Акупунктура, Аюрведа Ароматерапия и эфирные масла, Консультации специалистов: Рэйки; Гомеопатия; Народная медицина; Лекарственные травы; Нетрадиционная медицина; Дыхательные практики; Гороскоп; Цигун и Йога Эзотерика

Михаил Барятинский
ТАНКОВЫЕ АСЫ ГИТЛЕРА

Вступление

Тема немецких танковых асов, без преувеличения, одна из самых популярных в отечественной военно-исторической литературе последних лет. Справедливости ради, однако, необходимо сказать, что книг собственно российских авторов по этому вопросу почти нет. В распоряжении читателя имеются лишь зарубежные издания в русском переводе, далеко не всегда удачном. Впрочем, и сами оригиналы оставляют желать лучшего.

Так, например, больше всего информации о деяниях танкистов Третьего рейха содержится в книгах Франца Куровски. Но его книги, увы, не историческое исследование, а сам Куровски — не историк. Он скорее популяризатор темы. Ни попыток анализа, ни оценок достоверности тех или иных фактов в его работах нет. Одни лишь панегирики Витману, Книспелю и иже с ними. В восторженном изложении Куровски они предстают некими Нибелунгами нового времени, разящими врагов волшебным мечом Зигфрида в виде 88-мм танковой пушки. Причем, само собой разумеется, что все эти «дети Вотана» заговоренные и абсолютно неуязвимые. Читать любопытно, местами даже весело, но не более того.

Иное дело мемуары непосредственных участников событий — самих немецких танкистов. Но таких, увы, издано до обидного мало.

В первую очередь следует упомянуть воспоминания Отто Кариуса «„Тигры“ в грязи». Эта книга стала настоящим бестселлером, несмотря на отвратительный перевод. По-видимому, немецкий оригинал российскому издателю найти не удалось и пришлось воспользоваться английским изданием. В результате двойного перевода местами просто непонятно о чем идет речь. Особенно когда описываются детали конструкции «Тигра». Ну а на научном редакторе, как это сейчас принято, решили сэкономить.

Тем не менее, книга содержит массу интереснейших фактов из жизни и боевой работы на Восточном фронте, как самого Отто Кариуса, так и других экипажей 502-го тяжелого танкового батальона. Однако, многие боевые эпизоды, описанные в книге, нуждаются в проверке. Местами память, да и чувство меры, явно подводят автора.

Ни по объему информации, ни по ее качеству книге Кариуса не уступает книга Вили Фея «Танковые сражения войск СС». Причем, это не только воспоминания самого Фея, но и многих его сослуживцев. Своего рода групповой рассказ танкистов из разных частей и подразделений войск СС об их участии в боевых действиях, начиная с марта 1943 года и вплоть до конца войны. Причем рассказ довольно объективный.

Подобное же, достаточно объективное и реалистичное описание танковых боев содержится и в книге Клауса Штикельмайера «Танковый стрелок». Кроме того, из нее можно почерпнуть весьма интересные сведения о боевой подготовке немецких танкистов, быте экипажей и т. д. Коробит в этой книге, пожалуй, только одно — просвечивающие сквозь повествование взгляды автора. Гитлера он почти все время именует Адольфом — ну, ни дать ни взять антифашист! Правда, при этом своих противников он называет исключительно «Иванами» и «советами». Кроме того, в тексте часто попадаются такие определения как «ублюдки» и не требующее перевода hujas. Подобное отношение к противнику, от которого в итоге и получил по полной программе, по крайней мере недостойно. Ничего подобного не встретишь ни у бывшего эсэсовского танкиста Вили Фея, ни у полковника-танкиста барона Ганса фон Люка. Последний, кстати, в отличие от Штикельмайера, после войны отсидел пять лет в советских лагерях для военнопленных и, как говорится, хлебнул лиха. Однако, никаких оскорблений в адрес бывших противников в его воспоминаниях (имеется в виду книга «На острие танкового клина») не встретишь. Впрочем, чего еще ждать от родившегося в Канаде немца Штикельмайера. После войны он вернулся в Канаду (восстанавливать разрушенный фатерлянд не захотел) и все последующие годы сетовал, что канадские ветераны войны имеют льготы и привилегии, а он нет. Верх цинизма! Словом, этакая белая пушистая нацистская сволочь!

Из воспоминаний немецких танкистов следует упомянуть и «На танке через ад» Михаэля Брюннера — довольно откровенное повествование о боях на Восточном фронте. Справедливости ради надо сказать, что Брюннер особенно в бой не рвался, не геройствовал, но, тем не менее, год (с осени 1943 по осень 1944-го) повоевал и был ранен.

За исключением Отто Кариуса, всех этих авторов объединяет то, что они участвовали в боевых действиях, только начиная с 1943 года. При этом на «Тигре» воевали только Кариус и Вили Фей. Только их, строго говоря, и можно отнести к танковым асам со 150 и 80 победами соответственно.

Эта книга не ставит своей целью описание боевого пути всех немецких танкистов-снайперов, хотя на самых результативных из них остановиться подробнее все равно придется. Скорее — это попытка проанализировать причины их высокой результативности, разобраться со статистикой побед и, наконец, попытаться отделить факты от вымысла. Причин или, иначе говоря, факторов наличия в Вермахте и войсках СС большого количества танкистов-асов всего три. Главных факторов, разумеется. Это, в первую очередь, человеческий фактор, затем — технический, и, наконец, — тактический. То есть, говоря проще, на точность попадания в цель самым непосредственным образом влияли уровень подготовки экипажа, качество боевой техники и способ ее применения.

Однако, начать имеет смысл со статистики, так как к ней имеется больше всего вопросов. Как подсчитывали немцы свои победы, как определяли степень поражения вражеских танков и их типаж, насколько все эти подсчеты соответствуют действительности? Попробуем разобраться.

Статистика

По степени ангажированности статистика как наука занимает второе место после истории. Последнюю можно не только многократно переписывать в зависимости от изменения взглядов политического руководства той или иной страны, но и сразу писать так, как это выгодно этому самому руководству. Написали же в Советском Союзе практически насквозь фальшивую «Историю гражданской войны». Причем написали, чуть ли не спустя всего 10 лет после описываемых событий, при наличии огромного количества здравствующих участников и очевидцев. Ничего не остановило. И что же — все проглотили, «Историей» этой пользуются практически до сих пор. Устранили из нее, пожалуй, только выдающуюся роль товарища Сталина, а все остальные байки сохранились почти неизменными.

По проторенной дорожке пошли и американцы, преподнесшие своему народу историю Второй мировой войны в таком виде, что абсолютное большинство граждан США уверено, что именно их страна внесла решающий вклад в победу над гитлеровской Германией, причем не только материальный.

Со статистикой то же самое. Советская статистика, например, всегда внушала нам, что средняя температура по больнице вполне нормальная. В итоге пациент — Советский Союз — благополучно скончался.

Говоря о статистике периода Второй мировой войны, можно отметить множество весьма любопытных по своей несуразности фактов. Так, например, во всех воюющих странах, особенно в Германии и СССР, статистика для пропаганды находилась за пределами разумного. Так, согласно сводкам Совинформбюро, танковый и авиационный парк Германии за годы войны был уничтожен многократно, а после Московской битвы в немецкой армии просто не должно было остаться солдат.

Впрочем, немецкая статистика тоже не отличалась объективностью. Главным источником завышения вражеских потерь здесь являлись войска. Данное обстоятельство хорошо иллюстрирует приводимая диаграмма потерь танков на Восточном фронте в июле — августе 1943 года. Два левых столбца — немецкие потери, два правых — советские. Первый столбец слева показывает немецкие потери, исходя из сообщений советской прессы, второй — реальные. Первый столбец справа — советские потери по сообщениям немецких войск, второй — эти же потери после уточнения и двойной перепроверки. Комментировать тут нечего.

В чем же причина таких приписок в Вермахте. По-видимому, дело в том, что главным критерием достоверности являлся такой умозрительный фактор как офицерская честь. За выявленную приписку грозило лишь взыскание. Так что чисто теоретически, основываясь на подобной диаграмме можно победы немецких танковых асов уполовинить.

Впрочем, настало время поговорить о самих этих асах. После анализа доступной информации автор пришел к выводу, что наиболее полный список немецких танковых асов приведен на сайте wikipedia.org. Он и лег в основу списка, приводимого ниже, правда с некоторыми корректировками и уточнениями. Воинские звания приводятся на момент окончания войны или на момент гибели, награды — только высшие. В примечании приводятся марки танков и САУ, на которых были одержаны победы.

^{Диаграмма потерь танков на Восточном фронте}

Итак, предлагаемая читателю таблица объединяет 79 немецких танкистов и самоходчиков, имевших разные звания и занимавших разные должности. Диапазон их побед колеблется от 14 до 168. Список этот не полный, в него включены люди, сведения о которых автору удалось проверить еще, как минимум, по двум источникам. Тем не менее, осталось довольно много белых пятен и в части воинских званий, и в части наград. Список формальный, в том смысле, что составлен просто на основе нескольких подобных без какого-либо предварительного анализа. Последним мы сейчас и займемся, причем какое-то шестое чувство подсказывает, что список этот сильно сократится.

Первое, на что стоит обратить внимание — это разброс данных о числе побед. От вполне приемлемого 168–162 у Книспеля или 139–144 у Бёлтера, 80–55 у Альберта Эрнста и совершенно фантастического 127–3 у некоего Уши Оберхабера! Уж не вешает ли Уша нам лапшу на уши? Очень даже может быть. Дело в том, что примерно за 50 побед в Вермахте или войсках СС давали Рыцарский крест. Списки кавалеров опубликованы, но Уши Оберхабера там нет, как нет и Мартина Шройфа с его 161-й победой и еще многих других. Может быть дело в том, что их победы липовые, а попали они в списки асов уже после войны, благодаря собственному языку?

Возьмем, например, Шройфа. О нем практически ничего не известно. Есть несколько упоминаний у Вили Фея, из которых следует, что Шройф командовал взводом «тигров» в период боев в Нормандии и на Восточном фронте. Дополнительной информации об этом офицере удалось собрать не много. Мартин Шройф родился в 1922 году. В 1936-м вступил в войска СС, служил рядовым в штандарте «Deutschland», в сентябре 1939 года ему было присвоено звание унтершарфюрер. В июле 1941 года он уже обершарфюрер в мотоциклетной роте полка «Westland». Далее в его биографии следует пробел аж до марта 1944-го, когда он стал командиром взвода во 2-й роте 102-го тяжелого танкового батальона СС. Когда и где он получил офицерское звание унтерштурмфюрер неизвестно. Даже в немецких источниках подвергается серьезному сомнению его 161 победа. 102-й батальон принимал участие в боях в Нормандии в течение июля — августа 1944 года. Вновь, уже под номером «502» эта часть вступила в бой только в конце марта 1945 года, атакуя позиции советских войск на Кюстринском плацдарме, а затем участвовала в боях до их логического завершения в конце апреля. То есть Шройф воевал на «Тигре» два месяца, а на «Королевском тигре» — один месяц. Как он умудрился за это время подбить 161 танк можно только гадать. Скорее всего — никак. Для сравнения: за время боев в Нормандии вся 2-я рота 102-го батальона подбила 61 танк, а весь батальон — 227 танков! Считается, что за время своего существования 102/502-й тяжелый танковый батальон СС подбил 600 вражеских танков. Это число представляется автору сильно завышенным. Сколько было подбито в Нормандии мы знаем, значит, за месяц боев на Восточном фронте при стремительно сокращавшемся боевом составе (31 «Королевский тигр» в конце марта и только пять на 25 апреля) батальон сумел подбить около 370 советских танков? Что-то весьма сомнительно! В 1945 году русские воевали не хуже, а лучше англичан с американцами. Ну, 100, ну 150 — и это максимум! Всего же около 400. И 161 из них подбил Шройф? Витман просто нервно курит…

Кстати сказать, в 102-м тяжелом танковом батальоне СС за время боев в Нормандии больше других отличился Вили Фей. За 50 дней его экипаж подбил 68 танков противника. Причем, эти данные весьма достоверные, они задокументированы в дневнике, который вел радист. Четко расписано сколько, когда и где было подбито танков и других бронированных и небронированных машин, к каким дивизиям союзников они принадлежали. Количество машин подбитых экипажем Фея в Нормандии хорошо увязывается с общим количеством его побед, начало которым было положено в боях под Харьковом весной 1943 года.

Так что же, Уша Оберхабер — последователь Шройфа? Возможно да, а возможно и нет. Возможно, что он жертва совсем других обстоятельств. Любопытно отметить, что в книге Вили Фея «Танковые сражения войск СС» он вообще не упоминается ни разу. Вряд ли автор обошел бы вниманием столь удачливого однополчанина.

Дело, скорее всего, в другом. Обратим внимание на победы Бальтазара Воля, точнее на запись в соответствующей графе: «из них 81 в качестве наводчика в экипаже М. Витмана». Признаться, обнаружив это примечание в разных, в том числе и немецких источниках, автор испытал легкий шок. Здорово они устроились: одни и те же танки посчитали и Волю и Витману! И не им одним! Аналогичное примечание есть у Карла Вармбруна, но, судя по всему, претендовать на такую неувязочку могут многие из тех, у кого есть ссылки на «другие данные». Под «вилку» командир — наводчик вполне попадают, например, танкисты К. Мёбиус, Г. Вендорф, Ю. Брандт и Ф. Штаудеггер, самоходчики-штурмовики — Р. Энгельман, Р. Шрам, Фон Бостель и некоторые другие.

Следует четко понимать, что танк — оружие коллективное, бой ведет не один человек, а экипаж во главе с командиром. И победы должны записываться именно на него, несмотря на заслуги его товарищей по оружию. Командир руководит всеми их действиями в бою и, в конечном счете, отвечает за успех боевой операции. При этом, безусловно, было бы справедливо говорить не «Витман подбил 138 танков», а «экипаж под командованием Витмана». Но победы все равно должны записываться на командира. Это общепризнано и изобретать тут нечего. И у нас было также. Оськин (или экипаж Оськина, что правильнее) подбил первые два «Королевских тигра» на Сандомирском плацдарме, а не Мерхайдаров, хотя стрелял именно он, поскольку был наводчиком. В случае с Витманом 81 вражеский танк подбил, конечно, Воль, но победы должны записываться на Витмана и дважды учитываться не должны. Таким образом, Бальтазару Волю надо оставить 19 побед, которые он одержал, став командиром танка, и отправить в конец списка.

^{Унтершарфюрер СС Вили Фей у своего «Тигра». 102-й тяжелый танковый батальон СС, 1944 год}

Но каким образом, спросит читатель, все это связано с Оберхабером? Да очень просто. А вдруг он тоже 124 танка подбил, будучи наводчиком в разных экипажах и только три — в должности командира танка? Возможно такое? Вполне. Впрочем, вполне возможно и откровенное очковтирательство, банальное многократное завышение своих побед. Кстати, есть сомнения, связанные с именем этого танкиста, фигурирующим в русскоязычных списках асов. Дело в том, что по-немецки оно пишется Uscha — может быть имя, а может быть и сокращение от UnterSCHArrfuhrer.

Однако, в свете вышесказанного, настало время отправить в конец списка и кое-кого еще. Почему, собственно, Курт Книспель возглавляет список немецких танковых асов? Из 168 отмеченных в списке танков в качестве командира машины он подбил только 42. Остальне 126 — как наводчик в экипажах разных командиров, которые даже не попали в этот список. Так что лукавит Куровски, не за недисциплинированность не наградили Книспеля рыцарским крестом, а за то, что он не набрал нужного количества побед в качестве командира танка. Так что и Книспеля мы с пьедестала свергаем!

Кто у нас теперь первый? Отто Кариус со своими «более 150» танками? А может — менее? Этого танкиста уже уличали в некотором преувеличении своих успехов. Впрочем, о Кариусе, Бёлтере, да и о Витмане мы еще поговорим.

Вернемся к списку. Надо сказать, что по большей части он вызывает доверие, так как цифры в основном не круглые, то есть без нулей на конце. Больше всего вопросов к данным типа «более 100». Немцы вообще во время войны легко оперировали круглыми цифрами. Оно и понятно — советских танков было много, на 20 больше, на 20 меньше, какая разница. Характерным в этом отношении выглядит эпизод, описанный в книге М. Брюннера «На танке через ад» и повествующий об одном бое на Никопольском плацдарме в декабре 1943 года.

^{«Танк — твое оружие!» Немецкий плакат времен Второй мировой войны}

«Бронекавалеристы (24-я танковая дивизия была сформирована на основе 1-й кавалерийской дивизии Вермахта, сохранив соответствующие наименования подразделений и воинские звания — Прим. автора) 12-го эскадрона 24-го танкового полка никогда не забудут как они в тяжелый день контратак менее чем за час подбили 28 танков противника, не потеряв ни одного своего. Холодным зимним днем густая пелена тумана покрывала главную линию обороны. 12-й эскадрон под командованием обер-лейтенанта Венцеля получил задачу занять засадную позицию за главной линией обороны. Враг в течение получаса ожидания вел сильный артиллерийский огонь по немецким позициям. Это был верный знак, предвещавший новую акцию противника. Каждый командир исправного танка 12-го эскадрона ждал приказа по радио. Командиры то и дело руками протирали смотровые приборы и прицелы, через которые они наблюдали за местностью и которые постоянно запотевали от дыхания. Медленно туман рассеялся и открыл серо-голубое небо зимнего дня на востоке. Постепенно артиллерийский огонь ослабел. Вдруг в наушниках послышался голос командира: „11 часов. Вражеские танки. Эскадрон, вперед!“ Танки сразу же двинулись в направлении высоты, где в своих окопах сидели гренадеры. И что же мы вдруг увидели? Тридцать вражеских танков ехали наискось по отношению к нам на позиции гренадеров. По приказу „Огонь!“ каждый из нас знал, о чем идет речь: „Не только стрелять, но и попадать!“ С грохотом и скрежетом снаряды попадали в цели. Но вражеские танки и САУ продолжали двигаться на позиции гренадеров. Гренадеры, чувствовавшие себя под нашей защитой, пропустили вражеские танки через свои позиции и начали бой со следовавшей за ними пехотой. Взвод вахмистра Блонски сдержал основной натиск противника и подбил треть вражеских танков. Командир эскадрона заметил, что правый фланг не полностью участвует в бою, поэтому вахмистр А. получил для своего взвода приказ уйти с правого фланга на левый, удлинить его и усилить. Теперь наступающий противник был остановлен сосредоточенным огнем орудий 12-го эскадрона. Из тридцати танков было подбито двадцать пять. Остальные пять стали отступать. Во время отхода удалось подбить еще три танка. Вахмистр А. увидел на левом фланге много стоящих русских танков. Несколько членов экипажей осмотрели их и установили, что два Т-34 еще исправны. В тот день 12-й эскадрон нанес тяжелый удар намного превосходящим силам противника и за 22 дня боев смог довести число подбитых танков до 132».

Надо сказать, эпизод весьма типичный для немецких мемуаров — храбрые и умелые немцы легко перестреляли глупых русских. Однако следует обратить внимание, что немецкий эскадрон (танковая рота) находился в засаде и атаковал внезапно и во фланг — русские танки «ехали наискось». Так что наши танкисты находились в заведомо невыгодных условиях, тем более в бою с Pz.IVH, которыми были укомплектованы эскадроны 24-го танкового полка. Сколько в этом бою участвовало немецких танков, автор не пишет. По штату полагалось иметь в эскадроне 15–20 машин. Удивляет другое, как быстро, можно сказать с ходу, немцы подсчитали атакующие советские танки. Так вот просто глянули и сразу определили — 30! А почему 30, почему не 40 или не 50. А может быть всего 20? И подбили немцы не 27. а только 17? На эти вопросы ответа нет, но червь сомнения точит.

Тем более, что в ноябре 1943 года 24-я танковая дивизия понесла большие потери. К декабрю, например, 2-й батальон 24-го танкового полка практически перестал существовать. Его пришлось расформировать, а 3-й батальон переименовать во 2-й. Об этом, разумеется, М. Брюннер не пишет.

^{Бальтазар Воль (справа) и Михаэль Витман}

Справедливости ради необходимо отметить, что не все данные вызывают сомнение. Взять хотя бы случай с Фрицем Амлингом. Командир штурмового орудия StuG III 3-й батареи 202-го дивизиона штурмовых орудий Фриц Амлинг в ходе боев по отражению советского наступления (операция «Марс») осенью 1942 года в районе г. Болхов подбил 42 советских танка за 48 часов. При этом в первый день ему удалось подбить 24 танка, из них пять — в течение одной минуты. За этот подвиг Ф. Амлинг, разумеется, был награжден Рыцарским крестом.

На первый взгляд эпизод совершенно фантастический. Но это только на первый взгляд. История Второй мировой войны знает немало «героев одного боя» — танкистов, добивавшихся исключительных успехов в одном бою. И в Красной Армии таких тоже было немало. Взять хотя бы Зиновия Колобанова. Он, кстати, 19 августа 1941 года в бою, продолжавшемся чуть более часа, подбил 22 немецких танка. И этот поразительный факт, имеющий документальное подтверждение, включая «разбор полетов» на месте событий, состоявшийся уже в наши дни, ни у кого не вызывает сомнений. Да, действительно, из находившегося в засаде, «закопанного» по башню КВ, с дистанции 150 м можно было подбить 22 немецких танка. Тем более, что типаж их неизвестен, а значит там могли быть не только Pz.IV, например, но и легкие Pz.II и даже Pz.I (командирские были точно).

Такие же выводы вполне применимы и к случаю Ф. Амлинга. Он воевал на приземистом малозаметном штурмовом орудии StuG III. Вполне вероятно, что это была машина модификации F, вооруженная 75-мм пушкой с длиной ствола в 43 калибра. Результат боя только подтверждает это предположение. Надо иметь в виду, что немцы находились в обороне, а с учетом тактики действий штурмовой артиллерии успех Амлинга при всей его исключительности вовсе не воспринимается как фантастический.

Кстати сказать, объединение в одном списке танкистов и самоходчиков не совсем корректно. Исключение можно сделать лишь для штурмовой артиллерии. Хорошо бронированные машины изначально предназначались для поддержки пехоты (отсюда и их название) и лишь с течением времени превратились в главное противотанковое средство Вермахта. Кроме того, в конце войны «штуги» часто поступали на вооружение танковых частей вместо танков по причине нехватки последних. По этой же причине в общем списке можно учитывать такие САУ как Jagdpanzer IV и Jagdpanther, тем более, что их было не так много. В конце концов, именно на эти машины, а также на истребители танков Hetzer, пересели в конце войны многие танкисты.

Но вот что касается самоходок типа Nashorn, то их включение в подобные списки вряд ли оправдано, как и других боевых машин, относившихся к классу так называемых «самоходных лафетов». То же самое можно сказать и о формально не принадлежавших к нему самоходках семейства Marder. Штурмовые орудия хотя бы могли воевать по танковому, а эти машины были артиллерийскими установками, пушками на самоходном гусеничном шасси и не более того.

^{Pz.IV Ausf.H с полным комплектом бортовых экранов и «циммеритным» покрытием}

Следует обратить внимание и на то, что 32 танкиста из приведенного списка воевали на «тиграх» или в том числе на «тиграх», включая и «королевские». То есть, они воевали на машинах в наилучшей степени, по сравнению со всеми другими танками Второй мировой войны, приспособленных для уничтожения себе подобных. Так что высокая результативность этих танкистов сама по себе не должна вызывать слишком большого удивления. Так, например, действительно высококлассный наводчик Курт Книспель, воюя полтора года на Pz.IV подбил только 12 советских танков. Все остальные его победы были одержаны на «Тигре» и «Королевском тигре». Не мог похвастать успехами, воюя на Pz.38(t), и Отто Кариус, скорее наоборот. Судя по его воспоминаниям свой боевой счет он открыл только на «Тигре». Примерно аналогичная картина и у многих других немецких танкистов-асов. Поскольку речь зашла о типах танков, на которых воевали немецкие танкисты, то необходимо поговорить и о типах танков, которые они зачисляли в списки своих побед. На первый взгляд — какая разница? Ну, подбили и подбили! Однако, не все так просто. Совершенно очевидно, разные танки имели неодинаковую боевую ценность, и усилия для их уничтожения нужно было потратить разные. Судя же по воспоминаниям немецких танкистов и описаниям боевых действий на Восточном фронте, они имели дело исключительно с Т-34 и КВ в первой половине войны и с Т-34–85 и ИС-2 — во второй. Что касается последних, то в целом это верно, а вот в части первых — не совсем. Ни в 1941, ни в 1942 годах Т-34 и КВ не составляли большинства в советских танковых соединениях. Но этот факт не находит своего подтверждения в победах немецких танкистов.

^{Боекомплект 76-мм выстрелов в танке Т-34 часто детонировал. У этой машины, сгоревшей на Курской дуге, взрывом боекомплекта не только сорвало башню, но и оторвало по сварке ее крышу, а также сорвало крышку люка механика-водителя.}

Книспель, например, в 1941 году подбил 7 танков. Каких? Если судить по описаниям Куровски — сплошь Т-34 и КВ. Однако 12-я танковая дивизия, в которой служил Книспель, впервые встретилась с этими танками в начале ноября 1941 года во время боев под Тихвином. Причем из противостоявших немецкому 39-му моторизованному корпусу примерно 250 советских танков только 7 были КВ и 22 — Т-34. Все — в 46-й танковой бригаде. Кстати сказать, на вооружении 12-й танковой дивизии в основном находились легкие танки Pz.38(t). Число Pz.IV по штату не превышало 30 единиц, а к ноябрю 1941 года их было и того меньше. Но почитаешь Куровски и приходишь к выводу, что все Т-34 и КВ ползли исключительно на танк Книспеля, ну, в крайнем случае, на его взвод, как будто у них там медом было намазано. Получается, что 100 % подбитых Книспелем, а точнее экипажем фельдфебеля Фендезака, наводчиком в котором и был Книспель, советских танков — это Т-34 и КВ, в то время как в советской танковой группировке под Тихвином их было не более 12 %. Остальных танков немецкие «историки» не видят в упор. Ясное дело, подбить Т-34 или КВ было престижно, особенно в 1941 году, а всякую мелкую шелупонь типа БТ-7 или Т-26 можно и не заметить. Но ведь даже в упомянутой выше 46-й танковой бригаде танки Т-26 составляли почти половину! Можно, конечно, подбить Т-26 или БТ, а сказать, что подбил Т-34. Кто будет разбираться? Если подсчитать все Т-34 и КВ, «подбитые» немецкими танкистами под Тихвином, то их хватит на пару полнокровных дивизий! Аналогичная картина наблюдалась и в дальнейшем. Почти исключительно с Т-34 и КВ воевали Витман, Кариус, да и все прочие германские асы. А ведь в 1941–1942 годах эти танки не составляли большинства в Красной Армии. Танковый парк был очень разношерстным. Помимо средних и тяжелых машин в войска в больших количествах поступали легкие танки Т-60 и Т-70, несколько типов ленд-лизовских танков, немало имелось и старых машин Т-26 и БТ. Так, например, в составе танковых частей и соединений Западного фронта по состоянию на 16 ноября 1941 года имелось 27 танков КВ, 113 Т-34 и 370 легких танков различных типов — Т-26, БТ, Т-40 и Т-60. Вероятность встречи с КВ, например, составляла 5 %, не превышая их «удельного веса» в войсках Западного фронта. На деле же она была еще ниже.

^{Фриц Амлинг}

^{Штурмовое орудие StuG III Ausf.F/8}

Подобную картину можно наблюдать и во всех операциях 1942 года. Так, в боевом составе танковых частей Южного фронта по состоянию на 1 июля 1942 года (начало операции «Блау» — немецкого летнего наступления на южном фланге Восточного фронта) насчитывалось 45 танков КВ, 42 Т-34, 29 БТ, 12 Т-26, 59 Т-60, 6 огнеметных ХТ-26 и даже 5 плавающих танков Т-37, уже довольно экзотических для 1942 года. Кроме того, в составе 2-го резервного танкового батальона имелись одна «Матильда» и один «Валентайн». Таким образом, КВ и Т-34 составляли только 40 % танкового парка фронта. Тут, однако, можно возразить — Южный фронт не находился на направлении главного удара немцев, танковый парк его был относительно небольшим и комплектовался, так сказать, по остаточному принципу. Что же, отчасти это верно. Боевой состав 5-й танковой армии генерал-майора А. Лизюкова выглядел несколько иначе. В трех ее танковых корпусах имелся 641 танк — 83 КВ-1, 228 Т-34, 88 «Матильд» и 242 Т-60. Таким образом, танки Т-60 составляли 38 % от общего количества боевых машин армии, но немецкие танкисты в своих воспоминаниях их так и не заметили. А ведь по штату, действовавшему с июля 1942 года, в советской танковой бригаде полагалось иметь 32 танка Т-34 и 21 танк Т-60 или Т-70, в отдельном танковом полку механизированной бригады — 23 Т-34 и 16 Т-60 или Т-70. То есть легкие боевые машины составляли порядка 40 % танкового парка Красной Армии. Подобная ситуация сохранялась вплоть до конца 1943 года, так как штат танковой бригады, по которому она стала однородной и насчитывала 65 танков Т-34, был введен только в ноябре 1943-го.

^{Истребитель танков «Насхорн» на огневой позиции. Восточный фронт, конец 1944 года.}

^{Горящий легкий танк Т-26. На заднем плане — подбитый тяжелый танк КВ-1. Восточный фронт, 1941 год}

Количество танков Т-34 превысило половину танкового парка Красной Армии только летом 1943 года. Так, например, в танковом парке Центрального и Воронежского фронтов во время Курской битвы Т-34 составляли уже 62 %. Это утверждение легко проиллюстрировать на примере 29-го танкового корпуса — участника Прохоровского сражения. В атаке 12 июля 1943 года участвовало 212 его боевых машин: 122 Т-34, 70 Т-70, 11 СУ-122, 9 СУ-76. Потери в тот день корпус понес весьма значительные. Они составили 149 машин — 95 Т-34, 35 Т-70, 1 °CУ-122 и 9 СУ-76. Всего же, танки Т-34 составляли 57 % танков, принимавших участие в атаке, и 63 % потерь. Но, опять-таки, на качественных показателях побед немецких танкистов это почти не отразилось. В этом плане куда честнее просто указывать количество подбитых машин, не акцентируя внимания на их типе, который не всегда можно было сразу определить. Возвращаясь к рассмотренному выше отрывку из воспоминаний Михаэля Брюннера, позволительно спросить — число танков он определил сразу, а тип? Если только глянул и сразу подсчитал — 30, то мог бы сказать и какого типа. Только Т-34 — сомнительно! Это был декабрь 1943-го, танковые бригады еще не успели перейти на новые штаты и в том бою вполне могли участвовать и танки Т-70. Но об этом автор почему-то не пишет. Очевидно, не разглядел, как не разглядели и его коллеги 14 тысяч, выпущенных в 1941–1943 годах танков Т-60 и Т-70. И это притом, что эти машины были, образно выражаясь, «мальчиками для битья» — их реальная боевая ценность была невелика. Но, видимо, как-то несолидно, воюя на «Тигре», записывать в свой боевой счет Т-60, другое дело если «повысить их в звании» до Т-34 или КВ.

Некоторую несуразность в этом вопросе видимо понимают и сами немцы. Ничем другим как попытками немецких историков разнообразить перечень подбитых советских машин можно объяснить «появление» в 1944 году танков КВ-2 или Т-28. Ни того, ни тем более другого, в войсках и в помине не было, как не было и тяжелых танков ИС-3. Об участии последних в боях в Венгрии зимой 1945 года с постоянством достойным лучшего применения продолжают писать отдельные зарубежные авторы.

Все сказанное выше по поводу качественной составляющей побед немецких танкистов на Восточном фронте применимо и к Западному фронту. В Африке танкистов-асов как-то не наблюдалось, а вот в боях в Италии и Северо-Западной Европе многие танкисты из списка поучаствовали. Однако, к ним имеются те же вопросы, что и к их коллегам на Восточном фронте.

В боевом дневнике «Тигра» Вили Фея, например, фигурируют только «кромвели», «черчилли» и «шерманы». Обилие «черчиллей» можно объяснить тем, что в Нормандии 102-й тяжелый танковый батальон СС вел бой с 31-й армейской танковой бригадой, укомплектованной машинами этого типа, которых в британских войсках в целом было немного. Не много было и «кромвелей», поскольку большинство машин в английских, канадских и польских соединениях, не говоря уже об американских, составляли «шерманы». Тем не менее, сводить все потери союзников только к этим трем «престижным» типам нельзя. Ведь были еще и легкие «стюарты», которых немецкие танкисты «не видят» так же, как «не видели» Т-60 и Т-70. Достаточно сказать, что к августу 1944 года в американских войсках в Северо-Западной Европе насчитывалось свыше 1000 «стюартов». В основном это были машины модификации М5А1. Им пришлось нелегко в живых изгородях Нормандии. Даже будучи оснащенными специальными устройствами для их преодоления, легкие танки часто застревали — не хватало мощности — и становились легкой добычей немецких танковых пушек и противотанковой артиллерии. В отличие от американцев, англичане помимо М5А1 применяли в боях на Европейском континенте машины модификации М3А3 и даже М3А1.

Осенью 1944 года в американские и английские войска в Европе начали поступать новые легкие танки М24, вытесняя из боевых частей устаревшие «стюарты». Боевой дебют новых танков состоялся во время сражения в Арденнах в декабре 1944 года. Эти бои показали, что ни по вооружению, ни по бронированию М24 не может тягаться с немецкими танками.

^{Подбитые советские легкие плавающие танки Т-40. 1941 год}

^{Английский танк «Валентайн», подбитый на подступах к Москве. Ноябрь 1941 года}

Следует отметить, что на вооружении батальонов истребителей танков армии США и противотанковых подразделений британской армии состояло около 2 тысяч САУ «Вульверин», «Слаггер» и «Ахиллес», внешне, особенно издали, очень похожих на «Шерман», но существенно слабее бронированных, хотя и сильнее вооруженных.

Словом, и при описании побед над танками союзников немецким танкистам и историкам следовало бы быть объективней. Если подбили «Стюарт», то так и писать: «Стюарт», а то все «Шерман», да «Черчилль». Скромнее надо быть, господа!

Однако настало время подвести некие промежуточные итоги. Что же мы имеем в результате анализа (пусть даже в первом приближении) статистики побед германских танковых асов? Выводы можно сделать следующие:

1) указываемое в мемуарной литературе и послевоенных исследованиях число побед немецких танкистов базируется либо на боевых донесениях, либо на личных воспоминаниях;

2) боевые донесения фронтовых частей подвергались сомнению немецким же командованием еще в годы войны;

3) в ряде случаев указанное число побед ничем (или никем) не подтверждено, приведено уже после войны и, скорее всего, не соответствует действительности;

4) имеет место двойной счет, когда одни и те же победы засчитаны и командиру танка и наводчику;

5) объединение в одном списке танкистов и самоходчиков не совсем верно, в крайнем случае, возможно объединение танкистов и членов экипажей штурмовых орудий;

6) в большинстве случаев типаж подбитых танков в немецких донесениях, отчетах и, особенно, в послевоенных исследованиях указывается весьма произвольно.

Это, так сказать, общие выводы. Подвести итоги боевой деятельности конкретных танковых асов мы попытаемся в следующей главе.

Немецкие танковые асы

Как уже отмечалось ранее, в задачу этой книги не входит жизнеописание всех немецких танковых асов. Однако остановиться поподробнее на нескольких из них необходимо, хотя бы для того, чтобы более четко уяснить для себя всю картину боевой деятельности немецких танкистов. При этом имеет смысл рассмотреть танкистов из разных частей списка, что в большей степени гарантирует чистоту анализа. Поскольку мы уже сместили со своего места Книспеля и подвергли серьезному сомнению результаты Шройфа, то начать имеет смысл с достаточно популярного в послевоенное время немецкого танкиста Отто Кариуса.

Отто Кариус

Своей популярностью Отто Кариус обязан не столько своим победам, сколько своей книге «„Тигры“ в грязи» (Tiger im schlamm), изданной в 1960 году. Впрочем, обо всем по порядку.

Отто Кариус родился 27 мая 1922 года в городке Цвайбрюкен в земле Рейнланд-Пфальц на юго-западе Германии. Он едва успел закончить школу, как началась Вторая мировая война. Отец и старший брат Кариуса были офицерами Вермахта, поэтому его выбор был очевиден. Не дожидаясь своего 18-летия, в мае 1940 года он добровольцем вступил в ряды Вермахта и был направлен в 104-й запасной пехотный батальон. Однако вскоре Кариус опять-таки добровольно записался в танковые войска и прибыл в 7-й запасной танковый батальон в Файхингене на Энце. Курс первоначальной танковой подготовки он прошел на полигоне в Путлосе, а затем был зачислен наводчиком в экипаж танка Pz.38(t) 21-го танкового полка 20-й танковой дивизии.

22 июня 1941 года начался «Поход на восток» и 20-я танковая дивизия перешла советскую границу. Она участвовала в окружении советских войск под Минском, 10 июля вступила в Витебск, вела бои под Смоленском и Вязьмой. Однако в большинстве этих сражений Кариус не участвовал. 1 августа ему было присвоено унтер-офицерское звание, а спустя три дня он получил приказ отбыть в 25-й запасной танковый батальон в Эрланген, откуда, в свою очередь, был направлен в Вюнсдорф на офицерские курсы. По их окончании он поначалу не получил офицерского звания. 1 февраля 1942 года после присвоения звания фельдфебель, Кариус был назначен командиром взвода 10-й роты 21-го танкового полка. Лишь 1 октября 1942 года ему было присвоено звание лейтенанта и вверено командование 1-й ротой.

^{Отто Кариус после награждения Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту. 1944 год}

Все это время дивизия входила в состав группы армий «Центр», последовательно находясь в подчинении 4-й танковой, 3-й танковой и 9-й полевой армий. В августе 1942 года дивизию перебросили южнее, в район Орла, где она вошла в состав 2-й танковой армии. В ноябре 1942 года дивизия была вновь переброшена севернее в район Белев — Козельск — Сухиничи, где и находилась вплоть до февраля 1943 года.

Впрочем, уже в январе 1943 года Отто Кариус навсегда покинул свою дивизию. Надо сказать, что в воспоминаниях Кариуса периоду с июня 1941 по январь 1943 года отведено очень мало места. Нет ни одного упоминания и о подбитых им советских танках, что и немудрено, так как сделать это на Pz.38(t) было довольно трудно. Правда, Кариус не сообщает, осваивал ли он другие типы танков, имевшихся в 20-й танковой дивизии. На начало июля 1942 года, например, в этом соединении имелось 8 Pz.II, 39 Pz.38(t), 20 Pz.III и 13 Pz.IV. Судя по всему, вплоть до 1943 года результативность Кариуса была нулевая. Помимо всего прочего (слабая техника, командирские обязанности и т. д.) объяснить это можно и тем, что 20-я танковая дивизия весь 1942 год находилась на второстепенном участке Восточного фронта. В летнем наступлении она не участвовала, в боях под Ржевом — тоже. В течение 1942 года дивизия действовала в ослабленном составе: 1-й и 2-й батальоны 21-го танкового полка были расформированы еще в начале года, 112-й стрелковый полк также лишился одного батальона, наконец, из дивизии был изъят и 92-й разведывательный батальон. Однако, вернемся к Кариусу.

Итак, в феврале 1943 года он прибыл в 500-й запасной танковый батальон, где началась подготовка танкистов для танков нового типа — «тигров». В мае 1943 года Кариус был назначен командиром взвода во 2-й роте 502-го тяжелого танкового батальона, с которой убыл на Восточный фронт. К этому времени там уже полгода находилась 1-я рота, действовавшая в полосе 18-й полевой армии под Ленинградом. 22 июля 1943 года с прибытием 2-й и 3-й рот боевой состав батальона был наконец-то дополнен до полного штата. Как раз в этот день началась Мгинская наступательная операция советских войск или, как ее называли немцы, третья битва на Ладоге. В течение двух месяцев «тигры» 502-го батальона, придававшиеся мелкими группами различным пехотным дивизиям вели оборонительные бои в этом районе.

В октябре — ноябре 502-й батальон действовал под Невелем, куда был переброшен по железной дороге. В начале октября, после освобождения города советскими войсками в этом районе сложилась угрожающая для немецких войск ситуация. Немецкая оборона, созданная в треугольнике Новосокольники — Великие Луки — Невель, была сокрушена. Рокадная железная дорога Дно — Новосокольники — Невель, связывавшая группы армий «Север» и «Центр», была перерезана, между этими группами армий образовался разрыв протяженностью более 20 км. По оценке К. Типпельскирха «Эта брешь превратилась в кровоточащую рану на стыке обеих групп армий». Надеясь локализовать прорыв и не допустить дальнейшего продвижения частей Красной Армии, немецкое командование начало перебрасывать в этот район войска с других участков фронта. В их числе оказался и 502-й тяжелый танковый батальон. Лесисто-болотистая местность с большим количеством озер ограничивала маневр крупных танковых частей и соединений и диктовала их использование мелкими подразделениями, а в случае с «тиграми» даже отдельными танками.

4 ноября 1943 года «Тигр» лейтенанта Отто Кариуса уничтожил из засады 10 танков Т-34, а через два дня еще три. Вот как этот бой описан самим Кариусом:

Меня отправили вперед с одним танком для обеспечения прикрытия. Никаких признаков присутствия противника не было.

Автодорога, которую нам предстояло оборонять, уходила вверх направо и исчезала за подъемом примерно через 2000 м. Остальная часть нашего батальона должна была выйти к нам как раз оттуда и усилить рубеж обороны между Ловецом и Невелем. Это было 4 ноября.

Мы вылезли из танка. Мой механик-водитель, унтер-офицер Кестлер ремонтировал поврежденную левую гусеницу. Стоя на открытом месте, мы спокойно наблюдали, как наши танки движутся по направлению к нам по автодороге. По крайней мере, радист не докладывал мне ничего такого, что нарушало бы эту идиллию.

Когда я лучше рассмотрел первые танки, то невольно вздрогнул. На них сидела пехота! Это русские удостоили нас своим присутствием. В мгновение ока все мы опять были на своих местах. Но русские даже не обратили на нас внимания. Наверное, сочли нашу машину подбитой и не рассчитывали на боевой контакт с противником.

Мой водитель, Кестлер, чуть все не испортил. Он всегда приходил в ярость, когда показывались танки. По его мнению, огонь никогда не открывали достаточно быстро. Он бы предпочел протаранить противника. Он уже завел двигатель и вновь потребовал, чтобы мы открыли огонь, не понимая нашего спокойствия. Едва я собрался приказать открыть огонь, как Кестлер потерял терпение и попытался двинуться с места. Двигавшиеся в голове колонны русские были от нас уже не более чем в 60 м. Как раз в это самое время Клаюс (наводчик в экипаже Кариуса — Прим. автора) «дал им прикурить» снарядом, угодившим между башней и корпусом. Головной танк сполз на обочину и загорелся. Экипаж не подавал признаков жизни. Русская пехота рассыпалась по местности, прилегающей к дороге.

Клаюс занялся остальными вражескими танками. Они натолкнулись один на другой в замешательстве, повернули и совсем не помышляли о том, чтобы дать нам бой. Лишь два из двенадцати танков Т-34 избежали нашего огня.

^{Pz.38(t) Ausf.G из состава 20-й танковой дивизии, подбитый советской артиллерией. Западный фронт, июль 1941 года.}

Вечером я был отозван на север. Мы должны были провести небольшую операцию у Щелкуницы. На прежней позиции для выполнения задачи обеспечения безопасности нас сменили зенитчики. Через два дня я вернулся. Для усиления мне был выделен танк из 3-й роты. Им командовал фельдфебель Дитмар.

Русские появились в полдень на том же самом месте, что и два дня назад. Но на этот раз они задраили люки, готовясь к бою, и наполовину отвернули башни вправо. Судя по всему, противник обнаружил только зенитное орудие и совершенно просмотрел нас, главных злодеев. Вражеские танки — их было пять — попытались объехать свои сожженные машины. Они совершили свою самую большую ошибку, обозревая на ходу только возвышенный участок местности.

Открыв огонь — между прочим, очень неточно, — они тем самым потревожили артиллерийский расчет, который целиком полагался на нас. Мы подбили три танка, а беспардонно потревоженные зенитчики позаботились об остальных.

Бои в районе Невеля продолжались до конца 1943 года. Все это время в них участвовали и подразделения 502-го тяжелого танкового батальона, включа взвод Кариуса.

16 декабря при поддержке бронетехники противник попытался атаковать из-за холма, где несколько недель назад мы уже подбили русскую противотанковую пушку. Мы сразу же успешно контратаковали.

В ходе боя нами было подбито много вражеских танков. Иваны могли бы избежать этих потерь, если бы двигались с холма всей своей танковой массой. Однако они двигались с оглядкой, несколько беспокойно и один за другим. Мы разделались с ними не спеша.

Эпизод, описанный Кариусом, довольно характерен. К сожалению, тактика, которую использовали многие советские танковые командиры еще в конце 1943 года, оставляла желать лучшего. Методика последовательного ввода в бой мелких подразделений и даже одиночных танков позволяла немцам так же последовательно уничтожать их.

19 января 1944 года 502-й батальон был отправлен обратно на Ладожский участок, где снова шли тяжелые бои. 14 января 1944 года войска Ленинградского и Волховского фронтов начали Ленинградско-Новгородскую стратегическую наступательную операцию. 502-й батальон должен был оборонять Гатчину, но, едва разгрузившись, вынужден был покинуть город. Тяжелые танки находились в арьергарде, прикрывая отход других частей к Нарве. При этом мелкими подразделениями они придавались пехотным частям. В частности взвод Кариуса был придан 61-й пехотной дивизии. Вместе с пехотинцами «тигры» Кариуса принимали участие в обороне Волосова, а затем и Нарвы. На фронте под Нарвой «тигры» использовались в основном для стрельбы с места и для коротких контратак. 17 марта 1944 года два «Тигра» лейтенанта Кариуса и фельдфебеля Кершера в одном бою уничтожили 13 танков Т-34, один КВ-1 и пять орудий. Этот бой достаточно подробно описан немецким асом в его книге.

Вскоре после рассвета я был разбужен более грубо, чем мне хотелось бы. Будильником на этот раз оказались русские. Среди голубого неба они создали огневую завесу, не оставлявшую места воображению. Она покрыла весь фронт нашего плацдарма. Только Иваны могли устроить подобный огневой вал.

Даже американцы, с которыми я позднее познакомился на западе, не могли с ними сравниться. Русские вели многослойный огонь из всех видов оружия, от беспрерывно паливших легких минометов до тяжелой артиллерии. Они показали нам, что в последние несколько недель зря времени не теряли, и им было не до сна.

Весь участок 61-й пехотной дивизии был накрыт таким огневым валом, что мы подумали, будто на нас обрушился ад. Мы оказались в самом центре всего этого, и было совершенно невозможно добраться из убежища до своих танков.

Когда мы уже были готовы сделать рывок после очередного залпа, свистящий звук следующего снаряда заставил нас отступить к входу в бункер. Из-за интенсивности огня было невозможно понять, где находилась главная цель атаки. В конце концов, то, что русские атаковали, уже не было секретом. Естественно, линия полевых укреплений пехоты была взломана после того, как интенсивность огня усилилась. Все взлетело на воздух. Мы полагали, что русские атаковали на нашем участке у Лембиту. Но нам также приходилось считаться с возможностью быть окруженными пехотой противника, прежде чем мы успеем влезть в свои танки.

Русские перенесли огонь дальше на север после длившегося добрых полчаса обстрела, показавшегося нам вечностью. Мы запоздало запрыгнули в свои танки. Атака русских, как видно, была в самом разгаре. Небо над нами также ожило.

Русские танки и пехота уже рвались к автостраде. Нельзя было терять ни минуты. Было ясно, что они наступали на север значительными силами с тем, чтобы расширить участок прорыва на нашем плацдарме на Нарве.

Я сразу же быстро двинулся по направлению к усадьбе. Кершер шел сразу за мной, и я повернул, чтобы он оказался слева. Он должен был сосредоточиться на том, что происходило на открытой равнине. Русские двигались вперед силой до полка к северу от наших опорных пунктов. Пять Т-34 на полной скорости приближались по автостраде. Шестой русский танк уже почти достиг «детского дома» (гора к северу от Лембиту) прежде чем мы его заметили. Но прежде я обратил внимание на пять противотанковых пушек на железнодорожной насыпи, угрожавших нашему флангу. В тот момент они были самым опасным противником. Вскоре я с ними разделался, но успел при этом получить несколько попаданий в ходовую часть. К счастью, ни одно из них не вызвало серьезных повреждений.

^{Вновь формируемые тяжелые танковые подразделения проходили боевую подготовку на полигонах во Франции. Весна 1943 года}

В то время как мой наводчик унтер-офицер Крамер вел огонь по русским противотанковым пушкам, я посмотрел налево, и как раз вовремя. Я увидел, как Т-34 развернулся, когда мы показались, и направил пушку почти прямой наводкой на Кершера.

Ситуация достигла критической точки. Все решали несколько секунд. Нам повезло, что русские действовали, задраившись наглухо, как делали всегда, и не успевали достаточно быстро оценить характер местности. Кершер тоже не заметил танка, потому что тот приближался практически с тыла. Он проходил мимо него на расстоянии не более 30 метров.

Я успел вовремя передать Кершеру: «Эй, Кершер, Т-34 сзади тебя, берегись!» Все произошло в мгновение ока. Кершер встретил русских выстрелом в упор. Они завалились в воронку от бомбы и не вылезали.

^{Новенький «Тигр», только что прибывший в расположение 502-го тяжелого танкового батальона. На машине уже установлены боевые гусеницы, но еще отсутствуют крылья.}

У нас появилась возможность перевести дух. Если бы у Иванов выдержали нервы и они открыли огонь, то, вероятно, нам обоим была бы крышка. Однако остальные пять танков Т-34 не открыли огня — как видно, не могли взять в толк, кто их подбил и откуда стреляли.

Всем советским танкам нужно было по очереди миновать железнодорожный переезд, прежде чем получить возможность как следует развернуться. Этот маневр, естественно, значительно оттягивал их атаку. Мы появились слишком рано, им не хватило всего нескольких минут. По этой же причине мы не могли достать своими выстрелами остальные танки, двигавшиеся по противоположной стороне железнодорожной насыпи.

Русские сразу отступили под защиту заболоченного леса, когда мы стали вносить сумятицу в их ряды. Пехота неприятеля большей частью также успела отойти, пока мы возились с его противотанковыми орудиями и танками.

Наши опорные пункты, естественно, были полностью оставлены. Не было видно ни одного немецкого пехотинца на всем участке между Лембиту и тем местом, где железнодорожная насыпь исчезала в лесах.

…после получасового заградительного огня после полудня русские при поддержке бронетехники вновь атаковали наш сектор. Мы отразили и эту атаку и смогли подбить еще пять Т-34 и один КВ-1. Подбитые танки иногда бывают весьма коварны. Нам случалось один раз пригибаться, когда взорвались несколько танков и в воздухе пронеслись разные металлические обломки. Меня бесило, что нашу артиллерию невозможно было убедить открывать заградительный огонь. Следует отметить, что наблюдатели были уничтожены, и в дивизии создавалось ложное впечатление, будто в развалинах есть войска.

Ровно через час Иваны сосредоточили войска численностью до батальона для новой атаки при поддержке бронетехники. Они хотели любой ценой захватить наши опорные пункты, но не достигли своей цели и потеряли еще три танка Т-34.

Что можно сказать об этом боевом эпизоде? Картина, в общем-то, привычная — атакующие советские танки были вынуждены «ручейком» просачиваться через железнодорожный переезд, по очереди попадая под расстрел «тигров». Тут уже дело не столько в тактике, сколько в отсутствии мозгов у командования, гнавшего экипажи, в буквальном смысле, на убой. Случай, кстати сказать, далеко не единственный. Подобные вещи имели место даже в 1945 году. Что касается правильного тактического решения в данной конкретной ситуации, то его подсказал сам Кариус — одновременная атака большой группы танков. Если учесть, что среднее соотношение потерь «тигров» к вражеским танкам составляло 1:5, то для успешной атаки на участке, оборонявшемся «тиграми» Кариуса и Кершера, требовалось 12–15 танков. Причем сразу, а не частями. Только тогда появлялась возможность, навалившись кучей, покончить с «тиграми». Если же такой возможности не было, то не следовало бы и пытаться. Впрочем, у советского командования, по-видимому, было иное мнение. Находившиеся на плацдарме части 59-й армии в течение двух месяцев пытались сломить сопротивление немцев и выйти к Финскому заливу. Результат двухмесячной «мясорубки» оказался нулевым. Даже в июле 1944 года, уже в ходе Таллиннской наступательной операции немцев просто выдавили из «Нарвского мешка», отрезать их там так и не удалось.

Несколько слов необходимо сказать и о типах подбитой «тиграми» советской бронетанковой техники. В приведенном отрывке речь идет о Т-34, КВ-1, а на последующих страницах упоминаются и Т-60. В целом, для 1944 года последние — нонсенс, а КВ на вооружении одних и тех же частей вместе с Т-34 не состояли. Однако, не будем забывать, что речь идет о Ленинградском фронте, который в тот период был своего рода заповедником бронетанковой техники. Так, например, в январе 1944 года, накануне операции по снятию блокады с Ленинграда, в 1-й танковой бригаде Ленинградского фронта имелось 35 танков Т-34, 32 Т-26(!), 21 Т-60 и четыре САУ СУ-76. Аналогичная картина наблюдалась и в 220-й танковой бригаде — 34 Т-34, 32 Т-26, 18 Т-60 и 7 Т-70. Что касается КВ, то в 82-м танковом полку 8-й армии Ленинградского фронта даже в сентябре 1944 года имелись 11 КВ-1С и 10 «черчиллей». Полк участвовал в боях за Эстонию, освобождая Таллин и острова Моонзундского архипелага. Данных о составе советских танковых частей на северном берегу Нарвы автору обнаружить не удалось, но очевидно, что там весной 1944 года действительно могли находиться танки всех трех вышеупомянутых типов, и Кариус вполне мог встретиться с ними в бою.

По оценке Кариуса за период с 17 по 22 марта 1944 года 2-й ротой 502-го тяжелого танкового батальона было подбито 38 советских танков, четыре САУ и 17 артиллерийских орудий. 4 мая 1944 года Отто Кариус был награжден Рыцарским крестом.

^{Экипажи 2-й роты 502-го тяжелого танкового батальона осваивают только что полученные новые «тигры». Лето 1943 года.}

Бои под Нарвой с участием 2-й роты 502-го батальона с переменным успехом продолжались до конца апреля: советским войскам не удалось прорваться к морю, но и немецкие контрудары, организованные в апреле с целью ликвидировать советский плацдарм, завершились неудачей. Сам Кариус оценил эти события достаточно объективно.

Наши операции на северном участке Восточного фронта, особенно несколько последних вдоль Нарвы, не порадовали нас, несмотря на достигнутые успехи. Однако каждый из нас понимал, что наше присутствие крайне необходимо. Пехота сама по себе была слишком слаба для того, чтобы бороться с превосходящим противником. Нам приходилось укреплять фронт, становясь «стержнями в корсете». Одной лишь психологической поддержки, которую зачастую только мы могли обеспечить, было достаточно для того, чтобы удержать нашу «пехтуру» от прекращения сопротивления. К сожалению, потери, которые мы несли от непрямого огня, в результате слишком частых беспорядочных перемещений, были слишком велики. Проблемы поломок в заболоченной местности также возникали чаще обычного.

Подходящая для танка местность, где целая рота могла бы действовать, как боевое подразделение, попадалась редко в бездорожных районах севера. Из-за этого нам часто приходилось подменять собой пропавшее оборонительное вооружение.

«Дух бронетанковых войск есть дух кавалерии», — говорил один из бывших командиров роты. Он, как и многие танковые офицеры, пришел в танковые войска из кавалерии. Это сравнение очень верное и показывает, насколько действия в танках требуют пространства для маневра, которого никогда не было на упомянутом участке. Только атакуя и контратакуя, мы были в состоянии полностью использовать нашу маневренность и дальнобойность нашей 88-мм пушки. В северном секторе, где русские всегда нас избегали, мы могли лишь изредка нанести им серьезный урон. Но без нашего присутствия участок на Нарве вообще невозможно было бы удержать. Мы приложили все усилия для того, чтобы преодолеть трудности, связанные с условиями местности, и в процессе этого приблизились к пределу человеческих возможностей. Даже если мы часто ругались по поводу прозябания в болотистой местности, мы были горды, что пехота верила в нас и была в общем и целом нами довольна.

Надо сказать, что в своих воспоминаниях Отто Кариус уделил немало места вопросу взаимодействия танков и пехоты.

Я всегда замечал, что хорошего пехотинца, который уже побывал на фронте, невозможно заставить влезть на танк даже под угрозой применения силы. Он, конечно, ценит преимущество, которое дает нам броня, но также знает недостатки нашей «жестянки». Мы представляем для противника гораздо более крупную цель, и нам приходится выдерживать огневой вал, который, кажется, сосредоточен на нас. Пехотинец, напротив, имеет место для маневра. Он умело использует каждое углубления в земле, зарывается в нее в поисках укрытия.

Отрицательное отношение Кариуса к такому понятию как «танковый десант» совершенно очевидно. Оно было характерно для Вермахта — пехоту в германской армии перевозили на танках только вне боя. Впрочем, в армиях других стран тоже. Столь радикальный способ уничтожения собственных солдат широко практиковался только в Красной Армии. Практиковался, конечно же, не от хорошей жизни — средств транспортировки пехоты на поле боя практически не было.

^{«Тигр» из состава 2-й роты 502-го тяжелого танкового батальона. Лето 1943 года}

Танковый командир всегда отвечал за успех атаки, и в его собственных интересах было убедиться в том, что пехота идет следом. Но этого нельзя сделать, если закрываешь люки и слепо устремляешься к цели. Пехотинцы никогда не двинутся за танками, если с ними потерян контакт. Сражение в первый день атаки, которое окончилось безуспешно, лишний раз это доказало. Теперь говорят о конструировании шлемов со встроенными приемниками. Даже если из танка осуществляется радиосвязь с каждым пехотинцем в современной войне, необходимость личного контакта никогда не останется в стороне. Это особенно справедливо, когда командиру танка неизвестно число солдат. Можно передавать очень долго, прежде чем пехотинец переключится на «прием»! Каждому хорошему командиру периодически приходится расставаться со своей машиной — он должен показать пехоте, что в этих «жестянках» есть жизнь и что танкисты тоже готовы показать себя на открытой местности без нашей обычной защиты.

Вопрос взаимодействия родов войск в общевойсковом бою можно считать важнейшим. Огромные потери танковых войск Красной Армии в 1941–1943 годах в значительной степени были обусловлены крайне плохо налаженным взаимодействием между танками и пехотой, танками и артиллерией, наконец, танками и авиацией. Показательным в этом отношении является пример наступательной операции войск 61-й армии Западного фронта в июле 1942 года. 61-я армия должна была разгромить болховскую группировку противника и после ввода в сражение 3-го танкового корпуса к исходу 7 июля овладеть г. Болхов. Для нас эта операция интересна еще и тем, что она проходила недалеко от тех мест где летом 1942 года воевал Отто Кариус.

5 июля в 5 ч 50 мин. после авиационной и артиллерийской подготовки части 149-й стрелковой дивизии во взаимодействии с 192-й танковой бригадой (14 М3с, 31 М3л, 2 Mk II «Матильда» — Прим. автора) перешли в наступление.

К 6 ч 40 мин танковые подразделения овладели пунктами Кабала и Близново. Пехота, попав под сильный фланговый огонь противника, отстала и двигалась за танками очень медленно. Это вынудило танковые подразделения несколько раз возвращаться к пехоте, что привело к дополнительным потерям танков.

Командир 192-й танковой бригады полковник Петров с целью развития успеха ввел в бой свой резерв (легкие танки), но и на этот раз пехота была отсечена от танков огнем противника, и последние вынуждены были вступать в единоборство с подошедшими к этому времени танками и противотанковой артиллерией противника. В создавшейся обстановке, когда пехота отстала от танков, было целесообразно ввести в бой мотострелковый батальон, находившийся в резерве командира бригады. Однако этого не было сделано, и танки оказались в тяжелом положении. К тому же, авиация вместо помощи нашим наземным войскам, потеряв ориентировку, несмотря на опознавательные знаки на танках, нанесла удар по подразделениям 192-й бригады, занимавшим Близново. В результате чего было выведено из строя 6 танков.

В это же время 68-я танковая бригада (11 KB, 6 Т-34, 15 Т-60 — Прим. автора), приданная соседней 342-й стрелковой дивизии, при выходе в атаку приняла танки 192-й танковой бригады, возвращавшиеся к своей пехоте из Близново, за противника и обстреливала их в течение 30 мин, вследствие чего было повреждено несколько танков.

К исходу дня 5 июля 192-я танковая бригада, понесшая большие потери (она потеряла от огня противника, на его минах, а также от бомбежки нашей авиацией и обстрела 68-й танковой бригадой, 40 танков из имевшихся на ее вооружении 47), была выведена из боя и отошла на исходные позиции.

Итак, контакт с пехотой был утерян в самом начале атаки. Танки оказались предоставленными сами себе. Собственную обученную пехоту — мотострелков — командир бригады в дело не ввел. Ну а дальше постарались все, причем сразу и не скажешь, кто больше — немцы или наши. Причина очевидна — из рук вон плохо организованное взаимодействие между участвовавшими в операции родами войск и даже между отдельными частями. Сам по себе «дружественный» огонь не является чем-то необычным. Это достаточно распространенное явление даже в наше время, в век электроники и высокоточного оружия. Как говорится, на войне, как на войне! Но не в таком же объеме! Немцам вообще можно было ничего не делать, а только наблюдать, как русские сами уничтожают свои танки, а потом записать их на свой счет.

^{Подбитые танки Т-34}

Кстати, о подбитых танках. При анализе нарвского эпизода военной карьеры Кариуса возникает двойственное ощущение. С одной стороны Кариус не выпячивает свою персону и в основном пишет «мы подбили», с другой — абсолютное отсутствие данных о самом себе кажется несколько искусственным. В различных источниках сообщается, что с какого-то момента Кариус перестал считать свои победы, поэтому и указывается — «более 150». Сам Кариус утверждал, что где-то между 150 и 200. Но перестал он считать позже, а тогда-то под Нарвой, наверное, считал? Почему же не написал, сколько подбил непосредственно его экипаж? Из чувства скромности что ли?

Есть еще одна деталь, вызывающая вопросы. Кариус пишет о том, что он «смог организовать размещение взвода из четырех хорошо замаскированных штурмовых орудий». Вот как? Оказывается там кроме «тигров» еще и штурмовые орудия были? А они по советским танкам не стреляли? Или стреляли, но не попали? А если попали, то почему у Кариуса об этом ни слова? А может быть 38 танков «тигры» подбили вместе со штурмовыми орудиями? Ведь определить точно, кто подбил можно только при осмотре, а такой возможности не было — Кариус постоянно пишет о том, что русские стреляли по всему, что движется. Словом, вопросы есть, а ответов нет.

В конце апреля 1944 года 2-я рота последовала за батальоном, уже сосредоточившимся к тому времени в районе Пскова. После непродолжительных боев на этом участке фронта, 502-й батальон переместился в Дюнабург (русское название Двинск, латышское — Даугавпилс), где 11 июля впервые вступил в бой с советскими войсками. С боями в районе Дюнабурга связан наиболее обсуждаемый в последнее время эпизод боевой карьеры Отто Кариуса. Речь идет о его участии в первой в истории 502-го тяжелого танкового батальона столкновении с советскими тяжелыми танками ИС-2.

В изложении известного немецкого историка «тигров» Вольфганга Шнайдера это событие выглядит следующим образом: «22 июля 1944 года 2-я рота 502-го тяжелого танкового батальона под командованием лейтенанта Кариуса с восемью „тиграми“ занимает прикрывающую позицию возле Кривани. Кариус атакует деревню вместе с танком фельдфебеля Кершера и подбивает 17 танков ИС-2 и пять Т-34. Затем боевая группа занимает позицию в 10 км восточнее Кривани, чтобы разбить остатки вражеской бригады. Когда главные силы вражеской бригады без разведки переходят в наступление, они попадают в засаду, 28 танков уничтожено».

Достаточно скупое изложение, не правда ли? А ведь событие более чем значимое — 17 танков ИС-2! То есть, практически целый советский тяжелый танковый полк! При этом вызывает недоумение, что речь идет только о танковой бригаде. Надо сказать, что во многих воспоминаниях немецких танкистов и, что еще более странно, в работах многих современных западных историков обнаруживается полное незнание организационной структуры советских танковых войск периода Второй мировой войны. Демонстрирует такое незнание и Отто Кариус, хотя в его изложении этот эпизод выглядит гораздо живописнее.

Я вел свою роту к деревне по только что разведанному маршруту. Затем мы остановились, и обсудили предстоящую операцию с командирами взводов и танков. То, что я им сказал, сохранилось в моей памяти по сей день.

— Мы действуем совершенно самостоятельно. Кроме того, ситуация абсолютно неясная. Для нас будет слишком опасно атаковать деревню в лоб. Мы должны выйти из этого дела без потерь, если такое вообще возможно. За деревней батальон самоходных орудий уже понес большие потери. Но с нами этого не случится! Мы организуем все следующим образом.

Два танка на полной скорости ворвутся в деревню и повергнут русских в замешательство. Нельзя дать им сделать ни одного выстрела. Лейтенант Нинштедт подтянет остальные шесть танков. Первыми двумя танками будут танк Кершера и мой. Все остальное решим по ходу дела. Что произойдет позднее, будет определяться тем, как станет развиваться ситуация.

Таким было наше краткое совещание. Затем я отвел своего «напарника по маршруту» в сторону и обсудил с ним все самое важное. Полнота успеха зависела от того, как мы ворвемся в деревню, точнее говоря, от фактора внезапности.

— Я буду впереди, и оба мы продвинемся к центру деревни как можно быстрее, там определимся. По моим расчетам, в деревне находится, по меньшей мере, одна рота, если остальная часть батальона русских не присоединилась к ней.

^{«Тигр» из 3-й роты 502-го тяжелого танкового батальона на боевой позиции. Восточный фронт, 1943 год.}

Если память не подвела Отто Кариуса и он действительно изложил сей план в 1944 году, то это совсем не красит его как командира роты. План этот смело можно отнести к «шедеврам» тактической мысли типа — давайте ввяжемся в драку, а там посмотрим, что из этого получится. Однако, вернемся к повествованию Кариуса.

Я похлопал Кершера по плечу. После короткого «пошел!» мы уже сидели в своих танках. Быстро проверили радиосвязь и запустили моторы. В мгновение ока мы перевалили через небольшой подъем и оказались в пределах видимости русских. Мой первоклассный водитель Бареш выжал все, что мог, из нашего драндулета. Каждый из нас в этот момент осознавал, что скорость решала все. Оба русских танка, находившихся в боевом охранении с той стороны, откуда мы атаковали, сначала совсем не прореагировали. Не было сделано ни выстрела. Я проехал прямо через центр деревни. Трудно передать, что произошло после, потому что события развивались внезапно и молниеносно. Приблизившийся к деревне Кершер, который двигался позади меня с интервалом примерно 150 м, заметил, что башни обоих русских танков двигаются. Он сразу же остановился и подбил и тот и другой. В то же мгновение я начал очищать от противника другой конец деревни.

^{Экипаж одного из «тигров» 502-го тяжелого танкового батальона маскирует свой танк.}

Кершер приблизился ко мне и радировал, чтобы я посмотрел вправо. Танк «Иосиф Сталин» стоял бортом к нам рядом с гумном. Эту машину нам не доводилось прежде увидеть на северном участке фронта. Мы невольно вздрогнули, потому что танк был оснащен чрезвычайно длинной 122-мм пушкой. Это была первая танковая пушка русских с дульным тормозом. Более того, танк «Иосиф Сталин» очертаниями немного походил на наш «Королевский тигр». Не сразу, так же как и до Кершера, до меня дошло, что только ходовая часть типична для русских танков. Я выстрелил, и танк вспыхнул. После этой короткой заминки мы уничтожили все машины противника в деревне, как и было спланировано заранее.

Позднее мы с Кершером посмеялись, потому что на мгновение нам показалось, что перед нами «Королевский тигр», захваченный русскими. Однако в горячке боя такие вещи иногда случаются.

Да, конечно, случаются! Действительно, если закрыть один глаз, то ИС-2 издалека вполне можно спутать с «Королевским тигром», оснащенным башней «типа Порше». Подчеркнем, издалека! Вблизи это не позволят сделать его размеры. Кроме того, спутать можно только в том случае, если никогда его раньше не видел. «Королевских тигров» в описываемое время на Восточном фронте не было, и видеть их Кариус мог только на фотографиях. Тем не менее, с его опытом спутать «Королевский тигр» с находившимся, судя по всему, совсем недалеко ИС-2 все-таки непростительно. Так что юмористический оттенок, который Кариус придает этому факту в своей книге, очевидно не случаен.

^{Картины солдатского быта. Экипаж «Тигра» 502-го тяжелого танкового батальона приводит себя в порядок между боями. Лето 1943 года.}

Все предприятие в деревне не заняло и четверти часа. Лишь два русских танка попытались удрать на восток. Ни один из остальных не был в состоянии двигаться. После того как вся моя рота достигла деревни и три танка заняли позицию, прикрывая ее с восточной стороны, мы вылезли, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию.

У нас были причины для того, чтобы чувствовать удовлетворение. Неожиданная атака удалась без помех. Как выяснилось, русские сообщили в свою часть, что на дороге все в порядке. Главные силы могли проследовать, ничего не опасаясь. На основании этой информации мы составили новый план.

Командир батальона самоходных орудий выпутался из сложной ситуации. Он был так счастлив, что едва не задушил меня в объятиях. Он уже махнул рукой на свое окруженное подразделение. Ко всему прочему мы также доставили к нему его адъютанта.

Неожиданная атака удалась без помех во многом благодаря именно батальону штурмовых орудий, пытавшемуся прорваться с севера на юг как раз через деревню Малиново, то есть навстречу «тиграм» Кариуса. Возможно поэтому советские танкисты и не обратили вовремя внимание на появившиеся у них в тылу немецкие тяжелые танки.

В тот момент было важно продвинуться на восток, чтобы образовать линию фронта в этом направлении как можно дальше. Это снова сделает автодорогу доступной для движения.

Я быстро проанализировал ситуацию и направил донесение в батальон. Мне была придана одна подвижная рация на бронетранспортере. Я сообщил командиру свое местонахождение и результат боевой операции (17 подбитых танков «Иосиф Сталин» и пять — Т-34). Я также сообщил ему об объекте своей новой атаки, который сам и определил. Это была деревня, расположенная примерно в 10 км к востоку от того места, где мы находились в данный момент. Затем я дополнительно попросил, чтобы разрозненные подразделения пехотной дивизии были собраны вместе и ждали моего прибытия на командный пункт батальона.

^{Немецкий солдат осматривает подбитый танк Т-34}

Итак, данные о подбитых советских танках совпадают с приведенными у Вольфганга Шнайдера. Впрочем, последний вполне мог просто позаимствовать их у Кариуса.

За то короткое время, пока все это происходило, мои танки прикрытия заметили, что двое русских выбрались из одного из двух танков «Иосиф Сталин», которые успели отъехать на несколько сотен метров на восток. Они чрезвычайно умело двигались по местности. У одного из них под мышкой было что-то, похожее на планшет.

^{Один из «тигров» 502-го тяжелого танкового батальона «утюжит» Синявинские болота. Июль 1943 года.}

Один из моих «тигров» поехал за ним, но привез с собой только планшет. Русский офицер в звании майора в последнюю минуту застрелился. Он был командиром 1-й бригады тяжелых танков, как мы узнали позднее. Его товарищ был смертельно ранен. Майор был Героем Советского Союза и носил на груди орден Ленина. Я никогда раньше не видел вблизи этой награды. Обоих советских офицеров ближе к вечеру похоронили в деревне с их товарищами. Карты майора содержали ценную для меня информацию, потому что предполагаемое наступление русских было отмечено жирной карандашной линией. Судя по картам, этот русский батальон должен был наступать на Дюнабург по автодороге после прибытия остальных рот. В то же самое время еще одна боевая группа должна была выдвинуться мимо Дюнабурга на север и подойти к городу с северо-запада.

^{Танкисты 502-го тяжелого танкового батальона в перерыве между боями. Восточный фронт, апрель 1943 года.}

Совершенно фантастические рассуждения автора о каком-то майоре, якобы Герое Советского Союза и командире мифической 1-й бригады тяжелых танков (как известно формирование отдельных гвардейских тяжелых танковых бригад началось в Красной Армии в декабре 1944 года). Кстати напомним, что отличительным знаком Героя Советского Союза был не орден Ленина, медаль «Золотая Звезда», но о ее наличии у советского майора Кариус ничего не пишет. Не было в этом районе не только никакой 1-й танковой бригады, но и вообще никакого другого советского танкового соединения или части с таким номером.

Передав необходимое донесение, мы двинулись на восток по небольшой тропе среди полей. Мы останавливались перед каждой деревней, через которую нам нужно было проехать, и наскоро изучали обстановку, чтобы не оказаться застигнутыми врасплох. Но русских нигде не было видно.

Так что мы без задержек достигли места назначения к 5 часам вечера. Деревня, которую я выбрал по карте, находилась примерно в 10 км к востоку от только что устроенного нами «кладбища танков». Маленькая невзрачная речка тянулась на север за краем деревни. Через нее был перекинут дырявый деревянный мост, который вряд ли подходил для танка «Тигр».

Я поставил свой танк на краю деревни, а экипаж хорошо его замаскировал. Вместе с фельдфебелем Кершером и лейтенантом Нинштедтом я сел в свой автомобиль «фольксваген», который, если было возможно, брал с собой на каждую операцию.

В то время как батальонный радист передавал донесение о нашем новом местоположении, мы уже отъезжали. Мы хотели добраться до более широкой дороги, которой, вероятно, воспользовались русские. Судя по карте, она соединялась с автострадой примерно в 10 км к северу от деревни Малиново.

Мы достигли этой дороги примерно через 4 км пути и обнаружили, что наши подозрения подтвердились: свежие следы гусениц! Если удача будет продолжать нам сопутствовать, то мы могли подождать тут и за стать врасплох остатки русской бригады.

Одну трудность все же еще нужно было преодолеть. Дорога не была видна с места расположения роты. На обратном пути мы поискали и нашли подходящую переправу. Мы осторожно переправились на танках через речку. Все прошло хорошо для первых шести «тигров», но седьмой танк погрузился по корпус, и лишь с большим трудом удалось его освободить, подавая назад. Поэтому казалось разумным не направлять два оставшихся танка вброд через речку. Наших шести пушек было достаточно для того дела, за которое мы взялись. Позднее я порадовался тому, что оставил эти два «тигра» на той стороне реки. Они нам понадобились, чтобы помочь участвовавшим в операции шести машинам снова переправиться через речку.

Время поджимало, и мне пришлось как можно скорее вывести шесть «тигров» на позицию за небольшой возвышенностью. Они были установлены таким образом, чтобы иметь сектор обстрела дороги, на которой мы ожидали русских. Позиция была прекрасно замаскирована моими танкистами. Затем командиры танков поднялись на возвышенность. Со своего места мы контролировали дорогу на протяжении примерно в два-три километра. Она скрывалась за подъемом слева от нас. Если русские действительно собирались появиться, то нам нужно было дать их первому танку подойти прямо к этой возвышенности, прежде чем открывать огонь. Сделав так, мы могли накрыть большинство машин противника. Это был только вопрос выдержки и дисциплины, чтобы никто не открыл огонь слишком рано. Но мы, слава богу, проделывали это уже столько раз, что должно было получиться. Секторы обстрела были обозначены во всех подробностях. Однако при этом важно было только, чтобы левый «Тигр» стрелял в первый русский танк, а правый «Тигр» — в последний. Все «тигры» должны были открывать огонь одновременно по моей команде.

Описание подготовки к бою свидетельствует, что речь идет о классической танковой засаде. Участие в ней шести «тигров» представляло для советских танков большую угрозу.

Я сел к Кершеру в качестве радиста, поскольку моя машина была одной из тех двух, которым не удалось форсировать реку. Кершер был крайний слева. В случае везения все прошло бы точно как на полигоне. Мы пребывали в состоянии ожидания примерно в течение последующего получаса. В таких ситуациях минуты становятся вечностью. Наконец, мы заметили на востоке клубы пыли. Если это не были наши товарищи из других рот, то это должны были быть русские. Через оптический прицел я вскоре смог распознать, что это были медленно приближающиеся танки.

^{Башня этого танка Т-34 сорвана внутренним взрывом. Боекомплект 76-мм выстрелов, к сожалению, детонировал довольно часто. Весна 1942 года}

^{Один из «тигров» 502-го тяжелого танкового батальона. Лето 1943 года. Обращает на себя внимание эмблема — черный крест с белой окантовкой, вписанный в черный квадрат — характерная только для этого батальона.}

Наши надежды оправдались. Русским ничего не было известно о неудаче своего передового охранения, потому что пехота сидела на танках, пушки были в походном положении, а русские двигались маршем по дороге за линией фронта. Мы также могли различить грузовики между танками. Они, скорее всего, перевозили топливо и боеприпасы. Неприятель двигался мимо нас, прямо перед нашим взором, будто на параде. До него было не более километра. На каждом танке сидели и стояли от 10 до 15 солдат. Они и не подозревали, что мы поджидаем их тут.

Первый русский танк уже готов был скрыться за спасительной высотой, и я дал приказ открыть огонь. То, что потом произошло, заставляет сильнее биться сердце каждого танкиста. Я был настолько возбужден, что выпрыгнул из танка, чтобы лучше видеть представление.

Паника царила невообразимая. Из русского танка не было сделано ни единого выстрела. Естественно, нам некогда было тратить время на разбегавшуюся русскую пехоту. После того как было покончено со всеми машинами, не было видно ни одного русского. Солдаты, застигнутые врасплох на танках, успели ускользнуть в поля. Горела вся колонна машин. Некоторые грузовики перевернулись. Ни одной машине не удалось избежать попадания. К тому времени, как русские поняли, откуда шла стрельба, все машины уже были подбиты — поистине жуткое зрелище! Перед нами горели и дымились 28 танков. Каждый миг взрывались топливные баки; с грохотом рвались боеприпасы, так что срывало башни. Мы сделали большое дело. Я был твердо убежден в том, что мы дали русским пищу для размышлений. Этого, конечно, будет достаточно, чтобы гарантировать нам несколько спокойных ночей.

Потом мы опять отвели свои танки к деревне, и я был рад, когда все они переправились через речку. Этот смрадный поток был подходящим прикрытием на предстоящую ночь. Экипажам был дан отдых, с тем, чтобы на следующую ночь они были настороже. Я взял в свой автомобиль радиста и помчался обратно в направлении автодороги на передовой пункт снабжения. Он был устроен в непосредственной близости от того места, где восточное шоссе соединяется с главной автомагистралью. Здесь мы сворачивали в полдень.

Когда мы прибыли в опорный пункт, нам устроили грандиозный дружеский прием, потому что экипажи самоходных орудий уже сообщили о нашей засаде. Однако когда мы доложили о новых подбитых танках, торжество было нескончаемым.

^{«Тигр» лейтенанта Отто Кариуса. Лето 1943 года.}

Можно порадоваться за Отто Кариуса, что в его памяти спустя 15 лет после описываемых событий (книга Tiger im Schlamm — «„Тигры“ в грязи» — была издана в ФРГ в 1960 году) сохранились слова, сказанные своим танкистам. А вот все остальное сохранилось в ней гораздо хуже, во всяком случае, события описываются довольно путано и многие моменты просто сложно понять. Тем не менее, отжав всю «лирику», в сухом остатке получаем потери русских. В деревне Малиново «тигры» подбили 17 ИС-2 и пять Т-34, а спустя некоторое время примерно в 10–12 км северо-восточнее — еще 28 танков неустановленного типа, скорее всего — Т-34!

^{Кавалер Рыцарского креста лейтенант Отто Кариус ставит задачу экипажам своей роты. 502-й тяжелый танковый батальон, 1944 год.}

^{Таблица уязвимых мест советского тяжелого танка КВ-1}

Объективности ради обратимся к третьему источнику — отчету по итогам боевых действий 502-го тяжелого танкового батальона с 4 июля по 17 августа 1944 года, написанному командиром батальона майором Шванером. В части интересующих нас событий в нем отмечено следующее:

2-я рота, которая последовала за 1-й ротой по дороге Дюнабург — Извалта согласно приказу дивизии, получила новый боевой приказ у железнодорожной станции в Науене. Она повернула оттуда прямо на запад и двигалась через Кривани в направлении роззиттенской автодороги, чтобы выдвинуться по дороге к Виски. Незадолго до 13.00 она неожиданно повстречала двадцать тяжелых и сверхтяжелых танков противника — типа «Иосиф Сталин» и Т-34–85 у Малинова (4 км от Кривани).

Лейтенант Кариус атаковал танки противника с марша, двигаясь впереди своей роты, а за ним последовали фельдфебель Кершер и лейтенант Нинштедт. Без каких-либо потерь они уничтожили семнадцать вражеских танков с близкой дистанции с этими тремя «тиграми». Лично Кариус на своем танке подбил десять танков противника. Только трем вражеским танкам удалось скрыться на восток.

С этой ротой он затем очистил деревню Малиново и установил контакт с ротой самоходных артиллерийских установок, подходившей с севера. Этими действиями была снова очищена автомагистраль Дюнабург — Розиттен (ныне г. Резекне — Прим. автора), которую русские перекрыли своими танками с 10.00, и атака русских на Дюнабург была остановлена.

В изменение задачи 2-я рота получила указания в 15.00 выдвинуться восточнее Малинова к пункту Барсуки (4 км к востоку от Малинова). Она должна была отражать ожидавшиеся там новые атаки бронетанковой техники и создать заслон на пути наступления русских, о котором теперь уже было известно. До деревни добрались без сколько-нибудь значительного сопротивления противника, и все пути, ведущие на север, восток и юго-восток, были заблокированы.

^{Подбитый тяжелый танк КВ-1С. В башне отчетливо видны пробоины от 88-мм снарядов}

Благодаря вмешательству батальона, особенно его 2-й роты под командованием лейтенанта Кариуса, 290-й пехотной дивизии была предоставлена возможность осуществить вечером беспрепятственный отход на запад и создать новый фронт обороны к востоку от шоссе Дюнабург — Виски. С этой целью несколько батальонов на грузовых автомобилях были переброшены в дивизию. Они были задействованы в обороне к югу от Виски. Батальону была поставлена задача осуществлять прикрытие в районе Барсуки — Малиново — Бондариски до тех пор, пока не будет занят новый оборонительный рубеж. Таким образом, 2-я рота оставалась в Барсуках. 1-я рота была брошена вперед по дороге на Малиново, чтобы обеспечивать прикрытие на север и северо-восток. Под командованием гауптмана фон Шиллера все танки из ремонтной мастерской, которые были готовы к бою, были направлены из Дюнабурга в Кривани. Они представляли собой резерв ведения боевых действий в восточном и северо-восточном направлениях.

^{Один из танков 502-го тяжелого танкового батальона. Лето 1943 года.}

^{Текущий ремонт танка «Тигр». 502-й тяжелый танковый батальон. Восточный фронт, район Невеля, осень 1943 года.}

Подвижные тыловые подразделения и ремонтная рота батальона, которые до этого находились в районе к северу от Дюнабурга, были отведены на южный берег Дюны (р. Даугава — Прим. автора) в течение ночи 23 июля. Они двигались походным порядком в направлении Еглайне и расположились там. Только подразделения снабжения, необходимые для боевых частей и подразделений, оставались на северном берегу Дюны.

Успехи — подбиты 23 танка (17 Т-34–85, 6 танков «Иосиф Сталин»); уничтожены 6 тяжелых противотанковых орудий, несколько грузовиков.

Наши потери — 2 «тигра» выведены из строя попаданиями из противотанковых орудий и танковых пушек.

Потери личного состава — нет.

Можно констатировать, что в последнем документе значительно четче обрисован маршрут движения 2-й роты 502-го тяжелого танкового батальона и довольно точно указаны расстояния между населенными пунктами и сами населенные пункты.

^{«Тигр» из состава 502-го тяжелого танкового батальона на марше. Район Невеля, осень 1943 года. Экипаж машины отдыхает, по-видимому, во время привала.}

Становится понятно, что утром 22 июля 2-я рота начала движение на восток по шоссе Дюнабург — Извалта. Достигнув железнодорожной станции Науене примерно в 10 км к северо-востоку от Дюнабурга, рота получила новый приказ и двинулась на восток для того, чтобы выйти на шоссе Дюнабург — Розиттен у деревни Кривани. Выйдя на шоссе, рота двинулась по направлению к деревне Малиново (на современных картах — Малиновка), где и произошел бой с советскими танками. Причем деревню атаковали три «Тигра», а не два, как пишет Кариус. Затем рота, то ли по инициативе своего командира, то ли по приказу свыше, действительно двинулась на восток, но прошла не 10, а всего 4 км и заняла деревню Барсуки, где и находилась до утра 23 июля. В свою очередь деревня Малиново была занята 1-й ротой. За исключением некоторых деталей все в целом совпадает с воспоминаниями Кариуса. Не совпадает другое — количество подбитых советских танков!

Согласно отчету Шванера за весь день 22 июля были подбиты 17 танков Т-34–85 и шесть ИС-2. При этом шесть танков Т-34–85 были подбиты 1-й ротой лейтенанта Бёлтера в первой половине дня. Значит, на долю Кариуса приходится только 11 Т-34–85 и шесть ИСов. И еще одна деталь — в отчете ни слова не говориться об уничтожении 2-й ротой вечером 22 июля еще 28 советских танков! Речь идет только о том, что в ночь на 23 июля 2-я рота вместе с незначительными силами пехоты (о ней в воспоминаниях Кариуса не говорится ни слова) удерживала деревню Барсуки, отбивая атаки танков и пехоты противника.

Далее следует упоминание о том, что «в течение ночи были подбиты вражеские танки». Какие и сколько — ни слова, но по итогам за день в отчете идет речь лишь о двух советских танках подбитых 23 июля. В 4.30 утра 23 июля 2-я рота оставила Барсуки и отошла на новый рубеж, а в конце дня сосредоточилась в Кривани. Так все-таки сколько танков подбила 2-я рота в течение 22 июля 1944 года — 50 или 17?

Попробуем отыскать ответ на этот вопрос в советских документах. В указанный период времени в этом районе вел боевые действия 5-й танковый корпус 2-го Прибалтийского фронта. В свою очередь, в состав корпуса входили: 24-я, 41-я и 70-я танковые и 5-я мотострелковая бригады, 48-й отдельный гвардейский тяжелый танковый полк, 1515-й легкий и 1261-й самоходно-артиллерийские полки, а также другие части и подразделения. Корпус вместе с другими соединениями армии участвовал в проведении Режицко-Двинской наступательной операции.

^{Обер-лейтенант Бёлтер. 502-й тяжелый танковый батальон}

^{Зимой «тигры» 502-го батальона целиком окрашивались в белый цвет. Восточный фронт, январь 1944 года.}

В связи с наметившимся успехом 100-го стрелкового корпуса, приказом командующего 2-м Прибалтийским фронтом от 21 июля 1944 года 5-му танковому корпусу была поставлена задача: к 12.00 21 июля на участке оз. Дридза — Эзерс — оз. Волкона прорвать оборону противника и, действуя в направлении Извалты, Кривошеево, Малиново, перерезать шоссе Режица — Двинск (русское название г. Даугавпилс) на участке Малиново и последующим ударом с северо-востока овладеть Двинском.

21 июля корпус, совершив 25-км марш, к 11.00 сосредоточился в исходном районе. К выходу в исходный район корпус имел: танков Т-34–108, ИС-19; СУ-122–6, СУ-85–3, СУ-76–11, 120-мм минометов — 24, 85-мм орудий — 8, установок М-13–8 и активных штыков — 360 человек.

О дальнейшем в отчете о боевых действиях 5-го танкового корпуса сказано следующее:

После короткой артподготовки корпус, начав в 18.00 наступление, стремительным ударом прорвал оборону 290-й пехотной дивизии и, ломая сопротивление на промежуточных рубежах, к исходу дня, преодолев тактическую оборону немцев, приступил к преследованию отходящих групп противника.

В течение ночи корпус, громя обозы, уничтожая артиллерию и самоходные пушки, разрозненные группы противника, по сильно заболоченной и пересеченной местности продвинулся в глубину свыше 20 км и к 6.00 22 июля 1944 г. вышел на рубеж Бернадская — Спитаны.

41-я танковая бригада, сбивая отряды прикрытия противника на промежуточных рубежах к 6.00 22 июля 1944 г. овладела Бернадской, выполнив ближайшую задачу. В последующем, безостановочно преследуя противника и сбивая его заслоны, продолжала продвигаться на Кривошеево. Применяя широкий маневр и обойдя труднопроходимые участки местности в 13.30. 22 июля овладела Малиновым, перерезав шоссе Режица — Двинск — важнейшую коммуникацию, связывающую Режицкую группировку противника с Двинской. По овладении Малиновым был выслан разведотряд для захвата станции Залуми.

^{«Тигр» в засаде. 502-й тяжелый танковый батальон, район Невеля, февраль 1944 года.}

^{Командир танка «Тигр» ведет наблюдение за местностью. Зима 1944 года.}

Почувствовав реальную угрозу коммуникациям, противник спешно подбросил с направлений Шпоги, Двинск, сильные группы противотанковой и самоходной артиллерии, до двух полков пехоты 83-й и 229-й пехотных дивизий и при содействии авиации контратаками уничтожил вышедшие на шоссе танки и оттеснил 41-ю танковую бригаду из Малиново в район Дербаки. Высланный для захвата станции Залуми разведотряд, не имея поддержки пехоты, был уничтожен противотанковой артиллерией и авиацией противника.

До исхода 22 июля 41-я танковая бригада совместно с подошедшей 24-й танковой бригадой удерживала Дербаки и огнем танков с места не допускала передвижения противника по шоссе на участке Малиново.

Дополнительные сведения можно почерпнуть из отчета 41-й танковой бригады:

К 17.30 21июля бригада сосредоточилась на исходных позициях, имея в своем составе 3 танковых батальона. После короткой артподготовки в 18.20 бригада, атаковав противника, в 19.15 прорвала передний край его обороны, развивая успех и выйдя к Петронауки, повернула на юго-запад и перерезала шоссе Комбули — Краслава. Затем, продолжая развивать успех, в 6.30 22 июля овладела Лейкуми и к 9.30 перерезала шоссе Двинск — Резекне.

По-прежнему продолжая выполнять поставленную задачу, от бригады была выделена боевая группа (4 танка, усиленных саперами и автоматчиками) с задачей перехватить ж/д магистраль Двинск — Резекне и удерживать ее до подхода главных сил бригады. Однако, в пути следования к месту выполнения задачи группа подверглась активному воздействию авиации противника, уничтожившей танки этой группы. Такому же налету подверглись танки, расположенные на шоссе в районе Малиново.

Остальные танки в течение утра 23 июля использовались в засадах по западной и сев. — зап. опушки леса сев. — зап. Дербаки, продолжая удерживать участок шоссе Двинск — Резекне, севернее Малиново, уничтожили 3 самоходных орудия, батарею ПТО, батарею дальнобойных орудий, до батальона пехоты противника, и 2 обоза с военным имуществом.

В период этих боев, начиная с прорыва переднего края противника, бригада потеряла сожженными 10 танков и подбитыми 2 танка.

^{Танки 502-го тяжелого танкового батальона перед боем. Это машины позднего выпуска с новой командирской башенкой. Восточный фронт, зима 1944 года.}

В этих боях совместно с 41-й танковой бригадой действовал 48-й отдельный гвардейский тяжелый танковый полк. О событиях 22 июля в отчете о боевых действиях этой части говорится следующее:

22 июля полк продолжает выполнять поставленную задачу по овладению шоссе и ж. дорогой Двинск — Резекне.

В 12.00 из района Малиново противник открыл организованный огонь из танков и самоходных орудий. Полк, укрывшись в складках местности, вступил в огневой бой с противником. В воздухе активно действовала авиация противника. В результате бомбардировки авиации и обстрела артиллерией танков противника полк понес потери: сгорело 5 танков. Полк был выведен из боя и встал в засаду в лесу, что юго-восточнее Малиново.

Потери, нанесенные противнику: уничтожено 4 танка, 2 самоходных орудия, 10 ПТО. Подожжен склад с боеприпасами, уничтожено до 50 человек солдат и офицеров противника.

^{«Тигры» 502-го тяжелого танкового батальона в засаде. Восточный фронт, район Нарвы, февраль 1944 года.}

^{Немецкие офицеры осматривают подбитый танк Т-34. Восточный фронт, весна 1944 года}

Ну что же, и в советских документах попадаются нестыковки, связанные главным образом со временем. Не полностью одни и те же события в советских и немецких документах совпадают по времени. Что же, это можно понять — отчеты писались задним числом и время часто «бралось с потолка», указывалось приблизительно. Судя по всему, картина вырисовывается следующая. Утром 22 июля советские танки вышли к шоссе Дюнабург — Розиттен, чем вызвали переполох в немецких штабах. Навстречу им бросили два полка пехоты, дивизион штурмовых орудий, артиллерию и роту «тигров». Далее возможны два сценария. По первому — 41-я танковая бригада и 48-й тяжелый танковый полк заняли Малиново и была выбиты оттуда подошедшей немецкой пехотой, штурмовыми орудиями и «тиграми». Причем «тигры» подошли последними, тем самым, как это следует из воспоминаний Кариуса, выручив самоходчиков, попавших в трудное положение. В пользу этого варианта говорит отчет корпуса. По второму сценарию Малиново было занято немцами еще до подхода советских танков, которые были встречены огнем с места. В эту пользу говорит отчет 41-й бригады, в котором ничего не говорится о занятии Малиново, и тем более — отчет 48-го полка, по танкам которого из Малиново был открыт «организованный огонь из танков и самоходных орудий». В пользу второго варианта говорят и акты списания уничтоженной бронетехники и схемы ее расположения. Судя по ним, все подбитые 22 июля 1944 года в этом месте советские танки — девять Т-34–85 и пять ИС-2 — находятся на восточной окраине деревни Малиново, примерно в 200–400 м от дороги.

^{Подбитый советский тяжелый танк ИС-2. Судя по пробоинам, смертельный удар ему нанес «Тигр»}

Как было на самом деле мы, вероятно, никогда не узнаем. Совершенно очевидны лишь две вещи. Во-первых, в Малиново или около него «тигры» были не одни. Там была пехота с противотанковыми пушками и штурмовые орудия. В отчетах 41-й бригады и 48-го полка говорится о пяти подбитых штурмовых орудиях. Но ведь и немецкие самоходки стреляли по нашим танкам. Неужели совсем без результата?

^{Застрявший в болоте «Тигр» из 502-го тяжелого танкового батальона. Прибалтика, лето 1944 года.}

Во-вторых, подвела-таки память Отто Кариуса — какие уж там 17 ИС-2! Всего пять, да и то неизвестно — одни ли «тигры» их подбили. Кстати, число подбитых советских танков в отчетах наших частей и в отчете майора Шванера почти совпадает. Совпадает и полное отсутствие информации о 28 танках подбитых 2-й ротой 502-го тяжелого танкового батальона 22 июля у деревни Барсуки. В связи с этим последний эпизод воспринимается уже как «охотничий рассказ».

Впрочем, после описанных событий воевал Кариус недолго — 24 июля 1944 года он был тяжело ранен и покинул свой батальон. По иронии судьбы в этот же день он был официально назначен командиром роты.

По завершении лечения, в конце октября 1944 года Кариус был вызван в Зальцбург, где рейхсфюрер СС Гиммлер вручил ему Дубовые листья к Рыцарскому кресту, которыми он был награжден 27 июля 1944 года.

Кариус стал 535-м военнослужащим, удостоенным этой награды.

В январе 1945 года Кариус прибыл в 500-й запасной танковый батальон, а 11 февраля был назначен командиром 2-й роты 512-го батальона тяжелых истребителей танков. 2-я рота 512-го батальона отправилась на фронт под Зигбург 8 марта 1945 года. Во время марша к линии фронта истребители-бомбардировщики союзников уничтожили два «Ягдтигра», еще один был подбит несколькими днями позже в бою под Вальденау.

«Ягдтигры» Кариуса принимали участие в боях в «Рурском мешке». По свидетельству некоторых зарубежных источников 11 апреля 1945 года в районе г. Унна Кариус подбил около 15 танков противника. Однако это представляется маловероятным. Во всяком случае, судя по воспоминаниям самого Кариуса, ничего подобного не было. Речь, скорее всего, идет о танках, подбитых всей ротой. В последние недели войны САУ 2-й роты принимали участие в обороне Дортмунда, где 15 апреля сдались американским войскам. Часть боевых машин была уничтожена экипажами.

До 1946 года Кариус находился в плену. После освобождения, получив фармацевтическое образование, он открыл в 1956 году аптеку в г. Хершвайлер-Петерсхайм.

^{Фельдфебель Альберт Кершер}

^{«Ягдтигр» из состава 512-го тяжелого дивизиона истребителей танков, захваченный американскими войсками. Март 1945 года}

Подводя итоги боевой карьеры Отто КАриуса, хотелось бы остановиться на нескольких моментах. Во-первых, воюя танкистом с лета 1941 года, Кариус открыл свой боевой счет только летом 1943 года, пересев на «Тигр». Таким образом, результативный период его службы длился всего год — с июля 1943 по июль 1944 года. Еще месяц он провоевал на Западном фронте весной 1945 года. Во-вторых, как уже отмечалось выше, Кариус ни словом не упоминает, сколько же танков он подбил лично. По его воспоминаниям можно лишь судить, сколько побед одержал его взвод, а затем и рота, что показательно. В авиации, например, четко разделяются победы, одержанные индивидуально и в группе. Но в авиации своя специфика, воздушная дуэль или поединок пара на пару — явление обыкновенное. В танковых частях — это редкость. Танковый бой — это почти всегда бой в группе. Возможно, поэтому и не может Кариус указать число своих побед, за него это делают другие, фактически приписывая ему победы его подчиненных.

^{Аптекарь Отто Кариус}

Однако и групповая результативность 502-го тяжелого танкового батальона представляется автору завышенной. Считается, что эта часть за время своей боевой деятельности подбила 1200 советских танков. Если же взглянуть на список немецких танковых асов, то можно увидеть, что семь из них воевали в составе этой части. Кроме того, 100 побед приписывается и обер-фельдфебелю Цветти. В итоге получается, что эти восемь танкистов подбили более 750 танков. Если это так, то остальные танкисты 502-го батальона с сентября 1942 по апрель 1945 года просто груши околачивали. Совершенно очевидно, что либо все эти цифры завышены, либо речь идет о победах в группе и одни и те же танки учитывались по нескольку раз. Отсюда и появляются нули в числах, которые только подчеркивают их недостоверность. Вместе с тем, подвергая сомнению число личных побед Кариуса, необходимо констатировать, что щуплый обер-лейтенант был действительно неплохим командиром взвода, а затем и роты. Оснований сомневаться в высокой результативности вверенных ему подразделений уже значительно меньше.

Михаэль Витман

Начиная рассказ о Михаэле Витмане, необходимо подчеркнуть, что большинством исследователей именно он, а не Книспель с Кариусом, считается самым результативным немецким танкистом Второй мировой войны. Попробуем разобраться насколько это верно.

Михаэль Витман родился 22 апреля 1914 года в городке Фогельталь в Верхнем Пфальце. Он был сыном местного фермера Йоганна Витмана. Получив среднее образование, Михаэль работал на отцовском подворье. 1 февраля 1934 года он вступил в ряды «Добровольческой трудовой службы» (Freiwillige Arbeits Dienst), в которой находился в течение полугода. 30 октября 1934 года его призвали на срочную службу в армию, в 19-й пехотный полк. Срочную службу Витман закончил 30 сентября 1936 года в звании унтер-офицера. Спустя немного времени, 5 апреля 1937 года, он вступил в «Лейбштандарт СС „Адольф Гитлер“» (Leibstandarte SS Adolf Hitler). В конце 1937 года Витман закончил курсы подготовки водителей для легкого бронеавтомобиля Sd.Kfz.222, а затем и для тяжелого Sd.Kfz.232 (6 x 6). С этого момента началась его служба в разведывательном подразделении «Лейбштандарта». В качестве командира бронемашины Sd.Kfz.232 (6 x 6) унтер-шарфюрер СС Витман принял участие в Польской кампании. В авангарде полка (к началу войны «Лейбштандарт» из охранного формирования был развернут в моторизованный полк) он наступал на Лодзь и участвовал в боях под Варшавой.

Во время Западной кампании 1940 года Витман оставался в разведывательном батальоне полка, наступавшего через Голландию в составе 18-й армии. Первый бой полка «Лейбштандарт» произошел западнее Оснабрюка. 10 мая 1940 года полк продвинулся южнее озера Эйселмер до самого Зволле, а оттуда — через Берневельд-Арнем и Херцогенбосх — до Мурдейка. Затем вместе с парашютистами полк брал Роттердам и наступал далее до линии Амстердам — Гаага. Переброшенный через Маас и Валансьен в состав 6-й армии, а затем танковой группы фон Клейста, полк прошел через Аррас и Булонь и 22 мая вышел к морю. Затем приданный танковому корпусу Гудериана полк двинулся на запад в направлении Дюнкерка. Он занял Ваттен и пробился вглубь вражеского плацдарма в районе Эскельбек — Ворму.

^{Штурмовое орудие StuG III Ausf.A}

На втором этапе войны во Франции «Лейбштандарт» сражался в составе 6-й армии на Сомме в районе Ам — Ла-Фер — Лан. Он форсировал Марну и вышел в район юго-западнее Лиона. По окончании войны на Западе полк был реорганизован в бригаду и получил первые самоходные орудия. Формирование батареи из шести штурмовых орудий StuG III Ausf.A началось в апреле, а завершилось в июле 1940 года, поэтому во Французской кампании она участия не принимала. Командиром одной из машин батареи был назначен Михаэль Витман.

Со своей самоходкой Витман принимал участие в Балканской кампании. С территории Болгарии бригада «Лейбштандарт» вместе с 73-й пехотной, 5-й и 9-й танковыми дивизиями Вермахта с боями пробивалась через Южную Сербию.

Вместе с разведывательным батальоном штурмбанфюрера Майера штурмовые орудия участвовали во взятии Битоля, а 10 апреля 1941 года на северной границе Греции они встретились с итальянскими войсками. Наступая через перевал в районе города Клиди, экипаж Витмана уничтожил несколько фланкирующих артиллерийских и пулеметных позиций новозеландской дивизии. Вновь он отличился при штурме высот у Клиссуры. Под проливным дождем он вывел самоходку на главенствующую высоту и помог пехотинцам отбросить находившиеся там части греческих 13-й пехотной и 1-й кавалерийской дивизий.

Таким образом, можно констатировать, что к началу операции «Барбаросса» у Витмана, в отличие от того же Кариуса, имелся уже немалый боевой опыт. Причем опыт не вообще, а опыт танкиста (в Польше и Франции — бронемашина, в Югославии и Греции — штурмовое орудие). Боевой счет он не открыл, но в его руках была машина, которая позволяла это сделать.

Летом 1941 года «Лейбштандарт СС „Адольф Гитлер“» все еще считался моторизованной бригадой, хотя по численности и вооружению уже был дивизией. Он находился в резерве командующего группой армий «Юг». Впрочем, недолго. Уже 2 июля «Лейбштандарт» выдвинулся к линии фронта в связи с осложнившейся ситуацией в полосе 3-го моторизованного корпуса. Бригада СС двигалась через Луцк и Клевань на Ровно. Именно в эти дни состоялось первое боевое столкновение Витмана с советскими танками, в ходе которого он открыл свой боевой счет. Наиболее полное описание этого боя содержится в книге Франца Куровски «500 танковых атак». К ней и обратимся.

Над горизонтом поднималось солнце. Через несколько минут длинные темные тени растаяли, и стало почти совсем светло. Михаэль Витман, прикрыв глаза от солнца рукой, пристально смотрел на восток. Там, в простиравшихся к северу лесах, шли вперед мотоциклисты авангарда.

«Как там?» — спросил ротенфюрер Клинк.

«Ничего не видно. Остаемся здесь, как приказано, и ждем. Там ничего не происходит!»

Спустя несколько секунд после этих поспешно сказанных слов из леса открыли огонь противотанковые орудия. За треском рвущихся снарядов последовал стук пулеметов и, наконец, грохот танковых орудий.

«Ну, теперь ими займется Майер!» — заметил Кольденхоф, механик-водитель самоходки. САУ Витмана была вооружена короткоствольным 75-мм орудием, которое солдаты прозвали «пеньком».

Витман мысленно перенесся на инструктаж, проходивший в 2 часа ночи на командном пункте штурмбанфюрера Майера. Он получил приказ занять позиции к югу от опушки леса, чтобы защитить авангард от обхода с фланга. Моторизованный разведывательный батальон дивизии СС «Лейбштандарт» должен был с боем прорваться через лес, чтобы установить связь с 25-м мотоциклетным батальоном 25-й моторизованной дивизии. Немногочисленные штурмовые орудия были рассредоточены по всему десятикилометровому участку фронта.

«Канюк, это Орел, прием!»

Витман невольно пригнулся, внезапно услышав голос командира батареи.

«Орел, это Канюк, прием!»

«Двигайтесь к ручью у высоты 56,9 и закрепитесь там. Разведывательный батальон докладывает о вражеских танках».

«Мы уже идем!..»

Самоходка, стоявшая с работавшим вхолостую двигателем, двинулась вперед. Унтершарфюрер Кольденхоф завел ее в лощину. САУ продолжала двигаться, пока не достигла обратного склона высоты 56,9. Там она остановилась. Тут Михаэль Витман услышал лязг и рев танков. Среди гула выстрелов с северной стороны леса докатилось несколько хлопков.

«Вон они!» — крикнул ротенфюрер Клинк, наводя 75мм орудие.

Витман отдал распоряжение механику-водителю: «Мы въедем на холм. Тридцать градусов вправо, вон в ту полоску растительности. Пройди достаточно далеко, чтобы я мог наблюдать обстановку, но не слишком, иначе мы выедем на открытое место».

^{Подбитый легкий танк Т-26. Восточный фронт, 1941 год}

«Как будто я сам не знаю!» — обиженно буркнул Кольденхоф. Он надавил на педаль газа. Осторожно, метр за метром, самоходное орудие двинулось вверх по склону. Оно достигло полоски растительности на гребне холма и остановилось. Витман в бинокль пытался разглядеть хоть что-нибудь.

«Еще два метра!» — приказал он.

Самоходка двинулась вперед, и тут Витман увидел советские танки. Бинокль для этого был не нужен — они шли с северо-востока вдоль лощины. Витман почувствовал, как заколотилось сердце, когда он насчитал двенадцать вражеских машин. Что делать? Как мог он остановить столь многочисленного противника, не пожертвовав орудием и его экипажем? Пока он обдумывал дальнейшие действия, еще шесть советских танков выехали из леса метров на двести левее и повернули на юг. Они присоединились к основной группе, которая должна была достигнуть вершины холма минуты через две.

^{Немецкие солдаты осматривают подбитый советский тяжелый танк КВ. Группа армий «Юг», 1941 год}

«Сколько их?» — спросил заряжающий Петерсен. Остальные члены экипажа звали его «тихоней», но шум множества двигателей и лязг гусениц заставили его отбросить обычную сдержанность.

«Восемнадцать!» — ответил командир.

«И это все?» — спросил штурмман Цеман, семнадцатилетний радист Витмана.

«Это все!» — ответил Витман. Потом он слегка нагнулся.

«Сдай назад, Кольденхоф! Потом обойди холм слева».

Самоходка отошла назад, повернулась и двинулась вниз по склону в обход холма.

«Как только у нас будет четкий сектор обстрела, сближайся на полной скорости до двухсот метров. Иди прямо на них, чтобы Клинку не пришлось сильно поправлять прицел».

Самоходное орудие ехало в обход холма. В поле зрения появились вражеские танки. Витман увидел, что ближайший из них был метрах в трехстах и уже преодолел нижнюю треть склона. Взревел двигатель, и самоходка рванулась вперед. Она преодолела последние сто метров и резко остановилась. Клинку оставалось лишь чуть-чуть поправить прицел. «Огонь!»

75-мм орудие выстрелило, и снаряд ударил в борт вражеского танка, который тут же запылал. Через несколько секунд с грохотом взорвался боекомплект. Не дожидаясь новых приказов, Кольденхоф двинул самоходку вперед, слегка повернул и остановился. Тем временем заряжающий Петерсен подал в камору орудия новый снаряд. Захлопнулся затвор, и Клинк выстрелил снова. Самоходка вздрогнула от отдачи, и одновременно пустая гильза лязгнула о предохранительное устройство и скатилась в холщовый мешок. Петерсен уже зарядил новый снаряд. Кольденхоф резко развернул самоходку на восток, уклонившись от снаряда ближайшего вражеского танка, который развернулся на одной гусенице сразу после первого попадания и открыл огонь. Второй подбитый вражеский танк уже горел.

Самоходное орудие на большой скорости скатилось с холма и устремилось к лесу, из которого выехала шестерка советских танков. Оно с хрустом продиралось сквозь лес, а вокруг по деревьям хлестали снаряды. Они срезали ветки, дождем сыпавшиеся на самоходку. Потом самоходка совсем скрылась из вида в лесу. Пройдя полкилометра, Витман приказал механику-водителю повернуть на юг. В новом направлении они прошли еще два километра, прежде чем снова повернули на запад. Спустя примерно минуту САУ достигла кромки леса.

«Стоп!» — приказал Витман. Люк распахнулся. Витман выбрался из рубки и спрыгнул на землю. Под прикрытием кустов он подобрался к опушке леса. Оттуда ему было прекрасно видно все, что делалось в поле, в лощине и на восточном склоне высоты 56,9. Он увидел три советских танка, беспрепятственно двигавшихся вперед. Теперь они были на гребне холма. Глядя направо, он наблюдал за основной группой вражеских танков, снова развернувшейся в сторону леса.

Вдруг он увидел еще один танк, появившийся в нескольких сотнях метров справа от кромки леса и направившийся прямо к Витману. Витман вприпрыжку бросился к самоходке, стоявшей с работающим двигателем. Стремительно влетев в рубку, он занял место в командирском кресле.

«Целься в просвет, Клинк! Внимание, он может появиться в любой момент!»

Клинк прижался лбом к резиновой накладке прицела. В телескопическом прицеле появился просвет между деревьями. Потом он увидел ствол орудия KB-1, за ним — лобовой лист и, наконец, могучую башню. Он чуть промедлил, слегка поправив прицел. Потом Клинк нажал кнопку выстрела. Эхо выстрела мощного орудия и сокрушительный удар снаряда о броню почти слились. Снаряд ударил КВ-1 в стык между корпусом и башней, сорвав башню с танка. Тяжелая башня с грохотом упала на землю, и жерло длинноствольного орудия зарылось в мягкий грунт.

Через несколько секунд из танка выскочили двое уцелевших членов экипажа. Откуда-то застрочил пулемет. Танкисты скрылись из вида. Вскоре остатки КВ-1 были объяты пламенем.

Самоходка снова пришла в движение. Она прошла несколько сотен метров на юг вдоль опушки. Внезапно вокруг них разверзся ад — десять советских танков открыли огонь по лесу. Самоходку осыпало ветвями и листьями, по стальным бортам колотили осколки. Один из снарядов разорвался всего в нескольких метрах от машины Витмана. Яркая вспышка осветила рубку самоходки. На несколько мгновений Витману показалось, что им конец. Оглушенный взрывом, он жестом подал сигнал Кольденхофу.

^{Штурмовое орудие StuG III Ausf.A из состава моторизованной бригады СС «Лейбштандарт СС „Адольф Гитлер“» приближается к подбитому ею советскому танку Т-34. Группа армий «Юг», июнь 1941 года.}

Самоходка тронулась с места. Пройдя совсем немного, она снова повернула на запад и с лязгом понеслась по полю. Три советских танка все еще оставались на гребне холма, по-видимому, поджидая своих товарищей. Силуэты танков отчетливо выделялись на фоне неба. Впереди показался ручей. Повернувшись на одной гусенице, самоходка быстро подъехала к потоку, который представлял собой всего лишь мелкий ручеек, бежавший по каменистой земле. САУ Витмана пересекла ручей и достигла обратного ската незамеченной. Она забралась на склон с юго-западной стороны холма.

Витман приближался к советским танкам с фланга. Вскоре до них осталось метров четыреста. Один из советских танков подставил ему корму. Бронебойный снаряд вонзился в моторное отделение вражеского танка. Белесоватым пламенем вспыхнул бензин. Вскоре танк был охвачен огнем. Остальные развернулись и начали приближаться.

«Огонь, Клинк!» — крикнул Витман.

^{Подбитый и сгоревший легкий танк БТ-7. Восточный фронт, лето 1941 года.}

Следующий снаряд ударил в лобовую броню одной из советских машин. Витман видел, что снаряд попал в цель, но без всякого видимого эффекта. Петерсен хватал ртом воздух. Он работал как проклятый, наклоняясь за следующим снарядом и держа его наготове, пока пустая гильза не вылетала из затвора и не падала с лязгом в холщовый мешок. Потом он досылал снаряд в орудие. Клинк не менее четырех раз выстрелил по головному советскому танку, прежде чем удалось его остановить. Шедшая следом советская машина отвернула в сторону, скатилась с холма и исчезла в лесу, где скрылись и остальные советские танки.

Однако обездвиженный советский танк продолжал сражаться. Следующий его снаряд ударил в наклонную лобовую плиту самоходки и рикошетом отлетел почти вертикально вверх. Потом, прежде чем вражеский танк успел сделать, возможно, роковой выстрел, Клинк попал точно в погон башни. Теперь все было кончено. В небо взметнулось пламя, и люки танка распахнулись. Из него выскочили несколько человек в горящей одежде. Русские бросались на землю, пытаясь сбить пламя. Зрелище было ужасное!

Витман доложил об успехе: «Попытка флангового обхода восемнадцати танков противника остановлена. Шесть вражеских танков уничтожено!»

«Повтори еще раз, прием… Подтверди восемнадцать!»

«Восемнадцать вражеских танков пытались выйти на высоту 56,9. Они отступили. Шесть вражеских танков уничтожено! — снова объяснил Витман. — Пришлите коновалов — у нас здесь трое раненых русских!»

Больше советские танки пробиться на этом участке не пытались.

В общем, все как всегда. Куровски верен себе — много красивых слов, но ни слова, например, о том, где и когда все это происходило. Однако, слава Богу, есть и другие источники, из которых можно почерпнуть интересующую нас информацию. Бой этот произошел 12 июля 1941 года неподалеку от городка Соколов северо-западнее Житомира. Особое внимание следует обратить на ход боя, точнее на действия Витмана. Он продемонстрировал завидную выдержку и хладнокровие, обстреливая советские танки исключительно во фланг или с тыла. Судя по описанию, его штурмовое орудие совершило полный круг по полю боя, при этом советские танки находились внутри этого круга. Инициатива все время была в руках Витмана, так как огонь его штурмового орудия каждый раз оказывался неожиданным для советских танкистов. Так что количественный результат этого боя особенных сомнений не вызывает. Другое дело — качественный.

С какими танками пришлось иметь дело Витману в тот день? От этого во многом зависит правдоподобность приведенного эпизода. Куровски по этому поводу почти ничего не сообщает. Им описывается лишь дуэль самоходки Витмана и советского тяжелого танка КВ-1. Описание это, правда, не может не вызвать удивления. Чтобы выстрелом из «обрубка» (именно так называли немцы короткоствольную 75-мм пушку, «пенек» — это жертва двойного перевода) сорвать башню с КВ-1? Это невозможно! 75-мм бронебойный снаряд массой 5,74 кг, покидавший ствол орудия с начальной скоростью 385 м/с ни при каких обстоятельствах (даже в упор) не мог сорвать 7-тонную башню КВ-1 с погона и, уж тем более, сбросить ее на землю, как это живописует Куровски. Кинетической энергии у этого снаряда было слишком мало.

Пытаясь уточнить данные Куровски, автор обнаружил описание этого боя на немецком сайте. В целом все совпадает — место, время и общее количество танков (18, из них шесть подбиты Витманом). Однако, есть и весьма существенное уточнение: указывается, что все советские танки были одного типа — Т-34. Никакие КВ-1 в немецком источнике не фигурируют. Чтобы подтвердить или опровергнуть эту информацию остается выяснить с какой частью мог сражаться Витман в это время и в этом месте.

^{Штурмовое орудие StuG III Ausf.C дивизии СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» на окраине г. Мариуполь, октябрь 1941 года}

В период с 10 по 14 июля 1941 года на новоград-волынском направлении наносили контрудар войска 5-й армии Юго-Западного фронта. Его целью было уничтожению прорвавшейся группировки противника и восстановление на левом фланге армии фронта по реке Случь. С частями немецких 113-й пехотной и 25-й моторизованной дивизий, а также с моторизованной бригадой «Лейбштандарт СС „Адольф Гитлер“» вел бой 22-й механизированный корпус Красной Армии. Именно с его танками и пришлось столкнуться Витману.

По состоянию на 22 июня 1941 года в 22-м механизированном корпусе имелось 707 танков — 31 КВ-2 (все в 41-й танковой дивизии), 163 БТ, 464 Т-26 и 49 ХТ. И никаких «тридцатьчетверок»! Не было их и 12 июля, поскольку новые танки в корпус не поступали. По состоянию на 15 июля в нем оставалось всего 30 танков:

2 БТ и 28 Т-26. Так что именно с БТ или с Т-26 и вел бой Витман. Тут необходимо обратить внимание и на еще один момент, так сказать косвенное подтверждение этого факта. Куровски пишет: «Бронебойный снаряд вонзился в моторное отделение вражеского танка. Белесоватым пламенем вспыхнул бензин. Вскоре танк был охвачен огнем». Очень точное описание пожара бензинового двигателя. Дизтопливо, как известно, белесоватым пламенем не горит. Так что это никак не мог быть танк Т-34 или КВ. Кстати говоря, подбить Т-34 из 75мм короткоствольной немецкой пушки было довольно трудно, а, судя по описанию Куровски, почти все советские танки немцы подбивали с первого выстрела. Лишь по одному танку в конце боя наводчик Витмана Клинк выстрелил «не менее четырех раз». Но это вовсе не означает, что он все четыре раза по нему попал.

^{Танк Pz.III Ausf.J, вооруженный 50-мм длинноствольной пушкой}

Итак, никаких Т-34 не было, но быть может Куровски прав и это все-таки были КВ? Или хотя бы несколько танков, участвовавших в этом бою, были КВ? Ведь нам неизвестно с каким именно соединением вели бой разведбатальон «Лейбштандарта» и поддерживавшие его штурмовые орудия. Более того, к этому времени из-за малочисленности боевых машин и нехватки личного состава в мехкорпусах Красной Армии начали формировать сводные отряды. Факт наличия КВ в данном районе теоретически возможен, так как по состоянию на 6 июля в 41-й танковой дивизии оставалось еще 9 боевых машин этого типа и хотя бы одна могла уцелеть до 12 июля и стать жертвой Витмана. Однако, при трезвом размышлении такую возможность следует признать крайне маловероятной. Если башня КВ-1 весила 7 т, то у КВ-2–12 т. Сорвать ее с корпуса снарядом пушки StuG III Ausf.A было еще более невозможно. Да и вряд ли факт участия даже одной такой машины в бою не стал бы центром внимания немецких историков. Как же — первый бой немецкого супераса и сразу победа над «монстром Сталина»! Нет, все эти Т-34 и КВ-1 всего лишь плод воображения немецких авторов, желающих сделать первую победу Витмана еще более полновесной.

За этот бой Михаэль Витман был награжден Железным крестом 2 класса, за которым в сентябре 1941 года последовал и Железный крест 1 класса. В боях под Мелитополем штурмовое орудие Витмана подбило-таки средний танк Т-34 и два противотанковых орудия. В ноябре 1941 года ему было присвоено звание обершарфюрера СС и вручен серебряный знак за 25 штурмовых атак. На южном фланге Восточного фронта Витман провоевал всю зиму 1941/42 года и в конце мая 1942 года вместе с бригадой «Лейбштандарт» отправился во Францию.

5 июня 1942 года Витман был принят кадетом на офицерские курсы в юнкерскую школу СС в Бадтольце в Баварии. За месяцем обучения в Бадтольце последовало обучение на командира взвода в запасном танковом батальоне СС в Веймаре. 21 декабря 1942 года уже в звании унтерштурмфюрера СС Витман прибыл в 500-й запасной тяжелый танковый батальон в Падерборн. Вскоре после этого он отправился во Францию в Плоэрмель, где приступил к непосредственной подготовке на новых тяжелых танках «Тигр». Здесь он познакомился с будущими членами своего экипажа: наводчиком ротенфюрером СС Бальтазаром Волем, заряжающим ротенфюрером СС Карлом Бергенсом, механиком-водителем ротенфюрером СС Густавом Киршмером и стрелком-радистом ротенфюрером СС Гербертом Польманом. Своими дальнейшими успехами Витман во многом был обязан именно им. Ну, а кроме того, той системе обучения, которая существовала в центрах подготовки экипажей для «тигров». В ходе нее каждый член экипажа знакомился не только с техническими деталями конструкции танка, но и обучался выполнению обязанностей всех остальных членов экипажа. Возможно не досконально, но в случае крайней необходимости каждый член экипажа мог заменить выбывшего из строя товарища.

В январе 1943 года «Лейбштандарт СС „Адольф Гитлер“», еще летом 1942 года преобразованный из бригады в моторизованную дивизию, вернулся на Восточный фронт. Вместе с двумя другими эсэсовскими моторизованными дивизиями «Рейх» и «Мертвая голова» он вошел в состав 1-го танкового корпуса СС. В составе танкового полка дивизии «Лейбштандарт» была сформирована 4-я тяжелая танковая рота.

21 января 1943 года рота получила 10 танков «Тигр» и 15 Pz.III. Было сформировано три взвода, по три «тигра» и пять Pz.III в каждом. Кроме того, в составе роты имелся ремонтный взвод. Справедливости ради надо сказать, что штат тяжелой танковой роты, приводимый в различных изданиях, существенно различается. По еще одному варианту в роте имелось три взвода «тигров» по 4 танка в каждом и взвод поддержки, имевший 5 Pz.III Ausf.J. Еще два «Тигра» имелись в штабном взводе.

Части 1-го танкового корпуса СС начали прибывать под Харьков в первых числах февраля 1943 года, в разгар советского наступления. Первым «делом», прибывших частей стала контратака против правого фланга советской 3-й танковой армии генерал-лейтенанта П. С. Рыбалко. Она была осуществлена 5 февраля 3-м батальоном (на бронетранспортерах Sd.Kfz.251) моторизованного полка «Фюрер» дивизии «Лейбштандарт» при поддержке 1-го батальона танкового полка этой же дивизии. В этой атаке приняла участие и рота «тигров», включая взвод унтерштурмфюрера СС Михаэля Витмана.

^{Один из «тигров» моторизованной дивизии СС «Лейбштандарт СС „Адольф Гитлер“» во время тренировочных занятий. Район Белгорода, май 1943 года}

Вот тут начинается самое интересное — какой взвод? Если верить Куровски — взвод «тигров». В его книге как всегда очень живописно преподносится участие Витмана в боях за Харьков именно на «Тигре». Однако, целый ряд других источников содержит совсем другую информацию. Причем в отличие от книги Куровски в них приводятся даты и другие факты, вызывающие доверие. Согласно этим источникам Витман действительно командовал взводом, но взводом средних танков Pz.III, а на «Тигр» пересел только в апреле 1943 года после того, как в роту прибыли еще пять тяжелых танков. Кстати, Куровски пишет, что в боях под Харьковом Витман командовал взводом из пяти танков, но в тот период в танковых взводах тяжелых танков имелось только четыре «тигра», а вот взвода «трешек» действительно состояли из пяти машин. Так что, все смешалось в голове у Куровски. Примерно аналогичная картина имеет место и в отношении участия Витмана в операции «Цитадель».

Еще до ее начала, в конце мая 1943 года, 4-я тяжелая танковая рота 1-го танкового полка «Лейбштандарт» была переименована в 13-ю тяжелую танковую роту, а 1-й танковый корпус СС с 1 июля 1943 года стал именоваться 2-м танковым корпусом СС. С действиями 13-й танковой роты и взвода Витмана в частности опять знакомит нас Франц Куровски.

Вместе с Витманом и его взводом сигнала к атаке на южном направлении ожидали 230 тысяч немецких солдат. Артиллерийская подготовка немцев началась в 03:30. Теперь могли двигаться и дивизии 2-го танкового корпуса СС, о которых генерал-лейтенант Чистяков, командовавший советской 6-й армией, говорил: «Будьте бдительны, товарищи! Перед вами стоит гвардия Гитлера. Нужно ожидать, что основная тяжесть немецкого наступления придется на этот участок».

300 танков и 120 самоходных орудий корпуса СС шли вперед. Для Витмана этот бой должен был стать непохожим ни на что. Этот бой потребует от него и от его солдат предельного напряжения усилий. Танки шли по полю клином. Внезапно по ним открыли огонь противотанковые орудия.

Танки устремились вперед. Справа Витман увидел, как с перебитой гусеницей остановился один из «тигров». Вдруг менее чем в ста метрах впереди блеснул выстрел противотанковой пушки. Почти тут же раздался удар и сильный треск, полыхнуло пламя, но Воль успел прицелиться по вражескому орудию. Он выстрелил, и снаряд поразил вражескую пушку. Киршнер повел танк дальше. Танки вышли к линии дотов, по которой за полчаса до этого отбомбились пикировщики. Из дотов не раздалось ни выстрела. Вместо этого появились танки.

13-я тяжелая танковая рота пошла в атаку. Гауптштурмфюрер Клинг хрипло выкрикнул приказ. Взвод Вендорфа повернул на северо-запад. Один из «тигров» получил снаряд в борт. Экипаж покинул машину. Витман руководил движением своих пяти танков. Они сосредоточили огонь на приближавшейся шеренге советских танков. «Тигры» Витмана быстро достигли линии дотов. Из-за высокого дота появился советский танк. Из ствола его орудия вырвался столб пламени. Витману показалось, что снаряд летит прямо в него. Болванка ударила в лобовую броню «тигра». Раздался грохот, и снаряд с воем устремился вертикально вверх. Воль выстрелил в ответ. Прямым попаданием с Т-34 сорвало башню, а остов охватило пламя.

^{Генерал-инспектор Панцерваффе Г. Гудериан осматривает один из «Тигров» «Лейбштандарта». Белгород, 20 апреля 1943 года. В командирской башенке стоит М. Витман}

Советские войска организовали противотанковый рубеж. Снова Витман принял решение стремительно наступать. «Тигры» неслись вперед на предельной скорости, на восьмой передаче. Бронебойные снаряды противотанковых пушек отскакивали от толстой брони. Внезапно открыло огонь замаскированное противотанковое орудие, и танк Вендорфа резко остановился. «Тигр» Витмана с лязгом двинулся к орудию. Огромный вес танка вдавил пушку в землю. «Тигр» опасно накренился, потом выпрямился. Бергес вскрикнул от боли и злости — ему на руку упал снаряд, но он продолжал работать. По его пальцам струилась кровь, по лицу — пот. Времени для передышки не было — снаружи поджидала смерть.

^{Г. Гудериан слушает объяснения командира 4-й тяжелой танковой роты гауптштурмфюрера СС Клинга (крайний справа)}

«Тигр» остановился, и Воль выстрелил. Когда танк снова пришел в движение, наводчик уже нашел другую цель. «Тигр» опять остановился, и через несколько секунд Воль выстрелил еще раз. Примерно через час танки прорвали советскую линию обороны. Мотопехота воспользовалась успехом танков и вошла в брешь следом за ними. Они взяли пленных, закрепились на занятой территории и решили продолжать давление на противника. После короткой остановки следом за ними двинулись и «тигры».

Взвод Витмана снова шел впереди, и снова его стремительное продвижение застало противника врасплох. Снаряды падали на землю справа и слева. В стальные бока танка ударили несколько пуль из противотанковых ружей. В считаные секунды «тигры» вышли на удобную позицию для стрельбы. Они останавливались, стреляли и снова приходили в движение, словно были единым целым. Вскоре они вышли к промежуточной позиции советских войск.

Витман заставил себя сосредоточиться на неотложных делах. Он отвечал за пять танков и двадцать пять человек. Он должен был вытащить их из боя целыми и невредимыми. Наконец «тигры» прорвались через позиции противника. Во время второго привала Витман услышал по радио голос Вендорфа, просившего помощи.

«Тигры» развернулись и двинулись к небольшой роще. С другой стороны рощи доносились звуки канонады: тяжелые бухающие выстрелы 88-мм пушки «Тигра», отрывистый лай советских противотанковых орудий и грохот 76,2-мм пушек Т-34. Огромные танки двинули напрямую через рощу, круша стволы деревьев и вминая их в землю. В низине Витман заметил советские танки. Они подожгли один из «тигров» Вендорфа и сосредоточили огонь на машине командира взвода.

Витман на полной скорости выскочил из-за деревьев. Он ехал до тех пор, пока не вышел на позицию, позволявшую стрелять, не рискуя попасть в «Тигр» Вендорфа.

«Мы здесь, Гельмут!» — сообщил он по радио.

«Тигр» остановился. Первый снаряд Воля ударил в корму одного из Т-34. Танк взорвался. Второй танк был подбит спустя ровно пятнадцать секунд. Третий советский танк избежал уничтожения, резко рванувшись назад так, что снаряд Воля прошел мимо. Т-34 на удивление резво развернулся на одной гусенице, и Воль снова промахнулся. Потом советский наводчик выстрелил и попал «Тигру» в гусеницу. Механик-водитель Киршнер вскрикнул от боли.

Воль ясно видел противника в прицел. Следующий его снаряд пробил лобовую броню Т-34. Прошло несколько секунд, прежде чем люк Т-34 распахнулся. Взметнулось пламя. Механик-водитель советского танка в горящей одежде попытался выбраться, однако он успел высунуться лишь наполовину, когда страшный взрыв разметал танк в стороны. Это было ужасное зрелище, и в этой битве ему предстояло повториться еще не раз — для танкистов обеих сторон.

Начинало темнеть. День прошел успешно. Экипаж Витмана уничтожил восемь советских танков и семь противотанковых пушек. Гауптштурмфюрер Клинг доложил командиру 1-го танкового полка СС: «Унтерштурмфюрер Витман со своим взводом „тигров“ обеспечил поддержку, необходимую для продвижения полка».

Если отнести Киршнера (на самом деле — Киршмер) к гримасе двойного перевода, то что можно сказать об этом отрывке? Куровски приводит время, но не сообщает ни дату, ни место действия. Впрочем, судя по всему, речь идет о 5 июля 1943 года — первом дне операции «Цитадель». 2-й танковый корпус СС действительно перешел в наступление в этот день. Он прорывал оборону на участке Задельное — Березов шириной 6 км. В его первом эшелоне наступали две моторизованные дивизии СС совместно с полком 167-й пехотной дивизии. В этот же день для расширения участка прорыва в сторону правого фланга корпуса СС в бой была введена моторизованная дивизия СС «Мертвая голова». Практически удар трех моторизованных, а по сути — танковых, дивизий СС пришелся по 52-й гвардейской стрелковой дивизии 6-й гвардейской армии.

Вплоть до 14.00 немецкие танки и мотопехота вели бой только с советской пехотой и противотанковой артиллерией. Первыми в полосе 6-й гвардейской армии танки моторизованной дивизии СС «Лейбштандарт» встретили расчеты 538-го и 1008-го истребительно-противотанковых полков. Основные силы этих полков эшелонировано располагались на наиболее опасном направлении — они оседлали дорогу, идущую из Томаровки в Яковлево. Несмотря на ожесточенное сопротивление советских войск, во второй половине дня немцам удалось прорвать первую линию обороны 52-й гвардейской стрелковой дивизии. Последним противотанковым резервом комдива оставался 230-й танковый полк полковника Д. А. Щербакова (32 М3л и 6 М3с). Согласно плану обороны танки одной роты полка были зарыты в землю в районе высоты 227.4, а остальные три роты сосредоточены в районе Быковки.

^{«Тигр» из состава 13-й тяжелой танковой роты дивизии СС «Лейбштандарт» на позиции. Июль 1943 года.}

В складывавшейся ситуации было крайне важно дать возможность отходящим стрелковым подразделениям оторваться от преследования и закрепиться на позициях в районе села Быковка. Поэтому командир 52-й гвардейской стрелковой дивизии примерно в 15.00 бросил в бой против бронегруппы дивизии «Рейх» одну роту танков, с задачей задержать ее продвижение. По немецким данным, советские танки вступили в бой на участке примерно около 6 км севернее Березова, у высоты 233.3. Остальные две роты атаковали авангард дивизии «Лейбштандарт» в 1,5 км южнее Быковки. Это был первый случай применения советской стороной танков против 2-го танкового корпуса СС. Атака оказалась самоубийственной для наших танкистов. Экипажи немецких танков, используя превосходство своих орудий в дальности стрельбы, не позволили танкам 230-го полка даже приблизиться к ним на дистанцию прямого выстрела и попросту расстреляли их на ровном месте. Словом, все происходило примерно так, как это описал Куровски, с той лишь разницей, что никаких Т-34 с советской стороны в бою 5 июля с подразделениями дивизии «Лейбштандарт» не участвовало. Но, как видим, Куровски это не смущает, как не смущает это и некоторых других авторов, в произведениях которых число подбитых Витманом 5 июля танков возрастает аж до 13! О боях 6 июля Куровски также сообщает потрясающие подробности.

За первый день наступления южная группировка сокрушила советскую оборону перед шоссе Белгород — Курск. Наступление развивалось хорошо. Ранним утром 6 июля 1943 года «тигры» 13-й тяжелой роты пополнили запасы топлива и боеприпасов. Наступление продолжалось. И снова танковый клин возглавлял Витман. Танки наступали на северо-запад, в направлении излучины реки Псел. В районе деревни Лучки 1-е головные танки попали под обстрел противника. Батареи советских 152-мм орудий поливали путь наступавших морем огня.

Поступил приказ: «Витман, сверни и заставь эту батарею замолчать!»

Витман подчинился. Пять его «тигров» свернули влево и двинулись в сторону леса. К лесу им удалось подобраться незамеченными и, войдя в него, танки повернули в направлении вражеской батареи. Через два часа они были на месте. «Тигры» вышли из леса на ровное место цепью. Они увидели первую батарею, делавшую в этот момент залп. Все пять «тигров» выстрелили одновременно. Над вражескими позициями взметнулось пламя. Прямым попаданием была уничтожена советская радиостанция. Взорвался склад боеприпасов. Противник бежал. «Тигры» устремились вперед, вышли ко второй артиллерийской позиции и ликвидировали также и ее.

В деревне Лучки 1-е танки попали под огонь противотанковых орудий. «Тигр» Клебера был подбит. Витман и Вармбрун заслонили подбитый «тигр» своими машинами и одно за другим быстро уничтожили четыре противотанковых орудия. Тем временем Клебер устранил повреждения. Сопротивление было сломлено, и наступление продолжилось. Вперед вышел 3-й взвод. На восточной окраине деревни Лучки 2-е танки наткнулись на новую противотанковую позицию. Вкопанный КВ-1 подбил головной «тигр» с дистанции 600 метров. Экипаж выбрался из горящего танка, но был срезан пулеметной очередью. На танки обрушился шквал огня. «Тигр» Витмана получил попадание, но снаряд отскочил.

«Осколочно-фугасным! Целься перед двумя вкопанными КВ-1!» — приказал Витман.

Витман и Вармбрун выстрелили по вражеским позициям. Взрывы подняли вверх огромные клубы дыма и пыли, ослепившие советских танкистов. «Вперед! За мной!»

Остальные «тигры» двинулись следом за командирской машиной, как они уже не раз делали за последние два дня. Противник теперь стрелял вслепую. Снаряды проносились высоко над «тиграми».

«Стоп!» — приказал Витман. «Тигры» остановились с интервалом 500 метров между машинами. Наводчики прицелились по вспышкам выстрелов, пробивавшимся сквозь облака пыли, и выжидали. Когда пыль начала оседать, стали видны башни КВ-1. Воль немного поправил прицел и выстрелил. Через секунду на месте КВ-1 блеснула вспышка — взорвался боекомплект.

Вот тут уже не знаешь, что делать — смеяться или плакать! Ну, как объяснить господину Куровски, что на КВ-1 стояла такая же пушка как и на Т-34 и с дистанции 600 м с ее помощью подбить «Тигр» было практически невозможно. Впрочем, это объяснение все равно будет носить чисто теоретический характер, поскольку никаких КВ в полосе наступления дивизии «Лейбштандарт» просто не было. Их не было ни в танковых частях 6-й гвардейской армии, ни в составе 2-го и 5-го гвардейских танковых корпусов, введенных в бой 6 июля. «Черчилли» были, а вот КВ не было. Ну а за Лучки бои шли вообще 7 и 8 июля.

^{«Тигр» ведет огонь по советским танкам. Операция «Цитадель», июль 1943 года}

Впрочем, не будем слишком увлекаться критикой Куровски, вернемся к Витману. По некоторым данным 7 и 8 июля Витман подбил два Т-34, две СУ-122 и три Т-70. Но и немцам досталось: на 9 июля в 13-й тяжелой танковой роте «Лейбштандарта» оставалось четыре боеготовых «Тигра». Судя по отсутствию данных о победах Витмана 9, 10 и 11 июля, его танк был в числе небоеспособных машин. 12 июля во время Прохоровского сражения Витман подбил 8 советских танков и три противотанковых орудия. Но и его «Тигр» получил два попадания и был поврежден. Всего же за период с 5 по 17 июля 1943 года Витман подбил 30 советских танков и 36 орудий, из них 28 противотанковых. 17 июля операция «Цитадель» завершилась — немецкое командование начало отвод войск на исходные позиции. 2-й танковый корпус СС был отведен в тыл. Вскоре Витман получил отпуск в Германию, а после его возвращения обратно в часть в сентябре 1943 года дивизию «Лейбштандарт» перебросили в Италию. В октябре 1943 года дивизия была преобразована из моторизованной (или танко-гренадерской, как ее иногда называют, используя буквальный перевод с немецкого) в танковую и вновь отправлена на Восточный фронт на Украину. Этот эпизод неплохо описан в книге «Танковые сражения войск СС».

Танковая дивизия СС «Лейбштандарт» была поднята по тревоге 5 ноября и переброшена по железной дороге на восток. Прибыв к месту назначения 11 ноября, на следующее утро она была направлена в распоряжение XXXXVII танкового корпуса, который должен был наступать двумя ударными группами в направлении шоссе Киев — Житомир.

Уже на начальной стадии эта информация нуждается в комментариях, так как содержит некоторые неточности, и в общей оценке ситуации на этом участке советско-германского фронта. К середине ноября 1943 года командование Вермахта, стремясь вновь овладеть инициативой и восстановить оборону по Днепру, отказалось от ранее планировавшегося удара в нижнем течении реки. В связи с этим была проведена перегруппировка основных сил 4-й танковой армии и перенацелены выдвигавшиеся с запада стратегические резервы (5 дивизий) на киевское направление для проведения контрнаступления. В районах юго-западнее Фастова и южнее Житомира была сосредоточена группировка в составе 48-го танкового (а не 47-го, который действовал южнее, в полосе 2-го Украинского фронта), 13-го армейского корпусов и оперативной группы «Маттенклот». Этой группировке при поддержке авиации 4-го воздушного флота предстояло разгромить главные силы 1-го Украинского фронта, овладеть Киевом и ликвидировать плацдарм советских войск на правом берегу Днепра.

Поскольку речь зашла о боях на Украине осенью-зимой 1943-го и зимой 1944 года нельзя обойти молчанием тот факт, что в этот период на довольно ограниченной территории между Киевом, Житомиром, Бердичевым, Белой Церковью и Черкассами действовала наиболее крупная за время Второй мировой войны танковая группировка обеих противоборствующих сторон. Кроме того, с немецкой стороны здесь была сосредоточена крупнейшая за всю войну группировка тяжелых танков. С сентября по март здесь практически одновременно сражались 503-й, 506-й, 507-й и 509-й тяжелые танковые батальоны, а также «тигры» 2-го танкового корпуса СС. К «тиграм» дивизии «Лейбштандарт» и вернемся.

В дивизии была всего одна рота «тигров» — 13-я тяжелая танковая рота 1-го танкового полка СС, и эти «тигры» были брошены в бой 13 ноября. Около полудня они достигли реки Каменка и оберштурмбаннфюрер СС Шебергер (до 20 ноября полком командовал оберштурмбанфюрер СС Георг Шёнбергер, а после его смерти — оберштурмбанфюрер СС Иохим Пайпер — Прим. автора), командир танкового полка СС, приказал переправить их через реку восточнее села Почуйки. К югу от речки Унава танки впервые столкнулись с массами вражеских танков. Сначала в бой был брошен батальон «пантер», который оказался прямо на пути вражеского танкового удара. Когда рота «тигров» под командованием гауптштурмфюрера Клинга двинулась вперед, противник уже пришел в движение. Целью атаки был назначен Брусилов — там противник сосредоточил 1-й, 5-й и 8-й гвардейские танковые корпуса.

Что касается советских танковых корпусов, то никакого 1-го гвардейского танкового корпуса в составе 1-го Украинского фронта не было, он воевал на Белорусском направлении. 8-й гвардейский танковый корпус был выведен с Букринского плацдарма и находился на переформировании и пополнении в Дарнице. 15–18 ноября сводный отряд корпуса (мотопехота и артиллерия без танков) с таким же отрядом 10-го танкового корпуса был срочно выдвинут по Житомирскому шоссе к Брусилову для прикрытия направления на Киев. В отряд корпуса входило около 500 человек, четыре установки РС, три 76-мм орудия и несколько минометов. Непосредственно же 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт СС „Адольф Гитлер“» противостояли части 7-го гвардейского танкового корпуса.

^{Танки М3с 230-го отдельного танкового полка, подбитые в бою. Воронежский фронт, 5 июля 1943 года.}

В последовавшем бою отчаянно сражались два взвода под командованием унтерштурмфюреров Вендорфа и Витманна.

К полудню один только экипаж Витманна, в котором 88-мм орудие наводил Бальтазар Воль, подбил десять Т-34 и восемь противотанковых орудий. Далее Витманн двинулся на разведку и обнаружил еще одну пушку и несколько Т-34, которые он атаковал вместе со своим взводом. Взвод Вендорфа также принял участие в бою, в результате которого были подбиты все одиннадцать танков и противотанковых орудий.

К вечеру на счету экипажа Витманна значилось еще десять Т-34 и семь противотанковых пушек. Только после нескольких дней боев, 24 ноября 1-й танковой дивизии СС удалось взять Брусилов. Дивизии немецкой 4-й танковой армии перегруппировались. 1-я и 7-я танковые дивизии и 1-я танковая дивизия СС «Лейбштандарт» должны были нанести удар во фланг советской 60-й армии из района Каменка — Федоровка. «Тигры» атаковали 6 декабря. Противотанковый рубеж в районе села Стырты был прорван. При этом было уничтожено много противотанковых орудий. Затем экипаж Витманна подбил советскую самоходку и вскоре село Стырты было взято. Нагнав длинную колонну отступающего противника, «тигры» разгромили ее фугасными снарядами. Танки продолжили движение на Головино. Когда русские танки начали стрелять, «тигры» открыли ответный огонь и сровняли противника с землей. Михаэль Витманн, подбивший в эти дни свой 66-й танк на востоке и примерно такое же количество противотанковых орудий, любил говорить: «Каждый танк имеет значение, но каждая противотанковая пушка — вдвойне». С ним согласился бы любой танкист. Хорошо замаскированное противотанковое орудие трудно обнаружить. Высокий темп стрельбы, при котором командир танка не успевал его заметить, делал противотанковую пушку одним из самых опасных врагов танка.

О том насколько верно это утверждение можно судить и по советским документам того периода. Так, например, в «Выписке из указаний командующего войсками 1-го Украинского фронта от 1 декабря 1943 года по артиллерийскому обеспечению обороны» сообщается, в частности, следующее:

На основе опыта ноябрьских боев 1943 г. установлено, что танки противника действуют с большой осторожностью, открывают огонь по боевым порядкам нашей артиллерии с больших дистанций (1,5–2 км), а зачастую ведут огонь с места, останавливаясь на полузакрытых огневых позициях, вынуждая наши орудия прямой наводки преждевременно открывать огонь. Исходя из этого, следует запретить орудиям, поставленным для стрельбы прямой наводкой, открывать огонь с дальности, превышающей дальность прямого выстрела:

для 45-мм пушки — 500 м;

для 57-мм пушки — 1200 м;

для 76-мм полковой пушки, 122-мм гаубицы обр. 1910/30 г. и 1935 г., мм гаубицы обр. 1909/30 г., 76-мм дивизионной пушки и 152-мм ицы-пушки обр. 1937 г. — 500 м;

для 152-мм гаубицы 1938 г. — 600 м;

для 107-мм пушки обр. 1931/37 г. — 1000 м.

^{Подбитый танк Т-34. Курская дуга, июль 1944 года}

Имелись случаи, когда к преждевременному открытию огня понуждали пехотные и артиллерийские начальники. Запретить командирам стрелковых полков и батальонов вынуждать командиров истребительно-противотанковых частей открывать огонь по танкам противника преждевременно. На местности обозначить рубежи, с которых истребительно-противотанковая артиллерия будет открывать огонь по танкам. Эти рубежи должны знать и пехотные командиры. Следует понять, что преждевременное открытие огня увеличивает число промахов по атакующим танкам, повышается расход снарядов, чаще всего дефицитных (подкалиберных и кумулятивных), а главное, увеличивается процент потерь в личном составе и материальной части, а при наличии большого количества промахов падает уверенность в работе орудийного расчета и вера в свое оружие.

Как видим, командование Красной Армии прекрасно сознавало первостепенную роль противотанковой артиллерии в борьбе с танками противника. Однако вернемся к действиям «Лейбштандарта» и Витмана в частности.

Когда противник прорвал позиции немецкой 4-й танковой армии в районе Бердичева, три танковые дивизии, включая и «Лейбштандарт», были брошены на юг, чтобы снова заткнуть брешь. На Рождество танковая дивизия СС «Лейбштандарт» заняла позиции на северной окраине Бердичева. «Тигры» дивизии «Лейбштандарт» получили поддержку со стороны 1-й танковой дивизии и русские танковые части, наступавшие с севера, были остановлены и уничтожены.

^{Загрузка 88-мм артвыстрелов в танк. 13-я тяжелая танковая рота моторизованной дивизии СС «Лебштандарт». Июль 1943 года}

Ранним утром 9 января Витманн отправился на разведку вместе с двумя командирами — Лецшем и Вармбрунном. Следуя указаниям пехотинцев, три «тигра» съехали в неглубокий овраг. Когда на противоположном склоне показались танки противника, все три «тигра» одновременно открыли огонь. Лецш и Вармбрунн подбили по два Т-34, а Витманн — шесть.

Интересно, а как они это определили, чисто визуально? То, что три «тигра» вместе подбили 10 советских танков серьезных сомнений не вызывает, а вот, так сказать, раскладка их по экипажам вызывает удивление. Неужели Витман находил цели, а Воль стрелял втрое быстрее остальных экипажей. А может быть, все-таки, это они в докладе так распределили подбитые танки, скинувшись по машине для своего командира. Так или нет, мы этого никогда не узнаем, но этот пример наглядно демонстрирует всю условность подсчета индивидуальных побед у танкистов.

Хотелось бы остановиться еще на одном спорном моменте — на фамилиях немецких танкистов в различных переводных изданиях. Совершенно непонятно, почему в русских изданиях Витман или Вармбрун должны писаться с двумя «н» на конце? Только-только, вроде бы, отбились от «Таллинна», а тут опять — нате вам. То, что они по-немецки так пишутся, ровным счетом ничего не значит. Есть фонетические особенности языка, свои правила произношения, наконец. Если их не учитывать, то надо и говорить и писать Хитлер, а не Гитлер, и Химмлер, а не Гиммлер! Но все это меркнет, по сравнению с той жертвой двойного перевода (сначала с немецкого на английский, а потом — с английского на русский), какой стал шарфюрер СС Георг Лёч (Georg L"otsch), превратившийся в Лецша (в некоторых изданиях даже круче — в Лётща).

Рота «тигров» снова была поднята по тревоге уже вечером, когда русские танки прорвали оборону. Когда «тигры» прибыли в район боев, два полка Красной Армии уже двинулись в наступление следом за Т-34. «Тигры» вступили в бой с танками, выдвинувшимися дальше всех, и в наступающей темноте завязалась схватка.

Противник был остановлен, и наступило короткое затишье.

На следующее утро немецкие войска нанесли удар силами всего танкового полка и пехоты. Бой длился несколько часов. В этом сражении командир 13-й роты гауптштурмфюрер Клинг подбил свои 37-й и 38-й танки.

Однако наиболее удачливыми в этих боях, несомненно, стали Витманн и его надежный наводчик Воль. На их счет было записано не менее шестнадцати побед. Около полудня второго дня Витманн доложил об уничтожении еще трех танков и трех самоходных орудий.

13 января 1944 года Витман получил Рыцарский Крест за свои выдающиеся заслуги перед фатерляндом. Спустя шесть дней в сообщении германского радио говорилось: «С июля 1943 по начало января 1944 года он уничтожил 56 бронеединиц противника, включая танки Т-34 и тяжёлые самоходные установки. 8 и 9 января взвод Витмана остановил и пресёк попытку прорыва советской танковой бригады, уничтожив в этом бою более десяти бронеединиц противника. 13 января Витманом было уничтожено 19 танков Т-34 и три тяжёлых самоходных установки. К этому моменту его личный счёт уничтоженной техники составляет 88 танков и САУ».

^{Результат обстрела танка Т-34 из 88-мм пушки «Тигра»}

Пожалуй, это первые внятные цифры побед Витмана, с которыми можно познакомиться как в отечественных, так и в зарубежных источниках. Надо сказать, что серьезных сомнений они не вызывают. 56 танков за полгода — вполне возможно, особенно с учетом доминирования «тигров» на поле боя в 1943 году. В конце концов, наш Лавриненко тоже подбил за полгода 52 танка, воюя в основном на Т-34, который доминировал на поле боя в 1941 году. Не вызывает сомнений и общий счет побед — за 1941–1942 год, воюя на штурмовом орудии, Витман вполне мог подбить 32 советских танка. Только не надо все их причислять к Т-34 и КВ! Не надо это делать и применительно к 1943 году. Несмотря на то, что штат советской танковой бригады однородного состава был принят в ноябре 1943 года, в разгар боев на Украине, реально на него перешли едва ли не весной 1944-го. Так что не надо слишком уж верить немцам, подбивавшим в те дни исключительно Т-34 и тяжелые самоходки. Немало было и легких танков Т-70 и самоходных орудий СУ-76. Что касается последнего, то эффект от попадания 88-мм бронебойного снаряда в «голожопый „Фердинанд“» описал фронтовик-самоходчик Р. Н. Уланов. По его словам, после попадания снаряда в лобовой лист корпуса их самоходки механик-водитель погиб на месте, а остальных членов экипажа, включая и его самого, выбросило из боевого отделения. Спасшиеся таким образом самоходчики, первый и единственный раз не пожалели, что их машина открыта сверху и сзади. Поскольку никто из них не засек вражеский выстрел (даже звук никто толком не слышал), то Р. Н. Уланов ориентировочно определил, что по ним стреляли с дистанции около 2 км. После одного попадания СУ-76 пошла на списание. «Достойная» цель для «Тигра»! Есть чем гордиться!

15 января 1944 года, на следующий день после того, как дивизия СС «Лейбштандарт», уничтожившая более 100 танков и самоходок, удостоилась упоминания во фронтовой сводке, наводчик из экипажа Витманна получил Рыцарский крест из рук командира дивизии Теодора Виша в знак признания его вклада в 88 побед.

20 января 1944 года Витмана представили к званию оберштурмфюрера СС. Двумя неделями позже, 30 января 1944 года, Витман получил телеграмму лично от Адольфа Гитлера следующего содержания: «В признание Ваших героических действий в боях за будущее нашего народа, я награждаю Вас — 380-го солдата германского Вермахта — Дубовыми Листьями к Рыцарскому Кресту». 2 февраля 1944 года Витман получил эту награду из рук Гитлера в его бункере «Вольфшанце» в Восточной Пруссии.

Когда замкнулось кольцо окружения под Черкассами, в котором оказался целый армейский корпус, дивизия «Лейбштандарт» покинула район Житомир — Бердичев и отправилась на помощь окруженным дивизиям. Вместе с ней отправилась и 13-я рота со своими «тиграми».

^{На башне этого «Тигра» отчетливо видны следы попаданий 76-мм снарядов}

На совещании командиров ранним утром 6 февраля в качестве первой задачи был указан выход на рубеж реки Гнилой Тикич. Через полчаса «тигры» 13-й роты уже тащились по грязи. Во главе тяжелой роты с двумя взводами двигался гауптштурмфюрер Клинг. Унтерштурмфюрер Вендорф шел на левом фланге, оберштурмфюрер Витманн с пятью «тиграми» — на правом. Они встретили танки советского 5-го гвардейского танкового корпуса, и в последовавшем бою Витманн со своим экипажем подбил девять вражеских машин. Одерживали победы и другие командиры танков. Атака продолжалась и на следующий день. Два «тигра», выведенные из строя вражеским огнем, были отбуксированы в тыл и отремонтированы в течение ночи. К вечеру 8 февраля дивизия «Лейбштандарт Адольф Гитлер» пробилась к реке Гнилой Тикич. Спустя два дня произошло ожесточенное сражение, в котором приняли участие танковая группа Бэке и 503-й тяжелый танковый батальон из состава Вермахта. 17 февраля внутри кольца окружения были сформированы три группы, готовившиеся к прорыву. Деблокирующим частям в одиночку прорвать кольцо было не по силам, и они ударили всеми танками навстречу прорывающимся. В этой атаке приняла участие и 13-я рота, командир которой гауптштурмфюрер Клинг получил ранение. Михаэль Витманн принял командование ротой и продолжал руководить ее действиями в течение нескольких недель после того, как из окружения были спасены 35 000 солдат. В боях под Черкассами было потеряно семь «тигров».

^{Подбитый танк Т-34. Отчетливо видно отверстие от попадания 88-мм снаряда в борту башни. Кроме того, другим снарядом оторвана бронемаска пушки}

Когда немецкая 1-я танковая армия попала в «котел» под Каменец-Подольским, рота «тигров» пробила себе путь из окружения. Истощенная до предела дивизия «Лейбштандарт» была выведена для пополнения и переброшена в Бельгию. Там рота «тигров» составила ядро формируемого 101-го батальона «тигров» корпусного подчинения в составе I танкового корпуса СС.

Михаэль Витманн был вызван в Ставку фюрера для получения Дубовых листьев к Рыцарскому кресту. Его новым назначением стала должность командира 2-й роты 101-го тяжелого танкового батальона СС. В это же время был сформирован 102-й батальон «тигров» корпусного подчинения в составе II танкового корпуса СС. Его основу составила тяжелая 8-я рота 2-го танкового полка «Дас Райх».

Решение о формировании тяжелого танкового батальона для 1-го танкового корпуса СС было принято еще в декабре 1942 года. Однако затем его отменили, передав роты танковым дивизиям СС. Восстановление батальона началось летом 1943 года. Вплоть до марта 1944 года батальон претерпевал переформирование за переформированием, служа в основном в качестве источника для пополнения личным составом и техникой тяжелых танковых рот СС, воевавших на Восточном фронте. Лишь 20 марта 1944 года личный состав 13-й танковой роты 1-го танкового полка СС вернулся с Восточного фронта и на его основе были развернуты 1-я и 2-я роты 101-го тяжелого танкового батальона СС (schwere SS-Panzer-Abteilung 101). Для развертывания 3-й роты использовали 4-й взвод 1-й роты. Во время всего этого, изрядно затянувшегося, процесса формирования батальон дислоцировался на территории Франции. На 1 июня 1944 года в батальоне имелось 37 боеспособных «тигров».

Что касается Витмана, то к апрелю 1944 года (если быть точным, то к концу января, то есть к моменту, когда он покинул Восточный фронт) он довел число своих побед до 117. Однако, свой, без сомнения, самый известный бой Витман провел в окрестностях и на улицах городка Виллер-Бокаж в Нормандии.

7 июня его рота вышла из Бовэ и, сильно пострадав от воздушных налетов 8 июня возле Версаля, стала передвигаться только с наступлением темноты, чтобы к 12 июня добраться до Виллер-Бокажа, где следующий день предполагалось посвятить ремонту и техническому обслуживанию танков и оружия. О том, что произошло в дальнейшем попробуем узнать у уже не раз цитировавшегося Франца Куровски.

«Утро 13 июня 1944 года было туманным и истребителей-бомбардировщиков в воздухе не было. Вражеские танки и бронетранспортеры двигались вперед. Охранения перед ними не было. Это были передовые части английской 7-й танковой дивизии: 22-я танковая бригада и подразделения 1-й пехотной бригады. Здесь же были две роты знаменитого 8-го гусарского полка и подразделения 1-го танкового полка. Витман прекрасно понимал, какую угрозу представляют эти силы. Если 7-я танковая дивизия выйдет в тыл немецких войск, бои на этом участке можно считать законченными. Вражеские танки приближались. Ближайший из них был метрах в двухстах. Наводчик Воль уже видел его в прицеле. Танки приблизились еще на 100 метров.

„Вперед!“ — приказал Витман.

Двигатель „Тигра“ взревел, и танк пришел в движение. Он вышел из леса, выбрался на дорогу и остановился. Воль открыл огонь. Первый снаряд сорвал башню с головного английского танка. Из разбитых люков полыхнуло пламя. Следующий снаряд уже устремился к цели. Второй английский танк разорвало на части. „Тигр“ медленно двигался вперед. Вражеская колонна остановилась. С такого расстояния в цель попадал каждый снаряд.

„Тигр“ двигался вдоль колонны мимо танков, грузовиков, мотоциклов, полугусеничных машин и бронетранспортеров, разнося все на своем пути. Первая атака продолжалась всего пару минут. Когда она закончилась, головная часть колонны была уничтожена. Танк „Кромвель“ вышел из колонны и выстрелил. Снаряд ударил в лобовую броню „Тигра“ и отскочил. Воль развернул ствол 88-мм орудия в сторону стрелявшего „Кромвеля“ и выстрелил. Первый же снаряд пронзил броню английского танка и поджег его. „Тигр“ продолжал двигаться вперед, стреляя бронебойными и осколочно-фугасными снарядами. Он уничтожил британскую часть, которая должна была решить исход боев под Тийи и которая решила бы его, если бы этот одинокий „тигр“ не оказался на месте. В наушниках Витмана раздался голос:

„Штамм вызывает командира роты. Вышли к высоте 213. Ведем бой с танковым дозором противника!“

„Вперед, Штамм!“ — ответил Витман.

Через несколько секунд четыре „тигра“, сохранившие боеспособность после марша, своим огнем помогли командиру роты. Унтерштурмфюрер Штамм повел четверку „тигров“ против 8-го гусарского полка. Вскоре уцелевшие вражеские танки начали отходить. Они двинулись к Вийе-Бокаж, куда отступили основные силы англичан. Наконец бой закончился. На поле остались сгоревшими или обездвиженными двадцать пять танков и бронемашин, не считая большого количества другой техники. Вдруг Витман услышал голос гауптштурмфюрера Мебиуса: „Иду с восьмью „тиграми“! Прошу указать направление!“

„Противник отошел в Вийер-Бокаж. Мы готовимся атаковать деревню со стороны высоты 213. Заходите с юга!“

Витман направился к высоте 213. Прибыв туда, он обнаружил четыре „тигра“ своей роты. Штамм доложил о готовности. „Тигры“ двинулись в атаку и вошли в Вийер-Бокаж. Английские противотанковые орудия открыли огонь. Английский противотанковый дивизион майора Френча „попытался остановить этих здоровенных слонов“ (как описывал этот бой впоследствии сам майор). Тринадцать „тигров“ атаковали Вийер-Бокаж с трех сторон и вошли в деревню. Витман направил свой „тигр“ на боковую улицу. С главной улицы до него донеслись звуки стрельбы противотанковых орудий и тяжелые удары прямых попаданий. Бергер сдал на несколько метров назад. Они развернулись и увидели как противотанковое орудие открыло огонь по немецкому танку и подожгло его.

Воль повернул башню. Он прицелился в противотанковую пушку, готовившуюся выстрелить снова. 88-мм снаряд врезался в противотанковую пушку, но и немецкий танк был подбит. Это был „тигр“ унтерштурмфюрера Штамма. Никто из пяти членов экипажа не смог выбраться из пылающего стального гроба. Через три минуты вспыхнул „тигр“ шарфюрера Эрнста Крига. Снова не спасся никто из экипажа. Несмотря на потери, уцелевшие танки прорвали противотанковую оборону.

^{Один из „тигров“ 13-й роты моторизованной дивизии СС „Лейбштандарт“. Июль 1943 года}

„Тигр“ Витмана вырвался далеко вперед. Витман видел, что город занят английской пехотой. „Тигр“ уже повернул на главную улицу, когда сбоку блеснула вспышка. С оглушительным грохотом снаряд угодил в правый передний каток танка. Попаданием снаряда с „Тигра“ сорвало правую гусеницу. Экипаж выскочил из люков и был встречен автоматным огнем. Танкисты бросились бежать и, наконец, укрылись за невысокой стеной, шедшей вдоль стены дома. Впятером они залезли в дом, выбрались с обратной стороны и ползком направились через сад. Вскоре они добрались до окраины городка. Подъехал один из „тигров“ роты и подобрал их.

Англичане назвали этот бой „Сражением при Вийер-Бокаж“. Здесь английская 7-я танковая дивизия понесла самые тяжелые потери после высадки. Она потеряла весь штаб дивизии и танковую роту А. Всего двадцать семь танков, а также всю колесную и гусеничную технику 22-й танковой бригады. Командир 22-й танковой бригады бригадир У. Хайнд был в отчаянии. Он потерял 15 офицеров и 176 нижних чинов. 1-я пехотная бригада лишилась командира, трех офицеров и шестидесяти нижних чинов».

Если не обращать внимание на традиционную для Куровски патетику и шероховатости перевода типа «Вийер-Бокаж», то на первый взгляд это описание выглядит довольно связным. Вместе с тем, возникает и ряд вопросов, например, насколько активно участвовали в бою остальные танки 2-й роты, сколько они подбили и сколько Витман? И вообще — насколько достоверно это описание, на каких свидетельствах оно основано. Дабы разобраться в этом вопросе хотя бы немного имеет смысл привести еще один документ. Это представление о награждении Витмана Мечами к Рыцарскому кресту.

«Оберштурмфюрер СС Витман получил 13 июня 1944 приказ обеспечивать левый фланг корпуса под Виллер-Бокаж, поскольку необходимо было считаться с возможностью ударов прорвавшихся английских бронетанковых сил в направлении на юг и юго-восток. Поддержки со стороны мотопехоты не было. Витман прибыл в назначенное время, имея под своим командованием шесть танков типа Pz.VI.

В ночь с 12 на 13 июня 1944 года роте Витмана трижды пришлось менять боевую позицию вследствие сильнейшего артиллерийского огня. Рано утром 13 июня 1944 он занимал позицию в пункте 213 северо-восточнее Виллер-Бокаж, имея 5 боеспособных танков.

В 8.00 пост боевого охранения доложил оберштурмфюреру СС Витману, что крупная колонна танков противника следует маршем по шоссе Кан — Виллер-Бокаж.

^{Подбитый советский танк Т-70. Август 1943 года}

Витман, стоявший со своей машиной в укрытии, в 200 м к югу от шоссе, обнаружил английское танковое подразделение в сопровождении английского батальона на бронетранспортерах. Ситуация требовала немедленных действий. Витман не мог отдать приказ своим людям, находившимся вне боевых машин, спешившимся, и он на своем танке, ведя огонь на ходу, ворвался в походные порядки английской колонны. Вследствие этого стремительного маневра колонна была вначале расчленена. С дистанции 80 м Витман уничтожил три танка „Шерман“. Затем, следуя вдоль колонны в направлении ее маршрута с дальности от 10 до 30 м, подбил в течение весьма краткого промежутка времени 15 тяжелых танков противника. Затем — еще 6 танков, экипажи которых были принуждены покинуть свои боевые машины. Батальон сопровождения при этом был почти полностью уничтожен. Экипажи 4 танков, следовавших за машиной Витмана, взяли в плен 230 человек. Витман, далеко опередив свою роту, продолжал атаку и вошел в населенный пункт Виллер-Бокаж. В центре его танк был остановлен выстрелом из тяжелого противотанкового орудия и не мог двигаться дальше. Несмотря на это, в зоне досягаемости своих бортовых боевых средств ему удалось уничтожить все машины противника и рассеять его воинскую часть. Затем Витман и его экипаж покинули свою боевую машину и, пешком пройдя на север 15 км, вышли в расположение учебной танковой дивизии. Витман доложил там начальнику оперативного отдела штаба, затем, приняв 15 танков Pz.IV из состава учебной танковой дивизии под свое командование, вернулся обратно и вновь ударил в направлении Виллер-Бокаж. Пересев на свою пробившуюся к нему амфибию „Фольксваген“, он прорвался к 1-й роте, двигавшейся по основному шоссе на Виллер-Бокаж, и бросил ее на противника, по его оценке еще находившегося в населенном пункте и имевшего в своем распоряжении танки и противотанковые средства.

Благодаря своим решительным действиям Витман смог одним своим танком уничтожить силы противника глубоко в тылу собственного фронта (одну мощную штурмовую колонну), следовавшую маршем, и вследствие принятого лично им решения, проявив высочайшее личное мужество, предотвратить тяжелую опасность, угрожавшую всему фронту 1-го танкового корпуса СС. На тот период времени корпус не располагал никакими резервами.

На сегодняшний день боев Витман и его экипаж довели число подбитых танков противника до 138 и число уничтоженных противотанковых орудий — до 132.

Дитрих, обергруппенфюрер СС, генерал танковых войск СС».

Если второй документ написан по горячим следам, то Куровски, спустя много лет, воспроизводит события, используя силу художественного слова. Причем и своего, и чужого. Дело в том, что первое художественное описание этого боя было опубликовано в августе 1944 года в журнале Signal и является плодом работы рейхсминистерства пропаганды доктора Геббельса. Именно эта статья стала основой для многочисленных публикаций о бое (в некоторых источниках — даже «сражении» или «битве») у Виллер-Бокажа. Ее активно используют популяризаторы Вермахта Куровски и Карель, не задумываясь, цитируют многие другие западные авторы и, к сожалению, некоторые отечественные. Автор, к стыду своему, должен признаться, что и сам поступил подобным образом в своей «Энциклопедии „Тигра“». Тем более необходимо предпринять хотя бы попытку разобраться и ответить на множество вопросов, возникающих при внимательном прочтении «канонических» описаний этого боя.

При некоторой разнице в деталях суть у них одна: герой-одиночка Михаэль Витман, за неимением волшебного меча Нибелунгов, воспользовавшийся тяжелым танком «Тигр», нанес поражение, чуть ли не целой танковой бригаде англичан. Такая трактовка событий с одной стороны работала на возвеличивание немецких героев-солдат и поднятие морального духа армии и народа, а с другой — оправдывала неизбежное поражение, т. к. хоть он и герой, но один, хоть и разбил целую бригаду, но все равно не в силах противостоять армиям англо-саксов и ордам «пархатых большевистстких казаков».

Однако, совершенно непонятно, какие силы участвовали в этом бою, причем и с той, и с другой стороны. В одних источниках говорится о четырех немецких танках, в других — о шести. Нет единства во мнениях и о британских подразделениях, их наименованиях и численности. Есть разночтения и в вопросе о том, когда был подбит «Тигр» Витмана — после первой атаки, или после второй. В некоторых изданиях обе атаки вообще объединяют в одну. Наконец, есть вопросы даже по фактическому составу участников. Так, например, Куровски как всегда красочно описывает диалог между Витманом и его наводчиком Волем. Но ведь Воль с мая 1944 года был командиром другого танка. Как он попал в танк Витмана, тем более, что в бою у Виллер-Бокажа Витман действовал не на своем танке? Впрочем, обо всем по порядку.

^{Подбитая советская тяжелая САУ СУ-152. В лобовой броне рубки хорошо видны пробоины от 88-мм снарядов}

Итак, читателю предлагается версия событий, возможно не до конца отвечающая на все вопросы, но, тем не менее, представляющаяся автору наиболее полной и объективной на сегодняшний день. Прежде чем перейти к описанию событий 12 июня 1944 года необходимо разобраться, каким образом 7-ю британскую танковую дивизию вообще занесло в Виллер-Бокаж, находившийся в стороне от Кана — главной цели британских усилий в Нормандии. Этот город имел для союзников стратегическое значение. Овладев Каном, они получили бы выход в районы, благоприятные для действий крупных бронетанковых соединений. Немецкое командование прекрасно отдавало себе отчет в том, что повлечет за собой потеря Кана. На защиту города были брошены лучшие из расквартированных в Нормандии немецких соединений — 21-я танковая дивизия, 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» и Учебная танковая дивизия. Пехотную поддержку им обеспечивали 716-я, 346-я и 711-я пехотные дивизии. Оборотной стороной усиленного внимания немецкого командования к обороне Кана стало то, что немецким дивизиям, оборонявшим другие участки фронта, пришлось рассчитывать только на свои силы. А поскольку с каждым днем мощь союзных войск росла, рано или поздно сложившаяся ситуация должна была привести к катастрофе. Одна из таких дивизий — 352-я пехотная из последних сил сдерживала натиск подразделений 5-го американского корпуса на участке фронта, непосредственно примыкавшем к британской зоне. Всю неделю командование дивизии отчаянно запрашивало подкрепления, но эти призывы не были услышаны.

11 июня оборона немцев в этом районе утратила целостность, а ранним утром 12 июня, не выдержав мощного удара американской 1-й пехотной дивизии, обескровленные немецкие подразделения откатились назад, открыв союзникам путь в городок Комон и обнажив левый фланг Учебной танковой дивизии. Чтобы закрыть эту брешь, было решено направить в район прорыва части 2-й танковой и 3-й парашютно-егерской дивизий, спешно перебрасываемые к Кану. Однако прибытие их ожидалось не ранее 14 июня. До этого времени Учебная танковая дивизия должна была собственными силами защищать обнажившийся левый фланг.

К этому времени и союзникам стало ясно, что Кан будет крепким орешком и фронтальная атака его обойдется большой кровью. Монтгомери срочно проинформировал Лондон об отказе от прямого наступления на город, которое будет сопряжено со значительными потерями. 2-ой армии было приказано, не снижая давления на Кан, перенести ось наступления в направлении Виллер-Бокаж и Эвреси, после захвата которых повернуть на юго-восток, к Фалезу. В рамках выполнения этой директивы части 7-й британской танковой дивизии предприняли попытку прорвать оборону противника в районе Тилли-сюр-Сель, однако увязли на подходах к городу. Весь день 11 июня прошел в бесплодных попытках переломить ситуацию в свою пользу. Камнем преткновения стала весьма эффективная немецкая тактика просачивания мелкими группами на территорию, недавно захваченную союзниками. Британцы не имели опыта противодействия такого рода действиям и, в результате, инициатива всегда оставалась за противником.

Командующий 2-й британской армией генерал Майлс Демпси пытался найти выход из создавшейся ситуации. Видя, что попытки обойти Кан не приносят результата, он предложил осуществить двойной охват города силами 7-й танковой дивизии на правом фланге и 51-й шотландской (гайлендеры) дивизии на левом. В месте схождения двух ударных клиньев предполагалось высадить массированный парашютный десант. В случае успеха немецкие части, оборонявшие Кан, оказались бы полностью отрезанными. Трудно сказать, верил ли кто-либо, в том числе и сам Демпси, в то, что этот план будет когда-либо осуществлен, но тем не менее эта амбициозная затея настолько крепко завладела умами офицеров оперативного отдела штаба 2-й армии, что они не сразу отреагировали на изменение обстановки у соседа справа. Сама судьба предоставляла им реальную возможность малой кровью претворить в жизнь свой замысел. Упустить такой шанс было невозможно. План, предусматривавший ввод крупной моторизованной группы в брешь в немецкой обороне западнее Тилли-сюр-Сель и захват доминирующей высоты северо-восточнее Виллер-Бокажа, получил кодовое наименование «Перч» (насест). В прорыв должна была идти опытная 7-я танковая дивизия, знаменитые «Крысы пустыни», овеявшие себя славой в боях в Северной Африке. Казалось, на этот раз у немцев нет никаких шансов.

Организационно 7-я танковая дивизия включала в себя две бригады — 22-ю танковую и 131-ю пехотную. Так как размеры бреши в немецком фронте позволяли использовать для наступления только одну дорогу, ведущую в Виллер-Бокаж, не было смысла снимать с фронта обе бригады одновременно. Поэтому командир дивизии генерал-майор Эрскин принял решение ввести в прорыв сначала только одну бригаду — 22-ю танковую. На ее составе имеет смысл остановиться поподробнее, так как входившим в нее частям пришлось непосредственно участвовать в бою у Виллер-Бокажа.

^{Экипаж «Тигра» из дивизии «Лейбштандрт СС „Адольф Гитлер“» готовится приступить к чистке ствола орудия своего танка. Восточный фронт, лето 1943 года.}

Говоря об организации британских частей, сразу нужно оговориться — не верь глазам своим! То, что у англичан называлось полком, фактически было батальоном и имело ротную или эскадронную организацию. Кроме того, фактически одинаковые части могли иметь совершенно разное вооружение. Так, например, 8-й гусарский полк был вооружен танками, а 11-й гусарский — бронеавтомобилями. Необходимо учитывать еще и структурную специфику британской армии, в которой постоянной величиной были только полки. Состав же бригад мог меняться несколько раз в течение года. Точно также из бригад «собирались» дивизии. Для выполнения какой-либо конкретной боевой задачи на основе бригад и частей дивизионного подчинения создавались бригадные боевые группы. Прежде чем перейти к рассмотрению такой группы, созданной на основе 22-й танковой бригады, необходимо сказать несколько слов и о вооружении 7-й танковой дивизии. Дело в том, что в отличие от всех других танковых дивизий британской армии линейные полки 7-й танковой были в основном вооружены танками «Кромвель». В остальных танковых дивизиях линейные полки имели в своем составе «Шерманы», «Кромвели» имелись только в разведывательных полках. Если учесть, что по боевой эффективности «Кромвель» уступал «Шерману», то с этой точки зрения «Крысы пустыни» были слабейшим танковым соединением английской армии.

В состав 22-й танковой бригады входили три танковых полка — 4-й полк йоменов графства Лондон, 1-й и 5-й Королевские танковые полки. Функции разведки выполнял 8-й Ирландский гусарский полк. В качестве пехотной поддержки бригаде был придан 1-й мотопехотный батальон Стрелковой бригады. Кроме того, в состав бригады были включены 5-й полк Королевской конной артиллерии без одной батареи и 260-я противотанковая батарея Королевского артиллерийского полка Норфолкских Йоменов.

Поскольку задача, поставленная перед бригадой, требовала привлечения более значительных пехотных сил, командир дивизии генерал-майор Эрскин осуществил небольшую рокировку: 1/7-й батальон пехотного полка Королевы, входивший в состав 131-й пехотной бригады, был передан 22-й танковой бригаде, а 1-й Королевский танковый полк, в свою очередь, на это время переходил в распоряжение командира 131-й пехотной бригады. Кроме этого, Эрскин передал в каждую из бригад по одному эскадрону 8-го гусарского полка. Таким образом, боевая группа, возглавленная командиром 22-й бригады бригадиром Робертом Хиндом, включала в себя два танковых полка, один танковый разведывательный эскадрон, два пехотных (мотопехотных) батальона, самоходно-артиллерийский полк без одной батареи (23 25-фунтовые САУ «Секстон») и противотанковую батарею. В авангарде колонны 22-й танковой бригады двигался 4-й полк йоменов графства Лондон подполковника Артура Крэнли и рота «А» 1-го мотопехотного батальона Стрелковой бригады. Задача авангарда заключалась в том, чтобы в максимально короткий срок продвинуться через Ливри и Виллер-Бокаж к доминирующей над местностью высоте 213.

Из большинства публикаций, посвященных бою у Виллер-Бокажа, можно сделать вывод, что Витман или рота Витмана вели бой чуть ли не со всей 22-й бригадой. На самом деле это не так, речь может идти только об авангарде 22-й бригады. По состоянию на 12 июня 1944 года 4-й полк йоменов насчитывал 47 средних танков (33 танка «Кромвель IV», 9 танков поддержки «Кромвель VI» и 11 танков «Шерман-файэфлай»), 11 легких танков М3А3 «Стюарт V» и 6 зенитных танков «Крусейдер АА». 4-му полку йоменов была придана рота «А» 1-го мотопехотного батальона Стрелковой бригады и противотанковый взвод роты поддержки. Реальная численность техники в роте «А» (с учетом приданного противотанкового взвода) к началу боя у Виллер-Бокажа составляла: 12 полугусеничных бронетранспортеров M9A1, 3 бронеавтомобиля «Даймлер», 4 гусеничных тягача «Карден-Ллойд», 2 6-фунтовых орудия и несколько (от 6 до 8) бронетранспортеров «Универсал» Mk.II.

^{Экипаж Витмана позирует перед своим «Тигром» с 88 кольцами на стволе. 30 января 1944 года}

Ну а какими силами у Виллер-Бокажа располагали немцы? Абсолютно твердо можно утверждать, что к вечеру 12 июня до Виллер-Бокажа добрались шесть «тигров» унтерштурмфюрера СС Хантуша, унтершарфюреров Сова и Штифа, обершарфюреров Брандта и Лёча и оберштурмфюрера СС Веселя. Однако, последние исследования и изучение фотоматериалов дают основания утверждать, что в бою принимали участие еще два «Тигра», командирами которых были Воль и Бельбе. Насколько это верно?

С одной стороны, в тяжелых танковых батальонах не была из ряда вон выходящей практика, когда командир танка временно пересаживался из одной — неисправной — машины в другую. Другие члены экипажа также могли кочевать из танка в танк. В конце концов, Витман также прибыл в Виллер-Бокаж «безлошадным» — его командирский «Тигр» № 205 вышел из строя и вместе с экипажем ожидал ремонта на дороге где-то между Фалезом и Виллер-Бокажем. С другой стороны, факт присутствия у Виллер-Бокажа Воля подтверждает возможность диалога между ним и Витманом, широко цитируемого в различных изданиях и наоборот. Но если Воль со своим танком действительно был у Виллер-Бокажа, то тогда нет и особых оснований сомневаться в присутствии и «Тигра» Бельбе. А это значит, что вечером 12 июня у маленького нормандского городка собрались не 6, а 8 «тигров» 2-й роты 101-го тяжелого танкового батальона СС. Впрочем, эти два танка могли подойти к месту событий и позже — во второй половине дня 13 июня. Возможен и другой вариант: «присутствие» Воля у Виллер-Бокажа — результат «творчества» авторов, не особо утруждающих себя размышлениями. Витман разговаривает с наводчиком, а наводчик у Витмана кто — Воль, значит с Волем. Ну а то, что ни Воля, ни наводчика из экипажа Витмана там не было, никого не волнует. Вот кого уж точно не было у Виллер-Бокажа ни вечером 12, ни утром 13 июня, так это унтерштурмфюрера СС Фрица Штамма, который упоминается у Куровски. Он вообще служил в 1-й роте и никакого участия в первой фазе боя у Виллер-Бокажа не принимал. Что тут скажешь — «компот» в голове у Куровски, да и не только у него одного!

Сразу по прибытии на место экипажи танков провели осмотр машин, пытаясь определить, какой степени сложности ремонт им потребуется. Все танки в той или иной степени пострадали в результате длительного марша. «Тигр» обершарфюрера СС Лёча практически лишился хода из-за повреждения гусеницы, двигатель танка унтершарфюрера СС Штифа последние несколько километров сильно перегревался и в любой момент мог окончательно выйти из строя. Меньше прочих была повреждена машина оберштурмфюрера СС Весселя, и Витман отправил ее на поиски подразделений Учебной танковой дивизии, которые, по его сведениям, занимали оборону севернее, где-то в районе Жювиньи. Личный состав был сильно измотан. Витман справедливо решил, что его люди заслужили несколько часов отдыха. Технические проблемы можно будет решить завтра утром. Он рассчитывал, что в течение ночи в Виллер-Бокаж подтянутся ремонтные подразделения, без которых серьезный ремонт в полевых условиях все равно был невозможен.

Однако полноценно отдохнуть немецким танкистам в ту ночь так и не удалось. Едва только они расположились на ночлег, как по окрестностям Виллер-Бокажа открыла огонь дальнобойная корабельная артиллерия союзников. Тяжелые снаряды разрывались все ближе и ближе к тому месту, где расположились немцы. Поскольку никаких других крупных немецких подразделений поблизости не было, Витман предположил, что прибытие его «тигров» не ускользнуло от бдительного ока британцев. Он приказал спешно сменить дислокацию. Рота переместилась вдоль старого Канского тракта, поднявшись ближе к вершине высоты 213. Когда спустя некоторое время снаряды вновь стали падать в опасной близости от нового лагеря, Витман вынужден был переместить танки еще восточнее. Теперь пять «тигров» его роты, тщательно замаскированные ветками, располагались на сельскохозяйственных угодьях между фермами Ле Оль Ван и Ля Сидри. От высоты 213, которую по плану операции «Перч» предстояло захватить 4-му полку йоменов графства Лондон, их отделяло чуть менее километра.

В большинстве источников утверждается, что появление английской бронетанковой колонны стало для Витмана полной неожиданностью. Факты, однако, опровергают этот миф. Бывший ротенфюрер СС Вальтер Лау вспоминал после войны:

12 июня 1944 года пять или шесть «тигров» из нашей роты, которой командовал Витман, направлялись из Эвреси по шоссе Виллер-Бокаж — Кан. Мы остановились приблизительно в двух километрах от Виллер-Бокажа на второстепенной дороге (старый Канский тракт — Прим. автора), которая шла параллельно национальной трассе (дорога № 175 — Прим. автора). Мы видели ее с расстояния в 100 метров. Мой танк, которым командовал унтершарфюрер Штиф, был замыкающим в этом порядке. Мы отстали, так как у нас сломался двигатель. В итоге каждые несколько километров мы были вынуждены останавливаться, чтобы заново запускать наш двигатель… После того как наступила темнота, вернулся Витман, который ездил по окрестностям на машине-амфибии. Его намерение состояло в том, чтобы подтянуть оставшиеся подразделения. Мы провели весьма беспокойную ночь, в течение которой мы несколько раз попадали под обстрел.

^{Гитлер вручает Витману Дубовые листья к Рыцарскому кресту. Ставка фюрера, 2 февраля 1944 года}

Нет никакого сомнения, что Витман, проезжая Эвреси, знал, что неподалеку в замке в Барон-сюр-Одон — расположился штаб 1-го танкового корпуса СС. Логично предположить, что либо еще по пути в Виллер-Бокаж, либо позже, отправившись на «Швиммвагене» к Эвреси, чтобы ускорить прибытие отставших грузовиков с горючим и полевой кухни, Витман мог заехать в Барон-сюр-Одон. В любом случае, неоспоримым фактом является то, что вечером 12 июня Витман уже знал о прорыве британских войск на фланге Учебной танковой дивизии (ближе к вечеру у Ливри произошла стычка Ирландских гусар с боевым охранением Учебной танковой, стоившая англичанам трех «кромвелей») и получил задачу «быть готовым атаковать и уничтожать любые подразделения противника, пытающиеся прорваться с северо-востока и северо-запада». Что и было записано лично Витманом поздним вечером 12 июня в кратком рапорте за день.

Необходимо отметить, что в противоположность немцам англичане ничего не знали об их появлении. Разведка 30-го армейского корпуса понятия не имела о прибытии в этот район танков 101-го тяжелого танкового батальона СС. Обстрел окрестностей Виллер-Бокажа дальнобойной артиллерией был не более чем профилактической мерой, огнем по площадям, так, на всякий случай, а может быть и для поддержки наступления 22-й танковой бригады.

Вечером 12 июня к месту будущих событий подошла и 1-я рота 101-го батальона гауптштурмфюрера СС Рольфа Мёбиуса. Она остановилась немного южнее Кана, в районе, который оборонял 1-й батальон 26-го мотопехотного полка дивизии «Гитлерюгенд». Командир полка штурмбаннфюрер СС Краузе хорошо знал Мёбиуса и быстро ввел последнего в курс дела. Ночью рота Мёбиуса сменила район дислокации и переместилась в Нуайе-Бокаж, расположенный у шоссе № 175, связывающего Виллер-Бокаж и Кан.

Утром 13 июня в 5.00 (войска союзников воевали по лондонскому времени, а немцы — по берлинскому, на 1 ч. от лондонского) колонна 22-й танковой бригады, остановившаяся накануне у Ливри, возобновила движение к Виллер-Бокажу. Существует расхожее мнение, что англичане двигались беспечно, без боевого охранения. Это не так. Колонна 22-й бригады двигалась вперед, соблюдая все меры предосторожности. Первые две мили марша — до деревушки Брикессар — в авангарде шли «кромвели» эскадрона «В» 8-го Ирландского гусарского полка. Но в Брикессаре разведчики повернули направо, чтобы по лесным просекам выйти к городку Траси-Бокаж, прикрывая тем самым правый фланг колонны. С этого момента авангардом колонны стал 2-й взвод эскадрона «А» 4-го полка йоменов, которым командовал лейтенант Гарнетт. Во взводе было всего три танка, потому что один из «кромвелей» отстал в Ливри. Взвод передвигался неравномерными рывками. Соблюдая очередность, один из танков совершал бросок вперед. Остальные машины, оставаясь на месте, были готовы в любой момент прикрыть его огнем орудий и пулеметов. Выдвинувшись достаточно далеко, но, оставаясь в пределах видимости танков поддержки, головная машина останавливалась. После этого наступала очередь следующей машины. Танки передового отряда держались на значительном расстоянии от других подразделений эскадрона. В свою очередь эскадрон «А» и рота «А» 1-го батальона Стрелковой бригады двигались на некотором удалении от основной колонны 22-й бригады, чтобы противник не мог одним внезапным ударом из засады уничтожить слишком много машин.

Основная колонна тоже двигалась медленно и неравномерными рывками, но в отличие от передового отряда, однообразие ее движения скрашивало французское население, восторженно приветствовавшие освободителей. Британских солдат угощали фруктами, свежим хлебом и домашним вином.

Около 8 утра английские танкисты увидели впереди на покатом западном склоне большой возвышенности город, который был целью их наступления, — Виллер-Бокаж. Городок был вытянут вдоль национального шоссе № 175. Проходивший через него отрезок шоссе начинался площадью Жанны д, Арк, а затем продолжался двумя плавно перетекающими одна в другую улицами — рю Пастер и рю Клемансо. Деление это было условным, и горожане именовали весь прорезающий городок участок национального шоссе главной или центральной улицей. Поскольку главной задачей эскадрона «А» 4-го полка йоменов был захват высоты 213, расположенной по другую сторону Виллер-Бокажа, танки передового отряда не стали делать остановку в городе и двинулись вперед по главной улице. Отставший танк 2-го взвода догнал колонну эскадрона лишь на окраине Виллер-Бокажа. Понимая, что на городских улицах обогнать идущие впереди машины вряд ли получится, механик-водитель вклинился в колонну между танками двигавшегося в арьергарде 1-го взвода эскадрона «А».

Миновав город, колонна эскадрона «А» 4-го полка йоменов вышла к развилке шоссе № 175 с дорогой на Тилли-сюр-Селль. До высоты 213 оставалось примерно 2 км.

^{Постановка боевой задачи экипажам 101-го тяжелого танкового батальона СС. Франция, июнь 1944 года.}

Немцы обнаружили англичан сразу же, только первые боевые машины 22-й бригады покинули Виллер-Бокаж. Да и трудно было их не заметить, ведь дорога № 175 проходила в паре сотне метров от «тигров» 2-й роты. Впоследствии Михаэль Витман так описывал события утра того вторника: «Я находился на своем командном пункте и даже не допускал мысли, что противник мог внезапно атаковать. Я послал одного из своих офицеров, чтобы установить связь с другими частями и ждал от него вестей. Мы развернулись фронтом и ожидали его возвращения с новостями. Внезапно ко мне вошли и сказали: „Оберштурмфюрер, мимо нас по шоссе двигаются танки. У них специфическая округлая форма и похоже, что это не немецкие машины“. Я немедленно вышел наружу и увидел ехавшие на расстоянии в 150–200 метров танки. Это были англичане и американцы. В тот же самый момент я заметил, что танки сопровождались бронетранспортерами».

Пока немцы пересчитывали британскую бронетехнику, медленно двигавшуюся по шоссе Виллер-Бокаж — Кан, колонна 4-го полка йоменов достигла высоты 213 и остановилась. Для понимания дальнейших событий, действий Витмана и оценки британских потерь необходимо остановиться поподробнее на расположении подразделений 4-го полка и приданных ему подразделений как в самом Виллер-Бокаже, так и на двухкилометровом участке шоссе до высоты 213.

Итак, непосредственно на высоте 213 находились три взвода эскадрона «А» 4-го полка Йоменов. Танки 2-го и 3-го взводов сошли с дороги и заняли оборону на полях и в садах, примыкавших к шоссе. Танки 4-го взвода остановились на обочине шоссе в непосредственной близости от фермерского домика, в котором подполковник Крэнли оборудовал временный командный пункт полка. Примерно в 50 м к западу от гребня высоты расположился «Кромвель» корректировщика огня 5-го полка Королевской конной артиллерии. Таким образом, на высоте 213 располагалось 11 британских танков (8 «Кромвель» и 3 «Шерман-файэфлай»), причем только один из них («Кромвель» корректировщика) был виден с шоссе и прилегающих к нему полей. Необходимо подчеркнуть, что шансы «Кромвеля» выиграть в огневой дуэли с «Тигром» были не выше, чем у Т-34 с 76-мм пушкой. Лобовая броня «Тигра» была неуязвима для 75-мм орудия «Кромвеля» даже при стрельбе с дистанции в несколько десятков метров. Поразить немецкий тяжелый танк он мог только в борт и только с очень близкого расстояния. Из всех танков 4-го полка йоменов лишь вооруженный 17-фунтовой пушкой «Шерман-файэфлай» мог на равных бороться «Тигром». Таких танков полагалось иметь один на взвод, а значит три из четырех «файэфлаев» эскадрона «А» находились на высоте 213 — довольно далеко от того места, где Витман нанес свой удар. Но, обо всем по порядку.

На полукилометровом участке шоссе между высотой 213 и проселочной дорогой, ведущей к ферме Ля Сидри, находились три танка штаба эскадрона «А» и отставший «Кромвель» 2-го взвода. Эти машины располагались примерно в 200–300 м от гребня высоты. В непосредственной близости от развилки национального шоссе и дороги к ферме Ля Сидри, остановились три танка арьергардного 1-го взвода эскадрона «А» 4-го полка йоменов. Это были два «Кромвеля» и «Шерман-файэфлай», имевший собственное имя Blondie. По направлению к высоте 213, на участке между дорогами к фермам Ле Оль Ван и Ля Сидри, двигались три полугусеничных бронетранспортера с офицерами и сержантами роты «А» 1-го батальона Стрелковой бригады. Они направлялись на совещание к командиру роты, находившемуся на высоте 213 в штабе 4-го полка йоменов. Четвертый бронетранспортер с офицерами отстал и только приближался к развилке шоссе с проселочной дорогой, ведущей к ферме Ле Оль Ван.

Если рассматривать исходные позиции противников в последовательности, то следует указать, что примерно в 250 м южнее расположения танков 1-го взвода эскадрона «А» на старом Канском тракте разместились два «Тигра» 2-й роты 101-го тяжелого танкового батальона СС — машины унтершарфюрера СС Штифа и унтершарфюрера СС Сова. Поблизости находился и наблюдательный пункт роты. Еще два «Тигра» 2-й роты были укрыты чуть ниже по склону высоты к юго-западу среди кустов, которыми был обсажен тракт. Наконец, пятый танк — «Тигр» обершарфюрера СС Лёча с вышедшей из строя ходовой частью располагался на Канском тракте еще ниже по склону.

Примерно в 150 м от перекрестка шоссе с дорогой к ферме Ле Оль Ван стояло несколько бронетранспортеров «Универсал» Mk.II роты «А»1-го батальона Стрелковой бригады. Остальная бронетехника роты (8 полугусеничных бронетранспортеров М9А1) разместилась на обочинах трехсотметрового участка шоссе вплоть до развилки с дорогой на Тилли-сюр-Селль. Вдохновленные радостным приемом жителей Виллер-Бокажа и полным отсутствием противника пехотинцы расхаживали от одного бронетранспортера к другому и обменивались новостями. Тот факт, что офицеры и сержанты уехали на совещание к командиру роты, еще более способствовал снижению бдительности. Все тяжелое вооружение — ручные пулеметы и гранатометы PIAT — было оставлено в машинах. Главное, что заботило пехотинцев в этот момент, — успеют ли они выпить чаю прежде, чем поступит приказ двигаться дальше.

^{Подготовка к будущим боям. «Тигры» 101-го тяжелого танкового батальона СС во время учебных занятий. Франция, весна 1944 года}

^{Самое известное фото Михаэля Витмана было сделано незадолго до боя у Виллер-Бокажа}

Сразу за колонной роты «А» остановились один или два легких гусеничных бронетранспортера «Универсал» Mk.II, четыре гусеничных тягача «Карден-Ллойд» и два 6-фунтовых орудия противотанкового взвода. Практически строго на север от них с другой стороны шоссе в яблоневом саду затаился оставшийся почти без горючего «Тигр» оберштурмфюрера СС Весселя. Вессель, посланный накануне в Учебную танковую дивизию, судя по всему, предпочел не тратить остаток топлива и переждать ночной артналет на некотором удалении от Ле Оль Вана, а утром отправить одного из членов экипажа на розыски роты. Появление британской колонны в нескольких десятках метров от него, стало для Весселя большим сюрпризом.

Не доезжая и 20 м до развилки шоссе с дорогой на Тилли-сюр-Селль остановилась передовая группа разведывательного взвода 4-го полка йоменов — 3 легких танка М3А3 «Стюарт V». 37-мм орудия этих танков не могли причинить вреда «Тигру» даже при стрельбе в упор.

Уже непосредственно на окраине Виллер-Бокажа — на участке между фермами Лемонье и Геру — расположилась бронетехника штаба 4-го полка йоменов. С правой стороны дороги стояли четыре «Кромвеля» штабного взвода. С левой стороны находился бронеавтомобиль офицера связи. Чуть впереди штабных машин остановился гусеничный бронетранспортер «Универсал» Mk.II главного полкового механика. Далее по главной улице, напротив отеля «Бра д’Ор» стояли два танка корректировщиков огня 5-го полка Королевской конной артиллерии — «Шерман» с деревянным макетом пушки и «Кромвель». На рю Клемансо в районе площади Ришара Ленуара расположились еще 4 танка «Стюарт V» разведывательного взвода 4-го полка йоменов и бронеавтомобиль командира взвода. Примерно в том месте, где рю Клемансо переходит в рю Пастер, находились полугусеничный бронетранспортер офицера медицинской службы 4-го полка йоменов и еще один бронеавтомобиль, формально принадлежавший взводу связи, но временно приданный разведывательному взводу. Другой британской техники на рю Пастер не было. Километровый отрезок улицы до площади Жанны д’Арк оставался совершенно пустым. Следующий британский танк находился в северной части площади. Это была головная машина эскадрона «В» 4-го полка йоменов — «Шерман-файэфлай» сержанта Стэна Локвуда. Другие машины эскадрона «В» остановились на западной окраине Виллер-Бокажа вдоль дороги на Амей и Комон.

Таким образом, не может быть и речи о присутствии в Виллер-Бокаже «всего» 4-го полка йоменов и уж тем более «всей» 22-й танковой бригады. Не принимали участие в утреннем бою 13 июня и Ирландские гусары. И уж тем более не было там 1-го Королевского танкового полка. Всего же на 2-км отрезке шоссе № 175 между Виллер-Бокажем и высотой 213 и в самом городе находилось 32 танка различных типов, принадлежащих к составу различных подразделений 4-го полка йоменов графства Лондон, а также 13 полугусеничных бронетранспортеров М9А1 и около 10 гусеничных «Универсал Mk.II», главным образом из состава роты «А» 1-го мотопехотного батальона Стрелковой бригады. Количество бронеавтомобилей и других транспортных средств подсчитать довольно трудно.

^{«Тигр» 101-го батальона СС во время марша к линии фронта. Франция, июнь 1944 года.}

Прежде чем перейти к описанию и анализу активной фазы боя, следует рассказать об одной странности, подмеченной многими участниками событий с английской стороны. По их свидетельству, после первых минут радостной встречи британских солдат и офицеров с жителями города, последних как ветром сдуло. Улицы Виллер-Бокажа опустели. Причина тому может быть только одна — французы знали то, чего не знали британцы — где-то поблизости присутствуют немецкие танки. Появление 2-й роты 101-го тяжелого танкового батальона СС вечером 12 июня и ее ночные перемещения не могли не остаться незамеченными обитателями ферм в окрестностях Виллер-Бокажа. А значит, об этом не могли не знать и жители города — телефон в те годы уже не был редкостью во французской провинции. Так почему же они, опять-таки по свидетельствам очевидцев, не поделились этой информацией с англичанами? Не хотелось бы здесь подробно развивать эту тему, но несколько слов сказать все же необходимо. Речь, скорее всего, идет о некой невольной подмене ценностных ориентиров. По большому счету Вторая мировая война, до этого обходившая Виллер-Бокаж стороной, постучалась к ним в двери. Одновременное появление британских и немецких танков не сулило горожанам ничего хорошего. Так что цветы и вино — это хорошо, но с обывательской точки зрения войну в Нормандию принесли западные союзники. Впрочем, целью этой книги не является исследование несколько двойственной роли Франции во Второй мировой войне. Несмотря на все старания Де Голля, у Кейтеля все же были основания в Потсдаме на церемонии подписания капитуляции 9 мая 1945 года при виде французской делегации удивленно воскликнуть: «Как, и эти тоже?» Однако, вернемся в Виллер-Бокаж.

^{Схема маршрута 22-й британской танковой бригады по направлению к Виллер-Бокажу}

О чем думал Витман, глядя на британскую колонну? Насколько его решение атаковать было просчитанным? Или им владели эмоции? Нет, хладнокровный тактик, обладавший к тому же поразительной интуицией, не мог поддаться чувствам. Он вычислил слабое звено в построении вражеской колонны и знал где нужно нанести удар. Он быстро оценил всю уязвимость построения боевого порядка англичан, напоминавшего голову на длинной тонкой шейке. Головой были три танковых взвода на высоте 213, а шеей — тоненькая цепочка танков и бронетранспортеров на шоссе № 175 между высотой и Виллер-Бокажем. Шею нужно было перерубить, медлить было нельзя. Сам Витман впоследствии так описал свои действия в эти минуты: «У меня не было времени, чтобы собрать всю свою роту. Я должен был действовать предельно быстро, так как предполагал, что противник уже вычислил меня». Оставив наблюдательный пункт, Витман побежал к ближайшему из «тигров» роты. Это была машина унтершарфюрера СС Штифа. Наводчик этого танка Вальтер Лау позднее вспоминал: «Рассвело и интенсивность обстрела корабельной ар тиллерии заметно снизилась. Я сидел, высунувшись из открытого люка башни. Неожиданно оберштурмфюрер СС Витман вспрыгнул на наш танк, стоявшим первым на заболоченной дороге, схватил меня за плечо и заговорил что-то про „томми“. Говоря, он показывал рукой в сторону шоссе, которое почти не просматривалась с того места, где мы находились, из-за густых кустов, окружающих заболоченную дорогу. Я перебрался в свое кресло наводчика, а Витман занял место командира танка. Водитель включил двигатель. Мы быстро нацепили наушники и микрофоны внутренней связи. Унтершарфюрер СС Штиф, который спал на месте заряжающего, получил от Витмана приказ немедленно поднять по тревоге экипажи других танков».

Остальным экипажам роты было приказано отрезать британские танки на высоте 213. «Огонь открывать только по моей команде», — передал Витман. Он занял место Штифа в его «Тигре» и танк задним ходом выехал на перекресток Канского тракта и проселочной дороги, соединяющей ферму Ля Сидри и национальное шоссе, и развернулся. О том, что происходило дальше рассказывает Вальтер Лау: «Мы направились по проселочной дороге прямиком к шоссе и проехали примерно метров двадцать, прежде чем водитель и я успели объяснить Витману, что двигатель танка серьезно поврежден. Похоже, что он и сам уже понял это по надсадному реву, издаваемому мотором. Витман выскочил из нашего танка и побежал к другой выбирающейся задним ходом на перекресток машине — „Тигру“ унтершарфюрера СС Курта Сова».

Выскочив из танка Штифа, Витман буквально выдернул Курта Сова из люка его танка и сам сел в кресло командира. Проселочная дорога была слишком узкой, чтобы на ней смогли разминуться два «Тигра». Витман приказал механику-водителю сворачивать с перекрестка на прилегающий луг и двигаться к шоссе напрямик. Было 9.57 утра по берлинскому времени. Стрелки на часах английских танкистов показывали на час меньше.

^{«Тигр» унтерштурмфюрера СС Георга Хантуша командира 1-го взвода 2-й роты 101-го тяжелого танкового батальона СС. Окрестности Виллер-Бокажа, июнь 1944 года}

Проломив живую изгородь, «Тигр» Витмана выехал на поле и направился к шоссе № 175. Тем временем унтершарфюрер Штиф добежал до первого из двух укрытых в кустах вдоль старого Канского тракта «тигров» и, взобравшись на броню, передал командиру первой машины обершарфюреру СС Юргену Брандту приказ командира роты. Тот незамедлительно распорядился запускать двигатель. Две укрытые ветками тяжелые машины медленно двинулись вдоль тракта к высоте 213. Двигаясь по полю, Витман поначалу имел ограниченный обзор справа от себя из-за живой изгороди, которую ему пришлось огибать. Только миновав полпути до шоссе, Витман увидел английские танки — концевой «Кромвель» 1-го взвода йоменов, а затем и «Шерман» Blondie. Стволы их орудий были направлены в сторону высоты 213. Похоже английские танкисты принципиально не хотели замечать немецкие танки, приближавшиеся к шоссе. Как раз в этот момент к танкам 1-го взвода подъехали бронетранспортерами и сержанты роты «А» 1-го батальона Стрелковой бригады, ехавшие на совещание к своему командиру. Один из них, сержант О’Коннор, по-видимому, был первым военнослужащим 7-й танковой дивизии, который обнаружил неизвестные танки. Его смутило то обстоятельство, что они не стреляли (немцы выполняли приказ своего командира — стрелять только по его команде), но он был уверен, что это враг. Немедленно связавшись со своим командиром лейтенантом Олфи де Пасом, О’Коннор доложил ему о замеченных танках. Лейтенант, бронетранспортер которого отстал и в этот момент еще только приближался к перекрестку с дорогой на Ле Оль Ван, отчитал сержанта за нарушение режима радиомолчания, заявив, что сам он не видит никаких танков (он и не мог их видеть с той точки, где находился его бронетранспортер). А если какие-то танки и есть, то они никак не могут быть немецкими. Славная логика, не правда ли? Лейтенант считал, что танков нет только на том основании, что он их не видел. Безграмотная самоуверенность — типичный случай для британской, а в еще большей степени для американской армии. 7-я танковая дивизия была, конечно, прославленным соединением, но к моменту высадки в Нормандии 70 % ее личного состава не имело никакого боевого опыта. Впрочем, процент не имевших этого опыта в войсках союзников в целом был еще выше. Тем не менее, все они были очень высокого о себе мнения, чего нельзя сказать о немцах.

^{Уничтоженные полугусеничные бронетранспортеры роты А 1-го батальона британской Стрелковой бригады}

Очень немногие немецкие солдаты, даже из посредственных частей, испытывали уважение к боевым качествам своих противников. Гейнц Хикман из парашютной дивизии Люфтваффе говорил: «Мы не видим в американском солдате достойного противника». Полковник Кауфман из Учебной танковой дивизии заметил: «Американцы начинали утром не слишком рано, им слишком нравился комфорт». Е фрейтор Хоенштейн рассказывал, что его солдаты все время удивлялись нежеланию американцев использовать наметившийся успех до конца: «У нас создавалось впечатление, что они все время переоценивали нас. Мы не могли понять, почему они не идут на прорыв нашей жидкой обороны. Солдат союзников, видимо, никогда не был обучен так, как учили нас, — всегда пытаться сделать больше, чем требовалось от нас». В этом заключался один из секретов тактического успеха немцев на поле боя. Как сказал полковник Брайэн Уилдбор-Смит из штаба английской 11-й танковой дивизии, «немцы были большими мастерами использования случайных возможностей. Они были готовы к действиям — всегда готовы».

88-мм снаряд, влетевший в башню концевого «Кромвеля» положил конец перебранке О’Коннора со своим командиром.

За несколько секунд до того, как Витман отдал приказ наводчику поразить цель, мимо «Кромвеля» вверх по шоссе проехал полугусеничный бронетранспортер капитана Милнера, который впоследствии так описал эти первые мгновения боя: «Орудие „Кромвеля“ было направлено в сторону высоты 213, а экипаж ничего не подозревал. Снаряд угодил в танк и тот моментально вспыхнул. Когда мы проезжали мимо следующего танка йоменов, стоявшего примерно в 100 ярдах выше по дороге, он уже повернул башню вправо и открыл огонь из своего 17-фунтового орудия по противнику, подбившему замыкающий танк».

Однако, вряд ли экипаж «Блондинки» успел сделать больше одного выстрела, если вообще его сделал. «Шерман» был подбит сразу же после «Кромвеля». Другой вопрос — кто его подбил? Дело в том, что практически сразу после Витмана огонь открыл и Юрген Брандт. Ни по чему другому кроме «Шермана» стрелять он не мог.

Третий танк 1-го взвода Витман обнаружил только тогда, когда выехал непосредственно на шоссе. «Кромвель» стоял на противоположной стороне дороги примерно в 150 м и был подбит раньше, чем его экипаж понял, что, собственно говоря, происходит.

Есть все основания предполагать, что первоначально Витман намеревался атаковать только авангард танкового полка, рассчитывая отсечь его от остальной колонны, а решение двинуться к Виллер-Бокажу было принято спонтанно, когда открылось куда более слабое место в порядках британцев — колонна легкой бронетехники мотопехотной роты. Если действительно все было так, то есть основания вновь говорить не только о феноменальной интуиции Витмана, но и о его способностях анализировать ситуацию в процессе боя. «Шея» британской колонны была перерезана. Если бы Витман повернул направо и присоединился к остальным танкам своей роты, получившим приказ заняться британскими танками на высоте 213, то, скорее всего, этим утренний бой и ограничился бы. Англичане успели бы оттянуть мотопехоту обратно в Виллер-Бокаж, ввести в город танки эскадрона «В» и организовать оборону. Таким образом, утренняя фаза боя у Виллер-Бокажа завершилась бы лишь уничтожением эскадрона «А» 4-го полка йоменов. Витман повернул налево.

^{Сгоревшее на окраине Виллер-Бокажа 6-фунтовое орудие}

Обершарфюрер СС Брандт был озадачен маневром командира роты. Приказ атаковать высоту 213 никто не отменял, но сам Витман почему-то направился прямо в лапы к британцам. И Брандт поспешил выбраться на дорогу, чтобы хотя бы прикрыть командира огнем. «Тигр» унтершарфюрера СС Штифа, оставленный Витманом на проселочной дороге, остался без командира. Но в нескольких десятках метрах от него стоял бесцеремонно высаженный из своего танка Курт Сова. Роттенфюрер Лау жестами подозвал его и предложил занять командирское место в своей машине. Несмотря на то, что двигатель «Тигра» сильно перегревался, они сразу же двинулись к шоссе. Слева и прямо впереди чадили дымом подбитые британские танки. Только подойдя вплотную к шоссе, они увидели справа от себя две английские машины, удиравшие вверх по склону высоты. Экипажи двух штабных «Кромвелей» заметили врага, и башни их танков начали поворачиваться в сторону «Тигра». Однако Лау оказался проворнее и точнее британцев. Оба танка были подбиты и застыли всего в нескольких десятках метров от спасительного гребня высоты. Никаких других целей в поле зрения Лау не было, и унтершарфюрер Сова решил, что здесь их танк вряд ли сможет сделать что-то большее, чем уже сделал. Он направил «Тигр» назад, чтобы сначала дать немного остыть двигателю, а потом заняться поисками более удобной позиции.

^{Крейсерский танк «Кромвель» штабной роты 4-го полка йоменов графства Лондон, подбитый на окраине городка Виллер-Бокаж. Франция, 13 июня 1944 года.}

Тем временем Витман на своем танке быстро приближался к колонне роты «А» Стрелковой бригады. Оба пулемета танка стреляли без остановки. «Тигр» Брандта, выбравшись на шоссе, также открыл огонь по бронетранспортерам британцев. Первый снаряд Витмана поразил бронетранспортер, из которого всего несколько секунд назад выпрыгнул уже известный нам лейтенант Олфи де Пас. Когда впереди был подбит и задымил первый «Кромвель», лейтенант по-прежнему не видел немецких танков, о которых ему сообщил сержант О’Коннор, но теперь он уже вряд ли был также уверен в том, что волноваться нечего, как всего мгновение назад. Он выскочил из бронетранспортера и опрометью побежал назад, к колонне роты. Английские источники считают, что он хотел предупредить команды гранатометчиков, но с учетом всех обстоятельств можно утверждать, что он просто удирал. Впрочем, мы никогда не узнаем как было на самом деле — лейтенант Олфи де Пас был убит пулеметной очередью в тот момент когда добежал до первого полугусеничного бронетранспортера своего взвода. В рядах английских пехотинцев, оставшихся без своих командиров, уже царила паника.

Несколько снарядов, выпущенных из танка Брандта с перелетом, взорвались неподалеку от развилки шоссе с дорогой на Тилли-сюр-Селль. Для разведчиков 4-го полка Йоменов, чьи танки стояли неподалеку, они явились свидетельством того, что бой, разворачивавшийся выше по шоссе, приближается к ним. А для оберштурмфюрера СС Весселя, они стали сигналом к более решительным действиям.

В большинстве источников обходится молчанием участие в первой фазе боя танка оберштурмфюрера СС Весселя, хотя факт этот подтверждается записью в журнале радиопереговоров 30-го британского армейского корпуса, где в частности сказано, что последний из вступивших в бой «тигров», вел огонь с севера. Вессель хорошо видел со своей позиции слева от себя несколько остановившихся на обочине шоссе полугусеничных бронетранспортеров. Наводчик Весселя действовал словно в тире — цели были неподвижными, а британцы не предпринимали никаких попыток выйти из-под огня. Трудно указать точное число машин, уничтоженных танком Весселя, но в его поле зрения находились три или даже четыре полугусеничных бронетранспортера роты «А» и один или два гусеничных тягача противотанкового взвода.

^{Немецкий офицер осматривает подбитый «Стюарт» разведывательного взвода 4-го полка йоменов графства Лондон}

Танкисты разведывательного взвода 4-го полка йоменов по вспышке и звуку выстрелов засекли примерное местоположение немецкого тяжелого орудия. «Стюарт» командира взвода лейтенанта Ингрэма выехал на перекресток и сделал несколько выстрелов в сторону яблоневого сада, в котором скрывался противник. Экипаж второго танка повторил маневр командира. Тем временем Вессель, покончив со всеми видимыми целями, решил, что пришла пора покинуть занимаемую позицию, чтобы продолжить разгром британцев. В это время прямо напротив яблоневого сада противотанковый расчет приводил в готовность одно из 6-фунтовых орудий. «Тигр» вышел из-под прикрытия зданий и яблоневых деревьев и оказался прямо на линии огня шестифунтовки. Едва ли не первый выпущенный противотанковой пушкой снаряд врезался в верхнюю часть смотровой щели механика-водителя «Тигра». Сидевший в кресле водителя роттенфюрер СС Ойген Шмидт был убит на месте. Остальные члены экипажа спешно выбрались наружу. Пулеметный огонь «стюартов» заставил их залечь у танка и не давал поднять головы. В этот момент к перекрестку приблизился «Тигр» Витмана. Дым от горящих бронетранспортеров сократил до предела видимость и Витман разглядел британские танки только когда до них оставалось несколько десятков метров. Англичане же вообще его не заметили. Башня командирского «Стюарта» была все еще повернута в сторону танка Весселя и 88-мм снаряд ударил в правый борт башни. Весь экипаж был убит на месте. Следующий снаряд угодил в лобовую плиту корпуса второго «Стюарта».

^{Один из «тигров» 101-го тяжелого танкового батальона СС подбитый на улице Виллер-Бокажа 13 июня 1944 года.}

Артиллеристы бросились разворачивать орудие, но было поздно. «Тигр» снова двинулся вперед, осыпая пулями тягачи «Карден-Ллойд», среди которых укрывалось орудие. В одном из тягачей взорвался боекомплект противотанковых снарядов. Взрывом машину буквально разнесло в клочья. Ударная волна буквально разметала артиллеристов в стороны, вспыхнули покрышки орудия. Этот взрыв заставил невольно вздрогнуть танкистов штабных танков, стоявших примерно в 250 м ниже по дороге. Все четыре «Кромвеля» начали медленно отступать к Виллер-Бокаж. Витман догнал их у въезда в город рядом с фермой Лемонье. «Кромвели» командира полка и его заместителя были подбиты сразу, танк капитана Диаса вьехал во двор фермы, а четвертый танк начал отходить задним ходом по рю Клемансо. Тут Витману самое время было крикнуть: «Кто не спрятался, я не виноват!» (кто мог, кстати, спрятался). «Тигр» двинулся вперед по рю Клемансо. Витман подбил оба танка 5-го полка Королевской конной артиллерии, бронемашину разведвзвода и бронетранспортер офицера медслужбы 4-го полка йоменов. Витман прошел весь город насквозь, до площади Жанны д’Арк, где его обстрелял «Шерман-файэфлай» сержанта Стэна Локвуда из эскадрона «В». Он выпустил четыре 17-фунтовых снаряда, но смог повредить только ведущее колесо. Обрушив на «Шерман» ответным выстрелом стену близстоящего дома, Витман двинулся назад. В начале рю Клемансо он столкнулся с «Кромвелем» капитана Диаса, который, прежде чем был подбит, выпустил по «Тигру» два 75-мм снаряда. Танк «Витмана» был окончательно выведен из строя и экипаж покинул его. Таким образом, с высокой степенью достоверности можно утверждать, что за время своего рейда к Виллер-Бокажу и далее по его улицам, Витман подбил 12–13 английских танков и 18–20 бронеавтомобилей и бронетранспортеров. Ни о каком 21 танке (а в некоторых изданиях — 25 и даже 28) не может быть и речи, так как такого количества боевых машин просто не было на маршруте движения Витмана. В данном случае имеет место просто факт списания на Витмана всех английских танков, подбитых 2-й ротой 101-го тяжелого танкового батальона СС в утреннем бою, включая и бой на высоте 213, в котором Витман участия не принимал. Покинув подбитый танк, он пешком преодолел около 6 км (а не 15, как утверждается в представлении и других источниках) и добрался до замка д’Орбуа, в котором размещался штаб Учебной танковой дивизии. Получив под свою команду 15 танков Pz.IV 6-й роты 2-го батальона 130-го Учебного танкового полка, он направился к Виллер-Бокажу. Туда уже подошли девять «тигров» 1-й роты 101-го тяжелого танкового батальона СС под командованием гауптштурмфюрера Мёбиуса. Началась вторая фаза боя за Виллер-Бокаж, известная как «послеобеденная атака». «Тигры» и Pz.IV ворвались в город, но англичане успели подготовиться. Не имевшие пехотного прикрытия немецкие танки подверглись жестокому расстрелу на улицах города. В итоге было подбито 6 (по другим данным — 7) «тигров» и несколько Pz.IV. Британцы, впрочем, покинули город. Операция «Перч» провалилась. Английские потери за 13 июня составили 27 танков и 28 бронетранспортеров и бронеавтомобилей.

^{Михаэль Витман после боя у Виллер-Бокажа}

Спустя 10 дней после боя у Виллер-Бокажа Витман отбыл в Германию. 25 июня 1944 года он во второй раз встретился с Гитлером. На этот раз награждение происходило в Бергхофе, горной резиденции фюрера. Он стал 71-м немецким офицером, награжденным Мечами к Рыцарскому кресту. При этом он был первым из военных, получившим столь высокую награду за боевые действия на Западном фронте. Одновременно Витману было присвоено звание гауптштурмфюрера СС. После официальной процедуры награждения Гитлер и Витман очень долго беседовали. Фюрера интересовала обстановка на Западном фронте. При этом он высказал намерение не отпускать более танкиста в зону боевых действий. Гитлер пожелал, чтобы Витман стал преподавателем в одной из танковых школ, где бы мог поделиться своим богатым опытом с кандидатами в офицеры. Витману пришлось приложить немало сил, чтобы добиться своего возвращения на фронт. Это произошло 6 июля 1944 года. Спустя четыре дня, в связи с болезнью командира, он принял на себя командование 101-м тяжелым танковым батальоном СС. Теперь ему приходилось в основном заниматься штабной работой и планированием тактических операций.

Тем временем союзники приступили к осуществлению операции «Тоталайз» с задачей прорваться к Фалезу по обе стороны от шоссе № 158. Утром 8 августа 1944 года 1-я польская и 4-я канадская танковые дивизии пошли в атаку. Вот как описывал дальнейшие события командир 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд» оберфюрер СС Курт Майер.

«Я встретился с Вальдмюллером (командир боевой гру ппы 12-й танковой дивизии СС — Прим. автора) севернее Бретвиль-ле-Рабе, и мы вместе отправились в Сенто, чтобы выяснить обстановку. „Тигры“ Витманна стояли в полной готовности за изгородью к востоку от Сенто. Они пока еше не вступили в бой. Сенто подвергался артиллерийскому обстрелу, в то время как на открытой местности было относительно спокойно. С северной окраины города мы заметили мощные танковые колонны севернее дороги на Бретвиль. Танки сосредотачивались группами. Та же картина наблюдалась южнее Гарселя и на опушке леса к югу от города. От одного вида этой массы танков захватывало дух. Мы не могли понять поведения канадцев. Почему эта огромная лавина танков не продолжает наступление? Мы с Вальдмюллером поняли, что нельзя допустить, чтобы эти танковые группы атаковали нас. Вражеским танкам нельзя дать снова пойти в атаку. По обе стороны от дороги изготовилось к атаке по целой танковой дивизии противника. Во время последнего совещания с Вальдмюллером и Витманом мы заметили одиночный бомбардировщик, летавший над полем боя и сбрасывавший целеуказатели. Судя по всему, бомбардировщик был своеобразным летающим командным пунктом, и я приказал немедленно начать атаку, чтобы вывести войска из района, намеченного к бомбардировке.

Я снова пожал Михаэлю Витману руку и упомянул о критическом положении, в котором мы оказались. Михаэль рассмеялся мальчишеским смехом и залез в свой „тигр“. К этому моменту его жертвами стали 138 вражеских танков на Восточном и Западном фронтах. Сможет ли он увеличить счет или сам падет в бою? Танки, не задерживаясь ни на секунду, двинулись на север.

Они пересекли открытую местность на высокой скорости, используя для стрельбы небольшие впадины. За атакующими танками потянулись пехотинцы. Широким фронтом они двинулись к цели атаки — лесу к юго-востоку от Гарселя и сосредоточившимся там танкам. Я стоял на северной окраине Сенто, пока вражеская артиллерия вела убийственный огонь по атакующим танкам. „Тигр“ Михаэля Витмана ворвался в самую гущу вражеского огня. Я знал его тактику в подобных ситуациях: только вперед! не останавливаться! прорваться и получить открытый сектор обстрела! Все танки устремились в этот ад. Они должны предотвратить атаку противника и сорвать его планы. Вальдмюллер со своей пехотой следовал сразу за танками. Отважные пехотинцы шли за своими офицерами. С северо-запада показалась бесконечная вереница бомбардировщиков, сметавших на своем пути деревню за деревней. Ответ может быть только один: поскорее убираться с открытого места. Мы видели, что и канадцам досталось от своих бомбардировщиков. Последние из 678 четырехмоторных бомбардировщиков уверенно пролетели над боевой группой Вальдмюллера, не сбросив ни единой бомбы на танки. Бомбардировщики атаковали цели согласно приказу, не обращая внимания на изменившуюся обстановку. Боевая группа Вальдмюллера уже прорвалась к лесу и вступила в бой с польской пехотой. Между танками канадской 4-й танковой дивизии и „тиграми“ Михаэля Витмана завязалась суровая дуэль. Иногда „тигры“ было почти невозможно различить. Прицельный огонь артиллерии накрывал „тигры“ и Pz.IV. Город Сенто подвергался атаке с севера, и канадские танки обстреливали его прямой наводкой. Действия части танков группы Витмана на фланге не позволяли „шерманам“ приблизиться к Сенто. Нам невероятно повезло: противник не нанес сосредоточенного удара. Рота сопровождения штаба дивизии доложила, что западнее Сен-Сильвена вступила в бой с головными частями польской 1-й танковой дивизии и подбила несколько танков.

Поляки больше не отваживались показываться из лесов вокруг Грамениля. Бои шли уже несколько часов. Раненых собирали южнее Сенто и отправляли в тыл под огнем противника».

Из этого боя Михаэль Витман не вернулся. Подбив, по свидетельству очевидцев, три «Шермана», он и сам был подбит. Долгое время обстоятельства гибели Витмана были неизвестны. Уничтожение его танка взахлеб приписывали себе канадцы, поляки и танкисты 33-й английской бригады. Согласно самой свежей версии, «Тигр» Витмана был уничтожен ракетой пущенной штурмовиком «Тайфун». В 1983 году неотмеченное захоронение экипажа Витмана было обнаружено при строительстве дороги. Останки были идентифицированы по записям в карточке дантиста и перезахоронены на немецком военном кладбище De La Cambe в Нормандии.

Из данных, опубликованных в большинстве источников, следует, что Витман за свою боевую карьеру подбил 138 танков и 132 противотанковых орудия противника. Иногда его боевой счет увеличивают до 141 танка, по-видимому, учитывая танки подбитые в последнем бою. Однако, есть основания усомниться в точности этого подсчета, имея в виду бой у Виллер-Бокажа. До начала боевых действий на Западном фронте на счету Витмана было 117 танков. Ни до, ни после Виллер-Бокажа он в боях на этом театре участия не принимал, а значит, считается, что в том бою он подбил 21 танк. Но мы уже убедились, что это не так. Более того, нельзя гарантировать, что не было других случаев засчитывания Витману танков, подбитых его подчиненными или случаев двойного счета. Так что абсолютно твердо утверждать, что Витман подбил 138 (141) танков нельзя.

^{Могила Витмана и членов его экипажа}

Вместе с тем, число побед Витмана выглядит наиболее правдоподобно по сравнению со многими другими немецкими танковыми асами. Если ас не ведет боевой счет, то это выглядит как-то странно. С другой стороны, столь подробные сведения, которыми мы сейчас располагаем о Витмане, в значительной степени являются результатом качественной работы пропагандистской машины Третьего рейха. Впрочем, можно верить или не верить, прибавлять или убавлять Витману победы, высмеивать тенденциозность, пристрастность, а порой откровенную безграмотность целого ряда авторов, пишущих о нем, но одного отрицать нельзя — Витман был выдающимся танкистом. Как говорится, танкистом от Бога! К нему в полной мере можно отнести слова сказанные Веллингтоном о Наполеоне: «Этот человек делает честь войне!» И можно только сожалеть, что при этом он сражался за неправое дело.

Пауль Эггер

История этого немецкого танкиста, весьма кстати результативного, если конечно верить немецким источникам, довольно любопытна. Она как бы оправдывает известную истину о том, что рожденный ползать летать не может. Точнее, наоборот — рожденный летать научился ползать.

Пауль Эггер родился 26 ноября 1916 года в городе Маутерн. После окончания гимназии он приступил к обучению на продавца, а затем вплоть до 1938 года работал в этом качестве. Будучи увлеченным планеристом, Эггер в июле 1938 года добровольцем записался в ряды Люфтваффе. Он прошел соответствующий курс обучения и стал летчиком. В составе 51-й бомбардировочной эскадры (Kampfgeschwader 51) он участвовал в Польской кампании. Впрочем, пилотом бомбардировщика он был недолго — в том же году Эггера перевели в истребительную авиацию. В составе 27-й истребительной эскадры (Jagdgeschwader 27) он принимал участие во Французской кампании, а затем и в битве за Британию. О победах Эггера в воздухе в немецких источниках ничего не сообщается. Известно лишь то, что после 112 боевых вылетов он был в третий раз сбит, а затем по состоянию здоровья отстранен от летной работы.

Служба в наземной персонале ВВС по-видимому не устраивала Эггера, поэтому 1 мая 1941 года он вступил в ряды СС. Его первая должность — командир противотанковой пушки в мотоциклетном батальоне дивизии СС «Рейх». О дальнейшей его боевой карьере в немецких источниках содержатся весьма противоречивые и даже довольно странные сведения. Дабы не быть обвиненным в фальсификации фактов, автор считает необходимым привести здесь отрывок, заимствованный из немецкого источника, и его перевод.

«Sp"ater kam er dann zur 8. Kompanie des SS-Panzer-Regiments 2. In der Schlacht um Kiew eingesetzt schoss er 28 Panzer, 14 Pak, 40 weitere Fahrzeuge ab und zerst"orte 8 Batteriestellungen. Mit seiner Kompanie nimmt er im Februar 1943 an der Schlacht um Charkow teil, wo er bspw. den Panzer seines Kameraden Karl Kloskowski sicherte, als dieser "uber die Woltschja-Br"ucke in die vom Gegner besetzte Stadt Pawlograd eindrang. In diesen Tagen schoss Egger seinen 65. Panzer ab. Aufgrund der hohen Verluste seiner Kompanie wurden die beiden letzten Panzer abgegeben und die Soldaten zur Ersat-Einheit nach Holland verlegt».

^{Только что сошедший с железнодорожной платформы «Тигр» из состава 8-й роты 2-го танкового полка моторизованной дивизии СС «Рейх». Полтава}

В русском переводе этот отрывок выглядит следующим образом:

«Позже он вошел в состав 8-й роты 2-го танкового полка СС. Участвуя в битве у Киева он подбил 28 танков, 14 противотанковых пушек и 40 других машин, а также разрушил 8 позиций артиллерийских батарей. Вместе со своей ротой он принимал участие в битве за Харьков в феврале 1943 года, где он, например, поддерживал танк своего товарища Карла Клосковски, когда тот ворвался в занятый противником г. Павлоград по мосту через р. Волчья. В эти дни Эггер подбил свой 65-й танк. Рота понесла тяжелые потери. Два последних, оставшихся в строю танка, были сданы, а личный состав перебазирован в запасную часть в Голландию».

Честно говоря, при ознакомлении с этим описанием охватывает изумление. На основе каких документов немецкие авторы составили этот бред? Каким образом «битва у Киева», а имеются в виду бои за Киев осенью 1943 года, могла происходить раньше «битвы за Харьков»? Может быть, все-таки именно в ходе контрудара танкового корпуса СС под Харьковом он подбил 28 советских танков? Ответа нет. Зато есть подробности о каких-то восьми уничтоженных артиллерийских батареях, о Карле Клосковски, который кстати вообще был не из 8-й роты и воевал не на «Тигре», а на Pz.IV. Кроме того, непонятно, участвовал ли Эггер в операции «Цитадель». Об этом опять ни слова! Зато сообщается, что 22 октября 1943 года Эггер был назначен командиром взвода 102-го тяжелого танкового батальона СС, личный состав которого за неимением танков участвовавший в боях в качестве пехоты, действительно убыл с Восточного фронта в октябре 1943 года. Только вот убыл он в Германию в Падерборн, а не в Голландию. Получается, что в основных боевых действиях «битвы за Киев» Эггер как раз и не участвовал. А вот 8-я рота 2-го танкового полка СС участвовала, причем вплоть до марта 1944 года.

^{Танки дивизии СС «Рейх» на подступах к Харькову. «Тигр» возглавляет колонну средних танков Pz.III. Март 1943 года.}

Еще 15 декабря 1943 года моторизованная дивизия СС «Рейх» отправилась во Францию для «восстановления». Однако, «тигры» остались на Восточном фронте в составе танковой группы СС «Рейх» (SS-Panzergruppe «Das Reich»). Группа состояла из двух рот и включала в себя пять «тигров», четыре «пантеры» и шесть Pz.IV. Командовал группой оберштурмфюрер СС Клосковски. В конце декабря группа действовала в районе Радомышля. К 25 декабря «тигров» в группе уже не осталось. Пополнение в виде пяти «тигров» прибыло в Проскуров 10 февраля 1944 года. 14 февраля пять «тигров» под командованием унтерштурмфюрера СС Тегетхофа получили приказ перейти в подчинение 19-й танковой дивизии, находившейся в районе г. Любар на р. Случь. До 1 марта «тигры» находились в дивизионном резерве, а в последующие дни в различных местах контратаковали части Красной Армии, выходившие к р. Горынь. К 4 марта в строю оставались только два «тигра». 21 марта один из них вместе с пятью «пантерами» участвовал в боях за Проскуров и был подбит. Второй «Тигр» был взорван экипажем 25 марта. Через два дня остатки личного состава танковой группы СС «Рейх» погрузились в эшелон и отправились на запад. 27 апреля 1944 года они прибыли на полигон Цволь близ Амстердама.

^{Колонна «тигров» дивизии СС «Рейх». Район Житомира, декабрь 1943 года.}

^{Один из танков 102-го тяжелого танкового батальона СС выдвигается к линии фронта у реки Орн. Нормандия, июль 1944 года.}

Так что никому эсэсовцы свои последние два «Тигра» не «сдавали», а вот в Голландию действительно отправились. В общем, вся эта половинчатая информация не вызывает абсолютно никакого доверия.

Следующим этапом в боевой судьбе Эггера стали бои в Нормандии. В ходе боя на высоте 112, упоминаемого во многих источниках, он подбил 14 танков и 4 противотанковые пушки. За этот бой Эггер был награжден Золотым немецким крестом.

Лишившийся своих танков 102-й батальон в сентябре 1944 года был выведен в Германию в Зеннелагер. Здесь он получил новый номер — 502. Вскоре его передислоцировали в Падерборн. В феврале — марте 1945 года батальон получил 31 «королевский тигр» и в этом составе убыл на Восточный фронт. Эггер был назначен на должность командира взвода в 1-й роте, а 28 апреля 1945 года после производства в оберштурмфюреры он возглавил 1-ю роту. 3 мая 1945 года он подбил свой последний 113-й вражеский танк. Вскоре после этого Эггер и его экипаж бросили свой «Королевский тигр», переправились через Эльбу и сдались американским войскам. За свои боевые успехи 28 апреля 1945 года Эггер был награжден Рыцарским крестом, но вручение его, судя по всему, так и не состоялось.

Эрнст Баркман

Эрнст Баркман родился 25 августа 1919 года в городе Кисдорф в Гольштейне. Он был сыном местного фермера. В 1935 году он закончил школу и стал трудиться на своей ферме вместе с отцом. В 1936–1938 годах Баркман посещал сельскохозяйственную школу в Кальтенкирхене, а с ноября 1938 года в течение пяти месяцев отбывал трудовую повинность.

^{Танк Pz.III Ausf.L дивизии СС «Рейх». Группа армий «Юг», февраль 1943 года}

1 апреля 1936 года Эрнст Баркман добровольцем вступил в ряды полка СС «Германия» (SS-Standarte Germania), и после трёх месяцев обучения был зачислен в его 3-й батальон. В Польской кампании Баркман участвовал в составе 3-й роты SS-Standarte Germania в качестве пулемётчика, и получил там первое ранение. В последующие месяцы он находился на излечении и по этой причине во Французской кампании не участвовал.

В июле 1941 года в ходе форсирования Днепра под Днепропетровском он был вновь ранен, получил Железный крест II класса и был отправлен в госпиталь в Эльзас. После выздоровления в августе 1941 года, он служил в качестве инструктора в запасном пехотном батальоне СС «Германия» в Арнеме. В марте 1942 года Баркман был зачислен в состав формирующейся в Фаллингбостеле 2-й роты 2-го танкового полка СС, а в начале 1943 года отбыл на Восточный фронт. 2-я танковая дивизия СС «Рейх» принимала участие в контрударе немецких войск под Харьковом. Впрочем, сначала ей пришлось вести оборонительные бои против частей 3-й советской танковой армии, в ходе которых танковый полк «Германия» понес серьезные потери. Боевое крещение Баркмана состоялось 4 февраля 1943 года в качестве наводчика среднего танка Pz.III. Крещение выдалось нелегким, в первом же бою его танк № 221 сначала застрял, а затем был подбит.

«В довершение всех бед по заснеженной равнине двинулась в наступление русская пехота. Баркман открыл огонь из обоих танковых пулеметов, и наступающая пехота остановилась. Подошло подкрепление в виде нескольких немецких противотанковых пушек на конной тяге, которые начали артиллерийскую дуэль с советскими 76-мм пушками. Радист сообщил по радио, что 221-му требуется тягач. В ответ была обещана помощь. Тем временем были подбиты три немецких противотанковых орудия. Четвертая пушка взорвалась со всем боекомплектом. Наводчик сообщил, что осталось всего десять снарядов. Наконец подошли два 18-тонных гусеничных тягача. Первый тягач был остановлен попаданием снаряда в лобовую часть. Вспышка выстрела выдала позицию подбившей его противотанковой пушки возле стога сена. По пушке сразу же был открыт огонь. Сено запылало, поплыл густой дым. Под его прикрытием расчету противотанковой пушки удалось попасть в корму 221-го. Яркая вспышка осветила танк изнутри, и экипаж поспешно выскочил наружу, отступая перед русскими. Вскоре их подобрали танки 5-й роты, посланные на помощь командиром батальона, штурмбаннфюрером бароном фон Райценштайном. Но танки 5-й роты уже не могли спасти пылавший 221-й».

^{Эрнст Баркман}

За бои под Харьковом Баркман получил Железный крест I класса. В мае 1943 года 1-й батальон 2-го танкового полка СС передал оставшиеся в строю танки 2-му батальону и был выведен на территорию Германии для переучивания на «пантеры». Он стал командиром танка «Пантера» в 4-й роте 2-го танкового полка СС. 1 сентября 1943 года Эрнст Баркман был произведен в унтершарфюреры СС. В начале 1944 года для отдыха и пополнения дивизия СС «Рейх» была передислоцирована в район Бордо в Южной Франции. После высадки союзников в Нормандии дивизия получила приказ двигаться на север к городу Сент Ло, чтобы остановить продвижение американских 9-й и 30-й пехотных и 3-й танковой дивизий.

^{«Пантера» дивизии СС «Рейх» ведет огонь по американским танкам. Франция, лето 1944 года}

Американские войска 7 июля форсировали канал Вир — Тот и начали развивать наступление на Ле-Дезер. Воспользовавшись этим, 3-я американская танковая дивизия атаковала северо-западнее Сент Ло. 8 июля дивизия «Рейх» атаковала противника силами боевой группы на направлении Сен-Себастьян — Сентни. На острие удара шла 4-я рота на «пантерах». В тот день Эрнст Баркман впервые столкнулся с «шерманами». Специфика Нормандии, изрезанной живыми изгородями, была такова, что бои здесь велись только силами рот или взводов. Часто командирам танков приходилось действовать самостоятельно и решать задачи без поддержки пехоты. 8 июля Эрнст Баркман подбил свой первый «Шерман». 9 июля он принял участие в контрударе в районе Перье, после которого продвижение 3-й американской танковой дивизии было остановлено. После этого «пантеры» и «тигры» каждый день сталкивались с американскими танками, отчаянно нащупывавшими брешь в немецкой обороне, и нанесли противнику тяжелые потери. Так, например, 12 июля Баркман уничтожил два вражеских танка и подбил третий. 13 июля рота Баркмана стояла в засаде у Ле-Бокажа. Из зарослей кустарника перед ее позициями показались первые вражеские танки. Шесть «шерманов» были отчетливо видны на расстоянии 400 м. Когда две машины были подбиты, остальные четыре ретировались.

^{Немецкие солдаты осматривают подбитый американский танк «Шерман»}

^{«Пантеры» перед атакой. Нормандия, июнь 1944 года}

В одной из последующих аналогичных стычек «Пантера» Баркмана была подбита. Танк получил снаряд всего на несколько сантиметров ниже смотрового прибора механика-водителя. «Панетра» загорелась. Механик-водитель, радист и заряжающий выскочили из танка, но лежащий без сознания наводчик остался внутри. Несмотря на огонь артиллерии, Баркман вернулся к танку и вытащил наводчика через командирский люк. Экипажу удалось сбить пламя и снова запустить двигатель, чтобы отвести машину в расположение ремонтной роты. Пока танк находился в ремонте, экипаж Баркмана воевал на другой машине и тоже весьма успешно. 20 и 21 июля Баркман записал на свой счет еще четыре победы над «шерманами». Потом артиллерийским огнем ему повредили гусеницы, и его «Пантеру» с большим трудом удалось отбуксировать в тыл. Тем временем из ремонта вышла старая «Пантера» № 424, и экипаж Баркмана пересел в нее. Когда наметился прорыв 7-го американского корпуса под Мариньи в направлении на Авранш, танковый полк дивизии «Рейх» был переброшен туда, чтобы заткнуть брешь в позициях Учебной танковой дивизии. Это удалось, несмотря на превосходство союзников в воздухе. В результате двухдневных массированных бомбардировок с воздуха дивизия понесла тяжелые потери. «Пантера» Баркмана вновь была повреждена, но все неисправности удалось устранить к утру 27 июля. Однако его рота уже ушла, и ему пришлось ее догонять. У деревни Ле Лоре, его остановили отступавшие немецкие пехотинцы, сообщившие, что американцы очень близко. Баркман решил послать двух своих людей для проверки этого сообщения. Те вскоре вернулись и сообщили, что по шоссе Сент Ло — Кутнас подходит американская колонна, состоящая не менее чем из 15 «шерманов» и других машин. Баркман двинулся по дороге до перекрёстка, где выбрал для своего танка позицию примерно в 100 м в дубовой роще, и стал ждать противника.

^{Разбитый американский полугусеничный бронетранспортер М3А1}

Когда американская колонна подошла на достаточно близкое расстояние, Баркман открыл огонь, уничтожив два первых танка, а затем бензовоз. Два «Шермана» попытались обойти горящие машины, блокировавшие дорогу. Но они были уничтожены Баркманом один за другим. После этого американцы отступили и вызвали авиацию. «Пантера» Баркмана была повреждена, а некоторые члены экипажа — ранены. Используя элемент внезапности, еще два «Шермана» атаковали повреждённый танк, но оба были уничтожены. Экипаж Баркмана своими силами устранил неисправность и при отходе подбил ещё один «Шерман». В большинстве источников утверждается, что в ходе этого боя, часто называемого «Угол Баркмана», Эрнст Баркман уничтожил 9 «шерманов» и множество другой техники противника. При этом правда, никаких дополнительных подробностей в них не сообщается, в том числе и в немецких источниках. Но даже беглого взгляда на описание этого боя достаточно, чтобы понять, что Баркман подбил 7 танков, а не 9! Или в описаниях чего-то не хватает и два подбитых танка остались, как говорится, за скобками, или дурят они нашего брата! Кроме того, бой этот немецкими историками превозносится до небес — мол, достоин быть занесенным в анналы! А что в нем, собственно говоря, особенного? Обычный бой из засады. То, что Баркман грамотно выбрал место и максимально использовал возможности своего танка — это безусловно. Но ведь никто и не утверждает, что он был плохой танкист, а «Пантера» плохой танк. Только что тут заносить в анналы? Попробовал бы он на Т-34 или на «Шермане», да против «пантер», вот тогда бы мы посмотрели. В 1943-м на «трешке» против Т-34 у него что-то так здорово не получалось! Американцы, кстати, в среднем по статистике за одну «Пантеру» «отдавали» пять «шерманов». Так что «нащелкать» из засады семь, или даже девять, танков большого ума не надо. Вот то, что грамотно маневрировал и в итоге вышел из-под обстрела — молодец. А так, в общем, все банально.

^{«Пантера» во время контрнаступления немецких войск в Арденнах. Декабрь 1944 год}

За свою храбрость и умение, Баркман был представлен к награждению Рыцарским крестом. 27 августа было направлено представление, а 5 сентября состоялась церемония вручения. В конце августа 1944 года ему было присвоено звание обершарфюрера.

Обершарфюрер СС Эрнст Баркман продолжил свою успешную карьеру и в декабре 1944 года принял участие в германском наступлении в Арденнах. В одном из боев «Пантера» Баркмана вклинилась в группу американских танков из 2-й танковой дивизии. Начался скоротечный бой, в котором Баркман в одиночку уничтожил несколько «шерманов». Один из «шерманов» протаранил «Пантеру» Баркмана, но не нанёс серьёзных повреждений, хотя оба танка сцепились, а двигатель «Пантеры» заглох. Через несколько минут механику-водителю «Пантеры» удалось запустить двигатель, и танк отступил с заклиненной башней. Даже с этим повреждением Баркману удалось уничтожить ещё один «Шерман», вставший на его пути, и отойти к своим.

О дальнейшем боевом пути Баркмана в немецких источниках можно почерпнуть следующие сведения:

В марте 1945 года Баркман воевал уже с советскими танками и подбил 4 Т-34. К этому времени дивизия «Рейх» была уже полностью обескровлена непрерывными боями. В роте Баркмана оставалось только 9 полностью боеспособных танков, три из которых были вскоре уничтожены советскими ИС-2. Оставшимся шести «Пантерам» было приказано соединиться с остатками танкового полка 1-й танковой дивизии СС «Лейбштандарт СС „Адольф Гитлер“».

Что любопытно, на Западном фронте немецкие танковые асы подбивают исключительно «шерманы», а на Восточном — исключительно Т-34. Ну а подбить их самих могут исключительно ИС-2! Никаких других танков западные «историки», по-видимому, вспомнить не могут.

В апреле 1945 года Баркман воевал уже к югу от Вены. Там его танк был подбит своими же солдатами, в результате чего Баркман и его экипаж получили ранения. Позже «Пантера» Баркмана застряла в огромной воронке от авиационной бомбы, и экипажу пришлось взорвать танк. Эрнст Баркман добрался до британской зоны оккупации, где был взят в плен англичанами. Вплоть до 18 декабря 1947 года он находился в лагере для военнопленных близ Гамбурга, а затем был освобожден.

Баркман вернулся на родину, изменил фамилию на Баркман-Шмук и работал в сельском хозяйстве. С 1976 по 1994 год он занимал пост бургомистра своего родного города Кисдорф и много лет возглавлял добровольную пожарную дружину.

Эрнст Баркман-Шмук умер 27 июня 2009 года.

Эмиль Зейбольд

В длинном перечне немецких танковых асов есть один уникальный персонаж. Известно о нем очень немного, но главное, что мы о нем знаем, это то, что своих побед он добился, воюя на трофейном советском танке Т-34. И побед немалых — ему официально приписывается 69 подбитых советских танков. Правда, иногда с оговоркой, что все-таки часть из них он подбил, будучи командиром танка Pz.IV.

Эмиль Зейбольд родился в Швейцарии в городе Базель 26 февраля 1907 года. 1 апреля 1933 года он вступил в ряды НСДАП, а уже 10 апреля 1933 года стал членом СС. Судя по всему, Зейбольд был убежденным нацистом. Первоначально он служил в дивизии «Мертвая голова» — с апреля по ноябрь 1940 года. В ее рядах, в составе пехотного подразделения, он прошел Французскую кампанию. Потом Зейбольд был переведён в дивизию СС «Рейх» в дивизион самоходных орудий.

В связи с тем, что речь зашла об Эмиле Зейбольде, необходимо хотя бы кратко рассказать об использовании в Вермахте и войсках СС трофейных советских танков.

Самые крупные трофеи немцам достались в ходе операции «Барбаросса». Достаточно сказать, что к 22 августа 1941 года они подбили и захватили 14 079 советских танков. Однако попытки использовать столь богатые трофеи с самого начала столкнулись с большими трудностями. Значительная часть советских танков была настолько разбита в бою, что годилась разве что на металлолом. У большинства же танков, не имевших видимых внешних повреждений, при осмотре обнаруживались поломки агрегатов двигателя, трансмиссии или ходовой части, устранить которые оказалось невозможно из-за отсутствия запасных частей.

^{Трофейный танк Т-34 из состава 98-й пехотной дивизии Вермахта. Восточный фронт, 1942 год}

Главной же причиной были высокие потери Германии в собственных боевых машинах и связанная с этим колоссальная загруженность ремонтно-эвакуационных и восстановительных служб. Заниматься трофейными танками было просто некогда. В результате к октябрю 1941 года в немецких войсках находилось всего около 100 советских танков различных типов. Остальная, брошенная на поле боя советская бронетехника, простояв под открытым небом зиму 1941/1942 годов, восстановлению уже не подлежала. В этот период Вермахт получил с ремонтных предприятий лишь несколько Т-26 (Pz.740(r), БТ-7 (Pz.742(r) и Т-60. Большинство же машин, в первую очередь, Т-34 (Pz.747 (r) и КВ (Pz.753(r), использовавшихся фронтовыми частями, были захвачены в полностью исправном состоянии, сразу вводились в строй и эксплуатировались до тех пор, пока не были подбиты или не выходили из строя по техническим причинам.

Лишь с середины 1942 года на вооружение частей, оснащенных трофейными советскими танками, стали поступать машины с германских ремонтных предприятий. Основным из них, специализировавшемся на нашей технике, был ремзавод в Риге. Кроме того, с 1943 года отдельные Т-34 восстанавливались на заводах фирмы Daimber-Benz в Берлине и фирмы Wumag в Герлитце. После вторичного захвата немцами Харькова весной 1943 года в цехах Харьковского тракторного завода дивизией СС «Рейх» была образована ремонтная мастерская, в которой прошли восстановление несколько десятков танков Т-34. Для частей СС вообще было характерным более активное использование трофейной советской бронетехники. При этом в ряде случаев она состояла на вооружении танковых подразделений совместно с немецкими танками. В дивизии «Рейх» был сформирован отдельный батальон, на вооружении которого состояло 25 танков Т-34. Некоторая их часть была оборудована немецкими командирскими башенками.

Отдельные танки Т-34 без башен использовались немцами в качестве эвакуационных тягачей.

Что же касается тяжелых танков КВ, то судя по имеющимся данным, в немецких частях число их было невелико и вряд ли превышало 50 единиц. В основном это были танки КВ-1 Челябинского производства с пушками ЗИС-5. Однако есть данные и об использовании в Вермахте некоторого количества, судя по всему очень небольшого, танков КВ-2. Судя по фотографиям, на некоторых КВ, для улучшения обзорности, устанавливали командирские башенки от немецких танков Pz.III и Pz.IV. Наиболее же творчески к этому вопросу подошли в 22-й немецкой танковой дивизии. Захваченный этим соединением в конце лета 1943 года танк КВ-1 оборудовали не только командирской башенкой, но и перевооружили немецкой 75-мм длинноствольной пушкой.

В мае 1942 года в ходе подготовки немецкого десанта на о. Мальта (операция «Геркулес») предполагалось сформировать роту из трофейных тяжелых танков КВ. На них планировалось возложить борьбу с английскими пехотными танками «Матильда», входившими в гарнизон острова. Однако потребного количества исправных танков КВ на Восточном фронте не оказалось и эту идею реализовать не удалось, тем более, что и сама высадка на Мальту так и не состоялась.

Некоторое количество трофейных легких танков Т-70 и Т-70М применялись частями Вермахта под обозначением Panzerkampfwagen Т-70(r). Точное количество этих машин неизвестно, но вряд ли их было больше 40–50 штук. Чаще всего эти танки использовались в пехотных дивизиях и полицейских частях (Ordnungspolizei), причем в последних (например, в 5 и 12-й полицейских танковых ротах) Т-70 эксплуатировались до конца 1944 года. Кроме того, довольно много Т-70 со снятыми башнями использовались для буксировки 50- и 75-мм противотанковых пушек.

Практически никогда трофейные советские танки не переоборудовались немцами в САУ. В этом отношении самым массовым можно считать эпизод изготовления в конце 1943 года 10 самоходных орудий на базе танка Т-26. Вместо башен на них установили 75-мм французские пушки (7,5-сm Pak 97/98 (f), прикрытые щитом. Эти машины поступили на вооружение 3-й роты 563-го противотанкового дивизиона. Впрочем, боевая служба их была недолгой — уже 1 марта 1944 года все были заменены на САУ Marder III.

^{Танк Т-34 из состава 2-й моторизованной дивизии СС «Рейх»}

^{Танк Т-34 и его экипаж из состава смешанной танковой роты дивизии СС «Рейх»}

Известен случай переделки танка Т-34 в зенитную самоходную установку. Штатная башня была демонтирована, а вместо нее установлена вращающаяся открытая сверху специальная сварная башня с 20-мм счетверенной установкой Flakvierling 38. Весной 1944 года эта машина числилась в составе 653-го тяжелого противотанкового дивизиона САУ «Фердинанд».

В целом же количество использовавшихся германскими войсками советских танков было весьма ограничено. Так, по официальным данным в мае 1943 года в Вермахте насчитывалось 63 русских танка (из них — 50 Т-34), а в декабре 1944 года — 53 русских танка (из них — 49 Т-34).

Конечно, эти данные нельзя считать полными, так как в них, скорее всего, не учтены отдельные машины, применявшиеся вне подразделений трофейных танков, как в танковых и моторизованных, так и в пехотных дивизиях Вермахта и войск СС.

Всего же за период с июня 1941 по май 1945 года немецкие войска ввели в строй и использовали в боях с Красной Армией более 300 советских танков.

Командиром одного из них — трофейного Т-34 — весной 1943 года и стал Эмиль Зейбольд. К сожалению, каких-либо подробностей его боевой карьеры обнаружить не удалось, как, впрочем, и сведений о том, сколько все-таки побед он одержал на Т-34. Это вопрос не праздный, так как «тридцатьчетверка» была хуже, чем ее немецкие коллеги приспособлена для уничтожения себе подобных, а в 1943 году к тому же по своим характеристикам проигрывала всем немецким танкам, начиная с Pz.IV. Известно лишь то, что подразделение в составе моторизованной дивизии СС «Рейх», вооруженное танками Т-34, считалось противотанковым. То есть в атаку немцы на Т-34 не ходили. Противотанковая тактика подразумевала в основном стрельбу с места, из засад с наименьшим риском для себя и во многом напоминала тактику, которую в 1941 году применял советский танковый ас Д. Лавриненко. При таком использовании Т-34 мог действовать наиболее эффективно. Не будет лишним добавить, что все Т-34 дивизии «Рейх» были оснащены радиостанциями, стереотрубами и т. д.

Гауптштурмфюреру СС Зейбольду были вручены почти все высшие ордена нацисткой Германии, включая Рыцарский крест (вручен, кстати, аж 6 мая 1945 года) и Золотой немецкий крест. Зейбольд благополучно пережил войну и умер своей смертью в 1990 году.

Карл Бромман

Карл Бромман является танковым асом, который начал и завершил свою карьеру на тяжелом танке «Королевский тигр». Надо сказать, что таких как он в танковых войсках Третьего рейха было немного.

Карл Бромман родился 20 июля 1920 года в Ноймюнстере и сразу после окончания школы в 1937 году добровольцем вступил во 2-й полк СС «Бранденбург». С апреля 1940 года в качестве командира взвода он служил в 7-й роте 6-го мотопехотного полка СС, входившего в состав 6-й горной дивизии СС «Норд». В ходе Восточной кампании это соединение воевало на Крайнем Севере. 15 сентября 1941 года Бромман получил осколочные ранения в руки и ноги, а 6 ноября того же года — сквозные пулевые в правое легкое и печень. После года проведенного в госпиталях он был направлен в запасной батальон СС «Норд», а в мае 1943 года добровольцем был зачислен в формируемый 2-й батальон 11-го танкового полка СС. Будучи вскоре произведенным в обершарфюреры, Бромман в октябре 1943 года был переведен в формируемый 103-й тяжелый танковый батальон СС. Впрочем, под этим номером батальон практически не принимал участия в боевых действиях. В боях он отличился под номером 503.

27 января 1945 года батальон прибыл на Восточный фронт, в Померанию. Правда, туда отправилась только часть батальона, так называемая 1-й группа, 2-я группа была направлена под Кюстрин. В составе 1-й группы и находился Карл Бромман. Сразу же по прибытии на фронт, батальон вступил в тяжелые бои в районе Нойштеттина, прикрывая исход беженцев из Восточной Пруссии. По официальным данным (публикуются в немецких источниках) за период с 2 февраля по 18 марта 1945 года Карл Бромман подбил 66 танков, 44 противотанковых орудия и 15 грузовиков. С середины марта он участвовал в боях в районе Данцига и Сопота. В районе последнего 26 марта он выдержал атаку и обстрел шести танков ИС-2. В этом бою Бромман был вновь тяжело ранен. К ожогам головы и рук, полученным еще в начале марта, добавилось осколочное ранение головы и правого уха. Кроме того, осколок попал и в правый глаз.

^{Карл Бромман}

Возможно, именно к этому периоду относится и широко известная фраза Броманна относительно «Королевского тигра»:

Сражаясь на «Королевском тигре», я смог с первого выстрела вывести из строя ИС-2 с дистанции 1700 метров. Это был удачный выстрел! В бою не следует пренебрегать удачей. За этот шанс я предпочитал «Королевские тигры» обычным «Тиграм».

Раненного Броммана вывезли морем в Свинемюнде вместе с остатками личного состава батальона. Находясь в госпитале во Фленсбурге, он попал в плен к англичанам, из которого освободился в ноябре 1947 года.

За свои боевые успехи командир 1-й роты 503-го тяжелого танкового батальона СС унтерштурмфюрер СС Бромман был представлен к Рыцарскому кресту.

^{«Королевский тигр» из состава 503-го тяжелого танкового батальона СС подбитый 30 апреля 1945 года у Потсдамского вокзала в Берлине.}

Награждение должно было состояться 29 апреля 1945 года в Берлине, в рейхсканцелярии. Но в это время он находился в госпитале. Награду получил командир батальона штурмбанфюрер СС Герциг, который и вручил ее Бромману уже после окончания войны.

Что можно сказать в заключение этого краткого сообщения о Карле Броммане? Опять-таки испытываешь некое неудобство от очевидных нестыковок в данных, приводимых в различных источниках. С одной стороны, официальное число его побед уложено в вышеупомянутые временные рамки, но с другой стороны, за их пределами остался период боев в Данциге. Так что же — 66 или больше? И откуда взялось это число вообще? И можно ли за полтора месяца подбить 66 танков?

В сводке, озвученной берлинским радио 10 апреля 1945 года, сообщалось:

«В разгар боев за Гогенхафен особенно выдающихся успехов добился унтерштурмфюрер СС Карл Бромман, командир роты 503-го тяжелого танкового батальона. Несмотря на три ранения, он вместе со своим экипажем уничтожил шестьдесят шесть танков, сорок четыре орудия и пятнадцать грузовиков».

Получается, что сведения о победах Броммана почерпнуты из немецкого аналога сводки Совинформбюро. Но по мнению немецкого командования (вполне, кстати, справедливому), сводки последнего, сообщавшие о немецких потерях, следовало сокращать в 5–6 раз, как абсолютно пропагандистские. Но тогда позволительно спросить — а немецкая пропаганда, что исключительно истину глаголила? Так почему мы должны верить данным, основанным на сообщениях радиопропаганды? Не следует ли число побед Броммана тоже поделить на 5 или 6?

Что еще можно сказать о Карле Броммане? После войны он жил в Германии и до самого ухода на пенсию работал зубным техником в университетской клинике.

Курт Книспель

Наступила очередь Курта Книспеля. Как уже говорилось выше, некоторые исследователи склонны считать его самым результативным танковым асом Второй мировой войны. Автор считает, что это неправильно. Но, тем не менее, Книспель интересен нам как безусловно выдающийся танкист. Кроме того, его случай позволит еще раз поговорить о методике подсчета побед, практиковавшейся в Вермахте. «Певцом» побед Книспеля является Франц Куровски, посвятивший этому танкисту целую книгу. При всем критичном отношении к его работам придется использовать в качестве источника информации и их.

Итак, Курт Книспель родился 20 сентября 1921 года (по данным Куровски — 1922 года) в г. Салисов Судетской области Чехословакии. После окончания школы, некоторое время он работал на автомобильном заводе, а в 1940 году пошел служить в армию. Курс первоначального обучения продолжался с 15 мая по 20 сентября 1940 года и включал ознакомление с танками Pz.I, Pz.II и Pz.III. 1 октября Книспель был переведен в 3-ю роту 29-го танкового полка 12-й танковой дивизии. Здесь он прошел обучение в качестве наводчика и заряжающего танка Pz.IV, а в январе 1941 года прошел курс дополнительного обучения на наводчика на полигоне в Путлосе. Но в своем экипаже он продолжал выполнять обязанности заряжающего.

Впрочем, окончательно утверждать это нельзя, так как даже у Куровски — признанного знатока жизни Книспеля — написано, что «20 июня 1941 года заряжающий Курт Книспель сидел в своем танке, ехавшем к границе», но на этой же странице, буквально в следующем абзаце, сообщается, что «экипаж танка Хельмана, в котором Книспель был наводчиком, был разбужен 22 июня в 2:15 ночи». Вот и разберись тут!

^{Pz.IV Ausf.D, лето 1941 года. К началу операции «Барбаросса» машины ранних выпусков приобрели черты, характерные для более поздних моделей, например, гусеничные траки на лобовом листе корпуса.}

И все же Книспель был заряжающим, во всяком случае на момент вступления немецких войск в Минск он выполнял в своем экипаже именно эти обязанности. Наводчиком он стал позже, когда 12-ю танковую дивизию перебросили под Ленинград.

«Первый бой 12-й танковой дивизии на новом участке произошел 25 августа. 3-я рота 1-го батальона 29-го танкового полка была вновь сформирована. Наводчик танка Курта Книспеля вышел из строя, и он занял его место, вскоре продемонстрировав свое умение.

Книспель был зачислен в экипаж фельдфебеля Ханса Фендезака, и на шоссе южнее Ленинграда он уничтожил свой первый танк в качестве наводчика. Там впервые им встретились Т-34».

С этого момента, по мнению Куровски, Книспель и открыл свой счет, пока — в качестве наводчика. И вновь мы сталкиваемся с вопросом: как считать победы даже внутри одного экипажа. Следует еще и еще раз повторить: танк — оружие коллективное и все члены экипажа в большей или меньшей степени участвуют в уничтожении вражеских танков и решении других боевых задач. Почему же нужно выделять именно наводчика? Роль командира объяснять не надо — координация действий всех членов экипажа, оценка обстановки на поле боя, поиск целей и т. д. Заряжающий — заряжает орудие, самый хороший наводчик — в бою ничто без его усилий. Механик-водитель, стрелок-радист — разве можно представить экипаж танка без них. Разве точная стрельба не зависит от слаженности действий командира, наводчика и механика-водителя? Особенно если учесть, что в годы Второй мировой войны огонь велся с коротких остановок. Так что же, давайте записывать победы на всех членов экипажа! Только как делить будем? Или умножать?

^{Pz.IV Ausf.F1 преодолевает российское бездорожье. Зима 1942 года}

Примерно такая же картина и в артиллерии. Мы же не говорим: «наводчик Петров подбил вражеский танк». Мы говорим: «расчет сержанта Иванова подбил вражеский танк». У танкистов картина та же. Свой посильный вклад в общее дело вносят все, а победы записывают на командира.

Книспель, безусловно, был выдающийся наводчик, как с точки зрения физиологии (острота зрения, его объемность и т. д.), так и с точки зрения быстроты принятия решений. В последнем он действительно порой опережал своих командиров.

«Танки покатили к позиции дозора. Проехав 250 метров, они вышли на главную дорогу. Командир танка и Книспель всматривались вперед, но ничего не могли рассмотреть. Даже пройдя через позиции пропавших немецких часовых, не было заметно каких-либо признаков русских.

Курт Книспель вглядывался через прицел пушки. Прямо впереди, не далее 200 метров, он увидел светящуюся точку, похожую на огонек сигареты. Он всмотрелся тщательнее, пытаясь оценить ситуацию. Затем сигарета упала на землю. Действуя инстинктивно, Книспель прицелился и выстрелил.

Черт побери, Курт, что происходит? — спросил Фендезак, совершенно ошарашенный. Он не дождался доклада, поскольку в месте, куда выстрелил Книспель, раздался мощный взрыв. В воздух полетели тела людей и пулемет.

Не было времени сказать, Ханс, — ответил Книспель спокойно, все это время смотря в прицел.

Через несколько секунд он объявил: „Внимание, вражеский танк на одиннадцать часов, дальность 500“. Заряжающий загнал в затвор бронебойный снаряд. Когда Фендезак скомандовал „огонь“, Книспель уже нажал на спуск. И снова точное попадание».

В приведенном эпизоде командир вроде бы ни при чем. Книспель все сделал без него. Но в данном случае цели находились в поле зрения телескопического прицела и он мог видеть их лучше, чем командир. Ну а если бы не находились? Не нужно объяснять, что обзор у командира больше, чем у наводчика.

^{Подбитый танк Т-34. Восточный фронт, зима 1942 года. Судя по разрушениям, у этой машины взорвались топливные баки}

^{Танки Pz.IV Ausf.F2. На эти новенькие, только что переданные войскам выкрашенные в желтый цвет машины еще не нанесены дивизионные эмблемы. 1942 год.}

В январе 1942 года Книспель сменил и танк и командира — он был зачислен наводчиком в экипаж унтер-офицера Рубеля. По информации Куровски это был Pz.IV, вооруженный длинноствольной 75-мм пушкой. Информация эта абсолютно не соответствует действительности, так как первый танк модификации Pz.IV Ausf.F2 с 75-мм пушкой с длиной ствола в 43 калибра был выпущен только в апреле 1942 года. Альфред Рубель, надо сказать, был высокого мнения о Книспеле: «Внимание Книспеля никогда не ослабевало. Днем или ночью, он контролировал все поле боя в зоне видимости. Даже раньше, чем я отдавал приказ, Книспель уже стрелял и уничтожал врага одним бронебойным снарядом.

Курт мгновенно оценивал ситуацию и реагировал очень быстро. Я никогда не встречал кого-либо еще с таким сочетанием уверенной реакции и абсолютной точности. Он был уникумом!»

До середины мая 1942 года 12-я танковая дивизия действовала на северном участке Восточного фронта в районе Тихвина и Мги. После чего солдаты 1-го батальона отправились в Германию получать новые танки. В Германии это подразделение было включено в 4-й танковый полк 13-й танковой дивизии в качестве его 3-го батальона. Так, Книспель, сам никуда не переходя, сменил место службы. Он оказался в 3-й роте, вооруженной танками Pz.IV.

13-я танковая дивизия вошла в состав 3-го танкового корпуса, который, в свою очередь, находился в подчинении командующего 1-й танковой армией генерал-полковника Клейста. Как известно, эта армия вела наступление на Кавказ.

^{Танк Pz.IV Ausf.G и его экипаж в полном составе. Восточный фронт, 1942 год}

«Танк унтер-офицера Руббеля неоднократно вступал в схватки с наступавшими силами Красной Армии. Наводчик Книспель довел свой счет до 12 вражеских танков. Были тяжелые потери во время сражения за аэродром и последовавшее окружение части дивизии; 3-й батальон понес самый тяжелый урон, а 9-я рота капитана Шрека была почти уничтожена. Кризис обострился, когда румынские войска покинули свои позиции под натиском советских войск».

Непонятно, откуда Куровски взял румын на Кавказе? Впрочем, если почитать таких «историков», то приходишь к выводу, что во всем виноваты румыны, или венгры, или итальянцы, или мороз или… Продолжать можно до бесконечности.

Нам интересно другое, а именно то, что Книспель за год с лишним на Восточном фронте настрелял не так уж много. Важно и то, что в силу вышесказанного эти 12 танков надо поделить между двумя его командирами: фельдфебелем Фендезаком и унтер-офицером Рубелем. Первому положено 7, а второму 5 танков из «личного счета» Книспеля.

^{Легкий танк Т-70 подбитый на южном фланге Восточного фронта. Осень 1942 года}

После отступления немецких войск с Кавказа и отпуска, 10 января 1943 года Книспель прибыл в Путлос для прохождения курса подготовки экипажей новых тяжелых танков «Тигр». Значительное внимание в этом процессе уделялось тактическим вопросам.

Экипажи изучали теорию и практику новой тактики. Во-первых, уничтожение вражеских танков с дальней дистанции. Во-вторых, быстрый рывок из тыла и наступление. Экипажи усиленно тренировались вести атаки. «Тигры» должны были идти на флангах танкового клина, делать короткие остановки для стрельбы и поражать вражеские танки на дистанции 2000 метров и более, нанося им первые потери и отвлекая их внимание от центра атаки. Экипажи также тренировались в прорывах через порядки противника, в борьбе с противотанковыми позициями и проведении быстрых фланговых ударов.

В боях на близких дистанциях было жизненно важно уметь определять расстояние до цели. Ошибка означала промах, даже несмотря на почти пологую траекторию стрельбы 88-мм танковой пушки. Курт Книспель был на высоте. Еще раз слово Альфреду Руббелю: «Мой друг Курт Книспель доказал, что имеет не только зоркий глаз, но и, главное, выдающееся объемное зрение. Позже это позволило ему одержать множество побед в сотнях боев».

^{«Тигр» 503-го тяжелого танкового батальона и пехотинцы перед наступлением. 4 июля 1943 года.}

^{Экипаж осматривает машину в перерыве между боями. 503-й тяжелый танковый}

Из этого отрывка очевидно, что «Тигр», как никакой другой танк, подходил для противотанковой борьбы. В руках хорошего наводчика 88-мм пушка становилась почти идеальным орудием для убийства.

Часть личного состава бывшей 9-й роты 4-го танкового полка была направлена в 1-ю роту 503-го тяжелого танкового батальона. Среди них был и Курт Книспель. Он был назначен наводчиком в экипаж фельдфебеля Риппля. Батальон прибыл на Восточный фронт и принял участие в операции «Цитадель». 1-я рота была придана 7-й танковой дивизии, входившей в группу «Кемпф», и действовала на южном фасе Курской дуги. Нет никакого смысла подробно описывать действия роты, как, впрочем, и действия танка, в экипаже которого наводчиком был Книспель. Все это довольно скучно и однообразно. Но один любопытный эпизод все же имеет смысл привести и прокомментировать.

Водитель Риппля уже повернул «Тигра»; заряжающий приготовил следующий бронебойный снаряд. Первый вражеский танк выехал из-за укрытия, показав свой борт. Книспель скомандовал «стой!». Водитель остановил танк, Книспель прицелился, и пушка выстрелила. Башню Т-34 снесло.

Точное попадание! — крикнул Риппль своему экипажу. Но Книспель и его заряжающий уже готовились стрелять снова. Еше два выстрела, и еще два русских танка, пытавшихся прошмыгнуть мимо «Тигров», встали подбитыми за линией окопов.

Макс — Морицу, мы сделали троих.

— Мориц — Максу, оставьте немного для нас!

Книспель подбил еще два Т-34, а Руббель добавил двух других. Последний Т-34 развернулся и помчался назад. Когда он удирал, Книспель выстрелил с расстояния более 2000 метров; снаряд попал в цель, и русский танк вспыхнул. В этот день Риппль и Книспель, сердце и душа танка, стреляли с разных позиций. Они выручали танки товарищей из отчаянного положения, вывозили из-под огня экипажи подбитых машин и проявили себя достойно во всех ситуациях.

^{Курт Книспель}

Любопытно все это! «Книспель и его заряжающий» — здорово, неужели Куровски не понимает, что это некое натягивание идеи на действительность. Подтягивание за уши, если хотите. Ну а «сердце и душа танка» — это просто супер! Читаем дальше:

«Тигры» доказали, что годятся для выполнения любых задач. Но их было слишком мало. Число «Тигров», объявленное уничтоженными советскими войсками, превосходило все их количество, произведенное к тому времени. За двенадцать дней боевых действий в ходе наступления на Курск Риппль и его экипаж уничтожили 27 вражеских танков. Все эти победы были на счету наводчика обер-ефрейтора Книспеля. Он был награжден Железным Крестом первой степени и вскоре произведен в унтер-офицеры.

Так кто все-таки уничтожил 27 танков: Риппль и его экипаж или наводчик обер-ефрейтор Книспель. Похоже, Куровски и сам не может определиться, чувствуя здесь явное противоречие. На самом же деле никакого сомнения не может быть в том, что 27 побед следует занести на счет фельдфебеля Риппля.

^{«Королевский тигр» из состава 2-й роты 503-го тяжелого танкового батальона. Франция, лето 1944 года.}

Осенью 1943 — зимой 1944 годов 503-й тяжелый танковый батальон воевал на Украине. Местность здесь благоприятствовала применению больших масс танков. Здесь были характерными маневренные действия с обеих сторон, иногда при отсутствии сплошной линии фронта. В таких условиях немецкие тяжелые танки использовались очень эффективно и Книспель смог в полной мере реализовать свои исключительные качества наводчика.

«Курт Книспель успешно воевал в этих боях. Немало вражеских танков стали его добычей. Благодаря своему командиру Рипплю, Книспель мог проявлять инициативу, стреляя без указания командира танка».

Создается впечатление, что фигура Книспеля постепенно оттеснила в тень фигуру его командира. Однако это ровным счетом ничего не меняет и во всех других случаях Куровски относит победы на счет командиров танков, а не их наводчиков. Исключение делается только для Книспеля. По март 1944 года, воюя на «Тигре» Книспель подбил 101 советский танк, но был награжден за это только Золотым Германским крестом. Куровски сетует, что Книспель давно заслужил более высокую награду — Рыцарский крест — «поскольку уничтожил втрое больше вражеских танков, чем для нее требовалось». Но он и не получил Рыцарский крест именно потому, что был наводчиком, а не командиром.

9 мая 1944 года 503-й тяжелый танковый батальон прибыл с Восточного фронта в Германию. Он был отправлен в учебный лагерь Ордруф для отдыха и пополнения. 14 мая в батальон прибыл первый «Королевский тигр» с башней «типа Порше». Этими машинами была укомплектована 1-я рота. 26 июня 1944 года батальон отправился в Нормандию, где должен был вступить в бой с англо-американскими войсками.

«Утром 11 июля батальон был поднят по тревоге. Британские танки прорвали фронт. Книспель шел в бой как наводчик танка командира взвода Фендезака. 3-я рота уничтожила одиннадцать вражеских танков. Из них два сжег Книспель. Битва продолжалась. К 30 июля батальон был вынужден отойти к Сен-Ло».

^{«Королевский тигр» в Будапеште. В декабре 1944 года 503-й тяжелый танковый батальон был включен в состав танкового корпуса «Фельдхернхалле» и переименован в тяжелый танковый батальон «Фельдхернхалле».}

К концу августа 1944 года батальон утратил все свои танки. Оставшийся в строю личный состав был вывезен в Падерборн. К концу сентября, получив 45 «королевских тигров», батальон опять обрел боеспособность и в октябре отправился в Венгрию. К 16 октября батальон сосредоточился в Будапеште. В течение последующих трех месяцев подразделения батальона мелкими группами по 3–4 танка вели оборонительные бои на подступах к Гроду. В этих боях фельдфебель Курт Книспель уже участвовал в качестве командира танка.

«Удача Книспеля, которая никогда его не покидала, сопутствовала ему и в боях между реками Тисса и Дунай. Для всех казалось чудом, что, будучи всегда в гуще боев, он ни разу не был ранен. Под командованием капитана Фромме 21 октября 1-я рота 503-го батальона вела тяжелые уличные бои в Мезетуре. Книспель уничтожил три противотанковых орудия и один Т-34. 22 октября батальон атаковал в районе Терекжент-миклош. Первой шла 3-я рота, с пятью танками. За ней — 1-я рота. Во время этого боя танк лейтенанта Фюрбрингера прорвался через противотанковые позиции русских, был обстрелян со всех сторон, но, тем не менее, вернулся назад на своем побитом „Тигре“, получившем 24 попадания.

В конце октября батальон был расположен в Сегеде. С 1 ноября он участвовал в боях между Сегедом и Кечкеметом. В этот день батальон впервые имел дело с новыми советскими танками ИС-2 со 122-мм орудием. Несколько из них были уничтожены „Королевскими Тиграми“. В последующие дни и недели фельдфебель Книспель увеличил свой счет уничтоженных танков. В некоторых случаях он добивался успеха с максимального расстояния — 3000 метров. Все ожидали, что скоро его официальный список побед достигнет 200».

Теперь уже совсем ничего не понятно. Кто все-таки добивался успеха с расстояния 3 тыс. м — Книспель, или его безымянный наводчик? Конечно, можно допустить, что в отдельных случаях, находясь в обороне, Книспель мог занять место наводчика и тряхнуть стариной. Но в остальных ситуациях он выступал уже в роли командира танка. И именно в этой роли одержал 42 победы. Тут Куровски и иже с ним нужно определиться, либо учитывать эти победы, а остальные не учитывать, либо наоборот. Во втором случае, исходя из логики Куровски, надо 42 танка записать на наводчика в экипаже Книспеля. На самом же деле надо 42 танка записать Книспелю, а остальные распределить между его командирами, большинство из которых здесь упомянуты. На счет только одного фельдфебеля Риппля следует записать около 100 танков, а ведь его нет даже в списке немецких танкистов-асов. Судя по всему, немало побед и на счету фельдфебеля Фендезака, одержанных им как с Книспелем, так и без него. Но учитывают ему почему-то только последние.

Фельдфебель Курт Книспель погиб 29 апреля 1945 года в бою с советскими войсками близ чешского города Востиц. Он четыре раза представлялся к Рыцарскому кресту, но так его и не получил. Так что и в немецкой армии награды далеко не всегда находили своих героев.

Асы — «штурмовики»

Завершить главу, повествующую о конкретных немецких танкистах — асах, имеет смысл кратким обзором самоходчиков, воевавших на штурмовых орудиях. Как уже упоминалось выше, их, а, кроме того, членов экипажей «ягдпанцеров» с известными оговорками можно учитывать в одном списке с танкистами. Кроме того, следует учитывать, что штурмовое орудие StuG III являлось самой массовой бронированной машиной Вермахта в годы Второй мировой войны и многие немецкие танкисты (Витман, например) начинали или заканчивали на нем свою боевую карьеру.

^{StuG III Ausf.D. Хорошо видны головка перископического прицела и стереотруба, установленная в открытом командирском люке}

^{Бодо Шпранц}

^{StuG III Ausf.В с пехотным десантом на броне. Операция «Барбаросса», Украина, 1941 год}

Возглавляют перечень самых результативных «штурмовиков» Ганс Сандрок из дивизиона штурмовых орудий «Герман Геринг» и Франц Ланг из 232-го дивизиона, но остановиться поподробнее хотелось бы на нескольких других самоходчиках.

Вот, например, Бодо Шпранц, начавший службу в 1938 году в артиллерии, в августе 1940 года после переподготовки в 6-м учебном артполку стал одним из первых офицеров штурмовой артиллерии. Он был назначен командиром взвода в 185-й дивизион штурмовых орудий группы армий «Север». Вскоре, однако, он был отозван в Германию для прохождения дополнительного курса обучения, после которого вернулся в свою часть уже в качестве командира батареи. С июня 1943 года Шпранц — командир батареи в 237-м дивизионе штурмовых орудий. Именно во время службы в 237-м дивизионе он получил Рыцарский крест и Дубовые листья к нему. В этот же период ему было присвоено звание капитана. В апреле 1944 года Шпранц был отозван с Восточного фронта в школу штурмовой артиллерии в Магдебурге.

Бодо Шпранцу приписывается 76 побед, но что удивительно — он совсем не упоминается у певца немецких побед Франца Куровски. В книге «„Штурмгешютце“ в бою» нет ни слова о Шпранце, ни в справке о 185-м, ни о 237-м дивизионах, хотя именно служа во втором он заработал Рыцарский крест и Дубовые листья к нему одновременно, одним приказом, что было редкостью.

^{Первое штурмовое орудие Ausf.F, вооруженное 75-мм пушкой с длиной ствола 48 калибров}

Начинал свою армейскую службу в артиллерии и Йозеф Бранднер. Причем, служил он поначалу в австрийской армии, а после аншлюса уже в Вермахте. В августе 1941 года в звании лейтенанта он направлен в Ютеборг переучиваться на штурмовые орудия. 10 сентября 1941 года Бранднер получил назначение в 202-й дивизион штурмовых орудий на должность технического офицера, говоря проще — зампотеха. В мае 1942 года он стал командиром 2-й батареи. К 15 ноября 1942 года на счету его самоходки, носившей название Phonix, имелось 45 танков. За эти успехи он получил Золотой немецкий крест.

Дальше — интереснее. В описании боевой карьеры Бранднера указывается, что 50-й танк он подбил во время боев в районе Черкасс весной 1944 года. Получается, что с мая по ноябрь 1942 года, то есть за полгода, он подбил 45 танков, а затем за 1,5 года — только 5. И это при том, что 202-й дивизион участвовал и в Курской битве, и в боях на Украине осенью 1943-го — зимой 1944 года. Странно как-то.

За бои под Черкассами Бранднера представили к Рыцарскому кресту, но награждение не состоялось.

^{К началу операции «Цитадель» почти все штурмовые орудия получили бортовые экраны, так называемые Schurzen}

^{Горящий танк Т-34. Курская дуга, июль 1943 года}

На завершающем этапе войны Бранднер командовал 912-й бригадой штурмовых орудий, отличившейся в ходе боев в Курляндии. В период с 27 октября по 6 ноября и с 19 по 22 ноября бригада успешно отражала атаки советских войск в районе между Добеле и Ауце. В этих боях были ранены командиры 1-й и 2-й батарей. Командир бригады майор Карстенс также был уже не в состоянии исполнять свои обязанности. 17 декабря его сменил капитан Бранднер.

21 декабря разгорелось очередное сражение за Курляндию. На этот раз советское командование подготовило мощный удар по обе стороны Салдуса, целью которого было расколоть немецкую группировку и уничтожить ее по частям. Когда противник начал артиллерийскую подготовку, 912-я бригада вместе с частями 11-й пехотной дивизии занимала позиции на окраине города. Решительные действия Бранднера, умело руководившего боем, позволили немецким войскам удержать свои позиции и нанести противнику тяжелые потери. За эту операцию он был вновь представлен к Рыцарскому кресту. В своем представлении на награждение командир 11-й пехотной дивизии генерал Фойрбенд писал: «В первый день сражения 912-я бригада выдвинулась навстречу наступавшему противнику и уничтожила его танковый авангард. Этот первый контрудар оказался решающим. Противник был разбит и лишен возможности расколоть на части группу армий „Курляндия“».

На этот раз награждение состоялось. Рыцарский крест был вручен Йозефу Бранднеру 17 марта 1945 года. Незадолго до этого — 1 марта — он был официально назначен командиром бригады. А вот майорское звание ему было присвоено только 24 апреля 1945 года.

912-я бригада штурмовых орудий, известная в Курляндском котле под названием «бригады Бранднера», принимала участие и в четвертом сражении за Курляндию, которое началось 25 января и продолжалось до 3 февраля 1945 года. Советское командование в очередной раз попыталось прорвать немецкую оборону в районе Салдуса и вновь потерпело неудачу. 912-й бригаде приходилось ежедневно отражать по шесть-семь танковых атак противника. Только в лесном массиве Гобас было уничтожено 77 советских танков. В одном из боев Бранднер возглавил контратаку трех орудий штабной батареи и уничтожил свой 57-й танк.

^{Вольфганг фон Бостель}

^{StuG 40 Ausf.G в зимнем камуфляже. Восточный фронт, зима 1944 года}

После эвакуации немецких войск с Моонзундских островов бригада получила пополнение, включая несколько штурмовых орудий и гаубиц. Кроме того, по своей собственной инициативе Бранднер сформировал пехотную батарею сопровождения из трех взводов, которые могли направляться к любому оказавшемуся в кризисной ситуации артиллерийскому подразделению. В таком обновленном составе «бригада Бранднера» вступила в бой в очередной, пятой по счету, битве за Курляндию, длившейся с 20 февраля по 11 марта 1945 года. Когда на одном из участков советским войскам удалось прорваться, в бой пошла вся бригада под командованием Бранднера. В течение двух часов было подбито 45 вражеских танков, а брешь в линии фронта была закрыта частями 205-й пехотной дивизии. Вскоре после этого командир бригады уничтожил свой 60-й, а потом и 61-й танк. На выходе из боя его машина получила прямое попадание снаряда советской противотанковой пушки, но Бранднер не пострадал.

^{Штурмовое орудие StuG 40 Ausf.G ведет бой в русской деревне. Восточный фронт, 1944 год}

18 марта 1945 года советские войска атаковали снова, продвинулись на расстояние в два километра от линии железной дороги Салдус — Лиепая и начали ее обстреливать. Бранднер нагнал разворачивавшуюся у спичечной фабрики 2-ю батарею и повел ее навстречу танковому авангарду противника. Все прорвавшиеся советские танки были уничтожены. В конце апреля 1945 года майор Бранднер был представлен к Дубовым листьям к Рыцарскому кресту, но по понятным причинам награждение не состоялось. Бранднер отказался эвакуироваться из Курляндского котла на самолете и вместе со своей бригадой 8 мая 1945 года сдался советским войскам. Из плена он вернулся в январе 1948 года. Йозеф Брандлер умер в Вене в 1996 году.

^{Подбитая СУ-85 на улице Могилева, 1944 г. Судя по отсутствию люка механика-водителя, сорванной с болтов маск-установке и отлетевшей по месту сварки командирской башенке, в машине взорвался боекомплект.}

Надо сказать, что многие немецкие танкисты-асы отличаются завидным долголетием. Так, например, Бодо Шпранц скончался в 2007 году, 87 лет от роду.

В Курляндии закончил свою военную карьеру еще один офицер-«штурмовик» Вольфганг Ганс Гейнер Пауль фон Бостель. Артиллерист-противотанкист, он попал в штурмовую артиллерию только в апреле 1944 года, когда после окончания соответствующих курсов, был направлен для прохождения службы командиром взвода в оснащенный штурмовыми орудиями 1023-й дивизион истребителей танков 23-й пехотной дивизии. Ожесточенные бои шли на территории Латвии. В течение двух дней августа 1944 года фон Бостель подбил 11 советских танков. К началу сентября он довел свой боевой счет до 20 машин, за что был награжден Рыцарским крестом. Награду ему вручили в госпитале, где он залечивал тяжелую рану. Надо сказать, что фон Бостелю в этом плане не везло — он был ранен 10 раз!

В январе 1945 года лейтенант фон Бостель был назначен командиром 2-й батареи 205-го дивизиона истребителей танков. В этом качестве он и закончил войну. Считалось, что фон Бостель в самом конце войны был награжден Дубовыми листьями к Рыцарскому кресту, однако послевоенными исследованиями это не подтверждается. Как и майор Бранднер лейтенант фон Бостель сдался в плен 8 мая 1945 года. Он провел в советском плену восемь лет.

Вот три кратких военных биографии офицеров штурмовой артиллерии. При определенных различиях их объединяет то, что все они были в прошлом артиллеристами, в штурмовую артиллерию попали не сразу, а своих побед в большинстве своем добились во второй половине войны. То есть в тот период, когда штурмовая артиллерия использовалась почти исключительно как истребительно-противотанковая. Так что высокая доля «штурмовиков» в списке немецких танковых асов не случайна. Примерно такие же судьбы у многих других офицеров штурмовой артиллерии, поэтому продолжать их описывать неинтересно.

Секрет успеха

Наступила пора подвести некоторые итоги. Изучая статистическую информацию, а также сведения о конкретных немецких танкистах, невольно обращаешь внимание на несколько закономерностей.

Во-первых, это заявочный и зачастую бездоказательный характер сведений. Например, указывается, что Отто Кариус подбил 160 танков, а по мнению некоторых исследователей, опирающихся на слова самого Кариуса, даже больше, что-то около 180. Но кто и где их считал, если их не считал сам Кариус? При пристальном рассмотрении обнаруживается, что во многих случаях источником информации являются «Сводки Вермахта» (Wehrmachtsbericht), которые воспринимаются некоторыми авторами как документы генштаба. На самом деле это информационные ежедневные радиосообщения, своего рода аналог сводок Совинформбюро. Доверять этим сводкам (ни тем, ни другим) нельзя.

Во-вторых, противоречивость, а порой и явная натянутость информации. Возникает ощущение, что авторы многих публикаций толком не знают, о чем пишут. И если некоторые неточности, а порой и просто ошибки у Куровски можно отнести к погрешностям перевода (хотя на самом деле это не всегда так), то пример с Паулем Эггером заимствован из немецкого источника.

В-третьих, при исследовании боевой карьеры и побед практически любого немецкого танкиста удается обнаружить конкретный эпизод, не соответствующий действительности или хотя бы весьма сомнительный. Создается ощущение, что где-то когда-то кем-то создана некая легенда, кочующая из одного издания в другое. Но если у немецких авторов есть основания для культивирования подобных легенд, то нам-то зачем этим заниматься.

В результате можно констатировать, что просто принять на веру представленный выше список танкистов-асов нельзя. С другой стороны, отсутствие достаточного объема достоверной информации не позволяет, например, автору составить свой вариант списка. Можно также утверждать, что данные по многим танкистам, особенно в верхней части списка, явно завышены, тем или иным способом. От откровенного вранья до записи на конкретного человека результатов целого подразделения. По мнению автора, наиболее достоверные, если хотите — системные, данные имеются только по Витману. Признать, однако, все его 138 побед не представляется возможным, но, судя по всему, около 100 — это реально.

^{Танки Т-34–85 подбитые на подступах к Варшаве. Осень 1944 года}

Справедливости ради следует отметить, что даже при огульном сокращении вдвое числа немецких побед, они в среднем будут заметно выше числа побед советских танкистов. Это факт и против него, как говорится, не попрешь. А вот задаться вопросом, почему этот факт имеет место стоит. Так в чем же причина более высокой результативности немецких танкистов? Основных факторов, влияющих на нее, как уже отмечалось выше, три — человеческий, технический и тактический. То есть, проще говоря, результативность напрямую зависит от того, кто стреляет, из чего стреляет и как стреляет. Конечно же, понятно, что факторов этих гораздо больше, причем как объективных, так и субъективных. Нельзя, например, совершенно исключать такой фактор как случай. Невозможно объективно учесть такой субъективный, в полном смысле этого слова, фактор как физиологический. Как известно, человеческие глаза — это природный дальномер, благодаря им мы определяем расстояние, как говорится, на глаз. Людей с абсолютно точно настроенным дальномером не так много. Не говоря уже об остроте зрения и т. д. Судя по всему, такие наводчики как Курт Книспель и Бальтазар Воль, например, обладали абсолютным зрением и точно настроенным «встроенным» дальномером. Это давало им очевидные преимущества в бою. Судя по имеющимся описаниям боев с их участием, они стреляли очень быстро и точно. На этом основании можно сделать вывод, что расчетом упреждения в уме при стрельбе по движущейся цели они не занимались, а определяли его на глаз. В общей массе таких наводчиков было не много. Наверняка имелись такие люди и в танковых войсках Красной Армии, но мы о них, к сожалению, ничего не знаем. Итак, на результативность того или иного экипажа могло влиять множество факторов: от серьезных до курьезных, но, все-таки, главных — три вышеперечисленных. На них мы остановимся поподробнее.

Человеческий фактор

Говоря о человеческом факторе, мы в первую очередь имеем в виду уровень подготовки членов экипажа. Однако, не только это. Имеет значение распределение обязанностей и четкость взаимодействия внутри экипажа, а также степень взаимозаменяемости. Однако, важнее всего, все-таки, уровень подготовки.

Начать, по-видимому, следует с того, что в Германии был выше, чем в СССР уровень технической культуры, как и уровень культуры вообще. Из воспоминаний немецких танкистов и их биографий следует, что все они в середине или конце 1930-х годов получили полное среднее образование, чем танкисты Красной Армии, к сожалению, похвастать не могли. И если в довоенный период в СССР недостаток образования компенсировался широкой системой обучения (в том числе и общеобразовательного) в армии, то с началом войны на это просто не было времени.

Наличие большого призывного контингента с полным средним образованием значительно облегчало подготовку кадров для Панцерваффе, в первую очередь — механиков-водителей и наводчиков. О системе подготовки кадров в Вермахте можно судить по воспоминаниям Клауса Штикельмайера и Михаэля Брюннера. Первый, например, пишет: «После двух месяцев начального обучения рядовых посылали для дальнейшей учебы в разные танковые школы. По ее прохождении солдат посылали в танковые полки в Германии, каждый из которых был частью пополнения своего полевого танкового полка. Мой полк, его часть, находящаяся в Германии, а также его часть, составлявшая ядро 7-й танковой дивизии, назывался 25-м танковым полком».

^{Тренажер для подготовки наводчиков с использованием башни легкого танка Pz.II}

Кстати сказать, точно такая же система подготовки кадров на основе запасных батальонов существовала и в Русской армии до 1917 года. В запасных батальонах танковых полков Панцерваффе новобранцы проходили курс первичной танковой подготовки.

«Упражнение заключалось в том, чтобы из пулемета, установленного на танке типа I, едущем по неровной бетонированной дороге, на участке, ограниченном флажками, сделать 25 выстрелов по круглому щиту с нарисованным в полный рост солдатом. Из едущего танка можно было смотреть только в прицел. Можно легко себе представить, что когда танк едет по неровной дороге, то неподвижно закрепленный в его башне пулемет направлен то на дорогу, то в небо. Так получилось и у меня, когда я сидел в танке на месте стрелка. Первый флажок уже давно проехали, и я должен был открыть огонь по цели. Но так как я ее не видел, то и не стрелял. Тут начал кричать унтер-офицер:

— Стреляйте же, наконец!

Но я по-прежнему не видел цели. Почему я должен был стрелять, не видя ее? Это был мой первый мелкий отказ выполнить приказ. Но тут вдруг цель показалась точно в перекрестье прицела, я нажал на спуск, и все 25 пуль попали точно в мишень. Если бы я, следуя приказу, „наконец“, то есть раньше времени, открыл огонь, то у меня, как и у других рекрутов, все пули попали бы в дорогу или ушли в небо».

Автор этих строк — Михаэль Брюннер — проходил обучение в 7-й учебном танковом батальоне в Бёблингене с января по июнь 1941 года.

«За время обучения рекрутом я получил удостоверение механика-водителя танка до 10 тонн. Обучение проводилось на LAS 1, как тогда сокращенно назывался сельскохозяйственный трактор. Условное название осталось со времен „подпольного рейхсвера“. На самом деле речь шла о шасси танка I.

Поскольку я сдал экзамен на удостоверение водителя гусеничных транспортных средств весом до 10 тонн, в начале 1941 года меня направили в Путлос на Балтике, где я, как раз к 18 годам, после четырехнедельного обучения, получил удостоверение водителя гусеничных транспортных средств весом более 10 тонн. Теперь я мог водить танк III или IV».

Значит, общий курс подготовки рядового немецкого танкиста занимал шесь месяцев, а подготовка механика-водителя среднего танка — четыре недели.

О том, как обстояло дело в Красной Армии рассказалВ.П. Брюхов, закончивший в 1942 году Сталинградское танковое училище, эвакуированное к тому времени в Курган: «Учили нас немного вождению на БТ-5. Давали азы — с места трогаться, по прямой водить. Были занятия по тактике, но в основном „пешим по-танковому“. И только под конец было показное занятие „танковый взвод в наступлении“. Все! Подготовка у нас была очень слабая, хотя, конечно, материальную часть Т-34 мы знали неплохо». И это подготовка в офицерском училище! Подготовка рядовых механиков-водителей часто ограничивалась выяснением, умеет ли он водить автомобиль или трактор. Так получилось, например, с А. В. Марьевским: «Как-то раз нас построили. Смотрим, рядом с нашим взводным стоит офицер в танковой форме, в танкошлеме: „Трактористы и шофера — шаг вперед!“ До войны мой дядя, работавший шофером и преподававший автодело, немного учил меня вождению грузовика. Я говорю, что, мол, не шофер, только дядя меня учил ездить на машине. „Ездил на машине?“ — „Километров пять, может, проехал“. — „Выходи“. Вот так я попал в танковые войска механиком-водителем». Но это — 1942 год. Может быть позже ситуация улучшилась? Ничуть не бывало. Вот как ответил на вопрос о подготовке своего необстрелянного экипажа И. Л. Деген: «Нулевая. Экипаж в танковом УПе здорово поморили голодом, но мало чему научили. Не было претензий только к командиру орудия — этот стрелять умел. Механик-водитель имел всего восемь часов вождения танка». А ведь это был уже май 1944-го! Впрочем, и в 1945 году ситуация с подготовкой экипажей в запасных полках не изменилась. Об этом можно судить, например, по документам 3-й гвардейской танковой армии:

«Экипажи танков и СУ, прибывшие на укомплектование частей и соединений, готовились в танковых запасных полках и танковых училищах. Теоретическая и практическая подготовка экипажей и особенно водительского состава была слабая. Водительский состав не имел достаточных теоретических знаний и практических навыков определения и устранения неисправностей и недостаточный стаж вождения боевых машин в боевой обстановке по пересеченной местности. В целях повышения технико-теоретических знаний и практических навыков вождения в частях и соединениях армии в период формирования с механиками-водителями боевых машин были организованы занятия по 100-часовой программе по вопросам общего устройства танков и СУ, обслуживания машин в боевых условиях, практического вождения. Особое внимание уделялось вождению машин на тяжелом грунте». В результате предпринятых командованием армии усилий по подготовке экипажей «…перед операцией водительский состав танков и СУ имел стаж вождения 40–50 моточасов». Догадайтесь, о какой операции идет речь? О Висло-Одерской!

^{Учебные танки Pz.I Ausf.В во время демонстрационных заездов. 1936 год. На таких машинах осуществлялась подготовка механиков-водителей}

^{Макет танка КВ-1 на одном из полигонов Вермахта. Макет выполнен на базе двухосного прицепа и буксируется с помощью лебедки}

А ведь от искусства механика-водителя в бою зависело очень много. Вот мнение В. П. Брюхова: «Очень большое значение имеет опыт механика. Если механик опытный, ему не нужно подсказывать. Он сам тебе условия создаст, на площадку выйдет, чтобы ты мог поразить цель, сам за укрытие спрячется».

Само собой разумеется, что это мнение советского танкиста справедливо и для немецких механиков-водителей. Механик в бою всегда действовал в связке с командиром и наводчиком. Что касается последних, то их подготовка носила более неформальный характер. Об этом свидетельствует, например, Клаус Штикельмайер в своей книге «Танковый стрелок» (слишком буквальный перевод, правильнее было бы — «Танковый наводчик»).

«В 1943 году обучение на башенного стрелка не следовало какому-то плану определенной продолжительности. В отличие, например, от водителя танка башенный стрелок не получал месяцев плотного формального обучения. В общих чертах профессиональный рост башенного стрелка нес продолжительный и отчасти самообразовательный характер. В то время как водитель танка получал права на вождение бронированных гусеничных машин, башенный стрелок не получал удостоверения об окончании курса или присвоении квалификации — ничего.

Будущий стрелок должен проявить первый вкус к занятию вроде стрельбы из танковой пушки на ближайшем стометровом открытом стрельбище, где стреляют из армейской винтовки. Орудием служит 5,6-мм ствол с пушечным прицелом, вставленный в устройство горизонтальной и вертикальной наводки, торчащее из передней стенки фанерной турели, стоящей на четырех толстых ножках на линии огня. Если его запасный батальон обучал солдат для танкового полка на Восточном фронте, он стреляет из своей малокалиберки в стальной силуэт советского Т-34, управляемый по кабелю с линии огня. Ефрейтор, управляющий мишенью, может погнать ее задним ходом, а потом опять вперед, меняя при этом скорость. Именно там и тогда — на этой ранней ступени — его инструкторы смогут понять, есть ли у него желание продолжать. Попасть в сравнительно небольшой силуэт танка было непросто. На дистанции 25 м Т-34 размером с пачку бумажных носовых платков выглядел как настоящий, стоящий в 850 метрах от стрелка. Танковым полкам, обучая желающих стать башенными стрелками, приходилось полагаться на импровизации вроде той малокалиберки.

Конечно, к 1943 году у танковой школы, действовавшей в Путлосе с 1935 года, не было ни того количества танков, ни того количества боевых снарядов, бронебойных или осколочных, которые нужны для масштабного и досконального обучения стрельбе. В то время не существовало стрелковых тренажеров-симуляторов».

Перевод, конечно, жутковатый, но в принципе все понятно. Нечто похожее, увиденное уже после войны, описал и В. П. Брюхов, а заодно сравнил с материально-технической базой для подготовки наводчиков, имевшейся в Красной Армии, в частности в Сталинградском танковом училище: «…Надо сказать, учебная база была очень слабой. Я после войны посмотрел немецкий учебный комплекс в Австрии. Конечно, он был намного лучше. Например, у нас мишени для стрельбы из орудий были неподвижные, мишени для стрельбы из пулеметов — появляющиеся. Что значит появляющиеся? В окоп, в котором сидит солдатик, проведен телефон, по которому ему командуют: „Показать! Опустить!“ Положено, чтобы мишень появлялась на 5–6 секунд, а один дольше продержит, другой — меньше. У немцев на полигоне была установлена система блоков, управляемая одним большим колесом, оперирующая и орудийными, и пулеметными мишенями. Колесо крутили руками, причем от скорости вращения этого колеса зависела продолжительность появления мишени. Немецкие танкисты были подготовлены лучше, и с ними в бою встречаться было очень опасно. Ведь я закончив училище выпустил три снаряда и пулеметный диск. Разве это подготовка?»

Несмотря на довольно основательный курс первичной подготовки наводчиков в Панцерваффе, большое значение имела и неформальная передача опыта ветеранов молодому пополнению.

«Здесь стоит отметить уже обстрелянных стрелков, которые в казармах запасных частей занимались неофициальным обучением тех, кто сменит их на поле боя. Эти ветераны, почти все с боевыми ранениями, с удовольствием передавали свой бесценный опыт будущим обитателям боевого отделения. Многие из них — особенно те, кто столкнулся, часто один на один, с Иванами, как называли всех советских, на Т-34, — благодарили господа, что долгие годы советская танковая оптика была отчетливо ниже качеством, чем немецкая. Они, конечно, говорили, чему их научили или не научили в батальоне пополнения и о том, чему они научились сами — мудрости башнера, как жить в танковой башне. Передавая крупицы этой мудрости, неформальная лекция, читаемая в казарменной комнате на солдатском немецком, была обычно яркой, не обращающей внимание на мрачную атмосферу места и обычно очень информативной».

Впрочем, по мнению Штикльмайера, основную школу будущий наводчик проходил на фронте, в танковом экипаже: «…единственным верным путем для начинающего стать полноценным башенным стрелком было отслужить ученический срок, пусть самый короткий, на фронте в качестве заряжающего. На самом деле не было более квалифицированных инструкторов, более обширных стрельбищ и, если уж на то пошло, более усердных учеников, чем на передовой. Если заряжающий выживал в боях и проявлял должную склонность и должное отношение, он делал огромный шаг на пути к тому, чтобы стать башенным стрелком.

За долгие часы, что он проводил рядом с наводчиком, своим главным ментором, заряжающий неизбежно осваивал кое-что из обязанностей наводчика. Заряжающий узнавал, например, что в бою оружие должно как можно реже выходить за створ переднего угла танка. Он узнавал, где на телескопическом прицеле находится довольно незаметный выключатель подсветки визира. Он узнавал, как стукнуть по импульсному генератору, чтобы выстрелить из пушки, когда электросистема танка частично или полностью отказывала. Он узнавал о том, что пушку нужно перед отдыхом навести на место, откуда может произойти неожиданное нападение. Он узнавал о том, где находится подрывной заряд для уничтожения танка.

Однако с чем заряжающий был куда менее знаком — так это с тем, что делать, применяя танковую пушку по опасному противнику, движущемуся в бортовой проекции, или на 90 градусов, а также на 45, 30 градусов или в лоб. Во всех таких случаях для быстрой и точной наводки орудия требовалось высшее из умений наводчика».

Можно приводить много цитат из воспоминаний как немецких, так и наших танкистов, пытаясь проиллюстрировать уровень подготовки наводчиков. Можно по-разному их оценивать. В любом случае, современная оценка будет носить чисто теоретический характер. Чтобы не заслужить обвинений в предвзятости и очернительстве, попробуем привлечь беспристрастного свидетеля — советского танкового аса В. П. Брюхова: «Мы шли по кукурузе высотой с танк — ничего не видно, но были в ней такие дороги или просеки, как в лесу. Я заметил, что в конце просеки навстречу нам проскочил немецкий танк, потом уже выяснилось, что это была „Пантера“. Я командую: „Стоп. Прицел — вправо 30, танк 400“. Судя по направлению его движения, встретиться мы должны были на следующей просеке. Наводчик пушку вправо перебросил, и мы продвинулись вперед на следующую просеку. А немец меня тоже засек и, видя направление движения танка, начал скрадывать меня по кукурузе. Я смотрю в панораму в то место, где он должен появиться. И точно — он появляется под ракурсом 3/4! В этот момент нужно сделать выстрел. Если дашь немцу выстрелить, и он первым снарядом промахнется — выскакивай, второй гарантированно будет в тебе. Немцы — они такие (Выделено автором). Я кричу наводчику: „Танк!“, а он не видит. Я гляжу, он уже вылез наполовину. Ждать нельзя. Секунды идут. Тогда я наводчика схватил за шиворот — он же сидит передо мной — и скинул на боеукладку. Сам сел за прицел, подвел и вдарил ему в борт. Танк вспыхнул, из него никто не выпрыгнул».

^{Макет танка Т-34 движется по рельсам}

Точка зрения Брюхова совпадает с мнением других советских танкистов — участников войны: немцы вообще редко промахивались, но если уж промахивались первым выстрелом, то вторым не промахивались никогда.

Разговор о подготовке немецких танковых экипажей мы начали с механиков-водителей и наводчиков, хотя справедливее было бы начать его с командиров танков. Ими, как правило, были унтер-офицеры, фельдфебели и оберфельдфебели, реже — офицеры. Наверное, нет смысла подробно разъяснять читателю, какие функции выполняет командир танка в бою. Все очевидно — он руководит действиями всех членов экипажа. Но поскольку танковый бой по большей части проводится в составе подразделения, на плечи командира ложатся еще и вопросы взаимодействия с другими танками, с пехотой и т. д. В общем — дел по горло. Это хорошо понимали авторы немецкой доктрины строительства и применения танковых войск. Поэтому разрабатывавшиеся в середине 1930-х годов немецкие танки Pz.III и Pz.IV, которые впоследствии составили основу Панцерваффе, изначально были пятиместными. Как это ни парадоксально на первый взгляд, но именно наличию пятого члена экипажа — свободного от выполнения каких-либо других обязанностей командира — обеспечивало немецким танкам решающее преимущество на поле боя практически вплоть до 1944 года.

Чаще всего командирами танков становились наводчики, имевшие боевой опыт. Кроме того, их готовили на специальных курсах. Однако фронтовыми экипажами новоиспеченные командиры, не имевшие боевого опыта, воспринимались не всегда. Это, пожалуй, были редкие случаи, когда традионная немецкая дисциплина давала сбой. В Панцерваффе и войсках СС существовала программа курсов переподготовки и усовершенствования младших командиров. Зачастую очередное воинское звание присваивалось только по окончании подобных курсов. Чтобы стать офицером нужно было учиться дополнительно. В итоге уровень подготовки командиров танков был очень высоким, случайных людей среди них почти не было. Об этом можно судить и по воспоминаниям немецких танкистов. Клаус Штикельмайер пишет:

«На третьем уровне, чуть выше в башне, чем наводчик и заряжающий, за казенником пушки, приходящимся ему между лодыжками и животом, но чаще всего на уровне ширинки, сидел на своем троне командир танка, чьим основным атрибутом было хладнокровие. Обычно у командира танка был опыт наводчика. Редкий командир танка жил на своем чердаке достаточно долго, чтобы набрать богатый боевой опыт. Но те, кто его все-таки набирал, были в цене, экипаж поклонялся им как спасителям; танкист чувствовал себя в экипаже такого героя как за каменной стеной.

Обладавший острым умом лейтенант Якоб, невысокого роста человек с открытым лицом, вежливо, но эффективно командовал в Литве нашим хорошо обученным экипажем. Судя по акценту, он был родом из СевероВосточной Германии. Лейтенанту было едва за 20, в то время, как всем его солдатам, родившимся в 1925-м, было по 19 лет, все обер-ефрейторы.

Лейтенант Якоб был хорош в наблюдении в полевой бинокль; часто, заметив цель, он давал мне примерную цель, в то же время кладя мне руку на правое или левое плечо, в зависимости от того, куда нужно было разворачивать башню. Как только я видел советский танк в прицеле, я посылал 75-мм бронебойный снаряд или два. Наш успех в такой стрельбе из засады был невелик, хотя мы однажды записали на свой счет неторопливо двигавшийся Т-34, выбитый с 400 метров при ярком дневном свете.

После такой стрельбы мы обычно меняли место, а лейтенант Якоб внимательно вел наблюдение. Нам повезло, что наш командир как офицер носил бинокль».

Надо сказать, что уже в 1943 году биноклями обзавелись и многие командиры танков, не являвшиеся офицерами. Командирам «тигров» они были просто положены, а с конца 1943 года «тигры» стали штатно комплектоваться еще и стереотрубами. Люк командирской башенки в бою был открыт и командир танка часто вел наблюдение, высунувшись из него до уровня глаз. Впрочем, на вопросе наблюдения из танка мы подробно еще остановимся.

Итак, наблюдение и поиск целей — вот основные задачи командира танка в бою. Командиры советских танков (за исключением КВ) вплоть до 1944 года эффективно делать это не могли. Не существовало и какой-либо системы их подготовки. Вопрос решался просто — наводчики одновременно являлись командирами машин. Подготовка командных кадров начиналась только с уровня командиров взводов. Как она проходила отмечалось выше.

Не лишним будет дать характеристику двум другим членам танкового экипажа — стрелку-радисту и заряжающему. Дадим слово Михаэлю Брюннеру, воевавшему как раз стрелком-радистом на танке Pz.IV.

«Радист в танке командира взвода, так же как и в танке командира эскадрона, отвечал за связь с командованием — с танком командира эскадрона (командира батальона соответственно) и с четырьмя другими танками взвода (танками командиров взводов). Для этого наряду с передатчиком над трансмиссией были установлены два приемника. С помощью разных приемников радист командирского танка часто был вынужден одновременно принимать распоряжения старшего командира и сообщения от четырех подчиненных танков. Поэтому в бою при том, что ежедневно менялись позывные, как, например, подсолнечник — астра, от радиста требовалась большая сосредоточенность.

Радистам подчиненных танков было легче, потому что они должны были обеспечивать связь только своего командира танка с командиром взвода. Из-за потерь и отпусков экипажи постоянно перетасовывались, поэтому в разных боях мне пришлось посидеть во всех танках — от командира эскадрона до последнего взводного танка (№ 1245). Своей службой радиста я был доволен и совершенно ничего не делал для того, чтобы стать офицером, скорее, наоборот, прилагал все усилия, чтобы остаться солдатом. С этой целью я проявлял или слишком много, или слишком мало солдатских знаний и активности. Кроме моей природы, которой было чуждо все военное, и взгляда, что я слишком молод и не гожусь в офицеры, потому что у меня отсутствует всякая военная жилка, такие мои наклонности определялись еще и тем, что офицер на своем танке никогда не может остаться позади или ехать на марше последним. Он всегда должен быть с подразделением, ведущим бой. И если его танк выходил из строя, то он должен был пересаживаться в исправный танк, а его место в поврежденном танке занимал чаще всего унтер-офицер из того танка, в который он пересел. Два раза я был свидетелем того, как мой танк во время атаки выходил из строя из-за поломки мотора. Командир взвода, лейтенант, занимал место командира в другом исправном танке. Оба раза после такой смены танка их подбивали и оба офицера погибли. После таких случаев я совершенно не стремился попасть в офицерскую школу. Я предпочитал оставаться обер-ефрейтором, чтобы иметь возможность не скакать с танка на танк, а подольше иметь шанс на выживание, чтобы закончить войну».

^{На одном из артиллерийских полигонов Вермахта с помощью лебедки по рельсам перемещался настоящий танк Т-34}

^{Картонные макеты танков упрощали процесс опознавания техники противника}

Работа радиста в танковом экипаже рассматривалась как довольно простая и легкая, поэтому на него часто возлагались дополнительные обязанности — приготовление пищи, стирка и содержание танка в чистоте. Радист часто носил прозвище Stullenmax — «мальчик на побегушках».

«После каждого боя, как правило вечером, надо было отправляться на пункт снабжения. Не только для того, чтобы получить в котелки еду из полевой кухни и налить кофе во флягу, но и чтобы заправить танк. Для этого машина, груженная большим количеством 20-литровых канистр, въезжала в центр круга, образованного съехавшимися танками. В зависимости от положения танка относительно заправщика нужно было носить довольно тяжелые канистры с бензином на некоторое расстояние к своему танку и заливать горючее в бак. То же самое нужно было делать с боеприпасами. При этом 75-мм снаряды были довольно тяжелыми. Чем больше стреляли, тем больше приходилось таскать. Боеприпасы к пулемету приходилось не только пополнять, но и с помощью специальной машинки набивать пулеметные ленты. К тому же приходилось чистить ствол пушки и пулемет. На прицеле пулемета было резиновое утолщение. Прицел крепился к стволу пулемета. Чтобы посмотреть в него, нужно было удерживать пулемет рукой и головой упираться в крестовину. Если танк шел по неровной местности, то время от времени стрелок получал неприятные удары по голове. По этой причине стрелок-радист практически никогда не смотрел в прицел пулемета на местность. Он обычно занимался радиопереговорами и не знал, где танк находится. Приказы командира по стрельбе относились чаще всего к наводчику, стрелявшему из пушки и из спаренного с ней пулемета. Поскольку огонь открывали по приказу, то мой пулемет стрелка-радиста практически не стрелял. К тому же постоянно отвлекали переговоры по рации. А если радист не стрелял, то и не убивал. С точки зрения солдата это значило и то, что вечером не надо было дополнительно чистить пулемет и снаряжать новые ленты. И это была дополнительная причина, почему я хотел оставаться радистом».

Что касается заряжающего, то его статус в танковом экипаже был самым низким. Но это не потому, что его функции были не важны. Напротив! В бою от скорости заряжания зачастую зависит, уцелеет ли танк и его экипаж в столкновении с численно превосходящим противником. Скорее низкий статус был следствием элементарности выполняемых действий — заряжающим мог стать любой физически сильный человек. Ум и сообразительность были не так необходимы.

^{Немецкие танкисты делятся опытом со своими хорватскими коллегами}

В заключение необходимо отметить еще одно обстоятельство, положительным образом влиявшее на боеспособность танковых частей Панцерваффе — это их относительное постоянство. Экипаж не был величиной постоянной ни в Вермахте, ни в Красной Армии, но в последней, например, после ранения и лечения в тыловом госпитале танкист практически никогда обратно в свою бригаду не попадал. Не гарантировало этого и лечение в армейских или фронтовых госпиталях. За время лечения часть могла быть передана другой армии или фронту и все. Немецкий танкист по выздоровлении направлялся в запасной батальон своего полка, находившийся в месте постоянной дислокации последнего в мирное время, а оттуда вместе с новобранцами — в свой полк на фронте. Соответственно и вероятность попадания в свой батальон, роту, взвод и экипаж у него была гораздо выше.

Технический фактор

Итак, мы выяснили в общих чертах кто стрелял, теперь надо разобраться из чего стрелял. Было бы бессмысленным сравнивать здесь тактико-технические характеристики советских и немецких танков, их конструкцию и боевые качества в полном объеме. На это не хватит целой книги. Темой данного исследования являются немецкие танковые асы, а мерилом оценки их действий — количество подбитых вражеских танков. А значит нужно рассматривать танки с точки зрения их способности уничтожать себе подобных — то есть бороться с танками противника. Все остальные варианты использования танков в данном случае нас не интересуют.

Как известно боевая эффективность танка определяется с помощью трех основных оценочных параметров — огневой мощи, защищенности и подвижности. В нашем случае важнейшим является огневая мощь, два остальных параметра являются несколько второстепенными, хотя в какой-то степени затронуть их все равно придется. Говоря об огневой мощи, как о решающем факторе при уничтожении бронетехники противника, следует рассмотреть всю цепочку действий экипажа, направленных на достижение результата, и разобраться в какой степени конструкция того или иного танка позволяла производить их максимально быстро и эффективно. При этом придеться сознательно ограничить количество сравниваемых боевых машин, чтобы эта глава не приобрела чудовищные размеры. Попробуем ограничиться танками Pz.IV и «Пантера» с немецкой стороны, Т-34 и Т-34–85 — с советской, и «Шерманом» со стороны союзников. Выбор не случаен, именно эти танки составляли большинство в танковых парках своих стран, а, следовательно, вероятность встречи их на поле боя была наибольшей. Вместе с тем, эти машины несут в себе все черты танкостроения в этих странах, а значит, выводы сделанные при их сравнении применимы и для других танков.

С чего же начинается процесс уничтожения танка противника? Наверное, с его обнаружения. А обнаружение — это результат наблюдения за местностью. Рассмотрим, как этот процесс обеспечивался конструкцией вышеупомянутых танков. Начнем с немцев.

Сразу следует подчеркнуть, что немецкие боевые машины были рекордсменами по количеству и качеству приборов наблюдения. На Pz.IVE, например, их было 14, включая смотровые приборы в командирской башенке. Правда, со временем их число уменьшилось, главным образом из-за размещения на бортах корпуса и на башне противокумулятивных экранов. У Pz.IVH их число сократилось до 7. «Пантера» располагала 10, а позже 11 приборами наблюдения. У обоих танков все приборы наблюдения, включая смотровые щели, имели стеклоблоки триплекс и обеспечивали экипажу достаточный обзор в передней полусфере, а командирская башенка — круговой обзор. Кроме того, как уже упоминалось выше, в Панцерваффе широко практиковалось наблюдение через открытый люк командирской башенки. Весьма важно также, что в экипажах немецких танков был человек, в обязанности которого входили наблюдение за местностью и поиск целей — командир.

Ну а как обстояло дело с приборами наблюдения у «тридцатьчетверки»? На первый взгляд неплохо, во всяком случае, с точки зрения количества. Машины довоенного выпуска располагали 7 приборами наблюдения (включая 3 смотровых прибора механика-водителя и перископический панорамный прицел ПТ-6). Танки выпуска 1942 года с башней «пирожком» имели 5 таких приборов (у Т-34 выпуска СТЗ — 6). Т-34 с башней «гайкой» без командирской башенки оснащались 5 приборами наблюдения (включая перископический прицел ПТ-4–7), с командирской башенкой — 12 (включая панораму ПТК, и пять смотровых приборов в командирской башенке). У Т-34–85 в зависимости от времени выпуска количество приборов наблюдения колебалось от 12 до 11 (у танков послевоенного выпуска — 10, но нас эти машины не интересуют).

^{Наводчик тяжелого танка «Тигр» осуществляет визуальный контроль канала ствола 88-мм пушки}

Как видим, своего рода кризис с приборами наблюдения у Т-34 пришелся на 1942–1943 годы. По-видимому, не случайно, что на этот период пришлись и наибольшие потери танков этого типа. Усугублялась ситуация еще и неудачным расположением приборов наблюдения и плохим их качеством. Последнее обстоятельство было отмечено еще в 1940 году во время испытаний первых серийных «тридцатьчетверок». Так, например, смотровой прибор «кругового обзора» устанавливался справа сзади от командира танка в крышке башенного люка. Доступ к прибору был крайне затруднен, а наблюдение возможно в ограниченном секторе: обзор по горизонту вправо до 120о; мертвое пространство 15 м. Ограниченный сектор обзора, полная невозможность наблюдения в остальном секторе, а также неудобное положение головы при наблюдении делали смотровой прибор совершенно непригодным к работе. По этой причине уже осенью 1941 года этот прибор был изъят. В итоге для кругового наблюдения можно было использовать только перископический прицел ПТ-4–7, но он позволял вести наблюдения в очень узком секторе — 26о.

Неудобно располагались и приборы наблюдения в бортах башни. Для того, чтобы воспользоваться ими в тесной башне необходимо было суметь извернуться. Кроме того, вплоть до 1942 года, эти приборы (и у механика-водителя тоже) были зеркальными, с зеркальцами из полированной стали. Качество изображения было еще то. В 1942 году их заменили на призматические, а в «улучшенной» башне были уже смотровые щели со стеклоблоками триплекс. Правда, танкисты жаловались, что через эти смотровые приборы не было видно линию горизонта, а потому ориентировка с их помощью была затруднена.

В лобовом листе корпуса по обеим сторонам от люка механика-водителя под углом 60о к продольной оси танка располагались два зеркальных смотровых прибора. В верхней части крышки люка устанавливался центральный зеркальный перископический смотровой прибор. С начала 1942 года появился люк механика-водителя более простой формы с двумя призменными смотровыми приборами. Для защиты от пуль и осколков снарядов призмы закрывались снаружи откидными броневыми крышками, так называемыми «ресничками».

Качество призм, сделанных из оргстекла желтоватого или зеленоватого оттенков, в приборах наблюдения было безобразным. Рассмотреть через них что-либо, да еще в движущемся, раскачивающемся танке, было практически невозможно. Поэтому механики-водители, например, часто приоткрывали свой люк на ладонь, что позволяло им хоть как-то ориентироваться. Смотровые приборы механика-водителя, кроме того, очень быстро забивались грязью. Появление люка с «ресничками» позволяло хоть как-то замедлить этот процесс. В движении одна «ресничка» закрывалась, а водитель вел наблюдение через другую. Когда она загрязнялась, открывалась закрытая.

Совершенно очевидно, что в бою недостаточное количество, неудачное расположение и низкое качество приборов наблюдения приводили к потере зрительной связи между машинами и несвоевременному обнаружению противника. Осенью 1942 года в отчете НИИ-48 сделанном на основании анализа поражений броневой защиты отмечалось: «Значительный процент опасных поражений танков Т-34 на бортовых деталях, а не на лобовых, может быть объяснен или слабым знанием команд танков с тактическими характеристиками их бронезащиты, или плохим обзором из них, благодаря чему экипаж не может своевременно обнаружить огневую точку и сделать разворот танка в положение, наименее опасное для пробития его брони».

О том, что ситуация мало изменилась и в дальнейшем можно судить по отчету НИИ-48, датированном августом 1943 года:

«Триплекс механика-водителя после двух-трех выстрелов своей пушки загрязняется пороховой гарью и видимость через него резко ухудшается. Были случаи, когда механик водитель в атаке приоткрывал люк и так продолжал движение.

Наблюдательный прибор командира танка — ПТК — также имеет крупный недостаток. Для того, чтобы определить, куда направлен объектив ПТК, командир танка должен оторваться от окуляра, посмотреть на шкалу ПТК, сообразить и подсчитать в какую сторону и на сколько повернут прибор, а если в ПТК обнаружена пушка противника, то секунды, которые командир танка затратит прежде чем будет поворачивать на нее башню, могут оказаться решающими для судьбы танка, иногда командир танка, наблюдая через ПТК, теряет ориентировку и вынужден открывать люк башни и ориентироваться через него. Необходимо или сделать на объективе ПТК подвижную шкалу, или же переделать поворотное устройство ПТК так, чтобы командир танка рукой чувствовал, куда смотрит объектив. Кроме того, желательно иметь указатель положенния башни по отношению к линии движения танка».

Ситуация с обзорностью у танка Т-34 начала улучшаться только к концу 1943 года после установки командирской башенки. Она имела смотровые щели по периметру и прибор наблюдения МК-4 в створке вращающейся крышки. Впрочем, вести через него наблюдение в бою командир танка практически не мог, так как, являясь одновременно наводчиком, был «прикован» к прицелу. Так, например, в замечаниях по танкам Т-34 отдела эксплуатации управления командующего бронетанковых и механизированных войск 3-го Украинского фронта в декабре 1943 года сообщалось, что командирская башенка не обеспечивает кругового обзора командиру машины «ввиду того, что смотровые щели расположены слишком высоко и при закрытом люке совершенно лишают возможности вести наблюдение из башни (зрачки глаз оказываются много ниже щелей)». Последнее обстоятельство неудивительно, ведь зрачки глаз командира танка находились на уровне телескопического прицела. К тому же многие танкисты предпочитали держать люк открытым, чтобы успеть выскочить из танка в случае попадания вражеского снаряда. Значительно больше толку было от прибора МК-4, который получил заряжающий. Благодаря этому обзор с правой части борта танка действительно улучшился.

Только на Т-34–85 командир танка, избавившись от функций наводчика, мог полностью сосредоточиться на наблюдении за полем боя, поиске целей и оценке обстановки. В результате действенность упреждающего и ответного огня танка по танкоопасным целям и эффективность его противоартиллерийского маневра существенно возросли. В полной мере способствовали этому и оснащение Т-34–85 качественными приборами наблюдения. Механик-водитель танка, правда, остался при своем: в его распоряжении по-прежнему были два призматических смотровых прибора, закрывавшихся броневыми заслонками-«ресничками».

Настоящим прорывом стало оснащение Т-34–85 тремя перископическими вращающимися приборами наблюдения МК-4. Приборы наводчика и заряжающего размещались в крыше башни, а прибор командира в крышке люка командирской башенки. Прибор МК-4 обеспечивал распознавание предметов на местности на удалении 1000–1200 м!

Что касается «Шермана», то поначалу у него было 5 приборов наблюдения, и в этом плане он не сильно отличался от Т-34. Правда у американской машины было все в порядке и с их качеством и с расположением. «Шерманы» поздних выпусков с 76-мм пушкой и командирской башенкой имели уже 13 смотровых приборов. Однако, даже ранние «Шерманы» имели очевидное преимущество перед Т-34, поскольку имели экипаж из пяти человек и перископические приборы наблюдения М6 кругового обзора.

Мало оснастить танк большим количеством приборов наблюдения, надо, чтобы кто-то вел с их помощью это самое наблюдение. Кто же из членов экипажей перечисленных танков реально и эффективно мог участвовать в этом процессе?

До установки на танк экранов, наблюдение за местностью могли вести все члены экипажа Pz.IV. При этом, конечно, основная роль принадлежала командиру. На танках с экранами число наблюдателей сократилось до трех: командир (круговое), наводчик и механик-водитель (только вперед). На «Пантере» модификации D наблюдение могли вести четыре человека — у заряжающего не было смотрового прибора. После его появления на танках вариантов А и G в наблюдении и поиске целей участвовал весь экипаж «Пантеры».

^{Командир «Пантеры» ведет наблюдение через смотровые приборы командирской башенки}

Из экипажа танка Т-34 вплоть до середины 1943 года более или менее эффективно в наблюдении за местностью могли участвовать только двое — командир и механик-водитель. В распоряжении заряжающего формально имелся смотровой прибор в борту башни, но в силу указанных выше причин, вести из него наблюдение было практически невозможно. Только на части танков выпуска СТЗ в 1942 году устанавливался перископический смотровой прибор заряжающего, заимствованный у танка Т-60. В Т-34 с командирской башенкой число наблюдателей увеличилось до трех — окончательно присоединился заряжающий, получивший прибор МК-4, а в Т-34–85 — до четырех. Причем в последнем, три человека размещенные в башне, могли вести наблюдение особенно эффективно.

Что касается «Шермана», то вне зависмости от времени выпуска, в этом танке участвовал в наблюдении за местностью весь экипаж. При этом заряжающий, механик-водитель и его помощник могли вести наблюдение в широких секторах, благодаря поворотным приборам наблюдения.

Итак, цель обнаружена. Что дальше? Каковы дальнейшие действия? Вариантов тут много. Если цель обнаружил наводчик типа Курта Книспеля, имевший карт-бланш от своего командира, то он мог сразу стрелять. Аналогично мог поступать и командир-наводчик Т-34. Правда, стрелять было можно только в том случае, если цель находилась в поле зрения прицела. Ну а если нет, если ее обнаружил даже не командир, а другой член экипажа? Значит, сначала нужно о ней сообщить, а нам — рассмотреть систему внутренней связи в танках.

В немецких танках переговорное устройство охватывало всех членов экипажа и проблем с передачей информации внутри танка не было. Такая же картина имела место и в «Шермане». Ситуация с Т-34 была гораздо хуже. Внутренняя связь оставляла желать лучшего, особенно на танках выпуска 1941–1942 годов, оснащенных ТПУ-2 и ТПУ-3 довоенного образца. Поэтому основным средством передачи команд механику-водителю были ноги командира поставленные на его плечи. Если командир давил на левое плечо, механик поворачивал налево и наоборот. Если заряжающему показывался кулак — значит нужно заряжать бронебойным, если растопыренная ладонь — осколочным. Положение несколько улучшилось только в 1943 году, когда на танки стали устанавливать переговорные устройства ТПУ-3бис.

После передачи информации могла возникнуть необходимость развернуть башню на цель.

Башня Pz.IV приводилась во вращение электромеханическим поворотным механизмом с максимальной скоростью 14 град/с. Полный оборот башни осуществлялся за 26 с. Маховики ручного привода башни располагались у рабочих мест наводчика и заряжающего. Башня «Пантеры» приводилась во вращение гидравлическим поворотным механизмом мощностью 4 кВт. Скорость поворота зависела от частоты вращения коленчатого вала двигателя. При 2500 об/мин полный оборот башни осуществлялся за 17 с вправо и 18 с влево. При выключенном двигателе башня поворачивалась вручную. При этом из-за неуравновешенности башни ее поворот вручную при крене свыше 5° был невозможен.

Башня «Шермана» приводилась во вращение гидроэлектрическим поворотным механизмом или вручную. С помощью гидроэлектрического механизма башню можно было повернуть на 360о за время от 16 до 840 св зависимости от угла поворота рукоятки управления. Механизм имел дополнительный привод к командиру танка, при включении которого отключался привод наводчика.

^{Радист танка Pz.IV на своем рабочем месте}

Башня танка Т-34 вращалась с помощью механизма поворота, расположенного с левой стороны от орудия. Механизм поворота башни представлял собой понижающий червячный редуктор. Для быстрого переноса огня с одной цели на другую использовался электромеханический привод, а для точного наведения орудия в цель — ручной. Электропривод механизма поворота башни имел три скорости вращения. Управление электродвигателем производилось посредством поворота смонтированного на нем маховичка реостата (контроллера). Для поворота башни вправо маховичок поворачивался вправо, для поворота влево — влево. Маховичок реостата при поворачивании имел три положения в каждую сторону, соответствовавших трем скоростям вращения башни, имевшим следующие значения: 1-я скорость — 2,1 об/мин., 2-я — 3,61 об/мин., 3-я — 4,2 об/мин. Таким образом, время полного оборота башни на максимальной скорости составляло рекордные 12 с! В нейтральном положении (ручной привод) маховичок стопорился с помощью кнопки. Вроде бы все нормально. Но дело в том, что механизм поворота башни танка Т-34 имел крайне неудачную конструкцию с разнесенными приводами управления.

Представим себе наводчика танка в бою. Его лицо прижато к налобнику прицела, то есть по сторонам он не смотрит и органами наведения пушки манипулирует вслепую. Правая рука лежит на маховике вертикального наведения, левая — на маховике ручного привода поворота башни. По воспоминаниям некоторых танкистов они скрещивали руки, вращая правой маховик механизма поворота башни. Возможно, так было удобнее. Для перехода на электропривод наводчику нужно было протянуть руку (левую, правой это сделать было затруднительно) и нашарить им небольшой маховичок контроллера, расположенный на механизме поворота сверху. При этом необходимо было не забыть переключиться с ручного привода на электромеханический, нажав маленькую кнопку рядом с маховичком. Как говорится «суду все ясно» — ни один нормальный человек в горячке боя делать всего этого не будет. Поэтому наводчики «тридцатьчетверок» в основном пользовались только ручным приводом поворота башни. В значительной степени выбор им облегчал и тот факт, что на танках выпущенных зимой 1941–1942 годов, например, электропривод поворота башни вообще отсутствовал — на заводы не поступали электромоторы.

По сравнению с Т-34 у Т-34–85 маневр огнем существенно улучшился. Механизм поворота башни имел объединенное управление ручным и электрическим приводами, что существенно облегчало пользование им. Полный оборот с использованием электропривода башня совершала за 12–15 с.

Что же, башню мы развернули, пора целиться. Несколько слов о прицелах.

Танки Pz.IV первоначально оборудовали монокулярным телескопическим шарнирным прицелом TZF 5b, а начиная с Ausf.E — TZF 5f или TZF 5f/1. Эти прицелы имели 2,5-кратное увеличение и поле зрения 25о. Во время вертикальной наводки окуляр в них оставался неподвижным, что обеспечивало работу с вооружением на всем диапазоне вертикального угла наведения без изменения положения стреляющего. Прицел имел ручной привод к щеткам очистки наружной поверхности защитного стекла от пыли, грязи и снега.

Танки «Пантера» Ausf.D оснащались бинокулярным телескопическим шарнирным прицелом TZF12, а Ausf.А и G — монокулярным TZF12а. Бинокулярный прицел состоял из двух труб, левая из которых отличалась от правой отсутствием сетки со шкалами прицеливания. Он имел 2,5-кратное увеличение и поле зрения 30о. Основным недостатком бинокулярного прицела TZF12 было малое увеличение, обеспечивавшее ведение прицельного огня на дистанциях не свыше 2000 м, что не позволяло в полной мере использовать великолепные баллистические характеристики пушки КwК 42.

Монокулярный прицел TZF12а по устройству представлял собой правую трубу бинокулярного прицела, но в отличие от последнего имел переменное увеличение — 2,5- и 5-кратное. Поле зрения соответственно составляло 30о и 15о. Прицел TZF12а обеспечивал ведение прицельного огня на дистанциях до 4000 м.

Прицелы изготавливались фирмой Karl Zeiss в Йене.

Для ведения стрельбы из пушки Л-11 танка Т-34 применялись телескопический прицел ТОД-6 и перископический панорамный прицел ПТ-6; для стрельбы из пушки Ф-34 — телескопический прицел ТОД-7 и перископический панорамный прицел ПТ-7, впоследствии замененные на телескопический прицел ТМФД-7 и перископический панорамный прицел ПТ-4–7. На части танков помимо штатного перископического прицела устанавливалась командирская панорама ПТК.

^{Интерьер башни танка Pz.IV Ausf.Е. Хорошо видны ограждение пушки, налобник и окуляр телескопического прицела и маховик подъемного механизма.}

Телескопический прицел ТМФД-7 имел 2,5-кратное увеличение и поле зрения 15о. Он обеспечивал большую точность наведения, но работа с ним была неудобна, так как окулярная часть перемещалась вместе с орудием, а значит, наводчику приходилось либо сползать со своего сиденья, придавая стволу орудия угол возвышения, либо привставать с него, придавая угол склонения. Перископический прицел, в отличие от телескопического крепился не на орудии, а в крыше башни. Он обеспечивал круговой обзор при неподвижном окуляре. Головная призма прицела была связана с пушкой параллелограмным приводом. Прицел ПТ-4 имел более низкую точность наведения вследствие ошибок, вводимых паралеллограмным тяговым устройством и дифференциальным механизмом.

Для стрельбы прямой наводкой из 85-мм пушки Д-5Т танка Т-34–85 использовались телескопический прицел ТШ-15 и перископический ПТК-5, из пушек С-53 и ЗИС-С-53 — телескопический прицел ТШ-16. Телескопические прицелы ТШ-15 и ТШ-16 имели 4-кратное увеличение и поле зрения 16о. Оба они имели оптический шарнир, состоявший из четырех зеркал. Головная часть прицела жестко крепилась на качающейся части пушки, а окулярная часть была неподвижной, что существенно улучшило условия работы наводчика.

Для ведения стрельбы из 75-мм пушки М3 танка «Шерман» использовались телескопический прицел М55 и перископический прибор М4 со встроенным телескопическим прицелом М38; из 76-мм пушки М1А1(М1А2) — телескопический прицел М71D с 5-кратным увеличением и полем зрения 13о и перископический прибор М4А1 со встроенным телескопическим прицелом М47А2 с 1,44-кратным увеличением и полем зрения 9о. Пушки были стабилизированы в вертикальной плоскости наведения. Стабилизатор «Вестингауз» относился к типу гироскопических стабилизаторов с индикаторными маятниковыми гироскопами и силовой гидравлической следящей системой.

Нет никакого сомнения, что лучшими из перечисленных, да и вообще лучшими танковыми прицелами Второй мировой войны, были немецкие. Все попытки некоторых современных исследователей поставить отечественный прицел ТМФД-7 на один с ними уровень не выдерживают критики. Привлечение в качестве «экспертов» специалистов Абердинского полигона в США ничего кроме улыбки вызвать не может. В этом случае обычно ссылаются на отчет этого полигона об испытаниях танка Т-34, в котором американцы дали высокую оценку советскому прицелу, назвав его «лучшим из им известных». Напомним читателю, что танки Т-34 и КВ-1 прибыли на Абердинский полигон в ноябре 1942 года и проходили испытания в течение года. Когда точно составлялся отчет полигона автору не известно, но точно известно, что США в годы Второй мировой войны не являлись лидером мирового танкостроения. Кроме того, какие, собственно, прицелы были известны амерканцам в тот период? Свои, английские, да японские. Первые трофейные немецкие танки прибыли в Абердин только в апреле 1943 года. Интересно, что американцы записали, ознакомившись с немецкими прицелами?

Не могут не удивить и личные впечатления, которыми делятся некоторые исследователи после знакомства, например, с прицелом ТМФД-7 выпуска 1943 года — мол, спустя 60 лет, «видимость была вполне удовлетворительной». Ничего не скажешь, серьезная оценка качества танкового прицела! Хотелось бы напомнить, что через дырку в заборе видимость тоже вполне удовлетворительная.

^{Вид на место механика-водителя танка «Тигр». Управление танком осуществлялось с помощью штурвала. Характерной формы вентиль рядом с прибором наблюдения предназначен для подъема и опускания броневой заслонки}

Самое печальное, что подобными откровениями, не имеющими ничего общего с патриотизмом, делятся люди, которые накануне (образно выражаясь, разумеется), выбирая в магазине фотоаппарат, отдавали предпочтение именно цейсовской оптике. Значит, сегодня она лучшая, а 60 лет назад — нет? Но «Цейс» есть «Цейс», и не случайно марка этой фирмы во многих случаях используется уже как имя нарицательное, являясь мерилом качества оптики. Нравится это кому-то или нет, но цейсовская оптика считается лучшей последние 100 лет. Все это, впрочем, вовсе не означает, что прицел ТМФД-7 был из рук вон плох — нет, конечно. Как уже говорилось выше, он соответсвовал предъявляемым к нему требованиям и, скорее всего, был лучшим отечественным прицелом первой половины Великой Отечественной войны и, по-видимому, не самым худшим в мире. Но, увы, немецкие прицелы были лучше, как и приборы наблюдения, бинокли, стереотрубы и т. д. А тем, кто считает, что не лучше, автор советует сравнить прицел TZF-12a и отечественные ТШ-15 и ТШ-16. Как говорится, найдите 10 отличий? Да что там 10, найдите хотя бы одно! Скопировали, и правильно сделали! Кстати сказать, эти прицелы легли в основу целой гаммы отечественных шарнирных танковых прицелов, которыми оснащались послевоенные советские танки вплоть до Т-62.

Столь пристальное внимание к «прицельной» теме не случайно. О том, какое значение имеет качество прицелов, говорит тот факт, что хорошая их конструкция и прекрасная оптика, позволяли немцам в сумерках вести прицельный огонь по нашим танкам на полчаса дольше!

От прицелов мы абсолютно логично переходим к пушкам.

Основное вооружение танков Pz.IV модификаций A-F1 — пушка 7,5 cm KwK 37 калибра 75 мм с длиной ствола 24 калибра. Танки Pz.IV Ausf.F2 и часть танков Ausf.G вооружались пушкой 7,5 cm KwK 40 с длиной ствола 43 калибра. Часть танков Ausf.G и машины Ausf.H и J оснащались пушкой 7,5 cm KwK 40 с длиной ствола 48 калибров.

Не хотелось бы перегружать читателя обилием данных, как по самим пушкам, так и по их бронебойным снарядам. Имеет смысл сразу сконцентрироваться на оценке их возможностей по поражению сравниваемых танков.

У короткоствольной 75-мм пушки возможности по поражению танков Т-34 (с Т-34–85 и «Шерманом» «четверки» с такой пушкой практически не сталкивались) были более чем скромными. Пробить броню Т-34 бронебойным снарядом эта пушка могла разве что в упор — с дистанции порядка 100 м, да и то только в борт или в корму. Тем не менее, случаев поражения «тридцатьчетверок» этими пушками и в 1941 и 1942 году было немало. Во-первых, судя по воспоминаниям немецких танкистов, они стреляли в стык корпуса и башни, что приводило к заклиниванию последней. После этого экипаж Т-34 вынужден был либо покинуть танк, либо на танке покинуть поле боя. Кроме того, немцы активно использовали кумулятивные (по тогдашней советской терминологии — бронепрожигающие) снаряды. И, надо сказать, весьма эффективно. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на данные отчета о повреждениях советских подбитых танков, поступивших на ремонтные предприятия в ходе битвы за Москву в период с 9 октября 1941 года по 15 марта 1942 года. Из 83 подбитых танков Т-34 и КВ, 36 получили сквозные или опасные поражения бронепрожигающими снарядами.

Что касается 75-мм длинноствольной пушки, то она была значительно более грозным противником. Ее снаряды пробивали лобовые детали башни танка Т-34 на дальности до 1000 м, а лоб корпуса на дальности до 500 м. Последнее обстоятельство вполне понятно: неоднократные испытания обстрелом корпусов танков Т-34 на НИБТПолигоне показали, что верхний лобовой лист, имевший толщину 45 мм и угол наклона 60о, по снарядостойкости был равноценен вертикально расположенному бронелисту толщиной 75–80 мм. А ведь речь здесь идет об обычных бронебойных снарядах, с подкалиберными дело обстояло еще хуже. При их использовании дистанция поражения башни Т-34 составляла 1500 м, а корпуса — 1000 м!

Основное вооружение «Пантеры» — пушка 7,5 cm КwК 42 калибра 75 мм. Ствол орудия имел длину 70 калибров. Эта пушка обладала поистине чудовищными противотанковыми возможностями. По образному выражению ветерана 3-й гвардейской танковой армии М. Мишина, наши танкисты «вдруг стали чувствовать себя совершенно голыми…» Как отмечалось в отчетах о боевых действиях советских танков на Курской дуге, бронебойно-подкалиберный снаряд 75-мм пушки танка «Пантера», имевший начальную скорость 1120 м/с, пробивал лобовую броню танка Т-34 на дистанции до 2000 м. Само собой разумеется, что и «Шермана» тоже.

Ну а Т-34, чем мог ответить он?

На танках Т-34 ранних выпусков устанавливалась 76-мм пушка обр. 1938/39 г. Л-11 c длиной ствола 30,5 калибра и начальной скоростью бронебойного снаряда 612 м/с.

Поскольку Л-11 не стала массовой танковой пушкой Великой Отечественной войны, а танки Т-34, на которых она была установлена, были в большинстве своем потеряны в первый ее месяц, то подробно останавливаться на анализе ее боевых возможностей нет никакого смысла. Так что сразу перейдем к самой массовой (выпущено около 37 тыс. орудий) отечественной танковой пушке Ф-34.

^{Наводчик (справа) и командир (слева) штурмового орудия StuG III на своих рабочих местах}

76-мм пушка обр. 1940 г. Ф-34 с длиной ствола 41,5 калибра устанавливалась на Т-34 с марта 1941 года. В ее боекомплект входили бронебойные снаряды БР-350А, БР-350Б и БР-35 °CП, а с апреля — мая 1943 года — бронебойно-подкалиберный снаряд БР-350П. Пушка Ф-34 на дальности до 1500 м гарантированно поражала броню всех без исключения немецких танков 1941–1942 года, включая Pz.III и Pz.IV. Что касается танков «Пантера», то по результатам боев на Курской дуге был сделан вывод, что они поражаются 76-мм бронебойным снарядом за исключением лобовой части. После окончания боев одна «Пантера» подверглась пробному обстрелу из 76-мм пушки танка Т-34. Всего было сделано 30 выстрелов бронебойными снарядами с дистанции 100 м, из них 20 выстрелов по верхнему и 10 по нижнему лобовым листам корпуса. Верхний лист пробоин не имел — все снаряды срикошетировали, в нижнем листе была только одна пробоина.

Таким образом, можно констатировать, что в1943 году с ростом толщины брони немецких танков дальность эффективной стрельбы по ним резко сократилась и не превышала 500 м даже для подкалиберного снаряда.

На танках Т-34–85 ранних выпусков устанавливалась 85-мм пушка Д-5Т (или Д-5-Т85) с длиной ствола 51,6 калибра. С марта 1944 года на танк Т-34–85 устанавливалась 85-мм пушка С-53 (а затем ЗИС-С-53) обр.1944 года с длиной ствола 54,6 калибра.

Огневые возможности Т-34–85 часто сравнивают с «Тигром», хотя это не совсем корректно. Т-34–85, будучи массовым средним танком Красной Армии, имел дело в основном с Pz.IV и «Пантерой». Первый поражался 85-мм бронебойным снарядом практически на всех дистанциях огневого боя, а со вторым дело обстояло существенно хуже. Лобовой лист корпуса «Пантеры» имел толщину 85 мм и наклон к горизонту 35о, пробить его пушка танка Т-34–85 могла только с дистанции, не превышавшей 500 м.

На танке «Шерман» первоначально устанавливалась 75-мм пушка М3 с длиной ствола 37,5 калибра. С 1944 года ее заменила 76-мм пушка М1 с длиной ствола 52 калибра. Основные показатели 75-мм пушки М3 примерно соответствовали нашей Ф-34. Аналогичной была и их бронепробиваемость, обеспечивавшая поражение всех типов немецких танков этого периода на дистанции до 1500 м. Вместе с тем обе пушки уступали немецкой KwK 40 и тем более KwK 42, способной поражать и советский и американский танк на дистанции 2000 м.

^{Вид внутрь башни танка Т-34 через башенный люк. Слева от казенника пушки Ф-34 хорошо различима трубка телескопического прицела ТМФД-7, выше ее — налобник и окуляр перископического прицела ПТ–4–7 и маховик поворотного механизма башни. Над последним размещен аппарат № 1 ТПУ командира танка. Левее и ниже аппарата ТПУ видна рамка бортового смотрового прибора, пользоваться которым, судя по снимку, командиру танка было весьма затруднительно.}

Вооружив «Шерман» 76-мм пушкой, американцы добились равенства с Pz.IV, но бороться с «пантерами» на равных он не мог. В отношении 76-мм пушки «Шермана» подчас можно услышать незаслуженную критику. Особенно часто ее противопоставляют 85-мм пушке Т-34–85, сводя все к сравнению калибров. Однако, если калибр больше, то это вовсе не означает, что пушка лучше. Во всяком случае, советская 85-мм пушка за счет большего калибра превосходила американскую только в части фугасного действия снарядов. В остальном же никаких преимуществ она не имела в чем можно убедиться на следующем примере. Осенью 1944 года на полигоне в Кубинке проводились испытания обстрелом трофейного немецкого тяжелого танка «Королевский тигр». В отчете по испытаниям черным по белому записано: «Американские 76-мм бронебойные снаряды пробивают бортовые листы танка „Тигр-Б“ с дистанции в 1,5–2 раза большей, чем отечественные 85-мм бронебойные снаряды». Тут, как говорится, ничего ни прибавить, ни убавить…

Если подытожить все сказанное о пушках, то получится, что вплоть до осени 1942 года (именно в это время на Восточном фронте в заметных количествах стали появляться «четверки» с длинноствольной 75-мм пушкой) пушка Ф-34 доминировала на поле боя и немцы ее откровенно боялись.

«Русские танки обычно выстраиваются полукругом, уже с дистанции 1000 м открывают огонь по нашим танкам из своих пушек 7,62 см, которые сочетают невероятную пробивную силу и высокую точность.

Наши танковые пушки 5 см Kw.K могут пробивать только уязвимые точки в весьма специфических благоприятных положениях на очень малых дистанциях до 50 м. Наши танки подбиваются уже на дистанциях более нескольких сотен метров. Много раз броня наших танков была пробита или Pz.Kpfw.III и IV теряли свои командирские башенки уже после первого лобового попадания. Это доказывает, что броневая защита недостаточна, схема установки командирских башенок на наших танках несовершенна, а точность и пробивная сила русских танковых пушек 7,62 см высоки».

Это выдержка из отчета 4-й немецкой танковой дивизии по итогам боев под Мценском осенью 1941 года.

Картина резко изменилась к 1943 году, после того как существенные изменения претерпели наиболее массовые немецкие танки — Pz.III и Pz.IV. Причем произошло это не в 1943-м, а еще весной 1942 года. Просто весной и летом 1943-го с модернизированными танками этих двух типов советским танкистам пришлось столкнуться в большом количестве. В связи с усилением бронезащиты танка Pz.IV отмечалось: «Средний танк Т-4 подвергся модернизации бронирования за счет утолщения лба подбашенной коробки до 80–85 мм в ряде случаев наложением дополнительного броневого листа толщиною 25–30 мм. Однако встречены также танки, несущие монолитный лист лобовой брони толщиной 82 мм, что позволяет сделать предположение, что в производство германской промышленности принята новая модификация указанного танка… Таким образом, толщина лобовой брони танков Т-4 и Артштурм-75(штурмовое орудие StuG III — Прим. авт.) составляет в настоящее время 82–85 мм и фактически неуязвима для наиболее массовых в Красной Армии бронебойных снарядов калибра 45 мм и 76 мм…»

Таким образом в 1943 году танк Т-34 превратился в «мальчика для битья» не только для «Пантеры», но и для Pz.IV. Чего уж там говорить о «Тигре». Сиутация выровнялась только с появлением Т-34–85. Правда следует отдавать себе отчет, что 85-мм пушка была ответом на немецкую пушку KwK 40, а не на «пантеровскую» KwK 42! С первой шансы были уравнены, даже приобретено определенное преимущество. Более же мощная броня «Пантеры» позволяла ей поражать Т-34–85 на тех же дистанциях, что и Т-34, оставаясь неуязвимой для ответного огня.

^{Башня танка Т-34–85 1944 года выпуска с двухстворчатой крышкой люка командирской башенки, приборами наблюдения МК-4 без броневых крышек и пушкой С-53. Вторая машина в этом ряду — выпуска 1945 года}

Говоря о пушках, необходимо сказать несколько слов о снарядах. Когда мы сравниваем возможности различных орудий по бронепробиваемости, оперируем табличными данными или данными полигонных отстрелов, то надо помнить, что в реальной фронтовой обстановке ситуация могла быть несколько иначе. Дело в том, что все отстрелы и у нас и у немцев производились качественными боеприпасами, которые в войска поступали не всегда. В целом же немецкие снаряды были лучше наших, что позволяло им порой добиваться результатов превосходящих табличные. Так, например, в «Докладе о тактическом применении германских и советских танковых частей на практике», составленном в 1942 году по опыту боевых действий 23-й танковой дивизии в ходе операции «Блау» отмечалось: «Бронепробиваемость снаряда Panzergranate 39 длинноствольного 7,5 см орудия KwK 40 L/43 против Т-34: Т-34 поражается под любым углом в любую проекцию, если огонь ведется с дистанции не более 1,2 км». Согласно табличным данным эта дистанция не должна была превышать 1 км. Что касается отечественных снарядов, то нередки были случаи их разрушения при ударе о броню, даже при стрельбе с вполне эффективных дистанций. Из чего их изготавливали можно только догадываться.

Повышения бронепробиваемости наши конструкторы добивались за счет увеличения калибра орудия и возрастания дульной энергии, которые находятся в прямой зависимости. Немцы достигали аналогичного результата за счет повышения начальной скорости и лучшей отработки боеприпасов при меньшем калибре, поскольку малые калибры экономически более выгодны при выполнении задач борьбы с броней.

Что касается брони, то автор не планировал подробно останавливаться на этом вопросе, сосредоточившись в основном на «активных» характеристиках танков, но, судя по всему, несколько слов сказать придеться.

Надо признаться, что легкость, с которой немецкие танки поражают советские (судя по воспоминаниям немецких танкистов) вызывает оторопь. Сразу возникает желание обвинить немцев в преувеличениях и фантазиях. И то и другое в определенной степени имеют место — приврать-то всегда хочется, особенно когда проверить трудно. Однако, во всем этом есть и доля истины. Практически во всех отечественных изданиях в обязательном порядке сообщается, что с лета 1944 года немцы, ввиду острого недостатка марганца, начали использовать высокоуглеродистую броню, легированную никелем и отличавшуюся повышенной хрупкостью, особенно в местах сварных швов. Это действительно было так и сей факт несколько облегчил нашим танкистам и артиллеристам борьбу с немецкими танками. Но вот о качестве брони наших танков, как правило, ничего не сообщается. А ведь в годы войны с фронта шел поток рекламаций по этому поводу. В связи с потерей многих металлургических заводов и мест добычи руды и легирующих элементов, возник дефицит качественной броневой стали. Имели место отступления от техпроцесса и при изготовлении брони, и при сборке броневых корпусов и башен танков. Рекламации на трещины в броне были обычным явлением вплоть до конца войны.

Есть еще один небезынтересный факт. В первых послевоенных публикациях, посвященных экономике СССР в годы войны, плохо стыкуются данные о производстве брони и производстве танков. Из них можно сделать вывод либо о завышенных данных по выпуску танков, что представляется автору крайне маловероятным (данные заводов-изготовителей и данные военной приемки как раз стыкуются очень хорошо), либо задаться вопросом из чего вообще у нас в годы войны делали танки. Последнее, кстати, в свою очередь неплохо стыкуется с «охотничьими рассказами» немецких танкистов. Однако вернемся к пушкам и снарядам.

Помимо вопроса «из чего стрелять», весьма важным в борьбе с танками противника, особенно при их численном превосходстве, является вопрос «как быстро стрелять». Этот фактор напрямую зависит от характеристик орудия, но в немалой степени от объема и размещения боекомплекта, удобства обслуживания орудия и т. д.

Боекомплект пушки танка Pz.IV в зависимости от модификации танка колебался от 122 до 80 выстрелов (у танков с длинноствольной пушкой). В башне выстрелы не размещались, все они находились либо в надгусеничных нишах, либо в вертикальных ящиках на полу боевого отделения. При этом к числу выстрелов, так называемого быстрого доступа можно отнести только те, которые размещались в надгусеничных нишах. Используя морскую терминологию можно сказать, что в кранцах первых выстрелов танка Pz.IV находилось 8 унитарных патронов — только те, что находились со стороны заряжающего.

^{Башня танка Pz.IV Ausf.А с 75-мм пушкой KwK 37 с длиной ствола 24 калибра}

Боекомплект пушки танка «Пантера» состоял из 79 выстрелов у Ausf.D и А и 82 выстрела у Ausf.G. Выстрелы укладывались в нишах подбашенной коробки, в отделении управления и в боевом отделении. В кранцах первых выстрелов «Пантеры», в нише корпуса рядом с местом заряжающего, находилось 24 унитарных патрона!

В танках Т-34 1940–1942 года выпуска боекомплект состоял из 77 выстрелов, которые укладывались на полу боевого отделения и на его стенках. На полу танка устанавливались 20 высоких (на 3 выстрела) и 4 низких (на 2 выстрела) чемодана — всего 68 снарядов. На стенках боевого отделения размещались 9 выстрелов: на правой стороне — 3, в общей горизонтальной укладке, и на левой — 6, в двух горизонтальных укладках по 3 выстрела.

В танках Т-34 1942–1944 года выпуска с «улучшенной» башней боекомплект состоял из 100 выстрелов (бронебойных — 21, осколочно-фугасных — 75, подкалиберных — 4). Для укладки выстрелов на полу боевого отделения было оборудовано 8 ящиков на 86 выстрелов. Остальные 14 выстрелов размещались так: 2 бронебойно-трассирующих — в кассетах на крышке ящика в правом заднем углу боевого отделения, 8 осколочно-фугасных — на левом борту боевого отделения и 4 подкалиберных — в кассетах на правом борту.

Таким образом, в «кранцах первых выстрелов» танка Т-34 ранних выпусков с башней «пирожком» имелось 3 выстрела, а с «улучшенной» башней — 6. За остальными заряжающему приходилось лезть в чемоданы или в ящики. С первыми было труднее, так как их конструкция обеспечивала доступ только к одному верхнему выстрелу. В ящиках выстрелы располагались горизонтально, и при открытой крышке обеспечивался доступ сразу к нескольким выстрелам.

Боекомплект пушки танка Т-34–85 состоял из 55 артвыстрелов (осколочных — 36, бронебойных — 14, подкалиберных — 5) и размещался в корпусе и башне танка в трех типах укладок: стеллажной, хомутиковых и ящиках.

Стеллажная укладка на 12 выстрелов находилась в нише башни. В нее входили выстрелы с осколочной гранатой.

Хомутиковые укладки располагались: на правом борту башни — на 4 артвыстрела; в отделении управления у правого борта корпуса — на 2 артвыстрела; в правом заднем углу боевого отделения — на 2 артвыстрела. На правом борту башни укладывались выстрелы с бронебойными снарядами, а в отделении управления и боевом — с подкалиберными снарядами. Таким образом, в постоянной готовности к немедленному открытию огня в Т-34–85 находились 18 артвыстрелов, но только 6 из них были с бронебойными снарядами.

^{75-мм пушка KwK 40 с длиной ствола 48 калибров}

Боекомплект танка «Шерман» с 75-мм пушкой состоял из 97 артвыстрелов, из которых в кранцах первых выстрелов (на стенках башни и полике боевого отделения) находилось 16 унитарных патронов, а в надгусеничной нише левого борта (в «Шермане» заряжающий находился слева от орудия) еще 20.

Танки с 76-мм пушкой имели боеукладку так называемого мокрого типа, о чем свидетельствует буква W в их обозначении (W — wet — мокрый). На этих машинах боекомплект хранился в двух ящиках, расположенных на днище корпуса и вмещающих 75 артвыстрелов, залитых 152 л воды. Еще шесть выстрелов, готовых к быстрому применению и расположенных на полике башни, были залиты 9 л воды. Дабы вода зимой не замерзала, в нее добавляли этиленгликоль. Перенос боекомплекта из надгусеничных ниш на пол боевого отделения повышал живучесть машины, а заливка водой помогала спасти его от детонации.

Таким образом, с точки зрения высокой скорострельности в первые минуты боя первое место несомненно занимает «Пантера». Остальные танки можно расставить следующим образом: 2-е место — «Шерман» с 75-мм пушкой, 3-е — Pz.IV. 4-е, 5-е, 6-е места делили «Шерман» с 76-мм пушкой, Т-34–85 и Т-34 с «гайкой». Наконец, на последнем месте находится Т-34 с «пирожком».

Что касается скорострельности, то помимо конструктивных особенностей орудия этот важный параметр в огромной степени зависит от удобства работы заряжающего. И тут немецкие танки имели заметное преимущество перед своими противниками, в первую очередь перед советскими танками, главным образом за счет использования компоновки с носовым расположением трансмиссии. Данная компоновка, благодаря объединению отделений управления и трансмиссионного, позволила отвести под боевое отделение часть корпуса большую, чем при кормовом расположении трансмиссии.

^{Советские солдаты осматривают подбитую «Пантеру» Ausf.D. Курская дуга, июль 1943 года. Высота линии огня у «Пантеры» составляла 2260 мм — рукой не достать.}

Весьма важным параметром, напрямую влияющим и на точность стрельбы, и на ее скорострельность является ширина в плечах рабочих мест наводчика и заряжающего. К сожалению, по танку Т-34 точными данными на этот счет автор не располагает. Однако, совершенно очевидно, что эта ширина у нашей машины при объеме боевого отделения заметно меньшем, чем у немецких танков Pz.IV и «Пантера», не может быть больше. Тем более что и диаметр башенного погона в свету или, как его иногда называют, круга обслуживания у Т-34 составлял 1420 мм, у Pz.IV — 1600 мм, а у «Пантеры» — 1650! Ширина рабочих мест наводчика у Pz.IV составляла 500 мм, у «Пантеры» — 560 мм. У Т-34 в силу вышесказанного она не могла превышать это значение, а скорее всего находилась где-то в пределах 460–480 мм. Наводчик волей-неволей должен был сидеть лицом по ходу танка и его рабочее место, в конце концов, определялось шириной плеч мужчины среднего роста. Хуже было заряжающему. По-видимому, считалось, что в пределах отведенного ему объема он мог сравнительно вольно располагать свое тело. Исходя из габаритов башни можно посчитать ширину в плечах рабочего места заряжающего, которая находилась где-то в пределах 480 x 600 мм (у Pz.IV — 500 x 750, у «Пантеры» — 500 x 900 мм). Если учесть, что длина 76-мм выстрела составляет примерно 600 мм, то вообще становится непонятно, как в башне Т-34 заряжающий мог выполнять свои обязанности. Появление в 1942 году новой башни так называемой «улучшенной формы» (улучшенной с точки зрения технологии изготовления — Прим. автора) с меньшим наклоном стенок скорее всего позволило несколько расширить рабочие места наводчика и заряжающего. Но не намного — диаметр башенного погона остался прежним.

В танке Т-34–85 условия работы всех членов экипажа значительно улучшились. Так, например, ширина рабочего места наводчика в плечах составляла 500 мм, то есть стала равной таковой у Pz.IV или «Пантеры». Ширина рабочего места заряжающего составляла 500 x 900 мм и опять-таки была равной «Пантере». При этом длина унитарных патронов у обоих танков была примерно одинаковой. Рабочее место заряжающего в Pz.IV было меньше, чем в Т-34–85.

Что касается «Шермана», то у автора имеются данные только по модификации с 75-мм пушкой. При беспрецедентно большом диаметре башенного погона в свету — 1730 мм — удалось получить и просторные рабочие места наводчика (ширина в плечах — 600 мм) и заряжающего (600 x 900 мм). При установке новой башни с 76-мм орудием погон остался неизменным, а значит можно предположить, что и рабочие места членов экипажа меньше не стали.

Еще одним показателем комфортных условий работы экипажа является расстояние от пола боевого отделения до крыши башни. У Pz.IV оно составляло 1440 мм, у «Пантеры» — 1650 мм, у Т-34 и Т-34–85 — 1560 мм, у «Шермана» — 1570 мм. На первый взгляд непонятно — какое все это имеет значение? Для «Шермана» и немецких танков, оборудованных вращающимся поликом боевого отделения — почти никакого. Заряжающие в этих танках имели возможность выполнять свою работу сидя или стоя на колене (коленях), так как полик вращался вместе с башней. Заряжающий в «тридцатьчетверке», не имевшей такого полика, был вынужден перемещаться вслед за орудием на полусогнутых ногах по крышкам чемоданов (или ящиков) с боеприпасами, спотыкаясь о стреляные гильзы. Само собой разумеется, что быстроте заряжания это не способствовало.

Более или менее близкие объемы боевых отделений немецких танков, Т-34–85 и «Шермана» обеспечивали им и примерно аналогичные показатели скорострельности — 6–8 выстр./мин. Резко выделялся в худшую сторону только Т-34, скорострельность его пушки не превышала 2–3 выстр./мин.

По-видимому, настало время остановиться, так как технических факторов прямо или косвенно влияющих на точность стрельбы и скорострельность довольно много. Например, в немецких танках было устройство, показывавшее наводчику, в каком положении находится башня относительно корпуса, а в советских — нет. А вентиляция, а плавность хода? И как классифицировать такой технический фактор как шумность? Т-34 с двигателем без глушителей и гребневым зацеплением гусениц ревел и гремел так, что его было слышно за 3 км. Немцы успевали подготовиться, сами же выскакивали как чертик из табакерки. Наконец, куда отнести такой факт: останавливаясь на отдых вне контакта с противником, немецкие танкисты, прежде чем покинуть свои машины, всегда разворачивали пушки в ту сторону, откуда этот противник мог появиться. Увы, представить себе, что так делали наши просто невозможно. Так что это за фактор — технический или уже тактический? А может быть человеческий?

Тактический фактор

В рамках этой главы, да и книги, нет возможности проанализировать тактику Панцерваффе и танковых войск Красной Армии в целом. Что, собственно, нас интересует в свете рассматриваемой темы? Практически только применение танков против танков.

На начальном этапе войны с Советским Союзом Панцерваффе применяли ту тактику, которую разработали еще до начала Второй мировой войны и отработали в Польше и во Франции. При встрече с обороняющимся противником танки с ходу никогда в атаку не бросались. Разведка боем проводилась силами мотострелковых подразделений, велась активная разведка на флангах, выявлялись слабые места в обороне, а затем, после авиационной и артиллерийской подготовки, наносился сосредоточенный танковый удар при обязательной пехотной поддержке, как правило, на флангах. В случае атаки танковыми подразделениями противника, немецкие танки, в большинстве случаев, от встречного боя уклонялись. Они оттягивались назад, в свою очередь вперед выдвигалась пехота, противотанковая артиллерия, и немедленно вызывалась авиация. В случае необходимости подтягивалась тяжелая артиллерия. Таким образом, советским танковым частям, повсеместно атаковавшим практически без всякой пехотной, артиллерийской и авиационной поддержки, навязывался огневой бой на заведомо невыгодных для них условиях.

То есть, в 1941-м и в начале 1942 года в своих тактических приемах немцы придерживались тезиса о том, что танки с танками не воюют. Ничего другого им и не оставалось в ситуации, когда попадание 76-мм снаряда выводило любой немецкий танк из строя. Причем, попадание куда угодно. Летом 1942 года картина начала меняться.

^{76-мм пушка Ф-34, установленная в башне танка Т-34, изготовленного на Сталинградском тракторном заводе}

В части взаимодействия с пехотой никаких новых положений не появилось, а вот в вопросах применения танков в боях с танками все более заметна противотанковая направленность.

«В бою „танк против танка“ нужно всегда стараться ударить противнику во фланг. Этому помогает и хороший обзор изнутри наших танков (отличная оптика, командирские башенки). В бою „лоб в лоб“ противник всегда будет иметь превосходство, потому что русские танки имеют вооружение и бронирование лучше, чем у немецких танков.

Если противник атакует — отступите, образуя „клещи“, и, когда, противник окажется между вами, поражайте его в бортовые проекции.

Если ваши танки идут в атаку — используйте леса и овраги, чтобы выйти во фланг противнику.

Pz.IV с длинноствольным орудием 7,5 см KwK 40 нужно выдвигать в первую линию танкового подразделения, чтобы они могли быстро открыть огонь по русским КВ-1 или КВ-1 с усиленной броней, если последние появятся на поле боя.

Обобщающий вывод: двигайтесь на большой скорости. Атакуйте на широком фронте с ротами, развернутыми в линии. Танки должны двигаться с большим интервалом. Избегайте лесов и деревень, обходите их за 1 км. Главное оружие танка — его скорость и маневренность. Германские танковые части нередко часами стоят на одной позиции (так же делают и русские). Это неправильно, танки должны чаще менять позиции, быть мобильными.

В оборонительных боях на высоте и вдоль дорог главные силы танков сначала надо отвести назад, а затем выдвинуть этот резерв навстречу направлению удара противника. Активнее надо проводить тактическую разведку».

Анализировали немцы и тактику действий советских танковых частей.

«В прошлом году русские понесли огромные потери в танках, так как применяли их немассированно, в этом году противник вводит в бой массы танков.

1. Русские танки сосредотачиваются часто на открытой, плоской местности.

2. Атакуя, русские танки упорно двигаются вперед. Часто желание атаковать у русских исчезает, если немцы сумеют подбить головные русские танки.

3. Русские танки часами остаются на одном месте.

4. Случается, что русские танки сильным ударом вклиниваются в позиции нашей пехоты, нанося ей потери, но дальнейший успех они развить, как правило, не могут.

5. При атаке или выдвижении немецких танков русские ставят свои танки в естественных или рукотворных укрытиях так, что наружу торчат только башни, подпускают немецкие танки поближе и поражают их с коротких дистанций. Огонь русских танков наносит значительные потери и с больших дистанций.

6. а) Т-34: этот танк превосходил все немецкие танки до появления весной 1942 года немецких длинноствольных танковых орудий 5 см KwK L/60 и 7,5 см KwK L/43, теперь уступая им. Русские Т-34 в нескольких танковых сражениях, атаковав немецкие танки и понеся тяжелые потери, напоровшись на огонь новых орудий, теперь предпочитают при возможности отойти, не вступая в бой.

б) КВ-1. Русские танки КВ-1 и КВ-1 с усиленной броней часто использовались взамен Т-34. Так как эти тяжелые танки обычно не применялись массированно, их уничтожение не было слишком сложной задачей.

Достоинства тяжелых русских танков: мощное основное вооружение, мощная броня, хорошая проходимость по пересеченной местности, большой радиус действия.

Достоинства немецких танков: хороший обзор изнутри, отличные оптика и радиооборудование, что обеспечивает контроль за тактической ситуацией».

Что касается потери желания атаковать, то это классический пример того, как технические характеристики танков влияли на тактику их использования. Дело в том, что летом 1942 года на большинстве советских танков отсутствовали радиостанции. Поэтому командиры перед атакой отдавали приказ «Делай как я!» и шли в бой, возглавляя свои подразделения. Немцы же, естественно, сосредотачивали огонь на головных танках, подбивали их и обезглавливали атакующие подразделения, после чего атака часто действительно прекращалась. Такое положение оставалось характерным на протяжении всего 1942 года и в начале 1943-го.

В 1943 году немцы в последний раз попытались использовать свои танковые войска в большом масштабе в соответствии с классической тактикой их применения. В рамках операции «Цитадель» и новые тяжелые танки использовались в соответствии с той идеей, под которую они создавались — в качестве танков прорыва. Однако, все быстро кончилось. Весь последующий период войны немецкие тяжелые танки, а затем и все танки вообще, использовались в качестве пожарной команды, затыкая дыры в Восточном фронте. Аналогичный способ действий имел место и на Западном фронте, начиная с лета 1944-го.

^{85-мм пушка ЗИС-С-53, установленная в башне танка Т-34–85}

Надо сказать, что противотанковая тактика в известном смысле оказалась проще общевойсковой. Особенно в условиях огневого превосходства немецких танков (в первую очередь «тигров» и «пантер») над советскими. В этой связи небезынтересно будет процитировать Клауса Штикельмайера:

«Наша танковая тактика требовала, чтобы в такой ситуации мы соблюдали три правила:

1) Имея дело с противотанковым оружием на средней дистанции, до движения на него открой ответный огонь. Сначала остановка для точного ответного выстрела, а затем большая часть роты движется на них, а один взвод осуществляет огневую поддержку.

2) Встретив противотанковые средства на короткой дистанции, остановка равна самоубийству! Лишь немедленная агрессивная атака на полной скорости, стреляя из всех орудий, будет успешной и сократит потери.

3) Действуя против противотанковых пушек, никогда не позволяй отдельному взводу атаковать одному, даже при сильном огневом прикрытии. Противотанковые орудия никогда не развертываются поодиночке. Запомни, одиночный танк в России не выживет!»

Речь здесь идет о противотанковых пушках, но все это справедливо и для танков. Именно с 1943 года, с момента появления на вооружении германских танков дальнобойных пушек, немцы пришли к выводу, что наиболее эффективным противотанковым средством является танк. Конечно, соответствующим образом вооруженный. Под это определение до 1944 года советские танки явно не подпадали.

^{75-мм пушка М3, установленная в башне среднего танка М4 «Шерман»}

Но ведь танки с танками не воюют — скажет читатель. Да, именно такой неадекватный взгляд культивировался в Красной Армии. Достаточно вспомнить положения приказа наркома обороны № 325 от 16 октября 1942 года. Цитировать его полностью нет смысла, остановимся лишь на интересующих нас положениях:

«Танки не выполняют своей основной задачи уничтожения пехоты противника, а отвлекаются на борьбу с танками и артиллерией противника. Установившаяся практика противопоставлять танковым атакам противника наши танки и ввязываться в танковые бои является неправильной и вредной».

И далее, в постановляющей части приказа:

«При появлении на поле боя танков противника основную борьбу с ними ведет артиллерия. Танки ведут бой с танками противника только в случае явного превосходства в силах и выгодного положения».

Таким образом, красной нитью через весь приказ проходит тезис о том, что танки должны вести бой с пехотой противника, отдавая приоритет уничтожения вражеских танков артиллерии. В целом это соответствует немецкой концепции начального периода войны и совсем не соответствует нашей того же периода. Вспомним, тогда танк виделся советскому военному руководству неким универсальным средством, «на все руки мастером» способным на все. Спустя год с небольшим ситуация существенно изменилась и советские танки могли успешно вести бой с немецкими «только в случае явного превосходства в силах и выгодного положения». Что касается превосходства силах, то оно имело место на протяжении всей войны, но это мало помогало. Впрочем, мало помогали и все эти теоретические тактические изыски. И можно много говорить о более широком спектре применения советских танков и относить к достоинствам пушки Т-34–85 более мощный по сравнению с «пантеровской» фугасный снаряд. Да лучше бы бронебойных досыпали, может и не пришлось бы нашим танкистам, вывинтив взрыватели, стрелять фугасными по танкам. И не все наши танки воевали с танками противника только по той причине, что их у нас было в четыре раза больше. И какие бы приказы не отдавали кремлевские теоретики, действительность шла в разрез с ними.

^{76-мм пушка М1А2}

С первого до последнего дня войны, наши общевойсковые командиры от комдива до командующего фронтом, с постоянством достойным лучшего применения бросали наши танковые части и соединения (почти всегда без разведки, подготовки и т. д.) именно против немецких танковых группировок. Хотелось бы напомнить сторонникам тезиса о танках, не воюющих с танками, о 12 июля 1943 года. Видимо в полном соответствии с приказом № 325 командование Воронежским фронтом (не без ведома Ставки, естественно) бросило 5-ю гвардейскую танковую армию в лобовую, подчеркнем — в лобовую, атаку на 2-й танковый корпус СС. Использование же танков в рамках противотанковой тактики в Красной Армии было явлением редким. Один из наиболее известных и успешных случаев — это действия 4-й танковой бригады под Мценском осенью 1941 года. В том случае тактика и техника шли бок о бок — вооружение советских танков позволяло эффективно использовать их в этой роли. Да и танкисты были кадровые, еще с довоенной подготовкой и боевым опытом первых месяцев войны. В дальнейшем пальма первенства перешла к немцам.

Выводы

В чем же секрет успеха, в чем причина высокой результативности немецких танкистов? Ответ, думается, очевиден. Высокий уровень индивидуальной подготовки танкистов вкупе с хорошей подготовкой (или как у нас принято говорить — сколоченностью) танковых подразделений, отличная техника, по огневой мощи в течение длительного периода остававшаяся вне конкуренции, и, наконец, четко отработанные приемы боевого применения танковых подразделений, начиная с основного тактического звена взвод — рота и выше. Так что же, немцы воевали лучше? На каком-то этапе — конечно! Иначе не дошли бы до Волги. Но, кроме того, у них был другой подход к строительству танковых войск: они сделали ставку на качество, мы — на количество. Они культивировали идею подготовки штучных бойцов-асов, мы — массовую подготовку бойцов среднего уровня. При этом каждая сторона исходила из имевшихся возможностей — образовательного уровня, учебной базы и т. д. И сами танки соответствовали двум этим разным подходам. Ну, разве можно себе представить «Тигр», изготовленный тиражом в 30 тыс. экземпляров! В страшном сне не приснится!

Так что наличие у немцев большого числа танкистов-снайперов вполне закономерно. Но в конечном итоге не они решили исход битвы. Не витманы, баркманы и всякие там фонбостели, а никому не известные вологодские, костромские и рязанские парни, о которых писалось в немецких отчетах: «Фантастический боевой дух русских танкистов: некоторые танки теряют ход, получают 5–6 прямых попаданий, но их экипажи не сдаются и продолжают вести огонь. Для уничтожения таких машин приходится посылать специальные группы саперов-подрывников. Русские сражаются до последнего снаряда и патрона».

Урок, преподанный немцами в первой половине войны, не пропал даром — за 13 дней в январе 1945-го в ходе Висло-Одерской операции войска Красной Армии полностью сокрушили немецкую оборону, прошли 500–600 км и вышли на Одер, оказавшись в 60 км от Берлина. Это был советский блицкриг, на фоне которого немецкий блицкриг 1941-го отдыхает. Что ж, учителя действительно были хорошие — противник, который заставил себя и бояться и уважать. Противник, до последних минут войны не дававший расслабляться, дравшийся умело и жестко. Противник, сдававшийся в плен только по приказу, противник, действия которого вызывают обостренный интерес и сейчас, спустя 60 лет после окончания войны.

Приложение. Тактико-технические характеристики танков и САУ, о которых идет речь в книге

Германия

Тактико-технические характеристики танка Pz.I Ausf.A

БОЕВАЯ МАССА, т: 5,4.

ЭКИПАЖ, чел.: 2.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 4020, ширина — 2060, высота — 1720, клиренс — 250.

ВООРУЖЕНИЕ: 2 пулемета MG 13 (позже MG 34) калибра 7,92 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 1525 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: оптический прицел Zeiss TZF2 двукратного увеличения.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса — 13; борт, корма — 13; днище — 6; крыша — 6; башня — 13.

ДВИГАТЕЛЬ: Krupp М305, 4-цилиндровый, карбюраторный, горизонтально-оппозитный, воздушного охлаждения, мощность 57 л.с. (42 кВт) при 2500 об/мин, рабочий объем 3460 см3.

ТРАНСМИССИЯ: карданная передача, двухдисковый главный фрикцион сухого трения, 5-скоростная коробка передач Aphon FG 35 (5+1).

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: четыре опорных катка на борт (передний — на индивидуальной подвеске со спиральной пружиной, остальные сблокированные попарно на продольной внешней балке и подвешены на листовых рессорах); три поддерживающих катка; ведущее колесо переднего расположения; направляющее колесо; гусеница мелкозвенчатая, двугребневая, шириной 280 мм.

СКОРОСТЬ МАКСИМАЛЬНАЯ, км/ч: 57.

ЗАПАС ХОДА ПО ШОССЕ, км: 145.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 30; ширина рва, м — 1,4; высота стенки, м — 0,36; глубина брода, м — 0,58.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция Fu 2.

Тактико-технические характеристики танка Pz.38(t) Ausf.G.

БОЕВАЯ МАССА, т: 9,7.

ЭКИПАЖ, чел.: 4.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 4610, ширина — 2135, высота — 2252, клиренс — 400.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка KwK A7 L/42 калибра 37 мм, 2 пулемета MG 37(t) калибра 7,92 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 72 артвыстрела, 2700 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса — 50; борт — 30; корма — 12; крыша — 10; днище — 8; башня — 15–50.

ДВИГАТЕЛЬ: Praga EPA, 6-цилиндровый, карбюраторный, рядный, жидкостного охлаждения; мощность 125 л.с. (92 кВт) при 2000 об/ мин., рабочий объем 7754 см3.

ТРАНСМИССИЯ: многодисковый главный фрикцион сухого трения, планетарная коробка передач (5+1), дифференциал, бортовые фрикционы, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: четыре опорных катка на борт, подвешенных попарно на листовых рессорах, два поддерживающих катка, ведущее колесо переднего расположения; в каждой гусенице 93 трака шириной 293 мм, шаг трака 104 мм.

СКОРОСТЬ МАКСИМАЛЬНАЯ, км/ч: 42.

ЗАПАС ХОДА, км: 230.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 28,7; ширина рва, м — 2,1; высота стенки, м — 0,8; глубина брода, м — 0,8.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция Fu 5.

Тактико-технические характеристики танка PZ.III Ausf.L

БОЕВАЯ МАССА, т: 22,7.

ЭКИПАЖ, чел.: 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина 6280, ширина — 2950, высота — 2500, клиренс — 385.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка KwK 39 калибра 50 мм и 2 пулемета MG 34 калибра 7,92 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 92 артвыстрела и 4950 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел TZF 5е.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб — 50+20; борт — 30; корма — 50; днище— 16; крыша — 18; башня — 30–57.

ДВИГАТЕЛЬ: Maybach HL 120TRM, 12-цилиндровый, карбюраторный, V-образный, жидкостного охлаждения; мощность 300 л.с. (221 кВт) при 3000 об/мин., рабочий объем 11 867 см3.

ТРАНСМИССИЯ: трехдисковый главный фрикцион сухого трения, шестискоростная синхронизированная коробка передач (6 вперед, 1 назад), планетарные механизмы поворота, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: шесть опорных сдвоенных обрезиненных катков на борт, три обрезиненных поддерживающих катка, направляющее колесо, ведущее колесо переднего расположения с двумя съемными зубчатыми венцами, зацепление цевочное; подвеска — индивидуальная, торсионная; в каждой гусенице 94 трака шириной 400 мм, шаг трака 130 мм.

СКОРОСТЬ МАКСИМАЛЬНАЯ, км/ч: 40.

ЗАПАС ХОДА, км: 153.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 30; ширина рва, м — 2,0; высота стенки, м — 0,6; глубина брода, м — 0,8.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция Fu 5.

Тактико-технические характеристики танка PZ.IV Ausf.F1

БОЕВАЯ МАССА, т: 22,3.

ЭКИПАЖ, чел.: 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 5920, ширина — 2880, высота — 2680, клиренс — 400.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка KwK 37 калибра 75 мм и 2 пулемета MG 34 калибра 7,92 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 80–87 артвыстрелов и 2700 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел TZF 5b.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса — 50; борт — 20+20; корма — 20; крыша — 11; днище — 10; башня — 30–50.

ДВИГАТЕЛЬ: Maybach HL 120TRM, 12-цилиндровый, карбюраторный, V-образный, жидкостного охлаждения; рабочий объем 11 867 см3; мощность 300 л.с. (221 кВт) при 3000 об/мин.

ТРАНСМИССИЯ: трехдисковый главный фрикцион сухого трения, шестискоростная синхронизированная коробка передач ZF SSG 76, планетарный механизм поворота, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: восемь обрезиненных опорных катков малого диаметра на борт, сблокированных попарно в четыре тележки, подвешенные на четвертьэллиптических листовых рессорах; ведущее колесо переднего расположения со съемными зубчатыми венцами (зацепление цевочное); четыре обрезиненных поддерживающих катка; в каждой гусенице 99 траков шириной 400 мм.

СКОРОСТЬ МАКСИМАЛЬНАЯ, км/ч: 42.

ЗАПАС ХОДА, км: 200.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 30; ширина рва, м — 2,3; высота стенки, м — 0,6; глубина брода, м — 1.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция Fu 5.

Тактико-технические характеристики танка PZ.IV Ausf.J

БОЕВАЯ МАССА, т: 25.

ЭКИПАЖ, чел.: 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 7015, ширина — 2880, высота — 2680, клиренс — 400.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка KwK 40 калибра 75 мм и 2 пулемета MG 34 калибра 7,92 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 80–87 артвыстрелов и 2700 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел TZF 5/1.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб — 80; борт — 30; корма — 20; крыша — 16; днище — 10; башня — 30–80.

ДВИГАТЕЛЬ: Maybach HL 120TRM, 12-цилиндровый, карбюраторный, V-образный, жидкостного охлаждения; рабочий объем 11 867 см3; мощность 300 л.с. (221 кВт) при 3000 об/мин.

ТРАНСМИССИЯ: трехдисковый главный фрикцион сухого трения, шестискоростная синхронизированная коробка передач ZF SSG 77, планетарный механизм поворота, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: восемь обрезиненных опорных катков малого диаметра на борт, сблокированных попарно в четыре тележки, подвешенные на четвертьэллиптических листовых рессорах; ведущее колесо переднего расположения со съемными зубчатыми венцами (зацепление цевочное); три поддерживающих катка; в каждой гусенице 99 траков шириной 400 мм.

СКОРОСТЬ МАКСИМАЛЬНАЯ, км/ч: 38.

ЗАПАС ХОДА, км: 300.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 30; ширина рва, м — 2,2; высота стенки, м — 0,6; глубина брода, м — 1,2.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция Fu 5.

Тактико-технические характеристики танка PZ.V Ausf.G Panther

БОЕВАЯ МАССА, т: 44,8.

ЭКИПАЖ, чел, 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 8660, ширина — 3270, высота — 2995, клиренс — 560.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка KwK 42 калибра 75 мм; два пулемета MG 34 калибра 7,92 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 82 артвыстрела, 4200 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: монокулярный телескопический прицел TZF 12а.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса — 85, борт — 50, корма — 40; крыша, днище — 17; башня — 17–110.

ДВИГАТЕЛЬ: Maybach HL 230 P30, 12-цилиндровый, карбюраторный, V-образный, жидкостного охлаждения; мощность 700 л.с. (515 кВт) при 3000 об/мин, рабочий объем 23 095 см3.

ТРАНСМИССИЯ: трехдисковый главный фрикцион сухого трения, семискоростная коробка передач АК 7–200(7 вперед, 1 назад), планетарный механизм поворота, бортовые передачи и дисковые тормоза.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: 16 обрезиненных опорных катков в два ряда на борт, один поддерживающий каток, ведущее колесо переднего расположения со съемными зубчатыми венцами (зацепление цевочное); подвеска — индивидуальная, торсионная; в каждой гусенице 86 траков шириной 660 мм, шаг трака 153 мм.

СКОРОСТЬ МАКСИМАЛЬНАЯ, км/ч: 55.

ЗАПАС ХОДА, км: 250.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 30; ширина рва, м — 2,45; высота стенки, м — 0,9; глубина брода, м — 1,9.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция Fu 5.

Тактико-технические характеристики танка Pz.VI Ausf.E Tiger

БОЕВАЯ МАССА, т: 56,9.

ЭКИПАЖ, чел.: 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 8450, ширина — 3705, высота — 3000, клиренс — 470.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка KwK 36 калибра 88 мм; 2 пулемета MG 34 калибра 7,92 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 92 артвыстрела, 5100 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: бинокулярный телескопический прицел TZF 9а.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб — 100; борт, корма — 82; крыша, днище — 28; башня — 28–100.

ДВИГАТЕЛЬ: Maybach HL 230P45, 12-цилиндровый, карбюраторный, V— образный, жидкостного охлаждения, мощность 700 л.с. (515 кВт) при 3000 об/мин., рабочий объем 23 095 см3.

ТРАНСМИССИЯ: безвальная коробка передач (8 вперед, 4 назад) со встроенным многодисковым главным фрикционом с трением в масляной ванне; фрикционно-шестеренчатый механизм поворота, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: 24 опорных катка в четыре ряда на борт, ведущее колесо переднего расположения со съемными зубчатыми венцами (зацепление цевочное); подвеска — индивидуальная торсионная; в каждой гусенице 96 траков шириной 725 мм, шаг трака 130 мм.

СКОРОСТЬ МАКСИМАЛЬНАЯ, км/ч: 40.

ЗАПАС ХОДА, км: 100.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 35; ширина рва, м — 2,3; высота стенки, м — 0,79; глубина брода, м — 1,2.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция Fu 5.

Тактико-технические характеристики танка Pz.VI Ausf.B «Tiger II»

БОЕВАЯ МАССА, т: 69,8.

ЭКИПАЖ, чел.: 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 10 286, ширина — 3755, высота — 3090, клиренс — 495.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка KwK 43 калибра 88 мм; 2 пулемета MG 34 калибра 7,92 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 84 артвыстрела, 4800 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел TZF 9d.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб — 150; борт, корма — 80; крыша — 40, днище — 4025; башня — 50–180.

ДВИГАТЕЛЬ: Maybach HL 230P30, 12-цилиндровый, карбюраторный, V-образный, жидкостного охлаждения; мощность 700 л.с. (515 кВт) при 3000 об/мин, рабочий объем 23 095 см3.

ТРАНСМИССИЯ: безвальная коробка передач (8+4) со встроенным многодисковым главным фрикционом с трением в масляной ванне; фрикционно-шестеренчатый механизм поворота, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: 9 сдвоенных опорных катков с внутренней амортизацией на борт, ведущее колесо переднего расположения со съемными зубчатыми венцами (зацепление цевочное); подвеска — индивидуальная торсионная; в каждой гусенице 96 траков шириной 818 мм.

СКОРОСТЬ МАКСИМАЛЬНАЯ, км/ч: 38.

ЗАПАС ХОДА, км: 170.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 35; ширина рва, м — 2,5; высота стенки, м — 0,85; глубина брода, м — 1,6.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция Fu 5.

Тактико-технические характеристики САУ StuG IIIG

БОЕВАЯ МАССА, т: 23,4.

ЭКИПАЖ, чел.: 4.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 6770, ширина — 2950, высота — 2160, клиренс — 390.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка Stuk 40 L/48 калибра 75 мм, 1 пулемет MG 34 калибра 7,92 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 54 артвыстрела, 600 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: перископические прицелы Sfl ZF1а и Rblf 36.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса и рубки — 80; борт и корма — 30; крыша — 18; днище — 19.

ДВИГАТЕЛЬ: Maybach HL 120TRM, 12-цилиндровый, карбюраторный, V-образный, жидкостного охлаждения; мощность 300 л.с. (221 кВт) при 3000 об/мин., рабочий объем 11 867 см3.

ТРАНСМИССИЯ: трехдисковый главный фрикцион сухого трения, шестискоростная синхронизированная коробка передач (6 вперед, 1 назад), планетарные механизмы поворота, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: шесть опорных сдвоенных обрезиненных катков на борт, три обрезиненных поддерживающих катка, направляющее колесо, ведущее колесо переднего расположения с двумя съемными зубчатыми венцами, зацепление цевочное; подвеска — индивидуальная, торсионная; в каждой гусенице 94 трака шириной 400 мм, шаг трака 130 мм.

СКОРОСТЬ МАКСИМАЛЬНАЯ, км/ч: 40.

ЗАПАС ХОДА, км: 155.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 30; ширина рва, м — 2; высота стенки, м — 0,6; глубина брода, м — 0,8.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция Fu 5 или Fu 15.

Тактико-технические характеристики САУ Nashorn

БОЕВАЯ МАССА, т: 24,4.

ЭКИПАЖ, чел.: 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 8840, ширина — 2950, высота — 2940, клиренс — 400.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка Pak 43 L/71 калибра 88 мм, 1 пулемет MG 42 калибра 7,92 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 40 артвыстрелов, 600 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: оптический прицел Sfl.ZF.1а.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса — 30; борт, корма — 20; рубка — 10.

ДВИГАТЕЛЬ: Maybach HL 120TRM, 12-цилиндровый, карбюраторный, V-образный, жидкостного охлаждения; мощность 265 л.с. (195 кВт) при 2600 об/мин., рабочий объем 11 867 см3.

ТРАНСМИССИЯ: трехдисковый главный фрикцион сухого трения, шестискоростная синхронизированная планетарная коробка передач (6 — вперед, 1 — назад), планетарные механизмы поворота, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: восемь обрезиненных опорных катков малого диаметра на борт, сблокированных попарно в четыре тележки, подвешенные на четвертьэллиптических листовых рессорах; ведущее колесо переднего расположения, четыре поддерживающих катка; в каждой гусенице 103 трака шириной 400 мм, шаг трака 120 мм.

СКОРОСТЬ МАКСИМАЛЬНАЯ, км/ч: 40.

ЗАПАС ХОДА, км: 250.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 27; ширина рва, м — 2,2; высота стенки, м — 0,6; глубина брода, м — 1.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция Fu Spr. «d».

Тактико-технические характеристики САУ Jagdtiger

БОЕВАЯ МАССА, т: 75,2.

ЭКИПАЖ, чел.: 6.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 10 654, ширина — 755, высота — 2945, клиренс — 495.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка Pak 44 L/55 калибра 128 мм, 1 пулемет MG

34 калибра 7,92 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 40 артвыстрелов, 1500 патронов.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса — 150; лоб рубки — 250; борт и корма — 80; крыша — 40; днище — 25–40.

ДВИГАТЕЛЬ: Maybach HL 230P30, 12-цилиндровый, карбюраторный, V-образный, жидкостного охлаждения; мощность 700 л.с. (515 кВт) при 3000 об/мин, рабочий объем 23 095 см3.

ТРАНСМИССИЯ: безвальная коробка передач (8+4) со встроенным многодисковым главным фрикционом с трением в масляной ванне; фрикционно-шестеренчатый механизм поворота, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: 9 сдвоенных опорных катков с внутренней амортизацией на борт, ведущее колесо переднего расположения со съемными зубчатыми венцами (зацепление цевочное); подвеска — индивидуальная торсионная; в каждой гусенице 96 траков шириной 818 мм.

СКОРОСТЬ МАКСИМАЛЬНАЯ, км/ч: 36.

ЗАПАС ХОДА, км: 170.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 35; ширина рва, м — 2,5; высота стенки, м — 0,85; глубина брода, м — 1,6.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция Fu 5.

СССР

Тактико-технические характеристики танка Т-26 обр.1939 г.

БОЕВАЯ МАССА, т: 10,25.

ЭКИПАЖ, чел.: 3.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 4650, ширина — 2445, высота — 2330, клиренс — 380.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка 20К обр. 1934 г. или 1938 г. калибра 45 мм, 3 (1 — зенитный) пулемета ДТ обр. 1929 г. калибра 7,62 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 186 выстрелов и 3528 патронов (в танке без радиостанции); 165 выстрелов и 3087 патронов (в танке с радиостанцией).

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел ТОП обр.1930 г. или стабилизированный прицел ТОП-1 (на танках с пушкой обр.1938 г.), перископический панорамный прицел ПТ-1 обр.1932 г.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб, борт, корма корпуса — 15, крыша — 10, днище — 6, башня — 6–15.

ДВИГАТЕЛЬ: Т-26 (типа «Армстронг-Сиддлей»), 4-цилиндровый, карбюраторный, рядный с горизонтальным расположением цилиндров, воздушного охлаждения; мощность 90 л.с.(66,24 кВт) при 2100 об/мин, рабочий объем 6600 см3.

ТРАНСМИССИЯ: однодисковый главный фрикцион сухого трения, карданный вал, пятискоростная коробка передач, бортовые фрикционы, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: восемь сдвоенных обрезиненных опорных катков на борт, сблокированных попарно в четыре балансирные тележки, подвешенные на листовых четвертьэллиптических рессорах, четыре поддерживающих катка, направляющее колесо с натяжным механизмом, ведущее колесо переднего расположения со съемными зубчатыми венцами (зацепление цевочное); в каждой гусенице 108–109 траков шириной 260 мм, шаг трака 90 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: по шоссе — 30, по местности — 18.

ЗАПАС ХОДА, км: по шоссе — 225, по местности — 170.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 40, ширина рва, м — 2, высота стенки, м — 0,75, глубина брода, м — 0,8

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция 71-ТК-1 или 71-ТК-3, переговорное устройство ТПУ-3 или ТПУ-2.

Тактико-технические характеристики танка БТ-7 обр.1935 г.

БОЕВАЯ МАССА, т: 13.

ЭКИПАЖ, чел.: 3.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 5645, ширина — 2320, высота — 2394, клиренс — 400.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка 20К обр. 1934 г. калибра 45 мм, 1 пулемет ДТ обр. 1929 г. калибра 7,62 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 172 выстрела и 2394 патрона (на танках без радиостанции), 132 выстрела и 2394 патрона (на танках с радиостанцией).

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел ТОП обр.1930 г., перископический панорамный прицел ПТ-1 обр.1932 г.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса — 20, борт и корма — 13, крыша — 10, днище — 6, башня — 15.

ДВИГАТЕЛЬ: М-17Т, 12-цилиндровый, карбюраторный, V-образный, жидкостного охлаждения; мощность 400 л.с. (294,5 кВт) при 1650 об/мин, рабочий объем 46 920 см3.

ТРАНСМИССИЯ: многодисковый фрикцион сухого трения, четы-рехскоростная коробка передач, бортовые фрикционы, бортовые передачи, редукторы привода колесного хода.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: четыре сдвоенных обрезиненных опорных катка на борт, направляющее колесо, ведущее колесо заднего расположения (зацепление гребневое); на колесном ходу — ведущий задний опорный каток, управляемый — передний; подвеска индивидуальная пружинная; в каждой гусенице 70 траков шириной 260 мм, шаг трака 167 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: на гусеницах — 53, на колесах — 73.

ЗАПАС ХОДА, км: на гусеницах — 375, на колесах — 500.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 42, ширина рва, м — 2,5, высота стенки, м — 0,55, глубина брода, м — 0,73.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция 71-ТК-1, переговорное устройство ТПУ-3.

Тактико-технические характеристики танка Т-60

БОЕВАЯ МАССА, т: 6,4.

ЭКИПАЖ, чел.: 2.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 4100, ширина — 2302, высота — 1735, клиренс — 300.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка ТНШ-20 калибра 20 мм, 1 пулемет ДТ обр.1929 г. калибра 7,62 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 754 выстрела, 945 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел ТМФП-1.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса — 35, борт, корма — 25, крыша — 13, днище — 10, башня — 35.

ДВИГАТЕЛЬ: ГАЗ-202, 6-цилиндровый, карбюраторный, рядный, жидкостного охлаждения; мощность 76 л.с.(55,9 кВт) при 3400 об/мин, рабочий объем 3480 см3.

ТРАНСМИССИЯ: однодисковый главный фрикцион сухого трения, четырехскоростная коробка передач, главная передача, бортовые фрикционы, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: четыре опорных обрезиненных катка на борт, три поддерживающих катка, направляющее колесо, ведущее колесо переднего расположения со съемным зубчатым венцом (зацепление цевочное), подвеска индивидуальная торсионная, в каждой гусенице 87 траков шириной 260 мм, шаг трака 98 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: 44.

ЗАПАС ХОДА, км: 455.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 29,5, ширина рва, м — 1,7, высота стенки — 0,65, глубина брода, м — 0,9.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция 71-ТК-3 (только на командирских танках).

Тактико-технические характеристики танка Т-70

БОЕВАЯ МАССА, т: 9,2.

ЭКИПАЖ, чел.: 2.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 4285, ширина — 2420, высота — 2035, клиренс — 300.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка 20К обр.1934 г. калибра 45 мм, 1 пулемет ДТ обр.1929 г. калибра 7,62 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 70 выстрелов, 945 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел ТОП (позже — ТМФ).

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса — 35…45, борт — 15, корма — 15…25, крыша и днище — 6…15, башня — 35.

ДВИГАТЕЛЬ: два ГАЗ-203, 6-цилиндровых, карбюраторных, рядных, жидкостного охлаждения; суммарная мощность 140 л.с. (103 кВт) при 3400 об/мин, суммарный рабочий объем 6960 см3.

ТРАНСМИССИЯ: двухдисковый главный фрикцион сухого трения, четырехскоростная коробка передач типа ЗИС-5, главная передача, бортовые фрикционы, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: пять опорных обрезиненных катков на борт; три поддерживающих катка; ведущее колесо переднего расположения со съемным зубчатым венцом (зацепление цевочное); направляющее колесо, аналогичное по устройству опорному катку; подвеска индивидуальная торсионная; в каждой гусенице 91 трак шириной 260 мм, шаг трака 98 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: 45.

ЗАПАС ХОДА, км: 250.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 28, ширина рва, м — 1,6, высота стенки, м — 0,6, глубина брода, м — 0,9.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция 12РТ или 9Р (только на командирских танках), переговорное устройство ТПУ-2.

Тактико-технические характеристики танка Т-34 образца 1942 г.

БОЕВАЯ МАССА, т: 30,9.

ЭКИПАЖ, чел.: 4.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 6620, ширина — 3000, высота — 2520, клиренс — 400.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка Ф-34 обр.1940 г. калибра 76 мм, 2 пулемета ДТ обр.1929 г. калибра 7,62 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 100 выстрелов, 3150 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел ТМФД-7, перископический панорамный прицел ПТ-4–7.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб, борт, корма корпуса — 45, крыша и днище — 15…20, башня — 45 (катаная), 52 (литая).

ДВИГАТЕЛЬ: В-2, 12-цилиндровый, дизельный, четырехтактный, V-образный, жидкостного охлаждения; мощность 400 л.с. (294,5 кВт) при 1700 об/мин, рабочий объем 38 880 см3.

ТРАНСМИССИЯ: многодисковый главный фрикцион сухого трения, пятискоростная коробка передач, бортовые фрикционы, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: пять опорных катков на борт; ведущее колесо заднего расположения (зацепление гребневое); направляющее колесо; подвеска индивидуальная пружинная; в каждой гусенице 72 трака шириной 500 мм, шаг трака 172 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: 55.

ЗАПАС ХОДА, км: 300.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 30, ширина рва, м — 2,5, высота стенки, м — 0,73, глубина брода, м — 1,3.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция 9Р и переговорное устройство ТПУ-2 или ТПУ-3 (не на всех танках).

Тактико-технические характеристики танка Т-34–85

БОЕВАЯ МАССА, т: 32.

ЭКИПАЖ, чел.: 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 8100, ширина — 3000, высота — 2720, клиренс — 400.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка ЗИС-С-53 обр. 1944 г. калибра 85 мм, 2 пулемета ДТ обр. 1929 г. калибра 7,62 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 55 выстрелов, 1953 патрона.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел ТШ-16.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб, борт, корма — 45, крыша, днище — 20, башня — 60…90.

ДВИГАТЕЛЬ: В-2–34, 12-цилиндровый, дизельный, четырехтактный, V-образный, жидкостного охлаждения, мощность 400 л.с. (294,5 кВт) при 1700 об/мин, рабочий объем 38 880 см3.

ТРАНСМИССИЯ: многодисковый главный фрикцион сухого трения, пятискоростная коробка передач, бортовые фрикционы, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: пять обрезиненных опорных катков на борт; ведущее колесо заднего расположения (зацепление гребневое); направляющее колесо; подвеска индивидуальная пружинная; в каждой гусенице 72 трака шириной 500 мм, шаг трака 172 мм.

СКОРОСТЬ макс., км/ч: 55.

ЗАПАС ХОДА, км: 300.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 30, ширина рва, м — 2,5, высота стенки, м — 0,73, глубина брода, м — 1,3.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция 9РМ или 9РС, переговорное устройство ТПУ-Ф или ТПУ-3-бисф.

Тактико-технические характеристики танка КВ-1 обр. 1941 г.

БОЕВАЯ МАССА, т: 47,5.

ЭКИПАЖ, чел.: 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 6900, ширина — 3352, высота — 2710, клиренс — 450.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка ЗИС-5 обр.1941 г. калибра 76 мм, 4 пулемета ДТ обр.1929 г. калибра 7,62 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 114 выстрелов, 3024 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел ТМФД-7, перископический панорамный прицел ПТ-4–7.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб и борт корпуса — 75, корма — 60…75, крыша и днище — 30…40, башня — 75.

ДВИГАТЕЛЬ: В-2К, 12-цилиндровый, четырехтактный, дизельный, V-образный, жидкостного охлаждения; мощность 500 л.с. (368 кВт) при 1800 об/мин, рабочий объем 38 880 см3.

ТРАНСМИССИЯ: многодисковый главный фрикцион сухого трения, пятискоростная коробка передач, бортовые фрикционы, планетарные бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: шесть опорных катков с внутренней амортизацией на борт, три обрезиненных поддерживающих катка, направляющее колесо, ведущее колесо заднего расположения со съемным зубчатым венцом (зацепление цевочное); подвеска индивидуальная торсионная; в каждой гусенице 87–90 траков шириной 700 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: 34.

ЗАПАС ХОДА, км: 250.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 36, ширина рва, м — 2,7, высота стенки, м — 0,87, глубина брода, м — 1,6.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция 71-ТК-3, переговорное устройство ТПУ-4 бис.

Тактико-технические характеристики танка ИС-2

БОЕВАЯ МАССА, т: 46.

ЭКИПАЖ, чел.: 4.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 9830, ширина — 3070, высота — 2730, клиренс — 470.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка Д-25Т обр. 1943 г. калибра 122 мм, 3 пулемета ДТ обр.1929 г. калибра 7,62 мм, 1 пулемет ДШК обр.1938 г. калибра 12,7 мм (не на всех танках).

БОЕКОМПЛЕКТ: 122-мм выстрелов — 28, 12,7-мм патронов — 300, 7,62-мм патронов — 2331.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел 10-Т-17, перископический прицел ПТ-4–17 (на танках первых выпусков).

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса — 120, борт — 90, корма — 60, крыша, днище — 20…30, башня — 160…90.

ДВИГАТЕЛЬ: В-2-ИС, 12-цилиндровый, дизельный, V-образный, жидкостного охлаждения; мощность 520 л.с. (382,5 кВт) при 2000 об/мин, рабочий объем 38 880 см3.

ТРАНСМИССИЯ: многодисковый главный фрикцион сухого трения, восьмискоростная коробка передач с демультипликатором, планетарные механизмы поворота, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: шесть опорных катков с внутренней амортизацией на борт, три поддерживающих катка, ведущие колеса заднего расположения со съемными зубчатыми венцами (зацепление цевочное), направляющее колесо, подвеска индивидуальная торсионная, в каждой гусенице 86 траков шириной 650 мм, шаг трака 162 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: 37.

ЗАПАС ХОДА, км: 240.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 36; ширина рва, м — 2,5, высота стенки, м — 1, глубина брода, м — 1,3.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция 10Р или 10РК, переговорное устройство ТПУ-4-бис-Ф.

Тактико-технические характеристики САУ СУ-76м

БОЕВАЯ МАССА, т: 10,5.

ЭКИПАЖ, чел.: 4.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 4966, ширина — 2715, высота — 2100, клиренс — 300.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка 3ИС-3 обр. 1942 г. калибра 76 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 60 выстрелов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: панорама Герца.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса и рубки — 25…35, борт — 10…15, корма — 10, крыша и днище — 10.

ДВИГАТЕЛЬ: два ГАЗ-203, 6-цилиндровых, карбюраторных, рядных, жидкостного охлаждения; суммарная мощность 140 л.с. (103 кВт) при 3400 об/мин, суммарный рабочий объем 6960 см3.

ТРАНСМИССИЯ: двухдисковый главный фрикцион сухого трения, четырехскоростная коробка передач типа ЗИС-5, главная передача, бортовые фрикционы, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: шесть опорных обрезиненных катков на борт; три поддерживающих катка; ведущее колесо переднего расположения со съемным зубчатым венцом (зацепление цевочное); направляющее колесо, аналогичное по устройству опорному катку; подвеска индивидуальная торсионная; в каждой гусенице 93 трака шириной 300 мм, шаг трака 111 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: 45.

ЗАПАС ХОДА, км: 250.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 28, ширина рва, м — 1,6, высота стенки, м — 0,6, глубина брода, м — 0,9.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция 12РТ-3 или 9Р, переговорное устройство ТПУ-3.

Тактико-технические характеристики САУ Су-85

БОЕВАЯ МАССА, т: 29,6.

ЭКИПАЖ, чел.: 4.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 8130, ширина — 3000, высота — 2300, клиренс — 400.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка Д-5-С85 или Д-5-С85А обр.1943 г. калибра 85 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 48 выстрелов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел 10Т-15 или ТШ-15, панорамный прицел.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб, борт и корма корпуса — 45, крыша, днище — 20.

ДВИГАТЕЛЬ: В-2, 12-цилиндровый, дизельный, четырехтактный, V-образный, жидкостного охлаждения; мощность 400 л.с. (294,5 кВт) при 1700 об/мин, рабочий объем 38 880 см3.

ТРАНСМИССИЯ: многодисковый главный фрикцион сухого трения, пятискоростная коробка передач, бортовые фрикционы, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: пять опорных катков на борт; ведущее колесо заднего расположения (зацепление гребневое); направляющее колесо; подвеска индивидуальная пружинная; в каждой гусенице 72 трака шириной 500 мм, шаг трака 172 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: 55.

ЗАПАС ХОДА, км: 300.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 35, ширина рва, м — 2,5, высота стенки, м — 0,73, глубина брода, м — 1,3.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция 9РМ или 9РС, переговорное устройство ТПУ-3-бисф.

Тактико-технические характеристики САУ ИСУ-152

БОЕВАЯ МАССА, т: 46.

ЭКИПАЖ, чел.: 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 9050, ширина — 3070, высота — 2480, клиренс — 470.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 гаубица-пушка МЛ-2 °C обр.1937 г. калибра 152 мм, 1 пулемет ДШК обр.1938 г. калибра 12,7 мм (на зенитном станке на части машин).

БОЕКОМПЛЕКТ: 20 выстрелов, 250 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел СТ-10, панорама Герца.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб и борт корпуса — 90, корма — 60, крыша и днище — 20…30.

ДВИГАТЕЛЬ: В-2-ИС, 12-цилиндровый, дизельный, V-образный, жидкостного охлаждения; мощность 520 л.с. (382,5 кВт) при 2000 об/мин, рабочий объем 38 880 см3.

ТРАНСМИССИЯ: многодисковый главный фрикцион сухого трения, восьмискоростная коробка передач с демультипликатором, планетарные механизмы поворота, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: шесть опорных катков с внутренней амортизацией на борт, три поддерживающих катка, ведущие колеса заднего расположения со съемными зубчатыми венцами (зацепление цевочное), направляющее колесо, подвеска индивидуальная торсионная, в каждой гусенице 86 траков шириной 650 мм, шаг трака 162 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: 35.

ЗАПАС ХОДА, км: 220.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 36, ширина рва, м — 2,5, высота стенки, м — 1, глубина брода, м — 1,3

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция 10Р или 10РК, переговорное устройство ТПХ-4-бисф.

Великобритания и США

Тактико-технические характеристики легкого танка м5а1 Stuart VI

БОЕВАЯ МАССА, т: 15,4.

ЭКИПАЖ, чел.: 4.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 4839, ширина — 2286, высота (по зенитному пулемету) — 2565, клиренс — 420.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка М6 калибра 37 мм и 3 пулемета Browning М1919А4 калибра 7,62 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 116 артвыстрелов и 6400 патронов.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел М70D, перископический прицел М4А1, стабилизатор наведения в вертикальной плоскости.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса — 38–64, корма — 25, крыша и днище — 13, башня — 13…51.

ДВИГАТЕЛЬ: два Cadillac V-8 серии 42, 8-цилиндровых, V-образных, карбюраторных, жидкостного охлаждения суммарной мощностью 220 л.с. (162 кВт) при 3400 об/мин, суммарный рабочий объем 11 340 см3.

ТРАНСМИССИЯ: две гидромуфты, две четырехскоростные автоматические коробки передач с гидравлическим управлением, два карданных вала, двухступенчатый планетарный редуктор (демультипликатор), двойной дифференциал, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: четыре обрезиненных опорных катка на борт, сблокированных попарно в две тележки, два поддерживающих катка, направляющее колесо, ведущее колесо переднего расположения с двумя съемными зубчатыми венцами (зацепление цевочное); каждая тележка подвешена на двух вертикальных буферных пружинах; в каждой гусенице 66 траков шириной 294 мм, шаг трака — 140 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: 48.

ЗАПАС ХОДА, км: 160.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 35, высота стенки, м — 0,61, ширина рва, м — 1,83, глубина брода, м — 0,91.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция SCR-508, — 528 или — 538.

Тактико-технические характеристики пехотного танка Mark IV Churchill III

БОЕВАЯ МАССА, т: 39,574.

ЭКИПАЖ, чел.: 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 7442, ширина — 3251, высота — 2450, клиренс — 530.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка Мк III или Мк IV калибра 6 фунтов, 2 пулемета BESA калибра 7,92 мм, 1 зенитный пулемет Bren калибра 7,7 мм, 1 дымовой гранатомет калибра 50,5 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 84 артвыстрела, 4950 патронов к пулеметам BESA, 600 патронов к пулемету Bren, 30 дымовых гранат.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел № 30 Мк IS для пушки; № 30 Мк I или Мк IA или № 33 Мк IS или IIS для курсового пулемета.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб — 101, борт — 76, корма — 64, крыша — 15–19, днище — 19; башня — 89.

ДВИГАТЕЛЬ: Bedford «Twin — Six», 12-цилиндровый, горизонтально-оппозитный, карбюраторный, жидкостного охлаждения; мощность 350 л.с. (257 кВт) при 2200 об/мин, рабочий объем 21 237 см3.

ТРАНСМИССИЯ: трехдисковый главный фрикцион, 4-скоростная коробка передач Merritt-Brown H4 в одном блоке с дифференциальным механизмом поворота.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: 11 опорных катков малого диаметра на борт, ведущее колесо заднего расположения, подвеска индивидуальная балансир-ная на цилиндрических пружинных рессорах; в каждой гусенице 70 траков шириной 356 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: 27.

ЗАПАС ХОДА, км: 144.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: высота стенки, м — 0,76, ширина рва, м — 3,66, глубина брода, м — 1,22.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция № 19.

Тактико-технические характеристики крейсерского танка Mark VIII (А27 м) Cromwell IV

БОЕВАЯ МАССА, т: 27,9.

ЭКИПАЖ, чел.: 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 6420, ширина — 3050, высота — 2500, клиренс — 406.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка Мк V или Мк VA калибра 75 мм, 2 пулемета BESA калибра 7,92 мм, 1 зенитный пулемет Bren калибра 7,7 мм (перевозился внутри танка), 1 дымовой гранатомет калибра 50,5 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 64 артвыстрела, 4950 патронов к пулеметам BESA, 600 патронов к пулемету Bren, 30 дымовых гранат.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопические прицелы № 50 x 3L Mk 1 или 2 AFV Sight Gear 75 mm для пушки, № 50 x 1,9 Мк 1 для курсового пулемета.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб — 64, борт и корма — 32, крыша — 20, днище — 8; башня — 20–76.

ДВИГАТЕЛЬ: Rolls-Royce Meteor, 12-цилиндровый, V-образный, карбюраторный, жидкостного охлаждения, мощность 600 л.с. (441,6 кВт) при 2550 об/мин, рабочий объем 27 000 см3.

ТРАНСМИССИЯ: двухдисковый главный фрикцион сухого трения, трансмиссия Merritt-Brown Z5 (пятискоростная несинхронизированная коробка передач, планетарные механизмы поворота и колодочные тормоза); бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: пять обрезиненных опорных катков большого диаметра на борт, ведущее колесо заднего расположения (зацепление цевочное), подвеска индивидуальная на цилиндрических пружинных рессорах (1, 2, 4 и 5-й опорные катки имели гидравлические амортизаторы двустороннего действия); в каждой гусенице 125 траков шириной 356 мм, шаг трака — 100 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: 64.

ЗАПАС ХОДА, км: 280.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 24, высота стенки, м — 0,9, ширина рва, м — 2,3, глубина брода, м — 0,9–1,2.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция № 19.

Тактико-технические характеристики среднего танка М4А1 Sherman II

БОЕВАЯ МАССА, т: 30,372.

ЭКИПАЖ, чел.: 5.

ГАБАРИТНЫЕ РАЗМЕРЫ, мм: длина — 5842, ширина — 2616, высота — 2743, клиренс — 432.

ВООРУЖЕНИЕ: 1 пушка М3 калибра 75 мм, 1 пулемет Browning М2НВ калибра 12,7 мм, 2 пулемета Browning М1919А4 калибра 7,62 мм.

БОЕКОМПЛЕКТ: 90 артвыстрелов, 300 патронов калибра 12,7 мм, 600 патронов калибра 7,62 мм.

ПРИБОРЫ ПРИЦЕЛИВАНИЯ: телескопический прицел М55, перископический прибор М4 с встроенным телескопическим прицелом М38.

БРОНИРОВАНИЕ, мм: лоб корпуса — 50,8, борт и корма — 38,1, крыша и днище — 12,7…19, башня — 25,4…76,2.

ДВИГАТЕЛЬ: Continental R975 С1, 9-цилиндровый, звездообразный, карбюраторный, воздушного охлаждения; мощность 350 л.с. (257,6 кВт) при 2400 об/мин, рабочий объем 15 945 см3.

ТРАНСМИССИЯ: двухдисковый главный фрикцион сухого трения, карданный вал, пятискоростная коробка передач с синхронизаторами, двойной дифференциал, бортовые передачи.

ХОДОВАЯ ЧАСТЬ: шесть обрезиненных опорных катков на борт, сблокированных попарно в три балансирные тележки, подвешенные на вертикальных буферных пружинах; три поддерживающих катка, направляющее колесо, ведущее колесо переднего расположения со съемными зубчатыми венцами (зацепление цевочное); в каждой гусенице 79 траков шириной 420,6 мм, шаг трака — 152 мм.

СКОРОСТЬ МАКС., км/ч: 38.

ЗАПАС ХОДА, км: 192.

ПРЕОДОЛЕВАЕМЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ: угол подъема, град. — 31, высота стенки, м — 0,61, ширина рва, м — 2,29, глубина брода, м — 1,02.

СРЕДСТВА СВЯЗИ: радиостанция SCR-508, или SCR-528, или SCR-538.

Литература

Барятинский М. Б. Бронетанковая техника Красной Армии 1939–1945. — М., ЗАО «Редакция журнала „Моделист-конструктор“», 2004.

Барятинский М. Б. Т-34. Лучший танк Второй мировой. — М., «Яуза», «Коллекция», «Эксмо», 2006.

Барятинский М. «Тигры» в бою. — М.: Яуза, Эксмо, 2007.

Барятинский М. Средний танк Pz.IV. «Рабочая лошадка» Панцерваффе. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007.

Барятинский М. Б. «Пантера». Стальная кошка Панцерваффе. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007.

Барятинский М. Б. Т-34 в бою. — М.: Яуза, Эксмо, 2008.

Барятинский М. Б. «Тигр». Первая полная энциклопедия. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2008.

Бернаж Ж. Немецкие танковые войска. Битва за Нормандию 5 июня — 20 июля 1944 года. — М.: АСТ, АСТ МОСКВА, ХРАНИТЕЛЬ, 2006.

Битва за Днепр (сост. В. Гончаров). — М.: АСТ, АСТ Москва, Хранитель, 2007.

Бишоп К. Дивизии Ваффен-СС 1939–1945. Справочник-определитель техники. — М.: Эксмо, 2009.

Брюннер М. На танке через ад. Немецкий танкист на Восточном фронте. — М.: Яуза-пресс, 2009.

Васильченко А. В. Танковый ас № 1 Михаэль Виттманн. — М.: Яуза-пресс, 2009.

Драбкин А. Я дрался на Т-34. — М., Яуза, Эксмо, 2006.

Драбкин А. Я дрался на Т-34. Книга вторая. — М., Яуза, Эксмо, 2008.

Исаев А. Битва за Харьков. Февраль — март 1943 года. — М.: «Стратегия „КМ“», 2004.

Кариус О. «Тигры» в грязи. Воспоминания немецкого танкиста. — М., «ЦентрполиграФ», 2005.

Коломиец М. В. Т-34. Первая полная энциклопедия. — М.: Яуза, Стратегия-КМ, Эксмо, 2009.

Куровски Ф. Немецкие танковые асы. — М.: Яуза, Эксмо, 2007.

Куровски Ф. 500 танковых атак. Лучшие асы Панцерваффе. — М.: Яуза, Эксмо, 2007.

Куровски Ф. «Штурмгешютце» в бою. Штурмовые орудия Третьего Рейха. —М.: «Яуза», «Эксмо», 2007.

Майер К. Танки СС в бою. Танковая гвардия Гитлера. — М.: Яуза-пресс, 2008.

Росадо Х., Бишоп К. Танковые дивизии Вермахта 1939–1945. Краткий справочник-определитель бронетехники. — М.: Эксмо, 2006.

Свирин М. Артиллерийское вооружение советских танков 1940–1945. — М., Экспринт, 1999.

Смирнов А. Танковые асы СССР и Германии 1941–1945 гг. — М.: «Стратегия „КМ“», 2006.

Советские танковые войска 1941–1945. Военно-исторический очерк. — М., Воениздат, 1973.

Солянкин А. Г., Павлов М. В., Павлов И. В., Желтов И. Г. Отечественные бронированные машины. ХХ век. Том 2. Отечественные бронированные машины 1941–1945. — М., «Экспринт», 2005.

Труды Академии. Сборник № 1 (25). — М., издание ВАБТВ, 1945.

Фей В. Танковые сражения войск СС. — М.: Яуза, Эксмо, 2009.

Хастингс М. Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт. — М.: Прогресс, 1989.

Шеин Д. Танки ведет Рыбалко. Боевой путь 3-й гвардейской танковой армии. — М., «Яуза», «Эксмо», 2007.

Штикельмайер К. Танковый стрелок. — М.: Яуза, Эксмо, 2009.

W. Fleischer. Die deutschen Kampfwagenkanonen 1935–1945. — Podzun-Pallas-Verlag, 1996.

F. Hahn. Waffen und Geheimwaffen des Deutschen Heeres 1933–1945. — Bonn, 1992.

Lefevre E. Panzers in Normandy then and now. — London, 1990

Периодические издания: «Бронеколлекция», «Вестник танковой промышленности», «Невский бастион», «Техника и вооружение вчера, сегодня, завтра».

Оглавление

Вступление

Статистика

Немецкие танковые асы

  Отто Кариус

  Михаэль Витман

  Пауль Эггер

  Эрнст Баркман

  Эмиль Зейбольд

  Карл Бромман

  Курт Книспель

  Асы — «штурмовики»

Секрет успеха

  Человеческий фактор

  Технический фактор

  Тактический фактор

  Выводы

Приложение. Тактико-технические характеристики танков и САУ, о которых идет речь в книге

  Германия

  СССР

  Великобритания и США

Литература

Наш сайт является помещением библиотеки. На основании Федерального закона Российской федерации "Об авторском и смежных правах" (в ред. Федеральных законов от 19.07.1995 N 110-ФЗ, от 20.07.2004 N 72-ФЗ) копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений размещенных на данной библиотеке категорически запрешен. Все материалы представлены исключительно в ознакомительных целях.

Copyright © UniversalInternetLibrary.ru - читать книги бесплатно