|
|
Тяжёлый танк КВ-2
ВВЕДЕНИЕСветлой памяти танкистов Красной Армии, принявших на себя первый удар немецкого вермахта в июне-июле 1941 года.
Испытание первого образца большой «пониженной» башни, установленной на шасси танка КВ № У-7. Научно-испытательный артиллерийский полигон, сентябрь 1940 года (АСКМ).
Предлагаемая читателям книга посвящена истории создания, производству, модификациям и боевым действиям танков КВ-2. Эта машина, хотя многие читатели о ней слышали, всё же остаётся мало известной и незаслуженно забытой. Тем не менее, несмотря на свою короткую боевую карьеру — почти все КВ-2 были потеряны в течение первого месяца Великой Отечественной войны — действия этих танков и их экипажей заставили наступающие немецкие войска относиться к Красной Армии с уважением. Вряд ли в армиях других стран, участвовавших во Второй Мировой войне найдутся танковые экипажи, сумевшие на своих боевых машинах задержать (хотя бы на несколько часов) продвижение противника, превосходившего их в сотни раз и по численности, и по вооружению. А вот среди экипажей КВ такие герои были!
К сожалению, в отечественных архивах документов по боевым действиям советских танкистов в июне — июле 1941 года по понятным причинам сохранилось крайне мало. Однако в последнее время появилась возможность ознакомиться с материалами противника — немецкими документами.
Кроме того, довольно много информации можно получить в результате сопоставления немецких фотографий июня — июля 1941 года (в последние годы их появилось очень много) с конкретным местом, в котором фото было сделано. Для таких сопоставлений (или «привязок») необходимы поездки по местам бывших боёв, в результате которых также удаётся собрать интересный материал.
Помимо рассказа о боевых действиях данный выпуск содержит информацию о распределении танков КВ по воинским частям, учебным заведениям и предприятиям промышленности на 22 июня 1941 года, а также материал о подготовке экипажей для этих боевых машин. По мнению автора, информация о том, как готовили кадры для КВ в предвоенный период, во многом объясняет результат действий тех или иных подразделений тяжёлых танков в июне 1941 года.
Хочется сказать спасибо Алексею Исаеву, Сергею Лотареву, Юрию Пошалоку и Андрею Герасимовичу за помощь материалами и документами при подготовке данной работы.
Автор хочет поблагодарить за организацию и проведение экспедиции во Львов и Львовскую область участников проекта «Немиров 1941»: Андрея Карпова, Юрия Моргуна, Константина Ковалышина, Владимира Гречуха, Романа Шалева, Дениса Колокольчикова, Олега Немчинова и Александра Волкова и особо — Александра Ивановича Бойченко (г. Рава-Русская) и мэра Магерова Николая Ивановича Сало.
Также хочется сказать огромное спасибо за очень интересную, полезную и содержательную поездку по местам боёв 2-й танковой дивизии Красной Армии в районе Расейняя своим литовским коллегам Арвидасу Жардинскасу, Гедиминасу Куликаускасу и Александру Новиченко. Благодаря знакомству с ними удалось прояснить ряд вопросов, связанных с боями лета 1941 года.
Отдельно хочется поблагодарить своих друзей Нину Соболькову, Евгения Драгунова, Александра Радаева и Игоря Матюка за организацию и проведение экспедиции по местам боёв в Белоруссии.
Свои уточнения, дополнения и замечания вы можете прислать на e-mail: magazine@front.ru или по адресу: 121096, Москва, а/я 11, Коломийцу М. В.
РАЗРАБОТКА И ПРОИЗВОДСТВО
Опытный образец танка КВ (№ У-0) с первым образцом большой башни со 152-мм гаубицей. Февраль 1940 года. Отличие этой машины от серийных — расположение антенного ввода, смещённого от борта ближе к люку-пробке механика-водителя и отсутствие пробки для пулемёта в лобовом листе (РГВА).
Как известно, танк КВ был принят на вооружение Красной Армии постановлением Комитета обороны при СНК СССР № 443с от 19 декабря 1939 года, по которому новая боевая машина должна была вооружаться 76-мм пушкой и пулемётами ДТ. Однако шедшая в то время советско-финляндская война внесла свои коррективы. Ещё 18 декабря 1939 года, до принятия машины на вооружение, опытный образец КВ вместе с экспериментальными образцами тяжёлых танков СМК и Т-100 убыл в 20-ю тяжёлую танковую бригаду, которая вела боевые действия на Северо-Западном фронте.
Война внесла свои коррективы в вооружение нового тяжёлого танка КВ — дело в том, что в это время части Красной Армии вели тяжёлые бои на Карельском перешейке, пытаясь прорвать финскую линию обороны, известную у нас в стране как «Линия Маннергейма». Эта линия состояла из железобетонных долговременных огневых точек (ДОТ), которые усиливались большим количеством различных инженерных заграждений — эскарпами, противотанковыми рвами и надолбами, рядами колючей проволоки, минными полями и т. п. Всё это прикрывалось хорошо продуманной системой артиллерийского и пулемётного огня и полевой фортификацией (окопы полного профиля, пулемётные и артиллерийские ДЗОТы). А если добавить к этому суровую зиму (в 1939–1940 годах были морозы до 30 градусов, а снежный покров достигал в некоторых местах полутора метров), то станет ясно, что прорыв «Линии Маннергейма» для Красной Армии являлся далеко не простым делом.
Поэтому Военный Совет Северо-Западного фронта (в его состав входил и нарком обороны СССР К. Ворошилов) выступил с инициативой — вооружить первые четыре серийных танка КВ не 76-мм пушкой, а 152-мм гаубицей. Последнюю предполагалось использовать в первую очередь для разрушения инженерных сооружений, а стрельба по ДОТам (точнее по их амбразурам) стояла на втором месте. А так как установка артсистемы подобного калибра на танк являлась делом новым, то требовалось решить много задач, связанных с расчётом и монтировкой 152-мм гаубицы на боевой машине. Эту задачу поручили группе инженеров артиллерийского конструкторского бюро Кировского завода в Ленинграде (всего около 20 человек) под руководством молодого инженера Н. Курина. Работа шла чуть ли не круглосуточно, так как времени для разработки новой боевой машины было крайне мало. Первоначально предполагалось установить в башне КВ 152-мм гаубицу образца 1909/30 года, но затем предпочтение отдали более мощной гаубице М-10 образца 1938 года.
Для монтажа этой артсистемы группа Курина совместно с СКБ-2 (специальное конструкторское бюро), которое занималось разработкой танка КВ и обеспечением его серийного производства, буквально в течение двух недель разработала башню довольно больших размеров, в которой установили 152-мм гаубицу М-10, приспособленную для установки в танк. Артсистема имела укороченный ствол и уменьшенную длину отката. В документах она получила наименование МТ-1 — «Мотовилиха-танковая № 1» (завод № 172, который занимался производством гаубиц М-10, находился на территории Молотовского района города Молотов (современная Пермь) и изначально назывался Мотовилихинский механический завод). Кроме того, в документах встречается и другой вариант обозначения варианта 152-мм гаубицы для КВ — М-10Т (М-10 «танковая»). Для того чтобы упростить производство новой машины, диаметр погона башни КВ со 152-мм гаубицей оставили таким же, как и у КВ с 76-мм пушкой.
Танк КВ с новой башней и 152-мм гаубицей получил обозначение в документах «КВ с большой башней», в то время как КВ с 76-мм орудием именовался «КВ с малой башней». В 1940 году появилось и другое обозначение — танк со 152-мм гаубицей именовался КВ-2, с 76-мм пушкой — КВ-1. Обозначения КВ-2 и «КВ с большой башней» применялись параллельно. Кстати, интересный момент — танк КВ-2 официально на вооружение Красной Армии не принимался.
Опытный образец танка КВ (№ У-0) с первым образцом большой башни со 152-мм гаубицей. Февраль 1940 года. На этом фото хорошо виден люк механика-водителя, конструкция которого отличается от серийных машин (РГВА).
10 февраля 1940 года в тире Ленинградского Кировского завода провели первое опробование новой установки, смонтированной на шасси опытного танка КВ № У-0 (индекс «У» обозначал «установочная серия», 0 — «нулевой образец», то есть опытная машина). 17 февраля эта машина и первый танк установочной партии У-1 (оба со 152-мм гаубицами) убыли в действующую армию на Карельский перешеек.
Любопытный момент — не имея опыта установки на танк артсистем калибра 152-мм, СКБ-2 смонтировало на ствол гаубицы машины У-1 специальную крышку (в переписке Кировского завода она именовалась «вьюшкой») для защиты от попадания в него пуль, осколков снарядов или кусков земли. Перед выстрелом крышка открывалась специальной тягой, а после выстрела закрывалась. Но проведённые испытания показали, что конструкция крышки и механизма её открытия-закрытия оказалась неудачной, в результате чего от «вьюшки» отказались. Зато для защиты ствола гаубицы М-10Т от пуль и осколков на него надели специальные кольца из брони толщиной 10-мм (данное решение и в дальнейшем использовалось на всех танках КВ-2).
22 февраля на фронт ушёл танк У-2 с башней опытного танка У-0 с 76-мм орудием, а 29 февраля — танк У-3 со 152-мм гаубицей. Танк У-4 (тоже со 152-мм гаубицей) был готов 13 марта 1940 года, но на фронт его отправить не успели — советско-финляндская война закончилась.
Первые четыре серийных машины (заводские номера У-1 — У-4) изготовили по чертежам опытного танка (№ У-0). Три машины, убывшие на фронт, отправлялись после испытания пробегом на 30–50 км с гарантией эксплуатации на 200 километров.
Танк КВ № У-0 с первым образцом большой башни, вид сзади. Февраль 1940 года. Машина имеет выхлопные патрубки оригинальной конструкции, отличающиеся от тех, что ставились на серийных КВ (РГВА).
Хочется привести сведения о боевом применении танков КВ-1 и КВ-2, в частности, в ходе боевых действий на Карельском перешейке. Отчёт о боевых действиях танков КВ, СМК и Т-100 был составлен 4 апреля 1940 года, и в нём о машинах КВ говорилось следующее: «Танки принимали участие в боевых действиях […] в районе ст. Кямаря, полустанок Ханканиеми, ст. Перо, Эловайнен, мз. Хаяюрю, Тамисуо и г. Выборг в период с 20 февраля 1940 г. по 13 марта 1940 г.
Танк КВ-№ 3 ходил в бой — 6 раз;
Танк КВ № 0 ходил в бой — 15 раз (включая бои в декабре 1939 года. — М.К.);
Танк КВ № 1 ходил в бой — 8 раз;
Танк КВ № 2 ходил в бой — 12 раз…
I. Танки применялись при решении следующих задач:
1. Сопровождение средних и лёгких танков и наступающей за ними пехоты через оборонительные сооружения противника путём проделывания проходов в надолбах и уничтожения противотанковых орудий противника.
2. Разведки местоположения ДОТов и уничтожения огневых точек (миномётов, ПТОР) и живой силы противника, находящейся в укрытиях полевого типа.
3. Использовались как артиллерийские орудия для стрельбы с места прямой наводкой по разным целям, в том числе и для разрушения бетонных сооружений (стрельба по ДОТам положительных результатов не дала).
4. Для эвакуации с поля боя и отвода в тыл подбитых танков.
Условия зимы, лесисто-болотистая местность, наличие большого количества естественных и искусственных препятствий вынуждали танки действовать в основном вдоль дорог, так как попытки движения вне дорог на недостаточно разведанной местности приводили к застреванию танков в болотах. Например: 2 марта [1940 года] при попытке сойти с дороги, танк КВ засел в болоте, и был вытащен после 20-часовой работы.
Танк КВ № У-1 с большой башней. Февраль 1940 года. На машине смонтированы крылья так называемого «авиационного» типа, внутри которых размещался ЗИП. Впоследствии от них отказались (РГВА).
II. Тактико-технические свойства танков, выявившиеся в результате их боевой работы:
1. Высокая сопротивляемость брони действию бронебойных снарядов калибра 37–45 мм, выпущенных с дистанции 150–250 м. Так, например:
а) Танк КВ № 0 имел 22 прямых попадания (учитывая боевые действия в декабре 1939 года);
б) Танк КВ № 3 имел 17 прямых попадания (из них 12 в корпус и 5 в ходовую часть)…
2. Хорошая проходимость и манёвренность на поле боя.
Танки легко преодолевали поле боя, изрытое воронками глубиной 1–1,5 метра и шириной 2–3 метра. Проделывали проходы в лесу при диаметре деревьев 50 см. Преодолевали канавы, наполненные водой, глубиной в 1 метр и шириной 3 метра, рвы шириной 4,5–5 метров, снежный покров 0,8–0,9 метров, подъёмы до 35 градусов и двигались при крене 30–35 градусов.
За время работы не было ни одного случая сваливания гусениц при разворотах и кренах.
3. Способность проделывать проходы в каменных надолбах, врытых в землю, путём разрушения их огнём из 152-мм орудий, что подтверждается следующим:
а) 9 марта 1940 г. танк КВ № 3 выпустил по каменным надолбам, врытым в землю, 8 снарядов, и сделал проход в 2 раза шире, чем габарит машины.
б) В районе Тамисуо для проделывания прохода в надолбах аналогичного типа шириной в 6 метров было израсходовано 15 152-мм снарядов. Огонь вёлся с дистанции 50–80 метров.
4. Способность проходить через отдельные противотанковые мины.
При наезде на мины в танке ощущалось только сотрясение от их взрыва, но разрушительного действия ходовой части и прекращения движения танка не происходило (от взрывов мин выбивало 1–2 катка, рвало часть трака, что не вызывало остановки танка)…
Третий по счёту серийный КВ — № У-3. Февраль 1940 года. На правом борту башни имеются дополнительные скобы для укладки брезента. Как и У-1, танк оснащён крыльями «авиационного» типа. На стволе гаубицы установлена крышка для защиты от попаданий внутрь осколков и пуль. После проведения испытаний её демонтировали (АСКМ).
5. Хорошие тяговые качества, обеспечивающие эвакуацию танков других марок с поля боя.
Примеры.
[…] Танк КВ отбуксировал с поля боя танк Т-100, а также танк своей марки. Но были случаи, когда танк КВ не мог буксировать однотипный танк и буксировка производилась двумя танками.
III. Характеристика работы материальной части машин.
…Танки КВ.
Прошли 200–300 км. Моторы работали безотказно. Механизмы и агрегаты работали хорошо. Торсионная подвеска позволяет двигаться при частичном её повреждении, как то — потери 2–3-х катков. Так, 10 марта 1940 г. взрывом фугаса было выбито по 2 передних катка с каждой стороны, и всё же танк самостоятельно вышел из боя и возвратился в расположение своих войск, пройдя при этом 8 км, и был способен двигаться дальше.
Недостатки:
Срываются болты и шпонки привода топливного насоса. Не выдерживают нагрузки проушины стяжных лент тормозов. При нагреве масла свыше 50 градусов его выбивает через воздушные трубки. Не отработан конструктивно спуск масла из двигателя и масляного бака. Мал угол обзора водителя. Рычаг для управления не удобен. Отверстия для пулемётов очень велики, и по ним ведут огонь снайпера, поэтому в бою пулемёты не использовали, а отверстия закрывали заглушками. Радист не имеет вооружения. Конструкция пеногашения себя не оправдывает и требует изменения. Регулировка тяг КПП затруднена. Ограничители торсионов при взрыве фугасов летят (было 2 случая).
IV. Выводы и предложения.
1. Танки являются мощным средством для уничтожения противотанковых орудий, полевой артиллерии, а также других огневых точек, находящихся в укрытиях полевого типа. Способны проделывать проходы в надолбах из камня, врытых в землю, артогнём прямой наводкой с близких дистанций.
2. Броня танков не пробивается 37–45 мм бронебойными снарядами с предельно близких дистанций 100–250 м.
3. Применяемые противником мины при наезде на них танков не производили разрушительного действия на ходовую часть и не прекращали движения.
4. Танки, обладая сильной бронёй и мощным огнём, хорошей проходимостью на препятствиях, производят сильное моральное воздействие на противника, сея в его рядах панику, и в то же время поднимают боевой дух наших войск.
5. Полностью обеспечивают эвакуацию с поля боя подбитых танков Т-28, БТ, Т-26 и частично танков своего же типа.
Для устранения выявленных недочётов необходимо:
По танкам КВ.
а) Усилить привод топливного насоса.
б) Соединения тяг КПП вывести ближе к вентилятору.
в) На ствол пулемёта поставить предохранительный щиток для защиты от пуль.
г) Усилить буксирные серьги и соединительные пальцы тросов.
д) Радисту поставить пулемёт.
е) Увеличить угол обзора водителя.
ж) Облегчать торсионы на стоянках, т. к. были случаи их поломки, когда танк стоял на месте.
з) Изогнуть рычаг управления, приблизив его, таким образом, к водителю.
и) Поставить вентилятор».
В ходе боевых действий выявилось большое количество технических недостатков и недоработок новых тяжёлых танков: частая разрегулировка главного сцепления, высокие температуры и разрушение игольчатых подшипников и подшипников в бортовых фрикционах, течи сальников бортовых редукторов, сработка шестерён в коробке перемены передач. Поэтому представители военной приёмки на Кировском заводе получили указание — выявить все недочёты в конструкции КВ и устранить их на десяти танках установочной партии.
Поэтому уже с машины У-5 завод начал пересматривать конструкцию всех узлов и механизмов. Военпред на Кировском заводе А. Шпитанов в своей оперсводке за март 1940 года сообщал: «За март месяц в монтаж поступило 4 корпуса КВ. Одна машина № У-4 с большой башней и системой М-10 окончательно принята военпредом. Отправка задержана по указанию военного комиссара АБТУ КА до получения разнарядки АБТУ КА.
Вторая машина № У-5 (пятая из установочной партии) из-за перегрева бортовых фрикционов не выдержала военпредовского пробега на 80 км и 2-х контрольных пробегов на 20 км. После 2-х переборок бортового фрикциона снова готовится к контрольному испытанию.
Третья машина № У-6 также не выдержала военпредовского пробега. В коробке передач лопнул подшипник и скрутило валик привода к маслопомпе.
Машина № У-1 ещё не окончена монтажом.
Запаса корпусов КВ на апрель (кроме вышеперечисленных) на Кировском заводе не имеется».
По первоначальному плану в 1940 году Кировский завод должен был изготовить всего 50 танков КВ, отработать их конструкцию и с 1941 года перейти на крупносерийный выпуск. Однако в июне 1940 года (по май 1940 года включительно было сдано 10 КВ № У-1 — У-10, из них четыре КВ-2. — Прим. автора) появляется постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б), согласно которому годовое задание увеличивалось до 230 КВ. В заводских и военпредовских документах того времени данное решение именовалось «Сталинским заданием».
Естественно, что столь значительное увеличение танковой программы потребовало от Кировского завода перестройки всей работы. К выполнению задания привлекались не только цеха, занимавшиеся танковым производством, но и другие подразделения и отделы предприятия. Одновременно с этим велась большая работа по улучшению конструкции КВ. В июне — июле 1940 года два танка — У-1 и У-7 — проходили длительные испытания, по результатам которых в конструкцию КВ внесли большое количество доработок.
Несмотря на это, качество новых тяжёлых танков оставалось всё ещё низким. В июле военпреды даже прекратили на время приёмку КВ из-за того, что при сдаточных пробегах у машин выявились крупные недостатки, основными из которых были:
— не производил очистки воздуха воздухофильтр, из-за чего преждевременно выходили из строя двигатели;
— изнашивались шестерни коробки перемены передач, особенно 2-й и 4-й скоростей;
— температура бортовых фрикционов доходила до 120–130 градусов.
Тем не менее, в июле было сдано 15 КВ, из них 10 КВ-2.
Для исправления ситуации с качеством машин на специальном совещании у директора Кировского завода, прошедшем 17 июля в присутствии начальника бронетанкового управления ГАБТУ КА военинженера 1-го ранга Коробкова, в срочном порядке приняли ряд решений как по улучшению существующих агрегатов КВ, так и разработке новых. В результате к концу месяца спроектировали два варианта бортовых фрикционов, новый сухой воздухофильтр, замок на коробку перемены передач и ряд других агрегатов. В августе их испытали на танке У-7, который находился на заводе в качестве опытной машины, и часть из них ввели в серийное производство.
Всего за август 1940 года военпреды приняли 20 КВ (из них 10 КВ-2), ещё два танка прошли заводской пробег, и 8 корпусов находилось на монтаже.
Здесь хочется сделать небольшое отступление и рассказать о том, как вёлся учёт изготовленных на Кировском заводе КВ, а также их приёмка и отправка в войска. Многие авторы, занимающиеся историей отечественного танкостроения того времени, зачастую говорят о том, что довольно сложно подсчитать реальный выпуск танков, пишут о якобы имевших место приписках и беспорядке, царившем в советских документах того времени. На самом деле система учёта и отчётности в СССР была довольно жёсткой, очень чёткой и логичной. Ни о каких «приписках» или «двойной бухгалтерии» и речи не было. Посмотрим, как обстояло дело на самом деле.
Прежде всего, между заказчиком (ГАБТУ КА) и исполнителем (в нашем случае Кировским заводом) заключался «Договор на продукцию, сдаваемую через военпреда Заказчика». В этом документе определялись цены на танки, порядок их приёма, отправки и оплаты, сроки поставки и т. п. Что касается приёмки готовых машин КВ, то она велась по определённой схеме, утверждённой ГАБТУ КА и наркоматом тяжёлого машиностроения (в состав последнего входил Кировский завод) специальными приказами и директивами. Это происходило следующим образом.
После того как танк был собран, он принимался отделом технического контроля (ОТК) завода, а затем направлялся в 40-километровый заводской пробег для проверки правильности монтажа и регулировки узлов и агрегатов. После устранения выявленных недостатков (если они обнаруживались), КВ поступал на сдаточный 50-километровый пробег (в документах он ещё именовался военпредовским), который проводили представители военной приёмки ГАБТУ КА при участии ОТК завода. Машина считалась принятой, если она прошла эту дистанцию без серьёзных поломок. В случае, если в танке что-то ломалось, после ремонта он поступал на так называемый контрольный пробег (ещё назывался контрольно-сдаточным), в котором проверялась работа отремонтированного узла или агрегата. Километраж данного испытания определялся военпредом. Несмотря на указания ГАБТУ КА о минимально возможном километраже при пробегах (чтобы сберечь моторесурс новых танков для их последующей эксплуатации в войсках), некоторые КВ, особенно сборки 1940 года, ходили в контрольные пробеги 3–4 раза, пройдя при этом до 180 км.
Помимо ГАБТУ КА приёмку КВ вели также представители других ведомств. Так, военпреды Главного артиллерийского управления Красной Армии принимали установку орудий, пулемётов ДТ, оптических прицелов, работу подъёмного и поворотного механизмов. Военпреды Управления связи РККА осуществляли приём и контроль за работой радиостанции 71-ТК-3 и танкового переговорного устройства.
После приёмки всеми военпредами машина поступала в малярный цех, где её мыли и окрашивали. Затем КВ направляли на участок окончательной сборки, где проверяли подтяжку всех соединений, заправляли танк горючим, снабжали его ЗИПом, инструментом. Здесь же КВ осматривал представитель ОТК завода, после чего танк вновь предъявляли военпреду ГАБТУ КА, который принимал его под пломбу — в таком виде машина ждала отправки в войска. Кстати, если танк оставался в распоряжении завода (например, для проведения опытных работ) это тоже отражалось в документах военной приёмки.
При начале изготовления на заводе на каждый КВ заводилось так называемое дело машины, в которое вносились номера корпуса, башни, двигателя, пушки, коробки перемены передач и т. д., а также информация о ходе её сборки (включая фамилию бригадира), дефектах, обнаруженных в ходе заводского и военпредовского пробегов. При окончательной приёмке каждого КВ составлялся акт, который подписывали представители Кировского завода (в 1940–1941 годах начальник танкового отдела Ланцберг) и старший военпред (в 1940–1941 годах военинженер 2-го ранга А. Шпитанов). Отметка об этом делалась в деле машины, а также в журнале пробегов и журнале окончательно принятых танков (два последних вели военпреды). Только после составления акта приёмки заказчик (ГАБТУ КА) выписывал исполнителю (Кировскому заводу) документы на оплату танка.
При передаче КВ в войска на него заводился формуляр, содержащий основные сведения о машине (номер корпуса, башни, двигателя и т. п.), который отправлялся вместе с танком. Дело машины оставалось на заводе — в случае поступления рекламации из армии по нему легко можно было установить тех, кто допустил некачественную сборку.
При отправке КВ в войска из части, в которую они направлялись, приезжали приёмщики — как правило, механики-водители с несколькими техниками-командирами, а также отделение охраны. Старший команды принимал у военпреда танки, а также положенный ЗИП (в том числе и ротный), о чём составлялся соответствующий акт. КВ грузились в эшелон и обязательно закрывались брезентом — до начала войны отправлять танки открыто не разрешалось. Также категорически запрещалась отправка танков без представителей воинской части: за этим строго следили и такой практики ни до войны, ни после её начала не было. Теперь что касается учёта изготовленных танков. Заводы промышленности направляли в вышестоящую инстанцию (наркомат) декадные, ежемесячные, квартальные и годовые сводки о выполнении плана. В них указывалось количество собранных за каждый месяц танков, принятых ОТК, прошедших заводской пробег и предъявленных представителям военной приёмки на заводе. Таким образом, можно говорить о том, что промышленность предоставляла ежемесячные сведения о числе окончательно собранных машин.
Военпреды в своих ежемесячных «Оперативных сводках» (так официально назывались эти документы) указывали, сколько надлежало поставить танков по плану и сколько поставлено (то есть принято приёмкой) с начала года и за текущий месяц, сколько отгружено с завода. Если среди поставленных имелись машины более ранней сборки (например, среди принятых в декабре были изготовленные, но не принятые в ноябре), то их количество указывалось в примечании. Наряду с числом готовых танков в сводках могли быть сведения о том, сколько КВ находится в заделе на первое число месяца.
Танк КВ № У-3, вид спереди. Февраль 1940 года. На этом фото хорошо видна крышка, установленная на стволе гаубицы, и механизм для её открытия и закрытия (АСКМ).
Испытание танка № У-1 с большой башней. Район Ленинграда, июнь 1940 года. На этом фото хорошо видна крыша танка (АСКМ).
Вместе с оперативной сводкой подавалось так называемое «Извещение об отправке продукции с Кировского завода» за тот же месяц. В этих документах (за месяц их могло быть несколько) указывались сведения об отгружённых с завода машинах с указанием их заводских номеров, военного округа и части, в которые они направлялись, даты убытия с завода и номер транспорта (эшелона). Оперсводки за прошедший месяц направлялись в ГАБТУ КА, как правило, не позднее третьего числа нового месяца.
Помимо оперативных сводок за месяц, существовали ещё и так называемые декадные сводки (за декаду каждого месяца), составляемые военпредами. В них указывалось количество танков, принятых ОТК завода и военпредами, а также давались сведения о числе отгружённых КВ за декаду с указанием их заводских номеров и места назначения.
Как видно, система учёта, приёмки и отправки танков КВ (да и другой военной продукции) в Советском Союзе была довольно сложной и многоуровневой. Однако это позволяет очень точно (до машины) разобраться не только в количестве изготовленных боевых машин, но и в том, куда и когда какие из них отправили с завода.
К сентябрю 1940 года на Кировском заводе было принято 52 серийных танка КВ, из которых почти половину — 24 машины — составляли КВ-2.
К этому моменту стало окончательно ясно, что «большая башня с системой М-10, спроектированная экстренно в период финляндского конфликта, требует больших переделок и доработки». Среди основных недостатков башни назывались её большая масса, слабый погон, недоработанный поворотный механизм (башня тяжело вращалась) и стопор для крепления «по-походному» (его часто срывало).
По заданию ГАБТУ КА в августе 1940 года конструкторское бюро СКБ-2 Кировского завода приступило к проектированию так называемой «большой пониженной башни» для установки 152-мм гаубицы М-10. В сентябре первый опытный образец такой башни изготовили на Ижорском заводе, установили на танк КВ № У-7[1] и в октябре испытали на артиллерийском научно-испытательном полигоне (АНИОП) под Ленинградом.
Результаты были признаны положительными, и Ижорский завод (он выпускал корпуса и башни для КВ) получил задание на организацию серийного выпуска таких башен. По сравнению с первым вариантом, спроектированным в ходе советско-финляндской войны, «большая пониженная башня» для КВ-2 имела меньшие габаритные размеры и массу, а также была проще в производстве. Сначала выпуск новых КВ-2 планировалось начать в октябре 1940 года, но из-за затянувшихся испытаний сделать это не удалось. Военпред А. Шпитанов сообщал по этому поводу: «В октябре месяце должны были танки выпускаться как с малыми башнями, так и с большими. Ввиду неподачи в срок двух образцов пониженных больших башен с Ижорского завода монтаж и испытание установки артсистемы М-10 затянулось до 1 ноября. Поэтому во избежание срыва программы октября месяца вынуждены были танки в октябре месяце выпускать только с малыми башнями. Результаты испытания на АНИОПе окончательно ещё не известны, но даже при положительных выводах [по] артсистеме М-10 Кировский завод времени на ноябрьскую программу иметь не будет. Во избежание срыва выпуска ноября необходимо дать срочные указания Ижорскому заводу о форсированном выпуске малых башен до полного количества по решению Правительства — до 130 штук. ГИЗ в данный момент изготавливает только большие башни».
В ноябре 1940 года Кировский завод сдал 37 КВ, из которых было 25 штук КВ-2 с «пониженными» башнями.
Пик производства КВ в 1940 году пришёлся на декабрь — в этом месяце было принято 70 танков КВ, большую часть из которых составляли КВ-2 (62 машины). Правда, танки всё ещё имели большое число различных недоработок и дефектов. Так, военпреды отмечали следующее количество недостатков у машин ноябрьской и декабрьской сборки, обнаруженных в ходе сдаточных пробегов:
«1. Разрегулировался главный фрикцион — 8;
2. Разрегулировка тормозных лент и рычагов управления — 21;
3. Разрегулировка скоростей и замка КПП — 13;
4. Не горит освещение в машине (замыкание и перегорание предохранителей) — 6;
5. Отказали в работе стартёры — 4;
6. Отказал в работе тахометр — 7;
7. Отказал в работе спидометр — 2;
8. Разъединение тяг борт. фрикционов, гл. фрикционов и тормозов — 1;
9. Течь масла в КПП — 5;
10. Течь борт. передач — 2;
11. Сгорели подшипники чашек борт. фрикциона — 1;
12. Отказал в работе двигатель (поломка масло-помпы и заклинка верт. валика) — 2;
13. Отказала в работе 1-я скорость КПП — 11;
14. Сбилась регулировка двигателя — 2;
15. Не работает топливомер — 1;
16. Плохо работает и не работает гудок — 19;
17. Травит воздух в краны редуктора — 6;
18. Течь воды в дюритовых соединениях — 3;
19. Течь газойля в кране перекрытия баков — 3;
20. Течь масла в кран «Зима-лето» — 4;
21. Не работает манометр топлива — 8;
22. Течь газойля в кран манометра — 5;
23. Задевание и заедание тяг борт. и глав. фрикционах — 7;
24. Течь масла из поворотного механизма — 3;
25. Течь газойля в штуцера — 10;
26. Не работают масловодо-аэротермометры — 2;
27. Течь масла в штуцера — 11;
28. Высокий нагрев борт. фрикциона — 2;
29. Прорвало коллектора дизеля по сварному шву — 1».
К производству танков КВ-2 Кировский завод вернулся лишь в мае 1941 года — из 70 машин майского выпуска их было 60. Ещё 40 КВ-2 сдали в июне, после чего выпуск КВ-2 окончательно прекратили. Таким образом, в 1940–1941 годах Ленинградский Кировский завод изготовил 204 танка КВ-2, из них 24 машины имели первый вариант большой башни.
На базе танков КВ-2 не создавалось никаких опытных машин. Единственное исключение — установка на одну из машин (танк № Б-9680 выпуска декабря 1940 года, отправлен в Горький без вооружения) 107-мм танковой пушки ЗИС-6. Это орудие разрабатывалось на заводе № 92 в Горьком для нового тяжёлого танка КВ-3, производство которого должно было начаться в июле 1941 года.
В июне 1941 года 107-мм пушка ЗИС-6 была смонтирована в КВ-2 и прошла испытания стрельбой. Однако из-за неготовности танка КВ-3 к производству и начавшейся войны, все работы по ЗИС-6 свернули. Судьба танка КВ-2, находившегося на заводе № 92, автору неизвестна.
Танк КВ № У-1 преодолевает брод в ходе испытаний. Район Ленинграда, июнь 1940 года. Хорошо видно, что у отверстия забора воздуха для охлаждения двигателя установлен защитный экран (АСКМ).
Ещё одной интересной работой, правда, так и не вышедшей из стадии проекта, стала экранировка КВ-2. Дело в том, что постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 548–232 сс от 15 марта 1941 года Кировскому и Ижорскому заводам предписывалось к 1 мая разработать и изготовить два опытных образца танков КВ-1 и КВ-2 с дополнительным броневым экраном толщиной 25–30 мм, к 15 мая отработать чертежи и технологию и с 1 июня начать выпуск экранированных машин. Кроме того, предполагалось заэкранировать ранее изготовленные КВ, находящиеся в войсках.
9 мая 1941 года специально созданная комиссия из представителей Кировского и Ижорского заводов, а также ГАБТУ КА рассмотрела проекты экранировки. Предполагалось корпуса и башни КВ-2 экранировать 25-мм бронёй, при этом экраны крепились «болтами диаметром 48 мм (из спец. стали) к броневым планкам толщ. 50 мм, которые привариваются к основной броне.
Исключение составляют экраны на лобовой и передний лист корпуса, которые крепятся путём приварки их непосредственно к основной броне».
Общая масса экранов с планками и болтами с учётом надбавки 5 % на сварные швы составляла 1305 кг на корпус и 2620 кг на башню КВ-2, а всего на танк дополнительная масса составляла 3925 кг. Учитывая столь значительное увеличение массы КВ-2, Кировскому заводу поручалось «догрузить машину КВ-2 до полного веса с экранировкой и провести ходовые испытания по программе, составленной заводом и согласованной с представителями ГАБТУ КА».
Однако и у представителей промышленности, и у военных возникли вопросы в необходимости экранировки КВ-2. Машина и так была сильно перегружена, а дополнительная масса брони никак не способствовала повышению её боевых качеств. Поэтому директор Кировского завода Зальцман направил заместителю наркома обороны СССР Маршалу Советского Союза Кулику письмо с предложением не экранировать КВ-2. Кулик поддержал инициативу завода и 9 июня 1941 года направил члену ЦК ВКП(б) А. Жданову следующий документ: «При разработке экранировки на танк КВ-2 выявились следующие затруднения: наложение экрана весом в 4 тонны перегружает трансмиссию, ходовую часть и приводит к поломкам агрегатов танка.
При испытании опытного танка 150 (КВ-1 с бронёй 90 мм), догружённого до веса КВ-2 с экраном, в пробеге произошли поломки шестерён коробки перемены передач и скручивание ступицы барабана бортового фрикциона.
Прошу Вас о созыве представителей НКО, НКТМ, НКСП и конструкторов Кировского и Ижорского заводов с материалами по экранированию и испытаниям для решения вопроса, как быть дальше с экранированием КВ-2».
В результате до начала войны вопрос об экранировке танков КВ-2 так и не был решён, и эти танки в июне 1941 года выпускались без экранов.
УСТРОЙСТВО КВ-2Конструкция танка КВ-2 по ходовой части, двигателю, трансмиссии и другим основным агрегатам не отличалась от КВ-1. Основным отличием являлась другая башня с вооружением и иное размещение боекомплекта. Поэтому в описании основное внимание уделено именно этим моментам. Также даётся информация о внешних отличиях танков КВ-2 разных периодов выпуска.
Внутри корпус КВ-2 делился на отделение управления, боевое отделение, моторное и трансмиссионное отделения. Отделение управления находилось в передней части, в нём размещались приводы управления танком, сиденья механика-водителя и радиста, а также контрольные приборы, воздушные баллоны для запуска двигателя, радиостанция и четыре аккумуляторных батареи. В центре лобового листа корпуса находился смотровой лючок механика-водителя, а в крыше над ним — зеркальный смотровой прибор. Над сиденьем радиста имелся люк для посадки экипажа, а в днище за сиденьем механика-водителя — аварийный люк.
Боевое отделение находилось в средней части корпуса. В нём размещались сиденья командира танка, командира орудия (он же наводчик), заряжающего и замкового. Сиденья крепились в башне и вращались вместе с ней.
Вдоль бортов боевого отделения устанавливались топливные и масляные баки, а в крыше над их горловинами имелись лючки с пробками, служащие для заправки баков маслом и топливом. В днище боевого отделения под маслобаком имелся люк с пробкой для слива масла. Над боевым отделением на шариковой опоре монтировалась башня.
Моторное отделение находилось за боевым, и отделялось от последнего специальной перегородкой. В моторном отделении к днищу танка крепилась подмоторная рама, на которой находился двигатель В-2К, а вдоль бортов устанавливались радиаторы. В днище передней части моторного отделения имелся люк, закрываемый пробкой, служащий для слива воды из системы охлаждения. Листы крыши моторного отделения крепились болтами к поперечной балке корпуса танка и бортовым листам и могли сниматься. В крыше имелся люк для доступа к двигателю, два выхлопных патрубка, два отверстия для входа воздуха, охлаждающего радиаторы, и лючок для заливки воды в систему охлаждения. В перегородке между моторным и боевым отделением танка имелись две створки для доступа к двигателю, а также жалюзи для вентиляции боевого отделения и дверцы для снятия топливных и масляных баков.
Трансмиссионное отделение размещалось в кормовой части танка и отделялось от моторного перегородкой, к которой крепился кожух вентилятора. В перегородке имелись дверцы с защёлками. К днищу танка приваривалась рама для крепления коробки перемены передач, а в днище под коробкой был лючок для слива масла из КПП. На бортах трансмиссионного отделения крепились болтами картеры бортовых передач, под которыми в днище имелись лючки для слива масла, закрытые пробками на резьбе.
Танк КВ-2 с ранним образцом большой башни выпуска июля-августа 1940 года.
В кормовой части корпуса имелся карман для выхода воздуха, закрытый броневыми листами. Крыша трансмиссионного отделения съёмная, на болтах. В ней размещалось два люка для доступа к механизмам трансмиссии.
Корпус танка КВ-2 ничем не отличался от корпуса КВ-1 и собирался из катаных бронелистов толщиной 30, 40 и 75 мм. Листы соединялись между собой при помощи сварки и дополнительно укреплялись изнутри угольниками и накладками, а наиболее ответственные места усиливались гужонами. Любопытная подробность — при сварке одного корпуса КВ расходовалось 304 кг электродов (аустенитовых — 175 кг, марки «МД» — 87 кг, ОМП-5 — 32 кг и углеродистых — 10 кг).
Основным изменением внешнего вида бронекорпуса КВ-2 за время его производства стала замена люка-пробки в лобовом листе корпуса (для стрельбы из пулемёта ДТ) шаровой установкой. Это изменение пошло в серию со второй половины октября 1940 года. Таким образом, без постоянной установки ДТ в лобовом листе изготовили все 24 КВ-2 с башней раннего типа. Кроме того, эти КВ-2 имели 34 гужона в уголке на стыке нижнего и верхнего передних листов корпуса (17 сверху и 17 снизу). В сентябре 1940 года их количество сократили до 22 (11 сверху и 11 снизу).
Как уже говорилось, танки КВ-2 имели башни двух типов — раннюю, больших размеров со скошенным передним листом, и позднюю, ещё известную как «большая пониженная». Ранней башней оснащались КВ-2 из числа машин установочной партии (№№ У-1, У-2, У-3 и У-4), а также танки выпуска июля-августа 1940 года (№№ А-3603 — А-3622). Башня собиралась из плоских броневых листов толщиной 30 (крыша и днище кормовой ниши) и 75 мм (борта), сваренных между собой. Изнутри сварные швы усиливались угольниками и накладками. В крыше башни имелся один люк для посадки экипажа, два зеркальных смотровых прибора (установлены в кормовой части), а также ПТК и ПТ-5 в бронированных стаканах. В правом и левом бортах башни имелись две смотровые щели с приборами «триплекс» и два отверстия для стрельбы из револьверов, закрытые броневыми пробками. В корме находился люк для монтажа и демонтажа 152-мм гаубицы, закрытый броневой крышкой, установленной на болтах (крышка не имела петель), а также два лючка для стрельбы из пулемётов ДТ, над которыми были отверстия для прицеливания. Такой же лючок для стрельбы из пулемёта был в переднем листе башни, справа от орудия. В башне устанавливалась 152-мм гаубица М-10Т.
Следует сказать, что ранние башни танков У-1, У-2 и У-3 отличались от У-4 и других КВ-2 выпуска июля-августа 1940 года расположением скоб для посадки экипажа. Кроме того, у машины У-1 в правом борту башни имелись дополнительные смотровые щели и люк-пробка для стрельбы из личного оружия.
КВ-2 выпуска ноября — декабря 1940-го и мая — июня 1941 года получили так называемую большую пониженную башню. По сравнению с предыдущей она имела меньшие размеры и более простую форму.
В новой башне был установлен пулемёт ДТ, спаренный с гаубицей, а также ещё один ДТ в шаровой установке в кормовом листе башни. В кормовой части появилась дверца, служащая для демонтажа ствола гаубицы и загрузки боекомплекта. Она закрывалась болтами и имела отверстие для стрельбы из личного оружия. В крыше башни имелся люк для посадки экипажа, два вентилятора, четыре зеркальных смотровых прибора, закрытых броневыми колпаками и установка приборов ПТ-5 и ПТК в броневых стаканах.
Между собой пониженные башни выпуска 1940-го и 1941-го годов отличались следующим: в 1940 году бронировка смотровых приборов на крыше приваривалась, а в 1941-м крепилась на болтах (из-за сварки в броне крыши часто появлялись трещины); в 1940-м передний и задний листы крепились к бортовым в «замок» и сваривались, а в 1941-м появились гужоны (семь спереди и сзади). Кроме того, у КВ-2 выпуска 1941 года на правой и левой стороне бронировки маски пушки появились вырезы под болты (на машинах 1940 года вырезов не было).
Основное вооружение танка КВ-2 состояло из 152-мм гаубицы М-10Т, разработанной на базе полевой гаубицы М-10 образца 1938 года. Танковый вариант М-10Т имел укороченный ствол длиной 23,1 калибра (у М-10 — 24,3 калибра). Гаубица имела раздельное заряжание и поршневой затвор, что потребовало ввести в экипаж КВ-2 шестого члена экипажа — замкового.
Люлька гаубицы имела корытообразную форму и несла на себе ствол, направляя его при откате по полозкам. Внутри люльки размещались тормоз отката и накатник. Снаружи люлька закрывалась обоймой с цапфами, на которых люлька качалась в рамке. Снизу к обойме цапф крепился зубчатый сектор подъёмного механизма, а в передней части обоймы были кронштейны для крепления бронемаски. На задней части коробки люльки имелся кронштейн, на котором крепился откидной лоток. При заряжании гаубицы лоток откидывался на люльку и служил для направления снаряда при его досылке в камору орудия. При закрытом затворе лоток поднимался вверх и служил ограждением при откате ствола при выстреле.
Качающаяся часть М-10Т своими цапфами устанавливалась в подшипниках рамки, которые в свою очередь закреплялись болтами. Рамка вставлялась в амбразуру переднего листа башни и крепилась к нему болтами. Сзади рамка имела специальные щёки, в которых устанавливались подшипники боевого вала и стопоры походного крепления качающейся части гаубицы. Кроме того, на левой щеке крепилась коробка подъёмного механизма.
Снаружи установка гаубицы закрывалась бронемаской, представлявшей собой короб, сваренный из броневых листов. Бронемаска болтами крепилась к специальным кронштейнам обоймы цапф, при этом между маской и кронштейном имелись специальные резиновые амортизаторы. Они предохраняли цапфы от прямого удара при попадании снаряда в бронемаску. При попадании снаряда резина сжималась, и маска садилась на упорные заточки неподвижного бронекорыта. Последнее предохраняло артиллерийскую систему от осколков и пуль, и сваривалось из штампованных бронедеталей. Корыто крепилось к переднему листу башни болтами изнутри. Для предохранения ствола гаубицы от осколков и пуль снаружи на него надевались специальные броневые кольца (из 10 мм брони), закреплённые специальной гайкой.
Танк КВ-2 (№ У-4). Весна 1940 года. Крылья «авиационного» типа демонтированы (АСКМ).
Установка гаубицы М-10Т в КВ-2 получила обозначение МТ-1, причём этот индекс относился именно к установке, а не к башне. Поэтому то, что некоторые авторы называют КВ-2 с пониженной башней как МТ-2 неправильно. Все КВ-2, независимо от типа башни, оснащались гаубицей М-10Т в установке МТ-1.
Боекомплект в КВ-2 с башней раннего типа размещался следующим образом: все снаряды, уложенные в специальные кассеты или пеналы, находились на полу боевого отделения. Заряды помещались в нише башни (по 14 штук слева и справа) и в отделении управления, справа от механика-водителя.
Танк КВ-2 (№ У-4), вид спереди. Хорошо видна установка фары, звукового сигнала и антенный ввод. При ретушировании негатива закрасили установленные на башне скобы для посадки экипажа (АСКМ).
Пулемёты ДТ не имели стационарных установок (только кронштейны у отверстий для стрельбы) и перевозились в специальных укладках в боевом отделении. Диски для пулемётов размещались под орудием (16 дисков), справа (15 дисков) и слева (5 дисков) на стенках башни и справа от механика-водителя над укладкой зарядов (10 дисков). Кроме того, в боевом отделении имелась укладка из 27 гранат Ф-1.
У машин с пониженной башней снаряды в футлярах также находились на полу боевого отделения, заряды в кормовой нише справа (12 штук) и слева (8 штук), на правой и левой стенке башни (по 4 штуки) и справа от механика-водителя (8 штук).
Диски для пулемётов находились под и над орудием, справа и слева на стенках башни, справа от механика-водителя над укладкой зарядов и в кормовой нише (всего 49 дисков). Также в боевом отделении имелась укладка на 27 гранат Ф-1.
Для стрельбы из гаубицы использовались телескопические прицелы Т-5 или ТОД-9 и перископические ПТ-5 или ПТ-9. В качестве боеприпасов могли использоваться осколочно-фугасные, бетонобойные или полубронебойные снаряды (о боеприпасах подробнее будет рассказано чуть позже).
Механизм поворота башни имел ручной и электрический приводы, а для вертикального наведения использовался ручной секторный подъёмный механизм.
При заряжании гаубицы открывался затвор, опускался лоток на люльку, снаряд клался на лоток, вдвигался в камору и затем досылался специальным прибойником-досылателем. При этом отмечалось, что «досылка должна производиться энергично, для того, чтобы поясок снаряда врезался в нарезы, иначе в момент выстрела возможна авария орудия». Движение танка с заряженной гаубицей не разрешалось «во избежание сползания снаряда в каморе от тряски».
На танке КВ-2, как и на КВ-1, устанавливался 12-цилиндровый дизельный двигатель В-2К мощностью 600 л.с. при 2000 об/мин, эксплуатационная мощность 500 л.с. при 1800 об/мин. Двигатель имел водяное охлаждение — два радиатора общей ёмкостью 60 л. Топливо в дизель подавалось принудительно при помощи топливного насоса НК-1. Ёмкость бензобаков составляла 615 л.
Трансмиссия состояла из многодискового главного фрикциона сухого трения (ферродо по стали), пятиступенчатой коробки перемены передач, многодисковых бортовых фрикционов сухого трения с ленточными тормозами и двух бортовых редукторов.
Ходовая часть состояла из шести опорных катков с внутренней амортизацией, трёх обрезиненных поддерживающих катков, направляющего и ведущего колёс (на один борт). Подвеска опорных катков торсионная. Гусеница состояла из 87–90 траков шириной 700 мм.
На машинах КВ-2 установочной партии, июльского и, возможно, части танков августовского выпуска, устанавливались штампованные опорные катки с внутренней амортизацией, имевшие в диске восемь отверстий, служивших для вентиляции резиновых амортизаторов. В августе 1940 года число отверстий в диске сократилось до шести. В таком виде катки выпускались до июня 1941 года.
Поддерживающие катки на ленинградских КВ встречаются двух видов: литые, с шестью рёбрами жёсткости, и штампованные, без рёбер. Последние устанавливались на танки с марта 1941 года.
На танках КВ выпуска 1940 года очиститель ведущего колеса (грязеочиститель) собирался на болтах из двух деталей, что приводило к его поломкам при движении танка по тяжёлым грунтам. В начале 1941 года его конструкцию усилили, и теперь он отливался одной деталью.
Электрооборудование КВ выполнялось по однопроводной схеме, напряжение 24 В. Источниками электроэнергии служили генератор ГТ-4563А мощностью 1 кВт и четыре аккумуляторные батареи 6-СТЭ-144 по 144 А/ч каждая.
Все танки КВ-2 оснащались радиостанцией 71-ТК-3 и танковым переговорным устройством ТПУ-4бис.
На танках КВ-2 выпуска 1940 года ЗИП укладывался в три ящика на надгусеничных полках: один на правой и два на левой. На левой же полке крепилась двуручная пила. На КВ-2 выпуска 1941 года размещение ящиков изменилось: теперь на левой полке крепился один, а на правой два ящика, а крепление пилы перекочевало на внутреннюю часть крышки заднего ящика с правой стороны.
На КВ имелось два типа буксирных тросов — с плетёными и литыми коушами. Плетёные имели все КВ-2 выпуска 1940 года, а литые — машины производства 1941-го.
Как минимум на одном КВ-2 (машина, проходившая ремонт на Кировском заводе в Ленинграде в августе 1941 года) были смонтированы дополнительные топливные баки прямоугольной формы (на надгусеничных полках). Такие баки также ставились на КВ-1 выпуска августа — сентября 1941 года.
ТАНКИ КВ-2 В ВОЙСКАХПо окончательно утверждённой 6 июля 1940 года организации механизированный корпус РККА должен был состоять из двух танковых и моторизованной дивизий, а также корпусных частей. Каждая из двух его танковых дивизий включала в себя два танковых (в каждом четыре батальона — один тяжёлых, два средних и один огнемётных танков), мотострелковый, артиллерийский полки и ряд других частей и должна была иметь на вооружении среди прочих 105 КВ (по одному батальону — 52 машины — в каждом полку).
Именно по такому штату формировались танковые дивизии первых девяти мехкорпусов в 1940 году. Однако производство тяжёлых танков значительно отставало от планов формирования — напомним, что за 1940 год всего было изготовлено 373 КВ. А в связи с формированием ещё 20 механизированных корпусов (решение об этом было принято в начале февраля 1941 года) полное укомплектование полков танковых дивизий машинами КВ вообще отодвигалось на неопределённый срок. Поэтому директивами наркома обороны от 20 февраля 1941 года танковые полки переводились на новый штат, по которому их первые танковые батальоны (на КВ) переформировывались с пятиротного на трёхротный состав (по десять машин в роте и танк командира батальона). Теперь батальон насчитывал 31 КВ, и ещё один КВ имелся в составе взвода танков командования дивизии. Таким образом, с февраля 1941 года в танковой дивизии мехкорпуса насчитывалось 63 КВ (а всего 375 танков). Однако окончательно переформирование батальонов тяжёлых танков в дивизиях завершилось в марте 1941 года. При переходе на новый штат было скорректировано и количество КВ-2 в батальонах тяжёлых танков: при смешанной комплектации предполагалось вооружить одну роту (10 машин) КВ-2, а остальные КВ-1. При такой организации в танковой дивизии числилось 20 КВ-2 и 43 КВ-1 (например, в 4-й танковой 6-го мехкорпуса). Однако по факту встречались различные варианты сочетания КВ-1 и КВ-2 в танковых полках (к примеру, 15-й танковый полк 8-й дивизии 4-го мехкорпуса к 22 июня 1941 года — 15 КВ-1 и 15 КВ-2).
Благодаря сохранившимся сводкам по отгрузкам танков КВ с Ленинградского Кировского завода, которые старший военпред на ЛКЗ А. Шпитанов отправлял в ГАБТУ КА, можно установить, куда отправлялись танки КВ-2 (см. таблицу).
Здесь следует сказать о том, что ещё 4 ноября 1940 года ГАБТУ КА совместно с дирекцией Кировского завода составило и утвердило план модернизации находящихся в войсках танков КВ, на которых были установлены недоработанные коробки перемены передач (без замка). В это количество включались как все машины установочной партии, так и танки июльского выпуска 1940 года (всего 31 машина, из них 25 КВ-2). По утверждённому графику предполагалось все работы провести в январе — мае 1941 года, при этом на них должны были ставиться новые коробки перемены передач, бортовые фрикционы и некоторое другое оборудование по образцу КВ выпуска 1941 года.
Танк КВ-2 (№ У-4), вид сзади. Хорошо виден съёмный лист на корме башни, служащий для установки и демонтажа 152-мм гаубицы МТ-1 (танковый вариант гаубицы М-10), а также отверстия для стрельбы из пулемёта ДТ справа и слева от него (АСКМ).
К 15 апреля 1941 года на Кировский завод прибыло 14 подлежащих модернизации танков, из них один КВ-2 (№ У-2 из состава 8-й танковой дивизии КОВО). Однако военпреды сообщали в ГАБТУ КА, что несмотря на наличие утверждённого графика, к работам ещё не приступали «по причине того, что в заделе нет основных узлов, таких как КПП и б/фрикционы». Поэтому дальнейшую отгрузку из войск подлежащих модернизации КВ приостановили, а Кировский завод приступил к этой работе только во второй половине мая 1941 года. По состоянию на 20 мая разобрали для ремонта семь прибывших КВ, но до начала Великой Отечественной войны закончить работу не удалось, хотя 16 июня для модернизации доставили ещё два КВ-2 из 2-й танковой дивизии ПрибОВО (№ А-3604 и № А-3622). Таким образом, на Кировский завод прибыло из РККА 16 КВ, из них три КВ-2.
Исходя из данных отгрузки и приведённых сведений о модернизации, посмотрим, как распределялись танки КВ-2 к началу Великой Отечественной войны.
В Прибалтийском военном округе все КВ-2 — 18 штук — имелись во 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса. Что касается Западного Особого военного округа, то по документам отгрузок с Ленинградского Кировского завода в его танковые части отправили 22 КВ-2. О распределении этих машин можно узнать из сводной ведомости обеспечения Западного Особого военного округа боевыми и вспомогательными машинами, датированной 15 апреля 1941 года. Согласно этому документу, 20 КВ-2 числились в 4-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса и ещё один — в 7-й дивизии того же корпуса. Исходя из этого документа, последний, 22-й КВ-2 из всех, имевшихся в ЗапОВО, входил в состав 11-го механизированного корпуса, который к 15 апреля имел 3 танка КВ. В указанной выше «ведомости обеспечения боевыми машинами» нет разбивки по типам машин КВ 11-го мехкорпуса. Известно только, что 2 из них были в 29-й и один в 33-й танковых дивизиях этого соединения. По мнению автора, КВ-2 скорее всего был в 29-й, которая размещалась в Гродно. Это предположение основано на том, что за пять дней до начала войны в это соединение отгрузили с Кировского завода 20 танков КВ-2. Это была последняя довоенная отправка КВ, и на её судьбе следует остановиться особо.
Как следует из приведённой выше таблицы отгрузок, 17 июня 1941 года с ЛКЗ убыли в Гродно 20 танков КВ-2, предназначенных 29-й танковой дивизии 11-го мехкорпуса. Однако до своего конечного пункта этот эшелон не дошёл.
В телеграмме, направленной в ГАБТУ КА начальником БТУ ЗапОВО Иваниным в 12.50 23 июня 1941 года, об этих машинах говорилось: «20 танков КВ предназначавшихся Гродно прибыли Лиду тчк. 5.00 часов 23 июня отправлены Барановичи распоряжение генерал-майора Петрова в/части 9406 тчк. 20 танков готовые отправке также прошу отправить Барановичи в/ч 9406 только через Минск».
Указанная в телеграмме в/ч 9406 — это 17-й механизированный корпус, командиром которого был Герой Советского Союза генерал-майор М. П. Петров. Что касается упоминаемых в телеграмме готовых к отправке 20 машин, то речь идёт о танках, ещё находящихся на Кировском заводе.
Находившиеся в Лиде 20 КВ-2 так и не добрались до Барановичей. Генерал К. Н. Галицкий, который в июне 1941 года командовал 24-й стрелковой дивизией Западного фронта, в своей книге «Годы суровых испытаний» так вспоминал о разговоре с командиром 21-го стрелкового корпуса генералом Борисовым, произошедшем вечером 25 июня 1941 года: «Основная задача вашей дивизии, — говорил он, — активной обороной сковать и задержать наступление противника, с тем чтобы нам удалось сосредоточить в районе Лиды полностью все части корпуса […]
Танк КВ № У-7 с первым образцом большой «пониженной» башни, вид спереди. Научно-испытательный артиллерийский полигон, сентябрь 1940 года (АСКМ).
Сегодня (т. е. 25 июня. — М.К.) с прибывшего на станцию Юратишки эшелона мы сгрузили восемь новых танков КВ. Кроме того, из состава отходящих частей собрали более десятка Т-34 и 15 лёгких танков Т-26. Все они имеют экипажи. Из них формируем отдельный танковый батальон, который я придаю вашей дивизии».
К сказанному следует добавить, что станция Юратишки находится примерно в 40 километрах на восток от Лиды, следовательно, эшелон с КВ двигался на Минск, а не на Барановичи, которые находятся в 80 километрах юго-восточнее Лиды. Причину этого узнать, наверное, не удастся; возможно, железная дорога на Барановичи была повреждена или забита эшелонами. Не исключена вероятность того, что эшелон КВ-2 ушёл двумя частями — одна на Барановичи, вторая на Минск. Это может объяснить, почему части 21-го стрелкового корпуса сняли с платформ только восемь танков — в противном случае, на вооружение танкового батальона поступили бы все 20 КВ-2. А укомплектовать их экипажами не составило бы труда — найти среди нескольких десятков тысяч человек 21-го стрелкового корпуса экипажи ещё для 12 тяжёлых танков вряд ли было сложно (другое дело, каков был бы уровень этих танкистов). Во всяком случае, в той ситуации, которая складывалась к 25 июня 1941 года в районе Лиды, вряд ли остались бы «бесхозными» 12 КВ-2, если бы на станции Юратишки оказался весь эшелон с 20 танками.
Танк КВ № У-7 с первым образцом большой «пониженной» башни, вид слева. Научно-испытательный артиллерийский полигон, сентябрь 1940 года (АСКМ).
Есть довольно много немецких фотографий, на которых видны стоящие на станции Лида танки КВ-2. Причём, судя по фото, их там находилось не менее шести машин. Без сомнения, это остатки эшелона из 20 КВ-2, ушедшего из Ленинграда 17 июня 1941 года. Видимо, эти машины немцы захватили где-то на железнодорожном перегоне, прибуксировали в Лиду и разгрузили. Таким образом, точно известна судьба 14 КВ-2 из 20. Судьба остальных машин ещё требует своего уточнения. Например, есть немецкое фото подорванного КВ-2, которое подписано «Лида». Если это так, то, возможно, известна судьба 15 танков.
Некоторые источники говорят о том, что часть эшелона из 20 КВ-2 всё-таки добралась до Гродно и вошла в состав 11-го мехкорпуса. Однако это не подтверждается донесениями о боевых действиях этого корпуса — в этих документах чётко сказано о трёх КВ, а также расписана их дальнейшая судьба.
Что касается КВ-2 в самом крупном из приграничных военных округов — Киевском Особом, то с ними ситуация довольно ясная. Как уже говорилось, первые две машины этого типа поступили в 8-ю танковую дивизию ещё в июле — августе 1940 года. Позже одна из этих машин была отправлена на Кировский завод для ремонта и модернизации. В декабре 1940-го — январе 1941-го года КОВО получил ещё 57 КВ-2, которые поступили на вооружение батальонов тяжёлых танков 8-й и 12-й танковых дивизий. Непосредственно перед войной — в мае — июне — округ пополнился ещё 31 КВ-2, которые направили в 41-ю танковую дивизию 22-го мехкорпуса. Таким образом, к 22 июня 1941 года в КОВО имелось 88 танков КВ-2.
Теперь посмотрим наличие КВ-2 в военных учебных заведениях и на полигонах. В мае 1941 года на Ленинградские бронетанковые курсы усовершенствования комсостава поступило два КВ-2 (один из них с ранним типом башни — № У-1). Причём в адресе отправки с Кировского завода стоит пункт назначения «Луга». На этом основании некоторые исследователи делают предположение о том, что эти КВ поступили в части 1-го мехкорпуса, дислоцировавшегося в этом районе. Однако документального подтверждения нет. Доказательством того, что эти КВ поступили на ЛБТКУКС, является письмо начальника курсов генерал-майора Болотникова, 11 июня 1941 года направленное начальнику ГАБТУ КА Я. Федоренко: «Прошу Вашего распоряжения о срочном отпуске курсам комплекта приспособлений для проверки противооткатных устройств к 152-мм орудию М-10, состоящему на вооружении танков КВ. Оно понадобится для подготовки к стрельбам, начинающимся на сборах по переподготовке в Луге с 12.6.41 г. и в дальнейшем, при обучении слушателей по профилю тяжёлых машин».
Внутренний вид «пониженной» башни танка КВ-2 через люк в кормовом листе: справа виден перископический прицел ПТ-9, под ним укладка магазинов к пулемёту ДТ и сиденье наводчика, под которым на полу видны пеналы со 152-мм снарядами. В центре хорошо виден казённик гаубицы М-10Т с поршневым затвором, а также коробка люльки орудия, на которой крепится откидной лоток (слева, в поднятом положении) (АСКМ).
В Московском военном округе к началу войны имелся всего один КВ-2, находившийся в распоряжении научно-испытательного полигона в Кубинке. Также один КВ-2 числился в Приволжском военном округе, в распоряжении 2-го Саратовского бронетанкового училища (машина с ранним типом башни). Кроме того, один КВ-2 (без вооружения) находился на заводе № 92 в Горьком. На этом танке производилась отработка установки 107-мм пушки, которой предполагалось вооружать новые тяжёлые танки КВ-3. Ещё 3 КВ-2 (с ранним типом башни) находились на модернизации на Кировском заводе в Ленинграде.
Таким образом, к 22 июня 1941 года в воинских частях (включая отправленный в Гродно эшелон), учебных заведениях и на заводах имелось 156 танков КВ-2. Это были машины, принятые военной приёмкой и поставленные на учёт в ГАБТУ КА.
Помимо этого количества, к началу Великой Отечественной войны на Кировском заводе находилось 8 КВ-2 выпуска мая 1941 года, принятых военной приёмкой, но не отправленных в войска. Кроме того, в июне ЛКЗ изготовил ещё 40 КВ-2, после чего их производство прекратилось.
Теперь рассмотрим отгрузки танков КВ-2 после начала войны. 26 июня 1941 года из Ленинграда в Минск двумя эшелонами отправили 40 КВ, из них 30 КВ-2. Однако вскоре пункт назначения изменили, и эшелоны ушли в Смоленск. После разгрузки танки поступили в состав 7-го механизированного корпуса, при этом 20 КВ-2 поступили в 14-ю, а ещё десять — в 18-ю танковые дивизии 7-го мехкорпуса.
Также 26 июня 1941 года, в 21.00, десять КВ-2 отправили в Великие Луки, в распоряжение выдвигавшегося на Северо-Западный фронт в район Даугавпилса 21-го мехкорпуса. В течение следующих четырёх дней 21-му мехкорпусу также отгрузили 20 КВ-1.
29 июня 1941 года в Кандалакшу, в распоряжение 1-й танковой дивизии 1-го мехкорпуса, с Кировского завода отправили два танка КВ-2 и четыре КВ-1.
Утром 1 июля 1941 года десять КВ (из них три КВ-2) из Ленинграда отгружаются в Псков, в распоряжение 1-го механизированного корпуса. На следующий день туда же ушёл эшелон ещё с десятью тяжёлыми танками КВ, из которых три были КВ-2. Таким образом, части действующего в районе Пскова 1-го мехкорпуса в начале июля 1941 года получили шесть КВ-2. Это были последние имевшиеся на Кировском заводе машины этого типа выпуска июня 1941 года.
Кроме того, в июле 1941 года на фронт отправили три находившихся на Кировском заводе КВ-2 (с ранним типом башни), прибывшие ещё до войны для прохождения модернизации. Два из них (№ Б-3604 и Б-3622) отгрузили 15 июля, а ещё один (№ У-2) — 17 июля 1941 года. По документам военной приёмки на ЛКЗ, танки прошли модернизацию — на них заменили воздухофильтры, топливные и масляные баки, сделали замки в коробках перемены передач (на № Б-3604 поставили новую коробку), установили сепаратор башен и башенные погоны, а также проверили и отрегулировали все агрегаты и узлы. В какие воинские части отправили эти КВ-2, автору неизвестно.
Сводные данные о наличии танков КВ-2 в воинских частях и учреждениях, а также отправке этих машин в войска после начала войны приведены в таблицах.
ПОДГОТОВКА ЭКИПАЖЕЙ ДЛЯ ТАНКОВ КВПрежде чем перейти к рассказу о боевом применении танков КВ-2, имеет смысл рассказать о том, как велась подготовка экипажей для этих боевых машин. Тем более что сам по себе танк без экипажа — груда железа, а грозным оружием делают его люди, сидящие за его бронёй. Кроме того, немаловажным фактом является подготовка и опыт командиров взводов, рот и батальонов, в составе которых действуют боевые машины, а также знания техников, обеспечивающих ремонт подбитых или поломавшихся танков. Учитывая, что в основном (кроме вооружения) программа подготовки на КВ-1 и КВ-2 была идентичной, посмотрим, как перед войной шло обучение на новые тяжёлые танки.
Как уже говорилось, первые четыре серийных КВ попали в 20-ю тяжёлую танковую бригаду, и в их освоении экипажам оказывали помощь рабочие и инженеры Ленинградского Кировского завода.
Однако при развёртывании производства новых тяжёлых танков встал вопрос о полномасштабной подготовке кадров для этих машин. Ведь и по устройству, и по боевым характеристикам КВ сильно отличался от имевшихся на вооружении Красной Армии Т-35 и Т-28, не говоря уже о Т-26 и БТ.
Прежде всего требовалось укомплектовать подразделения новых тяжёлых танков знающим новую матчасть командным и техническим составом. Для подготовки этих специалистов в августе 1940 года наркомат обороны СССР принял решение о перепрофилировании на КВ 2-го Саратовского бронетанкового училища, до этого готовившего лейтенантов и воентехников для Т-28 и Т-35 (срок обучения в танковых училищах составлял два года). В том же месяце в училище прибыли два новых тяжёлых танка — КВ-2 и КВ-1, а до конца года — ещё восемь КВ-1.
Общий вид танка КВ-2 выпуска ноября — декабря 1940 года. Машина оснащена буксирными тросами с плетёными коушами, на левом борту два ящика ЗИП (АСКМ).
Танк КВ-2 выпуска ноября — декабря 1940 года, вид сзади. Хорошо видно отсутствие гужонов крепления заднего и бортовых листов на башне, а также один ящик ЗИП на правом борту (АСКМ).
Предусмотренное на 1941 год существенное увеличение выпуска танков новых типов, в том числе и КВ, потребовало серьёзной корректировки и программы подготовки офицерского состава. Так, 1 марта 1941 года начальник ГАБТУ КА генерал-лейтенант Я. Федоренко направил наркому обороны СССР С. Тимошенко следующий документ: «Прошу утвердить следующую схему подготовки лейтенантов и воентехников бронетанковой специальности:
а) Четыре училища по подготовке лейтенантов и воентехников на средние и тяжёлые танки (Орловское, 2-е Саратовское, Ульяновское и Харьковское);
б) Два училища лёгких танков (Борисовское — БТ и Т-50, Вольское — Т-26 и Т-50);
в) Одно училище малых танков и бронемашин, огнемётных танков и техников ГСМ (1-е Саратовское);
г) Одно училище танковых техников на лёгкие танки, малые танки и бронемашины (Киевское).
На данную организацию необходимо полностью перейти с 1 августа 1941 года, начав подготовку уже сейчас».
Данное предложение нашло поддержку у Тимошенко, и с мая 1941 года в Орловское, 2-е Саратовское, Ульяновское и Харьковское училища начали поступать новые тяжёлые танки, предназначенные для подготовки офицеров.
По новому штату, каждое из вышеперечисленных бронетанковых училищ было смешанным и одновременно готовило курсантов (всего 1600 человек) на тяжёлые и средние танки. В училище имелось четыре батальона курсантов по подготовке лейтенантов и один по подготовке техников (по 300 человек в каждом). Кроме того, был специальный курс для переподготовки начсостава запаса численностью в 100 курсантов. Всего из 1600 человек 50 % училось на Т-34 и столько же на КВ. Для организации учебного процесса в составе танкового батальона обеспечения предусматривалось иметь 32 Т-34, 20 КВ и 50 Т-27. Срок обучения курсантов был установлен в два года.
Однако к началу Великой Отечественной войны выпустить курсантов успело только 2-е Саратовское БТУ — в августе 1940 года на КВ стали готовить курсантов второго курса, до этого изучавших Т-28 и Т-35. Всего в мае 1941 года Саратовское училище выпустило порядка 80 командиров и воентехников для укомплектования ими подразделений КВ. Что касается других училищ — Орловского, Харьковского и Ульяновского, то они ещё только приступали к подготовке курсантов на новые танки, и к началу войны этот процесс только ещё налаживался.
Помимо военных училищ переподготовку офицеров-танкистов вели Ленинградские и Казанские бронетанковые курсы, которым выделили для этой цели несколько КВ.
Однако если оценивать уровень подготовки командно-технического состава для КВ, то к началу войны он находился на достаточно низком уровне — процесс обучения только налаживался и находился, что называется, в зачаточном состоянии. В войсках имелось весьма ограниченное число командиров и воентехников, имевших более-менее полноценную подготовку для танков КВ. Ведь для обучения людей на новые тяжёлые танки нужны были преподаватели, которые могли бы это сделать. Кстати, и самих преподавателей также надо было где-то обучить. Кроме того, для нормальной организации учебного процесса по изучению новых тяжёлых танков требовались учебные пособия и агрегаты, оборудованные необходимым классы, плакаты, учебники и многое другое. Всё это вместе взятое требовало определённого времени, и достаточно длительного — несколько месяцев как минимум. А вот его как раз и не было.
Таким образом, по мнению автора, к июню 1941 года процесс подготовки и обучения командного и технического состава для танков КВ находился в стадии становления и не мог обеспечить Красную Армию необходимым количеством людей с достаточной подготовкой и уровнем знаний.
Конечно, в частях были офицеры-танкисты с многолетним опытом службы или имеющие боевой опыт, которые, без сомнения, могли освоить (и осваивали) танк КВ на курсах переподготовки. Но даже этим офицерам для того, чтобы хорошо знать вопросы эксплуатации, техобслуживания и боевого использования новых тяжёлых танков требовалось время, а его, повторюсь, не было.
Небезынтересно привести некоторые цифры по количеству подготовленных для КВ и Т-34 командиров и младшего комсостава (сержанты, они назначались на должности командиров и механиков-водителей КВ и Т-34), присутствующие в объяснительной записке начальника ГАБТУ КА Я. Федоренко, направленной наркому обороны СССР 1 марта 1941 года: «Потребность начсостава для новых средних и тяжёлых танков к 1 января 1942 года составит 2500 человек лейтенантов и 800 воентехников. В течение 1941 года планируемый выпуск из военных училищ для КВ и Т-34 должен был составить 1250 лейтенантов и 400 воентехников.
Переподготовлено на заводах промышленности 139 человек среднего начсостава и 511 младшего комсостава (вместе со сверхсрочниками).
Некомплект покрывается путём переподготовки на курсах усовершенствования и на сборах при заводах промышленности лейтенантов и воентехников из подразделений, имеющих лёгкие танки в некомплекте».
Что касается цифры 1250 лейтенантов и 400 воентехников, то их предполагалось переподготовить в указанных выше четырёх танковых училищах к концу 1941 года из числа командиров, закончивших обучение по машинам Т-26 и БТ. По понятным причинам этого сделать не удалось.
Из 139 командиров и 511 сержантов на КВ была подготовлена примерно одна треть, а остальные шли на танки Т-34 (как известно, тридцатьчетвёрок производили больше, и, естественно, подготовка кадров для этих машин велась более интенсивно). Таким образом, получаем 50–60 командиров и 170–200 сержантов. Это позволит укомплектовать два-четыре батальона КВ комсоставом и порядка 100 машин командирами и механиками-водителями (если считать, что на один КВ одновременно сажали подготовленного командира и механика-водителя). Как видно, весьма и весьма мало.
Конечно, к началу войны число военнослужащих, окончивших курсы усовершенствования или сборы при Кировском заводе в Ленинграде (до начала войны сборы для КВ велись только там) стало больше. Однако это не позволило коренным образом улучшить ситуацию. Если принять за точку отсчёта начало подготовки комсостава для танков КВ сентябрь 1940 года, то приведённые Федоренко цифры — это результат шести месяцев. Можно прикинуть, что при таких же или даже чуть более высоких темпах переподготовки, за оставшиеся до начала войны без малого четыре месяца, Красная Армия могла получить ещё до 50 командиров и до 150 сержантов на машины КВ. Суммируя все приведённые выше цифры и учитывая выпуск 2-го Саратовского БТУ, можно видеть, что к началу войны в Красной Армии имелось до 200 командиров и до 350 сержантов, которые прошли обучение на танки КВ в училищах, на курсах усовершенствования или сборах при Кировском заводе. Это позволило укомплектовать командным составом пять-шесть батальонов тяжёлых танков (три танковых дивизии) и около 170 КВ командирами и механиками-водителями. Как видно, командиров не хватало, чтобы укомплектовать ими батальоны тяжёлых танков хотя бы тех восьми дивизий, в которых имелось по нескольку десятков КВ (напомним, что это были 2-я тд 3-го мк в ПрибОВО, 4-я и 6-я 6-го мк в ЗапОВО, 8-я и 32-я 4-го мк, 12-я тд 8 мк, 10-я тд 15-го мк и 41-я тд 22-го мк в КОВО).
Танк КВ-2 выпуска ноября — декабря 1940 года, вид справа. Хорошо видно крепление буксирного троса на борту машины (АСКМ).
Конечно, все эти выкладки достаточно условны, но позволяют видеть, что к началу Великой Отечественной войны в Красной Армии имелись проблемы с обеспечением командными кадрами батальонов КВ танковых дивизий мехкорпусов.
Кстати, в мае 1941 года нарком обороны СССР утвердил план проведения технических сборов среднего, младшего начальствующего и рядового состава. Их предполагалось вести на заводах промышленности (по КВ, в частности, на Ленинградском Кировском и Челябинском тракторном), где слушатели должны были пройти занятия по ознакомлению с устройством, правилами эксплуатации и ремонта новых боевых машин. Сборы планировались на период с 1 июля по 1 сентября 1941 года, но начавшаяся война не позволила осуществить это мероприятие.
Теперь посмотрим, как велось обучение экипажей танков КВ (сержантского и рядового состава) непосредственно в войсках. Тем более, что большая часть экипажей этих боевых машин обучалась в своих частях, а не на курсах при Кировском заводе.
Приказом наркома обороны № 0283 от 24 октября 1940 года все танки и броневики в армии делились на боевой и учебно-боевой парки. Машины боевого парка предписывалось содержать в полной боевой готовности на консервации. При этом отмечалось: «В парк боевых выделяют лучшие, вполне работоспособные машины. Боеспособной считается вполне исправная машина, укомплектованная всем положенным ей инструментом, возимым индивидуальным комплектом запасных частей, с пристрелянным исправным вооружением и имеющая запас хода до очередного среднего ремонта: для гусеничных машин не менее 75 моточасов.
Парк боевых машин охраняется круглосуточным караулом. Экипажи машин консервации допускают в парк только с письменного разрешения командира части. Каждое вскрытие машин отмечается в карточке консервации с указанием лица, вскрывавшего машину и цели вскрытия».
При этом устанавливалась норма годовой эксплуатации тяжёлых танков для машин боевого парка 30 моточасов в год, причём эти часы разрешалось расходовать только для подготовки частей и соединений в ходе тактических учений.
Танки учебно-боевого парка предписывалось использовать для обучения экипажей и подготовки подразделений. В указанном выше приказе для машин КВ учебно-боевого парка устанавливалась норма в 125 моточасов в год. Сверх этой нормы эксплуатировать танки запрещалось, при этом технику учебно-боевого парка предписывалось содержать в полной боевой готовности.
Первоначально в учебно-боевой парк батальонов тяжёлых танков выделялось 15 КВ из 52. Однако в феврале 1941 года, после сокращения машин в батальоне до 31 КВ, в учебно-боевой парк разрешалось выделять не более 30 % танков.
Тем же приказом № 0283 устанавливались следующие нормы расхода моточасов для подготовки экипажей танков КВ. На тактическую подготовку отводилось 47 часов (на весь экипаж), на стрельбу — 2,5 часа (по одному командир танка и наводчик и 0,5 механик-водитель), на занятия по вождению — 5 часов (три механик-водитель и по одному командир танка и наводчик). Таким образом, всего для боевой подготовки одного экипажа КВ выделялось 54,5 моточаса в год, а на весь батальон из 52 машин — 2834. Это количество обеспечивалось за счёт 15 танков учебно-боевого парка по 125 моточасов на каждый (всего 1875 часов) и 37 танков боевого по 30 часов (всего 1110). Как видно, общая сумма в 2985 часов на батальон даже превышает необходимое для обучения установленное приказом количество в 2834 часа. Излишек отводился на не предусмотренные приказом моменты, например, учения в масштабе корпуса или округа, а также погрузочно-разгрузочные работы при перевозке танков к месту учений.
Вид сзади на танк КВ № У-7 с первым образцом «пониженной» башни. Сентябрь 1940 года. Хорошо видна конструкция люка в кормовом листе башни, а также отверстие под установку пулемёта ДТ с левой стороны (АСКМ).
Первый вариант большой башни для танка КВ-2, устанавливавшейся на танках установочной партии, июльского и августовского выпуска 1940 года.
1. Скобы для посадки экипажа на танках У-4, июльского и августовского выпуска 1940 года.
2. Скобы для посадки экипажа и крепления брезента на танке У-3.
3. Расположение скоб и смотровых щелей на правом борту башни танка У-1.
Большая пониженная башня для КВ-2 выпуска ноября 1940-го — июня 1941-го года.
1. Кормовая часть башни выпуска ноября — декабря 1940 года (без гужонов).
2. Кормовая часть башни выпуска мая — июня 1941 года (с гужонами).
3. Крепление бронировки смотровых приборов на крыше башен КВ-2 выпуска ноября — декабря 1940 года (на сварке).
4. Крепление бронировки смотровых приборов на крыше башен КВ-2 выпуска мая — июня 1941 года (на болтах).
Учитывая тот факт, что новые тяжёлые и средние танки имели небольшой межремонтный ресурс — по заявлению Кировского завода для КВ не более 150 моточасов — руководство ГАБТУ КА начало изыскивать способы сбережения машин не снижая качества боевой подготовки. Для этого решили использовать танкетки Т-27, которых в армии имелось довольно много, а их боевая ценность к 1940 году была весьма низкой. Приказом наркома обороны СССР № 0349 от 10 декабря 1940 года «О мероприятиях по сбережению материальной части тяжёлых и средних танков» в целях сохранения материальной части КВ и Т-34 и «поддержания их в постоянной боевой готовности с максимальным количеством моторесурсов» для обучения экипажей вождению и стрельбе, а также сколачиванию танковых частей и соединений разрешалось расходовать в год на каждую машину учебно-боевого парка 30 моточасов, а на машину боевого парка — 15 часов. А вот все тактические занятия предписывалось проводить на танкетках Т-27, которые должны были поступать в батальоны тяжёлых и средних танков из расчёта 10 штук на батальон.
Кстати, разумное зерно в использовании танкеток, без сомнения, было. Ведь тактические занятия — это отработка экипажами действий в бою в составе танкового взвода, роты или батальона. Часто для этого использовался (да и сейчас используется) такой приём как «пеший по-танковому», когда командиры боевых машин на местности действуют, что называется «на своих двоих». А применение для этой цели танкеток Т-27 значительно облегчало обучение, к тому же позволяло танкистам в какой-то мере чувствовать себя «за бронёй».
Повторюсь, Т-27 применялись исключительно для тактических учений звена взвод — рота (это определялось и их количеством — 10 Т-27 на батальон, что как раз соответствовало роте тяжёлых танков). Для выхода в «поле» всего батальона или же танкового полка использовались машины учебно-боевого, реже — боевого парка. Таким образом, ни о каком обучении механиков-водителей тяжёлых и средних танков на танкетках Т-27 речь не шла, эти машины использовались в качестве учебной парты для отработки взаимодействия экипажей на местности в масштабе роты. Однако справедливости ради надо сказать, что использование танкеток Т-27 имело и негативную сторону — оно не обеспечивало отработки взаимодействия всех членов экипажа танка (на Т-27 учились прежде всего командиры и механики-водители). А в ходе боя чёткая и слаженная работа экипажа во многом является залогом успешных действий боевой машины.
Большая пониженная башня для КВ-2 выпуска ноября 1940-го — июня 1941 года.
1. Передняя часть башни выпуска ноября — декабря 1940 года (без гужонов).
2. Передняя часть башни выпуска мая — июня 1941 года (с гужонами и дополнительной броневой планкой).
Левая часть маски КВ-2 выпуска 1940-го (3) и 1941 (4) годов.
Правая часть маски КВ-2 выпуска 1940-го (5) и 1941 (6) годов.
Небезынтересно привести некоторые данные по планам расходования моторесурса для учений по слаживанию подразделений батальонов тяжёлых танков на 1941 год. Данные взяты из отчёта 8-й танковой дивизии, но они являлись типичными и для других частей РККА (могли различаться лишь временем проведения, да и то не сильно).
Так, в марте предполагалось провести 15 учений сколачивания взводов, на каждое из которых выводилось по 3 КВ учебно-боевого парка, на каждый из которых расходовалось по 3 моточаса. Также на март планировались 5 ротных (по 4 КВ учебно-боевого парка, 3 моточаса на каждый), и одни батальонные учения с 12 КВ по 5 моточасов на машину.
В мае должны были провести 5 взводных учений с боевой стрельбой (по 3 КВ, 3 моточаса на каждый), в июле — 5 ротных (по 10 КВ, по 3 моточаса), а в августе — батальонные и полковые учения. В общей сложности через все эти учения предполагалось пропустить 200 КВ с общим расходом 860 моточасов.
У автора нет точных данных о том, были ли проведены запланированные на март и май 1941 года учения. Например, в докладе по итогам боевой подготовки 4-го мехкорпуса за зимний период обучения ноябрь 1940-го — февраль 1941-го года говорилось, что «сокращённый отпуск ГСМ (50 %) затруднял выполнение плана боевой подготовки». Не исключено, что проблемы с горючим не позволили провести запланированные учения в полном объёме.
Схема установки элементов ходовой части на корпусе танка КВ (вверху) и схема устройства кормы корпуса танка КВ и кармана для выброса охлаждающего двигатель воздуха (внизу).
Варианты крепления уголка на стыке верхнего и переднего листов корпуса и опорные катки танков КВ-2.
1. На КВ-2 выпуска до сентября 1940 года.
2. На КВ-2 выпуска ноября 1940-го — июня 1941-го года.
3. На КВ-2 выпуска до сентября 1940 года.
4. На КВ-2 выпуска ноября 1940-го — июня 1941-го года.
Помимо тактических занятий на местности с экипажами тяжёлых танков проводились и занятия по огневой подготовке, включавшие помимо изучения матчасти и теоретических занятий и практические стрельбы из штатного танкового вооружения и личного оружия. Причём стреляли танкисты довольно часто — например, согласно графику, утверждённому командиром 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса на февраль — март 1941 года, каждый танковый полк выезжал на стрельбище два раза в неделю. Причём упражнения стрельбы для КВ производились «по АБТКОП-38, для тяжёлых танков номера упражнений указаны в программах по боевой подготовке АБТвойск».
АБТКОП-38 — это автобронетанковый курс огневой подготовки 1938 года, в котором определялись учебные упражнения (им присваивались порядковые номера) для стрельбы из танков, порядок их выполнения, нормативы и т. п. А так как танки новых типов — Т-34 и КВ — имели значительно более мощное вооружение, естественно, что для них пришлось разрабатывать дополнительные указания по проведению учебных стрельб. Такие указания были готовы в конце 1940 года и разосланы в войска. В них, в частности, говорилось:
«1. Основными огневыми задачами для тяжёлых и средних танков в бою являются:
а) Уничтожение ПТОР и артиллерийских батарей;
б) Поражение танков и бронемашин противника;
в) Уничтожение крупных живых целей;
г) Уничтожение огневых точек;
д) Борьба с ДОТ (стрельба по амбразурам).
2. Тяжёлые и средние танки выполняют эти задачи в тесном взаимодействии с другими родами войск…
3. В соответствии с указанными задачами огневая подготовка личного состава танковых подразделений проводится с целью, подготовить танковые подразделения к выполнению задач, указанных в п. 1.
4. Для решения указанных в п. 1 задач производятся стрельбы следующего вида:
а) Стрельба с коротких остановок (при движении машин на боевых скоростях) одним — двумя прицельными выстрелами из пушки или одной — двумя очередями из пулемётов.
б) Стрельба с остановок, которая, как правило, применяется в случае необходимости вести огонь из-за укрытия-маски. Длительность остановки определяется временем, необходимым для поражения цели 3–4 выстрелами из пушки или 3–4 очередями из пулемёта.
в) Стрельба с хода — при движении танка на скоростях, не превышающих 12 км/час. При движении танков на больших скоростях допускается ведение огня на удобных для стрельбы участках местности для производства одного — двух выстрелов из пушки и одной — двух очередей из пулемёта.
г) Стрельба с места из засады при борьбе танков с танками и при ведении огня с полузакрытой позиции».
Передняя часть корпуса танков КВ-2.
1. Передняя часть корпуса КВ-2 выпуска до ноября 1940 года.
2. Передняя часть корпуса КВ-2 выпуска ноября 1940-го — июня 1941 годов.
3. Штампованный люк механика-водителя.
Устройство переднего кронштейна (вверху) и схема устройства надгусеничной полки танка КВ.
1. На танках выпуска 1940 года.
2. На танках выпуска 1941 года.
При проведении одиночных стрельб в танке должен был находиться весь экипаж, что позволяло провести дополнительные занятия по его сколачиванию. При одиночной стрельбе тяжёлых танков отрабатывались следующие упражнения для отработки ведения огня с коротких остановок.
Порядок проведения стрельбы был следующий: танк находился на дистанции 50 метров до линии огня и после посадки экипажа через 20 секунд начинал движение. По прохождении линии огня из-за укрытия появлялась цель, обнаружив которую КВ делал короткую остановку, производил выстрел и продолжал движение, делая остановки ещё для трёх выстрелов. При этом машина не должна удаляться от линии огня дальше, чем на 300 метров.
Экипажи танков КВ-2 отрабатывали два упражнения — стрельба по амбразуре ДОТ с дистанции 600–800 метров четырьмя снарядами (время на стрельбу 5–6 минут), и стрельба с остановок по позиции артиллерийского взвода на дистанции 1200 метров, также 4 снаряда. Во втором упражнении танк двигался ос скоростью 10 км/ч, делая при этом две остановки по 3 минуты для производства выстрелов.
Примерно также велись стрельбы из танковых пулемётов по групповой цели «расчёт ручного пулемёта» — она располагалась на дистанции 600 метров, появлялась на 40 секунд. Стрельба велась с короткой остановки в 12 секунд, короткими очередями (всего 10 патронов). «Отлично», «хорошо» и «посредственно» ставились при 4, 3 и 1 попадании в цель соответственно.
Как видно из приведённых данных, требования по стрельбе к экипажам КВ предъявлялись довольно жёсткие. При этом категорически запрещалось «допускать обучаемых к стрельбе боевыми патронами до приобретения ими навыков в обращении с оружием, приборами наблюдения и стрельбы».
Кстати, если 76-мм выстрелов для отработки учебных стрельб экипажами КВ-1 в войсках было крайне мало и их катастрофически не хватало, то со снарядами для КВ-2 таких проблем не было. К теме боеприпасов для КВ-2 мы ещё вернёмся чуть позже. Справедливости ради надо сказать, что у многих танковых дивизий, имевших в своём составе танки КВ, не было полигонов для проведения артиллерийских стрельб из танков. Это обстоятельство, естественно, снижало уровень боевой подготовки экипажей КВ.
И без того непростой процесс подготовки экипажей для новых тяжёлых танков сильно осложняли конструктивные и производственные недостатки, которых у КВ было довольно много. Например, 25 апреля 1941 года командир 8-й танковой дивизии Фотченков направил начальнику ГАБТУ КА Федоренко, начальнику АБТУ КОВО Моргунову и командиру корпуса Власову следующее донесение: «В/ч 5427 (8-я танковая дивизия. — М.К.) на 23.4.41 г. укомплектована тяжёлыми танками на 82 %, средними Т-34 и Т-28 на 100 %.
В процессе эксплуатации машин Т-34 и КВ учебно-боевого парка выявлен ряд конструктивных дефектов в работе агрегатов и арматуры. По причинам указанных дефектов на 23.4.41 г. в частях имеется небоеспособных: Т-34 — 8 машин и КВ — 2 машины.
Представители заводов ЗЭМ, 75 и 183 констатировали факты дефектов по вине заводов, обещали выслать агрегаты и арматуру для восстановления машин, но пока ничего не сделали.
Выявленные дефекты требуют от заводов всестороннего изучения их и быстрой ликвидации…
Отсутствие запчастей для Т-34 и КВ не дают возможности частям устранять даже самые мелкие дефекты, что отражается на подготовке водительского состава и восстановлении матчасти.
Прошу Вашего содействия в снабжении в/ч 5427 необходимыми запчастями и указания заводам о принятии срочных мер по ликвидации дефектов и восстановлению машин».
Ремонт КВ в войсках выливался в самостоятельную проблему — ремонтные подразделения танковых дивизий эти танки знали очень плохо, да и запчастей к этим машинам в армии практически не было (за исключением возимого ЗИПа). Для выхода из создавшейся ситуации ГАБТУ КА совместно с наркоматом тяжёлого машиностроения (в его состав входил Ленинградский Кировский завод, выпускающий тяжёлые танки) приняли решение об отправке в войсковые части заводских бригад, укомплектованных опытными инженерами, рабочими и техниками с необходимым количеством запасных частей. Помимо ремонта, бригады должны были проводить с личным составом танковых частей занятия по эксплуатации и обслуживанию КВ. Первая такая бригада убыла из Ленинграда в первой декаде 1941 года во 2-ю танковую дивизию 3-го мехкорпуса ПрибОВО.
Однако реализация такого казалось бы логичного решения, призванного помочь в освоении КВ танкистами и поддержании этих машин в боевой готовности, столкнулась с рядом проблем. Об этом 29 мая 1941 года докладывал в ГАБТУ КА старший военпред на Кировском заводе военинженер 2-го ранга Шпитанов: «В в/частях Белостока по удовлетворению актов-рекламаций и обучению личного состава по танкам КВ с 3 мая 1941 года работают две бригады эксплуатационного бюро Кировского завода. Указанные бригады укомплектованы инженерно-техническими работниками, которые при отъезде были снабжены руководящими материалами по танкам КВ. Кроме этого доношу, что в ПрибОВО было отправлено также две бригады с вагоном запчастей по восстановлению. Кроме работ по восстановлению работники бригады проводят занятия по изучению танка в трёх специально организованных группах с расчётом на 100 часов.
Конструкция ящиков ЗИП танков КВ-2.
1. На танках выпуска 1940 года.
2. На танках выпуска 1941 года.
В КОВО работает одна бригада. По моему требованию начальник 1-го отдела тов. Ланцберг дополнительно создаёт вторую бригаду для посылки в КОВО во главе с опытным мастером-водителем т. Ковш.
Посылка бригад в Западную Украину и Прибалтику связана с большими трудностями. Местное городское Управление милиции пропуска без разрешения Народного Комиссара Тяжёлого Машиностроения не выдаёт. Каждый раз требуется письменное или телеграфное разрешение. Всё это создаёт большие трудности и потерю времени. Например, для первой бригады на получение пропусков в ПрибОВО было потрачено около двух месяцев. При таких сроках получения пропусков трудно ставить вопросы перед заводом о срочном исполнении работ по актам-рекламациям.
Для упрощения, ускорения и оперативной связи с войсковыми частями прошу через командование ГАБТУ КА добиться указания от НКО и Наркомтяжмаша Управлению милиции г. Ленинграда о выдаче пропусков рабочим и работникам Кировского завода по представленным спискам за подписью Директора и Ст. Военпреда».
Буксирные тросы танков КВ-2.
1. С литыми коушами на танках выпуска мая — июня 1941 года.
2. С плетёными коушами на машинах выпуска 1940 года.
3. Схема крепления коуша троса на борту танка.
Окончательно решить проблему не удалось вплоть до начала Великой Отечественной войны. Кстати, некоторые заводские бригады, находящиеся в войсках, продолжали заниматься ремонтом танков и после начала боевых действий.
Теперь попробуем посмотреть, как обстояли дела к началу Великой Отечественной войны в частях, имевших на вооружении КВ-2. По понятным причинам, количество сохранившихся документов по разным танковым дивизиям разное, по некоторым соединениям не осталось практически ничего. Начнём с севера, с Прибалтийского Особого военного округа.
На этом направлении КВ-2 были только в составе 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса, которой командовал генерал-майор танковых войск Е. А. Солянкин. Дивизия попала в окружение в первые дни войны и почти полностью погибла, но удалось найти некоторые документы этого соединения ещё довоенного периода.
2-я танковая дивизия одна из первых в Красной Армии получила на вооружение КВ-2 — 26 августа 1940 года ей отправили 10 новых танков этого типа.[2] Именно она первой в РККА приступила к их изучению и боевой подготовке экипажей для новых боевых машин.
По мнению автора, 2-я танковая дивизия имела наиболее подготовленные, среди всех остальных частей Красной Армии, экипажи для КВ. Это было связано с многими факторами. Не последнюю роль, конечно, играло то, что почти все машины прибыли в часть осенью 1940 года, и некоторое время тактическая подготовка экипажей велась на КВ учебно-боевого парка, а не на танкетках Т-27 (напомним, что приказ об использовании танкеток появился в декабре 1940 года). Кроме того, часть командиров танков и механиков-водителей КВ проходила подготовку и обучение, пусть и краткосрочные, на Кировском заводе в Ленинграде. Так, 2 октября 1940 года военпред ЛK3 А. Шпитанов отправил в ГАБТУ КА кодограмму: «27 сентября (дата ошибочна, следует читать 29 сентября. — Прим. автора) в третий мехкорпус город Вильно отправлено 20 танков КВ, из них большой башней 8. Все танки укомплектованы командирами и водителями».
В документе как раз и идёт речь о тех, кто учился на заводе и теперь следовал в часть вместе с новыми тяжёлыми танками.
Сохранились акты рекламаций, направленные 29 марта 1941 года из 2-й танковой дивизии в ГАБТУ КА. Благодаря им можно посмотреть, насколько интенсивно эксплуатировался тот или иной тяжёлый танк. Это позволяет сделать сводка о количестве израсходованных моточасов и пройденном километраже всех КВ выпуска 1940 года, составленная вонпредом на Кировском заводе А. Шпитановым. При этом в документе учитывались данные только по заводским и военпредовским пробегам танков до их отправки в части. Правда, из семи КВ, на которые сохранились акты рекламаций, был только один КВ-2 № 3612. Эта машина к 29 марта 1941 года за 13 выездов прошла 380 километров, её двигатель проработал 39 часов 38 минут, израсходовав 480 кг газойля. Разница со сводкой военпреда составляет 267,4 километра и 30 часов 28 минут работы двигателя. Остальные шесть КВ-1 с момента отправки с завода до конца марта 1941 года прошли от 45 до 230 километров.
Без сомнения, упомянутый выше КВ-2 № 3612 являлся машиной учебно-боевого парка, на котором велась подготовка экипажей. Это видно из пройденного километража и отработанных двигателем моточасов.
2-я танковая дивизия генерал-майора Солянкина была, вероятно, единственной в Красной Армии, в которой перед войной осуществлялись учебные стрельбы из танков КВ-2. При этом один из ветеранов дивизии рассказывал автору книги о том, что танкисты боялись вести огонь из этих «монстров» — гаубицу заряжали, экипаж вылезал из машины и производил выстрел при помощи верёвки, привязанной к спусковому механизму. Командиру дивизии генерал-майору Солянкину пришлось личным примером показать, что вести огонь, находясь внутри танка, можно.
Кстати, автору книги довелось в своё время побывать внутри танка КВ-2, что произвело на него очень сильное впечатление. Внутри башни большую часть места занимает огромный казённик гаубицы М-10, и разместиться рядом с ним весьма проблематично. И это учитывая то обстоятельство, что внутри машины не сохранилось никакого оборудования — ни сидений экипажа, ни укладок под снаряды и заряды, ни прицелов. А если представить, насколько уходит гаубица в откат при выстреле, учитывая её размеры и массу, становится понятным упорное нежелание экипажей находится внутри при стрельбе. Чтобы вести огонь из КВ-2 требовались поистине железные нервы, хладнокровие и, конечно, серьёзная подготовка.
Небезынтересно привести выдержки из акта инженера Кировского завода В. Казакова, который в составе бригады ЛКЗ занимался ремонтом КВ 3-го танкового полка 2-й дивизии в марте 1941 года (доклад подписан 3 апреля): «Весь парк боевых машин, находящихся в 3-м полку, расположен вне закрытого помещения, что крайне нежелательно, так как метеорологические условия этой местности подвержены частым резким изменениям температур, утром мороз, днём оттепель или наоборот. Были случаи — шли дожди, поэтому машины стоят, покрытые тонким слоем льда, или с машин стекает вода. Это сильно отражается на хранении материальной части дизель-мотора и агрегатов самой машины.
При дальнейшем осмотре вопреки имеющимся инструкциям на всех машинах как боевого, так учебно-боевого парков масло из маслосистемы и масляных баков не спускается, и по тревоге машины заводятся на холостом масле. На морозе масло густеет, и в момент первоначального запуска мотор получает недостаточную смазку, атмосферные условия также влияют на качество смазки, в смазке образуются отложения воды, что может привести к образованию коррозии в механизмах…
Продольный разрез танка КВ-2 выпуска ноября — декабря 1940 года, копия заводского чертежа (АСКМ).
Танк КВ-2 (№ Б-9680 выпуска декабря 1940 года) с установленной в нём 107-мм пушкой ЗИС-6 на испытаниях, вид слева. Июнь 1941 года (ИЖ).
Следует отметить — войсковая часть не имеет ни одной масловодогрелки для того, чтобы иметь для машин горячее масло, что крайне жизненно для машины.
Большой отрицательной стороной ко всему боевому и учебному парку машин КВ являются течи масло-топливных баков — после выезда на учение потекли масло и топливные баки на машинах 3612 и 3629 (первый КВ-2, второй КВ-1 с пушкой Л-11 — Прим. автора).
На стоящих машинах в боевом парке баки также текут и требуют немедленной замены на всех машинах, так как баки установлены старой конструкции тонкостенные.
В моменты учений и выездов машин плохо работают буксирные троса (расплетаются), гнутся снегоочистители — 8 машин стоят без буксирных тросов и 13 без снегоочистителей. Конструкцию этих деталей необходимо усилить или заменить.
Изучение техники машины КВ личным составом проводится слабо, экипажи машин работают на машинах с боязнью, воентехники машин, недавно прибывшие из школ, редко бывают на машинах и свой практический опыт плохо передают экипажам.
Объяснить это можно следующим:
Отсутствием необходимых учебных агрегатов для изучения машины КВ. После замены двигателей оставлен один дизель-мотор для учебных целей. Войсковой частью плохо используются документы, посылаемые с машиной. Документы лежат без внимания, в них же отражены все основные вопросы эксплуатации машины КВ…
В целях разъяснения отдельных вопросов по машине были прочитаны две лекции по дизель-мотору, читал инженер Скориков, и сделаны практические указания рем. роте и экипажам по монтажу восстанавливаемых машин.
Необходимо отметить, что водительский состав очень мало получает практической езды. Имеются водители, которые проехали 300 метров на КВ, к тому же очень сложно перейти с вождения Т-27, как тренировочной, на КВ. Необходим тренаж хотя бы на Т-28 или учебной КВ.
Ремонтная база в части совершенно не приспособлена к ремонту маш. КВ, т. к. нет даже козел для съёма дизель-мотора, нет козелков для постановки снятых из машины дизелей, кпп и других агрегатов. Отсутствуют стропы, изготовленные бригадой в части оборвались при первой попытке вытащить двигатель, а имеющаяся таль небезопасна в работе при поднятии двигателя и кпп.
Имеющаяся летучка типа «Б» также слаба, при подъёме двигателя стрела погнулась. Поэтому желательно для работы на большое кол-во КВ придавать автокран «Январец».
В дальнейшем облегчит работу в в/части изготовленная заводом стрела для съёма двигателя, кпп и других агрегатов, испытанная и оставленная в части, показавшая удовлетворительные результаты…
Необходимо чаше практиковать выезд представителей завода в войсковую часть для проверки материальной части, инструктажа и получения соответствующего материала по хранению и эксплуатации машин КВ в полевых условиях…
Для повышения боеспособности войсков. частей необходимо срочно принять меры к повышению квалификации технического и, особенно, водительского состава, работающих на машинах КВ, путём посылки этого состава небольшими партиями на завод для практической работы с машиной и приобретения практических навыков вождения».
Здесь необходимо дать небольшой комментарий. По поводу того, что воентехники «редко бывают на машинах, свой практический опыт плохо передают экипажам»: видимо, воентехники вообще не имели никакого опыта работы с КВ — откуда могли взяться подготовленные на новые тяжёлые танки воентехники в марте 1941 года? Разве что закончившие краткосрочные курсы при заводе, да и то маловероятно. По поводу боязни экипажей — попытайтесь представить, что вас пересадили с легковой машины, допустим, на «КАМАЗ», который вы ни разу не водили. Вряд ли вы сразу почувствуете себя уверенно за рулём грузовика. Аналогичная ситуация с механиком-водителем, которого с Т-26 или БТ «перекинули» на КВ-1, а тем паче КВ-2. Что касается практики вождения, то на 24 апреля 1941 года из 225 механиков-водителей 3-го танкового полка 90 (40 %) имели опыт вождения танков более 10 часов, 44 — до 10 часов, 31 — до 5 часов 26 — до 3 часов и 34 — до 2 часов. Как видно, имелось довольно много механиков-водителей с приличным стажем. Учитывая, что приказом наркома обороны № 0349 от 10 декабря 1940 года (о котором говорилось выше) требовалось укомплектовывать экипажи тяжёлых танков «старослужащими, получившими подготовку на других боевых машинах», можно предположить, что на КВ служили механики-водители с опытом вождения свыше 10 часов. На 24 апреля в 3-м танковом полку имелось 135 танков (включая 11 Т-27) и 25 бронемашин, так что «излишек» механиков-водителей присутствовал. Что касается малого опыта вождения, то упомянутые в документе водители, проехавшие 300 метров на КВ, скорее всего, были недавно пересажены на тяжёлые танки с других боевых машин. Тем более, что время проведения ремонта бригадой ЛКЗ совпало с реорганизацией батальонов тяжёлых танков (сокращение с 52 до 31) и вытекающей отсюда «ротацией» машин и экипажей. Упоминая о подготовке механиков-водителей на танкетках Т-27, инженер Казаков просто не знал, что на них отрабатывались тактические вопросы, а не вождение. Хотя, конечно, использование для этого Т-28 или учебных КВ, как предлагал Казаков, было бы предпочтительней.
Танк КВ-2 (№ Б-9680) с установленной в нём 107-мм пушкой ЗИС-6 на испытаниях, вид сзади. Июнь 1941 года (ЦАМО).
Танк КВ-2 (№ Б-9680) с установленной в нём 107-мм пушкой ЗИС-6 на испытаниях, вид спереди. Июнь 1941 года (ЦАМО).
Остальные недостатки в большей или меньшей степени были присуши всем танковым частям мехкорпусов Красной Армии в то время — недостаток ремонтных средств, приспособлений для обслуживания танков, запасных частей, отсутствие нормальных парков для хранения боевых машин и многое другое.
В целом же экипажи КВ 2-й танковой дивизии к началу Великой Отечественной войны были подготовлены неплохо. Они получили опыт вождения новых машин, быть может, и недостаточный, но обеспечивающий уверенное управление тяжёлыми танками в бою. Кроме того, танкисты КВ-2 провели ряд учебных стрельб, в том числе и боевыми снарядами. Повторюсь, что по уровню боевой подготовки экипажей КВ 2-я танковая дивизия была одной из лучших в Красной Армии, деля первое место в этом вопросе (условно конечно) с частями 6-го мехкорпуса. Это подтвердили и боевые действия дивизии в первые дни войны.
Напомним, что в Западном Особом военном округе к началу войны большая часть танков КВ-2 находилась в 6-м мехкорпусе — 20 в 4-й и один в 7-й танковой дивизиях — и один в и 11-м мехкорпусе. Обучение экипажей шло в соответствии с общими положениями и приказами, о которых говорилось выше. Об интенсивности использования танков КВ-2 в 6-м мехкорпусе можно узнать опять-таки из актов-рекламаций (в них речь шла о трещинах в броневых листах на крышах башен КВ-1 и КВ-2), составленных 9 апреля 1941 года (см. таблицу, в ней приведены данные только по КВ-2).
Как видно, в основной своей массе КВ-2 работали от двух до трёх с небольшим часов и лишь две машины больше. Если принять, что средняя скорость КВ составляла 10–12 км/ч, то легко видеть, что танки после отправки с завода прошли 20–30 километров: скорее всего, в ходе погрузо-разгрузочных работ и следовании к месту расквартирования части. Танк КВ-2 № Б-9683, без сомнения, машина учебно-боевого парка, прошедшая к моменту составления акта-рекламации порядка 130–150 километров. Возможно, к учебно-боевому парку относился и КВ-2 № Б-9682.
Однако боевая подготовка танкистов 6-го мехкорпуса сильно осложнялась недостатком полигонов. Так, в докладе командира 6-го мехкорпуса генерал-майора Хацкилевича, направленного в ГАБТУ КА 4 мая 1941 года, говорилось, что полигон 4-й танковой дивизии в Зелёном не оборудован достаточным количеством блиндажей и приспособлений для стрельбы по движущимся целям, а 7-я дивизия «полигонов, стрельбищ и учебных полей не имеет, так как вся прилегающая к расположению частей земля принадлежит крестьянам и занята посевами».
Кроме того, серьёзные проблемы в обучении возникали из-за отсутствия классов для занятий и учебных пособий. Например, в 4-й и 7-й танковых дивизиях, как отмечал в своём докладе Хацкилевич, учебных классов не было совсем «из-за отсутствия помещений». Кроме того, в этих соединениях совершенно не было наставлений по танкам Т-34 и КВ, а также «по новой материальной части оружия, БУП («Боевой устав пехоты». — Прим. автора) часть 2-я, УТВ («Устав танковых войск». — Прим. автора) часть 2-я, наставления по полевой службе штабов, нет нового устава тыла, нет наглядных пособий по новым образцам вооружения».
Вот так выглядел акт на передачу танков КВ-2 заводом-изготовителем представителю заказчика — военпреду. Эта машина (№ Б-4663) в мае 1941 года была отправлена в 41-ю танковую дивизию 22-го мехкорпуса КОВО (ЦАМО).
Схема экранировки башни танка КВ-2, май 1941 года, копия заводского чертежа (АСКМ).
В Киевском Особом военном округе, имевшем в своём составе больше всего танков КВ-2, обучение велось, как и везде, в соответствии с приказами и директивами наркома обороны. Первыми приступили к изучению новых тяжёлых танков осенью 1940 года части 4-го мехкорпуса. Так, на 20 декабря в 8-й танковой дивизии из имевшихся 22 КВ три машины числились в учебно-боевом парке. Причём один из них к тому времени уже вышел из строя в ходе занятий и требовал среднего ремонта, два других имели запас хода «от 50 до 100 моточасов» (для сравнения: 19 КВ боевого парка — «свыше 100 моточасов»).
Однако в ходе проверки по итогам зимнего периода обучения (ноябрь 1940-го — март 1941 года) танковые войска округа получили по технической подготовке оценку «посредственно», говоря современным языком, «тройку» («посредственно» ставилось, когда 60 % соединений и частей имели оценки не ниже «посредственно» и не свыше 20 % «плохо»).
В основу обучения механиков-водителей было положено приобретение навыков управления боевыми машинами в условиях танкодрома и учебного поля. И если с вождением танков старых типов (Т-26, БТ) дело в целом было налажено нормально, то с Т-34 и КВ всё было не так гладко. Основным тормозом в обучении являлось недостаточное количество моточасов, отпускавшихся для занятий на новой матчасти, и проблемы с получением дизельного топлива. Кроме того, экипажи новых танков плохо знали вопросы эксплуатации и ремонта машин в полевых условиях.
Среди недостатков в технической подготовке назывались малая практика вождения танков по пересечённой местности из-за отсутствия танкодромов, плохая отработка вождения в колоннах мелких подразделений (рота — батальон) из-за недостаточного количества выделяемых для этого моточасов и отсутствия горючего. Кроме того, из-за практически полного отсутствия учебной литературы и руководств службы на танки Т-34 и КВ возникали сложности с подготовкой экипажей для них. Очень часто из-за незнания новой матчасти средний комначсостав «перекладывал» изучение танкистами КВ на плечи воентехников или механиков-водителей, имевших больший опыт вождения. В начале войны за недоработку этих вопросов пришлось расплачиваться пробками при совершении маршей, авариями и поломками на дорогах, а также значительным количеством отставших машин.
Оценивая уровень подготовки экипажей КВ в КОВО, можно сказать, что он несколько уступал частям 6-го мехкорпуса ЗапОВО и 2-й дивизии ПрибОВО в части обучения механиков-водителей. Тем не менее, среди батальонов тяжёлых танков 8-й и 12-й дивизий, имевших в своём составе КВ-2, было немало мехводов с большим стажем вождения. Как недостаток следует отметить тот факт, что в мехкорпусах КОВО очень слабо велось изучение танков КВ-2, включая и обучение вождению этих машин. Например, в 12-й танковой дивизии по состоянию на 1 июня 1941 года из 58 КВ пять были учебно-боевыми. При этом все КВ-2 стояли в боевом парке.
Подводя итог боевой подготовки экипажей танков КВ к началу Великой Отечественной войны, хочется сказать следующее: в целом к лету 1941 года в РККА только налаживался процесс переобучения на новые тяжёлые танки. В войсках имелось крайне малое количество офицеров и воентехников, знакомых с КВ и имевших хотя бы минимальный опыт работы на них. Не лучше обстояло дело и с механиками-водителями, командирами и наводчиками — лишь немногие знали возможности КВ и имели достаточный опыт их эксплуатации, ещё меньше было тех, кто проводил практические стрельбы из этих машин, в особенности из КВ-2. Ещё хуже были подготовлены ремонтные службы. Здесь до начала войны с новыми тяжёлыми танками практически не сталкивались. В результате в начале войны возникли огромные проблемы с организацией ремонта и восстановления КВ, что усугублялось катастрофическим отсутствием запчастей для них.
Если оценивать уровень готовности батальонов тяжёлых танков, то в них к боевым действиям были готовы в звене экипаж — взвод — рота. Практика действий в составе батальона, а тем более полка практически отсутствовала.
Чертёж бортового листа экрана танка КВ-2 (АСКМ).
Танк KB-2 на показе комначсоставу РККА на полигоне в подмосковной Кубинке. Весна 1941 года. Машина запечатлена перед преодолением противотанкового рва (ЦАМО).
Уже после начала войны, 25 июня 1941 года по приказу начальника ГАБТУ КА Я. Федоренко, командирами тяжёлых и средних танков стали назначаться только офицеры. Это делалось для того, чтобы поднять уровень подготовки экипажей. Поэтому на КВ-2, отправленных с Кировского завода после 25 июня, командирами были офицеры.
Завершая рассказ о предвоенной подготовке подразделений КВ, хочется затронуть ещё один вопрос — о запрете стрельбы из КВ-2 бетонобойными снарядами. Этот момент часто обсуждается на различных форумах в сети Интернет. В частности, часто пишут о том, что при стрельбе бетонобойными снарядами у танка КВ-2 якобы выходил из строя поворотный механизм башни, и поэтому использовать бетонобойные снаряды для этих машин запрещалось.
Так вот, НИ В ОДНОМ ДОКУМЕНТЕ (выделено мной. — М.К.), которые видел автор, включая отчёт об испытании стрельбой танка КВ-2 на артиллерийском научно-испытательном полигоне осенью 1940 года, такого запрета нет. Более того, в руководстве службы на танк КВ издания весны 1941 года чёрным по белому написано: «Гаубица имеет снаряды двух типов:
1. Бетонобойный, весом 40 кг, с донным взрывателем КТД.
2. Бронебойный, весом 51 кг (морская граната), с донным взрывателем КТД…
Заряжание — раздельное, гильзовое.
Соответственно двум типам снарядов имеются два типа зарядов (гильз): для бетонобойного снаряда с начальной скоростью 530 м/с и для бронебойного снаряда с начальной скоростью 436 м/с.
Перепутывание зарядов может привести к аварии орудия (в случае употребления для морской гранаты заряда от бетонобойного снаряда), поэтому категорически запрещается загружать одну машину снарядами и зарядами к ним разных типов».
Вот так, и никаких запретов. Сразу возникает вопрос — если при стрельбе бетонобойным снарядом повреждается поворотный механизм, зачем этот тип боеприпаса вообще включать в боекомплект?
Кстати, никаких запретов нет и в «Руководстве службы танковой 152-мм гаубицы обр. 1940 г.», изданном также в 1941 году. Правда, в этом документе добавлен ещё один тип снаряда: «Для стрельбы из гаубицы могут применяться следующие снаряды:
а) осколочно-фугасная дальнобойная граната (ОФ-530);
б) бетонобойный гаубичный снаряд (Г-530);
в) бронебойный снаряд…
Осколочно-фугасная дальнобойная фаната (ОФ-530) имеет вес 40 кг, длина её 4 калибра, вес разрывного заряда 6,93 кг. Взрыватель головной — РГМ или РГМ-2…
Для стрельбы этой гранатой используется тот же заряд и те же шкалы прицела, что и для бетонобойного гаубичного снаряда. Начальная скорость гранаты — 530 м/с…
Снабжение танка осколочно-фугасными гранатами производится только при выполнении специальных задач.
Бетонобойный гаубичный снаряд (Г-530) имеет вес 40 кг, длина его 4 калибра, вес разрывного заряда 5,1 кг…
Заряд и начальная скорость этого снаряда такие же, как и для осколочно-фугасной фанаты.
Бронебойный снаряд танковой гаубицы — это фугасная морская граната (чертёж 2-0938). Вес её 51,07 кг, длина 4,9 калибра, вес разрывного заряда 3,15 кг. Заряд для бронебойного снаряда рассчитан на начальную скорость в 432 м/с…
Необходимо строго следить за тем, чтобы при стрельбе бронебойным снарядом использовался только заряд для бронебойного снаряда. При стрельбе бронебойным снарядом с зарядом для бетонобойного снаряда может произойти разрыв ствола.
Поэтому, во избежание перемешивания, не рекомендуется помещать в танк выстрелы разных назначений».
Танк КВ-2 (№ Б-9633) на показе комначсоставу РККА на полигоне в подмосковной Кубинке. Весна 1941 года.
И снова никаких запретов, только предостережение о недопустимости перепутывании зарядов к разным типам снарядов. Что касается осколочно-фугасных снарядов для «выполнения специальных задач», то речь идёт об использовании КВ-2 для действий против полевых укреплений или пехоты противника — бронебойный снаряд применялся против бронетехники противника, а бетонобойный — для борьбы с долговременными огневыми сооружениями. Таким образом, утверждение о запрете использования бетонобойных снарядов для КВ-2 является не более, чем мифом.
И если бронебойные 152-мм снаряды для КВ-2 к началу войны ни в одной ведомости по наличию боеприпасов танковых дивизий не значатся, то с боеприпасами других типов дело обстояло с точностью наоборот. Так, 152-мм осколочно-фугасные или бетонобойные снаряды к июню 1941 года имелись во всех танковых дивизиях, имевших на вооружении КВ-2, причём зачастую количество этих боеприпасов было больше нормы.
ТАНКИ КВ-2 В БОЯХБез сомнения, появление на поле боя танков КВ для вермахта стало неприятным сюрпризом. Конечно, немцы нашли средства борьбы с этими тяжёлыми машинами (неуязвимых танков просто не существует), но проблемы с КВ всё же были. А вот как так вышло, что немецкая разведка «прохлопала» разработку и организацию промышленного производства этих танков? Попробуем порассуждать на эту тему.
Как известно, первое боевое применение КВ-1 и КВ-2 состоялось в ходе советско-финляндской войны во время боевых действий на Карельском перешейке. Видимо, в ходе этого конфликта финны не обратили внимание на новые тяжёлые советские танки или просто не смогли их выделить из общей массы других боевых машин Красной Армии.
Ведь подбитый опытный танк СМК они своим вниманием не обошли и информацию о нём передали немцам. В результате эта машина под обозначением Т-35С была включена в перечень советских танков и бронемашин, изданный для вермахта перед нападением на СССР. А приведённые в перечне характеристики довольно точно соответствовали данным СМК.
Танк КВ-2 из состава 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса РККА, застрявший в ручье недалеко от местечка Шета. Литва, июнь 1941 года (БА).
Кроме того, не стоит забывать, что к моменту нападения на СССР немецкая армия уже имела опыт борьбы с толстобронными танками — речь прежде всего идёт об английских «матильдах» и французских В-1бис, имевших броню 60 и более миллиметров. Так что Т-35С (он же СМК), указанный в перечне советских танков и имевший броню 60 мм вряд ли считался немцами чем-то особенным. Тем более, что всё в том же перечне говорилось, что броня Т-35С пробивается 37-мм пушкой PaK 35/36 с дистанции 100 метров, а 50-мм PaK 38 «возьмёт» его с 650 метров. Однако вскоре выяснилось, что для 75-мм брони КВ такие дистанции уже «не работали».
А вот почему немцы не знали о новых советских тяжёлых танках, неужели машины были настолько секретными, что никакой информации о них немецкая разведка не получила?
Как показывают документы, дело было вовсе не в секретности. Например, 17 мая 1941 года директор Ленинградского Кировского завода И. Зальцман направил председателю комитета обороны СССР К. Ворошилову и начальнику ГАБТУ КА Я. Федоренко письмо, в котором сообщал следующее: «Изготовляемые Кировским заводом тяжёлые танки следуют на заводские и военпредовские испытания по городу Ленинграду своим ходом и часто имеют вынужденные остановки как в городе, так и за его пределами.
Для иностранных разведок, таким образом, не представляет труда собирать сведения не только о количестве выпускаемых заводом машин, но и фотографировать их.
Такая возможность в отношении новых танков КВ-3 и КВ-4 может быть устранена путём транспортировки замаскированных танков ж.д. путём к заводскому танкодрому, расположенному в 15 клм от г. Ленинграда в районе ст. Лигово Октябрьской ж.д., по ж.д. ветке Новый Порт — Предпортовая Сортировочная Окт. ж.д. транспортом завода».
Как видно из документа, можно было не только получить данные о КВ, но и довольно точно прикинуть количество изготовленных машин! Даже если учесть, что танки шли по городу с закрытыми брезентом башнями.
Тот же танк КВ-2, что на предыдущих фото: немецкие солдаты с интересом осматривают оставленного гиганта. Литва, Июнь 1941 года (АСКМ).
Кроме того, есть информация о том, что на параде 1 мая 1941 года в Куйбышеве (ныне Самара, в то время там находился штаб Приволжского военного округа. — Прим. автора) среди прочей техники (34 танка и 81 автомобиль) предполагалось вывести два танка КВ. Автор не располагает сведениями о том, что КВ участвовали в параде, но сам факт того, что их планировалось вывести, говорит о том, что машину не считали какой-то суперсекретной и не прятали за семью печатями. Кроме того, не стоит забывать о том, что большая часть танков мехкорпусов приграничных военных округов хранилась на открытых площадках, хотя и под брезентом. Боевые машины, в том числе и КВ, использовались для подготовки экипажей, выезжали на полигоны и стрельбища, зачастую двигаясь по улицам крупных городов — Львов, Стрый, Белосток. Так что возможность получить информацию у немецкой разведки имелась, но увы… По мнению автора, причина кроется в эффективной работе советской контрразведки и органов НКВД. Они занимались не только борьбой с «врагами народа», но и с вражеской агентурой, и, как можно предположить на примере КВ, довольно успешно.
БОИ ПОД РАСЕЙНЯЕМ. Теперь рассмотрим, как действовали танки КВ-2 в первые дни войны. К сожалению, зачастую сложно выделить КВ-2 из общего количества танков КВ частей и соединений, но в некоторых случаях сделать это можно.
К 22 июня 1941 года в частях Северо-Западного фронта, развёрнутого на базе Прибалтийского Особого военного округа, имелось 57 тяжёлых танков КВ, из них 18 КВ-2. Все они входили в состав 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса. К сожалению, документов по боевым действиям этого соединения практически не сохранилось.
Ещё 18 июня 1941 года в три часа дня дивизия была поднята по тревоге и выведена в полевые лагеря в леса между станцией Гайжуны и населённым пунктом Рукла (юго-восточнее Ионавы). Здесь личный состав приступил к оборудованию блиндажей и капониров для танков.
22 июня в 16.00 был получен приказ о выдвижении дивизии в сторону Расейняя для нанесения контрудара по наступающим немецким частям. Дивизия вернулась в Ионаву, откуда в 19.30 двинулась через Кедайняй и Гринкишкис на Расейняй. Дивизия шла всю ночь с 22 на 23 июня и утро 23-го, пройдя более 150 километров большей частью по грунтовым и просёлочным дорогам, и вышла к Дубисе после полудня. Этот сверхнапряжённый марш сильно вымотал танкистов, к тому же стала ощущаться нехватка горючего. Примерно в 13.00 части 3-го танкового полка начали переправу через Дубису юго-восточнее Расейняя.
Танк КВ-2, ведший бой с частями 8-й танковой дивизии вермахта 24 июня 1941 года у местечка Шета в Литве. Хорошо видна дорога и придорожные столбики у моста (фото из архива Г. Куликаускаса).
То же место спустя 71 год — рельеф местности почти не изменился. Снимок сделан с левого берега ручья (фото Г. Куликаускаса).
Ещё один танк КВ-2 из состава 2-й танковой дивизии Красной Армии. Литва, июнь 1941 года. Судя по сорванному люку механика-водителя и люку-пробке в лобовом листе корпуса, в танке произошёл внутренний взрыв (ЯМ).
На данном направлении наступала 6-я танковая дивизия 4-й танковой группы вермахта. Сломив сопротивление отходивших с боями частей 11-го стрелкового корпуса Красной Армии, 6-я танковая, действовавшая двумя боевыми группами «Раус» и «Зекендорф» (по фамилии командиров — подполковника Э. Зекендорфа и полковника Э. Рауса), к вечеру 22 июня переправились на восточный берег Дубисы. При этом группа «Раус» заняла плацдарм севернее Расейняя у моста на дороге Расейняй — Шилува, а «Зекендорф» — у другого моста северо-восточнее Расейняя, по дороге на Гринкишкис (в немецких документах он иногда именовался «южным»).
По документам 6-й танковой дивизии бои начались 23 июня 1941 года примерно в 15.00 (учитывая час разницы во времени между Москвой и Берлином, это согласуется с приведёнными выше данными о времени переправы 2-й танковой дивизии).
В ходе боя группа «Зекендорф» была выбита с южного плацдарма, при этом части 6-й танковой дивизии вермахта впервые столкнулись с тяжёлыми КВ: «Русские неожиданно контратаковали южный плацдарм в направлении Расейняя. Они смяли 6-й мотоциклетный батальон, захватили мост и двинулись в направлении города. Чтобы остановить основные силы противника, были введены в действие 114-й моторизованный полк, два артиллерийских дивизиона и 100 танков 6-й танковой дивизии. Однако они встретились с батальоном тяжёлых танков неизвестного ранее типа. Эти танки прошли сквозь пехоту и ворвались на артиллерийские позиции. Снаряды немецких орудий отскакивали от толстой брони танков противника. 100 немецких танков не смогли выдержать бой с 20 дредноутами противника и понесли потери. Чешские танки Pz.35(t) были раздавлены вражескими монстрами.
Такая же судьба постигла батарею 150-мм гаубиц, которая вела огонь до последней минуты. Несмотря на многочисленные попадания, даже с расстояния 200 метров, гаубицы не смогли повредить ни одного танка. Ситуация была критической…»
Наступление 2-й танковой дивизии генерал-майора Е. Н. Солянкина началось примерно в 9.00 24 июня 1941 года. В ходе боя немцы вновь убедились, что снаряды 37-мм противотанковых орудий не могут пробить броню тяжёлых советских танков. Тем не менее, положение дивизии Солянкина было очень тяжёлым. Один из ветеранов 4-го танкового полка вспоминал: «24.6 возобновился бой, шедший с переменным успехом. У нас некому было закрепить достигнутую в бою территорию, не было пехоты. Наш мотополк был измотан до предела — тогда послали в бой учебный батальон призыва 1922 года мая месяца (имеется ввиду 1922 года рождения призыва мая 1941 года. — М. К.) Они не могли держать винтовку, это была крайность, и чтобы удерживать немцев, нам приходилось выделять до роты танков и жечь горючее, можно сказать, в холостую.
А горючее мы взяли, что могли, на машинах, часть из которых сгорела во время бомбёжки. В результате 24.6 нам стало не хватать горючего и снарядов».
Тот же танк КВ-2, что и на фото стр. 58–61. Литва, район Шеты, 1941 год. На броне видны следы многочисленных снарядных попаданий (ЯМ).
Для нейтрализации действий советских танкистов командованию 4-й танковой группы пришлось направить 1-ю танковую дивизию в район Гринкишкис с задачей выйти в тыл 2-й танковой дивизии.
Несмотря на это, соединение генерал-майора Солянкина нанесли противнику чувствительный контрудар: «Донесение о действиях 4-й танковой группы за сутки 24 июня, время 0.30. 4-я танковая группа окружила в районе севернее Кедайняй — южнее Гринкишкис — восточнее Расейняя крупные танковые силы противника.
Они включают в себя по крайне мере одну танковую дивизию, может быть, это только части 2-й русской танковой дивизии — как говорят пленные — которая была усилена.
Противник располагает здесь 40–60 танками, которые превосходят наши по вооружению и бронированию (лобовая броня 370 мм). 5-см противотанковая пушка и лёгкая полевая гаубица не оказывают на них никакого поражающего действия. До настоящего времени 5 таких танков было выведено из строя связками гранат и огнём из 8,8-см зенитных орудий. Противнику удалось осуществить прорыв отдельными танками через оборону 6-й танковой дивизии».
Именно 24 июня 1941 года немцы смогли подробно изучить новые советские тяжёлые танки. В документах 6-й танковой дивизии говорится, что в ходе утренней атаки одна такая машина была остановлена подложенной под гусеницу связкой из пяти гранат. После этого гранатами удалось повредить орудие танка, и в 13.00 он был уничтожен огнём 150-мм тяжёлой гаубицы. Отмечалось, что это был первый подбитый 6-й танковой дивизией советский тяжёлый танк нового типа.
Немецкий солдат осматривает разрушенный взрывом КВ-2 (с ранним типом башни) из состава 2-й танковой дивизии Красной Армии. Литва, июнь 1941 года (АСКМ).
Вид сзади на тот же разрушенный взрывом КВ-2. На борту башни видны следы нескольких снарядных попаданий. Литва, июнь 1941 года (АСКМ).
Немецкие офицеры осматривают танк КВ-2 из состава 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса. Литва, июнь 1941 года. Скорее всего, машина застряла и была оставлена экипажем после неудачных попыток её вытащить — перед гусеницами лежит бревно. На надгусеничной полке стоит 152-мм снаряд и заряд (АСКМ).
Через некоторое время удалось подбить ещё несколько таких машин, которые затем расстреляли 88-мм зенитки. В результате немцы наконец-то смогли получить достоверные сведения о новых советских тяжёлых танках, и в частности, о КВ-2.
Так, 24 июня 1941 года в донесении командира 41-го дивизиона истребителей танков 6-й танковой дивизии сказано: «Взятый в плен экипаж одного из русских танков через переводчика рассказал о своём 52-тонном танке. Толщина брони 85 мм, на люке 38 мм. В танке установлено 15,2-сантиметровое орудие и три 7,62-мм пулемёта (ещё два пулемёта запасных). Участвовавшие в сегодняшнем бою танки принадлежат 2-й танковой дивизии, сформированной ещё в 1939 году как бригада и недавно развёрнутой в дивизию… Дивизия была размещена в Ионаве». Видимо, это донесение было направлено «наверх» и послужило одним из документов, на основе которых начальник генерального штаба вермахта Ф. Гальдер записал в своём дневнике от 24 июня 1941 года: «На фронте групп армий «Юг» и «Север» появился русский тяжёлый танк нового типа, который, видимо, имеет орудие калибра 80 мм (согласно донесению штаба группы армий «Север» — даже 150 мм, что, впрочем, маловероятно».
Видимо получив уточнённые данные, на следующий день Гальдер пишет: «Получены кое-какие данные о новом русском тяжёлом танке: вес 52 тонны, лобовая броня — 34 см (?), бортовая броня — 8 см. Вооружение — 152-мм пушка и три пулемёта».
25 июня 1941 года для разгрома 2-й танковой дивизии немецкое командование привлекло части 36-й моторизованной и 269-й пехотной дивизий. Таким образом, против одной 2-й танковой дивизии немецкое командование задействовало четыре своих, из них две танковые.
К этому времени соединение Солянкина понесло большие потери в людях и технике. Горючее и боеприпасы были на исходе. Учитывая сложившуюся ситуацию, командир 2-й танковой дивизии генерал-майор Солянкин 25 июня отдал приказ — прорываться на север.
В ночь с 25 на 26 июня и всю первую половину дня остатки танкистов и мотострелков 2-й танковой дивизии с боями пытались пробиться к своим. Однако удалось это очень немногим, большая часть погибла или попала в плен. Среди погибших был и командир дивизии генерал-майор Егор Николаевич Солянкин.
В донесении об итогах боёв в районе Расейняя, направленном командованием 4-й танковой группы в штаб группы армий «Север» в 18.15 26 июня 1941 года, говорилось следующее: «Танковое сражение восточнее Расейняй победно завершено. Под командованием генерала танковых войск Рейнгарта 41-й танковый корпус после двух дней ожесточённых боёв окружили и уничтожили противника силой около одной танковой дивизии, усиленной одной танковой бригадой. В ходе боёв 6-я танковая дивизия остановила удар превосходящего в силах и материальном обеспечении противника через Дубису, снова перешла контратаку и во взаимодействии с 1-й танковой и 269-й пехотной дивизией завершила его уничтожение. Всего было захвачено и уничтожено: более 200 танков, из них 29 тяжёлых, более 100 всевозможных орудий и многие сотни легковых и грузовых автомобилей».
Без сомнения, танки КВ сыграли в боях под Расейняем одну из ведущих ролей, несмотря на их малое количество. Для частей вермахта встреча с этими машинами стала неприятным сюрпризом — требовались значительные усилия для того, чтобы остановить или вывести из строя атакующие КВ.
В результате 2-я танковая дивизия задержала наступление 41-го танкового корпуса немцев на двое суток, оттянув на себя части четырёх дивизий — 1-й и 6-й танковых, 269-й пехотной и 36-й моторизованной (не считая приданных этим соединениям подразделений зениток и шестиствольных миномётов).
Из-за отсутствия документов по 2-й танковой дивизии Красной Армии остаётся открытым вопрос о том, сколько КВ-2 участвовало в боевых действиях у Расейняя. Но то, что они там были и воевали, притом весьма успешно, нет никаких сомнений.
Немецкие солдаты осматривают танк КВ-2 (с ранним типом башни) из состава 2-й танковой дивизии Красной Армии. Литва, июнь 1941 года. Машина была оставлена недалеко от города Паневежис при отходе частей 2-й танковой дивизии (АСКМ).
Так, в отчёте о боевых действиях 6-й моторизованной бригады, входившей в состав 6-й танковой дивизии вермахта, в записи от 24 июня 1941 года сказано: «Выдвижение дивизии остановлено после того, как авиация установила большую группу танков противника. Основной удар русские нанесли по боевой группе Зекендорф. Тяжёлые танки (52-тонные новые, тип не определён) прорвали нашу оборону. Около 9.00 поступило сообщение, что два таких танка вышли к дороге, по которой велось наше наступление.
В 14.00 группа Зекендорф запросила помощи. Был выдвинут 65-й танковый батальон под командованием обер-лейтенанта Шенка…
Один тяжёлый танк противника вышел к штабу нашей бригады и отрезал её от основных танковых сил. Он расстрелял две грузовых машины, шедшие от штаба к предмостному укреплению. В результате дорога оказалась под огнём».
Наибольшую известность боевые действия КВ 2-й танковой дивизии в июне 1941 года приобрели благодаря эпизоду с так называемым «расейняйским КВ». Речь идёт об одной машине, которая, перерезав дорогу, почти на сутки прервала связь 6-й танковой дивизии с её боевой группой под командованием Э. Рауса. Для уничтожения танка немцы безуспешно использовали противотанковые пушки, зенитки, подрывные заряды, закладываемые сапёрами… Лишь спустя более 20 часов, отвлекая экипаж КВ ложной танковой атакой, удалось уничтожить эту машину огнём 88-мм зенитных орудий.
Танк КВ-2 из состава 2-й танковой дивизии, оставленный у литовского города Паневежис. Июнь 1941 года. Скорее всего, машина была брошена из-за отсутствия горючего или технической неисправности (АСКМ).
Долгое время и в литературе, и в интернете велись споры о том, что это был за танк — КВ-1 или КВ-2. При этом различные стороны приводили свои доводы за или против того или иного типа. Лишь летом 2012 года удалось поставить окончательную точку в данном вопросе. При поездке автора книги в Литву, по местам боёв 2-й танковой дивизии под Расейняем, удалось встретиться с очевидцем тех событий, которого нашёл литовский историк Арвидас Жардинскас. В результате беседы и проведённого последующего исследования сегодня можно со 100 % уверенностью сказать, это «расейняйский КВ» — это танк КВ-1, и он не имеет отношения к содержанию данной книги.
Тем не менее, КВ-2 из состава 2-й танковой дивизии причинили немало хлопот немецким частям. Так, в 6.00 командный пункт 1-й танковой дивизии в местечке Шаукотас (примерно 50 километров севернее Расейняя) был атакован прорывавшимися на север советскими танками, в том числе и «сверхтяжёлыми». Атаку удалось отбить, введя в бой 88-мм зенитки, 37-й дивизион истребителей танков и мотоциклетный батальон 1-й танковой дивизии.
Около 11.00 советские атаки повторились, и для их отражения немцами пришлось привлекать части 1-го танкового полка. Как минимум один танк КВ-2 был захвачен ими под Шаукотасом. При этом на броне машины видны многочисленные следы от попадания противотанковых снарядов (не менее 30), но ни одной пробоины не видно. Скорее всего, у машины кончилось горючее, и экипаж её оставил. К сожалению, подробностей этого боя пока найти не удалось, но на нескольких фото этого КВ видны остатки разбитого немецкого мотоцикла. Можно предположить, что последний был разбит или раздавлен танком. Один из местных жителей в Шаукотасе поведал историю о том, что в 1941 году немецкий мотоциклист выскочил на движущийся советский танк и пулемётным огнём перебил ему гусеницу. История фантастическая, но, возможно, имела под собой реальные события. Например, танк мог уничтожить мотоцикл и затем остановиться, скажем, из-за отсутствия горючего. А со временем события трансформировались. Тем не менее, фото КВ-2 с многочисленными снарядными отметинами присутствуют. Остаётся надеяться, что со временем удастся найти какие-то материалы или воспоминания по этому эпизоду.
Ещё один КВ-2 из 2-й танковой дивизии доставил значительные неприятности немецким танкистам из 8-й танковой дивизии. Скорее всего, этот КВ-2 отстал южнее Кедайняя во время марша к Расейняю из-за технической неисправности. После ремонта, получив сведения о том, что противник его обошёл, экипаж начал отход на север.
Немцы у подбитого КВ-2 из состава 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса РККА. Машина была оставлена экипажем у литовского местечка Шаукотас. Июнь 1941 года. На башне танка видны многочисленные следы от попаданий 37-мм бронебойных снарядов (ЯМ).
Утром 24 июня 1941 года в районе населённого пункта Шета (17 километров восточнее Кедайняя) этот КВ-2 столкнулся с частями наступавшей 8-й танковой дивизии вермахта. В истории последней этот эпизод описан со слов командира взвода танков Pz.38(t) обер-лейтенанта Шмидта, который писал, что встреча с КВ-2 оказалась для немецких танкистов шоком — до этого они с КВ не сталкивались. Шмидт с удивлением наблюдал, как 37-мм снаряды пяти Pz.38(t), обстреливающих КВ-2, отскакивают от его брони, не причиняя никакого вреда. Далее в истории 8-й танковой дивизии сказано: «52-тонный колосс застрял в воде по самую башню. Только случайное попадание снаряда в основание башни позволило её заклинить».
К сожалению, в истории дивизии нет никаких данных ни о немецких потерях, ни о судьбе экипажа КВ-2. Однако фото этого танка встречается довольно много — на них виден танк, застрявший в ручье недалеко от дороги, со следами многочисленных снарядных попаданий. На некоторых фото 152-мм гаубица КВ-2 в нормальном положении, на других — в полном откате. Судя по пробоинам в бронировке противооткатного устройства, именно повреждение последнего и послужило причиной прекращения боя — стрелять из КВ-2 было больше нельзя, и экипаж покинул обездвиженную машину. Единственный момент, не ясный до конца, это когда танк застрял в ручье — в ходе боя, пытаясь его преодолеть, или чуть раньше, ещё до встречи с немцами.
Благодаря исследованиям литовского историка Гедиминаса Куликаускаса удалось установить точное место, где шёл вышеуказанный бой. Это у дороги Кедайняй — Шета, за шесть километров до последней, у моста через речушку Сумера. Место, где стоял КВ-2, сильно заросло кустарником, но рельеф местности остался практически таким же. К сожалению, пока не удалось найти очевидцев того боя, которые помогли бы выяснить какие-либо подробности.
«Поражаемость: 3,7-см и 5-см противотанковые орудия оставляют на броне только 2,5–3-см глубокие выбоины. При обстреле, однако не использовались бронебойные снаряды 40 Panzergranate 40 (подкалиберные. — М.К.), при этом возможно 5-см орудие смогло бы пробить броню.
Бронебойные снаряды лёгкой полевой гаубицы не дали никакого результата. Прямые попадания из тяжёлой полевой гаубицы S.FH18 и 8,8-см зенитной пушки фугасным или бетонобойным снарядами по гусенице обездвиживают танк. Приводит ли к пробитию днища направленный в землю с расчётом на рикошет выстрел тяжёлой полевой гаубицы, пока установить не удалось. Планомерные попытки обстрела до сих пор не состоялись.
Прочие возможности борьбы: Т-мины.
Связки гранат эффективно продавливают крышу. Приближение подрывных команд к машине в нескольких случаях удавалось, особенно сбоку, поскольку танк неповоротлив, а его вооружение имеет ограниченный обстрел и медленно поворачивается. Бутылки с бензином также использовались с успехом.
Как правило, экипаж продолжает вести бой в обездвиженной машине и дожидается там помощи. Во многих случаях бои велись до того момента, пока не заканчивались боеприпасы и горючее».
В приведённом документе следует обратить внимание на последнее предложение, а в частности, на фразу «во многих случаях». То есть смело можно говорить о том, что история одинокого КВ под Расейняем не единственная. Во 2-й танковой дивизии были и другие экипажи КВ, которые вели бой до последнего! Возможно, не так долго, как описанный выше эпизод, но были. Возможно, со временем найдутся какие-то подробности этих боёв.
Кстати, подтверждение того, что многие экипажи КВ сражались до последнего, есть и в документах 6-й танковой дивизии вермахта. Так, в донесении о боях на восточном берегу Дубисы за 26 июня 1941 года говорилось: «Восточнее населённого пункта Пикуная обнаружены два сверхтяжёлых танка, которые из леса ведут огонь по нашему флангу. Они подорваны группами сапёров». К этому стоит добавить, что «сверхтяжёлыми» немцы чаше всего называли именно КВ-2. Кстати, есть и фотографии подорванного КВ-2 из состава 2-й танковой дивизии, очень подходящие по сюжету к приведённому выше немецкому документу.
Немецкие солдаты осматривают танк КВ-2 из состава 4-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса. Предположительно, эта машина была оставлена экипажем в районе Белостока (ЯМ).
ГРОДНО — ВОЛКОВЫСК — ЛИДА. По боевому использованию танков КВ Западного фронта в первую неделю войны документов практически не осталось — 6-й мехкорпус, в котором имелись почти все КВ фронта, попал в окружение, и большая часть его штаба погибла. Однако первыми вступили в бой тяжёлые танки 11-го механизированного корпуса генерал-майора Мостовенко. После начала войны дивизии корпуса стали выдвигаться в Гродно согласно довоенному плану прикрытия. В отчёте вышедшего из окружения Мостовенко есть информация о судьбе всех трёх КВ, имевшихся в дивизиях 11-го мехкорпуса. Также небезынтересно привести выводы по использованию новых тяжёлых танков: «2 танка КВ погибли в 1-й день на рубеже Сопоцкин (примерно 20 километров северо-западнее Гродно. — М.К.). Один танк опрокинулся и утонул в болоте, второй был подбит в ходовую часть, третий, неисправный, подорван в мастерской части…
У танков КВ первых выпусков установлены следующие недостатки: слабое главное сцепление, невозможность чистки фильтров приёма воздуха через 1 1/2 часа в боевой обстановке, поломка в движении маслопроводов, заклинивание башни снарядом. Стойкость ходовой части выше, чем у Т-34, но тоже требует улучшения». К сожалению, узнать, каким из трёх указанных выше танков был КВ-2, не представляется возможным.
Этот танк КВ-2 был подбит немцами в районе Лиды. Машина перед войной была отправлена в Гродно, в состав 11-го мехкорпуса, но не успела добраться до места назначения. Этот танк в числе нескольких других вошёл в состав сводного танкового батальона и участвовал в боях под Лидой в составе 24-й стрелковой дивизии (РГАКФД).
6-й механизированный корпус, один из наиболее укомплектованных в РККА, к началу войны располагался в районе Белостока, в центре так называемого Белостокского выступа. Вечером 22 июня 1941 года штаб Западного фронта получил из Москвы директиву, в которой предписывалось «нанести мощный контрудар» во фланг и тыл сувалкской группировке противника и к вечеру 24 июня занять район Сувалки. Для выполнения этой задачи формируется ударная группа, в состав которой включались 6-й и 11-й мехкорпуса и 36-я кавалерийская дивизия. Возглавил группу заместитель командующего Западным фронтом генерал-лейтенант И. Болдин.
Следует сказать, что танковым дивизиям 6-го мехкорпуса из района Белостока до рубежа развёртывания юго-западнее Гродно пришлось пройти 140–150 километров. При этом с утра 23 июня советские танковые колонны подверглись массированным авиаударам люфтваффе.
Вечером 24-го и утром 25-го июня части 7-й и 4-й танковый дивизий атаковали наступающие немецкие части 20-го армейского корпуса немцев у населённых пунктов Сидра, Поганицы и Кузница юго-западнее Гродно. Советские танкисты действовали практически без пехоты (мотострелковые полки из танковых дивизий были изъяты и выполняли другие задачи) и с минимальной поддержкой артиллерии. Им противостояли две полнокровных пехотных дивизии (162-я и 256-я) с приданными им двумя дивизионами штурмовых орудий и при поддержке авиации. Несмотря на то что танкисты 6-го мехкорпуса смогли на некоторых участках потеснить немецкую пехоту, контрудар не достиг цели. Понеся большие потери, части 6-го мехкорпуса отошли в юго-западном направлении. Нет никаких документов о том, как показали себя в этих боях танки КВ-2. Тем не менее, некоторые сведения можно почерпнуть из протокола допроса командира 4-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса (напомним, в ней имелось 20 КВ-2) генерал-майора Потатурчева. 30 июня 1941 года он с группой офицеров начал выходить из окружения, затем попал в плен: «На вопрос о том, какой опыт он приобрёл в результате боёв с немецкими танковыми частями, он сказал, что немецкие танки и в первую очередь противотанковая артиллерия были хороши…
Лёгкие немецкие противотанковые орудия были неэффективны против тяжёлых русских танков (50–68 тонн), с другими танками, в том числе Т-34, они боролись успешно. Относительно обстрела танков немецким пехотным вооружением он сказал, что оно было против них…
На вопрос о том, насколько успешными были действия немецкой авиации против танков, он ответил, что во время удара «Штук» по колонне из 16 танков ни один не получил повреждений. Прямых попаданий бомб не было, а осколки не оказали никакого воздействия. Боевой дух экипажей танков, если они находились в своих боевых машинах, оставался хорошим.
Относительно боеспособности русских танков он сообщил, что тип Т-34 себя оправдал…
Тяжёлые танки слишком медленные, их моторы слишком быстро перегреваются. Неисправности двигателей, по его мнению, встречались редко, поскольку его дивизия была оснащена почти исключительно новыми танками…
Фото танка КВ-2 из состава 4-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса, оставленного из-за поломки или отсутствия горючего под Белостоком. Эта же машина изображена на стр. 71.
Ремонт мог быть осуществлён имевшимися в дивизии средствами только в том случае, если речь идёт о мелких поломках. Серьёзные неисправности могли быть устранены только в заводских условиях».
Как видно из документа, немецкая противотанковая артиллерия оказалась слаба против КВ, но у последних имелись проблемы конструктивного характера.
В 15.40 25 июня 1941 года командующий Западным фронтом генерал. Д. Павлов отдал командиру 6-го мехкорпуса приказ: прекратить бой и форсированным маршем двигаться в Слоним. Причиной такого решения стали полученные данные о глубоком прорыве 2-й танковой группы Гудериана на Слоним, что создавало угрозу тылу всего Западного фронта. Для парирования дивизий группы Гудериана и предполагалось использовать 6-й мехкорпус.
Однако время было уже упущено.
В ночь на 26 июня части 4-й танковой дивизии переправились через реку Свислочь (юго-восточнее Гродно), вслед за ними начали отход 29-я моторизованная дивизия 6-го мехкорпуса и 36-я кавдивизия. 7-я танковая пыталась прикрыть их отход, но в ночь на 27 июля также переправилась через Свислочь и двинулась на восток. Фактически с этого момента командование 6-м мехкорпусом потеряло контроль над своими соединениями, отходившими к Слониму. Тем не менее, отдельные танковые подразделения с КВ-2 и одиночные машины оказывали немцам ожесточённое сопротивление.
Вот такое изображение танка КВ-2 прилагалось к донесению капитана Курдеса, направленного в отдел разведки и контрразведки штаба 9-й армии вермахта после боёв на реке Свислочь у деревни Рудавица (NARA).
Так, 8-я пехотная дивизия 20-го армейского корпуса немцев, которая 27 июня 1941 года попыталась преследовать отошедшие за Свислочь части Красной Армии, но не смогла этого сделать: «…Дивизия удачно продвинулась вперёд, но потом натолкнулась перед Свислочью на оказывающие упорное сопротивление вражеские арьергарды, усиленные отдельными танками с 15-см пушками. Поэтому дивизия достигла Свислочи после ожесточённых боёв за населённые пункты Лоча и Рудавица поздно вечером 27 июня только дозорами».
Как видно из документа, поддержку частям Красной Армии на реке Свислочь оказывали КВ-2 из состава 4-й танковой дивизии.
После этих боёв части 8-й пехотной дивизии вермахта смогли познакомиться с этими тяжёлыми танками. Так, в донесении капитана Курдеса из абвергруппы I, направленном в отдел Ic (разведка и контрразведка) штаба 9-й армии «О новом русском 40–50 тонном танке», говорилось: «Обнаруженный под Рудавицей тяжёлый русский танк без огнестрельных повреждений, видимо, оставлен из-за того, что он был слишком тяжёл для деревянного моста через Свислочь. Согласно найденным документам, он сдан в эксплуатацию 14.1.41 под обозначением КВ № Б-9648. Приводной двигатель, по-видимому, 12-цилиндровый дизель 1940. Конструктор машины: Дененко.
Машина принадлежала: 3-му взводу 1-й роты 1-го батальона одной боевой группы.
Габариты машины: длина 680 см, высота 160 см, ширина 330 см.
Габариты башни: ширина 190 см, длина 240 см, высота 135 см.
Бронирование: борта 5 см, спереди и сзади около 10 см, башня 8,5 см, крыша башни 3 см…
6 опорных катков и поддерживающие ролики…
Экипаж: 4 человека (2 в башне).
Вооружение: одна 152-мм пушка длиной 3,30 м. Один пулемёт с задней стороны башни. Второй на передней стороне машины.
Вес между 40 и 50 тоннами.
Большая часть боекомплекта была расстреляна, пулемёты сняты.
Машина имела заводской номер: 11076, башня номер: 2, 9269, 73220».
Исходя из приведённых данных, можно с уверенностью сказать, что немцы смогли изучить найденный в танке формуляр КВ-2. Кстати, в оригинале донесения относительно принадлежности машины дословно записано следующее: «3. Zug der 1. Komp. des I. В.Н». Видимо, немцы, переводя данные с формуляра, где было указано: «3-й взвод 1-я рота 1-й б-н», а вот расшифровать «б-н» как «батальон» не смогли и записали как есть, только латиницей. Что касается конструктора Дененко, то речь идёт о представителе Кировского завода, который передавал танк военпреду и расписывался в формуляре машины. Указанные же номера — заводской и башни — являются ничем иным, как номерами броневых деталей. К сказанному следует добавить, что данный КВ-2 с номером Б-9648 в партии из 20 таких же танков был отправлен в 6-й мехкорпус с Кировского завода 30 декабря 1940 года и был включён в 4-ю танковую дивизию.
Любопытный факт о боевых действиях КВ-2 содержится в книге Х. Кригера по истории 263-й пехотной дивизии вермахта. 27 июня 1941 года на дороге у деревни Лесняки (10 километров южнее Волковыска) такой танк своим огнём задержал продвижение частей 263-й дивизии на несколько часов. Все попытки обойти машину ни к чему не привели из-за сильно заболоченной местности справа и слева от дороги: «Этот русский 52-тонный танк с 12,2 см пушкой перекрыл дорогу, по которой проходил марш. Наши орудия 3,7 и 5 см были бессильны. И тогда в бой вступил командир штурмового орудия из приданного 226-го дивизиона штурмовых орудий, но и его орудие калибра 7,5 см не нанесло танку заметного ущерба. Удалось лишь заклинить башню и повредить ходовую часть у КВ-2. В итоге обозлившись, что ничего не может поделать с русским танком, командир штурмового орудия пошёл на таран КВ-2. Отважный русский экипаж не сдавался и сопротивлялся до конца».
Танк КВ-2 из 4-й дивизии 6-го механизированного корпуса, 27 июня 1941 года задержавший продвижение 263-й пехотной дивизии вермахта у деревни Лесняки под Волковыском (АСКМ).
Оставив на совести автора рассказ о таране, обратим внимание на тот факт, что один КВ сдерживал наступление превосходящих немецких частей (вряд ли целиком 263-ю пехотную дивизию) долгое время (сколько, в книге не сказано, но то, что бой длился несколько часов, не вызывает сомнений). Есть некая общность с описанными выше действиями расейняйского КВ, не правда, ли? Вот только этот КВ-2 у Леснянки не так известен, как его героический собрат из 2-й танковой дивизии.
Однако к вечеру 28 июня 1941 года немецкие части заняли Волковыск и двигались к Зельве. В результате отходившие через Волковыск на Слоним соединения 3-й и 10-й армий Западного фронта фактически оказались в окружении. 29–30 июня советские войска, в авангарде которых шли остатки 4-й и 7-й танковых дивизий, вышли к Зельве. Развернулись тяжёлые бои. К этому времени части 6-го мехкорпуса ощущали острый недостаток горючего и боеприпасов. В воздухе господствовала немецкая авиация.
К этому времени в составе танковых полков 4-й и 7-й дивизий 6-го мехкорпуса боевые машины, в том числе и КВ, ещё оставались, но были ли среди них КВ-2, неизвестно. Оставшиеся в строю тяжёлые танки КВ использовались в авангарде атакующих советских частей, которые пытались прорваться из окружения от Зельвы на Слоним. Вот что сказано об этом в донесении группы армий «Центр» за 30 июня 1941 года: «Использование 55-тонных танков и продвижение их друг за другом в 8–10 рядов показывает, что противник через Слоним намерен выйти из окружения по наилучшим дорогам в направлении на юго-восток».
Следует сказать, что действия тяжёлых танков в районе Зельвы сильно затруднялись сильно заболоченной местностью. В результате машины приходилось использовать вдоль дорог, которые в первую очередь перекрывались немцами. В результате боёв прорывавшиеся к Слониму остатки 4-й и 7-й дивизий 6-го мехкорпуса потеряли у Зельвы свои последние танки, в том числе и КВ. Вот цитата из доклада в штаб 4-й немецкой армии 1 июля 1941 года: «Кругом брошено большое количество техники, много танков, в том числе и тяжёлых».
Большие потери понесли и части вермахта, в особенности 29-я моторизованная дивизия, части которой противостояли прорывавшимся на восток советским танкистам.
Подводя итоги действий тяжёлых танков КВ-2 Западного фронта в первые дни войны, следует сказать, что их экипажи в отдельных случаях оказывали большую поддержку своим войскам, но на тактическом уровне. Какой-то более значительной роли, как, например, в боях под Расейняем в Литве, КВ-2 не сыграли.
Один из танков КВ-2, отправленный в ЗапОВО перед войной, но так и не доехавший до пункта назначения в Гродно и захваченный немцами в районе Лиды (М3).
Хочется отметить тот факт, что значительное количество экипажей КВ Западного фронта сумели в условиях окружения, отсутствия централизованного снабжения топливом, не говоря уже о запасных частях, пройти с боями не менее 350–400 километров (считая с момента выхода из района Белостока в сторону Гродно и затем через Волковыск на Слоним).
Помимо КВ-2, имевшихся в составе мехкорпусов ЗапОВО, в начале войны в Белоруссии повоевали и КВ-2 с эшелона, направленного в Гродно. Напомним, что восемь из них сняли с платформ и направили в 24-ю стрелковую дивизию 21-го стрелкового корпуса.
26 июня 1941 года части корпуса при поддержке танков атаковали наступавшие части 57-го танкового корпуса 3-й танковой группы Гота севернее Лиды. Контрудар для противника оказался довольно чувствительным и был оценен немцами как массированные атаки противника. Поддержанная танками, в том числе и КВ-2, 24-я стрелковая дивизия 28 июня сумела отбросить части 19-й танковой дивизии немцев примерно на 8 километров. В документах последней говорилось: «Во время оборонительных боёв 28.06.41 г. на участке 74-го мотострелкового полка неожиданно показались сверхтяжёлые русские танки, которые тут же попали под обстрел 5-см противотанковых орудий с дистанции 1200 метров. Однако наблюдение показало, что орудия не смогли добиться результата. Находившиеся поблизости лёгкие полевые гаубицы также вступили в бой, но не смогли добиться успеха.
После окончания боя удалось подойти к танку. Машина, несмотря на различные попадания, лишилась подвижности, по всей видимости, из-за технической неисправности (разрыв маслопровода).
Буксировка танка имеющимися тягачами представляется невозможным. Оптика, снаряд с картушем и радио прилагаются».
В ходе этого боя, в котором, по немецким данным, участвовало четыре КВ-2, была потеряна только одна машина, о которой говорилось выше. Это был первый танк КВ, захваченный частями 3-й танковой группы Гота.
Захваченные танки КВ-2 «гродненского» эшелона, разгруженные немцами в Лиде. На этом фото, сделанном вероятно осенью 1941 года, видны четыре КВ-2 (АСКМ).
В следующих боях были потеряны оставшиеся КВ-2, приданные 24-й стрелковой дивизии. В своих воспоминаниях «Годы суровых испытаний» генерал К. Н. Галицкий писал, что последние танки были потеряны в районе населённого пункта Узда, что юго-восточнее Лиды.
НА ЮГО-ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ. Первыми из частей Юго-Западного фронта, имевших на вооружении КВ-2, вступили в бой подразделения 41-й танковой дивизии 22-го мехкорпуса. Как уже говорилось выше, это соединение получило новые тяжёлые танки незадолго до начала войны. Машины распределились партиями по мере их прибытия: 16 КВ, отправленных с ЛКЗ 20 мая 1941 года, поступили на вооружение 1-го батальона 81-го танкового полка 41-й дивизии, а 15 КВ, ушедших из Ленинграда 28 мая, попали в 1-й батальона 82-го полка.
Небезынтересно привести фрагмент из книги воспоминаний «В центре боевого порядка», написанной К. А. Малыгиным (в июне 1941 года — начальник штаба 41-й танковой дивизии): «Вечером 17 июня на станцию Владимир-Волынск прибыл эшелон с танками КВ-2 для батальона тяжёлых танков. Машин было 18 — для трёх рот по пяти в каждой и три — для взвода командования. Танки эти были засекречены, разгружать и перегонять их в дивизию разрешалось только ночью, укрытыми брезентом.
Ночь на 18 июня была для жителей центральной улицы города беспокойной. По ней проходили для того времени чудо-машины, мощно ревели моторы, под гусеницами содрогалась земля, в окнах домов дребезжали стёкла…
Мы направили машины в лес. В дивизии КВ-2 никто ещё не видел, кроме тех механиков-водителей, которые были командированы на завод для их приёма и сопровождения.
Полковник П. П. Павлов поручил своему заместителю по технической части подполковнику Д. А. Васильеву ознакомить командование соединения с тактико-техническими данными КВ-2.
Утром 20 июня мы во главе с П. П. Павловым подошли к новым машинам. Возле них стоял подполковник Д. А. Васильев. Перед нами возвышался стальной гигант. Танк Т-26 по сравнению с ним казался игрушечным. Экипажу Т-26, чтобы совершить посадку через люк башни, достаточно было стать на гусеницу, а у КВ-2 для этой цели была приварена к броне лестница. Мы обошли эту громадину, осмотрели и, признаться, были поражены её величием. Конечно же, это был самый мощный танк в мире.
— Приступайте, товарищ Васильев! — приказал Павлов.
Дмитрий Александрович, держа в правой руке длинную указку, а в левой — «Руководство по танку КВ-2», начал:
— Боевой вес танка около 50 тонн, толщина лобовой брони — около 100 миллиметров, маски — около 200 миллиметров. На прицеле две шкалы. Одна — для бронебойного, другая — для бетонобойного снарядов. Танк предназначен для разрушения железобетонных огневых точек укреплённых районов. Эвакуировать его могут только тракторы типа «Ворошиловец», каких, кстати, — Васильев повернулся к комдиву, — у нас в дивизии пока нет, товарищ полковник. Если эта махина застрянет в болоте, то вытащить её можно будет только одним или двумя такими же танками. Предупреждаю, что наши ремонтники пока этот танк не знают. Экипажи подобраны с Т-26 и завтра батальон начнёт освоение новой техники».
Не будем обращать внимание на неточность в организационной структуре рот КВ, о которой написал К. А. Малыгин, по прошествии времени мог и забыть. А вот что касается тягачей «Ворошиловец», то тут уже есть фактическая неточность. Такие тягачи в дивизии были: в документе, озаглавленном «Сведения о наличии и техническом состоянии материальной части в/ч 1702 (41-я танковая дивизия. — Прим. автора) по состоянию на 30 мая 1941 г.», в 41-й дивизии имелось 18 «ворошиловцев», причём машины были новые, прибывшие с завода. Кстати, под этим документом стоит подпись командира дивизии полковника Павлова и его заместителя по техчасти подполковника Васильева.
Танк КВ-2, оставленный из-за поломки или отсутствия горючего. Машина входила в состав 41-й танковой дивизии 22-го мехкорпуса Юго-Западного фронта. Июнь 1941 года (АСКМ).
Тот же танк КВ-2, что и на предыдущем фото — мимо неподвижного гиганта движется немецкий обоз (АСКМ).
41-я танковая дивизия вступила в бой с немцами сразу же после начала войны. При этом соединение действовало согласно довоенного плана прикрытия, выдвинувшись в район Ковеля: 22 июня 1941 года приказом командующего 5-й армией почти все КВ 81-го и 82-го танковых полков были «выброшены в р-н Дубрава для прикрытия Брест-Литовского направления». Кроме того, небольшое количество танков придали 87-й стрелковой дивизии, которая вела бои в районе Владимир-Волынского. В итоговом донесении о действиях 41-й танковой дивизии её командир полковник П. Павлов писал: «22 июня в 4.00 41 ТД, обстреливаемая дальним артогнём имела до 10 бойцов убитыми. Выступив из района расквартирования (г. Владимиро-Волынский лагеря), потеряла три танка КВ из числа танков, сосредоточенных приказом Штарма пять в лесу Пивник в период отмобилизования. Из числа потерянных танков два танка КВ остались в тылу противника, героически сражаясь, нанося большие потери противнику, ведя только пулемётный огонь, так как снарядов ни одного не было, их в 41 ТД не выслали, как и дизельного горючего…
Артполк, укомплектованный 16 орудиями 152–122 мм ни одного трактора не имел, 31 КВ, вооружённые 152-мм пушкой с морской башней, ни одного снаряда не имели…
Водительский состав танков КВ подготовлен ещё не был, т. к. танки получены за 7–8 дней до начала войны. 15 танков КВ, прибывшие перед началом войны с большими неисправностями (бортовые фрикционы, воздухоочистители), акт отправлен Киев — АБТ и Ленинградский завод.
Один танк КВ в боях имеет пять пробоин ротным противотанковым ружьём, глубина пробоин 50–52 мм».
Немцы у танка КВ-2, подорванного своим экипажем. Скорее всего, этот танк входил в состав 41-й танковой дивизии 22-го мехкорпуса Юго-Западного фронта. Июнь 1941 года (АСКМ).
Не совсем понятна ситуация с боеприпасами для КВ-2, так как дефицита с боеприпасами для 152-мм гаубицы М-10 не было (как известно, для КВ-2 можно было использовать осколочно-фугасные и бетонобойные снаряды от М-10) — к началу войны в Киевском Особом военном округе имелось в наличии более 150 тысяч выстрелов для гаубиц М-10, из них около семи тысяч бетонобойных. Кстати, в 41-й танковой дивизии боеприпасы для гаубиц М-10 должны были иметься — эти артсистемы состояли на вооружении гаубичного артполка соединения. Может быть, комсостав 41-й дивизии просто не знал, что можно использовать для КВ-2 боеприпасы гаубиц М-10, в частности, осколочно-фугасные снаряды? По мнению автора, скорее всего боеприпасы для КВ-2 просто не успели подвезти и загрузить, в результате чего танки по тревоге ушли без боекомплекта. Некоторым подтверждением этому может служить запись переговоров по прямому проводу начальника штаба 5-й армии Писаревского со штабом Юго-Западного фронта от 23 июня 1941 года: «Прошу немедленно перебросить в моё распоряжение хотя бы один автобат, т. к. части, не имея полного количества автотранспорта и водительского состава, ощущают острый недостаток боеприпасов.
Совершенно отсутствуют снаряды к 152-мм орудиям танковых систем…»
Фото того же подорванного КВ-2, что и на предыдущем фото.
Из документа можно сделать вывод о том, что снаряды в принципе были, но не имелось возможности завезти их со складов в войска. Наверное один из наиболее известных эпизодов с танками КВ-2, который кочует из издания в издание, это разговор по аппарату «Бодо» 24 июня 1941 года начальника Генерального Штаба Г. Жукова с командующим 5-й армией генералом М. Потаповым (приведён в книге Г. К. Жукова «Воспоминания и размышления»):
«ЖУКОВ. Как действуют наши КВ и другие? Пробивают ли броню немецких танков и сколько примерно танков потерял противник на Вашем фронте?
ПОТАПОВ. Танков КВ больших (речь идёт о КВ-2. — Прим. автора) имеется 30 штук. Все они без снарядов к 152-мм орудиям.
ЖУКОВ. 152-мм орудия КВ стреляют снарядами 09–30 гг., поэтому прикажите выдать немедля бетонобойные снаряды 09–30 гг. и пустить их в ход. Будете лупить танки противника вовсю».
Возникает вопрос — о каких снарядах идёт речь в ответе Потапова? О бронебойных или вообще о снарядах к 152-мм гаубице М-10Т для КВ-2? И неужели командующий армией Потапов (кстати говоря, бывший танкист, до середины января 1941 года командир 4-го мехкорпуса КОВО) не имел понятия о том, что за танк КВ-2 и какие для него нужны боеприпасы?
По мнению автора, Потапов был осведомлён о том, какие боеприпасы может использовать КВ-2, а свой ответ Жукову сделал на основе донесения своего начальника штаба от 23 июня об отсутствии боеприпасов. А Жуков в своём вопросе делает упор именно на борьбу с танками, и предлагает укомплектовать КВ-2 именно таким типом боеприпасов, которые позволяли бы уничтожать бронетехнику противника.
Однако особо проявить себя в боях танкам КВ-2 22-го мехкорпуса не удалось. Дело в том, что 41-я танковая дивизия, в составе которой они имелись, в течение 22–25 июня 1941 года была раздёргана командованием 5-й армии на части. Например, 22–23 июня два танковых батальона передали 87-й стрелковой дивизии, на следующий день 50 танков выделили для соединений 15-го стрелкового корпуса и т. п. Всего, по докладу командира 41-й дивизии полковника Павлова, в течение первых трёх дней войны из состава соединения «изъяли» и передали другим частям 200–205 танков из имевшихся к 22 июня 343.
Тем не менее, некоторые КВ-2 зачастую играли решающую роль в некоторых боях, оказывая значительную помощь отступавшим с боями частям Красной Армии. Так, один танк во многом способствовал переправе на восточный берег реки Стырь подразделений 1-й противотанковой бригады и 27-го стрелкового корпуса. В донесении штаба 41-й танковой дивизии № 07 об этом сказано следующее: «26.6.41 г. 81 тп, ведя разведку танками КВ по направлению Ковель, Луцк, из них один танк КВ был остановлен командиром 22 птбр (номер ошибочный, речь идёт о 1-й противотанковой бригаде. — М.К.) и направлен для прикрытия переправы в районе Рожище.
Эти два КВ-2 из состава 8-й танковой дивизии были оставлены из-за поломок или отсутствия горючего на улице города Жулькев (современная Жовква Львовской области). Июль 1941 года (РГАКФД).
Экипаж КВ по пути движения встретил мотопехоту противника, обстрелял её из пулемёта и раздавил автомашину, встретил велосипедистов, обстрелял и раздавил пять велосипедов, пехота разбежалась.
Был атакован двумя танками пр-ка, вооружёнными 20 м/м пушками, танки противника с поля боя бежали. Переправа 22 птбр была обеспечена, и экипаж КВ по выполнению задачи вернулся в часть».
Кстати, генерал Москаленко в своих воспоминаниях также упоминает об этом эпизоде, правда, пишет он о двух КВ. Заметили новые боевые машины и части наступавшей на этом участке 14-й танковой дивизии вермахта, сообщив в донесении от 26 июня о появлении сверхтяжёлых танков противника.
27 июня 1941 года по приказу командира 15-го стрелкового корпуса 41-я танковая дивизия выделила из своего состава танковую роту для прикрытия штаба 15-го корпуса в районе Ковеля, две роты направили в район Черкассы и ещё одну — в район Дибавы «для прикрытия отхода 15 СК из Ковеля». В ходе выполнения этого приказания по распоряжению начальника гарнизона Ковеля пришлось взорвать пять танков КВ, которые невозможно было эвакуировать.
30 июня части 41-й танковой дивизии сосредоточились в районе Череваха, Софьянувка. К этому времени потери матчасти «в результате боёв и маршей» составили около 65 %, при этом отмечалось, что к КВ «дизтоплива нет, и танки остаются на зап. берегу р. Стоход». Согласно донесения комдива командиру 22-го мехкорпуса положение с боеприпасами было следующим: «1,5 бк на наличную матчасть (для КВ — 1 бк)».
1 июля 1941 года части 82-го танкового полка 41-й дивизии двумя колоннами отходили к местечку Олыка. При этом левая колонна, в составе которой имелись КВ 1-го батальона, столкнулась с немецкими частями и в ходе боя отбросила противника в юго-западном направлении, уничтожив три орудия и до 20 человек пехоты. Из-за отсутствия своей пехоты и наступивших сумерек танкисты вынуждены были отойти в исходное положение, потеряв пять Т-26 и три КВ (в отчёте сказано, что два «завалились на мостах и 1 КВ повреждён и взорван»).
По докладу командира 41-й танковой дивизии 22-го мехкорпуса к 9 июля 1941 года (к этому времени соединение отвели в тыл) «в район сосредоточения не прибыло ни одного танка КВ, большая часть из них уничтожена экипажами в период отхода 22 мк, 2 КВ в пути и часть сосредоточена на ст. Коростень для отправки на капитальный ремонт, так как моторы эксплуатационный срок 100 часов перерасходовали. Вышедшие из строя трактора, обслуживающие 41 ГАП, вынудили к-ра дивизии выделить часть танков для подвоза орудий, что значительно сократило срок службы этих танков».
К сказанному следует добавить, что в ремонт удалось отправить всего пять КВ-2. Остальные остались на территории, занятой противником. Как видно, за 16 дней боёв дивизия лишилась всех КВ, при этом не следует забывать, что машины эксплуатировали экипажи, не имевшие никакого опыта работы на тяжёлых танках. В результате большая часть КВ-2 скорее всего вышла из строя по техническим причинам и была оставлена экипажами. Это подтверждает в своём итоговом отчёте о боевых действиях 41-й танковой дивизии её командир полковник П. Павлов: «Матчасть дивизии, включая все виды обеспечения боевых действий, в период с 26.6 по 7.7.41 года прошла 900-1000 клм., не имея запасных частей и переходящих моторов, что в основном и вывело её из строя. Отсутствие тракторов усугубляло восстановление неисправных машин. Разность скоростей (КВ — 3–4 клм., Т-26 — 12–15 клм.) и не соответствие района действия для тяжёлых танков (р. Стоход) подорвала их работу, т. к. во всех районах сев. и сев. вост. Ковеля нет ни одного моста, способного выдержать 60 тонн, а отыскание обходов, бродов увеличивало не менее как на 30–40 % из общего пройденного пути».
Соединениям 8-й и 12-й танковых дивизий, имевших в своём составе 2/3 всех КВ-2 Юго-Западного фронта, прежде чем вступить в бой, пришлось совершить весьма длительные марши по несколько сотен километров. В результате этого, ещё до момента столкновений с противником, большое количество боевых машин отстало по различным причинам.
Танк КВ-2 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса (на предыдущем фото он стоит на дальнем плане), оставленный из-за поломок в Жулькеве (современная Жовква). Июль 1941 года. Хорошо видно, что люк моторного отделения удерживается в поднятом положении при помощи специального троса при повороте башни в сторону. На корме танка лежит банник для чистки орудия — в походном положении он крепился на левом борту (АСКМ).
8-ю танковую дивизию 4-го мехкорпуса ещё 20 июня 1941 года вывели из пункта постоянной дислокации во Львове в полевой лагерь в леса восточнее Янов. Здесь она пополнялась боеприпасами и горючим и приводила матчасть в порядок. В течение 23–25 июня танковые полки 8-й дивизии прошли порядка 130 километров, при этом два батальона средних танков участвовали в боях за местечко Немиров. К 22.00 25 июня 15-й танковый полк 8-й дивизии (имел в своём составе к началу войны 30 КВ, из них 15 КВ-2), которая по приказу штаба корпуса выдвигалась в район Буск, вышел к населённому пункту Магеров (24 июня дивизия уже проходила его, выдвигаясь на запад, а теперь она шла на северо-восток). Разведка донесла, что в Магерове «артиллерия и пехота противника». Немцы также обнаружили боевые машины 8-й дивизии и открыли по ним «ураганный огонь из 75-мм пушек и миномётов». К этому времени в составе 15-го полка имелось всего 54 танка (из них не менее десятка КВ). Прежде, чем рассказать о бое за Магеров, обратим внимание на приведённую цифру — 54 танка. Дело в том, что к 22 июня 1941 года в лес под Яновым 15-й полк вывел 133 танка (из них 14 КВ-2) и ещё 25 остались во Львове на зимних квартирах (среди них один КВ-2). В Немирове, согласно журналу боевых действий, было потеряно 19 тридцатьчетвёрок, а других боёв до вечера 25 июня 15-й танковый полк не вёл. Если даже считать, что все оставшиеся на зимних квартирах 25 боевых машин так и не вышли (хотя не исключено, что в течение 22 июня какая-то часть из них могла войти в состав полка), разница между 133 и потерянными 19 составит 114 машин. А согласно журналу боевых действий 25 июня к Магерову подошли 54 машины. Вопрос — куда делись ещё 60? Ведь в ходе маршей за 23–25 июня 15-й танковый полк прошёл порядка 200 километров, имея стоянки с 20.00 23 июня до 12.00 24-го и «с утра» (точное время в журнале боевых действий 15-го полка не указано) и до 16.00 25 июня. Как видно, время для осмотра танков и приведения их в порядок было, и немало.
Таким образом, результаты четырёх дней войны для 15-го танкового полка (и для всей 8-й дивизии в целом) оказались весьма плачевными — 45 % танков вышли из строя по техническим причинам или отстали на маршах. Причиной этого, по мнению автора, стала недостаточная подготовка механиков-водителей, слабая работа тылов и ремонтных служб. И это в одном из наиболее сильных и, как считается, наиболее подготовленных механизированных корпусов Красной Армии. Кто был в этом виноват — командование полков, дивизии, корпуса в целом, штаб округа или руководство ГАБТУ КА, можно много и безрезультатно гадать, но факт остаётся фактом.
Немецкие солдаты осматривают КВ-2, оставленный в парке 8-й танковой дивизии во Львове. Судя по стоящим над танком «козлам» с лебёдкой, к началу войны машина находилась в ремонте (СЛ).
В оправдание таких огромных не боевых потерь в танках можно привести лишь одно — дороги. А последние в том районе, где 23–26 июня 1941 года совершала марши 8-я танковая дивизия РККА были действительно ужасными, другого слова не подобрать. Летом 2009 и 2010 годов автор данной работы побывал в том районе (за что, прежде всего, хочется поблагодарить участников проекта «Немиров 1941» Владимира Гречуху, Андрея Карпова и Юрия Моргуна, а также Александра Бойченко). Так вот, в некоторых местах даже сейчас с трудом можно проехать на «фире» (так местные жители называют телегу с парой лошадей), не говоря уже о какой-то колёсной или гусеничной технике. Особенно это чувствовалось между Немировым и Магеровым — в одном месте нам пришлось даже сойти с «фиры» — лошади её «не тянули». Как в июне 1941-го здесь шли наши танки — остаётся только гадать.
Узнав о том, что Магеров занят противником (к этому времени в городке находились части 97-й легкопехотной дивизии вермахта), командир 15-го танкового полка подполковник Слепцов принял решение «на дистанциях 150 метров танк от танка с хода ворваться в Магеров и уничтожить имеющегося там противника». Атака началась уже в темноте и для находившихся в Магерове немецких пехотинцев стала неприятным сюрпризом. В истории 97-й легкопехотной дивизии об этом сказано так: «На танках, идущих в атаку при свете фар и прожекторов, сидела пехота противника. Пока наша пехота пыталась организовать оборону, часть танков прорвались, сея хаос и уничтожая всё на своём пути…
В 5.00 дивизия радировала: «Противник прорвал оборону в Магерове. Дивизия отходит».
А вот как описан бой за Магеров в журнале боевых действий 15-го танкового полка 8-й дивизии: «К 1.30 26.6.41 г. танки с боем вышли на с[еверную] окр[аину] Магерув[3] и, уничтожив батарею 75-мм пушек и батарею миномётов, заняли Магерув. Разбит штаб 7-го артполка и захвачены документы штаба.
Ввиду того, что была тёмная ночь, полк действовал в лесу и танки двигались на больших дистанциях, много танков сбилось с маршрута и ушли в сторону Немирув и на север, например, экипажи командира полка подполковника Слепцова, нач. 2 части капитана Кириченко, нач. 4 части ст. лейт[енанта] Черненко, отсектора партбюро ст. политрука Вуйлова и другие.
В бой на Магерув шло 54 танка, на сборный пункт в Крехув прибыло 15 танков.
Танки прибыли на сборный пункт Крехув [в] 3.30. В связи с тем, что к-p полка неизвестно где делся со своим экипажем, командование на себя принял его заместитель — Герой Советского Союза майор Клыпин.
Ещё один КВ-2 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса, оставленный во Львове из-за технической неисправности. Рядом стоит химический танк XT-26 (ЯМ).
В 4.40 немецкая дальнобойная артиллерия (предположительно из р-на Немирув) начала обстрел утерянного ими Магерува. В это же время майор т. Клыпин направил три танка КВ под командой ст. лейтенанта Олейникова в район боя Магерув для эвакуации оставшихся танков. Старший лейт[енант] Олейников блестяще выполнил боевой приказ к-ра полка и эвакуировал 13 танков. Кроме этого, батальонный комиссар Морус через Кунин в р-н Жулькев вывел 7 танков. Часть танков другими маршрутами прибыли в часть.
Все эти танки к 7.00 сосредоточились в лесу вост. Жулькев 4 км и ожидали заправки горючим…
В бою в Магеруве полк потерял: 3 танка Т-26…
Подбито и сгорело 6 танков, из них 4 шт. Т-34 и 2 КВ, кроме того, сгорело 4 танка Т-28».
Таким образом, суммарные потери 15-го полка составили 13 машин, из них два КВ, правда, их тип не указан. Остальные к утру 26 июня сосредоточились у Жулькева (15 вышло плюс 13 эвакуировано плюс семь вышли через Кунин, итого 35, и ещё часть прибыла другими маршрутами). Кстати, в отчёте 8-й танковой дивизии приведена другая цифра потерь за Магеров — 18 машин. Думается, всё-таки журнал боевых действий полка содержит более точную информацию.
В итоге после ночного боя части 97-й легкопехотной дивизии вермахта оставили городок и с потерями отошли в западном направлении. Кстати, в истории 97-й дивизии говорится о том, что 25–26 июня 1941 года в районе Магерова это соединение уничтожило 60 советских танков, в том числе и несколько тяжёлых. Как видно, результат завышен по меньшей мере в четыре раза. А вот что касается уничтоженной немецкой артиллерии, то это подтверждается немецкими же снимками. На них видно несколько орудий (37-мм PaK 35/36 и 105-мм гаубицы FH18), раздавленных танками.
Кстати, сохранились некоторые документы о действиях экипажей тяжёлых танков в боях за Магеров — это представления к награждению. Правда, из них не ясно, о каких машинах идёт речь — КВ-1 или КВ-2 (учитывая, что их в полку было поровну, вероятность, что речь идёт о КВ-2 50 %).
Этот танк КВ-2 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса был оставлен из-за поломки в селе Городжив Львовской области. Июнь 1941 года (ЯМ).
Так, механик-водитель КВ 1-го танкового батальона 15-го танкового полка 8-й танковой дивизии младший сержант П. Ф. Манжос во время боя в ночь с 25 на 26 июня 1941 года вёл свою машину во главе колонны полка, «умело и храбро преодолевая баррикады, построенные противником в районе Магерува, тяжестью танка раздавил шесть противотанковых пушек, тем самым беспрепятственно вывел колонну через занятый противником город». 26 июня, при повторной атаке Магерова, провёл колонну отставших танков через горящий город.
Механик-водитель 3-й роты 1-го танкового батальона 15-го танкового полка 8-й танковой дивизии старший сержант П. Ф. Девяновский в бою за Магеров, «бесстрашно ведя свой танк, прорвал завалы противника, раздавил массой танка огнемётную машину, легковую машину, 75-мм пушку и конный обоз» (не совсем понятно, о какой огнемётной машине идёт речь, возможно, это была цистерна с горючим). Кстати, старший сержант Девяновский был награждён за этот бой медалью «За отвагу», правда, получил он её только летом 1942 года.
А вот уже упоминавшийся в журнале боевых действий 15-го полка старший лейтенант П. Ф. Олейников (командир 3-й роты 1-го батальона КВ) был представлен за бой под Магеровым к ордену Ленина — высшей награде СССР. В ночь с 25 на 26 июня 1941 года рота Олейникова шла в головной походной заставе и, попав под огонь противника, нашла обход для танков: «Первым вступил в бой и, ворвавшись в Магерув, захватил штаб 7-го артполка немцев, доставив портфель с документами командиру полка. По пути движения уничтожал миномёты и пехоту противника.
После боя добровольно вернулся со сборного пункта в район боя для эвакуации оставшихся танков на поле боя. Преодолевая препятствия, уничтожил огнём артбатарею, шесть ПТО, рассеял кавалерию противника (до эскадрона), подобрал эскадронный знак, пробился в лес к горящим танкам и обеспечил их эвакуацию через горящий Магерув».
Автору пока не удалось установить, получил ли старший лейтенант Олейников свою награду.
28 июня 1941 года остатки полков 8-й танковой дивизии сосредоточились в районе Адамы, где все оставшиеся в строю боевые машины свели в одну группу под руководством командира 16-го полка (в группе ещё имелось несколько КВ). 28–29 июня 1941 года сводный полк 8-й дивизии атаковал немецкие части в районе Адамы, Охладув, Топорув, Холоюв. Несмотря на то, что танки действовали на лесисто-болотистой местности, практически без поддержки пехоты и артиллерии, они сумели потеснить противника и нанести ему чувствительные потери. Например, успешно действовал один из КВ 16-го танкового полка 8-й танковой дивизии (командир машины лейтенант Н. И. Лукьянов, механик-водитель младший сержант М. П. Чарыков). За первый день упорных боёв в районе Адамы экипаж уничтожил шесть пушек и один танк противника, за второй день боёв 29 июня 1941 года при выходе из окружения танк лейтенанта Лукьянова, искусно маневрируя, заставил замолчать ещё шесть пушек противника.
Два КВ-2 разных выпусков — на переднем плане с ранним типом башни, за ним с более поздним. Есть фото этой группы, на котором мимо танков проходят горные егеря, что позволяет отнести эти КВ-2 к 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса (машина с ранним типом башни № У-3). Судя по тросам, передний танк буксировал неисправный задний и также вышел из строя. После этого машина была подорвана (ЯМ).
Под сильным артиллерийским огнём противника танк Лукьянова удачно проскочил через переправу, которая находилась в руках немцев, но при этом была разбита ходовая часть машины. Несмотря на это, механик-водитель Чарыков сумел вывести КВ с поля боя, продолжая выполнять приказ командования. После этого танк Лукьянова, участвуя в боях, прошёл ещё около 300 километров, а всего с начала войны — 800.
Кстати, впоследствии М. П. Чарыков, будучи механиком-водителем КВ 131-й танковой бригады 57-й армии Южного фронта, бесстрашно сражался под Знаменкой,[4] где погиб 19 февраля 1942 года. 22 февраля 1943 года старшему сержанту М. П. Чарыкову посмертно присвоили звание Героя Советского Союза, причём не только за бои под Знаменкой, но и за бои в районе Адамы в июне 1941 года, о чём было написано в наградном листе.
Согласно сведеньям помощника командира 8-й танковой дивизии по техчасти воентехника 2-го ранга Туманова (примерно на 16 июля 1941 года), причины потерь танков КВ выглядели следующим образом: подбито в бою — 13, застряло в болоте — 2, отработали моточасы — 3, оставлено и уничтожено экипажами — 25, эвакуировано на заводы — 5, всего 48 машин из 50 имевшихся к 22 июня 1941 года (из них 31 КВ-2). Как видно, потери от воздействия противника составляют всего около трети, большая же часть оставлена из-за поломок или отсутствия горючего.
Подводя итоги боевых действий тяжёлых танков 4-го мехкорпуса, предоставим слово начальнику оперативного отдела этого объединения полковнику Черниенко, который в своём отчёте писал: «Из общего количества танков только 25 % (примерно) были подбиты в бою, остальные вышли из строя по техническому состоянию. Корпус почти всё время находился в движении или же вёл бой и времени для осмотра танков совершенно не имел.
С выходом корпуса в район Янушполь (это было 7 июля 1941 года. — М.К.) каждый танк имел 130–140 м/ч, отработанных в период боевых действий. Таким образом, и оставшиеся танки необходимо было отправлять в ремонт или же менять моторы, т. к. общий запас хода танка КВ… 150 моточасов.
Танк КВ-2 8-й танковой дивизии 4-го мехкорпуса, оставленный при отходе в городе Золочев Львовской области (ныне это улица Тернопольская). Июль 1941 года (АСКМ).
Эвакуация аварийных танков была поставлена из рук вон плохо. Эвакосредств не было, СПАМы не организовывали. Приходилось буксировать неисправный танк исправным до тех пор, пока и последний не выходил из строя».
Кстати сказать, много танков вышло из строя по техническим причинам при выводе частей 4-го мехкорпуса в резерв Юго-Западного фронта (1–3 июля 1941 года в район Красилова). В ходе 300-километрового марша неисправные танки «буксировались исправными, в результате и последние выходили из строя».
В целом не будет преувеличением сказать, что танки КВ-2 4-го механизированного корпуса не сыграли какой-то выдающейся роли в боях июня — начала июля 1941 года. Большая часть этих машин была потеряна из-за поломок или отсутствия горючего, причиной чему во многом служили очень тяжёлые дорожные условия и болотистая местность, затруднявшая движение этих тяжёлых танков.
Также сказалась и недостаточная подготовка экипажей.
8-й механизированный корпус, который к началу Великой Отечественной войны располагал почти третью всех КВ-2 Киевского Особого военного округа, пожалуй, является наиболее известным из всех мехкорпусов Красной Армии. Это связано, прежде всего, с его участием в знаменитом танковом сражении в районе Дубно в конце июня 1941 года.
Но прежде чем вступить в бой, дивизии 8-го мехкорпуса совершили своеобразный «марафон», пройдя по 500 (!) километров — больше, чем все остальные мехкорпуса Юго-Западного фронта. Естественно, это не могло не сказаться на техническом состоянии боевых машин.
Например, 12-я танковая дивизия (в ней было 58 КВ, из них 26 КВ-2) за 22–23 июня прошла более 250 километров, причём большую часть маршрута ночью. Днём 23 июня соединение получило приказ выдвинуться в сторону Грудек-Ягелонский. Об этом в отчёте говорилось следующее: «…Боевая матчасть испытывала острый недостаток в горючем, напряжение водительского состава было довольно значительным, так как водители не спали 2 ночи…
К этому времени несколько танков КВ имели большой износ тормозных лент и потеряли манёвренность».
Ещё один КВ-2 8-й танковой дивизии, оставленный на улице Золочева (ныне Львовская). Июль 1941 года. Как и машина на предыдущем фото, этот КВ двигался на восток (АСКМ).
Тот же КВ-2, что и на предыдущем фото. Скорее всего, у машины кончилось горючее или она была оставлена из-за поломки (АСКМ).
Согласно отчёту 12-й танковой дивизии только за первый день войны «из строя вышло до 12 КВ, не имея запчастей и действовавшие без осмотров».
Утром 25 июня штаб 8-го мехкорпуса получил приказ командования Юго-Западного фронта о нанесении контрудара по немецким частям в направлении Броды — Берестечко. Однако сверхфорсированные марши (по докладу штаба 12-й танковой дивизии к вечеру 26 июня она прошла 415 километров, при этом танки отработали до 35 моточасов), привели к тому, что значительная часть танков отстала из-за поломок. В итоге к утру 26 июня 12-я дивизия смогла вывести на исходные позиции для атаки всего 75 танков (из имевшихся к 22 июня более 300 машин), среди которых было и немало КВ. Однако использование даже такого небольшого (по сравнению с первоначальным) количества танков затруднялось неблагоприятной местностью — двумя речушками Слонувка и Плящевка с сильно заболоченными берегами.
Тем не менее, начавшееся утром 26 июня 1941 года наступление первоначально развивалось успешно. Сапёры 12-й дивизии сумели обеспечить переправу танков, которые, сломив сопротивление частей 57-й пехотной дивизии вермахта, двинулись в сторону Берестечко: «Боевые действия за овладение Лешнев, Корсув, выс. 241,0 начались вполне успешно, и к 14.00 6 танков вышли на гребень выс. 241,0…
С 14.00 до 20.00 было совершено более 20 налётов авиации на части дивизии и её тылы. При отсутствии нашей авиации самолёты противника летали очень низко. Тылам полков и дивизии был нанесён большой ущерб…
За период боя наши части потеряли танков: КВ — 5 шт., Т-34 — 18 шт., БТ-7 — 10 шт.
Невыносимые действия авиации пр-ка заставили командира 12 тд принять решение на вывод дивизии из боя».
Тот же КВ-2, что и на двух предыдущих фото, но снимок сделан вперёд по ходу танка (АСКМ).
Для отражения наступления 12-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса в районе Лешнева немецкое командование было вынуждено привлечь части 16-й танковой дивизии 1-й танковой группы. В истории 16-й дивизии об этих боях сказано следующее: «Солдаты получили первое представление о том, с каким упорством русские обороняли свои позиции, свою родину…
Колоссам КВ-1 и КВ-2… едва ли мог что-то противопоставить даже немецкий Pz.III с его короткой 5-см пушкой. Для уничтожения танков противника пришлось привлекать зенитную и полевую артиллерию».
Но не всегда огонь артиллерии приводил к результатам, особенно если в атаке участвовали танки КВ. Вот эпизод из истории 16-й танковой дивизии вермахта: «16-й дивизион истребителей танков вступил в бой. С дистанции 100 метров полевые пушки открыли огонь по стальным колоссам.
21…23 попадания! Русский танк медленно отходил назад. Повреждён только поворотный механизм башни. Солдатам хотелось плакать от досады!»
34-я танковая дивизия, действовавшая правее 12-й, 26 июня также участвовала в наступлении на Берестечко, но, потеряв 35 танков, отошла на исходные позиции.
Танк КВ-2 на площади города Миколаюв, 1 июля 1941 года. Снимок сделан ещё до подрыва машины. Хорошо видно, что на моторном отделении танка что-то горит (АС).
Утром 27 июня 1941 года штаб 8-го мехкорпуса получил приказ командования Юго-Западным фронтом — в 9.00 перейти в наступление в направлении Броды, Верба, Дубно. Ситуация осложнялась тем, что к этому времени 12-я танковая дивизия выводилась из боя в направлении на Подкамень (практически в противоположном направлении). В результате из её состава удалось развернуть в сторону Дубно колонну тяжёлых и средних танков (всего 25 машин), вслед за которыми в 14.00 выдвинулась 34-я дивизия. Примерно ещё через три часа за ними направилось ещё около 30 танков 12-й дивизии. Командиром нацеленной на Дубно танковой группы назначили бригадного комиссара Н. К. Попеля, заместителя командира 8-го мехкорпуса по политчасти. Сейчас довольно сложно сказать, сколько КВ-2 имелось в группе Попеля. Дело в том, что это были машины из состава 12-й танковой дивизии, и её штаб не имел никаких сведений о танках, ушедших с группой Попеля. А штаб 34-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса в отчётных документах (во всяком случае, в тех, которые сохранились) фиксировал только «свои» танки, а о машинах 12-й дивизии ничего не сообщал. Единственное упоминание в журнале боевых действий (запись от 27 июня 1941 года): «В ходе марша отстали два Т-34 и два КВ из числа приданных из состава 12-й дивизии».
Что касается самой 12-й дивизии, то, по сведениям на 29 июня 1941 года, в этом соединении имелось 9 КВ, 12 было потеряно в боях и 37 отстало (из них 12 штук — 22 июня, о чём говорилось выше). В число отставших попали и танки, ушедшие с группой Попеля, по ряду косвенных данных можно сказать, что их было не менее 10 (но, видимо, не более 15), из них несколько КВ-2.
К вечеру 27 июня 1941 года группа Попеля с боями вышла к Подлужье (7 километров юго-западнее Дубно), но попытки прорваться к городу были остановлены артогнём противника. На следующий день, подтянув тылы, части 34-й дивизии в 17.00 вновь атакуют Дубно, но безрезультатно. Оборонявшая город 111-я пехотная дивизия вермахта с приданной артиллерией отбивает атаки, при этом группа Попеля теряет до «30 танков подбитыми и сожжёнными, связь с отдельными танками, проскочившими на западную окраину Дубно, потеряна».
29 июня 1941 года бои возобновились с новой силой, при этом в них участвовали несколько КВ-2 из 12-й танковой дивизии, которые в немецких документах именуются «штурмовыми танками с 15-см орудиями». В ходе боя немцы подбили четыре КВ, из которых две машины сгорели. В журнале боевых действий 34-й дивизии в записи от 29 июня сообщалось, что «брошенные танки КВ артиллерией противника выводятся из строя».
К вечеру в составе группы Попеля осталось чуть больше 70 танков, из них пять КВ. В тот же день с юго-запада, со стороны Вербы и Птиче, в сторону Дубно выдвинулись части 16-й танковой дивизии вермахта, отбросив арьергард группы Попеля. В результате последняя фактически оказалась в окружении.
Ночью 29 июня 1941 года по приказу Попеля тылы 34-й танковой дивизии прорываются через реку Иква на юго-восток. Однако попытка основных сил 34-й танковой дивизии прорваться на юго-запад не увенчалась успехом — 1 июля у населённого пункта Большая Мильча советские танки встретила огнём подошедшая 44-я пехотная дивизия противника. В результате боя здесь были потеряны последние КВ группы Попеля (в документах 44-й пехотной дивизии упоминается о подбитии одного КВ-2). На следующий день остатки 34-й танковой дивизии, уничтожив оставшуюся в строю технику, начинают выходить из окружения пешком.
Не следует считать, что командование 8-го мехкорпуса бросило группу Попеля на произвол судьбы. Утром 28 июня 1941 года 12-я танковая и 7-я моторизованная дивизии двинулись на Дубно. Однако время было упущено — между ушедшей вперёд группой и остальными частями 8-го мехкорпуса вклинились части 16-й танковой и 75-й пехотной дивизий вермахта. В результате развернувшихся тяжёлых боёв в районе населённого пункта Ситно части 8-го мехкорпуса понесли тяжёлые потери. Например, только 12-я дивизия лишилась 39 танков, из них 6 КВ, погиб её командир генерал-майор Мешанин.
К вечеру 28 июня 1941 года перешедшие в наступление 57-я и 75-я пехотные дивизии немцев окружили остатки 8-го мехкорпуса, который был вынужден прорываться на юго-восток. В результате группа Попеля никакой помощи получить не смогла. А в 12-й танковой дивизии, которая ко 2 июля 1941 года была выведена в резерв, к этому времени, наряду с другими танками, осталось всего 6 машин КВ. Были ли среди них КВ-2, неизвестно.
Каких-то подробностей боевого использования танков КВ-2 в документах 8-го мехкорпуса и его частей обнаружить не удалось. Единственное любопытное упоминание, которое можно отнести к КВ, есть в отчёте, написанном начальником штаба 34-й дивизии подполковником Курепиным 1 августа 1941 года после выхода из окружения: «Бои также подтвердили необходимость большого усиления артсредствами наших танковых частей. Это особенно сказывалось на подступах к зап. Дубно, когда артиллерия пр-ка безнаказанно расстреливала в упор наши танки и в значительном количестве сосредоточенным огнём (были случаи более 70 попаданий в наш танк артснарядами)».
Вряд ли такое количество попаданий смог бы выдержать Т-34, не говоря уже о Т-26 или БТ.
Площадь Рынок в Миколаюве через некоторое время после боя (снято с балкона 2-го этажа). Июль 1941 года. Хорошо видны обломки взорванного КВ-2, на заднем плане стоит КВ-1 (РГАКФД).
Однако интересную информацию о действиях КВ 12-й танковой дивизии удалось найти в немецких документах. Речь идёт о бое двух КВ в городе Миколаюв Львовской области, который находится примерно в 35 километрах южнее Львова. В последние годы на интернет-аукционах «всплыло» довольно большое количество немецких фотографий, на которых изображены два танка — КВ-1 и КВ-2 — на центральной площади (площадь Рынок) в Миколаюве (точное определение населённого пункта провели участники форума http://nemirov41.forum24.ru, а окончательную «привязку» старых фото непосредственно к данному населённому пункту осуществил Олег Немчинов из Львова).
К началу Великой Отечественной войны в Миколаюве воинских частей не было, лишь рядом размещались летние лагеря инженерного батальона 81-й моторизованной дивизии. Однако в первые дни войны при совершении марша через него прошли части 12-й танковой дивизии, причём в отчёте о боевых действиях соединения сказано: «Сведений о танковых полках к исходу 23 июня не поступало, как выяснилось, они находились в р-не Миколаюв, где они ожидали подвода ГСМ.
24.6.41 г. 12 тд с утра выступила по маршруту Грудек — Львов — Краснэ. Танковые полки на этот маршрут были повёрнуты: 23 тп в районе Миколаюв, 24 тп в районе Львов».
Танк КВ-2, подбитый в бою у села Хильчицы под Золочевом. Хорошо видны следы многочисленных снарядных попаданий на корпусе и башне машины (АСКМ).
Кроме того, к 23 июня 1941 года часть КВ 12-й дивизии вышла из строя по техническим причинам, о чём уже говорилось выше. Таким образом, суммируя имеющиеся данные можно совершенно чётко сказать, что в Миколаюве остались неисправные КВ 23-го танкового полка 12-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса. Машины стояли там довольно долго, практически неделю — видимо из-за отсутствия запчастей и необходимых кадров ремонтников привести их в работоспособное состояние оказалось непросто.
Утром 1 июля 1941 года к Миколаюву подошли части 101-й легкопехотной дивизии вермахта. В книге, посвящённой истории этого соединения об этом эпизоде сказано следующее: «1 июля передовой отряд вошёл в Миколаюв около 6.00 и сообщил, что город свободен. Однако 54-й пехотный полк, следующий за ним, наткнулся на рыночной площади на два тяжёлых русских танка. 3-му батальону 54-го полка была поставлена задача во взаимодействии с артиллерией обезвредить их, в то время как два других батальона окружили город.
Танки стояли настолько удачно, что контролировали обе дороги, идущие от рыночной площади. Вперёд были выдвинуты 37-мм противотанковые пушки, но их огонь не нанёс результата. Тогда на высоту 340 (западнее Миколаюва. — М.К.) выдвинули батарею тяжёлых гаубиц, которая попыталась уничтожить танки. Но это также не помогло: гранаты разрывались либо с недолётом, ударяясь в стены окружающих площадь домов, либо с перелётом. Не помог и огонь подтянутых 50-мм противотанковых пушек PaK 38.
Тогда группа сапёров зарядом взрывчатки подорвала один из танков. Танк загорелся, и экипаж выпрыгнул из него. В 14.00 дорога через Миколаюв стала свободной».
В утреннем донесение 101-й легкопехотной дивизии от 2 июля 1941 года есть некоторые подробности об этом бое: «В Миколаюве выведены из строя танк и тяжёлое штурмовое орудие: танк неизвестного типа с одной 7,5-см пушкой и двумя пулемётами; штурмовое орудие с одной 15-см пушкой…
Ствол орудия танка был пробит из тяжёлого противотанкового ружья Pz.B 41. Экипаж выкинул белый флаг, показав, что сдаётся, но затем стал бросать гранаты и был уничтожен в ближнем бою. Пожар штурмового орудия привёл к его взрыву, в результате чего машина оказалась разорванной на части».
Как видно, всё равно остаётся много вопросов — как всё-таки был уничтожен КВ-2 (есть немецкие фото, на которых он запечатлён целым, а есть, где машина разорвана на куски).
Живущий в Миколаюве историк-краевед Н. Войтович, который занимался историей этого эпизода, опубликовал серию статей об этом в местной газете «Громада». При этом он пользовался хрониками священника В. Федусевича, написанными в 1945 году, а также воспоминаниями местных жителей.
Исходя из этих данных Войтовича, незадолго до прихода немцев один из танков (судя по фото это был КВ-1) при движении вперёд сломал старинный железный крест, стоявший на площади. А учитывая тот факт, что на Западной Украине население очень набожно до сих пор, это посчитали большим святотатством. Поэтому жители Миколаюва восприняли скорую гибель танкистов в бою (через несколько часов) как немедленную Божью кару, хоть и отдали должное мужеству экипажей. Исходя из вышеприведённой информации о том, что в первые дни войны несколько КВ 12-й дивизии «потеряли манёвренность» из-за технических неисправностей, легко предположить следующее. Узнав о приближении противника, экипаж КВ-1 пытался поставить свою машину на ход и, видимо, при попытке сдвинуться с места снёс крест, так как танк оказался неуправляем из-за поломок.
Этот КВ-2, скорее всего, был оставлен из-за технической неисправности при преодолении препятствия. Украина, июль 1941 года. Есть несколько фото этого танка, на одном из которых на машине нанесена эмблема дивизии «Викинг», что позволяет достаточно точно «привязать» машину к театру боевых действий (АСКМ).
Фото того же КВ-2, что и на предыдущем фото. Украина, июль 1941 года. Хорошо видно, что машина была подорвана — у неё вырвана пулемётная установка в лобовом листе корпуса (АСКМ).
По воспоминаниям местных жителей, когда немцы 101-й дивизии на велосипедах въехали на площадь Рынок в Миколаюве и увидели КВ-2, они кинули в него несколько гранат. В ответ танк открыл огонь, при этом два немецких солдата погибли.
Кроме того, по данным Войтовича, когда в КВ-2 кончились снаряды, из него вышли четыре танкиста и пошли сдаваться немцам, стоявшим на углу площади. Подойдя, один из танкистов бросил гранату, которую держал в поднятой руке, но она не взорвалась. Танкисты бегом вернулись в КВ-2 и закрыли за собой люки. После этого немецкие сапёры заложили под КВ-2 взрывчатку и подорвали танк вместе с экипажем. Однако по другим воспоминаниям очевидцев, танкисты подорвали себя сами.
Что касается КВ-1, то, по воспоминаниям всех очевидцев, он не стрелял (это подтверждается приведённым выше фрагментом донесения 101-й легкопехотной дивизии о повреждении ствола КВ-1 из противотанкового ружья Pz.B 41 калибра 28/20 мм с коническим каналом ствола). Один танкист вылез из него и был убит немцами, второй застрелился, сидя внутри, чтобы не сдаваться в плен. Всех погибших советских танкистов похоронили на местном кладбище.
К сожалению, мы не знаем имён тех безвестных героев. Но факт остаётся фактом — два танка, один из которых к тому же не стрелял, задержали наступление дивизии (пусть не всей, но как минимум один полк с артиллерией и сапёрами) на восемь часов. Неизвестным остаётся количество танкистов — если исходить из воспоминаний местных жителей, то в КВ-1 их было двое, а в КВ-2 четверо. Однако автор надеется, что имена этих людей, до конца выполнивших свой долг и погибших за Родину, рано или поздно станут известны.
Кстати, данный эпизод не являлся единичным — часто при отходе Красной Армии отставшие танки КВ и их экипажи не бросали машины, а вступали в бой с противником. Вот какой эпизод рассказала краеведу из Золочева Роману Шалеве бывшая жительница села Хильчицы (недалеко от Золочева): «Все приходили в воскресение. И русские в 1939-м, и немцы в 1941-м. Шла какая-то немецкая часть и расположилась на отдых в селе на берегу маленького пруда там, где дорога шла к мельнице. И вдруг учинился большой переполох — появился русский танк. Но потом успокоились. Большой такой танк ехал накрытый немецким флагом и спокойно проехал через село. А когда уже оказался за селом — начал стрелять по этим отдыхающим немцам. Многих тогда поубивал. Но потом перестал стрелять и дальше не поехал. Потом те, которые остались живы из села, и ещё подъехавшие с Золочева начали стрелять по танку и из пушек тоже. Танкисты из танка убежали в поле, там пшеница росла, но их всех поубивали. Немцы были очень поражены произошедшим и уважили погибших — сами их похоронили. Поставили крест и написали: «7 русских». Там они и похоронены». Я ещё переспросил: «Может, шесть?» «Нет, — сказала, — именно семь».
Как и в предыдущем эпизоде, имена танкистов неизвестны. К сказанному можно добавить лишь то, что бой произошёл 29 июня 1941 года, и существуют фотографии этого КВ-2.
В целом, оценивая действия танков КВ-2 Юго-Западного фронта, можно сказать, что часто они оказывали своим войскам существенную помощь, но, как правило, на тактическом уровне. Отдельные экипажи могли сковать на какое-то время значительные силы противника (как например, в Миколаюве), но какого-то серьёзного влияния на общий ход боевых действий это не оказывало. Также хочется отметить значительную роль КВ в ходе боя за Магеров, который является первым ночным танковым боем Великой Отечественной войны.
Хочется особо отметить экипажи КВ-2 12-й танковой дивизии, которые сумели на своих гигантах пройти за довольно короткое время 500 километров и затем ещё несколько дней участвовать в боях в районе Дубно. Это говорит о хорошей подготовке и высоком профессионализме танкистов, до конца выполнивших свой долг. К сожалению, фамилии этих людей неизвестны.
В целом проблемы с танками КВ-2 да и КВ-1 во многом характерны для всех танковых войск Красной Армии начала войны. Об этом писал в своём докладе от 30 июня 1941 года начальник автобронетанковых войск Юго-Западного фронта генерал-майор Моргунов: «Весь период времени механизированные корпуса, совершая марши и ведя бой с противником, не имели и не могли иметь ни одного дня для осмотра материальной части, её регулировки и ремонта. При отсутствии средств эвакуации, удалённости ремонтных стационарных баз и отсутствии ремонтных средств в частях ремонтно-восстановительных батальонов соединений, их укомплектованность летучками типа «А» и «Б», создали условия огромного выхода материальной части из строя по техническим неисправностям.
Танк КВ-2 из состава 12-й танковой дивизии, застрявший и оставленный экипажем у села Дунаюв Львовской области. Июнь 1941 года (ЯМ).
Этот танк КВ-2 из состава 12-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса застрял на препятствии и был оставлен экипажем. Июнь 1941 года. Позднее машина была расстреляна немцами (АСКМ).
Отсутствие запасных частей по танкам КВ и Т-34 во всех частях до сего времени приводит к невозможности производить текущие и средние ремонты непосредственно в частях.
Совершение большого количества маршей в трудных условиях местности — леса и болота, под воздействием авиации противника, противотанковых средств и артиллерии противника, без производства технических осмотров и невозможности восстановления из-за отсутствия запасных частей, привели к большому проценту потерь танков за первые 9 дней боя. Эти потери по далеко не полным данным составляют 25–30 % всей боевой материальной части танковых соединений».
Если оценивать роль танков КВ-2 в боях первых двух недель войны, можно сказать, что эти машины стали для противника неприятным сюрпризом. Конечно, немцы смогли найти средства борьбы с КВ, тем более что некоторый подобный опыт у них имелся (речь идёт о французских танках В1bis). Однако то, что срабатывало против французов, не всегда действовало против КВ. В результате для борьбы с тяжёлыми советскими танками требовалось больше времени.
Кроме того, не менее 30 % КВ вышли из строя по техническим причинам ещё до вступления в бой. Наиболее показательны части 12-й танковой дивизии, которая до вступления в бой прошла до 500 километров.
Если оценивать эффективность действий КВ-2 по фронтам, то, по мнению автора, наиболее результативно действовали тяжёлые танки на Северо-Западном фронте, в районе Расейняя. Экипажи этих машин на Западном и Юго-Западном фронтах также оказывали своим частям существенную поддержку, но главным образом на уровне батальон — полк.
КОНТРУДАР В РАЙОНЕ СЕННО. Поражение войск Западного фронта в приграничном сражении на минском направлении привело к тому, что в обороне Красной Армии образовалась брешь шириной 400 километров. Для восстановления положения Ставка ВГК 1 июля 1941 года включила в состав Западного фронта четыре армии — 19-ю, 20-ю, 21-ю и 22-ю, которые до этого входили в группу армий резерва Главного Командования. Новые части и соединения развёртывались в так называемых «Смоленских воротах» между Оршей и Витебском, на рубежах рек Днепр и Западная Двина.
Маршал Советского Союза С. Тимошенко, 2 июля 1941 года назначенный командующим Западным фронтом, 4 июля принял решение нанести контрудар по наступавшей на этом направлении 4-й танковой армии немцев (3 июля 2-я танковая группа генерал-полковника Г. Гудериана и 3-я танковая группа генерала Г. Гота были объединены в 4-ю танковую армию. — Прим. автора). Для этого привлекалась 20-я армия генерала Ремезова, ударную группировку которой должны были составить танки 5-го и 7-го мехкорпусов. Первый из них перед войной перебрасывался из Забайкалья на Украину, а второй входил в состав Московского военного округа. Ни один из них не имел в своём составе танков новых типов.
7-й мехкорпус (14-я и 18-я танковые, 1-я моторизованная дивизии), по плану прикрытия 24 июня начавший выдвижение из Москвы и Калуги в район Орша — Витебск, вскоре получил на пополнение 40 танков КВ, из которых 30 были КВ-2. Эти машины сначала предполагалось отправить в Минск, но затем эшелоны переадресовали в Смоленск, куда для приёмки танков в 7.30 28 июня 1941 года выехал помощник командира 14-й танковой дивизии по техчасти с командирами батальонов.
Утром 29 июня, после разгрузки эшелонов, все 40 КВ двинулись из Смоленска к месту расположения 14-й дивизии. Однако 75-километровый марш вылился в серьёзную проблему — к вечеру до места назначения в районе Заольши дошло всего 14 машин, остальные вышли из строя по техническим причинам и оказались разбросанными на шоссе в разных местах. Причиной таких массовых поломок стало то, что механиками-водителями на КВ были назначены шофёры колёсных машин и мехводы с танков Т-26, к тому же имевшие малый стаж вождения. В результате первый практический опыт езды на КВ они получили только при следовании своим ходом от станции выгрузки в Смоленске к Заольше.
Немецкие солдаты осматривают подбитый под Дубно КВ-2 из состава группы Попеля (машина 12-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса). Июль 1941 года. На башне видна надпись о том, что танк подбит полком «Герман Геринг» 29 июня 1941 года (СЛ).
Тот же КВ-2, что и на предыдущем фото, но уже оттащенный в сторону с проезжей части дороги. Снимков этого танка довольно много, он может служить своеобразной «визитной карточкой» боёв за Дубно (ЯМ).
Многие читатели зададут законный вопрос — а почему так произошло, неужели нельзя было найти для КВ кого-нибудь поопытнее? Ответ довольно прост — командиры направляли для приёмки новой матчасти «безлошадных» танкистов, не «разбивая» при этом уже укомплектованные и слаженные экипажи. Не стоит забывать, что о боевых качествах новых боевых машин (в данном случае КВ) штаб 7-го корпуса, и в особенности 14-й дивизии (а именно она направляла мехводов для приёмки новых машин) вряд ли имели какие-то достоверные сведения. Снимая же опытных механиков-водителей с тех же БТ-7 (которые, кстати, были неплохо освоены 14-й дивизией), командование тут же снижало боеспособность части — всё-таки 40 опытных механиков-водителей, а именно столько нужно было для прибывших КВ, это почти четверть всех БТ-7 дивизии (их имелось 176 штук). Так что определённая логика в действиях командования присутствовала.
30 июня 1941 года приказом командующего 20-й армией Ремезова 10 КВ-1 передавались в состав 1-й моторизованной дивизии, ещё 10 КВ-2 — 18-й танковой (поступили в 36-й танковый полк), а остальные оставались в составе 14-й дивизии (по 10 машин передали 27-му и 28-му танковым полкам). Но до этого нужно было отремонтировать вышедшие из строя в ходе марша от Смоленска к Заольше тяжёлые КВ. А вот сделать это оказалось непросто — в 7-м мехкорпусе никто опыта работы с такими машинами не имел, к тому же запчастей для этих машин не было совершенно. Через штаб фронта было запрошено ГАБТУ КА, которое связалось с Кировским заводом. В результате пришлось в спешном порядке перебрасывать самолётом из Ленинграда в Смоленск заводских ремонтников и запчасти для КВ. 1 июля командир 28-го танкового полка 14-й танковой дивизии полковник Белов (а именно этот полк занимался «перегонкой» КВ из Смоленска в Заольшу) получил из штаба корпуса следующее указание: «В Ваше распоряжение направлена бригада Кировского завода в количестве 8 человек для оказания технической помощи по восстановлению КВ. Обеспечение питанием возлагается на вашу часть.
Список бригады: Казицкий В. И., Игнатьев А., Тетерев В., Лешко, Кабанов Я., Цыпляковский В., Тарасов, Круглинский».
В результате с помощью ленинградских рабочих и техников к 3 июля удалось привести в боеспособное состояние почти все КВ. Однако экипажи новые боевые машины освоить не успели.
В 3.00 5 июля 1941 года командир 7-го мехкорпуса генерал-майор Виноградов отдал следующий приказ: 14-я танковая дивизия наступает на Бешенковичи, Камень (вдоль шоссе Витебск — Бешенковичи) с последующим выходом в район Ушачи, Судиловичи; 18-я дивизия должна была наступать на Тепляки, Боброво, выйти на рубеж Великое Село, Сенно и в дальнейшем наступать на Камень, Лепель.
Если посмотреть на карту, то хорошо видно, что для наступления корпуса Виноградова выделялась полоса шириной около 65 километров между рекой Западная Двина и озером Сенно. При этом большая часть данного фронта пересекалась озёрами (Сарро, Липно, Сосно, Ольшанка и другие), сильно вытянутыми с севера на юг и имевшими сильно заболоченные берега. Имелся участок около 10,5 километров между Западной Двиной и озером Островенское, где проходило шоссе Витебск — Бешенковичи, но с севера на юг здесь протекала речка Черногостица с крутыми и заболоченными берегами. На этом участке должна была наступать 14-я танковая дивизия. Ещё один не пересечённый озёрами участок размещался южнее Липно (около 25 километров). Однако здесь практически отсутствовали дороги с востока на запад, а район был сильно пересечённый, с большим количеством речушек и болот. На этом направлении предстояло действовать 18-й танковой дивизии. Таким образом, район предстоящих боёв сильно затруднял действия танков, особенно таких тяжёлых, как КВ-2.
14-я танковая дивизия атаковала немецкие части 6 и 7 июля 1941 года, однако закрепиться на западном берегу Черногостицы не смогла. В последующие дни дивизия стала отходить в сторону Витебска.
18-я танковая дивизия, наступавшая на Сенно, 6 июля взяла город, и до середины дня 8 июля вела там ожесточённые бои. В тот же день под угрозой окружения начала отход в восточном направлении.
Кстати сказать, 14-я танковая дивизия к началу боёв обзавелась своими тактическими обозначениями, что для лета 1941 года было довольно редким явлением в Красной Армии. Так, 3 июля 1941 года помощник командира дивизии по техчасти полковник Кульчицкий разослал командирам частей следующий документ: «Согласно ранее отданных распоряжений закончить нанесение установленных знаков (ромбы с цифрами) на все машины, включая боевые, к исходу дня 4 июля 1941 года.
На передние части транспортных машин наносить белую полосу на облицовке радиатора шириной 5 см и длиной 25 см.
На боевые машины нанести такие же полосы на левой стороне, на самом краю подбашенной коробки. Полосу нанести вертикально.
Приготовить краску для нанесения знаков, которые будут указаны корпусом, на верхнюю часть машин».
Застрявший и оставленный на обочине КВ-2 из состава 27-го танкового полка 14-й танковой дивизии. На задней части башни хорошо виден тактический знак — белый ромб с цифрой 4 внутри (ЯМ).
Ещё один КВ-2 из состава 27-го танкового полка 14-й танковой дивизии, оставленный экипажем из-за поломки. Июль 1941 года. На задней части башни виден ромб с цифрой 4 внутри (ЯМ).
Автору не удалось найти первоначального распоряжения с подробным описанием эмблемы. Однако существуют фотографии подбитых танков 7-го мехкорпуса (в том числе и нескольких КВ-2), на которых хорошо виден белый ромб с цифрами 4 или 5 внутри. Судя по типажу машин, 4 — это 27-й танковый полк, а 5 — соответственно 28-й.
Выйдя к Черногостице, части 14-й танковой дивизии выяснили, что болотистое русло реки без предварительной подготовки бродов проходимо только для тяжёлых и средних танков. Помимо этого, сапёры занимавшей оборону на этом участке 153-й стрелковой дивизии совместно с местным населением «с целью создания полосы препятствий перед передним краем оборонительной полосы взорвали мосты через реки и… на фронте Черногостье и оз. [Сарро] создали различные инженерные препятствия», а также провели эскарпирование восточного берега Черногостицы и его минирование.
Тем не менее, в 7.00 6 июля 1941 года по распоряжению командира 14-й танковой дивизии отряд под командованием командира 27-го танкового полка (батальон 14-го мотострелкового полка при поддержке танков) «вёл боевую разведку на западном берегу р. Черногостица» в районе шоссе Витебск — Бешенковичи. К этому моменту на исходные позиции вышло только 8 КВ-2 из десяти (две машины отстали во время марша по техническим причинам). Ещё два танка сломались на исходных позициях — у одного сгорели бортовые, а у второго главный фрикционы. В результате в атаке участвовало шесть КВ-2, которые были потеряны — 2 уничтожены артогнём, а 4 с различными повреждениями ходовой части были эвакуированы на СПАМ. Приданный танкистам батальон мотострелков дважды пытался форсировать реку, но, попав под сильный огонь противника, отходил в исходное положение. Наступление затруднялось отсутствием артиллерийской поддержки.
Тот же КВ-2, что и на предыдущем фото. На борту машины видно тактическое обозначение 12-й танковой дивизии вермахта (АСКМ).
Благодаря сохранившимся актам на списание боевых машин 14-й танковой дивизии можно проследить судьбу каждого из имевшихся в её составе КВ-2. Небезынтересно привести выдержки их этих документов.
КВ-2 № Б-4714 (командир танка лейтенант Журавлёв, экипаж: Попов, Тахтальян, Кормилицын, младший сержант Роваев, красноармеец Комарицкий) в ходе боя «при движении засел в болото и был подбит снарядом противника. Было повреждено противооткатное устройство, пробиты масляные бачки, повреждена ходовая часть. Пулемёты, затвор, оптика, диски сняты и переданы на машину ком. роты лейтенанта Сергеева, где сгорели вместе с машиной 10.7.41 г. Радиостанция приведена в негодность. Оружие снимали л-т Журавлёв, кр-ц Шаповалов, мл. с-т Роваев».
Танк КВ-2 № Б-4649 (командир батальона Герой Советского Союза капитан Г. Хараборкин,[5] экипаж: Плостун, Муравский, Шаповалов, Лепский, Ненадзе) «6.7.41 г. участвовал в бою в районе р. Черногостицы. В процессе боя был подожжён снарядом противника и сгорел вместе с экипажем». Правда, в другом документе сказано, что «экипаж сгорел за исключением Плостуна и находящегося в госпитале Шаповалова».
На следующий день, подготовив переправы через Черногостицу, 27-й танковый полк повторил атаку, но КВ-2 в ней не участвовали. О судьбе остальных восьми КВ-2 27-го полка 14-й танковой дивизии можно также узнать из актов на их списание.
Так, КВ-2 № Б-4717 (командир лейтенант Сидюк, экипаж: красноармеец Кравченко, младший сержант Потанин, Иванов, Широков, Выгодский) участвовал в боях за Витебск: «11.7.41 г. атаковал прорывающуюся колонну танков противника. […] Был подбит — башня не поворачивалась, сгорел фрикцион, лопнула стяжная муфта правой тормозной ленты, отказал в работе левый бортовой фрикцион, снарядом пробило маску…
Танк двигаться не мог и башня не поворачивалась. Пулемёты тыльный и радиста изъяты, приборы выведены из строя. Документация зарыта в землю 700–800 м от танка. Остаток магазинов и снарядов остался в танке. Танк не эвакуирован ввиду быстрого продвижения противника».
Танк КВ-2 № Б-4705 (командир лейтенант Сергеев, экипаж: Марченко, Кановко, Кулябин, Шаповалов) 11 июля 1941 года застрял в болоте у деревни Стриги. Затем был расстрелян немцами и сгорел.
Танк КВ-2 № Б-4703 (командир лейтенант Лось, экипаж: Алексеенко, Павлюков, Нимоконов, Калашников, Радченко) 11 июля 1941 года прикрывал отход наших войск у деревни Тепляки. У машины отказал топливопровод и главный фрикцион. Танк двигаться не мог и из-за отсутствия эвакуационных средств был оставлен в лесу и замаскирован. С машины сняли приборы механика-водителя, рацию, затвор орудия, пулемёты и оптические приборы. Всё это было погружено на КВ-2 лейтенанта Амелина.
У танка КВ-2 № Б-4755 (командир лейтенант Амелин, экипаж: младший лейтенант Буренко, сержант Титычев, младший сержант Северин, красноармейцы Половинкин и Кулинычев) 14 июля 1941 года в районе Лиозно сорвало штуцер маслопровода и заклинило поршни двигателя, в результате чего машина встала. Попытки буксировки КВ двумя тракторами не увенчались успехом, и по приказу командира 14-й танковой дивизии полковника Васильева он был «приведён в негодность и оставлен один километр юго-восточнее Лиозно на шоссе».
Тот же КВ-2, что и на предыдущих фото. Судя по закреплённым тросам, машину пытались буксировать. Позже немцы сдвинули танк с дороги (ЯМ).
Танк КВ-2 № Б-4722 (командир лейтенант Абрамов, экипаж: сержанты Елтанцев, Феденко, Коваль, младшие сержанты Сердюк и Гончаров) после боя 6 июля 1941 года у Черногостицы был эвакуирован на СПАМ № 2 в район Витебска, где несколько дней простоял в ожидании ремонта. 12 июля при эвакуации СПАМа по приказанию его начальника военинженера 2-го ранга Федосеенки и командира ремонтно-восстановительного батальона 14-й танковой дивизии майора Медведецкого КВ-2 подорвали.
У танка КВ-2 № Б-4746 (командир лейтенант Олещенко, экипаж: старший сержант Савушкин, младший сержант Медвецкий, воентехник 2-го ранга Розанов, красноармейцы Снетко и Серебряков) 6 июля 1941 года в бою у Черногостицы было повреждено орудие и вышел из строя главный фрикцион. Машина была доставлена на СПАМ № 2. 11 июля при эвакуации СПАМа танк в шести километрах от Лиозно вышел из строя и дальше двигаться не мог. Из-за отсутствия «эвакуационных средств и помощи рембата и ТЭПа 27 тп оставлен и замаскирован с закрытыми люками».
Танк КВ-2 № Б-4752 (командир лейтенант Атяскин, экипаж: воентехник 2-го ранга Куртиков, младший сержант Маскаленко, красноармейцы Колегаев и Ермаков) при отходе у деревни Мошкины застрял в болоте и заглох. Попытки завести машину ни к чему не привели, и 9 июля по приказу командира роты старшего лейтенанта Абрамова её подорвали.
И только один КВ-2 из состава 27-го танкового полка (№ Б-4753, командир политрук Крылов, экипаж: старший сержант Чернавский, младший сержант Касимов и красноармейцы Дубасов (механик-водитель), Туторов и Кулябин, не был потерян в ходе боёв 14-й танковой дивизии в районе Черногостицы и под Витебском. По состоянию на 22 июля 1941 года танк прошёл более тысячи километров, участвуя в боях под Витебском, Лиозно, Рудней и Ярцево. К этому времени КВ-2 требовал «замены подшипников, гл. фрикциона, тормозных лент, борт. фрикционов. Кроме того, в машине заклинён задний люк башни и погнуты левое крыло и инструментальные ящики. Остальные агрегаты и вооружение танка исправны».
Дальнейшая судьба этого танка автору неизвестна. Таким образом, как видно из приведённых документов, большая часть КВ-2 27-го танкового полка 14-й танковой дивизии вышла из строя по техническим причинам и была оставлена экипажами или подорвана.
Аналогичная ситуация сложилась и с КВ-2 28-го танкового полка 14-й танковой дивизии. Он должен был форсировать Черногостицу южнее 27-го полка у деревни Дуброва — здесь река вытекала из озера Островенское. При этом между 27-м и 28-м полками был 6-километровый разрыв.
Выйдя к Ченогостице утром 6 июля, командование 28-го танкового полка выяснило, что бродов и переправ через реку нет, «имевшийся мост у истока реки из озера Островенское был накануне подорван сапёрами 153 сд, [как] и плотина у озера». В результате разрушения плотины вода в реке поднялась почти на 1,5 метра. Ситуация усугублялась тем, что берега Черногостицы в районе Дуброва были накануне заминированы.
Танк КВ-2, подбитый или оставленный из-за поломки под Ленинградом. Август 1941 года (АСКМ).
Танк КВ-2 из состава 27-го танкового полка 14-й танковой дивизии, оставленный экипажем из-за поломки. Июль 1941 года. Эта же машина изображена на стр. 103 (ЯМ).
Высланная сапёрная рота 28-го танкового полка начала в спешном порядке снимать мины и пыталась восстановить переправы. Одновременно командир приданного мотострелкового батальона 14-го мотополка приказал подготовить надувные лодки для форсирования преграды.
Вскоре был получен приказ о начале атаки в 19.00. Несмотря на то что к этому времени переправу восстановить не удалось, в 19.05 вперёд двинулся мотострелковый батальон, который быстро переправился через Черногостицу на надувных лодках и занял плацдарм на западном берегу. Вслед за пехотой пошёл батальон тяжёлых танков — 7 КВ-2, которые без потерь переправились на западный берег. А вот БТ-7 28-го полка форсировать Черногостицу не смогли — при глубине в 1,5 метра и заболоченных берегах ни один из них не сумел переправиться, а несколько машин застряло.
В это время командир 27-го полка получил от начальника штаба дивизии распоряжение: «Атака майора Романовского (командир 27-го танкового полка. — Прим. автора) оказалась неудачной. Запрещаю Вам разрозненные атаки по отдельным направлениям. Атака должна быть массовой, поддержанной артиллерией».
В результате атаку перенесли на утро 7 июля. С наступлением темноты мотострелковый батальон отошёл к переправе, заняв оборону вместе с четырьмя остававшимися на западном берегу Черногостицы КВ-2. Три других машины перешли на восточный берег.
В 6.30 7 июля 1941 года части 28-го танкового полка вместе с мотострелками вновь пошли в атаку. В бою участвовало 48 танков БТ-7 и 6 КВ-2 (один КВ-2 перед боем застрял, один отстал при марше, ещё два находились на СПАМе в Витебске).
Тяжёлый бой длился три с половиной часа, боевые машины 28-го полка продвинулись от места переправы более чем на 10 километров в северо-западном направлении, к 8.00 выйдя к деревням Мартасы и Стрелище. Здесь наши танки попали под перекрёстный огонь противотанковых орудий и артиллерии и с левого фланга были атакованы «колонной танков противника в количестве 22 штук». Понеся потери, танкисты и мотострелки отошли на исходные позиции и заняли оборону на высотах восточного берега Черногостицы, где почти сразу подверглись атаке немецкой авиации. В документах 28-го полка о причинах неудачной атаки сказано: «Во время атаки наша авиация отсутствовала. Манёвр огнём и наблюдение за полем боя были недостаточны. Эвакуационных средств было недостаточно. Эвакуация раненых производилась танками и из района исходных позиций транспортными машинами мотострелкового полка».
В ходе боя 7 июля 28-й танковый полк потерял безвозвратно 3 КВ-2 и 31 БТ-7. В последующие два дня ещё 4 КВ-2, получившие повреждения в бою или застрявшие, были подорваны при отходе из-за невозможности эвакуации. Более подробные сведения о судьбе этих КВ можно узнать из сохранившихся документов 14-й танковой дивизии.
О судьбе танка КВ-2 № 4700 (командир лейтенант Никифоров, механик-водитель Дмитриев, командир орудия Бондарев, радист Щепилев, заряжающие Гродюк и Бурдыкин) в документах сказано следующее: «В район сосредоточения полка прибыл 5.7.41 г. и сразу же, дозаправившись горючим, в составе роты выступил в район исходных позиций д. Дуброва, куда прибыл 6.7.41 г. Во время атаки вечером 6.7.41 г. машина завязла в болоте на берегу реки. В ночь с 6 на 7.7.41 г. 5 машин из роты пытались вытащить эту машину, но попытки эти не увенчались успехом. На второй день, 8.7.41 г., во время отхода нашего полка машина по приказанию командира дивизии была взорвана. Экипаж жив и находится запасном полку».
Танк КВ-2 № 4723 (командир лейтенант Хрипков, экипаж: Сиволап, Семаков, Соколов, Карачев, Иванов) 7 июля 1941 года, «перейдя реку и выйдя на берег, занятый противником, на котором вёлся бой, машина встала из-за главного фрикциона и вследствие невозможности эвакуировать по приказанию командира дивизии полковника Васильева была взорвана. Экипаж жив и находится в запасном полку».
Танк КВ-2 № 4720 (командир лейтенант Киселёв, экипаж: Куликов, Гаврилов, старшие сержанты Каменев и Соболев, красноармеец): «7.7.41 г. машина пошла в атаку, имея за командира капитана Старых. Под Черногостье, в расположении противника, машина завязла в болоте, экипаж успел выйти из машины. Машина, не имея возможности двигаться, была подбита снарядом и сгорела. Экипаж машины остался жив. Командир взвода лейтенант Киселёв убыл в разведбат, механик-водитель Каменев пропал без вести 7.7.41 г, остальные в запасном полку».
Танк КВ-2 № 4729 (командир лейтенант Панкратов, механик-водитель старший сержант Карташев, командир орудия сержант Цереленко, радист красноармеец Андреев, заряжающий младший сержант Мельниченко, заряжающий ефрейтор Горбитенко) «в бою под Черногостье 7.7.41 г. машина была подбита вражеским снарядом и сгорела вместе с экипажем».
Танк КВ-2 № 4751 (командир лейтенант Шернцкий, механик-водитель сержант Омельчук, командир орудия сержант Тюляев, радист красноармеец Карайченцев, заряжающие младший сержант Петрович и красноармеец (фамилия не указана)) — в районе сосредоточения у деревни Дуброва из-за отсутствия командира машины (отправлен в Витебск вместе с механиком-водителем) командиром временно назначили старшего политрука Романова, а на место механика-водителя по разрешению командира батальона капитана Старых сел воентехник 2-го ранга Шрам.
Танк КВ-2 из состава 7-го мехкорпуса, оставленный из-за технической неисправности. По актам на списание машин 14-й танковой дивизии, это может быть танк с заводским номером Б-4746, оставленный из-за поломки в 6 километрах от Лиозно.
Танк КВ-2, перевернувшийся в Витебске. Машина № 4697 входила в состав 28-го танкового полка 14-й дивизии, 7 июля была отправлена на СПАМ. 10 июля, во время боя за Витебск, перевернулась на подъёме у моста через Западную Двину (АСКМ).
7 июля 1941 года в ходе боя у деревни Черногостье танк был разбит вражеским снарядом и загорелся. В тяжёлом состоянии (сильные ожоги) машину сумели покинуть воентехник 2-го ранга Шрам, радист Карайченцев и командир орудия сержант Тюляев (позже отправлены в госпиталь в Витебск). Старший политрук Романов и работавший за заряжающего механик-водитель сержант Омельчук сгорели в танке.
Танк КВ-2 № 4794 (командир лейтенант Мупик, механик-водитель Павловский, командир орудия Барабанщиков, радист Копунов, заряжающие Панкратов и Майоров) в ходе боя 7 июля у Черногостицы был подбит — выведена из строя башня и орудие, повреждён двигатель. К вечеру 8 июля 1941 года машину доставили на СПАМ № 3, откуда её начали эвакуировать в Витебск двумя тракторами. Не дойдя до Витебска три километра, во время объезда моста, танк застрял. Трактора не смогли его вытащить и оставили КВ на месте.
9 июля 1941 года, при подходе противника, лейтенант Мупик снял вооружение и сдал его в недалеко стоявший артдивизион, а танк приказал взорвать. В бою погибли механик-водитель Павловский и радист Копунов.
Ещё один КВ-2 № 4760 (командир лейтенант Гарипов, механик-водитель младший сержант Кривохата, командир орудия Савченко, радист Агапов, заряжающий Павлоцкий (фамилия второго не указана)), прибыв в Дуброву и 7 июля 1941 года двинувшись в атаку к переправе, попал на мину, заложенную нашими войсками. Пытаясь обойти минное поле, машина застряла в болоте. После безрезультатных попыток вытащить танк 9 июля при отходе наших частей его подорвали по приказу командира 28-го танкового полка полковника Белова.
Судьбу танка КВ-2 № 4707 (командир лейтенант Нечаев, механик-водитель красноармеец Михайлов, командир орудия старший сержант Титов, радист красноармеец Герасимов, заряжающие Крот и Козлов) установить не удалось. В документах о ней сказано следующее: «5 июля машина в составе роты капитана Старых получила задачу сосредоточиться в районе исходных позиций д. Дуброва. 5–6 июля машина совершила марш протяжением 100 км. Не доходя до исходных позиций, машина отстала. В каком районе неизвестно, примерно в 15–20 км от д. Дуброва. Поиски машины после боя 7.7.41 г. не дали никаких результатов. Больше никаких сведений ни об экипаже, ни о машине нет».
Кстати, в боях на Черногостице против КВ 14-й танковой дивизии немцы использовали самоходные установки 88-мм зениток на шасси 12-тоннных полугусеничных тягачей (обозначение 8.8 cm Flak 18 Sfl. Auf Zugkraftwagen 12t (Sd.Kfz.8). Всего было изготовлено 10 (по другим данным, 12) таких машин, шесть из которых были сведены в состав 1-й батареи 8-го дивизиона истребителей танков. В начале июля 1941 года эта батарея была придана 7-й танковой дивизии — именно её части противостояли атакам 14-й танковой дивизии на Черногостице. По немецким данным, в бою 7 июля 1941 года эта батарея уничтожила 34 советских танка. Так что нет ничего удивительного в том, что немцы сумели подбить атакующие 6 и 7 июля 1941 года КВ-2. Кроме того, следует учесть тот факт, что местность в том районе довольно пересечённая, так что замаскировать противотанковые пушки и свои боевые машины для 7-й танковой дивизии вермахта не составляло труда. Кроме того, наступлению 14-й дивизии сильно мешала река Черногостица. Автору данной работы удалось побывать в тех местах и посмотреть места переправ наших танков. Надо сказать, что река протекает в довольно глубоком русле с крутыми берегами и заболоченной долиной. Если честно, то с трудом себе можно представить, как вообще танки могли здесь переправиться, так как спуститься и подняться на берег было трудно даже пешком. Кроме того, западный берег несколько выше восточного, так что противнику не составляло большого труда выяснить места переправ танков 14-й дивизии.
И тем не менее, удержание позиций на Черногостице стоило немцам больших потерь. Так, в журнале боевых действий 3-й танковой группы сказано: «7-я тд, направленная на Витебск по южному берегу Двины, вскоре остановилась у Дубровы и вела в последующие дни тяжёлые, но успешные бои с действовавшими из Витебска частями противника (примерно 3 дивизии, в том числе 2 переброшенные из Москвы танковые)».
Тот же КВ-2, что и на предыдущем снимке. Согласно акту на списание, при оставлении Витебска Красной Армией машина была подорвана (АСКМ).
Танк КВ-2 из состава 14-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса, застрявший и оставленный на окраине Витебского аэродрома. По актам на списание, это может быть КВ-2 № Б-4712. На танке видны многочисленные следы снарядных попаданий в машину (ЯМ).
Так, две самоходки с 88-мм зенитками в бою 7 июля были уничтожены, причём из документов следует, что это сделали танкисты 28-го полка 14-й танковой дивизии.
8 июля 1941 года 28-й танковый полк приводил себя в порядок, а затем вместе со всей 14-й танковой дивизией начал отходить на восток в сторону Витебска.
Кстати, довольно успешно действовал при обороне Витебска экипаж танка КВ-2 № 4712 (командир лейтенант Климичев, механик-водитель младший сержант Родионов, командир орудия младший сержант Климов, радист младший сержант Евстигнеев, заряжающие младший сержант Гонин и курсант (фамилия не указана)). Машина с 28 июня по 10 июля 1941 года ремонтировалась под Смоленском (пробита прокладка головки блока цилиндров). 10 июля танк совершил марш на СПАМ № 2, где получил боевой приказ оборонять Витебск: «При обстреле продвигающегося противника через железнодорожный мост было израсходовано два боекомплекта, при этом было сбито 8 танков противника и один мотоциклист. Прождав четыре часа боеприпасы, танк направился на заправку на СПАМ № 1, и по дороге полковник (фамилия неизвестна) приказал идти в атаку без снарядов на танки и артиллерию противника. При выполнении приказа было подавлено 2 танка и 1 пушка противника. В этой атаке была пробита броня башни, ранен л-т Климичев и мл. с-т Климов. У танка были пробиты радиаторы и повреждена смотровая щель механика-водителя. Видимость механика-водителя была очень плохая. При выходе из атаки танк застрял и выбраться своими силами не мог. Механик-водитель докладывал полковнику и генерал-майору (фамилии неизвестны). Генерал-майор разрешил взять танк КВ для эвакуации, но тот оказался неисправным. Противник в это время сосредоточил сильный огонь по танку, было выведено из строя оружие. Экипаж покинул танк. При выходе из танка пропали без вести два заряжающих».
Зато вторая машина, находившаяся в ремонте под Витебском — КВ-2 № 4697 (командир лейтенант Борисенко, механик-водитель сержант Эсауленко, командир орудия старший сержант Мартынов, радист сержант Будчаный, заряжающие младший сержант Стадник и ефрейтор Осадчий), действовала не так успешно, как КВ-2 № № 4712, о котором говорилось выше.
Ещё 3 июля 1941 года, по прибытии танка из Смоленска, выяснилось, что у него вышел из строя поворотный механизм башни. Отремонтировать механизм не удалось, 5 июля КВ-2 направился в район исходных позиций у Дубровы с этой неисправностью. Однако принять участие в бою танк не смог — у него вышел из строя главный фрикцион. В результате 7 июля этот КВ-2 направили на ремонт на СПАМ № 3, и на следующий день, после ремонта, его направили для обороны Витебска: «Командир машины лейтенант Борисенко при буксировке машины был ранен сорвавшимся тросом в руку и откомандирован в ТЭП. Машина отправилась в г. Витебск в распоряжение начальника обороны с остальными членами экипажа. Командиром машины в Витебске был назначен старший лейтенант из 137 дивизии (фамилия неизвестна).
Машина ходила в разведку и когда возвращалась обратно в город, на подъёме после моста через р. Западная Двина, вследствие отказа тормозов свалилась под откос. Командир машины приказал машину взорвать, так как эвакуировать её было невозможно. 10.7.41 г. машина была взорвана на восточном берегу Западной Двины в г. Витебск.
Экипаж машины: сержант Эсауленко, сержант Будчаный, мл. сержант Стадник, ефрейтор Осадчий находятся в запасном полку. Ст. сержант Мартынов пропал без вести, командир машины лейтенант Борисенко — в госпитале».
Значительно меньше информации сохранилось о судьбе танков КВ-2 18-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса, наступавшей южнее 14-й дивизии. Получив приказ на выдвижение в направлении Сенно, утром 5 июля 18-я танковая дивизия двинулась двумя колоннами — в правой 36-й танковый полк (маршрут Задорожье, Шотени, Запрудье), в левой все остальные части (маршрут Стриги, Ковали, Сенно). Скорее всего, 36-й танковый полк должен был вступить в соприкосновение с частями 14-й дивизии и организовать общий фронт, но сделать это так и не удалось. В составе этого полка имелись все десять КВ-2, полученные 18-й дивизией.
Утром 7 июля 1941 года, не доходя до Шотени, в районе деревень Карповичи, Войлево и Тальцы полк встретил части 7-й танковой дивизии вермахта и вступил с ними в бой. Не имея поддержки пехоты и артиллерии, 36-й танковый полк вёл здесь безрезультатные бои до 18.00 8 июля, после чего отошёл на юг.
Танки КВ-2 из состава 18-й танковой дивизии, оставленные из-за поломок или отсутствия горючего в районе Сенно. Июль 1941 года (М3).
Те же два КВ-2 из состава 18-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса, оставленные в районе Сенно, что и на предыдущем фото. Июль 1941 года. Видны следы многочисленных снарядных попаданий в заднюю часть башни. На проезжающем мимо автомобиле видна эмблема 12-й танковой дивизии вермахта (АСКМ).
По данным штаба 7-й танковой дивизии вермахта, только за 7 июля она уничтожила в районе Шотени 17 танков противника, из которых было два сверхтяжёлых со 150-мм орудиями, 2 тяжёлых и один средний. Не совсем понятно, о чём идёт речь, так как в 36-м полку 18-й дивизии средних танков не было — к утру 5 июля в его составе числилось 105 Т-26, 10 КВ-2 и 7 бронемашин. Некоторое количество «двадцатьшестых» наверняка отстали в ходе марша, как, по-видимому, и один КВ-2. По сведениям штаба 18-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса, в боях за 7–8 июля 36-й полк потерял безвозвратно только 2 КВ-2, так что о том, откуда взялись упомянутые в немецкой сводке ещё два тяжёлых и средний советские танки, остаётся только гадать. Однако при дальнейшем отходе 9–11 июля потери значительно возросли, и по состоянию на 13 июля сообщалось, что в 36-м танковом полку «уничтожено и оставлено у противника 44 Т-26, 9 КВ, осталось в строю 10 Т-26, 1 КВ». В более позднем донесении — «Сведения о потерях матчасти 18 танковой дивизии с 6 по 26.7.41 г.» — оставшийся в строю КВ-2 числится как сданный на СПАМ. Есть там и более подробная информация о потерянных КВ-2 — указано, что два из них сожжены авиацией, а семь «оставлены неисправными и застрявшими». Таким образом, за пять дней боёв 18-я танковая дивизия потеряла девять КВ-2 из десяти.
Как видно из приведённого выше, 29 из 30 танков КВ-2, полученных 7-м механизированным корпусом, были потеряны менее чем за неделю боёв. При этом какой-то существенной роли в боях они не сыграли, а большая часть машин вышла из строя по техническим причинам и их оставили или подорвали при отходе. Причинами этого стали как неблагоприятные условия местности (заболоченная местность с большим числом речек и озёр), затруднявшие действия тяжёлых КВ-2, так и тот факт, что машины эти совершенно не были освоены экипажами, зачастую на них сажали малоопытных танкистов, особенно это касается механиков-водителей.
В 21-М МЕХКОРПУСЕ. Как уже говорилось, 26 июня 1941 года в распоряжение 21-го мехкорпуса были отгружены 10 танков КВ-2 (на следующий день туда же ушёл эшелон с 10 КВ-1). В донесении от 28 июня об этих машинах сказано следующее: «…20 КВ после марша сосредоточены в 5 км северо-восточнее Идрица, требуют два дня для осмотра, так как водители освоили матчасть не полностью».
Судя по документам 21-го мехкорпуса, все 20 прибывших КВ вошли в состав одного батальона, так как в документах 21-го мехкорпуса есть такая запись: «29.6.41 г. на фронт убыл тяжёлый батальон Вайцетейна — 10 КВ-2, 10 КВ-1».
Этот батальон придали 42-й танковой дивизии 21-го мехкорпуса. В сводке, датированной 20.00 18 июля 1941 года, о танках КВ сказано следующее (всего корпус получил 30 танков КВ: 10 КВ-2 и 10 КВ-1, о которых говорилось выше, и ещё 10 КВ-1 отправили 30 июня): «Было получено — 30, исправно — 7, в ремонте — 3, отправлено на заводы — 6, передано 128 сд — 2.
Потери:
В районе Осинкино — 1, Пушкинские Горы — 4, 19 км за Опочка — 1, Опочка — 1, Букмуши — 1 (в документе стоит пометка, что все эти восемь танков уничтожены. — М.К.), Посадниково — 1, Новоржев — 3 (в документе пометка, что эти четыре не уничтожены — М.К.)».
К сожалению, в этом документе нет разбивки по типам на КВ-1 и КВ-2. Однако в более поздних документах 42-й танковой дивизии есть некоторые подробности. Так, в ведомости на матчасть от 27 августа 1941 года сказано, что из 30 полученных КВ 18 разбито в бою и 12 отправлено для ремонта на завод. Есть и более подробная сводка об убывших машинах, согласно которой безвозвратно было потеряно 5 КВ-2: «КВ № 4724 по пути Опочка — Новоржев в районе Дукли 10.7.41 г. Не работал главный фрикцион, неисправна коробка, восстановить было нельзя. При появлении противника был взорван экипажем.
КВ № 4728 под г. Новоржев 16.7.41 г. застрял во рву при атаке. Машина оставлена, вооружение снято (рядом приписано: «Эвакуация подполковником Лебедевым не была разрешена. При натиске противника приказано отойти с оставшимися машинами»).
КВ № 4747 ст. Сущёво д. Ащеркино 23.7.41 г. разбит снарядом двигатель, заклинена башня. Отбуксирован в лес, разобран для восстановления других машин. Вооружение и оптика сняты.
КВ № 4742 ст. Сущёво 23.7.41 г. утоплен в болоте. Взорван противником».
Следует добавить, что отправленные на ремонт КВ-2 после восстановления участвовали в боях под Ленинградом.
В БОЯХ ЗА ОСТРОВ. Вечером 4 июля 1941 года командир 1-го мехкорпуса получил приказ штаба Северо-Западного фронта — уничтожить прорвавшуюся в районе Острова группировку противника. Однако к этому времени корпус был «раздёрган» и имел в своём составе лишь 3-ю танковую дивизию, причём в составе последней остались лишь 5-й и 6-й танковые полки (без одного батальона) и гаубичный артполк. Мотострелковый полк из состава дивизии был изъят и получил самостоятельную задачу.
Правда, на пополнение 3-й дивизии ещё 2 июля поступило 10 танков КВ, из них 3 КВ-2 (отправлены с завода 1 июля). В боевом донесении сообщалось, что имеется «1 б/к в каждом танке, причём бронебойных снарядов в каждом танке, вооружённом 76-мм пушкой по 10 шт.». Но в тот же день эти машины переадресовали, о чём есть соответствующая пометка в оперсводке 1-го мехкорпуса № 14, подписанной в 20.00 2 июля: «Убыли в состав 25 тп 163 мсд». 163 мсд — это 163-я моторизованная дивизия, также входившая в состав 1-го мехкорпуса. Однако к этому времени она была изъята из его состава и действовала отдельно. О судьбе этих машин автору ничего не известно, есть лишь упоминание о том, что 25-й танковый полк с ротой танков КВ должен, «следуя по железной дороге, к исходу дня 2 июля сосредоточиться в районе Режица, где и присоединиться к [163-й моторизованной] дивизии». Дошли ли КВ до Режицы, автору неизвестно.
Танк КВ-2 из состава 18-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса, оставленный на просёлке в районе Сенно. Июль 1941 года. Рядом проходят немецкие грузовики «Опель-блиц» (фото предоставил М. Свирин).
Танк КВ-2 из состава 27-го танкового полка 14-й танковой дивизии, оставленный экипажем из-за поломки. Этот же танк изображён на фото на стр. 102–104 (ЯМ).
В оперсводке 1-го мехкорпуса № 15 от 19.00 3 июля 1941 года сказано, что «прибыли утром 3.7.41 г. танки КВ в количестве 10 штук. Наличие боеприпасов к танкам 3 б/к. КВ прибыли с личным составом». Все эти КВ поступили в 6-й танковой полк 3-й танковой дивизии.
Утром 5 июля 1941 года части 3-й танковой дивизии атаковали Остров. Но из-за недостатка времени на подготовку операции танковые полки вступали в бой в разное время, взаимодействие между ними было налажено плохо. Обещанной авиационной поддержки танкисты так и не получили, пехота отсутствовала. Из состава 111-й стрелковой дивизии, которая должна была поддерживать 3-ю танковую дивизию, действовало примерно полтора стрелковых батальона. Остальная пехота в беспорядке отошла.
Около 7.00 5 июля в Остров ворвались танки 6-го танкового полка. В результате боя с немецкими танками и артиллерией части 3-й танковой дивизии, действовавшие без авиационной и почти без артиллерийской поддержки (вёл огонь только гаубичный полк 3-й танковой дивизии, имевший 24 орудия), вышли на левый берег реки Великая и заняли большую часть города.
В этом бою наши танкисты понесли большие потери от артиллерийского огня противника. Для закрепления занятых рубежей и полного очищения города от противника части 3-й танковой дивизии практически не имели пехоты.
В 15.55, подтянув резервы, артиллерию и вызвав авиацию, части 1-й танковой дивизии вермахта перешли в контратаку.
В боевом донесении № 9 от 17.45 5 июля 1941 года, командир 3-й танковой дивизии полковник К. Андреев сообщал: «6-й танковый полк атаковал противника в районе Остров. Шум боя прекратился, противник применил неизвестный нам способ одновременного накрытия поля боя на большой площади минами в период с 16.30 до 16.45 5.7.41 г. (речь идёт о применении реактивных миномётов «Небельверфер». — М.К.). Танки втянулись в Остров. Сейчас над полем боя появились истребители обеих сторон…
5-й танковый полк подвергся сильному обстрелу. Необеспеченность его левого фланга не позволила ему участвовать в одновременной атаке г. Острова. Боюсь отсутствия достаточного количества пехоты — в возможности удержать город. Успех 6-го танкового полка развиваю 5-м танковым полком и резервом».
Танкисты 3-й танковой дивизии, не получая никакой поддержки (особенно пехоты), вели уличные бои до 17.00. Однако под ударами пикирующих бомбардировщиков, артиллерии и шестиствольных миномётов в 19.00, неся большие потери, начали отход.
5-й танковый полк отходил по шоссе на Порхов, а 6-й танковый полк — в северном направлении. К вечеру в полках осталось всего 43 боеспособных танка. При этом 6-й полк потерял восемь КВ из десяти, в том числе и все КВ-2. Сохранились акты на списание этих боевых машин.
О КВ-2 № 4754 говорилось следующее: «Танк был подбит — перебита гусеница, которая свалилась. Снарядом пробита боковая бронь трансмиссии и повреждены тяги управления и бортовые фрикционы, движение танка было невозможно. Так как подбитые и горевшие танки забили проездную часть моста, отход был невозможен ввиду подбитого управления танка и свалившейся гусеницы, и танку не было возможности развернуться.
Командир батальона дал приказание выйти из танка, а сам остался в машине для выведения танка из строя. Дальнейшая судьба капитана Русанова до сих пор неизвестна, остальной экипаж вернулся в часть. Поле боя немедленно было занято противником, и эвакуация оставшейся машины с поля боя стала невозможной.
Экипаж состоял [из]:
Командир машины капитан Русанов;
Механик-водитель Живоглядов;
Командир орудия Осипов;
Радист Волчков;
Заряжающий Ханцевич».
Тот же КВ-2, что и на предыдущем фото, но машина уже сдвинута с дороги. На башне видно обозначение 12-й танковой дивизии вермахта (ЯМ).
Танк КВ-2 из состава 3-й танковой дивизии 1-го мехкорпуса, подбитый в бою за Остров 5 июля 1941 года. Судя по видимым повреждениям и актам на списание, это танк № Б-4754. На броне машины видны многочисленные следы попаданий снарядов (АСКМ).
О гибели танка КВ-2 № 4749 (командир младший лейтенант Мороховский, механик-водитель Анисимов, командир орудия Автух, радист Потаменков, заряжающий Привайло) в акте на списание сказано так: «Танк был подбит артснарядом противника и авиабомбой. В результате у него была разбита трансмиссия. Танк был подожжён экипажем. Пулемёты с танка сняты. Пушка и оптика выведены из строя. Пулемёты были переданы одной из воинских частей. Экипаж вернулся в часть через 12 дней, так как был в окружении противника».
Почти аналогичной была ситуация с третьим КВ-2 (№ 4757) из состава 3-й танковой дивизии (командир лейтенант Кононов, механик-водитель Шестаков, командир орудия Волошенко, радист Губенко, заряжающий Борновицкий): «Танк был подбит артснарядами противника. Был выведен из строя мотор. Экипажем сняты пулемёты. Пушка и оптика выведены из строя. Поле боя немедленно было занято противником, и эвакуировать танк не представлялось возможности.
После боя экипаж вернулся в часть».
Хочется отметить любопытный момент — во всех трёх КВ-2 экипаж не шесть, а пять человек. С чем это могло быть связано, сказать сложно.
Есть ещё одно упоминание о КВ-2 из состава 3-й танковой дивизии. Так, 1 августа в распоряжение 11-й армии на станцию Беглово прибыли 10 танков КВ, два из которых при разгрузке перевернулись. Находившийся здесь командир батальона 5-го танкового полка майор Кравцов забрал у командира прибывшей роты два КВ, дав ему взамен один КВ-2 и один КВ-1 (последний имел ряд неисправностей, но был на ходу). Что стало с этим КВ-2, автору неизвестно. Также неясно, откуда КВ-2 появился в 5-м танковом полку; можно предположить, что либо это одна из машин, отправленных в 25-й танковый полк, либо один из ремонтных КВ-2, поступивших в полк с Кировского завода.
Танк КВ-2, подбитый в ходе боёв за Остров 5 июля 1941 года. Это машина с заводским номером Б-4757 или Б-4749 (РГАКФД).
В КАРЕЛИИ. Как уже говорилось выше, 29 июля 1941 года в распоряжение 1-й танковой дивизии отправили два танка КВ-2 (прибыли в состав дивизии 2 июля). Это соединение ещё 21 июня 1941 года в соответствии с планом прикрытия границы начало перебрасываться в Карелию, в состав 14-й армии. Разгрузившись на станциях Аллакурти и Кайрала, к 26 июня дивизия была придана 42-му стрелковому корпусу. 15 июля 1941 года в связи с создавшейся угрозой Ленинграду соединение было погружено в эшелоны и отправлено в район Красногвардейска. Однако по приказу фронта в составе 42-го стрелкового корпуса был оставлен сводный танковый батальон — 92 танка (включая 40 танкеток Т-27), в том числе 2 КВ-2. В последующих боях, прикрывая отход частей 42-го стрелкового корпуса, обе машины были потеряны. Так, 20 августа 1941 года, после того как были подбиты два БТ-7, атаковавшие противника, перерезавшего шоссе Алакуртти — Сала, вперёд выдвинули один КВ-2. На подходе к позициям противника танк подорвался на фугасе, а затем, при отходе наших частей, был взорван. Чуть позже была потеряна и вторая машина.
ПОД ЛЕНИНГРАДОМ. 14 июля 1941 года немцы обошли Лугу и вышли к железной дороге Ленинград — Кингисепп. Для ликвидации прорыва приказом Маршала Советского Союза К. Ворошилова в ночь на 15 июля в район Веймарн началась переброска танкового полка Ленинградских бронетанковых курсов усовершенствования командного состава. К 16 июля в его составе имелось 75 танков, из них 10 КВ, сведённых в роту тяжёлых танков под командованием лейтенанта Н. В. Русакова. Среди последних были два КВ-2, которые числились в составе ЛБТКУКС к началу войны. Скорее всего, этот полк получил и три ремонтных машины КВ-2 с ранним типом башни, которые находились на Кировском заводе на модернизации (№№ У-2, Б-3604 и Б-3622). В ходе последующих боёв к 21 июля 1941 года девять КВ из десяти были потеряны. О боевых действиях КВ-2 полка ЛБТКУКС удалось найти пока только один эпизод: «20.7. танк КВ со 152-мм пушкой получил задачу от генерал-майора Лазарева — подойти к д. Поречье и прямой наводкой разрушить мост. Танк был подбит противником. Экипаж погиб».
В августе или сентябре 1941 года несколько КВ-2 (не менее трёх, ремонтные машины, отправленные на Кировский завод с фронта) поступили в 1-ю танковую дивизию, которая вела бои под Ленинградом. Так, в докладе о боевых действиях дивизии за 10–18 сентября 1941 года сказано, что её 1-й танковый полк «18.09. занимает засадами: во взаимодействии с 70 сд — 1 КВ-1, 1 БТ-7, 2 Т-26, 3 БА-10, в районе Автово — 5 КВ-1 и 1 КВ-1, 1 КВ-2, 3 Т-26 в 2 км сев. Купчино». Там же записано, что с 10 по 18 сентября 1941 года 1-й танковый полк 1-й танковой дивизии потерял безвозвратно 29 танков, из них 2 КВ-2. В этот период соединение вело бои в районе Тайцы, Пушкин, Красногвардейск. Кстати, есть несколько немецких фотографий этих двух КВ-2, подбитых под Тайцами. На них хорошо видно, что машины имеют элементы модернизации — дополнительные бензобаки на надгусеничных полках, броневые планки перед люком механика-водителя, дополнительные броневые плиты на бортах для защиты башенного погона.
30 сентября 1941 года 1-я танковая дивизия была расформирована, и на её базе сформировали 123-ю танковую бригаду. Это соединение приняло участие в боях на так называемом «Невском пятачке» — плацдарме на левом берегу Невы в районе деревень Невская Дубровка и Арбузово. Так, 30 ноября 1941 года танковый полк бригады поддерживал атаку частей 168-й стрелковой дивизии. Среди прочих боевых машин был и один КВ-2 (№ Б-4743, командир машины лейтенант Макаров, механик-водитель Гавриков). Как видно из номера, машина была отгружена в 21-й мехкорпус 26 июня 1941 года, затем была отправлена на ремонт в Ленинград. В ходе боя на «Невском пятачке» у танка была заклинена башня, а также требовалась замена тормозной ленты и устранение течи масла в трансмиссионном отделении.
Последнее упоминание боевого использования КВ-2 под Ленинградом, найденное автором, относится к 6 декабря 1941 года. В этот день танковая группа 123-й бригады (3 КВ-1, КВ-2, Т-34 и 2 Т-26) атаковала противника в районе роща «Фигурная», 1-й Городок. В ходе боя, «проломив блиндаж противника, КВ-2 застрял и у него была перебита гусеница. Танк охранялся 204 сп. В ночь с 6 на 7.12.41 г. КВ-2 поддерживал атаку пехоты огнём с места (выпущено 12 снарядов). 7.12.41 г. эвакуирован в расположение 2-го танкового батальона».
Этот танк КВ-2 был захвачен немцами в городе Новоржев. Судя по документам, это танк с номером Б-4728 застрял во рву при атаке 16 июля 1941 года.
По состоянию на январь 1944 года один танк КВ-2 числился в составе одного из учебных полков Ленинградского фронта. По мнению автора, это мог быть КВ-2 № Б-4744, который в настоящий момент находится на площадке Центрального музея Вооружённых Сил в Москве. Скорее всего, после войны этот танк отправили в Кубинку, а оттуда он попал в ЦМВС.
НА ДРУГИХ УЧАСТКАХ. О действиях танков КВ-2 на других участках советско-германского фронта практически никаких сведений пока обнаружить не удалось. Известно только, что по состоянию на 8 октября 1941 года на НИБТ полигоне в подмосковной Кубинке среди прочих танков, которые значились как «резерв ГАБТУ КА» (то есть предназначавшиеся для пополнения танковых частей) числился один КВ-2 «не на ходу, срок готовности 10.10.41 г.» Скорее всего, это была машина № Б-9633, которая находилась на полигоне к началу Великой Отечественной войны. Куда и когда отправили этот танк, автору пока установить не удалось.
Этот КВ-2 был захвачен у деревни Тайцы под Ленинградом частями 269-й пехотной дивизией вермахта в сентябре 1941 года. Это ремонтная машина — хорошо видна броневая планка перед люком радиста и механика-водителя, а также дополнительные топливные баки на правой надгусеничной полке (ЯМ).
Также известно, что одна башня с танка КВ-2 была установлена на бронепоезде № 1 из состава 66-го отдельного дивизиона бронепоездов (ОДБП). Этот состав был изготовлен на Ворошиловградском заводе имени Октябрьской революции в период с 15 апреля по 11 мая 1942 года. Башня была использована от не подлежащего ремонту КВ-2. По мнению автора, это могла быть машина из состава 41-й танковой дивизии Юго-Западного фронта — как известно, это соединение отправило на ремонт в июле 1941 года пять КВ-2 (судя по имеющимся фото, башня, установленная на бронепоезде, выпуска 1941 года). А завод имени Октябрьской революции в Ворошиловграде ремонтом танков занимался, и весной 1942 года там размещался один из ремонтно-восстановительных батальонов Южного фронта.
Бронепоезд № 1 66-го ОДБП погиб в бою 20 июля 1942 года на перегоне между станциями Горная — Шахтинск.
Несколько трофейных танков КВ-2 использовалось немцами, у которых эти машины получили обозначение KV–II 754 (r). Правда, количество их было невелико и едва ли превышало пять штук. Наиболее известной частью, где имелась одна такая машина, был танковый батальон Pz.Abt. zBV.66, сформированный 30 мая 1942 года. Это подразделение предназначалось для использования в ходе так и не состоявшегося немецкого вторжения на остров Мальта и, помимо немецкой матчасти, комплектовалось трофейными советскими КВ и Т-34. Имевшийся в этом подразделении единственный КВ-2 получил немецкую командирскую башенку, а на его корме смонтировали стеллаж для перевозки дополнительного количества снарядов к 152-мм гаубице в специальных кассетах.
Ещё один КВ-2, захваченный в районе Тайцов под Ленинградом, осенью 1941 — зимой 1942 года использовался частями вермахта (скорее всего 269-й пехотной дивизией). Применялся ли этот танк в боях, автору неизвестно.
ЗАКЛЮЧЕНИЕТанки КВ-2 стоят в тени своих более известных собратьев в семействе тяжёлых машин «Клим Ворошилов». Созданный в спешном порядке в дни советско-финляндской войны, КВ-2 изначально предназначался для борьбы с фортификационными сооружениями, и прежде всего — с противотанковыми заграждениями и ДЗОТами, так как стрельба из орудия по железобетонным ДОТам большого эффекта не имела. Таким образом, КВ-2 можно считать машиной качественного усиления танков при прорыве сильно укреплённой полосы противника. Собственно говоря, такая роль в 1930-е годы отводилась тяжёлому пятибашенному Т-35.
В некоторых источниках КВ-2 называют штурмовым танком, что, по мнению автора, является неверным. Дело в том, что в Красной Армии не было понятия «штурмовой танк» (это немецкий термин).
Тот же КВ-2, что и на предыдущем фото — снимок сделан весной 1942 года. Хорошо видна броневая плита на борту корпуса, приваренная для защиты башенного погона.
А как видно из организационной структуры танковых дивизий РККА, для КВ-2 каких-то специальных подразделений не создавалось, они входили в состав батальонов тяжёлых танков танковых полков, причём соотношение между КВ-1 и КВ-2 могло быть различным. Учитывая, что экипажи КВ-2 при отработке задач огневой подготовки вели стрельбы с коротких остановок (так же, как и остальные танки РККА), становится ясно, что как-то особо КВ-2 в обшей структуре танковых войск РККА не выделялись.
Что касается технической надёжности, то она ничем не отличалась от КВ-1. Как известно, наиболее слабыми местами этих машин являлись элементы трансмиссии (коробка передач, главный и бортовые фрикционы, тормоза). Поэтому КВ-2 имели те же недостатки, что и КВ-1, с той лишь разницей, что большая масса машины ещё более «перегружала» узлы и агрегаты. Тем не менее, при грамотной эксплуатации некоторые КВ-2 прошли с боями от 600 до 1000 километров, при отсутствии регламентного технического обслуживания, дефиците или полном отсутствии запасных частей. Особенно показательны в этом плане КВ-2 12-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса. Из этого можно сделать вывод, что при грамотной эксплуатации, подготовленных экипажах и ремонтных службах надёжности КВ-2 вполне бы хватило для выполнения поставленных боевых задач. Ещё одним подтверждением этого может служить использование КВ-2 в 7-м и 21-м мехкорпусах, где большая часть машин вышла из строя по техническим причинам из-за того, что экипажи не были знакомы с новой матчастью.
Танк КВ-2 на выставке трофейной техники в Германии. Лето 1941 года (ЯМ).
Трофейный танк КВ-2 на службе в вермахте. Это танк, изображённый на стр. 120, захвачен у деревни Тайцы. Машина использовалась частями 269-й пехотной дивизии вермахта (РГАКФД).
Что касается боевой эффективности, то в первые недели войны какого-то значительного влияния на ход боевых действий КВ-2 не оказали. Да и сложно ждать каких-то выдающихся результатов от двух сотен танков, «размазанных» по огромному советско-германскому фронту. Тем не менее, в начале Великой Отечественной многие экипажи КВ-2 часто сражались до последнего, постепенно, по крупицам «перемалывая» мощь наступавших частей вермахта. Их героические действия, как и действия всех советских танкистов в тяжёлом июне 1941 года, во многом стали предвестниками грядущих побед Красной Армии.
А танк КВ-2 является своего рода символом героического и трагического начала Великой Отечественной войны — эти боевые машины присутствуют на многочисленных немецких фотографиях июня — начала июля 1941 года, причём есть танки как оставленные из-за поломок или отсутствия горючего, так и погибшие в бою и до конца выполнившие свой долг.
Приграничные сражения стали концом непродолжительной боевой карьеры КВ-2. Рождённый в ходе советско-финляндской войны, этот танк в первые недели Великой Отечественной войны сгорел в её огне — почти все танки этого типа оказались потеряны к середине июля 1941 года. Оставшиеся несколько машин уже в начале следующего года вывели из боевых частей.
До сегодняшних дней «дожил» только один образец танка КВ-2, который находится на площадке Центрального музея Вооружённых Сил в Москве.
Трофейный танк КВ-2 (с немецкой командирской башенкой) на марше. Зима 1942–1943 годов. Эта машина была в составе танкового батальона Pz.Abt. zBV.66 и первоначально предназначалась для вторжения на Мальту.
Тот же танк, что и на предыдущем фото, снятый летом 1942 года. Машина использовалась в составе танкового батальона Pz.Abt. zBV.66 и предназначалась для использования при вторжении на Мальту. Танк оснащён немецкой командирской башенкой, на корме установлены стеллажи для укладки пеналов со снарядами (ЯМ).
Танк КВ-2 на выставке трофейной техники в Германии. 1941 год. Этот гигант вызывал повышенный интерес не только у немецких военных, но и у простых обывателей (ЯМ).
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА1. Российский государственный военный архив. Фонды:
Автобронетанковое управление Красной Армии, Главное артиллерийское управление Красной Армии, коллекция материалов по советско-финляндской войне, штаб 20-й тяжёлой танковой бригады.
2. Российский государственный архив экономики. Фонды:
Наркомат тяжёлого машиностроения, Наркомат среднего машиностроения, Наркомат оборонной промышленности, Наркомат государственного контроля.
3. Центральный архив министерства обороны. Фонды:
Главное автобронетанкового управление, Полевое управление Северо-Западного фронта, Полевое управление Западного фронта, Полевое управление Юго-Западного фронта, Полевое управление Ленинградского фронта, штаб 3-й армии, штаб 5-й армии, штаб 6-й армии, штаб 8-й армии, штаб 10-й армии, штаб 11-й армии, штаб 20-й армии, штаб 42-й армии, штаб 55-й армии, штаб 1-го механизированного корпуса, штаб 7-го механизированного корпуса, штаб 8-го механизированного корпуса, штаб 21-го механизированного корпуса, штаб 22-го механизированного корпуса, штаб 14-й танковой дивизии, штаб 18-й танковой дивизии, штаб 34-й танковой дивизии, штаб 41-й танковой дивизии, штаб 42-й танковой дивизии, штаб 46-й танковой дивизии.
4. U.S. National Archives & Records Administration (NARA), T78, R573, f271–290, 335–336, 750–760, T313, R1138, f912–914, NARA T314 R1474 frame 488, NARA T314 R16.
5. А. Исаев. Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг. — М.: «Яуза», «Эксмо», 2010.
6. А. Исаев. Дубно 1941. — М.: «Яуза», «Эксмо», 2009.
7. Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск № 33. — М.: Воениздат, 1957.
8. Э. Раус. Танковые сражения на Восточном фронте. — М.: «Аст», 2005.
9. М. Коломиец. 1941: танковое сражение в районе Сенно — Лепель. — «Фронтовая иллюстрация» № 8–2009, «Стратегия КМ».
10. М. Коломиец. Танки КВ в июне 1941 года. — «Фронтовая иллюстрация» № 1–2010, «Стратегия КМ».
11. Миколаiвщина. Збiрник наукових праць. — Т.1 / НАН Украiни, Iн-т украiнознавства iм. I. Крип’якевича. — Львiв, 1998.
12. Die 101. J"ager-Division in Dokumenten, Bildern und Berichten. Willi Weinmann, TraditionsVerband — Soziales Hilfswerk 101. J"ager-Div.e.V., 1966.
13. Heinz F. Kr"uger. Bildband der rheinisch-pf"alzischen 263 Infanterie-Division 1935–1945. 1962, Bad Nauheim: Podzun Velag.
14. Материалы форума http://nemirov41.forum24.ru.
В книге использованы фотографии из фондов Центрального архива Министерства Обороны (ЦАМО), Российского государственного архива кинофотодокументов (РГАКФД), Российского государственного военного архива (РГВА), Бундесархива (БА), архивов Я. Магнуского (ЯМ), М. Зимнего (М3), И. Желтова (ИЖ), С. Лотарева (СП), А. Смирнова (АС), а также издательства «Стратегия КМ» (АСКМ).
Примечания
1Впоследствии на танк № У-7 поставили башню с 76-мм пушкой Л-11, а большую пониженную смонтировали на одном из КВ-2 ноябрьского выпуска 1940 года (предположительно А-3718).
(обратно)
2Первой получила КВ-2 8-я танковая дивизия КОВО — в июле 1940 года через НИБТ полигон в неё отправили две машины установочной партии № У-2 и У-3. Однако к эксплуатации этих машин в КОВО приступили лишь осенью 1940 года.
(обратно)
3В документах того времени название писалось именно как «Магерув», как впрочем, и Немиров именовался «Немирув», Яворов — «Яворув» и т. п.
(обратно)
4Так, 9 февраля 1942 года КВ, механиком-водителем которого был М. П. Чарыков, был подбит, и экипаж в течение 15 часов вёл бои в неподвижном танке.
(обратно)
5Звание Героя Советского Союза было присвоено командиру роты 91-го танкового батальона 20-й тяжёлой танковой бригады Георгию Фишмоновичу Хараборкину 11 апреля 1940 года за боевые действия по прорыву «линии Маннергейма» в ходе советско-финляндской войны.
(обратно)Оглавление
ВВЕДЕНИЕ РАЗРАБОТКА И ПРОИЗВОДСТВО УСТРОЙСТВО КВ-2 ТАНКИ КВ-2 В ВОЙСКАХ ПОДГОТОВКА ЭКИПАЖЕЙ ДЛЯ ТАНКОВ КВ ТАНКИ КВ-2 В БОЯХ ЗАКЛЮЧЕНИЕ ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
