Электронная библиотека
Форум - Здоровый образ жизни
Саморазвитие, Поиск книг Обсуждение прочитанных книг и статей,
Консультации специалистов:
Рэйки; Космоэнергетика; Биоэнергетика; Йога; Практическая Философия и Психология; Здоровое питание; В гостях у астролога; Осознанное существование; Фэн-Шуй; Вредные привычки Эзотерика



01. Из серии: Автостопом по восьмидесятым (Яшины рассказы) ©
Сергей Саканский
Перевод с устной на письменную речь.


Нафига, бизнесмен, тебе деньги?

Спросил я как-то одного друга детства, который бизнесменом стал, трусами на рынке тряс и потрясал. Спросил и еще добавил: ведь все равно, любые деньги пропить можно. Он сказал, усмехнувшись в пшеничные усы:

– Да нет, Яша, не любые. Возьмешь бутылку водки, закусь какой-нибудь. От силы на 25 рублей.

А сам стоит на рынке и трусами трясет, потрясает. А я рядом стою, побухиваю водку из горла, потому что вайна поблизости взять не было.

Я сказал:

– А такси? Я еще такси поймаю, еще на 25 рублей. И поеду на этом такси в гостиницу. И там буду бухать. И, во-первых, не бутылку водки я возьму, а батл. Ибо это только пиво бывает в бутылках, а водка – она батлами меряется. Более того: я не батл водки возьму, а литр. И Серегу с собой возьму. Тогда надо будет уже не один литр, а два. Так что: все сто рублей и пропью.

Он сказал, бизнесмен:

– Вот и всё, Яша. Сто рублей – это предел твоих мечтаний. А я в день имею, знаешь сколько?

И стоит, трусами трясет, насисьниками потрясает, словно перед ним маячит какая-то призрачная грудастая ченчина и трясется, дрожит на ветру. А я – уже не побухивая стою, а разбухиваться начинаю.

Я сказал:

– Не знаю, сколько ты в день имеешь. Но я и тыщу рублей пропью. Например, мы с Серегой не в одном такси поедем, а в двух. И не один номер в гостинице возьмем, а два или три.

Он сказал:

– А третий зачем?

Я сказал:

– А в третьем номере мы будем Джуманияза делать. Всему третьему номеру Джуманияза сделаем.

Он сказал:

– А что такое Джуманияз?

Я сказал:

– Ты Яшины рассказы почитай. Тогда и узнаешь, что такое – Джуманияз.

Он Яшины рассказы почитал, почесал репу и сказал:

– Ну и что? От силы ты на пятьсот рублей нафантазировал.

Я сказал:

– А на остальные пятьсот мы караван таксей возьмем, чтобы вокруг гостиницы катались. А мы с Серегой будем смотреть, побухивая, в окно, и говорить друг другу:

– Вот какой большой город. Машин здесь много.

Я забыл сказать, конечно, что мы не в Москве будем бухать, а в городе каком-нибудь, типа Великих Лук или Моршанска. К тому времени я уже розбух закончил и стал просто – стоять у прилавка и бухать.

Он сказал:

– Ну, хорошо. Тыщу вы так пропьете. А десять тысяч?

Я сказал:

– Давай уж сразу сто. Объясняю. Возьмем водки. Каждому – по ящику. А один ящик – запасной будет. И билет на пароход до Южной Америки. И поедем туда, побухивая.

Он сказал, бизнесмен:

– Миллион не пропьете.

Я сказал:

– На миллион постараться надо. Возьмем водки. Ящиков пять. И наймем целый пароход до Южной Америки. И до Новой Зеландии. Другой, запасной пароход: пусть в Новую Зеландию идет. А если деньги останутся, то пусть рядом с нашим пароходом, который до Южной Америки – еще один пароход идет. Мы будем побухивать и смотреть на него. И говорить:

– Вот. Пароход тут какой-то плывет.

А время от времени пальцем его будем подманивать, этот таинственный пароход, и Джуманияза ему делать. И, чтобы ты больше не спрашивал, я скажу, что и миллиард пропью. Возьму водки. Ящиков восемь. И закажу спейс-шатл. Выйду на орбиту и там буду бухать, в скафандре. И, чтобы ты дальше ко мне со своими деньгами не приставал, скажу, что я могу пропить все денежное довольствие планеты Земля. Потому, что число спейс-шатлов, которые будут вокруг меня кружить, пока я в скафандре бухаю, неограниченно. А мы с Серегой будем в иллюминаторы смотреть и говорить:

– Вот. Тесно в космосе. Освоили его. Нет бы, просто бухать сидеть, они еще и в космос полезли.

А время от времени мы будем эти шатлы, по одному, пальцем подманивать, и Джуманияза им делать. Сделаем его всем шатлам, и по второму кругу пойдем. Так что, давай, бизнесмен, сворачивай свой товар, и пойдем-ка лучше бухать.

Но не пошел он. Так и остался на базаре стоять – трусами, насисьниками, шелковыми написьниками трясти. Так трясти, будто перед ним целый ансамбль виртуальных ченчин канкан отплясывает.

Давно это было. Этот бизнесмен, когда много денег заработал, тоже начал бухать. Сначала побухивал, потом – разбухиваться стал, а после – и бухать. От буха и умер. Мир его праху. Перед смертью он несколько дней по своему коттеджу ползал и всюду – Джуманияза делал.


Джуманияз

Поехали мы с Серегой в Харьков, к нашим друзьям-офицерам. И вот, как-то раз положили нас в слип – в офицерской общаге на Салтовке. На третьей кровати молодой офицер из Азии слипил, и звали его Джуманазар.

И вот, вечером, говорит нам этот Джуманазар:

– Если кто блевать захочет, то у меня под кроватью таз.

И показал нам этот алюминиевый таз, тазом из-под кровати блеснув. И говорит:

– Вот когда кто блевать захочет, пусть сразу и крикнет: Джуманазар! Таз! И тогда я ему таза дам.

Надо сказать, что мы с Серегой никогда так не говорили: Блевать хотим. Мы говорили: Надо велл сделать.

И других офицеров тоже так говорить учили. Но Джуманазар этот, офицер из Азии, никак не мог научиться, поэтому он и сказал: Блевать.

И вот, лежу я, и захотелось мне сделать велл. Лежу и представляю Джуманазарский таз. Как живой его вижу, блестящий такой. Стоит под кроватью, смотрит на меня. Но я шелохнуться не могу. И рта раскрыть не могу, потому что знаю: как только рот раскрою, так сразу велл и сделаю.

Слышу, с другой кровати Серега кричит:

– Джуманияз!

Офицер из Азии поднимает голову и говорит:

– Я не Джуманияз, а Джуманазар.

Серега опять:

– Джуманияз, эй!

Офицер из Азии снова свое:

– Да Джуманазар я. А Джуманияза – такого вообще нет.

И тут Серега начал велл делать. И я тоже, будто бы не Яша я вовсе, а некий презерватив, который водой накачали, завязали да иголочкой ткнули. Джуманазар вскочил, вытащил таз наголо, как саблей блеснув, и стал между нами с тазом бегать: то Сереге таза даст, то мне.

Когда все кончилось, мы произвели разбор полетов. Джуманазар говорит:

– Мы как условились? Надо было сказать: Джуманазар! Таз! А ты сказал какой-то Джуманияз. А Джуманияза вообще никакого нет. Вот я тебе и не дал таза.

Я говорю:

– Понимаешь, Джуманазар. Все дело в том, что, по самому глубокому моему убеждению, Серега как раз и хотел сказать: Джуманазар! Таз! Но у него всё слилось в одно слово, так как волновался он, ибо хотел велл сделать. Блевать, то есть. Вот и получилось: Джуманияз. Верно, Серега?

Серега говорит:

– Канешна. Что ж тут думать. Так оно и было.

С тех пор мы с Серегой больше никогда не говорили, что хотим сделать велл. Мы стали говорить: Джуманияз. И других офицеров научили, и даже некоторых избранных солдат.

А Нина кричать мы их еще раньше научили. Вот и получалось, если кто нажрался и захотел блевать, он уже прямо так не говорил:

– Господа! Я нажрался и хочу блевать.

Более того, он даже и так не говорил, как мы его еще раньше научили:

– Друзья! Я разбухался и велл желаю сделать.

Он говорил:

– Нина! Джуманияз.

И все мы понимали, что он этим хочет сказать. Даже сам Джуманазар, офицер из Азии, тоже стал так говорить.

Так мы и жили тогда в Харькове, в офицерской общаге на Салтовке: Нина кричали да Джуманияза делали.


Нина

Как-то мы с Серегой попали в геологическую экспедицию и жили в некой избушке, которая вся скрипела и тряслась. Эта гнусная избушка скрипела, содрогалась и тряслась не только тогда, когда некто ходил, фачился или падал на пол, но и тогда, когда некто ставил на стол пустой, только что выпитый стакан.

И вот, однажды Серега в эту избушку ченчину привез. Он ее не просто так, а по очень важному делу привез.

В экспедиции нас было двое – я и еще один чувак. Серега, конечно, в экспедиции не работал – просто иногда побухивать к нам приезжал, а когда и бухать приезжал.

Да и мы с чуваком, хоть и числились в этой экспедиции, но тоже не работали, а только побухивали и бухали, хотя надо было три раза в день брать пробы воды из кем-то пробуренных скважин. Но мы их, конечно, не брали. Один раз только взяли – все скважины по карте обошли с пивом, проверили, вычислили, побухивая, общую тенденцию, и расписали эти гидрогеологические пробы на месяц вперед. И разбухались сразу – тоже на месяц.

И вот, приезжает Серега с этой ченчиной, а ехал он с ней аж с самого Геническа, где пытался разведать пути входа на Арабатскую стрелку. Привозят они канистру украинского вайна. Это было где-то в середине какого-то месяца. Мы с чуваком к тому времени уже тоже бражку поставили, и спиральный обогреватель ей включили, и болтали ее каждый час, потому что, по расчетам, старая бражка могла кончиться раньше, чем начаться новая. А стиральной машины у нас, кончено же, не было.

Надо заметить, что чувак, с которым мы в экспедиции трудились, был молчалив и угрюм. У него был такой стиль: он бухал почти бессловесно. Бухнет, поставит стакан, встанет, радио включит, ручку покрутит, скажет:

– Что-то мы радио давно не слушали.

И снова сядет.

Или: бухнет, поставит стакан, скажет:

– Что-то у нас Ленин косо висит.

Встанет, Ленина поправит и снова сядет. Смурной был чувак, но не стремный. В экспедиции тухляк со стремными чуваками работать. Да и в жизни вообще – что чувак, что ченчина – пусть уж лучше будут смурные, чем стремные.

И вот, сидит этот чувак, бухает, смурной, потом, когда выпьет последний стакан, прямо перед тем, как умереть, все время кричит:

– Нина.

Причем, он всегда по-разному Нина кричал. Иногда он поставит стакан, вытрет усы и скажет коротко и тихо, как будто выдохнет:

– Нина.

Потом пойдет спать нормально: разденется и одежду на стул повесит.

Иногда бухнет, даже стакан не поставит, а только руки раскинет, и прям со стаканом, со стулом – рухнет крестом на кровать, и уже в полете прокричит:

– Нина.

Порой бухнет, сползет со стула, переползет на кровать, вползет в одеяло, завернется с головой, и уже оттуда, из-под одеяла, глухо буркнет:

– Нина.

Я этой Нины совершенно не мог понять и долго мучился вопросом: что эта Нина значит? И вот, однажды, когда я умер первым, так тоже, как он – бухнул, поставил стакан, вытер усы и даже бороду вытер ладонью, рухнул на кровать, и внятно так сказал, как бы крякнул:

– Нина.

И посмотрел сквозь пальцы на чувака. А чувак даже ухом не повел – бухнул, поставил стакан, встал, поправил Ленина, потом радио включил.

В следующий раз я бухнул, не поставил стакан, откинулся прямо со стулом, со стаканом на кровать и сразу лег крестом, а в полете прокричал:

– Нина.

Тогда чувак встал, закрыл форточку, стряхнул что-то со своего плеча, подошел ко мне, наклонился и спросил:

– Яша, ты почему все время Нина кричишь?

Я спросил:

– А ты – почему?

Он странно так на меня посмотрел, потом на свои ногти посмотрел, поправил мне одеяло и сказал:

– А я Нина не кричу.

И головой покачал.

Но на другой же вечер, или даже не вечер, а когда днем уже смерть пришла, чувак бухнул, поставил стакан прямо через стол, на вытянутой руке, и так, со стаканом и умер. И при этом твердо сказал:

– Нина.

И вот, когда Серега приехал с Арабатской стрелки, мы все сели, начали побухивать, разбухиваться и бухать, и, когда чувак пошел на улицу, коней развязать, я Сереге быстро все про Нину и рассказал. И спросил Серегу, как он думает, почему чувак все время Нина кричит?

Серега сказал:

– Не знаю. Может, его жену Нина зовут.

Я сказал:

– Абсурд. Человек в здравом уме не может звать перед смертью жену.

Серега сказал:

– Верно. Что ему какая-то там жена, когда он сюда только для того и ездит, чтобы Нина прокричать.

Потом чувак вернулся, и мы продолжили. Серега принялся за рассказ, как они с этой ченчиной из Мелитополя в Запорожье ехали. Ченчина улыбнулась, хитро как-то посмотрела на Серегу и сказала:

– Ох, уж мне это Запорожье.

Я тогда еще не знал всей подоплеки, и ничего из их разговора не понял.

Потом, когда чувак пошел опять вязать коней, Серега сказал:

– Яша, а где его паспорт? Давай, правда, посмотрим, как его жену зовут.

Я сказал:

– Нет. Он всегда свой паспорт в кармане пиджака носит. А пиджак редко, когда снимает.

Следующий раз, когда чувак пошел вязать коней, Серега сказал:

– Я всё понял. Чувак никакой Нины не кричит. Всё дело в том, что чувак кричит нечто совсем другое, но только тебе так кажется, что он Нина кричит. На самом деле, он хочет прокричать:

– Не надо.

Ибо это последний перед смертью стакан, и ему уже больше ничего не надо. Но он успевает крикнуть только: Не на-а… И умирает. Вот и получается:

– Нина.

Тут опять вернулся чувак, сказал:

– Что-то у нас Ленин косо висит.

Поправил Ленина, сел, налил и бухнул.

Тогда Серега стал рассказывать про запорожский дуб. Он имел в виду дуб – дерево, которое растет там на острове Хортица, памятник природы, под которым Тарас Бульба сказал:

– Я тебя породил, я тебя и убью.

Но я подумал, что имеется в виду – дуб, то есть колтун. И сказал:

– Когда я в прошлом году проходил через Запорожье, там тоже был страшный дуб.

При этом я совершил какую-то ошибку, именно в том, что, говоря про запорожский дуб, поежился, почесал себя под мышками и посмотрел на ченчину.

Она вздрогнула, посмотрела на Серегу как-то многозначительно и важно, встала, отшвырнула стул и выскочила на улицу – развязать коней. Чувак бухнул, поставил стакан, встал, сделал два шага, рухнул на кровать и завернулся в одеяло. Мы с Серегой встали, подошли к нему, нагнулись и прислушались. И чувак сказал:

– Нина.

Как я уже замечал выше, Серега ченчину привез не просто так, а по очень важному делу. А дело было вот какое. Серега эту ченчину в Кривом Роге отрыл, и вот, поехали они оттуда в Москву. Но ехали они буквой Зю, через Геническ, откуда начинается Арабатская стрелка. И по пути всё были поезда, электрички и стопы. Ночью они в поезда вписывались, днем стопом ехали, раз на станции Скуратово заслипили, в зале ожидания, там, где живопись с Гурзуфом висит. Все, что Серега с этой ченчиной сделал, так это был только минет в Запорожье.

Разумеется, это был не единственный минет. Но начался он именно в Запорожье. С тех пор у них так и повелось: как только Сереге надо было сделать этой ченчине минет, он не говорил ей прямо – сделай-ка ты мне минет – а прибегал к иносказанию.

Он говорил:

– Поехали в Запорожье.

Или:

– Ну, а теперь, давай вернемся в Запорожье.

Или:

– Интересно, как там сейчас дела, в Запорожье.

И вот, когда они только приехали к нам в экспедицию, и мы начали потихоньку разбухиваться, Серега стал все чаще употреблять за столом слово Запорожье.

А я тогда ничего не знал, и никак не мог понять, почему, когда Серега начинает рассказывать про Запорожье, эта ченчина принимается хохотать, или бухлом поперхнется, или в бок Серегу толкнет, или как-то странно на него посмотрит, или устало так вздохнет, как будто в ее присутствии непристойность сказали.

И я не понимал еще тогда, почему это Серега все время про Запорожье рассказывает, как будто они только по Запорожью всю неделю и ехали.

Город это, конечно длинный, как и Кривой Рог. Запорожье – это километров тринадцать от вокзала до плотины, до Днепрогэс. А Кривой Рог – это все километров сорок вдоль Днепра. Есть и еще более длинные города, типа Волгограда или Лос-Анджелеса, но о них – как-нибудь позже.

А теперь – я опять к Нине вернусь.

Вот сидим мы, бухаем, а Серега рассказывает, как они аск из Вильнюса делали. Потом им уже стало влом аск из Вильнюса делать. Захотелось разнообразия. Серега говорит: давай будем аск из Таллинна делать. Подходят, аскают: Понимаете, мы приехали из Таллинна… А мужик вылупился и говорит: Сталина? Что – Сталина? Да я вам за Сталина… Это как раз в Запорожье и было.

Тут ченчина поперхнулась и ткнула Серегу в бок. Говорит:

– Дурачок. Это уже в Курске было.

Я, в конце концов, говорю:

– Серега. Чего это ты так на Запорожье запал?

Он говорит, задумчиво так:

– Не знаю. Полюбил я его. Иногда мне кажется, что весь мир – это одно бесконечное Запорожье.

Ченчина говорит, хмуро так:

– Мне тоже так кажется. Хотя Кривой Рог длиннее. Но в этом Запорожье – там экология немного того – грязненько там.

Я говорю:

– Да. Вонючее оно. Там одни инженеры-химики сидят.

Тут ченчина как-то странно на меня посмотрела. Потом на Серегу. А на Серегу хаха напал, словно он где-то курнул в рукав, сепаратом, и Серега долго от хаха избавиться не мог, отмахиваясь от него, как от стаи москитов. А я себя чувствовал полным дураком, потому что не знал еще всей подоплеки, не знал, что слово Запорожье значит на их совместном языке.

Так и вся наша жизнь имеет второй, тайный смысл. И не только один вечер можно пробухать, истинной природы вещей не понимая, но и всю жизнь так прожить. В принципе, девяносто процентов человечества так и живет. Вот, живет человек и думает, что он по Запорожью едет, и вокруг все хорошо, только экология немного вонючая. А на самом деле, он всю свою жизнь не по Запорожью едет, а делает кому-то грязный и гнусный минет, причем, и сам не знает – кому.

Когда чувак прокричал Нина, Серега и ченчина, наконец, решили приступить к делу, для которого и приехали в нашу избушку. Они удалились в другую комнату: в мою, где была другая кровать и я там обычно свой слип забивал. Я ж постелил себе одеяло на полу в первой комнате, где обычно слипил чувак, который Нина кричал.

Вскоре наша избушка затряслась, и всё в ней заходило ходуном. На столе позвякивали стаканы, будто мы ехали в поезде. Я вышел на улицу: мне не спалось… Полная луна висела среди молодых лиственниц над крышей избушки, а крыша была вся осыпана хвоей; избушка дрожала, и хвоя лиственниц тонкими струйками текла по шиферу крыши. Я вернулся домой и снова улегся на полу. Половые доски скрипели и содрогались, то одна, то другая, то третья. А затем даже и гвоздь, на котором висел Ленин, вывернулся из стены, выпустив облачко штукатурки. И Ленин – упал.

И вот всё стихло. В этот момент Серега – в другой комнате – сказал:

– Запорожья. Я хочу, я требую Запорожья.

Но ченчина возразила:

– А я хочу – жаворонков.

Надо заметить, что это была гидрогеологическая, в принципе, городская экспедиция, и нам с чуваком вовсе не надо было оставаться в этой ветхой избушке на ночь. Но мы каждый день бухали до смерти, поэтому и не ездили домой. Или ездили, но только так – помыться и за деньгами. Так вот – место, где мы были, называлось станция Жаворонки. Это – минут тридцать езды от Москвы по Белорусской дороге. Поэтому ченчина и сказала, что хочет жаворонков.

Теперь жаворонки на их языке означало как раз то, что произошло в районе станции Жаворонки – то есть, не унылый запорожский минет, а жаворонки: так, чтобы вся избушка дрожала, чтобы хвоя лиственниц сваливалась с крыши, чтобы Ленин упал со стены.

Наутро, когда все воскресли и сели бухать, Серега спросил чувака:

– Слушай, ты почему все время Нина кричишь?

Чувак сказал:

– Не знаю.

Потом спросил:

– А где наш Ленин?

Я сказал:

– Наш Ленин упал. Он где-то между стеной и столом.

Серега сказал:

– Слушай, может, ты вовсе не Нина кричишь, а кричишь ты: Не надо.

Чувак нагнулся, поднял клеенку, посмотрел под стол, увидел там Ленина и сказал:

– Нет. Я не кричу: не надо.

Серега сказал:

– А что же ты кричишь?

Чувак сказал:

– Не знаю. Наверное, я все-таки Нина кричу.

Серега сказал:

– А почему ты Нина кричишь?

Чувак сказал:

– Не знаю, почему я Нина кричу.

Серега сказал:

– А как твою жену зовут?

Чувак немного подумал и сказал:

– Нина ее зовут.

Серега сказал:

– Вот поэтому ты Нина и кричишь.

Так всё и выяснилось. С тех пор мы с Серегой, когда бухаем, тоже Нина перед смертью кричим. Когда мы разбухиваемся, то смотрим на количество бухла и определяем – крикнем мы сегодня Нина или нет. Таким образом, прокричать Нина – теперь означает набухаться и умереть, что стало своего рода иероглифическим знаком, подобно словам Запорожье и жаворонки.

Дальше:

Проблема Арабатской стрелки

Как мы в первый раз стопом ехали

В комбинезонах и касках

Как Серега в Гурзуф ченчину взял

Как мы в Гурзуф факом ехали


Оглавление

  • 01. Из серии: Автостопом по восьмидесятым (Яшины рассказы) ©Сергей СаканскийПеревод с устной на письменную речь.
  • Нафига, бизнесмен, тебе деньги?
  • Джуманияз
  • Нина
  • Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

    Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - электронные книги бесплатно