу. Я предлагаю другим следовать тому, что радостно и увлекательно, — но как же найти то, что будет радостно? Как мне самому найти то, что будет радостно?

Я глубокомысленно наклонился вперед и продолжал бормотать:

— Что же мне теперь делать со своей жизнью? Порой кажется, что знаю это, но в то же время присутствует неуверенность.

Я перевел взгляд на место, где только что сидел лепрекон, но его там не оказалось. Не сомневаясь, что уж Руди-то не выпустит лепрекона из поля зрения, я проследил за его взглядом, и точно — невдалеке, справа за моей спиной, из небольшой норы между валунами показалась знакомая пара башмаков. За башмаками и ногами последовал толстый зад, а за ним — оставшиеся части тела лепрекона. Можно было заметить, что он запихал что-то в рот, стараясь не показать, что нашел что-то, — очевидно, лепреконы не очень-то любят делиться.

— Ты что-то сказал, приятель? — спросил он, не поворачиваясь ко мне лицом.

Глядя на него и не собираясь моргать, я направился прямо к лепрекону, зная, что он прячет что-то в своих толстых пальчиках. Но как только он оказался в пределах досягаемости, то сразу же выкинул трюк: сунул ладонь почти что мне в лицо, к чему я не был готов, и спросил:

— Не это ли ты ищешь? — А сам сделал что-то вроде двойного сальто с разворотом и скрылся. Ну что ж, погоня так погоня! Я хочу добыть то, что у него в руках, — даже не зная, что это! Руди тотчас же вскочил, показывая, что он тоже хочет участвовать в игре, — даже еще не зная, за кем именно надо гнаться. Но раз это весело, то он готов!

Как для невысокого лепрекона, он чрезвычайно быстро бегал вокруг деревьев, прыгал через кусты и ловко лазил под ними взад-вперед. Так мы и носились в течение какого-то времени. Периодически я останавливался перевести дыхание и осмотреться, а затем с новыми силами бросался в погоню, но у лепрекона было припасено достаточно хитрых приемов, и время от времени он даже останавливался подразнить меня. Я перепробовал все трюки, чтобы поймать его, но ничто не помогло. Наконец, смирившись, я лег прямо на землю, так как к этому времени моя окраска с головы до ног уже полностью соответствовала окружающей среде.

Лежа на земле рядом с валуном, я тяжело дышал, стараясь нормализовать дыхание. Лепрекон бросил мне то, что держал в кулаке, и присел, опершись спиной на старое поваленное дерево, — все еще гордый показанной скоростью и проворством.

Я поймал брошенную им вещь, похожую на шарик из кореньев. Осмотрев, я положил его в рот, немного пожевал, как делаю со всей пищей, и проглотил. Смешайте вместе коренья, порошок какао, живицу, сухие листья и т. д. — получите что-то подобное.

Не думаю, что эта смесь пользовалась бы коммерческим успехом на рынке. Я решил ничего не говорить лепрекону — еще и оттого, как он на меня посмотрел, когда я положил его корешки в рот, — его мимика как будто говорила: «Неужели ты это съешь?!»

— Теперь сам видишь, как, с твоей помощью, мы не перестаем держаться за животы от смеха! — произнес он.

— Очень мило, — ответил я и погрузился в тишину своих шумных мыслей.

Через некоторое время я нарушил лесную тишину словами:

— Так что же, все-таки, мне делать со своей жизнью?

Руди поднял голову посмотреть, что случилось, и снова растянулся на земле, успокоенный тем, что не пропускает какой-нибудь новой интересной игры.

— Каждый раз, когда я нахожу что-то, чем мне нравится заниматься, это дело как будто превращается в свою неинтересную противоположность. Существует так много занятий, которые могли бы быть интересны, но, в то же время, что-то меня останавливает — хотя занятия, казалось бы, неплохие, — произнес я, снова ощущая разочарование.

— Так чего ты хочешь? — спросил он расслабленно.

— Хочу заниматься чем-то увлекательным, создавать, добиваться… Чего-то, чем никак не насытишься. Ждать прихода утра, чтобы скорее заняться этим радостным делом, от которого поет сердце. Все равно, что это будет, пусть даже не одно дело, — главное, чтобы оно трогало душу. Пускай даже работа — но такая, чтобы я с нетерпением ждал ее начала! Дело, приносящее удовлетворение, позволяющее оставаться самим собой, предоставляющее возможность расти и расширяться, трогающее сердце, приносящее радость и возбуждающее интерес, ведущее по пути к другим радостным делам, интересным вызовам и многообещающим занятиям.

Едва останавливаясь, чтобы вдохнуть воздуха, я продолжал:

— Нужно новое путешествие, новая цель. Хочу расти, быть и становиться. Идти новой дорогой. Увидеть то, чего не видал, быть тем, кем не был, задавать вопросы, которых не задавал раньше, дерзать делать то, на что не решался в прошлом…

Скорее, это даже имеет отношение не к окружающему миру или к моим мыслям, а к тому, чтобы забыть что-то из того, чему меня научили. Хочу быть счастливым, когда счастлив, и хочу заниматься делом, от которого буду еще счастливее. Похоже, я так сильно и долго боролся, чтобы добраться до настоящего момента моей жизни (когда все желанное приходит с легкостью), что даже не знаю, что же мне нравится. Было много занятий, которые в определенной мере нравились мне, но, в основном, они либо имели отношение к побегу от реальности, либо были связаны с другими целями, такими как заработок денег. Я с удовольствием сиживал после работы в барах, попивая виски, но это удовольствие объяснялось побегом от действительности и контрастом с нелюбимой работой. Но сейчас, когда прежний контраст исчез, так как мне больше не нужды убегать от реальности, это занятие потеряло былую привлекательность. Выходит, контраст — важная предпосылка получения удовольствия от какого-либо занятия. На контрасте все становится более привлекательным — к примеру, когда я жил в городе, то ценил лес больше, чем сейчас, когда живу в нем. Получается, что контраст подчеркивает красоту. И лучи света не были бы столь прекрасны, не будь они контрастом темноте, — и наоборот.

Итак, я хочу заниматься любимым делом, и чтобы оно контрастировало еще с чем-то, от чего все становилось бы еще более радостно. Заниматься им просто ради радости, которую оно приносит, и не по какой другой причине. Чтобы это было потоком неограниченного творчества…

Некоторые занятия кажутся очень интересными, но что-то с ними не так, возникает ощущение, как будто это — неправильный путь. И есть другие дела, которыми вполне можно было бы заниматься, как, например, писать книги. Одной части меня это нравится, а другой нет, потому это может быть моим делом, и может не быть им. Я мог бы заняться недвижимостью, и даже как-то попробовал — это было и интересно, и выгодно, но что-то внутри подталкивает меня к чему-то другому.

Знаю, что у многих эту роль играет страх — страх не соответствовать ожиданиям окружающих, страх потерять то, что имеешь. Существует бесконечное число причин, по которым мы не делаем того, что радостно и интересно, но ни одна из этих причин не представляет большой ценности. Порой, когда я задумываюсь о том, чтобы следовать своим собственным советам, и представляю себе, чем бы мог заниматься — это, во-первых, выглядит нелогично, а во-вторых, не вызывает приятных ощущений. Я полагал, что это страхи вмешиваются, но дело не в них, хотя могло бы быть и в них…

— Так что ты думаешь? — спросил я, взглянув на лепрекона и переведя дыхание, сам удивленный тем, откуда взялась вся эта болтовня.

Мой приятель лепрекон был в позе, которую рекомендуют занимать пассажирам самолетов при аварийной посадке: ладони на ушах, голова поджата к коленям.

— Как здорово, что ты, наконец, выговорился! — ответил он с сарказмом когда, наконец, осмелился взглянуть на меня. — Дружище, я уж боялся, что ты взорвешься.

— Очень смешно! Так как мне разобраться в том, чем заняться? И что…

— Ой, посмотри на часы! — перебил он. — Туман поднимается, и наступает время, когда я могу напиться росы. Но я вернусь в целости и сохранности завтра утром, и мы займемся твоим вопросом, он не отнимет много времени. По крайней мере, я на это надеюсь, — он покачал головой, шагая в глубину леса, где и исчез.

— Напиться какой росы? — спросил я, но его уже и след простыл.

Я стоял в раздумьях и глядел, как кольца сигаретного дыма висят в мокром воздухе, подобно маленьким лесным привидениям.

Порой

Следует верить, что

Невероятное

Возможно.

И даже более того —

Что оно случится с нами.

Глава десятая

По пути домой в уме всплыла его песенка, и я стал повторять ее про себя. В ней чувствовалось что-то особенное, как будто, если напевать ее снова и снова, пока не поверишь в нее, то все так и будет. Со времени той прогулки в лесу и до того момента, когда я сейчас пишу эту книгу, я немало поиграл с подобными песенками. И обнаружил, что если немного приладить песню под себя, чтобы повторение ее в вашей голове приносило пользу, то получите очень интересные результаты.

Когда будете сочинять такую песенку для себя, учтите, что в ней должна быть рифма, чтобы песня легко звучала и повторялась в уме. Напевайте ее целый день и ощущайте благодарность за то, что все, о чем поете, как будто уже так и есть, — вы обнаружите, что это очень увлекательно. Чем увлекательно? Полученными результатами! Я часто использую этот метод, потому что знаю, что получу результат. Конечно, я добавляю сюда посылание любви, но больше как ощущение, чем на ментальном уровне. Особенно я люблю напевать эти песенки, когда засыпаю, или когда сижу и мечтаю, или когда куда-то иду. В этом деле важно подобрать песенку под себя — чтобы она легко повторялась, а еще нужно добавить в нее ощущения того, что все уже так и обстоит. Кроме того, песенка должна быть радостной.

Некоторые из вас могут подумать, что это похоже на мантры*, но это не так. Мантры не столь эффективны, потому что в них нет веселья и радости. Если полагаете, что мантры работают, съездите в Тибет и убедитесь, что это не так. Если песенка вам радостна, то она автоматически будет наполняться вашей любовью, и в этом будет источник ее силы. Если вы попробовали напевать песенку и почувствовали усталость, то выбросьте этот текст или измените его, ибо ваши ощущения показывают, что источник этого текста скорее в недостатке, чем в радости. Если же чувствуете себя бодрее — то это то, что нужно. В общем, я решил поделиться с вами этой информацией, потому что сам очень люблю использовать этот прием.

* Мантра — распевная молитва тибетских монахов. (Примеч. перев.)

У меня все получается!

Всегда и все получается!

Всегда и все получается!

У меня все получается,

Да, все получается!

Я занимаюсь любимым делом и люблю свою работу.

Я люблю свою работу и занимаюсь любимым делом.

Всегда занимаюсь любимым делом!

Всегда занимаюсь любимым делом — и все у меня получается.

Все у меня получается — потому я всегда могу заниматься любимым делом!

Все у меня получается!

Всегда делаю то, что мне нравится, — так, как хочу.

Сложи об этом песню и громко ее спой!

Чувствуй, что поешь, и сам будь этой песней.

Я всегда занимаюсь тем, что люблю, — так, как мне нравится.

Сложи себе песенку. Пой эту песенку. Ощути эту песенку, стань этой песенкой.

Каждый день я делаю то, что мне нравится, — так, как сам хочу.

И мне все легко удается.

Каждый день я занимаюсь любимым делом, так как это мне нравится, — и мне все легко удается!

Мне все легко удается, все легко удается.

Я богат, здоров, занимаюсь любимым делом, и мне все удается!

Я богат, здоров, счастлив, удачлив,

Я богат, здоров, счастлив, удачлив,

Я богат, здоров, счастлив, удачлив!

Моя книга — мировой бестселлер, ведь я такой везучий!

Моя книга — мировой бестселлер, ведь я такой везучий!

Моя книга помогает миллионам людей,

Моя книга помогает миллионам людей,

У меня все всегда получается!

Мне все легко достается!

Все у меня получается.

Мне все легко достается,

Все получается!

Я богат, здоров, счастлив, удачлив,

Я богат, здоров, счастлив, удачлив,

Ощущаю, что богат, здоров и счастлив!

Ощущаю себя богатым и здоровым — и очень этому рад!

Всегда ощущаю себя богатым, здоровым, счастливым и удачливым!

Я счастливчик из счастливчиков,

Выигрываю всегда и во всем!

Всегда выигрываю в жизни!

Выигрываю всегда и во всем.

Все, чего хочу, легко ко мне приходит.

Я богат, здоров, счастлив и удачлив. У меня все получается!

Я богат, здоров, счастлив и удачлив. У меня все получается!

Я богат, здоров, счастлив и удачлив. У меня все получается!

[внимание!!! конец одной главы и начало следующей]

Появись сейчас Бог

И скажи:

«Те, кто постоянно несчастен, пойдут прямиком в ад».

У меня бы возник лишь один вопрос:

«Когда я несчастен — я ведь уже нахожусь в аду.

Разве это не тот же ад?»

Глава одиннадцатая

На следующее утро я встал пораньше с намерением провести время на яхте до того, как после полудня отправлюсь встречать жену, прибывающую на пароме. Принимая душ и одеваясь, я раздумывал, что отвечу, когда она спросит, как я провел выходные. Подумал: «Самому будет интересно послушать».

Я вышел на веранду, ожидая, что лепрекон может появиться из-за угла в любую минуту. По всему было видно, что предстоял еще один прекрасный день. Поверхность океана была гладкой, как стекло, отражение восходящего солнца колыхалось на воде золотым потоком света длиной в шестьдесят миль. Идеальный день, чтобы провести его на яхте, отдавшись на милость течений.

Руди уже ходил за мной следом, полагая, что я собираюсь на прогулку, еще не подозревая, что мы отправляемся на яхту, что он не очень-то любил. Особенно когда мимо проходила другая яхта, и нас покачивало на встречной волне.

После короткого завтрака и привычных утренних дел (ответить на несколько имейлов и отослать полудюжине корреспондентов файлы с книгой «Посланник») я приготовил бутерброд, чтобы взять с собой, собрал несколько нужных вещей и отправился в путь.

Лепрекон пока не показался, но я был уверен, что за ним дело не станет. Яхту я швартую на противоположном берегу острова, так как это единственное безопасное место для стоянки. Берег острова в основном представляет собой скалы, среди которых есть несколько заливов, где можно бросить якорь. Но все причалы находятся на противоположной стороне острова. В машине по дороге к яхте я думал о моей первой книге и о том, как сложилась ее судьба.

Я никогда не умел правильно писать слова — независимо от того, сколько читал или писал. После того, как я больше года писал книгу слово за словом, оказалось невозможно найти кого-нибудь, кто бы взялся за то, чтобы откорректировать текст. Люди говорили: «Присылайте, я взгляну», — но не перезванивали мне. Тогда я связывался с ними и интересовался, как дела, но всегда в той или иной форме получал холодный отказ. Да, я признаю, что правописание было ужасным, но деньги-то, которые я предлагал, были настоящие!

Так или иначе, мне помогли создать веб-сайт, на который я и выложил книгу, чтобы люди могли ее оттуда бесплатно скачать. Без какой бы то ни было рекламы книгу заметили в мгновение ока. Читатели писали мне, что она нравится им именно в таком, не редактированном виде. Конечно, были и другие, писавшие, что я должен отдать ее в редактирование. Со временем я нашел компанию, взявшуюся за редактирование книги, а затем заменил сырую изначальную версию отредактированной. Но в течение некоторого времени предлагал для скачивания обе версии, и, что странно, многие сообщали мне, что нередактированная версия нравится им больше, а те, что изначально говорили, что книга нуждается в обработке, все равно не были удовлетворены. Издателей тоже было не удовлетворить, как я ни старался, потому я самостоятельно издал книгу так, как посчитал нужным, — в ней были исправлены ошибки, но не все. Как только я сделал то, что хотел (а не то, что считал должен делать), то большинство читателей как будто было удовлетворилось. Но не издатели! Последние считали, что я сделал неправильно все, что только возможно, и нарушил все существующие правила. Однако книга была успешной, и восемь из каждых десяти человек, получивших от меня файл с текстом, позже приобрели бумажную книгу.

С одной стороны, мне нравится писать, особенно когда это приносит радость в жизни других людей, но с другой стороны, я терпеть не могу это занятие. Пожалуй, больше всего раздражают правила, бюрократизм и снобизм, прижившиеся в этой сфере. Литература — это искусство, самовыражение, тут не может быть правил, иначе она перестает быть таковым. Но о каком самовыражении можно говорить, если правила душат все на корню? У многих есть прекрасные мысли, но люди боятся писать, так как не могут втиснуться в узкие рамки писательских стандартов, придуманных каким-то дураком. Смотреть свысока на книгу только из-за того, что в ней много грамматических ошибок, — это все равно, что плохо относиться к человеку, который заикается. Стоит лишь подумать об этом, как я завожусь с пол-оборота.

И почему сейчас, по дороге к яхте, мне пришли в голову мысли на эту тему? Может, мне кажется, что меня толкают к написанию еще одной книги? Я чувствовал, что лепрекон появился именно поэтому. У меня на столе лежит неоконченная книга, в которой продолжается начатая в первой книге история. Я даже не знаю, почему не могу закончить ее. А одновременно ищу, чем бы заняться, — но и тут ничего не нахожу.

Похоже, я понапрасну заводился, чем только портил прекрасный день, что ждал меня впереди. «Немедленно прекрати! — прикрикнул я на себя. — Значение имеет лишь настоящий момент. Никто не принудит тебя снова этим заняться, потому что никому не под силу заставить тебя делать то, что ты не хочешь».

Делаю то, что мне нравится,

И только так, как хочу!

И у меня все получается!

Ко времени, когда мы доехали до яхты, я уже успокоился. Руди же выглядел не очень счастливым, так как видел, где мы находимся, и понимал, что это означает приближение плавания на яхте.

Как обычно, на причале были люди — часть из них тоже готовились отплыть, другие работали на яхтах. Яхта — это, в основном, починка и обслуживание, и лишь немного плавания — если повезет.

Закинув свои вещи в яхту, я перешел к обычному ритуалу проявления интереса к тому, как продвигается починка у моих соседей по причалу. По окончании которого прыгнул в яхту и подтянул ее ближе к причалу, чтобы Руди смог ко мне присоединиться. Начав отвязывать яхту, я вдруг почувствовал желание обернуться. И что же я увидел за спиной? Конечно же, коротышку-лепрекона, шагающего по настилу причала и подающего мне рукой сигнал подождать его. Конечно же, я придержал яхту, пока он не прыгнул на борт. Было очень странно наблюдать, как он идет по причалу мимо людей, а они совершенно не замечают его. Чтобы проверить, все ли у меня в порядке с головой, я даже повернулся посмотреть, видит ли его Руди. Руди провожал его взглядом и даже освободил лепрекону место, когда тот прыгал в лодку. Я почувствовал себя лучше, хоть и не намного. Кроме того, я отметил, что яхта совсем не покачнулась от его прыжка на борт.

«Хороши дела, — подумал я, — теперь на борту пес, который не любит яхт, и лепрекон, видимый только мне и псу!» Руди по-особенному посмотрел на меня, как будто говорил: «Если ты собрался сойти на берег, то я тоже здесь не останусь». Порой я задумываюсь, о чем он думает? Но, честно говоря, предпочитаю этого не знать.

Я оттолкнулся от причала, запустил мотор, и мы поплыли. Прыгая в яхту, лепрекон сказал что-то, что я пропустил мимо ушей, возможно: «Прекрасное утро!» — или нечто подобное. Мне пришлось попросить его освободить мое сиденье, чтобы я мог управлять яхтой. Если бы я доверил руль ему, это выглядело бы не слишком хорошо в глазах других владельцев яхт, которые не могли его видеть. (Ну, вы понимаете, что я имею в виду!) Сам же лепрекон выбрал раскладное кресло на носу яхты, с которого я люблю наслаждаться видом, когда дрейфую по течению. Это кресло расположено не по тому же борту, что и кресло рулевого, потому он не закрывал мне обзора. Но все равно я чувствовал себя несколько странно — с лепреконом сидящим на носу яхты. (Хоть и вся моя яхта выглядит так, как будто в ней обитает лепрекон.) Вот о чем я думал, глядя на него, сидящего в небольшом складном кресле из полосатого брезента. Я знал, что именно это маленькое существо воздействием на мое подсознание заставило меня выкрасить яхту именно так, что она выглядит, как обитель лепрекона. «Вот почему все смеются, чуть завидев ее!» — подумал я. Он обернулся и бросил на меня удовлетворенный взгляд.

— Мне будет не хватать этих вылазок с тобой, — сказал он, когда мы выходили из одного залива во второй, где уже можно было заглушить мотор и дрейфовать с течениями.

— Да что ты говоришь? — произнес я в ответ, только сейчас понимая, что нахожусь на самой причудливой из яхт.

Я решил направить яхту к острову, возле которого есть круговое течение, которое носит вас от одного конца острова к другому. Путешествие в один конец занимает двадцать пять минут. Но если вашу яхту подхватит основное течение, то может отнести в сторону.

Мотор выключен, я залез на крышу кабины и сел там, облокотившись на выступающую часть.

— В такие минуты ощущаю себя Томом Сойером, плывущим по Миссисипи, — сказал я, зажигая сигарету. И добавил, взглянув на него: — В детстве я любил сидеть на берегу озера, наблюдая за яхтами и мечтая когда-нибудь иметь собственную. Но никогда бы не предположил, что она будет выглядеть, как лодка лепрекона.

— Притом неплохая лодка, заметь, — ответил он с искорками во взгляде, сообщавшими мне, что эта яхта в большей степени его, чем моя.

— Я думал над тем, о чем мы тогда говорили, но так и не смог сообразить, чем хочу заняться, — сказал я с тайной надеждой, что он решит эту задачу за меня.

— Решение у тебя перед глазами.

— Не вижу его.

— Конечно же, видишь, но тебе мешают негативные ощущения, связанные с ним, а потому ты полагаешь, что оно тебе не нравится. Но ты любишь это занятие и прекрасно с ним справляешься — но по-своему, не так, как считается правильно.

Я подумал над его словами и ответил:

— Не понимаю.

— Прекрасно понимаешь! Ты учишь этому других, а сам не следуешь собственным советам.

— Хорошо меня слышишь? Не понимаю! Может, перестанешь ходить вокруг да около и просто скажешь? — ответил я, начиная раздражаться.

— Что ты посоветовал жене, когда она сказала, что ей нравится поэзия, и что было бы здорово, если бы она могла писать стихи? — спросил меня лепрекон.

Я подумал с минуту, пробуя вспомнить обстоятельства, а потом ответил:

— Это один из многих случаев. Люди всегда полагают, что не могут чего-то делать, сравнивая то, что у них получается, с тем, что считается стандартом. Они не понимают, что их талант значительно превосходит стандарты, что они — другие. Потому люди склонны оценивать свое творчество, как недостаточно хорошее, и прекращают им заниматься. Начинается все это еще в школе. Вам говорят написать стих, а потом сравнивают его с другим стихом. Если форма стиха такая же — вы получаете оценку «A»*, если форма другая — получаете всего лишь «D». Это же делают и в других сферах. Я рисую в собственном стиле — его не можно оценить, как лучше или хуже любого другого стиля, но в школе как раз такую оценку и производили. Они пытались всех заставить рисовать одинаково, но ведь так нельзя! Мои рисунки получили столь низкую оценку, что я был зачислен в число не обладающих художественным талантом и отправлен в столярную мастерскую. Но сейчас те же самые рисунки стоят больших денег! В общем, я посоветовал Роберте писать, как пишется, и не сравнивать свои стихи с ничьими другими. Пусть ее поэзия будет особенной — ведь так и есть, так и должно быть.

* По пятибалльной шкале A-B-C-D-E, где высшей оценкой будет A, а низшей — E. (Примеч. перев.)

— И что было дальше? — спросил он.

— Ее стихи напечатаны в книге и в нескольких журналах. Также Роберта получила приз за один или два стиха, точно не помню. Но, — я погрозил небу пальцем, — начни она писать эти стихи в школе, то их бы сравнивали со стихотворными образцами и, конечно же, не одобрили бы. Именно поэтому Роберта полагала, что не может писать стихи. Каждый может писать — и не просто стихи, а хорошие стихи — если только ему будет позволено быть самим собой; а продукт творчества будут воспринимать как форму самовыражения. Никто, кроме круглых дураков, не станет оценивать самовыражение человека.

Кроме того, Роберта также полагала, что не умеет рисовать. Она принимала за образец определенную форму, повторить которую не могла, что, по ее мнению, означало, что рисовать она не умеет. Потребовалось немало времени, чтобы убедить ее в том, что не только Роберта не может рисовать, как Ван Гог, — но и Ван Гог не может рисовать, как Роберта. Ван Гог верил в себя и еще больше — в свой художественный стиль — вот в этом-то и было его волшебство!

Сейчас Роберта занимается всем тем, в чем, по ее прежнему мнению, у нее не было ни капли таланта. Это стало возможным благодаря пониманию и принятию своего способа самовыражения в каждом виде творчества. Точно так же и с пением — ее естественный голос подобен пению ангела, но когда она подражает другим, вы слышите стон умирающего кита.

— Именно так! — согласился лепрекон. — Вот что останавливает людей в поиске радости — они боятся, что их способ самовыражения не будет принят, а возможно, у них даже и ничего не получится — и это ведет лишь к сумятице. Помнишь парня, которому говорили, что ему никогда не стать комедийным актером, пока не вылечится от заикания?

— Конечно, — ответил я со смехом, — если бы не его заикание, то не быть бы ему таким смешным артистом! Это придает колорит всему, что он произносит.

— Ага, значит, ты понял… — прокомментировал он.

— Нет, не понял, — возразил я.

— Как ты там говорил? А, вот оно: если чувствуешь раздражение, значит, внутри засела какая-то проблема. Чтобы ее разрешить — сначала надо найти и опознать.

Я поджег следующую сигарету, потому что от общения с ним разболелась голова.

— Создание книг приносит тебе столько радости, что ты просто купаешься в ней. Ты пишешь в своем уникальном стиле, но тебя раздражает неумение писать грамотно. Однако это можно просто сравнить с заиканием. Это характерная особенность твоего уникального стиля! Дойдет ли когда-нибудь это до тебя сквозь толстые черепные кости? — воскликнул он.

Было похоже, что его зацепило за живое. А терпением лепреконы, видать, не отличаются. Перед тем, как ответить, я на секунду задумался: «Умеют ли лепреконы плавать?»

— Да, согласен. Порой и мне кажется, что создание книг — самое радостное занятие. Но почему-то оно сильно утомляет. Порой после десятка минут над книгой приходится восстанавливаться дня два. Что подтверждает тот факт, что это не мое призвание — иначе я бы ощущал прилив радости и энергии, от чего хотел бы делать это снова и снова, — отвечал я.

— Пробовал ли ты разбираться в том, почему не нравится писать книги? — спросил он.

— Да, мне тесно в узких рамках, принятых в издательском бизнесе. Все должно быть подогнано под шаблон. Нельзя начинать предложение с союзов «а» и «и» и т. п. Какая разница — если написанное имеет своего читателя? Даже если текст интересен одному лишь автору — что с того? В любом случае нужно позволить тексту оставаться в том виде, в котором он появляется. Вы же не исправляете «ошибки» в картинах Ван Гога — к чему же тогда делать то же с авторскими текстами? Это такая же форма самовыражения, как и рисование, а потому имеет право на то, чтобы остаться в первозданном виде. Вот что лишает меня радости! Вот от чего я разражаюсь каждый раз, когда сажусь писать!

— Ну и почему же так происходит? — спросил он.

— Что ты имеешь в виду? О чем ты спрашиваешь? — Я весь дрожал от возмущения.

— Кто не дает тебе творить так, как ты сам хочешь?

— Ну, можно начать с того, что ни один журнал и ни один издатель не возьмут такого текста, — ответил я.

— Это не совсем так. У тебя есть издатель, принимающий произведение в том виде, в котором ты его приносишь. Правда, ты сам платишь за издание, ну и что из того? Также у тебя есть читатели, которым нравятся твои тексты, — потому никто тебя не останавливает. А кроме того, существует еще и веб-страничка. В общем, ты свободен писать по-своему. Ведь так? — спросил он.

— Вроде бы да.

— К тому же ты уже создал книгу в своем стиле, и этот опыт оказался успешным, правда?

— Ну да. Только я никогда не глядел на ситуацию с этой точки зрения, — ответил я и замолк, чтобы обдумать услышанное, а также проверить, не подхватило ли нас главное течение.

Похоже, я попал в ловушку и не замечал, что уже давно справился с этой проблемой. И, действительно, писать было очень легко, когда я делал это в собственном стиле. В общем, тут ты меня поймал! — сказал я.

— Разве не ты сам только что рассказал, что секрет следования за тем, что радостно и интересно, заключается в том, чтобы позволить себе заниматься чем-то — естественным для тебя образом? В том, чтобы доверять своей форме самовыражения и принимать ее?

— А как появилось мое абсолютное неумение грамотно писать? — поинтересовался я. — Неужели я сам так запланировал до того, как начать эту свою жизнь, чтобы придать колорит своим текстам?

— Типа того, — ответил лепрекон. — Ты задумал, чтобы это случилось, когда ты был школьником, по многим причинам. Твой стиль письма сформирован многими обстоятельствами, и именно такого результата ты добивался. Все жизненные испытания — некоторые из них тяжелые и болезненные — позволили тебе приобрести желанный жизненный опыт. Точно так же у альпинистов, мастерство которых формируется под воздействием трудностей и испытаний. Другими словами, твоя жизнь, идеи, мысли, испытания и все остальное становятся живой формой искусства. Ты — произведение искусства в такой же степени, как и все остальные. Все мы — живое искусство. Но особенно это проявляется в следовании за тем, что нам радостно.

— Прекрасное уточнение, — заметил я, — здорово подмечено!

Похоже, я не разрешал себе быть тем, кто я есть, и заниматься тем, что приносит радость. Если я и делал что-то увлекательное и радостное, то одновременно сопротивлялся этому, подавлял себя — и теперь понимаю, насколько это опустошало. Борьба происходила здесь, — я указал на сердце, — а не снаружи. Не важно, нравится ли хоть кому-то, что я пишу, — важно лишь оставаться верным себе.

— Именно так. Видишь, как просто? — согласился лепрекон. Мы замолчали, глядя на окружающую нас красоту.

Я бы не смог глядеть

В завтра

Без веры в то, что

Возможно даже

Самое невероятное?

Глава двенадцатая

— По-моему, самая трудная задача — это одновременно зарабатывать на жизнь и заниматься тем, что мне радостно, — сказал я, нарушив молчание.

— Это так, — ответил он. — Но известно ли тебе, что если делать то, что приносит радость, — не смотря на то, куда это ведет, и как меняется со временем, — то детали утрясутся сами по себе?

— Не могу не согласиться с этим. Каким бы радостным для себя делом я ни занялся, всегда в конце получал финансовую выгоду.

— Что ж, приятель, мне пора идти. Но прежде хочу сообщить тебе нечто, о чем бы ты мог написать, если бы захотел.

— И что же ты расскажешь? — спросил я, прекрасно улавливая намек, что пришло время написать следующую книгу.

— Знаешь, мы живем в большом и сложном мире, но разобраться в нем не так сложно, если следовать за тем, что приносит радость, — ответил он.

Приведу пример. Человек добывает нефть и преобразовывает ее в энергию. Некоторые формы этого преобразования хороши, другие не очень, но все же это лучше, чем вообще не добывать нефть. Нефть — это яд для земли, и ее необходимо было добыть и преобразовать в энергию, что вы, люди, и делаете. Некоторые говорят, что лучше было оставить нефть в земле, но это не так — в долговременной перспективе ее надо извлечь даже из битумных песков. Помни, что мир стар, а время относительно, и кажущееся разрушительным на коротком отрезке может быть очень позитивным и созидательным в большем масштабе. К тому же существуют другие, менее деструктивные способы преобразования нефти в энергию, и в свое время о них узнают.

А вот еще один пример: некоторые полагают, что неправильно есть мясо, и всем следует стать вегетарианцами. В этом есть свои преимущества, но за ними скрывается другая проблема: по мере того, как люди будут становиться все чувствительнее, они начнут понимать, что растения, которые люди убивают для еды, в той же степени обладают сознанием, как и коровы, которых убивают сейчас. Улавливаешь иронию?

— Да, мне приходила в голову такая мысль. Это бесконечный цикл.

— Почти что. Видишь ли, вселенная располагает бесконечными запасами энергии, и, научившись обращаться с ней, вы сможете преобразовывать энергию в то, что вам необходимо. Вы даже сможете жить в, можно сказать, живых зданиях, которые будете специально выращивать.

Но цикл созидания-разрушения все равно будет существовать — взять хотя бы червяка который питается тем, что находит в грунте, в том числе и корнями растений, чем убивает последние… Но одновременно червяк улучшает состояние грунта, и теперь растения будут расти в нем лучше — и таким образом процесс продолжается. Если созидание превосходит разрушение, то мир становится лучше, понимаешь?

— Ну, да, — ответил я, недоумевая, к чему это он клонит.

— А путь к наибольшему раскрытию созидательного потенциала заключается в том, чтобы заниматься наиболее радостным. Заниматься тем, что радостно и интересно, — тем, что хочется делать, — пусть даже это не всегда легко. К таким делам человек подойдет наиболее творчески. И они принесут максимальную пользу ему самому, его близким и всему миру. Это не всегда очевидно, например, когда рубят дерево, чтобы ты мог писать на сделанной из него бумаге. Но результат не всегда виден заранее. Ведь как много людей станут, прочитав твою книгу, посылать любовь, а значит, волшебным образом будут создавать окружающую среду, в которой лес сможет буйно расти, а не умирать от болезней и загрязнения.

Если стараться все спланировать и детально обсудить, можно сойти с ума прежде, чем найдешь правильный ответ. Но если просто заняться самым радостным и интересным, то это приведет к тому, что ты будешь делать то, что наилучшим образом подходит тебе и всем окружающим, даже если сразу это и не очевидно. Миллиарды людей, занимающихся тем, что им не по душе, создают отсутствие счастья, а это состояние, в свою очередь, создает энергию, которая, излучаясь в окружающую среду, творит больше вреда, чем все остальные факторы, вместе взятые.

Энергия столь огромного количества несчастных людей отравляет окружающую среду больше всего остального, хоть пока этого не замечают. Раздражение вызывает появление язвы желудка. А кто и какой энергией создает грибок, от поражения которым умирает лес? Раздражение и злость приводят к язве желудка, а грусть и уныние создают грибок, убивающий деревья. Потому, дружище, если ты и убиваешь дерево, чтобы написать книгу, этим ты можешь спасти миллионы других деревьев — причем всего лишь занимаясь любимым делом, а именно — создавая книгу в своем неповторимом стиле. Понимаешь меня?

— Понимаю, нам не решить проблем с окружающей средой, пока не справимся с энергией грусти, создаваемой миллиардами людей и проникающей повсюду. Ища объяснения в других факторах, мы не замечаем того, что угроза окружающей среде исходит от негативной энергии, которую огромные массы несчастных людей излучают в пространство.

— Верно, — подтвердил он и протянул мне свою ручку.

Я потряс его руку, и тут меня осенило: я больше не увижу его в этой жизни! Странные эмоции охватили меня: как будто я навсегда терял лучшего друга, и в то же время я только лишь встретил его! Его ладони в моих были такими маленькими, такими нежными и хрупкими… Я увидел слезы у него в глазах и пожалел, что оказал ему несколько суровый прием. Я чувствовал себя большим хулиганом и задирой, осознавшим, как неправильно он поступал. По щекам потекли слезы, которые я постарался сдержать и даже выдавить назад в живот, где им место, но тут меня по-настоящему прорвало. И ко времени, когда удалось утереть все слезы другой рукой, я обнаружил, что ладонь, в которой я держал ладонь лепрекона, была пуста — как и я сам.

И в память о нем, чье имя мне не известно, я пишу эти строки.

Итак, ищите радость, следуйте за тем, что вам радостно, что бы это ни было, в какой бы форме она ни пришла к вам. Принимайте ее такую, как она есть, позвольте ей даже свалиться с неба, как мы позволяем каплям дождя и лучам солнца. Позвольте радости, воодушевлению и раскрепощенному творчеству создать из вас подобие нашего творца — Земли. Ибо морщины на лице показывают не возраст, а то, насколько у нас хватает смелости быть самими собой. Кое-кто по глупости заметит, что можно было написать и лучше, но я писал это с радостью и так, как могу только я.

Итак, пишите, как умеете именно вы; рисуйте так, как рисуется вам; говорите по-своему; замечайте собственную красоту; и будьте этой красотой, как можете только вы. Как вы узнаете, что вам удалось последовать за своей радостью, и приблизиться к своей сути? По тому, что более не будете видеть одного человека более красивым, чем другого. Вы лишь будете точно знать, чем хотели заняться сегодня.

Приходилось ли вам попадать в комнату, полную несчастных людей? Как вы там себя чувствовали? А теперь подумайте: как миллиарды несчастных людей воздействуют на наш мир? Мы настолько привыкли к этой энергии, что уже не замечаем ее, но, плотная, как патока, она — повсюду. Лишь изредка встретишь островки любви — там, где собираются вместе радостные люди.

Порой

Я ложусь спать усталым,

Но не могу заснуть.

И тогда понимаю, что причина —

В неудовлетворенности тем, как прожил день.

А потом приходит понимание,

Что завтра будет новый день, такой же, как сегодня.

И просыпается надежда, что мне хватит смелости

Сделать все необходимое,

Чтобы следующую ночь

Спать спокойно.

Глава тринадцатая

Ниже вас ждет пример того, как человек последовал за тем, что было радостно и увлекательно, и как, шаг за шагом, она стала получать все больше и больше возможностей заниматься любимым делом. Хотя, поначалу, она имела лишь смутные представления о том, что бы для нее было радостно и интересно. Надеюсь, это поможет вам понять, что следование за своей радостью — это последовательный процесс, который вы проходите шаг за шагом, а не то, что планируют заранее. Вы начинаете с самой малости, а потом следуете по пути, открывающемуся перед вами по мере движения. Интересно, что многие успешные люди добились всего именно таким образом; они начинали с чего-то, что им нравилось делать, это приводило к чему-то еще, и так, с небольшого дела, шло построение успеха. Попытка ограничить поиск радостного и увлекательного дела лишь тем, что приносит деньги, будет только сдерживать. Мои книги стали успешными и приносят доход — несмотря на то, что я раздаю их бесплатно в Интернете. Подойди я к созданию своих книг традиционным путем, вся затея была бы сплошной катастрофой. Но так как я стал делать именно то, от чего мне было радостно, то дело стало успешным, хоть шансов на это было немного. С точки зрения традиционных представлений писателей и издателей, я умудрился все сделать неправильно, и все же вы читаете эти строки — не правда ли?

Понимаете, о чем я толкую? Вместо того, чтобы плясать от своего образования или опыта, начните с самого простого, но того, что вам радостно и интересно, — и позвольте костяшкам домино валиться в произвольном направлении, возможно, что-то важное окажется совсем рядом. Попробуйте на время забыть о деньгах и посмотрите, как будут развиваться события, к чему это вас приведет. Следующий рассказ является прекрасным примером того, что может произойти.

Одно простое действие открывает доступ к истинному источнику огромной любви и радости: в каждый отрезок времени в течение дня найдите самое увлекательное занятие и занимайтесь им — и так целый день.

К несчастью, день за днем, многие из нас посвящают большую часть времени тому, что, по нашему убеждению, мы должны делать — вместо того, чтобы заниматься самым увлекательным. Тем, что, именно поэтому, в итоге принесло бы нам те радость и любовь, к которым все мы стремимся.

Можем ли мы вообще ожидать когда-либо испытать огромную радость, счастье, любовь — если наша первая утренняя забота — успеть на неинтересную и нерадостную работу?

Если день за днем семьдесят процентов времени мы заполняем неинтересными делами, которые не приносят ни радости, ни любви, то оставшиеся тридцать процентов явно не станут компенсацией. Тут не помогут никакие семинары, книги, медитации и аффирмации.

К тому же, чем больше времени мы тратим на занятия неинтересные и нерадостные, тем больше денег уходит на траты, компенсирующие растущее ощущение отсутствия счастья, а это лишь уводит глубже в долги по кредитам. В результате же мы лишь становимся еще сильнее привязаны к нелюбимой работе — негативный заколдованный круг.

Заниматься тем, что наиболее увлекательно, — единственный путь до краев наполнить свою жизнь любовью и радостью.

Цепная реакция

Следовать тому, что интересно, — это не один громкий поступок, не «уволиться с работы и проводить дни, сидя под пальмой». Последнее было бы не следование тому, что интересно, а просто бегством от обстоятельств.

Существует огромная разница между следованием за тем, что интересно, и побегом от безрадостной жизни.

Весь фокус в том, чтобы в каждый отрезок времени определить то, что наиболее увлекательно, — а затем сделать все возможное, чтобы следовать этому интересу, хоть чуть-чуть. Это вызовет цепную реакцию.

Далее я приведу прекрасный пример того, как Сэнди следовала тому, что ей было интересно, и какую цепную реакцию это вызвало.

История Сэнди

Примерно год тому назад одна читательница, назовем ее Сэнди, написала мне, что прочитала книгу «Посланник» из серии «Жизнь, полная любви», но посылание любви не вызвало в ее жизни никаких изменений.

Обменявшись несколькими письмами, мы выяснили, что Сэнди большую часть своего времени отдает нелюбимой работе, которая, к тому же, лишь едва позволяет ей сводить концы с концами. Я высказал мысль, что, чего бы она ни делала для привлечения в жизнь радости и любви, — этого не произойдет, пока столь много времени будет отдаваться нелюбимому занятию.

Она сообщила, что ее мечтой было путешествовать. Но по деньгам это было невозможно.

Я посоветовал более точно сформулировать, чего она хочет, так как просто желание «путешествовать» может быть попыткой сбежать от реальности. Сэнди написала в ответ, что сама идея путешествий, возможно, и являлась попыткой побега, но вот чего ей действительно хочется — это совершать для себя открытия старинных зданий и других достопримечательностей, изучать, кем и когда они были построены, как жили их создатели.

В ответном письме я предложил ей, жительнице города, ежедневно посещаемого сотнями туристов, самой притвориться туристкой и с радостью погулять по своему городу. Таким образом она может заняться интересным для нее делом уже сейчас, никуда не уезжая.

Несколько месяцев она не писала. Затем пришло длинное сообщение с рассказом о том, как она следовала моему совету. Сэнди стала притворяться туристкой в собственном городе, стала исследовать все то, что вызывало ее интерес.

На первых порах она просто посещала и осматривала старые заброшенные строения, дома, шахты, усадьбы. Потом купила подержанный фотоаппарат и начала делать снимки этих зданий и составлять к ним короткие описания. Фотографии были черно-белыми, некоторые из них она увеличила. Людям нравились ее снимки, и вскоре их уже можно было увидеть висящими в рамках в местных кафе и художественных галереях. Она назначила за свои работы очень скромную цену, чтобы все желающие могли позволить себе приобрести их. Она сказала, что определенное время с деньгами было туго, но затем хорошие продажи снимков стали приносить достаточно денег на пленку и на то, чтобы и дальше продолжать заниматься любимым делом. Также она сообщила, что небольшая цена за ее снимки включала в себя лишь скромную прибыль, но приток денег быстро рос, так как работ продавалось очень много.

Некоторое время спустя ей позвонили из архитектурной фирмы — им требовались снимки для проектов, над которыми они работали. Сэнди объяснила, что она — не профессиональный фотограф, что она только учится, но могла бы попробовать сделать эту работу. Позвонивший ответил, что ему очень нравятся ее снимки, и что это как раз то, что им нужно. В итоге два выходных, потраченных как раз на то, чем ей нравилось заниматься, принесли столько денег, что хватило и на оплату вечерних курсов по фотографии, и на расходные материалы.

Потом приятель подсказал идею создать календари с ее снимками и предложить их банкам и архитектурным бюро. Те смогли бы добавить в календари свою рекламу и дарить их клиентам. И хотя на тот момент у нее не было денег для воплощения проекта в жизнь, Сэнди немедленно приступила к работе.

Сэнди рассказала мне, что никогда бы не предположила, что так полюбит фотографировать, и что у нее будет настолько хорошо получаться — а ведь все пришло как бы само собой после того, как она занялась радостным делом. Еще до того, как она окончила курсы по фотографии, ей снова позвонили из фирмы, для которой она уже делала снимки, и предложили более крупный проект. Они хотели, чтобы Сэнди съездила в несколько городов и сделала снимки зданий определенного типа. Работа прекрасно оплачивалась, все расходы брала на себя фирма — и к тому же это было тем, чем ей нравилось заниматься! Тут уж Сэнди решила довериться судьбе и уйти со старой работы.

Выполняя заказ фирмы, она поинтересовалась их мнением по поводу календарей и показала готовые материалы — они тут же поспешили сделать ей заказ (как и два других архитектурных бюро). Первая компания заказала полторы тысячи календарей, с каждого из которых Сэнди получила по доллару. Получилось, что не прошло еще и шести недель со времени увольнения со старой работы, а на ее счету денег было больше, чем она могла бы заработать на работе за следующих четыре месяца!

И что в результате? За ее снимками и исследованиями выстроились в очередь университеты, газеты, музеи и архитекторы! Она зарабатывает фотографиями, а также проводит экскурсии для архитекторов и студентов архитектурных факультетов. Ее заработок вырос более чем в три раза, и она подумывает об образовании архитектора.

Следование за тем, что интересно, запустило цепную реакцию, в результате чего Сэнди находила все больше интересных дел, о своей склонности к которым раньше не догадывалась.

Она сказала мне, что порой ей становилось страшно, но она все равно не останавливалась. Также она призналась, что никогда не считала свои снимки достаточно хорошими, и если бы друзья не настояли, она не стала бы их продавать. Она признает, что назначила поначалу низкую цену за снимки по той причине, что не считала их достаточно хорошими, и тем не менее все обернулось наилучшим образом. Наши страхи и сомнения не всегда негативны, порой они могут сослужить хорошую службу, если не позволить им остановить нас на пути к тому, что нам по-настоящему хочется. Порой страхи могут помочь оптимальным образом подстроиться под ситуацию. Это касается и меня, ведь, создавая книги, множество раз я сталкивался со страхом того, что мой стиль вызовет лишь смех, что мое неумение грамотно писать принизит меня в глазах читателей. Но именно этот страх служил подтверждением, что я остаюсь собой, что я пишу то, что действительно во мне, и выражаю это в своей уникальной форме. Как вы видите, страх может служить положительным стимулом и даже проводником.

Заключительное слово

Когда вы начинаете поиск радости, вдохновения и увлекательных занятий, когда начинаете идти вслед за тем, что вам радостно, — то поначалу вам самим и окружающим это может показаться несколько эгоистичным. Что до других людей, то они могут видеть в ваших действиях эгоизм лишь потому, что не понимают простой вещи — того, что ваше следование за радостью и интересом облегчит и путь к радости и им. Поначалу ваше поведение может показаться эгоистичным и вам самим, но, продолжив идти этой дорогой, вы заметите, как окружающие заражаются вашей радостью. Семейная жизнь (тем более если у вас есть дети) может поначалу сделать следование за радостью и интересом настоящим вызовом. Может возникнуть иллюзия эгоистичности вашего поведения. Признаюсь честно, что переживал за то, как буду выглядеть в глазах сына, — ведь занятие тем, что радостно, порой ощущается как невыполнение обязанностей. В общем, я опасался, что буду тратить время на развлечения, а не на заботу о семье.

Поначалу мне понадобилось искусное балансирование между двумя крайностями, но со временем я становился все счастливее, отчего возросла ценность времени, проводимого вместе с родными. Кроме того, другие обязанности вдруг стали более интересны — после того, как я позволил себе заниматься ими тогда, когда хотелось, а не тогда, когда «нужно».

Я задумывался о том, как рассказать обо всем этом сыну, — ведь я никогда не «агитирую» за то, о чем пишу, и, вообще, почти никогда не обсуждаю этого с другими людьми, полагаясь больше на силу собственного примера, чем красивых слов. После того, как у меня начало получаться «следовать за радостью и интересом» (то есть делать то, что было интересно и приносило радость), окружающие стали замечать изменение моего настроения и даже сами начали «заражаться» моей радостью. Так что сын каким-то образом воспринял мои идеи даже без того, чтобы мы хоть раз поговорили об этом.

Когда вы следуете за радостью и интересом, другие обязательно отметят, насколько вы стали счастливее и как наслаждаетесь жизнью. Конечно же, это привлекает внимание и постепенно передается окружающим. Таким образом, поначалу вы можете встретить определенное сопротивление близких и даже собственные сопротивление и страх, но они исчезнут, когда каждый следующий день будет счастливее и интереснее предыдущего. Радость очень привлекательна, и она будет притягивать к вам людей. А когда окружающие сообразят, что следование за радостью и интересом приводит к созидательным, а не разрушительным результатам, то и они станут применять этот принцип в своих жизнях.

Наблюдая за собой и другими, я заметил, что больше всего в этой ситуации мы боимся показаться эгоистичными, боимся, что «следовать радости и интересу» будет означать «отбросить некоторые из обязанностей». Порой в нас говорят и финансовые опасения, именно поэтому следует начинать с маленьких шагов и дать процессу развиваться постепенно. Ну, и не забывайте, что если ваша работа не приносит радости и удовлетворения, то вы потратите вдвое больше заработанных денег на то, чтобы купить хоть чуть-чуть счастья, — а это значит, что придется еще усерднее работать на нелюбимой работе.

Сколько страниц я ни испишу, этим не отменить ваши страхи и сомнения. Просто поверьте, что все получится, — что вы можете делать то, что вам радостно, и всем от этого будет только лучше.

Как найти то, что вам радостно и интересно? Это не так уж сложно: вспомните о своих мечтах, подумайте, чем вам было бы приятно заняться, а потом вычеркните из этого списка то, что является лишь побегом от сегодняшней действительности. Многие из наших действий являются попытками побега от нерадостной реальности, и они не принесут радости и интереса, к которым мы стремимся.

Порой мы совершаем поступки, в основе которых лежат скрытые мотивы, а сами думаем, что делаем это, следуя за радостью. Но, как вы сами понимаете, это не имеет отношения к радости. Приведу пример. В возрасте тридцати с чем-то лет я проводил три вечера в неделю в тренажерном зале. В этом были свои приятные стороны, но истинным мотивом для тренировок было желание выглядеть лучше, что, на самом деле, смешно, принимая во внимание, что я уже почти совершенен. Ха! Так или иначе, я следовал не за радостью, а за тем, что, по моему мнению, даст мне радость. Это как ходить на нелюбимую работу, чтобы заработать денег на что-то желанное. В какой-то мере это работает, но потом будет очень трудно компенсировать эти восемь безрадостных часов. Настолько трудно, что миллионы несчастливых людей для этого ежедневно глотают антидепрессанты.

Итак, дорога перед вами. Я мог бы продолжать говорить, но это не поможет. Если вы потратите на поиск того, что вам радостно, и на следование за этой радостью столько же сил, сколько каждый день тратите на то, чтобы уговорить себя пойти на работу, то результаты заставят вас задуматься над вопросом, почему вы так долго ждали?

Надеюсь, что мой рассказ поможет вам найти свою радость.

Порой меня спрашивают, почему я не продолжил опыты с лотереей, описанные в первой книге? Все очень просто — это больше не приносило столько радости, как в начале. Когда подобное происходит, значит, пришло время найти себе новое занятие. Совсем не обязательно всю жизнь заниматься одним делом.

Со всей любовью к вам, Клаус

Должна ли я?

Должна ли я писать этот стих?

Должна ли я мыть полы?

Должна ли я…

Должна ли я…

Должна ли я ответить на свои «Должна ли я?»

Сердце говорит: «Играй… Танцуй меж благоухающих цветов,

Пой вместе с птицами.

Прислушивайся к желаниям.

Успокойся…

Слушай,

Слушай свою душу.

Слушай сердце.

Слушай, что они говорят».

То ли это?

Что за слово «должна»?

Откуда оно взялось?

Из души?

Несет ли оно радость сердцу?

Есть ли в нем любовь?

Тс-с-с…

Слушай свое сердце… Что оно говорит?

Я хочу помыть полы,

Я хочу написать этот стих,

Я хочу…

Я хочу воплотить свои желания…

Теперь я полна любви

И жизнь снова радостна…

Роберта Джоул

К читателям

На этом пока все, благодарю за ваше внимание к этой книге! Надеюсь, она вам понравилась, и вы воспользуетесь этой информацией, чтобы воплотить в жизнь все ваши мечты.

Спасибо, что купили эту книжку! Пожалуйста, оставляйте ваши комментарии в форумах по работе с любовью на русскоязычном сайте www.livingonlove.ru и англоязычном сайте www.livingonlove.com.

Впереди большая работа? Ну да, эта часть жизни порой кажется неприятной. Если только вы не любите то, чем занимаетесь, или не научитесь заниматься тем, что любите!

Настоятельно рекомендую вам прочитать написанную в 1960 году книгу Наполеона Хилла «Думай и богатей». Да, она о деньгах, но если прочитаете ее внимательно, то увидите, что ее принципы применимы ко всему — к любви, к миру, к деньгам и т. д. Соедините посылание любви с принципами Наполеона Хилла и получите самую мощную выигрышную комбинацию. Ибо закон Вселенной прост — если что-то можно представить, то оно возможно, и если настойчиво идти к тому, отчего поет твое сердце, то это будет достигнуто.

Я с радостью сделал свои книги доступными в Интернете. Хоть они и дорого мне дались (если считать время и деньги), их создание было работой любви. И если книга помогла вам, то подумайте, не могли бы и вы что-то сделать, например, рассказать о ней друзьям или даже написать статью для местной газеты или журнала.

Чем больше людей познакомится с этой информацией и станет применять ее в жизни, тем будет лучше. И не только этим людям, но и всем нам. Эта книга — мой подарок вам, а что делать дальше, решайте сами. Это ваша жизнь и ваш мир.

Выбирайте то, что радостно.

Посылаю вам всю свою любовь,

Клаус Дж. Джоул

Об авторе

Клаус родился в 1957 году в Германии в Черном лесу. В возрасте девяти лет он переехал в Канаду (Розендейл, Британская Колумбия), чтобы жить там с дядей и тетей. Несмотря на разочарование от того, что Канада оказалась не той страной ковбоев, прерий и переселенцев на Запад, которой он ее себе представлял, Клаус в ней вырос и многого добился. Кроме этой книги он написал еще книги «Посланник» и «Постыдная тайна» из серии «Жизнь, полная любви». Также на русском еще не вышла книга его стихов, посвященных жене Роберте. А еще готовится к печати совсем новая книга «Деньги — это любовь. То, во что стоит верить».

Итак, не пропустите эти книжки!

Успел Клаус побывать и фермером, строительным подрядчиком, художником, предпринимателем и писателем. Кстати! Многие из нас знают его как «Капитана Клауса», который посвящает свое свободное время классической 17-футовой яхте “The Scurvy Dog”, доставшейся ему с помощью посылания любви по цене 100 долларов. Яхта плавает, в ней есть небольшой салон, и после того, как ей было послано немерено любви и приложено немного усилий, она выглядит, как небольшое судно, достойное великого капитана… Конечно же, лучше вам самим увидеть ее.

Вот это и есть «следовать за радостью»!

Отзывы читателей

Клаус снова в своем стиле! В этот раз игра состоялась на туманном острове вблизи западного побережья Канады, и в ней принял участие почтенный лепрекон, которого, конечно, никто другой не видел. Попеременно сентиментальный и шумный, лепрекон ведет Клауса по пути воспоминаний. А мудрая простота следования за тем, что тебе радостно, является тем кладом, тем горшком с золотом, который читатель находит в конце повествования. — Кэтлин Фергюсон, писательница.

Чем заняться, когда получил все, о чем когда-либо мечтал? Что дальше? Клаус в замешательстве, пока, как-то в выходные, когда жена была в отъезде, не попал в новое приключение. Вдруг появляется лепрекон, залазит в Клаусов холодильник, а после окончания битвы за пищу увлекает Клауса в поход за радостью. По пути Клаус обнаруживает, чего же не хватало в его жизни. Возможно, вы тоже это найдете. — Нед Ловенбах, юрист.

Эта прекрасная книга будет интересна всем, кто настроен добиться в жизни чего-то большего. Во время чтения я обнаружила, что раздражаюсь оттого, что автор, как мне показалось, ведет себя нехорошо по отношению к лепрекону. Полагаю, что настоящая книга не только содержит много ценной информации, но и позволяет нам взглянуть на самих себя. — Кэти Фидел.

«Выходные с пьяным лепреконом, или Как найти свою радость» переводит на новый уровень работу Джозефа Кэмпбела по следованию вдохновению. Мне нравился и меня вдохновлял возвышенный поэтический стиль Кэмпбела, но применить его к повседневной жизни оказалось слишком сложно. В настоящей книге Клаус рассказывает, как нам находить свою РАДОСТЬ день за днем и минуту за минутой. Его умение простыми словами доносить до читателя сложные идеи делает эту информацию доступной и практичной. Он даже дает совет, как заставить страхи, что порой парализуют нас, работать в наших интересах! Если вы действительно желаете реализоваться сами и воплотить в жизнь все ваши мечты — не преуменьшайте силы этой книги! А уж если решитесь применить в жизни описанные в ней принципы, то крепче хватайтесь за штаны — вас ждет лихая поездка! — Линда Гордон, Прескотт, Аризона.

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно