Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Йога; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; В гостях у астролога; Дыхательные практики; Гороскоп; Цигун и Йога Эзотерика

Техника и вооружение 2008 11

ТЕХНИКА И ВООРУЖЕНИЕ вчера, сегодня, завтра

Научно-популярный журнал Ноябрь 2008 г.

На 1 стр. обложки: Танк Т-80У на практических занятиях по преодолению водных преград.

Фото Д. Пичугина.

НЕЛЕГКАЯ СУДЬБА ЛЕГКОГО ТАНКА

Петр Кириченко,

полковнике отставке, ветеран ГАБТУ

Окончание. Начало см. в «ТиВ» №8,9/2008 г.

Поиск решения

До намеченного срока проведения ВТС МО (декабрь 1979 г.) оставалось менее месяца. Однако расхождение мнений разработчиков новых образцов ВГМ по вопросу их унификации, а также несовпадение ведомственных интересов, выявленные экспертной группой полковника В.И. Кондратьева при посещении заводов министерств оборонной промышленности (КМЗ), тракторного и сельскохозяйственного машиностроения (ЧТЗ, ВгТЗ), тяжелого энергетического и транспортного машиностроения (БЗТМ), оставались непреодоленными.

Для проведения углубленного анализа собранной информации и поиска оптимальных решений экспертная группа прибыла во ВНИИТ- рансмаш МОП. Крайне важно было по вопросам, вызывавшим разногласия заинтересованных сторон, знать непредвзятое мнение наиболее квалифицированных специалистов отрасли, авторитетных ученых, подкрепленное объективными результатами научных исследований. Нужен был аргументированный ответ на главные вопросы:

– возможна ли в принципе унификация ВГМ АВК без недопустимого ущерба для их основных характеристик;

– если возможна унификация, то на базе каких технических решений по компоновке ВГМ и их основным составным частям – двигателю, трансмиссии, ходовой части. Здесь следовало учитывать как уровень технических характеристик различных вариантов унифицированной базы, так и фактор производственных возможностей по серийному выпуску унифицированных машин.

Не могу не отметить, что состоявшийся обмен мнениями, очная полемика между разработчиками ВГМ и представителями науки в присутствии заказчика были чрезвычайно интересны, свидетельствовали о высочайшей компетентности участников совещания, касались глубинной сущности обсуждаемых проблем и в отдельных, наиболее ярких подробностях запомнились мне до сих пор.

Самый жаркий спор разгорелся вокруг выбора двигателя.

2В-06 или УТД-29?

Обсуждение началось с неожиданно прозвучавшей критики в адрес ТЗ на оба двигателя. Примечательно, что исходила она не от двигателиста, а от трансмиссионщика – начальника отделения трансмиссий и систем управления движением ВНИИТрансмаша В.А. Колесова. Виктор Александрович был участником Великой Отечественной войны, выпускником Военной академии БТВ. О его боевом прошлом свидетельствовали не только высокие фронтовые награды. Война навсегда оставила на его лице неопровержимые следы пребывания в горящем танке. Это невольно вызывало у нас, его однокашников, чувство особого уважения к нему. С момента окончания академии в 1951 г. он непрерывно работал во ВНИИТрансмаше. За эти годы он выполнил большой объем научно-исследовательских работ, стал кандидатом технических наук, автором более 150 трудов и более 100 изобретений. Под его руководством была создана вся элементная и экспериментальная база института для разработки систем управления движением и гидросистем трансмиссий.

В.А. Колесов.

И вот теперь, проанализировав характеристики двигателей 2В-06 и УТД-29, В.А. Колесов пришел к выводу, что ТЗ на их разработку неполноценны . В них отсутствовал ряд важных параметров, необходимых для обеспечения требуемых эксплуатационных качеств двигателей и позволяющих дать им полную сравнительную оценку. Так, по мнению ученого, разработчикам должна была задаваться не только удельная мощность, но также скоростной диапазон двигателей, экономичность на средних оборотах (контрольная точка по оборотам должна быть тем ниже, чем выше удельная мощность) и достаточно высокие тормозные характеристики двигателей.

Тем не менее для оценки двигателей 2В-06 и УТД-29 имелось достаточно много других материалов. Учитывая исключительную важность для ВГМ такого свойства двигателя, как быстрота его запуска при любых температурах окружающего воздуха, участники совещания уделили должное внимание сопоставлению пусковых качеств обоих двигателей.

Были рассмотрены результаты соответствующих испытаний, проведенных в 38 НИИИ МО. Испытания показали неоспоримые преимущества пусковых качеств двигателя 2В-06. Выяснилось, что минимальная температура холодного пуска двигателя УТД-29 составляет + 10°С. При более низких температурах момент сопротивления проворачиванию коленчатого вала возрастает до величин, преодоление которых с помощью располагаемой мощности штатных пусковых устройств невозможно. В этих же условиях двигатель 2В-06 заводится с первой попытки.

Разработчик двигателя УТД-29 Б.Г. Егоров не стал отрицать вполне очевидный факт, что при прочих равных условиях усилие на преодоление трения в поршнях 10-цилиндрового двигателя выше, чем у 6-цилиндрового. Однако он заверил, что для снижения этого усилия есть резерв за счет увеличения зазора в поршне. Что касается потери мощности на преодоление трения в поршневых кольцах, то у 10-цилиндрового УТД-29 они такие же, как в б-цилиндровом УТД-20 (в обоих двигателях имеется по 30 колец) . Кроме того, конструктор намеревался изменить передаточное число от стартера к коленвалу, не нарушая чередование вспышек в порядке работы цилиндров. В итоге он высказал смелое убеждение, что пуск двигателя УТД-29 будет даже легче, чем УТД-20 и 2В-06. Правда, на данном этапе с этим прогнозом никто из присутствующих не согласился.

Ряд рекомендаций по облегчению пуска двигателей прозвучал в выступлении начальника отдела моторных установок ВНИИТрансмаша Б.М. Гинзбурга. Являясь автором более 100 научных трудов и изобретений, участником создания практически всех серийных и опытных ВГМ, работ по совершенствованию характеристик двигателей и их параметров для перспективных изделий, Борис Михайлович высказал свои соображения о путях облегчения пуска. В частности, он рекомендовал такое мероприятие, как подачу масла в один блок, а воздуха в другой. Для особо холодных условий он напомнил об эффективности проверенных мероприятий – факельном подогреве воздуха на впуске и применение маловязкого масла типа ИПМ-10. Тем не менее он однозначно отдал предпочтение пусковым качествам двигателя 2В-06.

Один из наиболее компетентных специалистов по двигателям внутреннего сгорания, сотрудник НИИ Двигателей МОП Р.И. Давтян, соавтор известного учебника «Микропроцессорные системы управления автомобильными двигателями внутреннего сгорания», также сделал однозначное заключение, что при прочих равных условиях двигатель УТД-29 будет уступать по пусковым качествам двигателю 2В-06.

Другим важным качеством двигателей, подвергшимся анализу, был их прогнозируемый ресурс, долговечность и конструктивная прочность их основных элементов и связанная с этим проблема их ремонтопригодности.

Весьма красноречивым документом для сравнительной оценки двигателей 2В-06 и УТД-29 с этой точки зрения явилась справка о результатах анализа, выполненного по поручению УНТВ квалифицированными специалистами конструкторско-технологического органа войсковой части, занимающейся капитальным ремонтом двигателей танков и БМП.

В основу анализа был положен практический опыт капитального ремонта серийных двигателей УТД-20 (близких родственников двигателя УТД-29) и сопоставление конструкторской документации (технических проектов) двигателей УТД-29 и 2В-06.

Двигатели 2В-06 (слева) и УТД-29.

Б.М. Гинзбург.

Как следовало из представленной справки по собранным статистическим данным, до 30-35% серийных двигателей УТД-20, вышедших из строя при эксплуатации, не подлежали ремонту из-за разрушения основного элемента двигателя – его блок- картера. Причина – обрыв внутренних шатунов. Кроме уже оборвавшихся шатунов, по этой же причине дополнительно при ремонте выбраковывались до 20% шатунов. Поскольку шатуны двигателя УТД-29 не отличались от серийных, был сделан вывод о том, что этот недостаток будет присущ ему в равной степени. В то же время шатуны двигателя 2В-06 имели запас прочности выше, чем у серийных двигателей семейства В2, у которых шатуны не обрывались.

Кроме того, значительная часть блок-картеров УТД-20 выбраковывалась из-за невозможности их расточки под ремонтную гильзу вследствие относительно малого межцилиндрового расстояния (176 мм при диаметре цилиндров 150 мм). При втором капитальном ремонте количество выбракованных блок-картеров по этой же причине достигало 35%. Поскольку у двигателя УТД-29 межцентровое расстояние сохранилось, делался вывод об «унаследовании» им этого порока серийного двигателя. В то же время у двигателя 2В-06 при таком же диаметре цилиндров межцентровое расстояние было увеличено до 198 мм, что обусловило возможность проведения нескольких капитальных ремонтов.

Было отмечено также, что из-за недостаточной жесткости алюминиевых блок-картеров серийных двигателей УТД-20 происходила непредсказуемая и неуправляемая деформация (овализация) гильз при их запрессовке, что иногда приводило к снижению зазора между юбкой поршня и гильзой до значений, менее допустимых, и, как следствие, к задирам поршней после их нагрева при обкатке двигателей. Жесткость блок-картера двигателя УТД-29 из-за увеличения его длины (пять цилиндров в ряду вместо трех) и уменьшения толщины стенок (в погоне за снижением веса) была значительно ниже, чем у УТД-20. Отсюда прогноз об усугублении в двигателе УТД-29 отмеченного недостатка. В то же время, чугунный блок- картер двигателя 2В-06 значительно короче (три цилиндра в ряду), имел более толстые стенки и поэтому обладал более высокой жесткостью. Овализация гильз при их запрессовке не происходила.

Критике подверглась и головка блока цилиндров двигателя УТД-29. В справке сообщалось, что у серийного двигателя УТД-20 при капитальном ремонте выбраковывалось до 45% этих сложных и дорогостоящих деталей из-за коробления при эксплуатации. У двигателя УТД-29 головка имела одинаковую по сравнению с серийной высоту, но была удлинена пропорционально числу цилиндров и, следовательно, отличалась еще меньшей жесткостью. Это усугубляло отмеченный недостаток. У двигателя 2В-06 с индивидуальными головками цилиндров такой проблемы не существовало.

Высказывались претензии к ремонтопригодности коленчатого вала двигателя УТД-29. Дело в том, что шейки коленчатого вала этого двигателя, так же, как и серийного УТД-20, выполняли функцию беговых дорожек для роликов коренных подшипников, не имеющих внутренней обоймы. При капитальном ремонте возникала необходимость шлифования шеек, что вызывало потребность в уникальном оборудовании и квалифицированной рабочей силе. Кроме того, первая шейка двигателя УТД-29 имела противовес, мешающий шлифовке. Y двигателя 2В-06 коренные роликовые подшипники имели внутреннюю обойму, что полностью исключало необходимость шлифования шеек коленчатых валов при капитальном ремонте.

Опыт ремонта двигателей УТД-20 показал, что из-за высокой тепловой напряженности поршней (температура в первой кольцевой канавке достигала 260-270°С при допустимой 220-240°С) происходило сильное разбивание канавок уплотнительных колец. Поэтому при ремонте заменялись 100% поршней. У двигателя УТД-29 при одинаковой с УТД-20 цилиндровой мощности этот недостаток сохранялся. В двигателе 2В-06 применялось масляное охлаждение поршней и обеспечивался большой избыток воздуха за счет наддува. Это, по оценке специалистов, могло обеспечить снижение температуры в первой канавке до 200-220°С и исключить разбивание канавок.

В связи с обсуждением вопроса о тепловом режиме работы двигателей определенный интерес вызвал анализ, который дал уже упомянутый выше начальник отдела моторных установок ВНИИТрансмаша к.т.н. Б.М. Гинзбург. Он высказал мнение, что работа двигателей на максимальной мощности без дополнительных мероприятий возможна за счет тепловой инерции лишь в течение не более 20 с. Для работы на максимальном режиме до 20 мин необходимы мероприятия по уменьшению тепловой напряженности. Одним из возможных способов был назван впрыск воды, позволяющий увеличить мощность на 15% при постоянстве теплового состояния. Для обеспечения возможности форсированной работы двигателя до 1 часа с повышением температуры масла со 125 до 135°С необходимо применение теплоизолирующих покрытий на выпускные патрубки, днище поршня и головку. При этом, вполне естественно, что названные мероприятия для двигателя УТД-29 актуальнее, чем для 2В-06, так как теплоотдача от десяти цилиндров выше, чем от шести.

Наиболее экзотическим предложением Бориса Михайловича было применение смеси топлива с водой от 10 до 60%. При этом, по утверждению ученого, с каждыми 10% воды температура деталей снижается на 1°С при одновременном повышении экономичности двигателя. Сообщалось также, что предварительная ультразвуковая обработка такой смеси предотвращает ее распадение на воду и топливо в течение месяца.

Определенные опасения были высказаны относительно уравновешенности двигателя УТД-29. Рядом специалистов прогнозировался высокий уровень вибрации двигателя УТД-29 вследствие его неуравновешенности, что чревато повышенным износом навесных агрегатов – электрогенератора, стартера, компрессора, топливного, водяного и масляного насосов. Однако разработчик двигателя Б.Г. Егоров категорически отверг эти опасения, заявив, что уравновешенность двигателя УТД-29, снабженного специальным уравновешивающим устройством, абсолютная.

Не менее остро обсуждался вопрос о главной характеристике двигателей – их реальной мощности и наличии резерва для дальнейшего форсирования.

По оценке уже упоминавшегося участника совещания Радамеса Ивановича Давтяна, двигатель 2В-06, у которого наддув и промежуточное охлаждение воздуха уже имелись, обладал резервом форсирования по мощности до 600 л.с. без каких-либо дополнительных конструктивных изменений. Форсирование двигателя УТД-29 в существующем исполнении по цилиндровой мощности возможно лишь до уровня УТД-20. Дальше потребуется наддув.

Это же подтвердил разработчик двигателя 2В-06 В.И. Бутов. Ссылаясь на имеющийся опыт серийных двигателей, Владимир Иванович сообщил, что пределом форсирования дизелей без наддува является: для 6-цилиндрового – 285л.с. (УТД-20), 12-цилиндрового – 599 л.с. (В-55). В то же время 6-цилиндровый двигатель с наддувом (2В-06) перекрывает диапазон от 200 до 600 л.с. Благодаря этому армия может избавиться от лишних модификаций. А поскольку трансмиссия серийной БМП-1 пропускает 360 л.с., возникает возможность модернизировать БМП, в том числе ранее выпущенные, за счет установки двигателя 2В-06 вместо УТД-20.

Одним из недостатков безнаддувных двигателей, поданным В.И. Бутова, является их неудовлетворительная работа в условиях высокогорья (пример – двигатель В-55).

Касаясь вопроса форсирования двигателя УТД-29 с использованием наддува, разработчик двигателя Б.Г. Егоров сообщил, что эта проблема не представляет для БЗТМ какой-либо новизны. Выпускаемые заводом народнохозяйственные двигатели имеют наддув. Более того, завод был первенцем введения наддува в отечественных быстроходных дизелях. Что же касается существующего исполнения двигателя УТД-29, то, вопреки мнению военных ремонтников, конструкция его силовых деталей, включая алюминиевый картер, выполнена по заверению разработчика с запасом прочности для форсирования наддувом до 600-1000 л.с.

Не скрою, что это утверждение Бориса Григорьевича было воспринято многими участниками совещания с большой долей скепсиса. Уж слишком неутешительными были выкладки, основанные на реальном опыте капитального ремонта двигателей УТД-20. Тем не менее в рамках НИР «Строение» между конструкторами БЗТМ и КМЗ уже была согласована мощность форсированного двигателя 660 л.с.

Относительно утверждения В.И. Бутова о плохой работе безнаддувных двигателей в условиях высокогорья последовало категорическое возражение Б.Г. Егорова. Он проинформировал участников совещания о том, что серийные БМП-1 вполне нормально эксплуатируются на Памире (4000 метров над уровнем моря). Потребовалось лишь незначительное снижение мощности двигателя УТД-20 с помощью корректора подачи топлива.

Различные мнения были высказаны специалистами по поводу работы двигателей 2В-06 и УТД-29 на альтернативных видах топлива.

Б.М. Гинзбург (ВНИИТрансмаш) и Р.И. Давтян (НИИДвигателей) отдавали по многотопливности предпочтение двигателю 2В-06. Так, по мнению Радамеса Ивановича, многотопливность двигателя 2В-06 обеспечивалась соответствующей регулировкой топливной аппаратуры, тогда как по двигателю УТД-29, не воспринимающему работу на бензинах, технических решений нет.

В этом же смысле высказался В.И. Бутов, утверждавший, что при длительной работе безнаддувных двигателей на бензине неизбежно прогорание поршней.

Единственный выход, предложенный специалистами, заключался в корректировке свойств альтернативного топлива путем использования присадки ЦГН к бензинам в объеме до 1,5%.

Однако Б.Г. Егоров подверг сомнению приведенную выше сравнительную оценку двигателей 2В-06 и УТД-29 и заявил, что запуск обоих двигателей на высокооктановых бензинах без присадки ЦГН невозможен. А поскольку эта присадка выпускается серийно, Борис Григорьевич не видел никакой проблемы в том, чтобы принять ее на снабжение Вооруженных Сил наряду с другими ГСМ.

Наиболее радикальной была позиция А.А. Благонравова. К требованию многотопливности двигателей он отнесся как к неактуальному и надуманному.

Важным аргументом в пользу выбора того или иного двигателя была сравнительная оценка компоновочных характеристик 2В-06 и УТД-29, возможность создания компактной моторно-трансмиссионной установки, единой для НЛПТ и НБМП. Однако и в этом вопросе мнения участников совещания разошлись.

Так, по мнению Р.И. Давтяна, оба двигателя обладали равноценными компоновочными характеристиками. Более того, Ю.Б. Герр даже сделал заключение о том, что при поперечном расположении двигателей 2В-06 и УТД-20 может быть использована единая трансмиссия. При этом В.И. Бутов заверил, что с двигателем 2В-06 размер моторно-трансмиссионного отделения (далее – МТО) от оси грузового вала до моторной перегородки (торца двигателя) укладывается в 1 метр.

Эти утверждения вызвали категорические возражения со стороны А.А. Благонравова. По его данным, даже при поперечном положении двигателя 2В-06 длина МТО больше, чем с двигателем УТД-29, на 125 мм, высота – на 210 мм, а проем сокращается на 225 мм. Кроме того, утверждение Ю.Б. Герра о единой трансмиссии для обоих двигателей ошибочно. Для двигателя 2В-06 нужна совсем другая трансмиссия, которой еще нет, и для ее создания потребуется 3,5 года. Возможность ее получения в габаритах МТО «объекта 688» отсутствует. МТО с двигателем 2В-06 не может быть таким же, как с УТД-29. Вывод А.А. Благонравова был однозначным: с точки зрения компоновочных характеристик преимущества двигателя УТД-29 неоспоримы.

Однако сколь бы ни были предпочтительны технические характеристики того или иного двигателя, не менее важным аргументом для принятия окончательного решения были такие факторы, как реальная возможность, затратность и прогнозируемые сроки освоения их серийного производства. При этом должна была учитываться не только узкая проблема унификации самих ВГМ легкого класса, но также и возможность использования двигателей того или иного семейства для ВГМ других весовых категорий, включая основной танк, а также в народнохозяйственных целях, что для Вооруженных Сил имеет огромное мобилизационное значение.

С этой точки зрения весьма подробный сравнительный анализ двигателей 2В-06 и УТД-29 дал Р.И. Давтян. Сущность его, вкратце, сводилась к следующим тезисам.

Двигатель 2В-06 является членом разрабатываемого семейства 2В, диапазон мощности которого охватывает всю существующую и перспективную БТ технику, а также потребности многих народнохозяйственных объектов. Этим обеспечивается высокий уровень унификации двигателей различных ВГМ, включая основные танки, и широкие возможности ассимиляции двигателей семейства 2В в народном хозяйстве.

Двигатель УТД-29 также является членом семейства с потенциально высоким диапазоном мощности. Однако конструкторами основных танков двигатели этого семейства не восприняты. Между собой семейства УТД и 2В не унифицированы. Остается унификация двигателей УТД-29 в рамках ВГМ легкой категории, преемственность конструктивных и технологических решений с двигателями УТД-20.

С такой логикой рассуждений не согласился Б.Г. Егоров. Он напомнил, что семейство В2 существует только на бумаге, тогда как семейство УТД существует реально и уже насчитывает 11 модификаций. Кроме того, готовится производство двигателя УТД-25 и находится в разработке УТД-35. Таким образом, сфера распространения унифицированных двигателей семейства УТД уже достаточно широка и продолжает расширяться. Это является веским основанием для того, чтобы в новых ВГМ АВК ориентироваться на двигатель УТД-29.

Ориентировку на этот двигатель поддержал зам. начальника 6 ГУ МОП В.Г. Карпенко. Он напомнил, что на колебания по выбору двигателя ушло 5 лет. За это время Барнаул дал Кургану реальные двигатели УТД-29 для опытных «объекта 688» и «объекта 685», тогда как Челябинск не дал КМЗ ни одного двигателя в металле и только после обращения руководства МОП (зам. министра) выдал Кургану габаритный чертеж. Что касается серийного производства, то налицо готовность и даже заинтересованность БЗТМ разместить у себя серийное производство двигателей УТД-29, тогда как по серийному производству 2В-06 перспективы весьма неопределенные.

Краткий анализ проблемы производства обоих двигателей провел Р.И. Давтян. Были рассмотрены следующие возможные варианты:

а) по объему производства:

– к 1990 г. – 4000-5000 единиц в год (Nj);

– после 1990 г. – в полном объеме (N2 );

б) по размещению производства:

– 2В-06 в объеме N, на ВгТЗ; потребуется снятие с производства двигателей Д6 и проведение технического перевооружения;

– УТД-29 в объеме N, на БЗТМ; потребуется небольшое строительство и техническое перевооружение. Производство двигателей Д6 на ВгТЗ сохраняется.

– 2В-06 на ВгТЗ и УТД-29 на БЗТМ в объеме N2 -потребуется капиталовложение в размере 130-150 млн. рублей. Производство УТД-29 в объеме N2 на БЗТМ будет освоено быстрее, чем 2В-06 на ВгТЗ.

в) по возможности обеспечения двигателями опытных образцов НЛПТ и НБМП:

– в связи с предпочтительностью тракторной тематики на ВгТЗ и ЧТЗ обеспечить опытнее работы по легким танкам и БМП двигателями 2В-06 сложнее, чем двигателями УТД-29, изготавливаемыми БЗТМ.

На основании этого анализа Р.И. Давтян сделал вывод, что с точки зрения сроков проведения ОКР и освоения серийного производства двигатели УТД-29 имеют некоторое преимущество перед 2В-06. Но анализ не был бы полным и всесторонним, если бы эксперты не изучили и другие, так сказать, «еретические» варианты, предполагающие сохранение двух параллельных семейств, не унифицированных между собой, – 2В и УТД. Такой анализ сделал Ю.Б. Герр.

Прежде всего, Юрий Болеславович сопоставил трудоемкость изготовления обоих двигателей в серийном производстве. По его данным, различие оказалось не слишком большим – около 7% (для УТД-29 – 530 н.ч., для 2В-06 -568 н.ч.).

Затем были рассмотрены возможные варианты размещения серийного производства двигателей на различных предприятиях, в том числе:

– изготовление двигателей УТД-29 на БЗТМ и ВгТЗ для всех потребителей;

– изготовление двигателей УТД-29 на БЗТМ и Токмакском моторном заводе для всех потребителей;

– параллельное изготовление двигателей 2В-06 на ВгТЗ для своих ВГМ и двигателей УТД-29 на БЗТМ для всех остальных потребителей;

– параллельное изготовление двигателей 2В-06 на ВгТЗ для своих ВГМ и народнохозяйственных объектов и двигателей УТД-29 на БЗТМ для остальных потребителей.

При этом, как уже отмечалось выше, Ю.Б. Герр исходил из возможности создания единой трансмиссии ВГМ ЛВК для обоих двигателей.

Своим анализом ученый заронил мысль у экспертной группы, что сохранение двух параллельных семейств двигателей 2В и УТД, не унифицированных между собой, отнюдь не противопоказано с точки зрения организации серийного производства ВГМ ЛВК. Более того, в этом варианте просматриваются некоторые преимущества с мобилизационной точки зрения. Таким образом, проблема выбора единого двигателя для всех ВГМ ЛВК как бы теряла актуальность и замещалась проблемой обеспечения взаимозаменяемости между двигателями разных семейств.

Поиск продолжается

Независимо от того, будет ли выбран единый двигатель, либо обеспечена взаимозаменяемость двигателей двух семейств, на повестке дня оставались вопросы унификации остальных силовых элементов шасси ВГМ – трансмиссии и ходовой части.

Что касается трансмиссии, то материалом для рассмотрения экспертной группы были разработанные КМЗ и ВгТЗ не унифицированные между собой варианты силовых передач, а также уже известные читателю предложения ЧТЗ по пока еще не существующей унифицированной трансмиссии.

Разработанная КМЗ гидромеханическая трансмиссия (далее – ГМТ) была выполнена по последовательной схеме с полнопоточным гидротрансформатором (далее – ГГ), планетарной коробкой передач (далее – ПКП) и гидрообъемным механизмом поворота (далее – ГОМП).

Конструкторы ВгТЗ применили механическую трансмиссию со ступенчатой коробкой передач и двухпо- точным механизмом поворота.

Специалисты ВНИИТрансамша, сотрудничавшие с А. Благонравовым в разработке ГМТ, дружно поддержали курганский вариант и в один голос раскритиковали волгоградскую механическую трансмиссию.

Так, по заключению Ю.Б. Герра, трансмиссия с ГГ и ГОМП в полной мере удовлетворяла предъявленным требованиям. Более того, она давала новые возможности: к примеру, допускала дублированное управление движением машины с места командира с помощью электрогидравлического привода. В то же время механическая трансмиссия ВгТЗ была оценена как устаревшая, с затянутыми сроками переключения передач, несовершенным поворотом и другими пережитками прошлого.

Слабое возражение начальника бюро трансмиссии ОКБ ВгТЗ Семенова о том, что ГМТ на 25-30% тяжелее механической трансмиссии, не было принято во внимание.

Но тут весьма чувствительный удар по ГМТ, как претенденту на роль унифицированной трансмиссии, был нанесен специалистами по транспортерам-тягачам. Заместитель начальника конструкторского отдела ХТЗ Николай Григорьевич Олейников, один из разработчиков МТ-ЛБ, соавтор незадолго перед этим вышедшей в МашГИЗе книги «Гусеничные транспортеры-тягачи», категорически заявил, что для машин типа МТ-ЛБ гидромеханическая трансмиссия не годится из-за малого диапазона изменения крутящего момента. Для транспортеров-тягачей диапазон должен быть не менее 15. Кроме того, ГМТ не приспособлена к длительной работе машины в тяговом режиме.

В защиту ГМТ немедленно выступили А.А. Благонравов и его заместитель А.И. Никонов.

Александр Александрович признал, что вопрос о трансмиссии для транспортера-тягача особый. Если в новом транспортере-тягаче, как и в МТ-ЛБ, будет использован автомобильный двигатель, то трансмиссия «объекта 688» не подойдет. Но если будет принят УТД-29, то ГМТ может быть применена с некоторыми компромиссными изменениями (отрыв 1-й передачи и усиление нескольких пар шестерен).

Александр Иванович дополнил своего шефа, заверив, что диапазон изменения крутящего момента за счет приспособляемости двигателя УТД-29 в сочетании с характеристиками ГМТ вполне достаточен для работы транспортера-тягача в транспортном режиме. Для тягового режима можно сделать ходоуменыпитель в бортредукторе.

Не менее жаркая полемика развернулась вокруг проблемы унификации ходовой части ВГМ ЛВК.

Как уже известно читателю, различия между конструктивными решениями КМЗ и ВгТЗ по ходовой части касались выбора типа подвески. Волгоградцы применили индивидуальную ГПП с регулируемым клиренсом, проверенную и оправдавшую себя в авиадесантных боевых машинах. Курганцы избрали торсионную подвеску, снабдив ее электромеханическим устройством изменения клиренса.

Кроме подвески, ходовая часть объектов различалась конструкцией гусеничного движителя. Волгоградцы, использовавшие односкатные полые (водоизмещающие) опорные катки с наружным резиновым бандажом, применили на «объекте 934» гусеницы с двухгребневыми траками, последовательными резинометаллическими шарнирами, необрезиненной беговой дорожкой и электрогидравлическим механизмом натяжения. Курганцы, напротив, предпочли двухскатные опорные катки, гусеницы с одногребневыми траками, параллельным резинометаллическим шарниром и обрезиненной беговой дорожкой.

Доводы в пользу технических решений, принятых конструкторами КМЗ, привел А.И. Никонов. По его утверждению, курганская ходовая часть обладала следующими существенными преимуществами перед волгоградской:

А.И. Никонов.

– легче на 430 кг;

– обеспечивает более высокую плавность хода: при высоте препятствий 135 мм средняя скорость «объекта 688» по условиям допустимых ударных нагрузок на рабочих местах экипажа составляет 42 км/ч (V «объекта» пр 934» в этих же условиях, по данным Ю.Б. Герра, – 24 км/ч);

– у «объекта 688» (масса 16,5 т) давление на опорный каток составляет 12,65 кг/см2 , у «объекта 934» (масса 17,1 т) – 14,4 кг/см2 и хуже теплоот- вод. Поэтому прогнозируемый ресурс катка «объекта 688» на60-70% выше, чем у «объекта 934»;

– ресурс РМШ параллельного типа в 2,5 раза выше, чем последовательного.

Исходя из этих данных, А.И. Никонов сделал однозначное заключение о том, что курганская ходовая часть должна быть принята в качестве унифицированной для всех ВГМ ЛВК.

Но тут со стороны специалистов по транспортерам-тягачам вновь прозвучала острая критика. По твердому мнению Н.Г. Олейникова, для машин типа МТ-ЛБ гусеница с сайлентблоками (РМШ) не годится. Нужен жесткий закрытый шарнир. Кроме того, предпочтительными являются однобандажные опорные катки, обеспечивающие свободную приспособляемость гусеницы к неровностям местности. В качестве унифицированной может быть принята такая ходовая часть, которая допускает использование различных по конструкции, но взаимозаменяемых гусениц (с РМШ и без) при однобандажных опорных катках. Таким требованиям в наибольшей степени отвечает ходовая часть конструкции ВгТЗ.

Таким образом, дискуссия ученых и конструкторов о возможных путях унификации ВГМ ЛВК выявила большой разброс мнений по выбору двигателя, трансмиссии и ходовой части. Складывалось понимание того, что сама по себе принадлежность ВГМ к легкой весовой категории еще не является достаточно веским объединяющим фактором. Уж слишком разнятся между собой предназначение и условия использования различных ВГМ этой весовой категории. Особенно отчетливо это прозвучало в выступлениях специалистов по транспортерам-тягачам.

Так, представитель НТК ЦАВТУ полковник Е.Т. Калинин подверг прямой критике саму идею вовлечения в процесс полной унификации ВГМ ЛВК транспортеров-тягачей. Он заявил, что находящаяся на серийном производстве и в войсках МТ-ЛБ морально не устарела, и ЦАВТУ планирует не создание МТ-ЛБ нового поколения, а лишь модернизацию существующей МТ-ЛБ. При этом возможна частичная унификация агрегатов МТ-ЛБ и БМП, но полностью их унифицировать нерационально. В ЛВК необходимо иметь две базы. Для машин транспортно-тягового назначения база должна быть дешевой, широко использующей агрегаты народнохозяйственных машин.

Эту позицию полностью поддержал Н.Г. Олейников. Он твердо заявил, что в машинах типа МТ-ЛБ должен применяться автомобильный двигатель, более дешевый, с большим ресурсом и отвечающий условиям широких мобилизационных возможностей. Что касается особенности компоновки, то в транспортно-тяговых машинах агрегаты моторно- трансмиссионной установки должны быть рассредоточены с учетом размещения перевозимого груза переменного веса как можно ближе к центру тяжести машины. Об особых требованиях к трансмиссии (увеличенный диапазон изменения крутящего момента, приспособленность к длительной работе в тяговом режиме) и ходовой части (гусеницы с жестким шарниром) уже говорилось выше.

В таком же духе высказался представитель УСП МТиСХМ Михаил Александрович Прудин, заявив, что постановка вопроса должна быть уточнена. Речь должна идти не о «базовом шасси», а о шасси ВГМ ЛВК на единых узлах и агрегатах. Конечно, все понимали, что в этом случае по умолчанию предполагалась большая свобода отбора единых узлов и агрегатов и, соответственно, произвол в выборе уровня межпроектной унификации.

Попытку свести весь спектр высказанных мнений к некоему общему знаменателю сделал заместитель директора ВНИИТрансмаш по научной работе Э.К. Потемкин. В его заключении идея унификации ВГМ ЛВК получила своеобразное, весьма расширительное толкование.

Прежде всего, Эдуард Константинович решительно поддержал тезис о желательности и даже обязательности двух уровней требований к ВГМ ЛВК:

– первый уровень – требования к единому шасси НБМП и НЛПТ;

– второй уровень – требования к шасси других ВГМ ЛВК.

При таком ранжировании требований задача унификации шасси ВГМ ЛВК утрачивала всеобщий характер и подменялась двумя более узкими задачами:

– создание единого шасси для БМП и ЛПТ;

– частичной унификации с ним шасси остальных ВГМ этой весовой категории.

Но даже в рамках узкой задачи создания единого шасси для БМП и ЛПТ в позиции института появилась некая двойственность. Подтвердив неизменность требования единого шасси для этих ВГМ, Э.К. Потемкин тут же заявил, что институт не предлагает однозначного решения по двигателю. Более того, он высказал предложение остановиться на двух двигателях. Для реализации этого решения институт должен был выполнить дополнительные проработки, на проведение.которых Эдуард Константинович попросил руководителя группы МО В.И. Кондратьева согласовать ТЗ.

Единственным элементом шасси, в отношении которого институт имел твердое и однозначное мнение, были гидромеханическая трансмиссия и гидрообъемный механизм поворота.

По ходовой части такой твердости и однозначности не имелось. С одной стороны, как выяснилось, в двухскатных катках у института была уверенность, с другой – в ходе обсуждения возникло несколько новых аспектов. Вопрос требовал дополнительного анализа.

Таким образом, термин «единое шасси для БМП и ЛПТ» не получил четкой смысловой расшифровки и заведомо приобретал некую вариативность. Понятие же «частичная унификация» применительно к шасси других ВГМ ЛВК вообще не было раскрыто и допускало произвольное толкование.

С такими расплывчатыми результатами выходить на ВТС МО было бы нелепо. Поэтому в выступлении Вячеслава Ильича Кондратьева звучало довольно заметное разочарование. Жестко был поставлен вопрос о завершении всех необходимых доработок и выработке однозначных и всесторонне обоснованных рекомендаций к сроку, намеченному для проведения ВТС.

Сказать откровенно, у членов экспертной группы, в том числе лично у меня, складывалось впечатление, что на этом уровне вряд ли удастся добиться достаточно четких предложений, удовлетворяющих все заинтересованные стороны.

Поскольку, напомню, непосредственными исполнителями поручения Д.Ф. Устинова от 27.06.1976 г. (выполнение работ по постановлению в части унификации ВГМ ЛВК) были министры П.В. Финогенов (МОП) и И.Ф. Синицын (МТиСХМ), дальнейший ход событий зависел от того, с какими предложениями руководители этих ведомств выйдут на заседание ВТС МО.

Неожиданный финал

В намеченный срок (декабрь 1979 г.) заседание ВТС МО не состоялось. На повестке дня руководства МО СССР возникла более животрепещущая тема: 25 декабря 1979 г. начался ввод наших войск в Афганистан. И уже 27 декабря Главком Сухопутных войск генерал армии И.Г. Павловский со всеми начальниками родов войск, в том числе начальником танковых войск генерал-полковником Ю.М. Потаповым, вылетел в Кабул.

И.П.Губарев.

И.Ф. Синицын.

Э.К. Потемкин.

Тем не менее надолго откладывать заседание ВТС МО не стали. И уже 21 февраля 1980 г. к заместителю министра обороны СССР маршалу войск связи Н.Н. Алексееву прибыли представители ведомств и организаций, связанных с решением проблемы унификации ВГМ ЛВК. Среди представленных ведомств были Госплан СССР (П.И. Калинушкин, Л.М. Давыдовский), МОП (Л.А. Воронин, О.Ф. Ларченко, Л.Г. Попов, В.Г. Карпенко, A.M. Иванов), МТиСХМ (Г.А. Гетманов, И.П. Губарев, М.А. Пру- дин). От непосредственных разработчиков ВГМ ЛВК были приглашены конструкторы А.А. Благонравов (от КМЗ), В.И. Бутов и В.Л. Вершинский (оба от ЧТЗ). Отраслевую науку представляли П.П. Исаков (ВНИИТранс- маш) и Р.И. Давтян (НИИДвигателей). Интересы МО ССР на заседании ВТС отстаивали начальник танковых войск генерал-полковник Ю.М. Потапов (вернувшийся из Афганистана к новому 1980 г.) и сотрудники аппарата маршала войск связи Н.Н. Алексеева генерал-лейтенант А.И. Барков и полковник В.И. Кондратьев.

Здесь я полагаю уместным упомянуть о некоторых особенностях, свойственных личности генерала Ю.М. Потапова и оказавших определенное влияние на дальнейший ход событий.

За два года, истекшие со времени перевода его из войск в центральный аппарат Министерства обороны, Юрий Михайлович проявил себя как человек крайне самоуверенный, порой неуравновешенный и, что особенно неприятно, мнительный. Его самоуверенность выражалась в том, что по всем вопросам, в том числе относящимся к разработке новой бронетанковой техники, он принимал решения с ходу, переоценивая свою компетентность. При этом, будучи человеком мнительным, он недоверчиво относился к своим оппонентам, подозревая их чуть ли не во вредительстве.

Так, например, в период разработки «объекта 675» (будущей БМП- 2) он крайне негативно отнесся к установке в БМП комплекса вооружения с 30-мм автоматической пушкой вместо серийного комплекса вооружения БМП-1 с 73-мм орудием. В уменьшении калибра оружия он заподозрил злой умысел неблагонадежных лиц в промышленности и в аппарате УНТВ, о чем в весьма жесткой форме объявил своим подчиненным. И лишь намного позднее, узнав авторитетное мнение об этом комплексе от командующего БВО генерала армии М.М. Зайцева и проведя лично проверку нового комплекса стрельбой (а стрелок он был очень умелый), он убедился в его высокой эффективности и резко изменил свою позицию. Правда, это не помешало ему в дальнейшем заявить в своей автобиографической книге, что предложение установить в БМП-2 30-мм автоматическую пушку принадлежит ему самому (Ю.М. Потапов. О жизни и службе в XX веке. – М: РИЦ ГШВС РФ, 2003, стр. 203). Изменив свою позицию, генерал Потапов стал с той же решительностью, с какой ранее хулил новый комплекс вооружения, отстаивать его перед Главкомом Сухопутных войск генералом армии И.Г. Павловским, вступив в схватку с начальником ГРАУ МО маршалом артиллерии П.Н. Кулешовым. В последующем за создание БМП-2 Юрий Михайлович был даже удостоен Государственной премии.

На заседание ВТС МО 21 февраля 1980 г. Потапов, в отличие от руководителей других ведомств, прибыл один, не пригласив с собой никого из подчиненных, контролировавших НИОКР по ВГМ ЛВК.

Первое слово было предоставлено МОП, как главному исполнителю поручения Д.Ф. Устинова от 27 июня 1976 г. Позицию МОП по вопросу унификации ВГМ ЛВК изложил заместитель министра О.Ф. Ларченко. Она сводилась к следующему:

Опытный легкий танк «объект 934» на испытаниях.

М.М. Зайцев.

П.Н. Кулешов.

Ю.М. Потапов.

Одной из характерных особенностей подвески, предложенной специалистами ВгТЗ, являлась возможность изменения клиренса. На фото танк «объект 934» в положении при минимальном клиренсе.

– унификации подлежат шасси НАВТ («Судья») и НБМП («Басня»). Поскольку из-за массовости ВГМ ЛВК неизбежно будет ощущаться «голод» в двигателях, необходимо иметь единое шасси под двигатели УТД-29 и 2В-06. При этом производственные мощности на выпуск двигателей 2В-06 необходимо создавать с учетом их ассимиляции в народном хозяйстве и военной потребности в объеме 15 тыс. шт. в год;

– транспортеры-тягачи должны иметь шасси под автомобильный двигатель ЯМЗ-840 (в этом месте прозвучал иронический комментарий И.П. Губарева: «Весом под 2 тонны, габаритами в полкомнаты!»).

– для отработки унифицированной ходовой части единого шасси дать Волгограду несколько комплектов ходовой части с двухскатными опорными катками.

Началось горячее обсуждение предложения МОП, фактически сводящее на нет проблему унификации ВГМ ЛВК. Чем дольше она дебатировалась, тем явственнее казалось, что проблема зашла в тупик.

Но тут подобно Александру Македонскому весь этот Гордиев узел одним махом разрубил Ю.М. Потапов. Он высказал мнение, что в связи с появлением «объекта 688» со столь мощным комплексом вооружения проблема создания нового легкого плавающего танка потеряла актуальность.

Это заявление для многих было неожиданным. Несмотря на то, что тема «Судья» была заложена в приложениях к постановлению ЦК КПСС и СМ СССР на X пятилетку, а экспериментальным производством ВгТЗ уже были изготовлены три опытных образца «объекта 934» (которые прошли испытания на заводе, показали очень неплохие результаты и направлены для испытаний в 38 НИМИ МО), отрицательная позиция начальника танковых войск оказалась для «объекта 934» смертным приговором.

Многие участники ВТС МО, в первую очередь представители МОП, вздохнули с облегчением. Раз уж сами военные отказываются от разработки «Судьи», то проблема унификации ВГМ ЛВК решается сама собой. Дальнейшее развитие событий пошло по новому сценарию. Работы по теме «Судья» были свернуты.

За списание затрат, понесенных МО СССР на финансирование выполненных этапов ОКР, включая изготовление опытных образцов, должен был кто-то из заказчиков отвечать. Во избежание сурового наказания, в документе УНТВ на закрытие темы «Судья» была использована дипломатическая формулировка, в которой после слов «…ограничить выполненным объемом» стояли слова «Результаты ОКР использовать в…» (сейчас уже не помню, в каких именно ранее запланированных темах НИОКР). Это не избавляло УНТВ от серьезного «втыка» в акте очередной финансовой проверки, проводимой Центральным финансовым управлением МО СССР, но как-то смягчало вину военных заказчиков. Дело обошлось без финансовых взысканий с представителей заказывающего управления.

Ввиду прекращения работ по теме «Судья» все удачные идеи, воплощенные в конструкторской документации ВгТЗ и использованные в опытных образцах нового легкого плавающего танка («объект 934»), остались без дальнейшей реализации. Таким образом, новое, весьма интересное направление в отечественном танкостроении, разработанное волгоградцами, пало жертвой недостаточно продуманной и одновременно крайне радикалистской позиции генерала Ю.М. Потапова.

Но, к счастью, как оказалось, не навсегда.

Реинкарнация

Вначале небольшой исторический экскурс.

В годы Великой Отечественной войны все самоходно-артиллерийские установки создавались на базе танков. Поэтому вопрос унификации шасси танков и САУ решался автоматически. Этому во многом способствовало создание в составе БТ и MB КА управления самоходной артиллерии, которому были переданы от ГРАУ функции Генерального заказчика самоходной артиллерии.

После войны управление самоходной артиллерии было ликвидировано, указанные выше функции были вновь возвращены ГРАУ.

Не желая зависеть от ГБТУ в вопросах объема заказа и поставок САУ, артиллеристы не были заинтересованы в унификации шасси САУ и танков. Напротив, они были субъективными сторонниками создания специальных шасси под САУ и размещения их производства на отдельных предприятиях. Для большинства самоходных артиллерийских и ракетных установок разрабатывались специальные гусеничные шасси промежуточной весовой категории, не унифицированные с танками. И, хотя военный контроль разработки и производства специальных гусеничных шасси осуществляли военные представительства ГБТУ, их заказчиком выступало ГРАУ.

Автору статьи довелось участвовать в совместной работе ГБТУ и ГРАУ по выбору шасси под новые самоходные зенитные ракетные комплексы.

ГБТУ предлагало в качестве унифицированного гусеничного шасси для ЗРК использовать шасси танка Т-72. Альтернативным вариантом было новое гусеничное шасси, разработанное КБ Мытищинского машиностроительного завода (ММЗ) под руководством Н.А. Астрова. На территории танкодрома ММЗ был проведен показ обоих вариантов и совершены демонстрационные пробеги. Оба варианта показали вполне удовлетворительные результаты. Но, несмотря на то, что танк Т-72 к тому времени уже прошел все испытания и был принят к серийному производству, а шасси конструкции Н.А. Астрова существовало только в экспериментальном образце и требовало длительной отработки, маршал П.Н. Кулешов однозначно остановил выбор на варианте ММЗ.

Опытный легкий танк «объект 934».

125-мм самоходная противотанковая пушка СПТП 2С25 «Спрут-СД».

В связи с такой изоляционистской позицией ГРАУ исторически сложилось так, что ни о какой унификации между послевоенными танками и САУ не могло быть и речи. И все с этим смирились.

Поэтому, когда возник вопрос о создании самоходной десантируемой противотанковой пушки для ВДВ и разработчик артиллерийской системы ЦНИИТОЧМАШ стал подыскивать для нее подходящее самоходное шасси, выяснилось, что для этой цели идеально подходит «объект 934». Пригодились воплощенные в нем технические решения по установке артиллерийского вооружения в башне танка. Более того, стало возможным оснащение машины более мощным вооружением. Весьма кстати оказалась и гидропневматическая подвеска, благотворно влиявшая на эффективность стрельбы. Положительно сказались и плоды сотрудничества ВгТЗ с разработчиком систем десантирования – московским предприятием «Универсал». Все эти наработки ОКБ ВгТЗ были целиком использованы в изделии, названном СПТП 2С25 «Спрут-СД».

Оставаясь, по существу, танком, новое изделие перешло в разряд самоходной противотанковой артиллерии, что по исторически сложившейся традиции освобождало его от требования унификации его с другими ВГМ.

И хотя последующие столь же непродуманные и радикальные действия отдельных политиков, приведшие к распаду нашей страны, коллапсу экономики, срыву намеченных планов развития Вооруженных Сил, сильно затормозили развитие отечественного вооружения и военной техники, технические идеи, разработанные конструкторами ВгТЗ в содружестве с разработчиками оружия, пробили себе дорогу. Спустя долгих 20 лет после открытия ОКР по теме «Спрут-СД» постановлением правительства РФ от 26 сентября 2005 г. и приказом министра обороны РФ от 09.01.2006 г. «125-мм самоходная противотанковая пушка СПТП 2С25 «Спрут-СД» была принята на вооружение. С того же 2005 г. СПТП 2С25 запущена в серийное производство на ВгТЗ.

Таким образом, запись, сделанная нами при закрытии темы «Судья» и гласившая «Результаты ОКР использовать», оказалась пророческой. Плоды большой и талантливой работы волгоградцев не пропали зря.

Перечень сокращений, встречающихся в статье

ВВТ – вооружение и военная техника.

ВГМ ЛВК – военные гусеничные машины легкой весовой категории.

ВТС – Военно-технический совет.

ГМТ – гидромеханическая трансмиссия

ГОМП – гидрообъемным механизмом поворота

ГПП – гидропневматическая подвеска.

ГТ – гидротрансформатор

МОП – Министерство оборонной промышленности.

МТиСХМ – Министерство тракторного и сельскохозяйственного машиностроения.

НБМП – новая БМП.

НИОКР – научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы.

НЛПТ – новый легкий плавающий танк.

НТК – Научно-технический комитет.

ОНР – основные направления развития.

ПВ – программа вооружения.

ПКП – планетарная коробка передач

УНТВ – Управление Начальника танковых войск.

УОР – Управление опытных работ.

Автор и редакция выражают благодарность М. Павлову и И. Павлову за возможность использования иллюстративного материала из книги «Отечественные бронированные машины 1966-2000 гг.» (в рукописи).

Воспоминания главного конструктора танков

Материал подготовлен к печати П.И.Кириченко

Окончание. Начало см. в «ТиВ» №1-5,8,9/2008 г.

В Египте

6 октября 1973 г. началась очередная война между арабами и израильтянами. Генштаб Советской Армии решил послать туда две бригады специалистов всех родов войск для наблюдения за использованием нашей военной техники, которой были оснащены армии Египта и Сирии. Начальник Генштаба приказал обязательно включить в эти бригады генералов. Об этом, конечно, я тогда не знал, так как это решение было принято вечером в пятницу.

В ближайшее воскресенье, во второй половине дня, мне позвонил генерал-лейтенант Ю.А. Рябов, с которым состоялся следующий разговор:

– У тебя есть фотокарточка в гражданской форме?

– Нет.

– А есть фотоаппарат?

– Есть.

– А есть, кому фотографировать?

– Есть.

– Тогда сейчас же сфотографируйся и утром пораньше с двумя карточками приезжай на работу.

– Я всегда приезжаю за полчаса до начала рабочего дня.

Уловив его настроение, я понял, что речь идет о чем-то необычном. Зять меня сфотографировал и ночью отпечатал карточки.

Когда я зашел к Рябову, он сказал, что начальник Генштаба назначил меня старшим группы, направляющейся в Египет, а моего однокашника П.И. Баженова – в Сирию. Вскоре всех отъезжающих собрали в зале заседаний Сухопутных войск, проинструктировали, приказали на другой день к 9 часам утра прибыть на Чкаловский аэродром. Я пошел к себе, сдал из сейфа документы, хотел побеседовать с Диким, получить от него какие-то сведения о порядках в египетской армии, так как он был там два года советником у начальника бронетанкового управления. Оказалось, Дикий вдруг уехал в пятницу на Кубинку якобы на какие-то испытания ночных приборов…

Синайский полуостров. Район Эль-Кантара (виднеется вдали). Укрепления израильтян.

Осмотр поврежденного израильского танка М48.

На выставке трофейного оружия в Каире после войны с Израилем. Слева направо: капитан, переводчик Талат, военный атташе в Египте контр-адмирал Николай Дмитриевич Ивлев и Леонид Николаевич Карцев. На заднем плане – трофейный израильский танк М48. 4 декабря 1973 г.

На следующий день в 12 часов мы были уже на советском военном аэродроме, близ Будапешта, без загранпаспортов, с 200 рублями в карманах. Там узнали, что в Каир нас будут отправлять только завтра. Мы попросили у командира дивизии автобус и после обеда поехали осматривать Будапешт. Оказалось, что один офицер из нашей группы служил раньше в Венгрии и у него сохранилось немного форинтов, на которые мы в какой-то забегаловке выпили по кружке пива и послушали аккордеонистку, которая для нас наиграла «Голубой Дунай».

Отправка в Каир и Дамаск осуществлялась транспортными самолетами Ан-12, которые были загружены каким-то имуществом и поднимались в воздух через каждые 15 минут. Нас помещали в самолеты по два человека, на лежаках экипажа, в проходе между кабиной пилотов и салоном. Туалета не было. В Каир мы прилетели в сумерки, а когда приехали в город, было уже темно. Маскировки в нашем понимании не было, не горели только уличные фонари.

Поместили нас в гостинице, недалеко от советского посольства, на берегу Нила. На другой день выяснилось, что посол Виноградов заранее знал о предстоящей войне и выслал из Каира в СССР все семьи дипломатов. Остался только завхоз и три учительницы, которые в школе посольства организовали обеды для дипломатов и приезжающих вроде нас.

Жили мы по два человека в номере, завтракали внизу в гостинице. Завтрак состоял из хлеба, брынзы, кофе и входил в цену проживания. Ужинали в гостинице все вместе, поочередно в каждом номере. Живущие в нем заготавливали продукты и спирт по 150 г на человека. Спирт мы употребляли по двум причинам: он очень дешево стоил, свободно продавался во всех аптеках и, по мнению большинства членов нашей группы, предохранял от заразных болезней.

За все время пребывания в Египте в нашей группе никто не болел! После ужина садились за преферанс. По моему предложению, проигравшие вносили деньги в общий котел для покупки продуктов для ужина.

Военный атташе контр-адмирал Ивлев Николай Дмитриевич, к которому, кстати, я питаю большое уважение, не смог договориться в Генштабе о порядке нашей работы. Тогда я предложил ему на следующий день поехать вместе со мной в бронетанковое управление, с чем он согласился.

Бронетанковое управление тогда возглавлял генерал Камаль, знавший хорошо английский язык и плохо понимавший русский, хотя он один год стажировался у нас на высших курсах «Выстрел». В связи с этим беседа проходила на английском языке, которым в совершенстве владел наш военный атташе. Ничего не понимая, я спросил Николая Дмитриевича, о чем они говорят? Он сказал, что Камаль очень хвалит Советский Союз, наши отношения с Египтом. Я попросил военного атташе сказать Камалю, что мы не политики, а инженеры, хотим узнать недостатки наших танков в боевых условиях, чтобы потом их устранить. Услышав перевод моих слов, Камаль заулыбался, выделил в мое распоряжение УАЗ, прикрепил ко мне начальника отдела боевой подготовки бригадного генерала Хоснэ и переводчика, капитана Талата, которые сопровождали меня в каждой поездке на

Израильская самоходная установка М109 на выставке трофейного оружия в Каире. 1973 г.

На фоне пирамид.

Синайский полуостров. Со мной также ездили представители разведуправления и других родов войск, которые не сумели найти контакта со своими египетскими коллегами. В какой район съездить мне, советовал Николай Дмитриевич.

Я очень хотел свозить на фронт генерала – начальника факультета Военной инженерной академии, который до этого был советником в Египте. Приехав, он замкнулся в своей комнате, с нами не обедал и не ужинал, экономил командировочные деньги на какие-то покупки, не сделал ни одной попытки связаться с египетскими инженерами. За себя он послал однажды на Синай подполковника – научного сотрудника инженерного института. Он недалеко от канала увидел кучу противотанковых мин, одну из которых захватил с собой. Они вдвоем начали ее разбирать, измерять и описывать. Как-то проходя мимо них, я, ради шутки, сказал: «Зачем вы занимаетесь ненужным делом? Мина- то советская…» Они немного обиделись и показали мне маркировку на верхней крышке с какими-то надписями латинским шрифтом. После оказалось – это мина была действительно советская, но изготовленная в Чехословакии…

В один из вечеров Николай Дмитриевич сказал, что в районе Эль-Кантары был большой бой, подбито много танков. Я на другое утро снарядил экспедицию, в которую попросился фотограф из ГРУ. Он потом подарил мне несколько фотографий, на которых запечатлены моменты, когда мы осматривали подбитые американские и английские танки.

Оказалось, египтяне действительно заманили вглубь своих войск израильскую танковую бригаду и со стороны флангов расстреляли ее. Были небольшие потери и у египтян. Целый день мы осматривали подбитые английские танки «Центурион» и американские – М48А2, М60, которые были в то время на вооружении израильтян. Я обратил внимание на то, что некоторые египетские танки Т-54 и Т-55 подбиты с кормы. Потом выяснилось, что пробоины были от противотанковых ракет «Малютка», что случилось из-за плохой согласованности действий между египетскими танкистами и артиллеристами.

Не помню название какого-то американского журнала, который подсчитал темп этой танковой войны. Оказалось, если бы вести такие же бои на западных границах СССР, танков НАТО хватило бы всего на 48 часов. По египетским данным, Египет потерял 860 танков, а Израиль – 690.

Мне понравились офицеры египетской армии, с которыми я встречался. Это высокообразованные, знающие иностранные языки и технику люди. Приведу один пример. Однажды мы приехали в 1-ю пехотную дивизию, зашли в землянку командира дивизии, который рассказал нам о ходе боев. Один офицер из разведуправления задал ему вопрос: «Как вы оцениваете систему охлаждения наших танков?» Генерал ответил: «Конечно, в американских танках система охлаждения воздушная и не требует дефицитной для нас воды, но и водяная система ваших танков не ограничивала наши боевые действия». Я уверен, что ни один из наших командиров дивизий, будучи на его месте, не ответил бы так грамотно и тактично.

После окончания боев мы ездили еще в несколько частей и ремонтных мастерских. Особенно мне запомнилась поездка в 21-ю танковую дивизию. Командир дивизии – полковник, окончил нашу Академию им. Фрунзе, достаточно хорошо знал русский язык. Мы с ним беседовали часа три. Рассказывал он много, в том числе в шутливой форме поведал об изъянах в их боевом уставе, который повторял целиком наш устав. После беседы он пригласил нас на обед, на котором у них присутствуют ежедневно все офицеры во главе с командиром дивизии. Обед был обильный, но без спиртного. На этом обеде я съел фаршированного рисом голубя, который у египтян является деликатесом.

7 ноября посол СССР Виноградов объявил нерабочим днем, и мы радостно отметили наш праздник. Николай Дмитриевич принес две бутылки виски. Я попробовал этот напиток в первый и последний раз. Он мне не понравился, так как отдавал сивухой, как от нашего самогона.

После праздника военный атташе предложил мне отправлять членов нашей группы на транспортных самолетах. Я от этого отказался, так как эти самолеты могли сесть в местах, значительно удаленных от Москвы, а двухсот рублей, которые имелись у каждого из нас, могло не хватить даже на железнодорожный билет, да и одежда наша оказалась не по сезону. Он с моими доводами согласился, и мы стали дожидаться пассажирских рейсов на Москву. Время мы использовали для ознакомления с Каиром, посещения достопримечательностей: зоопарка, пирамид и др. Я увлекся литературой, которая была в подвале посольства. Прочитал, в том числе и Конституцию Египта, которая начиналась со слов: «При участии аллаха создана данная конституция…»

Основной танк Т-64.

Танк «объект 219» – будущий Т-80.

Египтяне на огороженной забором площади в центре Каира начинали готовить выставку трофейной техники, захваченной ими во время войны. Н.Д. Ивлев попросил меня договориться с танкистами о нашем посещении выставки до ее открытия. Они удовлетворили нашу просьбу. На этой выставке были в основном танки. Наш фотограф заснял все, что хотел. После этого я попросил Николая Дмитриевича отблагодарить египтян. Он подарил Камалю, Хоснэ и Талату по фотоаппарату «Киев», чем они были очень довольны и в ответ преподнесли нам декоративные медные тарелки с серебряной вязью и какими-то изображениями из их истории. Мне досталась тарелка с изображением Тутанхамона.

15 декабря первым рейсом самолет Ту-154 доставил нас в снежную Москву. Выйдя на работу, я окончательно оформил написанный в Египте отчет. К сожалению, им никто как следует не поинтересовался, а летом 1992 г. во время расчистки документов его за ненадобностью уничтожили.

Три танка

В середине 1976 г. член ЦК КПСС, главный конструктор Кировского завода в Ленинграде Н.С. Попов сумел убедить руководство страны принять на вооружение Советской Армии далеко не лучший танк Т-80. Прежде всего, обладая по сравнению с серийными танками Т-64А и Т-72 одинаковым вооружением, защищенностью и маневренностью, Т-80 имел (по результатам войсковых испытаний) значительно больший (в 1,6-1,8 раза) километровый расход топлива и, несмотря на увеличенное количество возимого топлива, – меньший на 25-30% запас хода.

В танке Т-80 использовано менее удачное, чем у Т-72, боевое отделение от танка Т-64А с вертикальной укладкой выстрелов, что в боевых условиях снижает живучесть танка и практически делает невозможным прямое общение экипажа с механиком-водителем и его эвакуацию в случае ранения. В этом танке применена несовершенная ходовая часть и т.д. В целом, танк Т-80 сложнее, дороже и ненадежнее танка Т-64А, не говоря уже о Т-72.[1*] Н.С. Попов также поставил Т-80 на производство не в Ленинграде, а на Омском заводе, где, начиная с 1959 г., выпускали Т-55, дожидаясь, когда в Харькове будет готов новый танк. Этим «чудесам» способствовали в первую очередь Д.Ф. Устинов, заместитель председателя СМ СССР Л.В. Смирнов, заведующий промышленным отделом ЦК КПСС И.Ф. Дмитриев и другие чиновники высшего ранга при бездействии Л.И. Брежнева.

Танк Т-64, предшественник Т-64А, массой 36 т начал разрабатываться на Харьковском заводе им. Малышева с 1952 г. Для этого на заводе было создано новое конструкторское бюро во главе с профессором А.Д. Чаромским, проектировавшее двухтактный двигатель, и построен новый большой цех для производства силовых установок.

К 1960 г. было изготовлено несколько опытных танков «объект 430». В серийное производство этот образец не передавался из-за неудовлетворительной надежности, особенно двигателя и ходовой части, а также отсутствия новых систем и оборудования, которые уже были внедрены в Нижнем Тагиле на серийных танках Т-54А, Т-54Б, Т-55 и Т-62.

На базе опытного «объекта 430» был разработан танк Т-64 («объект 432»), который поступил на вооружение в 1967 г. Он вооружался гладкоствольной пушкой калибра 115 мм, стоявшей также на танке Т-62, но с раздельным заряжанием и автоматом заряжания конвейерного типа.

Леонид Николаевич Карцев во время посещения родного КБ в 2001 г.

Танк Т-64 предполагалось запустеть в серию на всех танковых заводах. По постановлению СМ СССР 1967 г. планировалось изготовить в 1970 г. по 40 этих танков в Нижнем Тагиле и в Омске, а в Челябинске – 25. Реально же «шестьдесятчетверка» выпускалась только в Харькове, да и то в весьма ограниченных количествах. В производстве танк оказался очень сложным, а войсковая эксплуатация показала его низкую надежность. Наконец, в 1972 г. был принят на вооружение танк Т-64А со 125-мм пушкой, разработанный на базе Т-64 и выпускавшийся в Харькове до развала СССР.

В танк Т-64А еще с момента создания «объекта 430» была заложена основная идея – меньшая масса и минимальный внутренний объем. Она и привела к бесперспективности этого танка, так как двигатель, ходовая часть и другие узлы и механизмы работали на пределе своих возможностей, не имея запаса прочности. Тяжело было и экипажу из-за кабинной укладки выстрелов.

Здесь уместно отметить, что некоторые наши «специалисты» считают танк Т-72 всего лишь модификацией Т-64А, что, мягко выражаясь, не корректно. На самом деле у этих танков одинакова только пушка.

Танк Т-72, принятый на вооружение Советской Армии 7 августа 1973 г., предназначался для массового производства на существующих заводах и оборудовании. В нем была реализована идея надежности машины в целом, внедрены улучшенные условия обитаемости для экипажа. В конструкции Т- 72 удалось заложить значительный резерв для модернизации и создания на его базе специальных машин. Этот танк был создан для боя. Неоспоримые достоинства Т-72 по достоинству оценили специалисты всего мира – эта боевая машина признана лучшим и самым массовым танком второй половины XX века.

1* По данным подконтрольной войсковой эксплуатации, танки Т-80Б и Т-80БВ при сравнении часовых и путевых расходов топлива проигрывают танку Т-72Б до 4 раз. – Прим. ред.

Вместо эпилога

На старости лет человек обязан сказать себе всю правду о том, чем была его жизнь и что он сделал для людей. Задумываясь над этим, я наряду с удовлетворением испытываю и горечь разочарования. Причина в том, что в моей жизни было достаточно ситуаций, когда искренне благие намерения и дела неожиданно приводили к огорчительному результату. Попытаюсь пояснить эту мысль.

Миллионы советских людей, среди которых и мой отец, и я, отразили натиск фашистских захватчиков на наше Отечество, освободили от фашистского ига другие страны. Выиграли же от нашей победы прежде всего немцы, построившие вскоре после войны демократическое, процветающее государство – ФРГ. А мы, сохранив в нашей стране диктатуру аппарата КПСС, пришли к кризису во всех сферах жизни и разрушили СССР, как государство.

Конструкторы Уралвагонзавода, работая практически на одном энтузиазме, создали по тем временам лучшие в мире по боевым и эксплуатационным показателям танки Т-55, Т-62, Т-72. Много умения и труда вложили специалисты КБ, чтобы сделать танки технологичными в изготовлении, приспособленными к массовому производству. Воспользовавшись относительной простотой и дешевизной этих боевых машин, руководители государства принимали необдуманные решения. Танки стали производить в необоснованно больших количествах. В результате этого напрасно были затрачены труд многих тысяч людей и большие материальные средства, что отчасти способствовало развалу государства.

Страна оказалась в тупике, залезла в колоссальные долги. Руководители государства действовали порой как Эллочка-людоедка из романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев», которая пыталась копировать дочь американского миллиардера.

Удовлетворенность своей жизнью вижу только в том, что я никогда ни перед кем не преклонялся и не заискивал, никому из власть предержащих не угождал, не делал ничего против своей совести. Никогда не мирясь с унижением себя, я, будучи облеченным административной властью над людьми, старался делать все возможное, чтобы ничем не оскорбить их человеческое достоинство.

С искренним уважением к редакции и читателям журнала «Техника и вооружение». 4 сентября 2008 г.

«ОСНОВНАЯ ЗАДАЧА…» – ВЫБИВАТЬ У ПРОТИВНИКА ТАНКИ

Олег Растренин

Продолжение. Начало см. в «ТиВ» №5,6-9/2008 г.

Боевой дебют «истребителей танков»

Из числа заказанных ВВС противотанковых Ил-2 с 37-мм пушками восемь самолетов с ШФК-37 к середине декабря 1942 г. поступили в 688-й шал 16-й ВА Донского фронта, а опытное звено Ил-2 с пушками 11П прибыло в 289-й шап 1-й ВА Западного фронта в январе 1943 г.

Как следует из документов, летный состав 289-го шап оценил новый вариант штурмовика положительно, отметив, однако, что для успешного применения самолета в бою требуется повышенная подготовка в пилотировании и прицельной стрельбе из пушек короткими очередями. При этом сами пушки показали достаточную надежность в работе и живучесть. Материалы отчета по испытаниям вооружения опытного Ил-2 с пушками 11П, проведенным в НИП АВ в январе- феврале 1943 г., в целом соответствовали оценке строевых летчиков.

Мнение летчиков 688-го шап оказалось прямо противоположным: «…Самолеты Ил-2 с пушкой ШФК-37 при испытании на боевое применение не дали должной эффективности в связи с недоработкой пушек, невозможностью ведения прицельного огня по точечным целям, большим рассеиванием снарядов и ухудшением маневренности самолета».

Здесь стоит отметить, что условия боевого применения Ил-2 с «большой пушкой» на Западном и Донском фронтах имели существенные отличия. Это обстоятельство, несомненно, повлияло на оценку боевых свойств нового штурмовика.

Действительно, если под Сталинградом экипажи 688-го шап 16-й ВА действовали главным образом по самолетам на аэродромах и автотранспорту противника и в отдельных случаях – по огневым точкам на поле боя, бронемашинам и танкам, то летчики 289-го шап 1-й ВА на западе работали в основном по железнодорожным составам на перегонах и станциях. Очевидно, что видимый эффект от атак по таким различным по степени уязвимости от снарядов калибра 37 мм целям отличался весьма сильно.

Действие Ил-2 с пушками калибра 37 мм по железнодорожным составам сводилось к поражению паровозов и грузов на платформах и в вагонах. Прекрасные результаты получались, если в составе эшелона находились цистерны с горючим. Как правило, после атаки звена штурмовиков эшелон останавливался – паровоз выходил из строя, иногда со взрывом котла, два-три вагона загорались. Появлялась возможность быстрого уничтожения эшелона ударами других групп Ил-2.

С другой стороны, при стрельбе по рассредоточенным малоразмерным целям на поле боя видимый эффект был не настолько заметным, поскольку точное попадание практически обеспечить было сложно. Еще сложнее было визуально проконтролировать результаты стрельбы из пушек.

Кроме этого, летчики 289-го шап прошли специальную подготовку для действий на предельном радиусе и в сложных метеоусловиях и имели значительный налет на Ил-2 и боевой опыт, тогда как основную массу летного состава 688-го шап составляли летчики-сержанты военного выпуска. Очевидно, это сказалось и на оценке боевых возможностей Ил-2 с «большими пушками».

Ил-2 АМ-Звф с пушками НС-37 на государственных испытаниях в НИИ ВВС. Май 1943 г.

Это вывод подтверждают и материалы полигонных стрельб из ШФК-37 с Ил-2 в воздухе. К испытаниям привлекались пять летчиков разной квалификации от 688-го шап. Оказалось, что кучность стрельбы из пушек была довольно приличной, хотя сама стрельба – неточной. Большая часть снарядов (из 153 штук) легла в 4-5 м в стороне от цели (щит в виде квадрата со стороной 6 м), остальные – в 12-15 м. Только командиру полка капитану Склярову удалось поразить щит двумя снарядами. Вторым по результативности оказался капитан Копаев. Низкий процент попадания в щит объясняется большими дистанциями стрельбы (начало стрельбы 800-900 м и окончание 500-400 м), а также «недостатками освоения техники пилотирования этим самолетом и ведения огня из' пушек калибра 37 мм». Надо полагать, условия стрельбы в реальном бою были такими же или хуже.

В выводах отчета летчики отмечали, что для поражения наземных целей из ШФК-37 прицельный огонь должен открываться на дистанции не более 500 м и вестись до 200-250 м очередями в 5-7 выстрелов. При этом «стрельба с самолетов Ил-2, вооруженных 37-мм пушками, производит большое моральное действие», а. «применение огня из этих пушек против танков даст лучший эффект нежели авиабомбы».

Как следует из документов, основной причиной негативного отношения летчиков 688-го шап к противотанковому Ил-2 стала все же ненадежная работа автоматики пушки. Почти каждый второй вылет на боевое задание Ил-2 с ШФК-37 сопровождался отказом хотя бы одной из пушек. Это обстоятельство нарушало нормальную боевую работу полка.

«Большое количество поломок, задержек и отказов в работе пушек вызвало у летчиков неприятное чувство неуверенности в безотказной работе, и летчики поэтому часто с неохотой садились на эти самолеты», -докладывал своему руководству ст. техник военного представительства 18-го авиазавода ст. техник-лейтенант А. Г. Тишевский.

Здесь необходимо отметить, что ненадежная работа пушек в 688-м шап объясняется не столько недостатками самой ШФК-37, сколько отсутствием ухода за пушками до их прибытия в полк. Дело в том, что после сборки на авиазаводе № 18 самолеты сначала попали на аэродром 1 -й запасной авиабригады Кряж, а затем были перегнаны на аэродром Толкай, где базировался 5-й запасной авиаполк бригады. Этими самолетами планировали вооружить 617-й штурмовой авиаполк, который проходил там переформирование и пополнение матчастью.

Насколько удалось установить, на аэродроме Кряж за самолеты никто не отвечал, и они стояли бесхозными. Даже поставленными на баланс 617-го шап самолетами в течение месяца также никто не занимался и за оружием не следил. В результате, к началу подготовки летного состава полка пушки оказались в крайне запущенном состоянии: «…подвижные части и каналы стволов и снаружи пушки были ржавые». После «разбора полетов» пушками, наконец, занялись и в течение 10 дней привели в надлежащий вид. Однако «от сильного ржавения на многих деталях пушек остались неустранимые следы ржавчины и раковины».

Когда же выяснилось, что 617-й шап укомплектован исключительно молодыми летчиками прямо из школ, то решили отправить самолеты в действующий полк под Сталинград. При этом один Ил-2 с ШФК-37 (зав. №1129) из-за течи маслобака не смог вылететь вместе с основной группой с аэродрома Разбойщина и попал на фронт только 18 января 1943 г. Десятый противотанковый Ил-2 (зав. №6123) из-за полного израсходования горючего вынужденно сел в глубокий снег вдали от посадочной полосы аэродрома Маркштад. На этом аэродроме самолет находился, по крайней мере, до 15 февраля 1943 г. Что стало с ним в дальнейшем, установить не удалось.

Ко времени окончания войсковых испытаний противотанковых вариантов Ил-2 стало известно о применении противником на фронте тяжелых танков Pz.Vl «Тигр». От Главного разведывательного управления ГШ КА были получены сведения о поступлении на вооружение немецкой армии новых образцов бронетанковой техники – танков Pz.V «Пантера» и Pz.IVH «Тигр», а также штурмового орудия Jgd Pz Tiger(Р) «Фердинанд». Все они имели усиленную броневую защиту и мощное вооружение. Массовое появление на фронте этих образцов ожидалось летом 1943 г. Вопрос о резком повышении противотанковых возможностей ВВС КА встал со всей остротой.

После обмена мнениями по результатам войсковых испытаний Ил-2 с 37-мм пушками было решено серийно выпускать вариант с двумя пушками 11 П. К тому же производство пушки Б.Г. Шпитального к этому времени уже было прекращено, а вместо нее постановлением ГОКО от 30 декабря 1942 г. на вооружение ВВС принималась пушка 11П (в серии НС-37).

Согласно постановлению ГОКО от 8 апреля 1943 г., серийный выпуск Ил-2 с НС-37 разворачивался на московском авиазаводе №30. Уже в мае завод должен был изготовить 50 самолетов этого типа, в июне – 125, в июле – 175 и с августа перейти на выпуск Ил-2 только с крупнокалиберными пушками.

Авиационная пушка НС-37 калибра 37 мм.

Патронная лента 37-мм пушки НС-37. Рядом – лента 12,7-мм пулемета УБ.

Схема установки пушки НС-37 на самолете Ил-2 АМ-38ф.

Пушечная установка НС-37 на самолете Ил-2 АМ-38ф.

Истребитель ЛаГГ-3 с пушкой НС-37.

Боекомплект пушек НС-37 на Ил-2 устанавливался по 50 снарядов на ствол, бомбовая нагрузка – 100 кг в нормальном варианте и 200 кг в перегрузочном. Два пулемета ШКАС в крыле и пулемет УБТ у стрелка сохранялись, а ракетные орудия с самолета снимались.

К концу апреля заводчанам удалось построить пять Ил-2 АМ-38ф с пушками НС-37, один из которых (зав. №302349) 27 мая поступил в НИИ ВВС для проведения государственных испытаний.

Значительно раньше, 25 декабря 1942 г., аналогичное задание получил и А.С. Яковлев. Вместо Як-7-37 предлагалось построить и затем внедрить в массовую серию противотанковый вариант более совершенного истребителя Як-9 М-105пф с лучшими, чем у «семерки», летными данными. Опытный экземпляр такого самолета (боекомплект к пушке 30-32 снарядов) в период с 10 января по 4 марта 1943 г. успешно прошел полигонные и летные испытания, после чего под обозначением Як-9Т (танковый) был запущен в серийное производство на авиазаводе №153 в Новосибирске.

Кроме этого, 21-й авиазавод к концу 1942 г. построил 15 самолетов АаГГ-3 с пушкой НС-37. Войсковые испытания истребителя проходили на Калининском фронте с 21 апреля по 5 июня

1943 г. в составе 21-го иап майора И.М. Нестоянова. В 174 самолето-вылетах летчики полка провели 12 воздушных боев и 15 штурмовок. Было уничтожено три самолета в воздухе, три паровоза и восемь автомашин. Летчики отмечали, что при стрельбе из НС-37 в воздухе самолет раскачивается, а «после 4-5 выстрелов наведение самолета сбивается». В отчете по испытаниям делался вывод, что боевое применение ЛаГГ-3 с 37-мм пушками НС-37 еще раз подтвердило эффективность использования истребителей, вооруженных крупнокалиберными пушками, для уничтожения бомбардировщиков и других самолетов противника, а также для действий по наземным целям (железнодорожные эшелоны, паровозы, мотомехколонны, автотранспорт и т.д.).

Поставив на вооружение противотанковые варианты истребителей и штурмовиков Ил-2, советское командование всерьез рассчитывало в летней кампании 1943 г. сокрушить бронированный «зверинец» вермахта. Однако реальность оказалась более чем приземленной.

Проведенные в НИИ АВ полигонные испытания показали, что стрельбу с самолета Ил-2 из пушек НС-37 можно было вести только очередями длиной не более 3-4 выстрелов, так как из-за несинхронности в работе пушек и сильной отдачи самолет сбивался с линии прицеливания. Поправка в прицеливание была возможна только после короткой очереди в 2-3 снаряда.

При стрельбе из одной пушки попасть в цель можно было только первым выстрелом, так как штурмовик разворачивался в сторону стреляющей пушки, и поправка в прицеливание становилась практически невозможной.

Эффективность стрельбы в воздухе из НС-37 с самолета Ил-2 по немецким танкам характеризовалась тем, что 52% попаданий снарядов по среднему танку и 73% попаданий по легкому танку выводили последние из строя. При этом попадания в танки были получены лишь в 43% вылетов, а число попаданий к израсходованному боекомплекту составило 3%.

Полигонные стрельбы с самолетов Ил-2 и ЛаГГ-3 с НС-37 в воздухе по тяжелому немецкому танку Pz.VT, проведенные 11 мая 1943 г. на танковом полигоне НИИ БТ КА в Кубинке, показали низкую эффективность снарядов этой пушки против новейшего танка вермахта. Летали летчики-испытатели НИИ АВ капитаны Кусакин и Кравченко.

В 35 выстрелах с ЛаГГ-3 было зафиксировано три попадания, из которых зачетным оказалось лишь одно – снарядом была пробита крыша. С самолета Ил- 2 осуществили 55 выстрелов и получили одно единственное попадание, признанное зачетным (разбита гусеница).

Истребитель Як-9Т, 1943 г.

Установка пушки НС-37 на самолете Як-9Т.

Техническое обслуживание Ил-2 с пушками НС-37.

В выводах отчета по результатам стрельб указывалось, что поражение тяжелых танков возможно только в крышу башни и надмоторную броню. Для этого требовалось атаковать тяжелый танк «Тигр» под углами пикирования 45-50°. Именно при этих условиях атаки летчику ЛаГГ-3 удалось поразить броню немецкого танка. Однако пилотирование Ил-2 и стрельба на этих режимах были очень сложными и недоступными для большинства строевых летчиков.

Летчики-испытатели, проводившие полигонные испытания Ил-2 с НС-37, особо обращали внимание на то, что летный состав, летающий на этих самолетах, должен пройти специальную подготовку в ведении прицельной стрельбы короткими очередями по отдельным танкам, автомашинам, и т.д.

Как и в случае с ШФК-37, основная проблема при установке на Ил-2 пушек НС-37 состояла в обеспечении точной стрельбы по малоразмерным целям. Двухместный Ил-2 был неустойчив в продольном отношении в еще большей степени, чем одноместный «Ил», и в силу этого стрельба из 37-мм пушек сказывалась на полете самолета значительно сильнее.

В выводах отчета по испытаниям Ил-2 с НС-37, утвержденного командующим ВВС КА маршалом А.А. Новиковым 26 июля 1943 г., авиазаводу №30 НКАП и ОКБ-16 НКВ рекомендовалось срочно установить на пушку дульный тормоз для уменьшения силы отдачи и обеспечить синхронность в работе пушек. Кроме этого, предлагалось выделять отдельные штурмовые авиаполки на Ил-2 с 37-мм авиапушками НС-37 как противотанковые.

На основании результатов полигонных испытаний и боевого опыта применения противотанковых «Илов» в НИИ ВВС в июле-августе 1943 г. были разработаны «Указания по боевому применению самолета Ил-2 АМ-38ф, вооруженного пушками 37 мм». Эти «Указания…» являлись временными и предназначались для «руководства и проверки при проведении войсковых испытаний».

Для стрельбы по наземным целям предлагались две основные схемы атаки: с пикирования под углом 20-30° с высоты 500-600 мис планирования под углом 5-10° с высоты 100-150 м сзади или сбоку по направлению движения танков. Дистанция открытия огня во всех случаях не должна была превышать 400-600 м. Прицеливаться следовало только по отдельному танку вне зависимости от их числа.

Основной боевой единицей противотанковых Ил-2 являлась группа 6-9 самолетов. Считалось, что такая группа обладает достаточной силой удара и одновременно достаточно гибка для управления в воздухе. Группы могли быть однородными или смешанными, т.е. с пушками НС-37 и ВЯ-23. При этом ведущим в паре обязательно должен быть самолет с пушками НС-37, а ведомым – с пушками ВЯ-23. В задачу ведомых входило подавление огневых средств ПВО танковых колонн, мест скопления танков и т.д., а при отражении атак истребителей противника ведение с ними воздушного боя, прикрывая остальные самолеты из состава группы. Истребительное прикрытие групп Ил-2 с пушками НС-37 должно быть более сильным в сравнении с общепринятыми нормами.

Пределы сквозного пробития немецкой танковой брони при обстреле штатными авиационными пушками Красной Армии.

(по материалам полигонных испытаний в НИП АВ ВВС КА, предел сквозного пробития определяет максимальный угол для фиксированной дальности, при котором броня пробивается)

Область возможнных атак при стрельбе по танкам из пушек НС-37 снарядами БЗТ-37 с самолета Ил-2

Надо сказать, немецкое командование к началу 1943 г. окончательно убедилось в неэффективности снарядов пушек МК101 при действии по советским танкам Т-34 и КВ. Оперативный офицер Генерального штаба люфтваффе в своем отчете о боевом применении авиации в районе Сталинграда и на среднем Дону отмечал: «МК101 во многих случаях проявили себя как недостаточно эффективное оружие. Вражеские танки часто сохраняли подвижность и боеспособность даже после нескольких прямых попаданий. Необходимо оснастить Hsl29 более мощным оружием, способным вывести из строя вражеский танк с одного-двух попаданий».

К тому же автоматика пушки МК101 на морозе часто отказывала. Отказывала пушка и из-за попадания снега и грязи на взлете. При проверке на земле после чистки и регулировки пушки стреляли нормально, но в воздухе после взлета замолкали после первых же выстрелов. Специалисты 5-й инспекции Генштаба люфтваффе только и могли что разводить руками.

Оперативно связавшись с инспекцией истребительной авиации, комиссия Генштаба, несмотря на явную неэффективность пушек МК101 в бою и их неготовность к боевой эксплуатации, получила категоричное указание: немедленно снять бомбодержатели и установить МК101…

Противотанковые «хеншели» оказались совершенно не приспособленными к русским морозам. От морозов лопалась резина на колесах шасси, смазка каменела, маслопроводы замерзали и т.д. Поршневая группа настолько быстро изнашивалась, что моторы уже через 40 ч налета требовали полной переборки и капитального ремонта. В то же время в нормальных условиях эксплуатации «Гном- Роны» отрабатывали до 200 ч.

Совершенно очевидно, что в сложившихся условиях все попытки немецких пилотов сдержать мощные удары советских танков оказались безуспешными, хотя в ряде случаев, видимо по инерции, они продолжали докладывать об уничтожении десятков советских танков.

Опыт боевого использования Hs 129В в условиях воздушных боев на Восточном фронте со всей очевидностью продемонстрировал, что система бронирования самолета совершенно не обеспечивает надежную защиту от снарядов и крупнокалиберных пуль штатного авиационного и зенитного стрелково-пушечного вооружения Красной Армии. При этом отсутствие оборонительного вооружения в совокупности с невысокими летными данными (без внешних подвесок штурмовик имел максимальную скорость у земли 385 км/ч, а с 30-мм пушкой и пилонами ЕТС50 – 305 км/ч) лишь усугубляло положение.

В выводах НИИ ВВС КА изучившего ряд трофейных образцов самолета Hsl29B, отмечалось: «Вследствие отсутствия огневой защиты самолет может легко сбиваться воздушным противником». Указывалось также, что слабое бронирование делает его весьма уязвимым для огня пехотного оружия. В немецкой инструкции по использованию этого самолета отмечалось, что «…попадание в мотор и несущие поверхности в большинстве случаев приводит к потере самолета вследствие пожара», а при отказе одного мотора самолет летит со снижением, и посадку в этом случае можно производить только с убранным шасси.

По показаниям пленных немецких летчиков, на один потерянный в бою Hsl29B-l летом 1942 г. приходилось около 20 боевых вылетов. И это в условиях полного господства люфтваффе в воздухе. Для сравнения: живучесть советского штурмовика Ил-2 в это же время составляла примерно 15-17 боевых самолето-вылетов на одну потерю.

Зимой 1942 г. немецкому командованию стало окончательно ясно, что ни Hsl23, ни бомбардировочные варианты Bf 109, ни специальный бронированный Hsl29B не в состоянии в полной мере выполнять задачи по непосредственной авиационной поддержке войск.

Не мог похвастаться высокой результативностью на поле боя и чистый пикировщик Ju87, который нес серьезные потери. Так, боевые безвозвратные потери Ju87 на сталинградском направлении во втором полугодии 1942 г. только от огня зенитной артиллерии составили 493 самолета. К началу ноября во всех пяти авиагруппах пикировщиков 1-й, 2-й и 77-й эскадр насчитывалось всего 43 Ju87.

Схема бронирования советского среднего танка Т-34-76 обр. 1942 г.

Истребитель-бомбардировщик Fw190A-5/U3 с бомбой SC 500.

Усиление противодействия истребителей и зенитных средств ПВО Красной Армии, а также неспособность истребителей люфтваффе обеспечить эффективное прикрытие авиагрупп непосредственной поддержки войск потребовали радикального пересмотра тактики боевого применения Ju87. Немцы были вынуждены наносить удары с малых и предельно малых высот. Как следствие, резко возросли потери Ju87 от огня всех видов стрелкового оружия.

Кроме того, стало совершенно очевидно, что даже при большой плотности бронетанковой техники, приходящейся на 1 км фронта, Ju87 даже самым точным попаданием бомбы может уничтожить или вывести из строя лишь один танк, израсходовав при этом весь запас бомб. Требовалось либо увеличивать плотность самолетов на один км фронта, либо разрабатывать новые тактические приемы использования Ju87. Фактически уже к январю 1943 г. «восемьдесят седьмые юнкерсы» из классических пикировщиков превратились в штурмовики, которые не самым лучшим образом соответствовали требованиям, предъявляемым к самолету такого класса.

Уже в декабре 1942 г. немецкое командование принимает решение о срочной реорганизации всех эскадр непосредственной поддержки войск и перевооружении их на матчасть, наилучшим образом отвечающую требованиям войны и производящуюся на германских авиазаводах в достаточных количествах.

По мнению известного немецкого летчика командира II./StG2 майора Купфера, основной задачей «оптимального» самолета-штурмовика должна быть борьба с прорывающимися танковыми группами. Для этого Купфер предложил уничтожать не столько сами танки, сколько более уязвимые от ударов с воздуха колонны с топливом, боеприпасами и запчастями.

Решение этой задачи вполне было под силу скоростному самолету-штурмовику, вооруженному 20-мм пушками, обеспечивавшими необходимую вероятность поражения (выведения из строя) легкобронированных и небронированных целей.

Скоростной штурмовик должен был иметь небольшие размеры, быть одноместным (недостаток летных кадров в люфтваффе становился критическим) и обладать высокой вертикальной и горизонтальной маневренностью. Максимальный калибр авиабомб не должен превышать 250 кг (целями, неуязвимыми для таких бомб, должны были заниматься бомбардировщики). Кроме того, считалось, что скорость и маневренность штурмовика позволят при выполнении боевых задач обойтись без истребительного сопровождения.

Лучшим кандидатом на роль скоростного штурмовика в условиях неспособности германской авиапромышленности быстро создать специальный бронированный скоростной самолет-штурмовик оказался истребитель Fw190. Сыграло роль и то, что уже были разработаны заводские модификации U1 и U3, позволявшие переоборудовать стандартный истребитель в истребитель-бомбардировщик.

В соответствии с концепцией Купфера, в конце 1942 г. появился первый штурмовой «фоккер» – Fw190F-l, а весной 1943 г. – вариант F-2. Оба варианта представляли собой переобозначенные Fw190A-4/U3 и A-5/U3 соответственно. С лета 1943 г. в серию «пошла» самая массовая модификация – F-3. В марте 1944 г. началось производство версии F-8.

Вооружение Fw190F состояло из двух фюзеляжных пулеметов MG17, двух синхронных крыльевых пушек MG151 /20 и бомбового вооружения в составе четырех 50-кг бомб на фюзеляжном бомбодержателе ETC 501 с переходником ER4 и двух бомб до 250 кг на подкрыльевых держателях. На ETC 501 можно было подвешивать одну 500-кг бомбу SC500. На F-2 был немного улучшен обзор из кабины пилота вперед-вниз, на недостаток которого жаловались пилоты первых серий, а на F-3 держатель ETC 501 приспособили для подвески дополнительного бензобака. Самолеты версии F-8 отличались от собратьев фюзеляжными пулеметами MG131 калибра 13 мм и установкой четырех подкрыльевых держателей ETC 50 под 50-кг бомбы SC50.

Специализированная ударная версия истребителя Fw190 – F-8.

Четыре 50-кг бомбы на фюзеляжном бомбодержателе ETC 501 с переходником ER4 на штурмовике Fw190F.

Пушка МК103.

Установка пушки МК103 на штурмовике Hs129В-2.

Бронирование ударных Fw190F по сравнению с «чистыми» истребителями было усилено: общий вес бронедеталей на самолете вырос до 310 кг (по данным НИИ ВВС КА).

В каждой эскадре немецкое командование планировало иметь три группы, вооруженные Fwl90 в варианте истребителя-штурмовика, и одну специальную противотанковую эскадрилью на Hsl29B. Считалось, что именно такое сочетание боевых сил позволит серьезно повысить эффективность непосредственной авиационной поддержки войск как в обороне, так и в наступлении.

В феврале 1943 г. в Рехлине успешно прошел испытания Hsl29B-2, модернизированный по опыту боевого использования своего предшественника. Новый «хеншель» был вооружен 30-мм пушкой МК103, которая имела большую скорострельность, чем МК101 (420 выстрелов в минуту против 240). Боекомплект к пушке был увеличендо 100 снарядов. За счет увеличенной скорострельности МК103 обеспечивалась несколько большая вероятность поражения наземных целей.

Примерно в это же время с целью повышения эффективности стрельбы по бронетанковой технике немцы пытались использовать на Hsl29B-2 пулеметы MG151/15 калибра 15 мм, в боекомплект которых входили бронебойные пули с вольфрамовым углеродистым сердечником. Предполагалось, что установка на «хеншель» крупнокалиберных «маузеров» обеспечит значительное повышение вероятно

сти поражения танков в бою по сравнению с результатом, получаемым пушками. Расчет строился на лучших бронепробивных свойствах 15-мм бронебойной пули (с дистанции 100 м при угле встречи с броней 0° пуля пробивала бронеплиту толщиной 49 мм), меньшей отдаче при стрельбе в воздухе и большей скорострельности пулемета MG151/15. Однако, судя по имеющимся сведениям, эта пуля успеха все же не имела.

Одновременно с новым вариантом бронированного «хеншеля» в испытательный центр в Рехлине поступили и три Ju87D-3, главной особенностью которых являлась установка под крылом двух 37-мм пушек ВК 3,7 с боекомплектом по 12 снарядов. ВК 3,7 представляла собой зенитную пушку Flak 18, адаптированную для установки на самолет. В отличие от стандартного Ju87D-3, на противотанковом «юнкерсе» отсутствовали крыльевые пулеметы и бомбовое вооружение. Толщина задней бронеспинки летчика была увеличена до 20 мм. Воздушный стрелок, центропланные бензобаки и водорадиатор не бронировались. Штурмовик получил обозначение Ju87G-1.

На испытаниях Ju87G-l показал себя медлительным и очень неповоротливым, что в сочетании с уменьшенным бронированием и слабым оборонительным вооружением делали машину идеальной мишенью для истребителей. Максимальная скорость самолета снизилась на 30-40 км/ч. Ju87G-1 уже не пикировал (хотя на проходивших испытания опытных машинах имелись тормозные щитки), атака целей производилась с планирования под углами не более 10-12°. Кроме этого, по показаниям пленных немецких летчиков, ввод в планирование был затруднительным. Сложным было и прицеливание вследствие плохой путевой устойчивости самолета, обусловленной аэродинамическим влиянием пушечных установок, большими разнесенными массами (вес одной пушки с лафетом без учета веса магазина и снарядов составлял 473 кг) и возросшим полетным весом.

Область возможных атак при стрельбе с самолета Fwl90F при стрельбе из MG151/20 по танкам

Область возможных атак при стрельбе с самолета Ju87G-2 из пушек ВК3.7 по танкам (стрельба подкалиберными снарядами)

Область возможных атак при стрельбе с самолета Hsl29B-2 при стрельбе из пушки МК103 по танкам (стрельба подкалиберными снарядами)

Пушки ВК 3,7 имели довольно невысокую скорострельность и низкую надежность автоматики. По немецким данным, пушка имела скорострельность до 70 выстрелов в минуту. Однако, как следует из документов НИИ ВВС КА, вследствие низкой надежности автоматики пушки ее боевая скорострельность ограничивалась в среднем одним выстрелом в две секунды. Это приводило к весьма ограниченному числу выстрелов (не более двух) в одной атаке.

Положение усугублялось еще и сильной отдачей пушек при стрельбе. Вследствие этого при стрельбе в воздухе штурмовик испытывал сильный пикирующий момент, появлялась раскачка самолета в продольной плоскости. Удерживание линии визирования на цели во время стрельбы и ввод поправок в прицеливание было очень сложной задачей и практически невыполнимой. Поэтому прицельным мог быть только первый выстрел.

В то же время, подкалиберный снаряд к ВК 3,7, имея при стрельбе в воздухе начальную скорость около 1170 м/с (по данным НИИ ВВС КА), с дистанции до 400 м мог пробить советскую танковую броню толщиной до 52 мм при угле встречи 0°. Бронебойный снаряд из боекомплекта к этой пушке с дистанции 400 м пробивал лишь 40-мм броню.

Казалось бы, Ju87G-l – эффективное средство поражения советских «тридцатьчетверок». В действительности же это оказалось не совсем так.

Анализ схемы бронирования советского танка Т-34-76 и возможностей немецкой пушки ВК 3,7 показывает, что при углах планирования Ju87G-1 около 5-10° подкалиберный снаряд к пушке мог пробить 52-мм броню башни «тридцатьчетверки» только при стрельбе с дистанции не более 180 м, а бортовую 40-мм броню – до 400 м. Однако время ведения эффективной стрельбы составляло 1,3 и 4,4 с соответственно (минимально допустимая высота для маневра на выводе – 15-20 м, дистанция прекращения огня – около 90 м). То есть, «эффективным» при поражении башни мог быть лишь один снаряд, а при поражении борта – максимум два снаряда. Но попасть в уязвимые части танка, учитывая их малые площади, хотя бы и одним выстрелом, не так просто, как кажется. В то же время одного-двух попаданий с пробитием брони, как известно, недостаточно для надежного выведения танка из строя.

Поражение имевшего усиленное бронирование танка Т-34-85 при атаке со стороны борта (борт – 45 мм, башня – 75 мм) не обеспечивалось при любых дистанциях стрельбы. При атаке сзади поражение Т-34-85 было возможным только в случае попадания снаряда в заднюю часть башни (толщина брони 52 мм) с дистанций до 400 м.

Надмоторная броня и броня крыши башни советских «тридцатьчетверок» всех вариантов поражалась подкалиберным снарядом к пушке ВК 3,7 при стрельбе с 300 м только при углах пикирования не менее 30°. При углах планирования до 10° стрельба с любых дистанций давала сплошные рикошеты. Оценки показывают, что в реальных боевых условиях для гарантированного поражения советской «тридцатьчетверки» на поле боя требовался наряд сил в полсотни Ju87G…

Самолет Ju87D-3, оснащенный 37-мм пушками ВК 3,7.

Снаряжение пушки ВК 3,7.

То есть, успешное применение пушечного Ju87G на поле боя было возможным лишь в руках высококлассного. пилота и в условиях слабого зенитного и истребительного противодействия. Но, несмотря на целый «букет» недостатков Ju87G-1, испытания признали успешными, и был сделан вывод о целесообразности его боевого использования.

После завершения испытаний пушечных «юнкерсов» было решено сформировать специальную противотанковую группу Panzerversuchs- kommando для проведения войсковых испытаний на фронте.

По показаниям пленного немецкого летчика обер-лейтенанта Ганса Тренкмана, эта группа уже к 16 марта сосредоточилась на аэродроме Брянск в составе 18 самолетов. Сам Тренкман был сбит советской зенитной артиллерией 18 марта в районе Атака (в 20 км южнее Локоть) во втором боевом вылете на фронте. На выходе из атаки на высоте 250 м в крыло его Ju87G-l попал зенитный снаряд, самолет потерял управление, задел плоскостью о землю и упал на нашей территории. Практическую стрельбу по танкам в этом боевом вылете Тренкман вел с высоты 50-100 м.

На допросе Тренкман рассказал, что их учили атаковать танки сбоку с пологого планирования, открывая огонь с дистанции 300-200 м. Стрельба ведется одиночными выстрелами одновременно из двух пушек. При выполнении прицеливания самолет немного рыскает, но при небольших скоростях полета (около 300-310 км/ч) ввод поправок в прицеливание возможен. Перед отправкой на Восточный фронт Тренкман дважды вылетал на полигон для отработки стрельбы по танкам.

Использование устаревшего типа пикирующего бомбардировщика с новой авиационной пушкой пленный немецкий летчик объяснил «общим недостатком материальной части». Кроме того, по его мнению, «если эта пушка оправдает себя, то она может быть использована на самолете Ме-210».

В феврале 1943 г. в Хортице в составе 4-го ВФ была сформирована специальная противотанковая группа Weiss, на вооружении которой стояли только Hsl29B.

В апреле-мае группы Weiss и Panzerversuchskommando приняли участие в боях на Кубани, где практически проверялись отработанные на полигоне тактические приемы борьбы с советскими танками и способы организации тесного взаимодействия с наземными войсками.

По результатам «работы» противотанковых авиагрупп был сделан вывод, что при условии низкой эффективности одиночных противотанковых «юнкерсов» и бронированных «хеншелей» какой-либо реальный эффект на поле боя можно получить только при массированном применении этих самолетов на узких участках фронта. Было решено создать специальную противотанковую авиагруппу FuPz на Hsl29B, а в составе каждой эскадры пикировщиков – формировать отдельные противотанковые эскадрильи на Ju87G. При этом в FuPz включались все имевшиеся в наличии противотанковые эскадрильи из 1-й и 2-й эскадр непосредственной поддержки войск.

Переоборудование серийных Ju87D-3 в вариант G-1 производилось в строевых частях и выполнялось таким образом, чтобы оставалась возможность вернуть машинам их первоначальный облик. На всех машинах тормозные щитки отсутствовали, но кронштейны их крепления оставались. Всего подобным образом было переделано около 100 машин.

Кроме G-1, непосредственно на серийных авиазаводах в 1943-1944 гг. выпускалась противотанковая модификация Ju87G-2, также с двумя пушками ВК 3,7. Базовой машиной для этого варианта послужил Ju87D-5, поэтому Ju87G-2 отличался от модификации G-1 увеличенным размахом крыла. Тормозные щитки и кронштейны их крепления отсутствовали на всех машинах. Часть машин в варианте G-2 сохранила 20-мм крыльевые пушки MG151/20, на других – пушки снимались. Основным назначением пушек являлась пристрелка перед открытием огня из ВК 3,7. Всего было выпущено 208 самолетов этого типа.

В преддверии крупных танковых боев в районе Курского выступа FuPz перебросили на аэродром Микоянов- ка в 20 км северо-западнее Харькова. Накануне немецкого наступления в четырех эскадрильях противотанковой группы имелось 60 боеспособных Hsl29 модификаций В-1 и В-2. Противотанковые Ju87G-l состояли на вооружении двух эскадрильей – 10.(Pz)/StG2 и 10.(Pz)/StGl.

Продолжение следует

Семен Федосеев

«ВИЗЕЛЬ»: ВОЗВРАЩЕНИЕ ТАНКЕТКИ

В рассказе о семействе БМД-БТР-Д (см. «ТиВ» №9,11/2006 г., №1,2,4,5,7,8, 10-12/2007 г.) неоднократно подчеркивалась уникальность этих машин. Это, конечно, не означает, что в тот же период бронемашины для воздушно-десантных войск не создавались за рубежом. Но различие во взглядах на задачи, масштабы и способы применения воздушных десантов проявляются и в разных подходах к авиадесантируемой бронетанковой технике. Примером оригинального подхода могут служить германские боевые десантные машины «Визель».

От автомобиля к «танкетке»

Германия одной из первых начала формирование воздушно-десантных войск и первой широко применила их в ходе боевых действий в 1940-1941 гг., но долго оставалась в стороне от «механизации» десантов. Здесь их рассматривали как легкую высокомобильную пехоту и ограничились разве что частичной «моторизацией» в виде полугусеничных мотоциклов, хотя планы десантирования танков и существовали. Начав в 1957 г. возрождение воздушно-десантных войск, в ФРГ сохранили прежний подход. В 1971 г. бундесвер принял концепцию более широкого использования десантов: в наступлении воздушно-десантные бригады должны были выбрасываться на глубину до 80-100 км в интересах армейских корпусов, в обороне служить аэромобильным резервом. Это

требовало большей самостоятельности, маневренности, более тяжелого оружия, а значит – и собственных транспортных средств. В 1-ю воздушно-десантную дивизию (25,26 и 27 бригады) и десантные отряды 1-й горнопехотной дивизии стали поступать легкие автомобили «Крака 640» компании «Фаун» (KRAKA – от Kraftkarren, что можно перевести как «моторная двуколка»). Этот неполноприводный автомобиль с оппозитным двухцилиндровым двигателем и складной рамой (изначально создававшийся, кстати, как сельскохозяйственный мотоблок) кроме транспортных целей использовался для установки тяжелого вооружения – безоткатных орудий, противотанковых ракетных комплексов (ПТРК) «Тоу» или «Милан», автоматических пушек Rh202.

Легкий транспортер «Крака» 640 с автоматической пушкой Rh202.

Но в это же время уже планировалось поступление на вооружение воздушно-десантных войск легких авиадесантируемых бронемашин. Существовали такие образцы, как американский авиадесантный танк М551 «Шеридан» или советская транспортно-боевая машина БМД. Немцы же решили создать малую бронемашину, прежде всего, в качестве носителя оружия для замены «Крака» (в качестве транспортных и специальных машин рассматривались новые полноприводные автомобили). Соответственно, от бронемашины требовались сочетание компактности при грузоподъемности не меньшей, чем у «Крака», достаточно высокой оперативной (транспортировка средними военно-транспортными самолетами и транспортными вертолетами, посадочное и парашютное десантирование) и тактической (скорость, проходимость, запас хода, приемистость, поворотливость) подвижности, минимально необходимой бронезащиты и простоты управления. Требования на такую машину были переданы фирме «Порше» в середине 1970 г. для разработки эскизного проекта.

Машина должна была служить носителем 20-мм автоматической пушки, ПТРК «Хот» (находившегося в процессе разработки) и 120-мм миномета с боекомплектом, при этом транспортироваться самолетами типа С-130 «Геркулес» и С-160 «Трансалл», вертолетами CH-53G, десантироваться на парашютной платформе, поэтому собственную массу машины ограничили 2,75 т, длину – 3,3 м, высоту по корпусу – 1,3 м. После рассмотрения эскизного проекта военные специалисты выдали уточненные тактико-техническое требования. В частности, массу уменьшили до 2,5 т, в варианте самоходного ПТРК франко-западногерманскую систему «Хот» заменили на американскую «Тоу», экипаж увеличили до 3 человек. Транспортный вертолет CH-53G должен был перебрасывать две машины в грузовой кабине или одну на внешней подвеске. 5 июля 1973 г. командование сухопутных войск утвердило проект Waffentrager LL («авиадесантируемый носитель оружия», в дальнейшем будем использовать определение «боевая десантная машина», или БДМ) для вооружения воздушно-десантных бригад. В соответствии с традицией давать боевым машинам «хищные» имена, БДМ получила название «Визель» (Wiesel – «ласка»).

В проекте приняли участие пять западногерманских компаний – «Порше», «Фаун» (создатель автомобиля «Крака»), GST, IBH, «Рейнш- таль». «Фаун» занялась проектом колесной бронемашины, остальные – гусеничными. 18 апреля 1974 г. фирма «Порше» была объявлена генеральным подрядчиком по проекту.

9 октября 1975 г. «Порше» совместно с фирмой KUKA представила полноразмерный деревянный макет будущего варианта БДМ «Визель» с 20-мм автоматической пушкой. Еще в апреле 1975 г. определили размер будущего заказа – 270 машин (170 с ПТРК «Тоу» и 100 с 20-мм пушкой), впоследствии его могли довести до 500 (170 и 330 соответственно). Первую партию БДМ фирма должна была поставить в феврале 1977 – мае 1978 гг. Параллельно с этим фирмы KUKAh «Техдок» начали подготовку комплекта руководств по эксплуатации и обслуживанию новой машины. А в октябре-ноябре 1977 г. 1-я школа технических войск в Аахене и школа воздушно-десантных войск в Альтенштадте начали подготовку соответствующих учебных программ.

Полноразмерный макет боевой десантной машины, представленный фирмой «Порше» в 1975 г.

Один из прототипов БДМ «Визель» в танковом музее в Мунстере (Германия). Фото М. Петрова.

Однако, начиная с 1975 г. фирма «Порше» построила только шесть прототипов бронемашины массой около 2,5 т с экипажем 2-3 человека и коммерческим карбюраторным двигателем. Проблемы разработки машины, укладывающейся в столь жесткие ограничения, заставили смещать сроки завершения проекта.

Произошло своеобразное возрождение идеи танкетки, ведь и «классическая» танкетка – британская «Карден-Лойд» – когда-то выполнялась в вариантах разведывательной машины, носителя противотанкового и зенитного оружия. После Второй мировой войны к танкетке уже пытались вернуться. Например, во Франции в 1953-1958 гг. испытали 1,5-т бронированное гусеничное шасси VP-90 (кстати, с двигателем «Порше»), но не приняли его на вооружение.

Боевая десантная машина «Визель»

В 1978 г. Министерство обороны ФРГ по финансовым причинам расторгло договор с «Порше», и фирма передала права на доработку и производство новой машины компании «Крупп-МаК».

К тому времени, видимо, еще не был окончательно сделан выбор между гусеничной и колесной БДМ (хотя еще на этапе эскизного проектирования оказалось, что колесная машина не укладывается в массогабаритные ограничения). Так, на выставке «Бронированные колесные и гусеничные машины», проведенной 3 сентября 1981 г. в Хаммельбурге, были показаны два прототипа гусеничной «Визель», но чуть позже «Даймлер-Бенц» представила свой прототип колесной БДМ (формулы 4x4). Тем не менее в марте 1983 г. было выдано задание на продолжение работ по гусеничной БДМ. Требования к машине продолжали уточнять.

В 1984 г. «Крупп-МаК» представила на выставке вооружений в Афинах два прототипа машины с 20-мм пушкой и с ПТРК «Тоу» и объявила о планах ее доработки – в частности, о замене карбюраторного двигателя 2-литровым 5-цилиндровым дизелем «Фольксваген» с турбонаддувом.

Предлагалась разработка 20 вариантов, включая командно-штабную машину, самоходный ЗРК, миномет, огнемет, командирскую, связную и санитарную машины, а также транспортер на удлиненном шасси. В 1986 г. бундесвер испытал четыре усовершенствованных опытных образца с дизельным двигателем и автоматической трансмиссией вместо полуавтоматической. В процессе доработки

менялись и детали конструкции, и внешний вид БДМ. В связи с новым силовым блоком и доработкой установки вооружения была приподнята крыша над двигателем, местом механика-водителя и крыша боевого отделения, выше переместились жалюзи на левом борту. Изменились скобы, расположение узлов крепления на системы десантирования, крышки люков, установка антенн. В ходовой части претерпели изменения ведущее колесо и упоры балансиров опорных катков. Решение о принятии «Визель» на вооружение было принято 5 июня 1987 г.

В 1988 г. с «Крупп-МаК» был заключен контракт на поставку 312, а в конце того же года – еще 31 машины (всего 210 в варианте «Тоу» и 133 в варианте МК20 с автоматической пушкой). Общая стоимость заказа составила 208 млн. западногерманских марок.

Позже количество заказанных машин довели до 350, из них 210 с ПТРК «Тоу», а остальные с пушкой. Поставки «Визелей» в бундесвер рассчитывались с сентября 1989 г. по декабрь 1992 г.

«Визель» поспела к реорганизации воздушно-десантных войск бундесвера по программе «Структура-2000», и на эту маленькую машину возлагали большие надежды. Весной 1990 г. командир 1-й воздушно-десантной дивизии (вдд,) генерал-майор Г. Бернхард заявил, что с «Визелем» «аэромобильные силы будут способны защитить позиции на большем фронте и большую глубину. Играя роль прикрытия, аэромобильные части смогут противостоять механизированному противнику. «Визель» позволит блокирующим силам находиться ближе к противнику, наземная разведка не будет ограничена пешими патрулями». То есть действия воздушных десантов становились активнее и маневреннее в условиях предполагавшейся «борьбы с советскими бронированными армадами». 1 августа того же года 1 -я вдд, получила первые две серийные БДМ «Визель». Еще ранее семь машин закупили США для испытаний в 9-й пехотной дивизии. Интерес к «Ви- зелю» проявили также Норвегия, Греция, Объединенные Арабские Эмираты, Индонезия, Малайзия, Сингапур, Таиланд. В результате БДМ прошла испытания в условиях пустыни, тропиков, в «арктических» условиях.

Компоновка шасси боевой десантной машины «Визель» МК20 А1.

«Крупп-МаК Машиненбау» в г. Киле стала головным подрядчиком по производству «Визель», субподрядчиками- «Юнг-Югенталь» (корпус), «Фольксваген-Верке» (двигатель), «Цандрадфабрик Фридрихсхафен» (ZF, трансмиссия), «Клоус», «Диль Ремшайд» (гусеницы), «Рейнметалл» (20-мм пушка), К1Ж-«Вертехник» (башня). В 1989 по 1992 г. для бундесвера было построено 345 машин «Визель» («Визель» А1).

Описание конструкции БДМ «Визель»

«Визель» имеет схему компоновки с передним расположением моторно-трансмиссионного отделения. Справа и чуть позади него находится место механика-водителя. В кормовой части размещается стрелок (он же – командир машины) или расчет ПТРК. Корпус машины сварен из листов катаной стальной брони и рассчитан на защиту от пуль стрелкового оружия калибра 7,62 мм и легких осколков артиллерийских снарядов и мин. Защищенность несколько повышается наклоном бронелистов, а также передним расположением двигателя, однако главной защитой машины является ее подвижность и малая заметность. Верхний лобовой лист установлен под большим углом наклона и загибается по краям, образуя лобовые скулы. В его левой части выполнен большой люк МТО с откидной крышкой, в которой имеется также небольшой овальный лючок. В правой части листа выполнен второй лючок для обслуживания трансмиссии. Борта корпуса с прямым и обратным наклоном напоминают немецкие бронемашины времен Второй мировой войны. Крыша корпуса приподнята в средней части, дабы разместить систему охлаждения двигателя и место механика-водителя. Для последнего в крыше сделан люк с откидной вверх- влево крышкой. В задней части, в зависимости от варианта машины, установлена одноместная башня с круглым люком или в крыше корпуса выполнен широкий люк с откидной вверх-назад крышкой.

В передней части корпуса слева установлен силовой блок, объединяющий двигатель, агрегаты трансмиссии, систему охлаждения и воздухоочиститель. Двигатель – 4-тактный рядный 5-цилиндровый дизель

«Фольксваген» с турбонаддувом. Объем двигателя составляет 1,986 л, диаметр цилиндров – 76 мм, ход поршня – 86 мм. Максимальная мощность (86 л.с.) развивается при скорости вращения коленчатого вала 4500 об/мин, максимальное усилие – при 2750 об/мин. Жалюзи радиатора водяного охлаждения выполнены в крыше корпуса. Имеется предпусковой подогреватель. Выхлопная труба выводится с левого борта вдоль надгусеничной полки, снабжена глушителем и решетчатой сеткой, снижающими температуру (а значит, и тепловую сигнатуру) выхлопных газов. В корме машины установлен протектированный топливный бак емкостью 80 л, изготовленный из стеклопластика с прорезиненной тканью, обеспечивающей самозатягивание небольших пробоин. Наполнитель из полиуретановой пены предотвращает взрыв при пробитии бака пулей или осколком.

Трансмиссия ZF ЗНР22 включает автоматическую трехскоростную планетарную коробку передач с гидротрансформатором, двухступенчатый выходной редуктор, дифференциальный механизм поворота типа «Келтрек» с дисковыми тормозами и бортовые редукторы. Трансмиссия дает три скорости при движении вперед и две – назад и вместе с высокой (около 31 л.с./т) удельной мощностью двигателя обеспечивает высокую подвижность и приемистость. С места машина на ровной дороге за 5 с разгоняется до 32 км/ч, за 28 с – до 75 км/ч.

Остановочный ножной тормоз имеет гидравлический привод, стояночный ручной – механический. Опять же, как и в старых танкетках, в «Визеле» широко использованы агрегаты коммерческих машин. Управление движением с помощью полуштурвала немногим отличается от автомобильного, что ускоряет освоение машины экипажами. Быстроразъемные соединения трубопроводов и кабелей позволяют заменить силовой блок в полевых условиях за 15 мин.

Ходовая часть несколько необычна для современной бронетанковой техники. Прежде всего, ее отличает резиновая гусеница «Дилль-Кетте». Резиновая лента армирована стальным кордом (проволокой), воспринимающим тяговые усилия, внутрь ее завулканизированы стальные поперечины, определяющие шаг гусеницы. Внешняя поверхность трака разбита на квадраты для лучшего сцепления с грунтом.

Ранее сплошные резиновые гусеничные ленты подобной конструкции ограниченно использовались на легких транспортных машинах, делались попытки ставить их и на танкетки – американскую «Мармон-Хэррингтон» (1935 г.) и упомянутую французскую VP-90 (1953 г.).

Ходовая часть «Визеля» включает на борт три сдвоенных опорных катка и одинарный поддерживающий ролик. Опорные катки имеют индивидуальную торсионную подвеску, вертикальный ход 170 мм, пружинные буферы рычагов. Направляющее колесо также подвешено на рычаге, для увеличения опорной поверхности опущено на землю – прием, популярный еще в 1930- 1940-е гг. Диаметром оно превосходит опорные катки и имеет вертикальный ход 150 мм. Для облегчения катки выполнены спицованными и не обрезинены. На передних узлах подвески установлены гидравлические амортизаторы.

Изменение в конструкции БДМ при переходе от прототипа фирмы «Порше» к серийному образцу «Визель» TOW А1.

Изменение в конструкции БДМ при переходе от прототипа к серийному образцу «Визель» МК20 А1.

БДМ «Визель» МК20 А1.

БДМ «Визель» TOW А1.

Штампованное ведущее колесо – переднего расположения, зацепление гусеницы – за центральный гребень. Регулировка натяжения производится автоматически специальным механизмом. Длина опорной поверхности гусеницы составляет 1,83 м, ширина колеи – 1,62 м. Такое соотношение (1,13:1) обеспечивает высокую поворотливость, а низкое удельное давление – проходимость. Нормальный радиус поворота – 7,2 м, с применением стояночных тормозов – 4,7 м, при одной заторможенной гусенице поворот производится на месте. По скорости и запасу хода гусеничная бронемашина «Визель» превзошла небронированную колесную «Крака», и уж тем более превосходила ее по проходимости. Малая длина опорной поверхности уменьшает усилия на ленте при повороте и опасность ее скручивания и спадания. Резиновая гусеница облегчает ходовую часть, обеспечивает амортизацию опорным каткам, уменьшает шумность хода, не разрушает дорожное покрытие. Низкая стойкость к боевым повреждениям, видимо, не бралась в расчет, исходя

из особенностей применения машины – в тылу противника и практически «одноразово». Надгусеничные полки дополнены с обоих концов штампованными крыльями и резиновыми грязеотбойниками.

Радиостанция SEL системы SEM 80 (на линейных машинах установлено по одной такой радиостанции, на командирских – по две) работает на штыревые антенны, установленные в корме, при транспортировке они наклоняются вперед. Возможно оснащение БДМ «Визель» радиостанциями общей войсковой информационно-управляющей системы HERGIS. Перед люком механика-водителя установлены три перископических смотровых блока, средний блок может заменяться прибором ночного видения. В передней части корпуса укреплены складные зеркала заднего вида. Впереди установлены фары, рядом с ними на надгусеничных полках – габаритные фонари. Систем защиты от оружия массового поражения не предусмотрено. Ящики ЗИП, маскировочная сеть, буксирный трос и шанцевый инструмент крепятся на правой надгусеничной полке и верхнем лобовом листе. При десантировании и на марше башня или пусковая установка могут укрываться чехлом. Спереди и сзади корпуса имеются буксирные серьги, а по периметру корпуса – узлы крепления машины на средствах десантирования или в грузовой кабине.

Прототип БДМ «Визель» фирмы «Порше» с 20-мм пушкой Rh 202 на испытаниях.

Серийная БДМ «Визель» МК20 А1.

Прототип «Визель» TOW фирмы «Порше».

Монтаж на серийной «Визель» TOW А1 пусковой установки ПТРК «Тоу» с аппаратурой управления и размещение его боекомплекта.

Модификации

Основные варианты БДМ различаются комплексом вооружения.

«Визель» МК20 А1 вооружена автоматической пушкой в одноместной башне E6-II-A1 фирмы KUKA с вынесенной установкой. На трех кронштейнах к башне крепятся пушка и две патронные коробки. Еще во время разработки «Визель» планировалось вооружить 25-мм пушкой Мк-25Е «Маузер», но она была отклонена бундесвером, и БДМ вооружили 20-мм Mk20 Rh202 «Рейнметалл», хорошо зарекомендовавшей себя на БМП «Мардер», БРМ «Луке» и в качестве зенитной. Пушка имеет автоматику с газовым двигателем (отвод пороховых газов) , двухстороннее ленточное питание, предназначена для борьбы с наземными и воздушными целями. Максимальный тем стрельбы – 1000 выстр./мин. В боекомплект входят выстрелы с бронебойными и осколочно-фугасными снарядами. Подкалиберный бронебойный снаряд при начальной скорости 1300 м/с пробивает на дальности 1000 м броню толщиной до 20 мм при угле встречи 60°. Боекомплект составляет 400 выстрелов, 160 из которых снаряжены в ленты и готовы к стрельбе. Изогнутые бронированные патронные коробки создают защиту артиллерийской части, подача патронов производится по гибким рукавам. В левой коробке помещается лента на 60 патронов с бронебойным снарядом, в правой – на 100 патронов с осколочным снарядом. Еще 230 (по другим данным – 240) патронов размещены в укладках в кормовой части корпуса. Угол горизонтального поворота башни – по 110° в обе стороны, угол возвышения установки Ь 45°, склонения 10°. Для наведения служит перископический прицел PERI-Z16 с переменной кратностью увеличения и независимой стабилизацией поля зрения, имеется лазерный дальномер. Предусмотрена установка ночного бесподсветного прицела. Для обучения может использоваться лазерный имитатор стрельбы ВТ-46 SAAB шведского производства.

Уже в 1997 г. «Маузер-Верке» предложила перевооружить «Визель» своей 30-мм автоматической пушкой RMK30 под телескопический патрон, но это предложение осталось нереализованным.

«Визель» TOW А1 вооружается ПТРК «Тоу» американской фирмы «Хьюз Эйркрафт». Пусковая труба с прицелом и аппаратурой управления крепятся на поворотным основании с углом поворота по горизонтали по 45° в обе стороны, углами возвышения и склонения – по 10°. Минимальная дальность стрельбы – 65 м, максимальная – 3750 м, наведение ПТУР – полуавтоматическое с передачей команд по проводам. Для крепления пусковой трубы по-походному служит откидная опора. Открытая вынесенная установка ПТРК позволила разместить в кормовой части расчет из двух человек, которые при стрельбе должны высовываться из люка. Впереди

Опытный самоходный «модульный» ПТРК ATM на шасси «Визель» А1 с двумя пусковыми установками ПТУР «Хот», телевизионной и тепловизионной аппаратурой.

Самоходная РЛС наземной разведки RATAC-S на шасси «Визель» А1.

Демонстрационный образец «легкой системы ПВО» (LeFlaSys) на шасси «Визель». На машине одновременно установлены пусковые установки ПЗРК «Игла-1», «Мистраль» и «Стингер», 1996 г.

люка установлены смотровые блоки. В корме размещается также боекомплект из семи ПТУР в транспортно- пусковых контейнерах (две из них готовы к немедленному заряжанию после выстрела находящейся в ПУ): считается, что после пуска двух ПТУР самоходный ПТРК должен сменить позицию. Могут применяться ПТУР BGM-71C с бронепробиваемостью 600 мм или BGM-71Е с тандемной боевой частью и эквивалентной бронепробиваемостью 700 мм. Возможно применение ПТУР BGM-71F, поражающей цель сверху. На ПУ может ставиться тепловизионный прицел AN/TAS-4. Позднее на «Визель» TOW установили пусковую установку с новым прицелом, рассчитанную на применение ПТУР BGM-71D с ка- либром БЧ 152 мм или BGM-71E (ПТРК «Тоу-2» и «Тоу-2А», предназначенные для борьбы с советскими танками Т-72 и Т-80 с динамической защитой).

Возможно десантирование БДМ парашютным способом (на 4-тонной модульной парашютной платформе), однако предпочтение отдали посадочному десантированию с самолетов при высадке оперативного десанта или вертолетом при тактическом десанте. Транспортный «Боинг-747» вмещает 24 машины, С-5А «Гэлэкси» – 30, С-141А«Старлифтер» – шесть, средний военно-транспортный С-160 «Трансалл» (штатный в ВВС ФРГ) – четыре, С-130 «Геркулес» – три. Для загрузки «Визеля» на платформе используется аэродромный погрузчик. Штатный средний транспортный вертолет бундесвера CH-53G перевозит две БДМ «Визель» в грузовой кабине или одну машину на внешней подвеске, таковы же возможности вертолета СН-47 «Чинук». Вертолеты Н-60А «Блэк Хок» или «Супер Пума» могут доставлять одну БДМ «Визель» на внешней подвеске. «Крупп-МаК» предлагала для «Визеля» съемный «комплект плавучести», но в заказ, данный фирме бундесвером, он не вошел.

Бундесвер также принял на вооружение самоходную РЛС наземной разведки RATAC-S на шасси «Визель» для разведбатальонов и взводов артиллерийской разведки. РЛС разработана фирмой «Стандарт Электроник Лоренц» совместно с французской «Томсон» и относится к импульсно- доплеровским диапазона частот 9,4-9,6 ГГц. Антенна и приемо-передающее устройство смонтированы на подъемной стреле (высота подъема до 12 м), цифровая система обработки сигнала и консоль с дисплеем – внутри корпуса. Станция используется для обнаружения и сопровождения целей в автоматическом или ручном режиме с отображением траектории на дисплее. Дальность обнаружения наземных и низколетящих целей – до 35-40 км (при расположении антенны на возвышении), точность определения координат – до 10м.

Разработан также ряд других вариантов машины, оставшихся опытными. Одним из них была легкая боевая разведывательная машина со спаренной установкой 12,7-мм и 7,62-мм пулеметов в одноместной многогранной башне SAMM ВТМ 298 или ВТМ 108. Предлагался и вариант установки на машину башни с самозарядным (автоматическим) 60-мм минометом и 7,62-мм пулеметом.

Был представлен самоходный ПТРК с башней НОТ ATM (Anti-Tank Modular) консорциума «Еуромиссайл», оснащенной двумя пусковыми установками ПТУР «Хот» (дальность стрельбы до 4 км), двухканальным перископическим прицелом, телевизионной и ИК аппаратурой на выдвижной стойке и 7,62-мм пулеметом MG3. Преимуществом данного варианта был пуск ПТУР оператором «из-за брони», но и его не приняли на вооружение ни в ФРГ, ни во Франции, ни в Великобритании, где проходили испытания. Позже для «Визеля» разработали башню с ПТРК «Милан-2», а также новую башню с ПТУР «Хот» и комплексом тепло- и телевизионной аппаратуры на выдвижной штанге. Был также разработан транспортер боеприпасов для пополнения боекомплекта «Визель» TOW А1.

В рамках программы «ПВО поля боя» на шасси «Визеля» был выполнен самоходный ЗРК ASRAD/RB90 с использованием шведского ПЗРК RBS-70 «Бофорс». ЗУР может использоваться как против воздушных, так и против легкобронированных наземных целей. Крыша корпуса несколько приподнята, на поворотной башне вынесенно монтируется установка с четырьмя ЗУР, прицельной системой «Атлас Электроник» и лазерной системой управления.

Министерство обороны США рассматривало возможность создания на базе «Визеля» А1 безэкипажной «роботизированной машины поля боя». «Визель» и в Европе послужила рабочей лошадкой не в одной такой программе. Примером может служить комплекс PRIMUS, собранный фирмой «Дорнье» (концерн ЕАДС) на шасси боевой десантной машины «Визель». Он включает роботизированную машину с видеокамерой и лазерным локатором для обзора местности, цифровой навигационной системой, модулем автономного движения, принятия решений и управления, а также самоходный пункт дистанционного управления.

Окончание следует

От танка ПТ-76 к комплексу «Луна»

А Г. Корнилин

Фото предоставлены М. Павловым и А. Кощавцевым.

Вверху: первый вариант пусковой установки 2П16 и транспортно-заряжающая машина (ТЗМ) комплекса «Луна» на полигоне Капустин Яр. ТЗМ была исключена из состава комплекса «Луна» по личному распоряжению Н.С. Хрущева.

В начале 1959 г., когда судьба проекта легкого плавающего танка с реактивным оружием была решена (работы были прекращены в связи с неготовностью разработчика системы управления реактивным противотанковым снарядом), я оказался на какое- то время не у «дел».[2*]

Руководство тракторного завода (директор В.А. Семенов и начальник ОКБ СТЗ С.А. Федоров) поручили мне (тогда заместителю главного конструктора) возглавить конструкторско-экспериментальные работы по реактивному комплексу «Луна» (2П16) и командно-штабной машине (КШМ) БТР-50ПУ и внедрению этих изделий в серийное производство. КШМ была к тому времени принята на вооружение Советской Армии.

Намного сложнее получилось с работами (конструкторско-экспериментальными) по транспортной части комплекса «Луна». Уже прошли полигонные испытания образцов машин «Марс» и «Луна» (с 30 января по 28 февраля 1959 г.) на Ачинском артиллерийском полигоне Забайкальского военного округа в условиях естественных низких температур.

Результаты испытаний для транспортной части комплекса «Луна» (2П16), выполненной на базе танка ПТ-76, оказались более чем «плачевными». Разрушились главный и бортовые фрикционы, ведомые валы бортовых редукторов, балансиры подвески ходовой части, торсионные валы, опорные катки, зубья траков гусеницы, деформировались детали броневого корпуса и др.

Основной причиной этих дефектов явились грубые технические и конструкторские просчеты, а также ошибки конструкторов, ведущих эти разработки.

Во-первых, вес комплекса (транспортная часть, пусковое устройство, ракета, ЗИП) составляли 18 т против веса серийного танка ПТ-76 – 14 т.

Во-вторых, момент инерции массы машины относительно ходовой части резко возрос за счет высоко расположенных пусковой установки и ракеты при движении машины по местности.

В-третьих, не было выполнено установленное тактико-техническими требованиями ограничение максимальной скорости движения машины до 20 км/ч вместо 40 км/ч для танка ПТ-76.

Кроме того, сказались и жесткие условия испытаний: каменистый грунт, низкие температуры, пересеченный ландшафт местности.

Работы по пересмотру конструкции транспортной машины сильно осложнялись сжатыми сроками. В течение оставшихся восьми месяцев 1959 г. нужно было переработать почти всю конструкцию деталей и узлов трансмиссии и ходовой части, усилить элементы броневого корпуса, изготовить десять единиц комплекса, а первый образец представить на государственные испытания, по результатам которых решался вопрос с принятием комплекса на вооружение Советской Армии.

Был уже март 1959 г. – времени на проведение комплекса всех работ оставалось совсем мало. «Засучив рукава», забыв о времени и отдыхе (выходных днях), группа конструкторов (вернее, целый коллектив) начала поистине беспрецедентные опытно-конструкторские работы.

Хочется вспомнить об основных участниках выполнения этого задания.

По ходовой части всю тяжесть и ответственность несли начальник конструкторского бюро по ходовой части А.В. Шабалин, конструкторы В.И. Колмаков и Ю.И. Челядинова, которые с блеском провели поистине титаническую работу, о которой будет сказано ниже.

2* Подробно о судьбе легкого плавающего танка с реактивным оружием, создававшегося на СТЗ, было рассказано в статье А.Т. Кор- нилина «Тема №5» в «ТиВ» №3/2008 г.

Первый вариант пусковой установки 2П16 комплекса «Луна» на полигоне Капустин Яр. Обратите внимание на шасси самоходной ПУ, в целом аналогичное шасси танка ПТ-76 (отсутствуют поддерживающие катки в ходовой части, появившиеся на серийных пусковых установках).

Усовершенствованная пусковая установка 2П16 на испытаниях. Хорошо видны поддерживающие катки, введенные после доработок ходовой части.

По трансмиссии основная нагрузка легла на начальника конструкторского бюро трансмиссии А.В. Кислякова, конструкторов М.П. Шишкину, В.Г. Шустова и В. И. Карпенко.

Много потрудились над усилением корпуса машины начальник конструкторского бюро по корпусу В.Е. Борцов и конструктор И.А. Вариводский. Большую работу провели по расчетам начальник бюро расчетов Г.И. Воронков и его помощники.

Главную задачу, которую мы поставили себе, исходя из весьма сжатых сроков выполнения – максимально сохранить взаимозаменяемость деталей ходовой части и трансмиссии с танком ПТ-76 при обеспечении их прочности и надежности в условиях работы комплекса «Луна».

В детали и узлы трансмиссии были внесены следующие изменения:

– увеличено количество дисков сцепления бортовых фрикционов за счет селективного подбора их по минимальным размерам по толщинам;

– увеличена ширина тормозных барабанов и тормозных колодок бортовых фрикционов;

– заменены марки сталей силовых деталей бортовых передач.

По ходовой части:

– увеличено количество гидравлических амортизаторов до восьми (вместо четырех у танка ПТ-76);

– изменена марка стали балансиров и увеличено поперечное сечение рычагов балансиров;

– введено заневоливание торсионных валов без изменения их размеров;

– увеличена толщина дисков опорных катков и повышена их жесткость за счет введения радиальных зигов;

– увеличена жесткость буферных пружин;

– введено четыре поддерживающих катка гусеницы в связи с изменением обвода гусеницы за счет значительного увеличения клиренса (600 мм вместо 400 мм у танка ПТ-76).

По корпусу машины:

– введены дополнительные ребра жесткости в кормовой части;

– увеличена толщина кормовых листов.

Трудились мы по 12-14 часов в сутки, решения по некоторым вопросам конструкции деталей и в целом машины принимались буквально на ходу (введение дополнительных амортизаторов, поддерживающих катков, заневоливание торсионных валов и др.), в позднее время суток и зачастую без предварительного согласования с военной приемкой. Это вызывало трения во взаимоотноше

ниях, но интересы дела были для нас прежде всего.

Для проверки конструкторских решений заказчик нам предоставил образец, проходящий испытания на Ачинском полигоне. На этом образце и проверялись в условиях экспериментального цеха все конструкторские решения.

Вот один из примеров. Отработка технологии зане- воливания торсионов проводилась на этом образце с применением буквально «подручных» средств: лист ватмана с нарисованным циферблатом углов закрутки и стрелкой, мостового крана для выполнения процесса закрутки и соответствующего рычага, в один конец которого был вставлен конец торсиона.

Все доработанные детали устанавливались на указанном выше образце и испытывались в условиях заводского полигона.

Транспортная машина (без пусковой установки) представлялась необычностью конструкции и внешнего вида: огромный клиренс, восемь гидроамортизаторов, поддерживающие катки в сочетании с большими по диаметру опорными катками. Машина двигалась по пересеченной местности после схода с грунтовой ровной дороги почти без снижения скорости.

К 1 января 1960 г. первая партия из десяти машин была СТЗ изготовлена, а головной образец направлен на государственные испытания на Кубинский танковый полигон. Председателем Государственной комиссии по ходовым испытаниям был назначен генерал-майор ИТС Н.В. Барыков, заместителем – инженер-полковник Карев, членами комиссии – инженер-полковник С.Ю. Выгодский, ин- женер-подполковник Е.И. Солнцев, заместитель главного конструктора СТЗ А.Т. Корнилин. Это был завершающий этап работ по созданию реактивного тактического комплекса «Луна» (2П16).

Пусковая установка 2П16 комплекса «Луна» на испытаниях. Конструкция подъемной рамы ПУ претерпела изменения по сравнению с первой машиной, показанной на предыдущей странице.

Доработанный вариант пусковой установки 2П16 комплекса «Луна» на ходовых испытаниях.

Следует отметить, что ходовые испытания проводились в очень жестких условиях: на трассе длиной в 5 км, с выбитой опытным танком конструкции КБ А.А. Морозова (с отличными от танка П7-76 габаритами) промерзшей глубокой колеей. Это приводило к созданию дополнительной динамической нагрузки на ходовую часть и трансмиссию «Луны», а носовая и кормовая части корпуса испытывали непрерывные динамические удары о грунт на протяжении всего гарантийного срока пробега (1500 км).

В результате испытаний все узлы ходовой части и трансмиссии оказались надежными и поломкам не подверглись. Однако на кормовом нижнем листе корпуса образовались вмятины. Деформация корпуса привела к нарушению допустимой рас- центровки главного фрикциона с коробкой передач и бортовых фрикционов с бортовыми редукторами (вместо 0,2 мм – 1,2 мм).

Встал вопрос о возможности продолжения испытаний, а, следовательно, положительного решения о принятии комплекса на вооружение Советской Армии. На полигон прибыла комиссия из ГБТУ, в которую входили: генералы А.И. Благонравов и Н.Б. Барыков, ведущие сотрудники НТК ГБТУ и полигона. Окончательное решение могло быть принято только при согласии завода- изготовителя на продолжение испытаний, а представителем завода являлся я.

Перед принятием решения мне пришлось в довольно резкой форме высказать комиссии официальное мнение о ненормальных условиях пробеговых испытаний: движение в течение всего гарантийного пробега (1500 км) по глубокой промерзшей колее, пробитой машиной с совершенно другими весовыми параметрами, размерами колеи, ширины траков и т.д. Однако взвесив все, я согласился на продолжение испытаний с таким большим нарушением центровки силовых агрегатов, учитывая, что стыковка этих агрегатов осуществлялась муфтами, допускающими гораздо большую расцентровку. Испытания комплекса продолжились и были доведены до конца. Вопрос о его принятии на вооружение был предрешен.

В процессе согласования поставки комплектующих изделий (коробку передач и бортовые фрикционы поставлял Муромский завод танковых агрегатов, где в то время главным инженером был мой первый руководитель на заводе «Красное Сормово» Николай Иванович Юрыгин – выпускник танкового факультета Сталинградского механического института) Н.И. Юрыгин помог решить сложные вопросы поставки указанных выше узлов и агрегатов с внесением в серийную конструкцию всех изменений, связанных с установкой их в новую машину, отличающуюся от базовой по весовой и другим техническим параметрам.

Руководители испытаний сначала не разрешали мне, как члену Государственной комиссии, прерывать участие в испытаниях, а непосредственный руководитель по основной работе (В.А. Семенов) не признавал никаких возражений и требовал от меня немедленно выехать в город Муром. Только после прибытия на Кубинку ведущего конструктора СТЗ В.И. Карпенко, заменившего меня, вопрос выезда в г. Муром был решен.

Комплекс «Луна» (2П16) был принят на вооружение Советской Армии, и его серийное производство продолжалось на СТЗ (ВгТЗ) в течение ряд лет.

К сожалению, это была моя последняя работа на СТЗ, где я трудился почти 10 лет. Это время мне представляется самым творческим, самым счастливым периодом в моей конструкторской работе.

ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ БРОНИРОВАННЫЕ МАШИНЫ 1945-1965 ГГ.

Продолжение.

Начало см. в «ТиВ» №5-9/2008 г.

М .В. Павлов, кандидат технических наук, старший научный сотрудник И. В. Павлов, ведущий конструктор

Управляемое оружие

Середина 1950-х гг. явилась поворотным пунктом в развитии танкового вооружения. В это время актуальным стал вопрос о средствах борьбы с танками противника на больших дальностях. Пушечное вооружение танков не обеспечивало необходимой точности стрельбы по целям, расположенным на дальностях более 2800 м. А в танковом бою из противников тот обладал преимуществом, кто имел возможность ведения эффективного огня на большую дальность. Это преимущество могло быть достигнуто применением на танках управляемого оружия либо в качестве дополнительного, либо в качестве основного. Поэтому были развернуты НИОКР по созданию телеуправляемых ПТУР с ручным и полуавтоматическим наведением в цель.

До начала 1960-х гг. наша страна не имела опыта в создании, производстве и эксплуатации противотанковых ракетных комплексов (ПТРК) и поэтому уступала в этой области некоторым зарубежным странам. Первые НИОКР по созданию противотанковых управляемых реактивных снарядов (ПТУРС), по современной терминологии – управляемых ракет (ПТУР) начались в СССР в 1956 г., когда были созданы телеуправляемые по радио опытные снаряды ОСА-164 и ОСА-135, а в 1957 г. разработан проект снаряда ОСА-2.

В связи с развитием ракетного оружия в авиации и на флоте, второй этап развития вооружения отечественных танков (1956-1966) помимо совершенствования пушечно-пулеметного комплекса танкового вооружения был тесно связан с развитием управляемого и неуправляемого ракетного оружия. ОКР по применению управляемого оружия на танках были широко развернуты в конструкторских бюро ЛКЗ, ЧКЗ и Уралвагонзавода в соответствии с постановлением Совета Министров СССР №505-253 от 8 мая 1957 г.

В 1959 г. НИИ-3 ГАУ были проведены обширные исследования по разработке инженерной методики баллистического проектирования ПТУР с учетом решаемых тактических задач. Рассматривались вопросы, связанные с выбором аэродинамической схемы и способа управления ракетой, а также требования к траектории ее полета.

Первым ПТРК, принятым на вооружение Советской Армии в 1960 г., стал противотанковый ракетный комплекс 2К16 «Шмель», который из-за значительных размеров устанавливался на специальной бронированной боевой машине 2П27, созданной на базе БРДМ. Управляемая ракета ЗМ6 ПТРК 2К16 «Шмель» была разработана специальным конструїсгорским бюро машиностроения (главный конструктор Б.И. Шавырин) в Коломне. Наведение на цель управляемой ракеты, имевшей кумулятивную боевую часть и массу 24 кг, осуществлялось по проводам. На дальностях стрельбы от 500 до 2000 м ПТРК «Шмель» обеспечивал бронепробиваемость 300 мм. Скорость полета ракеты составляла 100 м/с.

В это же время в ОКБ-16 под руководством А.Э Нудельмана разрабатывалась управляемая ракета ПТРК «Глаз». Для размещения комплекса на самоходном шасси в КБ Горьковского автозавода под руководством заместителя главного конструктора В.А. Дедкова на базе опытной бронированной разведывательно-дозорной машины ГАЗ-41 (БРДМ-2) была создана боевая машина 9П19. После проведения заводских испытаний опытного образца в конце 1961 г. дальнейшие работы по машине 9П19 с ПТРК «Глаз» прекратились в связи с развертыванием в 1962-1963 гг. работ по созданию ПТРК «Фа- ланга-М» на базе БРДМ-2 (9П124).

Боевая машина 2П27 с ПТРК «Шмель» стала родоначальником целого семейства противотанковых ракетных комплексов, созданных впоследствии на базе легкобронированных колесных и гусеничных машин и принятых на вооружение Советской Армии.

Разработкой управляемых ракет для ПТРК, предназначавшихся к установке на танки, в первом послевоенном периоде занимались следующие конструкторские бюро:

– ЦНИИ-58 в Подлипках – главный конструктор В.Г. Грабин (до июля 1959 г.);

– ЦКБ-14 (КБ приборостроения) в Туле – главные конструкторы: И.Ф. Дмитриев (до 1958 г.), В.В. Науменко (до 1962 г.), затем А.Г. Шипунов;

– ОКБ-16 (КБ «Точмаш») в Москве – главный конструктор А.Э. Нудельман;

– СКБ-4 (КБ машиностроения (КБМ) в Коломне – главные конструкторы: Б.И. Шавырин (до 1965 г.), затем С.П. Непобедимый;

– НИИ-1 ГКОТ в Москве-начальники: С. Я. Бодров (до 1961 г.), затем А.Д. Надирадзе;

– НИИ-48 в Новосибирске – начальники: В.П. Привалов (до 1963 г.), затем Н.Н. Афонский;

– ГС ОКБ-43 в Москве – главные конструкторы: И.И. Торопов (до 1961 г.), затем А.Л. Ляпин;

– ЦКБ-589 в Москве – главные конструкторы: С.Я. Буяновер (до 1960 г.), затем В.А. Хрусталев.

Управляемая ракета 3M6 ПТРК «Шмель».

В 1956 г. в ЦНИИ-58 был создан проект первой управляемой ракеты ЭЧ-155 ПТРК «Дельфин», специально разрабатывавшегося для танка с управляемым ракетным оружием «Объект 431», проектирование которого велось в КБ завода харьковского завода N975 под руководством А.А. Морозова. Системой управления ракетой занималось ЦКБ-589.

Проект управляемой ракеты ЭЧ-155 был представлен в двух вариантах с различными аэродинамическими схемами: один – по бесхвостной схеме («летающее крыло»), другой – по нормальной (самолетной) схеме. Управление ракетой в полете осуществлялось с помощью полуавтоматической системы наведения по радиоканалу.

Управляемая ракета 9М14 ПТРК «Малютка» (продольный и поперечный разрезы).

Управляемая ракета 9М14 ПТРК «Малютка».

Средний танк Т-54А с дополнительным управляемым оружием ПТРК «Малютка».

Средний танк Т-55 с дополнительным управляемым оружием ПТРК «Малютка».

Ввиду отказа КБ завода №75 от продолжения работ по танку «Объект 431» и в связи передачей ЦНИИ-58 в состав ОКБ-1, занимавшегося баллистическими ракетами, дальнейшие работы по ПТРК «Дельфин» были прекращены. Однако разработка управляемой ракеты ЭЧ-155 позволила приобрести отечественным конструкторам необходимый опыт в создании танковых управляемых ракет.

В СКБ-4 в 1957-1962 гг. создавалось несколько управляемых ракет для противотанковых комплексов, которые предполагалось использовать в качестве дополнительного и основного оружия танков. Первой в 1957-1961 гг. была разработана управляемая ракета 9М14 ПТРК9К11 «Малютка», который 16сентября 1963 г. приняли на вооружение Советской Армии.

Управляемая ракета ЭММ была выполнена по аэродинамической схеме «бесхвостка» и состояла из пристыковывавшейся перед пуском боевой кумулятивной части 9Н110 и крыльевого отсека. Она не имела бортового источника питания и оснащалась только одной рулевой машинкой и простейшим гироскопом с механической раскруткой. Передача команд на борт ракеты осуществлялась по микрокабелю с тремя медными эмалированными жилами диаметром 0,12 мм в тканевой оплетке.

Кумулятивная боевая часть ракеты имела медную воронку и пьезоэлектрический взрыватель. В крыльевом отсеке располагались маршевый двигатель, рулевая машинка и гироскоп. В кольцевом пространстве вокруг маршевого двигателя размещалась камера сгорания стартового двигателя с многошашечным зарядом, а за ней – катушка проводной линии связи. На наружной поверхности корпуса ракеты устанавливался трассер. Управление ракетой в полете осуществлялось за счет изменения вектора тяги маршевого двигателя. Для компенсации эксцентриситета тяги маршевого двигателя было предусмотрено вращение ракеты вокруг своей оси со скоростью около 8,5 об/с. Вращение обеспечивалось на первых ракетах установкой сопл стартового двигателя под углом к оси ракеты, а позже – в полете за счет угла разворота крыльев и вращающего момента, возникавшего при смотке кабеля с катушки.

Крылья ракеты ЭММ в транспортном положении складывались навстречу друг другу, так что в поперечном сечении габарит не превышал 185x185 мм при размахе крыльев в полете 390 мм.

В 1961-1963 гг. были изготовлены опытные танки, оснащенные ПТРК 9К14 «Малютка» в качестве дополнительного управляемого оружия:

– заводом транспортного машиностроения (№174) в Омске – танки Т-54А, Т-54Б и Т-55А (объекты 614А, 614Б и 614В соответственно);

– Уралвагонзаводом в Нижнем Тагиле – танки Т-55 и Т-62;

– Ленинградским Кировским заводом – танк Т-10М («Объект 272М»);

– Волгоградским тракторным заводом – танк ПТ-76Б.

Управляемые ракеты 9М14 устанавливались на трех направляющих пусковой установки, которая крепилась на оси в кормовой части башни танка. Каждая ракета удерживалась на своей направляющей двумя пружинными стопорами, которые она отжимала после пуска при сходе с люльки. Для защиты от поражения пулями и осколками пусковая установка оснащалась броневой защитой, состоящей из откидной крышки и короба с чехлом. Сварная конструкция броневой защиты, изготавливавшаяся из броневого листа толщиной 8 мм, приваривалась к башне танка. В походном положении рама с направляющими стопорилась с помощью электромагнита. В боевое положение пусковая установка с ПТУР поднималась с помощью электромеханизма, а открытие и закрытие броневой крышки осуществлялось специальным рычажным механизмом.

Средний танк Т-62 с дополнительным управляемым оружием ПТРК «Малютка».

Тяжелый танк Т-10М с дополнительным управляемым оружием ПТРК «Малютка».

Легкий плавающий танк ПТ-76Б с дополнительным управляемым оружием ПТРК «Малютка».

Вариант установки ПТРК «Малютка» в качестве дополнительного оружия на танке Т-54Б.

В октябре-декабре 1964 г. опытные танки Т-54, Т-55, Т-62, Т-1 ОМ и ПТ-76Б, вооруженные ПТРК 9К14 «Малютка», проходили испытания на НИИБТ полигоне. Из-за ненадежной работы пусковой установки, спроектированной конструкторским бюро ВгТЗ, танк ПТ-76Б был снят с испытаний. Документацию на остальные танки с дополнительным управляемым оружием утвердили для серийного производства. В последующем, в 1966-1967 гг., на Уралвагонзаводе была выпущена партия танков Т-62 в количестве 30 машин, оснащенных модернизированной пусковой установкой ПТРК 9К14 «Малютка» с управляемой ракетой ЭММ, максимально унифицированной с пусковыми установками опытных танков Т-54, Т-55 и Т-1 ОМ.

На серийных танках Т-54, Т-55 и Т-1 ОМ пусковые установки с ПТРК 9К14 «Малютка» в качестве дополнительного управляемого оружия не использовались.

Применение на танках управляемой ракеты с ручной системой наведения по проводам, позволявшей с места вести огонь по бронеобъектам противника на дальностях до 3000 м, увеличило дальность их действительного огня. Эту систему наведения впоследствии успешно использовали для оснащения боевой машины пехоты БМП-1 («Объект 765»).

Однако направление по применению указанных выше управляемых ракет на танках в качестве дополнительного оружия не получило своего развития по нескольким причинам. Во- первых, относительно низкая скорость полета ПТУР увеличивала время поражения цели и снижала боевую скорострельность. Следовательно, в бою на реальных дальностях стрельбы вероятность попадания управляемой ракетой была бы меньше, чем снарядом танковой пушки, так как на оператора, вынужденного наводить ПТУР во время всего ее полета до цели, влияли условия боевой обстановки (близкие разрывы снарядов, помехи для наблюдения за целью из-за дыма и т.д.). Во-вторых, невозможно было поражать управляемыми ракетами близко расположенные цели из-за недостатка времени, необходимого для их выведения на линию прицеливания. В-третьих, открыто расположенная пусковая установка сравнительно легко могла быть выведена из строя под воздействием огня противника, а размещение управляемых ракет внутри танка приводило к неприемлемо малому количеству выстрелов к танковой пушке, так как ПТУР в то время были весьма громоздкими. В-четвертых, управление ракетой по проводам не позволяло вести огонь сходу.

Дальнейшее направление работ в этой области было связано с созданием танков (истребителей танков), у которых управляемое оружие являлось основным. Интерес к применению управляемого оружия в танках был обусловлен отсутствием необходимости иметь вращающуюся башню с громоздкой артиллерийской системой. Благодаря этому создавались условия для реализации новых компоновочных решений, при которых могло быть достигнуто качественное повышение огневой мощи, защищенности и подвижности танка. Унитарность выстрела с управляемой ракетой и отсутствие экстрактируемых частей давало возможность полнее и проще механизировать процесс заряжания, что способствовало повышению скорострельности. Пусковые установки имели меньшие размеры и массу по сравнению со ствольными артиллерийскими системами, а отсутствие отката позволяло увеличить свободный объем боевого отделения. Появлялась возможность использования выстрелов со значительно большим фугасным действием.

Вариант установки ПТРК «Малютка» в качестве дополнительного оружия на танке Т-62.

Управляемая ракета ЗМ7 ПТРК «Дракон».

Внутреннее устройство управляемой ракеты ЗМ7.

Поэтому в 1962 г. в СКБ-4 была разработана управляемая ракета ПТРК «Рубин», предназначавшегося для установки в танк «Объект 906Б» с управляемым ракетным оружием, к проектированию которого приступило конструкторское бюро ВгТЗ. Управляемая ракета ПТРК «Рубин» с кумулятивной боевой частью имела полуавтоматическую систему наведения по ИК-лучу. Этот комплекс также предполагалось установить на танке «Объект 775», к созданию которого в 1964 г. приступили в конструкторском бюро ЧТЗ. Опытные образцы танка «Объект 775» были изготовлены в 1966 г.

В ЦКБ-14 в 1957-1961 г. создали несколько управляемых ракет для противотанковых комплексов, которые были установлены на танках и прошли испытания. Один из этих комплексов был принят на вооружение Советской Армии.

Первой стала управляемая ракета ЗМ7 ПТРК 2К4 «Дракон», созданная в 1957 г. для опытного истребителя танков «Объект 150», который разрабатывался в КБ завода №183 в Нижнем Тагиле под руководством Л.Н. Карцева на базе опытного среднего танка «Объект 140».

Управляемая ракета ЗМ7 была выполнена по аэродинамической схеме «Утка» и имела полуавтоматическую систему наведения с передачей команд по радиоканалу (на семи частотах при наличии двух кодов) и обратную оптическую связь от светового пятна трассера. Система управления автоматически снимала текущие координаты следа трассера ракеты относительно линии оптического визирования прицела оператора, которая во все время полета была направлена на цель. Центр перекрестия оптического прицела был заранее съюстирован с центрами видиконов блока ввода в луч и блока наведения. После того, как ракета попадала в поле зрения телевизионной трубки блока ввода в луч (через 1,5 с после пуска), она по радиокомандам начинала приближаться к линии оптического визирования и на расстоянии около 300 м от танка-носителя попадала в поле зрения видикона блока наведения. При этом срабатывал автомат блока захвата, и управление полетом ракеты автоматически переходило на блок наведения до конца полета.

Процесс формирования радиокоманд осуществлялся в счетно- решающем устройстве, в которое кроме напряжения, пропорционального угловому отклонению ракеты от линии визирования, подавалось напряжение, пропорциональное начальной дальности до цели. Это напряжение использовалось для выработки траектории ракеты в вертикальной плоскости, исключавшей удар ракеты о местные препятствия, через которые просматривалась цель. Траектория полета ракеты поднималась над линией визирования на 2-3 м с переходом на конечном участке на трехточечную траекторию. Для корректировки дальности в счетно-решающем устройстве учитывались скорость и направление движения танка-носителя. Датчик крена выдавал в счетно-решающее устройство поправку на крен танка в момент пуска ракеты.

Ракета имела кумулятивную боевую часть с головодонным пьезоэлектрическим взрывателем мгновенного действия. Стрельба ПТУР велась как с места, так и с хода днем на дальностях от 300 до 3300 м, ночью – от 400 м до 600 м. В качестве запасного варианта управления ракетой при стрельбе днем (и основного – при стрельбе ночью) было предусмотрено ручное радиоуправление при визуальном наблюдении оператором цели и ракеты. Возможность управления ракетой по радиолучу на любой комбинации из семи частот и двух кодов, позволяла вести одновременную стрельбу из нескольких истребителей танков по близлежащим целям на всех дистанциях. Вероятность поражения цели типа «Танк» первым – вторым выстрелом, полученная на контрольных испытаниях при стрельбе, с учетом надежности и бронепробиваемости равнялась 89,7%.

После длительных доработок комплекса 2К4 «Дракон» к концу 1965 г. на базе серийного среднего танка Т-62 и опытного среднего танка «Объект 167» на Уралвагонзаводе были созданы опытные образцы танков «Объект 150» с управляемым оружием. Впоследствии танк «Объект 150», выполненный на базе танка Т-62, в 1968 г. был принят на вооружение Советской Армии под маркой «истребитель танков ИТ-1».

В 1959 г. в ЦКБ-14 была разработана управляемая ракета ПТРК «Лотос», который предусматривался к установке сразу в нескольких танках с управляемым ракетным оружием. Над созданием проектов этих танков трудились в конструкторских бюро Л КЗ («Объект 286», «Объект 287» и «Объект 288»), ЧТЗ («Объект 772») и ВгТЗ («Объект 920»).

Управляемая ракета ПТРК «Лотос».

Управляемая ракета ПТРК «Лотос» была выполнена по аэродинамической схеме «поворотное крыло» с крестообразным оперением. Масса кумулятивной боевой части составляла 6 кг. Управление ракетой осуществлялось с помощью полуавтоматической системы наведения с передачей команд по ИК-лучу. Эта система была более помехозащищенной, чем система с радиоуправлением. Она представляла собой оптическую систему телеориентирования ракеты в специально сформированном модулированном инфракрасном луче, который формировался в специальном излучателе (ЛЧП-40А). Излучатель был выполнен в виде прожектора, включавшего осветительную систему с ксеноновой лампой сверхвысокого давления, являвшейся источником света, и проекционную систему с растрами. Растры обеспечивали частотную модуляцию и формирование луча.

Для поддержания постоянства коэффициентов усиления по контуру в излучателе имелось программное устройство. Фотоприемники ракеты представляли собой телескопические оптические системы с кремниевым фотокатодом в выходном зрачке. Модулированный световой сигнал излучателя, принимавшийся фотоприемниками, усиливался и демодулировался частотно-избирательной бортовой аппаратурой. Выпрямленные сигналы на выходе аппаратуры были пропорциональны линейным отклонениям ракеты от оси луча в вертикальной и горизонтальной плоскостях.

Для подавления влияния флюктаций прозрачности атмосферы на точность выделения координат ракеты относительно луча в ее бортовой аппаратуре имелась схема автоматической регулировки коэффициентов усиления. Для обеспечения необходимого качества управления и запасов устойчивости контура управления ракетой сигнал управления проходил через корректирующий фильтр.

Перемещение крыльев в плоскостях курса и тангажа обеспечивалось двумя пневматическими рулевыми машинками. Ракета не была стабилизирована по курсу и имела свободный поворот. Для преобразования команд управления использовался гироскопический преобразователь координат. Фотоприемники управляющих сигналов ИК-луча устанавливались на стабилизаторах ракеты. Регистрация параметров бортовой аппаратуры ракеты в полете осуществлялась с помощью бортовой телеметрической станции БР-6БМ и наземной станции РТС-6.

Для танка «Объект 920» предусматривалось использование управляемой ракеты «Лотос-М» с осколочно-кумулятивной боевой частью.

Одновременно с разработкой управляемой ракеты 9М14 ПТРК 9К11 «Малютка» в ЦКБ-141959-1961 гг. была создана управляемая ракета 9М12 ПТРК «Овод» с управлением по проводной линии связи.

Управляемая ракета 9М12 была выполнена по аэродинамической схеме «несущее-управляющее крыло» с плюсоообразным расположением четырех трапециевидных крыльев, аналогично ракете ЗМ6 ПТРК «Шмель» и имела такой же состав аппаратуры управления. Основное внимание было уделено уменьшению размеров и массы аппаратуры и ракеты за счет использования полупроводников, пластмасс и малогабаритных узлов бортовой аппаратуры. В частности, в качестве бортового источника питания была применена малогабаритная батарея с твердым электролитом, который разогревался при пуске ракеты специальным пиронагревателем, а в системе стабилизации по крену – малогабаритный трехстепенный гироскоп с ротором, разгонявшимся при старте ракеты пороховыми газами.

В качестве визирного устройства для наведения ракеты в цель использовался прицел ТШ2А-22 с автоматическим переключением кратности увеличения, разработанный на заводе в Новосибирске. ПТРК «Овод» прошел испытания на опытных средних танках Т-54 и Т-55 в качестве дополнительного управляемого оружия. Дальнейшие работы по комплексу были прекращены в связи с принятием на вооружение ПТРК 9К11 «Малютка».

В 1958 г. в ОКБ-16 началась разработка управляемой ракеты ЗМ11 ПТРК «Фаланга», который предназначался для установки в качестве основного управляемого оружия в опытный танк «Объект 287», создававшийся в конструкторском бюро ЛКЗ. Одновременно ВНИИ-100 занимался установкой ПТРК «Фаланга» на плавающем танке ПТ-76.

Управляемая ракета 3M11 ПТРК «Фаланга».

Управляемая ракета ЗМ11 была выполнена по аэродинамической схеме «бесхвостка» и представляла собой цилиндрическую трубу, которая заканчивалась с обеих сторон полусферами. Управление ракетой по курсу и тангажу осуществлялось по командной радиолинии. Прием сигналов команд управления на ракете осуществлялся с помощью блока бортовой радиоаппаратуры, который располагался в хвостовой части ракеты. В качестве органов управления по всем каналам были приняты расположенные у задней кромки крыльев элевоны. Для питания пневматических рулевых машинок на борту ракеты был установлен воздушный аккумулятор давления – баллон со сжатым воздухом. Сжатый воздух поступал на турбогенератор, обеспечивавший электропитание бортовой аппаратуры.

Двигательная установка ракеты ЗМ11 была выполнена по схеме с двумя косонаправленными соплами и включала стартовый и маршевый двигатели. В процессе доработки управляемой ракеты ее максимальная скорость была увеличена со 150 до 250 м/с.

Первый опытный образец танка «Объект 287» с ПТРК «Фаланга» изготовили в 1964 г. На последующих опытных образцах машины был установлен более совершенный ПТРК «Тайфун».

В 1959 г. в ОКБ-16 разрабатывалась управляемая ракета ПТРК «Омар». Этот ПТРК планировался к установке в качестве основного управляемого оружия на опытом легком танке «Объект 170», который создавался на базе танка «Объект 907». Управляемая ракета ПТРК «Омар» имела полуавтоматическую систему управления по радиоканалу, аналогичную системе управления ракетой ПТРК «Дракон». Был изготовлен макет танка, после чего работы по ПТРК «Омар» прекратились.

В 1961 г. ОКБ-16 представило управляемую ракету 9М15 ПТРК «Тайфун», которым предполагалось заменить разработанный ранее ПТРК «Фаланга» с управляемой ракетой 9М11.

Управляемая ракета 9М15 наводилась на цель вручную по радиокомандам с помощью аппаратуры управления по светящемуся пятну трассера. Для увеличения вероятности попадания ракеты в цель был введен автопилот и программный механизм, обеспечивавший автоматическую передачу команды по курсу в зависимости от относительной угловой скорости танка к цели. Радиосигнал, переданный на ракету, принимался ее бортовой аппаратурой, дешифровывался и преобразовывался в электрический командный импульс, управлявший с помощью струйных реле рулями ракеты. Осколочно-кумулятивная боевая часть ракеты имела бронепробиваемость 500 мм, а ее осколочное действие было равноценно действию 100-мм осколочно-фугасного снаряда.

Внутреннее устройство управляемой ракеты 9М15.

Макет управляемой ракеты КЛ-5 – ЛМ-5, предшественницы управляемой ракеты КЛ-8 ПТРК «Спрут», на экспериментальной установке во время проведения испытаний.

Управляемая ракета КЛ-5 (продольный и поперечный разрез).

В 1963 г. для замены ПТРК «Тайфун» на разрабатываемом танке «Объект 287» был создан ПТРК «Астра» с ракетой, имевшей полуавтоматическую систему наведения с ручной корректировкой на конечном участке траектории. В отличие от предыдущих ракет, разработанных ОКБ-16, пуск управляемой ракеты ПТРК «Астра» осуществлялся через ствол орудия.

В НИИ-1 ГКОТ в 1957 г. велись работы по проекту управляемой ракеты ПТРК «Кобра», который предназначался для проектируемого в конструкторском бюро ЧТЗ тяжелого танка «Объект 757» с управляемым ракетным оружием.

Управляемая ракета ПТРК «Кобра» наводилась на цель с помощью полуавтоматической системы управления по ИК-лучу. Пуск ракеты производился через ствол – гладкоствольную трубу, запираемую со стороны казенника клином, поэтому ракета имела стабилизаторы, складывавшиеся в габарит калибра и не имела несущих поверхностей. Рабочим органом на ракете, исполнявшим команды управления, являлся специальный ракетный двигатель. За счет составляющей тяги этого двигателя осуществлялась также дискретная компенсация силы тяжести ракеты. Ракета на траектории проворачивалась с некоторой угловой скоростью w=10 об./с. Это вращение было синхронизировано с работой сопл управляющего двигателя.

Изготовленный в 1959 г. ходовой макет танка «Объект 757» прошел заводские и полигонные испытания. Дальнейшая работа по комплексу «Кобра» была прекращена в связи с завершением работ по опытному танку «Объект 757» в пользу создания нового танка «Объект 772» с двумя вариантами управляемого ракетного оружия – ПТРК «Лотос» и ПТРК «Тайфун».

25 Не пугать с комплексом управляемого вооружения 9К112 «Кобра» с управляемой ракетой 9М112, устанавливавшимся на ракетно-пушечных танках Т-64Б и Т-80Б во втором послевоенном периоде.

В 1958 г. в ГС ОКБ-43 была разработана управляемая ракета КЛ-8 ПТРК «Спрут», предназначавшегося для установки в тяжелый танк с управляемым ракетным оружием, проектированием которого на базе опытного танка «Объект 279» занимался ВНИИ-100.

Управляемая ракета КЛ-8 ПТРК «Спрут», выполненная по нормальной (самолетной) схеме, имела головку самонаведения и оперение, складывавшееся в габарит 235x200 мм. Система управления – комбинированная (автономное управление на участке сближения с целью и самонаведение на участке атаки), позволявшая осуществлять управление ракетой в двух вариантах в зависимости от дальности стрельбы и рельефа местности. Оба варианта предусматривали стрельбу в упрежденную точку с использованием головки самонаведения на конечном участке траектории.

Первый вариант предусматривал стрельбу на небольшие дальности до 3000 м при угле старта ракеты +10° от горизонта. Автономное управление в этом случае заключалось в стабилизации ракеты по курсу и высоте. Стабилизация ракеты по высоте выполнялась по программе в зависимости от дальности до цели. На начальном участке управляемого полета траектория была приподнята над землей на 8-10 м, на конечном участке высота траектории снижалась до 0,5 м.

Второй вариант подразумевал стрельбу на большие дальности (до 5000 м). В этом случае ракета двигалась по навесной траектории, которая не требовала необходимости стабилизации ПТУР по высоте и обеспечивала лучшие условия селекции цели.

Недостатком данного комплекса являлась необходимость остановки танка на 5-8 с для пуска управляемой ракеты.

Таблица 18 Характеристики отечественных танковых ПТУР первого поколения

Продолжение таблицы 18

В 1960 г. во ВНИИ-100 был подготовлен проект установки ПТРК «Спрут» на танке «Объект 757». Однако в 1961 г. работы по комплексу «Спрут» были свернуты в связи с прекращением работ по опытным тяжелым танкам.

В НИИ-48 в 1957-1959 гг. для опытного танка Объект 282» ЛКЗ создавалась управляемая ракета ПТРК «Саламандра». Наведение ракеты на цель осуществлялось с помощью полуавтоматической системы управления с передачей команд по радиоканалу. Система слежения за целью – оптическая и радиолокационная. Однако разработка управляемой ракеты ПТРК «Саламандра» так и не была доведена до опытного образца.

Таким образом, в первый послевоенный период в отечественных противотанковых комплексах, кроме систем управления с проводной линией связи, были разработаны, изготовлены и прошли испытания системы управления с передачей команд по радиоканалу, с наведением по инфракрасному лучу, с автономным управлением с головкой самонаведения и самонаведением с захватом цели на направляющей. Основные характеристики противотанковых управляемых ракет рассматриваемого периода приведены в таблице 18.

Однако далеко не все управляемые ракеты на дальностях стрельбы до 1200 м могли обеспечить превосходство танка с управляемым оружием над танком, вооруженным современной ствольной артиллерийской системой. Для этого скорость полета управляемой ракеты на траектории должна была превышать 550 м/с.

Основными недостатками танкового управляемого оружия, созданного в первом послевоенном периоде, являлись его сложность и большая стоимость, низкая надежность системы наведения ракеты, наличие перед танком большого расстояния, с которого начиналось управление ракетой, занятость канала управления на все полетное время ракеты. Кроме того, большие масса и размеры аппаратуры наведения ограничивали возимый боекомплект (от 15 до 24 ракет). Управление ракетой осуществлялось путем подачи радиокоманд или посредством наведения по лучу. В обоих случаях для обеспечения надежного управления требовалось использование антенны, обладавшей острой направленностью. Кроме того, системе управления по радио были свойственны и другие недостатки: возможность взаимных помех при пуске ракет большим числом танков, находившихся в непосредственной близости друг от друга; возможность эффективных контрмер со стороны противника, дополнительная затрата времени на настройку приемной аппаратуры ракет на одну и ту же выделенную волну перед загрузкой их в танк.

Тем не менее во втором послевоенном периоде на вооружение Советской Армии был принят танк с управляемым ракетным оружием – «истребитель танков ИТ-1» с наиболее отработанным ПТРК «Дракон». Однако в последующем это направление по использованию в танках управляемого оружия в качестве основного не получило дальнейшего развития по вышеперечисленным причинам и из- за недостатков, выявленных в ходе испытаний опытных танков с управляемым оружием и эксплуатации танка ИТ-1, а также в связи с переходом к проектированию комплексов управляемого вооружения для основных ракетно-пушечных танков второго послевоенного поколения. В то же время проведенные работы способствовали накоплению опыта по применению управляемого оружия на перспективных танках. При этом учитывалась специфика театров военных действий при использовании танков с ракетным оружием.

Решение по организации НИОКР с целью создания комплексов управляемого вооружения для ракетно-пушечных танков, как нового направления в развитии танкового вооружения, прозвучало в предложениях ГКОТ от 30 августа 1960 г. В этих предложениях предусматривалась возможность использования на опытном танке «Объект 432» управляемых по проводам ПТУР, выстреливаемых из 115-мм гладкоствольной танковой пушки Д-68.

Разработка таких ПТУР (управляемых артиллерийских снарядов) началась в СКБ-4 под руководством Б.И. Шавыринаужев 1961 г. с организацией ОКР по управляемой ракете ПТРК «Рубин». Первый год работы по данному направлению показал невыполнимость поставленной задачи в связи с разрывом проводов из-за высокой скорости полета управляемого снаряда (около 250 м/с). Кроме того, управляемый снаряд имел большие для боевого отделения танка «Объект 432» размеры, и разместить его в механизме заряжания танка было невозможно.

На совещании, состоявшемся в августе 1962 г. в Техническом управлении ГКОТ с участием представителей НИИ, промышленности и ГРАУ было принято решение о продолжении работ по варианту с радиокомандным управлением ракеты ПТРК «Рубин». Причем разработку управляемой ракеты предполагалось вести в калибре 122 мм, с учетом возможности ее пуска через ствол нарезной пушки Д-83 танка «Объект 432» и предполагаемого к разработке на ЧТЗ танка с управляемым ракетным оружием «Объект 775». Гладкоствольные 115- и 125-мм пушки для этого направления были сочтены малоперспективными. Однако начальник Главного управления Министерства транспортного машиностроения по танкостроению Н.А. Кучеренко направил в ГКОТ письмо с предложением разработки управляемой ракеты ПТРК «Рубин» под калибр 125 мм.

Таблица 19 Характеристики отечественных турбореактивных снарядов

НУРС М14-ОФ.

Первым танком с таким видом оружия должен был стать «Объект 434». В ТТТ на эту машину, составленных в начале 1963 г., среди остальных значилось размещение в боекомплекте к пушке 4-6 управляемых ракет (снарядов).

В середине октября 1964 г. состоялось совещание с участием представителей ГКОТ, ГРАУ, ГБТУ и разработчиков нового танка и его вооружения – КБ харьковского завода им. Малышева, ОКБ-16, НИИ-61, ВНИИ-100 и ряда других организаций, на котором были рассмотрены технические предложения по созданию комплекса дополнительного вооружения танка «Объект 434» с пуском управляемого снаряда (ракеты) из ствола 125-мм гладкоствольной пушки Д-81. При этом основными для танка оставались выстрелы с броне- бойно-подкалиберными, кумулятивными и осколочно-фугасными снарядами. Управляемый снаряд использовался как дополнительный для усиления огневой мощи танка и применялся для борьбы с танками противника на дальностях до 3,5-4,0 км. Управляемый снаряд выполнялся с раздельным заряжанием и в размерах осколочно- фугасного выстрела. Наличие управляемого снаряда не должно было вызвать существенных изменений в конструкции пушки, механизма заряжания и в компоновке боевого отделения танка.

На совещании было рассмотрено несколько вариантов создания управляемого снаряда на основе управляемых ракет ПТРК «Рубин», ПТРК «Малютка» и вновь разрабатываемого по шифру «Гвоздь». От использования управляемой ракеты ПТРК «Рубин» отказались сразу по причине необходимости использования нарезного ствола и больших размеров как самого выстрела, так и аппаратуры управления. Управляемая ракета ПТРК «Малютка» также была отклонена из-за малой скорости полета, ограничивавшейся проводной линией связи и ручной системой наведения. Окончательное решение было принято в пользу предложения ОКБ-16 во главе с А.Э. Нудельманом о разработке нового комплекса с управляемым снарядом «Гвоздь». В данном случае речь шла именно об управляемом снаряде, а не о ракете, поскольку его создатели обещали неплохие характеристики: полуавтоматическую систему радиокомандного управления, дальность стрельбы до 4 км, вероятность попадания – 0,8-0,9 при стрельбе с коротких остановок, бронепробиваемость – 200-250 мм стальной брони, расположенной под углом 60° от вертикали. Поскольку управляемый снаряд «Гвоздь» выстреливался из пушки подобно обычному кумулятивному снаряду, то время полета на максимальную дальность составляло всего 6-7 с. В качестве дальнейшей перспективы предусматривалось обеспечение стрельбы управляемым снарядом сходу.

Работы по управляемому снаряду «Гвоздь» продолжились во втором послевоенном периоде, но уже с изменением в 1966 г. темы с шифра «Гвоздь» на шифр «Кобра». После длительной доработки комплекс танкового управляемого вооружения в 1967 г. был принят на вооружение танка Т-64Б («Объект 447А»).

Неуправляемые реактивные снаряды

Как одно из направлений совершенствования танкового вооружения в конце 1950-х гг. рассматривалась возможность применения неуправляемых реактивных снарядов (НУРС) в качестве основного или дополнительного оружия танка. Проведенные исследования конструктивных схем пусковых установок, НУРС и механизмов заряжания показали, что применение НУРС на танках позволяло вести огонь залпом с высоким темпом стрельбы, увеличить в 1,5-2 раза боекомплект по сравнению с боекомплектом пушки, уменьшить размеры и боевую массу машины. Одним из основных преимуществ НУРС являлось их мощное фугасное действие, достигавшееся за счет использования специальных ВВ, применение которых в обычных артиллерийских снарядах было невозможно из-за больших ускорений последних при выстреле.

Научно-исследовательские работы, проведенные НИИБТ Полигоном в 1950-1952 гг., показали, что осколочно-фугасные снаряды больших калибров способны нанести танку существенные конструктивные разрушения и вывести из строя экипаж без пробития брони. Так, попадания 100-мм и 122-мм осколочно-фугасных снарядов в лобовые детали корпуса и башни вызывали разрушения отдельных механизмов и приборов установки основного оружия и деталей корпуса, что влекло за собой частичную или полную потерю боеспособности танка. С увеличением калибра осколочно-фугасного снаряда возрастало и его поражающее действие. Использование осколочно-фугасных снарядов калибра 122-152 мм обеспечивало выход из строя всего экипажа даже без пробития брони.

В конце 1950-х гг. с целью исследования возможности оснащения танков основным и дополнительным ракетным оружием прошли испытания стрельбой НУРС М14-ОФ. Этот неуправляемый реактивный снаряд калибром 140 мм и массой 39,6 кг имел осколочно-фугасную боевую часть (19 кг) и дальность стрельбы до 10000 м. Маршевая скорость реактивного снаряда составляла 400 м/с. В ходе проведения испытаний НУРС М14-ОФ показал низкую кучность стрельбы.

Поэтому в НИИ-1 ГКОТ в 1957-1958 гг. для тяжелого, среднего и легкого танков были разработаны, соответственно, опытные турбореактивные НУРС калибра 152 и 132 мм, у которых кучность боя была выше, чем у других неуправляемых реактивных снарядов. Испытания снарядов ТРС-132 и ТРС-152 проводились при стрельбе из ствола длиной 2000 мм. Основные характеристики разработанных НУРС представлены в таблице 19.

Помимо НИИ-1 в работе по исследованию возможности использования НУРС для вооружения танков принимали участие специалисты из ВНИИ-100, ГК ОКБ-43 ГКОТ, ЛВМИ, ЛИАП и ГНИАП Министерства обороны.

26 Первым реактивным снарядам, у которых еще не было оперения для стабилизации, устойчивость в полете придавалась за счет их вращения вокруг продольной оси. Для этого часть пороховых газов выпускалась через специально просверленные боковые отверстия в корпусе маршевого двигателя. Эти вращающиеся снаряды получили название турбореактивных.

Таблица 20 Сравнительные характеристики танков Т-54 и ПТ-76 со штатным оружием и с пусковыми установками НУРС

Компоновка танка Т-54, вооруженного НУРС (проект).

Опытный турбореактивный снаряд ТРС-132.

Опытный 85-мм выстрел с вращающимся НУРС, разработанный НИИ-61.

Автоматическая пусковая установка под НУРС ТРС-132.

В основе конструкции этих НУРС была положена идея пуска ак- тивно-реактивного снаряда из полностью закрытой с казны гладкоствольной направляющей. Этот способ позволял значительно повысить скорость схода снаряда с направляющей до 170 м/с и тем самым улучшить кучность боя. Малые ускорения реактивных снарядов давали возможность (при сравнимой массе и размерах) создать снаряды значительно более мощные по фугасному действию, чем обычные артиллерийские снаряды.

Большой объем НИОКР по установке НУРС в танках ПТ-76, Т-54, Т-10 и «Объект 279» был проведен во ВНИИ-100. В процессе выполнения конструктивных проработок оценивались возможные варианты размещения ТРС-132, ТРС-152 и ТРС-240, пусковых установок для этих снарядов, механизмов заряжания и других узлов с учетом изменения массы машин. Была спроектирована, изготовлена и прошла испытания стрельбой в полевых условиях автоматическая пусковая установка под ТРС-132 с осколочно-фугасной боевой частью.

Сравнительные характеристики серийных танков среднего Т-54 и легкого ПТ-76 со штатным оружием и в случае размещения на них пусковой установки с НУРС приведены в таблице 20.

Использование НУРС при размещении пусковой установки и боекомплекта внутри танка во многом определялось массой и размерами пусковой установки и снаряда, способом перезаряжания установки, величиной боекомплекта и удобством обслуживания.

Существенным недостатком НУРС, препятствующим их внедрению в танках, являлась низкая по сравнению с обычными артиллерийскими снарядами кучность стрельбы. Это объяснялось тем, что кроме причин, вызывавших рассеивание обычных снарядов, для НУРС было характерно действие газодинамического эксцентриситета реактивной силы, разброс начальных возмущений при его сходе с направляющей и времени работы маршевого двигателя.

Другим способом обеспечения устойчивости вращающихся снарядов при сходе с пусковой установки являлся пуск снаряда с ведущим пояском по нарезной направляющей. Этот способ был реализован в НИИ-61 при разработке 85-мм вращающегося НУРС для легкого танка «Объект 906». Снаряд длиной 491 мм имел осколочно-фугасную боевую часть и предназначался для поражения живой силы противника на дальностях до 1000 м. Он был спатронирован в гильзе, в которой помещался дополнительный метательный пороховой заряд. В головной части снаряда размещалось 500 г ВВ, в задней – пороховой реактивный заряд. Сопла в количестве 12 шт. были расположены по окружности в задней части снаряда и наклонены к оси снаряда под небольшим углом. Пуск НУРС осуществлялся через нарезной ствол. Снаряд стабилизировался в полете вращением, которое создавалось нарезным стволом и тангенциальной составляющей реактивной силы. Кучность боя НУРС приближалась к кучности стрельбы обычными артиллерийскими снарядами.

Возможность применения НУРС исследовалась на опытных танках «Объект 282» и «Объект 775». Унитарный выстрел со 125-мм танковым неуправляемым реактивным снарядом «Бур», разработанный в начале 1960-х гг. в НИИ-147(А.Н. Ганичев) для танка с управляемым ракетным оружием «Объект 775», имел осколочно-фугасную боевую часть. НУРС предназначался для уничтожения живой силы противника на дальностях до 2000 м. Этот снаряд длиной 750 мм оснащался реактивным пороховым двигателем и для стабилизации в полете вращался.

Для легкого плавающего танка «Объект 170», помимо установки управляемого ракетного оружия ПТРК «Омар», был разработан НУРС «Коралл» калибром 102 мм с осколочно-фугасной и кумулятивной боевой частью. Масса НУРС с осколочно-фугасной боевой частью составляла 19 кг, с кумулятивной – 16 кг.

Опытный огнеметный танк «Объект 483» с огнеметом ОМ-250.

Кроме того, во ВНИИ-100 в периоде 1956 г. по 1958 г. спроектировали и изготовили четыре экспериментальные установки для стрельбы оперенными вращающимися неуправляемыми реактивными снарядами калибра 140, 82 и 132 мм, которые были смонтированы на тяжелой самоходно-артиллерийской установке ИСУ-152 («Объект 241») вместо основного оружия.

По результатам НИОКР и проведенных испытаний опытных образцов был сделан вывод о нецелесообразности применения существовавших в то время НУРС на танке в качестве основного или дополнительного оружия, и дальнейшие работы были направлены на совершенствование управляемого оружия.

Огнеметное оружие

В первом послевоенном периоде в Советском Союзе были продолжены НИОКР по дальнейшему совершенствованию автоматических пороховых огнеметов, устанавливавшихся на средних и тяжелых танках в годы Великой Отечественной войны. Для расширения возможностей боевого использования огнеметного оружия на средних танках огнеметы стали монтироваться в башнях в спаренной установке вместе с пушкой.

Работы по установке порохового огнемета АТО-42 в башне танка Т-34-85, а затем и Т-54 были выполнены в КБ завода №112 «Красное Сормово» в 1946-1947 гг. Изготовленные опытные образцы танков прошли заводские и полигонные испытания. В соответствии с постановлением Совета Министров СССР N92548-1050сс от 10 июля 1948 г. дальнейшие работы по созданию огнеметных танков были переданы на завод N975 в Харьков, где, согласно этому документу, организовывалось специальное конструкторское бюро СКБ-1, а в НИИ-6 в Москве – специальная огневая лаборатория по созданию огневых смесей. Начальником СКБ-1 был назначен М.С. Озерский.

В этот период в СКБ-1 были созданы и серийно выпускались средние огнеметные танки ТО-54 и ТО-55, на которых в качестве дополнительного оружия применялись автоматические пороховые огнеметы АТО-1 и АТО-200 соответственно. По сравнению с танковыми огнеметами периода Великой Отечественной войны эти огнеметы обладали более высокими характеристиками. Несмотря на то, что в конце 1946 г. в НТК ГБТУ ВС ставился вопрос о разработке и изготовлении опытного образца огнеметного танка ИС-4 с прицепкой, тяжелые огнеметные танки в рассматриваемый период не выпускались.

Большой объем выполняемых НИОКР по огнеметному оружию для танков в первый послевоенный период был направлен на повышение надежности работы, увеличение дальности и эффективности огнеметания танковых огнеметов. Необходимость проведения таких работ подтверждалась не только опытом Второй мировой войны, но и опытом Корейской компании, венгерских событий, а также войны в ОАР, которые показали, что огнеметное оружие в ряде случаев все еще оставалось эффективным средством борьбы с живой силой, укреплениями и техникой противника.

В 1959-1962 гг. работы по увеличению дальности и эффективности огнеметания совместно с СКБ-1 завода им. Малышева проводились во ВНИИ-100, ВНИИ-6, НИИХИММАШ и других организациях. Наибольшая дальность огнеметания из танковых огнеметов, достигнутая к этому времени как у нас в стране, так и за рубежом, находилась в пределах 200-270 м. Так, например, американский огнеметный танк М677А1 имел дальность огнеметания порядка 250 м. Дальность огнеметания из принятого в 1960 г. на вооружение Советской Армии 35-литрового танкового огнемета АТО- 200 (танк ТО-55) составляла 200-220 м.

Как показали НИОКР, проведенные заводом №75, НИИ-6, НИИХИММАШ и другими организациями, указанная дальность огнеметания являлась практически предельной для струйных огнеметов приемлемой для установки в танке конструкции. Это объяснялось, прежде всего, отсутствием возможности (в известных пределах) повышения скорости выброса огнесмеси, что было обусловлено ограниченной прочностью и воспламеняемостью огнесмесей, а также пределом по емкости отдельных выстрелов танкового огнемета.

Поэтому увеличение дальности огнеметания потребовало поиска потенциально нового решения, поскольку вопрос ставился об улучшении технических характеристик огнеметного оружия не на 20- 30% (как это задавалось в НИР по струйным огнеметам), а в 4-5 раз больше по сравнению со штатными образцами.

Был выпущен опытный образец огнеметного танка «Объект 483» с огнеметом ОМ-250. При отработке этого танкового огнемета увеличение емкости выстрела до 100 л дало сравнительно небольшой прирост дальности (порядка 80-100 м), а размещение пушки в огнеметном танке «Объект 483» оказалось невозможным (огнемет ОМ-250 являлся основным оружием машины). Вместе с тем при наличии современных пехотных противотанковых средств использование огнеметных танков с дальностью огнеметания до 200-250 м становилось весьма затруднительным и неэффективным.

Выполненные в эти годы НИР показали, что наиболее приемлемым и единственно возможным направлением в разработке увеличения дальности огнеметания было донесение огнесмеси до цели в специальном огнеметном снаряде. Одним из основных преимуществ этого направления являлась возможность донесения до цели всего заряда огнесмеси, тогда как при струйном огнеметании на предельную дальность доносилось лишь около 15-25% заряда.

Первые опыты в указанном направлении, проведенные НИИХИММАШ и НИИ-6, показали принципиальную возможность существенного увеличения дальности и эффективности огнеметания. Вместе с тем было установлено, что в связи с усложнением условий воспламенения и эффективного распределения огнесмеси при действии снаряда у цели потребовалась разработка специальных

конструктивных схем таких огнеметных снарядов и средств для их пуска (метательных установок). Одним из возможных решений указанного направления могло быть метание или выброс огнесмеси непосредственно у цели из реактивного огнеметного снаряда.

Сочетание огнеметных средств, способных поражать цели на дистанции до 1000 м, с неуправляемыми снарядами мощного фугасного действия позволило бы создать танк (самоходную установку) специального назначения – штурмовую машину, предназначавшуюся для ведения боевых операций в городах, укрепрайонах, уничтожения инженерных сооружений противника.

Работы проводились параллельно в двух направлениях: первое направление (основное) – по исследованию возможности создания танкового огневого снаряда (вариант А), предназначавшегося для эффективного поражения огнесмесью горизонтально расположенных целей (стрелков противника в положении лежа, а также укрытых в окопах и траншеях) на дальности до 1000 м; второе направление (дополнительное) – по исследованию возможности создания танкового огневого снаряда (вариант АР), предназначавшегося для поражения огнесмесью вертикальных небронированных малоразмерных целей (амбразур ДОТов и ДЗОТов, огневых точек в зданиях в условиях уличных боев, автомашин и т.д.) с дальностью прямого выстрела до 1000 м.

В результате проведенных работ, исходя из анализа боевой эффективности огневых снарядов, предварительных тактико- технических требований ГАБТУ и возможности размещения комплекса огневого вооружения на специальных объектах БТВТ, к разработке были приняты следующие основные ТТХ боевых снарядов, представленные в таблице 21.

Применение боеприпасов, снаряженных вязкими огнесмесями, во время Второй мировой войны и войны в Корее показало, что горящими огнесмесями живой силе наносились тяжелые ожоги большой площади, приводившие к длительному поражению живой силы с большим процентом безвозвратных потерь (процент безвозвратных потерь при поражении напалмом достигал 60%, что в 4-6 раз было выше, чем при осколочных поражениях). Так, массированным применением боеприпасов, снаряженных напалмом, американцы в Корейской войне добились успеха в ряде операций, где использование обычных боеприпасов не принесло желаемых результатов.

При стрельбе огневыми снарядами поражение живой силе наносилось, главным образом, фрагментами горящей огнесмеси. А применение в огневых снарядах металлизированных огнесмесей типа МСО, имевших температуру пламени порядка 1500-1700°С, существенно повышало поражающую способность этих боеприпасов по сравнению с напалмовыми.

На основании проведения комплекса расчетно-теоретических, экспериментальных и проектных работ были выполнены конструкции огневых снарядов – активного и активно-реактивного типа.

Активный снаряд (вариант А) состоял из тонкостенного баллона, заполняемого огнесмесью через два отверстия в крышке. Головная часть снаряда представляла собой усеченный конус, в вершине которого имелось резьбовое отверстие под переходную втулку, в очко которой ввинчивался взрыватель.

Конструкция снаряда позволяла осуществить два варианта размещения воспламенительно-разрывного устройства (ВРУ): центральный и торцевой. Ведение снаряда по нарезам обеспечивалось медным ведущим пояском, располагавшимся на дне снаряда и поджатого к хвостовику баллона.

При ударе снаряда о преграду срабатывал взрыватель, передавая импульс на взрывной заряд, который обеспечивал разрушение боевой части снаряда и распределение огнесмеси на цели. Воспламенение огнесмеси производилось зажигательным составом.

Активно-реактивный снаряд (вариант АР) по конструкции своей боевой части был аналогичен активному снаряду. Ракетная часть снаряда состояла из каморы, соплового блока, двух диафрагм (верхней и нижней) и ракетного заряда. Действие снаряда АР у цели было аналогично действию снаряда варианта А.

В процессе проведения экспериментальных работ выяснилось, что разработка и применение для поражения живой силы противника активно-реактивных снарядов (вариант АР) не представлялись целесообразными из-за меньшей вероятности поражения цели (меньшая масса доносимой до цели огнесмеси) и большей стоимости (примерно в 2-3 раза). Кроме того, создание высокоэффективных металлизированных огнесмесей и ВРУ, способных надежно воспламеняться при высоких скоростях встречи с преградой (Vo =700 – 800 м/с), представляло в то время серьезные трудности. Поэтому с целью реализации разработанного для огневого снаряда варианта АР реактивного двигателя на базе последнего был разработан неуправляемый реактивный снаряд с боевой частью мощного фугасного действия. Этот снаряд имел следующие основные характеристики: масса снаряда 42 кг; длина снаряда 840 мм; масса взрывчатого вещества боевой части 8 кг; дальность прямого выстрела до 1000 м; максимальная дальность стрельбы 10-12 км.

Первый вариант 180-мм огневого активного снаряда.

Второй вариант 180-мм огневого активного снаряда.

180-мм активно-реактивный огневой снаряд.

180-мм неуправляемый реактивный снаряд с мощной фугасной боевой частью, разработанный на базе активно-реактивного огневого снаряда.

Таблица 21 Основные ТТХ танковых огневых снарядов

Стендовый образец безоткатной пусковой установки ЭПУ-180.

Казенная часть безоткатной пусковой установки ЭПУ-180.

Экспериментальная пусковая установка ЭПУ-140.

Экспериментальная пусковая установка ЭПУ-82.

В то же время во ВНИИ-100 для стрельбы огневыми снарядами калибра 180 мм был разработан и изготовлен стендовый образец пусковой установки (ЭПУ-180). Ее создали по схеме безоткатной пусковой установки закрытого типа с нарезной направляющей. В качестве лафета для ЭПУ была использована самоходная артиллерийская установка – «Объект 241»с рамкой пушки МЛ-20.

Выполненные проектные работы и проведенные испытания ЭПУ-180 показали, что размещение пусковой установки с боекомплектом огневых выстрелов в объектах бронетанковой техники совместно с основным пушечным оружием не представлялось возможным из-за недостаточности размеров машин.

С целью увеличения боевых возможностей пусковой установки и расширения круга выполняемых ею задач для нее в размерах осколочных снарядов было принято решение о целесообразности создания мощного осколочно-фугасного неуправляемого реактивного снаряда (НУРС).

В связи с этим во ВНИИ-100 было проработано несколько вариантов размещения данного комплекса вооружения на различных объектах бронетанковой техники: в специальной самоходной установке на базе среднего танка, на танках «Объект 432» и Т-55. В результате выполненных работ во ВНИИ-100 был изготовлен и прошел полигонные испытания в объеме 53 выстрелов опытный образец низкосилуэтной штурмовой машины, созданный на базе опытного среднего танка «Объект 167».

Помимо работ по созданию опытных образцов ЭПУ-180, во ВНИИ-100 были выполнены проектные работы по размещению на объектах бронетанковой техники закрытых пусковых установок меньшего калибра – ЭПУ-140 и ЭПУ-82. Проведенные работы показали техническую реальность повышения как дальности, так и эффективности огнеметания путем создания комплекса, состоявшего из пусковой установки, метательного заряда и огневого снаряда, обеспечивавшего дальность действия до 1000-1200 м (в 4-5 раз больше дальности действия серийного отечественного огнемета АТО-200 танка ТО-55 и американского огнеметного танка М67А1), а также высокую эффективность действия по живой силе противника (масса доносимой до цели огнесмеси составляла около 13 кг вместо 5-8 кг у огнемета АТО-200).

Выполненные работы создали предпосылки для проведения дальнейших НИР по повышению дальности огнеметания до 1800- 2000 м, а также показали возможность создания огневых снарядов для танковых гладкоствольных пушек, превышавших по эффективности действия по живой силе осколочно-фугасные снаряды. Этот опьгг в дальнейшем был реализован конструкторским бюро завода №174 в Омске при создании тяжелой огнеметной системы ТОС на базе основного танка Т-72.

Кроме того, результаты выполненных работ были использованы при разработке танков с управляемым и неуправляемым ракетным оружием, а в последующем – и танков с ракетно-пушечным вооружением.

Продолжение следует

Фоторепортаж 467-й гвардейский окружной учебный Московско-Тартуский Краснознаменный центр Московского военного округа

Свою историю 467-й гвардейский окружной учебный Московско- Тартуский Краснознаменный центр Московского военного округа (МВО) ведет от октября 1941 г., когда на основе добровольческих коммунистических батальонов и рот была сформирована дивизия Московских рабочих (3-я Московская коммунистическая стрелковая дивизия). 15 января 1942 г. она была переформирована в 130-ю стрелковую дивизию. Этот день и считается днем рождения соединения. В декабре того же года дивизия стала 53-й гвардейской стрелковой. Великую Отечественную войну дивизия окончила с почетным наименованием Тартуская Краснознаменная.

С 1961 г. дивизия стала готовить специалистов разных воинских специальностей для Вооруженных Сил. С 1 декабря 1964 г. она стала официально именоваться учебной дивизией. С октября 1966 г. это – 53-я гвардейская Московско-Тартуская Краснознаменная учебная мотострелковая дивизия, с декабря 1979 г. – 26-я гвардейская учебная танковая дивизия с теми же почетными наименованиями. Наконец, 1 декабря 1987 г. дивизия переименована в 467-й гвардейский окружной учебный Московско-Тартуский Краснознаменный центр подготовки младших специалистов.

Сейчас 467-й гвардейский окружной учебный центр (ОУЦ) со штабом в г. Коврове Владимирской области готовит для округа специалистов более чем по 30 специальностям. Обучение проходит на тех типах и образцах вооружения и военной техники, которые состоят на вооружении войск МВО.

Предлагаем вниманию читателей фоторепортаж о занятиях в ОУЦ экипажей основных танков Т-80 и Т-90 и боевых машин пехоты БМП-1, -2 и -3, на которых побывали корреспонденты журнала «Техника и вооружение».

(См. фото на 26-29 стр. вкладки и 4 стр. обл.)

Материал подготовлен совместно со службой информации и общественных связей Московского военного округа.

Оглавление

НЕЛЕГКАЯ СУДЬБА ЛЕГКОГО ТАНКА

Воспоминания главного конструктора танков

«ОСНОВНАЯ ЗАДАЧА…» – ВЫБИВАТЬ У ПРОТИВНИКА ТАНКИ

«ВИЗЕЛЬ»: ВОЗВРАЩЕНИЕ ТАНКЕТКИ

От танка ПТ-76 к комплексу «Луна»

ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ БРОНИРОВАННЫЕ МАШИНЫ 1945-1965 ГГ.

Фоторепортаж 467-й гвардейский окружной учебный Московско-Тартуский Краснознаменный центр Московского военного округа

• Реклама на сайте

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - читать книги бесплатно