Техника и вооружение 2013 05

ТЕХНИКА И ВООРУЖЕНИЕ вчера, сегодня, завтра

Научно-популярный журнал

Май 2013 г.

На 1-й стр. обложки: Танк Т-34-85. Фото Д. Пичугина.

Танк победы

Михаил Усов, полковник в отставке

Фото из архивов автора, П. Кириченко, М. Павлова и редакции

И сам средний танк Т-34, и его значение в Победе Советского Союза и его союзников по антигитлеровской коалиции над германским фашизмом хорошо известны. «Тридцатьчетверка» по праву заслужила свое место на пьедестале как один из главных символов Великой Победы.

Об оценках Т-34

О танке Т-34 написаны сотни книг, воспоминаний, научных трудов и различных статей. На эту тему давно высказались те, кто создавал эти боевые машины, воевал на них, обеспечивал их эксплуатацию и ремонт во фронтовых условиях и в тылу, готовил кадры, а равно и те, кто воевал против них или, с другой стороны, был нашим союзником и давал им характеристику со своей точки зрения. Не остались в стороне многочисленные историки и журналисты, пишущие на военно-техническую тематику. Одним словом, об этом танке, как говорится, «не писал только ленивый».

Как правило, боевые машины пытаются сравнивать, учитывая их основные тактикотехнические характеристики (ТТХ) и такие боевые качества, как мобильность, огневая мощь и броневая защита. Конечно, при определении «лучшего» танка (а это почти всегда сугубо субъективная оценка) многие оперировали и другими показателями. Например, возможностью серийного производства и массированного применения, эксплуатационностью, ремонтопригодностью, боевой эффективностью, надежностью, качеством изготовления и т. д.

Танки того периода классифицировались по величине боевой массы — легкие, средние, тяжелые. И сравнения могли проводиться среди танков одной категории, например, «лучший средний танк» или «лучший тяжелый танк». Однако часто бывает довольно сложно сопоставлять отдельные боевые качества.

Например, огневая мощь включает в себя калибр основного вооружения, его могущество, скорострельность, приборы наблюдения и прицеливания, маневр огнем и т. п. Понятие маневренности включает мощность двигателя, максимальную и среднюю скорости движения, возможности по преодолению препятствий, запас хода, удельное давление на грунт и проходимость. Сюда же входит рассмотрение силовой установки танка, его трансмиссии, гусеничного движителя, удобство управления и т. д.

Так что при оценке танков и составлении различных «рейтингов» легко ошибиться и прийти зачастую к парадоксальным выводам.

Тем не менее, подавляющее большинство экспертов, изучающих танки периода Второй мировой войны, отдают предпочтение именно Т-34, приводя в подтверждение своих выводов, в том числе — мнения противника (генерал- майор В.Ф. фон Меллентин, генерал-полковник Г. Гудериан, генерал-фельдмаршал Э. Клейст), а также наших союзников по антигитлеровской коалиции (британский премьер-министр Уинстон Черчилль, британский историк и военный теоретик Б.Г. Лиделл Гарт, специалисты Абердинского полигона в США).

Однако среди историков и журналистов немало и тех, кто активно критикует «тридцатьчетверку» и отдает первенство немецким танкам или американскому М4 «Шерман». И они также приводят в качестве аргументом выводы как наших противников, так и союзников.

То есть общих «узаконенных» критериев оценки боевых машин не существует. И зачастую все зависит от пристрастий авторов, а они тоже могут меняться и часто зависят от конъюнктуры исторического момента.

Как офицеру-танкисту, непосредственно занимавшемуся эксплуатацией Т-34, мне видится, что для сравнительной оценки танков периода Второй мировой войны нужно исходить из роли танка в выполнении той военной (оборонной) доктрины, которой придерживалась страна и в предвоенные годы, и в годы войны. Основные положения военной доктрины складывались и изменялись в зависимости от политики, уровня развития производительных сил, угрозы со стороны вероятного противника и т. п. В соответствии с основными положениями военной доктрины велось военное строительство в разных странах и формировалась стратегия ведения войны.

Основа нашей военной доктрины в предвоенные годы — кратковременная оборона, да и то наступательного характера, до полного развертывания тактических и стратегических резервов, после чего начиналась наступательная война на чужой территории с массированным применением танков во всех видах боя (прорыв обороны противника, стремительное продвижение для захвата территории врага, окружение вражеских войск, уничтожение резервов противника, его опорных баз, штабов, разрушение коммуникаций) до полного разгрома врага и его безоговорочной капитуляции.

Это, в свою очередь, потребовало организации массового производства танков, хотя в стране крайне остро ощущался дефицит высококвалифицированных рабочих и ИТР, хорошо подготовленных танкистов, средств эксплуатации и ремонта. Все это отразилось и на тактико-технических требованиях к разрабатываемому в конце 1930-х гг. танку Т-34.

Конечно, в ходе Великой Отечественной войны (по результатам ее начального периода, когда немцы оказались под Ленинградом и Москвой) военная доктрина и ее «танковая» составляющая были уточнены: танк Т-34 вместо 76-мм пушки стал с 1944 г. выпускаться с 85-мм пушкой (Т-34-85), с увеличенным экипажем; выросло его процентное соотношение в танковых войсках и общее количество машин, а также в разы увеличилось количество самоходных артиллерийских установок (САУ), предназначенных для борьбы с танками противника. Причем САУ в основном были на базе все той же «тридцатьчетверки».

То есть в условиях войны наша военная доктрина принципиально не менялась, и ее положениям идеально соответствовал именно средний танк Т-34.

В Германии также была разработана своя военная доктрина. Ее основу составляла стратегия так называемой «молниеносной войны», которая должна была обеспечить разгром любого противника еще до того, как он окажется способен в полной мере развернуть свой военно-экономический потенциал. Таким образом, официальной военной доктриной Германии в предвоенные годы стала «тотальная и молниеносная война» с массированным применением танков. Большое внимание при этом уделялось подготовке танкистов. Массовое серийное производство танков обеспечивали общий высокий уровень германской промышленности, высококвалифицированные рабочие и ИТР.

Следуя принятым положениям, немцы начали Вторую мировую войну даже без тяжелого танка, только с легкими и средними машинами. При этом на первом этапе им сопутствовал успех. Только после поражения под Москвой стало ясно, что «блицкриг» провалился. Пришлось серьезно пересматривать военную доктрину. Для Германии началась долгая и изнурительная война, к которой она оказалась совершенно не готова.

В ходе войны пришлось перестраивать «танковую» составляющую немецких войск. Так, танк Pz.IV получил длинноствольную пушку, его броневая защита увеличилась почти вдвое. На вооружение начали поступать тяжелые танки «Пантера» и «Тигр», а также различные самоходные установки. Основная задача подавляющего большинства из них заключалась в борьбе с советскими танками, в основном-с Т-34.

Однако промышленность Германии так и не смогла противостоять советскому танкопрому. Количество выпускаемых боевых машин резко упало, а их качество заметно снизилось. Финал известен — полное поражение Германии.

В «Кратком техническом описании танка», изданном в 1943 г., говорится: «Танк Т-34 предназначен для уничтожения живой силы противника, его артиллерии, различных огневых точек, транспортных средств и танков». Как видим, танки противника — далеко не единственная цель, подлежащая уничтожению, да и стоит не на первом месте. Исходя из этого и составлялся боекомплект Т-34, включавший осколочно-фугасные и бронебойные выстрелы. А для борьбы с танками противника служили другие эффективные средства — штурмовая авиация, противотанковая артиллерия, САУ, мины и т. д. У нас, особенно в начальный период войны, широко и довольно эффективно применялись противотанковые ружья и бутылки с зажигательной смесью.

Аналогичная ситуация складывалась и у немцев, когда основные потери наши танки несли от огня их противотанковой артиллерии и великолепных самоходных установок «Фердинанд», «Насхорн», «Хетцер», «Ягдпантера» и др., а далеко не от танков. Определенное количество советских боевых машин было уничтожено в результате воздушных атак или в результате подрывов на минах. На завершающем этапе войны весьма ощутимые потери танки несли от действия «фаустпатронов», особенно в населенных пунктах.

Подводя итог, хотелось бы сказать, что не стоит огульно охаивать и подвергать уничтожающей критике прославленную «тридцатьчетверку» — символ Победы, как делают некоторые «эксперты», «исследователи» и журналисты. А если в наш современный век толерантности кто-то хочет показать свое пристрастие к какому-либо танку, можно посоветовать провести конкурс следующего содержания: лучший танк в битве под Москвой, в битве под Сталинградом, в сражении на Курской Дуге, под Эль-Аламейном, в Арденнах, битвах за Берлин и Прагу. Тогда наверняка можно будет вывести в лидеры свой «любимый» танк.

О моей службе на «тридцатьчетверках»

Хотелось бы немного рассказать о моем «знакомстве» с танком Т-34. Я начал службу в танковых войсках летом 1952 г. Затем учился в Военной академии бронетанковых войск им. И.В. Сталина на инженерном факультете, которую закончил зимой 1957 г. Именно в академии я впервые увидел танк Т-34-85, да и то — как один из образцов истории нашего танкостроения.

Вспоминается эпизод, когда нам наглядно показали преимущество дизеля перед бензиновым двигателем (а именно такие стояли на немецких танках периода войны) в противопожарном отношении. В ведро с дизельным топливом опустили подожженную паклю, и пламя мгновенно погасло. Конечно, нам объяснили, что пары дизельного топлива чрезвычайно взрывоопасны, да и при длительном воздействии на него огня возможно возгорание. Но все же не так, как с бензином. Разумеется, в войну горели и наши, и немецкие танки, но вот «тридцатьчетверки» — гораздо реже. И это факт.

Материальную часть в академии изучали на кафедре танков. Надо сказать, в те годы там имелась уникальная коллекция различных узлов и агрегатов советских, американских, английских, немецких танков, причем как в собранном, так и в наглядном разрезном виде (к сожалению, сегодня большая часть этой коллекции ликвидирована). Обращало на себя внимание высочайшее качество изготовления немецких деталей и агрегатов трансмиссий, особенно шестерен, их высокий класс чистоты обработки (шлифовки) и класс точности изготовления. Все фрикционные элементы немецких машин работали в масле, что значительно повышало их надежность (очень дорогое производство).

Одновременно нам разъясняли слабые стороны сложных в изготовлении подвесок и движителей немецких танков, очень плохо приспособленных к эксплуатации в наших условиях (мороз, слякоть, непролазная грязь). В этом отношении наша «тридцатьчетверка» обладала значительным преимуществом и была «вне конкуренции».

В январе 1958 г. я начал службу в 16-м танковом полку в Группе советских войск в Германии (ГСВГ) в должности заместителя командира танковой роты по технической части. На вооружении полка находились танки Т-34-85 (два батальона) и САУ СУ-100 (один батальон). Танки в моей роте были выпуска второй половины 1945 г., когда конструкцию машины довели до того уровня, о котором, наверное, мечтал главный конструктор М.И. Кошкин.

Танки были вполне надежными для того времени. Конечно — при соблюдении всех норм планово-предусмотрительного обслуживания и ремонта. Аварийных случаев с техникой в роте в течение двух лет не было, при том, что эксплуатация танков, находящихся в первом эшелоне наших войск, почти на границе с ФРГ, была чрезвычайно интенсивной. Имелись редкие случаи выхода из строя танков, но в подавляющем большинстве — по вине экипажей (пресловутый «человеческий фактор»). Неисправности легко устранялись силами личного состава в самой роте или в ремонтной роте полка. Припоминаю всего один серьезный эпизод, когда по вине экипажа вышел из строя бортовой фрикцион. Фрикцион заменили — конструкция Т-34-85 позволяла сделать это очень просто.

Ни о какой «ненадежности» хорошо отработанной в производстве машины говорить не приходится *. Это будет клевета.

Занятия по вождению танка проводились на Магдебургском полигоне, где водили Т-34-85 совместно с Т-54 по одной трассе.

Конечно, управлять танком Т-34-85 было труднее, чем Т-54 (на этом танке я получил в академии права механика-водителя 3 класса), но первый класс вождения я получил именно на «тридцатьчетверке».

Позднее я работал на Центральном экспериментальном заводе № 1 ГБТУ, затем, с 1970 г., — в системе Военно-технического сотрудничества (ВТС) с зарубежными странами, где участвовал в оказании технического содействия многим странам в создании заводов основного производства танков и их капитального ремонта (тут фигурировали и Т-34-85). Существенных замечаний инозаказчиков на качество танков Т-34-85 никогда не было.

В 1992 г., когда я был уже в отставке, меня попросили просмотреть и дать оценку перечню запрашиваемых запчастей, полученному из одной восточной страны. По условному шифр- индексу чертежей, агрегатов и деталей я понял, что это запасные части к танку Т-34. Значит, эти машины в 1990-х гг. еще где-то находились на вооружении, т. е. продолжали свою боевую службу до конца XX в.!

* Стоит вспомнить определение надежности, хотя бы согласно действующим ГОСТ-ам. «Надежность — свойство объекта сохранять во времени в установленных пределах значения всех параметров, характеризующих способность выполнять требуемые функции в заданных режимах и условиях применения, технического обслуживания, ремонтов, хранения и транспортирования». Надежность является комплексным свойством и в зависимости от назначения объекта и условий его пребывания может включать такие частные свойства, как долговечность, безотказность (с которой многие авторы и путают «надежность»), ремонтопригодность и сохраняемость.

Курсант- танкист, помощник дежурного по академии М. М.Усов с шашкой и шпорами, хотя они и не были предусмотрены Уставами Внутренней и Караульной служб. Лето 1953 г.

Мнения ветеранов-танкистов

Теперь приведу воспоминания людей, не понаслышке знакомых с этой боевой машиной или воевавших на ней.

Александр Александрович Ветров (1907–1993), генерал-лейтенант инженернотанковой службы. Окончил Военную академию бронетанковых и механизированных войск (Академию механизации и моторизации РККА) еще до войны, затем служил в войсках, участвовал в гражданской войне в Испании. В предвоенные годы работал в военном отделе Совнаркома СССР. Участвовал в разработке тактико-технических требований к танку Т-34 и в его испытаниях. Хорошо знал главного конструктора М.И. Кошкина. Принимал участие во всех заседаниях Комитета обороны, связанных с созданием Т-34, присутствовал на показах этого танка правительству и руководству РККА.

Сразу же после начала войны А.А. Ветров — уполномоченный ГКО по Сталинградскому тракторному заводу по производству танка Т-34, а с апреля 1942 г. — заместитель командира 15-го танкового корпуса по технической части. После войны находился на ответственных должностях в войсках и в центральном аппарате Министерства обороны.

Я хорошо знал Александра Александровича, дружил с его сыном. А.А. Ветров оставил замечательные мемуары о своей воинской службе и о танке Т-34 (Так и было. — М.: 1982; Непревзойденная «тридцатьчетверка», Т-34: путь к победе, — Киев: 1989 и др.) — Но мне особенно запомнилась одна из его оценок: «Нужно было обладать даром предвидения и смелостью, чтобы в сложных условиях надвигавшейся войны пойти на риск массового производства далеко не отработанных и не прошедших испытания машин (танка Т-34)».

Но в данном случае риск себя оправдал. А уже в 1970-е гг. попытка серийного выпуска (сразу на нескольких заводах) не доведенного до необходимого технического уровня танка Т-64 вызвала резкое противодействие (явное и скрытое) фронтовиков, находившихся тогда в руководстве Министерством обороны.

На Уралвагонзаводе, а затем и в Министерстве обороны эту борьбу возглавил Леонид Николаевич Карцев. Он не хотел повторять печальный опыт начала серийного производства «сырого» Т-34 и предложил свой путь эволюционного развития отечественного танкостроения, который в итоге привел к созданию Т-72, считающегося лучшим танком второй половины XX в.

Л.Н. Карцев рассказывал о борьбе за качество, которая развернулась на танковых заводах с начала войны. С одной стороны, было жесточайшее требование: наращивать выпуск танков и довести его до 100 танков в день (личное требование И.В. Сталина, и к концу войны оно было выполнено!), с другой — с фронта шел поток рекламаций. Требовалось незамедлительно устранять конструктивные и производственные дефекты, не снижая выпуск танков. Многие документы шли «по самому верху», т. е. через ГКО, где за выпуск танков в начале войны отвечал В.М. Молотов.

А.А. Ветров.

Сотрудники 2-го отдела КБ ЦЭЗ № 1 (вверху): И.Б. Григораш, М.М. Котлов, И.Ф. Бугаенко; сидят: Елизаров, С.М. Павлов, А.В. Сливицкий. 1949 г.

За всю конструкторскую документацию по танку Т-34 в годы войны (независимо от того, где танк производился) отвечало КБ-520 Уралвагонзавода (завод № 183) и лично главный конструктор А.А. Морозов. Уже в годы войны он начал вести дневник, в который регулярно вносил важные сведения, связанные с работой КБ, и выписки из документов, получаемых для исполнения.

В 1952 г. А.А. Морозова перевели на должность главного конструктора завода № 75 в Харьков. В следующем году на его место был назначен Л.Н. Карцев, которому и достался рабочий письменный стол в кабинете главного конструктора. При очередной инвентаризации Карцев случайно нашел одну из дневниковых тетрадей Морозова (он ее просто забыл в столе), в которую тот переписал резолюцию Молотова на письме ГБТУ по поводу массовых рекламаций с фронта на какой-то агрегат трансмиссии танка Т-34: «Виновного — расстрелять».

Позднее Карцев при личной встрече с Морозовым вернул ему тетрадь, напомнив об этой записи. Морозов ответил ему, разводя руками: «Ничего не поделаешь, такое было время». Больше они к этой теме никогда не возвращались.

Сергей Михайлович Павлов (1920–2004), полковник, Герой Советского Союза, участник Сталинградской битвы, в которой командовал ротой в 133-й отдельной танковой бригаде. 4 сентября 1942 г. под Сталинградом он был тяжело ранен. Лечился в госпитале, ногу спасти не удалось, но был оставлен в кадрах Советской Армии. После войны окончил инженерный факультет Военной академии БТ и MB и в начале 1950-х гг. проходил службу на Центральном экспериментальном заводе № 1 ГБТУ, где прошел путь от инженера-конструктора до начальника конструкторского отдела. Автор ряда изобретений. Уйдя в отставку, долгое время работал рядовым инженером-конструктором.

Мемуаров и воспоминаний он не оставил, да и о войне не любил рассказывать. Зато о самом С.М. Павлове и его подвигах написаны книги.

Из боевой характеристики командира танковой роты (на вооружении роты находились танки Т-34 и КВ-1) капитана Павлова Сергея Михайловича (1942 г.):

«10 августа 1942 г. во время атаки в районе фермы № 2 совхоза имени Юркина три танка под командованием Павлова прорвали усиленную оборону противника, подавили огневые точки и закрепились на рубеже, нанеся значительный урон врагу.

24 августа во время боя у станции Тингута Павлов на своем подбитом танке отразил атаку тридцати танков, при этом поджег 5 и подбил 2 вражеских танка, остальные обратились в бегство.

Только в боях за Сталинград экипаж командирского танка за период с 9 августа по 4 сентября 1942 г. уничтожил 11 танков, 4 орудия, Зтягача, Завтомашины, 115 солдат и офицеров противника. А в целом рота, которой командовал капитан Павлов, за это время уничтожила 41 танков, 43 пушки, 29 автомашин, 19 тягачей, 14 пулеметов, 13 минометов и свыше тысячи солдат и офицеров.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 февраля 1943 г. за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство Сергею Михайловичу Павлову было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 979)».

Это хороший пример того, что танки Т-34 и КВ-1 при умелом применении успешно действовали против немецких Pz.HI и Pz.IV, которые в 1942 г. составляли основу панцерваффе. Интересный штрих: танк Павлова был подбит 4 сентября 1942 г. в бою у хутора Елхи, сам он получил тяжелое ранение, но «тридцатьчетверка», работающая на дизельном топливе, не загорелась, что лишний раз подчеркивает ее живучесть.

Михаил Михайлович Котлов (1920 г.р.), полковник в отставке. В рядах Красной Армии с июля 1941 г., а в Вооруженных Силах прослужил 34 календарных года. В 1942 г. закончил Саратовское танковое училище и с декабря 1942 г. по декабрь 1944 г. находился в действующей армии в должностях танкового техника и заместителя командира танковой роты по технической части (2-я танковая рота 13-й гвардейской танковой бригады 4-го гвардейского танкового корпуса).

Участвовал, в частности, в Миллерово- Ворошиловградской наступательной операции, в Курской битве, Белгородско-Харьковской операции, в боях по расширению плацдарма на р. Днепр. Служил только на танках Т-34, вооруженных 76-мм пушкой. Когда ему было предложено перейти в роту американских танков, полученных по ленд-лизу, он отказался под благовидным предлогом, Действительно, на тот момент в войсках уже сложилось мнение, что на отечественных Т-34 воевать безопаснее, чем на заокеанских машинах. А это было очень важно для молодых людей, впереди у которых была не только победа, но и сама жизнь.

В 1944 г. М.М. Котлов поступил в Военную академию ВТ и MB на инженерный факультет. После окончания академии он продолжил службу на ЦЭЗ № 1 ГБТУ в должностях старшего инженера-конструктора и начальника отделения проектирования подвижных средств ремонта танков. Эта работа в одном КБ ЦЭЗа, хотя и в разное время, а также в ветеранской организации ГАБТУ (где Котлов активно трудится, несмотря на солидный возраст), нас объединяет.

П.И. Кириченко.

Страницы немецкой инструкции по борьбе с советскими танками. 1944 г.

Служба на «тридцатьчетверке» ему запомнилась, прежде всего, тяжелой, порой изнурительной повседневной работой по техническому обслуживанию танка (своевременная смазка, промывка масляных и топливных фильтров, воздухоочистителей, регулировка органов управления и элементов ходовой части, заправка топливом, пополнение боекомплекта и т. д.). Как правило, двигатель отрабатывал свой гарантийный срок 200 ч, а у некоторых опытных механиков-водителей — даже свыше 350 ч (без ремонта). И это в условиях постоянных боевых действий и многокилометровых маршей!

По воспоминаниям М.М. Котлова, с мелким ремонтом экипажи справлялись сами, с задействованием бригадных ремонтников. Боевыми повреждениями занимались специальные службы, с привлечением экипажей танков. Надо сказать, что в годы войны была создана мощнейшая ремонтная служба войск в армейских и фронтовых масштабах.

Из личного опыта Михаилу Михайловичу запомнился случай, когда в 1943 г., после длительного марша к месту предстоящего боя в районе Барвенково, по вине механика- водителя вышел из строя ленивец (направляющее колесо) в результате недостаточного закрепления и притяжки к корпусу танка после натяжения гусеницы. Котлову пришлось вдвоем с механиком-водителем, всю ночь под брезентом, с фонарем, вручную, с напильником восстанавливать зубчатое сцепления фланцев. И справились!

Так что ничего ужасного с качеством изготовления и с надежностью танков Т-34, как об этом любят напоминать современные «исследователи», в войсках не наблюдалось. Тем более в упоминаемых ими масштабах.

Петр Ильич Кириченко (1923 г.р.), полковник запаса. 16 июля 1941 г. был призван в Красную Армию. В рядах Вооруженных Сил прослужил 45 календарных лет.

В звании старшего сержанта участвовал в Воронежско-Ворошиловградской и Великолужской операциях в должности радиста- пулеметчика танка Т-34 в составе 116-й отдельной танковой бригады Брянского фронта и 240-й отдельной танковой бригады Калининского фронта. После окончания в 1943 г. Челябинского танкотехнического училища в звании техника-лейтенанта участвовал в Белорусской и Прибалтийской операциях 1944 г., Восточно- Прусской операции 1945 г. в должности техника по ремонту танков в 159-й танковой бригаде 1 — го танкового корпуса.

С июня 1945 г. по апрель 1951 г. учился в Военной академии БТ и MB на инженерном факультете, закончил академию с золотой медалью (диплом защищал на немецком языке). Затем служил в войсковых танкоремонтных органах, аппарате военных представительств на предприятиях танковой промышленности и в танковых ОКБ.

С 1959 г. П.И. Кириченко работал в центральном аппарате ГБТУ на разных должностях — от старшего офицера управления производства и заказов бронетанковой техники до начальника отдела — заместителя председателя НТК ГБТУ. Он принимал участие в отработке, испытаниях и освоении серийного производства большинства послевоенных образцов бронетанковой техники.

С 1999 г. — председатель Совета московских ветеранов 1-го Интербургского краснознаменного корпуса. Автор ряда книг и статей (в том числе, в журнале «Техника и вооружение»).

Я знаком с Петром Ильичем много лет. Приведу лишь некоторые его рассуждения о танке Т-34. Например, о боях на Воронежском направлении в 1942 г. он вспоминал:

«О тех днях я вспоминаю со смешанным чувством.

С одной стороны, я не могу не испытывать гордости за то, что на участке, где действовала наша бригада, противнику так и не удалось пройти. На своем опыте я убедился в существенном превосходстве наших танков Т-34 над немецкими Pz. Ill и Pz. IV.

В то же время я с горечью вспоминаю о тех тяжелых потерях, которые мы понесли в этих боях, особенно от авиации и артиллерии противника, о трагических результатах боев в полуокружении. Немало моих однополчан сложили свои головы. Был подбит и мой танк (однако его Т-34 не сгорел. — Прим. авт.). Получивший смертельное ранение мой первый командир танка лейтенант Гаврилко скончался на наших глазах».

О работе ремонтников 1 — го танкового корпуса в ходе боев в Восточной Пруссии, 1945 г. он пишет так:

«Анализируя события этих 15 дней (Инстербургско-Кенигсбергская операция, январь 1945 г.

— Прим. авт.), нельзя не упомянуть о той большой роли, которую сыграли корпусные ремонтники в поддержании боеспособности корпуса. За 15 дней боев они устранили боевые повреждения и технические неисправности у 157 танков Т-34, 3 °CУ-76, 45 СУ-85, 37 СУ-122. В ходе боя многие танки и САУ с боевыми повреждениями до трех раз проходили через руки ремонтников и возвращались в строй».

«Штурмовые группы 6 апреля 1945 г. начали штурм города (Кенигсберга. — Прим. авт.). Бои были тяжелыми, потери несли немалые. Много было подбито танков и погибло людей. Немцы сопротивлялись фанатично. Дрались за каждый камень, подвал, дом. Тем не менее, за четыре дня нам удалось сломить их сопротивление, и 9-го числа они капитулировали. Мы, ремонтники, носились по городу и его предместьям, искали наши подбитые танки, восстанавливали. А ведь немцы рядом. Обстановка была напряженная. К концу этой операции нам удалось восстановить все подбитые машины, кроме небольшого числа сгоревших. За это я был награжден орденом «Красной Звезды».

Все это лишний раз подтверждает хорошую организацию ремонтных работ на фронте и высокую ремонтопригодность отечественной бронетанковой техники, основу которой в годы войны составляли танки Т-34 и САУ на его базе.

Петр Ильич передал в редакцию копию немецкой инструкции по борьбе с советскими танками, которую он обнаружил на немецких позициях в 1944 г. На ее страницах изображены силуэты наших основных танков того времени и приведено текстовое описание их наиболее характерных внешних особенностей для быстрого распознавания. Примечательно, что на первом месте размещены данные по танку Т-34, причем текст дан в стихотворной форме:

«Прежде всего, отметь себе элегантный,

С наклонными плоскостями, скругленными кромками,

Пятью катками, его штудируй прилежно, Так как это Т-34».

Не правда ли, есть что-то особое в отношении противника к нашему танку?

В заключение стоит заметить, что вопросы, касающиеся оценки (пусть и нелицеприятной) военной техники (того же Т-34), лучше решать на страницах специализированных изданий, а не книг и журналов, предназначенных для молодежи, у которой еще не сформировалось окончательно свое видение нашего славного военного прошлого. Особенно это касается истории Великой Отечественной войны.

Огнеметный Т-34-76. Нижний Тагил, 2010 г.

Фото А. -Хлопотова.

Памятник на месте боев за Дуклинский перевал (Словакия).

Фото В. Бакурского.

Первые танки с маркой «ИС» (Фотоархив)

Использованы фото из архива М. Павлова и собрания Музея трудовой и боевой славы ООО «ЧТЗ-Уралтрак» (предоставил М. Путников).

Опытные танки «Объект 233» (ИС № 1) и «Объект 234 (ИС № 2).

Опытные танки «Объект 233» (ИС № 1)и «Объект 234 (ИС № 2) на испытаниях. Весна 1943 г.

Уважаемые читатели!

В № 4/2013 г. в статье «Отечественные бронированные машины 1945–1965 гг.» на стр. 52 была допущена опечатка.

Первое предложение шестого абзаца в первой колонке следует читать: «Габаритные чертежи переделанной 130-мм танковой пушки С-70 НИИАВ MB отправил в адрес ЛКЗ 6 мая 1947 г., куда они поступили уже 13 мая.

Т-34 в странах южных славян Часть 2

Светозар Йоканович

Использованы фото фотоцентра ЮНА. из коллекции Димитрия Остойича. Михаила Никольского и автора.

Вверху: танки «Возило А» на параде 1950 г.

Послевоенное развитие

Наибольшие проблемы в эксплуатации испытывали бригады и батальоны, вооруженные трофейной и британской техникой. Из частей в штабы стали поступать донесения, которые завершались словами: «Предлагаем перевооружить на советскую технику». Однако Федеративная Народная Республика Югославии не являлась ближайшим союзником СССР, поэтому поставки вооружения Югославии в Советском Союзе не относились к приоритетной категории. Советские советники при югославской армии часто спрашивали: «Зачем вы вооружаетесь, если за вами стоит вся мощь СССР?»

В 1947 г. на основании ранее одобренного кредита (оплачен поставками руды из Сербии) по железной дороге в Панчево доставили 308 танков Т-34-85, 52 самоходки СУ-76, 59 тягачей Я-12, 20 тракторов С-65, 30 двигателей В2-34, 33 передвижные мастерские типов «А» и «Б», прицелы, коробки передач, насосы и другие запасные части для танков. Все Т-34-85 распределили по пяти танковым бригадам (1-я, 2-я, 3-я, 5-я, 6-я) и нескольким отдельным батальонам.

Половина танков имела электроприводы разворота башен. Помимо танков, в Югославию поступили еще и 220 85-мм зенитных пушек (получили обозначение М-39). В боекомплект батарей ПВО входили также бронебойные кумулятивные и подкалиберные снаряды, так что при необходимости эти батареи быстро могли быть включены в систему противотанковой обороны.

Поначалу считалось, что в развитии собственного танкостроения нет необходимости, так как все необходимое можно было получить из СССР. Часть трофейной техники (в основном итальянской и французской) производства была передана в дар Албании и Израилю.

Но 29 июня 1948 г. появилась резолюция Информбюро 1948 г. «О положении в коммунистической партии Югославии». Югославские руководители обвинялись в отходе от марксистско-ленинских идей, переходе на позиции национализма, а существующий югославский режим и КПЮ объявлялся стоящим вне Коминформа. Но достоверные причины разлада между Тито и Сталиным не известны до сих пор. Самостоятельные действия Тито в районе Триеста, в Греции, Албании и в Израиле также не способствовали улучшению отношений между СССР и Югославией.

Критики Тито нашлись и в высших офицерских кругах югославской армии. Генерал Арсо Йованович (начальник Генерального штаба югославской армии до 17 сентября 1945 г.) не скрывал своего разочарования. А это был опытный военачальник, удостоенный орденов Суворова и Кутузова I степени. Официальная история гласит, что Арсо со своими земляками из Черногории пытался бежать в Румынию. Якобы он планировал вместе с генералом Бранко Петричивичем и полковником Владом Дапчевичем на танке пересечь югославско-румынскую границу. «Тридцатьчетверка» ожидала их в Танковом училище в Белой Церкви (500 м от границы). Начальник училища полковник Дуклан Вукотич также был черногорцем.

Почему план провалился, неизвестно. Утверждается, что Арсу Йовановича вместе с его шофером убили пограничники в ночь на 11 августа 1948 г., однако по неофициальной версии генерал был ликвидирован агентами Тито в одной квартире в Белграде. А всю историю с побегом на танке придумали, чтобы репрессировать прорусски настроенный личный состав ТВУ.

Увы, Тито в 1948 г. забыл, что говорил Йовановичу в югославском посольстве в Москве 2 июня 1946 г.: «Мой главный военный соратник …инициатор крупных военных операций, их планировщик…» Арсо, который тогда стажировался в Военной академии Генерального штаба им. Ворошилова, в ответ на похвалу заметил: «Я самый обычный солдат, я слушаю призывы». Тито поддержал: «И я сам солдат — слушаю товарища Сталина, и завтра, если потребуется, наша армия станет авангардом Красной Армии на пути к Ла-Маншу!»

Но Тито прежде всего был политиком, а потому менял свои взгляды согласно изменению обстановки. С другой стороны, его начальник Генерального штаба до конца оставался верен своим убеждениям: «На святой земле нашей Родины, в Сербии, на белградских улицах, в Среме пролита братская кровь советских воинов. Совместные страдания и жертвы скрепили нерушимое братство и единство. Это единственная гарантия, способная спасти наши народы от катастроф в будущем, и единственно верная внешнеполитическая ориентация».

Даже сегодня неизвестно, где был захоронен самый популярный генерал югославской армии.

Генерала Петречевича и полковника Владо Дапчевича осудили как «врагов народа» и сослали в лагерь «Голый Оток» на острове у побережья Далмации. Начальник ТВУ полковник Вукотич, узнав об обвинении в истории с танком, пытался бежать в Албанию, но был схвачен на границе. Все танковое училище было объявлено «советским логовом», и в сентябре 1948 г. его перевели с румынской границы вглубь страны — в Баня-Луку.

Можно привести еще несколько примеров. Командир 4-й танковой бригады майор Любан Зарич говорил своим бойцам: «Тяжело представить, что дойдет до войны с СССР, потому что это была бы война самих против себя». Это негативное отношение к политике Й.Б. Тито позже оценили как проявление «враждебной активности».

В танковых подразделениях отмечались случаи саботажа. В1 — й танковой бригаде (перевооруженной на Т-34-85 и переименованной в 268-ю танковую бригаду) организованная группа засыпала металлическую стружку в коробки передач, в результате чего два танка вышли из строя. До конца 1949 г. 13 танков было потеряно в результате аварий или поставлено на консервацию; причинами вывода танков из строя послужили также воинское непослушание и саботаж. В то время на вооружении югославской армии имелось 425 танков Т-34.

В отличие от трофейной и британской техники, на югославские Т-34-85 камуфляж не наносили. Машины сохранили стандартную советскую однотонную зеленую окраску. В конце 1940-х гг. стандартизировали четырехзначную систему бортовой нумерации, согласно которой все танки получили номера, начиная с «1000». Ранее Т-34-85, исключая машины 2-й танковой бригады, вообще не имели бортовых номеров. В 1946 г. на все танки нанесли эмблему командования танковых и моторизованных войск (создано вместо расформированной танковой армии) — силуэт Т-34 в круге белого цвета. Эмблемы наносили на борта башен. Зачастую такая эмблема являлась единственным опознавательным знаком танка. Перед парадами и во время Триестского кризиса на броне нанесли политические лозунги, прославлявшие Тито и ЦК Коммунистической партии Югославии. После вынесения резолюции Информбюро, чтобы продемонстрировать верность Верховному главнокомандующему, танкисты на стволах орудий стали писать латиницей «Boricemo se protiv svakog neprijatelja» — «Сражаемся с любым врагом».

С целью введения в заблуждения вчерашнего союзника изменилась нумерация танковых бригад: 1-я стала 268-й, 2-я — 232-й, 3-я — 243-й, 4-я — 203-й, 5-я — 252-й и 6-я — 211-й. Т-34-85 получили новые номера — от 2500 до 2925.

Танковые подразделения начали концентрировать в восточных районах Югославии, в частях поддерживалось состояние полной боеготовности. Некоторые танковые батальоны несли дежурство у самой границы. По стандартам югославской армии батальон Т-34-85 пополнялся ГСМ за 1 ч, а боекомплектом за 20 мин.

Танк Т-34-85 в Военном музее, Белград.

Танк «Возило А» в Военном музее, Белград.

«Возило А»

Рассчитывать на закупку запасных частей и, тем более, новых танков в Советском Союзе больше не приходилось. Запад еще раньше, из-за осложнения ситуации вокруг Триеста, ввел ограничения на экспорт военной техники в Югославию. Бронетанковые войска Югославии по стандартам того времени представлялись вполне современными, но из-за блокады возникли проблемы с поддержанием техники в исправном состоянии.

Согласно заявлениям Тито во времена раскола с СССР (с учетом данного обстоятельства следует оценивать их объективность), купленные в кредит советские Т-34-85 не отвечали в качественном отношении условиям договора. Половина танков оказалась не новой, хотя машины должны были поставляться прямо с заводов. Их изготовили в годы войны, а перед поставкой они прошли ремонт. Схожая ситуация, по словам Тито, была и с противотанковыми орудиями калибра 85 мм. На запасные части не имелось документации, передвижные мастерские не были полностью укомплектованы, а вместо резервных 85-мм орудий поставлены 76-мм. Насколько все это соответствует правде — вопрос, но, с другой стороны, совершенно очевидно резкое изменение отношения СССР к вооружению армии Болгарии, в том числе и к поставкам в эту страну танков Т-34. Такая политика удивительна, учитывая совершенно различное поведение Югославии и Болгарии в годы Второй мировой войны.

Единственным источником новой военной техники могла стать только собственная военная промышленность, тяжело пострадавшая в годы войны. Что не смогли уничтожить или вывезти немцы, разбомбила американская авиация. Кроме того, Югославия вообще не обладала каким-либо опытом в области танкостроения. Слабые бронетанковые части армии бывшего Королевства Югославия вооружались техникой французского производства. Ремонтные возможности также были ограниченными. В Младеновце находилась единственная мастерская, ремонтировавшая Т-34 и СУ-85 и освоившая выпуск некоторых запасных частей.

В то же время, слабость военно-промышленной базы не уменьшала аппетиты руководства страны. Надо сказать, что его амбиции были велики и в годы войны, о чем говорит инструкция Верховного штаба от 1941 г.: «Партизанские оружейные мастерские развивать по максимуму. Не уклоняйтесь от идей и предложений, полных идеализма. Уверены, что многие попытки будут удачными и умельцы- партизаны создадут новое оружие». После освобождения страны амбиции только выросли. Планы индустриализации выглядели нереалистичными даже по советским стандартам. Советники из СССР неоднократно выражали недовольство и предлагали Югославии сократить армию и начать реализацию менее амбициозных программ. Советский Союз не был готов поставлять столько вооружения и военной техники, сколько просили югославы, поэтому каждый заказ сокращался примерно в 2 раза. Тито говорил: «Мы должны иметь сильную армию, так как только она является гарантией нашей независимости. Наш план не изменится, а для развития военной промышленности мы готовы многим пожертвовать». Уже в 1947 г. было освоено производство артиллерийских боеприпасов.

В целом атмосфера в Югославии ничем не отличалась от атмосферы в других коммунистических странах того времени. Верховный главнокомандующий посещал промышленные предприятия, прощупывал пульс «рабочего люда», ставил задачи. Трудящиеся ему радостно вторили. Так было и 26 февраля 1949 г. В ходе посещения танковой мастерской в Младеновце Верховный главнокомандующий пожелал рабочим построить танк, в ответ трудящиеся, занимавшиеся только ремонтом бронетанковой техники, радостно провозгласили: «Хочемооо!!!»

Правда, проектирование нового танка началось еще раньше — в марте 1948 г. Тогда был принят пятилетний план развития военной промышленности, предусматривавший выпуск 50 новых типов вооружения и боевой техники и порядка 30 модификаций старых образцов. Львиная доля плана затрагивала сухопутные войска. Объем военного производство по сравнению с предшествующим годом увеличивался на 209 %, а инвестиции — на головокружительные 1450 %. В последующие годы из-за введенной блокады планировалось серьезное увеличение выпуска военной продукции. Сильный удар по планам руководства Югославии нанес разрыв договоренностей в области военной промышленности с Польшей и Чехословакией, обеспечивавших потребности югославской армии на 85 %. Из-за дефицита конструкционных материалов (включая легированные стали, производство которых составляло 60 % от планового) производство большинства новых видов боевой техники планировалось только в виде опытных образцов и малых серий. Самой амбициозной, однозначно, стала программа постройки первого югославского танка. Появление этой машины должно было показать миру технический потенциал Югославии.

По ТТЗ от нового танка, получившего обозначение «Возило А», не требовалось быть лучше, чем Т-34-85 выпуска 1946 г. Наоборот, следовало скопировать советский танк. Такой подход представлялся вполне рациональным, поскольку заодно обеспечивался выпуск запасных частей, которых очень не хватало танковому парку югославской армии. Инженерам дали свободу творчества в плане исправления недостатков, выявленных у «тридцатьчетверки» за годы войны, а также в области разработки новых корпуса и башни, чтобы скрыть заимствование чужих технических решений.

Над проектом нового танка в кооперации трудились три организации: «М бюро» из ЦТР KTMJ (Централна тенковска радионица Команде тенковских и моторизованих единица), Центральные танковые мастерские Командования танковых и моторизованных частей) в Младеновце, завод «Джуро Джакович» в Славонском Броде и Институт № 11 Главного управления военной промышленности в Крагуевцу. За электрооборудование, прицельные устройства и проектирование новой башни отвечал Военно-технический институт.

Решением от 16 июня 1949 г. ЦТР KTMJ была назначена ответственной за выпуск опытной партии танков (пять прототипов). Так ремонтная мастерская (штат — 600 человек, из которых только 200 было занято непосредственно производством) стала первым югославским танкостроительным заводом. В августе мастерскую переименовали в завод «Петар Драпшин» в честь генерала, командовавшего 1-й танковой армии Югославии. Генерал Драпшин погиб 2 ноября 1945 г. при странных обстоятельствах — «вследствие саморанения из пистолета в живот». Начальником мастерской являлся Антон Курот — офицер, руководивший в войну конверсией танков «Стюарт» в истребители танков.

Из-за осложнения военной и политической ситуации начальник Генерального штаба Коча Попович сократил время, отведенное на проектирование и постройку танков. До 1 апреля 1950 г. заводу надлежало собрать пять прототипов. Затем планировалось изготовление 20 танков серии, а с 1951 г. — серийный выпуск изделий. Для занятых в программе отменялись отпуска. Техническую документацию готовили Механическое бюро ЦТР (ходовая часть и силовая установка), КБ «Джуро Джакович» (корпус), Институт № 11 (вооружение), Военнотехнический институт (электрооборудование, оптика, башня).

Как и в случае с другими амбициозными югославскими военными программами, на программу производства танка работала вся страна. Металлургический завод «Гуштань» и «Ясенице» и завод «Джуро Джакович» поставляли бронелисты и башни, «Црвена Застава» отвечала за вооружение. «ИМП Рааковица» и «Иво Лора рибар» занимались сборкой двигателей, трансмиссии, ходовых частей. За производство более мелких комлектующих и окончательную сборку отвечал завод «Петар Драпшин». Всего для одного танка требовалось изготовить порядка 1500 сборочных единиц.

Элементы ходовой части танка «Возила А» были скопированы с соответствующих элементов Т-34-85. Обратите внимание на топливные баки оригинальной формы.

Литая башня танка «Возило А».

Передняя часть башни и установка пулемета в лобовом листе корпуса танка «Возило А».

Один находившийся в ремонте Т-34-85 полностью разобрали для копирования деталей. Изначально никаких чертежей не было. Новые детали изготавливали «по образцам», чертежи подготовили значительно позже.

По компоновке новый танк ничем не отличался от Т-34-85. Водитель и стрелок размещались в передней части корпуса, командир и наводчик — в башне слева от пушки, а заряжающий — в башне справа от пушки. Из-за специфической формы башня получилась более тесной по сравнению с башней Т-34, возникли проблемы с размещением боекомплекта.

Броневую защиту по сравнению с базовой машиной усилили. Лобовой бронелист корпуса толщиной 50 мм установили под углом 30‘. Площадь лобового бронелиста стала меньше за счет введения дополнительных боковых бронелистов той же толщины. Толщина бортовых и кормового бронелистов корпуса составляла 45 мм, а толщина верхних бронелистов и днища — 25 мм.

По сравнению с оригиналом башня выглядела совершенно иначе, но площадь ее лобовой проекции стала больше. Башня имела яйцеобразную форму, ее высота была на 146 мм больше, чем высота башни Т-34-85, а ширина также несколько увеличилась. Толщина лобовой части башни достигала 100–105 мм, толщина бортов — 86 мм, кормы — 60 мм. По требованиям, башня должна была выдерживать прямое попадание снаряда 76-мм пушки ЗИС-З, выпущенного с дистанции 250 м.

Вооружением занималась «Црвена Застава» из Крагуевца. Его основой стала незначительно модернизированная советская ЗИС-С-53. Пушку снабдили новым затвором и гидравлическим тормозом, значительно уменьшавшим отдачу. Для разворота башни использовался электропривод. В боекомплект входили стандартные подкалиберные снаряды УБР-365П, бронебойно-фугасные УБР-365 и УБР-365К и перспективный, фугасный снаряд 0-365К (дальность прямого выстрела 4000 м), находившийся в стадии разработки. Вспомогательное вооружение состояло из двух 7,92-мм пулеметов MG-42, получивших наименование «шарац». Дело в том, что югославы захватили в качестве трофеев большое количество таких пулеметов и патронов к ним и считали установку MG-42 более удачным решением, чем сохранение советских ДТМ. Для обороны от самолетов на крыше башни монтировался 12,7-мм Browning.

Боекомплект танка состоял из 50 снарядов калибра 85 мм, 2000 7,92-мм патронов и 500 патронов калибра 12,7 мм (у Т-34-85: 56 снарядов калибра 85 мм и 1953 патрона калибра 7,62 мм).

Прицелы для танка поставлял Военнотехнический институт. Сам прицел представлял собой интересный симбиоз немецкого T.Z.F. и советского TLU-15. На танке также установили пять наблюдательных перископов. Использовалась английская радиостанция SET-19 с дальностью работы 24 км с места и 16 км на марше.

«Иво Лопа Рибар» и «ИМП Раковица» отвечали за силовую установку, трансмиссию и ходовую часть. Двигатель остался прежним — В2-34, но большинство его элементов изготовили в Югославии.

В 1954 г. прошла испытания опытная партия коробок передач, изготовленных заводом «Милован Джилас» в Храснице. В ходе этих испытаний, помимо Т-34 и «Возило А», использовалась единственная имевшаяся в Югославии самоходная установка ИСУ-152. Некогда «зверобой» воевал в составе одной из частей 2-го Украинского фронта, однако увяз в болотах дунайской низменности, где и был оставлен. По окончании войны югославы вытащили машину из болота, а после ремонта эксплуатировали ее в танковом училище. ИСУ-152 оказалась идеальной платформой для испытания коробки передач.

Пять опытных танков «Возила А» на полигоне.

Общий вид танка «Возило А».

Катки и гусеницы являлись прямой копией советских оригиналов, но их масса оказалась большей. Удельноедавление «ВозилоА» нагрунт составило 1 кг/см^2 (у Т-34-85 — 0,82 кг/см^2). Скорость югославского танка достигала 50 км/ч. Преодолеваемый уклон — 35", боковой склон — 25", ширина преодолеваемого рва — 2,6 м (почти какуТ-34-85).

Комиссия Югославской армии после баллистических и полевых испытаний констатировала, что элементы танка изготовлены, в основном, методом копирования, без какой бы то ни было технической документации. По этой причине отсутствовал стандарт качества производства. Каждый танк представлял собой, по сути, индивидуальное изделие. По сравнению с оригиналом «Возило А» обладал лучшей защищенностью, но отличался большей массой (33,5 т пустой, 34,7 т с боекомплектом) и, соответственно, худшей маневренностью. Башня танка оказалась неудачной, а из-за принятой конфигурации поле обзора экипажа сократилось по сравнению с Т-34 на 50 %. Требовалось модернизировать двигатель для увеличения мощности и исключения перегрева. В связи с выявленными дефектами комиссия предлагала изготовить новую серию танков, которая послужила бы эталоном для серийного производства.

В случае встречи на поле боя Т-34-85 и «Возило А» первый обладал преимуществом за счет лучшего обзора экипажа (благодаря более удачной башне). Угол максимального возвышения пушки Т-34-85 был больше, чем у югославской машины (максимальный угол возвышения орудия «Возило А» +17°), но угол снижения пушки — меньше: -5° против -10° у «Возило А». Т-34-85 был быстрее и маневреннее, но «Возило А» лучше бронирован. За счет установки модернизированной пушки и нового прицела точность ведения огня из танка «Возило А» была выше, чем у Т-34-85.

Появление первых югославских танков на военном параде 1 мая 1950 г. в Белграде имело огромное морально-политическое значение. Тито удалось убедить югославов, что в условиях военной и экономической блокады со стороны СССР и его союзников можно самостоятельно производить современную боевую технику. Причем на проектные работы ушло менее двух лет, а на постройку танков — чуть больше года! Изумления не скрывали и военные атташе западных держав. Впрочем, не обошлось без неприятностей. Прямо на параде, перед огромным скоплением людей, отказало управление одного танка. Механик-водитель, к счастью, быстро исправил повреждение, после чего танк двинулся дальше — инцидент остался со стороны незамеченным.

Поскольку первые пять танков серии «А» комиссию не удовлетворили, началось проектирование новой машины. На сей раз традиционным путем — от чертежей к металлу, а не наоборот. От новой машины, названной «Возило Б», требовалось соответствие всем особенностям современного среднего танка. По габаритам он должен был быть меньше, чем Т-34-85, а масса задавалась равной 28 т. Броневая защита предполагалась как у советской машины или лучше. Причем в качестве основной ставилась цель создания танка, равноценной советскому Т-44. Планировалось до отработки новой технической документации построить два танка «Возило А», на которых испытать новые элементы «Возило Б».

Из пяти построенных «Возило А» два были уничтожены на полигоне танкового центра в Баня-Луке, два разделаны на металлолом, а их башни установлены на заводах «Джуро Джакович» и «Петар Драпшин». Сохранился только один танк «А», который находится в экспозиции Военного музея в Калемегдане (Белград).

Согласно практике того времени (перенос военной промышленности из Сербии с западные республики), конструкторское бюро «Петар Драпшин» расформировали, а специалистов перевели в Сараево на завод ФАМОС, на котором в 1953 г. началась реализация новой программы.

«Своими силами — технику армии» — парадный лозунг 1950 г. на танке «Возило А».

Обозначение…. «Возило А»

Год изготовления 1950

Габариты, мм:

длина……….. 6000

высота………. 2700

ширина………. 3225

клиренс………. 420

Вооружение:

пушка, калибр, мм. 85

пулеметы, количество, калибр, мм 2x7,92 и 1x12,7

Экипаж, чел…….. 5

Боевая масса, т. 34, 7

Скорость, км/ч…. 50

Запас хода, км… 350

К несчастью для собственной промышленности, в Югославию с 1951 г. в рамках программы MDAP начала поступать бесплатная военная помощь из США. До 1958 г. Югославия получила 599 танков М4АЗЕ4 «Шерман», 319 М47 «Паттон», 399 самоходок М36А1 /А2 «Джексон», 240 М18 «Хэллкэт», 56 М7 «Прист» и др.

Местная промышленность тогда еще не переболела «детскими болезнями». Дорогими были и некоторые материалы (особенно никель), которые требовалось импортировать. Возможно, наибольший эффект югославская танковая программа дала опосредовано — в виде освоения производства аккумуляторов, электростартеров и других важных устройств, необходимых для поддержания в исправном состоянии парка Т-34.

Конструкторская активность (прежде всего Военно-технического института) нашла воплощение в ряде новых концептуальных проектов: югославско-французского среднего танка М-320, модификаций серийных Т-34-85 и М4АЗ (М-328, М-636, Т-34-100, М-4АЗ-100, М-4АЗ-122), М-636Д (копия Т-54). Хотя ни один из этих проектов в полной мере реализовать не удалось, инженеры приобрели бесценный опыт, который был использован в 1980-е гг. при разработке танка М-84 (значительно обновленный Т-72).

Казалось, что карьера Т-34-85 близка к завершению. Между тем, в 1966 г. случилось нечто невероятное. Вместо того чтобы списать «тридцатьчетверки», на вооружение приняли дополнительное количество таких машин. Свое последнее слово в горах Балкан Т-34-85 еще не сказал!

Нет предела совершенству

По материалам РГВА подготовили к печати А. Кириндас и М. Павлов.

В феврале 1931 г. постановлением РВС на вооружение РККА приняли танкетку Т-27. Ее серийный выпуск был организован на нескольких предприятиях, что обусловило внесение изменений в конструкцию машин, связанных с местными производственными условиями. Опыт эксплуатации Т-27 показал необходимость совершенствования конструкции танкетки, разработки средств обслуживания и ремонта, а также создания приспособлений, расширяющих сферу ее использования.

Летом 1932 г. в Подмосковье состоялись испытания двух танкеток Т-27 (№ 131/2 и № 160/4), построенных на автомобильном заводе в Нижнем Новгороде (НАЗ). Испытания длились с 27 июня по 31 июля 1932 г. и сопровождались «длительными перерывами из-за ряда дефектов, имевшихся у машин и требующих ремонта».

Испытатели зафиксировали и устранили следующие недостатки:

«1. Требовалась подтяжка болтов всех агрегатов машины.

2. Постановка сети электрооборудования (не было проводки).

3. Течь бензинопроводов, поплавков карбюратора, а также у горловины бака, благодаря неверно вызженному отверстию в бронекрыше (смещение отверстия для горловин).

4. Требовалась правка тяги к рычагу скоростей, так как, ввиду ее неправильной выгнутости, шестерни не включались. Произведена правка тормозных тяг.

5. В процессе испытания были частые явления пробивки масла через прокладки соединения картера и коробки скоростей, а также среза шпильки, крепящей тягу муфты сцепления к валику ножной педали.

6. Качество выполнения всей конструкции недостаточное и желает много лучшего по сравнению со старыми выпусками машин Т-27 (например з-д № 2)».

Помимо качества изготовления, у нижегородских Т-27 имелись и конструктивные особенности, главными из которых были пулеметная установка без бронировки и тормоза автомобильного типа «Форд-АА».

Так, у Т-27 завода № 2 тормозной барабан был отлит зацело с ведущим колесом, тогда как у танкетки выпуска НАЗ тормозные барабаны и ведущие колеса отливались отдельно и соединялись пятью гайками на болтах, ввернутых во фланец втулки, которая насаживалась на шпонку полуосей. Тормоза нижегородской Т-27 можно было регулировать изменением длины тяг, а также уравнительным кулачком тормоза.

Тормоз танкетки Т-27 выпуска НАЗ.

Танкетки Т-27, построенные на автомобильном заводе в Нижнем Новгороде, на испытаниях. Лето 1932 г.

Выпуск танкеток Т-27 в 1931–1934 гг.
Завод	1931	1932	1933	1934
№ 2 ВАТО (№ 37)	303	1610	919	14
НАЗ (ГАЗ)	—	83	323	—
Обуховский («Большевик»)	45	-	-	-

Танкетка № 131/2 была снята с испытаний как «требующая длительного ремонта", и испытания проводились на Т-27 № 160/4. Для сравнительных испытаний были задействованы танкетки № 452 и № 1906 постройки завода № 2, «причем с тормозными накладками не американского пр-ва».

Т-27 № 160/4 прошла обкатку пробегом в 150 км по шоссе и 50 км по проселку. Для определения эффективности тормозов танкетку подвергли испытаниям пробегом по проселочным дорогам и шоссе, а также на проселке. Работа тормозов проверялась на подъемах, спусках и косогорах, была определена поворотливость машины. При торможении на третьей скорости тормозной путь Т-27 № 160/4 составил 12,5 м, а у Т-27 № 1906 завода № 2- 14 м.

По результатам испытаний было составлено заключение, согласно которому эффективность работы тормозов Т-27 выпуска НАЗ оказалась выше, чем тормозов Т-27 завода № 2. Для постановки тормозов на производство рекомендовалось провести дополнительные испытания с колодками и накладками советского производства. В 1932–1933 гг. в Горьком собрали 406 танкеток, однако вопрос о том, сколько из них оснащались тормозами отечественного производства, а сколько импортного, остается дискуссионным.

К числу серьезных эксплуатационных дефектов танкеток Т-27 первых выпусков относилось отсутствие устройства, ограждающего вентилятор системы охлаждения двигателя, что приводило к несчастным случаям. В этой связи, в Саратовской танковой школе разработали предохранительную рамку, защищавшую локти и кисти рук водителя и командира от попадания под лопасти вентилятора. Авторами рамки были начальник боевого питания Сильвестров и орудийный мастер Пимкин. Рамка состояла из двух секций, изготовленных из полосового железа размером 0,4x2 см, в которые заделывались проволочные сетки.

Изобретение было успешно опробовано, а акт испытаний отправили в УММ. Однако чиновник из УММ ограничился отпиской в адрес школы, что вызвало негодование начальника ее технической части Тутушкина: «По-вашему выходит, что заниматься рационализацией и изобретательством в частях не следует. И можно таким образом продолжать калечить людей на выпущенной вами продукции». К гневному письму № 111/1 /241с от 24 октября 1932 г. в адрес УММ Тутушкин вторично приложил акт испытаний и фотоснимки сеток. Но к этому времени уже был освоен выпуск танкеток Т-27 с защитными кожухами, и материалы отправили в архив.

В 1934 г. на НИИБТП испытали приспособление для стягивания концов гусеничной ленты, представлявшее собой рычаг с двумя лапами. Однако в ходе испытаний установили, что приспособление требует переделки для исключения перекосов и соскакивания траков. В этой связи данная конструкция не была рекомендована для принятия на вооружение.

В том же году на НИАБТ опробовали гусеничную прицепную повозку к Т-27 конструкции НИО ВАММ. Ее собственный вес составлял 493 кг при грузоподъемности 500 кг; клиренс — 420 мм.

На испытаниях Т-27 с прицепной повозкой получили следующие результаты:

«1. Плохая поворотливость повозки, минимальный радиус поворота 3,5 м.

2. Прогибается трубчатая ось повозки.

3. При скорости свыше 8 км/ч повозка сильно подпрыгивает.

4. Изменить конструкцию крепления рессор к колесам.

5. Повозка сильно забрасывается грязью, нужно иметь брезент.

6. Передвижение повозки вручную возможно на дистанцию 15–20 м по асфальтированному шоссе силами 2 человек.

7. Буксировка повозки Т-27 по проселку возможна только на 1 и 2 передачах, двигатель перегревается, вода кипит.

8. Вертикальные препятствия повозка преодолевает до 200 мм.

9. Перевозка 4-х человек возможна, но размещение неудобно».

Предохранительная рамка, ограждающая вентилятор системы охлаждения двигателя.

Гусеничная прицепная повозка к Т-27 конструкции НИО ВАММ. 1934 г.

Приспособление для стягивания концов гусеничной ленты. 1934 г.

При использовании приспособления наблюдался перекос траков стягиваемых концов гусеницы.

Отмечалось, что после устранения недостатков эксплуатация повозки в частях РККА возможна. Рекомендовалось также заменить гусеничный ход колесами от грузового автомобиля ГАЗ-АА, что должно было обеспечить лучшую поворотливость и проходимость, а также снизить сопротивление движению повозки. На основании результатов конструирования и испытаний повозки НИО ВАММ и иностранной «Карден-Ллойд» были созданы новые конструкции прицепов, которые испытывались уже с тракторами «Пионер» и «Комсомолец».

Новое рождение «Алтая»

В. И. Орлов

В связи с развалом СССР рухнула кооперация всей промышленности, в том числе и изготовителей радиолокационных комплексов (РЛК). Правдинский завод, как и многие предприятия, оказался в трудном положении и прекратил серийное производство РЛК. Он приступил к выпуску не свойственной ему продукции: автомобилей высокой проходимости (о них рассказывалось, например, в журнале «Техника и вооружение» № 7/2011 г.), загоризонтных РЛС, автономных радиозапросчиков. Осуществлялся ремонт старых РЛС и изготавливались станции других разработчиков, в том числе РЛС для космических войск типа «Воронеж». Чтобы как-то свести концы с концами, даже пришлось изготовить реквизит для съемки фильма «Сибирский цирюльник»: был разработан и собран комбайн «Цирюльник» для спиливания и обработки леса.

При ремонте радиолокационных комплексов, поступающих из воинских частей, было отмечено, что их прицепы и трансмиссия находятся в хорошем состоянии, так как использовались в стационарном режиме и не совершали больших переездов. Опорно-поворотные устройства и антенны оказались вполне надежными: после проверок по частным техническим условиям большинство их параметров были в норме. Учитывая ограниченность финансирования новых разработок, заказчик в лице Министерства обороны принял решение о модернизации РЛК, изготовленных Правдинским заводом, и радиовысотомеров, выпущенных ранее Запорожским заводом (Украина) и выработавших свой ресурс.

В 2002–2004 гг. коллектив Правдинского конструкторского бюро (ОАО «ПКБ») под руководством Л.П. Демяносова провел модернизацию РЛК боевого режима выпуска Правдинского радиозавода и радиовысотомеров Запорожского завода, которые выработали ресурс и частично потеряли элементную базу в связи с развалом СССР.

Главными идеологами проводимой работы были А.Г. Тихонычев, кандидат технических наук В.Д. Ястребов, А.П. Евсеев, доктор технических наук А.Г. Рындык, кандидат технических наук С.Б. Сидоров и А.А. Кузин.

Основными целями модернизации стали:

— обеспечение возможности проведения капитальных ремонтов РЛК за счет замены устаревшей аппаратуры (на снятых с производства электровакуумных приборах) на цифровую аппаратуру;

— улучшение характеристик обнаружения воздушных объектов;

— улучшение точности измерения координат за счет применения цифровой обработки радиолокационного сигнала;

— возможность измерения третьей координаты (высоты) воздушных объектов с использованием антенных систем РЛК «Алтай» (подробно о комплексе «Алтай» см. «ТиВ» № 4/2013 г.) без применения высотомеров ПРВ-13;

— повышение защищенности от активных, пассивных помех и несинхронных импульсных помех;

— обеспечение вторичной (траекторной) обработки информации о воздушных объектах;

— обеспечение возможности сопряжения с современными комплексами средств автоматизации (КСА) КП (ПУ);

— реализация двух режимов работы привода вращения антенно-поворотной кабины;

— улучшение эксплуатационных характеристик за счет автоматизации процессов обработки информации и использования цветных видеомониторов в качестве рабочих мест операторов (РМО), реализации автоматической системы контроля боеготовности РЛК и автоматизированной системы поиска неисправностей, повышения степени автоматизации управления системой автономного электропитания, уменьшения количества транспортных единиц и потребляемой РЛК мощности.

А.Г. Тихонычев.

В.Д.Ястребов.

Л.П. Демяносов.

А.П.Евсеев.

При модернизации рассмотрено 20 вариантов антенных систем, включая использование фазированных антенных решеток. Наиболее оптимальными оказались антенны РЛК «Алтай», разработанные В.Ф. Хотенко. Эти антенны применяли и другие предприятия — например, в РЛС «Перископ» изготовления Нижегородского завода «Электромаш» и в РЛС с активным ответом САЗО конструкции Санкт-Петербургского ВНИИРА. Изготавливаемые в последнее время РЛС 22Ж6М боевого режима, больших высот и дальностей после выработки ресурса эксплуатации были доработаны.

Усовершенствованная РЛС 22Ж6М вновь внешне стала выглядеть как «Алтай», хотя внутренне претерпели существенные изменения технический облик РЛС и ее основные системы. Дальномерная приемо-передающая кабина модернизированной РЛС 22Ж6ММ, как и кабина «Алтая», теперь включает две антенны с зеркальными отражателями и вынесенными облучателями.

В модернизированном РЛК 5Н87М одна дальномерная кабина и все высотомеры изъяли из состава комплекса (т. е. устранена «избыточность» аппаратуры, свойственная всем комплексам П-80 «Алтай» и 5Н87).

Модернизация также включала разработку новой антенной системы, состоящей из двух развернутых на 180° антенн, в которых используются штатные зеркала нижних углов РЛК «Алтай». Каждая из этих антенн стала формировать в угломестной плоскости диаграмму направленности шириной 8°.

Для обеспечения перекрытия по углу места требуемой зоны обзора у каждой антенны предусмотрена возможность электромеханического изменения угломестного положения с установкой в одно из четырех его фиксированных значений. Это позволило формировать зоны обзора различной конфигурации, а при установке обеих антенн в одно и то же угломестное положение — обеспечить увеличение темпа обновления информации о целях до 2,5 с, что, в свою очередь, существенно улучшает сопровождение высокоскоростных малоразмерных и маневрирующих целей.

Использование в каждой антенне специального многорупорного облучателя позволило сформировать два приемных канала антенны с разными распределениями фаз в апертуре антенны и реализовать измерение высоты воздушных объектов моноимпульсным фазовым методом. Достигнутая при этом точность измерения высоты целей является достаточной для решения возлагаемых на комплекс задач и позволила исключить из состава РЛК подвижные радиовысотомеры ПРВ-13. Они также были доработаны и стали выполнять функции автономных РЛС с достаточно высокими техническими характеристиками.

РЛС 22Ж6М до доработки имеет сходства с «Памиром» и совершенно не похожа на «Алтай».

Приемо-передающую кабину РЛС 22Ж6ММ после доработки трудно отличить от «Алтая».

Зоны обнаружения доработанных РЛС.

Доработанный технический пост РЛС 22Ж6ММ.

Технический пост до и после доработки.

Блок цифровой обработки сигналов.

Модернизация передающего устройства заключалась в расширении перечня автоматически контролируемых и корректируемых на прием параметров передатчика и в замене блока формирования зондирующего сигнала, выполненного на лампах, на блок с использованием твердотельных элементов, который обеспечивает формирование зондирующих сигналов с высокой стабильностью фазовых и амплитудных характеристик. Это позволило получить высокие точности измерения высоты полета воздушных объектов фазовым методом и повысить защищенность от пассивных помех.

Вся применявшаяся ранее аппаратура приемных каналов промежуточной частоты, систем помехозащиты, обнаружения и т. д. (более десяти шкафов) была полностью заменена на новую, выполненную на современной элементной базе в виде одного крейта (блока) цифровой обработки сигналов (ЦОС).

В модернизированном комплексе используются цифровые приемники, которые обеспечивают автоматическое выравнивание фазовых длин приемных каналов, что позволило получить высокую точность измерения высоты полета воздушных объектов фазовым методом. Реализованные на сигнальных процессорах современные алгоритмы обработки сигналов и помехозащиты (автокомпенсатор шумовых помех, критерийная обработка, нормировка, доплеровская фильтрация и др.) обеспечили высокие характеристики защиты от различных видов активных и пассивных помех и низкий уровень ложных тревог на выходе первичной обработки информации. Таким образом удалось реализовать в РЛК вторичную обработку информации с автоматическим захватом и сопровождением целей, а также обеспечить возможность сопряжения и работы с современными КСА КП (ПУ) без применения дополнительных пунктов съема информации. При необходимости информация также может выдаваться на удаленные (до 1 км) выносные рабочие места операторов, в том числе и штурманов наведения авиации. Кроме того, использовавшиеся ранее рабочие места операторов на электронно-лучевых трубках заменены на новые, выполненные на цветных мониторах.

Для повышения удобства работы боевого расчета на рабочих местах отображается информация функционально-диагностического контроля о техническом состоянии комплекса.

Корабельная твердотельная РЛС с активной фазированной антенной решеткой.

Твердотельная РЛС с вибраторной антенной решеткой, с клистронным передатчиком и ламповым модулятором.

Высокопотенциальная подвижная твердотельная РЛС с активной фазированной антенной решеткой.

Основные технические характеристики не модернизированного и модернизированного РЛК

Основные технические характеристики не модернизированного и модернизированного РЛК
Наименование параметра	Значение параметра
	До модернизации	После модернизации
Зона обзора по дальности, км	До 300	До 380
Верхняя граница зоны обнаружения, км	До 54	До 80
Среднеквадратичные ошибки измерения координат ВО:
— по дальности,м	1000	300
— по азимуту	0,8'	10'
— по высоте, м	Измерялось отдельным высотомером	300
Темп обзора, с	10	10/5/2,5
Наработка аппаратуры на отказ не менее, ч	30	200
Количество прицепов, шт.	24	7

Помимо модернизации радиолокационной аппаратуры, была проведена модернизация системы электроснабжения (СЭС) 5С85 на базе электростанции 5Е97 (5Е97М). Это позволило осуществлять ее эксплуатацию без постоянного присутствия обслуживающего персонала с возможностью дистанционного управления.

В результате проведенных доработок обеспечена возможность проведения ресурсовосстанавливающих ремонтов РЛК с продлением срока их эксплуатации до 10 лет. Кроме того, улучшен ряд тактико-технических характеристик, в том числе:

— увеличена дальность обнаружения в 1,08-1,12 раза при отсутствии помех и в 1,2–1,3 раза — в активных шумовых помехах;

— повышены точности измерения дальности (в 3,2–3,3 раза) и азимута (в 4,0–4,8 раза);

— повышена защищенность от активных шумовых (в 1,5–1,7 раза) и пассивных (в 1,8–1,9 раза) помех;

— увеличена производительность по выдаче трехкоординатной информации в 4–5 раз;

— реализована выдача трассовой информации и обеспечена возможность сопряжения с современными КСА КП (ПУ);

— увеличена надежность (средняя наработка на отказ увеличена более чем в 6 раз);

— уменьшено количество транспортных единиц (в 3,4 раза);

— уменьшено энергопотребление (в 2,5 раза).

Реализованные в модернизированном комплексе основные тактико-технические характеристики (за исключением мобильности) находятся на уровне требований, предъявляемых к современным РЛС такого класса. Это позволяет решать возлагаемые на РТВ ВВС задачи радиолокационного обеспечения с заданным качеством. Кроме этого, в период перевооружения армии обеспечивается плавный переход на новые РЛС без снижения боевой готовности радиотехнических подразделений войск ПВО.

Значительное сокращение количества аппаратуры в модернизированных комплексах позволяет в настоящее время создать и высокомобильный РЛК в частотном диапазоне «Алтая». Резерв уменьшения оборудования есть, нужно только желание заказчика, но, конечно, облик «Алтая» будет уже потерян полностью. Как ни грустно, но это наглядно видно на новых РЛС, изготовляемых Правдинским заводом. Однако при создании радиолокационных станций со сверхширокополосными сигналами облик «Алтая» может появиться вновь. Такова спираль исторического развития техники.

Мой «Алтай»

А.В. Щербинко, доктор технических наук

Красноярское училище

В Красноярское радиотехническое училище ПВО в конце 1970-х гг. проводился расширенный набор курсантов. В 1969 г., пройдя очень большой конкурс, я поступил на первый курс. Радиотехническим войскам требовались высококлассные специалисты — как техники, так и инженеры. Инженеров к тому времени готовило Киевское высшее инженерное радиотехническое училище ПВО, а техников — Вильнюсское радиотехническое училище ПВО.

Тактика руководства нашего училища по повышению качества подготовки специалистов для радиотехнических войск была следующая: на первый курс набирали курсантов в 1,5 раза больше, чем положено по штату. Это позволяло поступить ребятам из глубинки даже со слабой школьной подготовкой. Практика показывала, что многие из них впоследствии упорно грызли гранит науки и добивались хороших результатов. Первая и последующие сессии отсеивали значительное количество недисциплинированных и ленивых курсантов. А уже к концу обучения в ротах вместо ста человек выпускалось до 79–60 курсантов. Таким образом, в среднем, за первый и выпускной курс в училище сохранялась общая численность в пределах положенных штатов.

В середине второго курса командир батальона подполковник Кусаковский построил нашу восьмую роту и объявил: «Товарищи курсанты, вашей роте доверена большая честь — изучать и осваивать новейший современный радиолокационный комплекс «Алтай».

Хочу предупредить о бдительности и соблюдении государственной тайны — в письмах домой родственникам и друзьям ни в коем случае не упоминать даже о названии комплекса».

Началась усиленная подготовка. С далекого Бапахнинского завода радиорелейной аппаратуры приходили толстые тома технических описаний и инструкций по эксплуатации. В книгах — так называемых «синьках», выпускаемых светокопированием, — буквы едва обозначались. Электрические и принципиальные схемы приходили также на светокопиях оранжевого цвета. Все это читались с трудом. Помогла смекалка.

Преподаватели и лаборантки-чертежницы корпели по ночам, но на занятиях уже висели длинные, на всю стену, синие и розовые детские клеенки. На клеенках тушью рисовали радиосхемы комплекса. Особенно длинными были схемы автоматики. При освоении огромного количества схем комплекса помогали знания, полученные у подполковника Козырева на цикле радиотехники под руководством полковника Г.Е. Билюбы. Многие узлы дальномеров комплекса были унифицированы с радиовысотомером ПРВ-11. Это облегчало изучение, а впоследствии — и эксплуатацию комплекса.

К концу второго курса в учебный центр училища поступил первый радиолокационный комплекс (РЛК) «Алтай». Нас во внеучебное время, в том числе по выходным, отправляли оказывать помощь в развертывании комплекса. Даже при использовании курсантов в качестве грубой рабочей силы мы получали громадное удовлетворение. На заранее насыпанные горки выкатили два дальномера и два высотомера. В углубленных укрытиях устанавливали громадное количество аппаратных кабин и системы электроснабжения. На колышки аккуратно вывешивали километры силового и сигнального кабеля. К середине третьего курса начались практические занятия. Энтузиазм преподавателей передавался и нам: мы восхищались сложнейшими техническими решениями в новом комплексе, сгусткам инженерной мысли, реализованными в железе.

Много раз мы настраивали фазовые каналы в квадратурах когерентного приемника. Ловили на осциллографе «разрезку» и «размытие» до совершенства. Применение мощных магнетронов в режиме «без накала» за счет вторичной эмиссии позволяло улучшить спектр прибора, следовательно, и повысить эффективность работы системы подавления пассивных помех. Сложные настройки аппаратуры защиты от пассивных помех повторяли многократно и доводили до автоматизма. Нужно было точно настроить спирали потенциапоскопа, чтобы аппаратура работала наиболее эффективно. Для запоминания литер четырех магнетронов, которые были настроены на соответствующие частоты, преподаватели придумали мнемоническое правило по первым буквам: «Галя Едет Искать Мужа».

На занятия иногда приходил начальник цикла матчасти полковник Ефремов. Преподаватели майор Казаков, капитаны Будник и Задков «разжевывали» учебный материал, особенности комплекса, а практические занятия закрепляли полученные теоретические знания. Особенно тщательно изучали систему электроснабжения комплекса. Действия электромеханика в центральном распределительном пункте (ЦРП) управления электростанциями теоретически были хорошо изучены.

Правда, имелся один серьезный недостаток — РЛК, поставленный на учебный полигон, существенно отличался от модернизированных комплексов П-80М2 (1РЛ118М2), массово поступающих в войска в то время. Система вращения дальномеров на данном образце была построена на электромагнитных усилителях. Система электропитания состояла из большого количества прицепов с 14 электростанциями АД-30х400 Гц.

Новые комплексы, ввиду высоких требований к обеспечению синхронизации вращения, выполнялись уже с гидроприводом вращения кабин. На полигоне не было недавно разработанных систем электроснабжения на современных дизелях 1Д6. Зато на цикле автотехники двухметрового роста майор Поливанов громогласно «вбивал» в нас знания по эксплуатации дизелей. Эти фундаментальные знания в дальнейшем пригодились на протяжении всей службы. Курсанты к концу третьего курса в основной массе могли эксплуатировать сложнейший радиолокационный комплекс.

В марте 1970 г. было принято решение отправить нас, будущих лейтенантов, на стажировку в войска. Правдинский завод стремительно наращивал выпуск новейших РЛК. При этом он от комплекта к комплекту проводил совместно с ВНИИРТ модернизацию, направленную на улучшение их технических и тактических характеристик. Наиболее совершенный в этом отношении модернизированный комплекс П-80 массово шел на вооружение не только радиотехнических войск ПВО, но и как средство разведки в составе ЗРК С-200.

В Ташкент мы прибыли в середине марта и после суровой красноярской зимы попали в лето. Построение на перроне вокзала проводилось еще в шинелях. Подполковник Кусаковский в очередной раз проинструктировал нас о сложности и важности поставленной задачи и призвал нас, соблюдая дисциплину, получить от стажировки максимальную отдачу.

Радиотехнический батальон рядом с поселком Карши (точнее, место называлось Ханабад) только что получил новейший комплекс последней модификации. Мы попали на годовые регламентные работы. Повезло, что на комплексе оказались два офицера — выпускника КВИРТУ. Понятно, что наши теоретические знания нельзя было даже сравнивать, но практически мы уже могли настраивать комплекс без громоздких книг технических описаний, по памяти, что для выпускников КВИРТУ было недоступно.

Особенно нравилось работать на ЦРП. Мнемонические схемы управления распределением питания позволяли переходить с одного дизель-генератора на другой без выключения аппаратуры, как только погасала лампочка синхронизации. Комплекс в батальоне работал практически круглосуточно, обеспечивая полеты трех авиационных полков — истребительного ПВО, разведывательного и полка ВВС. В то время на каждой кабине были техники из солдат срочной службы. Тогда никто не заикался о профессиональной армии (сейчас об этом кричат по поводу и без), но все сержанты — техники дальномеров, технического поста и модуляторной кабины, радиовысотомеров и ЦРП были со средним техническим образованием, как правило, выпускники радиотехнических техникумов. Они обладали хорошими практическими знаниями матчасти, полученными в учебном центре, расположенном в Кулябе. Мне довелось сдружиться с сержантом Андреем Новиковым, выпускником Новосибирского радиотехнического техникума и я, не стесняясь, учился у него азам, в том числе боевой работе на комплексе.

На стажировке пришло системное понимание работы комплекса, взаимодействие всех его элементов. По мере практического освоения комплекса я не уставал поражаться полету инженерной мысли разработчиков при реализации его аппаратуры.

Подвижный помехозащищенный РЛК «Алтай» предназначался для обнаружения, наведения истребителей на самолеты противника и целеуказания зенитным ракетным войскам. Но назвать комплекс подвижным, конечно, можно было условно. Согласно описанию, он разворачивался на позиции в течение 14 ч дневного времени. На самом деле, в течение недели прицепы расставляли на позиции, прокладывали и подключали кабельное хозяйство, а прибывшая из Правдинска бригада регулировщиков в течение двух-трех недель вводила комплекс в строй. Предполагалось, что транспортировка по шоссейным и грунтовым дорогам должна производиться тягачами КрАЗ-214, но к перевозке имущества комплекса на самом деле привлекали практически все транспортные машины батальона. Общая потребляемая мощность РЛК «Алтай» составляла 250–300 кВт, что предполагало использование трех 400-герцовых и двух 50-герцовых дизель- генераторов.

Дальномерная часть комплекса состояла из двух кабин в составе четырех самостоятельных приемо-передающих каналов, работающих каждый на свою антенну. В каждом дальномере имелись два канала. Передатчик дальномера был выполнен на магнетронах МИ-185, которые имели четыре фиксированные частоты литера мирного времени и четыре литера военного времени в полосах 2060–2550,2560-2690 МГц.

Антенны дальномеров, развернутые на 180°, использовались следующим образом: одна — для обзора пространства по нижним углам места, другая — по верхним углам места. Дистанционно управляемая из технического поста система переключения путем коммутации волноводов позволяла перекинуть каналы «крест-накрест», а гидропривод наклона антенны давал возможность осуществлять дистанционно изменение положения наклона антенн дальномера, что, в свою очередь, позволяло реализовать гибкую пространственночастотную защищенность от активных помех и менять по своему усмотрению зоны обнаружения по высоте.

Рубежи обнаружения дальномерных каналов комплекса формировались по дальности от 500 м до 400 км. Кабины дальномеров вращались синхронно со скоростью 6 или 3 оборота в минуту. Синхронность вращения обеспечивал мощный гидропривод, который принес инженерам комплекса немало хлопот на Крайнем Севере. Гидропривод представлял из себя следящую систему с гидронасосом на масле МГЕ-10А и управляемой с помощью люльки гидронасоса 2Д-10, которая отвечала за производительность насоса. По магистралям высокого давления масло под большим давлением «крутило» два гидромотора, что обеспечивало синхронное вращение дальномеров между собой, либо от внешнего источника вращения по сельсинному приводу. Гидроприводы позволяли снизить динамическую ошибку слежения по вращению кабин до значения не более 5 угловых минут.

Масштабы работы индикаторов кругового обзора были 200,300 или 400 км. В индикаторах использовались большие яркие электроннолучевые трубки диаметром 450 мм, позволяющие наблюдать диаметрально воздушную обстановку в укрупненном масштабе. Аппаратура запуска выдавала запуск на все устройства комплекса, что обеспечивало возможность работать без несинхронных помех.

Кроме того, диаметральная развертка позволяла отображать на индикаторах высотомеров «азимут-дальность» воздушную обстановку для более оперативной работы оператора высотомера.

Оператор радиовысотомера в «ручном режиме» по целеуказанию оператора дальномера определял высоты полета воздушных целей в зоне углов места от +0,5 до +30” до высот 34 км. Каждый высотомер мог работать в секторном режиме обзора по азимуту (секторы — 150, 750, 165"), в режиме кругового обзора со скоростью вращения антенны 67,5 об/мин или в режиме ручного сопровождения.

При работе в режиме кругового обзора в поздних модификациях информация отображалась на экране азимут-дальность высотомера, что позволяло использовать высотомер в качестве дальномера. Частота качания зеркала антенны в вертикальной плоскости могла меняться от 10 до 30 двойных взмахов в минуту.

Радиолокационный комплекс П-80 («Алтай») на берегу Белого моря.

Закончилась стажировка. Далеко остался радиотехнический батальон Карши. Выпуск. Торжественный марш. Прощание с училищем. Лейтенантские погоны. Звание лейтенант технической службы. И… снова училище, теперь уже в качестве начальника лаборатории П-80 — инструктора практического обучения. В училище был отгружен комплекс П-80М, «убитый» на полигоне Капустин Яр и подлежащий списанию. Начальник цикла матчасти полковник Н.А. Ефремов, теперь мой непосредственный начальник, поставил задачу: к началу учебного года развернуть в учебных классах несколько стендов П-80 по настройке системы запуска, приемных устройств индикаторных устройств и главное, системы подавления от пассивных помех на капризных потенциалоскопах.

Работу начал в июле, а закончил в начале сентября. К сожалению, все преподаватели находились в отпуске — приходилось все делать самому. Вначале разработал состав стендов и электрические схемы их подключения. Сварил стойки каркасов шкафов и вместе с техником лаборатории прапорщиком Смирновым установил шкафы списанного комплекса. Работа кипела днем и зачастую ночью.

Полковник Ефремов выразил благодарность за своевременный ввод стендов в классах, и третий курс приступил к занятиям.

Обучение курсантов помогало совершенствовать и свои знания. Впереди была учеба в Харьковской военной инженерной Академии ПВО. После выпуска мне присвоили звание инженер-капитан.

В конце 1970-х гг. силами Правдинского ОКБ в рамках ОКР «Кабина-66» был создан замечательный комплекс 5Н87, который пришел на смену П-80, вобрав в себя наилучшие технические решения. На полигоне учебного центра Академии в Чугуеве был развернут учебный (однодальномерный) комплекс 5Н87. Он оказался одновременно знакомым и незнакомым. Практика показала правильный путь дальнейшего развития РЛК. Согласно законам философии, количество перешло в качество. Это был более совершенный комплекс с новыми современными на то время техническими решениями.

На ближней горке — автономный радиовысотомер ПРВ-13, на дальней горке — дальномер радиолокационного комплекса П-80 «Алтай». Для защиты от осколков снарядов жгуты межкабинного кабеля закрыты разрезанными пополам бочками.

Радиотехнический батальон Нижняя Золотица

Прибыв на Север по распределению для дальнейшего прохождения службы после окончания Академии, я был назначен начальником службы вооружения 45-го радиотехнического полка в п. Васьково под Архангельском. С «родным» комплексом встретился практически сразу. Готовились большие учения и требовалось, чтобы пункт наведения ИА, располагавшийся на базе батальона, не подвел.

Командир полка полковник Тарасов поставил задачу: «Завтра утром в 9.00 вертолет на Нижнюю Золотицу. Вам, — обратился он ко мне, — вместе со старшим лейтенантом Рябцевым привести в полный порядок по всем параметрам технику батальона. Задача ясна? Выполняйте!»

В иллюминатор вертолета увидел на горках неподвижный комплекс. Работала только РЛС П-14, обеспечивая вместе с радиовысотомером ПРВ-13 проводку вертолета. Командир батальона подполковник Дейчуков встретил сухо, сославшись на хозяйственные дела, и практически устранился от подготовки техники к работе.

Началось «оживление» комплекса, который уже давно выработал свой ресурс. Хочу сказать, что запас прочности у этого П-80 оказался большим, и списан он был только через пять лет интенсивной эксплуатации после описываемых событий. Я начал работу и по привычке параллельно учил начальника комплекса.

По передатчику проверили все шкафы модулятора, куда никто не заглядывал давненько. Высокое напряжение в десятки киловольт через вентиляционные люки притягивало разный мусор, а влага (батальон стоял на берегу Белого моря) вызывала значительные пробои. Проверили уровни масла в накопительных линиях. Поменяли сгоревшие кенотроны высоковольтного выпрямителя и тиратроны модулятора, благо их на складе было много. После чистки и сушки модулятора поочередно перешли в дальномерные кабины. Каждый магнетрон настроили по токам накала и без накала, используя анализатор спектра АС-01. «Жестили» замененный неисправный магнетрон МИ-185. Я показал, как это нужно делать. Поначалу давал повышенный ток накала, затем снижал до появления пробоев и опять немного возвращал шлиц тока накала обратно. Перешли к приемной части. С помощью частотомера Ч-9А установили частоту гетеродина на 30 мегагерц ниже основной. На нескольких каналах гетеродины были настроены на зеркальные частоты, что увеличивало потери и резко снижало дальность обнаружения целей.

Пришлось заняться автоматической подстройкой частоты гетеродина (АПЧ). Убрал веревочки, которыми был привязан диск перестройки гетеродина: его из-за неисправности уводило в сторону от оптимальной настройки. Заменили неисправные лампы 6Н6П в усилителе постоянного тока АПЧ. Настроили — держит как штык, и никакими уводами в сторону автоматической подстройки частоты не сбить.

Вижу, что инженерам комплекса понравилась такая работа. Дальше разбились на группы и приступили к настройке фазовых каналов в каждом приемнике дальномера. Затем они уже самостоятельно настроили приемные каналы и добились высокой чувствительности, которая измерялась с помощью шумовой лампы через коэффициент шума. Через пару часов встретились у самого запущенного участка блоки — ФП и КВ. Блоки ФП — защита от несинхронных помех, выполнены на потенциалоскопах, блоки КВ (блоки череспериодной компенсации отражений от неподвижных предметов) также реализованы на потенциалоскопах. Открываем круглые крышки — на потенциалоскопах непонятные «загогулины», даже близко не похожие на спиральную развертку.

— Как ни крутили настройки, не получается, — посетовал инженер комплекса.

— Все начинается с блоков питания, — я продолжил учебу дальше. Ампервольтметром АВ05 меряем напряжение на каждом субблоке БС-125. Видите, напряжение 130 и не регулируется шлицом настройки. Неисправен стабилитрон или регулирующий мощный транзистор, — сделал я заключение.

Включаем паяльник — уже глубокая ночь, а работа кипит. Заместитель командира батальона по тылу майор Бут стучится к нам в прицеп со свертками бутербродов и горячим чаем. Как раз вовремя.

Меняем неисправные детали в блоках питания, и часа через два все блоки исправны. Спирали потенциалоскопов четко становятся на свои места. Дальше переходим к настройке индикаторной аппаратуры. Офицеры, почувствовав, что комплекс ожил, уже самостоятельно с энтузиазмом настраивают индикаторы кругового обзора, подбирают нужную яркость. Нам повезло, что на двух радиовысотомерах на своем месте оказался прапорщик Здоров. Я, посмотрев на индикатор высотомера и на приборы, сразу понял, что высотомер в хороших руках. Вместе с выпускником КВИРТУ старшим лейтенантом Рябцевым проверяем окончательно работу комплекса.

Доклад на КП полка — комплекс П-80 к бою готов. Вот и контрольные цели. Штурман уверенно наводит истребители Талажского авиационного полка на контрольные цели по индикаторам кругового обзора П-80 установленным в штурманском зале рядом с индикатором высотомера.

В дальнейшем комплекс попал в надежные руки лейтенанта Кислухи, выпускника КВИРТУ, и успешно эксплуатировался еще долгое время.

Несколько раз я наблюдал на экране комплекса П-80 в радиотехническом батальоне Шойна, что на Канином носу, отметки от американского самолета разведчика SR-71. Комплекс обнаруживал его на дальностях до 370 км.

Радиолокационный комплекс боевого режима дальнего обнаружения П-80 оказался чрезвычайно надежным и заслужил уважение многих поколений радиоинженеров верной службой на Севере. Этот РЛК вызывал и будет вызывать законное чувство гордости за нашу страну, отечественную науку и нашу промышленность.

РЛС 5Н87М

РЛС 22Ж6ММ

Стрельбы 232-й реактивно-артиллерийской бригады на полигоне под Чебаркулем. Центральный военный округ. Март 2013 г. (Фоторепортаж)

Янгель работает на нас История ракеты Р-16

Станислав Воскресенский

Крупнейшая катастрофа в истории мировой ракетной техники и космонавтики, случившаяся 24октября 1960 г. входе предстартовой подготовки ракеты Р-16, многократно описывалась на протяжении десятилетий, прошедших с начала «гласности». Сразу погибло 74 человека; были ранены, обожжены и отравлены 49 человек, из которых 18 умерли на больничных койках.

В 18 ч 45 мин на 41-й площадке включился, как казалось, совершенно неожиданно, двигатель второй ступени ракеты. Практически мгновенно его струя прожгла баки первой ступени. Волны пламени распространялись на удаление до 200 м. Собственно взрыва не было — ракета не разлетелась на обломки, осталась относительно целой. Процесс «взрывоподобного горения» продолжался 20 с, «обычный» пожар — свыше двух часов. Более сотни тонн самовоспламеняющихся компонентов обладали такой разрушительной мощью, что удивление вызывает не столько гибель людей, сколько то, что пусть и не многим из находившихся вблизи ракеты удалось сохранить жизнь. При этом представляются не вполне уместными упреки в адрес днепропетровских конструкторов в использовании высокотоксичного топлива. При пожаре такого масштаба ядовитость топлива не имела решающего значения.

Главным остается вопрос — почему включился двигатель? Даже далекому от ракетной техники человеку ясно, что для этого необходимы как минимум три условия. Во-первых, к двигателю должно быть подведено топливо. Во-вторых, должны быть замкнуты электрические цепи, по которым осуществляется запуск двигателя. В-третьих, на эти цепи должен подаваться электрический ток.

По действовавшей технической документации, каждое из этих условий полагалось реализовать только после того, как все люди покинут стартовую площадку, т. е. в последние минуты предстартовой подготовки, либо в полете.

Для ракеты Р-16, так же как и для Р-12 (см. «ТиВ» № 11,12/2012 г.), предусматривался относительно длительный (до месяца) режим пребывания с заправленными баками. При этом намного более нежные устройства двигателя должны были оставаться сухими. На входах трубопроводов в двигатель устанавливались пиромембранные клапаны, препятствующие попаданию топливных компонентов. Перед стартом по команде автоматики мембраны перерезались по периметру двумя полукольцевыми пироножами. Однако к октябрю 1960 г. эти устройства были еще не вполне отработаны. При срабатывании клапанов зачастую возникали значительные протечки топлива. Поэтому при подготовке к пуску ракеты ЛД-1-ЗТ пиромембранные клапаны вскрывали заранее — не по штатной предстартовой циклограмме, а поочередно. Заглядывая в люки ракеты, постукивая по трубопроводам, инженеры на слух и визуально оценивали достигнутый эффект — сработал ли клапан, не слишком ли велики протечки. В результате к моменту катастрофы путь топливу в двигатель был открыт. В частности, заполнились компонентами топлива пусковые бачки газогенератора турбонасосного агрегата.

При включении камер сгорания двигателя горючее и окислитель должны были пойти через турбонасосный агрегат. Для того чтобы он заработал, компоненты топлива должны были поступить в его газогенератор из специальных пусковых бачков, вытесненные сжатым азотом. В свою очередь, предназначенный для открытия подачи азота электропироклапан (конкретно ЭПК ВО 8) должен был сработать от тока, прошедшего по замкнутой электрической цепи. Соответствующие контакты, связаннее с пиротехническими элементами, задействовались кулачками на вращаемом шаговым электродвигателем валике — так называемом программном токораспределителе. В процессе проверки вместо пиросредств были подключили технологические заглушки — электрические эквиваленты. Выдача и прохождение команды подтверждались загоранием световых транспарантов на испытательном пульте. По завершении проверки цепи после выдачи команд на отключение двигателя электрическую схему присоединили по-штатному, к пиротехнике.

К моменту катастрофы этот валик (по согласованию с главным конструктором системы управления) начали дистанционно, по командам из защищенного бункера, проворачивать в исходное положение. Ему полагалось завершить полный оборот, пройдя сектор, в котором по определению не должно было выдаваться никаких команд — он соответствовал участку работы, на котором ракета уже отлетала свое… Тем не менее, именно на этом участке была выдана роковая команда на ЭВУ ВО-8, введенная в схему по ошибке безответственного исполнителя. Более того, анализ, проведенный после катастрофы, показал, что эта команда выдавалась и ранее в ходе вывода в ноль после каждой из десятков проверок системы управления. При этом ток шел не на пиротехнику, а на электрический эквивалент, и на пульте зажигалось соответствующее световые транспаранты. Но как раз в это время никто на пульт и не смотрел — одна работа закончена, следующая не начата…

М.И.Неделин.

А в момент перед катастрофой цепь, идущая к электропироклапану ЭПК ВО 8 подачи азота для вытеснения топлива из пусковых бачков, оказалась в замкнутом положении.

Однако любые кабели, пусть даже и замкнутые, не опасны, пока к ним не подведен ток. Источником тока на борту ракеты являлась ампульная батарея, включаемая за несколько минут до старта. Но предстартовые операции проводились не в штатном автоматическом, а в ручном режиме. Для обеспечения гарантированной работоспособности ампульной батареи ее заранее задействовали вне ракеты, почти сутки держали в теплом помещении и уже включенной установили на борт по часовой готовности на старт.

В результате, вопреки штатной циклограмме предстартовой подготовки, в роковой момент топливо уже подошло к двигателю и заполнило пусковые бачки, бортовой источник тока уже запитывал проводное хозяйство ракеты и, когда цепи пироклапана подачи азота на вытеснение компонентов из этих бачков замкнулись, — случилось непоправимое!

Таким образом, главной причиной воспламенения ракеты стала по сути дела кустарная, ручная подготовка ракеты к пуску. Она породила множество непредсказуемых сочетаний факторов, создававших предпосылки для возникновения аварийных ситуаций.

Разумеется, для обеспечения безопасности при возникновении неполадок следовало прежде всего слить компоненты топлива из ракеты. Но это влекло за собой месячную задержку с пуском — ракету пришлось бы отослать для проведения нейтрализации и переборки в Днепропетровск. Так что поведение руководителей испытаний — председателя Госкомиссии маршала М.И. Неделина, технического руководителя М.К. Янгеля можно если не оправдать, то понять. И вообще, не маршальское это дело — в электросхемах ковыряться!

Но несомненной виной Неделина, как минимум удесятерившей число жертв, было нежелание удалить от ракеты всех, кроме пяти-десяти человек, непосредственно занятых работой с техникой. При этом самым недопустимым было присутствие рядом с ракетой самого Неделина. При всей пропагандистской замызганности понятия «офицерская честь» она таки существует. Трудно представить себе полковника, ныряющего в бункер, в то время как маршал спокойно сидит рядом с «объектом повышенной опасности». По свидетельству выживших очевидцев, у Р-16 скопилось множество лиц, вроде бы причастных к пуску, но реально не способных ни помочь, ни помешать проведению работ. Среди погибших — главный конструктор системы управления Б.М. Коноплев, два заместителя М.К. Янгеля — Л.А. Берлин и В.А. Концевой, заместитель В.П. Глушко — Г.Ф. Фирсов. А ведь это не те люди, которые лезут в люки с отвертками или паяльниками в руках!

Нужно учесть и то, что события 24 октября стали первой крупной катастрофой в ракетной технике. Большая ракета все-таки напоминала самолет, а не пороховую бочку. Кому пришло бы в голову разбегаться от бомбардировщика при возникновении на его борту неисправности! Только позже пришло понимание того, что ракета — это скорее бомба…

Нельзя не отметить исключительно верные последующие действия партийно-правительственного руководства, прежде всего Хрущева и возглавившего правительственную комиссию Брежнева. Несмотря на все признаки преступной халатности и разгильдяйства, на огромное число жертв, они не дали делу судебный ход. Обращаясь к создателям Р-16, Брежнев заявил: «Виновные в основном погибли и сами себя наказали… Руководство страны решило, что вы уже достаточно себя наказали, больше наказывать вас не будут. Похороните своих товарищей и продолжайте работать дальше…»

Следует учитывать, что следствие, суд и тем более справедливые, но строгие приговоры отодвинули бы поступление на вооружение первой боевой МБР на многие годы. Взявший всю ответственность на себя Янгель сначала ожидал худшего и сказал своему заместителю: «Я не знаю, что со мной будет. Прошу коллектив обязательно сохранить это направление…»

Единственным оргвыводом из случившегося стало увольнение с работы без права поступления на предприятия оборонного профиля главного разработчика комплексной электросхемы из харьковского ОКБ-692 — не только за допущенные ошибки, но и за попытку скрыть их, переложив ответственность на других.

На место погибших испытателей пришли их товарищи. За три дня до конца года на полигон ушла вторая летная ракета. Пуск ее провели 2 февраля в жуткий мороз -36"! Перед пуском отказала система передачи телеметрической информации «Трал». Но после катастрофы 24 октября нужно было поддержать репутацию ОКБ-586, провести пуск во что бы то ни стало. Янгель принял решение отправить в полет «немую» ракету. В результате так навсегда и осталось загадкой, почему Р-16 вместо Камчатки достигла некой точки в Красноярском крае на удалении 2200 км от старта, уклонившись на 200 км влево от заданной трассы. Но внешне полет прошел нормально, ступени разделились… Все поздравляли друг друга с успехом.

Катастрофа на старте ракеты Р-16. 24 октября 1960 г.

Установка ракеты Р-16 на пусковой стол

(Рис. А. Чечина).

Установка ракеты Р-16У в ШПУ 8П764

(Рис. А. Чечина).

При следующем пуске 3 марта система измерений доложила о потере устойчивости на 50-й секунде полета второй ступени. Ракета упала в полутысяче километров севернее Хабаровска.

Третий пуск 2 апреля прошел исключительно удачно: головная часть ракеты попала, что называется, «в кол». Но еще два пуска, выполненных до конца месяца, завершились авариями — выключение двигателя второй ступени в один этап привело к недолету на 122 км, а при другом испытании сработала система аварийного подрыва ракеты. После успешного полета 16 мая при пуске 24 мая не включился один из трех двухкамерных блоков двигателя первой ступени. Нормально осуществленный 2 июня восьмой пуск предшествовал серии из пяти неудач, затянувшейся до 13 августа. 6 июня преждевременно выключился рулевой двигатель второй ступени; через десять дней вновь не включился один из двухкамерных блоков основного двигателя первой ступени. При испытании 22 июля самопроизвольно выключился основной двигатель второй ступени. В пусках 9 и 13 августа повышенный уход гироприборов привел к отклонению головных частей вбок на многие десятки километров.

Но начиная с четырнадцатого пуска, осуществленного 4 сентября, полоса неудач практически кончилась. Только три из 16 последующих пусков оказались аварийными, причем неприятности были связаны с двигателями. В пуске 21 сентября произошел разрыв главного клапана двигателя второй ступени. В ноябре имел место разрыв двух камер сгорания, в следующем месяце — не включился рулевой блок. Для исключения высокочастотных вибраций в двигателях изменили параметры запуска, в частности, давление в магистрали окислителя.

Незадолго до завершения испытаний -15, 22 и 28 октября провели пуски на дальность, близкую к максимальной, с приводнением головных частей на акватории Тихого океана.

Разумеется, перелом в ходе испытаний не случился сам по себе. Дополнительной отработке подвергалось множество узлов, систем и агрегатов. Наиболее заметным стало введение продольных перегородок (успокоителей колебаний жидкости) в бак окислителя второй ступени. Была изменена и частотная характеристика усилителя системы стабилизации.

Несмотря на то, что до осени испытания шли с переменным успехом, уже 7 апреля 1961 г. Р-16 начали готовить к постановке на боевое дежурство. Первые серийные ракеты для боевых частей были выпущены в сентябре. В соответствии с Постановлением от 20 октября 1961 г. «О постановке на боевое дежурство ракет Р-16» перед ноябрьскими праздниками в строй вступили первые старты в Юрье, Нижнем Тагиле и Плесецке.

Для повышения выживаемости новые МБР, в отличие от ракет средней дальности, располагались в глубине страны, в частности, в малообжитых районах вдоль транссибирской железнодорожной магистрали.

Первоначально комплексы с Р-16 задумывались как подвижные, во всяком случае, в понимании этого термина в период создания Р-12. Однако вскоре стало ясно, что перевозка ракет длиной более 31 м и столь же громоздкого наземного оборудования в обстановке, приближенной к боевой, будет нереальна. Поэтому комплексы развертывались как наземные перевозимые, а фактически — стационарные.

Для комплекса Р-16 был разработан установщик 8У221, пусковой стол 8У222, комплект приборов прицеливания 8Ш16, а также другое специализированное оборудование. Большие габариты ракеты определили реализацию ее поблочной перевозки на двух грунтовых транспортных тележках (8Т133 и 8Т134) и применение транспортно-стыковочной тележки 8Т139. Отдельные агрегаты (в частности, заправщики окислителя и горючего 8Г134 и 8Г140) заимствовались из состава оборудования, разработанного для комплекса Р-14.

Наземный стартовый комплекс включал два комплекта основного стартового оборудования, два сооружения ангарного типа для хранения ракет на транспортных тележках, а также единые на два старта командный пункт и хранилища топлива.

Степени готовности и время пуска примерно соответствовали данным комплексов с Р-12. В целях обеспечения безопасности ракеты хранились, как правило, в постоянной боевой готовности, т. е. с головными частями, находящимися в надежно охраняемых хранилищах — ремонтно-технических базах (РТБ). Постепенно удалось сократить время пуска из этой готовности с 3 ч 40 мин до 2,5 ч, но даже такой показатель вчетверо превышал подлетное время ракет вероятного противника из-за океана. Как и Р-12, межконтинентальные ракеты Р-16 могли находиться в заправленном состоянии не более месяца.

В соответствии с постановлением от 30 мая 1960 г. началась разработка шахтных пусковых установок «Двина», «Чусовая», «Шексна» и «Десна» для ракет Р-12, Р-14, Р-16 и Р-9А соответственно. Первые одна-две буквы «словесного» обозначения совпадали с началом произношения цифровой части индекса ракеты, что упрощало запоминание. В данном случае «Шексна» соответствовала «Р-Шестнадцать».

Так же как система управления и оборудование наземного комплекса Р-16, «Шексна» разрабатывалась не традиционными смежниками С.П. Королева, а ленинградским ЦКБ-34. В отличие от разрабатываемых В.П. Барминым подобных сооружений для Р-12, Р-14 и Р-9А, главный конструктор «Шексны» Е.Г. Рудяк выбрал не свободный старт, а схему с движением ракеты на бугелях по направляющим. Видимо, на таком выборе сказался накопленный в ЦКБ-34 опыт создания пусковых установок для подводных лодок, обеспечивавших надводный старт баллистических ракет в условиях качки носителя. Так или иначе, схема с направляющими позволила заметно сократить диаметр стакана — он составил 4,64 м против 5,1 м у почти вдвое более тонкой Р-12. Правда, по внутреннему диаметру шахты (8,3 м) сооружение для Р-16 почти на 2 м превышало комплекс с Р-12, так как требовался значительный зазор для выхода продуктов сгорания двигателя вчетверо большей тяги. Глубина шахты (45,6 м) определялась солидной длиной ракеты (31 м).

Выполненные в ЦКБ-34 проработки схемы без бугелей показали, что в этом варианте диаметр стакана увеличивался до 8,5 м, а шахты — до 11,5 м. При отсутствии стакана требовалась шахта диаметром 20 м, а вес ее защитной крыши достиг бы 1200 т вместо 260 т!

Принятая конструктивная схема устанавливаемых на Р-16 сбрасываемых бугелей включала амортизаторы, несколько повышающие выживаемость ракеты при сейсмическом воздействии ядерного взрыва. Но в целом защищенность шахт была крайне низкой и не обеспечивала защиты, учитывая точностные характеристики зарубежных ракет, достигнутые во второй половине 1960-х гг. Следует отметить и то, что схема старта на бугелях потребовала применения поворотного стола для обеспечения возможности переприцеливания ракеты. Ведь в те годы прицеливание осуществлялось механическим совмещением плоскости стабилизации ракеты с направлением стрельбы по заданной цели.

Основным элементом комплекса «Шексна-В» 8П764 являлась шахтная пусковая установка (стартовое сооружение) 8У239 со сдвижным защитным устройством (крышкой шахты) 8У16. Для шахтного комплекса были разработаны стационарные средства заправки окислителя и горючего (соответственно 8Г157 и 8Г158), комплект приборов прицеливания 8Ш26, установщик 8У240. Заправка трех ракет проводилась последовательно. Так как продолжительность заправки одной ракеты составляла 10 мин, для последней ракеты эта операция завершалась только через полчаса после начала. Минимальный интервал между пусками ракет составлял 5 мин.

Первую шахту (объект 310) начали строить на полигоне в Тюра-Там (Лениниске) в 1961 г., а 13 июня 1962 г. из нее был проведен первый пуск. Испытатели изумились, увидев, как из шахты поднимается не белоснежное изделие, а ракета с чередующимися участками черной и белой раскраски. Белая краска выгорела на сухих отсеках и в передних частях баков. Там где стенки баков изнутри охлаждались топливом, краска сохранилась. Несмотря на то что в полете отказал рулевой двигатель, испытания сочли успешными, так как старт прошел вполне нормально.

Для запуска как с шахтных, так и с наземных установок была создана модификация Р-16У («универсальная»), К числу прочих ее отличий от исходного варианта можно отнести систему наддува бака окислителя первой ступени азотом. Ранее применявшаяся схема с использованием напора атмосферного воздуха в полете была признана неуместной для ракеты, до месяца стоящей в заправленном состоянии в замкнутом объеме шахты. Было несколько изменено функционирование двигателей на стартовом участке, соответствующим образом доработана автоматика. На корпусе ракеты были выполнены площадки под установку бугелей. Универсальная ракета оснащалась несколько модифицированными двигателями, в индексацию которых была также добавлена буква «У».

Почти одновременно с отработкой модификации Р-16У велись работы по совершенствованию боевого оснащения ракеты. Осенью 1961 г. Советский Союз провел на Новой Земле впечатляющую серию ядерных испытаний. Наряду с уникальным, но не размещаемым ни на одном носителе стомегатонным зарядом прошел отработку и ряд боеприпасов, вполне пригодных для применения на баллистических ракетах. В результате первоначально принятый на вооружение на ракете Р-16 заряд головной части 8Ф17 массой 1,45 т был заменен более мощным зарядом практически без утяжеления головной части, получившей условное наименование «легкая». При этом максимальная дальность даже увеличилась с 12000 до 12500 км. Наряду с этой головной частью 8Ф115, весившей около 1,5 т, ракета оснащалась и вдвое большей мощности «тяжелой» головной частью 8Ф116 массой 2,12 т, которая тем не менее могла доставляться на вполне достаточную дальность — 10000 км.

Столь блестящий результат объяснялся тем, что днепропетровские конструкторы, встретившись при проектировании своего первого межконтинентального детища с яростным сопротивлением крупнейших авторитетов отечественного ракетостроения, заложили в проект более чем достаточные запасы. На стадии летных испытаний нереализованные запасы выявились в виде избытка дальности, что позволило через пару лет оснастить ракету мощной «тяжелой» головой частью. Но определявшаяся уровнем развития советского приборостроения низкая точность ракет Р-16 — порядка 13 км по дальности и 10 км в боковом направлении — не позволяла эффективно поражать хорошо защищенные точечные цели. Вопреки провокационным заявлениям некоторых американских военных, советские ракеты тех лет могли быть только оружием возмездия, а не обезоруживающего и безнаказанного первого удара «коммунистических агрессоров».

ШПУ ракетного комплекса «Шексна-В» (Рис. А. Чечина).

Унифицированными головными частями 8Ф115 и 8Ф116 оснащалась и ракета Р-14.

Постановление 1961 г. о постановке Р-16 на боевое дежурство в какой-то мере расхолаживало заказчика в содействии дальнейшему прохождению важнейших правительственных документов, которые стали увязываться с готовностью шахтных комплексов.

Испытания ракеты Р-16У из шахтной пусковой установки продолжались более года.

Строительство боевого шахтного комплекса было исключительно сложным, трудоемким и дорогим мероприятием, хотя финансовые проблемы в значительной мере снимались привлечением почти бесплатного труда военных строителей. Для возведения всех сооружений отрывался общий огромный котлован. Далее на разных уровнях возводились общий командный пункт и хранилища топлива с системами заправки, помещения для компрессорной станции, систем электроснабжения, узла связи, систем жизнеобеспечения, а также связывающие их трубопроводы и горизонтальные железобетонные трубы — потерны с проходами для личного состава и нишами для прокладки кабелей. На дне наиболее глубокой части котлована вытянувшись в линию с интервалом 100 м постепенно вырастали три железобетонные башни высотой с 16-этажный дом — будущие шахты для ракет. Под конец котлован засыпался грунтом и выравнивался вровень с окружающей местностью.

В мае 1963 г. на Байконуре провели групповой, с небольшим временным интервалом старт трех Р-16 из шахт. Отснятые очень впечатляющие кадры демонстрировали нашим согражданам на протяжении многих десятилетий. Зачастую стартующие ракеты преподносились как угроза миру — страшное оружие заокеанских агрессоров! Мелькают эти кадры и в начале мрачного советского фильма-антиутопии «Письма мертвого человека» о Третьей мировой войне.

Первые шахтные ракетные комплексы заступили на дежурство 4 февраля 1963 г. под Нижним Тагилом, а в следующем месяце — на полигоне Плесецк. Как ни странно, стоимость шахтного комплекса (в расчете на одну ракету) оказалась близкой к соответствующему показателю для наземных стартовых позиций и многократно меньше, чем у старта «семерки». Стоимость ракеты 8К64У была раза в полтора дешевле Р-7А и на порядок меньше затрат на строительство и оборудование комплекса Р-16. Стоимостные показатели комплексов и ракет Р-16 и Р-9А почти совпадали.

Официально принятие ракеты на вооружение Р-16У было утверждено постановлением от 13 июня 1963 г.

Несколько ранее, в апреле 1963 г., разработчики Р-16 были удостоены Ленинской премии.

Как это предусматривалось постановлением от 17 октября 1959 г. об организации серийного производства Р-16, помимо родного днепропетровского завода, МБР выпускал также омский завод № 166, ранее строивший реактивные лайнеры Ту-104, а затем — ракеты Р-12. Дело было новое, и в первые годы по стоимости омская ракета вдвое превышала днепропетровскую и почти на порядок — Р-12.

Всего в 1961–1966 гг. на обоих предприятиях выпустили более 700 Р-16.

Р-16 с легкой БЧ.

Р-16У с легкой БЧ.

Группировка ракет Р-16 быстро наращивалась. К концу 1961 г. имелось 10 пусковых установок (ПУ), в следующем году — 50, а еще через год — 114. В конце 1964 г. насчитывалось 172 пусковые установки, а через год их численность достигло максимума — 205 единиц, в том числе около трети составляли 75 шахтных стартов (типа «В»).

По данным различных источников, включая ряд сайтов сети Интернет, в группировку ракет Р-16 входили следующие ракетные дивизии (рд), ракетные бригады (рбр) и отдельные испытательные части полигонов:

4-я рд, ст. Дровяная (Читинская область) — 15 ПУ (в том числе девять — «В») в 1963–1975 гг.;

7-я рд, Выползово (под г. Бологое) -18 ПУ (в том числе шесть — «В») в 1963–1977 гг.;

8-я рд, г. Юрья (Кировская область) — 25 ПУ (в том числе девять — «В») в 1961–1977 гг.;

10-я рд, г. Кострома — 18 ПУ (в том числе шесть — «В») в 1962–1977 гг.;

14-я рд, г. Йошкар-Ола (Марийская АССР) -12 ПУ (все наземные) в 1962–1976 гг.;

27-я рд, г. Свободный (Амурская область) — 17 ПУ (в том числе три — «В») в 1962–1975 гг.;

36-я рд, г. Красноярск — семь ПУ (в том числе три — «В») в 1964–1975 гг.;

39-я рд, Пашино, под г. Новосибирск — 12ПУ (в том числе шесть — «В») в 1963–1979 гг.;

42-я рд, Верхняя Салда (под Нижним Тагилом) — 20 ПУ (в том числе шесть — «В») в 1961–1976 гг.;

47-я рд, пос. Оловянная — девять ПУ (все «В») в 1964–1977 гг.;

52-я рд, пос. Бершеть (Пермская область) — 13 ПУ (в том числе три — «В») в 1962–1976 гг.;

54-я рд, пос. Тейково (Ивановская область) — 12 ПУ (все наземные) в 1962–1976 гг.;

17-я рбр, г. Шадринск, (Курганская область) — девять ПУ (все «В») в 1963–1977 гг.;

97-я рбр, пос. Итатка (Томская область) — шесть ПУ (все наземные) в 1962–1976 гг.;

5-й НИИП, г. Ленинск («Байконур») — пять ПУ (в том числе три — «В») в 1963–1967 гг.;

53-й НИИП, г. Плесецк (Архангельская область) — семь ПУ (в том числе три — «В») в 1961–1975 гг.

Пуски Р-16 неоднократно демонстрировали высоким гостям, для чего проводилась специальная «операция». Для начала в ходе операции «Кедр» 24 сентября 1964 г. пуском Р-16 перед своей вынужденной отставкой успел полюбоваться Н.С. Хрущев.

Наиболее эффектно была оформлена операция «Пальма» при посещении Ленинска генералом Де Голлем в июне 1966 г. По красивой легенде, сопровождавший французского президента советский генерал, поинтересовавшись у гостя, не хочет ли тот увидеть пуск МБР, по телефону прямо из автомобиля отдал команду. Через несколько секунд с близлежащей площадки 60 из шахты стартовала ракета. На самом деле гость любовался стартом Р-16, как и других ракет, со специальной трибуны. В ходе операции «Пальма-2» в октябре того же года пуск ракеты провели для руководителей социалистических стран.

Всего было произведено 306 пусков Р-16, из них 91 % — успешно. Наиболее интенсивно осуществлялись пуски при летных испытаниях и в первые годы эксплуатации ракеты. Так, в 1961–1963 гг. с НИИП-5 ежегодно производилось от 23 до 21 пуска, в 1965 г. — 15, в 1964 и 1966 гг. — по семь.

Начиная с 1967 г., число ракет незначительно уменьшилось, в частности, из-за вывода из строя пусковых установок на полигонах. Тем не менее, на протяжении большей части 1960-х гг. ракеты группировка ракет Р-16 составляла основу ракетно-ядерной мощи нашей страны. Королевские «семерки» все в большей мере становились чисто космическими носителями.

Ракета Р-16У в шахте.

Другое межконтинентальное изделие ОКБ-1 — ракета Р-9А — была развернута в количестве, почти на порядок уступавшем Р-16. Морская составляющая стратегических ядерных сил не могла сравниться с возможностями вероятных противников. Советские подводные лодки несли не 16, а всего три ракеты и намного меньшей дальности. При этом большинство из них могло запускаться только после всплытия корабля-носителя из-под воды. Совсем немного шансов добраться до заокеанских целей было и у пары сотен советских стратегических бомбардировщиков.

Именно в это время родилась несколько обидная для других конструкторских коллективов присказка:

«Королев работает на ТАСС,

Янгель — на нас,

Челомей — в унитаз»

Положение резко изменилось после 1966–1967 гг., когда ежегодно на вооружение стали поступать сотни новых МБР и ракет подводных лодок второго поколения. Применение нового окислителя — азотного тетраоксида вместо азотной кислоты — позволило держать эти ракеты в постоянно заправленном состоянии, в высокой готовности к пуску. В соответствии с изменившимися взглядами на боевое применение перед конструкторами не ставилась задача размещения ракет на наземных стартах, а температурные условия эксплуатации в шахтах допускали применение азотного тетраоксида. Новые ракеты устанавливались в шахты с повышенным уровнем защиты и на подводные лодки, подобные американским. Времена менялись, и три четверти ракет нового поколения составляли изделия, спроектированные под руководством В.Н. Челомея.

На фоне новых изделий стали заметны недостатки Р-16 — неспособность к длительному постоянному пребыванию в заправленном состоянии, длительное время — 20 мин предстартовой подготовки даже из полной (наивысшей) готовности, низкая точность стрельбы, отсутствие каких-либо средств преодоления противоракетной обороны, незащищенность как наземных, так, фактически, и шахтных стартовых позиций, многолюдность личного состава, эксплуатирующего комплекс.

Впрочем, все эти недостатки были определены общим состоянием отечественного, да и мирового ракетостроения конца 1950-х гг., а не проявлением упущений днепропетровских конструкторов.

К началу 1970-х гг. МБР первого поколения Р-16 и Р-9А, размещенные на давно разведанных американскими спутниками стартовых позициях с мизерным уровнем защиты (как в наземом, так и в шахтном вариантах), уже не были пригодны для ответного удара.

При подписании в 1972 г. первого Договора по ограничению стратегических вооружений (ОСВ-1) эти ракеты были выделены в особую категорию «МБР старого типа (размещенных на позициях до 1965 г.»). Договор предусматривал возможность их снятия с вооружения с заменой на равное число новых ракет, устанавливаемых на подводных лодках. По мере наращивания численности советских подводных крейсеров стратегического назначения Р-16, как и Р-9А были к 1975–1977 гг. сняты с вооружения и уничтожены.

К этому времени Р-16 достигли предела не только морального, но и физического старения. При проведении учебно-боевых пусков ракеты довольно часто либо не трогались с места, либо, немного приподнявшись, падали на старт. Проведенный анализ показал, что причиной аварий был разрыв камер двигателя под воздействием высокочастотных колебаний. Они возникали при неодновременном начале подачи в камеру горючего и окислителя через утратившие требуемые показатели клапаны. Сказалась ползучесть металла — за годы детали клапанов, находившиеся под нагрузкой, удлинились. Практика показала, что даже «сухая» ракета может потерять работоспособность при длительной эксплуатации.

Именно Р-16 стали первым реальным противовесом заокеанской стратегической угрозе. Даже в условиях многократного численного превосходства противостоящей стороны они создали достаточный потенциал сдерживания от развязывания боевых действий. Янгелевские ракеты встали на боевое дежурство на два года раньше королевских Р-9А. А как раз на эту пару лет пришелся Карибский кризис — мир как никогда был близок к ядерной катастрофе.

Дорога в космос для Р-16 так и не открылась, хотя предложения по ракете-носителю на базе этой ракеты с дооснащением третьей ступенью были подготовлены еще в 1962 г. Трехступенчатая космическая ракета 64С5 предназначалась для выведения космических аппаратов массой до 700 кг на круговую орбиту высотой 1000 км. При вдвое большей высоте орбиты масса полезной нагрузки снижалась до 300 кг. Предполагалось, что начиная с 1969 г. по истечении гарантийного срока службы Р-16 будут переоборудоваться в носители. Однако в дальнейшем, в соответствии с уточненными планами развития группировки РВСН, дополнительное производство уже устаревших Р-16 не предусматривалось. Ранее поставленные в войска ракеты проходили ремонт, сроки службы продлевались, и они несли службу до середины 1970-х гг. Наработки по проекту 64С5 были использованы при создании в 1970-х гг. носителя 11К69 «Циклон» с втрое-вчетверо большей полезной нагрузкой на базе более совершенной МБР Р-36.

Отметим, что в Р-16, впервые в отечественном ракетостроении, был реализован ряд важнейших технических новшеств:

— ракета была выполнена по ставшей в дальнейшем классической для подобных изделий схеме с тандемным расположением ступеней и последовательным задействованием их двигателей;

— в двигательных установках МБР использовалось высококипящие компоненты жидкого топлива;

— ракета межконтинентальной дальности оснащалась автономной системой управления, при этом обеспечивалась точность попаданий, достаточная для поражения площадных целей головными частями многомегатонной мощности.

Ракета Р-16 также стала первой отечественной шахтной МБР.

Все это в целом позволяет оценить создание Р-16 как выдающееся, этапное достижение отечественного ракетостроения.

Литература и источники

1. Андреев С.В., Конюхов С.Н. Янгель. Уроки и наследие. — Днепропетровск, 2002.

2. Волков Б.Е. Межконтинентальные баллистические ракеты СССР (РФ) и США. — М., 1996.

3. Гзрчик К. Взгляд сквозь годы. — М., 2002.

4. Задача особой государственной важности. Из истории создания ракетно-ядерного оружия и Ракетных войск стратегического назначения. — М…2010.

5. Карпенко А.В., Уткин А.Ф., Попов А.Д. Отечественные стратегические ракетные комплексы. — СПб., 2009.

6. Г. Малиновский Г. Записки ракетчика. — М., 1999.

7. Победа на крутых виражах ракетно-ядерной гонки. — М., 2010.

8. Призваны временем / Под ред. Конюхова С.Н. — Днепропетровск, 2004.

9. Оренбургская стратегическая. — Пермь, 2004.

10. Посыхов Б.И. Неизвестный Байконур. — М.,2001.

11. Ракетно-космический подвиг Байконура. — М., 2007.

12. Ракетные войска стратегического назначения/Под ред. Соловцова Н.Е. — ЦИПК, 2004.

13. Северный космодром России. — Плесецк, 2007.

14. Стратегические ракетные комплексы наземного базирования. — М.: Военный парад, 2007.

15. Российский государственный архив экономики. Ф. 298. Оп. 1.

Осветительные артиллерийские снаряды

А.А. Платонов, д.т.н., профессор, Ю.И. Сагун, к.т.н.

Окончание. Начало см. в «ТиВ»№ 3,4/2013 г.

Современное состояние осветительных боеприпасов наземной ствольной артиллерии

В настоящее время, как и ранее, осветительные артиллерийские снаряды (см. «ТиВ» № 3,4/2013 г.) и минометные мины предназначены, прежде всего, для непрерывного или периодического освещения местности и определения местоположения войск и объектов противника при ведении боевых действий ночью. Осветительные артиллерийские боеприпасы также могут быть использованы для контроля за результатами стрельбы на поражение, ослепления наблюдательных пунктов и расчетов огневых средств противника, ориентирования войск в ходе боя путем подачи сигналов (постановки световых ориентиров) и для обозначения направления действия отдельных подразделений.

Известно, что видимость и различимость местных предметов обусловлена такими факторами, как размер целей, расстояние от цели до наблюдателя, контраст освещения между целью и фоном, на который она проецируется, острота зрения наблюдателя, освещенность цели и продолжительность наблюдения.

Первые четыре из вышеперечисленных факторов определяются условиями, при которых происходит наблюдение. От действия осветительного снаряда зависят только два последних фактора. На время освещения целей большое влияние будет оказывать ветер: чем он сильнее, тем меньшее время факел с парашютом, выброшенный из корпуса снаряда будет находиться в районе цели. При этом скорость перемещения факела на парашюте в горизонтальном направлении близка к скорости ветра.

Для обеспечения равномерности освещения цели (а следовательно, и лучшего ее наблюдения) необходимо, чтобы факел на парашюте снижался с минимально возможной скоростью.

Американцы L. Frieder и W. Finken в 1952 г. взяли патент на конструкцию парашютного осветительного снаряда, в котором факел и парашют, усиленный кордом, после выхода из корпуса снаряда оставались в цилиндре, снабженном аэродинамическими тормозами, до тех пор, пока скорость вращения и скорость полета не уменьшались до безопасных величин. Это должно было позволить вести огонь осветительным снарядом с большой начальной скоростью и задавать его разрыв в любой точке траектории.

Конструкция парашютного осветительного снаряда, предложенная компанией Aerostatica (Италия, 1954).

Таблица 5 Осветительные выстрелы отечественных артиллерийских систем

Наименование артиллерийской системы	Сокращенный индекс и наименование выстрела	Сокращенный индекс снаряда (мины)
82-мм автоматический миномет 2Б9 (комплекс 2К21 «Василек»);	ЗВС25(ЗВС25М) — 82-мм выстрел с осветительной стальной миной	(С-832С или С-832СМ)
82-мм миномет 2Б14-1 «Поднос»
120-мм миномет 2Б11 (минометный комплекс 2С12 «Сани»);	3BC-843 — 120-мм выстрел с осветительной миной	(С-843)
120-мм комбинированное орудие 2Б16«Нона-К»;
120-мм самоходное комбинированное орудие 2С9 «Нона-С»
	ЗВС24 — 120-мм выстрел с осветительной миной	(С9)
122-мм гаубица Д-30;	ЗВС2/ЗВСЗ — 122-мм выстрел с осветительным снарядом и полным/ уменьшенным переменным зарядом	С-463 или С-463Ж
122-мм самоходная гаубица 2С1 «Гвоздика»
	ЗВС12/ЗВС13 — 122-мм выстрел с осветительным снарядом повышенной мощности и полным/ уменьшенным переменным зарядом	С4 или С4Ж
152-мм пушка-гаубица Д-20;	3BC22/3BC23 — 152-мм выстрел с осветительным снарядом и полным/ уменьшенным переменным зарядом	С1
152-мм самоходная гаубица 2СЗМ «Акация»;
152-мм гаубица 2А65 «Мста-Б»; 152-мм самоходная гаубица 2С19«Мста-С»
	ЗВС16/ЗВС17 — 152-мм выстрел с осветительным снарядом и полным/ уменьшенным переменным зарядом	С6 илиСб-1

В настоящее время на вооружении артиллерии Сухопутных войск РФ имеется достаточно широкая номенклатура осветительных боеприпасов. Так, для стрельбы из 82- и 120-мм минометов применяются минометные выстрелы с осветительными минами, а для стрельбы из 122- и 152-мм самоходных и буксируемых гаубиц — выстрелы с осветительными снарядами (см. табл.5).

На примере устройства 122-мм осветительного снаряда С-463 рассмотрим конструктивную схему построения современных осветительных артиллерийских боеприпасов ствольной артиллерии.

Снаряд С-463 состоит из стального корпуса, внутри которого последовательно размещены переходная втулка (у снаряда С4 переходная втулка установлена в головной части), вышибной заряд, диафрагма, факел (осветительный элемент) с вертлюгом и парашютом, два полуцилиндра. Донная часть корпуса снаряда закрывается дном. Для обеспечения дистанционного действия снаряд комплектуется дистанционным взрывателем.

Вышибной заряд представляет собой три шашки спрессованного дымного ружейного пороха, которые располагаются в специальном металлическом стакане (футляре).

Факел (осветительный элемент) состоит из цилиндрического стального корпуса с картонной термоизоляцией внутри и запрессованного в него пиротехнического осветительного состава. В дне корпуса факела имеется держатель к которому прикреплены веотлюг и серьга. К серьге стальными тросами фиксируется парашют. Для удержания факела в определенном положении внутри корпуса снаряда в снаряжение осветительного снаряда включены два полуцилиндра, на которые непосредственно опирается корпус факела. Одновременно полуцилиндры выполняют роль камеры для размещения сложенного (запрессованного) парашюта. К корпусу факела снаряда С4 приварены четыре лопасти, служащие для гашения скорости вращения.

Осветительный состав представляет собой «классическую» механическую смесь металлического горючего, окислителя, цементаторов и флегматизаторов. В качестве горючего используются порошкообразные магний, алюминий или их смеси, в качестве окислителей — нитраты или хлораты легких металлов (например, нитрат бария, нитрат натрия и др.), в качестве цементаторов — олифа, канифоль, камфора, идитол и др. Изготовляют осветительные составы в специальных смесителях. Перед смешиванием исходные материалы измельчают, сушат и просеивают. Далее полученную готовую смесь прессуют, как правило, в несколько приемов в корпус факела.

Горение осветительного состава за определенный промежуток времени должно происходить равномерно (без выпадения последнего из корпуса факела), с исключением дымообразования и искрения, обеспечивая при этом получение однородного света оптимальной интенсивности. Другое немаловажное требование к осветительным составам заключается в том, чтобы они обладали по возможности низкой чувствительностью к различным механическим воздействиям, что немаловажно в процессе эксплуатации осветительных боеприпасов, особенно при проведении погрузочно- разгрузочных работ. Осветительный состав в процессе длительного хранения должен как можно дольше не утрачивать свои свойства и не образовывать с соприкасающимися предметами опасных соединений, а также не быть гигроскопичным.

Рецептуры основных осветительных составов, используемых в современных отечественных осветительных снарядах, представлены в табл. 6.

Из нитратов в осветительных составах чаще других применяются нитрат бария (соль негигроскопичная) и нитрат натрия (соль гигроскопичная). Нитрат натрия имеет то преимущество, что при введении его в состав в пламени возникает интенсивное излучение в желтой части спектра, к которой глаз человека наиболее чувствителен.

Известно, что при стрельбе из нарезных орудий снаряд при прохождении канала ствола приобретает определенную начальную скорость и ему придается вращение, которое обеспечивает его устойчивость на полете. Таким образом, в отличие от спасательных и спортивных парашютов, парашюты осветительных артиллерийских снарядов вводятся в действие при вращении всей системы с огромным числом оборотов (примерно 15000 об/мин), а также при сверхзвуковых скоростях (400–600 м/с).

Специалисты германской фирмы Rheinmetall GmbH в 1972 г. запатентовали парашютный осветительный снаряд, в котором для предотвращения отрыва или разрыва основного парашюта был добавлен тормозной парашют.

Схема действия осветительного снаряда с аэродинамическими тормозами, призванными уменьшить скорость вращения факела («звездки») после отделения от корпуса снаряда для улучшения условий раскрытия парашюта. Патент французских конструкторов P. Claude, R. Gencey, J-P. Mottry, R. Cayre от 1975 г.

Разрезные макеты осветительных артиллерийских снарядов С-463 и Сб.

Осветительные артиллерийские снаряды С-463 и С1. Вверху — фото ввинтного дна. Хорошо видны глухие отверстия («высверловки») в торце дна.

Обычно парашюты артиллерийских снарядов вводятся в действие на высоте не более 1–2 км, поэтому парашют раскрывается при скоростном напоре 10–20 т/м^2. В связи с этим, хотя площадь парашюта и не превышает 10 м^2, нагрузки при его раскрывании в указанных условиях могут достигать нескольких десятков тонн.

Парашют снаряда С-463 конструктивно состоит из купола, строп и тросов. Купол может быть изготовлен из шелкового полотна или высококачественной хлопчатобумажной ткани (перкаля) в виде сферического сегмента с отношением высоты к хорде примерно 0,5. Диаметр купола для каждого осветительного боеприпаса определяется расчетным методом, исходя, прежде всего, из требуемой скорости снижения факела. Стропы изготавливаются из крученого льняного или льнопенькового шнура, а тросы, которыми парашют крепится к диску вертлюга, из стальной проволоки.

Вертлюг служит для предотвращения скручивания тросов и строп парашюта. Основной деталью вертлюга является шарикоподшипник, обеспечивающий свободный проворот факела относительно строп парашюта.

Парашютная система 122-мм снаряда С4 состоит из капронового парашюта крестообразной формы площадью 1 м^2, чехла и шнура; парашют соединен с факелом тросовым звеном, служащим для удержания горящего факела под парашютом на расстоянии, исключающим оплавление купола и строп. Парашют с тросовым звеном уложен в чехол, который, в свою очередь, связан вытяжным шнуром с дном.

Дно, которое вставляется у С-463 или ввинчивается, например, как у 152-мм снаряда С1, в корпус снаряда, предназначено для защиты снаряжения от воздействия пороховых газов при выстреле и внешних факторов окружающей среды при хранении и транспортировке. В торце дна выполнены два глухих отверстия («высверловки»). Их основное предназначение — создание дисбаланса массы дна при выбросе снаряжения из корпуса снаряда на траектории. В конструкции 122-мм снаряда С4 дно помимо двух глухих дисбалансных отверстий имеет с внутренней стороны глухое отверстие для крепления вытяжного шнура чехла парашютной системы.

Таблица 6 Рецептуры основных осветительных составов

Компонент	Содержание, в %
	Основной состав снаряда С-462	Состав № 102-Б снаряда С-463	Состав № 3142 снаряда С-463	Состав «7-180а» снаряда СП-46	Состав № 154 снаряда С1
Нитрат бария	70	-	57	68	59
Нитрат натрия	-	32	-	-	-
Магний	7	61	27	10	21
Алюминий, пудра	6	-	13	2	-
Алюминий, порошок	7	-	-	10	-
Сплав алюминия с магнием ПАМ-З/ПАМ-4	7/-	-/-		7/-	-/17
Олифа	2	-	2	2	2
Графит	-	2	1	1	1
Эфир гарпиуса	-	5	-	-	-
Тальк	1	-	-	-	-

Положение составных частей парашютной системы 130-мм снаряда СП-46 при выполнении первой фазы (ступени) раскрытия купола.

Таблица 7 Характеристики отечественных осветительных снарядов

Характеристики	Калибр и индекс снаряда
	122-мм С-462	122-мм С-463	122-мм С4	130-мм СП-46	152-мм С1	152-мм С6(С6-1)
Артиллерийское системы	М-30; ДЗО(-А); 2С1	М-46	МЛ-20(М); Д-20(М) 2А65; 2СЗМ, 2С19
Масса снаряда, кг	22,3	22,0	21,8	25,8	40,2	39,7
Масса осветительного элемента, кг	2,20	1,615*	-	3,77	7,585	-
		1,880**
Масса осветительного состава, кг	1,293	0,865*	-	1,585	-	-
		1,130**
Скорость выбрасывания факела из корпуса, м/с	-	80	80	-	-	-
Сила света, кандел (свечей-уст.)	400000	800000*	-	300000	800000	1200000
		450000**
Время горения, с	45	25-30	40	50	40-45	55
Скорость снижения, м/с	-	10	-	15	8,5-10	8,5-10
Высота срабатывания снаряда, м	500	400	500	600	500-600	500-600
Радиус освещения, м	-	400	390*	-	400-450	400-450
			300**
Цвет горения факела	-	Желтый*	Желтый*	-	Белый	Белый
		Белый**	Белый**
Марка дистанционного взрывателя	Т7	Т7	Т-90	ТМ-16	Т7	Т-90
* При снаряжении составом № 102-Б.
** При снаряжении составом № 3142.

Принцип действия 122-мм (С-463, С-4) и 152-мм (С1, С6) осветительных снарядов состоит в следующем.

Перед стрельбой на огневой позиции в соответствии с данными таблиц стрельб производится установка дистанционного взрывателя по дистанционной шкале. После выстрела на заданной дистанции срабатывает дистанционный взрыватель (на высоте 400–600 м) и воспламеняет вышибной заряд. Газы, формирующиеся при сгорании пороха вышибного заряда, создают давление, под действием которого через диафрагму, корпус факела, полуцилиндры срезается резьба дна. Одновременно форс пламени, образующийся при сгорании пороха вышибного заряда, через отверстия в стакане и диафрагме воспламеняет пиротехнический осветительный состав факела. Под действием центробежных сил дно, имеющее дисбаланс массы, уходит с траектории движения снаряда, а полуцилиндры после выхода из корпуса разлетаются в стороны, освобождая факел с парашютом. Под действием скоростного напора воздуха парашют раскрывается, и факел снижается со скоростью 8,5-10 м/с, освещая местность.

В 130-мм осветительном снаряде СП-46 используется парашютная система двухфазного (двухступенчатого) раскрытия. Особенностями данной конструкции является то, что в ней используется центральный трос, а в куполе парашюта и в торцевой части факела установлены опорные вертлюги.

Один конец центрального троса с помощью припоя прикреплен в трубке, конструктивно размещенной по оси факела. Верхний конец троса соединяется с вертлюгом, закрепленным в полюсной части купола.

Длину центрального троса выбирают из условий обеспечения заданной площади сопротивления при выполнении первой фазы (ступени) раскрытия купола. При выбросе сборки парашют вначале раскрывается не полностью, что предотвращает обрыв строп или разрыв купола вследствие большой скорости снаряда. Только через 5 с, когда скорость факела значительно снизится, припой под действием горящего осветительного состава расплавляется, в результате чего конец центрального троса освобождается, и купол парашюта раскрывается полностью.

Особенностями конструкции 152-мм снаряда С6 является наличие в составе парашютного узла совместно с основным промежуточного вертлюга, к держателю которого присоединяются стропы парашюта, а к пальцу — соединительное и тросовое звенья. Парашют изготовлен из капрона с куполом крестообразной формы.

Основные тактико-технические характеристики отечественных осветительных снарядов представлены в табл. 7.

Конструктивные схемы большинства иностранных осветительных артиллерийских снарядов в основном аналогичны рассмотренным выше отечественным. Особенностью конструкции штатного осветительного 155-мм снаряда М485А2 (США), принятого на вооружение в 1970 г., является наличие двух парашютов — основного и тормозного, а также то, что факел и основной парашют размещаются в специальном контейнере. На внешней стороне корпуса контейнера установлены гибкие консоли — противоповоротные тормозные устройства, основное предназначение которых заключается в обеспечении прекращения вращения контейнера после выброса его из корпуса снаряда.

Таблица 8 Характеристики иностранных осветительных снарядов

Характеристики	Калибр и индекс снаряда
	105-мм М314 АЗ	155-мм М485А2
Артиллерийская система	М119	М109; М198; М777
Дальность стрельбы, км	11,5	18,1
Начальная скорость снаряда, м/с	495	684
Длина снаряда (выстрела), мм	495(790)	604
Масса снаряда (выстрела), кг	14,9(20,8)	42,5
Сила света, кандел	500000	1000000
Время горения, с	50	120
Скорость снижения, м/с	5-6	1,56
Высота срабатывания снаряда, м	750	730-750
Радиус освещения, м	350-400	450-500
Марка дистанционного взрывателя	МТМ565; MTSQ501A1	М557 или MTSQ; М564 или М582

Схема действия 155-мм осветительного снаряда М485.

155-мм осветительный снаряд М485 А2.

155-мм осветительный снаряд М1066.

Вариант устройства осветительного артиллерийского снаряда с «новым вышибным приспособлением», запатентованный специалистами фирмы Rheinmetall в 1993 г.

155-мм осветительный снаряд М1А1 (ЮАР).

В настоящее время на вооружении некоторых иностранных государств находятся снаряды (в том числе и осветительные) с корпусами полнооживальной формы и привинтным дном с глубокой выемкой или привинтным донным газогенератором.

Известно, что это техническое решение было найдено в конце 1960-х — начале 1970-х гг. специалистами канадской фирмы Space Research Corporation. Длина такого снаряда составляет 6 калибров. В нем отсутствует цилиндрическая часть, а центровка в канале ствола осуществляется с помощью выступов (пилонов).

Применение в конструкции снаряда донного газогенератора позволяет увеличить дальность стрельбы примерно на 5–6 км и на 9-10 км для артиллерийских орудий с длиной ствола, соответственно, 39 и 52 калибра.

Основные характеристики иностранных осветительных снарядов представлены в табл. 8.

В 2009 г. на вооружение в США поступили 105-мм осветительный снаряд М1064 и 155-мм осветительный снаряд М1066. Эти боеприпасы обеспечивают освещение местности в инфракрасном диапазоне, имея при этом минимальную заметность в видимом диапазоне во время функционирования.

Иностранными военными специалистами утверждается, что применение таких снарядов значительно повышает эффективность ведения боевых действий в темное время суток: видимость на поле боя для личного состава, оснащенного приборами ночного видения, увеличивается значительно, тогда как противник, не использующий приборы ночного видения, не осведомлен об освещении поля боя, так как опускающаяся на парашюте инфракрасный факел практически не излучает в видимом диапазоне.

105-мм снаряд М1064 (IR Illuminating Cartridge) и 155-мм М1066 (IR Illuminating Projectile) разработаны на основе штатных осветительных боеприпасов 105-мм M314A3 и 155-мм М485А2 соответственно. При этом отмечается, что диаметр освещаемой поверхности у новых боеприпасов в 2–2,5 раза больше, чем у штатных.

Действие американского 155-мм снаряда М485А2 имеет свои особенности по сравнению с описанными отечественными снарядами.

Так, после срабатывания дистанционного взрывателя происходит воспламенение первичного вышибного заряда, пороховые газы которого начинают вытеснять тормозной парашют и контейнер. При этом срезаются чеки, крепящие дно снаряда к его корпусу, и из каморы снаряда выталкиваются тормозной парашют и контейнер. Одновременно пороховые газы первичного вышибного заряда воспламеняют замедлитель. Раскрывается тормозной парашют и противоповоротные стабилизаторы, которые обеспечивают прекращение вращения контейнера. Примерно через 8 с замедлитель воспламеняет вторичный вышибной заряд, который в свою очередь зажигает осветительный состав и выталкивает из контейнера основной парашют с осветительным составом. Основной парашют раскрывается и опускается к земле со средней скоростью 1,52 м/с.

Хотя основной темой данной статьи являются снаряды нарезных орудий, стоит вкратце рассказать и об осветительных минах, также занимающих немаловажное место в ряду осветительных средств наземной артиллерии.

Конструкция осветительных минометных мин практически аналогична конструкции снарядов. Вместе с тем, имеются некоторые отличия. Известно, что при стрельбе минометная мина подвергается значительно меньшим перегрузкам, чем артиллерийский снаряд, и в полете не вращается. Это позволяет, во-первых, изготовить корпус осветительной мины из двух соединенных между собой резьбой частей — головной и хвостовой (конуса), а во-вторых, исключить из конструкции парашютного узла вертлюг.

Внутри корпуса мин С-843 и ЗС9 последовательно расположены вытяжной шнур, парашютная система, факел, диафрагма и вышибной заряд. Парашют у 82-мм мины С-843С частично размещен в каморе хвостовой части, а у 120-мм мин — в головной части в хлопчатобумажном чехле, который посредством вытяжного шнура крепится к рым-болту, установленному в конусе. В головную часть корпуса ввинчивается дистанционный взрыватель, а в хвостовую устанавливается «классический» для минометных мин стабилизатор, трубка которого имеет радиальные огнепередаточные отверстия и камору для размещения основного (82-мм) или воспламенительного (120-мм) заряда.

Основные характеристики отечественных осветительных мин представлены в табл. 9.

За рубежом в настоящее время на вооружении находятся 60-, 81-, 107,6- и 120-мм осветительные минометные мины. Основные характеристики иностранных осветительных мин представлены в табл. 10.

В 2009 г. фирма Rheinmetall Waffe Munition Arges GmbH запатентовала конструкцию осветительного снаряда, содержащего восемь факелов со своим парашютом каждый. Разведение факелов после разрыва должно обеспечить освещение максимальной площади с взаимным пересечением световых конусов.

Осветительные минометные мины С-843С, С-843 и ЗС9. Слева- полуцилиндры 120-мм мин.

Таблица 9 Характеристики отечественных осветительных минометных мин

Характеристики	Калибр и индекс минометной мины
	82-мм С-832С	120-мм С-843	120-мм С9
Масса мины, кг	3,51	16,28	16,28
Масса осветительного элемента, кг	0,66	1,6	1,845
Масса осветительного состава, кг	0,46	0,845	1,280
Дальность стрельбы,м	125-4000	1000–5300	1000–5300
Сила света, кандел (свечей-уст.)	150000	500000	1500000
Время горения, с	35	45	45
Скорость снижения, м/с	4,1	5-8	5-8
Высота срабатывания снаряда, м	300	500	600
Радиус освещения, м	250-300	300-500	300-500
Цвет горения факела	-	Желтый	Желтый
Марка дистанционного взрывателя	Т-1	Т1	Т-1

Таблица 10 Характеристики зарубежных осветительных минометных мин

	Калибр и индекс мины
Характеристики	60-мм M83A3/M721	81-мм M301A3/M301A2; М301А1	106,7-мм М335А2/ М335А1/М335	120-мм М1/М91; ХМ930
Миномет	М2; М19; М224	М1; М29; М29А1; М125; М252	МЗО; М106	НМ16/М120; М121; М1064АЗ
Максимальная дальность стрельбы, м	950-1000/3500	2150	5490/5290	5700/6200-7100; 6900
Максимальная начальная скорость, м/с	132	181	301,8	274/318
Длина выстрела с взрывателем, мм	362,7/421	628,65/571/	653	591/752; 735
Масса выстрела, кг	1,89/1,71	4,58	12,2	12,1/11,5; 13,65
Масса осветитель-ного состава, г	220	621	-	940
Сила света, кандел	250000	500000	850000/500000	700000/1000000
Время горения (свечения), с	32	60	90/70/60	65/60;50
Скорость снижения, м/с	3	5,49	5/10	5-6/3; 4
Высота срабатывания мины,м	135-160*	150-200	150-350	500
Радиус освещения, м	300/500	350/600	1500/800
Марка дистанционного взрывателя	M65A1/MTSQ М776	М84А1Е1	М565/М562; М501А1	М84А1Е1/М776
* На 2; 3; 4 заряде.

106,7-мм осветительная мина М335А2.

Конструктивная схема 60-, 81 — и 120-мм мин практически одинакова. Так, 60-мм мина M83A3 состоит из корпуса, представляющего собой тонкостенный стальной цилиндр, к переднему концу которого приварена стальная переходная втулка с резьбой под дистанционный взрыватель. Хвостовая коническая часть соединяется с цилиндрическим корпусом при помощи четырех предохранительных штифтов, расположенных по окружности на равных расстояниях друг от друга. К донной части конуса приварена переходная втулка с резьбой под стабилизатор. Внутри корпуса размещены вышибной заряд, факел и парашютное устройство. Осветительный факел — картонный цилиндр, в котором запрессованы воспламенительный и осветительный составы. Цилиндр соединен парашютом шнуром длиной 406 мм (16 дюймов).

Мина М83А2 подобна мине M83A3, за исключением незначительной разницы в размерах металлических деталей, а в минометной мине М83А1 применен другой осветительный состав.

Осветительная 106,7-мм мина М335А2 к нарезному миномету МЗО (США) соответствует по конструкции и принципу действия артиллерийскому снаряду с выбросом осветительного элемента через донную часть.

С учетом вышеизложенного следует отметить, что парашютные осветительные артиллерийские снаряда и минометные мины состоят на вооружении армий почти всех государств и используются в основном для обеспечения ведения боевых действий ночью.

Осветительные артиллерийские боеприпасы (в зависимости от калибра снаряда или мины) при правильном их использовании артиллерийскими подразделениями в полном объеме обеспечивают выполнение требований современного общевойскового боя по дальности стрельбы — в соответствии с ТТХ артиллерийской системы; по высоте подрыва (выброса факела) — 400–500 м; по безотказности действия парашютной системы и зажжения факела; по времени эффективного действия или длительности полезного освещения — 35–55 с; по диаметру (глубине) освещаемого пространства — 0,3–2 км (силой света 0,3–1,6 млн. Кд).

Дальнейшее развитие осветительных боеприпасов возможно за счет совершенствования (модернизации) существующих образцов и создания новых.

Модернизация существующих образцов заключается в использовании новых высокоэффективных рецептур осветительных составов, совершенствовании системы воспламенения факела, применении новых материалов в конструкции корпуса, парашютной системы, а также электронных дистанционных взрывателей вместо механических.

Создание новых образцов осветительных боеприпасов идет по пути создания изделий, обеспечивающих освещение местности в инфракрасном диапазоне.

Подготовил к печати С.Л. Федосеев.

13 апреля 2013 г. на 91-м году жизни скончался выдающийся конструктор отечественной бронетанковой техники, участник Великой Отечественной войны, лауреат Государственной Премии СССР, пенсионер Министерства обороны России генерал-майор-инженер в отставке Леонид Николаевич КАРЦЕВ.

О яркой творческой судьбе Леонида Николаевича, его активной жизненной позиции в отстаивании своих военно-технических решений и его огромных заслугах в деле оснащения отечественных Сухопутных войск и вооруженных сил ряда дружественных государств передовой бронетанковой техникой наш журнал на протяжении многих лет сообщал читателям в своих публикациях.

Члены редколлегии и читатели журнала скорбят по поводу кончины Леонида Николаевича и выражают глубокое соболезнование всем его родным и близким.

Анатолий Федорович Кравцев — изобретатель, конструктор, патриот

К. Янбеков

Мостоукладчик МТУ (К-67) Часть 1

Использованы фото из архивов М. В. Павлова, И.Л. Курбалы, Д. И. Зуева и автора.

Предыстория

В 1930-х гг. в СССР был накоплен в целом успешный опыт создания саперных (мостовых) танков. Так, с 1932 г. изготавливались и проходили испытания мелкие (до четырех единиц) партии различных саперных танков. Исключение составила партия СТ-26 (64 машины), изготовленная в 1934–1935 гг. на заводе им. Ворошилова (г. Ленинград) и отправленная для последующих испытаний в воинские части. Однако из-за имевшихся крупных недостатков в мостовых приводах СТ-26 испытаний не выдержали, и большая часть из них была переделана в линейные танки.

В 1938 г. на вооружение приняли инженерный танк ИТ-28, однако из-за организационных проволочек и начавшейся войны его производство так и не было развернуто.

Вместе с тем, опыт использования мотопехотных и особенно танковых подразделений Красной Армии отчетливо показал необходимость наличия машин и приспособлений, обеспечивающих преодоление войсками узких, естественных и искусственных преград. Отсутствие в танковых частях таких штатных машин вынуждало разрабатывать и изготавливать их в войсковых условиях. Так, в ноябре 1942 г. на ремонтном заводе № 27 Ленинградского фронта по предложению инженер-полковника Г.А. Федорова на базе танка Т-34-76 изготовили танк-мост ТМ-34.

ТМ-34 предназначался для преодоления танками Т-34 естественных и искусственных препятствий (рвов, оврагов и т. п.). Машина полностью заезжала в противотанковый ров, после чего по мостовой ферме, закрепленной на корпусе сверху, двигались линейные танки. Использование танка-моста обеспечивало возможность «тридцатьчетверкам» преодолевать рвы трапециевидного профиля шириной от 5 до 12 м и глубиной от 2,5 до 4,5 м. Небольшую партию ТМ-34 (несколько десятков машин с мостом длиной 7,7 м) изготовили на ремонтном заводе № 27 и задействовали в наступательных операциях 1942–1943 гг. на Ленинградском фронте.

Саперный (мостовой) танк СТ-26.

Инженерный танк ИТ-28.

Танк-мост ТМ-34.

Т-34-76 преодолевает противотанковый ров с помощью ТМ-34.

Несмотря на простоту конструкции, танкмост ТМ-34 имел ряд существенных недостатков, к числу которых относились невозможность входа во рвы, заполненные водой, непригодность для преодоления контрэскарпов, а также сложность эвакуации самой машины изо рва. Кроме того, для устройства моста требовалось наличие пологого съезда в ров.

В 1944 г. во время Львовско-Сандомирской операции генерал-лейтенант И.П. Галицкий и полковник А.И. Завгородний разработали приспособление, состоящее из двух деревянных барабанов диаметром до 2,5 м каждый. Между собой барабаны соединялись бревном-осью диаметром 20–30 см и длиной 3,3–3,6 м. Барабаны, насаженные на бревно, соответствовали ширине колеи танка. К окончаниям бревна, выступающим с внешней стороны, крепился металлический тяж, с помощью которого танк мог транспортировать колейное барабанное приспособление перед собой (и за собой). Подойдя ко рву, танк с ходу закатывал в него барабаны. Тут же по барабанам он преодолевал ров. Испытания показали, что танк с барабанами преодолевал ров за 1–1,5 мин, а следующие за ним машины преодолевали его почти без задержки.

По решению командования подразделения полковника Завгороднего изготовили 50 комплектов барабанов для обеспечения ими танков непосредственной поддержки пехоты. Однако наряду с простотой и дешевизной конструкции барабаны обеспечивали преодоление только противотанковых рвов и то — только танками. Для колесного проезда требовалось укладывать на барабаны специально изготовленные мостовые колеи, а преодолевать речки, ручьи и вертикальные препятствия танкам и колесной технике было очень сложно [1].

В ходе боевых действий Великой Отечественной войны наши войска использовали и засыпку препятствий бревнами, трубами и т. п. Однако этот способ требовал большого количества материалов, транспорта, сил и времени, и также не удовлетворял возросшим требованиям по увеличению уровня мобильности танковых подразделений.

Еще в июле 1943 г. начальник технического управления ГБТУ инженер-полковник С.А. Афонин поставил вопрос о создании в НАТИ специального танка-мостоукладчика на базе танка Т-34 по типу инженерного танка ИТ-28. Но в годы войны это так и не было осуществлено.

В 1944 г. на Калининском фронте силами войск был сооружен деревянный мост (с колеями, усиленными шпренгельными устройствами), самосбрасывавшийся с танка Т-34 с использованием троса, обкатника (установленного на лобовом наклонном листе) и движущихся гусениц. Укладка моста длиной 7–8 м на препятствие занимала 2–5 мин. Однако наряду с простотой и дешевизной конструкции способ установки моста «опрокидыванием» оказался недостаточно надежным. Каждая гусеница танка шла всего по двум бревнам, что резко усложняло его движение, недостаточной была и длина моста.

Опыт Великой Отечественной войны подтвердил острую необходимость создания мостоукладчиков, которые облегчали бы преодоление с ходу различных преград танковыми подразделениями. Оснащение войск такими машинами позволило бы существенно увеличить мобильность частей и подразделений в сочетании с расширением их оперативнотактических возможностей [2].

Вскоре после окончания войны была поставлена научно-конструкторская работа по созданию мостоопорного танка, получившая наименование «МОТ».

В октябре 1946 г. маршал П. Рыбалко утвердил тактико-технические требования к специальному мостоукладчику. Задавалась грузоподъемность 75 т при длине моста 15 м.

Эскизно-технический проект мостоопорного танка МОТ разработали в КБ завода № 75 (г. Харьков) в августе 1948 г. Через год в НТК ГБТУ был одобрен его рабочий проект. Опытный образец мостоопорного танка «Объект 421» на базе среднего танка Т-54 построили осенью 1949 г. На его крыше оборудовали проезжую часть, на которую укладывались въездные аппарели.

Макет танка Т-34 с самосбрасывавшимся деревянным мостом с колеями, усиленными шпренгельными устройствами. 1944 г.

Деревянные барабаны с установленным на них мостовыми колеями. Львовско-Сандомирская операция. 1944 г.

Танк Т-34-85 преодолевает преграду, заполненную бревнами и другими подручными материалами. Австрия, 1945.

Опытный образец мостоопорного танка МОТ (Объект 421) на базе танка Т-54. 1948 г.

Мостовой танк МОТ на базе танка ИС-3. Проект 1948 г.

Наводка моста через преграду с помощью мостового танка на базе ИС-3. Проект 1948 г.

Наводка моста через эскарп с помощью мостового танка на базе ИС-3. Проект 1948 г.

Испытания «Объекта 421» показали его ограниченные возможности как средства обеспечения преодоления препятствий: использование мостоопорного танка лимитировалось обрывистыми берегами, необходимостью герметизации базового шасси, глубиной преграды (которая не должна была превышать 2 м). Весьма сложной была эвакуация машины из преграды. При поражении моста противником в большинстве случаев выводилась из строя и сама базовая машина (в отличие от мостоукладчиков, где мостоукладочная машина отходит и маскируется).

В1948 г. в ЦПИИ СВ (г. Москва) в проектноконструкторском бюро ПКБ-3 (специальных инженерных машин) также велись работы по теме МОТ. В качестве базы выбрали тяжелый танк ИС-3. Предполагалось, что мостовой танк за 4–5 мин (без выхода экипажа из машины) обеспечит развертывание и монтаж на преграду двухсекционного двухколейного моста длиной 15 м. Проезжую часть моста (аналогично мосту инженерного танка ИТ-28) для улучшения сцепления с гусеничными движителями планировалось покрыть поперечными деревянными брусками. В соответствии с документацией, мостовой танк обеспечивал установку моста на берег, превышающий исходный на 3,9 м. Авторами проекта были начальник ПКБ-3 В. Васильев, главный конструктор (ведущий конструктор) В. Торанов и конструктор В. Богданов. Однако этот проект не получил дальнейшего развития.

В конце 1940-х гг. в Инженерных войсках СА был проведен конкурс на лучшую конструкцию перспективного мостоукладчика. После рассмотрения представленных проектов командование отдало предпочтение конструкциям (с односекционной и трехсекционной выдвижными мостовыми фермами), предложенным полковником-инженером А.Ф. Кравцевым. В соответствии с результатами конкурса и приказом начальника Инженерных войск ОКБ ИВ СА получило задание подготовить рабочую конструкторскую документацию на мостоукладчик, получивший обозначение «К-67».

Мостоукладчик К-67 предназначался для ускоренной механизированной установки однопролетных колейных мостов грузоподъемностью 50 т на противотанковые рвы, овраги, канавы и ручьи шириной до 10 м, на эскарпы и контрэскарпы высотой до 2,5 м, для пропуска танков, самоходно-артиллерийских установок, автотранспорта и артиллерии на гусеничной и колесной тяге.

Экспериментальный образец мостоукладчика К-67 изготовили в январе 1951 г. на Опытном заводе инженерного вооружения Советской Армии (п. Нахабино) по чертежам, разработанным Особым конструкторским бюро ИВ СА.

Начальник Особого конструкторского бюро Инженерных войск Советской Армии (ОКБ ИВ СА) инженер- полковник А.Ф.Кравцев. 1951 г.

Экспериментальный образец мостоукладчика К-67. Зенитный пулемет ДШК установлен в боевое положение. 1951 г.

Краткое описание опытного образца К-67

Мостоукладчик К-67 был создан на базе танка Т-54 и оборудован специальными механизмами, обеспечивавшими транспортировку и установку моста на преграде (снятие моста с преграды). В экипаж К-67 входили командир, механик-водитель и стрелок.

Базовое шасси К-67 представляло собой танк Т-54, у которого была демонтирована башня с вооружением.

Подбашенный лист корпуса танка заменили броневой крышей, в которой были выполнены люки механика-водителя и командира, башенка стрелка с турельной установкой для зенитного пулемета ДШК и специальные ниши- карманы для обеспечения хода окончаний рычагов при подъеме механизма установки моста. На верхнем носовом листе корпуса устанавливались два кронштейна, на которых располагались рычаги механизма установки моста. В задней верхней части корпуса находились

Продольный разрез и вид в плане мостоукладчика К-67. Проект 1949 г.

Общий вид мостоукладочной машины К-67. Проект 1949 г.

два кронштейна, служившие опорой для моста. На корме корпуса приваривался противовес массой 1200 кг для повышения устойчивости мостоукладчика при установке и снятия моста с препятствия.

Внутри корпуса установили также постаменты агрегатов дополнительной трансмиссии мостоукладчика и бонки для крепления приводов управления, электропроводки и трубопроводов.

В топливной системе два средних топливных бака танка заменили одним, емкостью 290 л. Ручной топливоподкачивающий насос, топливораспределительный кран и фильтр грубой очистки располагались под топливным баком, за сиденьем стрелка.

Исключили часть приборов электрооборудования башни, изменили положение плафонов освещения и фары. Сигнал установили на крыше корпуса и носовой части. Нагнетательный вентилятор от танка Т-54 монтировался в крыше корпуса. Ввели сетевой фильтр для устранения радиопомех при работающем вентиляторе.

Из комплекта запчастей танка удалили запчасти башни с вооружением. Добавили запчасти и приспособления для специальных агрегатов мостоукладчика: рукоятку для ручного сдвига моста, вешки-указатели, трос лебедки, обрезиненные упоры крепления моста на базовой машине по-походному, деревянные шашки настила моста, трос для эвакуации и т. д.

Средства связи мостоукладчика оставались те же, что и на Т-54, изменилось только их расположение. Радиостанция ЮРТ и блок питания теперь находились в носовой части корпуса мостоукладчика перед сиденьем командира. Антенный ввод несколько удлинили по сравнению с серийным танковым.

Для связи внутри машины служили три аппарата ТПУ-3 БИС-Ф-26 — по числу членов экипажа мостоукладчика.

Кроме того, изменилось расположение баллонов воздухопуска, рукоятки привода котла подогрева (она стала размещаться на левом борту около сиденья стрелка, а в привод ввели цепную передачу), углекислотных баллонов, трасс некоторых трубопроводов, отдельных термозамыкателей, рукояток механизма сброса дымовых шашек (размещались на правом и левом бортах около сидений командира и стрелка).

В распоряжении командира и стрелка мостоукладчика имелись перископические смотровые приборы типа МК-4. Предусматривались два перископических прибора ТР для водителя и командира.

Сиденья для командира и механика- водителя были заимствованы от танка Т-44. Специально изготовленное сиденье стрелка могло фиксироваться в двух положениях: в походном и боевом.

Мост состоял из двух металлических колей, соединенных между собой упругими поперечными связями, допускающими установку его на препятствия с относительным перекосом колей.

Каждая колея моста представляла собой сварную стальную коробчатую балочностержневую конструкцию. На верхней части колей размещался деревометаллический настил, состоящий из деревянных торцевых шашек, вложенных в металлические ячейки.

Экспериментальный образец мостоукладчика К-67. Вид спереди. Обратите внимание на грунтозацепы, установленные на опорных площадках окончаний колей моста.

Фотокопия чертежа моста К-67, приведенного в Акте повторных полигонных испытаний. 1951 г.

С внутренней стороны каждой колеи, на всю ее длину, проходил швеллер, служащий направляющим при движении моста по роликам рычагов, и располагались зубья, входящие при движении моста в зацепление с приводной цепью механизма наводки.

С внутренней стороны одной из колей на стержнях устанавливалась турель для зенитного пулемета ДШК. На колеях моста, с внутренней стороны, монтировались также четыре пары откидывающихся вешек-указателей (вешек), служащих для ориентирования водителей машин при движении на мосту.

С целью предотвращения продольного сдвига моста при пропуске машин на опорных площадках его окончаний размешались грунтозацепы.

В транспортном положении мост располагался на шести несущих роликах, укрепленных на рычагах механизма наводки, и на двух поддерживающих кронштейнах в задней части корпуса. Крепление моста по-походному осуществлялось механизмом стопорения, буфера которого упирались в нижние пояса моста.

Для прохода по мосту колесных машин и артиллерии на его концах имелись съемные аппарели. На маршах они размещались в корме мостоукладочной машины.

Трансмиссия механизма установки моста. Как и в других машинах, разработанных под руководством А.Ф. Кравцева, основными частями агрегатов трансмиссии являлись готовые изделия, уже освоенные отечественной автотракторной промышленностью, включавшие сцепление и коробку скоростей, шарниры карданных валов и некоторые детали главной передачи грузового автомобиля ГАЗ-51, детали от артиллерийского тягача М-2, используемые в многодисковых фрикционах.

Трансмиссия механизма установки моста экспериментального образца К-67 состояла из механизма отбора мощности от гитары трансмиссии танка, главного карданного вала, коробки передач и сцепления, фрикционов и тормоза, главной передачи (заключенная в картер коническая пара ГАЗ-51), приводных цепей рычагов (механизма установки моста) и привода лебедки.

Механизм установки моста включал рычаги, приводные цепи, лебедку с червячным редуктором и полиспаст.

Рычаги были выполнены в виде двух сварных коробчатых балок, имеющих переменную высоту и жестко соединенных между собой двумя поперечными связями. Рычаги размещались на оси, смонтированной в двух кронштейнах, расположенных на передней части крыши корпуса машины. Ось поворота рычагов одновременно являлась валом главной передачи и ведущих звездочек приводной цепи движения моста. С внешней стороны рычаги имели по три несущих ролика, помещенных в швеллер моста, благодаря чему мост мог надвигаться на преграду.

Приводные цепи монтировались с внутренней стороны каждого рычага. Каждая цепь охватывала два ролика и ведущую звездочку. Передний ролик был установлен на кронштейне и служил для регулировки натяжения цепи, а задний ролик являлся направляющим. Между направляющим и натяжными роликами монтировался полоз, который поддерживал верхнюю ветвь цепи от провисания.

Лебедка располагалась на днище корпуса около моторного отделения и служила приводом к рычагу механизма установки моста на препятствие. Механизм лебедки состоял из червячного редуктора с тормозом (от ЗИС-151), барабана с фрикционом предельного момента, ролика, полиспаста и тягового троса.

Механизм стопорения моста по- походному состоял из двух передних и двух задних обрезиненныхупоров, стопорящих мост при помощи гидравлической системы, оснащенной цилиндрами, служащими приводами для стопорения и расстопорения моста.

Стопорение и расстопорение (если не установлены фиксаторы) моста производилось механиком-водителем без выхода из машины.

Каждый упор представлял собой рычажный балансирно-шатунный механизм, развивавший наибольшее усилие на концах рычага, находящегося в мертвом положении. При стопорении моста рычаги переходили за мертвое положение и тем самым разгружали гидросистему от усилий.

На конце свободно перемещающегося рычага балансирно-шатунного механизма, в оправке, был закреплен резиновый буфер. В момент перехода рычагов балансирно-шатунного механизма через мертвое положение буфер упирался в мост, прижимая его к роликам рычагов и к задним опорам. Балансирно-шатунный механизм управлялся гидравлическими устройствами. Давление в гидравлической системе создавалось ручным насосом.

Наводка моста на вертикальное препятствие. Хорошо видны вешки-указатели, предназначенные для ориентирования водителей машин при прохождении по мосту.

Мостоукладочная машина К-67 проходит по установленному мосту.

Фиксация моста и его раскрепление осуществлялись благодаря тому, что цилиндры со штоками балансирно-шатунного механизма были выполнены с возможностью двойного действия.

При длительной транспортировке моста конструкция балансирно-шатунного механизма обеспечивала ручную фиксацию рычагов с зажатыми буферами. В случае отказа гидросистемы обеспечивалось и ручное стопорение (отстопорение) моста с помощью лома, вставлявшегося в специальную трубу.

Первый образец К-67 был вооружен зенитным пулеметом ДШК, пистолетами- пулеметами ППС и гранатами Ф-1.

Зенитный пулемет ДШК имел два боевых положения и одно небоевое.

Первое боевое положение пулемета (при походном положении мостоукладчика) — на турели, размещенной между колеями моста. При этом обеспечивался обстрел всей верхней полусферы, а также и наземных целей. Второе боевое положение пулемета — на мостоукладчике без мостовой фермы. Пулемет устанавливается на турели башенки стрелка.

Третье, не боевое положение пулемета — на крыше корпуса в транспортных выемках специальных кронштейнов. Магазины ДШК располагались в стеллаже, укрепленном к крыше корпуса над раздаточной коробкой. Укладка гранат, магазинов ППС и ракет была перенесена.

Мостоукладочная машина К-67 на мосту, вид сзади.

Повреждения междуколейных связей моста К-67 в ходе повторных испытаний.

Старший инженер- конструктор ОКБ ИВ СА, главный инженер проекта Л.П. Курбала. 1950-е гг.

Полигонные испытания

Первые полигонные испытания экспериментального образца мостоукладчика К-67 прошли с февраля по июнь 1951 г. в районе п. Нахабино и д. Николо-Урюпино. Их проводила комиссия под председательством инженер- подполковника Г.В. Крашенинникова (НИИИ СА) по программе (полигонных испытаний), утвержденной начальником инженерного Комитета Инженерных войск 18 февраля 1951 г. От ОКБ ИВ СА в комиссии работал старший инженер-конструктор ОКБ ИВ Л.П. Курбала.

Целью полигонных испытаний являлось определение работоспособности отдельных узлов и машины в целом, а также соответствия тактико-технических характеристик образца предъявляемым требованиям.

В начале испытаний (февраль-март) температура воздуха колебалась от -7" до -15 °C. Глубина снежного покрова составляла 15–18 см. Заснеженные грунтовые дороги имели значительное количество выбоин. Наводки моста в этот период в основном производились на открытой местности на рвы с ровными, заснеженными берегами и шириной от 5 до 10 м. Кроме этого, несколько наводок осуществили на рвы шириной 7–8 м, имеющих превышение одного берега над другим на 1,4 м.

В конце марта и в начале апреля испытания не проводились, так как из-за большого содержания влаги в грунте мостоукладчик погружался в грязь до днища. В конце этого периода (конец апреля, май и июнь) при температуре от +10° до +18 °C осуществлялось только наведение моста на различные препятствия с суглинистыми, заросшими травой берегами.

В общей сложности провели 36 наводок на различные препятствия (рвы, ручьи, эскарпы и контр эскарпы). Состоялись пробеговые испытания, причем общая длина пробега составила 182 км, а средняя скорость пробега — 15,5 км/ ч. Осуществили тензометрирование моста под статической нагрузкой 29,2 т (мостоукладочная машина К-67). По мосту были пропущены: мостоукладочная машина К-67 — 201 раз; танк Т-34 — 44 раза; трактор С-80 — 20 раз; автомобиль ЗИС-151 — 10 раз; ЗИС-151 с 85-мм пушкой на прицепе — два раза.

В результате первых полигонных испытаний выяснилось, что мост К-67 обладает достаточной прочностью. Настил моста показал себя надежно. Однако в связи с тем, что в конструкции мостоукладчика обнаружился ряд недостатков (не оправдавшее себя крепление моста, ненадежная работа лебедки и приводной цепи, большое количество заводских дефектов, допущенных при изготовлении экспериментального образца) и неисправностей, требующих устранения в заводских условиях, испытания были прекращены. Тем не менее, выполненный объем испытаний позволил определить направление дальнейшей доработки машины.

В соответствии с приказом начальника Инженерного комитета Инженерных войск СА от 3 октября 1951 г. комиссия в период с 3 октября по 6 декабря 1951 г. продолжила (в акте также используется выражение «повторные полигонные испытания») полигонные испытания мостоукладчика К-67 в районе п. Нахабино.

Эти испытания проводились преимущественно в пасмурную погоду, в дневных и ночных условиях, в сочетании с ограниченной видимостью (туман), в сложных дорожных условиях. Температура воздуха колебалась от +2" до -18‘С.

Испытания включали:

— 100-км ночной марш, который проходил в основном по плохим проселочным и лесным дорогам с большим количеством выбоин и глубоких колей, заполненных водой, а на отдельных участках движение осуществлялось по просекам, заросшим травой;

— 100-км дневной марш по плохой грунтовой дороге, имевшей большое количество выбоин длиной до 7 м и глубиной до 0,9 м;

— безостановочный марш на 100 км по заснеженной грунтовой дороге, причем глубина снежного покрова составляла 5–7 см;

— два марша на 100 км по грунтовым заснеженным дорогам вместо форсированного марша на 200 км.

Установка моста производилась на препятствия, использованные при проведении первых полигонных испытаний. На завершающем этапе испытаний на всех препятствиях лежал слой снега толщиной 7-10 см.

На повторных испытаниях осуществили 38 наводок на препятствия, из них: 22 — через рвы шириной до 10 м; три — через ручей шириной до 10 м; две — на заболоченный участок; восемь — через препятствия на подъеме, спуске и при крене; три — на вертикальную стенку.

В результате комиссия установила:

"Мост имеет достаточную прочность при пропуске нагрузки, предусмотренной ТТТ. Проезжая часть моста работала надежно и обеспечила пропуск 300 гусеничных машин разных типов без значительного износа настила.

Сцепление с ходовой частью гусеничных и колесных машин, проезжающих через все типы препятствий, заданных ТТТ, по наведенному мосту, — достаточное.

Существующая ширина моста 3400 мм не укладывается в требования ТТТ и осложняет транспортирование машины по железной дороге, т. к. выходит за установленные габариты».

Здесь следует сделать некоторые пояснения. Дело в том, что изначально разработчики К-67 стремились придать его мосту ширину несколько большую, чем было предусмотрено в ИЗ. Они хорошо понимали, что этот параметр весьма существенно влияет на пропускную способность моста, хотя увеличение его ширины до 3400 мм (и более) создавало определенные трудности (негабаритность) при транспортировке мостоукладчика по железной дороге. Рациональный компромисс мог быть достигнут за счет реализации различных конструктивных решений, например, установки складных уширителей проезжей части или сдвижкой колей моста при транспортировке машины по железной дороге с одновременным снижением ширины межколейного просвета моста. Остается только гадать, почему авторитетная комиссия, состоявшая на 90 % из офицеров инженерных и танковых войск, потребовала уменьшать ширину моста!

Тяжелый танк ИС-3 проходит по установленному мосту.

Окончания колей моста, установленного на ров с бруствером.

В дальнейшем необходимость увеличения ширины моста обосновывалась различными специалистами. Так, например, эксперт в области СИВ, в прошлом офицер Инженерных войск Ю.Г. Веремеев отмечал: «…А вот танкисты моста МТУ (К-67) боялись. В курсе вождения танков препятствие «колейный мост» считалось одним из самых трудных. Еще бы — надо точно выйти на ось моста, а в момент заезда танка на мост танкист видит в приборах наблюдения только небо. «А ну как танк заехал на мост косо и сейчас брякнется вниз?! Чертовы саперы, не могли придумать мост пошире! А тут изволь проехать по мосту, ширина которого не шире самого танка! Нет, это невозможно!». И танк замирает посередине моста. И что самое интересное, действительно наискосок. Я никогда не мог понять, как можно едучи прямо, на мосту оказаться наискосок…»

Но вернемся к повторным испытаниям. Выявился целый ряд недостатков нового мостоукладчика. Выяснилось, что междуколейное расстояние 1200 мм затрудняло пропуск некоторых колесных машин (ЗИС-151 и др.) и делало невозможным проезд автомобилей ГАЗ-67. Конструкция направляющих вешек (вешек-указателей) не допускала движения танка задним ходом. Грунтозацепы опорных площадок не обеспечивали надежного сцепления моста с грунтом при наводке на эскарпы и контрэскарпы. Большая высота концов моста не позволяла в отдельных случаях въехать на него колесным машинам.

Верхняя полка направляющего швеллера из-за недостаточной прочности имела прогибы. В конструкции механизма отбора мощности отмечались поломки вала, которые, как показали расчеты, происходили вследствие длительной работы вала в резонансе второй гармоники крутильных колебаний. После облегчения маховика сцепления и включения вала только при кратковременных пробегах и при наводке моста поломки больше не наблюдались. Остальные детали механизма отбора мощности работали надежно.

При включении коробки передач дважды разрушались шестерни (1-я, 2-я скорости и скорости заднего хода). Это происходило из- за наличия недопустимо больших зазоров в шарнирах тяг управления коробкой передач. Остальные агрегаты трансмиссии (сцепление, фрикционы и конические передачи) показали себя надежно. Приводные цепи обладали достаточной прочностью.

Лебедка с червячным редуктором во время испытаний неоднократно выходила из строя из-за поломок отдельных деталей, которые были вызваны конструктивной недоработкой и невыполнением требований технических условий при изготовлении. Наблюдались случаи спадания троса с роликов и его разрыв. Впрочем, после доработки лебедки провели 27 наводок моста, в течение которых она работала вполне надежно.

Механизм стопорения моста по-походному обеспечивал надежное стопорение моста при движении. При несимметричной укладке требовалось вмешательство второго члена расчета, который должен был выйти из машины и дожать ломом буфер, расположенный в заднем кронштейне, так как усилие, развиваемое в заднем цилиндре, оказалось недостаточным. В правой передней опоре рычаги кривошипно-шатунного механизма (механизма стопорения моста по-походному) «ненадежно переходили за мертвое положение». Отмечались случаи отказа в работе гидрозамков, стопорящих штоки цилиндров в заданном положении.

При проведении пробеговых испытаний механические фиксаторы резиновых буферов упоров работали надежно [3].

В целях устранения выявленных недостатков комиссия посчитала необходимым внести следующие изменения в конструкцию мостоукладчика К-67:

«1. Усилить верхнюю полку направляющего швеллера.

2. Увеличить надежность работы грунтозацепов опорных площадок фермы — увеличить их по высоте и рационально установить на концах опорных площадок.

3. Установить на концах фермы съемные тросовые дорожки для предотвращения ее сдвига при проезде машин.

4. Установить направляющие вехи, обладающие большей гибкостью и надежностью в работе.

5. Уменьшить ширину фермы до 3200 мм для обеспечения нулевой негабаритности при перевозке мостоукладчика по железной дороге.

6. Уменьшить расстояние между колеями до 1000 мм для обеспечения проезда основных типов колесных машин.

I. Установить муфту отключения вала отвода мощности от гитары трансмиссии тягача при пробегах на значительные расстояния (более 15–20 км).

8. Увеличить усилие, развиваемое гидравлическими цилиндрами механизма стопорения моста.

9. Установить гидравлический насос с механическим приводом.

10. Установить ручной привод для сдвигания фермы по рычагам для обеспечения доступа к моторно-трансмиссионному отделению.

II. Упростить управление мостоукладчиком при наводке и снятии моста с препятствия.

12. Установить в управлении автоматику, ставящую рычаги управления в нейтральное положение при ослаблении троса лебедки рычагов.

13. Улучшить механику-водителю обзор концов рычагов при взятии моста с препятствия.

14. Желательно увеличить боекомплект на машине к пулемету ДШК с 300 до 500 шт.

15. Оставить курсовой пулемет СГ-43, имеющийся на танке Т-54, с боекомплектом 750 выстрелов».

В заключении комиссии отмечалось:

«1. Экспериментальный образец мостоукладчика К-67 прошел полигонные испытания в объеме программы, утвержденной Начальником Инженерного Комитета Инженерных войск СА, и по основным показателям выполнен в соответствии с тактико-техническими требованиями к опытному образцу мостоукладчика.

2. В конструкцию опытных образцов мостоукладчиков, изготавливаемых в промышленности по постановлению Правительства № 2901–1372/сс от 08.08.1951 г., внести изменения, согласно рекомендаций настоящего акта.

3. До представления опытных образцов на войсковые испытания провести контрольные испытания одного образца в объеме 10 наводок на различные препятствия и пробега на 150 км для проверки работоспособности узлов и агрегатов образца, измененных согласно рекомендации комиссии».

Движение автомобиля ЗИС-151 по мосту.

ЗИС-151 с 85-мм пушкой на прицепе проходит по установленному мосту.

Допустимый относительный перекос колей наведенного моста составлял 500 мм.

После завершения повторных полигонных испытаний и по результатам контрольных и войсковых испытаний в ОКБ ИВ скорректировали конструкторскую документацию мостоукладчика К-67 в соответствии с ТТТ, утвержденными 18 июля 1952 г. генерал-полковником Инженерных войск А.И. Прошляковым. Наиболее существенным изменениям подверглась конструкция моста. Вместо коробчато-стержневых колеи моста выполнили ферменными, из стандартных профилей металлопроката. Изменили конструкцию въездных аппарелей, въездных частей и их окончаний.

Ширина моста уменьшилась до 3,2 м, а ширина межколейного просвета — до 1,02 м. Допустимый относительный перекос колей моста в вертикальной плоскости по концам колей был уменьшен до 0,35 м.

Вес моста был снижен до 4,53 т, при этом его расчетная грузоподъемность увеличилась до 52 т.

Съемные тросовые дорожки на концах колей моста для предотвращения его сдвига от проезжающих машин не устанавливались. С целью увеличения надежности была существенно доработана лебедка механизма установки моста.

Изменились и габариты К-67. Длина машины с мостом увеличилась до 12,08 м, а без моста — до 9,52 м. Ширина мостоукладчика уменьшилась до 3,26 м. Высота мостоукладчика с пулеметом ДШК увеличилась до 3,255 м, а без него — до 2,785 м.

Снизились показатели применимости. Установка моста стала возможна при более низких показателях:

— допустимый подъем понизился с 15° до 12°;

— допустимый спуск понизился с 18° до 8°;

— допустимый крен понизился с 10° до 6°.

Высота эскарпа, преодолеваемого с использованием моста, уменьшилась с 2,8 м до 2,5 м.

В дополнительной трансмиссии мостоукладчика коробка передач, фрикционы и тормоза грузового автомобиля ГАЗ-51 были заменены на распределительную коробку со встроенными фрикционами и тормозами. За механизмом отбора мощности от гитары трансмиссии танка (перед главным карданным валом) была введена дисковая муфта.

Изменились количество и состав вооружения. Помимо зенитного пулемета ДШК, на мостоукладчике был установлен курсовой пулемет СГМ (СГ-43, магазины курсового пулемета сохранялись на прежних местах, как и у Т-54) с боекомплектом 1000 патронов. Количество гранат Ф-1 было уменьшено до 10 шт., а количество патронов для пулемета ДШК — увеличено до 250 шт.

Переговорное устройство ТПУ-3 ВИС-Ф-26 заменили наТПУ-47.

После перечисленных изменений вес мостоукладчика с мостом возрос до 35,7 т.

Вместо индекса К-67 мостоукладчик получил наименование «МТУ (К-67)».

ТТХ экспериментального образца мостоукладчика К-67

База мостоукладчика Доработанное шасси танка Т-54

Размеры мостоукладчика, м:

— длина с мостом 11,99

— длина без моста 8,67

— ширина с мостом 3,35 (на первых полигонных испытаниях -3,55)

— высота с мостом и зенитным пулеметом на мосту 3,11

— высота с мостом без зенитного пулемета 2,65

— высота без моста и без зенитного пулемета 2,4 (2,6)

Вес, т:

— мостоукладчика с мостом 35,464 (на первых полигонных испытаниях — 34,264)

— мостоукладчика без моста (мостоукладочной машины) 30,271

Мост (мостовая ферма, колейный мостовой блок):

Тип моста Однопролетный, балочный, двухколейный, с нежестким соединением колей между собой

Настил проезжей части: — для гусеничных и колесных машин Деревянные шашки, уложенные в ячейки, и металлический лист с отбуртованными краями отверстий

Соединение колей Обеспечивается четырьмя упругими и восьмью жесткими связями

Вес моста, т 5,193

Основной материал, используемый для изготовления моста Сталь

Грузоподъемность, т 50

Габариты моста, м:

— длина 11,99

— ширина 3,35

— высота моста 0,91

— расстояние между колеями (межколейный просвет) 1,2

— ширина одной колеи моста 1,075

Угол въезда на мост (съезда с моста), град 7,2

Допустимый относительный перекос колей в вертикальной плоскости, м 0,5

Время установки моста на препятствие (в среднем), мин 1-3

Время установки моста на препятствие с превышением берегов (на вертикальную стенку), мин 3-5

Время взятия моста с препятствия, мин 3-10

Перекрываемые мостом препятствия, м:

— ширина рва, канавы, речки с твердым, обрывистым берегом 11

— ширина заболоченного участка 12

Максимально допустимое превышение (эскарп) противоположного берега, м 2,8

Минимальный радиус поворота с мостом, м 7

Укладка моста возможна на местности при подходе к препятствию:

— с подъемом До 15°

— с уклоном До 18°

— с креном До 10°

Максимальный угол подъема (угол проходимости) мостоукладчика с мостом 22°

Максимальный угол спуска мостоукладчика с мостом 22°

Максимально допустимый крен при движении мостоукладчика с мостом 15°

Среднее удельное давление, кг/см^2 0,796

Экипаж (расчет), чел 3

Максимальная скорость движения, км/ч 41

Вооружение:

— зенитный пулемет ДШК, шт. 1

— пистолет-пулемет ППС, шт. 2

— гранаты Ф-1, шт. 15

Боекомплект:

— зенитного пулемета ДШК, патронов 150

— пистолета пулемета ППС, патронов 250

Средства маскировки и имитации Большие дымовые шашки, система дымопуска (термическая дымовая аппаратура ТДА), светомаскировочные устройства СМУ

Литература

1. Галицкий И. П. Дорогу открывали саперы. — М.: ВИ, 1982.

2. Солянкин А.Г., Павлов М.В., Павлов И.В. Отечественные бронированные машины 1941–1945 гг. — М.: Экспринт, 2005.

3. Акт повторных полигонных испытаний мостоукладчика К-67. — М.: в/ч71495, 1951. -46с.

Автор выражает благодарность Н.Г. Топилину, В.А. Белозерову, А.В. Широкову, И.И. Диановой, О.В. Янбековой, С.В. Малине, М.В. Павлову, Л.И. Приходько и Е.А. Шевченко за помощь, оказанную при подготовке статьи.