|
|
Владислав Лебедько Хроники российской Саньясы. Том 4 Взгляды с разных сторон
Ключ к 4 тому
…Я там, где ребята толковые…
Из песни ВИА «Пламя»…Мне важно установить то специфически человеческое, нерастворимое, неразложимое, что кристаллизуется в душе каждого и составляет его ценность. Ведь при всем том, что внешне герои, казалось бы терпят фиаско, на самом деле каждый из них обретает нечто неоценимо более важное: веру, ощущение в себе самого главного. Это главное живет в каждом человеке.
Андрей Тарковский, о фильме «Сталкер»В дни, когда я пишу эти строки и когда работа над четвертым томом, в основном, завершена (апрель 2002 г.) исполняется маленький юбилей: ровно пять лет назад я решил писать книгу о российских духовных искателях и начал собирать первые материалы. И, хотя мнения о книге — самые противоречивые, я не могу не отметить тот факт, что она каким-то образом внесла изменения в судьбы многих ее героев — Хроников, в мою судьбу, в судьбы некоторых читателей (насколько я могу судить по письмам и устным отзывам). События очевидны. На удачу они или на беду? — Слышал я и читал и одно и другое мнения. — Взгляды с разных сторон…
Да, именно так я и назвал этот том, и это не только название. Это — позиция. Для меня эта книга — не просто рассказы о замечательных людях. Это — действие, вызов. Вызов, который бросает мне судьба. Вызов, который я бросаю судьбе. Вызов, который я бросаю духовным искателям и тем, кто только начинает задумываться о духовном поиске. Именно поэтому каждая отдельная глава, вынутая из контекста, имеет гораздо меньше смысла, чем все, взятое вместе и именно в той последовательности, которая предлагается. Со всеми противоречиями, разногласиями героев книги, с тем, что кто-то оказался вам близок и вы поверили, что он-то как раз настоящий Мастер, кто-то, наоборот показался идиотом, а кто-то просто был неинтересен. Впервые за четыре тома я пробую дать намек на ключ к книге, как к действию, как к практике, а не как к просто любопытной информации: постарайтесь пройти дальше симпатий и антипатий, попробуйте увидеть противоречивые точки зрения одномоментно, не сливаясь с одними и не отгораживаясь от других, — может быть тогда вы почувствуете тот драматический накал, который побудит вас искать свой собственный, ни на что не похожий, уникальный Путь. А может быть вы, наоборот, познаете счастье в том следовать за кем-то, или же вообще ничем не выделяться от окружающих… Естественно, книжка — только повод для самостоятельной работы души, вернее — шанс, чтобы этот повод появился.
Во, как пафосно я начал! Я вам, дескать, дамы и господа, шанс даю! Вызов бросаю и все такое…
Однако, продолжим. Действительно, после написания первого тома, мне стало ясно, что есть, по крайней мере, два направления для дальнейшего развития темы. Первое — это создать некую энциклопедию, куда методично заносить всех, кто как-то выделился на тучной нынче ниве эзотерики и мистики. Дело и полезное и доходное на много лет. Второе — пытаться каждый раз выйти на какое-то новое качество, не летопись писать, а находить, проявлять и расшатывать стереотипы восприятия (которые у эзотерика, особенно у продвинутого — все более хитрые и изощренные). Никуда не попрешь — действительно вызов получается!
И решил я, что для четвертого тома не буду людей искать специально, а буду просто ждать, пока интуиция не подтолкнет нажать кнопку диктофона. А встреч с самобытными и замечательными людьми — чем дальше, тем больше. И со всех сторон доносится от читателей: «Ну как же, — ты про такого-то до сих пор не написал!». Некоторые продвинутые товарищи косвенными путями (приятно, что не прямо) намекали: мол, а не хочешь ли ты со мной для книги пообщаться? Да и как любит выражаться один мой приятель: «по пространству летали возгласы» — «А как же я?» Ну, да к чести многих действительно замечательных людей сказать, — такого было мало. Кому нужно — и сам про себя неплохо напишет.
Так вот, встреч и возможностей много, а рука на кнопку диктофона все не жмет. Ждет чего-то. А потом, вдруг, разговор с кем-то, про кого и не думал — и понимаю — «Вот оно!». Встречались мне и люди, про которых писать, что называется, рука не поднималась по другим причинам. Потрясающие люди, но настолько внешне прост и банален их Путь, что и писать-то вроде не о чем… Совершенно по-новому стал я воспринимать многих людей, которых знал уже много лет. Многие из них, кстати, попали на страницы этого тома. Не потому, что они мои друзья и я им хочу составить протекцию. Ведь «Хроники» — это не реклама. Просто случилось так, что именно эти люди поднимали темы, которые были интересны и актуальны для меня и, кроме того, давали именно взгляды с разных сторон, обнажали противоречия, взламывали сложившиеся стереотипы, типичные для многих духовных искателей, рассказывали о своем опыте, который иногда похож на бред и ни в какие ворота не лезет…
Герои четвертого тома, за небольшим исключением, люди более молодые, чем те, о ком я писал в первом и втором томах. Это люди моего поколения, — те кому 35–40. Я считаю, что все они становятся в тот же ряд самобытных и уникальных российских Мастеров, что и «старая гвардия». Более того, я встречал совсем молодых людей из поколения двадцатилетних, которые совсем скоро дадут «фору» всем «старикам», коим предстоит в связи с этим пройти «испытание Сальери»[1].
Вернемся к основному тезису: взгляды с разных сторон. Так случилось, что у меня сложилось определенное амплуа, как у консультанта, то есть, человека, который ведет семинары, группы и к которому обращаются люди за консультациями. Так вот, последние несколько лет основные вопросы и темы по которым я консультирую, это вопросы выбора Пути, начала Пути, вопросы смысловые, вопросы выбора, противоречия системы ценностей… Даже, если начинается консультация с какой-то проблематики, с психотерапевтической проблемы, то часто дело идет к выходу на систему ценностей, на смысловые вопросы, на предельное «Зачем?», на сверхзадачу, на индивидуальный Путь. И мое амплуа (которое проявилось в результате ли Дара, в результате ли опыта или в сочетании этих факторов) можно назвать «режиссура жизненного Пути». Как-то получается у меня, пройдя в жизни человека «по касательной» — от одной встречи до консультационного и группового сопровождения год — два (и не становясь для него Учителем по жизни), помочь ему соприкоснуться с тем, что можно назвать «пробуждение души» и «работа души». А это и есть та веха, с которой, на мой взгляд, начинается осознанный Путь, духовный поиск. Небольшое отступление по ходу: недавно видел я анкету в одном эзотерическом центре. В анкете вопрос: «Какими духовными практиками вы занимаетесь? (подчеркнуть): йога, медитация, дыхание, вегетарианство (!!? — это я, извиняюсь, не утерпел, вставился), астрология, целительство…» — И смех, и грех!!! Можно ежедневно сидеть в йоговских асанах, правильно дышать, сосредотачивать внимание где угодно и как угодно — к духовной практике это не будет иметь никакого отношения. Упражнения, специальные условия могут создать некие благоприятные условия, чтобы душа проснулась и включилась в работу, но могут и никогда ни к чему подобному не привести. Работа души — это таинство. Я видел довольно многих людей, живых в полном смысле этого слова, душа которых пробудилась от сна, и я пытался найти некий инвариант — что же общего в них? Что привело их к пробуждению души? Они ведь такие разные, подход каждого неповторим и уникален, — кто-то упорно сидит в позе лотоса и большую часть дня занят некой специальной практикой, а кто-то и согнуться толком не может. Один сидит на строжайшей диете, а другой ест все подряд и запивает водочкой. Один здоров как бык, другой — еле-еле душа в теле. Один бежит от социума, другой, наоборот, участвует в социальной жизни изо всех сил. И нет универсального рецепта, который гарантировал бы лично тебе пробуждения души, то есть того, с чего Путь только начинается…
Хотя, один инвариант я, пожалуй обнаружил. Это пока только гипотеза, но во многих случаях я ей пользуюсь и для себя, и как консультант, — и она срабатывает. Это не метод и не практика, поэтому ей нельзя научить. Ей можно научиться (научить себя!). Другой человек может только подтолкнуть в этом направлении. А инвариант этот таков: для пробуждения души одним из необходимых условий (не обязательно достаточным) является некая степень драматизма. Драматизма — не в смысле встряски или стресса, а в смысле повышения значимости происходящего. Один из путей драматизации — обнажение непримиримых противоречий, когда каждая сторона противоречия полагается равнозначимой и истинной. В проявленном мире, который по сути своей дуален, далеко ходить за такими противоречиями не нужно, — они на каждом шагу. Дело в том, что мы привыкли вытеснять или отодвигать одну сторону и принимать другую. Так проще, яснее и стабильнее. Попробуйте вытащить и вторую часть противоречия (бинера) и принять обе, как одновременно сосуществующие истины. Например: А) нет никаких реинкарнаций и жизни после смерти, Б) существует жизнь после смерти и реинкарнации; А) Мир УЖЕ совершенен такой как он есть Б) Мир несправедлив и жесток; А) В духовном поиске не обойтись без Учителя; Б) Учитель — только помеха для искателя… Естественно, просто перечисляя такие бинеры мы лишь будем упражняться в интеллектуальных играх. Но, для каждого человека есть некое противоречие, которое в его жизни, в его ситуации лежит почти на поверхности и, будучи обозначено в неком эмоциональном диалоге, — заденет за живое, и включится тогда уже весь организм — от тела до системы ценностей. Как же так? — Зацепило! Вот тогда-то и будет накал драматизма, и придется душе пробуждаться и трудиться, чтобы не вытеснить опять одну из частей противоречия, а предстоять перед ними обоими, обнаженными, в трепетном созерцании и безмолвном восторге…
Вот поэтому и взгляды с разных сторон…
Ну и что, — вроде бы разжевал я все, но ключ не дал все равно.
Ну, скажу я фразу, что лично мое субъективное переживание многих противоречий нашего дуального мира сейчас можно выразить такими словами: Жизнь и Смерть — Тайна. Обнаженное, беззащитное предстояние перед этой Тайной — наивысший человеческий удел — наивысшая удача, возвышенный, иногда скорбный, отчаянный и страшный, иногда же — прекраснейший жребий нашей судьбы… (Надеюсь, что это не окончательная формула).
Но, это выражение моего переживания и, даже если вы согласитесь с его поэтическим звучанием и некой экзистенциальной таковостью, — оно ничего, кроме еще одной фразы для «общего развития» не даст лично вам, пока вы не отыщите СВОЮ формулу, СВОЙ ключ…
Хотя, может быть тексты, приводимые ниже, будут еще одним поводом для ваших поисков…
«Теперь он чувствовал, что перед ним удавшаяся и необычная работа, суть которой не в успешном воспроизведении увиденного, но в том, что некое мгновение равнодушного, загадочного бытия и жития Природы прорвалось сквозь прозрачную поверхность его картины, и от нее вдруг повеяло неукротимым, могучим дыханием подлинной жизни.»
Герман Гессе «Конская круча»Глава 1. Вадим Черных[2]
В первом томе, в главах «Александр Воронов» и «Александр Карасев» рассказывалось об одной из самых ярких молодежных эзотерических групп семидесятых — восьмидесятых, о ребятах, занимавшихся Кунта-йогой. Лидером группы был легендарный Тоша, о котором ходило множество удивительных историй. В восемьдесят седьмом году Тоша погиб. Погибли еще несколько членов группы, а сама группа развалилась. Александр Карасев рассказывал, что в живых осталось еще два ближайших сподвижника Тоши, которые уехали в конце восьмидесятых в Америку…
Недавно оказалось, что «Хроники» читают не только в России, но и на Западе, и в Америке. Один из канадских читателей — Илья Франкенштейн в марте 2000 года написал мне письмо с вопросом — не знаю ли я кого-либо из русских Мастеров, кто живет в Канаде. Тогда я ответил, что не знаю. Через месяц тот же Илья написал, что неожиданно встретил в Канаде Илью Беляева — одного из тех Тошиных друзей, который уехал из России. Беляев тоже, оказывается, читал «Хроники» и не только он, но и ближайший Тошин друг Джон (Вадим Черных), который жил в Нью-Йорке и у которого Илья Беляев гостил. Кроме того, оказалось, что Беляев написал книгу о Тоше и выпустил ее в Америке. Через месяц эту книгу получил по почте и я. Много вопросов появилось у меня вслед за этим и я хотел было договориться с Ильей Беляевым на интервью по интернету… Но, неожиданно для меня в июле раздался звонок — звонил Джон, который приехал в Россию. Через несколько дней мы встретились и с тех пор пересекаемся довольно часто…
Илья Беляев сейчас тоже в России. Он готовит русское издание своей книги…
Июнь 2001 г.
В.: Давай начнем с того, как ты познакомился с Тошей[3].
В.Ч.: Мы учились с ним в одной школе. Я с ним тогда был мало знаком. Учился он в параллельном классе и был очень замкнут, почти ни с кем не общался. Я не видел, чтобы он с кем-то дружил. Он был внешне замкнут, создавалось впечатление, что он всегда в себе. В школе Тоша был как бы вундеркинд, а школа — специализированная, интернат для вундеркиндов. И из всех нас учителя делали ставку на него. Я тогда мало знал его, но думаю, что способности у Тоши были всегда. Когда ты в таком возрасте — тринадцать лет — мало сам во что врубаешься, но сейчас это видно — Тоша был очень сконцентрирован. Он не смешивался никогда с толпой. Класс создает общий фон, а он не смешивался с этим фоном.
В.: Как потом все это развивалось?
В.Ч.: Когда я учился с ним в университете, я с ним более тесно контачил.
В.: Вы в университете учились вместе?
В.Ч.: В университете мы учились вместе, но он на биологическом, а я на химическом. Потом мы съездили куда-то в стройотряд вместе.
В.: Преображение у Тоши проявлялось постепенно или это щелчком произошло?
В.Ч. Конечно, это произошло щелчком. Сколько я его помню, он уже с ранних лет был личностью. Но в нем никогда не было важности. Он был простой парень, только более, чем другие погруженный в себя. В то время достаточно закрытый. А Преображение с ним произошло году в семьдесят седьмом. А я его знал с семидесятого года. Я как-то просто шел по улице Рылеева, неподалеку от Спасо-Преображенского собора. Смотрю: Тоша идет навстречу, в серых джинсах. Вдруг вижу: у него глаза — яркие-яркие, серо-голубые, светятся синим огнем просто. Я был изумлен — человек стал светиться. Он спрашивает: куда идешь? Я ему, ответил, что, мол, прохожу мимо. А он рядом комнату снимал, он как раз женился тогда на Алле, и мы пошли туда, стали пить чай. Так произошел первый наш более тесный контакт.
В.: Он рассказал, что с ним произошло?
В.Ч.: Так сразу не рассказал. Он вообще не из тех людей, которые рассказывают что-то. Это потом уже, через несколько лет, он фразу-другую об этом проронил. А тогда, при той нашей встрече было очевидно, что с ним нечто произошло, это было настолько явно. На него что-то снизошло…
В.: Легенды о том как это случилось существуют?
В.Ч. Легенда существует. Легенда рассказанная им самим, гласит, что у него было желание поехать в лес. Он и поехал на реку Сестру, на Карельский перешеек, ходил по лесу, подошел к речке, и окатил себя водой. Таким образом самокрестился, что называется. Тут на него и снизошло…
Стали мы с Тошей общаться, и потихонечку он начал меня вводить в курс дела, что происходит. Не надо было ему даже что-то рассказывать, потому что он постоянно в особом внутреннем напряжении находился. У тебя состояние менялось, просто от того, что ты контачил с ним. Ты начинал слушать просто, прислушиваться, и каждый момент становился чем-то наполненным, каким-то особым качеством сознания.
Можно сказать, что Тоша явил собой очевидное доказательство существования духа.
В.: Как это ощущалось?
В.Ч.: Это яркий пример, понимаешь, ты видишь, что он весь живет духом, что происходит какое-то горение постоянное. Он был ярким доказательством того, что материализм это полное фуфло.
В.: Что дух существует, да?
В.Ч.: Да, даже просто взгляд на Тошу мог привести к такой догадке. При этом он — человек, никогда не чуравшийся каких-то физических удовольствий, — совершенно спокойно отказывал себе во всем. Хотя он был далеко не аскетом. Он был весьма и весьма эпикурейцем. Но при этом Тоша не был никогда рабом этого, он мог совершенно спокойно обходиться без еды, если это надо было, без питья. То есть тело никак его не обуславливало.
В.: Как складывалось ваше общение? Что он передавал, чему учил?
В.Ч.: В чем заключался смысл такого общения? У каждого человека, поскольку живет он на этой земле, есть какие-то внутренние проблемы серьезные, иначе бы он здесь не жил. Но, одно дело, что ты можешь со своими проблемами продолжать вести это существование, катиться по инерции, которую тебе дал социум, твои родители. А другое дело, когда ты всю жизнь сфокусируешь на этом смысле, — зачем ты живешь, и начинаешь бороться, пытаться сломать инерцию которая тобой движет. В присутствии Тоши каждый раз ты оказывался наедине с самим собой. В его присутствии было возвращение к самому себе. Ты начинал ощущать себя в этом мире, кто ты, — сразу всплывали такие вопросы. На этом и строилось общение. Таким образом ты заглядывал внутрь самого себя.
В.: Просто находясь рядом с ним?
В.Ч.: Да. Ты начинал понимать, что ты слепой котенок, а от Тоши исходило ощущение Знания.
В.: Ну вот ты вошел в контакт с ним, потом вышел и ушел домой и что — это переживание исчезало? Или Тоша давал какие-то способы, как это сохранить?
В.Ч.: Он не давал способа что-то сохранить.
В.: А все символы Кунты?
В.Ч.: Все символы Кунты он просто рисовал, и все.
В.: Но он же учил тебя?
В.Ч.: Он ничему никогда никого не учил. Он не проводил никаких занятий, семинаров, собеседований, — никогда. Он просто жил, как простой человек, вставал, натягивал джинсы, носки одевал. Если что-то он выдавал из себя, то люди могли подхватывать, те, кто воспринимал, задавали вопросы. Он по ходу дела отвечал на них, но это никогда не был организованный процесс. Потом, когда более-менее все организовалось, он просто как упражнения нам давал проводить какие-то занятия, но это уже было совсем другое.
В.: Ты сказал, что что-то организовалось, а что?
В.Ч.: Он был подобен сильному магниту, к которому притягивались люди, так что образовалось некое подобие команды.
В.: В начале восьмидесятых?
В.Ч.: Это был конец семидесятых — начало восьмидесятых.
В.: Много людей там было?
В.Ч. Нет, близкий круг составляло человек пятнадцать.
В.: При прошлой нашей встрече ты говорил, что многие не выдерживали такого накала и с ними происходили странные и часто печальные истории…
В.Ч.: Это потом обвал пошел, а вначале там просто не было таких людей, одни приходили, были впечатлены по-хорошему, другие… Нет, это как эпидемия началось, все так ух-ах! — и все. Человек фактически мог делать чудеса. А потом уже все стали его поливать дерьмом.
В.: Почему так случилось? Как ты думаешь, почему? Он перестал делать чудеса или перестал соответствовать тому, чего от него ждали?
В.Ч.: У людей всегда создается впечатление об Учителе как о каком-то продвинутом человеке, который смотрит елейными глазками, улыбается слащаво. А вот то, что там может быть суровость…. Я думаю, что люди к этому не подготовлены были. Потом, — чтобы около Тоши удержаться, требовалась огромная самоотдача, самопожертвование.
В.: А почему?
В.Ч.: Потому что там не было компромисса. В этом человеке никогда не было компромисса. Он был абсолютно самостоятельным.
Я тебе рассказывал пример с фотографией. Когда ему не понравилась своя фотография в паспорте, он выбросил свой паспорт, просто выкинул себя из социума, выкинул совершенно. Не стал фотографироваться снова.
В: А почему?
В.Ч.: Когда ему пришла пора фотографироваться на паспорт — была смена паспорта в те годы…
В.: В двадцать пять лет?
В.Ч.: Нет, не в двадцать пять, просто был обмен старых паспортов на новые. На старых паспортах были маленькие фотографии. Тоша поначалу сфотографировался на новый паспорт. Когда он пришел в паспортный стол с фотографией, с длинными волосами, ему эти тети сказали, что нехорошо так фотографироваться на паспорт, — ты, мол, должен постричься и быть как нормальный человек, — хорошим мальчиком быть, а не таким патлатым ублюдком. Они не сказали слово «ублюдок», но… Тоша был человек очень гордый. Он не был никогда важным человеком, в нем не было гордыни, была гордость какая-то, аристократизм, он знал себе цену всегда. Он никогда не мельчил, не дешевил, не мельтешил, не елозил. Он не стал вступать с ними в дебаты, он просто взял и выбросил свой паспорт, — подавитесь мол, — хлопнул дверью и ушел. Он действовал спонтанно, не думая. Вообще Тоша был очень импульсивный человек. Никогда не обдумывал, как ему поступить, то есть, если была какая-то ситуация, он реагировал мгновенно.
В.: Пребывание с ним других людей… Казалось бы, пришел, пообщался, ушел и стал жить по прежнему… Ну и что?
В.Ч.: Ты с какой целью этот вопрос задаешь?
В.: Я задаю его для того, чтобы читатели смогли лучше понять что же Тоша делал и зачем.
В.Ч.: Ты сейчас говоришь о ситуации, когда человек пришел, пообщался, пошел заниматься своей жизнью, а это элементы некого социального института. Это делают социальные институты, — те же религии, или же отдельные мистики, Учителя, которые социально адаптированы — такие процессы происходят в рамках социума. А Тоша был асоциальным. Он был кристально ясен сам в себе, что ему надо, зачем ему надо, какие должны быть отношения между людьми, что должно происходить в мире, как человек должен жить. Он себе это очень ясно представлял. И это не вписывалось в рамки социальных отношений. Социальное устройство мира было ложью по отношению к его устройству, его видению этого устройства. Оно было неправильным, неорганичным. Оно было противоестественным.
У Тоши всегда было настолько сильное духовное устремление, такое сильное духовное начало, такая сильная векторная составляющая, что он оставлял от себя ощущение стрелы. Человек-стрела. Он мог сидеть спокойно, но было видно, что он находится в каком-то безудержном устремлении. Социальная жизнь сама по себе достаточно болотистая структура, удобная для прозябания, тем более, по сравнению с Тошиными задачами это было, конечно, полнейшее прозябание. Кроме того, что он сам являлся доказательством существования духа, он не то что требовал, он их потенциировал, была индукция на то, что есть другая жизнь, другой мир, другая действительность. Может быть, это настоящая действительность, потому что то, как живет большинство людей, — это самообман, кошмар, ложь, иллюзия. Потому что вся эта структура создана лишь для удобства. Люди лгут друг другу, занимаются самообманом. А когда один раз я Тошу спросил, уже много после: «Тоша, а что ты в этом мире ненавидишь больше всего?» — он так не задумываясь, сразу ответил: «Вранье. Больше всего ненавижу вранье». И когда в тебе зажигался тоже какой-то огонь от общения с ним, потому что ты тоже был притянут к нему, перед тобой тоже вставал вопрос, ты уже тоже не мог раздваиваться. Если ты раздваивался, ты уже не мог быть вместе с Тошей. Тебе надо было собраться, должен был быть выбор какой-то, и этот выбор стоял постоянно, потому что мы родились в этом социуме, мы впитали его с молоком матери.
В.: Внешне как это выглядело? Какие реально выборы делали люди?
В.Ч.: Люди, которые были вокруг Тоши, бросали работы, — это в те-то годы, когда за это арестовывали. Люди просто меняли свою жизнь. Они хотели жить в другом, они хотели жить в той энергии, в том мироощущении, о котором давал представление Тоша.
Если человек бросал работу по собственной воле, у него сразу возникала масса проблем. Поэтому Тоша, при этом никогда не уча и ничего особенно не поясняя, создавал массу проблем людям. Но самая большая проблема в человеке это то, что он рождается с проблемой, живет с этой проблемой и умирает. Тоша создавал массу других проблем, но выкристализовывал эту главную проблему и обращал на нее внимание. Что человек — что ему вообще мешает в его личном освобождении, какая цель у него в жизни?
В.: А что с тобой было?
В.Ч.: Слишком длинная история, — в другой раз. Это сама по себе энергоемкая история, и сейчас мне ее не осилить в данный момент.
В.: Не про себя, может быть, какой-то пример, который демонстративен?
В.Ч.: Я когда его тогда встретил с горящими глазами на улице, мы пошли к нему домой. Я помню тогда один случай. Я какую-то вещь держал в руках, не помню какую, которая то ли сломалась, то ли порвалась. А я как раз купил такой клей — раньше был — суперцемент. И я подумал об этом клее, но ничего не сказал. А Тоша вдруг говорит: «Нет, нет, суперцемент не подойдет». Я сказать ничего не успел. Я говорю: ну не подойдет так не подойдет. Такой момент, простой, но очень характерный для Тоши…
В.: Ты говорил, что кому-то он показал его проблему без слов…
В.Ч.: Так он не показывал проблему, он мог ничего не говорить, и человек мог ничего не говорить, люди просто вдруг начинали врубаться. Тоша был таким ярким воплощением того, что существует еще другой мир, другое измерение, кроме нашего, в котором он жил, к которому он привык. Я помню, насколько это было иногда поразительно. Почему люди именно к Тоше подключались и были заинтригованы, почему они шли к нему? Если в нас было интуитивное ощущение, присутствие — телепатия та же самая, мы о чем-то догадывались, но рядом с ним это было настолько явно, это было постоянное сконцентрированное ощущение, мы что-то знали, чувствовали, а этот человек просто жил в этом. Я думаю, что это требовало от него чудовищного напряжения всех его сил.
В.: Ты говорил, что рядом с ним происходили чудеса.
В.Ч.: Смотря что подразумевать под чудесами. То, что для обывателя чудеса, потому что там тарелки не летали, ложки не летали, но буквально было чудо, когда от простого жеста, когда, к примеру, ложка кладется на стол, а у человека менялась жизнь. Не производил Тоша руками какие-то пассы, не делал какие-то движения, не левитировал, а то, что у людей менялось состояние сознания, это и было постоянное проявление чудесного. Люди наполнялись каким-то проявлением сознания, какой-то радостью, появлялась осмысленность во взгляде, в глазах появлялся какой-то свет, исчезали внутренний диалог и раздвоение… Наверняка были явления сверхъестественные. Чудеса в плане лечения он, конечно, делал. Это были поразительные вещи.
В.: Он часто брался лечить?
В.Ч.: Поначалу часто.
В.: Про символы расскажи…
В.Ч.: Он никогда не объяснял, как он их использует, но я частенько присутствовал, когда приходил какой-то больной. Тоша на кухне сидел. Он все время сидел на кухне, из дома выходил редко, только ночью, он очень не любил толпу. Вот конкретная история. Я был в большой комнате. Пришел какой-то больной человек. Положили его. Тоша выходит, загасив сигарету. А в Тоше было какое-то изящество, именно не кошки даже, а скорее крупного хищника, у него движения были такие четкие, крадущиеся, отточенные. Он никогда не обливался, не капал себе едой на одежду, никогда не промахивался. Так вот, подошел Тоша к больному, положил на него руки руки. И вдруг — ощущение какой-то немыслимой, фантастической энергии, как фонтан… Огромная сила. Тоша предельно сосредотачивался. Эта энергия была настолько сильной, как будто тебе по щекам надавали, это не больно было, скорее, приятные ощущения. Пространство как бы сжималось вокруг него. Это было визуально видно, даже в воздухе что-то…
В.: Как появились символы Кунты?
В.Ч.: Сколько помню, Тоша все время писал символы, объяснял их значение.
В.: Он все время что-то рисовал?
В.Ч.: Он постоянно рисовал, да.
В.: Среди этих рисунков были…
В.Ч.: Символы, да. Он объяснил это в «Кунта-йоге»[4] все, вся символика, как они работают, для чего это.
В.: Мало кто читал это, поэтому поясни, хотя бы вкратце, что это за символы?
В.Ч.: Кунта-йога это йога магических символов, где каждый символ несет определенную вибрацию. Это портал в определенное измерение, какой-то ключик к определенным энергиям. Символами, я думаю, могут быть сотни, даже тысячи различных действий, рисунков, исходящих из иероглифов — китайских, корейских, японских — там десятки тысяч этих символов. Но символы Кунты сильно отличались от иероглифов…
Скорее всего, эти символы удобны для людей, у которых есть способность к визуализации, которые могут заниматься именно практикой концентрации на символах. Грубо говоря, везде есть своя символика, в каждой религии. В Тошиной системе символы были более тщательно, чем где либо еще разработаны. Он мне говорил, например, что любой символ может быть производной от креста. Были лечебные символы, символы для защиты, для определенных случаев жизни, для определенных ситуаций. Иногда у человека была какая-то ситуация жизненная, которую надо было разрешить, он рисовал ему конкретный символ, визуализация на котором давала какое-то разрешение. То есть он просто рисовал иногда символы для конкретного человека на конкретное время. Это был такой момент практики.
В.: Какая-то система из этого создалась?
В.Ч.: Да, он создал систему, про которую написал книжку.
В.: Этой системе можно научиться?
В.Ч.: Системе можно научиться.
В.: Ты ей владеешь? Можешь научить?
В.Ч.: Всей системой я, конечно, не владею, я владею частью системы. У меня есть подход к этой системе.
В.: То есть какие-то рабочие моменты…
В.Ч.: Какие-то рабочие моменты могу…
В.: Тогда можно пару фраз — на чем основан механизм воздействия этой системы? Казалось бы, смотришь ты на символ, представляешь его — вдруг начала меняться ситуация в жизни…
В.Ч.: Когда ты смотришь просто на картину, написанную хорошим мастером, она тоже также воздействует на тебя. Она также может помочь тебе поменяться. Возникает эмоциональный контакт, вплоть до физических ощущений. Символы — это ключики. Весь вопрос в знании — что, когда, какому человеку. Потому что человек не такой простой, как, допустим, всем нам внушали. Он совершенно другой. Человек является богом созданной единицей с определенным набором характеристик. Это, что от нас тогда скрывалось, и те люди, которые во времена совдепии пытались пролить на это свет, тщательно отслеживались и сажались. Вот здесь наступает момент знания: что есть, какие силы человеком управляют, что за силой потенциально владеет человек что в нем сокрыто того, что мы по своему недомыслию не знаем. Символы Кунты являются ключиками к состоянию человека, заложенному по факту рождения. Он рожден с этим, это в нем есть, он просто не знает этого, потому что эта информация была закрыта для него. Символ — ключик, который в тебе что-то открывает, что ты прячешь в своем мозге, и ты понимаешь, что вот так оно и есть, и никак иначе. И внутреннее ощущения ясности. При грамотной работе с символом ты открываешь какую-то очередную ячейку. И ты понимаешь взаимосвязи в своем теле, какие механизмы, что у тебя где происходит, что вообще с людьми в жизни происходит. Некоторым людям я показываю символы, — особенно женщинам, — они более сенситивны, так из них восклицание вырывается: вот это оно! Вот это ощущение. Такая простая штучка нарисованная, но ее просто так не нарисуешь. Символ, чтобы быть правильным, он должен рисоваться в совершенно определенном состоянии ясности сознания.
В.: Как ты это делаешь?
В.Ч.: Я беру лист бумаги и начинаю искать. Я с детства занимался рисованием. Я никогда не был художником, но много рисовал, и картинки мои мне нравились. И вот, происходит творческий процесс поиска. Будто ты разматываешь нить энергии, ищешь какой-то момент силы. Внимание здесь как антенны, и ты эти антенны выпускаешь, и ты настраиваешься на определенные вибрации. Есть такие понятия, как ясновидение, яснослышание, это все из этой серии, то есть рисуя ты концентрируешься, и рисуя ты инициируешь эти свои способности. Ясновидение часто идет вместе со звуком. Или пустота, молчание, но пустота наполненная. В чем еще характерность символа — всегда возникает ощущение красоты. Символы всегда разные, и в этом нескучность, — никогда не возникает повторения. Я два раза один и тот же символ никогда не буду рисовать.
В.: Ты говоришь, каждый символ предназначен для определенной ситуации, состояния?
В.Ч.: Да. И сам смысл в том, что те символы, которые даются в «Кунта-йоге», — их там немного, может быть, несколько десятков, — это как учебные пособия. Сонастраиваясь с ними, начинаешь понимать как они могут выглядеть, какие от них могут быть ощущения. Потому что человек смотрит на символ в книжке, и он видит, что каждый символ может нести в себе очень сильную энергию, хотя он нарисован двумя-тремя линиями. А сама работа с символами заключается не в том, чтобы работать с двумя десятками символов, которые в книжке, а в том, чтобы человек мог сам включиться в этот процесс рисования, видения, процесс созидания этих ключиков.
В.: Можно сказать, что каждый раз, когда ты это создаешь, ты гармонизируешь себя и пространство, входишь в определенный резонанс с ситуацией, с пространством.
В.Ч.: Да.
В.: Какова цель этой практики?
В.Ч.: Цель этой практики — быть в практике.
В.: Подойти к тому состоянию устремленности, которое нужно.
В.Ч.: Да.
В.: Символы этому способствуют?
В.Ч.: Символы как часть этого приближения, да. Упражнения, — можно сказать.
В.: Давай теперь перейдем к тому, что привело тогда к развалу группы.
В.Ч.: Начиналось все хорошо очень, все были радостны, довольны и счастливы. Все побросали свои работы и поехали искать Шамбалу. Для тренировки вначале поехали на Кавказ. В Армению поехали. В Армении было все очень хорошо, была замечательная природа. Было нас человек пятнадцать. Но в книжке[5] там про это написано много и достаточно подробно все. А развал команды начался в Армении с Ильи. С самого Ильи. Илья — автор книжки про Тошу, современный, так сказать, писатель. Илья в то время был у Тоши учеником, бил себя кулаком в грудь и был ярым его сопричастником и поклонником и поддерживал идею бунта Тоши, как никто другой, в общем, был готов на себе разорвать рубашку. В Илье всегда было очень много интересного. Сидел, например, вперив взор куда-нибудь, а взор у Ильюши был орлиный. Огнем каким-то сияет. До сих пор, кстати. Сядет куда-нибудь на камень по-орлиному. Иногда он подходил к людям и говорил: — «У меня есть папа». Как бы не тот папа, который его родил, а настоящий папа. Кто ж твой папа? — «Я сын Амон Ра» — говорил он. Он считал себя тогда сыном солнца, он пришел с солнца, и папа его наказал за то, что он провинился, и вот он теперь с нами мудаками, а сам-то вообще из другой тусовки парень. А вообще все стали замечать в Илье что-то демоническое, — во взгляде. В Америке говорили, что он на Распутина похож. Один раз сидим: Тоша пристально смотрит на облако. Я спрашиваю: — «Что ты там видишь?». Тоша: — «Смотри — дня через два-три будет большая измена». Действительно, дня через два-три Илья стал подговаривать команду, — просто подходил и говорил каждому отдельно, что ему стало ясно видно, что Тоша это младший брат сатаны, что тот приходит к нему общаться. Илья, дескать, видел, когда вчера все сидели у костра, как сатана к Тоше приходил, как они общались. В общем, Илья предрекал, что всем нам конец, потому что задача нас всех тут просто погубить-зарыть… И люди начали ломаться, пугаться, и вроде даже все согласились с ним уехать, а ко мне и к Сереже он не подходил, потому что он понимал, что с этими идиотами бесполезно. Таким образом он сгоношил кучу народа. А он это делал тайно, но все тайное становится явным. Когда уже было невозможно скрывать, потому что все стали говорить: — «Тоша, что происходит, ты что — младший брат Сатаны, зачем ты нас сюда привез и все это делаешь?» Тоша просто пожимал плечами: — «Я про это ничего не знаю». Ребята почти все уже с Илюшей согласились, что они уже завтра сворачивают лагерь и сваливают из Армении обратно в Питер в свои конуры. Потом что-то всех заломало ехать, а Илюша уже все собрал с Нелей, со своей женой и с ее дочкой. Вид у него был неважнецкий, когда все провалилось — такой тотальный развал. А люди внутри хоть и испугались, но там так красиво, да и влом было куда-то идти, и хрен с ним со всем. И никто не пошел за Ильей. У нас была общая касса, кто сколько мог складывался. Илья подошел и говорит: — «Я уезжаю, мне нужны деньги. У тебя касса, дай мне часть». Тоша говорит: — «Да не буду я тем, кто делит». Делит — разделяет. Фразы у него были все значимые и лаконичные. Илюша пришел, взял какую-то сумму и они с Нелей пошли вниз, быстро-быстро…
В.: А остальные что?
В.Ч.: Остальные остались, все утряслось потихонечку.
В.: Илья с тех пор прекратил контакт с Тошей.
В.Ч.: Нет, это Тоша с ним прекратил контакт. Илья потом как-то пытался закидывать удочки. На самом деле это все описано в книге. Илюша все потом описал.
В.: Там он тоже написал о себе?
В.Ч.: Ну конечно. Я тебе это описал с долей юмора, Илюша это описал со своей позиции, что он видел, что Тоша младший брат Сатаны.
В.: Он до сих пор так считает?
В.Ч.: Я не думаю, что он до сих пор так считает. То есть, может действительно это и так, но не Илюше про это судить.
Потом мы ездили на Белое море, потом мы долго стояли лагерем на Карельском перешейке. Но Тоша стал потихоньку удаляться от команды. Уже на Белое море не поехал.
В.: После этого случая?
В.Ч.: Я думаю, что Илюша посеял таким образом зерно раздора, и после этого случая что-то изменилось. Я так понимаю, что Тоша просто разуверился в людях, он сказал: — «я не хочу никого спасать». До этого — мы ездили в Армению, затем собирались идти в Индию, искать Шамбалу, переходить границы, и все в это верили. Мы благоговели перед всем этим, мы этим жили, это была такая энергия, которая захватывала все существо.
Потом уже, когда мы на Карельском перешейке стояли, Тоша приезжал туда все реже и реже. Затем он плавно самоудалился.
Группа распалась, и те люди, которые были в группе, — подавляющее большинство из них — стали уничтожать Тошины произведения. Он рисовал, писал в квартире. Он приходил в какую-то квартиру и мог расписать всю стену.
В.: Почему стали уничтожать его произведения?
В.Ч.: У людей злость появилась на него. Явная злость, потому что они же за ним последовали и думали: — «Ну, сейчас нам вообще, посыпется манна небесная и все такое».
В.: А он взял и вас всех оставил…
В.Ч.: Да, он как бы оставил. То есть он остался со своими ближайшими людьми. Мы что-то продолжали там делать. А что касается основной массы, то он, как я понял, просто перестал в них верить.
В.: Правильно ли говорит Карасев[6], что почти все — кто погиб, кто с ума сошел, кто на наркотики подсел?
В.Ч.: Очень многие действительно потом «съехали тыквой» и попали в психушки.
То, что в присутствии Тоши было возможно, вдруг закрылось… Некоторые люди уже сделали шаг в том направлении самостоятельно, но дальше — мозгов не хватало. Дверцу в другой мир открыли, а самостоятельно с этим управляться никто не умел. Ну и «тыквой-то съезжали», конечно. Ты читал такую книжку «Блистающий мир» Грина? Это про человека, который умел летать. Тоша мне очень напоминает этого парня из «Блистающего мира». Человек, который умел летать и который своим полетом доказывал, что что-то другое есть, он, как Тоша, как бы был человек с колокольчиком. У каждого свой колокольчик. Вот этот умел летать, Тоша — просто какой-то был феномен творческой энергии. И он искал такие маленькие островки, людей, себе подобных, которые соединялись таким образом, в устремлении, отличном от социальной направленности. И за Тошей, как за парнем из книги Грина, шла охота, сгущалось какое-то поле черное, и конце концов этот человек погиб. Его пытались найти, за ним спецслужбы разных стран охотились, его хотели уничтожить и никак не могли и, в конце концов, обнаружили его разбившимся на мостовой. Когда я спросил у Тоши: — «Как ты думаешь, что случилось? Все было так хорошо, и вдруг внезапно рассыпалось»… Он ответил, что поле той энергии было настолько сильное, он не мог противодействовать, у не было больше сил выдерживать внешнее давление, его разбили. Так вот в Тошиной тусовке внешнее давление действительно было чудовищным. Давление социума…
В.: В чем это выражалось?
В.Ч.: Выражалось в том, что милиционер мог тебя вычленить из толпы и схватить, хотя у тебя тоже два глаза, два уха, две ноздри в носу…непонятно к чему было придираться, но причины находились. Была удивительная враждебность, ни на чем объективном не основанная. Какие-то люди, — просто люди из толпы на тебя реагировали очень агрессивно. Какой-то был сгусток агрессии вокруг нас. Мы были проводниками враждебного социуму поля. Это чувствовалось. Чувствовалось физически. Находимся мы, к примеру, где-то в квартире, — вроде бы все нормально. А вот когда ты выходил, то сразу чувствовалось, что над тобой сгущается тьма. На фоне этого все было очень напряжено в команде, люди просто иногда не понимали, что происходит, — вот почему Илюше было легко всех в Армении расшатать. Вокруг Тоши было много энергии всякой, всего много происходило. А люди — они же из своей среды сюда перемещались, и адаптироваться к этому — это надо было, во-первых, быть подготовленными, и время надо было. И, насколько я понял, Тоша разуверился в том, что люди не могут сами самостоятельно что-то делать, что они будут к нему как-то, как к мамке телята… Сами они не способны делать никаких усилий. Поэтому Тоша сам потихонечку это дело отрубил. Но потом и сам не выдержал давления. И все кончилось очень плачевно.
В.: Потом было КГБ?
В.Ч.: Да, КГБ было, а еще до того Сережа повесился — близкий ученик. Тут-то Тошу и взяли…
В.: За что его взяли?
В.Ч.: Предлог был — создание религиозной группы с доведением в ней до самоубийства. Ну и наркотики еще. Уже Горбачев был у власти. Если бы его взяли чуть пораньше то совсем бы плохо было… А я скрывался тоже. Потому что нас уже везде искали. Люди на улице заводились, менты заводились… Мент уже не знает, к чему прицепиться, вот он стоит злой со своей портупеей с наганом и не знает, за что тебя схватить, — он чувствует, что тебя нужно схватить, а формально предлога нет.
После смерти Сережи появился уже формальный предлог и началась охота, — целая команда в КГБ занималась отловом нас. Методически. Горбачев потом издал указ таких как мы не сажать, а парой месяцев раньше по этапу бы пошли… Мы сумели отсидеться каким-то образом. Тоша в изоляторе просидел месяца полтора, а потом его просто запихнули в дурку.
В.: А что же с Сережей произошло?
В.Ч.: Это тоже отдельная история.
В.: Но Сережа был ближайший друг?
В.Ч.: И Илюша был ближайший, — мы были трое. Илюша откололся, Сережа повесился…
В.: По хронологии сначала Илья откололся, потом Сережа повесился, потом КГБ взялось.
В.Ч.: Да. А я откололся до повешения Сережи, но уже много позже Ильи.
В.: А ты откололся по какой причине?
В.Ч.: А тоже, наверное, не выдержал. Тоже из-за внешнего напряжения. Я так думаю сейчас. Тяжело было.
В.: Карасев писал, что Тоша подсел на наркотики?
В.Ч.: Он сидел на наркотиках до всего, потом он их перестал употреблять, когда на него снизошло… Студентами многие были подкуривающими, подкалывающимися. Потому что люди искали новые психологические пространства. Героина тогда вообще не было.
Затем Тоша совершенно отошел от наркотиков на несколько лет. А потом, когда стало все сгущаться, когда чернота стала темнее ночи, он опять стал их употреблять.
В.: Зачем ему, — человеку такой целеустремленности и кристальной ясности, понадобились наркотики?
В.Ч.: Это загадка, которую невозможно понять умом. Можно только догадываться, что испытывает человек, когда теряет ясность и благодать. Тут волком завоешь и подсядешь на все что угодно…
В.: Поток пропадал, да?
В.Ч.: Я не знаю, насколько пропал поток, потому что мне уже трудно судить о том, что действительно было у Тоши в душе. Это мое видение. Реальность — она другая. Это мое, сугубо личное преломление событий через призму моих архисубъективных ощущений…
Эта история… я от нее отошел уже. Я года два был в глубокой депрессии, мне даже рассказывать не хочется, потому что… Тоша вернулся. Но, — в каком смысле вернулся? Просидел я пару лет в депрессии — Тоша умер, физически умер. Но потом стало возникать ощущение присутствия, контакта, то, что он при жизни не сделал, не смог сделать, по каким-то причинам. Возможно, ошибка его, где-то он слетел. Безудержно агрессивный социум и все такое… Где-нибудь в Америке или в Индии такая ситуация была бы невозможна. Непонятная агрессия, непонятная злоба социальная, которая в нашем государстве присутствовала, да я и думаю, присутствует. Просто это под другим лицом сейчас. Эта вот темнота русского народа… Почему говорят «страшен русский бунт», — это агрессия, злоба, тупость какая-то, темнота.
В.: Слепая?
В.Ч.: Да нет, слепая ярость — она другая. Тут именно темнота. Нажрутся люди, наблюют… Вот был праздник города, так потом вся площадь была усеяна осколками бутылок. Идешь по щиколотку в пластике и бутылках. Зассанные подъезды… Вот это та же самая энергия, которая создает эту грязь, бескультурье и бардак, и эта аура русского народа в этом всем и проявляется. Это дает возможность происходить таким вещам, что были с нами. Тошина вина в том, что он просто не смог это вынести, потому что он был слишком яркий. Если свечка горит, ее не ставят под стол. А он настолько горел, настолько был светел, что на него все силы были ополчены.
В.: Как он погиб?
В.Ч.: Он умер в лесу. Его просто нашли мертвым в лесу, — остановка сердца. Он потом большую часть времени проводил в лесах. Он больше всего любил лес в своей жизни. Очень много красивых картин написал. Официальной церковью он не признается, вся его жизнь считается дьявольщиной. Его учение считают ортодоксальным. Но, очень многие люди после него обратились в Православие. Так что церковь должна быть ему благодарна. Люди не знали, куда себя приткнуть, где правая нога, а где левая, — Тоша дал толчок, после которого люди стали обращаться к каким-то религиям, к буддизму, христианству, стали на какие-то более безопасные ортодоксальные пути становиться. Где все камерное, елейное, ступенечки есть какие-то, по которым можно ступать.
А Тоша любил фразу — я помню, мы сидели у него дома на улице Верности, в пятницу вечером, — публика какая-то горлопанила во дворе… Тоша подошел, глянул в окно, стоит, как Ленин, смотрит на происходящее: — «Да, — прочувствованно, — великий русский и рабский народ». Фраза мне очень хорошо запомнилась. Он, как мне кажется, просто разлюбил людей, устал очень сильно. Трудно представить себе то напряжение, в котором он на самом деле жил. Ты говоришь: — «Человек, который был такой ясности и вдруг наркотики…». Но пойми ты, что ясность — одно дело, ты сидишь в горах, у тебя эта ясность, или ты сидишь в Индии, в Америке, где социум по отношению к тебе гораздо более положителен и дружелюбен, чем у нас. А здесь на тебя идет такая безудержная атака. Человек устает. Тоша это человек, который не сломался, он просто умер. Он никогда не сгибался.
В.: Как сейчас ты его чувствуешь?
В.Ч: Контакт с ним это как контакт с самим собой. Остановка какой-то суеты. Возникает какое-то понимание, какое-то чувство освобождения, ясности. Я всегда чувствую контакт с Тошей.
Если говорить об Илье, то он мне очень близкий человек, был и остается. Хотя мы совершенно разные, абсолютно. Через Тошу мы очень сильно связались и продолжали оставаться связанными. Вот Илья до сих пор говорит, что год или полтора, когда он находился с Тошей, были самыми яркими переживаниями его жизни. Короткая встреча с ним могла поменять все в человеческой жизни. У Тоши, кроме того, что какие-то духовные ученики остались, я, Илья, как выяснилось, — Карась, еще жена официальная осталась, Алла, с которой он жил достаточно мало, на самом деле. Она его забирала потом из дурки, и в последние два года жизни он жил у нее. И дочка Ася, она сейчас студентка биофака, она родила внука. Вот такая история. Но они православные христиане. Когда они вспоминают Тошу, они крестятся. Дочка его любит, конечно.
Еще лет десять назад я бы тебе эту историю рассказал в красках, и она могла бы послужить основой для романа — история душещипательная, трагическая, поучительная. Сейчас у меня все это уже заросло, я с юмором на это смотрю. Единственное, мне не совсем это нравится вспоминать, — когда я вспоминаю, происходит какой-то разрыв в сознании, просто какие-то наплывы возникают, воспоминания каких-то ситуаций иногда — вот это есть. А вот само ощущение беды, которую Тоша оставил после себя, после того как все закончилось той трагедией, оно исчезло. Полностью. Заросло все.
Глава 2. Андрей Виноградов
В самом начале октября 2001 года мне пришло неожиданное письмо, которое начиналось словами: «Не сообщайте, пожалуйста Попандопуло, что я в Росии…» Письмо было от Андрея Виноградова, который долгое время был учеником Попандопуло, сейчас живет в Канаде и приехал в Питер всего на несколько дней. Мы договорились встретиться и поговорить. Поначалу я просто с удовольствием слушал Андрея, рассказывавшего множество забавных вещей. Но уже через полчаса я понял, что и сам Андрей — очень непростой человек удивительной судьбы. Его история и его взгляд на российскую саньясу, на мой взгляд, будут очень уместны именно в этом томе…
Октябрь 2001 г.
Андрей: Начну с того, что несколько лет я был учеником, собутыльником и личным секретарем того самого Попандопуло[7], о котором ты писал в первом томе «Хроников». А четыре года назад я решил уйти. Когда я сказал, что я от него ухожу, я думал, что мы разойдемся по-хорошему, но выяснилось, что это далеко не так просто.
Влад: Он начал доставать, да?
А: Не то слово! Мне приходилось, как Бауману, менять каждый день квартиры. И всякий раз меня вычисляли и почти нагоняли. То есть я всегда был на несколько часов впереди погони. Это продолжалось в течение нескольких месяцев. Потом я уехал в Псково-Печорский монастырь, где один святой отец сказал мне, что я мудак, что нечего связываться с такими людьми, и чтоб я ехал в Америку. Что я и сделал.
В: То есть, по сути, в Америку ты сбежал.
А: Ну, в общем, я думаю, что если бы такого поджопника не было, я бы туда уехал все равно, но было бы это гораздо позже. Хотя вопрос, может быть, и не уехал бы. Да, туда я сбежал. То есть сбежал именно не от магии. Я знал, что Ю.[8] настолько под колпаком у Попандопуло, то есть он полный был его придаток, что он, будучи хорошим человеком, одновременно мог меня просто замочить. А Попандопуло в этом смысле ведет себя как блатной, очень умело, — всегда кого-нибудь другого заставляет делать за себя все гнусные дела. Пока ни он, ни его люди никого не замочили, но в моем случае это вполне могло бы иметь место. Попандопуло бы, естественно, слинял бы, а бедному Ю. пришлось бы отдуваться, и я бы лежал бездыханный, — то есть ситуация была бы некрасивая. Поэтому я решил уехать.
В: Почему ты считаешь, что тебя бы замочили? За что, собственно?
А: За то, я думаю, что примерно расклад был такой. В то время, когда мы были в Германии и Японии, я вдруг в один прекрасный день понял, что он просто чистой воды кот Базилио. Что за этим не стоит никакой магии, никакого Просветления, что за этим нет вообще ничего. Он гений — есть такое выражение на английском conven — которое переводится примерно как «вор на доверии», а на самом деле это не обязательно воры, это люди, как наперсточники. И среди них есть гении. Тут обычно нарциссическая заморочка. То есть это люди, у которых нет цели, которым доставляет удовольствие самолюбование, посредством манипулирования другими людьми. Вот Остап Бендер. То есть Попандопуло — человек такого типа. Только в отличие от Остапа Бендера, у него нет чувства юмора. Такого, нормального чувства юмора. У него есть, там, возвышенное, его собственное чувство юмора, но такого динамического чувства юмора у него нет. Так вот, когда я вдруг осознал, что в этом нет никакой магии, что все, чем мы занимались — это просто произведение похмельного бреда, мне просто стало очень стыдно за то, что я четыре года занимался неизвестно чем. И я решил тихонечко отдрейфовать от этого «университета». Как бы стал себя дистанцировать. Вначале это очень хорошо получалось, потому что как бы раньше выполнять какое-либо поручение Попандопуло было почетным делом, у него было, у него было несколько учеников моего возраста, в том числе и Ю. И если кому-нибудь говорили: «Хорошо. Ты этого делать не будешь, а это будет делать такой-то», то тот, кому надо было что-то делать, там, бежать с какими-то бумажками или быть курьером, он весь расцветал, а тот, кого лишили этой возможности, сникал. Я вдруг это понял и начал это использовать в своих корыстных интересах. Год времени я купил таким образом. Меня всячески наказывали, лишая меня возможности поделать дело во благо революции, а я очень радовался, потому что я мог учиться. Но когда я сказал, что все, я ухожу, то тогда началась лажа. И меня это удивило, то есть, я застал врасплох, я не знал просто, от чего они так эмоционируют. Теперь я понял, что они сами любили выгонять людей из своего круга, но для них было смерти подобно, если кто-то уходит по собственному желанию. И похоже на то, что за время моего общения с ними, я был первым человеком, который ушел по собственному желанию. Может, от них вообще никто не уходил по собственному желанию. И видимо, они очень шуганулись, потому что на самом деле Попандопуло все больше и больше внимания вкладывает именно в манипуляцию, то есть раньше у него были какие-то художественные, творческие амбиции, но, по-моему, сейчас он целиком перешел чисто на искусство манипуляции.
В: Интересно, меня он принял как радушный хозяин. А потом, правда, доставал, как сука.
А: Это его метод, да.
В: Правда, ничего плохого не сделал.
А: Он сложный человек. Он в некотором смысле гений, но гений не очень полезного дела. То есть он хороший психолог, он классный знаток человеческих душ и особенно слабостей. Он воспитал в себе прикладную остроту ума, то есть у него ментальность как у очень опытного зека, хотя он никогда не сидел. Правда, он среди зеков болтался с детства. Видимо, он всю жизнь боролся против того, чтобы перестать был провинциалом с Урала и стать центром всей этой аристократической тусовки. Ему это в каком-то смысле удалось, только все наоборот. То есть творцом он не стал, а стал винтулем. Он был очень крут.
В общем, такой он неоднозначный и интересный человек. Но меня он задолбал. Я к нему попал в состоянии очень растрепанном. Началась история моего с Попандопуло знакомства издалека — с того, что когда-то я прочитал Грофа, решил посмотреть, что это за Гроф такой, и мы с приятелями два года сидели в горах Алтая и, как выяснилось, занимались тем же, чем занимался Тоша[9]. Более или менее похожими вещами. Я про Тошу знал, но лично познакомился с ним в конце его истории, когда он уже подсел на эфедрин, и был довольно жалким кадром. Ну а мы занимались на Алтае пийотом. Оказалось, что все правда. Но там, естественно, возникают всякие разные спонтанные сидхи. У нас тогда не было никаких мистических целей, то есть мы были все фрейдисты, материалисты, а когда нас трахнуло, мы к этому были абсолютно не готовы. Когда все эти перинатальные матрицы кончились и началась действительно серьезная бодяга, это нас застало полностью врасплох. Естественно, мы все были очень растерянны. И в таком состоянии меня нашел Попандопуло. То есть я приехал в Питер, такой: «что со мной случилось?»
И я побежал к известному эзотерическому тусовщику В.М. которого я тогда тоже знал, и В.М. был тогда таким торжественным массовиком-затейником: «а сейчас к нам приехал Стэн Гроф» и т. п.
В: Сейчас он в Дзогченской тусовке…
А: Да я с ним виделся буквально только что в Москве. Я был на семинаре Грофа в июле. Он творчески совмещает тусовки с Грофом и Дзогчен[10]. Ну и деньги. То есть деньги он делает преимущественно. И вот тогда, году эдак в восемьдесят девятом, В.М. мне сказал, что в Питере есть колоссальный, космический интуит: «Лучше его вы не найдете, Андрей». Но он тоже у него каким-то образом учился. У него он был мальчик на побегушках в свое время. То есть Попандопуло действительно покатался-повалялся, у него много было разных людей в окружении…
Так я попал к Попандопуло. И понеслась…
Я вспомнил, что ты в первом томе писал о неких немцах — магах, которым камень в машину попал, так как они Попандопуло нахамили. Так вот, я общался с этими пресловутыми людьми, про которых эта легенда, которые якобы маги. Вот эти люди, которые были у Попандопуло, были не магами. Они были обычные, очень добрые немецкие люди. Им попал в машину метеорит. Эта история, она совсем по-другому звучит. Они совершенно не выпендривались. Попандопуло пытался их затрахать, и, в общем-то, затрахал. А потом они пригласили нас за свой счет в Германию, чтобы Попандопуло там занимался творчеством полгода, и организовать ему выставку. Мы приехали в Германию. Я был переводчиком и менеджером. Я ему стал организовывать выставки. Но каждый раз, когда нужно было заниматься делом, у него начинался запой. И бедные немцы просадили на нас тысяч, наверное, сорок марок. А он просто кирял тупо, или ел ЛСД. Он пригласил туда Гуэлеса Хозе такого же, как он сам, кстати, жулика. Они там встретились, посмотрели друг на друга, поняли, что они совершенно одинаковые в смысле того, что они манипулируют публикой. И поругались очень сильно. А Гуэлес, он все-таки приехал в Россию. Я его видел недавно, опять же. Я приехал на Алтай, заниматься своими делами, и к своему ужасу обнаружил, что туда приехал Гуэлес, и не просто приехал, — ему алтайцы отвели главный зал правительственного здания. Министр культуры ему дарил хлеб-соль. То есть он там как сыр в масле катался. Мне было очень стыдно за Алтай. Хотя с другой стороны, если они дураки, то пусть расплачиваются. Они пытались как-то большую историю с ним сделать…
А потом мы вместе поехали в Японию, где Попандопуло продолжал бухать. Там он выставил несколько картин, которые нарисовал много лет тому назад. А потом я уже понял, что все это херня.
А дядя Вася Максимов[11] как раз мне нравится. То есть, он чувак похотливый, но в целом неплохой. Он очень долго кадрил мою жену. Но в тоже время он любит детей очень, то есть он к детям действительно очень хорошо относится. Он сейчас вроде стал таки Мастером Дзен. Получил справку о Просветлении в Корее… С дядей Васей я познакомился, естественно, через Попандопуло. Присутствовал при пресловутой инициации писателя П. Просто было очень много «грибочков», которые его заставили скушать и оставили ползать в темноте по грязи, где он и пребывал в течение всей ночи. Короче, и смех и грех. Но мне было интересно.
Я вдруг понял, что все эти мистические фиговины, которые и были и есть, они действительно все — зеркала русской революции и, соответственно, западной. То есть подход наших оккультистов ко всем этим оккультным вещам это совершенно интересный такой, своеобразный культурный архетип. Они совершенно не похожи на западных. И на западе их есть много, в зависимости от страны и от места. То что делают в Калифорнии, и то, что делают у нас в Канаде, две большие разницы. Я впервые столкнулся с этим в очень ярком проявлении, когда я приехал на семинар Грофа в Зеленогорск. Там сидит очень много народу моего возраста, такие младотурки, которые, в общем, хотят все это, то, чему Гроф учит, немедленно применить. Им совершенно пофигу все эти переживания, поиск и так далее. Самое главное в России это личная сила и ее применение немедленное, будь то терапия или сглаз. По большому счету здесь все закручены именно на этом. У этого всего есть одна очень неприятная черта, когда ты приходишь в компанию таких людей, они тут же начинают тебя щупать. Это даже не снобизм, а какая-то такая херня просто.
В Канаде, кроме как у гурджиевистов, я этого не видел никогда. Гурджиевисты — у них это как бы положено. Они все косят под Гурджиева, поэтому они там могут и в морду дать. А у остальных это все очень тихо, спокойно, без всяких игр во власть, на тему «кто есть кто». Я учусь у нескольких людей, но у них вообще нет ни рекламы, ни таксы, которую ты платишь за учебу. У одного номинальные деньги, он преподаватель цигун, навороченный цигун, то есть цигун с визуализацией. Ему платишь двадцать баксов за два месяца. А индейцы, к которым я езжу — там вообще ни о каких деньгах не может быть и речи.
В: А что за индейцы?
А: Обычные индейцы. В резервации. Там шаманы проводят церемонии постоянно, каждую неделю. В основном церемонии направлены на то, чтобы лечить людей от наркомании и алкоголизма. Там у них камни, и там происходит камлание. И все потеют. Баня, грубо говоря. Они проводят это каждую неделю и обычно собираются там молодые ребята, индейцы, иногда белые или азиатские, черные, которых привозят из ЛТП. Иногда это люди, коллеги этого старейшины, шамана, они помоложе, менее опытные, они занимаются этой психотерапией индейской в тюрьмах. Ну и некоторое количество людей, которые ничем не занимаются, просто там сидят. И это делается абсолютно без понта. То есть никто не смотрит, индеец ты или белый. Приходишь и сидишь. Белые туда, правда, не ездят, потому что в Канаде расизм довольно серьезный, то есть белые считают индейцев дегенератами, мало их посещают. И там совершенно другая атмосфера. Личная сила совершенно никого не колышет. Об этом не думают. Здесь, в России, и на Алтае, эти алтайские видящие, особенно из тех, которые помоложе, совершенно закручены на двух идеях: на личной силе и на великой алтайской духовной нации. У которой есть какой-то уникальный багаж духовный, о котором они сами не очень-то хорошо знают, но заранее говорят: «Делиться не будем. Может быть, мы просветим все народы, но, скорее всего, не станем». При этом судя по всему, багажа у них большого нет. То есть это одна из культур. Их очень разбаловали рерихисты. Потому что они долго ездили и орали, что Алтай это Шамбала. Алтайцы так думали-думали, и решили что да, действительно, Шамбала. И начали под это дело банковать. Там, правда, есть пожилые люди, которые были еще шаманами при советской власти, у которых нет интереса к коммерции, которые очень приличные. Я там общался с двумя. Мужик такой довольно мрачный просто по жизни, видимо, он какой-то такой шаман. И бабка, ей восемьдесят лет, она с бубном, бубноносный шаман, что сейчас редкость на Алтае, она очень кайфовая старушка. Она по-русски почти не говорит. Я боялся, что она будет сидеть, надувшись, как жаба, и не будет общаться со мной. Наоборот, у нее дочка переводила для меня, и она при дочке как-то говорила, но так. А как только дочка вышла, она как начала мне шпарить. То есть она употребляла все свое знание русского языка, чтобы мне передать какую-то интересную информацию. Я, правда, почти ничего не понял. То есть она сказала, что у нее есть бубен, потом сказала мне, чтобы я приехал к ней через два года. Она меня лечила.
Естественно, в моем случае, когда я к ней приехал, я приехал по работе, там вообще речь не шла о диктофоне. Она бы обиделась. Мне было неудобно тоже.
Сбежав от Попандопуло в Америку, я стал учиться на религиоведа и, в общем, очень этим доволен. Сейчас у меня диплом по лингвистике и по религиоведению. Сейчас я диссертацию заканчиваю.
В: Ты сейчас приехал в командировку по…
А: Бурханизму. Рассказать про бурханизм?
В: Да.
А: Бурханизм возник в 1904-м году, с некоего откровения: одна девочка увидела белого всадника, который неизвестно откуда приехал и провозгласил новую религию с апокалиптическим уклоном. И вот с этого момента бурханизм и начался. На него сразу же отреагировали русские миссионеры, но они впали в панику, поскольку была русско-японская война. Думали, что это саботаж японцев. Диверсия. Там был скандал, посадили несколько человек. Все угомонилось, бурханизм продолжал развиваться. На первых порах он провозгласил себя очень антагонистично по отношению к шаманизму. Что «мы не шаманы, шаманы гады, потому что они поклоняются ерлику, а мы поклоняемся только небесным божествам». В советской науке он был освещен как смесь шаманизма, буддизма и христианства. На самом деле это правда, что там есть элементы буддизма и, может быть, чуть-чуть элементы христианства, самую малость, но вообще я думаю, что это бы вторая половина старого тела шаманизма. Потому что шаманизм у тюрков, в Центральной Азии, он был очень такой… барокко-шаманизм, не просто один шаман, как у чукчей, это была целая система, которая была в некоем смысле подключена к аристократии. То есть там были шаманы, но ситуация была практически как в иудаизме времен пророков, то есть были пророки и были священники. Примерно такая анатомия была у древнего шаманизма у тюрков. У них даже были храмы шаманские. И когда пришли буддисты, они этот верхний слой соскребли, но они поставили некую комплиментарную вещь. Функции этого верхнего слоя стал выполнять буддизм, как это у бурят происходит, у них буддисты с шаманистами живут в симбиозе. И они на Алтае жили в симбиозе. Шаманисты делали свое дело, а буддисты свое, и так они сосуществовали. А потом, когда джунгаров, которые были буддистами, разбили, у Алтайцев не осталось ничего наверху. Нижняя часть шаманизма, частная практика осталась, а вверху образовался вакуум.
В: Что такое нижняя часть?
А: Нижняя часть это шаман, человек, который камлает, который не проводит групповых обрядов, который как психоаналитик ориентирован на кризис. То есть он помогает только в случае, если его спрашивают. Нижняя часть — это ритуалы, которые направлены на помощь, ритуалы кризиса, верхняя часть это ритуалы литургического порядка, которые проводятся не в кризис, а именно для общины, сезонные ритуалы и так далее. Вот этой верхней части не стало. Миссионеры, которые туда пришли, естественно, не могли играть эту роль, потому что их просто не приняли, и как только миссионеры ослабили свою хватку на алтайцах, они придумали этот бурхаинзм как заполнение этой верхней части. И хотя сначала бурханизм противопоставил себя шаманизму, лет через двадцать, когда большевики пришли, они уже, в общем были в хороших отношениях. То есть они не являются единым целым, но близки. И сейчас это еще заметнее стало. Потому что есть такая категория людей, они не шаманы, они называются билер-кижи, «знающие люди», это люди, у которых открылись сидхи. Но они не шаманят они просто могут видеть, предсказывать, у них там масса разных разновидностей. И они как бы заполняют буферную зону между шаманизмом и бурханизмом. В зависимости от места, где они живут, их могут причислять либо к этим, либо к тем, а сами себя они ни к чему не причисляют. Лечат и тех, и других. И для меня это знак того, что бурханизм и шаманизм в каком-то смысле одно и то же, только по-разному преподнесенное. Кроме того там есть еще масса заморочек с очень древними структурами, зороастрийством, манихейством. Так же как Бон. Бон это на самом деле шаманизм в своей первозданной полноте. Это королевские обряды, и в то же время шаманы частнопрактикующие. Вся архитектура религии Бон она очень похожа на то, чем была тюркская религия до того, как с нее счистили верх буддисты. Видимо, в Центральной Азии этот архетип очень силен. По существу, этот верх возвращается, потому что бурханизм называется по алтайски ахтя (белая вера) и сейчас с ахтя заморачиваются и якуты, и хакасы, и даже буряты. То есть шаманизм это очень актуальная вещь, которая не уходит из культуры. Они иногда еще ее называют религией тягель (голубого неба). Что созвучно со всеми бонскими и маргу символикой. Я долго думал, откуда они взяли эту метафору, потом понял, что это вовсе не придуманная метафора а старый архетип того божества, которому они поклонялись. Когда я напишу об этом, я знаю, что мне пиздюлей наваляют очень крупных русские ученые. Потому что в России так думать было нельзя при коммунистах, а по инерции сейчас так думать и сейчас нельзя, потому что те люди, которых воспитывали коммунистические корифеи, несмотря на то, что они могут иметь самые разные политические убеждения, научные убеждения они сохранили от тех предыдущих. Я пошел в институт этнографии посоветоваться. Есть такая Наталья Львовна Ж… Она очень известный этнограф. Один из номеров один в нашей стране. И когда я ей об этом сказал, она меня чуть не выгнала просто сразу. Когда я только намекнул: а может быть, так? Она сразу на меня как зарычит!
В: Ты же из опыта все это, не придумал… Чем это грозит и кому грозит?
А: Да нет, мне это ничем не грозит.
В: Науке чем это грозит?
А: Науке тоже ничем не грозит. Просто ученые — у них же есть приколы, одни болеют за «Зенит», другие за «Спартак». Так же точно и здесь. Они это делают с очень серьезной миной, но в сущности это примерно, как мы за «Зенит», а они за «Спартак». Та же телега. Вдруг она выяснила, что я болею за другую команду. И очень на меня обиделась. Так что с учеными надо быть осторожным, потому что могут надуться.
В: А зачем тебе все это?
А: Во-первых, это моя карьера. Когда у меня спрашивают, у меня есть циничная отмазка, я вспоминаю: мне же надо закончить университет и получить докторскую. «Вот ты зачем!» Это такая работа, которой по кайфу заниматься. Изучая всякие разные религии, я, как это ни странно и сентиментально звучит, я изучаю себя. Религия, все это тело религии отражает психику. Эти все тараканы, которые внутри религии существуют, это тараканы, которые можно видеть на индивидуальном уровне. И мне это очень интересно. Я просто сравниваю, смотрю, где у них тупики, где они решают те или иные вопросы по-разному. Это интересно.
В: Ты говорил, что тебе интересно сравнение российской и западной саньяс. Почему?
А: Почему мне интересно? Есть, на мой взгляд, существенные отличия. Так, например, то, что называется буддизмом среди местных людей, совсем не то же самое, что называется буддизмом там.
В: В чем различие? В частности, буддизма.
А: И те, и другие, естественно, верят в четыре благородные истины, и так далее. У нас буддизм самурайский очень. У меня довольно долгая история с буддизмом, потому что я получил посвящение в восемьдесят седьмом году и получил его в Бурятии у дедушки Бандарона небезызвестного. И я ничего не знал о буддистах белых, я с ними встретился потом. И к ужасу, у меня был очень неприятный опыт с ними. «А какие у тебя посвящения есть? В натуре. У тебя нет их? А, ну ладно.» То есть это просто такие переростки, которые коллекционируют марки, прикалываются, или у кого больше наклеек. И у нас явная ориентация на силу. Именно силу. У меня был такой знакомый, который занимался какой-то там йогой, мы с ним работали в кочегарке на Каменном острове. Он как-то раз процитировал Пушкина, и когда он процитировал, я понял, что его мозг работал совершенно иначе, не так, как мой. Он сказал: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Когда он сказал это «воля», я вдруг понял, что… «страшно далеки они от народа», в общем. У нас эта воля выражается именно в виде вектора. Это стереотип, конечно, но в целом буддисты ориентируются именно на личную силу, на практику.
В: А там, на Западе?
А: Там нет. У них — тоже стереотип, они ориентируются на переживания, то есть, грубо говоря, на ловлю кайфа. Я имею в виду массовое сознание. Там эта ориентация идет на оргазм явно. В то время как здесь она идет на то, чтобы кого-нибудь в задницу оттрахать, грубо говоря. Если по-фрейдистски к этому подходить, то это так. Там он феминидный, здесь он маскулинный и с уклоном в волков позорных. Активный гомосексуалист. Здесь я еще не видел исключения пока. Не видел — при Попандопуле у меня не было возможности обойти, как это ты сделал, более широкие круги. Там есть очень много людей, которые занимаются очень серьезными вещами, как правило, внутри своей традиции, будь то индейцы, китайцы или тибетцы, они абсолютно себя не рекламируют. И у них есть ученики. То есть к ним приходишь, говоришь: можно учиться? Они говорят: да! Учись. И у них учишься. Да, еще ты верно отметил в своей книге, очень правильное наблюдение, что здесь хотят через три месяца. По-моему, до сих пор хотят. Публика на семинаре у Грофа все хотела все через три месяца. У них это сквозило: «Через полгода я получу диплом по гештальттерапии и буду гештальттерапевтом, а потом мы подышим, подышим, а там с архетипами будем…» В то время, как в Канаде все, у кого я учусь, у них там сроки такие, что «походи ко мне десять лет, потом посмотрим».
В: Ну здесь, в общем-то, тоже серьезные люди есть…
А: Я их не видел. Дядя Вася — он, в общем, серьезный человек. Скорее серьезный, чем жулик. Да, но и он тоже на самом деле, до того, как стал с Сын-Сангом тусоваться, он был тоже — для него не три месяца, для него вообще десять минут все было! Если ты за десять минут не понял, значит никогда не поймешь…
Потом была большая история с грибами. Это ведь я их принес на российскую землю. Я не хвастаюсь, я на самом деле себя виноватым чувствую.
В: В каком году это было?
А: Это было в восемьдесят девятом. Я не был единственным человеком, принесшим их русскому народу, потому что независимо от меня эти грибы открыл некто Африканец. В то время когда я, дядя Вася и Попандопуло начали жрать грибы, открытые мной в той независимой тусовке. У меня был атлас — это была не психоделическая энциклопедия, это был какой-то чешский атлас, психоделическая энциклопедия появилась позже. Эти грибы были открыты нами, потом уже Тимур Новиков — ты знаешь Тимура Новикова, это новые артисты, это Африканец, который рисует такие картины огромные — они уже начали их собирать. На мне ответственность не лежит. Безусловно, Попандопуло их широко разрекламировал. Более того, он в свое время дружил с каким-то грузинским мафиози, с которым познакомился по пьянке на базаре, и я думаю, что он представил грибы криминальному миру, потому что он подарил кастрюлю этих грибов, и грузин очень был доволен. Но это был не я. И не они представили их в России.
Так вот, дядя Вася — у него все было десять минут. Если я не пойму это через десять минут, значит, это не стоит того, чтобы я это понял. Мимо большей части этих вещей он как бы пролетал. У них было очень большое соревнование с еще одним саньясином российским — Сергеем. То есть они там постоянно хуями[12] мерялись постоянно, кто кого. У них старые какие-то связи, алма-атинские и т. д.
Еще я в свое время очень тащился на Эрике Берне. И после всех этих наших психоделических экспериментов я внезапно понял, что Эрик Берн на самом деле разработал систему, он открыл гораздо больше, чем сам понимал.
В: А ты «Современный ТА» не читал? Стюарт и Джойнс, по-моему, авторы. Послебернские вещи там — очень мощно разработанная методология Транзактного Анализа.
А: Надо посмотреть. Она есть на английском там. Я посмотрю.
Так вот, я вдруг понял, что архетипы носят не статический характер, как Юнг любил указывать, а динамический, то есть это ситуация, сценарий. Дело в том, что ведь у Грофа вся работа связана с так называемыми статизированными переживаниями, то есть ты выходишь на ситуацию икс, переживаешь ее и свободен. И когда я начал заниматься психоделическими делами, я понял, что ничего такого не происходит. Ты не свободен. Там есть что-то другое. И это понимание того, что это динамическая ситуация, и что ее надо работать, имея в виду динамический аспект.
В: Там если ты проходишь, все эти грофовские глюки перебрасывают тебя через тот пласт сознания, через который никто практически не идет. Культуральный пласт. А это — очень мощная штука, которую почти все эзотерики игнорируют. Тем более те, кто дышит по Грофу или психоделики ест…
А: Дело в том, что психоделика это очень гибкая вещь, это как «трое из мешка». Как «сума дай ума». Если ты заказываешь себе переживание прошлой жизни, то, скорее всего, так и будет. То есть тебя перебросит. Но если к ним подходить с умом и очень-очень тщательно, без того, чем занимаются здесь, с коньячком или… то на самом деле не входят в культуральный пласт, и ты там находишься довольно долго. Я лет восемь медитировал над этими ключевыми вопросами. Когда я их задал тому же В.М., - он убился. Он просто ничего не понял. Как мне кажется, большая часть русских Искателей пали жертвой именно того же аспекта динамической русской психики, который я наблюдаю сейчас: они все мерились хуями, грубо говоря. Все от Владимира Соловьева, Бердяева… Гадюшник, в сущности. То есть это люди, которые больше времени тратили на склоку «кто круче», чем на любовь к ближнему своему и тихую деятельность. И это осталось в России. Я это наблюдаю сплошь и рядом сейчас. С ужасом.
В: Ты и сам ведь поучаствовал во всем этом и именно с этой стороны!
А: Отчасти я даже очень этим горжусь, — из меня воспитали очень стойкого оловянного солдатика. Что происходило, — например, обычная рабочая жизненная ситуация: сидим — дядя Вася, Попандопуло, ничего не подозревающий гость и я. Все жрут «грибы», заливают водкой, причем мне полагается есть их столько же, сколько мэтрам, и пить столько, сколько мэтрам. При этом мэтры начинают хуевничать, то есть они начинают дико орать и бегать по лесу, устраивать практические шутки. Я при этом «на грибах», съев сотню «грибов», выпив бутылку водки, должен, если мэтр потерял штаны, принести их и надеть на него. Если кто-то уполз в какую-то кучу листьев, тогда я должен его вынуть оттуда и посмотреть, дышит ли он. Это на самом деле очень круто, когда у тебя пол-психики летает в астрале совершенно отвязано, а вторая половина должна быть здесь и заниматься тем, чем надо. В этом смысле я им дико благодарен.
В: А как это ты вышел к такой стойкости?
А: Заставляли просто… Я был нинзя в том смысле, что я был как пионер. Вперед! Когда у них там всякие пьянки, когда тот же дядя Вася с Попандопуло в конце концов падают, я (выпив вместе с ними наравне, они за этим следят) должен вместе с Клавой[13], - с дяди Васи подругой тогдашней — Клава трезвая и я пьяный и «на грибах» и хрен знает на чем — мы их растаскиваем. При этом я должен знать, какую вьюшку в печи закрыть, какую открыть, скипятить чайку и т. д.
До этого у дяди Васи было страшное переживание из-за Зальдата. Ты знаешь Зальдата, он играл в театре Одосинского. И он у дяди Васи отобрал весь этот дзенский приход. И стал главным дзеновцем. Дядя Вася дико переживал, что такой шкет, который играл какую-то марионетку у Одасинского, и вдруг переплюнул его — великого Учителя.
Но это я отвлекся. А в этом смысле я Попандопуло очень благодарен. Я не знаю, делал он это сознательно или нет. Думаю, что не очень. Но я теперь могу выстоять любой токсин. Самый жуткий период был в девяносто первом году, когда Попандопуло вышел на кетамин. Начал им ширяться. Заставлял ширяться всех. Кетамин это яд. Грибы, ЛСД — это все хорошие вещи, если их с умом употреблять. Кетамин с умом потреблять невозможно, это просто очень плохая вещь. По определению. Это колоссальный соблазнитель. В том смысле, что если первые несколько раз это действительно колоссальные переживания, очень интересные… Джон Лили — он уж на что был зубр наркотический — он купился на это, сошел с ума в результате, именно из-за экспериментов, потому что там возникают некоторые очень мощные иллюзии, а именно отсутствие страха смерти, потеря тела… Возникает такая манихейская иллюзия, что мы все чистый дух, а тело это хуйня, и люди на это очень покупаются. А что касается Попандопуло — я думаю, что именно это надломило его психику, он таки плохо кончит, и по другим причинам, но в частности, потому что он этого кетамина вколол себе пару ведер. Целый год он ходил всегда, все время со шприцом. И с бутылочками.
В: Невозможно шевелиться после этого. Происходит ведь полная анестезия и потеря тела…
А: Он преодолел это. Он такой был отъехавший, но как-то шевелился и передвигался. Там уже возникает, видимо, какая-то толерантность. Попандопуло устраивал под кетамином сеансы типа «раздеться догола и начать бегать вокруг своего дома». Меня посылали за ним гоняться, чтобы я его успокоил и втащил в дом. И как раз когда он был на кетамине, у него был проект «Музей смерти», который заключался в том, чтобы построить часовню экуменическую в центре криминального морга. И он стусовался с одним полковником — начальником этого морга. Тогда и я, сын дяди Васи и дочка Попандопуло пришли туда на «практику». Это была «педагогическая практика». Мы туда ходили, смотрели на трупы разной стадии разложения и насилия, и считалось, что это делает из нас безупречных воинов. А потом, видимо, Попандопуло отпугнул этого чувака — полковника. Дело было вовсе не в постройке, а просто когда Попандопуло начал ширяться кетамином, он стал приходить на встречи с этим полковником со шприцом. Полковник сидит с ним разговаривает, а Попандопуло вдруг достает свой шприц — тынь! Мужик так типа: ну ладно! То есть этот проект, как и все остальные, не был закончен. На самом деле это все очень смешно. Откуда ты эти легенды знаешь? Кто был передатчиком этих легенд.
В: Многие добрые люди рассказали.
А: Просто это такая реклама. Любое событие узнаваемо, но оно перевернуто с ног на голову. Это все не совсем так было, как там у тебя написано. Например, эта история про людей, когда он сидел в соломенной шляпе и курил сигару, — люди, которые пришли, это были не индейцы, это были айны. Это коренные жители Японии. Очень серьезные люди. Айнские шаманы, айнский вождь, Это был священный бег, в котором я стал как бы главной затычкой в бочке.
В: Как раз недавно ко мне заходил Андрей С. который рассказал, что он был инициатором этого пробега.
А: Вполне возможно, кстати, он был инициатором, но он хотел сделать так, чтобы он не был идейным вдохновителем, потому что это было не первый год, но он был координатором на территории России. Но, видимо, у него была какая-то официальная завязка с какой-то организацией, типа КГБ, эта организация его бросила. Как это случилось? Я был на Кавказе в археологической экспедиции. Я приехал из экспедиции, мне позвонили из буддийского храма, поскольку я был членом этого общества, мне сказали: «Андрюха, у тебя там комната пятдесят метров, ты не можешь приютить человек пять на денек?» Потом выяснилось, что вошел индеец дацан и сказал, что им некуда деваться. Приехало не пять человек, а двадцать, и приютил я их не на денек, а на неделю. Я не только их приютил, я их отвез в Москву, и они жили у моего брата, после чего нас там мафия долго дрючила. Потому что это иностранцы были. Андрей С. появился в автобусе, после этого я его не видел, Я, честно говоря, был на него очень зол из-за этого. Потому что мне это все было обещано на час, а развернулось на месяц. Где-то в середине священного бега, когда они собирались уехать из Москвы, появился Попандопуло, пожирая грибы на ходу, и он, будучи профессиональным вышибальщиком денег из разных лохов, решил, что это может быть ему выгодно. И он пригласил этих айнов (шамана и вождя айнов, кенсана и васана) к себе домой, где он отнюдь не сидел с сигарой. Где айны мощно сидели (они большие люди очень), а Попандопуло сидел очень скромно. К тому же айны не знали ни слова по-английски. Он их накормил, мы пожрали «грибов», после чего они откланялись, потому что у старика айна, который жил у меня дома, у него был сильный кистоз, и у него пошла горлом кровь, и он начал умирать. А у них не было ни страховки, ничего. И нам нужно было срочно лететь в Москву, чтобы его отдать в реанимацию. То есть, мы с этим айном умирающим летели на пассажирском самолете в Москву. Так эти айны покинули город. Никаких историй о том, что они не крутые, не было. Попандопуло сидел в уголке скромно, а эти айны кушали баранину. То есть эта история совершенно не соответствует действительности. История про Скайхока, когда сумку выкинули — это правда. Скайхок был гнусный. Мы с ним ездили в Казань. Он такой душный чувак. Он большого размера, дико избалован вниманием. Он нью-йоркский индеец и в резервации, видимо, не был много-много лет, его там хиппи, видимо, избаловали, он богатый. Можете представить себе такого индейца типа Яака Йоалы? И он был очень привередлив и гнусен. Когда выкинули его сумку из окна, я был за. Я, правда, не знаю, какая там магия, может, магии в этом нет, там просто в это время много народу ходило всякого лихого вокруг дома Попандопуло.
У Попандопуло такой метод. Его способ распространения рекламы о себе — это антиреклама. На самом деле видишь как получилось — с него теперь взятки гладки. Он стал за твой счет в очередной раз знаменитостью. И может одновременно тебя полить, и лично к нему претензий никаких. То есть это не я рассказываю, это какой-то гад, который врал. Ну, если уж вы так хотите, ну хорошо, считайте это правдой. Но я вам этого не говорил. Это нормальный метод. И хороший Базилио такой, редкостный, конечно.
Очень многие из этого старого поколения себе делали карьеру на таких вещах. То есть кто-то это делал как Иванов более по бабам и на байдарке поплавать, а кто-то делал так. На самом деле это очень фундаментальная часть русской духовности — ебать мозги. Если прочитать про серебряный век, этот Вячеслав Иванов в башне своей делал абсолютно то же самое, то есть грубо говоря трахал всех подруг своих учеников и всех остальных гипнотизировал. Все эти декаденты тогда жили в такой же точно ситуации. Это вещь, которая с одной стороны меня не волнует как мое личное дело, а с другой стороны как культурный феномен это меня очень интересует. Я поэтому и спрашиваю, много ли их таких. Потому что для меня это бы была иллюстрация тенденции. Я имею в виду, процент среди людей с претензиями на что-то оккультно-духовное весьма велик.
Здесь это является как бы важным рычагом карьеры именно. Здесь становится личным стилем. Это уже связано с тем, что все торчат на Раджинише, Гурджиеве и Кастанеде… С некоторой поправкой, скажем, в Кастанеде этого нет, но это можно легко интерпретировать, то есть Попандопуло с дядей Васей постоянно играли в дона Хуана и дона Хенаро, это их хобби было, при этом они понимали, что они делают, они все время начинали…
А что касается Гурджиева и Раджниша, они сами так себя вели, особенно Гурджиев. То есть Раджниш был специалистом по деньгам, а Гурджиев был специалистом по мозгоебству, грубо говоря, то есть получал деньги ни за что. И это такая укоренившаяся вещь, то есть дух Гурджиева здесь живет. Попандопуло считал, что он воплощение Гурджиева. Он намекает все время, что Гурджиев умер в сорок восьмом году, а он родился в сорок восьмом году. Но там что-то не сходится, по-моему, Гурджиев умер позже, чем Попандопуло родился. Но тема такая постоянно присутствовала.
Ну и в страхе народ постоянно держал. То есть не думайте, что я вас сглажу, но помните! Такая была дана установка всем. И люди себя при этом чувствовали в полной несостоятельности…
В: Знакомая ситуация. Расскажи еще о том, что ты делаешь в Канаде.
А: А у нас очень интересно, я встретился с таким явлением, как семеная Традиция. Я занимаюсь давно цигуно-тайчи в Канаде. И там китайцу семьдесят с гаком лет, его дяде девяносто шесть сейчас, он тоже жив и тоже преподает, такая сеть очень маленьких клубов, которые не имеют ни рекламы, ни афиши, то есть там двадцать человек, скажем, или даже меньше. И мы занимались медитацией, у нас там действительно, энергии пруд, мы можем молнии метать из пальцев и так далее. Ну не молнии, но электрические разряды. Марина, жена моя, она вылечила матку, у нее были фибромы. И он дает эти образы медитации, он это делает так, будто собирается соли положить в суп, то есть это совершенно не имеет никакого религиозного контекста, абсолютно. А у меня был пласт по даосизму, мне нужно было писать статью, и я по внутренней алхимии взял работу одной француженки и вдруг я смотрю тексты школы мао-шань, дико эзотерические, ужасно тайные. То есть там просто шепчут. Все наши упражнения. Я думаю: ничего себе! А там тексты приводятся на китайском. Прихожу к Си Фу, Говорю: «Си Фу, это то, чем мы занимаемся!» «Да-да-да!» Я говорю: «А откуда вы-то знаете?» «Семья». Ну ладно. То есть мы занимаемся школой мао-шань. Сейчас я заинтриговал так, что один востоковед известный Торчин — не слышал про него? — он написал «Опыт трансцендентного и религии мира» он ездил к нам из университета преподавать, и когда я ему упомянул про то, что есть такой Си Фу, который занимается такими вещами, он страшно завелся, теперь он хочет как можно раньше поехать в Канаду, чтобы там отходить как можно больше на этот цигун. Непонятны эти традиции, они вьются как-то прихотливо, в России особенно, корней не сыщешь, концов не поймешь. Попандопуло, когда мы с ним позакомились, себя представлял как человек, который был инициирован тем-то, тем-то и тем-то. Но инициация — это ничто. Я лично получил посвящения три у Далай-ламы. Я сидел в толпе бурятов, и Далай-лама там всех посвещал.
В: То же самое происходило на Дзогчене. Две тысячи человек сидит. Намкай Норбу Римпоче выходил, читал какую-то мантру и всех посвящал. Что-то я, конечно, почувствовал, какое-то состояние пошло, — он сильный человек…
А: Намкай Норбу — очень странный мужик. Я с ним общался, и я пытаюсь найти его контексты, как религиовед я стараюсь смотреть в организационный корень всего.
В: Непонятно, почему он делает, потому что вся эта община, которая здесь организуется…
А: Это гадюшник. Это на самом деле ужасно. Все самое худшее в людях как раз там и вылезает. Просто не далее чем неделю тому назад я очень сильно разругался с В.М. Мы с ним знакомы с тех пор, когда он только начинал, но он пошел в большие люди, а я пошел своим путем. И у него этот Намкай Норбу стал просто притчей во языцех. Начиная примерно с девяносто первого года. Я, собственно, ничего не имею против Намкая Норбу…
Одно время я думал: может быть, во мне не хватает смирения, потому что когда я прихожу на эти радения, у меня такое ощущение, что я как обосранный оттуда ухожу. Естественно, в русском эзотеризме принято, что если ты как обосранный, то это значит, что ты не проработал свои проблемы. Значит, что ты выебываешься, и тебе правильно указали на твое место. На самом деле, после ознакомления с разными оздоровительными традициями там, в Канаде, с индейцами и китайцами, я понял, что ничего подобного. Что на самом деле фундаментальная вещь во всей этой духовной практике это взаимное уважение, вот и все. Больше ничего. Просто ты приходишь туда, на тебя смотрят, кем бы ты ни был, тебе говорят: «Ну хорошо, заходи». Так же, как ты приходишь к доктору, к учителю английского языка. Там люди начинают с нормальной человеческой базы. То, что Будэрит Бо называет ground control, то есть как у тебя вот здесь — это очень важный аспект. А здесь те, с кем я знаком, это совершенно игнорируют. Это, может, было связано с «совком». Все земное казалось противным. Манихейство возникало советское. Но базовое взаимное уважение, когда я уважаю своего старейшину, шамана, он уважает меня не за то, что я какой-то духовно продвинутый, а просто за факт моего существования. Это нормальное взаимодействие, где никто никого не бьет.
В: Это то, что сейчас начинает проявляться в кругу, который возникает из некоторых Хроников…
А: Но это именно команды. Это то, что я называю пиратскими командами, это вещь редкая и это большое счастье, если такая вещь возникает. У меня такая команда пока не сложилась.
В: Потому что либо это пирамида, хотя сам Учитель может быть безупречен…
А: Нет, он не безупречен. Я объясню, почему он небезупречен. Как раз по этому поводу мы с В.М. и схлестнулись.
А: Все сводится к цитате из Энштейна. Если ты не можешь объяснить теорию относительности ребенку, значит, ты ее не понимаешь. Так же и здесь. Если Учитель устраивает такую хуйню, то, может быть, он выходит во всякие состояния, но вот то, что он здесь творит — это плохо. И тут вся его безупречность кончается. Потому что меня это интересует как Смердякова. Ну хорошо, ты там летаешь где-то, а что на уровне контакта происходит? Если ты даешь посвящение толпе, и потом эта толпа начинает молиться на кумира — раз, все свои становятся крутыми и т. п. — два, и как были дураками, так дураками и остаются — три… Действия Намкая Норбу вносят какую-то патологию в отношения. Я встретился с дзогченовцами на семинаре у Грофа. Я и до этого с ними встречался, это было достаточно противно, и вот — десять лет спустя… Я как пожилой Арамис, приехал обратно, — и люди другие. Я их не знаю уже. Они моложе меня. И они на семинаре у Грофа. Просто люди, есть психиатры, есть сумасшедшие. Самая разная публика. И там совершенно обособленно есть дзогченовцы. Противнее народа я не видел. При этом там было очень смешное явление. Подхожу к гостинице в Зеленогорске. И там тусуется весь этот пленэр, они только что приехали, внизу, ходят. У них светский вечер как «у Ирены Куракиной». Я прихожу туда, никто меня не знает. У них на лицах написано: кто ты такой? Тут глядь — идет В.М… и говорит мне: «Андрюха, привет!» и обнимается. После чего удаляется. Моментально все поворачиваются на 180 градусов и стараются если не брать у меня автограф, то, хотя бы старательно пожать ручку. Такая низость, это ужас просто! Я себя стал чувствовать, как Хлестаков в «Ревизоре», точь-в-точь. В.М. совершает сии вещи с умыслом, потому что когда он не знает, какой багаж принес человек, он на всякий случай ведет себя с ним очень по-дружески, когда он чувствует, что гешефта нету, тогда он отваливает. В этот раз человек приехал из Канады, может быть, он… Я был поприветствован посредством объятия. Сразу у меня началось страшное паблисити, то есть все срочно решили со мной знакомиться. Это вот дзогченовская тусовка, так там оно все и есть. Я долго думал, что Намкай Норбу просто прокололся здесь в России. Но, оказывается, в Калифорнии то же самое, один к одному. Такие же точно вонючие американцы, ходят задрав нос. Ничем не отличаются. Из чего я делаю вывод, что он далеко небезупречен. Потому что недвойственность это недвойственность, но жизнь — она тоже как бы имеет место быть. И когда здесь это в бардаке, когда община находится психологически в состоянии очень нехорошем, то это никакая не проработка проблемы. У нас же принято считать, что, если у тебя какие-нибудь говны полетели, это твоя проблема, на самом деле это неправда. Это проблема Учителя. И Учитель должен за это отвечать. Я настаиваю. Если мне плохо, если этот человек подписался быть моим Учителем, то пусть он мне объяснит. Нечего говорить, что ты там должен отвечать за всю Вселенную. Тут ничего плохого нет во фрейдовском переносе и в том, что ты видишь в Учителе материнско-отцовскую фигуру, — собственно говоря, он этим и является.
В: Он специально это создает?
А: Учитель — это отец-мать. И если при этом он приехал на день из командировки, увидел две тысячи своих детей и съебал, то ничего хорошего не получится, — это слишком многодетно. Было бы гораздо лучше, если бы у него были гораздо меньшие общины, но как бы с большей отдачей. Потому что это не первый раз, Чогьям Трунгпа был вопиющим примером того, как можно довести дхарму до полного бардака, вплоть до… ты знаешь эту историю, что он умер сам от похмелья, и что его заместитель заразил пол-общины СПИДом, — в общем, это было уродливо. Я решил съездить посмотреть, что там произошло в этой общине, она существует до сих пор, она большого размера. Я поехал в Канаду, в Халифакс, где у них это дело. И в общем, эту печать маразма они до сих пор тащат. Они до сих пор мучаются тем, что же произошло, хотя прошло уже больше десять лет после того как лама умер. И именно печать порочного отношения осталась и никуда не делась. Причем новые люди, приходящие в общину, сразу встраиваются в эту матрицу. У них там фашизм с отсутствием фюрера: «Фюрер умер. Да здравствует фюрер!» Я приехал туда, я хотел поехать на практику. Есть такой Шайгато-сенсей, японский мастер дзен, который практикует дзен посредством стрельбы из лука. Я видел его, я случайно попал на буддийский всемирный конгресс в Берлине в девяносто втором году и я очень прикололся к нему. Из всей этой кодлы, которая там выступала единственный человек, который мне очень понравился, это был Шигато-сенсей, который ничего не говорил, просто стрельнул два раза в подушечку. Я хотел поехать к нему на семинар в Халифакс и решил сделать пробную поездку, посмотреть, что там происходит, я понял, что в этом контексте я просто не хочу этим заниматься. Опять же, будь я в русских эзотерических кругах, мне бы сказали: «это в тебе латентный гомосексуализм или симбиотическая зависимость». Ну хорошо, ну пусть. Но это нормальный человеческий подход. Уважение сначала, все остальное потом. Существуют обычные человеческие базовые отношения, и когда их нет в мистических Школах, тогда начинается лажа. Фрейдизм есть во всех, все мы родились на свет. Это опять же очень часто используется духовными Учителями. Попандопуло яркий пример этого…
Глава 3. Алексей из ФСБ
Так как я не однажды слышал об отношении (в основном — резко негативном) многих эзотериков к таким организациям, как КГБ, мне было интересно, что происходило «по другую сторону баррикад». Специально познакомиться с сотрудниками я не собирался, но оказалось, что родственник одного моего товарища как раз работает в ФСБ и по службе как раз соприкасается с различными религиозными и эзотерическими организациями. И, хотя Алексей еще довольно молодой сотрудник, он рассказал несколько интересных фактов, которые дают взгляд еще с одной, довольно неожиданной стороны…
Май 2001 г.
Влад: Алексей, расскажи о том, что ты знаешь про отношения духовных искателей шестидесятых — девяностых годов с КГБ. (Включает диктофон).
Алексей: (Смеется) Вообще-то на диктофон обычно записываю я! Хорошо. Только я ведь недавно в Системе и про те времена знаю либо со слов старших сотрудников, либо из документов. На самом деле я — это маленький осколок того, что было, поэтому в том, что я расскажу неизбежны искажения. Вообще между тем, что существует сейчас и тем, что было тогда — большая разница. Тогда была так называемая «пятая линия», которая сейчас, можно сказать, возрождается. «Пятая линия» КГБ.
В: Что такое «пятая линия»?
А: Пятая линия — это та структура, которая занималась идеологическим направлением любых организаций или отдельных граждан, которые пропагандировали, например, восточную культуру, либо христианские ценности, либо имели какой-то эзотерический уклон. Так или иначе, такие организации и граждане подпадали в поле зрения сотрудников «пятой линии». Просто как факт. Сейчас такого нет. Сейчас если человек занимается самосовершенствованием или грозится в ближайшее время научить всех просветляться в массовом порядке и стройными шеренгами входить в нирвану — да ради бога, если он при этом не применяет какие-то сильнодействующие психотропные вещества или если он не задумался о какой-нибудь специфической технике, или он сам по себе не является феноменом. Поэтому первый вопрос, который нужен для того, чтобы определиться, в одну группу человек входит или в другую, это вопрос «что ты можешь».
В: Чем интересуются?
А: Раньше у граждан, попавших в поле зрения Системы было два пути — либо он начинал дружить с Системой, либо он начинал с ней враждовать. По этому принципу люди и подразделялись.
В: Насколько я понимаю, вначале предлагали дружить.
А: Если человек вменяемый, в этом не было ничего плохого. Потому что зачем враждовать с человеком? Голова на плечах, плохого вроде бы ничего не хочет. Библейский принцип. Имидж системы в основном держался за счет такой процедуры, как профилактика. Это когда дружить с человеком смысла особого нет, ну и разрабатывать его тоже — чего толку? Сидит и говорит, что вот-вот просветления достигнет. Не достигнет, в ближайшее время, по крайней мере. Ну что с ним делать? А народ раздражает. Люди нервничают. Существовал такой институт, как профилактика. Как правило, работа строилась исключительно на психологическом эффекте. Реально человека посадить? — Незачем было. Можно, конечно, любого. Но незачем просто. Сотруднику, который этим занимается, от этого ни звания, ни должностей не будет. Поэтому подходили, или вызывали, или привозили. И несколько фактов или маленьких деталей, которые о человеке известны — допустим, случай из раннего детства, или из времени учебы — несколько деталей упомянул в беседе, и — «как же ты дошел до жизни такой?» У тебя такие хорошие мама-папа, ты так хорошо учился, и так далее. И у человека складывается впечатление, что всю его жизнь за ним наблюдают, с самого дня рождения. И только по какой-то чудовищной случайности, или потому что человек настолько добр и великодушен, он не сразу его в тюрьму отправит, а поговорить пришел или его пригласил. В принципе, замысел хороший сам по себе. Или, допустим, несколько эпизодов из жизни друга, брата рассказываешь человеку — у него возникает четкое убеждение, что за всеми наблюдают, прямо со дня рождения. И естественно, после того, как человек уходил или его отпускали, по большому секрету для него — «все под колпаком у Мюллера». На самом деле это делалось редко, делалось от безысходности, как правило. Особой перспективы — громко кого-то посадить и отчитаться — не было, муторно это было. Долго надо быть трудиться. А пригласить, поговорить душевно… Замысел-то был хороший, чтобы человек в конце концов осознал, насколько неправильно он жил всю свою жизнь — цель такой профилактики, для того, чтоб человек понял, что в рамках социалистического общества нет места такой идеологии, и стал строить коммунизм, и окружающих вот с этим — «не надо ля-ля». А когда пошла демократия, на самом деле, как было, насколько я могу судить по документам, так и осталось. Вот разве что с новыми демократическими веяниями отменили институт профилактики. То есть если есть на человека что-то, то его сажают сразу.
В: Что-то это что?
А: То есть если есть какой-то материал, который можно подтянуть под статью уголовного кодекса, которая либо подпадает под компетенцию КГБ, либо под компетенцию любых других органов. Раньше было проще. Фактом своих убеждений можно было состав преступления сделать. Сейчас выдумывать приходится. Начинаешь разрабатывать за шпионаж, а сажаешь за незаконное производство абортов.
В: Если сейчас сажают, то сажают действительно за что-то?
А: В общем, да. Просто за то, что человек пропагандирует христианскую или буддийскую или какую-то еще мысль, сейчас сажать не будут. Не факт, что его посадят именно за то, за что узнали, что есть, но посадят по крайней мере за дело. Можно по-другому. Страшилками пугать стало уже не модно. Да и эффект такой, как кошки-мышки. Собачка есть, она, в общем, мирная, сама по себе. Она с кошками раньше жила, с дворовыми. Разве что кошка не начинает от нее убегать. Ну, тут само собой. А чего она побежала? Она же первая побежала? Раньше то же было. Народ норовил все спрятаться. А чего они прячутся-то? Наверное, что-то скрывают. Хорошему человеку прятаться не надо, правильно?
В: Как было со всеми этими людьми?
А: Не скажу, что все, но некоторые из этих людей, которые у тебя упомянуты, — так или иначе я что-то о них знал. То есть, Система ими интересовалась. Не то чтобы я с ними общался… Я хотел бы разграничить то, что знаю лично я и о чем я могу говорить и то, что является информацией служебной. Умные люди и тогда, и сейчас разделяли служебную часть — то, чем человек интересует Систему, и его содержательную часть. К примеру, человек занимается деятельностью, из-за которой им вынуждены интересоваться, и так или иначе какие-то меры воздействия применять. Человек-то хороший. И это не есть личное. Человека разрабатываешь — ты не можешь этого не делать, потому что Система на самом деле очень умно устроена, для того чтобы один человек не мог что-то предпринять — то есть все проверяется и перепроверяется. И литература, которая изымалась в ходе обыска, с очень большим интересом иногда читалась в кабинете. У одного ныне пенсионного возраста коллеги была идея, когда уже пошла демократия, книжонку такого рода состряпать. Тут — ассоциация с твоей книгой. Но ты интересуешься людьми, людьми выдающимися. Тебя интересуют персоналии и их духовный путь. Его интересовали больше организации. Тех же иеговистов, которых сейчас в Петербурге пятнадцать тысяч, а в семидесятые годы было семьдесят человек. Как мы их только, бедных, не гоняли! Равно как и ныне легальных дианетиков. Сейчас они многотысячными тиражами свои книги издают. Моему коллеге было все это очень интересно — он брал содержание книжки — про Иисуса, Иегову, кого угодно. Но если некто, исповедуя эти убеждения, может энное количество часов находиться на морозе и не заболевает — это как-то меняет его физиологию, что ли. Не важно, какие убеждения, важно, как он исповедует. При этом такая черта, как фанатизм, на самом деле характерна для очень небольшого количества того, что принято называть сектантами. Если про современных товарищей — может вы слышали или сталкивались — Церковь последнего завета. Это Виссарион. Бывший сотрудник внутренних дел, уволенный за пьянку, — по черному пил по признанию коллег. Не знаю, в результате ли этого, но вскоре после этого объявил себя мессией. Я, говорит — Иисус Христос. Банально. Много в городе и не только в городе Христов. Каждый искренне считает, многие подробности приводят своей жизни, есть, конечно, свои особенности у каждого. Когда человек приходит в их Центр, у них там портрет Виссариона, крестик, и лежит такая подборочка ругательных статей о себе. То есть прежде, чем человек начинает знакомиться — кассеты, книжки — он всю эту чернуху проглатывает. Это своего рода прививка. Если человек сразу не развернулся и не ушел, он может это воспринимать безболезненно. Если начинается период ломки, ему что-то объясняют: ты можешь походить, посмотреть, тебя никто не заставляет. Там было написано, что они квартиры у людей заставляют отписывать, много чего, о нескольких случаях самоубийств — тоже имеет место — там тоже было написано, что кормят их там плохо. У них вегетарианство, не только вегетарианство, большие ограничения в еде. Там народ такой, весьма стройный ходит. И человеку это дают вначале читать. Под классическое определение никак не подходит. Ни тебе контроля сознания, ни тебе контроля над информацией. Ни тебе убежденности в истинности только твоей линии. А квартиры как отписывались, так и отписываются поныне.
Раньше, например, иеговистов больше было в Питере. В конце концов было постановление вывезти их на поселение. Они сами не хотели уезжать.
С Виссарионовцами проще. Раньше их тоже было много в Петербурге. И они сами уехали в Минусинск. Там они мирно живут. На транспорте опять же сэкономили. Там у них, конечно, головняк какой-то есть. Они живут не в городе, а в достаточно отдаленном месте. То есть очаг локализовали. Они сидят там в тайге. Природу сами хотели. Имеют место быть случаи суицидов. По последним случаям уголовные дела какие-то заводились. Не знаю, чем кончилось. Да, здесь возникает периодически геморрой, когда приезжает человек исхудавший и говорит, что хочет обратно в свою квартиру, которая уже по третьему кругу продана. Это уже работа, скорее, не для правоохранительных органов, а для психологов. Систему интересуют процессы, которые сродни «Белому братству», — когда со всех уголков необъятной страны начали люди стекаться в Петербург, обклеили его весь листовками, и понятно, что это начиналась схема финансовой пирамиды. Не каждый может отписать квартиру, тем не менее, это был солидный кусок. Там были люди финансовой частью обремененные. Когда человек отписывает квартиру, его некоторое время используют. Потом когда через какое-то время рост естественным образом останавливается, она перестает приносить прибыль, становится уже убыточной, потому что их надо содержать. Кушать они хотят. Хоть и говорили, что конец света завтра, не время есть, но хоть что-то кушать надо. Они постоянно влипают во что-то. Их надо поддерживать в вере, потому что не каждый просто так будет абсолютную ерунду орать с утра до вечера на улицах на голодный желудок. Надо серьезно работать. Когда они перестают приносить прибыль — они становятся ненужными и даже мешающими. С распадом Советского Союза обострились дружественные отношения между братскими республиками. А поскольку Мария Дэви Христос человек совершенно невменяемый, с одной стороны, с другой, легко внушаемый, теперь в стольном городе Киеве ожидается приход Антихриста. Куда белые братья со всего Советского Союза и ринулись. Потому что объявили, что именно в Киеве какого-то ноября это будет. Конечно, собором святой Софии пришлось пожертвовать. Потому что там местная милиция не справлялась. Пришлось внутренние войска подтягивать. И все шло к тому, что там самосожжение готовилось. Успели, конечно, повязать, собор, конечно, погромили, но ничего… Довольно нехилая часть ребят, которые кричали «Мария Дэви Христос» — их родители со всего Союза понаехали, рядом мама, папа, а он кричит «моя мать Мария Дэви Христос». Профессионалы над их психикой потрудились. Я не знаю, как они это сделали. Мне это очень интересно, но, по-моему, для того, чтобы сколотить такую структуру, нужны очень сильные профессионалы… Некоторых удалось расколдовать, а некоторые до сих пор кричат. Правда самой Марии пребывание в исправительной колонии пошло на пользу. Сейчас она гораздо спокойнее. И ребята ее поутихли, хотя иногда встречаются, но как-то не сильно граждан беспокоят.
Белое братство наслоилось на все эти перестановки после 91-го года. Поэтому такая неразбериха. А это чисто коммерческий проект. Многие люди там работали. Некоторые фирмы психологов нанимают. Там тоже было несколько человек. Приходили, приводили полуфабрикат — интересующегося. Нужно было сделать из него «готовый продукт». Опять же, это не было подтверждено, зафиксировать не удалось.
В: А что ты знаешь о людях более трезвых, которые реально что-то умели…
А: Если говорить о примерах, которые я упоминал, то в их голове, как правило, стояли и стоят люди трезвые. Пропасть отделяет человека, который стоит в голове, от человека рядового, среднего. Как, впрочем, в любой организации.
Вообще, подвижников много. Причем достаточно реальных. Я не спорю. Но не дошли до нас сведения о людях, которые действительно совершали чудеса, хотя Система искала таковых. Которые конкретно прошлись бы по воде. Или народ пятью хлебами накормили. Ну, или хоть что-то попроще… Может быть, конечно. Может, ходили, но тихонько. Или хлеб — но чисто для себя…
Есть люди, которых можно отнести к категории странных. То есть — черт его знает, вроде человек делает какие-то выдающиеся вещи, но, как говориться, приглядишься и не такие они уж и выдающиеся.
В: Какой интерес такой человек представляет для Системы?
А: Существует очень много людей, которые считывают информацию с Высшего Разума, которые общаются с некими сущностями, берутся по фотографии приворожить, но когда ты обращается с каким-то конкретным вопросом: к примеру, где сейчас находится этот человек? Где стоит эта машина? Тестовая ситуация — серия карт, — где там дама треф? Если он попадает, может вытянуть из десяти карт даму треф три раза подряд, неважно, маятником это будет делать, рамочкой, или ему это дух будет подсказывать — имеет смысл этого человека спрашивать. Потому что велика вероятность. Но, по результатам многочисленных экспериментов, стопроцентной вероятности нет ни у кого. У Ванги получалось процентов восемьдесят, — это очень много.
В: Я полагаю, что существует какой-то исследовательский институт, изучающий это.
А: Возможно, оспаривать не стану…
В: Встречались ли в Системе яркие и необыкновенные люди?
А: Насколько мне известно, раньше были, но это было, во-первых, не часто, то есть это не то, чему уделяли внимание при отборе, была очень узкая и очень специфичная линия, о которой, если человек не был на ней или очень близко не соприкасался, он не знал, что это такое. «Пятая линия» очень широко известна. Сейчас не всякий вспомнит, были террористы в семидесятых годах в России или не были, а то, что диссиденты были, это все знают.
А в системе были люди, которые читали специальную литературу, когда та еще была запрещена, и общались с большим числом ярких людей. Ну, и учились, естественно, через такое общение… Да и вообще, если ты общаешься с человеком, которого ты приглашаешь, надо хотя бы на соответствующим уровне с ним общаться. Но, учились не все, а во-вторых, это и отличало. Любая реорганизация очень разрушительно влияла, приводила к тому, что человек оказывался не на своем месте. Как правило, людей, которые были адекватны этой линии, могли адекватно разговаривать и работать, было мало. Это штучный товар. И когда пошли перетряски, востребованы такие люди были не только в Системе. У них не было проблемы с трудоустройством. Если человек некоторое время хорошо, плотно работал по этой тематике, у него не было вопроса: куда я пойду, если вдруг? И если руководство вело себя неадекватно тому, что можно было делать, рано или поздно человек не выдерживал и говорил: пошло оно все!.. На его место, поскольку штатная единица есть, приходил такой товарищ, который долгое время, допустим, сидел на делах по оружию, наркотикам… Поэтому, когда он начинал общаться с каким-то эзотериком, то и вопросы у него были: «Где у вас склад с оружием? Где вы храните?» А если он уходит в нирвану, значит, у него должны быть наркотики. Я считаю, мне повезло, потому что я застал нескольких пожилых людей, которые были еще до этого. Видимо, люди, которые еще дальше, они будут довольствоваться рассказами тех, кто застал этих.
В: Расскажи хоть про одного необычного человека в Системе.
А: Сам понимаешь, что рассказать я могу по известным причинам лишь какие-то очень скупые отрывки. Например, был в системе один человек, которого молодое поколение называло Хоттабыч. Его так называли, потому что у него борода была, а тогда за внешним видом довольно строго следили, — не мог быть сотрудник с бородой. Не то чтобы запрещено, но не принято. А у этого — борода и хоть бы хны. Он не был большим начальником. Но его боялись. Ходили истории, что если он кому-то пожелает удачного продвижения по службе, — все — хана карьере. Или еще там — здоровья или счастья в личной жизни — он это редко желал, но когда желал — все насмарку, в ближайшее время ничего хорошего не жди. Поэтому ему можно было ходить с бородой. Аналогично было в системе пропусков. Для того, чтобы пройти в здание, неважно, кто ты, рядовой сотрудник или начальник, очень внимательно, очень въедливо рассматривают удостоверение. Если ты забыл его, на работу не пройдешь. Те, кто пропускает — никому не подчиняются, хоть они и прапорщики, могут полковника не пустить… И вот, будучи на пенсии, без удостоверения, Хоттабыч проходил молча. Это очень много значит. У него, конечно, нет удостоверения, но кто ж его у него спросит? Но это единичный случай. Я с ним не работал. Я его видел, когда он приходил разговаривать с людьми.
Мне сложно судить, как он работал. Я могу судить только по косвенным признакам. Ходил, куда хотел. Замечаний никто ему не делал.
В: Я слышал легенды, что люди, которые кричат, что они маги, были ничто по сравнению с некоторыми людьми, которые в Системе реально работают. Можешь ли ты что-нибудь сказать об этом?
А: Я предполагаю, что может быть. Я так понимаю, что в ряде слухов речь идет о людях, которые носят погоны. Таких — единицы.
В: Я имею в виду людей, которые могут и не носить погоны, но были отобраны Системой в семидесятые-восьмидесятые годы…
А: Есть люди, которые просто работают, они могут давать рекламу в газетах, могут не давать. Они могут громко кричать, что они маги и целители, они могут тихо сидеть на попе… А человек отобранный Системой — речь идет не о том, что он работает в Системе, а о том, что он в своей жизни учитывает интересы Системы. То, что не нужно каждый день. Может быть, нужна иногда — его консультация, его взгляд, его видение, его действие какое-то. Это не человек, который с утра до вечера занимается исследованием чего-то.
Например, если у человека высокий процент попадания в точку, начиная от шестидесяти процентов, то его взаимодействие с Системой уже имеет смысл. Потому что если три-четыре человека, которые имеют такой процент, говорят, что нужный человек или объект или еще что-то находится в таком-то месте, то, скорее всего, он действительно там. Обычно они попадают. Но нередко промахиваются.
Были попытки, насколько мне известно раньше, научить, или поставить это на поток, насколько мне известно, это никому еще не удавалось.
Да, кто-то может в какой-то степени что-то как-то… и все равно они не дотягивают до человека, у которого есть этот штучный талант. Ничего не получалось. Нельзя любого обучить, как бы он ни бился, ни раздражался. Хотя это пишется в рекламных целях. Шанс есть у каждого. Какие-то тесты делали, чтобы можно было, по крайней мере, отобрать обучаемых, но опять же… это жалкая попытка. Поэтому речь идет не о том, чтобы подготавливать, а о том, чтобы брать готовых. Или о том, чтобы подготавливать там, где возможно. Геморроя получается гораздо больше, потому что человек, способный реально что-то такое делать, не всегда отличается социально приемлемым поведением, во-первых, в его концепции понимания мира не всегда есть такая часть, как государство, его интересы, учитывание этих интересов. Из неудавшихся попыток выхода на таких людей возникают легенды о коварстве, изворотливости представителей Системы. Выхода нет, приходится вот так вот «буквой зю». Некоторые, поскольку эти люди не всегда отличаются рациональным складом ума — готовится ситуация, просчитывается, как шахматы, а он — нет и все, ну и что ж, что в тюрьму, если откажусь сотрудничать!
Но это интернациональная проблема — тот, кто хочет, тот не может, тот, кто может, — ему это совершенно не надо…
В: Ты знал ребят из группы Кунта-йоги?
А: Я их не знал. Я о них слышал. Некоторые документы ходили. Это не первичные документы, а те, которые были составлены на основе старых — опять же, степень искажения. Насколько мне известно, да, этими людьми интересовались, начали интересоваться, когда они довольно далеко продвинулись по своему пути создания Кунта — йоги. Какие-то символы — я видел, не знаю, те или не те. У них, как я из первой твоей книги понял, было представление, что с ними работали. С ними действительно в последнее время работали, но просто наводили справки. К некоторым из них действительно какие-то процедуры были применены, ну и они по большому секрету всем тут же рассказали, что «за нами за всеми наблюдают». Насколько мне известно, в конечном итоге, их сгубили наркотики. Это понятно, потому что человек говорит то, что для него актуально, что для него важно. Это было настолько несущественно для Системы и настолько существенно для этих ребят — отсюда слухи разные… Никто никого с верхнего этажа не сбрасывал, на самом деле. Перемерли все, насколько мне известно, по независящим от Системы причинам.
В: И все-таки, интерес к ним был связан с их силой или с их асоциальной жизнью?
А: Асоциальная жизнь являлась поводом. А когда человек определяется, начинаешь смотреть, что за этим стоит. Просто желание выделиться или есть какое-то серьезное умение. Насколько мне известно, собственно их возможности по применению символов Систему не интересовали. По крайней мере, до меня такой информации не дошло. Может быть, были какие-то подходы к этим людям. Может быть, они демонстрировали что-то. Может быть, они в определенных случаях выступали на стороне Системы, что, естественно, не афишируется. Документов сейчас об этом не осталось. Сотрудник, который общался с этими товарищами, очень хорошо понимал, что нужно писать для руководства и что нужно оставить для себя. Если бы эти символы, которые они разработали, были бы приобщены к какому-то делу, которое, может быть, велось, значит, они были бы уничтожены с этим делом. А раз я их видел, значит, к делу они пришиты не были. Интерес Системы никак не зафиксирован. Наркотики, пропаганда антисоветского образа жизни. Остальное за кадром.
По документам нельзя заключить, что Систему как-то интересовали духовные искания сами по себе, вне прикладных целей…
Одно мое наблюдение: самые полезные люди с точки зрения Системы это те, которые громче всего кричат о зверствах КГБ и о нарушении свободы слова. Именно они сами того, подчас, не ведая, усиливают тем самым работу Системы по профилактике…
Я себе отдаю отчет в том, что я на сегодняшний день очень во многом не являюсь адекватным свидетелем того, о чем ты спрашиваешь. Я либо видел людей, которые действовали, либо слышал о людях, поэтому мне есть с чем сравнивать. То, что говорю я, очень далеко от совершенства. Хотя не знаю, стали ли бы те люди, которые непосредственно работали с интересующей тебя темой, вообще говорить об этом
Если говорить о Системе, то сейчас она стала гораздо более жесткой, более изощренной, чем КГБ. И во многом благодаря тому, что у людей есть определенный комплекс неполноценности, что после того, как КГБ перестало существовать, было несколько Систем.
В: Как сейчас Система работает с эзотериками и работает ли?
А: Как я уже говорил, — люди, обладающие какими-то экстраординарными особенностями Системе интересны. Но эти товарищи — субъективно каждый из них считает, что вот их то внутренний компас настроен правильно, а у остальных — неизвестно что… Это вот чувство собственной правоты… Есть только один главный вопрос — «что ты можешь?» Говорить можно сколько угодно. Если ты десять раз просветленный, общаешься с кем угодно, состояние у тебя какое-то необыкновенное, то это твое личное дело. Хорошо, пусть человек говорит, что он выходит в астрал и общается там со всеми, и при этом у него есть Учителя и наставники из высших сфер — не с простыми же общаться! — но при этом в повседневной жизни он оказывается совершенно неадекватен. Ты ему конкретный вопрос, а он — «на что мне это?» Или: «Хотите, судьбу мира предскажу на тысячу лет вперед». — «На тысячу не надо. Дня на три желательно». — На три никак…
Людей-то много, которые кричат об эзотерике на каждом углу. Но если человек стремится к чему-то, велика вероятность, что он сам в себе это может и выдать. Духов увидит, как блаженный Августин, которого через какое-то время стали искушать демоны-женщины. Видимо, оттуда же все легенды о инкубах и суккубах. То — что плотно подавляется и вытесняется в бессознательное. Не говоря уже о видениях. Это, в конечном итоге, все равно субъективное состояние сознания…
Раньше мне была близка идея, что у человека есть внутренний компас, который показывает ему, что есть истина, его предназначение. Сомнение в этом у меня возникло после того, как я интересовался и сталкивался с товарищами, которые организовывали какие-то группы, которые потом становились жесткими. Это их компас к жесткой секте привел? А тех, кто туда попал, как рядовой участник?
В: Одна из распространенных легенд, что секта затягивает, там обработка…
А: А это все тот же внутренний компас… Человек приходит, он туда вписывается, он входит в эту иерархию. Там находит себя. Видишь, чем его путь кончается. Его компас сработал, да. Он нашел себя вот в этом, а те нашли себя в том. Когда они идут согласно компасу, они немножко не замечают, насколько их поведение становится неадекватным. С православной точки зрения внутренний голос может быть голосом Бога, голосом дьявола и голосом человеческой самости. Я далек от того, чтобы стоять на точке зрения какой-то конфессии, но идея этого внутреннего многоголосья мне близка. Изнутри можно вытащить что угодно.
В: Все это может оказаться тем компасом
А: Почему вы ищете счастья, блаженства, единения с чем-то большим, контакт с чем-то высшим, открытости миру, доступа к истине? Человек, когда он только с этим соприкоснулся, он пытается это передать. Это нельзя передать. Это первое, что вызывает отторжение. Непонимание. Если у человека менее развито внимание и потребность в том чтобы получать обратную связь со стороны — он этого не замечает. Для него весь мир погряз в кознях дьявола… Материалистическое общество — оно бездуховное. Потому что он соприкоснулся с этим. Он полностью следуют своему курсу. Именно из-за этого чувства. Появляется зависимость от организации. Не то что «тебя зазомбировали». Мне так кажется. Лично я не знаю ни одного случая, когда какая-то секта кого-то зазомбировала. Если не брать специалистов, медикаментозных средств. Человек все делает добровольно. Все, как правило, находится в согласии с его внутренним ощущением.
Все, что я говорил ни в коем случае не иллюстрирует позицию всей Системы к затронутым вопросам. Тут может идти речь только о моей, сугубо личной и достаточно сумбурно выраженной точки зрения…
Глава 4. Тамара и Вадим Вит
С Тамарой и Вадимом меня познакомила Виктория Рогозова. Мне было интересно, как Искатели живут и работают в паре, где нет явных лидера и ведомого, а существует некая взаимодополнительность. Пообщавшись с ними и посмотрев на их работу, я решил задать им несколько интересующих меня вопросов. Ответы на эти несколько вопросов заинтересовали меня и так появился повод для этой беседы…
Июнь 2001 г.
Влад: Мне хотелось бы затронуть, прежде всего, два вопроса. Первый — это место астрологии в духовном искательстве. До сих пор эта большая область никак не отразилась в «Хрониках». И второе — как вам удается так слаженно работать вдвоем. Мне доводилось не раз наблюдать за парной работой, но такая степень согласованности и взаимодополнительности, как у вас — довольно редкий случай…
Вадим Вит: Начнем с истории. Так сложилось, что мы с Тамарой лет пятнадцать назад друг друга нашли, а дальше все, чем мы интересовались и занимались, уже происходило вместе. Некоторое время мы жили в разных городах, я — в Москве, а Тамара — в Кишиневе. И то я к ней приезжал, то она ко мне. Однажды, в конце восьмидесятых, мы поехали в Юрмалу, и там встретились с контактерами из М-ского треугольника. А мы были в то время убежденными атеистами.
Тамара Вит: Не просто убежденными, но даже воинствующими.
В.В.: И вот, эти контактеры, в конце встречи дали код, как выходить на «связь». Код этот представлял некую структуру, которую нужно умозрительно построить, после чего с тобой начинают, что называется, беседовать… Ну и Тамара решила попробовать. Построила у себя эту структуру, что-то с чем-то там замкнула и полетела…
В: Как это?
Т.В.: Так как я была воинствующим атеистом, то все то, что я услышала, показалось мне полным бредом. Ну, и чтобы развеять все иллюзии, я решила выполнить весь эксперимент с этим кодом и выходом на «связь», в которую я, естественно, совершенно не верила. И когда я подошла к концу манипуляции с кодом, произошло то, что полностью выбило у меня почву из-под ног. Как в переносном, так и в прямом смысле. Я вдруг почувствовала, что улетаю. У меня начинается головокружение, как от быстрого движения. Стало очень страшно. И я убедилась на себе, что-то, о чем говорили эти контактеры, действительно верно… Но, так как было действительно страшно, я как-то смогла заземлиться. Причем, заземлила я себя мыслью о Вадиме.
Потом уже я подумала о том, что если уж летать, то вместе и эта мысль стала отправной точкой для нашей совместной работы вообще. Но эта секунда, когда я летала, была предвестником дальнейших интересных событий.
В.В.: Через некоторое время один мой приятель рассказал мне про соционику — он тогда постигал это дело у ученика Рейнина, а я, в очередной приезд в Кишинев, — Тамаре. А через две недели прилетает Тома и дает мне две полностью исписанные тетрадки…
Т.В.: Да, эти две недели я жила совершенно удивительным образом. Почти сразу же оказалось, что я не могу заснуть. Появилось ощущение, что открылся какой-то канал и мне пошла информация. И я две недели не спала, а только записывала эту информацию. Получилось две толстых тетрадки. Причем, состояние было очень хорошим. Несмотря на то, что я всю ночь не спала, утром я шла на работу, чувствуя себя совершенно нормально. И так две недели.
В: А что за информация была?
Т.В.: По соционике! Это притом, что до этого я вообще об этом ничего не слышала.
Информация шла именно мне для понимания. Для меня соционика стала после этого уже не информацией, а просто в меня вошла. Пока я не рассказала все Вадиму, не могла уснуть. Всю ночь рассказывала…
В.В.: А потом мы пытались соционикой всерьез заняться, организовали с другом контору, «НПО прикладной соционики», полетели к мэтру — Аушре Аугустинавичуте в Вильнюс, получили от нее добро. Но деловые отношения, это часто бывает, не сложились, — друзьям часто дело делать вместе проблематично, потому что пространство иное совершенно, а отношения привносишь те же. И мы из соционики, из активной организационной части выпали, но уже все, импульс сработал — и не искать уже было невозможно. И параллельно искали… Сейчас уже трудно восстановить буквально последовательность.
Вскоре Тамара встретилась с Викой Рогозовой[14]. Вика тогда курсировала по городам, проводила тренинги, была в Кишиневе, и там познакомилась с Тамарой. А потом мы уже приехали в Питер к ней ребёфинг проходить.
Я был сильно искореженный жизнью, детством, и вот Тамара привезла меня к Виктории Юрьевне, чтобы как-то что-то снять, чтоб "полегчало". Так мы с ней законтачили, потом перешли на Арканы…
Потом уже здесь, в Москве, познакомились с Ирой Саркисянц, — у нее тоже было для нас кое-что новое. Человек творческий, художник, она тоже интересна, многими техниками владеет. В частности, она как бы «открывала» руку, — техника достаточно любопытная. Для нас это было новое и совершенно неожиданное измерение. Причем у нее еще хороший канал прохода в прошлые воплощения, в проблематику, которая оттуда с тобой пришла…
И вот именно Ира обучила технике зодиакального массажа и подарила книгу по астрологии. Тогда для нас слово «зодиакальный» ни о чем не говорило, и вообще к астрологии мы ни малейшего отношения не имели. Более того, даже антипатия была.
Т.В.: У меня к астрологии, гаданию была абсолютная антипатия. Гадание меня просто никогда не интересовало, даже когда совсем девчонкой была, мне просто было неинтересно. Астрология — это было вообще что-то такое, непонятно для чего существующее.
В.В.: Вот как нам показывают иногда в кино: кто-то сидит с хрустальными шарами и жезлами, — вот такого типа картинка была.
Т.В.: Так как в основном инициатором всех наших поисков была я, то это и уклон такой получило, что мы, в принципе, занимались, в основном, для себя. Но, Вадим все-таки экстраверт, и то, чему научился, старается нести людям…
В.В.: В основном, "помучить" друзей…
Т.В.: Я же — интроверт и занималась всем этим для себя. Все, что мы делали, все для того, чтобы самому выйти на какой-то другой уровень существования, себя реконструировать как-то.
В.В.: Все практики, с которыми сталкивались, мы применяли на себе.
Т.В.: Это и было основной мотивацией.
В.: А задача какая была? Вы занимались всем этим только потому, что оно было новым и интересным?
Т.В.: Нет.
В.В.: Основная задача — понять себя.
Т.В.: Задачу, может быть, сформулировать и сложно, но, условно говоря: просто жить не интересно. Говорят, что основная масса приходит к этому всему из-за каких-то проблем. Я прямо скажу: наверное, мы из тех единиц, которые жили себе нормально. Мы своих проблем и не знали, потому что они жить не мешали абсолютно. А просто получилась, что жизнь какая-то конечная, одно и то же. Зачем «завтра» нужно, если оно такое же, как «сегодня»?
В.В.: Ты противоречишь, ты 15 минут назад сказала, что у меня были какие-то проблемы, что мне надо было встретиться с Викой, чтобы пройти матрицы. Проблемы были.
Т.В.: Нет. Это не те. И тем более, не ты же пошел, а я тебя потащила.
В.В.: Она где-то в это время пошла учиться на психолога. Да и самостоятельно психологией занималась очень активно… А меня больше интересовала проблема мироустройства, мироздания. Вначале это было не так ярко выражено, но потом, особенно после занятий астрологией, она стала фактически довлеющей самоцелью. Потому что открылись какие-то каналы, какие-то вещи, которые позволяют найти некие интегрирующие начала.
В то время пришлось столкнуться с азами Каббалы. Абсолютно случайно на книжном развале пришла (некий Папюс — тоже интересный каббалист, но это как бы чтиво) очень серьезная книга. Автором оказался наш же товарищ, который лет десять назад уехал в Европу, там нашел Учителя, вошел во все эти пространства и написал (не перевод, а наш — он написал на русском языке) обо всех этих прибамбасах. Я посмотрел — это же серьезнейшее аналитическое исследование! С таблицами, с графиками (воспитание-то у меня инженерное)… И я поразился тому, что все это, оказывается, можно описать таким математичным языком, систематизировать, обобщить. Для меня это было тоже как своего рода откровение. В эту глубину надо было лезть. Прыгать, что называется. Я не прыгнул, потому что слишком большая глубина. Тут нужно спускаться всерьез и надолго. Но что-то, какое-то общее представление об этой книге сложилось. Это самостоятельная картина мира, совершенно автономная. Он описывает мир вот так, и все. Вот Арканы — они описывают мир совершенно по-другому, но тоже законченно.
В.: Вы прошли весь цикл Арканов?
В.В.: Арканов — да. Мы начали у Вики, в Кишиневе. Потом много ездили в Питер, чтобы закончить круг. А у Гриши Рейнина мы только Двойные Арканы проходили, он на нашей группе экспериментировал. Сейчас там уже много разновидностей …
Т.В.: Арканы для меня — это жизнь. Если астрология — тут все-таки для меня слишком много точного, как бы математики, но Арканы… Я не знаю, я их в себе чувствую, я по ним настраиваюсь, это, наверное, как для верующего человека молитва, — для меня это Арканы. Я не помню, на каком Аркане, в какой-то момент я вдруг почувствовала, что вот «приходит» Аркан, и мои клеточки, будто по камертону — раз! — начинают звучать так, как надо звучать. Мое тело очень хорошо настраивается на каждый Аркан.
В.В.: А мое тело плохо.
Т.В.: Ты просто не хочешь.
В.В.: Насчет тела. Мы были в лагере — Вика вела как-то лагерь с погружением. Там одно из упражнений такое было: спиной почувствовать. Человек к тебе сзади незаметно подходит, первое ощущение приближения — поднимаешь руку… В среднем народ ощущал за 5-10 метров. Ко мне человек пошел — ничего не чувствую. Два человека пошли — ничего не чувствую. Я к Вике. «Вика, — говорю, — не чувствую ничего!» Она говорит: «Ну ладно, вставай. Сейчас почувствуешь». Я встал. Положено не оборачиваться. «Как почувствуешь, поднимай руку». Я стою, слушаю. И вдруг почувствовал! Я понимаю руку. Оборачиваюсь. В метре от меня стоит девять человек, и Вика посередке, все бледные. Все пытались пробить мою спину, чтобы я почувствовал. В метре я энергетику чувствую.
Т.В.: На самом деле он все чувствует, просто голова не хочет этого признавать.
В: Как вы к астрологии-то пришли?
В.В.: Это, опять же, Тамара на астрологию первая вышла.
Т.В.: Произошло это, как бы случайно, абсолютно случайно. Я говорила уже, что у меня к астрологии было совершенное негативное отношение…
Я у Вики взяла почитать книжку Бургона. Причем книжку я взяла читать только потому, что там было написано сверху что-то египетское. Там ни слова не было написано, что это связано с астрологией. И я как начала читать… Это был первый автор, через которого я вдруг поняла, что астрология — это не гадания. Причем он так здорово излагал, это так здорово легло…
В.: Как называется книга?
В.В.: «Свет Египта».
Т.В.: Дело в том, что до этого я много занималась психоанализом и все выискивала, что бы еще вытащить из себя, чего еще не знаешь. И тут вдруг я увидела, что есть астрология, где копаться, рыться в этой куче не надо, а вот оно — перед тобой, и сразу видно, что у тебя, как и что за чем можно вытаскивать, с чем работать. Вот таким было первое столкновение с астрологией.
В.В.: И меня потащила, а я упирался целый год. Сильно упирался.
А Тома пошла учиться в Высшую Школу Классической Астрологии — есть такая здесь.
Т.В.: Чтобы уже получить право заниматься этим всерьез, мы нашли школу, где действительно дают системное образование.
В.В.: Именно образование, последовательное, системное, — не курсы, не ликбез. Когда я это понял, тут Тамара и меня вытащила. Я пошел, я уже понимал тогда, что надо, и не сопротивлялся. Потом понял, что это действительно пространство, где есть куда приложить голову. Оно неисчерпаемое. Как раз там можно приложить и интуицию, и чувственный опыт, и анализ, и проводить четкое структурное исследование.
Более того, это ведь точная аналитическая наука, и поэтому на ее основе и можно найти универсальную точку отсчета относительно разных систем счисления мира. Я считаю, главное — это найти такую точку, а все остальное — следствие. У меня получилось так, что такая точка появилась. В этот момент я понял, что можно что-то в этом плане интегрировать.
И несколько лет назад случилось одно интересное событие. Я заболел, причем долго не болел, а тут… Тома с Ваней в это время уехали в Питер.
Т.В.: Ваня — это сын.
В.В.: И две недели я тут был один. Вроде бы как выздоравливающий, но, тем не менее, больной, на работу не ходил, валялся. И только они уехали — ночью информация пошла. А как это обычно бывает — пришла мысль, посетила, ушла и — с приветом! Так что я уже тогда знал, что когда «информация приходит», ее фиксировать надо. Я записал. И пошло…
Я не спал ночь. Кончилось тем, что через неделю у меня уже толстенная пачка бумаги была исписана, — я практически не спал совершенно. Все включался канал, уже потом и днем пошло… Буквально поток идет, я не знаю, что с ним делать, я только успевал фиксировать, фиксировал, и так, и вдоль, и поперек, как угодно. Потом через неделю (две недели шло, был пик) на спад пошло. На несколько лет вперед написал всяких ключевых моментов.
В.: О чем информация была?
В.В.: Об основах. Что с чем взаимосвязано, откуда растут ноги. Путь к той самой точке, где ее искать, каким образом искать, и метода поиска — в чем она должна заключаться.
Мне удалось связать Арканы и астрологию. Вообще-то это делают многие, это не новая, конечно, посылка. Но вот спорные моменты были, которые меня не устраивали, во всяком случае, в массе того, что там у Шмакова написано, по-моему, у Бургона, тоже… Каждый уважающий себя автор считает необходимым провести параллель между Арканами, Каббалой и астрологией. Но на основании чего? У меня возникал вопрос: а где предпосылка, почему так, а не эдак? То есть — какова идея?
Вот, к примеру, есть такая замечательная наука — сопромат[15]. Огромное количество книг по этой науке написано. А растет она из единственного предположения — закона Гука, который звучит так: перемещение прямо пропорционально напряжению. Все! Вот единственная предпосылка, которую мы принимаем на веру. И вокруг нее строим уже громадную науку.
Так вот, найдя такую предпосылку здесь, в астрологии, в Арканах… Все это следствия одного «закона Гука» какого-то. Многие стремятся к тому, чтобы этот «закон», эту точку отсчета найти. Мне повезло — что-то, какие-то начала удалось соединить.
В.: А можете об чуть поподробнее — что это? Простым языком — что связывает Арканы и астрологию. В чем тут основа, в чем суть?
В.В.: Можно сказать, что натальная карта, астрологически символизируемая кругом, — это спрессованная запечатка всего сущего для человека. Причем если ее развернуть, эта информация будет спиральная. Она спиральна, потому что эволюция спиральна, а мы смотрим на нее как бы сверху, и видим проекцию — круг. И когда обычно интерпретируют эту информацию, то исходят из того, что это круг, а не из того, что это спираль. Вся моя заслуга лишь в том, что я модель эту приподнял, спираль развернул, и тогда туда вставились и Арканы. Вот каким нехитрым способом, ничего нового тут нет.
В.: Арканы что, в этой спирали?
В.В.: В этой эволютивной спирали и Арканы, и астрологическая карта, и Каббала — в этом весь смысл. Вот, например, одно и то же пространство может быть описано разными методами. Тогда, смотря с разных граней, ты получаешь новое, не плоское, а объемное изображение, объемное видение и понимание этого пространства. Поэтому мне и хотелось (и хочется) мироздание как таковое, описанное разными схемами, осознать, найдя эту самую точку отсчета, общую для них, и тогда каждая схема будет описывать одно и то же. В этом-то и ключ: например, планета описывает какой-то принцип своим языком, знак описывает своим, Аркан — своим, причем все эти описания не пересекаются между собой, хотя и рассказывают об одном и том же.
В.: Здесь получается параллель или какое-то взаимодополнение?
В.В.: Здесь получается параллель в том плане, что описывается одно и то же пространство, и описывается своим языком. Каждое такое описание дает свою составляющую в общей картине, и, посмотрев с разных сторон, об этом пространстве можно составить более объективное представление.
Т.В.: Из плоскости бытия можно сделать объем.
В.: Вы хотите сказать, что это не просто осознание, что данную плоскость можно описать так, а можно эдак, а получается некое новое качество?
В.В.: Вот есть такое понятие в патентоведении — «формула изобретения». Чтобы ты доказал, что это изобретение, тебе необходимо представить эту самую «формулу». Тогда тебе бумажку дают, что ты автор этого дела. Но просто написать несложно, надо ведь доказать, потому что известно-то все, а ты докажи существенные отличия. Это известно, и это известно, и это известно. Что ты-то изобрел, парень? Смысл какой? А смысл такой: А + Б это некое С. Соединение двух свойств дает некое третье, что уже не просто механическая сумма, а что-то гораздо большее — у этого С сверхсуммарный эффект должен быть. Качество иное.
Так же и здесь. Посмотрев на это через разные окошки, можно составить уже представление, домыслить что-то, понять, о чем же идет речь на самом деле, потому что каждая концепция описывает узко. Я не мог это не искать, — навязчивая идея, что называется. А потом оказалось, когда мне это немножко удалось развернуть, что если к этому правильно подойти, сделать все правильно, то можно уже прогнозировать очень серьезные вещи. Не просто человеческую судьбу, а от самого проявленного уровня до самого непроявленного. Если метода будет найдена, то по ней можно идти.
В.: Вы пытались это делать, хотя бы в каких-то приближениях?
В.В.: Да, и это дает очень интересные результаты. Только здесь уже начинается еще одна история: как только я начинаю что-то в этом направлении делать, то подключаю Тому в качестве эксперта — у нее это здорово получается — а у нее почти сразу истерика. Она говорит: ты мне давай на конкретном примере. А я не могу конкретно, я как раз конкретику и хочу от нее услышать, у меня-то абстракция! А у нее истерика…
Т.В.: Вот как раз мы подошли к вопросу о работе вдвоем. Тут, кстати, получается тот самый сверхсуммарный эффект, потому что мы — та пара, которую я называю «рабочая пара», потому что мы как раз дополняем друг друга. То есть, у нас, на самом деле, общего практически нет.
В.В.: Разный информационный метаболизм…
Т.В.: Естественно. Из общего у нас только какие-то ценности.
В.В.: У нас еще комплексы.
Т.В.: Люди по комплексам и соединяются, на самом деле.
И получается как раз тот самый сверхсуммарный эффект, потому что я охватываю одну половину, Вадим охватывает другую.
В.: Я это почувствовал. А вы не могли бы проговорить, какие половины?
Т.В.: Могла бы, потому что мы столько над этим бились…
В.В.: Столько здоровья потратили на это…
В.: То есть ваша совместная работа, это уже нечто отшлифованное, да?
Т.В.: Нет, это совершенно не отшлифовано, это просто осознание того, что происходит. Нам шлифовать ничего не надо, у нас просто все уже есть. Мы первый раз с этим столкнулись, когда читали Блаватскую.
В.В.: Сначала мы вместе читали Кастанеду. Читали, смеялись, переживали. А потом решили почитать Блаватскую.
Т.В.: Нет. Начали читать Блаватскую отдельно. Очень хотелось поделиться. И так получалось, прочитаешь немножко — ой! А ты еще не прочитал! Когда ты прочитал, я уже перешла на другое…
В.В.: Синхронизм теряется.
Т.В.: И мы решили, что надо читать вместе. Причем, так как книжка очень насыщенная, то читаем абзац, а потом меняемся.
В.В.: И делимся.
Т.В.: И началось самое интересное. Читаем абзац.
В.В.: Купили пюпитр. Буквально. Вот книжка, вот мы сидим.
Т.В.: Сели, прочитали абзац. И оба — реакция совершенно одинаковая. Ах, как здорово! Реакция восторженная. А потом после этого восторга общего каждый начинает выдавать информацию, что же он там увидел вот этого замечательного. И я начинаю говорить, а Вадим на меня так смотрит: «А где ты это прочитала?» Я говорю: «Так вот же написано!» Он говорит: «Нет, там написано не это». И начинает мне говорить, я на него смотрю и говорю: «Слушай, а ты где это вычитал?»
То есть абсолютно, вообще не стыкуется. Информация вообще не стыкуется. И каждый начинает доказывать, что то, что он говорит, там как раз и имелось в виду. Причем мы люди достаточно эмоциональные, иногда доходило до ругани, и вот это все покипит, и в какой-то момент — раз! — и вдруг ты видишь, что это все целое, и оно и то, и то. После этого мы поняли, что чтобы увидеть целое, у нас есть для этого все…
В.: То, что видели вы и то, что видел Вадим, это можно как-то обозначить?
Т.В.: Да, я могу сказать, что я левая, интровертированная, конкретная, интуитивная, внутренняя, а он все наоборот.
В.В.: Все плохое — я.
Т.В.: Почему? Наоборот. Абстрактное, общее, экстравертированное, структурированное.
В.В.: Мания — обязательно строить, чтоб все в структуре было, чтобы обязательно была взаимосвязь. Вот Тома, например, может лекцию где-то слушать. И эта лекция может быть оторвана от всего предыдущего материала — так, отдельный кусочек. И для Тамары все понятно и в порядке вещей. Я так не могу, мне нужно обязательно слушать сначала, чтобы я понимал, о чем идет речь, для чего это нужно, чтобы мне можно было этот информационный блок куда-то встроить. Если нет последовательности, то я буквально чувствую дискомфорт. А Тамара — пожалуйста, никаких проблем. Конечно, — разные системы восприятия информации, общения с миром.
Т.В.: То есть совершенно противоположные. И мы знаем это уже давно.
В.В.: И даже с годами что-то с этим пытаемся делать. Но удалось сделать одно — как мы сталкивались, схлестывались, так мы и сейчас схлестываемся, но если раньше, для того чтобы восстановиться, нужно было три дня, то теперь — пять минут.
Т.В.: Дело в том, что та информация, которой каждый из нас обладает, противоположна, и понять ее нельзя, объяснить ее тоже нельзя, ее можно только, что называется, энергетически донести человеку. Поэтому я, когда объясняю, подключаюсь энергетически. Вадим делает то же самое. Это тяжело, конечно. Но зато когда оно уже дошло… Ой, надо же, какое оно, оказывается!
В.В.: Самое интересное — когда уже результат получается… Покричишь, поругаешься и то, что ты говорил уже и сам по-другому воспринимаешь. Другое измерение… Сам процесс объяснения, чего я от Тамары хочу, требует больших затрат энергии. Но если вдруг получается, что до нее доходит, то и я получаю то, что мне необходимо и могу двигаться дальше. Интересно на это смотреть со стороны.
Т.В.: Я бы сказала, что на это интересно смотреть только "со стороны"! Поэтому мы всеми силами и стараемся это делать.
В.: Можно ли сказать, что ваше взаимодействие — это очень мощная практика самопознания, познания мира, то, что редко можно встретить, — когда в парном взаимодействии рождается продвижение?
Т.В.: Я могу сказать по своей карте. Для меня партнер — это человек, который собственно и нужен для того, чтобы я трансформировалась. А иначе зачем?
В.: И в данном случае астрология показывает…
Т.В.: Астрология просто это действительно четко показывает.
В.В.: Астрология — один из инструментов, на каждый день жизни…
Т.В.: Астрология для нас чем хороша — у нас хотя бы появился один общий язык. Если нам до этого тяжело было говорить, во всяком случае, мы не были уверены, что мы об одном и том же говорим, то астрология, благодаря своему символическому языку, позволяет точно знать, что именно ты сказал в астрологических терминах, какую ты передал информацию. И так как у нас появился общий язык, то и мы перешли на другой уровень.
В.В.: Если говорить не про астрологию, а вообще, то, конечно, я думаю, что если бы мы, например, не встретились, то все равно каждый бы двигался. Невозможно не развиваться, такое просто исключено, но развитие в паре так, как у нас получилось, гораздо продуктивнее, гораздо быстрее, интенсивнее.
И это мое глубокое убеждение, что движения в паре ничто другое не заменит, потому что каким бы ты ни был, ты все равно второй своей половины не увидишь, не сможешь. Нет зеркала — и ты не видишь себя. Ты можешь как угодно себя представлять, это представление может приближаться к тому, что ты есть, но ты себя полностью все равно не видишь. Когда есть пара — ты себя видишь. Другое дело, хочешь ли ты этого.
В.: То есть даже если человек реализовался в целости, это все равно какая-то грань? И выйти за пределы психотипа — то есть то, что вы перечислили: правое-левое, интроверт-экстраверт…
Т.В.: Нет, выйти за все можно.
В.: Тогда объясните, в каком смысле все-таки невозможно без пары, если возможно выйти за психотип…
Т.В.: Для того, чтобы прийти к целостному восприятию, может помочь, например, группа.
В.: То есть, вы утверждаете, что индивидуально-групповое взаимодействие является необходимым элементом развития человека?
Т.В.: Конечно. Если у вас есть такая возможность, вы воспринимаете группу, как «не я», как свое зеркало, но когда вы это делаете в паре, то это режим наибольшего благоприятствования.
В.В.: Можно я не соглашусь с тобой? Не соглашусь в том плане, что это не эквивалентная замена. Группа никогда не заменит тебе персонифицированное начало другого пола. И это я считаю одним из главных моментов. Фундаментальное понятие мироздания — биполярность — проявленна в нас конкретно как мужское и женское начало. Этот мир так создан — биполярным, поэтому однозначно: или плюс, или минус. Чем бы ты себя не окружал в полном объеме, ты противоположный полюс свой не сможешь почувствовать, увидеть. Никакая группа этого не заменит. Она заменит только то, что группа может в этих отношениях. А жизнь многогранна.
Нет, как раз такое столкновение, существование в одном пространственно-временном континиуме, ведя одно хозяйство… Получается фактически полифония. Замкнутое жизненное пространство. Во всех сферах абсолютно, от мытья посуды или походов в кино, до метафизических рассуждений. Жизнь здесь и заключена, между этими полюсами.
Т.В.: Причем в этом плане действительно, особенно насчет мытья картошки — все это хорошо в быту проявляется и проверяется. Потому что на тонком плане оно все более идеализированно. Проявляется оно не всегда так.
В.В.: Еще такой момент: нам, всем людям, почему-то дано такое свойство, как надувать щеки, гордиться своими способностями… Нелепая конструкция. А вот когда ты понимаешь, что такая карта, с такими особенностями и способностями дана тебе Создателем, а ты должен нести что-то, в себя что-то принять, что-то транслировать… Какое тут твое достижение? Что ты-то сделал? Ну, рожден ты так, что канал открыт. Ну, и слава Богу, скажи «спасибо», и все!
Вот у Тамары такой канал открыт в плане психологии отношений мужчины и женщины. Пространство психологическое, женские проблемы. Не мне вам говорить, — одна из основных проблем (так оно и должно быть — астрология это объясняет) — это проблема: «нет мужа, нет партнера», вторая проблема «что делать с детьми»… Так вот по ситуации «нет мужа, что делать, как его найти», Тома действительно знает, у нее есть внутренний канал.
Т.В.: Внутренний канал!.. Всю жизнь к этому шла, — «внутренний канал»!
В.В.: Она знает, что делать, может человеку подсказать на самом деле. Тут нужно именно чувствознание, подключенность к этому внутреннему пространству, тогда можно говорить об умении. Она это сумела применить и в наших взаимоотношениях, то есть меня раскрутила на эти вещи, сформировала необходимое пространство.
Т.В.: Практик…
В.В.: Практик, причем без всякого выпендривания, демонстрации, как бы само собой, ненавязчиво.
Т.В.: Зеркало получилось…
Глава 5. Геннадий Широков
С Геной Широковым мы знакомы уже лет десять. Хотя встречаемся не очень часто. В этот день я позвонил Гене по поводу конференции, организатором которой он является. И пригласил его в гости. Вечером, когда Гена пришел, у нас завязался достаточно оживленный спор, в процессе которого мы вышли на вопросы, которые действительно меня волновали — я как раз заканчивал работу над третьим томом и мы с Геной попробовали ту позицию восприятия, которую я в третьем томе условно назвал «женской» рассмотреть с других сторон. Жаль, что я сразу не включил диктофон, потому что многие вещи пришлось повторять. Но, я не думаю, что живость нашей беседы от этого пропала — дважды в одну реку не войдешь и мы затронули еще много интересных тем. Ну, а кто такой Гена и чем он занимается, — надеюсь будет понятно из текста…
Декабрь 2001 г.
Влад: Мы с тобой в последнее время обсуждали тему ответственности и «ведомости», и я хочу, чтобы мы развернули ее здесь подробнее. Среди Искателей можно условно выделить тех людей, которые идут от собственного импульса (или считают, что идут именно так) и людей, которых «ведут» некие силы, потоки и тому подобное (или они считают, что их «ведут»). Позиции эти принципиально разные и зависят от многих факторов: от опыта, от особенностей восприятия, от системы верований. Давай поговорим об этом.
Геннадий: Я начну издалека, а потом на это выйду. Я сам как раз хотел задать тебе вопрос: я сейчас опишу некую последовательность впечатлений о тех людях, которые начинают идти через меня, через мои двери, насколько эти впечатления совпадут с твоими?
Вот появляется человек где-то рядом с орбитой моей жизни, мы начинаем с ним взаимодействовать, и достаточно быстро он обнаруживает, что у него до хрена всяких стереотипов, что он живёт в основном из позиции «я должен», — из внешней обусловленности. «Я должен родителям», «я должен на работу во время приходить», «я должен деньги зарабатывать, жену ублажать, детей растить, дом строить, деревья сажать» все время — «я должен»! Если он какими-то путями приходит к осознанию ценности развития, самопознания, и начинает чего-то делать (в принципе, даже не важно чего): медитировать, ушу заниматься, боевыми искусствами; то через некоторое время возникает напряжение относительно этих «должен», — они начинают его сдерживать, сковывать.
В: Он утыкается в границы своих «должен» и это порождает дискомфорт, диссонанс.
Г: Совершенно верно. Он выходит из зоны комфорта, у него начинается некоторое «тыканье», поиск — чего-то другого хочется, как-то по-другому жить. По-другому он не умеет, хотя, может быть, книжки уже многие прочитал, может другим уже рассказать как по-другому жить, — но сам не умеет.
Как правило, в этом состоянии, подворачивается что-нибудь. Это может быть Свами Вирато, это может быть «Магический Театр», это может быть дыхательная практика, — самая различная ситуация, которая «взрывает» его, и он попадает в состояние инсайта, мир становится совсем другой: меняется восприятие, краски, меняется поведение, и он попадает в следующую фазу, которая, как мне кажется, очевидная, жёсткая, имеющая место быть объективно, которую я, в данном случае, обозначил бы позицией «я хочу». Он начинает жить из этой позиции «а я хочу»: «я хочу то, я хочу это», и он с громадной жадностью начинает поглощать это «я хочу», которое, как правило, является следствием предыдущей позиции, что «ты не должен делать», — запретный плод, обратная сторона.
Здесь проявляется то, что ты называешь женской позицией: его «ведут». «Я хочу радости, я не знаю где её взять!» — Он просто спонтанен, и его нечто ведёт по жизни. Появляется новая территория, которую он осваивает, и не важно в какую сторону ему идти, всё равно это новое, и он взахлёб поглощает эту новую территорию, бродит по ней, достаточно хаотически, и это порой продолжается достаточно долго, у некоторых, наверное, может продолжаться целую жизнь. У меня нет личной истории наблюдения за всей жизнью людей, поэтому говорю «наверное».
Дальше начинается зона, о которой я не могу утверждать, что она обязательно наступает, но я уже наблюдал такие феномены, что человек наедается этой свадхистанной зоной «я хочу», и он начинает искать способ структурировать это, найти карту.
В: Ты привязываешь это к карте чакр. «Я должен» — это муладхара, потом свадхистана, дальше манипура…
Г: Да. В манипуре он пытается узнать, как же устроен мир, он пытается бродить по нему потыкавшись, набравшись некоего эмпирического опыта в позиции «я хочу» — уже своего личного опыта. Если в предыдущем он опирался на опыт родителей, школы, где «я должен» было, то здесь у него появляется личный опыт, он наелся «я хочу», и он начинает теперь свой личный опыт как-то структурировать.
Сначала это какие-то неуклюжие попытки. Если повезёт, он наткнётся на какую-то эзотерическую школу, где ему дадут готовую матрицу, по которой он разложит свой опыт. Дай Бог если его это устроит надолго. Но, по крайней мере, у него появляется некое описание мира, карта мира. И именно на этой зоне, на манипуре, у человека появляется некий выбор. До этого выбор поведенческий — условный, инстинктивный, можно сказать. А здесь он знает, что можно так, и можно так. И здесь он своим умишком — у кого что есть — начинает пробовать и выбирать. Выбора как такового еще может и не быть. Но ментальные аргументированные позиции начинают постепенно возникать. И он начинает делать выбор, исходя из еще неясных самому себе глубоких ценностей — куда идти. То ли в бизнес податься и стать богатым человеком — престижно. То ли пойти в монастырь. Некие метания… Здесь, на этой фазе очень важна среда, в которой он находится, поддержка, влияние социума. Если это тибетец, то для него однозначно престижно пойти в монастырь, стать монахом. Если это какой-нибудь западный бизнесмен, европейский, американский стиль жизни, общество потребителей, то общество поддерживает больше миф успешного предпринимателя, бизнесмена, Нужно свой бизнес ставить. Человек начинает метаться. И здесь, на этой фазе, вступает в силу твое описание[16] — донормативное, нормативное и сверхнормативное развитие. Чтобы идти дальше, по-моему, действительно, сначала важно стать нормальным. Иначе дальше — выше третьей ступеньки — манипуры — не пройти. Двойка-тройка это уровень социума. Дальше не пройти, пока я не стану нормальным с точки зрения социума. Границы этой нормальности тоже достаточно условны. Можно стать нормальным, просто ходя клерком в контору. А можно стать нормальным, став миллионером каким-нибудь.
В: Но это один из возможных срезов критерия нормативного поведения…
Г: Масштаб нормальности может быть количественный и разный, но важно, чтобы внутри вызрело некое самоощущение себя нормальным. «Я становлюсь нормальным тогда, когда я осознаю себя нормальным. Внешние атрибуты лишь помогают мне».
В: В психологии есть этому совершенно четкое название «самоактиализирующаяся личность».
Г: У Маслоу, да? Совершенно верно.
В: Нет, личность, подходящая к самоактуализации, нащупывающая ее.
Базовые потребности удовлетворены, и дальше идет что-то еще. Не как ущемление базовых потребностей. А уже как следствие переполнения.
Г: Это тоже уже набитое место, что в любой системе существует как бы две подсистемы: одна отвечает за выживание, вторая за развитие. Если у человека не удовлетворена система выживания, то полноценной работы системы развития вроде как не может быть, не хватает энергетики. Другим языком — та же самая идея. Когда человек научится выживать, начинает чувствовать себя нормальным, полноценным, спокойно выживающим, тогда, когда волк не откусывает ногу, тогда можно заняться медитацией. Обеспечил себе некую территорию, кусочек энергетики, денег, квартирку вот снял, можно дальше развиваться. А если ты ненормален в социуме, бомжуешь, скрываешься от закона, от контролеров…
В: Все эти вещи не перечислить, они настолько многогранны… Не только в деньгах или где ты живешь — в конуре или во дворце. Человек может жить во дворце и быть при этом настолько далеко до норматива, по всем механизмам защиты, по инфантильности…
Г: Поэтому я говорю, что это внешние атрибуты, по которым невозможно судить однозначно. Потому что это внутренний выбор — нормален я или нет. И как только я делаю этот выбор — для этого мне может хватить уголочка малюсенького, одного квадратного метра, где мне разрешили поспать две недели, — и этого может хватить кому-то. Но есть некая социальная норма, видимо, о ней ты говоришь — двенадцать квадратных метров на человека или пять. В каждой стране норма чуть-чуть варьируется, но она есть.
Когда я делаюсь нормальным, я могу приступить к сверхнормативному развитию. И только на четвертом шаге, на четвертой чакре — анахате происходит интеграция, и эти люди, о которых я начал сначала рассказывать, могут попасть в состояние собранности и интеграции, когда, собственно, и появляется человек, когда появляется ответственная личность, когда появляется возможность самоактуализации, потому что я сам тогда и появился, а до этого были какие-то разрозненные кусочки меня самого.
В: Тут можно хоть к Авессалому Подводному обратиться, который описывает это в своей «Повести о тонкой семерке», причем на анахате он описывает это еще как размытую ситуацию, когда появилась любовь, но она еще не оформлена. Она начинает оформляться уже на вишудхе, начинает происходить синтез различных форм. Здесь форма одна — ты музыкант. А на аджне ты уже и жнец, и на дуде игрец, и везде мастер. Полифонист. Ты уже интегрировал все, что только мог, и стал прозрачным.
Г: И если говорить о самоактуализации, она еще только начинает появляться на четверке.
В: Напомню, что это мы двигаемся к вопросу о том, «ведут» нас или мы сами идем и выбираем…
Г: Получилось, я захватил позицию «до» и «после». Ведут на двойке — на свадхистане.
В: И как ты прикажешь относиться к факту нашей с тобой сегодняшней встречи — «привели» тебя ко мне или ты сам пришел?
Г: Это ты выбираешь.
В: Я не выбирал тебя, честное слово, я не думал об этом.
Г: Не думал.
В: Мы созвонились, ты пришел, и я понял, что я возьму диктофон.
Г: Если ты не выбирал, то тебе достаточно легко это понять. Ты не выбирал.
Если ты не выбирал, а я здесь, значит, меня «привели». Но если я выбрал, я вспомнил в Владе, я хотел встретиться с Владом, то я пришел. Меня никто не выбирал. Это я выбрал. И тогда все выстраивается неким образом.
В: А можно синтегрировать все и сказать: так случилось?
Г: Сказать можем.
В: Нет, не просто сказать, а принять ответственность. Здесь мы соединим и то, что тебя привели, и то, что ты пришел, и то, что я выбрал, чтобы ты пришел, и то, что я ждал, и то, что я не ждал. Тут есть все…
Г: Конечно. Я говорил в начале нашего разговора, о термине, который не совсем правильно используют: доверие. В определенных случаях это слово неудобно использовать. Мне кажется, это такая же ситуация. Можно легко сказать, что так случилось. Но это будет означать, что, во-первых, мы сняли с себя ответственность, и говорим или с человеком номер один — муладхарным, человеком доминантным, с ним все время что-то случается, его с работы увольняют, приглашают куда-то, или с позиции номер семь — сахрасрары — тогда всё имеет место быть, можно все по-разному описывать. Тысячу способов описания. Но так случается. И этак случается. Если описывать с этих крайних позиций — это как позиция стороннего наблюдателя. И она для меня выглядит неконструктивной, потому что тогда я тут ни при чем. Но я же здесь! Я тогда начинаю упускать этот факт, что я, наблюдатель, нахожусь в этом же, и какова же тогда моя позиция? То есть, я как бы теряю тогда свою миссию, свою роль, если я выхожу на «так случилось». И мне удобнее не говорить, что так случилось. Здесь есть доля и моей ответственности. И каждый момент времени осознавать эту свою долю, отвечать за свой кусочек. Да, оркестр играет эту композицию. Это не случилось, что он так играет, потому что я один из них, и моя нота в нем есть.
В: Я сейчас хочу перейти здесь к идее режиссуры. Начну тоже с отдаленного примера. Вот мы берем позицию режиссера в каком-то этюде. Возьмем всем известное — сценку из братьев Вайнеров: «Место встречи изменить нельзя». Вот Шарапов спускается вниз в каморку, ведет за собой банду, смазанная дверь сбоку там — фотография девушки, сзади Промокашка, на выходе два мента стоят, Жеглов, грузовичок и так далее. По замыслу драматурга произойдет одно — «слова из песни не выкинешь». Шарапов зайдет в дверку, Промокашка будет кричать «Волки позорные!», петь «на черной скамье подсудимых». Левченко будет кричать: «Стой!», Жеглов будет стрелять, менты будут вязать бандитов… Все расписано, мы никуда от этого не денемся. Я имею в виду режиссера, который решил это снимать. И вот режиссер выбирает на роль Шарапова Конкина, Высоцкого на роль Жеглова, музыку эту напряженную… Хотя он может вполне, выбрать, например, Шона Коннери на роль Шарапова, с его идеалами агента 007, где он кричит конечно «Левченко стой!» — зачем лишний убитый человек, но в таком возгласе уже нет надсадного крика души. Восприниматься будет совершенно по-другому. Можно, для забавы, поставить на роль Шарапова Луиса де Фюнеса. И вот это «Левченко, стой!» мы не сможем уже без смеха смотреть, все это будет совершенно по-другому оформлено. И есть еще позиция расфокусированная. Сейчас поясню, что это такое. Мы можем подойти с точки зрения проблематики других героев. Здесь режиссер фильма показал проблематику конфликта Шарапова и Жеглова, души и долга. Режиссер может подойти с точки зрения трудного детства Промокашки и посмотреть на беду человека, который вовлекся в компанию бандитов. Этот самый эпизод показать как трагедию Промокашки. Трудное детство, гражданская война и так далее, в результате загубленная личность и все такое. Соответственно работа оператора — это наш угол зрения — будет сосредоточен уже на других деталях. Зритель будет воспринимать уже совершенно другую ситуацию…
Г.: Можно по-разному акцентировать.
В: Да. Все это, конечно противоречит класической режиссуре по Станиславскому, но я говорю о режиссуре восприятия. В зависимости от того, какую задачу мы ставим. Задача школы Станиславского — максимально следовать замыслу драматурга, поэтому здесь выбраны именно такие актеры. Для позиции расфокусированного наблюдателя — для него что те два мента, которые там стоят, что Промокашка, что Жеглов, что Левченко, который там лежит — все являются равнозначимыми центрами. То есть он не выделяет, что этому надо помогать, за Шарапова надо переживать больше, чем за Промокашку или за того мента, который там в эпизоде. Каждый — это жизнь. Да, я хотел подойти к первоначальной нашей теме, но мне не хватает нескольких слов, чтобы это связать это с тем, к чему вел ты…
Г: Пока я тоже не очень могу это связать. Можно повернуть из этого места в разные стороны.
В: Вот, нашел! Вот эта позиция седьмой чакры — тотальное внимание, где равнозначно все, и все именно случается.
Г: Понимаешь, с позиции семерки не случается. С позиции одношки случается, а с позиции семерки «это все делаю я». Это все я. Я и Шарапов, я и тот, другой. Все, что происходит, делаю я. Это тотальные выборы, это цепочка моих выборов. Это я сотворил. Полная тотальная ответственность присутствует при этом.
В: Здесь все-таки нам нужно определиться с понятием «случается» Я имею в виду ситуацию, когда все происходит одномоментно и со всех точек зрения сразу. То есть мы здесь не можем выбрать акцента.
Г: Кто мы? Мы-то как раз можем, потому что мы-то не Он, мы из семерки смотрим. У нас, как правило, получается, или получается сознательно, из шестерки, осознанно, может быть интеллектуально, рассудочно мы подбираем объяснение для этой ситуации, трактовку, интерпретацию, либо чувственно, начинаем как-то к ней эмоционально относиться, но все равно инстинктивно как-то выбираем эту ситуацию видеть определенным образом. Определяемся.
В: Человек один-два — это действие по фабуле. Так предписано. Когда человек начинает режиссировать ситуацию, выбирать показ как проявление конфликта у Жеглова и Шарапова и так далее — перед ним уже стоит сверхзадача, подразумевается сверхзадача жизни, или кусочка, эпизода. Уже четверка.
Г: Скорее тройка. Распознать, различить какой-то аспект целого.
В: Показать для того, чтобы другие люди научились чему-то на этом.
Г: Выпятить какую-то грань. Продемонстрировать…
В: Это уже самопроявление.
Г: Это уже пятерка получается. Творчество.
В: А вот найти ту сверхзадачу, которая поможет кому-то решить какой-то нравственный конфликт… Ты просмотришь именно такую интерпретацию Шарапова — ты станешь немножко другим человеком.
Г: Мне предпочтительней, как правило, позиция, эгоистическая. То есть все, что я делаю, я делаю прежде всего для личностного роста. И позиция «найти и показать, каким-то особым образом акцентировать этот эпизод» для другого, чтобы ему помочь — я делаю нечто подобное, но при этом я все время осознаю, что я это делаю из своих проблем, из своих комплексов. Это они заставляют меня, мотивируют меня как бы помогать ему. На самом-то деле таким образом я самовыражаюсь и стараюсь помочь себе, проявляю свой комплекс.
В: То есть ты все-таки далек от идеи того, что когда-то человек подходит к ситуации, когда личные комплексы и заморочки перестают им двигать, и двигает уже любовь к людям?
Г: Любовь может двигать, но модуляция этой любви, форма проявления — как она проявится? — влияют еще те хвосты, которые остались. Мне в этом смысле позиция Баха достаточно близка — пока я жив, моя миссия на земле не окончена, мои «хвосты» еще есть. Если я полностью, тотально «просветлен», меня нету, меня не видно. Меня нету. Тогда я ничего не могу сделать. Но если я все-таки умудряюсь что-то делать, значит, во мне есть некая грязь, проблемы, которые, собственно говоря, и акцентируют, и проявляют меня как человека.
В: Мы начали с рассуждений об ответственности и «ведомости»…
Г: Да. А, кстати, тебе вот такая структура «один, два, три» как-то близка, резонирует, или все-таки поменять местами хочется что-то?
Все таки тройку, ответственность, я упорно ставлю выше позиции, где меня «ведут». «Меня Учителя ведут» — это инфантильная позиция. Снять с себя ответственность, не отвечать за то, что получится. Варенье — я его съем, но это не я, это через меня кто-то, я не мог отказаться. Я-то не виноват. Позиция такая детская.
В: Как ни странно, люди, с которыми я встречался, и которые придерживались такой позиции показывали чудеса. Очень эффективное целительство, например, ясновидение…
Г: Да. Сколько хочешь такого есть… Подтверждаю. Я тоже многократно видел…
Давай я проиллюстрирую это на своем собственном примере. Сам я сидел до тридцати четырех лет как «человек номер один». Все делал как должно, не выходил за рамочки никуда. И только попав к Золотову в тот самый «злополучный ноябрьский день», я стал «человеком номер два».
В: Тогда расскажи, как это произошло.
Г: Это была удивительная история, для меня, по крайней мере. Чудо. Жил-был простой советский инженер, причем работал я в ЖЭКе главным инженером. Такое достойное место. Причем был уникальный, как я сейчас понимаю, инженер. Это был ведомственный ЖЭК Министерства обороны. Я проработал почти десять лет в этом ведомстве. И вот последние лет пять в одном из ЖЭКов московских. За три года я сделал ЖЭК трезвым. Ты можешь представить себе ЖЭК, где сантехники, дворники не пьют на работе? Обычно это с трудом, сложно представить.
В: Вчера я как раз смотрел фильм «Афоня».
Г: Когда я пришел, это был типичный ЖЭК. Только в фильме Афоня один, а у меня таких Афонь было с десяток. И вот удалось сделать их трезвыми, причем почти никого не выгнав. Мне удалось найти какой-то язык с ними…
В: Будучи человеком номер один?
Г: Да. И удалось мне это, как я считаю, потому что мне были вдолблены идеалы коммунистического общества, я был пай-мальчик все время.
В: Настолько ты был пассионарен?
Г: Да. И вот в один прекрасный день — уже был разгар перестройки, где-то восемьдесят седьмой год, я бросился перестраивать, как призвал нас великий Горбачев. Комплексные бригады начал, развил бурную деятельность, начал ремонтировать дома. Мои бывшие пьяницы, слесаря-сантехники начали выполнять работу за две бригады капитальщиков: менять трубы, ремонтировать балконы, чинить крыши с бешеной скоростью. Потребовалось очень много арматуры. А там же лимит, нормы были. И я начал начальство трясти: давайте материалы, трубы, то-сё. И в конце концов так их достал, что меня выгнали по статье. Нашли какой-то повод и выбили. Я совершенно обалдевший: я перестройку делаю, а тут бюрократы. Ну, наверное, думаю, это потому, что они военные. Пошел в гражданский ЖЭК, за год сделал опять карьеру, опять сбил там комплексную бригаду, опять там все это развернул, и через год меня выгнали по статье. Причем за это время мы расстались с женой. Она сказала: «Мне не нужен муж, который не приносит денег, не кормит семью, дочку». Я потерял жену, дочку, квартиру им оставил, работу, совершенно остался непривязанный, очень легкий. Я уфологией интересовался года три, в московские круги уфологические входил. В этом состоянии прослышал о конференции в Москве — первой всесоюзной конференции по биоэнергетике, которую академик Казначеев собирал. Приехал на нее и там увидел Золотова. Был фильм научно-популярный продемонстрирован, снятый Свердловской киностудией. На сцене стоят эти люди, которые в фильме показаны. И меня так это вставило, то, что там показывалось, я тоже побежал — там у них была построена целая цепочка, как записаться, как попасть на семинар, и я записался и поехал. Мальчик, домосед, которого мама до восемнадцати лет боялась одного в булочную выпустить. А тут я ринулся в какой-то Усть-Катам, на Урал, хрен знает куда. Приехал туда в три часа ночи. Сошел с поезда — глухомань, двадцать пять градусов мороза, — и никого, ни души. Поле кругом, там какой-то домик вдалеке светится… Так начался мой поход к себе.
Я много об этом рассказывал, но для меня это одно из самых ярчайших переживаний в жизни, поэтому я с удовольствием повторю еще раз.
Так вот, полустанок уральский, Усть-Катам, морозище… Я иду наощупь. Лампочка горит. Вроде бы это вокзальный какой-то домик. Захожу — там три с половиной человека на меня настороженно смотрят. Куда идти, неизвестно. Приехал на семинар. Подхожу к кассе, поворачиваюсь и вижу, что на двери на входной с внутренней стороны объявление: «Те, кто приехал на семинар, — вот туда-то». И как раз входит еще один человек, который приехал на семинар. И через какое-то время еще один появился. То есть три человечка встретились на этом полустанке. Один мужичок, психолог из Минска, и какая-то девушка из Москвы. И вот мы по этим стрелочкам наощупь пошли-пошли, в какие-то дома заходили спрашивали, потому что это на другом краю этого поселка, километра два еще от станции, по этому морозу мы прочапали в три часа ночи. Люди такие ошарашенные: «какое там, чего там». Наконец нашли мы эту гостиницу: тут нам выбегают навстречу сияющие люди такие, молодые ребята. Один из них был Саша Клейн. Они встречали, оказывается, бегали чуть ни к каждому поезду, но холодно, поэтому они возвращались погреться, и пропустили нас. Встретили, чаем напоили, разместили. И на следующее утро еще кто-то подъехал. Нас погрузили в автобус и увезли в пионерский лагерь в горах, невдалеке, километрах в двадцати от поселка. И на следующий день, после того как нас привезли, должны были заехать еще люди, и стал начинаться семинар. При этом мое инженерное сознание никак не могло понять, что здесь происходит, совершенно. Сейчас ты и я, мы понимаем, что это типичное восприятие новичка, когда он попадает на выездной семинар. А тогда это новое что-то было, — восемьдесят девятый год, — тогда таких семинаров было немного.
В: Состояние снесенной «крыши»…
Г: Может быть, «крыши» у меня еще снесенной не было, но такая настороженность — что-то здесь происходит… что-то не в порядке. Но при этом я уже тогда, видимо, за счет своей легкости, достаточно легко включался. Вечером должна приехать группа. Среди тех, кто приехал пораньше, — нас было человек двадцать, — проходит слух, что надо бы как-то организовать встречу, капустник устроить. Ну мы так намечаем: давайте за полчасика до их приезда соберемся и что-нибудь придумаем. Встречаемся за полчасика, рождается — как ты говорил — «бац, бац» — роли раздавали, так и здесь, за полчаса родился какой-то сценарий встречи. Маршруты, движения разных групп, какие-то засады…
В: Золотова не было?
Г: Золотова не было все две недели. Семинар проводили Клейн и Чистяков. Но это золотовский семинар. Потому что Чистяков очень педантичен. Он как получил когда-то от Золотова модель, так все годы он делает одно и то же. На каждом семинаре. С вариациями какими-то, но очень жестко держит технологию. Золотов сам уже давно-давно ушел дальше и делает что-то совсем другое. А Чистяков до сих пор делает то же самое. Но тогда Чистяков еще не подъехал, был Клеин. И вот организовывали встречу. Приезжает автобус, а мы с какими-то трубами, нападаем и куда-то приехавших в баню затаскиваем, имитируя, что какие-то пытки происходят. Люди, приехавшие впервые, как и я, совершенно не понимают, что там. Мы командуем: «Сумки оставить в автобусе, строиться по одному в баню». А из бани в это время вытаскивают голого окровавленного мужика, кидают в снег, он там лежит. «Следующий», — говорят. Что-то такое, мистерия какая-то. Приехавшие уже все действительно «без крыши» стоят. Им завязывают глаза, ведут через лес. Там идти-то триста метров. Их водят два часа по этому лесу, по буеракам. Горные барабаны со всех сторон, кто-то с дерева падает. Что-то такое устроено. И при этом я все это устраиваю вместе с первой группой, и у меня все время свербит: «зачем это, что за ерунда? Пионерский лагерь какой-то, детский сад, честное слово». Наконец там вечером начинается вступление, лекция, как бы научная. Очень много двигательных практик, типа танцев, называлось это «Белая птичка». Начинают какие-то вещи давать золотовские, что-то демонстрируется, потом мы сами пробуем, ни хрена не получается. Начинается какой-то процесс, и он начинает течь, и очень много практики «паровоз». Тебе знакома эта практика со времен, когда Егор привез меня в вашу тогда Школу. «Паровоза» очень много. Уже к концу первой недели я поймал себя на том, что ночью встал по нужде. Туалет на улице, метров через тридцать. Проснулся оттого, что я замечаю, что я иду паровозом. Не просто иду, а иду паровозом, хотя иду один. То есть со всякими притоптываниями, с ритмами, ноги определенным образом ставлю, дыхание — то есть уже паровоз. На тот момент я им объелся. Но это уже через неделю. А тут первый день — все это начинается, второй день, все продолжается. Очень много цепочек непрерывных каких-то практик, лекций, упражнений. Общения мало. Только двигательное общение. Танцуем вместе. «Белые птички» делаем. А поговорить — на бегу, в столовке — чуть-чуть. Очень плотный распорядок дня, причем круглосуточно работа двигается. Пойти поспать — хочешь, иди спи. Но все время что-то происходит и неизвестно, что. Полная интрига, неопределенность — для чего это все? На второй вечер можно сходить в баню. Мальчики отдельно, девочки отдельно. Мальчики пошли. Там Клейн, оказывается, в бане. Я, несколько человек и Клейн. Я не выдерживаю, зажимаю Клейна в угол и говорю: «Саша, что здесь происходит? Ты умный человек, я умный человек. Объясни мне, что здесь происходит. Безобразие какое-то, детский сад». Саша пытается говорить словами какими-то космогоническими, расплывчатыми, утекать от ответа на вопрос. Я загоняю его в угол, я и тогда уже был достаточно широкий. Он не может вырваться, уйти от ответа от прямого. И в конце концов берет у меня паузу. «Гена, я тебе отвечу на все вопросы, но дай мне два дня. Через два дня, если ты сам не поймешь, я отвечаю на все твои вопросы». Я очень добрый человек, я ему разрешил, снизошел. И вот на третью ночь семинара он часа в три ночи ведет всех, кто не спит, не отвалившихся, всех желающих, ведет паровозиком, куда-то водит, выводит на берег реки, которая (достаточно быстрое течение там) не совсем замерзшая: морозец такой приличный. И выставляет нас в какую-то странную медитацию, непонятно что, на пары разбив. Первый стоит, смотрит на реку, второй стоит за ним с закрытыми глазами. Никаких установок не было, я сам догадываюсь, что второй как бы настраивается на первого, пытаясь увидеть то, что видит тот, как бы его глазами. Причем это все на невербальных сигналах, намеками звучит. Наверное, каждый понимает по-своему, что нужно делать. Я понял так. И в этой медитации вдруг я стою с закрытыми глазами, стою — что тут такого? И вдруг начинаю с подозрением слышать какой-то шорох. Думаю, наверное, где-то снег сыпется. Затем в глазах, в черноте глаз начинает что-то происходить непонятное. Я начинаю всматриваться, и мне начинает мерещиться, что я вижу берега реки, вижу течение реки, вижу толщу воды, и там какие-то всполохи. Я чуть-чуть занимался аутотренингом, и поэтому некоей визуализацией заниматься пробовал чуть-чуть. Получалось, но не очень ярко. Все это было достаточно дилетантски, несистематически. Потом вижу, что над горизонтом что-то шевелится, картинки в моем фильме, начинают приближаться. И вдруг я распознаю, что это дождь, состоящий как бы из лазерных лучей, падающих на землю, и они-то и создают этот шорох. И эта стена начинает надвигаться. Тут меня начинает вставлять. Причем контрастность, яркость картинки начинает возрастать. Этот как бы дождь начинает приближаться, приближаться, всполохи усиливаются, у меня мелькает мысль: а что будет, если этот лазерный дождь меня… Посмотрим. Отдаюсь, принимаю ситуацию. Проходит волна дождя, и дальше начинается — как бы это описать-то? Поблекла уже картинка, последовательность немножко сбилась. Но идея какая? Дождь как бы уходит. Я вижу отчетливо, уже как реальный пейзаж, вижу реку, всполохи, другой берег, до горизонта темное. Если глаза открыть, ничего не видно, темное поле, и в темноту уходит. Здесь я вижу до горизонта освещенное. Одновременно все осознается, что все совершенно темное.
В: Глаза у тебя закрыты?
Г: Глаза закрыты. Я релаксирую, спокойно стою, картинка как кино показывается. При этом сознание начинает расслаиваться. Одна часть осознает меня стоящим с закрытыми глазами, а другая часть смотрит это кино. И вот в этом кино появляется какая-то сначала блесточка, потом яркая-яркая точка, которая из-за горизонта как бы движется ко мне. Вру! Сначала горизонт и темное пятно. Сначала я не понимаю, что за темное пятно на горизонте. Потом до меня доходит. Когда я занимался аутогенной тренировкой, концентрировался на области третьего глаза, вот это темное пятно попалось, причем оно было достаточно черное. Я начинаю на нем концентрироваться, сначала не понимая, что это такое, — оно краснеет, насыщается, и ух — здесь началось то, что в конце концов я встал воспринимать как некое чудо. Это темное, сначала черное потом красное пятно — и вдруг — открывается глаз. Живой человеческий глаз. И он явно не просто стеклянный, а он смотрит на меня спокойно, то, как ты говорил, с тотальным вниманием, как на все. Не выделяя меня. Но я осознаю, понимаю, я чувствую, что он меня видит. И что у нас как бы «глаза в глаз» происходит. И дальше начинается некий фильм, который и стал инициирующим переживанием для меня, который сопровождался некими внутренними процессами, для которых у меня до сих пор слов нет. То есть как фабула это выглядело следующим образом. Внутри глаза в зрачке рождается сверкающая точка, потом эта точка начинает приближаться. Потом как бы достигает поверхности зрачка и выбрасывается в виде тысячи или тысячи тысяч этих лазерных лучей, которые из этой точки пучком охватывают все пространство вокруг меня. И я уголками глаз, всем тотальным вниманием чувствую, как свет бежит, не просто стоит, а бежит. А начинаю различать, что сначала это какие-то черточки, точки, запятые, потом все сложнее фигуры, какие-то уже буковки, знаки, здесь английские, здесь латинские, здесь греческие, то есть одновременно все алфавиты мира, которые я знаю и не знаю. Миллиарды всяких знаков и закорючек. Знаки усложняются, усложняются — бух! — и я проваливаюсь в этот глаз, в черноту этого зрачка. Как бы они проходят туда, а я как бы внутрь вваливаюсь. В этой черной бездне совершенно нет никаких ориентиров. Потом опять появляется какое-то такое пятнышко, оно приближается и я вижу как в 3D аджну… Тогда-то я не знал, что так красиво называется некая чакра.
В: Что такое 3D?
Г: Компьютер знаешь — 3D-игрушки. Я тогда не знал таких слов. Но в черной бездне плавает некая такая фигура… На ней два лепестка очень красивого насыщенного цвета… Назвать цвет не могу, я дальтоник, анормал, я вижу цвета, но у меня нет аналога, не могу их назвать точно. Очень красивые такие, наверное, алые. Посредине такой шар полупрозрачного сияния. Какой-то внутри огонь, что-то такое в нем движется. Я суюсь как бы внутрь. В медитациях у меня потом достаточно часто у меня подобные вещи встречались. Но тогда это просто было в первый раз. Я пытаюсь рассмотреть это, и смещается точка наблюдателя, я как бы могу со всех сторон рассмотреть это, приближаться, удаляться. Я суюсь внутрь этого сверкающего шара, опять проваливаюсь куда-то в бездну, пучок света такой, я вместе со светом куда лечу, опять бездна перед глазами, потом как уголья красные появляются. Я усиливаю внимание — красность появляется. Врываюсь и новая какая-то кукарямба.
В: Это была чистая визуализация или присутствовало какое-то переживание?
Г: Очень большой комплекс переживаний. Именно в некоей отстраненной от меня части сознания. Есть точка наблюдателя, где я абсолютно был спокоен, которая осознает, что я продолжаю стоять на берегу реки, какие-то команды подаются, снег похрустывает. А вторая часть — происходят жутчайшие эмоциональные переживания, чувственные пертурбации, какие-то сломы, кризисы, происходит что-то невероятное, трансмутация. Когда мы приходим, подходим к корпусу уже, и все это время продолжается этот фильм, достаточно длинный, я открываю глаза, спрашиваю своего партнера: что, так у всех? Он же не знает, о чем я, — он совершенно спокойно говорит: «Да». И я совершенно, абсолютно спокоен, уверенный, что так произошло у всех…
В: Ты спросил именно «так у всех?», не описывая подробностей того, как было у тебя?
Г: Ну, да, я-то думаю, что это не я один, что практика такая, он не первый раз уже на семинаре, понимаешь? Значит, наверное, так у всех. Я иду спокойно в корпус.
В: А «что» у всех, не объяснил?
Г: Нет, мы сразу разошлись. Та часть моя, потрясенная, шокированная произошедшим с ней, а этот наблюдатель как бы — «как у всех» — «да». Круто! Я иду пить чай, переодеваться — холодно.
Можно сказать, что та часть моя пережила ВСЕ. Когда я пришел, это, может быть, уже внешняя канва, сел чай пить, ребята тоже вернулись, говорят: «Как прогулялись?» Я говорю: «Классно». Думая, что у них тоже было нечто подобное. Начинаем пить чай, и как-то там кто-то что-то спрашивает, кто-то какую-то реплику бросает, кто-то начинает рассказывать о своих переживаниях — а у меня другое, оказывается! Чего у тебя? Я начинаю рассказывать все это, рисуя какие-то закорючки на бумажке, пытаясь показать, донести эти свои видения, — постепенно наблюдатель мой начинает как бы теряться, уже погружаюсь я в этого, тот, который пережил, начинаю с ним отождествляться, интегрироваться. Ребята меня заворожено слушают, один спрашивает: «А ты по йоге книжки читал?» Я говорю: «Нет, вроде ничего такого не попадалось». Парень этот выходит, приносит книжечку по йоге. Открывает и показывает мне символы чакр. Я их увидел первый раз. Двухлепестковая аджна, с черненькой какой-то добавочкой вишутха, была такая огненная пещера, там был еще более мощный огонь, в который я входил, мне было трудно, я пробился все-таки, нырнул в эту пещеру, попал в следующую чакру, анахату. Оказалось, что я как бы рассказал в таких своих образах, я прошел с верхней чакры — тысяча-лепесткового лотоса — практически весь маршрут донизу…
В: Я задам вопрос. Ты попал в некое классическое описание.
Г: Да. Оказалось так.
В: Вот как ты считаешь — здесь уже будет метологический вопрос — этот уровень описания — он окончателен или все-таки он зависит от какой-то культуральной принадлежности? Действительно ли аджна — двухлепестковая, или там может быть что-то другое, или вообще это не аджа. Нужно ли там деление на семь чакр? Является ли это действительной структурой мироздания — семичакровая система? Или просто это описание, в которое попадает человек по какой-либо причине, по принадлежности к данной культуре, например? Индеец майя вообще не увидел бы этого, увидел что-то другое. Просто это система описания или все же какой-то универсальный общечеловеческий архетип?
Г: Мне кажется, откуда смотря отвечать. Если отвечать, например, из аджны, с позиции аджны, по необходимости я готов стреляться, что это общечеловеческий архетип.
В: Ты — первый мне известный человек, который за свои слова готов стреляться…
Г: При необходимости. Но необходимость определяю я. С другой стороны, я сейчас утверждаю, со всей высоты своего опыта, что это одна из возможных систем описания, один из возможных текстов описания.
В: Как тогда ты, человек западный, европейский, бывший инженер ЖЭКа, попадаешь в индуистскую систему мироописания? Почему? Никогда с ней не сталкивавшийся и даже в корнях не имевший предков…
Г: Если попробовать найти этому объяснение на уровне первой чакры, то я бы не должен попасть бы туда, у меня другая культура, я православный, крещеный, у меня в семье никто не этим не интересовался никогда. И здесь вроде бы нет ответа. Но с другой стороны, в этот исторический период, был всплеск, свадхистанная как бы энергетика пошла, индуизм в частности, эти системы описания, эгрегорные символы ринулись в Россию. Это ведь восемьдесят девятый год…
В: Да, был такой всплеск. Книги Шри Ауробиндо, Мартынова появились…
Г: И эти энергии. Причем Золотов, как я сейчас считаю, — он прекрасно своей системой стимулирует переход из первой чакры во вторую — доминанты восприяия, — что, собственно, со мной и произошло. Я в энергетический эгрегор влип, в тот, который на данный момент, в данном месте доминировал. Как оказалось потом, это достаточно типичная система описания событий данной тусовки.
В: Вот здесь мы циклически подходим к тому, о чем мы говорили в начале.
Г: Этим языком пользовались все вокруг, и наверное, где-то бессознательно я это слышал, может быть, даже и читал, просто не помнил, потому что не мой язык, не влип в него. Но это существовало, и стоило мне попасть в адекватную этому языку атмосферу, и энергетика моя, моя доминанта на этом языке увидела эту реальность.
В: В коллективном бессознательном был всплеск этой символики.
Г: Был всплеск, да. Локальная ситуация тоже этому способствовала, и я туда попал. И вот где-то на третью-четвертую ночь на семинаре это случилось, а чуть ли не в первый день была практика свечи. Нужно было выйти, ответить на любые вопросы. За меня поручались. Клейн поручился.
В: Что значит поручались? Что это за практика?
Г: Это как бы ритуал для данной тусовки. Человек встает на стул, на табуретку. Рассказывает о себе, называет себя, отвечает на вопросы любые, дурацкие, умные вопросы, насколько он может. А потом уже кто-то из старичков, кто бывал на семинарах — инициация, принятие в семью — подходит и говорит: да, я за него поручаюсь.
В: А к чему это обязывает того, кто за тебя поручился?
Г: Ну, как куратор. Теперь этот человек готов меня вводить в среду, рассказывать, какие там правила, обычаи, помогать.
В: То есть Клейн оказался твоим куратором.
Г: Да, Клейн оказался моим куратором. Где-то на шестой день или на пятый приехал Чистяков, — оказалось, что он тоже не проходил свечку, и за Чистякова поручился я.
В: Подожди, Чистяков уже был один из ведущих…
Г: Да. Чистяков был уже старше, круче, чем Клейн, и он вел семинар дальше, а Клейн был уже как бы помощником. За Чистякова поручился я, у нас образовалась интересная как бы триада. Клейн, я, Чистяков. И потом мы несколько лет пересекались. Поэтому я их, мне кажется, достаточно неплохо узнал.
В: Наверное, случай, когда такое мощное переживание было у человека, незнакомого ни с чем, стимулированное этой практикой, — не единственное. Наверное, разного уровня переживания происходили. Сам подход Золотова, его семинаров мне опосредовано знаком, — очень многие техники были привнесены в практику, которой мы занимались, Егором году в девяносто первом-втором. И, действительно, могу подтвердить, что переживания случаются в результате этих практик очень сильные и разнообразные. Но вот что я у тебя хочу в связи с этим спросить. Вопрос мой навеян слухами и ты их либо развеешь, либо нет. Вопрос такой: при всей мощи раскачки психических процессов, энергетических процессов, по слухам, это приводило не только к катарсическим явлениям, но и к реальному «съезду крыши» и, так сказать, к прочим не очень счастливым исходам. Так ли это, и окупается ли тогда тысяча кирпичей, упавших на людей, одним просветленным?
Г: Понятен вопрос. Однозначного ответа у меня нет. То есть опять если с разных позиций смотреть, то ответы разные.
В: Но были случаи, ты согласен?
Г: С точки зрения кого? Мне неизвестно ни одного случая, когда прямо с семинара Золотова экстренно увозили кого-то в психушку. С другой стороны, «съезд крыши», изменение сознания, наверное, это не секрет и для тебя, что это практически неотъемлемая часть любого семинара глубокого погружения. «Измененка» наступает. Переживает это каждый по-своему.
В: Я имею в виду ту измененку, за которой идет уже патология.
Г: Кто решает, что такое патология? Вот пример. Мелиховка — под Ростовом семинар был. По легенде золотовской, это был один из самых мощных семинаров. Я в нем участвовал в качестве декана. Ну, третьего человека. Этот семинар в основном вел Чистяков, я у него был правой рукой. На несколько дней приезжал Золотов на этот семинар, — первый человек. Это где-то порядка ста сорока участников семинара, и каждый день где-то порядка трехсот человек посетителей, желающих полечиться, причем со всех окрестных украинских и, ростовских сел, — люди, просто прослышав, что приехали экстрасенсы (а лето девяностого года — это была самая, видимо, волна популярности этого), — шли полечиться, желая, по возможности на халяву. И мы с Чистяковым, видя такую ситуацию, что как бы есть запрос, пошли навстречу этому запросу. Выкинули лозунг. И все желающие, участники семинара, кто имел какой-то опыт, кто думал, считал и чувствовал, что у него есть уже готовность и личная сила…
В: А это в большинстве своем были люди, приехавшие первый раз…
Г: Первый раз, хотя среди них было много целителей народных, которые думали, что они готовы целить, у всех хватило наглости. Они сказали: да, мы готовы. Мы всех мобилизовали. Набралось из ста сорока человек шестьдесят желающих.
В: То есть люди уже были повернуты на то, что шашку в бой и поехали.
Г: Да. Потому что как бы золотовская система это как раз то, что ты описывал. Не они лечат. Через них идет. Я как целящий должен быть уверен, что через меня идет то, что нужно, и не сопротивляться, просто пропускать через себя. А дальше не важно, как. Из них были сбиты бригады. У кого не хватало уверенности, вдвоем, втроем, вчетвером собирались. Один хорошо оперирует, эксперт это тот, кто принимает хорошо, оператор тот, кто хорошо дает. Кто-то хороший оператор, кто-то хороший эксперт, они спариваются, и вперед. Эксперт экспертирует, оператор лечит. «Так, у нее что-то с печенью» — «Сейчас мы в печень направим червячка, который выест все плохое». Визуализируем червяка, запускаем червячка. «Ну как?» — спрашиваем у эксперта. «Лучше!» Самое смешное, что толпа народу каждый день прибывала. Потому что люди уходили с очень большим облегчением. Эффект был налицо.
В: Обсуждать это, естественно, трудно. Гипнотический эффект.
Г: Конечно. Это суггестия, чистой воды суггестия. Но у меня тогда не было другого языка описания, мне казалось это практически чудом. Про сумасшедших ты говорил, да? Через пять лет моя жена призналась мне, что первых полтора года моих семинарских они с моей мамой серьезно несколько раз обсуждали вопрос, чтобы сдать меня в психушку. Им казалось, что я сумасшедший.
В: Подожди, ты к этому времени уже развелся.
Г: Нет, у меня два брака было, это был уже второй брак, он у меня почти совпал с началом моей семинарской деятельности. Так вот — почему они меня сдать в психушку хотели? Потому что я просыпался и, не открывая глаз, считал трещины на потолке. У меня была такая чувствительность, или миф о такой чувствительности, что моя магическая реальность с реальностью состыковывалась практически без напряга. Я видел людей насквозь, я видел органы, видел какие-то ауры, затемнения, диагностировал, лечил, и все это было для меня настолько просто и легко, что в моей реальности практически никаких разночтений не происходило.
В: Сейчас это ушло?
Г: Сейчас это не ушло. Сейчас мне нужно от получаса до двух-трех часов, чтобы ввести себя в это состояние.
В: Есть технология входа.
Г: Есть технология устойчивого входа. Но интерес к этой зоне практически пропал. Я достигаю тех же эффектов другими способами, не впадая с экстатические режимы, шаманские. Менее энергозатратно.
Так вот я начал про Мелиховку. Туда приехал аж из Франции мальчик, наверное, шизоид. Звали его, мне кажется, Жан. На русском не говорит ни хрена. Так вот, где-то на четвертый день он окончательно стал неадекватным. То есть, «съехал». Ходил, бродил, совершал разные поступки. С крыши пытался прыгать. Не чтобы разбиться, а ему интересно было.
В: Полетать захотел, да?
Г: Что-то в этом духе. В конце семинара к нему уже приставили игратехников, чтобы его берегли. Все-таки ценный зарубежный кадр. Но в конце концов в Ростове он от них сбежал на улице. Там была целая история. Его поймали, куда-то посадили, опять сбежал — опять отловили, нашли, вытащили, и отправили, слава богу, во Францию. Подобные случаи были не единичны. Но почему? Мне кажется, очень важно разобраться в первопричинах. На моих семинарах тоже была пара случаев, то есть я сам лично отвозил в психушку женщину со своего семинара. Мне кажется, разница здесь не принципиальная, а количественная. Все мы немножко сумасшедшие. Есть такая версия, по крайней мере. Ну, не все, хорошо. Многие нормальные люди — сумасшедшие, но количество этой сумасшедшинки в каждом различно. И вот то, что ты называешь нормой, есть такая некая социальная норма, какая допускается. Вот эта сумасшедшесть — вот он шнурки на черных ботинках предпочитает белыми носить — это его индивидуальность так проявляется, это ничего. То, что он вилкой борщ ест — ну, вот так приучили, пустяки. Некоторые палочками едят, а он вилкой. Тоже ничего. А вот если он этой вилкой начинает соседу в глаз тыкать, это уже как бы за гранью.
В: Ситуация такова, что ты можешь пребывать в своих глюках сколь угодно отличающихся от общепринятых реальностей. Но если приезжают санитары и ты говоришь: «вы в белых халатах, у вас два глаза и нос, все нормально, дважды два четыре», — ты имеешь возможность войти в разделенную реальность, конвенциальную реальность. Если это никого не оскорбляет, ты можешь быть более-менее адекватен своему восприятию. Тебе могут являться демоны, бесы, сущности, — кто угодно, — но приходя в общественное заведение, ты правильно отвечаешь на тестовые вопросы.
Г: Вот как бы норма. Если адекватен в социальном смысле, то все в порядке. В этом смысле на семинаре создавалась ситуация, у Золотова в частности, да и у меня на семинаре, когда мы провоцируем возможность выхода. Это специфическое пространство. Здесь, на семинаре, можно попробовать выйти за пределы конвенциальной реальности. Если ты никого в глаз вилкой не тыкаешь, пожалуйста, поживи по-другому, не так, как, тебе говорили, ты должен жить. Живи как ты хочешь. Провоцировали именно это. И многие начинали в это играть и, на семинаре крайней мере, заигрывались. И вот здесь с точки зрения обычного социума он сходил с ума, и я сходил с ума. Но с точки зрения семинара он действовал в рамках игры. Никто не прыгал с крыши на моих глазах, никто не тыкал вилкой в соседа. Если большинство из этих людей, участников, которые заигрывались, не просто нормально играли, расширяли, свои рамки, а заигрывались, они были очень сильно шизоидны, но безопасны для окружающих. Я не видел ни одного агрессивного случая в этом смысле. Даже этот Жан — он убегал, он делал что хотел, но никого не обижал. Совершенно безобидное существо. И если я ему говорил: «Жан, подай мне салфетку», он подавал.
В: Мы можем сходить в психбольницу и найти там массу таких Жанов, у которых, тем не менее, стоит реальный, непридуманный, ненавязанный диагноз.
Г: Совершенно верно.
В: Существовать самостоятельно сложно в этом случае.
Г: Да.
В: Он не агрессивен, но это тихое помешательство…
Г: Золотовская технология достаточно явно это все отслеживала, и в саму технологию был встроен блок социальной адаптации, скажем так. То есть если семинар вначале шел две недели, то последние дней пять были посвящены тому, чтобы погасить всю эту энергетику и вернуть человека в его социальную норму. И выезжая, человек вел себя адекватно. Но у некоторых появлялась дельточка. Дельточка, а в идеальном случае доминанта смещалась на шаг по вертикали. Если он до того жил, как надо, то после того он начинал жить, как он хочет. И здесь, когда я приезжаю с семинара, до этого я послушный сын, правильный инженер, и так далее. А тут вдруг я: «а я хочу» — и делаю это вот. В окружении не привыкли к такому мне, и конечно, ко мне начинают относиться как к сумасшедшему. Кардинально изменился в их сознании. И я понимаю, что есть такие семьи, где мама очень держала сына, и вдруг он вырвался. Для нее это значит, что он — сумасшедший. Она не может этого простить, она вызывает санитаров, и сажает его в психушку. Хоть там, но ты будешь жить по-моему. И таких в больницах и до сих пор полно. Мне, слава богу, повезло, мама с женой не решились. Тем более, что есть достаточно хорошо технологически описанная ситуация, что есть двухнедельный хвост, когда все это утрясается, человек переваривает, интегрирует, успокаивается. В конце семинара читали лекцию, выдавали чуть не инструкцию, «Техника безопасности» называлась: в течение двух недель не принимать никаких решений, кардинально меняющих жизнь, и так далее. Этот блок не снимал все вопросы, но делал так, что технология Золотова до сих пор живет, процветает, наездов со стороны властей практически нет, — на удивление, — хотя к другим дофига. Единственное, что людей, которые все более и более выглядят сумасшедшими, не бывает, на мой вкус. Даже, может быть, возрастная планка сместилась. Если десять лет назад была в основном молодежь, от шестнадцати до двадцати пяти лет, которая как бы готовилась к жизни, еще до нормы, то сейчас это, как правило, состоявшиеся люди, сорока пяти — пятидесятилетние лет женщины, как во многих сейчас тусовках…
В: Стареющие юноши и девушки.
Г: Да. Климактического возраста. По этому признаку мне ясно, что система умирает. Золотов практически махнул рукой, как бы по инерции что-то делает, живет, но ничего нового, никаких усилий, структура школы не строится.
В: Как ты считаешь, — что происходит с людьми типа Золотова, со многими Мастерами, руководителями Школ? Я много таких видел, — очень многие руководители, лидеры Школ через какое-то время пика, расцвета, энтузиазма либо махают рукой, либо становятся более жесткими, авторитарными. Что это такое? Либо отпущенный срок? Есть какая-то закономерность? Я почти не встречал людей, которым удается проскочить. Здесь вопрос практический. Он вызван практическим интересом — как этого избежать. Для того, чтобы этого избежать, надо знать причины закономерностей в каком-то описании.
Г: В общем виде ответ дал, мне кажется, Будда. То есть срединный путь. Уйти в диктатуру — «наша Школа, моя Школа самая лучшая в мире» — эта крайность, которой противолежит другая крайность — «никаких Школ, я сам по себе». Ты понял наезд, да? Выход в среднем пути…
В: Я не принадлежу ко второй тенденции…
Г: Немножко декларируешь иногда.
В: Это игровая позиция.
Г: Игровая? Ну, слава богу. Игровая позиция, мне кажется, как раз и есть тот ключик, который позволяет проскользнуть между этими двумя крайностями.
В: Как удержать ее? Понимаешь, я думаю, что все эти люди далеко неглупы и держали эту игровую позицию, как говорится, хвост птицы удачи был в руках.
Г: Ты знаешь, тоже есть ответ. Ответ в общем виде для меня звучит так: необходимо все время играть открытую игру. Правила должны быть известны обоим: и лидеру, и тем, кто идут учиться у него. Если правила известны обоим, и оба ответственно придерживаются, выполняют, и если лидер ошибся, его также по попе нахлопают, как и семинариста, если они равны перед правилами, — тогда это исключает, если не гарантирует, то, по крайней мере, способствует живой Школе.
В: Понимаешь, здесь много вещей, закономерностей, которые были описаны тем же Фрейдом, от которых не уйти. Переноса, поклонения и так далее — встретил Будду, убей Будду — это только на словах. И то же самое со стороны Учителя, который входит в этот образ, так что похлопать по заднице — просто об этом говорить, — а вот поди похлопай.
Г: Пример — восточные единоборства. Какой-нибудь Уэсиба, если мне не изменяет память, он дожил до девяноста лет, но каждый из его учеников, пройдя некий отборочный тур, мог вызвать его на поединок. Даже в девяносто лет, он, как мастер, соответствовал, он выходил на поединок с любым учеником, прошедшим отборочные туры. И бился с ним на равных. Вот если бы он сел в кресло, как пресловутый Сека Асахара… Да, он ничего не делает, он никаких практик не предъявляет. Негде человеку с ним сопоставиться, соразмерится. Нет эталона, которым он мерится. «Я за пределами». Как только человек выходит за круг… У меня сейчас такой есть элемент, я все время мучаюсь, что я в этой ситуации чуть-чуть нечестно начинаю играть. У меня шестой сезон уже идет интеллектуальный клуб. Каждое воскресенье. Ты, наверное, знаешь. Сейчас мы ввели попытку обратной связи друг к другу. В конце клуба у каждого есть десять бумажек или рублей. И эти десять бумажек он раздает тем, кто, как он считает, принес ему максимальную пользу. Таким образом многие набирают какое-то количество бумажек. Тот, у кого больше десяти, он, получается, дал людям пользу больше, чем вложил. Он вносится в лист рейтинга. Там рейтинг у некоторых людей растет, а некоторые даже в списке не появляются. Не замечают их, что они пользу приносят. Это в каком-то смысле может кого-то обижать, а кого-то это наоборот, вставляет, что меня замечают, меня оценивают, а я наоборот — тюфяк. Введя такую игру в конце клуба, я вывел себя, выделил, я сказал: «Я за кругом. Мне не надо рубли давать». Я поставил себя в особое положение. И я думаю, что если двигаться дальше в этом направлении, зажирею и стану таким же диктатором.
В: А что у тебя рука дрогнула?
Г: Мне показалось, что если я буду в кругу, то я буду собирать основную массу, и просто никто не выйдет за десятку, никто не войдет в рейтинг. Рейтинг будет представлять каждый раз список из одного человека, из меня — понимаешь, да? Никто не сможет на моем фоне выделиться. Я на порядок, на три по активности, по некоторым параметрам превосхожу.
В: Интересно самое понятие «польза».
Г: Субъективно.
В: Трудно переоценить, кто нам дает больше пользы, непосредственный Учитель, который тыкает тебя носом, или случайный человек, друг, давший тебе по уху или наоборот, что-то подсказавший…
Г.: Конечно.
В.: Черт его знает.
Г.: Поэтому мы оставили на усмотрение каждого, мы не рассматривали, что такое польза. Как ты считаешь, так и давай.
Так вот, я о том, что если я буду продолжать в ту же сторону, сначала в такой игре себя за рамочки, потом еще себя выделил, обособил, — Школа тоже сдохнет. Обязательно сдохнет. И тот же Золотов себя обособляет очень сильно достаточно давно.
В: Вне школы ты не лидер, ты нормальный человек…
Г: Да. Обычный. Такой же. Мы равны. Может быть, я чуть-чуть другое знаю. Не больше, а другое.
В: Но по сути мы все твари божии, будь ты хоть просветлен, а я последний бомж…
Г: Тот же вот Калинаускас — ну явно себя выделяет. Ездит на Ауди-8, в гостиницу меньше пяти звездочек ему противно войти. Зажравшийся уже мужик. Там какая-нибудь его Ева Весельницкая на «Мерсе» ездит. Никак иначе не может. Если офис, так по евростандарту. Ресурсы в форму вбивают. Не в содержание, а в форму. А первые лица, инструктора, как десять лет назад я познакомился с Ларисой[17] — знаешь Ларису? — там Лариса Мастер есть. Ничего в ней не изменилось за десять лет по содержанию. Непонятны критерии. Выслуга лет, что ли?
В: Есть расхожая фраза: «будь проще, и к тебе потянутся люди». Мне кажется, это народная мудрость, — она работает…
Г: Конечно. И вот мне кажется, что еще один ключ — я собой занимаюсь в первую очередь, я личностно расту. Да, по возможности я готов помогать. Если ты мне помогаешь, я тебе помогаю, но по возможности основное, что я делаю, — я себя за волосы вытягиваю, как Мюнгхаузен. Это основное мое занятие. И тогда просто нет возможности зажраться. Не над кем надстраиваться. Над самим собой, что ли? Ну тяни за волосы. Попробуй надстроиться над собой — станешь другим, только и всего. Когда забывают об этом, начинают других растить: я уже вырос, я уже просветлен, я уже Мастер, а теперь ты давай расти, я тебе помогу…
В: Мне кажется, великолепный механизм, о котором мало кто вспоминает, описан у Германа Гессе в «Паломничестве в страну Востока», где некий незаметный Лео оказался руководителем всей этой ситуации. А был слугой, который чистил обувь, носил чемоданы. Служил. Такого встретить сложно.
Г: Да, скорее это литературный персонаж.
В: Этот образ замечательный и привлекательный.
Г: Хотя миф бродит по России, что есть такие люди.
В: Когда ты становишься лидером группы, — ты выбираешь сценарий по которому группа будет развиваться. И на тебе ответственность за этот выбор. С другой стороны, возвращаясь к диалектике и нашим первоначальным вопросам, — ты можешь только следовать сложившейся ситуации.
Г: Да. Вот это, может быть, даже ближе. Я бы описал это как первый случай, когда я становлюсь лидером, я не выбираю сценарий. В данном случай сценарий выбирает меня. То, что мы знаем как импринт. Я окунулся в семинары Золотова, там со мной произошла некая трансформация, то есть я выскочил на некую следующую ступеньку в своем развитии, и через год я начинаю свои семинары, — так случилось. Стал третьим человеком, добрался, понял, что дальше здесь расти некогда.
В: То есть ты уперся.
Г: Уперся, да, в Чистякова, в Золотова. Я начал тык6аться в свои семинары, искать возможность, нашел достаточно быстро, и с девяностого года мы со Славой Ломакиным начали вести «Трансзональную адаптацию». Так вот, «Трансзональная адаптация» — это был импринт. Это был золотовский семинар, припудренный лайфспрингом, Баскаковым. Слава массажист — значит, Зуевым, БЭСТом и так далее. И вот на этом фоне импринт. Две недели. Форма была стопроцентно золотовская. Начиная от входа и кончая техникой безопасности в конце. Но это делали другие люди, это был уже не Золотов, у них личная история была. И хотя импринт очень сильно влиял и задавал основу формы, внутреннее содержание очень быстро начало меняться. Мы как бы начали вживаться в эту форму и адаптировать ее под себя. И туда начало втекать то, что Золотову совершенно не присуще. Коммунистическая психология, трансперсональная психология, Гурджиев, дзен потек туда широкой рекой. Через какое-то время форма не выдержала, лопнула. И вот только когда она затрещала по швам, эта форма, только тогда, мы уже будучи лидерами, но еще в каком-то смысле марионетками-золотовцами, но когда форма золотовская затрещала, только тогда мы начали делать выбор: как жить дальше? И вот тогда мы начали делать какие-то свои семинары. Вначале это было подражательство чему-то, тому же лайфспрингу — внутренний космос. Сделали несколько раз. С большим успехом. «Люди и деньги» — потом…
В: «Остров смерти» потом, да?
Г: «Остров смерти», «Остров солнца». Какие-то «острова» мы начали делать. Но это уже гораздо позднее. До этого было множество различных форм: «Край вечности», «Охота за силой», — красивейшие же слова. И многие формы сейчас еще живут, мы периодически возвращаемся к подобным формам. Начали тренинги делать, какие-то курсики открывать. Начали искать свою форму. В результате поискали-поискали, Слава в результате ушел в целители. Сейчас он занимается целительством, лечит с прибором…
В: Ломакин?
Г: Ломакин. По методу Фоля лечит. Успешный целитель, денег куры не клюют, все хорошо. Семинары практически остановились. Правда, занимается йогой, айкидо занимается. Но только собой. Хотя вроде и заявляет, что мечтает снова что-то такое создать, но пока вроде все… Глаза загораются только когда говорит о дорогих обоях, о «мерседесе».
В: Так вот об ответственности. Кто же все-таки отвечает?
Г: Сейчас вернусь. Только тогда, когда мы начали искать свою форму и нашли ее, только тогда, когда мы взяли ответственность, вот здесь выбор сделали, и тогда мы взяли на себя ответственность за эту новую форму. Только тогда. То есть первый выбор, утверждаю я, осуществляется на импринте. Никуда не деться. Человек еще не знает. Я первый раз женился, через три года, понял, что мой брак строится, как у моих папы с мамой. Сценарный брак. Начал дергаться, в результате мой брак развалился. Я не смог перестроить первый брак, потому что там был бессознательный выбор жены, там все было по сценарию. Второй уже как бы чуть-чуть лучше. Но опять у меня так совпало, что сначала я познакомился с девушкой, а потом через месяц поехал на семинары. Когда я приехал с семинара, я уже не женился бы на ней. Но уже ребенок… Я сказал: раз тебе надо, я согласен. И еще десять лет. Я отслужил как бы этой женщине. Очень хорошая женщина. Но уже когда мы женились, я говорил: «Света, понимаешь, сейчас со мной очень мощная трансформация происходит. Я меняюсь не по дням, а по часам. Если ты не будешь меняться с такой же скоростью, через несколько времени мы вынуждены будем расстаться. Это будет, наверное, больно обоим». Я брал ответственность на себя, я говорил: «Я понимаю, что это может быть больно. Я готов со всей ответственностью жениться на тебе, понимая, что если ты вот не пойдешь, я причиню тебе боль. Так будет выглядеть, с твоей, по крайней мере, позиции, тебе будет больно от меня. Я не хочу этого? Ты готова — возьми на себя ответственность».
В: А изменения с тобой случались или ты сам менялся?
Г: Случались. Но только потому, что я ответственно, активно их искал, искал зоны, где это со мной произойдет.
В: То есть первично твое намерение?
Г: Да. Я беру ответственность на себя, поэтому оно первично.
В: Или это намерение Господа, чтобы в данной ситуации с тобой произошло вот это?
Г: А вот это вопрос не ко мне.
В: К кому?
Г: К Господу. Зачем домысливать за Него?
В: Ситуация, когда собственно с тобой происходит то, что ты хочешь, и одновременно то, что и должно, она для любого человека характерна, да? Ни с кем ничто не случается…
Г: Мы так с тобой об этом можем говорить. Но для него это может быть не характерно. А может быть, характерно.
В: То есть, в конце концов мы приходим к тому, что все относительно. С точки зрения системы восприятия.
Г: Системы описания, да. В зависимости от системы описания.
В: Но относительно какой же системы описания мы можем сказать, что окончательным является все-таки принятие ответственности «я», а не меня «ведут»? Здесь опять мы вынуждены искать точку опоры.
Г: Если взять чакровую модель, можно найти чакру, где этот ответ — «я беру на себя ответственность», он полностью адекватен к этим условиям.
В: Но тем не менее, почему мы должны говорить только о первой и второй чакре? Ты сам приводил пример, что на первой проявлено, на второй не проявлено, на четвертой снова не проявлено, и так далее. То есть вот это «случается» не обязательно говорит о второй чакре. Оно может говорить и о четвертой, и о шестой.
Г: Совершенно верно. И здесь может возникнуть ситуация, когда требуется дополнительная диагностика. К какой чакре относится такая позиция.
В: Если человек говорит «меня ведут», то это необязательно говорит о втором уровне.
Г: Совершенно верно. Достаточно вспомнить Христа. «Я сын Божий, меня Бог ведет, меня как бы Бог послал и ведет. Вот миссия у меня такая».
В: Так и подмывает спросить: где же окончательная система отсчета?
Г: Окончательную, как мы с тобой выяснили, можно приписать или к седьмой, или сказать, что ее вообще нет. Потому что у Бога нет систем описания.
В: То есть опять приходим к тому, что все относительно.
Г: Если нет конца, то нет и конечной системы описания.
В: Здесь уместен алхимический символ змея, кусающего свой хвост.
Г.: Но каждая стадия, фаза моего личного развития — у нее есть логический конец. Возникает некая парадоксальная ситуация. Промежуточные концовки есть. У змея, который кусает себя за хвост, есть хвост, голова, есть тело. Есть, можно различить. Но конца этому процессу кусания нет.
В: Значит ли это, что человек, который развивается, — его то ведут, то он сам идет?
Г: Он так может воспринимать.
В.: Значит ли, что человек, которого все время «ведут», — он так в одной плоскости и застревает? Или человек, который все время сам идет?
Г: Вот очень хороший вывод — если человека на протяжении множества лет все время ведут, ведут, ведут, значит, он застрял на одной из ступенек. Или если он сам идет и идет, то он застрял на одной из ступенек. В этом смысле полтора года я был в золотовской системе, и меня вели. Я ни хрена не понимал, куда, чего, что за система у Золотова, куда он ведет? Но тем не менее я прилежно, послушником, делал все, что было необходимо.
В: То есть принятие ответственности и «да будет воля твоя». «Я хочу» и «да будет воля твоя».
Г: Две крайних формы, есть какие-то варианты промежуточные.
Я бы хотел вернуться, пока ты далеко не убежал. Ты начал один свой вопрос опять с глагола нужно… Этот глагол адекватен только первой чакре. Никому не нужно. Понимаешь? То есть если ты задаешь такой вопрос, говоришь: «Мы сошлись на том, что нужно» — не сходились мы, но это прозвучало, и это не случайно. Почему-то тебе нужно найти, что есть какая-то конечная система описания. Есть то, что ты использовал, хорошее слово, для доверия — адекватная система описания для каждой и для множества фаз развития. Для каждого шага есть адекватный язык системы описания. И если к нему применить другой, то получатся криво.
В: Я не согласен, что «это нужно» здесь относится к первому уровню. В данном случае для меня «это нужно» имело другую нагрузку.
Г: Так прозвучало.
В: Оно действительно нужно.
Г: Для чего? Кому?
В: Оно нужно как элемент осознания — принять ответственность за свое предназначение. Не как должное, а именно, как нужное.
Г: Смотри, для первой чакры, например, для человека номер один — нужна ли ему некая система описания? Он живет с описанием. Но оно ему не нужно. Нужно-не нужно. А как иначе-то? Нужны мне руки? Они у меня есть, значит, нужно. Я должен быть с руками, потому что меня таким мама родила. «Нужно — не нужно» к нему неприменимо. Нужно! Раз у него это есть. Нужна ли человеку номер два система описания, если его ведут? Зачем? Зачем мне карта местности, описание, если меня ведут. Не нужна! Для двоечного человека, если его ведут, он совершенно отдается. У Золотова как раз — я хотел задать этот вопрос, наконец-то добрался до удобного момента — ты говоришь, отдаться, поток, ведут. Это общее место. Почти восемьдесят процентов прошедших семинар Золотова, позитивно прошедших, включившихся в этот процесс, они повторяют почти слово в слово: «меня ведут». Отдаться потоку — намерение сформировать, выразить — «я хочу то-то». И ничего делать не надо. Меня приведут туда. Все случится, как я хочу.
В: И в принципе эта реальность так и подтверждает.
Г: И в их реальности очень часто, очень много совпадает. Нужны деньги на семинар поехать к Золотову. — Деньги приходят. Все железно. Все схвачено. Им действительно система описания не нужна. Потребность в системе описания возникает только на третьей чакре — мы с тобой говорили. Структура, система описания, работа с информацией начинается. Первый раз отмечается. Но потом, если доразвить эту ступеньку до конца, мы опять приходим к анахате, к интеграции, схлопывается «нужно — не нужно», и так ведут, то, что ты говоришь. В анахате карта есть, но прекрасно без нее обхожусь, могу с картой, могу без карты, как вам — карту? Пожалуйста!
В.: Там уже не придерешься с метавопросами. На третьей еще можно: принимаешь ли ты ответственность за свои слова, то на четвертой — там ведут, но к этому не придраться…
К этой ситуации: я брал интервью, у некоторых женщин, у меня не возникало желание их, что называется, призвать к ответственности: примите ответственность, не вас ведут, а вы идете сами…
Г: Как различить, двойка или четверка? На двойке не надо, и на четверке не надо. Есть критерий у тебя? Как проверить?
В: Только субъективно.
Г: У меня есть объективный.
В: Скажи.
Г: Он уже как бы прозвучал. К какой карте вы идете, — спрашиваю я. Ответ человека со второй позиции — «какая карта, зачем?». Для человека с четвертой позицией уже пройдена тройка и карта есть.
В: Достаточно жесткая система описания. Вы взяли, разложили — первое, второе, третье, четвертое, чакры и все легко. Я человек третьей чакры — значит, я такой-то… — Модель атома в объяснении седьмого класса школы. Если мы переходим к модели квантовой механики, там положения статичного нет. Есть вероятность расположения частиц там или сям.
Г: Мы говорим о доминанте модели. В реальности все гораздо сложнее.
В: У нас в разговоре все очень просто.
Г: Сложности начинаются опять на следующем шаге. Когда мы с тобой поднимемся еще на ступеньку, на пятую, там начинается творчество. До четверки вроде бы четкие ступеньки. И вдруг там творчество — все возможно. И все начинает опять путаться переплетаться, все становится невероятно сложным, только креативно можно пройти дальше, только предъявив адекватную креативность, адекватную Богу. Будучи творцом, сотворцом, по сложности став равным творению Бога, можно пройти дальше, устойчиво держаться на пятерке. Здесь, на пятерке, как раз возникает ситуация тоже, о которой ты говоришь. Вроде бы до хрена моделей описания. Карта? Пожалуйста, такая, сякая, пятая, десятая. То, что я вначале пытался презентировать. У меня до хрена объяснялок. Могу жестко, могу размыто, могу так, могу сяк. И к каждому моменту, в принципе, есть возможность подобрать максимально точный ключик, адекватную систему описания. Но их бесконечное количество. Ты уже можешь быть пятеркой. Двойка, четверка в этой системе жесткого описания очень четко отличаются, потому что у четверки уже есть способность легко, без напряжения предъявлять троечные качества. Это пройденный этап. Для двойки же это запредел. И поэтому если ты двоечного спросишь о карте, он начнет вытеснять, убегать, заговаривать, забалтывать, все что угодно, но не отвечать на вопрос.
В: Знаешь, что мы упустили? — Контекст.
Г: Контекст?
В: В ряде контекстов мы — на единице, в ряде — на двойке, в ряде — на тройке, а в ряде — даже и на шестерке или семерке. Вот здесь еще одна координата.
Г: Может быть я использовал бы не контекст, а зону компетентности. Здесь, в этой зоне, у него есть и карта, он уже до тройки добрался — на работе. Менеджмент, промоушн, паблик релэйшн — у него все построено. Делом разделено. В каждую зону ответственный назначенный. Но когда вопрос касается его личного развития, тут у него ни хрена нет. Он может делать только то, что должен.
В: Хотя мы не можем исключать вероятность тоннельного эффекта. Человек, который находится на единице, может попасть в ситуацию, где он примет на себя ответственность и будет весьма адекватен.
Г: Может, но мне кажется, это уже опять из позиции пятерки. Начинается — все возможно.
В: То есть, повторяю, мы говорим о доминантах.
Г: И если разделять по доминантам, то здесь можно проследить достаточную степень жесткости описания. Все случается. Все возможно.
В: Ты хотел вопрос задать.
Г: Я его, в общем-то, задал. Как различить четверку и двойку? И дал даже ответ.
В: А шестерку и четверку?
Г: Ну, до шестерки мы с тобой не добрались даже.
Чтобы двигаться дальше, неплохо бы сначала здесь устаканиться, опереться на это, и потом можно идти дальше. Сейчас мы с тобой добрались до пятерки, где все возможно. Ну, а шестерка, в моем восприятии — это я осознаю, что все возможно, и легко нахожу вариант адекватный из того, что возможно, для данной ситуации.
В: То есть вариаций масса, но ты все их просчитываешь, знаешь.
Г: Нельзя же саджну с видением отождествляют, шестую чакру.
В: В семерке выбора нет.
Г: В семерке свобода полная, выбор не нужен.
В: И выбора нет, и выбор без выбора.
Г: Или, скорее даже, в семерке есть все. Не отсутствие, не дефицит, а полное наличие всего, полнота.
В: Там ты приходишь к своему кресту? Или нет у тебя такого понятия?
Г: Не знаю. Не пришел пока.
В: К этой однозначности, когда вроде бы возможно все, но ты несешь свой крест…
Г: Да, скорее всего, да. Эта свобода является в том числе и полной несвободной. Пустота. Смыкаются крайности, предельности. Пустота и полнота. Предельная диалектика. Мне, конечно, очень интересна эта зона. Но пока я до нее добираюсь только ментально. А ты?
Если вернутся опять к Золотову, к началу, большинство студентов попадают в двойку, открывают для себя этот мир и живут в двойке. Нет карт, есть намерения, желания, точнее, потому что намерения, мне кажется — это язык чуть более высокий, это уже четверке подходяще. У них есть желание — «я хочу». Делать ничего не надо, надо очень сильно хотеть. То есть двойка подтверждается силой — охота за силой — в двоечном режиме.
В: К тебе вопрос, как к идеологу российского нью-эйджа, холистического движения: ты повидал много лидеров и тусовок. Какова доминанта российского холизма?
Г: Опять-таки, как считать доминанту? Чего больше? Количественного? Конечно, всяких контактеров, медиумов, гадалок, тех, кто трактует, интерпретирует. Качественно работающих и получающих эффект и результат. По крайней мере, есть те, кто запрашивает и получает желаемый для себя результат. Здоровье, ответы на вопросы. Есть потребность, она удовлетворяется на достаточный момент, полно. В этом смысле российский нью-эйдж достаточно устаканился, то есть зоны влияния распределены, спрос удовлетворяется предложением, все хорошо. Он совершенно не хуже западного, восточного,
В: Я думаю, чем выше уровень ведущего, тем меньше на него запроса у публики.
Г: Да, есть такая закономерность, хотя бывает всякое из пятой чакры исключение. Бывают какие-то локальные всплески, запрос формируется каким-то образом. Например, может быть, Лапин, мне кажется, достаточно интересный человек.
В: На его семинаре в девяностом году я впервые попал в грандиознейшее переживание. Хотя он не был тогда тантристом, он был учеником Антонова.
Г: Очень интересный человек, сам пытающийся глубоко копать, и делающий это. Он нашел, что его кормит, — энергетику черпать из свахистаны от прикосновения. И за счет этой энергетики он куда-то пробирается в себя, внутрь, за границу. И сейчас у него последние два-три года идет бум, толпы народа на семинарах.
В: Народ-то идет не за взрослением к нему…
Г: Да. Но у него бум. По финансам, по прихожанам. Но из прихожан селектируются люди, которые могут пойти дальше с ним.
В: Запрос на взросление — он звучит как-то приземленно. Нам давай контакты с иными цивилизациями, нам давай…
Г: Чудо! Мы хотим чуда.
В: Давай набери-ка группу сейчас тех, кто хочет принять на себя ответственность…
Г: Да, это очень сложно. Это естественно. Пирамида. В основании муладхарный человек, который ходит на работу регулярно, их подавляющее большинство.
В: Хотя эти вопросы — они воспринимаются как более земные, тем не менее я их воспринимаю как самые объемные.
Г: Мы когда-то пытались, где-то в девяносто четвертом году хотя бы прикидочную стастистику сделать: сколько в России людей номер один, сколько номер два, сколько номер три, причем три не как оторванный ученый, сухарь, как целостные, как бы выросшие люди, доминанты уже находятся на тройке. Получилась такая достаточно неутишительная картина. Если взять только нью-эйдж, не брать традиционные религиозные конфессии, получилась приблизительно такая картина. В России было тогда сто восемьдесят миллионов человек. Полтора миллиона на двойке. Полторы тысячи на тройке. И четверка — где-то сто пятьдесят человек максимум, по всей России. Мы, конечно, смотрели только нью-эйджевскую тусовку. Троешные, четверочные — это уже почти одни лидеры. Других мы не знали просто, не видно нам было.
В.: Мне кажется, люди, которые вышли за четверку, становятся в каком-то смысле невидимыми. И большинство их не являются «эзотериками», лидерами Школ, религиозными деятелями, — скорее, это люди творческой жизни. Может быть даже ведущие ученые, артисты, писатели, а то и политики…
Г: Человечество вообще молодо. Тем более Россия. Представь, мы же сидели под этой крышкой — Советская Россия — девяносто девять и девять десятых процента — это муладхарный тип, а одна десятая — это диссиденты, которых расстреливали.
В: Здесь я с тобой не соглашусь. Вспоминаю, только недавно смотрел фильм Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих». Коммунистический фильм, по коммунистическому заказу. Но это фильм о настоящих мужиках, которых редко когда встретишь, осознающих себя, с мощными низами и светлыми головами и горящим сердцем… А это — коммунистическая Россия. И мне кажется, что это правда.
Г: Мне кажется, что это правда, но, во-первых, это история о мужиках, которые выросли и стали такими в дореволюционной России, созрели они еще там, в советское время они пришли уже зрелыми мужиками, во-вторых, это идеализированный образ, это искусство. Это то, что Михалков хотел видеть.
В: Но сами люди, творящие такую литературу и искусство, это не хилые люди.
Г: Это не хилые люди, дух которых томится по таким людям.
В: Прозрение того же Михалкова, который снял «Неоконченную пьесу для механического пианино» в семьдесят шестом году. С тех пор, я считаю, ни он и никто другой этого не переплюнул.
Г.: Вопрос на засыпку. Вот мы с тобой чакровую модель пробежали. Куда бы ты отнес искусство? Доминанта если.
В.: Если говорить о доминанте, массовой доминанте, до в двойку.
Г.: В двойку?
В.: Отдельные его представители вплоть до семерки…
Г.: Ну конечно, отдельные представители… А само искусство в двойке. Ты, наверное, у того же Подводного читал — матрица 7 на 7, - мы ее культивируем уже десять лет, у нас там свои системы описания. Так вот, в нашей системе описания почти все искусство это от двойки до пятерки. Редчайшие экземпляры, индивидуумы вырываются в пятерку, в настоящее творчество. А в большинстве это томление духа, которые пытается вырваться хотя бы в образе. «Алые паруса». Романтический образ героя. Это не значит, что Михалков такой. Это значит, что он мечтает о таком человеке.
В: Но он прозрел.
Г: Но с другой стороны, нет необходимости прозревать, достаточно почитать литературу, где герои все описаны, все архетипы выложены. Достаточно почитать, быть образованным человеком, чтобы знать, как выглядит герой. И достаточно был свадхистанным человеком — Михалков он такой, у него брызжет эта энергия свадхистаны, он наполнен удовольствием…
В: Мне кажется, ты пытаешься классифицировать человека только по внешним каким-то проявлениям. А по качеству режиссуры.
Г: Это количество, понимаешь? Может быть очень талантливый, может быть очень богатый человек, но он может находиться на однушке с доминантой. Может быть очень богатый человек, который на свадхистане, ну совершенно без башки. Просто удачливый такой. Это очень талантливый режиссер, который не придумывает, не осознает, а его ведет, через него происходит.
В: В данном случае трудно судить со стороны…
Г: Ну, может быть, тебе трудно.
Но я слышал, как ему задавали вопросы, зачем это, и как он на них отвечал. Он танцевал в этой энергии, но не отвечал на вопросы, у него нет карты. Это видно.
В: Удивительно. Может быть, все-таки зависит от зрителя.
Г: Сам посуди, эта пирамида — это уже уникальность. Социум на тройке кончается. Дальше начинается очень высокое служение. Если бы Михалков был пятеркой, он бы не служил социумом, он бы не стал министром культуры. Тогда это не надо. Тогда бы он за это не цеплялся, не боролся. Ну есть — есть, нет — нет. Он цепляется, борется. Помнишь там — перевыборы? Он воюет за это. Предположим, что он играет. Так приятнее, так больше удовольствия.
В: Ну что, — завершим? Если говорить о книжке, — мне кажется, мы попали в очень актуальную тему.
Г: Классно, потому что книга — некий предмет, вещь. И она живет в этом слове, и она уже требует своего, и чтобы воплотиться, она требует, ведет…
Глава 6. Александр Марьяненко
Александр Павлович появлялся уже на страницах «Хроников». С момента нашей встречи в октябре 2001 года, после двенадцатилетнего перерыва, мы с Александром Павловичем стали общаться очень плотно и, несмотря на разницу в возрасте, отношения наши стали дружескими. Эти полтора года, совместно и с некоторыми другими Хрониками, мы вплотную работали над идеями и методологией «объемного консультирования», о чем, собственно, и пойдет речь ниже…
Январь 2002 г.
В: Александр Павлович, давайте попробуем более четко определить проблему, парадигму объемного консультирования.
А: Это проблема феноменологически связана с тем, что у меня есть, допустим, видение, дар предсказания, дар провидения. Что это значит? Это значит, что я, в какой-то степени, неожиданно для себя или путем каких-то практик могу сказать: осторожнее ходите по левой стороне улицы. Или: у вас, наверное, в детстве был такой-то эпизод… И называю точно, что у него было в детстве. Или клиент приходит, а я вижу его ситуацию. Или мне голос подсказывает. Или я неожиданно для себя начинаю делать пассы. Или я чувствую прилив какой-то энергетики от контакта с клиентом. То есть со мной происходит нечто, что мы привыкли называть или высшим, или сверхчувственным, или интуитивным. Прозрением, Даром. И я работаю с клиентами с помощью этого дара, и я в самом клиенте вижу, что его либо «ведут», либо что он сам обладает даром предвидения, либо что он решает какие-то кармические задачи, либо что он не идет по пути приспособительном в этом мире, а постоянно пытается решить какую-то внутреннюю духовную проблему, нагнетает себе проблемы, но при этом не становится ни невротиком, ни психотиком. Допустим, человек спокойно мне говорит, что он видит свои прошлые жизни, но я не наблюдаю у него ни одно признака шизофрении, — он вполне адекватен. И не кричит об этом на каждом углу. Говорит об этом в приватном разговоре. Может быть, не всегда воспринимает это факт как само собой, но все-таки почему-то с врачами из психиатрических клиник на эту тему не говорит на всякий случай. Он абсолютно адекватен. И возникает вопрос: как воспринимать эту ситуацию мне, человеку, или воспитанному в материалистической традиции, или человеку, воспитанному, допустим, даже в определенной религиозной традиции, но в которой просто обучали верить в Бога и не обучали делать пассы, чтобы энергия проходила, не обучали чакры прочищать, не обучали вскрывать видение, не обучали практикам. Или наоборот, обучали практикам, но эти практики не предполагали никакого консультирования. И возникает вопрос: как мне жить в мире, где постоянно происходит сверхъестественное? Где я вижу, чувствую, что наша жизнь действительно управляется высшими силами. И проявления этих сил я вижу каждодневно. Как говорят некоторые эзотерики, — «бытовуха». И возникает общий вопрос: на каких принципах подходить к задаче? Или это вообще не консультирование, это мессианство, религиозная деятельность, целительская деятельность и т. д., и никакого консультирования в объемной ситуации быть не может — это одна постановка вопроса. Либо человек в рамках объемного консультирования решает некие специфические задачи, как ты намекаешь, допустим, перевод человека с уровня на уровень, с человека номер один в человека номер два.
В: Не с уровня на уровень. На новую стадию взросления.
А: Это та метафора, которой ты обозначаешь что-то. Кто-то говорит про чакры, кто-то говорит про какой-то качественно новый скачок. В рамках каких-то эзотерических учений говорится об уровне духовного развития. Я не знаю, так ли это на самом деле…
Из чего, мне кажется, надо исходить? Прежде всего, надо посмотреть на тот феномен, с которым мы имеем дело. Мы должны спросить себя: человек с этой эзотерической одаренностью или данностью ему горнего мира — у него снимаются все проблемы, он становится независим от своих мелких человеческих слабостей? У него проблем становится меньше, они становятся автоматически разрешаемыми? Если это действительно так, тогда вслед за вскрытием информационных каналов как бы удаляется напряженность деятельности, удаляются сверхзадачи, и человек дальше идет без проблем, аки ангел.
В: Мне кажется, что чем дальше, тем больше плотность жизни, а с какого-то момента начинается такая вещь, как непрерывное волевое существование.
А: По моим наблюдениям, плотность драматического увеличивается.
В: Включается работа души.
А: Да, работа души становится более интенсивной, более плотной, более значимой. С другой стороны, формируются определенные навыки этой работы. Несмотря на то, что в структуре этого навыка присутствует и напряжение, и страдание, и преодоление, оно становится привычным, и приносит меньше негатива и больше гармонии, в которой есть и перец, и сахар, и уксус, и ароматы.
В: Недаром часты примеры описания в христианской традиции старцев, когда старец стоит с абсолютно покойным взором, благословляет, а внутри него идет жутчайшая внутренняя брань. Это он внешне кажется лучезарным и невозмутимым. А внутри кипит работа. Осаждают бесы, демоны, просвещают и направляют ангелы…
А: Я еще не готов к обобщениям более детализированно. Но то, что я могу безусловно описать — что с данностью горнего мира, с данностью того, что называют информационным полем, с появлением миссии в человеке, с определением и данностью ему кармических задач, — уровень драматического, безусловно, увеличивается.
Второе, что я вижу — что каким бы мощным даром ни обладал человек, при наличии мелких человеческих слабостей, дефектов, эти слабости и дефекты самим даром автоматически не устраняются. Наоборот. Мелкий дефект у человека больших возможностей и сверхъестественной одаренности может принимать форму большой проблемы, большой греховности.
В: Есть такое жаргонное выражение: на высокой энергии маленький пустяк, то, что в обычном человеке — маленькая червоточинка, в человеке высокой энергетики это уже такая мощная штука, которая выпирает и видна всем.
А: Это большая змея. Как моя мама говорила, маленькие детки — маленькие бедки, большие детки — большие бедки.
И поэтому я бы так сказал, что совершенствование личности, индивидуальности, духовное совершенствование человека с данностью горнего мира, с данностью высших способностей становится не только индивидуальной проблемой, индивидуальной задачей этого человека, но имеет социальное, эзотерическое и теологическое значение. Чем больше человеку дано, тем большее отрицательное значение могут иметь мелкие дефекты личности. И люди осознавать начинают, что, если раньше им дефектность была позволена, то теперь они чувствуют большую озабоченность, большую проблематичность собственной дефектности. Они чувствуют, что они могут как получить высшее, так и могут шлепнуться — будь здоров!
Поэтому, несмотря на то, что у некоторых людей есть внутренние Учителя, которые им прямо что-то говорят, и говорят, скорее всего истину, если не провоцируют на что-то, если не обучают чему-то, все равно на плоскости, в этой жизни, у него появляется иногда необходимость посоветоваться, проконсультироваться, решить вопрос здесь, с помощью каких-то коллег, советчиков, собратьев по духовному пути.
В: Мало того, если говорить о внутренних Учителях, мало-мальски грамотный психотерапевт — и тот в консультировании не действует напрямую и в лоб. Он создает провоцирующие ситуации. А Учителя — тем более.
А: Это отдельный вопрос, давай попозже к нему вернемся. Об отношениях с Учителями — это отдельный сюжет. Но, во всяком случае, взаимодействие с ними не имеет такого наивного характера, что они тебе все говорят впрямую, а ты только слушай. Отношения там совершенно иные.
Давай мы зафиксируем, во-первых, что, очевидно, очень трудно назвать Учителя (того Учителя, который там есть наверху) консультантом. Давай мы его так называть не будем. Это что-то другое. Под консультантом мы все-таки понимаем человека, который более или менее профессионально занимался плоским консультированием, но встретившись с явлениями объемного мира и сам имея этот объемный опыт, волей-неволей начинает консультировать в объемной ситуации. То есть он имеет дело не только с явлениями обычной жизни, не только с явлениями духовного творчества данной конкретной индивидуальности, но с явлениями надсознательными. Допустим, человек говорит, что с ним разговаривают Учителя и говорят ему то-то и то-то. Но он не знает, что это значит.
В: В какой картине мира он это воспринимает? То ли он видит в этом некоего персонифицированного человека, то ли он воспринимает это как манифестацию коллективного бессознательного, то ли он воспринимает как персонификацию некоего Единого Сущего.
А: Или он просто приходит и говорит: «Вот мне сказали. Это у меня шиза или не шиза?» Или «что бы это значило?» Или, наоборот, «я теперь не буду слушать никого, потому что мне сказали».
В: Или в некоторых традициях: «пришла информация». То есть это не персонифицируется, просто спустилось нечто.
А: Самый главный принцип объемного консультирования: ни самому не шизеть оттого, что тебе даны объемные явления, ни клиенту не давать шизеть.
У меня бывают вещие сны. Что это такое? Это сны, сюжеты которых я понимаю как предсказания, интерпретацию, наставления. Я их как-то разделяю от снов, в которых аккумулированы впечатления предшествующего дня, или которые являются просто отреагированием произошедших событий. Во всех кульминационных точках моей жизни, связанных с опасностью для жизни, или с опасностью для карьеры, переломные события, мне снились сны, в которых мне давался совершенно точный прогноз, правда, в образной, иносказательной форме, чем дело кончится. И я привык уже, что эти сны будут. Бывают сны, в которых мне вообще встречаются вечные сущности, с объяснением мне сверхчувственного смысла событий, происходящих со мной явлений, сны, в которых была инициация, передача.
В: Я хочу сказать, что мы с вами не открываем ничего. Не говоря уже о древних, Юнг, например, эти вопросы фундаментально изучал. Поэтому, к Юнгу можно аппеллировать с полной ответственностью, не добавляя каких-то лишних координат.
А: Не добавляя лишних координат… А я и не добавляю. Я просто хочу сказать, что такие сны и у меня бывают. И следовательно, могут быть у моих клиентов. И именно это я и должен воспринять как феномен. Дальше я либо говорю, что этого не может быть никогда. Или что это может быть, но это бред, и в научной и профессиональной практике это не имеет никакого значения, то есть отрицать, игнорировать это, пользоваться психоаналитической концепцией, мудро вещать, что «это в тебе говорит коллективное бессознательное». Я за первичный факт принимаю во-первых то, что у меня бывают вот такие и еще куча других явлений, а во-вторых, что они могут быть и у моих клиентов. Дальше я смотрю, совершенно так же, как и в плоском консультировании, могу я совокупным человеческим опытом, в том числе и опытом Юнга, в том числе и опытом религиозных деятелей, в том числе и через опыт религиозных концепций, как-то проинтерпретировать свои собственные события и события своего клиента? Будет ли эта интерпретация возможна, будет ли она полезна клиенту? И вот тут я хотел бы вернуться к исходной точке. Если мы говорим о драматургии, режиссуре жизненного пути человека и рассматриваем консультанта, как человека, способствующего большей событийности, большей уникальности бытия у клиента, большей осмысленности, большей концентрированности и структурированности драматического, то в объемном консультировании добавляется еще и явно композиционный момент.
В: Давайте немножко терминологически определимся. Объемное консультирование и драматургия, режиссура жизненного пути — это разные вещи? Или одно — подмножество другого?
А: Нет. Объемное консультирование включает в себя по необходимости и драматургию, и режиссуру, но объемное консультирование богаче.
В: Богаче на что?
А: Бывают прогнозы, и бывают предсказания. Прогноз, это вывод, который я делаю из тенденций, которые я наблюдаю в причинно-следственном мире. Допустим, я наблюдаю явление технического прогресса, или я наблюдаю судьбу данной семьи, и могу на основании своего опыта, на основании научного опыта сделать прогноз, что вот эти люди, к примеру, разведутся. Или что скоро будет произведен автомобиль на солнечной электрической тяге. То есть я могу прогнозировать. Мои прогнозы могут быть статистически более-менее точны. Я могу, наблюдая за структурной феноменологией явлений, давать уверенный прогноз. Но все равно это событие плоского мира. В рамках этих же событий плоского мира наблюдается и обыкновенная драматургия, когда мы видим последовательность событий, когда мы видим нагнетание и разрешение драматического и удивляемся.
В: Имея в виду ведущие обстоятельства, исходные обстоятельства…
А: Да-да. Наблюдаем завязку, кульминацию, развязку. Восхищаемся ей. Предвосхищаем ее, прогнозируем ее.
В: Я вставил не случайно: драматургия и режиссура. Режиссура, как то, что позволяет осуществить переход от сценария, от вещи, которую можно прогнозировать, к объемным явлениям, к миссии, предназначению. Через работу души.
А: Душа — это опять феномен. Я точно знаю, что она у меня есть, предполагаю, что она есть у тебя, и предполагаю, что обе эти души работают. Естественно, мы можем в театре посмотреть, как работают души. Мы можем у наших клиентов посмотреть, как они работают.
В: Иногда. Потому что это явление редкое.
А: Работа души? А я считаю, что это повсеместное явление. Важно смотреть, насколько умело душа работает, на каком уровне она работает.
В: Мне кажется, до определенного момента душа не включается в работу, она живет автоматически. Ее работа начинается с момента какой-то инициации.
А: Это неточная терминология. Человек может жить автоматически. Душа автоматически жить не может. Душа может спать. Она может быть отключена от обычной жизни, в этом смысле она может спать.
В: В этом смысле режиссура — это когда при помощи консультанта душа включается, просыпается.
А: Сон души всегда искусственен. У ребенка душа работает. Ее убивают, точнее, заставляют спать в школе. Сиди, как все, зубри, как все, и тому подобное.
В: Неизбежное следствие социализации.
А: Да, неизбежное, причем массовое следствие социализации.
Очевидно, бывают случаи социализации с культурой духовного развития и духовной практики. Но в массе своей социализация связана с тем, что личность паразитирует над индивидуальностью и над духовной сущностью.
Вместе с тем, в целом, пускай в примитивных формах, но душа, даже оглушенная «героином» социализации, все-таки что-то чувствует.
Душа все-таки как-то работает. Вопрос об уровне этой работы. Вопрос о том, является ли эта работа подчиненным обстоятельством или ведущим обстоятельством. И везде, где мы имеем дело с драмой, с сюжетностью, все-таки присутствует и работа души. Но возникают иногда обстоятельства, когда мы видим, что не мы субъекты, писатели, режиссеры и актеры этого сюжета.
Это я перехожу к ситуации объемного консультирования.
В: От драматургии и режиссуры…
А: …как частной формы объемного драматизма. Что я вижу? Я вижу, что, образно говоря, кто-то здесь заранее повесил ружье на стенку. (В театральных постановках не бывает случайных вещей и если на стене висит ружье, значит оно по ходу пьесы выстрелит.) Я вижу необычную синхроничность явлений в судьбе какого-то человека. Я вижу, что он постоянно, допустим, раз в месяц проваливается в люки. К примеру, в моей практике бывали явные признаки того, что кто-то злостно или доброжелательно строит определенные сверхъестественные сюжеты.
В: Я думаю, что определенного рода синхроничность встречается почти у всех людей. Или даже у всех, только у кого-то это явлено настолько, что он в люки проваливается, и поэтому это вызывает наше внимание, а у кого-то это связано с какими-то рабочими ситуациями, которые настолько привычны, что эта синхроничность просто не замечается.
А: Для меня, консультанта, это вопрос прежде всего практический, потому что в судьбе одного человека я его надсюжетность могу игнорировать, я могу интерпретировать все ситуации как обычные, плоские, бытовые, просто сюжетные.
В: Возьмите пример синхроничности. Женщина. Все мужики ее предают или бросают. Тоже определенного рода синхроничность. Ничем не хуже того, кто в люк проваливается.
А: Нет, по принципу Окама если я могу объяснить, почему эту женщину бросают все, это плоская ситуация.
В: Так точно так же можно объяснить, и почему он в люк проваливается.
А: Нет, извини меня, это все-таки будет псевдообъяснение, подозрительно причудливое и «принудительное».
В: С другой стороны, можно для этой женщины увидеть и объемное объяснение. Если ее постоянно бросают мужики или предают, можно утверждать, что в ней есть какой-то комплекс, который просто вынуждает их делать это, — определенная червоточинка ее поведения, это все объяснено. Но видящий человек скажет нам: «это не просто так, это у нее в третьем поколении дедушка или бабушка совершили грех».
А: Вот наконец мы с дилеммой объемного консультирования сталкиваемся. Какой-то психофизиолог находит одно объяснение, психоаналитик — другое, бабка будет говорить о наговоре, приговоре, какой-нибудь эзотерик будет говорить о кармическом долге. Каждый будет давать свои объяснения. И правильным будет то объяснение, которые которое позволить работать, которое позволит совершить грамотное консультативное действие. Практика — критерий истинности.
В: То есть, если можно обойтись психофизиологией в данном случае, для того, чтобы эту женщину прекратили бросать мужики, то этого достаточно. Если мы можем здесь, на земле, говорить о том, что она ведет себя неправильно, обучить ее более правильному поведению, значит, мы так и должны делать.
Или дать ей возможность принять на себя ответственность за свои комплексы.
А: Да. С другой стороны, если мы видим женщину, которая по всем канонам не заслуживает, не провоцирует своим поведением того, что ее все бросают, и вместе с тем почему-то ее все бросают (а такие случаи тоже бывают)…
В: Я считаю, что все-таки мы сможем найти какие-то явления, в микромоторике, например, которые нарушают картину полной ее безупречности… Уж больно мне не верится в случай, когда абсолютно безупречную женщину все-все всегда бросают. Мне кажется, они здесь совпадают — и кармические долги, и сглазы, и так далее, и психофизиология адекватна этим вещам. Уж если у нее был долг, тогда это из него вытекают следствия, проявленные и в поведении и в физиологии.
А: Безусловно, это так. С другой стороны, есть случаи, когда объяснение этого только плоскими явлениями или объяснение этого только надсознательным, сверхъестественным было бы натяжкой. И, опять же, мерилом здесь является сам психотерапевт. Или сам консультант. Дело в том, что он консультирует не в абстрактной обстановке, а в режиме реального времени. И если он имеет непредубежденное восприятие, то ему всегда дано, какой концепцией здесь надо пользоваться. Я еще раз говорю: если на основе предубеждения один отбрасывает материалистическое объяснение, а другой отбрасывает эзотерическое объяснение…
В: А третий отбрасывает экзистенциальное объяснение…
А: Совершенно верно. То они в равной степени ограничены.
В: Мне кажется, что экзистенциальный мостик, мостик экзистенциального понимания мира — это то, что как раз и связывает материалистическое и объемное.
А: Это одна из гипотез, которой ты можешь придерживаться. Я тоже могу придерживаться в одних случаях — мне это что-то даст, а в других случаях мне это ничего не дает. Я хочу сказать, консультант должен быть полностью непредубежден. И поэтому то, что я буду говорить, вытекает не из принципов моих, не из концепций, а из опыта. Во-первых, когда ты рисуешь генеалогическое дерево конкретного клиента и устанавливаешь, что по обоим женским линиям там никто не кончил своей смертью, все были убиты ближайшими родственниками, то ты, конечно, можешь попытаться вывести все это из физиологии, из неправильного поведения женщин, из фрейдизма. Но, честно говоря, волосы у тебя на голове шевелятся, ты понимаешь, что что-то тут неладно, и смотришь ты в лицо этого клиента, и ты видишь, что оно темное. Ты просишь его посидеть ночью над свечкой, потом смотришь на то, что осталось от воска свечки, ты видишь паука, сидящего на сердце.
В: У меня пару месяцев назад томе был случай с пациенткой, у которой мать убила отца, отец убил прабабушку, она сама убила бабушку. Тогда действительно у меня волосы встали дыбом, и я сказал про себя: «Свят-свят-свят». Но, все-таки, стал работать.
А: Можно говорить, что это совпадение просто, а вообще там все дело во фрейдизме. Но как-то уж очень большая натяжка.
Возникает такой вопрос: любая предубежденность, любое «чур меня» — это выход из позиции консультанта, выход из позиции принятия действительности такой, какая она есть.
В: Предубежденность — это отбрасывание всех составляющих…
А: Это отбрасывание какого-то того объяснения, которое явно лезет тебе, которое удобно, структурно объясняет, предсказывает и позволяет эффективно работать, но ты говоришь «чур меня, этого не может быть, потому что этого не может быть никогда».
В: Для одних это «чур меня» это физиология, рефлексология, для других это магия, сглаз и порча. Кстати, это болезнь психотерапевтов, которые чураются, когда слышат слова «карма, сглаз, порча». И болезнь целителей, которые чураются объяснений механизмами защиты или физиологическими реакциями.
А: Одна моя клиентка рассказала, что ей ставили программу на уничтожение, причем в церкви, у гроба покойника, какую-то процедуру делали. И у нее после этого немеет левая рука. Что я должен говорить — что никто этого не делал, тебе показалось или тебе это сказали? Я принимаю этот ее рассказ как исходное для работы с этим клиентом. Я нахожу из известных мне средств такие, которые могут снять проблему этого клиента.
В: Здесь мы с вами не отличаемся от продвинутых НЛПистов или Алексея Вовка[18], например, у которого есть концепция присоединения к клиенту по его «телеге», по его парадигме. Пришел к тебе звездный боец — ты с ним работаешь как со звездным бойцом, рассуждаешь с ним о Шамбале. Пришел к тебе бизнесмен — ты с ним работаешь в социальном плане. Пришла, — был у Вовка такой случай, — женщина, которая говорит: «мне сказали, что у меня нерв лопнул в позвоночнике, связывающий голову с копчиком». Он с этой идеей работал и «нерв наращивал». Здесь мы не вносим пока ничего революционного. Все эти идеи присоединения к легенде клиента…
А: Все эти легенды присоединения должны работать в полном объеме явлений.
В: То есть?
А: Есть психотерапевты, которые согласны работать с присоединением, но в материалистической традиции, допустим.
В: Женщина пришла, говорит: «у меня лопнул нерв» — это совершенно не материалистическая трактовка, это хрен знает какая. Вовк сказал: «давайте его примотаем». Сделал какие-то пассы, примотал, — женщине явно полегчало.
А: Согласись, что Вовк в данном случае сделал простейшее магическое действие. Это не было просто парадигмой присоединения.
Динамика и драматургия объемного совершенно иная. В основе объемных драм лежат в греческих трагедиях предсказания, попытки человека идти против своей судьбы. И узнавания, что все равно он идет по законам своей судьбы. Вот проблема. Если мы сталкиваемся с объемными явлениями, то сплошь и рядом предсказанное кем-то как-то не совпадает с нашим непосредственным опытом. Во сне нам приснилось что-то, что ни в какие ворота не лезет и требует интерпретации, сведения, доведения. Или: императору Павлу предсказывали день и час смерти, предсказывали, от кого придет эта смерть. И тем не менее, он ее не смог избегнуть. «Песня о вещем Олеге» — «Примешь ты смерть от коня своего» — это о том же…
Что в моей собственной жизни выступало предметом такой драмы? Мне делали предсказание, что с этой женщиной, допустим, у меня не получится.
В: Прогноз или предсказание?
А: Предсказание. Когда прогноз, то там всегда есть рациональное объяснение, рациональные факты. Есть феноменология прогноза. Прогноз обсуждаем, предсказание не обсуждаемо. Тебе сказали, что с этой не получится и «верьте люди».
Это известный факт, когда предсказание меняет отношения в сторону самого предсказания. Но что есть предсказание, что нет, а в моем личном, духовном, человеческом опыте нету такого, что я не должен идти и продолжать попытки. Через некоторое время смотрю, вроде, действительно не получается. И есть наоборот, когда человека тащут по определенной дороге верхние сущности. Проводят его через определенные уроки. Или ему фартит. Или «ведут по потоку», или выставляют препятствия. Это совершенно явно либо так либо этак, и у него не снимаются проблемы в его жизненном пути в связи с вмешательством горнего мира а наоборот, помимо обычных проблем, появляются вот эти проблемы. Проблема с предсказаниями, и так далее. У меня несколько раз в жизни было вторжение предсказаний. И они оказываются справедливыми только в конечном итоге, но скорее запутывают положение, чем проясняют его. Правильное отношение к этой информации, которая пришла, появляется у человека только с опытом его объемного существования. Поэтому, когда человек впервые получает подобный опыт или впервые обращает на него внимание, — ему в это время нужно консультирование людей, которые подобный опыт имели. Элементарный факт. Очень часто человеку предсказывают все верно и точно. Но смещаются сроки или его собственных ожиданий, или сроки предсказания. Ему кажется, что все это должно произойти через недельку-полторы, а все происходит года через полтора-два, и все предсказание верное. Или, допустим, очень часто бывает так, что очень много посылов, что вот-вот будет сейчас, все предсказывается, и две бабки сказали, и мощный эзотерик подтвердил, и свыше знак был, что будет, и у соседей видение, что, Александр Павлович, скоро у тебя будет это и это. Прошло время — нет ничего! И как к этому относиться, когда со всех сторон? Можно сказать, что это лукавый водит. Задним числом все можно сказать. А как к этому относиться? Есть ли феноменология, может ли консультант увидеть и подсказать, когда это лукавый водит? И вообще, что подсказывать человеку в подобного рода ситуации? С одной стороны, общая проблема объемного консультирования, что людей, которые живут в объемном мире, то есть с данностью им информации, с наличием внутреннего голоса, или у него есть какой-то информационный канал с внутренним Учителем, или явно выраженный интуитивный канал — то есть человек живет не просто так, а или с ангелом-хранителем, или с духом…
В: Я могу из личного опыта сказать, что еще в восемьдесят девятом году, не сталкиваясь даже ни с каким Учителем, будучи только знаком с психоанализом, психотерапией, я знал, вплоть до деталей, основные вехи своего Пути. И это не сценарий. Это как раз Путь. Все осуществляется вплоть до деталей. Смещенное по времени. Немножко по другому, в других контекстах. Но те основные занятия, о которых я тогда догадывался…. Даже я про писательство как-то знал. Хотя какое там. К тому времени ни о каких «Хрониках» вообще речь не шла. И об алхимии и о режиссуре, и о многом еще, что я делал и сейчас я делаю. Это масштабные такие вещи… Все это было без всяких голосов. Я просто знал. Я хотел этого. Я предполагал. Как бы вот я хотел прожить? — думал я. Этот этап — лет пять, этот этап, я буду психологом. Я был еще инженером, работал в ЛИТМО, но интересовался уже психологией.
А: Эти явления называются в литературе «видение». Понимаемое не «визуальный ряд», а внутреннее зрение.
В: Я себе сформировал намерение на свою жизнь. Я это намерение выполняю.
А: В зависимости от картины мира, которую мы принимаем, можно предполагать, что ты субъект собственного пути, а можно предполагать, что твой путь был написан свыше и дан тебе в книге судеб. И какую мы точку зрения примем, зависит на самом деле не от нашего мировоззрения, а что нам с тобой нужно для работы. Какая сейчас стоит задача перед тобой…
В: И сверхзадача.
А: Почему сверхзадача? На данный момент может стоять какая-нибудь мелкая, но острая задача, в связи с чем-то. Я хочу сказать, что человек не должен быть центрирован ни на одной концепции самой по себе, вынутой из контекста. С другой стороны, феномен может наталкивать его на строго определенные правила интерпретации этого феномена. И для определенного класса задач можно сказать, что ты сформировал намерения, ты выбрал свой путь самоутверждения, самореализации и идешь этим путем. А можно посмотреть, что над тобою были, например, Учителя, или кто-то еще, они тебя избрали, прописали тебе этот путь, готовили тебе кучу испытаний. И дали тебе об этом как-то знать через твои замыслы. Значит, опять же, если мы не берем в контексте твоих жизненных задач, то вопрос, что же было на самом деле, сам ли ты определил или боги подсказали, это все превращается в досужие разговоры. А если ты решаешь какую-то жизненную задачу, или идешь на путь реализации сверхзадачи, то в одном случае одна концепция является ошибочной, а в другом случае другая. В одном случае тебе полезно думать, что «я сам себе предначертал и обязан выполнить», а в другом случае тебе в похожей же ситуации выгодно посмотреть, а что же там мне боги сказали и как на них сориентироваться.
В: То есть вы предлагаете акцентироваться на такой категории, как полезность. В данном контексте, в данной ситуации.
А: Не полезность, а правда.
В: Что такое правда?
А: А вот есть такой термин «оправдание». В драматургии. Если ружье в пьесе висит на стенке, оно должно выстрелить. Следовательно, если я составил пьесу, в которой ружье так и провисело на стенке, значит, я чего-то не учел. В жизни всяко лыко в строку. И мы вынуждены находить то описание, чтобы и Бога не забыть, и себя не забыть. Это требование восприятия мира как целого и отражение объемности, неоднозначности нашего бытия. Если мы пытаемся по жизни двигаться фрагментарно, забывая или богов, или законы движения материи, или законы собственной индивидуальной судьбы, или кармические законы, то и наше бытие становится фрагментарным, как примитивная система условных рефлексов.
В: Еще раз повторю по-своему. Такое определение: в идеале консультант удерживает в своем сознании весь объем, начиная от земных материальных вещей и заканчивая верхними структурами, фокусируя всякий раз внимание свое или клиента под задачу, оправданную именно этим фокусом. То есть в данном случае изначально мы находимся в состоянии расфокусировки, удерживая все, и это, и это, а в данный конкретный момент выделяем некий фокус.
А: Консультант должен уметь видеть в человеке богоподобного человека, которого касается все, в котором отражается вся Вселенная, и который сам является всей Вселенной.
В: Не исключая материального мира.
А: Как же его исключить…
В: Когда говорят «богоподобное», под этим, бывает, подразумевается одна часть реальности.
А: Нет. С мясом, с жилками и так далее. Мы богоподобные не без тела. Нас Господь Бог создал богоподобными именно с мясом, с костями и так далее. В каждой клеточке. Необходимыми для работы этого дела. Больше того, Он Сам создал кучу тонких тел, про что мы только догадываемся. И только все это вместе — богоподобно и вселенскоподобно, так скажем. И консультант должен видеть, что сдерживает этот богоподобный процесс, чего не хватает человеку для того, чтобы стать более богопобным на данном этапе, в данный момент.
В: Кому-то явно приземленности.
А: Кому-то не хватает приземленности.
В: Не кому-то, а очень многим, кто обращается… Я почти не встречал человека, который был бы в хорошем смысле заземлен.
А: Кому-то не хватает зацепки на земле. Кому-то не хватает технологичности — техник, приемов и так далее. Кому-то не хватает рапорта свыше.
В: Я сейчас попробую сформулировать еще общий дефицит. Этот общий дефицит — как раз та позиция мировоззрения, которая свободна от зацикленности на чем-то одном, то есть — восприятие всего как таинства.
Я общаюсь сейчас с людьми из разных социально-психологических миров и везде, с одной стороны, прикалываюсь, а с другой, веду некую диверсионную работу. Вот веду я группу в Москве. Там народ очень психологизированный, — в основном профессиональные психологи, объясняющие любые явления проекциями, интроектами и другими механизмами защиты. И вот я им частенько демонстрирую явления, которые выходят за эти рамки. То точно угадаю в деталях детскую ситуацию участника группы, то сделаю пассы и вытащу из кого-то блокировку, а то и совсем — засланца из «параллельного мира». С шутками, — но ведь работает! И ребята, хоть и спорят, и некоторые говорят, что это я им интроекты в картину мира ввожу, но их прежнее мировоззрение становится более гибким. Я им так и говорю: «позвольте, я вам интроект имплантирую — а вы его переварите» и демонстрирую какую-нибудь магическую штуку… Приезжаю в Питер, а тут есть известная вам группа эзотериков, где все о карме, о путешествиях в иные миры и пространства толкуют и переживания у них мощные. Так я им говорю: «ребята, не забывайте, что все это — ваши проекции» и так далее, — то есть все наоборот, чем в Москве. Есть люди, упертые в эзотерику и не желающие больше ничего видеть, — я приглашаю их в гости, показываю фильмы: «Маленькие трагедии» по Пушкину, пьесы Чехова, Шекспира, гетевского «Фауста» читаю и говорю: «эзотерика — это тупичок, мелочь такая, — у Пушкина, Шекспира и Гете — гораздо более серьезные вещи почерпнуть можно, без разных там словечек. И Школы ваши, которые вы считаете выше всего — это так, на уровне общечеловеческой культуры — весьма слабенькие явления. Возьмите крупного ученого, политика, художника, артиста — вот где и видение и стратегии уникальные и состояния — вот, например читает Юрский стихи в концертном зале, — там весь зал таким состоянием накрывает, — далеко не каждый продвинутый эзотерик и лидер Школы в таких состояниях может пребывать»… И так далее — одним доказываю одно, другим — противоположное… Сам я не знаю как оно все на самом деле, — для меня это таинство, поэтому я свободно могу входить в ту или иную картину мира и играть с ней — отстаивать или критиковать — от задачи зависит. При этом я не неискренен…
А: Да. Ты верно сказал, что очень часто человек хочет замкнуть свою картину мира, как некоторую определенность, причем он может в этой определенности уйти в общение с Богом, воспринимая его как определенного, как конечного, как представленного Учителем, допустим, или некоторым подобным образом. Человек очень часто хватается за определенную, ограниченную картину мира. Замыкая себя в определенном модусе существования. И хорошо, если это так происходит, и это замыкание гармонично. Но рано или поздно он сталкивается с ограниченностью, с дефицитностью, с плоскостью этого мировоззрения. Эта ограниченность, как это ни смешно, может быть определена контактами с высшими силами, и она может быть определена зацикленностью на материальных моментах. Есть типичные проблемы человека, который пытается совместить высшее и земное. До сих пор мы преимущественно обращали внимание на человека как на земное существо.
В: Но что-то случилось либо с нами, либо с нашими клиентами в последнее время, либо со всем человечеством.
А: Я бы сказал, что что-то случилось с миром.
В: Причем в последние буквально несколько лет.
А: Да. Во-первых, мы наблюдаем целый ряд событий, имеющих апокалиптическое значение. Таких событий, которые совершенно уже не диктуются такими вещами, как передел мира, экономика, политика. Какая-то горстка террористов, хрен знает откуда взявшихся, потрясает основы мира. На нее всем миром собирается цивилизованный мир — против кого, против чего? Конечно, можно потом описать это как определенное экономическое, историческое, политическое явление, но все-таки здесь видна какая-то натяжка. Я бы сказал, что что-то явно произошло. Очевидно, настолько усложнился наш земной мир, что часть тех задач, которые раньше традиционно были в компетенции высших сил, начинают ими спускаться на землю. Появляется все больше и больше эзотерически одаренных людей с уплотненным контактом с высшими силами, с одной стороны, а с другой стороны, с приданностью ими вот этих высших способностей. То есть они начинают прозревать, у них появляется способность к предчувствию, предсказанию, действию, они начинают духом влиять на материальный мир. Люди становятся на порядок более богоподобными.
В: Это было и раньше в каком-то единичном масштабе.
А: Да. А сейчас это становится значительно более массовидным. Это значит что то ли мы созрели, то ли боги вынужденно делегируют нам свои полномочия. И новый объем видения, новый класс задач, новые проблемы, которые упали на человечество. Я думаю, что боги сказали, что вы уже подросли и, господа, либо сами разбирайтесь здесь как следует, либо вообще ну вас нафиг. А то мы сами не справляемся.
Это новый класс возможностей, это новый класс проблем и новый уровень ответственности. И в своем быту я сейчас перестроился, я понимаю, что есть боги…
В: Александр Павлович, боги или Бог?
А: Я говорю «боги» почему — безусловно, есть Абсолют. И есть его ипостаси. Их очень сложная иерархия, причем не одна.
В: Она не так проста, как иерархия царей и министров.
А: Много иерархий, много аспектов, много традиций, не только земных традиций, но и традиций формирования этих сущностей.
В: То есть это не обязательно воспринимать в персонифицированном виде, можно воспринимать в виде какой-то энергетической структуры…
А: А и в персонифицированном, причем абсолютно персонифицированном виде, это совершенно реальное для меня явление, проверяемое. С другой стороны, я представляю, что некоторые сущности могут быть энергетическими полями, законами.
В: Голографическими записями информационной структуры.
А: Не знаю. Мне концепция эта не очень близка. Мне кажется, что скорее это техническое действие сущности, чем сами сущности — запись. Не знаю, я недостаточно образован в этой картине мире для того, чтобы о ней рассуждать. Но точно я знаю, что она достаточно множественна, что каналов информации, способов подачи этой информации, достаточно много — даже сходящихся на одном человеке, на одной личности. И все они нуждаются в нас как в агентах земной деятельности. Поэтому за нас идет определенная борьба, конкуренция. Мы являемся довольно интересным объектом — Земля, земная цивилизация — для разнообразных воплощений.
В: Я лично тоже чувствую на себе интерес, обращенный ко мне из самых разных инстанций.
А: Интересно это даже в бытовом плане. Это накладывает определенные ограничения, которые даже носят юмористический характер. В организации своей интимной жизни ты думаешь, а будет ли это сообразно с точки зрения этих сущностей, которые за нами наблюдают — как говорится, «Бог все видит, он все знает». И решаешь, можно или нельзя, будет ли это благолепно или не будет это благолепно. И это несколько юмористически выглядит, но думаю, что такой моральный контроль тоже человечеству не помешает. Чтобы мы Бога знали и боялись. Или богов. И следовательно, этот способ теологического, эзотерического или нравственного контроля работает. Хуже не будет. Это будет лучше, чем культ секса или голого тела сам по себе.
Плотность этих объемных задач, спущенных на человечество, действительно усилилась. Обрати внимание, в последнее время практически нету классических невротиков. Все невротики с какой-то придурью, кто-то кому-то наговорил что-то, заговорил кого-то… Невроз явно обобъемился.
В: Равно как ситуации семейного консультирования…
А: Да. Произошел какой-то качественный скачок в организации жизни на земле в целом. Она стала более интересна богам, и они за нее взялись значительно более серьезно.
В: Или менее интересна, и они отдали ее на откуп нам самим.
А: Нет. Дело в том, что спускание на нас этих объемных способностей — это не оставление нас богами, это большевистскую Россию боги оставили. Мы действительно были атеистами, нам никто не мешал. За исключением редких эксцессов.
В: Но атеизм был мощнейшей религией.
А: Да, у которой был свой эгрегор, свои организаторы, свои вожди, свои маги. Но я хочу сказать, что оснащение человека объемными способностями и возможностями — это инициативное действие высших сущностей, которое, разумеется, не было бы ими произведено, если бы не было необходимости, если бы человечество в целом не доросло до этого. Я думаю, мы проходим довольно острый период развития человечества. Говорили же о формировании шестой расы. Как все предсказания, я думаю, что это будет реализовано, но будет реализовано не совсем в той форме, в которой это было предсказано.
В: Тенденция к упрощению этих вещей до уровня обывателя…
А: Она всегда есть в предсказаниях.
Если бы мы с тобой рассказали о том, что с нами произошло и с какими конкретными феноменами мы столкнулись за последний год, у читателя от этого разговора поехала бы крыша.
Гораздо больше, чем от теоретизмов этих. И вот это и должно быть предметом повествования, предметом интервьюирования, и так далее. Ты рано потерял этот наивный взгляд. Помнишь, я говорил, что ты был гений задавания примитивных вопросов, на которые интервьюируемый хвост распускал. Спросил бы меня — а что такое Учитель?
В: Я уже спрашивал, и в третьем томе уже этого много есть…
А: Меня ты не спрашивал. Меня ты другое спрашивал. Поэтому мне хочется рассказать.
В: Расскажите.
А: Есть люди, которые более плотно компетентны, чем я, в этом. А что было бы интересно — это мой уникальный Путь поэтапный. Переход — ты же помнишь там, атеистическое мировоззрение, и довольно хорошая, талантливая техника этого атеизма. Потом — «маг, который не знает, что он маг». Потом — принятие абстрактно, теоретически некоторых способностей, как возможно объемных. Потом формирование чисто теоретической концепции объема. А теперь какая-то и совсем уже необъяснимая и очень интересная практика.
В: Давайте так, Александр Павлович. Все-таки с момента нашей встречи полтора года назад, плотность событий у вас и у меня была достаточно мощной. Так что же происходило?
А: Я хоть и не останавливаю сейчас запись, но у меня такое впечатление, что мы с тобою должны прежде всего подумать, что происходит, на значительно более серьезном уровне. Когда раньше ты брал интервью, мы как бы обобщали опыт, который менялся достаточно медленно. Сейчас у нас за последние полгода произошло побольше, чем проходило года за три нормальной жизни. Мы как-то считали, — один к пяти время уплотнилось. И мне кажется, что мы еще не способны достаточно внятно обобщить, с чем же мы имеем дело. Мы слишком пользуемся пока метафорами, а не терминами. Мы слишком не проработали литературу. Я не знаю, может быть, эти процессы будут настолько быстрыми все, что мы и не успеем это проработать. Может быть, нам нужен совершенно иной способ постижения действительности. Я бы подыскал новый ключ к нашему взгляду на эту ситуацию.
В: Может быть, ключом будет именно рассказ о событиях.
А: Нет, рассказ о событиях это пошлятина какая-то. Это «мы познакомились с той практикой, с этой практикой». Читатель скажет, что мужики секту организовали и чуть-чуть увлеклись. И об этом книжку пишут. Во-первых, не организовали секту. Во-вторых, и не хотим. В третьих, обнаружилась такая вещь, что такой товарищ, как Алексей Вовк — он чуть пораньше нас вошел в эти практики, к примеру, в чем-то.
В: Я, в принципе, тоже об этом довольно давно знал и много что в работе употреблял. Чуть позже, правда, чем Вовк.
А: Есть такое понятие «право на песню». Право на песню до того у меня было. Здесь право на песню, я бы так сказал, на уровне куплетов. Очевидно, надо еще подумать, для того, чтобы что-то брякнуть.
Я хочу сказать, проблема не там, где мы ее пытаемся сейчас найти. Мол, консультирование — какое оно, плоское или объемное будет? Консультант — он пионер изучения человеческой природы. И сейчас его задачи меняются, поскольку меняется сам человек. Когда-то достаточно было открыть, что в человеке есть эго, суперэго, и консультировать. А сейчас настолько актуализировались изменения в человеческой природе, настолько перестроились связи с макро-, микромиром, духовным миром, что поневоле меняется и природа деятельности самих консультантов. Дело даже не в этом. А дело в том, что как пионеры мы чувствуем раньше ученых, раньше жрецов-теологов, чувствуем эти изменения практически. Нахождение практического обобщения того, что происходит — это не наша задача, а наши возможности, наш долг. Потому что до тех пор, пока мы что-то не сформулируем, ученые за эти проблемы не возьмутся. Ученые — это бюрократы от процесса познания. И до тех пор, пока явление не будет сертифицировано обыденной психологией, ученый никогда не примется за изучение этой проблемы. Конформизм — нонконформизм, мнение трудящихся или мнение граждан перед выборами, после выборов — вот чем они сейчас занимаются. Жрецы — служители религии — они поддерживают в человеке связь с высшим, тоже не замечая, игнорируя изменения в характере связи человека с Богом. Консультант практически ежедневно с этим связан. Вчера у него был один клиент, сегодня он уже стал другим. Вот это порождает перед нами проблему первоформулировки того, что происходит. Фиксация объяснения феноменов. Поэтому мы как разведчики, как Соколиный Глаз, который между индейцами и белыми. Мы постоянно в горниле этой обнажающейся перед консультантом человеческой природы во всей ее драматичности и полноте. Драматизм стал и драматизмом связи с верхним миром. И поэтому у нас и формируются проблемы обнажения практики. Сейчас уже в мировой литературе появился образ воспитанного в определенной традиции гуру-психотерапевта, его способы консультирования. И наоборот, консультант, который пользуется исключительно научными данными, обобщениями, как вид консультанта. Экзистенциальный консультант. И т. д., и т. п.
В: Вы сейчас обострили ситуацию, сказав, что мы предстаем перед все более и более усложняющейся природой человека, которая каждый день предъявляет нам новые грани, которые ранее можно было игнорировать и не замечать. Одна из таких граней — это то, что раньше было лишь поэтической пушкинской фразой, которую вы любите: нет правды на земле, но правды нет и выше. Она становится, в какой-то мере реальностью.
А: Я бы все-таки другой аспект сейчас подчеркнул. Я в прошлом этот тезис тебе говорил, но он у меня закрепляется все больше и больше — консультант должен помогать человеку в этом мире, здесь, справляться самому и привлекать богов по минимуму. Если человек может собственным интеллектом, собственной интуицией, собственным чувством, собственной душой и духовностью решать проблемы, то он и должен это решать сам. И консультант ему должен в этом помогать, если чуть-чуть стронуть, доучить, подсказать. И тогда человек станет немножко больше богоподобным. И вот эти боги, высшие сущности — они формируют этот процесс. А консультант им в этом мире, в этом процессе им и клиенту помогает. С той только разницей, что раньше консультант был ученый, атеист, практик, сейчас он еще и становится духовным существом, человеком, ответственным перед богом, перед высшими сущностями за процесс осуществления своей деятельности. Произошла очень интересная вещь: боги открылись консультантам, а консультанты стали ответственными перед богами. Пожалуй, это самая четкая формулировка того, что сейчас произошло.
В: В связи с этим у меня, например, поменялось представление о том, как я мог бы писать продолжение «Хроников». Если бы я продолжил ходить по выдающимся людям, каковых немало, и писать что-то типа энциклопедии, — было бы что-то не то…
А: Ты таким образом свел бы поиски Пути к какой-то удобоваримой позиции. К статическому описанию — что бывает. И потерял бы Путь.
В: А это вообще не так, потому что сама книжка — она являлась частью моего Пути. Это не энциклопедический словарь: христианство, иудаизм, буддизм и плюс к ним еще там Калинаускас, Иванов, Чебанов…
А: Это не хроники про то, что бывает, это хроники крестовых походов, битвы за гроб Господень. Мне кажется, что новый том должен обострить противоречия поиска Пути, а не сгладить и не завершить их.
В: Собственно, я к этому и пытаюсь подойти. Потому что мои противоречия сейчас предельно обострены. Я почти каждый день сталкиваюсь с совершенно новой картиной мира. Я воспринимаю все, как тайну, поэтому я смиренно слушаю, впитываю, но меня уже начинают раздирать эти противоречия.
А: С точки зрения гностической, с точки зрения надежды на обретение абсолютного знания это ситуация абсолютного проигрыша. Это просто калейдоскоп картин мира, усложнившихся минимум на порядок, на измерение, на объем.
В: С другой стороны, меня обнадеживает фраза из интерпретации к пятому Аркану Таро, которая звучит примерно так: «предельный раскол индивидуальности предшествует предельному ее расцвету и конечной цели — воссоединению с Целым, оставаясь самим собой»[19].
А: Что-то я в конечные цели после знакомства с верхними сущностями и с Арканами не очень верю. По-моему, это процесс вечный, длящийся миллионы лет. Разумеется, он куда-то идет во времени, даже и для сущностей, которые господствуют над временем, он и там не статичен. Я верю, что есть высшие сущности и так далее. Так у них что — Путь закончился? Они там все благие, только летают с белыми крыльями и нас учат нехотя?
В: Далеко не нехотя.
А: Практика показывает, что они трудятся, у них там тоже планы срываются, горят, клиенты ни хрена не понимают, действуют не так. Не помню, кто говорил, что Бог — первый труженик. Но это значит, что на каждую высшую сущность нагрузка драматического увеличивается.
В: Так мы и говорим о том, что у нас происходит первое столкновение с работой души, которая только начинает просыпаться.
А: А у них души уже вовсю работают.
В: Да и не по одному поводу.
А: Там тоже кровь, слезы и горячий пар.
Самое удивительное, что это не цинизм вызывает, а какой-то скорбный оптимизм, что, ребята, таскать вам — не перетаскать еще миллионы лет. Это бесконечная строительная работа. Очевидно, те индивидуальности, которые спокойно принимают, что это работа бесконечная, на миллионы лет, эти сущности и заставляют эти миллионы лет трудиться.
Все ведущие консультанты так или иначе сегодня связаны с эзотерикой, связаны с той или иной формой общения с высшими силами. Так или иначе, у них практика изменилась. Для многих из них это общение с высшими силами стало и до сих пор остается сугубо интимной процедурой. Причем часть общается в традиционной православной традиции, и они считают, что их частное дело, дело совести, с другой стороны, это никак не влияет на технологию. Другие, с одной стороны исполняют свой профессиональный долг, с другой стороны, включают свой опыт общения с богом, но считая, что они выполняют свой религиозный долг. И наконец, есть те люди, которые пытаются совместить свою профессиональную и религиозную позицию на базе того, что они имеют дело с объемной феноменологией. Они связаны с явлением божественного в нашей обыденной жизни. И если брать большинство реально практикующих консультантов, то наверняка у них появляются эти объемные феномены, а у самих у них объемное видение, и данность им информации от горнего мира. Это безусловно протекло в течение последних семи лет максимум.
Я лично шел от ортодоксальной практики и только в последнее время свернул, уткнулся мордой в эти объемные явления, а у тебя это произошло пораньше. Но то, что это у многих пошло, и то, что игнорировать это невозможно, порождает целый ряд экзистенциальных и познавательных проблем, проблем мировоззрения, практико-технологических проблем. Как работать в этом мире, где такое творится?
Глава 7. Виктор Николаев
Эта беседа посвящена, в основном, одной теме, которая интересовала меня долгое время. Благодаря нескольким месяцам общения с Виктором в моем мировоззрении произошли мощные перемены. Надеюсь, что и читателю этот текст послужит, как повод для расширения границ мировоззрения.
С Виктором мы познакомились в мае 2001 года у Виктории Рогозовой. Более восьми лет Виктор погружен в мир Арканов, а недавно сам начал вести группу. Кроме того, он учился у многих Питерских эзотериков, а сейчас, на мой взгляд, Виктор — очень сильный и зрелый Мастер…
Январь 2002 г.
Влад: Я хочу обсудить с тобой вопрос, касающийся энергетики человека, в частности, так называемых «тонких тел». Мы уже не раз с тобой обсуждали эти темы и мое мировоззрение в этом месте стало постепенно трещать по швам. Например, мы говорили о так называемом выходе некоторых тонких тел из физического тела — спонтанном, вынужденном, спровоцированном. Для меня ранее это всегда была некая метафора. Метафора, связанная с тем, что я не мыслил себе существование тонких тел как сущностей, действующих в физическом пространстве. Физическое пространство — в нем ничего, кроме физических объектов и быть не может. Объекты большей размерности могут лишь проецироваться в физическом теле. Эмоция — проекция в каком-то объеме тела. А так это более мерное, чем физическое, пространство, которое надо искать не в этой мерности, а в иной, может быть, скрученной, сложной геометрии… Поэтому когда говорят о выходе, что тело застряло на уровне груди — для меня это всегда некая метафора. Как бы ты это прокомментировал? Астральное тело «выдернули», оно где-то застряло… Что при этом происходит с человеком? Как будто это такое же тело и оно может двигаться внутри…
В.Н.: Ты сейчас очень четко описал ту модель, которая при этом используется. Физическое, астральное, эфирное и ментальное тела в нормальном состоянии полностью вписаны в физическое тело. Они имеют его вид, его размер. Они полностью совмещены. Для того, чтобы произошло то, что называется выходом — то есть чтобы ты, допустим, вышел в эфирном теле в пространство — выводится реальное трехмерное тело, шевелит занавески, оно имеет возможность взаимодействия с трехмерным пространством. В трехмерном пространстве с физическими объектами оно взаимодействует на физическом уровне.
В: Тогда получается, что это какие-то проявления физического тела.
В.Н.: Это в прямом смысле физический объект, — как я это понимаю. Относительно ряда тел я могу сказать, что это переживания. Но в принципе это абсолютно материалистическая точка зрения. То есть все эти тела существуют как физические объекты.
В: Как матрешка.
В.Н.: Как матрешка. Причем у первых четырех нормальные размеры одинаковы. Для того, чтобы они могли сосуществовать в одном теле, они имеют дополнительную меру, могут быть совмещены в одном объеме пространства трехмерного. Я с этим знакомился на собственном опыте. Это касается эфирного тела. С астральным я познакомился даже раньше, с астральным и особенно ментальным. В свое время дергали за хвост.
В: Каким образом?
В.Н.: А так: идешь, разговариваешь с человеком, тебе говорят: «Ой, куда ты убежал?» При этом сохраняется ощущение, сохраняется практически вся функциональная деятельность, которая существует. Но на уровне переживания возникает перекошенность. Допустим голова перегружена, тяжелая становится, непонятно, почему, отчего.
В: Как правило, пропадает румянец, блеск глаз.
В.Н.: Да. Чисто физически может проявляться.
В: Или наоборот, человек пышет, что называется. Щеки красные, глаза блестят, походка ядреная. Чувствуется, он в теле.
В.Н.: Когда человек полуразобранный, тонкое тело в нормальных ситуациях до конца не выдергивается. Как правило, оно выдергивается ровно до того центра, который является для него базовым энергетическим центром. Для эфирного тела основным базовым центром является свадхистана. Для астрального считается или манипура, или анахата. В нормальных условиях оно просто может выдергиваться до этого центра.
В: Что значит выдергиваться?
В.Н.: Происходит рассогласовка. Если в нормальном состоянии оно полностью совпадает с физическим, то в выдернутом состоянии у тебя получается часть тела совмещено, а часть тела вне физического. Чаще всего (по крайней мере, из того, что я видел) это выдергивание происходит до базового центра. Если дальше, то начинаются более сложные штуки, с которыми я редко встречался.
В: То есть, когда это происходит, человек, несмотря на то, что сохраняет жизнеспособность, начинает хандрить, болеть…
В.Н.: Постепенно начинается разрушение физического тела, в виде болезней, депрессивных состояний и прочего. Как правило, это редко определяется в виде физических болезней. Человек говорит, что у него болит. Врачи смотрят: да нет там ничего.
В: А как тела улетают? Вследствие чего?
В.Н.: На собственном опыте могу сказать, что для меня это, например, какая-то очень серьезная мыслительная, эмоциональная деятельность. Когда ты пытаешься достать то, что считаешь существующим вовне. Относящимся к объективной реальности.
В: Я не понял.
В.Н.: Смотри, если я считаю, что Бог вот там, то для того, чтобы туда до него дотянуться, надо поставить лестницу, еще что-то сделать. Но если я понимаю, что лестницу мне не поставить, я начинаю туда тянуться чем-то. В зависимости от того, чем я тянусь, то это тело туда и движется, вовне. Это способ саморазборки.
В: Но это из высоких категорий. А из простых вещей?
В.Н.: Из простых… Вот я люблю женщину. Физически рядом ее нет. Мне захотелось просто потрогать. Просто сознание потянулось. Тело пошло. Ментальное тело. Эмоциональное… Эмоция пошла — потянулось эмоциональное тело.
В: А если делаешь это сознательно и можешь возвращаться?
В.Н.: Народ этим и занимается, когда практикует выходы из тела, походы в астрал, походы в эфир, походы в ментал. Когда это пространство вынесено вовне, когда человек говорит: «Астральное тело у меня есть, а астрал где-то там». Значит, чтобы попасть в астрал, надо куда-то чем-то выйти. Выходит тем, что называется астральным телом.
В: А при грамотном подходе?
В.Н.: Про грамотный подход сложно говорить, потому что существуют веками наработанные техники, как это делать.
В: Задача просто внимание перенести в астральное тело?
В.Н.: Практически да. Для того, чтобы получить ту информацию или те переживания, которые связаны с астральными путешествиями или тем, что этим называется, достаточно перенести внимание в собственное астральное тело. Оно все это уже имеет, потому что оно с этим взаимодействует.
В: Но вот многим интересно выйти и посмотреть на себя со стороны.
В.Н.: Посмотри в зеркало.
В: На спящего. Некий опыт такого необычного переживания, чтобы убедиться, что оно есть.
В.Н.: Но это способ убедиться, что эти тела существуют. С этой точки зрения этот опыт полезен и важен.
В: А все эти путешествия в астрал это…
В.Н.: Это удовлетворение своих достаточно меркантильных интересов. Любопытство, еще что-то.
В: А целительство?
В.Н.: Как прикладной вариант использования, возможно, эти техники и возникли таким образом. Куда-то выйти, куда-то сходить, что-то сделать. Да, действительно.
В: Скорее всего, это, на мой взгляд, «телеги». Некое описание субъективного опыта. То, что я говорю, как метафоры мерных пространств, не тело, а именно мерные пространства — это была моя техника. Ты говоришь о другой технике. Задача в том, чтобы подобрать технику, которая работает?
В.Н.: Если ты справляешься с задачами, которые ты перед тобой ставишь, с помощью той концепции или той «телеги», которая у тебя есть на данный момент, значит, она тебя удовлетворяет, значит, она соответствует всему тому, что тебе требуется. Она рабочая. Как только ты сталкиваешься с чем-то, что не поддается даже не описанию, а, пожалуй, возможности взаимодействия, если с тобой начинает происходить нечто, чего ты не можешь (чаще всего с негативными штуками бывает связано), не только не понимаешь этого, и не можешь с этим взаимодействовать, значит, та, концепция, «телега», которой ты пользовался, перестала соответствовать тому, что с тобой происходит. Значит, ее надо менять.
В: Мы можем сказать, что в каком-то случае ментальное тело каким-то образом вышло за пределы других?
В.Н.: Тут можно сказать попроще. Если я работаю, скажем, с эфирным телом, и вдруг со мной начинают происходит какие-то астральные взаимодействия, то используя концепцию эфирного тела, я не могу справиться с ситуацией, которая возникает на этом уровне. Значит, мне надо либо расширять концепцию, либо переходить к концепции астрального тела и взаимодействий астральных тел.
В: А если человек вообще не пользуется концепцией тел, концепцией тех же самых мерных пространств, а пользуется просто концепцией физиологии? Или наоборот, не пользуется концепцией физиологии, а залип на «телеге» каких-то астральных уровней?
В.Н.: Это все точно то же самое. То есть не важно, в какую сторону перекос идет. В восходящее по утончению тело или нисходящее. Если я завис в астральных войнах и мне топором палец отрубили, сколько я там астрально ни восстанавливаю палец, он не прирастет. Мне надо брать палец, идти к хирургу, чтобы он его пришил. Точно так же и с физическими болезнями. Уже проявленное на физическом плане воспаление аппендицита иди и режь…
В: Я встречал очень много людей, у которых такие концепции тела, которые мы можем использовать как метафоры, на уровне жестких убеждений, что так оно и есть. А мы говорим сейчас о том, что все-таки под этим подразумевается рабочая концепция, которой удобно пользоваться. А как оно все на самом деле никто не знает и знать не может…
В.Н.: Как оно на самом деле — фиг его знает. Знал бы — что б я тут делал? На самом деле это действительно вопрос концепции. До тех пор, пока концепция, которой я пользуюсь в виде прикладного варианта, позволяет мне решать встающие передо мной задачи, она удовлетворительна, приемлема и не требует к себе никаких воздействий, применений, изменений.
В: По сути, любая возникающая проблема — это повод изменить концепцию.
В.Н.: Если ты не можешь ее решить в рамках предыдущей. Кто-то мне говорит, что можно проходить сквозь стены. Да ну, — я в дверь выйду. То есть пока не возникает реальной ситуации, когда это необходимо, нет смысла этой концепцией заниматься. Да, можно признать, что она существует. И пусть существует, она мне не мешает.
В: Поясни тогда про «астральные войны». Мы говорили о том, что может быть спонтанный выход тонких тел, когда не ты себя проецируешь, а происходит ситуация, в которой тебя выдергивают. Насколько это реально и что это такое?
В.Н.: Сказать, что это такое, я не смогу, потому что не занимался конкретно астральными войнами. Но этим занимаются некоторые люди. И используют те же самые практики, которые применяются для лечения. Для этого надо наработать умение перемещать сознание в это тело, этим телом двигать, это тело перемещать в пространстве, которое будет обозначаться как астрал, взаимодействовать с тем, что там встретишь. Как ты будешь взаимодействовать, будешь ли ты лечить или будешь мечом махать — зависит от того, чем ты собрался заняться.
В: У меня неоднократно были переживания, когда кто-то без моей воли, ведома, согласия что-то из меня вытаскивает, и что-то там происходит. Я не настаиваю именно на таком описании, — если настаивать буду, то тут уже можно диагноз ставить. При этом просто переживается депрессивное гнетущее состояние и иже с ним. Но можно применить и концепцию того, что меня действительно кто-то дернул. Причем, не всякая депрессия и дискомфорт подходит под такое именно описание… Что это такое, почему это происходит? Как с этим быть?
В.Н.: Именно вне твоего ведома происходит?
В: Я неожиданно обнаруживаю себя в разобранном состоянии. При этом есть все сопутствующие данному состоянию, если посмотреть в зеркало: бледность, какие-то психофизические переживания, депрессия. И, плюс ко всему — ощущение внешнего воздействия. Это можно описывать внешним воздействием, можно описывать как некие психотерапевтические моменты, — например, проекции, перенос на кого-то ответственности и т. п. Достаточно того, что у человека есть уязвимое место, или он что-то на кого-то спроецировал, вспомнил какую-то детскую обиду… Тем не менее, я сталкивался со многими ситуациями — и с собой и с некоторыми людьми, которых я консультировал, когда психотерапевтическая концепция не работает. И еще я видел много психотерапевтов, которые бьются и бьются над этим, а все без толку. И оказывается, что несостоятельна психотерапевтическая эта модель — с проекциями и тому подобными вещами — в целом ряде случаев. Тогда я делаю вывод, что действительно возможно рассмотрение задачи, когда какая-то сволочь берет меня, вытаскивает из тела и валтузит почем зря. Меня, пациента…
В.Н.: Собственно, об этом мы все время и говорим. Если я пользуюсь психотерапевтической концепцией, то да, это мой страх, который каким-то образом привел к какому-то переживанию, к определенным ощущениям. Я пробую, используя психорапевтические методы, убрать то, что я считаю негативным — переживания, еще что-то. Если это не помогает, я вынужден искать другую концепцию. Либо я иду в одном случае к обычному врачу, к терапевту и говорю: «У меня вот тут болит, эти психотерапевты меня забодали». И он у тебя что-то находит, и что-то лечит, и все проходит. Вполне подходящий способ. Если тут ничего не помогает, значит, я вынужден идти к человеку, который пользуется другой концепцией. Пойти к целителю, к магу, к экстрасенсу, то есть к человеку, который пользуется иной концепцией происходящего. То есть это даже не концепция тела или не тела. Это — концепция происходящего.
В: Так что же происходит и кому это надо? С какой стати, если я обнаружил, что да, это воздействие внешнее, хотя большинство психотерапевтов могут упрекнуть, сказать: «Поищи корни в раннем детстве, где-то там еще. Ты защищаешься от этих потаенных проекций». Не только я. Я наблюдал это на моих пациентах, на многих людях. У меня складывается впечатление, что не так прост этот мир, как хотелось бы… Мы ходим с улыбчатыми лицами, а за этими улыбками какие-нибудь монстры, которые на каком-то уровне друг из друга что-то перетягивают. Может быть и такая модель. Зачем, почему, и что это такое?
В.Н.: Делают это те же самые люди.
В: Кто?
В.Н.: Если брать концепцию астральных войн, это все равно делают люди, которые обучены определенным правилам.
В: Зачем им это?
В.Н.: Ну, это уже к ним вопрос, зачем им это.
В: Мне непонятно, то ли человек может это делать неосознанно, то ли ему что-то от меня надо, от кого-то надо. Когда тело находится вне человека, туда можно напичкать всякой фигни.
В.Н.: Да, в силу того, что человек не осознает этого тела, если он просто не обучен этому, туда можно, пользуясь данной концепцией, понапихать чего угодно, и потом это тело благополучно вставить на место. И начнет происходить всякая бяка. И наоборот. В зависимости от намерений того человека, который это делает, ты можешь вылечиться таким образом, а может произойти что-нибудь прямо противоположное.
В: Мне непонятна все равно корысть того человека который может такие вещи делать…
В.Н.: Ну… В чем корысть власти? Для одного в этом корысть есть, для другого нету. Это, как всегда, удовлетворение собственных потребностей. Потребностей в чем — это вопрос к потребностям. То есть почему у человека именно таковы потребности, это надо с ним сидеть и разговаривать.
В: Ты рассказывал недавно, что как-то пригласили тебя в одну уважаемую организацию и там что-то происходило. Можешь ты сейчас это прокомментировать?
В.Н.: Опять-таки в этом случае придется пользоваться концепцией тел и того, что они могут перемещаться в нашем трехмерном пространстве вне зависимости от того, как они называются. Я, пожалуй, даже не буду называть это комментарием. Я расскажу об этом как о переживательном опыте. Потому что по-другому рассказать невозможно. Хотя меня туда не приглашали, просто надо было зайти. Даже не мне надо. Я просто находился при этом. Человеку, который шел со мной, надо было зайти и с кем-то там поговорить. При этом возникло такое переживание. Хорошо, что оно было мне уже знакомо на уровне собственного переживания, как внутренне переживается выход вот этого самого тела из физического. Поэтому это можно было заметить. Если такого опыта нет, просто это не замечается.
В: Но вдруг что-то происходит…
В.Н.: Вдруг портится настроение, начинают болеть ноги, руки, голова.
В: То есть ты шел куда-то и по пути, или не по пути, а там…
В.Н.: Ну, собственно, произошло это чуть раньше. Опять придется возвращаться к мерности и пространствам. Как данное физически проявленное заведение, коллектив людей или место, в котором эти люди собираются, проявлено в пространстве. Как это пространство оборудовано, астральным, ментальным, эфирным, еще каким-то, не важно. Можно сказать, что на подходе к этому явлению произошло такое действие — выход одного из энергетических тел.
В: Вынужденное?
В.Н.: Вынужденное, да.
В: То есть как будто из тебя вытащили что-то?
В.Н.: В переживании не существовало ни одной причины собственного, субъективного порядка, чтобы это произошло. Не было страха, не было напряжения.
В: Это произошло только у тебя?
В.Н.: Нет, это произошло у нас двоих. У меня и у того человека, с которым я шел. Дальше около часа мы находились в этом конкретном месте, физическом помещении. И возникали перегрузки чисто соматические, те самые явления, которые сопровождают такой процесс, как выход этого тела. Перегрузка по физическому телу, определенные, конкретные места. Перегрузка по энергетическим центрам. Неестественное распределение нагрузки.
В: Почему это происходит? Это известный и уважаемый эзотерический коллектив. Казалось бы, человек, приходя туда, должен испытать некую благостность.
В.Н.: Это то, о чем мы с тобой говорили и раньше. Это может быть использовано как способ обучения. Происходит выдергивание тела, и дальше в том пространстве, в котором оно выдернуто, может происходить обучение человека, которого он не осознает. Это плюсовая картина. В то же время человек действительно не осознает то, что с ним происходит, и то, что с ним делают. Это просто возможность заполучить чужих тараканов, даже не зная об этом. И как они будут взаимодействовать с твоими собственными, никто не знает.
В: Это специфика именно этого коллектива?
В.Н.: Ну, по крайней мере, именно с таким эффектом я сталкивался именно в этом коллективе. Физически общение с людьми, которые находятся в таком разобранном состоянии, я наблюдал с первого дня знакомства с ними. Находясь в каких-то спецситуациях, тренинговых, в лагере, именно у них я чаще всего видел это состояние на физическом уровне. Оно очень специфично. Люди, которые находились в это время внутри помещения, все находились в одном состоянии.
В: Почему же они не разбежались, а, наоборот, число их растет?
В.Н.: Я не думаю, что число их растет.
В: По крайней мере, росло до какого-то времени очень сильно.
В.Н.: Потому что какая-то часть действительно того, что с ними происходит, имеет для них позитивный момент. В собственной структуре ценностей, безусловно. Потому что все-таки система обучающая, и с человеком происходят изменения, которые он расценивает как положительные. Но с ним также происходит и то, что положительным изменением назвать сложно.
В: Что?
В.Н.: Что при этом происходит? Как назвать те изменения? Я бы сказал так, что в этом состоянии человек некритически воспринимает подаваемую информацию даже на уровне вербального общения, неспособен полностью адекватно воспринять эту информацию. И он неконтролируемо ее воспринимает.
В: Это характерно для структур, где имеется сильная личность, сильный Учитель, который транслирует какую-то достаточно мощную ценность. Я с этим неоднократно встречался. Если Учитель в неком состоянии сам находится, то критическое суждение учеников полностью снимается, ты как бы входишь в это состояние понимания, проникновения того, что он говорит и при этом ты совершенно некритичен.
В.Н.: При этом часто остается возможность критического восприятия. В данном случае, о котором я рассказывал, этой возможности не существует.
В: То есть ты хочешь сказать, что это делается специально?
В.Н.: Скорее всего, да.
В: А зачем?
В.Н.: Этого я не знаю. Зачем это делается в конкретном месте, надо спрашивать у человека, который это делает. Но для меня наличие подобной энергетической структуры, в результате взаимодействия с которой происходит вот такое раздергивание, первый признак того, чтобы туда не ходить.
В: Надо обладать достаточной чувствительностью, чтобы понять, что это такое. Большинство же людей приходят без таковой.
В.Н.: Безусловно. Перед этим я долгое время как раз занимался этой самой концепцией тела, то есть как переживается то или иное энергетическое тело.
В: Расскажи тогда об этом.
В.Н.: Используются энергетические практики для перевода сознания в данное конкретно обозначенное энергетическое тело. Благодаря этому возможно переживание этого тела.
В: Что это может быть за практика, самое простое, на пальцах?
В.Н.: Самые простые. Берется энергетический центр, накачивается центр энергией в результате практики.
В: Что значит «центр накачивается энергией»?
В.Н.: В силу его задействованности.
В: Непонятно. Это уж слишком сложно для «на пальцах». «На пальцах» это когда и получаешь внимание на кончиках пальцев. Потом делаешь усилие при неподвижности физического пальца двинуть пальцем внимания.
В.Н.: Вот это уже следующий этап. Вначале надо почувствовать этот самый центр, как он в твоем физическом теле переживается, присутствует. Когда ты это переживание получил, начинается та самая работа, о которой ты сказал. Почувствуйте вашу руку, попробуйте перевести внимание, оставив физическую руку на месте, в сторону.
В: Это упражнение даже в спорте используют. Идеомоторная гимнастика. Когда ты двигаешь руками, не двигая ими. Поворачиваешься налево, направо, ходишь.
В.Н.: Чисто внешне практика видит абсолютно точно также, потому как известные вещи, которыми пользуются давно и успешно. Но когда это дело совмещается в данном случае с эфирным телом, то базовым центром, откуда любое движение эфирного тела запускается является свадхистана. Это определенное ощущение нагрузки на этот центр, когда ты пробуешь что-то сделать именно этим телом, эфирным. Определенное ощущение на физическом уровне, когда одно тело выходит из другого, то есть когда эфирное тело отделяется от физического тела. Это ощущение присутствует в физическом теле, как из него что-то выходит. Причем не из одного пальца. В зависимости от того, чем двигаешь. Пальцем двигаешь — значит, пальца. Все рукой — значит, по всей руке ощущение. При этом происходит увеличение нагрузки на базовый центр. Это очень конкретное, определенное ощущение, именно ощущение, не видение.
В: Зачем? Задача какая?
В.Н.: Не зачем нас обучали, а зачем мы обучались. Для меня задача была именно познакомиться с переживанием этого тела. Чтобы не путать то, что со мной происходит, когда это происходит на уровне психологии, это одно, когда это происходит на уровне энергетическом — это другое. В этом случае психологические методы не помогают. Для меня важно было получить конкретное переживание. Как переживается, собственное переживание, как это двигается. Потом происходит обучение перемещать сознание. Сначала во второй нижний центр перемещается сознание. Затем происходит обучение выводу этого сознания в конкретное эфирное тело. Дальше происходит обучение, как полностью эфирное тело вывести из физического, при этом оставаясь в сознании.
В: Тебе это зачем?
В.Н.: Я получил опыт, который был мне необходим. Мне нужно было получить переживание конкретно этого энергетического тела, чтобы просто самому себя не путать. С чем связано конкретное переживание. Больше это ни зачем мне не было нужно.
В: Тогда это может быть и в рамках какой-то другой задачи.
В.Н.: Да, безусловно, в рамках конкретной задачи. Раз уж мы заговорили об этом, расскажу о той задаче, ради которой я туда сунул свой нос.
В процессе занятий Арканами Таро у меня накопился определенный опыт переживаний. Я пользовался самой простой в данном случае концепцией. В процессе медитации ты получаешь переживания чего-либо, переживания состояния, переживания еще чего-то, дальше с этими переживаниями просто живешь неделями. Смотришь, как взаимодействуется со всем остальным миром. Это была базовая практика, которая использовалась. Накопился некоторый критический объем переживаний, которые непонятно с чем были связаны. То есть переживания есть, взаимодействие есть, а понимания что происходит — нет.
В: За сколько лет?
В.Н.: Около пяти лет. Я точно так же столкнулся с этой концепцией разных энергетических тел. Стало интересно посмотреть, что с чем связано. К тому времени накопилось некоторое количество переживаний, связанных с тем, что такое энергетическое тело.
В: Пока мы с тобой достаточно абстрактно и обтекаемо говорим. Был бы интересен живой пример.
В.Н.: Живой пример? Более конкретно вопрос поставь.
В: Ну, вот ты сказал, какое-то тело проявилось в процессе переживания какого-то Аркана…
В.Н.: В процессе переживания Арканов у меня не возникало таких переживаний, как выдернутое тело. Но вот периодически окружающие меня люди, говорили: «сейчас ты находишься где-то вне тела». Я задавал им вопросы: «А что это такое?»
В: Ты немножко сейчас противоречишь сам себе. Ты сказал, что ты сунулся в это дело в связи с тем, что накопились переживания именно Арканов.
В.Н.: Да, безусловно. Сейчас я говорю о том, откуда растут ноги у данной потребности. Я просто задавал вопросы: «Сейчас я в теле? А что это такое, как это?»
В: Потом был длительный период занятий Арканами…
В.Н.: В течение которого все сводилось практически к внутреннему переживанию какого-либо состояния и взаимодействия этого состояния с окружающим миром.
Тем не менее, такие явления, как выход из тела, меня периодически торкали. Это становилось все реже и реже, но это все равно происходило. Когда появился рядом человек, который сказал: «Пожалуйста, я тебе покажу и расскажу, что это такое», я пошел к этому человеку и некоторое время занимался данной практикой. Она мне нужна была для того, чтобы просто понимать происходящее со мной. Когда ты понимаешь, даже не понимаешь, — у тебя есть возможность чувствовать происходящее — как выходит это тело, что при этом чувствуется и как его вернуть на место собственными усилиями, не обращаясь к специалисту, которой может тебе то же самое сделать — вот, собственно, все задачи, которые я там решал.
В: Ты говоришь, что все люди это умеют.
В.Н.: Да, действительно, все люди это умеют, просто они умеют перемещать эти тела, но при этом не осознавая это. Это желание, это интерес, это побудительные цели для данных действий. Есть процессы, которые могут быть абсолютно не осознаваемы и протекать автоматически. При большом страхе или при резкой боли сознание человека может переместиться в любое из энергетических тел. Куда прыгнет, туда прыгнет. Из собственного переживания: когда на меня лист железа упал на заводе, тогда я еще не слышал и не нюхал, что такое практики, что такое энергетика, и что такое пространство, и что такое духовность и бездуховность… Но сейчас, посмотрев на то, что происходило, я могу сказать, что было в результате этого удара: сознание четко перескочило в эфирное тело. При этом чувствительность физическая практически нулевая. Меня подбросило метра на полтора, хотя лист вроде сверху падал. Я шмякнулся потом вниз. Нога была сломана, достаточно серьезные штуки были… Но вот сознание в это время действительно перекидывается в энергетическое тело. Тогда я не понимал, что произошло, я думал, что мне действительно не больно и что это шок.
В: Очень похожее переживание. Шок это и есть, собственно…
В.Н.: Шок — один из вариантов потери сознания человеком, это именно переход сознания в одно из энергетических тел. В данном случае у меня было достаточно кратковременный переход, то есть я помню, как меня подбрасывало, помню верхнюю точку, а дальше я помню себя уже лежащим. То есть я почувствовал, как это тело шмякнулось об пол, но при этом больно мне не было.
В: Очень характерный пример, — это когда пугаешься чего-то и страх доходит до такой степени, что уже перестаешь бояться, и вдруг наблюдаешь всю эту картину не то чтобы со стороны, то есть сердце стучит, тело немеет, но при этом тебе уже пофиг то, что происходит и ты просто наблюдаешь.
В.Н.: Да.
В: Можешь действовать при этом достаточно трезво. У Кастанеды это называется «местом без жалости» почему-то.
В.Н.: Не совсем то.
В: Там была ситуация, когда Дон Хуан настолько напугал Карлоса, что тому стало уже наплевать на свой страх и на все последствия и он смог действовать как бы бесстрашно.
В.Н.: Это другое дело, потому что в этом случае он его перепугал, но, скорее всего, не перемещал его сознание в энергетическое тело. Потому что такой опыт практически есть у всех. У меня очень похожий опыт был еще до того. Это был уже действительно болевой шок. Шмякнуло железякой по мизинцу. Я походил, потряс, болит. Пошел под холодную струю воды засунул. Тут же болевой шок. Очнулся, уже когда коснулся пола в полный рост. А переживание точно такое же. Тело становится абсолютно бесчувственным к боли. Ты вроде бы и в сознании. Но ни фига не чувствуешь. Со сломанной ногой тогда было действительно интересно, потому что болевого шока не было. Вначале не было чувствительности. Я еще попробовал встать. Мне потом часа через два сделали какой-то укол. У меня изменения состояния не произошло. То есть я был в сознании, и не было больно. Когда тряхнет, конечно, больно. Помнишь, я показывал точки на щиколотках — это действительно точки реанимации, возвращения человека в сознание. Просто перевод сознания из тонких энергетических тел в нормальное состояние.
Действительно, умения переводить себя в разные тела, как правило, есть у всех, только они не осознаются как таковые. Все эти энергетические практики с переводами сознания в тело такое, тело сякое, я пошел туда, сделал то — в принципе, это просто то, что все умеют, но в обычном варианте. Кидать камни умеют все, а попадать в цель нет. Я считаю, что практически каждый человек этим чаще всего неосознанно умеет пользоваться. Видимо, задача всех этих практик только в том, чтобы осознавать то, что мы делаем.
В: То есть на самом деле осознавать себя. Себя в жизни.
В.Н.: Да, безусловно. Чем больше ты осознан, в том числе осознан и в этих энергетических телах, тем больше ты видишь в этой жизни. Ты больше ее чувствуешь, ты больше переживаешь, проживаешь. Больше ни для чего. Дальше уже специальные применения, в виде знахарства, лечения, астральные войны — это все уже… Если тебе это надо, ты этому учишься. Если тебе не надо быть целителем или астральным бойцом, достаточно просто опыта осознавания всего этого.
Глава 8. Андрей Семенов
Довольно странна и оригинальна история моего знакомства с Андреем Семеновым. Впервые мы встретились году в девяностом в Москве на какой-то конференции по связи физики с вопросами сознания (такие конференции были популярны в конце восьмидесятых — начале девяностых). Между нами произошел короткий разговор возле какого-то стенда. Потом я стал встречать Андрея с некой периодичностью — раз в два-три месяца, и всякий раз это были эпизодические разговоры, касающиеся самых общих тем. Года через два я даже перестал удивляться странной регулярности нашего ни к чему не обязывающего общения. Встречи происходили то в автобусе, то на выставке, то в театре, то просто на улице. Года три назад я стал, наконец замечать некую синхроничность — всякий раз после такой короткой встречи и разговора «ни о чем» со мной происходили какие-то судьбоносные события. Наконец, прошлой осенью мы впервые коснулись значимых вопросов и стали общаться уже часто и по существу. Много очень интересных вещей стало открываться мне через это общения. Постепенно у нас появились общие проекты и замыслы.
Многое, о чем рассказывает Андрей, «сносит крышу» или заставляет задуматься: «а не глюки ли все это?» Могу лишь заверить читателя собственным опытом, что то, что Андрей делает (а иной раз, иначе, как чудесами результаты его действий или предсказаний не назовешь) — работает, а система описаний… — что ж, — это взгляд еще с одной стороны…
Декабрь 2001 г.
Влад: Как начинался твой Путь?
Андрей: Начался мой путь со сказок. С самого детства я взахлеб читал все сказки, которые мне попадались. Я представлял себя то Иваном-царевичем, то царем Иванычем. А все для меня началось с того, что меня в шесть лет отдали в единоборства. Нормальные еще тогда, — не восточные. Вначале была классическая борьба. Мой отец был её фанатом и мне решил передать свою страсть. И до 25 лет был нескончаемый период различных единоборств. Чем я только не занимался. Все, что было разрешено и не разрешено. Потом еще такое основное увлечение — с появлением различных подпольных текстов по йоге самостоятельно делал всякие позы: «березки», «змеи», садился на шпагаты… Ходила по рукам такая книжка — Зубкова, которую было очень трудно достать. Но, до меня она как-то дошла. Она достаточно старинная. По ней многие в семидесятых и начале восьмидесятых изучали йогу. И я добился таких успехов, что побеждал в занятных спорах: имея достаточно крупную конфигурацию, я в пионерских лагерях выигрывал полдники когда говорил своим товарищам, что могу спокойно достать лбом до своего полового члена. Никто мне не верил, потому что у меня были довольно большие габариты, а я спокойно это делал и съедал после этого по два-три полдника. Так занятия йогой мне помогали чисто практически.
В жизни занятия единоборствами помогали мне тем, что меня в драках били в последний момент. Видя, что я такой большой и такой неуклюжий, смотрю в пол и никого не трогаю, начинали всегда бить моих товарищей. А когда вдруг такая машина вдруг прыгала под метр в высоту и била ногой в голову, конечно, это приводило в шок. Потом появились первые восточные единоборства, первые чемпионы Советского Союза, вместе с ними ко мне пришла философия Духа и восточная мудрость. Мы занимались всем этим в восьмидесятых. Бегали по стенам, потолку, ломали головой кирпичи и впитывали в себя ритуал с воинским духом.
Мне очень хотелось поступить в Университет на Восточный факультет. С удовольствием выписывал индийские буковки, читал все, что можно было прочитать про Индию, ходил на малый факультет. Ну, а волею судеб поступил и окончил Химфак.
Университет — в некотором смысле — мистическое создание, и там ходило очень много перепечаток различных философских течений, которые запрещались для прочтения. Кто-то из родителей имел доступ в какие-то госхраны, кто-то хранил еще с революционных времен какие-то тексты. Мы все это взахлеб пропускали через себя, даже того же Гурджиева, Успенского П.Д., Фрейда… Был такой профессор Васильев на биофаке. Он написал одну книжку для служебного пользования. Мне попалась половина этой книги. Выброшенный где-то экземпляр, разорванный ровно наполовину. Занимался он гипнозом и различными такими вещами: как числа угадывать, квадраты, круги. Мы этим очень много занимались. Я бегал со своими друзьями, высунув язык, по всему городу с рамкой, крутил ее, искал предметы, спрятанные по всему дому или по городу, вычислял что-то, потом спрашивал, как надо мне жить, куда идти…
Сразу после Университета я попал в учителя общеобразовательной школы.
И тут как-то сразу познакомился с нашими антропософами — подпольщиками, которые в петидесятых-шестидесятых-семидесятых годах конспиративно изучали теософию, антропософию и другую изотерику. Основной вопрос, который многих из них волновал в то время был вопрос о смерти и есть ли какая-либо жизнь после неё. Люди просто боялись умереть, уйти в Ничто. Они пытались победить этот страх. Кто-то побеждал, кто-то нет. Причем там были три интереснейших для меня упражнения, которые трудно было доделать до конца, так как они по-настоящему начинали работать. Первое — это крутить «кино своей жизни» в обратную сторону, то есть ты начинаешь крутить свою жизнь день за днем до самого своего рождения, а потом начинаешь крутить дальше. Если получается, то страх смерти уходит и приходит понимание Вечности. Это упражнение всегда имеет конец. Второе упражнение тоже было простое до невозможности, — ты в определенное время каждый день должен произвести какое-то незначительное действие, одно и то же, например, выкурить сигарету и выбросить ее в окно. Или полить цветок. Оно позволяло наработать такую концентрацию, что с людьми творились чудеса.
В: Что происходило?
А: Человек научался концентрироваться реально без какой-либо медитации…
В: Концентрироваться за счет чего?
А: За счет этого упражнения.
В: За счет того, что он должен был в одно и то же время сделать простое действие?
А: Да.
В: С чем это связано?
А: А дело в том, что если попробовать это упражнение делать, находится тысяча причин, чтобы его не делать, особенно когда ты делаешь никчемное с твоей точки зрения действо. И когда ты готовишь себя почти сутки к этому действию, в тебе начинает выстраиваться стержень. Были случаи, когда люди только за счет этого простого упражнения выстраивали себе социально успешную жизнь. Даже в книжках по антропософии приводится пример: — был человек за рубежом, который пожертвовал большую сумму денег в антропософский фонд. Он случайно прочитал об этих упражнениях, но не стал делать все, а попробовал делать только упражнение на концентрацию и добился огромных успехов в бизнесе. Благодарность его не имела границ. И третье упражнение — каждый день разбирать в уме какой-либо процесс. Например, процесс изготовления спичек. Разбирать его необходимо досконально, от того, как растет и спиливается дерево, как его высушивают, распиливают уже на мелкие кусочки, как наносится головка серно-фосфорная на спичку и т. д. Этот процесс до мельчайших подробностей необходимо было, скажем, утром, гуляя на воздухе, за полчаса прокрутить в голове.
В: Все время о спичках?
А: К примеру.
В: Если ты взял спички, то все время о них, или каждый раз меняя?
А: Нет, если взял спички, то с ними работаешь на протяжении довольно длительного срока, не меняя. На годы работы. Это упражнение помогало открывать себя, к сознанию обращалось.
В: Ты сам делал эти упражнения?
А: Да.
В: Какие были результаты?
А: Результат налицо — вот он сидит перед тобой. Результат — это то, что мы сейчас здесь сидим и разговариваем об этом, что я достаточно успешный человек в социуме, что могу позволить себе заниматься тем, чем хочу заниматься, смотрю вперед и не оглядываюсь назад, я научился жить свою жизнь сам.
В: А что было дальше?
А: Из антропософии я как — то постепенно ушел — стало жутко скучно. Группа стала потихоньку превращаться в секту. Там были такие вещи, как «Штейнер сказал», «Штейнер сделал.….. и мы так будем делать и только так.
Как-то я для себя решил, что незачем больше терять на это силы и время.
Следующий большой период моего влипания в эзотерику — это гурджиевская традиция. Это система, которая поставила мне на место мозги, ментальный план. И если стержень мне выстроили воинские искусства, то Гурджиевская Школа выстроила мое сознание. Дала те понятия, ту картину мира, ту елку на которую я и по сей день навешиваю все игрушечки, погремушечки и светильнички. То есть у меня появился некий камертон.
В: Подробнее о гурджиевских центрах расскажи.
А: Они возникали постоянно начиная от ближайших учеников Гурджиева. Долгое время они были подпольными и еще, к сожалению, они почти все воевали друг с другом.
В: Кто правоверней.
А: Кто правоверней, да. Причем гурджиевцы воевали и с антропософами, и с теософами, а иногда и со всем миром.
В: Как им удалось выжить во времена застоя и не попасть в поле зрения КГБ?
А: Да они, в общем-то, не попадали в поле зрения. Это была конспирация наподобие того, как я, например, начал заниматься каратэ. Мы занимались в женском отделении бани на последнем этаже, и была тройная система проверки, пока ты входил в это помещение. Тебя встречали люди, смотрели тебе в лицо, чуть ли не фотографируя, ты это или нет. Была целая система кодов, названий, паролей, ты проходил в эту баню, и в этой бане проходила тренировка. Очень похоже на то, как люди опознавали друг друга в масонской ложе. Обычно это были люди, которым эпоха позволяла иметь какую-то мобильность, люди науки, культуры, спорта. Они могли это все замаскировать под литературный кружок, под изучение песен, исторического прошлого, клуба здоровья.
В: Да, например, очень многие Питерские эзотерики в шестидесятые-семидесятые годы начинали свое движение с литературного кружка Стругацких.
А: Насколько я знаю, многие фантасты пытались вынести эзотерику в люди, в массы, эзоповским языком своих фантастических произведений. Вокруг них собирались люди. Ко мне приезжал человек с Урала — журналист по профессии. Он рассказывал про свой Путь. Они, чтобы достать в свое время книгу Ефремова «Лезвие бритвы», написали с библиотекарем ему письмо. Случилось чудо, — он прислал им эту книгу. Сейчас этот дяденька строит пирамиды, живет под этими пирамидами, лечится под ними. Но путь он начал именно с того, что выписал эту самую книгу. Хотя «Лезвие бритвы» — был такой удар по идеологии социализма. По моему, Ефремову пришлось написать целую кучу произведений для отвода глаз цензуры, чтобы это свое произведение выдать такого масштаба. То же самое, — до сих пор не понимаю, как пропустили «Незнайку на Луне». Большего памфлета на строй я не читал в своей жизни. Я его перечитал восемь раз…
А гурджиевский центр описывать, как он выглядит, наверное, не нужно. Там есть много хорошего, но контекст все тот же — привлечение в секту. К сожалению, Учителя не могут удержать пространство так, чтобы оно не превращалось в сектантское, или им это просто не надо. То есть, чаще всего люди все-таки начинают зарабатывать на этом деньги…
Следующая остановка — это суфийская традиция. Огромный пласт моей жизни, где я встретился со многими замечательными людьми. Большое количество народу прошло через неё. Это целый этап моего обучения. Там я познакомился почти со всеми людьми, которые у тебя описаны в книгах «Хроники». Пришлось много путешествовать по Союзу, особенно по Средней Азии.
Потом была закрытая ситуация. Дело в том, что традиция помогла мне встретить учителя. И два года я провел практически в монастыре, выходя в люди только чтобы немножко заработать денег. Два года это был процесс непрерывного обучения. Причем по своему характеру я авантюрист. И всегда занимался различным экстримом. И где бы я не был, я был готов всегда пожертвовать достаточно многим для получения результата. Мое нетерпение меня толкало на такие вещи, как многочисленные травмы в спорте. Мне хотелось быть лучше, прыгать дальше, стрелять метче, на мечах махаться не с одним, а с тремя сразу. И то же самое в духовном пути. Когда я попал в эту закрытую ситуацию, я был готов пожертвовать практически всем.
В: Что это была за ситуация?
А: Восток. Жара. Квартира. Ты. Учитель — женщина, а для меня — любимый магистр, что бы она ни делала и что бы про нее ни говорили. И третий человек — это ее напарник, я бы назвал его «маг». Ну, а по факту он целитель. У них был очень интересный тандем. Н., что называется «спускала техники сверху», а Т. эти техники переламывал таким образом, чтобы это можно было передать людям. А техники эти, даже на сегодняшний день для человечества преждевременны… Ну, рано еще человечеству эти техники иметь. То есть эти техники позволяют человеку, который встал на Путь, избежав убежища, перейти сразу во внутренний круг. Но при этом человек платит сложнейшими отработками. Они начинаются сразу же и очень сильно, частым критерием прохода является грань смерти. Настоящий путь для авантюриста.
В: Что такое внутренний круг?
А: Во многих Школах есть такая схема: Учитель, потом круг ближайших учеников, апостолов, которые начинают транслировать идеи Учителя, его техники уже на более широкий круг людей, когда сам Учитель доходит до того, что ему возиться с молодежью, с людьми с улицы уже неинтересно, когда он начинает подниматься в какую-то «божественную высь». Ну вот, я попадал сразу в круг ближайших. Без прохода через весь этот буфер. Сразу — во внутренний круг. От тебя как от апостола требуется одно — учиться. И жертвовать практически всем, что у тебя есть. Причем это жертвы не Учителю, это жертвы пространству, которому ты начинаешь отдавать самое дорогое, что у тебя есть — время. И с непонятным будущим — воздастся тебе это или не воздастся. Мой Учитель говорил так: если человек не умеет вокруг себя преобразовывать материальный мир, грош ему цена. Я хотел его преобразовывать. Я хотел говорить «доллар», и чтобы доллар появлялся из пространства. Я хотел видеть прошлое, видеть будущее, я хотел видеть людей насквозь. Это было безумно интересно. Все это можно было там найти. Для этого требовалось только время от времени отдать свою жизнь. Время, усилия, желание. Но есть во всем этом такая штука интересная: у Мастера учатся целостно, и если у Мастера личность не догоняет ту божественную сущность, которая в нем сидит, то, как бы он не был силен, начинают происходить проблемы. Такая, например, самая простая вещь, это если, допустим, у мастера плохо социально, то есть, допустим, он не женат и начинает учить женатую пару, то эта пара постепенно или сразу начинает распадаться, хочет он того или нет. Видящий человек это видит. И или он честно это говорит, «ребята, у вас так случится», или он просто отказывается учить. Это самый из легких примеров. Как только ты попадаешь в пространство Учителя оно сразу начинает тебя трансформировать. И если пространство Учителя звучит не так, то и ты начинаешь звучать не так. И эту грань трудно отследить, особенно когда ты находишься внутри системы.
То, на что в обычной традиции тратилось лет десять, в меня вложили года за два. Достаточно жестко вложили, но я этого хотел. Не было убежища. Не было этих тренингов подготавливающих: «Сейчас мы подготовимся к тому, чтобы у тебя вышел этот блок» и тому подобных…
В: Они требовали жесткого послушания?
А: Нет.
В: Ты говоришь, это же была квартира, из которой ты почти не выходил.
А: Не выходил, потому что там постоянно велась работа. И вообще, если ты хочешь идти куда-то далеко, необходимо быть рядом с человеком, Мастером, как угодно, у которого вибрации выше твоих. То есть пребывание даже рядом с этим человеком трансформирует тебя как энергетически, так и физически, и ментально. Я это по своим близким отследил. Живя с ними, я видел, что у них начинают появляться какие-то простые экстрасенсорные способности. Воздействую на них, тем, что я живу рядом с ними и занимаюсь рядом с ними. Я это отследил в себе, когда был с человеком, у которого были вибрации гораздо выше моих, и я пропускал их через себя и чувствовал, как идет внутренняя трансформация, ломка и все остальное. Что я имею в виду «быстро»? Это то, что ты садился, тебе давалось упражнение, которое не один блок из тебя выбивало, а по несколько десятков. При этом если нормальный человек в нормальной ситуации с этим блоком мог ходить недели, он у него выходил со страданиями, ему помогали, то у тебя эти блоки выходили просто за часы. При этом у тебя происходили такие вещи, как например, отваливались любимые друзья, «правильные» ситуации в твоей жизни и всегда это было не то, что ты думаешь. То есть ты думал, что ты отрабатываешь одно, а у тебя отрабатывалось совершенно другое.
В: То, что ты считал ценным…
А: Хорошим, добрым и вечным. Оказывалось, что это не совсем так.
Социальная жизнь, если она неправильно выстроена, начинает сразу трещать. Все ненужное отходит в момент. Все «нужные» люди отваливаются моментально. Если за них цепляться, то начинает очень здорово бить по этим людям. Если ты не понимаешь, что начинает бить по ним, начинает бить по тебе. Бить по себе или по людям это примерно сродни тому, что ты начинаешь болеть. Если ты и так не понимаешь, то могут довести до достаточно сильных ситуаций с угрозой для жизни. Это такой путь трансформационный. Только тогда ты начинаешь понимать что идешь не туда. Когда ты лежишь и чувствуешь, что ты сейчас умрешь, если ты что-то не сделаешь правильное, не откажешься от чего-то, не отцепишься от ситуации, от любимой работы, как тебе это кажется, или от любимого человека, как тебе кажется, ты просто погибнешь. И у тебя простая дилемма: умереть или жить дальше и учиться. Выживаешь — проходишь.
В: Была ли у тебя ситуация, когда ты дошел до этого? Когда пришлось отдать все, что нажито честным трудом?
А: Да. Причем Учитель констатировал, что да, — все отдано. Все, что я мог отдать, я отдал. Правда, некоего просветления я не увидел. Но до ситуации такой дошел. У меня был внутренний конфликт, когда я понял, что все закончилось.
Еще есть такая штука интересная. Пока я занимался убежищными делами — тот же суфизм, Гурджиев, теософское общество — я понял, что все равно на Путь становятся после внутренней катастрофы. Катастрофы, когда ты понимаешь, что по старому ты уже не можешь жить, и ты хочешь глотка этой новой жизни. У меня была эта катастрофа страшнейшая в жизни, когда я понял, что все, старая жизнь закончилась полностью, то есть меня ничего в этой жизни на тот момент уже не держало, ничего не могло задержать, чтобы или ее заканчивать, или идти дальше. И по своему опыту я уже сейчас вижу, что если у людей такой катастрофы не проходит, они серьезно на Путь не становятся, они в него играют. Я тогда взмолился в пространство: «хочу Учителя, больше не могу без него жить!». И Учитель пришел через месяц. Игры кончились.
В: А катастрофа была связана с этой практикой?
А: Нет, она случилась до нее. Она послужила толчком к этой практике. Это была катастрофой по всей моей жизни: по эмоциональной, по социальной, по здоровью. У меня было предынфарктное состояние. У меня до инфаркта не хватило совсем немного. Я так себя чувствовал: смерть и все.
Занятия в закрытой Школе — я не буду их особо расписывать здесь. Я могу только сказать, что практики действенные, что очень мало людей уходило по ним куда-то далеко. Обычно большинство заканчивало обучение после первых десяти дней. Люди приходили чаще, чтобы побаловаться. И когда понимали к четвертому-пятому занятию, что баловство закончилось, у них случались срывы. Я бы на сегодняшний день ни один из этих методов к хорошему человеку не применил.
В: И как ты проскочил это?
А: Я отдал все. У меня случилась катастрофа, и я отдал все, я сказал: «я хочу, я готов на любой эксперимент». Если надо добиться «видения», и для этого надо пробить лоб костылем, то пожалуйста. Все, что можно было сделать, я сделал. Все, что можно было отработать, не померев, я отработал. И потом, у меня есть авантюрная жилка очень большая, я люблю смотреть что там, за горизонтом и в этом я видел смысл своей жизни.
Я начал вспоминать свои прошлые наработки, знания из своих прошлых инкарнаций. Стали приходить удивительные техники, появился внутренний Учитель, который начал интенсивно меня обучать. Причем это обучение шло каждую ночь, целыми ночами я работал, не покладая ни рук ни ног. Работали с телом, например, заставляли делать по двести наклонов. Работали с менталом, с эмоциями. Пошло достаточно много информации по устройству этого мира, по задачам человечества. Информация очень похожа на глюки, но для меня это объективная реальность. То там, то здесь произойдет событие, которое раньше показали. Потихонечку чему-то начинаешь доверять.
Наша традиция приняла участие в борьбе с так называемыми «чужими». Это цивилизации из параллельных миров, которые на сейчас хотят захватить нашу Землю. На сегодняшний день это уже не глюк для очень и очень многих людей с определенным уровнем виденья. Нашествию особенно подвержены столицы разных стран мира. С другой стороны, если б я хотел завоевать мир, я бы тоже начал со столиц, начал бы с правительства и со всех учреждений, которые так или иначе влияют на жизнь этого государства, этой земли. Причем есть достаточно интересная вещь, которая для меня необъяснима до сих пор, «чужих» запрещают убивать. Какие бы пакости, какие бы каверзы они ни делали людям, их запрещают убивать. Можно их снимать, прощаться с ними, отправлять в параллельные миры, отправлять домой, все что угодно, только не убивать. Для меня это еще до сих пор парадокс, вопрос, на который я не нашел ответа.
В: Ты говоришь такие вещи, на которые и продвинутые читатели, да и читатели попроще скажут: глюкует. Параллельные миры, космические засланцы… Может быть, поговорим в этой связи о картинах мира. Не хотелось бы, чтобы у читателя сложилось мнение, что ты живешь в этой картине, как параноик. Вот — везде засланцы. Есть другая картина, где все это можно рассматривать как какие-то мозговые процессы.
А.: Нет, ты же давно меня знаешь и видишь, что я достаточно адекватный человек. Я живу в этом мире, я общаюсь с людьми, я веду бизнес, я зарабатываю деньги, я вообще об этом стараюсь часто не говорить, потому что это такая жизнь, которая, может, многим людям и не нужна. Есть, и есть. То есть, когда приходит человек и я вижу, что у него проблемы с этим…
В: А если отстроиться от этого, то есть если это не засланец…
А: Это несложно. Дело в том, что если стоит рабочая задача, то эта модель наиболее адекватна, так как помогает действительно добиваться результата. А что касается всех этих сущностей, засланцев и прочих, то я их вижу. Вижу прямым зрением. Почему я не думаю, что глюк, потому что многие их видят. Первое время, когда я с этим явлением встретился, я тоже думал, что глюк, и об этом молчал. Но общаясь с видящими людьми, которые этим занимаются, понял, что они их тоже видят.
В: Это, так сказать, идентификация эксперимента.
А: Да. Общая паранойя. Причем рисуются они почти у всех одинаково, как они выглядят. Тоже наводит на мысль, что мы видим одно и то же. Для меня это не важно. Сидят, и сидят, в конце концов. Я держу позицию воинствующего нейтралитета. Если приходит человек, и я вижу, что у него беда с этим, я это снимаю. Если у него это не беда, то он с этим ходит. Когда такие вещи сидели на мне (началось с того, что они на мне сидели), я это чувствовал, мне это было неприятно, мне было неприятно, как они ползают по мне. Это выглядит таким образом. Они перекрывают щупальцем акитру, т. е. ту чакру, которая отвечает за духовный путь человека, и выстраивают человеку новый Путь. И человек считает, что это его Путь, это его Предназначение. По настоящему это Путь того существа, которое сидит на тебе, оно на тебе паразитирует, на тебе развивается. Лично мне это не нравилось. Кому это нравится — пожалуйста. Носите себе, кормите их. Но это не на всех. Очень они любят духовные Традиции. Там, где есть духовные Традиции, где есть работа с энергетикой, где люди куда-то идут — там этих паразитов достаточно много.
В: Как к тебе пришло прямое «видение»?
А: Мне прямое «видение» пришло на шаманских тренингах. При встрече с шаманом.
В: Ты куда-то ездил или в Питере был?
А: Ездил. На Алтай. Произошел очень сильный энергетический всплеск, и через черные повязки я стал видеть все вокруг. Это был всплеск, когда начались шаманские тренинги. Сама энергетика шаманизма дала всплеск моему подсознанию. Я начал вспоминать свои умения и навыки, которые у меня были раньше. У меня пробился канал к своему внутреннему «я». К своему сверхсознательному. На тот момент я этого еще не знал. На тот момент я начал получать информацию по технологиям, по тому, что мне делать дальше. Для меня главным всегда было то, что я всегда ко всему относился с недоверием. Я всегда боялся глюков. Поэтому все вещи, которые мне казались глюками, я проверял на своих друзьях. У меня получалось, у них получалось, у друзей моих друзей получалось — значит, скорее всего, эта технология как-то работает. Поэтому когда мне начали спускать технологии, я их начал проверять на всех, кто мне позволял. Они работали. Уровень доверительности рос изо дня в день. Не то что это случилось: раз — и я во все это поверил. Нет, я проверял, перепроверял, я ходил к людям, которые давно работают в этой области, у меня есть доверие к их способностями: они говорили, что да, это так и есть, это так и работает. И я потихоньку начал с этим работать все более плотно. Последняя, наверное, стадия моя обучения это то, что все это в конце концов помогло мне подняться на тот уровень, где я встретился со своим (опять это можно глюком назвать) внутренним Учителем, который ведет меня уже много-много жизней. Уровень доверия рос день ото дня, по мере того какие проекты мы совместно с ним делали, причем в моем случае, если это лечение, он входил в меня и начинал лечить людей, а я наблюдал и учился. И когда люди вылечиваются — а я понимаю, что это делаю не я, мое сознание абсолютно свободно и спокойно стоит рядом — то доверие растет от больного к больному, — если говорить о больных.
В: Насколько я понимаю, больные — это прикладная деятельность?
А: Прикладная деятельность.
В: Я понимаю, что ты вольноопределяющийся человек. Что у тебя за миссия такая, как ты ее сам называешь?
А: Миссия? Учитель говорит такую вещь, что, собственно, сколько бы Школ они ни делали, все они в конце концов вырождались в секту. Поэтому через меня проводится эксперимент, который можно назвать старым названием «путь к самому себе». Мне даны способности на то, чтобы помочь человеку вспомнить все свои умения и навыки, которые он накопил за все предыдущие жизни. Для этого не нужны Школы, для этого нужен я, внутренний Учитель и человек, который хочет этому научиться. В самом конце всего этого происходит то, что ты получаешь непосредственно контакт со своим внутренним Учителем, если он у тебя был, а чаще всего так и происходит, потому что мой опыт показывает, что случайных встреч не бывает. Обычно людей приводят их Учителя и говорят, (утрированным языком) вот помоги, я не могу, я стучу ему, я ему показываю, он не видит того, что я ему говорю. Помоги ему увидеть, помоги ему услышать, помоги ему унюхать. Я занимаюсь именно тем, что конкретным людям, в конкретных ситуациях помогаю встретиться с самими собой и со своими внутренними Учителями. Есть люди без Учителей, но у меня почти всегда так: Учитель говорит, что он сам приведет того, кто нужен.
То есть как бы времена физических Учителей для старых сущностей прошли. Многие сущности на Земле, которые сейчас воплощаются, старые.
В: В связи с этим такой вопрос. Первый раз мы с тобой встретились при совершенно случайных обстоятельствах, в Москве, лет двенадцать назад, когда я был еще физиком, читал много про психологию, занимался в психологических группах. Какой-то краткий разговор был. Приехав в Питер, со мной происходят какие-то события. А потом совершенно удивительная вещь, я стал периодически «случайно» встречать тебя, при этом, непосредственно перед встречей тебя вспоминая, как бы даже просто знал, что где-то я повстречаю тебя, хотя мы никак не договаривались о встрече. Причем встречи были ни к чему не обязывающими. Так, — пара слов мимоходом. Я знал, что есть человек, который мне обязательно попадется. Не заморачиваясь в то время какой-то эзотерической подоплекой. Но после каждой такой встречи со мной происходила какая-то ситуация, которая по новому разворачивалась. Потом несколько лет мы не встречались и я забыл об этом. Потом, года четыре назад, еще раз тебя «случайно» встретил на улице. Как-то наши с тобой контакты шли по касательной. А последний год уже более часто. И сейчас я уже понимаю, насколько все неслучайно.
Как ты сам эту ситуацию понимаешь, что же это такое? Причем повторяю, я к этому относился как к некоей синхронной случайности, когда в девяностом году был еще физиком и фрейдистом, и так воспринимал, что есть случайность, она повторяется. Как-то совпадает. Что это значило для тебя?
А: В то время я занимался такой вещью, как половинками в своей судьбе. Есть одна из гипотез, что существуют как женские, так и мужские половинки. И когда я первый раз увидел тебя, Влад, то мой Учитель сказал: «Во! Это твоя мужская половинка». Это был первый зацеп, который заставил меня обратить на тебя внимание. Естественно, ум изворотлив, он начал откручивать дальше и дальше, смотреть, что было, как произошло, то есть имея возможность посмотреть на прошлые воплощения жизни, посмотреть, где мы пересекались, как мы пересекались, то есть это была для меня достаточно интересная тема. Какие у нас долги кармические. Я увидел, что впереди у нас достаточно большие задачи. Но в то время ты еще не был готов к этому. И внутренний Учитель мне говорил: «Подожди, он должен пройти свой путь и сам прийти к более осознанному сотрудничеству». И в недавнее время это как раз случилось. Учителя очень хитрые. Они всегда подстраивают ситуации, чтобы люди могли пересекаться и не терять с тобой связи. Они стараются…
В: То есть ты не выслеживал меня?
А: Нет, конечно. Учителя наши стараются, чтобы люди отдали друг другу долги, и чтобы большие задумки были выполнены. И как показывает многолетний опыт, в конце концов так и случилось. Они тебе тихонько постучали: Влад, проснись.
В: Я не могу назвать тебя Учителем…
А: Ты можешь меня назвать товарищем по жизни.
В: Эпизодическим, но достаточно регулярным. Круг за кругом.
А: По спирали. Наша встреча была предопределена.
Расскажу тебе некую сказочную фантазию… Все рассказывать невозможно. Так, некоторые фрагменты. Итак: существует команда нелюдей с определенными дарованиями, которые давно пришли на эту землю. И одна из их целей была на тот момент (сейчас, конечно, трансформировалась в совсем другое) — это подготовить Землю к своему прибытию. И по отслеживанию прошлых жизней этой команды, видно, что почти все они принимали участие в судьбе земли. Они всегда находились в точках наибольшей трансформации человеческого сознания. Я могу привести один пример. Один из нас был, например, Александром Македонским, но это не я и не ты. Человек, в истории земли подготовивший приход Иисуса Христа. Он соединил восток и запад, соединил много людей. Когда Христос пришел связь между странами и людьми уже была налажена. Поэтому христианство успело довольно быстро распространиться практически по всей земле. О Христе, наверное, слышал самый последний папуас, даже если он в него не верит. Среди нас был фараон Энанхатон, философ Сенека, пара Римских Пап, из современных — физик Курчатов и т. п.
На сегодняшний день эта миссия достаточно трансформировалась. Мы так сблизились с судьбой Земли, что стали, в общем-то, ее помощниками. И у нас есть на сегодня общие задачи… Команда собирается, то есть она собирается в эту эпоху. Почти все, кто были в этой команде раньше, сейчас уже знают друг друга, хотя еще не объединены какой-то общей задачей. И все они приличные маги или люди Пути. Когда соберемся вместе, — слово будет сказано. И как говорится, это будет слово любви.
В: Ну совсем как история короля Артура.
А: Причем хорошее напоминание. Мы присутствовали и там. Мы строили пирамиды. Мы участвовали в войнах. Во всем, что было достаточно значимо на Земле, кто-нибудь из нашей команды присутствовал всегда.
Этот рассказ мой может привести к тому, что для людей создастся иллюзия полного глюка. До этого момента мы как-то говорили более-менее вразумительные вещи. А здесь перешли черту.
В: Пусть это будет один из вариантов преломления жизненного пути как научно-фантастического сюжета…
А: Я хочу акцентировать, что это не значит, что это видение является смыслом жизни. Это как один из эпизодов нашей жизни.
В: Один из эпизодов вероятного прошлого, прошлой жизни, генетически, еще как-то.
А: Я думаю, что воспоминание прошлых жизней это просто возможность встретиться там с самим собой и забрать все умения и навыки, которые там накоплены.
В: Какие задачи предстоят теперь?
А: Задачи стоят все те же на протяжении всех этих лет.
В: Что сейчас актуально? Мы говорили о прошлом, о твоем Пути, о не случайности нашей встречи. Что теперь?
А: А теперь необходимо создавать Академию.
В: Я имею в виду не внешнее даже, а по сути что, какова задача? Если люди собираются в какую-то команду, если эта команда собирается делать что-то типа Школы, которая быстро вырождается в секту… Сейчас мы видим, что как-то за последние несколько лет те Школы, которые были светлыми и ясными, большинство из них как-то замыкается, и сектами их, может быть, еще не назовешь, но какие-то все более жесткие структуры возникают. Так вот, собрались, в поле зрения уже несколько человек, и что теперь?
А: Дальше идет самая простая работа. Когда ты начинаешь работать с внутренним Учителем напрямую, то никакие воплощенные Учителя уже почти не могут сбить тебя с пути. Из моего опыта встреч с замечательными людьми, воплощенных Учителей в физическом теле по Земле ходит очень мало. Видел я много традиций, много Учителей, как они работают. На сегодняшний день мало кому нужны воплощенные Учителя. Чаще всего, люди на этом зарабатывают свои деньги и жизнь. Но некоторым людям необходимо пройти тупики своего развития. Мой внутренний Учитель говорит о том, что сейчас уже другой этап, то есть люди могут непосредственно учиться «от бога», я не знаю, как это можно иначе сказать. То есть убрать от себя посредника, медиума, который говорит о том, что ему необходимо делать, убрать этого священника и поставить прямой канал. Есть много вопросов о защите, о перехвате, но это уже решается с каждым конкретным человеком. И конечно, при работе со своим внутренним Учителем критерий доверительности будет расти год от года, но в конце концов, — всегда есть любовь. Это такое мерило, которое говорит, что «да, это так и есть, и то, что происходит, происходит во имя любви».
И вот еще почему сейчас воплощенных Учителей практически нет? Потому что, к сожалению, люди которые на сейчас возглавляют Школы, оказываются не вперед идущими этих Школ, а якорями. То есть они — то узкое горлышко, через которое люди не могут пройти к Богу. Они или сами закончили свое развитие, или начали почивать на лаврах, либо они не прошли испытание огнем, трубами, водой, чем угодно. А так как они учат целостно, то и все вокруг них начинает трансформироваться, в их энергетике все начинает загнивать и превращаться в болото. И те, кому удается выдернуться, только те и проходят дальше…
В: Нет ли у тебя чувства, что такое положение дел произошло буквально в последние три-четыре года?
А: Да. До этого был энтузазизм, которым славятся наши люди. Хотя насколько я знаю Школы иностранные, там примерно тот же самый процесс. И я так думаю, это все-таки связано с переходом нашей планеты на другой уровень бытия. В новом тысячелетии многие не проходят эту планку, которую Бог им поставил. Особенно люди, претендующие на руководство другими людьми.
В: Несмотря на то, что, ты говоришь, «магические способности» и тому подобные слова, идем-то мы все-таки по дороге, цветы эти придорожные магические собираем. И у меня возникает ощущение, что в этой деятельности не должно быть много чего-то экзотического, в бульварно-банальном выражении эзотерическое, а что деятельность предстоит самая, на первый взгляд простая и не эзотерическая в избитом смысле этого слова…
А: И будничная…
В: И будничная, без выпендриваний, громких слов, которая может идти через процесс какого-то обучения, консультирования, еще через что-то. Просто — каждый на своем месте…
А: Тут еще можно сказать такую вещь, что каждый человек индивидуален. Поэтому в первый момент должен быть не Учитель, а проводник какой-то… Зачем эти цветы у дороги — чтобы помочь человеку выстроиться. Когда у человека что-то болит, говорить с ним о духовном достаточно трудно. У меня есть такая концепция — вывести человека в ноль, то есть в норму. То есть когда у него все работает: у него работает тело, у него работает энергетика, у него работает сознание, он социально адаптирован и реализован.
В: А дальше свободный выбор.
А: А дальше свободный выбор.
В: Я тоже считаю, что позиция, когда у человека не решены какие-то вопросы, а его яростно нацеливают на духовное подвижничество, — это нездоровая ситуация.
А: С моей точки зрения, да.
В: Приводящая ко всяким аномалиям как в личном развитии, так и в коллективе.
А: Чаще всего к духовному, моральному и физическому разрушению, а если говорить про коллектив, то к сектанству.
В: Вот тебе вопрос с подковыркой тогда. Когда ты с помощью своей силы или наработок, способностей, совершаешь за человека какое-то действие, он, что называется, начинает привыкать к такой «метафизической» халяве. Это другая крайность. Вот, он пришел, что-то с ним сделали… Ты вводишь его в ноль. Но, ты же тренировался ночами, несколько десятков лет сидел, делал практики, постоянное самовоспитание, самонаблюдение, а здесь ты даешь некую пилюльку. Или не даешь?
А: Не даю. Во-первых, приходят люди после катастрофы, о которой мы говорили. У них совсем другое звучание. Это люди, которым надо только немножко помочь, а дальше они идут сами. Они идут сами, они обгоняют тебя, ты только радуешься их успехам. У них есть то солнце, тот Бог, к которому они идут. Халявщиков на моем Пути обычно не бывает. Может быть, я звучу так. Если вдруг такое случалось раньше, то с первого-второго занятия они уходили. Я все-таки занимаюсь с теми людьми, которые готовы жертвовать ради своего развития, и у них точно так же, как и у меня, начинают происходить трансформации. Вывод в ноль — это значит в ноль и по социальной жизни, и по эмоциональной. Хороший ноль. Не то что у тебя сердца нет, а вот оно, работает.
В: То есть обнуление того, что можно назвать бутафорскими ценностями, к которым человек прикипел?
А: Да. Поэтому когда они выходят в ноль, они уже знают, чего они хотят.
В: Еще раз про ноль другим языком. Это та самая чистая система ценностей без примесей бутафорских, это можно назвать нулем?
А: Да. И еще одна вещь. Для того, чтобы возник кристалл, необходим центр кристаллизации. Все равно необходим первый толчок. Как этой вселенной был необходим первый взрыв, чтобы она возникла, то же самое, человеку извне нужен толчок, чтобы он из своего инертного состояния куда-то покатился. А дальше он или добавляет своей энергии… Все равно, в любом случае, после этих встреч он уже не останется на месте, перекатится в какую-то другую ипостась.
В: Хорошо, «цветы у дороги» — ладно, а куда сама дорога?
А: Сначала дорога к самому себе, а потом дорога уже от себя. То есть ты идешь в эту жизнь, ты несешь себя такого, какой ты есть, ты знаешь, что ты можешь, к чему-то стремишься, это все ты начинаешь отдавать людям. Куда это приведет — тут очень много теорий. Но то, что становится радостно жить — это точно.
В: То есть если ты зациклился только на себе — это онанизм все-таки?
А: Да. С какого-то момента ты начинаешь жить вовне, ты начинаешь отдавать то, что ты накопил, ты не можешь не отдавать, из тебя просто прет. Ты умрешь, если не будешь отдавать.
В: Это идет не от ущербности?
А: Это идет от любви и от избытка того, что в тебе есть. А куда — много всяких теорий, до просветления, до тела света, до перевоплощения последнего… Как угодно. Я себе поставил одну единственную цель, самую простую в этой жизни: умереть сознательно, и родиться в следующей жизни сознательно. Такая маленькая техническая цель. Чтоб в следующей жизни быстрее вспомнить все, что я накопил за эту и за все предыдущие. Потому как это у меня далеко не последняя инкарнация. Мы еще не подготовили планету к своему прибытию.
В: Андрей, чем ты сейчас занимаешься?
А: Сейчас я играю роль сказочного Деда Мороза. Я появляюсь перед человеком, когда он готов к переходу, и открываю перед ним, как сезам, заветную дверь.
Я работаю Жрецом — Хранителем….
Глава 9. Андрей Скрипка
С Андреем Скрипкой мы переписывались несколько лет, но до конца 2001 года так и не встречались. А переписка была очень живая и содержательная. Как-то я угадывал (да и Андрей потом признался, что тоже) действительно родственную душу. Но, несмотря на то, что письма Андрея были глубокими и за ними чувствовался зрелый, сильный и неординарный человек, ехал я в Минск в декабре 2001 не для того, чтобы брать у него интервью, а просто по личным вопросам. Когда эти вопросы были решены, у меня оставались сутки до обратного поезда. Я заехал к Андрею и не пожалел. Эти сутки были наполнены очень живым и, вместе с тем, непростым общением. Были моменты глубочайшего понимания и взаимных откровений, но были и минуты, когда мы почти что кричали друг на друга, хотя до драки не дошло… Когда пришло время ехать на вокзал, я не мог понять — сутки ли прошли, минута или несколько лет…
Уезжал я из Минска с чувством, что у меня появился брат по духу…
Декабрь 2001 г. Минск.
Андрей: Когда я прочел твою первую книгу, у меня было, конечно, желание сказать что-то свое на эту тему. А потом я думаю — зачем? Желание действительно материализовалось, но теперь я думаю: зачем это надо? Потому что то, что я думаю сегодня, завтра уже будет моим вчерашним мнением. Это интересно с одной стороны, с другой стороны нафиг никому не надо.
Давай подумаем о том, что конкретно ты хочешь услышать.
Влад: Когда я что-то говорю, это обязательно отобразится во Вселенной. Если я говорю тебе сейчас — именно тебе и сейчас — это значит, что это будет услышано еще кем-то. Важно, чтобы это не пустая болтовня была, чтобы информация дошла до тех, кто в ней заинтересован. А зная тебя, я уверен, что информация будет интересной.
А: Как-то я проводил семинар и вдруг почувствовал, что у меня не семь участников, а девять. Я говорю: а кто еще здесь есть, кроме вас? — Никого. — А скажите пожалуйста, у кого-то включен диктофон? — Да. — Не один. — Да, два. — А почему вы их не положите на стол, почему вы не предупредили, что они у вас есть? — Мы решили потом послушать еще раз и кому-то дать послушать то, что вы скажете. — Я говорю: — Если бы вы сказали мне заранее, я бы просто настроился на этот поток и дал бы вам десять каналов информации. Если сахар есть на десять чашек чая, а я поставлю пятнадцать чашек, то всем будет немножечко недосахарено. Или недосолено. И это вроде как бы мелочь, но это не настоящий сладкий чай будет. Вот именно сейчас я ощущаю, что я не представляю той аудитории, которая это будет читать, которая это будет думать, слышать и видеть, потому что мне хочется, чтобы тот, кто действительно ищет, что-то нашел. А для этого он должен взять камушек, почувствовать его и положить в карман. А потом, если не надо, выбросить. Но чтобы он почувствовал его вес, а не создавал миф относительно кого-то, кто прошел каким-то путем и что-то сделал. То есть не просто болтовня, а информационно энергетически наполненная болтовня, и со всей полнотой ответственности за то, что я делаю.
В: Хорошо. Давай знаешь с чего начнем? Вот я видел вечером у тебя на столе визитку: «Андрей Скрипка. Диверсант. Разрушение жестких систем». Что это значит?
А: Это старая игра в «Разрушителя».
В: Что ты разрушаешь?
А: Одно время мне было очень интересно говорить дуракам, что они дураки. Мне нравятся разные точки зрения. И даже контактерская книга Барбары Марсиньяк «Приносящие рассвет» мне очень понравилась в том плане, что те люди, которые проснулись раньше других в этом инкубаторе, который называется «планета Земля», если они реагируют на какие-то знания, какие-то информационные потоки, если они радуются происходящим изменениям, принимают их и осознают, значит, они должны соответственно жить, значит, они могут представлять интересы тех структур, которые растворяют жесткие конструкции — те, которые ограничивают развитие. Это могут быть жесткие пеленки, это могут быть клетки, в которых сидят люди.
Прежде всего, я просто заявил открыто этой визиткой, что я есть такой человек, который может разрушить любую социальную или эгрегориальную конструкцию, основанную на жестких принципах, на принципах подавления личности.
В: А принципы уважения — они ведь тоже могут быть жесткими.
А: В принципе, да, — любовь это не только когда по шерсти гладят, но и против. Потому что видят, что человек засиделся, допустим, в комфортном месте. Для меня жесткой является, к примеру, система иерархических структур, в которых чистые, свободные, спокойные люди превращаются в обезличенную массу из которой получают энергию.
Вильям Шекспир в одном сонете написал такие слова:
Зову я смерть, мне видеть невтерпежДостоинство, что просит подаянье,Над простой глумящуюся ложь,Ничтожество в роскошном одеянье.Сердечная боль Шекспира по поводу терзания светлых душ в рамках жестких правил существования этого мира, который я называю демоническим, вызывает у некоторых людей тоску, и гнев у тех, кто это понял и осознал, что это можно изменить, и понуждает к действию тех людей, которые знают, как это изменить и изменяют это. Поэтому у меня появилась одна из точек зрения, что на Земле мы можем находимся в трех категориях: жертва ситуации, свидетель ситуации — зритель, создатель и активный участник ситуации. Если ты не просто наблюдаешь — что происходит, не просто заслужил место в первом ряду, чтобы посмотреть, что же будет происходить, но и находишься на арене и рождаешь определенные энергии и совершаешь определенные действия сам, то ты производишь в этом мире качественные изменения, фиксируя здесь, например, принципы братских отношений в этом мире…
В: Что такое принципы братских отношений?
А: Принципы братских отношений — это принципы равноуважительного отношения друг к другу. Принципы братства.
В: Я видел у тебя даже записаны эти принципы. Откуда они взялись?
А: Они взялись в результате ночного откровения — бреда, который был вызван каким-то заболеванием. Просто я болел, болел, и вдруг под утро написал. Написал, мне стало легче и я заснул с ощущением выполненного долга…
В: А утром?
А: А утром выздоровел.
Расскажу про эти принципы не по написанному, а теми словами, что придут сейчас. Принципы братства — это базовые принципы отношений, которые человечество на протяжении всего своего существования пыталось утвердить между людьми равноуважаемыми, между теми людьми, которые идут к единой цели, не втыкая друг другу кинжал в спину, не обсуждая брата за глаза. Если тебе что-то непонятно в действиях брата, спроси у него, не разговаривай о нем в отсутствие его. Я думаю, что это начиналось еще во времена короля Артура. Скорее всего, гораздо раньше, потому что попытки объединить сильных людей для решения какой-то задачи существовали всегда, я думаю, что эти попытки реализовывались при строительстве египетских пирамид. Мне почему-то кажется, что люди обтесывали камни на земле, а потом группа жрецов соединяла свою психическую энергию и переставляла эти камушки туда, куда надо.
Так вот, продолжим тему о позициях жертвы, свидетеля и активного делателя. Кто-то недавно задал мне вопрос: если с каким-то человеком что-то происходит и он страдает, то, может быть, это карма такая у него, и он должны отстрадать. Я здесь приведу суфийское изречение «у Бога нет иных рук, кроме наших». Такая точка зрения мне нравится, и я ее отстаиваю сейчас. Этим летом в Крыму я пообщался с одним «гуру». Он сказал, что если у вас на глазах тонет человек, это его карма. Да, но это и твоя карма, потому что ты должен адекватно отреагировать, подтвердить свое духовный статус, свою чувствительность, и помочь человеку, который действительно тонет… Когда, например, толпа кидает в человека камни, когда он уже унижен, все его высшее отошло. Все его внимание находится в состоянии страдания, в обслуживании этого процесса страдания. Ему просто плохо. И мне говорят: «нельзя применять силу, так предначертано Богом». Бог никому ничего не предначертывает. Просто вокруг нас создаются ситуации, которые нас должны чему-то обучать. Если у вас на глазах мамаша, находясь в состоянии истеричности от того, что у нее муж сволочь, на работе не платят, колбаса подорожала, — замахнулась колбасой на своего ребенка, который не виноват, что его зачали не по любви, а потому, что мамаша «залетела», то эта палка сухой колбасы может размозжить ребенку голову, по крайней мере, создать черепно-мозговую травму, которую придется лечить всю жизнь. Или просто вызвать такой испуг, что у ребенка все остальные процессы в организме упадут до уровня обслуживания физического тела. Что нам делать в этой ситуации? Молиться Богу, чтобы этого не было, думать, что у них карма такая и ничего не предпринимать? Или кидаться и грызть горло этой тетке? А можно сначала взять тетку за руку, остановить, можно встряхнуть ее за грудки, можно вызвать скорую помощь, можно обратиться к людям, которые стоят рядом. Можно обратиться к ее ангелу-хранителю, к ее высшему «я», чтобы вразумил ее, чтобы ее высшее «я» соединилось с низшим «я». Можно на нее по всем трем возможным методам воздействия на ситуацию подействовать. Комплексный подход. И это будет интуитивно: в какой ситуации ты остаешься наблюдателем, и это будет действительно карма, а в каком случае это твоя задача — включиться…
В: Как ты узнаешь, где твоя карма?
А: Для этого и есть вот этот инструмент — весь мой организм, который мне, соответственно и необходимо научиться слышать и понимать. Так, чтобы на фоне внутреннего спокойствия почувствовать, где я — наблюдатель, а где мне пора активно размахивать кулаками. Нету формулы, что нужно однозначно вмешаться или однозначно не вмешаться. Есть люди, которые говорят об однозначном невмешательстве, а есть те, кто об однозначном вмешательстве. Я сторонник позиции, что однозначного ничего нет.
В: И мне эта позиция тоже нравится.
А: Когда мне этот смешной гуру начал говорить про абсолютное невмешательство и про то, что у всех есть только одна задача — отработать свою карму, я задал ему вопрос: — «Если у вас на глазах вот сейчас из-за угла дома выйдет девушка красивая и подойдет к ней гипнотизер, загипнотизирует ее, внушит ей, что он ее возлюбленный, и изнасилует ее у вас на глазах?» Он говорит, — «Это у них такая карма». — «Хорошо, — говорю, — изменяем ситуацию. Вот перед вами прыгает ваша четырнадцатилетняя дочка, которую вы считаете ангелом во плоти. И выйдет сейчас огромный злобный мужик из-за угла, он сейчас ее загипнотизирует ее и сделает с ней то же самое, что в ранее описанном случае». Его так заколотило, этого дяденьку! Он, бедненький, не знал, что делать. Он закричал: — «Вы не имеете права, это святое!» То есть, все его принципы упали прахом, когда ситуация стала настолько близкой, что невозможно было следовать собственным правилам, которые он до этого придумал. Да, в каждом отдельном случае можно найти позицию и конкретное действие, свойственное твоему состоянию и обстановке, моменту. Для этого нужно быть в равновесном состоянии. Если ты находишься в каком-то мнительном состоянии или лже-мистическом, то ты пройдешь мимо этой суеты — «А, — это суета мирская, они пьют, дерутся и кусают друг друга» — и посмотришь на это с иконописной улыбкой и скажешь «вот они, демоны, друг друга пожирают». Если же ты находишься в равновесии, ты можешь принять решение, адекватное данной проблеме. Можно вызвать милицию, когда придут хулиганы. Может, действительно милиция ждет какого-то звонка, чтобы разогнать какую-то толпу беснующихся молодцов, и в то же время помочь тихонечко соседям, которые боятся всех и вся. Но это метод использования чужой силы. Есть метод прямого конфликта, когда есть только ты, есть только агрессор, можно от него убежать, но если он нападает на слабого… Есть такая фраза: «на этой планете самым драгоценным является просто жизнь». И уважение к жизни — нет ничего важнее просто жизни — это, наверное, высшая ценность на этой планете. В фильме «Пятый элемент» есть такая фраза: «время не имеет значения, только жизнь имеет значение». То есть жизнь это способность совершенствования души в данной физической среде. При этом огромное время уходит у человека, который совершенствует душу, на взросление и осмысление, кто он есть. Процесс осмысления, кто он есть, начинается с того периода, когда человек наигрался своей физической силой, когда он обеспечил себя материально, когда он обеспечил себя одеждой, домом, продуктами на обозримый промежуток времени. Когда человек комфортен, достаточен, у него появляется желание размышлять о смысле жизни. Если человеку выбить стекла, поджечь дом и забрать еду, он вряд ли будет (здравомыслящий человек) думать о смысле жизни, потому что он побежит тушить пожар.
В: Почему? Разделенное внимание…
А: Я могу тебя ударить молоком по пальцу и посмотрю, как ты будешь думать о смысле жизни. Если ты будешь продолжать думать, я ударю тебя по второму пальцу, по третьему, по четвертому, и наступит порог, когда ты будешь просто думать о тотальной боли, которая гуляет по твоему организму в виде моего молотка. И ты будешь думать только об этом молоке, который будет приближаться и приближаться. Но я не хочу проводить эксперименты подобного рода.
Итак, я пришел к заключению, что если существует проблема, существуют и методы взаимодействия с этой проблемой. Непосредственный контакт, когда есть агрессор, который на кого-то давит, и только ты в данной ситуации можешь его остановить. Здесь идет проверка тебя. Когда просто мужчина бьет женщину — а вдруг у них такая форма проявления сексуальных отношений? Люди придумали себе отговорочки такие. Происходит насилие. Доводим ситуацию до гиперболы. Огромный мужик избивает маленькую девочку с бантиком, шариком, он ее бьет по голове большой доской, молотком. Что вы будете делать? Вы будете, конечно же, кидаться и говорить: «Мужчина, так неприлично!» Или вы будете читать мантры, чтобы успокоить ауру, пространство вокруг вас, чтобы это захватило этого мужчину, и он вдруг приобрел благонравный облик, упал на колени, вознес глаза к небу и сказал: «Господи, прости меня, ибо не ведаю, что творю». Мне, почему-то, кажется, что в данной ситуации стоит его взять за руку, и поэтому нужна физическая сила. Она нужна, чтобы перемещаться, чтобы жить в этом социуме, в этой Вселенной. Второй способ отношений в конфликтной ситуации — это призывание специально обученных граждан, или использование силы, которая для этого существует. Какая сила эта может быть? Например, есть наряд милиции, который стоит за углом магазина и не знает, что рядом происходит конфликтная ситуация, вмешательство в которую — их профессиональная обязанность. Кто-то грабит бабушку. Их пятеро, ты один. Ты просто подбегаешь к милиционерам и говоришь: «ребята, ограбление». Они радостно выбегают. Они всю жизнь готовились к этому — пострелять из пистолетиков и помахать резиновыми палками, и вообще, они, может быть, хотят быть героями. Надели на себя форму, затянули ремни потуже, сапоги потуже, брюки потуже, чтобы это было поэротичнее, и они бегут героически выполнять свою миссию. Это нормально в данной ситуации. Но существует ситуация, когда нужно очень тонко и деликатно, мягко подумать о том, что вот, например, сейчас конфликт между Индией и Пакистаном. Что было бы хорошо, если бы две противоборствующие стороны успокоились. Потому что две группы политиков, которые были когда-то одной страной, одной нацией, разделив себя только по религиозному принципу на два государства, кидаются говном через границу.
В: Я правильно понял, — тебя касается все, что происходит в этом мире?
А: Меня касается все, что происходит в этой Вселенной, и границы этой Вселенной — то, что я воспринял, о чем я получил информацию. А позиция «я там тихо сам с собою помедитирую, а рядом хоть трава не расти»- это не для меня, — нет, меня это интересует! Меня волнует, значит, требует какой-то реакции.
В: Если я есть все, как утверждают мистики, то я в этом всем и участвую.
А: Естественно я есть все, потому что если считать, что все есть какое-то (сложно говорить о слове «бог», его так уже обосрали, слове «любовь», его так уже «make love» — знаешь, это американское «давай позанимаемся любовью» — любовь это тогда что?)… Вернемся к Индии и Пакистану. Если у них сейчас конфликт, то брать мне билет, ехать туда и бегать между двумя окопами и всем ломать затворы автоматов и выводить из строя системы наведения ракет, которые они там пригнали к границе: вот я вам дам! — глупо. Писать письма в Организацию Объединенных Наций, чтобы она использовала силу, которая способна их примирить тоже глупо, — Организация Объединенных Наций уже это делает. Они уже знают, что назревает конфликт, а никому из здравомыслящих людей на планете Земля не нужен конфликт. Что я могу сделать сейчас в данной конкретной ситуации? Я могу войти в какое-то медитативное состояние и передать в то, что я называю информационным банком Земли… (Можно назвать это богом, можно назвать это какими-то небесными учителями, иерархией — не понимаю, какая там может быть иерархия, если они находятся в одном пространстве. Сложно, находясь на одном этаже, сесть друг другу на шею, потому что упрешься в потолок. Думаю, что людям, которые строят иерархии на земле, очень удобно, чтобы иерархии были и на небе. Чтобы все знали, что как вверху, так и внизу, и поэтому правильно, что иерархия есть и на Земле. Это очень хитрый способ поиметь гражданина, сказав ему, что даже там иерархия, поэтому здесь иерархия — само собой разумеющееся. Брехня. Обманули дурака на четыре кулака.) Так вот, если я, набрав определенный потенциал личной силы, той силы, которая моя и которой я вправе распоряжаться, преобразую ее в намерение успокоить две противоборствующие стороны и позволить им разрешить конфликт, не используя эти слабые души, одетые в военную форму, и не уничтожая мирное население, которое просто живет там и которому, может быть, глубоко по боку, в каком государстве они живут, потому что они живут на территории государств, которые считаются одним из чудеснейших, райских уголков Земли. Поэтому я просто передаю свое намерение или пожелание, что было бы классно, если ребята успокоились. И действительно, если это происходит, значит, мое пожелание было услышано вместе с кем-то другим, кто тоже пожелал того же. Если я желаю этого в одиночку, то это мой индивидуальный голос. Если я знаю, что у меня есть единомышленники, и мы осознанно взаимодействуем в этом деле, значит, у нас есть некое… как бы это сказать… коллективное мнение, голос которого гораздо больше, чем просто арифметическое сложение этих индивидуальных голосов.
Это попытка — я говорил о том, что если сложить две единицы, может получиться десятка, а если сложить А если складывать что-то неполное, дефектное, то будет создаваться иллюзия силы, иллюзия веника, который невозможно сломать. Но когда люди сливаются в единое, это как муж и жена, то соединяются они вместе со всеми своими достоинствами и со всеми своими заморочками. Если люди индивидуально со своими заморочками не разобрались, они привносят это в семью, этот суммарный вихрь уже семейного эгрегора, когда каждый сеет заморочки не только в себе, но и в другом. Потом происходит многократное перетекание всех качеств от мужа к жене и от жены к мужу, и уже поймать эти проблемы чрезвычайно сложно, они уже проецируются в детей. И люди, живущие неосознанно, то есть без ответственности по отношению ко Вселенной, или ответственности Вселенной по отношению к себе, так и поступают…
В: Поясни эту мысль.
А: Когда человек совершает действие лишь бы как, не думая, что он несет ответственность за результаты всех своих действий, он совершает глупые поступки, которые потом ему придется переделывать. Например, взяли ребенка родили просто так. Ребенок есть проекция сознания матери и отца на момент зачатия. Плюс на него накладываются ограничения, связанные со страхами матери в период рождения. Плюс на него накладываются стрессы, которые он получил в период пренатального развития. Плюс на ребенка накладываются все извращенные сексуальные контакты, которые возникают между матерью и отцом в период беременности, когда папа начинает совокупляться с мамой только для того, чтоб утолить свою непонятно откуда взявшуюся похоть.
В: Как это называется: «естественная потребность».
А: Словосочетание «естественная потребность» связано с естеством, естественностью. А наша естественность пронизана информационными потоками, которые нас ослабляют. Люди, живущие обособленно, внесоциально, в нецивилизованном мире, не совокупляются в период беременности.
В: Вокруг этой потребности нет столько шумихи, как у нас здесь сейчас. Когда считают, что если у человека неудовлетворенная потребность, то это беда, которая непременно вызовет невроз, психоз. Поэтому давайте больше…
А: Давайте больше, чаще и смелее совокупляться в разных местах…
В: Сексологический бред, который заводит публику и, естественно, плодит возможность для порнобизнеса и всякой прочей фигни — журналы, сайты — по сути дела, это некий заказ.
А: Я тоже думаю, что это некий заказ. Дело в том, что — прочтите кучу информации на тему даосских техник о циркуляции сексуальной энергии — циркуляция предполагает движение энергии, которая двигается по всему организму. Если выплескивать эту энергию на уровне сексуального центра — это называется детородная функция, когда две особи разных полов хотят воспроизвести себя в третьем, создать третью особь, они занимаются детородной функцией. У даосов промелькнула такая красивая фраза, что сексуальные контакты между мужчиной и женщиной, когда не предусматривается зачатие ребенка, но при этом происходит выброс семени, — это самое глупое, к чему пришло человечество. Потому что семя это концентрат жизненной энергии, которая накоплена в человеческом теле и выстреливает или вытекает из организма даже из мертвого. Когда человек умирает, последнее, что из него выходит, это его сперма. Если она выходит — это попытка оставить после себя след. Хотя она просто накоплена в предстательной железе. Просто у большинства людей проход, канал, по которому текут эти гормональные жидкости по организму, где-то заблокирован. И накапливается в человеке огромный потенциал энергии в нижних центрах.
В: Если ее не сбросить, это будет действительно разнос, невроз…
А: Там, где все заблокировано, там начинает все застаиваться и гнить.
В: Поэтому можно, конечно, отчасти принять и точку зрения сексопатологов.
А: Отчасти да. Безусловно. Они могут сказать, что это единственный возможный метод — это как можно больше и чаще.
Как только я слышу фразу, что наш метод единственный и самый лучший, я тут же беру палку и начинаю лечить этих людей в самой красивой или смешной форме. Я палку беру фигурально.
На самом деле посмотреть на этих сексопатологов, которые консультируют, — на их милые лица, на их гибкие тела, на их здоровое выражение лиц — просто внимательно посмотрите, и можно сразу понять, кто нам это советует. Просто посмотрите на себя, ребята. Вы вот так вот живете, значит, вы сами уже состоялись. Запомните из лица. И посмотрите, насколько они красивы.
Сейчас я вернусь к этому зачатию и к сексу во время беременности.
Что касается секса. Давайте отойдем от слова «секс», и представим, что просто есть ручеек, по которому течет водичка — течет и течет. Ручеек течет по ущелью. И вдруг в ущелье упал камушек. На камушек упала веточка, на веточку перышко, на перышко травинка. И возникла маленькая плотинка. И водичка уже не течет, она образовала заводь. И вот эта заводь начинает застаиваться, вода начинает гнить. И пришел один умный человек, говорит: здесь нужна специальная практика. Я буду у вас забирать, ведрами вычерпывать воду. Вы мне заплатите денег. Я вычерпаю эту воду. Или вообще нужно поставить испаритель, чтобы убрать воду, которая накопилась в этом маленьком болотце. Требуются огромные затраты, большие деньги, инвестиции, надо в международный валютный фонд обратиться. Экологию спасать. Представляете ситуацию, да? И вы, послушавши умного одного такого хитреца или другого, начинаете тратить деньги на то, чтобы этот ручеек это гнилое болото, которое возникло… Во-первых, его надо посыпать антибиотиками, чтобы это гниение прекратить. Потом его надо отфильтровать и куда-то унести. Потом надо полить какие-то деревья, причем нанять китайских рабочих, которые специально обучены носить воду ведрами. Будут носить это далеко-далеко и поливать где-то. Или отправлять в Китай на переработку, и оттуда очищенную воду во флаконах по американской технологии через японские дозированные датчики поливать те растения, которые в долине должны быть политы. И тут возникает очень простой вариант: а нельзя ли просто взять и палочкой ковырнуть камушек, который был первым, и вся эта вода протечет туда, куда нужно. Вот так примерно происходит в любом организме, когда у него открывается блок между низшими чакрами и высшими. Когда в крестце снимается напряжение у человека, когда человек начинает элементарно заниматься гимнастикой, шейпингом, танцами, когда он просто растягивает тазобедренные суставы, та энергия, которая раньше накапливалась и давила на мозги через яйца, и он думал только о сексуальной проблеме — то есть когда энергия накапливалась там, где человеку создавали точку сборки или видимость точки сборки, тогда эта проблема действительно там и возникает. Там возникает и застой, и переизбыток энергии, и потребность куда-то выплеснуть. А можно просто разрешить ей течь по всему организму. И она так и течет по всему организму, и в тибетских практиках существует много легенд, о том, что какой-то монах настолько серьезно и ответственно подходил к практике воздержания и трансформации энергии, что когда его жена, с которой он никогда не вступал в сексуальные контакты, воткнула в него нож в гневе, то вместо крови из тела потекла сперма. Это миф, который говорит о том, что уровень гормонов может быть настолько сбалансирован… Существует точка зрения, что они превращаются в разных точках, разных чакрах в те энергии, которые нужны данному органу. Это энергия циркулирующая. Если в доме слить всю систему отопления, то как ни растапливай котел отопительный, в доме будет холодно. Или жарко в подвале, холодно на чердаке. Трубы должны быть заполнены жидкостью, они должны быть целыми. Котел должен подогреваться. Кто-то должен все время контролировать, чтобы вода была выше минимальной отметки. И тогда система будет работать. Человеку чаще всего об этом не рассказывают. Ему говорят: вот вам надо заплатить за это, вам нужно поставить в вашу комнату специальную систему отопления. — Это неэффективно. Это способ сделать себя слабым!
Теперь о сексе во время беременности. Я общался с очень многими людьми, которые делали вытянуто-недоуменные выражения лиц, когда я им говорил, что заниматься сексом во время беременности — это противоречит природе и неестественно. У этих людей возникало настолько сильное агрессивное состояние противоречия и противодействия моей точке зрения, что они булькали. На самом деле, я считаю сейчас так, что женщина, вынашивая ребенка, — вынашивает его плоть. Мужчина вынашивает дух. Мужчина, если он действительно хочет быть отцом ребенка, накапливает в себе потенциал энергии, который должен, во-первых, заровнять ту пробоину, которую мужчина сделал в себе, когда отдал часть энергии этому ребенку, он становится опять целым. Он восстанавливает собственную целостность. Мужчина и женщина — они долго-долго жили, потом долго-долго ждали этого ребенка. И вот когда ребенок уже зачат, что же они делают? Некоторые говорят: массаж половым членом матки матери, в которой находится сын. Бред полный. Доведем ситуацию до абсурда. Мама сидит у колыбели ребенка, а папа с вожделением смотрит на нее, поглаживает ее по волосам, а сам мастурбирует над головой ребенка, постукивая своим членом по лобику и при этом кричит: «хорошо-то как, господи!» Это настолько идиотская ситуация, когда люди не хотят видеть того, что они делают. Они действуют, как роботы, как автоматы, потому что им всю жизнь запрещали быть сексуальными, с детства, и поэтому, вырвавшись в сферу своей самостоятельной жизни, они начинают ставить ценность сексуальности выше всех остальных. Я называю это так: если кто-то слабый хочет управлять сильным, он должен быть очень хитрым, чтобы это сделать. То есть кто-то очень хитрый. Или специально, или по неразумению своему управляет людьми. Это инструмент управления — заставлять человека совершать глупости. И тогда человек не опасен. Потому что человек сильный требует уважительного отношения к себе. А человек слабый просит помощи, просит зарплаты, просит денег, просит лекарств, жилища, защиты, готов отдавать своих сынов, чтобы их убивали на войне. Мне очень нравится точка зрения Ошо по этому поводу. Он говорил, что детям нужно позволять быть сексуальными. Почему ребенок когда касается в детстве глазика, это нормально, когда он касается ушка, это нормально, а когда он касается своего полового органа, его бьют по рукам, кричат: не смей, это гадость? И у ребенка возникает проблема. Раз «не смей» — а запретный плод всегда сладок — вот так и возникает в человеке это идиотское искажение.
В: Ты начал с того, что мужчина и женщина, соединяясь в семью, создают общее пространство. А еще я вчера спросил насчет детей и духовного пути…
А: Я думаю, что лучше что-то делать сразу в лучшем варианте, чем делать в плохо, а потом всю жизнь исправлять. Поэтому я придерживаюсь идеалистической позиции в отношении брака: лучше брак по любви, чем лишь бы какой брак, и лучше осознанное взаимодействие двух личностей противоположного пола, которые хотят жить вместе, потому что у них есть единая цель, единое радостное мировоззрение. Вопрос: а кто же будет рожать солдат? В принципе, те, кто живут неосознанно. Они производят лишь бы кого по образу и подобию своему. А если ты достиг вершины своего мировоззрения, своего стремления в этой жизни, и это счастье переполняет тебя настолько, что ты готов поделиться этим счастьем еще с кем-то, и у тебя есть условия для того, чтобы ты жил достойно, то ты в состоянии родить ребенка. Если подходить с этой идеалистической точки зрения, то каждый ребенок, который приходит в этот мир осознанным, сильным, целым и самостоятельным — это драгоценность.
В: Смотри какая штука — есть тенденция: я осознанно рожу ребенка, отдам в лучший детский сад, обеспечу все условия… Я встречал людей, которые именно так и были рождены и воспитаны. Они, преимущественно удачливые и удовлетворенные жизнью люди, но степень их осознанности и неавтоматичности такая же, как и у остальных, кто не в лучших условиях и семьях родился и воспитывался, мало того — стремиться к осознанности и неавтоматичности мотива нет у «везунчиков», — у них и так все удачно. Если смотреть с этих позиций, то да, есть машина, живущая в дискомфорте, а есть машина, живущая комфортно. Но, оба — машины. Дискомфорт хоть как-то побуждает к поиску чего-то иного. Скажу про себя — был рожден не в самых лучших условиях, ходил в дурацкий детские сады, болел, лежал в хреновых больницах, в школе были с истеричные учителя, которые пытались в нас вбить всякую пургу, — несмотря на это, получилась личность, все-таки не совсем автоматически живущая…
А: Я понимаю, да. Теперь я тебе хочу сказать. Представь, что, перед тем, как зачать, мама лишила себя своих заморочек, вылечила у себя наследственные заболевания, папа прошел школу какого-нибудь мистического учения.
В: У меня тогда, скорее всего, не было бы мотивов пройти весь тот сложный путь, который я прошел. Охрененно сложный и витиеватый. Именно эта витиеватость, нелегкость дала мне такой опыт, что я теперь могу другим людям помогать. Не имея этого, я может быть, сам жил счастливее, но у меня не было бы того, что я считаю сейчас наиболее ценным. Поэтому я считаю, что Бог как раз таки очень позаботился обо мне (не знаю — за что такая честь), именно создав сложные начальные условия и ведущие обстоятельства…
А: То есть, то, что ты вылечил в себе, ты можешь помочь другому человеку. Хорошая точка зрения. Я говорю не о том.
В: Я столкнулся с большим количеством жизненных трудностей, я приобрел за одну жизнь большое многообразие жизненного опыта, может быть, то, что за несколько проходят. Причина тому — и невротические, истерические учителя, и идиотские детские садики, и не лучшие условия рождения, то, что забрали от мамы и положили куда-то в первый день…
А: То есть ты прекрасно знаешь, как жить нельзя, да? Как жить нельзя — это то, что в прошлом. Нам нужно смотреть, как жить надо.
В: Это уникальный путь, как и путь каждого человека. Идеальных путей, где заранее в сложных участках соломку подложили, наверное, не бывает.
А: Уникальный путь, который поэтизирует страдания.
В: В какой-то момент страдания начали переплавляться в «видение» и знание, и в этом страданий нет. Там есть уже и наблюдение, и активная деятельность. Страдание где-то кончилось. В основном, кончно…
А: У тебя оно произошло раньше, у меня оно произошло попозже, — это прекращение страданий.
В.: О полном прекращении страданий я бы не стал торопиться говорить. Они могут иногда возвращаться, но не имеют уже для меня ценности, а носят рабочий характер, то есть на них можно не задерживаться, а извлекать урок и идти дальше…
А: Но ты уже познал что-то высшее, где можно отдыхать, где ты дома, где ты здесь и не здесь одновременно, где так хорошо, что никакие наркотики с этим не сравняться, хотя я могу лишь так условно предполагать, какие же они на самом деле, эти наркотики. По крайней мере, похмелья не возникает от этого опьянения счастьем. Когда каждая клеточка организмирует, и при этом ты не занимаешься онанизмом. Я просто концептуально, стратегически хотел определить то, что ты сказал сейчас. Ты пока рассказал о том, как ты вырос в данных условиях изменяющейся Вселенной. Вселенная тогда — твоя Вселенная, переходила через переломный этап сжатия до точки. Многие философы говорили, что Вселенная развивается по эволюционной спирали. Другие философы говорили, что Вселенная развивается по инволюционной спирали. И когда Земля или Солнечная система совершает наше движение по югам — Кали-юга и т. п, есть очень интересная точка зрения, оказывается, на каждом этапе движения по спирали, движения по этим югам, человечество и Земля переживает либо развивающуюся спираль, эволюционную, либо, когда заканчивался период Кали-юги, инволюционную спираль, когда все усугублялось, ухудшалось и с каждым следующим шагом становилось все хуже и хуже. Когда проходит точка, спираль превращается в точку, и затем опять начинает эволюционировать. Я думаю, что были правы и те, и те философы, для описания того периода развития Вселенной, в котором, они жили. Вселенная дышит. Вход — это эволюционная спираль, выдох — это инволюционная. Пауза, и сейчас начинается новый виток. Мы с тобой родились в период инволюции. Я тоже так странно родился и так настрадался, и я знаю, как жить нельзя. У меня есть мечты о том, как хотелось бы жить. Я считаю, что мы можем позволить следующему поколению родиться нормально, естественно и не тратить время на исследования устройства автомата Калашникова, искусство заворачивания портянок и где украсть деньги, чтобы завтра было на что покушать. Мне кажется, что есть технологии, которые позволяют всему человечеству, если оно не будет плодиться как кролики, как это происходит сейчас, жить в радости и спокойствии на этой планете. Только нужно энергозатратные технологии заменить на другие, нужно научиться использовать энергию пространства, и нужно научиться минимизировать свои бесконечные потребности. Если вспомнить книгу «Поколение П» блаженного товарища Пелевина, — оральный вау-фактор нужно снизить до минимума. Нужно кушать тогда, когда хочется кушать, а не тогда, когда прозвенел звонок, когда сказали: всем кушать! И у всех выделился желудочный сок, все побежали кушать. А потом, естественно, они побегут в магазин по следующему звонку. А на три звонка они побегут заниматься сексом. Потому что кроликами проще управлять. Но с кроликами, которые живут по свисткам, сложнее выполнять более высокие задачи, более сложные. О них нужно заботиться. Им нужно подносить патроны. Их нужно лечить. Им нужно назначать пенсии. Ну скажи, если человек будет жить лет триста и не будет болеть при этом, нужна медицина? Не нужна. Видишь, я уже говорю как тот мудак с этими линзами, который говорит, что нужно покупать жевачку. «Скажите: вы носите с собой зубную щетку? Нет. Вот так. Значит, вы не можете почистить зубы». Господи, да хватит жрать все подряд. Носить с собой зубную щетку не обязательно. Вообще, микрофлора в полости рта через пятнадцать минут после чистки зубов восстанавливается, какая была. Поэтому маленькая ложь с выпученными глазами навязывает огромному количеству людей необходимость покупания «Орбита». Я не люблю, когда меня имеют. Я не люблю, когда меня заставляют делать то, что им удобно. Я люблю сам принимать решения. Для этого я должен быть спокойный и уверенный в себе человек. Мне очень сложно ехать сразу на двух «Мерседесах». И вообще не понимаю, почему по нашим дорогам нужно на них ездить. У меня прекрасный сорок первый «Москвич». И то я на нем не езжу, езжу только тогда, когда мне нужно доехать туда, куда я не могу доехать на общественном транспорте. Потому что очень сложно ехать за рулем автомобиля и читать любимую книгу. Можно наслаждаться, открыть все окна в машине, ехать с бешеной скоростью. Можно модифицировать мотор, чтобы он работал на смеси бензина и воды. Вот развивайтесь в этом направлении. Можно окна в квартире сделать такими герметичными, что тебе будет тепло от ничтожного количества тепла. Можно будет сделать так, чтобы мы не грели улицы. Это можно сделать, надо просто думать о человеке. Поэтому с целостной личностью сложнее договориться. Целостная личность это как шарик. Он не нуждается в половинке. Он сам в себе. Самодостаточная личность только тогда начинает взаимодействовать с другой самодостаточной личностью, когда у них появляется единая цель. Это называется осознанное взамодействие. И когда есть цель у трех людей, они легко решают любую проблему, которая по силам этим трем. Когда им не хватает четвертого, они просто заявляют о потребности в силе или в реализации какой-то задачи, и появляется четвертый, если у него есть внутренняя потребность в реализации собственной силы в данном направлении. Это свободное, но это очень хаотичное — с точки зрения управляющих нами структур, движение личности. Такую личность очень сложно контролировать и ей трудно управлять. Такие люди очень сильные, они не нуждаются в пенсиях. Они могут сами себя обеспечить в любой момент. Они умрут тогда, когда им захочется, когда им надоест жить. Они просто остановят свое сердце, им просто надоест жить так, как они живут. Или они уедут туда, где им захочется жить. Космонавт Гречко, по-моему, сказал замечательную фразу. Ему задали вопрос: что вас поразило, когда вы взлетели в космос? Он говорит: я не увидел ни одной границы. Мы находимся реально в тюрьмах, которые называются государствами. Чтобы мы знали, что мы живем в государствах, нам периодически бьют в бубен под названием «гимн», мы все должны вставать, когда поднимается какая-то тряпка, раскрашенная в какие-то национальные цвета. И вообще жупел национализма, это говорят, самый дешевый способ сбить стадо баранов в кучу, нашить им какие-нибудь лычки и заставить их танцевать, как это красиво показывают, как чеченцы танцуют. Они же скачут по кругу очень красиво. Они прыгают и это — замечательное мистическое действие набора энергии. Им нужен вихрь энергии. Они его вызывают, они совершают ритуальные действия, они, как индейцы, танцуют по кругу, создают мощные энергетические вихри, а потом с его помощью крушат все остальное. Зачем? Зачем людям собираться в стаю? Слабые всегда собирались в стаю, потому что у них были очень тяжелые условия выживания. Сильным не нужно сбиваться в стаю, сильные договариваются о взаимодействии, когда им нужно решать задачи. Я за то, чтобы люди были сильными, за то, чтобы они помогали слабым стать сильными.
Я придумал себе очень интересную историю, как можно обозначить себя в этой Вселенной, активно не вступая с ней конфликт. Я придумал, что существует такая форма взаимодействия во Вселенной, как мое осознанное существование в мире. То есть в те моменты, когда я осознанно живу в этой Вселенной, я проецирую себя на все, что меня окружает.
В: А что значит для тебя «осознанно живу»?
А: Когда я уравновешен, у меня внутри возникает ликование.
Мне бы хотелось, чтобы люди не думали, что Мастера и Учителя живут где-то в Гималаях или где-нибудь там в Шамбале небесной.
В: Или даже здесь, выделяясь свитой учеников, вообще как-то выделяясь.
А: Да. Они выделяются. Я всегда думаю, что это полный идиотизм.
В: «Вот он — особенный». Это, на мой взгляд, полуфабрикат.
А: Это полуфабрикат, совершенно правильно. Он нуждается в том, чтобы вокруг него была какая-то защитная среда, или, наоборот, среда для выделения, для фильтрации материального процесса. Я был в Питере и услышал очень интересный голос практически робота, который говорил: «Чтобы встретиться с нашим гуру, вам нужно прийти на такие-то лекции, заплатить сто долларов, через неделю и так далее, и так далее». Я говорю ему, что мне хочется просто посмотреть на него и сказать ему «здравствуй», решить для себя, нужен мне, или нет. Он в ответ опять как автомат: — «Если вы хотите встретиться с нашим гуру, вам надо прийти через неделю, заплатить сто долларов в такой-то школе». Я просто понял, что все эти гуру окружают себя определенным полем, определенными людьми, которые за проход через эту территорию просто собирают деньги, которые живут сами и обеспечивают своего гуру.
В: Давай немножко от критики гуру перейдем к вещам позитивным.
А: Есть очень много людей, которые достигли мудрости и спокойствия, и вовсе не называются Учителями, они просто проснулись и просто живут своей жизнью. А что им нужно от этого? Им нужно, чтобы жизнь была лучше, чтобы жить было спокойнее, они не воины, они не собираются воевать с кем бы то ни было прямо сейчас, ни убивать дракона, ни крушить государства. Они просто живут и хотят, чтобы им не мешали. А кто из них Учитель? А Учитель из них тот, кого в данный момент нашел ученик.
В: Причем это может быть эпизод.
А: Это совершенно фрагмент, это вспышка во Вселенной, когда возникла радость. Это как мужчина и женщина встретились, ища друг друга на безграничных просторах Вселенной, так и Учитель и ученик. Учитель нуждается в том, чтобы освободить себя от бремени того опыта, который он накопил за свою жизнь. Это несчастный человек, который носится со своим знанием, знает, что оно драгоценное, чистое…
В: Не выбросить же его.
А: Да, его не выбросить, потому что ты его выстрадал, это действительно плод твоей жизни. И ты ищешь душу, которая нуждается в этом знании, а значит и в тебе на какой-то период жизни — на час или на годы, это уж как случится…
По поводу чайника и чашки. Вода течет из чайника в чашку, если чайник находится выше, чем чашка, если чашка развернута к чайнику не дном, а отверстием, если в чашке не насрано, если чашка не треснутая, не заполнена другой водой. Для этого должно быть осознанное вопрошение ученика и осознанное желание Учителя отдать знания. Это фаза взаимоотношений между двумя людьми, когда один отдает знания, а второй просит их.
В: Она может длиться от одной секунды…
А: До целой жизни. Все зависит от объема передаваемой информации. Когда знания переданы, тогда люди совершенно спокойно остывают друг к другу. Страстность в их отношениях превращается в чувство спокойствия и благодарности. То же самое, что, в принципе, должно возникать между мужчиной и женщиной, которые любили друг друга, и вот любовь ушла, а осталась только благодарность той любви, которая была, и благодарность тому человеку, благодаря которому этот человек испытал внутри себя. Потому что любовь мы испытываем внутри своего сердца, а не где-то еще. Мы не делаем любовь в том человеке. Мы благодаря чему-то испытываем вместе с этим человеком чувство любви. Ошо в книге «Опыт тантры» очень красиво в главе «Будьте верны любви» это описал. Очень красиво сказано о том, что именно любовь является ценностью, а не человек является ценностью. Человек это то, что стало спусковым механизмом проявления любви в себе. Просто этот человек стал похожим на что-то, что в тебе вызывает ощущение любви. И не должно в человеке оставаться чувство вины по отношению к человеку, от которого мы уже испытали, но больше не испытываем чувство любви рядом с ним. Мы говорим ему «спасибо и прощай». Это честно и это уважительно. Идиоты те, которые пытаются навязать друг другу сложные семейные отношения только для того, чтобы эксплуатировать сексуально или эмоционально, энергетически друг друга. Это глупо и убого. Если люди полюбили друг друга, если между учеником и Учителем, между мужем и женой возникла любовь, возникло трепетное отношение и передача чего-то, то когда оно заканчивается возникает чувство благодарности и уважительного «прощай». Потому что впереди его куча непознанного, знания, объемы информации со всех сторон. И человек — это бесконечно развивающаяся Вселенная. Как Вселенная развивается бесконечно, так и мы можем развиваться бесконечно. Вопрос в том, сколько мы хотим жить и сколько у нас есть времени на это. Многие люди это понимают, к сожалению, когда их физическое тело перестает жить, когда они долго-долго умирали, и они уже привыкли умирать. Я думаю, что человек в состоянии управлять своей жизнью настолько, насколько он хочет. Потому что регенерация возможна во всех органах человеческого тела. То есть чудо существует тогда, когда мы в это верим. Чтобы совершить чудо, нужно поверить, что оно принципиально возможно — пункт номер один. Пункт номер два — нужно разрешить себе это чудо совершить. То есть поверить, что я могу это чудо совершить. А потом нужно совершить это действие, истратив на него определенное количество энергии.
Когда я в состоянии внутреннего равновесия понял, к примеру, что мне просто для полного счастья не хватает соленого огурца, то сейчас же откроется дверь, зайдет соседка с банкой трехлитровой и скажет: Андрюха, на вот, у меня избыток соленых огурцов. Но когда я хочу чего-то солененького, я могу обсыпаться солью, меня могут обоссать, я могу съесть соленые помидоры, но это не будет соленый огурец. Чего-то солененькое — это надо спросить, чего, с какой концентрацией, какого вида и так далее. Вот это искусство материализации предметов, которое у нас происходит.
В: На самом деле то, что происходит, — это то, что мы хотим, так или иначе.
А: Совершенно правильно. Мы, на самом деле, получаем то, что мы на самом деле хотим.
В: Догадываясь об этом или не догадываясь.
А: Мы обманываем себя, говорим, что мы этого не хотим.
В: Я хотел светлого и райского, а мне тут жопу подставили.
А: Я хотел большой и чистой любви, но на самом деле я просто хотел попробовать, что такое секс, и я получил то, что не думал. Нужно быть честным. А это действительно игра, в которую я играю сейчас. Называется игра честность.
В: Почему ты называешь это игрой?
А: А потому что на самом деле так проще называть.
В: Честность и игра — понятия не совсем совместимые.
А: Напряги брови и скажи «честность».
В: Честность.
А: И какие ощущения это у тебя вызывает? То есть вот эта честность — это чекистская честность какая-то. А честность — это честность по отношению к себе.
В: Почему игра? Почему синоним?
А: Потому что я могу играть в нее, могу не играть. Но мне интересно играть в эту игру. Мне интересно жить по этим правилам сейчас. Я не знаю, почему у меня интуитивно выскочило слово «игра». Можно сказать: давайте будем применять в своей жизни практику. Это обосранное слово. А «игра» — оно какое-то красивое, еще живое. Давайте поиграем в игру: я думаю, я говорю и я делаю одно и то же. А в принципе, это называется словом «безупречность». То есть тебя не в чем упрекнуть по поводу того. Ты думаешь, говоришь и делаешь одно и то же. И тебе не в чем напрягаться. Ты говоришь: у меня такое мировоззрение.
В: При этом безупречным может быть человек, который внешне выглядит как абсолютный мудак.
А: Это его правило. Его внутреннее ощущение его безупречности. Но слово «безупречность», как и слово «религиозность», немножечко замусолено, и поэтому мне слово «игра» нравится. Честность значит честность.
В: Мы не завершили про обыденность мудрых, перед которыми не надо падать ниц на колени.
А: А ты падал перед кем-нибудь на колени?
В: Я видел очень многих, кто падал. Особенно перед иноземными людьми. Один факт тибетского или какого-то еще происхождения, плюс несколько книг с правильными словами и ореол готов — наши соотечественники действительно падают ниц и лобзают следы… Ну, а в меньших масштабах — в отечественных Школах, где создан ореол «просветленного» Учителя — и перед своими
А: Людям очень хочется быть рабами перед кем-то высоким. Что при этом происходит? Когда люди становятся перед кем-то на колени, — физически или метафорически, — они делегируют свою божественность этому человеку.
Есть такой Фреди Нильсон, который разъезжает по миру и работает апостолом у своего бхагавана, который прозывается Кальки. Он рассказывает, какой он просветленный, как у него в Индии хорошо, вообще к нему надо просто приехать, они там тебя бесплатно кормят, ты бесплатно работаешь на какой-то плантации, обрабатывая какие-то сады, и ты достигаешь состояния «просветления», потому что ты там с утра до вечера занимаешься асанами, мантрами и физическим трудом, и чистишь кишечник, и вообще ты там становишься… Что получают они там, я не знаю, я там не был.
Я предполагаю, что многие Учителя, которые денег с учеников не собирают, — сюда я отношу, может, и Саю-бабу, но тут другая плата — люди приносят ему всю свою божественность, наделяют человека божественными качествами, проецируя на него свою божественность. Делегируют ему свои психические возможности — свои, которые присущи им. Своего ангела-хранителя привязывают к ноге Саю-бабы, образно говоря. И в итоге проецируют себя на него. Они назначают его этим, они создают аккумулятор в виде него. Он аккумулирует эту божественность. Многих сотен и даже тысяч людей. Понятно, что он действительно становится таким образом очень силен — сколько ему делегировано от множества людей…
В: А потом раздает, то что, по сути ему они сами дали…
А: Да, раздает частично милостыню тем, кто его о чем-то просит. При этом никто не знает, сколько он оставил себе. Взяв миллион, раздав сто тысяч, для ста тысяч он превращается в бога, — они получили то, что они хотели, что они на самом деле сами могли бы давным-давно сделать. Просто нужно было чье-то соучастие, элементарно, члена семьи или друга, или какого-то святого, который сидит на горе. Они просто не поверили, что они могут с ним войти в контакт ментальный или астральный, попросить о помощи и получить ее. Но они наделяют кого-то той божественностью, которая должна быть в них, тем богом, который должен быть в их сердце. Заставляют своего ангела-хранителя бегать у того человека, которого они наделили. Предают таким образом себя. Они отпускают своих ангелов на службу к тому, кто не всегда адекватно, с моей точки зрения, может эту энергию распределить. Представь, что пришло десять человек, все дали тебе по миллиону долларов. Получилось у тебя десять миллионов. Ты построил за миллион долларов больницу, — все начали тебя возносить. Увидели, что ты крутой человек. Пришло еще десять человек, дали тебе по сто миллионов долларов. Ты построил город, в котором бесплатные больницы, бесплатный транспорт. И никто не знает, сколько тебе денег дали и сколько ты истратил реально. Все видят, какой крутой, и все несут тебе деньги дальше. И работает этот механизм на раскрутку. И ты можешь что пепел из воздуха материализовывать, что «Ролексы» золотые, что колечки. Саю-бабистское колечко в руках я держал — обыкновенное колечко, выполненное методом технологического прессования. Это называется трюк телепортации. То есть где-то фабрика шлепает колечки, потому что там кольцо нанесено обыкновенным методом гальванической химии. Методом гальваническим нанесен на серебро его портрет, причем достаточно убогонький. Если б человек действительно захотел что-то материализовать, он бы сделал это очень круто. Но кто-то говорит, эти кольца потом растворяются или исчезают. Я не знаю. Я думаю, что чтобы в нашей Вселенной что-то откуда-то появилось, оно до этого где-то должно быть. А фокус с телепортацией — извините, у нас факиров выше крыши. И биться в ноги факирам только оттого, что они тебя посыпали пеплом, рисом или, если ты особо крут в своем неверии, презентовали тебе бриллиантовое колечко… Как это было с какими-то ребятами из России. Они сказали: «Ха! Говно. Мы сами тебя себя пеплом осыпем». Тогда он кольцо материализовал на пальце этого человека. Он сказал: «Забери эту побрякушку себе». Тогда он туда бриллиантовый перстень. Он его поймал просто. — Тот решил, что бриллианты не стоит уже выбрасывать. И он телепортировал откуда-то существовавшее кольцо и надел на палец человеку. Но оно откуда-то взялось. Либо из хранилища, где оно на всякий случай припасено, либо откуда-то еще. Но он заткнул глотку этому, он просто поймал его на жадности. Классно сработал. И Сая-баба крут, и этот парень не зря съездил в Индию. И главное, что никто не был действительно безупречен. Если бы тот парень снял обратно бриллиантовое кольцо и бросил его в башку Сае-бабе и сказал: ты меня не купишь за кольцо, моя душа стоит дороже. Он продал душу за колечко с тремя брилликами. А может, не бриллики были. А может, не кольцо. Но я слышал такую историю. Я думаю, что он продался. У каждого есть своя цена. А я не продамся. Я знаю, что очень просто быть в центре вихря. А быть самим по себе очень сложно.
Просто я хотел сказать, что существует очень много форм служения в нашей зоне свободной воли, которая называется планета Земля. Мы можем все, что мы хотим, если это не причиняет никому вреда, если это не мешает развитию другой жизни. Если я хочу быть медитирующим на скале монахом, я могу быть медитирующим на скале монахом. Если кому-то доставляет радость носить мне еду, значит, они носят мне еду. Если они не носят мне еду, значит, либо мне надо сейчас переключаться на другой образ жизни, либо мне нужно просто начать зарабатывать себе на жизнь. Если мне доставляет радость вынимать из пространства информацию, обсасывать ее, полировать и дарить людям, которые тоже ищут и не могут найти, — значит, я сейчас занимаюсь этим. А если я просто живу в радости и с удовольствием делаю стулья, на которых удобно сидеть людям — это тоже хорошо. Но быть Учителем — не профессия. Это просто фаза взаимоотношений между двумя людьми. Двумя людьми…
В: Что значит быть учеником?
А: Быть учеником — значит быть той чашкой, в которую льется та вода.
В: Это образно. А реально?
А: Реально быть готовым к восприятию информации и жаждать информацию, которой у тебя нет. И пробуждаться.
В: Так может быть и много учеников. Вот собрал лекционный зал — все жаждут. Говори, проповедуй. Грамотнее даже не лекционный зал, а медитационную площадку. Сели, выполнили упражнения. Качественная передача информации, если слова можно интерпретировать по-разному, то сел на попе ровно… И это не один человек.
А: Это можно назвать практикой, но это не Учитель и ученик. То есть суть знаний передается от одной души к другой, и это вызывает пробуждение.
В: И передается-то, наверное, между строк.
А: Оно передается в паузах, действительно.
В: Еще несколько слов про Учителя и ученика. Ученик обучается не тому, что говорят, не тому, что делают, а стратегии в жизни…
А: Да. Я не учусь у мудрецов. Я радуюсь вместе с ними. Я радуюсь оттого, что кто-то пришел к этому же самому мнению. Не знаю, писал я тебе или нет, что собирался написать книгу и даже ждал, что когда я куплю компьютер, я буду писать книгу. Пошел я как-то и купил книгу Боба Фрисела «В этой книге нет ни слова правды», и понял, что добрая половина из того, что я хотел написать, осчастливив человечество этой информацией, была там написана просто между строк. Я начал так подпрыгивать! Я три месяца находился в состоянии истерического счастья, что кто-то взял на себя труд и это написал. И непонятно, я воспринял эту информацию, или он воспринял ее. Эта информация уже существует и на Земле есть. И я получил отдых от такой сложной работы. Мне не надо писать. Мне хотелось, я знал, что я должен, но оказалось, что когда-то кто-то написал уже подобную книгу. Я начал искать книги, в которых есть то, к чему я пришел. Я нашел такие книги. Я нашел те книги, в которых написано то, что я думаю. Но так как я пришел к этому, я считаю, самостоятельно, и следовательно, существуют единые принципы постижения мира, то есть не единые принципы — истина едина, и я знаю, что дорог к ней существует очень много. Поэтому Учитель может индуцировать поле, в котором ищущие ученики (построившись в очередь, к сожалению, потому что не может один человек создать вихрь, который одновременно накроет их сразу, он может индуцировать у них временно состояние ликования и радости, но все-таки по настоящему Учитель и ученик — это очень интимная передача ощущения истины, безмолвия истины)… В другой момент, с другим учеником этот Учитель будет совершенно другое индуцировать, потому что Учитель пробуждает не свое знание в этом человеке, а свою радость от осознания истины. Он каждому человеку помогает увидеть свою истину. Даже не зная, что там происходит. Как можно вылечить человека, у которого был сильный страх от омерзительной ситуации? Я вчера показывал тебе игру с образами. Ты можешь просто спросить: ты помнишь ту ситуацию? — Да. — Ты точно помнишь? — Да. — Ты ее видишь? — Да. — Введи ее в рамку. Смотри на нее и рассказывай мне. Просто все внимание на эту картинку. Смотри на эту картинку и посылай ей любовь из своего сердца. И тогда ты достаешь из подсознания заряд и впитываешь его в себя. То есть тебе не обязательно понимать, что переживает этот человек в настоящий момент. Ты видишь человека с проблемой и видишь человека без проблемы. Тебе не нужно даже влазить в суть его проблем. Тебе не нужно ковыряться в его дерьме.
В: Такую тактику НЛПисты сняли с выдающихся личностей и пытаются использовать, только, к сожалению, в большинстве случаев они упускают самое важное: Мастер работает не благодаря технике, он работает СОБОЙ!
А: Это точно!
В: Ты вчера рассказывал очень оригинальный взгляд на тему прошлых воплощений и всякого такого…
А: Представь себе ситуацию. Человек умирает и душа отделяется от астрального тела. И вот в астральном поле планеты Земля душа выстреливает, улетая, а все, что она накопила в астральном теле — заморочки, проблемы, чувство вины, эмоциональное напряжение — срываются и в астральном поле Земли летают. Летит новая душа. И она прилепляет к себе астральную оболочку одного человека…
В.: Не случайно прилепляет. По близости каких-то заморочек…
А: Да. Потом астральную оболочку еще одного человека, еще одного… Ты не можешь быть уверен, это твой астральный монстр или чей-то еще. Ты ассенизатор.
В: Почему очень много Наполеонов.
А: Да! Это моя фраза, ты украл ее! Я только что хотел именно ее сказать! И очень много Александров Македонских. Они и им подобные очень много оставил напряжения после себя. Эти великие личности очень крупно наследили на планете. И эти следы, в том числе подбирают очень многие, кто хоть чуть похоже вибрирует.
Короче, когда душа идет сюда, на ней уже куча хлама прилеплена. Потом она входит в родовую карму, она вешает на себя еще проблемы рода, генетические проблемы, идущие за мамой и за папой, потом она еще на себя вешает то, что ей вбили в пренатальный период, потом стресс рождения, потом стресс вырастания. Все эти стрессы — и как во всем этом хламе разобраться? Подходишь к куче говна и говоришь: ох, ни хера себе кучка! И лопаткой — чик-чик. Нет, страшно, все. Но если каждый день, если не видеть всей кучи, подходить и видеть то, что непосредственно перед тобой, откапывать это непосредственно… Откопал — откинул, откопал — откинул… Смотришь — лет через пятнадцать все откопал. Нету кучи говна. Я когда начинал чистить печень, я думал, что никогда не вычищу. Я последние два раза чистил — там два-три камушка мелких. А раньше сыпались какими-то ведрами. А сейчас два-три. Недоразумение какое-то. Нету, все стало свободно. Все красиво.
Так вот в отношении реинкарнации. Поэтому если ты осознаешь, что ты просто подцепил чужой хлам, который тебе просто по силам, был взят тобой, потому что до вхождения в астральное поле земли ты, твоя душа, скорее всего, была абсолютно в силе, в знании и в осознанности того, что она делает, она потянулась сюда, чтобы здесь быть, чтобы растворить на себе эти астральные заморочки фрагментов предыдущих жизней и других людей, приобрести определенный опыт. Во-первых, что так жить нельзя. Во-вторых, что они просто заблуждались. В-третьих, что они ни в чем не виноваты, потому что они не достигли освобождения. Освобождение возможно либо здесь, когда ты все это растворил, либо там, когда ты все это сбросил. Но там, когда ты все это сбросил, у тебя возникает желание исправить, и ты воплощаешься снова, но уже в каком-то другом качестве, и у тебя уже новое задание. И ты совершенствуешься в этом. Нужно понять, кто ты есть, что ты ни в чем не виноват, планомерно растворить (не выкинуть, а именно растворить потоком любви) и усвоить энергию этих астральных заблуждений в себе, то есть аккумулировать это как энергию… Это принципиальный мой подход, который говорит о том, что не надо выбрасывать то, что тебе не подходит, надо просто изменить энергию. Если в чем-то есть энергия, ее можно использовать. А если нету энергии, то используй, не используй — это будет пустышка. Энергия в этой Вселенной конечна.
В: Давно уже напрашивается такой момент, когда читатель, спросит: а кто такой этот Андрей Скрипка, который позволяет себе жонглировать высокими категориями… Какой жизненный путь ты прошел, для того чтобы постичь все это? Что ты сделал, как ты шел к этому?
А: «Скажите, великий учитель, как вы достигли этого сияния вокруг башки. — Я взял тряпочку и протер эту лампочку, которая светит».
В: Тебя сдуру во все это потянуло или как?
А.: Я всегда был хорошимм мальчиком, и пионером хорошим, и комсомольцем, и стрелял из рогаток, и убил синичку, о чем сожалею до сих пор. Скорее всего, у каждого человека есть ангел-хранитель… Есть его душа, которая пытается до него достучаться. Кто-то от страха начинает кирять водку, кто-то начинает идти навстречу этому ангелу разными путями. У каждого свой Путь. Я читал очень много фантастики. Так получилось, что когда все остальные дети играли в футбол, я сидел в библиотеке, прочел всю фантастику, которая была доступна на тот период. Мне легко давалась математика, физика. Я пошел в радиотехнический институт. Потом… В школе мне камнем попали в спину. У меня болела спина. Мне надо было найти людей, которые меня могли вылечить. Такими людьми оказались костоправы. Я начал у одного из них учиться. Он сделал меня немножечко специалистом в этой области. Тогда я понял, что нужно лечить не органы, а все связано с позвоночником. В позвоночнике, в каждом позвонке — определенный узел проблем человеческого тела. Затем я понял, что лечить нужно не позвоночник, а душу, эмоции человеческие. И так постепенно, от камня между лопаток, который воткнули ребята во дворе мне в спину все и пошло… Ну, и кроме того, я всегда считал, что жить можно лучше и нужно жить лучше.
В: Чему ты учился?
А: Когда тебе плохо, хочется помочь самому себе, прежде всего. А потом можешь показать это кому-то другому, кто страдает тоже. Когда ты это видишь, ты можешь предложить это и помочь понять. Я изучал традицию рэйки, мне это нравилось до определенного момента, пока я не увидел, что это глупая финансовая пирамида. В Белоруссии мы попытались эту финансовую часть отрубить, сделать это просто системой знания, которые передавались действительно в традиции. Кто был такой Микауцуи, основатель традиции рэйки? Это был христианский проповедник, который пытался ответить на вопрос: как же апостолы учили людей, как же они их непосредственно лечили? Возлагали руки и лечили. И он так долго искал, что-то нашел свое. Я тоже искал истину в христианской церкви православной.
В: Ты просто ходил в церковь, или у тебя был батюшка?
А: Я ходил в церковь, я общался со священниками, потому что очень многие вопросы мне были непонятны, и когда я задавал уточняющие вопросы, иногда были ответы, а иногда нет. Меня всегда интересовало: а почему именно так? Меня интересовали догмы: почему именно так, а не по-другому? Может, это «именно так» было нужно тогда, а не сейчас. Почему это делается именно так, что при этом происходит? Мне всегда хотелось узнать, что же там внутри, внизу, под одеждой, за иконой, и так далее. Однажды, когда я понял, что я иконе делегирую, как аккумулятору, всю свою психическую энергию, всю свою божественность, а потом она мне ее отдает — или кому-то другому, кто попросит, — я просто понял, что это как бы банк. Я демистифицировал религиозность. Да, это тоже работающие психические практики, тоже построенные в свою финансовую пирамиду. Я сказал «спасибо и до свидания» этой церкви. Среди моих друзей появился друг, которого люди называли Иешуа когда-то. Он действительно друг, он действительно показал очень много и очень многому научил меня…
Я его как-то примерял на разные названия. Богом я его не могу назвать, бог это то, что есть внутри меня. А засунуть кого-то внутрь себя очень сложно. Посадить его себе на голову еще сложнее, особенно знаю, что это пытаются делать миллионы других людей, и я у кого-то что-то срываю с головы. Глупо. Просто дружить с ним — означает в любой момент получать нужную информацию, но не значит, что закрыл глаза — и получаешь. Зная, что у тебя есть просто друг, можно быть гораздо смелее в этом мире. Друг это человек, на которого, даже если его нет, ты опираешься. И он на тебя опирается. Это брат.
В: Как это произошло? Это было спонтанно — утром проснулся и понял?
А: Мое вхождение в эзотерику началось с того, что в самом начале девяностых я случайно, как это принято говорить, отдыхал в Гурзуфе во время прохождения там первого всемирного конгресса нетрадиционной медицины. И случайно я стал свидетелем этого конгресса, куда съехались все продвинутые наши, великие, сильно великие такие. Где были и хулиганы, и действительно шарлатаны, за которыми ходят толпы до сих пор. Я на них на всех посмотрел, и мне что-то понравилось, что-то нет… Я вообще не понимаю, как можно бешеные бабки выкладывать за то, чтобы… Во-вторых, я выработал для себя такое интересное правило: то, что мне нужно, мне будет либо подарено, либо я куплю это за дешевые деньги. Настоящее лекарство лежит у тебя под ногами, прямо перед самым носом. Настоящий друг не просит денег за дружбу. Настоящая любовь не бывает за деньги. Настоящее удовольствие никогда не бывает в очереди по списку. Это все обманы. Поэтому… Много было хождений, много поиска себя. Много ошибок. А потом случилось очень сильное переживание, воспоминание, можно сказать, когда я и осознал, что Иисус — мой друг…
В: Как ты работал над собой?
А: Было много практики. Я изучал хатха-йогу с помощью хорошего человека, который предан этому учению. Я изучал православные молитвы. Я изучал целительные традиции рэйки. Я изучал костоправство, мануальную терапию, целительство, наложение рук. Важно ли это сейчас? Кто я есть? Я есть просто человек, который живет и не продает святой дух за деньги. Я просто для себя выработал правило, что деньги я зарабатываю с помощью собственных рук или с помощью собственной головы, как это принято у всех людей нормальных. А духовную практику я провожу для души, от избытка радости, или для помощи кому-то в духовных проблемах. Продажа посвящений, продажа практик — абсурдна, — в Евангелии, в «Деяниях апостолов» про это хорошо сказано…
Так вот: мне гораздо интереснее рассказать тебе о том, что я сейчас, и как мне сейчас радостно оттого, что мы есть такие, какие мы есть, чем рассказы о том, каким я был и как я к этому дошел. Это так же глупо, как рассказывать ученику, что только переступая по ступенькам последовательно, сначала на первую, на третью, потом на вторую, потом на шестую, потом на девятую, потом на пятнадцатую, как это сделал я, можно достичь этой пятнадцатой, к примеру, ступеньки. Можно и с первой прыгнуть на пятнадцатую, наверное… Можно просто сказать по другому. Мне очень нравится анекдот, который я люблю о свободе выбора. Мой любимый анекдот. Многие люди просто не знают, что существует свобода выбора во Вселенной.
Лев, царь зверей, собрал всех зверей и сказал: Медведь, придешь ко мне во вторник, я тебя съем. Лиса, придешь ко мне в среду, я тебя съем. Заяц, придешь ко мне в пятницу, я тебя съем. Вопросы есть? — Вопросы есть. — Задавай. — Можно не приходить? — Можно. Вычеркиваю, зайца.
Мы всегда забываем право абсолютной свободы воли. Мы ничто не можем принять для себя, кроме как по внутреннему соглашению. Нас могут убедить это принять, но со временем мы почувствуем фальшь, и мы имеем право это выкинуть, отказаться. Как, например, то же самое, что происходит у некоторых людей, которые были преданы какой-то Школе, Учению, а потом отошли… Я с этим неоднократно встречался… Они могут чувствовать вину оттого, что покинули своих единомышленников, которые наделили их какими-то дипломами, регалиями, званиями…
В: Знаниями…
А: Да, такие люди были учениками, которые с удовольствием восприняли интербредацию истины своих Школ и Учений, отчего им стало легче на душе. А потом ушли и, тем самым, как это не странно забрали бремя сомнений, которое Учителя и апостолы несли в своем знании… То есть, совершили для Учителей и апостолов благотворительность. А те для этих, соответственно. Это то мошенничество, в котором каждый чувствует, что он остался в выигрыше. Но, без каких-то дальнейших служений друг другу возникает у людей чувство вины. И у Учителей, кстати, возникает чувство вины оттого, что они тех, кто ушел от них, гнобят. И у тех, кто ушел, возникает чувство вины оттого, что они как бы кого-то предали. Да никого они не предали. Они попил из этой реки… Понимаешь: два путника идут по лесу. Зима, ночь, холод. И они, просто чтобы выжить, соединяются вместе, зажигают костер, один спит, другой подкидывает дрова, потом этот другой спит, первый подкидывает дрова. Один не справится в такой ситуации. Ночь длинная. Они не могут одновременно заснуть, иначе они замерзнут. Вот это называется осознанное взаимодействие. И вот они клянутся в вечной дружбе, вечной искренности, друг друга любят. Вдруг сезон зимы заканчивается, они выходят из этого леса, одному надо налево, другому надо направо, и у них такая неловкость возникает. «Понимаешь, у меня вообще-то невеста ждет». — «А у меня там родители, мне надо дом ремонтировать». — «Ты понимаешь…» И они оба боятся признаться в том, что были неправы. Что такое клятва? Это попытка пролонгирования того счастья, которое ты сейчас испытываешь. Если ты будешь сейчас им наслаждаться, ты его все в себя вберешь, и оно станет тобой. Это как та сметана, которую человек взял в рот, подбежал к своим друзьям, сказал: «Ребята, у меня сметана… была во рту». Когда она усвоилась, она стала тобой, она передала тебе все, и остатки неперивариваемые, которые не усвоились, вышли из тебя вместе с токсинами, которые она помогла вывести из организма. Поэтому когда в лесу два человека помогают друг другу, они выживают. Они выходят, и оказывается, что у каждого своя дорога. Хорошо, если эти люди поймут все и посмеются над своими заморочками, и скажут: «Спасибо, брат, до свидания. Если встретишь еще доброго человека, помоги ему. И вообще, спасибо тебе за то, что ты был, я буду помнить тебя. Если буду помнить. Прощай». И с чувством уверенности, радости они уходят. Когда люди одевают друг на друга наручники, говоря: «Нет, пойдешь к моим родителям знакомиться, потому что будешь теперь моей женой или братом названным, и похеру твое царство, в которое мы с тобой не пойдем». А тот говорит: «Пойдем в мое царство, ты будешь тоже правителем, я дам тебе полцарства». И вот они друг друга тягают. Да у каждого своя дорога. На каком-то этапе дороги ты находишься в одном классе со своими одноклассниками. И что, ты с ними до сих пор целуешься? Да ни фига подобного! Да, при разрыве после десятилетнего образования у тебя наверняка возникло чувство огорчения, что ты с ними уже не увидишься. Ну, это когда наручники снимаешь, ощущение незащищенности появляется, потому что ты так привык к ним, что без них ты чувствуешь себя немножечко голым. То же самое бывает и со смирительной рубашкой. Но дать человеку почувствовать его свободу и свободу выбора — это, наверное, очень здорово. Мне нравится свобода. Мне нравится осознанность и радость.
В: Ты вчера рассказывал про случаи, когда ты ходил к разным гуру и задавал вопросы, которые их ставили в непростые ситуации… Зачем это нужно было тебе, зачем это нужно было им, и что на самом деле в результате получалось?
А: Зачем это нужно было мне? Во-первых, я понял, что я свободолюбивое существо. Диверсант — это профессия. А то, что я делаю — разрушение систем страха и невежества. Просто когда я вынырнул из невежества сам, я увидел, какое количество людей с удовольствием пребывает (или оно думает, что оно с удовольствием пребывает) в состоянии невежественности и в состоянии так называемого служения другим, которые сели на трон и которым несут к ногам цветы, халву, одежду, деньги. Мне это кажется неправильным, потому что люди делают это без осознания выбора. Они говорят: мы сделали свой правительный выбор. Но выбор, когда человек на перекрестке сходил на все четыре стороны, понял, что там произошло, осознал, на каком пути какие случаи с ним случатся, и он пошел туда, куда он сделал выбор, в состоянии, когда он ушел с перекрестка вообще… Лев Николаевич Толстой по этому поводу сказал: «Чтобы изучить что-то, нужно сначала изучить это снаружи, потом изучить это внутри, полностью отдавая себя этому, потом выйти, отряхнуть лапшу с ушей и понять, кем же ты стал, — посмотреть на это со стороны». Поэтому, когда он понял, что такое православие, он просто оттуда ушел, потому что он понял, что такое жизнь и что такое женщина, и он даже сказал: «я даже на смертном одре не скажу, что такое женщина, потому что я боюсь». Но это его точка зрения. Мне почему-то кажется, что я понимаю, что такое женщина или кто такая. Поэтому все эти гуру и подгурьи и приближенные — это ребята, которые попались в ловушку сидхи, когда они имеют какую-то благодать или имеют возможность воздействовать на других людей в своих интересах. Поэтому, когда человек кричит, что он сделал осознанный выбор, я задаю ему несколько простых вопросов. А вы уверены, что вы были в другом состоянии? А вы уверены, что вы действительно сделали выбор? Выбор — это когда вы знаете, что есть это, что есть это. Когда вы говорите «я выбираю между молоком, шампанским и коньяком молоко», а вы раньше кроме молока и воды ничего не пробовали, то вы делаете выбор в сторону привычного действия, которое вам навязывали. Вы уверены, что вам навязали правильно? Вы просто не были проинформированы. С моей точки зрения, невежественность и страх — вот то, что ограничивает людей от свободы выбора… Страх это порождение невежественности. У каждого человека есть желание познавать мир, и у каждого человека есть осторожность. Когда человеку чувство осторожности подпитали до такой степени, что оно превратилось в чувство страха (гипертрофированная осторожность), человек боится исследовать мир. А все-таки хочется… И тогда он идет туда, куда его ведут те, кто садится ему на шею, вешает ему перед носом пучок морковки, и он пускает слюни, надеясь съесть эту морковку, и везет тех, кто сидит у него на шее, в их светлое будущее. Он сдыхает, потом люди садятся на другого ишака и везут себя туда, куда им надо. Это их этика. Но так как я вижу среди ишаков иногда достаточно красивых, серьезных и честных людей, я пытаюсь им помочь. Пытался, точнее говоря, потому что я перестал быть разрушителем с какого-то момента. Я просто вышел в состояние спокойного бытия. То есть я просто есть. Я ни с кем не воюю. Я помогаю тем, кто меня просит. Я делаю то, что я считаю нужным. Я несу за это ответственность. Кроме того, когда мне особенно становится скучно, я выискиваю среди толпы обезличенных людей того, у кого сияют глаза, того, у кого я вижу признаки, что он вот-вот проснется. И я пытаюсь ему помочь.
Я не всегда ответственно и осознанно живу. Иногда пытаюсь пробовать жить опять по-другому. Я все время экспериментирую. Я ищу наиболее полный способ для себя проживания этой жизни. Не проживания даже, а развития этой жизни. Просто ищу. Один из астрологов сказал, что я сильно напортачил в прошлых жизнях. Я не знаю. Может, я просто исправляю свои ошибки. А может, это и не мои ошибки, а может, и не ошибки вовсе.
Из «истории моих прошлых воплощений»: какая-то тетя интербредировала, что я был воином, который ушел на битву и погиб, оставил свою невесту или любимую женщину, и она страдала и умерла в тоске. Она умерла в тоске, и ей было так плохо. Я предал ее любовь. Я действительно где-то глубоко переживал что-то похожее на чувство вины, неопределенно к кому… И была какая-то смутная картинка, действительно похожая на эту интерпретацию. Но, в чем была ошибка интерпретации этой прошлой жизни. Если я действительно испытал любовь, то я просто понял, что выше любви ничего нет. Надо было просто насладиться этой любовью. А я вскочил на коня и пошел доказывать, что у меня член толще, чем у тех, из другой армии, которые должны были нас побить или на нас напасть. То есть это какая-то завоевательная любовь. Я пошел завоевывать, доказывать своей любимой, что она может и дальше есть финики, ничего при этом не делая. А между нами просто была любовь. И для того, чтобы насладиться этой любовью, и вернулся в это прошлое мысленно, и сказал ей «спасибо» за то, что мы испытали любовь, за то, что именно с ней мы испытывали любовь. И как бы значимость этой картинки растворилась.
Мне кажется, что жизнь человека заключается в том, чтобы набрать силу и научиться трансформировать мусор, который болтается на земле. А что будет дальше — это аллаху только известно, ибо воистину аллах акбар. Идешь на Пасху, тебе говорят: Христос воскрес. Ты говоришь: воистину акбар.
Хорошие мусульмане, хорошие христиане, пока они не берут дубину и не идут доказывать, что их бог самый бог. Это очень здорово, пока они занимаются своими личными проблемами. Но когда они начинают заниматься амбициями какого-нибудь архиерея или архимандрита или кого-то там, который «архи», старший — стоит кому-то посадить себе на голову кого-то, как у того срывается крыша от избытка энергии, потому что на самом-то деле он несет ответственность за всю ту энергию, которую он взял на себя. А люди очень любят создавать мифы. И Ошо предупреждал, что мифы будут создавать о его жизни, и Бабаджи предупреждал, а Иисуса так вообще не надо вспоминать, о нем столько напридумано, что хоть с дуба падай. Короче говоря, есть живые люди. И, пока живые — учитесь, понимайте, радуйтесь…
У тебя, кстати, поезд через час. Так что, доедай быстренько плов (а плов Андрюха готовит вкуснейший!) и мотай в свой Питер!
Глава 10. Андрей Фоминцев
С Андреем Фоминцевым мы подружились в девяносто первом году. Несколько лет мы выдумывали и творили разные разгильдяйские штуки (пытаясь подражать то Милтону Эриксону, то кастанедовскому нагвалю Хулиану), некоторые из которых я описал в первом томе, в главе «Путь разгильдяя». А вообще-то, время нашего совместного творчества я до сих пор вспоминаю, как наиболее яркий период жизни. Мы вели семинары, обучали консультированию группу студентов Психфака, ходили в походы, устраивали друг для друга массу сногсшибательных ситуаций, создавали новые практики, искали новые стили работы, обучения, необычного поведения. Замыслы наши распространялись не только на консультирование, — были творческие находки в музыке, рисовании, режиссуре (хотя, в то время, конечно, любительские в этих областях). Была у нас и совместная фирма.
Вместе в девяносто первом мы пришли и в Школу, были учениками. Андрей ушел из Школы через четыре года, я — через десять. Шесть лет мы почти не встречались. Пока я был учеником и Мастером Школы, я испытывал сожаление к людям, которые из Школы ушли, — казалось, что их Путь прервался. Теперь я уже на нескольких примерах вижу, что некоторые (далеко не все) люди, получившие хорошую закалку в Школе и сумевшие выйти в «свое собственное плавание» — как раз обрели себя, нашли свой Путь и стали зрелыми, самобытными и очень живыми людьми. Встретив Андрея в начале 2002 года я еще раз убедился в этом. Я с радостью ставлю беседу с Андреем в один ряд с другими героями этой книги….
Январь 2002 г.
Влад: Андрей, расскажи как начинались твои духовные искания?
Андрей: Мои духовные искания начинались с того, что я смотрел на горизонт, когда шел в яхт-клуб, и где-то глубоко в душе у меня начало проворачиваться что-то такое непонятное, трагическое и в то же время как бы всеохватывающее. И когда я смотрел на облака, мне было очень неуютно, и в то же время я понимал, что там есть некая бесконечность, которая меня тянет, зовет и с которой мне не справиться логикой. И я понимал, что это что-то большее существует и то занятие, к которому меня привела судьба, — парус, — позволял быть наиболее адекватным этому состоянию, повышал уровень адреналина в крови и в то же время на фоне этого восторга позволял быть немножко ближе к небесам.
В: Это в каком возрасте?
А: Мне было где-то одиннадцать лет, когда я в себе заметил это состояние, и оно было связано с бесконечностью и какими-то такими вещами, которые я не мог выразить, но которые чувствовал.
В: Ты переживал бесконечность, как что-то, что вне тебя?
А: Да, это чувство, что есть что-то вне меня, и что-то внутри меня рвется вовне, и я в этой оболочке, закрепощенности не могу этого достичь — это было с одной стороны трансцедентальное, а с другой стороны тягостное чувство. Тягостное, потому что я не мог с ним справиться.
В: Можешь ли ты в связи с этим описать какие-то глубокие переживания, связанные с яхтами, с плаванием, может быть, из ранних, а может быть, наоборот, из последних?
А: Самые глубокие переживания были связаны в основном с плаванием. Одно из ранних переживаний это чувство восторга и мощи, когда ты ощущаешь себя равным богам, эта стихия ветра, ты ее покоряешь, и несешься на маленькой лодке среди беснующихся волн. Это было мощное ощущение. И второе ощущение, связанное с длительными путешествиями, — это ощущение, когда внутри тебя развязывается множество узелков, которыми ты привязан к этому миру. И ты раскрываешь глаза, и чувствуешь, что свобода, которая до того была лишь на словах, воплощается в теле. Все видится совершенно другим. Ты чувствуешь эту беспредельную мощь, знание, что ты можешь достичь всего, чего захочешь, и еще интересное ощущение, когда ты понимаешь, что можешь в какой-то момент, погрузившись в любую среду, оттолкнуться от берега ногой и поплыть опять в никуда. Это тоже интересное, сильное переживание.
В: Как это оформлялось у тебя с течением времени? В одиннадцать лет это был парус. А дальше? Немного летописи, что называется…
А: Оформлялось это так. Основное внутреннее направление было на свободное проживание: в парусе, в спорте, — на слияние с чувством свободы, манипулирование телом, лодкой, волнами. Туда же добавилась работа с людьми, потому что на каком-то этапе появлялись экипажи, и надо было как-то организовывать взаимодействие нескольких человек, уже была такая небольшая микрокоманда. Потом встретился Учитель… Учитель, который торкнул до глубины души.
В: Кто это был?
А: Это был руководитель туристского клуба. И основной пафос его был — работа с ценностями людей. Это было в начале восьмидесятых, когда обывательские ценности, — как он говорил, квартира-машина-дача, — они владели сердцами людей, и, соответственно, люди были ограничены в выборе. Этот человек был близок мне по свой натуре. Сам по себе он был потрясающей силы личностью, вокруг него группировалось множество людей, он строил их всячески по-разному и направлял их душевный мир, куда считал нужным. Это была все-таки определенная Традиция, и в целом следующий период жизни прошел под ее влиянием.
В: Что ты имеешь в виду говоря о Традиции?
А: Этот человек имел своих Учителей, которые сами были необычными людьми, как он утверждал, хотя он нас не знакомил с ними. Это были люди, воспитанные на ценностях культуры, литературной культуры и других традиций, которые тогда были не явны, скрыты. Всякие йогические практики, магические, мистические, о которых вскользь упоминалось, говорилось, но которые целиком не раскрывались. Мы видели, что человек действительно занимается чем-то интересным. Потому что после какого-то похода, где он был почти весь седой, через несколько дней, он приходил, и его волосы были черного цвета.
В: Может, красился?
А: Да красок тогда особых вроде и не было. Он утверждал, что он просто очищал свою печень, и таким образом волосы полностью восстанавливались. И другие вещи он проводил, которые нас поражали. В целом он достаточно позитивно повлиял на меня. Хотя на многих людей он повлиял разрушающе. Иногда очень сильно.
В: Например?
А: Он перестраивал личность совершенно варварскими методами. Он совершенно разрушал сначала все установки и ценности человека, и потом постепенно внедрял свое понимание.
В: Можешь привести пример, как он разрушал установки и ценности? Как можно их взять и разрушить запросто?
А: Он совершенно однозначно говорил: «Вы тут — никто, посмотрите, как вокруг вас живут, это же не люди, это автоматы. У них одно на уме — квартира-машина-дача. А надо жить высокими идеалами, надо стремиться, достигать другого, работать в области духовности, читать много, анализировать, работать над собой, над телом, над моралью и т. д.»
В: Фактически речь Гурджиева.
А: Да, это был очень сильный человек.
В: Только речью он ломал старое, или все-таки это были какие-то ситуации. Десятку людей проповедь прочитай, ну кто из нас сломается? Мощный механизм защиты сразу же встает.
А.: Во-первых, он работал с детьми. Это были подростки: от восьмого класса до студентов. У них еще не сформировалась защита, поэтому разрушить их было очень легко.
В: Своим авторитетом и речами, какими-то поступками он это делал?
А: Он был очень сильный оратор, это раз. Его речь была определенным действием, влиянием. Потом, он был руководителем туристской секции. Он водил в походы людей. И создавал ситуации, в которых как бы людей опускал. Если кто-то проявлял слабость, он подчеркивал эту слабость и говорил: «Посмотрите, вы не работаете над собой, посмотрите, до чего вы дошли, кто вы такой». Там девушки совершенно в истерике бились, падали, убегали, приходили к нему, он их поднимал, он, по слухам, с ними чуть ли не спал. Считал, что надо по-разному с женщинами обходиться. Был он такой сложный, неординарный человек, который всеми доступными ему способами влиял на людей. Некоторые сломались.
В: Что это значит?
А: Эти люди до сих пор не могут прийти в себя. То есть это люди с нарушенным социальным поведением. Они до сих пор во многом не смогли адаптироваться. Я не говорю, что это у многих было. Я многих не знал. Некоторых я знал. Они до сих пор в этом состоянии находятся. В состоянии постоянного диалога с ним, доказывании ему, что все не так, анализа, что можно было жить иначе. Хотя многие поставили защиту и снова вернулись к нормальной жизни.
В: Ты, я как понял, защиты не ставил, а как-то тебе удалось сделать так, что это тебе на пользу пошло.
А: Безусловно, это пошло на пользу, потому что я был всегда независим от группы. Я приходил, брал, что мне надо, и уходил. И здесь — я пришел уже зрелым человеком, мне было восемнадцать лет, я занимался спортом, я был в сборной. И он открыл мне глаза на духовную сторону жизни. Раньше я был как молодое животное, которое тянется ко всему светлому, но в то же время живет животной жизнью.
В: А все эти переживания, плавание?
А: Они сами по себе были. Они были стихийны, но та система ценностей, которую формировало общество, она бы постепенно меня в эти рамки и загнала. Хотя я не знаю, может быть, и не так. Учитель же сформировал некую духовную составляющую. Я понял, что в этом ключе можно рассматривать жизнь. И мне стала интересна эта сфера, сфера духовности, сфера психологии, сфера человеческих отношений, сфера работы над собой. И в этом плане я сразу сделал выбор быть на этом пути, начал готовиться к поступлению на психфак, там потом, после того, как я ушел от этого Учителя, я начал искать таких людей, которые занимаются этим же, попал в «антоновские группы», и там начал работать над собой. Начал заниматься своим телом, делал различные йоговские упражнения, занимался каратэ, дзюдо, занимался какими-то медитациями, продолжал заниматься спортом.
В: Потом, я как понял, появилась альтернатива…
А: Это было боковым ответвлением. То, на чем мы с тобой сошлись в начале девяностых, — это было усилением некого потенциала у меня. Потенциал состоял в том, что я был с детства такой душевед. Я внимательно относился к людям и понимал, что могу выслушать человека, что-то ему посоветовать. Не был равнодушен в этом плане. Я, может быть, был немножко корыстен, и сейчас остаюсь в этом ключе, потому что мне просто интересна эта область. Но и тогда мне она уже была интересна. И то, чем мы с тобой занимались в плане психотерапии, — особенно гештальт-терапия — позволило раскрыть эту сторону. Я вспоминаю эпизоды еще из ранней юности, когда ко мне обращались люди, чтобы я уладил какой-то конфликт, или поговорил с какой-то бабкой занудной или провел с кем-то беседу, чтобы человеку помочь душевно. И работа с гештальтом и вся остальная психотерапия, которая тогда была и сейчас идет, — просто развивает эту сторону.
В: Что было потом?
А: Потом, после ухода от этого человека был период служения. Я, торкнутый его идеями воспитания нового поколения и привития новых ценностей, двенадцать лет посвятил работе с детьми. Фактически это была его энергетика, замешанная на тех основах, которые были получены еще при работе с экипажами. Я понял, что я сформировался как мощный лидер, и эти лидерские качества во мне остались, и я их использовал, чтобы повлиять на молодежь. Идея была такая благородная, социальная. И вот двенадцать лет было посвящено этому служению. И параллельно шли наши с тобой поиски и происки на почве психологии.
В: Это была не только психология.
А: Да, там было много всего, в том числе ВНЕОшкола, которая тоже явилась продолжением этой линии. Хотя как человек, который приходит и не включается полностью в любую систему, а старается взять из нее полезные какие-то вещи, но не поглощается ей, я тоже старался это сделать, хотя нерегулярно это делал, каким-то образом. И последний разговор с Олей, с Мастером Школы, состоялся в парке, где она сказала мне такие фразы, которые поставили крест на ВНЕОлогии для меня. Она мне сказала: «Зачем ты идешь в группу, у тебя что — проблемы?» Я задумался, есть ли у меня проблемы. Я понял, что у меня проблем нет никаких. Она сказала, что ходят люди в основном с проблемами, чтобы их как-то решать. Я понял, что у меня в основном не проблема, а задача, и начал решать дальше свои задачи. И в недрах работы с детьми зародился новый проект. Он выкристаллизовался. И как новое детище, начал заполнять меня всего.
В: Какой проект?
А: О кругосветном путешествии. Хотя, как я помню, еще классе в восьмом я, начитавшись книг о кругосветке, создавал себе этот образ достижения. Я был им очень торкнут, рисовал почему-то катамараны и тримараны, которые тогда были экзотическими существами.
В: Это, наверное, мечта многих мальчишек, по крайней мере, нашего поколения. Я знаю очень многих из нашего поколения, кто мальчишкой был вдохновлен идеями, например, Жюля Верна и других писателей о путешествиях и приключениях. Я был вдохновлен идеями о Земле Санникова, даже готовил одноклассников к побегу в Мурманск или Архангельск. Мы даже сбежали из дому втроем, но были пойманы родителями уже в пути. Идеи эти у нашего поколения у каждого второго или третьего мальчишки были. Но, годам к шестнадцати эти идеи потихоньку пропадали. Немногие остаются верными идеалу детства. Как-то в тебе это произошло. Почему, как ты считаешь?
А: Это достаточно сложный вопрос, фактически фундаментальный. Мне кажется, что был очень мощный, сильный образ, во-первых. Во-вторых, я верю в какую-то кармическую задачу, которую я должен сделать, в миссию. Она меня толкает это сделать. По-другому сделать я не могу. И, видимо, она тогда — в детстве начала проявляться. И с этим связана и некая психологическая область, в которой я нашел себя. Область, связанная с прорисовкой будущего и наполнения образа будущего у людей, которые споткнулись, остановились, потеряли себя. Я могу делать это для себя, это получается, — то, что я задумываю, это случается.
В: А можно поподробнее, если возможно, или это какая-то закрытая наработка? Или ты хотя бы в общих чертах можешь поделиться, как это делается?
А: Я в общих чертах могу поделиться, но как это делается, я не понимаю. Я понимаю, что что-то происходит, когда генерируется некий поток. Сначала, естественно, идет создание этого образа зрительного, насыщение его.
В: То есть ты в себе это делаешь?
А: Да, я в себе делаю, естественно.
В: Предположим, что я — тот человек, который споткнулся. И я к тебе пришел. Я потерял веру в себя. Что мне делать?
А: Это говорится уже о психотерапии. Я сейчас говорю о том, как я это делаю. Точно так же я и предлагаю это делать другим людям.
В: Одно дело, когда это ты делаешь, — у тебя уже этот поток есть.
А: Он у меня тоже не всегда бывает. Я просто понимаю, что именно эта схема действует у меня. И у других людей, я верю, тоже будет действовать. Потому что я вижу их слом, — вижу, где они сломались. Но это схема классическая. Создание образа достижения на мечтании, как это было в детском возрасте. Очень мощный зрительный образ. Помещение в эту ситуацию себя, ощущение кинестетически, аудиально. И последний момент — эта вера в то, что это случится.
В: Это тот момент, который в психологии и психотерапии тоже есть. Вообще понятие веры — здесь немного другое. Вера в то, что случится это, — одно. Это — психология. А вера в то, что случится то, что «да будет воля Твоя», — это немножко другое. Для тебя здесь есть разница?
А: Нет. Когда ты понимаешь, что то, что ты делаешь, это и есть Его воля, тут это противоречие снимается. Ты веришь в то, что ты призван это делать. И для чего-то это нужно делать. Не только для себя. Для мира, для Бога. Ты с этим работаешь и просто молишься…
В: Что значить молишься? Это что: «…дашь нам хлеб наш насущный…»?
А: И это тоже.
В: Или это некое действо внутри молитвы, потому что молитва может быть механична, а может включать в себя какое-то душевное действие…
А: Тут неразрывно. Это образ, — то, что должно произойти. У меня ментальное усилие состоит в том, что я пытаюсь не просто представить этот образ, а увидеть, что будет в будущем. Я как бы заглядываю туда, за этот горизонт, и всеми силами пытаюсь посмотреть, будет это или нет, и пытаюсь вероятность события с помощью молитвы, с помощью жара желания увеличить.
В: Жар желания ты откуда берешь?
А: Это просто образ такой, некая энергия. Из груди, из этого места. Интересный момент. Из этого места возникает в трудной ситуации энергия, которую я отношу к лидерской энергии. Эта энергия возникает как мощный позыв, и она держит ситуацию под контролем. Я понимаю, что пока эта энергия есть, она не дает случиться ничему действительно опасному.
В: Мне это прекрасно знакомо на примере Магического Театра, который я провожу. Есть там грань достаточно опасных вещей. Пока во мне есть некая штука, — не обязательно локализованная в груди, — для меня это ощущение, разлитое по пространству, — то действительно ничего опасного не случится. Она есть, и я могу позволить себе любую провокацию, какое-то нестандартное, рискованное, внешне вроде бы опасное действие, потому что я знаю, что оно есть, — это состояние и пока оно есть, все под контролем. Если его, этого состояния нет, или оно вдруг пропадает, то я просто не берусь.
А: Да, похожее состояние. И оно позволяет рисковать в любых ситуациях. И знать, что ситуация находится под контролем.
В: Контролем не внешним, а контролем некой силы. Так?
А: Это какой-то ситуативный контроль, который позволяет быть лидером. Ты знаешь, что это состоится, и все люди, которые задействованы в этой ситуации, просто обязаны подчиниться. Если они не подчиняются…
В: Что значит подчиниться?
А: Это знание или контроль дает мне понимание, что эта ситуация единственная в своем роде. Если кто-то…
В: Кто-то вываливается из ситуации. Ты создаешь некую реальность. Она становится коллективной. Ты вводишь в нее коллектив. Если кто-то вываливается из коллективной реальности, он ставит себя на опасную черту. А пока он в коллективной реальности, которую держит эта энергия, там все в этой коллективной реальности, как говориться, — схвачено.
А: Да, можно сказать и так. И я очень мощно борюсь против оппозиции в этой ситуации, потому что понимаю, что человек не видит просто тех опасностей, к которым может в этом случае привести его оппозиця…
В: Оппозиция смерти подобна.
А: Да, смерти подобна.
В: Это не потому что ты жесткий тиран, а потому, что ты «держишь ситуацию».
А: Да и такие случаи возникают очень редко. Предельно редко. Их было несколько за жизнь, когда жизнь группы оказывалась в опасности. А в других вещах я наоборот стараюсь предельно принижать свои лидерские качества, подчиняться другому лидеру, руководителю, работаю именно над этим. Потому что в один момент я понял, что эти качества лидера могут привести к гордынности. И если не начать работать над этим (мне Максим это очень хорошо показал в свое время), ты зарываешься и начинаешь нарушать этические вещи. Поэтому я стараюсь работать над этим сейчас. Но понимаю, что я в любой ситуации остаюсь серым кардиналом сейчас, который эту ситуацию сложными путями держит под контролем.
В: По поводу образа…
А: Такое небольшое отступление относительно этой энергии контроля над ситуацией. Образ плюс эта молитва и отдавание себя на волю Творца — они парадоксально совместимы в этом ключе. Существует определенное подтверждение из среды. Когда вещи начинают случаться совершенно невообразимые, ты понимаешь, что правильно это делаешь, в нужном направлении. Приходят люди, какие-то ресурсы, причем они приходят всегда на минимуме, когда нужно, и те, которые нужно. Они, наверное, как бы общие для многих людей. И психотерапия моя строится в последнее время на обучении этому алгоритму. Я понимаю, что многие вещи у людей связаны именно с невидением, неправильным построением образа в будущем, неправильной верой в него. И, соответственно, неправильного выбора жизненной активности.
В: Ты затронул несколько ситуаций, когда группа твоя нырнула в какой-то кризис. Если это было связано с мистическим, глубоким каким-то переживанием, может быть, ты расскажешь?
А: Мистического опыта, кроме опыта, связанного с управлением таким образом событиями и предотвращением опасности, я не замечал. Все такие проявления были в походах.
В: Я, наверное, даже неправильно сказал. Мистический опыт не прямого взаимодействия с Творцом. Измененных состояний, глубоких изменений состояния. В походах, в разных местах, там возникали разные состояния, достаточно отличные от повседневной жизни. И они было отчасти мотивом того, за чем ты ходил.
А: В целом, конечно, ты ходишь в походы за измененными состояниями. Я вопрос немножко размазал.
В: Расскажи какие-то ситуации, явно заметные, яркие. Ты же много по стране ходил.
А: Мы сейчас ушли от темы контроля над ситуацией, я просто говорю о ярких, интересных вещах. Я еще раз подчеркну: человек действительно ходит в походы за изменением состояния. Осознает это он, не осознает…
Существует определенное состояние путешественника, странника. Кстати, на сайте нашем есть некоторые размышления по этому поводу. Я там в преамбуле описываю, что странник, в расширенном контексте, — это человек, который может уйти из одного пространства в другое. Там наполниться информацией, энергией. И он интересен людям этого пространства тем, что он имеет опыт перехода границы, проживания в тех пространствах. А те, кто не может, осваивает именно это пространство, оно тянутся к нему. Поэтому путешествующие люди во все века были интересны тем, что они приходили в город и не жили постоянно на одном месте и рассказывали о других странах, мировоззрениях, и так далее.
В: Несли эту атмосферу.
А: И главное, что они могли это делать. Они имели этот опыт, эти навыки. Какой-нибудь ЛСД-шник или «грибоед», который путешествует по разным областям сознания, это тоже странник. Тоже рассказывает об этом, и людям интересно. Странник — это более широко. Путешествие как способ изменить состояние сознания — достаточно универсально. В суфизме есть такая практика, когда Учителей у человека не было, ему рекомендовалось отправляться в путешествие. Само состояние путешествия сдвигало точку сборки и позволяло мудрость эту из мира вычерпать.
В: Можно ли сказать, что ты сознательно отслеживал в походе, как сдвигается «точка сборки», изучал маршруты этой «точки сборки»?
А: Да, безусловно. За много путешествий вычислены даже некие опорные пункты.
В: Расскажи об этом. Это очень интересно.
А: Во-первых, самая интересная точка — это точка остановки внутреннего диалога. Она наступает, если правильно сформировано намерение, и ты знаешь, что с этим нужно работать, без особых усилий она наступает на четвертый-пятый день похода. Это должен быть достаточно напряженный поход, выматывающий. Либо в гору, либо по плоскости, но должен быть рюкзак, движение постоянное, чтобы была нагрузка. Ты постоянно говоришь четыре дня с собой, пережевываешь какие-то мысли городские. Город тебя наполняет. А потом он постепенно уходит или резко. И открываются новые каналы восприятия, и природа начинает какой-то новой геометрией входить в тебя. Например, ты путешествуешь по Кольскому полуострову. И ты замечаешь, что мир вокруг очень простой. Горы имеют плавные переходы, линии. Плоскость если — то это плоскость белая. Утес — это утес. Сложность гор, с такими перегрузками, она уступает место геометрии.
В: Простой геометрии?
А: Простой геометрии. Она входит у тебя через глаза сначала, и потом начинаешь входить через аудио, шум ветра, шуршание снега. И кинестетика, которая постоянно включена. Но ты сейчас начинаешь не ломаться, а получать удовольствие от движения. Через это в тебя начинает постепенно мир входить, и тебе легче становится после этого, потому что много энергии было отдано внутреннему диалогу, а сейчас ты свободно двигаешься, свободно видишь, смотришь, начинаешь по-другому воспринимать отношения людей. Становится проще все. Это первая точка. Потом там существует еще несколько точек, когда более глубоко начинаешь постигать жизнь. Поэтому мысли приходят уже из чистого фона. Как откровения.
В: Уровень шума уже уменьшается, да? Возникает возможность проникать мыслям-откровениям, которые раньше затушевывались шумом городских привычных мыслей.
А: Безусловно. Поэтому мысли там становятся очень глубокие и чистые. И морально-этического склада. Какие-то обобщения идут космические. Какие-то решаются задачи внутренние. Если это проблема, то она становится какой-то более простой и более очевидной. Поэтическое вдохновение приходит, сразу стихи начинают писаться, музыка начинает по-другому восприниматься. Если общение начинается, то это достаточно глубокое общение, которое тоже с этим связано. Две-три точки можно обозначить.
В: Одну ты назвал.
А: Одно это прекращение диалога, второе — это творческое. Третье я затрудняюсь сказать, может быть, это то, что я испытал в более длительном путешествии, когда мы три месяца путешествовали на яхте — момент развязывания внутренних узелков. И буквально раскрытие чего-то такого внутри типа души. С ощущениями в теле, когда это все раскрывалось. Еще один момент, связанный с психологией путешествия, относится к движению через разные культуры. В психологии это описано как культурологический шок. Мы его тоже испытали на себе. Когда ты попадаешь в другую культуру, у тебя открываются глаза. Некоторые моменты в другой культуре тебя шокируют настолько, что ты не можешь справиться с этим.
В: Эти вещи доступны сейчас любому, у кого есть порядка тысячи долларов, и кто может попасть в очень отдаленное и экзотическое место недолгим перелетом…
А: А вот нет!
В: Объясни почему.
А: На самом деле, когда ты сразу попадаешь на самолете или куда-то быстро…
В: Доступны сейчас почти все уголки, хоть в Африке, хоть в Азии, хоть на уединенные острова.
А: Безусловно. Но ты начинаешь все равно выбирать вниманием какие-то очевидные вещи.
В: То есть продолжаешь действовать в прежнем гештальте.
А: Вся эта сетка восприятия остается, она никуда не девается.
В: За счет медленного продвижения она расшатывается постепенно, да?
А: Я имею опыт путешествия пока по яхте. Могу сказать, что это действует. На яхте, надо сказать, длительное путешествие — вообще достаточно уникальная лаборатория сдвигания «точки сборки». Сколько я ни ходил в сложнейшие походы, — яхта на порядок, на несколько порядков сильнее, чем все остальное. Потому что там мощные психические и физические нагрузки, неравномерный распорядок дня, постоянное шатание палубы, что само по себе дает понимание, что все в мире относительно. Это мощное ощущение, переживание полное, которое включает в себя и желудок, и задницу, и все остальное, и все тело. Ты не можешь зацепиться глазами за что-то неизменное. Когда волны меняются, это все колбасится, ты входишь внутрь, ложишься на койку, которая под тобой двигается, все скрипит, постоянно по всем параметрам идет информация, что все относительно. Ты пропитываешься этой относительностью от и до. И когда ты выходишь на берег и чувствуешь твердую основу, то с одной стороны ты радуешься, что все твердо и можешь на что-то опереться, с другой стороны, ты понимаешь, что и здесь все должно быть относительно.
В: Ты уже гибок в восприятии.
А: Да, ты уже гибок. И на яхте на фоне переутомления огромного, когда ты вынужден авралить ночами и не спать по несколько суток, когда ты находишься в коллективе, у тебя начинает работать еще одна сфера. Это работа над своим контролем и над тем, чтобы внутреннее я или животное, которое в тебе есть, не стало сильнее человека. И эта сфера самой главной становится для твоей духовной работы. Как это связано с изменением состояния, когда ты выходишь на берег в другую культуру, я не знаю. Во всяком случае, ты видишь, глаза твои раскрываются. Ты видишь архитектуру совершенно необычным образом — другую архитектуру. Ты видишь людей, их особенности, отличные от тебя. Ты видишь их духовный мир, немножко отличный. И все это вызывает в тебе состояние шока на несколько дней, которое само по себе достаточно информативно для тебя, ты впитываешь, как губка, большой объем информации именно за счет этого шока. Чего нет при передвижении на самолете или на поезде.
В: Кроме того, когда ты приходил из разных путешествий, насколько я помню, ты мне рассказывал о Хибинах, или даже о Крымских горах очень интересные вещи. Например, о попадании в измененные состояния сознания, связанные с местностью… И места в России, я считаю, не хуже чем где-нибудь в Мексике… Ты можешь про это рассказать? Просто живые примеры, чтобы беседа наша была не абстрактной, а конкретной.
А: Места силы, которые запомнились — например, это места в Фанских горах, на Памире, на Алтае, в Средней Азии… Там большие районы, они вызывают ощущения первобытной мощи и силы, которая бьет из земли. Интересные очень места, запоминающиеся — это Кемские шхеры на Белом море. Тоже они то ли намолены, то ли языческие какие-то вещи. Огромные камни торчат из земли. Острова голые совершенно. И там чувствуешь, что все в тебе поднимается, и ты какие-то новые смыслы поднимаешь. И эта красота вокруг, северная красота, она совершенно фантастична. В меньшей степени, быть может, это на Кавказе есть. Там масштабы не такие большие, но тоже достаточно интересный район.
Самое сильное место, которое я посетил из всех, мест достаточно много было, район горы Белуха, на Алтае, куда мы в этом году ходили. Мы забрались на самую вершину. Причем там ходили байки, что на нее очень трудно забраться, причем не в плане техническом, а в плане того, что там погода нерегулярная и некоторых она как бы не пускает. Мы создали, видимо, намерение, присоединились к группе из двух человек, — альпинистов, — они помогли нам забраться на один перевал, потому что у нас не было почти снаряжения. Потом на второй перевал. Они не поняли нас и ушли на вершину. А мы вынуждены были сами забираться. Сильнейший район, просто фантастический, такого я еще не видел.
В: Что потрясло тебя?
А: Как там говорят, близко Шамбала. Я ощущал, что есть нечто необычное, чего нет в других горах. Область духовности какой-то. Близость тонкого плана. Витают в воздухе энергии какие-то.
В: Были контакты с какими-то сущностями, или это было достаточно абстрактно?
А: Достаточно абстрактно. Просто как общее ощущение, что это святое, что это действительно где-то рядом тут и что это мир есть. Потрясающая красота этого всего. Просто ты торкаешься от красоты, от рериховских красок. Там картины, которые писал Рерих, они один к одному. Я не понимал, как светящееся небо может быть. Вот там это есть. И люди. Люди, встречающиеся там, я понимаю, в принципе, что люди, которые приходят к нам, это проекция нас во многом. Они отражают во многом те наши потребности, чаяния, которые есть у нас. И там действительно встречались потрясающие люди, которые во многом нам раскрыли сущность этого пространства. Там, как оказалось, достаточно много людей, которые ищут эту Шамбалу, приходят туда медитировать, поселяются вокруг этой долины. К ним по-разному относятся. Но само ощущение от этого места, от красоты, от гармоничности, от силы, которая там прет просто везде — потрясает. И это выражается во всем. Там до хрена ягод, там грибы, кедры эти бесконечные, вода красивейшая, беловодье, куча зверей, бесконечные ледники. В других местах этого нету, даже в Фанских горах, даже на Кавказе это как-то немножко по-другому. А здесь это в полном объеме, и еще близость к этому какому-то мистическому пласту, который всеми фибрами ощущается…
В: И наконец, мы подходим к идее кругосветки. Давно я уже от тебя это слышу, лет шесть или семь периодически возникает. Как я понимаю, эта идея близка к реализации. Расскажи с самого начала, почему эта идея возникла, какие задачи она призвана решить, в какой стадии воплощения этой идеи ты сейчас, что это должно быть?
А: По большому счету, если опускать все технические стороны, это такое завершающее действие, которое можно назвать как бросок в неизвестность. Завершающее весь Путь исканий.
В: То есть некий цикл твоей жизни?
А: Да. Действие, которое завершает несколько этапов жизни, которое начнется и будет в реальном времени продолжаться от трех до пяти лет, а в некоем внутреннем, мистическом плане не знаю, сколько он займет. Во всяком случае, какой-то большой (если там есть понятие «большой — маленький») участок времени. И основная идея, если не касаться всех программ, которые мы там делали, всяческих культурных программ, ее мистический смысл — это постичь, насколько действительно Творец нас любит. Это, конечно, во многом может быть еретическая идея. Мы уже понимаем ее ответ, иначе это бы не состоялось. Тем не менее, как это происходит, там интересно Как он нас любит. Как это проявляется? Любовь, доброту… Какими путями будет к нам приходить это его расположение, и как мы будем себя проявлять. Мы понимаем, что кругосветка это максимальная степень неопределенности. Там неопределенно все. У нас, например, сейчас нет денег. Мы понимаем, что там будет очень трудно. Мы понимаем что мы ставим себя на грани, в зону смерти. И если мы сможем сделать над собой усилие, чтобы удержаться в этой зоне и спокойно там существовать и использовать смерть как советчика, тогда мы пройдем к цели. И в социальном плане мы ставим себя в неопределенность, — как мы будем проникать в среды культурные и находить там ресурсы — пока неизвестно.
В: Да еще неизвестно — куда вы вернетесь через пять лет сюда?
А: Да. Вот именно. Мы попадем совершенно в другую среду. Если мы будем иметь опыт адаптации и проживания в других средах, при помощи воли божьей, то мы надеемся и здесь реализоваться во многом. Это одна из идей.
Вторая идея — найти интересных людей. А мы понимаем, что можем это делать. К нам приходили люди, путем созданного нами намерения мы привлекали людей, которые были нам интересны, и мы понимали их личную силу, и они действительно были в своем пространстве героями. И мы хотим сделать коллекцию таких людей, чтобы самим торкнуться, чтобы понять и помочь другим тоже торкнуться их многими качествами. И одна из идей — это снять их технологии. Как они это делают. Как они достигали этого. С одной стороны мы понимаем, что транслировать эти технологии на других людей — достаточно сложное дело, и может быть, неправильное, но может быть, это и правильное дело, может быть, технологии достижения этой личной силы будут полезны тоже.
В: Я слышу от тебя неоднократно, и раньше слышал уже эти понятия: «личная сила», «героика», идеи героя. Я так понимаю, для тебя это важно. Идея, образ.
А: Важно в том смысле, что действительно хочется иметь ориентиры, которые вдохновляют.
В: В принципе, миф о рождении героя — один из основополагающих мифов, от которых в дальнейшем развилась культура.
А: Наверное, да.
В: Боги дали человеку свободу воли. Свобода отразилась в том, что он стал бороться с богами. Появились герои. Это матрица, на которой в дальнейшем вся культура развилась. Древние мифы, трагедии, как матрица, на которой строился фундамент культуры, строились именно на этих обстоятельствах.
А: Это интересная мысль, я об этом не думал. Действительно, надо поразмыслить над этим.
В: Культура, это, если уж дальше, это та матрица, в которой все более и более уникальным становится путь каждого человека. Если б мы все шли строем в одном направлении, по указке божьей даже, не отклонялись то энтропия увеличивалась бы и не было бы развития. А так эта матрица, нарастая с каждым веком и с каждым поколением, дает возможность все более уникального Пути для каждого человека. То есть это Путь индивидуализации, о котором заговорили век назад, и который ты сейчас своим примером тоже подтверждаешь.
А: Да. И я думаю, что героику надо апгрейдить, обновлять каждое поколение, как компьютеры обновляют, включают более современные системы. Потому что старые герои постепенно теряют свою силу.
В: Ну да, сейчас Геракл мало кого будет вдохновлять. Сейчас нужно новое.
А: И даже будет мало кого вдохновлять тот же Суворов, который спал на досках и строил себя… Вот он сейчас как бы не очень. С другой стороны, будет вдохновлять какой то человек, который сейчас, например, живет. Мы встретили такого человека, который двадцать лет работал в фирме сотрудником, потом руководителем, директором этой фирмы, потом продал все, на эти деньги построил катамаран и ушел в плавание. Сильнейший образ стремления к свободе.
В: Для определенного слоя людей, потому что для других героем сейчас будет Шварценегер, Джеки Чан, Бред Питт.
А: Безусловно. Героика с экрана — она тоже важна. Но она массовая и созданная искусственно. Герои в жизни — не такие, как в кино. Те, что в кино, — они сыграны. И они очень сильно влияют на людей, нет сомнений. Но мне кажется, пласт героев, который в реальной жизни есть, он не донесен до нас и до других людей.
В: В частности, «Хроники российской саньясы» я именно для этой цели и писал.
А: Безусловно. Эта идея в воздухе витает, на самом деле. И она как бы связана во многом с запросом некоего духовного эгрегора, который понимает, что пласт ориентиров не на героику внешнюю, а на героику внутреннюю — он важен. Потому что общество хиреет в этом плане.
В: Здесь я определюсь с одним моментом. Недавно я встречался, с таким Андреем Виноградовым. Бывший ученик Папондопуло, который сейчас сбежал от него в Канаду под страхом физического уничтожения. Развенчал он Попандопуло в пух и прах… И он религовед в Канаде, он изучает сравнительно российскую саньясу и западную саньясу, их особенности. Если в двух словах, он привел такое сравнение: основной мотив российских мистиков, на его взгляд, — это померится членом. У кого больше личной силы, у кого больше сиддх, у кого больше умения, начиная от йогов, которые могут скручиваться и так далее. Именно такой силы. И кончая Папондопуло. На Западе, по его наблюдению, там этого нет, там другое. Там люди тащатся от состояния. И то, и другое, на наш общий взгляд с Андреем, тупиковая штука. Что членом меряться, что в нирване пропадать. Есть у тебя какой-то вариант третьего пути?
А: Я не знаю, это пока какие-то обобщения, я не могу так сразу. Я не размышлял над этим.
В: Герой — это тот, который с личной силой, или тот, который…
А: А, в этом плане ты спрашиваешь? Говоря о личной силе и о состояниях, меня как-то меньше волнуют эти пути. По моему мнению, главная духовная работа должна идти в работе над моралью и нравственностью. И во многом, может быть, третий путь, может быть, десятый, но я его воспринимаю, как главный путь для себя — это путь внутренней духовной чистоты, связанный с предательством — не предательством, с кидком — не кидком…
В: В твоем плане что значит твой герой, тот герой, которого ты ищешь, будешь искать?
А: Героев мы будем разных искать.
В: И все-таки, какая-то отличительная черта.
А: Это должен быть человек нравственной чистоты, которая безупречна.
В: Почему, по твоему мнению, это тот новый, потребный герой, который будет вдохновлять нынешнее поколение, воспитанное на идеалах культа силы Джеки Чана, Шварценеггера?
А: Потому что нравственность и мораль это более глубинный уровень. Состояние и меряние силами — это более внешние вещи.
В: Что, собственно, и насаждается массовым искусством.
А: Да, безусловно. Не то что сильно насаждается. Идеал нравственного человека — он тоже есть. Но он не настолько поднят на пьедестал.
В: Он есть в классической литературе и воспет, начиная от Шекспира, даже раньше, начиная от древних мифов.
А: Да, он воспет. Дело в том, что быть высоконравственным человеком, достаточно сложно. Помнишь притчу, что зло относительно. С одной стороны, ты убиваешь человека, это хорошо, если он оказывается злодеем… И постоянно находиться на грани, на лезвии бритвы, когда ты видишь сложность мира, его относительность, и в то же время не встаешь на точку зрения такую дубовую. Потому что нравственность и мораль — это во многих пониманиях связано с догматом неким. Такой человек должен быть, который исполняет заповеди и все прочее. На самом деле герой — это очень сложная личность, которая, наоборот, понимает всю эту непростоту, находит свой Путь.
В: То есть, в рамках линейной логики это не поймешь. Это нелинейное восприятие.
А: Да, нелинейное сложнейшее восприятие, которое логикой линейной и не охватить.
В: Как тогда массы поймут этого героя? Я вчера был в театре, где ставили Чехова. «Пьеса без названия», по которой в семидесятых годах Никита Михалков снял «Неоконченную пьесу для механического пианино». В том же, что я видел вчера, Чехов потерян полностью. То есть та идея нравственного конфликта Платонова, который заложен в этой пьесе, низведена до каких-то бытовых интрижек в постановке Малого театра. Я не скажу, чтоб уж совсем плевался. Но потеряно многое. А зрителям нравилось, — хлопали бурно, особенно в тех местах, где наиболее опошлена основная идея пьесы.
А: Конечно, эта тема потеряна, и ее необходимо передавать очень сложными приемами. Неоднозначно все это.
В: Зритель не готов. Вот он хихикает. Режиссер нашел несколько каких-то, на мой взгляд, пошленьких, а на самом деле бытовых приемчиков, чтобы внимание зрителя поймать и таким образом стать популярным.
А: Режиссер бездарный.
В: Режиссер — лауреат высоких премий и прочая. Зал битком набитый и все довольны. Только несколько человек в зале были не возмущены, но удивлены и обескуражены тем, что за этим всем идея забыта. Есть хи-хи, актеры раздеваются, обнажаются женские груди и мужские гениталии… Так же вот и с теми героями. Готовы ли массы воспринять таких сложных людей, которые нелинейны — это правильно, это неправильно…
А: Да, это вопрос, конечно, интересный. Его надо исследовать. У меня нет ответа на этот вопрос.
В: У меня тоже нет. Даже общаясь с людьми, которые читали «Хроников», а это люди уже не случайные — просто случайный человек не возьмет эту книгу. Хотя бы просто человек, который интересуется эзотерикой, духовностью… Письма читателей. На лекции спрашивают. Задают такие же банальные вопросы. Понимают этих героев буквально в лоб. Линейно. Если Попандопуло, значит, он чудак. Если это Иванов, то мальчик-ебунчик… А понять всю неоднозначность, нелинейность этих персонажей мало до этого кто доходит. Даже из читателей узкого круга.
А: Мы думали над этим вопросом и поняли, что в этой области важно скорее просто передавать энергетику этого человека. Как-то сложным образом, подсознательно, не отвечая на вопросы, а просто передать эту личную силу через какие-то приемы. И второе — это не ответить на вопрос, а задать и вызвать цепочку размышлений по этому поводу и дальнейших вопросов, чтобы эту сложность оконтурить. И может быть, дать какой-то промежуточный ответ, как ступень.
В: Скорее всего, ты прав, это не ответ на вопрос, а скорее инициация к собственным вопросам.
А: То есть люди, которые являются респондентами этого знания, должны действительно задуматься, если находятся на этом этапе понимания и уже прийти к такому сложному «вопрос-ответу», чтобы двигаться дальше, читать, размышлять. Я говорил тебе об этой системе, которая задумана. Возможно, она и будет дальше, как и твои книги… Это система, которая задумывалась давно, мы о ней уже размышляем с Максимом Ивановым, с которым мы параллельно идем, очень давно. Как личности очень сложно друг к другу притирались, притираемся и будем притираться, но как идейные соратники мы с ним очень близки, и двигаем одни и те же темы, и мысли наши крутятся вокруг одного и того же. А именно: вокруг темы нравственного развития человека через проживание различных жизненных ситуаций. И система, которая нами замышляется, будет аккумулировать в себя многие самые интересные достижения культуры, которые относятся к этому. Литературные произведения, фильмы, какие-то музыкальные вещи, живопись, может быть, обучающие программы, тренинги, которые работают с морально-этической сферой человека. И задача наша, как мы понимаем, наш интерес, скомпоновать это как обучающую систему, которая будет заниматься постановкой вопросов перед человеком, мотивацией его на такую деятельность, тестированием его и предложением ему той области знания, которую ему сейчас на данный период его личностного развития важно пройти. Это будет и музыка, и фильмы, и литературные произведения. Он будет проживать и в жизни какие-то кусочки с ориентацией на эту тематику. И собранные в этой системе Мастера могут оценивать его степень развития. Мастера могут оценивать это как вживую, при обращении к ним, так и уже снятом с них алгоритме оценке. Например, они могут быть опрошены по какой-то сложной схеме. И человек может найти ответ на свой запрос, обращаясь уже к этой снятой информации. Это общий алгоритм, над которым мы сейчас работаем. Но нам кажется, что он может быть достаточно интересен. И вся эта система, как мы понимаем, базируется на десяти заповедях. Мы понимаем, что мы еще не Мастера в этом. Мы не настолько высоконравственные люди, чтобы брать на себя ответственность в оценке, закладывать какие-то свои нормы. Поэтому мы ориентируемся на эти заповеди, которые, по нашему мнению, близки во многих религиях. Религии во многом работают с этим пластом развития человека. Это, по сути, их главный уровень работы. Мы хотим сейчас это сделать основным уровнем и для нерелигиозной работы. Вот такая сейчас есть идея, которая будет реализовываться и в кругосветке и после нее…
Глава 11. Игорь Лузин
Удивительно, но все слова комментария к прошлой главе про Андрея Фоминцева, полностью подходят и для Игоря Лузина. Так что я не буду повторяться. Отличия только в датах (с Игорем мы общались, творили, создавали практики, вели группы в 96–98 годах) и в том, что было поменьше разгильдяйского духа в нашем взаимодействии.
Последние года два мы не виделись. Ну, а когда повстречались под Рождество, то для меня почти сразу стало очевидно, что нужно брать диктофон и писать. Удивительно и радостно вот так встречать человека через несколько лет и видеть как стремительно он вырос, насколько самобытен и красив его Путь!
Январь 2002 г.
Влад: Игорь, расскажи вначале о себе, а потом обсудим уже какие-то мировоззренческие вопросы.
Игорь: Я не буду говорить о детских и юношеских годах, а начну с того момента, когда я осознал начало Пути. Произошло это, когда передо мной встал выбор между теплым, уютным и комфортным местом в Питере и чем-то еще. Я имел право на лучшее распределение на своем курсе. Я закончил Педиатрический институт и входил в число нескольких выпускников, закончивших с красным дипломом. Соответственно, у меня был выбор места распределения. И, для того, чтобы стать настоящими врачами, мы с женой, которая тоже закончила с красным дипломом, выбрали распределение на Севере. Нас привлекла возможность работы с людьми в достаточно суровых условиях. Мы решили, что пройдя такую закалку, можно стать настоящими врачами. По сути, так и произошло. Я, например, знал, что еще год я должен быть стажером и мне положен наставник, но, на второй день после того, как я оформился в больнице, мне сказали: «Ты завтра едешь консультировать все фельдшерские и акушерские пункты, как главный специалист по педиатрии в районе». Я пытался отвечать, что, мол, ничего еще не знаю, что мне положен наставник, на что получил ответ: «Нет. Ты уже готов». И меня отправили работать… Это было похоже на то, как суровый отец учит своего ребенка плавать, бросая его в воду и просто веря в то, что он выплывет. У него нет ни страха, ни агрессии, — он просто знает, что ребенок выплывет и урок пойдет ему на пользу. Так и у меня — опыт начал накапливаться в полевых условия, когда, подчас, не было под рукой ни лекарств, ни оборудования, а было только сердце, голова, руки… И Творец, который соединял все это в одном пространстве, чтобы произошло некое таинство исцеления. Исцеляются в этот момент все, — и врач и пациент, и те люди, которые вокруг…
Я был достаточно странным доктором, потому что я не носил белого халата, — я одевал его только в больнице, а на вызовы ездил в обычной одежде, — потому что дети очень боятся белого халата. Я практически не назначал лекарств, за что был неоднократно побиваем со всех сторон, начиная от родителей и заканчивая медицинскими и, особенно, фармакологическими инстанциями. Я изначально лечил словом и видел причину нарушений в системе отношений: ребенок — мать — отец. Приезжая на вызов, я говорил маме: зачем вы меня вызвали, можно было подойти и сказать, что вам просто надо съездить в город. Она удивленно говорила: «Откуда вы это знаете?» Я отвечал: «Зачем лукавить и подставлять ребенка, если это нужно вам? Вам нужен просто больничный лист». Часто родители требовали назначения каких-нибудь лекарств. Я говорил: «Это заболевание не подлежит медикаментозной терапии. Суть не в этом. Суть в том, что вы сейчас поругались с мужем». Такой подход был совершенно непонятным и для меня и для других опытом, но это был очень интересный и важный опыт.
В этот период были встречи с самыми разными людьми, вокруг были потрясающие места — берег Онежского озера, начало Беломоро-Балтийского канала… Сказочные карельские леса, девственный коренной народ. И очень разные приезжие — от духовных искателей, приехавших туда искать истину, до отъявленных уголовников, которых туда выслали. Пестрая компания.
У меня до сих пор очень теплые воспоминания об этих пяти годах становления. Там же был получен опыт по иглотерапии — я получил специализацию, там же я освоил и улучшал навыки массажа. Там родилось совершенно особое отношение к ребенку. За пять лет у меня не умер ни один ребенок, хотя до этого смертность была на достаточно высоком уровне.
В: Что за место было на Севере?
И: Медвежьегорский район, поселок, в котором мы жили, назывался Пиндуши. Это начало Беломоро-Балтийского канала, шлюзовая система. Там и началось понимание, что же есть на самом деле ребенок, какую роль он выполняет в семье, как часто он берет на себя несовершенство своих родителей и своим телом, своей душой прикрывает очень много того, что не доделали родители. И я всегда был на его стороне. Когда я приезжал на вызов, или когда ребенок приходил ко мне на прием, он во мне видел союзника, человека, который отстаивает его права и дает ему возможность реализовать те возможности, которые у него есть в этой жизни.
Потом было отчетливое ощущение, что определенный цикл закончился, хотя и было несказанно жалко уезжать из этого прекрасного места. И я оказался в Санкт-Петербурге, став обычным рядовым доктором на участке, где и проработал несколько месяцев. Люди, которые имели не очень четкое представление о процессе исцеления ребенка и семьи говорили мне все, что я должен делать, от первой и до последней буквы. Я никак не мог понять, почему моя зарплата должна зависеть от количества дней в больничном листе или от госпитализации. Я не понимал, почему я должен оставлять ребенка на участке, если ему явно показана госпитализация. Я не делал прививок, потому что считаю, что в этом вопросе еще не все понятно. Кроме того видел многое изнутри — как хранится вакцина, как она изготавливается, как она вводится. В поликлинике я продержался очень недолго. Мне сказали, что, мол, доктор, или вы вписываетесь и делаете то, что вам говорят, или вы не очень здесь…
С тех пор начался новый виток поиска, выхода за пределы обычного соматического доктора. Было очень много учителей, которым я очень благодарен. Каждый оставил неповторимый цвет, неповторимое звучание, передал свой опыт. Была подготовка в Институте Человекознания Юнеско, где я познакомился с аналитической психологией, с Юнгианским подходом. И это был тоже очень большой и важный пласт в жизни, который помогает и сейчас.
В: У кого ты учился?
И: Был Дэвид Киппер, мастер психодрамы. Большой очень след в жизни оставил Фрэнк Карделл, немецко-американский психотерапевт, проведший несколько лет у индейцев, который ездит по всему миру и поднимает мужской дух, поднимает мужское движение, а также много занимается вопросами семьи. Были семинары у Натали Рождерс, дочки Карла Роджерса.
Когда я обучался в Санкт-петербургском Институте психоанализа, судьба свела меня со странствующим буддийским монахом Банте Вимала. У меня было два выбора в этот день —: пойти в Институт и прочитать свой доклад на тему о злокачественной деструктивности, или быть в это время на медитации любви Банте Вимала. Время было одно, день был один. Я не знал, кто он и что он, но спросив свое сердце, я оказался у него, и произошло просто потрясение всей моей сущности. От человека исходило сияние. Он не говорил о любви, он ее являл. Он не говорил о культуре, он был культурным. Уважение и принятие всего мира просто распространялось от него на многие километры. И полтора часа этого семинара, этой лекции, этой встречи, этой медитации перевернули мой мир, перевернули какие-то мои внутренние стенки, ограничения.
Это человек, который мне показал, что такое любовь. Потом он приезжал еще неоднократно и даже жил у меня дома. Вокруг него происходили каждый день чудеса, для появления которых он не прикладывал никаких видимых усилий. Он просто был абсолютно соединен с миром и помогал ему, чем мог. И пытался показать и научить людей тому, кем они могут быть на самом деле.
Из русских имен я прежде всего нижайший поклон хочу сделать своей первой жене Ольге, с которой мы прожили шестнадцать лет. Она меня очень многому научила, и у нее было очень много терпения. Еще моим детям. У меня их трое. Тоже мои великие Учителя. Вообще, наверное, Учителем в моей жизни был каждый человек, который встречался на Пути, и я, смотря в глаза другому человеку, ощущая его, трансформировался, изменялся.
В: Кто все-таки оставил наиболее яркий след?
И: Очень много мне дал Петр Мамкин из ВНЕОшколы, ему низкий поклон. Сложно выделить кого-то, назвать имена, это были просто встречи с простыми, обычными людьми, которые не провозглашая, являли собой вписанность своими делами в то место, где они находились. И самым большим потрясением в жизни было наблюдать, как работает человек. Причем неважно, чем он занимается, важно — как он это делает.
В: Пример какой-то.
И: Живой пример могу привести. Однажды была встреча с человеком по имени Нисарган и участие в его семинаре. Это русский человек с саньясинским именем. У него я проходил семинары по творчеству. Сам он из Кишинева. Первый его семинар был здесь, под Питером, в Орехово. Собралась достаточно молодая компания людей. Мы пришли, и я увидел человека, который был намного меня старше. Он мыл пол в помещении, где мы должны были заниматься. Я помню свое потрясение он делал это для нас, для того, чтобы на семинаре с нами произошло нечто… Он не демонстрировал, что он моет пол, а подготавливал зал к таинству. Это был некий вариант служения, когда старший, мудрый, более продвинутый человек служит своим ученикам, тем людям, которые идут за ним. Я вспоминаю слова из Евангелия, где говорится: «Пусть больший будет как меньший и начальствующий как прислуживающий». Его мытье пола, когда он не видел и не моделировал ситуации наблюдения за ним, изменили меня очень сильно. То, что он делал, и то, как он это делал. Если это можно назвать тотальным действием, то он действительно мыл его тотально, вкладывая всего себя в очень банальный, очень простой акт жизни.
Сейчас моим Учителем я могу назвать Виталия Полякова, который предложил и проделал очень большую работу по синтезу всех знаний, учений, научных открытий и предложил очень стройную, очень красивую методологию, которую я с единомышленниками сейчас несу людям, передаю, объясняю.
В: А кто такой Виталий Поляков? Я ничего не слышал о нем…
И: Это человек, который прошел путь от рабочего до ученого, от рабочего обычного предприятия до бизнесмена, до человека, который синтезировал наследие культуры и вдохновил, можно сказать, очень большое количество людей, которые начинают верить в свои силы, объединяются в творческие коллективы… В том знании, которое он передает, используются очень простые вещи, например, понятие цели как в жизни человека, так и в жизни планеты Земля, жизни мироздания. Если человек начинает видеть и осознавать всеобщие закономерности развития, космические законы, которые проявляются в обыденной жизни, то жизнь его преображается и меняется — это те законы, которые приносят в нашу жизнь чистоту, потому что соблюдая их, человек начинает двигаться по своему Пути.
В: Давай тогда поговорим уже об этом, о тех вещах, которые ты пропустил через себя, через свою жизнь, которые не являются просто словами, кем-то сказанными. Мне интересен твой именно опыт.
И: Путь — это соединение с миром. Наверное, так. Я общался с миром через «ребенка».
В: Может, сразу раскрывать будешь?
И: Встречаясь глазами с человеком, который находится рядом, вне зависимости от его возраста, я обращаюсь к тому внутреннему ребенку, который есть у каждого из нас. И вот эта наша часть знает абсолютно точно цель. Она цельная. Она знает и соблюдает все законы и абсолютно адекватно вписывается в тот мир, в котором находится.
В: Что ты имеешь в виду под целью? Цель у каждого своя или есть какая-то цель, присущая каждому?
И: Цель у нас у всех одна, как мне кажется. Это почувствовать ядро, центр внутри себя. его можно назвать Богом, вселенским разумом, как угодно. Его можно назвать Духом. Название не принципиально. Эта часть знает, для чего мы сюда пришли в этом воплощении. Она всячески нас стимулирует к тому, чтобы мы максимально реализовались в этой жизни, накопив тот необходимый опыт, который мы можем и должны накопить, пройдя этот отрезок своего пути. Цель у всех одна, а вот тропинки разные, пути разные.
В: Постижения духа, постижения сущности.
И: Да. И когда человек соединяется с этой частью, говорят «человек в духе», его невозможно сбить, его невозможно обмануть, им невозможно манипулировать. И когда мы оказываемся в «Центре», «ядре», можно сказать, что мы имеем выходим на непрерывную связь с Творцом, с духовными структурами, без которых все остальное, в принципе, значения не имеет, потому что все остальное в жизни вторично. Это первичная часть, это определяющая часть, это центр. Это та молекула ДНК, которая указывает направление движения. И мы являемся теми проводниками, которые должны транслировать эту связь в мире, в жизнь каждого дня, вне зависимости от того места, где находимся. Если мы это делаем, мы получаем поддержку, развитие, помощь. Если мы уходим от этого пути, то, вставая на путь личностных несовершенств и своего эгоизма, на каком-то кратковременном этапе мы получаем все, что хотим, но потом понимаем, что мы в значительной степени отдалились от пути. И чем дальше это отдаление, тем реже появляется эта связь, она начинает быть занятой. Начинают разговаривать наши искаженные мысли, чувства, желания, ощущения, которые обычный человек часто выдает за истину в последней инстанции.
В: По твоему опыту, что делать, чтобы выходить на связь чаще? С чего начать — самое простое?
И: С чего начать — очень простой и единственный совет. Взаимодействие с другим человеком.
В: Слово расхожее и все это понимают. Да, надо взаимодействовать, надо быть ближе, надо быть искренним. Но это на уровне лозунга хорошо звучит, а в жизнь-то воплощается сложно. Сколько механизмов защиты…
И: Здесь второе очень простое и затертое слово, но я не могу назвать другого — это любовь. Тут можно говорить на языке, описывающем разные грани семиричности любого процесса. Любовь это процесс четвертого уровня, уровня сердца, когда я полностью принимаю человека, я соединяюсь с ним. Когда есть «со». И опыт этот невозможно описать словами, показать, его можно только почувствовать.
В: Кто-то трудом своим пришел к этому, кому повезло. Нет у человека влюбленности, нет любви. Ходит он неприкаянный. Что делать? Есть ли рецепт? Потому что да, надо любить, все это понимают. Это не только понятно, это и прекрасно, и радостно. И почти каждый ждет этого чувства. Когда оно появляется, это совсем другое. Но вот нет и нет. Девяносто процентов людей живут без этого.
И: Это, можно сказать, беда, но это беда человека. Потому что шансы даются каждый день, и ни единожды. Просто нужно посмотреть за ту крепость, в которую человек сам себя замуровал. Опять же слова…
В: Я понимаю, если это длительная консультация, психотерапия или практика, посредством чего человек постепенно раскрывает в себе эту способность, очищается от защит, раскрывает сердце. И вот он готов, начинает влюбляться. Как прийти к этому самому? Видишь ли ты возможность того, чтобы человек сам смог это сделать? Просто прочитав этот текст. Хотя бы понять направление движения. А то ведь живет и не любит. И не знает — как, и ждет, что когда-нибудь в один прекрасный день с неба свалится. Оно не сваливается и не сваливается, потому что он закрыт, потому что в броне. А броня что ни день, то толще и толще…
И: Совет очень простой. Сделай действие не для себя, для другого. Вначале от головы. Помоги человеку просто так, ни за что. Не ожидая от него ни подарков, ни любви, ни принятия. Помоги слепому перейти улицу. Помоги соседке прибить гвоздь.
В: Я бы не хотел, чтобы это было расхожее «нищему копейку дать».
И: Нет. Это фигня полная. Здесь критерием является то, что «я смог это сделать из своего центра». Для меня безумно сложно было сказать ласковое слово, комплимент другому человеку искренне. Я учился этому несколько лет.
В: А это раскрывает потрясающе. Когда ты это делаешь, фонтан просто…
И: Фонтан появляется. И меня этому научил любимый человек.
В: Очень простые вещи, которые предлагались одними французами, на семинаре по транзактному анализу в девяностом году, — просто ходить и нарочно говорить друг другу приятные вещи. Потом просить, чтобы тебе сказали… Начинается как-то искусственно, но потом, — ты знаешь, в какой приходишь восторг и радость… И прет из тебя этот фонтан еще несколько дней. Тогда это было просто потрясающе.
И: Можно сказать, что первым шагом является позитивизация. Позитивизация своего отношения к здоровью, культура здорового образа жизни. Пора перестать загружать свой физический проводник теми отходами, которые предлагаются. Простая вещь. Есть несколько другую пищу.
В: Чистую, экологичную?
И: В том числе. Но важен процесс как я подхожу к приему пищи, для чего я ем эту пищу. Не случайно духовные люди начинают сначала с благодарности за то, что они вообще находятся перед некоей трапезой. И пища одухотворяется сначала тем центром, той духовной сущностью, в которую верит человек. Сам путь очищает пищу от определенных несовершенств. Нужно осознавать, что я принимаю пищу не потому, что аппетит есть, а потому что это необходимый акт для того, чтобы мой физический проводник смог выполнить те командировочные предписания, которые мне предлагает надсистема учителей невидимых.
Второе — это позитивизация эмоций и красота взаимоотношений между людьми. Мое настроение, мое состояние, мои какие-то слова, мое владение настроением. Быть хозяином его.
Далее позитивизация мыслей. То есть любые негативные мысли пропускаешь мимо, они запрещены. А это великий труд…
В: Сказать об этом просто, но они лезут, многие становятся навязчивыми. Чем больше с ними стараешься бороться… Как это: «не думай о черной обезьяне».
И: Да. Сказать легко, сделать сложно. Для этого нужен минимум еще один человек, который идет с тобой по пути. Это может быть твоя жена, твой близкий друг. А дальше это может быть группа людей, в которой просто будет модно, стильно, принято общаться вот так. Где будет принята определенная культура.
В: Не будет ли эта культура несколько наигранна? В человеке кипят какие-то невыраженные агрессивные чувства, еще что-то. Если он будет пытаться натянуть на себя эту маску позитивности, западную американскую улыбочку…
И: Нет, наверное, ты меня не понял. Я говорю о том, что прежде всего люди должны понимать, для чего они это делают, — это раз. И второе — главный момент, с которого я начал. Это законы. Законы гласят о том, что любая ложь неправомерна. Поэтому если тебе плохо, ты честно говоришь: «мне сейчас плохо, у меня плохое настроение, ребята», а не играешь роль. И тогда у группы есть шанс тебе помочь. Ты признаешь, что ты сейчас не в идеальном состоянии. Но как показывает мой пятнадцатилетний психологический, психотерапевтический опыт, лучший способ помочь человеку — дать ему лопату, пусть он начнет копать. Способом устранения депрессии является работа. Когда человек начинает работать, ему становится некогда ныть. Но работа, естественно, должна быть не ради работы, она должна быть полезна, она должна являться частью большой программы на пути. И тогда все получается. Начинается момент приближения к той четвертой точке, к тому уровню, когда мы делаем выбор. Например, я отслеживаю и понимаю: вот сейчас встретились два человека. Я могу сейчас что-то сделать для себя, а могу сделать для другого. Личная эгоистическая сущность говорит: ты можешь сейчас получить приятное ощущение, исполнение желаний, ты можешь сейчас блеснуть менталом гордыня раздувается и говорит, что сейчас можно будет покрасоваться. И в тоже время я понимаю, что необходимо этим всем пожертвовать. В восточных практиках это называется сдаться. Ты сдаешься другому человеку полностью. Ты проходишь это узкое место, являя того красивого внутреннего ребенка, который никогда не заботится о том, что он говорит, как он выглядит. Он просто являет тот поток жизни, который проходит через него. И это истинное соединение двух детей, в хорошем смысле, являет возможность рождения той большой любви, которая потом начинает разрастаться и заполняет все пространство человека, встающего на Путь. Без этого все остальное значения не имеет. Если этого нет, на мой взгляд, все остальное — иллюзии и заблуждение. Если человек не наполнен светом и любовью, он не может являть то знание, которое он постулирует. Знающий молчит, говорящий не знает. Это не значит, что не надо говорить. Говорить нужно и обязательно. Но слово, которое ложится на любовь и принятие другого, будет всегда понято и услышано, если оно пропущено через сердце. Слово, сказанное от головы, и знание из прочитанных книг несовершенно, оно часто раздражает, потому что порождает ощущение менторства и поучательства.
Сейчас действительно очень серьезная проблема: очень много учителей, очень мало учеников. Мало людей, которые готовы встать за тобой.
В: Что ты имеешь в виду, говоря «очень много учителей»?
И: Учителей в разных смыслах.
В: Тот, кто хочет учить, или все-таки действительно Учителей?
И: Нет, таковых как раз очень мало. Но учат и поучают со всех сторон. Этого качества сейчас очень много. Борьба за учеников идет, — я бы так сказал.
Теперь плавно хочется перейти к очень важным, основополагающим сейчас для меня вещам. Это вопрос цели. И мне очень нравится слово «целитель» не в том затертом варианте, в котором его воспринимают. Я воспринимаю целителя как человека, который открывает другому цель и делает его цельным. Таковым можно назвать целителя. И когда мне удается показать другому его цель и далекую перспективу, и ряд промежуточных целей, которые приведут к большой цели, у меня возникает ощущение сильной радости и счастья от того, что встреча состоялась. Меня потрясла цифра, которая звучит сейчас в современной деловой литературе. Девяносто пять процентов работников не знают цели существования своего предприятия. Очень сложно приплыть туда, куда ты не знаешь. Меня очень огорчил бизнесмен достаточно высокого уровня, который сказал, что и остальные пять процентов учредителей, руководителей не очень сильно представляют, куда же они плывут.
В: Я бы сказал, что подавляющее большинство не знает, кроме прибыли, зачем это все надо.
И: Да.
В: Сделать прибыль, положить ее в карман и потратить — это понятно.
И: И проесть или как-то ее истратить. Но это получается вообще страшно. Тогда мы ничем не отличаемся от животного мира.
В: Хуже того.
И: Да. И говорить о каком-то сознании, соединении с высшими знаниями, с тем, что нам передается, довольно сложно. Вся жизнь представляет полную бессознательность некую, и единицам удается подняться над этим пространством. Я часто печалюсь от того, что являет большая часть современного человечества, от которого зависит очень многое, поскольку человечество является сердечно-сосудистой системой планеты Земля. Мы являем то качество кровоснабжения, иммунитета планеты Земли, от которого зависит очень многое. На сегодняшний день эта система в значительной степени нарушена, и человек не случайно умирает чаще всего от сердечно-сосудистых заболеваний.
В: Если уж ты привел такое сравнение, то что является нервной системой, мозгом, центральной нервной системой, если уж человечество — сердечно-сосудистая?
И: Это управляющая сфера, которую описать достаточно сложно. В плотном, проявленном виде этого на Земле не представлено. Центральная нервная система имеет свое представительство в тонких планах Земли в виде духовных наставников и учителей человечества. Человек же находится на точке трансформации он связывает мир плотный с миром духовным. Он точка соединения, сердце. Задача человечества очень простая, которая была заповедана Христом две тысячи лет назад. Нам нужно было за две тысячи лет научиться очень простой вещи. Научиться любить. Возлюбить Господа Бога своего, как самого себя, и возлюбить ближнего, как самого себя. Две простые понятные вещи, которые мы, к сожалению, в своем большинстве делать не научились. А время идет, новый цикл идет. Нам предлагают уже другие вещи. Поэтому сейчас время сжимается и ускоряется. То, что мы не сделали за две тысячи лет, надо теперь ускоренно пройти, как студенту, который полгода прогулял, и за три дня до сдачи зачета или экзамена нужно будет серьезно постараться. Не все успеют… Это к вопросу о цели.
Теперь к вопросу о законах. Очень простые вещи, очень понятные. В короткой беседе я не смогу осветить всю полноту, но начну с самого первого и самого главного закона. Это закон полярности, плюса и минуса, закон ночи и дня, закон мужчины и женщины. От их взаимодействия, от их красоты, гармоничности и чистоты будет зависеть, что будет после них. Если этого нет, то все остальные законы можно и не разбирать, потому что они вторичны. Это закон первый, с которого и началось все. Единство Бога было дифференцировано на две части, на мужскую и женскую. И это единство может родиться только после того, как два человека, он и она сольются в творческом акте, который и приведет к рождению того начала, о котором мы говорим. Этот закон нарушен в подавляющем большинстве, и про всех пациентов, страдающих людей, которые встречались на пути, — можно совершенно спокойно, не будучи пророком, ясновидящим и всезнающим, сказать, что данный закон в их жизни нарушается. И вы всегда попадете в точку. Очень простая вещь: мужчине быть мужчиной, женщине быть женщиной. Казало бы, чего проще? Но почему-то женщина, находясь в женском теле, пытается всячески являть свою мужскую суть и проявлять ее, тем самым оставляя без внимания и без проявления свою женскую. А мужчина, чтобы остаться во взаимодействии, вынужден перемещаться из своей мужской позиции, занимая оставшееся место, то есть становиться женщиной. Что мы сейчас и имеем.
В: Можно на примере, более понятно чтобы было?
И: Мужчина не может сделать одной очень простой вещи. Он не может родить ребенка. Это функция, это предназначение женщины. А родить ребенка можно, только его выносив. А для этого нужно иметь утробу, для этого нужно иметь внутреннее пространство, наполненное любовью, светом, принятием. Теми женскими качествами, которыми восхищается, вдохновляется любой мужчина. Красотой, нежностью, принятием, любовью. Если женщина не являет таковые качества, выносить ребенка-творца не представляется возможным. Поэтому часто рождается человек, которого сложно дифференцировать и по полу, и по всем остальным вещам.
В: А в социальных взаимодействиях как проявляется, что женщина берет на себя мужское?
И: В социальных ролях женщина, отказавшись от своих исконно природных качеств и активизируясь в социальной сфере, сфере бизнеса, начинает вытеснять мужчину из этих сфер. И ему остается две позиции: либо начать с ней воевать, потому что она, став плюсом, встает на тропу войны с другим плюсом, и вместо принятия, гармонии, сотворчества, рождается конфликт в делах, причем, конфликт очень серьезный. Либо мужчина вынужден сойти с тропы войны и занять позицию минуса. То есть он занимается домашним хозяйством, он воспитывает детей. Либо благополучно спивается и уходит в мир иллюзий, в наркотики, в курение и прочие вещи. Игровые автоматы, интернет… Количество ловушек здесь не ограничено. Поэтому ответственность за взаимное творчество несут, естественно, оба. Очень важно, чтобы ребенок, который растет в семье, четко себе представлял, что есть мужчина, что есть женщина, каковы задачи мужчины и задачи женщины. Для этого должен быть в семье отец. Институт семьи сегодня разрушен практически полностью, до основания. Но сейчас рождается новый, основанный на высших принципах. И это будут другие семьи…
В: Что ты имеешь в виду? Где рождается?
И: Рождается в пространстве мира, в пространстве Земли. Образуются очень красивые пары, которые подходят к этому осознанно. Осознанное вступление в брак. Осознанное зачатие, осознанное рождение ребенка. Люди, встретившись, изначально договорились, для чего они вместе, для чего они ложатся в постель, для чего они создают семью. Есть полное понимание. И тогда эти отношения развиваются и углубляются с каждым днем.
Если же это ночь, проведенная со случайным партнером, случайное зачатие, случайное заражение половыми заболеваниями, случайный аборт, много-много случайностей, которые потом и создают ту бессознательность и неосознанность, которые приводят человека в середине жизни к кризису. И кризис этот, лучшем случае, приводит к осмыслению, что вокруг меня слишком много лжи, слишком много начатых и незавершенных циклов…
В: Вокруг, а внутри?
И: Вокруг, я имею в виду своего пространства. Та крепость, о которой мы говорили вначале, которую очень сложно уже разрушить. Признать то количество ошибок, которое я совершил. Это то покаяние, о котором говорят уже многие традиции. Без которого невозможно очищение и становление на Путь. Потому что невозможно встать на Путь со старыми чемоданами. Это о семье…
В: Я бы хотел, чтобы ты развил идею о семье и том, что происходит во многих духовных Школах, учениях, где я лично неоднократно встречал беспорядочность как раз всех этих процессов.
И: Именно это и вызывает тревогу и сожаление, потому что нарушен тот же закон полярности.
Многие духовные группы, которые мне встречались на пути, действительно декларируют путь восхождения, путь духа, объединения с единым. Разные названия. Идут групповые процессы различные. Но очень сильно нарушен процесс горизонтального взаимодействия. Я — это первый уровень. Я и ты как семья — второй. Группа как процесс творческий — это уже третья ступень. Так вот: невозможно подняться на третий уровень, если у тебя не выстроен второй. Невозможно учить, стоять во главе, направлять людей на Путь восхождения духа людям, у который второй план не проработан.
В: Невозможно создать настоящий творческий коллектив.
И: Невозможно его одухотворить, если ты не имеешь этого опыта в малом.
В: Может быть только суррогат, что мы и имеем на каждом шагу.
И: Да. Желание заменить ту несостоятельность взаимодействия с одним человеком неким другим взаимодействием.
В: Типа: «моя семья это моя группа».
И: Поэтому я сейчас убежден, что во главе любых течений, любого духовного восхождения будет стоять пара. Он и она. Тогда искажений в этой системе не будет. Если стоит женщина, она привносит свои части. Если стоит мужчина, он привносит свои ограничения.
В: С этим не поспоришь.
И: И тогда таковые Школы, таковые направления будут иметь свое будущее, действительно будут помогать людям, потому что они будут показывать ту красоту и ту гармонию, которая есть на самом деле. И тогда будет место для рождения будущего.
В: Но есть замечание. Предположим, человек, который стоит во главе Школы, реализовал некую внутреннюю андрогинность, то есть соединился с женским началом в себе и являет некое существо, которому не нужна уже внешне проявленная семья. Может быть такое, на твой взгляд, или все равно необходима пара для круга людей, которые придут учиться?
И: Я думаю, что таковых людей крайне мало на земле, единицы, в истинном соединении алхимическом, и я думаю, что все равно если во главе учеников в идеале будет стоять пара людей, состоящая из этих целостных моментов, то тогда будет настоящая полнота. Тогда и женщина будет являть соединенность со своим внутренним мужчиной. Но они будут объединяться и на внешнем плане. То есть я не говорю здесь — чисто сексуальный аспект или физический. Хотя без этого невозможно жить. Я все-таки убежден, на сегодняшний день во главе должна стоять пара. Мы живем во второй солнечной системе. Цифра два не случайна.
В: Почему во второй солнечной системе?
И: Боюсь, что понятно объяснить это словами я сегодня не сумеют. Пока понимание этого у меня на уровне чувств.
Цифра два означает, что сейчас приоритетна реализация закона полярности.
В: Все-таки, что такое первая солнечная система, что такое третья солнечная система, раз уж ты об этом заговорил?
И: Это, наверное, очень долгий разговор. Я не смогу сейчас во всей полноте передать это. Наверное, для этого требуется отдельная встреча.
В: Хотя бы какие-то астрофизические процессы.
И: В первой солнечной системе развивалась и создавалась форма проявленного мира. И высшим достижением первой солнечной системы было создание водорода, из которого родилась наша вторая солнечная система, в которой приоритетно взаимодействие элементов формы. В третьей солнечной системе будет нарабатываться опыт управления — в глобальном масштабе. Это универсальные процессы развития жизни.
Т.е. для человечества сейчас приоритетной задачей является накопление гармоничного опыт взаимодействия на всех уровнях и во всех сферах жизни. Ибо без этого у нас не будет будущего, т. е. не появится третье начало — результат творчества двоих. И сейчас будут рождаться, в этом тысячелетии, совершенно другие дети.
В: Они уже начинают рождаться.
И: То пространство чистоты, гармонии и любви, которое будут создавать двое, настоящие мужчины и женщины, приведут к качественному обновлению, качественному изменению населения планеты.
В: Я встречал таких детей, которые рождались даже не очень гармонично. Но дети, еще неиспорченные, двух — пяти лет, уже несущие в себе какое-то особое качество. Слава богу, если взгляд специалиста на них упадет, который сумеет подсказать паре, что делать.
И: Этим мы как раз и собираемся заняться. Выстроить линию непрерывного сопровождения человека, от осознанного подхода к семье, осознанного зачатия, совершенно нового качества рождения и прихода человека в жизнь, особых детских учреждений, в которых будет развиваться человек, новую школу, потому что старая тоже уже исчерпала все свои возможности, нового обучения вузовского, академического, научного, и т. д. То есть у человека должна быть перспектива развития, перспектива качественного преображения и создания условий использования того потенциала, с которым он пришел в жизнь. Неразумно использовать для эволюции такое огромное количество людей, которые не нашли своего места или его потеряли, и не использовали, не сделали то, для чего они пришли. Слишком много желающих воплотиться на нашей планете. Очередь очень большая. И если бы люди об этом узнали, как они неэффективно используют свое время, я думаю, их отношения и качество жизни изменились бы.
И в связи с этим хочется сказать еще о роли коллективного творчества. То, что раньше мог сделать один человек, не спеша, то, что позже могла пара сделать вместе и более качественно, более быстро, сейчас современную задачу эволюции могут выполнить только творческие коллективы, команды людей, единомышленников, которые движутся в эволюционном направлении, которые сознают, что они часть чего-то большего, часть города, страны, планеты, вселенной. И прикладывая свои усилия, внося свой посильный вклад в общее дело, они получают очень мощную поддержку других команд, которые идут вместе, и тех духовных сил, которые заинтересованы в развитии эволюции планеты Земля. То есть, сейчас через человека проходит водораздел, точка, линия фронта. С кем он будет дальше? Куда он пойдет? Он пойдет по пути восхождения, сложному, трудному, но красивому и яркому, либо же он останется в своей личной изоляции, и будет страдать, критиковать, ругать, бояться в своей личной крепости. И шансы успеть выйти из нее еще у него есть, но если он отказывается, то универсальный закон о свободе выбора вполне позволяет ему в этой жизни остаться в выбранном пространстве, но тогда уже не нужно никого обвинять, критиковать, а взять ответственность за все «плохо» на себя.
В: Ты, я вижу, достаточно ориентирован на некую сознательность человека. Достаточно сказать или сделать какое-то действие, и все, и не нужно какой-то витиеватой психотерапевтической работы, на твой взгляд, или как? Есть некие законы, выполняй, и все. Как быть с тем, чтобы человек дошел, чтобы они стали его плотью и кровью, а не просто очередными проектами?
И: Для этого существуют ступени ученичества. Вначале человек приближается на внешнюю орбиту и он просто входит в пространство той группы, которая восходит или трудится на пути эволюции сознания. Затем он проходит путь преданности и идеализма, когда он должен просто выполнять то, что ему говорят. Не вникая и не требуя объяснений, а просто веря. Он просто жертвует своими несовершенствами ради этой группы. Он вносит посильный вклад. И только на третьей ступеньке он может назваться учеником, когда его ментальный инструмент действительно уже сформирован, чтобы осознать многие вещи. И этот путь достаточно трудный, небыстрый. После прохождения этого третьего этапа ученик уже сам становится тем позитивным ядром, которое собирает вокруг себя новое качество, новый коллектив. То есть, Учитель смог ему передать инструменты не для раздувания своей гордыни и не для энергетической подпитки от людей, которые пришли к тебе, а он действительно передал опыт объединения, интеграции, и человек смог занять место Учителя. И тогда Учитель поднимается на ступеньку выше. Обязательно должна быть тройственность в виде «Учитель — наставник — ученик». Когда это триединое начало прерывается, то путь восхождения в значительной степени затруднен. И я обязательно должен быть учеником и Учителем одновременно. Я учусь сам и передаю то, чему я научился, дальше. И тогда пространство света, развития, сознания расширяется. Если же нет, то я являюсь не более чем черным магом и являю суть третьего искушения Геракла, третьего подвига, когда Геракл нашел черного учителя и находился с ним. Таковых групп тоже сейчас достаточно много, и тебе это тоже было знакомо…
Система не должна быть замкнутой, вот к чему я веду. Если надо мной нет никого, если я на вершине значит есть большие сомнения в моем творческом восхождении. Обязательно должна быть система, у которой я учусь.
В: Человек как система? Или мы упираемся в кого-то, который стоит над? Скажем, у моего Учителя есть Учитель, у того — тоже, но где-то эта цепочка обрывается в физическом мире.
И: В физическом мире да. Появляется вертикальная связь. Этот вертикальный стержень, я думаю, сходится в одном, едином месте. У каждого из нас есть (по крайней мере, должна быть) душа, через которую мы реализуем свою задачу, и третья часть — это пространство духа.
В: Первое — тело, второе — душа.
И: Тройственность достаточно известные и понятные вещи. Нового тут я ничего не сказал. Дух — он един. Как тебе такой постулат? Душа, оказывается, по соответствию вибраций притягивает тех людей, которые помогают ей реализовать ту задачу, ради которой пришел человек в плотное физическое тело. Но для этого ему нужна личность, физическое тело, через которое он будет проявляться. Личность, физическое тело у нас проявлено. Душу пощупать и увидеть на рентгене достаточно сложно. И пространство духа — это та часть, к которой имеют доступ немногие. И для этого нужны понижающие трансформаторы в виде людей, находящихся на разных ступеньках развития.
В: Ты сказал, что эти вещи сходятся в одном месте. Что ты имел в виду?
И: Я имел в виду тот единый источник жизни, из которого все и произошло.
В: Я спрашивал про конкретных физических Учителей, вот Учитель твой, мой, и т. д., их Учителя, — куда это все идет? То есть можно сказать о последней инстанции физических Учителей…
И: Там начинается просто царство душ, там начинается «тонкий» мир. Поэтому, что-то доказать в этом плане я не смогу, потому что этого не видно. Это можно только почувствовать.
Зная цель своей жизни, зная законы и имея коллектив, который помогает тебе избавиться от иллюзий, можно действительно достичь очень много. И об этих простых вещах мы и заявляем сейчас…
Мы — это Школа Универсологии, или Научная Школа Системного Мировоззрения, которая имеет различные формы проявления на территории бывшего СНГ, Белоруссии, Украине… Сейчас творческие коллективы трудятся в Италии, Швеции. Рождается объединенная энергосистема, рождается энергия связи людей, устремленных в едином направлении и творящих, показывающих делами, что можно сделать очень многое, если используется единая методология, единый стержень. Тогда нет противоречий. Тогда не нужно спорить. Форма является той красивой огранкой, которая обрамляет то содержание, которое предлагается. И вне зависимости от профессии, от цвета кожи, национальности, возраста, пола люди объединяются и начинают совместное движение к той общей цели, которая у каждого человека в большом общем смысле одна. Другое дело, что один к ней придет в этом воплощении, второй через десять, а третий в конце миров. Разные скорости. Хотелось бы, конечно, чтобы большее количество людей задумалось и в полной мере реализовало те свои потенциалы, которые заложены в каждом из нас. И для этого есть масса хороших инструментов, которые помогут человеку определиться в жизни и стать на путь. Чего и хотелось бы, наверное, пожелать многим-многим людям.
Всегда в жизни у человека есть проводник, проводник, который соединяет его старого, прошлого с его будущим. И таких людей было в моей жизни очень много, но настоящую любовь, настоящее соединение я испытал с любимой женщиной, ее зовут Оксана, и она — тот человек, который помог и помогает мне преодолеть очень большие искажения во мне самом, испытать то настоящее «со». Соединение, сотворчество, согласие. И прочувствовать, что такое настоящая семья и как она должна выстраиваться, на каких принципах. И мне бы очень хотелось пожелать людям обрести настоящую семью, то есть семью, которая соединяет все семь уровней человека, окрашивает и заставлять их звучать в той гармонии звука, которую мы рождаем в этой вселенной. Семь я. Когда задействованы все семь уровней между двумя людьми.
В: Какие семь уровней ты имеешь в виду?
И: Первый уровень физический, бытовой. Здоровье. Второй уровень — взаимодействия, эмоциональный. Третий уровень ментальный. Уровень творчества, творения, мыслей, уровень планирования и реализации в мире. Четвертый уровень социальный или переходный, когда происходит соединение с другим человеком, с миром, с коллективом, вхождение в коллектив, вхождение по-настоящему в семью. Это уровень любви, принятия, это уровень, согласия, взаимопомощи, поддержки. Пятый уровень коллективно-творческий, когда коллектив становится единым целым. Это уровень симфонического оркестра, его цельности и красоты, четкого осознавания своего места и рождения гармонии. Шестой уровень — мировоззренческий, или общественный, когда у человека появляется видение, мудрость, ментальное различение, что есть что, где у человека есть четкое мировоззрение, четкая позиция в жизни. И седьмой уровень общепланетный, общечеловеческий, уровень цели, уровень миссии, уровень осознания, что я часть большей системы, что я всего лишь этап на пути развития собственного, развития семьи, на пути развития страны, человечества. То есть я очень важный, очень красивый, но я часть. И на этом уровне рождается фраза, которую произносят многие люди, соприкоснувшись с очень высоким моментом в своей жизни, они говорят: «Да будет воля твоя, Господи»…
Глава 12. Кирилл Михайлов
Блажен, кто вырваться на свет
Надеется из лжи окружной.
В том, что известно, пользы нет,
Одно неведомое нужно
И.В. Гете «Фауст»Вот еще один текст, комментарии к которому я приведу ниже:
Влад: У меня, честно говоря, от того, что ты мне рассказывал и показывал вчера вечером, до сих пор «едет крыша». Я прошу тебя просто с самого начала рассказать то, что с тобой происходило за эти годы, уже для записи.
Кирилл: Ну что ж, давай. Как ты знаешь, родился я в семье учителей. Мои родители были заядлыми туристами, — у педагогов отпуск два месяца, — поэтому каждое лето, сколько я себя помню, мы путешествовали по всей стране. Это был и Крым, и Кавказ и глухие озера на севере Карелии, и Урал, и много чего еще. Так что страсть к путешествиям была воспитана во мне с малых лет.
Следующий эпизод, который стоит упомянуть, связан с моими спортивными увлечениями. Я любил играть в настольный теннис и лет в тринадцать пришел заниматься в секцию при Доме пионеров. У нас был замечательный тренер Сергей Васильевич Гордеев, — в начале девяностых, как я потом узнал, он уехал в Америку. Так вот, занимались мы — я и еще несколько ребят из моей школы настольным теннисом и как-то раз, возникла между нами драка, — ну обыкновенная мальчишеская драка. И, хотя мы здорово завелись, Сергей Васильевич разнял нас одним словом. Потом отвел к себе в тренерскую и сказал: «Чего же вы ребята деретесь-то как-то нелепо. Давайте я научу вас настоящим приемам. Только начнем с общефизических тренировок, да и внимание потренируем тоже». Это был великолепный крючок, на который мы вчетвером попались. А Сергей Васильевич учил нас не только и не столько драться… Два раза в неделю, после игры в теннис, когда вся группа расходилась по домам, мы оставались и начиналась тренировка… Много чего было. Хотя я повидал многое, я до так и не встречал такого вида единоборств. Скорее всего это и не был какой-то конкретный вид единоборств, потому что мы делали какие-то упражнения и из йоги и из цигун, а то, что мы делали в спаррингах, больше всего напоминало айкидо.
В: Где сам Сергей Васильевич учился всему этому?
К: Возможно, что он был самоучкой, ну, да дело не в этом, — дело в том, что мы — ребята загорелись этим делом. Я жил от тренировки до тренировки. Да еще атмосфера таинственности — это ведь еще семидесятые годы, — сам представляешь, как мы — мальчишки все это воспринимали. Сергей Васильевич потихоньку стал рассказывать нам о каратэ, о йоге, о буддизме… И вот, помню, когда мне было уже лет пятнадцать, он дал мне перепечатку книги Мориса Никола «Учителя Гурджиева». В моей жизни случился переворот, после того, как я ее прочитал. Я понял, что мне нужно обязательно попасть в Среднюю Азию. И я стал просить родителей, чтобы очередное лето мы провели там. Но, как назло, у родителей случились какие-то неприятности и два следующих лета мы так никуда и не ездили. А потом я закончил школу и нужно было готовиться в институт. По стопам предков я пошел в Педагогический…
Мечта моя осуществилась, когда после первого курса мы с двумя институтскими друзьями Вадимом Каневским и Володей Андреевым отправились таки в Среднюю Азию. Ребят я тоже заразил идеями Гурджиева, так что ехали мы, будучи уверены, что на каком-нибудь базаре повстречаем настоящего суфийского шейха. Как ни странно, но почти так все и получилось. Замечательные были времена — шел восемьдесят четвертый год. Билеты и на самолет и на поезд стоили, по сравнению с теперешними ценами копейки, так что мы без труда долетели до Бухары, из которой решили двигаться уже на поезде в Ашхабад, проводя на каждой более-менее крупной станции несколько дней в поисках «чудесной встречи». И чудесная встреча случилась, только совсем не в такой романтической обстановке, как рисовалось. Побродив по базарам Бухары и Чарджоу, мы решили ехать ближе к Ашхабаду и вылезли по пути на маленькой станции Теджент. Такой захолустный городок. И тут мы с друзьями решили разойтись, побродить по отдельности по окрестностям и встретиться уже в поезде, который проходил через несколько часов. На поезд я не попал…
Вообще русских в этом городке почти не было. Где-то в переулке ко мне подошли три молодых туркмена, явно с недобрыми намерениями. Завязалась драка, — в результате я оказался уже без денег и вещей, которые умыкнули парни, в местном отделении милиции. Причем, тут же оказались еще и свидетели, что я был зачинщиком драки. В общем, мне предстояло просидеть в отделении, как минимум дня три до выяснения обстоятельств. Но, в тот момент, когда, ломая русский язык, милиционер пытался меня допрашивать, в кабинет постучали и вошел человек средних лет. Когда я позже пытался выяснить у него, — его звали Шамиль, — почему он оказался тогда в отделении милиции, он неохотно объяснил, что у него было кое-какое дело к участковому. Так вот, увидев тогда меня и, видимо, поняв ситуацию, он тоном, не допускающим возражений, сказал участковому: «Отпусти парня» и потом еще что-то на туркменском языке. Тут у меня произошло дежа-вю, а в голове забегали мысли «Вот оно!» Участковый, только что разгоряченно грозивший мне бог знает чем, сразу сник, вызвал дежурного и велел выпроводить меня.
В: А что твои друзья? Они не стали тебя разыскивать?
К: Нет, как потом выяснилось, они уехали на том поезде, в котором мы и договорились встретиться и начали искать меня уже через несколько дней, после того, как приехали в Ашхабад, решив, что я просто задержался и вот-вот объявлюсь. Но, когда начали искать, позвонили родителям и все такое — уже было поздно…
В: Что было дальше с тобой?
К: Я вышел из отделения и стал дожидаться Шамиля. Его гипнотический взгляд и влияние на участкового подкрепили мои надежды, что это и есть та самая чудесная встреча. Поэтому, дождавшись его на улице я так прямиком и сказал: «Вы суфий? А возьмете меня в ученики?» На это Шамиль ничего не ответил, только расхохотался. Так и продолжалось еще некоторое время — я упрашивал его взять меня в ученики, а он все хохотал…
В: Так он был суфием?
К: Он был необыкновенным человеком. Все время, пока я приставал к Шамилю, мы куда-то шли, пока не свернули в один дворик. Затем мы вошли в дом, где сидела древняя старушка — видимо родственница Шамиля. «Пусть парень переночует у тебя» — сказал он старушке, вынул из кармана халата две двадцатипятирублевки, протянул мне: «Это тебе на дорогу», и ушел. Я хотел было броситься за ним и продолжать доставать его своими вопросами, но Шамиль на пороге обернулся и посмотрел на меня так, что я остановился.
Утром старушка накормила меня, но на все мои вопросы «где найти Шамиля» только качала головой. И вот я стал бродить по Тедженту, везде высматривая Шамиля. Вечером наткнулся на него прямо на улице. Весь его вид выражал недовольство. Когда он спросил, почему я не уехал, я ответил, что я никуда не поеду, что та жизнь, которой я жил дома не представляет больше для меня ценности и я хочу учиться…
В: Ты что, действительно понял, что не уедешь уже домой? Почему?
К: Ну, во-первых, я и ехал уже с надеждой найти Учителя и остаться с ним. Учеба в институте и все эти городские дела нисколько меня не привлекали. А, во-вторых, когда я впервые встретил взгляд Шамиля, что-то окончательно оборвалось во мне и я понял, что остаюсь. Видимо моя решимость была понятна Шамилю, поэтому он в этот вечер был уже более серьезен. Он попросил меня утром дать телеграмму родителям, чтобы они не волновались и не искали меня.
В: Что ты написал родителям? По-моему, в такой ситуации любые доводы не принесут спокойствия.
К: Ты знаешь, мне повезло в том, что родители с детства воспитывали во мне самостоятельность и уважали мои решения. А написал я им примерно такой текст: «Я жив здоров. Не волнуйтесь. Я остаюсь здесь. Минимум несколько месяцев. Нашел свою судьбу.» Конечно же они переживали. Конечно же пытались искать. Но, слава богу, все обошлось спокойно и для них и для меня.
На следующий день Шамиль посадил меня в автобус и велел ехать до селения И., а там найти некого Салама. Шамиля я больше не встречал.
Селение И. располагалось в горном районе, хотя горы там и небольшие. Дом Салама мне показали сразу. Сам Салам оказался человеком уже весьма преклонных лет. Жил он один. И я оказался у него чем-то вроде слуги. Копал огород, убирал в доме… Так продолжалось где-то полгода…
В: И ты что же, не удивился тому, что тебя ничему не учат и ты батрачишь на какого-то старика?
К: Я как-то был готов к такому ходу дел. Я сообразил, что обучение уже началось. А лишние вопросы не задавал — Салам был глуховат и плохо понимал по-русски. В любой момент я мог уехать обратно. Но что-то меня держало. Я все эти полгода чего-то ждал, я знал, что этим не закончится, что будет что-то еще.
Салам окрестил меня Джафаром. А на следующий день после моего переименования, в дом Салама вошел очень энергичный человек лет сорока, которого Салам назвал Хош. Хош без всяких предисловий просто сказал мне: «Собирайся, Джафар, пойдем.» Вещей у меня практически не было и, простясь с Саламом, я пошел с Хошем, не зная, куда и зачем я иду, просто доверяя судьбе. Полгода проведенные у Салама не прошли даром. Я научился смирению, научился доверять судьбе и научился не задавать лишних вопросов. Думаю, что это немало.
Мы шли по горной тропинке часа три — четыре. Целью нашей прогулки оказался довольно большой дом, стоящий на пологом плато.
В: Это было что-то типа монастыря?
К: Я не стал бы называть это монастырем. Большой двухэтажный дом. Кроме Хоша там жили еще десять человек. Хош и женщина, которую мы звали Джи были нашими Учителями. Я стал одним из учеников с этого дня. Еще были пять молодых людей и четыре девушки. Возраст учеников был от шестнадцати до двадцати пяти лет. Два-три раза в неделю к нам из селения, где я жил у Салама приезжал на лошади человек с продуктами и прочими вещами…
В: Европейцем был ты один?
К: Нет, еще один парень Сережа — там мы звали его Фарид. Он был родом из Подмосковья. Из нас он был самым старшим. У каждого из нас в доме была отдельная комната. Кроме того, в доме было еще несколько помещений для общих занятий, хотя чаще всего мы занимались на природе или уходили в одну из нескольких пещер, каждая из которых обладала особым качеством.
В: Что это были за пещеры?
К: Например, одна была как бы специально предназначена для пения, для зикров. Что бы ты не пел, пещера давала очень мощный резонанс, да так, что усиливалась не только мощность звука, но и длительность звучания. Каким-то образом в этой пещере удавалось тянуть звуки как минимум раза в три дольше, чем на улице или где-либо еще. Другая пещера обладала тем свойством, что входя в нее, ты сразу заполнял ее всю собой, хотя размеры пещеры были громадными. Трем людям одновременно было тесно там. Третья, наоборот, при скромных размерах, делала тебя песчинкой и ты терялся в ней, как в бескрайнем пространстве. Было вокруг еще множество пещерок, которые вызывали самые разные состояния. И телесные, и энергетические, и эмоциональные. Иногда мы по несколько суток просиживали поодиночке или небольшими группками в той или иной пещере. Делалось это как в целях наполнения себя тем или иным качеством, так и в исследовательских целях. А зачастую предлагалось провести несколько часов в пещерках, которые вызывали очень сильные дискомфортные энергетические или эмоциональные состояния. Тебе нужно было так отрегулировать свое состояние, чтобы свести на нет действие пещеры. Но это, конечно не в первый год…
В: А сколько лет ты провел там?
К: Восемь лет, практически безвылазно. Несколько раз в год я ездил в селение и всего два раза за эти восемь лет был в Тедженте.
В: Расскажи о практике. Чем вы занимались?
К: Первые несколько лет мы учились очень простым вещам, которые делали ежедневно по много раз. Азы, на которые ушло не менее года беспрерывных тренировок — это умение правильно лежать, сидеть, стоять, ходить, слушать, видеть, молчать, дышать, концентрировать внимание на очень простых объектах… Следующие два года были посвящены разучиванию множества канонических комплексов движений и зикров, а также навыкам регуляции своего состояния при помощи движений, дыхания, концентрации внимания. Дальше практика становилась уже не столько коллективной, сколько все более и более индивидуальной. Мы перешли к изучению энергетических структур: тонких тел и энергетических центров. Практики были самые разные и в короткой беседе все, во-первых, не перечислишь, а во-вторых, их название ничего не скажет — это надо пережить, чтобы действительно понять о чем идет речь, а не строить какие-то мыслительные конструкции. Все больше времени уделялось созерцательным, медитативным практикам. Но, помимо созерцания энергетических структур, мы учились и управлять ими, например выделять работу того или иного центра или тонкого тела. Я не буду подробно говорить о различных, так называемых паранормальных явлениях и способностях, которые мы нарабатывали. Скажу только, что было много чего.
В: Ты как-то неохотно делишься тем, что, на мой взгляд, может быть самым интересным.
К: Да, я не хочу говорить о том, что требует опыта переживания. Кое-какие вещи я могу показать практически, но говорить о них — только воду в ступе толочь. Для тебя многое из этого — знакомые вещи, как я вижу — мы с тобой шли почти параллельно, хотя конечно той тщательности проработки, с которой я столкнулся в Средней Азии, невозможно достигнуть в городских условиях. Ну и специфика мест, где мы работали… И некоторые практики, которые являются специальными и уникальными, о которых мы не распространяемся вообще, так как они могут очень сильно помочь и столь же сильно навредить человеку, который решится их использовать.
Последние два года были посвящены самостоятельным исследовательским разработкам. Дело в том, что когда ты знаком не на словах, а на опыте с законами, по которым живет твоя энергетическая структура, твое восприятие, ты можешь уже сам выстраивать практики под задачу. Ты можешь больше не пользоваться каноническими зикрами, двигательными комплексами, медитациями, а выстраивать в каждом случае новые комплексы, новые зикры, новые медитации, которые сформировали бы требуемую энергетику, состояние, подвели бы к тому или иному переживанию. Таких наработок у меня много и это то, что я передаю и готов передавать тем, кому это нужно.
В: Расскажи еще о своих Учителях Хоше и Джи…
К: О них трудно что-либо рассказывать, потому что они были совершенно прозрачными. Несмотря на то, что каждый из нас — учеников проводил с ними очень много времени и группой и индивидуально, создавалось впечатление, что их как бы и нет, а вся работа, обучение идут как будто сами по себе. Любое впечатление о них улетучивалось сразу же после общения, — знаешь, как вода уходящая в песок. Только что было очень много всего и вот слова для описания ускользают, а еще немного и слов для описания того что было уже и нет. Ну, общались, ну практиковали, ну входили в какие-то переживания, путешествовали по мирам вместе — только факты. А сами моменты общения, практик, переживаний были удивительными и ярчайшими. Дело в том, что само присутствие Хоша или Джи переводило тебя в сильно измененное состояние сознания, поэтому, находясь в обыденном и сказать-то вроде нечего. Я не могу сказать, что у них была разная специфика, скорее, они были полностью взаимозаменяемы. Потому что часто один из них мог отсутствовать месяц или два и в это время другой давал весь объем знания и практики. Оба они прекрасно говорили на русском языке, — кстати и большая часть общения была на русском, а кроме того, они владели еще множеством языков. Внешне они тоже больше были похожи на европейцев, только чуть более смуглые. У них были друзья во всех уголках земного шара, по крайней мере, в Европе и в Азии точно. Уже в девяносто восьмом году я встретил Хоша во Италии. При всем богатстве знаний и умений, они не боялись выглядеть в чем-то некомпетентными, делились с нами какими-то своими проблемами. Не было ни каких претензий на какую-то там исключительность и совершенство. Очень искренние и очень прозрачные люди. Я говорю сразу о двоих, потому что за восемь лет у меня сложилось общее восприятие их вместе. Они муж и жена и я редко после встречал столь счастливую пару. Может быть, если вспомню что-то особенное, потом еще расскажу…
В: Что произошло после восьми лет твоего обучения там?
К: А были «выпуск и распределение», назовем это так. Где-то за год до этого появилась новая группа учеников, — сейчас они тоже завершили уже обучение и разъехались кто куда. А в тот год мы много работали с молодыми ребятами…
В: Поясни пожалуйста, что такое «выпуск и распределение»?
К: Каждый из нас получил задачу для дальнейшей реализации. Вернее, не получил, так сказать будет не точно. Задача выкристаллизовывалась внутри каждого из нас еще раньше. Происходило уточнение этих задач. А Хош и Джи, подбирали для нас наиболее подходящее место для реализации. Благодаря своим связям в Европе и Азии они видели, где каждый из нас может наиболее полно реализоваться и продолжить обучение. Причем, это были просто рекомендации, которые Хош и Джи давали вместе с рекомендательными письмами к тем или иным людям. При этом ты мог выбирать что угодно и жить дальше как угодно — у тебя не было никаких обязательств. Только почти каждому из нас было очевидно, что рекомендации, которые нам дали совпадают с неким внутренним импульсом…
В: И какие были рекомендации? Где сейчас твои друзья?
К: В самых разных местах планеты. Сергей — Фарид, например, сейчас Москве. До того, как он попал в Среднюю Азию, он окончил Медицинский институт. Сейчас он профессор, работает в крупной клинике. Двое поехали в Корею, в Сеул в Международный Дзен Центр. Одна девушка поехала в Бирму, где работают носители живой Тантрической Традиции. Несколько ребят в Индии. Один в Швейцарии. Двое остались с Хошем и Джи…
В: Они по-прежнему там, под Теджентом? Сохранилась та же структура обучения?
К: Нет. Уже несколько лет стационарного обучения не существует. Они путешествуют по всему миру. При этом они не проводят каких-то там акций, не создают Школ. Учеников немного, они путешествуют вместе, или просто каждый работает на своем месте, а Хош или Джи или оба вместе гостят у них. Вообще все мы очень хорошо чувствуем друг друга и знаем кто, где и чем занимается. Впрочем, сейчас для этого используются не только сверхчувственные способности, но и такие вещи, как интернет или телефон…
В: Ты говоришь, что каждый работает на своем месте. Над чем работает?
К: Существует несколько планов работы. Во-первых, каждый работает на пользу людям. Основные сферы деятельности — это медицина, образование, наука, искусство. Сергей — Фарид, как я уже говорил, продвигает медицину. Естественно в лечении пациентов он использует многие способности, которые наработал в Средней Азии. Только он не создает какого-то ажиотажа и рекламы, понимая, что любая работа индивидуальна и кропотлива и поставить дело «на поток» ради денег или славы и даже ради блага пациентов не удастся — пропадет качество. Некоторые из нас, и я в том числе, преподают в Университетах. Один — известный художник…
Ну, а следующий план работы состоит в том, что вокруг каждого из нас складывается некая атмосфера искренности, культуры отношений, ответственности, зрелости что ли. Это атмосфера, в которой у людей естественным образом созревает желание погружения в свой внутренний мир, изучения его, гармонизации, постижения своей сущности… Как бы между строк это передается большому количеству людей, с которыми мы общаемся, — студентам, коллегам, друзьям. Иногда кто-то из нас передает еще и те практические наработки, которые помогают людям в решении каких-то ситуаций и проблем, научают грамотному обращению со своим сознанием, энергетикой. Это то, о чем я уже говорил раньше: пение, движение, медитативные практики…
И есть еще один пласт работы. Для того, чтобы его немного раскрыть мне нужно пояснить, что происходило со мной дальше.
В: Да, у меня давно уже зреет этот вопрос. Куда ты получил «распределение» и в чем оно выражалось?
К: Мне рекомендовали изучать герметическую философию и Алхимию во Италии, в Милане, конкретно под руководством профессора Поля Вернье. Я уехал сначала к родителям, сюда, в Воронеж, некоторое время погостил у них, оформил визу, начал учить язык и летом девяностого года был уже в Милане у Поля Вернье.
В: Он профессор, и что же, он преподает Алхимию?
К: Поль Вернье был профессором Миланской Театральной Академии, преподавал режиссуру. Еще он читал курс «История Каббалы и герметизма» в Пизанском Университете. Когда я приехал, это был уже очень пожилой человек, ему было за восемьдесят, хотя выглядел он намного моложе и до последнего дня жизни сохранял удивительно ясное сознание. Он ушел из жизни в девяносто восьмом году. В молодости ему посчастливилось учиться у Михаила Чехова и некоторое время работать вместе с ним. Также он был знаком в свое время с Георгием Гурджиевым, Валентином Томбергом и еще многими замечательными людьми. Пятьдесят лет жизни он посвятил изучению и практике христианского герметизма и Алхимии.
В: Как он обучал тебя Алхимии?
К: Первоначально это было изучение трудов по герметизму и молитвенное делание. Пришлось серьезно заняться латынью. Потом было проникновение в миры Арканов Таро…
В: А Поль Вернье был проводником в пространство Арканов?
К: Да. В Европе герметическая Традиция не прерывалась и число посвященных достаточно велико. Это не носит какого-то помпезного характера, нет официальных структур, Школ и других формальностей. Есть, конечно в Европе множество Орденов, но это немного другое…
Я вернусь к твоему вопросу об Алхимии. Поль Вернье обучал меня Алхимии прежде всего через режиссуру. У него был свой метод режиссуры. В работе над образом он шел до обнажения архетипа. А это и есть одна из стадий алхимического делания. Я ни у кого из режиссеров не видел такой глубины. Естественно, вся работа камерная и ни в коем случае не предназначена для больших представлений или гастролей. Очень небольшой коллектив и постановки для десятка подготовленных зрителей. Основное же делание происходит для актера и режиссера…
В: Представляю, насколько в тему были твои наработки в голосе, движениях и медитации!
К: Да, и естественно, Хош учитывал это, когда посылал меня к Полю Вернье. В девяносто шестом году я закончил Миланскую Театральную Академию по его курсу и с тех пор преподаю там. Есть небольшая группа, в которой мы продолжаем то, что начал Поль. Третий год мы работаем над тем, чтобы проявить Фауста…
В: Проявить Фауста?
К: Да, проявить архетип Фауста, который является ключевым архетипом Пути для современного человека.
В: Об этом, кажется, упоминал еще Валентин Томберг в книге «Медитации на Таро».
К: Да, именно Томберг подал эту идею. В конце шестидесятых годов они переписывались с Полем и вместе обсуждали ее. Мы теперь работаем над тем, чтобы претворить ее в жизнь. И я, пожалуй, остановлюсь на ней подробнее. Кстати, мне давали прочесть твою статью «Драматургия и режиссура жизненного Пути». Я был удивлен и потрясен, насколько мы и в этом с тобой движемся параллельно. Так вот, я готов подписаться под твоей статьей. Но есть одно место, которому ты, на мой взгляд, не придал особого внимания. У тебя очень смело прописана идея того, что именно Чеховские сюжеты являются переломными для понимания Пути индивидуализации. Я с этим соглашусь, но с оговоркой, что истоки можно поискать чуть пораньше — у классиков шестнадцатого — семнадцатого веков, начала эпохи Гуманизма, — то есть, собственно, начала того сюжета, который развивается и сейчас. Так вот, герои их драм зачастую являют нам почти что обнаженные архетипы. Так обстоит дело с Шекспировским Гамлетом, и так обстоит дело с Фаустом Гете. Последний является обобщенным архетипом, который объединяет в себе сразу несколько архетипов, обнажение которых и происходит в духовном делании для Искателя современности.
В: Расскажи об этом поподробнее.
К: Архетип Фауста является объединением таких архетипов, как Гамлет, Дон-Кихот, Дон-Жуан, Агасфер, Тиль Уленшпигель и Иов. С некой приблизительной аналогией мы можем расположить эти шесть архетипов в последовательности шести центров, чакр, где архетип Фауста будет седьмым, объединяющим.
Начнем с Агасфера, Вечного Жида и Вечного Странника. У этого архетипа две наиболее ярких особенности. Первая состоит в том, что Агасфер омолодился с помощью магии, начав новую жизнь, новую земную биографию, в которую не вмешается смерть. Это архетип начала бесконечного странствия, начала бесконечного Пути. С другой стороны, Путь этот очень и очень сложен. Нет такой душевной муки, такой боли, такой катастрофы, которая не стала бы уделом Вечного Странника. Доктор Фауст в полном объеме вмещает в себя этот архетип.
Дальше мы можем обратиться к вечному архетипу испытуемого и искушаемого, который описан в Библии: архетипу Иова. Фауст — это Иов эпохи Гуманизма, то есть, начала нашего времени. Подобно Иову, он является жертвой пари, которое Мефистофель заключил с Богом. Но испытания и искушения Фауста отличаются от искушений и испытаний Иова тем, что они выражаются не в утрате состояния и несчастиях, но, напротив, в удачах и успехе. Мефистофель получил свыше власть удовлетворить все желания Фауста. Испытание сводилось к тому, чтобы узнать, сможет ли мир относительного и мимолетного удовлетворить Фауста, могут ли все земные наслаждения, все вместе и каждое в отдельности, усыпить в человеке стремление к абсолютному и вечному и сделать его полностью удовлетворенным и счастливым. Иов показал, что горести этого мира не способны вырвать Бога из человеческой души; а Фауст показал, что радости этого мира тоже в конечном итоге бессильны.
Следующим идет архетип Дон-Кихота, архетип стремления к неслыханным подвигам. Этот архетип вводит нас в новую область фаустовских испытаний. Дон-Кихота можно увидеть, как некого Ангела из свиты самого Люцифера. Его прекрасный, но лживый властитель вложил в сердце Кихота любовь, но скрыл от него то царство, где можно и нужно любить: Земля с ее простотой не видна гордому Ангелу в заржавленных латах. И он сокрушает мельницы — великанов, совершает неслыханные подвиги, далекие от истинной земной жизни. Испытание его, как и испытание Фауста состоит в том, чтобы пройти сквозь красивую ложь Люцифера — Мефистофеля, через видения, мечты, идеалы, вниз, к Земле, к земному здесь-сейчас через плен иллюзий и иллюзорных подвигов. Освобожденный от иллюзий, прошедший испытание — это архетип Действия, Подвига.
Следующий архетип — Дон-Жуан. Подлинный архетип Дон-Жуана никак не простой развратник и соблазнитель. Он жрец бога Амура. Он священнодействует на его таинствах. Это архетип любви ради любви, Вечный Влюбленный. Он поддерживает эту энергию, как огонь, который никогда не должен погаснуть. Он осознает ценность этого огня и его миссию в мире. В вечном конфликте между разумом и любовью он занял сторону любви, а на это нужно Мужество. Фауст, подобно Дон-Жуану, видит Аниму в каждой женщине и ищет вечно женственное в мире, чтобы соединиться с Анимой.
Дальше Гамлет — архетип экзистенциального выбора и отчаяния. Он выражает собой архетип изолированности полностью автономного сознания, вырванного как из природной, так и духовной почвы, это человек, находящийся в нулевой точке между двумя гравитационными полями — земным и небесным. Его сомнение это нечто большее, чем психологическая нерешительность, это пребывание души в промежуточной сфере между земным и небесным, откуда невозможно выйти никак, — только с помощью акта веры, выхода души за свои собственные пределы. Это акт свободной личности перед лицом молчания и земли и неба. Гамлет — архетип этого испытания, цель которого — либо акт веры, либо отчаяние и безумие. Доктор Фауст переносит гамлетовское испытание, проходит через узкие врата «быть или не быть», обретая веру…
И, наконец, Тиль Уленшпигель. Это дух мятежа против любой власти, дух свободы странника, который ничем не владеет, никому не подчиняется, ничего не боится, не ждет наград и не страшится наказаний. Вместе с тем, он повергает все храмы и алтари человечества. Фауст, как и Тиль освободился от какого бы то ни было верноподданического чувства и от всякого религиозного, научного и политического авторитета и смеется над всеми моральными путами, сковывающими свободу, а также над всем тем, что привязывает его к любой системе взглядов, убеждений. Это выражение того, что герой твоего второго тома Андрей Минченков назвал «третьей позицией».
Каждому Искателю нашего времени суждено пройти или не пройти фаустовское испытание в полной мере. Пройдя его, он сможет преобразиться из эрудита в Мудреца, из мастера в Мага, из любителя таинственного в Мистика, из оккультиста или эзотерика в Человека, обретшего Веру.
И Путь каждого Искателя совершенно уникален. Каждый по-своему освобождает в себе эти архетипы, через разные ситуации, испытания, — практика лишь подталкивает к ним. Задача нашей группы — выйти на обнаженное переживание и передачу этих архетипов, через образ, через скрупулезную режиссуру текста, пластику, звучание каждого образа.
В: Расскажи еще немного об этом. То, что ты показывал мне вчера вечером, поразило меня. Я бы хотел, чтобы ты хоть как-то передал это в словах.
К: В принципе, эти идеи не новы. Поль Вернье открывал многие детали такой работы, еще обучаясь у Михаила Чехова. Можно сказать, что и я с тем опытом, который я приобрел в Средней Азии в области движения, голоса, медитации, вношу в эти разработки свой вклад… Давай рассмотрим такие простые, вроде бы, вещи, как звуки и жесты. Соединяя их с энергетикой образа мы можем получить удивительные оттенки и далее использовать их в работе над проявлением чистого архетипа, то есть, в алхимическом процессе. Возьмем какой-нибудь звук и проникнем в него не рассудком, а всем существом. Вот звук «р», который является выражением природного катаклизма, раската грома. Все, что вращается, кружится, катится, все, что спирально, округло, завернуто, все это может быть отражено в движении, в жесте, сопровождающем «р». Как в масштабном движении, так и в микрожесте, в зависимости от того, насколько в данный момент необходимо подчеркнуть силу происходящего. Или совсем другой мир, который открывается во всем, что льется, наливается, цветет, летит, ласкает… Это уже звук «л» и движения, жесты, сопутствующие ему… Может быть совсем крохотные, почти невидимые глазу, но, тем не менее, формирующие ауру образа. И такие миры мы можем открывать в каждом звуке… Это магия режиссуры, магия, в которой алхимик может дойти до предела, до глубины, до обнаженного архетипа… Сам понимаешь, насколько филигранной и многофакторной является такая работа, где одномоментно необходимо соединить сложнейшую психофизическую технику, энергетическую практику и постоянную медитацию на идеал, многогранный архетип, переливающийся в каждый момент неповторимым узором граней из которых он соткан… И самое главное — соединение всего этого с индивидуальностью мастера, который над кристаллизацией этого архетипа работает, выводя его как узор своего именно Пути, претерпевая при этом Преображение и постигая свою истинную природу в ходе этого делания.
В: В такой работе происходит, наверное, еще соединение принципов молитвы и медитации, то, к чему с разных сторон шли Искатели Запада и Востока, то, к чему человечество готовилось в течении длительного исторического периода, — соединение Востока и Запада, алхимический брак Солнца и Луны… То, что можно назвать «спокойным жаром совершенной веры, обусловленным соединением человеческого усилия и откровения свыше».
К: Замечательная формулировка. Кстати, и та медитативная практика, которую показывал мне ты, тоже может подводить к этому.
Я знаю несколько десятков людей, которые идут в этом же направлении, просто разными Путями. А на самом деле, таких людей, наверное тысячи, если не десятки тысяч. Далеко не все проявляются и становятся известными. Человечество вступает в новую эпоху и это очевидно. Особенно ярко я вижу это в совсем молодых людях и более всего в детях…
В: Согласен. За последнее время я, кстати, встретил нескольких совершенно удивительных людей. И, кстати, о них у меня даже не поднялась рука писать. Все предельно настоящее настолько просто и обыденно, что и описывать нечего…
К: Нам до них еще трудиться и трудиться. Хотя каждый и так уже на своем месте — остается только это осознать…
Конечно же, эта история выдумана. Хотя, кто знает, может быть что-то подобное и происходило когда-то… Зачем мне понадобился этот выдуманный персонаж? Наверное затем, чтобы в художественной форме описать свои собственные мечты, фантазии и вполне реальные планы. Кроме того, придуманы лишь обстоятельства, имена и географические названия. Я не был ни в Тедженте, ни в Милане. Пещеры, меняющие состояние, встречал в Крыму. А в остальном я рассказал о своей практике, своих исканиях, вложил в уста Кирилла те идеи и планы, которые формируются у меня сейчас. Возможно, что все эти идеи удалось передать более живо, используя фантастический сюжет… Взгляд на российскую саньясу еще с одной стороны.
Ну, а завершаю я эту главу строками из «Фауста»:
Пергаменты не утоляют жаждыКлюч мудрости не на страницах книг.Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,В своей душе находит их родник.Послесловие
«…Неотрывно, долгими глотками пил художник терпкий воздух искусства, суровую радость творца, того, кто отдавая себя, должен дойти до гибельного предела, кто обретает суровое счастье свободы, лишь укрощая железной рукой любой произвол, и переживает мгновения свершений, лишь аскетически покорствуя собственному чувству правдивости.
Странно то было и горестно, но не более странно и горько, чем любой удел человеческий: в своем суровом самоотречении этот художник, убежденный, что работать он может, лишь исходя из глубочайшей правдивости и неумолимо ясной сосредоточенности, художник, в чьей мастерской не находили себе прибежища ни прихоти, ни сомнения, — он в своей жизни был дилетантом и потерпевшим крушение искателем счастья, и он же, ни за что не соглашавшийся показать кому-то неудачную картину или рисунок, страдал под темным бременем бессчетных неудавшихся дней, неудавшихся лет, безуспешных попыток любви и жизни»
Герман Гессе «Конская Круча»Эти строки мне захотелось привести, как еще один взгляд на жизнь и судьбу Искателя. На мой взгляд, они отражают те душевные противоречия, которые я встречал у многих и многих российских мистиков, — и Мастеров и учеников. Я хотел бы здесь, в конце этой книги разрушить миф о неком «идеальном Мастере», которого многие начинающие Искатели хотели бы видеть своим Учителем, или видят в том человеке, у которого уже учатся. Это совсем не повод для пессимизма. Скорее, наоборот. У Пути нет завершения… И, по моему глубокому убеждению, Учитель и Ученик — это не функции, а состояния. И каждый день предлагает тому кто хочет учиться, множество ситуаций и людей у которых можно и нужно учиться. Мне кажется, что важно не то, будет ли идеальным человек, у которого в данный момент ты учишься, важно, чтобы ты сам был настоящим Учеником.
Мне посчастливилось встретить очень многих замечательных людей. Лишь о некоторых из них я написал в четырех книгах. Я не встречал идеальных людей, — я встречал живых, в полном смысле этого слова, людей, с их верой и сомнениями, удачами и неприятностями, радостью и болью. Это не какие-то необычные, сверхъестественные люди, — может быть, одна особенность есть в них: рядом с ними пробуждается неукротимое желание Искать, Верить, Любить…
В заключение я приведу небольшой рассказ, который я написал одиннадцать лет назад, и который, несмотря на то, что прошло столько времени, в чем-то отражает мое настроение на момент завершения этой книги:
Толпа
Август 1991.
Мы познакомились с Димой четыре года назад в поезде Москва — Ленинград. Я ехал в сидячем вагоне и Дима оказался моим соседом. На хороший сон этой ночью я не рассчитывал, а потому с удовольствием ввязался в разговор. Дима оказался весьма интересным собеседником. По специальности инженер-химик, он был очень начитан и в его речи частенько звучали имена Хайдегера, Фрейда, Бердяева, Кастанеды и еще много других, о ком я даже и не слышал. Поначалу я держался с ним немного высокомерно: его цитаты, манера говорить, вся его угловатая фигура, резкие движения, — все это заставило меня отнести его к категории «истеричных интеллектуалов». Вскоре, однако, в очередной для себя раз я убедился, сколь неоправданно приклеивать к человеку какой-либо ярлык, загонять его в узкие рамки подобных категорий. Безусловно, Дима был неврастеником и напыщенным интеллектуалом. Но это был лишь его фасад, за которым таилось очень и очень многое.
Постепенно высокомерие мое пропало, разговор наш, удаляясь от общих вопросов и праздного философствования, становился все более искренним. Под утро мы были уже друзьями и с тех пор переписывались. У Димы было мало близких друзей и письма эти стали для него средством для исповеди, для выражения тех переживаний, которыми он, наверное, ни с кем не делился…
1.
Первое письмо пришло через два месяца после нашего разговора в поезде. Я в это время был в командировке, и письмо это почти три недели провалялось на письменном столе. А оно требовало немедленного ответа, поддержки. Оно было криком о помощи.
«Здравствуй Влад!
Уже месяц как собираюсь написать тебе. Два или три раза даже садился за стол, грыз ручку, пытаясь подыскать нужные слова, но в конце концов понимал, что пишу не то. Только вчера я понял наконец, что хочу выразить. Я вернусь к одному моменту нашего с тобой тогдашнего спора… Помнишь, мы говорили о толпе, о конформизме, о стадности человеческой натуры. Ты еще доказывал, что человек должен «вырасти из стадности», обрести независимость и пройти путь индивидуализации, только тогда, мол, он сможет называться человеком. Я же говорил, что толпа — это естественно и нормально, что потребность в подчинении толпе — исторически и биологически необходима каждому и время от времени ее нужно удовлетворять для гармоничного развития души. Вспомнил? Так вот — все это чушь и дерьмо! Я имею в виду весь этот абстрактный разговор. Не обижайся, что я так резок, но иначе я сейчас не могу. Ты теперь послушай, что я чувствую поэтому поводу. Не думаю, а именно чувствую. Думать-то я всегда был горазд, но вот оказалось, что я еще и чувствовать могу, а это как раз и есть моя правда и только это!
Вчера я бродил по городу. Моросил мелкий, гаденький дождик и я прервал свои обычные размышления и фантазии и стал всматриваться в лица людей, которые попадались мне навстречу. Неожиданно мне пришла в голову мысль — про каждого встречного человека честно, не пытаясь себя одурачить, признаваться себе, какие чувства, положительные или отрицательные он во мне вызывает. Задача очень сложная, ведь мы все привыкли к мнению, что чувства мы испытываем только в каких-то исключительных ситуациях. А ведь нет! Они перетекают в нас постоянно, и вчера я понял это! Нужно только замолчать, сосредоточиться и послушать свой внутренний голос. И я послушал… Боже мой! Оказалось, что большинство людей вызывают во мне самые жуткие эмоции — отвращение, агрессию, презрение, жалость, раздражение…
Это было ужасно! Ведь я всегда считал, что я люблю людей, люблю весь этот мир. Давно причислил я себя к числу людей добродетельных, милосердных. Два года я хожу в церковь по воскресеньям и в молитвах своих прошу Господа, чтобы дал он мне «веру истинную, надежду твердую, любовь бескорыстную». Где же она — эта любовь?! Мне страшно признаться в этом самому себе, но я не могу больше обманывать себя — я ненавижу людей! Да, да, ненавижу, именно ненавижу и прикрываюсь сверху любовью, прикрываюсь мягкой улыбкой, прикрываюсь даже когда меня бьют…
Придя вчера домой, я задал себе вопрос: за что я могу так не любить людей. Ответ тут же пришел в голову: — да потому, что они — толпа! Толпа, стадо, а это опасно, страшно ведь толпа может растоптать, убить, распять наконец! И вот они бегут, выпучив глаза, за колбасой, сигаретами, водкой, на работу, к женщине. Не останавливаясь, не задумываясь, не осознавая кто они и зачем бегут; бегут, потому что так заведено годами, веками. Заведено кем-то или чем-то, а ими лишь слепо, неосмысленно, не прочувственно повторяется изо дня в день. А ведь когда люди делают то, «что должно», «как все», когда нет осознания — это и есть толпа. Почему я решил, что никто не задумывается? Да потому, что я сам такой! Не в этом, не в колбасе или в водке, так в другом. В чем? В своей манере думать, говорить, фантазировать, пускаться во всякое философствование…
Ты, наверное, почувствовал, какая агрессивность сейчас кипит во мне? Видимо я вскрыл какой-то старый гнойник, сорвал грязный бинт внешней мягкости и доброжелательности и содрал корку, а что теперь оттуда выльется я не знаю. Вчера я лишь заметил эту свою агрессию, сперва удивился, затем испугался и раскаялся, что это, дескать я такой злой. Сегодня я раскаиваться не хочу, сейчас я не просто осознаю, но и чувствую эту, годами сдерживаемую злобу. Теперь она вырвалась наружу и я не знаю, что меня ждет завтра, что я натворю…
Ну вот и все пока. Больше писать сейчас не хочу. Чиркни хотя бы пару строк. Для меня сейчас важно твое мнение, что ты по поводу всего этого думаешь.
Дима».
Я был взволнован этим письмом. Чувствуя, как тяжело сейчас Диме, я тем не менее понимал, что ничем не смогу ему помочь. Вряд ли кто-либо вообще мог ему чем-то помочь. Что я мог ответить ему? Те противоречия, перед которыми Дима сейчас оказался, были не только его, Димиными противоречиями; это вечное существование, одновременное сожительство во всех нас противоположных сил, добра и зла, любви и ненависти, жадности и щедрости, наверно изначально присуще всему роду человеческому. Мы научились как-то выживать, приспосабливаться к ним в себе, закрывая глаза на одну из сторон, делая вид, что мы только любим или только ненавидим и т. п., он же обнажил эту мучительную правду, эту вечную раздвоенность и внушать ему для успокоения спасительную ложь было бы глупо. Ему теперь предстояло опереться только на себя и самому найти выход.
Все же я незамедлительно написал и отправил ему ответ. Я писал, что в том, что с ним происходит, я вижу положительные признаки, свидетельствующие о личностном росте, что та злоба, что с детства была направлена внутрь, разрушала здоровье и нервы, теперь обнаружена и он сможет направить всю эту энергию в конструктивное русло, и т. д…
В общем, мне самому сейчас стыдно за ту наукообразную белиберду, которую я, не найдя ничего лучшего, отправил Диме.
2.
Недели через две от него пришла короткая записка, где он благодарил меня за письмо и сообщал, что ему удалось отойти от своего «размазывания соплей» и сейчас он вплотную занялся научной работой и диссертацией. Потом, изредка, мы обменивались коротенькими письмами и открытками, где ограничивались обменом любезностями, да общими вопросами. Прошло примерно полгода. А потом пришло это письмо, неожиданное, совсем сбившее меня с толку в моем представлении о Диме: (я опускаю начало с традиционными приветствиями и вопросами):
«…Ну а как у тебя дела на духовном фронте? У меня с тех пор произошли огромные изменения.
Ты знаешь, я сейчас испытываю необыкновенный подъем. Во мне бурлит потрясающая энергия, иногда мне кажется, что для меня нет никаких преград сейчас, ни в чем! Понимаешь, я все могу, Все! Нет, этого не понять, это надо чувствовать!
Всякие самокопания, анализ, всю эту дешевую болтовню с самим собой я оставил в прошлом. Хватит, надоело! Наконец-то я почувствовал себя Человеком, даже не просто Человеком, а НОМО-Свободным. Непонятно, о чем я? — Оглянись, замри, остановись на мгновенье, останови свои обычные мысли и оглядись. — Неужели ты не видишь, что идет Восьмой День Творения! Да-да! Именно сейчас, именно здесь, рядом с тобой, рядом со мной, в тебе, во мне, во всех… До чего просто все. Мы ведь не замечаем этого. Не замечаем того, что СЕЙЧАС твориться мир. Нами твориться. Остановись, еще раз прошу тебя! Вот сейчас… Заметь, что ты делаешь, как сидишь, куда смотришь, о чем думаешь? Ведь все это тоже акты творения! И не только в подвигах и победах оно, а во всем — в каждом мгновении! Ну что, почувствовал? Нет? Ты уж извини, что я тебя тормошу, но иначе нашего брата не проймешь, не выведешь из сонного оцепенения.
Мы ведь привыкли к тому, что смысл жизни уже должен быть: либо его кто-то должен подать нам на блюдечке, либо, в крайнем случае, мы можем, как примерные ученики решить несколько задачек с неизвестным иксом — смыслом и, получив решение, сверить его с ответом в задачнике. Ведь так, — не правда ли? Как дети, мы свято верим, что Бог о нас позаботился, просто до поры до времени припрятал где-то этот самый смысл.
Ни фига! Смысла-то нет!!! Вернее, пока мы — дети, он есть, его дают нам старшие, учителя, родители. Но стоит нам дорасти до того, чтобы мы могли заглянуть им через плечо, как оказывается, что там — за их плечами — пустота! И начинается… Вот ты, например, что делаешь, когда жизнь тебе кажется бессмысленной? Хватаешься за голову? Лежишь в депрессии и плюешь в потолок? Выпиваешь водочки? Бежишь в библиотеку к умным книгам, чтобы они тебе разъяснили?
Наверное, я тебя уже совсем запутал. Так вот, тогда, — полгода назад, после того, как я написал тебе первое письмо, я тоже испытал все эти способы, я тоже пытался найти в происходящем какой-то смысл. И так я, извини за выражение, дрочился, пока не понял главное: Бог в этот раз не позаботился обо мне, вернее — как раз позаботился — он перестал считать меня ребенком. Весь фокус состоит в том, что смысла нет заранее, но его можно СОЗДАВАТЬ! В этом-то и есть весь смысл!
С того мгновения, когда меня пронзило это открытие я и почувствовал себя НОМО-Свободным. Для этого не нужно много — только увидеть, что ты действительно свободен, свободен от всего, ведь все, что связывает тебя, как тебе кажется — это только иллюзии. Откинь весь старый уклад жизни, старые ценности и идеалы, откинь все и ты почувствуешь в себе кипение переднего края Бога, края, который соприкасается с НИЧТО, с пустотой и завоевывает эту пустоту, наделяя ее совершенно новым смыслом, чтобы вскоре забыть, отбросить и его, во имя нового, во имя самого творения…
Слушай, а красиво я выражаюсь — почти поэтический слог! Действительно, я чувствую все это время сумасшедшее вдохновение. Энергия творения распирает меня и я творю.
Удивительно, но я не продумывал все эти мысли заранее, а просто сел написал тебе письмо. Я вообще последнее время стараюсь не думать — пусть этим дурацким занятием забавляется кто-то другой, а я буду просто жить.
Вот такие у меня дела. Ты, наверное, не ожидал такого поворота моих настроений? Буду очень рад узнать твою точку зрения по поводу того, что я тебе понаписал. Так что, с нетерпением жду ответа.
Дима»
Вот так. Ни больше, ни меньше. Что же — в общении с Димой я уже свыкся с отводимой мне ролью высказывать мнение по затронутым им вопросам. С одной стороны я был рад таким изменениям в Диме, с другой стороны, если честно, то энергия, брызгавшая через края этого письма меня немного раздражала. Что ж, отлично, что Диме посчастливилось пережить суть многих философских доктрин и духовных учений. Мне этого до сих пор не удавалось (может быть поэтому я и раздражался).
Несколько недель я не отвечал Диме. Потом сочинил коротенькое рассудительное письмо, где пытался изложить, что же я понимаю под смыслом жизни. Мой ответ, видимо, показался ему неинтересным, поэтому он надолго замолчал.
3.
Прошло еще около года. Как-то морозным январским вечером я вынул из почтового ящика последнее Димино письмо. Начиналось оно странным эпиграфом:
«…Рыба, которая не хочет быть такой, как все рыбы, выбрасывается на берег и там погибает. Тигр, который не хочет быть таким, как все тигры, спускается с гор в город и там попадает в клетку. Мудрый не отличается от обыкновенных людей и ему нельзя воздвигнуть препоны…»
Из «Гуань-инь-цзы» 7 в. н. э«Влад, привет!
Извини за столь высокопарное начало, дальше ты все поймешь. Снова буду изливать тебе душу. Опять ее, грешную, грызут противоречия. Я иногда еще чувствую себя «на переднем крае Бога», но все как-то больше сползаю оттуда. И вот почему: ты знаешь, я стал в последнее время все чаще ловить себя на том, что я постоянно сравниваю себя с другими людьми. Постепенно я прихожу к выводу, что все мои стремления к совершенствованию души, к так называемой духовности имеют под собой лишь одну цель — стать лучше других, утереть всем нос, отличиться. Знаю, что не один я такой. Подобных сопливых интеллектуалов и поборников духовного роста, наверное, сотни тысяч. Да, сотни тысяч людей, боящихся толпу, ненавидящих ее, сбежавших от неумения жить с ней, любить ее к так называемым «вершинам духа». Сбежавшим, как крысы, а теперь презирающих эту толпу, насмехающихся над ее серостью и глупостью. А ведь весь этот путь, который мы, желая подсластить свое позорное бегство, величаем путем к Богу, к Истине, к Любви, которая у нас превращается лишь в маску, надетую на страх и ненависть; весь этот путь — это просто способ обмануть себя, навесить на свою никчемность этикетку исключительности. Это просто способ выпендриться.
И что же? Ты думаешь, что теперь, когда я понял корни своих стремлений и терзаний, я освободился от противоречий? Дудки! Противоречия только-только начинают обостряться. Раньше я считал себя лучше среднего человека, духовно богаче. Теперь, когда я раскусил свое «духовное богатство», я ставлю себя уже и над интеллектуалами, так как я осознаю свои порочные мотивы, а они — нет. Такая брат диалектика…
Мне кажется, что есть и настоящие духовные люди, настоящие подвижники, только они вряд ли задумываются над тем духовны они или нет, да и сравнивать себя с другими им незачем.
Я все больше спрашиваю себя — в чем же более всего проявляется божественное, и ты знаешь — прихожу к выводу, что в толпе, да-да, в той самой толпе, которую я всю свою жизнь боялся и ненавидел.
Ты знаешь, я стал вглядываться в нее с интересом, и даже с уважением. Я стал искать среди нее того мудрого, который не отличается от других и которому невозможно ставить препоны. А ведь если посмотреть пошире, то все мы, люди и есть одна большая толпа. Думаю, что со временем я смогу преклоняться перед каждым из нас ибо где гарантия, что кто-то из нас не есть Бог?…»
4.
Больше Дима не писал мне и, хотя я отправил ему несколько писем — ответа не было. Я заволновался, и во время очередной своей поездки в Москву разыскал его дом.
Мне открыла соседка Димы, полная пожилая женщина с усталым лицом.
«Вы разве не знаете? Скоро уже полгода, как он… пропал… Ушел как-то из дома и не вернулся больше. Искали в больницах, с милицией, но даже следа не нашли… А вы кто? А-а… Ну, заходите, там для вас записка осталась. Адрес написан неразборчиво, только имя — я и не стала отправлять…»
Записка, оставленная Димой для меня, состояла из нескольких строк:
«Вот и все… Я с самого начала шел по дороге в тупик. Все мои бесплодные размышления, самоанализ, этот мазохизм, — все это увело меня от реальности, от деятельности, от жизни. Я всегда считал, что я много знаю, но оказалось, что знания — это не то, что ты вычитал и о чем рассуждаешь, а то как ты живешь… И дело даже не в тех бытовых неприятностях, которые стали следствиями (ушла жена, провалил диссертацию, уволился с работы…) — нет, они кажутся мне даже смешными. Просто я сделал все что мог, но путь оказался ложным. Возвращаться и начинать все с начала не хочу. Не знаю, что дальше…»
Как пьяный брел я по заснеженным московским улицам. Метель с хохотом билась о мою спину и фонари, раскачиваясь, высвечивали фигуры редких прохожих в переулках.
Загадка этого человека, так похожего и так непохожего на всех нас, терзает меня до сих пор, и, наверное, еще долго будет терзать.
Кто ты? Неврастеник и неудачник? Часть Бога? Часть меня?
Кто мы все? И зачем мы?…
Лирическое отступление
Жребий
Пал занавес. Зал опустел…Последняя свеча. Окно немое…И лабиринт, что вел тебя в Иное,Раскрылся Неизбежным. И истлелПоследний блик спасительной надежды.Вот жребий твой — простор и пустота,Безвременья магические тени,Искристый снег, а в нем хитросплетенье:Судьба и воля, случай и мечта,И одиночества накал и опьяненье…Развеяв призрак повседневной суеты,Ступил под выстрел острого сознанья,И в пестроте историй мирозданьяСвой крест мучительный увидел ты, —Любви — распятия блаженное дыханье…Примечания
1
Здесь я имею в виду ситуацию Сальери, которую Пушкин в «Маленьких трагедиях» выразил в словах Сальери: «О небо! Где ж правота, когда священный дар, когда бессмертный гений — не в награду самоотверженья, трудов, усердия, молений послан — а озаряет голову безумца, гуляки праздного?… О Моцарт, Моцарт!»
(обратно)2
Вадим в эзотерических кругах 80-х был известен под псевдонимом Джон. О нем рассказывает в 1 томе Александр Воронов.
(обратно)3
Тоша — псевдоним Владимира Шелеста (другой псевдоним — Ян) — основатель Кунта-йоги. О нем упоминается во многих главах «Хроников». В 1 томе о нем и о Кунта-йоге см. главы «Александр Воронов» и «Александр Карасев», о нем в 3 томе см. в главе «Анна Н.», в 4 томе в главе «Андрей Виноградов»…
(обратно)4
Самиздатовская книжка, написанная Тошей.
(обратно)5
Имеется в виду книга Ильи Беляева “Tousha: the life of Russian mystik” 2000 (Издана в США)
(обратно)6
См. 1 том, главу «Александр Карасев (Кунта-йога)»
(обратно)7
Фамилия и имя здесь, как и в первом томе, изменены. См. том 1 гл. «Мастер “вычитания” Р.»
(обратно)8
Один из учеников Попандопуло.
(обратно)9
Про Тощу и Кунта-йогу см. здесь в главе «Вадим Черных», а также в 1 томе в гл. «Александр Карасев»
(обратно)10
Дзогчен — Традиция Тибетского Буддизма.
(обратно)11
См. о нем в 1 томе главу «Василий Максимов»
(обратно)12
Написав слово «хуй» целиком, без стыдливого многоточия, я полностью соглашусь с Венедиктом Ерофеевым, написавшим в статье «Мужское богатство»: «…Я никогда не назову мужские гениталии постыдным словом член. Хуй есть Хуй, и я буду писать это слово с заглавной буквы, как в слове Родина. Я вычеркиваю его из словаря нецензурных слов»…
(обратно)13
Имя изменено, см. про нее немного в 1 томе.
(обратно)14
См. главу «Виктория Рогозова» в 3 томе.
(обратно)15
Полное название — сопротивление материалов. Изучается в технических ВУЗах.
(обратно)16
Имеется в виду модель, предложенная в статье «Драматургия и режиссура жизненного Пути» В.Л.
(обратно)17
Имя изменено.
(обратно)18
В первом томе про него есть глава «Алексей Вовк».
(обратно)19
Более подробно с этой интерпретацией можно познакомиться по книге В. Шмакова «Арканы Таро». В том же духе рассуждает и В. Томберг («Медитации на Арканах Таро»)
(обратно)Оглавление
.Ключ к 4 тому Глава 1. Вадим Черных[2] Глава 2. Андрей Виноградов Глава 3. Алексей из ФСБ Глава 4. Тамара и Вадим Вит Глава 5. Геннадий Широков Глава 6. Александр Марьяненко Глава 7. Виктор Николаев Глава 8. Андрей Семенов Глава 9. Андрей Скрипка Глава 10. Андрей Фоминцев Глава 11. Игорь Лузин Глава 12. Кирилл Михайлов Послесловие Толпа Лирическое отступление . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
