Конфликтология (doc)

А. В. Дмитриев

___________________________________________________

Конфликтология

___________________________________________________

Рекомендовано Министерством образования Российской Федерации в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений

Гардарики

МОСКВА

2000

УДК 327.5 (075.8)

ББК 66.5 (2)

Д53

Рецензенты:

член-корреспондент РАН, доктор философских наук М.Н. Руткевич

член-корреспондент РАН, доктор юридических наук Д.А. Керимов

Дмитриев А.В.

Конфликтология: Учебное пособие. - М.: Гардарики,

2000. - 320 с.

ISBN 5-8297-0044-1 (в пер.)

Систематически излагаются основные проблемы новой учебной дисциплины - конфликтологии. Рассматриваются типология, причины, динамика конфликтов и основные способы их разрешения. Использованы разработки западных специалистов, а также последние разработки российских исследователей. Особое внимание уделяется технологии смягчения и регулирования конфликтов.

Адресовано студентам, аспирантам и преподавателям высших учебных заведений, а также исследователям и специалистам, связанным с управлением социальными процессами, а также тем, кто желает получить теоретические и практические знания о существенной, не всегда приятной стороне нашей противоречивой жизни.

УДК 327.5 (075.8)

ББК 66.5 (2)

В оформлении переплета использован фрагмент картины Диего Веласкеса «Сдача Бреды» (1634-1635)

ISBN 5-8297-0044-1

Предисловие

Конфликтология как наука о противостоянии социальных групп, слоев и индивидов развивалась в нашей стране в своеобразных, можно сказать - экстраординарных условиях. В течение многих десятилетий - при советской власти - она замалчивалась; ее место занимала марксистско-ленинская теория классовой борьбы, доведенная Сталиным до последовательного претворения в массовый террор. Потом появились практические проявления более современных конфликтологических моделей: борьба с диссидентами, попытки умиротворения производственных противоречий в промышленности и сельском хозяйстве (издание законов о трудовых коллективах и др.), и лишь с переходом к иному общественному устройству в 1990-х гг. наши ученые обратились к научным исследованиям в этой области, стремительно догоняя Запад.

Понятно, что российская конфликтология имеет большие перспективы развития. Хорошо или плохо, но от нее требуются не только академические изыскания, но и предложения о путях решения конфликтных практических задач, таких как противостояние в Чечне, несогласованность в действиях разделенной, согласно Конституции, государственной власти, конфликты политических партий и многое другое. Работы, подобные настоящему пособию, будут, несомненно, способствовать просвещению по части стратегии и тактики разрешения и предупреждения конфликтов. Особенно, если их прочтут те, кто определяет политику в таких вопросах.

Автор настоящей работы член-корреспондент РАН А.В. Дмитриев - один из зачинателей российских конфликтологических разработок. В течение последних лет вышли из печати содержательные книги и статьи исследовательского и учебного характера. Сейчас вниманию читателя представляется пособие весьма широкого плана, в котором рассматриваются по существу все основные проблемы конфликтологии, которые могут заинтересовать не только студентов высших учебных заведений, будущих социологов и политологов, но и специалистов, связанных с управлением социальными процессами.

Академик В. Кудрявцев

Исторический обзор

Глава 1

§ 1. Ранние представления

В мифах и преданиях, идеях и высказываниях философов, историков, писателей прошлых веков содержатся многочисленные и порой довольно глубокие замечания о причинах всевозможных конфликтов и путях их преодоления. Тогда основным средством разрешения конфликтов считалось применение «священной» власти старейшин, вождей. Однако формирование личностных раннегосударственных структур не всегда приводило к порядку, а зачастую еще больше обостряло социальную несправедливость, усиливало и обнажало борьбу за существование. Именно поэтому на протяжении столетий продолжали жить надежды на более совершенное будущее, когда прекратятся войны во всех концах земли, исчезнут вражда и споры¹.

Первые попытки рационального осмысления природы социального конфликта принадлежат древнегреческим философам. Известный античный философ-диалектик Г е р а к л и т (ок. 530-470 до н.э.) стремился связать свои рассуждения о войнах и социальных конфликтах с общей системой взглядов на природу мироздания. Для него все было подвержено вечному круговороту и взаимопревращению, в том числе и нормы человеческого общения - в мире все рождается через вражду и распри. Единственный всеобщий закон, царящий в космосе, - это «война - отец всего и царь всего. Одним она определила быть богами, а другим - людьми, одних она сделала рабами, других - свободными»2. Эти слова Гераклита - одна из первых попыток рационально обосновать позитивную роль борьбы в процессе общественного развития. Конфликты здесь предстают как атрибут общественной жизни, непременное и важное условие общественного развития. Идеи Гераклита о конфликтах и борьбе как основе всех вещей разделял и другой философ-материалист древности - Э п и к у р (341-270 до н.э.), который тем не менее считал, что негативные последствия столкновений когда-нибудь вынудят людей жить в состоянии постоянного мира. Так мечты о бесконфликтном состоянии общества дополнились первыми теоретическими рассуждениями.

Х р и с т и а н с к а я ф и л о с о ф и я в соответствии с заветами Евангелия стремилась, особенно в начальный период своего развития, доказать преимущества мира, согласия и братства между людьми. На рубеже II-III вв. видные ее представители развивали аргументацию, направленную против вооруженных столкновений, которая, однако, не оказала существенного влияния на естественный ход исторического развития. Но уже в начале IV в. принцип несовместимости войн с «учением Христа» ставится под сомнение.

Сложные и противоречивые оценки социальных конфликтов дала эпоха Возрождения - период интенсивного культурного и идейного развития стран Западной и Центральной Европы, переходный от средневековья к Новому времени. В то время с резким осуждением социальных столкновений и вооруженных конфликтов выступали такие известные гуманисты, как Т. Мор, Эразм Роттердамский, Ф. Рабле, Ф. Бэкон.

Э р а з м Р о т т е р д а м с к и й (1469-1536), в частности, не только отмечал тот факт, что «война сладка для тех, кто ее не знает», но и указывал на наличие собственной логики начавшегося конфликта, который разрастается, подобно цепной реакции, вовлекая в орбиту своего воздействия все новые слои населения страны.

Известный гуманист обращал внимание «на сложность примирения противостоящих в конфликте сторон даже в том случае, если они стоят на сходных духовных позициях. «Наибольшим абсурдом, - отмечал он, - является то, что Христос присутствует в обоих враждебных лагерях, как будто сам с собой ведет борьбу»¹.

Интересны высказывания о природе конфликтов английского философа-материалиста Ф р э н с и с а Б э к о н а (1561-1626), поскольку он, пожалуй, впервые подверг основательному теоретическому анализу совокупность причин конфликтов внутри страны, проанализировав материальные, политические и психологические условия социальных беспорядков, а также возможные способы их преодоления. Для Ф. Бэкона была характерна глубокая оценка решающей роли материальных причин в возникновении социальных беспорядков. Одной из них он считал бедственное материальное положение народа. «Сколько в государстве разоренных, - замечает он, - столько готовых мятежников. А если к разорению и оскудению знати прибавляется обнищание простого народа, опасность становится велика и неминуема, ибо мятежи, вызываемые брюхом, есть наихудшие».

Рассматривая политические причины конфликтов, Бэкон отмечал, что государи связаны со своими государствами и не должны пренебрегать мнением сословий и сената, решая все вопросы по собственному разумению и произволу. «Народы с трудом переносят этот произвол и сами замышляют самостоятельно создать и укрепить какое-то новое правление. Это начинается с тайных подстрекательств знати и вельмож, а когда этому попустительствуют, начинается волнение народа». Кроме политических ошибок в управлении Бэкон указывал на несколько психологических причин социальных беспорядков. Это, в частности, «иное острое и колкое слово в устах государя», «зависть в общественной жизни», «пасквили и крамольные речи, когда они часты и смелы, а также ложные слухи, порочащие правительство, когда они возникают часто и охотно подхватываются».

Обращал внимание Бэкон и на конкретные средства предупреждения конфликтов, отмечая, что на «каждый случай болезни» существует свое лекарство. «Первым из лекарств» он называет устранение всеми возможными способами материальных причин социальных конфликтов, среди которых особая роль принадлежит неудовлетворительному положению отдельных сословий в обществе. При этом он замечал, что недовольство одного из основных сословий еще не представляет большой опасности, «...ибо простой народ не скор на подъем, если вельможи его к этому не возбуждают; а те бессильны, если сам народ не расположен к возмущению. Опасность тогда велика, когда знать только и ждет смуты в народе, чтобы тотчас выступать самой».

Важным средством предупреждения социальных столкновений Бэкон считал искусство политического маневрирования. «В самом деле, - писал он, - искусно и ловко тешить народ надеждами, вести людей от одной надежды к другой есть одно из лучших противоядий против недовольства. Поистине, мудро то правительство, которое умеет убаюкивать людей надеждами, когда оно не может удовлетворить их нужды, и ведет дело таким образом, чтобы любое зло смягчено было надеждой; это не так уж трудно, ибо как отдельные лица, так и целые партии весьма склонны тешить себя надеждами или хотя бы заявлять о них вслух, если сами уж им не верят». К подобного рода предписаниям можно отнести и соображения Бэкона о роли и значении политики «разделения и раскалывания всех враждебных государству союзов и партий посредством стравливания их между собой и создания меж ними недоверия».

Самостоятельной и, как утверждал Бэкон, «прекрасной мерой» предотвращения конфликтов является забота о том, чтобы у недовольных не оказалось подходящего вожака, который бы мог их объединить. А с другой стороны, большое значение имеет наличие одного, а еще лучше нескольких лиц, обладающих способностями к подавлению народных волнений и мятежей. Он не только указывает на необходимость в таких людях, но и называет основные качества, которыми они должны обладать. Правда, необходимо, «...чтобы эти военачальники были людьми надежными и почтенными, а не любителями расколов и искателями популярности, и чтобы они были в ладах с другими важными особами в государстве; иначе лекарство это может оказаться опаснее самой болезни»¹.

§ 2. Новые подходы

В XVIII в. с открытой критикой вооруженных конфликтов, с осуждением завоеваний и насилия выступали английские демократы, и французские просветители В.Д. Пристли, Ш. Монтескье, Д. Дидро, Ж.Ж. Руссо, Вольтер. Вооруженные конфликты они рассматривали как пережиток «варварской эпохи» и полагали, что лишь ликвидация существующих феодальных устоев приведет к «вечному миру». В работах этого периода много внимания уделялось поиску рациональных форм организации общественной жизни, которые устранили бы причины социальных конфликтов, коренящихся в совершенно отживших формах государственного устройства гражданского мира².

Различные проекты преобразований широко и заинтересованно обсуждались. Логика их обсуждения, идеи, высказанные в его процессе, представляют интерес, сохраняющий актуальность и до настоящего времени. В значительной мере это связано с тем, что в XVIII в. мыслители пытались осознать целостную логику мирового развития, оценить общественную жизнь в рамках всемирной истории. Все эти качества особенно ярко проявились в социальной философии Ж а н Ж а к а Р у с с о (1712-1778). Всемирно-исторический процесс у него как бы распадается на три составных момента: вначале существует «естественное состояние», когда люди свободны и равны, затем развитие цивилизации приводит к утрате людьми состояния равенства, свободы и счастья, и наконец, заключив «общественный договор», люди вновь обретут утраченную гармонию общественных отношений, «вечный мир», согласие и единство. По сути дела, вокруг этих составляющих и разворачивалась тогдашняя полемика.

Взгляды Ж.Ж. Руссо на природу «естественного состояния» общества не разделяли многие его современники. Великий немецкий философ И м м а н у и л К а н т (1724-1804) считал, что «состояние мира между людьми, живущими по соседству, не есть естественное состояние... последнее, наоборот, есть состояние войны, т.е. если и не беспрерывные враждебные действия, то постоянная их угроза. Следовательно, состояние мира должно быть установлено»¹. Здесь находим, с одной стороны, противоположную позицию, свойственную также Т о м а с у Г о б б с у, рассматривавшему «естественное состояние» как состояние «войны всех против всех», а с другой стороны, присущую и Руссо надежду на возможность установления в будущем принципиально нового состояния мира.

В исторических рамках Нового времени высказывались также весьма различные суждения относительно причин социальных конфликтов и перспектив их преодоления. Однако при всем разнообразии этих суждений преобладали признание решающей роли согласия между людьми в развитии общества; общая негативная оценка средневековой смуты, беспорядков и войн, а также надежда на будущий «вечный мир».

В XIX в. наметился иной подход к оценке войн и социальных конфликтов. Прежде всего Г. В. Ф . Г е г е л ь гораздо определеннее высказался в отношении позитивной роли войн в развитии общества¹.

Более глубокое понимание сложных процессов общественного развития и тем самым роли социального конфликта в жизни общества объективно диктовалось самим ходом исторического процесса. В XIX в. он сопровождался столь бурными изменениями в экономической, политической, духовной и других областях общественной жизни, что это не могло не сказаться на содержании социальных теорий. Общественное развитие в этих теориях начинает выглядеть так, что борьба, конфликты и столкновения представляются не просто возможными, а неизбежными явлениями социальной действи- тельности. Более того, появляются теории, стремящиеся обосновать наличие вечных причин конфликтов, а тем самым принципиальную неустранимость их последствий.

В работе английского экономиста, священника Т о м а с а М а- л ь т у с а (1766-1834) «Опыт о законе народонаселения» (1789) было предложено новое объяснение известного факта усиливающейся в стране безработицы. Объясняя бедствия народа «вечными» биологическими свойствами природы, Т. Мальтус сформулировал некий «естественный закон», согласно которому численность населения растет в геометрической прогрессии, а средства существования - в арифметической. Тем самым причины бедственного положения трудящихся он обнаруживал не в исторических последствиях промышленного переворота и политике обезземеливания крестьянства, а в «легкомысленной привычке» населения «неразумно» размножаться. Естественно, что такой взгляд на процессы общественного развития делал борьбу людей за средства существования самоочевидным и неизбежным явлением, а всевозможные конфликты с точки зрения этой теории стали постоянным фактором общественного развития.

Проблема борьбы за существование занимала центральное место в учении английского биолога Ч а р л з а Д а р в и н а (1809-1882). Основное содержание его теории биологической эволюции изложено в книге «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь», изданной в 1859 г. Главная ее идея сформулирована в самом названии работы - развитие живой природы осуществляется в условиях постоянной борьбы за выживание, что и составляет естественный механизм отбора наиболее приспособленных видов. Распространял ли Ч. Дарвин эти идеи на процессы общественного развития, определить трудно. По крайней мере среди исследователей его творчества на этот счет нет единого мнения. Однако впоследствии получила развитие теория так называемого социального дарвинизма в качестве научного направления, сторонники которого пытались объяснить эволюцию общественной жизни биологическими законами естественного отбора и борьбы за существование.

Аналогичную, основанную на принципе борьбы за существование, но уже чисто социологическую концепцию разрабатывал Г е р б е р т С п е н с е р (1820-1903), который считал принцип выживания наиболее приспособленных индивидов основным законом общества. В соответствии с этой концепцией состояние противоборства универсально, поскольку обеспечивает равновесие не только в рамках отдельного общества, но также между обществом и природой. Закон конфликта, таким образом, выступает у него всеобщим и основополагающим законом.

Вместе с тем в концепции Г.Спенсера определены пределы развития общества. Они будут наблюдаться лишь до тех пор, пока в перспективе не будет достигнуто полное равновесие между народами и расами.

Известным социальным дарвинистом США на рубеже XIX-XX вв. был У и л ь я м С а м н е р (1840-1910). Убеждение, что борьба за существование является несомненным фактором прогресса, приводило его к выводу, что в этой борьбе гибнут наиболее слабые, худшие представители рода человеческого. Именно победители - а в Америке того времени это были преуспевающие промышленники, деловые люди, банкиры - являются подлинными творцами всеобщих ценностей и попросту наилучшими людьми. Они - закономерный продукт естественной селекции, и нет оснований противостоять ей в угоду «какому-то равенству». Поэтому У. Самнер был категорически против всякого вмешательства государства в общественную жизнь и осуждал социалистические идеи, считая, что социализм - это «вызов фактам». Общественные процессы не могут и не должны контролироваться людьми, а сама идея о сознательном улучшении мира - абсурдна.

При всем консерватизме этих взглядов Самнер положил начало системному изучению норм социального поведения, внутригруппо-вых и межгрупповых отношений. Большое значение для исследования конфликтов имеет отмеченная им связь межгруппового конфликта с внутренним единством групп.

Новые мотивы в теоретическом анализе конфликта появляются в творчестве польско-австрийского представителя социального дарвинизма, юриста Л ю д в и г а Г у м п л о в и ч а (1838-1909). Признавая, что всемирная история - это постоянная борьба рас за существование, он выводит сущность расовых различий не из биологии, а из особенностей культуры. Источники конфликтов следует искать не только в природе человека, но и в социальных феноменах различных по своему типу культур. Отсюда и сам конфликт может приобретать различную окраску - от жесточайшей резни до парламентских дебатов, - соответствуя особым потребностям конкретных культурных форм жизни.

По мнению Л. Гумпловича, конфликты не являются единственно важным социальным процессом. Не менее значим процесс социального единения, на основе которого возникают более широкие социальные общности и государство. Однако конфликт и здесь играет решающую роль, так как социальные группы объединяются именно в результате конфликта. Единство новых укладов становится возможным лишь как результат борьбы между отдельными группами.

Взгляды Гумпловича на природу социального конфликта можно свести к трем основным тезисам: 1) конфликты составляют сущность исторического процесса; у них различный характер, но они являются фактором прогресса; 2)дифференциация общества на господствующих и подчиненных - явление вечное, следовательно, конфликт тоже вечен; 3) конфликты способствуют единству общества, а также возникновению более широких объединений.

В настоящее время у идей социального дарвинизма мало последователей. В целом они скорее достояние истории, чем живой материал для построения современных теорий общественного развития. Но отдельные из этих идей представляются продуктивными, поскольку представители этого направления дали описание разнообразных конфликтов, отстаивали их позитивное значение для совершенствования социальных систем, указывали на закономерность постоянной смены в обществе состояний конфликта и стабильности, войны и мира.

На рубеже XIX-XX вв. все усиливающееся влияние на разработку проблематики конфликта стала оказывать с о ц и о л о г и я, которая в отличие от социальной философии, выводящей знания об обществе из априорных философских постулатов различных мыслителей, переходит к теоретическим построениям на основе обобщения фактических данных, полученных с помощью строго научных методов. Такие методы научного исследования, как статистические выборки, анкетные опросы, сравнительно-исторические обобщения, создание теоретических моделей изучаемых процессов, стали необходимым средством познания многих общественных явлений, в том числе и конфликтных.

Разработка проблем конфликта осуществлялась разными направлениями в социологии. Не все они признавали конфликт исходной категорией социологических концепций, но все определенно подчеркивали важное значение конфликтов в жизни общества и настоятельную необходимость их теоретического анализа.

Немецкий социолог Г е о р г З и м м е л ь (1858-1918) считается первым, кто ввел в научный оборот термин «социология конфликта». По крайней мере именно так называется одна из его работ, изданная в начале нашего столетия. Г. Зиммель предлагал заняться анализом «чистых форм» социального общения и взаимодействия. Среди таких относительно устойчивых форм социального взаимодействия, как авторитет, договор, подчинение, сотрудничество и некоторые другие, должен занять свое особое место и конфликт, который является не только нормальной, но и исключительно важной формой общественной жизни. Конфликт способствует социальной интеграции, он определяет характер конкретных социальных образований, укрепляет принципы и нормы их организации.

Теоретические взгляды Г. Зиммеля разделяли в 20-е гг. XX в. социологи так называемой чикагской школы, видными представителями которой были Роберт Эзра Парк (1864-1944), Эрнест Уотсон Берджесс (1886-1996), Аббион Вудбери Смолл (1854-1926). Они рассматривали социальный процесс в аспекте четырех взаимосвязанных типов взаимодействия: соревнования, конфликта, приспособления и ассимиляции. Конфликты здесь занимают центральное место, поскольку представляют своеобразный мостик для перехода от соревнования к приспособлению и ассимиляции, являясь, таким образом, важнейшим источником социальных перемен.

§ 3. Mapkcuзм

Марксистская социология уже в XIX в. внесла существенные коррективы в господствовавшие представления о процессах общественного развития.

Марксизм на всех уровнях познания общественных процессов - сущностном, всеобщем и конкретно-историческом, социологическом и политологическом признает социальные конфликты, коллизии и антагонизмы как возможные, а в условиях острой классовой борьбы в рамках так называемых антагонистических формаций - и как неизбежные явления общественной жизни.

Вместе с тем следует отметить, что и марксизм оказался не в силах выйти за пределы воззрений своего времени. Многие предрассудки эпохи XIX в. остались непреодоленными в этой «самой последовательной революционной теории». Одним из таких предрассудков было убеждение о возможности в будущем исключить социальные конфликты из жизни общества. Высказывания К. Маркса о завершении предыстории человечества и грядущем начале его подлинной истории, где исчезнут политические революции, об изобилии материальных благ, которые польются полным потоком и принципиально изменят природу общественных отношений, оставляли возможность конфликтов лишь на уровне взаимоотношений в основном в рамках промышленной фабрики. Более поздние соображения (В.И.Ленин) о том, что в социалистическом обществе исчезнут антагонизмы и можно будет воспитывать «нового человека», не только не противоречили этому положению, но, наоборот, в принципе утверждали его.

Маркс и Ф. Энгельс были убеждены, что тогдашний антагонизм классовых интересов буржуазии и пролетариата мог быть разрешен только в процессе социалистической революции, ликвидирующей частную собственность на средства производства, создающей условия для ликвидации антагонистических отношений, ликвидации эксплуататорских классов, которые добровольно не отдадут своей собственности, своего господства. Это убеждение питало их усилия при разработке конкретных проблем, с которыми социалистической революции предстоит столкнуться в процессе своего осуществления. Осмысление этих проблем затронуло многочисленные вопросы, имеющие непосредственное отношение к проблематике конфликта. Движущиеся силы революции и диалектика отношений между ними, искусство руководства вооруженным восстанием и политика привлечения на сторону рабочего класса союзников, предупреждение контрреволюции и организации работы в мирных условиях - постановка и решение этих и многих других подобных вопросов с марксистских позиций составляет исторический опыт конкретного анализа разнообразных конфликтных ситуаций.

Марксизм XIX в. всегда отдавал явное предпочтение революционному действию. Максимализм Маркса отчетливо проявился, в частности, в заключительной главе работы «Классовая борьба во Франции», где он прямо призвал рабочих и демократов не поддаваться конституционным иллюзиям, не абсолютизировать буржуазные свободы и реформистские методы, не опускаться до компромиссов во имя воображаемого гражданского мира. Маркс был убежден, что только через борьбу, через внепарламентские действия, с помощью «давления извне» можно добиться осязаемых результатов, обеспечить существенные изменения в обществе. Революционный пафос Маркса, в какой-то степени оправданный тогдашней эпохой, приводил его к ошибочным выводам относительно общего упадка прогрессивности буржуазии и взглядам на реформу как лишь на побочный продукт революции.

Отметим также, что всякий социальный конфликт, вовлекающий

в свою орбиту интересы значительных слоев общества, рассматривается в марксизме преимущественно с точки зрения его политического значения, что существенно ограничивало его рассмотрение со стороны других общественных наук.

Маркс и Энгельс, преодолевая свои ранние иллюзии относительно близости социалистической революции, в конечном итоге пришли к выводу, что лишь всемерное развитие капиталистического способа производства создает материальную основу для последующего социалистического переустройства общества, которое может стать результатом мирных эволюционных преобразований. Ленин, начиная с первых своих работ, предпринимает пересмотр этих марксистских положений. Уже в 1894 г. в работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» он, по существу, предвосхищая свою позднее сформулированную концепцию перерастания буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую, заявил, что русский пролетариат, встав во главе всех демократических элементов, свалит царизм и пойдет «прямой дорогой открытой политической борьбы к победоносной коммунистической революции»¹

Ленин, несомненно, всегда стремился быть верным духу марксизма, который он, однако, понимал преимущественно в ракурсе сравнительно ранних работ основоположников марксизма. Марксизм представлялся Ленину прежде всего и главным образом учением о насильственной революции как единственно возможном способе социалистического переустройства общества. Работа Ленина «Государство и революция» характеризует марксизм как «настоящий панегирик насильственной революции», как учение «о неизбежности насильственной революции».

Ленину, по мнению академика Т.И. Ойзермана, были известны высказывания Маркса о возможности эволюционного пути развития к социализму. «Правильнее считать, что Ленин предпочитал попросту игнорировать эти высказывания, поскольку они были явно не применимы к России и, кроме того, не согласовывались с той оценкой капитализма конца XIX-начала XX в., которую обосновал Ленин»².

§ 4. Немарксистская традиция

В первой половине XX в. не без некоторого влияния марксизма сложилось научное направление, представители которого ( М. Вебер, В. Парето, Г. Моска, Ж. Сорель, Ф. Оппенгеймер, А. Бентли ) специально обратили внимание на необходимость изучения конфликтов и изменений, а не только согласия и стабильности в общественной жизни.

М а к с В е б е р (1864-1920) - наиболее крупная фигура в ряду исследователей современного ему капитализма. Он находил, что суть его противоречий в остроконфликтном столкновении двух культурно несовместимых типов носителей буржуазных отношений - традиционного и современного капитализма. Лишь последний тип прогрессивен, он предполагает безграничный рост интенсивности труда, столь необходимый в предпринимательстве и «несовместимый с безмятежным существованием и наслаждением жизнью». Немецкий исследователь видел в социализме не решение противоречий капитализма, а, напротив, обострение проблемы. Диктатура пролетариата, по его мнению, приведет лишь к хаосу. Альтернативой ему можно рассматривать лишь «свободу личности в несвободном обществе».

В и л ь ф р е д о П а р е т о (1848-1923), итальянский исследователь, известен своей теорией элит. Подчеркивая иррациональную природу человека, В. Парето считал, что специфически человеческое состоит не столько в разуме, сколько в способности использовать разум в корыстных целях. Вследствие этого человеческое поведение носит алогичный характер, а люди прибегают к разного рода общественным теориям, чтобы скрыть подлинные мотивы своей деятельности. Любые общественные теории, любые идеологии являются ширмой, скрывающей за внешне логическими построениями определенного рода действия, продиктованные чувствами, пристрастиями и эмоциями. Таким образом, иррациональные пласты человеческой психики детерминируют социальное поведение людей.

Утверждая основополагающую роль человеческой психики, В. Парето считал, что социальная неоднородность общества является постоянным спутником общественной жизни, ибо столь же постоянны различия биопсихологических качеств индивидов. Социальная гетерогенность у Парето означала прежде всего деление общества на массу индивидов управляемых и небольшое количество индивидов управляющих, называемых элитой.

Смена элит и борьба между ними, по Парето, и составляют сущность самого общества. Многочисленные и разнообразные конфликты постоянно сопровождают процесс его развития, но их роль и значение зависят от конкретного этапа развития правящей элиты. Они могут служить стабильности политической системы, поддерживая состояние динамического равновесия, но могут вести и к радикальным преобразованиям революционного характера, обеспечивая тем самым смену элит, их постоянный «круговорот».

Наряду с Парето создателем современной теории элит является один из основоположников политологии, итальянский юрист

Г а э т а н о М о с к а (1858-1941). Изданная им в 1896 г. работа о «политическом, или правящем, классе» («Элементы политической науки») положила начало развитию современных политических исследований. Г. Моска считал вечным разделение общества на два класса: господствующий «политический класс», берущий на себя все государственные функции и пользующийся вытекающими отсюда привилегиями, и управляемый класс - неорганизованное большинство. Несмотря на многовековые иллюзии, разнообразные мифы о народном представительстве и суверенитете, реальная власть всегда находится в руках «политического класса». Народовластие, реальная демократия и социализм - это все утопии, не совместимые с законами общества и с человеческой природой. Власть никогда не может быть властью народа, считал Моска. В лучшем случае она может лишь служить интересам народа.

Моска стремился к разработке «научной политики» для того, чтобы в руках правящей элиты она стала тем инструментом, который со временем обеспечит формирование господствующего класса не на имущественной или другой подобной основе, а на основе ума, способностей, образования и заслуг его представителей. Достижение меритократического идеала («достойные у власти») Моска относит к весьма отдаленному будущему. А до тех пор история останется борьбой классов, где насилие и конфликты играют важную роль в процессе общественных перемен и социальной стабилизации. Исход этой борьбы определяется соответствием качеств того или иного класса конкретным потребностям эпохи.

Важное место в процессе общественного развития отводил политической борьбе и насилию французский социолог и философ Ж о р ж С о р е л ь (1847-1922). Он рассматривал насилие как основополагающую форму правления и высшее творческое начало истории. В изданной в 1907 г. книге «Размышления о насилии» им разработаны ключевые в его социально-политических построениях понятия мифа и насилия. Ж. Сорель трактует миф как объединяющий и побуждающий к действию эмоционально-психологический императив, основанный на вере. Миф представляет собой неразложимую социально-психологическую целостность, которая в связи с этим не может быть подвергнута рациональному анализу, критике, опровержению. В нем находят свое выражение убеждения, чувства, интересы, интуитивные стремления определенной социальной группы. К числу подобным образом понимаемых мифов Сорель относил идеи таких крупных социальных конфликтов, как революция и всеобщая забастовка. Социальные и политические конфликты в его теории оказываются признаком иррационального характера общества и истории, они отрицают идею социального прогресса и утверждают стихийное, иррациональное движение масс.

Несколько иного типа политическую концепцию конфликта разрабатывал в Германии Ф р а н ц О п п е н г е й м е р (1864-1943). Его преимущественно интересовали вопросы происхождения государства и особенности социальных процессов, протекающих в нем. Он считал, что в возникновении государства играют решающую роль отнюдь не экономические причины. По Ф. Оппенгеймеру, государство - это «правовой институт, насильственно навязанный одной группой людей - завоевателями - другой группе-завоеванным...» Резко критикуя теории, объясняющие возникновение классов и государства внутренними факторами социального и экономического развития, он объявлял их «источником всего социологического зла в теории и на практике». Государство могло возникнуть исключительно путем порабощения и подчинения людей. Со времени его возникновения отношения между классами остаются, в сущности, неизменными. Изменяются лишь формы эксплуатации - от физического насилия до экономического и политического принуждения. «Примерно 5000 лет назад, - отмечал он, - в связи с завоеванием неравенство проникло в тело человечества, и вся последующая история является попыткой справиться с этой болезнью».

Весьма отличающуюся от теорий европейских мыслителей политическую концепцию разрабатывал американец А р т у р

Б е н т л и. Его интересовала собственно политическая жизнь как процесс политической деятельности в обществе. Основным понятием концепции А.Бентли является понятие группы, в том числе и политической. В сфере политики такими группами являются не только политические партии, но и другие политические институты, смысл и назначение которых раскрывается только через анализ их деятельности. Действуя, политические группы реализуют свои интересы. Как политические представители определенных групп интересов, политические партии действуют в определенном социальном окружении, где рядом и вместе с ними действуют другие группы интересов. Из столкновения разных групп интересов и складывается собственно политическая жизнь общества. По форме же своего проявления эта жизнь представляет собой множество фактов применения силы. Однако Бентли считает более уместным пользоваться термином «давление», смысл которого, по его убеждению, не сводится только к физическому принуждению. «Равновесие группового давления, - пишет он, - является нормальным состоянием общества. Понятие «давление» является достаточно широким, чтобы охватить все формы влияния группы на группу от борьбы и демонстрации до абстрактной дискуссии и трогательного морализаторства».

Итак, в социально-политических и правовых концепциях общественного развития на рубеже XIX-XX вв. теоретический интерес к проблематике конфликта был вполне очевиден. Анализ этой проблематики осуществлялся в основном на базе методологических установок социального дарвинизма и марксизма, западной социологии, политологии и юриспруденции. Методологическими особенностями этих научных направлений в значительной мере определяются как сильные, так и слабые стороны проникновения в сущность такого значимого явления, как конфликт. Несомненно и определенное влияние, которое оказывали социальные и политические события того времени на теоретические выводы в отношении как общих проблем общественного развития, так и конфликта. Рассуждая об основных идеях, высказанных в теориях общественного развития этого периода, целесообразно выделить те из них, которые обладают качеством всеобщности и сохраняют свою актуальность для современных концепций конфликта.

В о - п е р в ы х, это твердое убеждение в том, что конфликт является нормальным социальным явлением. Природе самого человека и общества присущи биологические, психологические, социальные и другие факторы, которые неизбежно порождают многочисленные и разнообразные конфликтные ситуации.

В о - в т о р ы х, конфликты выполняют ряд позитивных функций в процессе общественного развития. Они обеспечивают общее прогрессивное движение общественной жизни, способствуют сохранению единства социальных образований, утверждению общезначимых норм и социальных ценностей.

В - т р е т ь и х , осознается связь и зависимость между конфликтным состоянием общественного развития и типом социальной структуры, порождающим данное состояние, т.е. определяется состояние структурного конфликта.

В - ч е т в е р т ы х, отстаивается тезис, что противоположность между правящим меньшинством и управляемым большинством является неизбежным и вечным явлением, вызывающим всевозможные трения, коллизии, конфликты.

В - п я т ы х, осознается связь и зависимость между изменениями экономической, политической, духовной сторон жизни общества и конфликтными ситуациями, возникшими в результате этих изменений, т.е. определяется состояние функционального конфликта.

В - ш е с т ы х, в процессе общественного развития определяется состояние динамического равновесия, когда несовпадающие интересы различных социальных групп взаимно уравновешиваются с помощью возникающих и разрешаемых конфликтов.

§ 5. Современные концепции

Пристальный интерес к общественному конфликту питала объективная потребность в исследовании этого явления. Работы по проблематике конфликта всегда имели свою аудиторию - многочисленные социальные и политические движения, критически относящиеся к существующим в обществе порядкам, решительно настроенные на реформы и устремленные в будущее. Но уже с 30-х гг. XX в. теоретический интерес к проблематике конфликта начал постепенно снижаться. Вначале эта тенденция наметилась в США, а затем и в Европе. Причина отчасти заключалась в том, что заказчиками социальных исследований все чаще становились различные учреждения, финансируемые государственными и частнопредпринимательскими компаниями. В ответ на изменение интересов заказчика меняется и содержание самих исследований. На смену исследованию проблем, имеющих важное значение с общетеоретической точки зрения, приходят исследования, нацеленные на получение конкретных результатов. Перед исследователями прямо ставится задача обозначить те условия, при которых возможно сохранение существующих организационных структур, наиболее гармоничное включение в них индивидов. Успешное применение результатов конкретных исследований стимулировало развитие данного направления.

Анализ проблематики конфликта стал осуществляться преимущественно в аспекте разработки методик разрешения конфликтных ситуаций. Отдельные социологи и правоведы заинтересовались многочисленными забастовками, демонстрациями, проблемами вооруженных столкновений и войн, но все же это были по большей части эпизодические эмпирические исследования. Анализ структурных конфликтов часто заменялся исследованием состояния психического напряжения и способов его разрядки. С позиций того времени конфликты и противоречия представлялись явлениями исключительно дисфункциональными. Это не могло не сказаться на общетеоретических подходах.

Другие причины отхода от исследований теоретической проблематики конфликта имели политический характер. Это было связано главным образом с периодом «охоты на ведьм», поскольку в сознании многих ученых из западных стран конфликтная проблематика неоправданно отождествлялась с марксизмом. Теоретический интерес к социальным конфликтам мог вызвать естественные подозрения в склонности «к подрывной деятельности».

Отмеченная тенденция сокращения исследований по проблематике конфликтов сохранилась в принципе до конца 40-х гг. XX в. Конечно, и в это время исследование конфликтов полностью не прекращалось, но общее отношение к конфликтам изменилось в соответствии с популярной тогда функциональной моделью общества. Примером здесь могут служить исследования причин дезорганизации общественной жизни в рамках функционализма. Ведущий представитель этого направления Т о л к о т т П а р с о н с (1902-1979) - американский социолог-теоретик, уделял анализу конфликтных явлений большое внимание, но осуществлял их исследование с позиций интеграционного процесса с целью достижения общественного согласия. С этих позиций конфликт трактуется им как социальная аномалия, своего рода болезнь, которую необходимо преодолевать. Т. Парсонс формулирует ряд «функциональных предпосылок» стабильности общества, обеспечение которых позволяет сохранить социальную систему в рамках сложившихся норм и ценностных ориентации, избежать социальных конфликтов и потрясений: 1) удовлетворение основных биологических и психологических потребностей значительной части членов данного общества; 2) эффективная деятельность органов «социального контроля», воспитывающих индивидов в соответствии с господствующими в данном обществе нормами; 3) совпадение индивидуальных мотиваций с общественными установками, в связи с чем индивиды выполняют предписанные им обществом функции и задачи.

Выступая сторонником социального порядка, обосновывая его как «естественную форму» общества, Парсонс основное внимание уделял проблемам интеграции, поддержания «гармонического» бесконфликтного отношения между элементами системы, а также проблемам воспроизводства социальной структуры и снятия социально-психологических напряжений в обществе. Это напряжение чрезвычайно опасно для системы, поскольку может ее разрушить.

Близкую к позиции Парсонса точку зрения на природу социального конфликта отстаивали представители школы «человеческих отношений» (public relations). И для них естественным состоянием общества, к которому должны стремиться индустриально развитые страны, является состояние гармонии и социального консенсуса. Видный представитель этой школы Э л т о н М э й о (1880-1949), профессор Гарвардского университета, утверждал, что необходимо содействовать установлению «мира в промышленности», который провозглашается им «главной проблемой современности». Конфликт для него - опасная «социальная болезнь», которую следует всячески избегать, стремясь к «социальному равновесию» и «состоянию сотрудничества» как верным признакам «общественного здоровья». В своих рекомендациях руководителям промышленности Э. Мэйо настаивал на замене индивидуального вознаграждения групповым (коллективным), экономического - социально-психологическим (благоприятный моральный климат, повышение удовлетворенности трудом, демократический стиль руководства). В качестве новых средств повышения производительности труда он предлагал «паритетное управление», «гуманизацию труда», «групповые решения», «просвещение служащих» и т.д. Поэтому не удивительно, что подобные исследования встречали известную поддержку у руководителей производства.

Однако со временем оказалось, что ожидания, связанные с деятельностью школы «человеческих отношений», были чрезмерными. В условиях современной производственной практики рекомендации ее представителей все чаще стали подвергаться критике. Да и в целом уже в 50-е гг. стала ощущаться необходимость смены теоретической ориентации. В силу этих причин наблюдался возврат к разработке конфликтной модели общества.

Прежде всего в эти годы стала ослабевать холодная война, постепенно становясь достоянием истории. С потеплением международной обстановки усилились научные контакты, менее предвзятым становилось отношение к марксизму. Теоретический интерес к проблематике социального конфликта перестал восприниматься как противоречащий ценностным установкам «западной культуры». В этот же период, особенно в индустриально развитых странах, стали заметно изменяться и отношения в сфере производства. Научно-техническая революция, значительно продвинувшая процесс автоматизации производства, сопровождалась усилением экономической роли государства, институты которого получали признание в качестве нового партнера в отношениях производства. Усилилась роль профсоюзов как официальных выразителей интересов больших групп населения. Все это способствовало изменению точки зрения на конфликт.

Тогдашнее изменение теоретической парадигмы осуществлялось в двух направлениях. С одной стороны, критически переосмысливался функционализм. Критика в его адрес в конце 50-х - середине 60-х гг. была, в частности, направлена против явной идеологической ориентации на стабильность, равновесие и интегрированное состояние общественного целого, против неспособности дать адекватное описание и анализ конфликтов. Критическому отношению к функционализму способствовали и работы американского социолога Р о б е р т а М е р т о н а, особенно изданная в 1949 г. объемистая книга под названием «Социальная теория и социальная структура». В ней были обстоятельно проанализированы явные и скрытые социальные функции, а также и дисфункциональность, социальные аномалии. Именно в 50-60-е гг. собственно и появились современные концепции социального конфликта. Наибольшую известность среди них получили концепции Л. Козера, Р. Дарендорфа и К. Боулдинга.

Американский исследователь Л ь ю и с К о з е р в 1956 г. опубликовал книгу «Функции социального конфликта». В ней он прямо утверждал, что не существует социальных групп без конфликтных отношений и что конфликты имеют позитивное значение для функционирования общественных систем и их смены. Свою концепцию, получившую название «концепция позитивно-функционального конфликта», Л. Козер строил в противовес или скорее в дополнение к классическим теориям структурного функционализма, где конфликты были как бы вынесены за пределы социологического анализа. Если структурный функционализм видел в социальных конфликтах некоторую социальную аномалию или признак «расстройства» общества, то Козер стремился обосновать позитивную роль конфликта в обеспечении общественного порядка и устойчивости определенной социальной системы. Стабильность всего общества, по его мнению, зависит от количества существующих в нем конфликтных отношений и типа связей между ними. Чем больше различных конфликтов 'пересекается в обществе, тем более сложным является его деление на группы, тем труднее разделить членов общества на два лагеря. Значит, чем больше независимых друг от друга конфликтов, тем лучше для единства общества.

Козер классифицирует различные типы конфликтов в соответствии со степенью их нормативной регуляции. На одном конце модели можно поместить полностью институционализированные конфликты (типа дуэли), тогда как на его противоположном конце окажутся абсолютные конфликты, цель которых состоит не во взаимном урегулировании спора, а в тотальном истреблении противника. В конфликтах второго типа возможность достижения согласия сторон сведена к минимуму борьба прекращается только в случае полного уничтожения одного или обоих соперников.

«Разумеется, конфликты такого рода особенно изнурительны и дорогостоящи, по крайней мере для противников, силы которых приблизительно равны. Если соперники стремятся избежать «игры с нулевой суммой очков», исходом которой может быть либо окончательная победа, либо столь же безусловное поражение любой из сторон, они взаимно заинтересованы в создании механизмов, способных привести к обусловленному завершению борьбы. В действительности большинство конфликтов оканчивается раньше, чем побежденная сторона будет полностью разбита. Выражение «стоять до последнего», как правило, оказывается только фразой. Сопротивление в принципе всегда возможно до тех пор, пока в лагерях враждующих сторон остается хотя бы по одному воину. Тем не менее схватка обычно прекращается задолго до наступления этого момента. Так происходит потому, что соперники договариваются относительно условий завершения конфликта»¹.

Интерес к конфликту возродился также и в Европе. В 1965 г. немец Р а л ь ф Д а р е н д о р ф, активный сторонник и пропагандист концепции «посткапиталистического» и «индустриального общества», опубликовал в Германии работу под названием «Классовая структура и классовый конфликт». Через два года в Америке вышло его эссе «Вне утопии», где он указывал направление переориентации теоретического анализа в сторону построения новой модели общества. Его концепция «конфликтной модели общества» строилась на «антиутопическом» образе мира - мира власти, конфликта и динамики. Если Козер как бы достраивал равновесную теорию общества до признания позитивной роли конфликтов в упрочении социального единства, то Р. Дарендорф считал конфликт перманентным состоянием социального организма. «Не наличие, а отсутствие конфликта, - утверждал Дарендорф, - является чем-то удивительным и ненормальным. Повод к подозрительности возникает тогда, когда обнаруживается общество или организация, в которых не видно проявлений конфликта». Для него в каждом обществе всегда присутствует дезинтеграция и конфликт. «Вся общественная жизнь является конфликтом, поскольку она изменчива. В человеческих обществах не существует постоянства, поскольку нет в них ничего устойчивого. Поэтому именно в конфликте находится творческое ядро всяких сообществ и возможность свободы, а также вызов рациональному овладению и контролю над социальными проблемами».

В другой своей книге «Социальный конфликт в современности» Дарендорф в центр анализа общественного конфликта ставит структурную гипотезу о том, что ныне поле конфликта совпадает с проблемой права каждого гражданина на доступ к благам и с моделью отторжения от этого права. После того как были исчерпаны причины для соперничества «по вертикали», ликвидированы ресурсы классовой борьбы, современность предлагает новую схему конфликта вокруг самого статуса гражданина, который из предварительного условия и движущей силы «старого» классового конфликта (за право обладать вещами и благами) становится «новым» орудием политического и социального отторжения от определенных обществом возможностей доступа к вещам и благам. Происходит изменение соотношения между равным правом на обладание благами и неравной возможностью доступа к ним.

Критики такой точки зрения (В. Джаконини, Италия) считают, что таким образом социальный конфликт у Дарендорфа не совпадает с внутренней динамикой социальной сферы, а выявляется через феномены «исключения», «разделения», «маргинализации». У него новый господствующий класс возводит барьеры, устанавливает новые границы для социальных взаимосвязей. Он отрезает пути приобщения к обществу. Те, кто оказался на периферии «общества большинства» (иммигранты, маргиналы), заявляют о приоритете «экономических» потребностей, что кажется анахронизмом в передовом постматериальном обществе. Смешно задаваться вопросом, откуда «они взялись», и требовать, чтобы «они убирались к себе домой». Иллюзия, что капитализм гарантирует благосостояние для всех, рушится, и географическая дистанция между «нами» и остальным миром становится все менее обнадеживающей. Возник новый источник конфликта: между «нами», т.е. большинством, устремленным в будущее, пользующимся все более изощренными товарами и благами, и «не нами», т.е. меньшинством (которому, тем не менее, суждено постоянно численно увеличиваться), которое все громче (хотя и не всегда внятно) заявляет о приоритетной для себя проблеме обладания хоть какими-то товарами и благами, о том, что оно нуждается в «помощи посреди изобилия».

Динамика социального конфликта-оказалась как бы в определенной степени перевернутой: сейчас стало важным не столько «обогнать других», сколько «не оказаться сзади», «не быть отброшенным на периферию». Не случайно, что «почти» насильственные (а иногда и действительно насильственные) конфликты происходят между теми, кто «включен», и теми, кто «исключен», причем эти конфликты протекают в соответствии с традиционной схемой «войн между бедняками». Кстати, самые нетерпимые, самые расистски настроенные люди - это почти всегда самые бедные, хотя зачастую они действуют, так сказать, «в пользу третьей стороны»¹.

Отмечая явную антифункциональную направленность конфлик-тологической концепции Дарендорфа, не следует относить ее к политическому радикализму. Не случайно сам Дарендорф называл себя современным либералом и резко критиковал К. Маркса, обосновывавшего неизбежность крайних форм классового конфликта, вплоть до открытой гражданской войны.

К е н н е т Б о у л д и н г, американский социолог и экономист, автор «Общей теории конфликта», также стремился к созданию целостной научной теории конфликта, описывая в ее рамках все проявления живой и неживой природы, индивидуальной и общественной жизни. Термин «конфликт» находит здесь широкое применение в анализе физических, биологических и социальных явлений. К. Боулдинг, указывая на «бесконечную войну моря против суши и одних форм земной природы против других форм», считал, что даже неживая природа изобилует острыми конфликтами.

В своей работе «Конфликт и защита. Общая теория» (1963) Боулдинг отмечал, что «все конфликты имеют общие элементы и общие образцы развития и именно изучение этих общих элементов может представить феномен конфликта в любом его специфическом проявлении». Это положение несет основную методологическую нагрузку как в «общей теории конфликта», так и в правовой по интерпретации.

Еще более усилилась ориентация на позитивное исследование конфликта в 70-е гг., когда кризисные события предшествующего десятилетия поставили под сомнение идею о равновесном состоянии общества. Особенно резкой критике в это время подверг идеи бесконфликтного состояния общественного развития американский социолог, виднейший представитель так называемой альтернативной социологии А л в и н Г о у л д н е р (1920-1980).

С его точки зрения, основная задача социологии заключается в выяснении причин конфликтного состояния общества и в поиске путей преодоления кризисных ситуаций в общественном развитии. Глубинные основы кризиса западного общества А. Гоулднер видел в деперсонализации человека, в разрушении целостного взгляда на мир, в противоречивом отношении между знанием и властью.

Критикуя все существующие социологические подходы, в том числе и марксистский, за идеологичность, Гоулднер пытался освободиться от идеологии с помощью своей «критически-рефлексной» концепции. В социальной структуре современного западного общества от выделял три класса: старую буржуазию, или денежный класс капиталистов, пролетариат и, наконец, появившийся новый класс интеллигенции. Особое внимание именно к этому классу составляет основное содержание новой концепции. Обладание культурным капиталом и культура критического дискурса (некая специфическая речевая общность) делают новый класс единственной надеждой социального прогресса. Гоулднер подразделял новый класс на две различные социальные группы: научно-техническую интеллигенцию и интеллектуалов (гуманитарную интеллигенцию). Именно на интеллектуалов он возлагал надежды, связанные с будущим общественного развития.

Резкой критике концепции бесконфликтного развития общества были подвергнуты в работах Ч. Миллса и др. Однако в начале 80-х гг. вновь достигнутое состояние относительного социального порядка все же стимулировало усиление стабилизационной ориентации. Значительно способствовали этому процессу объективные изменения, происходящие в современном мире, потребность в единстве мирового сообщества перед лицом глобальных проблем. Одними из первых обратили внимание на необходимость исследования глобальной (мировой) проблематики и успешно использовали в этих целях «системное (глобальное) моделирование» члены Р и м с к о г о к л у б а, международной неправительственной организации (1968), объединившей усилия ученых, политических и общественных деятелей из разных стран мира. На первом заседании, состоявшемся в Риме (отсюда и пошло название Клуба), особо подчеркивалось, что возрастающая взаимозависимость стран требует нового глобального мышления, что национальные правительства, деятельность которых ограничена коротким сроком от выборов до выборов, не в состоянии эффективно справиться с долговременными фундаментальными проблемами, что неблагополучие современного общества настолько многосложно, что больше нельзя решать возникающие вопросы поочередно и по отдельности, поскольку между ними существуют разнообразные неожиданные и непредсказуемые взаимосвязи. Широкий международный резонанс получили положения и выводы самого первого доклада Римскому клубу «Пределы роста» (1972), подготовленного научно-исследовательской группой под руководством Денниса и Донеллы Медоуз - сотрудников Массачусетского технологического института. При всем многообразии, даже полярности суждений о достоинствах доклада, его несомненной заслугой можно считать то, что, изданный в виде книги, он заставил весь мир обдумывать и обсуждать грядущие глобальные конфликты и опасности - деградацию окружающей среды, демографический взрыв, экономическое неравенство, - понять, что все это порождает настоятельную необходимость опережающего мышления и опережающих действий взамен современной практики, когда реакция на предкризисные или кризисные явления запаздывает.

Многочисленным обсуждениям на заседаниях Клуба подвергались вопросы политического противостояния, конфликтов, войны и мира. Основным лейтмотивом дискуссий по этим вопросам было убеждение, что мир - это не просто отсутствие войны. Отсутствие войны - лишь один из симптомов мира. Только в условиях гармоничного мирового развития, через сотрудничество, можно прийти к реальной и прочной безопасности. Условия разрядки способствуют успеху усилий, направленных на поиск общих интересов стран - потенциальных противников. В долгосрочной перспективе сотрудничество оказывается для всех участников гораздо выгоднее, чем соперничество или соревнование.

С целью достижения нового общественного порядка в условиях целостного взаимозависимого мира специалисты Римского клуба предлагают новую концепцию органического роста и развития. Так, известный общественный и политический деятель ФРГ Э. П е с т е л ь следующим образом определяет смысл органического развития, перечисляя его главные отличительные черты:

* системное взаимозависимое развитие, когда ни одна часть системы (подсистема) не растет в ущерб другим; прогрессивные перемены в какой-либо одной части получают реальный смысл, только если им соответствуют прогрессивные процессы в других частях;

* многоаспектное развитие, отвечающее потребностям различных частей системы, поэтому разные регионы мира будут обязательно. развиваться по-разному; к тому же процессы развития будут со временем изменять свой характер;

* гармоничная координация целей обеспечивает непротиворечивость мира;

* мобильность, гибкость - способность составных частей системы поглощать в ходе развития возмущающие воздействия, т.е. следавать своим курсом, несмотря на неожиданные влияния и перемены, не затрагивающие главные для работы целого функции;

* особо важно качество развития, причем непреложно признается его направленность на обеспечение благосостояния людей, живущих «не хлебом единым»;

* определенный временной горизонт, позволяющий предвидеть трудности и определить цели развития с учетом сложности новых проблем;

* постоянное «обновление» целей, когда «новые» цели возникают после достижения или переосмысления «старых»¹.

В заключение отметим, что в современных западных исследованиях конфликта наиболее отчетливо проявляются два основных направления. Первое связано с деятельностью институтов, изучающих в основном сами конфликты и широко распространено в Западной Европе (Франция, Голландия, Италия, Испания); второе - с деятельностью институтов исследований мира, получивших широкое распространение в США. В принципе цели этих институтов аналогичны, но достигаются они на основе различных методологических подходов. В одних исследованиях первенствуют соображения о путях достижения победы. Последователи Г. Бутуля считают, что более соответствует научному духу его высказывание:

«Если хочешь мира, изучай войну». Специалисты же из институтов исследований мира придают первостепенное значение проблемам мира и согласия. В качестве примера можно назвать книгу Р. Фишера и У. Юри «Путь к согласию или переговоры без поражения», вышедшую в 1990 г. на русском языке.

§ 6. Новый институционализм

Давно было замечено, что конфликтное взаимодействие приводит к появлению новых институтов (социальных образований, различных учреждений), задающими собственные правила поведения в соответствии со своими интересами. В последнее время исследователи в области конфликтов обратили пристальное внимание на проблемы создания и функционирования локальных социальных образований, именуемых полями, аренами или играми. Эти образования, оказываясь в привилегированном положении, используют свое влияние для воспроизводства своего статуса. Социальные же субъекты, лишенные доступа к источникам влияния, испытывают сдерживающее воздействие, но при определенных условиях могут использовать существующие правила, создавая свои институты.

Представители нового институционализма (Бурдье, Гидденс, Мейер, Скотт, Флигстайн и др.) сделали вывод о том, что сложные и соперничающие отношения между старыми институтами и претендентами, т.е. конфликты между группами, занимающими различные позиции на отдельных полях, их переходы на «смежные» поля и, как следствие, изменение позиций служат основным источником перемен в обществе.

Такие конфликты ориентированы на достижение того или иного конкретного результата.

Теория нового институционализма, таким образом, означает пересмотр традиционной концепции «конфликта субъектов» с упр-ром на то, как участники конфликта ориентируют свои действия относительно друг друга. Конфликтующие субъекты должны отныне учитывать наличие других действующих лиц, интерпретировать намерение последних, моделировать свои собственные действия и убеждать окружающих действовать заодно с ними.

Правила взаимодействия на полях, принятые участниками конфликта, определяют границу возможного, позволяют уточнить свои интересы, установить, что делают остальные и выработать собственную стратегию. Поле-это игра, которая зависит от культуры участников, их возможности использовать социальные технологии, «читать» намерения соперников и уметь убеждать союзников в необходимости содействия.

Словом, для участия в такой игре требуется «социальный талант» (Н. Флигстайн), т.е. способность активных участников добиваться содействия от других, иногда манипулируя стремлением последних удовлетворять собственные интересы. «Социально одаренные» люди - это люди, наделенные способностью понимать членов своей группы, их интересы и стремления, а также то, что думают по этому поводу представители других групп.

Когда группы видят перспективы, тогда и открываются новые поля. Кризис новых полей означает, что не установились стабильные правила взаимодействия и группам угрожает ликвидация. Действующие лица, наделенные социальным талантом, будут строить свои действия в целях стабилизации положения своей группы и ее отношений с прочими группами. Тут-то активные, социально ода-ренные участники, т.е. те, кого именуют «предпринимателями», могут предложить оригинальные культурные концепции и придумать «новые» институты. Они в состоянии образовать политические коалиции на основе достаточно узких коллективных интересов других участников с целью создания новых институтов.

При возникновении новой системы культурных координат вполне возможно появление и новых, неожиданных коалиций. Этот процесс может выглядеть как общественное движение, когда в ходе взаимодействия возникают новые организационные идентичности, преференции и интересы. Здесь «предприниматели-институциона-листы» получают возможность вовлечь различные группы в процесс создания значений, придавая тем самым полю необходимую устойчивость.

Если поле устоялось, те же самые «предприниматели» используют правила и двойственный характер взаимодействия либо для воспроизводства своего привилегированного положения, либо, если они «претенденты», для борьбы с доминирующими группами.

Старые поля предоставляют действующим лицам из доминирующих групп более выгодные возможности воспроизводства своего привилегированного положения именно в силу неравенства при распределении ресурсов и формировании правил.

Если искусные «стратеги» занимают властные позиции в доминирующих группах, их энергия будет направлена на активное участие в игре. «Социально одаренные» участники строят свои действия так, чтобы удержать или улучшить позиции своей группы на поле.

При стабильности поля его активные участники играют уже не такую существенную роль в его воспроизводстве. В конце концов на стороне доминирующих групп и правила, и ресурсы, а возможности их оппонентов явно ограничены. Это также относится и к «непрозрачным средам», где трудно оценить меру успеха или неудачи (например, школы) и легитимность существующих организаций редко оспаривается.

Поля могут претерпевать кризисы в силу воздействия внешних факторов, в том числе и в результате влияния других полей. Кризисы могут иметь место в результате умышленных или случайных действий правительства либо вторжения на данное поле посторонних групп. В таких обстоятельствах доминирующие группы стремятся усилить свое положение, чтобы сохранить статус-кво. Периферийные группы могут взять сторону «претендентов» или вступить в коалицию с правительством с целью перестройки поля. Социальная текучесть ситуации допускает возможность сделок и новых соглашений. Но их инициаторами, скорее всего, будут представители периферийных групп или «претенденты», поскольку ни те, ни другие не имеют обязательств перед существующим порядком.

Такой подход к государству и обществу помогает понять динамику современной реальности. Доминирующие участники социального процесса стремятся воспроизвести себя и дезорганизовать тех, кто бросает им вызов. Но они могут оказаться жертвами кризиса, спровоцированного зависимостью государства от других полей или вторжением представителей соседних полей. Новые институциональные проекты рождаются как внутри одного общества, так и в нескольких обществах сразу Социально одаренные активисты, пользующиеся системами координат, позаимствованными у одного поля, могут попробовать создать другое поле. Такие возможности возникают как следствие умышленных или случайных действий правительства. Социально одаренные участники поля могут мигрировать туда, где увидят новые перспективы. Это означает, что в кризисные моменты поля находятся в состоянии трансформации¹.

События 80-90-х гг. в России и Восточной Европе также привели к значительным изменениям в теоретических подходах к конфликтам. Ряд исследователей в этих странах, отказавшись от марксистcкого подхода, призвали к принятию принципа теоретического плюрализма. В частности, подчеркивалось, что необходимо использовать все положительные элементы различных теорий - идей Маркса и Вебера, структурного функционализма, концепций Дарендорфа и Козера, взглядов Парето и Моска (Муча, Михальский, Польша). Другие исследователи (М. Яничиевич, Югославия) считают, что в первую очередь необходимо изучать закономерности «переходного периода» («транзиции»), поскольку именно они дают объяснение специфике конфликтов в постсоциалистических странах.

§ 7. Российская юpидичeckaя конфликтология

В нашей стране проблематика конфликта долгие годы была запретной для общественных наук. Противоречия (на философском уровне) изучались, но этим дело и ограничивалось. Разумеется, в рамках отдельных дисциплин конкретные виды конфликтов все же были объектом исследования. Психологи изучали внутренние конфликты, философы - общественные противоречия, историки - войны и другие виды борьбы. Представители правовых наук традиционно изучали разноуровневые конфликты (международники - конфликты между государствами, криминалисты - преступные деяния, «цивилисты» - имущественные споры и т.д.).

И лишь в начале 90-х гг. при участии правоведов вышла монография «Юридическая конфликтология», подготовленная в основном коллективом сотрудников Института государства и права РАН, а также «Основы конфликтологии» (1997).

Более подробно изучали конфликты, характерные для переходного периода российского общества, социологи Е.И. Степанов, А.Н. Чумиков и др. Этноконфликты, столь характерные для общества, стали объектом исследования Р. Абдулатипова, Л.М. Дробижевой, А.Г. Здравомыслова и др. Переговоры как основное средство разрешения конфликтов также начали интенсивно изучать (М.М. Лебедева).

Сложившаяся московская исследовательская «монополия» в последние годы была нарушена авторами из регионов, издавшими несколько заметных трудов в области теории конфликта (Ю.Г. Запрудский) и в сфере трудовых отношений (А.К. Зайцев).

Из современных российских исследователей наиболее заметным является коллектив авторов под руководством акад. В.Н. Кудрявцева, разрабатывающий основные подходы к изучению конфликтов

в основном с позиций правовых наук¹. Понимая под конфликтом борьбу за ценности и претензию на определенный социальный статус и власть при дефиците материальных и духовных благ; борьбу, в которой целями состоящих в конфликте сторон являются нейтрализация, нанесение ущерба или уничтожение соперника, эти авторы полагают, что борьба может быть «войной без правил», но во многих случаях она опирается на те или иные правовые, социальные, нравственные, религиозные, технические либо иные нормы и положения.

Полярность интересов участников конфликтов, разное отношение к ценностям и нормам общественной жизни, разнообразие объектов и предметов противоборства приводят к тому, что конфликты могут носить самый различный характер. «Юридическая» (термин В.Н. Кудрявцева) конфликтология обобщает и изучает те особенности, которые характеризуют конфликт главным образом с позиций права. Теоретическое значение такого подхода состоит в возможности сопряжения конфликтов с государственными институтами (а право - один из них) и, следовательно, рассмотрения конфликтов не в абстрактном социальном пространстве, а в реальной связи с действующими правовыми инструментами и структурами. Отсюда и практический смысл такого подхода: установить, могут ли нормы права воздействовать на зарождение, развитие и разрешение конфликта, и если могут, то как повысить эффективность этого действия.

В этой связи сначала следует определить, какие элементы конфликта имеют правовую природу или, по крайней мере, могут быть связаны с правовыми институтами и категориями.

Если провести этот анализ в соответствии с логикой развития конфликта и его элементами, то прежде всего следует упомянуть участников конфликта. Это субъекты трех уровней: индивиды, социальные группы, государства (народы). Такова социологическая классификация. С правовых позиций выделяются две группы субъектов: физические и юридические лица.

Если речь идет о противоборстве ю р и д и ч е с к и х л и ц, то конфликт обязательно приобретает юридический характер, потому что между этими субъектами складываются, (или уже существуют) правовые отношения; кроме того, разрешить такой конфликт можно скорее всего лишь путем применения правовых норм.

Более разнообразные ситуации складываются, когда конфликт развертывается между физическими лицами (одиночками, группами людей, толпой и др.). Ф и з и ч е с к и е л и ц а, будучи гражданами, обычно являются субъектами определенных правоотношений. Это налагает заметный отпечаток на их поведение в конфликте. Участник конфликта, состоящий в тех или иных правовых отношениях, должен соизмерять свое поведение с существующими нормами права, помнить, что определенное развитие событий может стать небезразличным для «блюстителей порядка» - правоохранительных органов, а следовательно, и для самих участников происходящего. Субъект конфликта вполне может впоследствии стать участником гражданского, административного или уголовного процесса в качестве истца, ответчика, потерпевшего, обвиняемого или свидетеля. Такая перспектива грозит многим субъектам конфликтов. В некоторых случаях юридический аспект конфликта остается выборочным, т.е. касается не всех, а лишь отдельных его участников. Например, в случае массовых беспорядков толпа атакует милицию, громит Помещения, творит другие бесчинства. Хотя все участники толпы являются гражданами государства и связаны конституционными обязанностями, юридические отношения (в аспекте ответственности за беспорядки) все же возникают, согласно Уголовному кодексу, не со всей толпой, а лишь с организаторами массовых беспорядков и их наиболее активными участниками.

Мотивация в конфликте - также предмет юридического разбирательства (в плане мотивации различаются конфликт интересов и когнитивный конфликт).

При к о н ф л и к т е и н т е р е с о в цели одной группы оказываются достижимыми таким образом, что делают невозможным для других групп реализацию собственных целей. Мотивация подобного конфликта чаще всего связана с овладением того или иного объекта вопреки желанию противника.

В конфликте интересов мотив конфликта также может иметь юридическую природу. Например, споры о наследстве - это не только семейные или финансовые отношения, но и отношения правовые, связанные с пониманием закона и толкованием текста завещания.

Правовой элемент в конфликте интересов может быть выражен с различной степенью интенсивности. Бывают случаи, когда правовой элемент выражен очень слабо и преобладают другие побудительные мотивы. Например, в мотивации межличностного конфликта, возникшего на почве ревности, юридическую роль могут играть, пожалуй, лишь смутные опасения кого-либо из участников конфликта, что дело может закончиться криминальными последствиями и потому следует избегать чрезмерно бурного развития событий. В основном же здесь преобладают эмоции, действуют нравственные, а нередко и религиозные нормы.

Совсем другое значение юридический элемент имеет в наследственных спорах и вообще в любом споре о праве собственности, когда два индивида или учреждения, ссылаясь на закон, отстаивают свои действительные или мнимые права. Возможны случаи, в которых правовой элемент в конфликтных взаимоотношениях сторон выражен с разной степенью интенсивности.

В основе к о г н и т и в н о г о к о н ф л и к т а лежит спор о знании - о правоте или неправоте участника по поводу тех или иных его утверждений, соображений, постулатов. В этом конфликте правовой аспект встречается редко. Конечно, возможен теоретический спор о знании права, но для общей конфликтологии этот случай - экзотическая редкость.

Вообще российские юристы убеждены в том, что многие элементы самых разных конфликтов имеют прямое отношение к правовым нормам и институтам. Но при ответе на вопрос, какой же конфликт следует назвать юридическим, возникают методические трудности.

Практически дело сводится к следующей альтернативе: либо все элементы конфликта (мотивация, участники, объекты и др.) должны иметь юридическую характеристику для того, чтобы конфликт в целом был признан юридическим, либо для этого достаточно, чтобы правовыми признаками обладал хотя бы один его элемент.

Склоняясь к последнему решению, можно считать, что юридическим конфликтом, следует признать любой конфликт, в котором спор так или иначе связан с правовыми отношениями сторон (их юридически значимыми действиями или состояниями) и, следовательно, субъекты либо мотивация их поведения, либо объект конфликта обладают правовыми признаками, а конфликт влечет юридические последствия.

Иными словами, признается, что юридическим считается конфликт по поводу собственности, даже если противники и не состояли между собой в правовых отношениях (например, две фирмы претендуют на аренду одного и того же помещения). Хотя между фирмами пока правовых отношений нет, они неизбежно возникнут, как только субъекты обратятся для решения конфликта в государственный орган (суд, арбитраж). Если же не обратятся, а решат дело «полюбовно», то регистрация арендных отношений одной из фирм все равно будет юридической процедурой. Но означает ли последнее наличие юридического конфликта? И нет ли здесь абсолютизации права?

Юридическим можно считать и любой межгосударственный конфликт, в том числе и между сторонами, не связанными договором. Дело в том, что враждебные отношения любых государств неизбежно подпадают под действие норм международного права.

Таковыми по своей природе являются также трудовые, многие семейные, производственные, бытовые и межнациональные конфликты, если они затрагиваю»- конституцию страны, соглашения между регионами или ветвями власти, статус наций и народностей.

И все же очень многие конфликты имеют смешанный характер и содержат как правовые, так и неправовые элементы (например, при политических конфронтациях или национальных неурядицах).

Весьма важный аспект всякого конфликта - пути и способы его предупреждения, прекращения и разрешения. Почти каждый из них (за исключением когнитивного конфликта) можно назвать юридическим, ибо практически не бывает так, чтобы нельзя было с помощью юридических норм и институтов вмешаться в их развитие.

Иначе говоря, утверждается, что не каждый конфликт юридический, но практически каждый может завершиться той или иной юридической процедурой. Юридические возможности предотвращения, разрешения или прекращения конфликта в принципе шире, чем правовая природа конфликта. Однако в большинстве случаев для юридического вмешательства в конфликт с самого начала существуют правовые основания.

Для предупреждения обоснованных возражений вводится понятие ложного юридического конфликта, который возникает вследствие ошибки или заблуждения по крайней мере одной из сторон, предполагающей, что другая сторона совершает или намерена совершить агрессивные, неправомерные или иные нежелательные действия.

В конфликте такого рода возможны четыре основные ситуации:

1) сторона полагает, что находится с определенным лицом в правоотношениях, но на самом деле это не так (например, арендатор строения не знает, что собственник дома продал его другому лицу);

2) сторона не сознает, что находится в правоотношениях с другой стороной (скажем, при открытии наследства один из наследников не подозревает о существовании других наследников);

3) сторона полагает, что противник действует незаконно, в то время как действия другой стороны правомерны;

4) сторона полагает, что противник действует правомерно. Из этого перечня видно, что ложность ситуации относится не столько к ее содержанию, сколько к юридической форме. На этой основе вполне может возникнуть конфликт. С одной стороны, ошибка в оценке ситуации не устраняет внеюридических мотивов конфликта и, следовательно, не снижает его остроты. Например, добросовестный приобретатель имущества защищает его от прежнего собственника в случае претензий последнего, не зная ни своих прав, ни прав противника и не считаясь с законодательством. Если бы он знал и соблюдал юридическую форму, у него бы не возникало конфликта с собственником. С другой стороны, осознание и исправление ошибки в юридической форме, если именно она вызвала конфликт, может его прекратить. Так, должностное лицо, осознавшее законность действий представителя власти, который налагает на него штраф за экологическое нарушение, вряд ли будет продолжать поддерживать конфликт, а примет меры по устранению его причин.

Ложный юридический конфликт может быть разрешен при содействии специалистов, юристов-профессионалов, способных разъяснить ситуацию, дать необходимые советы и тем самым устранить почву для конфликта, который превращается в недоразумение, не требующее силовых приемов для выяснения отношений.

Отмечая важность и благоприятные перспективы развития юридической конфликтологии, отметим и некоторые явные ограничения, встающие на его пути. Так, юридическая система не имеет явного контроля над причинами конфликта. В ходе юридического процесса нельзя менять закон, можно лишь его трактовать. Даже в том случае, если суд находит неординарное решение, отметив, что прежняя практика неудовлетворительна (предполагаемые обстоятельства изменились), все равно мы сталкиваемся с изменениями лишь по некоторым статьям закона, а не системы управления как таковой. Любая попытка критиковать существующее законодательство с позиций реального положения дел или, к примеру, изменений в общей теории права окажется совершенно напрасной. Некоторые конфликты (например, внутренний) вообще не поддаются правовым мерам регулирования.

Формы регулирования конфликтов с помощью правовых норм имеет явные региональные и национальные особенности. Так, если в США подавляющее количество споров разрешается в судебных инстанциях (напомним «дело» Клинтон-Левински), то в Японии ситуация совершенно иная: здесь большинство конфликтов регулируется другими, не менее эффективными способами (обсуждение, переговоры, моральное давление и т.д.).

Разъяснение правовых норм и законоположений, повышение юридической культуры граждан весьма полезно для сокращения числа конфликтов и снижения их остроты. Юридические нормы упорядочивают общественные отношения, стабилизируют социальную жизнь и тем самым способствуют исключению или предотвращению групповых и индивидуальных столкновений.

Методы исследования

Глава 2

§ 1. Эксперимент

Представители различных наук, в первую очередь гуманитарных, издавна пытались разгадать причины войн, насилия, споров и других видов конфликтов. Однако лишь недавно конфликт стал объектом конкретных эмпирических исследований, причем ученые-практики быстро убедились и в необходимости привлечения имеющегося теоретического материала. И дело не только в желании использовать основы наследия известных ученых. Любой исследователь-конфликтолог сталкивается с необходимостью применения теории и методов конкретных наук: социологии, экономики, психологии, политологии и др. В некоторых областях эти науки вообще невозможно отделить друг от друга. Так, теория игр, которая широко используется для прогнозирования международных конфликтов, была основана экономистом О. Моргенштерном и математиком Д. Нейманом. Политологи берут на вооружение конкретные социологические методы, в которых математика занимает одно из центральных мест. Российский юрист, академик В.Н. Кудрявцев при разработке юридического направления в конфликтологии пригласил к сотрудничеству не только юристов, но и социологов, психологов, политологов.

Именно поэтому конфликтологи-теоретики и конфликтологи-практики в серьезных программах работают, как правило, совместно. Одновременно каждый автор строит своеобразные мосты между дисциплинами с целью воспроизведения всей картины конфликта. С учетом специфики последнего (он может иметь как позитивные, так и явно негативные последствия) у исследователей возникают проблемы, связанные с известным риском.

Вследствие этого существенно ограничиваются экспериментальные подходы, поскольку любое прямое вмешательство в конфликт, особенно межличностный, не только может причинить вред сторонам, но и нарушить «чистоту» исследования. Выбор зависит от вида и уровня исследуемого конфликта, его общественной значимости.

На уровне межличностного общения эксперимент, как правило, проводят психологи.

Вера Биркенбил описывает ситуацию, сложившуюся в ходе невербального (бессловесного) эксперимента, проведенного за столом ресторана, где сидели два друга. Один из них, психиатр, повел себя несколько необычным способом: взял сигарету, закурил и, продолжая говорить, пачку положил недалеко от тарелки собеседника. Последний почувствовал себя несколько неуютно, хотя и не мог понять почему. Чувство дискомфорта усилилось, когда психиатр, пододвинув свой бифштекс к пачке с сигаретами, перегнулся через стол и стал что-то с жаром доказывать своему собеседнику.

Наконец он сжалился и сказал:

- Я только что продемонстрировал с помощью так называемого языка тела основные черты неязыковой коммуникации. Пораженный друг спросил:

- Какие основные черты?

- Я агрессивно тебе угрожал и через это вызывающе на тебя воздействовал. Я привел тебя в состояние, в котором ты мог быть побежден, и это тебя беспокоило.

- Но как? Что ты делал?

- Сначала я передвинул в твою сторону свою пачку сигарет, - объяснил он. - По неписаному закону стол делится пополам, то есть одна половина стола моя, а другая твоя.

- Но я ведь не устанавливал никаких разграничении.

- Конечно, нет. Но, несмотря на это, такое правило существует. Каждый из нас мысленно «маркирует» свою часть, и обычно мы «делим» стол согласно этому правилу. Однако я, поместив свою пачку сигарет на другую половину, эту неписаную договоренность нарушил. Хотя ты и не осознавал того, что происходит, но почувствовал дискомфорт... Потом последовало следующее вторжение: я пододвинул к тебе свой бифштекс. Наконец, вслед за ним последовало и мое тело, когда я навис над твоей стороной... ты чувствовал себя все более и более скверно, вот только не понимал, почему собственно.

Повторив этот эксперимент с кем-нибудь из своих знакомых, вы прежде всего приобретете видение того, как можно «построить» границу вдоль своего «участка».

Если вы иногда будете проводить такие эксперименты, то, вероятно, довольно часто ваши собеседники будут переставлять свой стул назад, чтобы отодвинуться от вас подальше: в конце концов, чтобы снова оказаться в их зоне, вы будете вынуждены практически лечь на стол.

Действия противоборствующие выглядят совсем иначе: сначала ваш собеседник, зачастую еще бессознательно, начинает отодвигать обратно предметы, располагаемые вами в его зоне. Вы снова сдвигаете их к нему, а он упорно отодвигает их назад. Это может продолжаться раз, другой, третий, до тех пор пока ваш собеседник не осознает, что происходит. Тогда он вступит «на тропу войны», например, агрессивно заявив: «Оставьте же это наконец!», или подчеркнуто резко швырнет эти предметы на вашу сторону¹.

Еще более рискованными являются попытки изучения причин и динамики конфликта, но уже с использованием насилия. Исследователь может применить стимулирующие или подавляющие меры (независимые переменные), которые ведут к каким-либо результатам. Например, если провести воздействие на группу испытуемых, то можно обнаружить ответное усиление или ослабление агрессии, фиксируя различные его проявления (крики, стук, угрозы и т.д.).

Так, Харрас и ее коллеги в 70-х гг. разработали остроумный эксперимент. Испытуемые, которым случалось оказаться в магазинах, супермаркетах, ресторанах, аэропортах и прочих общественных местах, подвергались прямому и сильному подстрекательству к агрессии. С этой целью в исследовании с учетом разнообразия физических условий применялось несколько отличающихся друг от друга процедур. В одном из вариантов помощники и помощницы экспериментатора намеренно налетали на людей сзади. Реакция испытуемых на этот неожиданный и обидный поступок классифицировалась затем по категориям вежливой, безразличной, несколько агрессивной (краткий протест либо взгляд) и очень агрессивной (долгие сердитые выговоры или ответный толчок). В нескольких других исследованиях ассистенты экспериментатора влезали перед человеком, ждущим своей очереди, в магазинах, ресторанах и банках. В некоторых случаях ассистенты говорили «извините», в других же не говорили вообще ничего. Затем записывались вербальные (словесные) и невербальные реакции испытуемых на эту провокацию. Вербальные реакции классифицировались как вежливые, безразличные, несколько агрессивные (краткие замечания типа «здесь я стою») и очень агрессивные (угрозы или брань). Невербальные реакции классифицировались как дружелюбные (улыбка), безразличные взгляды, Враждебные или угрожающие жесты, толчки и выпихивание. Эти процедуры применялись для изучения действия различных факторов, в том числе фрустрации, наличия агрессивного примера и статуса фрустрирующего².

Любопытно было бы попытаться применить этот метод в российских магазинах в конце 80-х гг. ... Разумеется, при обеспечении необходимой безопасности для экспериментаторов.

§ 2. Исследование документов

Можно предположить, что влияние различных (шумовых, световых и др.) раздражителей на агрессивность поведения не обязательно исследовать методом эксперимента. Психофизиологи дают множество сведений об этом как в своих статьях и книгах, так и в официальных отчетах. Исследователь также может узнать о конфликтующих странах, институтах, группах и отдельных людях в многочисленных источниках, которые социологи называют документами, психологи - архивными данными или документальной информацией, экономисты - статистикой и т.д. В любом случае имеются в виду средства различного закрепления на специальном материале информации о фактах, событиях и мыслительной деятельности человека. Информация фиксируется с помощью букв, цифр, стенографических и иных знаков, рисунков, фотографий, звукозаписей и т.д. В зависимости от технических средств фиксации информации различают следующие виды письменных документов: официальная документация государственных и общественных организаций, литература; пресса; личные документы (письма, дневники); фонетические (радио, магнитные записи, грампластинки). В последние десятилетия появились и продолжают появляться новые физические носители для хранения документации, например микрофильмы. Универсальным способом хранения и распространения становится представление информации в машиночитаемой форме на магнитных (магнитные ленты, дискеты и т.п.) и оптических (оптические диски) носителях для компьютера. Например, исходные данные переписей населения хранятся в машиночитаемой форме; исходные данные социологических исследований хранятся в банках данных на магнитных носителях; некоторые газеты распространяют тексты электронным способом. Все более популярным становится использование системы Интернет.

Анализ содержания документальных источников во многих случаях позволяет получить информацию, достаточную для углубленного анализа проблемы. Так, при формулировке проблемы и гипотез исследования конфликтолог обращается к анализу таких письменных документов, как научные публикации, отчеты по предшествующим исследованиям, различная статистическая и ведомственная документация. Анализ документов дает первоначальную информацию¹.

Российский исследователь конфликтов в сфере девиантного поведения Я.И.Гилинский тщательно изучал необходимую ему статистику. Он пришел к выводу, что статистические данные, характеризующие состояние и динамику организованной и экономической преступности, весьма неполны. Это объясняется, во-первых, пробелами в уголовном законодательстве, не позволяющими учитывать непосредственно деятельность преступных организаций, во-вторых, очень глубокой латентностью совершаемых ими преступлений. Лишь дополнительные специальные исследования позволяют представить развитие организованной экономической преступности в стране и ее регионах (в частности, в Санкт-Петербурге).

Между тем при всей ограниченности информации об организованной преступности все же нельзя пренебрегать какими-либо источниками, включая официальные статистические данные.

В результате анализа он смог констатировать:

* существующие показатели организованной и экономической преступности в современной российской уголовной статистике лишь в очень слабой степени, весьма косвенно отражают криминальную ситуацию;

* тренд большинства показателей характеризует не столько реальную динамику преступлений, сколько активность (пассивность) правоохранительных органов, их политику и практику;

* некоторые показатели (групповая преступность, преступления, совершенные с применением огнестрельного оружия) свидетельствуют о расширении масштабов организованной преступности².

Обычно при исследовании документов встречаются трудности, связанные с большим количеством и разнообразием источников. Поэтому применяется своеобразная методика их изучения, называемая контент-анализом (количественный анализ). Его суть укладывается в довольно простую схему: «Кто сказал, что, кому, как, с какой целью и с каким результатом?» При применении этой методики удается найти и подсчитать признаки документа (например, число упоминаний слова «борьба»), отражающие его сущностное содержание.

Заметим, что контент-анализ - это методика с широким спектром применения. Однако он, возможно, более, чем любой другой метод, требует тщательной операционализации всех переменных и постоянного мониторинга процесса наблюдения. Благодаря ему можно получить высокоинформативные результаты, но которые должны интерпретироваться лишь в контексте всех материалов, а не только контент-анализа. Дело в том, что анализ документов дает ограниченный результат. Они подготовлены обычно с позиций тех или иных групп и учреждений, т.е. носят, как это ни кажется парадоксальным, субъективный характер. К тому же они достаточно фрагментарны и зачастую не коррелируют с задачами исследователей.

§ 3. Опросы

Конфликтологи по интересующим их проблемам часто используют ответы людей. Эти данные можно получить как от стороны, участвующей в конфликте, так и от его очевидцев. Важную вербальную информацию могут дать и специалисты в этой области (эксперты). В частности, для измерения психологии участников конфликта разработано большое количество тестов и опросников. Вопросы, обращенные к респондентам, как правило, опосредованы, поскольку многие из них стесняются рассказывать об участии в конкретном конфликте. Что касается вопросов о конфликтах, в которых респонденты не участвовали, то здесь они обычно более словоохотливы. Достоинства опросов очевидны: они не причиняют вреда ни интервьюерам, ни респондентам; относительно дешевы и не требуют больших затрат времени. Очевидны и недостатки: некоторые опрашиваемые стесняются, другие скрытны, сами же исследователи с трудом преодолевают свой субъективизм, особенно при интерпретации ответов.

Для иллюстрации каждому из читателей достаточно провести простой опрос среди своих коллег с целью выяснения их готовности конфликтовать «грамотно»¹.

АНКЕТА КОНФЛИКТОЛОГА (ШКАЛА ТАКТИКИ)

1. Согласны ли вы с тем, что компромисс - самый лучший способ урегулирования конфликтов?

а) Да, согласен, б) Нет, не согласен, в) Затрудняюсь ответить.

2. Чем больше толковых законов, тем меньше нежелательных конфликтов, не так ли?

а) Да, именно так. б) Нет, не так. в) Затрудняюсь ответить.

3. Уменьшается ли число конфликтов при хорошей организации общества или отдельного коллектива?

а) Да. б) Нет. в) Затрудняюсь ответить.

4. Когда вас станет сильно раздражать какой-либо политический или экономический противник, попытаетесь ли вы договориться с ним «полюбовно»? а) Да, конечно, б) Вовсе нет. в) Затрудняюсь ответить.

5. Если вы абсолютно уверены в том, что правы, а соперник не прав, постараетесь ли вы убедить его в этом?

а) Да. б) Нет. в) Затрудняюсь ответить.

6. Стоит ли выдвигать на руководящие должности «штатных критиков»? а) Да, стоит, б) Нет, не стоит, в) Затрудняюсь ответить.

7. При обращении с партнерами следует ли говорить им всю правду, чтобы не было конфликтов?

а) Да, следует, б) Нет, не следует, в) Затрудняюсь ответить.

8. Четыре фирмы - А, В, С и D- долго конкурировали между собой. Когда конкуренция приблизилась к своему пику, каждая из фирм решила снять возникшие проблемы «окончательно и бесповоротно». При этом использовались следующие методы: Фирма А выбрала путь материального «удушения» соперников; фирма В занялась поиском компромата на конкурентов; фирма С выразила готовность пойти на уступки и провести переговоры по данному вопросу; фирма D решила вообще не предпринимать никаких действий. Какая из них поступила наиболее благоразумно:

а) Фирма А. б) Фирма В. в) Фирма С. г) Фирма D. г) Затрудняюсь ответить.

ОБРАБОТКА РЕЗУЛЬТАТОВ

Чтобы определить набранную вами сумму баллов, воспользуйтесь следующим «ценником»:

За каждый ответ «да» - 0 очков; за каждый ответ «нет» - 1 очко; за выбор любой из конкурирующих фирм - 1 очко; за каждый ответ «затрудняюсь ответить» - 2 очка.

Итак, если вы набрали менее 5 очков, вам предстоит нелегкая жизнь. Даже если вам везло раньше, в будущем возможны срывы и серьезные проигрыши. Так что хорошенько задумайтесь над своими действиями и по меньшей мере не форсируйте принятие решений.

Показатель от 5 до 10 очков более или менее нормален. Вы, конечно, допускаете ошибки, но они уравновешиваются вполне разумными шагами. К тому же у вас есть неплохие задатки конструктивного мышления. Чуть больше анализа, знаний - и успех будет вам сопутствовать постоянно.

Того, кто набрал более 10 очков, остается только поздравить. Вы прекрасный тактик и аналитик. А если что-то не получается, то дело, скорее всего, не в ваших промахах, а в обстоятельствах.

При проведении значительных исследований, например в области трудовых отношений, применяются другие, более сложные, виды опросов.

Так, в проведенном проф. А.К. Зайцевым опросе были исследованы участники 20 забастовок на предприятиях центрального региона России (Калуга, Тула, Воронеж), которые проходили с октября 1996 по октябрь 1997 г. Этот период времени был характерен тем, что здесь практически каждый месяц трудящиеся прекращали работу.

Данное исследование отразило мнения экспертов-участников забастовок из самых разных отраслей профессиональной деятельности, таких как образовательные и медицинские учреждения, предприятия тяжелой промышленности, а также угледобывающей отрасли.

В ходе исследования были опрошены эксперты как организаторы (участники) забастовки, так и их оппоненты (представители среднего и высшего уровней управления). Большинство опрошенных в возрасте от 35 до 55 лет имели высшее образование. Около 15% респондентов, в основном рабочие, имели среднее специальное образование. В исследовании. был представлен широкий социально-профессиональный спектр: 20% опрошенных - представители профсоюзных комитетов, общественных работников, социологов; 17,5% - начальники отделов предприятий и учреждений; 15% - представители высшего управленческого звена; 12%-работники образования и др.

Для получения данных исследователи использовали метод диагностического интервью, который позволил получить качественную информацию об изучаемом социальном явлении - забастовочном процессе. Однако исследователи столкнулись с рядом организационно-психологических проблем, затрудняющих их работу. В ряде случаев боязнь увольнения, нежелание идти на контакт из-за «звонков сверху» привели к тому, что из исследования выпал блок информации об одном из видов профессиональной деятельности.

На основании полученной информации исследователи попытались выявить стратегии конфликтующих сторон и наиболее типичные причины отсутствия таковых стратегий на стадии созревания конфликта.

Выяснилось, что на начальной стадии з а б а с т о в щ и к и вели себя непоследовательно: они привлекали внимание общественности, устраивали митинги, пикеты, угрожали «полноценной» забастовкой, выражали недоверие местной администрации, приостанавливали добычу и отгрузку угля и т.д. Вместе с тем до начала открытых действий лишь пятая часть инициаторов забастовки реально оценила собственные силы и возможности, а также силы и возможности оппонентов, и лишь треть забастовщиков изначально ориентировались на учет интересов противоположной стороны.

Таким образом, забастовщики, демонстрируя на этапе формирования конфликта стратегию «проталкивания» внутренне не были готовы к противоборству и твердой защите своих интересов. В целом такая позиция говорит об отсутствии у инициаторов забастовки определенной стратегии.

Одновременно явное большинство респондентов из а д м и н и с т р а ц и и с уверенностью утверждало, что с самого начала конфликтного взаимодействия у них была твердая стратегия поведения. На стадии формирования эта сторона конфликта имела определенные, четко сформулированные для себя цели: разъяснить забастовщикам причины сложившейся ситуации, варианты и сроки выхода из нее; убедить бастующих не прекращать работ)'; обратить внимание на недостаточное финансирование бюджетной отрасли и другие «объективные» обстоятельства; добиться улучшения материального положения работников; обеспечить работникам соответствующий уровень оплаты труда: погасить задолженность по зарплате и т.п. В описании средств, с помощью которых администрация пыталась добиться своих целей, преобладали объяснения перспектив развития предприятия и его возможностей, убеждения не прибегать к забастовке, переадресовка ответственности на вышестоящие организации и государственные органы. На вопросы об учете собственных сил и возможностей в предзабастовочной ситуации, а также их оппонентов (забастовщиков) подавляющая часть представителей администрации (75%) отказалась отвечать. На основе полученных данных авторы сделали вывод: на стадии формирования основной стратегией поведения администрации была стратегия приспособления в сочетании со стратегией «уклонения».

§ 4. Наблюдение

В применении Шкалы тактики (§ 3) есть один недостаток, проистекающий из возможного нежелания респондента отвечать на вопросы. Кроме того, список «нарушений» может оказаться неполным. Поэтому наиболее распространенным и довольно простым является метод наблюдения. Каждый из нас, чаще всего бессистемно, пользуется этим методом в повседневной жизни, поскольку он позволяет оценить многие личностные характеристики как знакомых, так и незнакомых нам людей.

Профессиональными наблюдателями являются журналисты, комментаторы, врачи, учителя, представители многих других специальностей. Наблюдение обычно производятся в естественных условиях, чем и отличается этот метод от других.

Конфликтолог в зависимости от целей исследования и складывающейся ситуации может наблюдать, являясь либо участником события (включенное наблюдение), либо сторонним наблюдателем (обычное наблюдение).

Примером включенного наблюдения можно считать исследования Е.М. Шепелева (1998), заместителя главы администрации г. Ростова-на-Дону. Программы его наблюдения состояли не в регистрации частоты тех или иных проявлений социальной напряженности в городе, а в экспертном анализе наблюдаемой целостной ситуации. Наблюдатель легко входил в исследовательскую ситуацию, поскольку ему не нужно было осваивать новую роль. Конечно, в этом случае наблюдался «внутренний» конфликт самого исследователя, который выражался в необходимости собирать необходимый материал и одновременно выполнять чисто служебные, административные обязанности. Этот конфликт, впрочем, не помешал исследователю оценить причины напряженности в городе, опубликовать собранные данные и защитить кандидатскую диссертацию¹.

Профессиональное «обычное наблюдение» провел известный московский социолог А.Г. Здравомыслов во время своих служебных командировок в Осетию в середине 90-х гг. Объектом исследования были последствия осетино-ингушского конфликта, произошедшего осенью 1992 г. Метод, избранный А.Г Здравомысловым, был нестандартизирован, что позволило определить общие направления в наблюдении, согласно которым результаты фиксируются как непосредственно на месте («в поле»), так и позднее по памяти. В сочетании с наблюдением использовались и другие методы: сбор и анализ документов, интервью. Собранный и обобщенный материал был оформлен в виде научного доклада и представлен руководству Осетии, Ингушетии, а также во Временный государственный комитет по ликвидации последствий конфликта¹.

Достоинства метода наблюдения состоят не только в его относительной простоте, но и в том, что он дает возможность исследователю вникнуть в детали конфликта, «прочувствовать» его многообразие. Недостаток его также очевиден: личность исследователя неизбежно сказывается на качестве наблюдения, да и в отличие от качественного количественный характер выводов может быть поставлен под сомнение.

Многие исследователи (В.А. Ядов, Ф.И. Шереги, М.К. Горшков и др.) рекомендуют применять его лишь в сочетании с другими методами.

§ 5. Heкоторые обобщения

Представленная читателю краткая информация необходима для выбора конкретного метода исследования конфликтов. Она может быть полезной лишь при определенных условиях.

1. Исследовательский процесс должен рассматриваться как единое целое, а не как применение одного или нескольких методов. Каждый конфликт требует интегрированного объяснения во избежание многих рабочих проблем, т.е. любой конфликт требует комплексного исследования.

2. Любое исследование начинается с изучения литературы по социальным наукам, имеющим общее отношение к конфликтам, а также немногочисленных пока учебников по конфликтологии.

3. Творческое сравнение информации о конфликтах, полученной из теоретических источников, с реально наблюдаемым конфликтом позволяет выдвинуть предварительные гипотезы, которые должны быть подтверждены, если наши объяснения верны.

4. При выборе методов исследования следует считаться с имеющимися материальными ресурсами. Это особенно важно при проведении опросов и организации эксперимента.

5. Самое главное в исследовании - разработка программы, центральной задачей которой является гарантия того, что любая наблюдаемая взаимосвязь есть результат процессов, описанных нами, а не каких-либо других процессов. В программу обычно включаются:

а) цель и задачи исследования; б) основные и второстепенные гипотезы; в) решение о том, как собирать данные и какими методами;

г) организация сбора и обработки полученных данных.

Вооружившись методологией и методикой исследования, кон-фликтолог может успешно проводить эмпирические исследования. Изданы десятки книг по организации и проведению подобного рода исследований, которые облегчат задачи анализа тем, связанных с конфликтами. Начинающему исследователю многое покажется трудным и непреодолимым. Но на практике все обстоит проще.

С этим я столкнулся во время общения со студентами Московского Высшего института управления. Тогда многие проблемы решались в ходе самой работы и в процессе обсуждения прочитанных мной лекций по теоретической и практической конфликтологии.

Особенно важно отметить, что совокупность данных исследований, а также знаний, полученных из литературы, называемой нами конфликтологической, не есть нечто незыблемое, постоянное. Они изменяются, уточняются, расширяются. Главное иметь основу как для понимания того, что уже сделано в этой области, так и для выработки собственных оценок. Но прежде всего необходим некий минимум теоретических знаний.

Природа конфликтов

Глава 3

§ 1. Понятие конфликта

В научной литературе, впрочем, как и в публицистике, конфликт трактуется неоднозначно. Существует множество определений этого термина. Наиболее распространенный подход состоит в определении конфликта через противоречие как более общее понятие и прежде всего - через социальное противоречие.

Развитие любого общества представляет собой сложный процесс, который совершается на основе зарождения, развертывания и разрешения объективных противоречий. Признавая это на словах, господствовавшая в течение десятилетий марксистская теория, По существу, не относила это к советскому обществу. Известно, что один из идеалов социализма состоял в изживании классовых конфликтов. Именно поэтому еще в конце 30-х гг. у ряда авторов появилась идея «бесконфликтности» развития социалистического общества, отсутствия в нем антагонистических противоречий. Наиболее полно эта идея была представлена в тезисе о полном соответствии производственных отношений характеру производительных сил при социализме.

Позднее было признано, что это соответствие проявляется не всегда, а лишь тогда, когда противоречия объединяются неким единством противоположных друг другу сторон, т.е. соответствие было представлено на раннем этапе развития противоречий, когда противоположности еще объединены в рамках единства. В то же время большинство тогдашних социальных философов, занятых поисками основного противоречия социализма, считали таковым противоречие между производительными силами и производственными отношениями. Иногда - между производством и потреблением, старым и новым и т.п.

Так или иначе, проблема противоречий в нашей литературе разрабатывалась, чего нельзя сказать о теории конфликтов; ей, по существу, не уделялось никакого внимания. Между тем противоречия и конфликт, с одной стороны, не могут рассматриваться как синонимы, а с другой - противопоставляться друг другу. Противоречия, противоположности, различия - это необходимые, но недостаточные условия конфликта. Противоположности и противоречия превращаются в конфликт тогда, когда начинают взаимодействовать силы, являющиеся их носителями. Таким образом, конфликт - это проявление объективных или субъективных противоречий, выражающееся в противоборстве сторон.

Иными словами, конфликт - это процесс, в котором два (или более) индивида или группы активно ищут возможность помешать друг другу достичь определенной цели, предотвратить удовлетворение интересов соперника или изменить его взгляды и социальные позиции. Термин «конфликт», кажется, может быть распространен на многие явления, вплоть до борьбы с неодушевленными предметами (в борьбе за существование, например). Но в социальном конфликте все стороны представлены людьми, группами людей. Под социальным конфликтом обычно понимается тот вид противостояния, при котором стороны стремятся захватить территорию либо ресурсы, угрожают оппозиционным индивидам или группам, их собственности или культуре таким образом, что борьба принимает форму атаки или обороны. Социальный конфликт включает в себя активность индивида или групп, неумышленно блокирующих функционирование или наносящих ущерб другим людям (группам). Заметим, что в конфликтологии используются и такие термины, как «споры», «дебаты», «торги», «соперничество», «контролируемые сражения», «косвенное» и «прямое» насилие. У многих исследователей конфликт ассоциируется с масштабными, историческими изменениями.

Некоторые рассматривают, например,«конфликт общества с природой или конфликт человека с самим собой. В этих случаях слово «конфликт» для подобных ситуаций не всегда подходит, поскольку оно неадекватно общепринятому представлению.

Итак, для социального конфликта всегда необходимы по меньшей мере две противодействующие стороны. Их поступки обычно направлены на достижение взаимоисключающих интересов, что ведет к столкновению сторон. Именно поэтому всем конфликтам свойственно сильное напряжение, которое побуждает людей так или иначе менять поведение, приспосабливаться либо «ограждаться» от данной ситуации.

В отечественной научной литературе наиболее полное определение социального конфликта дал, на наш взгляд, Е.М. Бабосов:

«Конфликт социальный (от лат. conflictus - столкновение) есть предельный случай обострения социальных противоречий, выражающийся в многообразных формах борьбы между индивидами и различными социальными общностями, направленной на достижение экономических, социальных, политических, духовных интересов и целей, нейтрализацию или устранение действительного или мнимого соперника и не позволяющей ему добиться реализации его интересов»¹.

«Конфликт социальный складывается и разрешается в конкретной социальной ситуации в связи с возникновением требующей разрешения социальной проблемы. Он имеет вполне определенные причины, своих социальных носителей (классы, нации, социальные группы и т.д.), обладает определенными функциями, длительностью и степенью остроты»².

Правда, это определение, схватывая основную суть дела, не отражает всех черт конфликта, в частности его психологизма. Эта особенность прослеживается и в работе Ю.Г. Запрудского «Социальный конфликт»:

«Социальный конфликт - это явное или скрытое состояние противоборства объективно расходящихся интересов, целей и тенденций развития социальных субъектов, прямое и косвенное столкновение социальных сил на почве противодействия существующему общественному порядку, особая форма исторического движения к новому социальному единству»³.

Здесь все верно, но слишком масштабно. Не оказалось места для бытовых, семейных, трудовых - словом, конфликтов более «низкого уровня», а их не следует игнорировать.

Приведем еще одно определение, принадлежащее В.И. Сафьянову:

«Конфликт в общении» - это насильственное межличностное противоборство, связанное с сознательным ущемлением нравственного достоинства и потребностей партнера»¹.

Конфликт, считает он, имеет место только тогда, когда ущемляется достоинство (как правило, насильственно) хотя бы одного из субъектов общения. В данном случае конфликт отличается от противоречия, от борьбы противоположностей степенью ущемления нравственного достоинства. Здесь, как видим, подчеркнут прежде всего личностный, психологический аспект.

Сегодня, как уже отмечалось, при изучении различных сфер общественной жизни исследователи широко применяют так называемый конфликтологический подход. Например, в политическом исследовании фокусируется внимание на соревновании между людьми и группами за ценности, имеющие политическую значимость. В международной политике конфликтологический подход, с нашей точки зрения, является основным. Этот подход можно использовать и в юриспруденции, когда преступление рассматривается как результат конфликта между людьми, прослеживается механизм его возникновения; конфликт продолжается и в судебном процессе (обвиняемый и его защитник, с одной стороны, обвинитель - с другой). Ниже эти проблемы будут рассмотрены подробно.

В завершение надо упомянуть и о явлениях, близких к конфликту, таких, как соревнование, состязание, конкуренция. В принципе, в указанных случаях имеет место противоборство сторон. Однако оно, как правило, не является обостренным до степени враждебности, и, даже если вражда возникает (например, при конкуренции), она не сопровождается обоюдными действиями, препятствующими законному поведению другой стороны. Каждый действует «на своем поле», стремясь достичь успеха и тем уязвить противника. Нередко конкуренты используют незаконные пути и методы. Но при этом действия сторон в целом позитивны - они стремятся к собственному максимальному успеху, и подавление противника для них не самоцель. Это, конечно, не исключает возникновения конфликта и в ходе «мирных» действий. Таким образом, конфликт и соревнование не идентичны, но соревнование может перерасти в конфликт. Это касается и конкуренции, в которой соперники могут перейти к прямому давлению друг на друга.

Особый случай представляют собой игры, в том числе спортивные. Некоторые из них и задуманы как конфликты (например, борьба, бокс). Однако очевидно, что, по существу, речь идет об имитации конфликта. Кончается игра - кончаются «конфликтные» взаимоотношения. Неприязнь между игроками разных команд, остающаяся после состязания, - скорее исключение, чем правило; в спорте она отнюдь не поощряется.

§ 2. Границы конфликта

Чтобы точнее уяснить природу конфликта, необходимо определить его границы, т.е. его внешние пределы в пространстве и во времени. Начнем с бытового примера. Иван Иванович, полагая, что его сосед по садовому участку несправедливо отнял у него часть огорода, решил «проучить» обидчика и собрать с его участка часть урожая помидоров. О своем замысле он рассказал жене, которая вовремя отговорила его от задуманных действий. Был ли здесь конфликт, начался ли он или уже завершился? Каковы его пространственные границы и кто его участники? Эти вопросы, не столь уж важные в случае ссоры между соседями, перерастают в крупные политические и правовые проблемы, когда речь идет о межгосударственных или межнациональных отношениях.

Можно выделить три аспекта определения границ конфликта: пространственный, временной и внутрисистемный.

Пространственные границы конфликта обычно определяются территорией, на которой происходит конфликт. Четкое определение пространственных границ конфликта важно главным образом в международных отношениях, что тесно связано и с проблемой участников конфликта. В нашей недавней истории подобная задача возникала неоднократно в ходе межнациональных конфликтов в Нагорном Карабахе, Приднестровье, Таджикистане, Северном Кавказе и других регионах, где следовало бы четко определить территориальные границы зоны конфликта для осуществления превентивных мер.

Временные границы - это продолжительность конфликта, его начало и конец. От того, считать ли конфликт начавшимся, продолжающимся или уже закончившимся, зависит, в частности, юридическая оценка действий его участников в той или иной момент времени. Это особенно, важно для правильной оценки роли вновь присоединившихся к конфликту лиц.

Начало конфликта, с нашей точки зрения, определяется объективными (внешними) актами поведения, направленными против другого участника (конфликтующей стороны), при условии, что последний осознает эти акты как направленные против него и им противодействует. Эта несколько усложненная формула означает, что конфликт будет признан начавшимся, если:

1) первый участник сознательно и активно действует в ущерб другому участнику (т.е. своему противнику); при этом под действиями мы понимаем как физические действия, так и передачу информации (устное слово, печать, телевидение и т.д.);

2) второй участник (противник) осознает, что указанные действия направлены против его интересов;

3) второй участник предпринимает ответные активные действия, направленные против первого участника.

Сказанное означает, что, если действует только один участник или участниками производятся лишь мыслительные операции (планирование поведения, обдумывание образа действий противника, прогнозирование хода будущего конфликта и т.п.), говорить о наличии конфликта неправомерно.

В самом деле, ситуацию, в которой действует (пусть даже агрессивно) лишь одна сторона, а вторая ведет себя пассивно, назвать конфликтной еще нельзя. Возможно, предполагаемый противник признает эти действия правильными; может быть, он опасается противодействовать первому участнику и подчиняется ему или же им руководят какие-то иные соображения. Как бы то ни было, он не предпринимает никаких действий против первого субъекта, но в таком случае нет противоборства сторон, т.е. конфликта.

Мысленные действия, никак не выраженные внешне, не являются элементом начавшегося конфликта, под которым понимается фактическое, а не воображаемое противоборство сторон.

Сказанному, однако, не противоречит предложенное некоторыми специалистами выделение латентной (скрытой) стадии развития конфликта, а точнее, стадии, предшествующей открытому конфликту, которая включает планирование будущих операций и подготовку к ним. Выделение этой стадии существенно для анализа крупных конфликтов международного значения (например, планирование войны). Утвердив в 1940 г. план «Барбаросса», предусматривающий нападение на СССР, Гитлер еще не развязал военного конфликта между СССР и 1ерманией, но вступил в его латентную стадию; началом открытого конфликта стало, как известно, 22 июня 1941 г.

Разумеется, конфликт как противоборство сторон в международных отношениях не исчерпывается военными действиями. Так, конфликты дипломатический, торговый, пограничный, политический разрешаются ненасильственными средствами. Однако при всех условиях речь идет о противоборстве сторон, т.е. взаимных действиях (хотя бы и словесных). Таким образом, конфликт всегда начинается как двустороннее (или многостороннее) поведение. Ему, как правило, предшествуют действия одной из сторон, что позволяет в большинстве случаев определить зачинщика конфликта.

Так, нетрудно было определить зачинщика в конфликте Ирака с Кувейтом в 1991 г. Агрессивная роль Ирака, предпринявшего неспровоцированное нападение на соседнюю страну, получила отрицательную оценку со стороны Организации Объединенных Наций и всего мирового сообщества.

Труднее определить, кто являлся зачинщиком многочисленных межнациональных конфликтов, происходивших в 90-е гг. XX в. на территории России и других государств СНГ, а также Югославии. Неясность исходных шагов, запутанность ответных действий, взаимные обвинения, необъективность информации - все это затягивает развитие конфликта, препятствует его быстрому и безболезненному прекращению, мешает выявлению подлинных виновников.

Завершение конфликта также не однозначно. Конфликт может быть исчерпан (например, примирением сторон), но может прекратиться выходом из конфликта одной из сторон либо ее уничтожением (во время войны или при совершении преступления). Наконец, возможно пресечение развития и прекращение конфликта в результате вмешательства третьих лиц. Этим способом в ряде случаев заканчиваются так называемые криминальные конфликты. Практика международных отношений все более часто использует третьи силы для пресечения межнациональных конфликтов (ввод войск ООН, дипломатическое посредничество и др.). Эти методы, как известно, используются во многих странах, в том числе в нашей стране и государствах СНГ

Таким образом, окончанием конфликта нужно считать прекращение действий всех противоборствующих сторон, независимо от причины, по которой они имели место.

Рассмотрим внутрисистемный аспект развития конфликта и определения его границ. Всякий конфликт происходит в определенной системе, будь то семья, группа сослуживцев, государство, международное сообщество и т.д. Эти внутрисистемные связи сложны и многообразны. Конфликт между сторонами, входящими в одну систему, может быть глубоким, обширным или частным, ограниченным. В межгосударственных конфликтах велика опасность разрастания, распространения обостренных взаимоотношений не только в территориальном, но и в социальном, национальном, политическом аспектах; такой конфликт способен затронуть самые широкие слои общества.

Определение внутрисистемных границ конфликта .тесно связано с четким выделением конфликтующих сторон из всего круга его участников. Как мы увидим далее, кроме непосредственно противоборствующих сторон участниками конфликта могут быть и такие фигуры, как подстрекатели, пособники, организаторы конфликта (сами в нем непосредственного замешанные), а также третейские судьи, советники, сторонники и противники тех или иных лиц, конфликтующих между собой. Все эти лица (или организации) - элементы системы. Границы конфликта в системе зависят, таким образом, от того, насколько широк круг в него вовлеченных участников. Знание внутрисистемных границ конфликта нужно для воздействия на происходящие процессы, в частности, для предотвращения разрушения системы в целом (если это, разумеется, необходимо).

§ 3. Функции конфликта

Ясно, что конфликт служит способом выявления и разрешения противоречий. Если противоположные силы, их интересы вызывают напряжение, переходящее в открытое противоборство, то, естественно, этому противоборству рано или поздно должен прийти конец. Конфликт с его последующим разрешением и является одним из путей выхода из противоречия.

При таком подходе возникает проблема оценки роли конфликта. Преобладающая, можно сказать, обыденная оценка любых конфликтов однозначно отрицательна. В самом деле, мы достаточно натерпелись не только от бытовых ссор и неурядиц, служебных неприятностей, но и - в последнее время - от серьезных межнациональных, территориальных, общественно-политических и прочих противостояний и противоборств. Поэтому конфликт оценивается общественным мнением в основном как явление нежелательное. В целом, пожалуй, он таковым и является - по меньшей мере, для одной из сторон. Так, из-за конфликтов на производстве, по мнению многих исследователей, теряется до 15% рабочего времени. Есть и другая точка зрения, согласно которой конфликт - не только неизбежное, но и полезное социальное явление.

Авторы, признающие конфликт нежелательным, считают его разрушителем (или нарушителем) нормально функционирующей социальной системы. По их мнению, в своей изначальной основе конфликт не присущ системе и обычно исчерпывается тогда, когда появятся (или активизируются) те силы в системе, которые вернут ее в положение баланса и стабильности. Но отсюда следует, что уже в самом конфликте заложен стимул к появлению институтов для поддержания системы в устойчивом состоянии. Это и законодательная деятельность, и принятые процедуры для решения различных споров, и политические собрания, где партийные конфликты решаются в «войне слов», т.е. в дебатах и дискуссиях, и рынок, где соперничающие интересы между покупателями и продавцами решаются посредством сделок, и т.д. Отсюда вытекает, что даже те специалисты, которые считают конфликт явлением отрицательным, усматривают в нем некоторые позитивные черты.

Другая научная традиция вообще рассматривает конфликт не как отклоняющееся от нормы и преходящее явление, но как постоянный и даже необходимый компонент социальных отношений. Эта традиция восходит к Аристотелю, Гоббсу, Гегелю, Марксу, Веберу. В соответствии с этой точкой зрения, факт любого дефицита в обществе сам по себе достаточен, чтобы вызвать конфликт; каждый человек в любой группе пытается увеличить свою долю дефицитных ресурсов и, если необходимо, за счет других. А если среди искателей территорий и ресурсов мы обнаружим еще и борьбу за лидерство, власть и престиж, то конфликт просто неизбежен. И здесь не будет аналогии с конфликтом за обладание материальными благами, где стороны могут сделать так, что доля каждого будет возрастать. «Для реального мира, - писал Р. Дарендорф, - необходимо пересечение различных взглядов, конфликтов, изменений. Именно конфликт и изменения дают людям свободу; без них свобода невозможна»¹.

По мнению Л. Козера, конфликт внутри группы может способствовать ее сплочению или восстановлению единства. Поэтому внутренние социальные конфликты, затрагивающие только такие цели, ценности и интересы, которые не противоречат принятым основам внутригрупповых отношений, как правило, носят функционально-позитивный характер².

Общий тезис о том, что конфликт - в общем-то нормальное состояние общества, высказывается и отечественными авторами.

Из сопоставления приведенных точек зрения видно, что они относятся к несколько разным вещам. В действительности конфликт полезен тем, что так или иначе разрешает противоречие. Но какой ценой? Путем разрушения или серьезного повреждения системы, а то и посредством уничтожения одной из сторон?

Лучше, если объективно существующее противоречие, не доводя до конфликта, устранить мирными, цивилизованными средствами. Поэтому о полезности конфликтов, с нашей точки зрения, можно говорить лишь в конкретных случаях и притом достаточно условно.

Разрешение противоречий - объективная функция социального конфликта. Значит ли это, что она совпадает с целями участников? Нет, не значит или во всяком случае не всегда. Если целью одной из сторон конфликта может быть действительное устранение противоречия (причем именно в ее пользу), то целью другой стороны вполне может быть сохранение статус-кво, уклонение от конфликта либо разрешение противоречия без противоборства сторон. В конфликте могут быть заинтересованы даже не сами противоборствующие стороны, а третья сторона, провоцирующая конфликт. Поэтому функции конфликта, с позиций его участников, могут быть гораздо более многообразны.

В завершение этой темы рассмотрим один пример из недавнего прошлого. В августе 1992 г. профсоюз российских авиадиспетчеров потребовал от Правительства РФ повышения вдвое заработной платы для работников этой службы. Надо заметить, что с июля зарплата авиадиспетчеров была более чем в 10 раз выше минимума заработной платы государственного служащего. Правительство, учитывая это, отказалось удовлетворить требования авиадиспетчеров. Профсоюз пригрозил забастовкой. Московский городской суд признал забастовку незаконной и в свою очередь пригрозил гражданским иском и уголовной ответственностью зачинщикам. Конфликт на этом был тогда приостановлен. Примерно такая же ситуация сложилась и в 1997 г.

Какие функции выполнял этот конфликт? По мнению авиадиспетчеров, он вынуждал Правительство пойти на повышение заработной платы. Для Правительства назревший конфликт не был нужен, но противостояние профсоюзу позволяло ему не только сохранить экономический статус-кво, но и поддерживать свой престиж. Суд отстаивал требования закона. Нетрудно видеть, что цели и функции конфликта стороны представляли по-разному. В общем социальном плане данный конфликт можно оценить однозначно: это выражение экономического неблагополучия, когда государство не может гарантировать адекватного материального обеспечения своим служащим. Конфликт с профсоюзом авиадиспетчеров был неудавшейся попыткой разрешить противоречие между дефицитом экономических ресурсов государства и насущными жизненными потребностями одной из групп населения.

На межличностном уровне функции конфликта также противоречивы. Проблема в том, что в большинстве случаев функции конфликта связывают с его негативными последствиями, так как они ведут в основном к нарушению определенных форм общения, норм, эталонов поведения и т.п. Менее изучена позитивная функция межличностных конфликтов. Конструктивные же функции этого типа конфликтов заключаются в следующем:

1) межличностный конфликт может способствовать мобилизации усилий группы и индивида по преодолению возникающих в ходе совместной деятельности критических ситуаций;

2) «развивающая» функция конфликта выражается в расширении сферы познания личности или группы, в активном усвоении социального опыта, в динамичном обмене ценностями, эталонами и т.д.;

3) конфликт может способствовать формированию антиконформистского поведения и мышления личности;

4) разрешение такого рода конфликтов ведет к укреплению групповой сплоченности.

В целом конфликт выполняет сигнальную, информационную, дифференцирующую и другие функции¹. Что касается его негативного восприятия на уровне здравого смысла, то это объясняется тем, что конфликт легче и приятнее осуждать. В результате обыденные дискуссии о том, полезны или вредны функции конфликта, скорее основаны на чувствах и умозрительности, чем на доказательности.

§ 4. Основания типологии конфликтов

Известно, что проблема типологии возникает во всех науках, имеющих дело с множеством разнородных объектов. Эта проблема в социальных науках довольно сложна, во-первых, из-за практической невозможности проведения «чистых» экспериментов (как это делается в естественных науках), во-вторых, из-за трудностей методологического характера. Расплывчатость и разнообразие критериев, применяемых при конструировании типологии конфликтов (классификация, систематика, таксономия), настолько заметны, а их идеологические ориентации так трудно устранимы, что возникает вопрос о самой возможности решения поставленной задачи.

Однако проблема остается, и попытки построения типологии конфликтов стали постоянным занятием многих социальных исследователей. Оценивая их труды, можно прийти лишь к одному бесспорному утверждению - произошел отказ от поиска единой типологии как полного и однозначного отображения любого конфликта, что предполагает признание множества типологий.

Как бы то ни было, противоречия и конфликты вечны и постоянны, их субъекты в чем-то тоже постоянны, а потому существует необходимость хотя бы частичного решения проблемы. В этой связи рассмотрим возможные подходы к ее решению.

Типологизировать конфликты можно с помощью, например, с и с т е м н о г о п о д х о д а. Согласно этому подходу, действия системы и ее компонентов, направленные на достижение цели с применением определенных средств, есть не что иное, как осуществление функций системы и ее элементов. При этом функции последних производны от функции системы, они направлены на достижение системных целей. Однако, «работая» на главную цель, компоненты выполняют и свои специфические функции, необходимые для достижения своей специфической (не системной, а частной, частичной) цели. На этом часто основан внутрисистемный конфликт.

Любая общественная система не является раз и навсегда данной, неизменной. Она не абсолютна, ей присущи внутренние противоречия, она проходит этапы своего зарождения и становления, развития и расцвета, упадка и гибели. Время является непременной характеристикой системы.

Система постоянно испытывает на себе внутренние возмущения, являющиеся результатом ее внутренней противоречивости. Компонент и система, часть и целое; прерывное и непрерывное, структура и функция; внутреннее и внешнее; организация и дезорганизация; разнообразие и однообразие - таков далеко не полный перечень противоречивых сторон и отношений, присущих системам и порождающих конфликты. Каждая из этих характеристик способна служить базой для выделения конфликтов определенного типа.

Изучение структур и механизмов, обеспечивающих устойчивость социальных систем, предпринятое представителями структурно-функционального анализа (Т. Парсонс, Р. Мертон, К. Дэвис и др.), привело к созданию различных типологий структур и функций систем, так или иначе связанных с конфликтами. По Парсонсу, например, можно выделить четыре обязательных требования к системе: адаптация к внешним объектам, целеполагание, поддержание бесконфликтного отношения между элементами системы (интеграция) и, наконец, поддержание институциональных нормативных предписаний («ценностного» образца). Это, по сути, предпосылки или условия бесконфликтного существования в обществе.

В отличие от Парсонса Р. Мертон сосредоточил внимание на дисфункциональных явлениях, возникающих вследствие противоречий и напряжений в социальной структуре. В работе «Социальная структура и аномия» он выделяет пять типов приспособления индивидов в обществе (конформизм, инновация, ритуализм, ретризм, мятеж). Отклонение от каждого из этих типов означает неизбежность конфликта - либо с властью, либо с так называемой репрезентативной группой.

Новейшие версии структурно-функционального анализа (Р. Александер и др.) модифицировали эти основные положения, однако основные идеи данной концепции сохранились (статичное, внеис-торическое рассмотрение общества, абстрактный категориальный аппарат, «некорректное поведение» индивида в описании саморегулируемых систем и т.д.).

Вообще, надо заметить, что классификация противоречий в рамках системного подхода по критерию этапности и последовательности их разрешения достаточно уязвима. Как известно, в диалектике принято следующее описание последовательности развития:

возникновение и созревание внутренних противоречий между элементами, частями подсистем, т.е. становление системы, дестабилизация и разрушение системы через борьбу и отрицание одной противоположности другой и переход к новой системе. Современные исследователи признают возможность такого развития, но не считают его единственно возможным. Напротив, получила широкое распространение точка зрения, согласно которой изменения происходят не через разрушение системы, а через рост ее упорядоченности и усложнения. Рост же противоречий в системе рассматривается не как источник развития, а как причина типичного антисистемного действия.

Деление конфликтов на внутри- и внесистемные имеет несомненное познавательное и практическое значение. Особенно важна трактовка внутрисистемных социальных противоречий конфликтов. В соответствии с марксистской позицией, смена общественных систем объясняется, в частности, непримиримыми противоречиями между новыми производительными силами и устаревшими производственными отношениями. Такое упрощенное понимание подверглось в современной социологии основательной критике. Л. Козер, например, считал, что общества можно разделить на «ригидные» (закрытые) и плюралистические (открытые). В ригидных большие группы (враждебные классы) разрешают свои интересы через революционное насилие, в плюралистических же существует возможность решения конфликта через разнообразные социальные институты.

В этом плане представляют интерес воззрения Э. Гидденса. По его мнению, каждый отдельный тип общества характеризуется плюрализмом форм господства и эксплуатации, которые не могут быть сведены к единому классовому принципу. Наряду с классовой эксплуатацией существуют другие виды эксплуататорских отношений:

а) эксплуататорские отношения между государствами, во многом формирующиеся военным господством; б) эксплуататорские отношения между этническими группами, совпадающие или же не совпадающие по форме с эксплуататорскими отношениями первого типа; в) эксплуататорские отношения между мужчинами и женщинами (эксплуатация по половому признаку). Очевидно, что ни один из этих видов эксплуатации не может быть сведен к исключительно классовому уровню.

Внутрисистемные противоречия, таким образом, могут лежать в основании типологии конфликтов, но их отнюдь не следует ограничивать только классовыми противоречиями.

§ 5. Типология конфликтов по сферам

Наиболее простой и легко объяснимой является типология, основанная на выделении сфер проявления конфликта. По этому критерию можно обнаружить экономические, политические, в том числе межнациональные, бытовые, культурные и социальные (в узком смысле слова) конфликты.

Стоит обратить внимание на экономические конфликты, суть и степень распространенности которых при переходе общества к рыночной экономике заметно изменяются. Ведь в обществе, где господствует государственная собственность, а рынка как такового нет, основа для экономических конфликтов весьма ограничена. Отнюдь не беспочвенными являются утверждения, что в тоталитарных обществах нет безработицы, забастовок, «борьбы классов. Мы не обсуждаем здесь вопрос о том, какой ценой это достигается, важно отметить другое: в экономической сфере СССР конфликты общенационального масштаба в течение многих лет практически не встречались или были весьма локальными и кратковременными. Это, разумеется, не относится к теневой экономике, всегда находившейся в состоянии скрытой войны с государством.

При переходе к рынку наблюдается другая картина. По сути дела, сам рынок есть поле постоянных конфликтов не только в виде конкурентной борьбы или вытеснения противника, но, прежде всего - в форме торговых сделок, которые всегда сопряжены с диалогом, а то и с различными действиями (включая угрозы, шантаж, насилие), имеющими целью принудить партнера к выгодному соглашению. Наряду с этим в рыночной экономике возникают и другие острые конфликтные ситуации: забастовки, локауты, кризисы в денежном обращении и т.д. Рынок вообще предполагает постоянное возникновение трудовых конфликтов, которые регулируются специально разработанными правилами. Хотя трудовые конфликты существуют при любом общественном строе, все же они наиболее характерны именно для рыночной экономики, которая базируется на купле-продаже любого товара, включая рабочую силу.

Особенностью крупномасштабных экономических конфликтов является вовлечение в их сферу широких слоев населения. Скажем, забастовка авиадиспетчеров затрагивает интересы не только авиационных компаний, но и тысяч пассажиров. Забастовки врачей затрагивают интересы тысяч и тысяч больных. Поэтому институцио-нализация трудовых конфликтов, включая запрет некоторых видов забастовок, является важным средством стабилизации общественной жизни.

Конфликты в политической сфере - явление обычное. Их особенность состоит в том, что они могут перерастать в крупномасштабные общественные события: восстания, массовые беспорядки, в конце концов - в гражданскую войну. Для многих современных политических конфликтов также характерен межэтнический аспект, который может приобрести самостоятельное значение.

Конфликты, проистекающие из противоречий интересов в сфере труда, здравоохранения, социального обеспечения, образования, тесно связаны с двумя названными выше видами конфликтов - экономическим и политическим. Эти конфликты не столь непосредственно зависят от природы общественного строя, и масштабность их не так велика. То же можно сказать и о бытовых конфликтах между людьми по месту их работы или жительства.

§ 6. Иные типологии конфликтов

Возможны и другие виды классификации конфликтов: по количеству участников, по степени урегулированности, по мотивам и т.д. (приложение 1).

По сути дела, основаниями для типологизации конфликта могут быть любые его характеристики. Таково, например, деление конфликтов по длительности (долгосрочные, краткосрочные), по ресурсам (материальные, духовные, социальные), по степени ограниченности в пространстве и времени, по субъектам и т.д.

Американский конфликтолог Р. Даль классифицирует социальные конфликты и их последствия следующим образом (табл. I)¹.

Таблица 1

Конфликты	Пары антагонистов	Уровень антагонизма
	Пары антагонистов			низкий	высокий
	Кумулятивные (усиливающиеся)	Постоянные биполярные (двусторонние)	Умеренная биполярность	Поляризация
		Мультиполярные (многосторонние)	Умеренная мультиполярность	Глубокая сегментация
Перекрещивающиеся	Меняющиеся	Умеренные перекрещивающиеся конфликты	Умеренная сегментация

Понятно, что в рамках какого-либо типа конфликта возможна дальнейшая классификация. Приведем одну из них, относящуюся к межнациональным конфликтам.

К о н ф л и к т ы н е у п р а в л я е м ы х э м о ц и й. Речь идет о конфликтах-бунтах или погромах. Для подобных конфликтов характерна неопределенность целей организаторов беспорядков, случайность конкретных событий. Часто внешние признаки таких событий скрывают за собой не проясненные до конца истинные причины. Это подтверждает анализ драматических ферганских событий 1989 г., когда погромам подверглись ни в чем не замешанные турки-месхетинцы, а также события в бывшей Югославии, во многом не поддающиеся рациональному толкованию.

К о н ф л и к т ы и д е о л о г и ч е с к и х д о к т р и н. Они связаны с политическими, национальными, религиозными движениями и имеют более или менее давние исторические корни. Национальные требования формируются не стихийно, а разрабатываются идеологами-теоретиками. Сторонники определенной идеи готовы пожертвовать за нее самой жизнью, поэтому таким конфликтам свойствен длительный и ожесточенный характер. К такого рода конфликтам относятся споры по поводу принадлежности территорий, по поводу их государственного или административного статуса, возвращения ранее депортированных народов и т.д.

К о н ф л и к т ы п о л и т и ч е с к и х и н с т и т у т о в. Это в основном споры о границах, о взаимоотношениях органов власти, о юрисдикции, о роли политических партий и движений и др. «Войны законов» и «парады суверенитетов» относятся к числу конфликтов именно этого типа. Наконец, можно выделить полностью институционализированные конфликты (типа дуэли), и в то же время конфликты, протекание которых не урегулировано никакими механизмами. Если в конфликтах институционализированных существуют и действуют общие для сторон правила, согласно которым и разрешается проблема, то во втором типе конфликтов возможность достижения согласия сторон минимальна или вообще отсутствует, и борьба осуществляется без правил. Между этими крайними полюсами существует большое разнообразие видов противостояния, которые регулируются хотя бы частично (подробнее об этом в последующих главах).

К какому виду конфликтов относится война? Вероятно, ко второму, но с известной оговоркой: человеческое общество в течение многих столетий вырабатывало и пыталось реализовать целый ряд правил ведения военных действий. В международном праве существуют «законы и обычаи войны», почти между всеми государствами заключены конвенции по этим вопросам, но это, конечно, отнюдь не означает, что эти правила и нормы всегда и везде соблюдаются.

В заключение подчеркну, что типология конфликтов может базироваться практически на любой их характеристике. Смысл поиска всякой типологии в том, чтобы с учетом особенностей конкретного конфликта найти адекватный способ его разрешения.

В нашу задачу не входит детальное рассмотрение всех разновидностей конфликтов. Остановимся лишь на важнейших и наиболее значительных из них, определяющих крутые повороты социального развития, - конфликтах больших социальных групп (гл. 7).

Возможные трудности классификации конфликтных процессов и явлений в значительной мере связаны с тем, что внешне наблюдаемое противоборство субъектов зачастую не дает адекватного представления о его подлинных причинах. В таких случаях исследователи используют понятия «скрытого» и «явного» конфликта. При этом они исходят из того, что конфликт в реальности может основываться на противоречиях более глубоких (скрытый конфликт), чем те, которые служат предметом противоборства во внешнем плане (явный конфликт).

Достаточно часто за внешне наблюдаемым когнитивным конфликтом скрыт его реальный предмет - то или иное столкновение интересов. Внешне конфликт выглядит как научная полемика, но его подлинной основой является борьба за значимый социальный статус (например, обоюдное стремление занять одну и ту же должность в институте). В таких случаях стороны рационально или интуитивно выбирают «язык» когнитивного конфликта, чтобы скрыть свои истинные намерения (язык, которым пользуются, к примеру, дипломаты).

Аналогичным образом пустяковый скандал за семейным столом может скрывать более глубокие разногласия. Психиатрам и психотерапевтам, занимающимся семейной проблематикой, хорошо известно, что основной причиной мелких семейных ссор в семье, возникающих по разным поводам, нередко является сексуальная несовместимость супругов. Давно сложившаяся антипатия может постоянно прорываться наружу в виде разнообразных «объектных» столкновений, ссор из-за денег, немытой посуды и т.п. Конфликт может иметь несколько причин, скрытых друг в друге как матрешки.

Событие или обстоятельство, являющееся толчком к началу конфликта, обычно называют поводом. Известно, что поводом к войнам нередко оказываются частные междоусобицы, хотя истинные причины межгосударственного столкновения, как правило, гораздо глубже. Подобные частные конфликты вероятнее всего утихнут, чем разрастутся в крупномасштабную войну, если нет «скрытого» конфликта.

Повод не только возникает случайно, но и активно ищется, а иногда и придумывается кем-либо из оппонентов. В этих случаях мы имеем дело с провокацией конфликта. Обычно провокация строится по следующей схеме: сторона, желающая развязать конфликт и через борьбу реализовать свои интересы, выискивает, выстраивает или придумывает такую относительно частную ситуацию в отношениях с другой стороной, которую легко можно интерпретировать как проявление враждебности оппонента. Тогда в глазах посторонних заранее спланированная агрессия становится вполне оправданным актом возмущения.

§ 7. Предмет и объект конфликта

Всякий конфликт связан с теми или иными внешними и внутренними обстоятельствами, круг которых всегда достаточно широк, переменчив и не может быть перечислен с исчерпывающей полнотой. Однако есть нечто основное, позволяющее обывателям или журналистам безошибочно идентифицировать тот или иной конфликт или отнести его к определенной категории. Упорядочивая множество характеристик конфликта, обычно выделяют две из них, которые дают возможность более четко определить его существо и направленность: это предмет конфликта и его объект.

Под предметом конфликта понимается объективно существующая или мыслимая (воображаемая) проблема, служащая причиной раздора между сторонами. Каждая из сторон заинтересована в разрешении этой проблемы в свою пользу. Предмет конфликта - это и есть то основное противоречие, из-за которого и ради разрешения которого субъекты вступают в противоборство. Это могут быть властные отношения, желание обладать теми или иными ценностями, стремление к первенству или совместимости (в когнитивном конфликте это называют предметом дискуссии).

Поиск путей разрешения конфликта, как правило, начинается с определения его предмета, и сделать это зачастую отнюдь не легко. Многие конфликты имеют столь запутанную и сложную предысторию, что специалист вынужден как археолог вскрывать один слой за другим. Напластование проблем может сделать сам предмет конфликта абсолютно диффузным, не имеющим четких границ, перетекающим. Конфликт может иметь основной предмет, рассыпающийся на частные предметы, множественные «болевые точки». Примерами конфликта с множеством причин, частных предметов служат семейные неурядицы или межнациональные конфликты.

Предмет конфликта может быть не только искомой целью посредника или арбитра, но и пунктом обсуждения сторон-участниц.

В таком случае переговоры ведутся по поводу предмета того самого конфликта интересов, который побудил стороны к переговорам. Можно, однако, заметить, что на переговорах стороны действуют иначе, чем в конфликте. Переговоры, если они ведутся по правилам, сродни научной дискуссии, а иногда и рыночному торгу.

По мнению некоторых исследователей, «на самом деле во всех конфликтах речь идет о двух вещах или даже об одной: о ресурсах и о контроле над ними. Власть, с этой точки зрения, - это вариант контроля над ресурсами, а собственность - и есть сам ресурс. Можно ресурсы разделить на материальные и духовные, а последние, в свою очередь, дифференцировать на составляющие» (В.А. Ядов). Эта точка зрения, правда, не в столь категоричной форме, поддерживается многими специалистами. Высказывая сходные мысли, нередко используют понятие объекта конфликта, под которым подразумевают конкретную материальную или духовную' ценность, к обладанию или пользованию которой стремятся обе стороны конфликта. Объектом конфликта, по сути дела, может выступать любой элемент материального мира и социальной реальности, способный служить предметом личных, групповых, общественных, государственных притязаний. Чтобы стать объектом конфликта, этот элемент должен находиться на пересечении интересов различных социальных субъектов, которые стремятся к единоличному контролю над ним. Примеров таких ситуаций можно найти множество: от ссоры малышей из-за красивой игрушки до напряженности в отношениях двух государств из-за неурегулированности вопроса о принадлежности той или иной территории.

Объект конфликта в конкретной системе отношений - это всегда некий дефицитный ресурс. Одна должность директора, на которую претендуют два заместителя. Один Черноморский флот и военный порт и две державы, претендующие на них... Действительно, компенсация дефицита ресурсов во многих случаях может решить спорную проблему. Однако дефицит ресурсов не всегда является объектом конфликта. Им может быть конфликт ценностей либо спор по поводу принадлежности к той или иной группе. Иногда конфликт может и не иметь видимого объекта (ложный конфликт).

Причины конфликтов

Глава 4

§ 1. Причинность в обществе

Причинность в социальной среде характеризуется значительной сложностью и запутанностью. Каждое социальное действие влечет за собой массу разнообразных и притом противоречивых событий. Конфликт может быть, в конечном счете, обусловлен совершенно безобидными действиями индивидов или групп, находящихся в достаточно отдаленной связи с противоборствующими сторонами. Но если мы хотим разобраться в подлинных причинах конфликта, необходимо тщательно проанализировать всю цепочку взаимосвязей между событиями и людьми.

Мотив часто рассматривают как внутреннюю, субъективную причину того или иного поступка. Понятно, что, не имея никакого побудительного мотива, невозможно совершить определенное действие; оно окажется бессмысленным, ненужным, необъяснимым.

Мотив имеется не только в действиях зачинщика, но и в поступках каждого участника конфликта. Другое дело, что мотивы поведения разных субъектов могут быть неодинаковыми, несовпадающими, а часто и противоположными. Но это и понятно: если конфликт есть противоборство, то и психологические его причины складываются из противоречий, взаимоисключающих целей и мотивов поведения. Раскрыв мотивацию конфликтующих сторон, мы 'в значительной мере начинаем понимать смысл их противостояния.

Анализируя причины поведения сторон в различных конфликтах, нетрудно заметить, что они обычно сводятся к стремлению удовлетворить свои интересы. Корысть, месть, ненависть, недоброжелательство, обида, неудовлетворенность принятым решением, стремление обеспечить себя материально сегодня или в будущем - вот лишь небольшая часть мотивов бытовых конфликтов, встречающихся, например, в судебной практике. Иной, и не менее разнообразной, является, например, мотивация групповых конфликтов: экономические трудности, политические симпатии и антипатии, стремление к лидерству, национальная гордость и многое другое. Столь же многообразны мотивы поведения государств на международной арене. Поистине, мотивы конфликтов способны отразить всю сложность современной жизни.

Однако мотивы поведения индивидов и социальных общностей не являются глубинными причинами конфликтов: ведь сами эти мотивы требуют объяснения. Человек, реагируя на изменения внешней ситуации, изменяется сам; в свою очередь, психологические факторы воздействуют на ход экономических и политических процессов. Общественное осознание реализуется и преломляется через чувства, потребности, мотивы, разум, интересы, а отсюда - различные мнения, позиции, поступки, действия конкретных людей. При этом именно в разнообразных формах индивидуального выражения общественного сознания, фиксируемого на эмпирическом уровне и обобщаемого в качестве позиции в поведении групп и общностей, противоречия духовной сферы и противоречия бытия проявляются в наиболее открытом и остром виде.

В целом, масштабная конфликтная ситуация свидетельствует о протекании в обществе социалъно-дезорганизационных процессов, о кратковременной или длительной, более или менее глубокой, иногда необратимой дезинтеграции важнейших общественных структур, обеспечивающих стабильность данного общества или общности.

Сама по себе дезорганизация - это совокупность социальных процессов, приводящих к тому, что отклоняющиеся от нормы и негативно оцениваемые действия в рамках определенной общности превышают допустимый предел, серьезно угрожая установленному течению процессов коллективной жизни. Дезорганизация, в частности, заключается в распаде институтов, не выполняющих своих задач, в ослаблении механизмов формального и неформального контроля, в неустойчивости критериев оценок, появлении образцов поведения, противоречащих нормам, признанным допустимыми.

Состояние дезорганизации характеризуется усилением многих негативных явлений: 1) распространением алкоголизма и наркомании во все возрастающих размерах, угрожающих нормальному функционированию общности; 2) распространением тех форм сексуального поведения, которые признаны нежелательными; 3) повышением уровня преступности всех видов; 4) ростом нервных заболеваний, психических расстройств. Симптомами дезорганизации являются и массовые политические волнения. В динамике социально-статистические показатели этих явлений могут рассматриваться в качестве индикаторов конфликтной ситуации в обществе.

Таким образом, в конечном счете, конфликты в современном обществе представляют собой порождение и проявление объективно существующих социальных противоречий.

Само исследование социальных противоречий предполагает изучение сложного и подвижного взаимодействия противоположных сторон, перехода их друг в друга, взаимопроникновения противоположностей; анализ противоречий в их исторической связи и необходимости, раскрытие многообразия действительных и возможных форм, в которых противоречия возникают, созревают и разрешаются.

Противоречия общества являются специфическим отражением его сущности, его решающей движущей силой. Каждое противоречие специфическим образом проявляется в контексте всей системы противоречий и требует адекватного разрешения. Так, например, ключ к разрешению определенных противоречий в области экономики может лежать не в экономической, а в политической или идеологической сферах, и наоборот.

Возникновение конфликта неразрывно связано с появлением и развитием противоречий. Назревание и развертывание конфликта отражает кульминационный этап борьбы реальных противоположностей. Разрешение же конфликта ведет к разрушению данного противоречивого единства с одновременным возникновением его нового качества.

Многие авторы, анализируя объективные социальные противоречия, увязывают их с проблемой неравенства возможностей людей в разных сферах жизни. Именно поэтому притязания считаются мощным источником конфликтов. Неравенство этих возможностей, - определяемое конкретными условиями - принадлежностью к тому или иному социальному слою, республике, региону, организации, движению и т.п. («идентификация»), - всегда обнаруживается в рамках конфликтных ситуаций (В.А. Ядов). Продолжая эту мысль, другой автор (Н.Н. Козлова) полагает, что «за любым конфликтом и его разрешением - «битва ценностей». Наконец, немаловажное значение имеют и субъективные противоречия. Конфликты происходят «не только оттого, что люди хотят есть или не обеспечены материально необходимым, но прежде всего, и в первую очередь, оттого, что ситуация не соответствует их духовным устремлениям» (В.Б. Власова). Как видим, различные мнения ученых касаются разных аспектов проявления социальных противоречий.

§ 2. Типы противоречий

Для более подробного изучения конфликтов представляется уместным использование типологии противоречий. Существуют достаточно подробные научные разработки, касающиеся этой проблемы. Согласно воззрениям отечественных философов, противоречия, обладая всеобщим характером, проявляются в зависимости от условий взаимодействия противоположных сторон по-разному. Поэтому существует классификация противоречий, среди которых различают внутренние и внешние, первичные и вторичные и т.д.

Известно также деление противоречий на антагонистические и неантагонистические, структурные и неструктурные, структурные и функциональные. Типология может исходить и из значения противоречий: основные и неосновные и др. Противоречия существенно различаются по времени: характерные для целой исторической эпохи или даже еще более длительные (например, между производительными силами и производственными отношениями) и кратковременные, преходящие.

Перечислим некоторые современные противоречия.

1. Противоречие между рынком и государством. Конфликтный процесс является во многом результатом действия видимых и скрытых сил, свойственных рыночной экономике. Таким образом, может показаться, что ни конкретные люди, ни государство не несут ответственности за действия, следствием которых может стать обнищание, миграция населения. Триумф рыночной экономики как на национальном, так и на международном уровне приводит зачастую к тому, что многие не уделяют должного внимания проблеме социального и правового равенства, рассматривая неравенство как следствие неэффективности национальной экономики, т.е. как естественное последствие действия рыночных механизмов.

Подобная тенденция освобождения рынка от государственного вмешательства проявилась давно. Безжалостная конкуренция, обострение классовой борьбы и две мировые войны первой половины XX в. привели к разделению мира на так называемые государства всеобщего благоденствия, образовавшиеся из наиболее индустриально развитых стран, и на государства, ставшие их своеобразными придатками.

И хотя нет четко выраженной силы, управляющей всей мировой экономикой, существуют и применяются специальные меры против тех, кто ставит под вопрос «здравый рационализм» рыночной экономики. Программы Мирового Банка и Международного валютного фонда оказали сильное влияние на установление открытой системы рыночной экономики в более чем 50 странах мира, в том числе и в России. Следование данным программам вынудило правительства этих стран отменить меры, направленные на поддержание жизненного уровня людей, что привело к развалу системы социального обеспечения, росту безработицы.

2. Противоречие между обогащением и обнищанием населения почти во всех странах мира, включая Россию. По некоторым данным, различия в доходах разных групп населения особенно увеличились в 90-е гг.: богатые стали намного богаче, число бедных заметно увеличилось. Такая ситуация характерна для многих «старых» высокоразвитых стран мира, т.е. имеются основания полагать, что в современном обществе значительно усилилась социальная поляризация.

Растущая разница в доходах населения особенно, заметна в развивающихся странах. Развитие национального хозяйства в условиях рыночной экономики и невмешательства государства в экономику, как замечено, неизбежно приводит к еще большему неравенству. Согласно некоторым теориям, высокие жизненные стандарты отдельных групп постепенно «просочатся» в менее обеспеченные слои населения; однако подобные утверждения скорее всего так и останутся теоретическими.

Но все-таки наиболее заметны различия между высокоразвитыми странами (старыми и новыми) и развивающимися.

3. Противоречие между принципами рациональной экономической и политической организации и бесконечно растущими потребностями отдельных групп людей. «Рациональная» система, несмотря на ее экономическую эффективность, не способна наполнить смыслом жизнь человека. Вследствие этого люди все чаще стараются подчеркнуть свои этнические, религиозные и национальные особенности.

Это объясняет причину, по которой многие современные социальные конфликты не связаны непосредственно с глобальными интересами. Защита местных и групповых интересов от влияния процесса глобализации часто основана на охране культурных и иных ценностей, связанных с самобытностью отдельных групп.

4. Противоречие между глобальным и местным. Часто то, что является разумным и рациональным на глобальном уровне, может иметь разрушительные последствия для местных общин. Если основной целью Интеграции и экономического роста является повышение благосостояния людей, было бы логично предоставить местным общинам голос, способный влиять на принимаемые решения, непосредственно затрагивающие их интересы. Рыночные механизмы не способны это сделать по определению, а государственные органы, даже демократических стран, чаще всего преследуют общенациональные интересы в ущерб местным.

5. Противоречие между экологией и экономическим ростом. Этот тип противоречий в наше время стал одним из основных. Длительный экономический рост, свойственный западным странам, неизбежно ухудшил окружающую среду. Рыночные силы не могут предотвратить ее загрязнение, поскольку бизнесмены, плановики, экономисты и другие специалисты, принимая то или иное решение, не учитывают его комплексное долгосрочное воздействие на экологию. Государственными границами невозможно препятствовать ни уничтожению лесов, ни загрязнению воды и воздуха, ни истощению полезных ископаемых. Именно поэтому регулирование проблемы на национальном уровне малоэффективно, а необходимое международное вмешательство только лишь обсуждается¹.

Различия в типах противоречий имеют важное значение для понимания природы конфликтов, поскольку в большинстве случаев развитие конфликтов в определенной мере отражает общее объективное противоречие, лежащее в их основе. Так, сомнительно, что удастся устранить столкновения, проистекающие из объективных противоречий между новыми и старыми элементами социальной структуры. Сохранение отживших институтов (системы управления, правовых норм и т.д.) неизбежно ведет к конфликтам, связанным с попытками освободиться от старых догм и устаревших организаций. Глубина и острота конфликта также связана с глубиной породившего его противоречия, хотя от этого правила могут быть и отступления.

§ 3. Объективные и субъективные противоречия

Возникновение конфликта обычно обусловлено теми или иными объективными причинами, способствовавшими столкновению интересов социальных субъектов. Например, конфликт между двумя мужчинами, любящими одну женщину, или столкновение транспортных служащих и фермеров из-за строительства автомагистрали на принадлежащей им территории основаны на противоречиях, закономерно вытекающих из объективно сложившейся ситуации, в которой столкнулись реальные потребности каждой из сторон.

Однако в общественной жизни существует немало противоречий и, следовательно, конфликтов, которые порождаются не объективными причинами, а их субъективными факторами, не имеющими прямого отношения к их действительным мотивам и потребностям.

Особенно часты подобные «субъективные» противоречия между отдельными индивидуумами, вынужденными к постоянному общению в семье, в служебных или иных делах. Эти противоречия могут быть достаточно мелкими, с точки зрения других людей - ничтожными, но в силу особенностей характера они становятся неодолимыми препятствиями для нормальных взаимоотношений. Мелкие душевные раны, постоянно наносимые по самым «чувствительным» местам, явно становятся конфликтогенными. Отмечается, что такими чувствительными сторонами характера или поведения могут быть вполне нормальные, естественные качества, которые, однако, отсутствуют у другого человека: пунктуальность, бережливость, точность, терпение и т.п.

Чье-то неудовольствие может, например, вызывать манера другого человека одеваться или иностранный акцент. Истоки многих национальных предубеждений находятся в различиях в образе жизни или манере общения. Часто труднообъяснимыми оказываются столкновения между людьми с общими интересами, но имеющими различия в темпераментах, скорости реакций. Причиной конфликта, наконец, может послужить просто чья-то раздражительность, дурное расположение духа, оборачивающееся пустыми придирками даже к человеку, который искренне уважаем и любим. Эта причина, конечно, сама может побуждаться чем-то, лежащим за пределами данной системы отношений, какими-либо проблемами, неприятностями, конфликтами, произошедшими у человека в других ситуациях.

Традиционное бытовое мнение о конфликте состоит в том, что конфликт всегда представляет собой некоторое логически объяснимое противоречие между людьми, рационально отстаивающими свои интересы. Именно на нем базируются многочисленные «игровые» модели конфликтов, в которых оппоненты представлены в качестве игроков, стремящихся иметь минимум потерь.

Правда, этому, на первый взгляд убедительному, пониманию противоречат многие факты, наблюдаемые специалистами. В семейной ссоре муж старается максимально сгладить противоречия, уступает жене, но она рассматривает это как «заискивание», которое, по ее мнению, свидетельствует о какой-то скрытой провинности супруга, и конфликт разгорается с новой силой. На межгосударственных переговорах одна из сторон оскорблена тем, что ей не было предоставлено первое слово, и переговоры срываются. Можно привести много примеров, подтверждающих сложность причин конфликта, состоящую в данном случае в том, что те не всегда поддаются строгой логической реконструкции и часто содержат труднообъяснимую иррациональную составляющую, которая придает конфликту индивидуальное своеобразие и не позволяет разрешить его простыми средствами.

Особенно это заметно в межнациональных конфликтах, которые в силу иррациональности, непродуманности действий людей, преобладания деструктивных эмоций приобретают неуправляемый характер и по мере своего расширения и обострения превращаются в катастрофу.

Неопределенность поведения человека в общении, как известно из психотерапевтической практики, может порождать у окружающих невротические реакции, которые ведут к конфликтам, кажущимся посторонним совершенно абсурдными, беспричинными.

Иррациональный элемент может служить и подлинной причиной межличностного конфликта, если в нем участвуют душевнобольные или психопатические личности. А такие случаи нередки. Мы не касаемся здесь внутренних конфликтов личности, поскольку это скорее предмет психиатрического анализа, Но нельзя забывать о том, что в толпе, особенно возбужденной националистическими или религиозными чувствами, нередко присутствуют нездоровые люди, способные сильно обострить конфликт. Вот почему конфликтология, будучи комплексной дисциплиной, должна учитывать и этот немаловажный аспект.

Разумеется, то, что мы назвали «объективными» и «субъективными» противоречиями, а также «иррациональными» элементами, не имеет в реальной жизни четких границ, такое весьма условное разделение нужно лишь для того, чтобы показать спектр возможных вариаций причин конфликтного поведения. Во всех случаях мы так или иначе имеем дело с интересами людей, которые могут быть более или менее существенными, стабильными либо изменчивыми, явными или скрытыми. Нередко абсурдность и иррациональность поступков сторон является лишь кажущейся в силу того, что конфликт был основан на ошибочном представлении одного или всех участников конфликта о действиях друг друга.

§ 4. Концепция депривации

Для объяснения причин крупных общественных коллизий можно успешно использовать так называемую концепцию депривации. Речь идет о состоянии, для которого характерно явное расхождение между ожиданиями людей и возможностями их удовлетворения. Очевидно, что с течением времени депривация может усиливаться, уменьшаться либо оставаться неизменной. Усиление депривации зависит от того, в каком соотношении находятся ожидания, с одной стороны, и возможности их удовлетворения - с другой. Рост депривации может происходить, во-первых, при уменьшении средств для удовлетворения уже сформировавшихся запросов, что наблюдается, в частности, в условиях экономического кризиса. Ожидания многих в таких условиях определяются скромной формулой сохранения статус-кво: «Лишь бы хуже не стало». Во-вторых, возможна ситуация, когда ожидания, запросы растут значительно быстрее, чем возможности их удовлетворения. Тогда также наблюдается усиление депривации, а следовательно, и повышение вероятности возникновения конфликта.

Сохранение стабильного уровня депривации или даже снижение его (что возможно опять-таки либо при уменьшении уровня притязаний, либо при более быстром, нежели рост ожиданий, росте удовлетворения запросов) ведет, согласно этой концепции, к созданию психологических условий, способствующих стабилизации морально-психологической атмосферы в обществе, ослаблению напряженности. И, наоборот, усиление депривации порождает агрессивные реакции на фрустрацию (блокирование целенаправленного поведения другого). Реакция на фрустрацию воплощается обычно в выступлениях, направленных против источников разочарования, подлинных или придуманных виновников бедственного положения; она может реализоваться в поисках «козлов отпущения», которыми в одних случаях становятся национальные меньшинства, в других - лица, получающие «несправедливо много» за свой труд (в зависимости от ситуации это могут быть торговцы, частные предприниматели, «вообще начальники», ученые и т.д.), в третьих-органы власти и управления, функционеры и лидеры правящей партии. Иными сдовами, усиление депривации способствует росту социальной напряженности, возникновению открытых социальных, политических и этнических конфликтов.

Польский исследователь Е. Вятр особо выделяет случай условной депривации, отмечая, что она встречается в группах, чьи запросы особенно сильно возросли по сравнению с возможностями их удовлетворения. Именно тогда появляется отчетливая тенденция к агрессивному поведению, направленному против политической системы или общественной группы, которую считают виновницей де-привации¹. При этом он ссылается на ставшую классической работу А. де Токвиля «Старый порядок и революция», в которой французский ученый XIX в., пожалуй, первым обратил внимание на этот механизм, показав на примере Французской революции 1789 г., что революция может вспыхнуть не тогда, когда массы живут хуже в абсолютном смысле, а тогда, когда их положение несколько улучшилось, вызвав, однако, значительно более интенсивный рост ожиданий.

§ 5. Конфликт интересов

Концепция депривации, по сути, вскрывает общий механизм реализации и взаимодействия потребностей и интересов в обществе. Столкновение интересов личности, группы, общества с объективными возможностями в социальной жизни, в конкретных условиях взаимодействия с другими социальными субъектами - это, как правило, столкновение одних интересов с другими, им препятствующими.

В отличие от когнитивного (познавательного) конфликта, противоборство, основанное на столкновении интересов различных социальных субъектов, мы - вслед за многими исследователями - назовем конфликтом интересов.

В отношениях между собой все социальные субъекты обычно очерчивают сферу своих интересов, соотнося их с представлениями о том, каковы должны быть интересы другого и каковы они на самом деле. Не следует думать, что в общении интерес - это абсолютное и неизменное выражение намерения одного лица безотносительно к ситуации. Интерес при взаимодействии всегда включает некое представление о допустимых и возможных интересах другого. Представления о себе, соотнесенные с представлениями о другом и выраженные так или иначе в поведении субъекта, формируют то, что иногда обозначается как «самоопределение» в общении. Например, в ситуации межгосударственного общения это может быть определение границ собственной территории, которое явно связано с представлениями о том, каковы должны быть границы соседа.

Объяснение природы общественных конфликтов имеет давнюю традицию, отдающую приоритет анализу противоборства интересов. В глобальном масштабе такое противоборство проявляется в борьбе государств за изменение критериев и оснований распределения ресурсов, приобретения территорий и т.п. Зачастую интерес прямо не ассоциируется с материальными благами, он может вытекать из религиозных, культурных, профессиональных устремлений. Объективный и детальный анализ противоречий, столкновений интересов (особенно классовых, групповых и национальных) может существенно прояснить картину конфликтов в стране, регионе, да и в малой социальной группе.

Анализ самых разнообразных конфликтов свидетельствует о том, что какие бы конкретные причины ни лежали в основе поведения противоборствующих сторон, в конечном счете они отражают их интересы, которые в случае конфликта оказываются несовместимыми или противоположными. Гитлеровская Германия стремилась к захвату чужих земель, европейские страны - к независимости и суверенитету. Вор похищает чужое имущество, собственник его защищает. Супруги ссорятся по поводу денег: каждый стремится самостоятельно использовать семейные средства, и каждый по-своему прав, отстаивая свои интересы.

При анализе интересов некоторые исследователи обращают внимание на смежные социальные и психологические явления, в том числе генетически предшествующие интересу. Такова, например, категория потребности, трактуемая обычно как состояние нехватки чего-либо, что организм (личность, группа, общество) стремится восполнить. Потребность предшествует интересу, который представляет собой осознанную потребность (а подчас и осознанный путь ее удовлетворения).

При характеристике взаимоотношений может быть использовано и понятие позиции, определяемой как комплекс фактических прав, обязанностей и возможностей субъекта в конкретной ситуации общения.

Если в когнитивном конфликте цель каждого субъекта - переубедить оппонента, доказать свою правоту или, в конце концов, выявить недостатки собственной точки зрения, то в конфликте интересов каждый стремится захватить или отвоевать некую «зону», соответствующую его самоопределению, ущемив, ограничив интересы другого, изменив его позицию. Конкретно это может выражаться в стремлении захватить и отобрать у другого какой-либо материальный объект, расширить свои права за счет ограничения чужих или, например, подчинить другого своему влиянию. Для характеристики поведения в ситуации конфликта интересов может быть использовано понятие авторитарного способа личностного включения, разработанное А.У. Харашем. «Авторитарное включение в сферу чужой жизнедеятельности и чужого сознания, - пишет автор, - это с необходимостью выключение (вытеснение) из этой жизнедеятельности (и соответственно сознания) каких-то содержаний, которые являются ее собственными составляющими».

Когнитивный конфликт в конечном счете может привести лишь к опровержению одной из точек зрения, к логическому тупику или выработке общего верного решения. Конфликт интересов, напротив, чреват серьезным ущербом или даже гибелью одной или обеих сторон, т.е. вытеснением центральных, жизненно важных «составляющих» той или иной противоборствующей стороны.

Именно этот тип конфликтов будет основным предметом нашего дальнейшего рассмотрения. В реальной жизни почти все возникающие коллизии и все без исключения конфликты с использованием силы представляют собой результат столкновения интересов. Тут читатель вправе задать недоуменный вопрос: разве идейные разногласия и споры не ведут к жарким схваткам, к дракам в парламенте, к унижению политических оппонентов? Разумеется, это так, ответим ему, когнитивный конфликт в чистом виде можно найти, пожалуй, лишь в «Диалогах» Платона или разглядывая роденовского «Мыслителя». На самом деле оценка любого социального явления, в том числе и конфликта, амбивалентна, двойственна, в нем присутствуют некая неоднозначность, противоречивость.

§ 6. Конфликт ценностей

Многие свойства конфликта интересов, его амбивалетность, в частности, характерны и для конфликта ценностей, которые представляют собой обобщенные представления людей относительно целей и норм своего поведения. В ценностях воплощаются исторический опыт и культура отдельных групп (этносов, классов и т.д.), т.е. они служат своеобразным ориентиром, с которым люди соотносят свои действия.

Экономические, культурные и политические перемены связаны между собой и в известной мере предсказуемы. Так, при индустриализации наблюдается непрекращающийся сдвиг от традиционных к рационально-правовым ценностям. Современные стремления людей к получению образования, развитию науки и техники, достижению относительной самостоятельности в поступках и т.д. отмечают многие исследователи.

Две основные школы (марксистская и веберовская) заметно различаются в оценке конфликта ценностей. Если сторонники марксисткой школы утверждают, что экономические интересы предопределяют политические и культурные ценности, то приверженцы веберовской версии считают, что культурные ценности имеют приоритет. Несмотря на разницу в подходах обе они сходятся в том, что связи интересов и ценностей не только неоспоримы, но и тесно коррелируются.

Изучение ценностей в 43 странах мира (1990-1991) показало: модернизация ведет к появлению синдрома индустриализации, вызывает профессиональную специализацию, бюрократизацию, централизацию, подъем образовательного уровня и такую конфигурацию верований и ценностных ориентации, которые тесно связаны с высоким уровнем экономического развития. Однако в высокоразвитых индустриальных обществах, кажется, проявляется второй синдром, выражающийся в том, что экономический рост теряет свою центральную роль. В то же время возникает синдром культурных и институциональных изменений, связанных с переносом внимания на качество жизни в целом и на демократичность политических институтов в частности¹.

Таким образом, ценности, являясь относительно общими, стабильными характеристиками людей, меняются от воздействия экономических, социальных и других факторов и направляют своих носителей к определенным целям. Люди, следовательно, в своей деятельности стремятся к удовлетворению своих потребностей, реализации своих интересов, руководствуясь ценностными представлениями о том, что для них приоритетно, а что нет.

Связь конфликта ценностей с потребностями и интересами в значительной мере опосредована. С учетом значимости сознания отдельные конфликты ценностей бывают унаследованными памятью о прошлых обидах и столкновениях. Бывает и так, что люди одной группы (поселенческой, например), имеющие сходные интересы, резко расходятся в религиозных воззрениях.

Относительной самостоятельностью обладают внутренние психологические конфликты. Если 3. Фрейд все больше склонялся к оценке такого рода конфликтов в качестве поля битвы между вытесненными и вытесняющими силами, то современные исследователи находят, что в число внутренних конфликтов должны быть включены противоречивые отношения не только к другим людям, но и к самому себе, противоречивые качества и противоречивые множества ценностей.

Поскольку конфликты часто касаются убеждений, веры или моральных ценностей, их признание предполагает, что мы развили свою собственную систему ценностей. Просто заимствованные убеждения, не являющиеся частью нашего Я, едва ли обладают достаточной силой, чтобы вызывать конфликты или служить ведущим критерием при принятии решений. Такие убеждения, если на них оказывается воздействие, легко заменяются другими. Если мы просто заимствовали взращенные в нашем окружении ценности, то конфликты по очень важным для нас вопросам не возникают.

Если, например, сын никогда не сомневался в мудрости своего ограниченного отца, то возникнет едва заметный конфликт, когда отец захочет, чтобы сын выбрал профессию, отличающуюся от той, которую он сам предпочитает. Женатый мужчина, который любит другую женщину, находится в реальном конфликте; и если он не смог разобраться в своих взглядах на смысл брака, то просто выберет путь наименьшего сопротивления, вместо того чтобы признать существование конфликта и принять однозначное решение¹.

Спецификой обладают и другие уровни конфликта ценностей: между индивидами, малыми, большими группами. Геополитики находят резкие различия не только между ценностями отдельных стран, но и целых цивилизаций. Христианская цивилизация, например, издавна в качестве канонов признает десять моральных заповедей («не убий», «не прелюбодействуй», «чти отца своего» и т.д.). Однако в развитых странах Запада традиционные формы религии (протестантизм, католицизм) находятся в упадке: уровень посещения церквей снижается, обесценивается и роль традиционной морали. Люди в меньшей степени, по сравнению с прошедшими десятилетиями, склонны поддерживать требования относительно абортов, самоубийств, гомосексуализма, разводов.

В то же время исламский фундаментализм с его ценностями находится на видимом подъеме, особенно в тех странах, где экономика либо слабо развита, либо основана исключительно на продаже нефти.

Конфликты ценностей в России и других странах в так называемый переходный период (проведение кардинальных экономических и политических реформ) также обладают определенными специфическими чертами. При всем разнообразии процессов в этих странах самым крупным считается конфликт между традиционализмом и модернизмом. Этот конфликт развивался постепенно, он по многим причинам предшествовал политическим событиям начала 90-х гг. XX в.

Эмпирические исследования в восточноевропейских странах изобилуют выводами о кризисе модернизма и трудностях в обновлении традиций, но в России и на территории бывшей Югославии эти процессы воспринимаются особенно остро. Здесь возникло организованное сопротивление переменам, в котором приняли участие и правящие политические и культурные группы, опираясь на массовую поддержку обнищавшего населения. Другие слои в какой-то мере сохранили модернизаторский потенциал, а в рядах образованной молодежи действуют даже постмодернистские тенденции. Однако трудно определить, насколько они самобытны, а в какой степени являются заимствованием и подражанием западным стандартам. Этот конгломерат ценностей сказывается на позициях политических партий. Исследования выявляют значительные ценностные наложения, смешивание и комбинирование на первый взгляд несовместимых систем (Д. Пантич).

Другими важнейшими видами конфликтов ценностей являются: конфликт между свободой и равенством, справедливостью и неравенством, между коллективизмом и индивидуализмом, ксенофобией (вражда и неприязнь к иностранцам) и открытостью к миру, демократией и авторитарностью, стремлением к общественной собственности и ориентацией к частной собственности¹.

Наиболее профессиональные исследователи (Н.И. Лапин, М.Н. Горшков и др.), ведущие мониторинг ценностных ориентации российского населения с 1989 г., сделали вывод: ныне ценностное сознание россиян находится отнюдь не в начале, а примерно посередине пути к модернистской системе ценностей или одолели больше половины этого пути¹. Сами конфликты ценностей заметно ускоряют или замедляют общественные изменения.

В развитых западных странах наблюдается постепенное исчезновение тех систем ценностей, которые сложились в условиях дефицита, и явное распространение среди все расширяющихся сегментов общества таких ценностей, в основе которых лежат обеспеченность и стабильность (Р. Инглхарт). Это обусловливается беспрецедентно высоким уровнем реального благосостояния, которым характеризуется положение народа в передовых индустриальных странах, в отличие от условий существования более ранних обществ. В развитых индустриальных странах большинство людей считают достаток само собой разумеющимся и воспринимают его как должное. И именно потому, что они относятся к своему материальному благополучию как к должному, они не осознают степени влияния этой данности на их мировоззрение.

В новой системе ценностей из тех, которые издавна играли ключевую роль в становлении индустриального общества, т.е. экономические достижения, рост и рациональность, в какой-то степени потеряли свое влияние. На уровне общества в целом наблюдается радикальное замещение приоритетов раннего этапа индустриализации, усиливается тенденция к переносу упора с экономического роста на озабоченность его отрицательным влиянием на окружающую среду. На уровне индивидуума максимизация экономических успехов постепенно лишается приоритета: для возрастающей части населения куда более значащими становятся самовыражение и стремление к осмысленному труду. Изменяются и мотивации в труде: максимизация доходов как главный приоритет все очевиднее уступает место степени удовлетворенности самим процессом труда¹.

Участники конфликта

Глава 5

§ 1. Уровни научного рассмотрения

Естественно, участниками конфликта являются представители самых разных статусов, ролей и групп. Самое простое выражение конфликта - противоборство двух физических лиц. В основе его лежит определенное противоречие между этими индивидуумами. Так называемый межличностный конфликт может включать и нескольких человек, и разрастаться до групповых масштабов, но суть его от размеров не всегда меняется. Когда двое слесарей повздорили между собой по поводу того, чья очередь идти за водкой, к каждому из них присоединились подвыпившие приятели, и все это закончилось массовой потасовкой, конфликт остался межличностным. Дело в том, что в основе его лежали личные, а не общественные противоречия, хотя межгрупповые расхождения можно обнаружить и здесь.

В межличностном конфликте всегда участвуют конкретные лица. Временные группы, возникающие при этом, представляют собой, в общем, случайные образования, которые распадаются, как только закончится конфликт. Поэтому сколько бы ни было участников межличностного конфликта, уровень его научного рассмотрения в основном должен оставаться психологическим.

Такого рода конфликты относятся к ситуациям, в которых у индивида возникает желание участвовать в двух или более видах деятельности. В Европе мужчина не может быть женат на двух женщинах одновременно, если даже они очень привлекательны. При конкурсном отборе, при поступлении в университет, например, экзаменатор иногда сталкивается с необходимостью выбора между приемом сына приятеля и приемом способного, но незнакомого молодого человека (внутренний конфликт).

Психологический конфликт, как мы заметили, может возникать на разных уровнях. На поведенческом уровне человек стремится и достигнуть своей цели и, одновременно, избегает нарушить правила, санкционированные обществом или группой. На словесном (вербальном) уровне человек желает высказать все, что он думает о своем сотруднике, но боится обидеть последнего. На эмоциональном уровне женщина может испытывать влечение к женатому мужчине, но страх и опасение огласки заставляют ее быть сдержанной. Следовательно, мотивы человека, иногда несовместимые, играют важную роль в конкретном поведении сторон.

К тому же индивид в обществе находится под воздействием групп и их требованием выполнять различные, иногда противоречивые роли. Некоторые исследователи (3. Фрейд и др.) утверждают, что сама цивилизация представляет собой результат столкновений биологических влечений и социальных требований. Концепция конфликта, разрабатываемая психоаналитиками, включает в себя учение о психических неврозах.

Неуравновешенный человек при определенных условиях приходит в ярость, которая достигает максимума, когда он сталкивается с конфликтующими влечениями и осознает невозможность достижения противоречащих целей. Вот почему внезапное осознание конфликта может ввергнуть его в состояние острой паники.

Ярость к самому себе экстернализируется тремя главными способами. Там, где не запрещается проявление враждебных чувств, гнев легко выплескивается наружу. Он обращен против других и проявляется либо как общая раздражительность, либо как специфическое раздражение, направленное на те реальные недостатки в других, которые невротик ненавидит в самом себе¹.

Современные сторонники психоанализа (Э. Фромм, К. Юнг, К. Хорни и др.) считают, что постулат Фрейда о конфликте между инстинктами и социальными ограничениями может быть дополнен культурологическими объяснениями. Так, Хорни концентрирует внимание на заботе каждого человека о своей безопасности. В нашей беспокойной обстановке человек гиперболизирует опасности, что приводит к неврозам и конфликтному поведению. Конфликты двух людей (сторон) также могут быть объяснены чувством их незащищенности от общества.

При анализе группового, классового или иного конфликта, где действуют общественные группы, слои, классы и в основе конфликта лежат групповые противоречия, преобладает социологический уровень. Конечно, конкретные личности, например, лидеры, руководители, здесь тоже играют важную роль. Более того, эпизодом группового конфликта может быть стычка двух или нескольких человек. Но все же основными участниками будут массовые образования, и позиции здесь отстаиваются не индивидуальные, а групповые. Л. Козер отмечал, что групповые конфликты не в меньшей степени, чем личностные, отличаются нетерпимостью и стремлением к абсолютной личной вовлеченности всех своих членов в противоборство. Это усиливает конфликтность групп и повышает социальную напряженность.

Конфликт внутри общества приводит к приспособлению существующих институтов к системным изменениям, зависящим от уровня гибкости социальной структуры. Гибкие системы допускают прогрессивные преобразования в своих структурах как следствия внутренних групповых конфликтов. Негибкие общественные структуры, отказывающиеся осуществлять такие приспособления и допускающие накопление неразрешенных скрытых конфликтов, максимизируют шансы насильственных вспышек, направленных против структур согласия и ведущих к изменению социальных систем.

Социология XIX и XX вв. уделяла много внимания социальному конфликту (гл. 1). В целом конфликт рассматривали в качестве исключительного явления, хотя отдельные теоретики не без влияния учения Маркса и Зиммеля (Козер, Дарендорф, Глюкман, Гатлунг и др.) противостояли указанному подходу.

Отечественные авторы (М.Н. Руткевич, В.А. Ядов и др.) отмечают, что при групповых конфликтах не всегда наблюдается четкая идентификация групп. Это верное наблюдение подтверждается хаотическим поведением населения в ряде межнациональных конфликтов (Таджикистан, Северный Кавказ, Грузия и др.), где подчас было трудно определить пристрастия участников и цели их поступков.

Расширяя системные границы конфликта, российские авторы начинают уделять довольно значительное внимание противоборству социальных слоев, классов, общественных систем, государств. Ранее считалось, что с ликвидацией так называемых эксплуататорских классов конфликты между классами (равно как и между социальными слоями) в нашей стране невозможны. В общем это, как ни парадоксально, соответствовало действительности. Появившиеся в последнее время попытки вычленить задним числом для общества, называвшегося социалистическим, какие-либо другие классы (бюрократия, номенклатура, партийные функционеры и др.) просто переводят вопрос в другую плоскость, а именно: были ли в нашем обществе конфликты между какими-либо социальными группами. Ответ будет положительным: несомненно, были, и весьма глубокие, что подтверждается репрессивной политикой государства, особенно в сталинские времена, против людей различной социальной, национальной, религиозной принадлежности. Можно сказать даже больше: существовал глубокий конфликт между государством и обществом, между партией и народными массами, который в большинстве своих проявлений не носил открытого характера. Но этот конфликт не являлся классовым в том смысле, как он трактовался марксизмом.

В 90-х гг. не только различия между классами, но и открытые конфликты между Ними становятся заметными. В этой связи достаточно напомнить о забастовках шахтеров Кузбасса, населения Приморья и т.д.

На высоком государственном уровне правомерны политологический и геополитический подходы к анализу конфликтов. Заметим, что сама конфликтология сформировалась как научное направление во многом на базе исследования международных конфликтов; в современной зарубежной науке им и теперь придается важное значение.

Политологический подход дополняет и углубляет социологический анализ. Он акцентирует внимание на определенном социальном положении субъектов конфликта (личность, группа), т.е. на их месте в системе социальных отношений, что имеет не только экономическое, но и политическое значение. Чаще всего социальные субъекты находятся в зависимости друг от друга, приобретающей заметный властный характер. Политическая или экономическая власть обеспечивает реализацию интересов субъекта, имеющего перевес сил. Именно поэтому существует напряжение (склонное либо к возрастанию, либо к понижению), вызванное неравенством в отношении степени реализации интересов. А это ведет к политическим и иным изменениям в обществе.

Субъекты конфликта в составе класса представляют собой совокупность социально связанных между собой индивидов, численность которых настолько велика, что не дает им возможности непосредственного взаимодействия. Их контакты становятся опосредованными и политизированными. Кроме того, признаком упомянутых субъектов интереса является их формализация (институционализация). Субъектами группового интереса могут выступать не только классы и социальные слои, но и территориальные общности, крупные социально-демографические и социально-профессиональные группы. При этом большое значение приобретает соотношение (включая равновесие) социальных сил. Когда сильный класс (группа) обладает властью при относительном совпадении интереса с другими классами (группами), складывающаяся социальная структура стабильна. Правда, она чревата окостенением и, в конце концов, загниванием, поскольку властвующий класс, как правило, препятствует изменениям, затрагивающим его интересы.

Считается, что слабо структурированные группы и открытые плюралистические общества, допуская развязывание конфликтов между множеством состязающихся на разных фронтах, приобретают иммунитет против тех типов конфликтов, которые создают опасность для основополагающего согласия. Они минимизируют опасность разногласий, затрагивающих центральные общесогласованные ценности. Однако в жестко структурированных группах общества велика возможность того, что возникший конфликт, несмотря на усилия к его подавлению, распространяется, ставя под вопрос основные слагаемые согласия. Например, если основные группы населения в обществе постоянно исключаются из участия в общественных делах, приносящих выгоды, они будут стремиться отрицать саму основу общества, и если система власти ослаблена, они попробуют изменить социальный порядок путем революции. Вместе с тем даже если ни одна из групп населения не считает себя абсолютно исключенной из социальной деятельности, приносящей выгоду, они тем не менее могут быть вовлечены в борьбу за увеличение доли доходов, власти, престижа.

В каждом обществе есть некоторые элементы межгруппового напряжения и потенциального конфликта. Анализ социальных изменений привлекают внимание к тем элементам, которые их обеспечивают. Элементы, которые уклоняются и сопротивляются балансу власти и интересов, могут считаться предвестником возникновения из существующих структур новых или альтернативных групп по интересам. Конфликты в таком случае, оказывая давление на рычаги возникновения инноваций, предотвращают окостенение социальных систем, улучшают способности групп реагировать на новые обстоятельства. Столкновение ценностей и интересов и соответствующее им напряжение может быть «управляемым», поскольку оно проявляется, как правило, в узаконенных интересах групп и требованиях новых групп своей доли общественного богатства (власть, доходы, статус).

Таким образом, социальные изменения могут быть проанализированы только в связи со специфическими (определенными) структурами. Вот поэтому необходимо различать изменения, которые происходят внутри определенных структур, и изменения, которые приводят к разрушению старых и появлению новых структур.

§ 2 Противоборствующие стороны

Основные субъекты конфликта - противоборствующие стороны. В широком смысле отнюдь не все вовлеченные в конфликт являются непосредственными его участниками. Ведь есть еще пособники, пассивные свидетели и очевидцы, посредники и другие интересные фигуры. Словом, противоборствующими сторонами, участниками конфликта можно назвать лишь тех, кто совершает активные (наступательные или оборонительные) действия друг против друга. Напомним, что в конфликте присутствуют обычно две противоборствующие стороны (в межличностном конфликте - два человека), но в принципе может быть три и больше - каждая со своими целями и задачами.

Так, в трудовых конфликтах участвуют рабочие и работодатели. Но на макроуровне интересы рабочих могут защищать трудовые коллективы, профсоюзы и политические партии. За работодателями могут стоять различные организации предпринимателей и государственные организации. На микроуровне мозаика конфликта не менее сложна, поскольку на предприятиях в случаях острого конфликта (забастовки) стороны обычно ищут поддержку у максимально большего количества союзников. Каждая сторона может быть вовлечена к тому же одновременно и в другие конфликты, обрастающие еще большим числом участников. И все же именно противоборствующие стороны - основной стержень конфликта. Если одна из них по той или иной причине прекращает свою деятельность - конфликт исчезает (или изменяется состав его участников). Поэтому в дальнейшем мы более подробно рассмотрим интересы и цели противоборствующих сторон, причины и механизмы их поведения, а также результаты их противоборства.

В конкретном межличностном конфликте стороны представляют индивиды и поэтому каждый из них незаменим. Но заменимы ли эти индивиды в групповом конфликте? По сути дела, в такого рода конфликте незаменимость относится не столько к личности, сколько к группе, так же как в межгосударственном - не к должностному лицу или органу, представляющему государство, а именно к последнему.

Некоторые авторы (Ф. Бородкин, Н. Коряк) считают полезным ранжировать противодействующие стороны следующим образом: самый низкий ранг - индивид, далее идут группа, коллектив, национальное образование, социальный слой, общество, государство. Такой подход представляется малопродуктивным. Конфликт двух личностей (например, М. Горбачева и Б. Ельцина) может быть по своему значению и драматической напряженности подчас гораздо существеннее, чем серия межгрупповых конфликтов, тем более когда он сопряжен с идейными разногласиями. Дело не в «ранге» субъекта, а в механизме конфликта, его направленности, целях противоборствующих сторон и многих других обстоятельствах.

Следует также добавить, что противоборствующие стороны могут быть и неравнозначными, т.е. относиться к разным уровням. Так, индивид может конфликтовать не с другим лицом, а с группой или государством. Само государство нередко конфликтует не с равным себе партнером, а с общественной организацией, политической партией, группой экстремистов и т.п. Такие конфликты, если они протекают в неинституционализированных формах, обычно очень остры, жестоки и нередко заканчиваются гибелью слабой стороны.

В латентной фазе не всегда удается определить противоборствующие стороны. Но, когда конфликт принимает открытую форму, участники противоборства могут быть выявлены со всей определенностью.

Проясним сказанное на примере процедуры уголовного разбирательства. Пока преступник не задержан, конфликт между ним и органами правосудия носит латентный характер. Сам виновный, конечно, знает о своем участии в качестве стороны конфликта, но органы следствия, дознания, суд и прокуратура могут не знать, кто именно совершил преступление. Процессуальная деятельность по раскрытию преступления и наказанию виновного переходит из латентной фазы в открытую, когда подозреваемый задержан. Тем самым конфликт приобретает явную форму.

Разумеется, к важнейшим характеристикам противоборствующих сторон, подчас совершенно однозначно определяющим исход конфликта, относятся их физические, социальные, материальные и интеллектуальные возможности, навыки и умения. Их социальные различия связаны не только с разным рангом или уровнем в том смысле, как это употреблялось выше, но с широтой социальных связей, масштабами общественной или групповой поддержки. Интеллект и опыт ведения борьбы незаменимы во всех видах конфликтов - от дипломатического «торга» до вооруженного столкновения. Именно эти качества позволяют формировать верную и выгодную стратегию противоборства и предвидеть поступки оппонента. Для прямых физических столкновений, вооруженных конфликтов особенно важны деструктивные потенциалы противников. В межличностных конфликтах - это физическая сила, угрозы, наличие оружия, в межгосударственных столкновениях, в войнах - это численность вооруженных сил, характер вооружения и эффективность военно-промышленного комплекса. Характерно, что сильный «деструктивный потенциал», с одной стороны, кажется гарантом собственной безопасности, с другой - провоцирует усиление потенциала других участников социального взаимодействия. Это особенно заметно на межгосударственном уровне, где «гонки» вооружений или разоружении неизбежно приводят к определенному дисбалансу сил.

Одна или обе противоборствующие стороны могут на некоторое время выходить из конфликта (например, объявлять перемирие). Однако факты свидетельствуют о том, что в большинстве конфликтов основная роль противоборствующей стороны остается практически неизменной в течение всего конфликта.

§ 3. Подстрекатели, пособники, организаторы

В отличие от роли противоборствующих сторон конфликта, роли подстрекателей, пособников, организаторов, а также посредников и судей являются главным образом эпизодическими.

Используемая здесь терминология является в основе юридической, но она достаточно полно характеризует не только криминальные, но и другие конфликты, в том числе и международные. Подстрекатель - это лицо, организация или государство, подталкивающие другого участника к конфликту. Сам подстрекатель может затем в этом конфликте и не участвовать; его задача ограничивается тем, чтобы спровоцировать, развязать конфликт между другими лицами (группами). Древний принцип «разделяй и властвуй», по сути дела, олицетворяет такую практику разделения общества (группы) на конфликтующие группы, каждая из которых заинтересована в поддержке власти.

Пособник - лицо, содействующее конфликту советами, технической помощью и другими способами. В международной политике пособничество агрессору, развязывающему вооруженный конфликт, расценивается как серьезное преступление против мира. Известно, что именно такую оценку история дала фактам пособничества нацистской Германии со стороны Англии и Франции накануне Второй мировой войны («мюнхенский сговор»).

При групповых конфликтах, особенно когда в них участвует неопределенный круг лиц, толпа, многие присутствующие люди фактически выступают как пособники основных участников - противоборствующих сторон. Кто-то выкрикивает лозунги, другие угрожающе размахивают палками и бросают камни, подают различные советы, возбуждают окружающих. Дифференцировать активных участников, пособников и пассивных наблюдателей происходящего в большинстве случаев трудно. Однако такая задача всегда возникает перед органами правосудия, когда рассматриваются дела о массовых беспорядках, драках или групповом хулиганстве.

Обычно в обширных массовых и продолжительных конфликтах возможны перегруппировки участников, временные коалиции между ними, сговор или внутренние разногласия, что крайне запутывает и усложняет общую картину.

Организатор - лицо (группа), планирующее конфликт, намечающее его развитие, предусматривающее различные пути. обеспечения и охраны участников и др. Организатором может быть одна из противоборствующих сторон («теневой»), но может быть и самостоятельная фигура. Классический пример последнего - Яго из шекспировского «Отелло», который сам не участвует в трагическом конфликте Отелло и Дездемоны, но тщательно организует его.

§ 4. Посредники

В определенном смысле посредников можно считать участниками конфликта, особенно посредников, которые пытаются не просто разобраться в причинах и обстоятельствах происходящего (что делают и судьи), но предотвратить, остановить, разрешить конфликт.

В практической конфликтологии проблема посредничества имеет важное значение. Наиболее эффективна регламентированная процедура, при которой посредник - строго нейтральное лицо, помогающее конфликтующим, сторонам в достижении согласия с помощью переговоров. Специфической чертой посредничества является то, что стороны обычно сами формулируют текст соглашения. Посредник не наделен полномочиями принимать какие бы то ни было решения, а лишь помогает достичь соглашения, которое и определяет дальнейшие действия сторон.

В связи с развитием в последние годы множества региональных конфликтов, в основном межнационального характера, все чаще прибегают к посредничеству так называемых миротворческих сил, в том числе войск Организации Объединенных Наций, которые в большинстве случаев непосредственно включаются в конфликт. В Конго, Сомали, на территории бывшей Югославии среди таких посредников были убитые и раненые. Следует подчеркнуть, что посредники, как и судьи, не являются противоборствующими сторонами конфликта, их цели диаметрально противоположны: не развивать, а остановить конфликт, разрешить противоречие - по возможности, ненасильственным путем.

Посреднику необходимо обладать рядом качеств; он должен быть мудрым, творческим человеком, уметь вести дело к компромиссу, примирению, быть морально авторитетным для всех участвующих в конфликте сторон, объективным и знающим человеком.

По сравнению с традиционными формами решения конфликтов (прямые переговоры, тайные встречи сторон и т.д.) посредничество обладает рядом преимуществ. Посредника выбирают сами противоборствующие стороны, поэтому ему легче, чем самим сторонам, контролировать и управлять переговорами, создавать благожелательную моральную атмосферу.

§ 5. Ролевое поведение

Все участники конфликта ведут себя по-разному в зависимости от роли, которую они выполняют в той или иной ситуации. Ролевое поведение любого участника конфликта, в общем, вполне определено, поскольку связано не только с его собственным желанием или планом, но и с планами соперника, вынуждающими участников к конкретным действиям. Вместе с тем, говоря о ролевом поведении, следует отметить такое немаловажное обстоятельство, как возможная имитация ролей участниками конфликта. Иногда субъект как бы «входит в роль» непримиримой конфликтующей стороны, хотя конфликта как такового либо еще нет, либо он уже угасает. В этом случае сказываются амбиции субъекта, его эмоциональные и характерологические особенности, групповые, партийные и иные интересы. Упорное удержание роли конфликтующей стороны характерно для межнациональных конфликтов, где такая позиция сильно затягивает примирение сторон, препятствует разрешению конфликтной ситуации. Конфликт в этом случае поддерживается искусственно, хотя реальной почвы для него может уже и не быть.

Входят в «роль» конфликтующей стороны и многочисленные сутяжники и склочники, обивающие пороги разных учреждений с действительными или вымышленными претензиями, для удовлетворения которых подчас вовсе не требовалось вступать в конфликтные взаимоотношения. Преодоление подобных «ролевых» отношений во многих случаях требует немалых и длительных усилий.

Динамикa и механизмы конфликта

Глава 6

§ 7. Конфликтная ситуация

Что же обычно предшествует конфликту? Очевидно, что здесь можно выделить две группы явлений: объективная жизненная ситуация, в которой находятся противоборствующие стороны, и сами эти стороны - люди, имеющие определенные интересы и ценности. Собственно, это структура противоречия, не перешедшего в конфликт.

Жизненные ситуации, в которых оказываются люди, чрезвычайно разнообразны. Обстоятельства жизни отдельного человека или целой социальной группы могут быть скоротечными, преходящими или, напротив, длительными, застойными. Они могут характеризоваться определенной духовной атмосферой и тем или иным уровнем материальных благ. Они связаны с территориальным размещением субъектов, различными социальными иерархиями и многими другими факторами.

Под конфликтной ситуацией следует понимать такое стечение обстоятельств, которое объективно создает почву для реального противоборства между социальными субъектами. Приведем пример. В научном учреждении намечается сокращение штатов. Многие сотрудники, особенно пенсионного возраста, могут подпасть под «сокращение». Пока конкретно вопрос о ликвидации тех или иных должностей не решен, и потому говорить о возникновении самого конфликта преждевременно. Однако конфликтная ситуация налицо, потому что предмет возможных разногласий уже существует, в коллективе явно возникла напряженность, которая может вызвать последующие действия участников.

Анализируя различные конфликтные ситуации в трудовых коллективах, Ф.М.Бородкин и Н.М.Коряк так суммировали некоторые типичные причины, создающие почву для конфликтов в организациях: а) неопределенность технологических связей между структурными подразделениями организации; б) наличие многочисленных начальников, отдающих различные распоряжения; в) большое количество подчиненных у одного начальника, что создает хаотичность в управлении; г) перекладывание ответственности друг на друга, что порождает состояние общей безответственности; д) невысокие личные и деловые качества ряда сотрудников¹. Естественно, что при этих условиях конфликтная ситуация в коллективе может сложиться достаточно легко. К этому можно было бы добавить ряд внешних для учреждения факторов, создающих в нем напряженность, например, реорганизацию системы управления, указания вышестоящих органов о сокращении штатов, трудности с выплатой заработной платы и т.д.

Весьма сложны и разнообразны конфликтные ситуации в межнациональных делах. Приведем в качестве примера ситуацию в Приднестровье, где возник конфликт между правительством Молдовы и русскоязычным населением региона.

Начало противостояния сторон в этом регионе относилось к лету - осени 1989 г., когда Верховный Совет Молдавской ССР приступил к обсуждению закона о языках, причем утвердил молдавский язык в качестве единственного государственного языка на всей территории республики. В ответ на многих предприятиях Приднестровья были созданы советы трудовых коллективов, которые потребовали проведения референдума по этому вопросу. Требование было отвергнуто правительством республики. Таким было начало приднестровского конфликта, стадии развития которого мы рассмотрим ниже. А здесь разберем ситуацию, предшествовавшую этим событиям.

Надо начать с того, что территория Приднестровья, примыкающая на протяжении 200 км к р.Днестр, до 1940 г. не входила в состав Румынии. В 1924 г. здесь была создана Молдавская АССР в составе УССР. В 1940 г. после присоединения Бессарабии к СССР Левобережье Днестра вошло во вновь образованную Молдавскую ССЕ Большая часть населения этой территории не является румынами или молдаванами (их вместе-39%), зато украинцев - 28%, русских-24%, болгар, гагаузов и других национальностей - 9%. Конфликтная ситуация в Приднестровье и вокруг него не сложилась бы, если бы молдавским руководством проводилась политика равного отношения к лицам всех национальностей. Можно сказать, что малейший признак дискриминации по отношению к любой из национальностей, проживающих в Приднестровье, был способен вызвать неутихающий пожар. И таких моментов оказалось несколько: обсуждение проекта закона о государственном языке, неравное отношение к лицам немолдавской национальности при подборе кадров и получении образования, введение нового трехцветного флага Молдовы, обсуждение вопроса о присоединении Молдовы к Румынии и некоторые другие действия. Все это превратило возможность конфликта в трагическую реальность.

Конфликтная ситуация может сложиться объективно помимо воли и желания потенциальных противоборствующих сторон (пример: сокращение штатов в учреждении), а может быть вызвана или создана одной из сторон или обеими. При этом крайне важно отметить, что каждая ситуация имеет объективное содержание (оно определяется происходящими в действительности событиями) и субъективное значение (оно зависит от того, какую интерпретацию этим событиям дает каждая сторона), в соответствии с которым субъект начинает действовать в конфликте.

Субъективное отражение конфликтной ситуации не обязательно соответствует действительному положению дел. В литературе справедливо отмечается, что осознание конфликта всегда несет в себе элементы субъективизма и уже поэтому является в определенной мере искаженным.

В Приднестровье действия молдавских лидеров интерпретировались населением как дискриминационные по отношению к лицам «некоренных» национальностей. Как показывает анализ всех событий в Приднестровье, основная часть населения оценивала возникшую ситуацию адекватно. Однако нельзя исключать того, что действия молдавского правительства приднестровцы напрямую идентифицировали с лозунгами и воззваниями наиболее экстремистских движений в Молдове, в таком случае их опасения относительно дискриминационных намерений правительства не имели достаточных оснований.

Искажения в восприятии ситуации могут быть весьма значительными. Бывает, причиной конфликта служит простое непонимание другого субъекта. В этой связи специалисты выделяют понятия «частично понятого» и «ложного» конфликтов (Л.А. Петровская).

В «ч а с т и ч н о п о н я т о м» конфликте оценка сторонами ситуации существенно расходится с реальным положением дел (например, значительно преувеличиваются или, напротив, значительно преуменьшаются масштабы возникшей проблемы). Иными словами, конфликтная ситуация отражается неполно или частично. В межнациональных конфликтах это наблюдается довольно часто.

В «л о ж н о м» конфликте объективная конфликтная ситуация полностью отсутствует, между субъектами нет никакого видимого противоречия, но тем не менее стороны ощущают конфликтность взаимоотношений и вступают в противоборство.

В некоторых конфликтах одна из двух сторон интерпретирует ситуацию искаженно или ошибочно, тогда как другая - вполне адекватно. Восприняв ситуацию как конфликтную, первый субъект начинает действовать; другой субъект, став адресатом конфликтных действий, для оценки ситуации в качестве конфликтной имеет уже больше оснований. Впрочем и он будет не вполне объективен, если не осознает случайность возникшей проблемы. Ложное восприятие часто связано с интерпретацией чьих-то непреднамеренных действий как умышленных, т.е. соответствующих определенным интересам другого. Для разрешения этой проблемы обычно достаточно объясниться, выяснить, что действия, начавшие конфликт, были неосторожными, ненамеренными. Но очень часто эти возможности игнорируются, и стороны предпочитают во всех действиях друг друга видеть злой умысел, способствуя разрастанию и углублению конфликта. Так, нередко в неумелых действиях властей усматриваются чьи-то козни и намеренное нагнетание обстановки, в то время как в действительности дело просто в неорганизованности и отсутствии профессионализма.

Рассматривая неадекватное или ложное восприятие конфликтной ситуации как причину конфликта, важно подчеркнуть, что если в генезисе когнитивного конфликта оно обусловлено искаженным толкованием собственно содержания излагаемой точки зрения, то в генезисе конфликта интересов - прежде всего ошибками в оценке мотивов оппонента.

Ложное восприятие возникает в результате неправильного истолкования слов и поступков других. Это восприятие вызывается различными причинами: двусмысленностью сообщения, возможными искажениями первоначального смысла. Замечено, что в определенных обстоятельствах вполне безобидный вопрос или комплимент воспринимаются как оскорбление. Различия в интерпретации чужих поступков во многом определяются различиями культур, норм общения.

Интересно, что восприятие субъектом ситуации как конфликтной не всегда обусловливается какими-либо действиями другой стороны. Для подобной оценки ситуации порой достаточно наличия у другой стороны значительного «деструктивного потенциала». Из этого факта делается нередко ошибочный вывод об агрессивных намерениях другой стороны, и субъект, полагая, что защищает себя, развязывает конфликт. События в этом случае разворачиваются по типу «самоисполняющегося пророчества»: исходя из посылки о враждебных намерениях другого, субъект сам ведет себя агрессивно, чем вызывает действительную враждебность другого и, таким образом, подтверждает первоначальную посылку.

Конфликт, возникший по ошибке, в дальнейшем может развиваться так, будто он имеет реальный предмет. Действительная конфликтная ситуация возникает уже в ходе конфликта. Такая последовательность характерна для криминальных конфликтов. В этой связи некоторые юристы (А.М. Яковлев) характеризуют преступное поведение как неадекватную реакцию на сложившуюся ситуацию. Сама неадекватность оценки ситуации объясняется различными личностными факторами - ограниченностью кругозора, стрессом, неумением предвидеть последствия, состоянием алкогольного или наркотического опьянения и др. Имеет значение и фактор времени: не во всем сразу можно объективно разобраться.

Итак, в межличностном конфликте большое значение имеет характер восприятия конфликтной ситуации сторонами. Человек реагирует на сложившуюся ситуацию сообразно своему характеру и взглядам. Разные люди (разные группы) оценивают одну и ту же ситуацию и реагируют на нее по-разному, порой прямо противоположно. Понятно, что проявление определенных свойств личности в конкретной ситуации способно вызвать конфликт (или уберечь от него).

Невозможность мирно разрешить ситуацию и нежелание вступать по этому поводу в конфликт могут привести к так называемому психологическому замещению (переносу) целей неудовлетворенных потребностей. Нередко такое замещение выражается в пьянстве и других формах социально осуждаемого поведения, которое, в свою очередь, может вызвать конфликт. Характерным примером является бытовое хулиганство, которое часто представляет собой перенос конфликта, сложившегося в семье или соседском окружении, в совершенно иную ситуацию (избиение постороннего прохожего на улице, дебош в общественном месте и т.п.). Такой перенос наблюдается и в поведении разъяренной толпы, ищущей себе жертву.

Таким же образом обстоит дело и в случаях замещения неудовлетворенной потребности в самоутверждении. Не имея возможности доказать свои «преимущества» на работе и избегая там конфликта, субъект затевает этот конфликт дома, в семье, что дает ему определенную «разрядку» и в какой-то степени удовлетворяет самолюбие. Так конфликтная ситуация, сложившаяся в одних условиях и в одном месте, разрешается - с конфликтом или без него - при совершенно иных обстоятельствах.

Замечено, что оценка ситуации в качестве конфликтной сама дает основания и обязывает действовать всех тех, кто может и должен предотвратить конфликт. Это наиболее подходящий момент для своевременного пресечения возникающего конфликта с его зачастую непредсказуемыми последствиями.

Итак, конфликтная ситуация отличается от обычной, повседневной жизненной ситуации несколькими особенностями. Некоторые из них мы уже рассмотрели выше. Теперь коснемся более подробно той социально-психологической атмосферы, которая обычно сопутствует конфликтной ситуации и самому конфликту. Условно назовем ее социальной напряженностью.

§ 2. Социальная напряженность

П о н я т и е

По сути дела, социальная напряженность представляет собой некое состояние общественного сознания и поведения, специфическая ситуация восприятия и оценки действительности. Обычно это состояние свойственно конфликту и сопутствует ему. Масштабы социальной напряженности, как правило, сопоставимы с масштабами конфликта и обусловлены ими. Можно вести речь о напряженности межличностной, межгрупповой, межнациональной или о глобальной напряженности в обществе.

В Словаре русского языка читаем: «Напряженность - неспокойное, чреватое опасностью или ссорой состояние каких-либо отношений»¹.

Термин «социальная напряженность» входит в категориальный аппарат социологии права, психологии, социальной философии, истории и политических наук и может рассматриваться как междисциплинарное понятие.

Итак, социальная напряженность представляет собой эмоциональное состояние группы или общества в целом, вызванное давлением природной или социальной среды и продолжающееся, как правило, в течение более или менее длительного времени. Обычное состояние людей может резко измениться из-за воздействия неподконтрольных человеку сил природы: изменения климата, истощения ресурсов, землетрясения и т.д.

Что касается социальной напряженности, то она, как и любое другое общественное явление, имеет общие предпосылки и локальные причины, действующие при конкретном сочетании обстоятельств, места и времени.

Наиболее общие предпосылки напряженности - это устойчивая и длительное время неразрешаемая ситуация рассогласования между потребностями, интересами, социальными ожиданиями всей массы или значительной части населения и мерой их фактического удовлетворения, приводящая к накоплению недовольства, росту агрессивности отдельных групп и индивидов, нарастанию психологической усталости и раздражительности. Другими словами, речь идет об отражении конфликтной ситуации в сознании населения.

Можно утверждать, что социальная напряженность возникает в обществе по меньшей мере в двух случаях. В о - п е р в ы х, когда большинство людей вначале смутно приходит к осознанию того, что удовлетворение их социальных, экономических, политических, национальных, культурных или каких-либо иных жизненно важных потребностей, интересов и прав находится под угрозой или даже становится невозможным. И в о - в т о р ы х, когда какая-то, поначалу сравнительно небольшая часть людей, не имеющая возможности удовлетворить свои потребности и реализовать свои интересы при существующих общественных условиях, вступает в борьбу против действительных (мнимых) препятствий или реального (надуманного) ущемления своих прав, распространяя в обществе настроения неудовлетворенности, страха, пессимизма и т.д. В обоих случаях социальная напряженность возникает в «патовой ситуации», когда назревший кризис своевременно не выявлен, а противостояние никак не разрешается. Таким образом, социальная напряженность - это одновременно и составляющая, и индикатор социального кризиса и сопутствующих ему всевозможных конфликтов.

Влияние объективных обстоятельств на возникновение социальной напряженности мало изучено. Можно вспомнить в связи с этим трагические события в Армении в декабре 1988 г. Начальная стадия тогдашней катастрофы была прямо связана со стихийным бедствием - землетрясением. В Ленинакане первый удар силой 10 баллов был самым разрушительным. Через несколько минут удар повторился. Началась паника, пик которой пришелся на третий, менее сильный толчок: людей охватили чувства отчаяния, страха смерти. В течение первых двух дней люди действовали спонтанно, хаотично и лишь затем приступили к более или менее планомерному восстановлению города и организованному возвращению жителей. Однако и сейчас, через несколько лет социальная напряженность в регионе все еще сохраняется, хотя ее уровень значительно снизился. Больше всего страдают люди из так называемых социально незащищенных групп. Потеряв родных и близких, они чувствуют себя брошенными, ненужными, они беспомощны и пассивны. Другие группы населения жалуются на недостаточную и несвоевременную помощь, равнодушие приезжих, нехватку информации. Подозрительное отношение к властям, мнительность, настороженность населения района отмечались многими наблюдателями.

Упомянем также о социальной напряженности, вызванной просчетами, проступками, а иногда и преступлениями, совершаемыми руководством на различных уровнях. Может ли, например, «средний» человек спокойно воспринимать информацию об ошибках при размещении АЭС в густонаселенных районах? Даже менее значительные просчеты при благих намерениях властей («антиалкогольный указ», необоснованное введение чрезвычайного положения и др.) могут надолго возбудить население. Что касается намеренных действий, то тут ситуация кажется еще более опасной. Преступления советского режима в отношении больших групп населения («раскулачивание», насильственное переселение народов, репрессии), несомненно, породили в обществе острую напряженность, которая достигла своей кульминации к середине 90-х гг.

Вместе с тем социальная напряженность является необходимой, хотя и непостоянной составляющей существования любого сообщества. На микроуровне человек, переживая это явление как стресс, вырабатывает к нему «иммунитет», что становится необходимой частью его общественной культуры. Напряженность в тех или иных формах и аспектах сопутствует людям всю жизнь.

На макроуровне социальная напряженность как бы встраивается в цивилизационные процессы, она пронизывает все мировое сообщество. По мнению А.С. Ахиезера, мы имеем дело с дуальной оппозицией, могущей принимать форму бесконечного разнообразия полюсов. Речь идет лишь о том, что надлежит и воспроизводить лишь ее позитивные характеристики, охраняя общество от деструкции.

Этот автор выдвинул интересную идею, что существует так называемая конструктивная напряженность, выполняющая функцию преодоления социокультурных противоречий. Вектор этой напряженности направлен против дезорганизации, энтропийных процессов¹. Действительно, социальная напряженность при некоторых обстоятельствах может мобилизовать массы, усилить позитивные процессы (например, экологическое движение).

Согласно исследованиям (в том числе эмпирическим), проводившимся в РАН (В.О. Рукавишников), социальная напряженность проявляется прежде всего на социально-психологическом и поведенческом уровнях и характеризуется следующими особенностями:

* распространением настроений неудовлетворенности существующей ситуацией в той или иной жизненно важной сфере общественной жизни (в начале 90-х гг. социальная напряженность проявлялась в недовольстве стремительным ростом цен, инфляцией, оскудением потребительского рынка, отсутствием личной безопасности, загрязнением окружающей среды);

* утратой доверия к властям, падением авторитета власти и власти авторитета, пессимистическими настроениями, циркуляцией всевозможных слухов. В обществе в целом, как и в отдельной территориальной общности, возникает атмосфера массового психического беспокойства, эмоционального возбуждения;

* на поведенческом уровне социальная напряженность выливается в стихийные массовые действия (ажиотажный спрос, скупка товаров и продуктов питания «на черный день» и т.д.), в разного рода конфликты, митинги, демонстрации, забастовки и иные формы гражданского неповиновения и протеста, в вынужденную и добровольную миграцию в другие регионы и за границу;

* на региональном уровне социальная напряженность нередко связана с ростом активности различных общественно-политических формирований в борьбе за влияние в массах и за власть, с деятельностью разного рода экстремистских групп, в том числе националистического толка, с активизацией преступных элементов и т.д.

П о к а з а т е л и

На основании этих характеристик можно построить систему показателей, позволяющую осуществлять измерение степени (уровня) напряженности в обществе или конкретной территориальной или профессиональной общности. В таких системах, как правило, используются прямые и косвенные индикаторы (показатели, учитываемые официальной статистикой, и показатели-переменные, значения которых могут быть получены только в ходе социологического мониторинга общественных настроений и оценок).

В систему показателей непременно входят показатели, характеризующие сферу субъективного: мнения людей относительно тех или иных событий, действий, их оценки степени удовлетворения своих жизненно важных потребностей, ожиданий решения проблем, затрагивающих их интересы, уровень доверия к правительству и руководителям более низких рангов; оценки соблюдения прав человека, состояния охраны общественного порядка и личной безопасности, экологической ситуации, состояния межнациональных отношений, возможности возникновения конфликта, вероятного поведения в предполагаемых ситуациях, альтернатив развития событий в ближайшем будущем и т.д. Обязательно должны учитываться показатели состояния сферы общественного бытия, условий жизни людей: данные о Наличии, частоте и масштабах самих конфликтов, о митингах, демонстрациях и других массовых социально активных действиях, миграционных и эмиграционных потоках, динамике цен, товарооборота и покупательной способности различных категорий населения, структуре и динамике преступности, данные медицинской статистики и др¹.

Существует порог, за которым социальная напряженность приобретает взрывоопасный характер, т.е. становится своеобразной «гремучей смесью», способной взорваться при наличии соответствующих социальных детонаторов. Именно поэтому важно тщательно отслеживать развитие социальной напряженности. Средства обнаружения и измерения должны быть простыми и надежными.

Заметим, что состояние неудовлетворенности и беспокойства, сохраняющиеся в течение достаточно длительного периода времени, как правило, служат питательной почвой для возникновения и развития разного рода общественных движений. Анализируя их лозунги, методы и программные заявления, можно установить причины (подлинные или мнимые) их появления и, следовательно, факторы, влияющие на уровень напряженности.

Социальная напряженность порождает напряженность эмоциональную. На индивидуально-личностном уровне она проявляется во фрустрации, недовольстве, постоянной раздражительности, поисках контактов в неформальных кругах; на групповом - в агрессивности, в действиях, направленных на преодоление сложившейся ситуации. В таких случаях конфликты способствуют либо росту напряженности, либо (при разрешении конфликтов) ее снятию.

С т а д и и

Стадии социальной напряженности как процесса отличаются одна от другой своими пространственно-временными параметрами и формами выражения. Обычно выделяют три стадии.

П е р в а я с т а д и я характеризуется скрытым, не имеющим явных внешних признаков нарастанием недовольства. Ей присуща неорганизованная, главным образом вербальная, форма выражения неудовлетворенности, рост обеспокоенности в связи с множащимися нарушениями привычного хода жизни, без сколько-нибудь ясного осознания массами причин и масштабов происходящих изменений. По сути дела, речь идет о предконфликтной ситуации.

В т о р а я с т а д и я - обострение напряженности. Ее отличительной чертой является отчетливое осознание большинством населения ненормальности существующего положения и наличия в обществе социальной напряженности. Здесь налицо явная конфликтная ситуация. На этой стадии в отдельных регионах и населенных пунктах возникают очаги резкого обострения напряженности, вспыхивают конфликты.

Т р е т ь я с т а д и я обычно характеризуется снижением социальной напряженности, постепенным исчезновением признаков, характерных для этого состояния общественной жизни. Заметим, однако, что конфликты, возникшие на предшествующей стадии, могут и продолжаться (не вызывая, впрочем, широкого общественного резонанса).

Социальная напряженность - своего рода пролог конфликтной ситуации - возникает, когда конфликты еще не проявляются в предельно обнаженном виде, когда отсутствует отчетливо осознаваемое противостояние по линии мы - они, и исчезает лишь тогда, когда кризис разрешен или конфликт исчерпан. Как явствует из сказанного выше, проявляясь на социально-психологическом и поведенческом уровне, она тесно связана с динамикой общественного мнения и общественных настроений.

Таким образом, социальная напряженность - это понятие, обозначающее не только эмоциональное состояние людей, но и состояние всей общественной жизни, характеризующееся обострением внутренних противоречий (в ряде случаев, объективных и субъективных, под действием внешних обстоятельств, скажем, стихийных бедствий, катастроф и т.д.). Социальная напряженность возникает в результате совокупного действия причин.

Анализ такого рода «глубинных» причин напряженности сложен. Здесь анализ общественного мнения - наиболее распространенный метод зондажа. Исследования (В.Н. Иванов, В.О. Рукавишников), проведенные в ряде российских городов, показывают, что в последнее время важным фактором напряженности стал процесс социального расслоения. Всем заметно нарастающее различие в положении людей, занятых в государственном и частном секторах экономики. Потенциальный конфликт зрел не только между разными группами, но и внутри госсектора (чувство неприязни к «директорату»). И, наконец, общеизвестна такая область социальной напряженности, как межнациональные отношения. Неприязнь к лицам некоренной национальности испытывает значительная часть жителей, причем доля молодых особенно высока.

Понятно, что напряженность между различными группами населения не обязательно перерастет в открытый конфликт. Многое зависит от умения политического руководства выстроить такую стратегию развития социальных отношений, которая снимет или смягчит эту напряженность между группами.

Мы уже отмечали выше, что характерная особенность социальной напряженности - ее изменчивость не только во времени, но и в пространстве, дифференциация регионов и населенных пунктов по степени интенсивности проявления социальной напряженности, по локализации очагов (зон) резкого ее усиления, связанного с действием конкретных местных причин и субъективных факторов. Зачастую влияние последних затеняет влияние и само существование более общих причин, подлинная роль и значение которых могут быть выявлены лишь в ходе глубокого теоретического анализа.

Нейтрализовать их действие, в отличие от действия локальных и субъективных факторов, чрезвычайно трудно. Поэтому в конкретном ситуационном исследовании важно различать общие и локальные факторы, причины, предпосылки, выявлять конкретные общественные силы, позиции различных социальных групп, оценивать общественное мнение, указывать на действия и события, способствующие эскалации напряженности, с тем чтобы найти возможные пути и методы ее устранения, а следовательно, купирования конфликтной ситуации. При этом заметим различия в подходах представителей различных общественных дисциплин.

Так, в отличие от социологов, психологи трактуют напряженность как проявление на эмоциональном уровне состояния психического беспокойства, как выход психической энергии, неизрасходованной на достижение какой-либо цели, на удовлетворение потребности.

§ 3. Психология участников конфликта

Конфликты как на уровне малых и больших групп, так и на уровне личности имеют сложнейшую природу и объяснить их можно лишь с учетом взаимодействия объективных и субъективных причин.

В любом обществе личностный или групповой конфликты порождаются не только внешними (экономическими, социальными, культурными и др.) причинами, но и психологическими особенностями личностей и групп. И многие исследователи склонны рассматривать внешние и внутренние (психологические) детерминанты конфликта в качестве паритетных, равнозначных.

Внутренняя детерминанта играет особенно важную роль во внутриличностных конфликтах, поскольку они, проецируясь межличностными и межгрупповыми конфликтами, сами производят их.

Заметим, что в психологии термин «конфликт» имеет более узкое, специальное значение. В качестве примера российский исследователь акад. А.В. Брушлинский ссылается на существование посттравматического стресса, который человек испытывает по прошествии длительного времени после травмы и который сказывается на поведении личности и ее состоянии. В частности, посттравматическому стрессу подвержены ликвидаторы Чернобыльской аварии, первыми приступившие к устранению ее последствий. И сейчас, много времени спустя, в их памяти вновь и вновь возникают картины пережитого, они .вновь и вновь испытывают острые переживания, физическую боль, душевную муку Чернобыльский синдром сродни вьетнамскому синдрому, которым страдают многие участвовавшие в войне во Вьетнаме американцы¹. В России за последнее время появились афганский и чеченский синдромы.

T u п о л о г и я

Считается, что самое главное для психологов в анализе конфликтных ситуаций и определении практических мер по их регулированию - это раскрытие типологических психических особенностей поведения личностей и групп, которые вызывают повышенную конфликтогенность. Среди такого рода особенностей следует прежде всего назвать завышенный уровень притязаний, самооценки, недисциплинированность, высокую доминантность, сверхвысокую чувствительность к замечаниям в свой адрес, потребность в почтении и восхищении со стороны окружающих, обидчивость и т.д.

На этом основании исследователи (в частности, А.Л. Журавлев) выделяют два полярных психологических типа личности в социальных взаимодействиях:

1) агрессивная личность - личность эмоционально неустойчивая, беспокойная, стремящаяся компенсировать это демонстративной решительностью, тягой к риску. Личности такого типа свойственно неумение учитывать все нюансы ситуации, принимать во внимание точку зрения окружающих; стиль их общения обычно отличается грубостью, бесцеремонностью; они исполнены чувством собственной значимости, амбициозны, безмерно честолюбивы. Легкость возникновения агрессивных реакций обусловливает непредсказуемость их поведения;

2) жертва конфликта. Личности такого типа провоцируют возникновение напряженности в отношениях между людьми, т.е. обладают таким комплексом психологических качеств, которые порождают у окружающих агрессивное к ним отношение.

Определяются и промежуточные типы личностей, играющие позитивную роль в преодолении конфликтных ситуаций.

Возможна и другая типология. Исходя из модели поведения, в обобщенном виде выделяются три основных психологических типа участников конфликта.¹

1. Деструктивный тип. Это психологический тип субъекта, склонного к развязыванию конфликта и усилению его вплоть до физического уничтожения или полного подавления противника. В быту это эгоист, зачинщик ссор и скандалов, в учреждении - кляузник, в толпе - инициатор беспорядков и разрушительных действий. Многие конфликтные ситуации могли бы разрешаться мирным путем, если бы не подогревались такого рода личностями. Особенно наглядно это видно на примерах межнациональных конфликтов, происходящих в последнее время в разных регионах мира. Известны подобные субъекты, действующие и на международной арене (С. Хусейн, Бен Ладен и др.).

С определенными оговорками к субъектам деструктивного типа можно отнести личности, общественные и государственные образования авторитарного склада, поскольку в своих действиях они стремятся доминировать над другими, подчинять их своим интересам. Эти субъекты могут выполнять в конечном итоге и социально позитивные задачи, но, движимые идеей превосходства, склонны нарушать и разрушать чужие ценности, препятствовать чужому волеизъявлению, что зачастую служит причиной раздоров и войн.

Конфликтное поведение обусловлено, в частности, недостатком самоконтроля. Люди, склонные к конфликтам, как правило, импульсивны, жестоки, грубы (причем больше в физическом плане, чем в словесном), склонны к риску и острым ощущениям, недальновидны. И хотя интенсивные психологические исследования в данной области ведутся уже много лет, ряд важных проблем, например выяснение причины устойчивой склонности к конфликтности, до сих пор не решены.

Некоторые исследователи, впрочем, полагают, что склонность к конфликтному, а иногда и к преступному поведению является имманентной характеристикой. Она варьируется у различных людей, но особенно устойчива у людей, уже совершивших преступления.

Существует довольно прочная связь между склонностью взрослого человека к совершению преступлений и такими факторами, как беспризорность в детстве, склонность к совершению преступлений у родителей, низкий коэффициент интеллекта.

Поскольку степень самоконтроля не поддается точному измерению, то различные теории взаимосвязи между преступным прошлым человека и его склонностью к совершению преступлений в будущем, разработанные в криминологии, являются, по своей сути, собранием прототипных объяснений.

В соответствии с такого рода объяснениями совершение преступления оказывает чисто поведенческое воздействие на человека. После совершения первого преступления человеку стоит большого труда удержаться от совершения следующих. Предшествующий преступный опыт может существенно ослабить приверженность человека к общепризнанным стандартам законопослушного поведения¹.

2. Конструктивный тип. В отличие от личности деструктивного типа, которая заботится прежде всего о собственных интересах и во имя их реализации готова идти на конфликт, личность конструктивного типа стремится избежать конфликта, найти решение, приемлемое для обеих сторон. Человек конструктивного склада подыскивает посредника и предпринимает действия, направленные на снятие напряженности. Субъекты конструктивного типа охотно вступают в переговоры, стремятся прояснить предмет разногласий и нащупать пути их урегулирования.

3. Конформный тип. Личности этого типа в конфликте склонны скорее уступить, подчиниться, чем продолжать борьбу.

В большинстве случаев конформная модель поведения объективно способствует и содействует чужим агрессивным проявлениям. Но иногда она играет позитивную роль, в частности, когда противоречия между субъектами не носят принципиального характера и возникли из-за пустяка. В этом случае компромиссная линия поведения - лучший способ остановить конфликт.

Конформную модель поведения не следует путать с позицией, ориентирующейся на так называемое ненасильственное сопротивление агрессии или диктатуре. Знаменитая толстовская идея «непротивления злу насилием» или доктрина Ганди подразумевают, что кроме прямого сопротивления насилию существует и путь неподчинения, неповиновения. В ситуации диктатуры или колониального захвата это означает неучастие в действиях и мероприятиях властей, бойкот любых их распоряжений. Как известно, именно эта модель поведения, будучи принятой разными слоями населения, способствовала падению английского колониального режима в Индии. В любом случае такое ненасилие является особой формой конфликтного поведения.

Для специалиста, изучающего отклоняющееся поведение (девиацию), интересны социально-психологические типы, обнаруженные Р. Мертоном. В его системе (в интерпретации Д. Смелсера) конформизм предполагает согласие с целями общества и законными средствами их достижения. П е р в а я м о д е л ь - олицетворение конформизма: поведение молодых людей, которые получают хорошее образование, находят престижную работу и успешно продвигаются вверх по служебной лестнице; они ставят перед собой цель (скажем, финансовый успех) и достигают ее законными средствами. Следует учитывать, что конформизм у Мертона представляет собой единственный тип недевиантного поведения.

В т о р а я м о д е л ь поведения - инновационная, она предполагает согласие с одобряемыми данной культурой целями, но отрицает социально одобряемые способы их достижения, «Инноватор» будет использовать новые, но зачастую незаконные средства обогащения - рэкет, шантаж или совершает «преступления белых воротничков» (вроде растраты чужих денег).

Т р е т ь я м о д е л ь поведения, названная ритуализмом, предполагает отрицание ценностей данной культуры и одновременно согласие использовать социально одобряемые средства. Бюрократ, фанатически преданный своему делу, настаивает, чтобы каждый бланк был тщательно заполнен, дважды проверен и подшит в четырех экземплярах. В конце концов он сам становится жертвой жестокой бюрократической системы, утрачивает смысл и цель деятельности.

Ч е т в е р т а я м о д е л ь поведения, названная бегством от действительности (ретреатизм), наблюдается в случае, когда человек одновременно отвергает и цели, и социально одобряемые средства их достижения. Наиболее яркими представителями ретреатцзма становятся маргиналы: бродяги, пропойцы, наркоманы и т.п.

Наконец, бунт, п я т а я м о д е л ь поведения - бегство от действительности, отрицание и культурных целей, и социально одобряемых средств их достижения. Но она приводит к замене старых целей и средств новыми: формируется новая идеология, возможно и революционная.

Концепция Мертона важна прежде всего потому, что она рассматривает конформизм и девиацию как две стороны одной медали. Мертон подчеркивает, что девиация не является продуктом абсолютно негативного отношения к общепринятым стандартам, как полагают многие. Вор не отвергает социально одобряемую цель достижения материального благополучия. Он может восторженно относиться к этой цели, как и молодой человек, успешно продвигающийся вверх по служебной лестнице. Бюрократ, олицетворяющий ритуализм, не отказывается от общепринятых правил работы, но исполняет их слишком буквально, чем доводит ее до абсурда. Однако в поведении и конформиста, и бюрократа наблюдаются отдельные элементы девиантного поведения¹.

В психологии накоплено достаточно фактов о воздействии экстремальных физических условий (радиация, длительное одиночество, низкие и высокие температуры,- землетрясение и т.д.) на поведение людей. В меньшей степени изучено влияние экономических и социальных факторов, особенно в современной кризисной ситуации.

Отчуждение личности, ее фрустрация, были предметом исследования многих известных психологов (3. Фрейд) и социологов (Э. Дюркгейм, Т. Парсонс, Р. Мертон). Что касается российских исследователей, то интересным представляется мнение А.Л. Журавлева, Е.В. Журавлевой и В.А. Хащенко, которые обнаружили некоторое сходство в воздействии на психику человека физических и социально неблагоприятных факторов.

Авторы считают, что закономерными следствиями экстремальных условий являются следующие:

* возрастание межличностной напряженности и конфликтности; неоптимальные формы поведения в целом и некоструктивные приемы разрешения возникающих конфликтов в частности;

* неадекватные восприятия и оценки других людей (партнеров по деятельности и общению);

* неадекватное представление о себе и своих возможностях;

* низкая толерантность по отношению к окружающим людям и др. (Хащенко).

Как правило, в конфликте индивид избирает одну из моделей поведения.

В п е р в о м с л у ч а е - это поведение в рамках «объединяющей» тенденции, предполагающее выбор из двух альтернативных способов поведения: сотрудничество - избегание. В основе данной стратегии поведения лежит «прямолинейно агрессивный» тип отношения к людям, характеризующийся спонтанностью, упорством в достижении цели, обостренным чувством справедливости, сочетающимся с убежденностью в собственной правоте, неприятием критики. При низких значениях данной характеристики личность старается избегать разрешения межличностного конфликта в ущерб своим интересам, а при высоких - стремится к полному удовлетворению интереса всех участников конфликта. Данный тип описывается формулой «либо все, либо ничего», что вообще характерно для личности «максималиста».

В о в т о р о м с л у ч а е - это поведение в рамках «разъединяющей» тенденции в межличностном взаимодействии, которая основывается на особенностях фрустрационной реакции личности: склонности брать на себя ответственность за создавшуюся ситуацию (благодаря наличию комплекса вины). Личности с повышенным чувством ответственности склонны приспосабливаться к интересам других людей в ущерб своим, при низких, наоборот, склонны к конфликту интересов («победа любой ценой»).

Выделяются и другие модели поведения личности в конфликте.

Одна из них направлена на конформистские (сотрудничество - приспособление) формы межличностного взаимодействия в ситуации конфликта, свойственные социально адаптированной личности, которая обладает адекватными способами эмоционального реагирования, проявляет внимание к интересам других лиц, чувствительность к их бедам.

Другие избирают способы поведения, характеризующиеся самодостаточностью (соперничество - избегание) и связанные с независимо доминирующим типовым отношением личности к окружающим. Выбор данной стратегии, как правило, определяется повышенной социальной дистантностью личности, ее эгоцентричностыо, наличием чувства соперничества, низкой эмоциональностью, безразличием к мнениям и интересам окружающих. Отметим и тот факт, что данной стратегии поведения, как правило, придерживаются низкостатусные члены группы.

Следовательно, общим психологическим основанием для формирования стратегий поведения личности в конфликте является фактор зависимости - независимости человека от социального окружения. В экстремальных условиях значение этого фактора в регуляции поведения существенно возрастает.

Исследователи сделали следующий вывод: влияние экстремальных условий жизнедеятельности группы на поведение личности в ситуации конфликта выражается в изменении основного способа его разрешения, в образовании новых по сравнению с обычными условиями психологических оснований, определяющих выбор той или иной стратегии поведения¹.

Напомним, что каждый человек взаимодействует с несколькими группами, ожидая от них определенной реакции. Эти реакции могут быть противоречивы, т.е. несовместимы и именно поэтому человек, как правило, остро переживает создавшуюся ситуацию.

Любой работник, например, сталкивается с противоречивыми требованиями со стороны семьи и со стороны администрации. Задерживаясь но необходимости на работе, он часто становится участником конфликта дома. В свою очередь администратор под давлением начальства иногда вынужден применять непопулярные меры по отношению к подчиненным, среди которых могут оказаться и друзья (увольнение, выговор, принудительная командировка и т.д.).

При заключении межнационального брака также могут возникнуть определенные проблемы: против него могут выступить родители одного из супругов, жители дома, села и т.д. Супруги в этом случае вынуждены защищаться, оправдывая свой выбор и в то же время чувствуя вину перед своей национальной группой.

M a p г и н а л ы

Для исследования таких внутренних конфликтов социологи и психологи используют понятия «маргинальный человек» и «маргинальность». Они были введены в научный оборот американцем Р. Парком при исследовании межэтнических конфликтов. Маргинальными считаются люди, которые находятся на границе между двумя или более социальными мирами, но не принимаются ни одним из них в качестве полноправного участника. К признакам маргинального человека Парк относил следующие: серьезные сомнения в своей личной ценности, неопределенность связей с друзьями и постоянная боязнь быть отвергнутым, стремление избегать неопределенных ситуаций, риска унижения, болезненная застенчивость в присутствии других людей, одиночество и чрезмерная мечтательность, излишнее беспокойство о будущем и боязнь любого рискованного предприятия, неспособность наслаждаться и уверенность в том, что окружающие несправедливо с ним обращаются¹.

Термин «маргинальностъ» (от лат. marginalis - находящийся на краю) означает состояние групп людей или личностей, поставленных общественным развитием на грань двух культур, участвующих во взаимодействии этих культур, но не примыкающих полностью ни к одной из них.

Замечено, что маргинальность возникает прежде всего при миграциях людей и мигранты - самые характерные маргиналы. Маргинальными считаются также люди, вступившие в межэтнические или межрасовые браки. Маргинальный тип личности нередко возникал в бывших колониях - под воздействием европейских колонизаторов. Во всех случаях маргинальная культура обусловлена социальной стратификацией и социально-демографическими процессами.

Маргинальность сопряжена с дуальностью этнического самосознания. В личном плане она вызывает психическое напряжение и может привести к двойственности, даже разорванности личностного самосознания. В то же время маргинальный психический тип во многих случаях отличается творческими потенциями, люди этого типа часто становились лидерами национальных движений, видными деятелями культуры и т.д.

Разумеется, характеристика Парка применима только к ограниченному числу людей. Большинству детей иммигрантов обычно не свойственна маргинальность. Одни из них формируют свое сообщество и живут ради его ценностей. Другие разрешают свои конфликты, становясь специалистами в тех областях, где им удобно использовать свое необычное положение. По-видимому, неврозы и стрессы развиваются лишь у тех, кто пытается идентифицировать себя с высшими слоями и бунтует, когда их отвергают.

Не существует, следовательно, прямой зависимости между маргинальным статусом и личностными расстройствами. Но изучение немногих плохо приспособленных людей позволяет оценить глубину и остроту внутренних конфликтов, которые переживают люди, занимающие маргинальные позиции.

Разные люди по-разному справляются с такими ситуациями. Некоторые пытаются забыть свое беспокойство и перейти к другим делам. Но у тех, кто уже стал чужим самому себе, в результате таких кризисов могут формироваться невротические симптомы.

В тяжелых случаях критические по отношению к себе действия могут стать разрушительными. В периоды кризиса человек становится избирательно чувствителен к своим отрицательным качествам; аккумулируя такие сигналы, он может создать себе такую персонификацию, которая действительно его уничтожит. В своем исследовании («Самоубийство: социологический этюд») Э. Дюркгейм указал на «аномию» - отсутствие согласия относительно норм - как на одно из обстоятельств, при котором частота самоубийств возрастает.

В любом обществе есть немало людей, которые в той или иной мере проявляют невротические реакции. Невроз - это, по-видимому, продукт ряда нарушений в межличностных отношениях, а они могут происходить даже в очень стабильной обстановке. Но в изменяющемся обществе люди, занимающие маргинальное положение, периодически оказываются в ситуациях, где вероятность конфликтов максимальна. Соответственно, увеличивается возможность отчуждения от самого себя.

Выше отмечалась высокая нервозность, свойственная многим маргиналам. Но Парк, а вслед за ним и Э. Стоунквист (книга «Маргинальный человек», 1937 г.) утверждали, что маргинальные люди обычно бывают более творческими, чем другие. Те, кто счастливо живет в единственной культуре, с меньшей вероятностью могут стать новаторами, слишком многое они воспринимают как само собой разумеющееся. Те же, кто участвует в двух или более социальных мирах, менее привязаны к частному способу определения ситуации и привыкли учитывать различные возможные решения. Свобода и индивидуальность человека, участвующего в жизни различных групп, тем больше, чем больше образов мира он может принять во внимание, чем меньше порабощен он каким-то единственным образом жизни. В любой стране наибольшие достижения осуществляются обычно во время быстрых социальных изменений, и многие великие люди были маргиналами¹.

Итак, мы рассмотрели психологические и социально-психологические особенности участников конфликта. Из этого, однако, не следует, что конфликт - явление чисто психологическое. .

Мы лишь отметили существенные, с нашей точки зрения, психологические особенности субъектов как участников конфликта и прежде всего их социальные установки, внутренние нормативные регуляторы и модели поведения в конфликте. Уже по некоторым из этих характеристик можно составить достаточно четкое представление о том, как будут строиться взаимоотношения между субъектами. Однако для прогнозирования хода конфликта этого недостаточно. Любой конфликт имеет свою внутреннюю логику, особые пути развития.

§ 4. Развитие конфликта

Конфликту как таковому предшествует (точнее, может предшествовать) латентная (скрытая) стадия.

На данной стадии возникает конфликтная ситуация, о которой уже подробно сказано выше.

В этой ситуации хотя бы одним из субъектов осознаются свои интересы. Эти интересы могут быть поняты ложно, но без их осознания дальнейшая борьба не имеет основания.

О с о з н а н и е

Объективные и субъективные обстоятельства осознаются препятствующими удовлетворению своих интересов (в когнитивном конфликте - выявление иных взглядов). Здесь нужно обратить внимание на то, что эти препятствия могут быть по меньшей мере троякого рода.

В о - п е р в ы х, они могут следовать из объективного положения дел, безотносительно к позиции лиц, которых мы могли бы рассматривать как потенциальных участников будущего конфликта. Например, химический завод регулярно нарушает требования к охране природной среды, загрязняя атмосферу и воду. Причина - отсутствие водоохранных сооружений, система которых для данного вида химического производства еще технически не разработана, промышленность ее не выпускает. У коллектива завода появляется желание как-то изменить ситуацию. Но конфликтовать ему не с кем, разве только с изобретателями, которых они обычно не знают. Здесь конфликтная ситуация, которая конфликта за собой непосредственно не влечет.

В о - в т о р ы х, возможный конфликт могут ограничивать личностные качества работников. Предположим, что коллектив завода мог бы создать очистные сооружения своими силами, но у него нет подобного желания.

В - т р е т ь и х, внешнее препятствие имеется, и оно персонифицировано, например в чиновнике министерства, не дающем согласия на дополнительные расходы для создания очистного сооружения. В данном случае выявленное и осознанное препятствие является важным условием дальнейшего развития конфликта. Важным, но не необходимым, потому что имеющееся препятствие иногда кажется несколько расплывчатым, неясным, туманным. Кто из чиновников конкретно виновен в задержке с дотацией? И надо ли конфликтовать именно с ним или с его начальником? Четкое представление о противнике может подчас сложиться лишь в ходе конфликта, после «пробных» действий обеих сторон.

Следующий этап - осознание своих интересов и соответствующих препятствий, чинимых другой стороной. Разумеется, это может предшествовать или совпадать во времени с действиями первой стороны или данной стадии может и не быть вообще, хотя бы по той причине, что интересы сторон могут совпасть и препятствий в этом случае не будет. Так произойдет, если чиновник министерства согласится с руководством завода и поможет создать очистную систему. Но в противном случае стороны определятся с достаточной четкостью, хотя сам конфликт еще не начался.

Далее происходят конкретные действия одной из сторон в защиту своих интересов (например, официальное обращение дирекции завода в министерство).

Ответные действия другой стороны означают начало конфликта, поскольку не только четко определились позиции обеих сторон, но и начались практические действия друг против друга.

Названные этапы латентного развития конфликта не обязательно чередуются в указанной последовательности. Некоторые могут выпадать, другие - повторяться, последовательность их может быть иной. Ниже приведена логическая схема, которая изображает «идеальный» случай развития конфликта вовне.