Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; В гостях у астролога; Дыхательные практики; Гороскоп; Цигун и Йога Эзотерика

Техника и вооружение 2008 01

ТЕХНИКА И ВООРУЖЕНИЕ вчера, сегодня, завтра Январь 2008 г.

На 1 стр. обложки: САО 2С9 Нона-С» на марше.

Фото предоставлено службой информации и общественных связей ВДВ.

РАКЕТНЫЕ ВОЙСКА И АРТИЛЛЕРИЯ НА НОВОМ ЭТАПЕ РАЗВИТИЯ

Сегодня на вопросы редакции журнала «Техника и вооружение» отвечает Начальник Ракетных войск и артиллерии генерал-полковник Зарицкий Владимир Николаевич.

Генерал-полковник Зарицкий Владимир Николаевич родился 15 июня 1948 г. в селе Остапы Ко- ростенского района Житомирской области. В 1968 г. окончил Одесское артиллерийское училище (с отличием), в 1978 г. – Военную артиллерийскую академию (с отличием), в 1999 г. – Российскую академию государственной службы при Президенте РФ (с отличием). За время службы прошел все основные командные должности: был начальником штаба, командиром полка, начальником ракетных войск и артиллерии дивизии, командиром артиллерийской дивизии, начальником Коломенского высшего артиллерийского командного училища и начальником РВиА Московского военного округа. Указом Президента РФ от 24 июня 2001 г. назначен начальником Ракетных войск и артиллерии Вооруженных Сил Российской Федерации.

Заслуженный военный специалист, кандидат военных наук, член-корреспондент Российской академии ракетных и артиллерийских наук. Награжден орденами «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» II и III степени, «За военные заслуги», четырнадцатью медалями и именным оружием.

– Владимир Николаевич, со времен Великой Отечественной войны артиллерию именуют «богом войны». С тех пор отечественные Ракетные войска и артиллерия не раз подтверждали свое значение в ряде военных конфликтов. Между тем, время от времени повторяются заявления, что стремительное развитие воздушно- космических вооружений и средств информационной войны постепенно «лишает» артиллерию ее роли главной огневой силы.

– Действительно, все более широкое и успешное применение авиации для огневого поражения противника в ходе полномасштабных войн и локальных конфликтов последних десятилетий, казалось бы, свидетельствует о снижении значимости таких традиционных средств вооруженной борьбы как артиллерия или танки. Однако в реальности ситуация далеко не однозначна. И констатация того факта, что артиллерия выполняет основной объем задач в огневом поражении противника – не только дань многовековой традиции, но и объективная закономерность. Она обусловлена рядом очевидных достоинств Ракетных войск и артиллерии, таких как маневренность, высокая точность ударов и огня артиллерии, оперативность их нанесения, несущественная зависимость эффективности огня от времени года, суток, погодных и других условий. Опыт локальных конфликтов продемонстрировал возросшую роль Ракетных войск и артиллерии как мощного и эффективного рода войск. Очевидно, что и в обозримой перспективе объем огневых задач, возлагаемый на этот род войск в операциях и боях локальных войн и вооруженных конфликтов, будет только возрастать.

Отмечая большую значимость рода войск, необходимо упомянуть, что Ракетные войска – это межвидовой род войск. Формирования Ракетных войск и артиллерии есть и в ВДВ, и в Береговых войсках ВМФ, и в соединениях и воинских частях Внутренних войск МВД и в Пограничных войсках.

– Любой род войск – это не только вооружение и военная техника, но, прежде всего, люди. Не секрет, что «реформы» последнего десятилетия XX века больно ударили по личному составу наших Вооруженных Сил, вызвали множество «провалов» в системе боевой подготовки. Как обстоит дело с подготовкой офицеров и специалистов в настоящее время? Какие моменты в боевой подготовке соединений и частей Ракетных войск и артиллерии Вы хотели бы отметить по опыту 2007 г.?

– Сейчас с ракетными и артиллерийскими частями регулярно проводятся тактические учения с пусками боевых ракет и боевой стрельбой, индивидуальные стрельбы с офицерами и сержантами. Только в 2007 г. в ходе боевой подготовки выполнено более 15 тысяч огневых задач с открытых и закрытых огневых позиций, израсходовано около 100 тысяч штук артиллерийских боеприпасов.

В целом удалось добиться повышения уровня подготовки. Это подтверждают инспекции и контрольные проверки, которым подвергались соединения и воинские части, а также проведенные общевойсковые тактические учения.

Для совершенствования профессиональной подготовки наших офицеров используются различные формы и ме тоды обучения. Одной из самых эффективных форм обучения являются конкурсы по полевой выучке командиров дивизионов, состязания командиров артиллерийских батарей, конкурсы на лучшее решение задач по стрельбе и управлению огнем, тренировки по боевой работе на технике в составе офицерских расчетов, выполнение индивидуальных заданий и т.д.

Стало традицией проведение конкурсов по полевой выучке командиров ракетных и артиллерийских дивизионов и Всеармейских состязаний командиров артиллерийских батарей, заключительный этап которых в 2007 г. прошел на 33-м артиллерийском полигоне Ракетных войск и артиллерии (г. Луга Ленинградской области). Офицеры-финалисты, представлявшие военные округа, морскую пехоту, ВДВ, Внутренние войска МВД, состязались в тактической подготовке, стрельбе, управлении огнем, вождении, огневой и физической подготовке.

Большое внимание командование Ракетных войск и артиллерии уделяет подготовке офицерских кадров в вузах рода войск и младших специалистов в региональных учебных центрах и учебных частях. Будущее рода войск – за молодыми офицерами, профессионалами. Высшие военно- учебные заведения рода войск ведуг обучение офицеров по специальности «высшая военная оперативно-так- тическая подготовка» на базе Михайловской военной артиллерийской академии в Санкт-Петербурге, офицеров с полной военно-специальной подготовкой – в Михайловской военной артиллерийской академии, Казанском, Коломенском и Екатеринбургском высших артиллерийских командных училищах. Хочу также заметить, что наши вузы готовя т специалистов не только для Сухопутных войск, но и восполняют потребность в офицерах – артиллеристах в Воздушно-десшт гых войсках, Береговых войсках ВМФ, а также во Внутренних войсках МВД и Пограничных войсках ФСБ.

Тактический ракетный комплекс «Точка».

Маршал артиллерии B.M. Михалкин вручает победителю документы на главный приз состязаний среди командиров артиллерийских батарей – автомобиль.

К тому же, в настоящее время подготовка офицеров для рода войск осуществляется по престижным и востребованным в обществе гражданским специальностям «Электромеханика», «Радиотехника», «Автоматизированные системы обработки информации и управления» и «Радиоэлектронные системы».

По результатам государственных аттестаций, проведенных при выпуске офицеров в 2006 и 2007 г. и в ходе проверок, можно уверенно сделать вывод, что уровень знаний выпускников в целом соответствует современным требованиям и задачам рода войск.

Для подготовки учащейся молодежи к поступлению в высшие военные учебные заведения, и, конечно, в первую очередь – Ракетных войск и артиллерии в составе вузов рода войск есть Санк т-Петербургский кадетский ракетно-артиллерийский корпус, образованный в 1993 г. Выпускники корпуса обладают такими же правами, как и выпускники суворовских военных училищ.

Много сил прилагается для подготовки младших специалистов. В прошлом году в войска на должности младших специалистов из учебных центров рода войск было выпущено более пяти тысяч молодых солдат.

– Проблемы «переходного периода» не могли не сказаться и на состоянии техники и вооружения Ракетных войск и артиллерии. Какие проблемы здесь, по-вашему, наиболее существенны?

– Анализ военных конфликтов последних десятилетий, проведенный с учетом перспектив развития систем вооружения, показывает, что их наиболее характерной чертой является постепенное снижение роли «контактных» форм боевых действий, в которых главная роль отводится ударам наземными общевойсковыми группировками войск, и возрастание роли «бесконтактных» или «разведывательно-огневых» форм, в которых все большую роль играет глубокое огневое поражение. Говорить о том, что российские Ракетные войска и артиллерия готовы успешно выполнять поставленные задачи в перспективных формам военных действий, можно лишь с большой «натяжкой». На сегодняшний день более 60% образцов вооружения, состоящих в нашем роде войск, имеют срок службы от 11 лет, а некоторые – 30 лет и более. Технические характеристики этих образцов вооружения по таким показателям как дальность поражения и точность стрельбы, маневренность, нас в целом удовлетворяют. Однако не все процессы управления войсками и огнем автоматизированы, низка эффективность отдельных видов боеприпасов.

Мы хорошо изучили и проанализировали проблемы рода войск и предпринимаем целенаправленные шаги по выходу из создавшегося положения. В тесном взаимодействии с Главным ракетно-артиллерийским управлением Министерства обороны, которое обеспечивает общую техническую политику перевооружения рода войск, при непосредственном участии его начальника генерал-майора О.С. Чикирёва, определены конкретные пуги переоснащения ракетных, артиллерийских и разведывательных формирований.

Самоходная гаубица 2С19 «Мста-С».

РСЗО «Ураган».

РСЗО «Смерч».

– Не могли бы Вы подробнее коснуться отдельных работ, ведущихся в этом направлении?

– К примеру, около 30 лет на вооружении рода войск состоят тактические ракетные комплексы «Точка» и «Точка-У». Это уникальное по точности, мощное и надежное оружие.

За все время эксплуатации в войсках не зафиксировано ни одного случая отказа этой техники. Вместе с тем, в 2006 г. принят новый оперативно- тактический ракетный комплекс «Искандер», и новая техника уже поступает в войска.

Хочу подчеркнуть, что принятие на вооружение нового ракетного комплекса, разработанного Коломенским ФГУП «КБ Машиностроения» под непосредственным руководством главного конструктора Валерия Кашина, открывает новые перспективы в модернизации ракетной техники. Летом 2007 г. в средствах массовой информации широко освещались мероприятия по испытанию новой ракеты к данному комплексу, на которых присутствовали Первый вице-премьер Сергей Иванов и министр обороны Анатолий Сердюков.

В настоящее время развернута активная работа для решения проблем оснащения артиллерийских частей современными образцами вооружения. После трех лет работы ФГУП «Уралтрансмаш» под руководством Юрия Комратова по модернизации 152-мм самоходной гаубицы 2С19 «Мста-С» на вооружение соединений и частей Ракетных войск и артиллерии начали поступать модернизированные варианты этих орудий – 2С19М1. Они оснащены системой управления, обеспечивающей автоматизацию процессов наведения и восстановления наводки орудия. Кроме того, модернизированная гаубица имеет аппаратуру автономной топопривязки и навигации, информационного обмена в телекодовом режиме с машинами управления из состава комплексов автоматизированного управления огнем. Применение этой аппаратуры позволяет в 2 раза быстрее и с большей эффективностью выполнять боевые задачи. Аналогичную модернизацию проходят самоходные гаубицы 2СЗ «Акация» и 2С1 «Гвоздика». Уже более 10 артиллерийских дивизионов перевооружены на данный вид техники, и поступление модернизированных орудий продолжится. В первую очередь их получают артиллерийские подразделения частей и соединений постоянной готовности.

Также в интересах создания современных образцов артиллерийского вооружения активно работает ЦНИИ «Буревестник» (Генеральный директор – доктор технических наук, профессор Георгий Закаменных).

Одно из важных направлений – повышение дальности стрельбы реактивных систем залпового огня (РСЗО). В результате работы, которая проводится ГУП «Сплав» (Генеральный директор – академик Николай Макаровец), РСЗО «Смерч», «Ураган», «Град» будут иметь возможность поражать цели на значительно большем расстоянии и более высокой эффективностью. Модернизированные системы поступят на вооружение в течение ближайших 2-3 лет.

Малогабаритный комплекс автоматизированного управления огнем (МКАУ).

Самоходный ПТРК «Хризантема-С».

Благодаря разработкам ГУП «КБ Приборостроения», а сегодня им руководит Генеральный директор Александр Рыбас, а также ГУП «КБ Машиностроения» обновится материальная часть и противотанковых подразделений. Приняты на вооружение самоходные ПТРК «Корнет» и «Хризантема-С», которые имеют более высокие тактико-технические характеристики по сравнению с образцами вооружения, находящимися в противотанковых формированиях рода войск.

Наиболее серьезной задачей Ракетных войск и артиллерии является принятие на вооружение и освоение современных средств разведки и АСУ. Имеющиеся в настоящее время в войсках радиолокационные и звукометрические комплексы позволяют обеспечить разведку и стрельбу артиллерии на поражение целей на глубину до 20 км. Важное место в системе артиллерийской разведки занимают комплексы воздушной разведки с беспилотными летательными аппаратами. Их применение позволит значительно увеличить зону разведки, в которой в реальном масштабе времени можно было бы определить координаты объекта и нанести по нему огневой удар. Это позволит использовать возможности Ракетных войск и артиллерии в полном объеме. На Мулинском полигоне в Московском ВО было проведено исследовательское учение по проверке возможности ведения разведывательно-огневых действий артиллерии соединения на примере разведывательно-огневого комплексирования артиллерийской часта с комплексом воздушной разведки «Типчак». В итоге были получены положительные результаты в часта решения задач разведки и доразведки района, определения координат целей и контроля результатов огневого поражения в реальном масштабе времени при задействовании комплекса «Типчак».

Над проблемами разработки различных средств артиллерийской разведки, согласования усилий различных организаций при рассмотрении проблем создания перспективных образцов разведывательной техники активно трудится ОАО «Стрела» под руководством его Генерального директора Николая Зайцева.

В 2007 г. завершена опытная войсковая эксплуатация в частях и учебных заведениях Ракетных войск и артиллерии унифицированного малогабаритного комплекса автоматизированного управления огнем (МКАУ), предназначенного для органов управления буксируемых артиллерийских, минометных батарей и разведчиков- корректировщиков артиллерийского огня. Этот переносной комплекс позволяет автоматизировать процесс определения установок для стрельбы по цели, передачу данных от разведчика на огневые подразделения и в целом позволяет сократить время цикла управления в 3-4 раза.

Наиболее активно в последнее время проводятся мероприятия по разработке АСУ рода войск, интегрированной в единую систему управления. В 2007 г. успешно завершены государственные испытания подсистемы автоматизированного управления РВиА соединения, которая позволяет в едином информационном пространстве связать средства артиллерийской разведки и средства огневого поражения в звене батальон-дивизия и является основой для создания разведыва- тельно-огневой системы общевойскового соединения.

Выверка прицельных приспособлений на огневой позиции.

– Каковы сегодня основные направления развития вооружения Ракетных войск и артиллерии?

– Необходимо отметить, что при формировании ежегодных государственных оборонных заказов (ГОЗ) командование рода войск выступает за сосредоточение усилий на модернизации существующих и разработке перспективных комплексов вооружения и военной техники, обеспечивающих существенное повышение огневой мощи, разведывательных возможностей и управляемости формирований рода войск. Как показывают проведенные исследования, в настоящее время приоритеты развития подсистем вооружения целесообразно установить следующим образом. На первое место – совершенствование подсистемы разведки (до 40% ассигнований), на второе – подсистему управления (до 35% ассигнований) и на третье место – развитие подсистемы поражения и обеспечения (до 25% ассигнований).

Существенно, что налажено тесное взаимодействие с научно-исследовательскими институтами и предприятиями промышленности. Представители Управления начальника Ракетных войск и артиллерии и научные учреждения принимают участие в разработке ГОЗ, тактико-технических заданий на НИ ОКР, в постановке задач на разработку образцов вооружения и военной техники Ракетных войск и артиллерии, практически принимают участие на всех этапах их разработки – от постановки научно-исследовательской работы до проведения государственных испытаний.

Стоит отметить, что поступление в войска новой техники – это еще один толчок для более тесного взаимодействия с промышленностью. Ведь все новые образцы военной техники, поступающие в войска, стоят на сервисном обслуживании. Поэтому представители предприятий-разработчиков, работая непосредственно в воинских частях, оказывают неоценимую помощь личному составу в освоении нового вооружения и военной техники.

В перспективе планируется поэтапное перерастание Ракетных войск и артиллерии в качественно новое состояние, позволяющее применять ракетные и артиллерийские формирования в контуре разведывательно-огневой системы (РОС), охватывающей все общевойсковые уровни от батальона до объединения включительно. Создание РОС позволит реализовать ряд качественно новых принципов, таких как «разведка- удар-маневр», «выстрел (залп) – уничтожение цели». Это приведет к пересмотру таких понятий, как «изнурение», «огневое наблюдение» и даже «подавление» при поражении различных объектов. Массированное применение высокоточного оружия позволит перейти к одноразовому и гарантированному поражению наиболее важных объектов до вступления в бой общевойсковых группировок.

Материал подготовлен при содействии службы информации и общественных связей Сухопутных войск.

Начальник РВиА генерал-полковник ВН. Зарицкий на наблюдательном пункте.

Унифицированный малогабаритный комплекс автоматизированного управления огнем (МКАУ).

Оперативно-тактический ракетный комплекс «Искандер».

В настоящее время проводится комплексная программа модернизации самоходных гаубиц 2С1 «Гвоздика».

Огонь ведет 152-мм самоходная гаубица «Мста-С» (фото А. Чирятникова).

Фото предоставлены службой информации и общественных связей Сухопутных войск.

От редакции

21 декабря 2007 г. в Центральном музее Вооруженных Сил РФ в г. Москве состоялась торжественная церемония передачи эполетов генерал-лейтенанта Константина Ивановича Константинова (1819-1871), найденных при расчистке склепа в церкви села Нивное Суражского района Брянской области.

Наш выдающийся соотечественник, видный ученый посвятил свое творчество ракетной технике. Выпускник Михайловского артиллерийского училища, своими трудами он заложил научные основы создания пороховых ракет (ракетодинамики), сформировал научную, учебную, промышленную и экспериментальную базу отечественного ракетостроения. К.И. Константинов разработал наиболее совершенные для XIX века образцы боевых ракет, нашедших применение на суше и на море, а также морских спасательных ракет.

К.И. Константинов с 1840 г. служил в Санкт-Петербурге командиром Пиротехнической школы, с 1850 г. – командиром Петербургского ракетного заведения, с сентября 1859 г. – начальником Особого управления по производству и применению боевых ракет, являлся автором проекта и создателем в 1864-1871 гг. Николаевского ракетного завода.

По существу, творческая деятельность главного ракетчика Российской Империи позволила заложить промышленную базу и научно-технический задел для создания более поздних отечественных разработок в области твердотопливной ракетной техники.

На церемонии присутствовали Председатель Организационного Комитета, маршал артиллерии В.М. Михалкин, командующий РВСН генерал-полковник Н.Е. Соловцов, заместитель начальника РВиА генерал-майор А.Ю. Глинский, начальник Военной академии РВСН генерал-полковник Ю.Ф. Кириллов, Первый заместитель начальника Главного управления воспитательной работы ВС РФ генерал-лейтенант В.Н. Буславский и другие представители Вооруженных Сил, научно-технической общественности и работники музеев.

Материал подготовлен при содействии отделения 1'ВиА ВДВ, 25 Отдела им. А.Г Новожилова ФГУП «ЦНИИТОЧМАШ», службы информации и общественных связей ВДВ и ВНК ВДВ.

БРОНЯ «КРЫЛАТОЙ ПЕХОТЫ» САМОХОДНОЕ АРТИЛЛЕРИЙСКОЕ ОРУДИЕ «НОНА-С»

Продолжение. ~Начало см. в «ТнВ»№7-9.11/2006 г., №1,2.4,5,7.8,10-12/2007 г.

В строю ВДВ

О том, как проходили полигонные и войсковые испытания САО «Нона-С», вспоминает С.В. Горбачев, старший офицер РВиА ВДВ.

«Впервые САО 2С9 «Нонa-С» в действии было показано на сборе командующего ВДВ в учебном центре «Казлу Руда» (на территории Литовской ССР). Боевые стрельбы орудие выполняло 120-мм минами, так как ОФ снарядов еще не было. Расчет орудия состоял из представителей ЦНИИТОЧМАШ. Роль заряжающего исполнял один из главных создателей орудия – А.Г. Новожилов. Стрельба велась на различных углах возвышения с максимальной скорострельностью.

В целом, всем участникам сбора новое орудие понравилось. В ходе обсуждения было принято решение о скорейшем принятии на вооружение данного образца. Для этого, по просьбе директора Пермского Маш- завода, решением командующего ВДВ для оказания практической помощи в ускорении выпуска первых орудий, а также в целях их изучения на завод была направлена первая группа личного состава ВДВ.

Благодаря совместным усилиям в 1979 г. было изготовлено шесть орудий для полигонных и войсковых испытаний. Полигонные испытания проводились па полигоне «Ржевка» во второй половине 1979 г. Испытания прошли успешно, что дало возможность начать подготовку к войсковым испытаниям.

Войсковые испытания осуществлялись в 1980 г. в два этапа:

1-й этап (февраль-март) – на Лужском полигоне с привлечением представителей 37-го института во главе с начальником института генералом Матвеевым;

2-й этап (июль) – в учебном центре Шамхор (Азербайджанская ССР). Надо отметить, что испытания проходили при температуре окружающей среды свыше сорока градусов и закончились успешно.

Для проведения всех испытаний была сформирована шестиорудийная батарея САО «Нона-С». Формирование батареи прошло за счет личного состава минометной батареи 104-го парашютно-десантного полка во главе с командиром батареи капитаном Морозюком. Обучение прошло под руководством представителей ЦНИИТОЧМАШ во главе с А.Г. Новожиловым и КБ Пермского Машзавода под руководством А.Ю. Пиотровского.

В дальнейшем, после испытаний, на базе этой батареи был сформирован самоходный артиллерийский дивизион САО 2С9 «Нона-С» 104-го парашютно-десантного полка.

C.B. Горбачев.

В сентябре 1980 г. на полигоне «Ржевка» вся комиссия в полном составе приступила к работе по оформлению результатов всех испытаний и предложений о возможности принятия САО «Нона» на вооружение. Все результаты комиссия признала нормальными и рекомендовала принять САО «Нона» на вооружение. Среди предложений, в частности, было указано на необходимость увеличения боеукладки до 40 выстрелов и формирования дивизионов в парашютно- десантных полках.

В 1981 г. орудие было принято на вооружение с названием «самоходное артиллерийское орудие 2С9» (САО 2С9). Исполнение заказов на производство орудий возложили на Пермский Машзавод. Личный состав от ВДВ продолжал работу на заводе. Весь год был посвящен обучению личного состава и сколачиванию подразделений, получивших на вооружение САО 2С9. Представители института и завода провели занятия с преподавателями Коломенского артучилища (готовившего в том числе и артиллеристов для ВДВ).

В конце 1981 г. было принято решение о формировании батареи САО 2С9 с последующей отправкой ее в Афганистан. Место формирования – город Фергана, куда заранее доставили шесть орудий в Сопровождении двух офицеров дивизиона САО 2С9 104-го парашютно-десантного полка. Личный состав – 3-я батарея артдивизиона 345-го отдельного парашютно-десантного полка, которая прибыла из Афганистана. Обучение личного состава батареи продолжалось 20 суток и закончилось боевыми стрельбами в учебном центре. Боеприпасы – 120-мм мины. Инструкторами обучения были два офицера дивизиона САО 2С9 104-го парашютно- десантного полка, приобретшие хорошие практические знания в ходе всех испытаний и обучения личного состава. В последующем они вошли в штат батареи. В конце октября батарея отправилась в Афганистан.

С 1982 г. (с поступлением орудий в войска) началось формирование дивизионов САО 2С9 в артиллерийских полках. Один из первых таких дивизионов был сформирован в артиллерийском полку 98-й воздушно- десантной дивизии. Командир дивизиона – майор Кириченко.

В момент обучения личного состава дивизион попал в тяжелое положение. Дивизию начала проверять Главная инспекция. На просьбы, чтобы дивизион не проверять, ответ один: «Дивизион проверяться будет».

Проверка дивизиона проходила в ходе полковых тактических учений с боевой стрельбой. Несмотря на большие трудности, дивизион в целом с задачей справился и получил удовлетворительную оценку. Боевые стрельбы велись 120-мм минами, что, естественно, сказалось на грамотном использовании огня артиллерии при поддержке наступления подразделений парашютно-десантного полка. В ходе учения выполнялись следующие огневые задачи: стрельба всеми орудиями дивизиона одновременно в период артиллерийской подготовки атаки; в ходе артиллерийского сопровождения – стрельба батареями и даже отдельными взводами. Все стрельбы велись на больших углах возвышения.1*

В ходе опытного учения с боевой стрельбой с целью уточнения огневых возможностей ВДВ,была привлечена и одна батарея САО 2С9, которая вела огонь штатными боеприпасами. Батарея выполняла задачи уничтожения взводного опорного пункта и поражения неподвижных и подвижных целей прямой наводкой. Взводный опорный пункт батарея уничтожила, израсходовав всего 64 снаряда. Вид опорного пункта – плачевный. Все окопы разрушены, некоторые даже сдавлены, все макеты целей поражены. О штатном снаряде повышенного могущества можно сказать, что его возможности сравнимы с возможностью 152-мм обычного снаряда. Стрельба прямой наводкой штатными снарядами не представляла трудностей. Кроме того, подтвердилось, что САО «Нона-С» хорошо приспособлено к маскировке и ведению огня в лесистой местности».

1* Первоначально настильная стрельба минами из орудия допускалась, но позже, по опыту боевой эксплуатации в Афганистане, была ограничена.

' САО 2С9 «Нона-C», опубликованные в журнале «Армор» №2/1986 г.

О реакции зарубежной прессы

Впервые САО 2С9 «Нона-С» было открыто представлено на параде на Красной площади 9 мая 1985 г. и, разумеется, сразу вызвало интерес зарубежных специалистов. И вскоре «Нона-С» (в советской открытой печати ее пока именовали СО-120) попала и в аналитические обзоры. Так, западногерманский военный журнал «Золдат унд Техник» за ноябрь того же 1985 г. в статье о советских ВДВ поместил фото «Ноны-С» в ряду модификаций БМД с таким комментарием: «Возможно, следующая модификация для 120-мм мортиры / пушки-мортиры на шасси БМД М1979» (обозначение ВМD М1979 в странах НАТО одно время использовали для БТР-Д). В том же месяце о самоходном орудии писал авторитетный швейцарский «Интернэйшнл Дефенс Ревю».

Журнал «Армор», издаваемый Танковым учебным центром Армии США, посвятил «советскому 120-мм миномету-гаубице» отдельную статью во втором номере за 1986 г. Ее автор обозначил новое орудие не иначе как «удар по тыловым районам НАТО». О его конструкции он писал, в частности: «Башня, вооружение и связанное сними оборудование интересны тем, что отражают соединение уже известных подсистем с ранее не проверенной концепцией миномета-гаубицы. Коническая башня, кажется, не рассчитана на защиту экипажа от высокоскоростных снарядов оружия прямой наводки. Отсутствие дульного тормоза, эжектора и других элементов, ассоциирующихся с большими нагрузками при стрельбе гаубиц, заставляет думать, что система является более минометом, нежели гаубицей. Выступающий блистер на левом борту башни напоминает похожий блистер на американском танке Т95 2* , который вмещал компоненты системы OPTAR. OPTAR предоставляла на Т95 систему управления огнем на основе излучения-приема сфокусировавшего светового пучка и оптического дальномера».

Далее автор статьи предположил даже наличие у «Ноны-С» автоматизации заряжания и наведения: «Хотя имеется объем для размещения четвертого члена экипажа, в СССР стараются, по возможности, автоматизировать вооружение, как это сделано в БМП, БМД (автор, видимо, не знал, что в БМД механизм заряжания орудия исключен. – Прим ред.), 122-мм гаубице M1974 (так обозначалась самоходная гаубица 2С1 «Гвоздика». – Прим. Ред.), ряде основных боевых танков. Уже сообщалось о введении автоматическою 82-мм миномета с темпом стрельбы 120 выстр./мин…

В свете изложенного можно предположить, что миномет-гаубица на шасси БМД может оснащаться автоматом заряжания и управляться экипажем из трех человек…

Установка 120-мм миномета-гаубицы на шасси БМД дает советскому командиру-десантнику систему оружия двойных возможностей с высокой скорострельностью и подвижностью, равной подвижности механизированых воздушно-десантных подразделений. Максимальная дальность стрельбы орудия может достигать 9 км с использованием активно-реактивного снаряда».

Как видим, зарубежные специалисты в чем-то переоценивали «Нону-С» (приборное оснащение, боевая скорострельность), в чем-то недооценивали (дальность стрельбы, возможности орудия как «гаубицы»), но в целом верно поняли значение ее появления для ВДВ.

2* Речь идет об опытном среднем танке 795, разрабатывавшемся в США в конце 1950-х гг., на котором испытывалась система Т53 OPTAR (оптическое слежение, целеуказание, дальнометрия, с дальномером на основе некогерентного импульсного ИК излучателя.

О боевом применении САО 2С9 «Нона-С»

Опыт боевого применения САО 2С9 «Нона-С» не заставил себя ждать. САО успешно использовались в Афганистане в составе 103-й воздушно-десантной дивизии и 345-го отдельного парашютно-десантного полка, находившихся в там с самого начала войны. «Ноны-С» вводились в их штатную структуру постепенно. Так, в 103-й воздушно-десантной дивизии дивизион 85-мм пушек был переформирован в самоходно-артиллерийский дивизион 120-мм САО (18 орудий 2С9), а в парашютно-десантных полках дивизии минометные батареи 120-мм минометов – в самоходно-артиллерийские батареи (по 6 орудий 2С9). Аналогично в 345-м отдельном парашютно-десантном полку минометную батарею переформировали в самоходно-артиллерийскую 6-орудийного состава. На 1 августа 1987 г. из 269 самоходных орудий, которыми располагала 40-я армия в Афганистане, 69были 2С9 «Нона-С» (поданным генерал-лейтенанта B.C. Королева, в то время – заместителя командующего 40-й армии по вооружению). Батареи 2С9 включались и в состав десантно-штурмовых батальонов – также вместо минометных батарей.

Артиллеристы-десантники были обязательными участниками боевых действий на всех уровнях. По словам генерал-майора А.В. Грехнева, «ни одно подразделение до отдельного взвода включительно не вело боевые действия без поддержки артиллерии». Чаще всего «Ноны-С» использовались для поддержки воздушно-десантных и десантно-штурмовых подразделений в зонах их ответственности, в основном при действиях способом «реализации разведывательных данных». Командир части или подразделения, получив разведывательные данные о расположении и силах противника, сам принимал решение на реализацию этих данных и уничтожение противника, используя для его поражения самоходно-артиллерийские батареи и дивизионы. 3*

Универсальность «Ноны-С» и возможность быстрого маневра «огнем и колесами» оказалась как нельзя более уместной. В условиях гор «Ноны-С», способные вести огонь с очень крутой траекторией, с широким выбором траекторий и со сравнительно небольшой минимальной дальностью стрельбы, оказались отличным средством огневой поддержки, особенно при обстреле обратных скатов высот. Огонь чаще всего вели минами: они более эффективны при стрельбе под большими углами возвышения, да и запас оперенных мин был куда больше, чем новых снарядов с готовыми нарезами. Тем более что возимый 120-мм миномет при отличных боевых возможностях имел в горах весьма ограниченную подвижность.

В сложных условиях пустынно- песчаной и горно-каменистой местности «Ноны-С» показали достаточно высокую надежность. Правда, как и у большинства гусеничных машин, в этих условиях быстро изнашивались узлы ходовой части, между гусеницами и катками часто набивались мелкие камни. Еще до модернизации САО в плане увеличения боекомплекта сами расчеты кустарными способами увеличивали возимый боекомплект, часто просто укладывая выстрелы слоями на полу среднего отделения. Среди предложений по совершенствованию «Ноны-С» по опыту боевых действий можно отметить, например, такие: увеличить длину шнура переговорного устройства командира орудия для корректировки работы наводчика, изменить конструкцию выхлопного коллектора, чтобы исключить попадания выхлопных газов на заряжающего при ст рельбе с подачей выстрелов с грунта.

А вот возможности пунктов разведки и управления огнем 1В119 в горах оказались крайне ограниченными. Их навигационная аппаратура практически не применялась по ряду причин – сложность выверки корректуры пути из-за резко пересеченного профиля дорог с большим перепадом высот; отсутствие твердых контурных точек, по которым можно было вводить поправки в координаты и курс машины. Отсутствие опорной геодезической сети затрудняло использование аппаратуры 1В119 для привязки боевых порядков артиллерийских подразделений и на плато, в «зеленой» зоне, из-за чего точность привязки оказывалась низкой.

3* Более подробный материал о применении в Афганистане и Чечне артиллерии ВДВ. включая САО 2С9 «Нона-С», будет опубликован в ближайших номерах журнала.

Генерал-майор А. В.Грехнев.

Немалую помощьоказали «Ноны-С» войскам в ходе боевых действий в Чечне. Вот лишь несколько примеров.

Корреспондент газеты «Красная Звезда» В. Пятков описывает небольшой, но довольно характерный эпизод боевого применения самоходной артиллерии ВДВ в Чечне 4* .

«Зимой 1996-го в Шатойском ущелье колонна десантников попала в засаду. Место для ее организации боевики выбрали очень грамотно. Горная дорога. Слева – отвесная стена, справа – пропасть. Подождав, когда часть колонны вытянулась из-за поворота горной гряды, боевики подбили первую машину. Зажатые на узкой нитке дороги десантники, лишенные маневра, по всем канонам засадных действий были обречены на смерть. В этой ситуации старший колонны принял решение использовать самоходно-артиллерийские установки «Нона-С». Их возможность вести стрельбу по практически вертикальной траектории, грамотные действия артиллерийского корректировщика старшего лейтенанта Андрея Кузьменова, получившего в том бою тяжелое ранение, позволили в кратчайшие сроки поддержать оборонявшихся огнем. Это и решило исход боя в пользу десантников. Потерь в том бою избежать не удалось. Но они могли быть гораздо страшнее, не сорви артиллеристы планы боевиков по полному уничтожению отрезанной части колонны».

Эпизоды боевой работы самоходно-артиллерийских подразделений ВДВ в обеих Чеченских кампаниях приводил на страницах «Красной звезды» генерал-майор А.В. Грехнев, бывший с 1991 по 2002 г. начальником артиллерии Воздушно-десантных войск 5* .

«Один из ярких примеров работы наших артиллеристов – действия в Грозном командира батареи самоходно-артиллерийского дивизиона рязанского полка 106-й воздушно-десантной дивизии капитана Александра Силина. В ходе ожесточенных боев за центр города, когда, действуя в пешем порядке, батальон рязанских десантников несколько дней подряд, находясь в полном окружении боевиков, отбивал яростные атаки противника, исход боя во многом предопределили действия корректируемой капитаном Силиным артиллерии. Грамотно организовав и умело корректируя огонь полковой артиллерии по рубежам и направлениям, Силин не дал крупным силам противника подойти к удерживаемым десантниками зданиям. За мужество, героизм и профессиональные действия в ходе уличных боев в Грозном капитан Александр Силин был удостоен звания Героя России…

Появившаяся после разгрома боевиков в Дагестане пауза в ходе боевых действий была плодотворно использована командованием ВДВ для подготовки группировки Воздушно-десантных войск к новой масштабной кампании. Одним из основных мероприятий этой подготовки стало как раз увеличение артиллерийской составляющей. И когда войска перешли границу мятежной республики, в каждой полковой тактической группе было уже по артиллерийскому дивизиону, имевшему в своем составе от 12 до 18 самоходно-артиллерийских установок или орудий Д-30…

Помимо успешных действий и хорошей подготовки артиллерии ВДВ (об этом говорит хотя бы тот факт, что, отправляясь в горы, разведчики ГРУ и ФСБ старались во что бы то ни стало взять с собой именно десантного арт- корректировщика), стоит подчеркнуть мужество и отвагу наших артиллеристов.

Расскажу о героизме лишь некоторых из них, отмеченных высшей наградой Родины.

В ходе боя под Новогрозненским в декабре 1999 г. командир взвода самоходно-артиллерийской батареи старший лейтенант Александр Постоялко, находясь в составе обходящего отряда полка и корректируя огонь артиллерии, предотвратил окружение и, по сути, гибель парашютно-десантной роты. Когда боевики, имея значительный перевес в силах, попытались окружить десантников, Постоялко,будучи раненным, сумел организовать эффективное артиллерийское поражение противника и огневое окаймление занявшей круговую оборону роты, не позволив, таким образом, превосходящим силам противника окружить и уничтожить десантников…

Ну и, конечно же, нельзя не вспомнить о всем известном подвиге обессмертившей свое имя 6-й парашютно- десантной роты, в котором также сказали свое веское слово артиллеристы «крылатой пехоты».

С самого начала боя в составе роты находились две группы артиллерийской разведки и корректирования огня, возглавляемые капитаном Виктором Романовым и лейтенантом Александром Рязанцевым. Эффективно управляя огнем артиллерии, Романов и Рязанцев не только погибли как герои, но и нанесли бандитам огромный урон. Именно от огня артиллерии, по рассказам пленных боевиков, бандиты понесли в том драматичном бою самые большие потери. Будучи раненным, капитан Романов до последнего вздоха продолжал передавать целеуказания, каждое из которых обрывало жизни очередного десятка бандитов. Затем эстафету управления артиллерией принял доживший до конца боя лейтенант Рязанцев. Именно он, когда десантники, расстреляв все патроны, больше физически не могли сдерживать натиск боевиков, по приказу командира батальона подполковника Марка Евтюхина вызвал огонь артиллерии на себя. Оба артиллериста посмертно удостоены звания Героя России».

4* Пятков В. Выиграть секунду – победить в бою // Красная Звезда от 28.04.2006 г.

5* ГрехневЛ.В. Под гром крылатых батарей. Артиллерия Воздушно-десантных войск и Чечне // Красная звезда от 19.11.2005 г.

Генерал-полковник Г.Н. Трошев в книге «Моя война», вспоминая о бое 6-й роты 104-го парашютно-десантного полка на высоте 776,0, говорит и о работе артиллерийских дивизионов.

«1200 (!) снарядов «высыпали» артиллеристы 104-го полка в район высоты 776,0 с полудня 29 февраля до раннего утра 1 марта. За одну ночь – 900 снарядов! Краска на стволах обгорела, откатники треснули и потекли…

Старший группы артиллерийских корректировщиков командир самоходной артиллерийской батареи капитан Виктор Романов был на самой высоте и вместе с комбатом Марком Евтюхиным корректировал огонь полковых пушкарей. Начальник артиллерии полка Александр Толстыка сутки напролет держал с ними связь и долбил снарядами туда, куда «показывали» окруженные десантники. В. Романов продолжал вызывать огонь даже после того, как ему оторвало миной обе ноги…

В 6 ч 10 мин 1 марта комбат М. Евтюхин последний раз вышел в радиоэфир и вызвал огонь артиллерии на себя…

Когда мы уже побывали на высоте, то изумились: многолетние буки были подстрижены снарядами и минами, словно трава сенокосилкой. Наши 120-мм «Ноны» (самоходные артиллерийские установки) работу сделали большую и ценную. Из четырехсот хаттабовцев, нашедших свою смерть в бою за эту высоту, большая часть погибла от осколков наших артс нарядов».

В своих воспоминаниях, предоставленных журналу «Техника и вооружение», генерал-майор А.В. Грехнев вспоминает еще один интересный эпизод службы САО 2С9 «Нона-С», относящийся уже к миротворческой операции в Югославии и характеризующий как само оружие, так и боевую выучку артиллеристов-десантников.

Вначале небольшая справка об участии российских ВДВ в миротворческих операциях на Балканах. В марте 1991 г. в результате ряда внутренних и внешних причин началась сербо-хорватская война. Особенно масштабные боевые действия велись с июля по январь 1992 г. с применением авиации, танков и артиллерии. В марте 1992 г. на основании резолюции Совета Безопасности ООН и постановления правительства Российской Федерации в Югославию (Восточная Славония) был передислоцирован 554-й отдельный пехотный батальон ООН, сформированный на базе Воздушно-десантных войск. В феврале 1994 в район г. Сараево (Хорватия) был направлен 629-й отдельный пехотный батальон, сформированный на основе части сил 554-го отдельного пехотного батальона. Основной задачей батальонов являлось разделение противоборствующих сторон,контроль за соблюдением соглашения о прекращении огня. Согласно организационно- штатной структуры каждая пехотная рота 554-го и 629-го отдельных пехотных батальонов имела взвод 82-мм минометов и отделение ПТУР (две пусковые установки). В разные годы начальниками артиллерии батальонов были полковники Г. Коваленко, В. Воронцов, В. Русакович и подполковник И.Веденков. После передачи полномочий от ООН к НАТО 629-й отдельный пехотный батальон ООН в январе 1996 г. прекратил выполнение миротворческих задач и был выведен на территорию России. На основании решения Совета Безопасности ООН о поэтапном сокращении военного компонента миссии ООН в Восточной Славонии в октябре 1997 г. 554-й батальон был преобразован в Группу охраны и сокращен до 203 чел, а в июне 1998 г. Группа охраны была выведена на территорию России.

В соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН и на основании постановления Совета Федерации Федерального собрания РФ и указа президента РФ «О создании контингента Вооруженных Сил РФ для участия в миротворческой операции многонациональных сил (МНС) по выполнению соглашения о мире в Боснии и Герцеговине», в соответствии с директивой Министерства обороны РФ, в конце ноября 1995 г. на базе 76-й и 98-й гвардейских воздушно-десантных дивизий была сформирована отдельная воздушно- десантная бригада. Ввод бригады на территорию Боснии и Герцеговины осуществлен в период с 11 по 31 января 1996 г. Бригада вошла в состав многонациональной дивизии «Север» международных сил стабилизации (SFOR), включавшей дивизии двухбригадного состава армий США и Турции, и северной бригады, в состав которой входили подразделения вооруженных сил Швеции, Норвегии, Дании, Финляндии, Польши, Литвы, Латвии и Эстонии.

Российская отдельная воздушно- десантная бригада организационно включала штаб бригады, два отдельных парашютно-десантных батальона и подразделения обеспечения и обслуживания. Каждый батальон состоял из трех парашютно-десантных рот и самоходно-артиллерийской батареи, имеющей на вооружение четыре орудия 2С9 и два пункта разведки и управления огнем 1В119.

Перед бригадой были поставлены следующие задачи: разделение противоборствующих сторон, поддержание законности и правопорядка, возврат к условиям нормальной жизнедеятельности в назначенной зоне ответственности, участие в оказании гуманитарной помощи, а также инспекции (контроль) за арсеналами и складами вооружения и боеприпасов противоборствующих сторон (Сербии и Хорватии, Сербии и Боснии, Боснии и Хорватии). Государственное и военное руководство России и США высоко оценивало уровень боевой готовности бригады, высокий моральный дух российских десантников.

Впервые за весь последний период российские и американские воинские подразделения имели возможность совместно решать поставленные задачи в тесном взаимодействии. Кроме того, в ходе проведения миротворческой операции расширилось взаимное понимание и доверие на всех уровнях военного руководства и между военнослужащими, плечом к плечу выполнявшими свои нелегкие обязанности. На протяжении всего времени нахождения бригады в Боснии и Герцеговине, в основном по инициативе командования американской дивизии, проводились занятия по ознакомлению с боевой техникой, состоящей на вооружении дивизии США и бригады Российской армии, а также показные занятия. Особенно американская сторона проявляла интерес к нашему артиллерийскому вооружению. После проведения целого ряда показных занятий по действию личного состава при артиллерийском вооружении, изучения ТТХ как американских, так и российских артиллерийских систем командование 1-й бронетанковой дивизии США выступило с инициативой о проведении совместных артиллерийских стрельб в начале июня 1997 г. на полигоне в 250 км к юго-западу от Тузлы (база 1 -й бронетанковой дивизии). При этом американская сторона обязалась доставить нашу гусеничную технику на полигон своим автотранспортом (на трейлерах), организовать охрану мест расположения подразделений, водоснабжение личного состава, а также оказать помощь в организации жизни и быта личного состава артиллерийского подразделения, привлекающегося на боевые артиллерийские стрельбы. На совместные боевые артиллерийские стрельбы выделялась артиллерийская батарея 155-мм самоходных установок М109А2 из состава артиллерийского полка 1 -й бронетанковой дивизии США и самоходно-артиллерийская батарея 120-мм орудий 2С9 отдельной воздушно-десантной бригады с соответствующими органами разведки и управления.

Предоставим слово генерал-майору запаса А.В. Грехневу.

«В середине мая 1997 г. мне позвонил начальник артиллерии бригады полковник Бурцев и доложил о предложении американцев провести совместные боевые артиллерийские стрельбы. Зная уровень подготовки артиллерийских батарей бригады и особенно высочайшую профессиональную подготовку полковника В. Бурцева и его помощника подполковника Г. Орехова, я был абсолютно уверен в том, что артиллеристы бригады в ходе стрельб не ударят ли дом в грязь, и, соответственно, дал свое согласие на проведение данного мероприятия.

В середине июня с военного аэродрома Чкаловский на транспортном Ил-76МД я вылетел в Боснию и Герцеговину и приземлился на военном аэродроме Тузла (авиабаза ВВС США). Ко времени моего прибытия в бригаду артиллерийская батарея уже была передислоцирована к месту проведения боевых стрельб. Через сутки моего пребывания в бригаде на военных вертолетах армии США я, старший оперативной группы ВДВ генерал-майор В.Е. Евтухович с командиром бригады полковником А.М. Павлющенко и целая группа американских военных во главе с заместителем командира дивизии, бригадным генералом, вылетели на полигон «Гламоч».

Прилетев на полигон, я заслушал доклад начальника бригады полковника В. Бурцева о готовности артиллерийской батареи к стрельбе, осмотрел расположения полевого лагеря. На построении личного состава рассказал о состоянии дел в артиллерии ВДВ, подробно остановился на том, как воюют артиллеристы в Чечне. Надо прямо сказать, полевой лагерь был в идеальном состоянии, внешний вид личного состава был отличным.

Место расположения полевого лагеря и огневые позиции артиллерии находились на одной площадке, т.е. «впритык» с американскими подразделениями. До начала совместных стрельб с американцами, мы провели тренировочные боевые стрельбы, а также весь комплекс мероприятий по подготовке материальной части к стрельбе.

После проведения осмотра лагеря, беседы с личным составом командир артиллерийского полка 1 -й бронетанковой дивизии США, представлявший свою батарею, пригласил всех прибывших на так называемый «брифинг», суть которого заключалась в докладе, сопровождающимся рассказом об артиллерийской системе М109А2, а также об органах управления артиллерийской батареей этих самоходных орудий. В принципе, ничего особенного нового я из этого «брифинга» не узнал – артиллерия есть артиллерия. Ход беседы с американскими военными показал, что мы с ними об артиллерийских делах разговаривали на одном языке, и что интересно, у них также как и у нас существуют отдельные проблемы во взаимоотношениях между «пехотой» и «артиллеристами».

Рассказывая об описываемых событиях, необходимо отметить тот факт, что во время проведения «брифинга», осмотра техники и этапа боевой стрельбы все происходящее снимало телевидение США, Франции, Великобритании и других стран-участниц миротворческой операции в Боснии и Герцеговины и не только они. К сожалению, не было только представителей средств массовой информации России.

Сам этап совместной боевой стрельбы, по согласию американской стороны, приобрел характер состязания на точность и время от крытия огня. Мной па местности были назначены 10 наблюдаемых целей, по которым американские и наши артиллеристы должны были подготовить данные для стрельбы боевым снарядом. После доклада о готовности либо по моему выбору, либо представителя американской стороны по любой из 10 целей открывался огонь батареями залпами или одиночными выстрелами. Время открытия огня и оценка точности падения снарядов относительно назначенной цели контролировались с помощью секундомера и средств разведки.

После начала стрельбы по четырем целям контроль показал, что наши артиллеристы открывают огонь на 3-5 с быстрее, чем американцы, наши снаряды ложатся точно по цели, т.е. контроль «ноль», а у американцев снаряды ложатся с систематической ошибкой около 70 м по направлению и в пределах 100 м по дальности. А телевизионщики все снимают и снимают. Видя такое дело, я прекращаю стрельбу, вызываю командира американского артиллерийского полка и говорю ему: «Слушай, дружище! Введи поправку, ты же видишь, что снаряды ложатся не точно, проверь привязку и ориентирование орудий, даю тебе полчаса». Командир полка ушел, я беседую с корреспондентами, отвечаю на их вопросы. Особенно они оживились, когда узнали, что я воевал в Афганистане и в Чечне. Вопросы задавались разные, были среди них и провокационные, но об этом отдельный рассказ.

Дальнейшая стрельба показала, что ничего не изменилось, американские снаряды продолжали попадать все с теми же ошибками. Короче, перестреляли мы их «по всем статьям». Неудобно получается, надо что-то придумать посложнее для нас и проще для них. Иду на риск и предлагаю выполнить огневую задачу в ходе перемещения командно-наблюдательных пунктов батарей. Пришлось долго объяснять американцам, что и как. Оказалось, они такие задачи не отрабатывают вообще, нет у них такого.

В итоге все и все поняли. Я с полковником В. Бурцевым выдвинулся на небольшую высоту в 2-3 км от боевого порядка батарей, выбрал хорошо наблюдаемую цель (роща 200x200 м) и дал команду по выдвижению средств управления батарей для занятия наблюдательного пункта (НП). Командир батареи капитан Алпатов выдвигался на машине управления 1В119, а американцы на «Хаммере». По условиям поставленной мной задачи, управление огнем должно было выполняться с выносного наблюдательного пункта. По прибытии на высоту 1В119 и «Хаммера», я вызвал капитана Алпатова и командира отделения разведки американцев (у американцев на НП находится сержант, а все офицеры, включая командира батареи, на огневой позиции), указал им место, где развернуть НП, показал цель на местности, определил порядок ведения огня – залп батареи, и время пошло!

Все присутствующие при этом наблюдатели как с российской стороны (я, генерал-майор В.Е. Евтухович, полковник A.M. Павлющенко), так и с американской (заместитель командира дивизии, командир артиллерийского полка, а с ними еще человек 10 офицеров и их корреспонденты), молча, с огромным напряжением наблюдали за действиями артиллерийских разведчиков. В воздухе зазвучали команды на русском и английском языках – это была артиллерийская песня! Все повернулись в сторону нахождения огневых позиций (с места НП огневые позиции хорошо наблюдались). Наблюдаем: первой дала залп наша батарея, через 5-6 с – M109А2.

Присутствующие устремили свои взоры в район цели: как лягут снаряды? Видим, что первым лег залп батареи М109А2, при этом часть разрывов вышла за пределы фронта цели, через 2-3 с точно по цели, кучно по фронту легли наши снаряды. Это нужно было видеть, ликование американцев: им показалось, что хоть здесь они нас опередили. Но… я объяснил, что их снаряды быстрее долетели до цели вследствие того, что полетное время наших снарядов на эту дальность на 10 с больше, чем их, и все дело заключается в высоте траектории и начальной скорости снарядов.

Дальше, по моему плану, прошла стрельба орудием прямой наводкой на большую дальность. Мы всей «делегацией» вернулись на огневую позицию. Я предложил командиру артиллерийского полка США выполнить орудием эту задачу – кто точнее и быстрее поразит цель. Оказалось, что американцы такую задачу не выполняют, т.е. их командиры орудий такому ведению огня не обучаются.

Ну что ж, решил я, посмотрите, как это делают артиллеристы ВДВ. Вызвал одного из командиров орудий, указал на местности хорошо видимую цель на удалении 5-6 км от орудия и поставил задачу – уничтожить! Целью был выложенный из камней квадрат на склоне высоты, обращенном в сторону огневой позиции. Командир орудия побежал к орудию, «рыбкой» нырнул на место командира и через 10- 15 с прозвучал выстрел. Первый снаряд лег с недолетом метров 100-150 от цели. Еще секунд через десять орудие открыло беглый огонь на поражение, все восемь снарядов попали точно в квадрат. Закончилось все тем, что наш орудийный расчет, в состав которого вошли офицеры, заняли места орудийных расчетов в М109А2, а американский расчет – в 2С9, кто быстрее осуществит наводку чужого орудия и выстрелит. Через 20-30 мин М109А2 с нашим расчетом произвела выстрел, а из 2С9 выстрела нет и нет.

Жду полчаса, сорок минут – выстрела нет, вызываю нашего командира орудия 2С9 и спрашиваю: «В чем дело? Почему американский расчет не стреляет?»

Он по-русски отвечает: «Ну их… Они ни черта не понимают». Говорю: «Все, хватит, выгоняй их из орудия». На этом этап совместных занятий (состязаний) закончился.

После этого состоялся совместный обед в американской столовой, фотографирование на технике. Затем началось настоящее «братание» русских и американцев. Зрелище было почище, чем «встреча на Эльбе». Видя, как наши солдаты и офицеры армий США и России общаются, обмениваются адресами и простенькими солдатскими сувенирами, предметами формы одежды (наследующее.угро наблюдал, что все американцы ходят в наших тельняшках, часть из них в голубых беретах, а наши – в их зеленых майках и кепи), я подумал: «Неужели нам придется когда-то воевать друг с другом ? ».

И в заключение, после того как основная группа наших и американских офицеров улетела, вечером в нашем расположении был накрыт «стол по- русски», были приглашены командир полка и его заместители. С нашей стороны присутствовал я, начальник артиллерийской бригады полковник В. Бурцев и подполковник Г. Орехов. Беседа за «рюмкой чая» затянулась далеко за полночь. Американцы были восхищены подготовкой и мастерством русских артиллеристов, а также нашими орудиями «Нона». В их высказываниях четко звучала мысль о том, что они не хотели бы встретиться в открытом бою с русскими.

По итогам «состязаний» был издан указ Министерства обороны Российской Федерации о поощрении полковника В. Бурцева, подполковника Г. Орехова и ряда других офицеров из состава артиллерийских подразделений бригады.

Окончание следует

Материал подготовил к печати С. Федосеев.

ФОТОАРХИВ

САО 2С9 «Нона-С»

Фото предоставлены службой информации и общественных связей ВДВ.

САО 2С9 "Нона -С" на огневой позиции

К 90-летию Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища (РВВДКУ) имени генерала армии В.Ф. Маргелова

В 2008 г. исполнится 90 лет Рязанскому высшему воздушно-десантному командному училищу (военному институту) имени генерала армии В.Ф. Маргелова. Корреспонденты журнала «Техника и вооружение» побывали в училище и смогли познакомиться с организацией подготовки будущих офицеров-десантников к эксплуатации боевой и специальной техники, состоящей на вооружении ВДВ. оборудованием соответствующих кафедр и лабораторий. Представляем вниманию читателей небольшой фоторепортаж об этом уникальном военно-учебном заведении.

Установленные на территории РВВДКУ стела с наименованием гвардейских воздушно-десантных частей в память о выпускниках училища, с честью исполнивших свой долг перед Родиной, и памятник В.Ф. Маргелову, фактически сделавшему ВДВ элитой Советской Армии.

Боевая машина десанта БМД-3. Лаборатория кафедры эксплуатации и вождения.

В числе автомобильной техники курсанты-десантники осваивают и грузовой автомобиль КамАЗ-5350 семейства «Мустанг».

Учебная башня в классе изучения стабилизатора вооружения БМД-2 (выполнена на основе опытного прототипа башни, установленной на серийной БМД-2). Кафедра материальной части и ремонта.

Учебное место для изучения устройства БМД-1. Кафедра материальной части и ремонта.

Для отработки у курсантов навыков вождения БМД на кафедре эксплуатации и вождения используются тренажеры ТТВ-915К, полностью воспроизводящие рабочее место механика-водителя БМД-1 и -2 и колебания корпуса машины. Инструктор контролирует действия курсанта по мониторам, на которых отображаются панель инструктора с видом на тактическое поле и поле зрения прибора механика-водителя, все замечания система автоматически выводит на печать.

Учебное место для изучения базы БМД-3 и БМД-4 в лаборатории кафедры материальной части и ремонта.

Вверху: советские артиллеристы в ходе боев по освобождению Митавы.

12 января 2008 г. исполняется 80 лет со дня принятия на вооружение очень интересной отечественной артиллерийской системы, которая осталась в тени своих более известных сестер. Тем не менее след в истории отечественной артиллерии она оставила весьма значительный, и потому мы надеемся, что этот рассказ будет интересен как для подготовленных любителей, так и для начинающих, делающих лишь первые шаги на пути^ познания истории отечественного вооружения.

Михаил Свирин

"Бобик". Страницы жизни

Фото из коллекции авторов редакции

Предки

Несмотря на то что решение о приеме пушки на вооружение и письмо- приказ о развертывании ее серийного производства вышли 12 января 1928 г., история этой системы началась несколько раньше. Своими корнями отечественная полковая артиллерия восходит к противоштурмовым пушкам, которые в XIX веке состояли на вооружении крепостей и в ходе осады применялись для отражения штурмов. Они имели весьма специфические требования – сравнительно крупный калибр, позволяющий стрелять большим зарядок картечи, малый вес, чтобы в считанные секунды ограниченный расчет мог выкатить орудие из укрытия и, отстрелявшись, откатить орудие в укрытие, причем требования досягаемости по дальности были весьма относительными – на уровне дальности полета пуль ружей. Поэтому основным видом противоштурмовых орудий XIX века оставались полевые единороги, ведущие огонь картечью.

Но к началу века, с массовым перевооружением армии нарезной скорострельной артиллерией стало понятно, что и противоштурмовая артиллерия нуждается в реформировании. Ведь дальность стрельбы магазинных винтовок уже значительно превышала дальность действия картечи (около 300 м), и потому расчеты могли быть перебиты еще на этапе сближения пехоты с батареей. Ос тро требовалось увеличить дальность стрельбы и скорострельность противоштурмовых пушек. Прошедшая в 1904-1905 гг. русско-японская война, центральным событием которой была осада японцами Порт-Артура, подтвердила острую необходимость спешного введения на вооружение новых типов противоштурмовой артиллерии.

Летом 1906 г. Путиловский и Обуховский заводы получают задание на изготовление легкой противоштурмовой пушки патронного заряжания калибра 57 мм. Не понятно, по чьей инициативе на испытания в начале 1908 г. в Осовецкую крепость вместе с указанными образцами 57-мм пушек была подана также 3-дюймовая (76,2-мм) горная пушка на облегченном полевом лафете, изготовленном мастерскими Обуховского завода.

На первый взгляд, все преимущества были за 57-мм системой Путиловского завода: высокая скорострельность (пушка имела полуавтоматический затвор), сравнительно небольшой вес, малая длина отката, большой угол возвышения… Ей уже пророчили большое будущее. Но эффективность! А вот тут, понятное дело, все преимущества были за 76,2-мм орудием, которое могло вести огонь шрапнелями от «трехдюймовки» с более тяжелыми, чем у 57-мм снаряда, пулями (которых к тому же было больше), а также фугасными гранатами массой 6,4 кг, несущими 0,78 кг мелинита или тротила. Мнения комиссии разделились.

«Высочайший» показ различных образцов артиллерии. Одна из «автопушек», предлагаемых для вооружения армии. 1912 г.

«Короткая» пушка обр. 1913 г.

Трудно сказать, к чему могли привести многочисленные споры, что разразились в Артиллерийском комитете ГАУ, если бы не соображения генерал-майора Р.А. Дурляхера (Дурляхова), бывшего вто время членом комиссии по вооружению крепостей. Еще не зная результатов окончательных испытаний, генерал-майор настаивал на том, чтобы на вооружение крепостей в качестве противоштурмовой была принята 76-мм горная пушка Шнейдера на легком неразборном станке.

А поскольку вопрос с покупкой данной пушки для русской армии уже был практически решен, то споры затихли сами собой, ив 1910 г. был изготовлен опытный образец пушки Шнейдера на облегченном неразборном лафете. В ходе его испытаний весной 1911 г. на Главном артиллерийском полигоне было выпущено 62 выстрела шрапнелью, а летом в присутствии его Императорского высочества, Великого князя Михаила, – еще 55 выстрелов гранатой.

Орудие в целом понравилось и вскоре последовало «высочайшее повеление» о приеме его на вооружение русских крепостей под названием «3-дюймовая противоштурмовая пушка обр. 1910 г.». 1 августа 1912 г. Путиловский завод получил заказ от военного ведомства на 230 пушек.

Но еще до его выполнения в среде артиллеристов началось некое «брожение» , так как пушка понравилась не только для обороны крепостей. Малый вес позволял дать это орудие также конным частям, огневая мощь которых таким образом многократно возрастала бы без значительного снижения подвижности, как это имело место при вооружении их даже облегченной «трехдюймовкой» обр. 1902 г.

Интересно, что в указанный период Великий князь Михаил Александрович очень увлекался автомобилями и даже высказывался о пользе вооруженных автомобилей в рядах конницы. Возможно, именно он смог «продавить» заказ на создание «автопушки». В конце 1913 г. Путиловский завод представил опытный образец 76,2-мм «короткой» пушки обр. 1913 г., и еще до испытаний уже был подписан заказ на изготовление сначала 60 (10 батарей), а потом еще 20 «запасных» (всего – 80 орудий) «коротких» пушек. Указанные пушки с передком могли транспортироваться четверкой лошадей или предлагалось перевозить их в кузове грузового автомобиля. Однако до начала Великой войны никаких движений в данном направлении сделано не было.

Начавшаяся война, с одной стороны, показала, что крепости отмирают как класс, а с другой, что противоштурмовые и «короткие» пушки прекрасно показывают себя в условиях как маневренной, так и позиционной войны. Благодаря небольшим размерам и весу пушек, на фронте их размещали в перекрытых убежищах, откуда быстро выкатывали на прямую наводку и встречали наступавшую пехоту огнем шрапнели. Использовали их и в качестве орудий сопровождения пехоты при атаке, но все же для этих целей вес системы был великоват, ведь ее приходилось вручную толкать по изрытой взрывами почве.

Бронеавтомобиль «Гарфорд-Путиловец».

Противоштурмовая пушка обр. 1910 г.

Е.И. Барсуков в своем труде «Русская артиллерия в мировую войну 1914-1918 гг.» писал: «Впервые указания о применении «отдельных штурмовых батарей», вооруженных 76-мм штурмовыми пушками обр. 1910 г., взятыми из крепостей, были объявлены приказом Станки 1 (14) марта 1916 г. Согласно приказу 22 февраля (6 марта) того же года было сформировано 18 таких батарей за № 1-18. В батарее полагалось иметь по 8 пушек. В бою рекомендовалось располагать по два и даже по одному орудию (поэтому на каждое орудие полагалось по два фейерверкера, способных вести самостоятельно огонь); дальнобойность допускалась до 3,2 км, скорострельности, – до 15 выстрелов в минуту. Батареи придавались артиллерийским бригадам. Назначение «отдельных штурмовых батарей»: скорая стрельба на небольшие дистанции по открытым целям в решительные моменты боя; сопровождение пехоты при атаке «для непосредственной поддержки и закрепления взятых участков неприятельской позиции». Для борьбы с дальнобойной артиллерией батареи эти не предназначались…

Приказом Ставки 23 декабря 1916 г. объявлены были новый штат отдельных штурмовых полевых батарей (в батарее 8 орудий, 4 зарядных и 8 парковых ящиков, 24 патронных повозки, 2 телефонных двуколки), новые «Указания» об их службе взамен «Указаний», объявленных в приказе от 1 (14) марта».

Несмотря на сравнительно большой вес, ограничивающий применение коротких пушек, их популярность в армии постоянно росла. Причем помогли этому и стремительно развивавшиеся бронеавтомобили и бронетрактора. Именно орудия обр. 1910 г. и обр. 1913 г. стали первыми мощными «бортовыми» пушками на самоходных бронеобъектах Русской армии – бронеавтомобилях типа «Гарфорд-Путиловец», «Трехколеска» и бронетракторе «Ахтырец». Короткая пушка на тумбе даже получила неофициальное название по типу бронеавтомобиля – «пушка Гарфорда». Несмотря на то, что эта пушка именуется во всех источниках «противоштурмовой», автор нашел свидетельство, что для вооружения «Гарфордов» шли как противоштурмовые орудия обр 1910 г., так и «короткие» обр. 1913 г.

С 1917 г. вступали в силу новые указания о службе противоштурмовых пушек. Е.И. Барсуков так пишет о них: «Полевые штурмовые батареи могут быть использованы, – говорилось в новых «Указаниях», – как при наступлении, так и при обороне. Размещаются они повзводно и даже по- орудийно для получения главным образом флангового и перекрестного огня. Сопровождают пехоту для непосредственной поддержки атаки и закрепления взятых участков неприятельской позиции, выдвигаются на руках (вес орудия в боевом положении без передка около 1 т) или при помощи передков лошадьми, смотря по обстановке. Допускается скорострельность 15 выстрелов в минуту, дальность – до 2,5 км. При обороне назначаются для фланкирования подступов и отражения атак на близких дистанциях. Огонь открывается для непосредственной поддержки атаки, для отбития контратак при закреплении взятых участков неприятельской позиции и для отражения атак противника. Для борьбы с артиллерией не предназначаются. Пристрелочные выстрелы ведутся одновременно со стрельбой легких и горных орудий, чтобы отвлечь внимание противника от мест расположения штурмовых орудий. Патрон специальный или горной пушки обр. 1904 г. Горными патронами обр. 1909 г. стрелять нельзя, так как они дают начальную скорость больше 274 м в секунду…

… К январю 1917 г. в армии состояло всего около 450 разных траншейных орудий, в том числе: 76-мм штурмовых обр. 1910 г. – 144 (18 батарей), 47-мм пушек Гочкиса – 93 и траншейных 37-мм пушек Розенберга и Маклена – лишь около 200…

Из сформированных в 1916 г. 18 отдельных траншейных батарей батареи за № 3, 7, 8, 10 и 13 по приказу Ставки в июне 1917. были перевооружены 76-мм короткими пушками обр. 1913 г. (на неразъемном горном лафете обр. 1909 г.) и названы «отдельными штурмовыми горными батареями». Эти короткие пушки несколько тяжелее 76-мм траншейных пушек обр. 1910 г. (вес системы в боевом положении пушки 1913 г. около 615 кг, а пушки 1910 г. – 540 кг., но баллистические качества их гораздо выше (предельная дальность их – шрапнели 5335 м и гранаты 7040 м, тогда как у пушки 1910 г. она для шрапнели и гранаты равна лишь 2560 м).

Последней сформированной уже в ноябре 1917 г. была 19-я отдельная штурмовая горная батарея (с короткими 76-мм пушками обр. 1913 г.)».

А вскоре беспорядки в стране, революция, гражданская война и воцарившаяся следом за ней разруха затормозили развитие таких орудий в русской армии.

Продолжение следует

Л.И. Карцев

ВОСПОМИНАНИЯ ГЛАВНОГО КОНСТРУКТОРА ТАНКОВ

Использованы фото из личного архива Л.Н. Карцева, фондов ФГУП «УКБТМ», музейного комплекса Уралвагонзавода и архива редакции.

От редакции. С этого номера мы начинаем публикацию воспоминаний бывшего главного конструктора отдела 520 Уралвагонзавода (УКБТМ), лауреата Государственной премии СССР, кандидата технических наук, генерал-майора инженерно-технической службы Леонида Николаевича Карцева, которому 21 июля 2007 г. исполнилось 85 лет.

Леонид Николаевич занимал должность главного конструктора танкового КБ Уралвагонзавода с 1953 по 15 августа 1969 г. Под его руководством было создано большое количество образцов бронетанковой техники, включая такие прославленные боевые машины как танки Т-54А, Т-54Б, Т-55, Т-55А, Т-62 иТ-62А, получившие мировое признание и известность. Он заложил основы конструкции Т-72, признанного лучшим танком мира второй половины XX века.

Не вызывает сомнений тот факт, что уральская школа танкостроения, созданная в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., окрепшая в трудные послевоенные годы, в наши дни является лидирующей в отечественном и мировом танкостроении. И в этом огромная заслуга Леонида Николаевича Карцева и его преемников.

Редакция выражает глубокую признательность специалистам ФГУП "УКБТМ» и музея Уралвагонзавода за помощь и содействие при подготовке этой публикации и сделанные ими существенные замечания и комментарии, позволившие более полно и объективно показать особенности работы танкового КБ в описываемый период. Здесь необходимо отметить вклад заместителя директора ФГУП «УКБТМ» И.Н. Баранова, ветерана УКБТМ Э.Б. Вавилонского и начальника музейного комплекса Уралвагонзавода А.В. Пислегиной.

Особая благодарность ветеранам ГБТУ П. И. Кириченко, Г. Б. Пастернаку и М.М.Усову, которые работали с Леонидом Николаевичем Карцевым много лет. Без них эти воспоминания вряд ли увидели бы свет.

Вместо пролога

Конструкторское бюро, создавшее танк Т-34, вместе с коллективом Харьковского паровозостроительного завода (ХПЗ) осенью 1941 г. было эвакуировано из Харькова в Нижний Тагил на Уралвагонзавод, где в короткие сроки было организовано и развернуто производство этого знаменитого танка. Вскоре Уралва гон за вод стал основным поставщиком танков. Только за военные годы завод выпустил около 26 тыс. «тридцатьчетверок».

Конструкторское бюро, возглавляемое Александром Александровичем Морозовым, проделало огромную работу по упрощению узлов и механизмов танка, повышению технологичности и снижению массы деталей, приспособлению конструкции танка к массовому производству.

В ходе производства Т-34 непрерывно совершенствовался с учетом замечаний, поступающих из войск. Была увеличена толщина брони башни, ускорено ее вращение, установлен более совершенный прицел, четырехскоростная коробка передач заменена на пятискоростную, увеличена эффективность очистки поступающего в двигатель воздуха, внедрен всережимный регулятор подачи топлива и пр. В начале 1944 г. была проведена крупная модернизация танка: вместо 76-мм орудия установили пушку калибра 85 мм. В результате этой модернизации танк получил наименование Т-34-85.

Средний танк Т-34 с 85-мм пушкой Д-5Т.

К концу войны КБ приступило к разработке танка Т-44, ставшего прообразом танка Т-54, который был разработан и запущен в серийное производство уже после окончания войны.

К сожалению, начало серийного производства танка Т-54 показало, что в его конструкции были серьезные недоработки, особенно в аспекте надежности. Из Белорусского военного округа, куда направили первые серийные танки Т-54, посыпались жалобы во все инстанции, вплоть до Политбюро ЦК КПСС.

Для обеспечения полноценной доработки конструкции танка Т-54 Политбюро приняло решение о задержке серийного выпуска этих танков на один год. Весь 1949 г. танковое производство на трех ведущих заводах страны было остановлено.

Одной из основных причин несовершенства конструкции танка Т-54 была малочисленность конструкторского бюро Уралвагонзавода. Дело втом, что после освобождения Харькова в 1943 г. многие специалисты завода им. Коминтерна, эвакуированные в Нижний Тагил, стали возвращаться на родину. В результате и без того небольшое конструкторское бюро стало быстро терять кадры.

В этой обстановке в 1949 г. вышло постановление Совета Министров СССР о прикомандировании к Уралвагонзаводу группы из пятнадцати выпускников инженерных факультетов Военной академии бронетанковых и механизированных войск Советской Армии, в число которых попал и я.

В эту группу включили лучших выпускников. Основную часть составляли офицеры в звании капитанов. Самому молодому из нас было всего 25 лет, самому старшему – 35. Почти все участвовали в Великой Отечественной войне, в основном, на технических должностях. Все бы хорошо, но уже через год в нашей группе осталось только десять человек. Двоим не дали допуска к секретной работе и отправили в войска, где они дослужились: один до генерал-майора, а другой до генерал-полковника. Трое коренных москвичей попали в Нижний Тагил по недоразумению: при распределении им сказали, что КБ, куда они назначаются, находится в Москве, на Садово-Сухаревской улице. На самом деле это был адрес Министерства транспортного машиностроения, которому в то время подчинялся Уралвагонзавод. Поэтому двое из них, не желая покидать столицу, тут же поступили в адъюнктуру при Академии, а третий устроился работать в отдел испытаний Минтрансмаша.

А.И. Шпайхлер.

В Нижнем Тагиле

По прибытии в Нижний Тагил большинство из нас были распределены по конструкторским группам КБ и только двое – в исследовательское бюро. Я попал в группу трансмиссии, руководителем которой был один из основных разработчиков трансмиссии танка Т-34, лауреат Сталинской премии Абрам Иосифович Шпайхлер.

Для начала нам всем поручили провести расчеты основных узлов и механизмов танка Т-54, поскольку до нас никто в КБ таких расчетов не делал. Мне достался расчет планетарного механизма поворота танка (ПМП), который я выполнил за две недели. Руководитель группы остался доволен результатом моей работы. Это окрылило меня и, закончив расчета, я решился подать рацпредложение. Суть его была в том, чтобы уменьшить число сателлитов планетарного ряда. В результате оказались лишними четыре шарикоподшипника, два сателлита, две оси и несколько более мелких деталей, снижалась трудоемкость изготовления ПМП. Экономическая эффективность этого предложения была бесспорной, и оно было принято для испытаний.

В сравнительно короткое время, увлекшись работой, я завершил новую конструкцию сапуна гитары, усиленного привода к генератору, улучшенного уплотнения выключающего механизма ПМП и другие работы по совершенствованию отдельных узлов трансмиссии.

Мне, тогда начинающему конструктору, в охотку была любая работа. Работать было интересно еще и потому, что в нашем КБ удивительно гармонично сочетались опыт бывалых и задор молодых. Быстрому достижению хороших результатов способствовала также живая связь между различными конструкторскими группами.

Вспоминаю, как в 1950 г. КБ получило задание разработать на базе танка Т-54 бронетягач-эвакуатор, который впоследствии получил название БТС-2. В этом тягаче предусматривалась лебедка для намотки и укладки троса, которую разрабатывала группа ходовой части. В задачу нашей группы входила разработка привода к этой лебедке.

Привод состоял из гитары, понижающего редуктора и предохранительного фрикциона. Гитару поручили разрабатывать опытному конструктору И.З. Ставцеву, редуктор – опытному конструктору А.И. Шеру и моему однокашнику Ф.М. Кожухарю, а фрикцион -двум молодым: В. И. Мазо и мне.

Конечно же, случалось и так, что завод выполнял задания, мягко говоря, неспецифичные, непрофильные. В таких случаях стимулировать работу конструкторов и производственных цехов приходилось также «нештатными» средствами. В 1951 г. завод получил задание на изготовление двух силовых агрегатов для бурения скважин: силового агрегата лебедки и силового агрегата насоса. Сами лебедка и насос изготовлялись другими предприятиями. В задачу нашего завода входило смонтировать на раме моторную установку с двигателем и приводы к силовым агрегатам лебедки и насоса. Это поручили мне и В.Н. Бенедиктову из моторной группы. С этой работой мы справились в относительно короткие сроки.

Бронетягач-эвакуатор БТС-2.

В.И. Мазо.

В.Н. Венедиктов.

Сборку агрегатов вели в вагоносбо- рочном цехе, для которого подобное задание было, конечно же, непрофильным. Несмотря на это, трудились быстро и качественно. Я долго не мог понять, что же стимулировало ударную работу. Уже после сдачи заказа начальник цеха К.С. Журавский раскрыл секрет: кто-то из технологов записал в карту сборки расход 25 литров спирта на каждый агрегат. По технологии в этом не было никакой необходимости, и спирт расходился для личной потребности. Вот, что оказалось стимулом…

В КБ активно занялись и рационализаторской деятельностью. Я задался целью охватить ею все моторно-трансмиссионное отделение, в котором наиболее близким мне по духу был В.Н. Венедиктов. Ходили по заводу мы, как правило, вместе, и нас вскоре прозвали «молочными братьями». Наше увлечение рационализацией стало давать ощутимые результаты. Вот несколько запомнившихся примеров.

Вентилятор системы охлаждения танка имел 24 лопатки. Мы предложили сократить число лопаток до 18. Казалось бы, вопреки логике, но это привело не только к снижению металлоемкости и трудоемкости изготовления вентилятора, но и к повышению его производительности.

Особо запомнился случай с котлом подогревателя системы охлаждения танка Т-54.

Проходя как-то мимо танка с работающим подогревателем, я увидел выходящий из трубы котла черный дым. Мне такая работа котла не понравилась, и я решил разобраться в причинах столь сильного дымления.

Внимательно прочитав всю имеющуюся в заводской библиотеке литературу по аэродинамике горения и конструкциям водяных котлов (в том числе книгу академика С.П. Сыромятникова «Паровоз» и докторскую диссертацию академика П.Л.Чебышева «Теория газовой струи»), я пришел к твердому убеждению, что котел спроектирован неграмотно. По форме и устройству он являл собой уменьшенную копию котла паровоза. Но дефицит топочного объема и объема камеры сгорания не позволяли топливу сгорать полностью. Вследствие этого жаровые трубы быстро забивались сажей. С этим злом конструкторы подогревателя смирились настолько, что в комплекте ЗИП танка была предусмотрена даже так называемая «щетка-сметка».

Деликатность момента заключалась в том, что такую конструкцию предложил сам А.А. Морозов. Он еще в детстве хорошо изучил паровоз, благодаря отцу, который работал на паровозостроительном заводе. Считая себя знатоком «котельного дела», он не видел необходимости в разработке новой конструкции котла и считал «паровозную» схему оптимальной.

Зная, как болезненно Морозов воспринимает критику его идей, мы с Бенедиктовым решили искать новую конструкцию котла. Работали по вечерам дома, благо я привез после окончания академии кроме кровати еще и чертежную доску. Вскоре проект нового котла был готов. По внешним габаритам и установочным размерам он был идентичен существующему, но по устройству… Вместо жаровых труб внутри котла размещался цилиндр, заполняемый охлаждающей жидкостью, поступающей из наружного цилиндра по четырем трубам, которые одновременно выполняли роль крепежных деталей внутреннего цилиндра. Благодаря такой схеме увеличился объем камеры сгорания, а горение топлива происходило по всей длине котла.

Как мы и ожидали, Морозов это предложение сразу отверг и не дал разрешения на выпуск рабочих чертежей и изготовление опытных образцов. Мы сделали к нему еще два «захода», но с каждой новой попыткой его раздражение только усиливалось. И тогда мы решились на «военную хитрость».

В то время у нас как раз появился способ изготовления синек с карандашных калек. Взяв несколько уже ненужных чертежей, мы стерли с них все, кроме штампа со всеми утверждающими и прочими подписями, включая подпись Морозова. Вместо стертых изображений мы нанесли чертежи нового котла подогревателя… Когда по нашим чертежам в опытном цехе изготовили изделие, оказалось, что это… котел подогревателя.

Вместе с исследователем Чуйковым мы втайне от всех проверили работу котла на стенде: охлаждающая жидкость стала нагреваться быстрее, а черный дым исчез. Завершив испытания нового котла, мы явились «с повинной» к Морозову. Выслушав нас, он улыбнулся и разрешил продолжать работу на законных основаниях, издав предварительно приказ о запрете снимать синьки с чертежей, выполненных карандашом.

По результатам испытаний новый котел подогревателя был внедрен в серийное производство, а щетка-сметка была навечно исключена из комплектации танка. За эту работу мы с Бенедиктовым получили премию, на которую купили по фотоаппарату «Зенит».

Новый котел подогревателя предотвратил и ожидавшую завод неприятность. Через три-четыре года старые котлы на эксплуатируемых танках стали течь из-за коррозии жаровых труб, для изготовления которых применялись бесшовные трубы из углеродистой стали. Новые котлы этого дефекта не имели, так как все детали, соприкасающиеся с огнем, были выполнены из нержавеющей стали.

А.В. Колесников.

Неожиданное назначение

Вернусь в 1951 г. В ноябре главному конструктору Уралвагонзавода А.А. Морозову в Кремлевской больнице была сделана операция по поводу язвы желудка. Не мету сказать, как связаны эти два события, но уже в декабре этого же года он был назначен главным конструктором Харьковского завода транспортного машиностроения, к тому времени уже восстановленного.

У нас же на Уралвагонзаводе исполняющим обязанности главного конструктора был поставлен пятидесятичетырехлетний А.В. Колесников. Еще до войны Анатолий Васильевич был заместителем тогдашнего главного конструктора ХПЗ М.И. Кошкина, создателя легендарной «тридцатьчетверки».

К моменту моего прибытия на Уралвагонзавод Колесников возглавлял обслуживание серийного производства и модернизацию танка Т-54 и в отсутствие Морозова, как правило, замещал его. Это был опытный руководитель, лауреат Сталинской премии, выпускник Военной академии бронетанковых и механизированных войск. Ни у кого из нас не возникало и мысли о том, что кто-то другой будет утвержден в должности, освобожденной А.А. Морозовым. Однако прошел 1952 г., начался 1953 г., а его все не утверждали.

В конце января 1953 г. я, назначенный к тому времени главным конструктором по установке в танк нового стабилизатора пушки «Горизонт», был занят вычерчиванием трассы гидрошлангов, идущей от гидроусилителя к силовому цилиндру. Неожиданно в комнату входит секретарь главного конструктора и говорит, что меня вызывает директор завода Иван Васильевич Окунев.

Я, естественно, был удивлен, так как в рабочей обстановке с директором никогда не встречался, да и видел-то его всего только раз проходящим по заводу: среднего роста, коренастый, походка тяжелая, взгляд хмурый…

Старые работники КВ рассказывали: И.В. Окунев после окончания Уральского политехнического института был направлен на Уралвагонзавод, где еще до войны прошел путь от мастера цеха до главного технолога завода.

В связи с тем, что И.В. Окунев не имел опыта производства танков, с началом их выпуска на Уралвагонзаводе главным технологом завода был назначен «харьковчанин», а Иван Васильевич стал его заместителем. В конце же войны Окунев вновь стал главным технологом завода, после войны работал главным инженером, а в 1949 г. стал директором завода. По слухам я знал, что он человек волевой, организованный, но неразговорчив, грубоват, всех называет на «ты», може т обидно одернуть в разговоре.

Конструкторское бюро размещалось на четвертом этаже, а кабине т директора завода – в том же подъезде на втором этаже. Через минуту я был у директорского кабинета. Войдя, я сразу отметил: кабинет очень маленький, никаких портретов на стенах, ни одной бумажки на столе.

И.В. Окунев хмуро посмотрел на меня и спросил: «Танки знаешь?» Я смущенно ответил: «Видимо, знаю. Окончил в 1942 г. с отличием танковое училище, на фронте был танковым механиком, после войны с золотой медалью окончил бронетанковую академию, четвертый год работаю конструктором в танковом КБ».

«Будешь работать главным конструктором, – сказал он и после небольшой паузы продолжил. – После обеда зайди к моему помощнику по кадрам, возьми у него пакет и завтра же поезжай в Свердловск в обком партии».

Тем первая встреча с И.В. Окуневым у меня и закончилась.

На другой день меня принял начальник промышленного отдела Свердловского обкома КПСС Грязнов. Он попросил меня рассказать о происхождении, поинтересовался моими родственниками, спросил, нет ли среди них осужденных или бывших в оккупации. Я ответил, что мои предки потомственные крестьяне Владимирской губернии, родители до 1934 г. работали в колхозе, а в 1934 г. мы переехали на Петровский спиртзавод Ивановской области. Отец умер, мать работает уборщицей. Никаких родственников осужденных, бывших в оккупации и живущих за границей у меня нет. После окончания беседы Грязнов предложил мне пообедать в обкомовской столовой и зайти после этого вновь к нему. Когда я вернулся, он вручил мне пакет и сказал, что могу ехать обратно. Приехав вечером домой, я этот пакет на другой день передал начальнику отдела кадров завода Н.С. Коваленко. Спустя неделю Коваленко звонит мне: «Вам оформлена командировка в Москву. Зайдите ко мне за ней и за пакетом, который надлежит передать начальнику Главтанка (Главное управление танкостроения Министерства транспортного машиностроения СССР) Н.А. Кучеренко».

Николая Алексеевича Кучеренко я знал очень неплохо, несколько раз встречался с ним по совместной, чаще общественной работе. Выходец из нашего КБ, он в годы войны был заместителем у А.А. Морозова и уже после войны был назначен главным конструктором Главтанка.

В 1950 г. было создано Всесоюзное научно-техническое общество (НТО), членом которого, заплатив вступительный взнос в размере 10000 рублей, стал и Уралвагонзавод. Председателем заводской организации НТО стал Кучеренко, работавший тогда главным инженером завода, а меня избрали секретарем танковой секции. Я периодически утверждал у него планы, отчеты и другие бумаги, связанные с работой этого общества. Часто общаясь в те годы с НА. Кучеренко, я открыл в нем внимательного и добропорядочного человека. Прочтя привезенные мною в пакете бумаги и поговорив немного о работе КБ, Николай Алексеевич повел меня к заместителю министра транспортного машиностроения С.Н. Махонину. Никогда до той поры не встречаясь с Махониным, я много слышал о нем. До войны он был начальником дизельного отдела, начальником ОТК на заводе им. Коминтерна, в войну – главным инженером Челябинского тракторного завода. После войны Сергей Нестерович Махонин возвратился в Харьков, стал директором завода им. Коминтерна, а затем начальником Главтанка и, наконец, заместителем министра. По рассказам, он и характером и внешним видом был схож с Окуневым. Мне запомнился рассказ Колесникова о его первой встрече с Махониным.

После выпуска из академии А.В. Колесников получил назначение на завод им. Коминтерна. Как-то вернувшись с полигонных испытаний опытного образца танка, он должен был доложить о результатах Махонину. Старые работники завода предупредили молодого инженера-исследователя, чтобы доклад был четким, ясным и не занимал более пяти минут. Тщательно отрепетировав и проверив доклад на коллегах, Анатолий Васильевич вошел в кабинет директора завода. Отбарабанив свои пять минут и мысленно поздравив себя с успехом, он ждал чего-то похожего на похвалу. После тяжелой паузы Махонин неожиданно сказал:« Ну и болтун же ты, браток. Можешь идти…»

В.К. Байдаков.

В.Я. Курасов.

А.Я. Митник.

С.Н. Махонин принял Н.А. Кучеренко и меня в своем кабинете, внимательно выслушал доклад и рекомендацию и сказал: «Пошли к министру!»

Министром транспортного машиностроения СССР был Ю.Е. Максарев. Он приветливо принял нас, предложил сесть и повел разговор о проблемах Уралвагонзавода и КБ. Как оказалось, он хорошо знал эти проблемы, поскольку в годы войны какое-то время был директором Вагонки. Разговор получился обстоятельным, конкретным. Юрий Евгеньевич знал и помнил многих завод- чан, был точен в характеристиках, доброжелателен. В ходе беседы Кучеренко высказал мысль о том, что Карцеву было бы целесообразнее поработать сначала заместителем главного конструктора, а уж затем, приобретя опыт, – главным конструктором. Министр с этой мыслью не согласился, сказав: «В этом случае «старики» его подомнут. Нет, давайте будем сразу рекомендовать его на должность главного конструктора, как этого желает Окунев».

Назавтра мы с Махониным отправились в ЦК КПСС к начальнику отдела оборонной промышленности И.Д. Сербину. Войдя в кабинет, мы услышали отборные выражения, которыми Иван Дмитриевич отчитывал кого-то по телефону. Положив трубку, он еще некоторое время продолжал свою матерную риторику, чем-то сильно недовольный. На меня все это произвело гнетущее впечатление. Никогда ранее не общаясь с партийными работниками столь высокого ранга, я привык к мысли о том, чтс в ЦК КПСС должны работать идеальные люди. К тому же, в нашей простой рабочей семье я за всю свою жизнь не слышал от отца ни одного матерного слова. Впоследствии, встречаясь с Сербиным, я неоднократно был свидетелем того, как незаслуженно грубо он обращался с людьми, в числе которых были даже министры оборонных отраслей промышленности.

Закончив разговор, мы покинули кабинет Сербина. И сама беседа, и обстановка, в которой она проходила, оставили в моем сознании тяжелое впечатление. Махонин вместо прощания мрачно сказал: «Поезжайте домой».

И я поехал… За время обратной дороги постепенно приучил себя к мысли, что все происшедшее со мной было какой-то злой шуткой, что нет худа без добра. Приехав домой и не сказав никому о происшедшем, я постарался сколько мог спокойно работать в своей прежней должности.

Примерно через две-три недели мне позвонил И.В. Окунев и сказал: «С завтрашнего дня садись в кресло Морозова. Из Министерства пришел приказ о твоем назначении исполняющим обязанности главного конструктора завода». Так за два дня до смерти И.В. Сталина я неожиданно для себя и многих коллег по заводу перескочил сразу через несколько ступенек служебной лестницы.

Наследство и соратники

Хорошо помню, что представляло собой КБ Уралвагонзавода в те далекие годы.

Когда я впервые познакомился со списочным составом КБ, в нем со всеми вспомогательными службами оказалось 120 фамилий, из которых пять были мне совершенно незнакомы. Оказалось, что состоя в штатах КБ, эти люди занимались другими делами: некто Дрожжин играл в заводской футбольной команде, Гагина работала в бухгалтерии завода, Ложкина была председателем заводского товарищеского суда и т.д. Несмотря на столь малую численность КБ, в его помещениях было очень тесно. Да и сам главный конструктор сидел вместе со своим заместителем друг против друга в комнате площадью 10 квадратных метров. Конструкторы тоже сидели очень скученно, рабочие места их были оборудованы допотопным образом. Например, в группе трансмиссии было всего два «кульмана». Не лучше было и в других группах. У трансмиссионной и моторной групп было одно преимущество перед другими – они размещались в отдельных комнатах, а не в общем зале, где работать было крайне неудобно.

Опытный цех, если его можно так назвать, занимал часть пролета длиной около 20 м между корпусным и сборочным цехами. Во всю длину цеха к наружной стене примыкали маленькие бытовые помещения для исследователей и другого цехового персонала. У дощатой перегородки стоял верстак. Свободной площади хватало только для размещения двух танков. Для проведения исследований на свободном месте около цеха был огорожен дощатым забором небольшой, открытый сверху участок, куда были подведены элек тричество, сжатый воздух и вода. Там проводились стендовые испытания воздухоочистителя и подогревателя. Остальные опытные узлы и механизмы без лабораторной проверки устанавливались прямо в танки и испытывались в пробеге, на что уходило много времени и средств. Такое положение с опытной базой и явилось одной из причин некачественной отработки танка Т-54,

Столь мрачную картину состояния КБ и опытного цеха скрашивали люди. Конструкторы брали не числом, а умением, хотя большинство из них, начиная с главного конструктора А.А. Морозова, не имели высшего образования. Все они трудились и творили по призванию. К тому времени еще работали такие активные участники создания ганка Т-34, руководители групп, как А.А. Малоштанов, В.Г. Матюхин, А.Я. Митник, А.И. Шпайхлер, Б.А. Черняк, В.К. Байдаков, В.Я. Курасов.

Хочу рассказать и о некоторых рядовых конструкторах, о которых до этого никто не писал.

Один из них, Кизип Михаил Георгиевич – первый на заводе кандидат технических наук, защитивший кандидатскую диссертацию по теплообменным аппаратам (танковым радиаторам), а позднее внедривший в серийное производство совместно с группой конструкторов-мотористов высокоэффективные радиаторы. В обиходе его так и звали – «катээн». Меня привлекала его живость. Помню, как-то однажды он с грустью говорит мне: «Я никогда не стану директором завода…» На мой вопрос «Почему?» ответил: «Ростом мал…»

В конце 1950-х гг. он оставил преподавательскую работу и уехал из Нижнего Тагила. Я всегда сожалел об этом… 1*

Василий Остановим Дроботенко. Этот человек разработал укладки боеприпасов на все танки, созданные нашим КБ, начиная с Т-34 и заканчивая Т-72. Трудность и специфичность этой работы заключается не только в том, что надо уложить внутри боевого отделения танка максимально возможное количество выстрелов, не допустив их соприкосновения друг с другом и с остальными агрегатами боевого отделения, но и обеспечить быструю их подачу к орудию для заряжания. Ему же это удавалось еще за «кульманом» и при переходе «в металл» почти ничего не приходилось менять. Я не помню конструкторов, которые могли бы спроектировать укладку лучше, чем это удавалось Василию Остаповичу.

Аналогичную работу по укладке на танк и в танк шанцевого инструмента, приспособлений, возимого комплекта запчастей, противогазов, танкошлемов и другого оборудования проводил Николай Николаевич Попов.

Места для укладок приходится искать после того, как уже разработаны и установлены основные узлы и агрегаты танка. Трудность этой работы состоит еще и в том, что башня танка должна вращаться вкруговую, поэтому ни одна укладка в корпусе не должна задевать за все, что установлено в башне при любом положении башни и пушки. Снаружи укладки на корпусе не должны задевать за пушку даже при предельном угле снижения ствола.

Владимир Антонович Семененко проектировал топливные баки для всех танков, от Т-34 и до Т-72. На первый взгляд, это сделать просто. На самом же деле баки должны быть технологичными в изготовлении, надежными в эксплуатации и бою. У Владимира Антоновича было необъяснимое чутье на способ крепления баков к броне: они не отлетали и не разрушались даже при обстреле корпуса танка.

Иван Захарович Ставцев – специалист по редукторам. «Гитары» всех танков и спецмашин, создаваемых на базе этих танков, – его детища.

И вот такие конструкторы имели оклады по 1100 рублей, а руководители групп – по 1400 рублей. Как-то мы с Семененко шли после работы домой. Он мне показал свое ветхое пальто и сказал: «Ношу девятнадцатый год, новое купить не на что». У него было двое детей…

Много влюбленных в свое дело было и в опытном цехе: участники Великой Отечественной войны инженеры-испытатели П.Я. Дюков, И.Я. Морозов, водители.

Особо хочу рассказать о начальнике участка сборки Исааке Григорьевиче Битенском. Имея только начальное образование, он хорошо разбирался в чертежно-технической документации и очень рационально, без шума и ругани распределял работу. До войны он был механиком-водителем в опытном цехе Харьковского завода и вел в 1939 г. один из двух танков Т-34 из Харькова в Москву для показа в Кремле. Однажды он рассказал мне об этом: как их обыскивали перед заездом в Кремль, как главный конструктор М.И. Кошкин, простудившись в пробеге, во время доклада чихал и кашлял, чем вызвал неудовольствие Сталина, как представители Наркомата обороны были против этого танка и как Сталин сказал: «Я верю конструктору, танк надо запустить в производство в кратчайшие сроки».

1* По воспоминаниям бывшего начальника отдела силовых установок УКБТМ Э.Б. Вавилонского, М.Г. Кизин был выдающимся инженером и ученым, доцентом в УПИ, читал лекции по важнейшим техническим дисциплинам. Он был универсально и глубоко образован, его осевой вентилятор получил высокую оценку в ЦАГИ, а его статьи в специализированных журналах по воздухоочист- ке бьь\и глубоко научны. Он ежедневно оказывал добровольную помощь конструкторам и студентам-вечерникам по многочисленным проектам. Статш Э.Б. Вавилонского с воспоминаниями о своих учителях, одним из которых он считает М.Г. Кизина, была опубликована в журнале «Техника и вооружение» №11/2007 г.

В.А. Семененко.

А.А. Морозовым был установлен строгий и рациональный порядок оформления и прохождения техдокументации. Сначала обсуждались конструкторские проработки узлов и механизмов, иногда в нескольких вариантах. После обязательного их рассмотрения и утверждения главным конструктором или одним из его заместителей делались увязки по размерам, и только после этого выпускались рабочие чертежи. По готовности рабочих чертежей делалась контрольная увязка размеров, и выпускались сборочные чертежи, а также спецификация. Качеству выполнения чертежных работ уделялось очень большое внимание.

Система обозначений на чертежах была простой, поэтому в них легко разбирались на основном производстве, на ремонтных заводах и в войсках. До принятия на вооружение танки не имели окончательного названия. Опытным образцам присваивался номер объекта, который и фигурировал в начале обозначения чертежа. Например, все номера танка Т-34 начинаются с цифры 135, танка Т-54 – с цифры 137 и т.д. Чертежи для опытных образцов копировались на бумажную кальку, а для серийных – на матерчатую. На серийные машины заводились эталоны и оригиналы чертежей. Четко, по установленному порядку вносились и изменения в чертежи.

Высокое качество выпускаемой нашим КБ конструкторской документации подтвердилось и при ее передаче в Польшу и Чехословакию. Из этих стран не поступило ни одного замечания по документации на танк Т-54. По ней эти страны в короткие сроки организовали у себя производство этого танка.

Четко была организована работа и так называемых вспомогательных групп: группы изменений, производственной группы, архива, переплетной и т.д. В них работали добросовестные, знающие свое дело люди. Например, переплетом и изготовлением картонных макетов узлов танка занимался семидесятилетний Василий Григорьевич Лебедихин, который еще до революции из ученика переплетчика стал хозяином типографии. Сразу после революции Лебедихин сдал типографию государству и вновь стал работать переплетчиком. Несмотря на преклонный возраст, он бегом поднимался на третий этаж. Геометрию он не изучал, о числе «пи» не имел никакого представления, но макеты деталей и узлов цилиндрической формы у него выходили точно по чертежу. Он делал заготовку цилиндра равной по длине трем диаметрам, а когда он ее сворачивал и склеивал, то непостижимым образом получалось именно то, что надо было иметь по чертежу.

Быстро и качественно проводились копировальные работы под руководством Марии Федоровны Толстиковой.

Вот с такими людьми выпало мне счастье начать работу в должности главного конструктора танкового КБ Уралвагонзавода. Наследство, оставленное мне А.А. Морозовым, было воистину бесценным. Я был полон творческих сил и замыслов. Окрыляло и то, что в 1952 г. на заводе началось строительство нового здания танкового КБ и опытного цеха с механическим и экспериментальным участками.

С.П. Петраков.

Лиха беда начало

Приняв должность главного конструктора, я передал работу по стабилизатору пушки моему бывшему однокурснику по академии Ю.А. Ковалеву.

Исполнение своих новых обязанностей я начал с того, что позвонил начальникам пяти упомянутых выше «подснежников» и сказал, что в ведомости КБ на получение зарплаты фамилий последних не будет. С этого момента началась борьба, которая, в конце концов, завершилась в нашу пользу. Больше всего усилий пришлось приложить для увольнения председателя товарищеского суда Ложкиной, так как она была членом КПСС с 1925 г., опекалась парткомом и завкомом профсоюза, а муж ее слыл на заводе известным критиканом.

На второй день к вечеру ко мне в кабинет зашел неизвестный мне человек и представился: «Уполномоченный НКВД по Дзержинскому району капитан Нехаев». Я спросил, что его интересует. Произошел следующий неприятный разговор.

– Вы знаете, что у вас в конструкторском бюро много евреев?

– Конечно, знаю. Я здесь работаю уже четвертый год.

– Надо их уволить.

– Увольнять я их не буду и более того, если кто-то попытается уволить, я буду категорически возражать. Они активно участвовали в создании танков Т-34 и Т-54, имеют допуск к секретной работе, для их увольнения нет никаких оснований.

– Тогда нам придется поговорить по-иному и в другом месте.

Беседа эта, к счастью, была первой и последней, так как вскоре был арестован Л.П. Берия, а затем из органов госбезопасности был уволен и Нехаев. После увольнения он «руководил» в районе какой-то артелью местной промышленности, за свои деяния был осужден и отбывал наказание в местах лишения свободы.

На третий день я поручил начальнику отдела кадров узнать, какие по Министерству существуют штатные сетки для КБ, где конструкторы имеют более высокие оклады, чем у нас. Наше КБ считалось отделом завода, и оклады конструкторов были по общесоюзной сетке для машиностроительных заводов. Он мне принес штатную сетку для СКБ (Специальное конструкторское бюро), в которой вместо групп – секторы и в связи с этим почти все оклады выше на 200 рублей. Мы быстро составили новое штатное расписание, подписали у директора, а затем я утвердил его в Министерстве. Более того, через несколько лет мы утвердили новую сетку, в которой вместо начальников секторов вводились должности начальников бюро с окладом 1800 рублей (здесь имеются в виду рубли дохрущевской реформы).

В отделе снабжения Министерства я познакомился с человеком, ведавшим распределением чертежных машин. Я попросил эту добрую женщину помочь нам в их приобретении. Для начала она выделила 20 машин, а потом периодически продолжала выделять их небольшими партиями, пока мы не укомплектовались полностью. Почему- то часто бывало так, что мои просьбы об улучшении труда конструкторов встречали в Министерстве внимательное, я бы сказал по-отечески доброе отношение, и почти всегда завершались реальной помощью. Видимо, это объясняется тем, что люди, к которым я обращался, были значительно старше меня по возрасту. Очень хорошие отношения у меня сложились с отделом кадров Министерства. Возглавлял его бывший помощник директора нашего завода по кадрам К.И. Королев.

Однажды, когда казалось, что жизнь КБ шла установленным порядком, неожиданно застопорилась работа по танковому тягачу БТС-4: рвался трос лебедки. По расчету же он имел десятикратный запас прочности. Предположили сначала, что причина в нестабильности момента фрикциона привода лебедки. Чтобы опровергнуть эту версию, как наиболее тяжелую, конструкторы предложили страховочную схему, при которой фрикцион привода лебедки автоматически отключался, если величина момента превышала расчетную. Но и после этого трос продолжал рваться через 25-30 часов работы. Тогда подозрение пало на барабаны лебедки. Испробовали барабаны с различными углами сбега ручьев, делали их из стали различной твердости, в том числе из броневой, – ничего не помогло. На участке сборки образовалась уже приличной высоты куча испытанных барабанов. Дело зашло в тупик. Новых предложений у занятых на этой работе людей не было.

Тогда я понял, что нужно привлечь к этой работе новые силы и вспомнил о молодом специалисте, выпускнике МВТУ им. Баумана С. Петракове. Позвав его, я сказал: «Сережа, ты, наверное, уже знаешь историю с обрывом троса лебедки тягача, сейчас никаких мыслей у «стариков» нет. Видимо, внутри лебедки циркулирует какая-то дополнительная мощность. Прошу тебя, не слушая «академиков», найти причину. От остальных работ я тебя освобождаю, о чем сам извещу начальника сектора».

Эта идея о дополнительной мощности пришла мне в голову не случайно. Темой моего дипломного проекта был стенд для испытания трансмиссии. Стенд этот не был стандартным. Я задался целью имитировать на стенде процессы, происходящие в трансмиссии танка при его поворотах во время движения. Только на поиск схемы стенда я затратил тогда целый месяц, глубоко уяснив сущность процесса циркуляции мощности от одного борта танка к другому.

Через две недели Петраков пришел ко мне и сказал: «Леонид Николаевич, у обоих барабанов первые ручьи надо сделать не клиновидными, а полукруглыми по диаметру троса. Трос рваться не будет. Ваши предположения были верными. Внутри лебедки циркулирует большая мощность из-за неравномерного износа ручьев барабанов». Как потом выяснилось, он этот вывод мог сделать и раньше, поскольку затратил много времени на снятие слепков с изношенных ручьев барабанов, хотя все эти слепки имелись в исследовательском бюро. После этого обрывы троса прекратились, сколько бы его ни испытывали, а тягачи БТС-4 с этой лебедкой успешно эксплуатировались в Советской Армии.

В один из первых дней работы в новой должности я решил послать конструктора П.Т. Вернигора в командировку на Чистопольский часовой завод для решения вопроса о возможности разработки счетчика часов работы двигателя танка. Без такого счетчика количество часов, отработанных двигателем танка, записывалось в формуляр водителем «на глазок» после окончания пробега или учений. Иногда эти данные водители записывать вообще забывали, порой не учитывалось время работы двигателя на стоянках и т.п. В результате невозможно было точно определить момент отправки двигателя танка в ремонт. К нашему удивлению, Чистопольский завод согласился в том же году изготовить опытные образцы счетчиков. Их испытания дали положительные результаты, и счетчики моточасов с 1954 г. стали устанавливаться на все серийные танки.

Так в повседневной работе незаметно пролетели пять месяцев. В конце июля 1953 г., когда мне только- только исполнился 31 год, коллегией Министерства я был утвержден главным конструктором славного Уралвагонзавода. Так я вошел в номенклатуру ЦК КПСС.

Дела текущие

Крупносерийное производство танков ежедневно чревато все новыми проблемами, связанными с заменой материалов, изменением технологии изготовления деталей и сборки. Часто внезапно возникают дефекты, на выявление причин которых даются считанные часы, так как длительная остановка сборочного конвейера танков ведет к большим неприятностям, вплоть до о тсутствия денег для выплаты зарплаты работникам завода.

Вот несколько примеров такого рода ситуаций. Как-то в 1950 г. из корпуса «100» (цеха УВЗ имели условные номера) с тревогой сообщили о течи масла через сапун гитары во время стендовых испытаний. Поскольку я в это время занимался разработкой нового сапуна, меня и направили в цех. Проверили на стенде две гитары: у обеих из сапунов шла пена. Заменили сапуны на новые – то же самое. Решил ознакомиться с инструкцией по заправке гитары маслом. Там записано, что перед заливкой масло должно быть выпарено на специальной установке. Прошу показать эту установку и убеждаюсь, что она совершенно холодная. Быстро восстановили установку для выпаривания, слили из всех находящихся на участке сборки гитар масло, выпарили его согласно инструкции и залили вновь. Течь масла через сапуны прекратилась. Вспенивание не пропаренного масла вызывала присутствующая в нем вода.

После этого случая отпала необходимость разработки нового сапуна, которой я должен был заниматься.

Гитара танка – это редуктор, передающий силовой момент от двигателя к коробке передач. В ней установлены три цилиндрические шестерни: ведущая, промежуточная и ведомая. Работала гитара надежно: даже после 10000 км пробега танка на зубьях ее шестерен сохранялись следы их обработки при изготовлении. И вот однажды летом 1963 г. зубья гитары стали интенсивно изнашиваться еще за время заводских пробегов на 100 км. Сразу не могли понять, в чем дело. Конструкция и технология не менялись, масло одно и то же, марки МТ-16П. Загадку умудрился разгадать заместитель начальника ОТК завода Д.Ф. Сакович. Оказалось, что эти гитары заправлены маслом Новоуфимского нефтеперерабатывающего завода, а до этого многие годы использовалось только масло Ярославского нефтеперерабатывающего завода. Перезаправили гитары ярославским маслом, и повышенный износ был устранен.

Каждое утро до начала работы я проходил через корпусной и сборочный цехи, благо они были по пути в КБ. Проходя очередной раз через сборочный цех мимо наклонных башенных стендов, я увидел небывалое: стволы всех танковых пушек вместо того, чтобы быть направленными вверх или в сторону, были опущены. Стенды эти у нас назывались «горками» – на них башни стояли с уклоном от горизонта на угол в 15°. На стендах проверялась эффективность работы фрикциона и червячной пары поворотного механизма башни. При повороте влево и вправо на 90° пушка должна была стоять на месте и ни в коем случае не сползать вниз. Проверили фрикцион – в порядке. При осмотре червячной пары обнаружилось, что она свободно вращается, хотя должна самотормозиться. Выяснили, что это происходит из-за неуравновешенности самой башни. Дальше – больше. Оказалось, что детали червячной пары изготовлены новыми фрезами и выполнены точно по чертежу. В чем же дело? Воистину лучшее бывает врагом хорошего: до этого червяк и червячное колесо изготавливались с худшей чистотой, чем по чертежу, и червячная пара работала правильно, как самотормозящаяся. Если же изготавливать эти детали с требуемой по чертежу чистотой обработки поверхностей, червячная пара становится несамотормозящейся и ствол на «горке» неизбежно сползает вниз. В чертежах изменили угол наклона зубьев червячной пары, сделав ее самотормозящейся, но до изготовления нового инструмента нарезали зубья старыми фрезами.

В сильные морозы после пробеговых испытаний танков Т-55 во время отогревания их в цехе вдруг стали появляться случаи произвольного срабатывания системы противоатомной защиты (ПАЗ). В таких случаях для выяснения причин я, как правило, привлекал молодых конструкторов и исследователей. На этот раз выбор пал на выпускника Ленинградского элек тромеханического института Виктора Быстрицкого. Он просидел, не выходя из сборочного цеха, ровно сутки и выяснил, что в электрической системе управления исполнительными элементами имеется… лишний диод! После удаления этого паразитного диода упомянутые явления не повторялись.

Много хлопот доставляла нам сдача военной приемке погонов башни, в которых часто наблюдался увеличенный момент сопротивления повороту. Устраняли этот дефект обычно переработкой погонов. И вот молодой конструктор Юрий Кондратьев предложил делать сепаратор погона не сплошным, а состоящим из отдельных секторов. После этого смелого решения вопрос о повышенном моменте сопротивления повороту был снят полностью.

Ситуации, подобные изложенным выше, возникали почти ежедневно. Рискуя надоесть примерами, не могу все же не рассказать еще об одном случае.

В металлической гусенице танков Т-54, Т-55 и Т-62 траки соединяются стальными пальцами. Гусеница устанавливается на танк головками к борту. При движении танка палец прижимается к тракам, трется о них и его движение в продольном на направлении оказывается ограниченным. Теоретически осевая сила, действующая на палец трака, должна быть равна нулю. Если все же палец трака «пожелает» переместиться в продольном направлении, его вернут назад приваренные к бортам корпуса танка отбойные кулаки, которые, ударяя по головке пальца, заколотят его в трак. Обычно все так и происходит. Но вот обнаруживаем, что каждую весну в течение двух-трех дней происходит следующее явление: пальцы начинают усиленно смещаться в сторону борта и после того, как отбойные кулаки полностью стешут головки пальцев, последние начинают смещаться в обратную сторону, стремясь вылезти «наружу», что грозит разрывом гусеницы. Правда, у нас до этого дело не доходило.

Решили искусственно вызвать это явление, чтобы выяснить причину его возникновения. Работа была поручена С.П. Петракову. Что только он ни делал: отбирал траки с несоосными проушинами (при сборке с такими траками гусеница становилась «веером»), устанавливал ленивцы с конусной поверхностью вместо цилиндрической, смещал зубья венцов ведущих колес относительно друг друга – все было напрасно: вовремя испытаний этих вариантов пальцы стояли как вкопанные!

Окончательно избавиться от этого дефекта удалось только тогда, когда на производство был поставлен танк Т-72 с резинометаллической гусеницей. С тех пор я скептически отношусь к результативности работы и правильности выводов некоторых комиссий по расследованию различных аварий и катастроф.

Головное КБ отрасли

Когда рассматривался вопрос о переводе А.А. Морозова в Харьков, Министерство транспортного машиностроения по согласованию с ЦК КПСС и Министерством обороны приняло следующее решение: Харьковское КБ во главе с Морозовым будет создава ть новый танк для его серийного производства на всех заводах вместо танка Т-54. КБ Уралвагонзавода остается головным по танкам Т-34 и Т-54, а это значило быть держателем и законода телем всей документации по этим машинам.

На первый взгляд, такой статус нашего КБ казался весьма почетным. На самом же деле мы попадали в кабалу: отныне мы отвечали за серийное производство танков Т-54 не только на Уралвагонзаводе, но и на других заводах отрасли. Кроме того, мы лишались серьезных перспектив творческой работы. Более того, Морозов как главный конструктор танка Т-54 стал требовать от нас решения вопросов, связанных с этой машиной, и на Харьковском заводе. Чтобы читатели представили весь трагикомизм складывающейся для нас ситуации, приведу три случая.

Приходит как-то к нам за подписью Морозова письмо следующего содержания: «Пятый раз обращаемся по вопросу задевания инструментального ящика за крышку люка механика-водителя при ее открывании». Я решил изучить историю вопроса и попросил найти копии наших предыдущих ответов. Их действительно оказалось четыре, и все четыре были примерно одинаковыми: «У нас на заводе такого явления нет, устраните дефект уточнением положения приварки надгусеничной полки, на которую устанавливается ящик, или другими технологическими мероприятиями». Под первыми тремя нашими ответами стояла подпись Морозова, который в то время был главным конструктором Уралвагонзавода, и только под четвертым – подпись заменившего его А.В. Колесникова. В пятом ответе я написал: «Высылаю копии предыдущих ответов, с содержанием которых полностью согласен». Морозов больше к нам по этому вопросу не обращался.

В коробке передач танка Т-54 имелся привод к вентилятору системы охлаждения двигателя, выходной валик которого уплотнялся двумя пружинными кольцами. На танках, изготовленных на нашем заводе, никакой течи масла через этот валик не наблюдалось, Харьков же забросал нас письмами с просьбой изменить уплотнение злополучного валика, так как у них в этом месте постоянно подтекало. Мы порекомендовали им самим найти решение, их удовлетворяющее, и если таковое будет найдено, ввести его на своем заводе по временному соглашению с военной приемкой. Харьковчане нашли подходящий по размеру стандартный резиновый уплотнитель, применявшейся в тракторной промышленности. Новое уплотнение их удовлетворило, и вскоре Морозов приказал ввести его в основную документацию для всех заводов, выпускающих танк Т-54.

Оформление этого изменения стоило нам больших хлопот, поскольку военная приемка вполне обоснованно потребовала, чтобы упомянутое уплотнение было изготовлено из морозостойкой резины. Изготовитель же (Свердловский завод резинотехнических изделий) с этим долго не соглашался. Пришлось прибегнуть даже к помощи Свердловского обкома КПСС.

Наконец вопрос был решен. Но уже недели через три после оформления технической документации на установку морозоустойчивого тракторного уплотнения мы получаем из Харькова письмо с просьбой о разработке нового уплотнения, так как с тракторным вариантом не все в порядке: появились случаи течи масла.

Я на всю жизнь запомнил чертежный номер этой злополучной манжеты – 137.08.16cG!

Как-то летом году в 1954-м или 1955-м меня вызвали на коллегию Министерства. Харьковский завод написал министру С.А. Степанову жалобу на наше КБ, обвинив нас в том, что мы дезорганизуем их производство постоянными изменениями конструкции узлов и механизмов танка. В этой жалобе, в частности, фигурировала такая цифра – за один год в техническую документацию введено около 3000 изменений. Коллегия началась в 11 часов дня. Меня стали «прорабатывать». Я пытался возразить и сказал, ч то абсолютное большинство изменений, о которых вдет речь, введено по просьбе заводов, втом числе и Харьковского, для упрощения изготовления, но С.Н. Махонин одернул меня, не дав произнести ни слова. Трудно было пережить такую несправедливость, угнетало чувство обиды. После заседания коллегии во в торой половине дня предстояло не менее тягостное для меня совещание у Махонина по качеству танка Т-54.

В 16 часов прибыли военные во главе с начальником ГБТУ (главное бронетанковое управление) генерал-лейтенантом И.А. Лебедевым. Началось совещание с доклада представителя ГБТУ, в котором он предъявил претензии к качеству танка и указал на недостатки его конструкции. После доклада С.Н. Махонин сразу поднял меня и спросил:

– Сколько изменений вы внесли в техдокументацию за год?

– Три тысячи, – ответил я.

– А это сколько в среднем в день?

– Десять.

– Садитесь.

После этого С.Н. Махонин обратился к И.А. Лебедеву:

– Иван Андрианович, вот Нижний Тагил вносит ежедневно по 10 изменений. Вы желали бы, чтобы интенсивность их внесения была большей? Сегодня до обеда и так достаточно мордовали Карцева по жалобе Харькова за большое количество изменений. Я считаю, что Тагильское конструкторское бюро по совершенствованию танка работает хорошо, пусть так продолжают работать и дальше, только не надо им мешать.

Совещание на этом закончилось, я покидал его с чувством победителя.

В 1950-е гг. каждую осень на заводе собиралась комиссия по утверждению технической документации на находящиеся в серийном производстве танки. Эта комиссия обычно состояла из представителей ГБТУ, Министерства транспортного машиностроения, заводов- изготовителей танков и заводов-изготовителей главных комплектующих изделий. Фактически это была комиссия но совершенствованию танка. Подготовка к очередной комиссии практически начиналась сразу после проведения предыдущей. Мы прорабатывали и выносили на обсуждение поступившие в течение года предложения по поввшению надежности и долговечности узлов и механизмов, улучшению ремонтопригодности и технологичности изготовления танка. Работала эта комиссия 20-25 дней, до тех пор, пока не состоится рассмотрение и согласование всех поднятых вопросов.

По результатам рассмотрения составлялся протокол утверждения техдокументации, в котором были четко расписаны суть мероприятий и сроки их реализации. Протокол утверждался начальником ГБТУ и заместителем министра транспортного машиностроения и для нас приобретал силу закона. Таким образом, были, например, отработаны и внедрены новый воздухоочиститель, новые радиостанция и танковое переговорное устройство, повышены коэффициенты запаса главного фрикциона и ПМП, улучшены уплотнения узлов трансмиссии и ходовой части, введена гидромуфта в привод к генератору, увеличен динамический ход опорных катков, установлены приборы ночного видения. В результате этого надежность танков возросла в несколько раз, они стали проходить без ремонта до 10000 км (вместо гарантировавшихся ранее 1000 км). Хочется особо отметить, что все усовершенствованные узлы и детали без каких- либо трудностей устанавливались на ранее выпущенные танки. Это облегчало обеспечение войск запчастями, упрощало ремонт танков при одновременном повышении их технических качеств.

Возглавлял комиссии по утверждению техдокументации лично начальник управления производства и заказов ГБТУ генерал A.M. Сыч. Уже на первом заседании я увидел человека исключительного ума, высокой эрудиции, глубоких знаний бронетанковой техники. Особо привлекала в нем высокой пробы тактичность в обращении с людьми, принципиальность и смелость в действии. Много труда вложил Александр Максимович в обеспечение Советской Армии современными надежными танками. Он способствовал и моему становлению в качестве главного конструктора Вагонки. Уже на первом заседании упомянутой комиссии, в котором я участвовал, в ноябре 1953 г. стоял вопрос о повышении надежности силового привода к генератору. Я тогда в запальчивости сказал: «Этот вопрос надо снять. Генератор стоит на двигателе, который поставляет нам Челябинский тракторный завод, поэтому все претензии по приводу к генератору – к главному конструктору завода-поставщика».

На это мое высказывание Александр Максимович прореагировал следующим образом:

«Товарищ Карцев, вы теперь возглавляете головное конструкторское бюро, отвечаете за конструкцию танка в целом. Нас не интересует, кто и что вам поставляет, мы будем требовать только с вас». После этого я подобных высказываний никогда не делал, и сам стал решать вопросы с поставщиками и разработчиками комплектующих изделий. Этот принцип прочно вошел в мой характер, и я с благодарностью вспоминаю A.M. Сыча, внушившего мне веру в свои силы.

И теперь, после многих лет следования этому принципу мне кажутся странными выступления по телевидению или в прессе некоторых главных конструкторов машин, радиотехнических изделий и другой продукции, когда они, снимая с себя ответственность за их конструкторское несовершенство, ссылаются на смежников. Я это объясняю тем, что эти специалисты не доросли до уровня настоящих главных конструкторов. Видимо, у них не было таких учителей, как генерал Александр Максимович Сыч.

Бывали и курьезные случаи, связанные с работой комиссии по утверждению техдокументации. На одном из заседаний работники ГБТУ зачитали перечень оборудования и инструментов, имеющихся на тяжелом танке Т-10, и предложили комплектовать этим же ЗИПом (запасные части, инструмент, принадлежность) и танки Т-54. Перечень состоял из 31 наименования. Мы, конструкторы, это предложение встретили в штыки, аргументируя тем, что танков Т-10 выпускается в год в тридцать раз меньше, чем Т-54. Все позиции перечня «отбили», кроме одной – кувалды, так как веских возражений у нас не нашлось. Дело было в том, что кувалда среднего танка весила на килограмм больше, чем у тяжелого. Случилось это потому, что кувалда танка Т-10 имела более изящную рукоятку.

По прошествии полугода после введения новой кувалды на завод на мое имя из Белоруссии приходит посылка. Внутри лежала новая кувалда с поломанной ручкой… Оказалось, что эту посылку прислал мой товарищ по академии Миша Гампель, который в то время был заместителем командира танкового полка по технической части в Белорусском военном округе. В письме он стыдил меня за это новшество и сообщал, что в войсках штатной кувалдой на танке Т-10 не пользуются, а предпочитают кувалду со средних танков. Пришлось срочно вводить старую кувалду, а для повышения прочности рукоятки, в порядке подстраховки, усиливать ее металлической окантовкой у основания.

Александра Максимовича Сыча на Уралвагонзаводе знали все руководители отделов и цехов и часто обращались к нему с просьбой найти ис тину в спорах со мной или руководителем военной приемки завода. Был у нас на заводе заядлый рационализатор – начальник сдаточного цеха Леонид Харитонович Пискунов. Все или почти все его предложения сводились к уменьшению трудоемкости сдаточных операций и получению за это денежных вознаграждений. Долго он носился с идеей красить корпус танка внутри целиком серой краской. В серийных же корпусах серой краской окрашивалось только днище, а борта, нос и моторная перегородка красилась белой эмалью. По ней красной краской делались некоторые указания и обозначения. Я был категорически против предложения Пискунова, На одном из заседаний комиссии последний все же уговорил A.M. Сыча на десяти танках окрасить внутренности корпусов в серый цвет и отправить их в войска. Попали эти танки в Западную группу войск. Командование доложило тогдашнему министру обороны маршалу Г.К. Жукову, что в партии поступивших с завода танков есть десять, у которых корпуса внутри покрашены по- чему-то серой краской. Маршал написал на докладе резолюцию: «Командующему Сухопутными войсками. Прошу назвать виновных». К счастью, это дело как-то замяли, и все отделались легким испугом.

Тот же Пискунов как-то сумел уговорить A.M. Сыча уменьшить размеры танкового брезента. При укрытии таким «укороченным» брезентом стали видны ходовая часть и днище танка. Когда укрытые новыми чехлами танки стали перевозить по железной дороге, соответствующие Органы усмотрели нарушение секретности и потребовали ввести старый чехол. Сколько я после этого услышал упреков от технологов и снабженцев, так как им снова пришлось увеличивать нормативы на материал, переутверждать фонды и срочно доставлять брезентовую ткань на завод. Правда, это не помешало Пискунову уже получить вознаграждение, которое по существующим тогда законам отобрать никто не имел права…

Продолжение следует

Павел Качур

ЭКРАНОПЛАНЫ. Прошлое, настоящее, будущее

Продолжение. Начало см. в «ТиВ» №11/2007г.

Использованы фото из архивов автора и редакции.

Россия – лидер вкранопланостроения. Разработки энтузиастов экранопланостроения

В СКБ Харьковского авиационного института под руководством B.В. Решетникова в 1963 г. была построена кордовая модель экраноплана. Она имела развитый центроплан, в хвостовой части которого крепилось стреловидное Т-образное хвостовое оперение, а в передней части центроплана был установлен авиамодельный двигатель с тянущим воздушным винтом в кольцевом канале.

В 1967 г. под руководством C.В. Елистратова был спроектирован экранолет ХАИ-25. Он был выполнен по предложенной СибНИА схеме «составное крыло». «Составное крыло» с относительно большой толщиной центроплана позволяет легко расположить кабину экипажа и двигатель с воздушным винтом в контуре центроплана. Была изготовлена кордовая модель экранолета ХАИ-25.

Кордовая модель экраноплана В.В. Решетникова (1966 г., ХАИ).

Кордовая модель экранолета ХАИ-25 .1967 г.

Обретенный в СКБ ХАИ опыт создания моделей позволил под руководством С.В. Елистратова приступить в 1969 г. к проектированию двухместного экраноплана ХАИ-26 по договору с ЦКБ «Алмаз». Этот аппарат имел деревянную конструкцию с развитым центропланом и двумя поплавками по его боковым кромкам с вертикальным оперением в кормовой части поплавков. В передней части каждого поплавка размещались открытые кабины (пилота и исследователя). Для снижения сопротивления на разбеге и уменьшения скорости отрыва от водной поверхности поплавки имели поперечные реданы. Двигателем являлся подвесной лодочный мотор «Вихрь». Взлетный вес ХАИ-26 составлял 350 кг, полезная нагрузка- 150 кг, мощность двигателя – 30 л.с. Испытания ХАИ-26 проводились в 1970 г. на Оскольском водохранилище. К сожалению, выйти на экранный режим не удалось – мощности двигателя не хватало.

Экраноплан ХАИ-26 в ходе испытаний на Оскольском водохранилище. 1969 г.

Дизайн-проект транспортного экранолета- амфибии (проект ХАИ).

Дизайн-проект сверхтяжелого транспортного экранолета с десятью ТРД (проект ХАИ).

Модель экранолета для сейсмической разведки (проектХАИ).

Следуе т отметить также плодотворные работы этого СКБ в 1970- 1980-х гг., в результате которых было разработано несколько перспективных аэродинамических схем экранопланов и экранолетов.

Идеей создания экранопланов увлеклись энтузиасты-любители. Первый в СССР самодеятельный экраноплан был разработан в 1962 г. под руководством инженера М.В. Суханова. Этот буксируемый экспериментальный аппарат оснащался крылом круглой в плане формы и потому получил название «Дископлан». На всех режимах полета аппарат показал хорошую устойчивость и управляемость. Управлялся «Дископлан» при помощи руля поворота и элевонами, совмещающими функции руля высоты и элеронов.

Анализируя положительные результаты испытаний, нетрудно было сделать вывод, что круглое в плане крыло имеет при движении вблизи экрана некоторое преимущество в части устойчивости полета перед крыльями другой формы. При приближении к земле ощущалось сильное влияние экрана, которое автоматически стабилизировало «Дископлан» в продольном и поперечном направлениях;ручки управления можно было даже отпустил.

Выходец из нижегородского ЦКБ по СПК А.Н. Панченков над проблемой создания экранопланов начал работать в 1962 г. Теоретически он обосновал и экспериментально подтвердил, что необходимыми стабилизирующими свойствами при полете над экраном обладает аппарат, выполненный по схеме «утка». Под его руководством по предложенной им схеме в Киевском институте гидромеханики АН УССР была построена серия аппаратов на динамической подушке (АДП), характерной особенностью которых являлся удлиненный фюзеляж, в передней части которого располагался стабилизатор. Развивая исследования в этой области, А.Н. Панченков задумал создать на Украине экранопланный центр, где начал проводить работы по экранопланам АДП-1 и АДП-2.

Летом 1963 г. под Киевом на реке Десна прошли буксировочные испытания модели экраноплана АДП-1. В 1965 г. был спроектирован и построен полномасштабный экраноплан АДП-1 с мотоциклетным двигателем К-750. Толкающий воздушный винт был установлен за кабиной пилота, на основном крыле размещались элероны-закрылки и киль с рулем поворота в воздушном потоке от винта. По концам крыла монтировались концевые шайбы.

Для уменьшения взлетно-посадочной скорости в носовой части фюзеляжа были установлены подводные крылья. Максимальная скорость АДП-1 достигала 110 км/ч, высота полета – 0,25 м. Стабилизация высоты полета обеспечивалась расположенным в передней части несущим стабилизатором. При увеличении угла атаки подъемная сила на стабилизаторе падала (на закритических углах наступал срыв потока) и аппарат опускал носовую часть до рабочих углов атаки стабилизатора.

В 1965-1966 гг. АДП-1 был доработан, поставлен на колесное трехопорное шасси с носовым колесом. Концевые шайбы несущего крыла сняли. Был сделан новый четырехлопастный несущий винт. Фюзеляж выполнили обтекаемым, установили лобовое стекло. Масса экраноплана возросла до 380 кг, но основные габаритные размеры не изменились. Усовершенствованный аппарат получил название АДП-2. Его испытания проводились на аэродроме под Киевом. Расчетная высота полета экраноплана – 0,25 м, максимальная скорость – 150 км/ч.

Самоходная модель экраноплана АДП-1 А.Н. Панненкова. 1965 г.

Самоходная модель экраноплана АДП-2 А.Н. Панненкова. 1965 г.

Схема 4000-тонного экраноплана А.Н. Панненкова. 1992 г.

Схема экраноплана ОИИМФ-2.

Экраноплан ОИИМФ-2. 1965 г.

Затем А.Н. Панченков перебрался в Иркутск, где в Иркутском государственном университете создал лабораторию по изучению теоретических проблем создания экранопланов. На берегу Ангары, в Усть-Удинском районе, он построил испытательную базу, на которой проводил испытания пилотируемой многоместной самоходной модели экраноплана. Наиболее значительной из его публикаций того времени является «Теория оптимальной несущей поверхности» – существенный вклад в аэродинамику в целом летательного аппарата. В результате этих работ родились проекты экранопланов большой взлетной массы, которые и привлекли впоследствии интерес американских специалистов.

В 1963 г. студенты-энтузиасты Одесского института инженеров морского флота под руководством Ю.А. Будницкого разработали свой первый одноместный экраноплан ОИИМФ-1, испытанный весной-летом 1964 г. Экраноплан имел двигатель Иж-60К мощностью 18 л.с. (13,2 кВт). В процессе ходовых испытаний обнаружилось, что мощность двигателя мала, продольная устойчивость аппарата недостаточна. После проведения зимой 1964-1965 гг. доработок экраноплана и устранения этих недостатков конструкторы создали практически новый экраноплан ОИИМФ-2.

В новой конструкции удлинили поплавки экраноплана и хорду переднего крыла, стабилизатор с верхней части вертикального оперения сняли. На передней кромке основного (заднего) крыла установили два двигателя. За их воздушными винтами имелись заслонки, препятствующие выте- канию воздуха из-под крыла при движении на малой скорости. Заслонки были установлены шарнирно и удерживались тросами и шнурами-амортизаторами.

Экраноплан ОИИМФ-2 был выполнен по схеме «летающее крыло» с двумя крыльями, разнесенными по высоте и по продольной оси аппарата. Они крепились на поплавках-скегах. Одноместная открытая кабина располагалась сверху основного крыла. Переднее крыло имело хорду 1 м, а заднее – 3 м. Два двигателя Иж-60К с воздушными винтами диаметром 1,2 м развивали т ягу на месте 70-80 кгс (700-800 Н).

При испытаниях величина подъемной силы статической воздушной подушки составляла 70% массы аппарата при скорости 30-35 км/ч. За счет увеличения скоростного напора подъемная сила увеличивалась до 80% от полетной массы экраноплана. В этом случае заслонки под действием набегающего потока воздуха автоматически складывались и ложились вдоль скегов и центральной стойки между крыльями. ОИИМФ-2 имел аэродинамическое качество около 8. Для продольного управления аппаратом основное крыло оснастили закрылком.

Экраноплан обладал хорошей маневренностью, но для достижения расчетной скорости полета (100- 200 км/ч) мощности двигателей оказалось недостаточно.

Аэросани с воздушной разгрузкой (проект Г. Липмана и А. Морозова).

Схема экраноплана ЭМА-1. 1967 г.

Схема катера-экраноплана ПАИ-67 конструкции А.И. Пьецуха. 1967 г.

Диаметр циркуляции на скорости около 30 км/ч был равен 10 м. Испытания, проводившиеся в 1965 г., показали, что аппарат перетяжелен, а тяга вин тов недостат очна для расчетных режимов работы.

Выполнив необходимые доработки, зимой 1965-1966 гг. студенты построили следующую модификацию – ОИИМФ-3. Были использованы двигатели К-750 мощностью 26л.с. (19 кВт) с новыми воздушными винтами. Корпус облегчили, на переднем крыле установили заслонки. Двигатели было решено разместить внутри основного крыла. По ряду технических причин испытания ОИИМФ-3, назначенные на лето 1967 г., провести не удалось.

Оценивая разви тие легких аппаратов-амфибий, создаваемых энтузиастами, можно отметить, что их взлетные и посадочные скорости были относительно невелики, при этом так и не нашла решения задача безопасного взлета и мягкой посадки. Для более крупных экранопланов эта проблема осложняется увеличенными размерами и повышенным взлетным весом.

Предпринимались попытки хотя бы частично использовать эффект- влияния экрана. Так, изобретатели Г. Липман и А. Морозов в 1950-х гг. предложили проект аэросаней с крылом, подъемная сила которого должна была разгружать заднюю лыжу. Но, как показал анализ, необходимый эффект крыло может дать лишь втом случае, когда оно движется над экраном с достаточно большой скоростью – 150 км/ч и более. Для суши эти скорости нельзя считать безопасными. Поэтому идея экранопланов переместилась с суши ближе к воде.

Так, бывший летчик-испытатель энтузиаст-одиночка А.И. Пьецух из Москвы в 1967 г. разработал и испытал весьма интересную во многих отношениях конструкцию, имевшую множество оригинальных элементов – ПАИ-67. Конструкция экраноплана в основном была деревянной с применением дюралюминиевых листов и стеклопластиковых панелей. Несущие поверхности были разнесены по высоте и имели обратное V. Водоизмещающий фюзеляж (корпус) имел закрытую кабину и в хвостовой части переходил в киль с рулем поворота большой площади.

ПАИ-67 испытывал в полете сам изобретатель на Химкинском и Пироговском водохранилищах под Москвой. С установленным в носовой части серийным подвесным мотором «Вихрь» экраноплан через 12-15 с после разгона выходил из воды. Он легко развивал скорость 60 км/ч, свободно обгоняя в режиме экранного полета обычные мотолодки с таким же мотором (имевшим в то время мощность около 18 л.с.). Быстрый выход аппарата на расчетный режим обеспечивали стартовые подводные крылья (размах крыла – 0,8 м, хорда – 0,15 м), которые на крейсерском расчетном режиме оказывались выше уровня воды на 0,1 ми не мешали движению. Рули поворота размещались на стойках кормового подводного крыла.

Кстати, испытания ПАИ-67 показали, что уменьшение площади несущих поверхностей (крыльев) приводит к значительному повышению скорости глиссирующего судна благодаря его разгрузке и снижению гидродинамического сопротивления. В то же время, испытания ПАИ-67 подтвердили мнение Алексеева о преимуществах воздушных винтов перед гребными даже на самых легких лодках-экранопланах.

Достоинства воздушного винта очевидны: возможность достижения больших скоростей, обеспечение амфибийных качеств аппарата, удобство установки и возможность круглогодичной эксплуатации. Явление кавитации обычных гребных винтов, резко уменьшающее их кпд, начинает сказываться уже на скорости 60- 80 км/ч. Сопротивление подводной части подвесного мотора на таких скоростях составляло более 50% общего сопротивления.

Студенты Московского авиационного техникума им. Годовикова (МАТ) в 1967 г. изготовили экраноплан ЭМА-1 с воздушным винтом и маломощным двигателем. Проект и предельно простая конструкция этого аппарата были разработаны сотрудником МАТ Ю.В. Макаровым. Сверхлегкий экраноплан был выполнен по схеме «утка», имел крыло круглой формы в плане. Перед крылом был расположен несущий стабилизатор, также круглой формы, с элевонами большой площади, ЭМА-1 имел закрытую кабину и трехстоечное шасси с хвостовой опорой. Двигатель располагался за кабиной пилота. С толкающим винтом диаметром 0,9 м, расположенным за кабиной пилота, он развивал тягу на месте 17 кгс. Руль поворота, находившийся в струе винта, был очень эффективен.

Экраноплан ЭЛА-7 «Альбатрос». 1971 г.

Экраноплан испытывался в 1968- 1969 гг. Первые испытания проводил сам Ю.В. Макаров на бывшем Ходын- ском поле в Москве. ЭМА-1 показал хорошую устойчивость и управляемость, развивал скорость до 50 км/ч, делал подскоки, однако на режим экранного полета не вышел из-за недостаточной мощности двигателя.

В студенческом КБ политехнического института Комсомольска-на-Амуре (КнАПИ) проектные работы по созданию целого ряда экранопланов проводились с 1968 г. Первым пилотируемым аппаратом стал ЭЛА-7 «Альбатрос» с несущим фюзеляжем. Работы над ним проводились с 1968 по 1971 г. под руководством А.И. Никитина, В.П. Котлярова и В.В. Фролова. Особенностью конструкции ЭЛА-7 являлся центроплан прямоугольной формы и большой площади. К нему в хвостовой части пристыковывались небольшие консоли, на которых были установлены элероны. Центроплан по боковым кромкам ограничивался двумя продольными поплавками с продольной килевой шайбой. Взлетная масса аппарата – 430 кг. Двигатель воздушного охлаждения с тянущим воздушным винтом был установлен на передней кромке центроплана. Мотогондола переходила в обтекатель открытой кабины пилота. По расчетам авторов проекта, воздушный поток от винта обеспечивал нагнетание воздуха под центроплан. Для увеличения этого эффекта за винтом на передней кромке центроплана шарнирно была установлена небольшая аэродинамическая поверхность (предкрылок), управляемая из кабины пилота. Она отклоняла воздушный поток от винта, увеличивая площадь струи, направляемой под нижнюю часть центроплана. По задней кромке центроплана был установлен щиток-закрылок, который вместе с поплавками образовывал под крылом воздушную камеру. ЭЛА-7 имел V-образное оперение, вынесенное на хвостовых балках.

Испытания ЭЛА-7 проводились ле том 1971 г. на озере Мылки в окрестностях Комсомольска-на-Амуре. Из- за малой тяги винта аппарат развил скорость около 36 км/ч. Основные испытания проводились по исследованию эффекта разгрузки крыла за счет поддува воздушной струи. По изменению водоизмещения определяли величину разгрузки, которая достигала 100 кг при максимальной статической тяге винта.

Дальнейшим развитием ЭЛА-7 стал ЭЛА-8, который был спроектирован в студенческом КБ самолетостроительного факультета политехнического института в 1973 г. под руководством В.П. Котлярова. В работе принимали участие студенты В.П. Ткаченко, В.И. Элин, И.В. Чепурных и другие. По сравнению с ЭЛА-7, аэродинамическая компоновка ЭЛА-8 была изменена. Экраноплан имел аэродинамическую компоновку «тандем» с несущим фюзеляжем. Передние крылья тандема оснащались рулями высоты, а задние, в отличие от ЭЛА-7, были без рулей с небольшими концевыми шайбами. Для увеличения эффекта поддува воздушного потока от винта ось его вращения была смещена вниз к передней кромке центроплана. Подкрылок, отклоняющий воздушный поток, выполнили в виде многоцелевого дефлектора. Щиток по задней кромке центроплана был подпружиненным и отклонялся автоматически при уменьшении давления под крылом.

ЭЛА-8 испытывался летом 1974 г. на озере Хорпы около Комсомольска- на-Амуре. Поддув обеспечивал разгрузку до 280 кг, но режима полета достичь не удалось, были лишь пробежки. Скорость достигала 50 км/ч. В 1975 г. И.В. Чепурных со студентами доработал ЭЛА-8: на нем было установлено лыжное шасси. Модифицированный аппарат зимой 1976 г. испытывался на льду в черте города на Амуре. Аппарат развивал большую скорость и имел почти полную аэродинамическую разгрузку.

Экраноплан ЭЛА-8. 1978 г.

В 1976 г. студенты-дипломники КнАПИ И.В. Чепурных, В.Г. Макаров, Н.Н. Надеждкин и В.Г. Носов, разрабатывая свой проект пассажирского гидросамолета, решили исследовать влияние эффекта экрана на улучшение взлетно-посадочных характеристик самолета. В 1977 г. они приступили к строительству простейшего по конструкции аппарата, который мог бы служить «летающим стендом» для этих исследований, – ЭЛА-13. Аппарат спроектировали и изготовили за довольно короткое время (меньше чем за год). Его несущий фюзеляж имел прямоугольную форму. В передней части фюзеляжа располагалась открытая кабина с носовым обтекателем, за которой на мотораме был установлен двигатель с толкающим воздушным винтом диаметром 1,6 м. За задней кромкой центроплана, на силовой балке установили Т-образное хвостовое оперение, стабилизатор которого усилили подкосами. По боковым кромкам фюзеляжа монтировались два поплавка, поддерживаемые трубчатыми подкосами. Поплавки имели простейшую гидродинамическую форму с плоским днищем.

К фюзеляжу в средней его части крепились две консоли крыла, имевшие элероны, которые были выполнены комбинированными и работали как закрылки, отклоняясь синхронно с рулем высоты. Таким образом обеспечивалась работа системы непосредственного управления подъемной силой крыла, которая хорошо зарекомендовала себя в процессе полетов ЭЛА-13. По концам консолей имелись концевые шайбы, развитые вниз для уменьшения индивидуального сопротивления крыла.

Экраноплан ЭЛА-13. 1979г.

Испытания ЭЛА-13 проводились в июле 1978 г. на реке Амур недалеко от Комсомольска-на-Амуре. Испытывал аппарат В.Г. Носов. После пробежки и рулений, на которых ЭЛА-13 показал хорошую устойчивость и управляемость, было решено произвести взлет. Однако из-за задней центровки взлет получился с кабрированием и при грубой посадке произошла авария (поломка консоли с элероном и поплавка). Ремонт занял 2 дня. Но и последующие испытания показали, что аппарат требует доработки, которая была проведена зимой 1978 г.

В модифицированном образце, который получил наименование ЭЛА-1ЗМ, было увеличено водоизмещение поплавков в носовой части, обеспечено смещение центровки вперед и увеличена тяга винта. Кроме того, перед кабиной поставили обтекатель с ветровым стеклом, а элероны выполнили из пластика. Был тщательно подобран воздушный винт. При диаметре 1,6 м он стал развивать статическую тягу 100 кг. Взлетная масса модифицированного аппарата увеличилась до 270 кг.

В июле 1979 г. ЭЛА-1 ЗМ испытывался на Амуре (пилот-испытатель В.Г. Носов). Испытания прошли успешно. Экраноплан 32 раза поднимался в воздух, показав хорошую устойчивость и управляемость на различных режимах полета вблизи опорной поверхности и вдали от нее. Все заданные режимы полета были исследованы, К сожалению, авария аппарата (поломка поплавка при посадке) не позволила выполнить программу испытаний в полном объеме.

Таким образом, за десять лет в КнАПИ были разработаны, построены и испытаны три модели экранопланов и получены весьма важные результаты для развития экранопланостроения в нашей стране.

Больших успехов в области экранопланосгроения добились в Центральной лаборатории спасательной техники (ЦЛСТ) отделения общества спасения утопающих на воде при ЦК ДОССАФ РСФСР. Начиная с 1971 г., здесь были спроектированы и испытаны несколько экспериментальных аппаратов, которые предназначались для использования в качестве аварийно-спасательных средств на реках, озерах и в прибрежных водах.

Для изучения устойчивости и управляемости крыла круглой формы в плане при движении над опорной поверхностью, а также для исследования возможности использования сверхлегкого экраноплана для спасательных целей в ЦЛСТ в 1971 г. конструктором Ю.В. Макаровым, выпускником МАТ, был разработан и изготовлен экранолетный стенд ЭС-1.

ЭС-1 оснащался водоизмещающим корпусом-лодкой с небольшими «скулами» и плоским днищем (испытания предполагалось проводить, в основном, при движении по мелководью, льду и снегу). Периферийная часть крыла, которая составляла 30% его площади, была гибкой. Это обеспечивалось тем, что крыло экраноплана было выполнено комбинированным. Центральной, жесткой части крыла был задан плоско-выпуклый профиль относительной толщины 6%. К жесткой части крыла была пристыкована гибкая кольцевая поверхность из листового полиэтилена, увеличивающая диаметр крыла до 3,6 м. Экраноплан имел Т-образное хвостовое оперение и цельноповоротный стабилизатор, элероны отсутствовали. Управление по крену осуществлялось рулем поворота. За фонарем кабины располагался двигатель с толкающим винтом.

Следующим экранопланом, разработанным ЦЛСТ, был Э-120. Однако сведений об этом одноместном аппарате-дископлане очень мало. Он являлся одним из целого ряда экспериментальных экранопланов, спроектированных ЦЛСТ и построенных в 1971 г. Основным отличительным свойством круглого крыла, которым оснащался экраноплан, являлось плавное обтекание его воздушным потоком, непрекращавшееся даже при очень больших углах атаки, достигавших 45°.

Экраноплан ЭС-1. 1971 г.

Испытатели обсуждают программу очередного полета ЭСКА-1.

Схема экраноплана ЭСКА-1. 1972 г.

Существенным достижением конструкторов ЦЛСТ при ЦС ОСВОД РСФСР явился экранолетный спасательный катер-амфибия (ЭСКА), созданный группой молодых специалистов. Им понадобилось два года, чтобы изучить мировой опыт экранопланостроения, а затем построить и испытать пять различных конструкций и целую серию маломасштабных моделей.

Изначально конструкторы приняли условие, что экраноплан должен быть легким и одновременно прочным, технологичным в изготовлении, надежным в эксплуатации. Наконец, он должен быть дешевым. Задавшись этими, порой взаимоисключающими требованиями, конструкторы проанализировали ряд возможных вариантов и пришли к выводу, что наиболее оптимальным будет деревянный аппарат с широким применением авиационной фанеры, а также пенопласта, стеклоткани и других материалов.

Проект ЭСКА-1 был подготовлен Е.П. Груниным за период с сентября по декабрь 1972 г. В декабре 1972 г. отделение ЦЛСТ, специализирующееся в обеспечении спасательных служб транспортными спасательными средствами, полностью одобрило проект и приняло его к постройке без дополнений и изменений.

Экраноплан ЭСКА-1 на выставке 8 Москве.

Экраноплан ЭСКА-1 после очередного испытательного полета.

Экраноплан ЭСКА-1 в полете. 1973 г.

Интересный факт: многие построенные к тому времени экранопланы имели прямоугольное крыло малого удлинения. Оно хотя и простое в изготовлении, но обладает двумя существенными недостатками. Во-первых, положение центра давления у него зависит от угла атаки и расстояния до опорной поверхности и колеблется в больших пределах от 15 до 65% средней арифметической хорды. Во-вто- рых, при обтекании такого крыла с концевыми вертикальными плоскостями-шайбами всегда образуются воздушные вихри, увеличивающие сопротивлениедвижению и ощутимо снижающие аэродинамическое качество. По этой причине конструкторы ЦЛСТ отказались от прямого крыла.

При проектировании горизонтального оперения учитывали следующее:

установленное за крылом малого удлинения, оно малоэффективно при выходе аппарата из зоны влияния экранного эффекта: увеличение скоса потока за крылом приводило к тому, что экраноплан балансировался на больших углах атаки, и оперение оказывалось в невыгодных условиях обтекай ия. Конструкторы установили его на конце киля – самом отдаленном от крыла месте, где можно не бояться скоса потока. Размеры оперения были выбраны таким образом, чтобы запас продольной статической устойчивости позволял экраноплану летать и у опорной поверхности и на высоте.

Для старта с воды ЭСКА-1 снабдили поплавками, а поверхность корпуса-лодки сделали глиссирующей. У этого аппарата максимальное сопротивление (около 70 кг] отмечалось при скорости 20-25 км/ч.

Еще одна особенность гидродинамической компоновки ЭСКА-1 – на плаву вся задняя кромка крыла была неглубоко погружена в воду и на скорости 40-50 км/ч она действовала как реданная поверхность. Основным конструктивным элементом экраноплана являлся фюзеляж-лодка. В ней размещались кабина экипажа, приборы и оборудование, топливо. Снаружи крепились консоли крыла, двигатель с воздушным винтом и киль с горизонтальным оперением.

В центральной части фюзеляжа- лодки размещалась кабина пилотов. В ней друг за другом устанавливались два самолетных кресла с привязными ремнями и нишами для парашютов. Заднее кресло располагалось вблизи центра тяжести экраноплана, чтобы центровка машины меньше зависела от пассажиров. Большая часть оборудования и приборов экраноплана размещаласьв носу лодки. Устойчивость на воде экраноплану придавали поплавки из пенопласта.

Силовая установка включала двигатель и понижающий зубчатый редуктор, передающий вращение на воздушный винт диаметром 1,6 м.

Конструкторы добились того, что весовая отдача аппарата составила 50%. Экраноплан проектировался как перспективное спасательное средство для оказания экстренной помощи на относительно большом (до 50 км) расстоянии от береговой спасательной станции.

Первые полеты экраноплана состоялись летом 19731'. Первоначально были опробованы все режимы работы экраноплана: глиссирование, полет над экраном, свободный поле т на высоте более 2 м. При полетах было установлено, что наиболее эффективная высота при преодолении препятствий с 50% нагрузкой до 50 м. Дальность полета с полным запасом топлива – 300-350 км. Экраноплан не только преодолевал мелководье, пороги, песчаные косы и другие препятствия, ограничивающие применение обычных водоизмещающих судов, но при необходимости был способен набирать высоту до 40-50 м и двигаться по прямой над береговыми строениями, лесом и т.д. Аппарат, рассчитанный на посадку не только на воду, но и на снег или лед, мог эксплуатироваться в любое время года.

ЭСКА-1 проработал более 4 лет в различных условиях. Его эксплуатация показала, что такой скоростной и в то же время более экономичный, чем вертолеты, аппарат мог бы использоваться в качестве патрульного, связного, санитарного, транспортного средства во многих прибрежных зонах, а также в условиях бездорожья в болотистых районах, на Крайнем Севере, в степях и т.п.

Следующим экранопланом, созданным в ЦЛСТ параллельно с ЭСКА-1, явился ЕА-6А – его 4-местный усовершенствованный вариант. Обводы ЕА-6А в целом напоминали ЭСКА-1, разница заключалась в том, что здесь была шире кабина, а козырек кабины выполнен с полным обзором. Кроме того, заднюю часть фюзеляжа приподняли под углом, чтобы поддержать киль и предохрани ть от воды высоко установленный хвостовой стабилизатор. Испытания проводились в сентябре 1973 г., через месяц после того, как ЭСКА-1 совершил свой первый полет.

В 1973 г. по проекту группы молодых специалистов ЦЛСТ под руководством Е.П, Грунина был построен экраноплан Ан-2Е – модификация хорошо известного 12-местного гидросамолета Ан-2В. От базового самолета были заимствованы передняя часть фюзеляжа, кабина и 9-цилиндровый звездообразный двигатель с воздушным охлаждением мощностью 1000 л.с., который приводит в действие четырехлопастный металлический воздушный винт изменяемого шага. Убирающееся колесное шасси экраноплана Ан-2Е сделало возможной эксплуатацию с земли, а также с рек, озер и с прибрежных вод.

В январе 1974 г. тем же коллективом в ЦЛСТ был разработан экраноплан ЭС-2, предназначенный для исследования аэродинамических характеристик гибкого крыла и изучения его устойчивости и управляемости при движении над опорной поверхностью. За основу конструкции взяли популярный чехословацкий двухместный планер L-13 «Бланик» при сохранении управления, хвостового оперения и шасси. Двигатель зарубежного производства заменили отечественным. На узлах крепления снятого крыла планера закрепили новое крыло с жесткой профилированной передней кромкой и гибкой несущей поверхностью из двух слоев прорезиненной ткани.

Испытания ЭС-2 проводились пилотом В. А. Губиным в Люберцах под Москвой. Они показали удовлетворительную устойчивость и управляемость. Полученные аэродинамические характеристики также можно считать достаточно высокими.

Одновременно с ЭС-2 в 1974 г. в ЦЛСТ предложили проект двухместного экраноплана для обеспечения связи с судами рыболовного флота. Во внешнем виде этого аппарата угадывалось влияние конструкции 300-тонного крылатого судна А. Липпиша. Основное направление в идее Липпиша – асимметричное расположение кабины, выступающей вперед, с левой стороны широкого корпуса, имеющего форму воздушного крыла.

Для возможности сравнения аэродинамических характеристик гибкого л жесткого крыльев малого удли нения в 1975 г. в МВТУ имени Н.Э. Баумана совместно с ЦЛСТ был изготовлен экраноплан ЭС-2М. Проект и конструкция этого образца были разработаны Ю.В. Макаровым. ЭС-2М имел цельнометаллическую конструкцию.

Фюзеляж и хвостовое оперение взяли от планера L-13 «Бланик» с доработками, которые касались установки двух дополнительных шпангоутов под мотораму и для крепления двух лонжеронов крыла. Кроме того, полностью изменили и значительно упростили центральный узел управления планером.

Благодаря тонкому с незначительной кривизной профилю, а также чистому крылу и узкому фюзеляжу, этот экраноплан имел лучшие, чем у ЭС-2, аэродинамические характеристики. При хороших летно-технических данных ЭС-2М обладал большей устойчивостью, чем его предшественник, но несколько «инертной» по сравнению с ним управляемостью, что значительно упростило технику пилотирования.

Испытания ЭС-2М проводились летом 1976 г. под Москвой в районе Купавны. После испытаний экраноплан экспонировался в 1976 г. на ВДНХ. По результатам успешных испытаний ЭС-2М были сделаны проработки конструкций других экранопланов на базе самолетов, которые в ГВФ подлежали снятию с эксплуатации (Як-12, Ли-2), а также самолетов Ан-2 и Бе-12.

В 1976 г. на Калининградской станции юных техников (под Москвой) Е.П. Грунин организовал группу энтузиастов-авиаконструкторов, которая с 1976 по 1983 г. работала над созданием легкого двухместного экраноплана Т-501.

За основу конструкции Т-501 Е.П. Грунин взял планер L-13 «Бланик», фюзеляж которого был существенно доработан. Передней, нижней и хвостовой части фюзеляжа придали гидродинамические обводы (глиссирующей лодки с реданом). Стабилизатор перенесли на вершину киля, оперение стало Т-образным. Двухместная кабина и силовая часть фюзеляжа остались без изменений. Крыло имело треугольную форму в плане с обратным V по передней кромке. Т-501 рассчитывался на установку двух двигателей. Значительную часть расчетных и конструкторских работ выполнили студенты Московского института инженеров гражданской авиации (МИИГА).

Экраноплан ЭС-2. 1974 г.

Экраноплан Т-501. 1982 г.

Испытания Т-501 начались в 1982 г. и проводились на Пироговском водохранилище под Москвой. Испытания показали, что тяги двух двигателей недостаточно. После этого на экраноплан был установлен турбостартер ТС-21, развивавший стартовую тягу 240 кгс. Испытания Т-501 с турбостартером проводились в 1983 г. Но этот аппараттик и не смог подняться в воздух из-за неудовлетворительных гидродинамических обводов корпуса лодки. Кроме того, аэродинамическая компоновка аппарата оказалась не совсем удачной.

Неунывающий из-за неудач конструктор ЭСКА-1 и Т-501 явился автором идеи применения упругих треугольных крыльев типа Rogallo на легких экранопланах. Парусное крыло хорошо известно своими замечательными аэродинамическими качествами и устойчивостью, а также удобно для перевозки и хранения. Е.П. Грунин стал инициатором создания легкого экраноплана с двумя полукруглыми и треугольной формы в плане крыльями (типа Parawing). Любой летательный аппарат этого типа отличается высоким аэродинамическим качеством.

Грунин при участии С. Чернявского и Н. Иванова установил упругое крыло на фюзеляже чехословацкого планера L-13J «Бланик». Силовая установка состояла из двигателя, который приводил в действие воздушный винт диаметром 1,1 м. Конструкторы не только довели проект экранопла- нас «парусными» крыльями до практического воплощения, но даже испытали его и достигли хороших результатов.

«Экранолет» из поселка Угольный. 1974 г.

Создатели «Экранолета» у своего аппарата.

Экраноплан Р-01 «Роберт». 1989 г.

Схема экраноплана Р-01 «Роберт». 1989 г.

Энтузиасты-любители Дальнего Востока из поселка Угольный Приморского края в 1974 г. собственными силами, не имея авиационных материалов, подходящего двигателя и соответствующей технической базы, построили «Экранолет» – сверхлегкий одноместный летательный аппарат для полетов на малой высоте.

«Экранолет» был построен по схеме А. Липпиша – крыло треугольной формы в плане, элероны на концевых шайбах, расположенных под углом к плоскости крыла. Киль с рулем поворота большой площади. Хвостовое оперение Т-образное. Цельноповоротный стабилизатор смонтировали на киле и подкрепили двумя подкосами. Конструкция аппарата цельнодеревянная, шасси лыжное. Установленный в носовой части двигатель ГТД-10 (тракторный пускач) мощностью 10 л.с. Масса аппарата без брезентовой обшивки составила 350 кг. Испытывался «Экранолет» в 1975 г. Аппарат имел очень «чувствительное» управление, что, как отмечали создатели аппарата, снижало устойчивость полета.

В 1977-1978 гг. в Перми инженер И.И. Воронцов организовал группу, которая спроектировала и построила экранолет «Электрон». Этот летательный аппарат такой же компоновочной схемы, как и экранолет ЭСКА-1, имел цельнодеревянную конструкцию. На «Электроне» был установлен двигатель с воздушным винтом диаметром 1,7 м. Первоначально использовали двигатель, тяга которого оказалась недостаточна для полетов, так как экранолет оказался перетяжелен: масса его конструкции составляла около 400 кг.

После установки нового, более мощного двигателя и некоторого облегчения конструкции в марте 1979 г. экранолет подвергли испытаниям. Испытывал его пилот А. Балуев. Взлет и посадка производились со снега на днище лодки. Для этой цели днище было покрыто тонким листом латуни. Экранолет летал устойчиво.

В подмосковном городе Мытищи изобретатель Н.И. Стояно в 1975-1980 гг. спроектировал и построил экранолет «Аянс-86». Несущую систему экранолета составляли два крыла, расположенных тандемно. По концам они соединялись поплавками. Аппарат имел закрытую двухместную кабину, за которой был установлен двигатель с толкающим воздушным винтом. Имелось хвостовое оперение, включавшее киль с рулем направления и стабилизатор с рулем высоты. «Аянс-86» испытывался в 1985 г. Расчетной скорости при старте с воды достичь не удалось: гидродинамические формы поплавков оказались неудовлетворительными.

На создание принципиально новых легкомоторных экранопланов, взлетающих с воды, были направлены работы конструкторов-любителей во главе с Ю. Усольцевым из Центра авиационного технического творчества «Красные крылья» (г. Таганрог). В конце 1980-х гг. он построил экраноплан Р-01 «Роберт». В 1989 г. летчик- испытатель Е. Лахмостов выполнил на Р-01 первый полет, подтвердивший вполне удовлетворительные летные характеристики экраноплана.

Продолжение следует

АВИАЦИЯ СПЕЦНАЗА

Ми-24П из 205-й овэ.

На полученном из другой части вертолете прежний бортовой номер был закрашен и заменен принятым в эскадрилье бумажным.

Ми-8МТ из 239-й овэ. Газни, осень 1987 г.

Художник В. Мильяченко.

Вверху: Ми-24 из 280-го овп над полосой Кандагарского аэродрома. В летнюю жару взлеты и посадки обычно выполнялись по- самолетному, щадя двигатели и несущую систему.

Виктор Марковский

Окончание.

Начало см. в «ТиВ» №12/2005 г., №1,3-8,11/2006 г., №1,3,5,7,11/2007 г.

Первый этап вывода войск, согласно директиве МО СССР, должен был начаться 15 мая 1988 г. Однако уже в апреле решением командования 40-й армии из ряда мелких гарнизонов были загодя отведены советские части и подразделения. В их числе были Бараки, Асадабад, Фарах и Шахджой. К 15 августа советские войска должны были оставить Джелалабад, Газни, Кандагар, Гардез, Лашкаргах. Вместе с ними уходили и спецназовские отряды. Задержались в Афганистане только 177-й и 668-й оспн, размещенные у Кабула, где их задачами оставались перехват караванов и пресечение попыток обстрела столицы и советского гарнизона. ВВС 40-й армии к осени сократили свою численность до 55%, но к этому времени в их составе уже не было спецназовских эскадрилий.

Вертолетчики спецназа продолжали свою работу до августа: формированиям СпН отводилась роль арьергарда, обеспечивавшего безопасность уходящих войск. Шахджойский и кандагарский отряды 205-й овэ в июле 1988 г. перебазировались в Лашкаргах, пропустили улетавший домой 280-й овп, оставаясь «крайними» на южном направлении и лишь затем перелетели в Шинданд, откуда до советской границы оставался один часовой перелет. 205-я эскадрилья закончила войну 4 августа 1988 г., вернувшись в Союз, где временно разместилась на приграничном аэродроме Хаты-булак.

К концу лета Афганистан покинула и 239-я эскадрилья. Дома эскадрильи просуществовали недолго, и вскоре были расформированы. Их опыт не был востребован «в мирных условиях», не получив сколько-нибудь значимой оценки и изучения, а личный состав распределили по частям армейской авиации, вскоре переданной Сухопутным войскам, где в ходе очередной реформы большая часть вертолетных полков и эскадрилий была «приписана» к общевойсковым армейским объединениям и округам.

Потери 205-й отдельной вертолетной эскадрильи

1-я смена (декабрь 1985 – апрель 1987 г.)

Дата

Тип

Экипаж

Место происшествия

Обстоятельства

9 июня 1986 г.

Ми-24

Командир капитан Петухов, оператор ст. л-т В.Е. Шагин

Аэродром Фарах

Ошибка в технике пилотирования на взлете. Штурман погиб, командир в тяжелом состоянии

25 августа 1986 г.

Ми-8

Командир к-н В.М. Голев

20 км восточнее Фараха

Ошибка в технике пилотирования при посадке ночью. Погиб к-н В.М. Голев

6 октября 1986 г.

Ми-8

76 км западнее Кандагара

Отказ управления на взлете. Экипаж жив

9 октября 1986 г.

Ми-8

52 км юго-восточнее Шахджоя

Пожар на борту при высадке десанта. Пострадавших нет

16 октября 1986 г.

Ми-8

Командир

к-н Е.С. Зырин, штурман ст. л-т Ю.Н. Канищев, борттехник ст. пр-к И.П. Коршунов

13 км северо-западнее Фараха

Сбит ДШК при доставке продовольствия на посты. Экипаж погиб

10 января 1987 г.

Ми-8

Штурман а/э м-р Кобзарь

75 км северо-восточнее Кандагара

Сбит на взлете при эвакуации разведгруппы. Экипаж жив. в группе погибли к-н В.А. Попов, серж. Н.М. Рафиев, Т.М. Шахмат и др.

2-я смена (апрель 1987 – апрель 1988 г.)

7 мая 1987 г.

Ми-8

Командир

к-н А.В. Булатов,

штурман

л-т С.И. Пантюхов, б/т прапорщик Н.Г. Матвиенко

Южнее Лашкаргаха

Взорвался в воздухе. Погиб экипаж и 11 человек на борту

1 июля 1987 г.

Ми-24

Командир к-н В.Г. Савин, оператор л-т И.Ф. Новиков

50 км юго-восточнее Шахджоя

Сбит при прикрытии Ми-8. Погиб командир, оператор умер от ран в госпитале

16 февраля 1988 г.

Ми-24

Командир к-н А. Беляев, оператор

м-р М.Н. Хабибулин

22 км севернее Кандагара

Сбит при разведывательном вылете. Экипаж погиб

Потери 239-й отдельной вертолетной эскадрильи

1-я смена (январь 1986 – май 1987 г.)

26 февраля 1986 г.

Ми-8

20 км северо-восточнее Ургуна

Перевернулся при посадке на склоне, разбит. Экипаж жив

2 мая 1986 г.

Ми-24

Командир

к-н Ю.А. Костюков,

оператор

к-н В.В. Феденев

3 км от аэродрома Газни

Возможно, поражение с земли. Отказ на борту, потеря управления при заходе на посадку. Погиб летчик-оператор

15 июля 1986 г.

Ми-24

54 км юго-западнее Газни

Сбит ДШК при сопровождении колонны. Экипаж жив

14 января 1987 г.

Ми-8

Командир Цупко

59 км восточнее Кабула

Сбит ПЗРК при перевозке л/с. Экипаж жив. Спаслись 4 пассажира, 4 погибли

27 февраля 1987 г.

Ми-24

Командир к-н С.Н. Рабко, оператор

ст. л-т Ю. Матвеенков

2 км от аэродрома Газни

Сбит ПЗРК при ночном прикрытии аэродрома. Экипаж погиб

7 марта 1987 г.

Два Ми-24

20 км восточнее Газни

Разбиты в горах при сопровождении Ми-8. Экипажи живы

2-я смена (май 1987-май 1988 г.)

24 июня 1987 г.

Два Ми-24

Командиры к-н В Н. Гусев, к-н Г.Г. Чекашкин

26 км западнее Гардеза

Разбиты в горах при сопровождении Ми-8. К-н Г.Г. Чекашкин и В.Н. Гусев погибли

15 июля 1987 г.

Ми-24

Командир к-н Поканов

10 км северо-западнее Бараки

Сбит ПЗРК при возвращении с высадки СпН. Экипаж жив

28 августа 1987 г.

Ми-8

Аэродром Газни

Сгорел при обстреле аэродрома

8 декабря 1987 г.

Ми-8

Командир к-н А. Евдокимов

72 км южнее Газни

Подбит РПГ, сгорел на земле. Экипажи живы

Ми-8

Командир к-н А. Радаев

72 км южнее Газни

Разбит из-за ошибки в технике пилотирования. Экипаж жив

«Восьмерки» 205-й овэ на площадке у пункта постоянной дисклокации 173-го оспн. Осень 1987 г.

«Восьмерка» взлетает с полосы аэродрома Кандагар.

На месте катастрофы Ми-24В капитана А. Беляева. Этот случай стал последней потерей в 205-й овэ. Провинция Кандагар, 16 февраля 1988 г.

Не получив заслуженного внимания дома, деятельность этих формирований была по достоинству отмечена зарубежными военными экспертами. Самая лучшая похвала – это звучащая из уст противника (пусть даже потенциального). Авторитетный западногерманский журнал «Милитарише рундшау» так оценивал советский опыт войны в Афганистане: «Операции, проводимые подразделениями спецназа во многих приграничных районах, в сочетании с действиями авиации и минированием, перечеркнули способность моджахедов осуществлять поставки вооружения с помощью караванов вглубь страны с той безнаказанностью, которой они упивались в первый период войны».

Что же касается признания в своем отечестве, то уместным является мнение, высказанное начальником штаба армейской авиации Московского Военного Округа полковником К.А. Шипачевым, воевавшим в Афганистане в составе 335-го полка: «Как участник всего этого, сожалею, что опыт Афгана безжалостно забывается и мы спотыкаемся о те же грабли в Чечне, Таджикистане, Дагестане и других горячих точках».

Вверху: танк Т-84-120 ..Ятаган» с автоматом заряжания в изолированном отсеке в корме башни. Фото Анны Гин.

А.Тарасенко

Бронетанковая техника Украины Итоги, потенциал, перспективы…

Иллюстрации предоставлены автором

Продолжение. Начало см, в «ТиВ» №12/2007 г.

Новые изделия, предлагаемые ХКБМ

Основной танк Т-80УД («объект 478Б/478БЭ»)

Интерес пакистанских военных к украинским машинам возник в ходе выставки IDEX-95 в Объединенных Арабских Эмиратах, где «Укрспецэк- спорт» продемонстрировал публике три новых танка. Летом 1996 г. контракт был подписан. Почти сразу же Украина получила в виде предоплаты 68 млн. долл.

По условиям контракта, который оценивается в 650 млн. долл., Украина обязалась в течение четырех лет поставить Исламабаду 320 танков Т-80УД и запчасти к ним, а также обучить персонал и обеспечить сервисное обслуживание техники.

Первую партию из 15 Т-80УД Пакистан получил в марте 1997 г., еще 35 танков были доставлены в середине того же года. Машины первой партии представляли собой танки, произведенные заводом им. Малышева после развала СССР и не попавшие к заказчику. Всего Пакистану были переданы, по некоторым данным, 145 танков Т-80УД («объект 478Б») из запасов Вооруженных Сил Украины и 175 новых машин со сварной башней «объект 478БЭ».

Основной танк Т-84 «Оплот» («объект 478ДУ4»)

Основной танк Т-84 «Оплот» («объект 478ДУ4») создан в 1994 г. на основе танка Т-80УД. Главным образом отличается от последнего увеличенной массой (48 т вместо 46 т), удлиненным (примерно на 10%) корпусом, сварной башней, двигателем 6ТД-2 объектной мощностью 1,2тыс. л.с. (вместо 6ТД-1 мощностью 1 тыс. л.с.), обеспечивающем большую скорость, в том числе и задним ходом (75 и 35 км/ч), наличием системы оптико-электронного подавления «Штора-1» или «Варта» и вооружением украинского производства (125-мм танковая пушка – пусковая установка КБА-3, пулеметы КТ-12,7 и КТ-7,62).

Комплекс управления огнем состоит из дневного прицела наводчика 1Г46М, тепловизионного прицела « Буран- Катрин-Э»(вариант комплектации), прицельно-наблюдательного комплекса командира ПНК-5, зенитного прицела ПЗУ-7, баллистического вычислителя ЛИО-В с датчиками входной информации, усовершенствованного стабилизатора 2Э42М, датчика измерения начальной скорости снаряда (вариант комплектации). Прицел командира имеет встроенный лазерный дальномер, обеспечивающий командиру возможность измерения дальности до цели независимо от наводчика, а также устройство ввода бокового упреждения. В целом на «Оплоте», по сравнению с Т-80У, Т-80УД и Т-90, командир обладает лучшими возможностями по поиску и самостоятельному поражению целей. Прицел ТКН-5 имеет встроенный лазерный дальномер и устройство ввода углов бокового упреждения (УВБУ).

Бронезащита танка «Оплот» обеспечивается современной сварнокатаной башней, изготовленной с использованием передовой технологии и высококачественных материалов. В полостях башни размещен высокоэффективный ячеистый наполнитель.

Модульная конструкция бронирования позволяет без изменения толщины и массы брони повысить противоснарядную стойкость, обеспечивает возможность совершенствования брони на протяжении жизненного цикла танка и замены старых модулей новыми, изготовленными из брони, созданной с учетом последних технологических достижений. Защитные модули могут быстро заменяться в случае их повреждения, причем эти работы могут выполняться в полевых условиях. Кроме того, предусматривается изготовление защитных модулей в условиях массового производства, что значительно снижает их стоимость.

Крыша башни выполнена цельноштампованной, что повысило ее жесткость, обеспечены технологичность и стабильное качество в условиях серийного производства.

Автомат заряжания в изолированном автономном отсеке в корме башни новых и модернизированных танков.

На башне и корпусе установлен комплекс универсальной динамической защиты нового поколения «Нож», который обеспечивает танку повышенный уровень живучести на поле боя.

В последних разработках украинских танков конструкторы пошли на уменьшение боекомплекта для увеличения безопасности танка с целью увеличения его живучести в случае пробития основной брони. На Т-80У, например, боекомплект состоит из 45 выстрелов, размещенных в боевом отделении и отделении управления без дополнительной защиты. На Т-84 боекомплект уменьшен до 40 выстрелов, 28 из которых размещены в механизме заряжения, а остальные – в броне- отсеках в корпусе и башне.

Основной танк Т-84-120 «Ятаган» (КЕРН-2120)

Этот танк был создан в 2000 г. При его разработке использовались технические решения, проверенные при модернизации танка Т-72-120, на котором впервые был применен новый автомат заряжания для пушки, размещенный в изолированном автономном отсеке в корме башни. Танк вооружен 120-мм пушкой – пусковой установкой, соответствующей стандартам НАТО, возможна установка также и новой 140-мм пушки. Этот вариант модернизации мы рассмотрим ниже.

Перекомпоновка отечественных танков с размещением автомата заряжания в автономном модуле за башней

Специалисты ХКБМ им. А.А. Морозова разработали вариант модернизации серийных танков отечественного и зарубежного производства (Т-54/55, Т-62, Т-72, М60 и др.). Возможна установка пушек калибра 120- 140 мм без внесений существенных конструктивных изменений.

Автомат заряжения расположен в . кормовой части башни и выполнен в виде автономного бронированного модуля. Модуль крепится на башне с возможностью вращения вокруг горизонтальной, вертикальной или наклонной оси. Для доступа к силовой установке достаточно повернуть модуль автомата заряжения вокруг оси на достаточный угол и зафиксировать его в этом положении. В случае поражения боекомплекта автомата заряжения уменьшается опасность распространения огня.

Боекомплект к пушке составляет сорок выстрелов (22 выстрела размещены в конвейере автомата заряжания в башне, 16 выстрелов – во вспомогательной боеукладке(корпусном конвейере), два выстрела находятся в боевом отделении).

Подобное размещение боекомплекта является существенным преимуществом, значительно снижающим вероятность поражения боекомплекта как по сравнению с отечественными танками, так и с зарубежными («Леопард-2», «Леклерк» и др.)

Применение автомата заряжения позволит повысить ремонтопригодность, уменьшить безвозвратные потери на поле боя и обеспечить возможность переоборудования под снаряды разных калибров.

В одном из отсеков бронированного модуля находится гидроцилиндр, с помощью которого осуществляют подъем и поворот относительно верхней кромки листа башни. В другой бронированной емкости находится электрооборудование.

Защита бронированного модуля обеспечена с возможностью рикошета при обстреле в пределах курсового угла ±25°, что соответствует стандарту НАТО. Уровень бронирования автономного модуля автомата заряжания аналогичен уровню основных боевых танков зарубежных стран («Абрамс», Леопард-2», «Леклерк»),

Дополнительным преимуществом данного технического решения является удобство эксплуатации. Это оговорено, во-первых, тем, что при необходимости проведения ремонтных работ бронированный тулуп поднимается и возвращается на петлях относительно кромки броневого листа, открывая при этом свободный доступ к блокам и агрегатам МТО.

Тяжелая боевая машина пехоты БТМП-84

БТМП-84 разработана в 2001 г. и представляет собой не имеющий аналогов в мире вариант полноценного основного ганка «Оплот» (с сохранением его вооружения) с десантным отделением. Особенностью конструкции машины является наличие в кормовой части корпуса десантного отделения, предназначенного для размещения 5 пехотинцев. Имеющаяся в корме корпуса машины дверца открывается налево, вниз выдвигается лесенка, а люк в крыше шасси над дверцей поднимается вверх, что позволяет пехотинцам быстро покинуть машину.

ТанкТ-64БМ «Булат», 2007 г. Фото из архива автора.

МТО с двигателем 6ТД-2.

БТМП-84 предназначена для ведения всех видов боевых действий совместно с танками. Считается, что машина обеспечивает подразделениям мобильность, защищенность и огневую мощь аналогично танковым частям.

Недостатком созданных в Харькове БМП на базе танка считаются малая вместимость десантного отделения, недостаточный обзор из него и трудность покидания машины подогнем (в случае БМТ-72, о которой будет сказано ниже).

Бронированная ремонтно- эвакуационная машина БРЭМ-84

Создана в 1997 г. на базе танка Т-84 и предназначена для эвакуации поврежденных и застрявших бронированных и других машин, их полевого ремонта, выполнения саперных работ и перевозки грузов на поле боя.

Основной танк «Аль-Халид»

После поставки партии украинских Т-80УД пакистанские военные продолжили разработку своего национального танка «Аль-Халид». За основу был взят китайский танк Тип-85, который выпускался в Пакистане серийно, но уже не могут удовлетворять современным требованиям. Китай не мог предложить двигатель требуемой мощности, и поэтому на танк планировалось установить дизель мощностью 1200 л.с. отечественного или западного производства. Наряду с танком, оснащенным украинским двигателем 6ТД-1, в Пакистане испытывали еще три прототипа с различными силовыми установками (английские дизели Perkins Condor мощностью 1200 л.с., немецкие MTU-871 /MTU-396 и ТСМ AVDS- 1790). Предпочтение было отдано украинскому МТО с двигателем 6ТД-1 (далее – 6ТД-2). Усовершенствованная силовая установка танка Т-84УД показала превосходную надежность в условиях экстремальною пустынного климата восточного Пакистана.

Производство установочной партии танков «Аль-Халид» осуществлялось на предприятии «Хэви Индастриз Тэксила» в Пакистане. Первая из машин установочной партии была собрана в марте 2001 г., а остальные – к июлю того же года. На танках следующих серий применяется моторно-трансмиссионное отделение с двигателем 6ТД-2 мощностью 1200л.с. К 2007 г. планировалось изготовить 300 танков «Аль-Халид». Таким образом, весь парк современных пакистанских танков (Т-80УД и «Аль-Халид») унифицирован по МТО. За поставку двигателей украинские танкостроители получили еще 150 млн. долл.

В апреле 2006 г. начались испытания танка «Аль-Халид» для изучения возможной закупки Саудовской Аравией партии из 150 единиц. Ориентировочная стоимость поставки – 600 млн. долл. Естественно, при удачном исходе испытаний заказы на двигатели получит Украина. Огличитель- ной чертой МТО с двигателем 6ТД-2, по сравнению с другими российскими и украинскими разработками, является то, что трансмиссия обеспечивает семь передних и пять задних передач (БП обеспечивают дополнительно четыре передачи заднего хода и могут устанавливаться и в ходе модернизации МТО других танков). Это обеспечивает высокую скорость движения задним ходом со скоростью до 35 км/ч.

Предложения по модернизации

Основной танк Т-64БМ «Булат»

В периоде 1991 по 1999 г. в ХКБМ был разработан ряд технических проектов но усилению защищенности и модернизации системы управления огнём танков Т-64БВ и Т-64БВ-1 до уровня танка Т-84 «Оплот». При этом были предложены три варианта модернизации.

Первый вариант заключался в установке универсальной модульной динамической защиты украинской разработки на серийные танки Т-64БВ и Т-64БВ-1. Шесть танков Т-64БВ-1 прошли капитальный ремонт на 115-м танкоремонтном заводе в Харькове и с макетом встроенной динамической защиты были продемонстрированы на параде в честь независимости Украины 24 августа 1999 г.

Второй вариант предусматривал наряду с установкой динамической защиты также и модернизацию системы управления огнем. Отличительной чертой танка было сохранение прожектора Л-4 прицельного комплекса TO1-KO1. Два модернизированных танка также прошли на параде 24 августа 1999 г.

Танк Т-64Б в цехах завода им. Малышева ожидает модернизации. 22 мая 2006 г.; справа – танк, модернизированный до стандарта Т-64БМ «Булат». Фото КП «Завод им. Малышева».

Танк Т-64БМ «Булат», изготовленный по заказу 2004 г., перед отправкой в войска. Фото Анны Гин.

Третий вариант, по которому было решено осуществля ть модернизацию танков Т-64 до стандарта БМ «Булат», предполагал установку на них универсальной динамической защиты «Нож» в комплекте с дополнительным пассивным бронированием системы управления огнем 1А45, аналогичной устанавливаемой на танках Т-80У, Т-80УД, Т-90 и Т-84 «Оплот». Опытный экземпляр танка был продемонстрирован на параде в Киеве 24 августа 1999 г. Таким образом, но показателям огневой мощи и защиты танк сравнялся с лучшими зарубежными аналогами.

В 2005 г. Вооруженным Силам были переданы 17 танков (изготовленные в соответствии с госзаказами на 2004 г., в 2005 г. заказ на Т-64БМ «Булат» был сорван по политическим причинам), поступившие в 1 -ю танковую бригаду 8-го армейского корпуса. В 2006 г. из бюджета на модернизацию танков заводу им. Малышева выделяется порядка 100 млн. фн. (около 20 млн. у. е.). По данным на 2005 т., цена модернизации одного танка составляла 2 млн. 300 тыс. грн.

Модернизация Т-64 до стандарта «Булат» – первый крупный государственный оборонный заказ заводу им. Малышева начиная с 1992 г.

Модернизированный танк Т-64БМ «Булат» по основным техническим характеристикам соответствует российскому Т-90, приближается к украинскому «Опло1у» и имеет перспективы последующего совершенствования за счет установки более мощной силовой установки с двигателем 6ТД-1 или 6ТД-2, новых прицельных приспособлений, системы активной защиты, более современной системы связи и навигации. Сроки эксплуатации модернизированного Т-64Б продлены на 15 лет, ресурс увеличен до 11 тыс. км (как для нового танка).

В 2007 г. модернизации подверглись 19 танков.

В свете поступления на вооружения украинской армии модернизированного танка Т-64БМ «Булат» стоит кратко рассмотреть некоторые материалы, появившиеся о нем в прессе. Например, нельзя не прокомментировать появившуюся в интернет-издании «ОБКОМ» статью «Заплаты для «Булата», или Поношенная броня для украинской армии», где автор Павел Вольнов пытается рассуждать об этом танке.

Например, автор заявляет что «шестьдесят четверки » считались безнадежно устаревшими и уж никак не укрепляли боевую мощь страны». И далее информирует, что «на самом деле он всего лишь «один из». На том же Харьковском заводе создан куда более эффективный Т-84 «Оплот».

Прежде всего, автору вышеприведенных строк следует понять, что «Оплоты» не производят вовсе не из- за того, что не хотят, а потому что стоимость модернизации Т-64 до стандарта «Булат» обходится в 4 раза дешевле производства нового танка БМ «Оплот» («Оплот» стоит 1,684 млн. у.е., в то время как «Булат» – 416 тыс. у.е.). При этом модернизированный Т-64Б по основным характеристикам огневой мощи, защиты и подвижности лишь незначительно уступает «Оплоту». Модернизация является основным направлением в развитии танков как за рубежом, так и в России и Украине. Например, в ФРГ танки «Леопард-2» прошли несколько модернизаций. Последняя из них – «Леопард-2А6». В России осуществляется модернизация танков Т-72Б и Т-80, Польша дорабатывает свои Т-72 до стандарта ПТ-91А, также поступают и Чехия, Словакия, модернизируя свои «семьдесятдвойки», как и подавляющее большинство других стран. Удивительно, что автор этого не заметил.

Списывать со счетов Т-64 пока рано, это основной танк Вооруженных Сил Украины, который даже в базовой конфигурации способен выполнять стоящие перед ними задачи. Полностью заменить его на новый танк в количестве хотя бы 350-400 единиц не представляется возможным по финансовым соображениям. Тем более «Булат» ничем не уступает, а в некоторых отношениях и превосходит наиболее совершенные танки, находящиеся на вооружении у соседей Украины, такие какРТ-91 «Twardy» (модернизированный Т-72М, Польша), TR-85M1 «Бизон» (модернизированный Т-55, Румыния), Т-72М2 и T-72CZ (модернизированные Т-72, Словакия и Чехия). Танк Т-64БМ «Булат» находится на уровне российских Т-80У и Т-90 по всем характеристикам, за исключением возможностей по ведению боя в темное время суток, и таких зарубежных танков, как «Леопард-2А5» и М1А2 «Абрамс».

Танк Т-64БМ «Булат» в ходе демонстрации на заводе им. Малышева 22 июня 2007 г.

Основной танк Т-72 (Т-72-120, Т-72МП, Т-72АГ)

Программа модернизации предусматривает устранение отставания Т-72 по боевым характеристикам,огневой мощи и живучести от современных основных танков.

Наиболее глубоким вариантом модернизации танка Т-72, предложенным Украиной, является программа Т-72-120.

Т-72-120 оснащен 120-мм пушкой КБМ2 (возможна установка пушки калибром 140 мм). В кормовой части башни танка размещен механизм заряжания в автономном модуле на 22 унитарных выстрела стандарта НАТО. Под оборотным полом размещена механизированная защищенная укладка.

Броневая защита танка значительно повышена за счет установки универсальной динамической защиты корпуса и башни, а также дополнительной пассивной защиты. Проведенные испытания ДЗ показали, что она надежно защищает танк на расстоянии свыше 500 м от поражения кумулятивными и бронебойно-подкалиберными боеприпасами НАТО. Танк Т-72-120 также оснащен КОЭП «Штора-1» или «Варта».

Система управления огнем устанавливается по желанию заказчика в вариантах отечественного и зарубежного исполнения. В первом случае используется модернизированная СУО 1А45. Второй вариант – установка французской СУО SAVAN-15. Увеличение подвижности на этом и других вариантах модернизации Т-72 обеспечена установкой двигателей 6ТД-1 мощностью 1000 л.с. и 6ТД-2 мощностью 1200 л.с. вместо штатного двигателя (780/840 л.с.), который не обеспечивает высоких характеристик при работе в жарких условиях.

Предлагаются также менее радикальные программы модернизации с сохранением старого размещения автомата заряжения в корпусе, при этом используются многие основные компоненты танков Т-80УД и «Оплот».

Модернизации танка до конфигурации Т-72АГ включает внедрение СУО 1А45, усовершенствование защиты танка и установку нового МТО с двигателями 6ТД-1 или 6ТД-2. По желанию заказчика на танк Т-72 может быть смонтирован прицельно-наблюдательный комплекс командира ПНК- 5 с прицелом ТКН-5. Прицел ТКН-5 имеет встроенный лазерный дальномер и устройство ввода углов бокового упреждения. На Т-72АГ устанавливается зенитная установка закрытого типа, обеспечивающая при закрытом люке эффективный огонь по наземным и низколетящим воздушным целям на дальности до 2000 м.

БМТ-72

БМТ-72 создана на удлиненной семикатковой базе танка Т-72 после проведения комплекса мероприятий по его модернизации, включающих внедрение дополнительной защиты на корпус и башню и установку моторно- трансмиссионного отделения танка «Оплот».

Благ одаря компактности украинских дизельных танковых двигателей стало возможным снабдить БМТ-72 новым отделением для размещения 5 пехотинцев, В отличие от проекта БТМП-84, сконструированной на основе шасси танка «Оплот», в корме корпуса которой предполагалось выполнить дверцу, позволяющую пехотинцам быстро покинуть машину, на БМТ-72 посадка и высадка десанта осуществляется через люки в крыше корпуса машины за башней. Данное решение сложно назвать рациональным, что, возможно, и предопределило отсутствие дальнейшего ин тереса к этой разработке как в Украине, так и за рубежом.

Средние танки Т-54/55, Т-62, Т-55АГМ

Программа модернизации Т-54/55 и Т-62 предусматривает доведение их боевых характеристик до стандартов современных основных боевых танков.

Совершенствование-танков Т-54/55, Т-62 проводится в направлении повышения огневой мощи, защиты и подвижности. Модернизация може т быть осуществлена по каждому из предлагаемых направлений в отдельности или в любой их комбинации.

Огневая мощь может быть повышена установкой 125-мм пушки КБА-3 или 120-мм пушки КБМ2, новой системы управления огнем, стабилизатора вооружения и др. В этом случае танк оснащается автоматом заряжения в автономном контейнере в забашенной нише (в принципе, этот A3 аналогичен тем, которые применяются на танке «Ятаган» и при модернизации танков Т-72-120, но рассчитан не на 22, а на 18 выстрелов). Экипаж танка сокращается до трех человек, при этом скорострельность не зависит от рельефа местности и усталости экипажа.

Модернизация силового отделения танка обеспечивается установкой двигателя 5ТДФ мощностью 700 л.с. или 5ТДФМ мощностью 850 л.с., новых бортовых коробок передач.

Модернизация защиты проводится путем внедрения пассивной броневой защиты (комплектов) и встроенной модульной динамической защиты.

Использование новейших устройств динамической защиты ХСЧКВ обеспечивает рост защищенное™ танка Т-55 от кинетических поражающих средств в 3,5-4,3 раза - до уровня современных основных танков. Дополнительно производится реализация мероприятий по снижению заметности танка, повышению живучести экипажа и т.д.

Предложения по модернизации также разработаны для танков зарубежного производства, например М60. Модернизация может включать установку современной башни, аналогичной устанавливаемой на танке «Ятаган», двигателя 6ТД-2, комплекта динамической защиты и др.

Окончание следует

Я дрался на «Зеехунде»!

В основу этого материала легло интервью, которое взял Франджо Хальк у бывшего военнослужащего соединения «К», инженера-механика сверхмалой подводной лодки типа «Зеехунд» Харальда Зандера (29 мая 1923 г.р.). Перевод, обработка и пояснения Владимира Щербакова.

– В 1934 г. я пошел в школу «Берлин-Далем» и закончил ее в 1941 г. На восьмом году обучения я решил пойти служить на флот: армия или воен- но-воздушные силы меня не прельщали. Я подписал необходимые для зачисления документы еще до того, как получил школьный выпускной аттестат. Это было 30 сентября 1941 г.

Моя же по-настоящему служебная деятельность в кригсмарине официально началась с зачислением в военно-морское училище в городе Киль, где я прошел курс базовой подготовки по специальности корабельного инженера-механика. Курс подготовки был весьма интенсивным и содержательным, продолжался он вплоть до апреля 1942 г.

Из училища в Киле мы выпустились машинистами по специальности «корабельный инженер-механик», получив затем назначение на большой корабль – мобилизованное судно водоизмещением 5000 т, которое использовалось в качестве тральщика. Так я попал на юг Франции – моя часгь стояла в городе Руайане, что у устья реки Гаронна. В нашу задачу входила «расчистка» фарватера для обеспечения выхода в море итальянских и немецких подводных лодок, направлявшихся в дальний путь к берегам Японии за дефицитными металлами и рудой с тем, чтобы доставить их в Европу.

В носовой части нашего корабля была установлена специальная катушка («магнит»), которая была вынесена вперед на значительное расстояние и подпитывалась от нашего судового дизеля (фактически этот тральщик «толкал» катушку-магнит, ранний вариант электромагнитного трала, впереди себя. – Прим. В.Щ.). Для этого на борту имелся дополнительный запас дизельного топлива. Катушка, этот достаточно здоровый магнит, «шел» таким образом впереди субмарин и подрывал мины, при этом наш корабль находился от мест подрыва мин совсем близко.

В 1942-1943 гг. я сменил несколько мест службы, пока в конце концов не получил назначение в качестве главного инженера-механика на подводную лодку типа VIIC, в военно- морскую базу Годенхафен, что в районе нынешнего Гданьска (Польша). На таких «учебных» субмаринах был полный экипаж, как полагается по штагу, так что в случае необходимости они могли быть направлены на настоящие, боевые задания. Я занимал должность главного инженера- механика, имел унтер-офицерское звание, но еще не завершил полностью курс обучения.

Вскоре состоялось назначение в Нейштадт (портовый город и пункт базирования нацистских ВМС на западном побережье Мекленбургской бухты, на территории земли Шлезвиг-Гольштейн. – Прим. В.Щ.).

На тот момент у нас не было ни одного боеготового «зеехунда». Первоначально мы располагали только двухместными сверхмалыми подводными лодками, оснащенными лишь электромоторами и аккумуляторными батареями (речь идет о предшественнике СМПЛ типа «Зеехунд» – сверхмалой подводной лодке типа «Хехт», которая использовалась немцами для подготовки будущих экипажей «зеехундов». – Прим. В.Щ.). Мы приступили к обучению и выходам в море на этих мини-субмаринах.

«Тюлени» прибыли к нам, насколько я помню, где-то в октябре или ноябре. Осуществлять вождение мини- субмарины в надводном или подводном положении не дос тавляло особого труда, не вызывала проблем и эксплуатация корабельной энергоустановки. Корабль имел длину 12 ми имел на вооружении две торпеды, которые крепились в нижней его части. В надводном положении для движения мы использовали дизель, к которому добавлялся электромотор, установленный позади дизеля. Когда мы погружались, то выключали дизельный двигатель и продолжали движение под водой только на электромоторе, который запитывался от аккумуляторных батарей, установленных впереди. В надводном же положении элеткромогор исполнял роль генератора, который заряжал аккумуляторные батареи. Затем мы выполняли погружение и использовали батареи для того, чтобы питать электромотор и «двигать» наш корабль…

Для управления же мини-субмариной в подводном положении мы использовали те знания и навыки, которые были приобретены на «больших» подводных лодках. Тот учебный отряд именовался «группа К», а позже прибыл адмирал Хейе, который создал новое соединение и добился весьма впечатляющих результатов.

Где-то в конце февраля или в начале марта, уже точно и не помню, я завершил обучение на этих курсах. Из десяти наших новых мини-субмарин была сформирована отдельная флотилия.

Впрочем, я забыл упомянуть об одной детали: мини-подлодки, на которых мы должны были совершать боевые выходы в море, находились в Вильгельмсхафене (тогда одна из крупнейших немецких военно-морских баз, а сегодня – главная ВМБ и крупный порт в Германии. – Прим. В.Щ.). Там мне был назначен командир экипажа, с которым у нас установились довольно тесные профессиональные и просто дружеские отношения. Затем нам дали лодку, и некоторое время мы потренировались, совершая на ней там же в Вильгельмсхафене учебные выходы в акватории порта, выполняли погружения и прочие действия, хотя это было скучновато – мы мало что могли там увидеть. Ведь Вильгельмсхафен не зря прозвали «грязным городом» (думается, что здесь более подходящим было бы словосочетание «город-помойка». – Прим. В.Щ.): на глубине 2-3 м в порту была такая грязь, что вы не могли бы ничего увидеть.

Подъем из воды подводной лодки U-5049 – одного из первых «зеехундов», прибывших в Нейштадт.

Рычаг горизонтального и вертикального рулей сверхмалой подводной лодки типа «Зеехунд».

Затем все эти десять подлодок погрузили на большие трейлеры – такие мощные автомобили-тягачи марки Bussing, использовавшиеся повсеместно на завершающем этапе войны. Субмарины поставили на прицепы и накрыли брезентом, спрятав их от посторонних глаз. То было время «оружия возмездия» – ракет «Фау-1» (V-I) и «Фау-2» (V-2), которые довольно часто перевозились на французское и голландское побережье, откуда фюрер мог угрожать ими Англии. Поэтому когда кто-то нас спрашивал о том, везем ли мы это самое оружие, то мы от вечали: «Да, это как раз те самые V-1 и V-2». А затем мы прибыли в Эймейден, который расположен у Амстердамского морского канала, простирающегося от Амстердама до самого побережья Северного моря.

Мы соорудили небольшой лагерь сразу за воротами шлюза и ошвар товали наши лодки там же – гак было более безопасно. В это время (был уже 1945 г.) союзники начали крупное наступление и практически полностью контролировали район. Они фактически взяли пас в клещи и начали проводить интенсивные воздушные бомбардировки. Однако союзники сильно бомбили только район входов в доки порта – там, где базировались «шнельботы» (немецкие быстроходные торпедные катера. – Прим. В.Щ.) и другие быстроходные корабли. Нас же они не могли бомбить, поскольку в случае, если бы они разрушили шлюзовые ворота, значительная часть территории Голландии оказалась бы затопленной. Так что мы были в относительной безопасности.

Важнейшей задачей для нас была настоятельная необходимость исполнять свои служебные обязанности безукоризненно: во время маневрирования и в остальных случаях. Только благодаря этому мы могли быть уверены в том, что с нами ничего не случится.

Но это было нелег ко сделать на тех подлодках, потому что из первой флотилии – десяти мини-субмарин – вернулась из похода только одна. Причиной этого были, по большому счету, наши собственные ошибки, так называемый «человеческий фактор». Просто некоторые моряки не могли уверенно водить «тюленей»: лодки были такими маленькими и неуклюжими, да на них еще надо было «ходить» под воду. Причем у нас в то время не было такой помощи, как современная электроника. Ее тогда вообще почти не было. У нас был авторулевой, хотя, с другой стороны, если начальные координаты маршрута содержали ошибку, то в море мы могли уже полагаться только на самих себя. Поэтому мы были вынуждены регулярно сверять маршрут по визуальным ориентирам на побережье и по солнцу, что было весьма опасно: мы не могли подолгу оставаться в надводном положении, потому что союзники постоянно вели наблюдение и охотились за нами.

Наконец, после завершения периода подготовки и боевого слаживания мы с командиром были направлены на наше первое боевое задание в район эстуария реки Шельда. Союзники направляли из Темзы к Шельде многочисленные конвои с солдатами и грузами для поддержки высадившихся в Нормандии войск, и мы должны были их атаковать. Некоторые из нас «забирались» достаточно далеко – в район военно-морской базы Плимут (город, порт и военно-морская база Королевских ВМС Великобритании, расположенная на юге Соединенного Королевства, на восточном побережье полуострова Корнуэлл. – Прим. В.Щ.), или же проникали в устье реки Темза и предпринимали попытки подниматься выше по течению.

Да, я никогда не забуду те двое суток нашего боевого похода и то, что мы тогда испытали. Сильный ветер, 10-11 миль в час (18,5-20,4 км/ч), и очень сильное волнение. Мы были натренированы питаться во время похода таким образом, чтобы свести процесс усвоения пищи к минимуму. Мы ели немного, пили, по практически не оправляли естественных надобностей. Причем провиант, которым нас снабжали, был приготовлен по специальной рецептуре – с единственной целью сделать усвоение пищи наиболее максимально эффективным и, может быть, даже несколько замедлить этот процесс, поскольку оправление нами естественных надобностей на лодке представляло собой серьезную проблему.

Командир сверхамалой подводной лодки типа «Зеехунд». Кадр из немецкого учебного фильма.

Но в том походе нас поджидала более серьезная проблема – «полетел» воздушный клапан на дизеле, поэтому каждый раз, как только мы всплывали в надводное положение, внутрь лодки устремлялся приличный поток воды. Корма погружалась все больше и больше в воду (рос дифферент на корму. – Прим. В.Щ.), нам даже казалось, что кормовая часть лодки уже никогда не поднимется над водой. Я спросил тогда командира: «Какая здесь глубина? ».

– Мы уже спустились достаточно далеко по каналу, – ответил он. – Так что здесь должно быть метров пятьдесят.

– Тогда надо погружаться, – ответил я ему.

Глубина 30 м была если не критической, то достаточно серьезной для наших подлодок. Но мы продолжали погружаться дальше, пока не легли на грунт. Теперь представьте: наружное давление воды было на 50 м пять атмосфер и толщина легкого, наружного, корпуса тоже была пять, но миллиметров. Шпангоуты отстояли друг от друга на 30 см и напоминали рыбий скелет. Да и прочный внутренний корпус подлодки имел минимально допустимую для таких условий прочность. Но он все же выдержал и не дал трещины.

Внутри лодки наступила почти полная тишина. Исключение составляло журчание воды, перетекавшей из кормы в нос, так что скоро мы оба сидели в воде: командир – впереди и немного выше, а я – позади него и пониже. Но мы оба находились в воде.

Немного поразмыслив, мы решили всплывать как обычно. Дизель под водой не запустить – ему нужен воздух, поэтому оставалосьлишь использовать электромотор. Мы переложили рули на всплытие, затем включили электромотор, увеличив его обороты почти до максимума, чтобы лодка побыстрее оказалась на поверхности, и я мог бы запустить дизель. После этого мы использовали энергию дизеля для того, чтобы осушить все балластные цистерны: у нас и так внутри лодки было достаточно воды, служившей водяным балластом. Поэтому я даже перестал использовать корабельные балластные цистерны вообще.

Вы знаете, что корабль может оставаться на поверхности воды только в том случае, если он имеет достаточный запас плавучести. Так вот, к нам это уже применить было почти что невозможно – подлодка стала слишком «тяжелой». Откачивать воду в подводном положении мы также не могли, поскольку наш водоотливной насос мог работать на глубинах до 25 м, затем нам надо было задействовать ручную помпу, с помощью которой мы могли откачивать за борт воду даже на глубине 50 м. Мы оба чувствовали себя достаточно сносно и не желали покидать корабль. Ну а на пятидесятиметровой глубине покинуть лодку было уже не легко и очень опасно. Так что мы продолжили борьбу за живучесть.

У нас на лодке были два баллона со сжатым воздухом на экстренный случай, и я «опустошил» один баллон в ту цистерну главного балласта, которая располагалась в носу. После этого нос корабля несколько приподнялся. Затем я включил электромотор и субмарина, словно поплавок, выскочила на поверхность. Только представьте: носовая часть подлодки торчит над водой, а корма полностью сидит в воде. В этом положении мы и начали откачивать воду.

Мы пробыли в надводном положении достаточно долго и дождались наступления ночи. Противник нас не обнаружил, поэтому мы продолжали усиленно откачивать воду, чтобы продолжить выполнение боевого задания. Хотя мы знали, что воздушный клапан у нас был по-прежнему неисправен, а воздух внутри субмарины был просто ужасным.

Должен сказать, что замкнутость пространства оказывала на нас сильное воздействие. Мы делали свою работу правильно и умело, но в любой момент все могло пойти наперекосяк. Если бы англичане нас обнаружили, то их корабль в считанные секунды мог отправить нас на дно морское. Так что мне пришлось мобилизовать все свои силы, что стало для меня большим достижением.

Короче говоря, мы смогли все исправить и в конечном итоге вернулись в Эймейден. Мы подошли к самому шлюзу, постоянно откачивая воду. Дежурному крикнули, чтобы нас подняли из воды при помощи крана – иначе, если мы перестанем откачивать воду, то вскоре просто утонем. Командование, конечно, не особо обрадовалось, увидев наше состояние и узнав, что мы вернулись ни с чем. Но, по крайней мере, начальники наши были удовлетворены тем, что мы вообще вернулись.

Обе торпеды были на месте и полностью исправны, что было тоже неплохо: в торпедах мы тогда уже начали испытывать нужду. Но вот субмарина была, конечно же, сильно повреждена. Что делать?

И тогда адмирал Хейе сказал мне: «Харальд, езжай домой в Берлин – я даю тебе отпуск на восемь суток, а затем ты поедешь в Вильгельмсхафен и получишь новую лодку».

Надо отметить, что моя поездка в Берлин была весьма непростой. Дело в том, что тогда везде были эти «цепные собаки» (Харальд Зандер в интервью употребил английское выражение «chain dogs». -Прим. В.Щ.). Я неуверен, что сейчас люди знают, кто это такие. Я вам скажу так: Гиммлер и Адольф сформировали войска, что-то наподобие нынешней военной полиции, личный состав которых носил большие медальоны на цепи, которые висели у них на шее (имеется в виду немецкая полевая жандармерия. – Прим. В.Щ.). Так вот, они отлавливали всех мужчин в районе Берлина и направляли их для формирования отрядов для защиты столицы Рейха. Это был уже конец февраля, и русские войска быстро приближались к Берлину. У меня, конечно, был спецпропуск, который не позволял им рекрутировать меня на оборону города. В моих документах, подписанных адмиралом Хейе, указывалось, что я являюсь военнослужащим соединения «К» – благодаря этому эти «цепные собаки» не могли бросить меня на русский фронт.

А затем все началось по новому кругу. Получили подлодку в Вильгельмсхафене, «обкатали» ее там, погрузились на поезд и отправились к месту назначения. Все 10 новых мини- субмарин разместили в одном эшелоне, нам дали пехотинцев в качестве охраны и затем, сугубо в ночное время, мы проследовали в Эймейден.

Сверхмалая подводная лодка типа «Зеехунд» в экспозиции Немецкого музея предметов науки и техники в Мюнхене. Хорошо видны баллоны с кислородом.

К моменту нашего прибытия ситуация в районе эстуария реки Шельда сильно изменилась. Наступление ан- гло-американских войск шло полным ходом. Нас с моим новым товарищем сразу же направили на боевое задание в район Грейт-Ярмута. Если вы проведете прямую линию от Эймейдена на запад, то упретесь в «угол» Англии, где расположен порт и достаточно большой город Грейт-Ярмуг. Транспорты из Америки огибали этот «угол», направлялись вдоль побережья на юг и доставляли подкрепления в Лондон. Мы должны были достичь этой судоходной линии.

В течение двух суток мы дошли до места назначения. Лежали на грунте днем и двигались только ночью, поскольку наш корабль был не очень быстроходным: в надводном положении мы могли идти лишь со скоростью 6-7 узлов (около 12 км/ч), а под водой было и того меньше – всего 3-4 узла. Достигнув Грейт-Ярмута, мы положили лодку на грунт, а на следующий день услышали шумы винтов двух кораблей, находившихся на достаточно большом удалении от нас. Мы решили подвсплыть.

Вскоре мы увидели большое гражданское судно, идущее в охранении эсминца. Транспорт мы «оценили» в 10-12 тыс. т. Он шел за эсминцем, представляя собой удобную цель, и мы решили попытать счастья.

Мы вновь ушли подводу, подождали пока эсминец пройдет над нами, а затем мы почти легли на дно. Я нажал оба рычага, расположенные за моим сиденьем, и «освободил» торпеды – сначала один рычаг, потом другой. Но взрывов не последовало. Сегодня, однако, я могу с чистым сердцем сказать: «И слава Богу, что мы промахнулись». Конечно, мы желали победы, но с другой стороны где-то рядом все же находился вражеский эсминец. В общем, если говорить проще, мы хотели потопить это судно и больше тогда ни о чем не задумывались.

Сразу же после торпедной атаки мы быстро отошли в сторону, легли на грунт и долго оставались там, соблюдая полную тишину. Мы не могли даже шелохнуться, не могли допустить того, чтобы донесся какой-нибудь самый мельчайший лязг металла. В противном случае англичане немедленно бы атаковали нас. А затем мы услышали сигналы сонара или как мы его называли «Эстик» (здесь допущена некоторая неточность – использовавшийся нашими англо-американскими союзниками по Второй мировой войне корабельный сонар, по другому – «гидролокатор» или как мы говорим сегодня «гидроакустическая станция», имел обозначение ASDIC (т.е. «Асдик») – по первым буквам наименования союзного Комитета по исследованию средств обнаружения подводных лодок или Antisubmarine Detection Investigation Committee. – Прим. В.Щ.).

Сигналы сонара были похожи на то, как если бы снаружи на субмарину кто-то бросил горсть гравия. Мы с напряжением вслушивались в этот гикающий звук, появляющийся через определенные промежутки времени. Затем на некоторое время установилась тишина, а потом мы услышали, что эсминец возвращается. Грузовое судно, напротив, продолжало следовать прежним курсом. Зато эсминец начал охоту за нами.

Действо это длилось пару часов: игра в «кошки-мышки». Когда они меняли позицию, мы тоже меняли свою позицию – маскировали шумы нашей лодки в шумах их эсминца. А как только они стопорили ход и начинали прощупывать толщу воды в поисках нашей субмарины, мы также стопорили ход и сидели тише воды, ниже травы. В общей сложности они сбросили на нас около 30 глубинных бомб. Наша подлодка не получила ни одного прямого попадания, однако они не прекращали предпринимать попытки «достать» нас и продолжали сбрасывать на нас глубинные бомбы. В общем, нам снова повезло и к ночи мы вернулись домой.

В Эймейдене мы починили подлодку, привели себя в порядок и были готовы выйти в море на новое боевое задание. Однако, как оказалось, конец уже был не за горами. На дворе был уже конец марта или начало апреля 1945 г. В это время канадцы и англичане стремительно наступали и теснили наши войска…

Для тех, кто желает более подробно ознакомится с уникальной немецкой сверхмалой подводной лодкой типа «Зеехунд», мы предлагаем обратить внимание на первый выпуск «Морской серии».

В свет вышла первая часть монографии нашего постоянного автора и члена редколлегии Владимира Щербакова, посвященная данным субмаринам. Вторая часть монографии «Зеехунд» выйдет во втором выпуске «Морской серии».

oborona-editor@mail. ги

8-926-157-18-43

1 Сверхмалая подводная лодка U-5075 типа «Зеехунд» в Музее крейсера«Салем» в г. Квинсе. США.

2 Трофейная сверхмалая подводная лодка типа «Зеехунд», включенная после Второй мировой войны в боевой состав французских ВМС. Военно-морской музей в г. Бресте, Франция.

Сверхмалая подводная лодка типа «Зеехунд», хранящаяся в Учебной военно-технической коллекции Федеральной службы по военной технике и поставкам в г. Кобленце, Германия.

Сверхмалая подводная лодка типа «Зеехунд» в экспозиции Музея предметов науки и техники в г. Мюнхене, Германия.

Сверхмалая подводная лодка типа «Зеехунд» из коллекции Военно-морского музея шата Нью-Джерси, США.

Оглавление

РАКЕТНЫЕ ВОЙСКА И АРТИЛЛЕРИЯ НА НОВОМ ЭТАПЕ РАЗВИТИЯ

БРОНЯ «КРЫЛАТОЙ ПЕХОТЫ» САМОХОДНОЕ АРТИЛЛЕРИЙСКОЕ ОРУДИЕ «НОНА-С»

ФОТОАРХИВ

К 90-летию Рязанского высшего воздушно-десантного командного училища (РВВДКУ) имени генерала армии В.Ф. Маргелова

"Бобик". Страницы жизни

ВОСПОМИНАНИЯ ГЛАВНОГО КОНСТРУКТОРА ТАНКОВ

Головное КБ отрасли

ЭКРАНОПЛАНЫ. Прошлое, настоящее, будущее

АВИАЦИЯ СПЕЦНАЗА

Бронетанковая техника Украины Итоги, потенциал, перспективы…

Я дрался на «Зеехунде»!

• Реклама на сайте

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - читать книги бесплатно