Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Цигун и Йога Эзотерика

Петр Ильич Кириченко

ПЕРВЫМ ВСЕГДА ТРУДНО:

Боевой путь 1-го танкового Инстербургского Краснознаменного корпуса

Аннотация издательства: 

Эта книга о жестоких, суровых и героических реалиях войны уникальна. Во-первых, личные воспоминания автора — живого свидетеля и непосредственного участника большинства описываемых событий 60–65-летней давности — подкреплены подлинными документами военного времени, многие из которых ранее не публиковались и сохранились лишь в ветеранских архивах. Во-вторых, речь идет о реальной боевой жизни такого своеобразного военного формирования, каким являлся танковый корпус. 1-й танковый корпус был сформирован уже в ходе войны весной 1942 года. Тяжелые летние оборонительные бои 1942 года на Воронежском направлении, участие в историческом контрнаступлении наших войск под Сталинградом зимой 1942/43 года, в Ржевско-Вяземской операции весной 1943 года, в наступательной Орловской операции знаменитой Курской битвы летом 1943 года, в Брянской наступательной операции осенью 1943 года, в Городокской операции зимой 1943 года, в освобождении Белоруссии и Прибалтики летом и осенью 1944 года, в наступлении в Восточной Пруссии зимой и весной 1945 года, завершившемся взятием города-крепости Кенигсберг и сокрушением последнего оплота врага в этом регионе — земландской группировки противника — таков нелегкий, но героический боевой путь корпуса. В связи с появлением танковых корпусов военное командование Красной Армии коренным образом пересмотрело прежние взгляды на планирование и руководство боевыми действиями войск. Глубина наступательных операций потребовала от танкистов особой находчивости, решительности и самоотверженности. Впервые перед вами достоверная история, лишенная приукрашивания или очернения, конъюнктурных искажений или «политкорректных» умолчаний.

Кириченко П. И. 

Первым всегда трудно. Боевой путь 1-го танкового Инстербургского Краснознаменного корпуса. — М. : Яуза, Эксмо, 2007. — 400 с. — (Красная Армия. Лучшие из лучших).

К читателю

Приступая к работе над книгой, предлагаемой Вашему вниманию, автор меньше всего хотел, чтобы описание реальных военно-исторических событий напоминало бездушные штабные донесения, а воспоминания о боевых друзьях — казенные наградные реляции.

В то же время в этом материале нет ни слова вымысла в угоду развлекательности, сенсационности, приукрашивания или, наоборот, очернения реальной действительности. Только фактические события истории одного из первых крупных танковых соединений периода Великой Отечественной войны, только реальные судьбы известных или менее известных участников этих событий.

Что касается географических названий, наименований своих и вражеских воинских частей, то они приведены такими, какими они были в период описываемых событий. Для облегчения привязки описываемых событий к современным географическим картам в конце книги приложен указатель новых наименований географических объектов на территории бывшей Восточной Пруссии. Там, где возможно, автор постарался свести упоминание мелких населенных пунктов к неизбежному минимуму. Исключение сделано для тех событий из истории корпуса, которые недостаточно полно освещались в военно-научных и исторических источниках. В этих случаях отдельные боевые эпизоды рассматриваются как бы через увеличительное стекло, и читатель найдет более подробное упоминание связанных с ними географических и военных объектов. Думается, что эти подробности, приведенные в полном соответствии с подлинными боевыми документами 1-го танкового корпуса, могут представить определенный интерес для исследователей и просто любителей военной истории, краеведов, поисковиков или жителей упоминаемых мест. Тем более что подобную детализацию можно найти только в отдельных архивных документах Министерства обороны РФ, недоступных для большинства читателей, либо в архивных документах Совета московских ветеранов 1-го танкового корпуса, существующих в единственном экземпляре.

Вместе с тем автор стремился, чтобы конкретные факты из истории корпуса воспринимались не в отрыве от общей обстановки на фронтах и в тылу, а в контексте более широкого представления об исторической ситуации, складывавшейся на том или ином этапе Великой Отечественной войны. Этот контекст также присутствует в книге.

В этом смысле история 1-го танкового корпуса особенно примечательна тем, что это был именно первый танковый корпус, первенец мощных танковых соединений, рожденных в Великой Отечественной войне. В его судьбе отразились мучительные искания, удачи и неудачи, трагические ошибки и блестящие находки, которые были связаны с приобретением опыта боевого использования крупных оперативных танковых соединений во Второй мировой войне.

Но не только информация о реальных военных событиях и посильная попытка их авторского анализа являются целью этой книги. Автору хотелось бы также донести до ума и сердца уважаемого читателя мысли и чувства, пережитые в связи с описываемыми событиями их непосредственными свидетелями и участниками, в том числе автором книги. И если по ее прочтении читатель ощутит дыхание времени и прежнее отстраненное его отношение к описываемым историческим событиям как к фактам давно минувших дней хотя бы частично сменится чувством сопричастности к ним, автор будет считать свою задачу выполненной.

Считаю своим долгом выразить глубокую признательность моим однополчанам, ветеранам 1-го танкового корпуса, непосредственным участникам описываемых событий, их близким и родным за ту огромную помощь, которую они оказали автору, поделившись с ним своими личными воспоминаниями, подлинными документами и фотографиями военного времени. Особую благодарность автор приносит:

— Владимиру Васильевичу Буткову, любезно предоставившему автору материалы из сохранившегося семейного архива своего отца, прославленного командира 1-го танкового Инстербургского Краснознаменного корпуса, Героя Советского Союза генерал-полковника Василия Васильевича Буткова;

— Сергею Николаевичу Первушину, бывшему в годы войны фельдшером 190-го медсанбата 1-го танкового корпуса, в течение многих лет ведущему подробную, богато иллюстрированную книгу памяти о людях и событиях из жизни корпуса;

— Валентине Андреевне Седлухе, бывшей связистке 117-й танковой бригады, многолетнему бессменному секретарю Совета московских ветеранов 1-го танкового корпуса, бережно сохранившей в архиве совета бесценные документы и фотографии военного и послевоенного времени и, к сожалению, ушедшей из жизни в период написания этой книги.

1. Рождение корпуса

(Москва — Липецк, апрель 1942 года)

Все началось весной 1942 года. Позади был страшный, трагический сорок первый год. Сотни тысяч смертей, миллионы раненых, замученных и захваченных в плен наших соотечественников. Огромные территориальные потери, уничтоженные города и села, разрушенные заводы и фабрики. Это был год разочарований и утраты многих довоенных иллюзий. Никто из нас, воспитанных в военно-патриотическом духе и героико-романтических представлениях предвоенных лет, не мог ожидать, что за четыре месяца войны враг, захватив многие районы Украины, Белоруссии, Прибалтики, Западной и Центральной России, окажется у самых ворот Москвы.

Но позади была и героическая зимняя кампания 1941-го и начала 1942 года. За четыре месяца зимних боев были разгромлены войска противника под Москвой, изгнаны захватчики из Московской, Тульской и Рязанской областей, освобожден от оккупации ряд районов Ленинградской, Смоленской, Орловской, Курской, Донецкой и других областей страны. Сегодня уже немногие помнят о том, что территория, освобожденная от врага за эти четыре месяца, составляла примерно половину площади тогдашней Германии.

Это был период, когда стало ясно — враг не всесилен, мы можем его побеждать. И вполне понятно, что успех, которого мы добились в зимней кампании, нам хотелось не только закрепить, но и продолжать развивать.

Но наше стремление вести активные наступательные действия на всех оперативных направлениях советско-германского фронта, растянувшегося от Белого до Чёрного моря, привело к распылению наших стратегических резервов. Мы просто-напросто выдохлись. И для того, чтобы начать новый этап наступления, нам нужна была передышка. Нужно было накопить силы, мобилизовать дополнительную численность личного состава, вооружения, военной техники, сформировать новые части и соединения, провести их обучение и боевое слаживание.

Кроме того, полученный боевой опыт показал, что для успешного ведения крупных наступательных операций одних только танков непосредственной поддержки пехоты недостаточно. Тактические танковые части и соединения, привязанные к боевым порядкам пехоты, были скованы в своих действиях, так как вынуждены были передвигаться со скоростью пехотинца.

Дозарезу нужны были в распоряжении командования армий и фронтов крупные высокоманевренные оперативные танковые соединения, способные решать самостоятельные боевые задачи, в том числе в отрыве от общевойсковых частей, и стремительно развивать наступление в глубину обороны противника.

Вообще говоря, идея создания оперативных танковых соединений и их боевого использования как средства ведения крупных наступательных операций была не нова. Она восходила еще к научным трудам по оперативному искусству, разработанным в 30–40-х годах прошлого столетия нашими военными теоретиками Владимиром Кириаковичем Триандафилловым и Михаилом Николаевичем Тухачевским, авторами теории глубокой операции. И первый опыт создания танковых корпусов относится к предвоенному 1938 году.

Однако в конце 1939 года эти корпуса были расформированы.

С чем это было связано?

Даже при самом критическом отношении современных аналитиков к политике коммунистической партии и советской власти в предвоенные десятилетия никто не станет отрицать, что это были годы крупных свершений. Проведенная в небывало короткие сроки индустриализация страны, создание мощной энергетики, новых отраслей машиностроения, развитие сырьевой базы, металлургии, строительство гигантских промышленных предприятий создали качественно новую экономическую обстановку в стране. Вместе с этим у руководства страны, да и у простых людей возникла уверенность в том, что нам по плечу любые, самые масштабные задачи. Эти чувства современников в очень эмоциональной форме выразил великий Маяковский:

Я планов наших люблю громадьё, 
Размаха шаги саженьи!

В этих условиях у многих укоренилась привычка подходить к решению важнейших вопросов с максималистских позиций, порой граничащих с гигантоманией. Не исключением был и тогдашний подход нашего военного руководства к формированию танковых корпусов. Была утверждена организационно-штатная структура этих корпусов с огромным количеством вооружения и военной техники (660 танков, 118 орудий) и соответствующими размерами тыловых служб. В результате этого соединения оказались слишком громоздкими и трудно управляемыми. Разбросанные на большой территории, лишенные надежной радиосвязи части и подразделения корпуса утрачивали качество единого военного организма, подчиненного воле командира соединения. Насколько это неприемлемо для конкретных условий военных действий, наглядно продемонстрировал опыт советско-финляндской войны 1939–1940 годов. Кроме того, принятая структура корпусов не была увязана с реальными возможностями нашей промышленности.

Но вместо того, чтобы решить проблему за счет оптимизации организационно-штатной структуры корпусов, мы, со свойственным нам радикализмом, шарахнулись в другую сторону и в 1939 году вообще расформировали танковые корпуса.

Небезынтересно отметить, что идея создания крупных оперативных танковых соединений еще до Второй мировой войны стала известна военному руководству Германии и была оценена им по достоинству. Это произошло в тот период, когда Германия, которой по Версальскому соглашению 1919 года запрещалось иметь свои танковые войска, по негласной договоренности с правительством СССР тайно готовила своих танковых специалистов на базе будущего Казанского танкового училища. В числе этих специалистов был и Хейнц Вильгельм Гудериан, впоследствии ставший крупным танковым военачальником вермахта, одним из активных сторонников создания танковых корпусов в фашистской Германии.

Уже в начале Второй мировой войны вермахт располагал танковыми корпусами оптимального состава, имевшими по штату в общей сложности около 500 танков и штурмовых орудий. Одним из таких корпусов в начале войны командовал и сам генерал X. В. Гудериан. Таким образом, Германия опередила нас в практическом оснащении армии танковыми корпусами.

И вот весной 1942 года Генеральный штаб Красной Армии во главе с одним из наиболее квалифицированных военных специалистов страны Маршалом Советского Союза Борисом Михайловичем Шапошниковым вновь вернулся к рассмотрению вопроса о формировании танковых корпусов.

К этому времени в стране, в ее глубинке совершалось настоящее чудо. Благодаря четкой работе нашего государственного механизма, феноменом которого было эффективное руководство со стороны такой мощной политической организации, какой являлась тогда коммунистическая партия, удалось в кратчайшие сроки буквально из-под носа у противника перебросить на восток огромные производственные мощности наших западных и центральных районов. Не меньшим чудом стала быстрая ассимиляция эвакуированных предприятий на новом месте, перевод их и всей остальной промышленности на военные рельсы. Эти радикальные меры, помноженные на вдохновенный, самоотверженный, без преувеличения, подвижнический труд наших конструкторов, технологов, ученых, производственных рабочих, быстро материализовались в сотнях, тысячах, десятках тысяч новых самолетов, танков, артиллерийского и стрелкового оружия, боеприпасов. Достаточно вспомнить, какими темпами наращивался выпуск танков. Уже в первый год войны было изготовлено 6500 танков. На 1942 год предусматривался рост их производства в 3,7 раза, причем удельный вес новейших танков Т-34 составлял 66% от общего количества выпускаемых танков.

Небывало быстрый рост военного производства вливал новые мощные силы в нашу армию, давал возможность не только восстановить те огромные потери, какие были нами понесены в начальный период войны, но и резко повысить могущество наших вооруженных сил.

В этих условиях Главным Автобронетанковым управлением под руководством начальника управления генерал-лейтенанта танковых войск Якова Николаевича Федоренко и начальника штаба генерал-майора танковых войск Василия Васильевича Буткова были выполнены расчеты и обоснования новой организационно-штатной структуры танковых корпусов.

На этот раз требования к боевой мощи корпусов, их высокой маневренности и управляемости были оптимизированы, в том числе с учетом реальных возможностей нашей промышленности, сложившихся к весне 1942 года.

Предложения, разработанные ГАБТУ КА, были рассмотрены и приняты Наркоматом обороны. 31 марта 1942 года народным комиссаром обороны Иосифом Виссарионовичем Сталиным была подписана директива № 742218 о формировании 25 танковых корпусов — 14 в распоряжении Ставки Верховного Главнокомандования и 11 в распоряжении фронтов.

В те суровые времена директивы исполнялись оперативно, и буквально на следующий день, 1 апреля 1942 года, было начато ускоренное формирование нашего 1-го танкового корпуса.

Первым командиром корпуса был назначен герой обороны Москвы, родоначальник танковой гвардии, бывший командир 1-й гвардейской танковой бригады генерал-майор танковых войск Михаил Ефимович Катуков.

Уже к тому времени он был поистине легендарной личностью. Ровесник века, крестьянский сын, он с юношеских лет волею судьбы был вовлечен в круговорот военных событий. Совсем молодым парнишкой ему довелось участвовать в боях красногвардейцев в Москве в 1917 году. В Гражданскую войну в отрядах Красной Армии он участвует в военных действиях против белополяков, банд Булак-Булаховича, Савинкова и других врагов молодой Советской республики. Ему повезло служить и учиться военному делу под руководством таких незаурядных людей, как Михаил Николаевич Тухачевский, Михаил Васильевич Фрунзе, Степан Сергеевич Вострецов, Ян Францевич Фабрициус, Константин Константинович Рокоссовский.

В первые же дни Великой Отечественной войны М. Е. Катуков, командуя 20-й танковой дивизией 9-го механизированного корпуса генерала К. К. Рокоссовского, проявил себя как мастер неожиданных тактических приемов борьбы, позволивших нанести ощутимый урон превосходящим силам противника. Танковые засады на пути вражеских войск, рвавшихся к Новоград-Волынскому, ложные, «кочующие» артиллерийские батареи и другие сюрпризы, подготовленные М. Е. Катуковым, сбивали с толку противника, часто ставили его в тупик и не давали ему возможности эффективно использовать свое численное превосходство.

В октябре 1941 года, когда танковые соединения Гудериана, прорвав оборону войск Брянского фронта и захватив Орёл, стремительно — по 80–90 км в сутки — двигались на Москву, полковник М. Е. Катуков силами своей 4-й танковой бригады сумел остановить наступление противника под Мценском (см. схему 1).

Поражает эффективность действий подразделений подчиненной ему бригады. Батальон тяжелых танков под командованием капитана Анатолия Анатольевича Рафтопулло уничтожил 43 вражеских танка. Один только экипаж старшего лейтенанта Ивана Тимофеевича Любушкина, находясь в засаде в районе села Первый Воин южнее Мценска, уничтожил 9 танков и до роты пехоты противника. Экипаж лейтенанта Дмитрия Фёдоровича Лавриненко за 4 дня боев уничтожил 16 танков противника.

Стабильность высоких боевых результатов 4-й танковой бригады стала предметом особого внимания высшего командования. В приказе народного комиссара обороны № 337 от 11 ноября 1941 года было отмечено:

«...в результате ожесточенных боев бригады с 3-й и 4-й танковыми дивизиями противника фашисты потеряли 133 танка, 49 орудий, 8 самолетов, 15 тягачей с боеприпасами, 6 минометов и другие средства вооружения. Потери 4-й танковой бригады исчисляются единицами».

Это казалось почти невероятным. Особенно если вспомнить, что 4-я танковая бригада имела в своем составе всего 49 танков и 16 зенитных орудий. Такой выдающийся результат боевых действий объяснялся в первую очередь незаурядными командирскими способностями командира бригады.

Высокое полководческое искусство командира 4-й танковой бригады, сумевшего в этих боях переиграть немецкого танкового зубра X. В. Гудериана, было по достоинству оценено высшим военно-политическим руководством страны.

«У Катукова прорезался полководческий зуб», — заявил в беседе с начальником Главного Автобронетанкового управления генералом Я. Н. Федоренко Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин.

Постановлением СНК СССР от 10 ноября 1941 года М. Е. Катукову было присвоено воинское звание генерал-майора танковых войск, а его 4-я танковая бригада упомянутым выше приказом НКО № 337 от 11 ноября 1941 года была преобразована в 1-ю гвардейскую танковую бригаду.

За успешные действия под Орлом и Мценском 32 солдата и офицера 4-й танковой бригады были награждены боевыми орденами. К присвоению звания Герой Советского Союза были представлены капитан А. А. Рафтопулло, старший лейтенант И. Т. Любушкин и лейтенант Д. Ф. Лавриненко. К сожалению, легендарному герою Дмитрию Лавриненко это звание в годы войны так и не было присвоено. Высшее командование не поверило, что один экипаж может уничтожить 37 танков противника (такое количество было на счету у него к декабрю 1941 года). Командование Западного фронта приказом № 0437 от 22 декабря 1941 года представило его к награждению орденом Ленина. Но и эту награду Дмитрий Фёдорович не получил, так как погиб 19 декабря у деревни Горюны на Волоколамском шоссе. К этому времени он уничтожил еще 15 вражеских танков, доведя общий боевой счет до 52 танков — беспрецедентный результат для танкового экипажа за все годы войны. Справедливость восторжествовала лишь через 58 лет. Указом Президента Союза Советских Социалистических Республик от 5 мая 1990 года Дмитрий Фёдорович Лавриненко был посмертно удостоен звания Герой Советского Союза.

Но вернемся к ноябрю 1941 года, дням, когда на полях Подмосковья рождалась танковая гвардия.

В период начатого 15 ноября 1941 года генерального наступления противника на Москву 1-я гвардейская танковая бригада генерала М. Е. Катукова была брошена на особо опасное истринское направление. И здесь ей удалось нанести большой ущерб противнику, максимально сохранив свои силы. За две недели вражеского наступления бригада уничтожила 106 танков, 16 тяжелых и 37 противотанковых орудий и много другого оружия противника, лишившись всего 7 танков. Из подбитых противником 33 танков 26 были тут же восстановлены и возвращены в строй ремонтниками бригады.

Несмотря на колоссальные усилия противника, сосредоточившего свои основные резервы на московском оперативном направлении, его «генеральное» наступление к началу декабря захлебнулось.

5 декабря 1941 года началось наше историческое московское контрнаступление. Генерал М. Е. Катуков возглавил подвижную группу Западного фронта в составе 1-й гвардейской и 17-й танковых бригад, 40-й стрелковой бригады и 89-го отдельного танкового батальона (см. схему 2).

Преодолевая упорное сопротивление противника, группа вышла в тыл истринской группировки противника и 20 декабря овладела Волоколамском.

И снова, как и в предшествующих оборонительных боях, потери противника генерала Катукова намного превысили потери его подвижной группы. Некоторые эпизоды этих боев получили международный резонанс. Так, экипаж танка КВ под командованием лейтенанта Павла Даниловича Гудзя в составе 89-го отдельного танкового батальона в бою на подступах к Волоколамску уничтожил 10 танков, 4 противотанковых орудия и несколько десятков солдат и офицеров противника. Его танк получил 29 вмятин, но остался полностью боеспособным и продолжал вести бой, обратив в бегство еще 8 фашистских танков. Все члены экипажа были награждены, в том числе лейтенант П. Д. Гудзь, орденом Ленина.

Об этом беспримерном подвиге наших танкистов рассказал на массовом митинге в Лондоне в начале февраля 1942 года руководитель советской профсоюзной делегации, председатель ВЦСПС Николай Михайлович Шверник. Он говорил:

«На одном из участков Западного фронта танк лейтенанта Гудзя спешил на поддержку атаки пехоты. Завязался горячий бой одного советского танка с 18 фашистскими. Один против 18. Советский танк методически выводил из строя один танк за другим. Вскоре на поле боя уже насчитывалось 10 сожженных и подбитых немецких машин. Тем временем наши славные пехотинцы наседали на врага, который не выдержал натиска и побежал. Танк преследовал отступающих, давил их гусеницами и расстреливал из пулемета. На поле боя осталось до 400 гитлеровских бандитов, которые никогда не увидят не только Москвы, но и Берлина. Несмотря на полученные танком 29 вмятин, героический экипаж машины оставался до конца боя, блестяще поддерживая пехоту».

В печати сообщалось также, что после рассказа Н. М. Шверника об этом подвиге советских танкистов в британском парламенте английские парламентарии, известные своей консервативностью, нарушив вековые традиции, приветствовали это сообщение стоя.

Столь успешные действия войск, руководимых М. Е. Катуковым, как в обороне, так и в наступлении, не в последнюю очередь объяснялись неординарностью и эффективностью применяемых им тактических приемов борьбы, глубоким знанием и мастерским использованием боевых возможностей наших танков.

Поэтому было вполне естественным решение Ставки Верховного Главнокомандования поручить формирование первого танкового корпуса именно М. Е. Катукову.

Таким образом, итог заочной дуэли двух выдающихся танковых военачальников — Гудериана и Катукова — был подведен верховными главнокомандующими враждующих сторон: Гудериан приказом Гитлера был надолго отстранен от своих служебных обязанностей, а Катуков по решению Сталина был повышен в воинском звании и назначен командиром 1-го танкового корпуса.

К формированию корпуса Михаил Ефимович приступил 1 апреля 1942 года. Свой штаб он разместил в тогдашнем Подмосковье на территории Серебряного Бора, который сейчас принадлежит городскому району Хорошёво-Мневники Северо-Западного административного округа города Москвы. Его 1-я гвардейская танковая бригада целиком вошла в состав 1-го танкового корпуса и была дислоцирована вблизи Хорошёвского шоссе. Для ее доукомплектования среди других машин прибыли танки, приобретенные на средства Осоавиахима.

В Спасских казармах формировалась предназначенная для нашего корпуса 1-я мотострелковая бригада.

Через несколько дней формирование корпуса было перенесено ближе к району предстоящих боевых действий в г. Липецк, куда стягивались остальные части корпуса: 89-я бригада тяжелых танков KB, 49-я танковая бригада Т-34, 307-й гвардейский минометный дивизион, 10-й отдельный разведывательный батальон, 110-я полевая танкоремонтная база.

Обстановка на фронте поджимала, времени на формирование, сколачивание и боевую подготовку корпуса было отведено очень мало. И уже к маю 1942 года 1-й танковый корпус был передислоцирован в район г. Ливны и из Резерва Верховного Главнокомандования передан в подчинение Брянскому фронту, где новорожденному соединению предстояло принять свое боевое крещение.

Как сложится его боевая судьба? Насколько эффективным окажется это новое формирование? Оправдает ли оно возложенные на него надежды? Этого тогда еще никто не знал.

2. Воронежские страдания

(Брянский фронт, 30 июня — 20 августа 1942 года)

Обстановка, в которой 1-му танковому корпусу пришлось принять свое боевое крещение, оказалась крайне неблагоприятной.

Гитлер, взбешенный крупными неудачами вермахта в зимней кампании 1941/1942 года, одним махом сместил с постов 35 генералов и маршалов, включая главкома сухопутных войск фельдмаршала Вальтера фон Браухича, и с этого времени стал лично руководить сухопутными войсками. И, надо отдать ему должное, как организатор он оказался на высоте. К весне 1942 года в короткие сроки, используя относительное затишье на советско-германском фронте и отсутствие второго фронта на Западе, мобилизовав ресурсы всей подвластной ему Европы — людские, материальные, финансовые, производственные, вместе со своими военными союзниками — Италией, Венгрией и Румынией — он сумел уже к весне 1942 года сосредоточить на Восточном фронте внушительные силы. Они намного превысили даже те, с которыми Германия начала войну против нас в июне 1941 года. Так, к маю 1942 года на советско-германском фронте противником были сосредоточены более 6 миллионов человек, 57 тыс. орудий и минометов, свыше 3200 танков и штурмовых орудий, 3400 боевых самолетов. (Для сравнения — в июне 1941 года на Восточном фронте противник имел 5 миллионов человек, 47 тыс. орудий и минометов, 2800 танков и штурмовых орудий.) Это позволило врагу весной 1942 года вновь овладеть стратегической инициативой.

Отразив предпринятую нами в мае 1942 года неудачную попытку вернуть Харьков, оккупированный фашистами еще в октябре 1941 года, противник нанес нам мощный ответный удар. Врагом была окружена и разгромлена большая группировка войск Южного и Юго-Западного фронтов в районе Барвенково. Это была одна из самых чувствительных потерь наших войск за весь первый период Великой Отечественной войны.

5 июля наши войска после 250-дневной героической обороны оставили Севастополь.

На московском направлении противник удерживал выгодный Ржевско-Вяземский плацдарм, и наше высшее военно-политическое руководство предполагало, что именно отсюда последует главный удар противника в летней кампании 1942 года. Соответственно, на этом направлении Верховным Главнокомандованием были сосредоточены наши главные силы.

Однако противник поступил по-другому. Наученный горьким опытом зимней кампании, Гитлер понимал, что Москву мы будем защищать с особым упорством, стоять насмерть. Кроме того, убедившись, что первоначально намеченной молниеносной войны не получится, он задумался над более далекой стратегической перспективой и рассчитал, что для ведения длительной войны ему потребуются огромные ресурсы горючего, сырья и продовольствия, которых у него не было. Единственно возможным их источником он считал южные районы Советского Союза — Украину, Поволжье, Кавказ. Поэтому для главного удара в летней кампании 1942 года противник избрал южное направление.

В рамках этого стратегического решения в числе основных направлений для летнего наступления он выбрал воронежское и сталинградское. Для осуществления этого замысла гитлеровское командование выделило около 900 тысяч солдат и офицеров, 1200 танков, свыше 17 тысяч орудий и минометов, 1640 боевых самолетов. Были созданы две группы армий, представлявших собой организационный эквивалент нашим фронтам, — группа армий «А» под командованием фельдмаршала В. Листа и группа армий «Б» под командованием фельдмаршала Ф. фон Бока.

В группу армий «А» вошли 11-я и 17-я полевые, 1-я танковая армии немцев и находившаяся на подходе 8-я итальянская армия. Группа предназначалась для нанесения удара по Северному Кавказу.

Группу армий «Б» составили две немецкие полевые армии (2-я и 6-я), 4-я танковая армия и 2-я венгерская армия. Задачей группы было наступление на воронежском направлении и южнее. Для действий непосредственно на воронежском направлении в составе группы армий «Б» была создана армейская группа «Вейхс», названная по имени ее командующего генерал-фельдмаршала М. фон Вейхса. В эту группу вошли немецкие 2-я полевая и 4-я танковая армии и 2-я венгерская армия (см. схему 3).

По замыслу немецко-фашистского командования, летняя кампания планировалась им в виде ряда последовательных операций, взаимосвязанных между собой.

Первая операция (условное наименование «Блау») должна была осуществляться на воронежском направлении ударом армейской группы «Вейхс» из района северо-восточнее Курска на Воронеж и 6-й армии из района Волчанска на Острогожск.

В дальнейшем, по овладении Воронежем и восточным берегом Дона, планировалось проведение второй операции (условное наименование «Клаузевиц»), имевшей целью окружение войск Юго-Западного фронта в районе Кантемировки силами группы «Вейхс» и 1-й танковой армии из группы «А». В последующем намечалось быстрое развитие успеха в направлении на Сталинград и Северный Кавказ.

И вот 28 июня 1942 года мощная лавина танков, мотопехоты и кавалерии группы «Вейхс», сопровождаемая тучами самолетов, двинулась из района восточнее Курска в направлении Воронежа.

Задача отражения этого наступления и разгрома армейской группы «Вейхс» была возложена Ставкой на Брянский фронт.

Нужно сказать, что в тот период Брянский фронт по составу собственных и приданных сил и средств был не слабее группы «Вейхс». К началу наступления противника на воронежском направлении в состав Брянского фронта входили четыре общевойсковые армии во главе с известными командармами — 3-я (генерал-лейтенант Павел Петрович Корзун), 13-я (генерал-майор Николай Павлович Пухов), 40-я (генерал-лейтенант артиллерии Михаил Артемьевич Парсегов) и 48-я (генерал-майор Григорий Алексеевич Халюзин).

В распоряжении фронта была 2-я воздушная армия, возглавляемая таким признанным асом, как генерал-майор Степан Акимович Красовский, российский авиатор первой волны, летавший на аэропланах и командовавший авиационными подразделениями еще в Первую мировую войну.

И наконец, фронт располагал мощным танковым кулаком. В составе танковых сил фронта были два своих новеньких, только что с иголочки, танковых корпуса. Одним из них, как упоминалось выше, был 1-й танковый корпус генерал-майора танковых войск Михаила Ефимовича Катукова. Другим был 16-й танковый корпус генерал-майора Михаила Ивановича Павелкина. В дополнение к ним имелись девять отдельных танковых бригад. Кроме того, Ставка передала в оперативное подчинение Брянского фронта два новых танковых корпуса Юго-Западного фронта — 4-й (генерал-майор танковых войск Василий Александрович Мишулин) и 24-й (генерал-майор танковых войск Василий Михайлович Баданов), а из своего оперативного резерва — 17-й танковый корпус (генерал-майор танковых войск Николай Владимирович Фекленко). В последующем в ходе операции к ним добавилась еще только что сформированная 5-я танковая армия (генерал-майор танковых войск Александр Ильич Лизюков).

Таким образом, Брянский фронт располагал достаточными силами для того, чтобы не только остановить группу «Вейхс», но и разгромить ее основные силы, прорвавшиеся в глубину нашей обороны.

Однако этого не произошло.

Чем это объяснить?

К причинам объективного характера следует отнести то обстоятельство, что фронт действовал в условиях жесткого цейтнота: Курск и Воронеж разделяли всего двести с небольшим километров. Времени и пространства для тщательной подготовки оборонительной операции оставалось мало.

Но все же главные причины носили субъективный характер. В своих воспоминаниях начальник штаба Брянского фронта генерал Михаил Ильич Казаков так и пишет: «Истинные же причины неудачи, на мой взгляд, были в другом: в неумении».

И в самом деле, командующий войсками Брянского фронта генерал-лейтенант Филипп Иванович Голиков и его самокритичный начальник штаба, как, впрочем, и другие военачальники того периода, не имели опыта боевого использования крупных оперативных танковых соединений. Овладение этим непростым искусством пришло позднее и, как мы увидим, далось нелегко.

К тому же некоторые наши командармы оказались не на должной высоте при анализе сложившейся оперативной обстановки. В тех же воспоминаниях генерала Казакова мы можем найти следующие, достаточно красноречивые сведения:

«Из захваченной нами директивы командира 40-го танкового корпуса немцев мы узнали, что противник намеревается начать наступление... Штаб фронта, армейские штабы и войска готовились к этому. Тщательно отрабатывали взаимодействие, особенно на стыке 13-й и 40-й армий (как оказалось впоследствии — недостаточно «тщательно». — Прим. авт.). Командарм-40 М. А. Парсегов — человек увлекающийся, у него порой не хватало терпения на детальный анализ обстановки. Мне и сейчас помнится один его разговор с командующим фронтом.

— Как оцениваете свою оборону? — спросил Ф. И. Голиков.

— Мышь не проскочит, — уверенно ответил командарм».

Что же произошло на самом деле? Начав свое наступление 28 июня, армейская группа «Вейхс» нанесла удар именно в стык наших 13-й и 40-й армий. Главный удар наносила 4-я танковая армия генерал-полковника Германа Гота южнее железной дороги Курск — Воронеж с задачей выйти к Дону.

Южнее войска 2-й венгерской армии под командованием генерал-полковника Яны рвались к Старому Осколу. Севернее наступал 55-й армейский корпус.

В первый же день наступления противник сумел прорвать оборону наших стрелковых дивизий юго-западнее Ливен. Вопреки прогнозу генерала Парсегова проскочила довольно крупная «мышь» в составе 45-й и 95-й пехотных, 9-й танковой и одной моторизованной дивизий противника. К исходу 29 июня, наращивая удар, противник уже продвинулся в глубину нашей обороны на 40 км, нарушил управление войсками 13-й и 40-й армий и вышел на рубеж Луговой (30 км юго-восточнее Ливен), Евланово, Комарницкое, Вышне-Кобылье, Кузьмодемьянское. Две танковые группы выдвинулись в районы Красной Поляны, Панского, Среднего Расховца, имея мотопехоту в районе Никольского, Вышне-Кобыльего. Отсюда противник намеревался продолжать развивать наступление на Воронеж.

Спасти положение мог только массированный удар по флангам наступающей группировки противника совместными усилиями всех танковых корпусов и бригад, имевшихся в распоряжении Брянского фронта. Однако сделать это командованию фронта не удалось. Танковые соединения и части прибывали и вводились в сражение разновременно, поодиночке, а порой и по кускам. Решение масштабной задачи по уничтожению всей прорвавшейся группировки противника сменилось решением частных задач по закрытию отдельных брешей, образовавшихся в обороне общевойсковых армий. Таким образом, заложенный в танковых корпусах потенциал оперативного наступательного средства не был использован, и противник имел возможность расправляться с нашими танковыми соединениями по частям.

Конечно, это были крайне невыгодные условия для 1-го танкового корпуса. Тем не менее даже в этих неблагоприятных условиях танкисты и мотострелки нашего корпуса проявили себя с самой лучшей стороны.

На следующий день после начала наступления противника и продвижения его в глубину нашей обороны 1-й танковый корпус получил боевую задачу — действуя со стороны Ливен в южном направлении, нанести удар во фланг и тыл наступающему противнику и приостановить его движение на восток и северо-восток.

В ночь на 30 июня корпус начал выдвижение из района Ливен в направлении Муравского Шляха, Опытного Поля, Баранчика. В районе Опытного Поля, что в 35 километрах южнее Ливен, корпус вступил в соприкосновение с 88-й пехотной дивизией и поддерживающими ее танками, противника. Развертывание частей корпуса из походной колонны в боевой порядок проходило под огнем артиллерии, танков и под ударами немецкой и итальянской авиации.

Завязался встречный бой. В этом тяжелом столкновении погиб уже известный читателю герой битвы под Москвой, один из лучших танкистов 1-й гвардейской танковой бригады, Герой Советского Союза Иван Любушкин.

В течение 30 июня и 1 июля части корпуса вели почти непрерывные ожесточенные бои.

На подступах к опорному пункту Муравский Шлях бой вела 1-я гвардейская танковая бригада, против которой противник бросил до двух полков пехоты и до пятидесяти танков. Их наступление поддерживалось полусотней самолетов, беспрерывно бомбивших боевые порядки бригады.

В районе населенного пункта Опытное Поле с противником встретилась 49-я танковая бригада. К 18 часам, ломая сопротивление противника, бригада овладела этим населенным пунктом.

К исходу дня, нанеся противнику немалый ущерб в живой силе и технике, бригады вышли на рубеж высот севернее Студёного, фронтом на юг, имея в виду с утра 1 июля продолжить выполнение задачи.

В течение дня 1 июля ожесточенные бои продолжались.

1-я гвардейская танковая бригада овладела населенным пунктом Покровское и продолжала наступать на Муравский Шлях.

49-я танковая бригада, разгромив до полка пехоты 88-й пехотной дивизии противника, продолжала наступать на Студёный. Противник отвечал огнем артиллерии из района Баранчика и Муравского Шляха, корректируемым с аэростата.

1-я мотострелковая бригада вела упорные бои в районе Баранова, где ее контратаковал противник силами трех пехотных батальонов, поддержанных группой в два десятка танков. Заняв оборону по восточному берегу реки Мокричек, бригада остановила продвижение противника.

Большие потери были нанесены противнику тремя залпами «катюш», произведенными 307-м отдельным гвардейским минометным дивизионом.

В результате двухдневных боев части корпуса, нанося противнику потери и нарушая управление его войсками, внесли дезорганизацию в его действия. В результате наступление гитлеровцев на этом участке было остановлено, враг на север не прошел.

Однако его ударные соединения, действовавшие южнее против войск 13-й армии, продолжали двигаться на восток.

Корпус получил новый приказ: сдать свой участок пехоте на рубеже Бараново, Баранчик, совершить маневр на юго-восток, по направлению к населенному пункту Волово, и, поступив в распоряжение 13-й армии, удерживать рубежи между реками Кшень и Олым, не давая гитлеровцам расширять прорыв в северном направлении.

Оставив в заслоне 44-ю мотострелковую бригаду и прикрываясь танковым арьергардом 49-й танковой бригады, корпус не заметно оторвался от противника и совершил марш к новым пунктам сосредоточения.

В 6 часов утра 2 июля части корпуса с ходу вступили в бой с частями 385-й немецкой пехотной дивизии, которые севернее деревни Калиновка форсировали реку Кшень, вышли в район Турчанинова, Алексеевки, Захарова, стремясь развить успех в восточном и северо-восточном направлениях.

Особенно ожесточенная схватка завязалась в районе населенного пункта Огрызково. Вступив во встречный бой с переправившимися через реку Кшень частями 385-й пехотной дивизии противника, танкисты 89-й танковой бригады нанесли им огромный ущерб и вновь отбросили их на западный берег реки. К исходу дня, уничтожив до 500 солдат и офицеров противника, 9 вражеских танков, 52 пушки, 4 миномета, 4 пулемета, 16 автомашин, 2 штабных автобуса, 5 тягачей и 25 лошадей, бригада заняла рубеж Гордеевка, Елизаветинка, Ломигоры.

1-я гвардейская танковая бригада в течение дня вела бои с противником в районе деревни Мишино. За день бригадой было уничтожено до батальона пехоты противника, вражеский броневик, два тяжелых орудия с тягачами, два противотанковых орудия и два миномета.

Арьергард 49-й танковой бригады (шесть танков и взвод автодесантной роты), сдерживая с утра 2 июля наступление противника из района Муравского Шляха на Баранчик, к 19 часам уничтожил более двух рот пехоты противника, шесть вражеских танков и четыре противотанковых орудия. Отразив наступление противника и обеспечив этим прикрытие передислокации основных сил бригады, арьергард прибыл к 22 часам 2 июля к месту сосредоточения 49-й танковой бригады в районе Юрских Дворов.

В результате решительных действий частей 1-го танкового корпуса продвижение войск противника, понесшего ощутимые потери, было приостановлено.

В ночь на 3 июля 89-я танковая бригада, оставив одну танковую роту для усиления 676-го стрелкового полка 15-й стрелковой дивизии в районе Гордеевки, Елизаветинки, главными силами при поддержке 321-го стрелкового полка 15-й стрелковой дивизии нанесла удар в направлении на Мишино, Турчаниново, имея дальнейшую задачу овладеть Замарайкой. К 17 часам бригада овладела деревней Мишино. Потери, нанесенные противнику, были весьма чувствительными: 385-я пехотная дивизия вермахта потеряла около полка пехоты и два артиллерийских дивизиона. Один только экипаж лейтенанта Богомолова уничтожил два танка, два противотанковых орудия, три миномета и расстрелял около роты гитлеровцев.

Незабываемый, яркий подвиг величайшего мужества и самоотверженности совершил в этом бою командир взвода 203-го танкового батальона 89-й танковой бригады лейтенант Слюсарев. Лишившись в бою части руки и части ноги, истекая кровью, он нашел в себе силы продолжать бой. От огня его танка КВ противник потерял 4 пушки, 2 миномета и до эскадрона кавалерии. И лишь после выхода из строя всего экипажа танка офицер-герой не смог продолжить бой. Его ранение оказалось слишком тяжелым, и утром 4 июля он скончался. Похоронен был он в деревне Юрское. Позднее его останки были перезахоронены в селе Гатище Липецкой области.

За самоотверженные действия в бою у деревни Мишино Митрофану Григорьевичу Слюсареву Указом Президиума ВС СССР от 14 февраля 1943 года было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Он был первым из плеяды Героев Советского Союза, получивших это высокое звание, сражаясь в рядах 1-го танкового корпуса. Что за человек был лейтенант Слюсарев ? Митрофану Григорьевичу шел 31-й год. Уроженец села Белогорье Подгоренского района Воронежской области, он не собирался стать военным и хотел заниматься мирной профессией. Пройдя еще до войны в 1932–1934 годах срочную службу в Красной Армии, он вернулся домой, работал трактористом в совхозе, шофером и механиком гаража в г. Миллерово Ростовской области. В 1939 году стал членом ВКП(б). Но как только началась война, он, как и большинство его сверстников, вновь был призван в армию и, пройдя ускоренную подготовку, стал офицером. На фронте проявились его высокие нравственные качества. Друзья-танкисты сразу же прониклись уважением к этому основательному и надежному человеку, волевому офицеру и умелому командиру взвода. Выражением глубокого уважения и доверия к нему явилось избрание его парторгом танковой роты.

У погибшего героя осталась семья в г. Миллерово (по ул. Шевченко, д. 92). И если кому-нибудь из его ныне живущих родных попадутся на глаза эти строки, хочу им сказать: и сегодня, спустя более шести десятков лет после гибели вашего отца, деда или прадеда, память о нем у ветеранов жива, как о достойнейшем человеке, мужественном бойце и патриоте. Вы можете им по праву гордиться!

Но вернемся к событиям, разворачивавшимся в полосе действий 15-й стрелковой дивизии 13-й армии совместно с частями 1-го танкового корпуса.

Пытаясь восстановить положение, противник с утра 3 июля силами до полка пехоты форсировал реку Кшень в районе Ольхова Луга и к исходу дня вновь овладел Огрызковом и Пожидаевкой.

С утра 4 июля вновь возобновился бой за Огрызково. На участке 1-й гвардейской танковой бригады противник повел наступление из Пожидаевки. Несмотря на сильный огонь противника и проливной дождь, корпус сумел нанести стремительный и мощный контрудар, выбил немцев из населенных пунктов Огрызково, Новая Жизнь, Бобровка и отбросил их на западный берег реки.

После прихода на этот рубеж частей 1-й гвардейской и 15-й стрелковых дивизий обстановка на этом участке стабилизировалась.

Пока части 1-го танкового корпуса генерала Катукова, действовавшие со стороны северного фланга наступающих войск противника, сдерживали его продвижение в районе Огрызкова, действия 16-го танкового корпуса генерала Павелкина в районе Волова оказались менее удачными.

Уже на второй день наступления противник обошел бригады Павелкина с юга и отрезал их от тыловых коммуникаций. За три дня боев 16-й танковый корпус потерял более сотни боевых машин, а его 109-я танковая бригада оказалась окруженной противником. Это не позволило 16-му танковому корпусу соединиться с частями 1-го танкового корпуса. Задача отсечения совместными усилиями 1-го и 16-го танковых корпусов группировки противника в междуречье Кшени и Олыма от своих тылов и от соседей оказалась невыполненной.

Еще тяжелее сложилась обстановка для танковых корпусов, действовавших на правом фланге наступающей группировки противника.

Прорвав оборону 40-й армии, танковые дивизии 48-го германского танкового корпуса 4-й танковой армии продвинулись в район Горшечного. Для разгрома этой группировки противника Ставка ВГК рекомендовала Голикову сосредоточить в районе Горшечного усилия переданных ему в оперативное подчинение 4, 24 и 17-го танковых корпусов. Все три корпуса объединили в оперативную группу, командование которой было возложено на начальника Главного автобронетанкового управления генерал-лейтенанта Я. Н. Федоренко, специально прибывшего на фронт для оказания помощи в организации боевых действий танковых соединений.

План действий был таков: 4-й и 24-й танковые корпуса должны были нанести удар на Горшечное из района Старого Оскола, а 17-й танковый корпус — из района Касторной.

Танковое сражение началось во второй половине 30 июня.

4-й танковый корпус генерал-майора В. А. Мишулина, перейдя в наступление из района Старого Оскола, к исходу дня достиг Горшечного, разгромив здесь передовые части противника.

Однако 24-й танковый корпус генерала В. М. Баданова вместо перехода в наступление совместно с бригадами Мишулина получил задачу оборонять район Старого Оскола и не допустить прорыва противника на юг.

17-й корпус генерал-майора Н. В. Фекленко нанес удар на Горшечное силами всего одной бригады из района Орехова. Остальные соединения и части корпуса еще выдвигались в исходный район для наступления.

К сожалению, удар 4-го и 17-го танковых корпусов пришелся не по флангам и тылу главных сил 48-го танкового корпуса противника, а по его разведывательным и передовым частям. Это позволило противнику 1 июля обойти Горшечное главными силами с севера и юга и к исходу дня выйти на рубеж Орехова, Ясенков, Богородицкого. Вышедшие в район Горшечного 102-я бригада 17-го танкового корпуса и главные силы корпуса Мишулина оказались в окружении. Двое суток дрались танкисты в кольце, отрезанные от своих тылов, под постоянной бомбежкой безраздельно господствовавшей в небе авиации противника. И лишь в ночь на 3 июля остаткам бригад удалось прорваться на восток и выйти в расположение своих войск.

Тяжелое положение танкистов усугублялось еще и тем, что командующий фронтом генерал Голиков, вместо организации взаимодействия общевойсковых соединений с танковыми корпусами, принял решение отвести части 40-й армии на новый рубеж. И хотя Ставка запретила отвод и указала Голикову на недопустимость потери связи 40-й армии с танковыми корпусами, взаимодействие так и не было организовано.

Тем временем войска 4-й танковой армии противника, продолжая наступление, 4 июля вышли на подступы к Воронежу. Остановить их было некому — три резервные общевойсковые армии, выдвигаемые Ставкой на левый берег Дона в район Задонска, Клетской (90 км северо-западнее Воронежа), развернуться не успевали. Только что сформированная в районе Ефремова 5-я танковая армия генерала А. И. Лизюкова, переданная Брянскому фронту, сосредотачивалась в районе Ельца (в 100 километрах севернее Воронежа). 3 июля из частей танковой армии в район сосредоточения стали прибывать первые эшелоны 2-го и 11-го танковых корпусов, 340-й стрелковой дивизии и 19-й отдельной танковой бригады. 7-й танковый корпус, переброшенный из Калинина, прибыл 5 июля. Многие части и соединения 40-й общевойсковой армии оказались в окружении и тоже не успевали отойти к Воронежу. Позднее их остатки перешли линию фронта севернее и южнее Воронежа.

Для принятия экстренных мер на Брянский фронт был командирован начальник Генерального штаба генерал-полковник А. М. Василевский.

Ставка ВГК поручила ему ускорить ввод в бой 5-й танковой армии генерала Лизюкова, чтобы совместное 1-м и 16-м танковыми корпусами нанести контрудар по левому флангу немецкой группы «Вейхс».

Однако не успел начальник Генштаба добраться вместе с начальником штаба Брянского фронта генералом Казаковым к Лизюкову в район южнее Ельца, как вдруг стало известно о новом осложнении обстановки — на этот раз на правом крыле Юго-Западного фронта.

В связи с этим задачи 5-й танковой армии были уточнены.

Перед 5-й танковой армией была поставлена задача:

— не позднее 15–16 часов 5 июля, не ожидая сосредоточения всех сил армии, ударом из района Дубровского в общем направлении на Землянское, Хохол (30 км юго-западнее Воронежа) перехватить коммуникации танковой группировки противника, прорвавшейся к Дону в направлении на Воронеж, и действиями по тылу сорвать ее переправу через Дон;

— в дальнейшем с выходом в район Землянска, Хохла оказать помощь войскам левого крыла 40-й армии отойти на Воронеж из района Горшечного, Старого Оскола.

Однако в установленный срок начать наступление не удалось. Главные силы 5-й танковой армии все еще находились в пути по железной дороге, подвергаясь массированным ударам авиации противника.

Утром 6 июля в районе Тербун первым перешел в наступление 7-й танковый корпус генерала П. А. Ротмистрова. В результате встречного боя с частями 11-й танковой дивизии противника в районе Красной Поляны враг был остановлен и отброшен за реку Кобылья Снова. 7 июля в сражение был введен с ходу 11-й танковый корпус генерала А. Ф. Попова. Общими усилиями 7-го и 11-го танковых корпусов противнику были нанесены существенные потери.

Немецко-фашистское командование, обеспокоенное угрозой группе «Вейхс», вынуждено было развернуть фронтом на север 24-й танковый корпус и три пехотные дивизии и ослабить тем самым удар на Воронеж. Планируемое противником использование этих пехотных дивизий для смены в Воронеже танковых войск, предназначавшихся для развития успеха вдоль реки Дон на юг и участия в последующей наступательной операции, было сорвано.

Тем не менее, 7 июля германское командование приступило к выполнению второго этапа наступления — операции «Клаузевиц». Войска 6-й армии Паулюса и 40-й танковый корпус 4-й танковой армии повернули на юг, развивая наступление вдоль правого берега Дона на Россошь, Миллерово и выходя в тыл Юго-Западного и Южного фронтов.

В тот же день Ставка «в целях улучшения управления войсками» разделила Брянский фронт на два — Брянский под командованием генерала Никандра Евлампиевича Чибисова, которого вскоре сменил Константин Константинович Рокоссовский, и Воронежский под командованием генерала Голикова, которого через неделю сменил генерал-лейтенант Николай Фёдорович Ватутин.

Между этими фронтами были распределены общевойсковые и танковые соединения, ранее входившие в прямое и оперативное подчинение Брянского фронта. 5-я танковая армия, 1-й и 16-й танковые корпуса оставались в составе Брянского фронта, а 4, 17, 18 и 24-й танковые корпуса переданы Воронежскому фронту.

Перед новым командованием Брянского фронта была поставлена задача: путем активных действий на правом фланге группы «Вейхс» оттянуть часть ее основных сил от Воронежа, измотать и обескровить их, чем воспрепятствовать расширению плацдарма противника на берегах Дона, пресечь его попытки продвижения в северном и северо-восточном направлениях и максимально затруднить действия, запланированные им в рамках операции «Клаузевиц».

С этой целью 8 июля 1942 года распоряжением командующего войсками Брянского фронта была сформирована оперативная группа в составе 1-го и 16-го танковых корпусов и 15-й стрелковой дивизии. Командование оперативной группой было возложено на командира 1-го танкового корпуса генерала Катукова. Перед оперативной группой была поставлена задача: ведя активные действия западнее Воронежа, удерживать рубеж Огрызково, Калабино, Большая Ивановка.

1-й танковый корпус, действуя в составе оперативной группы, продолжал успешно использовать выработанную Катуковым тактику борьбы. Особое внимание комкор уделял разведке. В ответственных случаях непосредственное руководство разведкой он поручал прекрасному мастеру этого дела — начальнику разведотдела штаба корпуса майору П. Г. Лихошваю. Благодаря своевременно полученным точным разведданным о намерениях и передвижениях противника, при всех его попытках преодолеть рубеж нашей обороны на его пути неожиданно возникали танковые засады. Своим огнем они сразу же вызывали расстройство в рядах врага и охлаждали его воинственный пыл. Особенно искусно руководил группой танков в засаде старший лейтенант Чучко. Проявляя небывалую выдержку, отважный офицер подпускал вражескую пехоту метров на двести, после чего по его команде противник расстреливался в упор. Следовавшие за этим дерзкие контрудары танкистов довершали дело, отбрасывая противника на исходные позиции. Измотав и обескровив врага, корпус продолжал до 11 июля удерживать занимаемый рубеж.

Результаты боев 1-го танкового корпуса в период с 8 по 11 июля были столь заметны, что даже нашли отражение в сводке Совинформбюро от 11 июля 1942 года, где сообщалось:

«Наши части, действующие западнее Воронежа, наносят противнику огромные потери, гвардейские части, которыми командует полковник Чухнин (1-я гвардейская танковая бригада. — Прим. авт.), уничтожили 2500 немецких солдат и офицеров, 10 танков, 3 броневика, 47 орудий разных калибров, 10 минометов, 25 пулеметов, 17 автомашин и 4 тягача. Танкисты части тов. Черненко (49-я танковая бригада. — Прим. авт.) за несколько дней уничтожили 72 орудия и до 4000 гитлеровцев. Экипаж танка в составе тт. Богомолова, Пшенника и Берта уничтожил 2 немецких танка и свыше 100 гитлеровцев».

В последней декаде июля по решению командования Брянского фронта на участке 340-й и 193-й стрелковых дивизий была предпринята попытка перейти в контрнаступление из района Перекоповки, Озерков, Каменки. В ночь с 19 на 20 июля на этот участок был переброшен 1-й танковый корпус.

21-го июля корпус был введен в бой. Форсировав реку Сухая Верейка и преодолевая упорное сопротивление противника, части корпуса к исходу 22 июля вклинились в оборону противника на глубину 8–10 км.

В течение 23–25 июля танкисты, поддержанные пехотой, вели упорные бои в районе Гремячего, Сомова, Большой Трещёвки.

Потери, понесенные в эти дни частями группы «Вейхс», заставили немецкое командование принять экстренные меры. К району боев были подтянуты крупные резервы, снятые с южного направления. 25 июля противник нанес контрудар, прорвал нашу оборону на участке 193-й стрелковой дивизии, овладел Суриковом, Ломовом на реке Малая Верейка и, обойдя боевые порядки частей 1-го танкового корпуса, попытался замкнуть кольцо окружения в районе Лебяжьего.

Бригады корпуса совместно с остатками 193-й дивизии приняли бой. Находясь в окружении в районе Лебяжьего, они проявили небывалое мужество и самоотверженность. Выдержав яростные атаки немцев с севера и запада, они своими активными действиями и мощными контратаками срывали все попытки врага расчленить и разгромить части корпуса. Большую часть окруженных войск удалось вывести с боем из окружения. Однако арьергард, оставленный в районе Лебяжьего по приказанию командира 193-й стрелковой дивизии генерал-майора Смехотворова и состоявший из семи танков 49-й танковой бригады и мотострелкового батальона 1-й мотострелковой бригады 1-го танкового корпуса, продолжал сражаться, прикрывая отход частей и штаба 193-й дивизии.

И все же полностью вывести из окружения части 193-й стрелковой дивизии не удалось. Противник, оттянув часть сил из района Сурикова, Ломова на юг, ударом из Каверьи, Большой Трешёвки, Сомова усилил натиск и к середине 26 июля в районе Большой Верейки окончательно закрыл выход остаткам этих частей из района Лебяжьего. В ожесточенной схватке со значительно превосходящими их силами противника они были полностью уничтожены.

Что касается арьергарда из подразделений 1-го танкового корпуса, самовольно оставленного генералом Смехотворовым, то на его долю выпала тяжелая участь. Все семь танков 49-й танковой бригады были сожжены противником. Оставшийся в живых личный состав экипажей и мотострелков с боем группами или в одиночку в течение второй половины дня 26 июля и ночи на 27 июля вырвался из окружения и присоединился к своим частям.

12 августа генерал Катуков получил новое задание: силами оперативной группы прорвать оборону противника на фронте Большая Верейка, Каверья, Нижняя Верейка, выйти на рубеж Чуриков, Скляево-4, Скляево-5 и в дальнейшем развивать наступление на Русско-Гвоздевские Выселки, Перлёвку.

13 августа, действуя в составе оперативной группы, 1-й танковый корпус прорвал сильно укрепленную оборону противника.

В результате трехдневных боев 13–15 августа части корпуса овладели крупными узлами сопротивления: Большая Верейка, Скляево-1, Скляево-2, Скляево-4, Скляево-5.

В этих боях танкисты вновь нанесли противнику чувствительный урон и сковали его действия, заставив держать на этом участке значительные силы группы «Вейхс».

Таков был завершающий аккорд в боевых действиях 1-го танкового корпуса в Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции.

В воспоминаниях некоторых военачальников, а затем и в последующих военно-литературных источниках дается весьма критическая оценка действий танковых войск в этой операции. И если говорить в целом об использовании в ней крупных оперативных танковых соединений, то эта критика справедлива.

Но порой эта критика, по умолчанию, распространяется и на действия генерала Катукова и его 1-го танкового корпуса в этой операции. Однако фактические данные о ходе и результатах действия корпуса, объем ущерба, нанесенного им противнику, говорят о другом.

Вот конкретные факты. За период июльско-августовских боев части корпуса вели активные действия против 45, 95, 88, 385-й пехотных, 9-й танковой и одной моторизованной дивизий вермахта. Потери, нанесенные противнику в этих боях, зафиксированы в подлинных документах корпуса. Они не могут не впечатлять. Частями корпуса уничтожено свыше 25 тысяч оккупантов, 122 танка, 609 орудий и минометов, 12 самолетов, 173 автомашины, 119 повозок с грузами, 6 складов с боеприпасами. Захвачено исправными 13 орудий, 27 пулеметов, 5 минометов, 728 винтовок и автоматов, 28 повозок. Разгромлены штабы 543-го пехотного полка и одного батальона противника. Корпус в течение более полутора месяцев сковывал действия частей группы «Вейхс» западнее Воронежа, сорвал его попытки развить успех в северном и северо-восточном направлениях.

Приведенные данные убедительно свидетельствуют о том, что все задачи, поставленные на этом этапе конкретно перед 1-м танковым корпусом, действовавшим как самостоятельно, так и в составе оперативной группы генерала Катукова, выполнялись весьма успешно.

Об этом же свидетельствуют и воспоминания немецкого генерала Курта фон Типпельскирха. В своей монографии по истории Второй мировой войны, выдержанной в духе антисоветизма и антикоммунизма, он тем не менее прямо признает, что немецкому командованию «...в районе западнее Дона решающих успехов добиться не удалось...».

Как я уже упоминал, наряду с 1-м и 16-м танковыми корпусами Брянского фронта на воронежском направлении действовали 9 отдельных танковых бригад фронтового подчинения. В их числе была и 116-я танковая бригада (командир — подполковник Анатолий Юльевич Новак), в которой мне, в то время 18-летнему старшему сержанту, довелось воевать в должности радиста-пулеметчика танка Т-34.

О тех днях я вспоминаю со смешанным чувством.

С одной стороны, я не могу не испытывать гордости за то, что на участке, где действовала наша бригада, противнику так и не удалось пройти. На своем опыте я убедился в существенном превосходстве наших танков Т-34 над немецкими T-III и T-IV.

В то же время я с горечью вспоминаю о тех тяжелых потерях, которые мы понесли в этих боях, особенно от авиации и артиллерии противника, о трагических результатах боев в полуокружении. Немало моих однополчан сложили здесь свои головы. Был подбит и мой танк. Получивший смертельное ранение мой первый командир танка лейтенант Гаврилко скончался на наших глазах. Немало раненых бойцов не смогли выйти из окружения и попали в плен. Один из них — мой друг, москвич Юра Григорьев, который призывался в армию вместе со мной и, так же как и я, воевал в 116-й танковой бригаде. Я встречал его после войны. Он стал скульптором. О своем пребывании в плену и его последствиях рассказывал мало и неохотно — пребывание в плену официально считалось тогда предательством Родины. Судьба другого моего друга, москвича Кости Чесночкова, в прошлом моего соученика по 15-й средней московской школе, участника боев 116-й танковой бригады, после окружения под Воронежем так и осталась неизвестной.

Я не случайно назвал эту главу «Воронежские страдания». Воронежско-Ворошиловградская операция послужила для нас жестоким уроком. Поставленная перед Брянским фронтом задача полного разгрома группы «Вейхс» не была выполнена. Потери, понесенные нами, были велики. Один только 1-й танковый корпус потерял 423 человека убитыми, 1113 человек ранеными, 393 человека пропали без вести.

В то же время считать эту операцию нашим полным провалом нет оснований. Нельзя сбрасывать со счетов то положительное, что она дала.

Во-первых, благодаря мужеству и самоотверженности наших воинов силы врага, привлеченные к операции «Блау», были ослаблены, а запланированные сроки завершения этой операции сорваны. Масштаб вражеского наступления был существенно сокращен, развить его вдоль Дона к северу от Воронежа противнику не удалось.

Во-вторых, полученный нами первый опыт применения крупных оперативных соединений и объединений — танковых корпусов и танковых армий — был нам крайне полезен. Руководящий состав фронтов, армий, танковых корпусов убедился в необходимости тщательнее готовить, более четко планировать боевые действия танковых войск и управлять ими в ходе боя, организовывать и поддерживать их взаимодействие с другими родами войск и авиацией. Это сыграло немалую роль в организации и проведении последующих стратегических операций, в том числе исторического контрнаступления наших войск под Сталинградом. Но об этом позже.

К моменту написания этой книги со времени Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции прошло шестьдесят пять лет. К сожалению, сегодня в ветеранской организации 1-го танкового корпуса уже не осталось в живых ни одного участника боев под Воронежем в составе корпуса, кроме старшины медицинской службы, вдовы первого командира корпуса Екатерины Сергеевны Катуковой.

3. Второе рождение

(под Тулой, 21 августа — 19 октября 1942 года)

Когда обстановка под Воронежем несколько стабилизировалась, 1-й танковый корпус, сдав рубежи обороны стрелковым частям 167-й стрелковой дивизии, 21 августа был выведен в Резерв Ставки ВГК для доукомплектования. К 1 сентября, совершив марш в район северо-западнее Тулы, корпус сосредоточился в районе населенных пунктов Покровское, Троекурово, Моховое.

Но здесь в судьбе корпуса произошли неожиданные изменения.

Командир корпуса генерал Михаил Ефимович Катуков получил задание высшего командования сформировать на Калининском фронте 3-й механизированный корпус, а затем и 1-ю танковую армию. Он постарался добиться разрешения лично Верховного Главнокомандующего использовать в качестве ядра нового формирования самые опытные и закаленные в боях войсковые части 1-го танкового корпуса: 1-ю гвардейскую танковую бригаду, 1-ю мотострелковую бригаду и 49-ю танковую бригаду.

В составе 1-го танкового корпуса остались 89-я танковая бригада, 10-й отдельный разведывательный батальон, 307-й отдельный гвардейский минометный дивизион и 110-я подвижная танкоремонтная база.

10 сентября должность командира корпуса принял генерал-майор танковых войск Василий Васильевич Бутков.

Об этом незаурядном человеке, личности которого в военной истории, на взгляд автора, уделено недостаточно внимания, следует рассказать несколько подробнее.

Василий Васильевич Бутков родился 12 января 1901 года в деревне Большая Именная Нижнетуринского уезда Екатеринбургской губернии в семье рабочих-старателей платиновых приисков. Рано оставшись без отца, четырнадцатилетний парнишка поступил на верхнетурский сталеснарядный завод, где работал браковщиком снарядов.

В 1918 году семнадцатилетний Вася Бутков добровольно вступает в сформированный в Невьянске партизанский отряд. Вскоре отряд вливается в ряды Красной Гвардии, а затем и в части регулярной Красной Армии, действующие на Восточном фронте. Участвуя в боях 5-й армии против корпуса белочехов и армии Колчака, Бутков прошел боевой путь от Перми до Забайкалья. После переброски его части на Южный фронт он участвует в боях против банд Махно и войск Врангеля.

В 1921 году помкомвзвода Бутков вступает в ряды коммунистической партии, поступает на учебу в 16-ю Нижегородскую артиллерийскую школу, откуда его, как наиболее успевающего курсанта, направляют в 1923 году в Кремлевскую объединенную военную школу имени ВЦИК. По окончании учебы В. В. Бутков снова в войсках на командирской и штабной службе.

В 1934 году он поступает в Военную академию имени М. В. Фрунзе, которую успешно (вторым по списку) заканчивает в 1937 году.

В предвоенные годы он возглавляет штабы 17-й танковой дивизии, 29-го и 5-го мехкорпусов ЗабВО.

Война застала В. В. Буткова в пути, когда его 5-й мехкорпус, погруженный в железнодорожные эшелоны, двигался на Украину в распоряжение Киевского военного округа.

С первыми эшелонами, прибывшими на место назначения под Изяславль и Шепетовку, где уже шли ожесточенные бои, проводится рекогносцировка, организуется сводный отряд из прибывших частей (109-я мотострелковая дивизия и танковый полк 5-го мехкорпуса). После сосредоточения и боевого развертывания сводный отряд тут же вводится в бой. Отряду удалось остановить продвижение 11-й танковой дивизии противника.

Еще до прибытия последних эшелонов поступает новый приказ о передаче корпуса Западному фронту в распоряжение 20-й армии генерал-лейтенанта П. А. Курочкина, которая ведет тяжелые бои на оршанском направлении. Вывод частей 5-го мехкорпуса из боя на киевском направлении, их погрузка в эшелоны под бомбами противника на станции Острог и переброска под Оршу были проведены командованием и штабом 5-го мехкорпуса с исключительной оперативностью.

Внезапное появление и дерзкое контрнаступление 5-го мехкорпуса на лепельском направлении было для противника неожиданным, застало его врасплох. В первом же бою немецкая танковая разведка была отброшена, а после подхода главных сил противника завязался один из первых чисто танковых боев. В течение 6–10 июля 1941 года части 5-го мехкорпуса вели ожесточенные бои. Однако в связи с наступлением противника севернее Витебска 10 июля в 16.30 поступил приказ командования приостановить наступление на Лепель и вывести мехкорпус из боя. Корпус перебрасывается в Смоленск, где занимает оборону, препятствуя выходу противника к Днепру.

В августе 1941 года боевого полковника В. В. Буткова назначают на должность заместителя начальника, а вскоре — начальника штаба Главного автобронетанкового управления Красной Армии (ГАБТУ КА), руководимого генерал-лейтенантом (с 1944 года — маршалом бронетанковых войск) Я. Н. Федоренко. В ранге начальника штаба ГАБТУ КА В. В. Бутков, как уже упоминалось выше, сыграл активную роль в выработке решения о возрождении танковых корпусов и подготовке соответствующей директивы НКО СССР.

В сентябре 1942 года генерал-майор танковых войск В. В. Бутков принимает командование 1-м танковым корпусом. Дальнейшая биография генерала до конца войны неразрывно связана с боевым путем этого корпуса. Как читатель увидит ниже, ряд блистательных операций корпуса был осуществлен благодаря талантливым находкам и оригинальным решениям, принятым генералом Бутковым в сложной боевой обстановке.

Вновь назначенному комкору пришлось фактически заново формировать корпус.

Взамен частей, выбывших вместе с генералом Катуковым в распоряжение Калининского фронта, в состав 1-го танкового корпуса были включены 117-я и 159-я танковые бригады, а также вновь формируемая 44-я мотострелковая бригада. Бригады прибывали в корпус и размещались в отведенных для них районах: 117-я танковая бригада в районе Покровского, 159-я танковая бригада в районе Троекурова, 44-я мотострелковая бригада формировалась в районе Мохового.

Что представляли собой вновь прибывшие бригады?

117-я танковая бригада была сформирована весной 1942 года в городе Алапаевске на Среднем Урале. На ее укомплектование направлялись выздоровевшие офицеры, сержанты и солдаты, прибывшие из госпиталей и отпусков по болезни, молодые рабочие алапаевского и близлежащих заводов, лесорубы Архангельской области, охотники и заводские рабочие Северного Урала.

До назначения Автобронетанковым управлением РККА на должность командира 117-й танковой бригады строевого командира-танкиста ее формирование возглавил кадровый политработник Константин Остапович Петровский, назначенный Политуправлением РККА на должность военного комиссара бригады.

Боевой политрук, с первых дней войны воевавший на Львовщине, до получения назначения в 117-ю бригаду был уже дважды ранен и имел несколько боевых правительственных наград.

Внимательно изучая назначенных в бригаду офицеров, коммунистов, комсомольцев и весь личный состав, комиссар развернул работу в соответствии с указаниями ПУ РККА по созданию партийно-комсомольских организаций рот, батальонов и бригады в целом. В меру своих знаний и опыта он попытался организовать боевую и техническую подготовку личного состава. Однако все с нетерпением ждали прибытия командира бригады.

И вот, наконец, 10 апреля 1942 года прибыл назначенный командиром бригады подполковник Август Андреевич Нэмме. Была организована и начала проводиться плановая боевая и техническая подготовка танкистов, мотострелков, артиллеристов и других специалистов бригады.

1 июня 1942 года по приказу наркома обороны бригада была передислоцирована в Костерецкие лагеря АБТ центра формирования бронетанковых войск. На третий день, 4 июня, бригада была передана в подчинение Северо-Западного фронта, перебазировалась по железной дороге в район Крестцов и, совершив по приказу командующего фронтом марш в новый район сосредоточения Щёчково, была включена 6 июля в состав 11-й армии генерала П. А. Курочкина.

Здесь 117-я танковая бригада получила свое первое боевое крещение.

13 июля в бригаду поступил боевой приказ: в 15 часов во взаимодействии с 133-й стрелковой бригадой перейти в наступление из района железнодорожной станции Пола в направлении населенных пунктов Туганово, Симоново, Росино. Задача — овладеть этими населенными пунктами, перерезать коммуникации противника и соединиться с войсками 1-й ударной армии генерала В. З. Романовского.

В результате тяжелых боев, неся чувствительные потери, 117-я танковая бригада к 16 часам 14 июля овладела деревней Туганово.

Однако, подвергаемые ожесточенному артиллерийскому обстрелу и не получив должной поддержки от пехоты из-за малочисленности 133-й стрелковой бригады, танкисты дальше продвинуться не смогли. Изнурительные боевые действия продолжались с 14 по 23 июля. В ходе этих боев бригада потеряла 97 человек и 17 танков Т-34. Лишь после этого командарм-11 отдал распоряжение отвести бригаду в резерв армии. Сосредоточившись в районе Тополева, бригада приступила к собиранию и ремонту машин.

27 августа приказом Ставки ВГК 117-я танковая бригада была выведена в резерв Ставки и переброшена на станцию Петушки Московского военного округа для доукомплектования.

30 августа после излечения в госпитале по ранению в Петушки прибыл новый командир бригады, боевой офицер-танкист подполковник Дмитрий Ильич Фёдоров.

Появление этого офицера в бригаде сразу же произвело на всех благоприятное впечатление. По его внешнему виду — сугубо строевой, подтянутой спортивной фигуре, по открытому и внимательному взгляду голубых глаз, спокойному и уверенному поведению, строгому и одновременно доброжелательному отношению к подчиненным чувствовалось, что это надежный, волевой и опытный командир.

До конца сентября бригада пополнялась личным составом, материальной частью и занималась боевой подготовкой. В начале октября бригада, включенная в состав 1-го танкового корпуса, прибыла в упомянутый выше район Покровского.

Не менее суровой была предыстория 159-й танковой бригады, сформированной в период с апреля по июнь 1942 года в районе поселка Высокое в 16 километрах от города Горький.

До назначения командира новой бригады ее формирование было поручено заместителю командира бригады по строевой части подполковнику Семёну Павловичу Хайдукову и комиссару бригады старшему батальонному комиссару Михаилу Андреевичу Старовойтову.

Назначение этих офицеров на руководящие должности во вновь формируемую бригаду было большой удачей. Несколько слов об этих ярких и незаурядных людях.

Семён Павлович Хайдуков, выходец из крестьянской семьи бывшей Вятской губернии, в 1919 году восемнадцатилетним юношей вступил добровольцем в Красную Армию. С фронта в 1920 году он был командирован в Петроград учиться на только что созданных бронекурсах. Выпущенный командиром танка, он вскоре как один из наиболее способных танкистов был выдвинут на должность командира танковой роты. Многолетняя служба в войсках сделала его опытным командиром и воспитателем молодых танкистов и мотострелков. В тяжелых боях в период финских военных событий 1939/1940 года он проявил себя как умелый командир и мужественный офицер. Он был награжден боевым орденом Красного Знамени. Великая Отечественная война застала его в должности начальника штаба мотострелкового полка.

Не менее колоритной фигурой был Михаил Андреевич Старовойтов. Опытный политический руководитель и обаятельный человек, занимавший до войны ответственную должность секретаря обкома партии в одной из среднеазиатских республик, он, как никто, умел организовать работу коллектива, сплотить и воодушевить людей, позаботиться об их нуждах.

Личный состав бригады формировался из числа мобилизованных рабочих и служащих сормовских заводов, колхозников Горьковской области, охотников Сибири, рабочих Южного Урала, нефтяников из Баку. Все они были молоды, малоопытны, но хотели скорее научиться военному делу и стать настоящими танкистами.

Первым командиром бригады был назначен подполковник Антон Ефстафьевич Гринько. По причине, изложенной ниже, сведений об этом человеке в ветеранском архиве сохранилось мало. Известно, что он был родом из крестьянской семьи и находился на фронте с первых дней войны.

К 11 июня формирование бригады было завершено. По приказу Ставки ВГК бригада была передана в распоряжение Юго-Западного фронта маршала С. К. Тимошенко и переброшена в район восточнее города Купянск Харьковской области. Здесь состоялось боевое крещение бригады.

Обстановка была крайне суровой. Немецкие войска, начавшие 10 июня наступление на купянском направлении из районов Волчанска и Чугуева, теснили остатки наших войск после упоминавшейся выше разгромной Харьковской операции. В течение второй половины июня и первой половины июля 159-я танковая бригада направлялась командованием Юго-Западного фронта на самые опасные участки для оказания поддержки стрелковым частям, ведущим неравные бои с превосходящими силами противника. 15 июля, уже после расформирования Юго-Западного фронта, 159-я танковая бригада оказалась в окружении. При выводе бригады из окружения подполковник Гринько оторвался от штаба и потерял с ним связь. Что случилось с ним дальше, осталось неизвестным. Командование бригадой принял на себя подполковник Хайдуков, который и вывел ее из окружения. 19 июля бригада была выведена из боя и отправлена для доукомплектования в район города Тулы. Здесь она и вошла в состав 1-го танкового корпуса.

Таким образом, все три танковые бригады — 89, 117 и 159-я, вошедшие в состав 1-го танкового корпуса, уже имели боевой опыт. Их командиры — подполковники Андрей Васильевич Жуков, Дмитрий Ильич Фёдоров и Семён Павлович Хайдуков — приняли на себя первые удары немецких танковых армад в начальном периоде войны в 1941 году и летом 1942 года. Несмотря на значительное обновление личного состава танковых бригад, в них сохранился костяк участии ков боев, на который эти командиры могли опереться при подготовке молодых, еще не обстрелянных танкистов.

44-я мотострелковая бригада была новой, сформированной меньше чем за месяц до включения в состав 1-го танкового корпуса, и не имела боевого опыта. Зато она была укомплектована в основном кадровым личным составом из числа морских пехотинцев, прослуживших на Тихоокеанском флоте по 5–7 лет и не успевших уйти в запас в связи с началом войны.

Это были сколоченные батальоны, следовавшие эшелонами по железной дороге с Дальнего Востока вместе со своими командирами. Комплектование формируемой 44-й мотострелковой бригады таким личным составом было также большой удачей для корпуса и, как мы увидим позже, дало ощутимые боевые результаты.

На должность командира бригады был назначен вновь прибывший офицер — подполковник П. В. Ивлиев.

Под энергичным руководством генерала Буткова началась интенсивная работа по доукомплектованию и боевой подготовке частей и подразделений корпуса. Учеба танкистов начиналась чуть свет, шла днем и ночью — занятия в парках и учебных классах чередовались с боевыми стрельбами на полигонах, вождением на танкодромах, занятиями на тактических полях, командно-штабными тренировками.

Отрабатывалось взаимодействие танкистов, мотострелков, артиллерии и авиации. Люди сильно уставали, но все понимали: «Тяжело в учении — легко в бою».

Несколько иначе обстояло дело с подготовкой бойцов 44-й мотострелковой бригады. Хотя она была полностью сформирована вновь и не имела боевого опыта, однако учеба здесь шла намного легче. Все снаряжение и ручное оружие у солдат и офицеров было на руках, отделения, взводы и роты были организованы и обучены. Оставалось только оформить подразделения по расчетам мотострелковых войск, выдать соответствующее оружие автоматным, пулеметным и артиллерийским подразделениям.

Большое внимание уделялось идеологической работе: формировались первичные партийные и комсомольские организации с коммунистами, комсомольцами и всем личным составом проводилась целенаправленная политико-воспитательная работа. Прибывшие воины давали торжественную клятву у боевого знамени части.

И уже 20 октября полностью отмобилизованный и в определенной мере обученный корпус был отправлен по железной дороге на станцию Себряково Сталинградской области и 25 октября сосредоточен в районе хуторов Ожогин, Михайловский, Реутовский.

4. Сталинградский перелом

(Юго-Западный фронт, 20 октября 1942 года — 4 января 1943 года)

4.1. Прелюдия

Стало известно, что корпус передается в распоряжение командующего вновь сформированного Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина и включается в состав 5-й танковой армии генерал-лейтенанта П. Л. Романенко.

О том, какие грандиозные события ожидают впереди, никто в корпусе тогда еще не знал.

Про историческое контрнаступление наших войск под Сталинградом зимой 1942/1943 года написано немало научных трудов, художественных произведений и мемуарной литературы отечественными и зарубежными авторами, созданы драматургами и поставлены театрами пьесы, сняты документальные и художественные фильмы. Во многих из них авторы стремились объективно отразить реальные события этой военной кампании, сыгравшей ключевую роль в ходе Второй мировой войны. К сожалению, в ряде случаев не обошлось без тенденциозного изложения и даже прямого искажения фактов. Кроме того, в зависимости от личности автора, его ранга и масштаба его компетенции события излагались либо в слишком общем виде, опуская существенные детали, либо, наоборот, чересчур узко, без увязки конкретных, порой незначительных фактов с общей картиной событий.

В предлагаемых материалах, наряду с показом более широкой панорамы событий, излагаются конкретные подробности такими, какими они виделись изнутри 1-го танкового корпуса, запечатлелись в памяти командира корпуса, ветеранов — участников боев, а также в документах того периода, сохранившихся в ветеранском архиве.

Итак, вернемся к событиям конца октября — начала ноября 1942 года.

Еще до прибытия эшелонов 1-го танкового корпуса из-под Тулы на станцию Себряково командир корпуса со своими заместителями 21 октября прибыл в штаб 5-й танковой армии и представился командарму генерал-лейтенанту Прокофию Логвиновичу Романенко, члену Военного совета генерал-майору танковых войск Гайку Лазаревичу Туманяну и начальнику штаба армии генерал-майору Алексею Ильичу Данилову.

Не раскрывая полного масштаба и глубины предстоящей наступательной операции, командарм ознакомил командование корпуса с обстановкой на фронте, предупредил о предстоящем марше частей корпуса в сторону реки Дон и скрытом сосредоточении их северо-западнее Усть-Хопёрской в лесах против имеющегося плацдарма на его южном берегу. Командарм приказал тщательно отрекогносцировать и четко отрегулировать маршруты движения из района Михайловский до района сосредоточения на берегу Дона, обратив особое внимание на соблюдение скрытности всех мероприятий и сохранение военной тайны. Была также поставлена задача создания на южном берегу Дона передовой базы снабжения — корпусного обменного пункта по всем видам довольствия, так как армейская база снабжения расположена далеко — в 150–200 км от намеченного расположения корпуса. При этом командарм поинтересовался, по сколько в среднем моточасов навода имеют механики-водители танков, бронетранспортеров и колесных машин.

Было очевидно, что предстоят масштабные наступательные действия.

Впрочем, еще до начала этих действий пришлось убедиться в том, насколько актуальны были указания командарма относительно четкой рекогносцировки и регулирования маршрутов, соблюдения мер скрытности движения и насколько опасна была их малейшая недооценка. К началу ноября корпус ночными переходами с соблюдением строжайших мер маскировки был выдвинут к берегам Дона. При этом 117-я, 159-я танковые и 44-я мотострелковая бригады и другие корпусные части скрытно сосредоточились в лесах северо-западнее Усть-Хопёрской на северном берегу Дона, где до 14 ноября готовили материальную часть к боевым действиям в зимних условиях. И только 89-я танковая бригада сразу выходила фактически в исходный район для наступления на плацдарм на южном берегу Дона (район Зимовский).

И здесь случилось событие, поставившее под угрозу внезапность готовящейся операции.

Командир 203-го танкового батальона 89-й танковой бригады сбился с маршрута и вывел батальон в район сосредоточения лишь к 6.00 вместо 3.00. Авиация противника засекла этот батальон и днем в течение часа бомбила район сосредоточения бригады. В результате еще до начала боев погибли 24 человека, были ранены 11 человек, выведены из строя 2 транспортные машины. После этого авиация противника еще несколько дней вела интенсивную разведку нашего плацдарма на южном берегу Дона юго-западнее Серафимовича. К счастью, принятые корпусом меры по оперативной и тактической маскировке оказались весьма эффективными. Намертво молчали радиостанции, танки были зарыты в аппарели и укрыты брезентами, практически полностью ограничивалось хождение бойцов и движение машин. Необходимые работы, связанные с передвижениями, производились только в ночное время. И авиация противника, не обнаружив больше ничего подозрительного, успокоилась.

Таким образом, противник хотя и проявлял беспокойство, но так и не смог вскрыть подготовку нашего наступления. Это, безусловно, способствовало достижению эффекта внезапности и в значительной степени общему успеху наступления.

К тому же высшее немецкое командование не ожидало крупного наступления наших войск в районе Сталинграда, считая наиболее вероятным переход в наступление Красной Армии зимой 1942/1943 года на западном стратегическом направлении. Это его ошибочное убеждение наше Верховное Главнокомандование дополнительно поддерживало отвлекающими наступательными операциями Калининского и Западного фронтов.

Оговоримся, что определение этих операций — «отвлекающие» — здесь приводится вслед за авторами большинства отечественных военно-исторических источников. В то же время весьма компетентный военный исследователь В. М. Сафир в своих статьях, опубликованных в журнале «Военно-исторический архив» (1998 г.) и в книге «Первая Мировая и Великая Отечественная. Суровая Правда войны» (2005 г.) оспаривает это определение. На основе сравнительного анализа сил, привлеченных в ноябре 1942 года к наступательным операциям на ржевско-вяземском и сталинградском направлениях, он приходит к выводу, что совместная ноябрьско-декабрьская операция 1942 года Калининского и Западного фронтов, руководимая генералом армии Г. К. Жуковым, отнюдь не была отвлекающей, а планировалась как одна из основных стратегических операций с далеко идущими целями. Кстати, автору настоящей книги довелось участвовать в ноябрьско-декабрьском наступлении войск Калининского фронта в составе 240-й отдельной танковой бригады и убедиться в том, что подготовка и проведение этой операции действительно велись всерьез.

Но вернемся к берегам Волги.

Еще в ходе жестоких оборонительных боев под Сталинградом и в самом городе Ставкой и Генеральным штабом был разработан план контрнаступления Красной Армии с целью разгрома немцев на Волге. В этом контрнаступлении под кодовым названием «Уран» предусматривалось участие трех фронтов — Юго-Западного, Донского и Сталинградского (см. схему № 4).

При этом на Юго-Западный фронт, в состав которого был включен 1-й танковый корпус, возлагалась главная задача в операции — с плацдарма юго-западнее Серафимовича нанести мощный удар по северному флангу сталинградской группировки противника, разгромить противостоящие войска 3-й румынской армии и, развивая стремительное наступление в общем направлении на Калач, Советский, на третий день операции соединиться с войсками Сталинградского фронта, наносящими удар по южному флангу группировки противника. Тем самым замыкалось кольцо окружения основных сил сталинградской группировки врага — 6-й пехотной армии генерала (позднее — фельдмаршала) Паулюса и части сил 4-й танковой армии генерал-полковника Гота. В последующем совместными действиями Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов предусматривалось полное уничтожение окруженной группировки врага.

Одновременно с этим, с целью противодействия попыткам противника прорвать кольцо окружения извне либо оказать помощь окруженной группировке, Юго-Западному фронту было приказано частью сил правого крыла перейти в наступление в юго-западном направлении и выйти на рубеж рек Криуша и Чир, образовав совместно с частями Сталинградского фронта внешнее кольцо окружения.

Получив такое задание, командующий войсками Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин решил создать ударную группировку в составе 5-й танковой и 21-й общевойсковой армий, на которую возложил главную задачу: с плацдарма юго-западнее Серафимовича нанести удар в общем направлении на Перелазовский, Калач.

Конкретно на 5-ю танковую армию в составе двух танковых корпусов (1-го и 26-го), 8-го кавалерийского корпуса (21, 55 и 112-й кавалерийских дивизий), шести стрелковых дивизий (14-й и 47-й гвардейских, 119,124,159 и 346-й), 8-й отдельной танковой бригады, 8-го мотоциклетного полка, двадцати пяти артиллерийских и минометных полков РВГК и других средств усиления возлагалось:

— ближайшая задача — силами стрелковых дивизий прорвать тактическую зону обороны 3-й румынской армии в центре оперативного построения армии на участке шириной 10 километров;

— последующая задача — силами эшелона развития успеха (танковые и кавалерийский корпуса) во взаимодействии с 21-й армией окружить и уничтожить основные силы 3-й румынской армии, обороняющейся на рубеже Большой, Клетская, разгромить оперативные резервы немцев, выйти во фланг и тыл главной группировки врага и на третий день операции выйти в район Калач, Советский для соединения с войсками Сталинградского фронта.

Таким образом, общая глубина наступления войск фронта составляла 140 км, которые планировалось преодолеть за трое суток с недостижимым для пехоты среднесуточным темпом наступления — 40–50 км. Здесь впервые делался расчет на оперативные и мобильные возможности танковых корпусов.

В соответствии с этим замыслом командующий 5-й танковой армией генерал-лейтенант П. Л. Романенко принял решение построить наступающие войска в три эшелона, в том числе два эшелона прорыва обороны и эшелон развития успеха. Первые два эшелона составляли стрелковые дивизии с приданными им отдельными танковыми бригадами и батальонами. Эшелон развития успеха — 1-й и 26-й танковые и 8-й кавалерийский корпуса — намечалось ввести в прорыв после преодоления тактической зоны обороны противника либо для завершения ее прорыва.

1-й танковый корпус получил задачу войти в прорыв через четыре часа после начала наступления 47-й гвардейской и 119-й стрелковых дивизий. В случае если к моменту подхода корпуса к переднему краю прорыв не будет завершен, корпусу поручалось оказать помощь стрелковым дивизиям и во взаимодействии с ними завершить прорыв обороны противника. Сразу же после этого, обогнав пехоту, корпус должен был наступать на заходящем фланге армии в направлении Клиновой, Песчаный (Усть-Медведицкая), Большая Донщинка, Калач-Куртлак совместно с 26-м танковым корпусом и при поддержке смешанного авиакорпуса уничтожить по частям подходящие с запада и юго-запада резервы противника. К исходу дня корпусу ставилась задача овладеть районом Калач-Куртлак, ср. Гусынка, Липовский, имея передовые части на рубеже Кривой, Слепихин. На второй день корпусу предстояло наступать в направлении хутора Лобакин, Погодинский и к исходу дня овладеть районом Погодинский, Тузов, Зрянинский.

Справа вслед за 1-м танковым корпусом вводился в прорыв 8-й кавалерийский корпус. Слева с задачей при необходимости завершить прорыв обороны противника вводился 26-й танковый корпус. И наконец, за 1-м танковым корпусом следовал 8-й мотоциклетный полк, который имел задачу из района Песчаный стремительным броском в юго-восточном направлении овладеть железнодорожной станцией Обливская.

Итак, 1-му танковому корпусу совместно с 26-м танковым корпусом генерала А. Г. Родина и 8-м кавалерийским корпусом генерала М. Д. Борисова предстояло действовать на самом острие ударной группировки наших войск.

Более того, одновременно с окружением сталинградской группировки фашистских войск 1-му танковому корпусу предстояло совершить бросок на юго-восток, выйти к железнодорожной ветке Лихая — Сталинград в районе южнее Тузова и участвовать в создании активно действующего внешнего фронта окружения протяженностью 200–250 км на удалении от 25 до 100 км от внутреннего фронта окружения.

Особую роль 1-го танкового корпуса в этой операции подчеркнул представитель Ставки ВГК генерал армии Г. К. Жуков на совещании в штабе 5-й танковой армии 3 ноября 1942 года.

В своих неизданных воспоминаниях командир корпуса генерал В. В. Бутков писал, что, обратившись лично к нему, Г. К. Жуков строго предупредил:

— Смотрите, товарищ Бутков, ваш корпус наступает на заходящем фланге армии, и вы строго охраняйте его, следите, чтоб враг не прорвался через ваш корпус и не задержал наступление 26-го танкового корпуса. В районе Нижне-Чирской стоит танковый корпус немцев — резерв Гитлера. Я думаю, что вам обязательно придется иметь дело с ним. Если пропустите противника на 26-й танковый корпус Родина, — пеняйте на себя.

Такое внушительное напутствие потребовало от комкора принятия самых серьезных и хорошо просчитанных мер по подготовке к предстоящим действиям.

Оперативные расчеты показывали, что для выполнения поставленной задачи 1-му танковому корпусу понадобится иметь в своем распоряжении части полевой, истребительно-противотанковой и зенитной артиллерии, которых в то время в составе корпуса еще не было. Кроме того, имеющихся сил у корпусного 307-го гвардейского минометного дивизиона было недостаточно для решения всех огневых задач, определенных расчетами. Поэтому решением командарма 1-й танковый корпус был усилен 33-м истребительно-противотанковым, 75-м гвардейским минометным и 246-м артиллерийским полками, а также 246-м зенитным артиллерийским полком ПВО.

Благодаря этим и другим аналогичным мерам на направлении главного удара 5-й танковой армии было достигнуто численное превосходство над противником в людях в 2,7 раза, в орудиях всех калибров в 5,7 раза, в минометах в 4,4 раза.

Первоначально время перехода к контрнаступлению было определено Верховным Главнокомандующим следующим образом: для Юго-Западного и Донского фронтов — 9 ноября, для Сталинградского фронта — 10 ноября. Однако ввиду трудностей подвоза войскам всех видов материальных средств (к Юго-Западному и Донскому фронтам вела всего одна железная дорога) создать необходимые запасы к указанному сроку не представлялось возможным.

Не желая повторять ошибки, допущенные летом 1942 года на воронежском направлении, командующие войсками фронтов проявили настойчивость и добились решения передвинуть начало наступления на 10 дней.

К этому сроку 1-му танковому корпусу удалось полностью завершить подготовку к операции. В частях было накоплено 2 боекомплекта боеприпасов, 1,5 заправки горючего и смазочных материалов, 5 сутодач продовольствия. Кроме того, на корпусной обменный пункт было завезено 2 боекомплекта боеприпасов всех видов, 2,5 заправки горючего и смазочных материалов, 7 сутодач продовольствия. Все гусеничные и колесные машины подготовлены к зимней эксплуатации и оборудованы приспособлениями для увеличения проходимости по снегу.

К 18 ноября части корпуса заняли исходные районы для выдвижения и ввода в прорыв. В первом эшелоне предусматривалось наступление 117-й танковой бригады подполковника Д. И. Фёдорова и 159-й танковой бригады подполковника С. П. Хайдукова, во втором эшелоне — 89-й танковой бригады подполковника А. В. Жукова и 44-й мотострелковой бригады подполковника П. В. Ивлиева. Части усиления были распределены по бригадам, за исключением одного дивизиона 75-го гвардейского минометного полка, оставленного решением комкора в своем распоряжении. Боевая задача была доведена до каждого участника предстоящего сражения, начиная от командиров соединений и кончая рядовым солдатом.

В 4 часа 30 минут 19 ноября всему личному составу было зачитано обращение Ставки Верховного Главнокомандования и Военного совета Юго-Западного фронта. В настроениях людей, в их выступлениях на коротких митингах чувствовался высокий наступательный порыв.

Для всех было очевидно, что пружина нашего военного механизма сжата до предела, все были готовы к броску.

4.2. Бросок

Ночь на 19 ноября выдалась морозной — 15 ниже нуля. Прошел небольшой снег, на землю опустился густой туман, который на белом фоне сделал неразличимыми все местные предметы и ориентиры.

Но помешать началу наступления уже ничего не могло.

Ровно в 7 часов 20 минут 19 ноября утреннюю тишину разорвал грохот тысяч орудий, туманную мглу прорезали огненные трассы «катюш». Могучий гул больше часа стоял над необъятными степями Дона. Его слышали все воины, изготовившиеся к наступлению. Слышали его и защитники Сталинграда, выдержавшие все яростные атаки врага. Этот гул вселил в их суровые сердца неповторимое волнение и радостную надежду.

Историческая Сталинградская наступательная операция началась.

Под прикрытием артиллерийской подготовки бригады 1-го и 26-го танковых корпусов начали выдвижение из исходных районов к переднему краю обороны противника.

Как только окончилась артподготовка, в 8 часов 40 минут 47-я гвардейская и 119-я стрелковые дивизии 5-й танковой армии атаковали противника.

И вслед за ними продвигались к рубежам ввода в сражение танковые бригады 1-го танкового корпуса. От этих бригад в боевых порядках стрелковых частей находились наблюдатели, следившие за изменениями, происходившими в обороне противника.

К 12 часам стрелковые части овладели первой позицией главной полосы обороны. Преодолевая нарастающее сопротивление противника, они подошли ко второй позиции обороны. Однако здесь темп их наступления начал снижаться. Опираясь на сильно укрепленные пункты, противник оказал ожесточенное сопротивление. Румыны, чувствовавшие себя чужими как для своих противников, так и для «своего старшего брата», надеялись только на себя и отчаянно защищались. Намеченные сроки прорыва обороны срывались. И тогда командующий 5-й танковой армией дал сигнал танковым корпусам развернуться и атаковать противника для завершения прорыва главной полосы его обороны.

Эффект был оглушительным. В 12 часов 30 минут танкисты 117-й и 159-й танковых бригад ворвались в боевые порядки 5-й и 7-й пехотных дивизий 3-й армии румын, сломили их сопротивление, прорвали главную полосу обороны, вошли в прорыв и к 13 часам 30 минутам вышли на свои маршруты развития успеха. Были захвачены первые 600 пленных румынских солдат и офицеров, 200 лошадей, 100 груженых повозок и 80 орудий разных калибров.

В этот момент от высланной вперед разведгруппы под командованием замечательного разведчика лейтенанта Н. Н. Гилязова — командира разведроты корпусного разведбата — поступили данные об обнаруженной сильной артиллерийской группе противника на огневых позициях, расположенных по направлению движения 117-й и 159-й танковых бригад в районе хутора Клиновой.

Тогда, по немедленно принятому решению комкора, одновременным ударом с ходу 89, 117, 159-й танковых бригад 1-го танкового корпуса во взаимодействии с 157-й танковой бригадой 26-го танкового корпуса огневые позиции противника были атакованы на максимальных скоростях и в течение 30 минут полностью уничтожены.

Удар оказался настолько стремительным, что многие орудия, расчеты которых не успели даже повернуть стволы и произвести выстрел по атакующим танкам, были раздавлены гусеницами танков. В результате этой атаки перестали существовать два артполка 5-й и 7-й румынских дивизий.

С разгромом артиллерии 5-й и 7-й дивизий румын деморализованный противник, по существу, прекратил сопротивление на этом участке и начал ротами и батальонами сдаваться в плен.

Пленных строили в колонны по четыре и командами по 500–600 человек под охраной трех солдат отправляли на сборный пункт армии.

Продолжая стремительное продвижение вперед, передовые батальоны 117-й и 159-й бригад к исходу первого дня наступления вышли в район Песчаного. Предпринятая ими атака с ходу успеха не имела.

И здесь произошли события, ставшие одним из кульминационных моментов всей операции.

В связи с образованием в главной полосе обороны противника зияющей бреши — свыше 16 км по фронту и 20 км в глубину — немецкое командование приняло решение ввести в бой танковые части из резерва ставки Гитлера, о котором предупреждал генерал армии Г. К. Жуков на упоминавшемся выше совещании 3 ноября.

Создалась весьма острая обстановка. Высланные вперед разведывательные группы 1-го танкового корпуса продолжали успешно действовать под покровом ночной темноты и густого тумана. К рассвету они донесли, что противнику уже к исходу 19 ноября удалось выдвинуть в район Песчаного часть сил 22-й немецкой и 1-й румынской танковых дивизий 48-го танкового корпуса. В самом населенном пункте, упредив наши войска, заняли оборону 6-й танковый полк 1-й танковой дивизии румын, до 20 танков 22-й танковой дивизии 48-го танкового корпуса немцев, а также 3 артиллерийских дивизиона идо батальона пехоты немцев. Кроме того, было обнаружено движение с юго-востока из района Липовского в направлении Песчаного двух крупных колонн танков, кавалерии, пехоты и артиллерии. Это означало, что противник намерен, сосредоточив основные силы 48-го танкового корпуса и 7-й румынской кавалерийской дивизии в районе Песчаного, нанести мощный удар по правому флангу нашей подвижной группировки. Это ставило под угрозу всю операцию «Уран».

Стало ясно, что 1-му танковому корпусу предстоит выполнить одну из самых ответственных задач операции: во взаимодействии с частями усиления разгромить главный резерв немцев на этом направлении — 48-й танковый корпус в составе 22-й немецкой и 1-й румынской танковых дивизий.

Решение комкора, находившегося в боевых порядках головных частей, было дерзким — на рассвете 20 ноября силами всех трех танковых бригад 1-го танкового корпуса во взаимодействии с приданными частями 5-й танковой армии (одним кавалерийским полком 55-й кавалерийской дивизии 8-го кавалерийского корпуса и 8-м мотоциклетным полком) под покровом утреннего тумана атаковать противника, занявшего оборону в опорном пункте Песчаный. Часть сил комкор решил выдвинуть для прикрытия фланга и тыла со стороны Липовского от выдвигающихся танковых колонн противника.

Бой был ожесточенным. Действуя в густом тумане, почти вслепую, танкисты неожиданно появлялись перед огневыми позициями и траншеями противника. Успех схватки решали секунды. И здесь пригодились хорошая выучка и высокий боевой дух наших танкистов и мотострелков. Именно они позволили в огненном поединке сломить сопротивление противника, занявшего позиции на окраинах населенного пункта, и вклиниться в глубину обороны.

Так, действуя западнее Песчаного, рота бронетранспортеров под командованием старшего лейтенанта Н. Беленко с ходу внезапным ударом овладела хутором Гусынка, рассеяла до эскадрона вражеской конницы, уничтожила и пленила около сотни солдат и офицеров противника, прикрывавших подход к пункту Песчаный. Ведя огонь с ходу, не давая противникам поднять головы из укрытий, вперед быстро продвигались танки.

К 14 часам 20 ноября бригады ворвались в центр станицы. Однако здесь их встретил плотный огонь танков противника. В ходе боя выяснилось, что это была часть танков 22-й танковой дивизии немцев. К сожалению, в этом упорном бою не обошлось без потерь с нашей стороны. Пал смертью храбрых командир танкового батальона 117-й танковой бригады капитан Г. Н. Балашов, возглавлявший передовой отряд бригады и первым атаковавший головные танки немцев. Получили боевые повреждения несколько наших танков. Дальнейшее продвижение под огнем противника могло привести к большим потерям.

Тогда комкор принял решение нанести по подходящим колоннам неприятеля мощный огневой удар тремя залпами «катюш» 75-го гвардейского минометного полка. Эффект был весьма внушительным. Деморализованный и понесший существенные потери противник был вновь атакован нашими танками и обратился в бегство.

Всего в течение дня боя (до 16.00) были уничтожены 41 танк немцев и румын, 17 бронетранспортеров, 18 орудий, 28 транспортных машин противника, ружейно-пулеметным огнем сбито два истребителя «мессершмитт». Более 1200 немцев и румын сдались в плен. Один только танк KB лейтенанта Г. Ф. Прокофьева из 203-го танкового батальона 89-й танковой бригады, умело маневрируя и используя местные предметы в качестве укрытия, уничтожил своим огнем и гусеницами четыре 75-мм орудия и 3 миномета на огневых позициях, а также 4 станковых пулемета и до роты охранного батальона гитлеровцев.

К 16 часам 20 ноября 1-й танковый корпус полностью овладел населенным пунктом Песчаный.

Бросая огневые позиции, противник пытался отойти из Песчаного на юг.

Характерно, что бежали не только тыловики, не только румыны, на которых гитлеровцы сваливали вину за поражение, но и танкисты 48-го танкового корпуса, одного из лучших в вермахте. Они оставили в исправном состоянии 9 танков, 45 автомашин, 45 станковых пулеметов, 32 полевых орудия разных калибров, 20 мотоциклов, 2 склада ГСМ. Преследуемые танкистами и мотострелками 1-го танкового корпуса, мотоциклистами 8-го мотоциклетного полка и кавалеристами 55-й дивизии 8-го кавалерийского корпуса, действовавшими в пешем строю, войска противника, бежавшие из станицы, перемешались с остатками колонн, разгромленных огнем «катюш» на подходе к станице. Началась всеобщая паника. С резервом ставки Гитлера — 48-м танковым корпусом генерала Гейма — было покончено.

В некоторых военно-исторических трудах о действиях 1-го танкового корпуса против 22-й танковой дивизии противника высказываются весьма критические мнения. В адрес командования корпуса можно встретить упреки в том, что эти действия необоснованно снизили темп наступления корпуса. Так, в военно-историческом очерке «Советские танковые войска 1941–1945» авторского коллектива под руководством доктора исторических наук, профессора, генерал-майора танковых войск И. Е. Крупченко (Воениздат, М., 1973) действиям 1-го танкового корпуса в этом боевом эпизоде дается следующая трактовка:

«Продолжая развивать наступление в южном направлении, подвижные соединения к исходу 19 ноября продвинулись на 18 км, подошли к Песчаному. На этот раз вместо обходного маневра они втянулись в упорные бои с подошедшей 22-й танковой дивизией противника. Наступление 26-го танкового корпуса было более стремительным».

Конечно, если бы 1-й танковый корпус, совершив обходный маневр, проскочил мимо 22-й танковой дивизии противника, не вступая с ней в бой, возможно, он и смог бы в этот день дальше продвинуться на юг и даже достичь рубежа задачи дня. Но в этом случае он позволил бы 22-й танковой дивизии противника, сохранившей свои силы, нанести удар в правый фланг наступающему 26-му танковому корпусу. В этом случае от «более стремительного» наступления корпуса генерала А. Г. Родина ничего бы не осталось. Это было бы прямым нарушением указания генерала армии Г. К. Жукова, данного на совещании 3 ноября, и, скорее всего, привело бы к срыву наступательной операции. Вот тогда бы генералу Буткову, как предупреждал Жуков, пришлось «пенять на себя».

О том, насколько правильным и своевременным было решение генерала Буткова, принятое на рассвете 20 ноября, и насколько пагубными для противника оказались действия в этот день 1-го танкового корпуса с приданными частями 5-й танковой армии, можно судить по той реакции, какую они вызвали у высшего фашистского руководства.

В своих воспоминаниях бывший начальник Генерального штаба германской армии генерал Курт Цейтцлер так описал реакцию Гитлера на разгром своего танкового резерва в районе Песчаного:

«Когда Гитлер узнал о провале контратаки танкового корпуса, ярость его не имела границ. Повернувшись к фельдмаршалу Кейтелю, который ведал вопросами, связанными с поддержанием воинской дисциплины в вооруженных силах, он закричал: «Сейчас же пошлите за командиром корпуса, сорвите с него погоны и бросьте в тюрьму! Это он во всем виноват!» Командира корпуса, опытного танкового генерала Гейма, суд под председательством Геринга приговорил к смертной казни».

Вступление в бой с противником в районе Песчаного не позволило 1-му танковому корпусу выполнить задачу дня: овладеть районом Калач-Куртлак, Липовский и выйти передовыми частями на рубеж Кривой, Слепихин. Однако вполне очевидно, что «втягивание в упорные бои» корпуса с 22-й танковой дивизией и другими частями 48-го танкового корпуса противника не только не было тактической ошибкой генерала Буткова, а, наоборот, было единственно правильным и объективно необходимым решением, сыгравшим весьма существенную положительную роль в успехе операции «Уран».

Но до завершения операции «Уран» было еще далеко.

20 ноября в 16 часов 30 минут 1-й танковый корпус получил приказ командующего 5-й танковой армии передать свой участок боевых действий частям 8-го кавалерийского корпуса и возобновить ускоренное наступление в южном направлении. Передача боевых участков была завершена к вечеру 20 ноября. Бригады вывели войска восточнее Песчаного, покормили людей, доукомплектовали танки боеприпасами и дозаправили горючим. В ночь на 21 ноября корпус возобновил наступление в направлении на Липовский, Тузов.

К утру 21 ноября корпус подошел к Большой Донщинке, где встретил сильное сопротивление. На этот раз корпус не стал втягиваться в затяжные бои, обошел Большую Донщинку и, громя отходящие части противника, продвигался в направлении Липовского. Удар 1-го танкового корпуса пришелся во фланг и тыл отошедшим силам 1-й танковой дивизии румын. Он оказался внезапным для этой дивизии, вызвал панику и беспорядочный отход ее частей на Малую Лощинку и Липовский. Сюда же отошли остатки частей 22-й танковой дивизии немцев. Боевые порядки и колонны этих двух дивизий 48-го танкового корпуса перемешались, связь и управление нарушились, и обе дивизии под ударами танковых бригад 1-го танкового корпуса покатились дальше на юго-запад, где снова попали под удар вышедших сил 8-го кавалерийского корпуса. В дальнейшем на реке Чир они были окончательно уничтожены совместными силами кавкорпуса и стрелковых дивизий 5-й танковой армии.

Вот как описал эти события в своей книге бывший офицер штаба 6-й немецкой армии полковник В. Адам: «Страшная картина! Подхлестываемые страхом перед советскими танками, мчались на запад грузовики, легковые машины, мотоциклы, всадники и грузовой транспорт; они наезжали друг на друга, застревали, опрокидывались, загромождали дорогу. Между ними пробирались, протискивались, карабкались пешеходы. Тот, кто спотыкался и падал на землю, уже не мог встать на ноги. Его затаптывали, переезжали, давили.

В лихорадочном стремлении спасти собственную жизнь люди оставляли все, что мешало поспешному бегству, бросали оружие и снаряжение. Неподвижно стояли на дороге машины, полностью загруженные боеприпасами, полевые кухни и повозки из обоза — ведь верхом на выпряженных лошадях можно было быстрей двигаться вперед».

У хутора Липовский противник попытался оказать сопротивление. Здесь наш успех обеспечили дерзкие и умелые действия бывших морских пехотинцев, бойцов 44-й мотострелковой бригады. Вот некоторые из эпизодов боя.

Боец 1-го мотострелкового батальона Борис Черемных скрытно пробрался к дому, из которого фашисты вели огонь по нашим наступающим подразделениям. Улучив удобный момент, он бросил в окно одну за другой две гранаты. Загремели взрывы. Когда уцелевшие фашисты стали выскакивать в окна, Черемных ударил по ним из автомата. В этой короткой схватке Черемных уничтожил 9 солдат противника.

Рядового Перевалова атаковали пять фашистских головорезов. Метким броском гранаты он уничтожил всех пятерых.

Таких примеров в этом бою было немало. К исходу 21 ноября Липовский был освобожден от неприятеля.

К этому же времени 117-я и 159-я танковые бригады овладели населенными пунктами Калач-Куртлак и ср. Гусынка (5 км юго-восточнее Калач-Куртлака).

Командиры танковых бригад организовали дозаправку машин горюче-смазочными материалами, боеприпасами, топливом, накормили людей, выслали разведку по всем маршрутам.

На уровень головных бригад вышли 89-я танковая и 44-я мотострелковые бригады. Всему корпусу, кроме частей прикрытия и разведки, была дана команда — отдыхать до 23.00.

За три дня напряженных боев корпус продвинулся на 60–65 километров. Однако действовавший на внутреннем фронте окружения 26-й танковый корпус к этому времени ушел в отрыв, опередив 1-й танковый корпус на 80 километров. Западный фланг 26-го танкового корпуса оказался оголенным.

Поэтому после короткого отдыха соединениям 1-го танкового корпуса был отдан приказ продолжать выполнение задачи: форсированным маршем к середине 22 ноября выйти в район Лысов, Погодинский, Тузов, частью сил захватить Суровикино, перерезать железную дорогу Сталинград — Лихая, питающую артерию всей сталинградской группировки противника.

В ночь на 22 ноября и весь день 22 ноября 1-й танковый корпус продолжал стремительное продвижение на юг.

Давалось это нелегко, так как с утра 22 ноября, как только рассеялся туман, немецкая авиация стала непрерывно бомбить наши колонны, обстреливать их с бреющего полета. Тем не менее движение не прекращалось.

К 11 часам 22 ноября усиленный мотострелковый батальон 44-й мотострелковой бригады подошел к Суровикино и с ходу атаковал станцию. Однако противник отчаянно оборонял железную дорогу и ее станции. Несмотря на большой туман, авиация противника непрерывно бомбила и обстреливала наши войска с бреющего полета. Натолкнувшись на упорную оборону, батальон вынужден был отойти на высоты севернее Суровикино и закрепиться на них.

Основные силы корпуса, несмотря на атаки авиации, подавляя сопротивление гарнизонов небольших населенных пунктов, продолжали развивать наступление.

К исходу дня 22 ноября корпус, пройдя с боями более 80 км, выполнил поставленную задачу: овладел хутором Погодинский, Лысовом, Зрянинским, Тузовом, Пятиизбинской. В районе Зрянинского был захвачен аэродром противника, где уничтожены двадцать транспортных самолетов.

Несмотря на упорное сопротивление противника при прорыве его обороны в районе Усть-Хопёрской, предпринятую им попытку контрнаступления силами основного резерва ставки Гитлера в районе Песчаного, несмотря на удары авиации по нашим колоннам при их продвижении на юг и упорные бои в районе Липовского, наши потери в личном составе за четыре дня боев были незначительными. Однако танков мы потеряли много. Из 130 танков в начале операции к 23 ноября в корпусе осталось 30 исправных танков.

Обстановка осложнялась еще и тем, что из-за большой удаленности корпуса от штаба 5-й танковой армии, малой мощности радиостанций и трудности поддержания связи подвижными средствами корпусу приходилось действовать в одиночку, в отрыве от стрелковых войск, в глубоком тылу противника, с открытыми флангами.

Тем не менее выполнение операции «Уран» продолжалось.

Разведка, руководимая начальником разведотдела штаба корпуса гв. майором П. Г. Лихошваем, установила, что противник, обороняясь на рубеже Большая Осиновка, ст. Чир, Рычковский, удерживает в своих руках железнодорожную линию Сталинград — Лихая, основную артерию снабжения своей сталинградской группировки, а также колоссальные материальные запасы на Чирской базе снабжения.

Комкор принял смелое решение — не ожидая подхода стрелковых частей, силами 44-й мотострелковой бригады ударом на ст. Чир перерезать железную дорогу, овладеть ст. Чир и удерживать ее до подхода главных сил 5-й танковой армии.

И вот 23 ноября, вдень, когда части Юго-Западного и Сталинградского фронтов соединились у Калача и Советского, замкнув внутреннее кольцо окружения, 44-я мотострелковая бригада 1-го танкового корпуса ворвалась на ст. Чир.

Противник яростно бросался в контратаки, станция дважды переходила из рук в руки, авиация противника усиленно бомбила наши боевые порядки. Каждое строение мотострелкам приходилось брать в рукопашном бою.

Особо мощную контратаку силами до полка пехоты противник предпринял в 21 час 23 ноября. Ему удалось потеснить наши мотострелковые подразделения южнее ст. Чир. Обстановка вынуждала к крайним решениям. И комкор пошел на риск — выдвинул на ст. Чир для ведения огня прямой наводкой 33-й артиллерийский полк противотанковых орудий и 307-й дивизион гвардейских минометов, а также ввел в бой остатки 89-й и 117-й танковых бригад.

Риск оправдался. В результате принятых мер к 2 часам 24 ноября контратака противника была отбита.

Говоря об этих событиях, уже упомянутый ранее В. Адам назвал главу своей книги «Станция Чир замолкла».

Занятие ст. Чир не только лишило противника возможности материального снабжения своей сталинградской группировки. В наши руки перешли огромные материальные ресурсы. Километровые склады на ст. Чир и южнее в лесу на северном берегу реки Чир были забиты продовольствием, боеприпасами, горючим. Вдоль железнодорожного полотна размещались сплошные штабеля ящиков с авиабомбами, бурты зерна. Свыше 1000 груженых вагонов, эшелон сахара, 16 паровозов, 6 платформ с самолетами, эшелон лошадей, штабеля узкоколейки километров на 200 и 5 локомотивов к ней, 200 автомашин, 20 исправных орудий — вот далеко не полный перечень захваченных трофеев.

Чтобы надежнее закрепить за собой станцию Чир и подтянуть необходимые силы для наступления на юг, в течение 24 ноября в районе станции были собраны мотострелковые батальоны 89-й и 117-й танковых бригад, 1-й и 2-й мотострелковые батальоны 44-й мотострелковой бригады. Вся артиллерия корпуса и бригад была поставлена на огневые позиции.

В ночь на 25 ноября батальоны начали выдвижение для атаки на склады южнее Ерицкого.

К часу ночи они подошли к землянкам охраны. Из труб некоторых землянок вился дым. Командиры батальонов подали команды тихо снять караулы. Разведчики в белых халатах без выстрелов сняли караулы, а затем в печные трубы землянок бросили гранаты-лимонки и после их взрывов забросали фанатами двери и окна землянок. Не дав опомниться охране, бойцы с криками «ура» бросились в атаку. Склады были захвачены. Они, как и на станции Чир, были километровой длины и до отказа забиты продовольствием и различным военным имуществом. К рассвету все было сдано под охрану 44-й мотострелковой бригаде.

Продолжая вести разведку по ранее намеченным направлениям, одна из разведгрупп корпуса под командованием заместителя командира роты бронетранспортеров 10-го отдельного разведбата лейтенанта В. С. Гулермана прорвалась через расположение частей противника в районе Пятиизбенской и, выйдя в район Братского, первой встретила передовой отряд 4-го механизированного корпуса генерала В. Т. Вольского Сталинградского фронта.

Внешнее кольцо окружения сталинградской группировки противника замкнулось.

Завершился первый этап операции «Уран».

4.3. На внешнем фронте окружения

Выполнив до конца свою роль оперативного наступательного средства, 1-й танковый корпус тут же приступил к выполнению следующей задачи — участию в создании активно действующего внешнего фронта окружения.

В течение 24 и 25 ноября войска корпуса вели упорные и напряженные бои в излучине рек Дон и Чир по очищению населенных пунктов от захватчиков.

С 25 ноября до подхода основных сил 5-й танковой армии 1-й танковый корпус, не имея достаточных сил для ведения дальнейших активных действий, временно закрепился на рубеже Большая Осиновка, Старомаксимовский, Новомаксимовский, Ерицкий. Занимая оборону, корпус до 30 ноября вел оборонительные бои, удерживая занятый рубеж и отражая неоднократные атаки с направления Верхне-Чирского.

С приходом основных сил армии корпус сдал обороняемый им рубеж 258-й стрелковой дивизии и получил новую боевую задачу: 1 декабря в 8 часов форсировать реку Чир в районе Свиридовского и ударом в направлении Сысойкин, Верхнее-Алексеевский овладеть этими пунктами, выставив боевое охранение фронтом на запад в районе ферма № 3, совхоз № 78.

Для выполнения этой задачи была создана специальная боевая группа в составе: усиленного мотострелкового батальона 44-й мотострелковой бригады, восьми танков 89-й танковой бригады, 75-го гвардейского минометного полка, 33-го истребительно-противотанкового артиллерийского полка и двух зенитных батарей корпусного зенитно-артиллерийского полка.

Однако 44-я мотострелковая бригада не была своевременно сменена частями 258-й стрелковой дивизии и продолжала занимать рубеж обороны в районе станции Чир. Ввиду отсутствия пехоты наступление в направлении Сысойкин, Верхнее-Алексеевский было отложено до 2 декабря.

К 11 часам 30 минутам 2 декабря в районе Свиридовского силами корпуса были наведены два моста через реку Чир, а к 13 часам сводная группа переправилась на южный берег реки и начала наступление в намеченном направлении.

Наступление развивалось медленно. До 16 часов группа продвижения не имела. Немецкая авиация, господствовавшая в воздухе, партиями самолетов от 15 до 30 единиц непрерывно бомбила боевые порядки группы, сковав их действия. Противник (группа «Шелле») создал на высотах перед Сысойкином сильный противотанковый район обороны с большим количеством противотанковых орудий. Между высотами были обрывистые и глубокие овраги, мешавшие наступлению. В 16 часов 30 минут группа перешла в наступление, овладела одной из высот, но прорваться в направлении Сысойкина не смогла. Закрепившись на занятой высоте, группа заняла оборону.

По устному приказу командующего 5-й танковой армией части корпуса были отведены в районы Жиркова, Маркинского, Бурацкого для приведения себя в порядок, оказания помощи раненым и подготовки к предстоящим действиям.

6 декабря командующий 5-й танковой армией приказал всеми имеющимися силами корпуса совместно с частями 383-й стрелковой дивизии 7 декабря нанести удар вдоль дороги Суровикино, Сысойкин, Нижне-Чирская, выйти в район Кустовский, Нижне-Чирская, где, взаимодействуя с частями 3-го кавалерийского корпуса, овладеть Ближнегородским, Нижне-Чирской, перерезать все дороги, ведущие с юга на север, и не допустить выхода подходящих резервов противника на реку Чир.

На период операции 1-му танковому корпусу была передана 216-я танковая бригада.

Разведкой корпуса было установлено, что части противника, обороняющие Островский, Сулацкий и безымянные высоты южнее этих пунктов, на ночь уходят в овраг южнее этих высот, где разбиты полсотни палаток для ночлега.

В ночь на 7 декабря на спецзадание отправился разведотряд корпуса под командованием уже известного читателю мастера разведки П. Г. Лихошвая, к этому времени подполковника. В отряд, наряду с разведчиками, вошли бывшие морские пехотинцы 1-го мотострелкового батальона 44-й мотострелковой бригады. Одетые в маскхалаты, вооруженные армейскими ножами и пользуясь трофейными электрическими фонариками, разведчики и мотострелки скрытно прошли в балку с немецкими палатками, сняли часовых и, разойдясь по палаткам, уничтожили свыше трехсот немцев боевой группы «Шелле».

Это позволило перед рассветом 7 декабря частям корпуса беспрепятственно развернуться на исходных позициях северо-западнее Сысойкина и атаковать противника вдоль дороги на Сысойкин, Нижне-Чирскую.

Ломая сопротивление боевых групп «Шелле», «Адам», частей 336-й пехотной и 11-й танковой дивизий немцев, корпус овладел Сысойкином и вклинился в оборону противника на глубину до 10–12 км.

Видя нависшую угрозу над Нижне-Чирской и боевой группой «Адам», командование противника в ночь на 8 декабря подтянуло свежие силы из тормосинской группировки 11-й танковой, 336-й пехотной и 7-й артиллерийской дивизий. По войсковым частям 1-го танкового корпуса был нанесен контрудар. Противник намеревался разгромить эти части южнее реки Чир и ликвидировать плацдарм наших войск на юго-западном берегу реки.

В районе Сысойкина разгорелся ожесточенный бой. Личный состав 1-го танкового корпуса проявил исключительную стойкость. Все попытки врага отбросить наши войска за реку Чир были сорваны. Огнем нашей артиллерии, минометов, танков и стрелкового оружия врагу были нанесены большие потери. Враг потерял около трех тысяч солдат и офицеров убитыми и пленными, тридцать три орудия разных калибров, семнадцать танков, два самолета.

Одна только минометная батарея под командованием лейтенанта Иванова, а после его ранения — старшего сержанта Антонова уничтожила более ста гитлеровцев. Отличились в этом бою и минометчики лейтенант Финаев, старший сержант Н. Скрылёв, сержант Бердаков.

Ночью 9 декабря части корпуса с боями вышли в район хутора Островский.

В период с 9 по 14 декабря корпус вел оборонительные бои в районе Островский, Лисинский, поддерживая оборону 119-й и 333-й стрелковых дивизий 5-й танковой армии и перемалывая резервы, втягиваемые противником в бой.

В середине декабря гитлеровское командование начало сосредотачивать крупную группировку в районе Обливская, Морозовск, Тормосин, намереваясь нанести глубокие удары по району, занятому нашими войсками, прорвать фронт окружения и установить связь с войсками, зажатыми в районе Сталинграда.

1-й танковый корпус получил задачу в ночь на 15 декабря занять оборону во втором эшелоне 5-й танковой армии по северному берегу реки Чир фронтом на юг и юго-запад с целью не допустить танки противника в междуречье рек Добрая и Лиска. В случае прорыва танков и пехоты противника в направлении Суровикино, Жирков корпус должен был выдвинуться на участок Жирков, восточная окраина Суровикино по реке Добрая фронтом на запад и занять оборону.

Однако в результате успешного наступления 1-й и 3-й гвардейских армий Юго-Западного фронта в направлении на Тацинскую, Морозовск, начатого 16 декабря, опасность деблокирования окруженной группировки противника была ликвидирована.

20 декабря 1-й танковый корпус был выведен из боя.

На этом весь комплекс задач, возложенных на корпус генерала И. В. Буткова в операции «Уран», был завершен.

Распоряжением Ставки Верховного Главнокомандования 4 января 1943 года корпус был исключен из состава Юго-Западного фронта и, совершив марш в район железнодорожных станций Лог, Фролово, Себряково, погружен в эшелоны для следования в район города Тамбов на доукомплектование.

4.4. После битвы

После месяца непрерывных жестоких боев, сверхчеловеческого нервного напряжения, постоянной опасности, грозившей с земли и воздуха, бойцы 1-го танкового корпуса получили, наконец, долгожданную передышку. Надежно закрепив на платформах танки, бронетранспортеры, артиллерийские орудия, автомобили и другую военную технику, укрыв ее от непогоды досками и брезентом и выставив посты охраны, смертельно усталые и продрогшие люди разместились в теплушках вокруг пышущих жаром печек-буржуек.

Но уснуть долго не удавалось. Слишком живы были впечатления от недавних боев.

В памяти танкистов 117-й танковой бригады оживали картины первого боя при прорыве обороны противника в районе Усть-Хопёрской. Памятная радиокоманда «Вперед!» комбрига подполковника Д. И. Фёдорова. Первая дерзкая атака. Первые победные результаты — раздавленные и брошенные противником артиллерийские орудия на огневых позициях румынского артполка у хутора Клиновой. Непривычные глазу островерхие папахи бегущих из траншей вражеских солдат 5-й и 7-й румынских пехотных дивизий. Первые группы растерянных военнопленных.

Вспоминались и тяжелые бои за Песчаный, когда противник ввел в бой свой главный резерв — 48-й танковый корпус. Под непрерывным огнем вражеских танков и артиллерии комбриг Д. И. Фёдоров трижды водил бригаду в атаку. С болью в сердце вспоминали танкисты гибель командира батальона капитана Г. Н. Балашова. Еще совсем недавно он прибыл в 117-ю танковую бригаду после тяжелого ранения в боях за Москву и успел за короткий срок сродниться с батальоном и стать его любимым командиром. В разгар боя за Песчаный батальон Г. Н. Балашова первым встретил выдвинутые навстречу нам подразделения главного резерва противника. Увлекая за собой своих подчиненных, комбат ворвался в глубину боевых порядков врага. Последовавшие за ним танки врезались в позицию неприятеля и нанесли ему сокрушительный удар. И когда исход боя был уже предрешен, немецкий снаряд угодил в машину комбата. Отважный офицер погиб, до конца исполнив свой воинский долг.

В теплушках 44-й мотострелковой бригады бойцы с глубоким почтением и сыновней признательностью отзывались о своем комбриге подполковнике П. В. Ивлиеве, сумевшем в самой тяжелой обстановке сберечь дорогих его сердцу мотострелков, бывших морпехов. Умело маневрируя своими резервами, он создавал на важнейших участках превосходство в силах над врагом, сам появлялся в наиболее трудных местах и всегда добивался успеха с минимальными потерями.

Вспоминая о тяжелых боях за железнодорожную станцию Чир и пристанционный поселок Новомаксимовский, бойцы отдавали должное отваге и дерзости командира 1-го мотострелкового батальона капитана Т. П. Калинина. Именно его решительность и тактическое мастерство позволили батальону не только овладеть этими важными опорными пунктами противника, являвшимися головной базой снабжения всей сталинградской группировки врага, но и удерживать их в течение двух дней от яростных атак превосходящих сил гитлеровцев до подхода основных сил бригады. Это было сражение не на жизнь, а на смерть. Огонь артиллерии и авиации противника не щадил ни солдат, ни офицеров. Сложили свои головы командир 3-й мотострелковой роты старший лейтенант Хабишвили, его заместитель по политической части старший лейтенант Павлов, командир 7-й мотострелковой роты лейтенант Шишкин, боец Утешев. И все же вернуть себе эти важные военные объекты врагу не удалось. Тот бой, сыгравший важную роль в исходе Сталинградской битвы, был выигран.

С теплотой вспоминали танкисты и мотострелки своих боевых друзей — славных гвардейцев-минометчиков во главе с командиром 307-го отдельного гвардейского дивизиона гвардии майором Н. Г. Гапичем. Грозные залпы их «катюш» не раз выручали наших бойцов в самых опасных эпизодах, производили на врага ошеломляющее впечатление, наносили ему огромный урон и нередко решали исход боя. Дивизион неоднократно был вынужден открывать огонь по противнику прямой наводкой. Сам майор Н. Г. Гапич, несмотря на ранение 24 ноября при бомбежке в бою за ст. Чир, отказался от госпитализации и продолжал руководить боем дивизиона. Всего в дни Сталинградской битвы залпами «катюш» были уничтожены более 4000 гитлеровцев, 2 минометные батареи с прислугой, 34 автомашины и 22 подводы, движущиеся в колоннах, склад с боеприпасами. Всех огорчила новость, что перед убытием корпуса к новому месту назначения 307-й отдельный гвардейский дивизион вместе с отважным майором Галичем был выведен из его состава.

Радостное оживление царило в теплушках, где ехали лихие разведчики 10-го отдельного разведывательного батальона гвардии старшего политрука Б. С. Юнанова.

Это были люди особого рода. На их долю досталась нелегкая задача: действуя отдельными подразделениями впереди и на флангах корпуса, первыми встречать врага и обеспечивать выполнение корпусом задач. За период боев с 19 ноября по 20 декабря этими отважными бойцами было уничтожено до тысячи двухсот и взято в плен свыше шестисот вражеских офицеров и солдат, захвачено четыре сотни автомобилей и мотоциклов. Только бойцы роты бронетранспортеров старшего лейтенанта Н. П. Беленко, ведя разведку на правом фланге корпуса, 22 ноября с ходу выбили немцев и румын из хуторов Гусынка и Трухино, рассеяли до эскадрона конницы, уничтожили восемьдесят семь офицеров и солдат противника. Разведчики бронеавтомобильной роты этого же батальона под командованием старшего лейтенанта И. Е. Дурнева на следующий день, ведя разведку на правом фланге корпуса в районе Калмыкова, Манойлина, Рожковского, Киселёва, Лобакинского, при встрече с противником 23 ноября сумели двумя бронетранспортерами и тремя бронемашинами рассеять до батальона пехоты румын, захватить в Любинском тридцать автомашин и десять мотоциклов. Выйдя 24 ноября к железной дороге в тылу противника, они взорвали железнодорожное полотно. Особенно храбро и умело действовали в тылу противника взвод младшего лейтенанта Перевезенцева и экипаж его головной дозорной машины во главе с В. Героевым. Образцом идеального разведчика все они считали начальника разведывательного отдела штаба корпуса подполковника П. Г. Лихошвая и его молодого помощника капитана Н. С. Тупчанинова.

Воскрешая в памяти отдельные, наиболее яркие эпизоды недавних боев, танкисты и мотострелки еще не представляли себе масштабы совершенного ими подвига. Подведя общие итоги боевых действий частей корпуса, командование и штаб корпуса, разумеется, понимали, насколько они внушительны. Они знали, что только силами их корпуса уничтожено свыше 18 тысяч и взято в плен около 10 тысяч вражеских солдат и офицеров, уничтожено и захвачено 629 стволов артиллерийского и минометного оружия, 12 308 единиц стрелкового оружия, 254 единицы бронетанковой техники, 1153 единицы автотракторной техники, 16 самолетов, 1168 лошадей. Что противник лишился огромных складов и железнодорожных эшелонов, набитых боеприпасами, продовольствием, горюче-смазочными материалами, теплым обмундированием и другим военным имуществом. Что были сорваны попытки неприятеля деблокировать окруженную группировку гитлеровцев и оказать ей военную и материальную помощь. Что корпусом было освобождено 64 населенных пункта.

Однако даже командование и штаб корпуса еще не знали о том, что совершенное с участием 1-го танкового корпуса контрнаступление под Сталинградом, окружение и последующий разгром многотысячной группировки противника станут поворотным пунктом в ходе Второй мировой войны, эхом прокатятся по всему миру, внесут разлад в стан врага, предотвратят вступление в войну против СССР Турции и Японии. Об этом они, как и остальные воины корпуса, узнают значительно позже.

А сейчас они все вместе ехали в Тамбов, не ведая о том, какие события ждут их впереди.

5. В Ржевско-Вяземской операции

(Западный фронт, весна 1943 года)

5.1. Новые задачи — старые ошибки

После выгрузки эшелонов в Тамбове 20 января части корпуса расположились в Тригуляевских лагерях и приступили к работе по доукомплектованию своих подразделений. Начало прибывать пополнение личного состава и техники. Однако до тех пор, пока корпус числился в распоряжении Ставки и решение о дальнейшей его судьбе не было принято, поступление пополнений шло медленно.

Тем временем в обстановке на фронтах произошли существенные изменения.

После победы на Волге наши войска в январе — феврале 1943 года развернули наступление на многих участках советско-германского фронта от Ленинграда до Кавказа. Под ударами Северной группы Закавказского фронта фашисты вынуждены были отвести войска своей северокавказской группировки из района Моздока частью к Ростову, частью на Таманский полуостров. На Верхнем Дону в результате успешного проведения Воронежским и Брянским фронтами Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской операций были разгромлены основные силы группы армий «Б» и освобождена большая часть Воронежской и Курской областей. Войска Юго-Западного и Южного фронтов нанесли противнику поражение на донбасском и ростовском направлениях.

В то же время на западном участке советско-германского фронта у противника оставался мощный Ржевско-Вяземский плацдарм, занятый им еще в 1941 году и продолжавший создавать угрозу на московском направлении. На выступе, имевшем 160 км в глубину и до 200 км по фронту, было сосредоточено около двух третей поиск немецкой группы армий «Центр». Это заставляло советское командование держать на этом направлении 12 общевойсковых и 2 воздушные армии Калининского и Западного фронтов, что сковывало наши действия на других направлениях.

С целью ликвидации этого плацдарма и уничтожения основных сил группы армий «Центр» Ставкой было принято решение о проведении в марте 1943 года Ржевско-Вяземской наступательной операции силами войск двух фронтов — Калининского (22, 39, 41 и 43-я армии, 3-я воздушная армия) и Западного (5, 10, 20, 10, 31, 33, 49 и 50-я армии, 1-я воздушная армия).

Операция началась 2 марта и в первые дни развивалась успешно. Войсками Западного фронта под командованием генерал-полковника В. Д. Соколовского 3 марта был освобожден город Ржев (30-й армией генерал-лейтенанта В. Я. Колпакчи), 6 марта — город Гжатск (5-й армией генерал-лейтенанта В. С. Поленова), 12 марта — город Вязьма (33-й армией генерал-лейтенанта В. Н. Гордова и 5-й армией). К середине марта Ржевско-Вяземский плацдарм был ликвидирован.

Однако противнику удалось осуществить организованный отвод своих войск, сохранить большую часть сил группы армий «Центр» и занять прочную оборону на дальних подступах к Смоленску на рубеже Ярцево, Спас-Деменск.

О том, что произошло дальше, представляется необходимым рассказать несколько подробнее.

Дело в том, что заключительный этап Ржевско-Вяземской операции 1943 года описан в военно-исторической литературе более чем скудно. В воспоминаниях Г. К. Жукова, С. М. Штеменко и других военачальников этот этап вообще опущен. Нет его должного анализа и во многих других наиболее известных исследованиях. Как, впрочем, и вообще всей Ржевско-Вяземской наступательной операции 1943 года. Проведенная в промежутке между двумя величайшими битвами Второй мировой войны — Сталинградской и Курской, она как-то затерялась в исторической памяти и не привлекла к себе особого внимания военных историков.

А жаль. Детальный анализ действий наших войск в этой операции, особенно на ее заключительном этапе, мог бы дать очень много для понимания того, как следует и как не следует готовить и проводить наступательные операции.

Итак, к середине марта 1943 года противник вывел основные силы группы армий «Центр» из Ржевско-Вяземского выступа и закрепился на новом рубеже. Таким образом, выполнив задачу по ликвидации Ржевско-Вяземского плацдарма противника, войска Калининского и Западного фронтов тем не менее не выполнили задачу уничтожения группы «Центр».

Создавшаяся обстановка требовала проведения перегруппировки наших сил с целью создания необходимого превосходства над противником для преодоления его укрепленной обороны на новом рубеже и последующего завершения разгрома группы армий «Центр».

И тут, к сожалению, повторились ошибки, уже знакомые 1-му танковому корпусу по Воронежско-Ворошиловградской операции 1942 года.

Приняв отвод войск частей группы «Центр» на новый рубеж за слабость противника, не выполнив необходимых оперативных расчетов и не проведя соответствующей подготовки операции, командование Западного фронта сочло возможным продолжить наступление на смоленском направлении силами части войск 49-й армии, усиленной 1-м и 5-м танковыми корпусами и 14-й артиллерийской дивизией. При этом не была учтена неполная укомплектованность танковых корпусов и артдивизии, не были отработаны вопросы их боевого взаимодействия между собой и с соединениями 49-й армии.

Получив приказ о подчинении 1-го танкового корпуса командующему 49-й армии генерал-лейтенанту И. Г. Захаркину, корпус, не завершив доукомплектование в Тригуляевских лагерях, был переброшен по железной дороге на станции Сухиничи-Узловая ( Калужская область) и Дабужа (37 км западнее Сухиничей) и 10 февраля сосредоточен в районе Зеваки Мамоновские, Вяжичи, Большевик.

Командование корпуса пыталось использовать каждый день, оставшийся до начала боев, для доукомплектования корпуса и боевой подготовки. Пополнению корпуса танками способствовало вручение 20 февраля 117-й танковой бригаде танковой колонны «Куйбышевский колхозник» делегацией трудящихся Куйбышевской области.

Усиленно (по 12 часов в день) проводились занятия по сколачиванию экипажей, отделений, взводов, рот и батальонов. В связи с предстоящими боевыми действиями на местности с глубоким, по-весеннему сырым снегом и учитывая недостаточный опыт молодых механиков-водителей (имевших всего-то 1,5–2 моточаса вождения), проводились интенсивные занятия подневному и ночному вождению. Были заготовлены и навешаны на гусеничные и колесные машины приспособления для повышения проходимости (маты, бревна, цепи). В сжатые сроки были проведены боевые стрельбы из штатного оружия, составлены корпусная переговорная таблица и таблица радиосигналов, проведены командно-штабные и радиоучения.

На основании предварительного распоряжения о боевой задаче корпус провел разведку выжидательного района и маршрутов к нему. В связи с засоренностью местности минами и завалами, а также с началом весенней распутицы корпусом было проведено инженерное обеспечение маршрутов из выжидательного в исходные районы, в том числе:

— проложено свыше 70 км колонных путей;

— отремонтировано свыше 90 км дорог с восстановлением мостов и устройством объездов;

— извлечено и обезврежено более 150 противотанковых мин вдоль маршрутов;

— в районе деревни Челновня построен через реку Ворона низководный мост под грузы до 50 тонн, послуживший впоследствии основной переправой для многих соединений;

— организован и развернут на грунте корпусной склад ГСМ и боеприпасов.

12 марта был получен боевой приказ фронта на марш.

И тут, к сожалению, началась настоящая неразбериха, связанная с серьезными недоработками штаба 49-й армии, возглавлявшегося генерал-майором Н. В. Пастушихиным.

Так, марш протяженностью 115 км в выжидательный район корпус спланировал провести ночными переходами в два этапа: в ночь с 13 на 14 марта — 45 км и с 16 на 17 марта 70 км, ищя в виду сосредоточиться в выжидательном районе (Селище, Дубки, Бутово) к рассвету 17 марта. Однако штаб 49-й армии не провел расчетов маршей трех соединений, включенных в состав армии, — 1-го и 5-го танковых корпусов и 14-й артиллерийской дивизии — и пустил их движение на самотек. В результате этого в ночь с 16 на 17 марта все три соединения одновременно вышли на единственную пригодную для движения дорогу и двигались по ней, мешая друг другу. Это привело к затяжке сроков движения на 12 часов и опасности обнаружить себя, совершая движение в светлое время суток. Сосредоточение в выжидательном районе было закончено лишь к вечеру 17 марта. А в ночь с 17 на 18 марта, практически без проведения необходимых работ в выжидательном районе, корпус продолжил движение с тем, чтобы к началу артподготовки, назначенному штабом армии на 10 часов 20 минут 18 марта, выдвинуться к исходным позициям для наступления.

К началу боевых действий укомплектованность корпуса личным составом составляла 85%, в том числе 44-й мотострелковой бригады лишь 60% к штату. Пополнение, поступавшее в последние дни, было слабо обучено, плохо обмундировано, процент участников боев был незначительный. Ввиду нехватки колесного транспорта личный состав 44-й мотострелковой бригады и мотострелковых батальонов танковых бригад совершал марши пешком, начиная движение на сутки-полтора раньше танковых частей.

5.2. Трудные бои у Спас-Деменска

В чем состояла конкретная задача корпуса в проводимой операции?

По решению командующего войсками 49-й армии 1-й танковый корпус во взаимодействии с частями 42-й стрелковой и 14-й артиллерийской дивизий должен был прорвать рубеж обороны противника в районе северо-восточнее Спас-Деменска (районы Лукино, Куркино, Старые Лазники, река Мармозонка, Высочки, Куприно), развить его в юго-западном направлении, обойти Спас-Деменск с северо-запада и запада и нанести удар противнику с тыла в юго-восточном направлении. Ближайшая задача — оседлать Варшавское шоссе юго-восточнее Спас-Деменска в районе Ново-Александровское, Ласково, дальнейшая — выйти в район Сергеевский, Ерилово, Асташово, Тешкова Гора (30–35 км юго-восточнее Спас-Деменска). Общая глубина задачи (по дуге) составляла 65–70 км (см. карту 1).

Однако начало боевых действий корпуса оказалось скомканным из-за неоперативной работы штаба 49-й армии. Боевой приказ штаба армии, подписанный в 23 часа 30 минут 17 марта, был получен штабом корпуса лишь в 8 часов 30 минут 18 марта, то есть за 2 часа 30 минут до начала атаки. Когда штаб корпуса связался со штабом 42-й стрелковой дивизии для организации взаимодействия, выяснилось, что дивизия боевого приказа из штаба армии не имеет и ничего не знает о предполагаемых совместных действиях с 1-м танковым корпусом. Таблицы взаимодействия с 14-й артиллерийской дивизией пришли в штаб корпуса за 30 минут до начала атаки. Фактически никакого взаимодействия с артиллерией организовать не удалось, так как часть батарей была на марше, а у батарей, находившихся на огневых позициях, не было снарядов. Поэтому в ходе боя командиру корпуса пришлось значительную часть времени находиться на наблюдательном пункте командира 42-й стрелковой дивизии и решать вопросы взаимодействия с пехотой, так сказать, «с лету». При этом командармом ни на кого не были возложены функции старшего начальника для руководства совместными боевыми действиями 1-го танкового корпуса, 42-й стрелковой и 14-й артиллерийской дивизий, что приводило порой к разногласиям и даже конфликтным ситуациям между командирами этих соединений.

Результаты такой организационной неразберихи в дальнейшем сказались самым неблагоприятным для нас образом.

Группировка противника перед фронтом 1-го танкового корпуса, установленная корпусной разведкой, показаниями пленных и трофейными документами, была эшелонирована. На переднем рубеже обороны действовали 292, 289, 290-й пехотные и 198-й артиллерийский полки 89-й пехотной дивизии, 82-й пехотный полк 31-й пехотной дивизии и 351-й пехотный полк 183-й пехотной дивизии. Во втором эшелоне занимал оборону 480-й пехотный полк 260-й пехотной дивизии. Насыщенность их огневыми средствами была высокой — 60 батарей (262 ствола). Кроме того, противник имел 14 танков, укрытых в аппарелях как подвижные огневые точки. Широко развитая система инженерно-оборонительных сооружений содержала оборудованные траншеи, дзоты, блиндажи, эскарпы и завалы. На стороне обороняющегося противника были также дорожно-климатические условия, затрудняющие наступательные действия — глубокий (до 80 см) сырой снег и начинающаяся распутица.

Преодоление такой обороны требовало не только решительных и самоотверженных наступательных действий танковых бригад, но также тесного взаимодействия с ними стрелковых частей и артиллерии.

Однако с первого же дня боя события стали развиваться по неблагоприятному для нас сценарию.

Танковые бригады с посаженными на танки автоматчиками своих мотострелковых батальонов устремлялись вперед.

Спешив десантников, танки бросались в атаку на позиции неприятеля и мужественно вступали в бой с живой силой и артиллерией противника. Поражение, наносимое врагу, позволяло танкистам, прорвав оборону, упорно продвигаться в заданном направлении. Но при этом и сами танковые бригады, лишенные артиллерийской поддержки, несли немалые потери. Захватив к середине дня намеченный опорный пункт противника, танкисты и десантники своими заметно ослабленными силами удерживали его, ожидая подхода частей 42-й стрелковой дивизии. Однако пехота, начинавшая выдвижение с большим опозданием, проваливаясь в снегу и отсекаемая минометным огнем противника, отставала от танков на 3–5 км и, дойдя до ближайшей рощи, залегала на ее опушке. Тогда противник обрушивал мощный артиллерийский огонь по боевым порядкам наших танков. Обращения танкистов к 14-й артиллерийской дивизии за огневой поддержкой успеха не имели: ссылаясь на отсутствие снарядов, командир дивизии отказывался вести контрбатарейную борьбу с артиллерией противника. Поэтому к исходу дня танкисты вынуждены были отходить к рубежам, занятым частями 42-й стрелковой дивизии. На следующий день атака возобновлялась. Такой сценарий повторялся ежедневно с 18 по 22 марта.

В этих условиях решительность и самоотверженность, проявляемые бойцами и офицерами 1-го танкового корпуса, их наступательный порыв и первые успехи сводились на нет, не будучи поддержаны стрелковыми и артиллерийскими частями.

Несколько подробнее о динамике боевых действий.

Во исполнение замысла командующего 49-й армией генерал Бутков спланировал действие частей корпуса на всю глубину поставленной корпусу задачи. При этом, учитывая принятое командиром 42-й дивизии построение для наступления 459-го и 455-го стрелковых полков, генерал Бутков принял решение вести наступление частей корпуса по двум маршрутам:

— на правом фланге 89-я и 117-я танковые бригады во взаимодействии с 459-м стрелковым полком наступают в направлении Старые Лазники, Мышково, Дуброво, Капустное, Карпово, Осиновка, Понизовье, Асташово, Тешкова Гора;

— на левом фланге 159-я танковая и 44-я мотострелковая бригады во взаимодействии с 455-м стрелковым полком наступают в направлении Новые Лазники, Дюки, Новые Стребки, восточная окраина Капустного, Мамоново, Новое Александровское, Филогово, Гайдуки.

В первый день боев 18 марта с началом артподготовки в 10.20 части корпуса начали вытягивание в исходное положение для атаки. Заметно подтаявший, но все еще очень глубокий снег делал целину труднопроходимой для пехоты. Поэтому 89-я танковая бригада полковника К. Н. Банникова и 159-я танковая бригада полковника СП. Хайдукова двигались к рубежу атаки, посадив свой мотострелковый батальон автоматчиков на танки.

В 12 часов, спешив автоматчиков, бригады атаковали противника.

Танкисты и мотострелки действовали решительно и самоотверженно.

Экипаж лейтенанта Хойнацкого уничтожил своим огнем две 75-мм пушки, разбил два дзота с гарнизонами, раздавил три миномета и, создав этим брешь в обороне противника, продолжил атаку на предельной скорости, увлекая своим примером экипажи соседних танков роты. К сожалению, в этом бою отважный офицер погиб. Экипаж лейтенанта Комарова, заместителя командира роты 203-го танкового батальона 89-й танковой бригады, вырвавшись вперед, огнем своего танка уничтожил два склада боеприпасов, четыре миномета на огневых позициях и до пятидесяти солдат и офицеров противника в траншеях. Когда танк подорвался на мине, экипаж в течение 4 часов отбивался от наседавшего противника, пока с наступлением темноты не удалось эвакуировать танк с поля боя.

Экипаж лейтенанта Новгородцева 326-го танкового батальона 117-й танковой бригады при овладении деревней Лазники, действуя под сильным артиллерийским и минометным огнем, уничтожил две противотанковые пушки и до пятидесяти солдат и офицеров противника.

При наступлении мотострелковой роты 44-й мотострелковой бригады на деревню Дюки противник открыл кинжальный огонь из левофлангового дзота. Пехота залегла. Тогда командир отделения младший сержант Райфе подобрался к дзоту, бросил в него гранату и, ворвавшись внутрь, добил трех солдат гарнизона. Haступление мотострелковой роты было продолжено, и к исходу дня противника выбили из деревни Дюки.

Танкисты 159-й танковой бригады — рота танков Т-70 лейтенанта Этманова и взвод танков Т-34 лейтенанта Крупинёва — при овладении деревней Огребки первыми ворвались в нее и, маневрируя на больших скоростях по улицам и огородам и ведя непрерывный огонь, посеяли панику и обратили в бегство гарнизон противника.

Однако из-за отсутствия поддержки со стороны 42-й стрелковой и 14-й артиллерийской дивизий танкисты и мотострелки, понеся значительные потери от авиации и артиллерии противника, к исходу дня вынуждены были отойти к позициям стрелковых частей. Было до слез обидно возвращать врагу территорию, уже отвоеванную такой дорогой ценой.

На второй день боев 19 марта несогласованность действий продолжалась. Атака 89-й и 117-й танковых бригад совместно с 459-м стрелковым полком 42-й стрелковой дивизии была первоначально назначена на 7 часов утра. К этому сроку танковые бригады уже стояли в боевых порядках на исходных позициях. Однако из-за неготовности 459-го стрелкового полка атака была отложена до 14 часов. Поэтому в течение семи часов танки вынуждены были в светлое время дня находиться неподвижно на исходных позициях, подвергаясь угрозе нападения авиации противника. Более того, при связи штаба 1-го танкового корпуса с 459-м стрелковым полком командир полка заявил, что вывести пехоту в исходное положение для атаки и к 14 часам не может. И только после крутого разговора комкора с командиром полка последним были приняты меры для организации наступления за танковыми бригадами в 14 часов. К 15 часам танкисты, сломив сопротивление врага, выбили его из блиндажей и дотов, рассеянных в лесу юго-западнее деревни Куркино, и вышли на окраину деревни Тащилово. Однако командир 459-го стрелкового полка решил в 17 часов остановить продвижение своей пехоты за танками, оставив их без непосредственной поддержки. Не стали поддерживать танкистов и артиллеристы 14-й артиллерийской дивизии. Более того, на левом фланге, где наши позиции были атакованы противником, 455-й стрелковый полк начал в панике отходить. И только благодаря решительной контратаке танкистов 350-го и 351-го батальонов 159-й танковой бригады, поддержанной автоматчиками 44-й мотострелковой бригады, противник был отбит. Особую отвагу проявили заместитель командира по политчасти 1-го мотострелкового батальона автоматчиков капитан Бороденко и старшина Завьялов. В момент атаки противником наших боевых порядков капитан Бороденко бросился вперед, увлекая за собой бойцов. Будучи ранен, он не покинул поля боя и продолжал оставаться в строю. Орденоносец старшина Завьялов, человек недюжинной физической силы и отваги, в рукопашном бою прикладом своего автомата убил трех гитлеровцев и огнем автомата расстрелял еще пятнадцать фашистов.

К исходу дня танкистам, понесшим чувствительные потери в ходе наступления, пришлось самостоятельно удерживать занятые рубежи, что повлекло за собой дополнительные потери.

Вечером того же дня из показаний пленных гитлеровцев стало известно, что в Ново-Александровском стоят два полка 31-й пехотной дивизии противника, а к району Стребки подтянуты из Спас-Деменска два батальона пехоты, усиленные дивизионом противотанковой артиллерии.

В течение 20 марта противник после сильной авиационной и артиллерийской подготовки атаковал боевые порядки наших войск. Бой был исключительно упорный с большими потерями с обеих сторон. Командующий 49-й армией решил ввести в бой 26-ю стрелковую дивизию. В 18 часов корпус получил приказ: в течение ночи на 21 марта произвести перегруппировку частей, сосредоточиться в районе деревни Высочки и в лесах восточнее и юго-восточнее Высочки в готовности с утра 21 марта во взаимодействии с 26-й гвардейской стрелковой дивизией атаковать противника в направлении Дюки — Куприно. Задача атаки — прорвать оборону противника на фронте Дюки (исключительно), Куприно и к исходу дня выйти на железную дорогу Капустное — Активист.

К рассвету 21 марта части корпуса заняли исходные позиции и в 10 часов 20 минут совместно с частями 26-й гвардейской стрелковой дивизии одновременно атаковали противника. Несмотря на мощный заградительный огонь противника, отсекающий нашу пехоту, танковые бригады упорно продвигались вперед и к 12 часам заняли Куприно. Далее продвинуться не удалось, так как противник усилил артиллерийский огонь и начал бомбить боевые порядки большими группами самолетов.

Воспользовавшись тем, что часть наших танков была направлена на дозаправку в рощу в одном километре севернее Куприно, противник потеснил 75-й стрелковый полк 26-й гвардейской бригады из Куприно и предпринял атаку в направлении расположения наших танков. Однако командир 89-й танковой бригады, собрав восемь заправленных танков и свой мотострелковый батальон автоматчиков, контратаковал противника и, выйдя на южную опушку леса, закрепился на этом рубеже.

Противник усилил артиллерийский обстрел и нападение с воздуха. В этих тяжелейших условиях танкисты держались стойко.

Командир танковой роты 89-й танковой бригады лейтенант Фёдоров, у танка которого оторвало дульную часть ствола пушки, выскочил из танка с пулеметом и открыл огонь по наступающему противнику. Когда танк был полностью окружен, лейтенант вновь вскочил в танк и, вырвавшись из окружения, продолжал вести бой из пулеметов и ручными гранатами.

Командир танкового батальона 89-й танковой бригады капитан Шевченко, отражая контратаку противника, уничтожил четыре противотанковых орудия, минометную батарею и до 30 солдат и офицеров. Когда противник группой автоматчиков попытался окружить командный пункт бригады, капитан Шевченко огнем из своего танка полностью уничтожил эту группу.

Однако потери, которые мы несли от огня артиллерии и ударов авиации противника, были катастрофическими.

К исходу 21 марта командование Западного фронта наконец убедилось в том, что постановка задачи уничтожения главных сил группы армий «Центр» противника только наличными силами, находящимися в распоряжении 49-й армии, несостоятельна.

22 марта командование приняло решение о прекращении наступления и переходе к обороне.

Каковы же были итоги действий 1-го танкового корпуса в этой операции?

К сожалению, они были плачевны.

Вместо прорыва обороны противника, блокирования и разгрома главных сил группы армий «Центр» в районе Спас-Деменска части 49-й армии и 1-го танкового корпуса в течение четырех дней вели плохо скоординированные боевые действия против сильно укрепленного противника, находясь к тому же в крайне неблагоприятных для наступления погодных условиях.

Потери, понесенные танкистами, были колоссальными. Сложили свои головы 446 наших воинов-однополчан. Погиб командир 44-й мотострелковой бригады подполковник П. В. Ивлиев, опытный военачальник и заботливый отец для своих подчиненных — бывших морских пехотинцев. Пал смертью храбрых отважный комиссар — заместитель командира 159-й танковой бригады по политической части подполковник М. А. Старовойтов, стоявший у истоков формирования бригады и вложивший много сил в сплочение и воспитание воинского коллектива бригады. Смертельная рана прервала жизнь молодого офицера — командира танка 89-й танковой бригады лейтенанта Хойнацкого, в первый же день боя сумевшего проломить брешь в участке обороны противника и увлечь своим примером экипажи других танков роты. Получили тяжелые раны 1281 человек, в том числе начальник штаба 159-й танковой бригады подполковник А. М. Ефремов, его заместитель по оперативной работе майор И. Я. Долина, помощник по разведке капитан Огиенко. Из 123 танков в начале операции в строю осталось лишь 34 единицы.

В своих послевоенных воспоминаниях командир 1-го танкового корпуса генерал-полковник В. В. Бутков назвал эти четырехдневные бои корпуса самыми неудачными за все три года его боевых действий в ходе Великой Отечественной войны.

Но можно ли в этом винить командование и личный состав корпуса? Уверен, что для читателя очевиден однозначно отрицательный ответ на этот вопрос.

Тем временем наступил апрель 1943 года. Закончился первый год боевых действий 1-го танкового корпуса.

6. Перед горячим летом 1943 года

(Мосальск, 23 марта — 12 июля 1943 года)

Итак, после завершения Ржевско-Вяземской наступательной операции и неудавшейся попытки покончить с главными силами группы армий «Центр» противника в районе Спас-Деменска Западный фронт 22 марта 1943 года перешел к обороне. И уже на следующий день 1-й танковый корпус, сдав занятые им позиции северо-западнее Спас-Деменска частям 49-й общевойсковой армии, был выведен в резерв Западного фронта и сосредоточен в районе города Мосальск.

1 апреля 1943 года корпус отметил свою первую годовщину. Окидывая мысленным взором события, пережитые корпусом за первый год своего существования, командир корпуса генерал-лейтенант танковых войск В. В. Бутков напряженно анализировал его итоги. Рождение корпуса, первое трудное боевое крещение в Воронежско-Ворошиловградской оборонительной операции в составе Брянского фронта, успешные действия в стратегическом контрнаступлении под Сталинградом в составе Юго-Западного фронта, плачевные результаты боев под Спас-Деменском в ходе Ржевско-Вяземской операции в составе Западного фронта давали богатый материал для такого анализа. Важно было четко определить и закрепить все то, что обеспечило успех, а также осмыслить причины неудач и наметить пути их предотвращения в будущем.

Главной причиной неудач комкор считал несостоятельность организационной системы, при которой части и соединения разных родов войск, действующие на одном участке, не связаны единством командной вертикали. Только единоначалие, единое управление, четкая координация перемещений и боевого взаимодействия этих войск могли бы при одной и той же их численности обеспечить значительное повышение их боевой эффективности. Особенно пагубно сказывалась несогласованность действий танков и артиллерии. Поэтому напрашивался вывод о необходимости иметь в распоряжении танкового корпуса свои мощные артиллерийские средства — минометные, зенитные, истребительные противотанковые и самоходно-артиллерийские. Их необходимость усугублялась полученными сведениями о поступлении на вооружение противника танков Т-V «Пантера» с 75-мм пушкой и 85-мм лобовой броней, танков Т-VI «Тигр» с 88-мм пушкой и 100-мм лобовой броней и штурмовых орудий «Фердинанд» с 88-мм пушкой и 200-мм лобовой броней, неуязвимых для 76-мм пушек Ф-34 танков Т-34–76.

Кроме того, опыт боев, особенно в ходе Ржевско-Вяземской операции, показал, что для успешного преодоления подготовленной обороны противника в сложных дорожно-климатических условиях приходится в короткие сроки выполнять в интересах танковых частей большой объем саперных работ. Это — прокладка колонных путей, ремонт дорог с восстановлением мостов и устройством объездов, строительство низководных мостов повышенной грузоподъемности, извлечение и обезвреживание противотанковых и противопехотных мин, оборудование командных и наблюдательных пунктов. Для быстрого выполнения этих работ в ходе подготовки и проведения операции корпусу нужна достаточно мощная саперная служба.

Многие недостатки в управлении боевыми действиями корпуса в ходе всех операций были связаны с недостаточным количеством и малой мощностью наличных средств связи.

Ощущался также дефицит подвижных танкоремонтных и отсутствие авторемонтных средств.

Все эти вопросы докладывались вышестоящему командованию. Их особая актуальность была вызвана полученными данными о решительных планах гитлеровского командования на летнюю кампанию 1943 года, о которых будет сказано ниже.

Решение командования было кардинальным. В оргштатную структуру танковых и механизированных корпусов были внесены весомые изменения. Еще до начала летней кампании в 1-й танковый корпус прибыло мощное пополнение — 1437-й самоходно-артиллерийский полк подполковника А. С. Волошина, оснащенный шестнадцатью новейшими самоходно-артиллерийскими установками СУ-122. Прибыл также 183-й отдельный саперный батальон. Он был укомплектован главным образом за счет людей строительных профессий: плотников, столяров, каменщиков, газоэлектросварщиков, монтажников и других специалистов. Это были опытные мастеровые люди, физически крепкие, закаленные тяжелым физическим трудом мужчины в возрасте преимущественно тридцати-сорока лет, умелые, сноровистые и, как потом оказалось, бесстрашные и самоотверженные. Это подразделение, возглавляемое опытным военным инженером, участником боев на Халхин-Голе капитаном Д. Д. Абашиным, сыграло существенную роль в успехе последующих боевых действий корпуса. Весьма заметный вклад в повышение оперативности и надежности управления боевыми действиями корпуса внесло включение в его состав 767-го отдельного батальона связи. К 110-й подвижной танкоремонтной базе подполковника Киреева добавилась 215-я подвижная авторемонтная база майора Гончарова, что было очень кстати при хроническом некомплекте автотранспорта.

Предусмотренные новыми штатами корпуса истребительно-противотанковый артиллерийский полк, минометный и зенитным артиллерийский полки до начала боевых действий не прибыли, и связи с чем расширение оперативных возможностей корпуса было осуществлено не в полной мере. Это создало определенные трудности в самом начале летней кампании.

Несмотря на относительное затишье на фронте, 1-й танковый корпус жил напряженной жизнью. Своеобразие момента накануне летней кампании 1943 года состояло в вероятности различных вариантов действий противника на западном направлении. В этой связи задача, поставленная командующим войсками Западного фронта генерал-полковником В. Д. Соколовским перед 1-м танковым корпусом, составлявшим фронтовой резерв, была, так сказать, многовекторной. Она была рассчитана на случаи прорыва противником фронта наших войск на участках либо 49-й армии генерал-лейтенанта И. Г. Захаркина, занимавшей оборону на правом крыле фронта, либо 50-й армии генерал-лейтенанта И. В. Болдина, оборонявшей центральный участок фронта, либо 16-й армии (переформированной в апреле 1943 года в 11-ю гвардейскую) генерала армии И. X. Баграмяна на левом крыле фронта. Во всех этих случаях 1-й танковый корпус должен был находиться в готовности нанести контрудар по подвижным соединениям противника из глубины. Поэтому корпус имел девять вероятных направлений действий. Штабу и офицерам корпуса пришлось изучать местность, противотанковую оборону противника перед фронтом упомянутых выше трех армий и проводить рекогносцировку всех возможных маршрутов и вероятных рубежей развертывания войск.

Одновременно, в связи с прибытием в корпус новых частей, началась усиленная боевая подготовка. Особое внимание уделялось проведению совместных тактических учений танков, пехоты и артиллерии с участием частей усиления, особенно саперов, истребителей танков и самоходчиков.

В ходе проведения этих учений командованием корпуса начисто исключалась условность. Так, передний край обороны «противника» реально оборудовался снаряженными трофейными минами по образцу немецких минных полей, и во время занятий проводилось их реальное разминирование или проделывание проходов в минном поле. Ротные и батальонные учения с боевой стрельбой проводились на характерных участках пересеченной, лесисто-болотистой местности на реально построенных немцами оборонительных рубежах, оставленных ими в марте 1943 года юго-западнее Юхнова. Для боевых стрельб выделялось значительное количество боеприпасов, а для имитации огня противника, не жалея, расходовалось взрывчатое вещество из мин противника, оставленных им в изобилии.

Одно из учений было проведено совместно с 233-й штурмовой авиационной дивизией, выделившей 15 самолетов, и подразделениями 26-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Н. Н. Корженевского, однокашника комкора В. В. Буткова по Военной академии им. М. В. Фрунзе. (В послевоенное время генерал Бутков с горечью вспоминал, как этот военачальник погиб у него на глазах в бою под Витебском.)

Проводились и другие подготовительные мероприятия. Силами 183-го отдельного саперного батальона на вероятных направлениях боевых действий было отремонтировано и построено около 1000 погонных метров мостов под танки, исправлено и усилено до 50 км дорог. На вероятном направлении действий корпуса в 30 км от фронта был оборудован внештатный корпусной обменный пункт по всем видам довольствия.

Наличие в составе танкового корпуса отдельного саперного батальона породило новые формы взаимодействия. Так, тренируясь в строительстве противотанковых препятствий, саперы 183-го отдельного саперного батальона приглашали танкистов для проверки эффективности этих препятствий. Возникало даже своего рода соперничество между танкистами и саперами. Саперы старались соорудить непреодолимые противотанковые препятствия, а танкисты норовили их преодолеть.

Вот как об этом вспоминал бывший командир 1-го (350-го) танкового батальона 159-й танковой бригады полковник (в то время — капитан) Владимир Григорьевич Вакин: «Близь деревни Степанове, на местности с твердым грунтом, работая не менее трех недель, саперный батальон соорудил ряд противотанковых заграждений, подобных тем, что применял противник, но с более усиленными тактическими характеристиками. Командование саперного батальона попросило танкистов продемонстрировать возможность танков Т-34 по преодолению возведенных препятствий. Главная же цель саперов при проведении этого мероприятия заключалась в проверке заградительных возможностей построенных ими инженерных укреплений. Решено было организовать показные занятия. Для участия в них мой помощник по технической части техник-лейтенант А. Б. Старых выделил танковый взвод 1-й роты.

На танкодром я пришел вместе с механиком-водителем своего танка старшим сержантом Михаилом Воробьёвым. Занятия начались, и мы увидели неприятную картину. На первом же препятствии, состоящем из трех искусственных воронок разных размеров, два танка с ревущими моторами застряли и не смогли вылезти из углублений. Саперы, наблюдавшие за действиями танков, ликовали как болельщики на стадионе, радующиеся забитому голу в ворота противника.

Воробьёв всерьез разволновался:

— Вот ведь как просто можно скомпрометировать нашу славную «тридцатьчетверку»!.. Жаль, что я поздно услышал об этих занятиях, а то бы предложил свой танк и помог другим водителям в регулировке фрикционов.

Саперы, убедившись, что построенные ими препятствия для танков непреодолимы, с приподнятым настроением собрались покинуть танкодром. Это еще более расстроило моего механика-водителя.

— Товарищ капитан, — обратился он ко мне, — разрешите мне сесть за рычаги первого танка, и прошу вас минут на десять задержать саперов. За это время я отрегулирую главный фрикцион и докажу всем присутствующим, что для танка Т-34 здесь нет препятствий.

Не успел я произнести слово «разрешаю», как Воробьёв подбежал к головному танку. А я подошел к группе офицеров саперного батальона. Они встретили меня ехидными насмешками. Я, нисколько не смутившись, спокойно начал объяснять им причину неудачи, подчеркивая, что за рычагами танков сидят совсем еще молодые водители. Сам же внимательно следил за танком, в котором находился Воробьёв.

Вдруг танк зашевелился. Все переключили на него внимание. С первой попытки Воробьёв вывел танк из воронки, проехал по колейному мосту, без клевка взял земляной вал, с разгона преодолел качающиеся надолбы, при помощи фашин овладел эскарпом, развернул танк и взял контрэскарп.

В возможности преодоления последних двух препятствий даже не были уверены некоторые танкисты.

После всего увиденного у офицеров саперного батальона резко изменилось настроение. Уже никто из них не подтрунивал надо мной. Повернувшись к ним, я спросил:

— Ну, что вы теперь скажете?

Лейтенант, стоявший рядом, откровенно признался:

— Жаль напрасно потраченного времени и большого, тяжелого труда саперных подразделений.

Но я успокоил саперов:

— Не расстраивайтесь, товарищи. Труд ваш не пропал даром. Для немецких танков такие препятствия непреодолимы» (Вакин В. Г. В танке через всю войну. Воронеж, 2004. С. 236–237).

Три месяца напряженной работы личного состава корпуса не пропали зря. Проверка боевой выучки и боевой готовности корпуса, проведенная комиссией Военного совета Западного фронта под председательством заместителя командующего войсками фронта генерал-полковника М. С. Хозина, показала хорошие результаты.

Недостатком был лишь не зависящий от командования корпуса упомянутый выше некомплект частей усиления, а также некомплект в 1500 человек пехоты и в 40% автотранспорта.

Между тем относительное затишье на советско-германском фронте сменилось весьма напряженной предгрозовой обстановкой.

В ходе боев в феврале и марте 1943 года образовался так называемый Курский выступ протяженностью 550 км, вдававшийся в расположение противника на глубину до 200 км. В своих послевоенных мемуарах маршал И. X. Баграмян, человек живой и остроумный, весьма образно, почти игриво, назвал конфигурацию Курского выступа «соблазнительными извилинами». Он писал: «...можно не сомневаться: в генеральных штабах — и у нас, и у противника — тоже глаз не сводят с этих соблазнительных извилин» (Баграмян И. X. Так мы шли к победе. М.: Воениздат, 1977. Гл.4. С. 177).

И действительно, для обеих воюющих сторон этот выступ представлял особый интерес, имел важное стратегическое значение. С одной стороны, он давал нам возможность нанести сильные удары на север и на юг по тылам и флангам орловской и белгородско-харьковской группировок противника. С другой стороны, он создавал угрозу нанесения противником встречных ударов из районов Орла и Белгорода на Курск.

Вскоре нашему высшему военно-политическому руководству стал известен замысел операции немецко-фашистских войск под кодовым названием «Цитадель». Он предусматривал окружение и уничтожение наших войск на Курском выступе путем одновременного нанесения встречных ударов из района Орла на юг и из района Харькова на север в общем направлении на Курск. Дальнейшие намерения противника, изложенные в директиве Гитлера, состояли в расширении фронта наступления из района восточнее Курска на юго-восток с целью разгрома советских войск в Донбассе.

Для осуществления этого замысла в районах Орла и Харькова противником были созданы две мощные ударные группировки — орловская и белгородско-харьковская.

Орловская ударная группировка включала 8 пехотных, 6 танковых и моторизованную дивизии 9-й армии группы «Центр» генерал-фельдмаршала Г. Клюге и насчитывала 270 тысяч солдат и офицеров, около 3,5 тысячи орудий и минометов, до 1,2 тысячи танков и самоходных орудий. Направление ее главного удара было намечено вдоль железной дороги Орёл — Курск.

В белгородско-харьковскую группировку немецкое командование включило 4-ю танковую армию генерала Г. Гота и оперативную группу «Кемпф» (по имени возглавлявшего ее генерала В. Кемпфа) в составе 3-го танкового корпуса (3 танковые и 1 пехотная дивизии) и 11-го армейского корпуса (2 пехотные дивизии), входившую в группу армий «Юг» генерал-фельдмаршала Э. Манштейна. Всего группировка насчитывала 5 пехотных, 8 танковых и моторизованную дивизии. Это составляло 280 тысяч солдат и офицеров, более 2,5 тысячи орудий и минометов, до 1,5 тысячи танков и самоходных орудий. Главный удар должна была нанести 4-я танковая армия вдоль шоссе Обоянь — Курск. Вспомогательный удар предусматривалось нанести силами оперативной группы «Кемпф» в направлении Белгород, Короча.

Дополнительно к этому на флангах ударных группировок находилось еще до 20 дивизий.

В общей сложности для осуществления операции «Цитадель» противник сосредоточил около 900 тысяч солдат и офицеров, до 10 тысяч орудий и минометов, около 2700 танков и самоходных орудий и свыше 2000 самолетов.

«Ни одно наступление, — вспоминал бывший начальник штаба 48-го немецкого танкового корпуса генерал Меллентин, участвовавший в операции, — не было так тщательно подготовлено, как это».

В целом эта операция должна была по замыслу Гитлера стать своего рода реваншем за поражение под Сталинградом, восстановить пошатнувшийся престиж вермахта, поднять боевой дух солдат и успокоить союзников. В своем приказе офицерскому составу от 1 июля 1943 года Гитлер заявил:

«Эта... операция не только укрепит наш собственный народ, произведет впечатление на остальной мир, но и, прежде всего, придаст самому немецкому солдату новую веру. Укрепится вера наших союзников в конечную победу, а нейтральные государства будут вынуждены соблюдать осторожность и сдержанность. Поражение, которое потерпит Россия в результате этого наступления, должно вырвать на ближайшее время инициативу у советского руководства, если вообще не окажет решающего воздействия на последующий ход событий...»

Советское командование, в свою очередь, планировало проведение летом 1943 года ряда наступательных операций с целью освобождения восточных районов Белоруссии, Донбасса, Левобережной Украины и выхода к среднему и нижнему течению Днепра. Однако, учитывая замысел противника по подготовке и проведению операции «Цитадель», решено было выполнить намеченную задачу в два этапа, вошедшие в историю под названием «Курская битва»:

— первый — оборонительная операция в районе Курского выступа с целью срыва оперативного наступления орловской и белгородской группировок противника. Эта задача была возложена на Центральный фронт генерала армии К. К. Рокоссовского и Воронежский фронт генерала армии Н. Ф. Ватутина. Имея численное превосходство над противником (1 миллион 337 тысяч человек, 19 300 орудий и минометов, более 3000 танков и САУ, более 2650 боевых самолетов), войска этих фронтов должны были в ходе обороны обескровить ударные группировки врага и этим создать благоприятные условия для последующих наступательных действий;

— второй — контрнаступление наших войск для завершения полного разгрома обеих группировок противника.

Соответственно этому замыслу наступление планировалось в двух оперативных направлениях:

— орловском — силами левого крыла Западного фронта генерал-полковника В. Д. Соколовского, Брянского фронта генерал-полковника М. М. Попова и правого крыла Центрального фронта (Орловская операция);

— белгородско-харьковском — силами Воронежского, Степного (генерал-полковника И. С. Конева) и Юго-Западного (генерал-полковника Р. Я. Малиновского) фронтов (Белгородско-Харьковская операция).

Поскольку 1-й танковый корпус, как упоминалось выше, находился в это время в резерве Западного фронта, дальнейшее изложение событий будет в основном сосредоточено на боевых действиях второго, наступательного периода Курской битвы.

На Западный фронт была возложена задача: ударом из района юго-западнее Козельска на Волхов и Хотынец не допустить отхода гитлеровских войск из Орла и во взаимодействии с войсками Брянского и Центрального фронтов уничтожить орловскую группировку противника.

Основную задачу прорыва обороны противника на орловском направлении командующий Западным фронтом возложил на 11-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта И. X. Баграмяна. Для развития успеха в полосе действия 11-й гв. армии была создана подвижная группа, в состав которой вошел наш 1-й танковый корпус, а также 5-й танковый корпус генерала М. Г. Сахно.

7. В Курской битве (Орловская операция)

(Западный фронт, 13 июля — 18 августа 1943 года)

7.1. Начало

Орловская операция Курской битвы под кодовым названием «Кутузов» началась еще до завершения оборонительных боев Центрального и Воронежского фронтов. Вдень 12 июля 1943 года, когда еще гремели залпы величайшего в истории встречного танкового сражения под Прохоровкой, на северном фасе Орловской дуги в бой вступили 11-я гвардейская армия Западного фронта и войска Брянского фронта (см. схему 5).

О том, правильно ли был выбран момент начала Орловской операции и удачным ли было первоначально избранное направление главного удара Западного и Брянского фронтов, у военных аналитиков существуют разные мнения.

Конечно, ввод в бой наших войск на северном фасе Орловской дуги в разгар оборонительной операции Центрального и Воронежского фронтов оказал существенную помощь обороняющимся фронтам, заставив противника оттянуть значительные силы группы армий «Центр» с курского направления на орловское. Это позволило Центральному фронту уже 15 июля перейти в контрнаступление.

В то же время поспешное начало контрнаступления Западного и Брянского фронтов и сосредоточение их главных сил на неблагоприятном для массового действия танков болховском направлении вместо более приемлемого хотынецкого сильно усложнили их действия, определили медленные темпы нашего наступления и вызвали большие боевые потери.

Вот какие мысли по этому поводу изложены Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым в его знаменитой книге «Воспоминания и размышления» (2-е доп. изд. М., 1974. Т.2. С. 191):

«Начавшееся наступление Западного и Брянского фронтов развивалось медленнее, чем предполагалось. Несколько лучше проходило оно на левом крыле Западного фронта. Не ускорило общего наступления и контрнаступление Центрального фронта, начатое 15 июля.

Позже, анализируя причины медленного развития событий, мы пришли к выводу, что основная ошибка крылась в том, что Ставка несколько поторопилась с переходом к контрнаступательным действиям и не создала более сильную группировку в составе левого крыла Западного фронта, которую к тому же входе сражения пришлось серьезно подкрепить...

Думаю, было бы лучше, если бы армия П. С. Рыбалко нами вводилась в сражение не на Брянском фронте, а вместе с армией И. X. Баграмяна. С вводом в сражение 11-й армии генерала И. И. Федюнинского, а также 4-й танковой армии генерала В. М. Баданова Ставка несколько запоздала.

Центральный фронт свое контрнаступление начал там, где закончился его контрудар, и двигался широким фронтом в лоб основной группировке противника. Главный удар Центрального фронта нужно было бы сместить несколько западнее в обход Кром.

К сожалению, этого не было сделано. Помешала торопливость. Тогда мы все считали, что надо скорее бить противника, пока он еще не осел крепко в обороне. Но это было ошибочное рассуждение. Все это явилось следствием недооценки оборонительных возможностей противника.

В последующие дни контрнаступление на орловском направлении развивалось по-прежнему медленными темпами».

Была допущена и другая серьезная ошибка, но не Ставкой, а командованием войсками Западного фронта.

Многоопытный и прозорливый командарм И. X. Баграмян, трезво оценивая силу обороны противника перед фронтом своей армии (211-я и 293-я пехотные и 5-я танковая немецкие дивизии), предвидел то упорство, с каким противник будет защищать подходы к жизненно важной для него железнодорожной станции Хотынец. Командарм был уверен, что немецкое командование обязательно привлечет сюда часть главных сил группы армий «Центр». Расчеты показывали, что сил 1-го и 5-го танковых корпусов на этом направлении будет недостаточно. Поэтому генерал Баграмян предлагал одновременно с ними вводить в прорыв на этом направлении 4-ю танковую армию генерал-лейтенанта танковых войск В. М. Баданова. Однако командующий войсками Западного фронта не согласился с этим и решил вводить ее в сражение на болховском направлении.

Небезынтересно, что нахлобучку за это от маршала Г. К. Жукова получил сам И. X. Баграмян. Вот как об этом вспоминает Иван Христофорович в своей книге «Великого народа сыновья» (М.: Воениздат, 1984. С. 33):

«Едва я вернулся на командный пункт корпуса, как услышал телефонный звонок. Командир корпуса генерал И. Ф. Федюнькин передал мне трубку. Член Военного совета армии генерал П. Н. Куликов, явно волнуясь, сообщил мне, что на наш КП в Минино приехал маршал Г. К. Жуков и просит меня немедленно вернуться на командный пункт армии.

Когда я прилетел в Минино, понял, что Георгий Константинович явно не в духе. Мое радужное настроение, вызванное похвалой Верховного и его обещанием помочь пополнением, как рукой сняло. Довольно сухо поздоровавшись, маршал резко спросил:

— Как это ты, Иван Христофорович, опытный генерал, уговорил своего командующего фронтом Василия Даниловича Соколовского принять явно неправильное решение — ввести 4-ю танковую армию на неблагоприятном для массированных действий танков болховском направлении, а не на хотынецком, где явно можно было бы добиться гораздо больших успехов ? Идет третий год войны, пора бы уже научиться воевать и беречь людей и технику!

К моему великому огорчению, к моменту появления Георгия Константиновича на КП в Минино генерал В. Д. Соколовский убыл на правое крыло фронта, чтобы руководить главной группировкой в готовившейся Смоленской наступательной операции. А представитель Ставки считал своим долгом безотлагательно выявить виновника крайне неприятного инцидента, получившегося при вводе в сражение 4-й танковой армии.

Верный своему характеру, Георгий Константинович, который никогда не откладывал тяжелых разговоров, огорошил меня, неожиданно предъявив мне обвинение, будто я — инициатор неудачного применения танковой армии Баданова, тем более что ее вводили в сражение в полосе моей армии. Я доложил, что это не так, что в действительности настаивал на другом решении, на том, чтобы ввести танки в сражение именно на хотынецком направлении; в этом случае они во взаимодействии с гвардейцами 11-й могли бы выйти в глубокий тыл главной, орловской группировки противника. Как и следовало ожидать, Георгий Константинович поверил мне, потому что давно и хорошо меня знал. К тому же я по своей инициативе уже перегруппировал главные силы армии, нацелив их с волховского направления на хотынецкое».

Действительно, первоначальный оперативный замысел действий 11-й гвардейской армии предусматривал нанесение главного удара центром и левым флангом армии от среднего течения реки Жиздра на участке шириной в 15–16 км (Глинная, Ожигово) в южном направлении в полосе между реками Рессета и Вытебеть. В последующем предусматривалось развитие наступления в направлении Белый Верх, Ульяново, Крапивна, чтобы выйти на оперативный простор до подхода крупных резервов немцев. Одновременно планировалось расширить прорыв путем свертывания флангов обороны. В дальнейшем намечалось, прикрываясь частью сил по реке Рессета, развить удар в юго-восточном направлении на город Волхов.

Таким образом, действие главных сил 11-й гвардейской армии первоначально сосредотачивалось не на хотынецком, а на болховском направлении.

Нужно сказать, что для прорыва 11-й гвардейской армией неприятельской обороны и глубокого удара по флангу орловской группировки противника были привлечены крупные силы — двенадцать стрелковых дивизий (десять из которых входили в состав тpex стрелковых корпусов), два танковых корпуса, один артиллерийский корпус, два тяжелых танковых полка прорыва, четыре отдельные танковые бригады. Общее соотношение сил и средств на направлении главного удара с учетом резервов было в пользу 11-й Гвардейской армии: в пехоте более чем в 2 раза (60 тысяч активных бойцов против 28 тысяч), в полевой артиллерии в 9 раз (1258 артстволов против 135), в минометах (кроме PC) в 14 раз (1258 стволов против 90), в танках в 4 раза (615 против 150).

Справа от 11-й гвардейской армии действовала 50-я армия генерал-лейтенанта И. В. Болдина, слева — 61-я армия Брянского фронта, которой командовал генерал-лейтенант П. А. Белов. Действия сухопутных войск поддерживала 1-я воздушная армия генерал-лейтенанта авиации М. М. Громова.

Казалось бы, при таком соотношении сил и рациональном их использовании успеха операции можно было достичь без труда.

На деле события развивались достаточно сложно.

Немецкое командование в течение двадцати двух месяцев укрепляло рубежи обороны на этом участке, строило позиции в глубине, оборудовало много опорных пунктов, узлов сопротивления, противотанковых районов, отсечных позиций. Весь участок обороны, занимаемый перед фронтом 11-й гвардейской армии 211-й и 293-й пехотными дивизиями противника, был изрезан сплошными траншеями и ходами сообщений. Из глубины обороны к началу операции была выдвинута 5-я танковая дивизия, сосредоточившаяся в районе Холмище, Старица, Ульяново в 10–15 км от переднего края главной полосы обороны пехотных дивизий. На всех танкоопасных направлениях были заложены минные поля. Танкодоступные овраги в полосе обороны были эскарпированы. К этому следует добавить, что местность в полосе наступления, ограниченной реками Рессета и Вытебеть, текущими на север, изобиловала множеством оврагов и ручьев, расходящихся в сторону этих рек. В сочетании с искусственными препятствиями это сильно ограничивало действия танков с севера на юг или совсем исключало их действия без предварительной работы по наведению переправ и разграждению препятствий. К югу от рубежа Медынцево, Ульяново тянулся сплошной лесной массив, скрывая кронами деревьев чрезвычайно болотистые и песчаные площади, затрудняющие действие танковых и механизированных войск. В нашем тылу открытая, почти безлесная местность не допускала скрытого маневра.

Если суммировать все сказанное выше, то можно коротко охарактеризовать условия проведения операции «Кутузов» следующим образом:

— советские войска к началу операции имели существенное преимущество перед противником в наличии сил и средств для ведения успешных наступательных действий;

— советским командованием был допущен ряд ошибок в выборе оптимального срока начала наступательных действий, в определении наиболее благоприятного направления для успешных действий главных сил Западного и Брянского фронтов, в первую очередь оперативных танковых соединений, а также в рациональном распределении сил между участками действий в полосах этих фронтов;

— имела место недооценка командованием Западного фронта сил и возможностей противника на хотынецком направлении, где в течение длительного времени создавалась сильно укрепленная и глубоко эшелонированная оборона и у противника имелась возможность создать перевес сил над советскими войсками за счет быстрой переброски сюда части сил группы армий «Центр» с курского направления.

То, как это конкретно сказалось на действиях 1-го танкового корпуса, мы увидим ниже.

7.2. Переход в наступление

На рассвете 12 июля 1943 года в 3 часа 20 минут в полосе прорыва обороны у среднего течения реки Жиздра утреннюю тишину разорвал орудийный гром. Началась мощная артиллерийская подготовка, в которой участвовало более 2000 орудий и минометов. Ударили «катюши». Плотность огня в центре прорыва (Дудино, Перестяж) составила 250 орудий на километр фронта. За 15 минут до атаки бомбардировщики 1-й воздушной армии Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации М. М. Громова нанесли мощный бомбовый удар по артиллерийским позициям и опорным пунктам противника. Дымовые снаряды артиллеристов и дымовые бомбы, сброшенные штурмовиками Ил-2 вдоль рубежа обороны, заволокли дымом местность перед противником, маскируя маневр наших войск.

Такое мощное начало вселило в бойцов, изготовившихся к атаке, уверенность в успехе. Еще до завершения артиллерийской подготовки, продолжавшейся 2 часа 40 минут с переносом огня в глубину обороны противника, войска 11-й гвардейской армии перешли в атаку. Начало атаки не после артподготовки, а в ходе нее было новым приемом, впервые примененным командованием этой армии. Поднялась пехота, быстро понеслись танки ее непосредственной поддержки. Через некоторое время за танками и пехотой двинулись тягачи, потянувшие вперед пушки.

В начале атаки переднего края вражеской обороны по линии Глинная, Дудино, Серая, севернее Перестяжа, Жуково деморализованный противник почти не оказывал организованного сопротивления. Вскоре передний край был захвачен, и атакующие подразделения последовательно овладели второй и третьей траншеями. Немцы, взятые в плен, твердили в один голос, что они не ожидали здесь удара русских, а ждали победных результатов действий своих войск под Курском.

К 8–9 часам, продвинувшись на глубину от двух до четырех километров, наши части овладели важнейшими узлами обороны противника Глинная и Дудино. В рощу восточнее Дудино и в населенные пункты Серая и Жильково ворвались подразделения 31-й гвардейской стрелковой дивизии. В это же время бойцы 11-й гвардейской стрелковой дивизии овладели опорным пунктом Починок, а подразделения 83-й стрелковой дивизии вошли в населенный пункт Перестяж.

С этого рубежа в бой были введены танки 10-й, 29-й, 43-й и 213-й отдельных гвардейских танковых бригад. Для наращивания силы удара в 8 часов 30 минут в прорыв была введена 1-я гвардейская стрелковая дивизия, которая развернулась из-за левого фланга.31-й гвардейской стрелковой дивизии. Преодолевая нарастающее сопротивление противника, наши части продолжали продвигаться вперед.

По мере нашего продвижения в глубину обороны бои принимали все более упорный характер. В 15 часов для развития успеха в бой была введена 84-я гвардейская стрелковая дивизия. Одновременно с целью расширения прорыва были введены в бой две стрелковые дивизии: на правом фланге — 217-я, на левом фланге — 18-я. Ведя упорный лесной бой, 217-я стрелковая дивизия медленно продвигалась на юго-запад. На левом фланге противник, оказав сильное сопротивление из Слободки и Дебри, остановил продвижение 18-й стрелковой дивизии.

Во второй половине дня противник, отошедший с промежуточного на тыловой рубеж обороны по линии Холмищи, Медынцево, Ульяново, усилил сопротивление. Немецкое командование, используя остатки 211-й и 293-й пехотных дивизий и подтянув артиллерию, стремилось задержать наше наступление, измотать наши войска в глубине обороны и выиграть время для подхода резервов. Из районов Вяльцево, Медынцево, Ульяново, Долгая и Дебри немцы открыли сильный артиллерийский и минометный огонь и предприняли контратаку.

Силами стрелковых дивизий 11-й гвардейской армии контратака была отражена, но дальнейшее их продвижение замедлилось.

В 17 часов 12 июля в полосе наступления 8-го стрелкового корпуса с рубежа реки Фоминка был введен в прорыв 5-й танковый корпус. Преодолевая сопротивление противника, корпус к 20 часам вышел в район Ульяново, Речица. Однако здесь он был встречен сильным огнем противотанковой артиллерии, ударами авиации и контратаками корпусных резервов противника. К исходу 12 июля неприятель перебросил в этот район из Жиздры 5-ю танковую дивизию и резервные части 53-го пехотного корпуса.

На флангах полосы нашего наступления им были созданы сильные отсечные позиции по рекам Рессета и Вытебеть.

13 июля было принято решение командования о вводе в прорыв нашего 1-го танкового корпуса.

В шифрограмме № 139/Ш командующего БТ и МВ Западного фронта генерал-лейтенанта танковых войск Д. К. Мостовенко, полученной штабом корпуса в 2 часа 15 минут 13 июля, ставилась задача к 5 часам быть в районе сосредоточения (Старицы, Медынцево, Старица) в готовности к атаке на опорные пункты противника Дудорово и Веснины.

Ровно в 5 часов 13 июля 1943 года 1-й танковый корпус начал боевые действия.

Уже при подходе к рубежу Пустой, Старицы, Старица разведкой было установлено, что на этом рубеже заняли оборону отошедшие сюда 12 июля части 293-й пехотной дивизии, 13-го минометного полка, 5-го артиллерийского полка и первые подразделения перебрасываемой сюда 5-й танковой дивизии противника (до пятидесяти танков и тридцати САУ).

44-я мотострелковая бригада, начав в 5 часов движение в направлении Колосове, Старица, на стыке дорог в одном километре восточнее Отвершек первой вступила своим авангардом в бой с противником. К 6 часам на рубеж Дубна, Отвершек вышла 89-я танковая бригада.

Двигавшиеся правее 117-я танковая бригада и 1437-й самоходно-артиллерийский полк значительно отстали из-за наличия минных полей и бездорожья. Тогда по указанию генерала Буткова они были также выведены на левый маршрут за 89-й танковой бригадой. К 7 часам они вышли на рубеж Дубна, Отвершек. Сюда же к 7.30 вышла 159-я танковая бригада.

Генерал Бутков принял решение:

— совместными силами подошедших 117-й и 89-й танковых бригад во взаимодействии с 44-й мотострелковой бригадой и при поддержке 1437-го самоходно-артиллерийского полка атаковать опорный пункт Старицы и овладеть им;

— 159-ю танковую бригаду иметь в резерве;

— в дальнейшем наступать на Медынцево.

Атака была начата в 7 часов 40 минут на больших скоростях.

Преодолевая упорное сопротивление противника, атакующие подразделения к 10 часам подошли к противотанковому рву в 300 м севернее Стариц. Танки, встреченные сильным артиллерийским огнем и неся потери, не смогли с хода преодолеть этот ров. Пути для обхода Стариц с обоих флангов преграждали непроходимые для танков овраги. Пришлось многострадальным саперам совместно с мотопехотой 44-й мсбр под сильным огнем противника проделывать проходы в противотанковом рву и минных полях перед самыми позициями противника. Несмотря на неизбежные потери, к 17 часам 13 июля эта задача была выполнена, и части корпуса, используя проделанные проходы, возобновили атаку.

В бой был введен резерв — 159-я танковая бригада. Ей рыла поставлена задача: действуя из-за правого фланга 89-й танковой бригады в юго-западном направлении, прорваться на южную окраину Старицы, отрезать пути отхода немецкого гарнизона и совместно с 89-й танковой и 44-й мотострелковой бригадами овладеть опорным пунктом Старица. Выполняя эту задачу, 159-я танковая бригада с десантом мотопехоты прорвалась через юго-западную окраину Старицы и атаковала противника с тыла. К 17 часам 30 минутам совместными усилиями 159-й, 89-й танковых и 44-й мотострелковой бригад 1-й танковый корпус овладел опорным пунктом Старица.

Не задерживаясь здесь, 44-я мотострелковая и 89-я танковая бригады продолжили наступление. Ведя упорные бои, они к 19 часам выбили противника из населенных пунктов Медынцево и Дудорово.

К 21 часу все танковые и мотострелковая бригады 1-го танкового корпуса сосредоточились в районе Медынцево, Дудорово и рощи восточнее Дудорово и приступили к заправке машин, приведению частей в порядок и подготовке к дальнейшим действиям.

Подошедшие к реке Черебеть части 16-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора И. Ф. Федюнькина продолжили преследование разбитых частей 5-й танковой и 293-й пехотной дивизий противника в юго-западном направлении.

Командир и штаб 1-го танкового корпуса подвели итоги первого дня боя 13 июля.

За первый день боев частям 1-го танкового корпуса удалось продвинуться на 12–15 км, овладеть тремя крупными опорными пунктами противника и освободить семь других населенных пунктов. Враг потерял подбитыми и уничтоженными 47 танков, 7 самоходных орудий, 2 бронемашины, 43 орудия разных калибров, 6 минометных батарей. Было разрушено 10 дзотов. Около 500 гитлеровцев были убиты, более 300 взяты в плен.

Только один экипаж капитана Лукьянова уничтожил три танка и до 30 гитлеровцев. На счету экипажа старшего лейтенанта Похилько были два уничтоженных немецких танка и до 20 гитлеровцев. Два танка уничтожил расчет самоходного орудия лейтенанта Горбунова. Были захвачены три крупных склада — артиллерийский, вещевой и продовольственный.

Достижение этих успехов далось нелегко. С болью в сердце отметило командование потери, понесенные корпусом в первый день боя. Пали смертью храбрых 83 наших однополчанина. 267 человек были ранены.

Сгорело восемь танков Т-34 и два танка Т-60, получили боевые повреждения шесть танков Т-34 и семь танков Т-70.

Самоотверженность действий и высокий боевой дух воинов 1-го танкового корпуса в первый день боя отметил маршал И. X. Баграмян в своих послевоенных мемуарах, уже упоминавшихся выше. Он писал: «Наибольшие опасения вызывали резервы противника, выдвигавшиеся из района Орла. Важно было еще до их подхода разгромить части 5-й танковой дивизии немцев, поэтому мы нарастили усилия на медынцевском направлении — ввели в бой 1-й танковый корпус В. В. Буткова, решительного и настойчивого в достижении цели командира. К вечеру танкисты во взаимодействии с 1-й гвардейской стрелковой дивизией сломили вражеское сопротивление. Немецкой танковой дивизии был нанесен громадный урон: она потеряла большое количество танков и оказалась обескровленной. Наши войска, отбросив остатки разбитых вражеских частей, овладели населенными пунктами Медынцево и Дудорово.

Героями дня стали танкисты генерал-майора Василия Васильевича Буткова. И это не впервые: 1-й танковый корпус показал свои отличные боевые качества еще в ходе Сталинградской битвы» (Баграмян И. X. Так мы шли к победе. М.: Воениздат, 1977. Гл. 4. С. 214, 215).

Результаты первых двух дней наступательной операции «Кутузов» вызвали определенную растерянность и даже разногласия в стане противника. Гитлер, встревоженный неблагоприятным развитием событий, срочно вызвал в ставку командующих группами армий «Центр» и «Юг» фельдмаршалов Гюнтера фон Клюге и Эриха фон Манштейна и других представителей высшего командования.

На состоявшемся совещании Клюге заявил, что группа армий «Центр» вынуждена изымать все подвижные части из 9-й армии Вальтера Моделя, чтобы ликвидировать глубокие прорывы на трех участках фронта 2-й немецкой армии. В заключение доклада он сделал вывод:

«Наступление 9-й армии не может продолжаться и не может быть потом возобновлено».

Иного мнения придерживался командующий группой армий «Юг» Манштейн, продолжавший отстаивать прежний план наступления. Он утверждал:

«Остановить сейчас битву, вероятно, означало бы упустить победу. Если 9-я армия будет хотя бы сковывать противостоящие ей силы врага и, может быть, потом возобновит наступление, то мы попытаемся окончательно разбить силами наших армий действующие против нас и уже сильно потрепанные части противника».

На следующий день, 14 июля, наступательные действия 1-го Танкового корпуса были продолжены. В 0 часов 45 минут 14 июля командующий БТ и МВ Западного фронта генерал-лейтенант танковых войск Д. К. Мостовенко шифрограммой № 151/Ш поставил задачу:

— 1-му танковому корпусу совместно с 5-м танковым корпусом на максимальных скоростях продолжить преследование противника;

— двигаться по маршруту Дудорово, Веснины, Петуховка, Шваново;

— главными силами к исходу 14.07.43 г. выйти к Шваново и лес юго-восточнее;

— передовыми отрядами к рассвету 14.07.43 г. захватить Крутицы, Бетово.

Спустя 30 минут генерал Бутков получил по телефону от заместителя командующего БТ и MB Западного фронта генерал-майора танковых войск Подшивалова уточненную задачу:

— 1-му танковому корпусу, двигаясь по дороге Дудорово, Сеничкин, Крапивна и далее за 5-м танковым корпусом, к утру сосредоточиться в районе Шваново;

— пропустить по маршруту впереди частей корпуса 24-ю танковую бригаду 5-го танкового корпуса, находящуюся в районе Сеничкина.

Как мы увидим ниже, такое чередование следования частей разных танковых корпусов по общему маршруту создало сложности в организации движения.

Сообразуясь с обстановкой, генерал Бутков решил:

— до пункта Крапивна вести корпус по одному маршруту (Дудорово, Сеничкин, Крапивна);

— в дальнейшем двигаться по двум маршрутам: правый — Крапивна, Афанасово, Попов, Шваново; левый — Крапивна, Чухлово, Мелихово, Сопово;

— передовому отряду 159-й танковой бригады выйти к пункту Крутицы и захватить его;

— передовому отряду 89-й танковой бригады выйти к пункту Бетово и захватить его.

С самого начала движения корпуса возникли осложнения.

В связи с прошедшим в ночь на 14 июля проливным дождем, отсутствием мостов, неисправностью дорог тылы 159-й танковой бригады, двигавшиеся в хвосте тылов корпуса, не смогли своевременно доставить ГСМ и боеприпасы к танкам, чем задерживали наступление бригады.

Пропустив впереди себя 24-ю танковую бригаду 5-го танкового корпуса, в 4 часа 14 июля головной в колонне 1-го танкового корпуса выступила 89-я танковая бригада.

Следовавшая впереди 24-я танковая бригада сбилась с пути и, пропустив вперед 89-ю танковую бригаду, снова вышла на маршрут 1-го танкового корпуса, создав разрыв в колонне корпуса и тормозя его движение.

Дорога Дударово — Крапивна проходила через лесной массив по сыпучему песку и по болотистому берегу реки Черебеть, пересекалась множеством ручьев, через которые не было мостов. Некоторые участки дороги оказались непроходимыми для колесных машин. Саперам, мотопехоте и остальному личному составу колонн — от рядового до офицера — пришлось строить мосты и возводить гати. Только к 12 часам удалось обеспечить проход головной бригады на участке Дударово — Крапивна.

В 14 часов 89-я танковая бригада, выйдя южнее реки Ржевка, передовым отрядом наткнулась на стоящие колонны 5-го танкового корпуса. Не имея возможности обогнать эти колонны, командир бригады полковник К. Н. Банников решил сосредоточить танковые батальоны в оврагах севернее Мелево в готовности продолжать движение за 5-м танковым корпусом.

В это время 159-я танковая бригада, выйдя из Крапивны по правому маршруту, в 16 часов при подходе к Попову была встречена организованным огнем противника с северной опушки леса, что южнее Афанасово.

Боем передового отряда и показаниями пленного было установлено, что на рубеже Хоревка, Поляков, Минин, Попов, Стреленки держит оборону 98-й разведотряд 53-го мехполка 18-й танковой дивизии противника при поддержке четырех артиллерийских батарей и восемнадцати танков и САУ. Кроме того, из района Ягодной по колоннам и частям корпуса ведут огонь два артиллерийских дивизиона. По подходящим частям корпуса наносит бомбовые удары авиация противника группами до пятнадцати самолетов.

В 17 часов с выходом главных сил 159-й танковой бригады к лесу севернее Попова командир бригады полковник С. П. Хайдуков решил атаковать противника на участке Минин — Попов, в направлении Сопово. Перейдя в решительную атаку, танкисты подбили танк, четыре САУ, уничтожили десять противотанковых орудий, семь минометов, четыре автомашины с имуществом связи, радиостанцию, восемь мотоциклов.

К 20 часам бригада овладела опорными пунктами Попов, Минин, Сопово, Шваново, колхозом «13 октября», отбросила противника за реку Вытебеть. Противник потерял сто пятнадцать солдат и офицеров. Были захвачены штабная автомашина, три мотоцикла, два станковых и два ручных пулемета, взяты в плен три ефрейтора 18-й танковой дивизии противника.

Потери бригады составили одиннадцать человек убитыми и девятнадцать ранеными. Сгорели танк Т-34 и танк Т-70. Один танк Т-34 получил повреждения.

Следующим объектом действий 1-го и 5-го танковых корпусов командование назначило железнодорожную станцию Хотынец. Овладению этой станцией придавалось большое значение. Перехват железной дороги Орёл — Брянск и шоссейных дорог лишил бы противника возможности организованного отвода войск группы армий «Центр» из Орла на запад либо оказания помощи ей с запада из района Карачева.

В 20 часов 45 минут 14 июля штаб 1-го танкового корпуса получил шифротелеграмму № 165/Ш командующего БТ и MB Западного фронта, содержащую следующую задачу:

— 1-му танковому корпусу, во взаимодействии с 5-м танковым корпусом, форсированным маршем двинуться в южном направлении;

— к исходу 15 июля овладеть железнодорожной и шоссейной дорогами в районе Хотынец, Симовка, Маяки, где закрепиться;

— по выходе в указанный район 1-му танковому корпусу прикрыть направление на Карачев, Брянск, а 5-му танковому корпусу — на Орёл.

Фактически это означало отсечение орловской группировки противника от остальных сил группы «Центр», что обрекало ее на неизбежную гибель.

При выполнении этой задачи танковые корпуса столкнулись со все более усложнявшейся обстановкой.

К этому времени гитлеровскому командованию стало ясно, что операция «Цитадель» провалилась. Теперь перед ним встала задача любой ценой предотвратить разгром своих группировок войск в районах Орла и Белгорода.

О том, как оценивало в это время обстановку командование группы армий «Центр», в чьем подчинении находились войска орловского выступа, писал бывший историограф штаба группы полковник Г. Гакенгольц:

«...мощь и пробивная сила русских ударов, начавшихся 12 июля на северном и восточном фасах орловской дуги, явились для нас жестокой неожиданностью. Быстро развивающийся кризис на карачевском направлении, опасность потерять железнодорожное сообщение с Орлом были преодолены с большим трудом, с привлечением всех имевшихся у других объединений группы армий резервов».

И действительно, навстречу войскам Западного и Брянского фронтов в дополнение к частям 18-й танковой дивизии гитлеровцами были переброшены 2, 9 и 20-я танковые дивизии 9-й полевой армии. Кроме того, семь дивизий, в том числе три танковые, были направлены в этот район с других участков советско-германского фронта. Сюда же были брошены крупные силы авиации.

Соотношение сил на этом участке резко изменилось в пользу противника. Это сразу же сказалось на возрастании его сопротивления частям 11-й гвардейской армии, особенно танковым и мотострелковой бригадам 1-го и 5-го танковых корпусов. И хотя перенос усилий противника на северное направление ослабил его силы в полосе Центрального фронта, позволив ему перейти 15 июля в контрнаступление, для войск Западного и Брянского фронтов это создало серьезную угрозу. Со всей очевидностью это проявилось в результатах боевых действий 1-го танкового корпуса в последующие дни.

Приступив к выполнению боевой задачи, поставленной перед корпусом 14 июля, передовой отряд 1-го танкового корпуса ночью на 15 июля оборудовал переправу через реку Вытебеть. Утром 15 июля, несмотря на сильный артиллерийский огонь противника, главные силы 1-го танкового корпуса переправились на восточный берег реки Вытебеть и начали продвижение в южном направлении. Но дальше двигаться форсированным маршем не удалось. Этому препятствовали сильный огонь со стороны опорного пункта Крутицы и непроходимость дорог для колесных машин. Сломить сопротивление противника и проложить колонные пути удалось лишь к 17 часам 15 июля.

Следующий день, 16 июля, оказался для 1-го танкового корпуса критическим. Авиация противника с самого утра до 22 часов 16 июля вела ожесточенную бомбардировку боевых порядков и тылов корпуса. Производя методические налеты через каждые 30 минут группами по 50–60 самолетов, она сковывала активность наших войск, прижав их к земле. К тому же из района Узкое по нашим войскам противник открыл мощный фланговый артиллерийский огонь. А с фронта, прикрываясь действиями авиации, выступили передовые части 18-й и 20-й танковых дивизий противника.

Штаб корпуса и корпусные части, вышедшие из района Каменки, на рассвете 16 июля подверглись мощному налету авиации и понесли большие потери в личном составе и средствах управления. Выделенная для прикрытия штаба корпуса зенитная батарея была полностью сожжена. Сгорело несколько спецмашин. Штаб был разбросан по лесу.

В тяжелом положении оказалась 89-я танковая бригада, находившаяся в районе Крутицы, Крутицкий. Атакованная танками и мотопехотой 20-й танковой дивизии немцев, она в течение дня отражала их натиск, не прекращая попыток продвижения вперед. В значительной степени успеху бригады способствовали действия разведчиков, передававших данные о действиях противника.

Особо ценные данные, позволившие своевременно перебрасывать огонь по наседавшим группам противника, поступили от командира взвода разведки лейтенанта Н. П. Прудкого, действовавшего в своем танке на наиболее угрожаемом направлении.

Взвод разведки, которым он командовал, находился в головной походной заставе, обеспечивая безопасность основных сил бригады. Возле деревни Красниково танкисты встретились с вражеской засадой. Лейтенант Прудкий донес об этом командиру бригады полковнику К. Н. Банникову.

— Сколько сможешь продержаться? — спросил комбриг.

— Столько, сколько прикажете, — твердо ответил лейтенант.

— Прошу тебя, продержись подольше. Ты должен приковать к себе все внимание фрицев. Мне нужно время, чтобы развернуться для маневра. Понял?

— Так точно!

— Ну, действуй, батенька мой!

Начался неравный бой. Экипажи разведвзвода действовали решительно и самоотверженно. Своим огнем они разбили вражескую батарею. Противник сосредоточил огонь на позиции отважного взвода. Ему удалось подбить два наших танка. Оставшись с одним танком, Николай Прудкий продолжал вести бой. Вскоре был подбит его танк, лейтенант был ранен в ногу. Не покидая подбитого танка, раненый офицер продолжал вести огонь по огневым позициям противника. От попадания второго вражеского снаряда загорелась его машина, Николай снова был ранен, на этот раз в обе ноги. Танк заполнился дымом, появились языки огня. Но истекающий кровью бесстрашный танкист не прекращал стрельбу. И только когда на нем загорелась одежда, механик-водитель сержант Калоши вытащил его из танка. Как только подошли главные силы, Прудкий попросил подозвать командира бригады, чтобы доложить ему о выполнении задания. На его руках Прудкий и скончался. За свой подвиг он был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Николай Петрович Прудкий родился 20 мая 1922 года в украинской крестьянской семье в селе Дудоровка ныне Бориспольского района Киевской области Украины. До войны он успел окончить два курса техникума. С началом Великой Отечественной войны 19-летний Николай Прудкий был призван в Красную Армию и направлен в танковое училище, которое он успешно окончил в 1942 году. С февраля 1943 года молодой офицер находился в действующей армии. Проявив себя с самого начала как грамотный и волевой командир, он был решением партийной организации части принят в ряды ВКП(б) и назначен командованием на должность командира взвода разведки 89-й танковой бригады. В день геройской смерти воина-коммуниста Н. П. Прудкого ему шел 22-й год.

Не менее драматично сложилась обстановка в 159-й танковой и 44-й мотострелковой бригадах. Выйдя на рубеж Слободка, Покровское, они были остановлены сильными подвижными отрядами 18-й танковой дивизии противника. Более того, группа в 25 танков с батальоном мотопехоты противника, сбив боковой заслон 159-й танковой бригады, отрезала колонну колесных машин этой бригады и пешую колонну 44-й мотострелковой бригады, а также тылы обеих бригад.

117-я танковая бригада, встретив на рубеже Узкое сильное сопротивление противника, также продвижения на юг не имела.

Потери, понесенные частями корпуса в течение 16 июля, были очень тяжелыми. Корпус потерял 243 человека, 14 танков, ^бронетранспортеров и бронеавтомобилей, 65 автомобилей, 9 мотоциклов, большое количество средств связи и управления.

Создалась реальная угроза уничтожения корпуса по частям.

Тогда командир корпуса принял вынужденное решение:

— в течение ночи на 17 июля отвести 44-ю мотострелковую, 159-ю и 117-ю танковые бригады и 1437-й самоходный артполк в леса севернее Каменского, а 89-ю танковую бригаду в район Каменки;

— в течение дня 17 июля привести части в порядок;

— выполнение поставленной боевой задачи продолжить с ночи на 18 июля, действуя в последующем только в ночных условиях, оставаясь в светлое время на замаскированных позициях.

Во исполнение этого решения части корпуса, кроме 89-й танковой бригады, в ночь с 16 на 17 июля были отведены в район Каменка, Каменский и к 5 часам 17 июля, сосредоточившись в этом районе, заняли оборону и приступили к приведению себя в порядок.

89-я танковая бригада вынуждена была продолжать вести огневой бой с атаковавшими ее танками и мотопехотой в районе Крутицкого, Крутиц. За день боя бригада уничтожила 60 солдат и офицеров противника, три орудия, пять автомашин и даже сбила два вражеских самолета. В то же время бригада потеряла семь человек убитыми, один пропал без вести. Авиация противника подбила один танк Т-34, уничтожила три автомашины. И только с выходом в этот район частей 83-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Я. С. Воробьёва к 20 часам 17 июля бригада смогла перейти в район Каменки.

В результате работ, выполненных в районе Каменка, Каменский, к 21 часам 17 июля количество боеспособных танков и самоходных артиллерийских установок составляло:

— в 89-й танковой бригаде: 25 Т-34, 3 Т-70, 1 Т-60;

— в 117-й танковой бригаде: 19 Т-34, 6 Т-70, 3 Т-60, 2 СУ-76;

— в 159-й танковой бригаде: 20 Т-34, 9 Т-70, 5 Т-60;

— в 1437-м самоходно-артиллерийском полку: 1 Т-34, 10 СУ-122.

В 21 час 17 июля наступление корпуса в южном направлении было возобновлено. Уже к 4 часам 18 июля, преодолевая сопротивление танков и мотопехоты противника, 89-я и 159-я танковые и 44-я мотострелковая бригады овладели опорными пунктами Пешково, Ивановский. Встретив сильное огневое сопротивление противника, они не смогли продвинуться дальше и закрепились на достигнутом рубеже.

117-я танковая бригада с 1437-м самоходно-артиллерийским полком, пробиваясь через засады, в 3 часа 18 июля с боем овладела опорными пунктами Коробецкая, Волобеевка и Ракитинский. Однако, оказавшись в глубине боевых порядков противника, эти части подверглись обстрелу противотанковыми орудиями и были атакованы с разных направлений танками и мотопехотой. В течение дня 18 июля, находясь фактически в окружении и подвергаясь непрерывному воздействию артиллерии и бомбардировочной авиации противника, они отбили три мощные атаки с трех разных направлений. Особенно отличились самоходчики 1437-го сап, уничтожившие одиннадцать танков Т-IV и один танк Т-VI «Тигр». Одна только самоходка лейтенанта Сиренко уничтожила четыре вражеских танка. К боевому счету лейтенанта Яновского прибавилось три танка противника. Всего за день боя частями корпуса было уничтожено до 400 солдат и офицеров противника, 26 танков, 2 бронемашины, 9 противотанковых орудий, 2 транспортера, 25 автомашин.

Авиация противника группами до 30 самолетов беспрерывно бомбила боевые порядки частей корпуса. Всего за ночь и день 18 июля корпус потерял 48 человек убитыми и 58 ранеными. Были подбиты противником шесть танков Т-34, из которых три сгорели. Боевые повреждения получили по одному танку Т-70, Т-60, самоходная установка СУ-76, 12 автомашин.

Для того чтобы преодолеть возросшее сопротивление противника, 18 июля в полосе 11-й гвардейской армии в помощь 1-му и 5-му танковым корпусам командованием фронта был введен 25-й танковый корпус генерала Ф. Г. Аникушина. Ему было приказано двигаться на Хотынец. В тот же день танкисты вступили в бой. Путь им преградили переброшенные сюда из-под Брянска 253-я и 707-я немецкие пехотные дивизии. Наткнувшись на организованный огонь и подвергаясь непрерывным массированным ударам вражеской авиации, корпус своими главными силами прорваться на Хотынец не смог. Удалось это только одной 162-й танковой бригаде, которой командовал полковник И. А. Волынец. 19 июля бригада, опередив главные силы корпуса на 20 км, внезапно ворвалась в поселок. Здесь, на станции, взаимодействуя с выдвинутым сюда разведывательным отрядом 1-го танкового корпуса под командованием старшего лейтенанта Н. Н. Гилязова, танкисты 162-й танковой бригады уничтожили бронепоезд и железнодорожный эшелон, частично груженный танками, разрушили участок железной дороги. Но затем, атакованные противником с нескольких направлений, они вынуждены были с боями отойти на соединение с главными силами. Во время нападения на станцию полковник И. А. Волынец был тяжело ранен. Бригаду возглавил его заместитель по политической части подполковник Н. И. Сыропятов. По пути к своим танкисты разгромили еще колонну пехоты противника, а в районе Локни — штаб 76-й немецкой пехотной дивизии. При этом был убит фашистский генерал.

Воспользовавшись выдвижением 25-го танкового корпуса в район Ягодного, в ночь на 19 июля все части 1-го танкового корпуса, кроме 117-й танковой бригады и 1437-го самоходно-артиллерийского полка, возобновили наступление в южном направлении.

89-я танковая бригада после короткого боя овладела населенным пунктом Шумовский и завязала ожесточенный бой за опорный пункт Букине В этой тяжелой схватке танкисты, встреченные сильным огнем противотанковых средств, действовали решительно и самоотверженно. Преодоление цепкой обороны противника не обошлось без жертв. Погиб начальник штаба бригады гвардии майор Дубовик. И все же к утру 19 июля опорный пункт был взят.

159-я танковая бригада с 3-м батальоном 44-й мотострелковый бригады, овладев населенными пунктами Кащеевка и Зуевка, продолжали продвижение в южном направлении. К утру 19 июля передовые батальоны 159-й танковой бригады овладели Мыврином, Стрыковом, Дерловом. Встречая сильное сопротивление и контратакуемые противником из района Брежневского, они продолжали вести бой на достигнутом рубеже.

44-я мотострелковая бригада, соединившись с передовыми отрядами 16-го гвардейского стрелкового корпуса, заняла рубеж Льгово, Булатово, Низина.

Однако противник, атаковав с фланга из района Узкого, вновь овладел Кащеевкой и Зуевкой; отрезав часть сил и тылы 159-й танковой и 44-й мотострелковой бригад от главных сил бригад. Лишь к 20 часам 19 июля, оборудовав переправы через реку Вытебеть в районе Бутырки, тылы были отведены в район Низины.

117-я танковая бригада и 1437-й самоходно-артиллерийский полк в течение ночи и дня 19 июля продолжали стойко отражать атаки противника в занимаемом ими районе.

В связи с замедлением наступления Западного и Брянского фронтов на болховском и хотынецком направлениях Ставкой ВГК были приняты меры к наращиванию наших сил на южном и северном фасе Орловской дуги.

Для развития наступления Брянского фронта на орловском направлении 19 июля северо-восточнее Орла в полосе 3-й армии генерала А. В. Горбатова была введена в сражение 3-я гвардейская танковая армия генерала П. С. Рыбалко.

Первоначально ей была поставлена задача, развивая наступление в юго-западном направлении обойти Орёл с юга, перерезать железную дорогу Орёл — Курск, после чего выйти в район Нарышкино, создав угрозу нападения на Хотынец с юга. В случае одновременного выхода в Хотынец 3-й гвардейской танковой армии с юга и 11-й гвардейской армии с севера вся орловская группировка противника могла бы оказаться зажатой в клещи. Однако 20 июля, в связи с начатым отводом войск противника из Мценска на Орёл, командующий Брянским фронтом генерал-полковник М. М. Попов, сменивший на этом посту генерал-полковника М. А. Рейтера, изменил задачу 3-й гвардейской танковой армии и приказал ей повернуть на север восточнее Орла в направлении Отрады, захватить переправы на Оке и перерезать шоссе Мценск — Орёл.

Для изменения в нашу пользу соотношения сил на хотынецком направлении командующий Западным фронтом 20 июля принял решение прямо с марша ввести в сражение 11-ю армию генерала И. И. Федюнинского на стыке 50-й и 11-й гвардейской армий с задачей наступать в направлении Хвастовичей.

К сожалению, эта помощь для 1-го танкового корпуса оказалась запоздалой. Ночь и день 20 июля стали для него особенно неудачными, можно сказать, роковыми.

Накануне на пути нашего наступления корпусная разведка выявила сильный опорный пункт противника Ильинское, насыщенный большим количеством противотанковой артиллерии, сильно изрезанный оврагами и обороняемый батальоном немцев и батальоном власовцев. С наступлением темноты 159-я танковая бригада атаковала Ильинское и к полуночи неожиданно легко прорвалась через него. Это оказалось подстроенной противником ловушкой. Встреченная с фронта сильным огнем артиллерии из населенного пункта Студёновка, бригада попыталась отойти обратно в Ильинское, однако была обстреляна с коротких дистанций из огневых точек во дворах, садах и огородах Ильинского. Малочисленный десант автоматчиков бригады, неся большие потери, не мог обеспечить действия танков. В результате этого при прохождении бригады через Ильинское в северном направлении она понесла большие потери. В бою за Ильинское погибли начальник штаба бригады майор И. А. Савин, командир 351-го танкового батальона, только что получивший звание майора, И. Д. Немов. Выйдя в район 0,5 км северо-восточнее Ильинского, бригада оставшимися силами продолжала вести огневой бой.

В течение дня противник крупными силами танков и мотопехоты контратаковал части корпуса, вернул себе Коробецкую, Волобеевку, Букине Противотанковая и бомбардировочная авиация группами по 20–30 самолетов вновь беспрерывно штурмовала боевые порядки частей корпуса.

В результате корпус за ночь и день боя 20 июля потерял 53 танка и 2 самоходно-артиллерийские установки, в том числе 48 танков и одна СУ-122 сгорели от вражеских авиабомб.

Эти потери оказались критическими и в значительной степени повлияли на дальнейшую судьбу корпуса.

Понятно, что в таком ослабленном составе он уже не мог выполнять функции оперативного наступательного соединения. По всем канонам, установленным приказом НКО № 325 от 16 октября 1942 года, танковый корпус как фронтовое или армейское средство подлежал доукомплектованию до штатной численности и последующему использованию в полном составе по прямому назначению в качестве эшелона развития успеха на главном направлении. Решиться на иное использование корпуса целиком или по частям, в том числе в качестве тактического средства для непосредственной поддержки пехоты, было для армейского командования большим риском, так как означало фактическое нарушение приказа, подписанного «самим» Сталиным. И нужно сказать, что командир 1-го танкового корпуса именно так и трактовал последующие решения, принятые командующим БТ и MB Западного фронта генерал-лейтенантом танковых войск Д. К. Мостовенко. Об этом генерал Бутков прямо писал в своих воспоминаниях.

Тем не менее в течение последующего периода пребывания 1-го танкового корпуса в подчинении Западного фронта, вплоть до передачи его в распоряжение Брянского фронта 29 июля, корпус неоднократно использовался в качестве некоего нештатного подвижного танкового резерва для придачи целиком или по частям тем общевойсковым соединениям, у которых по той или иной причине дела шли плохо.

Забегая вперед, следует отметить, что в трудную минуту искушение прибегнуть к подобной практике в отношении 1-го танкового корпуса, как мы увидим, еще неоднократно возникало и у других фронтовых и армейских начальников. Вопрос о том, можно ли априори, без конкретного анализа обстановки, однозначно упрекать их в этом, достаточно сложен. Но то, что такие решения ставили части корпуса в крайне тяжелое, порой критическое, а иногда и безвыходное положение, было вполне очевидным.

Яркий пример такого неэффективного использования частей 1-го танкового корпуса относится к 20 июля. Своей шифрограммой № 324/Ш от 20 июля командующий БТ и MB Западного фронта генерал Мостовенко приказал корпусу выделить одну танковую бригаду для совместных действий с частями 18-й гвардейской стрелковой дивизии по уничтожению опорного пункта противника в районе Узкое, задерживающего продвижение наших частей.

Приказ есть приказ. Несмотря на тяжелейшее положение 1-го танкового корпуса в связи с понесенными потерями, пришлось командиру корпуса выделить остатки ослабленной 159-й танковой бригады в составе пяти средних танков Т-34 и пяти легких танков Т-70 в распоряжение пехоты. Совершив марш из района Ильинское по маршруту Льгово, Булатово, Низина, Михайловка, Ниж. Шкава, бригада к 17 часам 20 июля сосредоточилась в лесу в одном километре юго-западнее Ниж. Шкавы, где в течение ночи постаралась привести себя в порядок. К 12 часам 21 июля по указанию командира 18-й гвардейской стрелковой дивизии бригада заняла исходные позиции в одном километре северо-западнее Сизенского для совместных действий с 51-м гвардейским стрелковым полком. Этот полк также был ослаблен в результате ранее понесенных потерь и к тому времени насчитывал всего 60 активных штыков.

Несмотря на более чем скромные наличные силы танкистов и пехотинцев, командование 18-й гвардейской стрелковой дивизии решило предпринять этими силами немедленное наступление в направлении на Узкое с целью ликвидации опорного пункта противника.

В 17 часов 21 июля танки атаковали противника в направлении на Шумовский, Пискулинку, Узкое. Решительность танкистов дала кратковременный тактический эффект. В результате стремительной атаки они овладели Шумовским и к 17 часам 30 минутам достигли оврага в полукилометре северо-западнее Пискулинки. Но здесь они были встречены ураганным огнем из района Пискулинки и понесли большие потери. Противником были сожжены все пять танков Т-34 и один танк Т-70, подбиты еще два танка Т-70. Погибли девять танкистов, одиннадцать человек были ранены.

После подхода к злосчастному оврагу отставшей пехоты 51-го гвардейского стрелкового полка танкисты 159-й танковой бригады с уцелевшими двумя танками Т-70 вернулись в район исходных позиций. Ничего, кроме бессмысленных потерь, такое использование танковой бригады не принесло.

Чтобы сберечь людей и оставшуюся технику корпуса, генерал Бутков решил отвести 117-ю и 89-ю танковые бригады и 1437-й самоходно-артиллерийский полк в лес северо-западнее населенного пункта Низина, который по приказу командующего БТ и MB Западного фронта обороняла 44-я мотострелковая бригада. Сюда комкор приказал эвакуировать подбитые и застрявшие машины, принять меры к их восстановлению и к эвакуации раненых. Нужно было успеть привести имеющиеся силы танкового корпуса в боевое состояние к моменту выхода в район Ильинского частей 16-го гвардейского стрелкового корпуса, чтобы во взаимодействии с ними продолжить выполнение задачи в хотынецком направлении.

В течение 21 июля противник перед фронтом 44-й мотострелковой бригады особой активности не проявлял, хотя и вел по ее боевым порядкам ружейно-пулеметный огонь. Был убит один и ранено семь человек. В районе болот 0,5 км севернее Брежневского группа противника попыталась захватить четыре СУ-122 1437-го самоходно-артиллерийского полка, застрявших в болоте, и воспрепятствовать их эвакуации. Тем не менее полк огнем одной исправной СУ-122 сумел отразить вылазки вражеской группы, уничтожив около полусотни солдат противника.

Разведка донесла, что в районе опорного пункта Кудрявец противник сосредоточил до батальона пехоты, до двух рот восточников, около двадцати танков и пятнадцати орудий и сам вел разведку в направлении Зелёных Луж, где оборонялась рота автоматчиков 44-й мотострелковой бригады. Возникла угроза нападения противника со стороны Кудрявца.

Генерал Бутков решил упредить противника. По его указанию к исходу 21 июля был сформирован сводный отряд в составе 10-го отдельного разведывательного батальона, 86-го отдельного мотоциклетного батальона при поддержке двух СУ-122 1437-го самоходно-артиллерийского полка и двух танков Т-34 117-й танковой бригады.

В 4 часа утра 22 июля сводный отряд внезапно атаковал Кудрявец и к 5 часам полностью завладел им. Вражеский гарнизон, ошеломленный внезапностью нападения, в панике бежал, оставив в Кудрявце 13 исправных орудий, 4 миномета, 16 противотанковых ружей, 20 пулеметов, 50 автоматов. На улицах остались лежать около 150 трупов солдат и офицеров противника. В 6 часов 30 минут, сдав освобожденный Кудрявец роте 10-го штурмового армейского отряда, сводный отряд 1-го танкового корпуса с шестью ранеными бойцами вернулся в район расположения корпуса, не потеряв убитым ни одного человека.

44-я мотострелковая бригада 22 июля по приказу командующего БТ и MB Западного фронта генерала Мостовенко продолжала оборонять Низину на рубежах реки Ракитна севернее Булатно фронтом на юг, Стрыково, Мыврино — фронтом на восток, Зелёные Лужи, Козловка — фронтом на запад, вести разведку в направлении Коробецкой, Сорокино и вести огонь по скоплениям машин и живой силе противника в районе Шестаково, Сорокино.

В 0 часов 25 минут 23 июля от генерала Мостовенко был получен приказ: 1-му танковому корпусу совместно с частями 36-го гвардейского стрелкового корпуса (126-й и 18-й стрелковыми дивизиями) атаковать противника в южном направлении на Шестаково, Узкое и уничтожить его силы в районе Кобыльское, Узкое, Сорокино. Начало наступления стрелковых дивизий — 4 часа 15 минут.

Во исполнение этого приказа генерал Бутков принял решение из числа всех боеспособных танков 89, 117 и 159-й танковых бригад сформировать две полноценные танковые роты под командованием командира танкового батальона 117-й танковой бригады и совместно с 44-й мотострелковой бригадой в течение ночи провести подготовку к выполнению поставленной задачи.

В 7 часов 30 минут 23 июля после десятиминутного огневого налета артиллерии и минометов на позиции противника 44-я мотострелковая бригада силами двух мотострелковых батальонов во взаимодействии с двумя вновь сформированными танковыми ротами перешла в наступление в направлении Шестаково.

Преодолевая жесткое сопротивление противника, танкисты и мотострелки к 9 часам овладели Сорокином, к 12 часам — населенными пунктами Кобыльское и Коробецкая, к 17 часам после упорного боя выбили противника из Шестакова, к 22 часам овладели Киреевом.

Наступление давалось нелегко. Задень боя мы потеряли 17 человек убитыми, 88 человек получили ранения. Три наших танка Т-34 сгорели, один танк подорвался на мине, еще один получил боевое повреждение.

В то же время противник потерял около двухсот солдат и офицеров, пять танков, два самоходных орудия, семь противотанковых орудий, восемь пулеметов.

В ночь на 24 июля наступление 44-й мотострелковой бригады с двумя танковыми ротами было возобновлено. Противник упорно удерживал рубеж Ильинское, Брежневский, Волобеевка, Ракитинский, Плеханово, Пазники, Первомайский, Узкое. При этом в районе Брежневского, по данным разведки, находилось до полка пехоты и 14 танков противника, в районе Волобеевки, Ракитинского — до батальона пехоты с артиллерией и танками, в районе Лазников — батальон пехоты и до 20 танков.

Под покровом темноты опытные разведчики незаметно пробрались к рубежу, занимаемому противником, и сумели найти наиболее слабое место в его обороне. К 4 часам 24 июля 44-я мотострелковая бригада с танками прорвалась в глубину вражеской обороны и овладела Плехановом.

Пытаясь восстановить положение, противник силами двадцати танков и батальона пехоты предпринял контратаку из района Лазников в направлении Плеханова. Однако встреченный умело организованным огнем противник был остановлен с большим для него уроном.

В этой короткой схватке он потерял около восьмидесяти солдат и офицеров, шесть танков, два орудия, семь пулеметов. Один только расчет ПТР красноармейцев Медведева и Погарцова подбил три танка противника. К сожалению, не обошлось и без потерь с нашей стороны: погиб один и получили ранения двадцать два человека.

Заняв к исходу 24 июля рубеж Булатово, Стрыково, Плеханово, Коробецкая, 44-я мотострелковая бригада в течение ночи на 25 июля продолжала вести огневой бой с противником.

С 10 часов 25 июля 1-й танковый корпус по приказанию генерала Мостовенко прекратил активные действия с целью подготовки к утру 26 июля к действию в направлении Хотынца. Сосредоточив все танки и САУ в районе 0,5 км восточнее Низины, корпус занялся ремонтом и обслуживанием машин.

Неожиданно обстановка обострилась. В полосе действия 16-го гвардейского стрелкового корпуса генерала И. Ф. Федюнькина перед фронтом 11-й гвардейской стрелковой дивизии, вышедшей на рубеж Шишкино, Умрихино, внезапно появились передовые части дивизии СС «Великая Германия», переброшенной сюда из Белгорода. Сбив части 11-й гвардейской стрелковой дивизии с занимаемого рубежа, противник вынудил их отойти на рубеж Алисово, где они заняли оборону.

Чтобы восстановить прежнее положение, фронтовое командование приняло решение усилить 16-й гвардейский стрелковый корпус. В его оперативное подчинение в 15 часов 50 минут 25 июля приказом командующего БТ и М В Западного фронта был передан 1-й танковый корпус. Генералу Буткову было приказано поднять части по тревоге и выступить в направлении Жудре.

Во исполнение полученного приказа корпус, совершив ночной марш по труднопроходимой болотистой лесной дороге, к 3 часам 26 июля сосредоточился в лесах западнее и юго-западнее Радовищей и Жудре. К этому времени корпус имел в своем составе 25 боеспособных танков Т-34, 8 танков Т-70, 3 танка Т-60 и 6 единиц СУ-122.

Тем временем противник продолжал теснить 11-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Начав в 11 часов 30 минут 26 июля новое наступление, он атаковал Алисово и к 12 часам овладел им.

По прибытии 1-го танкового корпуса командир 11-й гвардейской стрелковой дивизии, как и следовало ожидать, тут же распределил части корпуса по стрелковым полкам. 117-я и 89-я танковые бригады были закреплены соответственно за 40-м и 33-м гвардейскими стрелковыми полками. 159-ю танковую и 44-ю мотострелковую бригады, а также 1437-й самоходно-артиллерийский полк комдив оставил в своем резерве.

Таким образом, приказом командира 16-го гвардейского стрелкового корпуса и распоряжением командира 11-й гвардейской стрелковой дивизии 1-й танковый корпус из армейского оперативного средства произвольно превращался в тактическое средство дивизионного подчинения для непосредственной поддержки пехоты.

В течение последующих четырех суток части корпуса совместно с частями 11-й гвардейской стрелковой дивизии вели тяжелые бои в районе Алисово, Изморознь, Радовищи, то отражая атаки превосходящих сил противника, то предпринимая по приказу командования дивизии попытки контратак в направлении Мёртвое, Прогресс, Кузьменкове В течение всего времени авиация противника массированными налетами воздействовала на боевые порядки наших боевых частей. Управление стрелковыми полками и их взаимодействие с частями танкового корпуса были нарушены. 28 июля во время одной из атак боевые порядки 44-й мотострелковой бригады вместо поддержки их пехотой были атакованы с тыла заблудившимся 57-м гвардейским стрелковым полком. В результате таких действий мы несли неоправданные потери.

Тем не менее, оценивая значение этих действий с позиции общей оперативной обстановки на северном фасе орловской дуги, нельзя не признать их положительного значения. Оно состояло в том, что благодаря этим действиям удалось сдержать напор войск противника со стороны Карачева и прикрыть правый фланг наших войск, действовавших на болховском направлении. Это способствовало их успеху.

26 июля в полосе левофлангового стрелкового корпуса 11-й гвардейской армии после 60-километрового марша вступила в сражение 4-я танковая армия генерала В. М. Баданова. Взаимодействуя с войсками 61-й армии Брянского фронта, танкисты продвинулись в направлении Волхова.

И уже 29 июля 61-я армия Брянского фронта, 11-я гвардейская и 4-я танковая армии Западного фронта завершили разгром болховской группировки и освободили Волхов. Противник потерял свыше 55 тысяч солдат и офицеров, 376 орудий, большое количество танков, из которых 74 были захвачены исправными.

В этот же день, оценивая события на советско-германском фронте, президент США Ф. Рузвельт в своем выступлении по радио заявил:

«Наиболее решающие бои происходят в настоящий момент в России... Недолговечное германское наступление этого лета явилось отчаянной попыткой поднять моральное состояние, немцев. Русские не только ликвидировали это наступление, но и продвинулись согласно своим собственным планам, согласованным со всей наступательной стратегией Объединенных наций... Спасая себя, Россия рассчитывает спасти весь мир от нацизма. Мы должны быть благодарны этой стране, которая сумеет также быть хорошим соседом и искренним другом в мире будущего».

7.3. Под новым руководством

После ликвидации болховской группировки противника на повестку дня встал вопрос ликвидации ядра орловской группировки и освобождения города Орёл. Для Западного фронта проблема усложнилась тем, что Ставкой Верховного Главнокомандования ему была поставлена задача ускорить подготовку к началу Смоленской наступательной операции. В связи с этим с него была снята задача по участию в Орловской операции.

29 июля Ставка передала занятые в Орловской операции 11-ю гвардейскую, 11-ю общевойсковую, 4-ю танковую армии и 2-й гвардейский кавалерийский корпус от Западного фронта Брянскому. Вместе с 11-й гвардейской армией в подчинение Брянскому фронту переходил и наш 1-й танковый корпус.

В течение нескольких последующих дней в общей оперативной обстановке произошли важные сдвиги.

3 августа на южном фасе Курской дуги во взаимодействии с Юго-Западным фронтом начали контрнаступление Воронежский и Степной. Им удалось успешно развить удар на белгородско-харьковском направлении.

Изменилась обстановка и на орловском направлении. Ночью 3 августа передовые части 3-й и 63-й армий Брянского фронта преодолели оборону противника на реке Оптуха и подошли к Орлу. 4 августа в город Орёл первыми ворвались воины 5-й стрелковой дивизии полковника П. Т. Михалицына, 129-й стрелковой дивизии полковника И. В. Панчука, 380-й стрелковой дивизии полковника А. Ф. Кустова и танкисты 17-й гвардейской танковой бригады полковника Б. В. Шульгина.

5 августа Орёл был очищен от немецких захватчиков. В этот же день воинами Степного фронта был освобожден Белгород.

Страна радостно отметила эти два события. По приказу Верховного Главнокомандующего № 2 от 5 августа 1943 года столица нашей родины Москва впервые салютовала воинам-фронтовикам артиллерийскими залпами из 120 орудий. Впервые за всю войну над небом Москвы взвились фонтаны разноцветных огней. В последующем такой праздничный ритуал стал традиционным и сопровождал каждый крупный успех наших войск. Но тот торжественный салют в 24 часа 5 августа 1943 года был первым в истории Великой Отечественной войны и стал зримым символом перелома в ходе борьбы с немецко-фашистскими захватчиками.

Однако Орловская наступательная операция на этом не заканчивалась. Для полной ликвидации Орловского выступа, недопущения организованного отвода остатков орловской группировки противника на запад к Карачеву и Брянску необходимо было перерезать автомобильные и железную дороги Орёл — Брянск.

7.3.1. Трудные бои за Хотынец

Для решения этой задачи необходимо было сосредоточение свежих сил на хотынецком направлении. В этой связи в числе других мер командующим Брянским фронтом было принято решение о доукомплектовании 1-го танкового корпуса новой техникой и его дальнейшем использовании по прямому назначению как оперативного наступательного средства армейского подчинения.

К этому времени для укомплектования корпуса частями усиления в соответствии с утвержденным штатом прибыли 1514-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк (далее — иптап) майора Г. А. Смелова и 108-й минометный полк (далее — минп) майора Н. А. Митрополова.

В 12 часов 3 августа 1943 года командир 1-го танкового корпуса получил устный приказ от командующего войсками 11-й гвардейской армии генерал-лейтенанта И. X. Баграмяна о выходе корпуса из подчинения командира 16-го гвардейского стрелкового корпуса и сосредоточении в районе Глотова к утру 4 августа 1943 года (см. карту 2).

Начав в 19 часов 3 августа марш из района Жудре в назначенный район сосредоточения, части корпуса к 6 часам 4 августа прибыли в лес в одном километре юго-восточнее Глотова.

Срок, отведенный на приведение корпуса в порядок и получение новой матчасти, был очень кратким. К утру 6 августа корпус должен был подготовиться к входу в прорыв в полосе 36-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора А. С. Ксенофонтова.

К указанному сроку корпус силами собственных ремонтных средств восстановил двадцать танков, пополнил запасы боеприпасов и ГСМ. Строителями 183-го отдельного саперного батальона были оборудованы четыре переправы через реку Вытебеть для колесных и гусеничных машин в районе Льгово, Булатово. Незадолго до выдвижения корпуса к рубежу ввода в прорыв из маршевых рот прибыло пополнение танков. Это позволило довести общее количество танков в строю до 82 единиц. Прибывшие танки совершили 200-километровый марш из района Волхова. Времени для их полноценного профилактического осмотра не оставалось. Поэтому при следовании к рубежу ввода в прорыв восемь танков отстали по техническим причинам.

Как стало известно, на хотынецком направлении противник соорудил три оборонительных рубежа. Первый пролегал километрах в восемнадцати к северу от Хотынца. Здесь противник частью 253-й пехотной дивизии с батальоном восточников упорно оборонял рубеж Ильинское и прилегающие высоты, имея во втором эшелоне около сорока танков 4-й танковой дивизии на южной окраине Ильинского, южнее Ефремовского и Брежневского. Второй оборонительный рубеж проходил по южному берегу реки Мощёнка в десяти-двенадцати километрах от станции Хотынец. Наконец, третий рубеж обороны проходил по высотам вдоль железной дороги Орёл — Карачев, окружавшим станцию Хотынец с загнутым флангом на Образцово. На втором и третьем рубежах оборону занимали части моторизованной дивизии «Великая Германия», 253-й пехотной, 4, 18, 20 и 9-й танковых дивизий. Кроме того, противник на этом участке все время усиливался за счет отходивших от Орла войск.

Боевой задачей, полученной от армейского командования 5 августа 1943 года, предусматривалось:

— силами 36-го гвардейского стрелкового корпуса к утру 6 августа прорвать оборону противника на участке Студёновка, Каськово;

— 1-му танковому корпусу:

с утра 6 августа с выходом частей 36-го гвардейского стрелкового корпуса на рубеж Грачёвка, Булгакове войти в прорыв, к исходу дня овладеть ст. Хотынец;

с выходом к Чертовое, Малые Лески, Добрый Путь, Хотынец отразить контратаки противника с юго-запада.

Сосед слева — 30-й Уральский добровольческий танковый корпус генерал-лейтенанта танковых воск Г. С. Родина — получил задачу наступать на участке Волосатово, Гнездилово в направлении Дуброво, Красная Новь.

Получив приказ, генерал Бутков решил произвести ввод корпуса в прорыв с рубежа Грачёвка, Булгаково по двум маршрутам.

По правому маршруту — Льгово, Ильинское, Студёновка, Кубань, мост через реку Мощёнка, Красная Поляна, Хотынец — направлялась 159-я танковая бригада с 1437-м самоходно-артиллерийским полком (далее — сап), 2-й батареей 1514-го иптап и двумя взводами 183-го саперного батальона (далее — сапб), с задачей: во взаимодействии с 44-й мотострелковой бригадой атаковать Хотынец с востока и по овладении им выйти в район Чертовое, Высокое, заняв оборону фронтом на юго-запад.

44-й мотострелковой бригаде со 108-м минп и 4-й батареей 1514-го иптап было приказано следовать по правому маршруту за 159-й танковой бригадой с задачей: во взаимодействии с этой бригадой атаковать Хотынец с севера и по овладении им выйти на рубеж Бугор, северная окраина Чертового в готовности к отражению контратак противника с запада.

Полевому маршруту — Булатово, развилка дорог в 1,5 км северо-восточнее Ильинского, поле восточнее Ильинского, Дмитриевский, южная окраина Мощёного, мост, при отсутствии моста — в обход через Гуюкин Лог, Кукуевку, Хотынец — должна была следовать 117-я танковая бригада с 1-й батареей 1514-го иптап с задачей: из-за левого фланга 159-й танковой бригады через Образцово атаковать Хотынец с юго-востока и по овладении им занять оборону на рубеже Высокое (исключительно), Гремучий фронтом на юг.

89-я танковая бригада с 3-й батареей 1514-го иптап и двумя взводами 183-го сапб получила приказ следовать по левому маршруту за 117-й танковой бригадой с задачей: выйти на рубеж Ясная Поляна, Малые Лески, оседлать железную дорогу, заняв оборону фронтом на восток и юго-восток.

В 15 часов 6 августа 159-я и 117-я танковые бригады с частями усиления выступили по заданным маршрутам. Однако еще до выхода к намеченному рубежу ввода в прорыв Грачёвка, Булгаково они встретили ожесточенное сопротивление противника на рубеже Ильинское, Волосатово. Выяснилось, что ближайшая задача 36-гo гвардейского стрелкового корпуса — прорыв обороны противника — выполнена не была. Поэтому части 1-го танкового корпуса вынуждены были начать боевые действия на невыгодном рубеже Ильинское, Волосатово и взять на себя функции прорыва обороны противника.

События развивались следующим образом.

159-я танковая бригада с приданными частями по достижении рубежа Студёновка, развилка дорог севернее Лопатинского вступила в боевой контакт с противником, оборонявшимся силами батальона пехоты при поддержке девяти танков, артиллерийской батареи противотанковых орудий и двух минометных батарей. Бригада, убедившись, что оборона противника не прорвана, тут же развернулась в боевой порядок, атаковала противника и, преодолевая с боем его сопротивление, к 18 часам 30 минутам овладела этим рубежом.

При дальнейшем продвижении в направлении Кубани бригада к 19 часам вышла в тыл противника, оборонявшего Студёновку, и принудила его к отходу. Преследуя отходящие войска, бригада вышла на рубеж 0,5 км севернее Кубани, Дмитриевский. Здесь она была встречена сильным артогнем противотанковых орудий из района Дубровского. После ожесточенного огневого боя бригада с наступлением темноты заняла оборону по юго-западным скатам высот в одном километре западнее Дмитриевского.

За день боя бригада потеряла одного человека убитым и трех ранеными. Сгорело два танка Т-34, два танка получили боевые повреждения. В то же время противнику был нанесен чувствительный ущерб — уничтожены до трехсот солдат и офицеров, шесть танков, десять автомашин, склад с боеприпасами. Были захвачены сорок повозок с лошадьми и переданы 58-му гвардейскому стрелковому полку.

44-я мотострелковая бригада с частями усиления выступила по правому маршруту в 16 часов. К 20 часам бригада вышла на северную и восточную окраины Ильинского, где была подвергнута сильной бомбежке авиацией противника и понесла большие потери. Погибло двадцать восемь человек, шестьдесят три получили ранения. Противник уничтожил бронеавтомобиль БА-64, одиннадцать автомашин, противотанковое орудие и сто мин калибра 82 мм.

До наступления темноты подразделения бригады продвижения не имели и окопались в поле севернее и восточнее Ильинского.

117-я танковая бригада с частями усиления, следуя по левому маршруту по достижении рубежа Ильинское, Волосатово, также была встречена сильным артогнем из направлений Студёновка, Красный Ягодник. Высланная вперед боевая разведка установила, что оборона противника на этом рубеже не прорвана и что его обороняют крупные силы.

Поэтому бригада вместе с частями 16-й гвардейской стрелковой дивизии атаковала противника в направлении Дмитриевского. К 18 часам, пройдя Красный Ягодник, бригада с ходу вступила в бой с подразделениями противника, оборонявшими Лопатинский. По выходе на рубеж 0,6 км юго-западнее Лопатинского, южная окраина Лопатинского, бригада была остановлена перекрестным артогнем из районов Кубань, Дубровский, Каськово. Потеряв четырех человек убитыми, пятерых ранеными и трех пропавшими без вести, лишившись четырех сгоревших и двух подбитых танков Т-34, бригада заняла оборону на достигнутом рубеже. Задень боя бригада уничтожила около двухсот вражеских солдат и офицеров, семь танков, одно самоходное орудие, шесть артиллерийских орудий, шесть пулеметов.

89-я танковая бригада с частями усиления к 17 часам сосредоточилась в районе Волосатово и боевых действий не вела.

Таким образом, из-за невыполнения 36-м гвардейским стрелковым корпусом ближайшей задачи по прорыву обороны противника задача дня, поставленная 1-му танковому корпусу, — овладение станцией Хотынец к исходу 6 августа — осталась невыполненной. В то же время привлечение танкового корпуса к выполнению несвойственных ему задач прорыва обороны противника, а также беспрерывные массированные налеты вражеской бомбардировочной авиации при полном отсутствии прикрытия наших боевых порядков с воздуха сильно сдерживали продвижение корпуса и привели к неоправданно большим потерям с нашей стороны. Слабо помогала нам и штурмовая авиация, скованная в своих действиях по вражеским позициям небывало мощной ПВО противника. В своих мемуарах заместитель командира 308-й авиационной дивизии 3-го штурмового корпуса полковник С. С. Александров прямо признается:

«...в районе Хотынца у гитлеровцев оказалась такая мощная противовоздушная оборона, о какой мы даже не предполагали». (Александров С. С. Крылатые танки. М.: Воениздат, 1971. С. 22.)

В течение 7 августа ожесточенные бои продолжались. Противник упорно оборонял рубеж Дубровский, Кубань, Ивановский. Особо сильные узлы сопротивления были им созданы в районах Кубани, Дмитриевского и Зуевского. Так, в районе Кубани были оборудованы огневые позиции батареи 88-мм зенитных пушек и батареи 105-мм орудий, стрелявших кумулятивными снарядами. Здесь же были закопаны двадцать танков, а к исходу дня противник подтянул еще тридцать шесть танков.

Авиация противника непрерывно совершала массированные налеты пикирующими бомбардировщиками на боевые порядки частей корпуса. За день было отмечено 624 самолето-вылета.

В этих необычайно сложных условиях части корпуса упорно продолжали вести бой за овладение Кубанью и пытались обходом Мощёного с востока прорваться в направлении Хотынца.

Несколько подробнее об этих событиях.

159-я танковая бригада, начиная с 4 часов утра, шесть раз в течение дня атаковала позиции противника в Кубани. Огнем своих танков она уничтожила 155 вражеских солдат и офицеров, десять танков, девять противотанковых орудий, восемь мотоциклов, пять автомашин противника. В плен был взят один власовец. Находясь под постоянным огневым воздействием, бригада сама несла большие потери. Семнадцать танкистов сложили свои головы, пятьдесят семь человек получили ранения. Сгорели три танка Т-34, получили боевые повреждения и вышли из строя еще три танка Т-34 и один бронеавтомобиль БА-64. Неся такие потери, не имея поддержки от артиллерии и пехоты 36-го гвардейского корпуса и прикрытия с воздуха, бригада каждый раз была вынуждена отходить в исходное положение.

44-я мотострелковая бригада полковника Г. Г. Скрипки в течение ночи на 7 августа выдвинулась в южном направлении и к рассвету заняла оборону во втором эшелоне в 1,5 км севернее Кубани. Прижатая к земле непрерывными налетами авиации, она активных боевых действий не вела.

117-я танковая бригада к утру 7 августа вышла на рубеж 700 м северо-восточнее Дмитриевского и заняла исходные позиции для наступления. В 8 часов во взаимодействии с частями 16-й гвардейской стрелковой дивизии бригада начала наступление в направлении Дмитриевского, Мощёного с задачей овладеть Мощёным и переправой через реку Мощёнка у Березуевки. В 9 часов бригада овладела Дмитриевским и Зуевским. Своим огнем танкисты уничтожили около двухсот гитлеровцев, двенадцать танков, девять орудий и девять пулеметов противника.

Дальнейшее продвижение бригады в направлении Мощёного было остановлено сильным артиллерийским огнем из районов Кубани, Мощёного и Ивановского. Потеряв сорок два человека убитыми, десять человек ранеными, двух человек пропавшими без вести, лишившись десяти танков, сожженных кумулятивными снарядами, бригада вынуждена была отойти на рубеж 300 м северо-западнее Дмитриевского, 300 м южнее Зуевского, где и находилась до исхода дня.

Не лучше обстояли дела у 89-й танковой бригады. С рассветом 7 августа бригада вышла на рубеж 1,5 км севернее Кубани. Вместе с 49-м гвардейским стрелковым полком 16-й гвардейской стрелковой дивизии бригада в 9 часов 45 минут атаковала противника в направлении Кубани. Уничтожив около сорока вражеских солдат и офицеров, четыре танка и минометную батарею противника, бригада вышла к северной окраине Кубани. Здесь она была встречена ураганным огнем 105-мм орудий, 88-мм зенитных пушек, а также огнем орудий закопанных танков.

Потери, понесенные бригадой, были огромны. Погибли тридцать шесть человек, сорок два человека получили ранения различной степени тяжести. Противнику удалось сжечь двенадцать танков Т-34, подбить еще два танка, уничтожить два 45-мм орудия, три автомашины. Бригада была вынуждена отойти на северные скаты высоты в двух километрах юго-восточнее Студёновки.

В связи с большими потерями в личном составе и в танках командир 1-го танкового корпуса принял решение 8 августа свести все боеспособные танки в один сводный танковый батальон под командованием командира 117-й танковой бригады подполковника А. С. Воронкова. Батальон был создан в составе 21 танка Т-34 и 1 танка Т-70 с приданными 4 самоходно-артиллерийскими установками СУ-122 1437-го сап и занял оборону на рубеже 1,5 км севернее Кубани в готовности к отражению возможных контратак из районов Клеменково, Дубровского, Кубани. Кроме того, комкор решил создать из оставшихся наличных сил 44-й мотострелковой бригады полковника Г. Г. Скрипки сводный мотострелковый батальон (58 активных штыков).

Противник, продолжая занимать рубеж Воейково, Хотынец, Гуюкин Лог, приступил к минированию танкодоступной местности и дорог. Создавались многослойные минные поля и использовались мины с новым типом взрывателя. Одновременно вражеские саперы начали взрывать мосты и разрушать дороги.

Казалось бы, для прорыва корпуса к Хотынцу сложились непреодолимые трудности. Но военная фортуна изменчива. Именно в это время произошли благоприятные для нас события, крайне осложнившие общее положение группировки противника западнее Орла. Причиной этого явилась начатая 7 августа Смоленская наступательная операция. В наступление на левое крыло группы армий «Центр» перешли войска Западного, а затем Калининского фронта. Теперь над группой армий «Центр» нависла угроза с севера. Командованию вермахта пришлось снять 13 дивизий с брянского направления и перебросить их на смоленско-рославльское.

Кроме того, как стало известно 1-му танковому корпусу, сосед слева — 30-й Уральский добровольческий танковый корпус, перешедший в наступление 6 августа из района севернее Ильинского, — прорвал оборону противника и выходит к железной дороге Орел — Брянск в районе станции Шахово.

Захваченные в плен солдаты и офицеры противника сообщили, что их 253-я пехотная дивизия в боях за последние три дня потеряла до половины своего личного состава.

Это значительно облегчило положение 1-го танкового корпуса и 16-й гвардейской стрелковой дивизии, позволив им активизировать наступательные действия.

При увязке планов дальнейших действий танкового корпуса и стрелковой дивизии было решено:

— в наступлении на Хотынец сводный танковый батальон 1-го танкового корпуса будет взаимодействовать с 43-м гвардейским стрелковым полком 16-й гвардейской стрелковой дивизии;

— после того как этот полк овладеет северной частью населенного пункта Красная Поляна и обеспечит своей пехотой переправы для танков через реку Мощёнка, вводится в бой сводный танковый батальон и наступает совместно со стрелковым полком с задачей овладеть железнодорожной станцией и узлом обороны Хотынец.

В 16 часов 8 августа сводный танковый батальон выступил в направлении Красной Поляны и к 18 часам вышел на северный берег реки Мощёнка. Поскольку к этому времени переправа через реку еще не была обеспечена пехотой, сводный танковый корпус вел огневой бой с противником с места.

В 4 часа утра 9 августа танки сводного батальона начали переправу через реку Мощёнка в районе Красной Поляны. Первая группа в количестве десяти танков Т-34 под прикрытием огня остальных танков переправилась из северной в южную часть Красной Поляны. При этом четыре танка подорвались на минах. Разминирование проходов заняло несколько часов. Были извлечены свыше двухсот мин. К 14 часам сводный танковый батальон полностью переправился на южный берег реки Мощёнка и перешел в наступление. К 16 часам танки с боем вышли на северную окраину Хотынца.

В ходе боя сводный батальон уничтожил около двухсот оккупантов, два танка, девять пушек, три пулемета, две автомашины. Потери сводного батальона составили шестнадцать человек. Восемь бойцов были ранены. Пять танков Т-34 были подбиты, из них два танка сгорели.

К исходу дня совместными усилиями сводного танкового батальона 1-го танкового корпуса и бойцов 43-го гвардейского стрелкового полка 16-й гвардейской стрелковой дивизии Хотынец был полностью освобожден.

В этот же день 30-й Уральский добровольческий танковый корпус овладел станцией Шахово.

Таким образом, в результате четырехдневных напряженных боев цель наступления на хотынецком направлении, начатого Брянским фронтом 6 августа, была достигнута. У противника были отрезаны все пути для организованного отвода к Брянску остатков войск орловской группировки.

7.3.2. Дальше на Карачев

После взятия нашими войсками Хотынца последним оплотом врага на подступах к Брянску оставался важный узел дорог — Карачев.

Карачев — один из древних российских городов, ровесник Москвы, за свою историю неоднократно бывал свидетелем и объектом военных конфликтов. Он поочередно входил в состав различных враждующих между собой удельных княжеств — Новгород-Северского, Черниговского, длительное время находился под властью Литвы. Войдя в 1503 году в состав Московского государства, Карачев был сторожевым городом России со стороны Крыма. Во время польско-литовской интервенции начала XVII века был местом жарких сражений и полностью разрушен поляками.

С 6 октября 1941 года город находился под немецко-фашистской оккупацией.

В дни Орловской наступательной операции Карачев в военном отношении представлял собой сильно укрепленный оборонительный объект. Расположенный в низине, он был окружен холмами, которые в сочетании с близлежащими населенными пунктами составляли естественную основу оборонительного рубежа. Гитлеровцы долго и тщательно укрепляли этот рубеж, оборудовали хорошо развитой системой траншей. Стало известно, что противник усилил гарнизон города 8-й танковой, 34-й и 56-й пехотными дивизиями.

По решению командующего 11-й гвардейской армии все три гвардейских стрелковых корпуса должны были наступать на Карачев в одном эшелоне: на правом фланге — 16-й генерал-майора И. Ф. Федюнькина, в центре — 36-й генерал-майора А. С. Ксенофонтова и на левом фланге — 8-й генерал-майора П. Ф. Малышева.

11 августа 1-й танковый корпус получил задачу: совместно с 36-м гвардейским стрелковым корпусом всеми боеспособными танками наступать в общем направлении на Карачев.

По решению командира 1-го танкового корпуса все боеспособные танки были переданы в распоряжение командира 159-й танковой бригады полковника С. П. Хайдукова.

В ночь на 12 августа бригада совершила марш и к 7 часам сосредоточилась в лесу в полукилометре южнее поселка Раннее Утро.

В 13 часов от командующего БТ и М В 11-й гвардейской армии генерал-майора танковых войск К. В. Скорнякова поступило распоряжение:

— 159-й танковой бригаде к 14.30 12.08.43 г. выйти в район Алымова;

— с этого рубежа во взаимодействии с 84-й гвардейской стрелковой дивизией полковника Г. Б. Петерса вести наступление в направлении Карачева.

Выйдя в район Алымова, бригада в 18 часов 30 минут заняла исходные позиции в лощине в 1 км северо-западнее Долгого, имея двадцать семь боеспособных танков Т-34, семь Т-70 и один Т-60.

Стало известно, что противник обороняется на подступах к Карачеву на рубеже Аксиньино, господствующая высота с отметкой 246,1 южнее Аксиньина. Эта высота надолго запомнилась всем участникам боев. Здесь были сосредоточены все артиллерийские средства 26,43, 253-й пехотных и 18-й танковой дивизий противника. В засадах находились двадцать танков и четыре самоходных орудия «Фердинанд». Северные скаты высоты 246,1 и дороги севернее нее представляли собой сплошные многослойные минные поля.

Командир 159-й танковой бригады получил задачу:

— бригаде во взаимодействии с 84-й гвардейской стрелковой дивизией 36-го гвардейского стрелкового корпуса наступать в направлении Грибовы Дворы, северная окраина Карачева, Козловский;

— ближайшая задача — овладеть Карачевом;

— далее наступать на Козловский.

В течение ночи на 13 августа бригада готовилась к выполнению поставленной задачи.

В 12 часов 40 минут 13 августа бригада атаковала противника в направлении Грибовы Дворы, Масловка, Карачев.

Разрушив два дзота и продвигаясь с боями вперед, бригада уничтожила около двух рот гитлеровцев и к 14 часам вышла на рубеж 300 м западнее Аксиньина, восточные скаты высоты 246,1. Противник потерял пять танков, девять артиллерийских орудий, три миномета, двенадцать пулеметов.

Дальнейшее продвижение бригады было приостановлено из-за шквального артиллерийского огня из района Грибовых Дворов и западных скатов высоты 246,1. Противнику удалось подбить десять танков Т-34, из которых пять сгорели. Три танкиста погибли, трое были ранены.

К 20 часам, израсходовав боекомплект, танки заняли оборону на достигнутом рубеже. В течение ночи производилась эвакуация подбитых танков, дозаправка машин ГСМ и боеприпасами. Одновременно велась разведка в направлении Грибовых Дворов.

14 августа в 12 часов 30 минут 159-я танковая бригада совместно с подошедшими частями 84-й гвардейской стрелковой дивизии вновь атаковала противника в направлении Грибовых Дворов, Масловки. На этот раз, наряду со встречным огнем из района Грибовых Дворов и со стороны западных скатов высоты 246,1, противник открыл сильный фланговый огонь из района Глыбочки. Из-за чувствительных потерь бригада вынуждена была отойти в исходное положение.

Но все понимали, что овладение высотой 246,1 открывало путь на Карачев. Поэтому в 17 часов 20 минут атака возобновилась. Танкисты рвались вперед, стремясь во что бы то ни стало сломить сопротивление противника и выйти на юго-западные склоны этой высоты. Вот некоторые из эпизодов этой жестокой схватки.

Танк лейтенанта Симоненко, вырвавшись вперед, подбил танк противника и продолжал с ходу вести огонь по огневой позиции противника в районе Грибовых Дворов. За двести метров до огневой позиции танк был поражен кумулятивным снарядом и загорелся. Но горящий танк не останавливался, а, к ужасу противника, продолжал на полной скорости приближаться к огневой позиции. Зрелище было настолько кошмарным, что артиллерийские расчеты не выдержали и обратились в бегство.

Примеру Симоненко последовал его друг лейтенант Сулиханов. Направив свою машину вперед, он обогнал все танки, подбил танк противника и уничтожил несколько пушек на огневых позициях. Когда он оказался один в глубине вражеской обороны, противник сосредоточил на нем огонь с нескольких сторон. Однако, прикрываясь огнем, танкист сумел вывести танк из окружения и возвратиться к своим боевым порядкам.

Несмотря на потери, танковая атака продолжалась. Танк лейтенанта Владимира Дудко обнаружил движущихся к гребню высоты 246,1 восемь немецких танков. И хотя башнер доложил лейтенанту, что в танке оставалось всего три бронебойных снаряда, отважный офицер принял решение вступить в бой с противником. Прозвучал приказ механику-водителю быстро двигаться на сближение с вражескими танками. Сохраняя выдержку, лейтенант тщательно прицеливался. Когда до ближайшего немецкого танка оставалось всего семьдесят метров, прозвучал первый выстрел. На броне вражеской машины блеснула вспышка, и танк задымился.

Строгий строй немецких танков стал рушиться, они начали расползаться в разные стороны. Грянул второй выстрел, и соседний немецкий танк замер на месте. С него слетела раскрашенная башня в черных крестах. После третьего выстрела еще один подбитый немецкий танк стал уползать к западному склону высоты, оставляя за собой дымный след. Уцелевшие вражеские машины торопливо скатились вниз, укрывшись за противоположным склоном. Войну нервов выиграли наши отважные ребята.

Бригада продолжала бой. Уничтожив около роты солдат и офицеров противника, пять вражеских танков, шесть орудий на огневых позициях, три минометные батареи, пять пулеметных гнезд, танки к наступлению темноты вышли на юго-западные скаты высоты 246,1.

Первыми, обойдя высоту слева, вывели пехоту на ее юго-западный склон танки капитана Приходько.

В этой смертельной схватке погибли два наших танкиста. Четверо получили ранения. Сгорели три ганка Т-34, были подбиты четыре Т-34 и один Т-70. Еще один танк Т-70 подорвался на мине.

В то же время потери, нанесенные противнику в ходе боев, и овладение нашими войсками рубежом Аксиньино, высота 246,1 лишили врага возможности дальнейшего сопротивления. Прикрываясь беглым артиллерийским и минометным огнем, его части начали отход с оставленного рубежа в направлении Карачева.

Совместно с частями 84-й гвардейской стрелковой дивизии полковника Г. Б. Петерса 159-я танковая бригада вступила в огневой бой с противником, оборонявшимся в районе Грибовых Дворов. Ценой немалых усилий и неизбежных жертв с нашей стороны противнику был нанесен значительный урон. В ночь на 15 августа он начал отход из занимаемого района. За ним по пятам неуклонно продвигались вперед наши танки.

Придавая большое значение боевым действиям наших войск на подступах к Карачеву, 15 августа к передовым частям выехал командующий войсками 11-й гвардейской армии генерал-лейтенант И. X. Баграмян. Вот как описывает это событие в своих неопубликованных воспоминаниях командир 1-го танкового корпуса генерал В. В. Бутков: «15 августа командующий 11-й гв. армией генерал-полковник БАГРАМЯН Иван Христофорович (неточность: звание генерал-полковник было присвоено И. X. Баграмяну 28 августа. — Прим. авт.) совместно с командующим артиллерией армии генерал-лейтенантом артиллерии тов. СЕМЁНОВЫМ, бронетанковых войск генерал-майором танковых войск тов. СКОРНЯКОВЫМ в сопровождении группы офицеров штарма-11 выехали в передовые части, наступающие на Карачев.

Мы ехали по дороге, по земле, только что освобожденной нашими войсками, кругом стояли еще неубранные с полей хлеба, втоптанные гусеницами многих сотен танков, колесами автомашин и другой техники, и везде были видны следы жестокой битвы. Дымились еще гитлеровские «Тигры» и «Пантеры», валялись перевернутые орудия, разбитые бронетранспортеры и автомашины, попадались и наши «тридцатьчетверки» с зияющими отверстиями в бортах и поникшими хоботами орудий.

В воздухе стоял ужасный смрад от горелого хлеба и машин, а августовское солнце нещадно палило, и набегавший временами ветерок шевелил перезревшие колосья пшеницы, выбивая из них последние зерна.

А впереди, на подступах к Карачеву, стояли клубы густого дыма и пыли да гремела артиллерийская канонада.

Мы ехали в трех машинах, ехали молча, и каждый сосредоточенно думал о своем, вглядываясь в небо на пролетающие над головами самолеты, это были наши самолеты — со звездами на крыльях, и, глядя на них, мы радовались, что в небе нет других самолетов, со свастикой.

А на земле повсюду стояли разбитые немецкие танки, среди которых много «Тигров», орудия и бронетранспортеры, валялось большое количество трупов и большое количество оружия.

Был полдень, ехать на машинах было уже опасно, немецкие снаряды все чаще и чаще рвались недалеко от наших машин. Пришлось продолжать путь пешком. С помощью бинокля был хорошо виден горящий город Карачев и уже совсем недалеко от него наши наступающие части. В низине, на дороге стояла «тридцатьчетверка» с ромбом на башне (отличительный знак 1 тк), и мы всей группой направились к этой одиноко стоящей машине, возле которой возились танкисты, они натягивали гусеницу через второй каток, так как направляющего и первого опорного катков не было.

Когда командующий подошел к танку, молодой, еще совсем юный лейтенант с кровоподтеком через правую щеку, видимо, он был ранен в правую сторону головы, вышел из-за танка и доложил командующему, что экипаж танка Т-34 117 тбр 1-го ТК устраняет повреждение, причиненное танку фашистским снарядом час назад. Вид у молодого лейтенанта был бодрый и почему-то смешной, от чрезмерной серьезности, что ли. Зато танк имел неприглядную картину. С правой его стороны был оторван ленивец и передний опорный каток, а крыло, свернутое в спираль, поднималось вверх и, как пропеллер, торчало выше башни, запасные баки были искрошены до неузнаваемости.

Посмотрев на изуродованную машину, а затем на бравого лейтенанта, командующий спросил: «Ну, как, отвоевался? Теперь ремонт ?» Бравый лейтенант посмотрел на искалеченную машину, потом на командующего, затем обвел взглядом всех присутствующих и, видимо, подумав: «Эх, пехота», — улыбнулся. Улыбнулись и многие из нас, а лейтенант сказал: «Ремонт, товарищ генерал, дело нужное, но мы еще не отвоевались», и, посмотрев в сторону горящего города Карачев, добавил: «Когда горят наши города, а танк мой способен двигаться, хотя бы на одной гусенице, и можно из него стрелять, мы поедем вперед, догонять своих и еще не одного фашиста уничтожим!»

Похвалив лейтенанта и весь экипаж замужество, командующий пошел дальше. Я до сих пор жалею, что не записал фамилии этого славного юноши и всего бесстрашного экипажа.

Может быть, он закончил войну, как и я, на берегу Балтики, в Кенигсберге, а может быть, они сложили свои головы в боях за небольшой город Карачев. Кто знает, как сложилась дальнейшая судьба этих славных пятерых ребят, но я уверен, что они честно выполнили свой воинский долг».

В 6 часов 20 минут 15 августа вслед за взводом бронетранспортеров 10-го отдельного разведывательного батальона нашего корпуса во главе со старшим лейтенантом Н. Н. Гилязовым в горящий Карачев вошли танки 159-й бригады. Вместе с разведчиками двигались саперы 183-го сапб под командованием лейтенанта Г. И. Крюкова.

Они быстро отыскивали хитроумные вражеские мины и умело их обезвреживали, освобождая дорогу танкам. Только на Первомайской улице саперы обезвредили 34 противотанковые мины.

Опередив пехоту 84-й гвардейской стрелковой дивизии при подходе к городу, танки ворвались в город первыми. С другой стороны в город входили бойцы 23-го стрелкового полка 369-й стрелковой дивизии полковника И. В. Хазова 46-го стрелкового корпуса 11-й армии. Встреча с ними произошла на центральной площади города. Старший лейтенант Гилязов получил приказ водрузить красный флаг на самом высоком здании в центре города. Самым высоким зданием оказалась церковь. По команде Гилязова разведчик лейтенант Иван Чичеватов водрузил флаг на церковь. Правда, не на самый купол, а несколько ниже, сочтя неудобным вешать красный флаг на месте креста Божьего храма. Через некоторое время там уже колыхалось несколько флагов.

На стене полуразрушенного дома сохранилась дощечка с надписью: «Русским вход запрещен».

— Вас, оккупанты долбаные, спросить забыли! — с такими словами подошедший автоматчик, к общему удовольствию, сорвал эту дощечку и с презрением выбросил ее в ближайшую канаву.

Не успели порадоваться красным флагам над городом, как начался страшный артиллерийский обстрел. Раздались оглушительные разрывы 120-мм снарядов. Вели огонь два бронепоезда, подошедшие к Карачеву со стороны Брянска. О последовавших событиях вспоминает в своих мемуарах их участник, уже знакомый читателю, в то время командир взвода разведки 183-го сапб Георгий Иванович Крюков:

«После артналета Гилязов получает «радио» — «перерезать железную дорогу со стороны Брянска и желательно сзади бронепоезда».

«Жора, это твоя работа. Думай и решай. Пока еще темновато, можно километра два-три пройти незаметно. Они уходят по дороге, а ты вдоль железки. Им не до тебя будет».

Николай дал мне добрые советы. Я и двое моих разведчиков с взрывчаткой ускоренным шагом вышли на окраину города и пошли вдоль железной дороги, прикрываясь полотном железной дороги и кустарником. Выбрали подходящее место, где примерно будет хвост бронепоезда. Дальше шел поворот, и там он должен остановиться. Скрытно заложили под оба рельса по 800 граммов тротиловых шашек, связали электросеть с дублирующим детонирующим шнуром и вывели в лесок метров на 50 подрывную станцию. Замаскировались в окопчике и стали ждать.

Бои шли на западной окраине города. Не должен немец бросить своих в беде. Не придет лишь в одном случае — отсутствия у него снарядов.

И вдруг слышим — «чух-чух-чух». Паровоз показался из-за поворота и, как мы и предполагали, идет дальше. Началась артиллерийская дуэль. Нам ждать нельзя. Взрыв прогремел не особенно громко. Убедившись во взрыве рельсов, мы ползком ушли к кустарнику в лес от греха подальше. Бронепоезд стал нервно маневрировать, вокруг него рвались снаряды нашей артиллерии, некоторые попадали. Подойдя к нашему месту взрыва, он влез колесами между разорванными рельсами и остановился. Стрелять он перестал, открылись, как по команде, дверцы вагонов, из них прыгали и убегали немцы в сторону Брянска. Как только по поезду прекратилась стрельба, он и дымить перестал. Мы, держась подальше от железной дороги, вернулись лесочком через поле в Карачев.

Гилязов был доволен. По радио до нашего прихода сообщили о гибели бронепоезда. Наша корпусная газета «За Родину» описала этот эпизод с приложением моей фотографии, а через месяц в мой адрес пришла газета «Сталинградская правда» со статьей под заголовком «Наши герои» с описанием этого же эпизода и с той же фотографией». (Крюков Г. И. 45 лет в строю. М.: ЦИПК, 2005. С. 71.)

Упоминание Г. И. Крюковым о корпусной газете «За Родину» не случайно. Оперативность этой газеты была поразительной. Материалы о боевых действиях корпуса и подвигах его воинов появлялись на полосах газеты буквально на следующее утро. В сложной боевой обстановке, в какой приходилось действовать сотрудникам редакции, это казалось каким-то чудом. Но чудо имело свое объяснение. Редакцию газеты возглавляла удивительная женщина — гвардии майор Мария Дмитриевна Овсянникова.

Занимая до войны ответственный пост председателя ЦК профсоюза работников печати, она в первые же дни войны ушла добровольцем в истребительный батальон. Волевую, решительную и отважную женщину боевые друзья избрали секретарем партбюро. Не раз пешком и ползком она пробиралась от траншеи к траншее переднего края, стараясь поддержать высокий боевой дух своих товарищей. После ранения и лечения в госпитале Мария Дмитриевна, вопреки заключению медицинской комиссии, вновь ушла на фронт.

И вот теперь, на посту главного редактора корпусной газеты, Мария Овсянникова, невысокая и хрупкая на вид, поражала всех своей неутомимостью, неугомонностью и беззаветной храбростью. Часто, оставив в укрытии свою штаб-квартиру — «оппель-капитан», грузовик с печатной машиной и два «студебеккера» — наборный цех, главный редактор на большой скорости мчалась со своим мотоциклистом по изрытой снарядами дороге к передовой, где должны произойти главные события дня. Нередко, остановив властным жестом головную машину танковой колонны, она легко взбиралась на броню и двигалась дальше в голове колонны навстречу опасности. Подготовленный прямо на поле боя материал она отсылала с нарочным в редакцию с пометкой: «Обязательно дать в номер». Накануне освобождения Карачева она, не обращая внимания на разрывы снарядов, подкатила на броневике на командный пункт комбрига С. П. Хайдукова. Когда разведчики, побывавшие в городе, докладывали обстановку комбригу, она сделала быстрые записи в блокноте и тут же отправила их нарочным своему заместителю с указанием выпустить очередной номер газеты. «На рассвете хайдуковцы идут в атаку, я остаюсь с ними», — приписала она. Сведения о вступлении наших войск в Карачев появились уже в следующем номере газеты.

По городу еще била вражеская артиллерия, громыхали взрывы снарядов. Но жителей уже ничто не могло удержать в подвалах и землянках. Они выходили навстречу нашим бойцам, плакали и смеялись, обнимали и целовали серых от пыли солдат. Появлялись и те, кто скрывался в окрестных лесах и оврагах. Все с любопытством и уважением разглядывали наши танки и самоходки. Для них ужасы войны и оккупации уже закончились.

Вот так 15 августа 1943 года древний Карачев был возвращен в семью русских городов.

По рождавшейся традиции войсковая часть, первой водрузившая флаг над освобожденным городом, удостаивалась присвоения почетного наименования по названию этого города. Но в приказе Верховного Главнокомандующего от 15 августа 1943 года № 3, посвященном освобождению города Карачев, ни 1-й танковый корпус, ни 159-я танковая бригада даже не были упомянуты. Среди частей, удостоенных наименования «Карачевских» за освобождение этого города, ни одной части или подразделения 1-го танкового корпуса не оказалось.

Продвигаясь дальше, танки достигли реки Снежеть, мост через которую был взорван, а подступы к переправе заминированы.

На этих минах подорвались десять танков Т-34. Для проделывания проходов вновь привлекли саперов 183-го сапб. Впрочем, не ожидая их подхода, многие танкисты сами стали разминировать дороги. Так, командир танка лейтенант Соловый сам обнаружил и обезвредил 45 мин.

Место для переправы танков вброд было найдено разведчиками в районе Слободка, Бережок. Под сильным артиллерийским и минометным огнем противника бригада к 10 часам форсировала реку Снежеть и продолжала преследовать противника в направлении колхоза «Согласие». К исходу дня танки вошли в поселок Рудики.

16 августа в течение дня сводный батальон 159-й танковой бригады вел огневой бой с противником, упорно оборонявшим рубеж Малые Подосинки, Покров. Своим огнем батальон уничтожил пять орудий противника, пять подвод и полевую кухню отходящего обоза. Трудно проходимая болотистая местность не давала возможности танкам быстро двигаться и маневрировать. К исходу дня преследование противника было прекращено.

Таков был последний бой 1-го танкового корпуса в многотрудной Орловской операции.

18 августа 1943 года Орловская операция завершилась.

В результате этой операции советские войска полностью ликвидировали орловский плацдарм противника, разгромили 15 вражеских дивизий и, продвинувшись к западу на 150 км, вышли к оборонительному рубежу противника «Хаген» на подступах к городу Брянск.

7.4. Курская битва выиграна

Завершение Орловской операции «Кутузов» на северном фасе Курской дуги и Белгородско-Харьковской операции «Полководец Румянцев» на ее южном фасе означало победный финал исторической Курской битвы. Общепризнано, что успех в этой битве стал одним из важнейших этапов достижения победы Советского Союза над фашистской Германией. В результате Курской битвы вермахт потерял около 500 тысяч человек, 1500 танков, свыше 3700 самолетов, 3000 орудий. Потерпела полное крушение его наступательная стратегия. С этого времени стратегическая инициатива окончательно перешла в руки советского командования.

В то же время обобщение опыта Курской битвы, анализ ошибок, допущенных Ставкой ВГК и командованием фронтов, вызвавших неоправданные, порой весьма существенные потери наших войск, показали необходимость устранения ряда серьезных недостатков в планировании и организации крупномасштабных военных действий, улучшения взаимодействия между родами войск, а также между сухопутными войсками и военно-воздушными силами.

В период с 18 по 31 августа части 1-го танкового корпуса привлекались к совместным действиям с 8-м и 16-м гвардейскими стрелковыми корпусами для решения ряда частных боевых задач по закреплению успеха.

31 августа 1943 года по приказу командующего 11-й гвардейской армией генерал-полковника И. X. Баграмяна 1-й танковый корпус был выведен в резерв армии и сосредоточен в районе Гора-Грязь, Тризино, Хаповка для доукомплектования, восстановления материальной части и подготовки к новым боям.

8. Брянская операция

(Брянский фронт, 1 сентября — 3 октября 1943 года)

8.1. Замысел операции

После разгрома орловской группировки противника войска Брянского фронта (50, 3, 11,11-я гвардейская, 63-я армии, 15-я воздушная армия; командующий генерал армии М. М. Попов) подошли к оборонительному рубежу «Хаген». Этот тыловой оборонительный рубеж заранее подготавливался врагом на брянском направлении на фронте от Людиново до Брянска и далее на Севск, Трубчевск. Полностью строительство этого рубежа противник закончить не успел.

Состояние войск Брянского фронта было сложным. В ходе Орловской операции эти войска, как уже говорилось выше, понесли немалые потери. Их тылы отстали, недоставало боеприпасов и горючего.

Ставкой ВГК перед Брянским фронтом была поставлена задача — разгромить войска 9-й армии группы армий «Центр», выйти к Десне, форсировать ее северо-западнее и южнее Брянска, овладеть плацдармом в излучине реки и после овладения Брянском и всем брянским промышленным районом развивать удар на Гомель. Этот план получил название «Брянская операция» (см. схему 6).

Замысел командования был не совсем обычным. Он включал в себя неожиданный для противника обходный маневр. Было решено силами 50-й армии Брянского фронта нанести противнику фланговый удар через полосу соседнего Западного фронта из района северо-западнее Кирова в южном направлении и во взаимодействии с 3-й армией уничтожить кировскую группировку противника, не допустив ее отхода за Десну. После того как противник ослабит оборону в восточной части Брянских лесов, должны были перейти в наступление 3-я и 11-я армии. На левом крыле фронта предусматривались действия 63-й и части сил 11-й гвардейской армий в общем направлении на Локоть.

8.2. Начало операции

Брянская операция началась 1 сентября 1943 года.

Первыми перешли в наступление войска левого крыла Брянского фронта.

И лишь 7 сентября, когда внимание противника было привлечено к войскам левого крыла, на правом крыле после мощной артиллерийской и авиационной подготовки в наступление перешла 50-я армия генерал-лейтенанта И. В. Болдина.

Благодаря внезапности удара оборона противника была сразу же прорвана, и в прорыв ворвались конники 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майора В. В. Крюкова.

Действуя решительно и напористо, они вклинилась в глубину расположения немецко-фашистских войск на 70 км, вышли к Десне и захватили плацдарм на правом берегу северо-западнее Брянска.

Это вынудило немецкое командование отвести войска перед фронтом 3-й и 11-й армий, в результате чего создались благоприятные условия для их наступления.

В районе самого Брянска реку форсировали войска 11-й армии генерал-лейтенанта И. И. Федюнинского, а к югу от Брянска — войска 3-й армии генерал-лейтенанта Д. В. Горбатова и 11-й гвардейской армии генерал-полковника И. X. Баграмяна.

Большую помощь войскам оказали прославленные отряды брянских партизан под общим командованием Героя Советского Союза полковника Д. В. Емлютина.

Уже 17 сентября наши войска освободили Брянск и Бежицу.

В приказе Верховного Главнокомандующего № 15 от 17 сентября 1943 года, посвященном освобождению Брянска и Бежицы, был особо отмечен умело проведенный обходный маневр войск Брянского фронта по труднодоступной, лесисто-болотистой местности. В день освобождения этих городов Москва от имени Родины во второй раз салютовала войскам Брянского фронта мощными артиллерийскими залпами.

8.3. В конно-механизированной группе

В ночь на 19 сентября командующий войсками Брянского фронта генерал-полковник М. М. Попов принял решение перейти к преследованию противника во всей полосе наступления фронта. Замысел командующего заключался в том, чтобы ударом на центральном участке между Клетнянскими лесами и линией Почеп, Клинцы в направлении на Мглин, Сураж, Жлобин воспрепятствовать организованному отходу врага, расчленить его войска на отдельные группы и разгромить их.

Преследование планировалось начать 20 сентября и провести его в три этапа:

— на первом этапе продвинуться на 140–160 км и к 27–29 сентября выйти на рубеж Кричев, Сураж, Новозыбков;

— на втором этапе выйти на реку Сож;

— на третьем этапе выйти к реке Днепр.

Для обеспечения быстрого продвижения на плечах у отступающего противника или даже упреждая его было принято решение о создании высокоманевренной конно-механизированной группы (КМГ) под командованием заместителя командующего фронтом генерал-лейтенанта М. И. Казакова. В состав КМГ были включены 2-й гвардейский кавалерийский и 1-й танковый корпуса, 30-я мотострелковая и 12-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригады, 13-я зенитно-артиллерийская дивизия, один танковый полк, два гвардейских минометных полка, два инженерных и один понтонно-мостовой батальоны.

Перед КМ Г была поставлена задача 22 сентября начать наступление из района 50 км западнее Брянска в направлении на Мглин и 24 сентября овладеть районом Сураж.

К моменту получения боевой задачи (19 сентября) 1-й танковый корпус имел в своем составе свыше 80 вновь полученных танков, а также танки, поступившие маршевой ротой из капитального ремонта. Наряду с отечественными танками Т-34, Т-70 и Т-60 в танковых бригадах имелись 5 американских танков М4А2 «Шерман» и 5 английских бронеавтомобилей АЕС МкIII с 75-мм пушками. Однако экипажи прибывших танков не имели боевого опыта. Кроме того, в корпусе был большой некомплект пехоты и автотранспорта, а также недостаточная обеспеченность боеприпасами и недостаток ГСМ (последний ощущался на протяжении всей операции и часто сдерживал темпы наступления).

Корпусу было приказано к исходу 20 сентября сосредоточиться в районе Буда, Заря Коммунизма, Соколья Слобода (все пункты в 65 км западнее Брянска).

Совершив 90-километровый марш, части корпуса лишь к утру 21 сентября сосредоточились в указанном районе. При этом часть танков отстала ввиду отсутствия масла МК и дизтоплива, не подвезенных вовремя из-за отдаленности баз снабжения.

В 11 часов 21 сентября командующий войсками Брянского фронта дал распоряжение о вводе КМГ в сражение на смежных флангах 3-й и 11-й армий.

Командующий КМГ генерал-лейтенант М. И. Казаков приказал 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу наступать в направлении на Сураж, а 1-му танковому после ночного марша с ходу овладеть городом Унеча и в дальнейшем наступать на Сураж. В оперативное подчинение 1-му танковому корпусу была придана 30-я мотострелковая бригада полковника М. С. Смирнова 30-го добровольческого Уральского танкового корпуса.

В 19 часов 21 сентября корпус, заправив часть машин подвезенным топливом, выступил головными частями в исходный район двумя колоннами в готовности с рубежа Батуровка, Павловка преследовать противника в юго-западном направлении.

После 70-километрового марша корпус 22 сентября вступил в соприкосновение с противником, оборонявшимся на рубеже Ракита, Белогорец, Шулаковка.

В 15 часов 22 сентября 117-я танковая бригада, имея в строю исправных четыре танка М4А2 «Шерман» и пять бронеавтомобилей АЕС МкIII (остальные танки отстали из-за отсутствия ГСМ), совместно с 30-й мотострелковой бригадой в составе 250 активных штыков развернулась западнее Писаревки и с ходу атаковала противника вдоль большака Писаревка — Унеча.

После упорного боя к 22 часам они выбили противника из Новоникольского, коммуны Большевик, Белогорца и вышли на восточную опушку леса, что западнее Воробьёвки, уничтожив более сотни солдат и офицеров противника, три противотанковых орудия и тринадцать пулеметов. 159-я танковая бригада (также в неполном составе из-за отсутствия ГСМ) в 7 часов, выйдя в район Писаревки, получила задачу атаковать в направлении Красновичей. В 17 часов 5 минут 22 сентября бригада в составе двенадцати танков Т-34 (остальные танки из-за отсутствия ГСМ были оставлены в лесу восточнее Кобыльи) уничтожила до взвода пехоты и пять противотанковых орудий противника и, потеснив его, вышла на рубеж 0,3 км восточнее Красного Ручья. Потеряв два танка, подбитых снарядами, и один танк, взорвавшийся на мине, не имея поддержки пехоты, бригада на этом рубеже заняла оборону. Танки были поставлены в засады.

89-я танковая бригада в составе двадцати трех танков Т-34 и одного танка Т-70 к 19 часам 30 минутам 22 сентября из-за отсутствия ГСМ была оставлена в лесу в 1 км северо-восточнее Реутовки.

В течение ночи на 23 сентября бригады в ожидании подвоза ГСМ приводили себя в порядок, готовились к дальнейшим боевым действиям.

К утру в район Писаревки подошло несколько цистерн с ГСМ, которыми частично были заправлены находившиеся там танки и автомашины.

8.3.1. Освобождение Унечи

В 10 часов 30 минут 23 сентября корпус частью сил перешел в наступление.

На левом фланге 117-я танковая бригада во взаимодействии с 30-й мотострелковой бригадой атаковала противника с севера в направлении коммуна Большевик, Воробьёвка, северо-западная окраина Унечи.

С правого фланга действовали 159-я танковая бригада в направлении Красный Ручей, Красновичи и 89-я танковая бригада, атаковавшая в направлении Воробьёвка, Завод, Песчанка.

С других направлений на Унечу наступали войска 11-й армии генерал-лейтенанта И. И. Федюнинского. Это были стрелковые дивизии 25-го стрелкового корпуса генерал-майора П. В. Перервы: с востока — 197-я стрелковая дивизия полковника Ф. С. Даниловского, с юго-востока — 217-я стрелковая дивизия полковника Н. П. Массонова.

После упорного боя к 17 часам 30 минутам 117-я танковая и 30-я мотострелковая бригады овладели северной частью города Унеча. Первыми из танкистов вошли в город танки 326-го батальона майора И. Д. Павликова. Во взаимодействии с пехотинцами капитана Поцелуева танковые роты старшего лейтенанта А. Красовского и лейтенанта В. Кожихина уничтожили до двух рот противника, пять орудий, четыре миномета, семь пулеметных гнезд, три противотанковых ружья.

Успешному продвижению пехоты способствовал быстрый прорыв к мосту танков лейтенантов Д. Мазаева и М. Поличенко. Уничтожив две немецкие пушки, охранявшие мост, и разогнав вражеских автоматчиков, они не дали противнику возможности взорвать мост. В плен были взяты четыре немецких автоматчика 464-го пехотного полка. При штурме и взятии наблюдательного пункта и блиндажа на северо-восточной окраине города был захвачен в плен полковник, инспектор Генерального штаба германской армии, который был сдан в штаб командующего КМГ.

Благодаря стремительным и дерзким действиям танкистов и мотострелков бой внутри города длился не более трех часов.

К 17 часам 30 минутам 117-я танковая и 30-я мотострелковая бригады овладели северной частью города Унеча.

К этому времени 197-я и 217-я стрелковые дивизии овладели южной частью города.

Действовавшая правее 89-я танковая бригада надежно обеспечивала прикрытие 117-й танковой и 30-й мотострелковой бригад с запада. Уничтожив до 300 немецких солдат и офицеров, девять орудий, тринадцать минометов, шесть пулеметов, двадцать лошадей и повозок с грузами, шесть автомашин, 89-я танковая бригада к 14 часам овладела Воробьёвкой, Заводом и Песчанкой. Бежавший противник оставил два исправных орудия, три миномета, двенадцать лошадей и три повозки. При попытке 117-й бригады форсировать реку Унеча два танка Т-34 застряли. Остановленная сильным огнем артиллерии, потеряв восемь человек убитыми и шестнадцать ранеными, лишившись двух сгоревших и четырех подбитых танков Т-34 и двух Т-70, бригада закрепилась на достигнутом рубеже и продолжала вести огневой бой с противником.

159-я танковая бригада еще на исходном рубеже в районе Красного Ручья в 10 часов подверглась внезапному обстрелу из самоходных орудий «Фердинанд». Три подбитых танка Т-34 351-го танкового батальона сгорели. Отойдя на западную окраину Писаревки и дождавшись подхода 1030-го стрелкового полка, бригада совместно с пехотой и при поддержке артиллерии 1514-го иптап в 15 часов атаковала противника. В результате боя были уничтожены около двухсот вражеских воинов, семь противотанковых орудий, пять противотанковых ружей, десять пулеметов. К 18 часам танкисты совместно с пехотинцами овладели Красным Ручьем, Ельней и Красновичами. В боях за Красновичи особо отличились расчеты 45-мм орудий 1514-го иптап. Самостоятельно преследуя врага, они первыми ворвались в этот населенный пункт. При этом, упредив пехоту, часть личного состава орудийных расчетов по собственной инициативе действовала в роли стрелков. Семь гитлеровцев были захвачены в плен.

В результате таких активных совместных действий частей 1-го танкового и 25-го стрелкового корпусов уже к 18 часам 23 сентября важнейший железнодорожный узел и сильный опорный пункт противника на гомельском направлении город Унеча был в наших руках.

Приказом Верховного Главнокомандующего № 24 от 23 сентября 1943 года всем войскам, участвовавшим в боях за освобождение города Унечи, была объявлена благодарность. В ознаменование одержанной победы 217-й стрелковой дивизии, 117-й танковой и 30-й мотострелковой бригадам было присвоено наименование «Унечских», а 197-я стрелковая дивизия, ранее удостоенная почетного наименования «Брянской», была представлена к награждению орденом Красного Знамени.

В 22 часа 23 сентября Москва салютовала победителям двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

С выходом пехотных частей на рубеж Песчанка, западная окраина Унечи части 1-го танкового корпуса были в 19 часов по приказу командующего КМГ отведены в район Писаревки для приведения себя в порядок и подготовки к дальнейшим боевым действиям.

8.3.2. На Клинцы и Новозыбков

В 12 часов 24 сентября корпусу была поставлена задача: частью сил преследовать противника в направлении города Клинцы, сбить обороняющиеся группы противника на рубеже Ардонь, Красная Заря, Сухопаровка и на рассвете 25 сентября овладеть Клинцами.

В 14 часов 24 сентября по маршруту Писаревка, Завод, Песчанка, Старая Гута, Робчик, Коржовка-Голубовка, Клинцы выступили 30-я мотострелковая Унечская бригада с 1514-й иптап и дивизионом PC 90-го гвардейского минометного полка. За ними по этому же маршруту в 15 часов выступили 117-я танковая Унечская бригада в составе двадцати танков и 44-я мотострелковая бригада в составе 225 активных штыков.

89-я и 159-я танковые бригады оставались в районе Писаревка до подвоза ГСМ.

В течение ночи на 25 сентября 30-я мотострелковая, 117-я танковая и 44-я мотострелковая бригады совершили марш, переправившись через реку Унеча у Робчика, и к утру 25 сентября подошли к Клинцам. Город был объят пламенем. Фашисты взорвали суконную, кожевенную, обувную и швейную фабрики, уничтожили мосты, подожгли все промышленные и общественные здания, школы и больницы.

В связи с вступлением в город Клинцы частей 63-й и 11-й армий и партизанского отряда под командованием К. В. Касьяна 1-му танковому корпусу была поставлена новая задача:

— 117-й танковой и 30-й мотострелковой Унечским бригадам действиями в направлении Новозыбкова в первой половине дня 25 сентября овладеть городом;

— в дальнейшем, наступая в направлении Старых Бобовичей, овладеть плацдармом на западном берегу реки Ипуть в районе Вихолка, Новые Бобовичи;

— 44-й мотострелковой бригаде наступать в направлении Рожны, Ущерпье с задачей в 14 часов 25 сентября овладеть плацдармом на западном берегу реки Ипуть и удерживать его до подхода частей 25-го стрелкового корпуса.

Выполняя поставленную задачу, 117-я танковая и 30-я мотострелковая Унечские бригады начали стремительное продвижение к Новозыбкову. В 11 часов, обогнав пехоту стрелковых частей на рубеже Синий Колодезь, Скоробогатовка, к 11 часам 30 минутам после короткого боя они овладели Замышевым.

Впереди показались длинные обозы, заполненные людьми и тянущиеся нескончаемой вереницей. Голова обозов терялась где-то вдали. Испуганные стрельбой, люди либо прятались под телеги, либо разбегались в стороны от дороги. Оказалось, что это были советские граждане, которых фашисты собирались угнать в Германию.

Преследуя по пятам противника, 117-я танковая и 30-я мотострелковая бригады в 12 часов 30 минут форсировали реку Корна и с боем ворвались в Новозыбков. Первыми форсировали реку и вошли в город экипажи танков лейтенантов Назарова, Девятова и Потеева, обеспечив своими действиями переправу остальных танков. Красивый, компактный зеленый городок оказался варварски изувеченным. Разрушены были все промышленные предприятия — промкомбинат, спичечный, канатный, кожевенный, консервный и другие заводы. Дымящиеся здания смотрели пустыми глазницами оконных проемов. Догорали деревянные домики, превращаясь в небольшие кучи головешек.

Здесь части корпуса разделились.

117-я танковая бригада, продолжая преследовать противника, к 19 часам 30 минутам достигла Алексеевки. За день боя бригада потеряла убитыми восемь человек, тринадцать человек получили ранения. В центре Новозыбкова сгорели три танка Т-34 и еще три получили боевые повреждения. На подступах к Новозыбкову и в самом городе бригада уничтожила до двух рот противника, два самоходных орудия, двадцать пять артиллерийских орудий разных калибров, семь повозок с грузами, до тридцати пулеметов.

Израсходовав все горючее, бригада вынуждена была остановиться у Алексеевки в ожидании подвоза ГСМ.

30-я мотострелковая бригада, оставшись в городе, продолжала до конца дня и в течение ночи вести бой с мелкими группами противника, засевшими в домах на западной окраине Новозыбкова. В результате боя бригадой уничтожено до трехсот гитлеровцев, два орудия, минометная батарея, пять мотоциклов, тринадцать автомашин. Захвачено два железнодорожных эшелона с горючим и вещевым имуществом, продовольственный склад, пять исправных орудий, пять автомашин, десять пулеметов, пятьдесят винтовок, более двух сотен велосипедов и много другого военного имущества. Взяты в плен командир пехотного батальона (майор) со штабом, тридцать солдат и офицеров противника.

Плечом к плечу с танкистами 117-й танковой и мотострелками 30-й мотострелковой бригад сражались офицеры и бойцы 63-й армии Брянского фронта и 48-й армии Центрального фронта, а также партизаны отряда им. К. Е. Ворошилова под командованием А. Н. Поддубина.

К 3 часам 26 сентября западная окраина Новозыбкова была очищена от последних мелких групп пехоты противника. Теперь весь город был в наших руках.

Несмотря на ранний час, жители в одиночку и группами выходили на улицы, женщины и дети махали платками. Ребятишки долго бежали вслед за танками, рассматривая не виданные ими досель машины. Но задерживаться в городе не было времени. Брянская операция еще не была завершена.

8.4. Завершение Брянской операции

Утром 26 сентября корпусу была поставлена задача форсировать реку Ипуть на участке Ущерпье, Старые Бобовичи, выйти на рубеж Верещаки, Святский, быть готовым к действиям в направлении Светиловичи, Ветка. Последние два населенных пункта уже находились на территории Белоруссии.

Задача форсирования реки Ипуть на участке Ущерпье была возложена на 44-ю мотострелковую бригаду во взаимодействии с 1514-м иптап, 108-м минп и двумя дивизионами PC 90-го гвардейского минометного полка. Задача оказалась очень трудной, так как здесь был сильный опорный пункт противника, оборудованный многими дзотами, траншеями и прочными городскими строениями, приспособленными для защищенных огневых позиций. Неоднократные попытки 44-й мотострелковой бригады форсировать в этом месте реку Ипуть не увенчались успехом и приводили к неоправданным жертвам.

В то же время 30-я мотострелковая бригада, завершив в 3 часа 26 сентября боевые действия в Новозыбкове, в 4 часа начала наступление в направлении на Старые Бобовичи и к 17 часам при огневой поддержке 117-й танковой бригадой с боем форсировала Ипуть и овладела Старыми Бобовичами.

В связи с успехом 30-й мотострелковой и 117-й танковой Унечских бригад на левом фланге командир 1-го танкового корпуса обратился к командующему Брянским фронтом с предложением отказаться от дальнейших действий в районе Ущерпье. Вместо этого генерал Бутков предложил совершить маневр всеми частями правого фланга корпуса в район Старых Бобовичей, навести здесь переправу, выйти на западный берег реки Ипуть, после чего продолжить выполнение поставленной задачи. Предложение было одобрено генералом Поповым. Совершив указанный маневр и оборудовав с помощью 183-го сапб переправу, части корпуса форсировали реку Ипуть в районе Старых Бобовичей и приступили к выполнению задачи, поставленной 26 сентября.

27 сентября в 8 часов 10 минут корпусу поставлена новая задача: наступая в общем направлении на Очёса-Рудня, Ветка к исходу 27 сентября захватить плацдарм на правом берегу реки Сож на участке Хальч, Старое Село.

Правее в направлении на Святский, Ветку было приказано наступать 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу генерала В. В. Крюкова.

Для выполнения задачи, поставленной 1-му танковому корпусу, генерал Бутков принял решение вести наступление на Ветку с двух направлений:

— на правом фланге с северо-восточного направления силами 159-й танковой и 44-й мотострелковой бригад с приданными 1514-м иптап и 108-м минп по маршруту Старые Бобовичи, Святский, Гута, Закружье, Бартоломеевка, Подбужье, Ветка, Хальч;

— на левом фланге с юго-восточного направления силами 117-й танковой, 30-й мотострелковой и 89-й танковой бригад с 388-м дивизионом 1514-го иптап и двумя дивизионами 90-го гвардейского минометного полка по маршруту Старые Бобовичи, Старый Вышков, Очёса-Рудня, Берёзки, Демьянки, Дубовый Лог, Леонтьево, Тарасовка, Рудня, Старое Село.

События развивались следующим образом.

На правом фланге наступление началось успешно. Форсировав реку Ипуть у Старых Бобовичей, 159-я танковая бригада в 12 часов 30 минут овладела Несвоевкой, 44-я мотострелковая бригада, преследуя отходящего противника, в 13 часов овладела Бабаковым и Святским, а к 16 часам освободила Гуту. Авангард этой бригады, сбивая мелкие группы пехоты противника, к 18 часам освободил Александровку, а к 21 часу овладел Бартоломеевкой. К 23 часам 159-я танковая бригада с авангардом 44-й мотострелковой бригады вышли в Подбужье.

За день боя были уничтожены более двухсот вражеских солдат и офицеров, пятнадцать пулеметов, разгромлен обоз 222-го пехотного полка — двадцать семь повозок с военными грузами, сорок пять лошадей и одна автомашина. Были захвачены семь пленных солдат и офицеров, документы штаба 444-го пехотного полка, двенадцать пулеметов, шестнадцать лошадей, пятнадцать повозок с грузами, одна полевая кухня.

159-я танковая бригада потерь в личном составе не имела, три танка Т-34 застряли в болоте у Гуты. В 44-й мотострелковой бригаде был убит один автоматчик и девять человек получили ранения.

Несмотря на довольно быстрый темп наступления, выйти на правый берег реки Сож и занять там плацдарм к исходу 27 сентября не удалось.

На левом фланге 117-я танковая и 30-я мотострелковая Унечские бригады в ходе выполнения задачи к 9 часам 27 сентября овладели населенным пунктом Очёса-Рудня и первыми вступили на территорию Белоруссии на этом участке фронта. Продолжая с боями продвигаться вперед, они к 16 часам овладели Берёзками и Демьянками. На пути дальнейшего продвижения наши танкисты и мотострелки столкнулись с сильным сопротивлением противника в районе Дубового Лога. Загорелся головной танк 117-й танковой бригады, остановился другой подбитый танк. Двум танкистам не удалось спастись, они сгорели в танке. Семь человек получили тяжелые ранения. Понесли потери и автоматчики 30-й мотострелковой бригады, семь бойцов были убиты, девятнадцать ранены. Завязался огневой бой, который продолжался до наступления темноты. Были уничтожены около двухсот солдат и офицеров противника, шестнадцать противотанковых орудий, шесть гаубиц, двадцать четыре пулемета, семь автомашин, семьдесят лошадей и около полусотни повозок с грузами. В плен были захвачены девять офицеров и двадцать солдат противника. Танкисты израсходовали весь боекомплект, на исходе было дизельное топливо. Командир 117-й танковой бригады подполковник А. С. Воронков приказал отвести танки в район западнее Демьянок для приведения в порядок и заправки машин.

89-я танковая бригада, выдвинувшись в начале наступления из-за правого фланга 117-й танковой бригады в районе Старый Вышков, овладела Круговкой, Морозовкой, Реучим, Ореховкой, Попсуевкой.

У населенного пункта Борьба завязался огневой бой, затянувшийся до конца дня. За день боя бригада потеряла двух танкистов. Семнадцать человек получили ранения. Противник подбил шесть танков Т-34, из которых четыре сгорели.

В ночь на 28 сентября наступление было продолжено.

К 2 часам 28 сентября к лесу в 3 километрах восточнее города Ветка вышел авангард 44-й мотострелковой бригады во главе с командиром бригады полковником Г. Г. Скрипкой. Главные силы бригады, возглавляемые начальником штаба бригады майором Р. В. Берестенко, не пошли по маршруту авангарда, а избрал и другой маршрут и попали в топи, в которых стали тонуть автомашины. Вытаскивание машин длилось всю ночь, и лишь к утру бригада вышла на маршрут авангарда.

Не дождавшись главных сил своей бригады, полковник Г. Г. Скрипка в 5 часов 28 сентября принял смелое решение наступать на город Ветка силами авангарда. Преодолевая упорное сопротивление противника, автоматчики, поддержанные огнем минометов 108-го минп, ворвались в северную окраину города Ветка.

В это время на 159-ю танковую бригаду, вышедшую на опушку небольшой рощи в 1 км восточнее Ветки, натолкнулась колонна пехоты с обозом, отходившая из Борьбы под натиском 89-й танковой бригады. Чтобы не допустить прохода пехоты на помощь гарнизону Ветки, танкисты и автоматчики 159-й танковой бригады открыли огонь по немецкой колонне. В результате короткой стычки колонна противника была частью уничтожена, частью рассеяна по лесу. На месте стычки осталось до сотни убитых и раненых гитлеровцев, сорок лошадей, двадцать семь повозок с грузами.

Сразу же после этого танки 159-й танковой бригады вышли к северо-восточной окраине Ветки.

Противник оказывал отчаянное сопротивление, ведя непрерывную стрельбу по наступающим войскам. Бой затянулся.

К 16 часам к рубежу в 1 км восточнее города Ветка вышли танки 89-й танковой бригады и артиллеристы 1514-го иптап.

Для ускорения подхода далеко отставшей конницы 2-го гвардейского кавалерийского корпуса по указанию генерала Буткова были разгружены десять грузовых автомобилей 108-го минп и 44-й мотострелковой бригады и посланы навстречу конникам генерала Крюкова. Пересаженная на машины конница к 18 часам прибыла в район 89-й танковой бригады.

Начался совместный штурм города. С северо-востока развернутыми боевыми порядками двигались танки 159-й танковой бригады полковника С. П. Хайдукова, сопровождаемые автоматчиками 44-й мотострелковой бригады полковника Г. Г. Скрипки. Сам полковник Г. Г. Скрипка с авангардом 44-й мотострелковой бригады продолжал бой на северной окраине города. С востока атаковал и танки 89-й танковой бригады полковника К. Н. Банникова, эскадрон кавалерии 17-й гвардейской кавалерийской дивизии генерал-майора П. Т. Курсакова и артиллеристы 1514-го иптап Г. А. Смелова.

В 18 часов 30 минут 28 сентября наши войска вошли в город. Это был первый освобожденный белорусский город. Первые улицы, первые домики, утопавшие в зелени садов. Из землянок, сооруженных среди высоких зарослей подсолнечника, из домиков появлялись люди. Осторожно оглядевшись по сторонам, они приближались к нашим бойцам. Растерянность на их лицах сменялась нескрываемой радостью: они увидели своих! Женщины, девушки бросались в объятия к красноармейцам, целовали их, смеялись и плакали от счастья.

К танкистам приблизились несколько мужчин и предупредили, что дальше двигаться нужно осторожнее: на перекрестках улиц установлены пушки, каждый квадрат простреливается. Оказалось, что подошедшие мужики — это белорусские партизаны. Для оказания помощи наступавшим войскам они выходили из лесов, минировали дороги, устраивали засады, подрывали фашистские машины. С большим интересом они разглядывали наши танки, заглядывали даже внутрь, гладили броню. В дальнейшем они хорошо помогли нам ориентироваться в обстановке и на местности.

Из центра города раздавался шум моторов вражеских машин. Слышны были отрывистые немецкие команды. Враг был совсем рядом. Возобновилась оживленная перестрелка.

Медленно, шаг за шагом, метр за метром, то и дело открывая прицельную стрельбу, танкисты и автоматчики очищали город от фашистов. Группа конников теснила их к реке и, выйдя к переправе, открыла пулеметный огонь по бегущим по мостам «фрицам». Неожиданно раздался сильнейший взрыв, и мост рухнул. Этим немецкое командование решило воспрепятствовать нашему дальнейшему продвижению, но при этом пожертвовало теми своими солдатами и офицерами, кто еще не успел переправиться. Все они были уничтожены.

В 19 часов 28 сентября город Ветка был полностью в наших руках.

29 и 30 сентября части корпуса, за исключением 89-й танковой бригады, наступательных боев не вели, ограничиваясь обстрелом противника, занимавшего оборону на западном берегу реки Сож.

89-я танковая бригада с 24 часов 30 сентября по распоряжению генерала М. М. Попова передавалась в оперативное подчинение командиру 2-го гвардейского кавалерийского корпуса. Вместе с конниками танкисты этой бригады под командованием полковника К. Н. Банникова форсировали реку Сож и заняли плацдарм на западном берегу.

Приказом командующего Брянским фронтом от 30 сентября 1943 года 1-й танковый корпус, кроме 89-й танковой бригады, был выведен в резерв фронта. Ко 2 октября было приказано выйти в район Унечи, к 5 октября подтянуть и восстановить всю материальную часть, отставшую на маршах.

Для 89-й танковой бригады заключительный этап боев стал нелегким испытанием. Приняв пятнадцать танков Т-34 и три бронеавтомобиля АЕС МкIII от 159-й и 117-й танковых бригад и сформировав сводный танковый батальон под командованием майора Л. И. Протосени в составе 26 Т-34 и трех АЕС МкIII, 89-я танковая бригада перешла в оперативное подчинение кавалеристов.

По указанию командования фронта бригада была обеспечена двумя комплектами боеприпасов, тремя заправками ГСМ, пятью продовольственными сутодачами.

В ночь на 2 октября бригада на паромах под огнем противника переправила на правый берег реки Сож пять танков Т-34. Остальные танки оставались в лесу в 3 километрах северо-западнее Ветки.

Переправленные танки вступили в бой с противником, чтобы расширить плацдарм на западном берегу Сожа для дальнейшего наступления. Немцы яростно обстреливали клочок земли, где закрепились танкисты, стремясь сбросить их в реку. Но танкисты держались стойко, отбивая ожесточенные контратаки противника.

Досталось не только экипажам танков, но и ремонтникам. Вот один из ярких эпизодов.

В первом же бою был подбит один из пяти наших танков. Для группы, занимавшей плацдарм, это было большой потерей. Эвакуировать подбитый танк и переправить через реку новый танк под обстрелом противника было крайне рискованно. Поэтому комбат Протосеня приказал восстановить подбитый танк на месте во что бы то ни стало.

Наряду с другими повреждениями у танка были разрушены кривошип с направляющим колесом, так называемым «ленивцем», и множество траков гусеницы.

И вот вечером с левого берега под вражеским обстрелом к переправе отправилась тройка ремонтников — техник-лейтенант Голышев, старшины Смирнов и Выщенко. Они волокли за собой по болотистому берегу стокилограммовый груз. Несколько сот метров пути до реки показались им бесконечными. У реки они с трудом перетащили груз на небольшой плот. Переправа через реку проходила под вспышками вражеских осветительных ракет. При любом неловком движении неустойчивый плот грозил накрениться и груз мог соскользнуть в воду. Наконец плот достиг противоположного берега, и ребята перетащили груз на сушу.

Здесь, укрываясь в воронках, они продвигались к поврежденному танку. Израненная машина находилась в семистах метрах от переправы. Немцы постоянно продолжали освещать местность ракетами, методически били из минометов.

К полуночи ремонтники наконец приблизились к танку. Соблюдая величайшую осторожность, они приступили к делу. Первые минуты прошли благополучно. Под укрытием брезента и при неярком свете переносной лампочки, питающейся от танковых аккумуляторных батарей, ремонтники приступили к работе. Они шепотом обменивались короткими репликами. Но тут случайно выроненный гаечный ключ упал на броню. Раздался звон металла, который в ночной тишине показался оглушительным. И действительно, этот звук донесся до немецких позиций. В сторону танка немедленно полетели мины. Осколки визжали над головами, стучали о броню. Но как только огневой налет стихал, ремонтники снова принимались за работу.

Так продолжалось всю ночь. Сняв поврежденный кривошип с ленивцем, стали устанавливать новые. Чтобы пригнать детали вплотную, требовалось произвести несколько сильных ударов кувалдой.

— Услышат, гады! — с досадой сказал техник-лейтенант Голышев. — А ключом гайки плотно не затянешь.

— Давайте обернем ленивец фуфайкой, — предложил старшина Смирнов. — Заглушим удары.

Работа продолжалась. К рассвету отремонтированный танк встал в строй.

Последующие трое суток танкисты вместе с конниками, отразив многочисленные контратаки противника и нанеся ему чувствительные потери, окончательно отстояли плацдарм и вынудили немецкое командование отказаться от дальнейших попыток его ликвидации.

Удержание плацдарма на правом берегу реки Сож означало закрепление успеха Брянской операции и создало предпосылки для дальнейшего наступления на гомельском направлении.

3 октября 1943 года Брянская операция была завершена.

Операция дала весьма ощутимый результат. Наши войска продвинулись на 240–260 км, освободили Брянск и весь Брянский промышленный район и вышли на территорию Белоруссии. Немалую роль в успешном завершении этой операции сыграла помощь, оказанная нашим войскам брянскими и белорусскими партизанами. За успехи в выполнении боевых заданий в ходе Брянской операции особо отличившиеся воины были удостоены правительственных наград. Среди них был и совсем юный воин — 10-летний разведчик, сын 44-й мотострелковой бригады Толя Смирнов.

Анализируя итоги Брянской операции, нельзя не отметить, что использование 1-го танкового корпуса в составе подвижной конно-механизированной группы себя оправдало. Даже несмотря на перебои в снабжении ГСМ, неполную укомплектованность мотопехотой и автотранспортом, части корпуса все время действовали впереди пехоты, на плечах противника врывались в его опорные пункты, не давали ему времени закрепиться, сбивали его арьергарды и форсированным маршем продвигались на запад к рубежу реки Сож. В целом корпус успешно выполнил возложенные на него задачи по преследованию противника, развитию и закреплению успеха Брянской операции.

9. На новом театре военных действий

(2-й и 1-й Прибалтийские фронты, октябрь 1945 года — апрель 1944 года)

9.1. Передислокация

Еще до завершения Брянской операции Ставка 1 октября 1943 года приняла решение расформировать с 10 октября Брянский фронт и создать на его базе Прибалтийский (с 20 октября переименованный во 2-й Прибалтийский) фронт под командованием генерала М. М. Попова. Часть войск Брянского фронта, включая 1-й танковый корпус, подлежала перебазированию в исходный район для последующих действий в направлении Прибалтики и северных районов Белоруссии.

3 октября генерал Бутков получил устную команду генерала Попова к исходу 5 октября выйти колесным парком по маршруту Унеча, Почеп, Брянск. 89-й танковой бригаде было приказано сдать десять танков 63-й армии, выйти в район Унечи, а колесным парком — в район Брянска.

В период с 5 по 17 октября части корпуса, сосредоточившись в районе Брянска и Орджоникидзеграда, приводили себя в порядок и занимались боевой подготовкой. К этому времени в состав корпуса прибыли предусмотренные штатом 1720-й зенитно-артиллерийский полк (далее — зенап) под командованием подполковника И. И. Вострикова, 10-й отдельный гвардейский минометный дивизион (далее — огмд) под командованием майора Д. П. Толубеева, а также 388-й отдельный истребительный противотанковый артиллерийский дивизион (далее — оиптад).

17 октября был получен приказ — корпусу погрузиться в эшелоны для передислокации в район Великих Лук.

В период с 21 по 27 октября 1943 года корпус был переброшен в этот район. При этом вся гусеничная техника и тяжелое вооружение следовали железнодорожными эшелонами. Более ста колесных машин из-за недостатка подвижного железнодорожного состава шли своим ходом через Тулу, Москву, Ржев.

В подчинении 2-го Прибалтийского фронта 1-й танковый корпус пробыл недолго и в его боевых действиях участия не принимал, за исключением 89-й танковой бригады, временно переданной в оперативное подчинение 3-й ударной армии и использовавшейся для непосредственной поддержки пехоты в кратковременных боевых действиях местного значения.

25 ноября 1943 года 1-й танковый корпус перешел в подчинение 1-го Прибалтийского фронта, образованного 20 октября на базе Калининского фронта.

О том, какой репутацией пользовался 1-й танковый корпус у командующих фронтами, говорит тот факт, что передача корпуса из 2-го в 1-й Прибалтийский фронт не обошлась без разногласий между их командующими. Командующий 2-м Прибалтийским фронтом генерал М. М. Попов, желая оставить 1-й танковый корпус у себя, исключил его из состава 11-й гвардейской армии, передаваемой 1-му Прибалтийскому фронту. Это было осуществлено против воли командующего 11-й гвардейской армией генерала И. X. Баграмяна. Командующий 1-м Прибалтийским фронтом генерал А. И. Ерёменко, ожидавший перевода на другую должность, не обратил на это внимания.

Но 17 ноября 1943 года генерал И. X. Баграмян, при назначении его на должность командующего фронтом вместо генерала А. И. Ерёменко, попросил лично Верховного Главнокомандующего вернуть 1-й танковый корпус в состав 11-й гвардейской армии. И. В. Сталин, всегда относившийся с глубоким уважением к Баграмяну, удовлетворил его просьбу и, как вспоминал сам Баграмян, даже похвалил нового командующего фронтом за такую настойчивость.

9.2. Обстановка на новом твд

Для более четкого понимания последующих событий необходимо сказать несколько слов об общей стратегической ситуации, складывавшейся в конце 1943 года на 1-м Прибалтийском фронте.

Она была связана с масштабными планами Ставки на летнюю кампанию 1944 года. Предстояла крупная стратегическая наступательная Белорусская операция. К ней, по планам Ставки, предусматривалось привлечь 1-й и 2-й Прибалтийские фронты, которым предстояло наступать на витебском направлении и охватить всю белорусскую группировку врага с севера.

Германское командование считало Витебск воротами в Прибалтику и не без основания полагало, что если Красная Армия овладеет им, то ей откроется путь на Ригу через Даугавпилс в тыл группе армий «Север». Оно опасалось продвижения советских войск к Полоцку, где они могли выйти в крупный полоцко-лепельский партизанский край и совместно с партизанами создать угрозу группам армий «Север» и «Центр». С такой угрозой гитлеровская ставка мириться не могла. Она перебросила в район сильного узла сопротивления Городок, лежащего между Невелем и Витебском, две пехотные дивизии из-под Ленинграда, пять пехотных и одну танковую дивизии с южного крыла группы армий «Центр». Образовавшийся на правом фланге наших войск так называемый Городокский выступ, где были сосредоточены эти силы, стал представлять для нас серьезную опасность. Городокская группировка давала возможность противнику в случае начала наступления наших войск на белорусском направлении нанести мощный фланговый удар с севера, отрезать наступающие войска от своих тылов, нарушить снабжение и управление войсками.

Поэтому на период с 13 по 31 декабря 1943 года было намечено проведение 1-м Прибалтийским фронтом наступательной операции с целью ликвидации Городокского выступа. Эту операцию, получившую название «Городокской», планировалось провести силами 11-й гвардейской армии под командованием нового командарма генерал-лейтенанта К. Н. Галицкого и 4-й ударной армии под командованием генерал-лейтенанта В. И. Швецова.

9.3. Городокская операция

Для генерала армии И. X. Баграмяна Городокская операция была первой, в которой он действовал в ранге командующего войсками фронта. Это обстоятельство, а также недовольство недостаточно решительными действиями его предшественника, генерала армии А. И. Ерёменко, высказанное Верховным Главнокомандующим при назначении на эту должность генерала Баграмяна, определили тот градус накала в настроении генерала, то стремление к активным наступательным действиям, какое проявлялось в его решениях и требованиях к подчиненным.

Не хотел ударить в грязь лицом и новый командующий 11-й гвардейской армией генерал-лейтенант К. Н. Галицкий, знавший о высокой репутации этой армии под командованием его предшественника — генерала Баграмяна. Поэтому в действиях нового командарма также сильно было желание любой ценой выполнить задачи, поставленные перед его армией, как бы тяжелы они ни были. Как мы увидим ниже, эта цена для 1-го танкового корпуса оказалась очень высокой.

11-я гвардейская армия имела задачу прорвать сильно укрепленную оборону противника в полосе Пуляхи — Киселёвка южнее Невеля на рубеже Булины — Критская, форсировать реку Дубровка и, развивая успех в глубину в юго-западном направлении навстречу войскам 4-й ударной армии, сомкнуться с ней в районе станции Бычиха, расчленив городокскую группировку противника, с последующим ее уничтожением.

1-й танковый корпус, снова введенный в оперативное подчинение 11-й гвардейской армии, должен был взаимодействовать с 84-й гвардейской стрелковой дивизией.

До начала наступления части корпуса сосредоточились в районе выжидательных позиций в 25 км юго-восточнее Невеля — Далин, Дубровка, Болотница. Штабами 1-го танкового корпуса и 84-й гвардейской стрелковой дивизии были увязаны вопросы взаимодействия, огневого обеспечения, сигнализации танков с пехотой. Велась разведка переднего края и действий противника. С командирами рот, взводов, командирами и механиками-водителями танков проводилась рекогносцировка маршрутов подхода к переднему краю.

Погода не способствовала успешной подготовке наших войск к наступлению. Стояла продолжительная оттепель. Температура воздуха держалась выше нуля. Господствовала сплошная низкая облачность, затруднявшая активные действия нашей авиации. Мокрый снег, падая на землю, тут же таял. Дороги развезло.

В ночь на 13 декабря корпус получил приказ: выйти в район исходных позиций с задачей:

— после прорыва стрелковыми частями 11-й гвардейской армии переднего края обороны противника в полосе Пуляхи — Киселёвка, занятия пехотой вторых траншей и выхода ее на правом фланге на шоссе Невель — Городок — войти в прорыв;

— развить успех частей армии и к исходу второго дня овладеть г. Городок.

Операция началась 13 декабря.

В 7 часов 159-я танковая бригада (двадцать семь танков Т-34), усиленная 388-м оиптад (двенадцать 85-мм противотанковых орудий) и 1-й зенитной батареей 1720-го зенап (четыре 37-мм зенитные пушки и четыре пулемета ДШ К), во взаимодействии с частями 84-й гвардейской стрелковой дивизии заняла исходные позиции для атаки переднего края обороны противника в районе Жуково-2.

За ними в районе Авдейково заняла исходные позиции 44-я мотострелковая бригада (564 активных штыка), усиленная 2-м дивизионом 108-го минполка (двенадцать 120-мм минометов).

117-я танковая бригада (двадцать один танк Т-34), с приданными 1437-м сап (двенадцать СУ-122) и 2-й зенитной батареей 1720-го зенап, заняла исходную позицию в районе Водников.

Штаб корпуса и 10 огмд (5 боевых установок М-13) расположились в районе населенного пункта Дубровка.

Ко дню получения боевой задачи корпус имел большой некомплект автотранспорта. Из 1020 автомашин, числящихся по списку, в строю было лишь 588 единиц.

На период операции в оперативное подчинение корпуса были приданы 1279-й зенап, 93-й полк PC и 1320-й легкий артиллерийский полк (далее — лап).

Противник — 129-я пехотная дивизия — занимал оборону на западном берегу реки Дубровка на рубеже Малое Езерище, Сергейково и далее на юг, оседлав все господствующие высоты и ведя сильный отсечной артиллерийский и минометный огонь по переправе в районе Булины.

Перед двумя саперными батальонами — 183-м отдельным саперным батальоном 1-го танкового корпуса и саперным батальоном 11-й гвардейской армии — командующим армией была поставлена нелегкая задача: навести два моста через реку Дубровка. Один из них, высоководный, существовал раньше, но был разрушен. Второй, низководный, для переправы танков, предстояло построить заново. Этими двумя мостами планировалось обеспечить одновременную атаку танков и пехоты. Замысел состоял в том, что мосты навести в период артподготовки в нейтральной зоне.

Предполагалось, что в этот период будут подавлены огневые точки противника. Заблаговременно, к 22 часам 12 декабря, были заготовлены лесоматериал и детали обоих мостов и спрятаны в прибрежном кустарнике в 400–500 м от уреза воды.

В 9 часов 13 декабря началась артподготовка. Это было сигналом для начала установки переправы. Саперы немедленно приступили к подноске к реке материалов и деталей и сборке мостов.

И здесь выявилась крайне неприятная неожиданность. В 9 часов 15 минут на вражеском берегу, метрах в 400–500 вдоль переднего края в сплошном строевом сосновом лесу ожили скрытые огневые позиции артиллерии противника. В самой пойме реки по переднему краю были оборудованы многочисленные доты и дзоты. Несмотря на интенсивность нашей артподготовки, многие огневые точки противника подавить не удалось, и они способны были вести прицельный огонь по нашим саперам.

Это привело к большим потерям при наведении мостов. Особенно были велики потери на восстановлении высоководного моста, к которому подходили две насыпные дамбы, да и сам мост был высотой около 5 метров. За два часа работы мост четыре раза разрушался артогнем противника. Несмотря на непрерывный огонь, работа ни на минуту не прекращалась. Этот эпизод, полный трагизма и самоотверженного героизма рядовых тружеников-саперов, с необычайной выразительностью и в то же время с документальной достоверностью описан в уже упоминавшейся книге бывшего командира 350-го танкового батальона 159-й танковой бригады В. Г. Вакина:

«Я видел, как построившие настил солдаты, а их было около 400 человек, словно муравьи, цепочкой, проворно носили бревна, исправляя повреждения. Те из них, кто попадал под разрывы снарядов и мин, падали на бревенчатую дорогу. На обратном пути уцелевшие солдаты спешно убирали трупы на обочину, а раненых несли на сборный пункт, передавая санитарам. Сами молча опять подходили к штабелю, брали очередное бревно и быстро несли его по дороге смерти». (Вакин В. Г. В танке через всю войну. С. 277.)

В этой тяжелейшей обстановке корпусной 183-й осапб потерял 120 человек убитыми и ранеными.

Во избежание неоправданных потерь генерал Бутков, вопреки указанию командарма, приказал строительство высоководного моста на время отложить, а низководный строить двумя батальонами. Мост под танки усилиями двух батальонов удалось навести только к концу дня. Затяжка времени произошла из-за того, что оба берега реки на 100–120 метров от воды были заболочены, и пришлось строить гати. Кроме того, вся пойма реки была заминирована двухъярусным минным полем.

Особенно самоотверженно и в то же время организованно, умело и споро прокладку настилов по болоту и разминирование проходов производила 2-я саперная рота под командованием энергичного капитана Салима Гамидовича Алиева. Чувствовалось, что этот спокойный и волевой офицер, владея собой в экстремально опасной обстановке, сумел очень четко и профессионально организовать действия своих подчиненных. И хотя оба саперных батальона потеряли около трети своего личного состава, все же поставленную задачу выполнили. Позднее был достроен и высоководный мост.

84-я стрелковая дивизия перешла в наступление. Достигнув 1-й линии окопов противника, пехота залегла ввиду сильного артиллерийского и минометного огня противника. Поэтому дальнейший прорыв обороны выпал на долю частей 1-го танкового корпуса, которые, продвигаясь вперед, должны были увлекать за собой пехоту.

В 18 часов в районе деревни Булины части корпуса были введены в прорыв. Танкисты 159-й танковой бригады, форсировав реку Дубровка, устремились в атаку.

Отбросив противника в юго-западном направлении, они завязали бой на подступах к Пылькам. К 20 часам 13 декабря 159-я танковая бригада овладела деревней Пыльки, перерезала шоссейную магистраль Невель — Витебск и завязала бой за рощу западнее Пыльков.

Противник подразделениями 428-го пехотного полка и двумя батальонами (маршевым и учебным) 427-го пехотного полка 129-й пехотной дивизии оборонял железную дорогу западнее Пыльков. Их поддерживал 2-й артдивизион 129-го артполка 129-й пехотной дивизии из района Кайки, Сучки, Лопаухи. При подходе разведки 159-й танковой бригады к северной окраине Гурков противник открыл огонь силой до артдивизиона из районов Касьянихи и Зезулино. Шоссе южнее Гурков оказалось заминированным. Огневой бой затянулся и продолжался до конца дня.

На следующее утро, 14 декабря, схватка возобновилась. Преодолевая ожесточенное сопротивление, 159-я танковая бригада упорно продвигалась вперед и к 16 часам достигла опушки леса 500 метрами восточнее деревни Сучки, где оказалось минное поле. Противник из района Сучки, Подгрудники открыл сильный артиллерийский огонь по боевым порядкам бригады. Ему удалось подбить пять танков Т-34, из которых один сгорел. Три человека погибли, девять получили ранения.

Подразделения бригады ответным огнем подавили пять огневых точек, уничтожили свыше пятидесяти вражеских солдат и офицеров и приступили к разминированию местности.

К 20 часам к району действия 159-й танковой бригады подтянулись 117-я танковая и 44-я мотострелковые бригады. К исходу дня противник был отброшен за железную дорогу западнее Пыльков.

К 4 часам 15 декабря наши части вышли в лес западнее Сучков, откуда после дозаправки танков в 9 часов продолжили наступление.

В ходе боев были уничтожены более 200 солдат и офицеров противника, один танк, одна самоходно-артиллерийская установка «Фердинанд», семь дзотов, семь полевых орудий, пять станковых пулеметов.

Прежде чем перейти к изложению дальнейших событий, происходивших 15 декабря и в последующие дни, следует более подробно сказать о тех тяжелейших потерях, какие понес корпус в первые дни боев.

При строительстве переправы, форсировании реки и в ходе последующего наступления корпус потерял убитыми и ранеными 220 танкистов и саперов. Большие потери понес офицерский состав корпуса. Мы лишились лучших своих разведчиков. Погиб бесстрашный начальник разведотдела штаба корпуса подполковник Петр Григорьевич Лихошвай. Были убиты боевые разведчики — командир 10-го отдельного разведбата корпуса майор Борис Семенович Юнанов и его заместитель по строевой части майор Николай Петрович Беленко.

Тяжелые ранения, оказавшиеся смертельными, получил командир 159-й танковой бригады полковник Семен Павлович Хайдуков. Этого замечательного человека, стоявшего у истоков формирования бригады, талантливого, требовательного и заботливого командира любили все — начальники и подчиненные. После боя его похоронили на площади в районном селе Езерище Витебской области. Над могилой на постаменте установили танкТ-70.

Командиром 159-й танковой бригады после гибели полковника С. П. Хайдукова был временно назначен начальник штаба бригады подполковник Ф. Ф. Семибратов.

В этих же боях погиб уже известный читателю отважный танкист, участник боев под Сталинградом командир танковой роты старший лейтенант Владимир Сергеевич Дудко. Убыл в госпиталь тяжело раненный командир танкового батальона капитан Геннадий Иванович Савельев.

В 9 часов 15 декабря во время вражеского огневого налета, накрывшего НП командира корпуса, генерал Василий Васильевич Бутков получил тяжелую контузию, которая на несколько дней вывела его из строя. В течение 15 и 16 декабря боевыми действиями корпуса руководил начальник штаба корпуса полковник Д. А. Биберган.

Вот как развивались эти действия.

В 11 часов 45 минут 15 декабря передовые части 117-й танковой бригады двинулись в направлении Лопаухи. К 16 часам, уничтожив свыше пятидесяти солдат и офицеров противника, четыре дзота, две пушки, шесть минометов, восемь пулеметов, они вышли на южную окраину Лопаухи.

К этому времени 159-я танковая бригада вышла в район Мопарёвки. Вместе с подошедшим авангардным батальоном 44-й мотострелковой бригады, одной батареей артиллерийского дивизиона и одной ротой 82-мм минометов минбата они решительно вступили в схватку с оборонявшимся противником и после ожесточенного боя овладели Мопарёвкой.

Противник, сбитый передовыми частями корпуса, прикрываясь арьергардами, стал отходить в южном направлении на Козлово.

В 20 часов 15 декабря по непосредственному указанию командующего 11-й гв. А корпус начал движение по маршруту Мопарёвка, озеро Долгое, Урочище, Дрябло, Смородинка и далее на Меховое. Первые десять танков, двигавшиеся впереди, засели в трясине, и дальнейшее движение оказалось невозможным. С 23 часов 15 декабря шестьсот бойцов работали по усилению двух километров дороги. В результате к 6 часам 16 декабря была построена лежневая дорога.

Напряженным был день 16 декабря.

На 7 часов 16 декабря было назначено начало наступления с задачей атаковать противника в направлении Меховое, Фролы, в дальнейшем станции Бычиха с выходом на шоссе. В этом районе части, действующие в полосе 11-й гвардейской армии, должны были встретиться с частями 4-й ударной армии, осуществив тем самым расчленение городокской группировки противника на две части.

В 8 часов 15 минут передовые части 117-й танковой дивизии уже достигли Мехового и к 9 часам 30 минутам вышли на его юго-западную окраину. Продолжая движение вперед, бригада была обстреляна артиллерией с огневых позиций противника севернее Воронят. К 12 часам бригада обошла эти огневые позиции с севера и продвинулась в направлении Дрожаков. После овладения Дрожаками 117-я танковая бригада силами танковой роты под командованием капитана И. Н. Антонова продолжала преследование противника в направлении деревни Быки.

К этому же времени 159-я танковая бригада, ломая оборону противника, продвигалась в направлении поселка и железнодорожной станции Бычиха. К 14 часам 30 минутам бригада во взаимодействии со 171-м стрелковым полком 1-й мотострелковой дивизии вышла на станцию Бычиха и вступила в бой за овладение опорным пунктом противника.

Сюда же командиром 117-й танковой бригады была направлена танковая рота под командованием старшего лейтенанта Н. М. Рудыка.

В 17 часов 30 минут эта рота прорвалась к станции Бычиха. Встретив там превосходящие силы противника, танкисты вступили в бой. Рота действовала дерзко, нанося противнику большие потери. В разгар боя танк командира роты был подбит. Командир был ранен, но вместе с экипажем продолжал сражаться. Они уничтожили три танка противника, пять противотанковых орудий, восемь автомашин, истребили много гитлеровцев.

Превозмогая боль, раненый командир продолжал руководить действиями роты. Умелые действия этой роты и самоотверженность ее командира сыграли важную роль в успешном завершении боя. В результате совместных действий танкистов 117-й и 159-й танковых бригад и пехотинцев 171-го стрелкового полка железнодорожная станция Бычиха перешла в наши руки. Здесь же произошла встреча с частями 4-й ударной армии, действовавшей с юго-западного направления.

Таким образом было замкнуто кольцо окружения северной части городокской группировки противника.

Ранение, полученное старшим лейтенантом Н. М. Рудык, оказалось смертельным. Выполнив до конца свой воинский долг, отважный офицер скончался. За совершенный им подвиг Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 апреля 1944 года он был удостоен звания Героя Советского Союза посмертно.

Когда знакомишься с биографиями людей, совершивших геройские подвиги, всегда хочется найти в их характере, внешности, поведении какие-то особые черты, отличающие их от всех других. И, как правило, убеждаешься, что ничего такого особенного в них нет. Никакой экзальтированности, романтической приподнятости, какой-либо подчеркнутой пафосности. Единственное, что характерно для этих людей, это самообладание, добросовестность и повышенное чувство долга. Как мы увидим, эти качества присущи всем тем, о чьих подвигах пойдет речь в дальнейшем. Не исключением был и Николай Мартынович... Коля Рудык родился в украинском селе Степашки Гайсинского района Винницкой области в трудолюбивой крестьянской семье. До войны он окончил техникум механизации сельского хозяйства, работал диспетчером, автомехаником. В Красную Армию Николай Мартынович был призван в 1939 году. Офицерское образование воин получил в Сызранском танковом училище, которое окончил в 1941 году. С сентября 1941 года он постоянный и активный участник боевых действий на фронтах Великой Отечественной войны. В тяжелых военных событиях 1941–1942 годов он проявил себя решительным, стойким и умелым командиром. В 1942 году боевой офицер-танкист был принят в члены ВКП(б). Геройская смерть настигла его в возрасте 25 лет.

Вернемся к событиям 16 декабря 1943 года.

Танкисты 117-й танковой бригады продолжали преследовать противника в направлении деревни Быки. В 19 часов 16 декабря первыми подошли к деревне танки роты под командованием капитана И. Н. Антонова. Рота была остановлена сильным противотанковым огнем. Атака захлебнулась. Приказав своим танкистам прикрыть его огнем, капитан И. Н. Антонов ворвался на окраину деревни Быки. Двигаясь на большой скорости по дворам и огородам, он стал огнем и гусеницами уничтожать огневые точки противника. Увлеченные примером командира, танкисты его роты устремились к деревне, стреляя на ходу из орудий и пулеметов.

В это время в танк командира роты угодил снаряд, танк загорелся. Экипаж выскочил из машины, а капитан, сняв из танка пулемет, занял оборону, прикрывая экипаж огнем. Будучи ранен, он не прекратил огня и до последней минуты жизни продолжал отражать атаки гитлеровцев.

Подвиг капитана И. Н. Антонова был высоко оценен командованием. По представлению командования отважный танкист Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 апреля 1944 года был удостоен звания Героя Советского Союза посмертно.

Иван Николаевич Антонов родился 16 октября 1913 года в Волгограде (тогдашнем Царицыне) в русской рабочей семье. До призыва в армию он получил незаконченное среднее образование, работал электромонтером. В 1937 году Иван Николаевич был призван в Красную Армию. Здесь он сразу же проявил себя как человек ответственный, инициативный и волевой. В 1938 году он был принят в члены ВКП(б). Окончив в 1939 году курсы младших лейтенантов, он в предвоенные годы получил хороший опыт командирской работы в войсках. С первого дня Великой Отечественной войны офицер находился в действующей армии. Командуя танковой ротой, Иван Николаевич завоевал большой авторитет, пользовался не только уважением, но и любовью своих подчиненных.

Действия танкистов в районе деревни Быки, отвлекая на себя силы противника, лишили его возможности контратаковать из района Бесенята наши части, занимающие Бычиху, и способствовали успешному завершению боя по расчленению городокской группировки противника и окружению ее северной части.

17 декабря в состав корпуса вернулась 89-я танковая бригада. Генерал В. В. Бутков приказал командиру этой бригады полковнику К. Н. Банникову вступить во временное командование корпусом. Эту обязанность он выполнял до 21 декабря.

В связи с большой потерей танков в период с 13 по 17 декабря было принято решение все боеспособные танки передать 159-й танковой бригаде. 117-я танковая бригада, передав свои танки, сосредоточилась без боевой материальной части на северо-западной окраине Мехового.

В течение последующих семи дней части 159-й танковой бригады совместно с 44-й мотострелковой бригадой и во взаимодействии с частями 11, 84, 31 и 1-й Московской гвардейских стрелковых дивизий продолжали тяжелые бои в условиях труднопроходимой лесисто-болотистой местности, решая задачу ликвидации остатков городокской группировки противника. Ограниченное количество проходимых маршрутов, в основном по лесным просекам, заранее известным и пристрелянным противником, лишало танкистов свободы маневра.

Особенно трудными были бои 19 декабря за овладение сильно укрепленным узлом сопротивления противника в населенном пункте Загоряны. Этот узел представлял собой систему огневых точек, блиндажей, окопов в полный рост, минных полей и скрытых подступов. Сюда противником были стянуты остатки 129-й и 87-й пехотных дивизий. Южнее Загорян были сосредоточены танки и самоходные орудия «Фердинанд». Кроме того, две минометные батареи со стороны Филимонова прикрывали огнем подходы к Загорянам.

Задача овладения Загорянами была возложена командованием 11-й гвардейской армии на 1-й танковый корпус.

Встречая яростное сопротивление противника, 159-я танковая бригада совместно с 44-й мотострелковой бригадой, начиная с 10 часов 19 декабря, неоднократно пыталась атаковать укрепления противника.

Однако, неся большие потери в личном составе и в танках, они вынуждены были переходить к обороне и отбивать контратаки противника.

В 15 часов 30 минут к району боевых действий были подтянуты части 11-й гвардейской стрелковой дивизии. Частям 1-го танкового корпуса было приказано во взаимодействии с этой стрелковой дивизией овладеть Загорянами.

Ожесточенный бой длился два часа. Первыми, преодолевая упорное сопротивление подразделений вражеского гарнизона, в 18 часов в город ворвались три головных танка 159-й танковой бригады и высадили десант автоматчиков 44-й мотострелковой бригады на западной окраине Загорян. Овладев школой, МТС и отдельными домами, танкисты и десантники продолжали вести бой до подхода главных сил.

Вечером 19 декабря успешные действия танкистов генерал-лейтенанта Буткова были отмечены в сводке Совинформбюро. А приказом Верховного Главнокомандующего от 21 декабря 1943 года № 50 159-я танковая бригада была представлена к награждению орденом Красного Знамени.

9.4. Взятие Городка

Поздним вечером 23 декабря генерал В. В. Бутков, вернувшийся накануне из госпиталя, передал приказание командиру 350-го танкового батальона 159-й танковой бригады майору В. Г. Вакину о том, что на время предстоящего боя за Городок батальон, усиленный двумя самоходками САУ-85, поступает в распоряжение командира 1-й гвардейской Московской стрелковой дивизии. Комбату было приказано прибыть на КП дивизии и получить боевую задачу непосредственно от командира дивизии.

На КП дивизии, куда прибыл комбат Вакин, в небольшой комнате крестьянской избы за столом у развернутой карты сидел седовласый комдив генерал-майор Николай Алексеевич Кропотин. Приняв доклад о прибытии, генерал поздоровался за руку с комбатом, пригласил его к карте и кратко изложил оперативную обстановку.

Выяснилось, что дивизия с приданными частями должна уже на рассвете 24 декабря начать наступление. Движение в сторону северной окраины Городка намечалось вдоль шоссе Невель — Витебск. Вся местность перед передним краем заболочена и для танков непроходима, а шоссе заминировано противником.

По замыслу генерала разминировать шоссе саперы должны успеть во время артподготовки. Но движение по нему планировалось для 2-й гвардейской танковой бригады. Приданный танковый батальон 159-й танковой бригады комдив решил использовать на правом фланге дивизии по болотистой местности, откуда противник не ждет наших танков. Для преодоления болот генерал предложил комбату самому разведать наиболее проходимые места, куда дивизия направит роту пехотинцев с топорами для укладки настилов.

До начала атаки оставалось четыре часа. Пришлось майору Вакину темной ночью в густом тумане, под носом у противника, проваливаясь в болотную жижу, бродить по болоту, покрытому тонким слоем снега, и прощупывать грунт ногами и вагой. Удалось отыскать места для трех подходящих проходов и показать их командирам взводов прибывшей стрелковой роты.

Несмотря на сжатые сроки, удалось переправить через болото даже раньше назначенного срока четыре танка Т-34 роты старшего лейтенанта М. А. Кузьмина и две САУ-85. Но они так вмяли настил, что остальные танки пройти уже не могли.

До рассвета оставалось еще полчаса. Кузьмин доложил комбату по радио, что вышел к крайним домам города. Перед комбатом возник вопрос — что делать? С одной стороны, преждевременный выход танков на передний край может привести к срыву внезапного наступления наших войск. За это — военный трибунал. С другой стороны, ожидать рассвета и наступать в неполном составе, не переправив остальных танков, опасно: слишком мало сил. Связи с командованием дивизии не было. И комбат пошел на риск. Он передал по радио команду Кузьмину: не ожидая подхода остальных танков, немедленно атаковать противника во фланг на северной окраине города. Экипажам самоходок была дана команда поддержать танкистов огнем с места.

Риск полностью оправдался. Огонь четырех танков и двух самоходок вызвал панику у немцев. Они никак не ожидали появления танков со стороны болот. Бросив артиллерийскую батарею, прикрывавшую шоссейную дорогу, они бежали к центру города. И уже через несколько минут со стороны разминированной шоссейной дороги на окраину города прорвались танки 2-й гвардейской танковой бригады. За ними устремились наши остальные танки, сопровождаемые автоматчиками 1-й гвардейской Московской стрелковой дивизии.

А с запада и востока ворвались другие части 8-го и 16-го гвардейских корпусов 11-й гвардейской армии.

Штурм города продолжался несколько часов. Перед отступлением из города противник попытался совершить поджог ряда объектов города с помощью факельщиков. Однако эти попытки были сорваны. Факельщики, задержанные на месте преступления, были уничтожены.

К полудню остатки вражеского гарнизона, прикрываясь арьергардом, отступили в южном направлении в сторону Витебска.

Городок был освобожден.

Дебют командующих войсками 1-го Прибалтийского фронта генерала армии И. X. Баграмяна и 11-й гвардейской армии генерал-лейтенанта К. Н. Галицкого прошел успешно и был высоко оценен Ставкой. 24 декабря в 21 час Москва салютовала освободителям Городка двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.

350-й танковый батальон был награжден орденом Красной Звезды, а его командир майор В. Г. Вакин — орденом Красного Знамени.

Освобождением Городка завершилось участие 1-го танкового корпуса в Городокской операции. В этот же день 24 декабря был получен приказ командующего БТ и МВ 11-й гвардейской армии о выводе 1-го танкового корпуса в резерв фронта. Все исправные танки приказано было передать на укомплектование 10-й гвардейской танковой бригаде и к утру 25 декабря сосредоточиться в районе леса севернее Курилин.

31 декабря 1943 года Городокская операция была окончена.

В результате этой операции был ликвидирован опасный Городокский выступ, полностью разгромлены шесть пехотных и одна танковая дивизии противника, что привело к качественному изменению оперативной обстановки на этом участке советско-германского фронта. Срезав Городокский выступ, наши войска нависли над северным флангом группы армий «Центр», нарушили ее фланговую связь с соседней группой армий «Север», которая вынуждена была начать отход от Невеля на запад. Открылись также возможности дальнейших действий в районе Витебска, удара по Полоцку и на территории Прибалтики.

9.5. На Витебском направлении

На волне успеха Городокской операции командование 1-го Прибалтийского фронта приняло решение продолжить наступление в направлении Витебска с целью завершения разгрома витебской группировки противника и освобождения Витебска.

Стремление генерала Баграмяна не дать противнику опомниться и на его плечах войти в город Витебск было вполне понятным. Тем более что у него за плечами был недавний успешный опыт Брянской операции. Тогда, как известно читателю, сразу же после разгрома орловской группировки противника удалось без сколько-нибудь существенных подготовительных мероприятий продолжить наступление и в ходе преследования противника освободить Брянскую область с выходом на землю Белоруссии.

Однако таких результатов удавалось достичь далеко не всегда. Ввиду неоднократно продемонстрированной противником способности после организованного отвода войск на заранее подготовленные позиции быстро создавать прочную систему обороны, во многих случаях наши попытки ускоренного продвижения вперед, без проведения необходимой подготовки, оказывались несостоятельными. Читатель помнит, что подобная ситуация уже складывалась в ходе боевых действий с участием 1-го танкового корпуса. Наиболее ярким примером был провал нашего наступления на спас-деменском направлении на завершающем этапе Ржевско-Вяземской операции весной 1943 года.

Тем не менее после Городокской операции желание командования добиться быстрого успеха в последующих действиях возобладало. Было решено без перерыва провести наступление в направлении Витебска наличными силами 11-й гвардейской армии генерала Галицкого.

На этот раз опыт оказался неудачным.

Анализируя эти события, бывший начальник Оперативного управления Генерального штаба генерал армии С. М. Штеменко отмечал: «Генштаб считал, что главная причина наших неудач севернее Полесья заключалась не столько в прочности вражеских позиций, сколько в грубых нарушениях некоторыми командирами и штабами правил организации, обеспечения и ведения наступления» (Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1985. Кн.1, С. 273).

Как это выглядело применительно к 1-му танковому корпусу?

После выхода из Городокской операции корпус, отведенный на доукомплектование в район Курилин, в период с 28 по 30 декабря производил ремонт боевых и транспортных машин, имевших боевые повреждения, и получил 111 новых танков Т-34.

И уже 30 декабря был получен приказ командующего БТ и МВ 1-го Прибалтийского фронта о сосредоточении корпуса на участке 11-й гвардейской армии для выполнения новых боевых задач.

Выяснилось, что по замыслу командующего этой армией генерала К. Н. Галицкого вместо использования корпуса в полном составе как оперативного наступательного соединения предусматривалось распылить его силы, передав части корпуса в подчинение командирам стрелковых дивизий 8-го и 16-го гвардейских стрелковых корпусов для использования в качестве тактических средств непосредственной поддержки пехоты.

В периоде 1 января по 16 февраля 1944 года части 1-го танкового корпуса, переданные поодиночке в оперативное подчинение этим стрелковым корпусам, принимали участие в изнурительных и малоуспешных боях стрелковых дивизий на витебском направлении.

Противник, оборонявшийся силами 129, 252, 256-й пехотных и 6-й авиапехотной дивизий, построил на пути к Витебску мощную и глубоко эшелонированную оборону, состоящую из нескольких заранее подготовленных рубежей.

В районе опорных пунктов Дивульщина, Полойники, Приедово, Матрасы, Сыворотка, Бондареве Заборщина противник использовал в своих интересах господствующие высоты и естественные преграды — болота, заболоченные реки и озера. Боевые порядки противника были насыщены большим количеством танков Т-VI «Тигр» и СУ «Фердинанд», успешно поражавших наши танки с дистанции до 1500 м, будучи неуязвимыми на этой дистанции для 76-мм пушек Ф-34 наших танков. На вооружении пехотных частей противника появилось большое количество ручных противотанковых гранатометов «панцерфауст» и «панцер-шрек», кумулятивные гранаты которых были способны пробивать броню до 200 мм при угле встречи 90°.

Не способствовала нашему наступлению и погода. Шел январь, а морозы не приходили. Болота, покрытые талым снегом, не замерзали, на дорогах была непролазная грязь. Действовать приходилось по ограниченным маршрутам, оборудованным гатями и настилами, что сковывало возможности для маневра танков.

К этому следует добавить, что не все командиры дивизий проявили умение наладить нормальные взаимоотношения с командирами приданных им танковых частей и организовать четкое боевое взаимодействие с ними.

Особенно яркий пример пренебрежительного отношения к организации такого взаимодействия проявил командир 84-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор Г. Б. Петере. Низкорослый генерал, излишне упитанный, с черной козлиной бородкой, он проявил себя как человек крайне высокомерный, капризный и склонный к истерии. Рекогносцировку на местности генерал провел раньше назначенного времени, не ожидая представителя 117-й танковой бригады, чей 325-й танковый батальон придавался дивизии. Когда представитель танкистов в строго назначенный срок прибыл на КП дивизии и представился комдиву, генерал Петере грубо отчитал его, заявив:

— Вы прибыли к шапошному разбору. Из-за вас вторично проводить рекогносцировку не буду.

В завершение разговора, вместо приглашения к непосредственному взаимодействию в ходе боя, генерал, подчеркивая начальственную дистанцию, отрезал:

— Чтобы на моем КП в момент боя было меньше народу, займите со своими людьми освободившийся окоп на соседней высоте.

Имелись и другие случаи ненормальных взаимоотношений дивизионного командования с командирами приданных танковых частей.

Так, например, командир 5-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор Н. Л. Солдатов, в оперативное подчинение которого был передан 326-й танковый батальон майора Л. И. Протосени 117-й танковой бригады, направил 5 февраля преждевременное донесение командованию о том, что дивизией освобождена деревня Козлы. На самом деле пехотные подразделения в эту деревню не входили, а заняли оборону на подступах к ней. Вошедшая в деревню танковая рота 326-го танкового батальона, оставшись без поддержки пехоты, не стала оставаться на ночь в деревне без охраны и отошла к пехоте. Тем не менее, когда в штабе 11-й гвардейской армии стало известно, что деревня Козлы осталась в нейтральной полосе, генерал Солдатов свалил всю вину на танкистов, которые якобы оставили пехоту в деревне без поддержки и отошли от нее. Поэтому пехоте-де ничего больше не оставалось, как оставить деревню.

Разумеется, подобный характер взаимоотношений стрелковых и танковых частей не способствовал успеху их совместных боевых действий.

Следствием всего перечисленного выше явились плачевные результаты действий на витебском направлении. Неся большие потери, войска 11-й гвардейской армии не выполнили поставленной перед ними задачи.

1-й танковый корпус, части которого действовали на наиболее опасных участках, понес самые большие потери.

Пали в этих боях сто девяносто шесть солдат и офицеров 1-го танкового корпуса. Среди них — командир 351-го танкового батальона 159-й танковой бригады капитан М. И. Коцарава, командир 202-го танкового батальона 89-й танковой бригады капитан Н. Н. Клименко, заместитель командира 117-й танковой бригады по технической части майор К. М. Правда.

225 человек получили ранения. В их числе уже известный читателю по отважным действиям под Спас-Деменском и назначенный на должность командира 203-го танкового батальона 89-й танковой бригады старший лейтенант А. А. Комаров, помощник начальника штаба 89-й танковой бригады по разведке капитан А. А. Личко.

От огня противотанковых средств противника сгорели пятьдесят семь танков, получили боевые повреждения тридцать четыре танка. Заново укомплектованная танками перед боями 89-я танковая бригада, действовавшая в интересах 31-й гвардейской стрелковой дивизии 16-го гвардейского стрелкового корпуса, только в течение одних суток боя за населенный пункт Матрасы с 5 по 6 января 1944 года потеряла двадцать три сожженных и двадцать два подбитых танка. Пять танков взорвались на минах. Четырнадцать танков, застрявших в болотах, не смогли принять участие в боевых действиях.

Немалые потери, в том числе среди командного состава, понесли и стрелковые части и соединения 11-й гвардейской армии. Как уже упоминалось ранее, погиб близкий друг генерала Буткова командир 26-й гвардейской стрелковой дивизии генерал Н. Н. Корженевский.

Таким образом, попытка преодоления с ходу мощной обороны противника на витебском направлении провалилась.

Успешно решить эту задачу удалось лишь значительно позже, в июне 1944 года, проведя тщательную подготовку и сконцентрировав на этом направлении усилия двух фронтов — 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского.

9.6. На Идрицком направлении

После прекращения бесплодных попыток неподготовленного наступления на Витебск 11-я гвардейская армия получила новую задачу. Она состояла в том, чтобы перебросить часть сил с витебского направления на идрицкое, где начать активные действия против группировки немецких войск северо-западнее Невеля.

Каков был замысел командования, какова цель намечаемых действий?

Небольшой населенный пункт Идрица, находящийся, как и Невель, на примыкающей к Белоруссии части территории Псковской области, был опорным пунктом, за который зацепились части немецкой 16-й армии, отошедшие от Невеля и Новосокольников на запад.

В известных автору военно-исторических источниках и в воспоминаниях наших полководцев, в том числе генералов И. X. Баграмяна и К. Н. Галицкого, руководивших действиями войск 11-й гвардейской армии на идрицком направлении, о конечных целях этих боевых действий напрямую не говорится. Нет данных об общем замысле вышестоящего командования и в документах этого периода (с 20 февраля по 14 марта 1944 года), имеющихся в архиве Совета московских ветеранов 1-го танкового корпуса.

Но исходя из анализа сложившейся обстановки на этом ТВД, можно сделать следующее предположение.

Мы видели, что силы войск, входящих в 11-ю гвардейскую армию, в том числе находящегося в ее оперативном подчинении 1-го танкового корпуса, были истощены в ходе кровопролитной Городокской операции и изматывающих боев на витебском направлении. Маршал Баграмян в своих мемуарах прямо признавал: «В течение всей зимы 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта непрерывно наносили удары по врагу. В конце концов, их наступательные возможности иссякли» (Баграмян И. Х. Так мы шли к победе. М.: Воениздат, 1977. С. 287).

Учитывая это обстоятельство, можно предположить, что предстоящие действия на идрицком направлении не рассматривались Ставкой как крупная стратегическая наступательная операция с далеко идущими целями. Смысл предстоящих боевых действий 1-го Прибалтийского фронта на этом направлении, скорее всего, сводился к тому, чтобы серией мелких беспокоящих ударов сковать противника в районе, прилегающем к Идрице, не дав ему возможности восстановить фланговую связь между войсками групп армий «Север» и «Центр», либо перебросить часть сил 16-й армии на помощь войскам левого крыла группы «Север», терпящим поражение под Ленинградом.

В пользу такой версии говорит и характер использования сил 1-го танкового корпуса командованием 11-й гвардейской армии.

Несколько подробнее о действиях корпуса в этот период.

Выйдя из боев на витебском направлении, корпус до 20 февраля восстанавливал все подбитые и эвакуировал застрявшие в болотах танки.

К началу боевых действий части корпуса имели в строю весьма ограниченное количество вооружения и боевой техники, в том числе:

— 159-я танковая бригада — шестнадцать танков Т-34;

— 89-я танковая бригада — тринадцать танков Т-34;

— 10-й отдельный гвардейский минометный дивизион (далее — огмд) — восемь боевых установок М-13.

Активный состав 183-го отдельного саперного батальона насчитывал 250 человек, 767-го отдельного батальона связи — 208 человек.

По приказу командующего БТ и MB 1-го Прибалтийского фронта от 20 февраля 1943 года корпус с этими частями и 1720-м зенап совершил 130-километровый марш по маршруту Силки — Городок — Невель — Туркин Перевоз, к утру 21 февраля сосредоточился в районе леса западнее и севернее Замошиц.

Остальные части корпуса — 1437-й сап, 388-й иптад 1514-го иптап, 108-й минп, а также подразделения, не имеющие боевой матчасти и активных штыков, оставались на прежнем месте сосредоточения в районе Курилин. Там же дислоцировалась 117-я танковая бригада, передавшая оставшиеся у нее шесть танков 159-й танковой бригаде.

44-я мотострелковая бригада, имевшая 530 активных штыков и усиленная одним минометным дивизионом 108-го минп, находясь в оперативном подчинении 43-й армии генерал-майора К. Д. Голубева, продолжала занимать оборону на участке южного отрога озера Лосвидо.

Таким образом, по решению командующего БТ и MB фронта уже изначально планировалось действие корпуса на идрицком направлении не в полном составе, а лишь частью сил в качестве групп непосредственной поддержки пехоты. Корпус получил задание увязать взаимодействие 159-й и 89-й танковых бригад с 36-м гвардейским стрелковым корпусом в интересах 44-го стрелкового полка 16-й гвардейской стрелковой дивизии и 79-го гвардейского стрелкового полка 26-й гвардейской стрелковой дивизии.

В период с 21 по 26 февраля были проведены совместные рекогносцировки выжидательных и исходных позиций и переднего края обороны противника.

Части 16-й немецкой армии силами фузилерного и саперного батальонов 263-й пехотной дивизии обороняли участок Подречье, Старицы, а силами 2-го пехотного полка той же дивизии и 161-го пехотного полка 83-й пехотной дивизии — участок Подречье, Плешково. На переднем крае и в глубине обороны занимали огневые позиции противотанковый дивизион 263-й пехотной дивизии, три полка полевой артиллерии, две батареи шестиствольных минометов, от десяти до двенадцати батарей 81-мм и 120-мм минометов. На протяжении всего переднего края проходили траншеи в полный профиль, проволочное заграждение — спираль «Бруно» и рогатки. Минных полей обнаружено не было.

Для обеспечения выхода наших частей на выжидательные позиции 183-й осапб отремонтировал мост в районе Замощиц грузоподъемностью 40 тонн.

К утру 27 февраля 159-я и 89-я танковые бригады сосредоточились в выжидательном районе в лесу северо-западнее Борисово.

Для сопровождения танков танковым бригадам были приданы четыре СУ-85, по две в каждую бригаду. Штаб корпуса со 183-м осапб и 767-м отдельным батальоном связи разместились на КП в лесу 800 метрами восточнее Невеля. 1720-й зенап занял огневые позиции двумя батальонами в районе выжидательных позиций танковых бригад и двумя зенитными батареями в районе КП корпуса.

До 29 февраля части корпуса продолжали разведку переднего края противника и уточнение путей выхода на исходные позиции.

Приказом командующего БТ и МВ 11-й гвардейской армии от 29 февраля перед танковыми бригадами были поставлены следующие задачи:

— во взаимодействии с частями 36-го гвардейского корпуса прорвать передний край обороны противника на участке Сысоево, высота 154,3;

— развивая наступление, овладеть населенными пунктами Сутоки (89-я танковая бригада), Юрово, Горюшино (159-я танковая бригада).

В ночь на 1 марта танковые бригады вышли на исходную позицию юго-восточнее Сысоева и севернее Васильева.

В 11 часов 30 минут после артподготовки 159-я танковая бригада во взаимодействии с частями 16-й гвардейской стрелковой дивизии атаковала противника в направлении Самодурова и к 17 часам вышла на подступы к северо-западной окраине Самодурова. Завязался ожесточенный бой с танками «Тигр» и СУ «Фердинанд», занимающими позиции в Самодурово и в роще севернее него.

89-я танковая бригада, не имевшая возможности развернуться для атаки в одном эшелоне со 159-й танковой бригадой из-за заболоченности местности, вступила в бой после прорыва переднего края 159-й танковой бригадой. Взаимодействуя с 44-м гвардейским стрелковым полком 16-й гвардейской стрелковой дивизии, она атаковала противника и завязала ожесточенный бой с вражескими танками и артиллерией. К исходу дня обе танковые бригады закрепились на достигнутых рубежах и заняли оборону, отбив несколько контратак противника.

К 2 часам 30 минутам 2 марта к рубежу, занятому 89-й танковой бригадой и 44-м гвардейским стрелковым полком 26-й гвардейской стрелковой дивизии, подошел 79-й гвардейский стрелковый полк этой же дивизии. Утром 89-й танковой бригаде были приданы десять СУ-85 1261-го сап.

Разведкой было установлено, что противник усилил оборону на рубеже Самодурово мотопехотой и десятью танками «Тигр» 12-й танковой дивизии.

Ожесточенные бои под Самодуровом продолжались двое суток. В ходе предпринятых атак и отражения контратак противника огнем наших танков и пятью залпами «катюш» 10-го огмд корпуса было выведено из строя до батальона пехоты противника. Пятьдесят гитлеровцев были взяты в плен. Противник потерял один танк «Тигр», семнадцать пушек разных калибров, тринадцать минометов, до тридцати пулеметов.

1720-й зенап сбил шесть вражеских самолетов, предотвратив бомбежку прикрываемого района самолетами противника, появлявшимися группами в 15–30 единиц.

Понесли потери и наши части. Танковые бригады потеряли двенадцать человек убитыми. Погибли помощник начальника штаба 89-й танковой бригады по разведке старший лейтенант Н. Г. Попов, офицер связи этой бригады старший лейтенант П. Е. Алексеенко. Двадцать семь человек были ранены, в том числе командир танкового батальона 159-й танковой бригады капитан Колотилин. Семнадцать танков Т-34 были поражены противотанковыми средствами противника, десять из них сгорели. Приданный 1261-й сап потерял две самоходки СУ-85, одна из которых сгорела.

В течение 3 и 4 марта бои не утихали. Вышла из боя 89-я танковая бригада, передав 159-й танковой бригаде оставшиеся у нее исправными пять танков Т-34. 4 марта 159-й танковой бригаде был придан 1437-й сап, получивший на станции Невель двадцать новых самоходок СУ-76.

5 марта по приказу командующего БТ и MB 11-й гвардейской армии корпус, кроме 159-й танковой бригады, 1437-го сап, 10-го огмд и 44-й мотострелковой бригады, был выведен в резерв армии и к исходу дня сосредоточился в лесу севернее Курилин для доукомплектования.

Части, оставленные в распоряжении 36-го гвардейского стрелкового корпуса, до 14 марта продолжали принимать участие в боевых действиях стрелковых частей.

14 марта оставшиеся танки Т-34 159-й танковой бригады были переданы 10-й гвардейской танковой бригаде 11-й гвардейской армии, самоходки СУ-76 1437-го сап — 1515-му сап этой армии. Все части 1-го танкового корпуса прибыли в состав корпуса и сосредоточились в районе южнее Езерище.

9.7. Второй год завершен

Неудачные бои и понесенные потери на витебском и идрицком направлениях легли тяжелым бременем на души воинов корпуса, прибывших в район Езерище. Но здесь их ожидала радостная весть.

За успешные боевые действия в ряде крупных операций 1942 и 1943 годов 1-й танковый корпус» Указом Президиума Верховного Совета СССР от 11 марта 1944 года награжден орденом Красного Знамени. С тех пор к названию нашего корпуса добавилось слово «Краснознаменный». Орден был вручен корпусу на праздничном митинге. Это знаменательное событие явилось торжественным завершающим аккордом второго года боевых действий 1-го танкового корпуса.

Сорок один день жарких боев по разгрому орловской группировки противника в ходе исторической Курской битвы, стремительное семидневное наступление в составе конно-механизированной группы с разгромом брянской группировки врага и выходом на землю Белоруссии в ходе Брянской операции, ликвидация опасного плацдарма германских войск между Невелем и Витебском в ходе Городокской операции — такими были основные итоги этого трудного, но результативного года боевой жизни 1-го танкового Краснознаменного корпуса.

10. Белоруссия родная

(апрель — август 1944 года)

10.1. Перед стартом

Сразу же после вывода 1-го танкового корпуса в резерв 1-го Прибалтийского фронта началась его интенсивная подготовка к летней кампании 1944 года.

В корпус, дислоцированный на границе Витебской и Псковской областей в районе станции Езерище, стало поступать пополнение.

С 1 апреля 1944 года танковые бригады получили в свой состав по третьему батальону танков. Теперь каждая танковая бригада насчитывала по штату шестьдесят пять танков вместо прежних сорока четырех. Кроме того, танки Т-34, прибывшие на пополнение корпуса, были вооружены пушками ЗИС-С-53 калибра 85 мм, способными своим бронебойным снарядом пробивать броню тяжелых танков «Тигр» на дальности прямого выстрела. Эти два важных обстоятельства значительно повысили боевой потенциал корпуса.

К этому времени конфигурация центрального участка советско-германского фронта приобрела новые очертания.

В результате победоносного наступления Красной Армии зимой и весной 1944 года наши войска продвинулись далеко вперед на двух направлениях.

На юго-западном направлении после разгрома немецко-фашистских войск на Правобережной Украине наши войска вышли на государственную границу СССР с Румынией.

На северо-западном направлении после снятия блокады Ленинграда наши войска отбросили противника от Ленинграда на 200–220 км, вышли к Псковско-Островскому укрепленному району противника, начали освобождение Прибалтийских республик.

И только в центре советско-германского фронта в глубину расположения наших войск вклинивался занятый противником выступ, который гитлеровское командование окрестило «белорусским балконом».

Фашистскому командованию наличие этого «балкона» давало определенные стратегические преимущества. Во-первых, он служил мощным барьером, прикрывающим направление на Варшаву и Берлин. Во-вторых, он давал возможность нанесения фланговых ударов по нашим войскам в случае их наступления на северо-западном направлении — к границам Восточной Пруссии или в юго-западном направлении — на Львов и Венгрию. С этого же «балкона» могли взлетать самолеты для бомбардировок Москвы.

Готовясь к летней кампании 1944 года, противник сосредоточил на этом «балконе» крупные силы группы армий «Центр» во главе с генерал-фельдмаршалом Э. фон Бушем (3-ю танковую, 4-ю и 9-ю армии) и ряд соединений соседних групп армий — всего 63 дивизии и 3 бригады.

Напряженно готовилось к летней кампании и советское высшее командование. Задачи Красной Армии на лето и осень были сформулированы в приказе Верховного Главнокомандующего от 1 мая 1944 года. Они включали в себя завершение изгнания оккупантов с советской территории, восстановление государственной границы СССР на всем протяжении, вывод из войны на стороне Германии европейских союзников и освобождение из фашистской неволи поляков, чехов, словаков и других народов Европы.

22 апреля 1944 года на совещании Ставки должен был решиться вопрос о том, на каком стратегическом направлении будет начата летняя кампания. Подробности этого совещания описаны в воспоминаниях Маршала Советского Союза Г. К. Жукова.

По свидетельству маршала, были заслушаны его предложения, а также соображения заместителя начальника Генерального штаба генерала армии А. И. Антонова.

И тот и другой считали целесообразным начать с наступления на севере — на Карельском перешейке и петрозаводском направлении, затем провести операцию против группы армий «Центр», чтобы освободить Белоруссию.

Выслушав это мнение, Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин задал вопрос:

— А не лучше ли начать наши операции с 1-го Украинского фронта, чтобы еще глубже охватить белорусскую группировку и оттянуть туда резервы противника с центрального направления?

Однако, ознакомившись с контраргументами Генерального штаба, посоветовавшись с начальником Генерального штаба А. М. Василевским, находившимся тогда в Крыму, а также переговорив с командующими войсками фронтов, И. В. Сталин согласился с предложениями Г. К. Жукова и А. И. Антонова и приказал им готовить соответствующие плановые документы.

План Белорусской стратегической наступательной операции под кодовым наименованием «Багратион» был прост по замыслу, но внушителен по масштабам (см. схему 8).

Планом предусматривалось:

— одновременными мощными ударами четырех фронтов — 1-го Прибалтийского (генерал армии И. X. Баграмян), 3-го Белорусского (генерал-полковник, а с 26.06 генерал армии И. Д. Черняховский), 2-го Белорусского (генерал-полковник, а с 28.07 генерал армии Г. Ф. Захаров) и правою крыла 1-го Белорусского (генерал армии, а с 29.06 Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский) — прорвать оборону противника на витебском, богушевском, оршанском, могилевском и бобруйском направлениях;

— раздробить стратегический фронт обороны врага, окружить и уничтожить его группировку в районе Витебска и Бобруйска;

— стремительно развить наступление в глубину, окружить и ликвидировать войска 4-й армии восточнее Минска.

Эти действия должны были создать благоприятные условия для дальнейшего наступления на запад в общих направлениях на Шяуляй, Вильнюс, Белосток, Брест.

Как следует из сказанного, в осуществлении этого замысла ставка делалась на стремительность наступления. Поэтому решающая роль возлагалась на танковые войска.

С учетом размаха боевых действий, расположения и структуры основных узлов вражеской обороны, Белорусская стратегическая наступательная операция «Багратион» выполнялась в виде десяти относительно самостоятельных, но связанных между собой операций: Витебско-Оршанской, Могилевской, Бобруйской, Полоцкой, Минской, Шяуляйской, Вильнюсской, Белостокской, Люблин-Брестской и Каунасской. На долю 1-го Прибалтийского фронта, в составе которого действовал 1-й танковый корпус, пришлось участие в трех из этих операций: Витебско-Оршанской, Полоцкой и Шяуляйской. Поэтому дальнейшее повествование будет в основном посвящено именно этим операциям.

10.2. В Витебско-Оршанской операции (с 23 по 28 июня 1944 года)

Начало операции «Багратион» первоначально было назначено Ставкой на 19 июня, но по просьбе командующих фронтами перенесено на 23 июня 1944 года. В этот день войска 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов первыми должны были начать наступление на витебско-лепельском и оршанском направлениях с целью разгрома левого крыла немецкой группы армий «Центр» и создания благоприятных условий для дальнейшего наступления.

В этой операции, получившей название Витебско-Оршанской, противник оборонялся силами 3-й танковой и частью сил 4-й армии группы армий «Центр» генерал-фельдмаршала Э. фон Буша (с 28 июня 1944 года — генерал-полковника В. Моделя), имея семнадцать дивизий общей численностью до 140 тысяч человек. Их действия поддерживал 6-й немецкий воздушный флот.

1-й Прибалтийский фронт имел в своем составе три общевойсковые армии — 4-ю ударную генерал-лейтенанта П. Ф. Малышева, 6-ю гвардейскую генерал-полковника И. М. Чистякова и 43-ю генерал-лейтенанта А. П. Белобородова, а также 3-ю воздушную армию генерал-лейтенанта авиации Н. Ф. Папивина.

11-я гвардейская армия генерал-лейтенанта К. Н. Галицкого к этому времени была выведена из подчинения 1-го Прибалтийского фронта и передана 3-му Белорусскому фронту.

На 1-й танковый корпус в этой операции возлагалась роль эшелона развития успеха 1-го Прибалтийского фронта в полосе наступления 6-й гвардейской и 43-й армий.

Общая численность войск 1-го Прибалтийского фронта составляла 210 тысяч человек.

Перед началом операции 1-м танковым корпусом была получена боевая задача: после прорыва обороны противника частями 6-й гвардейской и 43-й армий в направлении Лепеля и выхода их на рубеж железной дороги Полоцк — Витебск войти в прорыв на участке Мазурино, Шумилино и, наступая в направлении Залужья, Ловты, Бешенковичей, овладеть плацдармом на южном берегу реки Зап. Двина в районе Бешенковичей.

23 июня после проведения авиационной подготовки войска 1-го Прибалтийского фронта перешли в наступление. Соединения 6-й гвардейской и 43-й армий за день боя продвинулись на 16 км в глубину обороны противника и расширили прорыв до 30 км.

1-й танковый корпус после совершения 60-километрового марша в 9 часов 50 минут 23 июня 1944 года выступил для развития прорыва. Преодолев труднопроходимые, размытые дождями фунтовые дороги, части корпуса с трудом продвигались за стрелковыми частями и только 24 июня в 9 часов 20 минут обогнали их в районе Зиньковщины и вступили в бой.

Преследуя отходящие части противника, ломая сопротивление его арьергардов, танкисты и мотострелки к исходу 24 июня вышли к северному берегу реки Зап. Двина в районе Бешенковичей.

Однако мост через реку противник успел взорвать, а фронтовые понтонные средства еще не подошли. Броды через реку отсутствовали. Форсировать реку на подручных средствах смог лишь один батальон 44-й мотострелковой бригады в районе Кривого Села при поддержке корпуса огнем с места.

Вместе с переправившейся пехотой стрелковых дивизий он в этот же день овладел Бешенко-Вичами. К утру 25 июня через реку переправилась вся 44-я мотострелковая бригада. Заняв оборону на южном берегу Зап. Двины и овладев к 11 часам 25 июня переправой у Заборья, бригада тем самым создала плацдарм для обеспечения переправы всего корпуса.

К исходу 25 июня, собрав три парома в районе Узречье, Буй, танковые бригады приступили к переправе танков.

Трех паромов было мало, поэтому к 7 часам 26 июня была переправлена лишь половина танков. Тем не менее командир корпуса решил не снижать темпа наступления и, не ожидая полного сосредоточения частей, продолжить преследование противника. Тем более что к этому времени, как стало известно, наши войска уже ворвались в Витебск и начали очищать город от врага.

Уничтожая отдельные узлы сопротивления противника, части 1-го танкового корпуса к 12 часам 26 июня вышли на рубеж реки Улла. Здесь противник остатками 252-й пехотной дивизии упорно оборонял западный берег реки, уничтожив все мосты на маршрутах движения корпуса.

В течение ночи 44-я мотострелковая бригада с мотострелковым батальоном автоматчиков 117-й танковой бригады вела бой на подступах к населенному пункту Бочейково и к утру 27 июня овладела им.

159-я и 89-я танковые бригады сбили противника на рубеже реки Улла и силами своих мотострелковых батальонов автоматчиков захватили плацдарм на ее западном берегу в районе Соврасов. Танки этих бригад к исходу 27 июня были пропущены на западный берег через понтонный мост, наведенный саперами 6-й гвардейской армии в районе Фролковичей.

В этот же день войсками 11-й гвардейской и 31-й армий был освобожден город Орша.

28 июня, продолжая наступление, части 1-го танкового корпуса овладели населенными пунктами Камень, Ушачи, Воронеч и вместе с частями 6-й гвардейской и 43-й армий вышли на рубеж Заозерье — Лепель.

Войска 3-го Белорусского фронта к этому же времени вышли к реке Березина севернее города Борисов.

Это означало, что к исходу 28 июня 1944 года задача Витебско-Оршанской операции была выполнена в полном объеме.

В ходе этой операции было разгромлено левое крыло группы армий «Центр», наши войска продвинулись на 80–150 км. Были созданы условия для развития наступления на минском и вильнюсском направлениях.

10.3. В Полоцкой операции (с 29 июня по 4 июля 1944 года)

Успешно завершив Витебско-Оршанскую операцию, войска 1-го Прибалтийского фронта без оперативной паузы приступили к выполнению Полоцкой наступательной операции. Целью этой операции был разгром полоцкой группировки противника и освобождение города Полоцк.

Войскам фронта противостояли соединения 16-й армии группы армий «Север» генерал-полковника Г. Линдемана и часть сил немецкой 3-й танковой армии группы армий «Центр» генерал-полковника В. Моделя. Всего в районе Полоцка сосредоточилось шесть немецких дивизий.

Полоцк был превращен оккупантами в мощный узел обороны. На подступах к нему была оборудована оборонительная полоса «Тигр». В район обороны были включены также окружающие город озера и болота. В самом городе был создан рубеж круговой обороны.

Каков был замысел Полоцкой операции?

Предусматривалось нанести одновременные удары по трем сходящимся направлениям, окружить и разгромить полоцкую группировку врага. Главные удары должны были нанести на правом фланге фронта войска 6-й гвардейской армии в направлении на Полоцк, на левом — войска 4-й ударной армии в направлении на Котляны — Полоцк. Вспомогательный удар должны были нанести части 1-го танкового корпуса западнее Полоцка в направлении города Дзисна, чтобы отвлечь на себя часть сил полоцкой группировки противника и отрезать путь ее отступления на запад.

29 июня соединения 6-й гвардейской и 4-й ударной армий развернули наступление на Полоцк.

1-й танковый корпус, продолжавший наступление в направлении железной дороги Полоцк — Молодечно с целью перерезать эту дорогу в районе станции Ветрино, получил команду генерала Баграмяна: одной бригадой рубежа станции Ветрино повернуть на север и выйти в район западнее Полоцка для содействия частям, наступающим на Полоцк с востока.

Поэтому наступление на Ветрино было продолжено силами 89-й и 117-й танковых и 44-й мотострелковой бригад, а 159-я танковая бригада была повернута на север.

Продвижение танковых и мотострелковых бригад в направлении Ветрино порой сдерживалось из-за трудной проходимости участков со слабым грунтом, характерных для этих мест.

И здесь неоценимую помощь оказывало нашим войскам местное население. Так, 70-летняя жительница деревни Попки Ветринского района Мария Андреевна Кощук, хорошо знавшая родные места, охотно согласилась выполнить роль проводника, помогла танкистам преодолеть трудные участки и в течение короткого срока вывела наши танки на твердую дорогу. За оказанную помощь нашим войскам в успешном выполнении боевого задания Мария Андреевна была награждена медалью «За боевые заслуги».

Железнодорожную станцию Ветрино на ветке Полоцк — Молодечно упорно обороняли части 389-й пехотной дивизии, 389-го артполка и бронепоезд противника. Они прикрывали плотным огнем все подходы к станции. Нужны были немалая решительность и огромное самообладание для того, чтобы, презрев опасность, броситься навстречу этой сплошной завесе огня.

И здесь решил успех наступательный порыв наших отважных танкистов. Одним из первых на станцию Ветрино ворвался танковый взвод 89-й танковой бригады под командованием младшего лейтенанта И. Я. Ч угу нова. Дерзкие действия танкистов вызвали замешательство в гарнизоне станции, а быстрое уничтожение огнем танков Чугунова двух самоходно-артиллерийских установок и двух противотанковых орудий существенно снизили огневые возможности обороняющихся. В атаку бросились боевые машины танкового батальона 89-й танковой бригады под командованием майора А. Т. Удовиченко. В обход с левого фланга, откуда гитлеровцы меньше всего ожидали атаки, быстро продвинулась танковая рота лейтенанта Гордеева 117-й танковой бригады. Не отставая от танков, в город ворвались бойцы 1-го и 2-го мотострелковых батальонов майора П. П. Пятилетова и капитана М. И. Иванова 44-й мотострелковой бригады. Пулеметчик Афанасий Коновалов, несмотря на ранение, огнем вдоль улицы уничтожил более двадцати гитлеровцев. Отделение Григория Блинова стремительно прошло через весь городи, первым выйдя на северную окраину, закрепилось на этом рубеже. К 18 часам 29 июня части корпуса полностью овладели городом и железнодорожной станцией Ветрино, перехватив железную дорогу Витебск — Молодечно.

Враг лишился коммуникации для оказания помощи своим войскам в районе Полоцка и организованной эвакуации этих войск в направлении Молодечно. Самоотверженные и решительные действия офицера И. Я. Чугунова, во многом способствовавшие достижению этого большого успеха, были высоко оценены командованием, представившим его к присвоению звания Героя Советского Союза.

Иван Яковлевич Чугунов родился 9 октября 1921 года в деревне Вербежичи Калужской области в крестьянской семье. До войны он окончил три курса техникума и в 1940 году был призван в Красную Армию. С первого дня Великой Отечественной войны Иван Чугунов был на фронте. Откомандированный с фронта в танковое училище, он окончил его в 1943 году. На должности командира танкового взвода 89-й танковой бригады 1-го танкового корпуса молодой офицер проявил себя как умелый командир, способный быстро ориентироваться в сложной боевой обстановке и принимать смелые и неординарные решения. В экипаже его танка вместе с ним отважно сражался его родной брат Василий. После совершения своего подвига в боях за станцию Ветрино в июне 1943 года Иван Яковлевич прошел весь дальнейший боевой путь 1-го танкового корпуса, неоднократно проявляя отвагу, мужество и воинское мастерство. Командуя 2-й танковой ротой 203-го танкового батальона в боях в Восточной Пруссии весной 1945 года, он был удостоен награждения орденом Александра Невского.

Итак, борьба за станцию Ветрино была успешно завершена. Тем временем 159-я танковая бригада под командованием полковника И. А. Фёдорова, действуя в северном направлении, в ночь на 29 июня преодолела 45-километровый участок лесисто-болотистой местности. В течение дня 29 июня бригаде пришлось строить переправу через ручей с болотистой поймой у озера Мытырино. На рассвете 30 июня танковая рота старшего лейтенанта М. А. Кузьмина прорвалась к реке Дзисна. Прикрываемый огнем танка командира роты, первым проскочил мост через реку Дзисна танк младшего лейтенанта А. И. Баранова. Сразу же после этого гитлеровцы взорвали мост. Это не остановило танкистов. Командир роты М. А. Кузьмин принял решение форсировать реку вброд. Под огнем противника танки форсировали реку в районе Восцевичей и ворвались в город Дзисну с юга. Завязались ожесточенные уличные бои. Танки прорвались к мосту через Зап. Двину и открыли огонь на противоположном берегу. Командир роты М. А. Кузьмин, танк которого подвергался особо ожесточенному обстрелу, не только не прекращал сам вести огонь по огневым точкам противника, но успевал давать четкие целеуказания своим подчиненным. К 10 часам утра 30 июня танкисты 159-й танковой бригады и бойцы мотострелкового батальона 44-й мотострелковой бригады овладели городом Дзисна и заняли круговую оборону. Трое суток, находясь практически в окружении, без сна и нормальной пищи, они отражали бесчисленные контратаки противника. И только 3 июля на помощь подошла 154-я стрелковая дивизия 6-й гвардейской армии. При поддержке артиллерии дивизия с ходу вступила в бой. На следующее утро город Дзисна был окончательно освобожден от оккупантов.

Боевые действия 159-й танковой и 44-й мотострелковой бригад в районе города Дзисна, нанося противнику значительный урон, отвлекли на себя часть сил полоцкой группировки, сковав их в районе западнее Полоцка.

За мужество, проявленное при овладении городом Дзисна, старший лейтенант М. А. Кузьмин был представлен к присвоению звания Героя Советского Союза. Однако, к сожалению, присвоение состоялось лишь в марте 1945 года, уже посмертно, так как Михаил Александрович погиб в бою в октябре 1944 года в ходе Прибалтийской наступательной операции.

Михаил Александрович Кузьмин был родом из русской крестьянской семьи, жившей в деревне Бортники Оленинского района Тверской области. До войны он окончил 8 классов средней школы. В июне 1941 года Михаил Александрович был призван в Красную Армию и направлен в Ульяновское танковое училище, которое окончил в 1942 году. С ноября 1942 года он непрерывно находился в действующей армии. В 1944 году молодой офицер стал членом ВКП(б). После совершенного им подвига в боях под Полоцком он продолжал свой боевой путь вместе с 1-м танковым корпусом, выполнял самые трудные и опасные задания и служил примером воинской доблести для своих подчиненных и всего личного состава 159-й танковой Полоцкой Краснознаменной бригады. Отважный танкист погиб в бою на прибалтийской земле. Ему был 21 год.

Главные силы 1-го танкового корпуса продолжали продвигаться с боями в западном направлении, выполняя задачу по овладению городом и железнодорожной станцией Гленбоке.

1 июля 44-я мотострелковая бригада одним батальоном овладела Шарковщизной, а основными силами продолжала движение вперед.

2 июля, преодолев упорное сопротивление частей 212-й пехотной дивизии противника, корпус к 5 часам подошел к населенному пункту Бурсы в 5 км к северу от Гленбоке, где был встречен ураганным огнем из района Гленбоке и леса севернее него. Тогда командир корпуса направил 89-ю танковую бригаду в обход Гленбоке с запада. Почувствовав угрозу окружения, противник стал спешно отходить из Гленбоке на юго-запад. Шоссе, ведущее от Гленбоке на участке Гленбоке — Дуниловичи, оказалось забитым автоколоннами и гужевым транспортом противника. 44-я мотострелковая бригада одним батальоном прорвалась к этому шоссе и открыла артиллерийский и минометный огонь. Противник, в панике бросая автомашины, начал разбегаться, оставив на шоссе около пятисот машин и повозок с грузами.

Полностью был разгромлен штаб 212-й пехотной дивизии, захвачены все штабные документы.

В ночь на 3 июля 89-я и 117-я танковые бригады овладели Гленбоке.

3-го июля пришла радостная весть: наши соседи слева — войска 3-го Белорусского фронта — совместно с частями 2-го и 1-го Белорусских фронтов освободили столицу Белоруссии Минск.

Эта весть придала новые силы нашим воинам. 44-я мотострелковая бригада, продолжая преследовать противника, в ночь на 4 июля овладела железнодорожной станцией Воропаево и Дуниловичами.

В это время в корпус поступил приказ — прервать бой, форсированным маршем сосредоточиться в районе Шарковщизны и с рассветом 4 июля стремительным наступлением в направлении Шебродзе, Друя овладеть районом Друя.

Выполняя приказ, корпус вышел из боя в районе Дуниловичей и выступил в район Шарковщизны. На переправе в этом районе авиация противника в течение 4 июля четыре раза бомбила части корпуса и разрушила мост. Переправа частей задержалась. Выполнить поставленную задачу по овладению к исходу дня районом Друя не удалось.

Тем не менее действия частей 1-го танкового корпуса западнее и юго-западнее Полоцка, овладение городом Дзисна, перехват железной дороги Полоцк — Молодечно и овладение железнодорожными станциями Ветрино и Гленбоке имели весьма важные последствия. Они привели к распылению усилий противника, оборонявшего Полоцк, предотвратили организованный отвод войск полоцкой группировки на запад и юго-запад и оказали заметную помощь войскам 6-й гвардейской и 4-й ударной армий при взятии города.

4 июля 1944 года город Полоцк, важный железнодорожный узел и мощный укрепленный район обороны противника, был освобожден.

Приказом Верховного Главнокомандующего № 129 от 4 июля 1944 года войскам, участвовавшим в освобождении Полоцка, была объявлена благодарность и в Москве дан салют 20 артиллерийскими залпами из 224 орудий.

В числе других частей, отличившихся при освобождении Полоцка, наименование «Полоцкая» в соответствии с этим приказом было присвоено 159-й танковой и 44-й мотострелковой бригадам.

Анализируя итоги Витебско-Оршанской и Полоцкой наступательных операций, можно сделать вывод, что 1-й танковый корпус, используемый в качестве эшелона развития успеха 1-го Прибалтийского фронта, проявил свою способность к дерзким и стремительным боевым действиям. За короткий период с 24 июня по 5 июля 1944 года, несмотря на сильную, глубоко эшелонированную оборону противника, преодолевая многочисленные водные преграды и участки болотистой и лесисто-болотистой местности, корпус прошел с боями свыше 250 км, овладел тринадцатью городами, из которых шесть были крупными железнодорожными станциями. В ходе боев корпус уничтожил около 8500 вражеских солдат и офицеров, двадцать три танка, пятнадцать СУ, в том числе восемь типа «Фердинанд», один бронепоезд, пять бронетранспортеров, более шестисот автомашин.

Зенитными средствами корпуса было сбито двадцать восемь немецких самолетов, причем один — огнем из трофейной пушки.

Захвачены четыре исправные самоходные установки, семнадцать орудий, пятьдесят четыре склада с боеприпасами, ГСМ и продовольствием, четыре железнодорожных эшелона.

304 оккупанта сдались в плен.

10.4. В Шяуляйской операции (с 5 по 31 июля 1944 года)

В результате выполнения задач Витебско-Оршанской и Полоцкой операций наши войска вплотную приблизились к границам территории Литвы и Латвии.

И снова без оперативной паузы 1-й Прибалтийский фронт приступил к выполнению следующей наступательной операции. Цель ее состояла в разгроме шяуляйской группировки противника, создании условий для дальнейшего развития наступления на Ригу и выхода к Рижскому заливу. Такой исход операции должен был привести к коренному изменению оперативной обстановки, так как означал раскол немецкой группировки в Прибалтике и отсечение группы армий «Север» от Восточной Пруссии.

Намеченная операция получила название Шяуляйской.

В составе 1-го Прибалтийского фронта, кроме участвовавших в предыдущих двух операциях 6-й гвардейской, 43-й общевойсковой и 3-й воздушной армий и 1-го танкового корпуса, в начале Шяуляйской операции (до 16 июля) приняла участие 39-я армия генерал-лейтенанта И. И. Людникова.

Противник, понимая стремление советского командования кратчайшим путем выйти к Рижскому заливу, стал срочно отводить в полосу 1-го Прибалтийского фронта все соединения 3-й танковой армии, уцелевшие в предыдущих боях. Закрепившаяся в районе Двинска (Даугавпилса) группировка 16-й армии немцев получила дополнительное усиление.

Шяуляйская операция началась 5 июля 1944 года. В этот день части 6-й гвардейской и 43-й армии начали наступление в общем направлении на города Свенцяны (Швенчёнис), Каунас.

5 июля 1-й танковый корпус, продолжая преследование противника, начатое в ходе Полоцкой операции, вышел в район Архемовце, Девяты, Кляусы. Здесь корпусу было приказано остановиться, чтобы к исходу 6 июля привести в порядок материальную часть и быть готовым к выполнению новой задачи.

7 июля части 43-й армии освободили Свенцяны.

В 18 часов 7 июля 1944 года приказом командующего 1-м Прибалтийским фронтом 1-му танковому корпусу была поставлена задача:

— к утру 8 июля выйти на рубеж железной дороги Двинск — Вильно;

— на участке северо-западнее озер Дзисна и Кретоны обогнать свою пехоту;

— к исходу 8 июля овладеть железнодорожной станцией Утена, в готовности действовать на Поневеж.

Выполняя приказ, 1-й танковый корпус в 24 часа 7 июля начал движение в направлении Утены. К утру 8 июля, преодолев реку Дрисвята, части корпуса встретили яростное сопротивление противника у населенного пункта Видзе. Разведкой было установлено, что оборона противника ведется частями 215-й пехотной дивизии и курсантским полком «Викинг» с 20 танками и самоходными орудиями. Кроме того, на подходящие колонны 44-й мотострелковой и 89-й танковой бригад противник обрушил массированный налет авиации. И здесь судьбу боя решил предпринятый командиром корпуса быстрый и неожиданный маневр. Части корпуса внезапно для противника разделились, обошли Видзе и атаковали с флангов и тыла. Противник не успел перегруппировать силы и оказать сопротивление. К 7 часам 9 июля корпус овладел Видзе. В этом бою противник потерял около двухсот солдат и офицеров убитыми, шестнадцать — пленными. Были уничтожены три самоходно-артиллерийские установки, двенадцать орудий разного калибра, двадцать пулеметов, двадцать шесть автомашин. Один склад с боеприпасами был сожжен, другой захвачен. Остатки разбитых частей противника отошли в северо-западном направлении. Наши части потеряли одиннадцать человек убитыми и пятьдесят ранеными.

В 11 часов 9 июля части переправились через реку Дзисна. К этому времени общее продвижение частей корпуса в направлении, указанном в приказе от 7 июля, составило 100–115 км. Ожесточенные бои в районе Видзе не позволили корпусу в установленный срок (8 июля) овладеть железнодорожной станцией Утена, что вызвало недовольство командующего войсками 1-го Прибалтийского фронта. Он считал тогда, что корпус не должен был ввязываться в бой в районе Видзе. Об этом, в частности, говорится в упоминавшихся выше мемуарах маршала Баграмяна. Но объективный анализ результатов действия корпуса приводит к выводу, что бой был не напрасным. Сковывая силы противника в районе Видзе, корпус облегчил продвижение соединений 43-й армии. И уже 9 июля к станции Утена прорвались части 92-го стрелкового корпуса генерала Н. Б. Ибянского и 204-й стрелковой дивизии полковника К. М. Байдака. Совместное литовским партизанским отрядом «Аудра» («Буря») под командованием П. К. Кутки они перерезали железную дорогу Двинск — Вильно и овладели Утеной.

На этом рубеже части 1-го танкового корпуса были остановлены по приказу командующего 1-м Прибалтийским фронтом. Корпус был перенацелен с западного, поневежского направления на северное, двинское.

Зачем нужно было прерывать успешное продвижение корпуса? Чем было вызвано такое, на первый взгляд, нелогичное решение?

Для его принятия возникла веская причина — предстоящая Режицко-Двинская наступательная операция нашего правого соседа — 2-го Прибалтийского фронта генерала армии А. И. Ерёменко. Целью этой операции, начало которой было намечено на 10 июля, был разгром 16-й армии группы армий «Север» генерал-полковника Й. Фриснера, продвижение наших войск на запад, освобождение городов Двинск (Даугавпилс) и Режица (Резекне).

Поскольку успехи выполнения задач Режицко-Двинской операции 2-го Прибалтийского фронта и Шяуляйской операции 1-го Прибалтийского фронта были взаимообусловлены. Ставка и командование фронтов приняли решение объединить усилия этих двух фронтов в боях по разгрому двинской группировки противника.

В 20 часов 9 июля 1-й танковый корпус получил приказ:

— к утру 10 июля овладеть населенным пунктом Зарасай;

— в дальнейшем захватить переправы через реку Зап. Двина у Двинска и мотопехотой овладеть городом Двинск.

В ночь на 10 июля корпус начал наступление в заданном направлении. Встретив сопротивление противника в районе опорного пункта Стугляй, корпус снова совершил обход позиций неприятеля с флангов. К 16 часам 10 июля опорный пункт был окружен и уничтожен. Противник потерял до 200 солдат и офицеров убитыми и 23 пленными. Были уничтожены 7 орудий и 17 пулеметов, захвачены в исправном состоянии две самоходно-артиллерийские установки, 37 автомашин, 10 мотоциклов, 3 зенитных орудия, радиостанция большой мощности.

У противника были отбиты 17 лошадей и большое стадо коров.

Продолжая наступление, части корпуса 11 июля подошли к населенному пункту Даугайляй. Разведка донесла, что пункт обороняется батальоном пехоты, усиленным артиллерией и самоходками «Фердинанд». Лобовая атака могла привести к неоправданно большим потерям. И здесь опять было пущено в ход самое надежное и безотказное оружие — наши смельчаки. Под прикрытием огня мотострелкового взвода младшего лейтенанта Ф. Девятьярова в тыл врага по-пластунски скрытно пробралась группа из четырех бойцов 44-й мотострелковой бригады. Поднявшись на высоту 214,6 юго-западнее Даугайляя, они внезапно открыли огонь по противнику. Сразу же были уничтожены несколько расчетов вражеских минометов и орудий. Завязалась жестокая схватка. Трое наших бойцов погибли. Оставшийся в живых пулеметчик рядовой Сережа Афанасьев был ранен в голову, но продолжал вести огонь, то и дело меняя позиции. Осколками вражеской мины он был ранен в грудь, а его пулемет разбит. Враги стали приближаться. Но мужественный девятнадцатилетний юноша не растерялся. Подобрав брошенный гитлеровцами пулемет МГ-34, он вновь открыл огонь. Фашисты откатились назад. В этот момент Сергей услышал позади себя громкое русское «Ура!». Это рота старшего лейтенанта А. Копача 44-й мотострелковой бригады пошла в атаку. К 1 часу 12 июля части корпуса овладели укрепленным пунктом Даугайляй, перерезав шоссе Двинск — Вильно. В этом бою противник потерял до 250 солдат и офицеров убитыми и 15 пленными. Была подбита самоходная установка «Фердинанд», уничтожены две артиллерийские и три минометные батареи, 15 автомобилей, 4 мотоцикла, 16 пулеметов.

Отважному пулеметчику рядовому С. В. Афанасьеву по представлению командования Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза.

Сергей Владимирович Афанасьев родился в 1925 году в деревне Никольская Слобода Жуковского района Брянской области в крестьянской семье. Призванный в Красную Армию в 1943 году, он с июня 1944 года находился в действующей армии. В первый же месяц пребывания на фронте он совершил свой первый подвиг в боях за Даугайляй. В последующих боях он не раз проявлял мужество и самоотверженность, за что был удостоен награждения солдатским орденом Славы III степени и многими боевыми медалями.

Овладев Даугайляем, части 1-го танкового корпуса продолжили наступление и к 18 часам 12 июля вышли на рубеж Гальмине, Бружай, Шалиненай и далее полевому берегу реки Швента до Падуелиса. Здесь они встретили упорное сопротивление противника, который силами 205-го и 225-го пехотных полков, 393-го дивизиона штурмовых орудий и 502-го танкового батальона занял оборону по северному берегу озера Южинта и правому берегу реки Швента. Все мосты через реку были разрушены противником. Попытки частей корпуса форсировать реку не увенчались успехом.

13 июля 1-й танковый корпус был передан в оперативное подчинение командующего 43-й армией генерал-лейтенанта А. П. Белобородова, в составе которой продолжал дальнейшие боевые действия.

На эту армию была возложена задача совместно с 6-й гвардейской армией генерал-полковника И. М. Чистякова во взаимодействии с 4-й ударной армией генерал-лейтенанта П. Ф. Малышева 2-го Прибалтийского фронта разгромить двинскую группировку противника.

Бои носили крайне ожесточенный характер и продолжались до 27 июля 1944 года. Противник стремился любой ценой удерживать занимаемые рубежи, использовал в борьбе с нашими танками большое количество танков «Тигр» и САУ «Фердинанд». Тем не менее танкисты и мотострелки 1-го танкового корпуса, шаг за шагом тесня противника, самоотверженно продвигались вперед.

Особенно успешно действовал танковый батальон 89-й танковой бригады во главе с отважным комбатом майором А. Т. Удовиченко. Имя этого офицера уже упоминалось ранее. Начиная с форсирования Западной Двины в районе Бешенковичей 26 июня 1944 года и до завершения разгрома двинской группировки противника 27 июля 1944 года, батальон майора Удовиченко неизменно был на самом острие атак. Это его танкисты отличились при овладении Ветрино 29 июня. Это его батальон 3 июля совершил стремительный обход с фланга опорного пункта противника Гленбоке, обратив его защитников в бегство. Это неукротимый Удовиченко со своим батальоном 9 июля участвовал в окружении и разгроме опорного пункта Видзе. Совершая дерзкие маневры, уничтожая живую силу и боевую технику противника, включая хваленые «Тигры», «Пантеры» и «Фердинанды», батальон А. Т. Удовиченко освободил 170 населенных пунктов.

За умелое руководство действиями танкового батальона при выполнении боевых задач и проявленное беспримерное личное мужество и героизм майору А. Т. Удовиченко по представлению командования Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза.

Александр Трофимович Удовиченко родился 17 сентября 1908 года в семье украинского рабочего в городе Запорожье (Александрова). По окончании десятилетки молодой комсомолец Саша Удовиченко выбрал рабочую профессию помощника машиниста на железной дороге. В 1930 году он был призван на срочную службу в Красную Армию. Армейской партийной организацией Александр Трофимович был в 1931 году принят в ряды ВКП(б). Как специалиста-железнодорожника командование направляет его на учебу в Московское военное железнодорожное училище, которое он закончил в 1938 году. С июня 1941 года офицер А. Т. Удовиченко активный участник Великой Отечественной войны. Окончив в 1942 году курсы усовершенствования комсостава, он вскоре получает назначение на должность командира танкового батальона 89-й танковой бригады 1-го танкового корпуса. После описанных выше событий майор Удовиченко со своим батальоном продолжал участвовать во всех последующих боевых действиях 89-й танковой Тильзитской орденов Суворова и Кутузова бригады 1-го танкового Инстербургского Краснознаменного корпуса. Его всегда отличала решительность, отвага, умение принять грамотное тактическое решение и твердая командирская воля.

День 27 июля 1944 года был знаменательным в истории Великой Отечественной войны. В этот день в Москву пришли радостные вести со многих участков советско-германского фронта.

Совместными усилиями 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов был освобожден город Двинск. Одновременно войска 2-го Прибалтийского фронта освободили город Режицу (Резекне). На этом выполнение задачи Режицко-Двинской операции было успешно завершено.

В этот же день войска 51-й армии генерал-лейтенанта Я. Г. Крейзера, переданной из резерва Ставки в распоряжение 1-го Прибалтийского фронта, и 3-го гвардейского механизированного корпуса генерал-лейтенанта танковых войск В. Т. Обухова, переброшенного сюда с 3-го Белорусского фронта, овладели важным узлом обороны противника городом Шяуляй.

Войска 2-го Белорусского фронта овладели важным железнодорожным узлом и мощным укрепленным пунктом на пути к Варшаве — городом Белосток.

Войска 1-го Украинского фронта освободили областные центры Украины — Львов и Станислав.

Поэтому в этот день в Москве орудия раскалились докрасна. Начиная с 20 часов и кончая 24 часами звучали подряд артиллерийские салюты — сто артиллерийских залпов из ста двадцати, четырех орудий! Такого Москва еще ни разу не слышала. Десятки соединений и частей, отличившихся в этих боях, представлялись к присвоению наименований «Белостокских», «Станиславских», «Двинских», «Режицких», «Львовских» и «Шавлинских».

Тем не менее Шяуляйская операция еще не была завершена. Наши войска еще не вышли к побережью Балтийского моря. Поэтому бои продолжались.

Войска 2-й гвардейской армии генерал-лейтенанта П. Г. Чанчибадзе, направленной Ставкой из резерва на усиление 1-го Прибалтийского фронта, продолжали теснить противника на запад.

А 51-я армия и 3-й гвардейский механизированный корпус были развернуты на север и повели наступление к Рижскому заливу.

Тяжелые бои развернулись у города Иелгава.

30 июля 8-й гвардейской механизированной бригадой полковника С. Д. Кремера 3-го гвардейского мехкорпуса был освобожден город Тукумс. В этот же день передовой отряд этой бригады под командованием капитана В. Н. Смотрова вышел к Рижскому заливу.

Это стало событием крупного военно-политического значения. 31 июля командир бригады по радио донес в штаб корпуса:

«Мы на берегу Рижского залива».

Командир корпуса доложил об этом в штаб фронта. Сенсационное донесение оказалось неожиданным: на столь стремительный выход корпуса генерала В. Т. Обухова к морю там не рассчитывали. От комкора потребовали еще раз доложить о положении частей соединения. Подготовив повторный доклад, генерал Обухов одновременно отдал распоряжение полковнику Кремеру:

«Набрать в море три бутылки морской воды. Бутылки опечатать, а командиру лично расписаться на них, что вода действительно взята из Балтийского моря. Бутылки с водой направить в штаб корпуса».

Приказ был выполнен. Самолет с драгоценными бутылками вылетел в штаб фронта, а оттуда в Москву, в Ставку. На ближайшем заседании Государственного Комитета Обороны морская вода была выставлена на столе для обозрения членами ГКО как вещественное доказательство выхода танкистов к Рижскому заливу. Полковнику С. Д. Кремеру было присвоено звание Героя Советского Союза, многие воины его бригады были награждены орденами.

С выходом наших войск к Балтийскому морю последние сухопутные коммуникации, связывающие группу армий «Север» с остальными силами вермахта, были прерваны.

Войска правого крыла 1-го Прибалтийского фронта вышли к реке Мемеле, а левого — на рубеж Келайняй — Куршеняй и перешли к обороне.

31 июля Шяуляйская операция была завершена. В результате этой операции войска 1-го Прибалтийского фронта продвинулись от ста до четырехсот километров, освободили значительную часть территории Латвии и Литвы и отрезали группу армий «Север» от Восточной Пруссии.

10.5. Противник хочет взять реванш (с 31 июля по 20 августа 1944 года)

Смириться с результатами Шяуляйской операции противник не мог.

Понимая всю опасность выхода войск 1-го Прибалтийского фронта к Балтийскому морю и нарушения фланговой связи прибалтийской группировки с остальными силами, гитлеровское командование решило ликвидировать шяуляйско-иелгавский выступ, отрезать вышедшие сюда соединения 2-й и 6-й гвардейских и 51-й армий. Для этого оно подтянуло к месту предстоящих действий до восьми танковых и моторизованных дивизий. Начались сильные танковые контрудары противника по основанию выступа (на Биржай и Шяуляй), а также по его вершине (Тукумс и Добеле).

В этом месте хочу обратить внимание уважаемого читателя на то, что о боевых действиях 1-го танкового корпуса во время этих событий, относящихся ко второй стадии операции «Багратион», военно-исторические источники не содержат сколько-нибудь подробных сведений. О них либо умалчивается, либо говорится вскользь.

В воспоминаниях генерала С. М. Штеменко дана лишь общая характеристика этих событий на фронтовом уровне. Он пишет:

«Изоляция в Прибалтике угрожала полным разгромом 16-й и 18-й немецких армий. Естественно, что немецко-фашистское командование постаралось заштопать «брешь в вермахте» и восстановить локтевую связь группы армий «Север» с левым флангом группы армий «Центр» и в Восточной Пруссии. Для этого в район Шяуляя была двинута 3-я немецкая танковая армия, имевшая задачу прорваться к Риге. Ее натиск отличался крайней ожесточенностью и сочетался с ударами со стороны Риги. Однако противнику не удалось опрокинуть войска 1-го Прибалтийского фронта. Немцы сумели отвоевать только узкий коридор, соединивший Ригу с Тукумсом» (Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. М.: Воениздат, 1985. С. 334).

Даже в воспоминаниях маршала И. X. Баграмяна, детальнее других описывающего обстановку этого периода в войсках 1-го Прибалтийского фронта, действия 1-го танкового корпуса показаны крайне скупо: «Большую роль в отражении атак противника на Шяуляй с запада сыграли в эти дни и части 1-го танкового корпуса. Особенно храбро сражались воины 44-й мотострелковой бригады полковника Д. П. Халаева (допущена неточность. Должно быть — «подполковника А. И. Халаева». — Прим. авт.). О напряженности боя, который вели части бригады в этот день, можно судить по действиям 8-й мотострелковой роты. На ее позиции шли 18 танков и батальон пехоты, но с помощью артиллерии и танков атака была успешно отбита» (Баграмян И. Х. Так мы шли к победе. М.: Воениздат, 1977. С. 407). И далее: «Стрелковые корпуса с бригадами танковой армии и 1-го танкового корпуса уверенно отражали одну атаку за другой». (Там же. С. 411.)

Вот и вся информация.

Что стоит за словами «...особенно храбро сражались...»!

Кто эти люди, что «...уверенно отражали одну атаку за другой»!

Ответов на эти вопросы нив этих, ни в других общедоступных источниках мы не находим. А между тем за столь странным умолчанием кроются едва ли не самые яркие страницы боевой деятельности корпуса.

Предлагаемое ниже более подробное описание этих действий 1-го танкового корпуса, опирающееся на воспоминания их непосредственных участников и подлинные документы военного времени, сохранившиеся в архиве нашей ветеранской организации, может оказаться одним из немногих источников конкретных сведений о них. Приводимые данные являются реальным свидетельством, без преувеличения, массового героизма, проявленного воинами корпуса в этих тяжелейших условиях.

Итак, над войсками 1-го Прибалтийского фронта, занимающими шяуляйско-иелгавский выступ, нависла угроза мощных контрударов противника.

Для укрепления позиций, занятых войсками в этом выступе, командование 1-го Прибалтийского фронта приняло решение перебросить в район Поневежа 1-й танковый корпус.

В 3 часа 29 июля штабом 1-го танкового корпуса был получен приказ командующего войсками 1-го Прибалтийского фронта:

«Корпусу выйти из боя, совершить марш и к 14.00 29.07 сосредоточиться в районе Поневежа».

Совершив 70-километровый марш, корпус к 14 часам 29 июля сосредоточился в указанном районе.

В 13 часов 30 минут 30 июля 1944 года корпус получил боевое распоряжение штаба 1-го Прибалтийского фронта: выйти в район 40 километров западнее Поневежа, где поступить в распоряжение командующего 2-й гвардейской армией генерал-лейтенанта П. Г. Чанчибадзе и быть в готовности к контрударам в западном и юго-западном направлениях.

В 20 часов 30 минут 30 июля, совершив 40-километровый марш, корпус занял назначенный район. Находясь в этом районе до 3 августа, корпус проводил рекогносцировку направлений вероятных контратак. Разведкой было установлено, что противник начал подтягивать танки из района Тильзита, готовя удар в северо-восточном направлении на Шяуляй.

В 22 часа 30 минут 3 августа корпус получил приказ командующего 2-й гвардейской армией:

— совершить марш к Шяуляю;

— к утру 4 августа сосредоточиться главными силами в районе Шяуляя, а одной танковой бригадой — в районе Мешкуйчая в готовности к контрударам в северном и западном направлениях.

В ночь на 4 августа корпус совершил марш и к 9 часам 30 минутам занял оборону в заданном районе.

Началась работа по оборудованию рубежей обороны и их усовершенствованию в инженерном отношении. Готовились засады, основные и запасные огневые позиции для маневра в засадах. Пополнялись запасы боеприпасов и ГСМ. Прибыло пополнение пехоты численностью в 1362 человека для доукомплектования частей. Это дало возможность пополнить мотострелковые батальоны автоматчиков в танковых бригадах и частично 44-ю мотострелковую бригаду.

До 17 августа части корпуса продолжали занимать оборону и улучшать свои позиции, не имея соприкосновения с противником.

Тем временем противник в лесах западнее Куршеняя сосредоточил 5-ю и 14-ю танковые дивизии и танковые полки моторизованной дивизии «Гроссдейчланд» общей численностью до 200 танков.

И вот с утра 17 августа 1944 года противник силами до ста танков перешел в наступление.

Начались напряженные кровопролитные бои в районе Шяуляя, длившиеся в течение трех суток. Потеснив стрелковые части 2-й гвардейской армии, противник к 11 часам 17 августа овладел населенным пунктом и железнодорожной станцией Куршеняй, продолжая наступление на Шяуляй.

Командующий 2-й гвардейской армией приказал 1-му танковому корпусу двумя танковыми бригадами атаковать противника на Куршеняй, овладеть им и восстановить положение. Выполнение этого приказа командир корпуса поручил 89-й и 159-й танковым бригадам.

В течение дня 17 августа танковые бригады, завязав бой с противником в районе Куршеняя, нанесли ему чувствительные потери. Так, 159-я танковая бригада при подходе к роще южнее Пошукайне обнаружила колонну из шестидесяти танков противника, вытягивающуюся из этой рощи. Поскольку танки противника были повернуты к нашим танкам левым бортом, командир 3-го танкового батальона 159-й танковой бригады лейтенант А. Ф. Железкин немедленно дал команду батальону открыть огонь с места.

Бой длился меньше часа. Половина танков противника была сожжена, другая, повернув на запад, застряла в реке Вента и была добита нашими танками.

18 августа атаки противника продолжались. В 10 часов до полка пехоты противника при поддержке 50 танков начали наступление из района Омолье, Войшнори на позиции 117-й танковой бригады в районе Иодейки, Гитары. Однако встреченный огнем танков, поддержанных налетом штурмовиков 335-й штурмовой авиационной дивизии, враг был остановлен, понеся большие потери.

Самым тяжелым для нас оказался день 19 августа. В 12 часов 30 минут противник силами двух полков пехоты и 45 танков, поддержанных сильным артиллерийским и минометным огнем, атаковал позиции 44-й мотострелковой бригады. В 13 часов, введя в бой второй эшелон, противник усилил атаку. Врагу удалось добиться частичного успеха. В результате двухчасового ожесточенного боя противник рассек позиции 1-го и 2-го батальонов 44-й мотострелковой бригады. Отдельные подразделения бригады оказались в окружении в районе Пурвиня. Устремившись в прорыв, противник в районе железнодорожной станции Кужай на подступах к Шяуляю предпринимал одну атаку за другой. И здесь с особой силой проявились, в буквальном смысле слова массовый героизм и беззаветная самоотверженность наших артиллерийских расчетов.

Вот несколько наиболее ярких примеров.

На огневые позиции противотанковой батареи 44-й мотострелковой бригады на подступах к Шяуляю, у станции Кужай, вслед за валом артиллерийского огня устремились в атаку тридцать шесть танков противника. За танками шли шеренги одуревших от шнапса немецких автоматчиков. Еще дальше видны были автомашины с пехотой.

В этой обстановке храбрейшим из храбрецов показал себя орудийный расчет противотанкового орудия под командованием коммуниста старшего сержанта П. П. Серякова.

— Не стрелять — приказал старший сержант, когда танки появились вдали. — Подпустим ближе, будем их битье упор.

— Есть бить в упор, — ответил наводчик, комсомолец В. В. Фёдоров.

Все они — и командир орудия Петр Серяков, и наводчик младший сержант Валентин Фёдоров, и замковый младший сержант Иван Джулай, и заряжающий младший сержант Георгий Иванов, и ящичный рядовой Василий Марковцев — не дрогнули перед этой лавиной железных чудовищ.

Когда танки подошли совсем близко, прозвучала команда:

— Бронебойными, огонь!

Один за другим ложились снаряды в цель. Загорелись шесть фашистских танков. Потеряв часть солдат, поредели ряды вражеской пехоты. Вслед за ними стали приближаться автомашины с пехотой. В этот момент был ранен наводчик Фёдоров. К панораме встал опытный заряжающий Иванов, провоевавший уже три года.

— По машинам осколочными, огонь! — скомандовал старший сержант. Поднялись снопы взрывов у машин. Пять машин вспыхнули. Многие пехотинцы так и не успели покинуть горящие машины. Остальные — кто бегом, кто ковыляя, а кто и ползком — бросились прочь.

Но оставшиеся танки, ведя огонь, продолжали приближаться. Земля вокруг огневой позиции храбрецов дрожала от взрывов. И тут вражеский снаряд прямым попаданием разбил нашу пушку.

— Гранаты к бою! — скомандовал Серяков.

Первую противотанковую гранату метнул в приближающийся танк сам командир. Танк остановился как вкопанный, из пробоин повалил дым. Еще три танка подползали к огневой позиции. Следуя примеру командира, одну за другой метнул две гранаты наводчик Фёдоров. Несмотря на рану, младший сержант не промахнулся. Еще два вражеских чудовища задымились.

В это время осколками вражеского снаряда был ранен командир. Превозмогая боль и собирая последние силы, он схватил связку гранат и бросился под последний приближающийся танк противника. Ценой своей жизни Петр Серяков остановил врага.

Трое из членов героического боевого расчета: командир орудия старший сержант Петр Прохорович Серяков (посмертно), наводчик младший сержант Валентин Витальевич Фёдоров и заряжающий младший сержант Георгий Яковлевич Иванов — были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

Высокое воинское мастерство, стойкость и отвагу проявил в этот день орудийный расчет 3-го мотострелкового батальона 44-й мотострелковой бригады во главе с командиром орудия младшим сержантом Б. П. Растороповым.

Еще в ночь на 19 августа опытный командир и члены расчета — наводчик рядовой Николай Писаренко, заряжающий рядовой Михаил Сергеев, замковый рядовой Дмитрий Выдренко и ящичный рядовой Боровской — умело оборудовали свою огневую позицию, вырыв ровик в кустарнике. Обнаружить орудие нельзя было даже с близкого расстояния.

Когда показались два головных вражеских танка, Расторопов отдал твердое распоряжение:

— Что бы ни случилось, от пушки ни на шаг!

За головными танками последовали остальные. Их было много — как после стало ясно, более тридцати. У Расторопова было всего шесть ящиков снарядов, половина из них — осколочные. Орудие может сделать 20 выстрелов в минуту. Взвесив все это, Расторопов решил не торопиться.

Танки шли колонной, но не прямо на пушку, а несколько в сторону. Расторопов стоял с поднятой рукой и ждал. Всем не терпелось, до тошноты был противен гул вражеских моторов.

Когда до первого танка было не более 150 м, Расторопов резко опустил руку. Моментально прозвучал выстрел. Затем еще.

Встал первый танк. Загорелся второй. Третий успел развернуть пушку, и болванка шлепнулась в двух метрах от нашего орудия. Немцы били болванками, не видя в кустарнике цели и, видимо, полагая, что это бьет из засады танк.

— Бери точнее, расшибет! — крикнул Расторопов наводчику. Писаренко прицелился еще раз, и третий танк загорелся.

Четвертый, пятый, шестой и последующие стали обходить горящие танки. Но едва они показывались из-за дыма, их били наши меткие пушкари. Бой превращался в побоище. Раненого наводчика Писаренко заменил у прицела 35-летний замковый Выдренко. Он подбил еще один танк и самоходную установку. Наконец гитлеровцам удалось повредить пушку героического расчета. Ее заклинило, разбило накатник. Ранен был Выдренко. К огневой позиции поползла вражеская пехота. Но отважные пушкари не дрогнули. Зазвучали выстрелы их автоматов и карабинов. Во врагов полетели гранаты. Одной из них, брошенной раненым Дмитрием Выдренко, был подбит еще один танк, восьмой по счету. Никто из членов расчета не ушел от орудия. Раненые Писаренко и Выдренко также до конца боя оставались в строю. В этом трудном бою победили стойкость, самоотверженность, мастерство и боевая дружба наших артиллеристов.

Четверым членам боевого расчета — командиру орудия младшему сержанту Борису Павловичу Расторопову, наводчику рядовому Николаю Фомичу Писаренко, замковому Дмитрию Александровичу Выдренко и заряжающему рядовому Михаилу Егоровичу Сергееву — были присвоены звания Героев Советского Союза.

В расчете одного из противотанковых орудий артиллерийского дивизиона 44-й мотострелковой бригады наводчиком был уже немолодой красноармеец рядовой А. Г. Чумов. Это был представитель славного поколения участников Гражданской войны. В молодости он, будучи наводчиком трехдюймовой пушки, бил врага при штурме Перекопа, в боях за Чонгарский мост, за Ростов-на-Дону. За перекопские бои Семен Михайлович Будённый наградил его именными часами. А Клим Ворошилове 1923 году на учебных стрельбах лично вручил ему подарок — бритву. Поэтому, несмотря на звание рядового, бывший колхозник Киселевской сельхозартели из-под Кемерово стал душой своей батареи, тем «батькой», с которого солдаты берут пример и в быту, и в походе, и в боях.

В бою под Шяуляем 19 августа на огневую позицию наших артиллеристов обрушился огонь противника, стрелявшего с закрытых позиций.

Затем показались вражеские танки, издалека открывшие огонь из своих орудий. Но артиллеристы выжидали, когда танки подойдут на близкое расстояние. Наблюдал за ними через свой прицел и видавший виды наводчик Афанасий Чумов.

В первые же минуты боя вражеским снарядом убило командира орудия старшего сержанта Шустова. В это время из кустарников показался головной вражеский танк.

— Стреляй быстрее! — крикнул заряжающий сержант Казначеевский.

— Без паники, — спокойным голосом сказал бывалый наводчик. — Придет время — шарахнем.

Выждав, когда до танка оставалось 600 м, Чумов выстрелил. Снаряд угодил в борт, и машина загорелась.

Фашисты засекли огневую точку и открыли по ней бешеный огонь. Погибли члены расчета красноармейцы Гуляй и Коротенко.

— Будем управляться вдвоем, — повелительно сказал Чумов заряжающему.

Горящую машину стал обходить другой вражеский танк, на какое-то мгновение подставив свой борт. Чумов выстрелил и повредил ходовую часть. Гитлеровские танкисты стали выскакивать из танка и пытались скрыться в кустарнике. Но тут их настиг осколочный снаряд Чумова.

Третий вражеский танк от первого лобового попадания вздрогнул, приостановился, но затем снова двинулся вперед. Второй снаряд, видимо, заклинил ему башню, но танк упрямо продолжал приближаться. И лишь от третьего выстрела почти в упор танк загорелся. Из него не вышел ни один гитлеровец.

Четвертый танк был уничтожен с первого выстрела.

Противник пустил в ход самоходные орудия. Головная самоходка шла так быстро, что Чумов промахнулся. Прозвучали ответные выстрелы противника. Снаряд упал чуть впереди пушки и разбил ее щит. Сержант Казначеевский был ранен в голову. Чумов остался один.

Решив, что с этой огневой точкой покончено, самоходчики продолжили движение вперед. Выждав, когда расстояние до самоходки сократится вдвое, Чумов ударил ее в левый борт. Самоходка перевернулась и загорелась. Через пять минут показалась другая самоходка. Но ее постигла та же участь.

Вскоре вражеский снаряд взорвался так близко, что пушка Чумова была окончательно выведена из строя, а сам Чумов ранен.

Подоспевшие боевые друзья нашли раненых наводчика и заряжающего и трех их погибших товарищей. Под левой станиной орудия они увидели шесть вычерченных крестов.

Отважному наводчику противотанкового орудия рядовому Афанасию Гавриловичу Чумову Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза.

Примечательно, что все без исключения отважные артиллеристы, удостоенные этого высокого звания за бой 19 августа 1944 года, родились в крестьянских семьях. Половина из них — 18–19-летние юноши с законченным средним образованием. Шестеро из восьми героев — коммунисты. Среди отважных воинов два украинца с Харьковщины и Запорожья, шестеро русских — двое сибиряков, один забайкалец, один житель Татарской республики, двое из Средней России — из Воронежской и Ярославской областей. И когда военная судьба свела их вместе на литовской земле, все они, как единая семья, как кровные братья встали плечом к плечу на защиту литовского города Шяуляй от общего врага.

К вечеру 19 августа противник, обескровленный в боях, потеряв 3800 солдат и офицеров, 176 танков, 36 бронетранспортеров, 221 автомашину, 39 орудий, 20 минометов, 25 пулеметов, прекратил свои бесплодные наступательные действия и вынужден был отвести войска от Шяуляя.

События этого дня были подведены в скупых и чеканных словах сводки Советского Информбюро:

«Севернее, западнее и юго-западнее города ШЯУЛЯЙ (ШАВЛИ) наши войска успешно отбивали атаки крупных сил пехоты и танков противника и нанесли ему большие потери в живой силе и технике».

Эта победа далась нам нелегко. Сто шесть наших однополчан остались лежать в шяуляйской земле. Все они были погребены в братской могиле, над которой позднее, как военный памятник, был установлен танк Т-34. Острой болью отозвалось в сердцах наших ветеранов газетное сообщение о том, что через 50 лет после этого памятного боя молодые вандалы из числа местных шовинистов надругались над братской могилой, облив памятник краской.

20 августа 1944 года в 20 часов по приказу командующего войсками 1-го Прибалтийского фронта 1-й танковый корпус, сдав участки обороны частям 2-й гвардейской армии генерал-лейтенанта П. Г. Чанчибадзе и стоявшей во втором эшелоне обороны 5-й гвардейской танковой армии генерал-полковника В. Т. Вольского, вышел из оперативного подчинения 2-й гвардейской армии и был выведен в резерв фронта.

Противник, подтянув 14-ю и 15-ю танковые и 139-ю пехотную дивизии в район м. Круопяя северо-западнее Шяуляя, занял рубеж Таруци, Гирконцы, Вилькайцы, Спайгяй, Забики и начал наступление на м. Жагаре.

22 августа 1-й танковый корпус получил приказ командующего войсками 1-го Прибалтийского фронта:

— совершить марш в северо-западном направлении от Шяуляя в район Шакинай, Баужи, Салместис;

— во взаимодействии со 103-м стрелковым корпусом наступать в направлении м. Круопяя с задачей разбить танковую группировку противника в районе Круопяя.

К 6 часам 23 августа части 1-го танкового корпуса, совершив 50-километровый марш, сосредоточились в выжидательном районе.

В 11 часов 89-я и 117-я танковые бригады заняли исходные позиции в районах лесов севернее Окняй, Гринтыльцы. 159-я танковая и 44-я мотострелковая бригады заняли исходные позиции во втором эшелоне в лесу севернее Кришкели.

В 13 часов 40 минут танковые бригады первого эшелона по сигналу командира корпуса атаковали противника. Преодолев минные поля и сильное огневое сопротивление, в 14 часов 20 минут танки ворвались на южную и юго-западную окраины м. Круопяя. Завязался жестокий бой с гарнизоном противника, его танками, самоходками и противотанковыми огневыми средствами. В 15 часов 30 минут бригады полностью овладели м. Круопяем.

До исхода дня с помощью бригад второго эшелона были отбиты несколько контратак противника. Авиация противника проявляла активность в течение всего светлого времени, действуя группами по шесть десять самолетов и сбрасывая бомбы на боевые порядки наших частей. До наступления темноты бригады продолжали вести огневой бой с противником, находящимся в районах Эглогири, Мэртюнэ, Лауменай и Саунорай, а также отражали своими зенитными средствами атаки с воздуха.

За время боя в районе Круопяй были уничтожены более тысячи двухсот вражеских солдат и офицеров, шестнадцать танков, семнадцать самоходных установок, пять бронетранспортеров, двадцать три полевых и тридцать три противотанковых орудия, восемь зенитных пушек, двадцать восемь минометов.

Нашими зенитчиками был сбит самолет ФВ-190. Были захвачены две исправные самоходные установки, восемь полевых и три зенитных орудия, четыре бронетранспортера, два тягача, шесть автомашин. Двенадцать гитлеровцев были взяты в плен.

Жестокая схватка потребовала немало жертв и с нашей стороны. Пали смертью храбрых пятьдесят наших воинов. Семьдесят девять человек получили ранения. Противнику удалось подбить тридцать девять наших танков, из которых двадцать один сгорел. Три танка Т-34 подорвались на минах.

Бой в районе Круопяя был последним боем 1-го танкового корпуса на шяуляйском направлении.

24 августа в состав 1-го танкового корпуса прибыл предусмотренный штатом 354-й гвардейский тяжелый самоходный Краснознаменный полк (далее — гв. тсап) под командованием гвардии подполковника Г. В. Волкова.

Сорвав контрнаступление танковых частей противника под Шяуляем и разгромив его силы в районе Круопяя, 1-й танковый корпус тем самым прочно закрепил успех операции «Багратион» на шяуляйском направлении.

В то время как на участках западнее и северо-западнее Шяуляя, оборонявшихся 1-м танковым корпусом, все контратаки противника были отбиты, рубеж обороны надежно удержан и передан гвардейским стрелковым и танковым частям, 3-й гвардейский мехкорпус, вышедший на побережье Рижского залива, не смог удержать свои позиции и вынужден был отдать противнику город Тукумс, прибрежную полосу и занять оборону на новом рубеже. Бутылки с балтийской водой со стола ГКО пришлось убрать.

10.6. Операция «Багратион» завершена

29 августа 1944 года историческая Белорусская стратегическая наступательная операция «Багратион» завершилась. За 68 суток непрерывного наступления в полосе шириной 1100 км, пройдя с боями около 600 км, советские войска полностью освободили от оккупантов Белоруссию, большую часть Латвии, часть территории Литвы и Польши, вышли к границам Восточной Пруссии и на Вислу. Были разгромлены семнадцать дивизий и три бригады противника, а пятьдесят вражеских дивизий потеряли более половины своего состава. Оставшиеся войска немецкой группы армий «Север» оказались изолированными в Прибалтике.

Как мог убедиться уважаемый читатель, немалую лепту в достижение этих победных результатов внес и наш 1-й танковый Краснознаменный корпус.

11. Прибалтика

(сентябрь 1944 года — январь 1945 года)

11.1. Оперативная обстановка

После завершения Белорусской стратегической наступательной операции «Багратион» в руках противника продолжала оставаться значительная территория Прибалтики, в том числе территория Эстонии и часть территории Латвии и Литвы. Руководство Третьего рейха отводило важное место этому участку Прибалтики, который обеспечивал господство немецкого флота на Балтийском море, связь с Финляндией и Швецией.

Стремясь во что бы то ни стало удержать этот стратегически важный район, противник держал оборону на почти тысячекилометровом рубеже — от Нарвского залива до Немана — двумя крупными группировками.

На рубеже от Нарвского залива до Добеле действовала группировка под командованием генерал-полковника Ф. Шёрнера в составе 18-й и 16-й армий оперативной группы «Нарва» группы армий «Север».

Рубеж от Добеле до Немана обороняла группировка, куда входила 3-я танковая армия группы армий «Центр» (с 21 сентября она перешла в группу армий «Север»).

Всего враг имел здесь 56 дивизий (в том числе 5 танковых и 2 моторизованные), а также 3 моторизованные бригады. Сосредоточенные здесь сухопутные войска противника имели фланговую связь с восточно-прусской группировкой по балтийскому побережью, а через морские коммуникации Балтики — с центральными районами Германии. Существенную поддержку двум прибалтийским группировкам противника оказывала авиация 1-го и 2-го воздушных флотов.

Для разгрома этих вражеских группировок и полного освобождения Прибалтийских республик советское командование приняло решение провести крупную стратегическую наступательную операцию силами четырех фронтов — Ленинградского, 3, 2 и 1-го Прибалтийских при содействии Балтийского флота. Эта стратегическая наступательная операция вошла в историю под названием «Прибалтийская». Она была спланирована как четыре самостоятельные, но связанные друг с другом наступательные операции:

— Таллинская — по освобождению материковой части Эстонии;

— Моонзундская десантная — по освобождению островной части Эстонии, расположенной на островах Моонзундского архипелага;

— Рижская — по разгрому рижской группировки противника;

— Мемельская — с целью отсечения группы армий «Север» от Восточной Пруссии.

1-й танковый корпус, действовавший в составе 1-го Прибалтийского фронта, участвовал в двух из названных операций — в Рижской и Мемельской. На них мы остановимся более подробно.

11.2. В Рижской операции (с 14 по 27 сентября 1944 года)

Проведение Рижской наступательной операции было запланировано с участием трех фронтов — 3-го Прибалтийского генерала армии И. И. Масленникова, 2-го Прибалтийского генерала армии А. И. Ерёменко и 1-го Прибалтийского генерала армии И. X. Баграмяна — во взаимодействии с Краснознаменным Балтийским флотом адмирала В. Ф. Трибуца.

Целью этой операции был разгром главных сил 18-й и 16-й армий и части сил 3-й танковой армии группы армий «Север» генерал-полковника Ф. Шёрнера, выход на побережье Рижского залива, перекрытие путей отвода войск противника в Восточную Пруссию.

В составе 1-го Прибалтийского фронта действовали 2-я и 6-я гвардейские, 4-я ударная, 43-я и 51-я общевойсковые, 5-я гвардейская танковая и 3-я воздушная армии. Рижская операция началась 14 сентября 1944 года.

За первые три дня боев соединения и части фронта, прорвав оборону противника, продвинулись на 50 км в направлении Риги.

Это вызвало крайнее беспокойство гитлеровского командования. Опасаясь окружения группы армий «Север» и отделения ее от соединений группы армий «Центр», противник принял решение нанести фланговый удар с запада и юго-запада по левому крылу наступающих войск 1-го Прибалтийского фронта, где действовала 6-я гвардейская армия генерал-полковника И. М. Чистякова.

1-й танковый корпус, находившийся в оперативном подчинении 6-й гвардейской армии, получил задачу занять оборону на рубеже западнее Добеле в готовности к нанесению контрудара в северо-западном, западном и юго-западном направлениях. Накануне, 13 сентября 1944 года, в состав корпуса прибыл 120-й легкоартиллерийский Новгород-Северский полк (далее — лап) под командованием полковника Н. В. Дмитриева.

Противник сосредоточил на этом участке фронта 4-ю и 5-ю танковые дивизии и механизированную дивизию «Гроссдейчланд», имея около двухсот танков, большое количество артиллерии и пехоты. Создалось явное превосходство сил противника на узком участке в районе Добеле. В замыслы неприятеля входило овладение Добеле с последующим наступлением на Иелгаву с целью сорвать наступление наших войск на рижском направлении.

К 22 часам 17 сентября 1-й танковый корпус занял оборону на заданном рубеже западнее Добеле.

С раннего утра 18 сентября противник начал наступление. В атаку им были брошены сразу крупные силы танков и пехоты.

Волна за волной они накатывались на позиции, занимаемые частями 1-го танкового корпуса.

Первый серьезный удар атакующих немецких танков приняли на себя танкисты 117-й танковой Унечской бригады под командованием полковника А. Я. Берзина. Бригада занимала оборону на рубеже Ценша, Целя-Эзели. Противник группами по 20–25 танков и одним-двумя батальонами пехоты, поддержанными артиллерией и 21–70 самолетами, предпринимал одну задругой мощные атаки на наши позиции. Танкисты стояли насмерть. За день бригада отбила 13 атак противника из районов Лэмтина и Силкукрогса.

Особое мужество, самоотверженность и мастерство проявил танковый экипаж лейтенанта Александра Волкова. На позицию, где стоял его танк, двинулись два вражеских танка и самоходка. Затем в лощине показались еще пять танков. Восемь машин на одного. Но лейтенант Волков, не колеблясь, вступил с ними в неравный бой. Танки противника приближались, уже явно был слышен лязг их гусениц. Головные танки открыли огонь. Но командир танка выжидал. И лишь когда они подошли к мосту и подставили свои борта, раздалась его команда:

— Огонь!

Наводчик орудия старший сержант Валерий Величко взял прицел, грянул выстрел, и головной вражеский танк задымился, а затем вспыхнул. Не теряя ни секунды, Величко навел орудие на второй танк и разбил его первым снарядом. Быстро повернув башню в сторону «Фердинанда», он снова открыл огонь. От второго выстрела самоходка загорелась. В этот момент экипаж был оглушен ударом в башню. В танке стало горячо, и все заволокло дымом. Раненый командир подал команду механику-водителю старшему сержанту Петру Басенкову быстро отвести танк в укрытие. Но к ним уже приближались пять оставшихся танков противника. С расстояния четырехсот метров они открыли огонь. Отважный экипаж вновь принял бой. Первым же снарядом удалось подбить, а вторым поджечь один из гитлеровских танков. Еще два метких выстрела, и задымились еще две машины. Но вот в борт нашего танка попал второй снаряд и разорвался внутри. Танк загорелся. Погибли наводчик орудия Величко, радист-пулеметчик Николай Мячев и заряжающий Марченко. Раненый лейтенант в горящей одежде выскочил из люка башни и стал кататься по земле, пытаясь сбить пламя. Механик-водитель Басенков вытащил из танка тела погибших товарищей и, взвалив на плечи потерявшего сознание командира, пошел в сторону леса. В это время раздался взрыв. Это взорвался наш танк, как бы отдавая последний салют своему геройскому экипажу.

Спасти жизнь лейтенанту Волкову не удалось. На вторые сутки в страшных мучениях он скончался от ожогов и ран.

Трем членам мужественного танкового экипажа Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героев Советского Союза: лейтенанту А. И. Волкову (посмертно), старшему сержанту В. Ф. Величко (посмертно) и старшему сержанту П. X. Басенкову. Примеров, когда три члена экипажа одного танка удостаивались такого высокого звания, в истории Великой Отечественной войны единицы.

Александр Иванович Волков родился в 1917 году на станции Hay Ленинабадской области Таджикистана (в тот период — Ходжентского уезда Самаркандской области) в русской рабочей семье. Службу в Красной Армии он начал еще в довоенном 1938 году. Незадолго до своего героического подвига он был принят в ряды ВКП(б).

Валерий Федорович Величко родом из русских крестьян, проживавших в селе Катон-Карагай Восточно-Казахстанской области. До войны он окончил школу-семилетку, работал слесарем в совхозе. В январе 1943 года он был призван в Красную Армию. Его фронтовой стаж — один месяц. За пять дней до описываемого события, последнего в его жизни, ему исполнилось 19 лет.

Петр Харитонович Басенков родился 26 ноября 1908 года в семье белорусского крестьянина в деревне Вылево Добрушского района Гомельской области Белоруссии (в то время Гомельского уезда Могилёвской губернии).

После окончания начальной школы работал слесарем в Гомеле. В первые же дни Великой Отечественной войны был призван в Красную Армию и находился в действующей армии. В 1944 году был принят в члены ВКП(б). После описанных событий он до конца войны продолжал участвовать в боевых действиях 117-й танковой Унечской Краснознаменной ордена Суворова II степени бригады 1-го танкового Инстербургского Краснознаменного корпуса. О его боевых заслугах в этот период свидетельствуют ордена Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды и многие медали.

Еще одну героическую страничку в историю 1-го танкового корпуса вписал 18-летний радист-пулеметчик танка Т-34 Вячеслав Чухарев. Его танк под командованием младшего лейтенанта Кирина находился в боевых порядках танковой роты старшего лейтенанта Плугатаря, занимавшей оборону в составе 117-й танковой бригады. Во время одной из многочисленных атак, предпринятых противником 18 сентября 1944 года в направлении Добеле, в его танк врезался тяжелый снаряд. Все члены экипажа, кроме Вячеслава, были тяжело ранены. Оказав помощь раненым товарищам и содействие их эвакуации в тыл, он вернулся в танк. Надев шлемофон, он услышал радиокоманду командира роты:

— Стоять насмерть!

Вячеслав сел на место командира танка и осмотрел местность. Увидев приближающиеся танки противника, он вынул из укладки несколько бронебойных выстрелов и, загнав один в ствол пушки, положил остальные возле сиденья наводчика. Когда от группы танков противника отделился один и приблизился на расстояние около 200 м, Вячеслав прицелился и выпустил снаряд. Гитлеровский танк продолжал движение. Вторично зарядив пушку, Вячеслав сделал второй выстрел. Танк противника, огибая препятствия, продолжал приближаться. Третий выстрел — танк противника, виляя, подошел почти вплотную. Наконец, четвертый снаряд угодил прямо в борт вражескому танку. Из него повалил дым, затем полыхнуло огнем.

Доложив обстановку по радио командиру роты, младший сержант услышал:

— Молодец! Держаться.

В течение дня вражеская пехота несколько раз переходила в атаку на огневую позицию, занимаемую танком Чухарева, но каждый раз откатывалась под огнем пулемета и осколочных снарядов отважного танкиста. До исхода дня и середины 19 сентября врагу так и не удалось пройти на этом участке. Когда на вторые сутки подошла помощь, танк Чухарева с зияющей пробоиной и десятками осколочных вмятин продолжал стоять на прежней огневой позиции. Впереди него стоял сгоревший танк противника, и на земле осталось лежать множество вражеских трупов. Их было больше взвода.

Указом Президиума Верховного Совета СССР 18-летний комсомолец младший сержант В. Ф. Чухарев был удостоен звания Героя Советского Союза.

Вячеслав Федорович Чухарев родился 20 апреля 1926 года в деревне Конево Артинского района Свердловской области в русской крестьянской семье. По окончании семилетки и ремесленного училища он работал слесарем на Уралмашзаводе. Будучи призван в Красную Армию в декабре 1943 года и пройдя подготовку радиста-пулеметчика в учебном батальоне, он прибыл в июле 1944 года в 117-ю танковую бригаду. После описанных событий Вячеслав Федорович продолжал участие в боевых действиях в Прибалтике и Восточной Пруссии. Награду он получил в Москве 28 августа 1945 года, будучи уже курсантом танкового училища.

При отражении атак отличился и танковый батальон старшего лейтенанта В. И. Кожихина, особенно танковая рота лейтенанта Н. П. Потеева. Читатели, вероятно, помнят имена этих отважных танкистов по боям за Унечу и Новозыбков.

В течение четырех суток с 18 по 21 сентября 1944 года рота Николая Потеева стойко и самоотверженно отражала многочисленные атаки танков и пехоты противника, поддержанные ураганным огнем артиллерии и массированными налетами, авиации. Уничтожив тридцать семь танков противника, рота удержала занимаемые, рубежи и заставила противника отказаться от дальнейших активных действий.

Лейтенанту Н. П. Потееву Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза.

Николай Павлович Потеев родился 16 мая 1919 года в городе Рогачев Гомельской области Белоруссии в русской рабочей семье. Окончив до войны Ленинградский машиностроительный техникум, он поступил работать на Ленинградский трубный завод. Призванный в Красную Армию в 1939 году, он с первых дней Великой Отечественной войны участвует в боевых действиях наших войск. С фронта его направляют в Камышинское танковое училище, которое он заканчивает в 1943 году. На должности командира роты 117-й танковой бригады он сразу же сумел завоевать уважение своих подчиненных и отличался сочетанием боевой дерзости с умением трезво оценить боевую обстановку и принять четкое тактическое решение. Южнее 117-й танковой бригады стойко держали оборону левого фланга экипажи танкового батальона 89-й танковой бригады во главе со знакомым читателю отважным комбатом майором Александром Удовиченко. Бригада вместе с 354-м гв. тсап обороняла рубеж Вэйкю, Нариши, Литауши.

18 сентября огневые позиции батальона А. Т. Удовиченко восемь раз атаковали группы противника из районов Бракшти и Катлапья силами от пятнадцати до сорока танков и СУ совместно с одним-двумя батальонами пехоты. Слаженными действиями танкистов майора Удовиченко все атаки были отбиты с большими потерями для противника. Были сожжены восемь вражеских танков и десять самоходных установок. Только один экипаж лейтенанта Подольского уничтожил один «Тигра» и две самоходки «Фердинанд». Умело маневрируя в кустарнике, экипажи лейтенантов М. Гусейнова и К. Олюнина танковой роты капитана Перевозчикова неожиданно вступали в схватки с танками противника и, нанося им тяжелые потери, заставляли откатываться в исходное положение. Это быстро отрезвило гитлеровское командование, прекратившее дальнейшие атаки на этом участке.

Благодаря отважным и умелым действиям танкистов 1-й танковый корпус в течение пятидневных беспрерывных оборонительных боев под Добеле обескровил две танковые и одну механизированную дивизии противника и вынудил его перейти к обороне на всем 16-километровом оборонительном участке западнее Иелгавы.

Об этих событиях краткая оперативная сводка Совинформбюро от 21 сентября 1944 года сообщила:

«Западнее города Иелгава (Митава) наши войска успешно отбивали атаки крупных сил пехоты и танков противника».

К концу сентября 1944 года войска 1-го Прибалтийского фронта, охватив рижскую группировку гитлеровцев с юга, приблизились к столице Латвии городу Риге.

Но тут маршал А. М. Василевский, координировавший в качестве представителя Ставки действия всех сил, принимавших участие в Прибалтийской стратегической наступательной операции, вышел в Ставку с неожиданным предложением — перенести главный удар 1-го Прибалтийского фронта с рижского направления на мемельское.

Это на первый взгляд странное предложение на самом деле было очень разумным.

Во-первых, стало ясно, что дальнейшая борьба в районе Риги будет длительной и может привести к большим потерям, так как противник сосредоточил вокруг города на заранее подготовленных рубежах тридцать три дивизии.

Во-вторых, оттянув часть сил для укрепления группировки войск южнее Риги, он заметно ослабил мемельское направление, оставив там всего восемь дивизий.

И наконец, в-третьих, гитлеровское командование никак не могло ожидать, что, когда от Риги нас отделяют каких-то 16 км, мы вдруг перенесем направление удара куда-то на юго-запад.

Ставка неожиданно легко согласилась с предложением маршала и 24 сентября приняла решение о переносе главных усилий 1-го Прибалтийского фронта на мемельское направление.

11.3. На Мемельском направлении (с 25 сентября по 22 октября 1944 года)

25 сентября 1944 года 1-й танковый корпус получил приказ о скрытной переброске корпуса из района Добеле в район Шавляны юго-западнее Шяуляя.

Совершив трехсуточный ночной 180-километровый марш, корпус к утру 1 октября сосредоточился в заданном районе.

До 5 октября части корпуса приводили в порядок материальную часть, проводили рекогносцировки предполагаемых маршрутов, исходных районов и переднего края противника, изучали его систему обороны и возможные маршруты движения при действии в прорыве.

5 октября 1944 года началась Мемельская наступательная операция, которую Маршал Советского Союза И. X. Баграмян в своих послевоенных воспоминаниях назвал «решающей во всей Прибалтийской стратегической наступательной операции». Это объяснялось важной целью Мемельской операции — снова выйти на побережье Балтийского моря, теперь уже окончательно закрепиться здесь и отрезать пути отхода группы армий «Север» в Восточную Пруссию.

Операцию планировалось провести совместными усилиями войск 1-го Прибалтийского фронта генерала армии И. X. Баграмяна и 39-й армии генерал-лейтенанта И. И. Людникова 3-го Белорусского фронта генерала армии И. Д. Черняховского.

1-му танковому корпусу предстояло действовать в полосе наступления 2-й гвардейской армии генерал-лейтенанта П. Г. Чанчибадзе 1-го Прибалтийского фронта. Эта армия в составе четырех стрелковых дивизий (11-й и 13-й гвардейских, 44-й и 54-й) имела задачу:

— прорвать оборону на 12-километровом участке юго-западнее Шяуляя;

— совместное 1-м танковым корпусом нанести удар в направлении на Кельмы, Шилели;

— во взаимодействии с 43-й и 39-й армиями разгромить шяуляйско-кельмскую группировку противника и на 4–5-й день наступления овладеть рубежом Шилели, Таураге.

Предваряя события предстоящих корпусу боевых действий, скажу, что еще никогда не был так высок наступательный порыв наших воинов, как в этой операции. Каждого охватывало какое-то особое, радостное волнение. Еще бы! Ведь мы подошли к довоенной советско-германской границе, и в ходе этой операции нам предстояло ее пересечь и перенести военные действия внутрь германской территории, в самое логово фашистского зверя! Это придавало нашим бойцам и командирам небывалый энтузиазм и боевой настрой. Порой, как мы увидим ниже, в результате стремительных бросков отдельные части и подразделения корпуса оказывались одни в глубине обороны противника и, будучи вынуждены вести бой в окружении, проявляли высочайшую стойкость и самоотверженность.

Группировка противника непосредственно перед фронтом 2-й гвардейской армии состояла из частей 548-й, так называемой народной пехотной дивизии с двумя батальонами 603-го охранного пехотного полка, двумя артиллерийскими дивизионами резерва главного командования и дивизионом штурмовых орудий. Рубеж обороны противника проходил по западному берегу реки Дубисса. Оперативный резерв до пехотной дивизии находился в районе Мемеля. Кроме того, можно было ожидать подхода одной из немецких танковых дивизий, которую спохватившееся гитлеровское командование могло перебросить с рижского направления на мемельское.

Для выявления огневых позиций и опорных пунктов обороны противника было решено 5 октября провести разведку боем двумя стрелковыми батальонами — одним от 16-й Литовской и одним от 3-й гвардейской стрелковых дивизий, усиленными шестью танками от 89-й танковой бригады и четырьмя СУ-76 от 1514-го иптап 1-го танкового корпуса.

В 11 часов 15 минут 5 октября усиленные стрелковые батальоны перешли в наступление. Действия их оказались настолько эффективными, что противник был сбит с занимаемого рубежа по западному берегу реки Дубисса и в 15 часов начал отход на второй оборонительный рубеж по реке Крожента.

Для развития успеха в 16 часов в бой были введены главные силы — 16-я Литовская стрелковая дивизия полковника А. И. Урбшаса, усиленная 1-м танковым батальоном майора А. Т. Удовиченко 89-й танковой бригады подполковника А. Н. Ермакова и двумя батареями СУ-76, и 3-я гвардейская стрелковая дивизия полковника Г. Ф. Полищука, усиленная 2-м танковым батальоном капитана В. Т. Поварова 89-й танковой бригады и двумя батареями СУ-76.

К 24-м часам 5 октября завязался бой за второй рубеж обороны по реке Крожента и на подступах к опорному пункту противника Кельмы.

В 3 часа 30 минут 6 октября передовой отряд 89-й танковой бригады во главе с командиром танковой роты лейтенантом Д. О. Яремчуком на шести танках Т-34 и четырех СУ-76 в сопровождении двадцати стрелков 13-го гвардейского стрелкового корпуса внезапно ворвался в расположение противника в 800 м юго-восточнее города. Стотонный железобетонный мост через Кроженту, ведущий в Кельмы, прикрывался вражеской пехотой и несколькими противотанковыми орудиями. Завязалась горячая схватка с охраной моста. Противнику удалось подбить четыре наших танка и все четыре СУ-76. Однако командир роты лейтенант Дмитрий Яремчук с двумя танками лейтенантов Вадима Князева и Михаила Марчука, сбив заслон, прорвались через мост на юго-восточную окраину Кельмы. Были подбиты две самоходки и один танк противника.

Выскочив на центральную площадь, они завязали уличный бой.

Стремясь вернуть мост, противник контратаковал наших стрелков юго-восточнее Кельмы и отрезал от них наши танки. Все стрелки, сопровождавшие танкистов, погибли в неравной схватке.

«Мост! — подумал Яремчук. — Сейчас они захватят мост и могут его взорвать. Тогда затяжка боя за Кельмы неминуема, и мы понесем большие потери. Допустить этого нельзя».

Танкисты вновь атаковали мост и заняли оборону с обоих концов. Героям пришлось нелегко. Противник непрерывными атаками пехоты и огнем танков и самоходок пытался отбить мост. Танк лейтенанта Князева, стоявший с северной (городской) стороны моста, был подбит, но мог вести огонь из пушки. Враг от огня этого танка потерял четыре орудия, четыре миномета, два бронетранспортера. Танк лейтенанта Марчука, оборонявший южную сторону моста, был сожжен прямым попаданием снаряда в корму. Но экипаж, сняв танковый пулемет, выскочил из танка, залег и продолжал оборонять мост, не подпуская к нему врага. Неравный бой не прекращался более десяти часов, но врагу так и не удалось сломить сопротивление наших отважных танкистов.

В 13 часов 30 минут 6 октября главные силы родной 89-й танковой бригады подполковника А. Н. Ермакова с 1514-м иптап майора Г. А. Смелова и частями 13-го гвардейского стрелкового корпуса генерала А. И. Лопатина 2-й гвардейской армии смяли заслон противника, ворвались на мост к окруженным экипажам двух танков и вошли в Кельмы, расстреливая в упор и давя гусеницами противника. Сто три оккупанта были убиты, тридцать пять захвачены в плен. Рядом с бойцами 13-го гвардейского стрелкового корпуса отважно сражались подразделения 156-го стрелкового полка полковника В. Луни из 16-й Литовской стрелковой дивизии.

Указом Президиума Верховного Совета СССР лейтенантам Д. О. Яремчуку, М. А. Марчуку и В. В. Князеву было присвоено звание Героев Советского Союза.

Дмитрий Онуфриевич Яремчук родился в украинском селе Станиславчик Ульяновского района Кировоградской области (в то время Елизаветградского уезда Херсонской губернии) в крестьянской семье. Окончив семилетку, он поступил на педагогические курсы, которые окончил в 1933 году. Некоторое время ему довелось работать на гидроэлектростанции. В первые дни войны Дмитрий Онуфриевич был призван в Красную Армию и направлен на учебу в Сумское военное пехотное училище, которое окончил в 1942 году. В последующем его направили на учебу в Высшую офицерскую бронетанковую школу, оконченную им в 1944 году. В августе 1944 года он был назначен на должность командира танковой роты в 89-ю танковую бригаду. В этом же году лейтенант Д. Яремчук был принят в ряды ВКП(б).

Михаил Андреевич Марчук родился в 1906 году в русской крестьянской семье на Алтае в селе Сростки Бийского района Алтайского края (в то время Бийского округа Томской губернии). Окончив шесть классов средней школы и курсы трактористов, Михаил Андреевич работал в совхозе. Отслужив срочную службу в Красной Армии в 1928–1932 годах, он вернулся в родной совхоз. В 1932 году он был принят в ряды ВКП(б). В августе 1941 года Михаил Андреевич был вновь призван по мобилизации и направлен в действующую армию. Будучи с фронта откомандирован в Пушкинское танковое училище, он окончил его в 1944 году и был назначен на должность командира танка в 89-ю танковую бригаду 1-го танкового корпуса. Уверен, что когда весть о присвоении ему звания Героя Советского Союза долетела до его родного села, то вместе с другими сельчанами своим знатным земляком очень гордился тогда еще никому не известный 15-летний Вася Шукшин, впоследствии прославивший малую родину Михаила Андреевича.

Вадим Васильевич Князев — потомственный военный. Он родился в 1924 году в Костроме. После окончания средней школы в 1942 году он был призван в Красную Армию и направлен на учебу в танковое училище, которое закончил в 1943 году. В августе этого же года он прибыл на должность командира танка в 203-й танковый батальон 89-й танковой бригады.

В то время как 89-я танковая бригада и 1514-й иптап 1-го танкового корпуса действовали в передовых отрядах, участвовали в проведении разведки боем и прорыве первого рубежа обороны противника, главные силы 1-го танкового корпуса готовились к вводу в прорыв и развитию успеха. К 6 часам 6 октября 1944 года, совершив 20-километровый марш, они переправились через реку Дубисса и заняли позиции в районе Бурбайце.

В 12 часов 45 минут 6 октября был получен приказ командующего войсками 2-й гвардейской армии: 1-му танковому корпусу (без 89-й танковой бригады) с выходом частей 13-го гвардейского стрелкового корпуса на восточный берег реки Крожента войти в прорыв. В этом приказе и последующих боевых распоряжениях штаба 2-й гвардейской армии речь уже шла о стремительном продвижении корпуса к границе Восточной Пруссии.

В период с 6 по 10 октября танкисты, самоходчики и мотострелки 1-го танкового корпуса, движимые стремлением быстрее достичь довоенной советско-германской границы, совершили немало поистине героических подвигов.

Так, в период боев в составе 89-й танковой бригады в районе Кельмы 3-й (327-й) танковый батальон 117-й танковой бригады получил от командира бригады полковника А. Я. Берзина задание переправиться через реку Крожента по мельничной плотине у хутора Каханишки, обойти город Кельмы с юга и, оседлав шоссе Кельмы — Крожи, отрезать противнику пути отхода. Однако мельничная плотина оказалась взорванной, а глубина реки не позволяла перейти ее вброд. Командир батальона майор Владимир Бабий принял молниеносное решение. Повернув батальон на север, к шоссе, он на больших скоростях проскочил через мост в город Кельмы, стараясь как можно скорее достичь его западной окраины и оседлать шоссе Кельмы — Крожи. В городе батальон подавил две артиллерийские батареи противника, вышел на западную окраину, перекрыл шоссе и одновременно начал преследовать фашистов, успевших бежать из города. В ходе боев батальон уничтожил до ста пятидесяти вражеских солдат и офицеров, четыре танка, восемь орудий, подавил несколько минометных батарей.

Одна только танковая рота старшего лейтенанта Алексея Плугатаря, бесстрашно атаковавшая позиции противника, уничтожила шесть орудий и четыре минометных батареи.

Исключительно умело и дерзко действовал в бою танковый взвод этой роты под командованием младшего лейтенанта Михаила Мурашкина. Высланный вперед для разведки сил противника в направлении на Крожи, взвод вышел на рубеж, обороняемый вражеской пехотой и артиллерией. Младший лейтенант Мурашкин доложил обстановку по радио командиру роты, сам внезапно атаковал противника, уничтожил штурмовое орудие, две пушки и до полусотни гитлеровцев. Расчистив путь, Мурашкин повел свои три танка в тыл обороны. У противника это вызвало панику. Артиллеристы трех вражеских батарей, бросив свои орудия, разбежались. Путь батальону был расчищен. С такой же решительностью Мурашкин ворвался в деревню Покальнишки, в которой засели гитлеровцы, мешавшие дальнейшему наступлению батальона. В бою с превосходящими силами были подбиты два наших танка, а командир взвода ранен. Но, превозмогая боль, он продолжал сражаться, лично уничтожил четыре орудия и несколько десятков гитлеровцев. Он вел огонь из подбитого танка с поврежденным прицелом и заклиненной башней. Наведение пушки на цель он осуществлял, визируя через канал ствола и подавая команды поворота механику-водителю сержанту Лысенко, ослепленному в ходе боя. Несмотря на ранение в живот, офицер до конца боя оставался в строю.

Бой продолжался, пока на помощь не пробился со своей ротой старший лейтенант А. П. Плугатарь, а затем и остальные силы батальона.

В результате дерзких и сокрушительных действий танкового батальона майора В. Бабия оборона противника была опрокинута, и главные силы 117-й танковой бригады продолжили наступление. Под их ударами противник, неся большие потери, откатывался в сторону Крожи.

К сожалению, в этом решающем бою сам майор Бабий получил смертельное ранение. После доставки в госпиталь он скончался. Отважного комбата похоронили на кладбище в городе Кельмы.

Старший лейтенант Плугатарь ненадолго пережил его. 9 октября он первым ворвался в населенный пункт Войнуты. В этом бою он получил смертельную рану и 10 октября ушел из жизни.

Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза майору В. З. Бабию (посмертно), гвардии старшему лейтенанту А. П. Плугатарю (посмертно) и младшему лейтенанту М. Ф. Мурашкину. Орденами и медалями были награждены многие танкисты 327-го танкового батальона, в том числе все члены танковых экипажей взвода младшего лейтенанта Мурашкина.

Владимир Зиновьевич Бабий был москвичом. Родился он 10 февраля 1913 года в русской рабочей семье. Окончив 18-ю московскую школу, он работал электромонтером, слесарем, учился на 1-м курсе Московского электромеханического института, с которого в 1931 году был призван в Красную Армию. Направленный на учебу в Московское училище танкистов-техников, он окончил его в 1933 году. С первых же дней Великой Отечественной войны Владимир Зиновьевич в действующей армии. До описанного выше боя Владимир Зиновьевич неоднократно проявлял в боях незаурядные командирские способности и личную отвагу, за что был удостоен ордена Красного Знамени и медали «За отвагу».

Алексей Петрович Плугатарь родился 17 марта 1911 года в украинском селе Рубченки Володарского района Киевской области в крестьянской семье. По окончании семилетки работал в колхозе. С первого дня войны Алексей Петрович в действующей армии, служил в гвардейских частях. В члены В КП (б) он был принят в 1942 году. До описываемых событий командир танковой роты Плугатарь неоднократно проявлял самоотверженность и стойкость в бою, умел поддерживать высокий боевой дух подчиненных. За предшествующие боевые действия был награжден орденами Отечественной войны 1 и II степени, Красной Звезды и боевыми медалями.

Михаил Федорович Мурашкин родился 23 ноября 1914 года в селе Ручьёво Курьинского района Алтайского края в русской крестьянской семье. Окончив семилетку, он до войны работал на железнодорожной станции Термез Сурхандарьинской области Узбекистана. Призванный в Красную Армию в 1942 году, он окончил танковое училище в г. Чирчик Ташкентской области в 1943 году и был назначен на должность командира танкового взвода 117-й танковой бригады 1-го танкового корпуса. В 1944 году он был принят в члены ВКП(б). После излечения от раны, полученной в бою 6 октября, он вернулся в свою роту и вместе с ней продолжил свой боевой путь.

В ходе дальнейшего наступления 1-го танкового корпуса особенно выделялись дерзкие действия 159-й танковой бригады под командованием полковника К. О. Петровского совместно с 1437-м сап под командованием майора И. Н. Плешева. В ночном бою с 6 на 7 октября бригада сбила заслоны противника и в 4 часа 7 октября неожиданно для противника ворвалась в его опорный пункт Крожи. Здесь она разгромила штаб 5-й танковой дивизии, переброшенной сюда гитлеровским командованием в пожарном порядке с рижского направления.

Однако выдвинувшиеся в Крожи главные силы 159-й танковой бригады вскоре были отрезаны от своих тылов танками противника, отступавшими под ударами 117-й танковой бригады, описанными выше. Оказавшись фактически в окружении, 159-я танковая бригада продолжала боевые действия, нанося большой ущерб атаковавшему ее противнику.

В 6 часов 30 минут 7 октября ударом танковой и танкодесантной рот 159-й танковой бригады в юго-восточном направлении совместно с 44-й мотострелковой бригадой, атаковавшей противника в западном направлении, кольцо окружения было прорвано.

Возобновив наступление, 159-я танковая бригада к 16 часам 7 октября на шоссе Колтыняны — Немокшты разгромила автоколонну противника, захватив пятьдесят исправных автомашин. В 17 часов 20 минут бригада ворвалась в опорный пункт противника Версяды, где разгромила вражескую автоколонну с боеприпасами и ГСМ, а в 18 часов овладела Абелин Новый, выполнив задачу дня.

В 20 часов 7 октября 1944 года штабом 1-го танкового корпуса (далее сокращенно «штакор-1») был получен приказ командующего войсками 2-й гвардейской армии:

— 1-му танковому корпусу силами 159-й танковой бригады в ночь на 8 октября овладеть Шилели;

— к 8 часам 8 октября сосредоточить в этом районе весь корпус;

— в 9 часов 8 октября возобновить наступление, форсировать реку Юра на участке устье реки Локиста, Жвинги и овладеть рубежом Тенени, Герайне, Выковяны, передовым отрядом овладеть Войнуты.

159-я танковая бригада с 1437-м самоходным артполком, возобновив наступление, с ходу атаковала Шилели, подавила три полевых орудия и, уничтожив около 200 солдат и офицеров противника, разгромила гарнизон Шилели. Не задерживаясь в Шилели, бригада устремилась в направлении реки Юра. В 17 часов 8 октября передовой отряд бригады, преследуя колонну танков противника, догнал ее у северной окраины г. По-юры и, не дав ей развернуться для боя, атаковал ее с ходу. Уничтожив пять, повредив восемь и захватив четыре танка противника, бригада овладела Поюрами. В панике часть танков противника, свернув с шоссе на подходе к Поюрам, подорвалась на собственных минных полях. Однако остатку отряда противника удалось бежать за реку Юра и взорвать мост.

Зная, что за 159-й танковой бригадой пойдут остальные части корпуса, полковник Петровский приказал приданной саперной роте 275-го отдельного саперного батальона очистить минные поля от мин. Саперами было обнаружено и снято пятьсот пять противотанковых мин.

Брод через реку Юра был обнаружен в районе фабрики в одном километре северо-восточнее г. Поюры.

Здесь бригада форсировала реку и к 21 часу 8 октября овладела Тенени. Ночью колонна ничего не подозревавшего противника в количестве свыше ста автомашин подошла к Тенени с севера. Огнем танков и САУ колонна была разгромлена, более полусотни автомашин было уничтожено, а шестьдесят автомашин и пять полевых орудий захвачены исправными.

Успешные действия войск 1-го Прибалтийского фронта, достигнутые в первые четыре дня наступления из района западнее Шяуляя, были отмечены в приказе Верховного Главнокомандующего № 193 от 8 октября 1944 года. В числе войск, отличившихся при прорыве обороны противника, были названы танкисты генерал-лейтенанта танковых войск В. В. Буткова. От имени Родины в Москве вновь прозвучал салют двадцатью артиллерийскими залпами, на этот раз из двухсот двадцати четырех орудий.

В 8 часов 9 октября штакор-1 получил приказ командующего войсками 2-й гвардейской армии:

— 1-му танковому корпусу форсировать реку Юра в районе Поюры и овладеть рубежом Гордомы, Новое Место (Александровское) и ударом на Шиббен разгромить штаб 3-й танковой армии;

— передовыми отрядами захватить переправы через Неман у Таттамишкена.

В этих обыденных, казалось бы, не содержащих ничего особенного словах приказа на самом деле был скрыт оглушительный смысл. Он означал не что иное, как выход на государственную советско-германскую границу 1939 года и, более того, пересечение ее с ходу и вторжение на территорию Германии. То, чего столько трудных военных дней, недель, месяцев, лет ждали, о чем мечтали в лютые морозы Московской битвы, в знойные дни боев под Воронежем, в жестоких боях под героическим Сталинградом, в огне Курской битвы, в непроходимых топях белорусских болот, теперь вдруг превратилось в обыденные слова очередного приказа, в тактическую задачу дня 1-го танкового корпуса.

И вот снова 159-я танковая бригада с 1437-м самоходно-артиллерийским полком, дозаправившись ГСМ и боеприпасами, в 12 часов 9 октября выступили по назначенному маршруту. Сбивая заслоны противника на промежуточных рубежах и преодолевая ожесточенное сопротивление противника на подступах к Шиле, бригада в 16 часов овладела Шиле. Преследуя противника, отходящего к Гордомам, бригада с ходу преодолела его сопротивление и в 17 часов 20 минут овладела Гордомами. Не задерживаясь в Гордомах, 159-я танковая бригада и 1437-й самоходно-артиллерийский полк 1-го танкового корпуса в 18 часов 40 минут 9 октября 1944 года первыми перешли довоенную советско-германскую государственную границу.

Командир 159-й танковой бригады полковник К. О. Петровский и командир 1437-го самоходно-артиллерийского полка майор И. Н. Плешев остановили голову колонны и дали три залпа из всех видов оружия в честь этого долгожданного события.

Следуя на большой скорости, рассеивая мелкие отходящие группы противника, 159-я танковая бригада перерезала железную дорогу Мемель — Тильзит и достигла северо-восточной окраины первого немецкого города Шиббен.

И вот, развернув в боевой порядок справа и слева от шоссе два танковых батальона и открыв залповый огонь, бригада при поддержке 1437-го сап атаковала город.

После пересечения железной дороги нашими разведчиками один танковый батальон неожиданно для немцев вышел к железнодорожной станции.

Появление наших танков произвело панику. Растерянные бюргеры, покинув уютные купе пассажирского поезда, бросились врассыпную. За ними последовали железнодорожные бригады двух товарных составов.

Второй танковый батальон прошел по западной части города. Атака была столь неожиданной для гарнизона, что его артиллерия и танки не успели занять организованную оборону. Танки, отстреливаясь, поспешили уйти в южном направлении. Некоторым танкам с нерасторопными экипажами это не удалось. Артиллеристы успели увести часть орудий на мехтяге, а все орудия на конной тяге бросили в городе в исправном состоянии.

К 22 часам 9 октября город Шиббен был очищен от войск противника.

Вечером и ночью бригада приняла три немецких эшелона на станции Шиббен, а четвертый был расстрелян у входной стрелки. Один из этих эшелонов принадлежал бежавшим рижским купцам и был до отказа забит их товарами и имуществом. Что ж, на этот раз им крупно не повезло.

Совместно с подошедшей 89-й танковой бригадой к 23 часам 9 октября была организована круговая оборона. До подхода главных сил корпуса две танковые бригады и 1437-й сап отражали атаки пехоты и танков противника, пытавшихся взять реванш.

Тем временем 117-я танковая бригада, усиленная 354-м гв. тсап, действуя по параллельному маршруту, к 19 часам 9 октября после тяжелого боя овладела опорным пунктом противника Вой нуты.

Вызывает удивление то обстоятельство, что исторический факт пересечения 9 октября 1944 года границы Германии 1939 года войсками 1-го Прибалтийского фронта и конкретно 1-м танковым корпусом в районе Гордомы, Новое Место и взятия первого немецкого города и железнодорожной станции Шиббен не стал достоянием широкой общественности, не был отмечен в приказах Верховного Главнокомандующего и не нашел отражения в официальных исторических справочниках о Великой Отечественной войне. Более того, приоритет в этом вопросе официально отдан войскам 3-го Белорусского фронта, которые пересекли границу Восточной Пруссии лишь на следующий день, 10 октября, в районе городов Юрбург и Таураге. Видимо, сыграло роль то обстоятельство, что 9 октября имело место пересечение нашим корпусом границы с Мемельской областью, принадлежность которой Германии, провозглашенная еще в старом немецком гимне «Deutschland, Deutschland uber alles» и de facto реализованная Гитлером в 1939 году, не признавалась либо оставалась спорной в глазах мировой общественности.

В течение 10 октября 1944 года 1-й танковый корпус (без 117-й танковой бригады, передавшей оставшиеся в строю танки 159-й танковой бригаде) продолжал занимать оборону в Шиббене.

В период с 10 по 18 октября корпус выполнял ряд частных боевых заданий 2-й гвардейской армии с целью не допустить проникновения в район Тильзита войск противника, идущих с севера, а также недопущения его активных действий со стороны Тильзита в направлении Тауроггена.

В эти дни пришло радостное сообщение о полном освобождении 13 октября столицы Латвии Риги нашими соседями справа — 2-м и 3-м Прибалтийскими фронтами. Расчет маршала А. М. Василевского на решающий вклад в этот успех действий 1-го Прибалтийского фронта на мемельском направлении полностью оправдался.

По решению маршала А. М. Василевского 1-й танковый корпус был 18 октября передан в подчинение командующего войсками 3-го Белорусского фронта генерала армии И. Д. Черняховского.

В период с 21 часа 18 октября до 10 часов 19 октября 1944 года корпус совершил 140-километровый марш в район Юрбурга, где переправился через Неман.

Приказом генерала армии И. Д. Черняховского от 20 октября 1944 года 1-й танковый корпус был оперативно подчинен командующему войсками 5-й армии генерал-лейтенанту П. Г. Шафранову.

В период с 21 по 23 октября, выполняя боевую задачу, поставленную командующим войсками 5-й армии, 1-й танковый корпус совместно с 45-м стрелковым корпусом вел наступательные бои в направлении на Клайн-Варнингтен, Кибартен.

В результате двухдневных боев 1-й танковый корпус к 10 часам 30 минутам 22 октября овладел Клайн-Варнингтеном, а к 16 часам 30 минутам 23 октября овладел Кибартеном.

Официальным днем завершения Мемельской операции считается 22 октября. 23 октября 1944 года 1-й танковый корпус по приказу командующего войсками 3-го Белорусского фронта был выведен из боя и к 24 часам 23 октября сосредоточен в лесу южнее Вирбалиса.

До 6 ноября 1944 года части корпуса пополнялись материальной частью, приводили себя в порядок, занимались боевой подготовкой. По приказу командующего бронетанковыми и механизированными войсками 3-го Белорусского фронта от 6 ноября 1944 года части 1-го танкового корпуса к утру 7 ноября заняли позиции во втором эшелоне обороны стрелковых армий 3-го Белорусского фронта На этих позициях они оставались до завершения Прибалтийское стратегической наступательной операции.

24 ноября 1944 года Прибалтийская стратегически наступательная операция была завершена.

В итоге этой операции была освобождена от оккупантов территория всех Прибалтийских республик (кроме Курляндии), разгромлены двадцать шесть и уничтожены три дивизии группы армий «Север». Остальные дивизии оказались заблокированными на Курляндском полуострове и в районе Мемеля, где и оставались в изолированном положении до конца войны. Наши войска вышли к Балтийскому морю и, перейдя границу с Восточной Пруссией, создали плацдарм для последующих наступательных действий в этом направлении.

1-й танковый корпус за время боевых действий в прорыве прошел с боями 320 километров, разгромил 548-ю пехотную, 5-ю и 7-ю танковые дивизии противника, освободил от немецких захватчиков свыше шестисот населенных пунктов Литвы, в том числе города Кельмы, Поюры, Тенени, Войнуты, Шиле, Гордомы. Части корпуса нанесли противнику ощутимый урон живой силе — свыше 5000 оккупантов были убиты и 129 взяты в плен. Немалые потери были нанесены врагу в вооружении и военной технике — 74 танка, 33 самоходных орудия, 70 бронетранспортеров, 6 самолетов, 1 бронепоезд, 204 орудия разных калибров, 140 минометов, в том числе 1 шестиствольный, 329 пулеметов, 1543 автомашины. Было захвачено 20 артиллерийских, продовольственных и вещевых складов, 6 эшелонов с грузом, 6 танков, 7 бронетранспортеров, 13 орудий, 117 автомашин.

И как апофеоз совершенного прорыва — переход 1-го танкового корпуса 9 октября 1944 года через государственную границу с фашистской Германией, овладение сорока немецкими населенными пунктами, в том числе городом и железнодорожной станцией Шиббен и крупным населенным пунктом Югкатен, и создание плацдарма для последующих широкомасштабных наступательных действий на этой территории.

«Теперь за Красной Армией, — говорилось в докладе И. В. Сталина о 27-й годовщине Великой Октябрьской революции, — остается ее последняя, заключительная миссия: довершить вместе с армиями наших союзников дело разгрома немецко-фашистской армии, добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином знамя победы».

11.4. Уроки Прибалтики

По окончании каждой операции командир 1-го танкового корпуса генерал В. В. Бутков глубоко и самокритично анализировал ее итоги.

Результаты такого анализа давали ему возможность использовать полученный положительный опыт в последующих операциях и помогали избежать впредь повторения допущенных ранее ошибок. Кроме того, некоторые выводы, касающиеся деятельности вышестоящего командования, он считал необходимым включать в официальные отчеты о боевых действиях корпуса, представляемые командованию. Эти материалы, разработанные комкором по горячим следам боевых действий 1-го танкового корпуса и сохранившиеся в архиве Совета московских ветеранов корпуса, представляют исключительный интерес как живое свидетельство событий военного времени, отражающее истинное положение дел, не подвергшееся последующим искажениям.

Действия 1-го танкового корпуса в ходе Прибалтийской операции генералом Бутковым также были подвергнуты тщательному анализу, по результатам которого сделаны конкретные выводы. Главная их суть состояла в следующем.

Успешные действия 1-го танкового корпуса в ходе Прибалтийской стратегической наступательной операции, особенно на ее заключительном этапе — в Мемельской операции, — еще раз со всей очевидностью показали, что наиболее эффективным способом боевого применения отдельного танкового корпуса является использование его в полном составе в качестве оперативной подвижной группы, как минимум армейского подчинения для выполнения самостоятельной задачи по развитию успеха и преследованию отходящего противника.

В то же время высокие темпы наступления корпуса и большая глубина задач, ежедневно выполнявшихся его частями в Мемельской операции, высветили некоторые проблемы, требовавшие своего решения при организации подобных операций в последующем.

Так, при большом отрыве передовых отрядов от главных сил усложнялось управление войсками и координация их действий. Это неоднократно приводило к ситуациям, когда отдельные подразделения и даже части, оторванные от своих тылов и от других частей, вынуждены были вести бой, находясь практически в окружении. Это обстоятельство усугублялось тем, что некоторые начальники штабов армий, как, например, начальник штаба 2-й гвардейской армии генерал-майор П. И. Левин, не признавали радиосвязи. Поэтому штарм-2 держал штакор-1 на телефонном проводе, как собачку на жестком поводке, запрещая ему терять проволочную связь со штармом-2. Опоздания с наводкой проволочной связи штарм — штакор задерживали сроки смены командных пунктов корпуса, что приводило к большому отрыву штаба корпуса от своих частей и нарушало управление внутри корпуса.

Кроме того, темпы наступления корпуса могли бы быть еще выше, если бы закрепление новых рубежей, занимаемых корпусом, более оперативно проводилось стрелковыми частями армии.

Тем не менее быстрое продвижение 1-го танкового корпуса в ходе непрерывных боев на 320 км, нанесение противнику крупных потерь, о которых шла речь выше, выход на территорию довоенной Германии и создание плацдарма для последующих широкомасштабных действий на этой территории были несомненным успехом корпуса и составляли тот конкретный вклад, который он внес в достижение качественного изменения оперативной обстановки на этом участке советско-германского фронта.

Боевые действия 1-го танкового Краснознаменного корпуса были высоко оценены Родиной. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 31 октября 1944 года части корпуса были удостоены правительственных наград, в том числе:

— 89-я танковая бригада — ордена Кутузова II степени;

— 117-я танковая Унечская бригада — ордена Суворова 11 степени;

— 159-я танковая Полоцкая Краснознаменная бригада — ордена Суворова II степени;

— 44-я мотострелковая Полоцкая бригада — ордена Кутузова II степени.

12. Восточная Пруссия

(январь — апрель 1945 года)

12.1. Что мы узнали о Восточной Пруссии

Весь конец декабря 1944 года был посвящен подготовке к предстоящим решающим боевым действиям на территории Восточной Пруссии. Силами ремонтников подвижной танкоремонтной базы корпуса и рот технического обеспечения бригад был выполнен большой объем текущих ремонтов и профилактических работ, что позволило, как и в предыдущих операциях, привести всю наличную бронетанковую технику в полную боевую готовность. Проводилась рекогносцировка вероятных направлений боевых действий.

Напряженно занимались боевой подготовкой частей. Отрабатывались задачи прорыва сильно укрепленных рубежей обороны, насыщенных железобетонными огневыми точками, ведения непрерывных боевых действий в дневных и ночных условиях, преодоления водных преград, блокировки и обхода узлов сопротивления.

Серьезное внимание уделялось вопросам идеологической и морально-психологической подготовки личного состава к предстоящим боям. Одно из мероприятий в этом плане мне запомнилось надолго, можно сказать, на всю жизнь.

Личный состав нашей 159-й танковой бригады был собран на политические занятия.

Офицер политотдела представил лектора. К всеобщему удивлению, лектором оказался рядовой красноармеец довольно зрелого возраста, с заметной проседью в волосах. Но еще более удивительной оказалась его лекция.

Обратившись к аудитории, он задал вопрос:

— Кто из вас знает что-нибудь о Восточной Пруссии ?

Все промолчали.

— Ну что ж, я так и думал, — неожиданно весело сказал лектор. — Ну, тогда слушайте и запоминайте.

И как бы забыв, что перед ним не научный симпозиум и даже не студенческая аудитория, он начал с глубокого исторического экскурса.

— Восточная Пруссия, — начал он, — это плод дурости польских магнатов XIII века.

Не скрою, такое парадоксальное определение понятия «Восточная Пруссия» нас ошарашило. Мы переглянулись и стали с интересом ждать продолжения.

— Эти лопухи, — весело продолжал лектор, — сами пригласили туда тевтонских рыцарей, чтобы приструнить пруссов — древний прибалтийский народ, небольшой, но гордый, не пожелавший признавать иноземную власть, чужую веру и, что самое возмутительное, — лицо лектора изобразило крайнее возмущение, — отказавшийся платить дань польским магнатам.

Аудитория оживилась, оценив артистизм лектора и его необычную манеру изображать историю в лицах.

— В то же время, — лектор поднял палец, — Восточная Пруссия — это плод хитроумных исторических экспериментов государственных деятелей прусской монархии и германской империи.

Постепенно привыкнув к его необычной манере изложения, мы увлеклись его интересным рассказом. А он, не имея под руками никаких записей или конспекта, свободно оперируя историческими датами, именами и фактами из жизни и деятельности известных или менее известных правителей и полководцев, рассказывал о роли Восточной Пруссии в нашей отечественной истории. И поскольку он говорил в полушутливой манере, не скрывая своего юмористического отношения к некоторым историческим личностям мужского и особенно женского пола, делясь многими авантюрными и пикантными подробностями, его рассказ привел всех в восторг. В то же время, упоминая о наших поражениях и неудачах, он становился серьезным и строгим, а касаясь героических страниц нашего прошлого, он говорил о них с большим подъемом и нескрываемой гордостью. Это вызывало у слушателей ответные патриотические чувства.

Из последующего рассказа лектора мы узнали, что Восточная Пруссия была регионом, исторически создававшимся правителями Пруссии, а затем Германской империи, как некий стратегический плацдарм для нападения на Россию и Польшу. Издавна заселяя эту территорию уволенными в запас офицерами и младшими командирами, получавшими здесь льготные наделы, германские правители обязывали их строить хутора и фольварки не по произвольному плану, а в строгом соответствии с планом, утвержденным военным командованием. При этом каменные дома и хозяйственные постройки должны были иметь подвалы для укрытия солдат и бойницы, позволявшие вести фронтальный и перекрестный огонь не только из ручного стрелкового оружия, но и из пушек. А начиная с 1932 года немцы приступили к строительству здесь хорошо развитых долговременных инженерных сооружений современного типа. Это строительство продолжалось до начала и даже в ходе Второй мировой войны.

— Но так ли уж непреодолимы все эти укрепления ? — Лектор обвел вопросительным взглядом аудиторию. — Поищем ответ у истории. Вы, наверное, скоро увидите Инстербург, — лектор указал рукой куда-то в сторону запада. — Этот город был свидетелем победоносного шествия на восток в июне 1812 года нарядных французских гренадеров во главе с молодыми и элегантными наполеоновскими маршалами Макдональдом и Даву. — При этих словах лектор принял напыщенный вид и даже сделал несколько шагов, как бы изображая собой победоносных наполеоновских маршалов.

— Но через полгодика, — лектор вдруг ссутулился и сделал скорбное лицо, — тот же Инстербург видел, в каком обшарпанном виде они трусливо бежали, битые партизанами Дениса Давыдова, преследуемые лихими казаками атамана Матвея Платова и солдатушками 3-й армии адмирала Павла Чичагова. Никакие хитроумные укрепления не устояли тогда перед напором наших с вами бесстрашных прадедов. А ведь у них не было ни танков Т-34 или KB, ни самоходок СУ-76, СУ-85 и СУ-122, ни «катюши», ни штурмовой авиации. Только любовь к родной земле и ненависть к иноземным оккупантам.

Все прониклись чувством гордости за своих бесстрашных прадедов. Каждому захотелось быть похожим на них.

— Но уроки истории забываются, — продолжал лектор, сокрушенно покачав головой. — И вот в июне 1941 года Инстербург вновь провожая на восток сотни тысяч молодых людей, прекрасно экипированных и самоуверенных, возглавляемых маршалами. На этот раз не наполеоновскими, а гитлеровскими, хотя и менее элегантными, но зато намного более амбициозными и высокомерными. Но тут вдруг выяснилось, что мы с вами, правнуки героев той Отечественной войны, оказывается, ни в чем не уступаем нашим славным предкам. И то, что Инстербургу вскоре вновь предстоит стать свидетелем позорного бегства с нашей земли горе-завоевателей, теперь уже ни у кого не вызывает сомнения. Или кто-то из вас сомневается ?

Лектор оглядел зал. Сомневающихся не было. Всем было весело.

— Теперь о маршалах. Многие историки Отечественной войны 1812 года, как чувствительные дамочки, восхищенно восклицали: «Ах, какие они молоденькие, а уже такие талантливые эти наполеоновские маршалы!» Но на самом деле тем же Макдональду и Даву в это время шел уже пятый десяток. А между прочим, нашему сегодняшнему командующему фронтом Ивану Даниловичу Черняховскому, одному из талантливейших полководцев новой волны, еще нет и сорока.

И каждый из нас испытал чувство гордости, что наш командующий такой молодой. И вообще, хотя лектор не произнес ни одного политического лозунга, ни одной цитаты из призывов партии и правительства, после лекции все ощутили какой-то душевный подъем, прилив гордости за свою историю и уверенность в своих силах.

Как оказалось впоследствии, лектор, занимавший скромную должность писаря в политотделе, был ученым-историком, доцентом Минского государственного университета. К сожалению, я не запомнил его фамилии. И хотя в последующем мне довелось слышать много интересных лекций в стенах Военной академии БТВ, в вечерних университетах марксизма-ленинизма и в других аудиториях, но такого свободного владения материалом, такой силы идейного и эмоционального влияния на аудиторию я больше нигде не встречал.

12.2. Планы противника

И вот наступил 1945 год, на который весь наш народ возлагал большие надежды.

Обстановка на восточно-прусском направлении продолжала оставаться весьма сложной.

Учитывая особое стратегическое значение этого региона, руководство Третьего рейха сконцентрировало в Восточной Пруссии и северной части Польши крупную группировку войск. Вновь воссозданная группа армий «Центр» под командованием генерал-полковника Г. Рейнгарда имела в своем составе 3-ю танковую, 4-ю и 2-ю полевые армии и танковый корпус — всего сорок три дивизии (в том числе три танковых и одну моторизованную) и одну бригаду. Численность живой силы составляла 580 тысяч солдат и офицеров и 200 тысяч фольксштурмовцев. На их оснащении было 8200 орудий и минометов, более 700 танков и штурмовых орудий. С воздуха их прикрывали 775 самолетов 6-го воздушного флота.

Противником была проведена огромная работа по техническому усовершенствованию системы обороны. Сооружения крепостного типа дополнялись противотанковыми препятствиями и железобетонными «зубами дракона».

Общая глубина развитой инженерной обороны составляла 150–200 км. На основном для нас направлении Гумбиннен — Инстербург — Кенигсберг насчитывалось до девяти укрепленных полос. Две из них — по реке Инстер и по западному берегу реки Дайме — имели долговременные железобетонные огневые сооружения. Что касается оборонительных сооружений города-крепости Кенигсберга, то о них несколько ниже речь будет особая.

Кроме того, обороне гитлеровцев в значительной степени способствовали выгодные для них особенности местности — множество озер, рек, болот и каналов. Не случайно в этих местах, у Растенбурга, под прикрытием Мазурских озер в подземных убежищах еще совсем недавно находилась ставка Гитлера «Вольфшанце».

Учитывая все это, вместе взятое, фашистское командование твердо рассчитывало остановить здесь продвижение советских войск.

План, разработанный генерал-полковником Рейнгардтом, исходил из довольно точно спрогнозированного им наступления советских войск на двух направлениях — инстербургско-кёнигсбергском и млавско-эльбингском. Именно на этих направлениях предусматривалось глубокое эшелонирование немецкой обороны с наибольшей плотностью войск группы армий «Центр» в главной и второй полосах обороны. За линией Мазурских озер размещались подвижные резервы для нанесения контрудара по советским войскам в случае их прорыва в глубину обороны. Предусматривался также мощный фланговый контрудар по советским войскам в случае их наступления на варшавско-берлинском направлении.

Сложность оперативной обстановки определила масштабность мер, намеченных советским командованием. Для разгрома группы армий «Центр» (с 26 января — «Север») Ставкой было принято решение о проведении стратегической наступательной операции с участием:

— 3-го Белорусского фронта генерала армии И. Д. Черняховского (2-я и 11-я гвардейские, 5, 28, 31 и 39-я армии, 2-й гвардейский и 1-й танковые корпуса, 1-я воздушная армия, включавшая французскую эскадрилью «Нормандия — Неман»);

— 2-го Белорусского фронта Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского (2-я ударная, 3, 48, 49, 50, 65 и 70-я армии, 5-я гвардейская танковая армия, 1-й и 8-й гвардейские танковые, 8-й механизированный и 3-й гвардейский кавалерийский корпуса, 4-я воздушная армия);

— части сил 1-го Прибалтийского фронта генерала армии И. X. Баграмяна (43-я армия);

— Краснознаменного Балтийского флота вице-адмирала В. Ф. Трибуца.

Замысел состоял в том, чтобы отсечь группу армий «Центр» от остальных сил немецко-фашистских войск, припереть ее к морю, расчленить и уничтожить по частям. В соответствии с этим замыслом предусматривалось в рамках общей стратегической наступательной операции, получившей название «Восточно-Прусской», проведение пяти частных, связанных между собой операций (см. схему 9):

— Инстербургско-Кёнигсбергской наступательной операции 3-го Белорусского фронта с целью разгрома тильзитско-инстербургской группировки войск противника;

— Млавско-Эльбингской наступательной операции 2-го Белорусского фронта с целью разгрома млавской группировки противника и отсечения группы армий «Центр» от остальных сил вермахта;

— Восточно-Померанской наступательной операции 2-го и 1-го Белорусских фронтов с целью разгрома восточно-померанской группировки противника, овладения Восточной Померанией и освобождения Балтийского побережья на всем протяжении от Данцига до Померанской бухты;

— Кёнигсбергской наступательной операции войск 3-го Белорусского фронта во взаимодействии с Балтийским флотом с целью уничтожения кёнигсбергской группировки противника и овладения городом-крепостью Кенигсберг;

— Земландской наступательной операции 3-го Белорусского фронта во взаимодействии с Балтийским флотом с целью разгрома последней группировки войск противника в Восточной Пруссии на Земландском полуострове.

На долю 1-го танкового корпуса, действовавшего в составе 3-го Белорусского фронта, выпало участие в трех из названных операций — Инстербургско-Кёнигсбергской, Кёнигсбергской и Земландской. О них и пойдет дальнейшая речь.

12.3. В Инстербургско-Кёнигсбергской операции (с 13 по 27 января 1945 года)

Перед войсками 3-го Белорусского фронта оборонялась тильзитско-инстербургская группировка противника в составе 3-й танковой и части 4-й полевой армий (всего 15 дивизий).

Инстербургско-Кёнигсбергская наступательная операция началась 13 января 1945 года.

Первой вступила в бой ударная группировка 3-го Белорусского фронта в составе 5, 28 и 39-й армий и 2-го гвардейского танкового корпуса. Наш 1-й танковый корпус, находившийся в оперативном резерве фронта, планировалось использовать как эшелон развития успеха вместе с 11-й гвардейской армией. Ввод их в сражение был намечен на пятый день операции с задачей развития успеха в направлении на Таплаккен. На этот раз корпус не был передан в оперативное подчинение 11-й гвардейской армии, а продолжал подчиняться непосредственно командованию фронта.

Привожу сохранившийся текст директивы командующего войсками 3-го Белорусского фронта генерала армии И. Д. Черняховского 1-му танковому корпусу и 11-й гвардейской армии. Примечательно, что первым адресатом директивы был не командующий армией, а командир корпуса, что свидетельствует о ведущей роли 1-го танкового корпуса в развитии успеха фронтовой операции. Характерно также, что директива командующего, написанная от первого лица, подписана четырьмя должностными лицами фронтового командования.

№ 00781/ОП Совершенно секретно Только лично Особой важности экз.№ Командиру 1-го танкового Кр. Корпуса Командующему 11 Те. Армии Копия: Ген. штаб КА тов. Антонову Карта — 50 000 и 100 000

Приказываю:

1. 1 ТКК, находясь в резерве фронта, двигаясь за боевыми порядками 11 Гв. Армии, к исходу второго дня операции сосредоточиться в р-не Тутшен, Пусперн, Каттенау. К исходу четвертого дня операции сосредоточиться в лесу Штаатс-Форст Пууллькинен непосредственно западнее Рорфельд.

В дальнейшем быть в готовности, во взаимодействии с 11 Гв. Армией, стремительно развивать наступление в направлении Нойнишкен, Гросс-Бершкален, Таплаккен.

Одновременно быть в готовности к отражению контратак противника с направления Гумбиннен.

2. Основной маршрут для движения: Гериттен, Петрикатшен, Каттенау, Бракупеннен, Рорфельд.

3. С началом выдвижения в р-н сосредоточения и действия в глубине корпус прикрывает 303 иад. С началом действий непосредственно на поле боя сопровождает 277 шад.

4. Артиллерийское обеспечение ввода корпуса в прорыв возлагаю на командующего 11 Гв. Армией.

На усиление корпуса с момента ввода в прорыв из состава 11 Гв. Армии передать один полк РС М-13 и два саперных батальона.

5. Готовность корпуса к выдвижению 8 января 1945 г. Время выхода в р-н сосредоточения — моим особым распоряжением.

6. Донесения о выполнении настоящей директивы представлять мне через каждые два часа с началом действий.

Черняховский Макаров Покровский Родин

Для четкой организации взаимодействия частей 1-го танкового корпуса и 11-й гвардейской армии командованием корпуса и армии было принято согласованное решение о проведении в оставшиеся дни совместной командно-штабной игры на картах в направлении Гумбиннен, Инстербург, Тапиау. В ней приняли участие все командиры корпусов, дивизий, бригад и начальники их штабов. Разработанные штабами планы боя и взаимодействия с другими родами войск подверглись совместному детальному анализу и необходимой корректировке.

13 января 1945 года после трехчасовой артподготовки войска 5, 28 и 39-й армий и чуть позднее 2-й гвардейский танковый корпус перешли в наступление.

Тесня противника, они к исходу 16 января прорвали вторую полосу обороны, продвинувшись на 10–12 км до рубежа Жамайткемен, Хенскишкен, Кармонен, Гросс-Байтшен. Однако дальнейшее наступление затормозилось.

В 12 часов 16 января командир 1-го танкового корпуса был срочно вызван на КП 5-й армии, где находился командующий фронтом. У стола в землянке сидел удрученный командарм-5 генерал-полковник Н. И. Крылов. Этот опытный полководец, будущий Маршал Советского Союза, участник Гражданской войны, был в эту минуту почти в отчаянии. Молодой командующий фронтом генерал армии И. Д. Черняховский мерил землянку шагами из угла в угол.

Чувствовалось крайняя напряженность обстановки.

Причины были вескими. Наши войска были остановлены сильным и хорошо организованным огнем противника. В то же время из-за нелетной погоды и густого тумана, принесенного ветром с Балтийского моря, прекратилась поддержка авиации и ослабла поддержка артиллерии. Особенно сложным было положение 5-й армии, которая уперлась в сильный противотанковый рубеж на участке шириной 10–12 км, усиленный бригадой 88-мм противотанковых орудий. Под губительный огонь этой бригады попал и 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус генерал-лейтенанта А. С. Бурдейного и понес большие потери. Нависла угроза срыва всей операции.

Ответив на приветствие вошедшего в землянку командира 1-го танкового корпуса, Иван Данилович Черняховский подвел его к карте и сказал:

— Товарищ Бутков! В связи с создавшейся обстановкой я решил изменить первоначальный план и ввести ваш корпус в сражение сейчас через боевые порядки 2-го Тацинского корпуса.

Попросив разрешения высказать свои соображения и получив разрешение, генерал В. В. Бутков твердо заявил:

— Товарищ командующий! По данным корпусной разведки, противник начал отвод правого крыла тильзитско-инстербургской группировки своих войск против левого крыла 39-й армии. Поэтому я считал бы, что 1-му танковому корпусу нецелесообразно наносить удар через боевые порядки 2-го гвардейского танкового корпуса в западном направлении в лоб организованной противотанковой обороне. Вместо этого предлагаю с рубежа Шварбаллен — Мешкуппен — Дауден нанести удар в северо-западном направлении к шоссе Раутенберг — Жиллен до выхода в район Ленгветтен. Отсюда можно будет ударить в тыл инстербургской группировке в обход гумбинненского укрепленного района.

Генералу Черняховскому, который недавно сам был танкистом, эта идея понравилась. Но вопрос, видимо, требовал согласования и увязки с действиями остальных сил фронта. Поэтому, еще раз внимательно проследив по карте предлагаемый маневр, он сказал:

— Хорошо, товарищ Бутков! Ваш план я одобряю. Возвращайтесь в корпус, дайте предварительное распоряжение о подготовке к маршу, продумайте построение боевого порядка корпуса и ждите моего приказа.

Вскоре было получено по ВЧ утверждение плана ввода в сражение 1-го танкового корпуса в стыке 5-й и 39-й армий в северо-западном направлении.

В 22 часа 16 января 1945 года 1-й танковый корпус начал марш в выжидательный район Бружен, Тутшен, Каттенау, назначенный устным распоряжением командующего БТ и MB фронта генерал-полковника А. Г. Родина. В 2 часа 17 января корпус был уже на месте. Представители корпуса выехали в район Швербаллена, занятый частями 94-го стрелкового корпуса генерал-майора Я. Я. Вейкина 39-й армии, где до утра 18 января вели наблюдение за противником.

В 4 часа 18 января 1945 года пришла директива командующего войсками фронта на выдвижение корпуса в исходное положение к 8 часам и готовность к вводу в прорыв к 10 часам. Были назначены общее направление прорыва — Нештонветтен, Жиллен — и глубина задачи дня — рубеж Ленгветтен, Краупишкен. На командующего войсками 39-й армии генерал-лейтенанта И. И. Людникова возлагалась задача обеспечить ввод 1-го танкового корпуса в прорыв, выделив для этого не менее трех артиллерийских полков, а также достижение к исходу 18 января общевойсковыми соединениями рубежа задачи дня.

К 7 часам 30 минутам 18 января части 1 — го танкового корпуса заняли исходные районы для атаки. На момент ввода в прорыв части имели в строю:

— 89-я танковая бригада — 43 танка Т-34–85;

— 117-я танковая бригада — 41 танк Т-34–85;

— 159-я танковая бригада — 36 танков Т-34–85;

— 44-я мотострелковая бригада — 1615 человек боевого состава;

— 1514-й иптап — 21 самоходную установку СУ-76;

— 1437-й сап — 13 самоходных установок СУ-85;

— 354-й гв. тсап — 21 самоходную установку СУ-122;

— 120-й лап — 24 пушки калибра 76 мм;

— 108-й минп — 24 миномета калибра 120 мм;

— 10-й огмд — 4 установки М-8 и 4 установки М-13;

— 183-й осапб — 326 человек боевого состава;

— 86-й омцб — 331 человек боевого состава, 12 бронетранспортеров, 28 мотоциклов;

— 767-й обс — средства связи по штату;

— 190-й медсанбат, 110-й птрб, 215-й парб и остальные подразделения в основном укомплектованы до штата.

Таким образом, укомплектованность корпуса боевыми машинами составляла 65%. Обещанные средства усиления — гвардейский минометный и гаубичный артиллерийский полки — выделены корпусу не были.

Укомплектованность грузовыми автомобилями составляла 60% к штату. Поэтому штатные запасы основных видов довольствия части не могли поднять полностью, и от 30 до 50% запасов перевозились силами внештатного автобатальона подвоза на корпусном обменном пункте.

К 9 часам командир 1-го танкового корпуса прибыл на КП командира 94-го стрелкового корпуса для окончательной увязки вопросов взаимодействия. Через полчаса туда же прибыл коман-дарм-39 генерал И. И. Людников. В этот момент раздался звонок от комфронта генерала Черняховского:

— Готовы ли 1-й танковый и 94-й стрелковый корпуса к наступлению?

Мы доложили:

— Да, все готово, ив 10 часов мы можем начать наступление.

Сигнал к наступлению от командующего войсками фронта был получен в 12 часов 30 минут. И ровно в 13 часов 18-го января 1-й танковый корпус начал наступление.

Сразу же был взят стремительный темп. Через 20 минут, обогнав передовые части 94-го стрелкового корпуса, головные танковые бригады — 117-я и 89-я — врезались с фланга в оборону противника. Не ожидая удара с юга, немцы построили свою оборону фронтом на восток по линии Дроцвальде, Нойвальде, Грюнвальде, Дауден, Иванишкен. Появление наших танков с южного фланга было для них как снег на голову. Но долго удивляться им не пришлось, так как они тут же были разбиты и раздавлены. Танковый заслон противника был разгромлен огнем танков 117-й танковой бригады подполковника А. И. Халаева, самоходок 1437-го сап майора И. Н. Плешева и двух зенитных батарей 1720-го зенап полковника И. И. Вострикова. Пехота фашистов, бросая вооружение и снаряжение, в беспорядке бросилась бежать.

На плечах бегущего противника передовой отряд 117-й танковой бригады во главе с командиром батальона майором А. В. Казарьяном, а за ним и вся бригада ворвались в Раутенберг и при поддержке девяти самолетов 1-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии генерал-майора авиации С. Д. Пруткова разгромили гарнизон противника.

Не задерживаясь в Раутенберге, бригада на больших скоростях устремилась к переправе через реку Инстер у Лезгнангшинена. Первой, врезавшись в колонну автомашин, повозок и пехоты противника, двигавшихся в три ряда по шоссе, головная танковая рота гвардии лейтенанта Беслана Хадикова вскочила на мост. Появление наших танков прямо из колонны фашистских войск деморализовало охрану моста. Когда гитлеровцы осознали, что произошло, семь танков головной роты уже прорвались через мост и вступили в бой с пехотой в траншеях и артиллерией на открытых огневых позициях. Командир танковой роты гвардии лейтенант Б. Хадиков, прикрывавший огнем своего танка переправляющуюся роту, вслед за ней устремился на мост. В это время старик-фольксштурмовец, сидевший в окопе с устройством для взрыва моста, крутанул ручку машинки и взорвал мост прямо перед танком комроты. Тогда лейтенант, оставив танк с экипажем на берегу, перешел по шаткому льду на другой берег и, сев в одну из своих машин, продолжал руководить боем.

В это время командир корпуса, следовавший с оперативной группой штаба из населенного пункта Камантен по направлению к реке Инстер, обнаружил, что по параллельной дороге в этом же направлении движется сплошная колонна вражеских автомашин и повозок. Это были подразделения гитлеровцев, отходящих от Немана под ударами правого фланга 39-й армии. Было ясно, что отходящие войска будут использованы для усиления обороны перед фронтом нашей 5-й армии. Решение созрело мгновенно. Остановив колонну опергруппы и дождавшись следовавшую за ней колонну 159-й танковой бригады полковника К. О. Петровского, командир корпуса приказал ему развернуть один танковый батальон в сторону вражеской колонны и с места обстрелять ее. Через несколько минут двадцать танков открыли стрельбу прямой наводкой по колонне гитлеровцев. Еще через несколько минут на шоссе остались одни догорающие обломки вражеской техники. Немногие уцелевшие гитлеровцы в панике бросились врассыпную.

Подъехав к переправе через Инстер, командир корпуса увидел, что основные силы 117-й танковой бригады еще не переправились через реку. Командир бригады подполковник А. И. Халаев доложил, что мост взорван и бригада ищет брод.

— Безнадежная затея, — отрезал комкор. — Инстер канализирован, стало быть, его глубина около двух метров. Будем выстилать гать по льду. Прикажите немедленно снимать в ближайшем поселке все деревянное — ворота, двери, бревна.

Примерно через час настил был готов. Механик-водитель танка лейтенанта Б. Хадикова старший сержант Огородников, чей командир вел бой на другом берегу, вызвался переправиться по гати первым. Осторожно, но решительно, не обращая внимания на треск проседающего льда и появившуюся над настилом воду, поднявшуюся выше крыльев танка, он перевел свой танк на другой берег. За ним повел свой танк механик-водитель старшина Тюпин и также благополучно достиг другого берега. По их примеру к 15 часам вся бригада, а за ней и остальные части форсировали реку Инстер.

Итак, первая часть задачи была выполнена. Корпус форсировал реку Инстер. Продвигаясь в направлении Ленгветтена, 117-я и 159-я бригады были контратакованы противником с севера. Пришлось развернуть танки для отражения контратаки. В результате короткого, но жесткого боя контратака была отбита. К исходу дня бригады подошли к Ленгветтенскому лесу, из которого были встречены очень мощным и хорошо организованным артогнем. Насчитывалось около 40 огневых точек. Двигаться в темноте через этот лес было бессмысленно: танки могли стать легкой добычей пехотинцев, вооруженных фаустпатронами. Отведя танки на восточную опушку леса и выставив заслон против Ленгветгена, бригады в районе Герскуллена приступили к пополнению боеприпасов, заправке машин и подготовке к завтрашним боям. Личному составу был предоставлен короткий отдых.

В период описанных событий 89-я танковая бригада под командованием полковника А. И. Соммера по своему маршруту также с боем продвигалась в сторону реки Инстер, имея задачу форсировать реку и выйти к городу и опорному пункту противника Жиллен.

Противник оказывал отчаянное сопротивление. Не раз танковый взвод лейтенанта Ивана Дубовика, выполняя функции разведки, был вынужден вступать в ожесточенный бой с гитлеровцами.

Встреченный огнем противотанковых пушек в бою под деревней Дауден, взвод смело вступил с ними в единоборство. Танк младшего лейтенанта Марата Калинёнка расстрелял направленное на него противотанковое орудие, а его механик-водитель сержант Февралёв раздавил гусеницами другую пушку. Две пушки были уничтожены танками В. Сергиевского и В. Попова.

Взаимодействуя с 354-м гв. тсап, двумя мотострелковыми батальонами и артиллерией 44-й мотострелковой бригады, 89-я танковая бригада сумела пробить брешь в прочной обороне неприятеля на рубеже Блюджен, Иванишкен и устремилась к Грюнвальде.

Главные силы бригады атаковали Грюнвальде с юга, а батальон майора Александра Удовиченко обошел его с запада. Это определило успех. Грюнвальде был взят, и 89-я бригада начала преследовать противника. Сбивая арьергарды противника, бригада к вечеру 18 января ворвалась на переправу через Инстер западнее деревни Ляугаллен. Первым форсировал реку 3-й танковый батальон под командованием капитана Виктора Кожихина. Оказавшись на другом берегу и преодолев с помощью саперов противотанковый ров, батальон вырвался к шоссе Тильзит — Гумбиннен в тот момент, когда по нему шла большая колонна танков, автомашин, бронетранспортеров и пехоты. Колонна двигалась медленно, ее то и дело атаковали наши штурмовики. Горели танки, машины, бронетранспортеры. Пехота шла по обочине, не соблюдая никакого порядка. Ворвавшись в колонну с фланга, капитан В. И. Кожихин развернул свой батальон вдоль шоссе, и мощные «тридцатьчетверки» понеслись вперед, сметая все, что попадалось на их пути.

Вопли, беспорядочная стрельба, ругань сливались с ревом моторов и лязгом гусениц наших танков в какой-то адский грохот.

Перехват шоссе Тильзит — Гумбиннен нашими войсками был роковым для противника, так как отрезал тильзитскую группировку от инстербургско-гумбинненской и открывал нашим войскам возможность быстрого проникновения в глубину немецкой обороны.

Отдавать оборонительную полосу вдоль шоссе противник не желал. Поэтому вскоре бригаду контратаковала группа из тридцати танков и САУ, поддержанная артиллерийским огнем из района Марунен. Полковник А. И. Соммер приказал командиру 2-го танкового батальона капитану Н. И. Петрову и командиру 354-го гв. тсап гвардии полковнику Г. В. Волкову развернуть танки и самоходки и открыть огонь по контратакующему противнику. Одновременно командиру 3-го танкового батальона В. И. Кожихину была дана команда обойти противника с северо-востока. Совершив этот маневр, батальон обошел с фланга вражеские огневые позиции, с ходу раздавил две батареи и вышел к Марунену. Сопротивление было сломлено, и противник начал отступление. Преследуя отходящие войска и сбивая небольшие заслоны, 89-я танковая бригада с ходу овладела городом Жиллен и в 1 час 19 января перешла к круговой обороне.

В связи с успехом 89-й танковой бригады и во избежание неоправданных потерь в 117-й и 159-й танковых бригадах у Ленгветтена командир 1-го танкового корпуса генерал Бутков принял решение не ввязываться в потерявший смысл бой в этом районе, вывести 117-ю и 159-ю танковые бригады на маршрут бригады полковника А. И. Соммера и перейти к круговой обороне Жиллена всем корпусом.

Итак, замысел неожиданного маневра 1-го танкового корпуса в северо-западном направлении полностью оправдался. Успех был несомненным и оказал немалое влияние на весь дальнейший ход Инстербургско-Кёнигсбергской операции. Мощные укрепления на гумбинненском и инстербургском направлениях, создававшиеся в течение многих лет, противника не спасли. Тильзитская группировка войск оказалась отсеченной от инстербургской, и создались благоприятные условия для ее полного окружения.

В вышедшем 19 января 1945 года приказе № 231 Верховного Главнокомандующего этот успех был расценен как победа наших соединений и частей, объявлена благодарность отличившимся войскам, в том числе танкистам генерал-лейтенанта танковых войск В. В. Буткова, полковника А. И. Сом-мера, подполковника А. И. Халаева. Столица Родины салютовала им двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

Что явилось причиной этого успеха?

Их было несколько.

Несомненно, это смелость и неординарность тактического решения, предложенного генералом В. В. Бутковым. Здесь сказался его опыт предыдущих дерзких рейдов по глубоким тылам противника. Кроме того, не будучи связан оперативным подчинением какой-либо армии, комкор получил свободу видения обстановки и маневра во фронтовом масштабе.

Сказались также гибкость ума и тонкое чутье талантливого полководца генерала И. Д. Черняховского, сумевшего по достоинству оценить неожиданное предложение ком кора и не побоявшегося круто изменить ранее разработанный план операции.

Свою роль сыграли незаурядные командирские способности, боевой опыт и личная отвага командиров частей и подразделений корпуса, в том числе командиров танковых бригад полковников К. О. Петровского, А. И. Соммера, подполковника А. И. Халаева, командиров артиллерийских полков полковника И. И. Вострикова и майора И. Н. Плешева, танковых комбатов майора А. Т. Удовиченко, капитанов А. В. Казарьяна и В. И. Кожихина, командира танковой роты гв. лейтенанта Б. Б. Хадикова, командира танкового взвода лейтенанта И. И. Дубовика, командиров танков лейтенанта А. К. Родькина, младшего лейтенанта М. А. Калинёнка и многих других офицеров корпуса.

Но при всем указанном выше едва ли удалось бы достигнуть такого крупного успеха, если бы не самоотверженность, решительность и хорошая боевая выучка танковых экипажей, мужество и мастерство таких людей, как механики-водители сержанты Февралёв, Огородников, Пирожков, Богданов, Алдыберганов, старшина Тюпин, командиры орудий Шевалдышев, Ткачук, и многих их боевых друзей.

В 17 часов 19 января 1945 года корпус получил новый боевой приказ командующего 3-м Белорусским фронтом: к утру 20 января овладеть опорным пунктом и железнодорожным узлом противника Гросс-Скайсгиррен.

В 24 часа 19 января корпус в полном составе выступил в направлении Гросс-Скайсгиррен. Впереди шла колонна 89-й танковой бригады. До Гросс-Скайсгиррена особых стычек с противником не произошло, если не считать двух почти комедийных эпизодов.

Вот один из них.

Под покровом ночи колонна 89-й танковой бригады двигалась по западной окраине Г. дв. Ошвенинген, расположенного в трех километрах восточнее Гросс-Скайсгиррена. Впереди колонны на своем «виллисе» ехал комбриг А. И. Соммер. Внезапно на перекрестке дорог путь ему преградил закрытый шлагбаум. Из темноты возникла фигура немецкого регулировщика. Наставив на полковника свой фонарь, он громко произнес немецкую фразу, означавшую «Чья колонна, куда следует?». Полковник Соммер был выходцем из семьи обрусевших немцев и в совершенстве владел немецким языком. Не видя в темноте численности немецкой охраны и не желая раньше времени обострять обстановку, он спокойно ответил по-немецки, нисколько не погрешив против истины: «Танки полковника Соммера, следуют в Гросс-Скайсгиррен». Регулировщика этот ответ удовлетворил, он козырнул и открыл шлагбаум. Когда мимо него пошли наши танки, он спохватился, но было уже поздно. Десант автоматчиков без единого выстрела уничтожил весь блокпост.

Второе происшествие произошло той же ночью в колонне опергруппы командира корпуса, следовавшей по лесу за 117-й танковой бригадой. Впереди на развилке дорог у западной окраины деревни Демеджен маршруты 89-й и 117-й танковых бригад расходились: 89-я бригада должна была двигаться от развилки влево, а следовавшая за ней 117-я — вправо. Однако 117-я танковая бригада прозевала поворот и вместо того, чтобы на развилке дорог пойти вправо, пошла за 89-й танковой бригадой влево. Когда к развилке подошла колонна опергруппы, командир корпуса увидел, что следы от гусениц разошлись в обе стороны, но следы на правой дороге по рисунку не похожи на наши. Но время было дорого, и комкор, не поверив своим глазам, приказал ускорить движение прямо. Вскоре на дороге показалась какая-то машина. Пока разбирались, что к чему, к комкору подбежал начальник инженерной службы майор Абашин, следовавший в хвосте колонны со своими саперами в машине «Додж», и доложил:

— Товарищ генерал! К нам в тент «Доджа» уперлась сзади стволом немецкая самоходка, а за ней стоит колонна машин с орудиями на прицепах.

— Вы не ошиблись? — засомневался комкор. — Это, наверное, самоходный полк Плешева.

— Да нет, немцы! На орудии дульный тормоз.

В темноте при такой ситуации было легко поддаться панике, не узнать своих, поднять по ним стрельбу.

— Пошли, проверим, — приказал комкор.

Подойдя к самоходке, как муравьями облепленной автоматчиками в белых одеждах, генерал Бутков услышал немецкую речь. Ничего не подозревавшие автоматчики спокойно ожидали, когда начнут движение впереди идущие машины. Не оставалось ничего другого, как бегом броситься к предпоследнему в колонне бронетранспортеру с крупнокалиберным пулеметом и дать команду:

— Огонь по автоматчикам на самоходке!

Заработал пулемет. Раздались крики по-немецки. Самоходка, взревев мотором, повернула направо и двинулась в поле. Но наши бойцы успели развернуть одну из противотанковых пушек и открыли огонь. Самоходка скрылась в северном направлении. Остальные гитлеровцы, услышав стрельбу и не поняв толком, в чем дело, в испуге побросали свои тягачи с орудиями и разбежались.

Тут же генерал связался с командиром 117-й танковой бригады, отчитал его за отклонение от намеченного маршрута, приказал немедленно вывести бригаду на правый маршрут и одновременно с 89-й танковой бригадой атаковать Гросс-Скайсгиррен.

В 3 часа утра 20 января 89, 117 и 159-я танковые и 44-я мотострелковая бригады атаковали Гросс-Скайсгиррен. Первыми ворвались в город батальоны майора Ашота Казарьяна и Виктора Кожихина. Атака была совершенно неожиданной для гарнизона. Потеряв более пятисот солдат и офицеров, двадцать пять танков и САУ, сорок три орудия, свыше двухсот автомашин и бронетранспортеров, двести семьдесят повозок, остатки гарнизона бежали из города. Были захвачены пятнадцать исправных танков и САУ, около сотни автомашин, двенадцать складов с боеприпасами, продовольствием и военным имуществом.

К 6 часам в городе не осталось ни одного живого гитлеровца.

Заняв круговую оборону, бригады в течение дня отбили девять атак с севера и запада. К вечеру 20 января контратаки прекратились. Танкисты похоронили семерых своих товарищей, сложивших головы в боях за Гросс-Скайсгиррен. После войны однополчане приходят на их могилу для отдания воинских почестей.

В приказе Верховного Главнокомандующего № 235 от 20 января 1945 года на всю страну прозвучали имена командира 1-го танкового корпуса генерала В. В. Буткова, командиров 89, 159 и 117-й танковых бригад полковников А. И. Соммера, К. О. Петровского, подполковника А. И. Халаева и командира 44-й мотострелковой бригады полковника К. Г. Кузнецова. И вновь Москва салютовала им двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.

Этим же приказом командующему войсками 3-го Белорусского фронта предписывалось представить к присвоению наименования «Тильзитских» части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городами Тильзит, Гросс-Скайсгиррен, Ауловеннен, Жиллен и Каукемен.

По представлению командования фронта приказом Верховного Главнокомандующего от 19 февраля 1945 года этой высокой чести были удостоены три части 1-го танкового корпуса: 89-я танковая бригада полковника А. И. Соммера, 354-й гв. тсап полковника Г. В. Волкова, 108-й минп майора Н. А. Митрополова.

В 11 часов 45 минут 20 января корпус получил новое боевое распоряжение генерала И. Д. Черняховского. Перед корпусом была поставлена задача: повернуть на юго-запад и, совершив стремительный маневр в направлении важного узла дорог Таплаккен, овладеть им, захватить переправу через реку Прегель и закрепиться в этом районе. Решение этой задачи означало выход в тыл инстербургской группировки противника, перехват шоссейной дороги, ведущей от Инстербурга на запад, и тем самым лишение противника возможности оказать помощь инстербургской группировке с запада и одновременно перекрытие пути отступления противника от Инстербурга. Это обеспечивало возможность 11-й гвардейской и 5-й армиям, овладев городом Инстербург, полностью разгромить запертую инстербургскую группировку.

В 8 часов 21 января по общему радиосигналу «888» части корпуса двинулись вперед.

Неоднократно встречая на своем пути опорные пункты противника, оснащенные противотанковой артиллерией, части корпуса вынуждены были разворачиваться в боевые порядки и принимать бой. Сломив сопротивление противника в населенных пунктах Ширрау, Гросс-Ширрау, Вайдлякен, корпус продолжал движение. В районе Вартенбурга 89-я и 159-я танковые бригады наткнулись на лагерь военнопленных. После небольшой стычки с охраной 89-я танковая бригада освободила четыреста человек пленных, среди которых было несколько человек из 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса, взятых в плен еще в октябре 1944 года под Роминтеном. Остальные были поляками и французами.

В 20 часов 21 января 89-я танковая бригада приблизилась к реке Прегель. Командир бригады сформировал передовой отряд в составе танкового взвода старшего лейтенанта Ивана Кондрашина, роты автоматчиков из состава мотострелкового батальона автоматчиков бригады и взвода саперов с задачей захватить и разминировать железобетонный мост через Прегель. Командиром отряда был назначен старший лейтенант И. Кондрашин.

Поставленную задачу он решил блестяще. Роту автоматчиков он отправил по льду на южный берег реки против Куглаккена в рощу восточнее моста. Саперы получили задачу пробраться по откосу насыпи прямо под мост для его разминирования. Неожиданная атака из рощи автоматчиков в маскировочных халатах застала охрану моста врасплох. Разгорелась рукопашная схватка, окончившаяся полным уничтожением охраны. К мосту двинулись танки И. Кондрашина. Первым на мост, ведя огонь, ворвался танк младшего лейтенанта Ивана Малова. Проскочив через мост, он свернул с дороги в укрытие и занял оборону. Ехавшие на броне автоматчики выбили немцев из окопов и залегли по другую сторону дороги. Попытавшийся ринуться в контратаку на мост танк противника был тут же уничтожен огнем из танка И. Малова. В это время огнем противотанкового орудия противника был подбит наш танк, проходивший по мосту. Выстрелом из танка Малова это орудие было уничтожено. Оставшиеся на северном берегу два наших танка также заняли оборону. В это же время саперы ликвидировали заряд для взрыва моста.

Учитывая важное стратегическое значение переправы через Прегель, гитлеровцы неоднократно предпринимали попытки вернуть себе мост. В течение ночи и первой половины дня 22 января небольшой отряд старшего лейтенанта И. Кондрашина отражал бешеные контратаки противника. Когда от вражеского снаряда загорелся танк, Иван Кондрашин продолжал вести огонь, пока не эвакуировались раненые члены экипажа. В этом бою танк Кондрашина уничтожил два танка противника и до полусотни гитлеровцев. На противоположном берегу прочно держал оборону младший лейтенант Иван Малов. Отбив несколько ночных контратак, он со своим экипажем — механиком-водителем сержантом Дмитрием Ерёминым, командиром орудия сержантом Борисом Разгулиным, радистом-пулеметчиком младшим сержантом Олейником — и небольшой группой автоматчиков в течение первой половины дня 22 января так и не дал противнику возможности приблизиться к мосту.

За мужество и самоотверженную стойкость, проявленные при захвате и удержании стратегически важной переправы через реку Прегель, Указом Президиума Верховного Совета СССР старший лейтенант И. П. Кондрашин и младший лейтенант И. С. Малое были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

Иван Павлович Кондрашин был из волжан. Он родился 1 сентября 1914 года в селе Хвостиха Ульяновской области (в то время Симбирской губернии) в русской крестьянской семье. До призыва в армию он окончил семилетку. Призванный в Красную Армию в 1936 году, он до войны проходил срочную службу. В 1939 году армейская партийная организация приняла его в члены ВКП(б). С 1942 года Иван Кондрашин в действующей армии. Откомандированный с фронта в Саратовское танковое училище, он окончил его в 1944 году и был назначен на должность командира танка в 89-ю танковую бригаду 1-го танкового корпуса. С первых же дней проявив себя умелым и мужественным офицером, он вскоре был назначен на должность командира взвода и получил воинское звание старший лейтенант. Иван Степанович Малое — из владимирских крестьян. Родился он в деревне Октябрьская (в то время село Холуй Вязниковского уезда Владимирской губернии) 27 января 1920 года. До войны он окончил семилетку и школу ФЗУ в городе Горький. Довелось ему работать помощником механика на пароходе, мастером ткацкой фабрики в деревне Октябрьской. Призванный в армию в 1940 году, он проходил до войны срочную службу. С 1942 года Иван Малое находился в действующей армии. Откомандированный в Сталинградское танковое училище, он окончил его в 1944 году. По окончании училища он был назначен на должность командира танка в 89-ю танковую бригаду 1-го танкового корпуса.

В то время, когда 89-я танковая бригада вела бой за переправу через Прегель, 117-я и 159-я танковые бригады атаковали узел дорог Таплаккен и в 21 час 21 января овладели им. Таким образом, путь для отступления противника из Инстербурга был закрыт.

22 января части 11-й гвардейской и 5-й армий овладели городом Инстербург, важным узлом коммуникаций и мощным укрепленным районом обороны немцев на путях к Кенигсбергу.

В приказе Верховного Главнокомандующего № 240 от 22 января 1945 года в числе войск, отличившихся в боях за овладение городом Инстербург, были отмечены танкисты генерала В. В. Буткова. Кроме объявления этим частям благодарности, Верховный Главнокомандующий приказал командующему войсками 3-го Белорусского фронта представить части, наиболее отличившиеся в боях за овладение городом Инстербург, к присвоению наименования «Инстербургских» и к награждению орденами.

По представлению командующего фронтом приказом Верховного Главнокомандующего от 19 февраля 1945 года почетное наименование «Инстербургский» было присвоено 1-му танковому краснознаменному корпусу.

Высоко были оценены заслуги многих частей и подразделений корпуса. По представлению командования Указом Президиума ВС СССР от 19 февраля 1945 года они были удостоены высоких правительственных наград. Высшей награды — ордена Ленина — была удостоена 159-я танковая Полоцкая краснознаменная бригада.

На знаменах 117-й танковой Унечской ордена Суворова II степени бригады и 44-й мотострелковой Полоцкой ордена Кутузова II степени бригады засияли ордена Красного Знамени. 1437-й самоходно-артиллерийский полк был удостоен ордена Суворова II степени.

Заслуги 120-го легкого артиллерийского полка были отмечены орденом Александра Невского II степени. 10-й отдельный гвардейский минометный дивизион был награжден орденом Богдана Хмельницкого II степени.

За умелое руководство боевыми действиями танковых бригад, обеспечившими успешный прорыв обороны противника на важном стратегическом направлении, и проявленные при этом личное мужество и отвагу командиры 159-й и 89-й танковых бригад полковники К. О. Петровский и А. И. Соммер были Указами Президиума Верховного Совета ССС Р от 19 марта и 19 апреля 1945 года удостоены звания Героя Советского Союза.

Константин Остапович Петровский родился 14 апреля 1907 года в украинской крестьянской семье в селе Ленино Криво-Озёрского района Николаевской области (в то время Херсонской губернии). После окончания десятилетки Константин Петровский работал секретарем сельсовета. В 1929 году он был призван в Красную Армию. В 1933 году Константин Остапович окончил Киевское военное пехотное училище, а в 1937 году автобронетанковые курсы. С первых дней войны офицер КО. Петровский в действующей армии. В должности комиссара 117-й танковой бригады он участвовал в боевых действиях бригады в составе 11-й армии на Северо-Западном фронте летом 1942 года и в историческом контрнаступлении наших войск под Сталинградом в ноябре 1942 года — январе 1943 года. В 1944 году после окончания курсов усовершенствования офицерского состава полковник К. О. Петровский был назначен на должность командира 117-й танковой бригады, а с октября 1944 года и до конца войны командовал 159-й танковой бригадой. В период его командования боевые заслуги 159-й танковой бригады были отмечены награждением бригады орденом Ленина и орденом Кутузова II степени. Сам полковник К. О. Петровский был награжден двумя орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденами Суворова II степени, Александра Невского, двумя орденами Отечественной войны I степени, орденом Красной Звезды и многими медалями.

Андрей Иосифович Соммер происходил из семьи русских немцев. Все Соммеры со времен Петра Великого были морскими офицерами. На флоте служили и трое его братьев. Андрей Иосифович Соммер был единственным в семье, кто предпочел сухопутную военную карьеру. В семнадцать лет юнкер Киевского военного училища Андрей Соммер уходит на войну, а уже в восемнадцать лет командует батальоном. В Гражданскую войну он на Южном фронте, вступает в ряды красных коммунаров. Командуя ротой в 42-й стрелковой дивизии,8-й армии, он сразу проявил себя как грамотный командир, и вскоре ему доверили командование 378-м стрелковым полком. В боях под Касторной против конницы Шкуро, двух белогвардейских бронепоездов и пехоты его полк сумел одержать победу, за что был награжден почетным революционным красным знаменем. В 1920–1921 годах он был начальником разведки, затем начальником штаба бригады 13-й армии. Потом чередовались окончание курсов «Выстрел» в 1930 году, служба в Закавказье, в Ленкорани, в Дагестане, затем учеба в Военной академии имени М. В. Фрунзе, которую окончил в 1936 году, затем снова войска. С 1940 года Андрей Иосифович — преподаватель тактики в Орловском танковом училище. Отчетливо понимая роль танковых войск в современной войне, он, до того как попасть на фронт, в течение нескольких месяцев слушал лекции в Бронетанковой академии. И вот с августа 1943 года он на фронте в должности начальника штаба танковой бригады, корпуса. В 1-й танковый корпус полковник А. И. Соммер прибыл в октябре 1944 года на должность командира 89-й танковой бригады. Его отличало умение быстро и точно оценить боевую обстановку и принять грамотное и взвешенное решение.

Не остались незамеченными отважные действия бесстрашного командира 1437-го самоходного артиллерийского полка майора И. Н. Плешева. Огромный урон, нанесенный врагу огнем его самоходок, действовавших непосредственно с танковыми бригадами, переход его полка одним из первых границы с Восточной Пруссией, дерзкие действия в тылу у врага были во многом заслугой этого смелого и решительного командира. По представлению командования Указом Президиума ВС СССР от 24 марта 1945 года майору И. Н. Плешеву было присвоено звание Героя Советского Союза.

Иван Николаевич Плешев родился 14 марта 1904 года в селе Ивановское ныне Кингисеппского района Ленинградской области в русской крестьянской семье. До призыва в армию в 1926 году он получил лишь начальное образование. Единственное учебное заведение, где ему довелось учиться, были командирские курсы, которые он окончил в 26-летнем возрасте в 1930 году. Вся его дальнейшая жизнь была связана с нелегкой воинской службой в строевых частях. Это и была его школа, где он постигал все премудрости военного дела, начиная с самых азов. К началу Великой Отечественной войны он уже обладал многолетним командирским опытом, умением руководить воинским коллективом, практически освоил многие виды вооружения и военной техники, прошел хорошую огневую и тактическую подготовку. С августа 1941 года он непрерывно находится в действующей армии. Назначенный на должность командира 1437-го сап, он проявил себя как умелый руководитель и заботливый военачальник. Его твердая командирская воля, решительность и самообладание в сложной боевой обстановке во многом определили боевые успехи полка.

Но вернемся к событиям завершающего этапа Инстербургско-Кенигсбергекой операции.

В течение ночи с 21 на 22 января по приказу комкора 117-я и 159-я танковые бригады передали оставшиеся у них после боев исправные танки 89-й танковой бригаде, сформировали ремонтные группы и приступили к восстановлению накопившегося ремфонда подбитых и неисправных танков.

С рассветом 22 января корпус двинулся для выполнения дальнейшей задачи в направлении города Тапиау. Танки шли одной колонной, в голове которой двигалась 89-я танковая бригада. От нее была выслана разведка под командой гвардии лейтенанта И. И. Дубовика.

Как только разведка подошла к развилке дорог Поппендорф — Велау, она была встречена сильным огнем из леса западнее этого перекрестка. Комбриг полковник А. И. Соммер, оценив обстановку, решил атаковать противника одновременно двумя танковыми батальонами: справа от шоссе — 2-м танковым батальоном капитана Н. И. Петрова, слева от шоссе — 3-м танковым батальоном капитана В. И. Кожихина.

Взвилась в небо красная ракета, взревели могучие моторы наших «тридцатьчетверок», и на голову врага обрушился град снарядов более чем из тридцати танковых пушек. При поддержке 354-го гв. тсап батальоны ринулись в атаку. Она была настолько мощной, что гитлеровцы, потеряв четыре танка и две полевые батареи, бросив тылы, побежали вдоль шоссе на Тапиау.

Комбриг приказал капитану Кожихину немедленно перейти к преследованию бегущего противника, догнать и уничтожить, упредив его отход для усиления гарнизона Тапиау.

Батальон на большой скорости догнал немцев. Обогнать его, свернув в сторону от шоссе, мешал лес. Поэтому батальон проутюжил все, что мешало продвижению вперед. Автомашины, повозки, бронетранспортеры — все это давилось, сбрасывалось в кюветы.

К середине дня головные танки 89-й танковой бригады подошли к реке Дайме и даже выдвинулись на дамбу перед мостом к городу Тапиау, однако мост был тут же взорван гитлеровцами.

Поскольку западный берег реки Дайме был последним подготовленным оборонительным рубежом на дальних подступах к Кенигсбергу, противник к исходу 22 января сосредоточил на этом долговременном рубеже части 548, 549 и 551-й пехотных дивизий, 437-й и 1-й Ангенерский батальоны «Фольксштурм», 1147-й отдельный пехотный батальон и остатки 5-й танковой дивизии. Предпринятые 1-м танковым корпусом в течение 22 и 23 января попытки переправиться на подручных средствах на других участках реки успеха не имели, так как под сильным огнем противника мы несли большие потери. К исходу дня 23 января из первоначального количества вооружения, техники и боевого состава мотострелков в строю остались 31 % танков и самоходных установок, 48% боевого состава мотострелков, 95% орудий и минометов.

К этому времени на рубеж реки Дайме вышли передовые части 39-й армии генерал-лейтенанта И. И. Людникова, и 1-й танковый корпус перешел в его оперативное подчинение. Во взаимодействии со стрелковыми частями 39-й армии, оборудовавшими переправы, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, 1-й танковый корпус приступил к форсированию реки Дайме.

Приказом Верховного Главнокомандующего № 247 от 23 января 1945 года войскам, отличившимся в боях при форсировании рек Прегель и Дайме, в том числе танкистам генерал-лейтенанта т/в В. В. Буткова, была объявлена благодарность, и в Москве снова прозвучал артиллерийский салют.

Вечером 24 января 1-й танковый корпус получил следующую директиву командарма-39:

«Командиру I тк Командующим родов войск Копия: начальнику штаба фронта

Приказываю:

1. В течение ночи с 24 на 25.01.45 г. всеми силами корпуса форсировать р. Дайме и выйти в лес северо-западнее Попельн.

2. В 8.00 с рубежа железной дороги на участке Перквинен, Г. дв. (1,5 км сев. Гольдбаха) самостоятельно перейти в решительное наступление в общем направлении: Жилленберг, Клайн-Биркенфельд с задачей: свернуть оборону противника перед левым крылом армии. Огнем и гусеницами уничтожать отходящего противника.

3. С рубежа Помедин, Айихин частью сил во взаимодействии с 94 ск овладеть городом Тапиау; основными силами нанести стремительный удар в северо-западном направлении на Вилькюнен, Васпикен, во взаимодействии с 113 ск уничтожить отходящего противника и к исходу дня выйти на рубеж Васпикен, Кадчинен.

4…

Людников, Симиновский»

На рассвете 25 января корпус занял исходные позиции на юго-западной опушке леса в полутора километрах западнее Гросс-Попельна с задачей: сбить противника с рубежа Гольтцхаузен, Койбервальде, фл. Гросс-Эрнстбург и в дальнейшем наступать в юго-западном направлении.

В 4 часа 25 января по сигналу командира 89-й танковой бригады полковника А. И. Соммера 2-й и 3-й танковые батальоны развернулись в боевой порядок и совместно с 1-м и 2-м стрелковыми батальонами 44-й мотострелковой бригады перешли в атаку. Сбив противника с занимаемого рубежа и развивая наступление, они преодолели оставленные заслоны из танков и СУ, подбили несколько танков, в том числе танк «Тигр» в роще западнее Клайн-Биркенфельда, и в 17 часов 30 минут вышли в район Гросс-Погремен. В ходе быстротечной схватки танкисты уничтожили свыше ста гитлеровцев, четыре танка, семь орудий, пять бронетранспортеров, три автомашины, семьдесят пять повозок с грузами.

В 18 часов Гросс-Погремен был в наших руках.

В этих боях 89-я танковая бригада потеряла четырех своих воинов, шесть танкистов получили ранения. Подбит был один танк Т-34.44-я мотострелковая бригада потерь не имела.

В 19 часов наступление было продолжено. Здесь пути 89-й танковой и 44-й мотострелковой бригад разошлись.

89-я танковая бригада без 3-го танкового батальона, усиленная 354-м гв. тсап и 1437-м сап, выступила в западном направлении. Стремительно продвигаясь вперед, сбивая на своем пути мелкие части противника, овладев опорными пунктами его обороны в районах Баренхофа и Вилькинена, бригада к утру 26 января вышла на рубеж Шенвальде, Мантау.

44-я мотострелковая бригада с 3-м танковым батальоном 89-й танковой бригады, 1514-м иптап, 120-м лап, 108-м минп и 10-м огмд выдвинулась в южном направлении с задачей во взаимодействии с частями 113-го стрелкового корпуса 39-й армии овладеть городом Тапиау. После этого 44-я танковая бригада с частями усиления должна была, не задерживаясь, догнать 89-ю танковую бригаду.

К исходу дня 25 января части 39-й армии с участием 44-й мотострелковой бригады овладели городом Тапиау.

Приказом Верховного Главнокомандующего № 255 от 26 января 1945 года войскам, отличившимся в боях за овладение городами Тапиау, Алленбург, Норденбург и Летцен — мощными опорными пунктами долговременной оборонительной полосы немцев, прикрывающей центральные районы Восточной Пруссии, — была объявлена благодарность. В числе других войск этим приказом были отмечены танкисты генерал-лейтенанта танковых войск В. В. Буткова. И вновь, уже который раз, в честь них прогремел в Москве артиллерийский салют.

27 января 1945 года в официальных исторических документах считается датой завершения Инстербургско-Кенигсбергекой операции. И действительно, к этому времени войска 3-го Белорусского фронта, преодолев с боями ряд долговременных оборонительных полос и разгромив основные силы 3-й танковой и части 4-й полевой армий противника, продвинулись на 160 километров. Только на боевом счету 1-го танкового Инстербургского Краснознаменного корпуса за девять дней боев были 5830 уничтоженных гитлеровских солдат и офицеров, 179 танков и самоходок, 171 бронетранспортер, 13 самолетов, 281 орудие, 127 минометов, 2632 автомашины, 11 паровозов, 200 вагонов, 5492 повозки с грузом. Были захвачены 15 танков, 16 орудий, 1 бронепоезд, 430 автомашин, 4400 повозок с грузом, 6200 лошадей, 132 склада.

Победа в этой операции далась нам дорогой ценой. Отдали свои жизни 230 наших боевых товарищей, 430 человек получили ранения. Безвозвратные потери в вооружении и технике составили 34 танка, 18 САУ, 25 автомашин, 2 установки М-8. Получили боевые повреждения 53 танка, 20 САУ, 9 автомашин, 1 зенитная пушка.

В сохранившихся архивных документах Совета московских ветеранов 1-го танкового корпуса нет данных о том, сколько раненых однополчан было возвращено в строй силами корпусных медицинских подразделений. В то же время сохранились сведения о количестве танков и САУ, возвращенных в строй силами корпусных ремонтников. Эти данные не могут не внушать уважения к самоотверженным труженикам ремонтных подразделений. Прямо на поле боя или в ближайшем укрытии корпусными ремонтниками были возвращены в строй 85 танков и САУ, вышедших из строя по боевым повреждениям и техническим неисправностям.

12.4. На подступах к Кенигсбергу

Поскольку дальнейшие боевые действия разворачивались уже на подступах к столице Восточной Пруссии, необходимо, хотя бы вкратце, напомнить о том, что представлял собой Кенигсберг в военном отношении.

Если вся территория Восточной Пруссии, как уже упоминалось выше, представляла собой сплошной укрепленный район, то город-крепость Кенигсберг был его сердцевиной. Наиболее четкую характеристику города-крепости Кенигсберг дал в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза А. М. Василевский:

«Кроме внешнего оборонительного обвода, преодоленного нашими войсками еще во время январских боев, гитлеровцы создали вокруг Кенигсберга и внутри его три оборонительные позиции, насытив их долговременными сооружениями и противотанковыми препятствиями. Первая позиция, оборудованная в шести-восьми километрах от центра города, состояла из нескольких сплошных траншей, противотанкового рва, линий надолб, проволочных заграждений и минных полей. На ней находились полтора десятка старых фортов, в каждом из которых размещался солидный гарнизон. По окраинам города проходила вторая позиция, включавшая в себя прочные каменные здания, баррикады, железобетонные огневые точки. Третья позиция, опоясывавшая центральную часть Кенигсберга, включала в себя бастионы, равелины, башни и другие весьма прочные постройки. В центре города находилась старинная цитадель, вмещавшая гарнизон в несколько тысяч человек. Гарнизон крепости был укомплектован наиболее стойкими приверженцами гитлеровского режима». (Штурм Кенигсберга. Калининград: Янтарный сказ, 2000. С. 16.)

К этому следует добавить, что кёнигсбергский гарнизон состоял из пяти пехотных дивизий, нескольких отдельных полков, крепостных и охранных фольксштурмовских частей, насчитывавших свыше 130 000 солдат, до 4000 орудий и минометов, более 100 танков и штурмовых орудий. С воздуха их поддерживали 170 самолетов, базировавшихся на аэродромах Земландского полуострова.

И здесь, к сожалению, мы снова наступили на те же самые грабли, что и в некоторых предыдущих операциях, когда задачи, поставленные перед 1-м танковым корпусом, не будучи подкреплены необходимыми оперативными обоснованиями и соответствующим боевым и материальным обеспечением, оказывались невыполнимыми. Достаточно вспомнить плачевные результаты боев под Спас-Деменском в ходе Ржевско-Вяземской операции в марте 1943 года, неудачные боевые действия на витебском и идрицком направлениях в январе — марте 1944 года, о которых шла речь в предыдущих главах.

Вот и теперь, после успешного завершения Инстербургско-Кёнигсбергской операции, некоторые военачальники, утратив чувство меры, не проведя элементарных оперативных расчетов, посчитали возможным сразу же, без какой-либо дополнительной подготовки, без необходимой перегруппировки и доукомплектования войск, силами одной общевойсковой армии и одного танкового корпуса в течение одного дня окружить Кенигсберг, уничтожить всю группировку противника и овладеть городом Кенигсберг.

Вот какую директиву получил 1-й танковый корпус в 9 часов 27 января 1945 года:

«Командиру 1 TK Командующим родов войск Копия: Начальнику штаба фронта.

1. Противник, разбитый на укрепленном рубеже р. Дайме, поспешно отходит на внутренний обвод г. Кенигсберг.

2. Армия 27.01.45 г. с ходу уничтожает противостоящего противника, овладевает Кенигсбергом.

3. 1 TK с ходу огнем, колесами уничтожает противника и стремительными действиями овладевает Метгеттен, окружает Кенигсберг и уничтожает группировку противника.

Готовность к атаке 12.0027.01.45 г.

Вам выехать к командиру 113 оси договориться о взаимодействии.

КП 113 ск — Штампелькен Людников Симиновский Бойко»

Приходится только удивляться легковесности этой директивы. Особенно если учесть, что к этому времени у корпуса оставалось в строю всего 38 танков, которые все были переданы 89-й танковой бригаде. 117-я и 159-я танковые бригады танков не имели и в боевых действиях участия принять не могли. В 354-м гв. тсап осталось в строю 9 СУ-122, в 1437-м сап — 4 СУ-85, в 1514-м иптап — 7 СУ-76. В 44-й мотострелковой бригаде оставалось 737 активных штыков.

Но директива есть директива, тем более на войне. И корпус приступил к ее выполнению. Офицеры нанесли на свои карты маршрут боевых действий на всю глубину задачи: Трутенау, Замиттен, Зидлунг, Модиттен.

Противник на подступах к Кенигсбергу занимал оборону силами отрядов прикрытия 5-й танковой дивизии, 502-й штурмовой бригады РГК, 332-й бригады штурмовых орудий, частей 548-й и 551-й пехотных дивизий, 1413-м и 64-м крепостными батальонами. Линия обороны проходила по подготовленному рубежу полевого типа на участке Зеехунд, Трутенау, Нойхаузен — Тиргартен и далее на юг по западному берегу реки Мюлен-Флюс и пруда Ляутер-Мюлен-Тайх. Рубеж представлял собой две линии траншей полного профиля, проволочные заграждения в два кола, противотанковые рвы на участках Трутенау, Нойхов.

Как и следовало ожидать, наступление частей 39-й армии и 1-го танкового корпуса в течение 27 января не дало того фантастического результата, который был предусмотрен директивой.

В 16 часов 27 января первый эшелон 1-го танкового корпуса в составе 89-й танковой бригады с 354-м гв. тсап, 1437-м сап и батареей 1720-го зенап выступил из района Шенвальде по маршруту Траузиттен, Г. дв. Ванге. Ему удалось сломить сопротивление противника в районе Штамтау, уничтожить около ста солдат и офицеров противника, разгромить вражеский железнодорожный эшелон, сжечь два танка, разбить пять орудий разных калибров, пятнадцать автомашин и выйти к лесу в одном километре северо-восточнее Трутенау.

Здесь наши части были остановлены сильным огнем противника.

В 17 часов по этому же маршруту выступил второй эшелон в составе 44-й мсбр с 1514-м иптап и двумя батареями 1720-го зенап. Дальше рубежа, занятого первым эшелоном, он продвижения также не имел.

Потеряв семь человек убитыми и двенадцать ранеными, лишившись трех танков и одной самоходной установки, 1-й танковый корпус был по приказу командующего войсками 39-й армии к утру 28 января сосредоточен на достигнутом рубеже. Ни о каком окружении, тем более взятии Кенигсберга, к исходу дня не могло быть и речи.

Но некоторый тактический успех все же наметился.

В 14 часов 30 минут 28 января после короткой артподготовки 89-я танковая бригада с 1437-м сап и 354-м гв. тсап вновь перешла в наступление на Трутенау. Преодолев интенсивный огонь артиллерии, бригада с ходу атаковала Трутенау, ворвалась в него и вынудила противника к отходу. Развивая успех, громя отходящего противника, бригада обходом с севера заняла станцию Нессельбек, где захватила большие склады армейского значения.

Продолжая наступление ночью, бригада подавила заслон противника восточнее поселка Зудау, уничтожила до ста гитлеровцев, два танка, девять орудий, два миномета и к утру 29 января овладела поселком Замиттен. Собственные потери бригады и частей усиления составили шесть человек убитыми, десять ранеными. Были подбиты шесть танков Т-34.

44-я мотострелковая бригада с прежними частями усиления в течение 28 января находилась в резерве командира 39-й армии в районе Г. дв. Ванге, в бой не вводилась и потерь не имела.

До подхода 113-го стрелкового корпуса к району Замиттена танкисты занимали оборону, дозаправлялись ГСМ и боеприпасами. Как только пехота подошла к Замиттену, 89-я танковая бригада с частями усиления возобновила наступление. Тесня противника, бригада к 16 часам 29 января овладела дачным пригородом Кенигсберга Зидлунг и оседлала железную дорогу севернее Танненвальде.

Встревожившись появлением наших танков в пригороде Кенигсберга, немецкое командование выдвинуло группу танков и САУ из центра города к району Танненвальде. Преодолеть с ходу их огневое сопротивление 89-я танковая бригада не смогла и перешла к обороне. К 18 часам 29 января в Зидлунг подтянулась 44-я мотострелковая бригада и, сменив подразделения 89-й танковой бригады, заняла оборону по южной окраине Зидлунга.

Учитывая потери, понесенные 89-й танковой бригадой, 354-м гв. тсап и 1437-м сап при прорыве обороны противника в районе Трутенау и в боях на участке Трутенау — Зидлунг, командующий БТ и МВ 3-го Белорусского фронта генерал-полковник А. Г. Родин приказал свести эти части в один сводный танковый батальон и передать его в подчинение командиру 44-й мотострелковой бригады. Штабы и управление 89-й танковой бригады, 354-го гв. тсап и 1437-го сап были выведены из боя.

Сформированный таким образом сводный отряд 1-го танкового корпуса имел в своем составе пятнадцать танков Т-34, три СУ-122, пять СУ-85. Но тут в укомплектованность корпуса вновь внесли свою лепту корпусные ремонтники. Из 110-й подвижной танкоремонтной базы в район обороны корпуса прибыли отремонтированные танки, что позволило довести количество бронетехники до 32 единиц. Это дало возможность командиру корпуса вновь создать 89-ю танковую бригаду в составе 32 танков и САУ и 44-ю мотострелковую бригаду с частями усиления.

12.5. Командарм дважды меняет решения

Поскольку в ходе наступательных действий 1-го танкового корпуса 28 и 29 января наметился успех в обходе Кенигсберга с севера, командарм-39 в 16 часов 30 января поставил корпусу задачу овладеть поселком Метгеттен, перерезать шоссе Кёнигсберг-Фишхаузен и выйти в район Гросс-Хольштейн, тем самым отрезав кёнигсбергскую группировку противника от Фишхаузена и Пиллау.

В 17 часов 30 января 89-я танковая бригада полковника А. И. Сом-мера начала наступление.

К 19 часам бригада ворвалась на северную окраину Метгеттена. В это время пришло следующее распоряжение командарма-39: 1-му танковому корпусу наступать на запад и к 8 часам 31 января овладеть городом Фишхаузен. Поэтому 89-я бригада была выведена из боя в Метгеттене и в 22 часа перешла к наступлению на Фишхаузен. Наступление развивалось успешно. Не встречая значительного сопротивления противника, бригада с ходу овладела поселком Шудиттен и, преследуя в панике бегущего противника, к 4 часам 31 января захватила переправу через реку Форкенер Флюс в районе Форкена.

Но в 3 часа 31 января поступило новое распоряжение командарма-39, показавшееся, по меньшей мере, странным. Корпусу было приказано вернуться к поселку Зудау, где к 6 часам 31 января занять оборону фронтом на юг и юго-восток в готовности к отражению контратак с северной окраины Кенигсберга. Пришлось прекратить успешное наступление на Фишхаузен, вернуться к рубежу, достигнутому корпусом еще утром 29 января, и занять там оборону.

Как оказалось позже, это явилось результатом сработавшей вражеской дезинформации. Опасаясь распространения наших частей на Фишхаузен, противник подослал фальшивых перебежчиков в 39-ю армию с ложными сведениями о якобы готовящемся крупном наступлении из Кенигсберга через Зудау на Кранц. Провокация удалась. Командование 39-й армии решило прекратить наступление на Фишхаузен и Пиллау и усилить оборону севернее Кенигсберга. Используя это, противник подтянул с юга части, усилив гарнизон Кенигсберга, и одновременно привел в порядок остатки частей, разбитых 1-м танковым корпусом, восстановив оборону подступов к Фишхаузену и Пиллау.

Поскольку ни 1, ни 2, ни 3 февраля никакого наступления противника из Кенигсберга в северном направлении не было, командарм-39 по просьбе командира 1-го танкового корпуса в 15 часов 3 февраля издал приказ о возобновлении наступления на Фишхаузен. В 15 часов 30 минут 89-я танковая бригада и опергруппа командира 1-го танкового корпуса выступили в направлении Фишхаузена с задачей к исходу дня овладеть Фишхаузеном, а ночью захватить Пиллау. Однако в 16 часов 3 февраля командарм-39 вновь отменил задачу наступления на Фишхаузен, и 89-я танковая бригада была возвращена на прежний рубеж.

Эти два неожиданных решения командарма-39 были восприняты командованием корпуса с нескрываемой досадой, так как буквально вырвали из рук корпуса уже достигнутый успех.

В 20 часов 30 минут 3 февраля 1945 года распоряжением командующего 3-м Белорусским фронтом 1-й танковый корпус был выведен из оперативного подчинения 39-й армии в резерв фронта с оставлением в занимаемом районе севернее Кенигсберга.

Таким образом, хотя официальным окончанием Инстербургско-Кёнигсбергской операции принято считать 27 января 1945 года, непрерывные наступательные действия 1-го танкового корпуса продолжались 15 дней, с 18 января до 3 февраля. Поэтому представляется справедливым подвести итоги этих боевых действий корпуса именно за эти 15 дней.

Вот эти итоги.

Прежде всего, нельзя не отметить особо важную роль, какую корпус своим дерзким маневром сыграл в прорыве глубоко эшелонированной обороны немцев на инстербургско-кёнигсбергском направлении. Этот маневр был едва ли не решающим эпизодом, обеспечившим успех в начале операции. Затем, развивая успех, корпус прошел с боями свыше трехсот километров, овладел сотнями населенных пунктов, в том числе городами Гросс-Скайсгиррен, Жиллен, Каукемен, Таплаккен, Шенвальде, оказал существенное содействие общевойсковым объединениям в овладении городами Гумбиннен, Тильзит, Инстербург, Велау, Тапиау, Лабиау и рядом других. Корпус освободил лагерь военнопленных, в котором гитлеровцы держали 400 человек — французов, поляков и русских. Потери, нанесенные противнику частями корпуса, были весьма чувствительными — 8040 вражеских солдат и офицеров, 206 танков и САУ, 21 самолет, 342 артиллерийских орудия, 207 минометов, 192 бронетранспортера, 311 пулеметов, 2809 автомашин, 370 мотоциклов, 1 бронепоезд, 14 паровозов, 275 железнодорожных вагонов, 5822 пароконные повозки, 23 радиостанции. В плен были взяты 1548 гитлеровцев. Были захвачены исправными 19 танков и САУ, 16 артиллерийских орудий разных калибров, 430 автомашин, 62 мотоцикла, 4400 повозок, 8400 лошадей, 132 воинских склада.

В тяжелых боях корпус понес немалые потери. Были убиты 302 наших однополчанина. 572 человека получили ранения. Противник подбил 165 наших танков и САУ, в том числе 73 машины были сожжены. Корпус потерял подбитыми восемь артиллерийских орудий, две установки PC, 81 автомашину.

Анализируя события этих 15 боевых дней, нельзя не упомянуть о той большой роли, какую сыграли корпусные ремонтники в поддержании боеспособности корпуса. За 15 дней боев они устранили боевые повреждения и технические неисправности у 157 танков Т-34, 30 СУ-76, 45 СУ-85, 37 СУ-122. В ходе боя многие танки и САУ с боевыми повреждениями до трех раз проходили через руки ремонтников и возвращались в строй.

12.6. Новый поворот

Итак, завершив 15-дневные наступательные бои, части 1-го танкового корпуса были выведены из подчинения 39-й армии в резерв фронта и оставлены в занимаемом районе севернее Кенигсберга (Зидлунг).

Однако дол го оставаться в этом районе корпусу не пришлось. К этому времени обострилась ситуация южнее Кенигсберга, где противнику удалось потеснить части 11-й гвардейской армии с юго-запада и соединиться с кёнигсбергской группировкой. Это давало возможность противнику усилить гарнизон Кенигсберга. Поэтому до начала Кёнигсбергской операции необходимо было восстановить положение и вновь полностью изолировать гарнизон города от остальных гитлеровских войск, расположенных южнее. И здесь дело не обошлось без 1-го танкового корпуса.

В 18 часов 4 февраля 1945 года была получена директива командующего БТ и MB 3-го Белорусского фронта генерал-полковника А. Г. Родина, обязывавшая 1-й танковый корпус, совершив марш вокруг Кенигсберга с восточной стороны («по часовой стрелке»), сосредоточиться в районе Ундерванген, Левиттен, Унру в двадцати километрах юго-восточнее Кенигсберга, где к 12 часам 5 февраля привести себя в боевую готовность.

К утру 5 февраля корпус сосредоточился в указанном районе и поступил в оперативное подчинение командующего войсками 28-й армии генерал-лейтенанта А. А. Лучинского.

Перед корпусом была поставлена задача: с утра 7 февраля 1945 года войти в прорыв в полосе наступления 28-й армии с рубежа Посмалена в направлении на Розиттен. Цель наступления 28-й армии состояла в том, чтобы ударом в западном направлении расчленить группировку войск противника на стыке 2-го и 3-го Белорусских фронтов и соединиться с войсками 2-го Белорусского фронта.

К этому времени 1-й танковый корпус имел 38 танков Т-34 в 89-й танковой бригаде. 117-я и 159-я танковые бригады танков не имели и оставались в прежнем районе севернее Кенигсберга. Укомплектованность средств усиления составляла: 6 САУ-85 в 1437-м сап, 12 СУ-76 в 1514-м иптап, 19 орудий калибра 76 мм в 120-м лап, 22 миномета калибра 120 мм в 108-м минп, 15 зенитных орудий калибра 37 мм в 1720-м зенап и 7 установок PC в 10-м огмд. В 44-й мотострелковой бригаде насчитывалось 580 активных штыков.

На участке ввода корпуса в прорыв оборонялись части 547-й и 61-й пехотных дивизий и 2-й механизированной дивизии «Герман Геринг», имея в боевых порядках до 60 танков и САУ.

В течение 5 и 6 февраля части корпуса занимались обслуживанием и ремонтом техники, особенно танков. Это были танки-герои, прошедшие с боями многие сотни километров. На стволах их орудий было до 15 звезд по числу уничтоженных ими танков противника. Многие танки прошли по 3–4 ремонта. Но едва ли нашелся бы экипаж, добровольно согласившийся поменять свой танк на новый.

В 9 часов 7 февраля по приказу командарма-28 части корпуса, выступив из исходного района, подошли к реке Посмар в районе Посмалена и, обогнав боевые порядки пехоты 128-го стрелкового корпуса, вступили в бой с противником.

Противник упорно удерживал оборону по реке Посмар, имея в тылу сильный укрепленный район (Розиттен, Помпикен) с большим количеством дотов, дзотов, противотанковых рвов и минных полей.

Корпусная разведка во главе с опытным и бесстрашным разведчиком подполковником И. З. Кандауровым обнаружила большое скопление танков, САУ и артиллерии противника в районе Домштау.

И здесь нельзя не отдать должное нашей штурмовой авиации, с которой у командира 89-й танковой бригады полковника Соммера было налажено отличное взаимодействие. Постоянно находившийся в бригаде представитель от авиации майор Васильев ни разу не сорвал штурмового удара по противнику, мастерски давая наводку и корректировку. Спасал он нашу бригаду и от случайного удара собственной авиации. Чуть загудит в небе, он тут же выходит на связь, да не ключом, а голосом:

— Сокол, это мы, от Сталинграда идем, нас не трогай!

— Не трону, не бойсь, — слышится в ответ.

— А ты качни крылом, Сокол.

— Да сколько угодно!

И качает слева направо, и ему вторят в звене.

Вот и на этот раз по просьбе полковника Соммера майор Васильев вышел на связь и дал наводку на Домштау. Самолеты появились мгновенно, как будто дежурили в ближайшем тылу. Они нанесли такой мощный и точный удар, что гитлеровцы, которым удалось спастись от ракет и пушек наших штурмовиков, уже не в состоянии были помышлять о контратаках.

Пять часов подряд части корпуса атаковали гитлеровцев, и пять часов те сопротивлялись, медленно отходя на юг. Танки старших лейтенантов Н. И. Гордеева, В. С. Бирагова, лейтенантов И. И. Дубовика, А. К. Родькина, младших лейтенантов М. А. Калинёнка, С. Я. Ходжаша, ведя непрерывный огонь, продвигались вперед.

В танках нечем было дышать от пороховых газов, вентиляторы не успевали их откачивать. Несмотря на зимнее время, заряжающие работали, сняв гимнастерки. Боеприпасы были на исходе, у некоторых танков они кончились. Но сопротивление врага было сломлено. В 15 часов 7 февраля Помпикен был взят.

Дозаправившись боеприпасами, части корпуса немедленно возобновили наступление в направлении Хуссенена. Однако противник, подтянув резервы, открыл ураганный огонь артиллерии и танков из района Ваккерна, вынудив 89-ю бригаду прекратить наступление и вернуться в Помпикен.

Более суток бригада в условиях круговой обороны отбивала яростные атаки подошедших резервов противника. Временами создавалось критическое положение, когда противник, блокировав часть наших танков, врывался в их боевые порядки. Экипажи наших танков отбивались гранатами. Одна группа гитлеровцев окружила штаб 89-й бригады. На выручку был послан младший лейтенант С. Я. Ходжаш с тремя танками. Ему удалось прорваться к штабу, обеспечить эвакуацию личного состава и штабной документации. Оставаясь на месте в танке с перебитой гусеницей, он отбивал атаки гитлеровцев до подхода бойцов 44-й мотострелковой бригады.

Столкнувшись с нашим упорным сопротивлением и заметно истощив свои силы, противник к исходу 8 февраля ослабил атаки. Этот момент был использован полковником А. И. Соммером для возобновления наступления.

Сведя оставшиеся танки в один батальон капитана В. И. Кожихина, 89-я танковая бригада совместно с 44-й мотострелковой бригадой полковника К. Г. Кузнецова и поддерживаемая самоходчиками 1437-го сап и 1514-го иптап, артиллеристами 120-го лап, минометчиками 108-го минп и 10-го огмд, в 11 часов 9 февраля начали наступление на Хуссенен.

Прогремела короткая, но мощная артиллерийская подготовка с участием всей артиллерии 1-го танкового корпуса, 128-го стрелкового корпуса и части армейской артиллерии 28-й армии.

Пошли в атаку танки, самоходки, мотострелки. Вслед за ними двинулась пехота 66-го и 146-го стрелковых полков 28-й армии. Завязался тяжелый бой. Противник чередовал огневые налеты с контратаками танков и пехоты. Три часа длился упорный бой. В результате сопротивление противника было сломлено, и в 14 часов 9 февраля Хуссенен пал.

На стыке 2-го и 3-го Белорусских фронтов в руках противника оставался еще важный узел коммуникаций и сильный опорный пункт Прейсиш-Эйлау. Однако потеря Хуссенена означала для противника реальную угрозу окружения Прейсиш-Эйлау. Боясь окружения, противник вынужден был оставить этот город. И 10 февраля город Прейсиш-Эйлау был взят частями 28-й армии.

Приказом Верховного Главнокомандующего от 10 февраля 1945 года № 272 войскам, участвовавшим в боях за овладение городом Прейсиш-Эйлау, была объявлена благодарность, и в Москве прозвучал артиллерийский салют. В числе войск, отличившихся в этих боях, в приказе были отмечены танкисты генерал-лейтенанта танковых войск Буткова, полковников Соммера и Кузнецова.

В итоге тяжелых боев с 7 по 10 февраля 1945 года 1-й танковый корпус, несмотря на отсутствие танков в 117-й и 159-й танковых бригадах, большой некомплект личного состава в мотострелковых частях, вооружения в артиллерийских и минометных частях, сумел выполнить поставленную задачу. Овладев Помпикеном и Хуссененом, корпус способствовал восстановлению контакта между войсками 2-го и 3-го Белорусских фронтов южнее Кенигсберга и нанес противнику немалый урон. Частями 1-го танкового корпуса были уничтожены более 2500 гитлеровцев, 28 танков и САУ, 117 орудий, 29 минометов, 29 бронетранспортеров, 128 автомашин.

В то же время имел потери и сам корпус. Отдали свои жизни 96 наших товарищей. 315 человек получили ранения. Особенно большие потери понес парк танков и САУ — 48 единиц.

В результате этих боев оперативная обстановка существенно изменилась в нашу пользу. Вся группа армий «Север» оказалась расчлененной натри части. Четыре дивизии были прижаты к морю на Земландском полуострове, пять дивизий с крепостными частями были блокированы в Кенигсберге и до двадцати дивизий оказались в окружении южнее и юго-западнее Кенигсберга.

На повестку дня встал вопрос ликвидации этих изолированных группировок.

12.7. Снова на 1-м Прибалтийском

Выполнение этой задачи было Ставкой возложено на войска 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов. Для этого директивой Ставки № 11020 от 6 февраля управление 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерала армии И. X. Баграмяна и авиационные части 3-й воздушной армии перебазировались из Прибалтики в район Инстербурга. Генералу армии Баграмяну было предписано к 24 часам 12 февраля принять от 3-го Белорусского фронта 43-ю армию генерал-лейтенанта А. П. Белобородова, 39-ю армию генерал-лейтенанта И. И. Людникова и 11-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта К. Н. Галицкого. Этой же директивой в подчинение 1-го Прибалтийского фронта передавался 1-й танковый корпус со всеми штатными средствами усиления и тыловыми частями.

Задачей 1-го Прибалтийского фронта в соответствии с указанной выше директивой Ставки была ликвидация земландской и кёнигсбергской группировок противника, а 3-го Белорусского фронта — ликвидация хейльсбергской группировки противника.

Сдав участок обороны частям 28-го стрелкового корпуса, части 1-го танкового корпуса в 2 часа 30 минут 13 февраля 1945 года начали выдвижение к новому месту дислокации и к 4 часам 13 февраля сосредоточились в районе Аккерау, Фришинг (в 20–25 км юго-восточнее Кенигсберга).

Выдалась трехдневная передышка, и командование приказало организовать для бойцов баню. Предприимчивый помпохоз старший лейтенант Л. М. Сивко со старшиной 3-го танкового батальона 89-й танковой бригады Виноградовым подыскали и оборудовали подходящее помещение, колодец с водой, где-то раздобыли котлы и бочки, привезли чистое белье, мыло, некое подобие мочалок из чистых обтирочных концов и растрепанных кусков рогожи. Баня удалась на славу. Трудно описать восторг и наслаждение бойцов, за весь период непрерывных боев находившихся в танках и самоходках, много суток не снимавших одежды. Очутившись в середине промозглого чужеземного февраля в теплой русской бане, люди на какое-то мгновение ощутили себя почти что дома. Ребята с какой-то детской радостью обливали друг друга водой, ожесточенно терли друг другу спины. Раздавались веселые, порой соленые шутки, громкий радостный смех. И когда кто-то негромко запел:

Ты ждешь, Лизавета, от друга привета, 
Ты не спишь до рассвета, все грустишь обо мне...

тут же грохнул мощный хор:

Одержим победу, к тебе я приеду 
На горячем боевом коне.

Однако до победы было еще далеко. Как оказалось, впереди ждали новые тяжелые испытания.

18 февраля 1945 года в районе города Мельзак был смертельно ранен командующий войсками 3-го Белорусского фронта 39-летний генерал армии дважды Герой Советского Союза Иван Данилович Черняховский.

А на следующее утро в 7 часов 30 минут 19 февраля противник предпринял массированное наступление северо-западнее Кенигсберга одновременно с двух сторон:

— войска пиллауской группировки на юге Земландского полуострова силами 58-й и 93-й пехотных дивизий при поддержке 50 танков перешли в наступление из района Фишхаузена в восточном направлении;

— одновременно войска кёнигсбергской группировки силами 75-го охранного полка, сводного «аларм» батальона 9-го армейского корпуса при поддержке танков 5-й танковой дивизии перешли в наступление из северо-западной окраины Кенигсберга в направлении Метгеттена, имея задачей соединиться с пиллауской группировкой.

Противнику удалось потеснить войска 113-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Н. Н. Олешева 39-й армии генерал-лейтенанта И. И. Людникова.

К этому времени силы 1-го танкового корпуса были крайне истощены. 89-я танковая бригада располагала лишь третью от штатной численности танков, 117-я и 159-я танковые бригады и 354-й гв. тсап материальной части вообще не имели. Понятно, что в таком состоянии продолжать использовать корпус как оперативное наступательное средство было невозможно. Но и возможности доукомплектовать корпус вооружением и техникой до штатной численности также не было, так как основное внимание советское командование в это время уделяло берлинскому направлению.

Поэтому командующий войсками 1-го Прибалтийского фронта принял решение использовать части 1-го танкового корпуса для создания более мелкого, но боеспособного нештатного формирования тактического назначения. Был образован сводный отряд, в который вошли:

89-я танковая бригада — 21 танк Т-34;

44-я мотострелковая бригада — 583 активных штыка;

1514-й иптап — 19 СУ-76;

108-й минп — 15 минометов калибра 120 мм;

120-й лап — 9 орудий калибра 76 мм;

10-й огмд — 7 установок М-8 и М-13.

В командование сводным отрядом вступил заместитель командира 1-го танкового корпуса генерал-майор танковых войск Г. Н. Филиппов.

Отряд, совершив марш вокруг Кенигсберга, на этот раз против часовой стрелки, сосредоточился в районе Квайдриттена, где поступил в оперативное подчинение командующему войсками 39-й армии генерал-лейтенанту И. И. Людникову.

В 12 часов 19 февраля по устному распоряжению генерала Людникова отряд выступил на марш, имея задачу развернуться на рубеже Зеерапен, Варген и совместно с потесненными частями 113-го стрелкового корпуса восстановить положение.

В 13 часов 40 минут 89-я танковая бригада с 1514-м иптап и 120-м лап, выйдя на рубеж развертывания, была с двух сторон атакована группами из 15 и 10 танков противника. Бригада с ходу вступила во встречный бой и, нанеся противнику большие потери, заставила его отойти в исходное положение.

В течение дня противник предпринял еще несколько атак, но огнем танков 89-й танковой бригады при поддержке СУ-76 1514-го иптап они были отбиты.

Тогда противник начал наносить удары на Зеерапен. Атаки продолжались до 24 часов, но успеха не имели.

На следующий день 20 февраля в 12 часов был получен приказ командарма-39: сводному отряду 1 — го танкового корпуса совместно с частями 54-го стрелкового корпуса перейти в наступление в направлении на фл. Клайн-Хольштайн.

После двадцатиминутной артподготовки в 14 часов 20 минут 801-й стрелковый полк 54-го стрелкового корпуса перешел в наступление. За ним следовала 44-я мотострелковая бригада и 1514-й иптап. Однако, понеся потери в людях и оставив на поле боя шесть сгоревших самоходок, 801-й стрелковый полк, 44-я мотострелковая бригада и остатки 1514-го иптап в 15 часов отошли в исходное положение. До конца 20 февраля отряд 1-го танкового корпуса совместно с частями 235-й стрелковой дивизии продолжал отбивать атаки противника на Зеерапен.

В это же время обострилось положение на участке 94-го стрелкового корпуса генерал-майора Я. Я. Вейкина. Противник силами частей 58-й и 93-й пехотных, 5-й танковой дивизий и 3-го механизированного полка сумел потеснить части 221-й и 124-й стрелковых дивизий и к исходу 20 февраля выйти на рубеж Кобиайтен, Моссенен.

В 2 часа 21 февраля был получен приказ командарма-39:

— 17-й гвардейской стрелковой дивизии совместно со сводным отрядом 1-го танкового корпуса и силами 221-й и 124-й стрелковых дивизий с утра 21 февраля с рубежа Меденау перейти в наступление;

— восстановить положение 221-й и 124-й стрелковых дивизий;

— выйти на восточный берег реки Форкенер-Флюс на участке Моссенен, Гросс-Блюменау, где и закрепиться.

Однако из-за сильного огня противника наши неоднократные попытки перейти в наступление приводили к большим потерям, и частям стрелковых дивизий и сводного отряда 1-го танкового корпуса приходилось возвращаться в исходное положение. Тем не менее командарм-39 вновь и вновь требовал возобновить наступление, что лишь истощало наши силы. И лишь в 0 часов 45 минут 23 февраля было получено распоряжение штакора-94, согласно которому 94-й корпус переходил к прочной обороне на достигнутом рубеже с целью недопущения прорыва противника на северо-восток. Сводному отряду 1-го танкового корпуса было приказано, сдав участок обороны 124-й стрелковой дивизии, перейти в оперативное подчинение 221-й стрелковой дивизии и расположиться гарнизоном в Меденау, приспособив этот пункт к прочной круговой обороне.

Генерал-майор т/в Филиппов, Герой Советского Союза, человек исключительной личной храбрости, неоднократно упоминавшийся в приказах Верховного Главнокомандующего в связи с блестящими успехами предыдущих боевых действий его 1-й гвардейской мотострелковой бригады, посчитал такое приказание ошибочным и не отвечающим сложившейся обстановке. Он попросил командарма-39 вмешаться в это дело и отменить решение комкора-94 об оперативном подчинении сводного отряда 1-го танкового корпуса командиру 221-й стрелковой дивизии. Командарм-39 удовлетворил просьбу генерала Филиппова, вывел сводный отряд из оперативного подчинения дивизии и подчинил его с той же задачей непосредственно командиру 94-го стрелкового корпуса.

В 7 часов 23 февраля противник после 30-минутной артиллерийской подготовки перешел в наступление. Фронт обороны 94-го стрелкового корпуса был прорван, и его войска отошли с занимаемого рубежа на северо-восток и восток от Меденау, оголив фланги сводного отряда. Тем не менее отряд продолжал упорно оборонять Меденау. Встретив упорство отряда, противник отказался от лобовых атак и начал обходить Меденау с целью его окружения.

Генерал-майор танковых войск Филиппов, связавшись с командармом-39, доложил, что отряд находится в полуокружении, не имеет поддержки от частей 94-го стрелкового корпуса, понес большие потери и почти целиком израсходовал боеприпасы. В связи с этим генерал просил разрешения вывести отряд из полуокружения. Однако командарм-39 категорически запретил отход и приказал держаться.

В 17 часов 23 февраля Меденау был полностью окружен противником, приступившим к методическому уничтожению гарнизона. Никаких попыток прийти на помощь сводному отряду 94-й корпус не предпринял. Лишь в 22 часа последовало распоряжение командарма-39 на вывод отряда корпуса из окружения.

К 1 часу 24 февраля отряд корпуса с боем вышел из окружения и вывел с собой все исправные орудия и автомашины. 9 орудий, разбитых танками противника, пришлось оставить, так как саперы 94-го стрелкового корпуса преждевременно взорвали мост через ручей в Меденау.

После выхода из окружения отряд по приказу командарма-39, полученному в 13 часов 24 февраля, занял оборону северо-восточнее Г. дв. Барзениккен и до 19 часов отражал атаки противника, пытавшегося силой до 1–2 рот при поддержке 5 танков наступать в северо-восточном направлении.

В 22 часа 24 февраля отряд получил приказ командарма-39 выйти из подчинения 94-го стрелкового корпуса генерал-майора Я. Я. Вейкина и к 5 часам 25 февраля занять оборону во втором эшелоне 113-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Н. Н. Олешева на рубеже Медникен — Катценблик.

Итак, этап боевых действий 1-го танкового корпуса на рубеже Варген — Зеерапен — Меденау, длившийся с 19 по 24 февраля, закончился.

Каковы же реальные итоги этих боевых действий?

За пятнадцать дней боев сводный отряд 1-го танкового корпуса понес чувствительные потери. Отдали свои жизни 167 однополчан. 462 человека получили ранения разной степени тяжести. Корпус потерял 19 танков Т-34, 16 самоходно-артиллерийских установок СУ-76, 3 бронетранспортера, 18 орудий калибра 76 мм, 10 автомашин, 20 станковых пулеметов, 5 радиостанций. Немалой части этих потерь можно было бы избежать при своевременном принятии командармом-39 и подчиненными ему командирами стрелковых корпусов решений, адекватных складывающейся боевой обстановке.

Тем не менее положительный итог боевых действий 1-го танкового корпуса в этот период очевиден. Благодаря стойкости и самоотверженности танкистов и артиллеристов, сводный отряд корпуса сдержал многочисленные удары противника, так и не позволив соединиться его земландской и кёнигсбергской группировкам.

По состоянию на 24 февраля в сводном отряде оставалось в строю:

— в 44-й мотострелковой бригаде 170 активных штыков, 11 минометов калибра 120 и 82 мм, 6 орудий калибра 76 мм;

— в 1-м дивизионе 108-го минометного полка 8 минометов калибра 120 мм;

— в 1-м дивизионе 120-го легкого артиллерийского полка 4 орудия калибра 76 мм;

— в 10-м отдельном гвардейском минометном дивизионе 7 установок М-8 и М-13.

12.8. В Земландской оперативной группе войск

24 февраля 1945 года по решению Ставки на базе 1-го Прибалтийского фронта была создана Земландская оперативная группа войск (далее — ЗОГВ) под командованием генерала армии И. X. Баграмяна. Группа входила в состав 3-го Белорусского фронта, командование которым после гибели генерала армии И. Д. Черняховского было возложено на Маршала Советского Союза А. М. Василевского.

В 20 часов 26 февраля был получен приказ генерала И. X. Баграмяна: сводному отряду 1-го танкового корпуса свернуть боевые порядки и совершить марш в район Зеехунда.

Для частичного пополнения сил 1-го танкового корпуса по приказу командующего войсками ЗОГВ от 27 февраля в подчинение генерал-лейтенанта В. В. Буткова был передан сводный отряд командира 128-й танковой бригады. В довольно пестрый состав этого сводного отряда входили:

— сводный танковый батальон 128-й танковой бригады;

— 35-й танковый полк;

— 348-й тяжелый самоходно-артиллерийский полк;

— учебный батальон 145-го запасного стрелкового полка;

— отдельный штурмовой офицерский батальон;

— сводный химический батальон;

— 7-я отдельная разведывательная рота.

Весь март месяц 1945 года 1-й танковый корпус готовился к предстоящим боям по уничтожению кёнигсбергской группировки противника, штурму и овладению городом-крепостью Кенигсберг.

Еще в середине февраля 1945 года генерал армии И. X. Баграмян вызвал генерал-лейтенанта т/в В. В. Буткова в свой штаб и приказал подтянуть одну из танковых бригад резерва 1-го танкового корпуса ближе к Кенигсбергу. Поскольку в это время 89-я танковая бригада в составе сводного отряда корпуса вела бои северо-западнее Кенигсберга, нужно было выбирать между 117-й и 159-й танковыми бригадами.

Выбор пал на 159-ю танковую Полоцкую ордена Ленина Краснознаменную ордена Суворова II степени бригаду под командованием полковника К. О. Петровского.

В прошлых боях бригаде приходилось действовать на больших оперативных просторах, совершать глубокие рейды по тылам противника или прорывать неприятельскую оборону в полевых условиях. Приходилось брать и отдельные населенные пункты в основном путем внезапных атак или обходных маневров. Но штурмовать такой уникальный город-крепость, как Кенигсберг, танкистам еще не приходилось никогда.

Новая задача требовала новых тактических решений. И такие решения были разработаны и изложены в инструкциях командующего войсками ЗОГВ. По этим инструкциям во всех стрелковых дивизиях и полках, привлекавшихся к участию в штурме Кенигсберга, предусматривалось формирование штурмовых отрядов и штурмовых групп следующего назначения и состава:

— штурмовой отряд в стрелковых полках первого эшелона (по одному на полк) формировался для прорыва укрепленной позиции. Состав отряда — стрелковый батальон, саперная рота, взвод огнеметчиков, рота танков, батарея самоходно-артиллерийских установок, батарея 120-мм минометов, одно-два орудия калибра 122–203 мм. Поддерживают отряд 1–2 дивизиона полковой артиллерии;

— штурмовые группы в стрелковых полках второго эшелона формировались для штурма города. Состав группы — стрелковая рота, саперный взвод, отделение огнеметчиков, танковый взвод, взвод САУ, 2 орудия калибра 45 мм, 2 орудия полковой артиллерии, 1–2 орудия дивизионной артиллерии. Поддерживают группу батарея или дивизион тяжелой артиллерии.

В связи с такой структурой штурмовых отрядов и групп к их формированию, кроме 159-й танковой бригады, был привлечен 354-й гв. тсап под командованием гвардии полковника Г. В. Волкова.

В начале марта 1945 года 159-я танковая бригада и 354-й тяжелый самоходно-артиллерийский полк были укомплектованы материальной частью.

Для 159-й танковой бригады 6 марта на станцию Тапиау прибыл эшелон из 37 новеньких танков Т-34–85. Это была танковая колонна «Лембиту», приобретенная эстонскими гражданами за собственные средства и подаренная 1-му танковому корпусу.

Лембиту — легендарный герой эстонского народа. Это — историческая личность XIII века, князь одного из эстонских племен, сыгравший в истории эстонского народа примерно такую же роль, как в истории русского народа князь Александр Невский. Лембиту с 1211 года (за 30 лет до Ледового побоища) возглавил борьбу своего маленького, но свободолюбивого народа против крестоносцев. В 1217 году он заключил союз с Новгородом. Поэтому личность Лембиту символизирует не только историю борьбы против тевтонских рыцарей, предшественников фашистских захватчиков, но и исторические корни дружбы эстонского и русского народов.

Бригада была сосредоточена в районе Кармиттена. Торжественное вручение танков экипажам состоялось на митинге 15 марта. Праздничности этого события способствовало погожее весеннее утро, редкое в этих краях. Серый влажный туман неожиданно был рассеян свежим ветром, тянувшимся с моря, ярко засияло весеннее солнце. На шоссейной дороге, проходящей вдоль лесной опушки, длинным рядом выстроились выровненные по линейке новенькие боевые машины. Перед каждым танком был выстроен его экипаж.

В 30 м перед строем танков на грузовой машине была сооружена трибуна, живописно украшенная зелеными гирляндами и лозунгами на красной материи.

На трибуне появились командующий БТ и МВ Земландской оперативной группы войск генерал-лейтенант танковых войск К. В. Скорняков, командир 1-го танкового корпуса генерал-лейтенант танковых войск В. В. Бутков и командование 159-й танковой бригады.

Открыв митинг, комбриг полковник К. О. Петровский передал слово генералу Скорнякову. В своей краткой речи командующий подчеркнул всю значимость происходящего события:

«Товарищи! Эстонский народ построил на свои сбережения танковую колонну, которая носит имя их народного героя Лембиту, который в XIII веке боролся и отдал жизнь за освобождение своего народа от посягательств немецких псов-рыцарей на их земли. Эстонский народ передал нам эту боевую технику. Командование фронта решило танковую колонну вручить вам, вашей бригаде, которая в боях за Советскую Родину проявила высокие образцы мужества, стойкости и героизма, за что имеет на своем боевом знамени четыре ордена. Вам выпала честь штурмовать столицу Восточной Пруссии, логова фашистских разбойников, в котором рождались веками захватнические планы Германии. Надеюсь, танки этой колонны войдут первыми в город и крепость Кенигсберг».

Выступившие затем командир 2-го танкового батальона майор Свинцов, командир штурмовой роты капитан Котля, механик-водитель сержант Рукавицын и другие танкисты просили командование заверить эстонских тружеников, что их народные деньги не пропадут даром и что имя «Лембиту», начертанное на броне вверенных им танков, они пронесут через все вражеские валы и заграждения к центру восточнопрусской столицы.

Полученное пополнение позволило 159-й танковой бригаде укомплектовать два танковых батальона.

Для 354-го гв. тсап 3 марта на станцию Норкиттен прибыл эшелон с 20 новенькими самоходками САУ-122. Совершив 120-километровый марш, полк также сосредоточился в районе Кармиттена.

В соответствии с приказом командующего войсками 3-го Белорусского фронта Маршала Советского Союза А. М. Василевского 1-й танковый корпус был оперативно подчинен командующему войсками 50-й армии генерал-лейтенанту Ф. П. Озерову, вступившему в командование армией 3 февраля 1945 года.

Для формирования штурмовых отрядов и групп приказом ко-мандарма-50 2-й танковый батальон капитана Баранника 159-й танковой бригады и 354-й тяжелый самоходно-артиллерийский полк были оперативно подчинены 81-му стрелковому корпусу генерал-лейтенанта Ф. Д. Захарова, а 1-й танковый батальон майора Свинцова — 124-му стрелковому корпусу генерал-лейтенанта И. И. Иванова.

Для комплектования штурмовых отрядов и групп этих корпусов в каждом из танковых батальонов было сформировано по три штурмовые роты двухвзводного состава (взвод — 3 танка). Танковые роты были распределены по стрелковым дивизиям. В обоих стрелковых корпусах 50-й армии (81-ми 124-м) в первом эшелоне должны были наступать по две стрелковые дивизии, имея третью дивизию корпуса во втором эшелоне. Танки должны были применяться в правофланговой дивизии на левом фланге, а в левофланговой — на правом. Это позволяло стрелковым корпусам наносить главный удар центром боевого порядка корпуса.

Началось обучение штурмовых групп в том составе, в каком они должны были действовать при штурме города.

2-й танковый батальон провел пять тактических учений в составе штурмовых групп 307-й и 343-й стрелковых дивизий 81-го стрелкового корпуса по темам:

«Штурм окраин квартала»;

«Штурм отдельного квартала с улицы»;

«Штурм отдельной группы домов с дворов, огородов»;

«Ведение огня при движении по улице»;

«Овладение отдельным домом».

Занятия с этой группой танков проводились под командованием командира 159-й танковой бригады полковника К. О. Петровского.

1-й танковый батальон из-за опоздания сосредоточения 208-й и 216-й стрелковых дивизий 124-го стрелкового корпуса сумел провести только два тренировочных учения в составе штурмовых групп. Этой группой танков командовал зам. командира 159-й танковой бригады полковник Е. Е. Духовный.

При проведении учений использовались материалы, полученные 18 марта от 11-й гвардейской армии, по опыту овладения фортом «Понарт». Отдельно с танкистами проводились практические занятия по преодолению противотанкового рва при помощи штурмовых мостиков, фашин или с помощью подрыва. Корпусным инженером подполковником Д. Д. Абашиным для офицеров бригады была прочитана лекция по устройству препятствий и укреплений противника, а на макетах подробно изучен форт «Понарт». На большом макете города Кенигсберга, показанном в плане, со всеми подробностями были изучены размещение кварталов, улиц, фортов, дотов и огневой системы обороны города.

В течение 31 марта и 1 апреля была проведена рекогносцировка районов исходных и огневых позиций офицерами от командиров рот до офицеров штаба корпуса.

По приказу генерала И. X. Баграмяна 44-я мотострелковая бригада, усиленная 120-м лап, 108-м минп, двумя батареями 1720-го зенап, была передана в подчинение 69-му стрелковому корпусу 50-й армии и к 23 часам 3 апреля заняла оборону восточнее Кенигсберга. 4 апреля в распоряжение 44-й мотострелковой бригады прибыл 10-й огмд и развернулся на огневых позициях в боевых порядках бригады, имея четыре установки М -13 и три установки М-8.

Для более четкого представления о месте и роли частей 1-го танкового корпуса в ходе последующих действий при штурме Кенигсберга необходимо напомнить общую картину предстоявшей операции.

Штурм города планировалось осуществить силами трех армий:

— с северо-запада — 43-й армией генерал-лейтенанта А. П. Белобородова;

— с севера и северо-востока 50-й армией генерал-лейтенанта Ф. П. Озерова;

— с юга — 11-й гвардейской армией генерал-лейтенанта К. Н. Галицкого.

Таким образом, оставались как бы открытыми западный и восточный фланги Кёнигсбергской группировки.

Задача предотвращения возможного отхода войск этой группировки на запад возлагалась на 39-ю армию генерал-лейтенанта И. И. Людникова, которая, двигаясь с севера к заливу Фришес Хафф, должна была перекрыть пути отступления гитлеровцев к побережью Балтики.

Отход войск кёнигсбергской группировки на восток был мало вероятен в силу его бесперспективности. Тем не менее для предотвращения такой возможности по восточному обводу Кенигсберга от Зудау до реки Прегель занял оборону 69-й стрелковый корпус генерал-майора Н. Н. Мультана 50-й армии, который на заключительном этапе штурма города должен был также перейти в наступление и занять восточную часть города.

Таким образом, на долю частей 1-го танкового корпуса выпало участие в выполнении двух задач:

— 159-й танковой бригаде и 354-му тяжелому самоходно-артиллерийскому полку, действуя в составе штурмовых групп 81-го и 124-го стрелковых корпусов 50-й армии, принять участие в прорыве северного участка обороны противника на рубеже Танненвальде, Зудау, овладении северо-восточным сектором города и продвижении с боем к центру города, где совместно с частями 11-й гвардейской и 43-й армий завершить разгром кёнигсбергской группировки противника;

— 44-й мотострелковой бригаде с 120-м лап, 108-м минп, двумя батареями 1720-го зенап и 10-м огмд, действуя на участке обороны 69-го стрелкового корпуса от Г.дв. Ляпсау до реки Прегель, принять участие в прикрытии стыка 50-й и 11-й гвардейской армий и в последующем овладении восточной частью города.

12.9. Штурмуем Кенигсберг

Противник в полосе наступления 50-й армии занимал оборону на участке Шарлоттенбург, Байдриттен, Цигеляу частями 367-й и 548-й пехотных дивизий, имея в глубине обороны 1-й и 2-й крепостные и 75-й охранный полки, две боевые группы «Зайдель» и «Моор» и четыре отдельных крепостных батальона — 32, 74,73 и 1437-й. Их поддерживала артиллерия 376-го и 159-го артиллерийских полков, тяжелый дивизион РГК, 2-й и 23-й артиллерийские полки РГК, 81-й химминполк, 84-й Кёнигсбергский зенитный полк, 18, 304, 89-й и морской зенитные артдивизионы, 69-й и 367-й дивизионы ПТО. Плотность артиллерии противника составляла 0,5 батареи минометов и 1,4 артиллерийской батареи на 1 километр фронта. На внешнем обводе кёнигсбергского укрепления в полосе наступления 50-й армии противник имел форты № 4 «Фридрих-Вильгельм», № 3 «Кведнау», № 2а «Барнин», № 2 «Бронзат», № 1 «Штайн». Это были старинные укрепления, рассчитанные на гарнизоны в 200–300 человек. Построенные 70 лет назад, они не были приспособлены к ведению боя современными средствами, но имели на земляных валах полевые и зенитные орудия и пулеметные точки. Форты использовались как надежное бомбоубежище, где находились штабы батальонов, лазареты для раненых и склады боеприпасов.

Противник провел большие работы по подготовке города к упорным оборонительным боям. Вокруг города была построена линия окопов.

Все радиально расположенные улицы прикрывались баррикадами из металлолома, кирпичей, старых машин и других подручных материалов.

Все танкоопасные подходы были оборудованы долговременными противотанковыми препятствиями.

Подвалы больших домов имели сообщение между собой через подземные ходы. Окна всех подвалов были оборудованы под амбразуры. Противник произвел усиленное минирование окраин города и подготовил часть зданий к взрыву с целью расчистки секторов обстрела. Работы производились до последнего дня.

По плану командующего войсками 50-й армии, 81-й и 124-й стрелковые корпуса во взаимодействии с частями 1-го танкового корпуса должны были нанести удар на Кенигсберг с рубежа Зидлунг — Зудау в юго-восточном направлении в полосе:

— справа — Г. дв. Танненвальде, Нойхуфен, кварталы 147-й, 183-й, река Ноер Прегель;

— слева — Г. дв. Замиттен, северная окраина Байдриттен, 467-й квартал.

Ближайшая задача — к исходу первого дня овладеть пригородами Нойхуфен, Г. дв. Баллит, Байдриттен, фортом № 4.

В дальнейшем — штурмом овладеть кварталами 133-м и 134-м (комендатура крепости), пригородами Кальтхоф и Девау.

Начало штурма города-крепости Кенигсберг было назначено на 6 апреля.

Под покровом ночи части 1-го танкового корпуса к 2 часам 30 минутам 5 апреля сосредоточились на исходных позициях.

159-я танковая бригада (39 Т-34 и 2 Су-85) заняла следующие позиции:

— 2-й танковый батальон, приданный 81-му стрелковому корпусу, — в Зидлунге, имея одну танковую роту на его юго-восточной окраине. Управление батальоном в бою взял на себя командир бригады полковник К. О. Петровский, имея радиосвязь с танковыми ротами;

— 1-й танковый батальон, приданный 124-му стрелковому корпусу, — на юго-восточной опушке леса Шефервальде. Управление в бою было возложено на зам. командира бригады полковника Е. Е. Духовного, имеющего радиосвязь с танковыми ротами;

— механизированный батальон автоматчиков в составе 36 активных штыков был оставлен в резерве командира бригады.

354-й гв. тсап (20 СУ-122) занял огневые позиции на юго-восточной опушке леса Шефервальде.

Его четыре батареи были приданы по-батарейно в штурмовые группы 81-го стрелкового корпуса. Командир полка подполковник Г. В. Волков имел возможность управлять батареями своего полка по радио.

Еще до начала всеобщего штурма города 307-я стрелковая дивизия 81-го стрелкового корпуса 5 апреля форсировала противотанковый ров в 300 м восточнее форта № 5. Через ров были оборудованы два колейных моста для переправы танков.

Части 208-й и 216-й стрелковых дивизий 124-го стрелкового корпуса 5 апреля вышли на рубеж противотанкового рва перед фортом № 4, но форсировать ров с ходу не смогли из-за сильного артиллерийского и ружейно-пулеметного огня противника из глубины обороны и с флангов. В ночь на 6 апреля частям 208-й стрелковой дивизии удалось форсировать противотанковый ров в районе озера севернее Стрельбища и занять плацдарм на противоположной стороне рва. расширить и закрепить его.

Утро 6 апреля выдалось туманным. Начинать штурм города-крепости без авиации было бы рискованно. Однако туман стал постепенно редеть и к 9 часам рассеялся.

С 9 часов 6 апреля наша авиация подвергла бомбардировке укрепленную полосу и город Кенигсберг. Ровно в 10 часов началась мощная артиллерийская подготовка силами всей артиллерии 50-й армии и поддерживающей артиллерии. На каждый километр фронта приходилось 260 стволов. Запылали окраины города, все заполнилось дымом и кирпичной пылью. В 11 часов огонь был перенесен в глубину обороны. Начались пожары в центре города.

Казалось, что после такого грозного начала противник уже не сможет оказать серьезного сопротивления и последующее продвижение наших войск будет безостановочным. Но не тут-то было. Слишком долго и тщательно готовился противник к этой встрече, слишком фанатичным было его упорство. И когда в 10 часов 45 минут 6 апреля вперед двинулись штурмовые группы 81-го и 124-го стрелковых корпусов, они были встречены хорошо организованным огнем.

Так, на участке 216-й стрелковой дивизии 124-го стрелкового корпуса противнику удалось сорвать строительство колейных мостов для переправы танков через противотанковый ров в районе форта № 4. Танк 1-го танкового батальона 159-й танковой бригады, пытавшийся подвезти материалы для строительства моста, подорвался на фугасе и тут же был подбит артиллерией противника. Тем не менее части 208-й и 216-й стрелковых дивизий под прикрытием артиллерийского огня, в том числе огня с места танков 1-го танкового батальона из района западнее Зудау, перешли в атаку и начали штурм форта № 4. К 20 часам 30 минутам они блокировали его и разминировали внешний обвод. К исходу дня подразделения 208-й дивизии штурмом овладели фортом № 4. Для оказания помощи пехоте 1-я танковая рота старшего лейтенанта Ивана Шлыкова к 24 часам 6 апреля подошла вплотную к переправе и, в ожидании ее готовности, прикрывала работу саперов огнем из танков.

На участке 81-го стрелкового корпуса события развивались более динамично. Еще до окончания артподготовки в 10 часов 45 минут штурмовой отряд 343-й стрелковой дивизии перешел в атаку в своей полосе в направлении кварталов 428, 492 и 504-го. Одновременно саперами был наведен мост через противотанковый ров. В 11 часов 40 минут 1-я и 3-я танковые роты 2-го танкового батальона, ведя непрерывный огонь, переправились по мосту через ров и развернулись в боевой порядок. Правда, противнику ответным огнем удалось разрушить мост, свалив в ров два переправлявшихся танка. Но было уже поздно. Переправившиеся 1-я и 3-я танковые роты в составе штурмовых групп 343-й и 307-й стрелковых дивизий стремительно атаковали противника и к концу артподготовки вышли к северной окраине Шарлоттенбурга на рубеж ближайших городских кварталов (426, 434 и 423-го). Танковый взвод лейтенанта Коваля, одним из первых преодолев ров, на большой скорости ворвался в 423-й квартал с огородов, поразил тринадцать орудий, изготовившихся вести огонь вдоль улицы, и уничтожил до двухсот вражеских солдат. Несмотря на упорное сопротивление противника, цеплявшегося за каждый дом и открывшего сильный артиллерийский огонь из глубины обороны, танки в голове штурмовых групп продвигались вперед, огнем и гусеницами прокладывая дорогу пехоте.

К 20 часам 30 минутам 2-й танковый батальон, умело маневрируя и ведя за собой пехоту, овладел еще четырьмя кварталами (503-м, 504-м, 505-м и 506-м) и завязал бой за очередной квартал (507-й).

В течение первого дня боев противнику удалось подбить два наших танка. Девять танкистов, в том числе три офицера, получили ранения. В 22 часа батальон произвел дозаправку танков боеприпасами и ГСМ, а стрелковые дивизии до конца дня и в течение ночи продолжали очищать здания от вражеских автоматчиков.

В течение 7 апреля события развивались сложно. Противник оказывал упорное сопротивление из кварталов 29, 30 и 590-го.

На участке 124-го стрелкового корпуса долго не удавалось ввести в бой танки 1-го танкового батальона. Хотя в ночь на 7 апреля к 2 часам саперами был наведен мост через противотанковый ров в районе форта № 4, однако первый переправившийся танк из-за плохой видимости свалился в воронку. Следующий за ним танк, пытаясь его обойти, застрял в болоте.

Услышав шум моторов, противник открыл ураганный артиллерийский огонь и разрушил переправу. К рассвету прибыла саперная рота корпуса во главе с бригадным инженером майором Братчиковым и приступила к восстановлению переправы. Несмотря на непрерывный обстрел, саперы, неся потери, продолжали самоотверженно трудиться, и к 14 часам дня мост был восстановлен.

Первой переправившись через мост, 1-я танковая рота старшего лейтенанта Ивана Шлыкова на максимальных скоростях атаковала пригород и совместно со штурмовыми группами приступила к его очистке от гитлеровцев. Действуя с тыльной стороны больших домов и дворцов, танки 1-го танкового батальона, сопровождаемые пехотой, неожиданно врывались в соседние кварталы, быстро продвигались вперед. Танк младшего лейтенанта Бодосяна, маневрируя между домами, первым достиг южной окраины Клайн-Нойхуфена, уничтожил два противотанковых орудия, разрушил три амбразуры с фаустниками, пять пулеметных гнезд и уничтожил более тридцати гитлеровцев. К 20 часам 1-й танковый батальон с пехотой полностью овладели поселком Клайн-Нойхуфен. Взвод старшего лейтенанта Шульги, действовавший слева, раздавил дот, разбил десять амбразур с пулеметами и фаустниками, уничтожил машину с гитлеровцами, противотанковое орудие и вышел в район Г. дв. Баллит. К 22 часам, овладев тремя кварталами Кенигсберга (44, 45 и 47-м), 1-й батальон выполнил задачу дня.

На участке 81-го стрелкового корпуса 1-я и 3-я танковые роты 2-го танкового батальона в 8 часов 7 апреля возобновили наступление. Настойчиво продвигаясь вперед и преодолевая сопротивление противника, 1-я танковая рота с пехотой 343-й стрелковой дивизии овладела четырьмя городскими кварталами (491, 493, 498, 501-м) и вышла к радиомачтам городской радиовещательной станции. После дозаправки танков боеприпасами 1-я танковая рота со штурмовыми группами 343-й стрелковой дивизии нанесла противнику удар в лоб и к 20 часам полностью овладела городской радиостанцией, на двух 50-метровых мачтах которой пехотинцы укрепили красные флаги. В связи с тем, что в ходе боев пехота заметно поредела, штурмовые группы как таковые фактически перестали существовать. Стрелковые подразделения разделились на мелкие группы, объединяющиеся вокруг танков. Поэтому автоматчики не успевали полностью очищать захваченные здания от противника, из-за чего в 520-м квартале один танк был подбит фаустпатроном. Было принято решение — в дальнейшем 1-й и 3-й танковым ротам действовать совместно, следуя компактно с пехотой.

8 апреля было особенно ожесточенным днем. Стремясь остановить наше наступление, противник ввел в бой свои главные силы. Поэтому усилили действия наши артиллеристы и авиаторы.

На участке 81-го стрелкового корпуса 1-я и 3-я танковые роты 2-го танкового батальона с частями 343-й стрелковой дивизии ночью, двигаясь вдоль железной дороги, прорвались к северной товарной станции и депо, форсировали безымянный ручей и завязали ожесточенный бой с гитлеровцами. При форсировании ручья был ранен командир батальона капитан Баранник. Командование батальоном принял его заместитель капитан Плясунов. В 9 часов в бой был введен второй эшелон 81-го стрелкового корпуса — 2-я стрелковая дивизия и с ней 2-я танковая рота 2-го танкового батальона. В течение дня продолжались трудные бои по овладению последующими кварталами города (34, 35, 36-м). В ходе этих боев пал смертью храбрых капитан Плясунов. Командование батальоном принял адъютант старший капитан Белоусов. К исходу дня 2-й танковый батальон с пехотой овладели очередными кварталами города (37-м и 38-м), выполнив задачу дня.

На участке 124-го стрелкового корпуса 1-й танковый батальон с частями 208-й и 216-й стрелковых дивизий имел задачу уничтожить противника в районе Эрнстхофа и овладеть перекрестком улиц южнее замка. В 11 часов батальон с пехотой начал наступление при поддержке огнем САУ-122 и авиации.

На северной окраине Эрнстхофа один танк подорвался на фугасе, а из района замка был открыт сильный огонь прямой наводкой по правофланговой роте. Командир 1-го танкового батальона решил, прикрываясь огнем правофланговой роты, атаковать противника левым флангом из района Г. дв. Баллит в направлении замка. Маневр удался. Подавив противника в парке, батальон овладел замком, уничтожив до ста двадцати автомашин. Рота старшего лейтенанта Шлыкова устремилась на стадион. Сильный огонь из танков с ходу и стремительность их движения ошеломили противника. На стадионе было взято до тысячи пленных, самолет, два планера, двадцать легковых автомобилей. К 18 часам задача дня была выполнена. Более того, удалось выполнить дополнительную задачу, поставленную командованием, — к исходу дня батальон с пехотой овладели еще тремя кварталами города (44, 45, 47-м) и очистили их от противника.

9 апреля стало последним днем Кёнигсбергской операции.

1-й и 2-й танковые батальоны во взаимодействии с частями 81-го и 124-го стрелковых корпусов овладели рядом важных городских объектов. Был захвачен аэродром, где собрался офицерский состав противника в ожидании самолетов из центра. Тридцать старших офицеров были взяты в плен и переданы для конвоирования 208-й стрелковой дивизии. Были захвачены район Кальтхоф, кварталы западнее и восточнее пруда Обер-Тайх и форты западнее и юго-западнее него.

Одновременно с этим с восточной стороны города совместно с частями 69-го стрелкового корпуса начала продвижение к центру города 44-я мотострелковая бригада полковника К. Г. Кузнецова с 120-м лап, 108-м минп, 10-м огмд и двумя батареями 1720-го зенап.

В 9 часов 30 минут после скоротечного, но ожесточенного боя они овладели фортом № 1 «Штайн», рядом городских кварталов, к 10 часам 30 минутам овладели пристанью, в 12 часов — аэропортом, ипподромом, кожевенным заводом, целлюлозными фабриками. В 15 часов они встретились с частями 83-й гвардейской стрелковой дивизии 8-го гвардейского стрелкового корпуса 11-й гвардейской армии.

Достижение частями 1-го танкового корпуса этих районов Кенигсберга, последних очагов организованного сопротивления вражеского гарнизона, означало успешное завершение корпусом своей части задачи по овладению городом-крепостью Кенигсберг.

В 18 часов в расположение 27-го гвардейского стрелкового полка 11-й гвардейской дивизии генерала Н. Г. Цыганова прибыли от коменданта крепости и гарнизона генерал-лейтенанта от инфантерии Отто фон Ляша немецкие парламентеры полковник Хефке с переводчиком для переговоров о прекращении боевых действий. Комдив доложил об этом командующему 11-й гвардейской армией генерал-полковнику К. Н. Галицкому. После доклада командующему 3-м Белорусским фронтом Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому в штаб вражеского гарнизона была направлена группа парламентеров во главе с начальником штаба дивизии подполковником П. Г. Яновским для передачи ультиматума о полной капитуляции. После недолгих колебаний ультиматум был принят. В 21 час 30 минут комендант крепости Кенигсберг генерал Ляш по требованию нашего командования подписал приказ о капитуляции и сдался со своим штабом нашим войскам.

Гитлер, взбешенный известием о капитуляции кёнигсбергского гарнизона, заочно объявил Ляшу смертный приговор, привести в исполнение который он уже не смог.

В связи с капитуляцией кёнигсбергского гарнизона боевые действия прекратились. Четырехсуточный непрерывный грохот артиллерийских орудий и оглушительные взрывы авиационных бомб сменились долгожданной тишиной.

С чувством до конца выполненного долга воины 1-го танкового корпуса покидали места сражения и возвращались в прежние пункты сосредоточения.

Победа в Кёнигсбергской операции досталась нам дорогой ценой. Двадцать пять наших боевых товарищей остались лежать в кёнигсбергской земле. 46 человек получили ранения. Один воин пропал без вести.

В 24 часа 9 апреля по приказу Верховного Главнокомандующего № 333 Москва салютовала войскам, завершившим разгром кёнигсбергской группировки противника и овладевшим городом и крепостью Кенигсберг, двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий. В числе войск, отличившихся в боях за овладение Кенигсбергом, в приказе были отмечены танкисты генерал-лейтенанта танковых войск Буткова, полковников Петровского и Кузнецова. Командующему войсками 3-го Белорусского фронта предписывалось представить соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за овладением Кенигсбергом, к присвоению наименования «Кёнигсбергских» и к награждению орденами.

Почетного наименования «Кёнигсбергский» был удостоен 10-й огмд. Высоких правительственных наград были удостоены многие части нашего корпуса, о чем будет сказано ниже.

9 июня 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР были учреждены специальные медали для награждения непосредственных участников взятия 4 европейских столиц. Наряду с медалями за взятие Берлина, Вены и Будапешта была учреждена медаль «За взятие Кенигсберга», что еще раз подчеркнуло большое военно-политическое значение Кёнигсбергской операции.

12.10. Бои на Земландском полуострове

Падение столицы Восточной Пруссии города-крепости Кенигсберг еще не означало полной победы наших войск над восточно-прусской группировкой противника.

После поражения в Кёнигсбергской операции противник пытался любой ценой удержать Земландский полуостров и сохранить за собой морской порт Пиллау, имевший важное стратегическое значение. Оперативная группа «Земланд» в составе восьми пехотных и одной танковой дивизий и нескольких отдельных частей фольксштурма имела задачу не допустить советские войска на этот участок балтийского побережья.

13 апреля 1945 года началась Земландская наступательная операция войск 3-го Белорусского фронта (2-й и 11-й гвардейских, 5, 39 и 43-й армий, 1-й и 3-й воздушных армий) во взаимодействии с Балтийским флотом.

К 14 часам 14 апреля передовые части 2-й гвардейской и 5-й армий, прорвав оборону противника на рубеже Побетен, Кайенен, с боями вышли к Норгау. Расположенные на севере Земландского полуострова части группы «Земланд», боясь быть отрезанными, начали спешно отходить на юг. 159-я танковая бригада получила задачу совместно с 354-м тяжелым самоходно-артиллерийским полком ночной атакой овладеть крупным узлом шоссейных дорог и опорным пунктом противника Гермау, отрезав путь отступления частей группы «Земланд» на юг в сторону Пиллау.

В 2 часа 30 минут 15 апреля под покровом ночной темноты 159-я танковая бригада и 354-й тяжелый самоходно-артиллерийский полк атаковали противника в районе Клайн-Диршкайма, сбили его с этого промежуточного рубежа и, ворвавшись в 3 часа в Роменен, в течение 30 минут очистили его от противника. Продолжая продвигаться вперед и преодолев сильно заболоченный участок, танкисты в 4 часа 40 минут овладели Ленгниттеном.

К 8 часам 20 минутам танкисты и самоходчики подошли к Гермау, где столкнулись с упорным сопротивлением противника. После трехкратной попытки атаковать оборону противника в лоб танки и САУ под сильным огнем противника вынуждены были возвратиться в исходное положение. Лишь совершив обходный маневр с севера, танкистам и самоходчикам к 21 часу 15 апреля удалось овладеть Гермау. В бою отличился танковый взвод младшего лейтенанта Глебова. Первыми ворвавшись на северную окраину Гермау, танки младших лейтенантов Глебова, Каплиева и Спивака уничтожили два «Тигра» и одну самоходку. Вслед за ними на северную и восточную окраины Гермау ворвались другие танки. Гитлеровцы, бросая технику, бежали на юг.

В ночь на 16 апреля все танки бригады были сведены во 2-й танковый батальон. В строю осталось 12 танков Т-34–85, 15 САУ-122 и 1 СУ-85.

Была получена задача продвигаться на юг и овладеть Ротененом. Выступив в 5 часов 16 апреля, танкисты и самоходчики встретили сопротивление из местечка Нордемс, что в 4 км от моря. Открыли огонь и береговые батареи противника. Но это не остановило танкистов. Взвод лейтенанта Айдиньяна решительным броском ворвался в Нордемс и, ведя непрерывный огонь, уничтожил более сотни вражеских солдат и офицеров. В 9 часов Нордемс был взят. Танкисты и самоходчики двинулись дальше и в 11 часов 40 минут, преодолев сопротивление противника, овладели Ротененом.

Дальнейшее движение замедлилось, так как местность вне дорог была топкой, а дороги были забиты вражеской техникой, брошенной прямо в колоннах.

Продолжая преследовать противника и сбивая его арьергардные заслоны, в 14 часов 20 минут 16 апреля 159-я танковая бригада овладела Диттаусдорфом, захватив около 1000 пленных и 150 автомашин.

В 16 часов танки овладели Занглиненом, уничтожив до 500 гитлеровцев и захватив 20 самолетов с командой обслуживания.

В 21 час 16 апреля танкисты и самоходчики начали наступление на Дарген. Встретив сильное огневое сопротивление из Даргена, они не стали ввязываться в бой, а, прижимаясь к морю, обошли Дарген справа и достигли Калькштайна, где захватили крупный аэродром противника.

Весь день 17 апреля танкисты и самоходчики вместе с пехотой вели бой за лесной массив на косе.

Отрезав путь отхода неприятелю с севера на косу и оттянув часть сил противника от Фишхаузена, 159-я танковая бригада и 354-й гв. тсап оказали существенную помощь частям 43-й и 39-й армий, в этот же день овладевшим Фишхаузеном.

В ночь на 18 апреля 1945 года 159-я танковая бригада приказом командующего БТ и MB 3-го Белорусского фронта была выведена из боя.

354-й тяжелый самоходно-артиллерийский полк, переподчиненный 11-й гвардейской армии, до 23 апреля вел совместно с пехотой бои в направлении Пиллау.

25 апреля 1945 года порт Пиллау, последний очаг сопротивления противника на земландском направлении, был взят.

12.11. Результаты Восточно-Прусской операции

Взятие Кенигсберга и разгром земландской группировки противника были завершающими победными событиями в Восточно-Прусской стратегической наступательной операции.

Если говорить о военных итогах этой операции, то они были весьма внушительными. Нашими войсками были полностью уничтожены двадцать пять дивизий противника.

Двенадцать немецких дивизий потеряли от 50 до 75% своего личного состава.

Опыт Восточно-Прусской операции обогатил искусство прорыва глубоко эшелонированной обороны и укрепленных районов противника, планирования и ведения операций группой фронтов, флотом и крупными силами авиации на приморском направлении.

В результате операции был ликвидирован форпост германского милитаризма на Востоке.

Но итоги Восточно-Прусской операции не исчерпываются военно-стратегическими результатами. Операция привела к существенным изменениям в политической карте мира. Решением Берлинской конференции руководителей союзных держав по антигитлеровской коалиции, проходившей в пригороде Берлина Потсдаме с 17 июля по 2 августа 1945 года, город Кенигсберг и прилегающие к нему районы были переданы Советскому Союзу и включены в состав РСФСР и частично (бывшая Мемельская область) — в состав Литовской ССР. Остальные области Восточной Пруссии вошли в состав Польской Народной Республики.

К сожалению, в последние годы приходится сталкиваться со случаями искажения в наших печатных органах событий, связанных с этой страницей истории Великой Отечественной войны. Такие искажения вольно или невольно бросают тень на наших воинов, как павших, так и ныне живущих. Особенно прискорбно, что порой эти искажения исходят от лиц духовного звания, публикующих статьи религиозного содержания в светской печати.

Так, в журнале «Vita» № 6 за 2001 год была опубликована статья дьякона Алексея Бекорюкова «Казанская икона Божией Матери», в которой в подтверждение чудотворной силы этой иконы приводится ряд эпизодов из истории Великой Отечественной войны. В числе чудес, явленных от этой иконы, приводится, в частности, случай, якобы имевший место во время штурма Кенигсберга. Вот как описывается этот случай автором статьи:

«Икону привозили на самые трудные участки фронта, а также в те места, где войско готовилось к наступлению. И Божия Матерь отгоняла врагов, вселяя в них страх и ужас. Вот один из таких примеров — случай, происшедший во время штурма Кенигсберга в 1944 году. Один из офицеров, бывший в центре событий во время битвы за город, рассказывал следующее: «Наши войска уже совсем выдохлись, немцы были все еще сильны, потери наши были огромными, и чаша весов колебалась — мы могли потерпеть там страшное поражение. Вдруг видим — приехал командующий фронтом, много офицеров, с ними... священники с иконами. Командующий приказал всем построиться, снять головные уборы. Священники отслужили молебен и пошли к передовой с иконой. Мы с недоумением смотрели: куда они идут ? — во весь рост — их же всех перебьют! От немцев была такая стрельба — огненная стена. Но они спокойно пошли в огонь. И вдруг стрельба с немецкой стороны прекратилась. Тогда был дан сигнал, и наши войска начали общий штурм города-крепости — с суши и моря. Немцы гибли тысячами».

Здесь каждое второе слово — фальшь, причем далеко не безобидная.

Во-первых, как уже известно уважаемым читателям, штурм Кенигсберга происходил не в 1944 году, а в апреле 1945 года, то есть за месяц до окончания войны. В этот период ни о каком «колебании чаши весов», тем более о возможности «потерпеть там страшное поражение», не могло быть и речи.

Во-вторых, «сигнал к общему штурму города-крепости» был дан не после прекращения стрельбы с немецкой стороны, а в период, когда немецкий гарнизон сопротивлялся с фанатическим упорством, отстаивая каждый квартал, каждый дом, каждый подвал. И только тогда, когда наши войска с немалыми потерями преодолели сопротивление врага и полностью овладели городом, а военный комендант крепости генерал от инфантерии Отто фон Ляш, как уже упоминалось выше, по требованию нашего командования издал приказ частям гарнизона прекратить огонь, стрельба прекратилась, да и то не сразу и не повсеместно. И, конечно, утверждение о том, что после прекращения стрельбы «немцы гибли тысячами», является грубой клеветой на наши войска, которые таким образом выставляются перед международной общественностью в роли террористов, убивающих тысячи людей, не оказывающих никакого сопротивления. Я не случайно упоминаю о международной общественности, так как журнал «Vita» является приложением к международному журналу «Проблемы теории и практики управления».

Понятно, что подобные нелепые измышления оскорбительны для участников Великой Отечественной войны. Кроме того, будучи подхвачены определенными международными силами, искусственно раздувающими возню вокруг статуса Калининграда и Калининградской области, они могут способствовать обострению антироссийских настроений на Западе.

Я уже не говорю о том, что, увлекшись живописанием чудотворной силы Казанской иконы Божией Матери, автор, видимо, сам того не замечая, выставляет в этом эпизоде Божию Матерь в роли покровительницы бесчеловечной жестокости с нашей стороны. Будучи атеистом, я в то же время был уверен, что и Русская православная церковь вряд ли поблагодарит дьякона Алексея Бекорюкова за такую благоглупость, которая отнюдь не усилит восторженного отношения читателей журнала «Vita» к образу Божией Матери и не укрепит их веру в чудотворную силу Казанской иконы, а скорее приведет к противоположному результату. И действительно, переговорив с сотрудником издательства Московской Патриархии ответственным редактором газеты «Церковный Вестник» С. В. Чапниным, я убедился, что Патриархия отнюдь не приветствует подобного рода неуклюжее мифотворчество.

Нельзя не выразить сожаления о том, что этот насквозь фальшивый сюжет, изложенный в журнале «Vita», был подхвачен таким уважаемым печатным органом, как газета «Аргументы и факты». В слегка отредактированном варианте этот неуклюжий миф, рассчитанный на примитивного читателя, был выдан за реальный факт в статье «С иконой — к победе» Марии Март в газете № 18 (1227) за май 2004 года.

13. Торжество победы

30 апреля 1945 года все части нашего корпуса сосредоточились в районе Гумбиннена. Здесь же отпраздновали день 1 Мая, который на этот раз был особенно радостным, так как был озарен сиянием близкой победы.

А на следующий день, 2 мая 1945 года, пал Берлин. С ликованием и радостью встретили воины корпуса это известие. Улицы Гумбиннена наполнились вспышками салютов.

Но ни с чем нельзя сравнить радостное утро незабываемого 9 Мая, дня нашей Великой Победы!

Свершилось то, к чему мы шли все трудные военные годы, шли через жестокие бои и неисчислимые жертвы. То, во что верили и о чем мечтали воины нашего корпуса на всем боевом пути от Воронежа и Сталинграда до Прибалтики и Восточной Пруссии.

И было радостно сознавать, что на этом празднике Победы мы не посторонние зрители, а ее непосредственные участники. Что в ее достижение свой заметный вклад внес и наш родной корпус.

Еще бы! За годы Великой Отечественной войны имена генерала Буткова и его подчиненных 17 раз на всю страну прозвучали в победных приказах Верховного Главнокомандующего, и в честь воинов 1-го танкового корпуса гремели салюты в Москве.

А 17 мая 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР заслуги многих частей нашего корпуса были отмечены высокими наградами Родины. 89-я танковая Тильзитская ордена Кутузова II степени бригада была награждена орденом Суворова II степени, 159-я танковая Полоцкая ордена Ленина Краснознаменная ордена Суворова II степени бригада награждена орденом Кутузова II степени. На знамени 44-й мотострелковой Полоцкой Краснознаменной ордена Кутузова II степени бригады появился орден Суворова II степени. На знамени 354-го гвардейского тяжелого самоходно-артиллерийского Тильзитского Краснознаменного полка засиял орден Кутузова II степени. 183-й отдельный саперный батальон и 190-й медико-санитарный батальон были награждены орденом Красной Звезды.

Тысячи воинов корпуса были награждены орденами и медалями.

Четверо однополчан стали полными кавалерами ордена Славы.

А 36 воинам присвоено звание Героя Советского Союза.

Звания Героя Советского Союза был удостоен и командир корпуса генерал-лейтенант В. В. Бутков. Для вручения ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» командир корпуса вместе с Героями Советского Союза командирами танковых бригад полковниками К. О. Петровским и А. И. Соммером были приглашены в Кремль. Награды им вручал заместитель Председателя Президиума ВС СССР О. В. Куусинен.

В честь Победы в Кенигсберге был организован парад войск. В первых рядах торжественным маршем перед трибунами прошли танкисты и мотострелки 1-го танкового Инстербургского Краснознаменного корпуса. Парад завершился прохождением танков, одного из главных орудий Победы.

В конце мая 1945 года из состава корпуса было выделено сводное подразделение для участия в Параде Победы на Красной площади в Москве. Лучшие из лучших наших воинов были удостоены чести пройти в рядах победителей по Красной площади.

Среди участников Парада Победы были известные читателю Герои Советского Союза старший лейтенант Дмитрий Яремчук и лейтенант Иван Малов. Боевые знамена частей нашего корпуса в колонне войск 3-го Белорусского фронта пронесли ветераны корпуса, прошедшие весь боевой путь от стен Сталинграда до Восточной Пруссии. Настала радостная пора возвращения домой воинов-победителей, прошедших трудными дорогами войны. Война сдружила людей. Расставаясь, ребята фотографировались на память, обменивались адресами и фотографиями.

Не у всех воинов сохранились дом и семья. У многих возник вопрос — куда возвращаться с фронта? К таким однополчанам командир корпуса и политотдел относились особенно внимательно. При прощании с ними в индивидуальном порядке решались вопросы о том, куда выписывать проездные документы, к кому обращаться при приезде на место, выдавались соответствующие ходатайства к местным государственным, партийным и военным органам.

Как особого поощрения перед демобилизацией наиболее заслуженные воины удостаивались фотографии у развернутого боевого знамени корпуса.

Эпилог

После войны 1-й танковый Инстербургский Краснознаменный корпус был преобразован в 1-ю танковую дивизию, ее бригады — в танковые и мотострелковый полки. В течение многих лет это соединение, дислоцированное в Калининградской области, стояло на страже наших западных границ и служило хорошей школой, где ветераны-фронтовики делились своим боевым опытом с молодыми воинами. Многие офицеры, служившие здесь после войны, также прошли хорошую штабную и командирскую практику, позволившую им в дальнейшем стать высококвалифицированными военачальниками. Среди них был и майор Ю. М. Потапов, будущий начальник танковых войск Министерства обороны, генерал-полковник.

Воины 1-й танковой дивизии в своей боевой учебе продолжали поддерживать славные традиции 1-го танкового Инстербургского Краснознаменного корпуса, бережно храня память о своих предшественниках — участниках Великой Отечественной войны.

Впоследствии дивизия была расформирована. Созданная на ее основе войсковая часть в настоящее время находится в подчинении Краснознаменного Балтийского флота. Боевые знамена корпуса и входивших в него частей хранятся в Музее Вооруженных Сил в Москве.

Прошло много лет, и сейчас уже мало осталось в живых ветеранов корпуса — участников Великой Отечественной войны. Большинству из них перевалило за 80 лет. Проживают они в разных концах России, в странах СНГ и в дальнем зарубежье. Но связь между собой они не теряют.

Самая крупная организация ветеранов корпуса находится в Калининграде. Ею руководит бывший механик-водитель героического танкового экипажа братьев Чугуновых Борис Петрович Пирожков.

Есть небольшая организация ветеранов корпуса и в Москве. Эти организации продолжают в меру своих сил проводить военно-патриотическую работу среди молодежи, стараются решать вопросы моральной и социальной поддержки своих однополчан и членов их семей. В работе этих ветеранских организаций активное участие принимает сын нашего прославленного комкора Владимир Васильевич Бутков.

Существует расхожее мнение о том, что поколение людей, пришедших с войны, наученных стрелять в себе подобных, видевших смерть, проливших чужую кровь, — это люди с искаженными нравственными ориентирами, с поврежденной психикой, не приспособленные к нормальной мирной жизни, к созидательному труду, люди, уделом которых является криминал, рэкет, судьба наемных убийц или телохранителей. Это как бы «потерянное поколение».

Однако послевоенная судьба наших ветеранов — бывших воинов 1-го танкового Инстербургского Краснознаменного корпуса — является наглядным опровержением подобных представлений. Вызывает чувство законной гордости тот вклад, который в послевоенные годы внесли наши однополчане не только в повышение обороноспособности нашей страны и укрепление национальных армий дружественных нам государств, но также в развитие отечественной экономики, науки и культуры. Достаточно привести хотя бы несколько примеров из послевоенного послужного списка наших ветеранов.

Командир нашего корпуса генерал-полковник танковых войск Герой Советского Союза Василий Васильевич Бутков, занимая в послевоенный период ряд ответственных должностей в высшем эшелоне военного руководства — командующего БТ и М В ряда военных округов, командующего 3-й гвардейской механизированной армией в ГСВГ, генерал-инспектора Министерства обороны СССР, 1-го заместителя командующего войсками Московского военного округа, военного советника Министерства обороны СССР при Национальной народной армии ЧССР — сыграл существенную роль в дальнейшем укреплении Вооруженных сил нашей страны и дружественных нам государств.

Свою послевоенную судьбу связали с Вооруженными силами многие ветераны корпуса.

Знакомый читателю боевой офицер, бывший командир танкового взвода 89-й танковой Тильзитской дважды орденоносной бригады Герой Советского Союза Иван Яковлевич Чугунов после войны продолжал службу в Вооруженных силах, окончил командный факультет Военной академии бронетанковых войск. Своими военными знаниями и боевым опытом заслуженный офицер щедро делился с молодыми воинами Советской Армии. Находясь на ответственных должностях в Управлении боевой подготовки Главного штаба сухопутных войск, он отдавал много сил совершенствованию боевой выучки наших войск, принимал активное участие в разработке и внедрении в войсках многих воинских уставов и наставлений. Был заместителем командующего войсками Забайкальского военного округа по боевой подготовке. Герой Советского Союза генерал-майор Иван Яковлевич Чугунов скончался в возрасте 57 лет.

Хорошо известный читателю бывший комбат 117-й танковой Унечской дважды орденоносной бригады Герой Советского Союза Ашот Вагаршакович Казарьян, многолетний послевоенный войсковой танковый командир, генерал-майор, щедро делившийся боевым опытом с молодыми воинами, был впоследствии выдвинут на ответственную должность республиканского военного комиссара Армении.

Генерал-майор Сергей Григорьевич Воронин, один из руководителей нашей внешней разведки, — это бывший зам. редактора нашей корпусной газеты «За Родину».

Крупнейший специалист в области военной медицины, генерал-майор медицинской службы, многолетний руководитель Главного военного госпиталя им. Н. Н. Бурденко — это бывший наш фронтовой медик, командир взвода корпусного 190-го медико-санитарного Краснознаменного батальона Юрий Сергеевич Кравков.

Бывший гвардейский артиллерист, командир батареи 354-го гвардейского тяжелого самоходно-артиллерийского Тильзитского Краснознаменного полка, кавалер орденов Александра Невского, Боевого Красного Знамени и других боевых наград Николай Михайлович Алексеев стал одним из ведущих военных юристов, Заслуженным юристом РСФСР, полковником юридической службы, много лет посвятившим укреплению законности в Вооруженных силах.

Ряд наших ветеранов имеют большие заслуги в становлении и развитии нового вида Вооруженных сил — ракетных войск стратегического назначения.

Бывший бесстрашный сапер-разведчик, командир взвода управления и разведки 183-го отдельного саперного краснозвездного батальона Георгий Иванович Крюков (на снимке в центре), о смелых действиях и интересных воспоминаниях которого говорилось в предыдущих главах, стал после войны полковником, заместителем начальника инженерных войск РВСН и руководил строительством многих наземных и подземных сооружений для наших могучих стратегических ракет.

Бывший начальник штаба нашего 10-го гвардейского минометного Кёнигсбергского орденоносного дивизиона Ростислав Иванович Жидков (на снимке справа), чьи «катюши» оказывали существенное влияние на исход боевых действий нашего корпуса, после войны также перешел в новый, родственный ему вид вооруженных сил — Ракетные войска стратегического назначения. Находясь после войны на ответственной должности заместителя начальника Организационно-мобилизационного управления Главного штаба РВСН, полковник Р. И. Жидков сыграл немалую роль в становлении и совершенствовании организационной структуры наших стратегических ракетных войск. В период написания этой книги Ростислав Иванович ведет общественную работу заместителя председателя Совета московских ветеранов 1-го танкового корпуса.

Командир танка 117-й танковой Унечской бригады лейтенант Василий Иванович Ракута (на снимке слева) стал руководящим сотрудником аппарата Главнокомандующего РВСН Главного Маршала артиллерии Владимира Федоровича Толубко (кстати, тоже в прошлом танкиста).

Не обошелся без наших ветеранов и Военно-морской флот. Бывший начальник штаба 767-го отдельного батальона связи капитан Григорий Николаевич Бараненко, впоследствии — генерал-майор-инженер, начальник автотракторной службы ВМФ, сыграл немалую роль в послевоенном развитии береговой инфраструктуры всех флотов и флотилий нашего ВМФ.

В военно-политической обстановке послевоенного периода большое значение для сохранения мира имело укрепление военного сотрудничества с дружественными нам странами. В развитии Вооруженных сил этих стран есть заслуги и наших однополчан.

Выше уже упоминалось о том, что свой вклад в это развитие внес генерал В. В. Бутков, выполняя миссию военного советника в Чехословацкой Национальной Народной Армии.

Развитию Вооруженных сил стран Варшавского договора и укреплению их боевого содружества немало сил отдал полковник, ответственный сотрудник Штаба Объединенных вооруженных сил стран — участниц Варшавского договора, бывший заместитель начальника разведки нашего корпуса Борис Иванович Монахов.

А на африканском континенте подобную роль выполнял полковник Василий Трофимович Колезнев, военный советник Министерства обороны СССР в Национальной армии Анголы, бывший командир танковой роты 325-го танкового батальона 117-й танковой бригады.

Некоторые наши однополчане избрали своей специальностью военную науку, где сумели реализовать свой ценный военный опыт при проведении военно-научных исследований применительно к условиям современной войны.

Полковник, кандидат военных наук, автор научных исследований и множества научных трудов в области защиты и использования бронетанковой техники в условиях применения оружия массового поражения, начальник специализированной кафедры Военной академии БТВ, — это бывший начальник оперативного отдела штаба нашего корпуса Алексей Владимирович Куптиль, ряд лет возглавлявший наш Совет московских ветеранов корпуса.

Военный ученый, полковник, кандидат военных наук, автор более 50 научных трудов, посвященных проблемам оперативного искусства, в том числе исследованию военно-политических, военно-географических и военно-экономических характеристик ТВД на всех основных стратегических направлениях — это бывший заместитель начальника оперативного отдела штаба корпуса Георгий Титович Волков, также возглавлявший ряд лет наш Совет ветеранов.

Военный ученый, полковник, кандидат военных наук, доцент Военной академии им. М. В. Фрунзе — бывший офицер связи 117-й танковой бригады Матвей Наумович Санников.

С Вооруженными силами связали свою послевоенную судьбу и другие наши ветераны.

Читатели, вероятно, помнят отважного комбата Героя Советского Союза Александра Трофимовича Удовиченко. После победного завершения Великой Отечественной войны заслуженный офицер продолжал службу в Вооруженных силах, занимая высокие командные посты. Однако война дала себя знать, и в 1957 году, еще не достигнув 50-летнего возраста, Александр Трофимович по состоянию здоровья вынужден был уволиться в запас. Но и после увольнения он продолжал отдавать свои силы воспитанию будущих защитников нашей Родины, работая в Московском областном комитете ДОСААФ.

Не только в военном деле, но и во многих мирных областях есть немалые заслуги наших ветеранов.

Бывшая связистка 767-го отдельного батальона связи нашего корпуса Мария Матвеевна Кравченко сыграла видную роль в организации системы социального обеспечения населения России на посту заместителя министра социального обеспечения РСФСР, впоследствии заместителя председателя Комитета по труду и социальному обеспечению Российской Федерации.

Отважный командир саперной роты Салим Гамидович Алиев, о самообладании и высоких волевых качествах которого упоминалось при описании экстремальной ситуации во время Городокской операции, сыграл заметную роль в послевоенном мирном строительстве в Азербайджанской ССР. Здесь он был выдвинут на ответственную должность министра в правительстве Азербайджана.

Известная журналистка, кандидат экономических наук, многолетний главный редактор всесоюзного журнала «Советская женщина» — это бывший редактор корпусной газеты «За Родину» гвардии майор Мария Дмитриевна Овсянникова, единственная в истории Красной Армии женщина — главный редактор печатного органа на фронте.

Ученый-историк, кандидат исторических наук, доцент исторического факультета Кишиневского государственного университета, заслуженный работник высшей школы Молдавии — таким стал знакомый читателю своими подвигами решительный командир танка 89-й танковой бригады Марат Александрович Калинёнок, один из инициаторов создания нашей ветеранской организации.

Ученый-почвовед, научный сотрудник географического факультета МГУ — это бывший славный командир танкового взвода 89-й танковой бригады старший лейтенант Арсентий Константинович Родькин.

Знакомый читателю бесстрашный сибиряк, герой сражения под Шяуляем, гроза немецких танков, бывший заряжающий артиллерийского орудия младший сержант Георгий Яковлевич Иванов, удостоенный звания Героя Советского Союза, после войны успешно закончил учебу в Московском государственном университете и стал одним из ведущих преподавателей во Всесоюзном заочном политехническом институте.

Санинструктор медсанвзвода 159-й танковой Полоцкой четырежды орденоносной бригады Октябрина Михайловна Игнатьева, получив после войны высшее гуманитарное образование, немало сил вложила в развитие и укрепление дружбы и культурных связей Советского Союза и Российской Федерации с зарубежными странами. В настоящее время, несмотря на почтенный возраст, Октябрина Михайловна, заслуженный работник культуры России, продолжает активную деятельность в качестве ответственного секретаря Благотворительного совета Московского фонда культуры, а также культорга Совета московских ветеранов 1-го танкового корпуса.

Одним из организаторов и инициаторов нашего ветеранского движения был наш прославленный разведчик майор Николай Николаевич Гилязов. О его личной роли в успехах боевых действий корпуса от Сталинграда до Кенигсберга было уже сказано немало. Несмотря на множество ран, полученных на фронте, и на все ухудшающееся здоровье, он до последних дней жизни отдавал много энергии сплочению нашего ветеранского коллектива, организации военно-патриотической работы с молодыми москвичами.

Бывшая связистка 117-й танковой бригады младший сержант Валентина Андреевна Седлуха в течение всех послевоенных лет была одним из активнейших членов Объединенного совета танковых, механизированных войск и кавалерии Московского комитета ветеранов войны. Одновременно с этим она являлась бессменным секретарем Совета московских ветеранов 1-го танкового корпуса, центром их связи между собой и со всеми ветеранами корпуса, проживавшими как на родине, так и за ее пределами. Именно благодаря ее деятельности удалось сохранить значительную часть архива бесценных документов военного времени, относящихся к боевому пути 1-го танкового корпуса. К сожалению, в дни написания этой книги Валентина Андреевна ушла из жизни.

Можно было бы еще много добрых слов сказать о ветеранах нашего корпуса. Это достойные люди, через всю жизнь пронесшие традиции высокой гражданственности и патриотизма нашего поколения — поколения участников Великой Отечественной войны.

Посещая места боев, приходя на могилы своих погибших фронтовых друзей, они вновь и вновь возвращаются мыслью к памяти героических и трагических военных лет.

Мы с удовлетворением отмечаем, что память о героических делах 1-го танкового Инстербургского корпуса в нашей стране еще жива. В память о боевых заслугах корпуса и его воинов именем генерала В. В. Буткова названы улица и лицей в г. Калининграде. Одна из улиц этого города носит имя бывшего командира 89-й танковой Тильзитской орденов Суворова и Кутузова бригады Героя Советского Союза генерала А. И. Соммера. Именем Героя Советского Союза Ивана Николаевича Антонова, бывшего командира танковой роты 326-го танкового батальона 117-й танковой Унечской Краснознаменной ордена Суворова бригады, о подвиге которого в ходе Городокской операции читателю известно, названа улица в его родном городе Волгограде. Центральная улица в белорусском городе Диена (Дзисна) носит имя Героя Советского Союза, бывшего командира танковой роты 159-й танковой Полоцкой трижды орденоносной бригады Михаила Александровича Кузьмина, о подвиге которого при освобождении этого белорусского города подробно говорилось выше. Во многих городах, освобожденных от фашистских оккупантов частями нашего корпуса, есть стенды и экспонаты в городских и школьных музеях, напоминающие о славном боевом пути корпуса. Помнят о 1-м танковом Инстербургском Краснознаменном корпусе и в столице нашей Родины Москве. На доме № 14 по Ташкентской улице, где жил наш однополчанин Герой Советского Союза Иван Яковлевич Чугунов, установлена мемориальная доска. Каждый год в День Победы москвичи приносят к ней цветы. В районе Серебряного Бора на месте формирования корпуса, как уже упоминалось в начале статьи, установлен памятник — танк на постаменте и обелиск.

У этого памятного места ежегодно в День Победы собираются ветераны нашего корпуса. Здесь происходят их встречи с ветеранами, молодыми гражданами, представителями общественных организаций, территориальной и военной администрацией Северо-Западного административного округа города Москвы и в первую очередь района Хорошёво-Мневники.

С каждым годом наших однополчан становится все меньше. Пройдет немного лет, и уйдут последние свидетели событий, связанных с боевой деятельностью 1-го танкового корпуса. Но останется эта книга, написанная в преддверии 65-летия корпуса и вобравшая в себя живую память участников этих событий. И пусть все описанное в книге — это лишь несколько частных фрагментов истории Великой Отечественной войны. Но думается, что именно из таких фрагментов, достоверных и непредвзятых, отражающих реальные исторические факты, увиденные глазами очевидцев, должна слагаться полная и правдивая картина нашей нелегкой, но героической военной истории.

Указатель новых наименований географических объектов на территории бывшей Восточной Пруссии

Наименования военного времени	Современные наименования
Айихин (Айхен)	пос. Калиновка Гвардейского р-на
Аккерау	пос. Армейское Гвардейского р-на
Алленбург	пос. Дружба Правдинского р-на
Ауловеннен	пос. Калиновка Черняховского р-на
Байдриттен	сев. часть пос. Первомайский (г. Калининград)
Баренхоф (Бартенхоф)	пос. Яблоновка Гвардейского р-на
Блюджен	пос. Февральское Краснознаменского р-на
Бракупеннен	пос. Кубановка Гусевского р-на
Бружен	пос. Весново Краснознаменского р-на
Вайдлякен	пос. Ельники Черняховского р-на
Ваккерн (Вакерн)	пос. Елановка Багратионовского р-на
Варген	пос. Котельниково Зеленоградского р-на
Вартенбург	Разрушен в период боевых действий
Васпикен (Вахсникен)	пос. Курганы Гурьевского р-на
Велау	пос. Знаменск Гвардейского р-на
Вилькинен (Вилькюнен)	пос. Головенское Гвардейского р-на
Г. дв. Баллит	южн. часть пос. Первомайский (г. Калининград)
Г. дв. Барзенинкен	Разрушен в период боевых действий
Г. дв. Ванге (Ванге)	пос. Яровое Гурьевского р-на
Г. дв. Ляпсау (Ляпсау)	пос. Заозерье Гурьевского р-на
Г. дв. Ошвинген	пос. Ошвенинген Славского р-на
Г. дв. Танненвальде	южн. часть пос. Чкаловск(г. Калининград)
Гермау	пос. Алексин/Русское Зеленоградского р-на
Герскуллен Герскулен	пос. Ганновка Неманского р-на
Гольдбах	пос. Славикино Гвардейского р-на
Гольтихаузен	пос. Ивановка Полесского р-на
Гросс-Байтшен	пос. Подгоровка Гусевского р-на
Гросс-Бершкален	пос. Грсмячье Черняховского р-на
Гросс-Блюменау	пос. Кремнево Зеленоградского р-на
Гросс-Погремен	пос. Гвардейского р-на
Гросс-Попельн, Попельн	пос. Речки Полесского р-на
Гросс-Скайсгиррен	пос. Большакове Славского р-на
Гросс-Хольштейн	пос. Прегольский (г. Калининград)
Гросс-Ширрау (-Ширау)	пос. Дальнее Полесского р-на
Грюнвальде	пос. Липовка Черняховского р-на
Гумбиннен	г. Гусев
Дарген	пос. Лунино. Приморский горсовет
Дауден	пос. Подлесное Краснознаменского р-на
Девау	пос. Рижское (г. Калининград)
Демеджен	пос. на границе Неманского и Славского р-нов
Домштау (Домтау)	пос. Долгоруково Багратионовского р-на
Дропвальде	пос. Дорвино Краснознаменского р-на
Жамайткемен	пос. Болотниково Краснознаменского р-на
Жиллен	пос. Жилино Неманского р-на
Жилленберг	пос. Лукьянове Гвардейского р-на
Замиттен	пос. Дубосеково Гурьеве кого р-на
Занглинен	пос. Хмелевка Зеленоградского р-на
Зеерапен	пос. Люблино Гурьевского р-на
Зеехунд	пос. Поляны Гурьеве кого р-на
Земланд, Земландский п/о	Калининградский п/о
Зидлунг	пос. Чкаловск (г. Калининград)
Зудау	пос. Майково Гурьевского р-на
Иванишкен (Иенишкен)	пос. Заозерное Краснознаменского р-на
Инстербург	г. Черняховск
Кадчинен(Кадгинен)	пос. Прудки Гурьевского р-на
Кайенен	пос. Зеленоградского р-на
Калькштайн	пос. Успешное Приморский городской совет
Кальтхоф	пос. Рижское (г. Калининград)
Камантен	пос. Узловое Краснознаменского р-на
Кармиттен	пос. Отрадное Гурьевского р-на
Кармонен(Карменен)	пос. Сосновка Гусевского р-на
Каттенау	пос. Заветы Нестеровского р-на
Катценблик	пос. Зеленоградского р-на
Каукемен	пос. Ясное Славского р-на
Квайдриттен	пос. севернее Калининграда
Кенигсберг	г. Калининград
Кибартен	Кибартай (Лит.)
Клайн-Биркенфельд	пос. Вольное Гвардейского р-на
Клайн-Варнингтен	пос. Пригородный Нестеровского р-на
Клайн-Диршкайм	пос. Дворики Зеленоградского р-на
Клайн-Нойхуфен	пос. Первомайский (г. Калининград)
Кобиайтен	Разрушен в период боевых действий
Койбервальде	пос. Полесского р-на
Кранц	г. Зеленоградск
Краупишкен	пос. Ульяново Неманского р-на
Куглаккен	пос. Кудрявцево Черняховского р-на
Лабиау	г. Полесск
Левиттен	пос. Солдатское Багратионовского р-на
Ленгветтен	пос. Лунино Неманского р-на
Ленгниттен	пос. Щерсово Зеленоградского р-на
Летцен	г. Гижицко (ПР)
Литтаусдорф	пос. Зорино Зеленоградского р-на
Ляугаллен	пос. Неманского р-на
Ляутер-Мюлен-Тайх	пруд Чистый, Гурьевский р-н
Мантау	пос. Ястребки Гурьевского р-на {~1}
Марауенхоф	пос. Б. Пруды (г. Калининград)
Марунен (Мараунен)	Разрушен в период боевых действий
Меденау	пос. Логвино Зеленоградского р-на
Медникен	пос. Дружное Зеленоградского р-на
Мельзак	г. Пененжно (ПР)
Метгеттен	пос. им. А. Космодемьянского (г. Калининград)
Мешкуппен	пос. Купино Краснознаменского р-на
Модиттен	Лесная аллея (г. Калининград)
Моссенен (Мосинен)	пос. Рогачево Зеленоградского р-на
Мюлен-Флюс	река Гурьевка
Нессельбек	пос. Орловка Гурьевского р-на
Нештонветтен	пос. Калужское Нестеровского р-на
Нойвальде	пос. Дятлово Краснознаменского р-на.
Нойнишкен	пос. Привольное Черняховского р-на
Нойхаузен, Нойхаузен-Тиргартен	г. Гурьевск
Нойхов (Нойхоф)	пос. Тимофеевка Гурьевского р-на {~1})
Нойхуфен	пос. Лермонтово (г. Калининград)
Норгау	пос. Медведево Зеленоградского р-на
Нордемс (Нодемс)	пос. Окунево Зеленоградского р-на
Норденбург	пос. Крылово Правдинского р-на
Норкиттен	пос. Междуречье Черняховского р-на
Обер-Тайх	Верхнее озеро
Перквинен	пос. Перекрестное Славского р-на {~1})
Петрикатшен (Петрикачен)	пос. Пригородное Нестеровского р-на
Пиллау	г. Балтийск
Побетен	пос. Романово Зеленоградского р-на
Помедин (Помедиен)	пос. Пружалы Гвардейского р-на
Помпикен	пос. Долгоруково Багратионовского р-на
Поппендорф	пос. Зоринское Гвардейского р-на
Посмален	пос. Пушкино Багратионовского р-на
Прейсиш-Эйлау	г. Багратионовск
Пусперн	пос. Ломово, Некрасово Гусевского р-на
р. Дайме	р. Дейма
р. Инстер	р. Инструч
р. Ноер Прегель	р. Новая Преголя
р. Прегель	р. Преголя
р. Посмар	р. Майская
Растенбург	г. Кентшин (ПР)
Раутенберг	пос. Узловое Краснознаменского р-на
Розиттен	пос. Богатово Багратионовского р-на
Роменен	пос. Зеленоградского р-на
Рорфельд	пос. Редкий Бор Гусевского р-на
Ротенен	Разрушен в период боевых действий
Танненвальде	южн. часть пос. Чкаловск (г. Калининград)
Тапиау	г. Гвардейск
Таплаккен	пос. Талпаки Гвардейского р-на
Тильзит	г. Советск
Траузиттен	в черте г. Гурьевска
Трутенау	пос. Медведовка Гурьевского р-на
Тутшен (Тучен)	пос. Ватутино Нестеровского р-на
Ундерванген	пос. Чехово Багратионовского р-на
Унру	пос. Керчинское Багратионовского р-на
Фишхаузен	г. Приморск
фл. Гросс-Эрнстбург	пос. Полесского р-на
фл. Клайн-Хольштайн	пос. Прегольский (г. Калининград)
Форкен	Подорожное Зеленоградского р-на
Фришес Хафф	Калининградский (Вислинский) залив
Фришинг	пос. Прохладное Багратионовского р-на
Хенскишкен	пос. Желанное Краснознаменского р-на
Хуссенен	пос. Пограничное Багратионовского р-на
Цигеляу	пос. Гурьевского р-на Кутузовского с/с
Шарлоттенбург	пос. Лермонтово (г. Калининград)
Швербаллен (Шварбаллен)	пос. Краснодонское Краснознаменского р-на
Шенвальде	пос. Ярославское Гурьевского р-на
Шефервальде	пос. Гурьевского р-на
Шиббен	Шилуте (Лит.)
Ширрау (Ширау)	пос. Черняховского р-на Каменского с/с
Штампелькен	пос. Осиновка Гвардейского р-на
Штамтау (Штантау)	пос. Митино Гурьевского р-на
Шудиттен	пос. Орехово Зеленоградского р-на
Эрнстхоф	пос. Краснознаменское Багратионовского р-на
Югкатен	Юкнайчай (Лит)

{~1}Пункт снят с учета (перестал существовать или объединен с другим пунктом) 

http://militera.lib.ru/h/kirichenko_pi/index.html

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - читать книги бесплатно