Электронная библиотека
Форум - Здоровый образ жизни
Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла,
Консультации специалистов:
Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; В гостях у астролога; Дыхательные практики; Гороскоп; Цигун и Йога Эзотерика


С. С. Арутюнов
Зачем идти в ЗАГС, если браки заключаются на небесах, или Гражданский брак: «за» и «против»


ОТ АВТОРА

Мои родители прожили в гражданском браке восемь лет.

Когда я спрашивал их, почему они сразу не пошли в ЗАГС, они всегда отвечали, что их главной проблемой на тот момент было жилье.

Они встретились в 1965-м. Отец снимал угол у Никитских ворот, а мама жила в коммуналке на улице Мясковского (ныне — снова Большой Афанасьевский переулок).

Вы непременно спросите — ну откуда такой экстрим? Съемные квартиры, коммуналки… Что у них, не было родительского дома? Был, да только не в Москве.

Они приехали в Москву не по лимиту или оргнабору, но как в крупнейший центр науки и образования страны: мать — учиться, отец — работать.

Они встретились в Университете дружбы народов им. Патриса Лумумбы, открывшемся в 1960 году. Отца на работу в Москву пригласил заведующий кафедрой начертательной геометрии и черчения Николай Николаевич Рыжов, талантливый инженер, фронтовик, искавший для кафедры молодежь по всей стране. Мама пришла на кафедру чуть раньше отца, после работы в школе и НИИ «Стройдормаш».

Скелеты в шкафу? У людей за тридцать они, конечно, были. Но ни мать, ни отец никогда не говорили о них. Я даже высокомерно полагаю, что кратковременные связи, кончавшиеся ничем, не имели на их сердца никакого серьезного воздействия. Я тоже из этой породы: позднеспелых, познающих любовь как чувство лишь после тридцати.

В 1970-м молодая семья въехала в кооперативную квартиру в Матвеевском, но прошло еще три года, прежде чем они расписались.

В 1972-м родился я, который первый год своей жизни официально был рожденным вне брака.

Свадьбы не было.

По рассказам родителей, они «быстренько сбегали в ЗАГС», вернулись домой, выпили по бокалу вина. На стол толком не собирали, колец и то не купили.

…Конечно, родители мои отчасти были нонконформистами, то есть людьми, мало прислушивающимися к мнению общества о том, по каким канонам следует жить. За военное и послевоенное время, бедное, полуголодное, они, что называется, насмотрелись всяких видов.

Видели семьи, которые не склеивались после возвращения солдат с фронта, заключенных из лагерей и ссыльных с поселений.

Первое и главное из пронесенного сквозь годы для моих родителей был образ Дома, скальной крепости семьи, крепнущей не от привычки друг к другу, а от глубочайшего проникновения в суть близкого человека.

Такими я их и запомню — отца, вечно возящегося с машиностроительными чертежами, но всегда готового ответить на любой мой вопрос, и мать, то хлопочущую у плиты, то проверяющую студенческие работы — те же чертежи. Есть, есть в этом что-то евангельское…

Все детство мне хотелось братика или сестричку.

Почему же они не закатит хотя бы скромную свадьбу? Не зашли в ресторан?

А дело было в том, что из-за ежемесячных кооперативных выплат (аналог современной ипотеки) у них банально не нашлось лишних денег ни на стол, ни на обручальные кольца.

Вы скажете — ну заняли бы у соседей, родни.

Могли бы — но не стали. И так были по уши в долгах. Выплачивали несколько лет и выплатили до единой копейки.

Внутреннее чувство справедливости было им гораздо важнее «внешних признаков» брака, в который они вступили фактически, как только перестали представлять себя друг без друга.

Любовь они бережно несли глубоко в себе, не растрачивая на слова.

Я ни разу не слышал от отца или от матери легкомысленного выражения «Я люблю тебя» — им было не нужно произносить это напоказ. Поэтике слов они предпочитали поступки: они яснее говорят о том, что происходит в душе.

Родители прожили вместе 37 лет. Могли бы и больше, если бы не естественные сроки человеческой жизни.

…Судьбы людей XX века таинственны. Что-то они были вынуждены скрывать, о чем-то говорить исключительно вполголоса. Мама происходила из дворянской семьи, папин отец, мой дедушка, был в фашистском концлагере. Об этом я должен был молчать и в детском саду, и в школе, и промолчал бы гораздо дольше — может быть, всю жизнь, если бы советская власть, так истерически взыскательная к инакомыслию, отклонению от канона, не исчезла бы сама собой в ту пору, когда мне стукнуло 19.

Достоверно я знаю о том, что отец сказал маме в первый год — если хочешь, пойдем в ЗАГС хоть завтра. И еще о том, что детей они хотели сразу же, но прошло целых шесть лет, прежде чем им удалось… другие бы, особенно сегодня, расстались довольно скоро, моим же родителям было, наверно, слишком хорошо вдвоем.

Отец был настоящим мужчиной: гордым, самостоятельным, не клонящимся перед трудностями.

С ним и маме, и мне было надежно: он все мог и все умел.

Мать много вынесла от его пламенного характера, но никогда не раскаивалась в том, что прожила с отцом лучшую часть своей жизни.

Эту книгу я посвящаю им.

Сергей Арутюнов, автор


ПЛОД СОБЛАЗНА НА ДРЕВЕ ЖЕЛАНИЙ

— Да-с, но что разуметь под любовью истинной? — неловко улыбаясь и робея, сказал господин с блестящими глазами.

— Всякий знает, что такое любовь, — сказала дама, очевидно желая прекратить с ним разговор.

— А я не знаю, — сказал господин. — Надо определить, что вы разумеете…

— Как? Очень просто, — сказала дама, но задумалась. — Любовь? Любовь есть исключительное предпочтение одного или одной перед всеми остальными, — сказала она.

— Предпочтение на сколько времени? На месяц? На два дня, на полчаса? — проговорил седой господин и засмеялся.

Л. Толстой. Крейцерова соната.

Какие у нас потолки — известно.

В основном, железобетон. Или навесные, у тех, кто побогаче.

А небо — небо у нас какое?

Русское, синее, серое, в штришок, в развод.

Лучшее из того, что случается с нами, — там, в окрестностях звезд, Солнца и Луны. Разве во время близости «по любви» не ощущали вы неопровержимо — полет, вихрь, упоение, выстреливание над кровлями?

Браки наши — небесные.

Человек рано понял, что любовь есть служение, особого вида молитва сущему. Если не путать цель и средства, можно годами оставаться на небе — своих чувств. И годами же на грешную землю не спускаться. Зачем? Что в нас — земле? У нее свои цели — породить и принять нас обратно в лоно.

У нас же мечта — побывать на небе.

Не каждому дается это чувство. Люди, готовые к нему каждым вдохом, вянут без призвания на царство подлинного, исчерпывающего раскрытия своей сути. От чего зависит эта единственная, роковая встреча?

Годы уходят на то, чтобы ответить себе на главные вопросы. Мужчины и женщины на воле, вне тягостных дум о хлебе насущном, часто спрашивают себя — почему у меня, лично у меня сложилось так, а не иначе?

И отвечают себе же: судьба.

Судьба! Вот ответ на все вопросы.

Иные говорят — Бог. Судьба — его женское, земное имя.

Так захотел Бог — чтобы единственного суженого встретила женщина в свои неполные сорок, так захотел Он, чтобы в трех браках мужчина так и не познал счастья отцовства, и как захотел, так и вышло.

В борьбе с безличной волей природы люди создали себе медицину, самонадеянно пытающуюся переиграть страшные приговоры богов и судеб.

Но до сих пор мы поверяем свои судьбы высшим силам, на которые уповаем, когда уповать больше не на что.

* * *

Странности любви!

Уж сколько переговорено на этот счет, а на вопрос, что годами удерживает вместе мужчину и женщину, еще не дано никакого определенного ответа.

А как же любовь, спросите вы? Социологи свидетельствуют: любовь как интенсивное чувство в среднем длится всего несколько лет, а далее ее сменяет привычка, привязанность — какое-то несравненно более спокойное чувство, нежели постоянная жажда быть вместе, любоваться друг другом…

Неужели же именно на таком «топливе» и держится семья?

Сами знаете — острое плотское вожделение способно продлиться день, неделю, месяц и даже год, но не четверть века.

Общее хозяйство, общее дело? Не смешите. Нет такого хозяйства и дела в мире, которое нельзя было бы разделить надвое.

А вот общность интересов… Допустим, и она, и он художники-реставраторы или мастера-ювелиры: казалось бы, ну куда им друг от друга, но ведь расстаются, уходят — если есть куда.

Короче, ни единого вразумительного ответа.

Кроме одного.

Брак.

Брак удерживает людей вместе.

Вы не согласны?

Ваш брак развалился?

Не всякому браку суждена долгая жизнь, но позвольте хотя бы надеяться на то, что неисчерпаемое и непредсказуемое будущее уже скоро подарит вам куда более счастливый и прочный шанс… на будущее или его иллюзию.

Ведь это так естественно — встретиться в юности, вместе состариться и даже, как в сказках, умереть «в один день», чтобы остающийся жить не мучился тоской по ушедшему.

Может, вам станет легче, если вы узнаете о том, что браки по любви для нашего постоянно преобразующегося общества — относительно недавняя роскошь?


НИЧТО НЕ ОСТАЕТСЯ ПРЕЖНИМ

Еще сто лет назад молодых никто не спрашивал, любят ли они друг друга: о браке договаривались родители. То есть старшее, вырастившее детей поколение самостоятельно присматривало им пару («хорошую партию», говорили в привилегированных сословиях), засылало сватов, сговаривалось об объединении капиталов (в брачном процессе их интересовало в основном именно взаимное приращение накопленного богатства, а процедура так и называлась — «сговор») и вершило брак. То есть было главным инициативным лицом брака. Не людей женили, а капиталы объединяли — словом, кукловодствовали вволю. А молодые просто смирялись.

Они и видели-то друг друга до брака лишь мельком — представляете, каково им было в первую брачную ночь, практически незнакомым?

Порой они и не догадывались, что в брачную ночь друг с другом нужно делать. Василий Белов, изумительной точности и правды писатель, свидетельствует: если у молодых не клеилось — а это было видно по их лицам в первое же утро — вещая (понятливая) бабка затапливала им баню и чуть не за руку вела их туда. Там, среди мокрых досок и пара, парень и девушка видели наготу друг друга, отдраивались мочалками и постепенно привыкали к обнаженному виду друг друга, осваивались с ним. Тут пробуждались природные инстинкты.

Иной раз первая близость случалась прямо там, среди ароматов размоченной древесины, рядом с клокочущим котлом (бани тогда топили «по-черному»), и уж после такого «испытание постелью» было вполне мыслимым.

Преодоление той, первой стыдливости, заложенной в нас природой и обществом, являлось для каждой судьбы шагом революционным — «как с обрыва в воду».

В краеведческой книге «Лад» Белов максимально отчетливо пишет: в народе уважали золотую середину во всем, и в стыдливости тоже: над теми мужиками, что волочились за каждой юбкой, посмеивались порой весьма едко, а над «холодными», будто одеревенелыми, тоже могли подшутить и будто бы ненавязчиво подтолкнуть к норме.

Как далеко от нас сегодня эта всеобщая (общинная), надзирающая за каждой из своих частиц, опирающаяся на вековую память жизнь! Ее часто зовут «патриархальной» — то есть не подвергшейся новейшим изменениям (искажениям изначального облика), забывая о том, что патриархальность обозначает не только главенство мужчины, но и женщины в тех обществах, где матриархат еще себя не изжил.

Патриархальностью сегодня довольно поверхностно помечают любую традицию, не разбираясь, откуда она пришла. А ведь именно в браке матриархальные и патриархальные традиции переплелись до такого монолитного состояния, что теперь не отличить, кто что придумал и воплотил. Мы же если и следуем традициям, то бездумно и безотчетно, слушаясь расширенных глаз и тревожного шепота распорядителей.

— А зачем это делать?

— Да ты что, без этого нельзя!

— Почему?

— Все так делают.

— Но мы-то не все?

— И вы все. А не сделаете, счастья вам не видать.

— Ну да! А те сделали, видали?

— Надо, надо. Хоть народ позабавите, что вам, жалко?

Семья столетней давности имела, по сути, одну функцию — накопление добра. Но богатство семьи измерялось не только в деньгах или в лошадях-коровах — богатством русской семьи всегда считались дети. Именно ради детей семья создавалась, их она лелеяла, растила, воспитывала, учила работать.

Несчастной считалась семья, которой Господь не даровал детей.

Бездетным старику со старухой за честное ожидание, кажущееся вековым, даруются в русских волшебных сказках потешные крошки, быстро вырастающие в настоящих богатырей.

Отчего же у нас так много сказок именно с зачином про старика и старуху? Думается, что национальное сознание часто обращалось к этому образу из сочувствия ему. Бездетные пары всегда были на виду… Можно только догадываться, каких страшных усилий стоило им делать вид, что жизнь себе идет и ничего особенного не происходит…

Брак как обычай накапливать, «брак-накопитель», сурово отсекал от себя тех, кто копил не для детей: им было некому передать накопленное. Их союз ни на чем, кроме данного слова, не держался.

Именно с такими национальными стереотипами Россия попадает на самый крайний полюс «гомофобии» — довольно искусственного термина, придуманного самими гомосексуалистами, обозначающего непризнание гомосексуальных ценностей, активное или даже пассивное нежелание способствовать их распространению.

В подавляющем большинстве население России не способно принять брак не ради детей, а ради веселого времяпрепровождения. Если не ради деток, то незачем, думают даже в российских мегаполисах, где космополитическая культура распространилась куда как сильно.

Тем более не способно российское сознание принять институт усыновления гомосексуалистами детей. Если Господь не дал, то зачем вам? Если вы Господу противитесь, то к чему?


ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ВЗГЛЯД НА ВЕЩИ

Верите ли вы, что важны государству?

Я, например, нисколько.

Государство не видит меня — точнее, того образа, который возникает во мне по отношению к себе самому! В духовном смысле государство слепо.

Помните фильм «Хищник» с Арнольдом Шварценеггером (или «Терминатор» с ним же)? Интерфейс зрительного восприятия реальности и у Хищника, и у Терминатора довольно избирательный — тепловой и цифровой. Вместо реальной фигуры противника (добычи) эти дьявольские создания наблюдают цветные или зеленоватые пятна.

Так и государство: ему видны не движения наших душ, но то, как мы действуем в правовом поле, а это поле чрезвычайно дискретно: справки, выписки, заявления. Пятна какие-то: вот кто-то родился, получил единовременное пособие, выписался из роддома номер такого-то, получил гражданство страны проживания, оформлен в детсад, прошел медосмотр. Где же сам человек?

В глазах государственных органов мы отражаемся чрезвычайно урезанными. Представление о нашей честности-нечестности, работоспособности-неработоспособности возникает на основании заявлений, прошений, ходатайств, резолюций и других бумажек с печатями. Но разве это мы?

Номинально эти самые «мы» рождаемся в лоне государства и в нем же отдаем концы в воду (точнее, в землю). Так же номинально государство только что нас не рожает: воспитывает, просвещает, нанимает на работу, заботится о нашем здоровье, разрешая нам иногда отдыхать… А по факту стоимость услуг государства, учитывая их качество, изрядно завышена, и завышена по понятным причинам: чиновничья орава формирует законы и хочет, простите за грубость, есть и пить слаще нашего, вот и набивает себе цену.

Применительно же к браку можно говорить о том, что государство доглядывает вовсе не за нами, а за тем, чтобы мы не хулиганили и вели себя в соответствии с частично придуманными им, а частично сложившимися веками «общественными нормами».

За нарушение их в зависимости от «серьезности деяния» предусмотрены санкции (наказания) от мелких штрафов вплоть до лишения жизни и свободы на долгие годы. Это и есть система права.

Если государству станет выгодно заключать любые браки — например, человека и животного или человека и неодушевленного предмета, оно откроет и такую лазейку.

«Человек, возьми все, что ты хочешь, но заплати за это настоящую цену» — сказано давным-давно. Настоящей ценой за предмет вожделения может быть и дорогая, и сверхдорогая цена.

Ничем другим, кроме благ и санкций, полуслепое государство наше оперировать не может. Мы сами его так настроили: не разбираться в нас, а усреднять каждого до абстрактного понятия.


ПРАВОВЫЕ ТАНЦЫ ВОКРУГ ИМУЩЕСТВА

Какую бы из мировых систем права мы ни взяли (романо-германскую, англосаксонскую, мусульманскую или социалистическую — да-да, она еще существует, только уже не в России, а в Северной Корее, Китае и на Кубе!), везде самым пухлым разделом будет право гражданское, то есть связанное с имуществом частных лиц и организаций.

Гражданское право, гражданский брак… созвучие очевидно.

Все мы, так или иначе, граждане: лиц без гражданства на планете осталось чуть-чуть — глобализация, всеобщий учет и контроль вплоть до внедренных под кожу микрочипов.

А гражданам, считает государство, полагаются порядок, покой и мирный сон.

Может, оно и право: когда бараны пересчитаны, их легче пасти.

Все мы хотели бы более или менее определенно знать, что будет завтра, на кого мы работаем, сколько принесем в клюве домой, на что потратим заработанное и сможем ли вообще его потратить.

То, чем мы можем располагать, и есть наше имущество, охраняемое правом, оно же закон. Следовательно, коллизий, связанных с имуществом, перед нами безбрежное море.

Вы женитесь (выходите замуж) и тут же начинаете вальсировать с государством: оно начинает считать, что отныне вы работаете во благо образованной вами семьи. Вы можете считать как угодно, но каждая копейка, заработанная вами, делится отныне пополам, как и копейка вашей суженой (суженого).

Семейный кодекс нашей страны (Российской Федерации, сокращенно — РФ) пытается однозначно трактовать возникающие отношения себе и нам во благо: доброго пути, счастливого плавания, говорит он устами теток-распорядительниц во всех ЗАГСах родной страны.

Что же приводит государство в состояние сдержанного умиления перед женящимися нами?

Вступая в брак, мы улучшаем брачную статистику Росстата — раз.

Усиливаем надежды государства на позитивную демографическую статистику — два.

Образуем устойчивую ячейку общества, снижая факторы риска (женатые и замужние — основа общества), — три.

Есть и другие положительные моменты: биологически женатые менее подвержены тревоге и стрессу, хроническим заболеваниям и будто бы «более удовлетворены процессом проживания жизни». Но именно здесь сегодня возникает основное противоречие: когда обязанности брака начинают угнетать, постоянное терпение и понимание надоедают, компромиссы осточертевают, в семье наступает кризис.

Кто же более счастлив?

Глобальная экономика разрушает семьи уже тем, что профессионал-одиночка имеет куда больше возможностей для самореализации и повышения своего жизненного уровня, чем связанная браком профессиональная пара, вынужденная еще и растить детей.

Подсчет довольно простой: я зарабатываю 60 тысяч, жена до брака — 40, итого 100, но теперь жена не работает (минус 40), и на 60 тысяч российских рублей живет еще и наш сын. Итого: я обеднел в три раза, жена — в два. Это — ощутимо.

Иллюзия повышения благосостояния при помощи брака все еще работает для тех, кто всецело разделяет стереотипические государственные (то есть документированные и регламентированные) представления о том, как жить достойно.

Но что в них — живым нам?

Пушкин не совсем подцензурно писал о браке в том роде, что… нет-нет, не берусь пересказывать частные письма. Некоторый цинизм был ему свойственен. Брак для человека, иными словами, вовсе не то, что для государства. Мы выбираем способ жизни, следуя и чувству, и традиции, и всего-то.

А государство, решившее, что только этот способ жизни прекрасен и перспективен, одобрительно нам кивает. Но кивки его доносятся словно бы из другого пространства: людям, «упакованным» по самую макушку, жизнь средней российской семьи непредставима почти так же, как пейзаж иных планет.

И потом, что же — холостые, неженатые? Их образ жизни что, вредная фикция? Их поддерживать не надо, хотя бы изредка стараться приободрять? Оказывается, нет, поскольку брак у нас направлен на умножение достатка, увеличение массы рабочей плоти, а отсутствие его якобы не направлено. Это, что называется, как посмотреть…

Брак, образ которого сложило государство при участии народных обычаев, склонен не только узаконивать самочинно возникшие «отношения приязни», но и придавать им порядочный и легитимный вид перед лицом и закона, и самых разнообразных частных и должностных лиц.

Благо ли это? Несомненно.

Никто бы из нас не хотел, чтобы на него косились волками из-за того, что он что-то там нарушает. Однако кто знает, что придет в голову государству завтра? В советское время, например, во имя улучшения демографической статистики, был введен налог на бездетность. А лет через пять — представляете ли вы себе в вымирающей год за годом России введение налога на безбрачие? Лично я — легко.

Брак делает нас и нашу жизнь предсказуемыми — для государства.

Вам приятно быть предсказуемыми? И нужно ли людям быть предсказуемыми вообще и в частности для наших великолепных, гуманных, вдумчивых властей?

Для чего мы копим имущество? Для себя, для детей. Иные накапливают столько, что государству становятся подозрительными пути, которыми происходит это накопление.

Что наше имущество государству? Предмет гражданского спора, дележа. А в редкой, но довольно вероятной перспективе — личная собственность.

Государство по своей природе — регулятор жизненных процессов, обязанный восстанавливать справедливость там, где она попирается. Но это лишь номинальная его обязанность, за несоблюдение которой государство может порицать лишь само себя, и то — легонько-легонько: гражданские права у нас попираются на каждом шагу и совершенно безболезненно для чиновничества как класса. Дисквалификация за несоблюдение должностного функционала? Вы их видели, дисквалифицированных? Лично я — нет.

Так или иначе, в результате дележки при разводе «совместно нажитое в браке имущество» разрубается примерно пополам. Почему это важно?

Да чтобы не грызлись!

Пополам — это по справедливости, хоть бы всю дорогу на накопление богатства работал только один.

Вообще государство по жизни — воплощенная тишь да гладь, если иметь в виду обращенный к нам его пресветлый лик. Внутри себя оно жесточайшим образом борется если не за чистоту рядов, то за то самое личное, нажитое любыми способами имущество. Но нам непререкаемым голосом автоответчика государственных органов размеренно диктует: «Спокойно, граждане, мы понимаем, что к чему, и уже принимаем меры».

А — дети? Как же — они?

Придет и этот миг: закон в лице доброго дяди или тети судьи спросит — с кем ты хочешь остаться, девочка (мальчик), с папой или с мамой? И деточка побелевшими губами пролепечет — с мамой, конечно. И будет права. Если мама, конечно, не конченая алкоголичка, а даже если и так, все равно тянет к ней. Это биология, и закон, поверьте, ее тоже учитывает.

Вот и все. Живите отныне, как хотите, скажет вам на прощание закон и также будет прав. Никто не прав так, как закон, несмотря на видимое и невидимое свое несовершенство. Правота его превыше человеческой, поскольку все мы подгоняемся под эти продуманные поведенческие рамки таким образом, чтобы вопиющего искажения справедливости при любых скачках внутри этих рамок не наступало. А все равно происходит.

«Соответствующие органы» выдадут вам свидетельство о расторжении брака, фамилия мужа (жены), взятая при вступлении в брак, по желанию разводящейся сменится прежней, «девичьей», и потекут, мало-помалу, иные дни, полные иных надежд и очарований.

Главное, что имущество поделено по справедливости.

В этой связи мы можем говорить о том, что брак как процедура зародился с первым государством, как с первым лучом солнца: понадобилось властям навести порядок в интимной сфере — и узаконили.

* * *

Любовь…

Любовь, говорит опыт поколений, — чувство довольно подслеповатое и дальше предмета своего, как правило, ничего не видит, живет сегодняшним днем. Может ли государство со своими обширными планами на нас и наших детей полагаться на эту подозрительную во всех отношениях гражданку? Долговечны ли браки по любви?

Советская и мировая социология думала над этим вопросом не один десяток лет и так ничего значимого и не придумала.

Без любви не устоит ни один брак, твердила она. Оттого одним из образов истинно советской любви стал престарелый профессор, уходящий со стопкой книг и конспектов от старой жены к молодой аспирантке. Подобный перебежчик будто и не видит, что это и есть та самая «седина в бороду, бес в ребро», не подозревает, как смешон и подл в эту минуту, что «любовь» его не строит, а только разрушает, и потому не имеет права на звание любви, но только похоть, старческая и унизительная.

Случайна ли пословица о том, что на чужом несчастье счастья не построишь?

Счастливой при подобном исходе может быть, пожалуй, лишь аспирантка, которой перепадет несколько крошек из профессорского пайка да сомнительная слава «разлучницы», которых на Руси порой бивали всем женским кагалом.

Советский Союз так и не смог (не успел) решить для себя вопрос о том, должен ли быть в браке хотя бы крошечный элемент расчета. Влюбленному сама мысль об этом кажется кощунственной, но стоит чуть выйти из летучего, волшебного, а порой и откровенно мучительного состояния влюбленности, как назойливый вопросик возникнет вновь — должен ли?

Ларчик открывается просто: некоторые браки по любви обречены чуть ли не заранее в силу бытовых, социальных, психологических и экономических причин. Поэтому некоторые варианты супружества не мешало бы, во избежание неподъемных трудностей, хорошенько обдумать еще до брака. И здесь активное участие разумных родителей как нельзя кстати.

Первый аспект — то же самое проклятое жилье. Проблема под названием «негде жить». Дети, родившиеся на съемных квартирах, в атмосфере практически постоянных переездов, — какой образ мира они носят в себе, что считают домом? Ладно там — офицерские семьи: жене, теряющей квалификацию в далеком гарнизоне, можно, конечно, сбежать с погранзаставы назад к маме, большому городу и его безграничным возможностям, но, как правило, офицерские жены тоску первых лет переламывают исступленным домашним трудом, воспитанием детей и общественно-полезной деятельностью.

Но если — не армия? Гражданка?

Второй аспект — работа, точнее, ее временное ли, постоянное, но в обоих случаях плачевное отсутствие.

И только затем, после всех глобальных факторов, следуют странные привычки, несходство характеров и представлений о жизни, то есть всякие «конфликты мировоззрений».

Марксизма, милые, никто не отменял: надеюсь, вы еще не забыли, кто кого определяет в дуалистической паре «бытие-сознание». Первично, видимо, все-таки первое, второе следует за ним. «Надстройка» за «базисом». С этим можно спорить, особенно тем, кто счастлив.

Несчастным же хочется понять причины своего несчастья.

У брака множество врагов, но первые враги его — мы сами, наше легкомыслие, нежелание учитывать конкретику, мыслить и чувствовать вместе, терпеть, надеяться, уступать.


ЧТО ЖЕ ТАКОЕ БРАК?

Брак — это союз мужчины и женщины, освященный обрядом, церковным или светским, или ими обоими сразу, во время которого они дают друг другу слово быть верными друг другу.

Помните изумительные слова из западноевропейских брачных служб: «… В болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас»? Они даже немного пугают, эти клятвы, но ведь и даются они не кому-нибудь, а Богу.

Кстати, почему столь неблагозвучно после пронесшейся над нами промышленной эры звучит само слово «брак»? «Хорошее дело браком не назовут» — одна из самых расхожих пошлостей, в которой звучит отнюдь не пошлая ироническая грустинка. Дело в омонимии (внешней похожести одного слова на другое), бытующей в языке с незапамятных времен.

«Брак» (не производственный, а тот самый, изначальный) образовался от слова «брать». Брали обычно невесту в дом жениха.

Этимология термина «брак» — вопрос достаточно сложный и дискуссионный. Старославянское слово «брачити» означало отбирать что-то хорошее и отвергать плохое. А также могло означать «супружество», «пир», «свадьба». Использовались и другие термины — «сълюбъ», «сълюбытись», что означает «договориться». Иногда использовался термин «поимется», который означал фактические брачные отношения.

Есть и иная, выглядящая довольно конспирологически, версия, которую впору назвать «аббревиатурной»:

Мутировав, изменив словокорневой смысл, слово «брак» вернулось на Русь во времена христианизации, пишет неизвестный форумчанин:

Б — БОГ

РА — СВЕТ, ОСВЕЩЕНИЕ

К — КОЛЬЦО — ОБРУЧ — ОБРУЧЕНИЕ

Итого получается: БОЖЕСТВЕННЫМ СВЕТОМ ОБРУЧЕННЫЕ

Для меня же в слове «брак» всегда звучал отголосок «братства» как высокой дружбы. Брак и братство для меня — одно. Своей жене я брат, она мне — сестра.

Так и живем.


ПОНЯТИЕ ГРАЖДАНСКОГО БРАКА:
ПУТАНИЦА В ТЕРМИНОЛОГИИ

«Гражданским» в обиходе называют брак без регистрации. «Живут в гражданском браке» — значит, доверяют (или наоборот, не доверяют) друг другу настолько, что имеют дерзость годами оставаться для государства с его органами регистрации, учета и опеки ничем не связанными друг с другом, то есть холостыми, неженатыми.

Меж тем семья, пусть и неофициальная, образована, и это приходится признать если не государству, то хотя бы окружающим.

На самом деле гражданским называется вовсе не брак без регистрации, а только-то брак без венчания — то есть соответствующего церковного обряда. Гражданский — значит не церковный.

Эта путаница образовалась примерно сто лет назад, когда возникло само понятие гражданского брака. Нарастающий урбанизм (стремление людей в крупные города) не пощадил сравнительно маленьких — деревенских, поселковых, цеховых — общин, где главенствующую духовную роль играли церковные приходы со священниками во главе, распоряжавшимися личной жизнью прихожан, в том числе их личными семейными отношениями. В эти самые отношения лезли, не стесняясь, прямо в обуви, копаясь в душах исповедовавшихся с особым пристрастием. Чуть позже страсть распределять, кто с кем должен ужиться, целиком заимствовали у церкви комсомольские и партийные органы, устраивавшие публичные судилища тех, кто недостаточно образцово вел себя в браке.

Но это случилось уже при ослаблении вездесущей роли церкви и соответствующем усилении роли светского государства, немедленно предоставившего обществу свои аналоги церковных обрядов — пусть ущербные, лишенные глубокого метафизического смысла, предельно обедненные двухмерным официозом, но аналоги.

Что же было отвергнуто?

Церковный брак, признававшийся государством в течение, по крайней мере, нескольких столетий.

Государство сказало: расписывайтесь при мне, я отныне есть ваша церковь. Если хотите, можете и обвенчаться, но главное здесь — я.

Для того чтобы понять причины этого отчаянного со стороны государства шага, должно вернуться к самым началам цивилизации.


БРАКИ В ДОХРИСТИАНСКИХ ОБЩЕСТВАХ

Религия как феномен исключительно человеческий создала себя в храмах — местах для молитв.

Храмы — культовые учреждения — сопровождают цивилизацию от самой глубокой древности. Оттуда же, из древности, донеслось до нас, что назначение храмов было, как минимум, многофункциональным. Первое и основное — религиозное, конечно. Молитвы, службы.

Второе — культурное (сохранение и накапливание знаний, навыков, традиций). Библиотеки, философские клубы, лаборатории, учебные классы.

Третье — хозяйственное. Содержание работников, совместная выработка продуктов сельского хозяйства — растениеводства и животноводства, промышленных товаров.

В храмовой среде развивались ритуалы, обрядовые практики, отрабатывались и властные технологии — влияние на сознание отдельных индивидуумов и их масс, регламентация их действий.

Неудивительно, что расписанным оказался не только сельскохозяйственный год, но и свадебные торжества.

Первые храмы располагались в пещерах или прямо под открытым небом в виде капищ с вкопанными в землю идолами (изображениями богов). Но как только строительное искусство вышло на очередной виток совершенства, над священными местами поклонений и жертвоприношений повсеместно сомкнулись своды и крыши, и духовное пространство вновь отделилось от живой природы.

Браки, рождения и смерти — три главнейшие точки человеческой судьбы — свидетельствовались и освящались в храмах: человек всегда склонен был немного набивать себе цену.

Публичная фиксация связи между мужчиной и женщиной появилась как совершенно естественное желание во времена незапамятные.

Первые записи о том, что такой-то взял себе в жены такую-то, написаны на уже мертвых языках планеты клинописью, петроглифами и иероглифами, выдолблены на камне и написаны на пергаменте, и каждая такая запись становилась малюсеньким кирпичиком в основании великого правового института — брака.

Поначалу взятые обязательства не влекли за собой почти никаких имущественных последствий. Муж мог оставить надоевшую жену, жена — мужа, и даже вождь, совет старейшин и тем более «Его Величество Закон» не могли потребовать компенсации за разрыв. Да и с какой стати? Имущества было мало: примитивная одежда, такая же примитивная посуда, а еда имуществом вообще никогда не была. Утварь делили по наитию: мужчине оружие, женщине миски.

Дети в расчет не принимались.

Но постепенно люди стали понимать всю убийственность «птичьих прав», то есть нулевого правового статуса. Чем больше накапливалось в обществе имущества, чем дальше мог человек заглянуть за грань завтрашнего дня, тем сильнее он хотел от бытия гарантий.

Краткая жизнь не располагает к правовым сложностям. Молодой человек рождался, охотился, убивал, готовил, ел — и умирал. Где-то в перерыве между охотой и насыщением он порождал потомство, на которое не обращал особого внимания: живо ли оно, мертво ли, он не горевал. Бесплодие воспринималось нормой.

Дети возились в грязи, в пыли, питались отбросами, остатками с взрослого стола. Их не воспитывали, за ними не следили — вплоть до Эпохи Просвещения, да и то вся эта горячка с подрастающим поколением коснулась в основном развитых стран, то есть Европы.

Считалось — если вырастет, так тому и быть. Вырастет, не умрет — научат, чему надо.

Студентами в Средневековье становились здоровые двадцатилетние лбы. Таким был и наш Михайло Васильевич Ломоносов.

Дети имуществом не были.

Значит?

Значит, брак, не защищенный законом, браком в нашем смысле и не являлся.

Институт стал развиваться в полном смысле лишь тогда, когда супругам стало что делить — во-первых, а во-вторых, когда в интимные дела стали вторгаться нечеловеческие, высшие авторитеты — боги и их посланцы, воля которых была якобы превыше человеческой.


РЕЛИГИОЗНОЕ ПОНИМАНИЕ БРАКА

В «Теогонии» (другое название — «Богосмешение») античного поэта Ферекида Зевс вступил в брак с Хтонией, получившей имя Геи, так как Зевс дал ей Землю в качестве свадебного подарка.

Зевс создал землю и океан, вышивая их на свадебном покрывале (в те времена существовал обычай: невеста обменивала свое свадебное покрывало на покрывало, вышитое ее женихом): «Желая, чтобы совершился брак с тобой, я этим чту тебя. Ты же будь довольна мною и будь мне соучастницей».

Говорят, что это был самый первый брак.

«Она же отвечала, приняв благостно покрывало…»

В передаче поэта Прокла: «Зевс, намереваясь быть демиургом, превратился в Эроса: создав космос из противоположностей, он привел его к согласию и любви и посеял во всем тождественность и единение, пронизывающее универсум».

Если понимать брак в таких координатах, то единятся в нем начала противоположные.

Зевс, умыкающий (похищающий) Европу, выступает быком, на спине которого сидит хрупкое человеческое создание. Та же самая диспозиция — в знаменитой картине Пабло Пикассо «Девочка на шаре»: грубый молчаливый гимнаст и изогнувшаяся молодой березкой балансирующая гимнастка. Сила и гибкость, отвердевшее и динамическое, переливающиеся друг в друга столько, сколько найдет нужным природа, — вот что такое соитие человеческое.

Разве оно недостойно сакрального отношения, когда само женское монашество в христианстве окутано метафорой брака?

«Невестами христовыми» называют себя монашки практически всех христианских орденов. Их сакральный брак заключается в отдании всех себя целиком великому образу Христа — и его духу, который они пробуждают в себе изнурительными практиками труда, воздержания и молитвы.

Но — удивительно! — власть церкви над браком — явление относительно недавнее.

Государство намного раньше церкви поняло, что из брака (регулирования частной жизни) можно извлекать прямую выгоду, и часто привлекало церковь для участия во взаимовыгодном регулировании.

Проанализируем бегло лишь один из древнейших кодексов, называемый «Кодексом Хаммурапи» — знаменитого древневавилонского царя, первого в человеческой истории (1750 год до нашей эры) взявшегося за семейное право вплотную.


КОДЕКС ХАММУРАПИ — ОДИН ИЗ ПЕРВЫХ ГОВОРЯЩИЙ О СЕМЬЕ И БРАКЕ

Читаем в солидном обзоре кодекса: «Статьи 100–282: пока не обобщены. Значительная часть из них относится к семейному праву».

Смотрим: какие-то шамаллумы и тамкары, мушкенумы… а! вот!

Если человек взял жену и не заключил с ней договора, то эта женщина — не жена.

То есть формализуй сначала отношения, а потом называй женой. Узнаваемо, не правда ли?

Об измене:

Если жена была схвачена возлежащей с другим мужчиной, их обоих должно связать и бросить в воду.

Если человек насильно овладел женою другого человека, которая еще не познала мужчину и которая еще проживала в доме своего отца, и возлежал на ее лоне, и его схватили, то этот человек должен быть убит, а женщина должна быть оправдана.

Меж тем сегодня в Саудовской Аравии изнасилованных женщин судят и засуживают.

Или:

Если жену человека ее муж обвинит, но она не была схвачена при лежании с другим мужчиной, то она может произнести клятву богом и вернуться в свой дом.

Не доказано — клянись богом (самой страшной клятвой) и возвращайся.

Если человек был взят в плен, и в его доме есть пропитание, то его жена должна до освобождения мужа беречь свое тело, в дом другого она не должна вступить. Если эта женщина не берегла свое тело и вошла в дом другого мужчины, то эту женщину должны уличить и бросить ее в воду. Но если человек был взят в плен, а в его доме нет пропитания, и его жена вступит в дом другого, то эта женщина не имеет вины.

Заметьте: если есть еда — виновна, нет еды — не виновна, поскольку за наличие еды в доме ответственен мужчина, и если он проявил безответственность, то и поделом ему — не гибнуть же жене, если он, к тому же, находится безвестно где!

Мудро ли это? Конечно, мудро.

О возврате приданого, если брак не сложился:

Если человек захочет оставить свою супругу, которая не родила ему детей, то он должен дать серебро, равное ее выкупу, а также восстановить ей приданое, которое она принесла из дома своего отца, а затем он сможет ее оставить… Если выкупа не было, то он должен дать ей одну мину серебра за оставление.

Разве это не охрана прав женщины? И если это не охрана, тогда что именно охрана?

О нерадивых женах:

Если жена человека, которая проживает в доме человека, захочет уйти и начнет разорять свой дом и унижать своего мужа, то ее должны уличить, и, если ее муж сказал: «Я ее оставлю», он может ее оставить и ничего ей не дать с собой за оставление ее. Если ее муж сказал: «Я ее не оставлю», то ее муж может взять в жены другую женщину, а эта женщина должна жить в доме своего мужа как рабыня.

Если женщина возненавидела своего мужа и сказала: «Не бери меня», то дело ее должно быть рассмотрено в ее квартале, и если она блюла себя и греха не совершила, а ее муж гулял и очень ее унижал, то эта женщина не имеет вины: она может забрать свое приданое и уйти в дом своего отца.

Кто вообще сказал, что Хаммурапи жесток?! Кто пустил этот гадкий слух?

Разумеется, если «женщина не блюла себя, была гулящей, дом свой разоряла и унижала своего мужа, эту женщину должны бросить в воду».

А если женщина умеет плавать? Про груз, привязанный к ногам, или веревку, связывающую руки, кодекс здесь ничего не говорит. Бросьте — а там видно будет, выплывет или нет. Может и выплыть…

Есть ли в кодексе статья про бесплодие? Есть, и не одна. В бесплодии по умолчанию виновата женщина, хотя это не всегда так: вина может быть и не ее. Или не только ее.

Болезнь… Кто может предвидеть ее?

Если человек взял жену, а ее постигла болезнь, и он захочет взять другую, то он может взять, но свою жену, которую постигла болезнь, он не должен покинуть, она может жить в его доме, и, пока она жива, он должен ее содержать.

Я бы сказал — это верх гуманизма. Сегодня это далеко не везде и не всегда так…

Если эта женщина не согласна жить в доме своего мужа, то он должен возместить ей ее приданое, которое она принесла из дома своего отца, и она может уйти.

Охрана верности в браке:

Если жена человека позволила убить своего мужа ради другого мужчины, то эту женщину должны посадить на кол.

Об инцесте:

Если человек познал свою дочь, то его должны изгнать из его общины.

В условиях пустыни изгнание почти всегда означало верную смерть, однако шанс на выживание остается.

Такой мерзостный вид инцеста, как «снохачество», осуждается не менее страстно:

Если человек выбрал своему сыну невесту, и его сын познал ее, а затем он сам возлежал на ее лоне, и его схватили, то этого человека должны связать и бросить его в воду.

И здесь подчеркивается уже — что связать. Чтобы не было шансов выплыть.

Инцест «Эдипова комплекса»:

Если человек возлежал на лоне своей матери после смерти отца, то их обоих должно сжечь.

Долги, выкупы, деление наследства — детализировано все, ничего не упущено!

Наконец, усыновление:

Если человек взял в усыновление малолетнего ребенка, находившегося в небрежении, и вырастил его, то этот воспитанник не может быть истребован обратно по иску.

Если человек взял в усыновление малолетнего ребенка, а когда он его уже взял, тот узнает своего отца и свою мать, то этот воспитанник может вернуться в дом своего родного отца.

Какое бережное и однозначное отношение к человеку и его правам!

Если ремесленник взял малолетнего ребенка для воспитания и передал ему свое ремесло, то приемыш не может быть потребован обратно по иску.

Что это, как не признание в правах той самой интеллектуальной собственности, которая как правовое понятие у нас началась буквально только что?

Прочитав едва ли сотую часть этого поистине великого кодекса, хочется отметить одно: да, несовершенство его по поводу бросания в воду, что называется, наличествует.

Однако, если бы мы сегодня, смертельно устав от правового беспредела чиновников и богатейших предпринимателей (что зачастую одно и то же), зажили по «кодексу Хаммурапи», соблюдая его во всех мелочах, кто знает, не стала ли бы такая жизнь более отрадной для нас и наших близких?


БРАК В ИНДУИЗМЕ

В другой части света — уже не в Междуречье, а в Индии, куда более древней и куда менее изученной европейской наукой, — торжествовало столько изводов (версий) индуизма, что даже просто передать их последовательность в рамках данного издания не представляется возможным. Да и не это есть наша цель.

«Семейные отношения в традиции индуизма можно наблюдать в таких странах, как Индия и Непал. На структуру семейных отношений в этих странах накладывает отпечаток не только древняя религиозная традиция, но и кастовое деление общества, которое существует до сих пор», — пишет вездесущая Википедия.

Присмотримся же к этой традиции внимательно и без предубеждений.

* * *

Правила вступления в брак в большей степени связаны именно с принадлежностью к той или иной касте. А само регламентирование семейной жизни производится на основе древних индуистских текстов и устоявшихся национальных традиций.

До сих пор еще в ряде семей родители сами выбирают супругов своим детям. Основные критерии выбора — имущественные преимущества и кастовые отличия.

Широко распространены в индуистской культуре и ранние (детские) браки. Частично эта традиция также связана с кастовым делением, поскольку в высших кастах девочку старались выдать замуж до начала менструаций. Отголоски этих традиций существуют до сих пор, хотя могут не одобряться более прогрессивной частью общества. В любом случае, до сих пор еще в Индии остается актуальной проблема «детских» браков. С этим напрямую связана и проблема раннего вдовства, когда молодые женщины остаются без мужа и не могут в силу традиций повторно создать семью.

Семья, созданная в традициях индуизма, на бытовом уровне воссоздает модель религиозного поклонения, предписывая женщине относиться к мужчине, как к богу.

Принято, чтобы жена омывала стопы мужа и получала благословение от него. Этот ритуал в точности копирует обряды поклонения, которые принято совершать со святыми и божествами в традициях индуизма (прикосновение к стопам святого — способ получить высшую благость).

Почтительное отношение жены к своему мужу — наивысшая добродетель в разряде семейных ценностей. Это находит отражение и в свадебных ритуалах: в знак почтения жена доедала остатки еды за своим мужем.

Кроме того, в повседневной семейной жизни жена должна принимать пищу только после того, как накормит своего мужа. И если грубость со стороны женщины считалась недопустимой, то терпеть плохое обращение мужа, а также всех его родственников считалось также одной из священных обязанностей жены.

В древних индуистских традициях выделялось восемь типов брака. Четыре из них относились к высшим, которые одобрялись религией. Разграничение происходило именно по условиям вступления в брак.

Из одобренных типов брака: «брахму» — вручение жениху невесты с приданым; «аршу» — брак, предполагающий получение выкупа от жениха; «праджапатья» — брак, не предполагающий обмена дарами, а простая передача невесты жениху и напутствие свято блюсти семейные ценности. Еще один «бескорыстный» свадебный ритуал назывался «дайву» и предполагал, что отец передаст свою дочь жрецу в тот момент, когда жрец совершает священный ритуал.

К низшим формам брака относились свадьба без согласия родителей («гандхарва»), случаи покупки или похищения невесты («асура» и «ракшаса»).

В отдельный и самый недопустимый вид брака выделялось также и насилие над девушкой, которая являлась умалишенной или оказывалась временно лишенной рассудка по причине алкогольного опьянения.

Тем не менее совершение такого недопустимого сексуального контакта приравнивалось не к уголовным преступлениям, а к низшему виду брака под названием «пайшачу».

Как упоминалось выше, еще в древних индуистских текстах была введена классификация браков по имущественным отношениям между супругами. Различалось два противоположных типа брака: «брахму» — когда приданое дает семья невесты и «аршу» — когда ценные подарки поступают со стороны жениха.

Со временем это разграничение имущественных обязательств наложилось на кастовые отличия. В итоге практика давать приданое за невестой стала характерной для высших каст. А жених обязан перед свадьбой внести имущественный взнос, если молодожены принадлежат к низшим кастам.

Ортодоксальный индуизм отрицательно относится к традиции выдавать приданое, считая это извращением религиозных основ семейных отношений. В современном обществе проблемы, связанные с приданым, остаются актуальными. С одной стороны, традиция давать приданое за своими дочерьми сохраняется. С другой — из-за этого существуют некоторые проблемы в семьях, имеющих большое количество дочерей. Этот имущественный аспект накладывает отпечаток и на предпочтительное отношение к сыновьям, которое сохраняется до сих пор.

Из наиболее парадоксальных имущественных отношений между супругами можно выделить продажу собственной жены. Даже проданная жена должна хранить верность мужу!


БРАК В БУДДИЗМЕ

Выросший на еще полуязыческом индуизме буддизм трактует брак уже несколько иначе. «Вечно живой», то есть ушедший не в смерть (обычное небытие, никто), а в нирвану (цветущую вечность) Будда (индийский царевич Сиддхартха Гаутама, назвавшийся Буддой, то есть «просвещенным») в своей земной жизни учил, что в жизни мы постоянно испытываем страдания, причиной которых являются довлеющие над нами желания.

Обрести внутренний покой можно, следуя Восьмеричному Пути, который приведет нас к достижению нирваны — состоянию сознания, в котором человек не испытывает алчности, ненависти и невежества, но находится в состоянии внутренней гармонии, чувствует глубокое сострадание ко всему живому.

Согласно учению Будды, чтобы последовать этому пути, человек должен стать монахом или монахиней, порвать все земные связи и дать обет безбрачия.

Мудрецы не называют сильными оковы из железа, дерева или волокон, гораздо сильнее оковы желаний, сделанные из золота и драгоценных камней. Эти оковы кажутся гибкими, но они тянут человека вниз, и их трудно преодолеть. Поэтому некоторые люди сбрасывают эти оковы, отказываются от мирской жизни и следуют по пути отречения от удовольствий (Будда, Дхаммапада).

Однако многие люди не ощущают в себе призвания принять монашеский сан. По мнению Будды, в этом случае они должны вступить в брак и быть хорошими мужем или женой, отцом или матерью. Тогда они также пойдут по пути духовного роста, и на них снизойдет великое благословение. Поэтому Будда уделял большое значение семейным отношениям, считая, что они могут стать для человека источником огромного счастья или привести к страданиям.

Поддерживать отца и мать,
Заботиться о жене и детях.
Иметь мирное занятие —
В чем величайшее блаженство.
Быть щедрым, добропорядочным.
Помогать близким и Вести себя без греха —
Вот в чем величайшее блаженство
(Сутта Нипата).

Буддизм учит, что чувство, которое многие люди называют любовью, — это больше наша потребность в других людях, нежели желание их благополучия. Когда один человек говорит другому: «Я люблю тебя», это часто означает: «Ты мне нужен». Если бы мы по-настоящему любили какого-то человека, мы бы неустанно стремились к его счастью, рассуждают буддисты. Вместо же стремления к счастью другого человека люди неустанно заботятся лишь о своем собственном благополучии. Именно эта потребность в другом человеке, обусловленная эгоистичными желаниями, создает проблемы и страдания в отношениях между людьми.

Будда не говорил о существовании Бога. Он считал, что размышления о существовании и происхождении Бога будут отвлекать человека от стремления к духовному росту и самосовершенствованию. Поэтому, когда набожный человек как-то спросил: «Кто такие Боги?», Будда ответил: «Пусть вашими Богами будут отец и мать».

Другими словами, лучший способ служения Богу — служение своим родителям.

Будда проповедовал, что материнская любовь ближе всего к чистой любви или состраданию, и именно она более всего доступна пониманию простого человека. Поэтому он говорил о благородной и самоотверженной любви матери к детям как об идеале для всех взаимоотношений.

Как мать способна отдать жизнь за свое дитя, так и вы должны относиться ко всему живому (Будда).

Буддисты считают, что, размышляя о доброте матерей, можно прийти к пониманию того, что же такое вообще истинная самоотверженная любовь. Вот что сказал один из буддистов о своей матери:

Благодаря доброте моей матери передо мной открылась возможность пользоваться моим физическим телом и вести ту жизнь, которую я веду. Если бы она не заботилась обо мне, пока я был в ее чреве, я бы не родился на этот свет. Если бы она не кормила меня после моего рождения, я бы не смог развить возможности моего тела: мои глаза не смогли бы видеть красоту этого мира, мои уши не смогли бы слышать самые прекрасные звуки, мой нос не смог бы наслаждаться изумительными ароматами, мой язык не смог бы вкушать различные деликатесы, мое тело не смогло бы наслаждаться сексуальной любовью, и я не смог бы иметь детей. И умением, и творческой силой моих рук я также обязан доброте моей матери. Моя мать всегда заботилась обо мне, хорошо кормила меня, защищала меня от опасностей, направляла меня в жизни и заставляла меня учиться, так что теперь я могу жить спокойно и имею добрую репутацию. С того момента, как я помню себя, она беспокоилась и заботилась обо мне (Лама Зора Ринпоче, «Золотое солнце исполнения желаний»).

Будда впервые проповедовал свой кодекс социальной этики для людей, выбравших мирской образ жизни, обращаясь к молодому человеку по имени Силья.

В этой речи Будда раскрыл обязанности родителей и детей, мужей и жен, учителей и друзей. Проповедь Будды была записана и теперь известна под названием «Сигалавада Сутта».

Будда учил, что есть пять способов проявления родителями любви к своим детям:

уводить их от зла;

побуждать их делать добро;

обеспечить их образование;

устроить им подходящий брак;

передать им в свое время наследство.

Первые несколько лет жизни очень важны для нашего формирования, и самое большое впечатление в это время производят на нас наши родители.

Мы впитываем не только то, что они говорят, но и их самих и их поступки.

Мы входим в мир, будучи созданными ими и наследуя их моральные ценности.

Вот почему необходимо, чтобы родители были хорошим примером для своих детей, достойным подражания.

Жизнь в буддистской семье полна любви, радости и смеха. Существует древняя традиция одаривания: дарить пищу, подарки, гостеприимство и помощь.

Дарящий получает от этого огромное удовольствие.

Семья для буддистов — это близкое и духовное единство людей, где уважение друг к другу не только наполняет разум, но и выражается в словах и поступках.

Порядок в семье поддерживается не страхом наказания, а доверием и взаимным уважением.

Будда учил, что зло само по себе является наказанием. Оно делает нашу жизнь уродливой и даже после многих лет наслаждений все равно приводит нас к горькому сожалению и раскаянию.

Согласно учению Будды, существует пять способов, при помощи которых дети должны выражать свою любовь и уважение к родителям:

поддерживать своих родителей;

исполнять свои обязанности по отношению к ним;

поддерживать и сохранять семейный уклад и традиции;

вести себя так, чтобы быть достойными наследства;

исполнять свой религиозный долг и приносить религиозные дары родителям даже после их смерти.

Будда говорил, что дети никогда не смогут отплатить своим родителям за то, что те дали им жизнь, за всю любовь и доброту, которые те подарили им.

Если же родители не живут в соответствии с правилами предписания, дети должны не отвергать их, а помочь им измениться.

Кто бы ни побуждал своих неверующих родителей, заставляет их обрести веру; кто бы ни побуждал своих безнравственных родителей, заставляет их стать нравственными; кто бы ни побуждал своих скупых родителей, заставляет их стать щедрыми; кто бы ни побуждал своих неразумных родителей, заставляет их стать мудрыми — так ребенок, делая это, может отдать свой долг и даже более, чем долг, своим родителям (Будда).

Учение Будды по поводу брака основано на том, что каждая мысль, действие и слово должны быть направлены на благо супруга. Поэтому брак не должен заключаться под влиянием импульса, решение о нем созревает на основе усиливающегося взаимопонимания.

Кроме того, брак заключается не только для двоих: согласно традиции буддизма, супруги должны заботиться о своих родителях, детях и любом члене обеих семей, который нуждается в поддержке.

Поэтому брак заключается ради интересов общины, а не только для счастья двоих.

Как и любой жизненный опыт, брак должен помочь нам стать лучше.

В супружестве мы можем развить свои духовные качества, научившись терпению, умению сосредотачиваться и мудрости. Наш супруг является нашим попутчиком и наставником на этом пути к просвещению.

Если муж и жена стремятся быть друг с другом до конца своей жизни на земле и в своей будущей жизни, у них должна быть единая вера, одни и те же добродетели, одинаковое великодушие и одинаковая мудрость. Тогда они не потеряют друг друга из виду до конца своей жизни на земле и в будущей жизни (Будда).

Будда полагал, что в браке каждый из супругов должен принимать на себя различные роли, с помощью которых он сможет дополнять другого.

Нет смысла в превосходстве одного над другим.

Превосходство заключается в верности, мягкости, щедрости, спокойствии и посвящении себя Праведному пути.

Существует пять способов, которыми хороший муж выполняет свои обязанности по отношению к жене:

почитание ее;

уважительное к ней отношение;

верность;

признание ее авторитета;

проявление своей любви к ней с помощью подарков.

Есть пять способов, которыми хорошая жена проявляет любовь к своему мужу:

хорошее ведение домашнего хозяйства;

гостеприимность по отношению к членам его семьи, а также своей семьи;

верность;

забота об имуществе семьи;

мастерство и трудолюбие в исполнении своих обязанностей.

Также Будда говорил, что хорошая жена:

относится к мужу с любящей симпатией, как мать;

проявляет к нему уважение и почитает его, как младшая сестра;

рада в любое время видеть его и быть с ним, как лучший друг;

послушна и верна ему, как верный слуга семьи.

Согласно традиции, перед женитьбой человек, исповедующий буддизм, должен провести хотя бы три месяца в монастыре, чтобы изучать буддизм и совершенствовать свою духовную жизнь. Только после такого обучения человек считается достойным того, чтобы стать мужем.

Обычно первым вопросом к жениху бывает, завершил ли он свое пребывание в монастыре. В большинстве буддистских общин бракосочетание не является религиозным обрядом, хотя утром этого дня в дом невесты приглашаются монахи.

Им предлагают специальную праздничную трапезу, и в ответ они читают отрывки из буддистских писаний, призванные защитить невесту и жениха.

Затем — до того как начнется обряд бракосочетания — монахи возвращаются в монастырь. Они никогда не участвуют в самой церемонии.

Будда не осуждал сексуальное влечение, но указывал, что к нему можно относиться по-разному:

Мы можем зависеть от нашей сексуальности в той мере, в какой она дает нам праведное земное удовольствие и счастье; при этом оба, и мужчина, и женщина, сильно зависят друг от друга; мы можем злоупотреблять сексуальностью и извращать ее похотью, ненавистью и алчностью. Если мы будем поступать так, то принесем боль и страдания и другим людям, и самим себе; мы можем жить, не будучи зависимыми от сексуальности, но и не игнорируя ее естественную природу; таким образом, мы освободимся от зависимости от нее.

Последнее есть Средний (Срединный) путь, в котором сексуальность признается и воспринимается с пониманием, но без потворства тем ее проявлениям, которые ведут к страданиям.

При этом человек перестает быть рабом своих сексуальных желаний.

Буддизм учит, что только в браке мы можем испытать любовь, свободную от похоти и чувства вины, так как здесь секс становится естественным выражением глубоких любящих отношений. Буддисты считают, что сексуальные отношения вне брака приносят страдания, так как будучи основаны главным образом на стремлении к удовольствию, а не на истинной любви, они препятствуют нашему духовному росту.

Наши желания приобретают в этом случае еще большую власть над нами, и мысли о сексе заполняют наш ум.

Используя других людей как средство для удовлетворения наших собственных желаний, мы никогда не сможем по-настоящему узнать этих людей. Это вносит в отношения пустоту и вследствие этого чувство одиночества.

Чтобы убежать от одиночества, люди пытаются найти другого партнера, тем самым только усугубляя проблемы.

Для буддистов сексуальная свобода — это свобода от власти сексуальных желаний.

Верность в браке признается абсолютной истиной. Согласно учению Будды, с момента заключения брака мужчина должен почитать всех женщин, кроме своей жены, как мать, сестру или дочь, в зависимости от их возраста.

Четыре вещи случаются с безрассудным человеком, который живет с чужой женой: он унижает себя; его удовольствие беспокойно; люди его обвиняют; он попадает в ад. Да. Деградация души, беспокойное удовольствие, опасность преступления закона, дорога в ад. Имея в виду все это, пусть человек не охотится за чужими женами (Будда, Дхаммапада, 309–10).


БРАК В ИУДАИЗМЕ

«Женщина в традиционном иудаизме до сих пор занимает весьма незавидное положение», — довольно пессимистически пишет одно из религиозных изданий. Сразу хочется спросить — а что ж они там не борются за свои права? Позвольте ответить так: если модернизировать каждый древний закон, ничего от них вскоре не останется.

Согласно Талмуду, еврейскому религиозно-юридическому кодексу, муж имеет право развестись с женой, если она просто разбила блюдо в его доме, или если муж найдет другую женщину, красивее, чем его жена.

Талмуд также требует от религиозного еврея (иудея) дать жене развод, если она ела или жадно пила на улице, если кормила грудью на улице, если не зачала в течение 10 лет.

Сама же жена не имеет права на развод.

Присмотримся к иудейскому браку чуть внимательнее, хотя бы из уважения к его возрасту, превышающему возраст христианства; кроме того, брачная культура иудеев — пожалуй, одна из самых регламентированных в мире. Строгие правила разработаны даже для близости. Близость строго функциональна: ради развлечения она не только не поощряется, но и строжайшим образом запрещена. В классическом иудаизме муж ведает жену через прорезь в простыне, после чего обязательны омовение и молитва, а затем немедленное оставление жены в покое до следующей близости, регулярность исполнения которой весьма невелика. Без преувеличения, это учение пронизано подозрительностью к женскому началу и некоторым образом беспощадно к нему: женщина в иудаизме есть начало нечистое (такое представление почерпнуто, в том числе, на основании ежемесячных менструальных дней).

Иудаизм ограничивает человека буквально во всем, кроме безбрежной веры в Создателя, но веры — рациональной, основанной на мистике чисел (Каббала, Зоар), то есть просчитываемой и считающей математическую организацию мироздания божественной.

От самого физиологического уровня берет начало и иудаистское понятие брака.

Иудаизм издревле определяет брак как идеальное состояние человеческого бытия. Мужчина без жены или женщина без мужа рассматриваются еврейским обществом как неполноценные личности.

По еврейским законам, понятие «предложение» (шиддухин — shiddukhin, от слова «шадхан» — сват) определяется как обоюдное обещание мужчины и женщины вступить друг с другом в брак в обозримом будущем, сроки которого тоже оговариваются. Такое обещание может быть дано как самими будущими супругами, так и их родителями или даже другими родственниками, и ни на что, по сути, не влияет: обручились, и ладно, будущее покажет, следует ли вообще заключать этот союз.

Здесь видно мудрое предвидение: а вдруг семья, считавшаяся выгодной, обеднеет, лишится кормильца, впадет в долги, прекратит существование? Данное обещание через несколько лет можно взять назад.

По традиции вопросом предложений занимается отдельный человек со стороны, чаще всего — профессиональный сват («шадхан»). За свою работу сват получает фиксированную законом или заранее согласованную с заказчиком действа плату — как правило, она составляет небольшой процент от приданого.

Иногда в качестве брачного посредника выступает раввин (руководитель общины верующих).

Интересная деталь: свадьба не может быть отменена в результате протеста родителей одного из супругов. «Новые времена, новые нравы», — проворчите консервативно настроенные вы и… ошибетесь: сегодня даже евреи ортодоксальных кругов находят себе спутников жизни без участия родителей, а если родители вмешиваются, дело, наоборот, чаще всего не доходит даже до помолвки.

По древнееврейским законам свадьба состоит из двух основных этапов:

Erusin — церемонии обручения;

Nissu’in — церемонии вступления в брак.

После обручения меняется межличностный статус пары, однако юридически закрепленным он становился только после второго этапа. Талмуд требует, чтобы помолвку и сам брак отделял год.

Традиционно бракосочетание проводится в отдельной комнате или палатке, установленной женихом. Начиная со Средневековья, оба этапа свадьбы были совмещены, при этом обряд бракосочетания стал публичным.

Помолвка обозначалась с помощью денег или ценного предмета, например, кольца, а также с помощью контракта в присутствии свидетелей.

Намеренное вступление в половые отношения с целью обязать партнера к замужеству не одобрялось раввинскими мудрецами и имело место только в случае, когда вдова обязана была выходить замуж за брата своего мужа (такие брачные отношения носят название «левирата»).

Гости, приглашенные на свадьбу, играют роль свидетелей. Функция раввина при проведении церемонии заключается в том, чтобы быть советником пары. К тому же в ряде стран гражданский закон требует от раввинов исполнения роли представителя государства, а от двух независимых свидетелей — подписи свидетельства о браке.

По еврейской традиции, сексуальные отношения являются обязательством мужчины перед своей женой и известны под именем «onah». Несмотря на то, что инициатива по вступлению в сексуальную связь полностью лежит на женщине, она не должна использовать секс в качестве простого развлечения.

Законы о «семейной чистоте» (tohorat hamishpacha) считаются важной частью брака в ортодоксальном иудаизме. Им требуется соблюдение деталей менструальных «niddah» законов. Ортодоксальные женихи и невесты часто до свадьбы посещают занятия по данной тематике.

Иудейский закон позволяет вступать в брак в детском возрасте только девушкам; несмотря на то, что мальчики (согласно раввинской литературе) считались мужчинами уже к девяти годам, им позволено вступать в брак только по достижении совершеннолетнего возраста (13 лет).

Девочки, согласно Талмуду, считаются женщинами уже с трех лет. В связи с этим уже с этого возраста, в случае сексуальной близости с мужчиной, возможно заключение брака; в 3 года девочкам также позволено обручаться.

Иудаизм в целом разделяет женщин на 3 возрастные группы:

Ketannah («дитя») — к этой группе относились все девочки в возрасте от 3 до 12 лет.

Na’arah («девушка») — к этой группе относятся все девочки старше 12 лет, однако оставались они ими, как правило, не более 6 месяцев. Двенадцатилетний возраст считался возрастом наступления женского совершеннолетия, хотя при определенных обстоятельствах совершеннолетней девушка могла стать значительно позднее.

Bogeret («зрелая») — к этой группе относятся девушки старше 12 лет, которые уже не относились к категории na’arah. Такие девушки считались взрослыми по всем аспектам.

Девочки первой группы были полностью объектом власти своего отца, который мог выдать их замуж вне зависимости от их согласия. Аналогичную власть отец имел и при разводе.

В случае его смерти или отсутствия по тем или иным причинам девочка переходила под контроль своих братьев, которые в сумме имели те же права на выдачу своей сестры замуж, что и ее мать.

Для ketannah первое вступление в брак, предопределенное ее отцом, является полностью принудительным. Для разрыва такого брака необходимо пройти стандартную процедуру развода, как и в случае со взрослыми супругами.

Тем не менее, согласно Талмуду, если брак был расторгнут (в случае развода или смерти мужа), все дальнейшие свадьбы для ketannah могут быть только добровольными с возможностью последующего расторжения. Следуя Талмуду, брак, инициируемый другими членами семьи (в случае отсутствия отца по тем или иным причинам), ketannah может расторгнуть, даже если он будет для нее первым.

Решение ketannah аннулировать свой брак, известное в древнееврейском языке как mi’un («отрицание», «отказ», «протест»), ведет к аннулированию, а не к официальному разводу. Официальный документ о разводе не оформлялся, вследствие чего ketannah, аннулировавшая свой брак, по закону не считалась разведенной.

В отличие от развода mi’un часто воспринимался с отвращением многими раввинскими писателями. В раннем классическом иудаизме было описано, что подобного рода права по аннулированию действуют только на период обручения (erusin), а после полноценного вступления в брак (nissu’in) уже не имеют силы.

Для официального заявления об аннулировании брака ketannah нужно заявить о том, что она не хочет жить со своим мужем при двух свидетелях. Аннулирование вступает в силу сразу же после ее слов. В давние времена в таких случаях выдавался документ о том, что mi’un был произведен.

Тем не менее для вступления в силу аннулирования не нужно было строго оформлять свое решение. Если ketannah демонстрировала, что она не в восторге от замужества, это уже было основой для аннулирования. Например, она могла помолвить (erusin) себя с другим мужчиной, что автоматически аннулировало ее предыдущий брак (за исключением того случая, когда предыдущий брак считался первым, инициированным ее отцом).

Однако если замужество начиналось тогда, когда девочке было не менее 6 лет, и она выражала свое одобрение его, ей можно было аннулировать свой брак только за счет официального документа, пока она не достигла десятилетнего возраста.

В Средние века культурное давление на еврейскую общественность привело к тому, что многие девочки вышли замуж еще детьми (до того как они стали bogeret). Мальчики тоже подвергались давлению. Некоторые раввины оговаривали, что мальчики должны жениться сразу по наступлении совершеннолетнего возраста, поскольку считалось, что каждый, кто еще не был женат по достижении двадцати лет, будет проклят Богом.

Раввинские суды часто заставляли таких людей вступать в брак насильно. Тем не менее были исключения, древние раввины видели изучение еврейского закона причиной оставаться холостым.

Полностью отрицались раввинами и пренебрежение нижним порогом возраста по вступлению в брак, и браки с большой разницей в возрасте между супругами (например, между молодым парнем и старой женщиной).

В Средние века многие пытались запретить детские свадьбы, однако отношение к ним было куда лучше, чем к возможным признакам педофилии.

На сегодняшний день детские свадьбы не распространены в еврейском обществе.

Многоженство в иудаизме считается возможным во избежание голода, вдовства или в случае женского бесплодия, а также в левиратском браке, когда брат должен был жениться и обеспечивать вдову своего брата (Второзаконие, 25:5–10).

Несмотря на многочисленные упоминания в Торе, ученые считают, что полигиния на самом деле не была распространена в библейские времена, так как многоженство требует богатства.

В XI веке рабби Гершом ввел 1000-летний запрет на многоженство для ашкеназских евреев: в христианской Европе царила моногамия, а в мусульманских странах многие евреи-торговцы заводили себе новых жен, бросая старых на произвол судьбы.

Современный светский Израиль, основанный еще в период действия этого 1000-летнего запрета, не разрешает заключать полигамные браки. В то же время те евреи, которые уже стали многоженцами, получают израильское гражданство без проблем, а их брачные союзы со второй и последующими женами имеют юридическую силу со всеми сопутствующими последствиями.

При этом есть следующие ограничения на многоженство:

Не бери жены вместе с сестрою ее, чтобы сделать ее соперницею, чтоб открыть наготу ее при ней, при жизни ее… (Левит 18:18).

Если кто возьмет себе жену и мать ее: это беззаконие (Левит 20:14).

Также Тора устанавливает запрет царю «умножать жен» (Втор. 17:17), что авторы Талмуда трактуют как «не более 18 жен».

Из троих праотцов еврейского народа — Авраама, Исаака и Иакова — только Исаак был одноженцем. У Авраама были наложницы, число которых в Торе не уточняется, первую из них — Агарь — ему дала Сарра по той причине, что сама родить не могла. Иаков же стал многоженцем не по своей воле — когда он отработал на своего дядю Лавана 7 лет за свою жену Рахиль, то после свадьбы дядя Лаван дал ему вместо Рахили ее сестру Лию, что Иаков обнаружил только наутро. И хотя неделю спустя он сыграл свадьбу и с Рахилью, но за Лию ему пришлось работать на Лавана еще 7 лет. Впоследствии, когда Лия с Рахилью пытались родить как можно больше детей, себе на помощь они позвали служанок: Лия — Зелфу, а Рахиль — Валлу. В итоге вчетвером они нарожали Иакову 13 детей — 12 родоначальников колен израилевых и одну дочь.

В современном иудаизме существует движение «А-байт а-йегуди а-шалем», которое призывает легализовать многоженство для решения демографической проблемы в современном Израиле, ссылаясь на окончание 1000-летнего периода, в течение которого было запрещено многоженство. Их оппоненты возражают на это тем, что слова «на 1000 лет» означают «навсегда».

По результатам национального еврейского опроса населения в 2000–2001 годах, 47 %, то есть половина, браков с участием евреев в США в 1996–2001 годах были зарегистрированы с нееврейскими партнерами.

Количество межнациональных браков увеличилось и в других странах. Еврейские лидеры различных течений иудаизма согласны с тем, что возможная ассимиляция ведет к кризису национальной идентичности, но мнение их о межнациональных браках различно.

Ортодоксальное и консервативное течения не считают за еврея того, чья мать не была еврейкой.

Вопросы, связанные с личным статусом граждан, такие как заключение брака и развод, находятся в Израиле в ведении религиозных судов (раввинатские суды, а также мусульманский, христианский и друзский религиозные суды).

Таким образом, браки между представителями различных конфессий, например христианина и еврейки или мусульманки с евреем, не могут быть официально заключены в Израиле. Заключенные за рубежом браки имеют силу и на территории Израиля вне зависимости от конфессиональной принадлежности.

С 2010 года в Израиле было введено понятие гражданского брака для лиц, не относящихся к традиционным для Израиля конфессиям. Желающие зарегистрировать гражданский брак в Израиле должны подать соответствующее прошение на имя регистратора браков при Министерстве юстиции. Прошение вместе с сопроводительными документами передается на проверку в религиозные суды всех официальных конфессий.

В случае, если все суды подтвердят, что ни один из супругов не принадлежит к какой-либо конфессии, пара приглашается в Минюст Израиля для регистрации брака. На практике большинство таких пар, как и любые другие желающие заключить брак вне системы религиозных судов, заключают брак за границей (например, на Кипре).

По мнению сторонников ортодоксального иудаизма, израильские браки между евреями должны проводиться в соответствии с галахой, что подразумевает под собой следование ряду правил, по которым отдельные люди (например, коэн и разведенная женщина или пара, в которой один из партнеров не еврей) не могут официально узаконить свои отношения.

Решением Верховного Суда Израиля 21 ноября 2006 года было постановлено, что заключенные за рубежом однополые браки и гражданские партнерства имеют силу и на территории Израиля.

Галаха (halacha, еврейский закон, отсюда — прилагательное «галахический», то есть соответствующий еврейскому закону) допускает разводы.

Документ о разводе называется «гет». Заключительная часть церемонии развода состоит в том, что муж передает документ о разводе в руки жены или ее агента. Однако жена сама может подать иск в раввинский суд, чтобы инициировать развод. В этом случае муж будет вынужден передать документ, если он нарушил хотя бы одно из своих многочисленных обязательств. В случае развода жена может иметь, а может и не иметь права на денежную выплату.

Иудаизм признает право оскорбленной жены (физически или психологически) на развод с XII века.

Реформистские евреи не принимают разводы в том виде, в котором они были описаны, видя гражданский развод необходимым и достаточным. Тем не менее некоторые реформистские раввины поощряют прохождение пары через полноценную процедуру развода.

Консервативный и ортодоксальный иудаизм не признает гражданский закон как важнейший религиозный закон и, таким образом, не считает гражданский развод достаточным. Мужчина и женщина могут быть обоснованно разведены относительно взглядов реформистских евреев, но до сих пор быть женаты по законам общества консерваторов. Ортодоксальный иудаизм не признает реформистские свадьбы, потому что в случае их заключения дети от реформистской женщины, вступившей в новый брак, будут рассматриваться как мамзерим (внебрачные). Внебрачные дети — это персональный статус, который не позволяет вступать в брак с не мамзер.

По традиции, когда муж сбегает или его местонахождение становится неизвестным по какой-либо причине, женщина становится агуна («связанной») и не может вступать в новый брак в силу того, что развод может инициироваться только мужем. В прежние времена исчезновение мужа в дальних странах было основной причиной подобной ситуации. В наше время, когда муж отказывается от составления договора о разводе по причине денег, собственности или опекунства, женщина не может выйти замуж повторно. Мужчина в этой ситуации называется месарев гет (отказавшийся от развода).

Консервативные и ортодоксальные общества пытаются предотвратить возможность женщины не получить право на развод от своего мужа и решать подобные вопросы, используя различные еврейские и мирские легальные методы. Однако до сих пор не существует ни одного легального решения проблемы жены, потерявшей мужа.


БРАК В РИМСКОМ ПРАВЕ

Взволнуйся, сердце, перед нами — Рим!

Не второй — Константинополь, не третий — Москва, а именно тот самый — древний, первый и упоенный славой!

По старшинству именно римские брачные традиции предшествуют христианскому браку: христианство, хоть и было принято впервые как государственная религия вовсе не в Риме, избрало местом своего первого освящения — кровью первых христиан — именно будущую Италию, а тогда — империю, начинавшую понемногу угасать.

Все, кроме детей, в широких, вольно намотанных вокруг туловища полотняных тканях. Мужчины суровы, женщины красивы, но так же, как мужчины, суровы; рабы и рабыни холосты до самой смерти — не положено. Женаты ли знатные римляне на знатных римлянках? Естественно, женаты.

И снова «ломка шаблонов»: не всякая семья, не всякие отношения мужчины и женщины признавались по римскому праву браком, рождающим правовые последствия и связанным с признаваемыми законом взаимоотношениями участников этого союза.

Брак (matrimonium) — союз мужчины и женщины, соединение всей жизни, общность божественного и человеческого права — говорится в римском праве.

В этом общем понимании, сформулированном классическим юристом Модестином, отразилось подчинение регулирования брачно-семейных связей правовым нормам двоякого происхождения:

1. Как проявление требований «человеческого права» брачный союз подчиняется установлениям гражданского права (в равной степени публичного и частного).

2. Как проявление требований «божественного права» брачный союз должен отвечать высшим предписывающим требованиям морального и религиозного характера, предпосланным человеческому праву.

В канонах римской юридической культуры брак не был только частным делом, еще меньше — отношениями только в рамках частного права: люди не властны сами и по собственной прихоти предопределять, каким должен быть брак, чему в нем можно следовать и чего избегать.

Неоднозначное правовое происхождение института брака в целом определило сложность его юридической конструкции в римском праве.

Римский брак характеризуется:

1. взаимностью; в него вступают два партнера, не имея в виду безусловного равенства при этом;

2. состоянием физической зрелости и наличием определенных сексуальных качеств партнеров: не отвечает своему предназначению и не может рассматриваться в качестве такового «брак» между людьми одного пола либо с неопределенными половыми признаками, а также между партнерами несоответствующего традиционным представлениям возраста;

3. согласием партнера, выраженным лично или его законным представителем: брак не может и не должен заключаться по принуждению (Libera matrimonia esse), равно как вступление в брак не может быть предметом никаких категорических распоряжений или предписаний должностных лиц, публичной власти и т. п.;

4. наличием половой связи между партнерами в браке: брак, при котором сексуальные отношения заранее исключаются или стороны отказываются от таких, не может считаться действительным;

5. стремлением партнеров заключить именно брачный союз: не могут служить предпосылкой к признанию брака только сексуальные отношения;

6. постоянной совместной жизнью супругов, или, во всяком случае, стремлением к таковой: партнеры в браке имеют единое местожительство, ведут общее хозяйство и т. п.


Отсутствие любого из означенных условий ставит под сомнение правовой смысл брачного союза, переводит отношения мужчины и женщины в другое качество либо служит основанием для признания брака недействительным.

Правильным браком (nuptiae) признавался союз, заключенный мужчиной и женщиной одного правового качества; этот брак заключался в специальных, признанных законами формах, этот брак рождал все предусмотренные правом личного и имущественного характера последствия для супругов.

Неправильным браком (matrimonium), или вообще брачным союзом, признавался союз между партнерами разного права (между римлянином и женщиной другого гражданства); этот брак рождал все правовые последствия для супругов, но не в соответствии с предписаниями цивильного права.

Наконец, брачное сожительство (contubernium) оформлялось, если супруги не обладали необходимыми личными правовыми качествами для признания их семейного союза правом. Необходимо было только, чтобы это сожительство было постоянно и характеризовалось наличием как бы семейных отношений — последнее отличало брачное сожительство от случайной или временной половой связи (adulteriurn), которая при определенных обстоятельствах могла квалифицироваться даже как уголовное преступление.

Для признания их союза правовым браком партнеры-супруги должны были обладать соответствующими личными и социальными качествами. Не все вообще лица, предполагалось, могли заключать браки: несовершеннолетние, безумные, кастраты, рабы исключались из возможных партнеров по брачному союзу. При всех правовых качествах брака партнеры должны были находиться в подобающем для заключения брака возрасте: мужчины (pubes) иметь не менее 14 лет от роду, женщины быть в возрасте, определяемом половой зрелостью (viripotens), т. е. старше 13 лет (в классическую эпоху — 12 лет).

До достижения возраста в 60 лет для мужчин и 55 — для женщин брак полагался для них обязательно-благожелательным институтом, после наступления старческого возраста заключение брачного союза рассматривалось в качестве предосудительного. В эпоху рецепции римского права (восприятия, то есть припоминания и приспособления первоисточников под цели современности) заключение брака после 80 лет считалось достаточной причиной для ничтожности этого союза в правовом смысле.

Не мог признаваться в качестве брака союз между лицами несоответствующего социального уровня: например, между сенатором и артисткой, между магистратом и женщиной, подпадающей под его должностную власть. При намерении вступить в брак следовало учитывать религиозные различия возможных партнеров: правовой брак может быть заключен только между лицами единой религии и по правилам одной религиозной процедуры.

Кровнородственные связи также были препятствием для заключения брака.

В дохристианскую языческую эпоху круг брачных условий был существенно у

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - читать книги бесплатно