История древнего мира

А. А. Немировский, В. О. Никишин, И. А. Ладынин, С. В. Новиков
История древнего мира. Восток, Греция, Рим

ВОСТОК

И. А. Ладынин

к.и.н., доцент исторического факультета

МГУ им. М. В. Ломоносова

А. А. Немировский

к.и.н., с.н.с. Института всеобщей истории РАН

ГРЕЦИЯ

С. В. Новиков

к.и.н., доцент исторического факультета

МГУ им. М. В. Ломоносова

РИМ

В. О. Никишин

к.и.н., м.н.с. исторического факультета

МГУ им. М. В. Ломоносова

Восток

Глава I
Понятие о Древнем Востоке. Общие сведения

Понятие о Древнем Востоке

В истории человечества первобытность сменяется стадией цивилизации, главными приметами которой считаются: 1) города, то есть укрепленные поселения, служащие центром власти и культа для целой округи с несколькими более мелкими поселениями; 2) монументальное строительство храмовых и дворцовых сооружений, ведущееся в городе; 3) письменность. Стадия цивилизации, как правило, соответствует появлению в обществе классов и государственности.

Эпоха древних цивилизаций, вырастающих из первобытности и сменяющих ее, составляет предмет изучения особой дисциплины – истории Древнего мира, в свою очередь, подразделяющейся на историю стран Древнего Востока и историю античных обществ. Это разделение отражает существенные различия в путях развития и социокультурном облике между древневосточными и античными обществами. Древневосточные общества развивали культурно-политическую сферу одновременно с формированием классовой, иерархической социальной структуры и выделением центра мощной власти над членами общества. Античные же общества сформировали развитую культуру «с опережением», в условиях господства общинных структур, превратившись тем самым в т. н. «гражданские общества». И несмотря на конечный переход античного общества к той же общемировой модели, которую с самого начала представляли общества древневосточные, наследие этого первого этапа существования античной цивилизации никогда не забывалось и сыграло огромную роль не только в древней, но и во всей мировой истории.

История цивилизаций Древнего Востока начинается с IV тыс. до н. э., когда развитие и усложнение общества и закономерная инерция однажды начавшихся в нем процессов приводит к превращению властной верхушки в господствующий класс, живущий за счет эксплуатации, и одновременно к небывалому сосредоточению власти в его руках. Завершается история древности для Ближнего Востока условно – походами Александра Македонского (IV в. до н. э.), в то время как для Южной и Восточной Азии она доводится обычно до второй четверти – середины I тыс. н. э.

Географически понятие «Древний Восток» охватывает огромные территории, протянувшиеся от Северо-Западной Африки до Тихого океана и от Великой степи до Индийского океана и Сахары. В основном это зона субтропического климата с очень жарким, сухим летом и мягкой зимой. Особую роль в исторических судьбах народов Древнего Востока играли великие реки: Нил, Евфрат, Тигр, Инд, Ганг, Хуанхэ, Янцзы. В бассейнах этих рек благодаря плодородию почв можно было эффективно развивать хозяйство при налаживании системы искусственного орошения и отвода воды (ирригации и мелиорации). Экономическое развитие, создавая возможности накапливать и изымать продукты потребления, поощряло социальную дифференциацию, а необходимость централизованного коллективного труда для проведения ирригационных работ стимулировала сосредоточение власти на верхах общества.

Вклад древневосточных народов в мировую культуру, сложный характер исторического процесса показывают условность традиционного противопоставления Запада Востоку. Еще древнегреческие философы (особенно ярко это проявилось у Аристотеля) отличали мир греков, рожденных для свободы и господства над предназначенными природой к рабству варварами, включая сюда и древневосточные народы. В дальнейшем противопоставление деспотического Востока миру свободных граждан повторялось даже тогда, когда исторический путь античности и Востока оказался унифицирован и Поздняя Римская империя давала не больше реальных поводов для разговора о свободе, чем сасанидский Иран. Оппозиция Восток – Запад задавалась и тысячелетним политическим соперничеством греческих полисов, а затем и Рима, с великими иранскими державами – Ахеменидской, Парфянской и Сасанидской. Лишь археологические открытия XIX в., расшифровка письменных памятников Древнего Востока, активное изучение его истории и культуры разрушили былое представление об отсталом, диком и неспособном к развитию Востоке, оттеняющем своим варварством передовой и культурный Запад.

Классовая структура древневосточных обществ. Формы эксплуатации

Первобытный социум, малочисленный и не сталкивавшийся со сложными задачами, был однороден. Его развитие и усложнение приводит к функциональному выделению властной верхушки, доступ в которую находят прежде всего отличившиеся или влиятельные (благодаря своему имущественному положению) члены общества. В свою очередь, властная верхушка начинает использовать свои возрастающие с усложнением жизни социума полномочия сначала для их наращивания, а потом и для отчуждения рабочего времени и продуктов труда других членов общества. Такое отчуждение называется эксплуатацией. Когда отношения эксплуатации пронизывают значительную часть общества и какая-то группа его членов (в данном случае это прежде всего властная верхушка) начинает существовать за счет эксплуатации, последняя становится классообразующим фактором, а само общество – классовым.

Классы – это группы людей внутри общества, различающиеся по своему месту в системе эксплуатации, в организации социального (прежде всего материального) воспроизводства: господствующий класс организует его, а класс непосредственных производителей осуществляет. Классовый статус человека различается по тому способу, которым он добывает себе основные материальные средства к жизни. Аппарат власти классового общества называется государством; о его существовании можно говорить с тех пор, как властная верхушка освобождается от контроля общинного самоуправления и становится наследственной (хотя бы в лице своего главы).

Непосредственные производители материальных ценностей – те, кто «кормят» сами себя и весь социум, – сами делятся на классы, различающиеся по двум параметрам:

а) по наличию у непосредственного производителя средств производства в собственности или пользовании и права на часть произведенного им продукта (если отсутствует и то и другое, производитель работает в чужом хозяйстве за натуральный или денежный паек);

б) по свободе/несвободе работника покинуть свое производство.

Соответственно выделяются четыре основных класса эксплуатируемых непосредственных производителей.

1. Производители, пользующиеся долей в средствах и продуктах осуществляемого ими производства и при этом имеющие свободу бросить его; они отдают эксплуататору часть продукта, оставляют себе часть и могут относительно свободно отказаться от своего труда. Таковы, например, свободные арендаторы, упоминаемые в Законах Хаммурапи.

2. Производители, пользующиеся долей в средствах и продуктах своего производства, но в той или иной степени прикрепленные к нему (в науке квалифицируются как крепостные, илоты, феодально зависимые); кроме несвободы оставить свой труд, во всем подобны предыдущей категории. Таковы «плательщики дохода» в Законах Хаммурапи.

3. Производители, не имеющие доли ни в средствах, ни в продуктах производства, но свободные его покинуть (наемные работники). Они отдают все произведенное владельцу средств производства, используемых ими, получают от него взамен паек по соглашению и свободны бросить свой труд.

4. Производители, не имеющие доли ни в средствах, ни в продуктах производства и прикрепленные к нему (подневольники, в науке обычно называются рабами или подневольными рабского типа). Отдают весь произведенный продукт, получают паек по установлению хозяина или государства; трудятся по принуждению и не вольны бросать свой труд. Таковы были, например, строители пирамид в Египте (подневольники нерабского сословного статуса); старовавилонские рабы, занимавшиеся производительной трудовой деятельностью (подневольники рабского сословного статуса).

Хотя арендные и наемные формы труда в древности существовали, ни арендаторов, ни наемных работников как класса, за редкими исключениями, она не знает. Иными словами, таких людей либо было очень мало, либо наемный и арендный труд играл в их жизни второстепенную роль, а по главному для них способу жизнеобеспечения они относились к другим классам. Основными типами эксплуатации на Древнем Востоке были эксплуатация илотов и эксплуатация подневольных рабского типа. При этом первая, оставлявшая за эксплуатируемыми значительную личную и хозяйственную самостоятельность, была тем самым доступна только для весьма могущественного господствующего класса и осуществлялась прежде всего государством или при наличии сильного государства. Вторая же, рабовладельческая, доминировала на ранних стадиях развития классового общества и широко применялась частными лицами во все времена. Соответственно преобладанию одного из этих типов эксплуатации общество может быть отнесено к рабовладельческой или феодальной формации. В том случае, если в отношения эксплуатации вообще втянута не особенно большая часть населения, говорят о раннеклассовом обществе.

Подневольники, как правило, принадлежали к особому сословию рабов. Раб – это человек, имеющий господина, полностью и произвольно распоряжающегося его рабочей силой и временем; такой человек, разумеется, целиком или почти целиком бесправен в рамках любого коллектива. Господин часто имеет право убить своего раба, всегда – подарить или продать его и обычно (но не всегда!) считается прямым или верховным собственником рабского имущества. Отношения рабской зависимости известны с древнейших времен.

В эпоху перехода к классовому строю формирующийся господствующий класс видит в захвате рабов главный способ обеспечения себя рабочей силой, подлежащей эксплуатации: для налаживания эксплуатации илотской у него еще нет ни сил, ни опыта. Число рабов многократно возрастает: ими, кроме военнопленных, становятся (иногда принудительно, иногда по необходимости) кабальные должники, преступники, изгои, вообще люди, утратившие возможность прокормить себя сами. Таким образом, если рабы были известны еще в поздней первобытности, то рабство как особый социальный феномен формируется только в эпоху сложения классового общества. Именно в это время большинство рабов стали эксплуатироваться в производстве (до того раб был фактически младшим членом семьи или личным слугой) и тем самым пополняли один из общественных классов.

Наряду с рабами появляется прослойка подневольников рабского типа – не рабов по сословию. Это люди, в силу хозяйственных условий или принудительным актом государственной власти превратившиеся в работников чужого хозяйства, как правило, первоначально царского или храмового (впоследствии такие хозяйства вместе с приписанными к ним людьми могли раздариваться частным лицам). Они не утрачивают юридической свободы и не приравниваются к рабам, но эксплуатируются тем же способом, что и большинство последних.

Наконец, класс илотов формировался двумя способами. С одной стороны, государство подвергало общинников налоговой эксплуатации, да и сами они могли втягиваться в зависимость от государства и частных лиц, не отрываясь от своей земли. С другой стороны, и государство, и частные лица могли сажать своих подневольных работников или вообще любых людей на принадлежащую им землю (это и были собственно илоты, или «царские люди»). Именно плотский способ эксплуатации доминировал на Древнем Востоке с начала II тыс. дон. э. («царские люди» в Египте Среднего царства, «плательщики дохода» у Хаммурапи), в то время как ранее (в Египте Древнего царства, в Шумере III династии Ура) эксплуатировали работников, принудительно трудившихся в составе больших бригад и не имевших своего хозяйства.

Так в странах Древнего Востока сложились три основных класса: подневольники рабского типа (в том числе собственно рабы, занятые в производстве), класс мелких зависимых производителей (прежде всего эксплуатируемые общинники и илоты) и господствующий класс, куда входили землевладельческая и служилая знать, жречество, состоятельная верхушка селян и горожан. Соотношение государственных функционеров и частных лиц внутри господствующего класса задает государственный или частный «изотоп» того или иного общественного строя. На Древнем Востоке доминировала государственная эксплуатация. Исключая периоды упадка древневосточных обществ, именно участие в управлении страной обеспечивало главные возможности эксплуатировать чужой труд.

Наличие трех основных классов определило своеобразный характер социальных взаимоотношений в древневосточных обществах. Сохранились сведения о социальной борьбе (особенно на Дальнем Востоке), о восстаниях, в которых принимали участие, как правило, либо илоты или подневольные рабского типа, недовольные своим положением, с одной стороны, либо неэксплуатируемые общинники (особенно жители автономных городов), опасавшиеся распространения на них эксплуатации. В самом господствующем классе сохранялась перманентная напряженность между царем и военно-служилой знатью, с одной стороны, и крупной землевладельческой и жреческой знатью (а иногда и общинной верхушкой), с другой. В целом древневосточным обществам был присущ довольно низкий уровень социального противостояния между «верхом» и «низом»; основные открытые конфликты проходили «наверху», причем время господства государства как крупнейшего эксплуататора сменялось в эпохи раздробленности и распада государственности доминированием имущих и влиятельных частных лиц и корпораций. Противоречие между частным и государственным присвоением являлось основным фактором периодической смены эпох социально-политического процветания и упадка на Древнем Востоке.

Сословный строй Древнего Востока

Каждый из трех основных классов древневосточного общества не был монолитен и однороден, а состоял из различных слоев, различавшихся между собой по юридическому и бытовому положению, имущественной состоятельности и сословной принадлежности. Сословия – это группы людей, различающиеся по своему правовому и престижному положению. Древность знает всего три главных сословных статуса, дифференцируемых по степени свободы, с которой люди могут распоряжаться собой, т. е., по степени их формальной независимости от других людей:

1) полноправные граждане, принадлежащие к самоуправляющейся структуре общинного типа; их жизнь в широких пределах направляется ими самими;

2) неполноправные граждане, жизнь которых в широких пределах регламентируется другими лицами, от которых они считаются формально зависимыми, – частными людьми или государством как особым учреждением (а не воплощением социума), – это клиенты, илоты, «царские люди» и др.;

3) рабы – люди, считающиеся движимым имуществом другого человека, который может произвольно распоряжаться их временем и силами, а также волен продать их, подарить или освободить.

Сословное деление весьма сложным образом соотносится с классовым. Так, господствующий класс состоит преимущественно из людей первого сословия, но включает и лиц второго сословия; с другой стороны, люди первого сословия, как и люди второго, могут быть зависимыми и даже подневольниками; общинники могут вовсе не эксплуатироваться, а могут принадлежать к классу зависимых; наконец, рабы могут эксплуатироваться и как подневольники, и как зависимые.

Определенные типы сочетания классовой и сословной структур в обществе иногда описываются как формационные типы самого общества. Так, сочетание: (1) «долевой» эксплуатации, при которой отчуждается часть продукта у работника, ведущего отдельное хозяйство, (2) преобладания общинников среди непосредственных производителей, (3) роли государства как главного эксплуататора – иногда описывается как особый азиатский способ производства (государство эксплуатирует общины, собирая с них ренту-налог).

Некоторые особенности экономики Древнего Востока

Экономика Древнего Востока в основе своей была натуральной: в обществе обычно очень мало людей, которые сделали бы куплю-продажу труда или товара главным источником своего существования (например, очень мало профессиональных торговых посредников – частных купцов, а среди ремесленников типичная фигура – это человек, работающий либо на постоянный заказ, либо принудительно, получая паек). Соответственно общества Древнего Востока почти не знают нормального денежного обращения (монеты). Основные формы развития товарно-денежных отношений – ростовщичество и внешняя торговля.

Почему, если современное государство намерено выкопать канал, оно предпочитает нанимать работников, а древнее государство неизменно прибегало в таких случаях к использованию принудительного, повинностного труда? Дело в том, что технологически неразвитая экономика не производит почти ничего среднего между продуктами повседневной необходимости (которые произвести может любой неквалифицированный работник), либо предметами роскоши. Какой заработной платой могло бы соблазнить государство наемного работника на тяжелой ирригационной работе? Обычный паек он легче и быстрее выработает на собственном участке, предметов роскоши на всех не хватит. Остается лишь мобилизовать работников по повинности.

В результате на Древнем Востоке найм, продажа трудовой силы обычно считалась великой бедой. В самом деле, наемный работник не получал ничего такого от нанимателя, чего не мог бы выработать сам на собственном участке, не исполняя ничьих приказов и работая на себя и семью. Ясно, что в найм в этих условиях шли только наиболее обездоленные, потерявшие такой участок или никогда не имевшие его. Главная ценность и главное богатство на Древнем Востоке – это земля и собственный дом (т. е. жилище и хозяйство).

Производство в древности было так примитивно, что основные трудности представляет собой не его техническая сторона, а организация труда и перераспределение ресурсов и продуктов – т. е. те сферы жизни общества, которые регулирует государство в меру своей политической власти. Именно в этом причина так называемого «примата политики над экономикой» в древности. Поэтому же древневосточная экономика строилась прежде всего на соотношении выявленных И. М. Дьяконовым экономических секторов: (а) государственного сектора; (б) частно-общинного сектора мелких хозяев; и, наконец, (в) сектора крупных частных или получастных владений, образующегося за счет первых двух.

Для любого древнего общества самым болезненным социально-экономическим вопросом был баланс частной и государственной эксплуатации. Любая эксплуатация может быть «социально полезна» только в той мере, в какой изъятый с ее помощью продукт вкладывается затем в торговлю, производство, политическое и культурное обеспечение социума – т. е. в сферы жизни, полезные в конечном счете для всего общества.

В обществах древности, с неразвитым обменом и доминированием натурального хозяйства, богатство частного лица либо проедалось, либо омертвлялось в виде сокровища, либо умножало само себя ростовщическим путем, но почти никогда не вкладывалось в общественно полезные процессы (единственным серьезным исключением была внешняя торговля). Добывалось же частное богатство, как правило, путем успешного использования имущественного неравенства, втягивания в долговую кабалу и концентрации земли, т. е. чисто паразитическими формами эксплуатации. Государственная эксплуатация, напротив, обеспечивала функционирование всем необходимых институтов. Таким образом, для промышленно неразвитого общества древности частная эксплуатация была в больших масштабах всегда вредна, государственная же могла быть весьма полезна (в зависимости, правда, от доли продукта, взыскиваемого государством), а в определенных размерах – всегда необходима. Поэтому жизнь многих обществ Древнего Востока колебалась от разрушительного усиления частной собственности и частной эксплуатации (приводивших к разорению и порабощению огромной массы лиц) к их государственному ограничению и укреплению государственного сектора в экономике.

Два процесса – выделение крупных собственников внутри общин и неуклонное стремление служилых людей к приватизации находящихся в их распоряжении или выданных им в обеспечение государственных фондов – постоянно угрожали социуму и в пределе грозили превратить его в скопище неуправляемых крупных частных собственников, вроде «сильных домов» Китая, поставивших в зависимость от себя огромную массу обездоленных и не подконтрольных каким бы то ни было общим для социума в целом структурам. С другой стороны, государство-эксплуататор могло само превращаться в фактического паразита, истощая общество чрезмерными податями и повинностями и тратя их на амбициозные, не нужные никому, кроме властной верхушки, военные и строительные предприятия либо на содержание неимоверного государственного аппарата, в подавляющей своей части опять-таки не нужного никому, кроме самого себя. В целом, однако, подобное использование мощи государства на Древнем Востоке было скорее исключением, чем правилом.

Политический строй Древнего Востока

Потестарно-политическая организация древневосточных обществ имеет два основных уровня. Первый, унаследованный от первобытности, связан с общиной и общинным (общинно-племенным) самоуправлением. Существование общин является важнейшей особенностью истории Древнего Востока. Устойчивое сохранение общинной организации, коллективных начал в быту и производстве объясняется особенностями архаической экономики, крайне затруднявшей применение неколлективных форм сосуществования на земле, а также интересами самого государства, считавшего порой более удобным контролировать население именно через общины. В некоторых случаях, однако, общины переставали существовать именно под натиском государства и частных эксплуататоров, разрушавших общинное самоуправление и превращавших общинников в неполноправных людей. Внутри общин постоянно происходит имущественная и социальная дифференциация; именно здесь отношения частной эксплуатации развиваются наиболее интенсивно. И хотя выделяющиеся богачи обходят принципы общинной нивелировки при помощи ростовщичества, кабалы, частной эксплуатации людей вне общины, а также аренды и субаренды, однако основная масса общинников сохраняет свой статус до конца древневосточной истории.

На втором, высшем уровне политической организации древневосточных обществ располагается государство, т. е. верховная власть и ее аппарат управления. Сущность деятельности государства на Древнем Востоке (как и в любом другом обществе) – это противостояние внешним врагам социума, обеспечение функционирования социальной вертикали (в частности, сложившихся отношений эксплуатации) и системы взаимных обязательств внутри его. Специфика древневосточного государства заключается в осуществлении прямого хозяйственного руководства в пределах обширного сектора экономики, в том числе в виде создания системы искусственного орошения, а также в государственном обеспечении культурных институтов. В лице древневосточного правителя государство считалось верховным собственником и распорядителем всей земли, взимая налоги и налагая повинности на все население, кроме привилегированных слоев или городов. Другая часть земли непосредственно принадлежала правителю, государству и его учреждениям (в том числе храмам, часто пытавшимся превратиться в самостоятельные субъекты власти и хозяйства). Права полного пользования налогами и повинностями, как и государственная земля, широко раздавались членам государственного аппарата, воинам, жрецам и т. д. в собственность, «кормление» или условное держание.

Активное вмешательство государственной власти в хозяйственную жизнь страны и экспансионистская внешняя политика приводили к появлению многочисленной администрации и служилой массы, организованной по бюрократическому принципу (деление на ранги, субординация, общественное положение в зависимости от места на служебной лестнице). Эта служилая масса тяготела к «приватизации» своих должностей и особенно выдаваемой в их обеспечение земли (от огромных землевладений до крошечных наделов) в периоды ослабления государства. Кроме того, используя промежуточные отношения аренды и субаренды, государственный земельный фонд (как и общинный) пытались «растаскивать» любые имущие частные лица или корпорации.

Происходящее от определенных органов общинной или общинно-племенной власти (а именно, от должности военного вождя и от общинного храма как учреждения), государство становится над всеми членами общества, теряющего контроль над ним. Логическим завершением развития такого государства становится т. н. восточная деспотия – режим абсолютной власти царя, как правило обожествленного или считающегося главной фигурой культа, предстателем перед богами за всех своих подданных. Взаимоотношения этой власти с общинами весьма сложны: она либо разрушает их полностью или частично, желая контролировать население или его часть прямо, либо подчиняет общинные структуры, превращая их фактически в низшие органы администрации, либо довольствуется верховным контролем над ними.

Кроме позднепервобытного общинно-племенного строя и восточной деспотии, знаменующих начало и конец древневосточного политогенеза, на Древнем Востоке существовали всевозможные промежуточные политические формы, например, ограниченная коллективными общинными институтами номовая (от греч. «ном» – область) монархия, вырастающая из территориального объединения нескольких общин и включающая один крупный городской центр с округой. Поэтому номовые государства в науке часто именуются городами-государствами.

Другая промежуточная форма – олигархическая (аристократическая) республика. Даже в крупных царствах власть царя иногда должна была терпеть влияние коллективных аристократических и демократических органов.

Основные этапы истории Древнего Востока

Длительное развитие древневосточных стран совершалось неравномерно. Наивысшего уровня развития самостоятельно достигли цивилизации Египта, Месопотамии, Индии и Китая. Прочие общества Ближнего, Среднего и Дальнего Востока развивались во многом под влиянием этих четырех цивилизаций. Сами они долгое время существовали изолированно или почти изолированно друг от друга (за единственным и недолгим исключением трансиранской системы связей, соединявшей в конце III тыс. до н. э. регионы от Индии до Восточного Средиземноморья). Однако к середине II тыс. до н. э. сеть интенсивных взаимных контактов охватила весь Ближний Восток, а в I тыс. до н. э. сложилась система тесно связанных друг с другом разнообразными отношениями стран, занимающих в целом огромную территорию от Ганга до Атлантического океана. Общение между различными обществами обогащало каждую местную культуру, вырабатывало надрегиональные культурные ценности. Сложилось, таким образом, известное единство почти всего древневосточного мира, сыгравшее заметную роль в развитии всемирно-исторического процесса. Для обширных пространств Восточной Азии от Приморья и Японии до Индокитая и Тянь-Шаня ту же интегрирующую роль к началу нашей эры играла конфуцианская цивилизация Китая.

В истории Древнего Востока могут быть выделены три большие эпохи, различающиеся по их социальному и экономическому облику (основы этой периодизации заложил Г. А. Меликишвили):

1) эпоха формирования и доминирования крупных централизованных хозяйств – конец IV–III тыс. до н. э.;

2) эпоха доминирования мелких хозяйств, охваченных государственной эксплуатацией – II–I тыс. до н. э.;

3) эпоха подъема товарно-денежных отношений и крупной частной собственности – I тыс. до н. э. – середина I тыс. н. э.

В первую эпоху существуют три цивилизационных центра, сложившихся в долинах великих рек, – египетский, шумеро-аккадский и древнеиндийский. В результате процессов политогенеза во всех трех регионах складываются ранние номовые государства, а в Месопотамии и Египте за счет объединения номов формируются обширные деспотические монархии с неограниченной властью царя, занимающего ключевое положение в культе, и сложным управленческим аппаратом. Основой экономики здесь становятся крупные хозяйства государственного сектора, а наиболее интенсивной эксплуатации подвергаются подневольные работники, трудящиеся целыми бригадами и получающие пайки. Одновременно в течение III тыс. до н. э. происходит формирование классовых обществ на периферии первых цивилизаций, от Анатолии до Средней Азии. Здесь формируются протогородские центры и номовые государства. В конце III тыс. до н. э. складывается единая система экономических и политических взаимоотношений от долины Инда до Месопотамии и Средиземного моря.

В конце III – начале II тыс. переселения полукочевых народов (амореев и индоиранцев), ухудшение климата и внутренний кризис слишком сложных в управлении крупных централизованных хозяйств положили начало новому этапу истории Древнего Востока. Отныне громоздкая система контроля и надзора в хозяйствах, использующих труд подневольных работников, уступает место более гибким и менее обременительным как для верхов, так и для низов общества формам эксплуатации. Пройдя через полосу социального кризиса и политической раздробленности, древневосточные общества, отныне основанные на присвоении лишь части продукта общинников и «царских людей» – мелких землепользователей, достигают нового расцвета.

В эту эпоху (II тыс. до н. э. – начало I тыс. до н. э.) образуются новые и гибнут старые государства: на севере Передней Азии образуются крупные державы, в долине реки Хуанхэ формируется раннеклассовое общество, создается первичный очаг древнекитайской цивилизации; в Иране и Индостане экологические изменения и перемещения племен привели к гибели древнейшей цивилизованной ойкумены, и классовое общество в начале I тыс. до н. э. складывается заново.

Важной внутренней гранью этого этапа был конец II – начало I тыс. до н. э., когда новые переселения народов (эгейцев, фрако-фригийцев, иранцев, арамеев) потрясли Древний Восток и изменили его этнополитическую карту. Существенные перемены произошли и в социально-экономической области. Подлинный технологический переворот переживают древние общества с освоением железа в конце II тыс. до н. э., и начало I тыс. до н. э. почти во всех регионах Древнего Востока характеризуется резким ростом частной эксплуатации, разложением общинной, а частично и государственной собственности. Развитие частной собственности, частного рабства, товарных отношений связано прежде всего с крупными городами. Заново складываются международные торговые пути, увеличивается количество торговых факторий. Финикийская торговля в начале I тыс. до н. э. охватывает все Средиземноморье. Все это отразилось и на международных отношениях – начинается борьба за преобладание на торговых путях.

В борьбе всех против всех складываются недолговечные надрегиональные империи, которые путем взимания дани с побежденных, а также прямого ограбления покоренных стран производят насильственное перераспределение прибавочного продукта в невиданном ранее масштабе. В этом отношении уникальна великая Ассирийская держава, четырежды – в конце XIII, начале XI, середине IX и конце VIII вв. до н. э. – добивавшаяся неоспоримого первенства на всем Ближнем Востоке.

Наконец, третья эпоха существования древневосточных обществ (середина I тыс. до н. э. – середина I тыс. н. э.) образует уже заключительный этап их истории. В Передней Азии Ассирийская держава гибнет, ввергая обширные пространства Ближнего и Среднего Востока в новый передел мира, завершившийся к рубежу VI–V вв. созданием «царства стран» – мировой по тому времени державы Ахеменидов, простершейся от Инда до Балкан. Подчеркнем, что политическая интеграция в столь широких масштабах была подготовлена предшествующими бурными столетиями взаимодействия древневосточных государств и племенных образований. Войны Ахеменидов, а затем завоевания Александра Македонского привели к интенсивному взаимодействию ближневосточной, средневосточной, индийской и эллинской цивилизаций. В конце концов сложился обширный пояс активно взаимодействующих классово-государственных обществ, непрерывной полосой протянувшихся от Атлантики до Тихого океана и ко II в. н. э. вошедших в состав четырех великих держав – Римской империи, Парфянского царства, Кушанской державы и ханьского Китая.

Для социально-экономического облика этой эпохи показательно дальнейшее развитие торговли и ремесленных производств, рост городов и своего рода разделение труда между торгово-ремесленными центрами и аграрной периферией. Повышается товарность хозяйств, о чем свидетельствует развитие системы денежных отношений. Деньги в монетной форме получают широкое распространение в державе Ахеменидов, циньском Китае, маурийской Индии. Другой характерной чертой периода является ослабление государственной власти, выход на первый план крупной военно-землевладельческой знати и различных корпораций. Это приводит к утверждению политической раздробленности той или иной степени на обширных пространствах.

После поражения Ахеменидов в борьбе с Александром древневосточные общества к западу от Инда развивались по пути своеобразного синтеза традиций двух цивилизаций в форме эллинистических государственных образований. Эллинистические государства в ряде случаев довольно скоро воспроизводят черты деспотической монархии. С другой стороны, под влиянием полисных традиций умножается количество автономных городов.

В Китае в это время создается централизованная деспотическая империя (однако в духе времени отношения государственной эксплуатации переплетались здесь с далеко зашедшей частной, и здесь также крупные землевладельцы стали в конце концов сильнее государства). В Индии специфической чертой является развитие варновой, а затем и общинно-кастовой системы, однако и здесь поздняя древность характеризуется усилением землевладельческой знати, парцелляризацией и корпоративизацией общества (как раз и выражавшейся в торжестве кастовой системы).

Некоторые черты менталитета

Основным отличием духовного мира древности от современного является то, что носители архаических культур воспринимали сильные эмоциональные импульсы и интуитивные ассоциации как некие «показания приборов», по которым можно с полным правом судить об окружающем мире. Сегодня мы рассматриваем в таком качестве лишь так называемый «объективный» эмпирический опыт. В древности дело обстояло по-другому: древний жрец, спонтанно испытывая сильнейшее эмоциональное потрясение при обряде вступления в контакт с божеством, считал само это потрясение верным знаком того, что он и в самом деле вступил в контакт с божеством.

Еще более замечательный пример недавно выявил отечественный египтолог А. О. Большаков: как и у любого из нас, у египтянина при взгляде на изображение некоего человека перед внутренним взором автоматически, без усилия воли возникал мысленный образ этого человека. С нашей точки зрения это порождение нашего внутреннего мира – и только. Египтянин, однако, не сомневался, что упомянутый мысленный образ – отнюдь не порождение его внутреннего мира, а реально существующий объект, явившийся ему извне, – Двойник (Ка) соответствующего человека. Связь мысленного образа с изображением осознавалась, но интерпретировалась в аналогичном духе: значит, изображение является дверью, из которой мне является Двойник изображенного. Таким образом, люди архаики последовательно рассматривали свой подсознательный субъективный опыт как опыт объективный, эмпирический.

Чтобы объяснить этот феномен, нет необходимости объявлять человека архаики, как это часто делают, носителем какого-то особого «дологического» (мифологического) мышления, которое якобы, в отличие от нашего, априори принимает как объективный факт любой эмоционально-ассоциативный импульс, напрямую переводя его в итоговое суждение без поверки разумом. Такой способ мышления у нормального человека любых времен вообще едва ли вероятен психически. Достаточно вспомнить, что и для нас основным критерием объективности и репрезентативности опыта является его независимость от нашего сознания и воли. Этому критерию яркие подсознательные импульсы, безусловно, удовлетворяют, а другой информации, которая позволила бы человеку древности все-таки опознать их субъективность, у него просто не было (давно ли современный человек уяснил, что у него есть подсознание?). Иначе говоря, человеку архаики оставалось самым логическим и рациональным образом расценивать яркие эмоционально-ассоциативные импульсы, пришедшие к нему как бы сами по себе (а не вызванные им в себе волевым усилием воображения), как объективный опыт, и, соответственно, строить свою картину мира на их интерпретации.

Основные концепции т. н. «религий» архаики – магия, богообщение, представление о загробном мире – были получены, по-видимому, именно таким путем. Естественно, вырабатывающаяся таким способом картина мира будет по рисунку и деталям совершенно отлична от нашей, но носит она такой же «стихийно-материалистический» и относительный характер, как и современная. Действительно, общеизвестно, что древность в течение тысячелетий была принципиально чужда самому понятию о догмах и о «вере» как пути безусловного принятия догм. Различные, противоречащие друг другу религиозно-мифологические концепции сосуществуют в пределах одной и той же древней культуры, пользуясь принципиальной взаимной терпимостью (на своей абсолютной правоте не настаивает ни одна из них) – как это было бы возможно, будь они основаны на вере? Остается квалифицировать концепции древности как явления той же природы, что и концепции современного естественнонаучного (материалистического) сознания.

Вторым отличительным свойством древневосточного менталитета было то, что он, при всей роли коллектива в общественной жизни, с самого начала оказывается сугубо личностным. Достаточно вспомнить о том, какую экстраординарную роль для человека архаики играет его имя – главный оплот личной идентификации вообще! В текстах самых разных эпох восточной древности – от «Эпоса о Гильгамеше», «Диалога господина и раба» и шумеро-аккадских пословиц в Вавилонии до «Законов Ману» в Индии и сочинений раннего конфуцианца Сюнь-цзы в Китае – человеческий мир рисуется в первую очередь как мир отдельных людей, делающих индивидуальный выбор (и по отношению к социуму, и по отношению к богам, и по отношению к другим личностям). Они стремятся к удовлетворению своих фундаментальных потребностей и именно в силу этого (учитывая исходную структуру этих потребностей) конституируют общество, смысл и высочайший авторитет которого измеряется именно тем, что оно является важнейшим и незаменимым средством обеспечения и защиты этих потребностей. Подчинение социальной норме рисуется в этих текстах делом осознанного, ответственного и трудного личного выбора (во многом подневольного!), а отнюдь не реализацией какого-то «естественного» растворения личности в коллективе. При этом индивидуум изображается экзистенциально одиноким и не сообразующимся в своем выборе ни с чем, кроме собственных потребностей (включая, конечно, потребность в позитивных контактах с окружающими).

Как видно из письменных источников, общество на Древнем Востоке, хотя и имеет высший авторитет по отношению к любой личности, обосновывает этот авторитет только тем, что обеспечивает фундаментальные потребности своих членов; целью общежития, за редкими исключениями, считается не совершенствование или преображение людей, а их оптимальное выживание; соответственно, общество предпочитает, так сказать, «не лезть в душу» своих членов, интересуясь обычно лишь практически значимыми аспектами их поведения по отношению к окружающим. Поэтому поощряемая государством идеология играет важную интегрирующую роль, но не насаждается и не навязывается как требующая обязательного согласия на индивидуальном уровне.

Для так называемых «религий» Древнего Востока III–II тыс. до н. э., как правило, характерны следующие черты:

а) антропоцентризм вместо теоцентризма: в контакт с богами и прочими духами в первобытности и ранней древности вступают никоим образом не ради приближения к божеству, этического очищения, совершенствования и т. п., а ради получения самых обычных и насущных житейских благ для самих себя;

б) отсутствие догм, терпимое отношение к иным культам;

в) отсутствие всякой абсолютизации божеств; они не всемогущи, не всезнающи и не всеблаги. Этика (как и все остальные области культуры) существует независимо от них. Правда, боги почти всюду следят за тем, чтобы люди соблюдали определенную норму, однако в глазах людей данная норма не получает добавочного нравственного авторитета просто потому, что ее вменяет бог (хотя это, конечно, повышает ее силовой авторитет). Достаточно вспомнить, как в Египте в общегосударственном порядке разрабатывались и преподавались заклинания, призванные научить людей способу обмануть богов на загробном суде. Боги не являются ни источником, ни даже примером этики для людей и не стоят выше человеческой этической оценки; у них нет ни безусловного, ни даже повышенного этического авторитета;

г) сама этика носит достаточно рациональный, конвенциональный и релятивистский характер; отсчет доброго и злого привязывается исключительно к удовольствиям и страданиям людей, ведущим этот отсчет. Этические оценки и суждения, сколько их можно выделить, никак не руководствуются волей богов как таковой, а отталкиваются исключительно от житейских, земных радостей и горестей поддерживающих эти оценки субъектов восприятия;

д) богообщение является прежде всего делом государства и привлеченных им для этой цели профессионалов-жрецов; частный человек вовлечен в него гораздо меньше. К данному богу могут относиться с самым искренним восхищением, почитанием и любовью, но эти чувства условны: они находятся в зависимости от того, сколько явных житейских благ этот бог приносит людям, а не от факта его божественности. При ином поведении он встречал бы иное отношение.

Принципиально новые явления во всех этих областях приносит так называемое «осевое время» (если понимать его в широком смысле, как середину I тыс. и несколько последующих столетий). Здесь создаются первые примеры концепций, считающих тотальное самоподчинение и жертвенное служение абсолютному внешнему началу – Богу безусловным и первейшим долгом человека, возводящих авторитет этической нормы исключительно к тому, что ее вменил Бог, отождествляющих Бога с абсолютным Благом, претендующих на подчинение всех сфер жизни общества и требующих последовательно теоцентрической мировоззренческой ориентации. Богообщение становится делом, вменяющимся в долг каждой отдельной личности. Причины всех этих явлений до сих пор неясны.

Глава II
Древний Египет до середины II тыс. до н. э

Природные условия

Древний Египет занимал отрезок долины Нила от моря до первого порога. От него до района древней столицы Египта – Мемфиса – долина Нила довольно узка; этот ее отрезок называется Верхним Египтом. Ниже по течению лежит область дельты Нила (его разветвления на несколько рукавов, в форме перевернутой греческой буквы с этим названием) – Нижний Египет. Побережье Средиземного моря в древности было заболочено и малопригодно для жизни, поэтому города и поселения появлялись ближе к центру дельты. Долину Нила окаймляли пустыни (Ливийская на западе, Аравийская на востоке); восточная часть дельты граничила с Синайским полуостровом. На западе от Нила лежали обширные оазисы, прежде всего Фаюмский. Население Египта – египтяне – были одним из народов афразийской, или семито-хамитской, языковой семьи.

Долину Нила делал благодатным краем плодоносный ил, который оставляли на почве ежегодные разливы этой реки (с июля по ноябрь), поставленные египтянами себе на службу с помощью системы ирригации. Дождей в Египте практически не бывает, и для большей части земель разливы были единственным источником орошения. Египтяне сеяли ячмень, пшеницу, эммер (или полбу), выращивали лен, разводили финиковые пальмы и сикоморы. Были развиты скотоводство (особенно в дельте) и разведение птицы. Однако Египет был беден месторождениями металла и крупными породами дерева, и уже с древнейших времен за этими материалами приходилось снаряжать экспедиции.

С цветом образованной наносами ила почвы Египта связано одно из его древних самоназваний – Кемет («Черная [земля]», в отличие от Джешерет – «Красной [земли]» сопредельных пустынь). Другими такими самоназваниями были «Обе Земли» (Тауи – Верхний и Нижний Египет) и «Страна возлюбленная» (Та мери); современное название «Египет» (греч. Айгюптос) восходит к одному из египетских названий Мемфиса – Хет-ка-Птах, т. е. «Подворье духа [бога] Птаха». Древние египтяне считали свою страну, по сути дела, единственным в мире местом, пригодным для нормальной (спокойной и изобильной, основанной на оседлом земледелии) жизни, и резко отличали ее от «искаженного мира» сопредельных стран. Такая картина мира сказывалась даже в мелочах: в середине II тыс. до н. э. египтяне дошли до р. Евфрат и сразу назвали ее «Перевернутой водой», поскольку, в противоположность Нилу, он тек с севера на юг.

Египет доисторического времени (до середины IV тыс. до н. э.)

Земледелие и скотоводство появляются на территории Египта ок. X–IX тыс до н. э. В это время и позднее, вплоть до V тыс. до н. э., климат здесь был более влажным, чем в историческую эпоху: у Нила были притоки, в его долине водились крупные животные и росли деревья, выпадали осадки. Наряду с земледелием сохраняли свою роль в качестве основных занятий охота и рыбная ловля.

В VI–V тыс. до н. э. климат Северной Африки становится суше: в частности, начинает превращаться из саванны в пустыню Сахара, где в IX–VIII тыс. до н. э. обитали племена афразийской этноязыковой общности. Ее распад привел к появлению в долине Нила (вероятно, в V тыс. до н. э.) предков египтян исторической эпохи. Их неолитические поселения появляются сначала в Фаюмском оазисе, а затем спускаются в долину Нила (поселения в Меримде-Бени-Саламе на юге дельты, а позднее в Тасе и Бадари в Среднем Египте). Соседями египтян были другие народы афразийской семьи – нубийцы (кушиты) на юге и ливийцы на западе.

На рубеже V–IV тыс. до н. э. пересыхание притоков Нила и сокращение осадков заставило египтян создать систему речной ирригации, окончательно сложившуюся в т. н. I додинастический период (время археологической культуры Амра/Нагада I; первая половина IV тыс. до н. э.). В это время египтяне жили многолюдными сельскими общинами, все более зажиточными благодаря развитию ирригационной техники. В этих общинах уже выделились профессиональные ремесленники, освоена была металлургия меди. Однако имущественное расслоение еще не началось.

Возникновение ранних государств в долине Нила (вторая половина IV тыс. до н. э.)

Мощный скачок в развитии древнеегипетского общества происходит с началом II додинастического периода (ок. XXXVI–XXXI вв. до н. э., время археологических культур Герзе/Нагада II и Семайна/Нагада III). Поселения укрупняются, превращаясь в ранние города, погребения начинают различаться по богатству, что указывает на выделение имущественной элиты. Зарождается письменность.

Многие находки этого периода имеют аналогии в культурах Азии, что наводило ряд ученых на мысль о завоевании Египта вторгшимся с Востока народом, якобы создавшим египетское государство (т. н. «династической расой»). В действительности эти аналогии – результат интенсивных торговых контактов между Египтом и Восточным Средиземноморьем (а через его посредство – и с более отдаленными странами; так в Египет попадал среднеазиатский лазурит). По-видимому, уже к началу данного периода египетское общество достигло уровня ранней государственности – этапа выделения государственного аппарата.

Первые государства Египта были невелики по размерам и возникали из объединений общин, поддерживавших хозяйственную кооперацию и тяготевших к общему центру культа и власти, который служил также местом хранения общих запасов, центром ремесла и торговли (это и были наиболее крупные поселения второй половины IV тыс. до н. э.). Появление государственной власти стимулировалось потребностью в развитии и укрупнении ирригационных систем, и она возникала прежде всего в ходе совместной деятельности общин по их созданию. Впоследствии Верхний Египет делился на 22, а Нижний – на 20 небольших округов-номов (так античные авторы называли области Египта; их правителей, нередко передававших свои полномочия по наследству, в науке обозначают греческим термином «номарх»), с собственными культами и традициями местной власти. Эти номы восходят к древнейшим государствам II додинастического периода (к концу его встречаются первые изображения священных эмблем номов, известных и позднее).

Долгое время считалось, что в результате войн между номами образовались два крупных государства – Верхнеегипетское, со столицей в Иераконполе (греч.; егип. назв. – Нехен; в науке египетские города часто упоминаются под их древнегреческими названиями), и Нижнеегипетское, со столицей в г. Буто (егип. ПеДеп; Буто и Иераконполь сами египтяне позднее считали своими древнейшими культовыми центрами). Затем, уже к концу IV тыс. до н. э. верхнеегипетские цари завоевали дельту Нила и объединили страну. Новые археологические данные показали, что ход событий был сложнее. По-видимому, ко второй половине IV тыс. до н. э. в Верхнем Египте было несколько сравнительно крупных (состоявших из более чем одного нома каждое) государств, к XXXII в. до н. э. стянувшихся в два царства с центрами в Иераконполе (юг Верхнего Египта) и Тинисе (его северо-центральная часть). При этом Иераконпольское царство старалось подчинить себе граничившие с ним с юга области Нубии, а Тинисское – государства Нижнего Египта (центром одного из них действительно мог быть г. Буто). Ок. XXXI в. до н. э. царь Тиниса Нармер подчинил Иераконпольское царство, после чего завоевал и дельту Нила.

На памятниках Нармера, а также его предшественников увековечивались победы верхнеегипетских царей и важные ритуалы с их участием. Военных сцен явно больше, а имена царей часто сопоставляют их с каким-нибудь свирепым животным; поэтому несомненно, что цари конца II додинастического периода в Египте – это правители-военачальники, уже не испытывающие никаких ограничений своей власти со стороны органов общинного самоуправления. Как видно, начальный этап государствообразования, когда такие органы еще играли важную роль, в Египте еще в середине IV тыс. до н. э. сменился единоличной властью наследственных вождей-военачальников (очевидно, межномовые войны в долине Нила, ввиду узости ее границ, носили особо интенсивный и ожесточенный характер, что и усиливало роль таких военачальников). К концу IV тыс. до н. э. власть царей приобретает сакральный характер: их сопоставляют с богом Хором (это выражается в особых именах, которые пишутся в сочетании с изображением сокола, воплощающего этого бога) и изображают в особых, также почитавшихся белом и красном венцах (позднее они были соединены, символизируя единую власть над Верхним и Нижним Египтом).

Объединение Египта. Менес. Раннее царство (середина XXXI – конец XXIX вв. до н. э.)

Победоносные войны в Нижнем Египте вел не только Нармер, но и некоторые его предшественники. Однако настоящим объединителем страны и основателем I общеегипетской династии сами египтяне считали сына Нармера Мину (греч. Менес, ок. втор. пол. XXXI в. до н. э.). Он построил в стратегически важном районе на стыке Верхнего и Нижнего Египта укрепленный город Мемфис (егип. Меннефер), ставший новой столицей (хотя свои гробницы цари I династии по традиции сооружали в Тинисской области). Менес активно воевал за пределами Египта, особенно в Нубии.

Историю Древнего Египта начиная с Менеса принято делить на крупные периоды («царства»), на протяжении каждого из которых политическое единство страны не подрывалось тяжелыми кризисами. Эпоха I II династий, происходивших из Тиниса, называется Ранним царством. Особенности государственного устройства Египта этого времени известны прежде всего по царским гробницам в Абидосе и в совр. Саккара к западу от Мемфиса (эти два города служили царскими резиденциями), а также по погребениям вельмож. В эпоху Раннего царства сложился единый и многочисленный государственный аппарат и кормящее этот аппарат государственное землевладение (крупные хозяйства, где трудились зависимые от государства подневольные работники). Существовали и сельские общины, обязанные государству податями и повинностями. В новых, резко возросших масштабах проводились ирригационные работы. Хотя медь уже была хорошо известна, каменные орудия труда были распространены ничуть не меньше медных.

При царях I–II династий каждые два года повторялся церемониал «следования Хора» – возможно, регулярный объезд царем всей страны (типа полюдья). В идеологии все больше ощущается осознание ее единства, отказ от рассмотрения Нижнего Египта как завоеванной территории. Титулатура царя теперь включает сопоставление с чтимыми на юге и на севере страны богинями Нехбет и Уаджит – «Обеими Владычицами» – и титул «царь Верхнего и Нижнего Египта (несу-бити – основной титул владык Египта, очевидно составленный из титулов прежних правителей его отдельных частей. Отметим, что термин «фараон» (др. – евр. от егип. пер-аа – «Великий дом») входит в употребление как иносказательное обозначение царя позже. В ходе централизации культа почитание Хора – исконного бога царей Верхнего Египта – распространяется по всей стране.

Активные контакты поддерживались с внешним миром. Египетские каменные сосуды этого времени обнаруживаются по всему Восточному Средиземноморью; египтяне ввозят из Финикии и Сирии дерево (прежде всего знаменитый ливанский кедр), доставляют с Синайского полуострова (к юго-востоку от дельты Нила и Суэцкого перешейка) медную руду, малахит и бирюзу, осваивают пути Ливийской и Аравийской пустыни (в т. ч. путь к Красному морю по долине Вади-Хаммамат); сохраняется контроль Египта над Северной Нубией, установленный еще до Менеса. Цари I династии воюют на азиатских рубежах, захватывая там пленников.

К середине правления II династии, ок. сер. XXIX в. до н. э., Египет постигли потрясения. Царь Сехемиб сменил это имя, связанное с Хором, на «Периибсен», отождествив себя при этом с мифологическим врагом Хора Сетон и перенеся столицу из Мемфиса в Абидос; Нижний Египет отложился от него под властью ветви II династии, по-прежнему чтившей Хора. Этот распад страны был вызван и борьбой внутри царского дома, и нижнеегипетским сепаратизмом. Единство Египта было восстановлено последним царем II династии Хасехемуи («Воссиявшим обоими жезлами»), отождествившим себя разом с обоими богами – Хором и Сетом (до того он, по-видимому, именовался Хасехем – «Воссиявший жезлом» – и отождествлялся с Хором). Территориальной базой Хасехемуи был Верхний Египет; Нижний Египет он завоевал, подвергнув сокрушительному разгрому (надпись на его статуе говорит об истреблении или угоне 47209 чел.). Тем самым единство Египта было восстановлено, и он вступил в новый период Древнего царства.

Древнее царство (кон. XXIX–XXII вв. до н. э.). III–IV династии (конец XXVI – начало XXV вв. до н. э.)

Крупнейшим правителем III династии и основоположником государственности Древнего царства – самой блестящей, по мнению египтян, эпохи их истории – был Джосер (ок. нач. XXVIII в. до н. э.). Он окончательно вернул столицу в Мемфис и усилил царскую власть, введя, в частности, новый титул, означавший, что тело царя, подобно плоти богов, сотворено из золота. До того времени египетских царей хоронили в плоских сооружениях из сырцового кирпича, известных под арабским наименованием мастаба («скамья»). Гробница Джосера была возведена из камня (известняка) и представляла собой первую в истории Египта пирамиду (пока еще ступенчатую, состоявшую как бы из шести мастаб, поставленных одна на другую, общей высотой в 60 м). Пирамида Джосера была сооружена в районе Саккара его придворным архитектором и главным советником Имхотепом – великим ученым и государственным деятелем, почитавшимся египтянами на протяжении тысячелетий. При его участии в царствование Джосера был введен новый календарь, основанный на отсчете нового года со дня появления на предрассветном горизонте звезды Сириус.

При преемниках Джосера завершилось формирование отлаженного и жестко контролируемого царем аппарата централизованного государства. Вслед за Джосером его преемники воздвигают к западу от Мемфиса свои пирамиды – то ступенчатой, то почти правильной геометрической формы. Прекращаются церемонии «следования Хора», ни о каких пережитках независимости номов уже не идет речи. Номархи превратились в хотя и высокопоставленных, но полностью зависимых от царя чиновников, которых могли перебрасывать из одного нома в другой. Как показывает жизнеописание из гробницы чиновника конца III – начала IV династии Мечена, важной частью обязанностей номарха было увеличение числа государственных хозяйственных угодий, в т. ч. за счет скупки земли у сельских общин, и так находившихся под верховным государственным контролем (об этом говорит их обозначение термином «несутиу» – «царские [люди]»). После утраты своих участков общинникам оставалось только влиться в число подневольных работников государственных хозяйств. Очевидно, к таким сделкам общины принуждались государством, целенаправленно стремившимся к ликвидации независимого от него общинного сектора.

Основатель IV династии, Снофру (ок. 2600 г. до н. э.), запомнившийся египтянам как мудрый и добрый правитель, воевал на Синае (где сохранились рельефы, прославляющие его победы) и в Нубии. Синай, район богатых месторождений меди, был прочно покорен, и Снофру позднее считался его местным божеством. На восточной границе дельты им была создана система укреплений, названная «Дом Снофру».

При преемниках Снофру главным делом египетского государства становится строительство великих пирамид. Первый из них, Хуфу (греч. Хеопс), возвел самую грандиозную из них, высотой около 147 м. Пирамида его сына Хафра (Хефрена), выстроенная там же, чуть ниже (143 м). Последняя из великих пирамид, возведенная сыном Хафра Менкаура (Микерином), достигает лишь 66 м. Пирамиды строили из известняка и облицовывали гранитными плитами. К их сооружению в порядке повинности привлекалась значительная часть населения Египта, и оно, несомненно, требовало огромных затрат ресурсов страны. Правление IV династии было временем максимальной централизации на протяжении Древнего царства. По преданию, Хуфу и Хафра закрыли все египетские храмы и вели себя высокомерно по отношению к богам. Возможно, здесь отразились их религиозные новации – введение нового общегосударственного культа бога Солнца Ра. Хуфу, по-видимому, отождествлял себя с Ра, а последующие цари стали принимать особый титул «сын Ра» и имена, включавшие имя этого бога (например, Хафра – «Воссиевает он, Ра»). Вероятно, тогда же сложилось представление о том, что законный царь Египта рождается от близости бога Солнца со смертной женщиной – его матерью.

По-видимому, IV династия сошла со сцены в династической борьбе и не без влияния недовольства слишком крутым правлением строителей великих пирамид. Новая, V династия, состоявшая в родстве с IV-й, отказалась от столь масштабного строительства и всячески содействовала возвышению культа Ра (от жреца этого бога она, по преданию, и происходила). Центром почитания Ра и связанных с ним божеств т. н. Эннеады – «Девятки» – стал Гелиополь (егип. Иуну) на юго-востоке дельты: его храмы получают при V династии обширные земельные пожалования. Почти каждый из царей этой династии возводит, помимо небольшой пирамиды, святилище Солнца. Последний царь династии, Унас, впервые поместил внутри своей пирамиды т. н. Тексты пирамид – запись обширного свода ритуальных формул, связанных с посмертным бытием царя.

При V династии египтяне сохраняли свое присутствие на Синае и в Нубии, воевали в Ливии, торговали с Восточным Средиземноморьем; в конце ее правления, при царе Исеси, некий Баурджед совершил плавание в дальнюю страну Пунт (в районе совр. Сомали). К еще более масштабной внешней политике переходит VI династия (XXIV – начало XXII вв. до н. э.). Ее цари посылают войска не только в Ливию и на Синай, но и в Палестину; в Финикии опорным пунктом Египта становится г. Библ, князья которого принимают египетские титулы и чтят египетских богов. Нубия, откуда египтяне получали золото, была покорена вплоть до третьего порога; для плавания в Пунт египтяне пытаются заложить особую морскую базу на побережье Синая.

Для общества Египта в период расцвета Древнего царства характерно огромное могущество царской власти, стоявшей на недосягаемой высоте не только для рядовых египтян, но и для ближайшего окружения царя (один из высших сановников отмечает в гробничной надписи, что ему было дозволено поцеловать не просто землю перед царским троном, а ногу царя). Это было связано не только с сакрализацией царской власти и особой ролью царя в осуществлении религиозных ритуалов, т. е. в поддержании нормальных отношений Египта с миром богов, но и со структурой экономики, где общинный сектор был полностью поглощен государственным (скорее всего, не позднее IV династии). Сложилось своеобразное мировоззрение чиновников и вельмож Древнего царства, в котором главным критерием самооценки был успех в продвижении по службе (и в особенности личная похвала царя за выполнение того или иного задания). Сдержанность в проявлении чувств, повиновение вышестоящим (но вместе с тем терпимость и готовность прийти на помощь подчиненным и просителям) превозносились в особых трактатах-поучениях как лучшие качества чиновника.

Большинство населения Египта составляли подневольные работники крупных сельскохозяйственных угодий и ремесленных мастерских. Те из них, кто был занят в полеводстве, были сведены в рабочие отряды, трудившиеся бригадами на больших участках земли. Своих хозяйств у них не было, они получали за труд натуральный паек и не могли покинуть место своей работы по собственной воле. Рабов, считавшихся собственностью частных лиц, было очень немного.

Чиновники низшего и среднего уровня получали жалованье натурой, а главным способом обеспечения высших сановников к середине III тыс. до н. э. стало выделение им крупных поместий из государственного хозяйства в постоянное держание. Они передавались по наследству (чаще всего вместе с должностью), но при этом оставались под высшим контролем государства. Помимо этого, у вельмож могла быть и частная собственность (в т. ч. земля), однако основой их богатства было должностное держание. Крупные хозяйства такого же типа, что и у вельмож, были приписаны к храмам или находились в непосредственном распоряжении государства; работники всех таких хозяйств могли быть мобилизованы в порядке повинности на работы, проводимые государством.

Несмотря на тотальные полномочия государства, египтяне не только не тяготились им, но и связывали с ним (и прежде всего с особой царя) свое благополучие. На протяжении примерно 500 лет эпохи Древнего царства египтяне жили в не знавшем голода и войн стабильном обществе, в котором, несмотря на имущественные и иерархические различия, они все могли чувствовать себя равными перед грандиозной фигурой их сакрального правителя.

Упадок царской власти. Конец Древнего царства (конец XXIII – начало XXII вв. до н. э.)

Уже в эпоху V и VI династий могущество царской власти в Египте стало уменьшаться. Растут богатства и влияние знати, при V династии очень пышными становятся погребения столичных вельмож, при VI династии то же самое происходит с погребениями номархов и местной знати. Полномочия номархов теперь часто передаются по наследству. Целый ряд царей V и VI династий раздает храмам иммунитетные грамоты, освобождающие их хозяйства от необходимости предоставлять государству работников в порядке повинности. Все это привело к росту самостоятельности номов. Ослабление государства было ускорено резкими природными изменениями – новым этапом аридизации (наступления засушливого климата) на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Вызванное ею снижение уровня разливов Нила привело к уменьшению урожаев, голоду, социальным потрясениям и в конце концов распаду страны: в начале XXII в. до н. э. одновременно с VIII династией на юге Верхнего Египта в Гераклеополе, в средней части долины Нила, начинает править новая, IX династия. На этом Древнее царство завершилось.

Кризис конца III тыс. до н. э

С распадом единого государства эпохи Древнего царства начинается т. н. I Переходный период истории Египта (начало XXII – конец XXI вв. до н. э.). Аридизация и снижение уровня нильских разливов (согласно одному из описаний бедствий этого времени – «Пророчеству Неферти» – Нил местами можно было перейти вброд) привели к падению урожаев. Следствием этого стал жестокий голод, местами доводивший людей до каннибализма. Гробничные надписи номархов этого времени пестрят упоминаниями о «голодных» и «нагих», которым они подавали помощь. Египет прекращает активную внешнюю политику, а на восток дельты Нила удается проникать кочевникам-азиатам.

Распад страны и экологический кризис привели к развалу прежних общественных структур. По словам Ипувера, автора еще одного описания бедствий Египта, «земля перевернулась подобно гончарному кругу». Ипувер рассказывает о мятеже (несомненно, вызванном тяжким положением простых людей), в результате которого погрому подверглась столица, были осквернены царские погребения, а имущество богачей было разграблено. С ослаблением государства положение человека стало определяться в большей степени его личным богатством, а не службой, вследствие чего распространяется коррупция. Ужесточается социальный порядок: в «Пророчестве Неферти» с осуждением говорится, что теперь «на речения уст (т. е. на любую критику) отвечают ударами палок». В то же время цари больше не в состоянии обеспечить повиновение собственных вельмож и номархов – теперь полновластных хозяев в своих поместьях и областях. Поучение, написанное царем этого времени Хети III для своего сына и наследника Мерикара (XXI в. до н. э.), содержит рекомендацию оказывать почет вельможам, но при этом приближать к себе выходцев из народа, которые будут преданы царю из-за своей материальной зависимости от него.

Кризис конца III тыс. до н. э. очень тяжело переживался египетским обществом. Уничтожение в свое время общины в Египте сделало государство единственным источником материальной помощи людям и стержнем, вокруг которого они могли сплотиться; соответственно, его упадок был особенно разрушителен.

Людям было непонятно, каким образом государству, созданному богами и возглавляемому сыном Солнца, вообще мог быть нанесен такой удар. Ответить на этот вопрос пытались мыслящие люди эпохи, многие из которых принадлежали к слою т. н. неджесов (егип. «маленький»; очевидно, представители средних слоев населения). Высказывается мнение, что бедствия этого времени исходят от богов, которые, как видно, настроены по отношению к людям отнюдь не благожелательно; соответственно, поддержание их культа признается бессмысленным проявлением слабости. Однако чаще верховный бог признавался заботливым пастырем человеческого стада; поэтому его гнев, проявляющийся в бедствиях людей, мог быть вызван только их собственной виной и прежде всего действиями того, на ком лежит главная ответственность за отношения между людьми и богами, – царя. В литературных произведениях этого времени много говорится об ответственности царя за поддержание нормы взаимоотношений (егип. маат – букв. «правда, праведность») в мире людей (прежде всего справедливым правлением) и между людьми и мирами богов и усопших (совершением надлежащих ритуалов). Пренебрежение царя своим долгом навлекает бедствия на его государство и на него самого. Итак, если в период Древнего царства действия царя считались справедливыми безусловно, теперь они начинают подвергаться тщательной оценке.

Политическая ситуация I Переходного периода

Уже VIII, мемфисская по происхождению династия к концу своего правления (нач. XXII в. до н. э.) контролировала только юг Египта; на севере Верхнего Египта образовал особое государство иной царский дом, рассматривающийся как IX династия, пока его столица была в Гераклеополе (егип. Нени-несу), и как X династия с момента переноса столицы в Мемфис. В XXII в. до н. э. гераклеопольские цари установили свой контроль над всем Египтом, однако при этом не ликвидировали автономию ряда номов: Сиута – своего главного союзника, Гермополя, Фив. В конце XXII в. до н. э. правители фиванского нома также присвоили себе царские титулы (XI династия), объединили под своей властью почти весь юг страны и стали серьезными соперниками северных царей. Один из них, Хети III (сер. XXI в. до н. э.) опасался решающего столкновения с Фивами и советовал в поучении своему сыну Мерикара наладить с ними хорошие отношения. Ок. 2020 г. до н. э. фиванский царь Ментухотеп II завоевал север, объединив всю страну. Начался период Среднего царства.

Среднее царство (2020 г. – начало XVII в. до н. э.)

При правивших уже единым Египтом царях XI династии возобновляются масштабное строительство и внешняя экспансия (войны в Азии, экспедиции в далекий Пунт); однако угроза междоусобиц еще сохраняется. По-настоящему прочное государство создала новая, XII династия, основатель которой, Аменемхет I (1976–1947 гг. до н. э.) был до воцарения верховным сановником XI династии, но предпочел покинуть Фивы и перенести столицу в укрепленный город Иттауи на рубеже Верхнего и Нижнего Египта. Недалеко от него находился Фаюмский оазис (т. н. «Земля озера»), где цари XII династии начали проводить обширные ирригационные работы. Аменемхет I создал всеобъемлющую систему государственного распределения и эксплуатации всей рабочей силы в стране. На восточной границе дельты он возвел систему укреплений под названием «Стена правителя»; при нем восстанавливается влияние Египта в Азии, ведутся успешные войны в Нубии и Ливии.

Пик внешнеполитических успехов царей XII династии приходится на правление Сенусерта III (1872–1853 гг. до н. э.), совершившего четыре похода в Нубию (здесь вплоть до района совр. Семны и Куммы между 2-м и 3-м порогами протянулась цепь египетских крепостей) и большой поход в Палестину вплоть до г. Сихем. Масштаб завоеваний Сенусерта был беспрецедентным для египтян, и воспоминания стали основой позднейших легенд о великом царе-завоевателе Сесострисе (так имя «Сенусерт» выглядит в передаче греческих авторов). В результате войн царей XII династии Нубия (егип. Куш) была присоединена к Египту напрямую, а в Азии египетское влияние опиралось на сложную систему вассальных связей, союзов и торговых контактов с местными независимыми государствами и племенами (ее центром, как и в III тыс. до н. э., был Библ). Как видно из известного литературного текста эпохи, «Повести о Синухете», в Египте наряду с его собственными богами были окружены почетом «боги… островов Великой Зелени (т. е. Средиземного моря)» – скорее всего Крита, цивилизация которого в это время находилась на подъеме. Критоегипетские контакты этого времени известны и по раскопкам.

Внутри Египта цари XII династии долгое время не могли сломить влияние династий номархов, сохранившееся с былых времен и проявлявшееся в их роскошных погребениях (наподобие известных своей росписью скальных гробниц правителей Бени-Хасана в Среднем Египте). Вплоть до конца XX в. до н. э. в таких гробницах встречаются сцены междоусобиц.

Волевая и целеустремленная деятельность Аменемхета I вызвала сопротивление со стороны египетской знати, привыкшей к самостоятельности; в его собственной опочивальне на него было совершено нападение. Неудивительно, что «Поучение Аменемхета I своему сыну Сенусерту» (возможно, написанное уже по его смерти придворным писателем Хети) очень пессимистично: в нем молодому царю рекомендуется быть справедливым и благодетельным правителем, но не ждать за это благодарности и неустанно заботиться о своей безопасности. По-видимому, от рук заговорщиков погиби Аменемхет II (1911–1879 гг. дон. э.). Показательно, что цари XII династии вводят в обычай соправительство со своими сыновьями, чтобы гарантировать преемственность власти.

Власть царей вполне упрочивается только при Аменемхете III (1853–1806 гг. до н. э.). Еще при его предшественнике Сенусерте III ирригационные работы в Фаюмском оазисе приобрели такой размах, что вблизи него была основана новая столица Хетепсенусерт (совр. Кахун). При Аменемхете III, продолжившем эти работы, в оазисе было создано огромное водохранилище (греч. Меридово озеро), благодаря которому большой массив новых земель мог орошаться независимо от нильских разливов. Урожай с них был достаточен для пропитания ок. 50 тыс. чел. и поступал в распоряжение непосредственно царя, минуя номархов, что позволило существенно расширить и усилить аппарат центральной власти и наконец сломить могущество номовой знати. Теперь гробницы номархов становятся значительно скромнее, а царь, наоборот, возводит близ Фаюма великолепный заупокойный храм (знаменитый «Лабиринт» греческих авторов) с множеством помещений, посвященных различным номовым богам (такой замысел предполагал определенную централизацию религиозной жизни Египта вокруг культа царя). Возрастает значение служилой знати, полностью зависимой от царя в материальном отношении; при Аменемхете III один из чиновников в поучении детям восхваляет царя и побуждает их верно служить ему, ибо «царь – это пища».

Общество Среднего царства

В начале II тыс. до н. э. египтяне добиваются новых технических достижений: совершенствуют обработку земли, шире используют земли, лежащие вне зоны нильских разливов (т. н. «высокие поля»), осваивают бронзу (хотя из-за недостатка олова это новшество стало известно в Египте позднее, чем в других странах, и получило меньшее распространение). Практически все трудовое население страны входило в категорию «царских людей» (егип. «хемуу несу»), как их называли потому, что на свои работы эти люди распределялись по воле государства. В рамках этой категории выделялось множество отдельных профессиональных групп (медники, резчики по камню, огородники, землепашцы, рыболовы, прачечники и т. п.). Каждый работник приписывался к одной из них на особых государственных смотрах, проводившихся ежегодно в номах. На смотры были обязаны являться все дети «царских людей», достигшие совершеннолетия, а также «царские люди», достигшие «пороговых возрастов», когда их пригодность к работе подлежала проверке. После отбора самых крепких юношей для службы в войске остальные распределялись по профессиям в зависимости от способностей и умений (поскольку последние приобретались прежде всего в семьях, молодые люди обычно продолжали занятия родителей).

В начале правления XII династии видный сановник Хети в «Поучении», обращенном к его сыну Пепи, призывает мальчика старательно учиться, чтобы достичь наилучшего в египетском обществе положения писца, т. е. чиновника. Говоря о материальных преимуществах этого положения, Хети устрашает сына тяготами жизни людей, распределенных по связанным с физическим трудом профессиям. Судя по этому, сын сановника вполне мог попасть в простолюдины, если ему не удавалось успешно выучиться на писца, так что система смотров эффективно охватывала не только «царских людей», но вообще все население Египта, в т. ч. детей представителей элиты.

Категория «царских людей» включала все трудовое население Египта, независимо от того, трудился ли тот или иной работник в хозяйстве, непосредственно подконтрольном царю, принадлежащем храму, номарху или переданном в качестве должностного держания какому-либо чиновнику. Получение работников от государства в результате их распределения на смотрах объединяло эти хозяйства в единое целое и ставило по крайней мере под формальный контроль царской власти. На практике проведение смотров должно было находиться под контролем властей номов, которые получали возможность соблюсти при их проведении свои интересы. При этом крупные централизованные хозяйства эпохи Древнего царства не пережили кризиса I Переходного периода: если раньше работники трудились бригадами на обширных участках земли, то теперь каждый из них получал в хозяйстве, к которому был приписан, небольшой надел, который возделывал, живя на нем со своей семьей. Таким образом, большинство «хемуу несу» были мелкими землепользователями, отдававшими часть продукции государству или его учреждениям и представителям; рабовладельческая по своей экономической сути государственная эксплуатация подневольников, характерная для Древнего царства, сменилась – и навсегда – эксплуатацией посредством изъятия у них ренты (части продукции, производимой ими в собственных хозяйствах, притом что жили они за счет остальной части).

Общество эпохи Среднего царства очень четко делилось на две части: элиту, так или иначе связанную со службой в государственном аппарате (центральном или местном), и массу трудового населения – «царских людей». Исчезают упоминания неджесов: по-видимому, крепким средним слоям не было места в структуре общества, устоявшегося после былых потрясений. Не существовало и сельской общины. Общественные отношения, сложившиеся в пору Среднего царства, с некоторыми изменениями просуществовали в Египте вплоть до нач. I тыс до н. э.

Ок. 1793 г. до н. э. XII династия уступает место XIII-й, также происходившей из Фив. Манефон (египетский жрец, написавший по-гречески в начале III в. до н. э., когда Египет находился под властью македонской династии Птолемеев, его историю) и египетские царские списки II тыс. до н. э. приписывают ей, при примерно 150 годах ее правления, более 50 царей, что подтверждается и ее памятниками; таким образом, если бы они правили последовательно, в среднем на каждого из них пришлось бы не более трех лет. Это наводило ученых на мысль о наступлении нового периода смут и частой смены царей; однако XIII династия прочно удерживала внешние владения в Нубии и Азии, что несовместимо со смутами. Можно заключить, что в ряде центров Египта одновременно правили несколько ветвей XIII династии, признававших законные права друг друга на власть и поддерживавших определенное единство. Разумеется, это ослабляло страну; однако первым симптомом ее настоящего распада стало воцарение в западной части дельты, в г. Ксоис, XIV династии, по-видимому одновременной с XIII-й, но уже не признававшей ее власти. Это событие, имевшее место около 1700 г. до н. э., окончательно обозначило финал эпохи Среднего царства и начало нового, т. н. II Переходного периода (до середины XVI в. до н. э.).

Гиксосское владычество (первая половина XVII – середина XVI вв. до н. э.)

Важнейшим рубежом в истории Египта стало его завоевание пришельцами, получившими в труде Манефона обозначение гиксосов (досл. «царей-пастухов»). В конце XVIII в. до н. э. на Синае и в пустыне Негев (Южная Палестина) сложился мощный союз кочевых племен, ядром которого был семитский народ, именовавшийся египтянами шасу («кочевники»; позднее, в упоминаниях Библии и арабских авторов, амалекиты). Египетское обозначение этого союза, по его главному народу, «хекау шасу» («правители-кочевники»), и стало основой манефоновского термина «цари-пастухи».

В первой половине XVII в. до н. э. гиксосы вторглись в Египет и захватили восточную часть дельты, где родственные гиксосам азиаты расселялись под властью Египта еще со времен XII династии. Утвердив свою столицу здесь, в г. Аварис (егип. Хат-Уарт; совр. Телль эль-Даба), гиксосы к середине того же века установили над всем Египтом свою власть, получившую оформление в полном согласии с египетской традицией: цари Авариса приняли египетскую титулатуру, и первые шесть из них позднее считались у египтян XV династией.

Прямая власть Авариса не выходила за пределы первоначальной гиксосской территории в Азии и восточной дельте. В западной дельте под контролем царей Авариса какое-то время, по-видимому, продолжали свое существование XIV династия и владения мелких правителей из числа других гиксосских вождей (их египтяне позднее условно объединяли в XVI династию). В южном Египте существовали самостоятельные, но признававшие верховную власть царей Авариса государства. Центром сильнейшего из них были Фивы, которыми владела XVII династия, по-видимому сменившая здесь одну из ветвей XIII династии. Зависимость от царей Авариса признавали Нубия (Куш), где немногим ранее сложилось самостоятельное государство с центром в Керме (у 3-го порога), мелкие государства Сирии – Палестины вплоть до Евфрата. Именно гиксосы впервые принесли в Египет конное дело и использование боевых колесниц. Среди египетских богов гиксосы особо почитали Сета, считавшегося покровителем чужеземных стран.

В первой половине XVI в. до н. э. усиление Фив стало беспокоить гиксосских царей: согласно легенде, один из них – Апопи II Аакененра – отправил к правителю Фив Секененра посольство с причудливым требованием унять нильских гиппопотамов, которые своим шумом близ Авариса якобы не давали гиксосскому царю заснуть. Конец этой истории не сохранился: похоже, по общим закономерностям таких фольклорных историй Секененра придумал какой-то находчивый ответ, и гиксос был вынужден оставить Фивы в покое. Однако, судя по мумии Секененра, он пал в бою (возможно, с преемником гиксосского героя легенды, царем Апопи III Ааусерра, ок.1590–1555 гг. до н. э.). Сын Секененра от его брака с дочерью правителя Гермополя Яххотеп, Камос (ок. 1570 до н. э.), перестал признавать верховную власть гиксосского царя и сам принял царский титул. Он возобновил войну с гиксосами, добившись немалых успехов (ему удалось даже осадить Аварис), хотя накануне его же вельможи утверждали, что разумнее поддерживать с Аварисом мирные взаимовыгодные отношения. Преемник Камоса, его младший брат Яхмос I (сер. XVI в. до н. э.), нанес гиксосам решительное поражение, взял Аварис, изгнал их в Азию и там овладел их последним оплотом – крепостью Шарухен в Южной Палестине.

Изгнание гиксосов считается началом нового периода истории Египта – Нового царства (до 1075 г. до н. э.), а сам Яхмос – основателем вновь объединившей Египет XVIII царской династии.

Глава III
Египет Нового царства (вторая половина II тыс. до н. э.)

Правление XVIII династии

Успешные войны Яхмоса I с гиксосами привели к полному разгрому их государства в Азии, сфера влияния которого вплоть до Евфрата перешла теперь под египетское владычество. Действительно, источники говорят о взятии Яхмосом I Шарухена и одной кампании, проведенной им в Финикии; его сын Аменхотеп I вовсе не воевал в Азии, а следующий царь, Тутмос I (кон. XVI в. до н. э.), еще при начале своего правления, до каких-либо завоеваний, хвалился владычеством до Евфрата. Так без особых усилий Египет превращается из страны раздробленной и подвластной чужеземцам в одну из великих держав Ближнего Востока. Немалые успехи были достигнуты и в Нубии (Куше): Камос распространил власть Египта до 2-го порога Нила, а Аменхотеп I – еще дальше на юг. Занятые здесь районы поступали под прямую власть Египта (в отличие от азиатских земель, находившихся на вассальном положении). Всеми этими успехами египтяне в немалой степени были обязаны опыту борьбы с гиксосами, в ходе которой освоили колесницы – самый грозный из родов оружия того времени – и создали мощный флот.

Борьба с гиксосами и необходимость удерживать «унаследованную» от них сферу влияния в Азии привели к серьезным изменениям в официальной идеологии и общественном сознании Египта. Прежде цари почти никогда не участвовали в войнах лично; при описании войн победа в них обычно изображалась как дело нетрудное и заранее предопределенное ввиду божественного происхождения и сакральной мощи царя. Борьбу с гиксосами египетские тексты впервые осмысливают как дело, успех которого зависит еще и от военного искусства и личной храбрости правителей Фив, которые на первых порах заведомо уступают своим противникам в силе. Характерным сюжетом литературы становится совещание вельмож в начале кампании или накануне решающего сражения, призывающее фараона (это слово стало теперь употребляться как обыденное обозначение царя) к умеренности и осторожности, в то время как он отвергает этот совет, проявляя свою доблесть. Присутствие царя на поле боя становится теперь почти обязательным; соответственно, сам он, несмотря на свой сверхчеловеческий статус, наделяется чертами человека, подверженного риску, подобно любому другому воину (хотя его удача все равно воспринимается как нечто предопределенное).

Местный бог Фив, вновь делающихся столицей Египта, – Амон в отождествлении с солнечным богом под именем Амон Ра, – становится теперь общегосударственным божеством, вдохновителем царских завоеваний. Его главный фиванский храм Ипет-сут (совр. Карнак) превращается в центр всей религиозной жизни страны. Меняется и самоощущение воинов и вельмож: если в эпоху Древнего царства походы в чужие страны оценивались в гробничных надписях исключительно с точки зрения их пользы для государства, то теперь их составители не стесняются говорить о личной выгоде от участия в войне – наградах и добыче.

Аменхотепу I наследовал принятый им в зятья военачальник Тутмос. В конце XVI в. до н. э. он выступил против верхнемесопотамской державы Митанни, контролировавшей Северную Сирию, и успешно завоевал последнюю, отбросив митаннийцев за Евфрат. В Нубии ему удалось занять центр прежнего независимого Куша – г. Керму у 3-го порога Нила.

Преемник Тутмоса I, его сын от младшей жены Тутмос II (ок. 1503–1490 гг. до н. э.) еще до начала царствования стал мужем своей сводной сестры Хатшепсут. Не имея сына от этого брака, Тутмос II наметил в преемники своего сына от младшей жены, тоже Тутмоса: на него как на будущего царя указала статуя Амона-Ра во время праздничной процессии. В 1490 г. до н. э. Тутмос III вступил на престол, однако почти сразу же был оттеснен на второй план царицей Хатшепсут. Она провозгласила себя его соправителем, а со временем стала изображать себя на памятниках как самостоятельного фараона – причем, чтобы подчеркнуть полноценность своей власти, как фараона-мужчину, с мужскими чертами телосложения и характерной приставной бородкой. Хатшепсут не могла претендовать на качество фараона-воителя и главным деянием своего царствования постаралась представить масштабную экспедицию в Пунт. Военными делами в это время занимался Тутмос III: войны, которые он вел в Азии при жизни царицы, происходили совсем недалеко от границ Египта (в Палестине и даже на Синае); остальное Восточное Средиземноморье отложилось от Египта и перешло к Митанни (1470-е гг. до н. э.).

Попытку восстановить господство Египта над всем Восточным Средиземноморьем Тутмос III предпринял, когда после смерти Хатшепсут в 1468 г. до н. э. стал полновластным царем Египта. В первый же год своего единоличного правления он предпринял поход в Азию против коалиции «330 правителей» во главе с царем Кадета, включавшей войска Митанни. У крепости Мегиддо Тутмос разбил врага в поле, однако египтяне увлеклись грабежом вражеского лагеря, и войска их противников успели укрыться в крепости, осаждать которую пришлось семь месяцев. В целом в 1468–1448 гг. до н. э. Тутмос III, согласно летописи его царствования на стенах Карнакского храма, совершил не меньше пятнадцати походов в Азию; на короткое время ему удалось оттеснить митаннийцев за Евфрат, но в итоге они вернули себе почти всю Сирию. Более успешными были действия фараона в Нубии, где египтяне закрепили за собой земли выше 4-го порога Нила (здесь их опорным пунктом стал г. Напата).

Борьбу с Митанни продолжил сын Тутмоса III Аменхотеп II (1438/36–1412 до н. э.), совершивший против него три похода, которые завершились неудачным миром (ок. 1430 г. до н. э.): согласно его условиям, египтяне признавали верховенство Митанни над Сирией и Северной Палестиной. Именно Тутмос III и Аменхотеп II более, чем кто-либо из их предшественников и преемников в эпоху XVIII династии, проявили себя как фараоны-воины, самолично истребляющие врагов, умеющие одним движением натянуть тугой мощный лук и охотящиеся на слонов, которые тогда водились в степях к востоку от р. Оронт в Сирии.

В конце правления Аменхотеп вновь двинулся на Митанни и занял было г. Халпу в северной Сирии, но при его преемнике Тутмосе IV (1412–1402 гг. до н. э.) эта война окончилась компромиссным миром (в немалой степени потому, что против Египта внезапно выступила и Вавилония): ок. 1410 г. до н. э. Тутмос IV, царь Митанни Артадама и вавилонский царь Караиндаш установили взаимный мир и союз (в знак чего Тутмос IV женился на дочери Артадамы), причем Египту достались все земли вплоть до центральной Сирии, а Северная Сирия осталась за Митанни. Учрежденная тем самым система отношений между державами Ближнего Востока просуществовала до середины XIV в. до н. э.

При сыне Тутмоса IV, Аменхотепе III (1402–1365 до н. э.), Египет вступил в полосу длительной стабильности и благополучия. Египет контролировал огромные территории Восточного Средиземноморья, за лояльностью которых фараону следили египетские резиденты, опирающиеся на гарнизоны в важнейших пунктах. Одной из самых дальних стран, подвластных Египту на севере, оказывается Аласия (о. Кипр), откуда Египет получает в виде дани медь. На юге при Аменхотепе египтяне продвинулись как никогда далеко вглубь Нубии (показателем прочности позиций Египта там стало создание во всех важнейших пунктах Нубии храмов египетских богов). Богатство фараона заставляло переднеазиатских царей с завистью писать ему: «В стране твоей больше золота, чем песка».

Сам Аменхотеп ходил в походы только дважды: ок. 1398 г. до н. э. в Нубию и ок. 1370 г. до н. э. – к Сидону, наводить порядок среди своих соперничающих азиатских вассалов. Несколько раз вступив в брак с дочерьми царей Митанни и Вавилонии, он считал свое внешнеполитическое положение настолько прочным, что, ссылаясь на египетский обычай, отказал вавилонскому царю Кадашман-Эллилю I в руке своей дочери (последний, не желая терять лицо перед собственным двором, просил прислать ему любую египтянку, которую он мог бы выдать за царевну, но и тут получил отказ).

К тому времени основой царского могущества была поддержка двух главных сил египетского общества – войска и жречества бога Амона-Ра, чтимого в столице страны – Фивах, где постоянно расширялся и пополнял свое богатство за счет военной добычи Карнакский храм. Однако с прекращением войн в Азии поддержка войска ослабела, а его влияние понизилось; чрезмерное же укрепление позиций столичного жречества могло обернуться и против самого фараона. Царская власть явно нуждалась в новых опорах.

Главной женой Аменхотепа III была Тэйе – женщина незнатного происхождения, дочь рядового служащего храмового хозяйства. Можно сказать, что в ее лице впервые в эпоху Нового царства обрела серьезное влияние на государственные дела такая сила египетского общества, как незнатные служилые люди, выдвинутые фараоном и потому всецело преданные ему. В Фивах, близ совр. Луксора, Аменхотеп III возводит новый громадный храмовый комплекс Ипет-ресит, где значительно большую роль, чем в Карнаке, играет культ самого царя. Изображения фараона, подобно статуям истинных богов, начинают чтиться в египетских храмах в Нубии, а затем и в самом Египте (в Мемфисе и, по-видимому, в Фивах). Наконец, как бы в противовес столичному культу Амона-Ра, Аменхотеп возвышает почитание бога Солнца под его исконным древним именем Ра-Харахте («Ра – Хор на горизонте»), а также под именем Атон (как называли видимый на небе солнечный диск).

Реформа Эхнатона и ее крах

Политика укрепления власти царя за счет опоры на преданное ему незнатное чиновничество и повышения его роли в религии была продолжена сыном Аменхотепа III, Аменхотепом IV (1365–1348 гг. до н. э.). Уже в первые годы его царствования особое значение приобретает культ Ра-Харахте, отождествленного с Атоном (верховным жрецом нового культа становится лично царь). На шестом году правления Аменхотепу IV довелось услышать в Фивах нечто «дурное» (очевидно, о его политике), и он порывает с этим городом, возведя себе новую столицу в Среднем Египте – Ахетатон («Горизонт Атона», близ совр. Телль эль-Амарна), в месте, которое до тех пор «не принадлежало ни богу, ни богине», т. е. за пределами территории какого-либо нома с его местными культами. Сам царь изменил свое имя Аменхотеп («Амон доволен») на Эхнатон («Полезный для Атона»).

Новый верховный бог Атон, в отличие от традиционных египетских божеств, не имел антропоморфного облика и изображался просто как солнечный диск, устремляющий к земле свои руки-лучи. Атон провозглашался царем Египта, правящим совместно со своим сыном Эхнатоном; соответственно резко повышалась роль царя как сына и соправителя верховного божества. Царь создал огромные и богатые хозяйства храмов Атона, находившихся в полном его распоряжении. В проведении этой политики Эхнатон опирался на возвышенных им незнатных людей – порой выходцев из низов, официально обозначавших свое социальное происхождение характерным термином «немху» (егип. «сирота»). Их гробничные надписи всячески подчеркивают милости, которыми фараон осыпал их, и сам тот факт, что исключительно его заботе они обязаны своим новым положением.

Принципиально новой для Египта была та сугубо личная и уникальная связь, в которой Эхнатон, согласно его собственной, несомненно искренней вере, находился с Атоном (в титулатуре Эхнатона она подчеркивается эпитетом Уа-ен-Ра – «Единственный для Солнца»). Только Эхнатон, как единственный и любимый сын солнечного бога, мог получать непосредственно от него откровения, подсказывающие ему все необходимые действия; подданным, не исключая и жрецов нового и прежних культов, оставалось лишь внимать тому, что им возвещал от имени Атона царь, и слепо следовать его указаниям.

При этом воля божества служила единственным обоснованием и для дел, по египетским понятиям, невероятно жестоким: так, ближе к концу царствования Эхнатона вельможи, сопротивлявшиеся его религиозной политике, были казнены с последующим сожжением их тел (что лишало их возможности загробной жизни; скажем для сравнения, что примерно полтора века спустя, после заговора против царя Рамсеса III, великого воителя, на смерть обрекли только главарей заговора и на их останки, судя по всему, не посягали). Идея посредничества царя в контактах между людьми и богами была для Египта очень давней; однако никогда прежде она не абсолютизировалась в такой степени и в качестве оправдания для практически любых действий царя.

Ок. 1356 г. до н. э. Эхнатон впервые начинает проявлять нетерпимость по отношению к старым богам: на многих старых надписях начинают стирать имя прежнего верховного бога Амона. Ок. 1353 г. до н. э. происходит резкий разрыв с их культами: имена Амона и других старых богов начинают истребляться (особенно рьяно – в Фивах), и, наконец, запрещается само слово «бог» (теперь Атон и его сын и соправитель Эхнатон именуются только «правителями»). Это не означает неверия Эхнатона в существование традиционных богов: царь с самого начала видел в богах вполне реальную силу (хотя заведомо менее благую, чем Атон, но на первых порах терпимую); лишь со временем ему стала ясна полная неприемлемость почитания этой силы.

К этому выводу его, возможно, привели внешнеполитические неудачи, истолкованные как немилость Атона за компромисс со старыми культами: в 1350-е гг. до н. э. старый союзник Египта Митанни, столкнувшись с пренебрежительным отношением Эхнатона, неожиданно выступает против него и захватывает значительные территории египетских владений в Южной Сирии. Ок. 1356 г. до н. э. эти территории у Митанни захватывает уже Суппилулиума, правитель малоазиатского Хеттского царства; таким образом, соседом Египта в Азии становится новая и очень агрессивная держава. На сторону хеттов переходят некоторые египетские вассалы. Жертвами усобиц, к которым Эхнатон относился равнодушно, становятся многие азиатские князья, еще признававшие свою зависимость от Египта.

Разрыв с традиционными египетскими культами был далеко не столь полным и всеобщим, как этого хотелось Эхнатону. Хотя имена старых богов были преданы полному забвению в его столице, посвященные им памятники встречаются и после 1353 г. до н. э. даже в таком крупном центре, как Мемфис, и тем более в мелких городах, до которых не доходили руки центральной власти. Запрет почитать старых богов был непонятен простым египтянам, привыкшим видеть в них залог стабильности страны, и должен был вызвать протест у значительной части элиты. Поэтому после смерти не оставившего сыновей Эхнатона уже его зять и преемник Семнехкара (1348–47 гг. до н. э.) восстановил через некоторое время культы Амона и других старых богов; а при следующем царе, другом зяте Эхнатона, Тутанхатоне («Живой образ Атона»; 1347–1338 гг. до н. э.), царский двор покинул Ахетатон и почитание Атона прекратилось. Старым богам было возвращено их прежнее положение. Царь переименовал себя в Тутанхамона («Живой образ Амона»), а его жена, дочь Эхнатона, стала зваться Анхесенпаамон («Живет она для Амона»).

Тутанхамон воцарился лет девяти от роду: формальностью был даже его брак с дочерью Эхнатона и тем более его участие в государственных делах. Реальными правителями Египта при нем были прежний верховный жрец Атона Эйе и главный военачальник Эхнатона Хоремхеб. Они оставили в силе те элементы его преобразований, которые реально укрепляли египетское государство. Чтобы прежнее влияние жречества Амона-Ра не было восстановлено, столица Египта переносится из Ахетатона не в Фивы, а в Мемфис. Сохранили свое положение при дворе выдвинувшиеся при Эхнатоне незнатные служилые люди.

Тутанхамон умер, едва достигнув двадцати лет, ок. 1338 г. до н. э. Его вдова Анхесенпаамон, брак с которой стал теперь самым верным путем к престолу, попыталась сохранить за собой реальное политическое влияние, предложив хеттскому царю Суппилулиуме I женить на ней одного из своих сыновей. Хеттский царевич Цаннанца действительно отправился в Египет, но был убит египетской знатью, а Анхесенпаамон пришлось вступить в брак с Эйе, тем самым ставшим последним царем XVIII династии (1338–1334 гг. до н. э.). Несмотря на свое прошлое верховного жреца Атона, Эйе постарался приписать и себе долю участия в свертывании амарнских религиозных преобразований, заявив в одной из надписей: «Я уничтожил зло. Теперь каждый может молиться своему богу». Суппилулиума, однако, в ответ на убийство Цаннанцы двинулся против египтян и полностью изгнал их из Азии. Война с хеттами выдвинула на первый план командующего египетской армией Хоремхеба, сместившего Эйе и ставшего следующим царем (1334–1306 гг. до н. э.).

XIX династия

Хоремхеб происходил из знати небольшого городка Хут-несут в Среднем Египте и по своему жизненному пути был близок к служилым людям, роль которых усилилась накануне и во время амарнской эпохи. Ок. 1325 г. до н. э. он совершил глубокий рейд по Восточному Средиземноморью, дойдя до Евфрата, однако не смог закрепиться там. Вскоре он был вынужден заключить с хеттским царем Мурсили II мирный договор, по которому за Египтом в Азии оставался только Синай, и обратился к укреплению армии и государства.

Преемником Хоремхеба и первым царем XIX династии (1305–1197 гг. до н. э.) стал Рамсес I – уже очень пожилой верховный сановник своего предшественника, возведенный им в соправители (1306 г. до н. э.). Вскоре его сменил сын Сети I (1304–1290 гг. до н. э.), выступивший против нового хеттского царя Муваталли. В 1303 г. до н. э. Сети вернул Египту Палестину, а в двух следующих походах захватил Финикию и южно-центральную Сирию, одержав победу над хеттами к северу от Кадета в долине р. Оронт. Кроме того, он воевал в Ливии и Нубии, действуя с крайней жестокостью: в Карнакском храме он неоднократно изображен приносящим пленных в жертву богу Амону. При Сети I и его сыне и соправителе Рамсесе II (1290–1224 гг. до н. э.) окончательно подверглась проклятию амарнская эпоха: имена царей от Эхнатона до Эйе были вычеркнуты из династических списков, а годы их правления причислены к царствованию Хоремхеба, Ахетатон окончательно покинут, его постройки разобраны, а об Эхнатоне стали говорить не иначе как о «преступнике из Ахетатона».

Рамсес II, проведя централизацию ресурсов храмовых хозяйств под властью царя, продолжил войну с Муваталли. В 1286 г. до н. э. он совершил против хеттов крупный поход, о событиях которого подробно рассказывает поэтическое произведение, созданное писцом Пентауром. Началом решающего столкновения с ними должен был стать захват крепости Кадеш на Оронте. Передовая часть египетской армии, возглавляемая самим Рамсесом, была хитростью завлечена в ловушку, отрезана от других подразделений и атакована близ Кадета. Попав с остатками своего отряда в окружение, Рамсес уцелел благодаря своей личной храбрости, а также своевременному появлению подкрепления, ударившего по хеттскому кольцу с внешней стороны. Хотя поле боя осталось за египтянами, они были вынуждены отступить (возможно, заключив перемирие), а Муваталли, продвигаясь им вслед, занял всю Сирию.

С 1283 г. до конца 1270-х гг. до н. э. Рамсес II воевал на территориях Палестины, Южной Сирии, Финикии и Заиорданья, то возвращая их под свою власть, то вновь теряя. Главным соперником Египта оставалось Хеттское царство, которое также тяготилось затянувшейся войной (тем более что ему угрожало усиление Ассирии). В итоге ок. 1270 г. до н. э. по инициативе хеттского царя Хаттусили III Египет и Хеттское царство заключили мирный договор. За Египтом признавались права на Палестину, большую часть Финикии и меньшую – Южной Сирии; все территории к северу от этих стран считались владениями хеттов. Между Египтом и Хеттским царством был заключен не только мир, но и союз с обязательством взаимопомощи (оно действительно вступило в силу при преемнике Рамсеса II Мернептахе, когда во время голода у хеттов египтяне отправили им хлеб). В 1257 и ок. 1247 гг. до н. э. союз был подкреплен браками Рамсеса II и дочерей Хаттусили. В восточной части дельты Нила Рамсес выстроил новую столицу Пер-Рамсес (библейск. Раамсес, в строительстве которого якобы участвовали евреи во времена египетского плена; совр. Кантир).

Правление Рамсеса II, который дожил примерно до 87 лет, было по египетским меркам очень долгим и запомнилось на многие века (так, Геродот передает в своем труде рассказы египтян о царе Рампсините). Долгое время его наследником был один из старших сыновей Хаэмуас – верховный жрец мемфисского бога Птаха, оставивший по себе память мудреца и искусного чародея (позднеегипетские сказания о Сатни-Хаэмуасе). Однако он не дожил до смерти своего отца, и преемником Рамсеса II, вступившим на престол уже немолодым человеком, стал его тринадцатый сын Мернептах (1224–1214 гг. до н. э.).

Общество Нового царства

В своей принципиальной основе общественные отношения в Египте Нового царства мало изменились по сравнению со Средним царством. Как и прежде, не было сельской общины, и все трудовое население Египта подвергалось эксплуатации со стороны государства. Сохранилась система государственного распределения работников (это «люди семдет» – термин, равнозначный понятию «царские люди» в эпоху Среднего царства и обозначающий прежде всего наименее квалифицированную рабочую силу, и «мастера» – квалифицированные ремесленники, обладавшие большей самостоятельностью) по трудовым разрядам.

Государственное хозяйство Египта, переживавшее период децентрализации в эпоху Среднего царства и особенно во II Переходный период, вновь стало единым: конечно, обширные угодья в его составе могли выделяться в бессрочное пользование вельможам и храмам, но все же контроль за этими условными владениями со стороны центральной администрации, особенно после амарнского периода, стал намного прочнее. Земледельцы в угодьях, принадлежавших государству или розданных им в условное владение, вели собственное хозяйство на выделенных им участках земли, уплачивая при этом часть урожая в виде ренты.

Новым явлением стал приток в Египет чужеземной рабочей силы в большем масштабе, чем когда-либо ранее. Чужеземцы становились добычей либо в целом армии, ведущей войну (это происходило, например, при взятии крупных городов и захвате сосредоточенных в них войск и их населения; в этом случае уведенные в Египет пленные попадали в состав «людей семдет», составляя в рамках этого слоя особую группу чужеземцев), либо отдельных воинов. Кроме того, пленные могли быть пожалованы воинам царем в качестве награды за их доблесть. В этом случае пленные становились рабами, трудившимися в хозяйствах получивших их воинов или обслуживавшими их дома: по-видимому, именно возможность приобретения подобным образом рабов и побуждала многих рядовых египтян стремиться участвовать в военных кампаниях. Во всяком случае, по общему мнению исследователей, Новое царство становится временем очень широкого распространения в Египте рабовладения (хотя важнейшей формой эксплуатации была все же рента, взимаемая с занятых в земледелии «людей семдет»).

О значении в египетском обществе Нового царства зависимых от царя незнатных служилых людей (включая и представителей слоя немху), которое стало расти со времени Аменхотепа III, уже говорилось. Кроме того, в отличие от предшествующих эпох, влиятельным и многочисленным слоем общества становится армия. При распределении работников по профессиям на смотрах в армию отбиралось до 10 % юношей, достигших зрелости; разумеется, при этом первостепенное значение придавалось их физическим данным. Не похоже, чтобы египетские юноши стремились избежать этой участи: профессия воина сулила и материальные выгоды от добычи, и полную приключений жизнь за пределами раз и навсегда устоявшейся структуры египетского общества.

Показательно, что в поучениях, которые адресуются в эпоху Нового царства юношам, получающим квалификацию писцов, появляется новый мотив: в них описывается не только непривлекательность трудовых занятий «людей семдет» (как в среднеегипетском «Поучении Хети своему сыну Пепи»), но и мнимая привлекательность жизни воина, в которой подчеркиваются лишения, связанные с военной подготовкой и казарменным бытом. Появление этого мотива создает впечатление, что в эпоху Нового царства многие будущие писцы стремились оставить свою профессию, казавшуюся им (особенно на этапе обучения) слишком скучной, и «бежать на войну». Со времени XIX династии в египетской армии, помимо уроженцев страны, все большую роль играют иноземные наемники (ливийцы, т. н. шердены и др.), очень часто жившие особыми поселениями на предоставленных для этого царем землях.

Первая волна нашествия «народов моря». Конец XIX династии

Во второй половине XIII в. до н. э. в Европе происходили масштабные этнические процессы, вызвавшие миграцию жителей Балканского полуострова и бассейна Эгейского моря в Центральное Средиземноморье (Италия и сопредельные с ней острова), на запад и юг Малой Азии, на Кипр и в Африку, включая Египет (воспоминанием об этом в греческой мифоэпической традиции стало предание о походе Геракла на Египет).

Ок. 1219 г. до н. э., при фараоне Мернептахе, на западную границу дельты Нила обрушивается нашествие ливийцев, вместе с которыми шли пресловутые обитатели средиземноморских стран (т. н. «народы моря»): в их египетских обозначениях угадываются наименования ахейцев (греков), ликийцев и этрусков (т. е. обитателей Западной Малой Азии), возможно, позднейших жителей Сицилии и Сардинии (егип. шердены). Это вторжение с запада было отражено не без труда; возможно, с этими же переселениями народов связаны и войны, которые Мернептах был вынужден вести примерно в то же время в Южной Палестине. Несмотря на успех Египта в борьбе с чужеземными нашествиями, связанные с этим усилия надломили его мощь. Вскоре после смерти Мернептаха в Египте появляются сразу два царя, правящие на севере (Сети II; ок. 1214–1209 гг. до н. э.) и на юге (Аменмессу, ок. 1213–1210 гг. до н. э.). Преемники Сети II Саптах и царица Таусерт на некоторое время (ок. 1209–1200 гг. до н. э.) восстановили единство страны, но затем началась смута, в ходе которой на престоле оказался чужеземец-сириец по имени Ирсу (сер. 1190-х гг. до н. э.). Прекратил смуту, «очистил» оскверненный пребыванием Ирсу египетский престол и сам занял его Сетнахт (1192–1190 гг. до н. э.), ставший основателем последней для эпохи Нового царства XX династии (1192–1075 гг. до н. э.).

Вторая волна нашествия «народов моря». Рамсес III (1190–1159 гг. до н. э.)

Сыну Сетнахта Рамсесу III пришлось вновь отражать нападение «народов моря» на дельту Нила ок. 1185 г. до н. э. (когда одновременно с ними в Египет пытались вторгнуться и ливийцы) и в 1183 г. до н. э. До этого на северо-западе Малой Азии происходило противостояние ахейских греков и местного политического образования Вилуса (откуда греч. Илион), отразившееся в греческом эпосе как Троянская война. В тесной связи с ней от берегов Эгеиды началось движение новой волны «народов моря» (как балканцев, так и обитателей Западной Малой Азии) на восток; в числе членов этой коалиции, помимо некоторых племен, с которыми имел дело еще Мернептах, тексты Рамсеса III упоминают пеластов, или филистимлян (позднее осевших на побережье Палестины), данайцев, т. е. ахейских греков, и текеров – вероятно, тевкров, жителей Троады.

Пройдя вдоль восточных берегов Средиземного моря и уничтожив по пути Хеттское царство, «народы моря» обрушились на Египет. Рамсесу III удалось справиться с ними ценой немалых усилий (в частности, массового внедрения в вооружение египетских воинов принятых у «народов моря» металлических доспехов, что, при скудости естественных ресурсов Египта, должно было потребовать большого напряжения экономики). Возможно, эти усилия и послужили в итоге толчком к упадку единого государственного хозяйства, существовавшего в Египте на протяжении Нового царства.

Благоприятным для Египта следствием второй волны нашествия «народов моря» стало уничтожение в ходе их миграции его главного соперника в Азии – Хеттского царства. При Рамсесе III египтяне в последний раз за эпоху Нового царства занимают берег Восточного Средиземноморья вплоть до Северной Сирии.

Описание войн и иных деяний Рамсеса III в т. н. «Большом папирусе Харрис» очень примечательно тем, как в нем сформулирована общая цель его правления: «Покрыл я всю землю… садами… и позволил народу отдыхать в их тени… Дал я пребывать в праздности войску и колесничным в мое время… не испытывали они страха, ибо не было мятежей в Сирии и схваток в Куше… Их луки и их оружие мирно покоились на складах, тогда как они насыщались и пили с радостью». Иными словами, правитель Египта (и это, несомненно, относится не только к Рамсесу III, но и к его предшественникам и преемникам) видит смысл своей деятельности прежде всего в обеспечении благополучия страны. При этом, несмотря на то что в эпоху Нового царства царь и его воины гордятся своими подвигами, они исходят из того, что обычный средний человек, даже сделавший военное ремесло профессией, не является прирожденным героем, а испытывает естественный страх перед смертью. Таким образом, задача царя видится в поддержании такого положения страны, при котором никто из подданных – в т. ч. и воинов – не будет обречен на преждевременную смерть.

Конец Нового царства

Рамсес III был последним выдающимся правителем эпохи Нового царства. Однако уже на протяжении его правления начинается колоссальное обогащение храмов и, по-видимому, обретение ими самостоятельности от государства (именно из перечисления даров царя в их пользу состоит в основном «Большой папирус Харрис», достигающий в длину ок. 40 м.). После Рамсеса III Египтом правят еще 8 фараонов, которые неизменно носят (возможно, как своего рода оберег) имя «Рамсес». На протяжении их правления Египту приходится не раз отбиваться от новых нападений ливийцев и азиатов; царская власть постепенно слабеет, и все большее влияние переходит к жречеству и правителям отдельных номов, которые опираются на ресурсы местных храмов, приобретших самостоятельность от центральной власти. К началу XI в. до н. э. одной из самых влиятельных сил в стране становится жречество бога Амона в Фивах, сосредоточившее в своих руках контроль над южными областями Египта (притом что царский двор остается в Нижнем Египте). Ок. 1075 г. до н. э., после смерти последнего фараона XX династии Рамсеса XI, Египет распадается на две части – Фиванскую область, где к власти приходит присвоивший себе некоторые царские регалии верховный жрец Амона Херихор, и объединившее Средний и Нижний Египет государство с центром в г. Танис (совр. Сан-эль-Хагар в восточной дельте Нила). Таким образом, единое государство эпохи Нового царства прекращает свое существование.

Глава IV
Поздний Египет (I тыс. до и. э.). Древнеегипетская культура

Начало III Переходного периода

С распадом единого государства эпохи Нового царства Египет вступает в III Переходный период (1075–656 гг. до н. э.), на протяжении которого он остается либо сильно децентрализованным при чисто формальном наличии единой царской власти, либо просто поделенным между несколькими царскими домами.

В начале этого времени в Нижнем и Среднем Египте правит XXI династия, обосновавшаяся в г. Танис (1075–945 гг. до н. э.; ее первым царем был местный правитель Несубанебджед); южная часть Египта остается под властью преемников Херихора – верховных жрецов Амона-Ра, причем все внутреннее устройство этой области оказывается под сильным влиянием религиозных установлений (например, судебные решения выносятся, как правило, с помощью оракулов бога Амона). Между Фивами и Танисом складываются хорошие отношения: так, Несубанебджед оказывает содействие миссии во главе с чиновником Унуамоном, посланной Херихором в Библ для закупки кедра (сам факт того, что Египет теперь закупает кедр, а не требует его от стран Восточного Средиземноморья в качестве дани, ясно показывает падение его влияния в этом регионе). В то же время в пределах владений XXI династии постепенно усиливается влияние правителей отдельных номов, передающих свою власть по наследству. В ряде номов такие династии представляют собой роды т. н. «великих вождей Ма» и «великих вождей Либу» – предводителей ливийских наемников, осевших в Египте еще в эпоху Нового царства и теперь захвативших власть в областях поселения своих отрядов. В 945 г. до н. э. один из таких предводителей, Шешонк, правивший Бубастисским номом в дельте Нила, захватывает престол в Танисе и становится первым царем XXII династии.

Египет при ливийских царях (945 – вторая половина VIII в. до н. э.)

Шешонку I (945–924 гг. до н. э.) удается сосредоточить в руках своего дома власть над всей страной, при этом он применяется к сложившейся ситуации и уже не пытается восстановить единую централизованную администрацию Египта эпохи Нового царства, а предпочитает ставить во главе важнейших номов (Фиванской области, Гераклеополя, Мемфиса) своих сыновей и родичей. Это само по себе закрепляет децентрализацию Египта.

Шешонк I был младшим современником знаменитого царя Израиля Соломона; после его смерти и распада единого Израильского государства он совершает успешный поход в Палестину (925 г. до н. э.). Кроме того, ему удается вновь заставить земли Нубии платить дань Египту. Таким образом, XXII династия пытается возобновить активную внешнюю политику Египта; однако вскоре эти попытки терпят неудачу. Уже при сыне Шешонка I, Осорконе I, новый поход в Палестину, предпринятый, очевидно, силами набранного в Нубии войска (поход «Зераха-кушита», упоминаемого в Библии), оканчивается поражением от царя Иудеи Асы (ок. 897 г. до н. э.).

При следующих царях XXII династии в Восточном Средиземноморье появляется угроза, общая и для государств этого региона, и для Египта, – стремящееся подчинить себе значительные территории Передней Азии Ассирийское государство. В 853 г. до н. э. в битве при Каркаре на р. Оронт ассирийцы столкнулись с объединенными силами правителей Израиля и малых государств Сирии и Финикии, в поддержку которым ливийский фараон Осоркон II прислал 1000 египтян. Хотя эта коалиция и потерпела поражение, ее сопротивление на некоторое время задержало продвижение Ассирии в Восточном Средиземноморье. Однако уже к 830-м гг. до н. э. данниками Ассирии становится большинство государств этого региона, и даже Египет был вынужден однажды прислать в дар ее царю своего рода коллекцию экзотических африканских животных.

Между тем в Египте нарастают процессы децентрализации. В середине и второй половине VIII в. до н. э. правители Фиванской области предпринимают попытки обрести самостоятельность от царей XXII династии. Ок. 818 г. до н. э. кризис возникает непосредственно внутри самого ливийского царского дома: от него отделяется еще одна, XXIII царская династия, обосновавшаяся в г. Леонтополь в южной части дельты, причем она признается законной одновременно с XXII династией, которая продолжает править в Танисе (ср. с предполагаемым одновременным правлением в разных центрах Египта нескольких ветвей XIII династии). Ко второй половине VIII в. до н. э., согласно надписи нубийского завоевателя Пианхи, в Египте было уже четыре «царя» (помимо представителей XXII и XXIII династий, также правители Гермополя и Гераклеополя), а также множество правителей более низкого статуса. Таким образом, к этому времени Египет перестает быть единым государством; в то же время в г. Саис в западной дельте появляется ливийская по своему происхождению династия правителей, которая постепенно наращивает силы в расчете овладеть властью над всей страной.

Нубийское завоевание Египта. XXIV (саисская) и XXV (нубийская) династии

Господство Египта в странах выше 1-го порога Нила прекратилось вскоре после падения Нового царства (попытка Шешонка I восстановить его была лишь кратким эпизодом). Середина XI – начало VIII вв. до н. э. – это своего рода «темные века» в истории Нубии, события которых остаются неизвестными. Очевидно, что на протяжении этого периода там продолжали свое существование культовые центры, в свое время основанные египтянами, и сохранялись представления о египетской политической традиции.

В начале VIII в. до н. э. Нубия от 1-го до 4-го порога Нила была объединена под властью правителей из г. Напата, которые стали принимать титулы фараонов. Постепенно фараоны Напаты приобрели влияние в примыкающих к Нубии номах Верхнего Египта. В 729–728 гг. до н. э. напатский фараон Пианхи (или Пийе) совершил поход вглубь территории Египта, дойдя до дельты Нила и приняв изъявления покорности от всех тогдашних правителей страны; главной причиной этого похода стали опасения Пианхи в связи с усилением правителя Саиса Тефнахта (примерно с 740 г. до н. э.), что создавало угрозу его собственным позициям в Египте.

Тем не менее вскоре после ухода Пианхи из Египта Тефнахт провозглашает себя фараоном (727–720 гг. до н. э.; XXIV династия). Ему удается установить твердую власть над значительной частью дельты Нила и районом Мемфиса (ливийские XXII и XXIII династии формально продолжают править, но владеют лишь землями, прилегающими к их столицам). Преемник Тефнахта Бокхорис (720–715 гг. до н. э.) пытается справиться с внутренними проблемами подвластных ему территорий и, в частности, издает законы, направленные против распространившегося в это время долгового рабства. Однако правители Напаты вновь обратились к ситуации в Египте: в 715 г. до н. э. Шабака подчинил своей власти весь Египет, низложил Бокхориса (согласно Манефону, тот был сожжен заживо) и стал первым фараоном XXV династии (715–656 гг. до н. э.). Преемник Шабаки Шабатака (702–690 гг. до н. э.) попытался бросить вызов ассирийскому господству в Восточном Средиземноморье, но потерпел сокрушительное поражение в битве при Элтеке (701 г. до н. э.). Самым значительным из фараонов XXV династии, довольно прочно объединившим Нубию и Египет в единое государство и, в частности, много строившим на его территории, был Тахарка (690–664 гг. до н. э.).

Подчинение Египта Ассирией. «Додекархия»

После битвы при Элтеке цари Ассирии сохраняли беспокойство по поводу ситуации в Египте. По-видимому, Тахарка, как и его предшественник, пытался соперничать с Ассирией. В итоге ее царь Асархаддон решил подчинить Египет. Его вторжение в 674 г. до н. э. было отбито Тахаркой, однако повторная попытка спустя три года была успешной. Ассирийцы стали говорить об установлении своей власти над Египтом и Нубией.

В реальности ситуация была сложнее. Напатские цари Тахарка и Танутамон (с 664 г. до н. э.) не оставляли попыток вернуть Египет под свою власть, которые имели переменный успех. На территории Египта еще под властью XXV династии сохранилось множество полуавтономных образований, среди которых были владения прежней XXIV династии с центром в Саисе, владения потомков XXII династии с центром в Танисе (один из них – царь Петубаст, правивший ок. 660-х гг. до н. э., – оказывается, подобно древнебританскому королю Артуру, «первым среди равных» правителей Египта этого времени, арбитром в их междоусобных войнах и главной фигурой описывающего эти события героического эпоса) и др. Ассирийцы не стремились наладить в Египте собственную постоянную систему управления и удовлетворились признанием зависимости со стороны этих местных правителей. В «Истории» Геродота этот период получил название «додекархии», т. е. правления двенадцати царей, поделивших между собой Египет. Среди них постепенно выделяются своей разумной и целеустремленной политикой правители Саиса Нехо I и Псамметих I.

В 663 г. до н. э. Египет становится ареной войны между Ассирией и Танутамоном, который терпит в ней поражение. Одновременно Псамметих I начинает умело расширять свои владения и вскоре контролирует всю дельту Нила. Ассирийцы не мешают его действиям, полагая, очевидно, что в Египте им проще иметь дело не с множеством вассалов, а с одним Псамметихом, который все равно еще долго не сможет угрожать позициям Ассирии в Восточном Средиземноморье, но зато не пустит в Египет издавна враждебных ей царей Напаты. К 656 г. до н. э. под властью Псамметиха I был объединен весь Египет, включая автономные уже с давних пор Фивы, где положение одной из высших жриц бога Амона заняла его дочь Нейтикерт.

«Саисское возрождение»

Псамметих I (656–610 гг. до н. э.) стал первым царем XXVI династии (656–525 гг. до н. э.), время правления которой часто называется «саисским возрождением» (по ее «родовому гнезду» и столице Египта этого времени – г. Саис – и исходя из того, что это был последний длительный период восстановления египетской государственности).

Объединив Египет, Псамметих I обнаружил, что реальная власть в стране (в т. ч. военная мощь) во многом остается в руках правителей отдельных номов. Чтобы упрочить свое положение, он привлек к себе на службу большое число иноземных наемников (жителей Восточного Средиземноморья, Карии – области на юго-западе Малой Азии, и в особенности греков). В стратегических пунктах на границе Египта и в дельте Нила появился целый ряд поселений этих наемников (Элефантина на юге, Мареа – на западе дельты, Дафны – на ее востоке), среди которых уже в конце VII в. до н. э. выделяется Навкратис – важнейший опорный пункт греческих торговцев в Египте. Особую ценность для египтян, которые традиционно не были морским народом, представляли мореходные навыки греков и финикийцев: ок. 600 г. до н. э. финикийские наемники на службе у преемника Псамметиха Нехо II впервые в мировой истории совершили трехлетнее плавание вокруг Африки, выйдя из Нила в Красное море по прорытому в это время каналу и вернувшись через Гибралтарский пролив и Средиземное море. Кроме того, ок. 655 г. до н. э. Псамметих I заключил союз с Гигесом – царем Лидии (государства на западе Малой Азии), который, как и фараон, должен был опасаться могущественной Ассирии.

В 620-е гг. до н. э. по Восточному Средиземноморью прокатилась мощная волна нашествия кочевников-скифов. Псамметиху I удалось предотвратить их вторжение в Египет, однако их появление в Передней Азии нанесло тяжелый удар Ассирии. В результате этого онаутратила свои владения в Восточном Средиземноморье, где немедленно постарался утвердиться Египет. При этом Псамметих I и его преемник Нехо II (610–595 гг. до н. э.) стремились не только обеспечить себе источники поступления дани, но и предотвратить появление вблизи границ Египта новых мощных государств.

В 610–609 гг. до н. э., чтобы оказать предельно ослабленной и уже неопасной Ассирии помощь в ее последних попытках противостоять Нововавилонскому государству, Нехо II занял всю территорию Восточного Средиземноморья вплоть до верхнего течения Евфрата (где в районе г. Харран еще держались позиции ассирийцев). При этом он нанес близ г. Мегиддо (др. – евр. Армагеддон – букв, «место у Мегиддо») тяжелое поражение Иудее, царь которой Иосия пытался сопротивляться фараону, уповая на помощь бога Яхве. Это поражение убедило преемников Иосии в том, что Египет в это время являет собой несокрушимую силу (благодаря помощи то ли Яхве, то ли, наоборот, его злейшего врага), и на несколько десятилетий Иудея стала союзником египтян.

Между тем в 605–600 гг. до н. э. вавилонский царь Навуходоносор II, вырезав египетский гарнизон, оставленный вскоре после падения Харрана (609 г. до н. э.) в крепости Кархемыш на Евфрате, совершенно вытесняет египтян из Восточного Средиземноморья. Нехо II и его преемники Псамметих II (595–589 гг. до н. э.) и Уахибра (греч. Априй; 589–570 гг. до н. э.) пытаются вернуть свои позиции в этом регионе, побуждая местных правителей – теперь вассалов Нового Вавилона – восставать против его господства. В 586 г. до н. э. очередное восстание Иудеи окончилось ее полным разгромом: Навуходоносор II разрушил в Иерусалиме храм Яхве и увел в плен царя, его двор и часть населения. Поражением кончилось в конце 570-х гг. до н. э. и начатое 13 годами ранее восстание Тира, Сидона и других городов Финикии, которое Априй пытался поддерживать с моря при помощи своего наемного флота. В итоге в начале 560-х гг. до н. э. Вавилон решает, воспользовавшись междоусобной борьбой в Египте (с 570 г. до н. э.), устранить с престола Априя, опасного своими провокациями в Азии, и поддержать его соперника, военачальника Яхмоса (греч. Амасис). По-видимому, последний одерживает окончательную победу над Априем в 567 г. до н. э. в результате прямого вторжения Навуходоносора II в Египет и в качестве нового царя обязуется ограничить присутствие на своей службе греческих и карийских наемников и уважать интересы Вавилона в Восточном Средиземноморье.

Более прочными оказываются позиции Египта в Нубии, южная часть которой (прежде всего район 4-го порога с центром в Напате) остается под властью царей – преемников XXV династии. Ок. 593 г. до н. э. Псамметих II совершает на Напату поход, прочно закрепив за собой области к северу от 2-го порога. Эти рубежи египетских владений были не всегда спокойными (следившим за ними правителям Элефантины приходилось то отражать нападения из Нубии, то пытаться возвращать бежавших в Напату мятежников или дезертиров-наемников); однако в целом при царях XXVI династии серьезной угрозы Египту с юга не было.

Амасис (Яхмос II; 567–525 гг. до н. э.)

Преемник Априя Амасис к концу 560-х гг. до н. э., после смерти Навуходоносора II и начала внутренних неурядиц в Вавилоне, перестал соблюдать договоренность с этим государством, благодаря которой он пришел к власти. Ок. 560 г. до н. э. он захватывает Кипр; еще раньше возобновляет тесные контакты с греками, которым способствовала его женитьба на Ладике – дочери царя греческой колонии Кирена в Ливии – и которые обеспечили ему славу филэллина («друга греков»). При Амасисе Навкратис становится крупнейшим торговым центром; Египет, как колыбель древнего знания, посещают греческие мыслители (например, афинянин Солон); наконец, отряды греческих наемников вновь становятся на службу фараону.

Благодаря этим контактам с греками нам через посредство их авторов (прежде всего Геродота) известно об Амасисе очень многое. В среде египетской элиты он пользовался прочной репутацией выходца из простонародья, добившегося успеха благодаря хитроумию и грубоватому юмору и, помимо этого, не отличавшегося благочестием и любившего простые удовольствия. Сам он относился к такой репутации спокойно, требуя от приближенных и подданных почтения не к присущим ему личным качествам, а к своему царскому сану. При этом он был одним из немногих правителей Египта I тыс. до н. э., сделавших серьезную попытку восстановить централизацию египетского хозяйства под контролем государства; эта попытка добавила много неприязни к Амасису со стороны номовой знати, не желавшей делиться своим богатством с царем. По-видимому, в течение всего царствования Амасиса в Египте существовала мощная оппозиционная группа, считавшая его узурпатором и ждавшая удобного случая, чтобы его низложить.

В середине 550-х гг. до н. э. Амасис восстанавливает старый военный союз Египта с Лидией, где в это время правил царь Крез: вероятно, этот союз исходно должен был быть направлен против Вавилонии, однако в 549 г. до н. э. Лидия была захвачена новым Персидским государством во главе с Киром П. В 530-е гг. до н. э. под его ударами гибнет Новый Вавилон, и Персия становится главной внешней угрозой для Египта. Против нее Амасис пробует заручиться союзом с правителем о. Самос Поликратом, располагавшим сильным флотом в Эгейском море, однако в итоге, по-видимому, осознает его бесперспективность (по легенде, известной в передаче Геродота, Амасис порвал с Поликратом, славившимся своей удачливостью, полагая, что она в конце концов навлечет беду на него самого и на его друзей).

К середине 520-х гг. до н. э. Египет остается единственным государством Ближнего Востока, еще сохранившим независимость от Персии. Между тем становится ясно, что ее нападения следует ждать в ближайшее время, и в среде враждебной Амасису египетской элиты складывается легенда о родстве низложенного им Априя с персидской династией Ахеменидов, принадлежащий к которой сын Кира Камбис придет в Египет и низложит узурпатора.

Древнеегипетское общество в I тыс. до н. э

Распад Египта положил конец централизации египетской экономики под контролем царской власти, государственному распределению рабочей силы на смотрах и, по-видимому, определенной помощи трудовому населению со стороны государства (например, зерном в годы неурожая, инвентарем и т. п.). Хозяйства отдельных храмов, правителей номов, предводителей наемных военных отрядов, вельмож и т. п., которые прежде входили в единое государственное хозяйство (хотя и пользовались некоторой автономией), теперь стали совершенно самостоятельными, фактически перейдя в собственность своих держателей; более того, число таких самостоятельных хозяйств непрестанно росло, т. к. правители государственных образований, возникших в условиях распада Египта, выделяли из подвластных им земель угодья своим приближенным, создавая таким образом себе вассалов.

Лишившиеся государственной поддержки рядовые земледельцы были теперь предоставлены сами себе: не имея возможности получать необходимое им напрямую от государства, они вынуждены приобретать его на рынке. Поэтому в Египте по сравнению с предшествующими эпохами интенсифицируется денежное обращение, средством которого служат весовые слитки серебра (собственная монета в Египте появляется не раньше IV в. до н. э.); в то же время ограниченное количество этих денежных единиц и сравнительная неразвитость внутренней торговли (из-за чего наличные деньги бывали у рядовых земледельцев и ремесленников не всегда) приводили к необходимости делать многие покупки в кредит или обращаться к ростовщикам. Обеспечением кредита в древности, при отсутствии у должника иного имущества или невозможности отдать его в залог, почти повсеместно служила его личность. Соответственно уже к VIII в. до н. э. в Египте распространяется долговая кабала (как уже говорилось, попытки ограничить ее предпринимал царь XXIV династии Бокхорис).

Прекращение общегосударственных смотров приводит к тому, что трудовые занятия, как правило, передаются по наследству от отца к сыну (в военной сфере этому способствует и изначальная обособленность наемников-чужеземцев, селившихся отдельно от основной массы египтян). Таким образом, профессиональные разряды трудового населения превращаются в своего рода замкнутые касты, которые описывали наблюдавшие египетское общество греческие авторы. Обнаруживается отставание Египта от соседних стран Азии: если там в начале I тыс. до н. э. утверждается железный век, то в Египте, изолированном от крупных месторождений железа, значительно дольше сохраняет значение индустрия бронзы.

Существенные изменения происходят в сфере идеологии. У египтян резко уменьшаются основания видеть в царской власти источник непосредственной помощи и защиты при различных бедствиях; несколько снижается и значение представления о царе как о посреднике между людьми и богами при совершении ритуала. Соответственно падает престиж общеегипетских культов солнечных богов (в т. ч. Амона-Ра в Фивах), покровительствующих царской власти. Напротив, он растет у культов богов отдельных номов (на некоторых памятниках именно они принимают на себя функции, подобающие царю) и в особенности общеегипетских благих божеств Осириса и Исиды. Формируется представление о противостоянии этим благим силам зла, олицетворенного в образе бога Сета: зло это видится и в социальных неурядицах, постигших страну, и в природных бедствиях, и в угрозе со стороны чужеземцев. Полномочия жрецов, которые раньше могли в той или иной мере сочетаться с другими занятиями (прежде всего с государственной службой), теперь отделяются от них более жестко, и жречество превращается в особую корпорацию, очень важную ввиду принадлежащих ей знаний в ритуальной сфере.

В то же время у египтян растет ностальгия по минувшим эпохам стабильности и расцвета их страны, среди которых совершенным идеалом признается Древнее царство. В их среде бытуют известные нам в передаче греческих авторов рассказы-легенды о первом царе Менесе, о царях – строителях великих пирамид, о великом завоевателе Сесострисе и мудром Рампсините. В эпоху XXVI династии в религиозных текстах и искусстве наблюдается копирование образцов III – нач. II тыс. до н. э., что и дало одно из оснований называть ее «саисским возрождением».

Египет в составе державы Ахеменидов

В конце 526 г. до н. э. фараон Амасис умер. Вскоре после этого персидский царь Камбис начал войну против Египта. В решающем сражении при пограничной крепости Пелусий египтяне потерпели сокрушительное поражение. Помимо явного военного преимущества персов, его причиной также стала измена предводителя греческих наемников Фанеса и египетских военачальников из числа номовой знати, не желавших поддерживать сына Амасиса Псамметиха III. Так, происходивший из жречества египетской столицы Саиса командующий флотом Уджагорреснет перешел на сторону персов. В итоге новым фараоном – основателем XXVII персидской династии был провозглашен Камбис. В истории Египта начался т. н. период первого персидского владычества (525–404 гг. до н. э.).

Рассказ Геродота о святотатствах Камбиса, в т. ч. об убийстве им в Мемфисе после неудачного похода в Эфиопию священного быка Аписа, опровергается египетскими текстами, сообщающими о внимании этого царя к египетским храмам (в частности, пресловутый Апис не только умер своей смертью, но и был погребен в предоставленном Камбисом саркофаге). Недовольны персидским правлением были прежде всего сторонники Амасиса, которые (на первых порах во главе с его сыном) пытались выступить против персов во время эфиопского похода Камбиса в 524 г. до н. э. и потом, во время внутренних неурядиц в Персии в 522–521 гг. до н. э.

В 518 г. до н. э. в Египет прибыл новый персидский царь Дарий I. Он пользовался редким расположением со стороны египтян, которые считали его не только истинным фараоном, но и одним из великих законодателей Египта. Один из папирусов действительно сообщает о сделанной при нем записи египетских законов. Дарий I много строил в египетских храмах и восстановил канал между Нилом и Красным морем, прорытый еще при Нехо П. В царствование Дария определилась структура персидской администрации в Египте: она возглавлялась сатрапом (с резиденцией в Мемфисе), которому подчинялись чиновники в отдельных номах. В важнейших пунктах Египта (Мемфисе, Дафнах, Элефантине) были размещены ахеменидские воинские контингенты; особой преданностью персидскому царю отличались наемники-евреи. В то же время важную роль в администрации играли египтяне, занимавшие ряд высших должностей (например, Уджагорреснет). Египет считался одной из самых богатых сатрапий Ахеменидов, вместе с Ливией, Баркой и Киреной платившей ежегодную дань в размере 700 талантов (более 20 т) серебра.

При Камбисе и Дарии I Египет был второй после Вавилонии страной, власть персидского царя над которой была облечена в форму принятия местного царского титула, т. е., в современных понятиях, личной унии. Оно изменилось при преемнике Дария Ксерксе, в начале правления которого в 486–484 гг. до н. э. в Египте из-за увеличения налогов и угона ремесленников в Персию вспыхнуло восстание. После его подавления Ксеркс не принял статуса фараона, тем самым упразднив «личную унию» с Египтом, и политика по отношению к этой стране стала более жесткой. С этого времени Египет стремится освободиться от власти Ахеменидов. В 460 г. до н. э. в дельте Нила начинается восстание Инара, которое получило поддержку воевавших с персами Афин, но все же к 454 г. до н. э. окончилось неудачей. Похоже, что отряды Инара продержались в топях западной дельты до 404 г. до н. э., когда правитель Саиса Амиртей (возможно, потомок Инара) возглавил новое восстание и изгнал персов.

Египет в IV в. до н. э

Амиртей (404–398 гг. до н. э.) считается единственным правителем XXVIII саисской династии. Вскоре он был низложен и казнен, а к власти пришла XXIX династия из г. Мендес в центральной дельте Нила (398–380 гг. до н. э.). Ее первые цари сменялись у власти довольно быстро; лишь фараон Акорис правил около 13 лет (393–380 гг. до н. э.), стремясь упрочить царскую власть и создать систему выгодных для поддержания независимости Египта союзов. Вскоре после его смерти в результате переворота к власти пришел уроженец соседнего с Мендесом г. Севеннита Нектанеб I (380–363 гг. до н. э.), основавший XXX династию. При нем Египет успешно отразил персидское вторжение в 373 г. до н. э., но в дальнейшем не рисковал полагаться только на собственные силы и вступил в союз с греческими государствами – Афинами и Спартой. Воспользоваться благоприятной ситуацией и перейти при греческой поддержке в наступление против персов в Сирии и Палестине попытался фараон Тахос (363–361 гг. до н. э.), который по совету афинского военачальника Хабрия ввел чрезвычайные налоги и отчисления с храмовых доходов на военные нужды. Эта необходимая, но ущемлявшая интересы элиты мера вызвала, несмотря на военные успехи Тахоса, недовольство им, и в результате военного мятежа на египетский престол взошел племянник царя Нектанеб II (361–343 гг. до н. э.).

Как видно, в IV в. до н. э. большую роль во внутренней жизни Египта играет войско, выражающее интересы правителей номов и состоящее из их ополчений. В наибольшей степени чаяниям местной знати соответствовала политика Нектанеба II, после прихода к власти свернувшего мероприятия Тахоса и начавшего широкое строительство в местных храмах. В итоге в 343 г. до н. э. Египет не смог сопротивляться очередному вторжению персов во главе с Артаксерксом III.

Античные авторы сохранили крайне мрачные воспоминания египтян о втором персидском владычестве (343–332 гг. до н. э.), в частности об убийствах священных животных и иных святотатствах Артаксеркса III. Видимо, их реальной основой были посягательства персов на достояние египетских храмов. Однако похоже, что, несмотря на это, персы не смогли установить прочный контроль над всем Египтом. Ок. 337–335 гг. до н. э. борьбу с ними начал некий Хаббаш – видимо, иноземец, принявший титул фараона и продержавшийся у власти, пока в Персии происходили внутренние неурядицы. Однако новый персидский царь Дарий III сумел нанести ему поражение и вернуть Египет. Персидское владычество окончилось лишь со вступлением в Египет в конце 332 г. до н. э. войск Александра Македонского, встреченного благожелательным отношением местного населения и принявшего статус фараона. С этого момента Египет становится частью говорящего на греческом языке античного мира и вступает в новый – не древневосточный, а эллинистический – период своей истории.

Культура Древнего Египта

Развитие древнеегипетской культурной традиции продолжалось с IV тыс. до н. э. до первых веков н. э., когда Египет находился в составе Римской державы. На протяжении всего этого времени культура Египта эволюционировала, но оставалась неизменной в своих важнейших основах – оптимистическом мировоззренческом настрое, характерных религиозных представлениях, сохранении одного и того же типа письменности и изобразительного канона.

Древнеегипетская письменность

Письменность в Древнем Египте возникла во второй половине IV тыс. до н. э., как и повсюду на Древнем Востоке, из потребности общества, усложнившегося на этапе образования государства, фиксировать информацию, которая уже не умещалась просто в памяти людей, отвечавших за различные сферы хозяйства и администрации. При этом в течение длительного времени она существовала параллельно с пиктографией – способом фиксации того или иного сообщения при помощи изображения, «расшифровываемого» по принципу ребуса.

Самым знаменитым примером ранних египетских пиктограмм является изображение на т. н. «палетке Нармера» – памятнике, прославляющем правителя эпохи объединения Египта. На ее лицевой стороне царь изображен заносящим булаву над поверженным противником; выше него помещено изображение сокола, сжимающего в лапе веревку с привязанной к ней головой врага и восседающего при этом на шести стеблях лотоса (или, может быть, папируса), произрастающих на полосе земли. Смысл этой пиктограммы может быть передан следующим образом: «Царь (изображенный в виде сокола) захватил 6 тыс. пленных (если растение, на котором восседает сокол, – лотос, побег которого передает число 1000) либо «Область папируса» (если это растение – папирус)». Как видно, даже в понимании пиктограммы Нармера нет уверенности, и тем более она не передает какой-либо конкретной фразы, которую на древнеегипетском языке можно было бы записать только с использованием фонетических (т. е. передающих звуки) знаков.

Письмо с такими знаками зарождается уже в эпоху Нармера и окончательно оформляется к началу Древнего царства. В своем развитом виде древнеегипетская письменность состояла из знаков, передающих от одного до четырех согласных звуков (гласные, как во многих других афразийских, или семито-хамитских, языках не выписывались), и знаков, передающих различные понятия вне прямой зависимости от звучания соответствующих им слов, т. е. с помощью рисунка. Такие знаки могли употребляться либо как детерминативы, или определители, уточняющие чтение слов, написанных фонетическими знаками, либо самостоятельно, как идеограммы – смысловые знаки, передающие определенное слово (так, изображение солнечного диска с чертой под ним или рядом с ним – указанием, что данный знак является идеограммой, – читалось «ра», т. е. «солнце»). Когда сложилась письменность, основанная на этом принципе, в египетской культуре появилось само понятие текста, т. е. последовательности знаков, которая может быть прочитана определенным образом.

Уже в III тыс. до н. э. сформировались два типа древнеегипетского письма – собственно иероглифика, т. е. система чисто рисуночных знаков, которыми делались монументальные надписи на стенах построек и иных памятниках из камня, и иератика, т. е. система знаков, измененных по сравнению со своими рисуночными прототипами в связи с тем, что ими писали на иных материалах, пригодных для записи текстов и их хранения в быту, – папирусе (особых листах, изготовленных из стеблей одноименного нильского растения) или остраконах (глиняных черепках или осколках камня). Эти две системы письма использовались для записи текстов на языке, грамматика и отчасти лексика которого с течением времени менялись: если язык Древнего царства и язык I Переходного периода – Среднего царства (т. н. среднеегипетский язык) достаточно близки, то новоегипетский язык, на котором стали говорить еще с середины II тыс. до н. э., а писать – с эпохи Эхнатона, сильно отличался от них по своему строю.

В I тыс. до н. э., когда на основе новоегипетского формируется т. н. демотический язык, для записи текстов на нем (прежде всего документов, но также и литературных произведений), складывается и особое письмо – демотика (букв, «народное письмо»), состоящее из особо модифицированных (и для современных исследователей трудночитаемых) знаков. При этом среднеегипетский язык (а вместе с ним иероглифика и иератика как типы письма), уйдя из живой речи, сохраняет (подобно латыни в эпоху европейского Средневековья) значение языка классической литературы, некоторых официальных надписей и религиозных текстов в течение не только всего II, но и I тыс. до н. э. Наконец, когда уже в первые века н. э. в Египет проникает христианство, для записи связанных с ним текстов на основе греческого алфавита создается т. н. коптское письмо.

Древнеегипетская литература

Особенности общественного развития Египта в III тыс. до н. э. уже говорилось, что прежде всего преобладание в восприятии египтян колоссальной фигуры сакрального правителя подавило развитие такой, казалось бы, обязательной для всех народов на раннем этапе их истории формы осмысления событий прошлого, как эпические сказания, прославляющие правителей как смертных людей, а также уделяющие внимание героям нецарского статуса. Ни одно из них не было записано египтянами, и лишь разрозненные их фрагменты (в частности, связанные с личностью Менеса и, видимо, передававшиеся из поколения в поколение изустно) дошли до нас благодаря слышавшим их греческим авторам.

Помимо религиозных текстов (о которых речь пойдет отдельно), в III тыс. до н. э. зарождается типично египетский литературный жанр поучений – особых текстов, адресованных проходящим обучение будущим писцам (и нередко предназначенных для переписывания в виде упражнения в школе). Древнейшее из них приписывается еще сановнику царя Джосера Имхотепу (нач. XXVIII в. до н. э.), однако первое поучение, дошедшее до нас полностью, составлено от имени сановника эпохи V династии Птаххотепа (ок. XXIV в. до н. э.). Этот текст содержит различные наставления о том, каких правил чиновнику следует придерживаться на службе, в отношениях с вышестоящими и просителями, в семейной жизни и т. п. Идеалом Птаххотепа оказывается человек бесстрастный и сдержанный в поведении; на службе он должен проявлять усердие, не превращающееся ни в показное рвение и подобострастие к начальникам, ни в высокомерие к подчиненным и просителям (последних, в частности, рекомендуется внимательно и с сочувствием выслушивать независимо от того, собираешься удовлетворить их просьбу или нет); супружество чиновника приносит ему и связанные с ним радости, и продолжение рода, но романтическая любовь не одобряется. В целом идеал чиновника, заданный «Поучением Птаххотепа», сохранил значение на протяжении всей последующей истории данного литературного жанра (вплоть до позднего времени).

Настоящий расцвет древнеегипетской литературы приходится на I Переходный период и эпоху Среднего царства. Катастрофа падения Древнего царства порождает раздумья о ее причинах, отражающиеся в литературных произведениях: описаниях бедствий Египта в I Переходный период («Речение Ипувера», «Пророчество Неферти»), своего рода политических трактатах, написанных от лица правителей («Поучение гераклеопольского царя своему сыну Мерикара», «Поучение Аменемхета I своему сыну Сенусерту»), сюжетных произведениях, в которых преломляется тема отношений между царем и его подданными (сказки т. н. папируса Весткар о царе Хуфу, «Злоключения поселянина» и даже «Рассказ Синухета», несмотря на привязку его сюжета к приключениям египтянина, прожившего долгие годы в Азии). В этих произведениях оформляется классический для египетской литературы среднеегипетский язык, который продолжает жить в текстах спустя много веков после его ухода из разговорной речи.

В эпоху Нового царства древнеегипетская литература уходит от сложных социально-политических проблем: принципиально новой ее чертой становится создание произведений на разговорном новоегипетском языке. Значительное место в ней занимают мотивы войн египтян с гиксосами и азиатскими государствами (сказки о Секененра и гиксосском царе Апопи, о взятии полководцем Джхути города Яффы, близкие по своим приемам к литературным произведениям исторические тексты фараонов), а также вообще соприкосновение Египта с Азией («Сказка об обреченном царевиче»). Появляется особый жанр произведений, в которых характеры героев раскрываются в сюжетах, связанных с мифами («Сказка о Правде и Кривде», «Сказка о двух братьях», так или иначе переосмысляющие тему воздаяния за зло и связанные с мифом об Осирисе), вплоть до их почти фарсового пародирования («Тяжба Хора и Сета»). Возникает любовная лирика, в которой широко представлены произведения, созданные от лица женщины и оставляющие за ней инициативу в любовных отношениях (тексты т. н. папируса Харрис 500; считается, что некоторые из этих стихотворений адресованы фараону Хоремхебу, называемому в них уменьшительным именем Мехи).

В I тыс. до н. э. в древнеегипетской литературе довольно четко проявляется стремление уйти от тяжелой действительности. Египтяне вспоминают о своем великом прошлом (например, в цикле сказаний о фараоне-завоевателе, запомнившемся греческим авторам под именем Сесостриса: в его образе совместились воспоминания о Сенусерте III и фараонах Нового царства, и с этими сказаниями можно сопоставить привязанную ко времени Рамсеса II легенду об исцелении чужеземной царевны Бентреш, которая известна в египетской версии). Ко времени Рамсеса отнесено и действие обширного цикла сказаний о его сыне, верховном жреце бога Птаха в Мемфисе Сатни-Хаэмуасе: в нем преобладают мистические и магические мотивы, в которые порой вплетаются, как в новоегипетские произведения, мифологические сюжеты. Реальная картина междоусобиц эпохи «додекархии» переосмысляется как череда своего рода рыцарских единоборств между правителями разных частей Египта, в которых неизменно торжествует правый противник, в т. н. «Эпосе о Петубасте». Многие сюжеты и мотивы, сложившиеся в египетской литературе позднего времени, пережили эпоху собственно египетской цивилизации и отразились в грекоязычных текстах эллинистического и римского времени и даже коптских и арабских произведениях раннего Средневековья.

Древнеегипетские представления о мире

Знания древних египтян о мире, действующих в нем силах и населяющих его существах представляли собой органичное и совершенно неразделимое единство собственно научных, в нашем понимании, знаний и представлений, связанных с их религией и мифологией. В чисто научной сфере египтяне достигли больших высот в медицине (в т. ч. благодаря превосходному знанию анатомии вследствие практики бальзамирования усопших), математике и астрономии (в силу потребности в этих знаниях для ирригационного земледелия и монументального строительства). В то же время религия древних египтян, как и у других народов ранней древности, во многом выполняла познавательные функции, систематизируя знания о действующих в мире природных силах и способах взаимодействия людей с ними. Личностями, воплощающими эти силы, египтянам представлялись боги, а способом поставить эти силы себе на службу были ритуалы (прежде всего жертвоприношения), осуществляемые от имени царя.

Представления о том, каким образом был создан мир, разнились в различных номах Египта. Так, в Гелиополе – центре культа верховного солнечного бога Ра, слившегося с более древним местным богом-демиургом (творцом мироздания) Атумом, – считалось, что бог-творец «воссуществовал» из первобытного хаоса (Нуна – др. – егип. «несуществование»; абсолютно пассивный, находящийся в покое океан, персонифицированный в образе одноименного бога-старца) и затем породил из самого себя пару богов, воплощающих составные части мироздания: Шу – бога воздуха, пронизанного светом, и Тефнут – богиню влаги. Эта чета богов породила бога земли Геба (интересно, что, в отличие от многих других народов, у египтян земля – мужское начало) и богиню неба Нут (представавшую, в частности, в образе женщины или коровы, ежедневно рождавшей «дитя» или «теленка» – солнце).

В Мемфисе демиургом считался не Ра-Атум, а местный бог Птах, «задумавший в своем сердце» образы всех последующих богов, живых существ и вещей и сотворивший их путем произнесения их «имен». Способом существования мира считался универсальный порядок маат (букв. «правда, праведность»), соответствовавший «норме» как в природных явлениях, так и в отношениях между людьми и, по-видимому, возникавший даже независимо от бога-демиурга в тот момент, когда созданный им мир обретал структуру. «Творение» (поддержание) маат и противодействие противоположному ему началу исефет (букв. «зло») составляло важнейший долг богов и царя как посредника между человеческим обществом и ними, а пренебрежение им вело к тягчайшим последствиям.

Согласно египетским представлениям, каждое существо и предмет в мире имели двух постоянных «спутников», в которых была заложена его специфика, – ка (условный перевод – «двойник») и рен («имя»). Как показал современный отечественный египтолог А. О. Большаков, представление об этих «спутниках» у египтян было тесно связано со свойствами человеческой памяти. Воспоминание о человеке или ином существе либо предмете, независимо от того, жив (существует) ли этот объект воспоминания в данный момент, неотделимо от появления в сознании того, кто вспоминает, его «зримого» мысленного образа. Современные люди объясняют это свойствами человеческого сознания; египтяне, знавшие об этих свойствах неизмеримо меньше, считали, что воспоминание – это особый способ наблюдения («видения» в буквальном смысле слова) «спутника» данного объекта, сохраняющегося даже после его смерти или разрушения и точно воспроизводящего его черты, – «двойника». Способом сохранения «двойника» на длительное время было создание изображений соответствующих объектов (прежде всего, конечно, людей) и запись их имен, т. е., по сути дела, создание специальных «напоминаний» о них. «Имя» объекта, не связанное напрямую с его зримым образом, но зато стимулировавшее возникновение такового в сознании, считалось особым атрибутом его существования, близким к «двойнику», но все же независимым от него.

Древнеегипетские представления о загробной жизни

То, что человек продолжает жить после смерти, входило в представления практически всех народов древности; однако лишь немногие из них считали, что такое посмертное существование по воле богов и благодаря целенаправленным усилиям людей может быть благом. Египтяне не только были в числе этих народов, но и создали в связи с достижением человеком благого посмертного существования необычайно развитую систему представлений.

Трудно точно сказать, какой была эта система на самой заре египетской истории (на рубеже IV–III тыс. до н. э.). Несомненно лишь, что уже тогда необходимыми для посмертного существования человека считались физическое сохранение его тела при помощи технологии бальзамирования, превращавшей его труп в мумию (божеством, связанным с этой технологией, разумеется носившей характер ритуала, был Анубис), и его регулярное «кормление» при помощи заупокойных жертвоприношений. Возможно, уже на этом раннем этапе имелось представление о богах, содействующих достижению человеком посмертного существования; однако когда к середине III тыс. до н. э. сложилась предельно стабильная социальная структура Древнего царства, египтяне поверили, что загробную жизнь (по крайней мере, для людей, занимавших видное положение в государстве и богатых) можно обеспечить и независимо от богов, исключительно при помощи определенных «технологий», осуществляемых людьми.

Помимо бальзамирования и жертвоприношений, к этим «технологиям» относилось создание гробницы со статуей усопшего, фиксирующей его «двойника» (и, разумеется, с его «именем», вписанным в ритуальные формулы), а также с изображением всех богатств, принадлежавших ему при жизни (т. е. с фиксацией их «двойников»). В результате посредством системы текстов и изображений гробница превращалась в целый мир «двойников», служащий изобильному и радостному посмертному существованию покойного (вернее его «двойника»). Этот «мир» был замкнут на себя, и усопший находился в его центре; его существование теоретически могло быть сколь угодно долгим. Однако на практике создание такого «мира» (т. е. в первую очередь вмещающей его гробницы) требовало огромных расходов и, следовательно, было доступно немногим; кроме того, поддержание его существования зависело от стабильности в стране и, соответственно, от наличия достаточных ресурсов для совершения жертв и содержания гробниц в порядке. Катастрофа I Переходного периода, принесшая голод и распад единого государства, положила конец и «мирам двойников», созданным во множестве гробниц эпохи Древнего царства.

Однако уже в эту эпоху формируются представления о загробном мире, связанные с богом Осирисом. Согласно египетскому мифу, Осирис (греч. форма исходного егип. «Исет-ирет») был сыном Геба и Нут и супругом своей же сестры Исиды, убитым и растерзанным на множество частей своим братом Сетом. Исида, собрав части тела Осириса, сумела воскресить его, после чего он, как первое в истории мироздания живое существо, сумевшее пережить смерть и своим страданием открывшее сам способ воскресения, стал царем мира усопших. Царем мира живых людей (и преемником Осириса в этом качестве) стал его сын Хор, воспитанный Исидой и отомстивший Сету.

Как царь загробного мира, Осирис судил усопших, достигавших его владений, сообразно их делам, запечатленным в сердце: сердце усопшего помещалось на весы, на другой чашке которых находилось перо, символизировавшее «праведность» (маат). Если злые дела человека преобладали над добрыми, то сердце его (в таком случае перевешивавшее своей тяжестью перо-маат) пожиралось сидевшим возле весов чудовищем и усопший лишался посмертного существования (только на исходе египетской истории возникает представление о вечных мучениях как каре за зло). Если же весы оставались в равновесии, то праведность усопшего считалась доказанной и он обретал место в царстве Осириса. Жизнь здесь не была райским блаженством, а включала в себя труд на т. н. полях Иару; иными словами, усопший становился подданным загробного царства, каким он был и в земном мире. Частью природы человека, с которой была связана его участь в царстве Осириса, был не «двойник», а т. н. ба (букв, «сила»; изображалась в виде птицы с человеческой головой, отлетавшей от тела человека в момент смерти).

Представления об «индивидуальном» загробном «мире двойников» в гробнице богатого египтянина не противоречили представлениям, связанным с образом Осириса: они лишь позволяли при обретении посмертного существования обойтись и без его вмешательства. Однако когда государственность Древнего царства погибла и поддерживать «миры двойников» в гробницах стало невозможно из-за элементарной нехватки средств, суд Осириса стал единственным путем в загробный мир. Кроме того, сама идея этого суда в эпоху I Переходного периода была привлекательна, так как компенсировала недостаток справедливости в реальной жизни людей и отношениях между ними в это время.

В начале Среднего царства, после стабилизации жизни в стране, представления о царстве Осириса сохраняют актуальность, однако в то же время изобретается ряд средств, чтобы облегчить участь попавших туда людей независимо от оценки их дел при жизни. Ритуальные тексты, связанные с этими представлениями, помещаются теперь на саркофагах, используемых при погребении (комплекс т. н. Текстов саркофагов), и среди них встречаются формулы, отрицающие совершение погребенным при жизни тех или иных злых дел. Особая сила признавалась за самим фактом записи такого оправдания, «срабатывавшим», даже если тот или иной поступок был все же усопшим совершен; позднее, в эпоху Нового царства, целый свод таких оправданий, составленных от первого лица, становится отдельной главой в составе «Книги Мертвых».

Чтобы избавить усопшего от необходимости трудиться на полях Иару, в его погребение помещается 365 (по числу дней в году) фигурок т. н. ушебти (др. – егип. «ответчик»), каждая из которых должна была в определенный день оживать и замещать самого усопшего при призыве его к исполнению службы. На протяжении II–I тыс. до н. э. постоянно усложняются представления египтян о загробном мире, в т. ч. о всевозможных опасностях, подстерегающих усопшего на его пути к месту загробного суда. Описанию этих опасностей и почти что вычерчиванию в связи с ними целых «топографических карт» загробного мира посвящаются все новые и новые религиозные тексты: «Книга Двух путей», «Книга Мертвых», «Амдуат», «Книга Врат» и т. д. Наконец, на стенах гробниц Среднего и Нового царства порой встречается запись т. н. «Песни арфиста» – лирического произведения эпохи I Переходного периода, высказывающего сомнения в самом существовании загробного мира, как в факте, недоказуемом средствами мира реального. Тем не менее этот текст помещается именно на стенах гробниц: иными словами, их владельцы, испытывающие эти сомнения, предпочитают все же устроить свое погребение согласно общепринятым представлениям «на всякий случай», считаясь с возможностью, что они все же соответствуют реальности.

Совершенно особое значение представления, связанные с культом Осириса, приобретают в I тыс. до н. э. В это время, опять же в условиях дефицита добра и справедливости в реальной жизни, образы беспристрастного судьи Осириса и любящей жены и матери Исиды (на изображениях она часто держит на руках младенца-Хора) становятся символами благого начала жизни, которому противостоит зло, воплощенное в Сете. Данное этическое содержание культа Осириса и Исиды привело в конце I тыс. до н. э. к их распространению далеко за пределы Египта, по всему Средиземноморью.

Концепция царской власти

Важнейшее место в этом комплексе идей занимало представление о рождении каждого нового царя от близости его матери – смертной женщины – и верховного божества, принявшего облик его земного отца. Верховный бог Солнца Ра (в т. ч. в синкретическом отождествлении с другими богами, особенно фиванским Амоном) считался первым царем Египта; первоначальная раздробленность страны в IV тыс. до н. э. была напрочь забыта, и ее мыслили единым с самого начала государством, находившимся под властью Ра, затем других богов и, наконец, череды династий царей из числа людей, начиная с Менеса.

Земной царь, подобно своему отцу-Солнцу и другим богам, считался способным (и обязанным) постигать и претворять маат, что и считалось его отличием от любого иного земного правителя. Претворение в жизнь маат состояло прежде всего в осуществлении ритуала, т. е. регулярного совершения жертв с получением помощи богов в обмен на них. Считалось, что ритуал во всех египетских храмах совершается лично царем, а жрецы выступают лишь как его заместители или даже «проявления» его личности. Помимо этого, со времен I Переходного периода «творение маат» царем включает также и ряд обязательств перед подданными; при пренебрежении этим со стороны царя для Египта, по воле верховного божества, наступало т. н. «время страдания» (одна из центральных тем среднеегипетской литературы). Посмертная судьба царя представлялась египтянам неоднозначно: с одной стороны, утверждалось, что он возносится в мир богов, становясь одним из них или даже сливаясь с Ра (Тексты пирамид); вместе с тем с I Переходного периода царя, как и рядовых египтян, считали подлежащим суду Осириса.

Искусство

Истоки древнеегипетского искусства уходят еще в додинастическое время, однако первый его подлинный расцвет приходится на Древнее царство. Именно тогда появляются памятники архитектуры из камня (первый из них – заупокойный комплекс Джосера), скульптуры (гробничные статуи царей и частных лиц, связанные с культом «двойника» изображаемого), рельефы в гробницах (создающие для их владельцев «миры двойников»). Формируется древнеегипетский канон изображения людей: голова и ноги даны в профиль, плечи, грудь, абрис глаза – анфас; фигура царя по своим размером значительно выше остальных людей.

В эпоху Среднего царства рельефы в гробницах вытесняются фресками, изображающими, в отличие от рельефов Древнего царства, не только достояние владельцев гробниц, но и весь окружавший их мир, в т. ч. картины природы (особенно знамениты росписи гробниц номархов Бени-Хасана в Среднем Египте).

Новое царство создало Карнакский и Луксорский храмовые комплексы в Фивах, а также комплекс в Мединет-Абу на левом берегу Нила против Фив, скальный храм в Абу-Симбеле в Нубии с колоссальными статуями Рамсеса II и др. При Эхнатоне изобразительная традиция на время отходит от канона, становится более условной и в чем-то намеренно огрубляющей черты облика при изображении царской семьи; к этому времени относится знаменитый скульптурный портрет супруги Эхнатона, Нефертити. Одним из наиболее известных памятников Нового царства является неразграбленная гробница Тутанхамона (в Долине царей на левом берегу Нила близ Фив), дающая представление об искусстве мелкой пластики и художественной утвари.

В I тыс. до н. э. получают развитие некоторые новые виды искусства (в частности, скульптурный портрет накануне и во время «саисского возрождения» – например, знаменитая голова правителя Фив при XXV династии Монтуемхата). Последние крупные архитектурные комплексы Древнего Египта (храмы в Эдфу, Ком-Омбо, на о. Филе) создаются уже в эллинистическое и римское время (с кон. IV в. до н. э. по первые вв. н. э.).

Глава V
Месопотамия до конца III тыс. до н. э

Территория, население, древнейшая история

Месопотамия (греч. «Междуречье», край между Тигром и Евфратом) тянется на северо-запад от Персидского залива и ограничена Аравийским плато, Сирией, Армянским Тавром и Загросом. Регион делится на две части: Нижнюю Месопотамию, где Тигр и Евфрат текли близко друг к другу, и Верхнюю, где они резко расходятся. В Нижней Месопотамии также выделялись юг (Шумер в узком смысле слова) и север (Ки-Ури, Аккад). Раньше считали, что Персидский залив в древности заходил гораздо севернее, чем сейчас. Действительно, шумерские Ур и Эреду, сейчас далеко отстоящие от моря, были портовыми городами. Однако на деле границы залива практически не менялись, и лишь эстуарий Тигра и Евфрата был весьма широк и проходил так, что до речных пристаней в У ре и Эреду могли подняться корабли.

Нижняя Месопотамия – наиболее плодородная часть Передней Азии, но она бедна минеральными ресурсами и деревом. Масштабная ирригация (которую месопотамцы стремились по возможности развивать, не догадываясь о последствиях) приводила к быстрому засолению почв и падению урожаев. В конце концов истощение почв и аридизация климата привели к запустению Южной Месопотамии.

В VIII–VII тыс. до н. э. Верхняя Месопотамия была впервые заселена земледельческими и скотоводческими племенами, спустившимися сюда с окрестных гор – Загроса (носители т. н. хассунской и более поздней самаррской археологических культур, чья зона расселения тяготела к Тигру) и Армянского нагорья (носители халафской культуры, тяготевшие к долине Евфрата). В VI тыс. до н. э. носители самаррской традиции продвигаются в Нижнюю Месопотамию и заселяют ее вплоть до Персидского залива, построив здесь первые протогорода.

Самоназванием сложившейся здесь общности пришельцев с севера было, по-видимому, «су» (в науке закрепилось более позднее название этого народа – субареи). Традиция шумеров сохранила глухие воспоминания о том, что субареи были их предшественниками, а впоследствии – симбиотами. Нижнемесопотамские субареи создали особую, т. н. убейдскую археологическую культуру (V – нач. IV тыс. до н. э.), уже знавшую медь и вскоре распространившуюся, с расселением самих субареев, на земли от Центрального Загроса через Верхнюю Месопотамию и Сирию к Средиземному морю, а также на Северо-Восточную Аравию, включая Бахрейн. Вся эта огромная территория вместе с Нижней Месопотамией составила относительно однородную этнокультурную ойкумену субареев, известную позднее под шумерским названием «Субир» («Пространство су»). Нешумерский и несемитский язык Месопотамии, известный по отдельным терминам и именам, встречающимся в шумерских текстах (в науке его называют «прототигридским» и «банановым»), надо считать субарейским. Ему принадлежат имена некоторых древнейших месопотамских божеств.

В начале IV тыс. до н. э. в Нижней Месопотамии расселяется новый народ – шумеры, пришедшие сюда, возможно, с востока. Впрочем, вопрос о прародине шумеров остается неразрешенным, так как их язык не удается связать ни с одной из известных ныне языковых групп. Известный шумерский миф о происхождении людей с острова Дильмун (совр. Бахрейн) говорит обо всем человечестве в целом и не имеет отношения к каким-либо собственно шумерским воспоминаниям.

Шумер до конца Раннединастического периода

С приходом шумеров археологическая культура Убейд сменяется в Нижней Месопотамии культурой Урук (IV тыс. до н. э.). Шумеры смешались с местными субареями и ассимилировали их, в свою очередь переняв от них многие навыки ремесла и искусства. Городские поселения и храмовые здания периода Урук продолжают постройки предыдущей убейдской эпохи, так что приход шумеров был мирным и носил характер подселения в уже существующие центры.

Формирование единого шумерского этноса на территории Нижней Месопотамии разорвало субарейскую ойкумену на две части: северомесопотамско-загросский регион Субарту и небольшую страну Субар у границ Элама (юго-западный Иран). На рубеже III–II тыс. до н. э. субареев Субарту ассимилировали их северо-восточные соседи хурриты (на которых с тех пор и перешло в месопотамских источниках название «субареи», «шубареи»), а приэламские «люди су» слились тогда же с эламитами.

Шумеры эпохи Урук образовывали, очевидно, племенной союз с центром в Ниппуре – протогороде, где поддерживался культ верховного общешумерского бога Энлиля. Во второй половине IV тыс. до н. э. они переходят к широкой внешней экспансии: их однотипные колонии появляются на чужеземной территории по Верхнему и Среднему Евфрату и в Юго-Западном Иране (в Сузах), служа центрами военного и торгового доминирования. Создание таких колоний было бы недостижимо для отдельных общин и требовало наличия всешумерского политического единства. В эпоху Урук у шумеров выделилась, судя по погребениям, властная и богатая правящая верхушка, появились рабы-военнопленные и, наконец, возникла пиктографическая письменность. Как видно, шумерское объединение этого времени представляло собой племенную державу, сравнимую с ранними американскими державами наподобие ацтекской.

В конце IV тыс. до н. э. шумерские колонии перестают функционировать – шумеры теряют свои внешние владения, и наступает новая археологическая фаза – Джемдет-Наср, оканчивающаяся тем, что на рубеже IV–III тыс. до н. э. шумеры овладели производством бронзы. С этого времени археологи начинают т. н. Раннединастический период (ок. 3000–2300 гг. до н. э.), делящийся на три подпериода; первый из них ок. 2900 г. до н. э. завершился, как показали раскопки, грандиозным наводнением, затронувшим большинство местностей Нижней Месопотамии. Первые же письменные источники, доступные нам после этого (вторая четверть III тыс. до н. э.) рисуют Шумер раздробленным на множество независимых государств и показывают повсеместное присутствие бок о бок с шумерами нового, семитского этноса (носителей т. н. аккадского языка; в науке их называют аккадцами, восточными семитами или ассиро-вавилонянами). Шумерская традиция, со своей стороны, твердо выделяет две фазы истории страны: до некоего катастрофического «потопа» и после потопа, причем обе эпохи оказываются эпохами раздробленности, а грань между ними, по данным царским спискам, проходит около того же 2900 г. до н. э., когда по материалам раскопок Нижнюю Месопотамию действительно постиг «потоп».

Сводя все это воедино, можно заключить, что былой племенной союз шумеров эпохи Урук утратил свои внешние владения, а потом и вовсе распался под напором расселения восточных семитов – аккадцев из Северной Аравии (на поселениях фазы Джемдет-Наср действительно нередко встречаются следы жестоких разрушений). Наступившая фаза раздробленности соответствует I Раннединастическому периоду – первому периоду, удержавшемуся в исторической памяти шумеров; его подытожило великое наводнение – «потоп», после которого семиты и шумеры уже сосуществуют как симбиоты. К середине III тыс. до н. э. они образовали с шумерами двуединый и двуязычный суперэтнос, имевший общее самоназвание – «черноголовые» (по-шумерски санг-нгига, по-аккадски – цалматкаккади). Самоидентификация этноса была ритуально-языковой: критерием ее было членство в общине, поддерживавшей культ шумеро-аккадских божеств и считающей своим главным покровителем одно из них. Неотъемлемым атрибутом этого суперэтноса было использование шумерской письменности, усвоенной аккадцами. После окончания фазы Джемдет-Наср она превратилась из пиктографической в словесно-слоговую.

В первые века Раннединастического периода шумерское общество уже было классовым, и территория Шумера представляла собой конгломерат множества т. н. номовых государств (или городов-государств). Каждое из них представляло собой один крупный протогородской центр с тяготеющей к нему ближайшей округой. В первые века III тыс. до н. э. такие центры (каждый из них представлял собой густозаселенное поселение вокруг храма, обслуживавшего весь ном) обносятся оборонительными стенами.

Каждое номовое государство выросло из одной из соседских общин (или территориального союза нескольких ближайших друг к другу таких общин), на которые распалась когда-то племенная общность шумеров, и наследовало некоторые черты первобытной общинной демократии (кроме выборности правящей верхушки). Организационным центром государства был храм бога-покровителя соответствующей общины, и во главе государства стоял наследственный правитель – верховный жрец этого храма с титулом «эн» («господин»). При нем существовали небольшой административный аппарат и постоянная вооруженная сила – зародыши служилой знати и регулярной армии. Власть эна была существенно ограничена советом общинных функционеров, в том числе старейшин (этот слой понемногу перерастал в наследственную знать), а также народным собранием, быстро теряющим в силе. Власть эна осмыслялась как общинная: его авторитет покоился на том, что он руководил общинным культом.

К середине III тыс. до н. э. титул «эн» выходит из употребления, заменяясь титулами «энси» («жрец-строитель», «градоправитель») и «лугаль» («большой человек», «царь», аккадск. «шарру»). Появление последнего титула отражало новый этап политогенеза – формальную утрату общиной контроля над правителем. «Лугалями» нарекались военные предводители, с некоторого времени командовавшие воинами помимо общинного контроля (порой этот титул присваивался военному вождю на сходке самих воинов), а также правители, сумевшие добиться формального признания своей гегемонии со стороны других номов. Таким образом, во всех случаях титул «лугаль» обозначал верховную единоличную власть правителя, основанную на военно-бюрократической силе, прямой командной иерархии помимо общинных структур; поэтому впоследствии он употребляется и общемесопотамскими царями-деспотами (полную аналогию составляет история европейского термина «император»). Правители, не пытавшиеся демонстративно поставить себя над общиной и считавшиеся уполномоченными общинных структур, ограничивались титулом энси (аккадск. ишшиаккум).

Существовали три основные социальные группы: господствующий класс (прежде всего правящая верхушка, в куда меньшей степени – частные лица, добившиеся богатства и влияния), рядовые общинники, объединенные в территориальные общины, делившиеся на большесемейные наделы, и, наконец, рабы и подневольные работники рабского типа (этот класс комплектовался из военнопленных, а также изгоев и обедневших общинников, оторвавшихся от своей земли и втянутых в зависимость от имущих и властных людей). Эксплуатация была представлена двумя основными формами. В крупных хозяйствах – храмово-государственном хозяйстве, хозяйствах членов правящей верхушки и богатых частных лиц – трудились работники, по сословию как рабы, так и не рабы, но, как правило, не имевшие своего хозяйства, а трудившиеся бригадами за пайки. Рабы и большинство не рабов, трудившихся таким образом, не могли свободно покидать хозяйство. Именно эта форма эксплуатации обеспечивала господствующий класс большей частью его богатств, почему мы вправе определять шумерское общество как рабовладельческое. Второй формой эксплуатации было использование государством податей и повинностей всего населения.

Земельную собственность и рабочую силу господствующий класс получал различным путем. Высших функционеров общины (верховного жреца, жреца-прорицателя, главного судью, старшую жрицу, старшину общинных торговых агентов – тамкаров, а также старейшин) изначально наделяли намного большими землями, чем прочих; особый обширный земельный фонд выделялся храму как учреждению. Болыпесемейные общины могли свободно покупать и продавать свою землю, что в условиях имущественной дифференциации создавало благоприятные возможности для скупки земель богатыми и знатными людьми. Обезземеленные тем самым люди, а также просто бедняки, втянувшиеся в долговую зависимость, люди, разоренные войнами, изгои и пр. (не говоря уже о военнопленных-рабах) были вынуждены работать на других и в большинстве своем пополняли состав класса рабов и подневольных работников. Впрочем, часть храмовой земли раздавалась в аренду.

При правителе уже существует многочисленное (порядка 5 тыс. чел.) постоянное войско, содержащееся за его счет и вооруженное гораздо лучше, чем общинное ополчение. Войско состояло из тяжеловооруженных пехотинцев и четырехколесных колесниц, запряженных дикими ослами (лошадей еще не знали).

Политическая история Раннединастического периода отмечена двумя тенденциями. Во-первых, это все нарастающая борьба между отдельными номовыми государствами за гегемонию. Во-вторых, постепенное развитие резкого социального противостояния между правящей верхушкой, приобретающей устойчиво наследственный, аристократический характер, и основной массой общинников, которая подвергалась все более тяжелой повинностной и податной эксплуатации со стороны государства в целом и в то же время была под угрозой – из-за военного разорения, долгов и т. д. – утраты собственной земли и превращения в зависимого работника чужого хозяйства, храмово-государственного или частного (то есть принадлежащего, как правило, члену той же правящей верхушки). Эти два процесса переплетались и привели в конце концов к крушению номового аристократического строя в Шумере и формированию централизованной общемесопотамской деспотии, опиравшейся на военно-служилую массу, где происхождение особой роли не играло.

Характерными чертами борьбы между номами были отсутствие попыток аннексировать другие номы (война шла лишь за установление верховной власти над ними, ибо ни на что иное у немногочисленной аристократической верхушки сил все равно не хватило бы) и своего рода «борьба за инвеституру» – склонность царей-гегемонов добиваться официального признания за ними гегемонии и титула «лугаль» от Ниппурского храма Энлиля (знак того, что цари Шумера еще что-то помнили о традиции общешумерского единства эпохи Урук, пытались в какой-то мере продолжать ее и осознавали, что единственным институтом, способным по праву представлять эту традицию и удостоверять приобщение к ней, является указанный храм). Ни один центр не мог удержать гегемонию надолго.

Накануне и после «потопа» в Шумере существовало более десятка значительных городов-государств: Эреду, Ур, Урук, Лагаш, Умма, Ниппур, Киш и др. В первые века после «потопа» гегемонию в Шумере удерживал Киш (так что даже титул «лугаль Киша» получил смысл «гегемон всего Шумера», и этот титул часто принимали позднейшие цари-гегемоны, из какого бы города они ни были). Об одном из правителей Киша, Этане (XXVIII в. до н. э.) сложилось эпическое предание, повествующее о том, как он на божественном орле поднялся на небеса к богам, чтобы добыть себе «траву рождения» и обзавестись наследником.

Ок. 2600 г. до н. э., как сообщает шумерский былинный эпос, гегемония Агги, царя Киша, была свергнута царем У рука Гильгамешем, который, опираясь на поддержку воинов, провозгласивших его «лугалем», смог не считаться с волей народного собрания и совета старейшин. Гильгамеш, подчинивший почти весь Шумер, также стал героем множества легенд: по одной из них он в одиночку устрашил Аггу, взял его в плен, а потом великодушно освободил; по другой, он восходил на высокие Кедровые горы к востоку от Месопотамии и убил демона кедров Хумбабу, врага людей. Считалось, что Гильгамеш был сыном бога, при жизни добрался в поисках «травы бессмертия» до мира богов, а после смерти стал богом сам.

Ок. 2550 г. до н. э. гегемония Урука была перехвачена династией Ура, известной своими шахтными гробницами, в том числе богатейшими царскими погребениями; вместе с царем хоронили множество его придворных и слуг, чтобы они перешли вместе с ним в загробную жизнь и продолжали служить ему там.

В дальнейшем войны только нарастают, никому не давая сколько-нибудь прочного успеха. Шумерская пословица безнадежно говорит: «Ты идешь, захватываешь землю врага; враг приходит – захватывает твою землю!» Становятся возможными такие явления, как возвышение Лугальаннемунду, царя незначительного Адаба, который ок. 2400 г. до н. э. подчинил своей гегемонии пространства от Средиземного моря до юго-западного Ирана – и это могущество бесследно кануло в прошлое так же быстро и неожиданно, как возникло, еще при жизни самого завоевателя.

Военные потрясения разоряли народ и обостряли социальный кризис. В Лагаше дело дошло до переворота и уступок со стороны верхушки: некий Уруинимгина захватил власть и провел реформу, упразднившую чрезмерные поборы с населения (XXIV в. до н. э.).

В конце XXIV в. до н. э. поднимается новый завоеватель – царь Уммы Лугальзагеси. Он устранял и истреблял правителей соседних номов и объединял их под своей властью, но не за счет слияния в единую державу, а на основе личной унии, сохраняя традиционную структуру власти в каждом номе и лишь возглавляя ее лично; номового сепаратизма это, конечно, не изживало. Владения Лугальзагеси простерлись от Средиземного моря до Персидского залива («от Верхнего до Нижнего моря» по-шумерски), но неожиданно этот представитель шумерской аристократической традиции столкнулся с политическим образованием принципиально нового типа.

Первые деспотии Месопотамии. Державы Аккада и Ура

Мелкий придворный убитого Лугальзагеси царя Киша, по происхождению аккадец-простолюдин (по позднейшему преданию, он был подкидышем: мать пустила его, новорожденного, по Евфрату в тростниковой корзинке, его подобрали и воспитали при кишском дворе), возглавил часть кишцев и укрылся в незначительном городке Аккаде, объявив себя царем под именем Шаррум-кен («Истинный царь», в традиционной современной передаче – Саргон, 2316–2261 гг. до н. э.).

Саргон властвовал помимо каких-либо традиционных институтов, как харизматический сильный вожак, опираясь на всех, кто готов был ему служить. К нему во множестве стекались рядовые жители Шумера, увидев перспективу возвышения, в которой им отказывало традиционное аристократическое общество. Саргон создал массовую легковооруженную, «народную» армию, включавшую мобильные отряды лучников; они имели большие преимущества перед неповоротливой тяжелой пехотой Шумера. Властная верхушка царства Саргона была построена как военно-служилая пирамида под единоличной неограниченной властью ее вождя – царя.

Опираясь на эту преданную ему силу, Саргон сначала захватил Верхнюю Месопотамию, а потом предложил союз, скрепленный династическим браком, Лугальзагеси; получив отказ, он разгромил и казнил Лугальзагеси и после 34 битв завоевал весь Шумер. Затем его походы достигли Малой Азии, Кипра, Сирии, Элама и даже еще более отдаленных стран Южного Ирана. Империя Саргона (так называемая Аккадская держава, по названию столицы) с зависимыми владениями простерлась от озера Туз и гор Тавра в Малой Азии до Белуджистана. По размерам ее никто не мог превзойти еще полторы тысячи лет, до Ахеменидов. Военнопленные пополняли число рабов и подневольных работников в государственном хозяйстве.

Держава Саргона, в отличие от всех предыдущих месопотамских государств, была централизованной деспотией. Храмовые хозяйства стали частью государственного; номы были лишены каких бы то ни было традиционных автономий и превратились в обычные провинции, которыми управляли чиновники царя. Советы старейшин и народные собрания перестали существовать как органы власти. Саргон и его преемники скупали в «добровольно-принудительном» порядке землю у общин по сниженным ценам, расширяя тем самым государственное хозяйство. Государственным языком династии Саргона был не только шумерский, но и аккадский язык, что демонстрировало презрение династии к принципу «благородной традиции» во всех областях жизни.

Население в целом (кроме тех, кто успел попасть в военно-служилую массу) мало что выиграло от победы Саргона: межномовые войны и эксплуатация знати сменились не менее тяжелыми дальними походами и повинностно-податной эксплуатацией со стороны огромного государства. Уже в последние годы его правления начались восстания знати, поддержанные народом (по преданию, сам Саргон должен был прятаться от бунтовщиков в сточной канаве).

Преемники Саргона подавляли восстания и в самом Шумере, и в дальних зависимых странах; его внук Нарамсуэн (2236–2200 гг. до н. э.) столкнулся с массовым восстанием по всей империи и, подавив его, провозгласил себя богом, вступив в конфронтацию уже и с храмом Энлиля в Ниппуре. Вслед за этим на Аккад обрушились неизвестные до того «варвары» с севера (по-видимому, это были полукочевые индоевропейцы из-за Кавказа), сплотив вокруг себя население части Армянского нагорья и Загроса. Нарамсуэн смог после нескольких тяжелых поражений нанести поражение «варварам», и их объединение развалилось; однако горцы-кутии (северо-восточные соседи Месопотамии), до того успевшие войти в это объединение, возобновили войну на свой страх и риск и захватили центральные районы Месопотамии. Нарамсуэн изгнал их, но и сам пал в войне с ними. Его преемник Шаркалишарри был в конце концов разбит кутиями, Аккадская держава распалась, и племенной союз кутиев установил верховную власть над номами Нижней Месопотамии (ок. 2175 г. до н. э.).

Страна была разорена: к гнету местных элит прибавился гнет иноземцев-кутиев, которым местные правители Шумера отправляли дань. Правители Лагаша сделали ставку на кутиев, пользовались их поддержкой и осуществляли от их имени определенную верховную власть над прочими номами. Этим Лагаш вызвал к себе в Нижней Месопотамии такую ненависть, что при освобождении от кутиев был жестоко разгромлен. Из лагашских царей кутийского времени известнее всего своими надписями и статуями Гудеа (2137–2117 гг. до н. э.). При нем было создано единое храмовое хозяйство бога Нингирсу и построен грандиозный храм этого бога, ради чего учредили специальный налог и ввели строительную повинность. Гудеа торговал с областями бассейна Инда и воевал с Эламом.

В кутийский период важные перемены произошли в Верхней Месопотамии, где с крахом аккадской власти под ударом кутиев образовался вакуум власти; этот вакуум был тут же, в середине – второй половине XXII в. до н. э., заполнен проникновением сюда хурритов с севера и сутиев (сутиев-амореев) с юга. С тех пор они составили главное население Верхней Месопотамии; хурриты, в частности, ассимилировали субареев и унаследовали их наименование в месопотамских источниках.

Кутийское господство рухнуло под ударами всенародного восстания, поднятого рыбаком Утухенгалем в 2109 г. до н. э. Восставшие смели и местных правителей, восстановив централизованную державу под названием «Царство Шумера и Аккада»; государственным языком был только шумерский. Утухенгалю наследовал один из его соратников, Ур-Намму, перенесший столицу в Ур; его династия известна как III династия Ура.

Ур-Намму (2106–2094 гг. до н. э.) и особенно его сын Шульги (2093–2046 гг. до н. э.) превратили свою державу в нечто такое, чего Месопотамия не видела ни до, ни после их династии. Большая часть земли перешла к государству и образовала огромные централизованные хозяйства. Большая часть населения была обращена в подневольников рабского типа (гурушей, досл. «молодцев», и нгеме, досл. «рабынь»), прикрепленных к этим хозяйствам и работавших там за пайки бригадами. В государственном хозяйстве трудились и собственно рабы-военнопленные, и наемные работники. Значительная часть всей этой рабочей силы жила в нечеловеческих даже по тому времени условиях в особых лагерях. Трудились без выходных, получая в день 1,5 л ячменя на мужчину и 0,75 л на женщину. Выдавалось немного растительного масла и шерсти. Работали весь световой день. Смертность в таких лагерях достигала иногда 25 % в месяц! Квалифицированные ремесленники, служащие, воины получали большие пайки. Представители чиновничества имели за службу наделы.

Меньшая часть земли составляла частно-общинный сектор, где шло массовое разорение и долговое закабаление (вплоть до рабства) общинников: богатые соседи и особенно чиновники державы концентрировали землю в своих руках и втягивали общинников в кабалу. Цари Ура пытались половинчатыми мерами остановить этот процесс, но безуспешно: он был неизбежной оборотной стороной их же собственной политики.

Цари Ура обожествляли себя и опирались на огромный бюрократический аппарат, необходимый для управления небывалым государственным хозяйством. О размахе бюрократии говорит тот факт, что менее чем за век существования чиновники III династии Ура обеспечили нас не меньшим количеством документации, чем вся остальная трехтысячелетняя история Месопотамии. При тогдашних средствах связи централизация хозяйства в таком масштабе была обречена на крайнюю неэффективность, и действительно, мы сталкиваемся с ожидаемыми картинами: в столице дефицит зерна, в то время как в мелком городке скопились его огромные запасы и т. д.

Шульги создал новую идеологию, закрепленную в знаменитом «Царском списке» шумеров, сведенном при нем воедино. Здесь царь сознательно фальсифицировал всю историю Шумера, представив его как неизменно единое государство под управлением череды последовательных династий, венчаемых его собственной. Централизовать и огосударствить правовые отношения были призваны судебники Ур-Намму и Шульги и введение последним царского суда с огромными полномочиями.

Шульги вел упорные завоевательные войны, прежде всего в горах на востоке (по-видимому, по инерции борьбы с кутиями). Держава Ура включала (с разной степенью подчинения) Верхнюю и Нижнюю Месопотамию, Сирию и часть Финикии с Библом, горы Загроса, Элам и даже некоторые районы, лежавшие к востоку от Загроса по направлению к Каспийскому морю (здесь подданными Ура стали приэламские «люди су» – восточные субареи). Верховную власть над царями и вождями на востоке, особенно хурритскими и эламскими, приходилось поддерживать и новыми карательными походами, и браками с местными династиями.

Конец III династии Ура наступил внезапно. Сутии-амореи Сирийской степи, Среднего Евфрата и Верхней Месопотамии, и раньше иногда вступавшие в конфликт с властями державы, двинулись на ее центральные районы ок. 2025 г. до н. э. Почти не обращая внимание на их наступление, последний царь Ура Иббисуэн бесконечными походами пытался привести к покорности Элам; амореев рассчитывали сдержать укреплениями, но безуспешно. Управление разваливалось, персонал государственных латифундий разбегался и делил землю на участки, амореи окружали города, отрезая их от внешнего мира. На юге Месопотамии начался голод. Иббисуэн пытался спасти от него столицу, послав в Иссин, где скопились запасы зерна, чиновника Ишби-Эрру, чтобы тот вывез его в Ур. Ишби-Эрра, взяв под контроль Иссин, рассудил, что у кого зерно, тот и царь, и объявил себя царем (2017 г. до н. э.). Начался хаос: Ишби-Эрра, Иббисуэн, эламиты и союзные им приэламские «люди су» и, наконец, амореи сталкивались друг с другом в борьбе за Нижнюю Месопотамию.

Ок. 2000 г. до н. э. все было кончено: амореи расселились до Персидского залива, признав номинальную власть Ишби-Эрры, эламиты и «люди су» пленили Иббисуэна и разгромили Юг Месопотамии с Уром так, что появился жанр плачей о гибели страны, но не стали закрепляться здесь. Ишби-Эрра объединил под своей верховной властью Нижнюю Месопотамию и пытался продолжать традицию III династии Ура в идейно-политическом отношении, сохранив концепцию царской власти и название «Царство Шумера и Аккада». Но в общественном строе произошел переворот: крупные централизованные хозяйства, эксплуатирующие бригадный подневольный труд, исчезли навсегда. Сектор царской и храмовой земли остался велик, но теперь он был поделен на мелкие участки, на которых сидели отдельные малые семьи, несущие соответствующие обязательства перед государством. Отныне в Месопотамии эксплуатируются почти исключительно мелкие пользователи и владельцы земли, ведущие свое хозяйство.

Глава VI
Месопотамия во II–I тыс. до н. э

Старовавилонский период (XIX–XVII вв. до н. э.). Держава Хаммурапи

В течение XX в. до н. э. аморейские вожди один за другим выкраивают для себя в Месопотамии царства, уже и формально независимые от Иссина. В 1895 г. до н. э. такое царство с центром в незначительном городке Бабили («Врата Бога», Вавилон) основал вождь Сумуабум. Время правления его династии в Вавилоне выделяется как Старовавилонский период истории Месопотамии. В это время завершается этническая трансформация в Нижней Месопотамии: аккадцы полностью ассимилируют шумеров, но шумерский, даже став мертвым языком, остался неизменным языком учености, месопотамской «латынью».

Аморейско-аккадские государства ожесточенно воевали друг с другом, и к 1800 г. до н. э. Месопотамия приобрела следующий вид: юг страны контролировало царство Ларса, центр – Вавилон и Эшнунна, Верхнюю Месопотамию, включая бывшее царство Мари и староассирийское государство, занимала огромная держава аморейского вождя Шамши-Адада (ок. 1824–1777 гг. до н. э.), захватившего в конце XIX в. до н. э. Мари и Ашшур и посадившего править ими своих сыновей. Сам он управлял из Шубат-Эллиля в Верхней Месопотамии. Держава Шамши-Адада была разбита на военные округа, наместники которых присматривали за множеством мелких традиционных правителей, чьи территории входили в соответствующий округ. Сирийское государство Ямхад (враждебное Шамши-Ададу) и Элам активно взаимодействовали с месопотамскими царствами. Множество мелких политических образований находилось в зависимости от всех перечисленных государств. «Никто не силен сам по себе, – говорит один из царей этого времени, – за каждым сильным государем идет 10–15 зависимых».

В обществах Месопотамии этого времени выделяются три сословия: свободные общинники авилумы (досл. «люди»), «царские люди» мушкенумы (досл. «склоняющиеся под чье-то покровительство») и рабы по сословию вардумы. Авилумы пользовались общинным самоуправлением, но в большинстве своем платили подати царю. Мушкенумы не входили в общины и не имели самоуправления. Они отдавали себя под покровительство царя, чтобы получить от него земельный надел, и сидели отдельными мелкими хозяйствами на царской земле (на них и лежало основное бремя податей; кроме того, особые группы мушкенумов несли воинскую повинность как военные колонисты или находились на иной царской службе). Их жизнь регламентировалась государством. Мушкенумы, в отличие от авилумов, не могли уйти с выданной им земли без разрешения государства. Вардумы были частными рабами, их покупали и продавали. Естественно, общинник-авилум, принимающий надел от царя, авилумом быть не переставал (если не выходил специально из общины), а мушкенум, которому удавалось стать членом общины, становился авилумом, но это не освобождало его от прежних обязательств по царской земле.

Людей разных сословий закон ценил по-разному. За убийство авилума карали смертью, виновному в убийстве раба достаточно было возместить хозяину ущерб и т. д. Однако жестких границ, в том числе психологических, между сословиями не было. Раб мог иметь собственное имущество и семью. Он считался человеком, а не вещью, господин распоряжался лишь его временем и трудом. Многие свободные сочувствовали рабам и помогали им бежать от хозяев, так что в Законы Хаммурапи пришлось включать специальную статью, угрожающую суровыми наказаниями за помощь беглому рабу.

В старовавилонском обществе существовали два основных класса: господствующий (почти исключительно люди, состоящие на государственной службе) и обложенные государственной эксплуатацией мелкие производители, ведущие свое хозяйство. Среди последних общинники эксплуатировались меньше, сидящие на земле под условием выплаты части урожая мушкенумы (источники знают их под именем «наши бильтим», т. е. «плательщики дохода») – интенсивнее; в отличие от лиц, принимавших от царя более квалифицированную службу, «плательщики», как и военные колонисты, были прикреплены к своей службе и земле. Частная эксплуатация в городских общинах была развита, но к формированию классов не приводила.

Элита и большой административный аппарат состояла и из авилумов, и из мушкенумов, возвысившихся на службе царя, и существовала на государственном обеспечении (главным образом в форме прямого жалования). От налогов она, естественно, освобождалась. Крупных частных владений не существовало. Цари не создавали крупной собственности пожалованиями, а община была весьма крепка, и внутри нее крупные частные эксплуататоры тоже возникать не могли. Крупных и независимых частных фондов движимости тоже почти не было: купцы были поверстаны в государственную службу и стали правительственными торговыми агентами тамкарами (через них государство вело внешнюю торговлю и устанавливало твердые цены на внутреннем рынке), а с ростовщиками цари старовавилонского периода боролись, раз в 10–15 лет аннулируя все долги. Разумеется, возможность реально проводить такую политику в интересах государства была тем больше, чем сильнее было само государство; при царях, недостаточно сильных или недостаточно ответственных, чтобы ее проводить, степень огосударствления общества резко падала.

Первая половина XVIII в. до н. э. неожиданно привела к интеграции Месопотамии. Ок. 1780 г. до н. э. сильнейшим ее царем был, бесспорно, Шамши-Адад; зависимость от него признавали и Хаммурапи Вавилонский (1792–1750 г. до н. э.), и Катна в Южной Сирии, и горные области северо-западного Ирана. Однако с его смертью его держава (известная у соседей под названием «Субарту») почти мгновенно развалилась. В Мари, в частности, к власти пришел Зимрилим, из местной династии, изгнанной в свое время Шамши-Ададом.

Ситуацией воспользовались эламиты, к 1770 г. до н. э. поставившие под свой контроль всю Месопотамию и даже делавшие вылазки в Сирию и Палестину. Господство их, однако, оказалось эфемерным: в 1764 г. до н. э. Хаммурапи в союзе с Зимрилимом сверг господство эламитов. Началось десятилетие войн, в ходе которых Хаммурапи одолел и Элам, и прочие месопотамские царства, включая Ларсу и осколок Субарту – царство сына Шамши-Адада Ишме-Дагана с центрами в Ашшуре и Шубат-Эллиле, и своего недавнего союзника Зимрилима. В 1763 г. до н. э. пала Ларса, в 1759 г. – Мари, в 1757 г. – Ашшур, в 1756 – Эшнунна, ок. 1755 г. до н. э. Хаммурапи оккупировал Сузиану.

Образовалась единая общемесопотамская империя, причем строго централизованная. Сам Хаммурапи делил ее на две части: коренная территория (аккадоязычные номы, поклоняющиеся шумеро-аккадским богам в чистом виде) и чужеродная периферия (эламитская Сузиана, хуррито-аморейские территории Верхней Месопотамии, входившие ранее во владения Мари и Субарту, а с падением последних доставшиеся Хаммурапи). Во вступлении к своим знаменитым Законам (ок.1755 г. до н. э.) Хаммурапи прокламирует себя лишь как благодетеля первой части державы, перечисляя все образующие эту часть номы, и вовсе не упоминает остальные свои владения. Объединение Месопотамии, которого добился Хаммурапи, оказалось прочным по общим последствиям – страна после этого уже никогда не распадалась на отдельные номовые государства.

Законы Хаммурапи получили в Месопотамии невероятную славу: их переписывали как образцовые еще тысячу лет спустя. Однако связано это было не столько с новизной их содержания (законы такого же типа, направленные на ограничение частной эксплуатации, проводили и другие цари), сколько с тем, что Хаммурапи имел силу и волю провести их в жизнь, как никто другой, да еще по всей Месопотамии разом.

Законы, как Хаммурапи объявляет во введении, были введены для того, «чтобы сильный не притеснял слабого» и для «ублажения плоти людей». Доминантой их является ограничение и регламентация частной эксплуатации и частнособственнических отношений вообще, утверждение за государством контроля над всей хозяйственной жизнью. Законы регулируют цены и тарифы, в том числе условия найма и аренды, правила земле– и водопользования и возмещения долга. Законы воспрещали ростовщикам взимать слишком высокий процент, а предельным сроком долгового рабства называли 3 года (по истечении которых долговые рабы вновь становились свободными). Каждые десять-пятнадцать лет Хаммурапи и его преемники издавали так называемые «указы справедливости» (досл. «выравнивания»), по которым все долги, существовавшие на тот момент, аннулировались и люди, очутившиеся в долговой кабале, избавлялись от нее.

Держава Хаммурапи в полном объеме просуществовала недолго: при его преемнике Самсуилуне (1749–1712 гг. до н. э.) ее постигла настоящая катастрофа. В 1742 г. дон. э. на Месопотамию с северо-востока обрушились неведомые ей ранее неиндоевропейские племена с этнонимом «касс» (аккадское кассу, в современной науке касситы, самоназвание каспе – каспии?) под предводительством их вождя Гандаша. По-видимому, это были аборигены северо-центрального Ирана, сдвинутые с места ударившим по ним цепным переселением народов, как раз в то время проходившим на территории Ирана и вызванным миграцией сюда индоиранцев из-за Кавказа.

Касситы рассекли надвое державу Хаммурапи, прошли ее насквозь и обосновались на Среднем Евфрате, где создали кассито-аморейское государство Хана (другая часть касситов осела восточнее Диялы, при верховьях рек Керхе и Карун). Отрезанная этим движением от Вавилона Верхняя Месопотамия, включая Ашшур, вскоре отпала и вновь, как до Шамши-Адада, стала конгломератом мелких политических образований (чем вскоре воспользовались хурриты, жившие при Верхнем и Среднем Тигре и приведенные в движение на юго-запад отголосками того же трансиранского переселения, что и касситы). В 1739 г. до н. э. против Вавилона восстал былой шумерский юг Нижней Месопотамии; Самсуилуна подверг его невероятному разгрому, но в 1722 г. до н. э. тот все же отпал от Вавилонии, образовав особое царство Приморья, цари которого принимали шумерские имена, хотя на живом шумерском не говорили уже ни они сами, ни их подданные.

В конце XVIII – начале XVII в. до н. э. большая часть Верхней Месопотамии (до того преимущественно аморейской) оказалась занята двигающимися с ее северной и северо-восточной окраины хурритами, образовавшими здесь государство Ханигальбат. Ок. 1625 г. до н. э. Вавилония аннексировала Хану, но спустя 30 лет неожиданный набег хеттского царя Мурсили I из Анатолии, взявшего и разграбившего Вавилон, покончил с домом Хаммурапи. Хетты не пытались закрепиться в Месопотамии, а сразу повернули назад, и за контроль над Вавилонией вступили в борьбу две силы: Гулькишар, царь Приморья, и поселившиеся к этому времени в самой Вавилонии племенные группы касситов, выходцев из кассито-аморейской Ханы, под водительством потомка Гандаша. Гулькишар занял было Вавилон, но был вытеснен из него касситами. Начался т. н. средневавилонский период – время правления касситской династии в Вавилоне.

Средневавилонский период (XVI-XII вв. до н. э.)

Официальным самоназванием государства вавилонских касситов было Кардуниаш. Именно при касситской династии окончательно сложилась классическая социальная структура Вавилонии, да и ее территориальное единство.

Большую часть страны составлял сектор «царских людей», сидящих на земле государства и его учреждений (в том числе храмов). При этом общинный сектор свелся к нескольким крупным автономным городам, включая столицу; жители этих городов по-прежнему удерживали общинное самоуправление. За это количественное сокращение общинного сектора касситы заплатили его качественным развитием: автономные города – Вавилон, Ниппур, Сиппар – получили небывалую степень самостоятельности (в частности, они были полностью освобождены от налогов и повинностей, имели свои собственные воинские контингенты, а их храмы – а это были ведущие храмы страны – из государственных учреждений стали городскими), государственная эксплуатация и регулирование были для них упразднены, и в результате там началось бурное развитие экономики, с одной стороны, и частно-эксплуататорских отношений, с другой. Торговля была разгосударствлена. Так в новом общинном секторе стали быстро выделяться частные магнаты.

С другой стороны, касситские цари охотно жаловали различным лицам, прежде всего вельможам, земли в наследственное, «вотчинное» владение на условиях «кудурру» (так обозначались ограждавшие подобные владения межевые камни с надписями, провозглашавшими их налоговый и административный иммунитет). Так магнатские владения образовывались «сверху». Имущество общинников-горожан и бывшие государственные земли, пожалованные царями, составляли фонд частного имущества, которое далее переходило из рук в руки вне всяких границ. Получившаяся общественная модель – сочетание государственного сектора, охватывающего сельскую округу и большинство городов, и частно-общинного сектора, включающего крупнейшие города и вотчины вельмож, где социальные отношения были основаны на частном распоряжении имуществом, существовала в Вавилонии до самого конца ее истории, с незначительными отклонениями. Кроме того, касситские роды получали в постоянное «кормление» целые округа, превращавшиеся тем самым в автономные княжества соответствующих родов.

Касситы восприняли вавилонскую культуру, отождествляли касситских богов с вавилонскими, покровительствовали традиционным культам и храмам. Их внешняя политика отличалась большим размахом, и именно при них Вавилония была окончательно – и навсегда – интегрирована территориально: они аннексировали царство Приморья (ок.1460 г. до н. э.). Не случайно еще пятьсот лет спустя после падения касситской династии ассирийцы продолжали именовать Вавилонию официальным названием, данным своему царству касситами, – Кардуниаш. Кроме того, касситские цари владели «страной Кашшу» – территорией, непосредственно заселенной касситскими племенами в горах южно-центрального Загроса, некоторыми областями Кутиума (страны кутиев) в северо-центральном Загросе, долиной Среднего Евфрата (которую они отобрали у Митанни ок. 1460 г. до н. э.), а с рубежа XV–XIV в. до н. э. – обширными районами Сирийской степи с центром в Тадморе, вплоть до границ египетских владений в Южной Сирии и Заиорданье. В первой половине XIV в. до н. э. вавилонским вассалом успел побывать Ашшур. Касситские цари совершали дальние походы в Центральный и Южный Иран и пытались закрепиться там. Выступив против Египта в конце XV в. до н. э., касситский царь Караиндаш побудил египтян пойти на мир с Митанни. В результате между Египтом и Вавилонией возникли закрепленные договорами отношения «дружбы» и «братства».

Правление Бурна-Буриаша II (ок. 1366–1340 гг. до н. э.) было апогеем касситского могущества. Он захватил Аррапху, утвердил свое главенство в Эламе и Южном Иране, установил союз с хеттским Суппилулиумой (за которого выдал дочь) и с относительным успехом отразил первое нашествие арамейских (ахламейских) племен на Сирийскую степь и Средний Евфрат.

Однако после его правления начинается череда войн Вавилона с усилившейся Ассирией, занявшая в общей сложности около 150 лет. Проходя в целом с переменным успехом, они иногда оборачивались катастрофами для вавилонян. Тот же фактор обусловил функционирование в XIII в. до н. э. устойчивого союза Вавилонии с хеттами, которые также были врагами ассирийцев. Резкие дипломатические демарши касситов в пользу Хатти были важным фактором, побудившим Рамсеса II заключить и укреплять мир с хеттами (ок.1270 г. до н. э.); в 1240-х гг. хетты и вавилоняне провели успешную войну против ассирийцев, причем вавилоняне получили долину Среднего Евфрата и установили территориальный контакт с хеттами; вскоре хеттская интервенция помогла вавилонскому царю, свергнутому узурпатором, вернуть престол. Однако новый ассирийский царь Тукульти-Нинурта I смог на время вообще аннексировать Вавилонию (ок. 1228–1212 гг. до н. э.), правда, ассирийцы были изгнаны оттуда еще при его жизни, и в начале XII в. до н. э. при царе Ададшумуцуре происходит кратковременное возрождение касситского могущества, под влияние которого подпадает сама Ассирия.

Неожиданный и смертельный удар Касситской Вавилонии нанесли эламиты. Во второй четверти XII в. до н. э. они совершили несколько опустошительных набегов на Месопотамию и полностью оккупировали Вавилонию, ок. 1150 г. до н. э. ликвидировав касситскую династию.

Ассирийское государство

С III тыс. до н. э. на Среднем Тигре существовало номовое государство Ашшур, основанное особой, отделившейся от прочих и поселившейся здесь в иноэтническом окружении ок. 3000 г. до н. э. группой аккадцев, поклонявшейся одноименному племенному богу Ашшуру. В XXI в. до н. э. Ашшур входил в державу III династии Ура, затем его заняли и отстроили хурритские князья (с этого момента ассирийцы отсчитывали начало своей государственности), а ок. 1970 г. до н. э. власть перешла в руки династии из коренных ашшурцев. С этого времени в течение шести веков Ашшур оставался номовым государством, периодически подчинявшимся соседним великим державам и возглавлявшимся «градоправителем» ишшиаккумом (аккадская форма шумерского «энси») – верховным представителем общины ашшурцев, еще не вставшим над ней. В науке условно выделяются староассирийский (XX–XVI вв. до н. э.), среднеассирийский (XV–XI вв. до н. э.) и новоассирийский (Х-VI вв. до н. э.) периоды, в основном в соответствии с этапами развития ассирийского диалекта.

В XX в. до н. э. ашшурские правители проложили военно-торговыми экспедициями путь на запад, к Малой Азии, где в XIX в. до н. э. расцветает основанная ашшурцами сеть торговых колоний с центром в Канише. Международная торговля неслыханно обогащала Ашшур, лежащий на перекрестке торговых путей, и привлекала к нему внимание завоевателей. В конце XIX в. до н. э. он был захвачен аморейским вождем Шамши-Ададом, превратившим его в удельный центр своей верхнемесопотамской державы, в 1757 г. до н. э., при сыне Шамши-Адада Ишме-Дагане Ашшур был аннексирован Хаммурапи, а ок. 1740 г. до н. э., в бурные времена вторжения касситов в Месопотамию, вернул себе независимость под властью потомка Шамши-Адада. Род Шамши-Адада вскоре уступил власть другим династиям, но время его правления было навсегда осознано в Ашшуре как блестящая страница собственной истории, и в ассирийский царский список включались впоследствии даже предки Шамши-Адада.

В первой половине XV в. до н. э. Ашшур, опасавшийся могущества соседней державы верхнемесопотамских хурритов – Митанни – налаживает дипломатические контакты с Тутмосом III, ведущим с Митанни ожесточенную войну. В ответ в середине века митаннийский царь Сауссадаттар разграбил Ашшур и принудил его признать зависимость от Митанни. В начале следующего века Ашшур избавился от митаннийского верховенства ценой признания вавилонского, а потом отверг и его, и ашшурский правитель Ашшурубаллит I (1353–1318 гг. до н. э.) писал фараону Эхнатону, уже именуя себя «царем» (правда, внутри страны он так себя не титуловал).

Ашшурубаллит превратил номовое государство Ашшур в могущественное территориальное царство Ассирию, что было настоящим геополитическим переворотом: воспользовавшись резким ослаблением Митанни из-за неудачных войн с хеттским царем Суппилулиумой и династических смут, он вмешался в дела митаннийцев и превратился в их старшего союзника. Когда Суппилулиума послал в Митанни хеттские войска, Ашшурубаллит выступил против них и, несмотря на временные успехи хеттов, оттеснивших было его и его митаннийских союзников на восток, после смерти Суппилулиумы изгнал хеттов из Верхней Месопотамии и вышел к Евфрату. В итоге восточные области Митанни, включая крупнейший культовый центр Ниневию (здесь почиталась Иштар), Ашшурубаллит удержал за собой и аннексировал, а само Митанни и даже Вавилония одно время контролировались его войсками.

Ассирия превратилась из города-государства в великую военную державу, которой было суждено просуществовать около 700 лет, наводя ужас на всех своих соседей. Формирование державы было завершено при Ададнерари I (1295–1264 гг. до н. э.), окончательно превратившем власть ассирийского правителя в царскую, стоящую над ашшурской гражданской общиной: Ададнерари первым официально титулует себя царем и претендует на статус «великого царя», равного повелителям великих держав Передней Азии. Его преемники Салманасар I (1263–1234 гг. до н. э.), уничтоживший и аннексировавший остаток Митанни, и особенно Тукульти-Нинурта I (1233–1197 гг. до н. э.) пытаются добиться уже фактического первенства среди всех великих держав.

История Ассирии этого, первого времени ее великодержавия (вторая половина XIV–XIII вв. до н. э.) – это время почти непрерывных войн против хеттов на западе и вавилонян на юге, идущих с переменным успехом; ассирийцы раз за разом наращивают масштаб ударов, но и сами терпят иногда все более жестокие поражения. В XIII – начале XII в. до н. э. ассирийцы четырежды аннексируют и четырежды теряют соседние территории Верхней Месопотамии. На обоих фронтах их успехи до апогея довел Тукульти-Нинурта, совершивший набег на хеттскую Сирию и временно аннексировавший всю Вавилонию. Решившись на волне этих успехов полностью освободиться от необходимости считаться с верхами гражданской общины ашшурцев, он выстроил себе вместо Ашшура новую, военно-служилую столицу Кар-Тукульти-Нинурта. Однако к концу его правления хетты и Вавилония лишили Ассирию большей части ее завоеваний, а затем ашшурская верхушка свергла и убила его.

В XII в. до н. э. Ассирия переживает полосу упадка, борясь с достигшими Евфрата ок. 1165 г. до н. э. балканскими племенами мушков, только что разрушивших Хеттское царство, и с эламскими нашествиями. На рубеже XII–XI вв. до н. э. Ассирия неожиданно переживает новый взлет при Тиглатпаласаре I (1114–1076 гг. до н. э.), на короткое время покорившем пространство от Чороха и истоков Куры до Вавилона, Финикии и Тавра (все – включительно).

Уже в это время сформировались основные особенности военной державы ассирийцев. Это были:

1) Двойственность в положении царей: могущественная гражданская община коренных ассирийцев сохраняла самоуправление и располагала не намного меньшим властным потенциалом, чем сам царь, неспособный пока обходиться без ее ресурсов и поддержки. Достаточно ограниченная власть царя над коренными ассирийскими городами при полновластии над завоеванными территориями побуждала царей строить себе новые, служилые столицы, отрываясь от ашшурской общины (впрочем, Ашшур всегда сохранял значение священной столицы державы), а потом и переносить главную опору своей власти с коренной Ассирии на оторвавшуюся от любых общинных традиций служилую массу, набранную в том числе, если не главным образом, с покоренных территорий. Это укрепляло царскую власть, но в итоге приводило к формированию «денационализированного» самодовлеющего государства, оторванного от своей коренной базы и этим слабого.

2) Ассирийская держава в первые века своего существования являлась плодом попытки одной гражданской общины и сформировавшегося при ней царского военно-служилого двора захватить власть над всей Передней Азией. Непомерность этой задачи по сравнению с ограниченными ресурсами коренной Ассирии заставляла царей компенсировать эту слабость крайним напряжением военной деятельности и устрашением соседей, но так и не позволяла им прочно освоить завоеванные области; поэтому для Ассирии типична непрерывная военная экспансия, многократные покорения одних и тех же территорий и борьба со столь же непрерывными восстаниями покоренных народов.

3) Отсюда вытекала и беспрецедентная жестокость ассирийцев при завоеваниях и карательных походах (в частности, применялись массовые разрушения и казни, а с VIII в. до н. э. и политика т. н. «вырывания с корнем» – депортации огромных масс населения в отдаленные районы страны).

4) Империя существовала в характерном «пульсирующем» ритме: правление каждого царя обычно начиналось с подавления мятежей, вызванных смертью его предшественника. Затем он пытался совершить новые завоевания. Со смертью царя часть присоединенных им земель тут же отпадала, и все повторялось снова. В целом масштаб ассирийских завоеваний медленно, но неуклонно расширялся.

5) Сложилась особая идеология «священной войны», согласно которой войны ассирийских царей предпринимаются по приказу и во славу Ашшура, бога-покровителя города и царства (что отражало исключительную роль храма Ашшура в функционировании ассирийской государственности).

В итоге история Ассирии представляет собой циклы военного подъема и упадка. Трижды (начало XII в., начало X в., первая половина VIII в. до н. э.) Ассирия теряет большую часть захваченных территорий и вновь возвращает их, каждый раз наращивая масштабы экспансии.

Во второй четверти XI в. до н. э. из Сирийской степи и Южной Сирии на Месопотамию и соседние страны двинулись полчища кочевников-арамеев; ок. 1000 г. до н. э. они прорвались за Евфрат, отбросив Ассирию в ее коренные города. Государство пришло в крайний упадок, из которого ее вывел Ададнерари II (911–891 гг. до н. э.), сломивший верхнемесопотамских арамеев. При Ашшурнацирапале II (883–859 гг. до н. э., самый свирепый из ассирийских завоевателей), Салманасаре III (858–824 гг. до н. э.; в битву при Каркаре в Сирии он вывел в 853 г. 120 тыс. чел. – невиданная по тому времени армия – но успеха не добился) и Ададнерари III (810–783 гг. до н. э., вначале правил под опекой матери, знаменитой Саммурамат-Семирамиды) Ассирия, прочно аннексировавшая всю Верхнюю Месопотамию, распространяла свои военные походы и временный политический контроль на юго-восток Малой Азии, Восточное Средиземноморье, южные районы Армянского нагорья, Вавилонию и западные районы Ирана вплоть до Каспия, но нигде не могла закрепиться прочно, а противостояние царя и коренной Ассирии довело однажды до тяжелой гражданской войны. В первой половине VIII в. до н. э. Ассирия под ударами Урарту теряет все свои владения, кроме Верхней Месопотамии.

Начало новому возвышению Ассирии положил узурпатор-военачальник Тиглатпаласар III (745–727 гг. до н. э.), проведший ряд важных реформ по укреплению царской власти (разукрупнение наместничеств, создание огромной постоянной армии на содержании казны, отказ от привлечения ополчения, введение политики депортаций – «вырывания с корнем»). Армия была полностью преобразована – вооружена железным оружием, колесницы сменились конницей, появились особые службы – саперная и разведывательная.

Тиглатпаласар III почти полностью перенес опору царской власти на денационализированную военно-служилую массу (в основном арамееязычную) с коренных ассирийских городов. На первых порах это дало царям небывалое могущество и позволило приступить к новой серии завоеваний: в 743–735 гг. до н. э. Тиглатпаласар разгромил Урарту и его союзников в Сирии и юго-восточной Малой Азии, подчинив последние регионы и отторгнув от Урарту полосу земель на юге Армянского нагорья, затем покорил все Восточное Средиземноморье, а в 729 г. до н. э. завоевал Вавилонию и присоединил ее к Ассирии на правах личной унии. Крупные завоевания совершил он и в Мидии, в Западном Иране. Со времени этого царя покоренные области все чаще переходят под прямую власть Ассирии, включаясь в ее провинции, хотя на периферии остаются вассальные образования. Его преемники пытались удержать отпадающие области, расширять державу и то теснить привилегированные коренные города (где главной силой были храмы), то примиряться с ними.

Салманасар V (727–722 гг. до н. э.) подавил мятеж Израильского царства и аннексировал его, осадив Самарию. Узурпатор Саргон II (722–705 гг. до н. э.) взял Самарию, а впоследствии вел войны и против Мидаса Фригийского на рубежах юго-востока Малой Азии, и против Русы I в Урарту (в 714 г. до н. э. он внезапно вторгся в Урарту, разгромил его и разграбил святилище урартского бога Халди в Муцацире на Верхнем Забе), и на востоке, существенно расширив ассирийские владения в Мидии и организовав там несколько провинций, и на юге – против восстающих вавилонян и союзного им Элама. Погиб он в борьбе с фригийцами в горах Тавра. Саргон построил новую царскую резиденцию Дур-Шаррукин («Крепость Саргона»), а его потомки – Саргониды – правили Ассирией вплоть до ее гибели.

Синаххериб (705–681 гг. до н. э.), свирепый царь-солдат, перенес столицу в Ниневию. Он утратил почти весь юго-восток Малой Азии, но смог подавить сопротивление Иудеи и нанести поражение Египту, пытавшемуся поддерживать ее, а большую часть правления провел в войне с мятежным Вавилоном и его эламскими союзниками. В 691 г. до н. э. он разбил их в битве при Халуле, оставив красочное и грубое описание их разгрома в надписях, и после осады 689–688 гг. до н. э. взял и разрушил сам Вавилон, полностью аннексировав Нижнюю Месопотамию. В 681 г. до н. э. он был убит заговорщиками, а его преемник Асархаддон (680–669 гг. до н. э.) восстановил Вавилон и Вавилонию как особое царство, находящееся в унии с Ассирией. Асархаддону пришлось столкнуться с ираноязычными кочевниками, вторгшимися в Переднюю Азию, – киммерийцами и скифами. В 679 г. до н. э. он отразил нашествие киммерийцев на северо-западе, а ок. 675–672 гг. до н. э. справился с кризисом, вызванным появлением скифов в северо-западном Иране (где в связи с этим от Ассирии отложилась Мидия), заключив со скифами, создавшими свое царство в Иране, союз, ставший главным фактором в охране ассирийских границ на севере. В 671 г. до н. э. он завоевал Египет и подчинил Ассирии североарабские племена.

Его преемник Ашшурбанипал (668–627 гг. до н. э.; в Вавилонии удельным царем сидел при нем его брат Шамашшумукин, по завещанию Асархаддона) в 660-х гг. добился распространения верховной власти Ассирии на юг и запад Малой Азии (Лидия и Фригия): «мушки» признали ассирийскую власть из страха перед киммерийцами. Он захватил Мидию и приурмийскую Манну в Иране, а в 663 г. до н. э. окончательно изгнал эфиопов из Египта, разгромив Фивы.

Однако затем наступила полоса неудач: в 655–654 гг. до н. э. отложились Египет и недавние приобретения в Малой Азии, на следующий год восстали и напали на Ниневию мидяне, от которых Ассирия спаслась, только призвав на помощь скифов (те разбили мидян и на время подчинили их своему контролю), а в 652 648 гг. до н. э. Ашшурбанипал вынужден был бороться с восставшим против него Шамашшумукином, союзным ему Эламом, арабскими царьками и отложившимися правителями Палестины и Финикии.

С величайшим напряжением сил Ассирия победила всех своих врагов; в 648 г. до н. э. пал Вавилон (его престол перешел к самому Ашшурбанипалу), в 644–643 гг. до н. э. ассирийцы аннексировали Элам и добились от Урарту, Лидии и Персии признания своей власти. Ассирия достигла наибольшего территориального протяжения, но теперь ее могущество держалось в значительной степени на союзе со скифами. Когда те в 630-х гг. до н. э. неожиданно обрушились на Ассирию, та была сломлена; скифы разграбили западную часть ассирийских владений вплоть до границ Египта, и Ассирия утратила все земли к западу от Евфрата.

Поражение вызвало в Ассирии смуту (в частности, Ашшурбанипал был отстранен от верховной власти, и ему был оставлен лишь младший, вавилонский престол), во время которой в 626 г. до н. э. вновь отложилась Вавилония, возглавленная халдейским князем Набопаласаром. Война ассирийцев с вавилонянами шла с переменным успехом, пока против Ассирии в 615 г. до н. э. не выступила и Мидия. Борьбы с этим союзом ассирийцы не выдержали, хотя на стороне их воевали Урарту и Манна, а с 616 г. до н. э. – и союзные теперь египетские войска. Война превратилась в «мировую» по тогдашним ближневосточным меркам. В 614 г. до н. э. мидийцы захватили Ашшур, в 612 г. пала Ниневия, где царь Синшаришкун сжег себя, чтобы не попасть в плен. Его преемник Ашшурубаллит II отступил в Харран на западе Верхней Месопотамии, но и этот осколок державы был уничтожен вавилонянами в 609 г. до н. э. Население коренных ассирийских городов было почти полностью истреблено, и впоследствии «ассирийцами» именовались арамеи – основное население былой Ассирийской державы.

Внезапное падение Ассирии было вызвано двумя факторами: оторванная от любых социальных традиций военно-служилая масса, на которую опирались Саргониды, в итоге превратилась в самодовлеющую силу (что и было главным фактором смут и падения ее военной эффективности), а объединяя Переднюю Азию и втягивая все больше и больше сопредельных стран в орбиту единой политики, Ассирия сама сплачивала их вокруг общей цели – стремления уничтожить ее – и навлекала на себя удары таких широких коалиций, которым не могла противостоять.

Вавилония в нововавилонский период

После падения касситской династии независимость Вавилонии восстановила т. н. II династия Иссина, изгнавшая эламитов, а при Навуходоносоре I (1125–1104 гг. до н. э.) нанесшая им такое поражение при Дере, что после этого Элам в течение трех веков не упоминается в месопотамских источниках. Вскоре власть царя существенно ослабела, и он превратился скорее в верховного магистрата при автономной и играющей в стране главную роль гражданско-храмовой общине Вавилона.

В XI-Х вв. до н. э., во время нашествия арамейских племен на Месопотамию, одно из них – халдеи – заселило приморский юг Вавилонии, образовав здесь племенные княжества. Их вожди, признав власть Вавилонии, стали в ней в конце концов одной из главных сил. В 729 г. до н. э. Вавилонию завоевал ассирийский властитель Тиглатпаласар III, но вскоре после его смерти власть в ней захватил халдейский вождь Мардукапалиддин, активно поддержанный и вавилонянами, и Эламом. Начавшаяся после этого война с Ассирией, за время которой та дважды захватывала и теряла Вавилонию, завершилась, в 688 г. до н. э. полным разрушением Вавилона Синаххерибом. Его преемник Асархаддон восстановил город и особое автономное царство с центром в нем. В 652–648 гг. до н. э. вавилоняне вновь восставали против Ассирии. В 626 г. до н. э., со смертью Ашшурбанипала, началось самое крупное и упорное восстание против ассирийцев, возглавленное халдеем Набопаласаром (626–605 гг. до н. э.), основавшим новую вавилонскую династию. Изгнав ассирийцев, Набопаласар перенес войну в Верхнюю Месопотамию, а ассирийцы призвали на помощь египтян, чья армия в 616 г. дон. э. столкнулась с Вавилонией на Среднем Евфрате. Так началась пятидесятилетняя вавилоно-египетская война.

С нападением Мидии на Ассирию и заключением вавилоно-мидийского союза Ассирия была быстро уничтожена (к 609 г. до н. э.), а ее территория поделена союзниками: полоса земель, выводящая на Армянское нагорье, досталась мидянам, полоса, выводящая в Сирию, на «египетский фронт» – Вавилонии. В 605 г. до н. э. царевич Навуходоносор разгромил египетскую армию при Каркемише и вторгся глубоко в Сирию. Став царем (605–562 гг. до н. э.), он вернулся в Восточное Средиземноморье и покорил его. Систематические попытки Иудеи передаться Египту, а египтян – утвердиться в Палестине и Финикии (вновь отложившихся к нему в 590–589 гг. до н. э.) привели к тому, что Навуходоносор, взяв Иерусалим в 597 г. до н. э., спустя 10 лет взял его вторично, разрушил, угнал почти все его население и аннексировал Иудею. В 574 г. дон. э., после 13-летней осады, зависимость от Вавилонии признал и Тир. В 567 г. до н. э. Навуходоносор, воспользовавшись борьбой за власть между Априем и Амасисом в Египте, вторгся туда, разгромил силы Априя и способствовал приходу к власти Амасиса, поддерживавшего дружбу с Вавилонией.

Противоборство с Египтом завершилось.

В то же время Вавилония столкнулась с другой угрозой: в 596 г. до н. э. на нее напал индийский вассал – царь Элама; в ответ Навуходоносор разгромил Элам и захватил Сузиану, причем, судя по Ветхому Завету, погиб мидийский царевич Артахшатра (библ. Арфаксад). Тогда же в Вавилонии были возведены укрепления, предназначенные для обороны от мидян. Отвлечение последних на войну с Лидией разрядило ситуацию.

Большую славу приобрели сооружения, воздвигнутые или заново отстроенные в Вавилоне Навуходоносором II, – «вавилонская башня» (храм Мардука) и «висячие сады» на террасах (приписанные позже Семирамиде).

После смерти Навуходоносора и нескольких дворцовых переворотов к власти пришел узурпатор, жрец-арамей Набонид (556–539 гг. до н. э.), попытавшийся оторваться от города Вавилона и создать, используя ресурсы державы и опираясь на арамейские племена, обширную империю, объединенную вокруг культа лунного бога Сина. Совершив обширные завоевания в Северной Аравии и заняв там город Тейму, царя которой он убил, Набонид перенес в этот город столицу, оставив наместником в Вавилоне своего сына Белшаруцура (Валтасара). Они пользовались такой ненавистью в Вавилоне, что вторжение персидских войск Кира было воспринято как освобождение, и Кир без особенного труда овладел страной (539 г. до н. э.). Набонид был отправлен в ссылку, большая часть державы была обращена в сатрапии, а коренная Вавилония составила особое царство, находившееся в личной унии с царством персов. После смерти Кира персидское господство оказалось тяжким; вавилоняне с неслыханным упорством и ожесточением раз за разом восставали против него, пока Ксеркс в 482 г. до н. э. не подавил последнее из них, упразднив само вавилонское царство и уничтожив его главный ритуальный оплот – святилище Мардука с его статуей.

Вавилонское общество VII–VI вв. до н. э. по-прежнему состояло из свободных полноправных граждан, «царских людей» и рабов. К числу первых относились почти исключительно члены нескольких крупных городских гражданско-храмовых общин. Здесь бурно развивались отношения частной эксплуатации и рабства, прежде всего долгового; храмы, богатые чиновники и купцы имели сотни рабов, отдельные имущие граждане – по 3–5 рабов.

Еще в конце II тыс. до н. э. число и мощь частных магнатов угрожающе выросло, а государственный сектор сократился количественно и качественно; вельможи и цари этого времени, кроме служебных, имеют собственные частные владения. В конце VII–VI вв. до н. э., при халдейской династии, снова появилась могущественная военно-служилая верхушка, опирающаяся на эксплуатацию огромного массива государственных земель и не связанная с частными владениями (хотя и торопящаяся их приобретать). Никаких пожалований нововавилонские цари, по-видимому, не давали, и все крупные частные владения могли возникать только в рамках автономных городов. Это и привело к бурному развитию свободного найма, ростовщичества и долгового рабства в крупнейших городах халдейской Вавилонии и разорению значительной части их рядового населения. При этом вавилонские рабы могли брать землю в условное держание у частных лиц – своих и чужих хозяев, иметь свое имущество, семьи и т. д. и даже заниматься субарендой. Крупнейшими хозяйствами в городах были храмовые; они использовали труд и рабов, в том числе посаженных на землю, и свободных арендаторов.

Менталитет и культура

Для Месопотамии был характерен особый (по-видимому, типичный для всего Ближнего Востока) менталитет, вызвавший яростную реакцию в ветхозаветной традиции (откуда ее образ «вавилонской блудницы»). Фундаментальной его чертой было полное отсутствие абстрактных «абсолютных ценностей»; во главу угла ставилось физическое благополучие общества и его членов. Общество не считало ценным то, что не было нужно никому в отдельности; признанные же ценности определялись именно тем, насколько они были нужны отдельным людям, составляющим общество. На первый план здесь выходили индивидуальная радость и страдание (физические и эмоциональные) и выбор, который делает индивидуум, чтобы умножить первое и уменьшить второе. При этом, разумеется, общество не было скопищем алчных эгоцентриков (тогда оно просто не смогло бы существовать): вторым центральным понятием этики являлись взаимные обязательства, направленные на солидарное обеспечение радости и избежание страданий. Само общество воспринималось как союз, поддерживаемый людьми с этой целью, и именно на это опирался его авторитет. Такое общественное сознание не вязалось с подлинным самоуничижением перед лицом великих сил, и мы знаем примеры месопотамских имен со значением «Не боящийся бога» или песенку воинов Хаммурапи, поддразнивающую этого царя (большую часть своего правления воздерживавшегося от войн) повторяющимся вопросом: «Что ж, чего ты ждешь?».

Считалось, что чем полнее человек удовлетворяет свои собственные желания без прямого ущерба для других людей, тем лучше. Не удивительно, что более требовательные, не-антропоцентрические этики (наподобие ветхозаветной) проявляли резкую враждебность к менталитету Месопотамии. Ярким выражением последнего являются месопотамские пословицы, передающие рациональный релятивизм, прагматизм и гедонизм их создателей, но равным образом и приверженность их к высоко оцененному с точки зрения отдельных людей обычному социальному порядку: «Ничто не дорого, кроме сладостной жизни», «С хорошо устроенным имуществом, сынок, ничто не сравнится», «Небо далеко, а земля драгоценна», «Не знать пива – не знать радости», «Бога не приучишь ходить за тобой, как собаку», «Не выделяйся среди других – плохо будет», «Не воруй – себя не губи», «Не убивай, первым топор не подымай!», «Кто на людей подымется, на того люди подымутся», «Проклятие ранит только внешне, подаяние убивает насмерть», «Незнакомый пес – плохо, незнакомый человек – хуже».

В центральном произведении месопотамской книжности, «Эпосе о Гильгамеше», приводится следующая точка зрения: «Ты ж, Гильгамеш, насыщай желудок; днем и ночью да будешь ты весел; праздник справляй ежедневно, днем и ночью играй и пляши ты. Светлы да будут твои одежды, волосы чисты, водой омывайся! Гляди, как дитя твою руку держит, своими объятьями радуй супругу – только в этом дело человека!». В другом традиционном произведении – диалоге господина-Желания (или Воли) и раба-Рассудка (характерно уже само распределение ролей) релятивистски ставятся проблемы личного выбора: «Раб, слушай меня! – Да, господин мой, да! – Учиню-ка я злодейство! – Учини, господин мой! Без злодейства откуда ты возьмешь одежду, кто поможет тебе насытиться? – Нет, раб, не учиню я злодейства! – Не учиняй! Кто учиняет злодейство, того казнят или бросают в темницу… – Совершу-ка я доброе дело для своей страны! – Соверши, господин мой! Кто делает добро своей стране, дела того драгоценны перед богом. – Нет, не совершу я доброго дела для страны! – Не совершай, господин! Поднимись и пройди по древним развалинам, взгляни на черепа простых и знатных людей. Кто из них делал зло, кто – добро?» Диалог кончается советом раба-Рассудка, доведенного до отчаяния неразрешимыми противоречиями мира, покончить с собой, категорическим нежеланием господина-Воли следовать этому совету – вплоть до готовности уничтожить сам рассудок, чтобы тот не мешал жить, – и констатацией того, что без рассудка тоже не выживешь.

В шумеро-аккадском пантеоне главенствовали Ан – бог неба, Энлиль – «господин воздуха» и Энки (Эа) – бог воды и хранитель мудрости. Выделялись две большие группы богов: небесные игиги и подземные и земные ануннаки. Семью великими игигами в Вавилонии считались Ан, Энлиль, Эа, Син (бог луны), Шамаш (бог Солнца и социального порядка), Мардук (бог-покровитель Вавилона) и Иштар (богиня плодородия, любви и войны, круговорота жизни и смерти). Как и во многих мифологиях Западной Евразии, предусматривалось два «царя богов» – старший, но реально почти безвластный Ан и его сын Энлиль, который и осуществляет реальное управление миром. Столицы крупных держав выдвигали на престол «царя богов» собственного городского бога-покровителя; по вавилонскому мифу собрание богов принуждено было провозгласить своим царем Мардука, чтобы тот избавил мир от хаоса, исходящего от чудовища Тиамат, а в Ассирии «царем всех богов» был Ашшур. Бог бури Адад и бог войны Нинурта выдвигаются в связи с появлением военных держав.

Собрание богов и отдельные боги определяли и переопределяли шимту (судьбу) всякого объекта и существа; впрочем, какая-то доля влияния на свою и чужую шимту имелась у каждого. На загробный мир шумеро-аккадцы смотрели совершенно безнадежно: всех там ожидала одна, и очень плохая судьба, принципиально лишенная каких бы то ни было радостей. За пределами земной жизни заботиться было не о чем.

Согласно твердым представлениям, боги создали людей, чтобы было кому кормить их жертвами и обеспечивать жилищами-храмами, сокровищами и т. д.; до этого боги принуждены были трудиться ради своего пропитания сами, жили в скверных жилищах и т. п. Повышенного этического авторитета за богами никто не признавал; в эпосе о Гильгамеше последний открыто поносит Иштар за предательское поведение по отношению к ее возлюбленным. Рядовой человек не общался с великими богами; для этого существовали посредники – царь всей страны и личные божества-покровители, имевшиеся у каждого. При выборе отношения к богам месопотамец колебался между тактикой «богобоязненного человека» (детальное исполнение воли богов во избежание кар) и горьким осознанием того, что боги слишком капризны, далеки и непредсказуемы, чтобы на эту тактику можно было полагаться. Цели общения с богами в любом случае были одни и те же – обеспечение житейских благ тех, кто в это общение вступает.

Важнейшим культурным открытием шумеров была словесно-слоговая клинопись, применяющая «ребусный» принцип (знак, первоначально обозначавший односложное слово, обозначает также и соответствующий слог в составе любого слова). Грамотность в Месопотамии была распространена довольно широко и очень уважалась. Главными ее центрами были школы («дома табличек») при дворцах и храмах; при них же создавались библиотеки «глиняных книг» на разных языках. Громадная библиотека, собранная по приказу Ашшурбанипала в Ниневии (по-видимому, там собирались тотально скопировать все произведения клинописной книжности), послужила важнейшим источником знаний о Месопотамии для ассириологов.

Наука носила сугубо прикладной характер. Астрономия и астрология достигли особых успехов (в античном мире астрологов и гадателей вообще стали звать «халдеями», настолько высок был престиж астрологического искусства вавилонян). Месопотамцам принадлежит деление неба на 12 зодиакальных созвездий, их названия (Овен, Телец, Близнецы и т. д.) и счет времени по шестидесятеричной системе.

Глава VII
Анатолия и Армянское нагорье в древности

Территория, население, древнейшая история

С севера к Плодородному Полумесяцу примыкает обширный, в основном горный регион, ограниченный Средиземным, Эгейским и Черным морями, Кавказом и Каспием и обнимающий Анатолию, Армянское нагорье и продолжающее его Закавказье. Сложный рельеф делит этот регион на множество относительно изолированных друг от друга частей, что привело к исключительной пестроте и сложности его этнополитической истории. Особенно пригодные для земледелия обширные районы низменных речных долин находились на западе Малой Азии (бассейн Меандра и др. золотоносных местных рек), в Киликии и по течению Аракса и Куры. Горы были богаты металлами и минералами (в частности, Понтийские горы служили источником железа), во многих озерах добывали соль.

Область черноморских проливов и перевалы Кавказа были обычными воротами миграций, обрушивавшихся на регион из стран северной дуги циркумпонтийской зоны. Пришельцы, как правило, оседали в регионе и уже не покидали его, так что его территория стала настоящим «заповедником» этносов, проникавших сюда с разных сторон в течение тысячелетий. История Анатолии и Армянского нагорья – это во многом история миграций.

Именно в этом регионе развернулись раньше других процессы неолитической революции. Уже VIII–VII тыс. до н. э. датируется знаменитая протоцивилизация Чатал-Хююка. Основавшие ее племена широко освоили плато Конья, основав там несколько десятков небольших поселений, тяготевших к центральному, в Чатал-Хююке. Жители последнего уже занимались земледелием и скотоводством. Судя по скульптуре, поддерживались культы быка и Великой Матери – последний в разных обличьях оставался одним из важнейших культов в Малой Азии вплоть до христианской эпохи. Как и остальные известные протоцивилизации – островки в первобытном море, Чатал-Хююк, по-видимому, пал под ударами более примитивных соседей, привлеченных его сравнительным богатством. В V тыс. до н. э. в Малой Азии начинается обработка металла.

В IV–III тыс. до н. э. Армянское нагорье и Закавказье были заняты племенами, относящимися к восточной ветви северокавказской этнической общности (сейчас эта ветвь представлена нахско-дагестанскими народами), носителями относительно однородной Куро-Араксской энеолитической культуры. К их числу принадлежали предки хурритов и урартов. Большая часть Малой Азии в ту же эпоху была заселена племенами западной ветви той же общности (сейчас эта ветвь представлена абхазо-адыгами), прежде всего хаттами, обитавшими в регионе р. Галис (совр. Кызыл-Ырмак), получившем по ним название Хатти.

В III тыс. до н. э. Малая Азия подвергалась периодическим нашествиям со стороны индоевропейцев, обитавших к северу от Черного моря. Одна из их групп прорвалась в страну Хатти и доминировала некоторое время в ее южной части, оставив богатые курганные захоронения своей знати в Дораке и Аладжа-Хююке (третья четверть III тыс. до н. э.). Другие индоевропейские группы, говорившие на языках анатолийской ветви индоевропейской семьи, – лувийцы и т. н. хетты – составили впоследствии основную массу населения Анатолии.

XXV–XXIII вв. до н. э. были временем бурных событий на территории региона. Во-первых, лувийцы вторгаются в Малую Азию с Балкан, подвергают местные поселения опустошительному разгрому и заселяют весь запад и юг полуострова. Во-вторых, в центре и на востоке Малой Азии образуется целый ряд номовых хаттских государств, крупнейшие из них – собственно Хатти в излучине Галиса и Каниш к югу от него. Ок. 2300 г. до н. э. эти государства ненадолго вошли в орбиту политического влияния Аккадской державы Саргона. На юге Армянского нагорья к этому времени обособляются две племенные группы, которым было суждено сыграть великую историческую роль: хурриты, населявшие горную область между оз. Ван, оз. Урмия и Тигром, и урарты, их ближайшие родственники, расселявшиеся у берегов Вана. В-третьих, в конце XXIII в. до н. э. на Армянском нагорье появляются некие варвары, обрушивающиеся на северные пределы Аккадской державы, едва сумевшей отразить их походы. По-видимому, это были индоевропейские пришельцы из-за Кавказа. Вероятно, вместе с ними на Армянское нагорье попали с северо-востока и индоевропейцы– хетты; отсюда они постепенно расселяются на запад, в бассейн Галиса, вступая в симбиоз с местными хаттами (XXII–XXI вв. до н. э.). Одновременно с этим происходит первое расселение хурритов: они заняли плодородную территорию вдоль огромной дуги от Среднего Тигра через север Верхней Месопотамии до Сирии и гор Тавра, и здесь возникла россыпь хурритских номовых государств. В XXI в. до н. э. хурритская династия ненадолго захватила и Ашшур.

В XX–XVIII вв. до н. э. на востоке Малой Азии важную роль играет система торговых колоний, основанная купцами из Ашшура (где еще перед этим утвердилась местная, семитская династия). Центром этой системы была международная торговая колония в Канише (совр. Кюль-тепе). Все эти колонии размещались на территории различных местных государств и подчинялись их правителям, но пользовались самоуправлением во внутренних делах. Через них шла международная торговля, полюсами которой были Ашшур, с одной стороны, и бассейн Галиса и оз. Туз – с другой, а предметами – прежде всего металлы и высококачественные ткани. Все это способствовало развитию местного производства (особенно металлургии), накоплению правителями богатств и ускоренному политогенезу.

В эпоху торговых колоний в восточной Малой Азии усиливаются индоевропейцы-хетты, частично ассимилируя аборигенов-хаттов. Одним из основных их центров здесь стал сам Каниш (по-хеттски Неса или Кнеса). В первой половине XVIII в. до н. э. один из номовых царей, Анитта, основал обширную державу с центром в этом городе, завоевав все земли от Черного моря по бассейн оз. Туз. Пришедшее на смену номовым структурам северо-востока Малой Азии государство, основанное Аниттой, известно в науке как Хеттское царство. Хатты в нем вскоре были полностью ассимилированы индоевропейцами-хеттами.

Хеттское царство (ок. 1750–1180 гг. до н. э.)

В т. н. древнехеттский период (XVIII–XVI вв. до н. э.) у хеттов еще были сильны родовые традиции. Ополчение, включавшее всех боеспособных полноправных членов общества, составляло войсковое народное собрание – панкус. Его деятельностью руководила тулия (верхушка панкуса, нечто вроде старшей дружины) – оплот могущественной родовой знати. Все это существенно ограничивало власть царя.

Согласно другой концепции, страной правил не один, а два параллельных ряда правителей – женский ряд, состоящий из цариц, и мужской, состоящий из царей. Преемственность в каждом из этих рядов шла самостоятельно: если царь умирал, а царица переживала его, она и сохраняла за собой титул царицы в правление нового царя, а супруга последнего должна была ждать ее смерти, чтобы стать царицей. По-видимому, этот обычай был введен под влиянием культуры хаттов (у доиндоевропейских аборигенов Малой Азии женщины и женские божества, как мы знаем на примере культа Великой Матери, играли важнейшую роль).

На исходе XVIII в. до н. э. династия Анитты сошла на нет, уступив власть другому (т. н. древнехеттскому) царскому дому. Один из его царей, Лабарна I (ок.1675–1650 гг. до н. э.), оказался великим завоевателем и реформатором. По восхищенному выражению его преемников, он раздвинул границы Хеттского царства «от моря до моря», а его внутренняя политика произвела такое впечатление, что имена его самого и его супруги Таваннанны стали титулами всех позднейших хеттских великих царей и цариц. Его преемник Хаттусили I (ок. 1650–1625 гг. до н. э.) перенес столицу в бывший главный центр хаттов, Хаттусу (именно после этого государство и стало официально называться «Хатти», что в современной науке передается как «Хеттское»), расширил завоевания вплоть до Сирии и ценой ожесточенной внутренней борьбы добился передачи престола по прямой линии (до того по старой родовой традиции его передавали сыну сестры), назначив престолонаследником и соправителем своего усыновленного внука, Мурсили. Подавив вызванные этим смуты, они возобновили завоевания на юге, продолженные в единоличное правление Мурсили I (ок. 1625–1590 гг. до н. э.). Этот могущественный правитель аннексировал Халпу, разгромил хурритов Верхней Месопотамии, а в 1595 г. до н. э. совершил поход на отдаленный Вавилон – богатейший центр Передней Азии. Низвергнув династию Хаммурапи, Мурсили возвратился домой с огромной добычей.

Хеттская знать, однако, не желала подобного роста царского могущества. Мурсили был убит шурином, и в течение нескольких десятилетий в Хатти не прекращались дворцовые смуты. Знать захватывала все больше власти, и апогеем ее успехов явился знаменитый декрет царя Телепину (правил ок. 1530–1500 гг. до н. э.), предоставлявший тулии право судить и казнить царей (!), а также установивший жесткий порядок престолонаследия, лишив царя возможности выбирать преемника по своей воле. Отныне преимущественное право на наследование престола принадлежало родному сыну царя; за отсутствием таковых воцарялся сын его сестры, и только в крайнем случае свои права предъявляли царские зятья. Без согласия тулии царь не мог казнить ее членов и ни при каких обстоятельствах не имел права конфискации их имущества.

Через полвека, ок.1450 г. до н. э., удачливый сановник хурритского происхождения захватил трон и основал т. н. новохеттскую династию (середина XV – начало XII вв. до н. э.). Претендуя на возвращение времен древнехеттской славы, новохеттские цари создали на деле типичную наднациональную военно-бюрократическую монархию Ближнего Востока. Царь стал сакрализованным абсолютным правителем и сам назначал себе преемника (статус которого превратился в особую должность «тухканти»; носителя такой должности можно было свободно сменять), так что отныне дворцовые перевороты не перерастали в смуту. Теперь царь считался обладателем особой солярной божественности и титуловался «Солнцем».

Характерно, что члены нового, этнически хурритского царского дома принимали хеттские тронные имена и считали государства хурритов своими злейшими врагами, однако именно в период их правления хеттская культура все больше поглощается хурритской. В XIII в. до н. э. даже государственный пантеон был почти целиком заимствован у хурритов, а сами хетты оказались частично ассимилированы своими ближайшими родичами лувийцами, населявшими южную часть страны.

Земля в Хатти принадлежала государству либо самоуправляющимся территориальным общинам городов и сел. Государственные земли находились в непосредственном или общем распоряжении царя. На них размещались прикрепленные к выделенным для них участкам мелкие производители – землепользователи илотского типа (в том числе военнопленные и депортированные). Значительную долю государственной земли составляли крупные хозяйства, служившие для обеспечения лично царя и членов его рода («дом царя», «дом царицы» и т. д.), центральной администрации («дом дворца»), различных учреждений и храмов, а также условные держания должностных лиц. Храмовые земли контролировались царем, но на деле представляли собой автономные корпоративные хозяйства. Основными видами государственной эксплуатации (не считая храмовой) были саххан – обязательная служба царю, в том числе уплата ему натурального налога, и луцци – трудовая повинность. По-видимому, они распространялись на подавляющую часть населения страны, включая большинство общинников. В общинном секторе, в отличие от государственного, свободно осуществлялась купля-продажа земли. И в частно-общинном, и в государственном секторах применялся труд рабов в собственном смысле слова (хотя их чаще использовали в обслуживании, чем в производстве), наемников и др.

В сословном плане все население страны делилось на две группы, различавшиеся по свободному или принудительному характеру труда. В первую из них – сословие «свободных» – входили лица, освобожденные от повинностей в пользу государства и храма. К ним относились в первую очередь члены общин коренных хеттских городов. Именно из их среды в основном рекрутировалась хеттская правящая верхушка, особенно ее высшие слои. Второе сословие – «несвободных» – включало всех лиц, на которых распространялась государственная и храмовая эксплуатация (большинство непосредственных производителей, сидящих как на государственной, так и на общинной земле или занятых в ремесле, но также и множество должностных лиц; для последних сахханом считалась сама служба дворцу или храму). Среди «несвободных» непосредственных производителей, стоящих вне общин, были и рабы в точном смысле слова, и кабальные должники, и наемники, и крепостные землепользователи, и, наконец, крепостные земельные собственники, которые оказывались иногда достаточно богаты, чтобы иметь собственных рабов. Независимо от сословия, лица, стоявшие вне общин, часто стремились приобрести членство в одной из них, купив участок общинной земли.

Новохеттская династия немедленно возобновила походы в Сирию, что привело ее к ожесточенному противоборству с верхнемесопотамской хурритской державой Митанни. На исходе XV в. до н. э. эта борьба, в сочетании с нашествиями других соседей, ввергла Хеттское царство в небывалую катастрофу и фактически свела его территорию к части бассейна верхнего и среднего Галиса. Государство стояло на краю гибели. Однако в начале XIV в. до н. э. в Хатти приходит к власти узурпатор Суппилулиума I (ок.1380–1335 гг. до н. э.) – блестящий политик и полководец, один из крупнейших исторических деятелей Ближнего Востока, чье долгое правление стало важной вехой в жизни Передней Азии. Зарекомендовав себя как победоносный воин еще до воцарения, он смог полностью восстановить силы Хеттского царства, покорить почти всю Малую Азию (от Эгейского моря до Понтийских гор) и в итоге трех больших войн победить Митанни и Египет, завоевав все Восточное Средиземноморье вплоть до южных рубежей Палестины; египетские войска были разбиты им, а в Митанни он смог посадить царем своего ставленника. В Сирии он основал удельные хеттские царства с центрами в Каркемише и Халпе, посадив править ими своих сыновей. Вавилония и Ахейская держава (Микенская Греция) считали необходимым поддерживать дружбу с Суппилулиумой.

Все эти успехи, однако, грозили хеттам роковыми последствиями. Государственные таланты Суппилулиумы поставили под власть хеттов огромные пространства, контроль над которыми намного превышал естественные возможности Хеттского царства. Поэтому существование державы, созданной Суппилулиумой, его преемникам приходилось поддерживать почти непрестанными походами против мятежных окраин и готовых посягнуть на владения Хатти других великих держав. Эти войны медленно, но верно истощали силы царства. Мурсили II (ок. 1335–1305 гг. до н. э.), доблестный воин и великодушный правитель, еще смог сохранять наследство отца в полном объеме. Разгромив восставшую было западную Малую Азию и войдя в Апасу (будущий Эфес) на Эгейском море, он затем довел до благополучного конца начатую при его отце войну с Египтом, заключив выгодный для хеттов мир с фараоном Хоремхебом. На востоке он успешно отбросил Ассирию, претендовавшую на захват Митанни. Вторую половину XIV в. до н. э. можно считать апогеем хеттского могущества.

При преемниках Мурсили, однако, ситуация стала стремительно меняться к худшему. Во-первых, воинственный фараон Сети I начал широкомасштабное контрнаступление в Сирии и Палестине, продолженное затем Рамсесом П. В целом оно оказалось для египтян достаточно успешным, несмотря на поражение Рамсеса II в битве при Кадеше (1286 г. до н. э.): Палестина, большая часть Финикии и Дамаск перешли под прочную власть египтян. Во-вторых, на протяжении всего XIII в. до н. э. запад Малой Азии стремился отложиться от хеттов при помощи правителей Ахейской Греции, а то и просто удачливых авантюристов, сколачивавших на суше и на море эфемерные союзы, подрывающие хеттскую власть; в свою очередь, сами эти авантюристы легко шли на союз с ахейцами. В-третьих, в то же самое время Ассирия раз за разом вторгается в Верхнюю Месопотамию; хетто-ассирийское противоборство так и не завершилось прочным миром вплоть до самого падения Хеттского царства.

В начале XIII в. до н. э., при царе Муваталли II, напряженная обстановка, сложившаяся на всех трех упомянутых выше «фронтах», поставила Хеттское царство в очень тяжелое положение, из которого его спас очередной узурпатор, Хаттусили III (вторая четв. XIII в. до н. э.). Он был известен, между прочим, подробным официальным оправданием предпринятого им переворота против собственного племянника Урхитессоба, сына и законного преемника Муваталли; оправдание он видел, в частности, в том, что не сделал ничего оскверняющего честь и не устроил против племянника заговора, а выступил против него открыто, в стиле «Иду на вы!»

Как царь Хаттусили III проявил себя прежде всего незаурядным дипломатом. В 1270 г. до н. э. он заключил мирный союзный договор с Египтом, навсегда прекративший хетто-египетские войны и подкрепленный впоследствии династическим браком (дочь Хаттусили стала женой Рамсеса II). Договор закрепил сложившееся территориальное разделение Восточного Средиземноморья, обязал стороны поддерживать друг друга военными силами против внутренних и внешних врагов и выдавать перебежчиков. Впоследствии египтяне снабжали Хеттское царство хлебом, а хетты ввозили в Египет металлы. В то же время Хаттусили добился мира с владыками Ахейской Греции; те признали за хеттами запад Малой Азии и выдали им пирата Пиямараду, уже несколько десятилетий опустошавшего этот регион с ахейской помощью. Обеспечив себя таким образом с юга и запада, Хаттусили обратился против Ассирии, но так и не смог вытеснить ее из Верхней Месопотамии.

При последних хеттских царях – Тудхалии IV и двух его сыновьях – Хеттское царство ведет борьбу на два фронта – в Верхней Месопотамии и в западной Малой Азии (где, помимо ахейцев, сталкивается с вторгшимися сюда с Балкан фригийцами, а также с местными правителями, которые с невиданным до сих пор упорством раз за разом свергали хеттскую власть). Тудхалия IV смог в конце концов восстановить положение на западе, отбросил ахейцев и разгромил Илион – один из главных политических центров на западе Малой Азии (археологическая «Троя» на холме Гиссарлык, найденная Г. Шлиманом; у хеттов и лионское царство именовалось «Вилусой»), а также Ассуву – союзное Илиону фригийское образование при р. Сангарий. Этот разгром запомнился надолго: еще Гомер в «Илиаде» упоминает неудачную войну Илиона и союзных ему сангарийских фригийцев против амазонок в дни молодости Приама (малоазиатские амазонки были в греческих преданиях о героическом веке стандартным замещением реальных хеттов).

Однако с Ассирией Тудхалия воевал в целом безрезультатно и даже потерпел от Салманасара жестокое поражение при Нихрии, к северу от Тигра. Его преемники, наоборот, добились успеха на востоке, но зато запад Малой Азии отпал вновь, теперь уже навсегда: некий Маттуватта изгнал отсюда хеттов и в союзе с ахейцами совершал морские набеги вплоть до Кипра. Последний хеттский царь, по иронии судьбы носивший имя Суппилулиумы (II), снова захватил Кипр, но дни хеттов были сочтены.

Троянская война, великое переселение балканско-эгейских народов на восток и крушение Хеттского царства

Во второй половине XIII в. до н. э. балканские племена начали двигаться на юг, вторгаясь в Грецию и Малую Азию. Как видно из сравнения греческих исторических преданий с хеттскими и египетскими данными, а также археологическими материалами (доказывающими, кстати, высокую достоверность общих сюжетов этих преданий), в конце XIII в. до н. э. Пелопоннес был опустошен нашествием с севера («первое вторжение Гераклидов» в эпосе, первое падение микенских дворцов в археологии), после чего ок. 1200 г. до н. э. микенский царь Агамемнон сплачивает вокруг себя ахейских царей. Ок. 1190 г. до н. э. ахейская конфедерация двинула флот на запад Малой Азии и напала на Илион; началась Троянская война, описанная в греческих преданиях. Судя по ним, на помощь Илиону какой-то контингент прислали и хетты.

Примерно тогда же (по преданию, на исходе Троянской войны) южнобалканские племена пеластов, родственных грекам, и фрако-фригийских «мюсов», или «мушков» (этот этноним передавался в разных традициях как «мис», «мёс», «мюс»; в Передней Азии эти племена именовали «мушками») устремились в северо-западную Малую Азию и оказались недалеко от Илиона. В результате неизвестных нам точно военных столкновений всех этих сил на северо-западе полуострова произошло следующее:

– ахейцы разгромили Илион, но большая их часть после этого вернулась в Грецию, не пытаясь закрепиться в Малой Азии;

– племена «мюс» двинулись опустошительным нашествием вглубь Анатолии на восток, в коренные области Хеттского царства (в науке этот поток принято именовать восточными мушками, с использованием переднеазиатской формы их названия);

– на северо-западе Малой Азии сформировалась коалиция, куда вошли и какие-то ахейские контингенты победителей Илиона, и побежденные жители Троады – тевкры, и неласты, и представители других балканско-эгейских народов (греческая историческая традиция называет этот конгломерат «сбродом» и считает, что возглавляли его ахейские вожди Калхант и Амфилох) – как воины, так и гражданское население. Египетские надписи описывают эту коалицию как «северян со своих островов», упоминая среди них «дененов», то есть данайцев – ахейских греков, «пелесет», то есть пеластов, «теккер», то есть тевкров и др., а современные ученые именуют ее «народами моря». Вся эта масса двинулась в поход на восток, по западному и южному берегу Малой Азии, опустошая их и частично оседая по дороге. Вскоре наступающие вошли в хеттские пределы на юге Анатолии.

Хеттское царство не пережило этого двойного удара. Мушки разгромили Хаттусу и коренные земли хеттов и заняли их, истребив значительную часть населения и ассимилировав остаток; этнос хеттов перестал существовать. «Народы моря» захватили Киликию и Кипр, после чего повернули вдоль берега на юг, разгромили Сирию и побережье Финикии и, наконец, обрушились на Египет, где были отражены Рамсесом III (ок.1180 г. до н. э.) и осели на берегу у рубежей Египта. Область их оседания по названию пеластов или «пелесет» (библ. филистимляне) стала именоваться Палестиной.

Последствия этого великого переселения были многообразны. Восточная Малая Азия была занята мушками, продолжавшими распространяться на восток и ок. 1165 г. до н. э. захватившими бассейн Верхнего Евфрата. Впоследствии мушки, оставшиеся в бассейне Галиса, обособились от мушков бассейна Верхнего Евфрата; от первых произошли каппадокийцы, от вторых, как показал И. М. Дьяконов, – армяне.

«Народы моря» осели несколькими анклавами на разных отрезках своего маршрута: ахейцы – в Памфилии, на Кипре и в Киликии (восточно-ахейский мир), пеласты и тевкры – в Палестине. Пеласты и тевкры быстро усвоили местную западно-семитскую культуру, а восточно-ахейский мир удержал микенскую письменность (позднее смененную другим типом письма) и культуру и впоследствии слился с общегреческим.

Новохеттская государственность погибла навсегда. Лишь каркемишская ветвь хеттской династии, также пострадавшая от нашествия «народов моря», смогла оправиться и распространить свою власть на хеттские области Сирии и Тавра (ок.1170 г. до н. э.). Новообразованное государство с центрами в Каркемише и Мелиде считалось восстановленным Хеттским царством, однако говорили и писали в нем уже только по-лувийски. Вскоре оно распалось на множество осколков – так называемых позднехеттских царств; в конце VIII в. до н. э. все они были аннексированы Ассирией.

Хурритский мир II–I тыс. до н. э. Митанни

В XVIII–XVII вв. до н. э. Армянское нагорье стало ареной миграций, вызванных движением индоарийских племен из-за Кавказа. Часть из них двинулась на Армянское нагорье; одна из групп таких индоариев, известная в Передней Азии как «воины-манда», осела на Верхнем Евфрате. Движение индоариев вызвало цепные смещения, распространявшиеся с северо-востока на юго-запад и вовлекшие хурритов, живших у южного предела Армянского нагорья. Вместе с индоариями, попавшими в их среду, хурриты двинулись в страны Плодородного Полумесяца, и их племенные группы и династии расселились на большей части территории Сирии и Палестины, Верхней Месопотамии, Северного Загроса и юго-восточной Малой Азии (вторая половина XVIII – начало XVII вв. до н. э.). В Палестину, в частности, вместе с хурритами добрались какие-то индоарийские группы, и еще в амарнской переписке (XIV в до н. э.) упоминаются южнопалестинские князья с индоарийскими именами.

В течение четырех столетий в границах этого огромного пространства развивалась особая цивилизация хурритов, служившая полем синтеза и передачи различных культур Ближнего Востока. Колесничные армии, введенные в употребление хурритами, давали им преимущество над соседями. Среди них была широко распространена концепция хурритского всеединства, и их крупнейшие государства принимали наименование «Хурри» в знак претензий на практическое осуществление такого единства. Самым ярким памятником хурритской культуры является мифологический эпос о смене царствований на небесах, весьма близкий по ряду сюжетов «Теогонии» Гесиода. От хурритов, создавших этот миф, он попал через финикийское и анатолийское посредничество к грекам.

Крупнейшим хурритским государством стал верхнемесопотамский Хурри-Ханигальбат, основанный на территориях, отторгнутых у амореев. Ожесточенная борьба этого политического образования с Древнехеттским царством (середина XVII – начало XVI вв. до н. э.) истощила силы обеих сторон, и этим воспользовались индоарийские группы манда. Они захватили власть в Хурри-Ханигальбате, основав тем самым государство Митанни (собств. Майттанне, ок. 1560–1260 гг. до н. э.), сохранившее, впрочем, и старые наименования.

Столица Митанни располагалась в Вассокканне, на верхнем Хабуре. Хотя индоарийский элемент в Митанни, включая царский род, был вскоре ассимилирован хурритами, митаннийские цари сохраняли тронные индоарийские имена, титуловались «царями воинов манда» и «царями воинов хурри», а богами-покровителями династии считались индоарийские Индра, Митра-Варуна и Насатьи. Верховным богом всего государства был, однако, хурритский бог грома Тессоб; наряду с ним исключительным почитанием пользовалась Сауска-Иштар. Центры их культа – соответственно Кумме на Верхнем Забе и Ниневия (тогда хурритский город) – располагались на востоке, в коренных областях хурритов. Верховная власть в Митанни осуществлялась царем и т. н. синагилой – «вторым после царя» (должность престолонаследника-главнокомандующего, замещавшаяся одним из царевичей).

Общество Митанни делилось на военно-бюрократическую верхушку, или двор (вельможи и основная служилая масса воинов – марианне), и землю – совокупность обложенных податью самоуправляющихся общин. Последние имели единое представительство в масштабах всей страны, частично разделявшее с царями властные полномочия, – уникальная для Древнего Востока черта. Значительного слоя «царских людей» (илотов, крепостных) в хурритских странах не было: здесь существовали крупные дворцовые и храмовые хозяйства, но работали в них главным образом рабы из числа пленников либо привлеченные в порядке выполнения повинности свободные.

В конце XVI в. до н. э., при царе Суттарне I, Митанни превратилось во всехурритскую империю, чье владычество простиралось от Загроса и Ниневии до Северной Сирии. С этого момента на протяжении полутора столетий оно являлось сильнейшей военной державой Передней Азии.

Проникновение в Сирию привело Митанни к столкновению с Египтом, стремившимся к безраздельному господству над Восточным Средиземноморьем. Три четверти века почти непрерывных войн с Египтом (исход XVI – конец XV вв. до н. э.) составляют наиболее яркий этап митаннийской истории. Тутмос I напал на сирийские владения Митанни и отбросил его за Евфрат. Правда, при царе Парраттарне (ок. 1475 г. до н. э.) Митанни, воспользовавшись временной слабостью Египта, покорило все Восточное Средиземноморье от Киликии до Центральной Палестины, но Тутмос III в серии кровопролитных кампаний оттеснил его далеко на север. Одно время войска фараона достигали Евфрата и даже разорили его митаннийский берег, однако закрепиться здесь им так и не удалось. К концу правления Тутмоса III, в середине XV в. до н. э., египто-митаннийский рубеж пролегал в районе Кадета.

Примерно в то же время митаннийский царь Сауссадаттар разгромил Ашшур (пытавшийся незадолго перед тем связаться с египтянами) и превратил его в своего вассала. Аменхотеп II возобновил борьбу с Митанни, но после первых успехов оказался отброшен на юг, в Палестину, и вынужден был заключить с Митанни невыгодный для себя мир (ок. 1430 г. до н. э.). Хотя надписи фараона по обыкновению преподносят это событие как изъявление покорности со стороны Митанни, они подчеркивают экстраординарность мирного соглашения Египта с этой страной – «происшествия, неслыханного со времени богов». Не смирившись с поражением, Аменхотеп II к концу своего правления вновь двинулся против Митанни и захватил Халпу в Северной Сирии, однако его преемник Тутмос IV должен был закончить эту войну компромиссным миром с митаннийским царем Ардадамой I (ок. 1410 г. до н. э.). Южная Сирия осталась за Египтом, Северная отошла к Митанни. Заключенный вскоре митаннийско-египетский союз, к которому присоединилась Вавилония, подвел черту под эпохой египто-митаннийского противоборства и заложил основы т. н. амарнского международного порядка в Передней Азии (первая половина XIV в. до н. э.).

Между тем еще в середине XV в. до н. э. начались хетто-митаннийские войны в Сирии, приходившиеся, по-видимому, на промежутки между египетскими вторжениями в этот регион. Их временно привел к концу тот же Ардадама I, нанеся хеттам катастрофическое поражение и отодвинув границы Митанни в Малой Азии вплоть до Тавра и Верхнего Галиса (конец XV в. до н. э.).

Рубеж XV–XIV вв. до н. э. был временем наибольшего расцвета Митанни. Союз с Египтом скреплялся династическими браками. Тутмос IV и Аменхотеп III женятся на митаннийских царевнах, а сами отправляют в Митанни богатые дары золотом. Однако династический кризис и дворцовые смуты начала XIV в. до н. э. (в это время, в частности, отлагается Ашшур) позволили хеттскому Суппилулиуме вновь выступить против него. В итоге Суппилулиума отобрал у Митанни Сирию и организовал интервенцию в само Митанни, которое призвало на помощь ассирийского Ашшурубаллита I. В ходе этих событий великая Митаннийская держава перестала существовать: Ашшурубаллит удержал и аннексировал восточные районы страны, включая Ниневию, а окраинные владения были утрачены.

Отныне Митанни было незначительным северомесопотамским царством, контроль над которым оспаривали друг у друга ассирийцы и хетты. Безуспешно пытаясь лавировать между ними (но тяготея преимущественно к хеттам), Митанни было в конце концов уничтожено ассирийским царем Салманасаром I ок. 1260 г. до н. э. Хетты, однако, не оставили попыток отбить у ассирийцев хурритскую Верхнюю Месопотамию, и окончательно эти области перешли к Ассирии только в начале XII в. до н. э., при агонии Хеттской державы.

Переселения балканцев-мушков на восток (первая половина XII в. до н. э.) и арамеев на север (вторая половина XI в. до н. э.) резко сократили этнический ареал хурритов, сведя его к долинам Чороха и Верхнего Тигра. Последнее независимое государство хурритов – верхнетигрская Шубрия (хурр. самоназвание – Хурри, поскольку маленькая Шубрия пыталась воплощать единство погибшей хурритской ойкумены) было уничтожено ассирийцами в 673 г. до н. э. Хурриты, однако, оставались одним из крупнейших этносов Армянского нагорья и в середине – второй половине I тыс. до н. э. были известны своим соседям под именем «матиенов», т. е. митаннийцев – свидетельство памяти об их блестящем прошлом.

Малая Азия в I тыс. до н. э. Фригия и Лидия

Балканские племена, именовавшие себя фригийцами, переселились в Малую Азию в середине XIII в. до н. э. Спустя столетие другое балканское племя – причерноморские бриги – переправилось в Малую Азию и частично вытеснило, а частично ассимилировало фригийцев первой волны. Новая общность сохранила название фригийцев и создала раннее царство, ок. 1120 г. до н. э. окончательно разрушившее Илион и захватившее Троаду. Занимавшее гористую полосу от Дарданелл до бассейна оз. Туз, Фригийское царство достигло высшего расцвета в первой половине – середине VIII в. до н. э., завоевав практически всю Малую Азию от Эгеиды до Тавра и Урарту. Согласно позднему преданию, основателем этого великодержавия был некий Гордий (ок. 750 г. до н. э.), выходец из крестьян, овладевший «всей Азией» и завязавший знаменитый «Гордиев узел». Тот, кто сумел бы его развязать, стал бы новым покорителем Азии (как известно, в 334 г. до н. э. узел разрубил Александр Македонский, действительно покоривший после этого Азию). При сыне Гордия Мидасе (ок. 725–696 гг. до н. э.) Фригия переживает наивысший расцвет; этот царь так славился своим богатством, что согласно другой греческой легенде одно его прикосновение превращало в золото любой предмет.

Ок. 717 г. дон. э. Мидас подчинил княжества Тавра и Киликии и вступил из-за них в войну с Ассирией, заключив против нее союз с Урарту; однако из-за внезапно начавшегося вторжения кочевников (ираноязычных киммерийцев с северо-востока и фракийцев-треров с запада) уже в 713 г. до н. э. Фригия, отброшенная на исходные рубежи, была принуждена к миру с Ассирией. В 675 г. до н. э. под ударом союзных сил киммерийцев и Урарту Фригийская держава распалась; ее остаток до середины VII в. до н. э. страдал от набегов киммерийцев, а в конце века подчинился Лидии. В воспоминаниях греков, однако, Фригия навсегда осталась первой известной им «великой», «всеазиатской» державой, а фригийская религия, с ее культами Аттиса и Великой матери Кибелы, оказала сильнейшее воздействие на античную культуру.

Лидийское царство со столицей в Сардах было, по-видимому, создано в XII в. до н. э., вскоре после эгейско-балканских нашествий на Анатолию, двумя группами населения: хеттскими колонистами и местным лувийским племенем меонов. Язык лидийцев ближе к хеттскому, чем к лувийскому. Богатство Лидии опиралось на плодородные долины золотоносных рек западной Малой Азии. В VIII в. до н. э. Лидия подчинялась фригийцам.

Ок. 685 г. до н. э. престол захватил царский дружинник Гиг (Гуг), основавший новую династию Мермнадов, при которой Лидия стала великой державой. С разгромом Фригии киммерийцами в 675 г. до н. э. Лидия обрела независимость, однако вскоре киммерийцы обрушились и на нее. Гиг должен был обратиться за помощью к Ассирии и, признав формально верховную власть Ашшурбанипала (667 г. до н. э.), в союзе с ним отразил киммерийцев. Вскоре после этого (ок. 654 г. до н. э.) он отложился от Ассирии и заключил союз с Египтом, который сам только что сверг ассирийское иго; этот союз оставался в силе вплоть до конца лидийской истории.

Но в 644 г. до н. э. киммерийцам удалось разорить Сарды; Гиг был убит, а его преемник должен был опять покориться Ашшурбанипалу, после чего киммерийцы были разгромлены союзниками ассирийцев скифами (ок. 643 г. до н. э.). Скифо-ассирийская война (конец 630-х гг. до н. э.) позволила Лидии восстановить независимость, и конец VII в. до н. э. стал временем ее безудержной экспансии на восток, где ок. 600 г. до н. э. царь Алиатт контролировал уже все фригийское наследство (в том числе остаток киммерийцев на Галисе), города Понта и Киликию. Развивая эти успехи, в конце 590-х гг. до н. э. Алиатт вторгся в сферу влияния Мидии; на его сторону перешли древнеармянское царство Армина и часть подвластных мидянам скифов. Разразилась мидолидийская война (ок. 590–585 гг. до н. э.), в ходе которой лидийцы утратили все владения к востоку от Галиса и Тавра, что было закреплено миром 585 г. до н. э.

После этого Алиатт обратился на запад, покорил карийское, пафлагонское и вифинское побережье и взял Колофон. Военные предприятия Алиатта прогремели на всю Переднюю Азию и отразились в библейском образе северного колосса «Гога и Магога», т. е. «(рода) Гига и страны Гига» – Лидии. Его преемнику Крёзу (561–547 гг. до н. э.) удалось завершить покорение азиатских греков, после чего ему оказалась подвластна вся Малая Азия к западу от Галиса, кроме Ликии. Золотоносная р. Пактол позволила лидийцам первыми в мире начать чеканку монеты (из электра – природного сплава золота и серебра – в VII и из золота – в VI в. до н. э.); в пословицу вошло выражение «богат как Крёз». В 547 г. до н. э. Крёз двинулся за Галис против Кира Персидского, однако должен был отступить и потерпел полное поражение при Сардах. Победитель чудом помиловал его, но Лидия была аннексирована Ахеменидами. По преданию, перед походом оракул Аполлона предсказал Крёзу, что, перейдя Галис, тот разрушит великое царство. Понадеявшись на это предсказание, царь и начал войну. Предсказание сбылось: Крёз разрушил собственное великое царство.

Лидия была архаичной военной державой, державшейся на налоговой эксплуатации свободного населения. Царь опирался на конную дружину и регулярную армию. При нем существовали аристократический совет и народное собрание, что весьма напоминает древнехеттскую практику. Лидия вошла в историю как страна развитой музыкальной культуры («лидийские инструменты», «лидийская музыка», «лидийские напевы» – знаковые выражения в античной традиции).

Армянское нагорье в I тыс. до н. э.: Урарту, Армина (Древнеармянское царство), картвельские государства

Урартские (уруатрийские) племена, родственные хурритам, но обособившиеся от них еще к середине III тыс. до н. э., заселяли бассейн оз. Ван и истоки Верхнего Заба. Ок. 1300 г. до н. э. большая часть урартов составила племенной союз Уруатри, в XIII–XI вв. до н. э. периодически сталкивавшийся с ассирийцами. Пройдя через напряженную оборону от ассирийских нашествий сер. IX в. до н. э., этот союз превратился в прочное государство с официальным наименованием Биайнели («Ванское»; ассирийцы, а вслед за ними и мы продолжали называть его Урарту). Центр его лежал на восточном берегу оз. Ван, где располагалась урартская столица Ту(р)шпа. Другая группа урартских племен, продвинувшись к югу, создала ок. XI–X вв. до н. э. в долине Верхнего Заба государство Муцацир, обладавшее главной общеурартской религиозной святыней – храмом бога Халди в г. Ардини.

Урарту было типичной военной державой. Целью его почти непрерывных походов была прежде всего добыча, приобретение данников и захват пленных (значительная часть которых умерщвлялась, т. к. масштабы хозяйства страны не давали применять их труд). Почти вся жизнь урартского государства протекла в войнах с Ассирией (характерно, что урарты в очень широких масштабах копировали ассирийскую военную и административную, а иногда и культурную практику, и вся их государственность была в значительной мере сколком с Ассирии).

Ишпуини (825–810 гг. до н. э.) и его соправитель и наследник Менуа (810–786 гг. до н. э.) перешли в решительное наступление против Ассирии, захватили ее верхнеевфратские и верхнетигрские владения, подчинили Муцацир, аннексировали богатый западный берег оз. Урмия, ставший второй экономической базой страны, и начали наступление на север, в Закавказье, опираясь на основанный ими военный центр у г. Арарат. Аргишти I (786–764 гг. до н. э.) полностью парализовал ассирийское сопротивление, распространил свое влияние на западе за Евфрат, на позднехеттскую область Мелида (совр. Малатия при Верхнем Евфрате), на востоке – на весь приурмийский бассейн вплоть до Диялы, а на севере включил в состав Урарту закавказские территории вплоть до Чороха, истоков Аракса и Куры и оз. Севан, основав там крепости Эребуни и Аргиштихинели, образовавшие третью административно-хозяйственную базу Урарту, наряду с районом Тушпы и приурмийским. Ассирийцы так боялись Аргишти, что именовали его «урартом, чье именование страшно, как тяжелая буря».

Сардури II (764–735 гг. до н. э.), развивая эти успехи, включил в сферу влияния Урарту союз позднехеттских государств в Северной Сирии, однако должен был вести ожесточенную борьбу в приурмийском районе, а затем проиграл решительную войну с Ассирией (743–735 гг. до н. э.). В итоге в бассейне Урмии образовалось откровенно враждебное Урарту царство Манна; Сирия и области Верхнего Тигра перешли к Ассирии; ряд областей, покорных Урарту, восстановили независимость. Ок. 720 г. до н. э. Урарту с трудом отразило нашествие киммерийцев, а в 714 г. до н. э. его полностью разгромил ассирийский царь Саргон II. Отныне урартские цари не посягали на Ассирию, а пытались распространять свои завоевания по другим направлениям – на восток, к берегам Каспийского моря (в 690-х гг. до н. э., впрочем, большая часть этих территорий была утрачена, когда сюда вторглись скифы), а затем на запад, против владений Фригии (670-е гг. до н. э., теперь в союзе с киммерийцами).

Для общественного строя урартов характерны крупные царские хозяйства, центрами которых часто становились города-крепости, в чьих цитаделях размещались гигантские хранилища государственных запасов продуктов, оружия и утвари. Главной трудовой силой в царских и храмовых хозяйствах были государственные рабы. Со всей территории державы собиралась дань. Верхушку общества составляла служилая знать, большинство населения составляли свободные общинники. Держава включала множество полузависимых царств и племен.

Переломным рубежом урартской истории стало опустошительное нашествие скифов, врагов киммерийцев и союзников Ассирии (сер.640-х гг. до н. э.); ослабевшее и уменьшившееся Урарту в 643 г. до н. э. должно было признать себя ассирийским вассалом. В этом качестве оно было втянуто на стороне Ассирии в еще более ослабившую ее пятилетнюю войну с Вавилонией и Мидией, покорилось последней ок. 610 г. до н. э., а затем было аннексировано мидянами ок. 590 г. до н. э. в ходе лидийско-мидийской войны.

Еще до этого рядом с Урарту выросло могущественное древнеармянское царство – Армина. Как упоминалось выше, в XII в. до н. э. регион Верхнего Евфрата оказался занят фрако-фригийскими племенами восточных мушков, пришедших с Балкан. Частью они основали здесь собственные княжества, а частью поселились на территории местных государств, признавая их власть. В первой половине I тыс. до н. э. на основе этнической общности верхнеевфратских мушков сложилась древнеармянская народность; античные ученые сохраняли память об их происхождении, заявляя кратко, что армяне – ветвь фригийцев. Историческая традиция армян хранит предание о борьбе их предков с ассирийской царицей Шаммурамат-Семирамидой (ок. 800 г. до н. э.); его реальная историческая основа – оборона верхнеевфратских мушков от ассирийских нашествий IX в. до н. э.

С течением времени основным центром сосредоточения древних армян стало позднехеттское царство со столицей в Мелиде при Верхнем Евфрате, официально именовавшееся Хатти. По-видимому, во времена нашествия скифов (ок. 630 г. до н. э.) и не без их участия власть в Мелиде перешла к армянской династии Ервандидов. Тем самым было создано первое древнеармянское царство, сохранявшее старое название Хатти (отсюда самоназвание армян – «хай-к»), а соседям известное как Армина (откуда привычное античное «Армения»), по названию одной из его пограничных областей, Арме. В конце VII – начале VI вв. до н. э., в период утверждения мидян на Армянском нагорье, Армина расширила свою территорию на восток за счет гибнущего Урарту, но должна была после нескольких столкновений признать свою зависимость от Мидии, сменившуюся затем зависимостью от Ахеменидов. Восстав в 522 г. до н. э. против них, Армина была разгромлена и превращена персами в две сатрапии. В V–IV вв. до н. э. большинство населения Армянского нагорья было ассимилировано армянами, но часть урартов сохраняла свой язык до исхода I тыс. уже нашей эры.

Глава VIII
Восточное Средиземноморье и Аравия

Территория, население, древнейшая история

Согласно делению, принятому с античных времен, территория Восточного Средиземноморья, простирающаяся от Тавра и большой излучины Евфрата до Синая, подразделяется на Сирию (с горами Аманус на севере и Ливан и Антиливан на юге), Финикию (полоса побережья) и Палестину. Водных ресурсов здесь мало, самые большие реки – Иордан в Палестине, Оронт в Сирии. Рельеф и бесплодные районы делили Восточное Средиземноморье на множество отдельных микрорегионов. Залежи медной и железной руды, обширные леса, в том числе знаменитые ливанские кедры, а потом и выходы к торговым путям обуславливали экспансию со стороны Месопотамии и Египта. В степных областях на рубежах Аравии обитали скотоводческие племена, то и дело вторгавшиеся в оазисы. Сама Аравия делилась на три региона, известных античным авторам как Аравия Каменистая (северо-западная), Аравия Пустынная (северо-центральная, включая Сирийскую степь вплоть до течения Евфрата) и Аравия Счастливая (южная, где было возможно развитое земледелие).

В VIII–IV тыс. до н. э. Восточное Средиземноморье и Сирийскую степь населяли потомки носителей местной мезолитической культуры. Они перешли к земледелию, известному по культуре Иерихона (VII тыс. до н. э.). Некоторые из ее поселений, в т. ч. сам Иерихон, окружали каменные стены: накопление запасов земледельческими общинами вызывало необходимость в оборонительных средствах. В Иерихоне они оказались недостаточны: протогород пал под ударами извне.

Аравию в VI–IV тыс. до н. э. занимали племена семитской этнической общности, переселившиеся сюда из Восточной Сахары через Эфиопское нагорье и Баб-эль-Мандеб. В IV тыс. до н. э. внутри этой общности обособилось несколько ареалов: к Среднему Евфрату выходили восточносемитские племена (предки аккадцев), впоследствии переселившиеся в Месопотамию; у рубежей Сирии обитали северные семиты, или эблаиты; в северо-центральной Аравии – западные семиты (предки ханаанеев, амореев, древних евреев и пр.), южнее – носители южно-центральных семитских диалектов (прямые этнические предки исторических арабов), на крайнем юге – носители т. н. южнопериферийных семитских диалектов (создатели первой цивилизации в Аравии; с историческими арабами они слились только в I тыс. н. э.).

В конце IV – начале III тыс. до н. э. семитский мир приходит в движение. Восточные семиты (будущие аккадцы) проникают на Средний Евфрат, а оттуда – в Нижнюю Месопотамию, северные семиты расселяются в Сирии и Верхней Месопотамии (проникая даже за Тигр). Раскалывается западносемитское единство: часть племен отселяется в Сирию, а оттуда распространяется в Палестину, переходя к земледелию, в то время как другая остается в степях и занимается подвижным скотоводством. На основе групп, отселившихся на запад, сформировался этнос ханаанеев, на основе тех, что остались в степях, – этнос сутиев-амореев (по самоназванию – просто сутиев; термин «амореи» перешел на них значительно позже). Этот процесс нашел отражение в мифологии: во времена западносемитского единства все его носители именовали себя сутиями, по своему легендарному предку Суту (Шет-Сиф в Библии). Ханаанеи своим предком-эпонимом считали культурного героя Каина (досл. «Кузнец»); при этом, помня о своем происхождении из общезападносемитской среды, они закономерно объявляли Каина потомком Суту. Оставшиеся же в степях группы, прямо продолжавшие былую общность сутиев и удержавшие их этноним, враждебно относились к оседлым отселенцам, рассматривали их как своего рода предателей добрых нравов предков и объявляли их эпонима – Каина – не потомком, а злым оседлым братом доброго скотовода Суту, виновным в убийстве другого доброго брата-скотовода – Авеля. Скотоводы-сутии и отселившиеся основатели городов ханаанеи тем самым противопоставлялись друг другу как потомки достойного и скверного братьев. Оба варианта племенной генеалогии попали в Библию.

К середине III тыс. до н. э. на северо-востоке Аравии обособилась еще одна ветвь западных семитов, известная впоследствии под названиями «арамеев» и «ахламеев» и возводившая себя к первопредку Сахламу.

С появлением ханаанеев в Сирии и Палестине начинается т. н. Раннебронзовый период в истории региона (III тыс. до н. э.). В это время на побережье возникают основные города будущей Финикии (финикийцами называли именно прибрежных ханаанеев) – собственно Библ (слой Библ VI), Тир и др. (ок. XXIX–XXVIII вв. до н. э.). Север Сирии одновременно осваивают северные семиты, или эблаиты, названные так современными учеными по Эбле, их крупнейшему поселению в Сирии. В Шумере их называли «марту» – не исключено, что по среднеевфратскому Мари, частично заселенному ими, – а по-аккадски «амурру», т. е. амореи.

В прибрежных городах шел интенсивный политогенез, как видно из наличия монументальных храмов на каменном фундаменте. В Библе в середине III тыс. до н. э. уже сложилось номовое государство, вскоре попавшее под политическое и культурное влияние Египта. Тогда же Эбла превратилась в крупный политический центр с населением в 20–30 тыс. чел. В XXV–XXIV вв. до н. э. она контролировала всю Сирию вместе с предгорьями малоазиатского Тавра и соперничала с Мари на Среднем Евфрате – другим ранним государством, созданном аккадцами и, вероятно, иной группой северных семитов. В Эбле обнаружен ценнейший архив. В XXIII в. до н. э. Эбла становится жертвой аккадских царей – Саргона и Нарамсуэна.

Захват северосемитских областей Сирии и Верхней Месопотамии державой Аккада и последующее разрушение ее самой (первая треть XXII в. до н. э.) создали известный вакуум силы в этих регионах и вызвали движение сюда нового населения: с северо-востока – хурритов, с юга – сутиев. В середине XXII в. до н. э. сутии заняли нагорье Джебель-Бишри близ Среднего Евфрата, а затем – центр Верхней Месопотамии и рубежи Сирии, ассимилировав местных северосемитов. В результате на сутиев переходит былое месопотамское обозначение северных семитов – «марту» или «амурру» (амореи), и в науке сутии известны, как правило, под последним наименованием. Со своей стороны, хурриты, двигаясь на запад вдоль Верхнего Тигра и Евфрата, уже в XXI в. до н. э. заселяют Северную Сирию. Тогда же вся Сирия и часть более южного побережья с Библом вошли в зону власти III династии Ура.

Восточное Средиземноморье во II тыс. до н. э

Во второй половине XXI в. до н. э. происходит великое расселение сутиев-амореев долин Среднего Евфрата и Хабура: одни из них устремляются на Месопотамию, приводя к крушению державу Ура, другие огнем и мечом проходят по всей Сирии и Палестине и плотно заселяют Сирию и Заиорданье. С этого момента начинается так называемый Среднебронзовый период истории региона (XX–XVI вв. до н. э.), когда он представлял собой совокупность аморейских и ханаанейских племенных княжеств и городов-государств, отличавшихся в целом невысоким уровнем развития и преобладанием кочевников. Исключение составляют города побережья, прежде всего Библ. Довольно скоро они, а вместе с ними и большая часть Палестины подпадают под верховную власть или влияние среднеегипетского государства. Библ даже формально включался в состав Египетской державы, и его правители считались наместниками фараона. В конце XIX в. до н. э. одна из племенных групп сирийских амореев создала крупное государство Ямхад с центром в Халпе (Алеппо, совр. Халеб), контролировавшее Сирию от предгорий Тавра до рубежей южносирийского номового государства Катны – злейшего врага Ямхада.

В конце XVIII – начале XVII вв. до н. э. через все Восточное Средиземноморье с севера на юг проходят племена хурритов, широко расселяющихся в это время по странам Плодородного Полумесяца. Особенно плотно они (и следовавшие в их потоке отдельные индоарийские группы) заселили Сирию и Южную Палестину. В ходе бурных потрясений, сопровождавших это передвижение, на Синае и в Южной Палестине возникло так называемое гиксосское объединение, возглавляемое семитскими племенами Синая – шасу (откуда само слово «гиксосы», по-египетски «цари-шасу»; в Библии шасу упоминаются под именем амалекитов). Переняв у хурритов искусство колесничного боя, гиксосы в XVII в. до н. э. без труда завоевали Нижний Египет и утвердили свою столицу в восточной дельте Нила. Главными центрами гиксосской державы были Аварис в дельте и Газа и Шарухен в Южной Палестине, а зависимость от гиксосских царей Авариса признавали и другие гиксосские, египетские и кушитские княжества долины Нила (вплоть до третьего порога), а также сиро-палестинские территории вплоть до Евфрата. Тем временем на севере ок. 1600 г. до н. э. Ямхад после нескольких войн захватывают хетты.

В середине XVI в. до н. э. и гиксосская, и хеттская зоны власти в Восточном Средиземноморье сменили хозяев: Палестина и Южная Сирия с изгнанием гиксосов из Египта и падением Шарухена перешли под власть египетского фараона Яхмоса I (гиксосское объединение немедленно распалось, но его племенное ядро из амалекитов-шасу сохранялось на Синае вплоть до I тыс. до н. э.), а в Северной Сирии хеттскую власть, павшую вследствие набегов верхнемесопотамских хурритов, вскоре сменяет владычество объединившего этих хурритов государства Митанни. Таким образом, к концу XVI в. до н. э. Восточное Средиземноморье оказалось поделено между Египтом и Митанни.

С этого геополитического переворота, пришедшегося на время перемен в металлургии и других ремеслах (в частности, финикийцы открыли производство пурпура) отсчитывается следующий, Позднебронзовый период истории Сирии и Палестины (конец XVI–XII вв. до н. э.). Первый его век был занят борьбой между Египтом и Митанни за полновластие в регионе. Однако, несмотря на периодическую реализацию планов обеих сторон, оказалось, что ни египтяне не могли удержаться на Евфрате, ни митаннийцы – в Палестине. Осознав это, в конце XV в. до н. э. стороны договорились о прочном разделе Восточного Средиземноморья на митаннийскую Северную Сирию и египетскую Южную Сирию – Палестину. В XIV в. до н. э. египетское господство в Азии по большей части превратилось в фикцию из-за раздоров вассальных царьков и всесилия орд хапиру – своего рода казаков Сирии и Палестины, бежавших в горы Ливана от двойного гнета этих царьков и египетских фараонов. При Эхнатоне часть хапиру под водительством удачливого вожака Абди-Аширты создала государство Амурру в северном Ливане, а другая вторглась в Палестину и основательно разорила ее. С другой стороны, с середины XV в. до н. э. самостоятельные попытки отобрать у митаннийцев сирийские владения предпринимают хетты. В итоге в третьей четверти XIV в. до н. э. хеттский царь Суппилулиума разгромил и Митанни, и Египет и овладел практически всем Восточным Средиземноморьем.

К этому времени существенные перемены произошли и в этническом составе населения региона. Еще ок. 1400 г. до н. э. из Вавилонии были изгнаны местные сутии-амореи, поселившиеся там шестью веками ранее. Изгнанники, преследуемые касситскими войсками, пересекли Сирийскую степь и обосновались близ Дамаска, образовав новую общность, именовавшую себя «ибри» (евреи, досл. «перешедшие из-за реки», то есть Евфрата). К ней и восходят древнееврейские племена, переселение которых из-за Евфрата, по преданию, возглавлял Авраам.

С другой стороны, в середине XIV в. до н. э. семитские кочевники-арамеи (ахламеи), жившие до того в Северо-Восточной Аравии, двинулись на северо-запад и заселили Сирийскую степь и долину Среднего Евфрата, сдвинув племена ибри дальше на запад и юго-запад, в Палестину и Заиорданье. К 1300 г. до н. э. здесь уже сформировались главные племенные союзы ибри – Моав, Аммон, Эдом и Израиль (первые три – к востоку и югу от Мертвого моря, последний – в Палестине). Другие племена ибри продвинулись еще дальше в Аравию вплоть до ее южного берега.

После очередных хетто-египетских войн в первой трети XIII в. до н. э., в 1270 г. состоялся новый прочный раздел Восточного Средиземноморья: большая часть Сирии, включая Кадеш и Амурру, досталась хеттам, южная Финикия, Дамаск и Палестина – египтянам (впоследствии именно Египетская Азия этого времени воспринималась евреями как географическая «страна Ханаан»).

Геополитический переворот XII–XI вв. до н. э

В начале XII в. до н. э. Восточное Средиземноморье подвергается нашествиям эгейско-анатолийских народов (так называемые «народы моря»). Их первые появления в регионе отмечены еще в конце XIII в. до н. э. (набеги ахейцев на Кипр и Египет), а после Троянской войны часть победителей-ахейцев («денены» – данайцы) и другие народы бассейнов Эгейского и Ионического морей (тевкры Троады, пеласты с южных Балкан, сикулы Южной Италии и Сицилии), пройдя юго-западную Малую Азию и Киликию, обрушились на Восточное Средиземноморье. Они разгромили Кипр, Каркемиш, флот Угарита (сам Угарит одновременно погиб при землетрясении), уничтожили государство Амурру в Ливане, разорили Сидон и Тир и, наконец, напали на Египет (ок.1180 г. до н. э.), но, отброшенные египтянами, осели на побережье Палестины. Здесь пришельцы, понемногу слившиеся в единую массу филистимлян («пелесет»; впрочем, тевкры в течение столетия еще вели обособленное существование) основали т. н. филистимскую конфедерацию. Вскоре они усвоили культуру и язык местного населения. От их имени происходит само название «Палестина».

Между тем Рамсес III восстановил египетскую власть над побережьем Восточного Средиземноморья, а хеттская династия в Каркемише пережила нашествие «народов моря» и объединила Сирию и юго-восток Малой Азии под своей властью (к концу XII в. до н. э. это царство распалось на осколки, т. н. позднехеттские царства). Оправились и финикийские города: уже в XII в. до н. э. Сидон отстроился, а группа выселенцев из него заняла и обустроила Тир, после чего все финикийцы стали обобщенно именоваться сидонянами.

В Палестине тем временем утверждается Израильский племенной союз, переживший в конце XIII в. до н. э. серьезные перемены. Его ядро было в 1220 г. до н. э. разгромлено египетским фараоном Мернептахом, вытеснено из Палестины и, возможно, распалось. Однако другая группа израильтян еще раньше осела в Египте, а в конце XIII в. до н. э., когда эту страну охватили смуты конца XIX династии, покинула Египет и заняла часть территории шасу-амалекитов Синая, что отразилось в древнееврейском предании об Исходе из Египта. На рубеже XIII – ХП вв. до н. э. израильские группы воссоединились (по-видимому, при гегемонии выселенцев из Египта), а ок. 1170 г. до н. э. вновь вторглись в Палестину из-за Иордана и захватили значительную ее часть. Впоследствии древнееврейская традиция связывала Исход и новое оформление Израильского союза племен с Моисеем, заключившим на Синае договор с Яхве, а вторжение в Палестину – с Иисусом Навином. Судя по тому, что среди областей гласу Синая египетские источники XIV–XIII вв. до н. э. знают «страну шасу-яхве», Яхве был местным синайским богом, почитавшимся в одной из областей амалекитов-шасу, и занявший эту область Моисей избрал его в качестве нового бога-покровителя израильтян.

В XII в. до н. э. на основе смешения пришлых кочевых израильтян в качестве доминирующей силы и местных ханаанеев Израиль окончательно сформировался на территории Палестины как союз двенадцати племен. Выборные вожди – шофеты («судьи») – являлись верховными жрецами, командовали племенными ополчениями, а в мирное время разбирали тяжбы.

К концу XII в. до н. э. власть Египта в Азии слабеет и исчезает, и в следующие десятилетия финикийцы (прежде всего Тирское царство сидонян) самостоятельно осуществляют так называемую великую финикийскую колонизацию Западного Средиземноморья (в Восточное, исключая Кипр, финикийцев не пускали греческие пираты). Ок. 1100 г. до н. э. молодежь Тира основала Утику в Северной Африке, примерно в то же время создается тирская колония в Испании – Гадир (Гадес, совр. Кадис), а затем финикийцы появляются на Сицилии, Сардинии, Мальте и Балеарских островах.

Ок. 1100 г. до н. э. Тиглатпаласар I Ассирийский на короткое время подчинил позднехеттские царства Сирии, Тир и Сидон. Однако ассирийская власть здесь оказалась эфемерной: арамеи Южной Сирии во второй четверти – середине XI в. до н. э. двинулись на север и вышли к Евфрату, заняв значительную часть северо-центральной Сирии и потеснив позднехеттских князей (то было начало великого арамейского расселения, в X в. до н. э. чуть не погубившего саму Ассирию). В середине XI в. до н. э. здесь образовались ранние арамейские царства. Примерно в то же время Тир подчинил себе Сидон и другие города Финикии, объединив всю ее в «царство сидонян» (в общем значении финикийцев), известное в науке как Тиро-Сидонское государство.

В Палестине в нач. XI в. до н. э. установилась гегемония филистимлян, лидировавших в металлургии железа, а значит, в производстве вооружения. Израильская племенная система показала неспособность к сопротивлению им. В борьбе с филистимлянами выдвигаются удачливые предводители, поставившие себя вне традиционных племенных отношений. Одного из них, Саула, израильские племена избрали первым царем Израиля, т. е. надплеменным наследственным правителем (конец XI в. до н. э.). Как обычно, становление царской власти было энергично поддержано основной племенной массой вопреки сопротивлению аристократии. Однако Саул проиграл после первых успехов войну с филистимлянами и покончил с собой. Ок. 1000 г. до н. э. царство было заново собрано выдвинувшимся из рядовых воинов Саула Давидом – человеком бурной судьбы, успевшим и послужить Саулу, и повоевать против него в ходе смут, и оказаться на стороне филистимлян, и порвать с ними и одолеть их.

Так в результате двухвековых потрясений сформировалась новая карта Восточного Средиземноморья: позднехеттские царства Северной Сирии, арамейские – в центре и на юге Сирии, Тиро-Сидонское царство на побережье, Израиль и Филистия в Палестине, основанные когда-то иными группами ибри Аммон, Моав и Эдом – в Заиорданье.

Восточное Средиземноморье в первой четверти I тыс. до н. э

Тиро-Сидонское царство оказалось монополистом международной торговли в масштабах всего Средиземноморья. Наивысшего расцвета оно достигло при царе Хираме (969–936 гг. до н. э.), эффективно контролировавшем заморские колонии подвластных ему финикийских городов. При нем широко развернулось строительство в островной цитадели Тира. Показательно, что в X–IX вв. до н. э. тиро-сидонские цари не вели войн на материке: все их внимание было устремлено на морские пути.

Где это было возможно, финикийские купцы легко превращались в пиратов или силой похищали людей, чтобы продать их в рабы. Часть рабов доставлялась в Финикию и использовалась в качестве чернорабочих или гребцов. Рабов-военнопленных не было, как и рабов-должников.

В IX в. до н. э. финикийцы были изгнаны греками из Эгеиды и возобновили колонизацию, на этот раз только Западного Средиземноморья, где появилось много новых финикийских центров, в том числе знаменитый Карфаген (823 г. до н. э.). Цари стремились к установлению деспотического правления, что вызывало противодействие в среде крупных купцов и рабовладельцев. Олигархические тенденции возобладали, и в конце IX в. до н. э. царская власть в Тире ослабевает.

Среди арамейских государств Сирии на первое место вышло Дамасское царство (Арам-Дамаск), чья экономика строилась на развитом скотоводстве, знаменитом на весь Ближний Восток производстве оружия и транзитной торговле «шерстью блистательной белизны». Цари Дамаска часто носили имя-титул «Сын Бога Бури» («Бен-Хадад»), воспроизводившее старый титул хурритских царей.

В середине IX в. до н. э. Дамаск сыграл решающую роль в борьбе с ассирийскими нашествиями Ашшурнацирапала II и Салманасара III на регион. В 853 г. до н. э. коалиция, возглавленная дамасским властителем Бен-Хададом II и израильским царем Ахавом, отразила в битве при Каркаре 120-тысячную армию Салманасара. Правда, тот в 841 г. до н. э. разгромил силы Дамаска и осаждал город, но не смог взять его. Вплоть до начала VIII в. до н. э. Ассирия пытается покорить Восточное Средиземноморье, но не может закрепиться здесь.

Во второй половине IX в. до н. э. дамасский царь Бен-Хадад III овладел заиорданскими владениями Израиля, проник в Южную Палестину и получил дань от Иудеи. Однако уже в 796 г. до н. э. Дамаск был осажден и принужден к выплате дани ассирийскому царю Ададнерари III, захватившему здесь огромное количество железа. При нем Ассирия контролировала все Восточное Средиземноморье, но уже в начале VIII в. до н. э., ослабев под ударами Урарту, ассирийцы теряют все владения к западу от Евфрата.

В Израиле Давид (ок. 1010–970 гг. до н. э.) проводил политику создания централизованной надплеменнной военно-бюрократической монархии. При нем был присоединен Иерусалим, ставший столицей царства. Был создан государственный аппарат, во главе которого стоял верховный сановник. При царе была создана лично ему преданная гвардия из наемников-чужеземцев – критян (скорее всего, ахейцев Крита, переселившихся оттуда на Кипр и в Филистию еще в XII в. до н. э.) и филистимлян. Давид провел масштабные завоевания, подчинив Заиорданье, Филистию и южносирийских арамеев.

Ему наследовал его младший сын Соломон (ок. 970–930 гг. до н. э.). Библейская традиция прославляет его за мудрость, изображает проницательным и справедливым судьей и объявляет автором ряда знаменитых литературных произведений. В действительности Соломон был властолюбивым и тщеславным монархом, отказавшимся от проведения активной внешней политики и растратившим политический капитал, оставленный ему Давидом. Он перенес опору своей власти с военной знати на гражданско-храмовую бюрократию, существенно увеличившуюся в связи со строительством в Иерусалиме роскошно украшенного храма Яхве, увеличил налоги и повинности израильтян. Наконец, если Давид, будучи родом из южного израильского племени Иуда, сумел быть надплеменным царем, то при Соломоне засилие его соплеменников в делах всего царства стало очевидным.

Недовольные этим 10 северных израильских племен вскоре по смерти Соломона отложились от Иерусалима и образовали особое царство, принявшее название Израиль. Столицей его несколько позднее (в IX в. до н. э.) стала Самария. За царством Иерусалима, где правила династия Давида, закрепилось название Иудея, по его главному племени. Оба царства считали создавшееся положение дел нетерпимым и временным разделением израильтян и то враждовали друг с другом, то создавали нечто вроде конфедерации (при Ахаве Израильском – Иосафате Иудейском в середине IX в. и при Иеровоаме II Израильском – Уззии Иудейском в первой половине VIII в. до н. э.; в обоих случаях союзники быстро достигали контроля над всей Палестиной и Заиорданьем).

Распадом Израиля сразу воспользовался Египет: фараон Шешонк около 926 г. до н. э. совершил поход в Палестину, разорив и подчинив и Израиль, и Иудею. Однако сразу после его смерти оба царства вышли из египетской зависимости, а у Египта не было сил на новые вторжения.

В IX–VIII вв. до н. э. Израиль и Иудея постепенно входят в полосу кризиса. Как и в большинстве кочевых обществ, перешедших к оседлости и выработавших свою государственность, у древних евреев первой половины I тыс. до н. э. бурно развивались частновладельческие отношения и частная эксплуатация. Этот процесс шел как за счет растущих притеснений, чинимых племенной и надплеменной столичной верхушкой над народной массой, так и за счет естественной дифференциации и развития товарно-денежных отношений. То и другое приводило к концентрации имущества и земли, разорению и закабалению рядовых общинников.

Пропасть между государственно-племенной аристократией и ее рядовыми соплеменниками быстро росла. Одновременно слабел сам общинный строй: поля и сады общины стали продаваться посторонним лицам (не родственникам и даже не соседям). Общинные участки, перешедшие в частные руки, а также земли государственного фонда, розданные придворным, составили сектор частного землевладения. Свободное население делилось на 4 сословия: 1) светская аристократия (вельможи и князья); 2) жреческая аристократия (жрецы и профессиональные пророки); 3) так называемый народ земли – основная масса свободного населения, владевшая общинными наделами и обязанная служить в ополчении и платить налоги; 4) чужеземцы (пришельцы и поселенцы), ограниченные в правах. На самой нижней ступени социальной лестницы стояли рабы и кабальные должники, число которых все возрастало. Главным объектом эксплуатации оказывалась масса рядовых общинников, и это воспринималось тем более остро, что в обществе оставалось живое представление о традициях солидарности. Особое неприятие у рядовых общинников вызывала властная верхушка, включая храмы.

На верхах общества положение осложнялось собственно культовыми проблемами. Для древних евреев, осознававших себя пришельцами в Палестине, вопрос об обращении за божественным покровительством к тем или иным местным божествам стоял очень остро. Для царей Израиля этот вопрос имел особый аспект: сохранение центра почитания Яхве в Иерусалиме, т. е. на территории Иудеи, побуждало их особенно напряженно искать иных покровителей (хотя бы на случай войны с той же Иудеей). Наиболее могущественный царь Израиля Ахав (середина IX в. до н. э.) использовал в этом качестве финикийского Баала. На фоне развернувшегося поиска и связанного с ним противостояния храмов разных божеств друг другу и военной знати сформировался в конце концов т. н. «жреческий монотеизм» – учение жрецов Яхве о необходимости обеспечить этому богу исключительное положение в культе и запретить почитание других богов на общегосударственном уровне.

В то же время социальные противоречия израильско-иудейского общества отозвались мощным социокультурным процессом – «пророческим движением» VIII–VI вв. до н. э. Библейские пророки – не связанные с храмами проповедники, выступавшие от имени Яхве, – выработали концепцию Яхве как абстрактного универсального божества, единственного источника бытия и этики и творца истории как процесса соответствующего религиозного воспитания древних евреев – «избранного» им для этой цели народа. В конце времен ожидалось появление посланца Яхве – мессии, которому суждено было окончательно спасти Израиль от языческой скверны и социальной несправедливости и приобщить весь мир к почитанию Яхве. Этот пророческий монотеизм, составивший впоследствии ядро иудаизма, и был первой догматической религией, подчиняющей этику и образ жизни своих носителей «сверхценной» безусловной и бездоказательной норме, претендующей на абсолютный априорный авторитет. Всеми этими чертами пророческий монотеизм принципиально противостоял общей религиозной практике Ближнего Востока, в том числе древнееврейской. Именно поэтому сначала он не пользовался широким распространением. Приверженность к нему проявляли только наиболее радикальные, маргинализованные элементы древнееврейского общества. В условиях растущей общественной нестабильности такие элементы, однако, делались грозной силой, тем более что пророческий монотеизм оказывал, по-видимому, известное концептуальное влияние на жреческий.

Восточное Средиземноморье во второй четверти – середине I тыс. до н. э

В середине VIII в. до н. э. ассирийцы стремительно захватывают Сирию-Палестину. Тиглатпаласар III в 743–740 гг. до н. э. подчинил Северную Сирию и Финикию, в 734–732 гг. до н. э. аннексировал Дамасское царство и большую часть Израиля и подчинил Филистию, остаток Израиля и Иудею. Попытка Израиля по смерти Тиглатпаласара отложиться от Ассирии вызвала карательный поход, осаду Самарии (725–722 гг. до н. э.), полную аннексию Израильского царства ассирийцами и массовую депортацию израильтян. Их остатки смешались с пригнанными сюда ассирийскими подданными, образовав новую общность самаритян. Иудея, отложившись было от Ассирии в 704 г., была приведена к покорности карательным походом Синаххериба в 701 г. до н. э. Отчаянное сопротивление ассирийцам оказали финикийцы: за сто лет Тир пять раз пытался сбросить ассирийское ярмо. Подавление второй такой попытки Синаххерибом в 701 г. до н. э. привело к отторжению от Тира всех прочих финикийских городов. Тиро-Сидонское царство с заморскими владениями перестало существовать.

Набег скифов на западную часть ассирийских владений, включая Сирию и Палестину (кон. 630-х гг. до н. э.), уничтожил здесь ассирийскую власть. В наибольшей степени этим воспользовались Тир, Иудея и Египет. Иосия, царь Иудеи (640–609 гг. до н. э.), отныне независимой, воссоединил с ней все былые земли царства Давида и Соломона. Египтяне подчинили Филистию и Сирию вплоть до Евфрата, откуда в 616 г. до н. э. египетские войска двинулись в Месопотамию помогать ассирийцам против вавилонян. Тир на время становится гегемоном всей Финикии. Тирские купцы конца VII – начала VI в. до н. э. проникали на восток Малой Азии, в Южную Аравию, вывозили серебро из Испании, а возможно, также олово из Британии.

При Иосии в 622 г. до н. э. Иудея претерпела настоящую революцию. Царская власть, до того обычно боровшаяся с «пророческим» монотеизмом, теперь приняла решение возглавить его. Было объявлено, что в иерусалимском храме были найдены древние забытые законы, требующие единобожия и централизации культа. Под лозунгами пророческого монотеизма было истреблено жречество всех богов, кроме Яхве, ряд других категорий населения; все культы, кроме культа Яхве, были запрещены (первый пример религиозного террора и религиозных чисток, равно как и утверждения собственно догматической религии на Древнем Востоке).

После гибели Ассирии Восточное Средиземноморье стало яблоком раздора между Египтом и Вавилонией. В 609 г. до н. э. Иосия столкнулся с фараоном Нехо II, был разбит и убит в битве при Мегиддо; Иудея признала верховную власть Египта. Дальнейшая борьба привела к утверждению вавилонского владычества над всем Восточным Средиземноморьем, в том числе к гибели Иудеи в 587 г. до н. э., разрушению Иерусалима и Соломонова храма Навуходоносором и депортации иудеев в Месопотамию. Со сменой вавилонской власти властью персов (539 г. до н. э.) депортированные получили возможность вернуться на родину, а в V в. до н. э. Ахемениды санкционировали создание иудеями-чиновниками Эзрой и Нееемией в Иерусалиме и его округе гражданско-храмовой автономии, основанной на жестких началах канонического иудаизма (религии, развившейся за предыдущий век на основе монотеизма пророков). Руководителям этой автономии Ахемениды предоставили духовную власть над всеми жителями империи, желающими считаться иудеями.

Культура Восточного Средиземноморья

Ярким достижением этого региона было создание алфавитного письма. Во II тысячелетии до н. э. в городах Восточного Средиземноморья шли интенсивные поиски письменности, подходящей для массового, однозначного и быстрого ведения коммерческих записей и тем самым более простой, чем письменности Месопотамии и Египта, с ее сотнями знаков, которые могли читаться по-разному. В XV–XII вв. до н. э. в Угарите уже употреблялся клинописный алфавит из тридцати знаков. Еще более совершенной системой оказался финикийский алфавит, воспринятый впоследствии греками и давший начало всем современным алфавитам.

Для религии Сирии и Палестины характерна роль экстатических культов плодородия с умирающими и воскресающими божествами. Под влиянием хурритов в середине II тыс. до н. э. кристаллизовался западносемитский миф о смене царствований на небесах, по которому бог неба Баал-шамем (Господин Небес), он же «Ил отцовский», был сменен Илом (верховный бог западных семитов до середины II тыс. до н. э.), а тот – богом бури Алийян-Баалом (выдвинулся на первое место в пантеоне во второй половине II тыс. до н. э.). В каждом городе почитался прежде всего местный бог-покровитель, называвшийся обычно просто по прозвищу – Баал (владыка) или Эл (бог), иногда Мелек («царь», вариант – Молох), а в Тире – Мелькарт («царь города»). Ведущее женское божество обычно именовалось Астартой (что соответствовало месопотамской Иштар).

Западным семитам была присуща концепция «берита» (завета, т. е. особого договора) народа с его богом-покровителем: в то время как у их соседей связь данной общины и ее бога-покровителя считалась изначальной и неразрывной, западные семиты рассматривали ее как результат сознательной сделки общины с богом, которую обе стороны могли и пересмотреть.

Религия древних евреев поначалу не отличалась от прочих западносемитских верований; их верховным племенным богом был Яхве, но почитали и иных богов, в том числе на государственном уровне. Однако движение ветхозаветных пророков привело в конце концов к формированию иудаизма – догматического сверхценного монотеизма. Как и в других религиозных системах I тыс. до н. э. (например, зороастризме), отношение к Богу в учении пророков носит прежде всего личный характер и жестко связывается с этикой (в частности, пророки резко осуждали закабаление бедноты, скупку земель и наживу богачей). В центре его стоит Яхве, старый верховный бог евреев, а первыми вероучителями своего толка пророки объявляли величайших героев древнееврейских преданий – Авраама и Моисея. В действительности отношение пророческого монотеизма к Богу было принципиально новым: в былые времена Яхве не представляли себе ни всемогущим, ни всесовершенным, ни всезнающим, ни всеблагим, ни единственным источником всякого существования, как это делали пророки.

Раньше считалось, что понятия о добре и зле принадлежат самим людям, которые и вырабатывают их по своему собственному желанию, опыту и вкусу. Боги могут надзирать за выполнением этих правил, но не являются их источником (точно так же, как человеческие власти). Согласно иудаизму, требования морали исходят от Бога и предписаны Им одним. Люди должны безусловно выполнять эти требования просто потому, что это требования Божества. Сам Бог вне критики, что бы Он ни делал. Человек вступает в общение с Ним не для реализации своих собственных устремлений, а для безусловного самодовлеющего выполнения воли Бога.

Если религиозные представления предшествующих эпох никогда не претендовали на абсолютную истину (именно поэтому на Древнем Востоке господствовала полная веротерпимость, а внутри каждой религии мирно уживались спорящие друг с другом течения), то иудаизм был основан на догмах – положениях, априори считающихся абсолютно истинными. Яркий пример разрыва между старым и новым восприятием Яхве – сохраненный Библией ответ рядовых евреев на угрозу гибелью и преисподней, которую возвещают им пророки от имени Яхве: «А мы договорились с Гибелью и заключили союз с Преисподней, и когда всепоражающий бич Яхве двинется, до нас он не дойдет!» Яхве здесь не всесильный бог, и заключенная помимо него (и против него) особая договоренность с гибелью и преисподней как особыми божествами представляется вполне возможной и оправданной для людей.

Древнееврейская литература известна в основном в том виде, в каком сохранило ее Писание иудаизма – Танах (почти полностью совпадает с Ветхим Заветом христианской Библии), сформировавшийся в V III вв. до н. э. По традиции он делится на три раздела: «Учение» (Тора, оно же «Пятикнижие Моисеево»), «Пророки» и «Писания». «Пятикнижие», окончательно сложившееся в конце VII – середине V в. до н. э., излагает переработанные в монотеистическом духе фрагменты общеизраильских преданий о происхождении мира, людей вообще и западносемитских племенных союзов (в том числе Израиля) в частности. Так, рассказ о сотворении первочеловека Адама из земли происходит из аморейского предания, где Адам тоже считался предком всех людей, но при этом его отцом называется бесплотный дух Арар, а матерью – мать-земля Маддар. Унаследовав этот миф от своих аморейских предков, иудеи видоизменили его, превратив отца Адама в бога-творца, а мать-землю – в глину, материал для творения. История о потопе, погубившем все живое, также перешла к евреям от их предков-амореев, а к тем – от шумеро-аккадцев.

В раздел «Пророки» входят произведения действительных пророков VIII–VI вв. до н. э. (Исайи, Иеремии, Иезекииля и др.) или приписывавшиеся им. К ним примыкают по концепции и времени составления «исторические книги» (Иисуса Навина, Судей, Самуила, Царей и др.), излагающие историю древних евреев XII–V вв. до н. э. в рамках концепции их периодического отпадения от монотеизма и возвращения к нему (в действительности систематически повторяющиеся дискредитации и возрождения столь жесткой духовной системы, как догматическая религия, невозможны ни для какого общества). Материалом для «исторических книг» послужили в основном летописи и несохранившиеся сборники эпических песен о славных деяниях предков. Некоторые из них по своему духу были противоположны детально разработанной религиозной концепции Танаха. Дружинный эпос об Ахаве, в целом прославляющий этого царя, ненавистного монотеистической традиции, лег в основу нескольких эпизодов Книги Царей.

Наконец, раздел «Писания» является пестрым собранием различных по жанру и времени произведений («Песнь Песней», религиозные гимны-псалмы, «Екклесиаст» – размышления о жизни, прямо продолжающие месопотамскую «литературу мудрости», «Книга Иова», полемизирующая с идеями этой литературы в новом, монотеистическом духе и др.).

Аравия в I тыс. до н. э

С движением арамеев из Сирийской степи на север, в Северную Сирию и Месопотамию (XI–X вв. до н. э.), в Северной Аравии освободились обширные территории. Вскоре их заняли недавно одомашнившие верблюда кочевники двух этносов – собственно арабы, или т. н. южно-центральные семиты (одно из их племен и носило самоназвание «арабы»), и потомки ибри (племен аморейского происхождения, имеющих общие этноисторические корни с древними евреями, расселившихся в Аравии с севера в XIV в. до н. э.). В итоге сложилась этнокультурная общность исторических арабов, унаследовавшая язык от южно-центральных семитов, название «арабы» – от одного из их племен, а легендарную племенную генеалогию – в основном от аравийских ибри.

Ветхозаветные тексты начиная с X в. до н. э. и греческие ученые середины I тыс. до н. э. уже знают широкую общность арабов в целом от Синая (где в ее состав влились амалекиты) до Евфрата. К числу их племенных союзов принадлежали южно-центрально-семитский Арабу Ариби, исчез к сер. I тыс. до н. э.), восходящие к группам ибри Дедан, Кедар и Небайот (последний в начале VI в. до н. э. захватил Эдом на южной окраине Мертвого моря и образовал могущественное Набатейское царство), переселившийся с крайнего юга Самуд и др. В VI–V вв. до н. э. арабские кочевники-скениты заселили долину Среднего, частично Нижнего Евфрата и большую часть Верхней Месопотамии. В IV–III вв. до н. э. арабы Набатейского царства окончательно поглотили Аммон и Моав и заняли Дамаск, превратившийся еще ранее в крупнейший центр арабов. Арабы поддерживали более или менее напряженные отношения с Ассирией и более поздними великими державами (Вавилонией, Персией, эллинистическими царствами, Парфией и Римом). Римляне, в частности, пытались проникнуть в Йемен и в 106 г. до н. э. аннексировали Набатейское царство.

На юге Аравийского полуострова в XI–VIII вв. до н. э. сложились высокоразвитые государства южнопериферийных семитов: Ма'ин, наиболее могущественная Саба (поддерживавшая при знаменитой «царице Савской», ок. 950 до н. э., тесные отношения с царством Соломона), Катабан, Аусан и Хадрамаут. Их ожесточенные войны привели в конце концов к выдвижению нового, Химьяритского государства (кон. II в. до н. э.), за несколько веков объединившего всю Южную Аравию. Для обществ этого региона характерны прочность родоплеменного строя и сочетание землевладения свободных общин, храмов, правителя и его рода. Последние три категории земель обрабатывались арендаторами и несвободными мелкими землепользователями. Среди последних многие были государственными и храмовыми рабами по сословию. Долговое рабство благодаря могучим традициям племенной солидарности было мало распространено. Главными аравийскими божествами были Астар на Юге, Аллаху («Бог», высшее божество) и Душара (бог грома, управитель мира) у набатеев, а лунный бог, известный под разными именами.

Глава IX
Иран и Средняя Азия в древности

Природа и население

В древности Ираном (от «Ариана», «страна ариев») именовалось географическое единство, включавшее совр. Иран, части Пакистана, Афганистана и юг Средней Азии. Оно было ограничено Загросом на западе, Армянским нагорьем на северо-западе, Туркмено-Хорасанскими горами и Копет-дагом, Каракумами, Кызылкумами, Сырдарьей, Памиром и бассейном Инда на востоке. Центральное место здесь занимало Иранское нагорье, большую часть которого составляют жаркие бесплодные и пустынные районы. Для земледелия лучше всего подходила Сузиана (совр. Хузестан) – область крупных рек Керхе и Карун на юго-западе Ирана. Хребты на территории современного Афганистана были источником многих металлов и минералов, в том числе лазурита, очень ценившегося на Древнем Востоке. К северо-востоку от Иранского нагорья лежит Туранская низменность, которую рассекали Амударья с ее золотоносным притоком Зеравшан и Сырдарья, а также периодически пересыхающий, но в древности, как правило, функционировавший Узбой – ответвление Амударьи, впадающее в Каспий. К востоку от Иранского нагорья лежат бассейны рек Мургаб, Теджен-Герируд и Гильменд. Вдоль всех перечисленных рек цепочкой тянутся пригодные для земледелия оазисы, особенно богатые в междуречье Амударьи и Сыр дарьи.

В древнейшие времена в западном Иране жили неиндоевропейские племена, из языков которых хорошо известен только эламский (язык племен юго-западного Ирана), обнаруживающий родство с языком дравидов. По-видимому, в V–IV тыс. до н. э. племена эламо-дравидской группы заселяли все огромное пространство Ирана, Средней Азии и северо-западной Индии.

С IV тыс. до н. э. степи, лежащие к северу от Кавказа и Средней Азии, занимали индоевропейцы индоиранской группы – древние арии. Во II тыс. до н. э. индои широко расселяются на территории древнего Ирана, причем к концу тысячелетия большую часть ее занимают носители языков иранской ветви этой группы, в то время как индоязычные арии сместились дальше на восток, в Индостан. В течение первой половины – середины I тыс. до н. э. большая часть жителей Ирана была ассимилирована ираноязычными племенами.

Древнейшая цивилизация Ирана. Элам

К государственности на территории Ирана первыми перешли племена страны Элам, чьими крупнейшими центрами были Сузы на западе, в долине Керхе, и Анчан на востоке (современный Тепе-Мальян в Фарсе). Завершающий импульс государствообразованию у эламитов дали шумеры, в IV тыс. до н. э. подчинившие Сузиану и основавшие колонию в Сузах. В это время эламиты овладели письмом, а изгнав шумеров, создали собственное государство, быстро подчинившее почти все Иранское нагорье (нач. III тыс. до н. э.).

Внешние владения эламитами были утрачены уже через несколько веков, но собственное этнополитическое единство и государственность они удержали на тысячелетия. Элам представлял собой федерацию нескольких владений, то объединявшуюся под властью династии одного из них, то вновь распадавшуюся. Столицей обычно являлись Сузы. Постоянными противниками Элама были государства Месопотамии, причем если могущественные общемесопотамские империи (державы Аккада и Ура, Вавилония Хаммурапи, Новоассирийская и Нововавилонская державы) быстро добивались устойчивого преобладания над Эламом и часто оккупировали Сузиану, то в эпохи хозяйственного и политического упадка Месопотамии перевес в этом противоборстве переходил к эламитам.

Основными ячейками эламского общества были большесемейные общины с коллективным землевладением и землепользованием, постепенно распадавшиеся с выделением мелких частных хозяйств. Особняком стояли царские и храмовые хозяйства. Месопотамские источники рисуют Элам страной демонов и злого колдовства, а его обитателей – жадными до месопотамских богатств грабителями-горцами.

К сер. III тыс. до н. э. процессы государствообразования охватили всю территорию Ирана, и он оказался покрыт десятками номовых царств и их объединений, поддерживавших тесные контакты друг с другом и в большинстве своем родственных по этносу и культуре (их народы, как правило, относились к эламо-дравидской общности). В совокупности все эти царства образовали особую региональную ойкумену, посредничавшую в контактах между соседними такими же ойкуменами – месопотамской и индской; эти три мира составляли непрерывный пояс цивилизованных обществ Азии в середине – второй половине III тыс. до н. э.

Из этнополитических образований Ирана той эпохи помимо Элама следует упомянуть Аратту в центральном Иране, известную своими контактами с Шумером, особую этнокультурную общность на севере Ирана, занимавшую Сиалк и Гиссар и оставившую памятники т. н. «астрабадской бронзы» (предположительно это были племена каспиев, по которым еще в глубокой древности получило свое имя Каспийское море), племенные объединения кутиев и луллубеев в горах Загроса, могущественное царство Варахше в Юго-Восточном Иране, контролировавшее все территории между Эламом и зоной Индской цивилизации, и, наконец, область археологической традиции Анау – Намазги на северо-востоке Ирана (страна Харали в месопотамских источниках). Территории, лежавшие далее на восток, входили в орбиту культурных влияний дравидов Индской цивилизации, порой простиравших свою власть до Амударьи.

В XXIII в. до н. э. западная и южная часть древнейшей иранской ойкумены (в том числе регион Загроса, Элам, Варахше и Аратта) подверглись натиску Аккадской державы и временами признавали ее верховное владычество. Держава III династии Ура в XXI в. до н. э. ценой многократных военных походов установила временный контроль над западно-центральным Ираном и Эламом, однако вскоре Элам восстал против ее власти и после ожесточенной войны привел к гибели саму Урскую державу. Эламиты разгромили ее столицу Ур и угнали в плен ее последнего царя Ибби-суэна (2003 г. до н. э.). Ок. 1775–1765 гг. до н. э., при царе Сивепалархухпаке, Элам, вмешавшись в междоусобицы месопотамских царей, даже осуществлял верховное владычество над почти всей Месопотамией, в том числе над знаменитым Хаммурапи Вавилонским. В это время эламиты проникли и за Евфрат: объединенная эламо-месопотамская армия под командованием эламского династа Кутир-Лагамара совершила туда вылазку вплоть до Заиорданья (воспоминание о которой уцелело в Библии, Быт. 14). Однако уже в 1764 г. до н. э. Хаммурапи сверг эламское господство, в длительной войне разбил эламитов и их союзников и сам оккупировал Сузиану.

В XVIII–XVII вв. до н. э. древнейшая ойкумена Ирана была разрушена массовым переселением индоевропейцев-ариев (индоиранцев) и вызванными их натиском цепными смещениями самого иранского населения; эта же цепь переселений погубила, на своем излете, Индскую цивилизацию. Тогда была полностью уничтожена североиранская культурная общность «астрабадской бронзы»; бежали на восток носители культуры Намазги, запустели и другие старые центры. Вторая волна индоиранского расселения в регионе (середина – третья четверть II тыс. до н. э.) привела к тому, что из старых царств уцелел один Элам. Прочих неиндоевропейцев Ирана пришельцы-арии частично истребили, но в основном ассимилировали или оттеснили в труднодоступные местности, где они в качестве племенных реликтов существовали еще много столетий до окончательной иранизации.

Элам в конце II тыс. до н. э. переживает новую пору расцвета: в конце XIII в. успешно вторгается в касситскую Вавилонию, а в середине XII в. до н. э. совершенно опустошает и частично оккупирует ее, одновременно нанеся победоносный удар Ассирии (при династии Шутрукидов, ок. 1205–1075 гг. до н. э.). В это время он в наибольшей степени приближается к обычному типу ближневосточной империи. Однако неожиданно воспрянувшие вавилоняне смогли при Навуходоносоре I так разгромить эламитов у Дера (ок. 1115 г. до н. э.), что Элам на триста лет исчезает из месопотамских источников, а к середине XI в. до н. э. вновь распадается.

Новое общеэламское царство возникло только ок. сер. VIII в. до н. э. и никогда не могло вполне преодолеть раздробленность страны. Его внешняя история представляет собой почти непрерывные войны с Ассирией, которые, несмотря на прочный антиассирийский союз Элама с Вавилонией, протекали в целом неблагоприятно, а после разгрома Вавилона в 689 г. до н. э. – катастрофически для Элама. В итоге ок. середины VII в. до н. э. ираноязычные племена персов захватили один из важнейших регионов страны – Анчан, а в 644 г. Элам был временно аннексирован Ассирией. Затем, в пору кризиса Ассирии, ок.624 г. до н. э., Эламское царство было восстановлено, однако вскоре должно было признать верховную власть мидян, затем потеряло под ударами Навуходоносора II Вавилонского Сузиану, а в 549 г. до н. э. было превращено Киром Великим в сатрапию Персидской державы, что и подвело черту под трехтысячелетней историей эламской государственности. Иранизация эламитов, однако, произошла не ранее рубежа эр, а остатки их сохраняли родной язык вплоть до Х в. н. э.

Древние арии и их переселения на юг. Общество и культура древних ариев

С конца II тыс. до н. э. и по сей день население Ирана и Индии в большинстве своем этнически происходит от особой ветви индоевропейцев – носителей языков индоиранской группы индоевропейцев, делящейся, в свою очередь, на две подгруппы – иранскую и индоарийскую. К концу III тыс. до н. э. индоиранское этноязыковое единство еще существовало и занимало пространство степей, тянущихся от Дуная до Алтая через Северное Причерноморье и современный Казахстан.

В конце III – начале II тыс. до н. э. внутри этого единства обособились друг от друга протоиранская и протоиндоарийская племенные общности. Общим самоназванием их было «арии» (досл. «ритуально чистые, лучшие люди»). Древние арии этого времени были скотоводами, стоявшими на предгосударственной стадии развития. В течение II тыс. до н. э. они несколькими волнами расселились на юг, заняв территории Ирана и Северной Индии; при этом следует думать, что иранцы попали в Иран скорее через Кавказ, чем из Средней Азии. Более подробную картину их переселений можно воссоздать только гипотетически. По-видимому, в нач. II тыс. до н. э. предки индоариев расселялись в западной части степей, в Предкавказье (где в то время господствовала катакомбная культура), а предки ираноязычных племен – на востоке. Судя по «Авесте», священной книге зороастрийцев, изначально известный иранцам мир простирался от Волги через степи до Амударьи и Алтая; это огромное пространство делилось на семь частей, центральной из которых была Хванирата – родина самих иранцев.

В XVIII–XVII вв. до н. э., как показывают данные раскопок, происходит массовое смещение племен через Кавказ на юг, по маршруту Предкавказье – Северный Иран – далее на восток вплоть до Инда. Решающую роль в этом переселении сыграли, по-видимому, протоиндоарии Предкавказья; на своем пути они разоряли аборигенов Ирана и гнали их перед собой; те, смещаясь на восток, теснили друг друга и вызывали новые цепные переселения. В итоге возникла полоса индоарийского расселения, простиравшаяся от Кавказа через северо-центральный Иран и Афганистан до рубежей Индии, которых достигли передовые отряды индоарийской миграции.

По дороге некоторые группы индоариев отстали от основного потока; в частности, одна из них попала на Армянское нагорье и поселилась на Верхнем Евфрате, у рубежей Верхней Месопотамии, где ее и фиксируют под названием «воины манда» переднеазиатские источники XVIII–XVII вв. до н. э. (в науке они известны как переднеазиатские арии). Отсюда арии-манда, вступая в симбиоз с хурритами, глубоко проникают в Переднюю Азию. За верхнеевфратской областью ариев сохранилось название Манда, и правивший ею много веков спустя армянский княжеский род назывался по ней Мандакуни. Другая часть индоариев так и осталась в Предкавказье и существовала там еще в античную эпоху (как показали исследования О. П. Трубачева, реликтовыми индоариями были хорошо известные по античным источникам синды и меоты).

В результате во второй четверти – середине II тыс. до н. э. зона протоиндоарийского расселения лежит в основном к югу от линии Кавказ – Каспий, а протоиранская – к северу от этой линии. В это время их языки и разошлись окончательно. Для степи это время существования двух главных археологических культур – многоваликовой в степях к западу от Урала – Волги и андроновской на территории Казахстана; последнюю надо приписывать общеиранскому этнокультурному единству.

В XVI/XV–XIV вв. до н. э. происходит второе крупное переселение древних ариев примерно по тому же циркумкаспийскому маршруту, что и первое: андроновские племена продвигаются из-за Волги на запад и, смешиваясь с местными племенами, образуют здесь особую срубную культуру (в то время как к востоку от Волги продолжается собственно андроновская традиция). Одновременно ираноязычные племена распространяются из-за Кавказа в северо-западный и северный Иран (принося с собой начало железного века в Иране и характерную серую керамику), а оттуда – на восток вплоть до позднейшей Бактрии (само название которой означает по-ирански «восточная страна», так что сюда иранцы пришли с запада) и долины Амударьи. Вероятно, именно под их постепенно усиливающимся давлением индоарии и смещаются в Северную Индию в XIV–XIII вв. до н. э. В Иране индоарии были в основном вытеснены или ассимилированы своими пришлыми ираноязычными родственниками, хотя на стыке их ареалов сохранялась широкая полоса чересполосного иранско-индоарийского существования и симбиоза.

В итоге этого второго цикла арийских миграций расселение ираноязычных племен приняло следующий вид, сохранявшийся в общих чертах в конце II – начале I тыс. до н. э. К востоку от Урала и Волги обитали носители андроновской культуры – предки скифо-сакских племен, известных прежде всего по античным данным, и племен «тура», о которых повествует «Авеста». К западу от Урала и Волги обитали носители срубной культуры, которых греки обобщенно именовали киммерийцами. Большая часть западно-центрального и северного Ирана была занята общностью, из которой позднее вышли мидийские и персидские (западноиранские) племена.

В регионе Амударьи – Хильменда обособилась группа племен, известная в науке под названием авестийских ариев (сами себя они называли «арья», свою территорию – Арйанам-Вайджа, т. е. «Простор Ариев», и Арйошайана, т. е. «Страна Ариев»). Именно с ними происходили события, отраженные в «Авесте», ядро которой формировалось в их же среде. Авестийские арии были потомками передовой части того же миграционного потока, основная часть которого, оставшаяся в центральном Иране, была представлена мидо-персидскими племенами. Однако авестийские арии, продвигаясь на восток, оторвались от своих западноиранских родственников и оказались отделены от них областями юго-восточного Прикаспия с аборигенным неиранским населением и соляной пустыней Дешт-и-Кевир. Это не позволяло авестийским ариям поддерживать контакт с ираноязычными племенами плато, и в следующие века их история развивалась двумя независимыми потоками.

В результате постепенной ассимиляции аборигенного населения Ирана ираноязычными племенами все пространство между Тигром, Индом и Амударьей около середины I тыс. до н. э. стало именоваться Арйана. Поздней формой этого слова и является современное Иран.

Для ранних иранских обществ характерно одно и то же, восходящее к общеиндоиранской практике деление на три наследственных сословия – жрецов, воинов и рядовых общинников – скотоводов и земледельцев. В племенных союзах подобные роли часто играли целые племена: так, в союзе мидян жреческие функции были монополизированы племенем магов (откуда пошло европейское значение этого слова).

Согласно религиозным представлениям индоиранцев боги четко делились на два класса – дайвы и ахуры (индийск. асуры), в какой-то мере противопоставленные друг другу (такое деление известно во многих мифологиях, в том числе шумеро-аккадской). К концу II тыс. до н. э. у индоариев, а независимо от них и у иранцев это деление было осмыслено как ценностное: боги одного из классов стали рассматриваться как «добрые» (распространяющие радость, жизнь, созидание), а другого – как «злые» (насаждающие смерть, страдания и разрушения). При этом иранцы расценили ахур как добрых богов, а дайвов – как злых, а индоарии – наоборот. Соответственно, наиболее могущественные и однозначно благодетельные боги зачислялись разными народами в разные категории (например, Митра, бог Солнца, у иранцев относился к ахурам, у индоариев – к дайвам).

Иран в первой половине I тыс. до н. э. Мидийская держава

Первая половина I тыс. до н. э. была временем нарастающей иранизации аборигенного населения и на западе, и на востоке. На основе взаимодействия пришлых иранцев с местными кутийско-каспийскими племенами к началу IX в. до н. э. в долине р. Кызыл-Узен и сопредельных областях сложился мидийский союз племен, занимавший центр ареала ираноязычных племен нагорья. Области прочих этих племен, живших к западу, югу и востоку от мидян, получали поэтому названия от иранского корня «парс» (досл. «бок»), т. е. «окраинная земля»: Парсуа в долине р. Дияла, Парса-Персия, лежавшая при Загросе, между Мидией и Эламом (именно ее население вошло в историю под именем персов), и Парта-Парфия в предгорьях Копетдага.

История мидян и всего Западного Ирана в течение нескольких веков сводилась в основном к обороне от ассирийских нашествий. В 834–788 гг. до н. э. ассирийские войска систематически вторгались на территорию мидян; к концу этого периода, при Семирамиде (Шаммурамат) и Ададнерари III (810–783 гг. до н. э.) Ассирии покорялись все земли региона вплоть до Каспия и Дешт-и-Кевира. Лишь резкое ослабление Ассирии под ударами Урарту привело к быстрому освобождению мидян. Новая череда ассирийских походов (744–713 гг. до н. э.) привела к вторичному включению Мидийского союза и соседних областей в Ассирийскую державу, причем на это раз уже в виде провинций.

На востоке, при Амударье – Хильменде, в начале I тыс. до н. э. сложилась ранняя держава авестийских ариев. Ее цари носили титул «кави» (первоначально – верховный жрец, руководитель общинного культа и тем самым всей общины). Оседлые авестийские арии принуждены были вести постоянные войны против совершавших на них набеги с севера кочевников тура, потомков андроновских племен. Воспоминания о царях авестийских ариев (т. н. «кейанидах») и их борьбе с тура образуют один из важнейших содержательных пластов «Авесты». «Линия фронта» этой борьбы, пролегавшая между Амударьей и Сырдарьей, известна археологически как граница между южным и северным вариантами раннежелезного века Средней Азии. Авестийские арии направляли свои походы и на запад, против неиндоевропейских аборигенов юго-восточного Прикаспия, но не добились здесь успеха; в конце концов эти области были иранизированы со стороны нагорья.

Резкую грань в истории и запада, и востока Ирана образовало цепное переселение степных кочевых иранцев, начавшееся около третьей четверти VIII в. до н. э. Эпицентром его стали районы Алтая и Тянь-Шаня. В ходе этих миграций кочевники-тура разгромили державу авестийских ариев, распавшуюся на несколько осколков (крупнейшим из них было Бактрийское царство, считавшееся в VI в. до н. э. одной из великих держав Азии). Но и сами тура навсегда исчезли из истории, смененные новой, скифо-сакской волной ираноязычных кочевников.

Племена с восточной окраины степного ираноязычного ареала, обобщенно именующиеся у греков скифами, а у персов саками, устремились оттуда на юго-запад, в Среднюю Азию, и на запад – за Волгу и на Кавказ, сами иногда раскалываясь по дороге. К их числу относились в первую очередь собственно скифы (так называемые «скифы царские» или просто скифы у Геродота) и массагеты. Группа скифов, о которой сообщает Геродот, пересекла Волгу и, обрушившись на местные ираноязычные племена, известные как киммерийцы, заставила их часть уйти на юг от Кавказа (ок. 720 г. до н. э.), а остальную подчинила, добившись доминирования в Северном Причерноморье и Предкавказье, после чего все ираноязычные кочевники этого региона стали обобщенно именоваться по новой доминирующей силе скифами. Киммерийцы, ушедшие в Переднюю Азию, держались в Западном Закавказье и восточной Малой Азии около 80 лет, опустошая своими набегами Анатолию от Урарту до Эгейского моря и нападая на границы Ассирии.

Ок. 680 г. до н. э. часть предкавказских скифов перевалила Кавказ и основала собственное царство на северо-западном рубеже Ирана; население этого царства было позднее известно Геродоту как «прямошапочники», в то время как некие «прямошапочные саки» – т. е. ветвь той же самой племенной группы скифов, о которой повествует Геродот, – фиксируются надписями Ахеменидов на территории Средней Азии (куда они, как видно, попали, отделившись от основного маршрута своей племенной группы, описанного у «отца истории»). Массагеты заняли степи между Каспием и Аралом, включая бассейн Узбоя.

Появление Скифского царства на северо-западе Ирана угрожало ассирийскому могуществу и дало импульс к новому витку политогенеза у мидян. Уже в 673 г. до н. э. мидяне, подвластные Ассирии, с помощью скифов этого царства свергли ассирийское господство и сформировали самостоятельное государство со столицей в Экбатанах. Первым его царем стал Хшатрита (ок. 673–653 гг. до н. э.). Скифы, однако, неожиданно заключили союз с Ассирией, и когда Хшатрита в 653 г. напал на нее, угрожая Ниневии, разгромили его и подчинили Мидию своей власти, после чего стали главной силой на севере Передней Азии. В следующее десятилетие они контролировали большую часть Закавказья, опустошали набегами Урарту и большую часть Малой Азии, где победили и почти полностью уничтожили киммерийцев (643 г. до н. э.), а затем обратились против самой Ассирии и безнаказанно разорили ее западные провинции (630-е гг.).

В это время скифам никто не мог противостоять на всем Ближнем Востоке, однако это могущество оказалось эфемерным: в 625 г. до н. э. вожди скифов были истреблены взбунтовавшимися против них местными предводителями. Впоследствии этот подвиг обычно приписывался Хувахштре (греч. Киаксар), правителю Мидии.

Все покоренные скифами страны немедленно обрели независимость, и больше всех от этого выиграла Мидия: Киаксар (правил как независимый царь в 625–585 гг. до н. э.) организовал новую регулярную армию, заменив ею былое племенное ополчение, и приступил к широкомасштабным завоеваниям, сходу подчинив большую часть Иранского нагорья, в том числе Персию и Элам. Ассирия, заклятый враг мидян, в это время все больше увязала в войне с восставшей против нее Вавилонией; Киаксар вмешался в эту войну, в 615 г. до н. э. напал на Ассирию, а затем заключил антиассирийский союз с вавилонянами и разрушил древнюю столицу Ассирии – Ашшур. К 605 г. до н. э. Ассирия была полностью уничтожена, а ее территория поделена между Вавилонией и Мидией (присоединившей северную полосу Верхней Месопотамии, в том числе область Ниневии и крупнейший город Верхней Месопотамии – Харран). Одновременно Киаксару покорились государства Армянского нагорья, в т. ч. Скифское царство, Урарту и древнеармянское государство Армина.

Разделив ассирийское наследство, Вавилония и Мидия вскоре оказались на грани войны. В 590-х гг. до н. э. вассал Мидии – царь Элама – напал на Вавилонию, но был разгромлен Навуходоносором, захватившим Сузиану. Однако продолжения этот эпизод не имел: Вавилония втянулась в войну с Египтом, а Мидия – с Лидией (Лидия попыталась, воспользовавшись этим напряженным моментом, оспаривать у Мидии влияние на Армянском нагорье, укрыв орду скифов, взбунтовавшихся против Киаксара, и заключив союз с Арминой; Киаксар немедленно ответил войной). Кровопролитная мидо-лидийская война (590–585 гг. до н. э.) шла с переменным успехом и завершилась сражением на р. Галис, во время которого случилось солнечное затмение (28.05.585 г. до н. э.). Обе стороны увидели в этом гибельное предзнаменование и предпочли заключить компромиссный мир и даже союз, скрепленный браком между сыном Киаксара Астиагом и лидийской царевной. Граница между державами была проведена по Галису; Мидия тем самым присоединяла Каппадокию.

Астиаг (585–550 гг. до н. э.) унаследовал огромную относительно централизованную державу (самую большую за всю предшествующую историю мира!), с хорошо организованным государственным аппаратом, включая корпорацию государственных жрецов-магов. Большая часть присоединенных территорий перешла под прямую власть мидийского престола, ее разделили на наместничества-сатрапии; лишь немногие области – Армина, Персия и Элам – были оставлены на вассальном положении. Еще было то, что в 613 г. до н. э. Киаксар изменил титул «царя Мидии» на «царя народов», выдвинув совершенно новую концепцию государства как мировой деспотии, где царская власть была принципиально неограниченна, универсальна, стояла над любыми национально-государственными традициями (в том числе собственного народа) и претендовала на весь мир. Эту концепцию позднее унаследовали Ахемениды.

Мировая держава Ахеменидов

В горном краю между юго-восточными рубежами Мидии и Эламом еще в IX в. до н. э. сформировался союз ираноязычных племен, т. н. персов, чья область называлась Парсой (греч. Персия). В VII в. до н. э. его возглавляли наследственные вожди из рода Ахеменидов. Один из них, Кир I, воспользовавшись ассирийским разгромом Элама, в 640-х гг. до н. э. занял важнейшую эламскую область Анчан (античная Персида, совр. Фарс) и перевел туда большую часть персов; одновременно он признал себя вассалом Ассирии. Позднее Ахемениды попали в зависимость от Мидии. В 553 г. до н. э. очередной династ-Ахеменид, Кир II, объединив вокруг себя все персидские племена, поднял их на мятеж против Астиага и после трехлетней рискованной войны захватил престол Мидийской державы – отныне державы Ахеменидов.

Ее государственный строй и имперская политическая концепция не претерпели особенных изменений, лишь «имперским народом» вместо мидян стали персы (впрочем, значительная часть мидийской знати сохранила свое положение), а правящей династией – Ахемениды. Характерно, что даже три четверти века спустя, во время Греко-персидских войн, эллины обобщенно именовали население державы Ахеменидов мидянами, а сами эти войны – Мидийскими. Официальным названием всей державы стало «Царство Персии и стран», то есть в точном смысле слова это было мировое государство. Персы составляли высшую знать и были освобождены от налогов.

Кир II был безусловно харизматическим лидером, гениальным государственным строителем и полководцем, бесстрашным, динамичным и безгранично честолюбивым человеком; при этом он славился великодушием, щедростью, простотой и доступностью в общении с подданными, охотно дарил пощаду побежденным врагам. Персы еще много десятилетий спустя называли его «Отцом»: по отношению к ним он оставался в большей степени патриархальным предводителем, чем деспотом-автократом.

Захватив Индийскую державу, Кир немедленно продолжил завоевания. В 549–548 гг. до н. э. были захвачены все бывшие владения Мидии, не доставшиеся Киру вовремя войны с Астиагом, в том числе Элам, в 547 г. – Лидия и вся Малая Азия вместе с прибрежными греческими городами, в следующие несколько лет – политические образования Восточного Ирана (осколки былой общности авестийских ариев), в т. ч. Бактрия с ее владениями в Согде, а также ближайшее индоарийское царство – Гандхара и страна припамирских саков хаумаварга. Границы державы были доведены до Средней Сырдарьи и Верхнего Инда.

В 539 г. до н. э. Кир двинулся в поход против Вавилонии и овладел ею без особого труда, причем ему достались и все владения покоренной державы вплоть до Средиземного моря. В 530 г. до н. э. он вернулся на восточные границы своего государства и пошел против приузбойских кочевников-массагетов, но в решающей битве потерпел полное поражение и погиб.

Его преемник Камбиз в 525 г. до н. э. завоевал Египет и подчинил соседних ливийцев и греков Киренаики. В 522 г. до н. э. началась смута: в Персии захватил власть человек, который объявил себя младшим братом Камбиза Бардией. Камбиз двинулся против него, но внезапно умер при загадочных обстоятельствах, а узурпатор был повсеместно признан царем и стал проводить политику, направленную к выгоде элиты присоединенных народов и против персидской знати – единственной силы, способной фактически ограничивать власть царя. В том же году царь был убит заговорщиками – представителями семи знатнейших родов персидской аристократии; престол получил один из них, Дарий, из младшей ветви рода Ахеменидов (Дарий I, 522–486 гг. до н. э.).

Привилегии персидской знати были восстановлены, а погибшего царя Дарий официально объявил самозванцем, мидийцем Гауматой из племени магов; настоящий же Бардия был якобы тайно убит по приказу Камбиза еще в начале правления последнего. Скорее всего это ложное утверждение: в трагедии Эсхила «Персы» узурпатора сам же Дарий называет «Бардией, опозорившим трон». Такую оценку этого правителя греки могли получить только от сторонников Дария, но тогда выходит, что и они неофициально признавали убитого Бардией!

После двух государственных переворотов за год и свержения Бардии, популярного в присоединенных странах, многие из них (а также и сама Персия) отложились от Дария и выдвинули собственных правителей. В течение года с небольшим Дарий смог подавить все многочисленные восстания, составив манифест об этом достижении, который был высечен на огромной скале (т. н. Бехистунская надпись) и в копиях разослан по всей империи.

Затем он упрочил свое положение на престоле новыми завоеваниями: в 519 г. до н. э. покорил присырдарьинских «прямошапочных саков», через два года – долину среднего и нижнего Инда и Самос, ок. 516–515 гг. до н. э. – Фракию и Македонию с прилежащими греческими городами, впервые перенеся персидское оружие в Европу. Ок. 514 г. до н. э. Дарий с огромной армией двинулся на северо-восток от Дуная, намереваясь покорить причерноморские степи и, видимо, вернуться в Иран с востока, замкнув круг ахеменидских владений. Однако, дойдя до северного Приазовья, он был вынужден повернуть назад и едва смог вывести остатки своих войск за Дунай: воевать в бескрайних степях с неуловимой скифской конницей оказалось невозможным. Впрочем, какие-то незначительные территории севернее Дуная (на территории современной Румынии), частично населенные скифами, остались за персами, и Дарий официально хвалился покорением «заморских саков». К 500 г. до н. э. были покорены еще и кочевники-дахи («саки засогдийские») на Нижней Сырдарье и Акауфака высокогорье в верховьях Инда. Однако начавшееся восстание ионийских городов, борьба с которым завершилась успехом, но втянула персов в неудачную войну с балканскими греками, оборвало дальнейшие завоевания персов.

Во внутриполитической области Дарий провел серию административных реформ, достигших той самой цели, которой Бардия пытался добиться, ограничивая и преследуя персидскую аристократию, – поставить царскую власть неизмеримо выше нее. Он избрал иной путь: сохранил за персами их старые привилегии, но существенно увеличил прочность и ресурсы самой царской власти. Царь организовал 20 сатрапий, чьи границы не совпадали с границами исторически сложившихся областей, и оставил за наместниками-сатрапами только гражданские функции, передав военные полномочия особым командующим, подчинявшимся напрямую царю. Чиновный аппарат, существенно увеличенный и разветвленный, включал службу тайной полиции и инспекторов с чрезвычайными полномочиями («глаза и уши царя»). Большое внимание уделялось связи: в огромной державе были проложены новые и улучшены старые дороги, налажена государственная эстафетная почта.

Для каждой сатрапии были впервые установлены строго фиксированные суммы податей, не изменявшиеся до конца существования державы Ахеменидов. Хотя их общая сумма со всей империи была громадна и равнялась 232 тоннам серебра в год, из-за огромной численности населения державы в пересчете на человека она оказывалась очень необременительной. В итоге греки, к примеру, находили, что даже обычные жители Персидской державы чересчур изнеженны и непривычны к тяжелому труду. Для всей империи царем была введена новая основная монета – названный по его имени золотой дарик весом 8,4 г., чеканка которого являлась государственной монополией. Все это давало казне огромные доходы, намного превышавшие траты на армию, строительство и двор. Излишки накапливались в царской казне в виде неисчислимых слитков драгоценных металлов. Прочный мир, установленный Ахеменидами на огромных пространствах Азии, способствовал развитию хозяйства и торговли.

Заложенный Дарием порядок оказался необычайно прочным. Его преемник Ксеркс (486–465 гг. до н. э.), крайне малоспособный и неудачливый правитель, привел к полной катастрофе начатую было успешно кампанию в Балканской Греции (480–479 гг. до н. э.), что повлекло за собой утрату всех европейских владений персов, а затем и отказ их от власти над греческими полисами Эгейского побережья Малой Азии по Каллиеву миру (449 г. до н. э.). При последующих царях постепенно нарастал внутренний упадок (смуты и борьба за престол, пассивность царской власти, своеволие и усобицы сатрапов, отложение некоторых провинций, прежде всего Египта, долины Инда и саков Средней Азии). И несмотря на все это, границы империи почти не менялись, и на протяжении полутора веков никто не осмеливался вторгаться во внутренние области державы. Еще в середине V в. до н. э. персы, по свидетельству Геродота, чувствовали себя в полном смысле слова «имперским народом» («По своему собственному мнению персы во всех отношениях далеко превосходят всех людей на свете… Детей они обучают только трем вещам: верховой езде, стрельбе из лука и правдивости»).

Для общественного строя державы Ахеменидов характерно сочетание огромного сектора царской земли, на которой сидели мелкие государственно-зависимые землепользователи и арендаторы, крупных, освобожденных от налогов вотчин, розданных царем в полную частную собственность членам династии, вельможам и т. д., и, наконец, землевладения автономных городских общин и храмовых корпораций. Особняком стояли централизованные крупные царские хозяйства в Иране, где работали большими партиями бригадники-курташ (в основном подневольники рабского типа, но частично и наемные работники). Частное рабовладение большой роли в производстве не играло. В крупных городских общинах бурно развивались частнособственнические и товарно-денежные отношения с неизбежными издержками в виде ростовщичества, долговой кабалы и долгового рабства, причем самую активную роль здесь играли крупные землевладельцы – вотчинники и сановники, жившие в городах. Их частные владения могли быть разбросаны по всей империи.

В IV в. до н. э. держава Ахеменидов добилась некоторых политических успехов: по Анталкидову миру 387 г. до н. э. персы вернули себе контроль над греческими приэгейскими полисами Малой Азии, в 343–342 гг. энергичный Артаксеркс III снова захватил Египет, отпавший в 404 г. до н. э. Однако сила империи к этому времени уже несколько десятилетий держалась главным образом на греческих наемниках, а население было совершенно отчуждено от правящей верхушки. Войны с греко-македонской армией Александра Македонского (334–330 гг. до н. э.) Ахемениды не выдержали – не в последнюю очередь из-за личных качеств трусливого и бездарного Дария III (336–330 гг.). Проиграв генеральные сражения при Иссе (333 г.) и Гавгамелах (331 г.), Дарий оставил Александру столицы империи и бежал в северо-восточный Иран, где был убит приближенными. В 330–328 гг. до н. э. Александр подавил последние попытки сопротивления в восточных владениях Ахеменидов и воссоединил их державу под своей властью.

Исследователи не зря иногда называют Александра «последним Ахеменидом»: подобно Киру, он в основном сохранил государственный строй и политическую концепцию захваченной им державы. Лишь первое место в составе «имперского народа» заняли теперь греко-македоняне, хотя и старая знать ахеменидской державы, к неудовольствию македонян и греков, нашла место на службе нового царя, открыто покровительствовавшего ей. Была даже сфабрикована легенда о том, что Дарий успел назначить Александра своим законным преемником. В исторических воспоминаниях иранской элиты Александр остался великим и справедливым национальным правителем Ирана (лишь впоследствии фанатичное зороастрийское жречество эпохи Сасанидов стало изображать его злейшим врагом Ирана и его веры, но так и не смогло искоренить традиционный образ «хорошего» Александра из иранской культуры). Только со смертью Александра и разделом его державы между его полководцами, отказавшимися от концепции мирового владычества, опиравшимися на греко-македонские контингенты и рассматривавшими местное население как свою кормовую базу, государственная традиция мировой державы с ирано-месопотамским центром, основанная некогда мидянами и продолженная Ахеменидами, а вслед за ними Александром, перестала существовать.

Культура и мировоззрение Древнего Ирана. Зороастризм

Иранцы широко использовали возможности культурного синтеза, особенно в рамках мировой державы Ахеменидов. Монументальное строительство дворцовых комплексов в столицах империи – Пасаргадах, Сузах и особенно Персеполе (VI–V вв. до н. э.) считается наиболее ярким проявлением ахеменидской культуры и демонстрирует новые скульптурные и архитектурные стили, органично сочетающие влияния разных ближневосточных цивилизаций.

Еще более важные и при этом вполне оригинальные достижения иранской культуры были связаны с развитием мировоззрения и религиозного учения зороастризма. Его основатель Заратуштра жил на востоке Ирана в VII в. до н. э. Как упоминалось, иранцы выделяли к этому времени два класса богов: ахур – защитников и строителей природного и человеческого космоса, и дайвов, сеющих хаос и смерть. Ахура-Мазда возглавлял ахур, Анхро-Манью – дайвов. Иранцы почитали богов обеих групп: добрых – чтобы те даровали им добро, злых – чтобы те не причиняли им зла или причинили зло их врагам.

Именно против этого выступил Заратуштра. В отличие от большинства религиозных реформаторов, он не утверждал онтологических богооткровенных догм и стремился изменить не картину мира, существовавшую у иранцев до него, а их ценностную ориентацию в рамках этой картины. Согласно Заратуштре сутью движения всей Вселенной является противоборство Ахура-Мазды и Анхро-Манью, то есть доброго и злого начал. Все зло и боль в мире существует по желанию Анхро-Манью, все радости и жизнь – по воле Ахура-Мазды. Для людей недостойно и гибельно почитать, из страха или ради сиюминутной выгоды, дайвов – всеобщих врагов, стремящихся лишь к хаосу и разрушению. Человек должен занять свое место в битве вселенского Добра и Зла, признавая верховным владыкой одного лишь Ахура-Мазду и отрекаясь от всякого общения с дайвами и их почитателями; такой человек обеспечит себе воздаяние в загробном мире. Прилежное занятие земледелием и бережное отношение к скоту объявлялись важными добродетелями, а кочевники – дайвопоклонниками и инструментом Анхро-Манью.

Зороастризм запрещал человеческие жертвы и требовал от своих адептов соблюдать принцип взаимного ненападения. В целом он был проявлением типичной для «осевого времени» тенденции к этизации картины мира и религиозной практики. Хотя представители традиционной системы культа оказывали новому учению сопротивление (по преданию, сам Заратуштра был убит жрецом старой веры), оно победило в Иране быстро и почти бескровно. Большинство иранских обществ само отказалось от культа дайвов; Ахура-Мазда отныне почитался как их верховный бог и единственный повелитель. К середине VI в. до н. э. зороастризм распространился в Мидии, и его основными носителями на Западе Ирана стали мидийские жрецы – маги. Ок. 520 г. до н. э. Дарий I возвел зороастризм в ранг государственной религии ахеменидской державы и уже в Бехистунской надписи приписывает все свои победы воле Ахура-Мазды. Ок. 485 г. до н. э. его преемник Ксеркс запретил культ дайвов в одной из областей империи, где его еще практиковали (очевидно, это была недавно присоединенная страна), и составил об этом особую, так называемую «антидэвовскую» надпись. Помимо Ахура-Мазды, в Иране особо почитались Митра, считавшийся одним из его главных слуг, и повелительница рек и плодородия Ардвисура-Анахита.

Священной книгой зороастризма является «Авеста». Дошедший до нас ее текст оформился в III–VII вв. н. э., но содержит фрагменты текста и традицию куда более древних эпох; древнейшая часть «Авесты» – «Гаты», ритмические проповеди Заратуштры, – восходит к текстам VII в. до н. э., если не ранее. В других частях «Авесты» встречаются реликты мифологических представлений и исторического эпоса ариев-иранцев II – начала I тыс. до н. э. «Авеста» написана на особом, очень архаическом «авестийском» языке (самом древнем из письменных иранских языков).

Глава X
Древняя Индия

Природа и население

Субконтинент Индостан почти со всех сторон отрезан от внешнего мира: высочайшими в мире Гималайскими горами и Памиром на севере, океаном на юге, нагорьями, непроходимыми тропическими лесами и топями на северо-востоке. Пришельцы проникали в Индию с северо-запада, через горные перевалы современного Афганистана. Географически Индия четко делится на Север (Индо-Гангская равнина) и Юг (плоскогорье Декан). Долины великих рек Инда и Ганга были особенно пригодны для земледелия. Связи между бассейном Инда, бассейном Ганга и Деканом были затруднены, и лишь Пенджаб служил более или менее постоянными воротами для проникновения чужеземцев в долину Ганга. Климат Индии позволяет собирать два необычайно богатых урожая в год, но наводнения, ураганы и засухи часто обрекают людей на голод.

Древнейшим населением Индии были племена австралоидной расы (обитавшие некогда от Южного Ирана до Индокитая), реликтами которых остаются ведды крайнего юга Индии и жители Андаманских островов. Затем здесь расселяются европеоиды, смешиваясь с аборигенами и ассимилируя их в этнокультурном отношении. Около VII–V тыс. до н. э. северо-западная Индия оказалась заселена племенами дравидов (чьи языки входят наряду с индоевропейскими и др. в ностратическую макросемью). Во II тыс. до н. э. в Индию с северо-запада проникают индоевропейцы-индоарии, в начале I тыс. до н. э. превратившиеся в основное население севера страны, а дравидоязычные племена (частично под натиском ариев, но в основном из-за самостоятельного расселения) смещаются на юг и ассимилируют подавляющее большинство австралоидных аборигенов.

Индская цивилизация

Еще с VII тыс. до н. э. в долине великих рек Инда и Сарасвати развивается производящее хозяйство, а в III тыс. до н. э. местные дравиды создают здесь первую индийскую цивилизацию, получившую в науке название Индской или Хараппской (вторая четв. III тыс. – XVII в. до н. э.). Ее представляют городские поселения, обнесенные стенами из обожженного кирпича, в том числе крупнейшие из них в Хараппе и Мохенджо-Даро (это современные названия их местонахождения). Для индских городов, независимо от размера, характерна регулярная двухчастная планировка: стоящая на искусственном возвышении цитадель была отделена особой зубчатой стеной от остального огражденного поселения, что свидетельствует о высоком уровне социального расслоения и переходе к ранней государственности. Поселения делились на прямоугольные кварталы, были достаточно многолюдны (в Мохенджо-Даро жило несколько десятков тысяч человек) и отличались исключительно высоким уровнем благоустройства, в т. ч. самыми совершенными на то время системами водопровода и канализации.

Индские дравиды вели монументальное строительство (в том числе огромных водохранилищ, предназначенных для стоянок кораблей и снабженных шлюзами), пользовалось слоговой письменностью, известной по надписям на печатях и еще не расшифрованной. Была высоко развита металлургия бронзы. Примечательны мелкие скульптуры, в том числе знаменитые «Танцовщица» и «Правитель» из Мохенджо-Даро, а также небольшие прямоугольные каменные печати с изображениями мифологических сюжетов и фигур, сакрализованных животных и ритуалов. Изобилие печатей говорит о развитии частнособственнических отношений. Основой сельского хозяйства служило ирригационное земледелие. Важнейшую роль в жизни Индской цивилизации играла внешняя торговля, морская и сухопутная. Характерные предметы индской культуры находят в Месопотамии, на Бахрейне, в Иране и Средней Азии, а также в Южной Индии. Торговая фактория индских дравидов была найдена в Шортугае на Амударье. Прямые торговые контакты Индской цивилизации доходили до Шумера и Аравии – по Аравийскому морю и Персидскому заливу, и до юга Средней Азии – сухопутными путями через Гиндукуш.

В месопотамских текстах область Индской цивилизации выступает под общим наименованием «Мелухха», что близко к индоарийскому обозначению неарийских соседей – «млеччхи» и, таким образом, отражает вероятное самоназвание страны индских дравидов. Дипломатические контакты с Мелуххой поддерживали цари Аккада, чьи вассальные владения граничили с Мелуххой на территории Белуджистана. По-видимому, зона Индской цивилизации была занята множеством отдельных номовых государств, но по временам они объединялись в единую державу: такие предприятия, как сооружение форпоста на отдаленной Амударье, несомненно, требовали соединенного военно-политического потенциала большей части долины Инда.

Финал Индской цивилизации оказался неожиданным. В XIX – начале XVIII вв. до н. э. она еще поддерживает интенсивные торговые связи с Месопотамией, а уже в следующее столетие жизнь на ее территории замирает, а города оказываются заброшены. Дравидское население бассейна Инда смещается на юго-восток и утрачивает прежний уровень развития, а его былые земли оказываются заняты отдаленно родственными ему примитивными племенами, пришедшими с запада. Причина всех этих событий точно не установлена. Вероятнее всего, они были вызваны двумя факторами: резким ухудшением природных условий (в том числе из-за нерационального землепользования и вырубки лесов) и цепными миграциями между Кавказом и Индом в XVIII–XVII вв. до н. э., направленными с запада на восток. В ходе этих миграций упомянутые примитивные племена – западные соседи индских дравидов – были сдвинуты со своих мест в направлении долины Инда и, в свою очередь, вытесняли ее жителей дальше на юго-восток.

Индоарии в Индии. «Ведийский период» в истории Индии

Древние носители диалектов индоарийской ветви (самоназванием их было просто «арья», и в науке их называют индоариями, чтобы отличить от родственных им ираноязычных племен с тем же самоназванием) в середине II тыс. до н. э. обитали у северо-западного рубежа Индии, на территории Афганистана, куда они еще ранее переселились со своей прародины, лежавшей где-то в степной зоне Западной Евразии. Из «Ригведы» – священной книги индоариев – можно заключить, что северным пределом изначально известного им мира были области, прилежащие к Полярному кругу. В XIV–XIII вв. до н. э. индоарии, двигаясь на восток (возможно, под давлением ираноязычных племен), расселились в Пенджабе, где они известны как носители культуры серой расписной керамики. Они застали здесь дравидское население, в том числе деградировавших потомков носителей Индской цивилизации, и некоторое время сосуществовали с ними. Отношения между пришельцами и аборигенами были многообразны, включая и противоборство, и культурные заимствования, и взаимное смешение. Сами индоарии идентифицировали себя по культово-ритуальному признаку (и тем самым языковому, так как правильность ритуала была неотделима от чистоты индоарийского языка, на котором его произносили), четко отделяя себя от темнокожих аборигенов, носителей иного языка и культа. Однако это не мешало их массовому смешению по мере перехода аборигенов под индоарийское культурное влияние. Показателем слияния пришельцев и аборигенов в единый этнос является распространение единообразной культуры серой расписной керамики в первой трети I тыс. до н. э. от Пенджаба до среднего течения Ганга.

Основные сведения об этих веках истории Индии мы получаем из вед – древнейших памятников индийской религиозной литературы, включающих ритуальные тексты, прежде всего гимны, и комментарии к ним. XIII–VI вв. до н. э. именуются «ведийским периодом» истории Индии, подразделяющимся на ранневедийский (ХШ-Х вв. до н. э.) и поздневедийский (IX–VI вв. до н. э.). Самые ранние части древнейшей из вед – «Ригведы» – восходят еще к эпохе пребывания индоариев на территории Афганистана, большинство же ее гимнов составлено на территории Пенджаба. В XII в. до н. э. арии освоили Индо-Гангское междуречье и верховья Ганга. К концу ранневедийского периода они населяли уже всю центральную часть Индо-Гангской равнины, названной ими «Срединной Землей» и Арьявартой («Землей ариев»).

Общества ранневедийских индоариев оставались племенными и делились, по общей индоиранской традиции, на три страты: жрецов, воинов (к числу которых относились военные вожди – раджи, возглавлявшие племя в целом) и рядовых общинников. Общие дела решались на сходках. Главным хозяйственным занятием было скотоводство.

Непрерывные стычки с соседями с целью угона скота, как показывает ведийская литература, были обычным явлением. В языке вед само слово «война» (гавишти) означает «захват коров», и такие же войны за стада коров приписываются богам. Исключительным почитанием пользовался Индра – воинственный бог, сражающийся на колеснице, покровитель воинов и раджей.

С событиями, случившимися в XII в. до н. э. в верховьях Ганга, связан сюжет «Махабхараты», повествующий о междоусобице правителей племени куру. На стороне соперников (которые, по преданию, уничтожили друг друга вместе со всеми своими войсками) выступили и другие племена, но действие не выходит за пределы «Срединной Земли».

Поздневедийский период был временем, когда сформировались основы древнеиндийской цивилизации и ее историческое самосознание. В эту эпоху, когда были составлены многие комментарии к ритуальным текстам и оформился древнеиндийский эпос, арии расселились уже по среднему и нижнему течению Ганга вплоть до Бенгальского залива, ассимилировав аборигенов. Распространилось плужное земледелие и металлургия железа.

В эту же эпоху протекал интенсивный политогенез: резко обособилась военная и жреческая знать, самоуправление все больше ограничивалось делами отдельной общины, а дела всего социума переходили в исключительную компетенцию вождя, превращающегося в царя, окруженного значительным двором. Процессы социального расслоения завершились в VII–VI вв. до н. э. созданием крупных территориальных царств – махаджанапад («великих царств»), включавших обширные территории и мелкие зависимые владения. По традиции, в это время существовало 16 арийских махаджанапад, располагавшихся от Южного Афганистана (царство Камбоджа) и верхнего Инда (царство Гандхара) до р. Нармады (царство Аванти) и среднего – нижнего Ганга (царства Кошала и Магадха); «Срединная Земля» (где располагались царства Ватса, Куру и Панчала) потеряла свое прежнее значение.

Основной ячейкой общества в это время была община свободных полноправных земледельцев, охватывавшая одну или несколько деревень. Общины носили территориальный характер, но большинство их членов были связаны и родственными узами. В деревнях жило также неполноправное население, стоявшее вне общины и не допущенное к отправлению ее культов. В укрепленных центрах селилась знать и размещался царский двор, существующий за счет сбора средств с подвластных ему общин. Ни крупных городов, ни богатых дворцов, ни централизованного бюрократического аппарата еще не было. Царь рассматривался как медиатор интересов своих подданных, поддерживающий общественный порядок, и ключевой элемент ритуального обеспечения. По словам жреческих «Законов Ману», «Бог-Владыка создал царя для охраны всего этого мира. Если бы не царь… сильные изжарили бы слабых, как рыбу на вертеле, никто не сохранял бы собственности и произошло бы смешение высших и низших».

В поздневедийский период на основе традиционной арийской стратификации сложился жесткий сословный строй. Насчитывалось четыре сословия-варны (досл. «сорта»): жрецов-брахманов, воинов-кшатриев, полноправных общинников-вайшьев и шудр (досл. «слуг») – лиц, стоявших вне общин и вынужденных кормиться мелким ремеслом, работой по найму, услужением или бродяжничеством. Все эти сословные статусы должны были неукоснительно передаваться по наследству. Члены трех высших варн именовались «дваждырожденными» (вторым рождением для них считался обряд посвящения в общинные арийские культы). За каждой варной утверждались свои права, своя еда, убранство дома, цвет одежды и т. п.; преступления членов низших варн против высших предписывалось карать на порядок более строго, чем обратное (вплоть до требования увечить члена низшей варны за попытку дерзко поучать брахмана). Брахманы учили, что разные варны были сотворены из разных частей тела первочеловека Пуруши (брахманы – из уст, кшатрии – из рук, вайшьи – из бедер, а шудры – из ступней).

«Буддийский период» истории Индии. Держава Маурьев

Середина I тыс. до н. э. была временем бурных перемен, начинающих новый, так называемый «буддийский» период истории Индии (V–III вв. до н. э.; именно на это время приходится жизнь Будды и быстрое распространение его учения). К числу этих перемен относится прежде всего широкое распространение железных орудий труда, позволившее распахать новые земли, очистив их от тропических лесов, и проводить масштабную ирригацию. В наибольшей степени это коснулось долины среднего и нижнего Ганга, влажный тропический климат которой ограничивал возможности ее полного освоения в предшествующие века. Теперь же этот регион, в «ведийский период» считавшийся полуварварским, переживает бурный хозяйственный подъем и становится ведущим регионом Индии. Главной пищевой культурой здесь был рис. Взлет сельского хозяйства привел к такому росту населения в Северной Индии, что с этого времени ее западные соседи считали индийцев самым многочисленным народом мира.

Рост продукции земледелия стимулировал обмен и позволял значительной части населения сосредоточиться на ремесле и торговле, что привело к масштабной урбанизации. Многие укрепленные центры власти и мелкие поселения предшествующего периода превращаются в большие густонаселенные города с десятками тысяч жителей, обширным и богатым ремесленно-торговым сектором. Ремесленники и торговцы разных специализаций обычно образовывали профессиональные наследственные корпорации, напоминающие средневековые цеха, главы которых играли решающую роль в городском самоуправлении. В середине I тыс. до н. э. в Индии начали чеканить монету.

Формируется социальная группа крупных частных собственников, состоящая прежде всего из купцов, ростовщиков и верхушки ремесленных корпораций. Увеличилось количество рабов, своих рабов нередко имели и рядовые общинники. Однако рабство по-прежнему носило домашний патриархальный характер – непосредственно в производстве рабы использовались мало.

Увеличение богатств страны привело к росту могущества и ресурсов царей; в североиндийских царствах появляется бюрократический аппарат, служилая знать и регулярное налогообложение. На смену аристократическим дружинам, связанным с правителем личной преданностью, и народным ополчениям приходят большие регулярные наемные армии, содержащиеся казной.

Две другие характерные черты «буддийского периода» – нарушение региональной изоляции Индии с втягиванием ее северо-западной части в орбиту политики великих ближне– и средневосточных держав, а также нарастающая территориальная интеграция Северной Индии: государства все чаще воюют не за достижение гегемонии над соседними царствами, как ранее, а за прямое включение их в свой состав. Во второй половине VI в. до н. э. дер-Ахеменидов аннексировала западные махаджанапады – Камбоджу и Гандхару, а также мелкие образования всей долины Инда и большей части Пенджаба, выйдя к пустыне Тар. Это стимулировало связи между индийской цивилизацией и западными странами вплоть до Эгеиды. Впрочем, в IV в. до н. э. Пенджаб и долина Инда безнаказанно отложились от Ахеменидов.

К востоку от пустыни Тар главной силой стала Магадха со столицей в Паталипутре, добившаяся особого могущества в IV в. до н. э. при низкородной династии Нандов, объединившей под своей властью весь бассейн Ганга и смежные области. Когда Александр Македонский в 327–325 гг. до н. э. успешно вторгся в Индию, именно сведения о державе Нандов и их огромной армии в несколько сот тысяч человек вызвали отказ его войск от дальнейшего продвижения вглубь страны, что и заставило его повернуть назад, ограничившись завоеванием Пенджаба (где ему покорились крупнейшие местные правители – царь Таксилы к западу от Инда и Пор, правивший к востоку от него) и всей долины Инда.

Во время пребывания Александра в Индии к его двору прибыл некий Чандрагупта из рода Маурьев – аристократ из Магадхи, бежавший от ее низкородного царя. Он остался при македонских наместниках в Индии, а ок. 317 г. до н. э. неожиданно обратился против них и изгнал их, объединив Пенджаб и долину Инда под собственной властью. После он двинулся против Нандов, сверг их и воцарился в Паталипутре, создав тем самым державу, впервые за всю историю объединявшую весь север Индии с долинами Инда и Ганга. Ок. 303 г. до н. э. Чандрагупта провел успешную войну против Селевка I – одного из македонских наследников Александра, и тот уступил ему территории былых индийских царств – Камбоджи и Гандхары – и некоторые смежные области Восточного Ирана от Гиндукуша до Аравийского моря. Так была создана громадная общеиндийская держава Маурьев с центром в Магадхе.

Чандрагупте преемствовали его сын Биндусара (293–264 гг. до н. э.) и внук Ашока (264–231 гг. до н. э.), принявший имя «Милый Богам», – наиболее могущественный правитель за всю историю Древней Индии. В начале правления он выступал как свирепый тиран и беспощадный завоеватель, по воцарении истребивший всех своих братьев и развернувший опустошительные войны на юге, где присоединил почти весь Декан (вне власти Маурьев остались только государства крайнего Юга Индии).

Затем в политике Ашоки произошел перелом, официально мотивировавшийся потрясением царя при виде бедствий, вызванных его завоеваниями; по заявлению Ашоки, «раскаяние охватило царя оттого, что покорил он жителей Калинги, ведь покорить независимую страну – это убийство, смерть или угон людей», и «тогда у царя появилась жгучая жажда добра, страстное стремление к добру, желание наставлять в добре». Началась общеимперская кампания «распространения добра» – дхармавиджаи, причем под «добром», как разъяснял сам Ашока, подразумевалось «подобающее отношение к рабам и слугам, покорность матери и отцу, щедрость к друзьям, знакомцам и сородичам, а еще к жрецам и мудрецам, неубиение живых существ». В рамках этой политики Ашока активно покровительствовал буддизму, сам принял его и пытался включиться в жизнь буддийской монашеской общины – сангхи. В то же время он обещал защиту всем религиозным толкам и возвещал: «Царь желает, чтобы повсюду здравствовали все вероучения… В любом случае следует уважать чужую веру… Тот, кто бранит другую веру из-за приверженности к своей, на самом деле только вредит своей вере».

Объективно политика Ашоки являлась попыткой хоть на какой-то основе, кроме прямой силы, сплотить население разных частей огромной страны, совершенно разнородное по этносу и культуре. Учитывая эти огромные различия, найти путь разом ко всем подданным империи было возможно, лишь пропагандируя самые общие ценности и не противопоставляя себя ни одной культурной традиции, что и делал Ашока. Отсюда и его особая приверженность к буддизму – это учение делало акцент на судьбе отдельной личности и игнорировало коллективные традиции, в том числе местные, а именно их сепаратизм пытался ослабить Ашока.

Централизацию империи Маурьев не следует преувеличивать. Империя делилась на несколько громадных провинций, управлявшихся царевичами-наместниками; вместе с царем они представляли собой лишь дополнительный этаж власти, надстроенный над сохранившими свое положение местными структурами и элитами и контролировавший их довольно поверхностно, отправляя периодические инспекции. Во многих областях непосредственное управление осталось за местными династами и племенными вождями. Под плотным административным контролем царя находился только регион самой Магадхи, но и там его власть не носила вполне деспотического характера, а была существенно ограничена паришадом (советом) – оплотом аристократии.

Недостаток централизации привел к быстрому распаду державы Маурьев, периферийные владения которой отложились уже к концу III в. до н. э. На отпавшие от Маурьев страны Восточного Ирана, Гандхару и долину Инда распространял в 206–188 гг. до н. э. свою верховную власть Антиох III Селевкид, совершивший в 206 г. поход вплоть до Инда и победивший гандхарского царя Субхагасену. Маурьи, сохранившие власть в Магадхе, были в 180 г. до н. э. свергнуты и сменены здесь новой династией Шунгов (180–68 гг. до н. э.).

«Классическая эпоха» истории Индии. Держава Гуптов

II в. до н. э. – V/VI вв. н. э. рассматриваются как «классическая эпоха» истории Индии. В это время окончательно кристаллизовались феномены, доминирующие в последующие века: религиозная система индуизма, общинно-кастовый строй и раздробленность субконтинента на владения множества противоборствующих мелких династий; то одна, то другая из них создает непрочные крупные державы разного охвата, внезапно возникающие и разваливающиеся, не имеющие устойчивых границ, что приводило к непрерывным и бурным переменам в конфигурации политической карты страны. Эти крупные державы не были централизованы и представляли собой скорее конгломераты политических образований разного уровня, наскоро сколоченные удачливыми завоевателями, истребившими одних соседней князей и заставившими других признать свое верховное владычество.

Во II в. до н. э. – III в. н. э. Северная Индия оказывается ареной вторжений различных сил с северо-запада. Первой из них явилась Греко-Бактрия – эллинистическое царство, образованное в III в. до н. э. на территории, отпавшей от Селевкидов. В начале II в. до н. э. его цари подчиняют себе недавно покорявшиеся Селевкидам Гандхару, Арахосию и смежные области, но уже в 171 г. до н. э. все эти новозавоеванные земли к югу от Гиндукуша отделяются от Бактрии под властью одной из группировок греко-бактрийской военной знати и образуют особое Греко-Индийское царство. Его правитель Менандр (ок. 155–130 гг. до н. э.) расширил свои границы до Аравийского моря и Среднего Ганга, где греков остановил царь Магадхи Пушьямитра (180–144 гг. до н. э.), основатель династии Шунгов. В конце II в. до н. э. Греко-Индийское царство распалось на множество владений, которые за следующие сто лет были полностью уничтожены новой волной завоевателей – саками.

Ок. 140 г. дон. э. кочевые племена Средней Азии и Восточного Туркестана, в том числе саки Памира и смежных областей, совершили опустошительное нашествие на оседлые страны Восточного Ирана, сокрушив Греко-Бактрию. На ее развалинах осели племена, известные впоследствии под обобщающим названием кушанов, в то время как саки проникли в области к югу от Гиндукуша и Памира. Одна группа саков осела в бассейне Хильменда (получившем после этого имя «Страна Саков», Сакастан, откуда совр. Систан), а другая – у рубежей Кашмира. Отсюда саки в I в. до н. э. предприняли новые широкие завоевания, так что пространство от Гиндукуша до Нармады и восточных окраин Пенджаба оказалось покрыто их различными владениями. Крупнейшее из них, т. н. Индо-Сакское царство, было создано сакским вождем Мауэсом ок. 70 г. до н. э. с центром в Гандхаре, к концу I в. до н. э. расширилось от Арахосии до Восточного Пенджаба и Нармады, уничтожив последние греко-индийские княжества. Затем из-за слабого контроля над наместниками-сатрапами (кшатрапами) Индо-Сакское царство существенно ослабело и частично распалось. Еще несколько веков после этого в Гуджарате и смежных областях Западной Индии, независимо от того, в какую более крупную державу они временно входили, местную власть удерживали династии, восходящие к сакским наместникам и титуловавшие себя «кшатрапами».

Отдельно от индо-саков существовало особое сакское княжество в Систане, к концу II в. до н. э. подчинившееся верховной власти Парфии. Ок. 25. г. до н. э. оно отложилось от Парфии и во второй четверти I в. н. э. завоевало все индо-сакские территории. Образовавшееся государство, наиболее знаменитым царем которого был правивший из Таксилы Гондофар (ок. 50 г. н. э.), известно в науке под названием Индо-Парфянского. При его преемниках Индо-Парфянское царство погрузилось в усобицы, сделавшие его легкой добычей кушанов Бактрии, которые к этому времени были сплочены в единое царство удачливым вождем Куджулой Кадфизом I (ок. 30–79 гг.). В 70-х гг. н. э. Кадфиз захватил большую часть индо-парфянских владений вплоть до устья Инда, а Систан вернулся под верховный контроль парфян. Индо-Парфянское царство перестало существовать. При Виме Кадфизе II (86–97 гг.) кушаны завоевали почти всю долину Ганга, включая Магадху. Наибольшего могущества кушаны достигли при Канишке (97–120 гг.), присоединившем Систан и Гедросию у парфян, контролировавшем Среднюю Азию до Арала и большую часть Восточного Туркестана. В то время Кушанское царство было одной из четырех великих держав мира, образовывавших непрерывный пояс от Атлантического океана до Желтого моря (Рим, Парфия, Кушаны, Ханьский Китай).

Держава кушан не отличалась централизацией; близки к фактической самостоятельности были под их властью и упомянутые выше «кшатрапы» Западной Индии. В III в. н. э. сасанидский Иран отнял у кушан Сакастан, Арахосию и Гедросию, после чего Кушанское царство утратило Западную Индию и долину Ганга, а его остаток распался на более мелкие владения.

Характерной чертой существования всех основанных иноземцами государств на территории Индии в «классическую» эпоху было быстрое усвоение ими индийской культуры.

После освобождения Магадхи от влияния кушан ее в нач. IV в. смогла объединить под своей властью династия Гуптов, основавшая новую великую североиндийскую державу. Царь этой династии Самудрагупта (335–380 гг.) предпринял грандиозные завоевания, уничтожив 24 правителя Северной Индии и Декана. Его походы достигли Гималаев, верхнего Инда и крайнего юга Индии. Области Декана, правда, лишь временно признали зависимость от Самудрагупты, но большая часть Северной Индии оказалась довольно прочно объединена вокруг Магадхи.

Самудрагупта славился храбростью, щедрым покровительством культуре и величался «сверхчеловеком» и «богом на земле». Его сын Чандрагупта II Викрамадитья (380–415 гг.) по прозвищу «Солнце могущества», прославился совершенными в одиночку рискованными военными подвигами и присоединил земли западных «кшатрапов», раздвинув пределы державы до Аравийского моря. Время Чандрагупты II считается «золотым веком» индийской истории. Китайский путешественник с восхищением писал о державе Гуптов: «Народ здесь богатый и довольный, не обремененный каким-либо поголовным налогом или ограничениями. Только те, кто пашут царскую землю, платят налог за нее, и они вольны уходить или оставаться, как им нравится. Царь правит, не прибегая к смертной казни, преступников подвергают небольшому легкому штрафу. Даже тех, кто совершает государственную измену, наказывают лишь отсечением правой руки… Народ процветает и счастлив вне сравнения».

Могущество державы Гуптов было уничтожено новым вторжением с северо-запада: ираноязычные кочевники эфталиты, создавшие в IV–V вв. н. э. обширное объединение с центром в Средней Азии, обрушились и на сасанидский Иран, и на гуптскую Индию. На исходе V в. очередное нашествие эфталитов сломило державу Гуптов: Пенджаб перешел под их контроль, а Север Индии вновь распался на множество мелких владений, одним из которых до середины VI в. продолжала править династия Гуптов. Эти события условно считаются завершением древней истории Индии.

«Классический период» был временем экономического подъема. Существенно увеличивается объем монетной чеканки – показатель роста богатств и нового витка в развитии торговли. Особого размаха достигает внешняя торговля: индийцы впервые устанавливают прямые коммерческие контакты с такими отдаленными регионами, как Центральная Азия, Египет и античная Европа. В I–II вв. н. э. египетские и римские купцы появляются на юге и западе Индии, где даже была основана римская фактория Арикамеду. Индийцы активно проникают в Центральную Азию и Восточный Туркестан, где подключаются к трансконтинентальной торговле по Великому шелковому пути, шедшему от Китая до Средиземного моря. Тесные связи они установили по морю со странами Юго-Восточной Азии, и в первых веках н. э. туда направился поток индийских колонистов. Однако сельское население было мало вовлечено в товарообмен с городом.

Сельская община оставалась главной ячейкой социума, но внутридеревенская специализация и дифференциация зашла довольно далеко: кроме полноправных общинников-землевладельцев, в деревне было множество зависимых и безземельных работников (батраков, должников, сельских ремесленников и т. д.). Статус лиц всех этих категорий в норме передавался по наследству, и в каждой области семьи сходного социально-профессионального статуса образовывали эндогамные корпорации – касты, вне пределов которых браки не заключались. Каждая каста имела специфические обычаи и ритуалы, помогающие ей сохранять замкнутость и идентичность. Городское население также образовало касты, сложившиеся на основе давно существовавших ремесленно-торговых профессиональных корпораций.

Касты считались более или менее «высокими» в зависимости от престижа той или иной профессии и, таким образом, представляли собой иерархически упорядоченные наследственные профессионально-родовые группы, охватившие все население Индии. Приспосабливаясь к канонической концепции четырех варн, касты причисляли себя к какой-либо из них: высшие земледельческие касты – к брахманам и кшатриям, торгово-ростовщические – к вайшьям. Основная масса ремесленников и рядовых крестьян теперь, в отличие от былых времен, рассматривались как шудры, так как степень их эксплуатации, экономического и внеэкономического подчинения верхушке общества была уже явно несовместима с представлением о свободном самоуправляющемся общиннике – вайшье. Вне варн находились касты «неприкасаемых», занимавшиеся ритуально нечистыми работами; прочие жители тщательно избегали общения с ними.

Рост достатка поощрял частно-экономические отношения, и массовое распространение получили различные формы частной зависимости и эксплуатации. Увеличилось число рабов, с которыми в Индии обращались довольно мягко: они могли образовывать квазисемьи и распоряжаться личным имуществом. Наряду с рабами часто эксплуатировались кабальные должники и наемные работники, обычно выходившие из круга лиц, не имеющих собственных средств производства.

Основным видом эксплуатации оставался сбор государством налогов с населения. Традиционная ставка налогов, выплачивавшихся сельскими общинами, была невелика (шестая доля урожая), но чрезвычайные поборы могли делать ее куда тяжелее. Новым явлением, распространившимся в «классический период», была щедрая раздача государством права получать подати с тех или иных земель в «кормление» сановникам и иным лицам, как временно, под условием несения каких-либо обязанностей, так и в частную собственность (впрочем, и условные держатели стремились закреплять за собой свои держания как частные). Так создавался слой «хозяев деревень», к которым добавлялись потомки тех мелких владетелей, которые при подчинении их областей более сильным правителем теряли в его пользу большую часть своих политических полномочий, но сохраняли права взимать налоги со своей былой территории. Жаловались деревни также храмам и монастырям.

Однажды превратившись в частную собственность, земли могли быть уже перепроданы кому угодно (например, богатым горожанам). Однако все такие собственники не посягали на общины и их землевладение, ограничиваясь сбором ренты. Внутри самих общин формировалась деревенская верхушка, занимающаяся устойчивой частной эксплуатацией соседей посредством кабального должничества и аренды. Таким образом, как и почти всюду, в Индии экономическое развитие к концу древности приводило к развитию отношений частной эксплуатации и появлению крупного частного землевладения.

Религия и культура Индии

Ведийская религия, т. е. религия индоариев конца II – середины I тыс до н. э., известная по ведам, обнаруживает много общих индоиранских черт (например, культ Митры, бога Солнца, космического и социального порядка). Одним из главных богов (дэвов) был бог бури и грома Индра, колесничный воитель, сразивший молнией дракона Вритру, сковавшего все воды мира, и вызвавший этим на поля благодатный дождь (общеиндоевропейский сюжет). Космоустроителям-дэвам противостоят могучие злые демоны-асуры, носители хаоса, к числу которых относился и Вритра. Считалось, что три класса благих существ – дэвы, люди и их обожествившиеся умершие предки – противостоят трем классам злых существ – асурам, ночным чудовищам-ракшасам, пытающимся прервать жертвоприношения и расстроить связь богов и людей, и болезнетворным духам – пишачам.

Наибольшее внимание уделялось ритуалам жертвоприношения, «кормления» богов. С точки зрения ариев их ритуалы были настолько могущественными, что временно давали правильно произносящему их жрецу полную магическую власть над соответствующим божеством. В других случаях обращение к богу отталкивалось от принципа «даю, чтобы ты дал». Необходимости в лично-эмоциональной связи с богами ведийская культура не видела, сосредотачиваясь на обмене выгодами и манипуляции с ними.

Менталитет и система ценностей древних индийцев выкристаллизовались к середине I тыс. до н. э. и отличались гармоническим сочетанием индивидуально-гедонистического и корпоративно-коллективистского начал. Смысл существования человека виделся в его личном счастье и суверенности личности, но это считалось немыслимым вне сотрудничества с членами его сообщества. Один из главных брахманских текстов, «Законы Ману», гласил: «Надо бы тщательно избегать всякого дела, зависящего от чужой воли, а что зависит от своей воли, надо исполнять ревностно. Все зависящее от чужой воли – зло, все зависящее от своей воли – благо… это кратчайшее определение добра и зла», что говорит о принципиально персоналистской основе индийского взгляда на человека.

В то же время иноземные очевидцы отзывались о древних индийцах, несколько идеализируя их: «Простые люди, хотя от природы и легкомысленны, но честны и благородны. В денежных делах индийцы бескорыстны, при осуществлении правосудия внимательны к людям. Они не склонны к обману и предательству, верны своим клятвам и обещаниям. В управлении у них царит удивительная честность, а во всем поведении мягкость и любезность». Наиболее привлекательными ценностями для каждого человека считались дхарма (праведность, добропорядочность), артха (выгода), кама (наслаждение) и мокша (освобождение от собственных желаний и страстей, достижение внутреннего покоя); рекомендовалось достигать баланса этих ценностей, не жертвуя вполне ни одной из них ради другой. Особым вниманием пользовалась проблема соотношения радостей и страданий (что обычно для гедонистических культур); поскольку жизнь и стремление к исполнению своих желаний неизбежно связаны со страданиями, мокша – отрешение от своего желающего «я» – рассматривалась как одно из завидных достижений.

Еще в ведийский период утвердилась концепция бесконечного круговорота перерождений, подчиненного закону воздаяния (кармы). Общая сумма совершенных человеком в прошлых и текущем перерождениях злых и добрых дел, менявшаяся с каждым новым его поступком, определяла то, кем он станет в будущей жизни (от животного и членов разных варн до божества). Совершенствуя свое поведение и выполняя общественную и ритуальную норму, человек тем самым обеспечивал себе лучшее перерождение. Концепция переселения душ, по-видимому пришедшая в индийскую культуру от доарийских аборигенов, психологически компенсировала жесткость варнового строя: человек не мог попасть в высшую варну в текущем существовании, но был вполне способен обеспечить себе это в следующем существовании, накопив благие дела.

Середина I тыс. до н. э. была также временем появления новых религиозных учений. Ведийская религия постепенно перерастает в индуизм, а одновременно возникает особое учение – буддизм, обязанный своим существованием царевичу Сиддхартхе (по одной из датировок, ок.565–486 гг. до н. э.) и связанный с поиском путей к «освобождению».

По преданию, в юности Сиддхартха был окружен такой заботой и роскошью, что не знал о существовании болезней, старости и смерти. Впервые столкнувшись с этими сторонами жизни в зрелом возрасте, он был потрясен неизбежными страданиями всех живых существ, покинул дом и ушел странствовать. Проведя так шесть лет, он стал Буддой (досл. «Просветленным») и пришел к следующим «благим истинам»: жизнь, участие в цепи перерождений – это прежде всего страдания, причина страданий – в неосуществимости человеческих желаний и страстей; чтобы освободиться от страданий, нужно перестать желать жизни, радостей лучшего перерождения (для чего необходимы постоянные тренировки психики, направленные на полный самоконтроль). Тогда жизненная сила, заключенная в человеческих желаниях, мало-помалу иссякнет, и человек вырвется из круговорота перерождений, перейдя после очередной, последней для него смерти в состояние вечного покоя нирваны (досл. «угасание») – не жизни и не смерти одновременно, забвения и утраты самого себя. Запись учения Будды гласит: «Рождение, старость, болезнь, смерть, столкновение с неприятным, утрата приятного – все это страдания; невозможность исполнить желание – тоже страдание. Страдание имеет причину. Это жажда жизни, связанная с наслаждением и страстью. Страдание может быть уничтожено путем уничтожения этой жажды и полного уничтожения страсти».

Будда не менял картины мира, заданной ведийской религией, но призывал человека к изменению ориентации в этом мире. Если ведийская религия была нацелена на ритуальное поддержание контакта с богами ради обретения жизненных благ, то буддизм, наставляя людей в том, как им вовсе покинуть жизнь, если им опротивели ее страдания (можно сказать, что цель Будды – вооружить желающих особой техникой самоубийства, бессмысленного для индийцев в своем обычном виде из-за закона перерождения), оказывается закономерно равнодушен и к богам, и к обрядам. Общественное устройство, нужное лишь в этой жизни, не отрицается, но и не считается чем-то существенным; буддийское спасение было сугубо личным делом каждого отдельного человека. Первоначально считалось, что для обретения нирваны необходимо отказаться от имущества, социальных связей и человеческих привязанностей; такие буддийские монахи именовались бхикшу (досл. «нищие») и составляли монашескую общину – сангху. Впоследствии распространилась иная точка зрения, по которой и миряне, соблюдающие буддийскую праведность, могут, хотя бы за несколько перерождений, достичь нирваны. Эти две концепции получили название «узкого пути спасения» («малой колесницы», хинаяны) и «широкого пути спасения» («большой колесницы», махаяны).

Буддизм, ориентированный на отдельную личность и равнодушный к традиционным социальным связям, находил особую поддержку у тех социальных сил, которые сами оказывались в какой-то мере противопоставлены им. В частности, это горожане, особенно зажиточные (само образование городов было связано с распадом былых связей и появлением новых, а также с развитием частнособственнических, индивидуальных начал) и цари крупных держав (заинтересованные в ослаблении локально-корпоративных традиций, усиливающих сепаратизм и препятствующих политической интеграции и более полному подчинению власти царя). В то же время в гедонистической индийской культуре (подчеркнем, что и буддизм парадоксальным образом вырастает из гедонистических корней, так как его единственный смысл – избавление от страданий) учение Будды не раз подвергалось теоретической критике (например, такой: «Единственный смысл жизни человека состоит в удовольствиях. И не следует отвергать их на том основании, что наслаждения всегда связаны со страданиями. В нашей власти использовать наибольшее число удовольствий и избегать сопутствующих им страданий, подобно тому как желающий риса берет его вместе с соломой и всем прочим и, взяв то, что ему нужно, остальное выбрасывает»). К исходу эпохи древности буддизм в Индии был почти полностью вытеснен индуизмом.

Индуизм можно рассматривать как систему верований, в которую к рубежу эр перерастает ведийская религия в результате процессов внутреннего развития и дальнейшей интеграции культур различных народов Индии. Одной из основных новых черт этой системы является концепция всевышнего, вездесущего и проникающего весь мир бога-творца Брахмы. Все иные боги являются его воплощениями или слугами. Отношение к этому божеству строилось уже не на желании извлечь из него пользу, но на самозабвенной любви.

Среди прочих богов на первый план выходят Вишну – хранитель мира и мирового равновесия (одним из его воплощений является темнокожий царь-пастух Кришна) и Шива, поддерживающий круговорот жизни и смерти. Вместе с Брахмой они образуют троицу верховных богов индуизма – Тримурти.

Одним из главных индуистских текстов является «Бхагавадгита», включенная в эпос «Махабхарату»; ее сюжет сводится к тому, что один из воюющих царевичей, увидев в стане врага множество родных и личных друзей, хотел бы уклониться от битвы и пролития их крови; в ответ главный герой Кришна (воплощение Вишну) проповедует принцип самоотвлеченного выполнения долга (дхармы), продиктованного общественным и корпоративным статусом данного лица независимо от его собственных пристрастий и человеческих чувств. Такой долг у каждого свой, и то, что было бы добрым поступком для одного человека, явилось бы злым делом у другого.

Социально-этические постулаты индуизма освящают общинно-кастовый строй; утверждая терпимое отношение к установлениям любой корпоративно-кастовой группы, он требует неукоснительного соблюдения этих обычаев и налагаемого ими долга внутри каждой из таких групп и поддержания их замкнутости и семейной прочности (запрещались браки и даже совместные трапезы между членами разных таких групп, а также смена кастовой профессии; поощрялось заключение браков в раннем детстве и самосожжение вдов по смерти мужа; осуждался, хотя и не запрещался, повторный брак вдов). Любое нарушение запретов в этой области считалось несущим ритуальную скверну и влекло наказание вплоть до изгнания из касты, делавшего человека фактически бесправным изгоем.

Богатейшая литература Древней Индии представлена прежде всего памятниками ведийской и индуистской религиозной традиции; на основе комментариев к древним ритуалам и гимнам выросли древнеиндийская лингвистика, философия, в том числе исключительно развитая гносеология. Необходимо отметить эпосы – «Махабхарату» и «Рамаяну», чьи окончательные, гигантски разросшиеся версии относятся ко временам Гуптов. «Рамаяна» излагает легендарную историю Рамы, ранневедийского правителя Кошалы. По преданию, Равана, царь демонов-ракшасов, обитавших на острове Ланка (Цейлон), похитил жену Рамы Ситу, но Рама с помощью царя обезьян Ханумана разгромил Ланку, убил Равану и освободил жену. В этом сюжете причудливо сплавились глухие воспоминания о каком-то дальнем походе индоарийских царей долины Ганга на дравидский юг с обычными индоевропейскими сказками о герое, возвращающем при содействии звериного помощника похищенную жену из «иного мира», населенного злыми духами. Буддийская литература представлена прежде всего каноном буддийского учения «Типитака».

К важнейшим памятникам научной и дидактической литературы относятся грамматика санскрита Панини (IV в. до н. э.; по языковедческим принципам она не имела себе равных в мировой науке вплоть до XIX века), политический трактат «Артхашастра» сугубо прагматического, «макиавеллистского» содержания, многочисленные сочинения по гносеологии, формальной логике, философии понятий и языка, а также по естественным и точным наукам. Из всех стран Древнего Востока только Индия развила осознанные концепции абстрактного мышления и тем самым перешла от прикладных знаний к созданию полноценных научных теорий. Индийцы ввели нуль в математике и изобрели позиционную систему записи чисел, цифры (известные ныне под названием «арабских»). Астроном V в. Арьябхата выдвинул концепцию вращения Земли вокруг своей оси и Солнца в пустоте.

Глава XI
Древний Китай

Территория и население

Цивилизация Древнего Китая сложилась в бассейне великой реки Хуанхэ, с крайне неустойчивым, часто меняющимся руслом в нижнем течении. Лессовые пойменные почвы идеально подходили для занятий земледелием. С другой стороны, жизнь у поймы при постоянной угрозе наводнения и смены речного русла была очень рискованной. Лишь распространение железных орудий труда в I тыс. до н. э. позволило китайцам выйти за пределы пойм.

С севера и северо-запада к бассейну Хуанхэ прилегает Великая степь, откуда на Китай часто совершали набеги кочевники. Почти непроходимые горы соседствовали с Китаем на западе. Все это привело к известной изоляции оседлой земледельческой зоны в бассейнах Хуанхэ и Янцзы от остального мира, частично преодоленной лишь к концу I тыс. до н. э.

В VI–V тыс. до н. э. бассейн Хуанхэ и Янцзы, как и более южные районы, был заселен племенами австронезийской группы (родственными современным вьетнамцам и малайцам). На западе, в Тибете и смежных районах, жили протосинотибетцы (предки носителей китайского, тибетских и бирманских языков). Лингвистика предполагает, что первые носители этих диалектов были европеоидами и прибыли в Тибет с далекого запада, но здесь полностью монголоизировались. По-видимому, в V тыс. до н. э. группа протосинотибетцев расселяется с запада по верхнему и среднему течению Хуанхэ и дает начало археологической культуре Яншао; эта группа и обособилась как протокитайцы. Постепенно протокитайцы ассимилируют австронезийцев долины Хуанхэ (в низовьях которой те, впрочем, жили еще в I тыс. до н. э.; китайские источники описывают их как восточных варваров – «и»). Собственно китайская этническая общность складывается в первой половине I тыс. до н. э.; в середине тысячелетия она ассимилировала и включила австронезийское население долины Янцзы, чем и завершилось формирование древнекитайского этноса.

Древнейший Китай. Шан-Иньское государство

Во второй половине III тыс. до н. э. у потомков племен культуры яншао возникает имущественная дифференциация и обособляется властная верхушка. Согласно древнекитайской историко-литературной традиции, первой наследственной династией правителей Китая была династия Ся (конец III – начало II тыс. до н. э.), основанная неким Ци. Ци приписывался в сыновья к чисто мифологическому герою, Великому Юю, спасшему людей от всемирного потопа. Тем самым династийное, то есть историческое прошлое Китая «сшивалось» с мифологическим прошлым божественных перволюдей и культурных героев (переосмысленных как древнейшие, ненаследственные императоры). Предание о династии Ся скорее всего отражает создание какого-то раннего объединения протокитайских племен одним из них – «ся» – и начало передачи власти его вождей по наследству.

Раскопки доказали существование следующей династии китайской традиции – Шан (Инь). По преданию, Чэн Тан, вождь одного из зависимых от Ся племен – шан, возглавил недовольных, уничтожил весь клан Ся и сплотил вокруг шанцев остальные племена (ок. 1700 г. до н. э.). Племя шан неоднократно переселялось по равнинам в среднем течении Хуанхэ, пока при правителе Пань Гэне не остановилось в районе современного Аньяна, где была основана новая столица – Великий Город Шан (ок. 1300 г. до н. э.). С этого времени династия получает второе название – Инь, и начинается заключительный период шанской истории (XIV–XI вв. до н. э.), представленный археологическими находками и ценнейшими иероглифическими гадательными надписями – первыми памятниками древнекитайской письменности. Широкое распространение в этот период получила бронза, однако она не применялась в земледелии, а использовалась для изготовления оружия и предметов ритуала.

Шан-Иньское объединение было раннеклассовым государством, но не нарушало разграничения племенных и родовых структур, служивших главными составными частями общества. Государственность выражалась в том, что власть правителя носила автократический характер и не зависела от институтов родоплеменного самоуправления: ван (правитель) имел право повелевать любым человеком, находящимся на его землях. В этом проявился один из самых важных феноменов всей истории Китая – устойчивость и значение родовых структур; даже впоследствии, с распространением частной собственности, род тысячелетиями оставался главной ячейкой в сфере собственно социальных отношений. Особенно ярко это выражалось в типичных для Китая наказаниях родственников за проступок одного из них; за тяжелое политическое преступление глав рода, согласно стандартным правовым нормам, мог быть уничтожен весь род, и именно так оформлялись обычно династические перевороты.

Ядром Иньского государства была территория племени шан, в котором, судя по аньянским погребениям, выделялись четыре сословия: род правителя (вместе с его представителями хоронили и часть челяди), знать, рядовые общинники и бесправные лица, оказавшиеся вне общинно-родовых структур. Государственная эксплуатация шанцев выражалась, по-видимому, в привлечении их к отработкам на полях правителя и храмов и иным общественным работам.

Правитель – ван – осуществлял исполнительную и высшую жреческую власть, считаясь главным посредником между людьми и космическими силами. Только он мог осуществлять гадания, выясняющие волю божества (они предпринимались при принятии почти любого решения), а его участие в той или иной деятельности магически способствовало ее успеху. Поэтому все главные сельскохозяйственные работы начинались только по специальному приказу вана. Представление о том, что правитель по своему статусу служит проводником космической жизнеобеспечивающей энергии на землю, без чего приходит в упадок вся жизнь, сохранялось впоследствии на протяжении тысячелетий (правда, правитель исполнял роль такого проводника тем хуже, чем безответственнее относился к своим обязанностям; китайская общественная норма требовала устранять и заменять превысившего в этом отношении все пределы правителя силами его подданных). О единоличном характере власти вана говорит его стандартный эпитет – «единственный среди людей». При ване сформировался примитивный государственный аппарат и зародыш постоянной армии – колесничная дружина, воевавшая во главе пешего племенного ополчения. Ван, его двор и дружина существовали за счет отработок шанцев на их полях, дани зависимых племен и, вероятно, привлечения труда лиц, втянувшихся в частную зависимость от них.

Главными государственными делами в древнекитайской традиции считались жертвоприношения и войны. Так обстояли дела уже в иньскую эпоху. Войны велись за расширение круга зависимых племен, платящих дань иньскому вану, и ради массового угона пленных, предназначавшихся для жертвоприношений усопшим предкам, а не для обращения в рабство, институт которого еще не сформировался (у иньцев не было даже специального термина для обозначения рабов).

Вожди подчиненных племен должны были регулярно являться в Великий Город Шан с дарами, присылать туда дань и предоставлять вану свои племенные ополчения. Внутренние проблемы они решали самостоятельно. Одним из племен, соседствующих с иньцами с запада, было племя чжоу, то воевавшее с Инь, то признававшее зависимость от него.

В иньскую эпоху уже сформировалась концепция, согласно которой собственное государство является центром мира и теоретически имеет мандат от космических сил на управление всей землей. Те, кто признает это право, образуют окультуренное пространство, остальная часть мира прозябает в варварстве. Эта концепция также сохраняла безраздельное господство в официальной мысли Китая следующих веков. Государственным культом Шанской державы являлся культ предков (прежде всего предков правящего государя).

Пик иньского могущества приходится на правление У-дина (ок.1200 г. до н. э.). Через полтора столетия вождь чжоусцев У-ван возглавил коалицию западных племен, разгромил иньцев в битве при Муе (1027 г. до н. э.) и захватил территорию иньского государства. С этого времени отсчитывается эпоха династии Чжоу.

Эпоха Западного Чжоу (1027–770 гг. до н. э.)

Захват власти в древнекитайском государстве племенной группой чжоусцев привел к существенным изменениям в социально-политическом строе. Новая династия, не имевшая опыта управления крупным государством, предпочла раздать подконтрольные ей родовые группы вместе с их территориями в наследственное владение членам правящего дома и некоторым представителям знати. Такие владетели именовались «чжухоу» и почти полностью распоряжались внутренними делами своих уделов (которых в XI в. до н. э. насчитывалось 200–300), а ван непосредственно управлял лишь оставшимся у него доменом – «столичной областью». Чжухоу предоставляли ему долю податей и воинские контингенты.

Свободное население делилось на 5 рангов: единственным обладателем первого был чжоуский ван, второй принадлежал чжухоу, третий – дафу, главам родовых групп, из территорий которых складывались уделы чжухоу, четвертый – ши, главам больших семей, из которых состояли эти родовые группы, пятый – простолюдинам. Эти ранги образовали нечто вроде феодальной лестницы. Владетель каждого ранга передавал большую часть своей земли в держание владетелям следующего ранга, а те передавали наверх долю причитающейся им земельной ренты, созданной в конечном счете трудом простолюдинов. Верховным собственником всей земли считался чжоуский ван, реально же доход с нее дробился между владетелями разных рангов, делегировавшими право ее эксплуатации сверху вниз. На смену иньской системе выделения особых государственных полей пришло взимание обычной подати.

Для каждого ранга был жестко установлен предельный уровень потребления: «потребление богатств зависит от вознаграждения, соответствующего рангу». Объем присваиваемой земельной ренты и землевладения, допустимое количество и вид еды, питья, скота и рабов, вид одежды и утвари, размеры и убранство дома и даже гробы и могилы были свои для каждого ранга. Ранг наследовался старшим сыном, прочие сыновья получали ранг одной ступенью ниже (кроме простолюдинов).

Другим новым явлением было развитие рабства: теперь значительная часть пленных обращалась в рабов. В зачаточных формах стала развиваться торговля: вместо денег применялись раковины-каури.

Чжоусцы унаследовали и развили иньскую идеологию. В государственной религии главное место заняло Небо – почти безличное и всемогущее вселенское начало. Ван получил титул «Сына Неба», что выражало принадлежащую только ему, по статусу, способность ретранслировать космоупорядочивающую энергию Неба на благо представляемого им сообщества и всей земли.

Распад Китая и эпоха Чуньцю

Система наследственных владений с неизбежностью привела к росту самостоятельности чжухоу и ослаблению власти вана. Новый импульс этому процессу придали в первые десятилетия VIII в. до н. э. вторжения полукочевых племен жунов с верховьев Хуанхэ, переплетающиеся с мятежами владетельных князей. В 770 г. до н. э. чжоуский Пин-ван был вынужден бросить столичный район, превратившийся в арену безнаказанных набегов жунов, и переехал со своим двором на восток, в район Лояна. Этот момент в китайской традиции принято считать концом эпохи Западного Чжоу.

Бегство от жунов привело к резкому падению авторитета вана. Отныне он почти не вмешивается во взаимоотношения чжухоу, и те превращаются в фактически независимых государей. Уменьшается домен вана (частью за счет новых пожалований чжухоу, частью под их ударами), прекращается выплата ему дани владетелями. К концу VIII в. до н. э. Китай распался на тысячу с лишним самостоятельных владений, между которыми немедленно началась борьба за поглощение и подчинение соседей. Однако все они номинально признавали верховную власть чжоуского вана как традиционного воплощения единства страны. На чжоуский престол никто не посягал, и только за его обладателями оставались титулы вана и «Сына Неба».

Время, когда местные правители разной степени могущества боролись за гегемонию друг над другом, номинально признавая верховную власть чжоуского вана, образует так называемый период Чуньцю («Весна и осень», 722–403 гг. до н. э.). Это был один из самых мрачных периодов в истории Китая, полный бесконечных междоусобиц и смут. В борьбе всех против всех нередким делом для князей и знати стали убийства ближайших родственников и предательство любых союзов и соглашений. С распадом страны было почти утрачено осознание ответственности власти перед населением, знать резко углубила пропасть между собой и простолюдинами.

В конце VIII – конце VII вв. до н. э. в результате того же расселения кочевников Великой степи, западными проявлениями которого были миграции скифов, с северо-востока в долину Хуанхэ вторгаются кочевые племена ди (включавшие, по-видимому, ираноязычные группы), опустошающие центральные районы страны и включающиеся в усобицы князей.

В этот период изменился характер самоидентификации древнекитайской общности. В эпохи Шан-Инь и Западного Чжоу она носила политический характер: противопоставление «мы – они» отталкивалось от того, подчинялись ли соответствующие группы власти вана или нет. Теперь формируется новая, этнокультурная самоидентификация: общность носителей древнекитайского языка, ритуала и социокультурных норм (в том числе земледельческого хозяйственного типа), жившая в среднем течении Хуанхэ, получает особое самоназвание «хуася» (или «чжуся») и противопоставляет себя всем инокультурным соседям, рассматривавшимся отныне как «варвары четырех сторон света», в то время как княжества хуася именуются «Срединными». Считалось, что хуася связаны между собой кровным родством и приходятся «своими» друг другу (в отличие от чужаков-«варваров») независимо от их политической ориентации: «Варвары – это шакалы и волки, им нельзя идти на уступки; чжуся – это родственники, и их нельзя оставлять в беде». Этому противопоставлению придавали и этическую окраску: варвары не придают значения нравственному началу, а хуася следуют законам справедливости, исходящим от Неба.

Менталитету хуася действительно был присущ особый этический комплекс. Авторитет социально-этических норм в рациональном духе возводился к тому, что они являются единственно возможным средством согласовать желания и потребности отдельных людей и помешать им уничтожить друг друга в смутах. В то же время считалось, что исполняться эти нормы будут лишь в том случае, если сами люди будут как можно меньше думать о себе, стараясь заботиться лишь о выполнении своего долга перед другими как о безусловном самодовлеющем приоритете; окружающие, со своей стороны, таким же образом позаботятся о них. Считалось, что санкционирование заботы о себе быстро увлекло бы людей к отбрасыванию любых ограничений и погружению в хаос. Это воззрение стало инвариантом традиционной китайской этики, придав ей устойчивый оттенок подавления личности и вызвав к жизни всеобъемлющую регламентацию поведения, призванную дисциплинировать индивидуума и приучить его к самоограничению и самоотречению во имя отвлеченного долга.

К V в. до н. э. общность хуася расширилась территориально благодаря колонизации, направленной на относительно менее заселенные окраины – на восток, к берегам Тихого океана, и на юг, в бассейн Янцзы, – а также культурной ассимиляции местного населения. К этому времени из противоборствовавших княжеств хуася уцелело немногим более десятка, которые и делили между собой всю территорию хуася. В частности, к «Срединным» государствам были теперь отнесены сильные окраинные владения с населением, частично имевшим некитайские этнические корни: Чу на юге, Янь на северо-востоке и Цинь на западе.

Эпоха Чжаньго

С распада в 403 г. до н. э. одного из крупнейших противоборствующих владений хуася – Цзинь – китайская традиция условно отсчитывает период Чжаньго (досл. «воюющих государств», 403–221 гг. до н. э.). Середина I тыс. дон. э. действительно стала временем резких сдвигов во всех сферах жизни страны. В VI–IV вв. до н. э. в Китае распространилось железо. Железные пахотные орудия вызвали взлет производства и демографический взрыв, так как позволили возделывать не только мягкие речные поймы, но и твердые почвы. В качестве тягловой силы при запашке впервые стал применяться скот.

Рост продукции, распашка новых земель, а также общая нестабильность, вызванная войнами и не позволявшая контролировать выполнение ранговых ограничений, привели к грандиозным социальным переменам. Исчезла старинная чжоуская система общинного землепользования: в середине I тыс. до н. э. повсеместно утверждается частная собственность на землю с правом свободно покупать и продавать ее, в связи с чем община окончательно становится соседской, а государства переходят к новой форме податного обложения – поземельному налогу, начисляемому на площадь обрабатываемой данным собственником земли.

Чжоуские наследственные сословия ремесленников и торговцев, причислявшиеся к рангу простолюдинов и тем самым принудительно обреченные на невысокий уровень жизни, ушли в прошлое, сменившись деятельностью индивидуальных купцов и ремесленников, вольных накапливать любые богатства. Это привело к формированию богатой ремесленно-торговой верхушки (чьи представители по рангу оставались простолюдинами). С другой стороны, за века нестабильности многие носители высших рангов разорились. Таким образом, с обеих сторон нарушался основной принцип традиционного порядка: «богат, кто знатен, беден, кто незнатен (по рангу)». В городском производстве стали широко использоваться рабы, общее число которых резко возрастает. Количество и населенность городов также возросли, причем ремесленники составляли значительную массу их населения. В IV–III вв. до н. э. распространилась металлическая монета.

В ту же эпоху возникли все основные учения Древнего Китая: конфуцианство, легизм, даосизм (в последующие века они только развивались или забывались, но ничего похожего на инновационный взрыв эпохи Чжаньго в общественной мысли не происходило). Все они пытались решить, каким образом можно восстановить социальный порядок (то есть устранить проблемы, вызванные расхождением знатности и богатства) и прекратить смуты (то есть добиться от людей забвения своих личных выгод и самоотверженного исполнения общественной нормы). Многие элементы этих учений вписываются в общую парадигму духовных инноваций «осевого времени», хотя рецепты, предложенные ими, разительно отличались друг от друга.

Учение Конфуция (Кун-цзы, 551–479 гг. до н. э.), или конфуцианство, отталкивалось от представления о том, что человек по своей природе добр, то есть, в рамках китайской системы понятий, готов к самоотверженному служению долгу, если высшие не подают ему разрушительных примеров обратного. Образцом для всех общественных отношений Конфуций считал семью, в которой старшие призваны заботиться о младших и воспитывать их, а младшие – почитать и слушаться старших; в государстве народ выступает в роли «детей», а правитель – «отца». Правитель обязан заботиться не о личных выгодах, а о благе народа и исполнении воли Неба, народ – беспрекословно повиноваться правителю.

Ключевые понятия конфуцианства – жэнь («способность вести себя по-людски»; неверный, но распространенный перевод – «гуманность», на деле же речь идет о добровольной готовности исполнять внешнюю норму), чжун («верность»), и («долг»), сяо («почтительность к старшим») и ли («нормы поведения»).

Особенно подробно Конфуций развивал учение о воплощении своего идеала – «благородном муже» цзюнь-цзы, живущем для одного лишь бескорыстного, бесстрашного и принципиального исполнения своего общественного долга. Забота о себе или реализации собственно личных чувств конфуцианством всячески дискредитируется. Вот две характерные выдержки из конфуцианского трактата: «В детстве был смирным, слушался приказов, гулять ходил только в определенную сторону, пребывал в строго определенном месте, любил учиться и не шалил. В отрочестве обладал твердой волей и выполнял приказы, усердно соблюдал то, чему его учили, и не был распущен. Став совершеннолетним, любил почтительность, не имел своевольных мыслей, менял взгляды только из чувства долга, действовал только по приказу высших». «Разве у благородного мужа бывают близкие люди? У благородного мужа бывают близкие люди, но не в том смысле, что они словно в одной команде друг с другом, а в том, что он сближается с ними на основе добродетели, чтобы помогать друг другу служить правителю, и только в этом смысле они для него близкие».

Согласно Конфуцию, в древности уже существовало идеальное состояние общества, когда праведным ванам помогали в управлении «благородные мужи»; их законы и надлежит без размышлений восстановить и соблюдать, не допуская никаких новшеств (отсюда постулат: «благородный муж передает, а не создает»; тут сказалось враждебное отношение Конфуция к социальным переменам его эпохи, прежде всего обогащению хотя бы некоторых простолюдинов). Позднейшие конфуцианцы Мэн-цзы (IV в. до н. э.) и Сюнь-цзы (III в. до н. э.) систематизировали учение Конфуция и развили его в стройную всеобъемлющую доктрину.

В IV–III вв. до н. э. распространилось учение школы «правительственных распоряжений» (так называемого легизма). Легисты полагали, что по своей природе человек – существо злое, то есть, иными словами, не способное по доброй воле подчинить всего себя исполнению долга перед высшими. На него остается воздействовать страхом перед жестокими наказаниями. Легисты прямо призывали правителей не оставлять подданным времени для отдыха и возможности иметь какие-либо запасы или излишки; иначе, не занятые по необходимости изнурительным трудом, люди непременно затеют смуту. По той же причине рекомендовалось вести непрерывные войны, укрепляющие повиновение и поглощающие силы народа. Согласно легистам, правитель должен быть всевластен, не может быть скован какими бы то ни было нормами и призван преследовать лишь цели приумножения своего могущества и казны (соответственно, легизм призывает поощрять частную торговлю и ремесло).

Учение даосизма, чье основание приписывается легендарному мудрецу Лао-цзы (жил якобы в VI в. до н. э.), изложено в «Трактате о дао и дэ» (Даодэцзин). Отталкиваясь от своей интерпретации общекитайских категорий дао (досл. «путь», т. е. имманентные законы мира, согласно которым развертывается его движение, принципиально непознаваемое первоначало) и дэ («благодать, благодатная сила», отражение дао, способность человека вступать с ним в гармонию и проводить в мир его благую космоупорядочивающую энергию), даосы призывали к «недеянию», отказу от резкого вмешательства в миропорядок и от попыток изменить стихийно складывающийся ход вещей.

В IV в. до н. э. несколько крупных княжеств провели реформы легистского образца, поощрявшие частную собственность и торговлю; в то же время был увеличен административный аппарат и усилилась государственная эксплуатация общинников. Так, в горном княжестве Цинь на западе Китае сановником-легистом Шан Яном были введены широчайшая круговая порука (семьи объединялись в «пятки» и «десятки», подвергавшиеся коллективному наказанию за провинность любого своего члена), разрешение свободной купли-продажи земли, принудительное дробление большесемейных наделов на индивидуальные; ликвидация привилегий аристократов, не имевших личных заслуг; унификация мер и весов; новая система рангов, присваивавшихся за военные заслуги или за денежный взнос в казну. Реформы Шан Яна вызвали стремительный рост циньской экономики, доходов и централизации власти правителя.

Объединение Китая. Империя Цинь

Экономический рост и развитие металлургии железа позволили китайским владетелям содержать более многочисленные и прекрасно вооруженные армии и вести более напряженные военные действия. Присвоение рангов за военные заслуги перед правителем поощряло приток в войска смелых и амбициозных людей. Все это делало войны между княжествами, которых к началу III в. до н. э. осталось всего 7, более масштабными, динамичными и кровопролитными, что, в свою очередь, увеличивало возможности одного владения добиться полной победы над другим и его аннексии. Перевес в этих войнах получили Чу и Цинь; последнее в 256 г. до н. э. уничтожило саму династию Чжоу, что свидетельствовало об огромных сдвигах в идеологии. При ване Ин Чжэне (246–210 гг. до н. э.) Цинь менее чем за десять лет аннексировало все остальные китайские царства. В 221 г. до н. э. Китай впервые за несколько сот лет был объединен под одной властью.

После этой невиданной победы Ин Чжэн принял новый титул Цинь Шихуанди – «Первый император династии Цинь» – и провел широкие преобразования в стране, превратив ее впервые за всю историю в бюрократическую централизованную империю. Китай был заново поделен на 36 административных округов, чьи границы не имели ничего общего с рубежами старых царств или естественными рубежами, – так император пытался преодолеть традиции сепаратизма. Был сформирован разветвленный государственный аппарат, включавший на самом нижнем своем уровне старейшин общины. Особая инспекционная служба осуществляла надзор за чиновниками и страной. Государство строго регламентировало все стороны жизни людей; у населения отобрали все оружие и перелили на колокола.

По всей стране были унифицированы письменность, монета, меры веса, введена единая законодательная система, выдержанная в обычном легистском циньском духе и отличавшаяся непомерной жестокостью. За преступление наказывали всю семью преступника (обычно обращением в государственных рабов). Смертная казнь применялась за всевозможные провинности, в том числе мелкие административные упущения. В массовом порядке производились ссылки на каторжные работы. Если среди жителей нескольких деревень скрывался, неведомо для них самих, неопознанный виновник серьезного политического преступления и власти не в силах были установить его личность, они могли истребить всех этих жителей, чтобы только не упустить преступника.

Приказано было уничтожить все произведения доциньской письменной традиции Китая, чтобы людям было неоткуда узнать об иных временах и порядках (однако множество китайцев, рискуя жизнью, укрыли и сохранили запретные сочинения). За приверженность древности были казнены сотни ученых-конфуцианцев.

Сам Цинь Шихуанди считал свои реформы эсхатологическим спасением Китая и заявлял в своих надписях: «Все совершается как надо, и ничего не происходит иначе, как по намеченному плану. Прозорливость императора достигает всех четырех сторон света, проникает повсюду. Теперь ни высший, ни низший, ни знатный, ни простой человек – никто не нарушает порядка. В больших и малых делах люди напрягают силы, никто не смеет лениться и быть нерадивым. Далеко ли, близко ли, даже в глухих и уединенных местах все усердно трудятся, со строгостью и требовательностью друг к другу. Смиренно и радостно люди принимают наставления, полностью понимают законы и правила. Улучшения распространятся, и им не будет конца!».

В соответствии с принципами легистов Цинь Шихуанди считал создание империи лишь началом новых грандиозных деяний, призванных еще больше усилить правителя и занять тяжкими трудами народ. В 215–214 гг. до н. э. огромные армии были посланы на северных кочевников хунну и вьетские страны между бассейном Янцзы и Южно-Китайским морем, куда еще никогда не проникало китайское оружие; на обоих фронтах ценой громадных жертв были произведены обширные завоевания. Империя развернула невиданное строительство: были возведены Великая Китайская стена протяженностью около 5 тыс. км., дворец Эпан и недавно найденная гробница императора, под которую выдолбили внутренность целой горы; в гробнице разместили 6000 терракотовых воинов-гвардейцев в натуральную величину. Строительство Великой стены, на которое ссылали и переселяли людей со всего Китая, осталось в памяти народа страшным бедствием. В военном отношении она оказалась почти бесполезной: позднее кочевники часто преодолевали ее. Вся деятельность империи осуществлялась за счет жесточайшей эксплуатации крестьян, налоги на которых резко возросли и достигли 2/3 урожая.

Империя Цинь порождала всеобщую ненависть, и смерть Цинь Шихуанди в 210 г. до н. э. вызвала почти немедленные массовые восстания. В 207 г. до н. э. отряды восставших, во главе которых стояли и крестьянские вожаки, и представители старых аристократических родов, взяли столицу и уничтожили династию Цинь. Возвращаться к былой раздробленности, однако, никто не хотел. В 202 г. до н. э. в развернувшейся между повстанческими руководителями борьбе за контроль над всей страной победил бывший мелкий чиновник, выходец из крестьян Лю Бан, покровительствовавший общинам и пресекавший попытки своих войск грабить население. Он провозгласил себя императором под именем Гао-цзу (202–195 гг. до н. э.), основав новую династию – Хань. Время непрерывного правления его потомков образует эпоху Старшей Хань (202 г. до н. э. – 9 г. н. э.).

Империя Хань (III в. до н. э. – III в. н. э.)

Империя Хань стала вершиной политического развития Древнего Китая. Именно тогда, по сути, окончательно сложился сам китайский народ, и самоназванием китайцев до сих пор является термин «хань», т. е. «люди Ханьской империи».

Гао-цзу провел ряд мер, резко облегчивших положение народа и поощрявших развитие производства: он вернул свободу тем, кто в бедственные времена конца III в. до н. э. был вынужден продать себя в рабство, предоставлял общинам временные льготы и снизил налоги по сравнению с циньскими в 10 раз, до крайне необременительной 1/15 урожая. При преемниках Гао-цзу эта ставка обычно сохранялась.

Сяо Вэнь-ди (180–165 гг. до н. э.), сын Гао-цзу, пошел еще дальше: он сократил расходы на содержание своего двора, вовсе перестал брать поземельный налог с крестьян, отменил калечащие наказания и наказания за вину родственника и, наконец, отменил наказание за хулу на императора, объявив, что простолюдины могут свободно бранить его в частных разговорах. Это был первый и последний такой случай в истории Китая; по-видимому, вся традиционная китайская парадигма почтительности и исполнения долга перед высшими вызывала у Вэнь-ди сознательное отторжение. После смерти Вэнь-ди его нововведения были немедленно отменены, но в целом, по выражению Сыма Цяня (I в. до н. э.), при первых правителях Хань «простой народ смог избавиться от тягот эпохи Чжаньго. И правители, и подданные вместе стремились к отдыху. Наказания всякого рода применялись редко. Народ усердно занимался хлебопашеством, одежды и пищи было вдоволь». Развитию экономики способствовало и то, что во II в. до н. э. сложился так называемый Великий шелковый путь – путь караванной торговли китайским шелком и другими товарами, который пролегал от Желтого моря до Средиземного.

В последующие десятилетия вновь возросли централизация и налоговый гнет. В середине II в. до н. э. конфуцианство (вобравшее в себя при этом многие черты легизма) было объявлено единственной идеологией, поддерживаемой государством. Позднее, при У-ди (140–87 гг. до н. э.), был воссоздан циньский институт инспекторов и введена новая система подготовки чиновников на основе изучения конфуцианского канона и сдачи соответствующих экзаменов. Право на попытку сдать такие экзамены и поступить в чиновники имел любой свободный человек.

В конце II в. до н. э. воинственный У-ди попытался развернуть широкомасштабные внешние завоевания; дальние походы совершались на север, против хунну, на запад, на территорию Восточного Туркестана вплоть до Ферганы (здесь особенно отличился дипломат и полководец Чжан Цянь), на юг и юго-восток, к пределам современных Вьетнама и Бирмы, и на северо-восток, в Корею. Почти всюду китайцы одерживали победы и осуществляли обширные присоединения: в общей сложности территория державы увеличилась на треть – но и то, и другое оказалось эфемерным. Войны У-ди, в основном сугубо престижные и ненужные стране (например, из Ферганы император хотел получить местных коней, славящихся своей породой), стоили ей огромных людских жертв и материального истощения; они не только не приносили добычу, но и требовали усиления налогового гнета. Началось разорение крестьянских семей, стали сокращаться посевные площади. На исходе правления сам У-ди в официальном эдикте признал, что своими войнами лишь зря «утомил Поднебесную» и раскаивается в них.

Во II–I вв. до н. э. развивается явление, которому не раз суждено было повториться в истории Китая, – втягивание масс обедневшего населения в социально-экономическую зависимость от крупных частных собственников. Поскольку в Китае еще с IV в. до н. э. почти все ценности, от земли до сословного ранга, были объектом свободной купли-продажи, процессы концентрации богатств у одних собственников и разорения других проходили в широком масштабе. Вновь оживилась самопродажа и продажа родственников в рабство за долги или из-за голода. Количество рабов-китайцев постоянно росло, приближаясь к количеству рабов-чужеземцев; богатые сановники и купцы могли иметь по несколько сот рабов. Стремительно увеличивалось число разоренных крестьян, вынужденных в качестве арендаторов садиться на землю богачей, сконцентрировавших в своих руках обширные угодья; арендная плата была очень высока и достигала половины урожая. В силу тех же причин распространяется наемный труд.

Династия осознавала, что рост крупного землевладения несет угрозу ей самой, но все попытки его ограничения провалились из-за сопротивления крупных землевладельцев, к числу которых относились и сановники в столице и на местах. Самая неудачная попытка справиться с ростом частного землевладения и частного рабства была предпринята узурпатором Ван Маном в начале I в. н. э.: он попытался запретить работорговлю, не возвращая, однако, рабам свободы, и провести земельный передел, наделив каждую семью мелким участком и запретив куплю-продажу земель.

Реформа вызвала сопротивление крупных собственников и проводилась с такими идеологическими прегрешениями против здравого смысла и злоупотреблениями чиновников, что породила хаос в экономике и еще большее ухудшение положения народа. Начались восстания; повстанческие армии воевали с силами Ван Мана, а после его гибели в этой борьбе – друг с другом.

Из семилетней смуты победителем в 25 г. н. э. вышел Лю Сю родом из старой династии Хань; он объявил себя императором Гуан У-ди (25–57 гг.) и перенес столицу на восток, в Лоян. Так начался период Младшей, или Восточной Хань (25–220 гг.), история которого в основных чертах циклически повторяет историю Старшей Хань.

Гуан У-ди, как некогда Гао-цзу, провел реформы, оживившие экономику. По указу императора подавляющее большинство рабов, китайцев по происхождению, получили свободу, на будущее порабощать китайцев было запрещено, а рабовладельцев лишили права клеймить и убивать своих рабов. Налоги и повинности были снижены. Особое внимание было уделено освоению новых земель на юге Китая, в бассейне Янцзы и южнее. Государство предприняло широкие мероприятия по ирригации. Эти меры вновь укрепили положение основной массы крестьянства и стабилизировали положение в стране. Пользуясь этим, потомки Гуан У-ди через некоторое время переходят к внешней экспансии. Во второй половине I – начале II в. н. э. войны ведутся то с хунну, то с государствами Восточного Туркестана, то с проникающей в него кушанской державой. Большую часть II в. Поздняя Хань проводит уже в оборонительных войнах против кочевников.

Население империи, как и в конце периода Старшей Хань, достигло 60 млн. чел. И снова повторился процесс кризиса: все большее влияние стали сосредоточивать в своих руках крупные земельные собственники и их кланы (т. н. «сильные дома»), втянувшие в зависимость от себя большие массы крестьян. На этот раз дело зашло еще дальше, чем при Старшей Хань: если тогда обычной формой такой зависимости была свободная аренда, не менявшая статуса арендатора как лично свободного человека, обязанного государству подушным налогом и повинностями, то теперь арендаторы становятся лично-зависимыми от «сильных домов», а те укрывают их от государственного учета и эксплуатации. Податная база государства сокращается, и оно усиливает эксплуатацию тех крестьян, которых еще контролирует; те разоряются, вынужденно пополняют ряды зависимых от «сильных домов», способных предоставить им землю, и порочный круг выходит на новый виток.

В конце концов по всей стране, не желавшей терпеть двойной и всевозрастающий гнет со стороны «сильных домов» и государства, в течение четверти века стали вспыхивать крестьянские восстания, в том числе самое мощное из них – восстание «желтых повязок» (184 г.). Подавили их не столько императорские войска, сколько «сильные дома», превратившиеся в ходе этих смут в главную силу на местах, а потом и начавшие бороться за сам императорский престол. После 192 г. император Хань уже был марионеткой в их руках, а после его смерти в 220 г. Китай распался на три царства, в каждом из которых главной силой были магнаты – главы «сильных домов», составляющие и государственную верхушку. Это событие условно считается концом древней истории Китая.

Культура Древнего Китая

В центре мифологических представлений Древнего Китая стоят предания о предках, в том числе культурных героях, спасающих человечество от всевозможных бедствий (наводнений, засухи, вызванной появлением разом десяти солнц, от которой людей спас стрелок И, сбивший лишние солнца из лука, и т. д.) и приносящих ему различные навыки и умения (добывать огонь, строить жилища, выращивать злаки и т. д). Впоследствии эти герои были переосмыслены как первые правители Китая, но даже на этой стадии их облик продолжает описываться как частично зооморфный, что явно указывает на их исконную мифологическую и тотемистическую природу. Для мифов о первопредках характерен мотив их непорочного зачатия матерью при контакте с неким проявлением божественного существа (следом Великана, яйцом Пурпурной Птицы).

Космогонические мифы обычно отталкивались от концепции двух взаимодополняющих и в то же время противопоставленных друг другу мировых начал – инь (темное женское начало) и ян (светлое мужское начало). В середине I тыс. до н. э. на этой основе была создана стройная схема происхождения мира из хаоса.

В иньский период считалось, что Вселенная подчиняется всемогущему верховному божеству Ди («Владыке»). Его свиту составляли усопшие предки вана – посредники между ним и Ди. В чжоуское время эта концепция отмерла, а место Ди в представлении о богах заняло Небо – Тянь. По более позднему выражению, «только Небо осуществляет наблюдение за народом, ведает справедливостью, посылает урожай и неурожай. От милости Неба зависит судьба народа». Ван рассматривался как Сын Неба (Тянь цзы) и для общения с ним не нуждался в посредниках. Считалось, что он получал от Неба мандат на царствование и его статус был неотделим от обладания исключительной «благой силой» дэ, представляющей собой способность настраиваться в резонанс Небу и проводить его энергию на благо жителей земли. Поле действия дэ правителя охватывает весь мир. Поэтому выполнение им необходимых ритуалов вело к постоянному возобновлению порядка и мироустройства во всей Поднебесной. Если правитель безответственно относился к своим обязанностям, он понижал свои возможности использовать собственное дэ, если стремился к праведности – повышал их.

Письменность Китая ведет отсчет от иньских иероглифов. В иньский период письменность применялась, видимо, только в ритуале; при Чжоу грамотность широко распространяется среди населения, включая простолюдинов. Унификация китайской письменности произошла при Цинь Шихуанди; с того времени идет прямая линия развития к современному письму. На рубеже новой эры китайцы открыли бумагу.

Из памятников литературы следует отметить «Шицзин» – сформировавшийся в середине I тыс. до н. э. свод наиболее знаменитых народных и авторских песен (лирических, эпических и ритуальных). С иньских времен Китай знает традицию летописания. В I в. до н. э. придворный историограф Сыма Цянь, по убеждениям умеренный даос и бесстрашный в исполнении своего гражданского долга чиновник, создал знаменитый свод истории Китая вплоть до своего времени – «Ши цзи» («Исторические записки»). Этот труд послужил образцом для всех последующих династийных историй, образующих основной корпус китайской историографии вообще.

Китай достиг больших успехов в прикладных естественных науках, а также в накоплении и каталогизации знаний вообще. Большого развития достигла медицина. Во всеобъемлющем труде «Хуан-ди нэйцзин» (середина I тыс. до н. э.) подробно описаны физиология и способы лечения многих болезней. Чжан Чжунцзин (150–219 гг.) разработал метод диагностики по пульсу. Начало развиваться иглоукалывание. Китайские медики использовали для лечения многие травы, в том числе чай, который первоначально считался тонизирующим средством. Китайские астрономы создали первый в мире звездный каталог (V в. до н. э.), вычисляли сроки солнечных и лунных затмений, фиксировали появление комет. Чжан Хэн (78–139 гг.) описал 2500 звезд, выдвинул теорию безграничности Вселенной и создал уникальный сейсмограф. Математики Древнего Китая использовали отрицательные числа и десятичные дроби.

Греция

История Древней Греции как часть истории Древнего мира изучает возникновение, расцвет и кризис рабовладельческих обществ, которые образовались на территории Балканского полуострова, в регионе Эгейского моря, в Южной Италии, на острове Сицилия и в Причерноморье.

История этой цивилизации делится на три этапа. Первый – это возникновение, расцвет и падение раннеклассовых обществ и первых государственных образований Греции II тыс. до н. э. (история Крита и Ахейской Греции). Второй этап, собственно полисный этап развития уже античной Греции, включает время, наступившее после гибели микенской государственности в XII–XI вв. до н. э. вплоть до последней трети IV в. до н. э. Венцом этого этапа развития древнегреческого общества стало рождение, расцвет и кризис уникальной в мировой истории социально-экономической, политической и государственной структуры – древнегреческого полиса. Именно он стал структурообразующим элементом эллинской античной цивилизации.

После завоевания греками и македонцами в последней трети IV в. до н. э. Персидской державы Ахеменидов начинается третий, заключительный этап древнегреческой истории. Это почти три столетия, на протяжении которых были созданы огромные эллинистические государства с разветвленной экономикой и синкретической культурой, включившей в себя и западные, и восточные элементы. Завершается этот этап в конце I в. до н. э., когда эллинистические государства, испытывавшие агрессивное давление с запада со стороны Рима, а с востока – Парфянской державы, были ими завоеваны.

Для истории крито-микенской цивилизации характерно зарождение и развитие раннеклассовых государственных образований, по своему характеру и структуре очень напоминавших древневосточные. Этот процесс для местного автохтонного населения (пеласгов) был ускорен перемещением греков-ахейцев с севера, с придунайских территорий, на территорию южной части Балканского полуострова в конце III тыс. до н. э… Они сумели создать собственную государственность и оригинальную культуру.

Однако в конце II тыс. до н. э. происходят радикальные социально-экономические, политические, культурные и этнические перемены. Начиная с XII в. до н. э. на территорию Балканской Греции перемещается новая племенная группа – греки-дорийцы, которые стали могильщиками микенской цивилизации, ранее подчинявшей себе критские государственные образования.

Новый цикл развития государственности в Древней Греции начинается примерно с XI в. до н. э., открывая уже полисный этап развития античной Греции. Он включает в себя три периода:

1. Гомеровский, или предполисный («темные века»), – XI–IX вв. до н. э. Он характеризуется господством родоплеменных отношений на территории Балканской Греции.

2. Архаическая Греция (VIII–VI вв. до н. э.) – формирование полисных структур, период Великой греческой колонизации и раннегреческих тираний.

3. Классическая Греция (V–IV вв. до н. э.) – расцвет древнегреческих полисов, их экономики, период наивысших культурных достижений древних греков.

После восточного похода Александра Македонского и создания системы эллинистических государств начинается новый этап древнегреческой истории – эпоха эллинизма (последняя треть IV в. до н. э. – 30 г. до н. э.). Последняя дата знаменует формальное завершение истории Древней Греции. В 30 году до н. э. последнее из эллинистических государств, птолемеевский Египет, теряет независимость и становится добычей Рима. С этих пор история регионов Древней Греции и бывших эллинистических государств изучается уже в рамках истории Древнего Рима.

Жизнь древних греков была связана с морем. Множество островов Эгейского архипелага соединяли восточное, изрезанное многими бухтами и удобными гаванями побережье Балканского полуострова с восточными и южными берегами Средиземного моря. Поэтому они уже во II тыс. до н. э. познакомились с восточными странами. Греки Балканского полуострова, проживавшие на побережье Эгейского моря, могли, не теряя из виду островные земли, без труда переправиться морем на территорию Малой Азии. Все это способствовало раннему развитию у них мореплавания, обмена, торговли, колонизации. Это не могло не наложить и определенный отпечаток на психологические особенности характера древних греков, которым была присуща смелость, решительность, нередко граничащая с авантюризмом, жизнелюбивый оптимизм и вера в собственные физические и духовные способности.

Собственно Балканская Греция – это страна невысоких гор. Плодородных долин, за малым исключением, здесь практически нет. Поселения древних греков располагались в небольших областях, окруженных горами, и, как правило, не имели выхода к морю. Сама природа и рельеф Балканского полуострова обусловили изолированность мест проживания небольших греческих общин, разбросанных по всей его территории, и отсутствие контактов между ними.

Материковая Греция делится на три части – Северную, Среднюю и Южную (Пелопоннес). Часть Северной Греции занимает Фессалийская равнина, практически единственная в этих местах обширная область, удобная для хлебопашества. Через горный Фермопильский проход можно было попасть в Среднюю Грецию, а Коринфский (Истмийский) перешеек соединял ее с полуостровом Пелопоннес – Южной Грецией. Пелопоннес также горист, но здесь находятся две относительно плодородные области – Мессения и Лаконика, разделенные горным хребтом.

Учитывая малую площадь плодородных земель и гористый в целом рельеф Балканского полуострова, греки издавна сосредоточили свои усилия в сельском хозяйстве на выращивании т. н. средиземноморской триады (ячмень, виноград и оливки). Потребности в пшенице удовлетворялись преимущественно за счет привозного зерна, в доставке которого играли ведущую роль греческие колонии. Значительного развития у древних греков достигло скотоводство. Важной добавкой к их пищевому рациону была рыба.

Раннему развитию греческих ремесел способствовало наличие в материковой Греции и на островах Эгейского архипелага полезных ископаемых. Месторождения железной руды залегали в ряде областей Греции, прежде всего в Лаконике. На островах Эвбея и Кипр добывали медь, на юге Аттики располагались залежи серебра (Лаврионские рудники). Золотыми приисками славилось Фракийское побережье и Македония, мрамор добывали в Аттике и на острове Парос. Аттика и Коринф давали хорошую гончарную глину. Налаженные торговые связи с другими землями смогли пополнить ассортимент полезных ископаемых.

Глава I
Греция в конце III–II тыс. до н. э

Крито-микенская цивилизация

Держава Миноса

Первые очаги государственности на Балканском полуострове возникли уже в середине III тыс. до н. э. Однако около XXII в. до н. э. этот процесс был прерван нашествием греческих племен ахейцев, мигрировавших сюда из при дунайских районов Европы. Эти племена носителей греческого языка находились на весьма низком уровне общественного развития и, завоевав практически весь Балканский полуостров, приостановили процессы классообразования и становления государственности, которые переживало местное догреческое население – пеласги. Его этническая принадлежность пока не выяснена. В ходе завоевания пеласги были частично истреблены ахейцами, частично ассимилировались с завоевателями, переживавшими стадию разложения первобытнообщинных отношений.

Ахейское завоевание практически не затронуло островную часть Эгейского архипелага. С середины III тыс. до н. э. население острова Крит переживало те же самые процессы становления ранней государственности, что и в материковой Греции до ахейского завоевания. На протяжении нескольких столетий Крит был центром интенсивных изменений в области социально-политической и экономической жизни, что и привело к раннему формированию и дальнейшему расцвету этой островной цивилизации.

Во второй половине III – начале II тыс. до н. э. жителями Крита были успешно освоены практически все пригодные для обработки земли, активно развивалось скотоводство. Определенного прогресса в это время достигает и ремесло. Появляются зачатки обмена, а так как сам остров располагался на пересечении многих морских путей, его жители достаточно рано стали участвовать в международном обмене. Уже в конце III тыс. до н. э. на острове появляются первые раннегосударственные образования – дворцовые центры. Археологами были вскрыты остатки четырех – в Кноссе, Фесте, Маллии, Като-Закро. Каждый из них имел своим политическим, экономическим и религиозным центром крупный дворец, вокруг которого группировались десятки небольших сельских поселений.

Период XXII–XVIII вв. до н. э. в общей периодизации Крита получил название «эпохи старых дворцов». Об этом времени практически ничего не известно, к тому же примерно в 1700 г. до н. э. центры первых раннегосударственных образований на острове были повсеместно разрушены, вероятно, в результате грандиозного губительного землетрясения.

Однако эта природная катастрофа не смогла задержать дальнейшее развитие цивилизации на Крите. С XVII в. до н. э. здесь начинается так называемый период «новых дворцов», о котором известно намного больше.

Расцвет цивилизации на Крите в это время обычно связывают с именем его легендарного правителя – царя Миноса, которому удалось объединить все население острова под своей властью. Именно Минос, как сообщают греческие легенды, сумел начать объединительный процесс, построить большой флот. Скорее всего, все это происходило в XVI в. до н. э. Миносу удалось уничтожить пиратство в Эгейском море, подчинить своей власти многие острова Эгейского моря, причем с покоренных народов регулярно взималась дань. Минойские колонии были обнаружены не только в Эгеиде, но и на Пелопоннесе, на Сицилии, на побережье Сирии.

Критские воины во главе с Миносом совершали далекие морские походы. Дворцы и рядовые поселения острова этого времени не имели оборонительных стен, резиденция верховного правителя Крита и многих его заморских владений, обосновавшегося в Кноссе, была связана удобными и надежными дорогами со сторожевыми постами на определенных расстояниях с Фестом, Маллией, Като-Закро. Здесь в столь же роскошных дворцах, повторявших планировочные схемы Кносского, сидели подчиненные или союзные ему династы, возможно родственники самого правителя, и отношения между ними складывались вполне мирно. От внешней угрозы население острова было защищено естественной преградой – морскими просторами. Во время правления представителей этой династии дворец в Кноссе стал административным, политическим и хозяйственным центром всей Критской державы.

Английский археолог А. Эванс, первооткрыватель минойской цивилизации, в течение нескольких десятилетий исследовал этот дворцовый комплекс, представляющий собой самый крупный критский дворец, перестроенный несколько раз. Он занимал значительную площадь, имел несколько этажей и включал в себя комплекс помещений для правителя и его семьи, тронный зал, где происходили государственные, деловые и культовые церемонии, святилища, комнаты для слуг, мастерские ремесленников. Дворец был снабжен весьма совершенной и продуманной системой водоснабжения, освещения, канализации. Стены его многочисленных помещений были покрыты великолепными фресковыми росписями, воспроизводившими красоту окружающей природы и сцены из жизни критского общества. В специальных помещениях находились ванны, рядом располагались туалетные комнаты. Питьевая вода хранилась в цистернах и поступала во дворец по керамическим трубам. Свет проникал в здание через специальные световые колодцы, прорезавшие все здание сверху донизу. В его цокольном этаже располагались кладовые – склады ремесленной продукции и запасы продовольствия.

Интересно, что греки называли Кносский дворец лабиринтом. По древнегреческим легендам, лабиринт – это огромное здание с множеством комнат и коридоров. Человек, попавший в него, уже не мог выбраться из лабиринта без посторонней помощи и неизбежно погибал, так как в глубине дворца обитал кровожадный Минотавр – полубык-получеловек. Раскопки в Кносском дворце показали, что эти предания о лабиринте имели под собой определенную почву. Кносский дворец – это огромное по размерам здание, включавшее в себя около трехсот помещений самого разнообразного назначения. Внутренняя планировка дворца отличалась чрезвычайной сложностью и даже запутанностью. Однако при всей хаотичности дворцовой постройки она все же воспринимается как единый архитектурный ансамбль.

Структурообразующим ядром дворцового архитектурного ансамбля являлся, как это было и раньше, в «эпоху старых дворцов», центральный внутренний двор, занимавший значительное открытое пространство. При этом все критские дворцы имели практически одинаковые с архитектурной точки зрения подобного рода помещения, организующие вокруг себя все остальные сооружения подобного рода комплексов. Но не все население проживало во дворце. Простые жители обитали в небольших домах вне его территории. Эти дома были разными по величине, иногда даже двухэтажными, причем обычно кладовые, кухня и рабочие помещения располагались внизу, а жилые и спальные комнаты – наверху.

По всей видимости, критское общество в период своего расцвета имело теократическую форму правления, когда в руках властителя были сосредоточены функции как царя-правителя, так и верховного жреца, имевшего божественное происхождение. Подобная форма правления достаточно близка к древневосточному типу (например, Египту и Месопотамии III – середины II тыс. до н. э.), с той лишь разницей, что на Востоке религиозная власть хотя и принадлежала монарху, но все же опосредовалась жрецами и имела собственные храмы. На Крите чисто жреческого сословия не сформировалось, не было и храмов богам как отдельно стоящих сооружений. Для религиозных церемоний использовались святилища, весьма логично и искусно с архитектурной точки зрения увязанные в планировку дворцового комплекса. Поэтому, скорее всего, мифология отразила веру древних критян в божественную сущность царя: ведь Минос считался сыном Зевса, который руководил всей его деятельностью.

Однако развитие минойского Крита в конце XV в. до н. э. роковым образом было прервано новыми природными катаклизмами: грандиозное извержение вулкана на соседнем острове Фера (современный Санторин) нанесло ему смертельный удар. Все дворцы и сельские поселения на острове были разрушены, засыпаны пеплом и покинуты населением. С этих пор Крит утрачивает свое положение ведущего политического, экономического и культурного центра бассейна Эгейского моря. Воспользовавшись этими событиями, с территории материковой Греции, не встречая никакого сопротивления, на остров вторгаются греки-ахейцы, и Крит из передового центра Средиземноморья превращается в отсталую провинцию ахейской Греции.

Ахейская Греция

На первых порах культура ахейцев XX–XVII вв. до н. э. в целом заметно уступает достижениям предшествующей эпохи, что связано с низким уровнем общественного развития этих переселенцев, находившихся тогда на стадии разложения родоплеменных отношений. Лишь на рубеже XVII–XVI вв. до н. э. положение начинает меняться. В ряде областей Балканского полуострова, особенно на полуострове Пелопоннес и частично в Средней Греции, появляются первые центры ахейской цивилизации. Пока еще достаточно примитивные государственные образования формируются в Микенах, Тиринфе, Пилосе (Южная Греция), в Охромене, Фивах и некоторых других центрах Средней Греции. Испытывая на первых порах значительное влияние более передовой критской (минойской) цивилизации, культура ахейской Греции тем не менее возникает уже на местной, собственно греческой почве, хотя и не без влияния догреческого населения Балканского полуострова. Настоящими ее творцами были греки-ахейцы.

Наиболее известным центром ахейской цивилизации были Микены, поэтому ее называют еще и микенской. Как и на Крите, в Микенах и других очагах ахейской культуры средоточием экономической, политической и культурной жизни были монументальные дворцовые комплексы, напоминающие по своей планировке и обустройству дворцовые сооружения минойской цивилизации.

В ахейской Греции, как и на Крите, дворец являлся центром административной власти, организации экономики, накопления и распределения материальных ресурсов, торговли и обмена, ремесленного производства, идеологической жизни и обороны. Последняя характерная черта (дворец – центр обороны) свойственна только ахейским государственным образованиям. Дело в том, что, в отличие от неукрепленных критских дворцов, аналогичные сооружения ахейских владык представляли собой идеально защищенные цитадели, возведенные на неприступных горных возвышенностях и окруженные мощными оборонительными стенами. Каждый дворец в ахейской Греции был центром небольшого государственного образования, причем постоянная враждебная настроенность к нему властителей других ахейских цитаделей вынуждала его жителей постоянно заботиться о своей обороне.

Древним ахейцам в пору расцвета их государственности (XVI–XII вв. до н. э.) была известна письменность, основные элементы которой они переняли у минойцев. В результате появился тип письма, получивший название «линейного письма Б». Оно, в отличие от «линейного А», не так давно было расшифровано. Оказалось, что «линейное Б» было приспособлено для передачи слов и значений на греческом языке. Подавляющая часть дошедших до нас текстов на этом типе письма – документы хозяйственной отчетности и различные инвентарные списки.

Политическая раздробленность ахейских царств сочеталась с общностью их производственных и культурных традиций. Экономическое развитие ахейской Греции XVI–XII вв. до н. э. характеризуется дальнейшим подъемом сельского хозяйства и ремесленного производства. Растет число поселений этого времени, что свидетельствует о благоприятной демографической ситуации. Отмечается и рост городских центров, самые крупные из которых обычно располагались под акрополями, на которых возвышались неприступные монументальные царские дворцы-цитадели. Общий рост поселений, особенно сельского типа, приводил к усложнению родовых связей и дроблению населения общин при основании новых поселений.

Во главе ахейских царств стояли цари (в надписях Пилосского архива и Кносса они обозначались термином «ванака»). Этот термин употребляется для именования божественного и земного правителя, что позволяет говорить о теократической форме власти ахейских владык этого периода. Судя по всему, вторым лицом в дворцовой иерархии был лавагет, т. е. военачальник, подчинявшийся царю и выполнявший функции военного предводителя народа. Далее следовали представители высшей администрации (телест, экет, дамат и др.), жрецы главных культов, высшие военные чины, представители дворцового чиновничества (многочисленные писцы, надзиратели, инспектора, ревизоры и т. п.). Земли, где проживало сельское население, подразделялись на податные округа (в Пилосском царстве их насчитывалось 16), которые возглавлялись специальными чиновниками царской администрации, т. н. кореторами. Во главе общинных сельских поселений стояли басилеи, подчинявшиеся соответствующему коретору, в округ которого они входили.

Земля в Пилосском царстве делилась на две основные категории: землю дворцовую (или государственную) и землю, принадлежавшую отдельным сельским территориальным общинам. Часть государственной земли распределялась за службу дворцу между чиновниками царской администрации, военной и жреческой знатью на правах условного владения. Общинная земля делилась между входившими в это объединение семьями. Не исключалась сдача в аренду участков этих земель другим держателям при согласии их владельцев. Это, однако, не означало, что происходило размывание земельного фонда государства между разными лицами. Все его категории, а также доходы, поступавшие в царский фонд от эксплуатации земли, скрупулезно учитывались в дворцовом архиве. Это обстоятельство может свидетельствовать о верховной собственности пилосского владыки на весь земельный фонд его царства, а также о его заинтересованности наиболее рационально использовать и земельные богатства, и доходы от них.

Собственно дворцовое хозяйство микенской эпохи, судя по документам, представляло собой мощную разветвленную экономическую систему, охватывавшую все отрасли производства. Контролировалось не только сельскохозяйственное, но и ремесленное производство, в котором использовался и труд рабов, преимущественно женщин. Все дефицитные товары, сырье, особенно запасы металла (бронзы и меди) находились под строгим учетом и контролем дворцового чиновничества. Непосредственные производители материальных благ – свободные крестьяне и ремесленники, а также и члены их семей – также находились в поле зрения царской администрации, чиновники которой могли по приказу царя призвать на принудительные работы каждого его подданного.

Этот путь развития экономики ахейских обществ не являлся уникальным в истории мировой цивилизации. Вполне близкие по своему характеру и уровню эксплуатации непосредственных производителей отношения были вполне типичны для древнейших обществ Ближнего Востока и Средиземноморья, находившихся на этапе конца эпохи бронзы. Подобный тип экономики имел место в Хеттском царстве, Египте, городах-государствах Шумера и Сирии, в дворцах кносских царей на Крите. Сам же тип политической организации ахейского общества в виде теократической формы правления также не является открытием микенских владык. В определенной конкретно-исторической ситуации он существовал в ряде государственных образований Древнего Востока.

Археологические данные свидетельствуют о значительной активности ахейских правителей в области обмена со своими заморскими соседями. Им удалось наладить коммерческие контакты с Египтом при фараонах XVIII династии (1580–1345 гг. до н. э.), подчинивших своей власти Сирию и Палестину. После падения минойских владык ахейские династы начинают контролировать торговые пути, соединявшие Крит с Кипром и рядом царств Сирии – Библом, Угаритом, Алалахом и др. Ахейские поселения обнаружены на Кипре, Родосе. Ахейцы уделяли внимание и торговле с северобалканскими племенами, контролировавшими богатые залежи медной руды и других необходимых в ремесле минералов. В обмен ахейцы предоставляли представителям родовой знати этого региона изделия своего ремесла и ювелирного искусства. Интересно, что на Сицилии и в южной Италии также обнаружены ахейские фактории, а среди т. н. «народов моря», оказавших значительное влияние на этнополитическую ситуацию на Древнем Востоке в конце II тыс. до н. э., также были группы ахейских племен.

В текстах хеттских царей XIV–XIII вв. до н. э. неоднократно упоминается термин Аххиява, под которым современные ученые считают возможным видеть название одного из минойских царств. Среди этих текстов имеются и дипломатические послания с упоминанием имен неких царей Аххиявы. Это также свидетельствует о контактах, но уже дипломатических, ахейских владык с правителями Хеттского царства – одной из могущественных держав Ближнего Востока.

Новые археологические открытия на западе полуострова Малая Азия показывают, что ахейцы начиная с XIV в. до н. э. активно осваивали эти земли. Обнаружены остатки дворцовых комплексов в Милете, многие материалы свидетельствуют об ахейском присутствии в Эфесе, Колофоне, Тарсе и др.

Основой экономической структуры ахейского общества было дворцовое хозяйство, контролировавшее не только ремесленное производство, организованное преимущественно в рамках дворцового комплекса, но и все виды хозяйственной деятельности, в том числе и на сельской территории. Непосредственные производители находились под контролем бюрократического аппарата ахейских владык. С точки зрения характера государственности это была та же самая теократия, что и на Крите. Ахейские государства активно участвовали в торговых операциях, не только внутренних, но и международных.

Несмотря на потенциально враждебные взаимоотношения между ахейскими государствами, все же были случаи их временного объединения в целях осуществления внешних завоеваний. Примером тому был поход объединенных сил ахейцев для захвата Трои во второй половине XIII века до н. э. – Троянская война (около 1240–1230 гг. до н. э.), блестяще описанная в эпических произведениях Гомера «Илиада» и «Одиссея». Это событие было, скорее всего, лишь одним из эпизодов широкого колонизационного движения ахейцев, характеризующего поздний период истории микенской Греции. Ахейские поселения обнаружены на побережье Малой Азии, ахейцы также заселяли острова Крит, Кипр, Родос.

Троянская война стала и важнейшим рубежом, поворотной гранью всей истории греков III–II тыс. до н. э. После ее завершения начинается эпоха политической раздробленности ахейских государственных образований, причем дальнейшее их развитие было прервано трагическими событиями, потрясшими всю Балканскую Грецию в последние два века II тыс. до н. э.

Еще в XIII в. до н. э. процветающие ахейские государства стали ощущать приближение неких грозных событий. Сооружались новые укрепления, ремонтировались прежние оборонительные стены дворцовых комплексов. Была возведена мощная стена на Истмийском перешейке, перегородившая путь из Средней Греции на полуостров Пелопоннес. Но, несмотря на это, как показывает археология, к концу XII в. до н. э. практически все ахейские дворцовые центры оказались разрушены, а их население было либо уничтожено, либо вынуждено переселиться в дальние, малопригодные для обитания области Балканского полуострова.

Причиной этой катастрофы, положившей конец всей крито-микенской цивилизации, стало очередное перемещение северных соседей греков (будущих иллирийцев и македонцев) южнее, в районы Северной Греции. Из-за этого проживавшие здесь греческие племена оказались вытеснены с занимаемых ими земель. Среди них ведущее место занимала племенная группа греков-дорийцев, которые двинулись под напором переселенцев в Среднюю и Южную Грецию, вплоть до южных районов полуострова Пелопоннес. Как и любая волна военно-переселенченского движения, перемещение дорийцев сопровождалось сопротивлением местного ахейского населения, приводившим к огромным жертвам и разрушениям. Один за другим гибли в огне дворцы ахейских владык, разрушались кварталы горожан, оставались без попечения сельские поселения. Все эти длительные столкновения истощали ахейские царства, гибло население, а уцелевшая его часть покидала насиженные места, скрываясь в малопригодных для жизни неосвоенных районах. Остановилась хозяйственная жизнь, прекратились любые торговые контакты.

В этих столкновениях были уничтожены многие члены правящих ахейских династий, их воины, а также широкие круги населения. Выжившие же царские семьи постепенно утратили свое господствующее положение. Дело в том, что для немногочисленных остатков сохранившегося населения в этой критической ситуации более жизненно важной оказалась не их власть, защита и организующее начало (уже утраченные), а возрождение более древних внутриплеменных и общинных связей, позволявших эффективнее защитить и обеспечить хотя бы минимальную поддержку каждому из них. С исчезновением дворцовых центров гибнет государственность, забывается линейное письмо, потерявшее свою необходимость при отсутствии разветвленного дворцового хозяйства, рушится ранее строго отлаженная система учета и контроля за деятельностью податного населения и т. д.

Завоеватели, стоявшие на уровне разложения первобытнообщинных отношений, не нуждались в достижениях цивилизации, могильщиками которой они оказались. Однако благодаря условиям местности, в которой они проживали до переселения на юг Балканского полуострова, они уже имели в своем распоряжении железное оружие, в то время как ахейские ремесленники работали только с бронзой и выплавлять железо еще не умели. Именно дорийцы, скорее всего, познакомили население Греции с этим металлом, совершившим вскоре настоящий переворот в экономике Древней Греции. И это, пожалуй, все положительное, что принесли дорийцы в Грецию. В результате общество Балканской Греции было отброшено в своем развитии на много веков назад, повсеместно деградировало к возрождению родовых отношений и доминированию институтов военной демократии.

Важно отметить, что дорийское нашествие нельзя рассматривать только как движение этого единственного племени на юг Балканского полуострова. Оно не было и кратковременным, так как продолжалось на протяжении достаточно длительного периода конца ахейской эпохи. Все эти события в истории Греции конца II тыс. до н. э. синхронны аналогичным процессам, которые прослеживаются во всем Средиземноморье этого времени и были порождены передвижением т. н. «народов моря». Это была поистине миграционная эпоха, сопровождавшаяся радикальными переменами в образе жизни многочисленных племен и народов региона, их перемещениями, сопровождавшимися разрывом связей и понижением экономического и культурного уровня населения.

Глава II
История Греции в IX–IV вв. до н. э

Греция в предполисный период

С падением крито-микенской цивилизации связаны мощные катаклизмы в социальной и культурной жизни не только греков Балканского полуострова, но и народов всего Средиземноморья. Расселение дорийцев и возвращение родоплеменных отношений стали завершением цивилизации бронзового века на юге Балканского полуострова и послужили началом нового этапа развития греческой, уже собственно эллинской цивилизации, который продолжался почти восемь столетий.

Таким образом, послемиграционная эпоха стала точкой отсчета следующего этапа развития древнегреческой цивилизации, этапа, начавшегося с т. н. предполисного периода (XI–IX вв. до н. э.). Дорийское переселение греческих племен на юг полуострова было здесь последним крупным перемещением племенных групп, после которого этническая ситуация на Балканах, в регионе Эгеиды и на побережье Малой Азии определилась следующим образом. Древние ахейцы уцелели в северной и центральной части Пелопоннеса, часть их мигрировала на остров Кипр. Дорийские племена осели на землях основной части территории Пелопоннеса, заселили остров Крит, ряд южных островов Эгейского архипелага, а также южную часть побережья Малой Азии. Ионийцы заселили восточную часть Средней Греции, середину западного побережья Малой Азии и большую часть островов Эгейского моря. Племена эолийцев обосновались в Северной Греции и на северо-западном побережье малоазийского полуострова. Все они говорили на одном языке, различаясь лишь диалектными особенностями его, имели единое самоназвание – эллины. Древнейшее догреческое автохтонное население юга Балканского полуострова – пеласги – окончательно исчезли с этнической карты Греции, полностью ассимилировавшись с греческим этническим массивом.

XI–IX вв. до н. э. в истории Древней Греции называют еще «темными веками», или «гомеровским периодом». Эти определения были даны еще в XIX в., когда основными историческими источниками для реконструкции событий этого периода были эпические произведения Гомера «Илиада» и «Одиссея» и история этого времени была в значительной мере неясной. Однако с развитием исторической науки и накоплением археологического материала знания об этой эпохе значительно расширились, и появилось еще одно, более научное и конкретное определение – предполисный период.

На протяжении XVIII–XIX и в начале XX вв. вопрос о личности и творчестве Гомера был предметом горячих дискуссий между различными европейскими учеными. Некоторые исследователи отстаивали реальность личности этого слепого поэта-певца. Другие отрицали ее, считая «Илиаду» и «Одиссею» плодом коллективного творчества народных певцов – рапсодов. Ныне принято считать, что в основе гомеровского эпоса лежат произведения устного народного творчества, уходящего своими корнями во времена ахейской Греции. Однако, скорее всего, окончательное составление и редакция этих эпических произведений все же принадлежат великому Гомеру, причем если «Илиада» была создана им в середине VIII в. до н. э., то «Одиссея» – на полстолетия позже.

При сопоставлении данных поэм Гомера и археологического материала видно, что после дорийского завоевания Греция оказалась отброшенной в своем развитии на много веков назад, к тому состоянию, в котором она находилась на рубеже III и II тыс. до н. э., то есть в эпоху родового строя до зарождения крито-микенской цивилизации. На смену достаточно высокоразвитым раннегосударственным структурам ахейского времени с сильной царской властью и разветвленным бюрократическим аппаратом приходит примитивное общество эпохи «темных веков», с родовыми отношениями и господством родоплеменной знати.

Источники говорят о существовании у греков в период «темных веков» родовых групп населения, считавших себя потомками единого предка. Во главе рода стоял выборный старейшина, называвшийся вождем, владыкой, басилеем. Он следил за сохранностью имущества всего рода, судил сородичей и ведал почитанием легендарного родоначальника. Члены каждого рода имели общие религиозные празднества, общее кладбище, общую родовую собственность, право наследования имущества за сородичами, взаимно помогали друг другу. Браки внутри рода запрещались, за исключением браков с девушками, остававшимися единственными наследницами рода. Таким способом старались воспрепятствовать выходу имущества из рода. Во взаимоотношениях между отдельными родами царила родовая, или кровная, месть. Несколько родов составляли фратрию (братство) – союз родов, который входил, в свою очередь, в племенное объединение – филу.

Таким образом, в самом начале предполисного периода замкнутые, самодостаточные и слаборазвитые хозяйства племенных вождей-басилеев приходят на смену централизованной экономике дворцов ахейских владык. Если по отношению к ахейскому времени, благодаря информации из хозяйственных архивов, мы имеем представление о наличии рабов в хозяйстве и обслуге дворцов микенской знати, то после прихода дорийцев если и упоминается о рабах, то как о немногочисленных патриархально-зависимых работниках. Одно из крупных достижений крито-микенской эпохи – линейное письмо – в гомеровскую эпоху было полностью забыто.

Заметно также резкое сокращение численности населения во всех областях Греции, уменьшение его плотности, а также полное отсутствие поселений укрепленного типа. Немногочисленное население в предполисный период ютилось в небольших сельских поселках-деревнях, в границах которых лепились друг к другу примитивные полуземлянки, сооруженные из необожженного кирпича. Все это резко контрастирует с дошедшими до наших дней руинами мощных каменных цитаделей ахейских владык.

На смену богатым погребениям микенской знати, в которых археологи часто обнаруживали дорогие вещи, часто привезенные с Востока, приходят весьма бедные могилы со скудным погребальным инвентарем (керамика самого дешевого и грубого характера, минимальный набор примитивных вещей личного обихода при полном отсутствии оружия и привозных предметов). Более того, в ряде регионов Греции этого периода (в Аттике, Беотии, на Крите) археологически прослеживается радикальное изменение традиционного обряда захоронения. Такой господствовавший в микенскую эпоху способ погребения, как коллективное трупоположение в монументальных камерных гробницах, полностью вытесняется обрядом кремации, трупосожжения, после чего останки покойного, помещенные в урну, хоронились в индивидуальных ящичных могилах или даже в простых ямах. При этом, судя по погребальному инвентарю, различий между социальным и имущественным положением покойников при жизни совершенно не прослеживается.

Если изделия микенских ремесленников, славившиеся своим высоким качеством и художественным вкусом, успешно конкурировали в обмене с аналогичными изделиями, поступавшими из стран Древнего Востока, то для гомеровской эпохи следует констатировать либо их полное отсутствие, либо низкий, примитивный уровень их технического исполнения. От этого периода до нас не дошло ни одного крупного архитектурного памятника, ни одного произведения изобразительного искусства. Лишь к IX в. до н. э. у греков складывается особая вазовая роспись т. н. «геометрического» стиля, не имеющая ничего общего с искусством вазописи крито-микенской эпохи. Скупой геометрический орнамент из пересекающихся линий, ромбов, концентрических кругов серьезно контрастирует с аналогичными приемами оформления сосудов предыдущего времени.

Однако в результате быстрого освоения железа возникли возможности для обретения экономической самостоятельности и повышения производительности труда отдельной патриархальной семьи, отдельного непосредственного производителя. В связи с этим отпадает и необходимость в кооперации больших групп производителей. Исчезла нужда в строго контролируемом централизованном производстве, хранении и распределении основных материальных благ, ранее накапливавшихся в дворцах ахейских владык с помощью значительного бюрократического аппарата. Внедрение железа, этого нового и более простого в изготовлении и использовании по сравнению с бронзой металла, оказало поистине революционное, демократизирующее влияние на всю хозяйственную жизнь населения Греции.

С течением времени под влиянием растущего имущественного неравенства роды начали дробиться на большие семьи, которые стали объединяться в земледельческие общины. Первоначально земля являлась общественной собственностью, но впоследствии сначала басилеям, а потом и всем семьям стали выделяться участки, постепенно обратившиеся в наследственные владения. При этом выделялись как богатые, так и бедные семьи. В общинном же пользовании оставались лишь некоторые угодья.

Большое значение имели племенной совет старейшин и собрание всех взрослых мужчин племени, считавшиеся верховными органами управления. К концу предполисного периода, как свидетельствуют поэмы Гомера, басилеи, дружинники, старейшины, главы отдельных семей, богатея за счет захватываемой ими военной добычи, становились крупными землевладельцами. Руководя большой семьей и обладая уже десятками рабов, значительным количеством крупного и мелкого скота, богатыми домами и лучшими землями общины, басилеи становились наиболее сильными и влиятельными членами общинных советов, руководителями племенного ополчения и жрецами. Наряду с этим явный процесс имущественного расслоения приводил к появлению бедняков-фетов, влачивших жалкое существование на своих крохотных участках земли или даже полностью их утративших.

Среди населения этого периода появляется особый социальный слой, отличавшийся в правовом отношении и от членов традиционной родовой организации – рядовых общинников, и от уже находившихся в патриархальной, а нередко уже и в личной зависимости от знатных соплеменников рабов. Это были лично свободные, но не входившие в родовую организацию люди, постепенно терявшие свою имущественную самостоятельность и свободу.

Со временем происходит постепенное выделение из относительно однородной массы населения предполисного периода (пока еще однородной с точки зрения происхождения нарождающейся знати и беднеющих общинников-фетов, разница между которыми определялась отнюдь не качественными, а количественными показателями) отдельных домохозяйств. Эти т. н. индивидуальные «ойкосы», или автономные домохозяйства малой патриархальной семьи, владеющие закрепленными за ними наделами земли, становятся основной социально-экономической единицей гомеровского общества. И ойкосы нарождавшейся знати, и ойкосы рядовых общинников – фетов – были вполне однотипными образованиями, разница между которыми заключалась лишь в объемах вырабатываемой в их хозяйствах сельскохозяйственной продукции.

Гомеровские басилеи, так же как и рядовые общинники, знали, что такое земледельческий труд, они умели косить и пахать, ухаживать за скотом. Отсюда следует, что хотя уже и наметился очевидный разрыв в рамках гомеровского общества между его высшими и низшими социальными слоями, но подлинных классовых различий еще не наблюдается. Знать пока так и не сумела обособиться от всей массы рядовых общинников, что в дальнейшем и предопределило специфику социально-экономических отношений общества эпохи архаики.

Гомеровское время – это период застоя и даже упадка в различных областях жизни греков. При этом, однако, в обществе шло постепенное накопление сил для будущего взлета древнегреческой цивилизации. Теперь самоуправляющаяся община свободных земледельцев-воинов становится той моделью, которая уже в следующий период истории древних греков – архаический – рождает уникальный, присущий только античному обществу тип социально-политической организации – греческий полис. Важно отметить факт, что препятствия внешнего характера к реализации этого процесса в гомеровскую эпоху практически отсутствовали. На Переднем Востоке шел активный процесс противостояния тогдашних крупных государственных образований между собой, уход с политической арены одних и обретение гегемонии другими, что не позволяло им направить свою внешнюю агрессию на запад. К счастью для греческого мира первой половины I тыс. до н. э., поиск новых путей развития общества в рамках зарождавшихся полисных структур происходил в условиях практически полного отсутствия угрозы извне.

Архаическая Греция (VIII–VI вв. до н. э.)

Архаический период в истории Древней Греции обнимает время от VIII по VI в. до н. э. и является временем становления т. н. «греческого чуда». За эти три века было создано такое уникальное явление в мире человеческой цивилизации, как греческий полис, ставший основой всех характерных особенностей античного мира. Благодаря рождению полиса, от общества, основанного на родоплеменных отношениях, греки переходят к обществу гражданскому, где отношения строятся на базе существующих записанных законов, рождаются такие общеисторические понятия, как демократия и гражданин. В это время складывается совершенная экономическая система, основанная на рыночных отношениях, появляется монета и развивается денежное обращение, возникает греческая философия, отличающаяся рациональным взглядом на окружающий мир, формируются основы эллинского искусства и архитектуры, воплощавшие в себе высокие эстетические идеалы.

Архаическая эпоха характеризуется и такими принципиально важными и новыми явлениями в жизни древних греков, как т. н. Великая греческая колонизация и раннегреческие тирании, развивавшиеся на фоне становления полисной системы.

Великая греческая колонизация

Характерной чертой истории многих обществ Древнего мира и, в частности, истории Древней Греции была колонизация, то есть основание новых поселений на чужих землях. Расцвет колонизационной активности греков приходится на VIII–VI вв. до н. э., то есть на архаический период ее истории. Это время и принято называть эпохой Великой греческой колонизации.

Этот процесс обусловлен несколькими группами причин. Первая из них – это возникновение относительного перенаселения ряда областей Греции. К началу архаической эпохи в Греции стал очевиден резкий демографический взрыв, значительный рост численности населения. Однако на фоне слабого развития производительных сил интенсификация сельскохозяйственного производства в тех условиях была невозможна. А именно это могло бы помочь прокормить возросшее население. Поэтому часть жителей уже не могла прокормиться на родине, так как новых земель, доступных для обработки, в Греции уже не было. Отсюда – поиск таких земель на чужбине и переселение избыточной массы населения на новые территории.

Еще одна группа причин Великой греческой колонизации – это причины социального характера. Обедневшие общинники-крестьяне, если не хотели попасть в долговую кабалу к своим разбогатевшим и знатным сородичам, вынуждены были покидать заложенные за долги участки земли. Поэтому единственным выходом для них мог быть только отъезд на чужбину. Для городов архаической Греции, которые со временем становились крупными экономическими центрами и в которых торговля становилась одной из ведущих отраслей экономики, важной причиной колонизации было стремление торговцев этих городов закрепиться на путях в иноземные страны. Только в колониях, тесно связанных со своими метрополиями экономическими, политическими, социальными и культурными узами, торговцы чувствовали себя под защитой.

Социально-политическая борьба в метрополиях – это еще одна из причин этого колонизационного процесса. В архаический период, во время становления греческих полисов и появления во многих из них тиранических режимов, политическая борьба между различными группировками населения, репрессивная политика тиранов достигали угрожающей остроты. Поэтому перед побежденной группировкой стоял выбор – либо неминуемая смерть, либо бегство в колонии, вынужденная эмиграция.

По мере роста городов Греции в качестве центров ремесленного производства стала сильно ощущаться необходимость расширять сырьевую базу для изготовления ремесленных изделий. Это сырье поступало в Грецию извне, и в этом процессе колонии со временем также стали играть определяющую роль.

Наконец, следует отметить еще одно обстоятельство. В архаическое время во многих развитых в социально-экономическом отношении областях Греции было законодательно запрещено долговое рабство сограждан. Начинаются поиски новых источников пополнения рабов уже на варварской периферии, где и появлялись греческие колонии. Колонисты часто становились организаторами новых рынков рабов, будучи посредниками между «оптовиками»-работорговцами и представителями правящей «элиты» варварских обществ, обменивающими или продающими своих соплеменников на чужбину.

Великая греческая колонизация – это не хаотическое движение греков в чужие земли в поисках счастья и лучшей доли. Она носила организованный и управляемый характер, и будущие колонисты представляли себе, куда они могут выехать, какие земли и территории они будут занимать, климатические условия этих мест и т. п. В этих целях власти метрополии организовывали разведочные экспедиции, а также назначали ответственное за основание новой колонии и организацию отъезда партии переселенцев лицо – ойкиста колонии. Именно он на первых порах проводил межевание и распределение сельскохозяйственных угодий на новых землях, осуществлял планировку и руководил строительством поселений для проживания колонистов.

В истории Великой греческой колонизации выделяются три направления. Первое направление – западное. В результате перемещения греческих переселенцев на запад были освоены побережье Ионического и Адриатического морей к северо-западу от Греции, районы южной Италии, остров Сицилия, южная Галлия, восточное побережье Испании и другие области. Второе направление колонизационного движения греков – северо-восточное, благодаря чему греки освоили северное побережье Эгейского моря, районы проливов, берега Черного моря. Наконец, в результате южного и юго-восточного направления колонизации были основаны греческие колонии на южном побережье Малой Азии и на средиземноморском побережье северной Африки (Египет). Главными, ведущими стали два первых направления колонизационного процесса.

В течение почти трех веков архаической эпохи грекам удалось освоить значительную часть побережья Средиземного моря, все Причерноморье, часть Приазовья. Им удалось обосноваться в районе Гибралтара на западе, а на северо-востоке они достигли устья реки Танаис (современный Дон). На территории Египта, в Навкратисе, была основана греческая колония. Кварталы греческих торговцев были обнаружены на территории древних сирийских городов. Как правило, все территории, колонизованные греками и занятые колониями, прилегали к морскому побережью или находились вблизи него. Это позволило великому философу Платону образно сравнить греческие колонии, разбросанные по берегам морей от Кавказа до Гибралтара, с лягушками, рассевшимися вокруг пруда, под которым следует понимать Средиземное и Черное моря.

В колонизации южной Италии в VIII–VII вв. до н. э. приняли участие выходцы многих областей Греции. Так, жители Мессении, завоеванной Спартой, переселились в город Регий, на берегу Мессинского пролива. Сами же спартиаты вскоре основали здесь же свою колонию Тарент. Жители другой области Пелопоннеса основали на том же побережье Сибарис и Кротон, ставшие вскоре цветущими городами. На восточном побережье Сицилии коринфяне основали свою колонию Сиракузы, ставшую вскоре самым крупным греческим городом к западу от Греции.

Нередко греческие колонии основывали свои собственные поселения-колонии. Примером могут стать колонисты Наксоса, выходцы из Халкиды. Колонизация южной Италии и Сицилии к концу VI века до н. э. приняла такой бурный характер, что за этими районами вскоре утвердилось название «Великая Греция».

Благодаря Великой греческой колонизации в Греции отчасти были сняты экономические, политические и социальные проблемы. Экономика полисов вышла на новый качественный уровень, а греческая торговля приобрела поистине международный характер. Многие греческие колонии стали развитыми экономическими центрами, опередившими свои метрополии.

Раннегреческие тирании

Период VIII–VI вв. до н. э. для многих областей Греции характеризуется захватом политической и экономической власти узурпаторами-тиранами. Однако время раннегреческих тираний длится сравнительно недолго, и в конце концов они сменяются господством, как правило, демократических режимов. Пришедший к власти насильственным незаконным путем тиран устанавливал свой авторитарный режим, чаще всего выступая в роли защитника простого народа, демоса. Тираническая власть являлась силой, противостоящей родовой знати и традиционной аристократии, пытавшейся в ущерб демосу сохранить свои привилегии.

Тиранические режимы появлялись в Греции тогда, когда общество выходило из состояния социального, политического и экономического равновесия. В истории Древней Греции такие ситуации складывались дважды: в архаическое время, в период возрождения государственности и становления полисной системы, а также во время кризиса полисной системы, пришедшегося преимущественно на IV в. до н. э. Поэтому, в отличие от поздних греческих тиранических режимов IV в. до н. э., тирании архаической эпохи называют ранними или старшими.

Обычно подчеркиваются два обстоятельства, характеризующие раннегреческие тирании. Это прежде всего их переходный характер, а также то, что раннегреческие тирании – это отнюдь не всеобщее явление в жизни архаической Греции. Многие формирующиеся греческие полисы миновали в своем развитии этот этап. Однако для тех, которые динамично развивались как в экономическом, так и в политическом отношении, раннегреческие тирании сыграли важнейшую роль, способствуя ликвидации остатков родовых привилегий знати и становлению полисного строя.

Ряд факторов, выводивших общество из состояния стабильности, были причиной рождения тиранических режимов. Прежде всего это прогресс в развитии техники, определившийся в начале архаической эпохи. В связи с широким распространением железа ремесленное производство постепенно выходило на уровень серийного. Деньги, появившиеся в это время, стимулировали торговлю и ускоряли развитие греческого ремесла. Это, в свою очередь, усиливало деградацию мелких и средних крестьянских хозяйств, увеличивало угрозу долгового рабства.

При резком росте численности населения Греции в начале архаического времени очевиден процесс ужесточения борьбы за землю. Крестьянские участки, с одной стороны, дробятся, а с другой – концентрируются в руках представителей прежней родовой знати. В результате этого зреет и набирает силу аграрный кризис. Именно он стал одной из причин, нарушавших стабильное состояние общества и стимулировавших появление тиранических режимов.

В новых условиях прогрессивного развития техники ремесленная деятельность оказывалась более независимой как с экономической, так и с социальной точки зрения. Среди ремесленников появилось множество иностранцев-переселенцев, ловких, предприимчивых, быстро богатеющих, умеющих и желающих реализовать свой интеллект и трудовой потенциал. Однако они не входили в состав давно сложившихся родовых объединений, поэтому не могли реализовать свои способности в области сельского хозяйства, так как правом владения землей на территории рождающегося полиса они не обладали. Не могли они участвовать и в политической жизни общины. Однако роль таких переселенцев в экономической жизни все более и более возрастала, соответственно усиливались и их амбиции на участие в управлении коллективами граждан. Это не могло не привести к обострению социальных отношений в рамках рождающихся греческих полисов.

Постепенно ремесло приобретало тенденцию объединения с торговлей. В недрах прежнего общества появилась прослойка знати, которая связывала свою хозяйственную деятельность исключительно с торговыми операциями. Именно представители этой знати в ремесле, которое они начинают контролировать, используют труд рабов. Рабский труд – это новая форма богатства, приобретавшая со временем все большую и большую роль. Так как растущее ремесленное производство требовало все большего числа рабов, на фоне аграрного кризиса, приводившего к обезземеливанию и разорению значительной части крестьянства, угроза долгового рабства сородичей усиливалась.

Таким образом, те регионы Греции, где быстрее всего развивались ремесло и торговля, где обострение аграрного кризиса в результате обезземеливания и угроза утраты личной свободы широких слоев земледельческого населения проявлялись в наиболее резких формах, становятся районами значительной социальной и политической нестабильности. Реакцией на этот процесс и было появление тиранических режимов, причем тиран, захвативший власть, выступал, как уже отмечалось, в качестве защитника, покровителя разоряющихся земельных собственников, в лучшем случае мигрировавших в города для занятия ремеслом в качестве наемных работников. Именно им угрожало долговое рабство.

В основном деятельность тиранов осуществлялась в интересах демоса. Они давали ему работу, начинали строительство общественных сооружений, украшали и благоустраивали города, вели войны с соседями, способствуя увеличению мощи своей общины, своего полиса. Но при этом, захватив власть, тираны начинали расправу со своими противниками – выходцами из старинных и знатных аристократических родов. Дело в том, что знать в это время была наиболее организованной, а также наиболее богатой и влиятельной частью общины-полиса. Именно она представляла собой наибольшую опасность для единоличной власти тиранов. Таким образом, обеспечивая себе удержание власти кровавыми репрессиями, тираны тем самым ослабляли господство прежней родовой аристократии, занявшей в свое время ведущие позиции в политической жизни греческих полисов. Подавляя аристократические круги, тираны тем самым объективно усиливали демос и, сами того не желая, готовили себе бесславный конец.

Поздняя греческая традиция в основном отрицательно рисует деятельность таких тиранических режимов в архаической Греции, как правление Кипсела и Периандра в Коринфе, Феагена в Мегарах, Орфагоридов в Сикионе, Писистратидов в Афинах, Поликрата на Самосе и других. Но как только общество начинало чувствовать себя более сильным и консолидированным, оно сравнительно легко избавлялось от этой тяжкой и суровой единоличной власти, так как сама тирания была порождена временной, ненормальной ситуацией и прочным режимом никогда не являлась. Сыграв решающую роль в борьбе с родовой знатью, раннегреческая тирания расчищала путь для утверждения полисного строя и к началу V века до н. э. почти повсюду была заменена режимами полисных республик.

Рождение греческого полиса, его характерные особенности

Основной формой экономической, социальной, политической и идеологической организации древнегреческого общества был полис, характером и особенностями которого определяется все своеобразие и неповторимость эллинской цивилизации. Полис – уникальное и принципиально новое явление древнегреческой цивилизации, ее высшее достижение. Эта типично греческая социально-политическая структура обеспечила создание рациональной экономики, функционирование сложных форм социальной жизни, республиканскую, в том числе и демократическую, формы управления, непревзойденные и совершенные достижения в культурной области.

Принято считать, что полис – это особый тип общины, а именно община граждан-земледельцев; причем, в отличие от общинных структур Древнего Востока, включавших в себя исключительно сельское население, греческий полис состоял как из крестьян-земледельцев, так и из городских жителей. Сами древние греки не сомневались в том, что полисы, в рамках которых они живут, являются определенным типом объединения, некоей общинной структурой, созданной для «благой жизни» граждан, ее составляющих, структурой, способной к самодовлеющему, независимому существованию и процветанию.

Главными структурообразующими элементами греческого полиса, определившими условия его становления и развития, были следующие. Прежде всего это экономическая основа любого полиса – т. н. античная форма собственности, в которой органически сливались собственность государственная и собственность частная, причем частная была опосредована государственной. Отсюда обязательно вытекало то, что непременной и безусловной предпосылкой права собственности на землю в полисе была принадлежность к числу граждан этого общинного объединения. В классическом полисе только его гражданин мог быть собственником земли и, соответственно, каждый гражданин должен был владеть участком земли на полисной территории. Верховное право контроля и распоряжения землей, этого основного средства производства античного времени, принадлежало коллективу граждан, самой гражданской общине.

Античная форма собственности никогда не находилась в статике, она развивалась вместе с поступательным развитием экономики Греции в направлении к полной частной собственности. В зависимости от уровня развития античной формы собственности определялось и качественное состояние всех элементов полисной структуры: от зарождения полиса в архаическую эпоху, через эпоху его расцвета в классическое время, к кризису, обусловленному ее эволюцией к полной частной собственности, при которой, в сущности, уже невозможно было четкое функционирование античного полиса и его структурообразующих составляющих.

Важнейшей неотъемлемой чертой полисной организации был институт гражданства. Население полиса состояло из полноправных, неполноправных и бесправных категорий жителей. Но только граждане, входившие в состав полисной общины, обладали всей суммой, всем набором прав – и экономических, и политических, и социальных. Именно граждане полиса являлись, таким образом, наиболее привилегированной категорией его населения.

Понятие гражданин включало в себя совокупность ряда его непременных прав и обязанностей по отношению к гражданскому коллективу полиса. Главным качеством гражданина был его статус свободного человека. Дело в том, что после отмены в Греции долгового рабства граждан они ни при каких условиях (кроме плена) не могли утратить своей свободы. В связи с этим в греческом мире постепенно складывается убеждение, что никакой эллин не может быть рабом. Позднее это положение найдет свое теоретическое обоснование в трудах Аристотеля, сформулировавшего тезис о том, что только варвары – это рабы, причем рабы «по природе».

Грек получал гражданский статус в силу своего рождения от родителей-граждан, хотя это правило во многих полисах было установлено только в последующий, классический период. Даровать гражданские права могло народное собрание полиса, но эта практика характерна уже для времени кризиса полиса. В олигархических государствах наличие статуса гражданина могло предполагать некоторые условия – имущественный ценз, наличие земельной собственности, способность иметь комплект тяжелого вооружения.

Одним из главных прав и непременной чертой гражданского статуса полита было его право на земельную собственность. Сельское хозяйство, труд на земле образовывали экономическую основу полиса. Землевладение, а значит, земледельческий труд долгое время оставались одной из главных привилегий гражданина полиса. Именно земельная собственность, с которой человек был связан либо наличием собственного участка, либо через систему общественного землевладения, делала его членом гражданского коллектива. Поскольку крестьянское хозяйство в идеале изначально автаркично, самодостаточно, постольку и полис также в идеале автаркичен и мог существовать без обращения к внешним связям, так как он с точки зрения земли как основного средства производства являлся совокупностью крестьянских замкнутых хозяйств, составлявших для него сумму автаркий.

Отсюда считалось, что экономическая независимость как отдельного гражданина, так и всего гражданского коллектива была необходимой предпосылкой свободы для полиса и политической и экономической свободы для граждан-сочленов, его составляющих. В связи с этим меньшим престижем, особенно в период становления основ полисной системы, пользовался труд ремесленников и торговцев, извлекающий доходы отнюдь не от земледелия. К этим видам деятельности допускалось население полисов, не обладавшее гражданскими правами.

Если иметь в виду недостаток плодородных и возделываемых земель в Греции, существование института гражданства предусматривало стабильность и замкнутость коллективов землевладельцев, составлявших полисные организации. При этом численные рамки сочленов таких коллективов должны были жестко контролироваться. Важно отметить, что полис как коллектив граждан-земледельцев и землевладельцев всегда выступал в роли и верховного собственника земли, и в качестве гаранта земельной собственности своих сочленов. Именно полис, и только он мог вмешиваться в отношения собственности своих сограждан. Таким образом, государство в Греции рождалось и существовало как аппарат принуждения не над совокупностью общин его подданных (как это было на Древнем Востоке), а как бы вырастало из отдельной общины ее граждан-сочленов, выполняя свои регулирующие и властные функции в интересах как отдельных членов гражданской общины, так и всего коллектива граждан, ее составлявших.

Следующая характерная черта полисной организации древних греков – это отношение граждан к военной организации полиса. Важнейшим правом и одновременно обязанностью каждого гражданина было его личное участие в защите своего полиса. Учитывая то, что в классическом полисе регулярная армия отсутствовала, все его граждане являлись потенциальными воинами, членами гражданского ополчения, призываемого к оружию по мере появления военной угрозы. Дело в том, что греческие полисы, как относительно небольшие политические образования, не могли содержать постоянную армию, как это было, например, в древневосточных государствах, и защита своего полиса от внешней угрозы целиком ложилась на плечи мужчин-граждан.

В архаическое время в связи с развитием экономики греческих полисов и ростом благосостояния значительной части их граждан, тяжелое вооружение, ранее доступное только представителям аристократии, получает более широкое распространение. Теперь основной фигурой полисного войска становится гоплит – представитель среднего класса крестьянства, воин, имевший комплект оборонительного (панцирь, шлем, поножи и щит) и наступательного (копье и небольшой меч) вооружения. Роль аристократической конницы сходит на нет. Благодаря тому что появляется возможность вооружить значительный по числу отряд ополченцев, рождается новый тип боевого построения войска – т. н. греческая фаланга.

В отличие от системы боевых единоборств аристократов, ранее определявших исход сражений, фаланга, состоящая из нескольких сотен, иногда и тысяч воинов, являлась неким единым целым, сметавшим, как мощный таран, боевые порядки противника. Именно в монолитности построения, в одновременности действий гоплитов, составлявших фалангу, заключались ее сила, наступательные и оборонительные возможности. От фалангита вовсе не требовались индивидуальная отвага, личная храбрость или какие-либо профессиональные навыки бойца. Его главная обязанность в бою – это мужество и дисциплина, полное доверие гоплитов друг к другу. В этом боевом построении успех боя определялся умением не только не испугаться врага, но и поддержать своим самообладанием и смелостью соседа. Поэтому важным качеством, которому учила фаланга, была не только уверенность гражданина полиса в себе, но и полное доверие к своим согражданам-воинам.

Хотя крестьяне-земледельцы среднего достатка и являлись костяком полисного ополчения, тем не менее граждане иного материального положения не были отстранены от военной организации полиса. Всадники-аристократы, уступив свою ведущую роль в ведении боя, все же по-прежнему составляли важную боевую единицу ополчения, точно так же, как и граждане малого достатка, выполнявшие вспомогательные функции в особых подразделениях. Следовательно, к обороне полиса были привлечены все слои его гражданского населения, что позволяет видеть в полисном ополчении граждан с точки зрения его состава аналог его народного собрания, мобилизованного для ведения боевых действий.

Особые формы самоуправления в гражданском коллективе – это еще одна неотъемлемая черта греческого полиса. Народное собрание, объединявшее исключительно граждан, – важнейший институт полисного управления, благодаря которому учитывалось волеизъявление каждого гражданина, обязательно входившего в его состав. Другие органы политического управления – совет, суд, разветвленная сеть полисных должностей, осуществлявших исполнительную власть, – также были в руках гражданского коллектива и никогда от него не отделялись. Отсюда принцип исключительности, ставивший гражданина полиса, его способности на недосягаемую высоту по сравнению с иными категориями населения.

В полисном обществе складывалась особая система отношений между властью и отдельным гражданином. Здесь источником правовых норм становится закон, выработанный гражданами на народном собрании, являвшемся высшим законодательным органом. Участие в принятии законов или решений, касающихся интересов всего населения, было его важнейшим неотъемлемым правом. Убежденность в том, что лично от гражданина, от его решения зависит судьба государства и его личное благополучие, стимулировало политическую активность граждан. Политическая безучастность считалась недостойной статуса гражданина.

Следовательно, никто, кроме граждан полиса, не имел права владеть землей на его территории, а также права распоряжения (через решение всего коллектива граждан) общественными землями, принадлежавшими всему коллективу граждан-политов. Никто, кроме граждан полиса, не имел права участия в его военной и политической организации. Поэтому в классическом греческом полисе имело место характерное триединство облика члена его гражданского коллектива: одновременно он являлся и гражданином, непременным участником политической жизни своей гражданской общины, и собственником, и воином. Нарушение хотя бы одной из составляющих этой непременной связки вело к подрыву стабильности функционирования или даже к кризису любого полисного организма.

Таким образом, члены полисной гражданской общины, как горожане, так и сельские жители, составляли сплоченный, весьма замкнутый коллектив, строго хранивший и контролировавший все права и привилегии своих сочленов. Стабильность гражданского коллектива и небольшие размеры территории полиса (в условиях Древней Греции она не могла быть расширена без конфликта с соседями) – это еще одна из непременных черт полисной организации.

Важно иметь в виду еще одно важное обстоятельство. Гражданский коллектив полиса являлся совокупностью свободных, политически равноправных, экономически независимых граждан-землевладельцев. Стремление сохранить единство членов полисного коллектива перед лицом внешнего враждебного окружения или же потенциальной опасности изнутри, имея в виду угрозу со стороны значительного рабского контингента, обслуживавшего экономические запросы как всего полисного коллектива, так и отдельного гражданина, делало необходимым сохранение экономического (регулируемого особыми законами и установлениями) и политического равенства граждан. В условиях ограниченной территории полиса это вело к господству мелкого сельского хозяйства свободных, самостоятельно обеспечивающих себя крестьян.

С другой стороны, полис являлся совокупностью города и окружавшей его сельской территории (хоры). Экономическое единство граждан (либо неграждан, как это было в Спарте), занимающихся сельским хозяйством и ремеслом, было необходимо для осуществления принципа полисной автаркии. Городской центр становится местом сосредоточения ремесленного производства, причем в идеале мелкого производства, рассчитанного на непосредственный товарообмен с земледельцами, на удовлетворение нужд сельского населения.

Основной задачей ремесленников, первоначально сравнительно немногочисленных, было снабжение земледельческой части населения теми наиболее необходимыми изделиями ремесленного производства, которые они в силу реализации своих непосредственных экономических возможностей (работа на земле) не могли сделать в собственном домашнем хозяйстве. Следовательно, только наличие этих двух взаимосвязанных групп населения – земледельцев и ремесленников – могло обеспечить автаркию, самодостаточность, экономическую независимость по отношению к внешнему миру.

Если земледелец производит подавляющую часть продуктов для своего личного потребления и нуждается в получении необходимых орудий труда и предметов жизненного обихода, то труд ремесленника направлен не на личное потребление. Ремесленник изначально изготавливает предметы, предназначенные исключительно для обмена на продукты питания, и результатом его труда является фактически товар, предназначенный для обмена или продажи. Поэтому необходимость обеспечения продуктами питания ремесленников и всего населения полиса приводила к тому, что и сельское хозяйство постепенно становилось товарным.

Существовала определенная мобильность в занятиях граждан полиса, охранявшая их гражданский статус. Если они в силу обстоятельств лишались (добровольно или за долги) своего участка земли, им в любом случае со стороны полиса, непременной частью которого они по-прежнему себя ощущали, гарантировался прожиточный минимум. Для того чтобы поправить свои дела, они могли заняться ремеслом, а затем купить или взять в аренду земельный участок. Наконец, такой гражданин мог покинуть свой полис и с отрядом таких же переселенцев уехать в основываемую колонию, став уже на новом месте земледельцем, сохранив и там свои гарантированные гражданские права. Кроме всего прочего, в силу жизненных обстоятельств гражданин-земледелец мог заняться торговлей.

Таким образом, греческий полис являлся и собственником земли, и гарантом отношений между согражданами, которых следует рассматривать и как совладельцев общественных земель, и как владельцев своих частных земельных наделов. Полис был также организатором и политической жизни, и своей обороны, и предпринимавшихся к всеобщей пользе общественных работ. Он являлся для своих сограждан наивысшей ценностью, будучи необходимым условием их жизни и деятельности.

Наиболее традиционным путем, по которому шло становление полиса, была интеграция мелких первичных общин в более крупные политические образования. Обычно это происходило в форме т. н. синойкизма, или слияния нескольких расположенных по соседству сельских поселений в единую общину, центром которой становился город, в качестве места сосредоточения всех ее политических и идеологических институтов. Отсюда рождалась планировочная схема организации территории такого типичного греческого полиса, отличающаяся достаточной простотой, – это городской центр, который окружала сельскохозяйственная земельная округа (хора). При этом, как уже подчеркивалось, собственно гражданский коллектив полиса представляли крестьяне-владельцы земли в хоре и горожане, либо владевшие, либо сохранявшие свои права на владение участком земли на ее территории.

Типичный греческий полис был очень небольшим по своей территории, занимая площадь, как правило, от 100 до 200 кв. км. В таком полисе проживало от 5 до 10 тыс. человек, из которых лишь меньшая часть, примерно 1–2 тыс. человек, имели права гражданства. Такую территорию можно было пересечь, используя тогдашние примитивные виды транспорта, за несколько часов. Однако в Греции были и более крупные полисы: Спарта имела территорию площадью в 8400 кв. км., площадь Афинского полиса составляла 2500 кв. км. В таких государствах число жителей могло достигать 200 тыс. человек, из которых граждан насчитывалось не более 30–35 тыс.

Каждый греческий полис являлся суверенным государством, имеющим свое гражданство, свои законы, органы власти и управления, а также все внешние обязательные архитектурные атрибуты такого рода гражданской общины – храмы полисных богов, комплекс общественных сооружений, театр, площадь для заседания народного собрания, палестры, стадионы, общественные водозаборные сооружения и т. п.

Греческая цивилизация по сути своей была цивилизацией городского типа. Поэтому город являлся составляющей любого греческого полиса (может быть, за исключением Спарты, являвшейся объединением пяти сельских поселков). Город был прежде всего и укрепленным пунктом, под защиту стен которого могло укрыться все население полиса, (включая и жителей сельской округи), и центром ремесленного производства и торговли, культуры, религиозной и политической жизни.

Указанные выше наиболее характерные черты полисной организации греческого общества были присущи в той или иной степени каждому полису, однако среди множества этих специфических общинных структур эпохи античности можно выделить два основных типа: спартанский и афинский. Если первый представлял собой полисную структуру аграрного характера, со слабым развитием торговли и ремесла, большим удельным весом труда зависимых работников рабского типа и, как правило, господством олигархии в политической жизни, то второй тип – это полис с большим удельным весом ремесленных производств и торговых операций, значительной ролью рабского труда во всех сферах производства, активным участием граждан в политической жизни в ее демократическом варианте.

Столь логичное и сбалансированное сочетание интересов различных слоев гражданства в греческом полисе было достигнуто в ходе длительной, нередко острой социальной и политической борьбы в процессе формирования этой общины граждан-земледельцев и землевладельцев, а также членов ополчения. Такая борьба стала следствием деятельности законодателей и реформаторов, взявших на себя ответственность по письменной фиксации существовавшего законодательства и переустройству основополагающих структур рождающихся полисов в интересах и с согласия всех их граждан, наделивших их для осуществления этого особыми полномочиями. Имена некоторых из них известны. Это полулегендарный Ликург (скорее всего, VIII в. до н. э.), и Хилон (сер. VI в. до н. э.) в Спарте, Драконт, Солон и Клисфен в Афинах (VII–VI вв. до н. э.), Фидон в Коринфе и Филолай в Фивах (оба – в первой половине VII в. до н. э.), Питтак в Митилене на острове Лесбос (ок. 620 – ок. 570 гг. до н. э.). Подобные преобразования осуществлялись в это время и на периферии греческого мира. Античные авторы называют Залевка в Локрах Эпизефирских (сер. VII в. до н. э.), Харонида в Катане (Сицилия) в конце VII в. до н. э. и др.

Благодаря их деятельности формирующиеся полисные структуры приобретают свой законченный вид, начинают четко функционировать в рамках устоявшейся политической организации гражданства (демократической или олигархической), спадает острота социальных противоречий, так как полисная гражданская община, объединив в своем составе всех собственников, и рабовладельцев, и мелких землевладельцев, возделывавших свои участки земли без применения рабского труда, гарантировала всем им необходимый набор политических, экономических и социальных прав и привилегий, а также личную свободу.

Спарта как тип полиса

Древняя Спарта была одним из крупнейших полисов Греции архаического и классического времени. Начало формирования спартанского полиса и его государственности относится ко времени завершения дорийского завоевания. Племена дорийцев осели на территории Пелопоннеса около XII–XI вв. до н. э. и в течение XI – первой половины VIII в. до н. э. вели упорную борьбу за господство с местными племенами. В X в. до н. э. в Лаконике, на юге Пелопоннеса, на плодородных землях средней части долины реки Еврота возникло поселение Спарта. Древние греки спартанское государство обычно называли Лакедемоном. В самом же поселении Спарта, объединившем пять деревень, обосновались большинство переселенцев – граждан будущего спартанского полиса.

Местное ахейское население было либо завоевано, либо частично истреблено. Но все же некоторым представителям ахейских родов удалось поладить с завоевателями, и в состав более поздней спартанской аристократии вошли несколько древних ахейских родов, один из которых даже был царским. К этому же времени относится формирование спартанской государственности. Возникновение спартанского государства определилось завоеванием обширных чужих территорий, сравнительно коротким по времени. При этом завоеватели – греки-дорийцы – стояли на очень низком уровне социально-экономического развития, переживая период разложения родовых отношений. Это и создало предпосылки для длительного сохранения в спартанском государстве ряда пережитков родового строя.

Недостаток земли в Лаконике вынудил спартанцев предпринять активные завоевания соседних территорий. Так, в ходе двух т. н. Мессенских войн были захвачены плодородные земли области Мессении, прилегавшей с запада к Лаконике. Первая Мессенская война проходила во второй половине VIII в. дон. э., вторая – в середине VII в. до н. э. В результате часть побежденных мессенцев навсегда покинула Пелопоннес и переселилась в Великую Грецию, основав там несколько колоний. Другие покорились завоевателям и были обращены в т. н. илотов, спартанских рабов. Мессенские земли с оставшимся на них населением перешли во владение Спарты.

Фактом завоевания определялся и характер социальной структуры спартанского полиса. Спартиаты поделили все принадлежащие им земельные угодья примерно на 9 тыс. участков. Каждый полноправный спартиат, член «общины равных», получил такой участок земли вместе с находившимися на нем семьями завоеванных местных жителей – илотов – в пожизненное владение. При этом владельцы этих участков не имели права их дробить или продавать. Илоты обладали относительной хозяйственной самостоятельностью, имели семью, владели орудиями груда, отдавали значительную часть урожая владельцам участков – спартиатам – и были лишены каких-либо гражданских прав. Илоты были обязаны поставлять владельцам участков строго фиксированное количество продуктов. Спартиат же не имел права повышать размер этих выдач, распоряжаться имуществом или личностью илота.

Особенность зависимости илотов состояла в том, что они принадлежали не конкретному хозяину, как это было, например, в Афинах, где в дальнейшем получило свое развитие рабство классического типа, а спартанской гражданской общине в целом. Они являлись не частновладельческими рабами, а рабами государственными. Отсюда их относительно мягкие условия эксплуатации по сравнению с рабами в Афинах или других полисах более развитого в социально-экономическом отношении типа. Именно илоты стали основной эксплуатируемой массой в Спарте. Сами спартиаты производительной деятельностью не занимались. Только коллектив спартиатов, спартанская «община равных», могли распоряжаться имуществом и жизнью илотов, причем даже самый незначительный протест с их стороны карался жесточайшим образом. Именно община спартиатов осуществляла своеобразные террористические акции устрашения илотов (криптии), безнаказанно уничтожая самых активных и сильных из них.

В спартанском обществе существовала еще одна социальная группа населения – периэки («живущие вокруг»). Это были преимущественно потомки завоевателей-дорийцев, не вошедшие по разным причинам в состав спартанской «общины равных». Проживали они в основном в прибрежных или малоплодородных областях и занимались ремеслом и торговлей. Поселения периэков обладали правами внутреннего самоуправления, но находились под контролем специальных спартанских чиновников. Периэки должны были выставлять небольшие контингенты в состав воинского ополчения спартанского полиса. Политическими правами и, соответственно, правом владения землей они не обладали. В этом смысле положение периэков можно уподобить положению афинских метеков, за исключением участия периэков в составе воинского ополчения. Метекам это было запрещено.

Илоты и периэки численно многократно превосходили спартиатов. Поэтому спартанская гражданская община оформлялась прежде всего как коллектив воинов, которые были способны подавить любое выступление илотов и недовольство периэков своим приниженным положением.

Спартанское государственное устройство было очень архаичным по своему характеру. Формально во главе общины стояли два царя-военачальника. Характер спартанской диархии определялся тем, что одной царской династией была ахейская, другой – дорийская. Функции спартанских царей были весьма ограничены. В основном это были военачальники, в мирное же время они осуществляли некоторые жреческие и, частично, судебные обязанности. Оба царя пожизненно входили в состав спартанского совета старейшин – геруссии, состоявшей из 30 членов (2 царя не моложе 30 лет – возраст совершеннолетия в Спарте) и 28 выборных старцев-геронтов (не моложе 60 лет). Геруссия готовила спартанские законы, являясь одновременно верховным судебным органом и высшим военным советом.

Народное собрание (апелла) являлось верховным государственным органом спартанской гражданской общины. Оно состояло из полноправных воинов-спартиатов. Но спартанская апелла, в отличие от афинского народного собрания, не обладала правом законодательной инициативы и только утверждала или отклоняла решения, подготовленные геруссией. Интересно отметить архаичный способ голосования в апелле: только по шуму и крикам специальная комиссия определяла, «за» или «против» проголосовало собрание.

Еще один орган государственного устройства Спарты – эфорат. Коллегия пяти эфоров возникла как орган верховного контроля за деятельностью царей и геруссии и вскоре превратилась в дополнительный верховный орган власти спартанской олигархии. Избирались эфоры по одному от каждого из пяти спартанских поселений сроком на один год. Они обладали высшей контрольной властью, имели право привлекать к ответственности любого спартиата, включая геронтов и царей, наблюдали за выполнением законов Спарты и правил спартанского образа жизни. Эфоры руководили внутренней и внешней политикой спартанского полиса, а также террористическими мероприятиями против илотов.

Весь этот достаточно архаический по характеру государственный строй получил название Ликургова по имени установившего его законодателя – полулегендарного Ликурга. Греческая традиция считает, что Ликург принадлежал к одному из спартанских царских родов. Он долго путешествовал, и на его будущие преобразования в Спарте якобы повлияли впечатления от образа жизни египтян и жителей Крита. Именно Ликургу древние греки приписывали создание геруссии и апеллы, раздел наиболее плодородных земель Лаконики и Мессении на 9 тыс. участков, розданных семьям спартиатов, оформление гражданского коллектива спартиатов как воинского коллектива, а также своеобразную систему общественного воспитания подрастающего поколения.

Однако считается, что такой строй установился не сразу, а складывался постепенно. Дело в том, что археологические раскопки показали, что, например, вплоть до VI в. до н. э. с точки зрения развития культуры Спарта ни в чем не уступала другим греческим полисам. Изделия лаконских ремесленников и художников не уступали по качеству и художественному исполнению аналогичным памятникам афинских, коринфских и эвбейских мастеров. Но начиная со второй половины VI в. до н. э. очевиден упадок во всех областях художественного творчества Спарты, завершившийся полным исчезновением и лаконской школы вазовой живописи, и бронзовой пластики. В это же время прекращается ввоз в Спарту изделий чужеземных ремесленников, приостанавливается строительство больших храмов и других монументальных архитектурных сооружений. Более того, с этого времени Спарта отказывается от участия в общеэллинских Олимпийских играх, а ее атлеты раньше практически лидировали среди победителей этих престижных состязаний. Спарта обособляется от всей остальной Греции, скорее всего сознательно прервав все контакты с другими греческими полисами.

По всей видимости, это связано с тем, что после подчинения Мессении в Спарте был осуществлен рад законодательных мероприятий, связанных с именем упоминавшегося выше Ликурга. Приписываемые ему реформы превратили Спарту в единый военный лагерь. Это было необходимо, учитывая потенциальную опасность илотских мятежей. Важным политическим принципом, положенным в основу Ликургова строя, было равенство всех граждан спартанской общины. В соответствии с этим и складывалась т. н. «община равных». В Спарте была разработана и действовала целая система мер для того, чтобы свести к минимуму любые возможности личного обогащения спартиатов, исключить возможность их имущественного неравенства. Именно поэтому из денежного обращения была изъята вся монета из драгоценных металлов, и роль денежного эквивалента выполняли неудобные железные слитки-деньги, которые бессмысленно было накапливать, как, например, золотую или серебряную монету. Торговля и ремесло считались занятиями позорящими спартиата. Сделки по купле-продаже земли были под запретом, трудились на ней исключительно илоты. Все спартиаты, независимо от их общественного положения и происхождения, носили одинаковую простую одежду, ели одинаковую пищу на совместных трапезах-сисситиях, пользовались одинаковой домашней утварью.

Главное, в чем состоял смысл реформ Ликурга, это было создание монолитного гражданского коллектива. В спартанской «общине равных» были абсолютизированы те элементы коллективизма, которые были изначально присущи греческому полису. Это достигалось прежде всего за счет общественной системы воспитания подрастающего поколения и постоянного контроля за жизнью взрослых.

Стремясь сохранить свои порядки, спартиаты придавали исключительное значение воспитанию детей. После рождения ребенка отец тотчас же нес его для показа старейшинам, которые и решали его участь: слабых и болезненных детей бросали в пропасть. До семи лет дети воспитывались в семье. Затем мальчики направлялись в специальные воспитательные группы (агелы, буквально – стада), где занимались физическими упражнениями и получали особую закалку. С двенадцати лет дети попадали в гимнасии, здесь их обучали обращению с оружием и различным физическим и гимнастическим упражнениям. Одетыми крайне легко круглый год (спартанские юноши ходили босыми, с непокрытой головой и носили грубые шерстяные плащи), их держали впроголодь, предоставляя воровством добывать себе дополнительную пищу. В случае если они попадались, следовало жестокое наказание. Нередко их подвергали порке, чтобы приучить переносить боль. Порка розгами также сопровождала обряд перехода из одной возрастной группы в другую.

Особое внимание спартиаты обращали на воспитание у юношей дисциплинированности, повиновения и четкости речи. С малолетнего возраста их приучали говорить коротко и ясно. Обучение велось в форме вопросов и ответов, которые должны были быть крайне немногословными, и эта краткость, лаконичность, еще в древности вошла в поговорку. Чтению и письму не обучали, но зато усиленно приучали к пляске и пению хоровых песен, заучиванию наизусть стихов маршевого характера.

Воспитание юношей продолжалось до 18 лет, после чего в течение двух лет они проходили своеобразную военную «стажировку», охраняя границы своего полиса и совершая кровавые акции устрашения против илотов. Вплоть до 30-летнего возраста (именно он считался возрастом совершеннолетия) молодые спартиаты продолжали оставаться под наблюдением старших.

Большое внимание в Спарте уделялось также и воспитанию девушек. Молодые спартанки до замужества занимались теми же физическими упражнениями, что и юноши; здоровые женщины, как говорили сами спартиаты, нужны были им для того, чтобы у них были здоровые дети. После выхода замуж спартанка всецело отдавалась семейным обязанностям – воспитанию детей.

Для взрослых спартиатов Ликург установил обязательное участие в совместных трапезах, т. н. сисситиях. На них собирались группы примерно одинакового возраста, причем их участники вносили в общий фонд определенное количество продуктов. За такими трапезами обсуждались различные вопросы, в том числе и государственные дела, однако право принятия решений принадлежало исключительно эфорам и геронтам.

Воспитание и четкая военная организация способствовали значительному усилению военной мощи Спарты. Все это, несомненно, способствовало консолидации гражданского коллектива государства. Спартанская фаланга долгое время не знала себе равных на полях сражений. Уже в VI в. до н. э. Спарта, подчинив своему влиянию такие крупные полисы Греции, как Коринф, Мегары и другие, стала во главе одного из первых военно-политических объединений Греции – Пелопоннесского союза. Организованное на принципах Ликургова законодательства спартанское общество долгое время казалось современникам самым стабильным, ему удавалось избегать опасных внутренних конфликтов, а Спарта являлась самым сильным и влиятельным полисом Греции.

Все эти характерные особенности спартанского полиса объясняются тем, что Спарта вступила в период оформления своей государственности достаточно рано, творцы спартанской полисной организации – дорийские греки – находились на очень низком уровне социально-экономического развития. К тому же возникновение спартанского полиса произошло в результате завоевания, практически одномоментно с точки зрения продолжительности исторического времени. Отсюда вывод: дорийские греки, ставшие основателями Спарты, в своем общественном и политическом строе сохранили массу пережитков родового строя. К тому же они еще не знали (и не могли знать) даже зачатков отношений частной собственности.

В пользу этого тезиса могут свидетельствовать многие приведенные выше примеры особенностей общественной и государственной жизни спартиатов, а также воспитания подрастающего поколения, в том числе государственная собственность на рабов-илотов, пожизненное владение (но не собственность) на участки земли, приписанные спартиатам, диархия (власть двух царей), мужские союзы и сисситии по возрастным группам, бесцеремонное вмешательство государства в семейную жизнь, обычаи, присущие временам родового строя (похищение невесты, оценка жизненных возможностей новорожденных представителями общины, регламентация деторождения и супружеских отношений, практика болезненных испытаний детей при переходе из одной возрастной категории в другую, напоминающая обряд инициации родового строя и т. п.).

Другие полисы Пелопоннеса

Города северной части Пелопоннеса в архаическое время являлись достаточно развитыми в экономическом отношении. Развитие здесь торговли и товарно-денежных отношений повлекло за собой значительное имущественное расслоение их населения и резкое обострение социальных противоречий. Старая дорийская родовая аристократия, державшая в своих руках политическую власть и лучшие земли, всячески сопротивлялась росту экономического значения не принадлежавших к ее кругу граждан, стремившихся к расширению ремесла и торговли, что позволяло им существовать в условиях малоземелья. Именно эта масса рядового населения представляла собой остатки коренного ахейского населения, в свое время завоеванного дорийцами и боровшегося за свои права. Столкновение интересов этих группировок порождало ожесточенную социальную борьбу, изобиловавшую многочисленными кровавыми столкновениями. Поэтому в большинстве этих городов в архаическое время устанавливается режим раннегреческих тираний.

Аргос, центр области Арголида, расположенной на северо-востоке Пелопоннеса, являлся одним из ведущих дорийских полисов юга Балканского полуострова и постоянно враждовал со Спартой. Своего наибольшего расцвета он достиг в VIII–VII вв. до н. э., превратившись в крупный торгово-ремесленный центр. В первой половине VII в. до н. э. при правителе Аргоса Федоне, чью власть некоторые античные авторы называют тиранической, наступает период внешнеполитической экспансии этого полиса, когда ему удалось подчинить своей власти значительную часть городов Арголиды, в том числе и такие древние, как Тиринф и Микены, а также остров Эгина в Эгейском море.

После падения тирании аргосских правителей стали выбирать на народном собрании, причем их полномочия были в определенной степени ограниченными. Именно к этому стремилась аргосская аристократия, которая теперь выбирала из своих рядов коллегию т. н. демиургов, обладавших реальной властью.

Еще одним из самых сильных и экономически развитых полисов Пелопоннеса в архаическую эпоху был Коринф, располагавшийся на Истмийском перешейке, соединявшем его со средней частью Греции. Столь важное в географическом отношении положение города позволяло ему контролировать пролегавший здесь единственный сухопутный путь, а также побережье Коринфского и Саронического заливов. Здесь же проходил и важный морской путь, шедший в обход Пелопоннеса и соединявший Эгейское море с западными морями – Ионическим и Адриатическим.

С середины VIII в. до н. э. власть в Коринфе принадлежала представителям аристократического рода Бакхиадов. Однако в 657 г. до н. э. их отстранил от правления тиран Кипсел. При нем было осуществлено включение в состав гражданского коллектива Коринфа новых его членов, причем число фил было увеличено с четырех до восьми. В целях ликвидации малоземелья граждан Кипсел проводил активную колонизационную политику. Именно в период его правления Коринф приобретает роль мощного центра развития экономики, морской и сухопутной торговли.

После смерти Кипсела в 627 г. тираническая власть в Коринфе перешла к его сыну Периандру, который провел ряд законов, направленных против родовой аристократии, а также различные мероприятия в целях развития экономики полиса. Именно при тиране Периандре начинается расцвет экономики Коринфа, основы которого были заложены еще в правление Кипсела. Особо крупного размаха достигает производство коринфской расписной керамики, которой уже торговали по всему Средиземноморью. Высоко ценились и изделия коринфского ремесла. Заботился Периандр и о контроле над торговыми путями. По его приказу в самом узком месте Истмийского перешейка был построен специальный волок (т. н. диолк) для торговых кораблей, соединивший по суше Саронический и Коринфский заливы и тем самым давший купцам возможность значительно сократить морской путь из Эгейского в Ионическое море, минуя опасный южный обходной путь, огибавший Пелопоннес. Коринф превратился в один из самых крупных центров транзитной торговли, пошлины от которой заметно пополняли полисную казну.

Периандр продолжил и колонизационную политику отца. Благодаря своим колониям Коринф господствовал в Адриатике. На Халкидонский полуостров (север Эгеиды) коринфяне вывели колонию Потидею, имевшую не только важное торговое, но и военное значение. Так же как и его отец, Периандр покровительствовал многим общегреческим священным центрам. Традиция считает, что в последние годы своего правления он учредил Истмийские игры, быстро приобретшие общеэллинский характер.

После смерти Периандра в 587 г. до н. э. власть перешла к его племяннику Псамметиху, который смог ее удержать лишь в течение трех лет. Затем тирания была свергнута и установлен олигархический режим.

Не избежали тиранического правления и Мегары, город на севере Истма вблизи границ Аттики. Для экономики Мегар очень важно было господство в акватории Саронического залива, поскольку только это могло обеспечить им контроль морских торговых путей, приносивший большие прибыли. Сухопутные дороги из Средней Греции на территорию Пелопоннеса издавна находились под контролем соседнего Коринфа, и Мегары оказались отстранены от получения торговых пошлин за их использование. В 30-е годы VII в. до н. э. власть в этом богатом полисе захватил тиран Феаген, который прославился тем, что для того, чтобы экономически ослабить власть мегарской знати, приказал забить весь принадлежавший ей скот.

Другая мера этого тирана оказалась более конструктивной. Выдав свою дочь замуж за афинянина Килона, представителя древнего аттического рода, Феаген был в числе тех, кто поддержал его попытку захвата тиранической власти в Афинах. После ее неудачи мегарский тиран дал убежище Килону. Борьба против Килона настолько ослабила афинян, что Феаген без труда отвоевал у них очень важный в стратегическом отношении остров Саламин, господствующий в Сароническом заливе. Это резко ударило по экономике Афин, напрямую зависевших от привозного хлеба, доставляемого морским путем, увеличило доходы Мегар за счет пошлинных сборов. Только в результате огромных усилий и жертв афинянам все же удалось вернуть этот остров.

В Сикионе, располагавшемся вблизи Истма к северо-западу от Коринфа, в течение почти ста лет (ок. 655–555 гг. до н. э.) правила династия тиранов, начало которой положил Орфагор. Наиболее известным из ее представителей был тиран Клисфен, правивший между 600 и 570 г. до н. э. Этот представитель династии Орфагоридов был весьма известен в Греции: победитель в состязаниях колесниц в Дельфах и Олимпии, богатый и очень могущественный человек, возглавил сикионское ополчение в т. н. «Первой Священной войне» (ок.590 г.). Вместе с афинянами и фессалийцами Клисфен Сикионский захватил и разрушил город Киру, что на побережье Коринфского залива, за постоянную враждебность его граждан по отношению к жрецам храма Аполлона в Дельфах. Активное участие в боевых действиях, направленных на защиту общегреческого святилища, позволило Клисфену стать наиболее влиятельным участником в делах союза городов Средней и Северной Греции, группировавшегося вокруг общегреческого дельфийского святилища (т. н. Дельфийской амфиктионии). В своем же полисе Орфагориды очень враждебно относились к представителям старой дорийской знати, всячески притесняя их и преследуя.

Тирании в полисах Северного Пелопоннеса, как и во всей Греции, имели недолговечный и переходный характер. Они значительно подрывали власть родовой аристократии и готовили приход к правлению демократически настроенных слоев гражданства. Однако поскольку большая часть полисов этого региона Пелопоннеса в силу сложившихся исторических причин вскоре попала в сферу влияния олигархической Спарты, то и власть в них в конце концов оформилась в виде умеренной олигархии.

Другие области Пелопоннеса (Аркадия, Элида, Ахайя) в архаическое время резко отставали в своем развитии от рассмотренных выше. В них совсем не развивалось ремесло и торговля, а сельское хозяйство, основанное на скотоводстве, оставалось на примитивном уровне. Городов здесь не было вплоть до IV в. до н. э., и население ютилось в деревнях. Столь значительный контраст с полисами Северного Пелопоннеса объясняется удаленностью от Эгейского моря, ставшего в архаическую эпоху средоточием экономических связей всей Греции и рельефом местности, как это было в горной Аркадии. Население этих областей сумело избежать каких-либо крупных социальных потрясений или же установления тиранических режимов и на протяжении длительного времени вело простой, если не сказать примитивный, образ жизни.

Пелопоннесский союз

Первым военно-политическим объединением, образованным в Греции, был Пелопоннесский союз во главе со Спартой. Уже в середине VI в. до н. э. Спарта возглавила объединение ряда пелопоннесских областей, созданное для защиты от внешних нападений. По условиям союзных договоров всем членам союза обеспечивалась неприкосновенность их территории и автономия.

В союзном совете каждый член союза обладал одним голосом, и решения принимались большинством голосов, при этом Спарта имела преобладающее влияние на ход голосования. Кроме того, она могла по своему усмотрению созывать представителей союзных государств для обсуждения и решения вопросов о войне и мире, о договорах с другими полисами и общих делах союза.

В случае объявления военных действий на суше каждый член союза выставлял в войско до двух третей своего гражданского ополчения. При этом верховное командование принадлежало спартанским царям. Для ведения морских сражений приморские полисы союза, имевшие собственный флот, поставляли корабли, а те союзники, территории которых не выходили к морскому побережью, должны были выплачивать деньги на содержание союзного флота. Им всегда командовал спартанский военачальник. Текущими делами союза занимались спартанские эфоры.

Несмотря на зависимость от Спарты, все союзники сохраняли некоторую самостоятельность. Общая казна отсутствовала, так как союзные налоги-взносы не взимались. Если некоторые полисы, входившие в состав Пелопоннесского союза, отказывались поддержать ведение боевых действий, объявленных решением общего собрания союзников в Спарте, на них накладывался лишь денежный штраф.

Вершины своего могущества Пелопоннесский союз достиг во время Греко-персидских войн (500–449 гг. до н. э.), когда на их первом этапе Спарта рассматривалась всеми греками как единственная защитница и представительница интересов всей Эллады. Пелопоннесский союз во главе со Спартой сумел одержать победу в борьбе с Афинской морской державой в ходе Пелопоннесской войны 431–404 гг. до н. э. Однако после поражения Спарты в войне с Фивами (371 г. до н. э.) он начал распадаться и в 365 г. до н. э. был окончательно распущен.

Аттика в начале архаического периода

Вследствие состояния исторических источников наиболее рельефно процесс становления греческого полиса прослеживается в одной из юго-восточной областей Средней Греции – древней Аттике, с центром в Афинах. Покрытая скалистыми горами и окруженная со всех сторон морем, Аттика была мало удобна для земледелия. Наличие в ее недрах серебра, запасов качественной глины и изобилие мрамора способствовали раннему развитию ремесла и торговли. Удобные морские гавани благоприятствовали развитию мореплавания. Первоначально население Аттики проживало в мелких поселениях, которые со временем объединились вокруг одного городского центра, расположенного у подножия высокого скалистого холма – афинского Акрополя.

Дорийское вторжение мало затронуло Аттику, и в основном здесь проживало прежнее население – ионийцы и пеласги. Здесь также обосновались некоторые ахейские роды, пришедшие в область из Пелопоннеса после дорийского завоевания. В целом сложившаяся здесь к началу эпохи архаики племенная группа говорила на ионийском диалекте греческого языка. По кровнородственному признаку население Аттики делилось на четыре родовые филы, или племени. Каждая фила делилась на три фратрии, состоявшие из нескольких десятков родов.

В гомеровское время населением Аттики управляли басилеи. Одному из них, легендарному герою Тезею, приписывалось объединение (синойкизм) страны вокруг города Афины. Басилеи являлись верховными правителями, жрецами, судьями и военачальниками. Как и в других греческих полисах, при басилее был совет старейшин, называвшийся в Афинах ареопагом. Согласно преданиям, Тезей разделил население на три группы: евпатридов – земельную знать, геоморов – земледельцев, демиургов – ремесленников.

В течение VIII в. до н. э., по мере развития хозяйства и частной собственности, евпатриды (в переводе «происходившие от благородных отцов») начали постепенно ограничивать права басилеев. Они стали выбирать из своей среды архонтов (старейшин), к которым и переходили некоторые властные полномочия басилея (военное командование, суд), так что со временем у него остались только жреческие обязанности, а позднее должность басилея даже стала выборной.

Таким образом, в начале архаического времени система управления Афинами была следующей. Царская власть уступила свое место правлению коллегии 9 архонтов – должностных лиц, избираемых ежегодно исключительно из среды евпатридов. Между ними были распределены основные функции исполнительной, военной и судебной власти, т. е. функции, принадлежавшие ранее басилею в «темные века». Возглавлялась эта коллегия ее главой – архонтом-эпонимом, или старшим архонтом. По его имени назывался текущий год, и таким образом велось афинское летосчисление. Затем следовал архонт-полемарх, ведавший военными делами и командовавший афинским ополчением. Архонт-басилей – третий в коллегии, ведавший культовыми обязанностями бывших басилеев. Остальные 6 архонтов назывались архонтами-фесмофетами и являлись хранителями древних законодательных обычаев, передававшихся устной традицией из поколения в поколение.

После года пребывания в должности архонты передавали свои полномочия вновь избранным на их места из евпатридов должностным лицам, а сами автоматически становились пожизненными членами ареопага, который в архаическое время становится одним из органов власти родовой аристократии, причем самым влиятельным. Народное собрание общины, объединявшее всех ее представителей, собиралось нерегулярно и только по призыву высших должностных лиц. Решающей политической силой оно не являлось.

Источники свидетельствуют, что на протяжении архаического периода положение аттического крестьянства резко ухудшалось. Все это происходило на фоне развития ремесел, становления города как политического и экономического центра сельскохозяйственной округи, появления монеты.

Самым активным участником этого ускорения развития общества были евпатриды, которые, стремясь к богатству, активно участвовали и в колонизации, и в заморской торговле. Примечательно, что если в начале архаической эпохи объектами как внутреннего, так и международного обмена были только предметы роскоши, то начиная с VII в. до н. э. в торговый оборот включаются обычные товары – ткани, шерсть, металлы, керамика, рабы. Но в большей степени важен факт, что именно в это время в сферу обмена попадают продукты сельскохозяйственного производства. Это не могло не привести к росту объема товарного производства и изменению его характера из-за значительного увеличения потребностей формирующегося рынка обмена в продукции сельского хозяйства.

В Аттике начался активный процесс усиления задолженности крестьян. Появляются так называемые пелаты и шестидольники, впавшие в зависимость от аристократии и выплачивавшие ей часть своего урожая. В дальнейшем такие зависимые крестьяне превращались в неоплатных должников, попадали в долговое рабство, и как результат – следовала их продажа за пределы Аттики. Этот процесс закабаления рядового крестьянства Аттики протекал достаточно активно, благодаря тому что евпатриды обладали монополией не только на экономическую, но и на политическую и судебную власть. Аристократия до осуществления радикальных преобразований VI века до н. э. – это основная вооруженная сила общинного ополчения. Именно кавалерия, состоявшая исключительно из богатых представителей знати, являлась основной боевой силой того времени. К этому следует добавить и полное отстранение рядовых общинников Аттики от политических дел.

Обострение социально-политической обстановки в Аттике особенно ощущалось уже во второй половине VII в. до н. э. Примером может служить неудавшаяся попытка установления тирании, предпринятая афинским аристократом Килоном в 30-х годах VII в. до н. э. Она показала отсутствие единства в правящем сословии евпатридов и шаткость традиционного порядка. А то, что демос остался в стороне от этих событий, молчаливо наблюдая борьбу верхушки за власть, очень хорошо иллюстрирует его отношение к представителям аристократической элиты.

Еще одним симптомом назревавшего конфликта между демосом и аристократией стала запись устного законодательства, осуществленная архонтом Драконтом в 621 г. до н. э. Это ослабило власть родовой аристократии, которая через своих должностных лиц, носителей норм обычного, неписаного права, часто вершила суд в своих интересах. Законами Драконта отменялось ее право на кровную месть – типичный рудимент родового строя, а все карательные функции передавались ареопагу, который по-прежнему оставался в руках евпатридов.

Законы Драконта были весьма суровы. Тем не менее некоторые из них явно свидетельствовали об укоренении новых явлений в экономической жизни Афин. Так, бездеятельность граждан жестоко наказывалась, что вело к развитию их экономических возможностей. Сурово, вплоть до смертной казни, каралась кража. Последнее говорит о нарождении частнособственнических отношений и о защите труда собственников.

Реформы Солона

Законы Драконта не коснулись вопроса о задолженности, сильно беспокоившего рядовое население Аттики. Волнения продолжались. Назревший конфликт был разрешен законодательной деятельностью Солона, который нашел возможность компромисса с наиболее обездоленными, а потому и наиболее агрессивными слоями афинского демоса. С 594 г. до н. э. этот обедневший евпатрид, избранный архонтом с правом законодательной деятельности, проводил серию реформ, которые коренным образом изменили ситуацию в Аттике. Его популярности среди афинян способствовали решительные действия по возвращению острова Саламин, потерянного афинянами в свое время после заговора Килона и временно попавшего под власть мегарского тирана Феагена.

Самым важным законом стала т. н. сейсахфия («стряхивание бремени») – освобождение всех афинян от обязательств, связанных с заложенной за долги землей. Такие участки земли, ранее выпадавшие из сельскохозяйственного оборота, возвращались своим хозяевам. Следствием стало то, что число обезземеленных и малоземельных крестьян резко уменьшилось, а возросший экономический потенциал отдельной крестьянской семьи позволил ей уже не только выживать, но (при удачном стечении обстоятельств) стать конкурентоспособной с хозяйственными возможностями знати.

Солон запретил обеспечение займов личностью. Теперь должник отвечал перед своим кредитором только своим имуществом. Таким образом, угроза долгового рабства для сограждан была полностью ликвидирована. Более того, афиняне, ранее попавшие за долги в рабство, освобождались. Те же из них, кто был продан на чужбину, выкупались за общественный счет и возвращались на родину. Следствием этого стала консолидация гражданского коллектива формирующегося афинского полиса и дальнейшее развитие рабства исключительно за счет рабов-иноплеменников. Последнее в дальнейшем окажет свое решительное воздействие на формирующийся агрессивный характер внешней политики Аттики.

Был проведен ряд реформ, поощрявших хозяйственную деятельность афинян. Денежная реформа позволила афинской монете стать конкурентоспособной в торговых операциях греческих купцов, а реформа мер и весов смогла облегчить деятельность местных торговцев, которые становились привычными контрагентами в межполисной торговле. Солон запретил вывоз из Аттики зерна, в котором она всегда нуждалась из-за скудности своих почв, но зато создал благоприятные условия для экспорта оливкового масла и вина. Эти меры вели к ликвидации спекулятивных сделок на афинском рынке и поощряли деятельность местных сельскохозяйственных производителей.

Новый закон о свободе завещания наносил удар по родовым связям, т. к. теперь появлялась возможность экономического усиления отдельных семей. Законодательно был ограничен земельный максимум, определен ссудный процент.

Следующая серия реформ – это преобразования в социальной и политической сферах. Все свободное население Аттики Солон разделил на четыре разряда, принадлежность к которым определялась по объему дохода, получаемого в результате хозяйственной деятельности. До этой реформы земля была сконцентрирована в руках евпатридов и их родовых кланов, что вело к засилью аристократии также и в политической жизни. Сейчас же права и обязанности граждан были распределены так, что зажиточные граждане по-прежнему обладали большей полнотой власти, но при этом на них возлагались и большие обязанности в отношении всего гражданского коллектива. Кроме того, принадлежность к новым высшим разрядам определялась в зависимости от получаемого ежегодного дохода с земельного участка, а это вынуждало его владельца изыскивать более рациональные способы обработки земли для получения большего урожая. Теперь уже не происхождение или принадлежность к тому или иному аристократическому роду, а именно доход, труд на земле становился критерием авторитета в обществе.

Первый разряд населения составили т. н. пентакосиомедимны (пятисотмерники), т. е. те, чей ежегодный доход превышал 500 медимнов (1 медимн как мера объема – около 52 литров) урожая зерном, маслом или вином. Второй разряд – всадники (от 300 медимнов и выше), третий – зевгиты (от 200 мер и выше) и, наконец, четвертый – феты, беднейшая часть населения (до 200 мер). Впоследствии, по мере развития денежных отношений, принадлежность к тому или другому разряду стала определяться уже в денежном выражении. В зависимости от получаемого дохода ранжировались и политические права граждан Аттики: пентакосиомедимны и всадники имели всю их полноту, как пассивных, так и активных, зевгиты также обладали всей полнотой политических прав, за исключением возможности стать архонтами и, следовательно, попасть в ареопаг. За фетами же было сохранено право участия в работе народного собрания и обсуждения разбиравшихся на нем вопросов.

Отныне критерием полноты политических прав становилось имущественное положение гражданина, величина его частной собственности, но отнюдь не его аристократическое положение или принадлежность к знатному роду. В связи с этим значительно изменилось по своему составу и афинское ополчение. Его основную боевую единицу составила фаланга тяжеловооруженных воинов-гоплитов, оснащенных полным боевым вооружением (шлемом, доспехами, поножами, щитом, мечом, копьем), набиравшихся из зевгитов, самого многочисленного третьего цензового разряда. Роль аристократической конницы, формировавшейся из пентакосиомедимнов и всадников, сходит на нет. Феты сражались в ополчении как легковооруженные воины или же, в дальнейшем, с появлением у афинян военного флота, матросами на кораблях. Кроме того, на пентакосиомедимнов как в военное, так и в мирное время возлагались дорогостоящие литургии – добровольные траты на пользу всего гражданского коллектива.

Преобразования в политическом устройстве Афин, осуществленные Солоном, также были направлены против засилья аристократов. В противовес аристократическому ареопагу был учрежден Совет четырехсот (буле), набиравшийся по сто граждан от каждой из четырех сохранявшихся родовых фил. Будучи постоянно действовавшим органом, Совет четырехсот готовил дела для их дальнейшего обсуждения и утверждения на народном собрании. Он разбирал также все текущие вопросы жизни гражданского коллектива. Введением этого органа власти функции ранее могущественного ареопага были значительно урезаны.

До Солона сходки соплеменников в форме народных собраний проводились редко, нерегулярно, по желанию знати, и были одним из инструментов господства и политического засилья знати. Сейчас же и особенно позже, уже в начале V в. до н. э., народное собрание (экклесия) становится полномочным и полновластным органом управления, и все слои граждан, включая небогатых фетов, получили право голоса и непосредственного участия в его работе. Народное собрание стало собираться регулярно (в V b. до н. э. – 40 раз в году, или каждые 9 дней).

Еще одним новым органом государственного устройства при Солоне становится Суд присяжных (гелиэя). Коллегия судей избиралась из всех граждан, включая фетов. Ее функции заключались в основном в проверке отчетов должностных лиц, в контроле за их деятельностью, разбирательстве отдельных конфликтов. Гелиэя вместе с экклесией становятся наиболее демократическими органами афинского полиса.

Реформы Солона заложили основы демократической формы управления полисом, но в силу некоторой ограниченности и непоследовательности так и не сумели окончательно ликвидировать власть аристократии. Политические преобразования и экономические мероприятия, проведенные им, не удовлетворили ни народ, ни старую земельную аристократию. Евпатриды были недовольны отменой долгов и потерей своего господствующего положения. Демос, надеявшийся на передел земли, не был удовлетворен мероприятиями Солона, которые в значительной степени усилили политические позиции торговцев, ремесленников, но почти ничего не дали беднейшему населению.

Отмена старых долгов лишь временно улучшила положение бедноты, которая скоро вновь оказалась вынужденной обращаться к своим кредиторам. Поэтому вскоре после реформ Солона в Афинах вновь вспыхивает напряженная борьба между различными группами населения.

Тирания Писистрата в Афинах

Около 560 г. до н. э. в результате упорной борьбы власть захватил один из афинских аристократов – Писистрат, сумевший использовать поддержку городской и сельской бедноты, недовольной влиятельными евпатридами. Писистрат установил свою единоличную диктатуру в форме тирании. Стремясь укрепить свое положение, он искал поддержки демоса. Первоначально он оказывал помощь из государственной казны наиболее нуждавшимся мелким земледельцам, облегчил бремя налогов для сельской бедноты, расширил права сельских общин и стал назначать в сельские местности судей, избавив земледельцев от хождения на суд в Афины. Однако, отобрав у граждан оружие и укрепив свое положение, Писистрат ввел налог на доходы граждан, резко ухудшивший положение крестьян.

Писистрат способствовал развитию морской торговли. Он захватил важный пункт в Малой Азии, близ входа в Дарданелльский пролив (древнегреческое название Геллеспонт), что обеспечило Афинам контроль над морскими путями в Черное море. С целью развития ремесел и торговли Писистрат предпринял ряд важных мер, в том числе и строительство общественных сооружений. Он покровительствовал поэтам, художникам, украсил афинский Акрополь. По его распоряжению в Афины были собраны народные певцы, со слов которых были записаны знаменитые поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея».

Мероприятия тирана подрывали положение старой родовой знати, многие представители которой были изгнаны из Афин. После его смерти в 527 г. до н. э. правителями Афин стали его сыновья Гиппий и Гиппарх. В это время положение в бассейне Эгейского моря резко изменилось. Сильная Персидская держава, захватившая Малую Азию, утвердилась на торговых путях из Эгейского моря в Черное. Афинской морской торговле был нанесен жестокий удар. Привоз хлеба из Черного моря в Афины был временно прерван. В результате подорожали многие продукты, возросло недовольство среди населения. Сыновья Писистрата, управлявшие в Афинах, проводили очень жестокую, порой террористическую политику по отношению к афинянам. Начались волнения и выступления против тиранов, один из которых, Гиппарх, был убит в 514 г. до н. э., а другой, Гиппий, по требованию народа был изгнан в 510 г. до н. э. афинской знатью.

Реформаторская деятельность Клисфена

Попытка евпатридов восстановить свое господство после падения тиранического режима Писистрата и его сыновей встретила решительное сопротивление со стороны большинства афинян. В этих условиях другой афинский реформатор, поддержанный демосом, Клисфен, предпринял новую серию преобразований (509–507 гг. до н. э.).

Его важнейшей реформой стала административно-территориальная. На смену архаической родоплеменной организации общества по филам и фратриям он ввел разделение населения Аттики на 10 новых территориальных фил. Это привело к дроблению родовых организаций, разрыву родовых связей и смешению населения, которое отныне объединялось только благодаря территориальным связям по месту жительства, а родовые филы окончательно уничтожались.

В связи с этим был преобразован и солоновский Совет четырехсот, который отныне включал в себя уже 500 граждан. Он набирался по 50 человек от каждой из 10 новых территориальных фил, причем состав нового Совета пятисот (буле) ежегодно полностью менялся. Выборы членов Совета по жребию, отсутствие всяких ограничений при выборах булевтов и запрет быть дважды в течение жизни членом Совета пятисот – все это превращало его в подлинного выразителя интересов всех слоев гражданского коллектива.

Клисфену удалось уравнять в правах коренных граждан и пришлых жителей Аттики. Теперь гражданство определялось принадлежностью не к древней родовой филе, а к дему – наиболее мелкой территориальной единице. Каждый гражданин теперь присоединял к своему имени не родовое имя отца, а название своего дема, что окончательно подрывало принципы родовой организации и консолидировало гражданский коллектив. Расширялась и демократизировалась система полисных должностей, осуществлявших исполнительную власть.

Клисфен учредил и т. н. «суд черепков», или остракизм, по которому сам коллектив граждан определял того, кто мог угрожать афинской демократии. Заподозренный в возможности установления тиранического режима или режима личной власти гражданин полиса в результате определенной процедуры голосования по решению суда обязан был на определенный срок покинуть Афины с правом возвращения по его истечении.

Значение реформ Клисфена очень велико. Если Солон сумел нанести первые удары по господству родовой аристократии и заложил общие основы полисного устройства, а также демократической формы правления в Афинах, а тиранический режим Писистрата и его сыновей стал своеобразной нивелирующей силой, направленной против аристократии с ее родовыми связями и привилегиями, то Клисфен окончательно уничтожил ее остатки и придал государственному устройству Афин подлинно демократический характер.

Все афинские граждане, исключая рабов и проживавших в Афинах иностранцев, называвшихся метеками, принимали активное участие в политической жизни полиса. Они могли быть избраны на любые государственные должности и принимать участие в решении всех важнейших вопросов политической жизни своей гражданской общины. Афинская демократия была наиболее передовой и развитой из всех греческих полисов с демократической формой устройства.

Классическая Греция

Рубеж VI–V вв. до н. э. открывает в истории Древней Греции эпоху классики, которую принято считать периодом наивысшего расцвета эллинской цивилизации. Он продолжался до последней трети IV в. до н. э., когда объединенные силы греко-македонской армии под командованием Александра Македонского начали завоевание Персидской державы Ахеменидов.

Одним из благоприятных факторов, способствовавших расцвету греческой цивилизации в классическое время, стала победа над персидской агрессией во время т. н. Греко-персидских войн в первой половине V в. до н. э. Греки отстояли свою свободу и независимость в этой неравной схватке. Их полисный строй убедительно доказал свою жизнеспособность и более высокий уровень цивилизации по сравнению с деспотической властью и имперскими амбициями ахеменидских владык.

Благодаря победе над Персией в Греции наметился прогрессирующий подъем экономики. Военная добыча и огромное число военнопленных стали катализатором этого процесса. Восстановленный контроль над главными торговыми путями, ведущими в Причерноморье, Великую Грецию, Египет и Восточное Средиземноморье, способствовал процветанию экономики греческих полисов. Именно в это время греки вырабатывают основы рационального ведения хозяйства и эксплуатации труда многочисленных рабов.

Завершение формирования слоя полноправного зажиточного среднего крестьянства, которое превратилось в стабилизирующую силу укрепляющихся полисных коллективов, позволило многим городам-государствам Древней Греции избежать в V в. до н. э. роковых последствий внутриполисных конфликтов. Этому отчасти способствовало создание в наиболее развитых в экономическом отношении греческих полисах четко отлаженной демократической системы управления, в которой принимали участие все слои гражданского коллектива.

Если демократические формы правления были чаще всего присущи полисам т. н. торгово-ремесленного типа, ярким примером которых были Афины, то граждане полисов аграрного типа, с их консервативной экономикой, архаическими социальными и политическими институтами, тяготели к олигархическим формам власти и управления спартанского типа. В любом случае именно в классическую эпоху в политической жизни и мировоззрении греков вырабатывается столь фундаментальное понятие, как «гражданин», «коллектив граждан-единомышленников», под которым и следует понимать все полноправное население греческих городов-государств.

Классический период в истории Древней Греции – это время расцвета эллинской полисной культуры, создания величайших ценностей практически во всех ее областях. Все достижения древнегреческой культуры этого периода стали своеобразной точкой отсчета и образцом для подражания не только античного общества, но и всей мировой цивилизации.

В последней трети V в. до н. э. мир греческих полисов втянулся в водоворот новой войны, теперь уже войны эллинов против эллинов. Это была борьба за преобладание в эллинском мире между двумя крупнейшими военно-политическими объединениями Древней Греции – Первого Афинского морского союза и Пелопоннесского союза, гегемоном которого была Спарта. Верх одержали спартанцы, однако реальных победителей в Пелопоннесской войне не было. Проиграли все греки, так как эта война стала прологом надвигающихся бедствий, которые постигли Элладу в первой половине IV в. до н. э. В это время полисная система Греции вступает в полосу затяжного кризиса.

Кризис полиса резко ослабил всю Элладу. Этим воспользовалась Македония, царю которой Филиппу II удалось силой оружия подчинить своему влиянию и власти практически всю Грецию. Последовавшее несколько позже объединение эллинов и македонцев было задумано Филиппом II для организации похода на Восток в целях завоевания огромной Персидской державы. После неожиданной смерти македонского царя эта миссия была возложена на его сына и наследника Александра, с походов которого на Восток начинается уже новый период греческой истории – эллинистический.

Греко-персидские войны

В конце VI в. до н. э. над Грецией, в большинстве полисов которой была ликвидирована власть родовой аристократии и пережитки родового строя, нависла угроза со стороны сильной Персидской державы. В Греции в это время интенсивно развивалась экономика, ускорились социальные процессы, наметился расцвет культуры. Балканский полуостров пока еще не знал нашествия варваров-иноземцев. Однако гигантская Персидская держава, в которой правили цари из династии Ахеменидов, сумела к этому времени подчинить себе все более-менее крупные государства и территории Древнего Востока – Египет, Вавилонию, Элам, Финикию, Ассирию, Мидию и др. Ахеменидские владыки, не знавшие военных поражений, стали обращать свои агрессивные устремления на запад.

Столкновение было неизбежным, поскольку эта одна из самых продолжительных и кровопролитных войн не только эпохи античности, но и всей мировой истории должна рассматриваться как непримиримый конфликт двух совершенно разнородных миров – агрессивной Персидской державы, претендовавшей на мировое господство, и пока еще разобщенных, но потенциально единых в своем стремлении к независимости греческих полисов, граждане которых уже осознавали себя хозяевами судьбы и свободы не только для себя и своих семей, но и для всего коллектива сограждан, составлявших основу полисных коллективов.

Особенностью боевых действий между персами и греками, растянувшихся почти на полстолетия (500–449 гг. до н. э.), было то, что они не велись непрерывно, а представляли собой несколько военных столкновений, боевых кампаний, что и позволяет их назвать не одной войной, а целой их серией – Греко-персидскими войнами.

Надвигающуюся опасность со стороны персов прежде всего ощутили на себе граждане прибрежных греческих торговых городов Малой Азии. Хотя они находились под персидским контролем еще со второй половины VI в. до н. э., ахеменидские владыки почти не вмешивались в их внутреннюю жизнь и не обременяли большими налогами. С приходом к власти в Персии царя Дария I происходит ужесточение политики Персидского царства по отношению к ним, в ряде малоазийских полисов власть была передана ставленникам Дария I, установившим свои тиранические режимы над их полисными коллективами.

Для того чтобы лишить малоазийские греческие города экономической самостоятельности, персидские власти стремились их изолировать, и прежде всего в области торговли. Благодаря тому, что основные морские пути захватили поощряемые персами финикийцы, купцы греческих городов Малой Азии были вытеснены с их традиционных рынков Эгейского моря и Восточного Средиземноморья. Они оказались в изоляции, экономические связи с полисами Балканской Греции и греческими колониями Причерноморья были парализованы. Все более уверенно персы стали вмешиваться во внутреннюю жизнь малоазийских греческих полисов, свергая демократические режимы и насаждая там власть тиранов, происходивших из местных аристократических родов, полностью зависимых от персидских владык.

Все эти невзгоды подняли ионийских греков на восстание против персидского засилья. Центром антиперсидских выступлений, начавшихся в 500 г. до н. э., стал город Милет – крупный торговый и культурный центр западной Малой Азии. Однако силы были неравны. Восставшие еще раньше просили балканских греков оказать им помощь в борьбе с персами. Но на этот призыв откликнулись лишь Афины и Эретрия (на острове Эвбея), приславшие на помощь восставшим 25 военных кораблей. Едва ли это могло оказать реальную поддержку повстанцам. Балканские греки, занятые своими внутренними проблемами, еще не представляли себе той опасности, которую могла принести агрессия Ахеменидов, обращенная против них, поэтому помощь восставшим оказалась столь незначительной. Один за другим греческие полисы Малой Азии оказывались в руках персов. В 494 г. до н. э. близ Милета в морской битве греки были разгромлены. Сам Милет был захвачен и полностью разорен. Его жителей персы либо перебили, либо продали в рабство.

Царь персов Дарий I, узнав о помощи восставшим со стороны Афин и Эретрии, получил удобный повод для дальнейшего развития своей агрессии. Подготовка похода на Грецию завершилась к 492 г. до н. э.

Во главе мощного персидского флота и сухопутных сил, почти не знавших поражений, был поставлен талантливый полководец Мардоний, родственник царя. Переправившись через Геллеспонт, сухопутные силы персидского царя двинулись в Македонию и Фракию, восстанавливая там власть персидских наместников, пошатнувшуюся в период восстания ионийских городов. Одновременно персидский флот блокировал все северное побережье Эгейского моря. Мардоний, выполняя стратегические замыслы Дария I, планировал нанести свой главный удар в Средней Греции, чтобы при удачном ходе боевых действий захватить Афины. Характерно, что всем этим действиям предшествовали меры по укреплению тыла персидской армии: по распоряжению Мардония многие тираны малоазийских городов, которые запятнали себя в глазах их греческого населения своим сотрудничеством с персами, были смещены, и с согласия персидских властей городам был возвращен полисный статус. По, находясь в глубоком тылу и под потенциальной угрозой лишения полисной автономии, малоазийские греки едва ли могли оказать реальную помощь грекам Балканского полуострова.

Персам удалось подчинить себе многие прибрежные города Балканского полуострова, южные фракийские племена, остров Фасос. Македонский царь подчинился Мардонию. Путь в Среднюю Грецию был открыт. Но случилось непредвиденное: сильнейшая буря, разыгравшаяся у мыса Афон на Халкидонском полуострове, уничтожила персидский флот. Примерно 300 кораблей затонуло, при этом погибло почти 20 тыс. персидских воинов. Персам пришлось отступить. Флот был потерян, а оставшаяся в живых часть сухопутного войска уже не могла рассчитывать на дальнейшее продвижение в Среднюю Грецию, так как с трудом справлялась с задачей удержания контроля над уже завоеванными территориями Северной Греции. Остатки армии, за исключением незначительных отрядов, оставленных в гарнизонах, были эвакуированы в Малую Азию. На этом этапе, таким образом, реальных непосредственных столкновений персов и греков пока не произошло.

Отстранив от командования Мардония, обвиненного во всех неудачах первого похода на Грецию, персидский царь начал подготовку новой завоевательной экспедиции. Была сформирована мощная армия вторжения, состоявшая из 20 тыс. воинов, построен новый флот. Во главе армии и флота были поставлены опытные военачальники Датис и Артаферн. Серьезность намерений Дария I подчеркивает тот факт, что в качестве советника при персидских полководцах был послан Гиппий, бывший Писистратид, изгнанный из Афин и нашедший себе пристанище при персидском дворе. Гиппий хорошо знал все местные условия и имел среди афинян своих тайных сторонников. Учтя опыт прежних неудач, Дарий I и его полководцы решили переправить войско на кораблях через Эгейское море непосредственно на материк, в Среднюю Грецию. Попутно был захвачен ряд островов Эгейского моря.

Высадившись на острове Эвбея, персы разорили город Эретрею, граждане которого вместе с афинянами в свое время оказали помощь восставшим малоазийским полисам. Храмы эллинским богам были разграблены, город сожжен, уцелевшие жители проданы в рабство. Это была показательная акция устрашения для афинян. Так был создан удобный плацдарм для подготовки к вторжению на полуостров, тем более что путь к Афинам был открыт. Персидская армия переправилась на кораблях к северному побережью Аттики и высадилась на равнине у местечка Марафон, расположенного примерно в 40 км от Афин.

Афиняне тем временем спешно собирали ополчение, которое возглавил Мильтиад, известный полководец и политический деятель. В 490 г. до н. э. афиняне избрали его одним из своих стратегов, хотя фактически Мильтиад являлся главнокомандующим афинским ополчением. Численно оно уступало персидскому войску. Из союзников к нему присоединились лишь гоплиты из беотийского города Платеи. Спартанцы, признанные в эллинском мире авторитеты в любых сражениях, в ответ на просьбу афинян о помощи не спешили ее оказать.

Зная тактику персидских военачальников, систему построения их войск на поле боя и прекрасно сознавая, что греки значительно уступают персам, Мильтиад так выстроил оборону афинского ополчения, что персы, не разобрав его тактической хитрости, вскоре оказались в сложном положении. Дело в том, что он значительно растянул линию фронта своего ополчения, ослабив центр, но усилив фланги. К тому же афинским гоплитам был дан приказ идти на сближение с противником беглым маршем, для того чтобы вражеские лучники были лишены возможности нанести им значительный урон. Персы же оставили свои лучшие подразделения в центре, в надежде на то, что именно здесь, а не на флангах им будет сопутствовать успех.

Поначалу персы смяли ряды афинских гоплитов, обратив их в бегство. Однако на флангах, где у персов было сил меньше, победа сопутствовала грекам. Именно фланговыми ударами афиняне завершили окружение центральной группировки персидских войск. Крах персидской армии был очевидным: на поле боя осталось более 6 тыс. погибших персидских воинов. Греки же, по сообщениям античных авторов, потеряли всего 192 гоплита. Радость победителей была столь велика, что посланный с поля боя с донесением о победе афинский воин, пробежав без отдыха более 42 км, достиг афинской агоры и, воскликнув: «Афиняне, радуйтесь, мы победили!», – упал замертво. Впоследствии в память об этом на Олимпийских играх была установлена марафонская дистанция (42 км 195 м), соответствовавшая расстоянию от Марафона до Афин.

Тем временем уцелевшая часть персидской армии бросилась к своим кораблям, но и здесь разгорелась жестокая схватка. Несмотря на то что афинянам удалось захватить несколько кораблей противника, остальные сумели уйти по направлению к Афинам. Персидские военачальники надеялись на реванш. Это прекрасно понимал и Мильтиад, приказавший своим воинам, еще не отдохнувшим от сражения, не задерживаясь, быстрым маршем последовать на защиту Афин. Как только афинское ополчение достигло берега Аттики, туда же подошел персидский флот. Неожиданное для персов появление афинских гоплитов у стен своего родного города отбило охоту у персидских военачальников к высадке и штурму Афин. После этого персам не оставалось ничего другого, кроме как бесславно вернуться на родину.

Марафонское сражение стало ярким свидетельством превосходства греческой военной организации над персидской. В сражении приняли участие члены не только афинского гражданского ополчения, но и других полисов. То, что уступавшие агрессору по своей численности объединенные силы граждан небольших эллинских городов-государств сумели не только противостоять мощной, прекрасно отмобилизованной и опытной в сражениях армии персидского царя, но и победить ее, показало как преимущество греческих полководцев в области тактики, так и морально-политическое превосходство греков, сражавшихся за свою свободу.

Греки прекрасно понимали, что сражение при Марафоне – это лишь один из эпизодов уже начавшейся жестокой войны и что персы будут мстить за поражение, так как они еще очень сильны и по-прежнему уверены в своей непобедимости. Однако эллины неожиданно получили почти десятилетнюю передышку. Дело в том, что в Ахеменидской державе разгорелся продолжительный кризис, временно отсрочивший продолжение войны. В 486 г. до н. э., когда персы уже завершали подготовку к новому вторжению, в Египте вспыхнуло восстание, вызванное тяжелым налоговым гнетом и угоном многих тысяч египетских ремесленников в Персию для сооружения царских дворцов в Сузах и Персеполе. К тому же вскоре умер Дарий I, так и не сумевший подавить это восстание. Трон ахеменидских владык достался его сыну Ксерксу, который получил от отца в наследство огромную державу и неутоленную ненависть к эллинам.

Новый правитель державы, вступивший на престол в 486 г. до н. э., решил подготовиться к новому походу на Грецию более основательно, чем это было ранее. Ему еще следовало укрепить свою власть, прежде чем выполнить свое обещание покорить свободолюбивых греков. Лишь в 484 г. до н. э. царь сумел справиться с мятежными египтянами. Однако спустя полгода вспыхнуло новое восстание – на этот раз уже в Вавилонии, жестоко подавленное Ксерксом. Все это оттянуло начало новой агрессии против Греции. Тем не менее подготовка к нему, как военная, так и дипломатическая, продолжалась.

Поводом для выступления послужила месть за убийство персидских послов в Афинах и Спарте. По приказу царя был прорыт канал через песчаный перешеек мыса Афон в восточной части полуострова Халкидики, для того чтобы персидский флот не стал жертвой новой бури и не повторилась трагедия 492 г. Для переправы армии через Геллеспонт были сооружены два понтонных моста. Однако вскоре морская буря разрушила эти переправы.

Мосты соорудили заново. Весной 480 г. до н. э. персы переправились через пролив Геллеспонт. По преданию, их огромная армия двигалась по вновь наведенным мостам почти семь суток. Ее передовые части тем временем успели достичь границ Средней Греции. Фессалия и Беотия поспешили признать власть персов. Опять угроза варварского вторжения нависла над Афинами. Вся Эллада готовилась к схватке.

Разногласия среди греков затрудняли организацию обороны. Многие понимали, что объектом агрессии станут не только Афины. Все греческие города-государства могут лишиться своей свободы. Некоторые представители греческих городов призывали к отступлению из Средней Греции с целью ухода на Пелопоннес, чтобы хорошо укрепленный Истмийский перешеек стал препятствием для войск персидского царя. Афинянин Фемистокл, который после смерти Мильтиада, героя Марафона, стал самым влиятельным политическим деятелем Афин, настаивал на создании мощного боевого флота, который смог бы противостоять персидскому. Его политический противник Аристид, напротив, помня о триумфе Афин в Марафонской битве, требовал усиления сухопутных военных сил. Возобладала точка зрения Фемистокла: после изгнания Аристида из Афин путем остракизма началось ускоренное строительство афинского флота. При этом Фемистокл, сознавая мощь сухопутного спартанского ополчения, предложил отдать спартанцам командование объединенными союзными греческими силами.

Тем временем армия персов во главе с Ксерксом подошла к Фермопилам – узкому горному ущелью в Центральной Греции. Это был очень важный стратегический пункт между Фессалией и Центральной Грецией. Здесь по плану союзников небольшое греческое ополчение должно было остановить лавину персов, пока у мыса Артемисия, на побережье острова Эвбея, объединенный греческий флот даст отпор персидскому.

Ксеркс пока выжидал, надеясь, что греки поймут бессмысленность сопротивления и покинут Фермопильский проход. Несколько попыток прорвать оборону союзников оказались безуспешными: греки стояли насмерть. Однако помощь персам пришла неожиданно: перебежчик из местных жителей показал им обходной путь и их передовые отряды вскоре вышли в тыл к грекам. Командовавший сухопутными силами греков спартанский царь Леонид, узнав о предательстве, решил отпустить большинство союзных отрядов, чтобы сберечь основные силы для будущих сражений. Сам же Леонид во главе отряда из трехсот спартанских гоплитов выполнил свой воинский долг до конца. В ходе неравного боя погибли все спартанцы. Путь в Среднюю Грецию для персидских войск был открыт.

Получив известие о падении Фермопил, союзники потребовали, чтобы греческий флот покинул мыс Артемисий, и сами отошли на юг. На Истме срочно возводились укрепления. В это время персы уже подошли к Аттике. Фемистокл понимал, что, пока у афинян будет военный флот, потеря города не станет роковой для них. Началась эвакуация женщин, детей и стариков на корабли, которые доставляли их на соседние острова Эгину и Саламин. Афины были захвачены персами. Горстка защитников, укрепившаяся на Акрополе, погибла в неравном бою. В огне пожара были уничтожены храмы богов, другие общественные сооружения, жилища горожан. От цветущего некогда города остались лишь развалины.

Греки, не желая в этих условиях рисковать своим ополчением, выбрали тактику обороны на суше и наступления на море. Союзный флот сосредоточился в узкой бухте между побережьем Аттики и островом Саламин. Он состоял из 380 кораблей, из которых 147 были построены афинянами. Это были современные для того времени военные корабли, приспособленные для ведения активных боевых действий.

Ксеркс двинул свои корабли к Саламинской бухте, чтобы блокировать греческий флот и лишить греков надежд на продолжение сопротивления. Персидский царь, уверенный в победе своих флотоводцев, приказал воздвигнуть себе трон на берегу, чтобы с холма наблюдать гибель противника.

Легким и быстроходным греческим кораблям под командованием Фемистокла противостояла персидская эскадра, состоявшая почти из тысячи громоздких и неповоротливых судов. В жестокой схватке большая часть персидского флота была уничтожена. Оставшиеся корабли в панике бросились в бегство, но здесь их ожидала засада. Поражение персов было полным. Ксеркс, лишившись своих лучших воинов и всего флота, опасался того, что греки могут направиться к Геллеспонту и разрушить мосты, обрекая тем самым на гибель его сухопутную армию. Поэтому он начал отвод своей армии в Северную Грецию и затем во Фракию, спеша защитить переправу через пролив. Но лишь незначительные остатки его войск сумели добраться до нее. Многие персидские солдаты погибли в засадах, устроенных греками на пути к отступлению, многие умерли от голода.

Сразу же после Саламинской битвы Мардоний, инициатор похода на Грецию, уговорил персидского царя оставить его с частью войска для контроля над захваченными греческими территориями. После зимовки в Фессалии войска Мардония вновь заняли Аттику. Афиняне, оставшиеся в одиночестве, опять были вынуждены спасаться бегством на Саламин. Но вскоре им на помощь выступили спартанцы. Появление столь внушительного подкрепления заставило Мардония покинуть Аттику и отступить в Беотию. Здесь, у местечка Платеи, в 479 г. до н. э. войска Мардония были полностью разбиты, а сам он погиб в бою. Поражение персов при Платеях было закреплено греками в этом же году в морской битве у мыса Микале, близ Милета.

Персы были вынуждены покинуть территорию Балканской Греции, а греки перенесли военные действия в район Эгейского моря и в Малую Азию. На этом этапе войны (478–459 гг. до н. э.) от персидского господства были освобождены города Малой Азии и острова Эгейского моря. Спартанцы уже не принимали участия в боевых действиях, отозвав своих военачальников из союзной армии. Поэтому после заключения военного союза Афин и освобожденных от персов островных и материковых греческих городов (т. н. Делосская симмахия) роль организатора отпора персам переходит к афинянам. На южном побережье Малой Азии в двойной (морской и сухопутной) битве у реки Эвримедонта в 468 г. до н. э. союзная греческая армия под командованием афинского полководца Кимона нанесла персам крупное поражение.

Эпизодические военные действия, то затихая, то возобновляясь, продолжались до 449 г. до н. э., когда Каллий, афинский государственный деятель, подписал от имени всех греков мирный договор (т. н. «Каллиев мир»). По его условиям персы лишались своих владений в Эгейском море, на Геллеспонте и на Боспоре. Греческие города западной части Малой Азии получили политическую независимость. Персы лишались права вводить свои корабли в Эгейское море и в проливы.

Греко-персидские войны носили для греков освободительный характер. Более высокий, нежели у персов, уровень социально-экономического развития, превосходство гражданского ополчения над персидским войском, состоявшим в основном из навербованных и подчиненных персам племен их державы, огромный патриотизм греков обеспечили им победу над агрессором. После этих событий наступает период расцвета греческих полисов, усиления Афин, создавших в ходе войны Делосский (Первый Афинский) морской союз, вскоре превратившийся в Афинскую морскую державу.

Экономика Греции в V–IV вв. до н. э

Экономическая система, сложившаяся в Греции после окончания Греко-персидских войн и просуществовавшая без каких-либо радикальных изменений до конца IV в. до н. э., обеспечила блестящий взлет эллинской культуры и цивилизации. Основанная на использовании рабского труда, она не являлась однородной для всего мира греческих полисов. В зависимости от характера и типа полисных структур принято выделять два варианта ее развития – афинский (торгово-ремесленный) и спартанский (аграрный). В рамках афинского варианта роль ремесла и торговли была доминирующей, причем в динамично развивавшихся полисах этого типа (Афины, Мегары, Коринф, Милет, Родос, Сиракузы и ряд других) был создан товарный, с использованием рабского труда, вариант экономической системы. В рамках второго, аграрного типа полисных структур (Спарта, полисы Аркадии, Фессалии, Беотии и др.) сельское хозяйство получило преобладающее развитие, при этом торговля и ремесло были развиты незначительно. Различны были роль и место непосредственных производителей в функционировании моделей этих экономических систем. И все же наиболее показательной была модель развития экономики полисов торгово-ремесленного типа.

В классический период сельское хозяйство оставалось доминирующей отраслью греческой экономики, причем среди граждан земледелие считалось одним из самых уважаемых занятий. Большинство населения греческих полисов проживало в сельской местности и было занято сельскохозяйственным трудом с упором на выращивание продуктов т. н. «средиземноморской триады» (пшеница и ячмень, оливки, виноград). При этом такие трудоемкие культуры, как оливки и виноград, уже не могли возделываться без применения дополнительной рабочей силы – труда рабов. Вследствие этого, особенно после окончания Пелопоннесской войны, наблюдается более широкое проникновение в сельское хозяйство Греции рабского труда и увеличение интенсивности и товарности сельскохозяйственного производства. Вместе с тем наряду с крестьянством постепенно формируется и слой горожан-землевладельцев, для которых основной рабочей силой на земле становятся рабы.

В V в. до н. э. существовала градация типов хозяйств, определяемая в первую очередь размерами земельных участков. При этом около 60 % земли составляли участки площадью от 2 до 15 га, обрабатываемые их хозяевами и домочадцами с помощью нескольких рабов, 30 % – менее 2 га, на которых трудились их владельцы вместе с членами семьи, без применения рабской силы. Это свидетельствует о том, что в Греции классического периода преобладало мелкое и среднее землевладение. Средние размеры участка, таким образом, варьировались в пределах от 4 до 6 га. Владельцев же крупных земельных поместий площадью от 15 до 25 га было сравнительно немного, но возделывались они при этом с помощью труда большего числа рабов (ориентировочно – от 15 до 25). В хозяйствах всех этих типов были и виноградники, и маслинные посадки, и сад из плодовых деревьев, огород, небольшие стада мелкого рогатого скота, что свидетельствует об их многоотраслевом характере.

Все они были самодостаточны, вполне обеспечивали потребности семьи самого землевладельца и его рабов (если они имелись) в сельхозпродуктах. Связи с рынком у таких земледельцев пока были спорадическими, непостоянными. Другое дело – хозяйства крупных землевладельцев. Здесь производились значительные излишки сельскохозяйственных продуктов и товаров (вино, оливковое масло), которые уже реализовывались на местных рынках или же шли на экспорт. В IV в. до н. э., в эпоху кризиса греческого полиса, в связи с утратой многими гражданами, в том числе и крестьянами, связей с землей, и они для удовлетворения своих потребностей в продуктах питания уже начинают прибегать к услугам рынка.

Природные условия Греции определяли специализацию регионов страны в выращивании той или иной сельскохозяйственной продукции: зерновые (пшеницу, ячмень, полбу) возделывали почти исключительно в Фессалии, Беотии, большей части Пелопоннеса и в Аттике. В других областях, где хлебопашество не получило развития из-за неблагоприятных природных условий, упор делался на развитие садово-огородных культур. Важное место в ряде районов занимало и скотоводство: разведение коней и тяглового скота, козо– и овцеводство, выращивание свиней.

Сельское хозяйство Греции в целом обеспечивало население основными продуктами питания. В то же время полностью прокормить себя могли лишь наиболее развитые области. При этом многие греческие полисы не могли обойтись без импорта продуктов питания из других регионов тогдашнего мира. Особенно остро стояла проблема обеспечения населения хлебом. Зерно (в основном пшеницу) ввозили из Египта, с Сицилии, с Кипра и из различных областей Причерноморья, с которыми у греков издавна были налажены взаимовыгодные торговые связи.

V–IV вв. до н. э. характеризовались бурным и повсеместным развитием ремесленной деятельности. Источники упоминают об огромном числе различных ремесленных специальностей (гончары, оружейники, ткачи, кузнецы, кожевенники, мукомолы, портные, обувщики, ювелиры, сапожники и многие другие). При этом ясно прослеживается существование внутрипрофессиональной специализации целого ряда ремесел, обеспечивающей достаточно высокое качество изделий и являющейся важным этапом в процессе разделения трудовых операций. Это, в свою очередь, является признаком товарной направленности производства, разумеется, в тех рамках, в каких позволяла низкая техническая оснащенность того времени. Переход к массовому производству в ремесле Древней Греции зафиксирован уже с VI в. до н. э.

Говоря о социальном составе ремесленного сословия, следует отметить, что в нем были представлены как свободные (граждане и метеки), так и рабы. При этом одни отрасли ремесленного производства (например, горнодобывающее дело) практически полностью базировались на труде рабов, тогда как в других ремеслах (особенно в строительстве, корабельном деле) были широко представлены и свободные люди. Более того, власти ряда полисов всячески поощряли занятия свободных граждан ремесленной деятельностью. В то же время в связи с расширением государственных заказов на различные ремесленные изделия (например, оружия во время частых войн) труд рабов начинает применяться во все больших масштабах. Именно широкомасштабное использование рабского труда и организация на этой основе ремесленного производства, наряду со все большей его специализацией, являются отличительными чертами греческого ремесла классической эпохи.

Следует отметить, что продукция, созданная ремесленниками-индивидуалами и работниками мелких мастерских, была ориентирована главным образом на удовлетворение повседневных потребностей жителей городов и деревень. С другой стороны, в крупных мастерских, где число занятых (в основном рабов) доходило до 30–35 чел., производилась в массовом объеме высококачественная продукция, предназначенная преимущественно на экспорт. В целом ремесло было той отраслью экономики классической Греции, где рабский труд применялся больше всего.

Важнейшими отраслями древнегреческого ремесла были горное дело, металлургия, строительство и керамическое производство. Добыча и обработка металлов являлась одной из древнейших и важнейших отраслей греческого ремесла. Некоторые области Греции были богаты железными рудами (Лаконика, Аттика, Эвбея), медью (Эвбея и Пангея), олова, серебра (Аттика, Пангея), оловом, золотом (Пангея). Одними из наиболее развитых отраслей металлургического производства были изготовление оружия и монетное дело. Специализация в области добычи и обработки руды, при плавке металла и его обработке была развита довольно широко. Отсюда значительный прогресс в горном деле, в организации поиска рудных месторождений и их разработки, в металлургии и металлообработке.

Огромный размах в V в. до н. э. приобрели строительные работы, что было связано как с естественным желанием восстановить разрушенное во время многочисленных войн и военных конфликтов, так и с быстрым экономическим ростом ряда полисов, особенно Афин и Коринфа. Строительные работы подразделялись на частные и общественные. Частные дома возводились на средства их владельцев, храмы же – за счет государства и различных религиозных братств. Сооружение общественных зданий, а также строительство государственных дорог и оборонительных укреплений входило в компетенцию полисных властей. Основными строительными материалами были мрамор и известняк.

Керамическое производство подразделялось на несколько видов. Это изготовление расписной керамики (как высокохудожественной, требовавшей больших затрат и кропотливой работы, так и грубой, массовой), производство строительной керамики (в основном черепицы и облицовочных плит для зданий), изготовление керамических тарных сосудов, водопроводных и канализационных труб и др. Керамическое производство играло очень большую роль в системе греческого ремесла. Оно и находило успешный сбыт в рамках межполисной торговли, и являлось прибыльным предметом экспорта.

В отличие от металлообрабатывающего и керамического производства, прядение и ткачество издавна были отраслью домашнего хозяйства, где использовался в основном женский труд. Но к V в. до н. э. постепенно выделились ремесленные центры, славящиеся производством какой-либо определенной текстильной продукции.

Еще одной отраслью ремесленного производства являлось кораблестроение, которое в Греции также получило большое развитие. Для строительства как торговых, так и военных кораблей требовался труд многих специалистов – плотников и столяров, ткачей и такелажников, мастеров по металлу и др. Развитие кораблестроения привело к появлению у ведущих греческих полисов военного и торгового флотов.

Бурное развитие ремесла способствовало развитию внутриполисной, межполисной и международной торговли. При этом отрасли ремесла, ориентированные на производство предметов роскоши, были связаны, как правило, с периферией Средиземноморья; отрасли же ремесла, ориентированные на удовлетворение повседневных потребностей людей, были более связаны с собственным полисом и его соседями.

В целом об экономике Греции V в. до н. э. нельзя говорить как о чем-то едином, ибо темпы и формы развития отдельных областей (например, Афин и Коринфа по сравнению с Аркадией или Этолией) были очень различны. Вместе с тем можно предположить, что в тот период происходит определенное выравнивание уровня экономического развития различных греческих территорий, хотя разница между наиболее передовыми и более отсталыми областями все же сохранялась.

В это время в экономике зарождается целый ряд новых явлений, которые нашли свое более полное воплощение в IV в. до н. э. В аграрном секторе это было широкое использование рабского труда в крестьянских хозяйствах среднего и мелкого размера. Новейшие исследования показывают, что рабский труд уже использовался почти в каждом крестьянском хозяйстве. Именно это определяло собой магистральный путь развития рабовладения в Древней Греции. Наряду с этим, появились крупные хозяйства, отличие которых от аналогичных хозяйств архаической эпохи состояло в том, что последние базировались на эксплуатации зависимого от них в той или иной форме и степени крестьянства, в то время как крупные хозяйства V в. до н. э. были уже основаны на рабском труде.

Ремесло в классической Греции характеризовалось прежде всего расширением масштабов производства и углублением специализации. Развивалась и внутрипрофессиональная специализация, особенно в кожевенном, металлургическом, гончарном и ряде других производств. Рабский труд начал широко применяться практически во всех отраслях ремесленного производства. Источники позволяют сделать вывод о широком распространении мелких и средних мастерских, использовавших рабский труд. Отдельные отрасли ремесла (например, горное дело) требовали массового применения рабского труда. Вообще для греческого ремесла было характерно почти полное отсутствие механических приспособлений, что компенсировалось широким применением рабского труда. В то же время вряд ли можно говорить о «сверхэксплуатации» рабов, за исключением тех, которые использовались в отраслях, приносящих очень крупные прибыли, например в серебряных рудниках. В основном же рабовладелец был заинтересован в как можно более длительном использовании труда раба-ремесленника, так как цена его была достаточно высока, а чистый доход от использования раба получался только через полтора-два года его работы.

V–IV вв. до н. э. характеризуются значительным прогрессом в развитии обмена. Широко развивается межполисная торговля, происходит становление и развитие внутренних рынков в греческих полисах, резко возрастают экономические связи между метрополией и колониями. При этом расширение торговли было тесно связано с развитием ремесел, а также сельскохозяйственного производства.

В гористой Греции сухопутные перевозки не получили распространения из-за дороговизны и несовершенства тогдашнего транспорта и отсутствия хороших дорог. Зато морские торговые пути были освоены достаточно рано и получили в классический период резкий толчок в своем развитии. Усиливается интенсивность морских перевозок, возрастает грузоподъемность торговых кораблей. Многие греческие полисы обзаводятся собственным торговым флотом, строят порты и благоустроенные морские гавани, оборудованные удобными причалами, хранилищами, арсеналами, доками для ремонта кораблей.

Серебряная монета как средство расчета, появившаяся в Греции еще в VII в. до н. э., наиболее активно использовалась именно в классическое время. Поскольку каждый греческий полис чеканил собственные типы монет (своих весовых стандартов), появилась необходимость в т. н. трапедзитах – менялах, которые следили за курсом обращавшихся в Греции многочисленных серий монет различных полисов, осуществляли их обмен, размен монет крупных номиналов на более мелкие. Благодаря деятельности таких менял появляются зачатки банковских операций и безвалютных расчетов, кредитных сделок, оптовых операций и т. п.

Вместе с тем монеты таких крупных торгово-ремесленных центров, как Афины и Коринф, становятся общей валютой, обслуживавшей межполисные и международные торговые операции того времени. Еще одно новое явление в экономике Греции классического времени – это появление в денежном обращении многочисленных серий разменной медной монеты мелких номиналов, что свидетельствует о значительном росте розничной торговли и вовлечении в нее практически всего населения греческих полисов.

В целом классическая эпоха в истории Древней Греции – это время экономического подъема, которое характеризуется широким проникновением отношений классического рабства в производство (как сельскохозяйственное, так и ремесленное), появлением крупных ремесленных мастерских, усилением региональной специализации, резким ростом торговых операций и началом широкого распространения товарно-денежных отношений во внутриполисных и международных экономических связях, а также становлением внутриполисных рынков. Этот новый тип интенсивной, товарной экономики (при сохранении ее натуральной основы) резко отличался и от экономической структуры стран Древнего Востока, и в определенной степени от экономики полисов аграрного типа, хотя последние все же превосходили по уровню своего экономического потенциала древневосточные государственные образования и вместе с полисами торгово-ремесленного типа являлись творцами достижений древнегреческой цивилизации.

Греческое общество классической эпохи

Греческое общество V–IV вв. до н. э. делилось на три группы, три класса. Это рабовладельцы, свободные мелкие производители, не применявшие рабский труд в своем хозяйстве, и рабы (или подневольные работники рабского типа). Подобная схема трехчленного деления общества в целом традиционна для всех древних цивилизаций, однако для Греции эпохи ее расцвета она имела свои характерные особенности в зависимости от типа полисных структур.

Контингент греческих рабов в классическое время состоял преимущественно из людей негреческого происхождения. После законодательной отмены порабощения сограждан в большинстве греческих полисов главным источником рабства стали войны – продажа в рабство военнопленных и жителей, захваченных во время военных столкновений. Число рабов росло также за счет продажи своих соплеменников в рабство представителями правящей аристократии варварской периферии греческого мира. Так называемое «самовоспроизводство» – рождение детей от рабынь – еще один источник рабства. Такие доморожденные рабы стоили гораздо больше, нежели агрессивные и стремящиеся к побегу на родину рабы из числа военнопленных. Рабский контингент пополнялся также за счет пиратства и похищения детей. Порабощали и преступников, осужденных по суду. Но основным, ведущим источником было все же порабощение военнопленных.

Таким образом, в целом масса рабов в Греции не была однородной и по своему происхождению, и по своему положению. Рабы были разобщены, имели отличные друг от друга интересы, находились под строгим присмотром. Возможностей для объединения, чтобы выразить солидарный протест, они не имели. Поэтому Греция не знала крупных и организованных выступлений рабов против своих господ. В ряде греческих полисов отсталого, аграрного типа, например в Спарте, роль рабов выполняли т. н. подневольные работники рабского типа – илоты.

Класс греческих рабовладельцев делился на несколько фракций. Прежде всего это представители старых аристократических родов, уже потерявшие многие свои привилегии в результате длительной борьбы демоса за свои права, а также слой рабовладельцев, чьи экономические интересы были связаны с ремеслом и торговлей. Последняя группа делилась на граждан и неграждан полиса (типа афинских метеков). Вообще, «метек» – это название лично свободных людей, переселившихся в какой-либо греческий полис. Они не имели гражданских прав в том полисе, который принял их на поселение. Не обладая правами собственности на землю, метеки могли заниматься только ремеслом, торговлей или арендовали участки земли. За право проживания они обязаны были платить властям своего полиса особый налог. Со временем, особенно в IV в. до н. э., некоторые метеки становятся очень богатыми людьми.

В периоды обострения внутриполитической борьбы в греческих полисах некоторые группы богатых метеков могли добиться гражданских прав. Народное собрание в порядке исключения могло даровать право гражданства за большие заслуги перед полисом также и отдельным метекам, например за их финансовую помощь государству.

Свободные мелкие производители – еще одна группа греческого общества – также делились на несколько фракций. Одна из них – крестьяне, обрабатывавшие собственные участки земли без применения рабского труда, или же крестьяне-арендаторы. Представители другой группы – мелкие ремесленники или торговцы, являвшиеся гражданами полиса. Свободные люди, занимавшиеся аналогичным трудом, но не входившие в состав гражданской общины полиса, – еще одна группа свободных мелких производителей. Положение крестьян-собственников было более устойчивым в экономическом и социальном плане, чем у граждан-арендаторов, граждан-ремесленников и торговцев. Зато положение неграждан – свободных мелких производителей было самым незавидным. Они были исключены из политической жизни полиса, не имели права на вывод в колонии. За возможность проживания на территории полиса они платили налог в пользу всей его гражданской общины.

В период кризиса полисной системы IV в. до н. э. преимущественно в полисах торгово-ремесленного типа появилась прослойка граждан, потерявших связь с землей и производством, лишившихся имущества, земли, обедневших, но по-прежнему располагавших полным набором гражданских прав. Эта масса деклассированных элементов была весьма беспокойна и, как правило, очень активна в политической жизни. Именно от них полисные власти ожидали выступлений, приводивших к политической нестабильности. Поэтому властями полисов осуществлялись некоторые меры по оказанию экономической поддержки этой паразитирующей части гражданского населения, утратившей интерес к труду и живущей за счет подачек от полиса.

Первый Афинский морской союз и превращение его в Афинскую морскую державу

Союз был образован в 478–477 гг. до н. э. как антиперсидское объединение греческих полисов, располагавшихся главным образом на берегах и островах Эгейского моря. В истории его существования выделяют обычно два этапа. Первый – это 478–454 гг. до н. э., когда перед ним стояла задача отражения персидской агрессии и освобождения греческих городов Малой Азии и островов Эгейского моря от власти персов. Второй этап приходится на время с 454 г. до н. э. (перенос союзной казны с острова Делос в Афины) по 404 г. до н. э. Полисы Пелопоннесского союза, равно как и сама Спарта, в состав Делосского (Афинского) союза не входили.

По сравнению с Пелопоннесским союзом Делосский имел более сложную организацию. В его рамках была создана единая финансовая система и общая союзная казна, пополнявшаяся ежегодными взносами (форосом) от каждого полиса, входившего в союз. До 454 г. до н. э. общесоюзная казна находилась на острове Делос (отсюда и первоначальное название союза), ее средства распределялись общим собранием союзников и тратились на содержание союзной армии и флота.

Размер фороса был различным и зависел от экономических возможностей каждого полиса. К 454 г. до н. э. союз охватывал почти 200 полисов, чьи интересы он успешно защищал, развивая взаимную торговлю и обеспечивая охрану торговых путей. К этому времени Первый Афинский союз превращается в особое политическое объединение греков со своей социально-экономической и внешней политикой. Именно тогда все больше начинает проявляться стремление Афин превратить союз равноправных членов в военно-политическое и экономическое объединение под своей эгидой.

Превращение Делосской симмахии в Афинскую морскую державу вначале выразилось в том, что в 454 г. до н. э. союзная казна была перенесена, под предлогом угрозы Делосу со стороны персов, в Афины. При этом единственным распорядителем финансов стали афиняне. В результате союзнические средства стали тратиться уже только на афинский флот и на афинских гоплитов. Вскоре афиняне стали использовать эти деньги уже не только на военные нужды, но и в собственных интересах – на общественное строительство, оплату должностных лиц и т. п. Возникавшее недовольство союзников подавлялось самым решительным образом: в полисы, желавшие покинуть союз, посылались карательные экспедиции. Нередко дело доходило до прямых вооруженных столкновений между союзниками и афинскими гоплитами.

Посредством союзников, которые постепенно превращались в подданных, Афины успешно решали свои собственные экономические проблемы. Распространение афинских стандартов в расчетах на территории союза, унификация мер веса, монетной системы облегчали экономические связи, усиливали роль Афин в межполисной торговле. Кроме того, выведение т. н. клерухий на земли союзников, благодаря чему значительная часть обедневших жителей Аттики получила плодородные участки земли, позволяло, с одной стороны, решить внутренние проблемы самих афинян, а с другой – делало этих афинских граждан-клерухов прочной опорой афинской власти и влияния среди союзников, проводниками идей афинской демократии на других территориях Греции.

В укреплении могущества Афин и в деле создания Афинской морской державы огромную роль сыграл выдающийся афинский государственный деятель и полководец Перикл. Однако трагическое поражение Афин в столкновении со Спартой в период Пелопоннесской войны (431–404 гг. до н. э.) привело к роспуску Первого Афинского морского союза в 404 г. до н. э.

Деятельность Эфиальта и Перикл а. Расцвет афинской демократии

Расцвет афинской демократии начинается со времени Эфиальта – известного политического деятеля, который последовательно выражал интересы демократических слоев населения Аттики. Он был стратегом, ратовал за самостоятельную внешнюю политику Афин. В области внутренней политики его деятельность связана с периодом дальнейших демократических преобразований в Афинах, с борьбой за ликвидацию политического значения главного оплота афинской аристократии – ареопага. Дело в том, что в период Греко-персидских войн аристократический ареопаг значительно укрепил свои позиции. Однако в условиях расширения афинского морского могущества, роста самосознания и политической активности той части афинских граждан, которые служили на флоте и были связаны с ремеслом и торговлей, ареопаг уже не мог в дальнейшем сохранять свое значение.

После изгнания Кимона, лидера аристократической группировки, руководство афинским полисом перешло к демократам во главе с Эфиальтом. В 462 г. до н. э. ему удалось отобрать у ареопага те его права, в силу которых в его руках сосредотачивалась охрана государственного порядка. Эти права частично были переданы народному собранию, Совету пятисот и суду. Так, народное собрание теперь могло судить тех, кто был обвинен в государственном преступлении. Совет пятисот стал проводить докимасии – проверки граждан, претендовавших на занятие той или иной государственной должности. Совет также отобрал у ареопага суд над теми гражданами, чьи действия считались противозаконными. Окончательное решение о признании их виновными принимал суд присяжных. У ареопага также было отобрано право охраны законов. Теперь этим занималась специально избираемая комиссия должностных лиц – номофилаков. Отныне ареопаг занимался лишь уголовными делами – о поджогах, предумышленных убийствах, кровной мести, святотатствах. С этого времени влияние аристократических элементов надолго было сломлено в Афинах.

Реформа ареопага, проведенная Эфиальтом, была составной частью демократических преобразований 60–50-х годов V в. до н. э., обусловленных существенными сдвигами в социально-экономической и политической жизни афинского общества. Они, по сути, являлись продолжением политики Фемистокла, положившей начало консолидации радикально-демократических слоев афинского гражданства. Аристократы не могли простить Эфиальту столь решительных мер против ареопага. Вскоре на Эфиальта было совершено покушение, и он погиб.

Соратником и продолжателем политики Эфиальта был знаменитый Перикл, который возглавил руководство демократической группировкой и, устранив от власти остатки аристократических элементов, на долгое бремя сделался руководителем всей внешней и внутренней политики Афинского полиса и Морского союза. Именно Перикл и его сторонники разработали политику по превращению Делосского союза в Афинскую морскую державу. В период с 444 по 429 гг. до н. э., когда афинские граждане ежегодно переизбирали Перикла на должность первого стратега, Афины превратились в политическую и культурную столицу всей Греции. В связи с этим время правления этого видного государственного деятеля вошло в историю как «эпоха Перикла».

При Перикле афинская рабовладельческая демократия достигла своего высшего развития. Окончательно оформилась афинская демократическая конституция. Народное собрание собиралось регулярно, четыре раза в месяц. В нем принимали участие все граждане Афин, а разрешение вопросов происходило в результате простого голосования, путем поднятия рук после обсуждения. Совет пятисот заведовал текущими политическими делами, руководил деятельностью выборных должностных лиц, готовил материал для представления в народное собрание и тем самым часто предопределял решение вопросов.

Большинство судебных дел разбирал суд заседателей (гелиэя), куда по жребию выбирались все граждане без исключения. По закону любой афинский гражданин мог избирать и быть выбранным на все должности Афинской республики, но фактически беднейшее гражданство не имело возможности занимать выборные должности архонтов и стратегов, так как они не оплачивались.

Чтобы привлечь демос на свою сторону, Перикл провел закон об установлении небольшой платы заседателям в суде, а также о выдаче платы на пропитание граждан во время театральных представлений, которые в Афинах являлись частью общественно-религиозного празднества в честь бога Диониса. Таким образом, он способствовал окончательному формированию политического строя афинской демократии. Всеми этими правами пользовались лишь афинские граждане-мужчины. Ни женщины, ни проживавшие в Афинах уроженцы других полисов, ни тем более рабы не имели никаких политических прав. Перикл энергично охранял привилегии афинских граждан. В 445 г. до н. э. по его предложению была проведена проверка списков афинских граждан. Лица, самовольно присвоившие себе гражданские права, были не только исключены из списков, но и проданы в рабство. Более того, статус афинского гражданина мог получить только тот, чьи родители являлись уроженцами Афин.

Таким образом, афинская демократия по сравнению с аристократическими полисами являлась передовым государством, что в значительной мере и способствовало подъему политической и культурной жизни в Афинах, сделавшей большие успехи в течение V в. до н. э.

Стремясь найти для граждан работу и вместе с тем заботясь о славе и процветании Афин, Перикл тратил огромные полисные и союзные средства на строительство замечательных храмов и других общественных сооружений. При нем был совершенно заново перестроен афинский Акрополь, в центре которого был воздвигнут великолепный храм Парфенон (в честь покровительницы города – богини Афины), где, в частности, хранилась казна Афинской морской державы. Парфенон был выстроен из дорогостоящих материалов и белого мрамора и украшен прекрасными статуями и барельефами. Внутри храма стояла огромная статуя богини Афины, сделанная из слоновой кости, драгоценных пород дерева и золота. Она была выполнена другом Перикла, знаменитым скульптором и художником Фидием. При Перикле же было начато строительство красивых галерей, воздвигнутых при входе в Акрополь, – так называемые Пропилеи. Наконец, при Эфиальте и Перикле афиняне построили Длинные стены, соединявшие Афины своеобразным каменным коридором с морской гаванью Пиреем, отстоявшим от города на расстоянии 7 километров. В случае внешней военной угрозы за этими стенами могла укрыться часть населения Аттики.

При Перикле Афины сделались центром культурной жизни всей Греции. Сюда съезжались из всех других греческих полисов художники, писатели, философы. Близкими друзьями Перикла были философ Анаксагор, историк Геродот, драматург Софокл и ряд других выдающихся лиц. Интересно отметить, что подавляющее большинство афинских граждан того времени были грамотными. Многие из них слушали лекции у странствующих учителей философии, так называемых софистов.

Однако внешнее благополучие Афинской республики было крайне непрочным. Процесс вытеснения труда свободных граждан более дешевым рабским трудом усиливался по мере увеличения количества рабов в Афинах, вызывая постепенное разорение мелких афинских земледельцев и ремесленников. Постоянное возрастание числа люмпен-пролетариев сводило на нет все мероприятия Перикла, направленные на оказание помощи беднейшим слоям афинского гражданства. В поисках путей преодоления кризиса Перикл и его сторонники вступили на путь усиления эксплуатации союзников. Афиняне отняли землю у жителей ряда союзных островных полисов и поселили на них своих разорившихся граждан в качестве военных поселенцев-клерухов. Отпавших союзников наказывали вплоть до применения военной силы. Все это свидетельствует об усилении агрессивных тенденций в политике Афинской морской державы.

Пелопоннесская война

После Греко-персидских войн явно обозначился общий подъем экономики в Греции. Он сопровождался значительным ростом как межполисной, так и международной торговли. Это не могло не отразиться на обострении соперничества между ведущими торгово-ремесленными полисами Эллады – Афинами, с одной стороны, и Коринфом и Мегарами – с другой. Их торговые интересы сталкивались не только на материке, но и на рынках северо-восточной части греческого мира (Македония, Фракия, Причерноморье), а также в Западном Средиземноморье (Италия, Сицилия). Поэтому огромное значение приобретают опорные пункты транзитной торговли на путях к этим региональным рынкам, такие, как полуостров Халкидик (северо-восток), Керкира и Эпидамн (запад).

Еще одной причиной, приведшей к кровопролитной Пелопоннесской войне, стали обстоятельства политического характера. Равновесие двух сильнейших военно-политических союзов под главенством этих полисов (Первый Афинский морской союз и Пелопоннесский), сложившееся в результате совместной борьбы против персидской агрессии, к концу 30-х годов V в. до н. э. было нарушено. Если Афины всячески стремились поддержать демократические режимы в полисах Греции, то Спарта в своей внешней политике традиционно ориентировалась на олигархические группировки. Соперничество между Спартой и Афинами за свое главенство в Греции стало еще одной из причин столкновения – Пелопоннесской войны, длившейся почти тридцать лет.

Эта серия военных столкновений (431–404 гг. до н. э.) изобиловала кровавыми сражениями и тяжелейшими потерями для всех втянутых в них греческих полисов. Поводом для развязывания войны стали несколько конфликтов. Один из них – столкновение между Коринфом, входившим в состав Пелопоннесского союза, и Керкирой – колонией этого полиса, по поводу их совместной колонии Эпидамна. Керкира стремилась обрести независимость от своей метрополии и подчинить Эпидамн, важный пункт транзитной торговли на Иллирийском побережье. В этом конфликте 433 г. до н. э. Афины послали на поддержку Керкире часть своего флота, в результате чего из Эпидамна были изгнаны представители олигархов. Это резко обострило отношения между Коринфом и Афинами.

Коринф, в свою очередь, в 432 г. до н. э. оказал значительную военную поддержку Потидее – своей колонии, входившей в состав Первого Афинского морского союза, граждане которой восстали против афинского господства. В том же году Афины запретили мегарцам осуществлять все торговые операции в гаванях Аттики и своих союзников. В результате в ответ на просьбу своих союзников – Коринфа и Мегар – Спарта предъявила афинянам заведомо невыполнимые требования, что и привело к открытому военному столкновению.

В Пелопоннесскую войну были втянуты все греческие полисы, как входившие в состав Афинской морской державы, так и связанные союзными договорами со Спартой, гегемоном Пелопоннесского союза. По сути, это была война двух крупнейших военно-политических объединений Греции. Лидер афинской демократии Перикл, желая использовать преимущество Афин на море (Спарта тогда не обладала собственным флотом), принципиально отказывался вести сухопутные сражения. Поэтому предполагалось нанести поражение врагу с помощью морских десантов на территорию Пелопоннеса. Спарта же, имея превосходную сухопутную армию, предполагала прежде всего разорить территорию Аттики, а затем разгромить афинян и их союзников в генеральном сражении на суше.

В ходе Пелопоннесской войны обычно выделяют два крупных этапа – Архидамова война 431–421 гг. до н. э. и Декелейская война 415–404 гг. до н. э. Военные действия начали союзники Спарты фиванцы, которые напали в апреле 431 г. до н. э. на беотийский полис Платеи, входивший в Первый Афинский морской союз. В середине июня 431 г. до н. э. уже и спартанцы во главе с царем Архидамом вторглись в Аттику, население которой скрылось за стенами Афин. Повторно спартанцы осадили Афины в 430 г. до н. э. Последствия этого нападения усугубились вспыхнувшей в перенаселенных Афинах эпидемией. Ее жертвой стало множество жителей города, в том числе и Перикл.

Первые годы войны пагубно отразились на экономике Афин. Эпидемия подорвала и военную силу полиса. Смерть авторитетного лидера афинской демократии привела к политической дестабилизации в полисе, начались столкновения между умеренными во главе с Пикием, сторонниками заключения мира, и радикально настроенными демократами, которых возглавил Клеон, представлявший интересы торговцев и ремесленников. Группировка Клеона одержала верх. В результате этого афиняне предприняли активные боевые действия, высадившись в 425 г. до н. э. в Пилосе, на западном побережье Пелопоннеса. Затем афинянам удалось пленить более сотни знатных спартиатов на острове Сфактерия близ Пилоса. Спарта оказалась в угрожающем положении, когда наметилась возможность организовать союз афинян и мессенских илотов.

Желая принудить афинских союзников к отпадению, а также с целью ликвидировать очаг военной угрозы на западном побережье Пелопоннеса, спартанский полководец Брасид попытался перенести боевые действия на северо-восток Балканского полуострова, к Халкидики. В битве при Амфиполе (октябрь 422 г. до н. э.) афиняне во главе с Клеоном потерпели поражение. И Клеон, и Брасид пали в сражении. В любом случае силы сторонников радикальных действий как в Афинах, так и в Спарте были подорваны. Это привело к заключению в 421 г. до н. э. мирного договора, названного Никиевым по имени военачальника и политического деятеля Никия, возглавлявшего афинскую делегацию. По условиям соглашения предполагалось возвращение воевавших сторон к состоянию до начала Архидамовой войны.

Мирная передышка длилась недолго. Уже в 420 г. до н. э. победившая в Афинах группировка наиболее воинственных сторонников продолжения боевых действий во главе с племянником Перикла Алкивиадом спровоцировала ряд антиспартанских выступлений среди граждан некоторых пелопоннесских полисов. В битве при Мантинее в августе 418 г. до н. э. Спарта подавила мятежников. Но Алкивиад не унимался. Весной 415 г. до н. э. по его инициативе афиняне организовали военно-морскую экспедицию против Сиракуз на остров Сицилия. С помощью Спарты афиняне были разбиты, что нанесло сильнейший удар по их авторитету и могуществу. Алкивиад в этой акции не участвовал, так как еще до ее начала он был обвинен в религиозном преступлении и бежал в Спарту.

Вскоре по предательскому совету Алкивиада спартанцы продолжили боевые действия в Аттике, превратив местечко Декелея в плацдарм для нападения на Афины. По названию этого городка, расположенного в 20 км от Афин, второй этап Пелопоннесской войны стал именоваться Декелейской войной (415–404 гг. до н. э.).

Одновременно Спарта, заручившись финансовой поддержкой своего бывшего врага – Персии, получила возможность собирать дань с греческих городов Малой Азии, отпавших в ходе первого этапа войны от союза с Афинами. Положение Афин резко ухудшилось, что привело к олигархическому перевороту 411 г. до н. э. В Афинах установилась власть 400 знатных олигархов. Они имели своих сторонников прежде всего в среде проспартански настроенных крупных афинских землевладельцев, терпевших огромные убытки от боевых действий в Аттике и требовавших заключения немедленного мира. Однако власть олигархов вскоре была ликвидирована.

Последние годы войны отмечены несколькими морскими сражениями, которые велись с переменным успехом. С помощью финансовой поддержки Персии спартанцам удалось построить собственный флот, не уступавший по силе афинскому. Афинянам же с большим трудом и лишь с помощью военной силы удавалось в основном сохранить коалицию своих союзных полисов. И тем не менее в морской битве при Кизике, в Ионии, афинянам удалось одержать победу над спартанцами, а в 406 г. до н. э. им вновь сопутствовала победа при Аргинузских островах. После этого инициатива ведения боевых действий окончательно перешла к Спарте. В 405 г. до н. э. спартанский флотоводец Лисандр разгромил афинян в сражении при Эгоспотамах в Геллеспонте. Наконец в апреле 404 г. до н. э. осажденные с моря и с суши Афины были вынуждены капитулировать.

Спарта продиктовала очень тяжелые условия мирного договора, которым предусматривались роспуск Первого Афинского морского союза, выдача всего флота, за исключением нескольких вспомогательных сторожевых кораблей, ликвидация укреплений порта Пирей и срытие Длинных стен, соединявших его с Афинами. Афиняне должны были вступить в Пелопоннесский союз, предводителем которого оставалась Спарта, утрачивали свои иноземные владения и должны были принять к себе всех изгнанных ранее олигархов. В результате этого в Афинах было установлено олигархическое правление тридцати тиранов, имевшее репрессивный характер.

Тридцать афинских олигархов при поддержке спартанского военачальника – наварха Лисандра – ликвидировали все демократические институты в поверженном полисе и установили в 404 г. до н. э. тиранический режим. Комиссия Тридцати тиранов была наделена всеми законодательными полномочиями. Ей вменялось победителями окончательное устранение демократических институтов и установление нового государственного порядка по типу спартанского. Однако на самом деле тридцать олигархов, овладев всей полнотой власти, использовали свое правление для расправы с политическими противниками. В состав комиссии олигархов вошли ярые противники демократов во главе с олигархом Критием. Он уже участвовал в перевороте 411 г., а на этот раз возглавил эту группировку, которая правила в обстановке полнейшего произвола, при отсутствии для граждан Афин каких-либо конституционных гарантий.

Коллегия Тридцати тиранов уменьшила число полноправных афинских граждан до 3 тыс. человек, причем критерием такого отбора стал высокий имущественный ценз. Именно эти богатые граждане должны были войти в состав реорганизованного народного собрания Афин, которое, однако, за все время правления тиранов так и не созывалось ни разу. Тех же афинян, кто не вошел в состав этой привилегированной группы, по решению тиранов можно было без всякого судебного решения казнить, конфисковывать у них имущество, преследовать иными способами. За короткий срок правления Тридцати (апрель – декабрь 404 г. до н. э.) было уничтожено без суда и следствия почти 1500 афинян – сторонников демократии.

Наметившийся раскол среди тиранов способствовал победе восстания, поднятого в Пирее демократами, которые тайно вернулись из изгнания. В битве при Мунихии, близ Афин, войско тиранов потерпело сокрушительное поражение. Критий пал на поле боя, а его сторонники бежали. В Афинах в 403–402 гг. до н. э. вновь была установлена демократия. Помощь от Спарты для свергнутых тиранов так и не поступила.

Основным итогом войны стало установление гегемонии Спарты в Греции, резкое падение престижа не только афинской демократии, но и всей Греции в международном масштабе. Персия постепенно становится хозяином положения в международных делах. Греция же вступает в затяжной период кризиса полисной системы, приведшего к подчинению ее Македонскому царству и потере независимости.

Кризис полисной системы

С конца V в. до н. э. мир греческих полисов вступает в полосу затяжного кризиса. Это не был кризис рабовладельческой системы в Греции, так как рабство продолжало развиваться на фоне прогрессивной экономической деятельности и межполисной торговли. Однако греческие полисы, основанные на сплоченности и замкнутости гражданских коллективов, противопоставленных своими привилегиями негражданскому их населению, а также всему внешнему окружению, оказались в этих условиях несостоятельны.

Кризис греческого классического полиса проявлялся прежде всего в ослаблении или даже в нарушении незыблемой ранее связки гражданин – собственник – воин, определявшей ранее характерные черты его облика и статуса. Если раньше каждый гражданин обязательно владел земельным участком, что являлось гарантией его гражданского статуса, то особенно в IV в. до н. э. появляется масса обезземеленных граждан, но далеко не обездоленных.

Данным процессом управляли прежде всего экономические интересы таких граждан. Дело в том, что доход от ссуд деньгами значительно превышал традиционный земельный доход. Кроме того, земля – это «богатство видимое», его легко учесть и контролировать со стороны полисных властей, а деньги или же вложения в драгоценности относятся к категории «богатства невидимого»: их легко утаить, скрыть от учета уровня состоятельности гражданина. Многие богатые граждане, ранее привлекавшиеся к исполнению полисом дорогостоящих литургий или обременительного военного налога на благо всего коллектива граждан, в новых условиях начинают тяготиться этими ранее почетными обязанностями. Владеть «имуществом видимым» становится невыгодно.

Широко распространяется практика продажи земли. В связи с этим другая часть гражданского коллектива продолжала прибирать к рукам значительные ее массивы, для того чтобы сдавать ее в аренду и получать стабильный доход. Но в арендные отношения оказывались вовлечены и обезземеленные граждане, и метеки-неграждане, а также бывшие рабы, отпущенные на свободу своими хозяевами. Поэтому к земледелию, ранее почетному занятию, достойному только граждан, приобщались и негражданские слои населения полисов. Отсюда получалось, что в социальном плане обедневшие и обезземеленные граждане-арендаторы и неграждане-метеки, вольноотпущенники близко и опасно сближались, превращаясь в одну социальную группу.

В дополнение отметим, что начиная с IV в. до н. э. многие полисы испытывали серьезные материальные затруднения. Отдельные богатые чужеземцы, проживавшие на территории полиса, в критические для его гражданского коллектива моменты, шли на оказание значительной материальной помощи. За это решением народного собрания им либо разрешалось владеть домом или земельным участком, либо даже даровались права гражданина. Вследствие этого нарушалась обязательная для классического полиса связка гражданин – собственник, а также опасно увеличивалось число граждан, ранее постоянно и строго контролируемое.

В период разразившегося кризиса многие полисы пытались принять меры для того, чтобы материально поддержать своих обедневших и обезземелившихся граждан. Организовывались общественные работы, создавались «рабочие места». Однако, например, в Афинах этой возможностью поправить свое благосостояние пользовались в основном метеки и вольноотпущенники. Доля афинских граждан, участвовавших в таких общественных работах, была невелика.

Это нежелание собственным трудом поправить свое материальное положение можно объяснить эгоизмом таких обедневших сограждан, уверенных, что они смогут прожить за счет подачек от полиса и от его богатых граждан. Однако получаемые бедняками пособия использовались ими не на производственную деятельность, а исключительно на потребительские нужды. Положительного результата подобные меры так и не достигали. Все эти процессы разрушали ранее незыблемую полисную солидарность граждан.

На фоне нарушения баланса гражданин – собственник в период конца V – начала IV вв. до н. э., изобиловавший многочисленными войнами, подрывались и основы полисного ополчения. Во время военных кампаний граждане-ополченцы надолго отрывались от своих хозяйств, часть их гибла, число тех, кто мог приобрести себе вооружение гоплита (а именно гоплитская фаланга в классическое время была основой полисного ополчения), уменьшалось. Совершенствование тактики боевых действий и военной техники требовало уже профессионального подхода.

Именно в это время отчетливо проявляется новая тенденция в отношениях граждан полиса к военной службе. Возникает наемничество. Будучи профессионалами, наемники были лучше обучены, более дисциплинированны, не связаны, как правило, семейными узами и не привязаны к собственному хозяйству. Но с другой стороны, наемники были лишены всех черт полисной солидарности и предоставляли свои услуги тому, кто больше заплатит. Наемничество способствовало обострению внутриполитического положения, усилению агрессивного характера многих полисов, претендовавших на захват чужих территорий. Стали нередки случаи грабежа и боевых действий против своих же сограждан. Роль полисного гражданского ополчения резко уменьшается. Тем самым очевидно нарушение еще одной ранее незыблемой связки: гражданин – воин.

Еще один устой классического полиса – его политическая организация – также значительно трансформируется. Народное собрание уже неустойчиво и по своему составу, и по настроениям его членов. Введение в начале IV в. до н. э. платы за его посещение свидетельствовало не только о росте числа обедневших граждан, но и о возрастании их политического безразличия. Разрушаются основы полисной демократии, решения народного собрания принимались нередко в интересах узких группировок политиков, не представлявших весь коллектив граждан. Росло число судебных процессов, сопровождавшихся конфискациями имущества тех, кто были осуждены по доносам своих же сограждан.

Итак, в начале IV в. до н. э. греческий классический полис как конкретно-историческое явление, характерное для определенного этапа развития эллинской цивилизации, постепенно исчерпал свои возможности. Экономический базис полисной системы – античная форма собственности – в период кризиса полиса устойчиво эволюционировал к зрелой частной собственности. Новые явления в экономике греческих полисов вступили в конфликт с их общинными началами и самодостаточностью, замкнутостью, автаркией, так как экономика классического полиса до кризиса допускала лишь ограниченное развитие ремесла и рынка.

Однако неуклонное развитие экономики, денежного обращения, внутренней и внешней торговли постоянно подтачивало автаркию полиса. Полная частная собственность, выступавшая в этих условиях как противоположность античной формы собственности, подорвав основы классического полиса, привела его к краху. Так определился кризис полисной системы. Непременная для существования классического полиса связка гражданин – собственник – воин оказалась разорванной. Структуры полисного управления агонизировали. Все это не могло не привести к глобальным изменениям в жизни греков, определившимся во второй половине IV в. до н. э., – завоеванию Греции Македонией и к созданию в дальнейшем в результате походов на Восток системы эллинистических государств.

«Младшие» тирании

Кризис полисной системы в IV в. до н. э. стал причиной возрождения тираний как в городах Греции – метрополиях, так и в периферийных районах греческого мира, затронутых колонизацией. В отличие от раннегреческих тираний архаического времени, или «старших» тираний, которые родились в борьбе демоса и родовой знати, в борьбе, содействовавшей окончательному торжеству полисного государственного устройства, тирании IV в. до н. э. принято называть «поздними» или «младшими». Вызванные к жизни началом кризиса полисных структур Греции, они способствовали подрыву полисных устоев жизни. Являясь по существу военной диктатурой, тирании IV в. до н. э. подготавливали почву для становления в дальнейшем военизированных монархий эллинистического мира. Таким образом, если раннегреческая тирания в архаической Греции была своеобразной болезнью, связанной с рождением и ростом греческого полиса, то тиранию «младшую», или «позднюю», следует считать ее старческим недугом. Общим для них было то, что и «старшие», и «младшие» тираны приходили к власти незаконным, насильственным путем и правили в обстановке произвола и насилия, используя свою власть в собственных эгоистических целях, полностью отрицая традиционный порядок и закон.

Как форма власти «поздняя» тирания характеризуется такими признаками, как открытый захват власти, опора на вооруженных наемников при разоружении своего народа, использование захваченной власти для удовлетворения собственных, личных интересов. Такие режимы невозможно было устранить никаким другим путем, кроме как насильственно.

В первой половине IV в. до н. э. тиранические перевороты происходили во многих городах и областях Балканской Греции – в Фокиде, Локриде, на Эвбее, в Коринфе, Сикионе. Здесь отряды наемников были главной опорой тиранов, совершивших государственные перевороты. Вместе с тем некоторые тиранические режимы, например в городах побережья Геллеспонта и Малой Азии, возникали не без помощи персидских сатрапов, помогавших узурпаторам захватить единоличную власть.

Существование режимов «младших» тираний можно отметить и для периферии греческого мира, а именно, регионов колонизационной экспансии древних греков – Понта, Сицилии. Здесь наблюдалась меньшая по сравнению с метрополиями развитость и крепость полисных устоев жизни, значительно большая острота социальных и этнических конфликтов. Дополнительным стимулом появления здесь режимов личной власти тиранов была военная угроза грекам со стороны местного варварского населения. Эта угроза вместе с внутренними неурядицами и волнениями в колониях содействовала сначала переходу к военной диктатуре, а затем уже к тирании. Таковой, например, была тирания Дионисия в Сиракузах (406–367 гг. до н. э.) или же режим личной власти Клеарха, его брата и сыновей, установленный в Гераклее Понтийской в 364 г. до н. э. Позднегреческая тирания, таким образом, была знаковым явлением бурного переходного времени, когда старый, полисный порядок рушился, а новый еще не был создан.

Коринфская война

IV в. до н. э. для Греции, ослабленной потрясениями Пелопоннесской войны, начался с военных столкновений. Победа Спарты и роспуск Первого Афинского морского союза резко изменили военно-политическое положение в Балканской Греции. На смену гегемонии Афин прошло спартанское господство. Спарта, которая всегда поддерживала вооруженной силой антидемократические порядки в подчиненных ей городах, действовала прямолинейно и бесцеремонно. Такая политика вскоре восстановила против нее не только побежденных в Пелопоннесской войне афинян, но даже ее традиционных союзников – Коринф и Фивы. Насаждая грубой военной силой проспартанские олигархические порядки, оставляя в ранее свободных и автономных полисах лакедемонские гарнизоны, Лисандр вовсе не задумывался о реакции побежденных.

Как только в демократической Элиде возникло недовольство спартанским диктатом, вся армия Пелопоннесского союза в течение двух лет разоряла ее территорию, не пощадив даже неприкосновенный и священный центр всей Эллады – Олимпию. Такой же урок был преподан гражданам Гераклеи в Южной Фессалии. Подобная неоправданно жесткая политика по отношению к побежденным не могла не вызвать ответную реакцию во многих греческих полисах. Даже такие надежные союзники Спарты, как Коринф и Фивы, в знак протеста против действий гегемона Пелопоннесского союза отказались посылать своих ополченцев для участия в карательных экспедициях. И в том, и в другом полисе все больше и больше усиливались антиспартанские настроения. В Афинах, униженных условиями продиктованного Спартой мирного договора, также зрел протест против кровавого террора Тридцати тиранов, пришедших к власти при помощи спартанского полководца Лисандра. Власть тиранов опиралась прежде всего на поддержку спартанского гарнизона, размещенного в Афинах.

Тем временем меняются взаимоотношения Спарты и Персии. Теперь Спарта уже не могла рассчитывать на те огромные средства персидского царя, которые подпитывали ее экономику на завершающем этапе Пелопоннесской войны. Дело в том, что гегемонистская политика Спарты в отношении греческих городов Малой Азии, уже обещанных Персии в качестве компенсации за финансовую помощь, а также ее подрывные действия в период междинастического кризиса и мятежа в державе Ахеменидов, резко настроили персидского царя Артаксеркса II по отношению к ней. Дело дошло до прямых военных действий (399–394 гг. до н. э.), в которых спартанцы потерпели сокрушительное поражение. Битва при Книде в 394 г. до н. э. положила конец господству Спарты на море.

Этим сразу же воспользовались Афины, которые, используя щедрую финансовую помощь Персии, сумели выстроить новый военный флот, восстановили укрепления вокруг Афин, Пирея и Длинные стены. Постепенно восстановилось влияние афинян на северном побережье Эгейского моря, где им удалось установить контроль над проливами. Это стало точкой отсчета для начавшегося процесса возрождения Афинского морского союза.

Все происходившее никак не устраивало персидского царя, который свою основную задачу на западе видел в ослаблении всей Греции, в недопущении создания новых военно-политических объединений греков. Как только антиспартанская коалиция стала одерживать значительные успехи (в битвах при Коронее и на Истме 394 г. до н. э. спартанцы потерпели поражение), Артаксеркс II решил переадресовать финансовую помощь. Теперь он уже вновь субсидировал Спарту, для того чтобы не допустить победы антиспартанской коалиции Афин, Фив, Аргоса, Коринфа, Мегар и других полисов.

Затяжные боевые действия резко ослабили силы обеих борющихся сторон, а именно этого и добивались персы. В сложившейся ситуации Артаксеркс II, который уже не опасался угрозы с той или другой стороны, выступил миротворцем. При его посредничестве в 387 г. до н. э. был заключен т. н. Анталкидов мир, условия которого фактически продиктовали персы. Не случайно он был назван еще и «Царским миром», так как это соглашение прежде всего было выгодно ахеменидскому владыке. Согласно его условиям, под власть персов вновь переходили многие греческие города Малой Азии и остров Кипр. Распускались также и все военно-политические объединения Греции (кроме, правда, Пелопоннесского союза). Всем этим персы стремились сохранить в Греции состояние раздробленности и политического хаоса. Сохранение же Пелопоннесского союза преследовало далеко идущие цели. В обмен на эту уступку со стороны персов на Спарту была возложена обязанность охранения этого столь позорного для эллинов договора. Иными словами, отныне лакедемонцы обязаны были представлять персидские интересы во всей Элладе. Пользуясь такой недвусмысленной поддержкой, Спарта вновь попыталась восстановить свою гегемонию в Греции, что в целом ей и удалось.

Однако персидская дипломатия блестяще доказала свое коварство. По условиям Анталкидова мира персы, желавшие создать определенный противовес гегемонистским устремлениям Спарты, разрешили сохранить восстановленные ранее укрепления Афин, Пирея и Длинные стены, а также воссозданный афинянами военный флот. Ряд островов, имевших стратегическое значение, персы согласились оставить под властью Афин. Эта своеобразная политика «разделяй и властвуй» в персидской редакции имела свои знаменательные последствия. Вскоре начинают возрождаться старые и образовываться новые военно-политические союзы Греции – потенциальные враги спартанцев и их Пелопоннесского союза.

Второй Афинский морской союз

В условиях спартанской гегемонии, установившейся в Греции после Пелопоннесской войны, примерно с 395 г. до н. э. возрожденная афинская демократия попыталась найти противовес агрессивным устремлениям лакедемонцев. По мирному договору 404 г. до н. э. Первый Афинский морской союз, рожденный из Делосской симмахии, прекратил свое существование. Однако двойная угроза греческим полисам – со стороны Спарты, предпочитавшей прямолинейные силовые действия в отношении не только демократических полисов Эллады, но даже и своих союзников, и со стороны умелой дипломатии Персии, стремившейся манипулировать своими огромными денежными потоками для поддержания конфронтации и тлеющих конфликтов в рамках всего полисного мира, – подталкивала афинян к возрождению былой мощи и воссозданию нового морского союза под их предводительством.

Благодаря условиям Анталкидова мира 387 г. до н. э., сохранившим афинянам возрожденный военно-морской флот и после освобождения от спартанского господства, новое объединение греческих полисов под эгидой Афин – Второй Афинский морской союз – было создано в 378 г. до н. э. Все прежние соглашения афинян со своими будущими союзниками, гражданами дружественных демократических полисов Хиоса, Митилены, Византия, Родоса и др., были оформлены в виде официального договора о создании постоянного военного союза.

Этот договор был направлен прежде всего против Спарты и ее насильственной великодержавной политики. Персия поначалу весьма настороженно отнеслась к созданию этого объединения, однако договор предусматривал гарантии неприкосновенности прав ахеменидского царя на уже принадлежавшие ему народы и земли. Следовательно, греческие города Малой Азии, находившиеся в это время под властью персов, не могли претендовать на вхождение в состав союза. Это удовлетворило Артаксеркса П. По условиям договора афиняне брали на себя обязательство не вмешиваться во внутренние дела союзников, не нарушать их автономию и гарантировали полное равноправие всем вошедшим в объединение. Этим новый союз отличался от своего предшественника, Первого Афинского морского союза, в рамках которого афиняне всегда претендовали на свою гегемонию.

Верховным органом союза был т. н. синедрион – собрание всех членов объединения. Он состоял из представителей всех союзных полисов и заседал вместе с афинским народным собранием для решения всех текущих дел союза. Обязательных взносов в казну союза не предусматривалось, выплачивались лишь добровольные пожертвования по усмотрению каждого из городов, входивших в объединение. Таким образом, диктат со стороны Афин во Втором Афинском морском союзе был полностью исключен. Все это привлекло в союз около 70 греческих полисов.

Новая симмахия стала крупной военно-политической силой в Греции в первой половине IV в. до н. э. Со временем союзный флот увеличился до 100 кораблей. Первое испытание на прочность произошло в 376 г. до н. э., когда Спарта, озабоченная усилением Афин, послала против союзников свою сильную эскадру. В битве при Наксосе афинскому наварху Хабрию удалось одолеть спартанцев и разгромить пелопоннесский флот. Эта победа имела решающее значение. Второй Афинский морской союз стал полным хозяином во всем Эгейском море.

После переговоров 371 г. до н. э. между Вторым Афинским и Пелопоннесским союзами был заключен мирный договор с условием официального признания нового военно-политического объединения. Спарта обязывалась вывести свои гарнизоны из греческих городов, предоставив им полную самостоятельность.

Позже, в результате роспуска в 365 г. до н. э. Пелопоннесского союза и ослабления Беотии в 60–50-х годах IV в. до н. э., Второй Афинский морской союз становится самой крупной политической и военной силой во всей Греции. Это сделало возможным возвращение афинян к великодержавной политике по отношению к союзникам. Вновь, как и во времена существования первого союза, на земли союзных полисов стали выводиться афинские клерухии, участились требования со стороны Афин об увеличении союзных взносов. Флот союзников был доведен до 250 кораблей.

Подобная политика Афин привела к восстанию союзников, т. н. Союзнической войне 357–356 гг. до н. э. Такие сильные и влиятельные члены объединения, как Хиос, Родос, Византий, Кос и др., недовольные действиями Афин, объединили свои силы, создали собственный флот и выступили против Афин. Все эти события происходили на фоне постепенного упадка афинского полиса и роста политической нестабильности в нем. Военные действия в Союзнической войне велись главным образом за контроль над жизненно важными торговыми путями, которые вели из Эгейского моря через проливы в Причерноморье. Обе стороны были сильно ослаблены в этой войне и вскоре пошли на переговоры, в ходе которых был заключен мирный договор 355 г. до н. э. По его условиям сепаратисты получили автономию и вышли из состава союза. Второй Афинский морской союз, сократившийся почти на треть, продолжил свое существование, сохраняя лишь незначительное влияние на греческие дела. Формально он был распущен в 337 г. до н. э. после битвы при Херонее и решений Коринфского конгресса.

Беотийский союз в IV в. до н. э

Фивы, один из крупнейших полисов Беотии, еще в VI в. до н. э. стали инициатором объединения беотийских полисов в союз. В него, кроме Фив, вошли Охромен, Коронея, Танагра, Платеи и др. Во время Греко-персидских войн правящая аристократия Беотии, рассчитывая на помощь персов в подавлении демократического движения, заняла сторону агрессора. В Пелопоннесской войне беотийская аристократия выступала союзницей спартанцев. Однако после поражения афинян и в результате многочисленных попыток Спарты установить свою гегемонию в Греции Фивы объединились с Афинами, Коринфом, Аргосом и другими полисами Средней Греции и Пелопоннеса, а также с Фессалией (Северная Греция) в целях создания антиспартанской коалиции. После Анталкидова мира, завершившего Коринфскую войну, этот союз был распущен. Однако когда в 379 г. до н. э. при поддержке Афин в Фивах, а затем и в других полисах Беотии к власти пришли демократы, возглавляемые Пелопидом и Эпаминондом, начинается возрождение союза беотийских полисов.

Возрожденный союз управлялся советом, состоявшим из представителей всех областей страны, а также коллегией из 11 высших магистратов (беотархов), одновременно выполнявших гражданские и военные обязанности. Общее собрание граждан Беотии собиралось в Фивах. Было создано мощное гражданское ополчение союза. Если в это время во многих полисах основой их военной организации являлись уже наемники, то в Беотийском союзе эту роль выполняло гражданское население, воевавшее за свою страну. Сильным подспорьем хорошо обученным гражданам-гоплитам была беотийская конница, считавшаяся одной из лучших в Греции. Союз располагал и военным флотом, база которого находилась в Коринфском заливе. Благодаря установлению дружеских отношений со Вторым Афинским морским союзом в Греции наконец появилась сила, которая могла противостоять агрессивным устремлениям Спарты.

В этих условиях пелопоннесцы доверились не силе, а ловкой дипломатии. Заключив в 371 г. до н. э. договор с Афинами о нейтралитете, Спарта сосредоточила все свои усилия на борьбе с Фивами. Однако в битве при Левктрах в Беотии (371 г. до н. э.) спартанцы потерпели сокрушительное поражение от союзного беотийского ополчения во главе с талантливым полководцем Эпаминондом. Для того чтобы закрепить свой успех, фиванцы в течение нескольких лет вторгались в Пелопоннес. Результатом этих действий стало начало распада Пелопоннесского союза, так как от него отделились Аркадия и Мессения, где беотийцы выстроили мощные укрепления. В Спарте царила растерянность, усилившаяся тем обстоятельством, что в 367 г. до н. э. персидский царь официально признал Беотийский союз.

Все это стало причиной претензий Фив, которые стояли во главе союза, на общегреческую гегемонию, чего не желали допустить Афины. С другой стороны, рост политического могущества Фив не устраивал и фессалийцев. Этими противоречиями воспользовалась Спарта, сумевшая существенно укрепить свои вооруженные силы. Решающая схватка между фиванской и спартанской армиями произошла в 362 г. до н. э. в битве при Мантинее, расположенной у границ Лаконики. Победу в ней вновь одержали фиванцы, но в кровопролитном сражении погиб и талантливый полководец Эпаминонд.

Противоборство Спарты и Фив в 70–60-х годах IV в. до н. э. привело к взаимному истощению сил. Пелопоннесский союз развалился, Спарта превратилась в рядовой полис, причем очень ослабленный и потерявший влияние и авторитет в греческом мире. Хотя Беотийский союз продолжал существовать до 337 г. до н. э., многие союзники отложились от него, и его роль в делах Эллады значительно уменьшилась. В этот период на роль ведущей политической силы в Греции выдвигаются Афины с возглавляемым ими Вторым Афинским морским союзом.

Возвышение Македонии

Древняя Македония, располагавшаяся в северной части Балканского полуострова, долгое время была весьма отсталой областью эллинского мира. К началу Пелопоннесской войны Македонии удалось освободиться от персидской зависимости, а в ходе войны царство, постепенно усиливаясь, захватило значительные территории северного побережья Эгейского моря. Окончательное оформление македонской государственности завершилось при Филиппе II (359–336 гг. до н. э.), талантливом государственном деятеле, дипломате и полководце, который заложил основы могущества своей державы.

В самом начале своего царствования ему удалось установить и упрочить власть македонян на обширных территориях, которые занимали фессалийско-фракийские племена Северной Греции и Верхней Македонии. Греки пока еще не придавали большого значения росту могущества македонского царства. Они были заняты своими внутренними проблемами, пытаясь всеми возможными средствами, в том числе и военными, поправить экономическое и внешнеполитическое положение, нарушенное разгоравшимся кризисом полисной системы.

Царь Филипп не скрывал своих планов, направленных на усиление влияния на греческие дела. Но для этого ему необходимо было показать грекам возросшую силу своего царства. В этих целях он провел реформу македонской армии, так как лишь силой оружия можно было добиться права стать арбитром в общегреческих делах. Одним из проявлений кризиса полисной системы в Греции IV в. до н. э. было почти повсеместное распространение наемничества, когда на смену гражданам-ополченцам, ранее составлявшим основу военной организации полиса, приходят наемники-профессионалы. Хорошо обученные воины, не связанные никакими узами с полисом, которому они служили, продавали свое умение воевать. Отсюда появляется разделение политической и военной власти в греческих полисах, причем состояние дел в том или ином из них прямо зависело от настроений и благополучия в среде его наемного войска.

В Македонии же все было иначе. Филипп II сосредоточил в своих руках и политическое, и военное руководство страной. Отлаженная система набора позволила сформировать хорошо организованное, дисциплинированное войско. Оно набиралось по округам в пехотные части, состоявшие из македонских крестьян, и в отряды легкой кавалерии (фессалийской и фракийской). В тяжелой кавалерии служили представители македонской знати. Взяв за основу греческую систему организации войска, Филипп развил ее, добившись слаженного взаимодействия всех ее частей.

Основной ударной силой македонской армии стала фаланга тяжеловооруженных пехотинцев – колонна глубиной до 24 шеренг, дистанция между которыми составляла в атаке около метра, а в обороне – до полуметра. Более тесное построение воинов в македонской фаланге, применение ими более длинных копий значительно усилили ее ударную силу. Для повышения маневренности Филипп расчленил единый строй фаланги на несколько стоявших близко друг к другу, но не сливавшихся в один строй фаланг. Ощетинившаяся копьями, выставленными далеко вперед, закрытая щитами, охраняемая с флангов конными подразделениями, македонская фаланга производила ошеломляющее впечатление на противника. На открытом пространстве она была непобедима, хотя на пересеченной местности ее боевые возможности ухудшались.

После овладения Фракией и рядом греческих колоний на Халкидонском полуострове Филипп II создал собственный военно-морской флот, насчитывавший 160 кораблей. Это позволило македонскому владыке не только усилить свое агрессивное давление на Грецию, но даже, в целях пополнения казны, заняться морским разбоем. Новаторство Филиппа в военном деле заключалось в том, что ему удалось учесть все достижения греков в военной области, оценить слабые и сильные стороны их тактических приемов и на этой основе выработать собственную тактику и стратегию ведения боевых действий. Все это, безусловно, способствовало будущим успехам в его завоевании Греции.

Важнейшим мероприятием македонского царя, значительно повлиявшим на усиление агрессивных тенденций его внешней политики, стала реорганизация монетной системы страны – денежная реформа. До воцарения Филиппа Македония не имела отлаженной монетной системы. На ее денежном рынке наряду с местными серебряными и бронзовыми монетами были в ходу греческие, персидские и родосские, а также монеты многочисленных греческих колоний. Филиппу II удалось добиться строгой централизации денежного дела в своей стране. После захвата богатейших серебряных рудников во Фракии, а также долины реки Стримон, богатой золотом, в Македонии начинается выпуск единообразной монеты. Золотая монета чеканилась по аттическому стандарту, серебряная – по родосскому. Массовый выпуск этих монет, успешно конкурировавших с персидскими и греческими, позволил Филиппу II резко поднять экономический потенциал Македонии, что не могло не отразиться на возрастании ее политической роли во всей Греции. Вскоре Филипп II Македонский превратился в общегреческого гегемона.

Поиски выхода из кризиса

В условиях разразившегося в Греции кризиса полисной системы, сопровождавшегося неустойчивостью состояния экономики и нестабильностью политической ситуации в подавляющем большинстве греческих полисов, многие видные представители общественной и политической мысли Эллады пытались предложить различные варианты выхода из этого хаоса, грозившего катастрофой всему греческому миру. Примером могут быть проекты идеальных полисов, предложенные на теоретическом уровне такими величайшими философами античности, как Платон и Аристотель.

Наиболее рельефно эта борьба взглядов на политическое устройство Эллады, сопровождавшаяся поисками выхода из сложившегося в Греции положения, отразилась в ораторском искусстве IV в. до н. э. Это демонстрировало стремление различных социальных группировок свободного населения отстоять свое право на существование. Именно в ораторском искусстве указанного периода наиболее отчетливо обозначилось противостояние двух политических группировок – демократической и олигархической. Представители и той, и другой в своих речах и действиях пытались изложить способы укрепления основ полисной экономики, подъема боеспособности войска, нащупать пути выхода из политической анархии, постигшей Грецию в IV в. до н. э. Все это происходило на фоне усиливающейся угрозы с севера: мощное Македонское царство, возглавляемое решительным в делах царем Филиппом II, уже явно угрожало свободе и независимости всех греков, вынужденных в этих условиях искать возможности для отпора.

Выразителем и защитником интересов торгово-ремесленных слоев афинского общества, средних и мелких собственников, сторонников демократических устоев афинского полиса был оратор и видный политический деятель Демосфен. Этот патриот своего полиса многие десятилетия боролся за сохранение ведущего положения Афин в эллинском мире. Он стал идейным вождем антимакедонской группировки в Афинах и последовательным борцом против этого врага греческой свободы и независимости.

Политическим идеалом Демосфена оставался государственный строй Афин времен Перикла. Выступая за демократию, он пропагандировал полисную самодостаточность, опору на собственные силы и независимую внешнюю политику Афин. Демократически настроенные слои афинского гражданства, выразителем идей которых был Демосфен, призывали к борьбе против олигархии, которая опасалась усиления демократических элементов в Афинах и стремилась поставить Грецию под власть Македонии. Демократы во главе с Демосфеном также боролись и против тирании, поскольку считали, что любой царь и тиран – это враг свободы и законов. А именно законами, обязательными для всех, должна была определяться и регулироваться жизнь любого справедливого государства.

По мнению Демосфена, Афины всегда были оплотом греческой демократии и поэтому противником македонского царя Филиппа II, стремившегося установить свою единоличную власть над всеми греками. Выход из кризиса, в котором оказался греческий мир в середине IV в. до н. э., Демосфен видел в походе объединенных под эгидой Афин греков на Восток, с тем чтобы массы обездоленного населения были отправлены за пределы Греции и там устроены на жительство на новых захваченных землях.

Расцвет политической деятельности и ораторского искусства Демосфена приходится на 40-е годы IV в. до н. э. К этому времени относятся самые гневные речи Демосфена, обличавшие захватническую политику Филиппа П. Он не уставал повторять, что македонский царь – враг не только Афин, но и всех греков, что Филипп уже действует, реализуя свои агрессивные намерения. Он осуждал олигархов, осуществлявших предательский курс на сближение с Филиппом II, пагубный для свободы и независимости эллинов. Только под эгидой Афин они могли бы противостоять македонской экспансии и суметь осуществить общегреческий поход на Восток.

Демосфен приложил много сил для организации союза афинян и фиванцев, войска которых в 338 г. до н. э. столкнулись при Херонее на поле боя. Поражение греков в этой битве (Демосфен принимал в ней непосредственное участие) показало всему эллинскому миру, насколько был прав этот оратор и политический деятель, столь настойчиво призывавший к организации отпора македонскому натиску. Однако этот патриот общеэллинского единства все же не учел мощи македонского оружия и силы промакедонской олигархической группировки, ратовавшей за подчинение Филиппу.

Абсолютной противоположностью Демосфену являлся Исократ (436–338 гг. до н. э.) – оратор, учитель риторики и публицист. Он происходил из весьма состоятельной афинской семьи. После обучения у лучших софистов того времени он открыл собственную школу риторики. Характерно, что Исократ никогда не выступал публично как оратор, но составлял свои речи в письменной форме, как произведения политического содержания. С их помощью он стремился воздействовать на политическую жизнь афинского полиса.

Исократ был ярким представителем олигархической группировки в политической жизни Афин IV в. до н. э. Уже было сказано, что и демократы, и олигархи в своей деятельности придерживались одних и тех же целей – укрепление основ полисной экономики, подъем боеспособности гражданского ополчения, прекращение смут как в среде своих сограждан, так и в рамках полисного мира. Только после того, как в Греции установится гражданский мир, следовало обратить взоры сограждан на Восток и путем победоносной захватнической войны выплеснуть на территорию Персидской державы всю ту экономическую и политическую нестабильность, из-за которой так сильно страдали все эллины. Вот в связи с этим одно из характерных высказываний Исократа: «Гораздо лучше воевать с персидским царем за царство, чем между собой бороться за гегемонию».

Пути же реализации указанных целей у демократов и олигархов были абсолютно различными. Если первые занимали принципиально антимакедонские позиции, надеясь на организацию общеэллинского союза под эгидой афинского полиса, который сумел бы противостоять агрессивным замыслам македонского царя, то олигархи видели в качестве силы, которая объединила бы всех эллинов, энергичного Филиппа II. Они уже не надеялись на возможности и силу какого-либо греческого полиса выступить в качестве центра подобного объединения.

Исократ не сразу пришел к таким выводам. Призывая к возрождению древних досолоновских установлений, которые предусматривали опору на богатейших граждан Афин, он поначалу надеялся на возвышение Афин, помня о значении этого полиса в качестве гегемона Первого Афинского морского союза. На исторических примерах он старался доказать согражданам пагубность внутренних распрей, не позволявших достичь столь желанного единства. Однако Исократа ожидало разочарование. Ни один из ведущих полисов Эллады IV в. до н. э. (Афины, Спарта, Фивы) уже не мог в это время взять на себя роль лидера, объединителя и организатора похода на Восток. Надежды Исократа на фессалийского тирана Ясона и на сиракузского тирана Дионисия также не оправдались: оба они вскоре ушли из жизни. Еще одним возможным главой панэллинского союза мог стать, по мнению Исократа, спартанский царь Архидам. Однако и в этом случае надежды оратора не оправдались.

И только разуверившись в возможности возродить былое могущество греков их же собственными силами, Исократ обращается к Македонии, видя в ней единственную силу, способную в тогдашних условиях объединить эллинов для похода на Восток. Только Филипп II Македонский, по мнению Исократа, обладал качествами, необходимыми для главы всеэллинского союза – превосходством (могущество македонской державы), умением убеждать (для эллинов) и умением принуждать (для варваров). Иначе говоря, по мнению Исократа, Филипп должен был стать общеэллинским властителем, стоящим не только выше полисных пристрастий и предрассудков, но даже выше государства и законов.

Исократ прожил очень долгую жизнь. Он скончался в 338 г. до н. э. в возрасте почти ста лет, в год битвы при Херонее. В этом сражении, роковом для свободы и независимости всей Греции, Филипп II отнюдь не силой убеждения, а, напротив, силой оружия привел к покорности и объединению всех эллинов. Та задача, к решению которой столь настойчиво призывал Исократ, оказалась реализованной. Однако достигнута она была вовсе не теми средствами, о которых говорил Исократ.

Прорыв Филиппа II в Среднюю Грецию. Битва при Херонее и Коринфский конгресс

Непосредственным поводом для вмешательства Филиппа II в общегреческие дела стала т. н. «Священная война» (355–346 гг. до н. э.). Она возникла вследствие захвата сокровищ Дельфийского храма жителями соседней области Фокиды. Дельфийские жрецы обратились за помощью к другим полисам Греции, и за них заступились граждане Фив и Фессалии, решившие наказать фокидян. По совету некоторых подкупленных Филиппом лиц фессалийцы обратились за помощью к нему. Он немедленно двинулся в Фессалию, разбил армию фокидян, но вслед за тем подчинил себе и самих фессалийцев. Война приняла более широкие размеры. Испугавшись успеха Филиппа, афиняне вступили в борьбу, и Филиппу так и не удалось проникнуть через Фермопилы в Среднюю Грецию.

Организатором сопротивления натиску македонского царя стал Демосфен. Ему удалось преодолеть сопротивление представителей промакедонской группировки в Афинах во главе с оратором Эсхином и добиться выступления афинян против Филиппа. В результате этого македонский царь вынужден был на время прекратить свое дальнейшее наступление. Однако борьба против Македонии порождала большие трудности, и в 346 г. до н. э. афиняне заключили с Филиппом мир. Сторонники промакедонской группировки во главе с Эсхином добились временного отстранения Демосфена от власти и помогли Филиппу прорваться в Среднюю Грецию. Когда же царь прошел через Фермопильский проход, испуганные афиняне вновь призвали Демосфена. По его совету они заключили союз с фиванцами и начали войну против Филиппа.

После ввода македонских войск в Среднюю Грецию над Афинами и Фивами нависла смертельная угроза. Ни о каких мирных договорах речь идти уже не могла. Решающее сражение между Афинами, Фивами и их союзниками, с одной стороны, и македонской армией Филиппа II – с другой, произошло в августе 338 г. до н. э. неподалеку от беотийского города Херонея. Македонская армия состояла из 30 тыс. пехоты и 2 тыс. конницы. Это было закаленное во множестве боев войско, которым командовал энергичный военачальник, обладавший громадным опытом и полководческим талантом. Число войск союзников, которым также нельзя было отказать в храбрости и патриотизме, было несколько большим.

Войска союзников выстроились так, что их правый фланг выходил к реке, а левый располагался несколько восточнее Херонеи. На правом фланге стояли фиванцы, имевшие в своем составе отборную «священную дружину», воины которой решили либо победить, либо умереть героями. В центре располагались коринфские наемники, ахейцы и другие союзники. Левый фланг заняли афиняне. Именно против афинян были выдвинуты основные силы македонской армии во главе с самим Филиппом. Первоначально афиняне и их союзники имели некоторый успех, однако удар македонской конницы под командованием восемнадцатилетнего сына Филиппа II, будущего великого завоевателя Азии – Александра – решил исход сражения. Фиванская «священная дружина», против которой был направлен удар конницы Александра, была целиком истреблена, боевые порядки союзников нарушены, и Александру удалось зайти к ним в тыл.

Тем временем и Филипп, до этого отступавший под натиском афинян, предпринял решительный контрудар, угрожая афинянам окружением. Началось их общее бегство. В афинском войске почти тысяча гоплитов была уничтожена, две тысячи воинов взяты в плен, остальные спаслись бегством. Среди них был и Демосфен, сражавшийся в битве как рядовой гоплит. Херонейское сражение завершилось убедительной победой македонских войск. Филипп II стал полновластным владыкой Греции.

Дальновидный царь, прекрасно сознавая значительную роль хотя и побежденных, но не сломленных окончательно патриотических элементов среди граждан Греции, решил обставить свою победу в качестве своеобразного блага для всей Эллады. Этим может объясняться та циничная мягкость, которую он продемонстрировал в отношении непокорных Афин. Согласно условиям мирного договора Афины сохраняли свою независимость и принадлежавшие им территории. Это гарантировало им доступ в Причерноморье и сохранение влияния в Малой Азии. По приказу Филиппа II афинян, плененных в результате Херонейской битвы, без выкупа возвращали на родину. Взамен афиняне обязывались распустить Второй Афинский морской союз.

Урегулировав таким образом отношения с афинскими гражданами, Филипп II занялся нейтрализацией другого своего опасного противника – фиванцев. Здесь он действовал иными средствами. Объявив все беотийские города свободными и автономными, Филипп нанес окончательный удар по Беотийскому союзу и по фиванской гегемонии. Под давлением македонцев в Беотии повсеместно устанавливались олигархические режимы. На акрополе Фив разместился македонский гарнизон. Таким образом, силы фиванских демократов оказались окончательно подорваны.

Такая политика по отношению к своим бывшим соперникам не могла не принести положительных результатов. Позиции сторонников македонского царя укрепились, ему стали оказывать поддержку многие греческие полисы. Однако в любом случае его власть над Грецией должна была приобрести законный характер. Поэтому в 337 г. до н. э. в городе Коринфе Филипп II собрал представителей всех полисов Эллады (только Спарта отказалась прислать своих послов) для решения общегреческих дел. Он хотел показать себя не завоевателем, не могильщиком греческой свободы, а вполне лояльным союзником эллинов, заботившимся не столько о завоевании, сколько об их объединении. Целью этого объединения было начало в недалеком будущем общегреческой войны против Персии под очень привлекательным для всех эллинов идеологическим лозунгом отмщения варварам за осквернение греческих святынь в период Греко-персидских войн.

Идея войны, которая смогла бы выплеснуть на завоеванные территории всю накопившуюся политическую и социальную нестабильность в обществе, дала бы новые земли, рабов и богатства, для Греции была не нова. Видные политические деятели Эллады, такие, как Исократ, Демосфен и другие, не раз выступали с подобными предложениями. Однако, с их точки зрения, война могла оказаться победоносной лишь в случае добровольного объединения всех эллинов, забывших о взаимных распрях. Филиппу же удалось добиться такого объединения, но отнюдь не добровольного, а созданного благодаря силе оружия его мощной армии.

На Коринфском конгрессе было объявлено о создании Всеэллинского союза, который возглавил сам Филипп. Ему был присвоен титул гегемона и стратега-автократора союза (не царя, властителя над свободолюбивыми эллинами, а пока всего лишь предводителя и главнокомандующего силами союза). В руки македонского царя перешло и руководство внешней политикой союза. В Греции провозглашался всеобщий мир, междоусобные войны прекращались. Запрещалось вмешательство во внутренние дела друг друга, подтверждалась неприкосновенность частной собственности, строжайше запрещались переделы земли и, самое главное, освобождение рабов на волю в целях использования их в политических переворотах. Одним из важнейших решений Коринфского конгресса было объявление священной войны Персидской державе. Все эти решения принимались подавляющим большинством представителей союзников. Другого быть и не могло: порядок и безопасность заседаний Коринфского конгресса обеспечивался силами македонской армии.

Филиппу удалось реализовать лишь часть своих планов. Силой оружия он объединил всех греков, стал во главе Коринфской лиги и одновременно главнокомандующим совместных вооруженных сил. Однако решение конечной задачи – завоевание Персидской державы Ахеменидов – легло уже на плечи его сына и преемника, Александра. Дело в том, что на свадьбе своей дочери, при следовании в театр, Филипп II был сражен кинжалом своего телохранителя.

Великая Греция в V–IV bb. до н. э

Греческие колонии, появившиеся в ходе Великой греческой колонизации на территории южной части Италии, на острове Сицилия и на побережье Черного моря (Понта Эвксинского), в классическую эпоху стали неотъемлемой органической частью эллинского мира. Периферийное положение этих полисов определило некоторые особенности их исторического развития по сравнению с городами Балканской Греции. Первым колонистам пришлось выстраивать систему мирных взаимоотношений с местными племенами, стоявшими на более низкой ступени общественного и культурного развития, избегая враждебного давления с их стороны. Там, где это удавалось, представители варварской аристократической элиты могли быть включены в число граждан. Многие же местные жители вскоре оказывались в зависимости от переселенцев, которая нередко превращалась и в рабскую. Нередко, однако, проблемы подчинения жителей местной округи решались и военным путем.

Еще одной особенностью являлось соседство с греческими колониями крупных государственных образований, таких, как Карфаген, государство этрусков и позже – Римская республика для Сицилии и Великой Греции. Для Причерноморья – это ахеменидские сатрапии соседней Малой Азии и на севере – скифский племенной союз.

Несмотря на то, что в ходе развития многие колонии в экономическом отношении обогнали свои метрополии, колонистам приходилось учитывать и поддерживать традиционные связи с их родными полисами. К тому же многие другие полисы Балканской Греции стремились поставить под свой контроль эти богатейшие колониальные сельскохозяйственные и торгово-ремесленные центры.

К началу V в. до н. э. греческие колонии Великой Греции и Сицилии превращаются в крупные земледельческие ремесленные и торговые центры, значение которых было известно во всем Средиземноморье. Так, города Балканской Греции, всегда нуждавшиеся в привозном хлебе, рассматривали его сицилийские поставки как насущную необходимость. Высокий уровень развития ремесла в колониях, при котором существовала даже его специализация (Кумы славились керамическими изделиями, Регий – бронзолитейным делом, Сиракузы – кораблестроением, Тарент – ткачеством и т. д.), делал эти ремесленные центры поставщиками высококачественных изделий ремесла для жителей всего Средиземноморья. Многие греческие колонии являлись также центрами транзитной и терминальной торговли, через которые осуществлялся обмен привозными товарами и сельскохозяйственной продукцией. В этом были заинтересованы не только города Балканской Греции, но и варварские племена Галлии, Испании, Северной Африки, Испании.

Характерной особенностью политического развития региона в архаическое, классическое и в эллинистическое время было наличие здесь системы тиранических режимов, вызванных к жизни рядом причин. Одна из них – сравнительная внутренняя нестабильность социальной и политической жизни населения в этих периферийных полисах эллинского мира, обусловленная меньшей, чем в метрополии, развитостью полисных устоев жизни западных греков. Другая – традиционная военная угроза со стороны внешнего варварского окружения, вынуждавшая западных греков к подчинению власти тиранических режимов, вполне сносно обеспечивавших их безопасность.

В начале V в. до н. э. на Сицилии наибольшим влиянием пользовались такие крупные центры, как Гела, ее колония Акрагант и Сиракузы. В 491 г. до н. э. в Геле произошел приход к власти тирана Гелона, который, воспользовавшись острой политической борьбой в Сиракузах, захватил этот богатейший город Сицилии. Его авторитет в греческом мире позволил даже вмешаться в события Греко-персидских войн (он попытался оказать помощь балканским грекам при отражении нашествия Ксеркса в 480 г. до н. э.). Это обстоятельство стало причиной вмешательства в сицилийские дела карфагенян, которые по призыву персидского царя выступили против Гелона и союзного ему тирана Акраганта Ферона. В 480 г. до н. э. в битве при Гимере карфагенская армия была разбита. После этого Гелону удалось распространить свою власть над большей частью Сицилии.

Наследником умершего в 478 г. до н. э. Гелона стал его брат Гиерон I, которого сменил Фрасибул, один из представителей рода Гелона. К этому времени в Сиракузах усилились демократические силы, которым удалось в 466 г. отстранить Фрасибула от власти. Демократический строй просуществовал в Сиракузах до 406 г. до н. э. В это время действовало народное собрание, совет, переизбираемые магистратуры. Был учрежден суд, аналогичный афинскому остракизму, препятствующий возрождению тирании. Для сиракузской демократии была характерна значительная активность в области внешней политики – в сферу ее контроля попали многие города Сицилии, а также объединение местных сикульских общин.

Усиление демократических Сиракуз не осталось без внимания Афин, желавших за счет этого демократического объединения усилить Первый Афинский морской союз, превратившийся к этому времени в морскую державу. Однако сиракузская демократия, желавшая реального и выгодного контроля над Сицилией, не пошла на сближение с далеким потенциальным союзником, преследовавшим свои гегемонистские цели в период Пелопоннесской войны. Именно это стало причиной двух конфликтов между Сиракузами и Афинами. Первый из них (427–424 гг. до н. э.) удалось предотвратить с помощью активных дипломатических усилий Сиракуз, которые не позволили афинскому флоту начать боевые действия. Второй конфликт был связан с т. н. Сицилийской экспедицией Афин (415–413 гг. до н. э.). Именно он уже привел к ожесточенным боевым столкновениям, в ходе которых афиняне потерпели полное поражение.

Однако эта победа, сильно подорвавшая экономику Сиракуз, привела к значительным внутриполитическим трудностям. Обострилось противостояние между рядовым гражданством, аристократическими элементами, торгово-ремесленными слоями, крупной землевладельческой знатью. Все они в той или иной степени пострадали от боевых действий.

На этом фоне значительно возросла роль военных функционеров полиса, обеспечивших победу над афинской агрессией. Именно им пришлось вскоре вступить в борьбу с карфагенскими войсками, которые, воспользовавшись ослаблением демократических Сиракуз, с 409 г. до н. э. предприняли активные захваты на острове. На этот раз успех сопутствовал Карфагену. Попытка смены политического и военного руководства Сиракузами представителем аристократических кругов Гермократом, не увенчавшаяся успехом, лишь ухудшила ситуацию.

В 406 г. до н. э. в условиях внутренней нестабильности и военных поражений власть в Сиракузах была захвачена Дионисием. Именно ему, свергнувшему демократию и установившему свой авторитарный режим в Сиракузах, удалось за 40 лет правления создать мощное государственное объединение – огромную по тем временам Сиракузско-сицилийскую державу.

Это был талантливый полководец и способный политик и дипломат. В лучших традициях «старшей» тирании Дионисий позаботился о сохранении своей единоличной власти. Опираясь на преданных ему щедро оплачиваемых наемников-профессионалов, он принудил народное собрание Сиракуз передать ему полномочия стратега-автократора (главнокомандующего армией и флотом) уже не переизбираемого, а пожизненного. Был расширен круг его полномочий, в которые входили назначение должностных лиц, контроль за финансами, руководство внешней политикой и т. п. При этом, однако, видимость полисного устройства и управления сохранялась благодаря формальному существованию всех прежних институтов власти. Вместе с тем был создан новый совещательный орган – т. н. «совет друзей», состоявший из наиболее верных приближенных тирана.

Сохранилось и полисное гражданское ополчение, которое вместе с отрядами наемников превратилось во внушительную армию, ставшую мощной силой в проведении внутри– и внешнеполитических акций Дионисия. Состав наемников Дионисия был весьма пестрым: среди них были греки, преимущественно из Пелопоннеса, а также варвары – ливийцы, иберы, галлы. На военную службу, когда этого требовали обстоятельства, Дионисий призывал даже рабов, предварительно отпущенных на свободу.

Опираясь на эту армию, сиракузский тиран вполне успешно воевал против своего извечного врага – Карфагена. В ходе нескольких войн ему удалось подчинить большую часть сицилийских городов, а также внутреннюю Сицилию, причем эти захваты был вынужден признать Карфаген (договор 392 г. до н. э.), почти утративший свое влияние на острове. Следующим объектом экспансии Дионисия стали регионы Южной Италии, где он подчинил Регий, Кротон, Кавлонию. На побережье Адриатического моря он вывел ряд военно-земледельческих колоний с целью контроля морских торговых путей. Таким образом, этому правителю удалось создать огромную по территории державу, рост которой не остался без внимания балканских греков. Метрополия Сиракуз – богатый Коринф – поддерживал с ним дружественные отношения; Спарта в период своего господства в Греции в начале IV в. до н. э. также была в орбите мирной дипломатии Дионисия. С Афинами, гегемоном Второго Афинского морского союза, в 368 г. до н. э. был заключен договор о взаимопомощи.

Столь же успешной была и внутренняя политика Дионисия. Вынужденный лавировать между различными политическими и социальными группировками, он сумел привлечь на свою сторону представителей той и другой стороны, одновременно подвергнув жестоким репрессиям своих политических противников преимущественно из среды аристократии, чье конфискованное имущество было поделено между беднейшими слоями населения и наемниками.

Расширив таким образом социальную опору своей власти, этот сицилийский тиран возглавил одну из крупнейших держав древности, значительно отличающуюся и от традиционных классических полисов, и от военно-политических объединений и союзов, существовавших в Греции в первой половине IV в. до н. э. Эта держава включала в себя не только греческие города с формально сохранявшимся полисным устройством, но и обширные территории, населенные местными племенами, жестко контролировавшиеся чиновниками из ближайшего окружения тирана. Вместе с тем Дионисию удалось выстроить своеобразную надполисную структуру – назначаемый им и подотчетный только ему аппарат управления, во главе которой стоял сам тиран.

Велика была и роль военных элементов в структуре этого государственного образования. Огромная по тем временам прекрасно обученная и закаленная в многочисленных сражениях армия, возглавляемая Дионисием, значительный по численности корпус его личных телохранителей являлись реальной опорой режима и проводником всех внутри– и внешнеполитических акций.

В связи с этим принято считать, что государственное образование, созданное Дионисием, его территориальная держава представляет собой некий прообраз будущих эллинистических монархий.

После смерти Дионисия в 367 г. до н. э. огромная держава, раскинувшаяся по обе стороны Мессинского пролива, досталась его слабым, но амбициозным преемникам – сыну Дионисию II Младшему и зятю тирана – Диону. В развернувшейся борьбе за власть победа сопутствовала Дионисию II, которому, однако, не удалось сохранить единство державы, созданной его отцом. От власти нового тирана стали освобождаться многие греческие города, силой включенные в состав государства. Воспользовавшись этими потрясениями, военные действия начинает Карфаген.

Дионисий II окончательно лишился какой-либо поддержки со стороны своих подданных, и единственной силой, еще сохранившей авторитет в обществе и пытавшейся приостановить развал державы, оказалось народное собрание граждан Сиракуз. Именно оно обратилось к гражданам своей метрополии – Коринфа – за помощью. Она последовала незамедлительно, так как коринфяне были заинтересованы в стабильности положения в Сиракузах, поставлявших через Коринф в Грецию хлеб и сырье. Во главе с коринфянином Тимолеонтом, опытным полководцем, в 345 г. до н. э. на Сицилию было послано наемное войско. Дионисий Младший был смещен и сослан в Коринф, в Сиракузах восстановлен демократический режим.

Однако угроза со стороны Карфагена сохранялась, и Тимолеонт, проявив незаурядные дипломатические способности, сумел создать добровольный союз греческих городов Сицилии для борьбы с потенциальным захватчиком. В битве на реке Кримисе в 341 г. до н. э. карфагеняне были разбиты и согласно мирному договору 339 г. до н. э. признали независимость греческих городов Сицилии, которые Тимолеонт объединил в федеративный союз. После того как Тимолеонт стабилизировал положение на острове и добровольно отказался от власти, он стал почитаться греками как освободитель и спаситель Сицилии. Долгожданный мир на острове наступил, но, как покажут последующие события, не надолго.

Причерноморье

Крупнейшими колониями, основанными греками в свое время на южном побережье Черного моря, в V–IV вв. до н. э. были Синопа и Гераклея Понтийская. Синопа, основанная выходцами из Милета в 30-х годах VII в. до н. э., расположенная в удобной гавани, вскоре стала крупным торговым и ремесленным центром, вывозившим в Грецию через Ми лет корабельный и строевой лес, металлические руды, оливковое масло, особые минеральные краски. Популярны в греческом мире были и изделия синопских ремесленников, преимущественно керамистов, изготавливавших качественные тарные сосуды (амфоры, пифосы), а также черепицу, водосливы, различные архитектурные детали. Начиная с VI в. до н. э. Синопа чеканила собственную монету. Хорошо налаженный обмен с земледельцами и кочевниками Северного Причерноморья позволял синопским купцами поставлять в Грецию рабов, зерно, продукты скотоводства, кожи. В зависимости от Синопы находилась обширная область, где было основано несколько ее колоний (наиболее крупная – Трапезунд).

После разрушения Милета и покорения ионийских греков в начале Греко-персидских войн Синопа попадает в зависимость от ахеменидских царей, которые, однако, сохранили ее внутреннюю самостоятельность. Усиление Первого Афинского морского союза и поражение персов в войне позволило афинянам включить в состав своей морской державы, наряду с другими причерноморскими городами, и Синопу. Благодаря экспедиции афинян 437 г. до н. э. во главе с Периклом правивший здесь тиран Тимесилай был свергнут, и в Синопе была установлена демократическая форма правления. В город переселились 300 афинских колонистов-клерухов. Демократический режим в Синопе сохранился даже после 387 г. до н. э., когда по условиям Анталкидова мира Синопа вновь попала под контроль персов. Это никак не изменило роль города в международной транзитной торговле, которая продолжала активно развиваться. Вместе с тем сохранилось и прежнее его значение как центра сельскохозяйственного и ремесленного производства.

По несколько иному пути пошло политическое развитие другого крупного торгового и ремесленного центра Южного Причерноморья – Гераклеи Понтийской. Эта колония, основанная выходцами из Мегар и Беотии в 560 г. до н. э. неподалеку от проливов, соединявших Черное море с Эгейским, контролировала торговый путь, по которому товары из Балканской Греции шли в Северное Причерноморье (преимущественно в Крым) и обратно. Неизбежное столкновение интересов Гераклеи и Синопы привело к тому, что сферы экономических и политических интересов этих ведущих центров были поделены, и в зону, контролируемую гераклеотами, вошел Крым и регионы южной части Западного Причерноморья с находившимися там греческими городами (Аполлония и др.). Около 520 г. до н. э. Гераклея основала здесь и собственную колонию – город Калатис.

В Гераклее правил Совет шестисот граждан, среди которых преимущественное положение занимали представители военно-земледельческой знати. После экспедиции Перикла 437 г. до н. э. Гераклея была вынуждена войти в состав Афинской морской державы, но, воспользовавшись событиями Пелопоннесской войны, после восстания 424 г. до н. э. вышла из союза, освободившись от афинского контроля. Гераклейские олигархи, ощущая недовольство этим шагом со стороны демократически настроенной части населения, грозившее внутренними потрясениями, основали в 422–421 гг. до н. э. собственную колонию Херсонес Таврический на побережье Юго-Западного Крыма (современный Севастополь). Именно сюда была выселена часть недовольного демоса.

Однако после неудачного вмешательства в войну Боспора и Феодосии на стороне последней, значительно подорвавшего экономику Гераклеи, вновь наступил период политической нестабильности. Воспользовавшись этим, знатный гераклеот Клеарх в 364 г. до н. э. установил свой тиранический режим. Совет был распущен, значительная часть его членов репрессирована, их имущество и земли были конфискованы и поделены между неимущими гражданами.

Действия Клеарха вполне укладывались в схему традиционной модели тирании: репрессии против оппозиции, заигрывание перед демосом (отмена долгов, частичный передел земли), привлечение на свою сторону той части аристократии, которая могла помочь тирану в управлении, опора на наемную армию и т. п. Для усиления социальной опоры своей тирании Клеарх освободил часть рабов, даровав им гражданские права. На смену тирану, убитому в 352 г. до н. э., пришел его брат Сатир, а после него правили сыновья Клеарха Тимофей (правил до 317 г. до н. э.) и Дионисий (до 306 г. до н. э.). Благодаря их хитрой и изворотливой политике (как внутренней, так и внешней), Гераклея надолго сохранила свой высокий международный авторитет в Малой Азии и Причерноморье и превратилась в крупное государство.

Еще один центр экономического и политического влияния в Причерноморье сформировался на берегах Боспора Киммерийского (современный Керченский пролив). Во второй половине VI в. до н. э. здесь было основано несколько ионийских колоний (Пантикапей, Феодосия, Фанагория, Кепы и др.). Уже на рубеже VI–V вв. до н. э., испытывая угрозу захвата со стороны местных скифских племен, они объединились в союзное Боспорское государство во главе с Пантикапеем. Несмотря на то что в середине V в. до н. э. это объединение вошло в сферу влияния Первого Афинского морского союза, боспорские правители, происходившие из знатного пантикапейского аристократического рода, старались дистанцироваться от демократических Афин, стремясь к независимости.

В конце 30-х годов V в. до н. э. к власти в Боспорском государстве пришла новая династия Спартокидов, названная так по имени ее основателя – Спартока I. Ее представители будут править здесь в течение почти 300 лет, вплоть до конца II в. до н. э. В первой половине IV в. до н. э., благодаря активной политике боспорских правителей, территория государства значительно расширилась за счет завоевания Керченского и Таманского полуостровов, а также почти всего восточного побережья Азовского моря. После победы над сильной Феодосией и ее присоединения к союзу к середине IV в. до н. э. в состав Боспорского государства входили не только более десятка крупных греческих городов (Пантикапей, Феодосия, Фанагория, Нимфей, Танаис и др.), но и значительные территории, населяемые местными племенами, находившимися на разных стадиях разложения родоплеменного строя. Все эти обстоятельства в определенной степени отличали Боспорское государство от традиционных полисных образований Древней Греции.

Боспорские купцы не только наладили активные торговые связи с греческими городами Причерноморья, но и стали главными поставщиками зерна для всей Балканской Греции. Особенно в этом плане выделялись Афины, удовлетворявшие потребности своих граждан в привозном хлебе за счет именно боспорского импорта. Боспорские правители имели собственный военный и торговый флот, привлекали к себе на службу опытных афинских моряков.

Обширное Боспорское государство, располагая внушительным военно-политическим потенциалом, во второй половине IV в. до н. э. усилилось настолько, что стало претендовать на ведущую роль во всем Причерноморье. Однако сложные события начала эллинистической эпохи приостановили этот процесс.

Глава III
Эпоха эллинизма

Восточный поход Александра Македонского ознаменовал начало нового этапа в истории стран и народов Восточного Средиземноморья – эпохи эллинизма. Этот поход позволил осуществить греко-македонскую колонизацию Востока, создал условия для распространения на Востоке рабовладельческих отношений классического типа, достижений эллинской культуры. Благодаря этому начался интенсивный процесс слияния и взаимного обогащения культур многих народов как Запада, так и Востока. Сложилась синкретическая эллинистическая культура, впитавшая в себя лучшие достижения этих народов. Именно она впоследствии стала фундаментом европейской и ближневосточной арабской культур. Греко-македонский поход на Восток помог разрушить этнические, социальные и экономические перегородки между народами всего Средиземноморья, Ближнего и Среднего Востока.

Предпосылки восточного похода

Грекам уже на рубеже V и IV вв. до н. э. стало ясно, что Персидская держава, противник Эллады, угрожавший ей в свое время полным порабощением, ослабела и поход против нее имеет вполне реальные шансы на успех. И Филипп II, и его преемник Александр учитывали наличие таких настроений среди греков и достаточно умело использовали их, стремясь представить планировавшийся ими поход как дело всех греков, как выполнение исторической миссии всего греко-македонского мира в борьбе против азиатского деспотизма и варварства.

Действительно, огромное царство Ахеменидов к этому времени находилось в состоянии полного разложения. Небольшая группа персидской аристократии, властвуя над многочисленными народами и племенами Малой Азии, Сирии, Египта, Ирана и среднеазиатских областей, входивших в состав персидской монархии, управляла с помощью грубого насилия и наемных отрядов воинов. Подданные различных частей монархии не только не желали повиноваться персидским царям и их наместникам – сатрапам, жестоко грабившим население, но и при удобном случае неоднократно поднимали восстания. В этих условиях, несмотря на внешнее неравенство сил, нападение гораздо лучше организованной по сравнению с персидскими войсками и более подготовленной в техническом и тактическом отношении греко-македонской армии на Персию имело большие шансы на успех. К тому же в рядах правящей верхушки державы Ахеменидов не было единства и зачастую шла жестокая внутренняя борьба за власть. Эти обстоятельства могли в значительной степени помочь завоеванию Азии.

Следует подчеркнуть еще одно важное обстоятельство. В общественно-политической литературе IV в. до н. э. идеи борьбы между персами, олицетворявшими «варварскую Азию», и эллинами, представлявшимися как средоточие тогдашней цивилизации и демократии, были очень популярны. Одним из тех «исторических» примеров, которым оперировали греческие историки и публицисты, были славные события далекого прошлого – война эллинов против Трои (Троянская война). Учитывая то, что поэмы Гомера (в частности, «Илиада») традиционно воспринимались читателями как реальная история, следует, очевидно, признать, что подобные идеи были вполне живучи и со времени завершения Греко-персидских войн постоянно воспроизводились из поколения в поколение.

Реализовать идею восточного похода удалось не Филиппу II, а уже его сыну, Александру. Он получил воспитание и образование, достойное его аристократического происхождения и положения наследника царского престола. Одним из его учителей и воспитателей был Аристотель, тогда еще сравнительно малоизвестный философ. Постепенно Филипп II стал привлекать сына к управлению государством. В 340 г. до н. э., в отсутствие отца, который ушел походом на соседнюю Фракию, Александр впервые показал себя сильным и властным правителем, успешно подавив восстание одного из народов, живших в горных районах Северной Греции.

В возрасте 18 лет Александр успешно командовал левым флангом македонского войска в битве при Херонее в Беотии (338 г. до н. э.), победа в которой сделала Филиппа II хозяином всей Греции. Однако летом 336 г. до н. э. Филипп II был убит своим телохранителем, и двадцатилетний Александр стал царем. К этому времени практически вся Греция находилась под контролем Македонии.

Воспользовавшись убийством Филиппа II, антимакедонские силы в Греции во главе с одним из крупнейших городов – Фивами – подняли восстание. Однако совершенно неожиданно для греков молодой македонский царь силой своей армии жестоко подавил это выступление. Фивы были разрушены, а оставшиеся в живых повстанцы вместе с семьями были проданы в рабство.

В этой обстановке Александр не решился сразу напасть на Персию, отсрочив начало войны почти на два года. Смирившимся с силой македонского оружия грекам ничего не оставалась, как вручить Александру все те права верховного главнокомандования объединенными силами македонцев и греков, которыми прежде обладал его отец.

Восточный поход Александра

В предстоящей войне персы превосходили македонцев своим флотом и значительными материальными ресурсами. К тому же сильные антимакедонские настроения среди греков, силой оружия объединенных в Коринфскую лигу, вынуждали Александра рассчитывать только на македонскую армию, оснащенную наиболее совершенным оружием, хорошо обученную и дисциплинированную. Только весной 334 г. до н. э., после тщательной подготовки, македонское войско, усиленное пехотинцами греческих городов, пересекло пролив Геллеспонт и высадилось на территории Азии.

Армию Александра Македонского сопровождали вспомогательные контингенты – инженерные войска, отряды интендантов. Хорошо была организована служба связи и разведка. Кроме собственно военных, в войске были многие специалисты-ученые, которые собирали и изучали богатый материал, открывавшийся им в завоеванных странах. Здесь же были дипломаты, литераторы, придворные историки во главе с официальным историографом похода Каллисфеном, племянником Аристотеля. В царской канцелярии велся также дневник похода.

Формальным поводом для объявления войны стал лозунг мести персам за поругание греческих святилищ во время Греко-персидских войн первой половины V в. до н. э. Этим идеологическим лозунгом успешно воспользовался Александр Македонский, ставший во главе объединенных греко-македонских сил.

Первое столкновение с персами произошло у реки Граник, где Александру сопутствовала победа. В этой битве против греко-македонцев воевали войска малоазийских сатрапов Персии и греческие наемники. Сам персидский царь Дарий III и его регулярная армия в сражении при Гранине участия не принимали. После этого сражения Александр сумел освободить от персов греческие города малоазийского побережья, покорить значительную часть Малой Азии, завоевать Сарды и Гордий. В ходе этого этапа войны, чтобы приобрести симпатии со стороны греческого населения, Александр Македонский изгонял олигархов и устанавливал демократические формы правления в завоеванных городах, объявляя им свободу от персидской власти.

Тем временем родосец Мемнон, поставленный Дарием III во главе персидских сил в Малой Азии, который уже не надеялся победить македонскую армию на суше, перенес военные действия на море, стремясь прервать связь Александра с Македонией и Грецией. Персидский флот начал активные действия в Эгейском море, занимая острова архипелага. Кроме того, персы стремились поднять восстания в Греции, где было много недовольных македонской гегемонией. Однако эти усилия оказались пока безуспешными.

Завершив завоевание Малой Азии, Александр во главе своей армии, пройдя через Киликию, вступил в Северную Сирию. Именно здесь произошла вторая крупная битва. Осенью 333 г. до н. э. при Иссе греко-македонцам пришлось столкнуться с персами, которых на этот раз возглавлял сам Дарий III. Для обеих сражающихся сторон битва была очень тяжелой и сопровождалась крупными потерями. С огромным трудом Александру удалось одержать победу. Она открыла путь к завоеванию всего сирийско-палестинского побережья.

В городе Дамаске была захвачена воинская казна Дария III, что в значительной степени пополнило материальные ресурсы войск Александра. Очень сильное сопротивление оказали города Тир и Газа. Взятие последнего открыло македонцам путь в Египет, персидский сатрап которого, лишенный помощи со стороны Дария III, сдался на милость победителя. Египтяне встретили Александра Македонского как своего освободителя от персидской зависимости.

На средиземноморском побережье, в устье Нила, в 331 г. до н. э. им был основан город Александрия, ставший центром новой власти в Египте, важнейшим торговым портом, активно способствовавшим ликвидации хозяйственной обособленности страны и усилению ее связей с эгейским миром. Основание этого греческого города на территории Египта положило начало реализации политики широкого градостроительства на Востоке, которую осуществлял и сам Александр, и в дальнейшем его преемники – эллинистические монархи.

Другое мероприятие македонского царя имело далеко идущие идеологические последствия. Александр совершил паломничество к оракулу бога Аммона в пустыне к западу от Мемфиса. Жрецы этого оракула объявили македонского царя и стратега-автократора Коринфской лиги сыном древнейшего и наиболее почитаемого божества – Аммона, которого греки приравнивали к Зевсу. Тем самым было признано божественное происхождение Александра Македонского. Для того чтобы окончательно подчеркнуть законность своей власти в Египте, Александр торжественно короновался в древнем Мемфисе. Не став еще персидским царем, он тем не менее уже царствовал не только в Македонии, но и в Египте.

С весны 331 г. начинается второй этап восточного похода. Покинув Египет, греко-македонское войско двинулось на север и, форсировав реку Евфрат, близ местечка Гавгамелы, недалеко от реки Тигр, 1 октября 331 г. до н. э. столкнулось в решающем сражении с персидской армией. В этом тяжелейшем сражении победа вновь сопутствовала Александру, его противник Дарий III был вынужден покинуть поле боя и скрыться в горной Мидии. Никто не мешал войскам Александра быстрым маршем пройти по всей Месопотамии, пересечь Сузиану и вступить в пределы Персиды – центра и колыбели Ахеменидской державы. Без боя был захвачен великий Вавилон, богатейшие Сузы, священный центр державы – Персеполь. В Сузах в руки завоевателей попала казна Персидской державы, а сожжением Персепольского дворца в 330 г. до н. э. Александр символически обозначил свою победу над извечным врагом Эллады – Персидской державой. К этому времени Дарий III был убит группой высокопоставленных заговорщиков из своего окружения.

В это время в политике Александра по отношению к завоеванной персидской знати происходят серьезные изменения. Уже в первый период похода он использовал в провинциальной администрации представителей верхушки местного населения. Но это всегда были либо правители, ранее подчиненные персам (в Малой Азии, в финикийских городах), либо местная знать, привлекавшаяся к управлению под надзором македонских военачальников (в Египте). Теперь же он стал сохранять за персами и высокие административные посты. Первым примером новой политики было сохранение должности за сатрапом Вавилонии Мазеем. В дальнейшем, после захвата Суз и Персеполя, эта практика приобрела еще более широкий масштаб, породив затем конфликт в македонской армии.

Покорение исконно персидских территорий и горной Мидии обеспечило македонскому царю надежность его тылов. Проведенная им чистка своего ближайшего окружения, недовольного действиями молодого царя (убийство старейшего македонского военачальника Пармениона и его сына, начальника конницы Филоты), который настаивал на продолжении боевых действий и проводил неуклонную политику ориентализации своих подданных, хотя бы на время притушила оппозиционные настроения. Теперь, после смерти Дария III, все население Персидской державы должно было рассматривать македонского царя-завоевателя в качестве своего законного властителя.

Гибель последнего царя из династии Ахеменидов как бы символизировала окончание войны, которую вел македонский царь совместно со своими греческими союзниками под официальным лозунгом отмщения за нашествие на Элладу. В Гекатомпиле, столице Гиркании, были официально распущены союзные силы греческих полисов. При этом, однако, грекам было предложено продолжить участие в походе, но уже в качестве наемников Александра. Для царя стал полной неожиданностью тот факт, что его намерение продолжать войну встретило сопротивление в македонской армии, уставшей от длительных походов и считавшей, что цель войны достигнута. Однако Александр, уже по праву считавший себя законным наследником царей Ахеменидской династии, не собирался прекращать войну до тех пор, пока не будут завоеваны все территории, входившие в состав их государства. С огромным трудом ему удалось преодолеть сопротивление армии и продолжить поход. Парфия не оказала сопротивления македонянам, парфянский сатрап сдался Александру и сохранил свой пост.

Все это позволило Александру начать реализацию плана захвата восточных сатрапий поверженной державы Ахеменидов и областей северо-западной Индии (329–324 гг. до н. э.). Это оказалось самой трудной частью восточных походов. С огромным трудом реорганизованная македонская армия завоевала Бактрию и Согдиану. Теперь уже Александр мечтал о мировом господстве. Для привлечения на свою сторону представителей местной знати он женился на дочери знатного согдийского вельможи Роксане.

Подавление последних проявлений оппозиционных настроений среди его приближенных (заговор Каллисфена, убийство Клита) позволило Александру воодушевить свое войско на поход в северо-западную Индию, где в битве при Гидаспе в 326 г. до н. э. с индийским царем Пором он одержал свою очередную, но уже последнюю победу. Завоевав значительные территории вдоль реки Инд, его армия, изнуренная тяготами длительных военных действий, отказалась идти дальше. В начале 324 г. до н. э. вместе с остатками своих войск Александр Македонский был вынужден вернуться в Вавилон.

На завершающем этапе похода, в Сузах, Александр в знак примирения македонцев и персов устроил грандиозную свадьбу 10 тысяч своих солдат с местными девушками. В этих же целях он включил в состав своих войск армию из 30 тыс. юношей-персов. Одновременно он проводил широкую кампанию по основанию колоний и военных поселений на завоеванных территориях, которые рассматривались им в качестве опорных пунктов своей власти.

Столицей своего государства Александр сделал Вавилон – древний город, расположенный на судоходном Евфрате вблизи Персидского залива и лежащий в центре пересечения торговых путей, связывающих самые удаленные уголки империи, в том числе такие, как Египет и Индия.

Александром были посланы исследовательские экспедиции на Каспийское море и для плавания вокруг Аравийского полуострова. Для этой цели возводились верфи, строился флот. В это же время Александр провел военные реформы, начало которым было положено еще в Сузах, в результате персы окончательно были включены в состав македонской армии.

Возможно, Александр планировал новый грандиозный поход – на этот раз в Западное Средиземноморье, и с этим была связана его более жесткая позиция по отношению к греческим городам, более решительное вмешательство в их дела, установление более жесткого контроля за деятельностью чиновников. Однако в разгар своей бурной деятельности летом 323 г. до н. э. Александр неожиданно умер в столице своего государства – Вавилоне.

Созданная силой оружия в результате завоевания новая держава простиралась от Дуная, Адриатики, Египта и Кавказа вплоть до реки Инд. Она очень напоминала и в территориальном отношении, и по этническому составу населения, и по разной степени развития социально-экономических отношений отдельных регионов, входивших в нее, прежнее Ахеменидское государство, ставшее добычей греко-македонцев. Столь рыхлое во всех отношениях государственное образование не могло просуществовать долго. Поэтому вскоре после смерти македонского царя начался распад его державы, который привел в конце концов к образованию системы эллинистических царств, оформившихся на развалинах «мировой» империи.

Держава Александра. Сущность эллинизма

Оценка деятельности Александра Македонского не может быть однозначной. Его армия разрушила изжившую себя державу Ахеменидов, однако при этом многие ее области были опустошены и сотни тысяч мирного населения либо были уничтожены, либо проданы в рабство. В то же время государство Александра, возникшее на развалинах этой державы, во многих чертах было очень на нее похоже. Осталась прежней административная структура: сочетание сатрапий и зависимых государств. Александр всячески стремился к ограничению власти сатрапов, превратив их в чисто гражданских правителей областей, поставив рядом с ними военных комендантов, независимых от власти сатрапа и подчинявшихся непосредственно царю. Но эта мера так и не стала действенным средством для пресечения сепаратистских тенденций.

Мало изменилась и политическая структура нового государства. Все изменения, в сущности, свелись лишь к смене господствующего этноса. Свою царскую власть Александр стремился построить по моделям, хорошо известным бывшим подданным Ахеменидской державы. Едва ли он мог предложить им нечто новое: порядки демократических институтов Эллады в конкретно-исторических условиях, обусловленных фактом завоевания огромных пространств Среднего Востока и Центральной Азии, а тем более Северо-Западной Индии, никак не могли быть восприняты местным населением. Следует думать, что Александр и не стремился к этому.

Социальная структура общества наспех сколоченной державы также не могла измениться радикальным образом. Хорошо известно, что государство Ахеменидов с точки зрения социальных отношений никогда не было единым организмом; существовали большие различия между от дельными его областями. Македонское завоевание не уничтожило и не могло уничтожить эти различия.

При этом, однако, боевые действия, множество пленных, продажа в рабство населения целых городов и племен, появление новых городов и военных колоний, часть населения которых составляли греки и македонцы, – все это способствовало развитию рабства в его классической форме. Но рабовладение было институтом, который наряду с другими формами зависимости издавна существовал практически во всех областях государства Ахеменидов. Следовательно, и в этой области влияние завоеваний Александра Македонского не стало определяющим фактором в развитии социальных отношений.

Как любой завоеватель и создатель новой державы, Александр стремился к укреплению единства своего государства. Одним из методов достижения этой цели было создание единой денежной системы, построенной на аттическом весовом стандарте и сочетании золота и серебра. Золотые (статеры) и серебряные (драхмы и тетрадрахмы) монеты чеканились на государственных монетных дворах, бронзовые же, разменные монеты могли выпускать и местные власти. Превращение в монету в качестве средства платежа сокровищ персидских царей, хранившихся в Сузах и Персеполе, способствовало развитию товарно-денежных отношений, расширению сферы денежного обращения за счет областей, знавших до этого только натуральный обмен. Однако денежная политика Александра имела и свои негативные последствия: превращение в чеканную монету сокровищ, огромное количество вошедшей в обращение монеты без соответствующего увеличения объема производства стало причиной резкого повышения цен на продукты и товары. Этот процесс наблюдался на протяжении всего эллинистического периода, но начальный толчок ему дали именно мероприятия Александра.

В современной науке широко распространено представление об Александре как о провозвестнике «братства народов» и даже как о «первом интернационалисте». В доказательство приводятся факты назначения персов на высокие административные посты в державе Александра, создание им после возвращения из Индии вооруженных и обученных по-македонски отрядов из персидских юношей (а затем и включение их в фалангу и македонскую конницу). В пользу сказанного приводится и факт грандиозной свадьбы в Сузах, когда он сам, ряд его военачальников, а также несколько тысяч солдат его армии заключили браки с местными женщинами.

Однако в действительности столь масштабные акции царя могут свидетельствовать и о другом. Александр прекрасно понимал, что удержать власть над столь обширными и разнохарактерными территориями силой одного оружия невозможно. Именно поэтому он стремился расширить свою социальную опору, привлекая в той или иной форме к управлению местную знать. В отношении персов, бывших ранее господствующим народом в многоэтничном государстве Ахеменидов, эта политика зашла особенно далеко. Александр стремился вовсе не к «братству народов», а к тому, чтобы слить воедино только персов и македонян (особенно знать обоих народов), сделать их единым господствующим слоем, стоящим над всеми остальными народами империи. Подобное слияние прежнего господствующего персидского этноса (прежде всего представителей его знати) и завоевателей-македонян должно было бы стать верной опорой власти Александра и орудием угнетения других народов Востока. Цель же и средства достижения такого слияния не имели опоры в реальных условиях и едва ли могли быть реализованы в полной мере, как это было задумано.

Обращает на себя внимание градостроительная политика Александра, основавшего, по сообщениям античных авторов, около 70 городов, которые вскоре стали крупными экономическими, культурными и политическими центрами на обширных пространствах Востока. Большинство новых городов и поселений было создано в восточной части государства – в Иране, Центральной Азии, Индии.

Состав населения городов (македоняне, греки, местные жители) характерен для общих тенденций политики Александра: превращение всего населения (в том числе и македонян, не служивших в армии) в более или менее однородную массу подданных. Эти поселения, в отличие от греческих полисов, были лишены самоуправления и поставлены под прямой контроль царских уполномоченных, что уже вскоре не могло не вызвать резкое недовольство греков, поселившихся в них. Уже в 325 г. до н. э. в городских поселениях и военных колониях, основанных Александром в Бактрии и Согдиане, начинаются волнения греков, а в 323 г. до н. э., сразу же после его смерти, здесь разразилось восстание, потрясшее до основания всю систему македонского владычества на северо-восточных рубежах империи.

Со времени походов Александра Македонского на Восток для народов значительной части Средиземноморья, Египта, Малой и Передней Азии и прилегающих районов, южных частей Средней и части Центральной Азии до нижнего течения реки Инд начинается новая эпоха в их историческом развитии – эллинистическая. Само понятие «эллинизм» впервые было введено в историческую науку в первой половине XIX в. немецким антиковедом И. Дройзеном, который применил это понятие к значительному историческому периоду, наступившему после завоевательных походов Александра Македонского, и ограничивал его содержание преимущественно культурной сферой.

До сих пор продолжаются дискуссии по поводу характера эллинизма, его хронологических и территориальных рамок. В отечественной исторической науке с начала 50-х годов прошлого века эллинизм принято определять как конкретно-историческое явление, характеризующееся синтезом эллинских (западных) и местных (восточных) начал в политической, экономической, культурной, идеологической и других областях жизни. Этот синтез реализовывался в конкретно-исторической обстановке, обусловленной последствиями греко-македонского завоевания значительных территорий Древнего Востока. Подобное определение, хотя и требует уточнения и некоторой детализации, все же наиболее адекватно отражает суть и характер сложнейших изменений в жизни многочисленных и разнообразных народов, проживавших на огромных пространствах Древнего Востока и части Европы к началу походов Александра Македонского.

Хронологически трехсотлетняя эпоха эллинизма подразделяется на три последовательных периода. Первый период включает в себя собственно восточные походы Александра, образование его мировой империи и ее распад в результате войн диадохов (334–281 гг. до н. э.). Второй период (280 – середина II в. до н. э.) – время расцвета греко-восточной государственности, экономики и культуры, период зрелости эллинизма. С середины II в. до н. э. явно проявляются кризисные черты, приведшие в конце концов к распаду эллинистической государственности, ознаменованному в 30 г. до н. э. падением последнего эллинистического государства – птолемеевского Египта – и включением его в состав Римского государства. Это было время явного угасания творческого потенциала эллинизма. Вся территория, принадлежавшая ранее эллинистическим династам, оказалась в результате всех этих событий поделенной между Римом (западные области) и Парфянским государством (восточная зона).

Войны диадохов

Александр не успел официально назначить себе преемника, что привело к затяжной борьбе между полководцами македонского царя за его наследство. Она продолжалась несколько десятилетий и изобиловала многими кровавыми столкновениями претендентов на власть.

В момент смерти Александра законных претендентов на македонский престол не оказалось: законная жена Александра, согдийская принцесса Роксана, была еще беременна. Правда, в Пергаме у него остался незаконнорожденный четырехлетний сын Геракл от Барсины, дочери персидского сатрапа Артабаза, попавшей в плен к Александру. Мог претендовать на престол и его сводный брат слабоумный Арридей, незаконнорожденный сын Филиппа П. Все эти обстоятельства очень осложняли решение вопроса о законном наследнике в период междуцарствия.

В самой Македонии не было единства по этому поводу. Ряд приближенных Александра считал, что необходимо дождаться родов Роксаны и, если родится мальчик, провозгласить его царем, а на время его малолетства власть в стране передать государственному совету во главе с опытным царедворцем и авторитетным военачальником Пердиккой. Именно Пердикке, если следовать античной традиции, Александр на смертном одре передал свой перстень со словом: «достойнейшему». Пердикка являлся представителем знатного македонского рода, в свое время заслужил военными успехами уважение Филиппа II, был давним приверженцем Александра Македонского. В качестве одного из военачальников он участвовал во всех основных битвах Александра с персами. Царь ценил его за верность, исполнительность и безусловное повиновение. Хотя Пердикка и не проявлял больших способностей политического деятеля, все же его отличало желание быть первым среди диадохов и стремление сохранить не только единую империю, но и свою власть в ней.

Другие военачальники и придворные настаивали на кандидатуре Арридея, аргументируя это тем, что он был сыном самого Филиппа II и в его жилах нет ни капли восточной крови. Эту точку зрения, кстати, активно поддерживали македонские пехотинцы, в массе своей крестьяне, чуждые всем восточным нововведениям. Авторитетный Неарх, под командованием которого часть армии Александра возвращалась из Индии морским путем, считал, что реальным претендентом на македонский престол мог бы стать и Геракл, уже упоминавшийся побочный сын Александра от Барсины. Наконец, представители еще одной группировки, возглавляемой Птолемеем, сподвижником и полководцем Александра, вообще не считали нужным избрание царя, так как матери сыновей Александра – восточные женщины, его пленницы и, следовательно, легитимность возведения на трон таких претендентов всегда можно будет оспорить.

Споры о наследнике царской власти завершились тем, что царем все же был объявлен Арридей, незаконнорожденный сын Филиппа II, при регентстве Пердикки. Однако к этому времени супруга покойного царя Роксана уже родила сына, названного Александром. Во избежание кровопролития и для того, чтобы не осложнять и без того взрывоопасную ситуацию, было решено посадить на македонский престол сразу двух царей – уже провозглашенного таковым Арридея под именем Филиппа III и новорожденного сына Роксаны под именем Александра IV. Регентом вновь назначался Пердикка, взявший на себя общее командование войсками в Азии и превратившийся, таким образом, в реального правителя огромной державы Александра.

В результате этого решения ситуация еще более обострилась. В среде македонской знати сложились две непримиримые группировки: сторонников сохранения единства империи и тех, кто стремился усилить свою личную власть над отдельными ее областями и превратиться в их реальных владетелей, не желавших никакой мировой монархии. К числу первых следует отнести Пердикку, который благодаря своему регентству получил верховную власть в государстве, Евмена, бывшего секретаря Александра Македонского, Антипатра, авторитетного полководца, соратника Филиппа II и наместника Македонии во время восточного похода, старого и опытного военачальника Полиперхонта, а также полководца Антигона Одноглазого и его сына Деметрия.

Во вторую группировку вошли преимущественно те военачальники Александра, которые рассматривали свою власть в отданных им в управление областях державы уже как царскую и наследственную и всеми мерами старались эту власть не только удержать, но и усилить.

Все основные события почти сорокалетних войн диадохов чрезвычайно сложны и насыщены многими драматическими и кровавыми эпизодами, чередой предательств, созданием временных и непрочных коалиций, заговорами и крупнейшими сражениями. Эта своеобразная «борьба пауков в банке» не могла в конце концов не привести к ослаблению и полной децентрализации мировой державы Александра Македонского. Приведем лишь основные ее вехи.

Сразу же после смерти Александра, еще в Вавилоне, Пердикка, ставший реально верховным правителем пока еще единой державы, произвел распределение сатрапий между представителями ближайшего окружения македонского царя. По сути, это был фактический дележ его наследства под предлогом распределения сатрапий между наиболее авторитетными (и наиболее беспокойными) военачальниками, большинство которых уже и не задумывались о сохранении единства государства. Греция и Македония остались под управлением Антипатра, Фракию получил Лисимах, Египет – Птолемей, Каппадокию и Пафлагонию – Евмен, геллеспонтскую Фригию – Леоннат, Великую Фригию – Антигон, Сирию – Лаомедонт, Мидию – Пифон. Большая часть восточных сатрапий осталась в руках прежних правителей, назначенных на эти посты еще Александром. Все вновь назначенные правители в сопровождении собственных армий удалились в свои владения. Именно эти бывшие сподвижники Александра и будут в основном определять ход драматических событий нескольких последующих десятилетий, приведших к полному развалу мировой монархии Александра Македонского.

Первые два года после смерти Александра для Греции были ознаменованы попытками освобождения от македонского господства. В ходе т. н. Ламийской войны (323–322 гг. до н. э.) сторонники независимости потерпели поражение от войск Антипатра, в Афинах был установлен олигархический режим. Репрессии коснулись и граждан пелопоннесских городов, примкнувших к антимакедонскому восстанию. Коринфский союз был распущен, в большинстве полисов Греции были размещены македонские гарнизоны. В следующем, 321 г. погиб Пердикка, предпринявший поход против Птолемея, укрепившегося в Египте и уже не считавшегося с его верховенством в качестве регента-правителя. Поход оказался неудачным, и Пердикка пал жертвой заговора своих приближенных во главе с Селевком и Пифоном.

Теперь регентом государства был избран авторитетный, но престарелый Антипатр, жестко контролировавший Грецию и Македонию. По его приказу царская семья была перевезена в Македонию. По указанию Антипатра на совещании всех наиболее известных руководителей македонской армии в Трипарадисе в Сирии, в 321 г. до н. э., произошло новое, теперь уже частичное перераспределение сатрапий и должностей в этих областях. В частности, в результате этих событий Селевк, будущий основатель крупнейшей азиатской державы, получил в управление Вавилонию. Спустя два года, в 319 г. до н. э., Антипатр скончался, успев, правда, назначить себе преемника по регентству. Им стал старый и опытный военачальник Полиперхонт, служивший еще при Филиппе П.

Однако это не устроило представителей бывшего ближайшего окружения Александра – молодых, энергичных и амбициозных полководцев, оказавшихся у вершин власти благодаря своим боевым заслугам в Восточном походе. В частности, этим решением Антипатра оказался недоволен его сын Кассандр, рассчитывавший получить регентский пост по наследству. Для того чтобы отобрать у Полиперхонта этот пост, Кассандр вступил в союз с восточными сатрапами Лисимахом, Антигоном и Птолемеем, которые сами были не прочь присоединить к своим владениям Грецию и Македонию. Греция уже в который раз оказалась втянутой в ожесточенную гражданскую войну, в которой союзники, пытаясь привлечь на свою сторону ту или иную политическую группировку, не без оснований преследовали собственные агрессивные цели. Полиперхонт же в попытках сохранить власть также не брезговал никакими доступными средствами. Он восстановил в Афинах демократию, в результате чего жертвами многочисленных казней и конфискаций имущества стали олигархи.

И все же союзники оказались сильнее: их флот нанес тяжелое поражение Полиперхонту. Кассандр восстановил режим олигархического правления в Афинах, назначив правителем известного философа и государственного деятеля Деметрия Фалерского, противника демократии и сторонника Македонии. К 316 г. до н. э., изгнав Полиперхонта, Кассандр сумел распространить свою власть практически на всю Грецию. Такое его усиление не входило в планы ни одного из участников коалиции, имевших собственные территории и войска, особенно Антигона, ревностно относившегося к удачам кого-либо из диадохов. Коалиция распалась, и Антигон уже стал озабочен положением дел в Азии, где бывший секретарь Александра Бвмен, которого, пожалуй, можно назвать «последним собирателем земель» державы Александра, постепенно накапливал силы и средства в безуспешных попытках подавить сепаратистские устремления владетелей азиатских сатрапий. Уже никто, кроме него, и не помышлял о сохранении единства державы Александра.

Дело в том, что Евмен, все еще действовавший от имени «законных» царей Македонского царства, в силу ряда причин оказался единственным из диадохов, не имевшим никакой подвластной территории и собственного войска. Зато в его распоряжении были огромные финансовые средства, захваченные в различных городах бывшей империи Александра. Именно эти средства позволили Евмену набрать большое войско наемников и попытаться захватить Вавилонию и Персиду.

Ввиду этой угрозы Антигон создал новую коалицию диадохов. Сатрап Мидии Пифон и Селевк, правивший Вавилонией, заручившись его поддержкой, выступили против Евмена. Последний во главе своих наемников двинулся из Вавилонии в Сузиану, надеясь за счет богатств сузской сокровищницы пополнить свои средства для продолжения борьбы. Решающее сражение между Евменом и Антигоном произошло в Габиене, на границе Мидии и Персиды. Предательство наемников Бвмена решило исход битвы, он был схвачен и казнен Антигоном. Это случилось в 316 г. до н. э.

Тем временем произошло то, что позволило окончательно пресечь все, уже весьма призрачные надежды на восстановление легитимной власти сыновей Александра. В 317 г. до н. э. царица Олимпиада, мать Александра Македонского, желая оставить у власти только своего внука от Роксаны, приказала убить Филиппа Арридея и его жену Эвридику. Но после этого сама она была казнена Кассандром, а Роксана и Александр IV содержались у него в плену еще несколько лет, а затем были убиты (в 311 или 310 г. до н. э.). Поэтому для стремления диадохов к вершинам царской власти на собственных территориях уже не было никаких формальных препятствий.

Завершение борьбы с Евменом превратило Антигона в весьма сильного правителя, завоевавшего практически все азиатские территории. Ему удается изгнать из Вавилонии Селевка, который бежит в Египет к Птолемею. В связи с этим против Антигона образуется новая коалиция диадохов, опасавшихся его усиления. В нее входят Кассандр, владевший Македонией и Грецией, Лисимах, получивший в свое время в управление Фракию, Херсонес и владения у Понта и претендовавший на Фригию, Птолемей, утвердившийся в Египте, Кирене и Сирии, а также Селевк, у которого Антигон отнял Вавилонию. Началась новая война, продолжавшаяся с небольшими перерывами в течение 14 лет.

Вновь Греция стала ареной кровавых столкновений. Антигон, послав туда свои войска и умело манипулируя общественным мнением, завоевал признание демократически настроенных слоев многих греческих полисов, в результате чего гражданская война здесь только усилилась. Влияние Кассандра на Грецию резко упало, контролируемые им территории значительно уменьшились. Пользуясь тем, что Антигон был занят европейскими делами, Селевк в 312 г. до н. э. возвратил себе Вавилонию. Однако эта война не привела к решающему перевесу какой-либо из сторон конфликта, что привело к заключению мира в 311 г. до н. э. Согласно его условиям, Греция объявлялась автономной, что свидетельствовало о том, что ни один из диадохов в прошедшей войне не одержал победы.

Мирная передышка длилась недолго, и через два года военные действия продолжились. Теперь уже в число претендентов на остатки державы Александра вошел сын Антигона, Деметрий Полиоркет («осаждающий города»), получивший этот титул за свои блестящие военные способности. Ему удалось изгнать македонские гарнизоны из многих греческих городов, а в таких крупнейших из них, как Афины и Мегары, им была провозглашена свобода и демократия. Тем временем Антигон целенаправленно продолжал свою гегемонистскую политику в Азии и, нуждаясь в помощи сына, отозвал его из Греции. В разгар всех этих событий, в 306 г. до н. э., он принял царский титул. Это стало своеобразным сигналом для Птолемея, Лисимаха, Селевка и Кассандра: все они также провозгласили себя царями.

В последующие годы удача отвернулась от Антигона: его поход против Птолемея в Египет оказался неудачным. Осада Родоса, предпринятая в это время Деметрием Полиоркетом, также провалилась. Зато начиная с 304 г. до н. э. Деметрию удалось упрочить свое влияние в Греции, где благодаря его полководческому таланту и умелой дипломатии все эллинские города к югу от Фермопил были объявлены свободными от македонского владычества. Ему даже удалось созвать в Коринфе новый панэллинский конгресс, на котором была образована федерация свободных греческих полисов, а сам Деметрий был провозглашен ее гегемоном.

Однако вскоре на Востоке образовалась еще одна коалиция диад охов, противостоящих Антигону и Деметрию, в которую вошли все те же Птолемей, Селевк, Лисимах и Кассандр. В 301 г. до н. э. в Великой Фригии при Ипсе произошло решающее сражение, в котором Антигон был убит, а Деметрию удалось спастись на одном из боевых кораблей. Битва при Ипсе стала важным рубежом, обозначившим первый этап борьбы диадохов за наследство Александра Македонского. Он завершился образованием первых четырех крупных эллинистических монархий – Македонской (Кассандра), Геллеспонтской (Лисимаха), Азиатской (Селевка) и Египетской (Птолемея). Так определились пока еще общие контуры будущей системы эллинистического мира.

Но мир пока еще не наступил. Каждый из этих правителей не мог остановиться на достигнутом и претендовал на соседние территории. Лисимах и Птолемей, видя желание Селевка захватить Малую Азию, заключили против него союз, Селевк же в ответ блокировался с Деметрием Полиоркетом. После смерти Кассандра в 297 г. до н. э. Деметрий предпринял поход на север и в 294 г. был провозглашен царем Македонии. В связи с этим он резко изменил политику по отношению к греческим городам: вместо провозглашения демократии и свободы, он перешел на сторону олигархически настроенных слоев эллинского населения. Не забыл он и о Востоке, планомерно готовясь к новым завоевательным походам.

Эти планы Деметрия Полиоркета стали причиной объединения Селевка, Лисимаха и Птолемея, временно прекративших традиционные раздоры перед лицом македонской опасности. К новой коалиции вскоре присоединился и царь Эпира Пирр, не без оснований рассчитывавший с помощью объединенных сил захватить Македонию. Это ему удалось, и хотя восточную часть страны в 287 г. до н. э. сумел завоевать Лисимах, Пирр все же был объявлен царем Македонии. Несколько лет спустя Деметрий Полиоркет решился предпринять восточный поход, однако был схвачен Селевком и умер в плену. Лисимах тем временем прибрал к рукам уже и западную Македонию, а также Фессалию, вынудив Пирра вернуться в свое царство. Правда, в Греции сумел удержаться сын Деметрия и внук Антигона Одноглазого – Антигон Гонат, который вскоре и станет царем эллинистической Македонии.

Столкновение усилившегося Лисимаха с Селевком было неизбежным. После гибели Лисимаха в битве при Курупедии (в Лидии) в 281 г. до н. э. его малоазиатские владения были захвачены Селевком, который пережил Лисимаха лишь на восемь месяцев. При переходе через Геллеспонт Селевк был вероломно убит Птолемеем Неравном, сыном основателя Египетского царства Птолемея I Лага, умершего глубоким стариком за два года до этого. Керавн был лишен престолонаследия в пользу другого сына – Птолемея Филадельфа.

Гибель Селевка, последнего диадоха, представителя поколения сподвижников и непосредственных наследников Александра, стала важной вехой в истории Древней Греции. Эпоха диадохов завершилась, им на смену приходит следующее поколение эллинистических царей – т. н. эпигоны.

Таким образом, в ходе 40-летних почти непрерывных войн за обладание отдельными частями бывшей державы Александра между представителями ближайшего окружения покойного царя – диадохами – была создана система т. н. эллинистических государств. На развалинах державы Александра возникло три основных, наиболее крупных царства: Македония (и подчиненная ей Греция), где правила династия Антигонидов, государство Птолемеев с одноименной династией (Египет, южная часть Сирии и некоторые области Малой Азии) и Селевкидское царство (основная часть азиатских владений Александра), родоначальником которого был Селевк I. Кроме них в разное время эллинистической эпохи существовал ряд более мелких государственных образований. Так, династия Атталидов правила в Пергамском царстве, на южном побережье Черного моря находились такие эллинистические государственные образования, как Вифиния, Понт, Каппадокия, и на Востоке – Греко-Бактрийское и Парфянское царства.

Государство Селевкидов

Основателем Селевкидского царства был Селевк, один из телохранителей Александра. По договору, заключенному между сатрапами в 321 г. до н. э., он получил в управление Вавилонию. Первые годы его правления прошли в упорной борьбе за упрочение контроля над этой сатрапией. Сначала ему пришлось столкнуться с одним из полководцев Александра Евменом, который, потерпев поражение в Малой Азии, с боями отступал на Восток. Здесь он создал коалицию из местных сатрапов, однако взаимная подозрительность и нежелание делиться властью разрушили ее, что помогло верховному правителю Азии (согласно договору 321 г.) Антигону уничтожить Евмена и его союзников и укрепить свой контроль над ирано-среднеазиатскими сатрапиями. Следующим шагом Антигона было смещение Селевка с должности правителя Вавилонии (315 г. до н. э.).

Однако, воспользовавшись обострением борьбы Антигона с другими сатрапами, Селевк, получивший от правителя Египта Птолемея небольшой отряд, возвратился в Вавилонию в 312 г. до н. э. Именно этот год стал считаться началом селевкидской эры. Опираясь на поддержку местного населения, Селевк восстановил свою власть над всей сатрапией. Благоприятные условия (продолжение войны на Западе) позволили ему совершить поход на Восток, в ходе которого он овладел сатрапиями Ирана и Центральной Азии. В конце этого похода он столкнулся с Чандрагуптой, основателем державы Маурьев в Индии. Конфликт был разрешен путем уступки Селевком всех индийских владений, ранее входивших в состав державы Александра. Взамен Чандрагупта предоставил 300 боевых слонов, что очень усилило армию Селевка. В 305/304 г. последний провозгласил себя царем, несколько позднее захватил Северную Сирию, а в 281 г. до н. э. – и большую часть Малой Азии; погиб он в этом же году при попытке завоевать Македонию.

В период своего расцвета государство Селевкидов охватывало основную часть бывших владений Александра Македонского в Азии. Эти огромные территории были населены различными в этническом и языковом отношении народами, стоявшими на разном уровне экономического и культурного развития. Для того чтобы удержать их в повиновении, необходима была мощная социальная база, без которой сохранить надолго целостность Селевкидского государства было невозможно. Господствующим слоем стали македонцы и греки во главе с царем. Селевкиды продолжили активную градостроительную политику, начатую еще Александром. Однако теперь ранее основанные и новые города и колонии приобретали уже новый, полисный статус. Это отвечало интересам населявших их македонцев и греков, так как в социальном плане делало их господами над завоеванным местным населением.

Тем не менее эти полисы отличались от греческих полисов классического времени. Их автономия ограничивалась только внутренними делами, ход которых контролировал специальный царский чиновник. Верховным собственником земли был царь, а гражданский коллектив полиса выступал лишь как условный ее владелец. При этом за право владения землей полис обязан был предоставлять воинские контингенты своих граждан в армию селевкидского царя. Местное сельское население контролировалось и эксплуатировалось гражданами полиса, которые становились опорой и союзником царской власти на местах. По сути, многочисленные полисы, основанные на территории государства Селевкидов, можно рассматривать в качестве своеобразного каркаса их державы.

Многие сложные проблемы, стоявшие в свое время перед Александром, были унаследованы и новой династией. Однако решение их в большинстве случаев было иным. Политика Александра, направленная на создание единства персов и македонян как «властвующих» народов в империи, была полностью отброшена. Почти сразу же после смерти Александра назначенные им персы были устранены со всех значительных постов. Солдаты-македоняне не желали делиться плодами победы с побежденными персами, а полководцы (в том числе и Селевк), в условиях постоянных войн зависевшие от своих македонских армий, не могли (и не хотели) проводить политику, которую отвергали солдаты.

Вследствие этого политическая структура вновь созданного государства была иной, нежели в державе Александра. Господствующим слоем стали македоняне во главе с царем, они составляли ядро армии и занимали все высшие посты в государстве. Эксплуатация местного населения обеспечивала существование господствующего слоя. Это, конечно, не значит, что Селевкиды не использовали верхушку местного населения в качестве опоры в завоеванных странах. Например, определенными привилегиями пользовались гражданско-храмовые общины вавилонских городов. Но в принципе государство Селевкидов считалось государством македонян, и все остальное во много раз превосходящее их числом население находилось на более низкой ступени социальной лестницы. Существовавшие ранее социальные отношения не подверглись серьезным изменениям, но появился еще один – самый высший – социальный слой.

Таким образом, в государстве Селевкидов был достигнут компромисс между требованиями греков и централизаторской политикой государства Селевкидов, что обеспечило заинтересованность греков вновь основанных в Азии городов в поддержке существующего строя, в поддержке новой династии. Кроме того, от города зависела окружающая сельская территория, население которой несло определенные повинности по отношению к городам. Тем самым Селевкиды делали греческие города соучастниками в эксплуатации местного населения и превращали их в опору своей власти.

Основную массу населения Селевкидского царства составляли крестьяне-общинники, обязанные нести денежные и натуральные повинности в пользу царя. Иногда эти общины передавались «в кормление» представителям царской администрации, т. е. налоги, собираемые здесь, шли в качестве содержания данному лицу. Это не означало создания какой-либо формы зависимости общины от него. Крестьяне-общинники считались лично свободными, однако система селевкидского государства способствовала постепенному процессу закабаления крестьян, усилению их зависимости от государства, проявлявшейся в форме прикрепления к земле и т. п.

Селевкидская армия состояла из постоянного, сравнительно небольшого ядра македонской пехоты и конницы, а также гарнизонов в важнейших центрах, находившихся под командой местных стратегов. Кроме того, в случае необходимости призывались солдаты, проживавшие в военных поселениях, отряды греческих городов и местных племен; значительную роль играли в армии и наемники. Содержание армии, достигавшей нескольких десятков тысяч человек, было одной из главных статей расходов царской казны. Царь считался верховным главнокомандующим и во время войн должен был лично вести армию.

Вся территория государства разделялась на сатрапии. Селевкидские сатрапии были меньших размеров, чем ахеменидские и сатрапии государства Александра. Более мелкими административными единицами были епархии и гипархии. Во главе сатрапии стоял сатрап (со времени Антиоха III – стратег), осуществлявший как гражданскую, так и военную власть. Финансовое же ведомство было самостоятельным.

Земли государства делились на две основные категории: принадлежащие царю лично (его прямая собственность) и принадлежащие городам, местным династам, племенам, общинам, власть над которыми осуществлялась на основе суверенитета царя. Однако отсутствие четкой границы между понятиями суверенитета и собственности, усиленное влиянием концепции абсолютной власти победителя, порождало тенденцию к возрастанию контроля царской власти над всеми категориями земель. Полному проведению ее в жизнь мешала политическая слабость государства, которое не могло достаточно эффективно контролировать обширные территории с помощью сравнительно немногочисленного македонского населения.

Широкое строительство греческих городов способствовало дальнейшему развитию рабства в его классической форме. Вместе с тем были широко распространены и иные формы зависимости. Как и в других эллинистических государствах, македонское завоевание, не меняя в принципе существующих форм социальных отношений, способствовало ухудшению положения народных масс, усилению их эксплуатации, форм зависимости, большему приближению их к рабству. Это, естественно, вызывало протест местного населения, чем и объяснялась нестабильность государства Селевкидов, тенденции к распаду которого ярко проявились уже через несколько десятилетий после его возникновения.

Восток (среднеазиатские и иранские области) занимал важное место в политике ранних Селевкидов. При Селевке I его сын и наследник Антиох I (280–261 гг. до н. э.) был назначен соправителем царя, осуществлявшим власть в восточной части государства (т. н. «верхние сатрапии»). Для укрепления власти Селевкидов здесь строились новые города и военные поселения, восстанавливались старые, проводились иные работы (в частности, Мервский оазис был целиком обнесен стеной).

Однако в дальнейшем ситуация резко изменилась. Центр тяжести политики Селевкидов все более перемещался на запад. Начались затяжные войны между Селевкидами и Птолемеями за обладание южной Сирией (т. н. «сирийские войны»), а восточные сатрапии центральное правительство стало рассматривать лишь как объект эксплуатации, получения средств для ведения активной политики на западных границах.

Греческое и македонское население востока не могло примириться с этим. Оно сталкивалось с комплексом сложных проблем (растущим недовольством местного населения, угрозой завоевания кочевниками и т. д.) и считало, что их решению препятствует использование материальных и людских ресурсов на западе. Поэтому на востоке возникают и усиливаются сепаратистские настроения, желание освободиться от власти Селевкидской династии. Удобный момент для этого настал в середине III в. до н. э., когда во время династической междоусобицы, переросшей в новую войну с Птолемеями, государство Селевкидов оказалось на краю катастрофы. Именно в этот момент отпали сатрапии Бактрия, Согдиана и Парфия. В Парфии дальнейшее развитие событий привело к возникновению Парфянского государства, а на территории Бактрии и Согдианы консолидировалось Греко-Бактрийское царство. Поход Селевка II (230–227 гг. до н. э.) на восток, несмотря на первоначальные успехи, окончился неудачей. Таким образом, крайний северо-восток Селевкидской державы был потерян.

В 222 г. до н. э., в начале царствования Антиоха III (223–187 гг. до н. э.), против центрального правительства восстали сатрап Мидии Молон и его брат Александр, сатрап Персиды. В момент наибольших успехов Молон даже захватил Вавилонию и Месопотамию и попытался принять царский титул. Однако восстание было подавлено. Позднее Антиох III начал грандиозный поход на восток (212–205 гг. до н. э.), целью которого было восстановление власти Селевкидов над утраченными областями. Для получения денежных средств по приказу Антиоха III был ограблен храм Анахиты в Экбатанах, что дало огромную сумму. Результатом похода стало завоевание отпавшей Парфии, которая, однако, сохранила свое государственное существование на правах вассального царства и формальное подчинение Греко-Бактрии после двух лет безуспешной осады города Бактры. Затем армия Антиоха перешла Гиндукуш и вторглась в пределы Индии; с местным царем Софагасеном был заключен договор, согласно которому Антиох получил индийских боевых слонов. Обратный путь селевкидская армия совершила по территории южного Ирана. Из Персиды Антиох осуществил экспедицию в Аравию. Он придавал столь большое значение этому походу, что после его окончания принял титул «Великого».

Этот поход замедлил распад державы Селевкидов, но не устранил его причин. Подчинение Парфии и Греко-Бактрии не могло иметь решающего значения, поскольку их верность селевкидским властителям могла сохраняться только при наличии у последних достаточных сил.

В начале II в. до н. э. начинается римская активная экспансия в Восточном Средиземноморье. Война между Римом и царством Селевкидов была порождена их соперничеством за контроль над Грецией. Дальнейшие события показали всю непрочность успехов Антиоха III. Сразу же после поражения в войне с Римом в 189 г. до н. э. возобновился процесс распадения селевкидского государства, чему в значительной степени способствовала политика Антиоха. Испытывая крайние финансовые затруднения (необходимость воссоздания армии, ежегодная выплата Риму 1000 талантов), Антиох III решил поправить дела уже испытанным способом – ограбить местные храмы в Элимаиде, что вызвало восстание местного населения, в ходе которого погиб и он сам.

Последняя попытка восстановить мощь Селевкидского царства связана с именем сына Антиоха III Великого – Антиоха IV (175–163 гг. до н. э.). Стремление усилить позиции династии объясняет многие аспекты деятельности Антиоха IV, в частности, основание новых греческих городов на Востоке. Постоянная угроза с Запада, со стороны Рима, заставляла его думать об укреплении власти Селевкидов на Востоке, где после смерти его отца произошли важные события, в том числе отпадение Персиды. Верность древним местным традициям, видимо, была идеологическим знаменем династии, которая пришла здесь к власти. Правители Персиды носили титул «фратарака», бытовавший уже при Ахеменидах и прилагавшийся тогда к военным и гражданским чинам древнеперсидской администрации. Завоевание независимости Персиды произошло в ходе жестокой борьбы с греко-македонскими военными поселенцами.

В это же время и Парфия порывает с той зависимостью от Селевкидов, которая ей была навязана Антиохом III. Парфяне возобновляют свое движение на запад, в сторону Мидии.

Таким образом, задачи, стоявшие перед Антиохом IV, были сложнее тех, которые пришлось решать несколькими десятилетиями ранее его отцу. В то же время средств у Антиоха IV было много меньше, поэтому его поход окончился полной неудачей, а сам он погиб. Резко усилившиеся внутренние распри в государстве Селевкидов облегчили окончательную ликвидацию власти македонян на территории Ирана. Восстание сатрапа Мидии Тимарха способствовало завоеванию этой области парфянами. Вслед за этим они подчинили себе Персиду и Элимаиду. К 40-м годам II в. до н. э. с политическим господством греко-македонян на территории Ирана было покончено. В начале I в. до н. э. приобрела самостоятельность Иудея. В результате территория Селевкидского царства сократилась до пределов Сирии, Финикии и части Киликии. В 64 г. до н. э. остатки царства были присоединены к Риму в качестве провинции Сирия.

Птолемеевский Египет

Птолемеевский Египет – одно из крупных и весьма влиятельных государств эллинистического мира. Как и другие восточные эллинистические государства, царство Птолемеев возникло в результате завоевания одной из древневосточных стран, с развитой тысячелетней культурой и множеством древних традиций. Его ядром был собственно Египет в традиционных исторических границах. Если северные, западные и южные границы страны в эллинистическую эпоху оставались в целом стабильными (на севере – побережье Средиземного моря, на западе – пески Ливийской пустыни, на юге – первый порог Нила), то восточные рубежи царства часто менялись в зависимости от внешнеполитических успехов или неудач птолемеевских владык. Так, в начале III в. до н. э. Птолемеи контролировали значительные внеегипетские территории – почти все побережье и острова восточного Средиземноморья. Однако в результате нескольких войн с Селевкидами и Македонией уже спустя столетие, в начале II в. до н. э., Птолемеи постепенно лишились этих завоеваний.

Легко обороняемые границы исторического ядра государства, за исключением, может быть, Синайского полуострова, разрозненность и слабость соседних воинственных племен – потенциальных врагов Птолемеев позволили им обеспечить относительно спокойное существование своим подданным по сравнению с другими эллинистическими государственными образованиями.

В этническом отношении, несмотря на некоторую пестроту населения, основным его компонентом в эллинистическое время оставались собственно египтяне, которые и были главными производителями материальных благ и основной эксплуатируемой частью подданных птолемеевских владык. При этом, однако, и его коснулись характерные для этой эпохи изменения: некоторые преуспевающие египтяне эллинизировались и в какой-то мере проникали в состав привилегированной массы греко-македонян, занимая в экономике и государственном аппарате относительно высокое положение. Некоторые же обедневшие греки сливались с египтянами. Ведущую же роль в управлении страной и эксплуатации непосредственных производителей материальных благ сохранили за собой греки и македонцы, что вполне объяснимо, если учитывать характер образования государства, обусловленный фактом завоевания.

Завоеватели сумели сохранить неизменной традиционную административную систему управления страной, вытеснив лишь с ключевых постов прежних персидских чиновников и их ставленников – египтян. Таким образом, Птолемеи оставили в неизменном виде практически все особенности древнеегипетского государства – деспотическую власть царя, разветвленный аппарат многочисленных чиновников, строгую централизацию государственной власти, ее активное вмешательство в хозяйственную жизнь страны. Эти обстоятельства в значительной степени определили отличие Птолемеевского царства от государства Селевкидов. Здесь не было необходимости основывать города-полисы с греко-македонским населением, так как Птолемеи получили в свое распоряжение четко отлаженную систему прежних экономических связей, государственного и административного управления над моноэтничным в массе своей населением. Поэтому и городов с полисным статусом в державе Лагидов насчитывалось всего три – Александрия, основанная самим Александром Македонским в 332 г. до н. э., Птолемаида, построенная в Верхнем Египте Птолемеями в качестве своеобразного противовеса древнеегипетской столице – Фивам, и древний Навкратис – старинная греческая колония на Средиземноморском побережье, выведенная греческими переселенцами еще в VII в. до н. э., в эпоху Великой греческой колонизации.

Если в Селевкидском царстве полисы, основанные представителями македонской династии, были им необходимы для создания взаимовыгодных отношений между царями и греко-македонским населением державы и выполняли роль своеобразного каркаса государства, то перед Птолемеями такая проблема не стояла. Получив под свой контроль практически готовую государственную машину, надежное функционирование которой было гарантировано многовековым опытом истории Древнего Египта, греко-македонцы, заняв все ключевые посты в системе управления и заменив всех прежних чиновников разных уровней на представителей греко-македонского этноса, оставили практически в неизменном виде на первый взгляд громоздкую и весьма сложную структуру управления новой державой.

Поскольку Египет рассматривался греко-македонцами как страна, «завоеванная копьем», то верховная власть над ней безусловно принадлежала представителю царствующей династии, причем престол передавался по мужской линии старшему сыну царя. При этом, однако, в истории Птолемеевской династии известны случаи одновременного царствования нескольких царей и даже цариц.

Основателем династии, правившей в эллинистическом Египте, был Птолемей Лаг, сын македонского аристократа, крупный военачальник, сподвижник Александра Македонского. После смерти великого завоевателя Азии, когда произошел первый раздел его великой державы между его приближенными, Птолемею достался Египет. Античная традиция назвала Птолемея Лага Сотером (Спасителем), так как он считался спасителем египетского народа от притеснений и произвола Клеомена – правителя этой страны, назначенного в свое время еще Александром. Уже в это время отчетливо проявились намерения нового правителя расширить свое влияние на внеегипетские территории и играть ведущую роль в Средиземноморье. Он подчинил своей власти соседнюю Кирену, вторгся в Сирию и Финикию, захватил Кипр. После того как Антигон в 306 г. до н. э. принял царский титул, Птолемей Лаг вместе с Лисимахом, Селевком и Кассандром провозгласили себя царями своих владений.

После битвы при Ипсе Птолемею I, вместе с его преемниками, правившими Египтом на протяжении почти целого столетия (Птолемеи II Филадельф, III Эвергет, IV Филопатор, V Эпифан), удавалось вести весьма активную внешнюю политику, претендуя на роль арбитра не только в Средиземноморье, но и во всем эллинистическом мире. Однако после смерти Птолемея V Эпифана в 180 г. до н. э., уже испытывавшего значительные внешнеполитические трудности (при нем из всех внееегипетских владений остались лишь Кипр и Кирена), начинается долгий период упадка, завершившийся римским завоеванием страны в 30 г. до н. э.

Так как перед коренным населением державы Птолемеи выступали в качестве преемников египетских фараонов, то, сохранив и приспособив традиционные, уже устоявшиеся тысячелетиями структуры Древнего Египта к своим нуждам и задачам, они лишь придали им более рациональный и организованный характер. При этом не исключались и новации, привнесенные в египетскую среду из Греции и Македонии, достаточно быстро воспринятые в новых исторических условиях. Власть царя была неограниченной, и он был, как и ранее при фараонах, объектом почитания как со стороны местного населения, так и со стороны греков и македонян, новых граждан страны. Формируется, как это было практически в любом эллинистическом государстве (за исключением Македонии), царский культ.

Все приближенные царя носили почетные звания, и постепенно выработалась достаточно сложная титулатурная иерархия, начиная с т. н. «родственников» и заканчивая т. н. «преемниками», составлявшими своеобразный резерв титулованных лиц. Царь правил, опираясь на очень разветвленный и громоздкий бюрократический аппарат, наличие которого было необходимо для контроля всех сторон жизни огромной Птолемеевской державы. Главными чиновниками центрального государственного аппарата были следующие. Прежде всего тот, кто составлял царские распоряжения и отвечал за государственный архив, затем вельможа, отвечавший за текущую царскую переписку, и, наконец, приближенный, ведавший делами судебного ведомства. Несколько позже огромное значение в административной иерархии приобрела должность «диойкета», своеобразного министра финансов птолемееевского Египта. Во II в. до н. э. диойкет занял второе место по значению в жизни страны после царя. Он имел разветвленный собственный аппарат чиновников разных уровней. При этом мощному финансовому ведомству страны уделялось со стороны птолемеевских владык весьма пристальное внимание.

Птолемеи располагали разветвленной системой местной администрации. Унаследовав от фараоновского Египта номовую систему территориального деления страны, они ее реорганизовали, изменив и число номов, колебавшееся на протяжении всего их правления, и их наименования. Сначала номами управляли номархи, назначаемые царем. К концу III в. до н. э. они, сохранив за собой лишь финансовые рычаги управления контролируемой ими территорией, уступили свою высшую административную власть стратегам, которые совместили ее с военными функциями. В управленческой структуре нома также большое значение имели царский писец, чиновник по гражданским и судебным делам и тот, на кого возлагались полицейские функции. Все они располагали многочисленным аппаратом служащих. Поскольку номы делились на топархии, а те – на деревни, то и эти территориальные структуры копировали в миниатюре номовую систему. Во главе топархии стояли топархи, работавшие вместе с топограмматевсами (писцами), а деревни, в свою очередь, были руководимы комархами и комограмматевсами. Имелись и другие государственные должности разных уровней.

Самым традиционным институтом, сохранившимся почти в неизменном виде со времени фараонов, в государстве Птолемеев оказались храмы и жречество. Птолемеи хорошо учитывали огромную роль местного жречества в идеологической и экономической жизни страны. К тому же они официально признавались наследниками фараонов и не могли не помнить опыт идеологических экспериментов Александра Македонского, обеспечившего себе огромную популярность среди египтян знаменитым паломничеством в Ливийскую пустыню к оракулу бога Аммона. Поэтому, сохранив и религиозную, и экономическую силу египетского жречества, Птолемеи смогли поставить его деятельность под свой контроль. Для этого при храмах была учреждена должность специальных царских представителей – эпистатов, наблюдавших за всеми культовыми мероприятиями и экономической деятельностью жречества.

Особое значение в государстве Птолемеев приобрела сильная армия, состоявшая из двух контингентов. В первый входили те, кто рассматривался местным населением в качестве завоевателя и на самом деле являлся таковым: македоняне, греки и те, кто прибыл в Египет вместе с армией Александра или был впоследствии завербован как наемник (фракийцы, критяне, иудеи и др.). Именно они составляли ее регулярные силы, которые являлись главным инструментом внешнеполитической активности династии. Второй контингент – подразделения, состоявшие из представителей коренного населения. Они служили во вспомогательных частях, во флоте; кроме того, в основном из египтян состояли полицейские силы различных административно-территориальных единиц. У Птолемеев была также и особая речная полиция.

До прихода греков и македонцев экономика Египта была вполне автаркична, и его население в своих материальных потребностях обходилось собственной сельскохозяйственной продукцией и предметами ремесла. Преобладал внутренний натуральный обмен, и отсутствовало денежное обращение (персидская монета во времена вхождения страны в состав державы Ахеменидов в качестве сатрапии не получила здесь распространения, равно как и греческие монеты, попадавшие в Египет через Навкратис). В новых условиях подобная экономическая замкнутость уже не могла удовлетворять ни запросы правящей династии, ни нужды членов нового правящего слоя (придворной бюрократии, администраторов, наемных воинов, техников и специалистов), требовавших и денежной оплаты за свой труд, и привычных товаров, сопровождавших их быт и образ жизни.

Поэтому уже Птолемей I в 305 г. до н. э. начал выпуск собственных монет – золотых статеров, серебряных тетрадрахм и медных оболов. Этому способствовала царская монополия на добычу золота и серебра, чеканку монеты, разного рода денежные операции. Кроме экономической целесообразности, Птолемей I учитывал и идеологические аспекты последствий денежного обращения в условиях начавшегося формирования царского культа. Ведь монета с изображением правителя, покровительствующих его правлению божеств и прочих священных атрибутов царствующего дома обеспечивала подданным веру в будущее благополучие и покровительство со стороны монарха.

Характерно, что, в отличие от других государств эллинистического мира, где имело место свободное денежное обращение, Птолемеи для своих подданных запретили употребление всех иностранных монет, ориентируясь только на свои деньги. Чтобы удовлетворять запросы населения в займах, а также обеспечивать учет и контроль за поступавшими в казну многочисленными налогами и платежами за многочисленные сделки, они организовали широкую сеть своеобразных банков, находившихся под контролем государства и отдававшихся в аренду частным лицам. С их помощью регулировалось денежное обращение средств внутри страны. Теперь уже как греки и македонцы, так и египтяне (ремесленники, торговцы, представители самых широких слоев податного населения государства) оказались в рамках новых денежных отношений, не имевших ничего общего с прежней экономической автаркией, сопровождавшейся натуральным обменом. В меньшей степени денежное обращение затронуло непосредственных сельскохозяйственных производителей, но и они уже не могли игнорировать все эти новации.

Однако для того, чтобы наладить денежное обращение в стране, ранее незнакомой с ним, необходимо, чтобы вывоз собственных товаров значительно превышал их ввоз. Исторически сложилось, что экспортными товарами в Египте могли быть только продукты сельского хозяйства, в основном зерновые и хлеб, а также такие предметы ремесла, как, например, папирус или льняные ткани, не производившиеся в столь значительных объемах в других регионах античного мира. Источником же всей этой продукции и сырья для ее изготовления было традиционное земледелие, уровень которого во времена фараонов вполне соответствовал самодостаточной экономике Египта. В новых экономических условиях Птолемеи сделали ставку на рост объемов сельскохозяйственного производства и на роль непосредственного государственного вмешательства, вплоть до мелочной регламентации условий хозяйствования непосредственных производителей, в целях контроля за увеличением поступлений налогов в казну. Это позволило, хотя бы на первых порах, обеспечить процветание эллинистического Египта и его внешнеэкономический авторитет.

Как и в государстве Селевкидов, в птолемеевском царстве верховным собственником земли, главного богатства страны, был сам царь. Собственность царя распространялась и на все природные богатства, находившиеся как в недрах, так и на самой земле. Отсюда – монопольное положение птолемеевских владык не только в земледелии, но и в ремесле, торговле, транспорте, денежном обращении.

В государстве Птолемеев земля делилась на два разряда: царский фонд и уступленные царем земли. Последние, в зависимости от того, кому они были уступлены, назывались клерухическими (выделенными в условное владение солдатам, находящимся в запасе), дарственными (пожизненно или на период службы переданными царским чиновникам), землями храмовыми, землями граждан полисов и частновладельческими. Земли царские, из которых в основном и состоял весь земельный фонд страны, обрабатывали лично свободные арендаторы, которые назывались царскими земледельцами. Чаще всего это были представители местного населения, не имевшие средств для самостоятельного ведения хозяйства и обязанные регулярно выплачивать в казну часть урожая в качестве натуральной арендной платы. Это были юридически свободные, но фактически зависимые категории непосредственных производителей материальных благ.

Земледелие оставалось главным занятием населения и основой экономики и процветания птолемеевского Египта: ведь эта страна в течение многих веков являлась крупнейшим центром сельскохозяйственного производства и основным экспортером зерна на внешние рынки. Среди зерновых культур первое место занимала пшеница, по-прежнему обеспечивавшая активный баланс внешней торговли государства Птолемеев, возделывался и ячмень для производства пива. Широко распространено было виноградарство, садоводство (разведение олив, финиковой пальмы, смоковницы и др.), выращивание технических культур (лен), овощей и т. д. Все это вполне удовлетворяло потребности как местного населения, так и завоевателей, которых сопровождала значительная волна иммигрантов.

Возделывались масличные культуры, причем производство и торговля маслом для питания и освещения являлись государственной монополией и строго регулировались властями с помощью цен. Земельные площади под виноградниками и садами в государстве Птолемеев значительно расширялись благодаря особой, более льготной для земледельцев форме аренды, получившей большое распространение в эллинистическом Египте.

До завоеваний Александра Македонского сельское хозяйство Египта базировалось на очень примитивной технике уровня конца каменного века, лишь частично усовершенствованной применением медных и бронзовых орудий труда. С приходом же греков и македонцев в хозяйстве страны начался настоящий переворот: появились железные орудия труда, в том числе и сельскохозяйственные, стала применяться сеялка, ввезенная сюда из Вавилонии. Сельскохозяйственные производители начали использовать новые важные технические приспособления – винтовой пресс для получения вина и оливкового масла, т. н. «винт Архимеда», или механизм с зубчатым колесом и «бесконечной» веревкой, значительно облегчавшие работы земледельцев по ирригации и т. п.

Осваивались новые виды культурных растений. Хотя виноград и оливы были знакомы египтянам, но выращивались они нерегулярно. С появлением в стране греков и македонян площади под этими культурами значительно расширились. Завоеватели стали интенсивно выращивать такие привычные для них культуры, как инжир, гранаты, яблоки, грецкие орехи, чеснок. Источники говорят о том, что в птолемеевском Египте проводились меры по селекции ряда сельскохозяйственных культур, что позволило улучшить традиционные для этой страны сорта зерновых. Очевиден рост агрономических знаний земледельцев, в помощь которым создавались специальные агрономические трактаты. Благодаря этому резко выросли площади обрабатываемых земель, повысилось их плодородие. Ранее заброшенные сельскохозяйственные территории превратились в настоящие цветущие земли, создавались новые оазисы.

В экономике и во внешней торговле Египта огромное значение имело производство папируса, своеобразной бумаги древнего мира, обслуживавшее в античное время все делопроизводство и интеллектуальные запросы читающей публики всего Средиземноморья, особенно в эллинистическое время. Птолемеи превратили производство этого писчего материала в царскую монополию и наделили его изготовителей значительными привилегиями. То же касается и работников мастерских, производивших льняные ткани. Посевные площади под выращивание этой важной технической культуры были значительно расширены, а весь технологический процесс изготовления тканей находился под строгим государственным контролем.

Сохраняло свое значение и животноводство, в основном разведение мелкого рогатого скота и свиней, а также охота и рыбная ловля, либо регулируемые государством, либо отдаваемые в аренду отдельным откупщикам. Крупный рогатый скот по-прежнему использовался под тягло в земледелии.

Богатство страны различными минеральными ресурсами, многовековые традиции ремесленного мастерства в сочетании с достижениями античной техники значительно способствовали развитию ремесленного производства, ориентированного как на внутренние запросы, так и на экспорт. При этом доходы от экспорта и контроля над транзитной торговлей все же уступали доходам казны Птолемеев от сельского хозяйства.

Ремесло в основном было сосредоточено в городах, причем, в отличие от сельского хозяйства, здесь широко применялся рабский труд. В земледелии труд рабов не играл определяющей роли, по сравнению, например, с трудом царских земледельцев, зато он превалировал в ремесле птолемеевского Египта, так как оно, особенно в городах, носило высокоспециализированный характер и было ориентировано на массовое производство. Так, в Александрии высокого уровня развития достигло судостроение, строительство жилых и общественных зданий, изготовление металлической и керамической посуды, тканей, мебели, ювелирных изделий и т. п. Однако эта высококачественная ремесленная продукция чаще всего становилась объектом экспорта или потребления наиболее зажиточными слоями городского населения. На сельской же территории, при наличии незначительного сектора собственного ремесленного производства, направленного на изготовление минимума самых необходимых в быту предметов потребления, безусловно преобладало земледелие.

Основатель царства, Птолемей I Сотер (305–282 гг. до н. э.), в области внешней политики проявил себя как талантливый правитель и искусный политик. Характерно, что он оказался единственным из диадохов, умершим собственной смертью. Птолемей I предпринял энергичные меры по завоеванию территорий, прилегающих к границам его государства. В этом проявлялись не только его агрессивные намерения, присущие любому эллинистическому владыке, но и желание обеспечить безопасность государства в Средиземноморье. Опорой его внешнеполитических действий было сильное войско, состоящее из македонцев и греков, организованное по македонскому образцу. Привлекал он и греческих наемников, однако представители местного, египетского населения в регулярной армии не служили, так как не были обучены по принятому в эллинистическом мире образцу. Лишь со временем эта ситуация несколько изменится, но это будет значительно позже.

Еще в период войн диадохов Птолемей первым понял неизбежность распада громадной и непрочной державы Александра. Утвердившись в Египте, он подчинил своей власти Киренаику (северо-восточная часть современной Ливии), завоеванную еще Александром, вторгся в Сирию и Финикию, попутно захватил Кипр, богатый медью и строевым лесом.

Сын Птолемея I Сотера Птолемей II Филадельф (283–246 гг. до н. э.) и внук Птолемей III Эвергет (246–221 гг. до н. э.), продолжая ту же политику, распространили свою власть на ряд городов Малой Азии и островов Эгейского моря. В середине III в. до н. э. Египет располагал сильнейшим военным флотом и играл ведущую роль в системе эллинистических государств. Основными противниками Птолемеев были правители и Македонии, и Селевкидского царства, а также, особенно в Малой Азии, цари менее значительных эллинистических государственных образований (например, Пергама, Вифинии и др.).

В период царствования Птолемея II Филадельфа обострились отношения с Селевкидским царством. Стремление обеспечить поступление доходов с территорий т. н. Келесирии (области Южной Сирии и Финикии), захваченной Птолемеем I после битвы при Ипсе, а также закрепить за собой находившиеся здесь торговые и стратегические базы вылилось в череду войн, получивших название сирийских. Первая сирийская война (274–271 гг. до н. э.) началась с мятежа в Киренаике, поддержанного Антиохом I Селевкидом. Птолемею II удалось подавить это выступление и, перехватив инициативу, одержать ряд побед в Сирии и на побережье Малой Азии. Вступление царя эллинистической Македонии Антигона Гоната в войну на стороне Антиоха I изменило ситуацию, и Птолемей согласился на заключение мира. По его условиям Египет не только сохранял свои прежние территории, но и получил ряд городов на южном побережье Малой Азии. Одновременно Птолемею II удалось склонить на свою сторону население ряда островов и греческих малоазийских городов, заключив союзные договоры с их жителями.

Вторая сирийская война (258–253 гг. до н. э.) завершилась заключением династического брака. Птолемей II выдал за Антиоха I свою дочь, дав за ней ряд спорных территорий в качестве приданого. Это свидетельствует об определенных неудачах Птолемея в ведении боевых действий. К тому же морское сражение при Косе между флотами Птолемея II и Антигона Гоната, завершившееся поражением Птолемея, могло настроить его на более мирный лад. Несмотря на эти неудачи, в период своего наивысшего могущества Птолемей II владел Киреной, Кипром, Памфилией, Ликией, Келесирией, оказывал влияние на политику конфедерации полисов Кикладских островов. Этот царь не оставлял без внимания и ситуацию в Балканской Греции, активно поддерживая здесь антимакедонские настроения. Результатом этого явилось участие египетского флота в т. н. Хремонидовой войне (267–262 гг. до н. э.), правда неудачное. Попытка высадиться в Аттике и помочь афинянам, осажденным македонцами, не увенчалась успехом.

При преемнике Птолемея II Филадельфа Птолемее III Эвергете существенных изменений во внешней политике Египта не произошло. Начало его царствования ознаменовалось успехами в третьей сирийской войне (245–243 гг. дон. э.)над Селевком II. Эвергету удалось вернуть прежние владения в Эгеиде и Малой Азии, в том числе города Милет, Эфес и остров Самос, вновь присоединить Херсонес Фракийский и остров Фасос, а также захватить северную Финикию и часть Сирии. Его войска быстрым маршем прошли на восток за Евфрат вплоть до Бактрии, однако, не использовав в полной мере результаты этих успехов, Птолемей III, захватив огромную добычу, вернулся в Египет. Причиной этого могли стать события, связанные с волнениями в стране и активной дипломатической деятельностью Селевка II, сумевшего настроить против Птолемея многих его союзников (даже дружественный Птолемею III Родос начал против него военные приготовления). Как и его предшественники, Птолемей III следил за событиями в Греции и Македонии, успешно лавируя и поддерживая дружественные отношения и с Ахейским союзом, и с его противником – спартанским царем-реформатором Клеоменом.

Правление Птолемея IV Филопатора (222–205 гг. до н. э.) можно считать высшей точкой внешнеполитических успехов Лагидов. Селевкидский царь Антиох III, воодушевленный своими военными удачами как на востоке, так и на западе, нарушил мирный договор с Птолемеями, что стало поводом очередной, четвертой войны на территории Сирии (219–216 гг. до н. э.). Войска противников столкнулись в 217 г. до н. э. в решающем сражении у приморского города Рафии. Удача сопутствовала Филопатору, сумевшему одолеть ранее непобедимого Антиоха III. Однако для усиления своей армии Птолемей IV был вынужден набрать в свою армию значительный контингент египетских воинов, вооруженных и обученных по македонскому образцу. Эта вынужденная мера царя в дальнейшем имела очень важные последствия для птолемеевского Египта, так как резко ослабила ведущую роль греко-македонского элемента в регулярной армии. Теперь уже армия при известных обстоятельствах не могла быть послушным орудием в руках греческих командиров и беспрекословно выполнять все приказы Лагидов.

При Птолемее V Эпифане (204–180 гг. до н. э.) начинается закат внешнеполитического могущества Египта, где в это время начались массовые волнения местного населения, охватившие всю страну почти на два десятилетия. Тогда же началась ожесточенная придворная борьба вокруг опекунства над малолетним Птолемеем V. Воспользовавшись внутренними неурядицами в Египте, Македония и держава Селевкидов постепенно присвоили все владения Птолемеев в Малой Азии и в Эгейском море. Была потеряна Келесирия, и от всех внеегипетских владений остались только Кипр и Кирена. Все это шло на фоне внутреннего кризиса, сопровождавшегося недовольством населения Египта, частыми восстаниями и ухудшением экономического состояния страны.

В это время произошли важные изменения на международной арене. В регионе Западного Средиземноморья Римская республика, разгромив Карфаген, превратилась в крупнейшую мировую державу. В начале II в. до н. э. Рим сделал первые шаги по распространению своей гегемонии уже в Восточном Средиземноморье. Он нанес серьезное поражение Македонии, предпринял ряд ощутимых ударов по государству Селевкидов и к 168 г. до н. э. окончательно подчинил своей власти Македонию и Грецию.

Находясь в состоянии непрерывных смут и внутренних междоусобиц (после смерти Птолемея V Эпифана трон оспаривали несколько претендентов), Египет тем не менее продолжал сохранять свою самостоятельность и даже оказался в начале I в. до н. э. единственным сравнительно богатым и сильным эллинистическим государством. Именно это обстоятельство не позволяло Риму обратить свою агрессию и против него. Египет и его экономический и политический центр – Александрия обладали достаточно большими экономическими и людскими ресурсами, чтобы оказать упорное сопротивление и тем самым усилить антиримские настроения на завоеванных римлянами территориях.

Однако в результате династических войн и окончательного развала правящей династии Египет все же стал игрушкой в руках Рима, который все более и более властно стал вмешиваться в его внутренние дела. Столь длительное противостояние в борьбе со своими эллинистическими соседями в значительной мере подрывало военно-экономический потенциал Египта. Однако, опираясь на союз с могущественным Римом и его поддержку, Египет все же сумел просуществовать как независимое государство дольше, нежели его традиционные противники (Македонское царство и держава Селевкидов).

Уже Птолемей Апион, побочный сын Птолемея VII Эвергета, получивший от него в качестве самостоятельного владения Киренаику, так и не добившись права на трон, завещал эту область Риму. В 74 г. до н. э. она получила статус римской провинции. Более того, Сулла даже решился лично вмешаться в династическую борьбу, посадив в 80 г. до н. э. на престол своего ставленника – Птолемея XI Александра П. Правда, эта акция была пресечена жителями Александрии, по почину которых трон занял Птолемей XII Авлет (80–58 гг. до н. э.). Но по инициативе Цезаря он был признан римлянами царем и союзником Рима, что позволило им отобрать у египтян Кипр. Птолемею XII пришлось покинуть Египет, однако не надолго: в результате вторжения войск проконсула Сирии Габиния он был восстановлен на троне.

Теперь римляне становятся активными участниками династических распрей. Не без их прямого давления престол достался дочери Птолемея XII Авлета, Клеопатре VII, поочередно правившей Египтом совместно с Птолемеями XIII и XIV (55–44 гг. до н. э.), а с 44 по 31 гг. со своим сыном от Цезаря – Птолемеем XV Цезарионом. В своих попытках возродить мощь и авторитет Египта и тем самым удержаться на троне эта энергичная правительница заручилась поддержкой Марка Антония, одного видных политических деятелей конца Республики, и даже вышла за него замуж. Однако в ходе непримиримой борьбы с его политическим противником Октавианом объединенный флот Антония и Клеопатры в ходе битвы при Акции в 31 г. до н. э. потерпел поражение, что решило не только вопрос о единовластии в Римской державе, но и судьбу Египта: он был завоеван Октавианом и превращен в римскую провинцию.

Пергам

Пергамское царство играло важную роль в системе эллинистических государств. Его ядро располагалось на территории северо-западной части Малой Азии в области Мисия. Благодаря активной внешней политике, а также дипломатическим усилиям правителей этого царства из династии Атталидов к началу II в. до н. э. территория Пергамского государства была значительно расширена за счет присоединения ряда областей Западной Малой Азии (Троада, Лидия, Кария и Ликия). Это обстоятельство определило характерные особенности экономики и внутренней политики, а также культуры эллинистического Пергама. Дело в том, что на территориях, вошедших в состав Пергамского царства, располагалось значительное число греческих полисов, существовавших здесь еще до походов Александра Македонского, грекоязычное население которых было уже сильно эллинизировано, и преобладание именно эллинских элементов в общественной и государственной структуре этого эллинистического образования, предопределило его известную однородность и прочность.

То же следует сказать и о внешней политике Атталидов, ориентировавшихся в поиске потенциальных союзников на запад, а не на своих восточных соседей. А это, в свою очередь, обусловило длительное противостояние Пергама и Селевкидского царства, в целом лояльную политику по отношению к Птолемеевскому государству и фактическое подчинение республиканскому Риму.

Начало династии Атталидов положил Филетер, сын Аттала, который командовал крепостью Пергама при диадохе Лисимахе. Воспользовавшись борьбой между Лисимахом и Селевком, Филетер в 283 г. до н. э. стал независимым правителем, превратив Пергам в свою собственность. Его преемник Эвмен I (263–241 гг. до н. э.) окончательно оформил свою власть над отделившимися от Антиоха I Селевкида территориями, а Аттал I (241–197 гг. до н. э.). одержавший убедительную победу над галатами, принял уже и царский титул. Заключив союз с Римом, он принял участие на его стороне во время двух первых македонских войн (215–205 и 200–197 гг. до н. э.).

Эти союзнические отношения с Римом, активно осуществлявшим свою экспансию на Восток, в огромной степени определили дальнейшую историю Пергамского царства и всего греческого мира. Эвмен II (197–159 гг. до н. э.), продолжая проримскую политику своего отца, умело воспользовался победой римлян при Магнесии в 190 г. до н. э. над Антиохом III, в которой сам принял активное участие на их стороне, и присоединил к Пергамскому царству почти все утраченные Селевкидами владения на территории внутренней Малой Азии. Именно в это время, в первой половине II в. до н. э., Пергамское царство достигло пика своего могущества, превратившись в одно из крупнейших в эллинистическом мире государств, располагавшееся практически на всей территории Малой Азии.

Если в этот период ведущие эллинистические державы того времени постепенно утрачивали свое внешнеполитическое влияние и значительные территории, то Атталиды, с успехом используя свои союзнические отношения с Римом и пользуясь его поддержкой и покровительством, с успехом продолжали укреплять свое влияние на территориях, граничивших с птолемеевским Египтом и Селевкидским царством, создавали реальную угрозу Македонии. По сути, Пергам расчищал дорогу экспансии Рима на эллинистический Восток, что прекрасно сознавали сами его соседи, обвинявшие Атталидов в предательстве.

Однако возвышение Пергама длилось недолго. При преемниках Эвмена II, Аттале II и Аттале III, Пергамское царство стало постепенно терять свою роль в качестве самостоятельной державы, так как Рим, успешно пользуясь своим влиянием на правящую элиту пергамского общества, усилил вмешательство во внешнюю и внутреннюю политику царства. Следствием этого стало, скорее всего, вынужденное решение последнего царя династии, Аттала III, умершего в 133 г. до н. э. и не имевшего детей-наследников, в своем завещании передать свою державу римлянам при условии сохранения свободы и автономии греческих городов, располагавшихся на территории царства, а также его столицы.

В ответ на это вспыхнуло восстание низов пергамского общества во главе с Аристоником, побочным сыном Эвмена II. Восстание не имело успеха, так как его не поддержало население греческих городов, опасавшееся народных волнений, репрессий со стороны римлян и потери обещанной независимости. Аристоник был схвачен и казнен в римской тюрьме в 129 г. до н. э. Именно в этот период римляне уверенно вступают на азиатские земли. На месте завещанного им царства была образована римская провинция Азия.

Пергамское царство являлось одним из ведущих экономических центров эллинистического мира. Благоприятные климатические и природные условия, высокое качество земель прибрежных территорий и речных долин, разнообразный рельеф местности, позволявший сочетать выращивание злаков, винограда и масличных культур со скотоводством (коневодством и овцеводством), – все это позволяло сельскому хозяйству страны развиваться достаточно ровно и интенсивно. Активное использование рабского труда в сочетании с внедрением интенсивных методов его эксплуатации, а также элементов товарного производства позволило Пергаму стать одним из центров поставки сельскохозяйственной продукции для жителей Средиземноморья. Этому способствовало и выгодное положение пергамских городов вблизи главных торговых морских путей тогдашнего времени, чем с успехом пользовались предприимчивые пергамские купцы.

Благодаря богатым запасам сырья (металлов, глины, дерева, смолы, кожи, шерсти) изделия пергамского ремесла пользовались огромным спросом во всем Средиземноморье. Именно Пергам стал родиной одного из самых известных, наряду с египетским папирусом, писчего материала древности – т. н. пергамена, изобретенного во II в. до н. э. и бывшего в употреблении вплоть до эпохи Средневековья.

Цари династии Атталидов, проводя политику благоприятствования торговле и ремеслу, которая давала огромные поступления в государственный бюджет, не забывали и об основании новых городов греческого типа. Они, наряду с прежними городскими центрами, быстро становились средоточием экономики и культуры.

Атталиды оказывали активное покровительство науке, литературе и искусству. В столице царства, превратившейся в один из культурных центров эллинистического мира, в честь победы Аттала I над галатами при его преемнике, Эвмене II, был сооружен монументальный Алтарь Зевса – величайшее произведение эллинистического искусства. На время правления этого же царя приходится и сооружение знаменитой Пергамской библиотеки, соперничавшей своим собранием произведений античных авторов с Александрийской, а также известной знаменитой собственной филологической школой.

История Пергамского царства являет нам вариант становления, развития и краха одного из государственных образований эллинистического мира. Оно было создано не в результате договора между диадохами и не в ходе их борьбы за власть над территориями, входившими в империю Александра Македонского, а путем узурпации и предательства. Однако греческое население регионов Малой Азии, ставших его ядром, уже вполне было готово к созданию собственной государственности. Именно оно добровольно подчинилось власти представителей новой эллинистической династии, которые не могли похвастаться ни своими воинскими доблестями в период восточных походов, ни близостью к окружению Александра Македонского, ни своим аристократическим происхождением. Однако властители Пергама, понимая потенциальную невозможность играть ведущую роль в обостряющихся отношениях между правителями ведущих и претендующих на могущество эллинистических династов, с успехом использовали силу и влияние внешнего фактора в лице республиканского Рима, все более уверенно распространявшего свою экспансию на восток.

Македонское царство

Македония, наряду с птолемеевским Египтом и державой Селевкидов, являлась одним из крупнейших государств эллинистического мира. Ко времени окончания войн диадохов страна находилась в состоянии крайнего упадка. Значительная часть населения переместилась в ходе завоевательных походов Александра на восток. Угроза со стороны северных варваров и постоянные войны, которые вели Антигониды, значительно подрывали экономический потенциал государства. Поэтому для того, чтобы не утратить ранг великой державы, представители этой эллинистической династии были вынуждены обратить свое пристальное внимание на возрождение хозяйства и пополнение людских и материальных ресурсов. С этой целью они основывали новые города, восстанавливали старые, переселяли население на пустующие земли, разрабатывали рудники, вели активную торговлю строевым и корабельным лесом.

Основой экономики по-прежнему являлось сельское хозяйство, в котором трудились свободные крестьяне, владевшие собственными участками земли. Царю принадлежали только недра и леса страны, зато вне Македонии, на присоединенных и завоеванных землях, он мог ими либо владеть, либо передавать в аренду, плата за которую пополняла казну государства. Для поддержания боеспособности армии часть земли передавалась воинам за службу в наследственное держание.

Со времени восточных походов в Македонию поступали значительные контингенты рабов, однако значительного толчка к развитию рабовладельческих отношений здесь не ощущалось, так как большая часть невольников перепродавалась в другие области греческого мира, и в производстве рабский труд почти не применялся. При этом во многих аристократических семьях все же существовало множество слуг-рабов.

Царская власть в эллинистической Македонии унаследовала некоторые прежние черты: войсковое собрание по-прежнему сохраняло свое значение при вступлении монарха на престол, оно же нередко выступало в роли верховного суда. При этом представители древней македонской знати, число которых резко уменьшилось в результате походов Александра и битв диад охов, уже утратили свое политическое значение. В Македонии не сложилось условий для формирования царского культа, характерного для других эллинистических монархий.

После смерти Александра Македонского в ходе заключительного этапа борьбы диадохов за его наследство один из них, Кассандр, получил формальные права на македонский престол. Однако после его смерти в 298 г. до н. э. борьба за Македонию продолжилась. В течение двадцати лет престол македонских царей поочередно и с переменным успехом занимали сыновья Кассандра, Деметрий Полиоркет, сын Антигона Одноглазого, Лисимах, Птолемей Керавн, Пирр Эпирский. Нестабильность ситуации в Македонии усугублялась угрозой завоевания со стороны северных варваров – галатов (кельтов), которые своим вторжением (им удалось дойти до Дельф) нанесли ощутимый удар по благосостоянию Македонии, Северной и Центральной Греции.

Кризис в Македонии, вызванный в том числе переселением значительной части населения царства на Восток, разорением крестьянства, усугублял положение в стране. Лишь когда сын Деметрия Полиоркета Антигон (будущий Антигон II Гонат) нанес два крупных поражения галатам, ситуация в Греции стабилизировалась. Воспользовавшись славой победителя варваров и полной анархией в Македонии, в 276 г. до н. э. Антигон был провозглашен царем и стал основателем эллинистической династии Антигонидов, правившей в Македонии вплоть до ее завоевания Римом в 168 г. до н. э.

Время царствования Антигона Гоната (283–239 гг. до н. э) – очень сложный период в истории Македонии, время усиления царства и распространения влияния на многие формально остававшиеся независимыми полисы Греции. Ему удалось достаточно успешно бороться с Пирром Эпирским, вторгшимся в Македонию и бесславно погибшим в уличном бою в Аргосе, укрепить северные границы своего государства, выстроить систему укрепленных пунктов, обеспечивавших морскую связь с главным пунктом македонского контроля над Грецией – Коринфом.

Победа над восставшими Афинами в т. н. Хремонидовой войне (267–262 гг. до н. э.), инициатором которой был Птолемей II, стремившийся ослабить позиции Македонии в Греции, позволила силой захватить город и оставить там гарнизоны. Была очень сильно ослаблена Спарта, выступившая союзником Афин в этой войне.

Но несмотря на то, что большая часть Греции оставалась под властью македонян, удерживать ее в повиновении становилось все труднее и труднее. К этому времени значительно усиливается Этолийский союз, объединивший еще в 370 г. до н. э. ряд полисов центральной Греции. Этот союз был сильным противовесом власти Македонии на Балканском полуострове. В 280 г. до н. э. восстанавливается еще одно военно-политическое объединение греческих полисов Пелопоннеса – Ахейский союз, возвышение которого также не могло не беспокоить македонские власти.

С этими проблемами столкнулся сын Антигона Гоната – Деметрий II (239–229 гг. до н. э.). Его неуклюжая попытка вмешаться в конфликт Эпира и Этолийского союза на стороне эпириотов позволила двум ранее враждебным объединениям эллинских полисов (этолийцы обратились за помощью к ахейцам) оказаться в одном лагере противников Македонии. К этому времени македонцы уже утратили власть над Коринфом, захваченным ахейцами во главе с Аратом еще в 243 г. до н. э. После гибели Деметрия II в сражении с воинственными северными иллиро-фракийскими племенами дарданов Македонское царство оказалось в очень сложном положении. Не лучше обстояли дела и в полисах севера Пелопоннеса, промакедонские тираны которого начали ориентироваться на Ахейский союз. Хотя Антигону III Досону (229–221 гг. до н. э.) удалось вернуть часть Фракии, ситуация была весьма неустойчивой.

Однако социальные потрясения в Спарте, связанные с деятельностью царя Клеомена, попытавшегося возродить ее былую мощь, послужили толчком к сближению Македонии и Ахейского союза. Более того, создается новый Эллинский союз под гегемонией Македонии, в который кроме ахейцев вошли ряд полисов северной и центральной Греции. Основным противником союза была Спарта, подпитываемая финансовой помощью Птолемеев, а также Этолийский союз. В битве при Селассии в 221 г. до н. э. армия Клеомена была разбита, в Спарте обосновался македонский гарнизон, а сама она вынуждена была вступить в Эллинский союз.

Первые годы правления нового македонского царя Филиппа V (221–179 гг. до н. э.) были осложнены войной между Эллинским и Этолийским союзами. Но Филипп V сумел заключить мир и сосредоточить свои силы на севере для захвата Иллирии. Римская республика, увязшая в кровопролитной Второй Пунической войне, не смогла остановить эту экспансию Македонии. Благодаря этому Филипп V совершил блестящий дипломатический ход, заключив союз с Ганнибалом. Для Македонии в случае поражения Рима этот союз имел бы далеко идущие последствия.

Однако не дремала и римская дипломатия. Обеспокоенные союзом Македонии и Карфагена, римляне спровоцировали членов Этолийского союза, ряд полисов Пелопоннеса и Пергам на выступление против Филиппа V (1-я Македонская война, 215–206 гг. до н. э.). Победа Рима над Ганнибалом отвела угрозу высадки войск Филиппа V на территорию Италии, и война в Греции была прекращена в 206 г. до н. э. Рим на время оставил Балканы в покое, что позволило Филиппу V включиться вместе с Антиохом III Селевкидом (договор 202 г. до н. э.) в завоевание малоазийских и эгейских владений ослабевшего Птолемеевского царства. Против выступили Этолия, Пергам и Родос, также претендовавшие на эти территории. Поражение родосцев в морской битве у острова Ладе позволило македонцам высадиться в Малой Азии и захватить Милет.

Для отпора Филиппу V сформировался антимакедонский союз, обратившийся за помощью к Риму. Вновь началась война (2-я Македонская война, 200–197 гг. до н. э.), в ходе которой Македония осталась практически без союзников. В решающей битве при Киноскефалах (в Фессалии) в 197 г. до н. э. победа сопутствовала римлянам, и проконсул Фламинин продиктовал македонцам условия мирного договора. В связи с этим важны два обстоятельства. Во-первых, Македония лишалась всех своих завоеваний в Греции и Малой Азии. Во-вторых, объявленная Фламинином «свобода грекам» была выгодна исключительно римлянам, так как в Греции уже не могли существовать какие-либо союзы полисов, что облегчало вмешательство в греческие дела под предлогом контроля за выполнением мирного договора.

После смерти Филиппа V, не оставлявшего надежды возродить былую мощь Македонского царства, на престоле утвердился Персей (179–168 гг. до н. э.). Он попытался продолжить дело отца, однако в войне с Римом (3-я Македонская война, 171–168 гг. до н. э.) в решающем сражении при Пидне был разбит. Территория Македонского царства была разделена победителями на четыре округа, а в 148 г. до н. э. после подавления антиримского восстания под предводительством Андриска Македония вместе с Фессалией была превращена в римскую провинцию и окончательно утратила свою государственность.

Полисы материковой Греции

По сообщениям античных авторов, в эллинистический период Греция обезлюдела из-за мощного миграционного движения на Восток, и лишь несколько крупных полисов Греции пытались сохранить свое прежнее значение. Это Афины и, в меньшей степени, Коринф. Центры политической жизни частично переместились в ранее отсталые районы Балканского полуострова. Благодаря резкому росту политической и экономической активности в эллинистических государствах только некоторые островные полисы продолжали свое процветание.

Афины, возглавившие коалицию греческих полисов (Этолия, Фокида, Локрида и ряд других) в Ламийской войне, вспыхнувшей после смерти Александра Македонского с целью освобождения от македонской зависимости, потерпели в 322 г. до н. э. поражение на суше (битва при Кранионе) и на море (сражение у Аморгоса). В 317 г. до н. э. македонцам удалось установить в Афинах олигархический режим Деметрия Фалерского, афинского философа и государственного деятеля, противника демократии, симпатизировавшего Македонии. Однако в 307 г. до н. э. он был изгнан Деметрием Полиоркетом, провозгласившим формальную свободу не только Афинам, где была восстановлена демократия, но и другим греческим полисам, ранее контролируемым Кассандром.

В любом случае контроль над полисами Балканской Греции со стороны Македонии сохранился, что стало причиной новой войны за освобождение. Теперь в антимакедонский союз вошли не только Афины, Спарта и ряд других полисов, но и Птолемей II, желавший ослабления своего традиционного противника на Балканском полуострове – Македонского царства. Т. н. Хремонидова война (267–261 гг. до н. э.), завершившаяся поражением коалиции, привела к падению политического авторитета Афин и к зависимости от Македонии вплоть до римского завоевания.

Значительно понизилась экономическая активность афинского полиса. Политические институты афинской демократии формально продолжали существовать, но претерпели значительную трансформацию. Оплата за выполнение государственных должностей уже не производилась, что способствовало концентрации реальной политической власти в руках имущей верхушки. Верховная власть перешла в руки ареопага и первого из стратегов – стратега гоплитов. Народное собрание практически не собиралось. Полисное ополчение исчезло, его место заняла наемная армия.

В Афинах появилось много богатых иностранцев – из Малой Азии и Сирии, других регионов эллинистического мира, сыновья которых стремились получить риторическое, военное и философское образование и, по возможности, права афинского гражданина. На фоне увядания политического и экономического значения афинского полиса его престиж в качестве центра интеллектуальной жизни в эллинистическую эпоху резко возрос.

Эллинистическое время для полисов Греции характеризовалось острым социальным противостоянием обедневшего демоса и влиятельной в экономическом и политическом отношении имущей верхушки гражданского населения. Наиболее острые формы этот конфликт приобрел в Спарте, внутреннее положение которой было очень тяжелым. К середине III в. до н. э. значительная часть спартиатов лишилась земельных наделов, при этом число полноправных граждан полиса (по сообщениям античных авторов) по сравнению с классическим временем уменьшилось почти на порядок и составляло всего лишь 700 человек, из которых только 100 владели землей. Рост долгов спартиатов, постепенное уравнивание их социального статуса с положением периэков и даже илотов, падение военной мощи Спарты и ее традиционного авторитета в греческом мире привели к осознанию (даже в кругах старой аристократии) необходимости социальных преобразований.

Первым с предложением реформ выступил спартанский царь Агис IV, вступивший на престол в 245 г. до н. э. Отстранив от власти и изгнав своего противника Леонида, второго спартанского царя, он, стремясь возродить мощь спартанского государства и утраченные основы Ликургова строя, ликвидировавшего в свое время неравенство среди спартиатов, пошел на ряд радикальных преобразований. Была предпринята попытка отмены долгов, передела земли в пользу спартиатов, лишившихся земли, а также увеличения числа граждан за счет периэков. Агис разогнал коллегию пяти эфоров, уничтожил все долговые документы. Однако начавшиеся боевые действия с этолийцами вынудили царя-реформатора покинуть Спарту, чем сумели воспользоваться противники реформ. Они вернули на престол царя Леонида, добились в апелле отмены реформ, которые Агис так и не успел завершить, и приговорили его к смерти. Когда Агис вернулся из похода, приговор привели в исполнение (241 г. до н. э.).

Внутреннее положение в Спарте продолжало оставаться очень напряженным и неустойчивым. Начинания Агиса не были реализованы, социально-экономический кризис продолжался. Спустя 10 лет после воцарения Агиса царем Спарты стал сын его политического противника и соправителя Леонида – Клеомен III (235–221 гг. до н. э.). Именно он считается продолжателем дела Агиса IV. Поскольку тот, по мнению Клеомена, действовал нерешительно и мирными средствами, новый реформатор изменил тактику проведения реформ. Теперь они проводились более решительно и силовыми методами.

Заручившись поддержкой спартанской армии (как талантливый полководец, он одержал несколько побед над войсками Ахейского союза), Клеомен перебил эфоров, всю землю объявил государственной собственностью, разделив ее на 4 тыс. клеров, и раздал эти участки спартиатам и частично периэкам. Тем самым он завоевал симпатии подавляющего числа обедневших спартанских граждан. Из Спарты по его приказу были изгнаны 80 наиболее богатых и поэтому ненавидимых рядовыми спартиатами граждан. Таким образом, спартанское гражданское ополчение было доведено в своей численности до 4 тыс. гоплитов. Была осуществлена реорганизация системы государственного воспитания молодежи, а также разрешено включать иностранцев в состав гражданского коллектива.

Поддержка реформ Клеомена подавляющим числом спартиатов, реакция на его преобразования со стороны демоса других пелопоннесских полисов, требовавшего, по примеру Спарты, передела земли и отмены долгов, а также его успехи в борьбе с Ахейским союзом заставили объединиться в борьбе с Клеоменом двух бывших непримиримых противников – Арата, возглавлявшего Ахейский союз, и македонского царя Антигона III Досона. Перевес сил, несмотря на то что Клеомен освободил от рабства (правда, за выкуп) 6 тыс. илотов и 2 тыс. из них включил в состав спартанского ополчения, оказался на стороне антиспартанской коалиции. В битве при Селассии (221 г. до н. э.) он потерпел поражение. В Спарту был введен македонский гарнизон, все реформы отменялись, создавался Эллинский союз под гегемонией Македонии, в который вошли и члены Ахейской федерации, и Спарта, и другие греческие полисы, за исключением Этолийского союза и Афин.

Несмотря на неудачи реформ, социальная борьба в Спарте не прекращалась. Вскоре Спарта вышла из состава Ахейского союза и присоединилась к этолийцам, благодаря тому что на смену восстановленному эфорату пришли новые его члены, сторонники преобразований. Попытка последователя Клеомена, Хилона, провести аналогичные реформы окончилась неудачей, но последовала еще одна – со стороны спартанского тирана Маханида (210 г. до н. э.). О ней нам почти ничего неизвестно, но судя по тому, что олигархическое руководство Ахейского союза вело с ним упорную борьбу, этот правитель преследовал в своей социальной политике те же цели, что и его предшественники.

В 207 г. до н. э. во главе Спарты стал царь Набис (некоторые источники называют его тираном), который в своей внутренней политике являлся продолжателем дела Клеомена (увеличение числа спартанских граждан, в том числе и за счет освобождения илотов, наделение их и периэков землей за счет конфискаций у богатых спартиатов, увеличение мощи спартанского гражданского ополчения). В области внешней политики Набис одним из первых греческих политических деятелей попытался опереться на римлян, а также поддержать аналогичные реформаторские движения вне Спарты (например, в Аргосе).

Римляне нуждались в сближении с Набисом для того, чтобы ослабить силы Македонии и Ахейского союза. Но как только спартанские преобразования стали влиять на внутреннее положение полисов Пелопоннеса, римляне поддержали Ахейский союз в его борьбе с Набисом. В 192 г. до н. э. он был предательски убит. Спарта, окончательно потеряв самостоятельность, вошла в состав Ахейского союза, вскоре завоеванного Римом.

Островная Греция. Родос и Делос

Греческие полисы Эгейского архипелага в эллинистическую эпоху переживали свой расцвет, превратившись в крупнейшие центры транзитной торговли между Востоком и Западом, между Азией, Египтом и Европой. Наиболее могущественным островным государством эллинистического времени являлся Родос, который своим процветанием был обязан выгодному географическому положению – вблизи от берегов Азии и Александрии Египетской, а также полисной конституции, защищавшей права как его граждан, так и иностранцев-торговцев, приносивших в его казну огромные прибыли.

В эллинистическую эпоху Родос имел три порта с доками и арсеналами – торговый, перевалочный и военный. Наличие последнего, где стояла мощная по тем временам флотилия боевых кораблей (около 50 быстроходных боевых судов), свидетельствует об усилиях, которые прилагали полисные власти острова для борьбы с пиратством, мешавшим поддержанию мира на морских торговых путях.

Среди основных направлений экономических связей Родоса выделяется хлебная торговля с Египтом, Понтом и Сицилией. Выгодное географическое положение острова между основными производителями и потребителями зерна, наличие средств, необходимых для финансирования торговых предприятий, мощного ремесленного производства, собственного торгового флота, а также борьба с пиратством – все это делало Родос, в условиях падения торговой роли полисов материковой Греции, одним из ведущих экономических центров эллинистического мира.

Благополучие Родоса закончилось в 166 г. до н. э., когда Рим основал на другом острове Эгейского архипелага, Делосе, свободный от пошлин порт. Именно с этого времени роль Родоса как центра транзитной торговли резко падает. Римляне, видя возрастающий авторитет Родоса и укрепление его политических и экономических связей с Сирией и Македонией, не могли допустить усиления еще одного своего потенциального противника. Этот островной полис, выполнив свою роль в разгроме Римом Сирии и Македонии, уже не устраивал в прежнем виде будущего владыку Средиземноморья.

Именно конкуренция Родосу со стороны делосцев привела к подписанию договора с Римом, по которому остров потерял свою независимость. Делос же, находившийся с 314 г. до н. э. под влиянием Птолемеев, стал центром конфедерации островных полисов Эгейского архипелага. Со времени утраты Родосом роли главного центра средиземноморской торговли Делосский полис с середины II в. до н. э. принял на себя эти функции. Строились новые причалы, порты, доки, сооружались многочисленные склады, куда стекались товары из Египта, Сирии и Финикии. За счет приезжих из разных концов эллинистического мира резко возросла численность населения острова. Делос стал центром торговли рабами, поступавшими сюда из Причерноморья и Восточного Средиземноморья. Земли богатейшего в греческом мире святилища Аполлона сдавались в аренду, принося ему огромные прибыли.

Процветание Делосского полиса продолжалось до первой половины I в. до н. э. В ходе Первой Митридатовой войны, в 88 г. до н. э., Делос, остававшийся верным своим союзническим обязательствам перед Римом, был разграблен и разрушен войсками Митридата VI Евпатора и постепенно стал терять свое экономическое, политическое и идеологическое значение в эллинистическом мире.

Этолийский и Ахейский союзы

Угроза македонской экспансии в Балканской Греции, когда были невозможны согласованные действия ранее могущественных в политическом и ведущих в экономическом отношении греческих полисов, пришедших в упадок, привела к перемещению центров сопротивления в отсталые области Эллады, где еще продолжали существовать союзные племенные объединения, предшествовавшие полисной системе. В эллинистическую эпоху более всего возвысились два таких союза – Этолийский и Ахейский.

Центром Этолийского союза стала Этолия, отсталая до этого времени западная область Средней Греции, населенная скотоводческими племенами. Как племенное объединение союз существовал еще с классического времени (с 367 г. до н. э.), но в эллинистическую эпоху, в связи с опасностью постоянных внешних вторжений, он расширился и приобрел черты федерации, так как был организован на основе равноправия входивших в него членов. Это отличало его от Пелопоннесского, Первого и Второго Афинских, а Беотийского союзов, в которых господствовал главный, ведущий полис.

Полисы областей, вошедших в Этолийский союз (Средней Греции, Фессалии, Пелопоннеса), преследовали не экономические, а прежде всего политические цели – противостоять возможной внешней угрозе, что и было продемонстрировано в период борьбы диад охов, а также при отражении нашествия галатов на Грецию в 279 г. до н. э.

Верховным союзным органом было общее народное собрание, в работе которого с правом решающего голоса мог принять участие любой гражданин союзных полисов. Обладая высшей законодательной властью с правом объявления войны и заключения мира, оно собиралось чаще всего в Ферме, религиозном центре Этолии, раз в году и избирало должностных лиц союза, которые фактически и руководили политической жизнью. Это стратег, глава союза и командующий его военными силами, начальник конницы – гиппарх, государственный секретарь (грамматевс), 7 казначеев. В чрезвычайных случаях собрания могли проходить и вне Этолии. Для руководства текущими делами работал совет, состоявший из представителей союзных полисов, избираемых пропорционально их населению.

Таким образом, в отличие от хорошо известных в Греции союзов прошлых лет, Этолийский союз являлся объединением нового, федеративного типа, основанным на слиянии гражданств его представителей и создании общесоюзных органов власти.

Со временем этолийцы расширили свой союз, вытеснив македонцев из западных областей Греции и Южной Фессалии, и стали политическим противовесом Македонии в центральной части Греции. В 200–197 гг. до н. э. союз сражался на стороне Рима против Македонии. Однако договор с Антиохом III теперь уже о совместной войне с Римом привел союз к краху. Поражение войск селевкидского царя при Магнесии в 190 г. до н. э. и выступление против этолийцев войск Ахейского союза и Македонии, сопровождавшееся продолжением боевых действий со стороны Рима, привело к утрате независимости союза и утрате Этолией политической самостоятельности.

В северном Пелопоннесе, в Ахайе, в целях обороны от дорийцев издавна существовал союз поселений. В эпоху классики он не являлся значительной силой в Греции, и в период борьбы диадохов распался. Возродился Ахейский союз в 281–280 гг. до н. э. после ослабления Македонии в результате нападения галатов, теперь уже в качестве противовеса ее экспансионистской политике в Греции.

Хотя первоначальным ядром союза была отсталая Ахайя, со временем ведущую роль в нем стали играть полисы соседних, более развитых в экономическом отношении областей южной Греции – Эгион (столица Ахейского союза с 275 г. до н. э.), Акрокоринф и Мегары (вошли в объединение в 251 г. до н. э.), Аргос (с 229 г. до н. э.) и др. Это отличало Ахейский союз от Этолийского, в котором внешнюю политику определяли не ахейские, а добровольно вошедшие в его состав или же присоединенные полисы других областей Пелопоннеса.

В период своего усиления Ахейский союз занимал большую часть Пелопоннеса (кроме Спарты) и являлся внушительной силой, противостоящей македонскому господству в Греции, особенно когда во главе его стал Арат Сикионский, стратег союза с 243 г. до н. э. Совместно с этолийцами Ахейский союз с 239 по 229 гг. до н. э. вел борьбу с македонским царем Деметрием II и с иллирийскими племенами. Однако угроза со стороны Спарты, где Клеомен продолжил реформаторское движение с целью вернуть ей господствующее положение в Пелопоннесе, толкнула Арата на сближение с Македонией. В битве при Селассии в 221 г. до н. э. Клеомен потерпел поражение, и теперь уже македонский царь Антигон III Досон предъявил свои претензии на господство во всей Греции.

Позже, уже во время римско-македонских войн, стратеги Ахейского союза, используя тактику лавирования, были вынуждены учитывать силу этих двух мощных противников. В любом случае упадок Ахейского союза стал следствием роста могущества Рима. Подозрения римлян в предательстве своего союзника в ходе Третьей Македонской войны (171–168 гг. до н. э.) стали следствием беспрецедентной акции с их стороны, когда в столицу республики была отправлена в качестве заложников тысяча ахейских граждан (в том числе и Полибий, будущий автор «Всемирной истории», сын Ликорта, стратега союза). В 146 г. до н. э. римляне, подавив сопротивление полисов, входивших в Ахейский союз, распустили его.

Политическая организация Ахейского союза известна лишь в основных чертах. Общее собрание, на котором присутствовали представители всех полисов, входивших в объединение, собиралось четыре раза в год в святилище Зевса в Эгионе. Основную роль в принятии решений играл совет, в состав которого входили несколько сотен граждан союзных полисов и который комплектовался пропорционально численности гражданских коллективов. Главой исполнительной власти являлся стратег союза, избираемый сроком на год. Избирались также начальник конницы, командующий флотом, секретарь, а также коллегия чиновников, отвечавших за внешнеполитическую деятельность союза. Эта структура управления союзом вполне сходна с Этолийским союзом.

Считается, что по своему устройству Этолийский союз был демократичнее Ахейского и его потенциальным противником. Однако их управлением занимались исключительно самые состоятельные граждане, ни одна из общесоюзных магистратур не оплачивалась, а их внешнеполитические усилия были подчинены одной цели – противодействию усилиям Македонии подчинить своей власти те полисы Греции, которые еще не смирились с этим.

Но все они оказались успешно пресечены как дипломатическими, так и силовыми методами со стороны мощной и агрессивной Римской средиземноморской державы. Последняя попытка греков удержать Антигонидов в их завоеваниях была торпедирована «союзническими» усилиями римлян, цинично взявших на себя роль миротворцев и сделавших в конце концов то же самое, к чему стремилась Македония. История трагически повторилась, что несколько напоминает ситуацию, сложившуюся в Греции накануне битвы при Херонее, хотя роль Филиппа II в данном случае занял римский сенат.

Великая Греция

В эллинистическое время Великая Греция и Сицилия, неотъемлемые части метрополии, испытывали большие трудности. Рим в своих завоеваниях Италии не мог оставить без внимания богатейшие греческие колонии юга полуострова и Сицилии. С другой стороны, жители Сицилии все больше и больше ощущали угрозу со стороны Карфагена. После того как тираническая власть преемников Дионисия в Сиракузах ослабела, здесь ненадолго утвердился олигархический режим, возглавляемый аристократическим Советом шестисот.

Однако в 20-х годах IV в. до н. э. удачливому военачальнику незнатного происхождения Агафоклу удалось с помощью наемных отрядов свергнуть олигархию и установить режим личной власти (т. н. позднегреческую тиранию, окончательно – в 315 г. до н. э.). Его дальнейшие действия вполне укладывались в схему удержания власти, завоеванной насильственным путем, – заигрывание с народом, репрессии против сиракузской знати и конфискация у нее земель и ценностей при опоре на наемное войско, состоявшее из греков, самнитов, этрусков и кельтов, большинство из которых получили гражданские права.

Захватив власть в Сиракузах, Агафокл предпринял захват богатейших греческих городов на западе Сицилии – Гелы, Мессаны, Акраганта (316–313 гг. до н. э.). Предварительно он заключил перемирие с Карфагеном, но когда были завоеваны уже и карфагенские владения на Сицилии, то конфликт с мощнейшей державой Средиземноморья того времени стал неизбежным. В 310 г. до н. э. Агафокл высадился в Африке и заставил Карфаген признать его верховенство над Сицилией. В 305 г. до н. э., приняв титул «царя сицилийцев», он завоевал многие греческие города Южной Италии, одновременно обезопасив их от нападений местных племен. Таким образом, усилиями Агафокла на Сицилии была создана крупная держава, контролировавшая также и значительные территории юга Италии. Однако возвышение Сицилийской державы длилось недолго. После смерти Агафокла (289 г.) в связи с наступлением Рима на юг полуострова и усилиями Карфагена подорвать могущество его державы начался ее закат.

Сиракузы вновь обрели утраченную мощь лишь спустя полтора десятилетия, когда к власти в городе в 275 г. до н. э. пришел Гиерон, завоевавший популярность как военачальник в борьбе с эпирским полководцем Пирром, пытавшимся в начале 70-х годов III в. до н. э. захватить греческие города Сицилии. После 269 г. до н. э. он принял царский титул, а во время Первой (правда, не сразу) и Второй Пунических войн Рима с Карфагеном являлся союзником Рима.

В период правления Гиерона, талантливого военачальника, умелого дипломата и весьма образованного человека, Сиракузская держава стала крупнейшим экономическим, научным и культурным центром всего Средиземноморья. Но после его смерти в 215 г. до н. э., в разгар второй Пунической войны, правящие круги Сиракуз пошли на сближение с Карфагеном, что привело к столкновению с Римом. В 212 г. до н. э. Сиракузы были взяты штурмом римским полководцем Марцеллом и разрушены, а владения царства влились в римскую провинцию Сицилия.

Сиракузское царство, попавшее под власть Римской республики, имело черты как сходства, так и различия с восточноэллинистическими государственными образованиями, позже завоеванными Римом. В любом случае его история и судьба стала своеобразной моделью, апробацией будущих действий Римской республики по отношению к эллинистическим царствам, изнурявшим себя во взаимном противостоянии на востоке.

Причерноморье в эллинистическую эпоху

Понтийское царство первоначально занимало прилегавшую к морю территорию т. н. Каппадокии Понтийской в северо-восточной части Малой Азии. Оно возникло в период борьбы диадохов в 302 г. до н. э. и первоначально играло незначительную роль в системе формирующихся эллинистических государств. Его непосредственными соседями были Пергам, Вифиния и Каппадокия. Царство было основано представителем местной знати, бывшим правителем города Киоса Митридатом I, возводившим свою родословную к Ахеменидам. Господствующие слои молодого царства, вначале сильно иранизированные, со временем восприняли эллинскую культуру, греческий язык и письменность.

Ближайшие последователи основателя династии, сознавая экономическую важность богатых греческих городов Южного Причерноморья, очень скоро приступили к их пока еще мирному подчинению. Объявляя себя защитниками и покровителями греков, они постепенно сделали многих из них своими союзниками. Период силового давления на греческие города начался со времени правления Фарнака I (185–170 гг. до н. э.), который неожиданно для греков захватил богатейший город южного побережья Черного моря Синопу и превратил ее в столицу Понтийского царства. Одновременно, учитывая угрозу своим действиям со стороны Пергама, Вифинии и Каппадокии, не желавших усиления ближайшего соседа, Фарнак демонстрировал Риму свою лояльность, что позволило ему, несмотря на поражение в войне с ними, удержать Синопу и даже основать новый город – Фарнакию, один из форпостов своей системы контроля над завоеванными территориями. Римляне рассматривали усиливающееся Понтийское царство как противовес Пергаму и Вифинии, поэтому на первых порах не мешали амбициозным планам его владык.

Митридат V (150–120 гг. до н. э.) продолжил дело своего отца. Ориентируясь на римлян, он участвовал на их стороне в Третьей Пунической войне, помогал в подавлении восстания Аристоника в Пергаме. Однако римляне, обеспокоенные усилением Понта после ликвидации Пергамского царства, устранили Митридата V. В условиях начинающегося противостояния Рима и Понтийского царства к власти в последнем пришел Митридат VI Евпатор (120–63 гг. до н. э.). Интересно, что по линии матери он возводил свою родословную к Селевкидам, так как она была дочерью Антиоха IV.

Понтийская держава Митридата Евпатора простиралась по южному и восточному берегам Черного моря. Ее соседями были Каппадокия, Пафлагония, Вифиния и Великая Армения, ставшие к этому времени второстепенными государственными образованиями. Только Великая Армения, государство, располагавшееся на Армянском нагорье, которое в конце IV в. до н. э. попало под контроль армянского династа Арташеса I, позже служившего Селевкидам и ставшего в 189 г. независимым правителем, играла некоторую роль во внешнеполитических усилиях Митридата VI, так как ее буферное положение между Понтом и Парфянским царством обеспечивало спокойствие восточных границ его государства.

Греческие города, вошедшие в состав Понтийской державы, издавна имели тесные взаимовыгодные связи с греками Северного Причерноморья. Поэтому, когда Херсонес Таврический ввиду угрозы со стороны скифов обратился к Митридату с просьбой о помощи, в Крым был направлен полководец Диофант. Скифы были отброшены, но одновременно войска понтийского царя подчинили его власти весь Крымский полуостров. Последними в 107 г. до н. э. были завоеваны Феодосия и Пантикапей. В 106 г. до н. э. в состав царства вошел и Боспор.

В Малой Азии границы царства также были расширены за счет Малой Армении – горной области в верховьях рек Евфрата, Ликуса и Галиса, расположенной между Понтом и Великой Арменией. Ранее она входила в состав Ахеменидского царства и державы Александра, но в 322 г. обрела самостоятельность. Благодаря аннексии этой области границы Понтийского царства максимально продвинулись на восток, дойдя до Верхнего Евфрата.

Таким образом, на рубеже II I вв. до н. э. было создано крупное территориальное и мощное в политическом и экономическом отношении государственное образование эпохи эллинизма – Малоазийско-Черноморская держава Митридата VI Евпатора. Ее экономическая мощь и особая модель социальных отношений для подданных позволили вступить в затяжное противостояние с Римом, уверенно распространявшим свою власть на Восток.

Понтийская держава Митридата VI Евпатора по своему политическому устройству отличалась от других эллинистических государств. Социальной опорой власти царя был синтез усилий греческого населения и могущества местной знати. В ходе подчинения греческих городов своей власти Митридату VI удалось, при всех ограничениях, наложенных на них, не затронуть интересы конкретных граждан. Лишенные возможности реализовать свой деловой потенциал в родном полисе, они вынуждены были найти применение своим силам уже непосредственно на службе царю, что, в сущности, принималось и той, и другой стороной. Аналогичная ситуация наблюдалась и во взаимоотношениях с местной знатью.

Социальная и внутриполитическая стабильность Понтийской державы, подкрепленная ее мощным экономическим потенциалом, поставила ее в один ряд с крупнейшими державами античного мира. Основными источниками пополнения казны Митридата VI, первоначальной основой которой являлись наследственные богатства династии, были и военная добыча, и налоги, которыми облагались подданные, и огромные торговые пошлины, доход от которых стал тем сверхприбыльным источником, из которого в дальнейшем он черпал средства для ведения войн с Римом. Дело в том, что в результате своей внешнеполитической активности Митридат создал державу, географическое положение которой позволило стать ему хозяином многих транзитных путей, в том числе шедших с Востока.

Римляне, уже основавшие на территории бывшего Пергамского царства свою провинцию, не могли допустить дальнейшего роста могущества понтийского царя. Митридат, в свою очередь, рассматривал эти территории как возможную добычу. К тому же ему удалось заключить дружественные договоры с царем Великой Армении Тиграном II (96–55 гг. до н. э.) и могущественной Парфией. Все это привело к трем крупным и кровопролитным войнам (т. н. Митридатовым) войнам Рима с Понтийским царством. Интересно, что в ходе первой (89–85 гг. дон. э.) Митридат VI захватил римскую провинцию Азия, полностью очистил от римлян территорию всей Малой Азии и даже предпринял завоевание Балканской Греции и Македонии, сделав главной базой для своего огромного войска и флота Афины и Пирей. Однако в битве при Херонее в 86 г. до н. э. он все-таки потерпел поражение от армии Суллы. Попытка римлян проверить боеспособность войск Митридата после этого поражения в 83–82 гг. до н. э. (вторая Митридатова война) окончилась для них неудачно. Только после тщательной подготовки римляне решились начать третью войну, длившуюся 10 лет (74–64 гг. до н. э.), в которой им сопутствовал успех. Одна из последних великих держав эллинистического мира была разгромлена, и на ее территории были образованы римские провинции.

Боспор в эллинистическую эпоху утратил свое былое могущество, так как теперь уже птолемеевский Египет стал житницей Греции. При этом, однако, сократив объем производства зерна, жители Боспорского царства увеличили роль виноградарства и виноделия, а также усилили роль ремесленного производства, успешно наладив торговые связи с Родосом и Пергамом. Эти меры способствовали на первых порах сохранению экономического потенциала Боспора, по крайней мере в регионе Причерноморья.

К середине II в. до н. э. здесь, как и во всем эллинистическом мире, социально-экономическая и политическая ситуация меняется к худшему. Нарастают кризисные явления в экономике, что ведет и к политической нестабильности в обществе. Заметно ощущается давление скифов на границы царства. Внутри него вспыхивает восстание Савмака (107 г. до н. э.), активно поддержанное скифским населением Боспора. Ввиду общескифской угрозы правящая верхушка царства обратилась к понтийскому царю Митридату VI Евпатору за помощью. Его полководец Диофант успешно справился с восставшими, Савмак был пленен, а Боспор потерял свою независимость, войдя в состав державы Митридата VI в 106 г. до н. э.

Глава IV
Основные аспекты древнегреческой культуры

Собственно античная Греция – это период с IX–VIII вв. до н. э. по конец IV в. до н. э. Отсюда следует, что культура крито-микенской цивилизации остается вне античности. Дело в том, что государственность, экономические и социальные институты и условия жизни населения Греции III II тыс. до н. э. радикальным образом отличались от аналогичных сфер жизни эллинов более позднего времени. На смену крито-микенской цивилизации, с ее теократическими монархиями, мало чем отличавшимися от многих древневосточных государственных образований с громоздким бюрократическим аппаратом управления и контроля непосредственных производителей, в Грецию начала I тыс. до н. э. пришли иные, абсолютно отличные по своему характеру формы государственности, социальной и экономической жизни – полисные структуры с республиканским типом управления. Их население и стало творцом той уникальной в истории человечества культуры, которую мы именуем античной.

Как известно, творцом культуры является человек, человеческая личность, но личность социально обусловленная. Поэтому формированию основ культуры античной Греции предшествовал социальный фактор. Для эллина античной эпохи такой социальной средой, в которой он реализовывал свои творческие способности, была греческий полис, античная гражданская община. Именно в ее рамках и находили свое проявление те уникальные аспекты культуры, которую мы называем древнегреческой. В зависимости от качественного состояния полисных структур формировались и основные особенности античной культуры.

Каковы же они? Прежде всего, важно то, что для гражданина греческого полиса на первый план всегда выходила идея значимости и единства гражданской общины, к которой он принадлежал и в которой он реализовывал свои творческие способности, причем благо отдельного гражданина всегда было неразрывно связано с благом всего гражданского коллектива. Поэтому высшим долгом и прямой обязанностью гражданина являлась обязательная реализация этого блага. Вне полиса свобода существования и творчества для граждан была немыслима, так как только принадлежность к гражданскому коллективу была гарантией этой свободы. Следствием этого стало то, что в древнегреческой культуре всегда органически сочетались начала коллективное и частное.

Идея верховной власти народа – еще одно обстоятельство, в значительной мере определившее характер культуры греков. Полисная жизнь полностью исключала необходимость слепого подчинения граждан какой-либо отдельной личности (царю, например, как это было в монархиях-деспотиях Древнего Востока). Отсюда – принцип свободы и независимости для всех граждан в рамках их коллектива и для конкретного полиса в пределах всей полисной системы.

Важно подчеркнуть еще одно обстоятельство – теснейшую связь гражданской общины с ее покровителями и защитниками – полисными богами и героями. Они рассматривались гражданами как ее сочлены, заботившиеся о благе и процветании всех и каждого. Греческие божества, имевшие антропоморфный облик, могли страдать, переживать, как и все смертные. Они никогда не воспринимались греками в качестве безусловно самовластных божеств (как это было на Древнем Востоке), требовавших непререкаемого и жесткого подчинения, исключавшего любую инициативу в действиях человека. Подобное восприятие божества у греков давало им возможность осуществлять свободный, творческий поиск и инициативу в общественной и культурной жизни на благо всего гражданского коллектива.

Город, городская застройка и архитектура общественных зданий

Древнегреческая цивилизация – это цивилизация городского типа, и именно город как планировочный центр любого греческого полиса, его население были заказчиками основных культурных ценностей этой эпохи. Поэтому логичнее всего начать рассмотрение культурных достижений VIII–VI вв. до н. э. именно с планировочных решений древнегреческих градостроителей.

Если в крито-микенскую эпоху в облике городских центров доминировал царский дворец, вокруг которого размещались дома горожан и виллы знати, то для гомеровской эпохи XI IX вв. до н. э. вообще неизвестны примеры городской застройки: население этого времени ютилось в небольших сельских поселках-деревнях в очень примитивных домах, сооруженных из необожженного кирпича. В целом для этих двух периодов характерно отсутствие четкой планировки поселений и хаотичность застройки.

Важнейшая особенность городов архаического времени – это появление регулярной планировки, вызванной к жизни интенсивной греческой колонизацией и связанной с этим активной градостроительной политикой греков на новых осваиваемых территориях. Скорее всего равные участки земли колонистов на сельской территории нового поселения, то есть в земельной округе, подразумевали равные участки для городской застройки и четко организованную планировочную схему нового населенного пункта – колонии. Это равенство также может объясняться усилением демократических тенденций в политическом строе полисов метрополии и колоний, которые были основаны гражданами, покинувшими родные места. В архаическую эпоху регулярная система застройки использовалась пока только в греческих поселениях-колониях, отстраивавшихся почти исключительно «с нуля», на незаселенных ранее территориях. Метрополию этот процесс пока не затронул.

Еще одно новшество – это появление новых типов общественных сооружений, ранее совершенно неизвестных грекам, но ставших непременной принадлежностью городской застройки любого формирующегося полиса. Появляются храмы – главная полисная святыня, место обитания бога-покровителя гражданского коллектива, где хранилась казна гражданской общины. Интересно, что в эгейском мире, как, впрочем, и в гомеровское время храмов как отдельно стоящих архитектурных сооружений у греков не существовало. На Крите и в дворцах ахейских владык культ богов отправлялся в святилищах, планировочно входивших в единые дворцовые архитектурные комплексы и отдельными сооружениями не являвшихся. В архаическое же время стали строиться храмы полисным богам, покровителям формирующейся гражданской общины.

В VI в. до н. э., с рождением т. н. ордерной системы, окончательно приобрели свои характерные черты два типа греческих храмов: дорический – тяжелое массивное здание, окруженное колоннадой из простых колонн, лишенных каких-либо украшений, и ионический – здание облегченного типа, воздвигавшееся на высоком постаменте, с легкой колоннадой лишь с фасада. Колонны ионического храма украшались в верхней части волютами (завитками) и имели профильную базу. В V в. до н. э. появляется колонна коринфского ордера (вариант ионического), более высокая и стройная, верхняя часть которой выполнялась в виде чаши из листьев аканфа.

В архаическое время появляются также новые типы архитектурных сооружений, без которых была немыслима полисная жизнь, – стои, булевтерии, палестры, гимнасии, театры, стадионы, общественные водозаборные сооружения. Стоя – это длинные галереи-портики, обычно с одним или двумя рядами колонн и со стеной по одной из длинных сторон. Это было излюбленное место встреч, бесед и отдыха граждан полиса, которых привлекали сюда комфортные условия общения – тень, прохлада, удобство встреч. По мере становления полисных порядков и с появлением таких органов политического управления города-государства, как полисный совет (буле), необходимость в сооружении специальных зданий для заседания булевтов стала очевидной.

Палестры – первоначально просто огороженные участки, которые служили для занятий гимнастикой и проведения кулачных боев. Древние греки не мыслили своей жизни без занятий спортом, позволявших гражданину полиса формироваться гармонически развитой и физически совершенной личностью. В дальнейшем развитие палестры привело к появлению гимнасия, предназначенного уже для различных физических упражнений подрастающего поколения, что формировало у него коллективистское в своей основе полисное самосознание. Именно это вызвало к жизни рождение таких сооружений, как стадионы, где азартный дух состязания позволял утвердить дух физически совершенного и готового к защите своего полисного коллектива гражданина.

С появлением древнегреческого театра граждане стали строить специальные театральные сооружения, без которых представить себе облик греческого города-государства невозможно.

Таким образом, в архаическое время главный акцент в градостроительстве – это появление в формирующемся полисе общественных сооружений, значение которых сильно возрастает. В связи с этим падает роль укрепленного аристократического акрополя и усиливается значение городской площади – агоры, ставшей местом заседания народного собрания и выполнявшей функции торговли и обмена. Теперь оборонительными стенами и укреплениями обносится уже весь город, а не только акрополь, что свидетельствует об усилении демократических тенденций в жизни коллектива граждан города-государства и падении силы и авторитета аристократии.

Классическую эпоху с точки зрения градостроительства характеризуют такие явления, как появление градостроительной теории, перестройка некоторых городов метрополии по регулярной схеме и деятельность Гипподама Милетского.

Уже в первой половине V в. до н. э. в Греции появляются первые города с регулярной прямоугольной сеткой улиц, знаменующие собой важный поворот в системе градостроительства теперь уже собственно Балканской Греции. Естественно, новые приемы планировки не коснулись большей части старых городов. Свойственное им хаотичное расположение узких и кривых улиц, возникавших в результате стихийного роста города, с трудом поддавалось упорядочению.

Так называемый «регулярный» город и планировочные идеи, лежащие в его основе, связываются в литературе с деятельностью архитектора, философа и ученого Гипподама из Милета. Однако, скорее всего, новые методы планировки городов, как уже упоминалось, были вызваны к жизни интенсивной греческой колонизацией VIII–VI вв. до н. э. и связанной с ней активной градостроительной деятельностью в колониях. Скорее всего, Гипподам теоретически разработал, а затем пропагандировал новые планировочные идеи регулярной застройки, появившиеся еще в архаическое время.

Обычно т. н. «Гипподамова схема» включает в себя следующие элементы. Прежде всего – регулярность застройки, когда создавалась прямоугольная сетка улиц города, не зависящая от рельефа местности. Следует отметить принцип районирования, при котором каждый район застройки имел регулярную планировку, независимую от планировки других районов. Еще один элемент – принцип зонирования, когда общественный центр отделяется от мест торгового обмена; выделяются портовые части города вместе с соответствующими обслуживающими порт сооружениями (доки, причалы, арсеналы, склады).

По этим принципам были организованы такие города Греции, как Милет, после того как его основательно разрушили персы в ходе Греко-персидских войн, афинский порт Пирей, Родос, Книд – дорийский портовый город на одном из полуостровов юго-западной части Малой Азии, Олинф, расположенный на полуострове Халкидика и др.

Олинф сохранил все характерные черты планировки времени кризиса греческого полиса. Он делился на одинаковые прямоугольные кварталы, вытянутые в направлении с востока на запад. Почти квадратные в плане дома были сблокированы между собой, то есть имели общие стены там, где примыкали один к другому. Этот «демократический» принцип отвода застройщикам равных по размеру и площади участков не приводил к единообразию плановых решений, наблюдалась лишь большая или меньшая их однотипность.

В период IV в. до н. э. четко определилась полярность между бедными и богатыми гражданами при формально внешнем равенстве их. Это выразилось в строительстве одинаковых по площади домов, внутренняя планировка некоторых из них, декор стен, украшения мозаичных полов и роскошь резко контрастировали с нищетой обстановки и скудостью интерьеров домов обедневших граждан.

Если рассматривать развитие общественных сооружений от эпохи классики к эллинизму, то для V–IV вв. до н. э. заметно то, что они продолжают совершенствоваться с архитектурной точки зрения. Некоторые булевтерии объединяются в единый комплекс с театром (Мегаллополь), палестры эволюционируют в гимнасии, возникают арсеналы (Пирей) и т. п. В эллинистическое время происходят более радикальные изменения. Появляются такие архитектурные типы сооружений, как царские дворцы, грандиозные усыпальницы (Галикарнасский мавзолей), библиотеки в Александрии, Пергаме, Антиохии, здания мусейона (Александрия, Антиохия), специфические сооружения (Фаросский маяк в Александрии и т. н. «Башня ветров» в Афинах) и т. п.

Уже отмечалось, что по мере развития кризиса полиса IV в. до н. э. появлялись многочисленные проекты выхода из него. Самым жизненным и приближенным к реальности был проект идеального полиса Аристотеля, в том числе его градостроительные аспекты. Именно идеи Аристотеля были использованы для реализации градостроительной политики Александра Македонского и наследников его власти на огромных территориях завоеванного Востока уже в эллинистическое время.

Прежде всего, при возведении новых городов учитывались климатические и экологические факторы – температура воздуха, направление господствующих ветров, водоснабжение и качество питьевой воды, близость моря или торговых путей. По-прежнему города строились по регулярной схеме, но с точки зрения их обороны это была уже не единая сетка плана, а регулярная планировка их отдельных частей и кварталов. Это же обстоятельство потребовало пристального внимания к фортификационным особенностям оборонительных стен городов – жизненно необходимых в условиях иноэтнической среды и многочисленных военных столкновений эллинистических владык.

Очевидна функциональная расчлененность общественного центра города, когда обязательно формировался собственно общественный центр, более защищенный, где размещались главные полисные святыни и помещения для магистратов (своеобразный эквивалент акрополя архаического времени). Но теперь уже на этой цитадели могли располагаться и гарнизоны царских войск.

В наиболее крупных городах появляется лишенная торговых функций площадь-агора, предназначенная для заседаний народного собрания, где могли находиться только граждане эллинистического полиса. Здесь же располагались гимнасии, портики, стои. Места для торговли, которые могли посещать и неграждане, концентрировались на специальной торговой площади, располагавшейся вне зоны общественных сооружений, как правило, вблизи порта или торговых коммуникаций. Таким образом, наблюдается разделение ранее единого центра полиса на две его ипостаси – общественную и деловую. Наконец, в столичных эллинистических городах строятся забытые греками со времен крито-микенской цивилизации парадные сооружения – роскошные царские дворцы.

Именно по таким градостроительным схемам были сооружены практически все крупные эллинистические города – Александрия Египетская, Птолемаида, Антиохия на Оронте, Селевкия на Тигре, Лаодикея Приморская и многие другие.

Искусство

В период формирования греческого полиса, пришедшийся на архаическую эпоху, уже не индивид, не отдельная знатная личность, а сам полис в лице его коллектива граждан был заказчиком наиболее важных произведений искусства. Следовательно, полисный характер идеологии греков определял и характер полисного искусства. Это очень хорошо прослеживается на примере скульптуры. В предшествующий гомеровский период скульптуры в нашем понимании этого слова пока еще не существовало. Зато значительные изменения происходят в VIII–VI вв. до н. э. Появляется монументальная скульптура как таковая, причем основные ее ведущие темы – это прямостоящие обнаженные фигуры мужчин-атлетов (куросы) и статуи закутанных в богатые тонкие одежды женщин (коры). Достаточно часты изваяния тяжеловооруженных воинов и полисных богов.

Рождение статуарного типа мужской фигуры связано с основными тенденциями развития греческого общества в это время. Такие статуи изображали прекрасного и доблестного гражданина, победителя в бою, в спортивном состязании, прославившего своими подвигами и доблестью родной полис. Однако для скульптуры архаического времени присущ несколько условный характер изображения человека, высокий уровень знания анатомии и в то же время обобщенная, далекая от реализма трактовка фигуры. Тогда же появляются рельефные изображения, украшавшие храмы, т. н. чернофигурная вазопись, которая в конце VI в. до н. э. сменится краснофигурной.

Для греческой скульптуры эпохи классики, периода расцвета полисных структур характерны следующие особенности. Главным объектом изображения по-прежнему остаются человек и полисные боги. Но по сравнению с архаической скульптурой преодолевается скованность в изображении фигуры, скульптуру характеризует более свободная передача тела, его анатомически правильные движения. Появляются групповые изображения. Оцепенелость фигур и схематизм, свойственный архаической скульптуре, сменяются более реалистичными изображениями. При этом, однако, они были лишены каких-либо индивидуальных черт. Это были обобщенные, абстрактные образы тяжеловооруженных воинов, атлетов, спортсменов – граждан полиса, богов и героев – покровителей полисного коллектива, изображенных в антропоморфном облике. Своей «правильностью» и «нечеловеческой» красотой они как бы олицетворяли желаемый идеал достойного гражданина полиса, идеал желаемый, но практически недостижимый. Поэтому от скульптуры этого времени веет каким-то холодом и отрешенностью. Развитие скульптуры эпохи расцвета полиса связано с именами трех прославленных мастеров – Мирона, Поликлета, Фидия.

Развитие искусства и скульптуры, в частности в IV в. до н. э., в период кризиса полисной системы, четко отражает новые явления в жизни греческого общества. Основной мотив в скульптуре – это уже изображение частного человека, отход от героики, скульпторам удается показать внутренний, душевный мир человека. Даже боги в скульптуре этого времени более обыденные, более земные. Все большее значение приобретает стремление мастеров к передаче индивидуальных черт человека, его чувств, его внутреннего мира, полного душевных переживаний. Характерно, что в IV в. до н. э. рождается портрет как отдельная отрасль скульптуры.

Среди мастеров этого времени, произведения которых дошли до нас и хорошо известны, следует назвать имена Скопаса, Праксителя, Лисиппа (придворного скульптора Александра Македонского) и др.

Не менее замечательны были и греческие живописцы классической эпохи – Полигнот, мастер грандиозных многофигурных композиций, Аполлодор Афинский, которому принадлежит открытие светотени в живописи, Зевксид и Паррасий, Апеллес (придворный живописец Александра), Никий и др.

В эпоху эллинизма продолжает развиваться монументальная скульптура, предназначенная для городских площадей, храмов, общественных сооружений. Для нее характерны мифологические сюжеты, грандиозность, некая помпезность, сложность композиции, стремление показать нечто чрезмерное и эффектное. Очевиден интерес художников к отдельной личности, к отдельному человеку. Появляются новые типы изображений – портреты эллинистических царей, мыслителей, поэтов. Изображения богов приобретают жанровый характер, мифологические сюжеты сменяются надуманными аллегориями. Однако к концу II – началу I в. до н. э. многие произведения греческих скульпторов и живописцев уже проникнуты духом мрачного пессимизма и безнадежности, что было обусловлено приближающимися грозными событиями, связанными с римским завоеванием.

С другой стороны, в это время появляется множество изображений реальных людей разного возраста, этноса, различных профессий и социальных слоев, со всеми их недостатками и положительными чертами. Это фигуры старых рыбаков, пастухов, крестьян, рабов, комедийных персонажей. Это уже чистый психологический реализм, резко отличавшийся от идеализированных изображений гармонически развитого человека – гражданина классического полиса, реализм, свободный от узких рамок и требований полисной идеологии времени расцвета этого социально-политического организма.

Характерно, что ведущими центрами художественной жизни III–I вв. до н. э. становятся новые эллинистические столицы – Пергам и Александрия, из прежних – Родос, а Афины при этом отходят на второй план. Имена многих мастеров нам неизвестны, но они успешно продолжали традиции своих гениальных предшественников – Лисиппа, Праксителя и многих других.

Религия и религиозные празднества греков

Эта область народной культуры формировалась у древних греков в условиях жизни, характеризующихся природной жизнерадостностью, бодростью и оптимизмом, верой в свои творческие силы. Для грека все предметы, явления природы, планеты, звезды, животные, люди и т. п. были сочленами целесообразной, стройной и прекрасной системы, своего рода идеального полиса. Божества занимали здесь высшее место, но их бессмертие, могущество и совершенство, которое ставило их намного выше человека, были так же естественны, как разум и способности человека, ставившие его, в свою очередь, выше животных.

В этой системе для греков не было место злу, которое воспринималось ими скорее как недостаток добра, как некое отступление, в силу тех или иных обстоятельств, от заданной когда-то самой природой нормы. Отсюда – единство природного явления и его олицетворения в конкретном образе (Уран – небо, Гея – земля, Гелиос – солнце, Селена – луна и т. п.). Все эти простейшие формы обоготворения природы пронизывают древнегреческую мифологию.

Согласно мифам, первоначально существовали Хаос и Земля (Гея), подземный мир Тартар и Эрос – жизненное начало. Гея породила звездное небо – Урана, который стал первым властителем мира и супругом богини Земли – Геи. От Урана и Геи ведет свое начало второе поколение богов – титанов. Уран был низвергнут своим сыном – титаном Кроносом, богом земледелия. Детьми Кроноса были Аид, Посейдон, Зевс, Гестия, Деметра, Гера.

Дети Кроноса во главе с его младшим сыном Зевсом, свергнувшим отца, захватили власть над вселенной. Верховным божеством Олимпа стал Зевс, властитель неба, грома и молнии. Посейдон считался богом влаги, орошавшей землю и моря, Аид (Плутон) стал владыкой подземного мира. Супруга Зевса Гера была покровительницей брака, Гестия – богиней домашнего очага. Как покровительницу земледелия почитали Деметру. От брака Зевса и Геры родились Геба, богиня юности, Арес, бог войны, Гефест, олицетворявший вулканический огонь, а также покровительствовавший кузнецам и ремесленникам.

Среди потомков Зевса особо выделяется Аполлон, бог светлого начала в природе. Он считался также покровителем искусств, богом-врачевателем. Сестра Аполлона Артемида – богиня охоты и покровительница молодежи. Гермес принял на себя множество функций. Первоначально это бог материального достатка, затем – торговли, покровитель обманщиков и воров, позже – покровитель ораторов и спортсменов. Диониса (Вакха) почитали как божество производящих сил природы, виноградарства и виноделия. Большим почетом пользовалась воинственная Афина, богиня мудрости и рационального начала. Таким образом, божества греческого пантеона стали покровителями и выразителями того или иного явления природы и человеческого занятия.

Характерно, что для греческого религиозного сознания вовсе не характерна идея всемогущества. Боги греков не только были антропоморфны, но и испытывали человеческие страсти и могли страдать, подобно людям. Над миром олимпийских богов царила безликая сила – Судьба. Если боги казались конкретными существами в человеческом облике, то Судьба являлась обобщением всего непонятного, необъяснимого, неотвратимого.

С точки зрения древнего грека, не существовало непреодолимой грани между миром людей и миром богов, причем посредующим звеном между ними выступали т. н. герои, т. е. полубоги, родившиеся от связи богов и земных женщин. Таков, например, был Геракл, за свои подвиги приобщенный к сонму богов.

Богам и героям, считавшимся покровителями отдельных полисов, строились храмы и приносились многочисленные жертвы. При некоторых храмах молящиеся через жрецов-оракулов могли вопрошать божества о будущем. В греческом мире особенно славились оракулы при храме Аполлона в Дельфах и при храме Зевса в Додоне (Эпир).

При некоторых храмах раз в несколько лет организовывались торжественные празднества, так называемые «игры», на которых в честь богов совершались состязания в гимнастических упражнениях, чтении стихов, пении, плясках, ораторском искусстве.

Наиболее популярными в Греции были игры в честь Зевса, совершавшиеся раз в четыре года при храме божества в Олимпии (Западный Пелопоннес). Этот четырехлетний срок назывался у греков олимпиадой. С 776 г. до н. э. на олимпийские игры съезжались участники и зрители со всей Греции и колоний. На время празднества прерывались враждебные действия между воевавшими греческими полисами, так что богомольцы, направлявшиеся в Олимпию, могли проходить и даже останавливаться на территории врага. Победители на состязаниях в Олимпии получали награду в виде простого венка из листьев священного лаврового дерева, росшего подле храма. Получение этого скромного знака отличия считалось великой честью не только для самого награжденного, но и для его полиса, воздвигавшего в честь победителя-олимпионика бронзовую или мраморную статую.

Эти состязания способствовали физическому развитию граждан и являлись военной тренировкой молодежи. Кроме того, они играли роль объединяющих центров, сближавших культурно и политически разобщенные и часто враждовавшие между собой города и союзы городов Греции. Однако эти связи были непрочны.

Для совместной организации празднеств, игр и охраны наиболее почитавшихся святилищ греки создавали особые союзы – т. н. амфиктионии, игравшие видную роль в культурной и общественно-политической жизни Греции. Наиболее влиятельной была дельфийско-фермопильская амфиктиония с центром в Дельфах.

Литература и театр

Наиболее характерной особенностью греческой литературы является рождение, расцвет и уход с литературного небосклона ее определенных жанров в различные исторические периоды в зависимости от качественного состояния такого социально-политического организма, как древнегреческий полис. Древние греки создали основные литературные жанры – эпос, лирику, прозу. Именно здесь, в Древней Греции, было положено начало и театру. Следствием этого стало формирование основных видов драматического искусства – трагедии и комедии. Ораторское искусство возникло также на греческой почве.

Поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея» обычно рассматривают в качестве истоков греческой литературы. Однако это не так. В них обнаружены наслоения различных исторических эпох. Ныне признано, что греческая поэзия прошла длительный путь развития еще до Гомера. До появления его произведений существовал обширный греческий фольклор. Песни, сказки, мифы, басни стали настоящим фундаментом греческой литературы. Так как сам Гомер жил, очевидно, в VIII в. до н. э., многие реалии, быт и отношения раннего, ахейского общества он знал не очень хорошо. Более того, он воспринимал события прошлого сквозь призму своего времени. Отсюда те многочисленные наслоения разных эпох, имеющие место в его поэмах.

Появление дидактического эпоса Гесиода, в отличие от более раннего героического эпоса Гомера, – это уже начало нового этапа в развитии греческой литературы. Если ранее в центре внимания Гомера был родовой коллектив, то в творчестве Гесиода (конец VIII – начало VII в. до н. э.) на первый план выходит человек, творец, личность. Это связано с тем этапом формирования полиса, когда человек и его личность в качестве творца своего будущего были ведущей темой. Гесиод в «Трудах и днях» строго индивидуален, он ведет рассказ о себе, причем повод для этого – реальное происшествие, реальный факт.

Вскоре, однако, эпос как отражение опыта всего общества в условиях становления его новой организации, в условиях утверждения полисной системы перестал удовлетворять насущным потребностям этого общества. Поэтому эпос закономерно уступил первенство другим видам и жанрам литературы. В эпоху архаики, насыщенную бурными социальными конфликтами, появлением тиранических режимов, законотворческой деятельностью, стали быстро развиваться лирические жанры, отражавшие личностные переживания человека-индивида, представителя формирующейся полисной гражданской общины. Среди поэтов-лириков этой поры выделяются имена Архилоха, Алкея, Сапфо, Анакреонта и других.

Однако к концу VI в. до н. э. творчество лириков постепенно сходит на нет. Сформировавшуюся гражданскую общину – полис уже не устраивало творчество талантливых, но глубоко индивидуалистических лирических поэтов. В новых исторических и общественных условиях оно не отражало интеллектуальные, коллективистские потребности граждан города-государства. На смену им приходят другие жанры литературы, способные отразить патриотические чаяния гражданина полиса как сочлена большого коллектива людей.

Прежде всего это греческая драма в виде двух ее жанров – трагедии и комедии. И здесь возникает вопрос о рождении греческого театра. Не случайно он появляется именно в конце архаического времени, в эпоху утверждения полисных структур. Театр был тесно связан с жизнью полиса, являясь, по сути, вторым народным собранием, где обсуждались самые животрепещущие вопросы жизни сограждан. Сходство с народным собранием усиливалось благодаря тому, что театральные представления давались во время полисных праздников. Театр, таким образом, являлся рупором идеологической пропаганды всего полисного коллектива, уже осознавшего себя в качестве творца собственной истории. Развитие древнегреческой трагедии связано с именами Эсхила, Софокла и Еврипида. Два первых – Эсхил и Софокл – творцы античной трагедии в ее классической форме. Но уже в трагедиях Еврипида находит свое отражение приближающийся кризис традиционной полисной идеологии и морали. Через все его творчество проходит идея интереса к личности с ее субъективными устремлениями. Если Софокл сам определял своих героев как людей, «какими они должны быть», то героями Еврипида являлись те, «каковы они были на самом деле». В этом и заключается причина ухода трагедии с литературного небосклона во время начавшегося кризиса полиса. В этих условиях она уже не удовлетворяла требованиям гражданского коллектива «заболевшего» полиса, и, выполнив свою историческую миссию, она так и не возродится.

Наиболее острым в политическом отношении драматургическим жанром классического времени являлась т. н. древняя аттическая комедия, черпавшая темы из повседневной жизни полиса, затрагивавшая насущные политические и экономические проблемы, смело критиковавшая видных граждан. Ее ярким представителем был Аристофан. Этот поэт дал смелую сатиру на политическое и культурное состояние Афин в то время, когда полисная демократия уже испытывала симптомы кризиса. Аристофан пока еще интуитивно чувствовал то, что в IV в. до н. э. станет реальностью. Но когда кризис полиса стал явью, древняя комедия, как сатирическое выражение недостатков гражданского коллектива, прекращает свое существование, потеряв свою общественную актуальность и знаменуя упадок демократических институтов.

Возродится она уже в виде т. н. средней аттической комедии (примерно с начала IV в. до н. э.), о которой известно очень немного. Исчезает гражданское звучание, политическая и социальная критика, главное место в ней стали занимать пародийно-мифологические сюжеты. Примерно на рубеже IV и III вв. до н. э. на смену средней приходит т. н. новая аттическая комедия (Менандр), или комедия нравов, сюжеты для которой – частная жизнь граждан, а основные действующие лица – отдельный человек с его мелкими житейскими проблемами, рабы, параситы, гетеры.

В эллинистическую эпоху при дворах монархов процветала уже утонченная, но лишенная связи с повседневной жизнью литература, образцами которой были идиллии и гимны Каллимаха из Кирены, Арата из Сол, эпическая поэма «Аргонавтика» Аполлония Родосского и др. Все эти произведения были направлены на удовлетворение вкусов привилегированных слоев тогдашнего общества. Об охвате всех его представителей речь уже не могла идти, так как полисная солидарность была исчерпана еще в IV в. до н. э. Новая историческая действительность диктовала писателям и поэтам свои требования, радикально отличавшиеся от требований времени расцвета полисной системы V в. до н. э.

Ораторское искусство

Очень показательно, что на рубеже V и IV веков до н. э., в период четко обозначившихся тенденций начала кризиса полисной системы, появляется еще один жанр эллинской литературы – произведения ораторов, мастеров красноречия и риторики. В это время, характеризующееся ослаблением связей внутри гражданского коллектива полиса, наблюдается рост индивидуализма, в условиях которого общие интересы коллектива граждан начинают подмениваться интересами отдельных его представителей.

Наметившаяся имущественная дифференциация среди граждан, разделение их на богатых и бедных, политическая и социальная нестабильность в рамках полисных коллективов, а также межполисная борьба обусловили рождение жанра ораторского искусства, прежде всего искусства судебного красноречия. Растет число судебных процессов, связанных с имущественными и наследственными тяжбами, граждане пытаются защитить свои экономические интересы, отвести от себя подозрения (иногда вполне обоснованные) в сокрытии доходов, в нежелании участвовать своими средствами в общеполисных мероприятиях.

Со временем в связи с обострившимися в IV в. до н. э. межполисными противоречиями, столкновениями различных политических группировок в рамках отдельных городов-государств и угрозой свободе греков со стороны окрепшей Македонии некоторые греческие ораторы от вопросов частного характера начинают обращаться к проблемам общеэллинского звучания (Исократ, Демосфен). Однако после событий, связанных с походом Александра Македонского на Восток и образованием на обломках его империи многочисленных эллинистических государств с их нивелирующей политикой в отношении всех подданных, греческое судебное и политическое красноречие, выполнившее свою историческую миссию в период кризиса полиса, сходит на нет.

Среди греческих ораторов сами древние выделили десять лучших аттических мастеров красноречия. Их речи чаще других читались и переписывались, поэтому значительная часть их произведений дошла до наших дней. В число этих десяти входят такие известные мастера аттического красноречия, как Антифонт, Андокид, Лисий, Исократ, Исей, Эсхин, Демосфен, Гиперид, Ликург и Динарх. Их деятельность относится к периоду от второй половины Пелопоннесской войны вплоть до подчинения Афин македонскому господству.

Рождение истории

Эпоха расцвета греческого полиса V в. до н. э. – время зарождения исторической прозы, ставшей основой для развития особой отрасли научных знаний, посвященной развитию общества, – истории. Создателем этого литературного жанра был уроженец Галикарнаса Геродот (ок. 485–425 гг. до н. э.). Он много путешествовал, в Афинах вступил в круг друзей Перикла и написал «Историю Греко-персидских войн» в девяти книгах. Несмотря на наличие в этом труде многочисленных легенд и сказаний, а также нередко наивное объяснение ряда фактов, произведение Геродота содержит богатый фактический материал и является одним из важнейших источников по истории Древней Греции.

Если Геродот по праву считается «отцом истории», то его младший современник афинянин Фукидид, написавший «Историю Пелопоннесской войны», – это уже основатель действительной историографии, а его произведение – реальное историческое исследование, в котором удалось преодолеть описательность изложения мифических и реальных фактов, присущую Геродоту. Первым из историков Фукидид попытался рассмотреть исторические события во взаимосвязи с движущими силами и путями развития, найти поводы и причины событий, применяя при этом методы научного анализа политической действительности.

И Геродот, и Фукидид обращаются к героике борьбы, патриотизму и самопожертвованию граждан греческих полисов, отстаивающих свою свободу. Но уже в исторических произведениях их преемника Ксенофонта, творившего в период кризиса греческого полиса IV в. до н. э., заметны иные мотивы – тенденциозность, антидемократические взгляды вплоть до политической беспринципности.

Вершиной развития греческой историографии является творчество Полибия (201–120 гг. до н. э.), написавшего первую по времени «Всеобщую историю», охватывавшую события с середины III в. вплоть до 146 г. до н. э. Описывая историю времени роста римского гегемонизма и постепенного упадка полисов Греции и эллинистических государств, этот историк впервые сделал попытку объяснить ход и законы общественного развития на фоне точного изложения фактического материала.

Греческая наука

Важно отметить, что эллинская наука, развивавшаяся в рамках свободных от религиозных догматов условий, носила глубоко светский и рациональный характер. Именно греками было положено начало многим важнейшим отраслям современных фундаментальных наук – астрономии, анатомии, ботанике, геометрии, грамматике, зоологии, истории, математике, механике, физике, филологии, философии и ряду других. Характерно, что все эти наименования – древнегреческие по своему происхождению.

В конце VII и в начале VI в. до н. э. в ряде греческих городов Малой Азии и Балканской Греции многие представители уже сформировавшихся полисных организмов стремились освоить богатые культурные достижения древневосточных народов, что и послужило отправным моментом в создании более высокой античной культуры и науки. Стремясь найти объяснение важнейших явлений окружавшей человека природы, их происхождения и изменения, философы (в переводе с греческого – «друзья мудрости») положили начало единой, пока еще нерасчлененной науке – философии.

Принято считать, что в основе генезиса древнегреческой философии лежал социальный опыт гражданина греческого полиса. Полис и отношения граждан в полисе – это та модель, по аналогии с которой мыслился философами мир и мировой порядок. Таковым являлся и космос, понимаемый ими как мировой полис, космос, который к тому же совершенен, прекрасно устроен, упорядочен. С этой точки зрения человек, гражданин полиса (как микрокосмос) составлял живую часть этого божественного единого целого (макрокосмоса). Силой своего разума, родственного всему миропорядку, он постигал окружающий его мир для его совершенствования и упорядочения.

На рубеже архаической и классической эпох и особенно во время расцвета греческого полиса происходит не только расчленение философии на различные философские школы, но и выделение из нее ряда уже конкретных наук – математики, астрономии, медицины, истории и др. После образования системы эллинистических государств и формирования крупнейших культурных и научных центров греческая наука достигла своих высот.

В Александрии Египетской Птолемеями была создана огромная библиотека рукописных сочинений, достигавшая 700 тыс. экземпляров. Здесь же было организовано специальное научное учреждение, называвшееся «мусейон» (т. е. храм муз), где работали состоявшие на царской службе ученые. Ими было сделано много различных открытий в области точных наук (математики, физики, географии, астрономии, механики, медицины, агрономии и т. п.). Появляется подлинная научная литература – филологические исследования, словари, переложения в стихах научных трактатов и др. Среди ученых Александрийского мусейона существовала группа исследователей, занимавшаяся собиранием, критической обработкой и комментированием произведений поэтов, драматургов и историков классического времени. Ими же были установлены правила письменной речи и создана научная грамматика.

Невозможно перечислить все достижения в научной и культурной области этого талантливого народа. По сути говоря, творческое наследие греков стало реальной основой культуры всего современного человечества.

Рим

Рим, согласно легенде, был основан 21 апреля 753 г. до н. э. Понятие «Древний Рим» включает в себя государство, общество и цивилизацию, история которых насчитывает свыше 12 веков (начавшись 21 апреля 753 г. до н. э., она завершилась вместе с падением Западной Римской империи 23 августа 476 г. н. э.). Будучи на заре своего существования небольшим полисом, Рим к 265 г. до н. э. подчинил себе Италию, к середине II в. до н. э. превратился в сильнейшую средиземноморскую державу, а в I II вв. н. э. стал огромной империей, вобравшей в себя колоссальное культурное наследие древних цивилизаций Средиземноморья. Именно Риму было суждено аккумулировать и синтезировать, а затем передать следующим поколениям величайшие достижения античной культуры на высшем этапе ее развития, что определило непреходящее значение Древнего Рима в мировой истории.

Римская история делится на шесть периодов:

1) царский Рим (VIII–VI вв. до н. э.). На это время приходится разложение родоплеменных структур, возникновение раннеклассового общества и начало формирования государственных институтов;

2) период Ранней республики (V–III вв. до н. э.). Он характеризуется интенсивным развитием рабовладельческого общества и государства;

3) период Поздней республики (II–I вв. до н. э.). Это время классического рабства и создания Римской средиземноморской державы;

4) Ранняя империя, или принципат (I II вв. н. э.). Этот период отмечен расцветом античной цивилизации Средиземноморья, подъемом экономики и культуры;

5) кризис III в. н. э. Он поразил все структуры римского общества и повлек за собой распад империи;

6) Поздняя империя, или доминат (IV–V вв. н. э.). Это период разложения рабовладельческого общества, зарождения и развития в его недрах отношений протофеодального типа.

Глава I
Природа и население древней Италии

Природа

Древняя Италия (в переводе с греческого «страна телят»; первоначально так назывался только юг Апеннинского полуострова, известный своими обильными пастбищами), вместе с прилегающими к ней мелкими и крупными островами находившаяся в самом центре средиземноморского мира, обладала исключительно благоприятными географическими и климатическими условиями. С востока, юга и запада Италию омывали моря (Лигурийское, Тирренское, Ионическое и Адриатическое), которые связывали ее со всеми странами Средиземноморья. В I тыс. до н. э. северные районы Италии находились в зоне умеренного климата, тогда как на остальной территории Апеннинского полуострова климат был теплым и мягким. На севере естественной границей ее являлись Альпы, на юге Мессинский пролив отделял ее от Сицилии. Западное побережье Италии (в противоположность восточному – скалистому, с множеством отмелей) изобиловало удобными бухтами, что способствовало развитию мореплавания и торговли.

Значительную часть Италии занимают горы, и лишь 20 % ее территории приходится на долю равнин. Плодородные почвы Этрурии, Кампании и Апулии наряду с удобными для земледелия равниной Лация и Паданской долиной позволяли местному населению с успехом культивировать ячмень, пшеницу, полбу и просо, заниматься садоводством, оливководством и виноградарством. Древняя Италия обладала значительными водными и лесными ресурсами. Полезных ископаемых в древности было известно немного: железо, медь, олово, золото, серебро, строительный камень, мрамор, глина, соль.

Древнюю Италию принято делить на три части: Северную (Лигурия, Цизальпинская Галлия и Венеция), Среднюю (Этрурия, Лаций, Кампания, Умбрия, Пицен и Самний) и Южную (Апулия, Калабрия, Лукания и Бруттий). К I в. до н. э. в результате завоевания Италии Римом и ее романизации сложилась единая италийская народность, языком которой стала латынь.

Население

Древнейшие памятники материальной культуры, обнаруженные археологами на Апеннинском полуострове, относятся к эпохе палеолита. Неолит в Италии датируется IV–III тыс. до н. э. В III тыс. до н. э. наступает период энеолита, когда обитатели Апеннинского полуострова начинают применять медь для изготовления орудий труда (наряду с камнем). С распространением бронзы в первой половине II тыс. до н. э. начинается новая эпоха, представленная на севере культурой террамар (от нее до нас дошли остатки свайных построек и груды мусора), т. н. «жирной земли» (terra mara), наполненной фрагментами керамики, бронзовых изделий, костей и т. п.; а в Средней и Южной Италии – апеннинской культурой. Эти культуры характеризуются наличием развитой ремесленной техники и интенсивного обмена; отличительной чертой их погребального обряда является кремация с последующим захоронением праха в терракотовых урнах (т. н. оссуариях). Начало железного века на севере Италии связано с культурой Виллановы (Х-VIII вв. до н. э.). Количество железных орудий постепенно увеличивается, однако их преобладание над бронзовыми наступит лишь в VI в. до н. э. Погребальные урны культуры Виллановы имеют биконическую форму; также встречаются оссуарии в виде хижин. Распространение железных орудий повлекло за собой рост производства и расширение обмена. В этот период возникают поселения городского типа (oppida). Наследниками культуры Виллановы в Северной и Средней Италии стали этруски.

Известно, что древнейшим населением Апеннинского полуострова были лигуры, создавшие здесь неолитическую культуру. С наступлением железного века пришлые индоевропейские племена постепенно вытеснили лигуров на северо-запад Италии. Основную массу населения полуострова в I тыс. до н. э. составляли индоевропейские племена (италики, иллирийцы и греки). Среди них выделяют группу италиков, которая распадается на две подгруппы: латино-сикулльскую и умбро-сабелльскую. О путях и времени проникновения италиков на полуостров единого мнения нет.

Греки впервые попали в Италию еще во II тыс. до н. э. В VIII в. до н. э. начинается массовая греческая колонизация юга Италии и Сицилии: появляются Локры, Сибарис, Тарент и Кротон в Южной Италии, Сиракузы, Гела и Акрагант на Сицилии. Со временем регион получил название Великой Греции. Греки занимались земледелием, скотоводством и посреднической торговлей.

В середине I тыс. до н. э. в Паданской долине обосновались племена кельтов. Они любили украшать свои шлемы петушиными перьями, поэтому римляне называли их галлами (от латинского gallus – «петух»). С VI в. до н. э. на Сицилию и в Италию стали проникать финикийцы.

Проблема этрусков

В начале I тыс. до н. э. в Италии расселяются этруски. Себя они называли расенами, латинские авторы дали им название этрусков, или тусков, а для греков они были тирренами, или тирсенами. Несмотря на значительное количество сохранившихся памятников культуры этрусков – некрополей, руин культовых и крепостных сооружений, произведений декоративно-прикладного искусства, утвари, скульптуры, наконец, многочисленных надписей, – происхождение, язык и время появления этого народа в Италии остаются неизвестными. В этом заключается суть т. н. этрусской проблемы, разрешение которой не продвинулось далее нескольких более или менее обоснованных гипотез.

В распоряжении ученых имеется приблизительно 11 тыс. этрусских надписей, сделанных на погребальных урнах, саркофагах, статуэтках, свинцовых табличках, сосудах, зеркалах, геммах и других предметах. В большинстве своем они крайне лаконичны. Надписи носят чаще всего дарственный или посвятительный характер, немало среди них эпитафий, есть даже уникальный текст религиозного содержания (т. н. «Книга мумии», около 1500 слов). Лаконичность дошедших до нас надписей при полном отсутствии литературных текстов (написанные, в частности, на льняных тканях, они изначально имели крайне мало шансов пережить века) сильно затрудняет процесс изучения этрусского языка: знания о его грамматике фрагментарны, установлено точное значение лишь около 100 слов. Скудость письменных источников и проблемы с датировкой многих памятников искусства этрусков обусловили тот факт, что на сегодняшний день историю этрусков можно представить только в общих чертах.

По вопросу об этрусском этногенезе в науке с давних пор существуют разные точки зрения. Из них наиболее плодотворным представляется взгляд на этногенез этрусков как на сложный процесс, в котором принимали участие, с одной стороны, местные, автохтонные элементы, а с другой – пришлые, прибывшие морем с Востока, скорее всего из Малой Азии. Этот процесс, по-видимому, следует отнести к началу I тыс. до н. э.

Греческая колонизация Италии и Сицилии (VIII–VI вв. до н. э.)

В Италии греками были основаны Кумы, Локры, Сибарис, Кротон, Регий, Посидония, Тарент, Метапонт, Неаполь, на Сицилии – Наксос, Сиракузы, Мегара, Гела, Акрагант. В большинстве своем города Великой Греции были торгово-земледельческими. Только Кумы и Тарент являлись преимущественно торговыми центрами. На Сицилии самым населенным и богатым полисом были Сиракузы. Греки в Южной Италии и на Сицилии занимались главным образом земледелием, скотоводством и посреднической торговлей. Плодородные почвы и субтропический климат позволяли получать высокие урожаи пшеницы. Процветало оливководство и виноградарство. Важным подспорьем в хозяйстве являлся морской и речной рыбный промысел. Ремесло было развито слабо. Наряду с товарно-денежными отношениями, в греческих полисах интенсивно развивалось рабовладение. Греки оказывали значительное культурное влияние на соседние италийские племена.

На VI век до н. э. приходятся, с одной стороны, расцвет полисов Великой Греции, а с другой – обострение социальной борьбы. Борьба за власть между аристократическими и демократическими группировками нередко приводила к установлению тирании. В то же самое время греческие полисы воевали с этрусками в Италии и с карфагенянами на Сицилии, а также друг с другом вследствие торговой конкуренции. В начале V в. до н. э. карфагеняне и этруски договорились о совместных действиях против греков. Несмотря на это, сицилийские греки в 480 г. до н. э. нанесли поражение карфагенянам в битве при Гимере, а спустя 6 лет, в 474 г. до н. э., разбили этрусков в морском сражении близ Кум.

С конца V в. до н. э. греческие города Южной Италии и Сицилии вступают в полосу упадка.

Глава II
Древнейший период истории Италии

Этруски: общество и культура

Основной ареал распространения памятников этрусской культуры локализуется между реками Тибром и Арнусом (современная Арно) в Средней Италии. Римляне назвали эту область Этрурией (современная Тоскана). Однако в период своего политического и экономического расцвета цивилизация этрусков простиралась гораздо севернее этих границ (Марцаботто, Спина) и южнее (Пренесте, Веллетри, Сатрик). Первые достоверные сведения об этрусках относятся к VIII в. до н. э. В это время в Средней Италии на смену небольшим укрепленным поселкам культуры Виллановы приходят города с этрусским населением. У этрусков уже существовала государственность, в то время как соседние италийские племена все еще жили родовым строем. Этруски занимались земледелием и ремеслом. Особенных успехов их мастера добились в рудном деле, металлургии и металлообработке. Об уровне развития ремесла у этрусков свидетельствует, в частности, наличие у них ремесленных коллегий (т. е. «цехов»). Этрусскую культуру прославили в веках великолепные изделия из бронзы, железа и меди (оружие, инвентарь, утварь, скульптура, украшения), керамика из черной глины (т. н. сосуды буккеро), предметы из камня и терракоты. Важной отраслью хозяйства этрусков являлась посредническая торговля.

Богатыми и многонаселенными городами этрусков были Вейи, Клузий, Перузия, Популония, Тарквинии, Вульчи, Цере. Высокий уровень этрусского градостроительства характеризуется мощными фортификационными сооружениями, регулярной планировкой улиц (шириной в 10–15 м), площадей и кварталов, наличием каменных мостовых, водопровода и канализации.

Формально этрусскими городами с древнейших времен управляли цари, которых в VI в. до н. э. сменили магистраты, фактически же власть принадлежала аристократии (военно-жреческая знать, т. н. лукумоны), в распоряжении которой находились земли и значительные материальные средства, наряду с массой рабов и клиентов. Следствием имущественной дифференциации и социальной борьбы в городах явилась этрусская колонизация, объектом которой стали Южная Италия, Корсика и Сардиния. В VII–VI вв. до н. э. в Этрурии существовала конфедерация в составе 12 городов с центром в Вольсиниях (там находилось святилище верховного бога этрусков Вертумна). Политикой «двенадцатиградья» (позже возникли еще два) руководил совет 12 лукумонов, из которых один был главным. Конфедерация могла в случае необходимости выставить многочисленное пешее ополчение; в бою аристократы сражались на колесницах во главе своих личных дружин.

Располагая внушительным морским флотом, этруски активно занимались торговлей и пиратством. Они торговали со многими странами Востока, в том числе с Египтом и Финикией. Экономическое соперничество являлось основной причиной вооруженных конфликтов между этрусками и греческими колониями Южной Италии. В 535 г. до н. э. этруски, заключив союз с карфагенянами, после кровопролитной морской битвы заставили греков покинуть город Аланию, являвшийся их форпостом на Корсике, после чего весь остров перешел под власть этрусков. К тому времени под их контролем уже находились Лаций и Кампания, а также районы Северной Италии. К 616–510 гг. до н. э. традиция относит правление в Риме этрусских царей. На первую половину VI в. до н. э. приходится период политического, экономического и культурного расцвета Этрурии.

Во второй половине VI в. до н. э. начинается ослабление этрусского могущества. Этрускам пришлось одновременно бороться с греками, римлянами и галлами. Тем временем в этрусских городах обострилась социальная борьба. К тому же члены конфедерации постоянно враждовали друг с другом. В результате начались военные неудачи. В 524 г. до н. э. этруски потерпели поражение от греков в Кампании, а в 510 г. до н. э. римляне изгнали из своего города последнего этрусского царя Тарквиния Гордого. К концу VI в. до н. э. падает влияние этрусков в Лации и на севере Италии. На юге греки в 482 г. до н. э. закрыли Мессинский пролив для этрусских кораблей, а в 474 г. до н. э. разгромили этрусков близ Кум. До конца V в. до н. э. этруски потеряли Корсику и Эльбу, а также были вытеснены самнитами из Кампании. В 396 г. до н. э. Вейи после десятилетней осады были взяты и разрушены римским диктатором Марком Фурием Камиллом. В первой половине IV в. до н. э. Рим покорил всю Южную Этрурию. Этруски были побеждены римлянами в войне 296–294 гг. до н. э., а в 283 г. до н. э. потерпели от них еще одно поражение, у Вадимонского озера. Наконец, в 265 г. до н. э. с падением Вольсиний завершилось римское завоевание Этрурии. В процессе романизации к началу новой эры этруски полностью ассимилировались с римлянами и забыли родной язык.

История этрусского искусства делится на четыре периода: ориентализирующий (VIII–VII вв. до н. э.), архаический (VI в. до н. э.), классический (V–IV вв. до н. э.) и эллинистический (III–I вв. до н. э.). В этрусских городах сохранились остатки внушительных крепостных сооружений (например, периметр стен вокруг Вольтерры составляет 7 км, вокруг Тарквиний – 8 км) и руины храмов: те и другие обычно возводились из туфа и травертина. Этруски были умелыми инженерами и строили на редкость добротные дороги и мосты. В мировую историю искусства вошли знаменитые этрусские некрополи Кьюзи, Черветери, Вульчи, Вольтерры и Монтаньолы с великолепными полихромными фресками, рельефами и скульптурами из бронзы и терракоты, расписными саркофагами лукумонов и богатейшим погребальным инвентарем (урны, керамика буккеро, культовые и бытовые предметы из бронзы, ювелирные украшения и т. д.) – Творения безвестных этрусских скульпторов (мы знаем по имени лишь легендарного Вулку, который работал в Риме при Тарквинии Гордом) отличаются поразительным реализмом. В частности, этрусскую бронзовую скульптуру прославили на века такие шедевры, как «Капитолийская волчица» и «Химера» (V в. до н. э.).

В основе довольно мрачной религии этрусков лежали культ мертвых с человеческими жертвоприношениями и вера в духов и демонов. Верховным богом считался Вертумн. Следом за ним шла триада: Тиния, Уни и Менерва (у римлян – Юпитер, Юнона и Минерва). Из числа остальных божеств Фуфлунс позднее был отождествлен римлянами с Вакхом – Дионисом, Марис – с Марсом, Аллу – с Аполлоном, Турмс – с Гермесом и т. д. Особым авторитетом пользовалась гаруспицина – искусство гадания по печени жертвенных животных.

В течение нескольких веков на развитие этрусской культуры огромное влияние оказывали сначала древние цивилизации Востока, а затем – греческого мира. В свою очередь, культура этрусков (наряду с греческой) серьезно повлияла на формирование римской культуры.

Царский Рим (753–510 гг. до н. э.)

Древнейший Рим был одним из городов Лация – области расселения латинских племен к югу от Этрурии. Как и другие латинские города, он возник в результате синойкизма, т. е. слияния мелких родовых поселений.

В VIII в. до н. э. 30 городов, древнейшими из которых были Лаврент, Ланувий и Лавиний, образовали Латинскую федерацию во главе с Альбой-Лонгой. Согласно преданию, основателем Альбы-Лонги был Асканий-Юл, сын троянского героя Энея, прибывшего в Италию морем после падения Трои. Внуки 14-го царя Альбы-Лонги Нумитора, братья-близнецы Ромул и Рем, по легенде, основали на Палатинском холме на берегу Тибра новый город и назвали его Roma (т. е. Рим). В ссоре Ромул убил брата и стал первым из семи римских царей (753–715 гг. до н. э.). С именем легендарного Ромула (его имя означает «римский») традиция связывает римско-сабинский синойкизм (слияние двух общин), распределение всего населения Рима по 30 куриям, значительное расширение римских владений за счет соседей (латинов и сабинов), победу над Вейями и создание личной царской гвардии в составе 300 целеров. В итоге Ромул был убит родовыми старейшинами, которых раздражали его тиранические замашки.

Второй царь, Нума Помпилий (715–673 гг. до н. э.), признанный исторической личностью, в противоположность Ромулу был миротворцем. Он распустил отряд целеров, обожествил Ромула под именем Квирина, учредил культы богов, создал ремесленные и жреческие коллегии, установил торговые дни – нундины. Преемник Нумы, воинственный Тулл Гостилий (673–641 гг. до н. э.), разрушил Альбу-Лонгу и переселил ее жителей в Рим. Деспотичного Гостилия постиг тот же конец, что и Ромула.

Четвертый царь, Анк Марций (641–616 гг. до н. э.), удачно воевал с латинами, сабинами и вольсками, построил первый деревянный мост через Тибр, расширил территорию Рима, основал первую римскую колонию, Остию, в устье Тибра и завладел соляными варницами (т. н. салинами). Следующим царем стал выходец из Этрурии Луций Тарквиний Древний (Priscus, 616–578 гг. до н. э.), прославившийся своей строительной деятельностью. При нем замостили камнем и начали застраивать Форум, возвели Большой цирк между холмами Палатином и Авентином, подготовили место для постройки храма Юпитера на Капитолии (грандиозный замысел был воплощен в жизнь лишь внуком царя, Тарквинием Гордым), начали возводить городские укрепления, соорудили канализацию (Cloaca Maxima). Во времена Тарквиния Древнего Рим стал доминировать в Лации. После убийства Тарквиния воцарился Сервий Туллий (578–534 гг. до н. э.). Он успешно воевал с Вейями и другими этрусскими городами, обнес Рим мощной оборонительной стеной, а также провел серию важных государственных реформ.

Наконец, последним, седьмым царем Рима стал зять и убийца Сервия – Луций Тарквиний Гордый (Superbus, 534–510 гг. до н. э.), который вел многочисленные захватнические войны и правил как тиран, за что и был изгнан из Рима вместе с потомством. После этого в Риме была установлена республика (от латинского res publica – «общее достояние»).

Многие сведения литературной традиции за последние 100–150 лет оказались надежно подкреплены данными археологических раскопок. В частности, выяснилось, что в начале I тыс. до н. э. латины заселили Палатинский холм, а сабины несколько позднее – Квиринал, Виминал и Эсквилин (остатки хижин на Палатине датируются VIII в. до н. э., тогда как древнейшие памятники материальной культуры, обнаруженные на территории Вечного города, восходят к XIII–IX вв. до н. э.: это прежде всего фрагменты греческой керамики и погребальный инвентарь). В VII в. до н. э. произошел процесс слияния обособленных родовых общин: первыми объединились жители Палатина и Эсквилинского холма, а также долины Субуры. Вскоре к ним присоединились сабины с Квиринала, а затем этруски с Целия. Так возник Рим, центром которого стала крепость на Капитолийском холме с храмом Юпитера. Обитатели древнейшего Рима жили за счет скотоводства (основная отрасль хозяйства), земледелия (играло меньшую роль) и промыслов (охота, рыболовство, добыча соли).

Изначально население древнейшего Рима делилось на 3 родоплеменные трибы (Тициев, Рамнов и Луцеров), 30 курий и 300 родов. Члены рода обладали коллективной собственностью на землю, имели родовое кладбище и свой культ. Численность родичей могла быть довольно значительной: например, род Клавдиев в VI в. до н. э. насчитывал 5 тысяч лиц мужского пола (считая клиентов). Родоплеменную общину римлян возглавлял сенат (от латинского senex – «старец»), т. е. совет старейшин. Дела, которые обсуждались 300 сенаторами («отцами», patres), для принятия окончательного решения выносились на рассмотрение народного собрания, созывавшегося по куриям, – куриатных комиций. В частности, в комициях выбирался царь (rex), которому принадлежала вся полнота военной, исполнительной и судебной власти. Кроме того, он являлся верховным жрецом. Атрибуты царской власти римляне заимствовали у этрусков: пурпурный плащ, золотая диадема, скипетр с орлом, трон из слоновой кости (т. н. курульное кресло). Почетный конвой царя состоял из 12 ликторов – телохранителей, обычно выступавших впереди царя с фасциями в руках (fasces – пучки прутьев с топором в середине; они символизировали власть над телом и жизнью граждан).

Члены родовой (гентильной) организации составляли римский народ квиритов (populus Romanus). Римская гражданская община, изначально пополнявшаяся за счет переселенцев, которых распределяли по куриям, замкнулась в себе при Анке Марции, когда иссякли резервы общинного земельного фонда (ager publicus). В результате произошла фиксация двух классов-сословий древнейшего Рима: привилегированных патрициев (patricius – «сын знатного отца»), обладавших доступом к ager publicus и правом участвовать в куриатных комициях, и все возраставших в числе плебеев (от латинского plere – «наполнять»), которые, сохранив свои роды, стояли вне римской родовой организации (с вытекающим отсюда поражением в правах). С этого в Риме началось вековое противостояние патрициев и плебеев.

В процессе социальной дифференциации одна часть плебса богатела, а другая нищала. Многие обедневшие плебеи (как и некоторые разорившиеся граждане, а также вольноотпущенники) переходили под покровительство могущественных патрициев и становились их клиентами (clientes – «зависимые люди»). Клиент был членом рода своего патрона и во всем ему подчинялся. В свою очередь, патрон оказывал клиенту защиту и покровительство. Отношения патроната – клиентелы на протяжении веков считались в Риме священными и нерушимыми.

Патрицианские роды, которые возглавлялись родовыми старейшинами, делились на патриархальные семьи (familiae) во главе с домовладыками. Власть домовладыки (pater familias) внутри семьи была абсолютной: по отношению к домочадцам он обладал «правом жизни и смерти» (jus vitae ac necis). В эпоху патриархального рабства в состав фамилии наряду с родичами входили не только клиенты, но и рабы.

Последовательно проводя политику, направленную на укрепление своей личной власти, последние римские цари использовали плебс в качестве политического противовеса патрициям. Царю Сервию Туллию традиция приписывает осуществление реформ, которые явились важной вехой на пути римского общества от родового строя к государству. Осуществляя военную и связанную с ней цензовую реформы, Сервий Туллий поделил все мужское население Рима (и патрициев, и плебеев) на шесть имущественных классов. Ценз I класса составлял 100 000 медных ассов (имеется в виду стоимость всего имущества), II – 75 тыс., III – 50 тыс., IV – 25 тыс., V – 11,5 тыс. ассов. Все бедняки, единственное достояние которых заключалось в их детях, составляли VI класс – пролетариев (от лат. proles – «потомство»). Каждый класс выставлял определенное количество центурий (сотен) в войско: I класс – 80 центурий тяжелой пехоты и 18 центурий всадников, итого 98; II – 22, III – 20, IV – 22, V – 30 центурий легкой пехоты, VI класс – 1 центурию, всего 193 центурии.

Сервий Туллий ввел новый вид народного собрания – центуриатные комиции с цензовым принципом голосования. В них наряду с патрициями участвовали и плебеи. Несмотря на то что число людей в центуриях колебалось от нескольких десятков (I класс) до нескольких сотен (центурия пролетариев), каждая центурия во время голосования имела только один голос. Поскольку представители I цензового класса располагали 98 голосами из 193, ясно, что решающее слово в центуриатных комициях оставалось за наиболее состоятельными гражданами. Помимо имущественного ценза, был установлен еще и возрастной: центурии молодежи (от 17 до 46 лет) несли полевую службу, тогда как центурии стариков (старше 46 лет) служили в гарнизонах. Войско состояло из 4 легионов под командованием царя. Наконец, Сервий Туллий провел административно-территориальную реформу, поделив всю территорию Римского государства на 21 округ (к 241 г. до н. э. их стало 35). Эти округа назывались трибами (4 из них были городскими, остальные – сельскими).

В результате этих преобразований на авансцену выдвинулись центуриатные комиции, оттеснившие собрания по куриям на второй план. Цензовая и административно-территориальная реформы Сервия Туллия нанесли сокрушительный удар по институтам родового строя. В итоге было положено начало постепенному включению плебеев в состав римского гражданского коллектива.

К концу царского периода завершилось формирование римского полиса, или civitas, т. е. гражданской общины с античной формой собственности. Усиление публичной власти за счет родовых институтов обернулось царским деспотизмом сродни раннегреческой тирании, что привело к заговору аристократии против последнего царя и изгнанию его из Рима (510 г. до н. э.). По преданию, тогда же царя заменили два ежегодно переизбиравшихся магистрата – т. н. консулы (consules). Они унаследовали от царей некоторые атрибуты высшей власти: курульное кресло, тогу с пурпурной каймой (toga praetexta) и 12 ликторов. Первыми консулами, по легенде, стали Луций Юний Брут и Луций Тарквиний Коллатин. С этого времени наступает эпоха Римской республики (510–30 гг. до н. э.).

Раздел I
Раннерабовладельческое общество в Италии. Завоевание Римом Апеннинского полуострова (510–265 гг. до н. э.)

Глава III
Раннерабовладельческое общество древней Италии

Экономика Италии в VI–III вв. до н. э

В VI–III вв. до н. э. социально-экономическое развитие регионов Италии протекало крайне неравномерно. Наиболее процветающими в экономическом отношении были Этрурия и Кампания. В Южной Италии динамично развивалась экономика греческих полисов. Лаций в VI–V вв. до н. э. несколько отставал от соседей – этрусских городов и греческих колоний. Наконец, в горных районах Италии в условиях родового строя жили племена с примитивным хозяйством.

Земледелие являлось ведущей отраслью хозяйства большинства регионов древней Италии. Плодородные почвы, мягкий климат, высокая агрономическая культура и развитая агротехника обеспечивали получение высоких урожаев в Этрурии, Кампании и Апулии. Здесь выращивали пшеницу, ячмень, просо и полбу. В Кампании и Южной Италии процветало виноградарство. Натуральное виноградное вино являлось важным продуктом питания (в частности, за счет него восполнялись потребности организма в сахаре). В тех же областях широко практиковалось оливководство. Свежие и маринованные маслины наряду с оливковым маслом потреблялись на всей территории страны. Суточный рацион италийского крестьянина состоял из густой бобовой каши с оливковым маслом или салом, соленых маслин, овощей и фруктов, свежих и сушеных, пшеничного хлеба и разбавленного водой виноградного вина. Мяса ели мало и редко. Норма потребления молочных продуктов (молоко, сыр, творог) зависела главным образом от хозяйственной специализации той или иной местности: скотоводство (преимущественно разведение овец и коз) было приоритетным направлением экономической деятельности лишь в горных и засушливых областях Италии, мало пригодных для земледелия (например, в Лукании, Калабрии и внутренней Апулии).

В VI–III вв. до н. э. развитие частной собственности на землю происходило параллельно с разложением общинного землепользования. В Римской республике родовые земли делились на мелкие участки и передавались для обработки родичам, клиентам и рабам. Плебеи возделывали свои участки, принадлежавшие им на правах частной собственности (от государства они получали по 2 югера, т. е. 0,5 га земли). Помимо частных и родовых земель, существовал еще и государственный земельный фонд (ager publicus). Граждане римской civitas имели право оккупации (от латинского occupare – «занимать») общественной земли за небольшую арендную плату. Этим правом широко пользовались патриции, тогда как плебеи изначально не допускались к разделу общественных земель. В итоге вековой борьбы (VI III вв. до н. э.) плебеи получили доступ к ager publicus, что заметно ускорило процесс развития в Риме частной собственности на землю. В свою очередь, патрицианское родовое землевладение с течением времени все более дробилось на участки, принадлежавшие главам патриархальных семей, владевшим землей на правах частных собственников. Так на смену родовой общине окончательно пришла соседская.

В VI–V вв. до н. э. в этрусских городах наступил расцвет ремесла и торговли. Особенно успешно развивались металлургия и металлообработка. Бронзовые изделия этрусских и кампанских мастеров находили спрос не только в Италии, но и в Балканской Греции. Высокого уровня достигло производство керамики – от разнообразной посуды и тары для транспортировки жидких и сыпучих тел до водопроводных труб, черепицы и погребальных урн. По всей Италии славились этрусские сосуды буккеро наряду с изящными керамическими изделиями, выполненными по греческим образцам. Текстильное ремесло было развито слабее, тем не менее на городских рынках Италии можно было купить шерстяные ткани и льняное полотно местного изготовления. Труд рабов не слишком широко применялся в ремесленном производстве, зато безраздельно господствовал в рудниках, каменоломнях и глиняных карьерах.

В VI–III вв. до н. э. процветает торговля – как внутренняя, так и внешняя. Она велась преимущественно водными путями (морем и по рекам). Крупными торговыми центрами в этот период являлись Сиракузы, Тарент, Популония, Спина. Неуклонно росло торговое значение Рима. Ежегодно в Лации проводились ярмарки, на которые со всей Италии торговцы везли изделия из железа и бронзы, керамику и хлеб, вино и оливковое масло. Ширились масштабы внешней торговли. Греки и этруски активно торговали с галльскими племенами, с Балканской Грецией и Малой Азией. С VI в. до н. э. в морскую торговлю втянулся Рим. В этот период в Италии появляется монетная чеканка: в VI в. до н. э. – в греческих колониях, в конце V в. до н. э. – у этрусков, а в III в. до н. э. – в Риме.

Первоначально в древней Италии универсальным средством обмена служил скот (pecus, отсюда латинское название денег – pecunia). В Риме с глубокой древности вплоть до начала III в. до н. э. в качестве денег имели хождение необработанные куски меди (aes rude) весом от 2 до 2,5 кг. В V в. до н. э. их потеснили литые бронзовые бруски с изображениями богов и животных (aes signatum) весом в 1000–1830 г. Широкое хождение во второй половине IV–III в. до н. э. получили круглые литые монеты из бронзы (aes grave), в основе монетной стопы которых был римский фунт (327,45 г). В действительности фунтовый асс весил в среднем 273 г, а к концу III в. до н. э. «похудел» в 10 раз. Существовал целый ряд номиналов aes grave: трессис, дупондий, семисс и т. д. В III в. до н. э. в Риме начали чеканить серебряные монеты, в том числе денарии (4,55 г) и сестерции (1,13 г).

Сословно-классовая структура римского общества в VI–III вв. до н. э

В процессе разложения родового строя в VI в. до н. э. в Риме формируется государство. Основными классами-сословиями римского общества в тот период были привилегированные патриции и юридически свободные, но лишенные гражданских прав плебеи. Что касается рабов, то этот класс был абсолютно бесправным.

В VI–III вв. до н. э. рабский труд находит все большее применение в производстве. Основными источниками рабства в это время являлись порабощение военнопленных и долговая кабала (до 326 г. до н. э.). В данный период существовало т. н. патриархальное рабство: при нем экономика обеспечивала простое воспроизводство, работая на элементарное потребление в условиях господства натурального хозяйства, тогда как товарное производство находилось в зачаточном состоянии. Рабов было мало, и их эксплуатация не достигала крайних пределов. Раб еще не являлся «вещью» (res) для своего господина, а само рабское состояние несколько смягчалось фактом существования таких переходных от рабства к свободе категорий зависимости, как институт клиентелы или долговая кабала. Поэтому в VI–III вв. до н. э. не было ни одного восстания рабов. Их недовольство своей участью временами выражалось либо в бегстве и порче орудий, либо в участии в выступлениях плебеев, клиентов и должников (например, рабы в 460 г. до н. э. участвовали в мятеже Аппия Гердония, стремившегося к установлению тирании).

Лично зависимые и политически бесправные люди в римском обществе эпохи Ранней республики составляли довольно многочисленную прослойку клиентов. Вольноотпущенники, обедневшие граждане или иноземцы, поступая под патронат могущественных покровителей из числа патрициев, вступали в родовую организацию патрона, получали его родовое имя и были обязаны не только работать на полях патрона, но и сопровождать его в военных походах, в деловых поездках, на форуме и т. д. В случае отсутствия завещания имущество клиента наследовалось патроном. За непочтительное отношение к патрону клиента-вольноотпущенника могли снова обратить в рабство. В свою очередь патрон был обязан защищать клиента от притеснений со стороны других знатных лиц и представлять его интересы в суде. К III в. до н. э. многие клиенты освободились от личной зависимости, получили от государства землю и пополнили класс свободных мелких производителей.

Основными правами римского гражданина являлись: право вступать в законный брак (jus conubii), право владеть имуществом и вести дела под охраной римских законов (jus commercii), право голосовать (jus suffragii) и право быть избранным на почетную должность (jus honorum). Политическое бесправие плебеев было обусловлено тем, что они стояли вне патрицианской родовой организации (лишь некоторые плебеи входили в нее в качестве клиентов). Плебеи занимались земледелием, ремеслами и торговлей. В их среде в процессе социальной дифференциации довольно скоро выделился зажиточный слой, представители которого стремились к равноправию с патрициями (они желали получить прежде всего допуск к магистратурам и жреческим коллегиям). Основная масса плебеев добивалась решения аграрного и долгового вопросов. Разумеется, патриции не желали поступиться даже малой толикой своих привилегий в пользу плебеев.

Борьба патрициев и плебеев, протекавшая с середины VI в. до н. э. вплоть до начала III в. до н. э., делится на три этапа: 1) от реформ Сервия Туллия (середина VI в. до н. э.) до учреждения плебейского трибуната (494 г. до н. э.); 2) с 494 г. до н. э. до плебисцита Гая Канулея (445 г. до н. э.); 3) от движения Марка Манлия (385 г. до н. э.) до плебисцита Квинта Гортензия (287 г. до н. э.).

В результате реформ Сервия Туллия плебеи были включены в состав римского ополчения. Однако все командные должности в войске находились в руках патрициев. Кроме того, плебеи платили военный налог (трибут), от которого были освобождены патриции. Плебеи не собирались мириться с вопиющей социальной несправедливостью и в 494 г. до н. э. в знак протеста против политики сената удалились на Священную гору в 4,5 км к северу от Рима (т. н. Первая сецессия). В условиях военного времени подобная «забастовка» большей части рядового состава армии ставила государство в катастрофическое положение, поэтому патриции были вынуждены пойти на уступки. Так в 494 г. до н. э. плебеи добились учреждения должности плебейских трибунов (сначала их было 2, а в 457 г. до н. э. стало 10), которые защищали интересы плебеев, обладали правом законодательной инициативы и могли приостановить любое решение патрицианских магистратов, произнеся слово veto («запрещаю»).

Борьба патрициев и плебеев проходила с переменным успехом. Все попытки разрешения аграрного вопроса наталкивались на яростное сопротивление патрицианского меньшинства. Когда консул 486 г. до н. э. Спурий Кассий Висцеллин выступил с предложением раздать плебеям и латинским союзникам завоеванные у герников земли, а также часть незаконно оккупированных патрициями земель из фонда ager publicus, закон был одобрен сенатом, но так и не реализован, а его автор был обвинен в стремлении к царской власти и сброшен с Тарпейской скалы. Зато в 456 г. до н. э. плебейский трибун Луций Ицилий сумел добиться воплощения в жизнь закона о раздаче малоимущим плебеям участков общественной земли на Авентинском холме.

В 451 г. до н. э. под давлением плебеев сенат санкционировал создание комиссии из 10 человек (т. н. комиссия децемвиров) с чрезвычайными полномочиями сроком на один год для кодификации законов (до тех пор патрицианские магистраты допускали в судах вопиющие злоупотребления, опираясь на произвольное толкование норм обычного права). Тиранические замашки второй комиссии децемвиров, которую возглавлял злейший враг плебеев Аппий Клавдий, спровоцировали повторное удаление плебеев на Священную гору в 449 г. до н. э. (т. н. Вторая сецессия). Патриции снова были вынуждены пойти на уступки: плебеи получили право апелляции (любой осужденный на смерть римский гражданин мог обратиться за защитой к народному собранию); одновременно были опубликованы Законы XII Таблиц (их текст был выгравирован на 12 бронзовых досках, выставленных на Форуме для всеобщего обозрения). Так в Риме появились первые писаные законы, гарантировавшие право частной собственности.

В том же 449 г. до н. э. консулы Луций Валерий Попликола и Марк Гораций Барбат провели в интересах плебеев т. н. законы Валерия – Горация, которые подтверждали неприкосновенность личности плебейского трибуна, право апелляции и признавали легитимность постановлений плебейских собраний (плебисцитов), которые становились обязательными и для патрициев. В 445 г. до н. э. закон плебейского трибуна Гая Канулея отменил старинное запрещение браков между патрициями и плебеями, тем самым заложив основу будущего объединения двух классов-сословий. Кроме того, из слияния элит плебса и патрициата в дальнейшем возникла римская аристократия – нобилитет (от латинского nobilitas – «знать»). Тогда же плебеи добились права занимать высшую магистратуру, однако сенаторам удалось понизить ее ранг, заменив консулов на военных трибунов с консульской властью (444–367 гг. до н. э.). В 443 г. до н. э. сенат учредил должность цензоров, которую могли исполнять только патриции. Цензоры составляли цензовые списки граждан и осуществляли контроль над государственными финансами. В 409 г. до н. э. плебеи получили доступ к квестуре.

В 385–384 гг. до н. э. движение плебеев против долговой кабалы возглавил видный патриций, полководец, консуляр Марк Манлий Капитолийский. Как и Спурий Кассий, Манлий был обвинен в стремлении к тирании и сброшен с Тарпейской скалы.

После десятилетней борьбы в 367 г. до н. э. были приняты законы плебейских трибунов Гая Лициния Столона и Луция Секстин Латерана. Во-первых, был установлен земельный максимум, который ограничивал количество оккупированной общественной земли 500 югерами (125 га) на семью. Плебеи наконец-то получили доступ к ager publicus. Арендная плата была установлена в размере 10 % урожая зерновых и 20 % – с виноградников и масличных плантаций. Во-вторых, частично был решен долговой вопрос: уплаченные проценты вычитались из суммы долга, а оставшаяся часть погашалась равными долями в течение трех лет. Ссудный процент был понижен. В-третьих, консулярный трибунат был заменен консулатом, причем впредь один из двух консулов непременно должен был являться плебеем. Законодательство Лициния – Секстин нанесло сильнейший удар по сословным привилегиям патрициев. В скором времени плебеи добились новых успехов в борьбе за свои права. В 356 г. до н. э. они получили допуск к должности диктатора, в 351 г. до н. э. – цензора, а в 337 г. до н. э. – претора.

Аграрный вопрос был отчасти разрешен за счет новых колоний (всего с 334 по 287 г. до н. э. в разных областях Италии было основано 18 колоний. Римские власти отбирали у покоренного населения в пользу колонистов одну треть всей земли). В 326 г. до н. э. по закону консулов Гая Петелия и Луция Папирия Курсора долговое рабство для римских граждан и членов их семей было отменено. Отныне обеспечивать потребности рабовладельческих хозяйств в почти даровой рабочей силе можно было лишь за счет порабощения военнопленных, что, разумеется, усиливало агрессивность римского рабовладельческого общества по отношению к соседним народам.

Заметной вехой в драматичном противостоянии патрициев и плебеев стали реформы, осуществленные цензором 312 г. до н. э. Аппием Клавдием Цеком. Он ввел в сенат потомков вольноотпущенников и позволил голосовать в сельских трибах безземельным плебеям, занимавшимся ремеслом и торговлей. В 304 г. до н. э. курульный эдил Гней Флавий (клиент Аппия Клавдия) обнародовал сборник юридических и процессуальных формул, дополнявших Законы XII Таблиц, а также календарь с перечнем дней, в которые могли происходить судебные разбирательства (dies fasti) и о которых прежде, в ущерб плебеям, знали только патриции. В 300 г. до н. э. на основании закона плебейских трибунов братьев Квинта и Гнея Огульниев плебеи получили право становиться членами жреческих коллегий авгуров и понтификов. Наконец, в 287 г. до н. э. законом диктатора Квинта Гортензия вновь было подтверждено, что решения плебейских собраний (plebiscita) имеют силу законов (leges) и являются обязательными для всех граждан, в том числе и для патрициев. Кроме того, отпадала надобность в сенатском одобрении плебисцитов. Это событие принято считать завершением борьбы патрициев и плебеев.

Завоевание плебеями всей полноты гражданских прав привело к консолидации римского общества и достижению относительной внутриполитической стабильности. Патриции и плебеи перестали быть разными классами-сословиями. К началу III в. до н. э. наиболее богатые и влиятельные представители плебса постепенно объединились с патрицианской знатью, в результате чего возникла новая правящая элита – нобилитет. Из этой среды выпело подавляющее большинство консулов и цензоров III I вв. до н. э. В эпоху Поздней республики понятие «нобилитет» являлось синонимом режима сенатской олигархии, который в конечном счете привел римский республиканский строй к политическому краху.

Нобилитет являлся верхушкой сенаторского сословия, которое вместе с сословием всадников (крупные и средние рабо– и землевладельцы, предприниматели и финансисты) входило в состав господствующего класса. Остальные граждане составляли плебс – класс свободных мелких собственников: крестьян, ремесленников и торговцев. Привилегированным сословиям и плебсу противостоял класс рабов, роль которого в общественном производстве резко возросла в эпоху классического рабства (начиная со II в. до н. э.).

Государственное устройство Ранней республики в Риме

Процесс разложения родового строя, формирования классового общества и создания римской государственности в VI в. до н. э. был ускорен этрусским завоеванием. Этруски создали в Риме монархический режим наподобие раннегреческой тирании, на смену которому в 510 г. до н. э. пришла Ранняя республика.

Высшим государственным органом в республиканском Риме считалось народное собрание. Ему принадлежало право принимать и отменять законы, объявлять войну и заключать мир, избирать магистратов. Народное собрание также являлось высшей судебной инстанцией.

В Риме функционировали три вида народных собраний, или комиций (comitia). До реформ Сервия Туллия существовали куриатные комиции. Сервий Туллий ввел центуриатные комиции – собрания вооруженного народа. Вскоре они оттеснили куриатные комиции на второй план. Центуриатные комиции созывались консулами вне городской черты Рима, на Марсовом поле. В них избирали преторов, консулов и цензоров. Цензовый принцип голосования вызывал недовольство сторонников демократизации выборной системы. В 241 г. до н. э. была проведена реформа центуриатных комиций. Отныне каждый из пяти имущественных классов выставлял по 70 центурий (таким образом, теперь все классы имели равное количество голосов); к ним добавлялись 18 центурий всадников, 4 – ремесленников и 1 – пролетариев, итого 373 центурии (вместо прежних 193).

В процессе борьбы патрициев и плебеев важное значение приобрели трибутные комиции – собрания плебеев по трибам. Ко II в. до н. э. они стали основным видом народных собраний в Риме. С самого начала их отличал демократический характер; каждая из 35 триб имела один голос. В трибутных комициях избирались эдилы, квесторы и плебейские трибуны. Комиции не имели права законодательной инициативы: законопроекты вносились магистратами, предварительно пройдя обсуждение в сенате.

Сенат, состоявший из 300 членов, в силу своего авторитета (auctoritas) играл исключительно важную роль в римской государственной системе. Он осуществлял функции правительства. Любой закон проходил предварительное обсуждение в сенате и вступал в силу только после одобрения его сенатом (до 287 г. до н. э.). Сенат руководил внешней политикой и распоряжался финансами. Магистраты отчитывались перед ним, а по истечении срока своих полномочий автоматически зачислялись в сенат (с IV в. до н. э.). Цензоры составляли список сенаторов. Его возглавлял самый почтенный и уважаемый сенатор – princeps senatus (в ходе прений он высказывался первым). Первыми в списке стояли имена цензоров, затем шли имена консуляров, преторов и т. д. Созывать сенат на заседания могли только высшие магистраты: диктатор, консулы, преторы. Постановление сената называлось сенатусконсультом (senatus consultum), или декретом (decretum)

В Риме не было аппарата чиновников, вся исполнительная власть принадлежала магистратам – выборным должностным лицам, не получавшим никакого вознаграждения за свой труд, который официально расценивался как «почесть» (honor). Все магистратуры были коллегиальными и, как правило, исполнялись в течение года (только цензоры функционировали полтора, а диктаторы – полгода). Консулы, преторы, квесторы и эдилы вступали в должность 1 марта (до 153 г. до н. э., потом – с 1 января), плебейские трибуны – 10 декабря.

Система магистратур (cursus honorum) формировалась постепенно и в законченном виде сложилась лишь ко второй половине IV в. до н. э. Во главе исполнительной власти в Римской республики стояли 2 консула (они же обычно командовали армиями на войне, созывали сенат и комиции, обладали правом законодательной инициативы), судебная власть принадлежала 2 преторам, казной (aerarium), интендантской частью и военной добычей ведали 4 квестора (с 267 г. до н. э. – 8), городским благоустройством, снабжением, охраной правопорядка и устройством общественных празднеств – 4 эдила. Список римских граждан и сенаторов составляли 2 цензора (их избирали раз в 5 лет), интересы плебса защищали 10 плебейских трибунов (их власть ограничивалась городской чертой Рима). Исполнение должностей было весьма затратным делом, поэтому стать магистратом мог лишь состоятельный человек. Только после сложения полномочий бывшего магистрата могли привлечь к судебной ответственности.

Помимо ординарных магистратур, в Риме в эпоху Ранней республики существовали структуры чрезвычайной власти: междуцарствие (interregnum), диктатура (диктатор вместе со своим заместителем, начальником конницы, избирался в сенате сроком на полгода в экстренных случаях; власть диктатора была сродни царской, ее атрибутом являлся почетный конвой из 24 ликторов), децемвират (комиссия из 10 человек) и консулярный трибунат.

Таким образом, несмотря на усиление демократической тенденции в структуре комиций, Римская республика, в управлении которой решающую роль играли сенат и магистраты (а в конечном счете нобилитет), носила ярко выраженный аристократический характер.

Глава IV
Завоевание Римом Италии и образование Римско-италийского союза (VI–III вв. до н. э.)

Войны Рима в V в. до н. э

Оформление римской государственности сопровождалось непрерывными войнами с соседями – латинами, этрусками и италиками. В царский период римская civitas за счет аннексий соседних земель значительно расширила свою территорию, которая при Сервии Туллии была поделена на 21 трибу. Завоеваниям сопутствовало основание колоний, служивших форпостами для новых территориальных захватов. Изначально являясь одним из ординарных латинских городов, к концу царского периода Рим занял доминирующее положение в Лации.

Изгнание из Рима царя Тарквиния Гордого (510 г. до н. э.) спровоцировало войну римлян с этрусками. Царь города Клузия Порсенна совершил поход на Рим, осадил его и взял в 508 г. до н. э. Римляне капитулировали, уступив этрускам земли на правом берегу Тибра и даже выдав им все свое вооружение (507 г. до н. э.). Однако латины и кампанские греки, одержав победу над Порсенной близ Ариции, сумели вытеснить этрусков из Лация. С этого времени этруски вступают в полосу военных поражений как на суше, так и на море.

В начале V в. до н. э. возникает Арицийская федерация в составе 8 латинских городов. Ее возглавлял выборный диктатор. Вскоре после победы над этрусками отношения между римлянами и латинами испортились, и началась Первая Латинская война (499–493 гг. до н. э.). В битве при Регильском озере в 496 г. до н. э. консул Авл Постумий Альб нанес поражение латинам. По итогам войны в 493 г. до н. э. Рим возобновил членство в Латинском союзе на условиях невмешательства во внутренние дела союзников, взаимной военной помощи и равного дележа добычи (т. н. Кассиев договор). На протяжении всего V в. до н. э. римляне и латины совместно воевали против общих врагов – этрусков, вольсков, эквов и сабинов (герники в 486 г. до н. э. присоединились к римско-латинскому союзу). Эта войны шли с переменным успехом. Долгой и упорной была борьба с богатым и могущественным этрусским городом Вейями. В войне 483–474 гг. до н. э. римляне потерпели ряд неудач (в частности, в 477 г. до н. э. в бою у ручья Кремеры погиб весь род Фабиев – 306 человек). В 445 г. до н. э. боевые действия возобновились и продолжались 20 лет. Последняя война с Вейями длилась 10 лет (406–396 гг. до н. э.). Римлянам помогали латины и герники, этрусские же города не смогли оказать Вейям действенной помощи – как по причине внутренних неурядиц, так и из-за натиска со стороны галлов. В 396 г. до н. э. диктатор Марк Фурий Камилл захватил Вейи и разрушил их.

Галльское нашествие

Еще в V в. до н. э. галльские племена (сеноны, бойи, инсубры и другие) обосновались в Северной Италии, которая с тех пор стала называться Цизальпинской Галлией. В начале IV в. до н. э. галлы, продвигаясь на юг, вторглись в Этрурию. В 391 г. до н. э. племя сенонов под предводительством Бренна осадило Клузий. Воздержавшись от оказания военной помощи этрускам, римляне направили к галлам послов, которые своим безрассудным поведением спровоцировали конфликт. Галлы, оставив в покое Клузий, двинулись на Рим. В июле 390 г. до н. э. в сражении у реки Аллии (приток Тибра), в 12 км от Рима, легионы под командованием Квинта Сульпиция были наголову разбиты, после чего галлы без боя заняли Рим, разграбили его и сожгли. Римляне еще 7 месяцев обороняли Капитолий, но в конечном счете были вынуждены откупиться от галлов золотом (именно тогда, как гласит предание, прозвучали знаменитые слова Бренна: «Горе побежденным!»).

Ослаблением Рима воспользовались соседи – латины, вольски, эквы и этруски. Римско-латинский союз (в 384 г. до н. э. его членами являлись 47 латинских общин) в очередной раз распался. В 383–354 гг. до н. э. римлянам пришлось силой подчинять наиболее значительные латинские города: Ланувий, Пренесте, Тускул, Тибур. В 362–358 гг. до н. э. Римская республика снова покорила герников, а в 358 г. до н. э. был возобновлен римско-латинский союз. Разгромив этрусков, римляне в 351 г. до н. э. заключили с ними мир. К этому времени под властью Рима находилась вся Южная Этрурия (еще в 387 г. до н. э. сенат учредил на захваченных у этрусков землях 4 новых трибы).

После 390 г. до н. э. галлы еще неоднократно (в 367, 361, 360, 358 и 350 гг. до н. э.) вторгались в Лаций. Отразив их набеги, римляне потеснили этрусков, эквов и вольсков, на земли которых они вывели колонии. К этому времени престиж Римской республики в Италии заметно возрос. В 354 г. до н. э. Рим заключил союз с федерацией самнитских племен. Были также заключены договоры с некоторыми этрусскими городами. В 348 г. до н. э. Рим подписал торговый договор с Карфагеном. К середине IV в. до н. э. Римская республика стала сильнейшим государством Италии.

Войны с самнитами

Расширение ager publicus за счет новых территориальных захватов и развитие римской колонизации в Италии стали важнейшими компонентами римского внешнеполитического курса во второй половине IV – первой половине III в. до н. э. В середине IV в. до н. э. в западной Кампании пересеклись интересы римлян и воинственных самнитов. Когда в 343 г. до н. э. кампанцы, терпя поражения в борьбе с горными самнитами, попросили помощи у Рима, сенат в нарушение договора с Самнитской федерацией (354 г. до н. э.) решил вмешаться в кампанские дела. Началась Первая Самнитская война (343–341 гг. до н. э.), в ходе которой консулы Марк Валерий Корв и Авл Корнелий Косс Арвина в трех сражениях разбили самнитов и установили римское господство в Кампании. В итоге Самнитская федерация была вынуждена заключить с Римом мир и союз.

Вскоре разгорелась Вторая Латинская война (340–338 гг. до н. э.). Латины были недовольны усилением Рима: еще в 349 г. до н. э. они постановили не посылать римлянам воинские контингенты. Военные действия велись на территории Кампании, где союзному войску римлян и самнитов противостояли ополчения латинов, кампанцев и вольсков. В 340 г. до н. э. в битве при Трифане консул Тит Манлий Торкват Империоз одержал решительную победу над объединенными силами латинов и кампанцев. Окончательно разгромив противника, в 338 г. до н. э. римляне распустили Арицийскую федерацию. Отныне Рим строил свои отношения отдельно с каждым из латинских городов. Некоторые древние полисы Лация, сохранив самоуправление, получили всю полноту прав в Риме. Остальные были объявлены латинскими союзниками римской civitas. Их юридический статус включал в себя лишь имущественные права в Риме (civitas sine suffragio) в полном или неполном объеме. Впрочем, если латин переселялся в Рим, он получал полные права римского гражданства. Латинские граждане наряду с римскими имели право участвовать в основании колоний. Так возникла категория латинского права (jus Latii). Аналогичным образом римляне заключили ряд союзных договоров (foedera) с кампанскими городами.

Союзники Рима были недовольны римской экспансией. В 327 г. до н. э. во время внутренней смуты в Неаполе местная аристократия обратилась за помощью к Риму, а демократы – к самнитам. Борьба за Неаполь вылилась во Вторую Самнитскую войну (327–304 гг. до н. э.). Самнитов поддержали луканы и вестины, тогда как латины, кампанцы и вольски ждали только удобного момента, чтобы выступить против Рима. Тем не менее римляне овладели Неаполем и вторглись в горный Самний. Здесь они попали в засаду, устроенную самнитами в Кавдинском ущелье (321 г. до н. э.). После безуспешных попыток вырваться из западни остатки римской армии во главе с консулами Титом Ветурием Кальвином и Спурием Постумием Альбином вынуждены были сдаться. Самниты подвергли пленных римлян унизительной процедуре, прогнав их, раздетых и безоружных, под ярмом (sub iugum, т. е. под символической «аркой», сооруженной в чистом поле из трех пик). Этот разгром поверг Рим в траур. Тем не менее заключенный консулами мирный договор с самнитами был кассирован сенатом, и война возобновилась.

В течение ближайших 15 лет римлянам пришлось вести борьбу с самнитами и кампанцами, этрусками и умбрами, герниками и эквами, марсами и пелигнами. Военные действия развивались с переменным успехом. В ходе войны римляне осуществили реформу армии, разделив каждый легион на 30 манипулов по 200 человек. Войска стали более маневренными, что было крайне важно в условиях гористого Самния. Римляне начали одерживать победы: в 316–313 гг. до н. э. они полностью подчинили Апулию и Кампанию, в 310 г. до н. э. консул Квинт Фабий Максим Руллиан разгромил этрусков при Вадимонском озере, после чего этрусские города поспешили заключить мир с Римской республикой. Год спустя Луций Папирий Курсор нанес самнитам решительное поражение. В 308–306 гг. до н. э. были побеждены умбры, марсы, пелигны и герники. Наконец, в 305 г. до н. э. последовало вторжение двух консульских армий на территорию Самния. Самниты, несмотря на отчаянное сопротивление, были разгромлены, их главный город Бовиан взят штурмом. В 304 г. до н. э. обескровленные самниты запросили мира. В результате сабелльские племена стали римскими союзниками; за счет земель кампанцев, вольсков и эквов территория Римской республики увеличилась еще на 4 трибы.

Вскоре на римлян снова напали галлы и этруски. Стремясь к реваншу, самниты, в свою очередь, объявили Риму войну. Так началась Третья Самнитская война (298–290 гг. до н. э.). С самого начала римляне быстро подчинили восставшую Луканию и вторглись в Этрурию. Уже в 297 г. до н. э. консулы Квинт Фабий Максим Руллиан и Публий Деций Мус разбили самнитов в двух сражениях. Тогда самниты двинулись в Этрурию. В 295 г. до н. э. Фабий Максим и Деций Мус разгромили войско галлов и самнитов в битве при Сентине в Умбрии. В следующем году этруски заключили с римлянами мир. После этого римские консулы еще 4 года подавляли ожесточенное сопротивление самнитов. Наконец в 290 г. до н. э. самниты запросили мира. В итоге Самнитская федерация была распущена. Самнитские общины стали римскими союзниками, а сабины получили латинское гражданство. Их земли пополнили фонд ager publicus. На территориях эквов и герников были образованы 2 новые трибы. Рим вывел колонии в Пицен и Апулию. В результате вся Средняя Италия оказалась под римским контролем.

В 284–283 гг. до н. э. римляне одержали ряд побед над галлами, умбрами и этрусками (в частности, в 283 г. до н. э. консул Публий Корнелий Долабелла разгромил объединенное войско этрусков и галлов у Вадимонского озера). Эти успехи укрепили римское господство в Этрурии, Умбрии и Пицене.

Покорение Римом Южной Италии

В начале III в. до н. э. греческие полисы юга Италии были раздираемы внутренними распрями и подвергались набегам племен апулов, луканов и бруттиев. Не будучи в состоянии противостоять натиску луканов, город Фурии обратился за помощью к Риму. После этого в Фуриях был размещен римский гарнизон. В 282 г. до н. э. римляне нанесли решающее поражение луканам. Затем разгорелся конфликт Рима с Тарентом, который привел к т. н. Пирровой войне (280–275 гг. до н. э.). Поскольку греческое ополчение было не в состоянии эффективно противостоять римским легионам, Тарент призвал на помощь против Рима 39-летнего эпирского царя Пирра с наемным войском. Вскоре Пирр высадился в Италии с армией, состоявшей из 25,5 тыс. наемных солдат и 20 боевых слонов. В упорной битве при Гераклее (280 г. до н. э.) Пирр во многом благодаря сокрушительной атаке слонов нанес поражение войскам консула Публия Валерия Левина. После этого на сторону царя перешли все греческие города, а также луканы и самниты. Пирр двинулся на Рим, однако латины объединились с римлянами, две консульские армии угрожали взять неприятеля в клещи, и царь вынужден был отступить.

В 279 г. до н. э. Пирр благодаря своему полководческому таланту, применению греческой фаланги и использованию слонов снова нанес римлянам поражение в битве при Аскуле. Однако блестящая военная победа Пирра оказалась политически бесплодной (т. н. «пиррова победа»). Людские и материальные ресурсы Римской республики были весьма значительными, ее политические позиции – прочными (в частности, Рим заключил военный союз с Карфагеном), в то время как положение эпирского царя стало осложняться: италийские греки проявляли недовольство военным режимом Пирра. В 278 г. до н. э. царь отправился на Сицилию, где разбил карфагенян, отнял у них почти все владения (карфагеняне сохранили лишь Лилибей), но вскоре рассорился с сицилийскими греками. В итоге сицилийское предприятие Пирра завершилось крахом. Вернувшись в Южную Италию в конце 276 г. до н. э., он весной следующего года встретился с войском консула Мания Курия Дентата в решающем сражении у города Беневента. На этот раз римляне сумели устоять против слонов. Пирр был разбит и отправился в Грецию, где три года спустя погиб в уличной схватке.

Узнав о гибели Пирра, гарнизон Тарента капитулировал (272 г. до н. э.). Вскоре римляне овладели Луканией и Бруттием. В 270 г. до н. э. они захватили Регий, последний из независимых греческих полисов юга Италии. Наконец в 265 г. до н. э. римляне подчинили своей власти этрусский город Вольсинии. Это означало, что весь Апеннинский полуостров вплоть до Паданской долины оказался под властью Рима.

Структура Римско-италийской конфедерации

Завоеванная Римом Италия не стала централизованным государством. Римская civitas стояла во главе римско-италийской конфедерации, представлявшей собой систему союзов, заключенных италийскими общинами с Римом. Все союзники (socii) лишались независимости в области внешней политики и принимали на себя обязательства поставлять в римскую армию вспомогательные воинские контингенты (auxilia). Действуя по принципу «разделяй и властвуй» (divide et impera), римляне создали внутри конфедерации целую иерархию союзных общин.

Каждая категория союзников обладала определенным юридическим статусом. Так, некоторые древние общины Лация (такие, как Тускул, Ланувий и Ариция) получили вместе с самоуправлением полные права римского гражданства (civitas cum suffragio). Это были союзные муниципии (от латинского munus – «обязанность») высшего ранга. Города, пользовавшиеся самоуправлением и имущественными правами римского гражданства (jus commercii и jus conubii) в полном или неполном объеме, являлись муниципиями низшего ранга. Таким образом, юридически муниципии были инкорпорированы в состав римской civitas.

Самую многочисленную категорию союзников составляли федераты (civitates foederatae) – формально суверенные общины, заключившие с Римом союзные договоры. Среди них были и привилегированные общины латинского права (veteres Latini), и греческие полисы, в большинстве своем сохранившие самоуправление, но не получившие никаких гражданских прав в Риме. Кроме того, в структуру Римско-италийской конфедерации входили колонии римского и латинского права (все они также пользовались самоуправлением). Граждане римских колоний в IV в. до н. э. получили всю полноту прав в Риме; граждане латинских колоний пользовались латинским правом (jus Latii). Основание колоний стимулировало процесс романизации Италии, в результате которого к I в. до н. э. сложилась говорящая на латыни италийская народность с единой культурой и государственностью.

На низшей ступени стояли «сдавшиеся» общины (dediticii), заключившие с Римом неравноправные договоры. Среди них были Капуя и Кумы в Кампании, а также самнитские общины и галльские племена. Они пользовались ограниченным самоуправлением под надзором римских префектов (т. н. префектуры).

Итак, Римско-италийская конфедерация стала оформлением господства Рима над Италией. В рамках этого политического единства в течение нескольких веков осуществлялась экономическая и культурная интеграция италийских народов и племен.

Раздел II
Расцвет рабовладения в Италии. Создание Римской средиземноморской державы (III–I вв. до н. э.)

Глава V
Борьба Рима с Карфагеном (264–201 гг. до н. э.)

На завершающем этапе завоевания Италии римская экспансия столкнулась с интересами Карфагена. Объектом соперничества двух держав стала богатая Сицилия. Издавна обосновавшись в западной части острова, карфагеняне построили здесь военно-морские базы Лилибей, Дрепану и Панорм. Долгое время Рим и Карфаген сохраняли мирные отношения, которые регулировались тремя договорами (348, 306 и 279 гг. до н. э.). Ситуация стала обостряться по мере продвижения римских легионов к Мессинскому проливу. Первыми враждебные действия открыли карфагеняне. В 272 г. до н. э. во время осады римлянами Тарента карфагенская эскадра вошла в гавань и попыталась овладеть городом. Попытка не удалась, римляне заняли Тарент. Этот инцидент послужил прологом к войне за раздел сфер влияния. Поскольку римляне называли карфагенян пунами (Poeni), в историографии три войны Рима с Карфагеном получили наименование Пунических.

Карфаген

Финикийская колония Карфаген (в переводе – «новый город») была основана выходцами из Тира в последней четверти IX в. до н. э. на берегу Тунисского залива. Со временем Карфаген стал богатым и могущественным государством. К III в. до н. э. его власть простиралась на побережье Северной Африки, юг Пиренейского полуострова, значительную часть Сицилии, Сардинию, Корсику и Балеарские острова.

В Карфагене существовало развитое ремесленное производство. В надписях упоминаются каменотесы, резчики по мрамору, столяры, пильщики, медники, литейщики. Наряду с металлургией, зависевшей от импортного сырья (медную руду и олово получали с Пиренейского полуострова, железо – с Эльбы), динамично развивались ювелирное дело, гончарное ремесло, ткачество, деревообработка и кораблестроение. В ремесленном производстве были заняты свободные мастера, объединявшиеся в культово-профессиональные коллегии, и рабы. Карфагеняне обладали большим флотом. Они торговали с греками и этрусками, Египтом и Финикией, Южной Аравией и Причерноморьем. Расцвету сельского хозяйства благоприятствовали субтропический климат и плодородные почвы. В крупных рабовладельческих имениях вокруг Карфагена выращивались оливки и виноград, миндальные и гранатовые деревья, финиковые пальмы.

Карфаген был одним из «мегаполисов» античности. По данным Страбона, к 149 г. до н. э. его население составляло не менее 700 тыс. человек (в Риме к концу первой четверти III в. до н. э. насчитывалось едва ли больше 250 тыс. жителей). Карфаген являлся аристократической республикой. Во главе исполнительной власти стояли два суфета («судьи»), которых ежегодно выбирали из среды правящей элиты. У суфетов не было военных полномочий: те в случае войны передавались полководцам, командовавшим наемными войсками. Законодательная власть находилась в руках совета старейшин, состоявшего из 300 пожизненных членов. Функции правительства осуществлял совет 30-ти. Оба совета формировались из числа представителей наиболее знатных и богатых родов.

Первая Пуническая война (264–241 гг. до н. э.)

Война из-за Сицилии между Римом и Карфагеном разгорелась в 264 г. до н. э. Поводом к ней послужили драматические события в Мессане, втором по значению (после Сиракуз) полисе Сицилии. Кампанские наемники (т. н. мамертинцы), еще в 284 г. до н. э. в результате мятежа овладевшие городом и разграбившие его, поначалу закрепились в нем, но в ходе последовавшей войны с сиракузским тираном Гиероном II оказались в отчаянном положении и обратились за помощью к Риму. Вмешательство в сицилийские дела означало для Рима неизбежную войну с Карфагеном. После некоторых колебаний сенат под давлением комиций все же принял мамертинцев в Италийский союз и направил им в помощь консульскую армию. Карфаген объявил Риму войну, и боевые действия начались.

На Сицилии дела римлян поначалу пошли успешно: они разбили войска сиракузян и карфагенян, освободили Мессану от осады, а в следующем году, вторично одержав победу над объединенными силами Сиракуз и Карфагена, вынудили Гиерона заключить с Римом мир и союз. В 262 г. до н. э. римляне после шестимесячной осады заняли Акрагант и оттеснили карфагенские войска в юго-западный угол острова. Между тем карфагенский флот, господствовавший на море, наносил противнику ощутимый материальный ущерб, совершенно парализовав римско-италийскую торговлю. Карфагеняне высаживали десанты в наиболее уязвимых местах Апеннинского полуострова и разоряли союзников Рима. Было очевидно, что без сильного флота Римской республике нельзя рассчитывать на скорое успешное завершение войны. Мобилизовав силы и средства италийских союзников, Рим уже в 260 г. до н. э. имел флот в 120 боевых кораблей. В первом столкновении у Липарских островов карфагеняне легко одержали верх, пленив всю римскую эскадру (17 судов) во главе с консулом, но вслед за тем потерпели поражение в сражении при Милах (260 г. до н. э.). Карфагенский флот потерял 50 кораблей, 3 тыс. человек убитыми и 7 тыс. пленными. Римский консул Гай Дуилий удачно применил в этой битве абордажные мостики («вороны»), которые перебрасывались на палубы галер: это позволило использовать превосходство римлян в рукопашной схватке.

В 259–257 гг. до н. э. военные действия протекали на Сицилии и Сардинии без решительных успехов с обеих сторон. В 256 г. до н. э. римский флот (330 галер), разбив карфагенскую эскадру (350 кораблей) у мыса Экном возле южного побережья Сицилии, направился к берегам Африки. Высадившись, римляне в короткий срок захватили, по данным Аппиана, свыше 200 городов и местечек, подвластных Карфагену. Обустроив зимний лагерь в Тунисе, консул Марк Атилий Регул намеревался начать следующую кампанию с осады Карфагена. Мирная инициатива карфагенян была отвергнута Регулом, потребовавшим безоговорочной капитуляции. Однако вскоре положение коренным образом изменилось: спартанец Ксантипп сформировал и обучил новую карфагенскую армию, которая весной 255 г. до н. э. нанесла римлянам сокрушительное поражение, причем консул попал в плен, где и умер некоторое время спустя. Кроме того, римская эскадра, не сумевшая спасти войско Регула, на обратном пути попала в бурю, в которой погибли три четверти кораблей. В итоге Риму пришлось заново формировать армию и снаряжать флот.

Боевые действия второго этапа войны (255–241 гг. до н. э.) протекали на Сицилии с переменным успехом. В 254 г. до н. э. римляне овладели Панормом, но в следующем году потеряли из-за бури еще 150 судов. Снаряжение новых кораблей ввиду финансовых трудностей подвигалось медленно. Между тем после серии поражений, понесенных карфагенскими войсками от римлян в 252–249 гг. до н. э., из всех своих сицилийских владений карфагеняне сохранили лишь Лилибей и Дрепану.

Римляне осадили Лилибей, однако осада затянулась, поскольку карфагеняне беспрепятственно снабжали осажденных с моря всем необходимым. После того как римский флот под командованием консула Публия Клавдия Пульхра в 249 г. до н. э. был разбит у Дрепаны, потеряв 93 корабля, 8 тыс. человек убитыми и 20 тыс. пленными, а в следующем году две другие эскадры погибли в буре, карфагеняне захватили господство на море. На Сицилии их командующий Гамилькар Барка («Молния») с 247 г. до н. э. успешно воевал с римлянами, нанося им чувствительные удары.

Обе стороны были истощены длительной войной. В 248–243 гг. до н. э. военные действия ограничились мелкими стычками на суше и на море. Положение римлян оказалось более благоприятным, поскольку они оккупировали значительную часть Сицилии и блокировали последние карфагенские твердыни – Лилибей и Дрепану. Однако без флота нанести врагу решающий удар было невозможно, а на строительство кораблей в казне не было денег. Тогда римляне на собранные по подписке пожертвования создали эскадру из 200 галер. В марте 241 г. до н. э. в сражении у Эгатских островов новый римский флот под началом проконсула Гая Лутация Катула и претора Публия Валерия Фальтона наголову разбил карфагенскую эскадру Ганнона, потерявшую 120 судов. После этого падение Лилибея и Дрепаны было предрешено.

Карфаген запросил мира, который был заключен в 241 г. до н. э. В соответствии с условиями договора карфагеняне должны были уйти с Сицилии и Липарских островов, выплатить контрибуцию в 3,2 тыс. талантов (около 84 т серебра) и выдать всех римских пленных. В дальнейшем, воспользовавшись восстанием крестьян, пастухов, рабов и наемников против Карфагена, римляне беспрепятственно отняли у него Сардинию и Корсику (238 г. до н. э.) и организовали там (а также на Сицилии) первые провинции (227 г. до н. э.).

Социально-политическая борьба в Риме (241–218 гг. до н. э.)

Период между двумя Пуническими войнами был отмечен все более возраставшим политическим значением плебса в трибутных комициях, что привело к значительной демократизации римского государственного устройства. Соответственно политическое влияние сената упало. Во главе демократического движения в Риме встал плебейский трибун 232 г. до н. э. Гай Фламиний Непот. Будучи трибуном, он провел в комициях закон о разделе завоеванных еще в 285 г. до н. э. галльских земель в Пицене между малоимущими плебеями, чем снискал у плебса огромную популярность. Несмотря на оппозицию сената, Фламиний был избран консулом (223 г. до н. э.) и цензором (220 г. до н. э.). В год своей цензуры он стал инициатором закона о причислении вольноотпущенников к 4 городским трибам. В 218 г. до н. э. под влиянием Фламиния в комициях был принят закон, запретивший сенаторам заниматься торговлей, ростовщичеством и другими финансовыми операциями, которые отныне переходили в руки всаднического сословия. Именно по инициативе Фламиния были организованы походы в Северную Италию, чтобы захватить плодородные земли, населенные воинственными галлами.

Войны с галлами (232–191 гг. до н. э.)

Населенная кельтскими племенами территория, известная римлянам как Галлия, исторически делилась на два крупных региона – Цизальпинскую Галлию (т. е. Галлию по эту сторону Альп; географически это Северная Италия) и Галлию Трансальпинскую (т. е. Галлию по ту сторону Альп; это территория современных Франции. Швейцарии, Бельгии и Люксембурга). Цизальпинские и трансальпинские галлы нередко объединялись для совместных грабительских походов на Рим. Так было и в 238 г. до н. э., когда, к счастью для римлян, ослабленных военными действиями против Карфагена, галлы перед самым походом перессорились и начали междоусобную войну. В 232 г. до н. э. они снова объединились и двинулись на Рим. В 225 г. до н. э., попав в тиски между двумя консульскими армиями, галлы были разгромлены в битве у Теламона. В следующем году римлянам покорились бойи и лингоны, а еще через год – анары. В результате под властью Рима оказалась вся низменность южнее реки Пада (современная По). В 223 г. до н. э. армия консула Фламиния форсировала Пад и вторглась на территорию инсубров. В битве при Плаценции инсубры потерпели поражение, а в следующем, 222 г. до н. э., пал их главный центр – город Медиолан (современный Милан). В итоге вся Цизальпинская Галлия перешла под контроль Рима.

С метрополией завоеванные области соединила Фламиниева дорога (220 г. до н. э.). В 218 г. до н. э. римляне вывели в Плаценцию и Кремону колонии, ставшие опорой римского господства в этой местности. Во время Ганнибаловой войны галлы приняли сторону карфагенян. После окончания военных действий в Италии уже в 201 г. до н. э. бойи возобновили борьбу, через год к ним присоединились инсубры. Восставшие разрушили Плаценцию и осадили Кремону. Война продолжалась с переменным успехом до 196 г. до н. э., когда обескровленные инсубры заключили с Римом мирный договор. Через несколько лет капитулировали бойи (191 г. до н. э.). В конечном счете быстро романизовавшиеся цизальпинские галлы стали заслоном Италии от набегов своих соплеменников из Трансальпинской Галлии.

Вторая Пуническая, или Ганнибалова, война (218–201 гг. до н. э.)

Карфаген быстро оправился после поражения в Первой Пунической войне. Во главе военной партии, стремившейся к реваншу, стоял способный полководец и опытный дипломат Гамилькар Барка. Он понимал, что ввиду уязвимости Северной Африки, почти лишенной крепостей (за исключением Карфагена и Утики), успеха в борьбе с Римом можно добиться только на территории Италии. В свою очередь, в Италии слабейшим звеном римской обороны объективно являлась Цизальпинская Галлия, племена которой были готовы оказать поддержку любым врагам Рима. Плацдармом для вторжения в Северную Италию Гамилькар решил сделать Иберию.

В 237 г. до н. э. Гамилькар Барка начал завоевание Иберии. Здесь он столкнулся с ожесточенным сопротивлением местных племен. Ценой огромных усилий ему удалось завоевать юго-западную часть полуострова, богатую серебряными рудниками, но в 229 г. до н. э. он погиб, оставив в наследство своим преемникам сильную армию. Гамилькара сменил его зять Гасдрубал, который основал город Новый Карфаген (современная Картахена) и продвинулся до реки Ибер (современная Эбро). Эта река по договору 226 г. до н. э., заключенному Гасдрубалом с Римом, стала северной границей владений карфагенян в Иберии.

В 221 г. до н. э. Гасдрубал погиб. После его смерти карфагенское войско провозгласило своим вождем 26-летнего Ганнибала, сына Гамилькара Барки. От отца Ганнибал унаследовал не только выдающийся талант полководца, но и непримиримую ненависть к Риму. Форсируя развитие событий, в 219 г. до н. э. он осадил и взял штурмом Сагунт – город на восточном побережье Иберии, являвшийся союзником Рима. Это событие стало поводом для начала второй войны Рима с Карфагеном.

В 218 г. до н. э. Ганнибал, заключив союзные договоры с бойями и инсубрами, во главе почти 90-тысячного войска, усиленного 37 слонами, начал поход в Италию. В то время как римский сенат демонстрировал странное бездействие, карфагенская армия, преодолев упорное сопротивление местных племен, пересекла Северную Иберию, перешла через Пиренеи, с помощью оружия, золота или дипломатии благополучно миновала Южную Галлию и вышла к Западным Альпам. Консул Публий Корнелий Сципион не сумел остановить продвижение врага на дальних подступах к Северной Италии. Осенью 218 г. до н. э. отряды Ганнибала, за 15 дней пройдя альпийские теснины, беспрепятственно спустились в долину. Потери карфагенян были огромны: у Ганнибала осталось лишь 20 тыс. пехоты, 6 тыс. конницы и несколько слонов. Впрочем, вскоре он увеличил численность своей армии на 64 тыс. человек за счет галлов, восставших против Рима.

Зимой 218 г. до н. э. в двух ожесточенных сражениях у рек Тицин и Требия (современные Тичино и Треббия) Ганнибал разбил войска обоих консулов, Публия Корнелия Сципиона и Тиберия Семпрония Лонга, и стал повелителем Северной Италии. Он рассчитывал привлечь на свою сторону италиков, недовольных римским господством. Над Римом нависла серьезная угроза. Весной 217 г. до н. э. консул Гай Фламиний Непот, в недавнем прошлом победитель галлов и вождь римского плебса, планировал воспрепятствовать переходу противника через Апеннины; когда это не удалось, он, не дожидаясь второй консульской армии, бросился догонять обошедшего его неприятеля, однако в результате искусного маневра Ганнибала оказался в ловушке, попав в засаду на узкой дороге между горами и Тразименским озером. Римляне были разбиты, потеряв убитыми и пленными 30 тыс. человек; погиб и сам Фламиний (июнь 217 г. до н. э.). Овладев Этрурией, Ганнибал направился в Южную Италию.

В условиях крайней опасности в Риме был избран диктатор – старый и опытный Квинт Фабий Максим. Он избрал наиболее целесообразную в сложившейся ситуации тактику – избегая решительного сражения, следовать за неприятелем по пятам, изматывать его в мелких стычках, лишать продовольствия и фуража. Благодаря такому образу действий не было громких побед, но не было и поражений. Между тем Ганнибалу не удалось поднять италиков на восстание против Рима. Его положение постепенно ухудшалось. Однако осторожная тактика Фабия, не мешавшего опустошению Италии, возбуждала недовольство в широких слоях римского гражданства. Старого диктатора обвиняли в нерешительности, бездарности и даже трусости, называли «дядькой Ганнибала». За ним закрепилось нелестное прозвище Кунктатор («Медлитель »).

По истечении срока своих полномочий Фабий сложил власть и вернулся в Рим, а командование перешло к консулам 216 г. до н. э. Гаю Теренцию Варрону и Луцию Эмилию Павлу. В начале августа 216 г. до н. э. огромное римское войско (80 тыс. пехоты и 6 тыс. конницы) встретилось с армией Ганнибала (40 тыс. пехоты и 10 тыс. конницы) на равнине близ городка Канны в Апулии. Осторожный Эмилий Павел пытался удержать самонадеянного коллегу от битвы, однако Варрон настоял на своем и вывел войска из лагеря. Римская пехота выстроилась в огромный четырехугольник глубиной в 70 рядов, фланги прикрывала конница. Ганнибал построил свою пехоту полумесяцем, выгнутым навстречу противнику. В центре стояли 20 тысяч галлов и иберов – относительно слабые и ненадежные отряды. Отборные части ливийцев располагались по краям полумесяца. Впереди находились подразделения легкой пехоты, на флангах – отряды тяжелой галльско-иберийской и легкой нумидийской конницы.

Поначалу римляне, как и следовало ожидать, стали сильно теснить неприятельский центр, в результате чего полумесяц «прогнулся», охватив краями вражеский строй, и римская пехота мало-помалу втянулась в мешок. Одновременно многочисленная конница Ганнибала, рассеяв римскую, ударила римлянам в тыл. Скоро кольцо замкнулось, ряды римского войска смешались, и началось беспощадное избиение окруженных римлян. На поле боя остались мертвые тела 54 тысяч легионеров, 80 сенаторов и 25 высших командиров вместе с консулом Эмилием Павлом (его зятю, Сципиону Африканскому, было суждено по прошествии 14 лет разбить Ганнибала, а внуку, Сципиону Эмилиану – спустя еще 56 лет разрушить Карфаген). Варрон бежал, 18 тысяч римлян попали в плен. Карфагеняне потеряли всего 5,7 тыс. человек. Блестящая победа Ганнибала осталась на века классическим образцом военного искусства, а слово «Канны» стало нарицательным. Путь на Рим для Ганнибала был открыт.

Однако карфагенский полководец двинулся не на Рим, а в Кампанию. Тем временем в состав антиримской коалиции под эгидой Карфагена вошли македонский царь Филипп V и некоторые греческие города Сицилии во главе с Сиракузами.

В условиях, когда под вопрос было поставлено само существование Римского государства, сенат принял решительные меры для продолжения борьбы. В результате поголовной мобилизации всех мужчин, способных носить оружие, было сформировано новое войско, причем в его состав пришлось включить даже преступников и 8 тыс. рабов, выкупленных за государственный счет. Дипломатическим путем римлянам удалось нейтрализовать угрозу Италии со стороны Филиппа V, чьи силы были скованы в Греции военными действиями с этолийцами и их союзниками (Первая Македонская война, 215–205 гг. до н. э.). Римские войска возглавили пятикратные консулы, опытные полководцы Квинт Фабий Максим и Марк Клавдий Марцелл. Они сделали ставку на длительную войну, рассчитанную на изматывание противника.

Боевые действия велись на трех фронтах: в Италии, Сицилии и Иберии. Постепенно Ганнибал оказался отрезан от своих основных баз, его армия таяла. Борьба шла с переменным успехом. В 214–212 гг. до н. э. Ганнибал нанес римлянам ряд чувствительных ударов. В свою очередь, римляне осенью 212 г. до н. э. осадили и взяли Капую, опорную базу Ганнибала в Италии, чем сразу поставили его армию на грань катастрофы. Демонстративный поход Ганнибала на Рим завершился полной неудачей. В том же 212 г. до н. э. после двухлетней осады Марцелл захватил Сиракузы. В результате римляне взяли под свой контроль Сицилию, тем самым отрезав Ганнибала от сообщения с Карфагеном. Наконец, в Иберии Публий Корнелий Сципион (сын одноименного консула 218 г. до н. э., погибшего там же, в Иберии, в 211 г. до н. э.) в 209 г. до н. э. захватил главный опорный пункт неприятеля – Новый Карфаген, а в следующем году одержал победу над Гасдрубалом, братом Ганнибала, в битве при Бекуле. В 206 г. до н. э. при Илипе Сципион нанес карфагенянам решительное поражение. В итоге Карфаген потерял Иберию. В 207 г. до н. э. Гасдрубал, пришедший в Италию на помощь брату, был окончательно разбит и погиб в битве при Метавре, а Ганнибал оказался надежно блокирован на юге Италии.

В сложившейся ситуации сенат счел своевременным направить в Африку экспедиционную армию во главе с вернувшимся из Иберии Сципионом. В 204 г. до н. э. Сципион высадился на африканском побережье. Карфагенское правительство вскоре отозвало Ганнибала из Италии (после его 15-летнего пребывания там) для защиты метрополии. Сципион в 203 г. до н. э. нанес сокрушительное поражение карфагенянам и их союзнику мавретанскому царю Сифаку, а в следующем году встретился с самим Ганнибалом. В битве при Заме (202 г. до н. э.) нумидийская конница воевала уже на стороне римлян. В разгар битвы она обошла боевые порядки карфагенской пехоты и ударила ей в тыл. Так спустя 14 лет повторилась ситуация боя при Каннах, только теперь в роли побежденной стороны оказались карфагеняне.

Ганнибал укрылся в Гадрумете, а затем бежал в Карфаген. Он посоветовал старейшинам города заключить мир на любых условиях. Истощив все средства для продолжения войны, карфагенская олигархия запросила мира в 201 г. до н. э. По договору Карфаген утратил все заморские владения и весь военный флот (500 кораблей), потерял право вести войны без разрешения Рима и должен был выплатить контрибуцию в размере 10 тыс. талантов в течение 50 лет. В итоге Рим стал сильнейшим государством Западного Средиземноморья.

Глава VI
Римские завоевания на Востоке и в Испании (200–133 гг. до н. э.)

С начала II в. до н. э. Рим стал проводить на Востоке агрессивную политику, направленную против эллинистических государств. К этому времени развитию рабовладельческих отношений и товарного производства в Италии был дан мощный импульс за счет притока масс рабов и огромных материальных средств в результате победоносных войн с Карфагеном. В свою очередь, экономический фактор обусловил стремление римской правящей элиты к новым территориальным захватам, сулившим добычу, земли, рабов и дальнейшее обогащение за счет эксплуатации покоренных народов и местных природных богатств. Наращивание римской экспансии на Востоке в конечном итоге увенчалось завоеванием ослабленных внутренним (социально-политическим) напряжением и внешнеполитическим противостоянием эллинистических государств, которые были включены в состав Римской средиземноморской державы в качестве провинций.

Внешнеполитический курс стал предметом острых разногласий в римском обществе. В комициях плебейские массы требовали расширения колонизации в Цизальпинской Галлии, имея в виду наделение землей ветеранов войны с Ганнибалом и малоимущих плебеев. Между тем сенатская олигархия все более склонялась к проведению активной внешней политики на Востоке. Впрочем, в сенате еще с конца III в. до н. э. существовали две группировки, которые по-разному понимали задачи, стоявшие перед Римской республикой в сфере как внутренней, так и внешней политики.

Во главе одной из этих группировок стоял победитель Ганнибала Сципион Африканский, видный аристократ, принцепс сената (199–184 гг. до н. э.). Он и его единомышленники выступали за создание системы зависимых от Рима государств и, соответственно, против введения в завоеванных областях провинциального управления. В то же время группировка Сципиона планировала реализацию ряда мер в интересах плебса; в частности, предусматривалось наделение землей малоимущих граждан. Противников Сципиона возглавлял «новый человек» (плебей из Тускула), ветеран Ганнибаловой войны, консул 195 г. до н. э. Марк Порций Катон, являвшийся непримиримым врагом олигархии и лично Сципиона Африканского. Катон был сторонником превращения завоеванных областей в провинции с целью максимально эффективной эксплуатации местного населения и природных богатств. Его поддерживали некоторые представители знати, многие простые сенаторы, а также всадники. В области внутренней политики суровый моралист Катон ратовал за чистоту «нравов предков» (mores majorum), осуждал стремление римской элиты к роскоши и порицал Сципиона и его друзей за приобщение к эллинистической культуре. В итоге ожесточенной политической борьбы, протекавшей главным образом в судах, победа осталась за Катоном: в 184 г. до н. э. он, использовав свои полномочия цензора, вывел из состава сената всех сторонников Сципиона. Последний отошел от политики и вскоре умер.

Войны Рима с Македонским царством и державой Селевкидов (200–168 гг. до н. э.)

После захвата Римом иллирийского побережья (229 г. до н. э.) римские владения вплотную приблизились к границам Македонского царства. Пока римляне были заняты войной с Ганнибалом, царь Македонии Филипп V (221–179 гг. до н. э.) и правитель царства Селевкидов Антиох III Великий (223–187 гг. до н. э.) заключили договор о переделе областей Восточного Средиземноморья за счет птолемеевского Египта, где в это время царствовал малолетний Птолемей V Эпифан (от его имени правили советники и опекуны, ввергнувшие страну в состояние политической анархии). Антиоху III должны были достаться Келесирия, Финикия и Кипр, а Филиппу V – Кирена, Иония и Эгейские острова. Вскоре Антиох занял Келесирию, а Филипп захватил остров Фасос и греческие города на Геллеспонте, разорил побережье Пергама и вторгся в Карию. В ответ на эту агрессию была создана антимакедонская коалиция в составе Пергамского царства, Родоса, Византия, Афин и других греческих полисов. В последовавшей войне с Пергамо-родосским союзом эскадра Филиппа V потерпела поражение от объединенного флота союзников в битве у острова Хиос (201 г. до н. э.).

Развивая успех, союзники обратились за помощью к Риму. Сенат, с некоторых пор весьма настороженно наблюдавший за энергичными действиями Филиппа V в Малой Азии и на Балканах, вовсе не желал усиления Македонии. Кроме того, союз с Пергамом и Родосом сулил в будущем немалые выгоды. Момент сочли подходящим, и вопрос о войне был решен положительно. Заручившись обещанием Антиоха III соблюдать нейтралитет и заключив союз с Пергамом и Родосом, римляне открыли военные действия. Так началась Вторая Македонская война (200–197 гг. до н. э.).

Осенью 200 г. до н. э. римская армия высадилась в Греции и вторглась на территорию Македонии. Союзный флот блокировал морское побережье. Однако Филипп умело оборонялся, и римлянам долго не удавалось добиться существенных успехов. Когда же они вовлекли в борьбу против Македонии Этолийский и Ахейский союзы (199–198 гг. до н. э.), положение царя сильно осложнилось. Развязка наступила в 197 г. до н. э.: в битве при Киноскефалах в Фессалии проконсул Тит Квинкций Фламинин нанес македонской армии решительное поражение. Потеряв 8 тыс. человек убитыми и 5 тыс. пленными, Филипп предложил римлянам мир.

В соответствии с условиями мирного договора царь отказывался от всех своих владений вне Македонии, выплачивал Риму 1000 талантов контрибуции, выдавал военный флот (кроме 6 кораблей), возвращал пленных и сокращал армию до 5 тыс. человек. Он отказался от права начинать войну без ведома Рима и признал автономию греческих городов. В Коринфе на Истмийских играх в 196 г. до н. э. Фламинин от имени сената объявил о даровании грекам свободы. Это событие вызвало в Греции всеобщий энтузиазм. Правда, скоро выяснилось, что мнимое «освобождение» на деле оказалось лишь сменой господ: на смену македонскому владычеству пришло римское.

Во время всех этих событий Антиох III захватил ряд городов на южном и западном побережье Малой Азии, вторгся во Фракию и взял под свой контроль Боспор Фракийский, Геллеспонт и берега Пропонтиды, став, таким образом, хозяином Черного моря. Такое положение дел никак не устраивало родосцев, которые в 197 г. до н. э. объявили Антиоху войну и запросили помощи у Рима. Сенат потребовал от царя освобождения греческих городов, на что тот ответил категорическим отказом. В Греции, где ширилось недовольство политикой Рима, Антиох привлек на свою сторону Этолийский союз и некоторые мелкие полисы. Кроме того, в 195 г. дон. э. советником царя стал заклятый враг Рима Ганнибал, который предложил план создания антиримской коалиции с участием державы Селевкидов, Карфагена и греческих городов. В свою очередь, римляне подтвердили союзный договор с Пергамом и Родосом, привлекли на свою сторону Ахейский союз и заручились обещанием Филиппа V сохранять нейтралитет.

В 192 г. до н. э. Антиох III начал военные действия на Балканах, занял Эвбею и Фессалию, однако в следующем году потерпел поражение от римлян в битве у Фермопил, оставил Грецию и бежал в Эфес. Союзники разбили флот Антиоха, после чего римляне переправились в Малую Азию. Осенью 190 г. до н. э. произошло решительное сражение при Магнезии, где римская армия под командованием Гнея Домиция разгромила гораздо более многочисленное войско сирийского царя. Условия мира побежденному Антиоху продиктовал победитель Ганнибала Сципион Африканский. Согласно окончательной редакции договора (189 г. до н. э.), царь лишался всех владений в Европе и Малой Азии (за исключением восточной Памфилии и Киликии), выплачивал Риму астрономическую сумму в 15 тыс. талантов (пятую часть немедленно, остальное в течение 12 лет), выдавал военные суда (кроме 10) и слонов, а также заложников, пленников, перебежчиков и политических эмигрантов. Среди последних оказался Ганнибал. Он бежал в Армению, позднее укрылся в Вифинии, но в 183 г. до н. э., когда римляне стали оказывать давление на его покровителя Прусия I, 64-летний Ганнибал вынужден был покончить самоубийством, приняв яд. В том же году, дожив до 52 лет, умер и Сципион Африканский. Антиох III был убит еще в 187 г. до н. э. Его поражение и гибель ускорили распад державы Селевкидов.

Римляне сурово наказали этолийцев, воевавших на стороне Антиоха III. Те потеряли ряд городов и земель, были лишены политической независимости и присуждались к уплате контрибуции. Напротив, существенные выгоды и прежде всего территориальные приращения получили союзники Рима: в меньшей степени Филипп V и Ахейский союз, в большей – Родос и в максимальной – Пергам, получивший львиную долю добычи в виде обширных владений в Европе и Азии, а также значительных материальных средств.

В скором времени главным объектом римской внешней политики на Востоке снова стала Македония, сравнительно быстро оправившаяся после поражения во Второй Македонской войне. По договору 197 г. до н. э. Филипп V располагал войском в 5 тыс. человек, однако ежегодно он набирал 4 тыс. воинов, обучал их и затем распускал по домам, создавая таким образом боеспособный резерв на случай войны. Экономический подъем в стране, развитие внешней торговли, а также усиленная разработка Пангейских золотых рудников (в юго-западной Фракии) позволили Филиппу наполнить казну и создать стратегические запасы хлеба и военных материалов. Действуя в основном средствами дипломатии, царь сумел гарантировать безопасность своих северных границ от набегов воинственных фракийских племен.

Римляне, как могли, старались помешать возрождению в лице Македонии сильного и опасного противовеса своему влиянию на Балканах. Одно время сенат возлагал определенные надежды на проримски ориентированного наследника македонского престола Деметрия, который долго жил в Риме в качестве заложника. Однако в результате интриг в ближайшем царском окружении Деметрий был казнен по приказу отца, так что после смерти Филиппа V трон унаследовал его младший сын Персей (179–168 гг. до н. э.), который стал проводить антиримскую политику. Ему удалось сколотить враждебную Риму и Пергаму коалицию в составе Македонии, Иллирии, Эпира и многочисленных греческих полисов, недовольных римским «протекторатом». Об этих приготовлениях стало известно в Риме. Вскоре произошел официальный разрыв отношений, и началась Третья Македонская война (171–168 гг. до н. э.).

Как только римские легионы появились на Балканах, греческие союзники Персея немедленно перешли на сторону Рима. Тем не менее война затянулась из-за нерешительных действий римских полководцев. В июне 168 г. до н. э. консул Луций Эмилий Павел (сын консула, погибшего в битве при Каннах) встретился с Персеем в сражении при Пидне. Македонская фаланга атаковала римлян и оттеснила их к лагерю, но, попав на пересеченную местность, расстроила свои ряды, после чего была рассечена на части и рассеяна. Армия царя потерпела сокрушительное поражение, потеряв 20 тыс. человек убитыми и 11 тыс. пленными. Персей бежал на остров Самофракию, но был настигнут, захвачен вместе с семьей и умер в плену. Накопленные им несметные богатства попали в руки римлян. Сокровища, пополнившие государственную казну (aerarium) при храме Сатурна в Риме, оказались настолько велики (более 6 тыс. талантов), что римские граждане с тех пор были освобождены от уплаты налогов. В 167 г. до н. э. Эмилий Павел разгромил Эпир. Римляне разграбили эпирские города и продали в рабство 150 тыс. эпиротов.

Македонское царство было ликвидировано. Специальная сенатская комиссия разделила Македонию на четыре, а Иллирию – на три самостоятельных округа, которым было запрещено сноситься друг с другом. Греки тоже были наказаны за поддержку Персея: более тысячи ахейцев (среди них был историк Полибий) отправились в Рим в качестве заложников.

Подчинение Римом Греции и Третья Пуническая война (149–146 гг. до н. э.)

Расправившись с Македонией, Рим скорректировал свой внешнеполитический курс на Востоке. Отныне римляне были заинтересованы в ослаблении своих недавних союзников – Пергама и Родоса. Поддерживая враждебно настроенных соседей и торговых конкурентов Пергама в Малой Азии, Рим исподволь создавал для пергамских царей разные затруднения. Что касается Родоса, то он лишился всех владений в Малой Азии и попал в прямую зависимость от Рима. В ущерб экономическим интересам Родоса римляне объявили «свободным» портом остров Делос, который с тех пор стал главным портовым центром в Эгейском море.

Недовольство населения Греции и Македонии произволом оккупационных властей, а также засильем римских коммерсантов и ростовщиков вылилось в массовое движение за освобождение от римского господства (149–148 гг. до н. э.). Восстание началось во Фракии. Его возглавил некий Андриск, по профессии валяльщик, выдававший себя за сына царя Персея, Филиппа. Вступив в Македонию, инсургенты разбили отряд римского претора, а затем вторглись в Фессалию. В следующем году консул Квинт Цецилий Метелл во главе сильной армии подавил восстание. Андриск был захвачен в плен и казнен. После этого было объявлено о создании римской провинции Македония (с центром в Фессалониках), в состав которой, помимо бывшего Македонского царства, вошли греческие города на адриатическом побережье Аполлония и Диррахий (современный Дуррес), Ионические острова и Эпир. Для обеспечения коммуникаций римляне проложили Эгнациеву дорогу, которая соединила Диррахий и Фессалоники. Новая провинция сразу же заняла исключительное положение в римской провинциальной системе вследствие не только своего богатства людскими и материальными ресурсами, но и важности стратегического положения в регионе.

Перемену в римской стратегии тут же почувствовал на себе Ахейский союз, до тех пор являвшийся на протяжении без малого полувека послушным инструментом римской политики на Балканах. В конфликте ахейцев со Спартой (148 г. до н. э.) римляне приняли сторону последней. В результате Ахейский союз, явно переоценив собственные силы, начал войну с Римом. Ахейские стратеги не только мобилизовали всех боеспособных мужчин, но даже вооружили 12 тыс. рабов и, кроме того, для покрытия военных расходов обложили чрезвычайным налогом богатых граждан.

Война против римского владычества была чрезвычайно популярна среди широких демократических слоев, традиционно настроенных антиримски. Однако, несмотря на массовый энтузиазм населения и патриотический подъем в греческих городах, силы были неравны. В 146 г. до н. э. римские войска под командованием консула Луция Муммия разбили ахейское войско в битве на Истме, после чего захватили Коринф – главный город Ахейского союза. Он был разрушен до основания, а его жители проданы в рабство. Ахейский и все прочие союзы были распущены. В греческих полисах римляне ввели олигархическое правление. Все греческие общины были подчинены наместнику Македонии (вплоть до 27 г. до н. э., когда была создана провинция Ахайя). Только Афины и Спарта сохранили номинальную независимость, однако в Афинах главным политическим органом стал ареопаг, а в Спарте – герусия. Греция была разграблена и опустошена; из Коринфа Муммий вывез в Италию огромное количество произведений искусства, картин, статуй и других художественных ценностей. Параллельно с римским завоеванием эллинистического Востока в самом Риме распространялось греческое культурное влияние.

К середине II в. до н. э. Карфаген полностью оправился после поражения во Второй Пунической войне. В Риме с тревогой и завистью наблюдали за экономическим процветанием старого врага. Со времени Каннской битвы metus Punicus («страх перед пунами») сохранялся в сердцах римлян, переживших Ганнибалову войну, и их потомков. Кроме того, римские торговцы и ростовщики мечтали избавиться от давнего соперника и конкурента. В итоге в сенате возобладала группировка сторонников полного уничтожения Карфагена. Ее лидер, 85-летний сенатор Марк Порций Катон, каждое свое выступление в сенате заканчивал словами: «Кроме того, я считаю, что Карфаген должен быть разрушен». В пограничных конфликтах между Карфагеном и старым союзником Рима нумидийским царем Масиниссой (201–149 гг. до н. э.) сенат неизменно принимал сторону последнего, хотя агрессивный и неправомерный характер его действий был налицо. В результате к власти в Карфагене пришла партия сторонников решительных мер; была сформирована армия, и начались военные действия между Карфагеном и Масиниссой. Тогда под предлогом, якобы карфагеняне нарушили договор 201 г. до н. э., сенат объявил Карфагену войну, которая вошла в историю как Третья Пуническая (149–146 гг. до н. э.).

Римские войска численностью около 84 тыс. человек высадились в Северной Африке. Потерпев сокрушительное поражение от Масиниссы, лишившись значительных территорий и уплатив огромную контрибуцию, а теперь обнаружив на своей земле нового врага, вконец деморализованное карфагенское правительство было уже не в состоянии воевать и выразило готовность пойти на безоговорочную капитуляцию, только бы спасти сам город.

Сначала консулы Луций Марций Цензорин и Маний Манилий потребовали выдать им заложников, а также все запасы оружия, метательных машин, снарядов и других боеприпасов. Когда эти условия были беспрекословно выполнены, римское командование предложило жителям покинуть город, который сенат постановил срыть до основания. Карфагенянам «великодушно» разрешалось поселиться не ближе чем в 80 стадиях (около 15 км) от побережья. Ответом был взрыв возмущения римским коварством и неоправданной суровостью приговора. Совет старейшин постановил обороняться до последней возможности и освободить рабов. Как сообщает Аппиан, карфагеняне «почувствовали в себе удивительную перемену и решимость лучше претерпеть что угодно, чем покинуть город. В результате перемены настроения их быстро наполнила бодрость. Все государственные и священные участки и все другие обширные помещения были превращены в мастерские. Работали вместе, мужчины и женщины, и днем и ночью, отдыхая и получая пищу посменно в назначенном размере. Они вырабатывали каждый день по сто щитов, по триста мечей, по тысяче стрел для катапульт; дротиков и длинных копий – пятьсот и катапульт, сколько смогут. Для того чтобы их натягивать, они остригли женщин ввиду недостатка в другом волосе».

Между тем консулы медлили, поскольку были уверены в безнадежности положения Карфагена. Устав ждать капитуляции, они наконец подошли к городу и с несказанным изумлением и растерянностью обнаружили перед собой мощную крепость с поголовно вооружившимся населением. Римляне были вынуждены перейти к осаде, затянувшейся на три года.

Положение римской армии постепенно ухудшалось. Летний зной и болезни косили ее ряды, дисциплина падала, тогда как осмелевшие карфагеняне осуществляли удачные вылазки, наемные отряды карфагенского полководца Гасдрубала нападали на консульские войска с тыла, а нумидийцы после смерти 90-летнего Масиниссы прекратили оказывать римлянам помощь. Несколько попыток штурма города провалились. Тогда в Риме выбрали консулом 37-летнего Публия Корнелия Сципиона Эмилиана – родного сына победителя при Пидне, Луция Эмилия Павла, племянника и приемного внука Сципиона Африканского.

В 147 г. до н. э. Сципион прибыл в армию и энергично принялся за дело: укрепил пошатнувшуюся дисциплину, полностью окружил и отрезал Карфаген от подвоза продовольствия, а весной следующего года, возведя вал вровень с городскими стенами, решился на генеральный штурм. Карфагеняне, обессилевшие от голода и болезней, тем не менее сражались с отчаянием обреченных. Наконец римляне ворвались в город и после шестидневных ожесточенных уличных боев овладели им. Взятый Карфаген был разграблен, сожжен (его развалины пылали 17 дней) и разрушен до основания, а место, на котором он стоял, было вспахано, засыпано солью и проклято на вечные времена. Уцелевших жителей (около 50 тыс. человек) римляне продали в рабство. На захваченной территории была образована провинция Африка с центром в Утике (146 г. до н. э.). Так закончилось более чем вековое драматическое противостояние Рима и Карфагена.

Войны на Пиренейском полуострове (197–133 гг. до н. э.)

Еще в 197 г. до н. э. на завоеванных иберийских землях римляне создали две провинции: Испанию Ближнюю (т. е. расположенную ближе к Италии) и Испанию Дальнюю. Они занимали соответственно северо-восточную и юго-восточную части Пиренейского полуострова. Иберийские племена, однако, не пожелали подчиниться римской власти и восстали. В 195 г. до н. э. борьбу с восставшими кельтиберами возглавил консул Марк Порций Катон. Не считаясь с жертвами, действуя решительно и жестоко, он разбил главные силы инсургентов, совершил несколько карательных экспедиций, непокорных истребил или продал в рабство. Этими мерами Испания Ближняя на время была приведена к покорности, однако вскоре восстание вспыхнуло вновь. То затихая, то снова разгораясь, война продолжалась вплоть до 179 г. до н. э., когда благодаря дипломатическим усилиям Тиберия Семпрония Гракха кельтиберы признали власть Рима, обязались платить дань и выставлять вспомогательные войска. Римское провинциальное управление в Испании было восстановлено.

В 154 г. до н. э. против Рима выступили лузитаны (населявшие современную Португалию). Они вторглись в римские владения и разгромили войска обоих наместников. Вскоре против римлян восстали кельтиберы, страдавшие от произвола римских властей. Сенат был вынужден послать против восставших консульскую армию. В 152–151 гг. до н. э. консул Марк Клавдий Марцелл сумел главным образом с помощью дипломатии водворить мир на всем полуострове, однако очень скоро из-за вероломства консула Луция Лициния Лукулла и претора Сервия Сульпиция Гальбы, прославившихся жестокостью и алчностью, война на юге разгорелась с новой силой. В 147 г. до н. э. вождем лузитанов стал способный организатор и талантливый полководец, бывший пастух Вириат (147–139 гг. до н. э.). С успехом применяя тактику партизанской войны, он несколько лет подряд громил войска римских полководцев. В 141 г. до н. э. сенату пришлось официально признать Вириата царем лузитанов. Только после смерти Вириата, вероломно убитого собственными приближенными, которых подкупил римский консул, римлянам удалось нанести лузитанам решающее поражение. Лузитания была покорена, консул Децим Юний Брут вышел на атлантическое побережье. Ближнюю Испанию, где в 143 г. до н. э. восстали ареваки, к 141 г. до н. э. почти полностью замирил победитель Андриска Квинт Цецилий Метелл.

Однако два года спустя опять-таки из-за вероломства римского командующего, Квинта Помпея, война возобновилась; поскольку центром восстания был город Нуманция, эта война получила название Нумантинской (139–133 гг. до н. э.).

В 137 г. до н. э. консул Гай Гостилий Манцин попал в окружение и, чтобы спасти войско, заключил с нумантинцами (при посредничестве своего квестора, молодого аристократа Тиберия Семпрония Гракха, отец которого пользовался у кельтиберов огромным уважением) позорный для Рима договор. Сенат отказался его ратифицировать, а незадачливый полководец со связанными за спиной руками был выдан врагам, отказавшимся, впрочем, его принять. Преемники Манцина оказались еще более бездарными; под их началом римская армия, осаждавшая Нуманцию, превратилась в скопище мародеров. Между тем затянувшуюся войну следовало завершить во что бы то ни стало.

В сложившейся ситуации консулом 134 г. до н. э. был избран покоритель Карфагена Сципион Эмилиан. Прибыв к армии, он жесткими мерами навел порядок в лагере, восстановил дисциплину и решительно повел осаду Нуманции, взяв город в плотное кольцо. Голод и эпидемии скоро сделали свое дело, и осенью 133 г. до н. э. после 15-месячной осады нумантинцы капитулировали. Римляне сровняли мятежный город с землей, а пленных продали в рабство. Спустя 10 лет были ликвидированы базы пиратов на Балеарских островах, что благоприятно отразилось на развитии испанской торговли. Новое устройство испанских провинций, вполне разумное и умеренное, способствовало в дальнейшем их относительно спокойному развитию и процветанию.

Создание провинции Азия (133 г. до н. э.)

Во второй половине II в. до н. э. Рим, не имея достаточных сил и средств для прямого захвата переживавших внутренний кризис эллинистических государств, таких, как Селевкидская держава, птолемеевский Египет и Пергамское царство, с успехом проводил на Востоке политику провоцирования внутриполитических конфликтов, вмешательства в борьбу за власть и натравливания одних государств на другие, чтобы их еще больше ослабить. Римская дипломатия, как могла, способствовала окончательному распаду державы Селевкидов. Ослабленный бесконечными династическими распрями, Египет попал в зависимость от Рима.

Наконец, пергамские цари, дорожа союзом с Римской республикой, строго придерживались проримской политической ориентации, несмотря на то что после разгрома Македонии римляне предприняли ряд акций, направленных на ослабление Пергама. Страну наводнили римские дельцы, коммерсанты и ростовщики, которые вместе с пергамской элитой грабили местное население. В широких слоях населения зрело недовольство проримской политикой царей из династии Атталидов. В 133 г. до н. э., после скоропостижной смерти последнего пергамского царя Аттала III Филометора, завещавшего свое царство Риму, на этой территории была образована провинция Азия. Антиримскими настроениями среди местного населения воспользовался Аристоник, сводный брат Аттала III. Возглавив движение рабов и бедноты, он попытался восстановить независимость Пергама и стать царем (132–129 гг. до н. э.).

Сторонники Аристоника называли себя гелиополитами, т. е. гражданами «государства Солнца». Восставшие мечтали создать государство свободы и социального равенства, без рабства и угнетения. Им удалось в течение двух лет держать под контролем довольно значительную территорию. В борьбе с инсургентами римляне привлекли на свою сторону приморские греческие города, а также правителей Вифинии, Понта, Каппадокии и Пафлагонии. Аристоник, собравший многочисленную армию, в 131 г. до н. э. разбил возле города Левки армию консула Публия Лициния Красса Муциана (сам консул погиб). В следующем году Аристоник потерпел поражение от войск консула Марка Перперны, а еще через год был заперт римлянами в карийском городе Стратоникее. Вынужденный капитулировать, он был пленен и отправлен в Рим, где его провели в триумфе консула Мания Аквилия, после чего задушили в тюрьме. Восстание было подавлено. С тех пор богатейшая провинция Азия стала объектом вожделений римских промагистратов и откупщиков-публиканов.

Устройство римских провинций

В ходе создания Римской средиземноморской державы формировалась практика провинциального администрирования, закладывались основы политико-правовых и культурно-бытовых взаимоотношений римлян (cives Romani Quirites) и провинциалов-неграждан, перегринов (peregrini). Юридически эти отношения регулировались «правом народов», jus gentium, – международным правом, существовавшим в рамках римского правового пространства со второй половины III в. до н. э. вплоть до опубликования эдикта Каракаллы в 212 г. н. э. С правовой точки зрения римлянином (civis Romanus) считался человек, обладавший полными правами римского гражданства (civitas Romana, т. н. «квиритское право»), в отличие, например, от лиц, пользовавшихся латинским гражданством (jus Latii). Впрочем, разница между двумя гражданскими статусами была несущественной, оба гражданства легко переходили одно в другое, а колонисты, Latini coloniarii, фактически обладали двойным гражданством. Правами римского и латинского гражданства пользовались жители колоний и муниципий. Latini coloniarii сравнительно легко могли получить римское гражданство: для этого существовали разные способы. Наконец, в ходе Союзнической войны (91–88 гг. до н. э.) все латины, жившие в Италии, и все италики по законам 90–89 гг. до н. э. получили права римского гражданства.

Основная масса населения провинций не имела римского или латинского гражданства. Эти «чужаки» (hostes) поначалу были абсолютно бесправными и стояли вне римской правовой системы. Однако со временем они по необходимости были признаны правоспособными в рамках международного права. В 247 г. до н. э. в Риме появилась должность претора, разбиравшего споры между иностранцами (praetor peregrinus).

Общины перегринов, в свою очередь, получали от римлян разные правовые статусы. Среди них были формально независимые общины с собственным правом, греческие полисы или варварские племена, а также союзные царства, с которыми римский сенат заключал договоры (foedera), или подчиненные общины, пользовавшиеся местным самоуправлением. Привилегированные общины в провинциях обладали налоговым иммунитетом (как и колонисты, не платившие поземельный налог). Иное дело общины, сдавшиеся на милость победителя после оказания вооруженного сопротивления (т. н. peregrini dediticii). Они подчинялись непосредственно римскому наместнику и выплачивали Риму ежегодный налог (stipendium).

Общины, провинции и отдельные лица могли получить гражданские права, либо civitas Romana, либо jus Latii. Для провинциала существовало три пути к римскому гражданству. Во-первых, должность магистрата или декуриона (члена местного сената) в муниципии. В частности, декурионам, назначаемым пожизненно из числа представителей провинциальных элит, даровались права римского гражданства. Когда все местные декурионы становились римскими гражданами, община удостаивалась латинского гражданства во всей его полноте, получая т. н. Latium maius. Во-вторых, манумиссия, т. е. освобождение раба (если хозяин раба был римским гражданином). В-третьих, служба во вспомогательных частях в течение не менее 25 лет.

После вынесения сенатом решения об организации очередной провинции создавалась сенатская комиссия, которая выезжала на место и вырабатывала принципы устройства новой провинции. На их основе сенат принимал т. н. leges provinciae – законы, определявшие границы вновь образованной провинции, размеры ager publicus, налоговые квоты и т. д. С юридической точки зрения провинции считались «поместьями римского народа» (praedia populi Romani). Треть земельного фонда в провинциях подлежала конфискации с последующей сдачей в аренду римским гражданам. Прочие земли оставались в пользовании местных жителей, но римские власти в любое время могли их отнять. Тогда как италийские города после 168 г. до н. э. были освобождены от уплаты прямого налога (т. н. jus Italicum), провинциалы платили налоги в римскую казну. Прямой налог (tributum) составлял около одной десятой всех доходов.

В эпоху Поздней республики внутренние принципы управления римской civitas механически переносились на управление провинциями. Поэтому юридически особые полномочия наместника никак не были оговорены: на этот счет не существовало никаких правовых актов. Римляне внедряли в провинциях разные формы административного контроля: так, на Сицилии, Сардинии и в испанских провинциях было введено прямое управление. Здесь завоеватели сохранили практически без изменений доставшееся им в наследство от карфагенян провинциальное устройство. Остальные подвластные территории пользовались широкими правами автономии. С конца II в. до н. э. контроль римских властей за положением дел в провинциях постепенно ужесточается. Однако в целом для римского провинциального управления эпохи Поздней республики был характерен минимум администрации и администрирования.

Исключительную по своей важности роль в управлении провинцией играл наместник. Юридически он являлся промагистратом (проконсулом или пропретором), но фактически находился в провинции на положении действующего римского магистрата. Наместники назначались сенатом и были подотчетны только ему. В их руках была сосредоточена вся полнота гражданской и военной власти. На деле наместник являлся хозяином провинции. По выражению Т. Моммзена, «наместники властвовали, как настоящие монархи».

Основной функцией наместника было судопроизводство. Оно осуществлялось в соответствии с нормами jus gentium во время выездных сессий, когда наместник в сопровождении свиты, состоявшей из римских «друзей» (amici) и местной знати, объезжал провинцию по центрам судебных округов. Наместники, как правило, были связаны узами гостеприимства (hospitium) с представителями провинциальных элит, причем некоторые наместники не стыдились заискивать перед могущественными провинциалами.

В провинциях действовали две правовые системы: местная и римская. Первая включала в себя права местных общин, пользовавшихся автономией, однако гарантий их соблюдения римскими властями не было никаких, даже в том случае, если конкретные правовые нормы были санкционированы сенатом. Вступая в должность, наместник издавал эдикт с изложением тех принципов, которыми он собирался руководствоваться в своей административной и судебной деятельности. Чаще всего это был абсолютно формальный акт. Сохранились отрывки преторского эдикта Гая Корнелия Верреса, наместника Сицилии в 73–71 гг. до н. э., и основные положения эдикта Марка Туллия Цицерона, исполнявшего должность проконсула Киликии в 51–50 гг. до н. э.

На практике в провинциях повсеместной реальностью стали, с одной стороны, безграничный произвол наместников, а с другой – полное бесправие провинциалов. Как писал Цицерон, в Азии «столько общин ждут кивка одного человека, где нет никаких возможностей защиты, никакого обжалования, никакого сената, никаких народных сходок!» По словам Т. Моммзена, «игра в наместники очень быстро деморализовала римское правящее сословие». К этому следует добавить, что наместниками зачастую становились авантюристы и любители легкой наживы. Наместничество в богатой провинции расценивалось как награда, как способ поправить свои финансовые дела. Откупщики-публиканы из числа всадников также беззастенчиво грабили провинциалов. Произвол наместников и грабеж публиканов порождали у населения провинций ненависть к римскому господству.

Для провинциалов существовал единственный способ добиться справедливости: они могли воспользоваться законом «о злоупотреблениях» (de repetundis, 149-го, 80-го или 59-го гг. до н. э.) и при посредничестве своего патрона в Риме возбудить судебное преследование бывшего наместника по обвинению в коррупции. Одним из самых громких процессов de repetundis стало «дело Верреса» (70 г. до н. э.). Веррес, бывший пропретор Сицилии, обвинявшийся в хищениях и вымогательствах, был осужден на изгнание и возмещение ущерба в размере 3 млн. сестерциев. Цицерон, выступавший в роли обвинителя Верреса, написал и издал после окончания процесса 6 речей, т. н. веррин (он оценил нанесенный Верресом ущерб в 40 млн. сестерциев). С тех пор как оратор был у сицилийцев квестором в 75 г. до н. э., он являлся их патроном. Сам Цицерон в 51–50 гг. до н. э. исполнял должность наместника Киликии, где прославился бескорыстием и гуманным управлением.

Таким образом, в эпоху Поздней республики практика управления провинциями оказалась как бы вне римского правового пространства. Само управление фактически не регулировалось никакими правовыми нормами, что создавало благоприятные условия для разного рода злоупотреблений, произвола властей и беззакония.

Глава VII
Экономика и сословно-классовая структура римско-италийского общества во II–I вв. до н. э

В IV–III вв. до н. э. в Италии начинается (в городах Великой Греции), а во II в. до н. э. завершается переход от патриархального к классическому рабству. Это был глубокий социально-экономический переворот в общественной жизни, повлекший за собой коренные изменения во всех ее сферах.

Если до Пунических войн основой римско-италийской экономики являлся свободный труд мелких собственников, то в последующий период рабовладельческий способ производства, ориентированный на создание прибавочной стоимости и дальнейшее развитие товарного хозяйства, стал на территории Италии господствующим. Раб сделался основным производителем. Переход к классическому рабству был, с одной стороны, обусловлен объективными потребностями внутреннего развития общества, а с другой – ускорен воздействием внешнеполитического фактора.

Развитие ремесла и торговли, концентрация земли, зарождение товарного хозяйства в IV–III вв. до н. э. требовали дешевой рабочей силы. Такой силой являлись рабы. В свою очередь, обеспечить массовый приток рабов в Италию могли только захватнические войны. И если раньше римляне в первую очередь стремились конфисковать у покоренных народов их земли (до двух третей), то в эпоху Поздней республики успешные военные действия сопровождались прежде всего массовым порабощением населения. Так, в 177 г. до н. э. Тиберий Семпроний Гракх, огнем и мечом «замиривший» Сардинию и поработивший около 80 тыс. жителей острова, привез оттуда в Рим так много рабов, что сложилась поговорка: «Дешев, как сард». Спустя 10 лет Луций Эмилий Павел разгромил Эпир и продал в рабство 150 тыс. человек. Наконец, в 146 г. до н. э. после разрушения Карфагена в рабство было продано 50 тыс. уцелевших жителей. Иными источниками рабства являлись долговая кабала в провинциях, пиратство, естественное воспроизводство рабов, самопродажа и некоторые другие, однако они не имели большого экономического значения. В середине II в. до н. э. в Средиземноморье процветала работорговля. Самые большие невольничьи рынки бы ли на Делосе, в Аквилее (Северная Италия) и Танаисе (в устье одноименной реки, современного Дона).

В означенный период численность рабов в Италии резко возросла (счет, вероятно, шел на миллионы). Соответственно ухудшилось (по сравнению с патриархальным рабством) их положение. Римское право рассматривало раба как вещь (res), «говорящее орудие» (instrumentum vocale). Являясь собственностью господина, юридически раб был абсолютно бесправен. Господин мог его продать или подарить, безнаказанно убить, бросить на съедение хищным рыбам или диким зверям, послать на рудники или отдать в гладиаторы. Катон Старший советовал: «Рабам провинностей не спускай», «разумного раба держи в цепях». Жестокая эксплуатация порождала социальный протест, пассивное сопротивление и крайние формы борьбы. Недаром у римлян возникла поговорка: «Сколько рабов, столько врагов». В эпоху Поздней республики римско-италийское общество неоднократно сотрясали мощные восстания рабов, самым грандиозным из которых стало восстание под руководством Спартака (74–71 гг. до н. э.).

В экономической сфере произошел переход от мелкого производства к более крупному, централизованному хозяйству с простой и отчасти сложной кооперацией труда. Во II–I вв. до н. э. в Италии распространились связанные с рынком поместья в 100 200 югеров (25–50 га земли). Типичным рабовладельцем в этот период был собственник 1,5–2 десятков рабов. Они составляли его фамилию. Рабская фамилия делилась на городскую (familia urbana) и сельскую (familia rustica). Городские рабы (прислуга или ремесленники) находились в несколько лучшем положении, чем сельские. Последние, занятые в сельскохозяйственном производстве, подвергались максимальной эксплуатации. Поэтому перевод раба из города в деревню расценивался как тяжелое наказание.

Экономика Италии во II–I вв. до н. э

Сельское хозяйство Италии во II–I вв. до н. э. переживало заметный подъем. Особое развитие получили такие традиционные для Средиземноморья отрасли, как виноградарство, оливководство и садоводство. Совершенствование агрономии и агротехники, применение удобрений, увеличение ассортимента сельскохозяйственных орудий – все это вело не только к повышению урожайности культур, но и к улучшению качества италийских вин, масла и фруктов. Продолжало развиваться и хлебопашество. Полба, ячмень и просо на полях постепенно вытеснялись лучшими сортами пшеницы, внедрялись новые полевые культуры, такие, как овес, конопля и кунжут. Вместе с тем производство зерновых постепенно сокращалось, уступая место другим, более доходным отраслям. Такими отраслями, ориентированными на рынок, стали животноводство и приусадебное птицеводство. Вокруг крупных городов возникло немало специализированных пригородных имений (suburbana), поставлявших на городские рынки мясо, птицу, яйца, молоко, сыр, мед, цветы, свежие овощи и фрукты.

Во II–I вв. до н. э. в Италии ускорился процесс концентрации земельной собственности. Широкое распространение получили товарные рабовладельческие виллы средних размеров (100–200 югеров). Этот тип интенсивного и рационального хозяйства в означенный период становится господствующим. Дело в том, что труд 1,5–2 десятков рабов, эффективно организованный и сравнительно легко контролируемый, был наиболее рентабелен. Знаменитые римские агрономы – Марк Порций Катон Старший и Марк Теренций Варрон – оставили для потомков специальные труды («De agriculture», «De re rustica»), посвященные рациональной организации ориентированного на рынок хозяйства, которое должно было приносить доход (6 % годовых и выше). Однако не стоит преувеличивать степень товарности римской виллы. Товарное производство и натуральное хозяйство существовали в рамках одного и того же имения. Товарной отраслью была, как правило, только одна, остальные были ориентированы на внутреннее потребление.

В I в. до н. э. появляются крупные рабовладельческие поместья – латифундии (размерами в несколько тысяч югеров). Они были менее доходными и более отсталыми, поскольку рационально и эффективно организовать труд больших масс рабов в принципе невозможно. Виллы и латифундии постепенно вытесняли мелкие крестьянские хозяйства. С одной стороны, широкое внедрение рабства, переход к крупному землепользованию, развитие рыночных связей между городом и деревней, рост товарного производства способствовали подъему сельского хозяйства. С другой – дешевый рабский труд разорял крестьянство, тем самым порождая кризис экономической основы римской civitas. Кроме того, эту основу разрушали избыток капитала (масса золота, серебра и других материальных ценностей, полноводным потоком хлынувшая в Италию в результате победоносных войн) и пассивный торговый баланс (превышение импорта над экспортом), опять-таки разорявшие мелких свободных производителей.

Мелкие хозяйства насчитывали 10–30 югеров земли. Хозяин обрабатывал их сам, со своей семьей, иногда ему помогали 1–2 раба. По уровню производства, рациональной организации и доходности такие хозяйства значительно уступали рабовладельческим виллам, а потому не выдерживали конкуренции. В результате многие крестьяне разорялись и теряли землю, пополняя ряды городского люмпен-пролетариата или сельских арендаторов, батраков и сезонных наемных рабочих.

В ремесле, как и в сельском хозяйстве, на рубеже II I вв. до н. э. наблюдался подъем. Широкое применение рабского труда в ремесленных мастерских, углубление рыночных связей между городом и деревней, рост городов способствовали развитию ремесел. В отличие от сельского хозяйства, где преобладал рабский труд, в ремесленном производстве решающую роль играли свободные производители. Среди них было немало вольноотпущенников (libertini). Растущие потребности в сырье стимулировали развитие горного дела и металлургии. В это время начинается интенсивный импорт в Италию металлов и разных пород камня из провинций. Введение в оборот нового сырья и материалов способствовало бурному развитию металлургического, керамического, текстильного, кожевенного и других производств. Параллельно углублялась и ремесленная специализация. Представители разных профессий объединялись в коллегии – ремесленные корпорации весьма древнего происхождения. В области строительства особенно интенсивно развивалась инженерная и гражданская архитектура. Римляне активно строили акведуки, термы, амфитеатры, мосты, храмы, базилики, виллы, инсулы (многоэтажные дома) и т. д. Во II в. до н. э. в Риме был изобретен бетон.

Наконец, во II–I вв. до н. э. в Италии процветала торговля. Купцы вывозили из страны разнообразные ремесленные изделия, керамику, вино и масло; ввозили различное сырье, металлы, камень, краску, стекло, предметы роскоши, рабов и зерно. Морская торговля являлась исключительно выгодным делом. В этот бизнес были вовлечены даже сенаторы, несмотря на то что закон плебейского трибуна Гая Клавдия (218 г. до н. э.) категорически им это запрещал. Развивалась и сухопутная торговля. В Италии было построено немало прекрасно вымощенных дорог. Нужды интернациональной коммерции стимулировали развитие кредита. Многие сенаторы через подставных лиц занимались ростовщичеством, как, например, на редкость жадный до денег строгий моралист Катон Старший, дававший ссуды под заморскую торговлю и наживавший на этом огромные барыши, или ревностный хранитель республиканских идеалов Марк Юний Брут, который однажды ссудил деньгами жителей кипрского Саламина под 48 % годовых (вместо законных 12!), а потом выбивал с них долги при помощи отряда кавалерии.

Итак, для экономики Италии во II I вв. до н. э. были характерны подъем сельского хозяйства, ремесла и торговли, рост товарного производства, широкое распространение рабского труда (прежде всего в сельском хозяйстве) и в целом бурное развитие рыночных связей и товарно-денежных отношений при сохранении в хозяйственной структуре довольно значительной «натуральной» составляющей.

Сословно-классовая структура

Основными классами в римско-италийском обществе II I вв. до н. э. были господствующий класс (крупные и средние земле– и рабовладельцы, хозяева крупных ремесленных мастерских, богатые купцы), класс свободных мелких производителей (крестьяне, ремесленники, мелкие торговцы) и класс рабов. Эти классы не были однородными и в свою очередь делились на социальные группы. Так, верхний слой господствующего класса составляли сословия сенаторов (ordo senatorius) и всадников (ordo equester). По сути, это было одно сословие: на деле сенатор отличался по статусу от всадника только тем, что имел право заседать в сенате. Недаром Тит Ливий назвал всадничество «питомником сената» (seminarium senatus). Ценз всадника составлял 400 тыс. сестерциев (или 400 югеров земли). К этому слою принадлежали представители родовой аристократии и финансовой элиты как патрицианского, так и плебейского происхождения. Закон Клавдия (218 г. до н. э.), запрещавший сенаторам заниматься коммерцией, провел формальную грань между ними и всадниками, среди которых было немало финансистов, спекулянтов и ростовщиков. Следующий слой состоял из разбогатевшей верхушки плебса, муниципальной знати и провинциальной элиты.

Высший эшелон сенаторского сословия составлял нобилитет. В эту узкую привилегированную касту олигархов, направлявших всю внутреннюю и внешнюю политику Рима, входили примерно 50 патрицианских и плебейских консулярных родов. Они из поколения в поколение поставляли республике консулов, цензоров и триумфаторов. Знатные, т. е. консульские семьи обладали auctoritas – тем авторитетом, который в глазах толпы наделял их представителей бесспорным правом на занятие высших должностей. Эта монополия на власть нескольких десятков знатных семей не подкреплялась никаким законом, зато была освящена вековой традицией. Добиться консульства, не говоря уже о цензуре, «новичку» (homo novus) из числа тех сенаторов, чьи отцы являлись всадниками, было чрезвычайно трудно. Самые яркие исключения за два века – Катон Старший, Гай Марий (сын плебея) и Цицерон. В эпоху Поздней республики в Риме наблюдалось ярко выраженное засилье нобилей в сенате, комициях и судах. Экономическую базу нобилитета формировали крупное землевладение, большие массы рабов и огромные денежные средства.

Класс мелких собственников делился на сельский (крестьяне) и городской (ремесленники и торговцы) плебс. Представители городского плебса, среди которых было немало вольноотпущенников, объединялись в коллегии, принимавшие активное участие в политической жизни. Сельский плебс последовательно выступал за аграрную реформу и демократизацию государственного строя. В условиях бурного развития товарно-денежных отношений и углубления социальной дифференциации одна часть плебса богатела, другая беднела, теряла свою землю, мастерскую или лавку, превращалась в арендаторов, батраков или наемников. Разорившиеся мелкие собственники пополняли ряды городского люмпен-пролетариата. Эта огромная паразитическая масса граждан, разучившаяся работать и требовавшая от властей «хлеба и зрелищ» (panem et circenses), жила за счет подачек богатых людей или государства, однако вместе с тем представляла собой внушительную политическую силу.

Наконец, среди основной рабской массы, забитой и жестоко эксплуатируемой, существовала небольшая группа рабов, положение которых было сравнительно благополучным. Это были рабы-интеллигенты, т. е. учителя, врачи, архитекторы, актеры, секретари (яркий пример – знаменитый Тирон, личный секретарь и друг Цицерона) и т. п., а также квалифицированные ремесленники.

Всей полнотой политических прав и привилегий в Римской республике пользовались лишь римские граждане, тогда как подавляющая часть населения Италии и провинций была лишена гражданства (как римского, так и латинского). И если провинциальная элита стремилась к политическому равноправию и по достижении желаемого легко переходила на сторону имперских властей, то основная масса населения провинций, более всего страдавшая от римского господства, не желала мириться со своим угнетенным положением и неоднократно поднимала восстания.

К 30-ым гг. II в. до н. э. в римско-италийском обществе обозначился глубокий внутренний кризис, который в конечном счете привел к потрясениям периода гражданских войн (133–30 гг. до н. э.). Этот кризис в первую очередь был обусловлен обострением четырех основных социально-политических конфликтов: 1) между рабами и рабовладельцами; 2) между сельским плебсом и землевладельцами; 3) между сенаторами и всадниками; 4) между гражданами и негражданами.

Глава VIII
Социально-политическая борьба в римско-италийском обществе (138–121 гг. до и. э.)

Первое восстание рабов на Сицилии (138–132 гг. до н. э.)

В результате ряда успешных завоевательных войн к началу 30-х гг. II в. до н. э. в Италии и на Сицилии произошло резкое увеличение числа рабов, что само по себе было весьма опасно как для самих рабовладельцев, так и для защищавшего их интересы государства. Подвергаясь бесчеловечной эксплуатации и вместе с тем не желая мириться со своей жалкой участью, многие рабы использовали любую возможность для побега и отмщения ненавистным хозяевам, что выражалось прежде всего в убийствах рабовладельцев, а также в открытых выступлениях с оружием в руках. Восстания рабов в Италии случались и ранее (например, восстание 196–195 гг. до н. э. в Этрурии или выступление рабов-пастухов в 185 г. до н. э. в Апулии). Все они сравнительно легко подавлялись властями. Первым грандиозным движением, потрясшим основы римско-италийского рабовладения, стало сицилийское восстание рабов под руководством Эвна (138–132 гг. до н. э.).

К началу 30-х гг. II в. до н. э. на Сицилии сложилась крайне напряженная обстановка. Среди подвергавшихся жестокому угнетению и унизительным наказаниям сицилийских рабов (в большинстве своем они были выходцами из эллинистических стран) ширились мятежные настроения. Началом восстания явилось стихийное возмущение доведенных до отчаяния рабов некоего Дамофила, известного своей жестокостью. Как писал Диодор, «покупая большое количество рабов, он обращался с ними жестоко, накладывая клейма раскаленным железом на тела тех, которые были рождены свободными на своей родине, но испытали плен и рабскую судьбу. Одних он отправлял скованными на общую работу, других назначал пастухами, не давая им ни одежды, ни достаточной пищи. Не проходило дня, когда Дамофил в своем самоуправстве и жестокости не истязал бы нескольких из своих слуг за самые простые провинности». Убив своего господина, его жену и предав огню виллу Дамофила, рабы вооружились чем попало и устремились в город Энну. Их выступление поддержали рабы с окрестных вилл. В результате свободное население Энны было частью перебито, частью порабощено. Восстание возглавил сириец Эвн, умевший глотать огонь, толковать сны и предсказывать будущее. Бывший раб объявил себя «царем Антиохом». При нем функционировали совет и народное собрание. Столицей т. н. Новосирийского царства стала Энна.

Восстание быстро охватило значительную часть острова. На юго-западе Сицилии возник еще один очаг рабского мятежа с центром в Акраганте. Здесь восставших возглавил киликийский раб Клеон, бывший разбойник и пастух. Вскоре Эвн и Клеон объединились (Клеон стал стратегом «царя Антиоха») и сообща разгромили армию римского наместника. В результате почти весь остров оказался под контролем инсургентов. Их опорными пунктами стали Энна и Тавромений. Несколько лет подряд римская олигархия отправляла на Сицилию карательные экспедиции, однако без решительного успеха. Только в 132 г. до н. э., после завершения Нумантинской войны, сенат послал на Сицилию крупную армию во главе с консулом Публием Рупилием. Римляне захватили Катану, Тавромений и приступили к осаде Энны. В конечном счете голод вынудил рабов сдаться. Клеон погиб в бою, Эвн – Антиох был схвачен и вскоре умер в тюрьме. После взятия Энны восстание было окончательно подавлено. Консул Рупилий учинил жестокую расправу над захваченными в плен рабами, приказав распять на крестах свыше 20 тыс. человек.

Социально-политическая деятельность братьев Гракхов (134–121 гг. до н. э.)

Грозное сицилийское восстание рабов и позорные поражения римской армии в Нумантинской войне выявили глубокий внутренний кризис, порожденный чрезмерным распространением рабовладения со всеми присущими ему злоупотреблениями и, как следствие, массовым разорением и обезземеливанием италийского крестьянства. Как видно из цензовых списков, во второй половине II в. до н. э. происходит неуклонное уменьшение числа римских граждан. В результате боеспособность гражданского ополчения стала постепенно снижаться, что и проявилось в ходе Нумантинской войны.

Прежняя политика с неизбежностью должна была привести Римскую республику к гибели. Необходимость реформ была очевидна для наиболее дальновидных представителей нобилитета (в частности, для Сципиона Эми лиана), однако далеко не каждый из них мог отважиться публично выступить с программой решительных и энергичных мер для исправления сложившейся ситуации (к примеру, консул 140 г. до н. э. Гай Лелий, верный друг и соратник Сципиона Эмилиана, намеревался, но так и не осмелился выступить в сенате с аграрным законопроектом). Гражданского мужества хватило у молодого аристократа Тиберия Семпрония Гракха, который, вступив 10 декабря 134 г. до н. э. в должность плебейского трибуна (ему было тогда всего 28 лет), инициировал борьбу за проведение аграрной реформы (134–133 гг. до н. э.).

По иронии судьбы борьбу с нобилитетом возглавил один из самых видных его представителей. Тиберий Гракх происходил из знатного рода. Его отец дважды исполнял консулат, два раза праздновал триумф и завершил свою карьеру цензором; мать, Корнелия, была дочерью Сципиона Старшего; Сципион Младший приходился Гракху двоюродным братом и одновременно являлся мужем его сестры. Сам Тиберий стал зятем Аппия Клавдия, принцепса сената. Человек выдающихся дарований, блестящий оратор, приверженец стоической философии, Тиберий Гракх был прекрасно образован. Он общался с членами знаменитого кружка Сципиона Эмилиана, куда входили историк Полибий, комедиограф Теренций, сатирик Луцилий, философ Панэций и другие интересные люди, ученые и деятели культуры. В 16 лет Тиберий отличился во время осады и штурма Карфагена под началом своего кузена Сципиона Эмилиана, а позже принял участие в Нумантинской войне. Видя воочию плоды преступной и бездарной политики насквозь коррумпированной олигархической клики, Тиберий преисполнился решимости исправить положение дел в Италии.

Главным злом он считал обезземеливание крестьян, которые из-за этого были не в состоянии пополнять армейские ряды. С целью остановить этот процесс Тиберий Гракх в 133 г. до н. э. внес на рассмотрение в комиции аграрный законопроект. С юридической точки зрения он был безупречен. Речь шла об ограничении определенной нормой массива земли, арендованной (на деле в большинстве случаев незаконно захваченной) у государства частными лицами. Предусматривалось восстановление земельного максимума, установленного еще законом 367 г. до н. э.: 500 югеров на домохозяина и вдобавок по 250 югеров на каждого из двух взрослых сыновей (при наличии таковых), но в общей сложности не более 1000 югеров (250 га) пахотной земли на семью. Излишки (вместе с постройками и насаждениями) следовало вернуть государству за денежную компенсацию. Из вновь образованного земельного фонда предполагалось раздавать участки по 30 югеров (7,5 га) безземельным и малоземельным гражданам на правах наследственной аренды. Участки не подлежали отчуждению. Их владельцы должны были платить небольшой налог в казну. Запрещение дарить или продавать полученные от государства наделы имело целью затормозить процесс разорения и обезземеливания мелких сельских производителей.

У реформы было немало противников: крупные (в первую очередь представители олигархии) и средние землевладельцы, богатые сенаторы и всадники вовсе не были заинтересованы в восстановлении земельного максимума и введении неотчуждаемости наделов. Тем не менее после ожесточенной борьбы и бурных обсуждений на форуме законопроект все-таки был поставлен на голосование, хотя для этого Тиберию впервые пришлось поступить противозаконно: плебейский трибун Марк Октавий (сам крупный землевладелец), наложивший вето на законопроект, по инициативе Гракха и с согласия комиций (большинство в них на тот момент составлял сельский плебс, кровно заинтересованный в прохождении закона) был отрешен от должности. Его заменил Квинт Муммий, сторонник Гракха. Вслед за тем закон был принят и вступил в силу. Для технического осуществления реформы была учреждена ежегодно переизбираемая комиссия с широкими (в том числе судебными) полномочиями в составе самого Тиберия, его брата Гая и Аппия Клавдия, тестя Тиберия. Комиссия, сам факт создания которой серьезно ущемлял права сената, немедленно приступила к работе.

Между тем политические страсти все более накалялись. Довольно умеренный проект Гракха тем не менее вызвал слепую ярость большинства сенаторов, привыкших считать захваченные земли своей собственностью. Сенат отказался выделить денежные средства на организационные расходы, и Тиберию пришлось провести в комициях еще одно антиконституционное постановление о передаче для нужд аграрной комиссии всей казны умершего пергамского царя Аттала III. Эти деньги должны были пойти, в частности, на приобретение скота и инвентаря для новых крестьянских хозяйств. Так Гракх нанес сенату еще один болезненный удар, нарушив его права в области финансовой политики. В ответ крайне озлобленные противники реформатора стали распространять слухи о том, что тот стремится к царской власти. В разгар полевых работ крестьяне – главная опора Гракха – не смогли поддержать его на форуме. Позиции Тиберия в комициях стали ослабевать. К тому же деятельность аграрной комиссии (размежевание, конфискация и передел государственных земель) породила множество конфликтов. В результате довольно быстро оформилась внушительная антигракханская оппозиция.

Для завершения реформы, а также в целях обеспечения собственной безопасности Тиберию было необходимо переизбрание трибуном на следующий год, что опять-таки шло вразрез с законом. Однако выбора у Гракха не было, и он выдвинул свою кандидатуру. Началась ожесточенная предвыборная борьба. Чтобы добиться переизбрания, Тиберий предложил ряд новых реформ в интересах городского плебса и италийских союзников. Неумолимая логика развития событий всего за несколько месяцев превратила умеренного реформатора в радикального демократа. Вскоре наступила трагическая развязка. Во время выборов на Капитолии дело дошло до рукопашной. Пронесся слух, будто Тиберий намерен стать царем. Тогда, действуя во имя спасения республики от тирании, сенаторы во главе с верховным понтификом Публием Сципионом Назикой скамейками и палками забили насмерть самого Тиберия и более 300 его сторонников. Ночью их тела бросили в Тибр. Бурные и кровавые события 133 г. до н. э. положили начало драматическому периоду гражданских войн в истории Поздней республики.

Несмотря на гибель реформатора, аграрный закон остался в силе, комиссия в составе Гая Семпрония Гракха, Марка Фульвия Флакка и Гая Папирия Карбона (со 130 г. до н. э.) продолжала наделение землей неимущих граждан, что уже в скором времени принесло свои плоды: число цензовых граждан за 6 лет (к 125 г. до н. э.) возросло с 319 тыс. до 395 тыс. человек. Однако в 129 г. до н. э. по предложению Сципиона Эми лиана, перешедшего на сторону противников реформы, комиции лишили аграрную комиссию судебных полномочий, передав их консулам и цензорам. Тем самым деятельность комиссии была фактически парализована.

Немного времени спустя 56-летний Сципион Эмилиан пал жертвой политического убийства, организованного, по всей видимости, гракханцами. Гай Папирий Карбон, будучи плебейским трибуном, еще в 131 г. до н. э. провел закон о введении процедуры тайного голосования в законодательных комициях посредством табличек (tabellae). Вскоре после смерти Сципиона было узаконено право повторного избрания в трибуны. Наконец, консул 125 г. до н. э. Марк Фульвий Флакк выдвинул законопроект, облегчавший представителям союзных общин получение римского гражданства. Этим он вызвал не только недовольство сената, но и бурное негодование плебса, поскольку римские граждане, даже самые бедные, вовсе не желали делить свои привилегии с кем бы то ни было. В результате Флакк счел за благо покинуть Рим и возглавить поход в Трансальпинскую Галлию. Первым из римских полководцев он осуществил поход за Альпы и подчинил власти Рима кельто-лигурийские племена между Альпами и Роной. После решительных побед Квинта Фабия Максима и Гнея Домиция Агенобарба над арвернами и аллоброгами (121–120 гг. до н. э.) на территории между Приморскими Альпами и Пиренеями римляне создали провинцию Нарбонскую Галлию, административным центром которой стала колония Нарбон (118 г. до н. э.).

Движение за демократические реформы в Риме получило новый импульс в период деятельности в качестве плебейского трибуна Гая Семпрония Гракха, младшего брата Тиберия (вступил в должность 10 декабря 124 г. до н. э.). Гай стремился завершить дело брата и отомстить олигархам за его смерть. Свободный от мягкости и сентиментальности Тиберия, Гай Гракх был человеком действия, решительным и энергичным. Борец по натуре, он отличался твердым характером и личным мужеством, обладал ораторским даром и неоспоримыми качествами лидера. Главным своим врагом он считал нобилитет и для борьбы с ним постарался сплотить самые широкие слои римского общества.

Трибунат Гая Гракха длился два года (124–122 гг. до н. э.). За это время новый лидер демократов сумел реализовать широкую социально-политическую программу, направленную против сената и олигархии. Реанимируя земельную реформу, он добился возвращения аграрной комиссии судебных полномочий (123 г. до н. э.). Ее деятельность была продолжена. В 122 г. до н. э. Гай провел закон о выведении колоний. Была предусмотрена организация двух колоний в Италии (в Таренте и Капуе). Нехватка земли в Италии вынудила Гракха обратить внимание на провинции. Так появилась колония Юнония в Северной Африке (на месте Карфагена), где было решено поселить 6 тыс. римских граждан и италиков. Все эти меры обеспечили Гракху расположение и поддержку сельского плебса. Его закон о строительстве дорог, мостов, гаваней и хлебных амбаров дал работу массам городского плебса. Этот закон, а также постановление о продаже бедноте практически за бесценок хлеба с государственных складов гарантировали Гаю преданность и поддержку городского плебса. Гракха ничуть не смущало то обстоятельство, что в комициях его главную опору составляла буйная и безответственная толпа маргиналов, находившаяся на иждивении у государства. Всадников энергичный трибун привлек на свою сторону тем, что, во-первых, передал им, отняв у сенаторов, судебные комиссии по делам о вымогательствах, а во-вторых – отдал ассоциациям публиканов в Риме, вырвав из рук провинциальной элиты, право на откуп сбора десятины и косвенных налогов в Азии. Гракх провел военную реформу: были упорядочены сроки военной службы (с 17 до 46 лет), введено право апелляции, вооружение отныне поставлялось за счет казны, легионерам регулярно выплачивалось жалование. Наконец, Гай упорядочил римскую монетную систему, разделив серебряный денарий на 16 медных ассов.

В целом Гракх последовательно проводил политику, направленную на ограничение власти сената и соответственно расширение прав комиций (особенно в финансовых вопросах). Между тем усилились власть и роль плебейского трибуна, который, обладая правом повторного избрания, сосредоточил в своих руках огромные полномочия, оттеснив на второй план даже консулов. На деле это была своего рода «демократическая диктатура».

Однако Гай совершил роковую ошибку. В 122 г. до н. э., желая расширить круг своих избирателей, он и Флакк предложили в комициях законопроект о даровании латинам прав римского гражданства, а италикам – латинского права. Как и следовало ожидать, эта инициатива вызвала раздражение сената и негодование плебса. Закон не прошел. Ободренные этим успехом, враги Гракха из лагеря консерваторов инициировали выступление трибуна Марка Ливия Друза Старшего с демагогической программой, в которой тот предлагал основать в Италии 12 колоний вместо двух, по 3000 человек в каждой, что было совершенно нереально, а также осуществлять наделение землей без аграрной комиссии (!), без уплаты поземельного налога и с предоставлением самой земли в частную собственность; наконец, Друз выступил против предоставления союзникам гражданских прав.

Эта агитация имела успех. Законопроекты Друза в отсутствие Гракха, который на 2,5 месяца отправился в Африку обустраивать колонию Юнонию, с легкостью были одобрены плебсом. Вскоре в результате махинаций с подсчетом голосов Гракх провалился на выборах, не сумев стать трибуном в третий раз. В недавнем прошлом почти всесильный «демократический диктатор» сложил свои полномочия 10 декабря 122 г. до н. э., а уже в начале следующего года начались резкие нападки врагов Гая на его законодательство. В сенате и комициях был поднят вопрос о ликвидации Юнонии, что привело к ожесточенному столкновению между противниками и сторонниками Гая Гракха. Консул 121 г. до н. э. Луций Опимий, злейший враг Гракха, получил от сената чрезвычайные полномочия для наведения порядка. На Авентине произошел неравный бой между гракханцами и войсками сената. В ходе последующей резни и массовых казней погибли Гракх, Флакк с сыновьями и более трех тысяч их сторонников.

Несмотря на трагическую развязку, благодарные плебеи долго чтили память братьев Гракхов. Как сообщает Плутарх, «народ открыто поставил и торжественно освятил их изображения и благоговейно чтил места, где они были убиты, даруя братьям первины плодов, какие рождает каждое из времен года, а многие ходили туда, словно в храмы богов, ежедневно приносили жертвы и молились».

После гибели Гая Гракха олигархия лишь частично сумела восстановить свои позиции. Всадники сохранили в своих руках суды. Осталась без изменений откупная система. Продолжалось действие хлебного закона. Однако ненавистную аграрную реформу олигархам удалось свернуть. В 121 г. до н. э. была отменена неотчуждаемость гракханских наделов, в 119 г. до н. э. прекратила существование аграрная комиссия. Наконец, в 111 г. до н. э. был принят закон плебейского трибуна Спурия Тория, согласно которому все государственные земли размером до 500 югеров, арендованные гражданами, объявлялись частной собственностью, а переделы прекращались.

В результате социально-политической деятельности братьев Гракхов в Риме появилась «партия» плебейской демократии – г. н. популяры, противостоявшие нобилитету и оптиматам – «партии» сената, всадников и всех зажиточных слоев римского общества («средний класс»). Борьба между оптиматами и популярами (эти термины в 63 г. до н. э. впервые ввел в употребление Цицерон), а также выступления тех и других против засилья нобилитета наполняют политическую историю Рима конца II – первой половины I вв. до н. э.

Глава IX
Римская республика в 121–88 гг. до и. э.: внешняя политика и «партийная» борьба

После 146 г. до н. э. темпы римской экспансии в Средиземноморье заметно снизились, до конца века были аннексированы лишь бывшее Пергамское царство (провинция Азия, 133 г. до н. э.), Южная Галлия (Нарбонская провинция, 120 г. до н. э.) и Киликия (102 г. до н. э.). Сказались объективные трудности в связи с экономическим и политическим освоением недавно присоединенных территорий, сложная внутриполитическая ситуация, сложившаяся в государстве (восстание рабов на Сицилии, Нумантинская война, гракханское движение в Риме), а также заметное снижение боеспособности римской армии, потерявшей в численности и страдавшей от упадка дисциплины, дезертирства и мародерства легионеров, морального разложения и профессиональной деградации командного состава. В то же время у Римской республики, казалось, не было реальных соперников в Средиземноморье. Однако вскоре возникла серьезная угроза римскому господству, и вновь, как уже случалось неоднократно, она исходила из Северной Африки, а именно из Нумидии.

Нумидийское царство, давний союзник Рима, значительно усилилось после разгрома Карфагена. Получив в награду от римлян ряд бывших карфагенских владений, Нумидия простиралась от границ Мавретании (территория современных Алжира и Марокко) до Киренаики (современная Ливия), огибая полукольцом римскую провинцию Африку. Страна переживала экономический подъем. Римские дельцы, многие из которых обосновались в столице Нумидии, Цирте, требовали от сената превращения Нумидийского царства в провинцию.

Тем временем в Нумидии возник династический конфликт. После смерти сына Масиниссы, царя Миципсы (118 г. до н. э.), в соответствии с его завещанием, утвержденным римским сенатом, царство и казну поделили между собой двое сыновей Миципсы и его 42-летний племянник Югурта (незаконнорожденный сын брата царя, Мастанабала). Югурта был личностью незаурядной. Способный администратор и военачальник, отличный охотник и воин, решительный и отчаянно храбрый, он отличался хитростью, жестокостью и коварством. Сражаясь в свое время вместе со Сципионом Эмилианом под Нуманцией, Югурта познакомился изнутри с римской военной организацией, оценив по достоинству ее сильные и слабые стороны, выучил латинский язык, знание которого позволило ему довольно близко сойтись с некоторыми представителями нобилитета, и, главное, прекрасно разобрался в римском механизме принятия важнейших политических решений, что в дальнейшем сослужило ему неплохую службу. Давно стремясь к единоличной власти в Нумидии, Югурта опирался на широкие слои населения, которые по тем или иным причинам были недовольны римской экспансией.

Во время дележа наследства братья рассорились с Югуртой, подозревая его в обмане. В 117 г. до н. э. Югурта внезапно захватил владения своих кузенов. Один из них, Гиемпсал I, был коварно убит, другой, Адгербал, потерпев поражение в междоусобной войне, бежал в Рим, надеясь найти поддержку в сенате. Туда же отправились послы Югурты. Они от имени царя щедро одарили римских олигархов, в результате чего дело было замято, а сенатская комиссия во главе с консуляром Луцием Опимием вынесла решение о разделе Нумидийского царства между Югуртой и Адгербал ом, причем лучшие, плодородные и густонаселенные западные земли достались Югурте. Тот не собирался останавливаться на достигнутом. В 113 г. до н. э. он начал войну и вскоре разбил войско Адгербала, который бежал в Цирту. Югурта осадил город. Несмотря на неоднократные просьбы Адгербала о помощи, сенат ограничился лишь отправкой посольств к Югурте и бесплодными переговорами с царем, который, словно издеваясь над сенаторами, откровенно тянул время. Наконец в 112 г. до н. э. Цирта капитулировала. Югурта немедленно расправился с несчастным Адгербалом (его распяли на кресте), а затем приказал перебить все мужское население города, включая многочисленных римских граждан и италиков. Последнее обстоятельство сделало войну Рима с Югуртой неизбежной.

Югуртинская война (111–105 гг. до н. э.) и военная реформа Гая Мария (107 г. до н. э.)

В 111 г. до н. э. сенат объявил Югурте войну. Кампания оказалась скоротечной. Римская армия во главе с консулом Луцием Кальпурнием Бестией высадилась в Северной Африке и беспрепятственно вторглась во владения Югурты. Нумидийские города один за другим заявляли о своей покорности, мавретанский царь Бокх, тесть Югурты, предложил римлянам союз и дружбу. Устрашившись римской военной мощи, Югурта запросил мира. Зная римские порядки, царь подкрепил мирные предложения изрядным количеством золота, и мир вскоре был заключен. Бестия великодушно сохранил за Югуртой все его владения. Со своей стороны нумидийский царь изъявил полную покорность Риму, выплатил умеренную контрибуцию, выдал слонов и перебежчиков.

В Риме известие о заключении мирного договора вызвало взрыв негодования, поскольку все прекрасно знали, как он был заключен. Плебейский трибун Гай Меммий потребовал вызвать Югурту в Рим для допроса в комициях, и сенат с неохотой подчинился. Получив гарантии безопасности, царь прибыл в Рим и явился на допрос. Африканское золото и здесь сделало свое дело: трибун Бебий, использовав право вето, запретил Югурте отвечать на вопросы Меммия. Между тем, пока в сенате продолжались безрезультатные прения по поводу законности заключенного договора, Югурта успел организовать убийство проживавшего в Риме своего двоюродного брата Массивы, претендовавшего на нумидийский престол. В итоге сенату пришлось кассировать договор и выслать Югурту из Рима. Военные действия возобновились.

Консул Спурий Постумий Альбин, прибыв в Африку, бездействовал. Римская армия, дойдя до крайней степени морального разложения, занималась грабежом. Офицеры по сходной цене продавали Югурте взятых у него же слонов. В разгар зимы 110/109 гг. до н. э. брат и заместитель Альбина, бездарный и безрассудный Авл Постумий затеял рискованную экспедицию с целью захвата царских сокровищ, но потерпел неудачу, попал со всем своим войском в искусно подстроенную западню и был вынужден капитулировать (начало 109 г. до н. э.). В соответствии с новым договором римляне, которых с позором прогнали под ярмом, обязались покинуть территорию Нумидии и восстановить прежний договор. Под знамена Югурты стали стекаться многочисленные кочевые племена. Римское присутствие в Африке повисло на волоске.

На все эти события демократы в Риме ответили рядом судебных процессов против членов правящей олигархии по обвинению в государственной измене. Были осуждены и подверглись изгнанию Бестия, Альбин, Опимий и некоторые другие представители нобилитета. Общественное мнение требовало самого энергичного и решительного ведения войны. Сенат был вынужден кассировать и второй мирный договор.

Командование в Африке было возложено на сурового и неподкупного Квинта Цецилия Метелла, консула 109 г. до н. э., видного аристократа и опытного полководца. Он в короткие сроки реорганизовал армию, прекратил мародерство, укрепил дисциплину и восстановил боеспособность вверенных ему войск. Весной 108 г. до н. э. Метелл вторгся в Нумидию и в сражении при реке Мутуле наголову разбил войско Югурты. В этой битве отличился легат Метелла Гай Марий (вскоре честолюбивый выскочка подсидел своего начальника, ставшего с тех пор его смертельным врагом). Потерпев поражение, царь перешел к тактике «малой войны», стремясь измотать силы врага в мелких стычках. Югурта пользовался огромным авторитетом среди нумидийского населения, которое оказывало ему всяческую поддержку. Метелл оккупировал почти всю Нумидию, однако конца войне не предвиделось. Напротив, она грозила затянуться до бесконечности. В Риме всадники и плебс выражали недовольство образом действий Метелла. На волне таких настроений консулом был избран кандидат популяров, «новый человек» (плебей, сын крестьянина) 48-летний Гай Марий, убедивший избирателей в том, что он один знает, как в кратчайшие сроки завершить африканскую войну.

Став консулом, в 107 г. до н. э. Гай Марий провел военную реформу. С разрешения сената он начал вербовать в армию граждан без учета ценза, т. е. главным образом пролетариев. Численность армии резко возросла. Непрерывный срок службы отныне составлял 16–20 и более лет. Легионеры, получая от казны вооружение и регулярное жалование, становились профессиональными солдатами. Выходя в отставку, ветераны наделялись землей. Легион отныне делился на 10 когорт: в первой было 1200 человек, в остальных – по 600. Когорта стала основной тактической единицей, способной самостоятельно выполнить поставленную перед ней боевую задачу. Профессиональные солдаты, оторванные от гражданского коллектива и составлявшие особую воинскую касту со своими корпоративными интересами, видели в своем полководце патрона, от которого они получали разные награды, деньги и земельные наделы. В свою очередь, полководец мог с легкостью использовать армию в качестве инструмента в политической борьбе. Так в Риме появилась профессиональная армия, вскоре ставшая реальной политической силой и сыгравшая роковую роль в судьбе республиканского строя.

Во главе реорганизованной армии Марий в 106 г. до н. э. одержал в Нумидии несколько побед (в боях отличился 32-летний начальник римской кавалерии Луций Корнелий Сулла), однако сам Югурта по-прежнему был неуловим. Пока он оставался на свободе, все победы римлян были тщетны. Марию помог случай: на сторону римлян перешел мавретанский царь Бокх, у которого Югурта нашел убежище. Коварный и вероломный Бокх выдал царственного зятя Квестору Мария, Сулле, благодаря чему война наконец завершилась (105 г. до н. э.). Югурта был доставлен в Рим, в цепях проведен в триумфе Мария, а после уморен голодом Мамертинской тюрьмы (январь 104 г. до н. э.). Западная часть Нумидии была передана Бокху в награду за предательство, все, что осталось, получил слабоумный Гауда – сводный брат Югурты. Популярность Мария среди плебса после победы над Югуртой была огромной, сам же он втайне завидовал подлинному покорителю Пумидии Метеллу и еще больше – Сулле, которому по праву принадлежала честь завершения Югуртинской войны.

Вторжение кимвров и тевтонов (113–101 гг. до н. э.)

Первое военное столкновение римлян с германцами произошло в 113 г. до н. э. В этом году двигавшееся на юг в поисках новых пастбищ и пахотной земли воинственное и многочисленное (до 150 тыс. человек) германское племенное объединение кимвров, прежде населявших Ютландский полуостров, миновало земли придунайских галлов, вторглось в область таврисков (современная Австрия) и подошло к Восточным Альпам. Консул Гней Папирий Карбон, чья армия прикрывала альпийские перевалы, внезапно напал на кимвров близ города Нореи, но потерпел сокрушительное поражение. Путь в Италию был свободен, однако кимвры двинулись на запад и вторглись в Галлию, где в союз с ними вступили гельветы. В результате римские владения в Южной Галлии (прежде всего область аллоброгов) оказались под угрозой.

В 109 г. до н. э. консул Марк Юний Силан напал на кимвров, но был разбит. Спустя два года в Аквитании гельветы заманили в западню и наголову разгромили консульскую армию Луция Кассия Лонгина, причем сам консул погиб. Наконец, в начале октября 105 г. до н. э. римлян в Нарбонской Галлии постигла катастрофа, по масштабам сравнимая с Каннами: в битве при Араузионе армии консула Гнея Маллия Максима и проконсула Квинта Сервилия Цепиона были разгромлены и почти полностью уничтожены кимврами (потери римлян составили не менее 80 тыс. человек). Защищать Рим от нашествия германцев было практически некому. Однако по неизвестной причине кимвры вновь отказались от вторжения в Италию и двинулись к Пиренеям.

Ввиду грозной опасности командующим в войне с германцами и галлами стал авторитетный в демократической среде Гай Марий, пять раз подряд избиравшийся консулом (104–100 гг. до н. э.). Пока кимвры воевали с кельтиберами в Испании, Марий, воспользовавшись временным затишьем, восстановил боеспособность армии и стабилизировал положение в Нарбонской Галлии.

Между тем в 103 г. до н. э. кимвры покинули Испанию и вскоре подчинили все племена галлов вплоть до реки Секваны (современная Сена). Здесь к ним присоединились тевтоны (германские племена, прежде населявшие современный район нижнего течения Эльбы и Ютландский полуостров) и гельветы. Они решили общими силами осуществить вторжение в Италию. Однако, к счастью для римлян, огромное вражеское войско разделилось: кимвры с частью гельветов, переправившись через Рейн, двинулись к Восточным Альпам, тевтоны же с остальными союзниками направились через территорию Нарбонской Галлии к Западным Альпам. Здесь их встретил Марий. Летом 102 г. до н. э. в упорной и кровопролитной битве при Аквах Секстиевых тевтоны под предводительством Тевтобода были разгромлены Марием (римляне перебили и взяли в плен до 100 тысяч человек).

Тем временем кимвры во главе с Бойоригом перешли через Альпы и, заставив отступить консульскую армию Квинта Лутация Катула, заняли всю Транспаданскую равнину. Пока германцы отдыхали на зимних квартирах, Марий сосредоточил свои войска и весной 101 г. до н. э. перешел в наступление. В конце июля состоялось решающее сражение на Раудийских полях под Верцеллами. Кимвры были побеждены и почти все перебиты. Оставшихся в живых (свыше 60 тыс. человек) римляне продали в рабство. Вернувшись в Рим, Марий справил двойной триумф. После блистательных побед над кимврами и тевтонами его популярность в плебейских массах достигла апогея.

Второе восстание рабов на Сицилии (104–101 гг. до н. э.)

Главными причинами нового восстания рабов на Сицилии были, как и прежде, широкое распространение рабовладения и связанные с ним злоупотребления. На виллах сицилийских рабовладельцев оказалось немало выходцев из провинций и зависимых царств, некогда доведенных до полного разорения и порабощенных римскими дельцами за долги.

В 104 г. до н. э. по распоряжению сената, остро нуждавшегося в волонтерах для войны с германцами, претор Публий Лициний Нерва начал в судебном порядке освобождать незаконно порабощенных людей. В скором времени на свободу было отпущено свыше 800 человек. Узнав об этом, рабы массами устремились к претору. Тогда местные рабовладельцы за взятку добились от Нервы прекращения разорительного для них судебного разбирательства. В результате один за другим появились два очага стихийного возмущения. Первый из них (в центральной части Сицилии) наместнику удалось сравнительно легко ликвидировать. Зато второй, возникший на западе острова, стал стремительно разрастаться. Отовсюду в укрепленный лагерь восставших близ Гераклеи стекались рабы. Беглые невольники, среди которых большинство составляли сирийцы, выбрали себе в предводители раба Сальвия и провозгласили его «царем Трифоном». Вскоре под его началом собралось войско в 22 тыс. человек. К рабам примкнула и свободная беднота.

Резиденцией «царя Трифона» стала крепость Триокала. При царе действовали совет и народное собрание. В бою у города Моргантины инсургенты разгромили наспех собранные отряды наместника. Одновременно на западном побережье Сицилии бывший киликийский разбойник Афинион, известный как пророк и звездочет, создал из рабов боеспособную армию в 10 тысяч человек. В 103 г. до н. э. два войска объединились, Афинион стал полководцем «царя Трифона». К тому времени восстание распространилось на весь остров. Под контролем римских властей остались лишь приморские города.

В том же 103 г. до н. э. претор Луций Лициний Лукулл, только что подавивший восстание рабов в Италии, нанес серьезное поражение восставшим в битве при Скиртее. Сальвий с остатками войска заперся в Триокале. Однако взять неприступную крепость Лукулл не сумел. Не лучшим образом действовал и его преемник Гай Сервилий (впоследствии оба попали под суд за нераспорядительность). В 102 г. до н. э. после смерти «царя Трифона» движение возглавил Афинион, также принявший царский титул. В 101 г. до н. э. на Сицилии с крупной армией высадился консул Маний Аквилий, отличившийся в войне с германцами. В том же году войско рабов было наголову разбито в сражении у Триокалы. По преданию, Афиниона убил в поединке сам Аквилий. Столица рабов пала, восстание было подавлено. Взятых в плен инсургентов распяли на крестах или отдали в гладиаторы. С тех пор рабам на Сицилии было запрещено носить оружие под страхом смерти.

Движение Сатурнина и Главции (103–100 гг. до н. э.)

В конце II в. до н. э. лидерами популяров являлись плебейские трибуны Луций Апулей Сатурнин и Гай Сервилий Главция. Первый в силу личных обид был непримиримым врагом сената, талантливым, но неразборчивым в средствах и беспринципным публичным политиком, второй – изворотливым, циничным и грубым уличным демагогом. Будучи деятельными, честолюбивыми и склонными к авантюризму людьми, Сатурнин и Главция стремились к захвату власти. С этой целью они заключили политический союз с Марием, который в 101 г. до н. э. находился на вершине славы и влияния. В 100 г. до н. э. все трое занимали ключевые должности в государстве: Сатурнин был плебейским трибуном, Главция – претором, а Марий – в шестой раз консулом.

В качестве трибуна Сатурнин внес для обсуждения в комициях законопроект, в котором предлагал наделить ветеранов Мария (как римских граждан, так и италиков) участками земли по 100 югеров в Северной Африке и Трансальпинской Галлии. Для наделения землей предполагалось создать комиссию во главе с Марием и вручить ему широкие полномочия на неопределенный срок. Реализация этого плана сделала бы Мария фактическим диктатором. Кроме того, чтобы заручиться поддержкой со стороны всадников и плебса, Сатурнин предложил расширить полномочия всаднических судов и сделать плату за хлеб для плебеев чисто символической. При этом самой главной и надежной опорой Сатурнина и Главции были ветераны Мария. Благодаря их вмешательству в ход голосования законы Сатурнина были приняты, а сенаторы (кроме старого врага Мария, Метелла Нумидийского, удалившегося в изгнание) даже были вынуждены принести клятву верности этим постановлениям.

Казалось бы, триумвират одержал решительную победу. Однако на деле коалиция уже дала трещину. Беспринципные демагоги и авантюристы, Сатурнин и Главция, не выбирая средств, вели к власти «партию» люмпенов, и Марию было с ними не по пути. Опрометчиво связавшись со столь одиозными личностями, этот талантливый полководец, но плохой политик вскоре охладел к своим недавним союзникам. И тогда он повел двойную игру, затеяв переговоры с олигархами и вместе с тем не решаясь окончательно порвать с вождями популяров, чем окончательно себя скомпрометировал. Между тем всадники, опасаясь роста насилия в политической борьбе, сплотились вокруг сената.

Лишенные поддержки Мария, всадников и всех имущих слоев, демагоги, предвидя грозившую им расплату, пошли ва-банк. Сатурнину удалось вновь стать трибуном, Главция выдвинул свою кандидатуру в консулы на 99 г. до н. э. Во время предвыборной кампании уличный сброд забил дубинами насмерть кандидата сенатской «партии» Гая Меммия (бывшего популяра). Это был уже не первый случай физического устранения вождями популяров нежелательного кандидата: так, в 101 г. до н. э. Сатурнин аналогичным образом избавился от претендента на должность плебейского трибуна Квинта Нунния.

Убийство Меммия было использовано олигархами как предлог для расправы с зарвавшимися демагогами: сенат потребовал от Мария принять чрезвычайные меры для восстановления конституционного порядка. Принужденный сделать окончательный выбор, Марий подчинился требованию сената и мобилизовал войска. Развязка наступила 10 декабря 100 г. до н. э. Произошел бой на форуме, в ходе которого популяры были разбиты, загнаны на Капитолий и вскоре сдались. На форуме пленников, среди которых находился и Сатурнин, молодые люди из числа нобилей перебили сорванными с крыши сенатской курии кусками черепицы. Главция попытался скрыться, но был найден и убит. Олигархи могли торжествовать победу: после своей измены демократам некогда опасный для нобилитета Марий стал политическим трупом, плебс был в разладе со всадниками, а дело популяров оказалось совершенно дискредитировано беспринципными и преступными действиями их вождей. Законы Сатурнина были отменены, Метелл с триумфом вернулся из ссылки (правда, вскоре он был отравлен неведомо кем), а Марию пришлось на три года уехать в Азию.

Союзническая война (91–88 гг. до н. э.)

После подавления мятежа Сатурнина и Главции олигархический режим, пользуясь расколом между всадниками и плебсом, постепенно вернул себе утраченные позиции. В 98 г. до н. э. оптиматы добились существенного усложнения процедуры принятия законов в комициях (между внесением закона и его опубликованием должно было пройти не менее 24 дней; кроме того, в одном законе нельзя было объединять несколько постановлений), что снижало риск возникновения ситуаций наподобие внутриполитического кризиса 100 г. до н. э. Однако вскоре с новой силой разгорелся конфликт между сенатом и всадниками из-за судов. Возмутительный произвол в комиссии по делам о вымогательствах, когда всадники, покрывая вопиющие злоупотребления публиканов, в то же время откровенно сводили счеты с бывшими наместниками провинций, требовал от нобилитета принятия решительных мер. И тогда видный аристократ Марк Ливий Друз Младший (сын противника Гая Гракха), плебейский трибун 91 г. до н. э., выступил с программой политических и социальных реформ. Он предложил передать судебные комиссии сенату, а в сенаторское сословие ввести 300 всадников; раздать колонистам из числа римских граждан государственные земли в Кампании и на Сицилии; восстановить и расширить хлебные раздачи плебеям; наконец, даровать италийским союзникам права римского гражданства.

Три законопроекта (о суде присяжных, аграрный и хлебный) Друз в нарушение закона 98 г. до н. э. объединил в одном пакете. В результате, несмотря на сопротивление всадников, закон удалось провести (правда, Друзу пришлось арестовать консула Луция Марция Филиппа, возглавлявшего противников энергичного трибуна). Но борьба вокруг него не стихала. Вскоре под давлением всадников сенату пришлось отменить злополучный закон (под предлогом нарушения постановлений 98 г. до н. э.). Между тем италики все настойчивее требовали гражданских прав, не желая более мириться со своим политическим бесправием. Они вступили в переговоры с Друзом, который пользовался у союзников огромным авторитетом. Однако Друз так и не успел внести законопроект о гражданстве: в сентябре 91 г. до н. э. он пал от руки наемного убийцы во дворе собственного дома.

Угнетение и произвол со стороны римских властей в отношении союзников порождали среди населения Италии недовольство и раздражение, которые накапливались веками. К началу I в. до н. э. напряжение достигло критической точки. Римская правящая элита продемонстрировала полное нежелание идти навстречу справедливым требованиям союзников. Тогда они решили добиваться своего силой. Для восстания недоставало только повода. Им стало убийство Друза, которого италики считали своим патроном.

Восстание стихийно вспыхнуло в городе Аскуле (Пиценская область в восточной части Италии). Местные жители перебили римских граждан и разграбили их имущество. Вскоре восстание распространилось по всему полуострову. Первыми формально порвали с Римом марсы, поэтому войну 91–88 гг. до н. э. стали называть марсийской. Вслед за марсами восстали самнитские общины, а затем вся Средняя и Южная Италия. Лишь немногие союзные общины в Кампании, а также Умбрия и Этрурия (правда, в 90 г. до н. э. заколебались и они), латинские колонии и греческие приморские города сохранили верность Риму.

Восставшие направили в Рим послов с предложением кончить дело миром. Условие было одно: распространение римского гражданства на все союзные общины. Сенат отверг это предложение и стал собирать силы для предстоящей войны. В Риме была организована комиссия по делам о государственной измене. Эта комиссия, состоявшая из всадников, репрессировала многих видных сторонников мирного соглашения с союзниками.

Для борьбы с Римом италики создали свою военно-политическую организацию по образцу римской. Столицей италийской федерации стал город Корфиний, переименованный в «Италию» (область пелигнов, Самний). Был сформирован сенат из 500 членов, избраны 2 консула и 12 преторов, функционировали комиции. Италийское государство чеканило свою монету. Государственных языков было два: самнитский и латынь.

Боевые действия начались зимой 91–90 гг. до н. э. и носили локальный характер. Силы противников были приблизительно равными: каждая из сторон, по сообщению Аппиана, мобилизовала не менее 100 тысяч человек. Поначалу военные операции свелись главным образом к борьбе за отдельные крепости и города. В целом война шла с переменным успехом. Марий и Сулла, действуя совместно, разгромили марсов, Гней Помпей Страбон взял под контроль Пиценскую область и осадил Аскул, однако в ходе летней кампании 90 г. до н. э. римляне потерпели ряд серьезных поражений (в частности, были разбиты две консульские армии). Территория восстания расширялась во всех направлениях. В Риме было объявлено осадное положение, в армию призвали вольноотпущенников.

В этой тяжелой ситуации, когда перспектива конечной победы в войне оказалась под большим вопросом, сенату пришлось менять тактику: по инициативе консула Луция Юлия Цезаря был принят закон, который даровал права римского гражданства всем италикам, еще сохранявшим на тот момент верность Риму (конец 90 г. до н. э.). В начале 89 г. до н. э. другой закон, предложенный плебейскими трибунами Марком Плавцием Сильваном и Гаем Папирием Карбоном, предоставил всем италикам возможность в двухмесячный срок подать заявку римскому магистрату о своем вступлении в число римских граждан. Однако новые граждане получали ограниченное право голоса, поскольку их приписывали лишь к 8 из 35 триб. Романизованным племенам Цизальпинской Галлии (в частности, инсубрам) было даровано латинское право. Все эти меры внесли раскол в ряды инсургентов. Летом 89 г. до н. э. римляне сравнительно легко привели к покорности Умбрию и Этрурию, после упорной и кровопролитной борьбы взяли Аскул и овладели всей Апулией. Корфиний пал, марсы сдались, Сулла на юге нанес ряд тяжелых поражений самнитам и заставил капитулировать их главный город Бовиан. К концу года восстание было в основном подавлено (самниты и луканы еще несколько лет продолжали борьбу). Римляне победили, но им пришлось удовлетворить основные требования восставших. Главным политическим итогом войны 91–88 гг. до н. э. стало то, что все италийские союзники получили права римского гражданства.

Победа досталась римлянам дорогой ценой. Людские потери были огромны, в разоренной и обескровленной Италии наступил экономический упадок, кредит был подорван, деньги обесценились. Кризис в экономике сопровождался обострением социально-политических противоречий в римском обществе. Во внешней политике в это время также возникли серьезные осложнения: тяжелым положением Римской республики воспользовался понтийский царь Митридат VI Евпатор, вторгшийся на территорию римских владений в Азии. В 88 г. до н. э. Рим вступил в новый период глубоких внутренних потрясений и кровопролитных внешних войн.

Раздел III
Кризис и падение Римской республики

Глава X
Гражданские войны и диктатура Суллы (88–79 гг. до н. э.)

Римская республика к началу 88 г. до н. э., несмотря на постепенное затухание Союзнической войны в Италии, оказалась в незавидном положении: финансовый кризис, деградация ремесла и торговли, резкое снижение деловой активности сочетались с внутриполитической нестабильностью. В то же время территориальные захваты Митридата VI в Малой Азии и на Балканском полуострове открывали перед Римом перспективу новой большой войны на Востоке. Громкую славу, богатую добычу и толпы рабов сулила удачливому полководцу победа над Митридатом Понтийским. Поэтому командование в этой войне с ожесточением оспаривали друг у друга два заклятых врага: 50-летний лидер оптиматов, герой Союзнической войны, консул 88 г. до н. э. Луций Корнелий Сулла и в прошлом ненадежный союзник популяров, шестикратный консул, честолюбивый 68-летний старик Гай Марий. Если Сулла опирался на мнение сената и свой авторитет в войсках, то Марий заключил политический союз с плебейским трибуном 88 г. до н. э., видным аристократом и блестящим оратором Публием Сульпицием Руфом. Последний был неоплатным должником и надеялся за счет выгодной сделки с Марием поправить свои денежные дела.

Гражданская война 88 г. до н. э. и марианская диктатура (87–83 гг. до н. э.)

В 88 г. до н. э. Сульпиций выдвинул в комициях ряд предложений: лишить сенаторского достоинства тех сенаторов, чьи долги превышали 10 тыс. сестерциев; вернуть на родину политических изгнанников; распределить новых граждан и вольноотпущенников по всем трибам (до тех пор первые были приписаны лишь к 8, а вторые – к 4 трибам). Сенат выступил против, и Сулла попытался на законном основании приостановить работу комиций. В ответ Сульпиций спровоцировал уличные беспорядки. Сулла немедленно выехал из Рима в Кампанию, где возле Нолы (самниты оставили ее лишь в 80 г. до н. э.) стояла его армия, а Сульпиций беспрепятственно провел законы о распределении италиков по всем 35 трибам и о предоставлении Марию командования на Востоке. Облеченный проконсульской властью, Марий отправил в лагерь под Нолой двух военных трибунов с требованием к Сулле сложить с себя командование и передать ему войска.

Как всегда в момент опасности, Сулла действовал решительно и хладнокровно. Обратившись к воинам с речью, он сначала нарисовал блестящую перспективу легкой войны и богатой добычи на Востоке, а потом дал понять, что право на столь заманчивую экспедицию узурпировал Марий, который, несомненно, поведет в Азию другие войска. В результате возмущенные солдаты забросали трибунов камнями, а Сулла, использовав настроения в армии, во главе 6 легионов (35 тыс. человек) форсированным маршем двинулся на Рим. Захваченным врасплох противникам энергичного консула не удалось организовать эффективную оборону. В ожесточенном бою на улицах города Сулла одержал победу, и вожди популяров бежали. Марий, Сульпиций и их сторонники были объявлены вне закона. Марию удалось спастись и на время укрыться в Африке, Сульпиций же был схвачен в Лавренте и убит, а его голова выставлена на Форуме.

Став хозяином положения в Риме, Сулла отменил законы Сульпиция и провел свои. В частности, в интересах плебса был ограничен ссудный процент и принято постановление об основании нескольких колоний. Остальные законы имели целью реставрацию олигархического режима. Сулла ввел в сенат 300 новых членов из числа своих сторонников. Он восстановил в центуриатных комициях отмененный еще в 241 г. до н. э. принцип цензовых выборов, лишив тем самым неимущих граждан активного избирательного права. Отняв законодательную власть у плебейских трибунов и комиций, Сулла передал ее сенату. Правда, он сохранил практику хлебных раздач и оставил суды в руках всадников. Консулами на будущий год были избраны сулланец Гней Октавий и марианец Луций Корнелий Цинна.

В начале 87 г. до н. э. Сулла отплыл в Грецию на войну с Митридатом. Вскоре после его отъезда началась новая смута. Цинна, который возглавил всех недовольных сулланской реставрацией, в очередной раз предложил распределить новых граждан по всем трибам и вернуть изгнанников. Сенатское большинство во главе с консулом Октавием оказало ему решительное сопротивление. Дело дошло до резни на форуме: в «день Октавия» погибло около 10 тысяч человек. Оптиматы победили, Цинна был отрешен от должности и объявлен вне закона вместе со своими соратниками Гнеем Папирием Карбоном, Квинтом Серторием и другими. Всем им пришлось искать спасение в бегстве.

Однако мятежники не пали духом. Поддержанные новыми гражданами, они быстро собрали внушительную армию, присоединили к ней войска, осаждавшие Нолу, и двинулись на Рим. В это время в Этрурии высадился Марий. Во главе крупного отряда (около 6 тыс. изгнанников, вооруженных рабов и новых граждан) он присоединился к Цинне. Марианцы заключили союз с самнитами и блокировали Рим, в котором скоро стали свирепствовать голод и болезни. Защитники города в массовом порядке дезертировали в лагерь Цинны. В итоге сенату пришлось покориться неизбежному (июнь 87 г. до н. э.). Как только марианцы вступили в город, начался террор. Инициатором кровавых расправ был Марий, одержимый жаждой мщения оптиматам за все свои беды. Погибли многие видные представители нобилитета во главе с консулом Октавием. Головы казненных были выставлены на форуме. Особенно свирепствовал отряд рабов (4 тыс. человек), получивших от Мария свободу и оружие. В конечном счете Серторий вынужден был их всех перебить. Кровожадный старик Марий стал в седьмой раз консулом (вместе с Цинной), но в январе 86 г. до н. э. умер от лихорадки на 70-м году жизни. После его смерти террор прекратился.

Законы Суллы были отменены, сам он объявлен вне закона, его дом в Риме разрушен, имущество конфисковано. Оставшиеся в живых оптиматы бежали к Сулле в Македонию. Четырехкратный консул (87–84 гг. до н. э.) Цинна фактически стал диктатором Рима.

Режим популяров опирался в основном на новых граждан, которые были распределены по всем трибам. Марианцы осуществили частичную кассацию долгов и монетную реформу, основали колонию в Капуе, проводили хлебные раздачи. Тем временем некоторые соглашатели из числа сенаторов вступили в переговоры с Суллой относительно условий компромисса. Тогда Цинна и Карбон с целью срыва переговоров стали готовить войско и флот для отправки на Восток. Дело явно шло к решительному столкновению между Суллой и войсками марианцев. Однако в начале 84 г. до н. э. накануне отплытия Цинна был убит в Анконе взбунтовавшимися солдатами. Несмотря на эту потерю, соратники Цинны продолжали усиленную подготовку к войне. К весне 83 г. до н. э. в их распоряжении было не менее 100 тыс. солдат, не считая примкнувших к ним самнитов (Сулла тогда располагал войском в 30 тыс. человек).

Первая Митридатова война (89–84 гг. до н. э.)

В период гражданских смут из поля зрения римского сената на время выпала ситуация на Востоке, где усилилось влияние Понтийского царства во главе с Митридатом VI Евпатором (120–63 гг. до н. э.). Будучи человеком незаурядным (он в совершенстве знал не менее 22 языков), царь вместе с тем являлся типичным восточным деспотом, повинным в смерти матери, брата, сестры, жившей с ним в браке, трех сыновей и трех дочерей. Митридат был недоверчив и жесток, отличался коварством и вероломством. Расширяя границы своих владений, он к концу II в. до н. э. создал обширное государство, в которое входили Понт, Пафлагония, Каппадокия, Малая Армения, Колхида и Боспорское царство. В 91 г. до н. э. Митридат изгнал из Вифинии царя Никомеда III Филопатора, союзника Рима, а зять Митридата, армянский царь Тигран II Великий (95–56 гг. до н. э.), выгнал из Каппадокии другого римского союзника – царя Ариобарзана I. Сенат направил в Азию проконсула Мания Аквилия, который вынудил Митридата восстановить изгнанных царей на их престолах, а вскоре по собственному почину спровоцировал вторжение вифинских войск в пределы понтийского царства. Митридат принял вызов, и в 89 г. до н. э. война началась.

Понтийский царь располагал огромной разноплеменной армией (до 300 тыс. человек) и мощным флотом (около 400 кораблей). Действуя в союзе с царем Армении и средиземноморскими пиратами, Митридат возлагал большие надежды на подъем антиримского движения в провинциях и зависимых от Рима царствах. В течение весны и лета 88 г. до н. э. войска Митридата, легко преодолев сопротивление небольших римских отрядов и местных ополчений, заняли почти всю Малую Азию. Взятого в плен Аквилия Митридат приказал подвергнуть жуткой казни: римскому проконсулу залили в горло расплавленное золото. По приказу обосновавшегося в Эфесе царя на всех подвластных ему землях Малой Азии при полной поддержке и горячем участии местного населения в один день были перебиты все «одетые в тогу» (togati), т. е. не только римляне и италики, но даже греки и азиаты, получившие права римского гражданства, вместе с членами их семей, рабами и вольноотпущенниками – всего порядка 80 тыс. человек (т. н. «Эфесская резня» 88 г. до н. э.). Затем понтийские войска вторглись на территорию римских владений в Европе. Зимой 88/87 г. до н. э. под контролем Митридата оказалась вся Греция (кроме Эпира и Фессалии), а спустя год – Македония.

В столь тяжелой для римлян ситуации пришлось действовать Сулле, который весной 87 г. до н. э. высадился в Эпире с пятью легионами (30 тыс. человек). За неимением флота и денег римскому командующему оставалось надеяться лишь на свой полководческий дар и удачу (недаром позднее он принял официальное имя Felix, т. е. «счастливый»). События развивались стремительно: после отказа Митридата от мирных предложений Суллы (на условиях восстановления status quo ante bellum) римский военачальник, действуя решительно и энергично, быстро подчинил почти всю Грецию (греческие города без боя перешли на сторону римлян), нанес поражение полководцам Митридата в Беотии и начал продолжительную осаду Афин и Пирея (осень – зима 87/86 г. до н. э.). Взяв штурмом Афины и разрушив Пирей, в марте 86 г. до н. э. Сулла в битве при Херонее наголову разгромил войско Архелая, лучшего полководца царя Митридата (несмотря на тройное превосходство неприятеля в людях!). Наконец весной следующего, 85 г. до н. э., в сражении при Орхомене (тоже в Беотии) Сулла разбил еще одного царского полководца, Дорилая. После этой победы римляне беспрепятственно вступили в Македонию и Фракию. Одновременно марианский полководец Гай Флавий Фимбрия нанес поражение войску сына Митридата при Милетополе в Малой Азии и, заняв Пергам, едва не захватил в плен самого царя. Впоследствии солдаты Фимбрии большей частью перешли на сторону Суллы, а их командир, оставшись без войска, бросился на меч.

Весной 84 г. до н. э. Сулла вторгся в Малую Азию. Местные общины подняли восстание против власти Митридата. Тем временем на море успешно действовал римский флот под командованием квестора Луция Лициния Лукулла. Оказавшись в сложном положении, понтийский царь запросил мира. Сулла со своей стороны стремился поскорее завершить военные действия на Востоке, чтобы развязать себе руки для борьбы с марианцами в Италии. В 84 г. до н. э. в городе Дардане он заключил с Митридатом мирный договор на вполне приемлемых для побежденного царя условиях. Тот обязался уйти с захваченных им малоазийских территорий, выдать пленных и перебежчиков, предоставить римлянам 80 кораблей и выплатить 3 тыс. талантов контрибуции. Кроме того, все города Малой Азии, повинные в отпадении от Рима и избиении римских граждан, были обложены огромной контрибуцией в 20 тыс. талантов и рядом других платежей. Пополнив свою казну, Сулла начал деятельную подготовку к высадке в Италии.

Гражданская война 83–82 гг. до н. э. и диктатура Су ялы (82–79 гг. до н. э.)

Весной 83 г. до н. э. Сулла высадился в Брундизии (современный Бриндизи) с 40-тысячной армией. Вожди марианцев были застигнуты врасплох и не сразу смогли принять ответные меры. Под знамена Суллы собрались все видные оптиматы, в том числе Квинт Цецилий Метелл Пий (сын Метелла Нумидийского), Марк Лициний Красс и Гней Помпей. Эти трое особенно отличились в войне 83–82 гг. до н. э., а Помпей даже получил от Суллы официальное имя Magnus – «Великий». Сулланцы без боя заняли Апулию и Пицен. Вскоре в битве у реки Вольтурны близ Капуи Сулла разгромил консульскую армию Гая Норбана, тогда как войска второго консула, Луция Корнелия Сципиона Азиатского, в полном составе перешли на сторону победителя Митридата. Сципион бежал, Норбан укрепился в Капуе. В результате этих побед сулланцы овладели всей Кампанией. Италийские города один за другим стали принимать сторону Суллы.

Консулами 82 г. до н. э. были избраны 20-летний сын Мария Гай Марий Младший и Гней Папирий Карбон. Под их знаменами собрались ветераны Мария и множество италиков, прежде всего самниты и луканы. Весной 82 г. до н. э. проконсул Метелл направился в Северную Италию против Карбона, а Сулла из Кампании пошел на Рим, где его ждал Марий Младший. В битве при Сакрипорте в Лации Сулла одержал очередную победу. Марий Младший с остатками войска бежал в Пренесте, где был блокирован сулланцами. Накануне бегства из Рима марианцы в бессильной ярости перебили многих сенаторов из числа оптиматов.

Сулла тем временем занял Рим, а потом двинулся в Этрурию на соединение с Метеллом. Начались ожесточенные бои в Этрурии, протекавшие с переменным успехом. Однако в конечном счете военное счастье склонилось на сторону Суллы. Все попытки марианцев и самнитов деблокировать Пренесте провалились. Норбан был разбит и отплыл на Родос (где впоследствии покончил с собой). Карбон из Этрурии бежал в Африку (в следующем году он попал в руки Помпея и был казнен). Остаток его армии, недалеко от Пренесте объединившись с 70 тыс. самнитов, под началом Каррины и Дамазиппа стремительным маршем двинулся на Рим с намерением стереть его с лица земли.

Войско марианцев подступило к городу и остановилось на ночлег у Коллинских ворот. В этот момент на помощь защитникам Рима подоспел авангард Суллы. Вечером 1 ноября 82 г. до н. э. у Коллинских ворот началась на редкость ожесточенная и кровопролитная битва, продолжавшаяся до самого утра. В итоге армия марианцев, сражавшихся с отчаянием обреченных, была полностью уничтожена. Несколько тысяч пленных Сулла распорядился перебить на Марсовом поле. Труп Мария Старшего по приказу Суллы вырыли из могилы и бросили в реку Анио. Все памятники побед Мария были низвергнуты и уничтожены. На этом гражданская война закончилась. В скором времени гарнизон Пренесте капитулировал, Марий Младший и другие вожди марианской «партии» покончили с собой. В ближайшие годы Сулла железной рукой подавил в Италии и в провинциях последние очаги смуты.

В ноябре 82 г. до н. э. по постановлению сената и комиций проконсул Сулла стал диктатором на неопределенный срок и с неограниченными полномочиями для восстановления законного порядка в государстве. Власть его была абсолютной, сродни царской. Свое правление он начал с широкомасштабного политического террора. По приказу диктатора на форуме вывесили т. н. проскрипционные списки, в которые были внесены имена личных врагов Суллы, марианцев и всех тех, кто помогал им во время гражданской войны, а также просто состоятельных людей из-за их богатства. Проскрибированные были обречены на смертную казнь без права апелляции. Их родственники, дети и внуки лишались гражданских прав, имущество подлежало конфискации. Часть конфискованных средств поступила в государственную казну, часть получили в качестве награды доносчики и убийцы. Злоупотребления были неизбежны, и многие на этом обогатились (например, видный сулланец Красс). Формально проскрипционные списки пополнялись лишь до 1 июня 81 г. до н. э., однако на деле немало имен было внесено туда задним числом. Всего только официально репрессиям подверглись около 4700 человек, среди них примерно 40 сенаторов и до 1600 всадников. Головы казненных сенаторов были выставлены на форуме. Кровавые расправы без суда и следствия продолжались около года по всей Италии.

В Италии Сулла обрушился с репрессиями и конфискациями на те общины, которые активно поддержали марианцев. Особенно сильно пострадала Этрурия. Что касается Самния, то в 80 г. до н. э. по приказу всесильного диктатора вся эта область была жестоко разграблена и опустошена. На конфискованных землях диктатор расселил 120 тысяч своих ветеранов, получивших участки по 30 югеров. В комициях оплотом сулланского режима стали 10 тысяч вольноотпущенников Суллы (т. н. Cornelii). Диктатор прекратил практику хлебных раздач и нанес мощный удар по интересам всадников, заменив систему откупов в Азии фиксированными прямыми налогами.

Главная цель второй сулланской реставрации (как и первой) заключалась в восстановлении олигархического режима, что на деле означало усиление роли сената (его, в свою очередь, контролировал нобилитет), который должен был стать высшим законодательным, исполнительным и судебным органом. Для этого диктатор существенно урезал полномочия комиций и магистратов. Прежде всего он, как и в 88 г. до н. э., ввел в сенат 300 новых членов, доведя его численность до 600 человек. Он упразднил цензуру (ее функции перешли к сенату), а судебные комиссии по делам о вымогательствах отнял у всадников и передал сенаторам.

Трибутные комиции были заменены центуриатными, в основе которых лежал цензовый принцип голосования. Комиции лишились в пользу сената контроля за финансами, а также почти всех судебных полномочий, переданных постоянным комиссиям (quaestiones perpetuae) во главе с преторами, которые были опять-таки подчинены сенату. Плебейский трибунат, как и комиции, был поставлен под контроль сената. Отныне все предложения трибунов предварительно обсуждались в сенате, а сами трибуны несли серьезную ответственность за произвольное использование права вето. Их повторное избрание не допускалось. Чтобы отвадить разных демагогов и честолюбцев от соблазна примерить на себя роль Гая Гракха или Сульпиция Руфа, Сулла постановил, что человек, исполнявший должность плебейского трибуна, впредь уже не мог претендовать на более высокие государственные посты.

Под контроль сената перешли все магистратуры. Был предусмотрен строгий порядок их прохождения. Переизбрание на одну и ту же должность допускалось только через 10 лет. Кроме того, Сулла существенно урезал полномочия консулов и преторов. Высшим магистратам была оставлена лишь гражданская власть (potestas), тогда как военная власть (imperium) передавалась проконсулам и пропреторам, исполнявшим должности наместников в провинциях (таких наместничеств было 10, и распределялись они по жребию). При Сулле число преторов возросло до 8, квесторов – до 20, что само по себе не могло не снизить престиж этих магистратур.

Наконец, диктатор вернул жреческим коллегиям право кооптации, отказавшись от демократической процедуры выборов. Как ни парадоксально, он отменил смертную казнь за политические преступления. Сулла даже выступил в роли блюстителя «нравов предков» (mores majorum), издав, в частности, закон против роскоши. Он широко раздавал права римского гражданства, что стимулировало процесс романизации провинций. Сулла дал дополнительный импульс развитию муниципального устройства в Италии, передав управление на местах муниципальным куриям, избираемым на основе имущественного ценза. Его закон о распределении новых граждан по всем 35 трибам способствовал политической консолидации Италии (ее границей на севере стала река Рубикон).

В 79 г. до н. э. Сулла неожиданно для многих сложил с себя полномочия диктатора и ушел на покой. По словам Т. Моммзена, «когда дело было завершено, творец уступил место своему творению». Вероятно, он и в самом деле хотел поскорее перейти от чрезвычайного положения к легитимному порядку, чтобы убедиться в жизнеспособности того режима, который он столь последовательно формировал несколько лет подряд. А возможно, он просто устал от власти. Как бы то ни было, парадокс заключается в том, что формально Сулла, выступая с позиций консервативного реформатора, восстановил олигархическую республику, но объективно, действуя как революционер и тиран, он подготовил все условия для ее окончательного низвержения и грядущего торжества монархического принципа. Этот прагматик, циник и мизантроп, образованный аристократ и вместе с тем грубый и необузданный в своих страстях поклонник роскоши и чувственных удовольствий, расчетливый, жестокий и коварный, в политике был неисправимым идеалистом. Он с упорством, достойным лучшего применения, отстаивал политическую систему, уже прожившую отпущенный ей исторический срок и обреченную на слом.

Незаурядный государственный деятель, полководец и дипломат, Сулла не был безмерно честолюбив и тщеславен: власть была для него скорее инструментом, чем целью. На досуге бывший диктатор занимался охотой, рыбалкой и писал «Мемуары». Он умер в 78 г. до н. э. на своей Куманской вилле от кровоизлияния в мозг на 60-м году жизни. В Риме его удостоили необычайно пышных похорон за государственный счет. Целый год продолжался официальный траур. После смерти своего творца сулланская конституция просуществовала еще 8 лет (78–70 гг. до н. э.).

Глава XI
Кризис Поздней республики (78–50 гг. до и. э.)

Борьба против сулланского режима в 78–72 гг. до н. э

Еще при жизни всесильного диктатора в римско-италийском обществе возникла серьезная оппозиция сулланскому режиму. К ней принадлежали соглашатели из числа сенаторов, которые не одобряли террор и склонялись к компромиссу с марианцами; фанатичные популяры, стремившиеся во что бы то ни стало вернуть прежние полномочия комициям и плебейскому трибунату; население Цизальпинской Галлии, желавшее получить римское гражданство вместо латинского; вольноотпущенники, требовавшие для себя полного избирательного права; всадники, у которых Сулла отнял суды и откупа в Азии; плебс, лишенный хлебных раздач; италийские общины, пострадавшие от сулланских конфискаций; родственники и потомки проскрибированных и политических изгнанников, требовавшие амнистии и материальной компенсации; наконец, масса разного рода демагогов, честолюбцев, авантюристов и просто деклассированных элементов, которым было безразлично, под чьи знамена встать, лишь бы начать новую смуту и получить свою выгоду.

Пеструю антисулланскую оппозицию негласно возглавил консул 78 г. до н. э. Марк Эмилий Лепид. Это был родовитый сенатор, но бесцветный и бесталанный человек. Как только Сулла умер, Лепид и его сторонники открыто выдвинули требования отмены сулланской конституции, возобновления хлебных раздач, восстановления полномочий плебейских трибунов, амнистии политических изгнанников и возвращения конфискованных земель. Олигархия пошла на уступки: хлебные раздачи были восстановлены в ограниченном объеме. Тем временем в Этрурии местные жители стали убивать сулланских ветеранов. Сенат опрометчиво направил туда Лепида для наведения порядка. Прибыв в Этрурию, Лепид собрал значительное войско (его ядро составили ветераны Мария) и в начале 77 г. до н. э. двинулся на Рим. Однако в битве на Марсовом поле он был разбит проконсулом Квинтом Лутацием Катулом и отступил обратно в Этрурию. Между тем соратник Лепида, Марк Юний Брут, неудачно воюя с Помпеем, попал в окружение близ Мутины (современная Модена) в Цизальпинской Галлии, капитулировал и был казнен. На этом восстание завершилось. Лепид отплыл на Сардинию, где вскоре умер. Остатки его армии во главе с Марком Перперной перебрались в Испанию, где примкнули к движению Сертория.

Квинт Серторий, бывший соратник Мария и Цинны, после поражения марианцев вынужденный бежать в Африку, в 80 г. до н. э. был приглашен воинственными лузитанами возглавить их борьбу против римского господства. С небольшим отрядом добровольцев он разгромил войско римского наместника Испании Дальней. С этого события началась длительная и кровопролитная т. н. Серторианская война (80–72 гг. до н. э.).

Талантливый полководец и способный политик, Серторий оказался тем харизматическим лидером, вокруг которого сплотились все недовольные сулланским режимом. Вскоре в его распоряжении уже была многочисленная армия, состоявшая из римских эмигрантов и представителей местных общин. Серторий, разбив отряды наместников обеих римских провинций, взял под свой контроль значительную часть Пиренейского полуострова. В 79 г. до н. э. борьбу с Серторием возглавил Метелл Пий, который вторгся в Лузитанию, но потерпел несколько поражений и был вынужден отступить. Серторий весьма эффективно применял тактику «малой войны», истощая силы противника в мелких стычках, действуя на его коммуникациях и нарушая снабжение. Своей разумной и дальновидной политикой он снискал исключительный авторитет среди местного населения, которое видело в нем не только мудрого и справедливого вождя, но и любимца богов (ходили слухи, что через посредство белой лани с ним регулярно общалась сама богиня Диана). В результате Серторий оказался в состоянии успешно противостоять посланной против него огромной армии в 128 тыс. человек.

В 77 г. до н. э. командования в Испании добился 29-летний Помпей. Правда, в 76–75 гг. до н. э. он потерпел ряд неудач, зато Метелл одержал несколько побед и соединился с Помпеем. Тем не менее «малая война» продолжалась, и конца ей не предвиделось. «Новый Ганнибал», как называли Сертория враги, склонял галльские племена к нападению на Италию, заключил союз с пиратами и договорился с царем Митридатом о совместных действиях против Римской республики. Однако серторианские войска таяли, потери в командном составе были невосполнимы, а боеспособность испанских ополчений оставляла желать лучшего.

Кампания 74 г. до н. э. стала переломной. Метелл и Помпей добились ощутимых успехов, в их руках оказалась вся восточная часть полуострова. В 73 г. до н. э. кольцо вокруг мятежных отрядов медленно, но неотвратимо сжималось. Вследствие поражений усилилось дезертирство из рядов армии Сертория, а в его ближайшем окружении среди римских эмигрантов один за другим стали возникать заговоры. В 72 г. до н. э. изменники под руководством Перперны предательски убили Сертория на пиру. Лишившись своего вождя, деморализованные серторианцы вскоре были окончательно разбиты Помпеем и рассеяны. Взятые в плен офицеры во главе с Перперной были казнены. Уцелевшие эмигранты бежали в Африку или к пиратам. Заново организовав обе испанские провинции, в 71 г. до н. э. Метелл и Помпей вернулись в Рим.

Восстание рабов под руководством Спартака (74–71 гг. до н. э.)

Многочисленные войны II I вв. до н. э. наполнили Италию огромным количеством рабов, среди которых были представители разных национальностей. Злоупотребления рабовладельцев, как правило крайне жестоко обращавшихся со своей одушевленной, наделенной разумом и чувствами собственностью, стали главной причиной грандиозного восстания рабов под предводительством Спартака (74–71 гг. до н. э.).

В 74 г. до н. э. около 200 гладиаторов из школы Лентула Батиата в Капуе составили заговор с целью организовать побег и вернуться на родину. Заговор был раскрыт, вырваться на свободу удалось лишь 78 гладиаторам во главе с фракийцем Спартаком, помощниками которого стали галлы Крикс и Эномай. Беглецы укрепились на Везувии. Вскоре к ним отовсюду начали стекаться рабы и свободные. Спартаковцы стали совершать набеги на окрестности, захватывая одежду, оружие, продовольствие, скот и другую добычу. Численность отряда Спартака неуклонно росла (примерно до 10 тысяч человек), и тогда римские власти выслали против него претора Гая Клавдия Глабра с 3 тысячами легионеров. Однако Спартак зашел в тыл противника, затем внезапно напал на лагерь претора и разгромил его. После этой победы к Спартаку присоединилось множество беглых рабов.

В скором времени сенат направил против спартаковцев претора Публия Вариния с 2 легионами. Спартак разгромил сначала одного за другим двух легатов Вариния, а затем и его самого. Претор едва спасся, а повстанцы захватили богатые трофеи. После разгрома Вариния восстание охватило Кампанию, Апулию, Луканию, Калабрию и Бруттий. К восставшим рабам во множестве присоединялись разорившиеся крестьяне, батраки и другая сельская беднота. Постепенно войско Спартака выросло до 70 тыс. человек. Сам предводитель выказал себя не только даровитым полководцем, но и способным организатором. Ему удалось в короткий срок создать из буйной и неуправляемой толпы дисциплинированную армию римского образца, с разными родами войск и службами обеспечения. Однако в штабе восстания возникли разногласия. Спартак считал наиболее целесообразным двигаться на север, в сторону Альп, чтобы покинуть Италию. Крикс же настаивал на немедленном походе на Рим.

Тем временем сенат двинул против Спартака сразу две армии во главе с консулами 72 г. до н. э. Луцием Геллием Попликолой и Гнеем Корнелием Лентулом Клодианом. В Апулии отряд Крикса, отделившийся от армии Спартака, был атакован римлянами и почти полностью уничтожен. Вскоре Спартак нанес поражение по очереди обеим консульским армиям и форсированным маршем двинулся на север. В битве при Мутине инсургенты разгромили армию наместника Цизальпинской Галлии проконсула Гая Кассия Лонгина (72 г. до н. э.). Однако после мутинской победы Спартак внезапно повернул обратно на юг. По-видимому, многие рабы просто не захотели покидать богатую Италию, да и переход через Альпы был предприятием весьма опасным.

Задержать продвижение Спартака не удалось, и в Риме началась паника, как во времена Ганнибала. Карательную экспедицию против Спартака осенью 72 г. до н. э. согласился возглавить самый богатый человек в Риме, сенатор Марк Лициний Красс, получивший пропреторские полномочия и командование восемью легионами. Для начала он восстановил дисциплину в войске, казнив по жребию каждого десятого из 500 дезертиров (т. н. децимация). Затем двинулся вслед за отрядами Спартака, который повернул в Южную Италию, намереваясь переправиться на Сицилию. Однако пираты, поначалу обещавшие Спартаку свое содействие, обманули его, и вскоре армия рабов оказалась заперта в Бруттии, поскольку Красс распорядился перекопать перешеек шириной в 52,5 км земляными укреплениями с валом и рвом. Тем не менее инсургентам удалось прорвать римские заграждения и ценой немалых потерь вырваться из западни.

На помощь Крассу спешили проконсул Марк Лициний Лукулл из Македонии и Помпей из Испании. Сам Красе по пятам преследовал Спартака, который двигался к Брундизию, рассчитывая переправиться в Грецию. От войска Спартака отделился отряд Ганника и Каста, который был атакован Крассом в Лукании и полностью уничтожен. Наконец, в Апулии произошла последняя решительная битва между армиями Красса и Спартака. Сражение было проиграно инсургентами и завершилось страшной резней. Сам Спартак, храбро сражаясь, мужественно пал в бою вместе с большинством своих товарищей, часть рабов спаслась бегством, а 6 тысяч пленных были распяты на крестах вдоль дороги, ведущей из Капуи в Рим. Небольшой отряд рабов, прорвавшийся на север, был разбит Помпеем (71 г. до н. э.). Таков был исход «рабской войны» (bellum servile), которая нанесла тяжелейший удар рабовладельческому хозяйству Италии.

Политическая борьба в Риме и восточные походы, Помпея (70–60 гг. до н. э.)

Летом 71 г. до н. э. в Италии находились две большие армии – Помпея и Красса. Правящая олигархия опасалась обоих: опираясь на свои войска, они могли захватить власть. Сложной ситуацией, в которой оказался сенат, немедленно воспользовались противники сулланской конституции. Всадники и популяры заключили союз с Помпеем и Крассом, в результате чего возникла внушительная антисенатская коалиция. Сенат должен был признать себя побежденным. Помпей и Красс стали консулами 70 г. до н. э., Красе получил овацию (т. н. пеший триумф), Помпей – триумф, его войска получили щедрые награды, а все распоряжения в Испании были утверждены. В качестве консулов Помпей и Красе провели в жизнь программу своих союзников: были восстановлены полномочия плебейских трибунов, комициям возвращены их прежние функции, восстановлена цензура, проведена чистка сената (из него исключили наиболее активных противников Помпея), в состав судебных комиссий наряду с сенаторами введены всадники и богатые плебеи (т. н. эрарные трибуны), наконец, в Азии была восстановлена откупная система. Так в 70 г. до н. э. Помпей и Красе, в прошлом видные сулланцы, исключительно мирными средствами, не прибегая к насилию, ликвидировали сулланскую конституцию.

Период 70–50 гг. до н. э. в истории Поздней республики был отмечен всплеском политической активности. Возросла роль комиций, плебейские трибуны снова стали значимыми фигурами. Выборы проходили бурно, да и предвыборные кампании зачастую сопровождались уличными потасовками, а подчас даже вооруженным насилием и убийствами. Форум постоянно кипел политическими страстями. На каждую должность выдвигалось несколько соискателей, кандидаты в белых тогах (toga Candida) обхаживали избирателей, при встрече называя каждого по имени (начинающие политики пользовались подсказками специально обученного раба-номенклатора, в чьи обязанности входило помнить наизусть имена всех граждан), льстили, угождали, не скупились на посулы. Это называлось «выпрашивать голоса». Официально подкуп избирателей был запрещен, однако кандидату не возбранялось за свой счет устроить для сограждан роскошное угощение, дать гладиаторские игры, построить какое-нибудь общественное здание или просто от своего имени раздать подарки.

Многие соискатели должностей не только растрачивали свое состояние, но и залезали в долги. Ярким примером может служить видный нобиль и вместе с тем любимец римского плебса Гай Юлий Цезарь. Как рассказывает Светоний, он устраивал великолепные игры и травли, украсил форум с базиликами и даже выстроил временные портики на Капитолии, дабы продемонстрировать толпе часть пожертвованного им богатого убранства. Чтобы снискать благосклонность избирателей, Цезарь наделал таких долгов, что однажды (в 63 г. до н. э.), отправляясь на выборы, он сказал матери: «Или я вернусь понтификом, или совсем не вернусь». Когда после претуры он должен был ехать в качестве наместника в Испанию Дальнюю (62 г. до н. э.), из Рима его не отпускали кредиторы, поскольку долги будущего покорителя Галлии к тому времени достигли астрономической суммы в 25 млн. сестерциев (в конечном счете его отпустили под поручительство Красса).

В нарушение законодательства во время предвыборных кампаний нередко пускались в ход взятки и подкуп. Принципиальный идеалист едва ли мог рассчитывать на достижение высших магистратур. Например, когда в 56 г. до н. э. Марк Порций Катон Младший (правнук Катона Старшего, само воплощение республиканской строгости нравов, благородной простоты, честности и неподкупности) выдвинул свою кандидатуру в преторы и первая триба проголосовала за него, Помпей (ставший во второй раз консулом благодаря вооруженному насилию), «самым бессовестным образом солгав, будто он слышал раскат грома, внезапно распустил собрание… Снова был пущен в ход обильный и щедрый подкуп, лучших граждан выгнали с поля и, наконец, силою добились своего: претором вместо Катона был избран Ватиний» (Плутарх). Впоследствии Катон, из принципа отказавшись от «выпрашивания голосов», провалился на консульских выборах. Поскольку в избирательных комициях одерживали верх в первую очередь знатность, демагогия и щедрость, переходящая в расточительность, демократические начала в Риме постепенно вырождались.

Начиная с 70 г. до н. э. большую роль в римской политической жизни стал играть Помпей. Его популярность среди плебса еще более возросла после успешно проведенной операции по очищению Средиземноморья от пиратских эскадр. Наделенный особыми полномочиями на неопределенный срок (по закону Авла Габиния, 67 г. до н. э.), Помпей получил в свое распоряжение необходимые средства, армию (125 тыс. человек), флот (500 кораблей) и верховное командование в акватории Средиземного моря и на всей прибрежной полосе в глубину до 75 км. Опытный полководец блестяще справился с поставленной задачей всего за 60 дней. Эта акция привела к возобновлению нормального судоходства, оживлению морской торговли и улучшению снабжения продовольствием города Рима. В следующем году Помпей получил пост главнокомандующего в войне с Понтом и Арменией.

После заключения Дарданского мира (84 г. до н. э.) политическая напряженность на восточных границах Римской средиземноморской державы не снижалась, а, наоборот, все более усиливалась. Тигран II с согласия тестя, Митридата Евпатора, проводил в ближневосточном регионе широкомасштабную завоевательную политику, мечтая о создании Великой Армении. Он подчинил себе Галатию, Каппадокию, Киликию, Сирию, Финикию и Северную Месопотамию, безраздельно властвовал в Закавказье, контролировал главный торговый путь из Месопотамии в Малую Азию и, обосновавшись в Антиохии, претендовал на роль азиатского «царя царей».

Тем временем сам Митридат упрочил свое господство на Черном море, снарядил военный флот, создал мощную армию и ждал лишь удобного момента для реванша. Наместник Азии Луций Лициний Мурена еще в 83 г. до н. э. решил нанести Митридату превентивный удар и вторгся в пределы Понтийского царства. Царь попытался уладить конфликт мирным путем, но безуспешно. Тогда он с крупной армией выступил навстречу Мурене, вынудил последнего принять сражение и наголову разгромил. Римляне понесли большие потери и были изгнаны из Каппадокии (82 г. до н. э.). Эти события получили название Второй Митридатовой войны (83–82 гг. до н. э.).

С тех пор обе стороны усиленно готовились к новому столкновению, которое было неизбежно. В 74 г. до н. э. после смерти последнего вифинского царя Никомеда IV Филопатора римляне завладели Вифинией. В это время на южном побережье Малой Азии римская армия во главе с Публием Сервилием Исаврийским успешно завершила крупномасштабную операцию по ликвидации опорных пунктов киликийских пиратов, союзников понтийского царя. Обеспокоенный решительными действиями римлян в Малой Азии, Митридат в 74 г. до н. э. объявил Риму войну.

Третья Митридатова война (74–63 гг. до н. э.) началась с вторжения отряда полководца Диофанта в Каппадокию и наступления огромной (свыше 100 тыс. человек) понтийской армии на Пафлагонию и Вифинию при поддержке флота в 400 кораблей. Сенат поручил командование в Азии консулу 74 г. до н. э. Луцию Лицинию Лукуллу, прославившемуся еще в первую войну с Митридатом. Военные действия в Малой Азии протекали с переменным успехом. Пока Лукулл с 5 легионами приводил к покорности восставшее население провинций Азия и Киликия, его коллега Марк Аврелий Котта потерпел поражение под Калхедоном. Затем ситуация изменилась в пользу римлян. Несколько месяцев Митридат безрезультатно осаждал Кизик (74–73 гг. до н. э.). Тем временем Лукулл, действуя на редкость эффективно, перерезал вражеские коммуникации на суше. В конечном счете, понеся огромные потери, царь был вынужден снять осаду и отступить. Вскоре Лукулл уничтожил весь флот Митридата в Эгейском море, а сухопутные войска царя были разбиты Коттой в Вифинии. В итоге наступление Митридата в Малой Азии окончилось полным провалом, а сам он бежал в Понт.

Осенью 73 г. до н. э. Лукулл начал вторжение в Понтийское царство. Митридат отступал все дальше и дальше, Лукулл с тремя легионами преследовал его по пятам. Наконец близ Кабиры произошло крупное сражение, в котором войско Митридата было разбито наголову и рассеяно, а сам царь с несколькими спутниками бежал в Армению (конец 72 г. до н. э.). После этого римляне оккупировали весь Понт и Малую Армению. Некоторые города (как, например, Синопа и Гераклея) упорно сопротивлялись вплоть до 70 г. до н. э. В руки Лукулла попали несметные сокровища. Митридат в бессильной ярости приказал перебить весь свой гарем, чтобы тот не достался победителям.

После разгрома Понтийского царства Лукулл решил на свой страх и риск начать войну с Арменией. Весной 69 г. до н. э. после отказа Тиграна II выдать римлянам своего тестя Лукулл с двумя легионами ветеранов (15 тыс. человек) начал вторжение в Армению. Римская армия быстро дошла до новой столицы армянского царя, Тигранакерта, и осадила город. На выручку вскоре подоспел сам Тигран с огромной армией. Лукулл выступил против него с 10 тыс. легионеров и в упорном бою наголову разгромил (октябрь 69 г. до н. э.). Царь едва сумел скрыться с места битвы. Тигранакерт пал и был разграблен. В качестве трофеев римлянам достались 8 тыс. талантов золота и серебра, а также 30 млн. медимнов хлеба. Все области южнее Тигра немедленно признали власть Рима.

После понесенного поражения Тигран II пал духом и собрался было капитулировать, но 63-летний Митридат сумел убедить зятя в необходимости продолжать боевые действия. Вновь собрав значительное войско, Митридат и Тигран решили отныне придерживаться тактики «малой войны», эффективность которой была уже неоднократно доказана на деле. Между тем положение Лукулла ухудшалось день ото дня. В сенате, несмотря на все одержанные блестящие победы, были недовольны самовольным образом действий явно зарвавшегося полководца; всадники, ненавидевшие Лукулла за то, что в Азии тот решительно пресекал злоупотребления римских дельцов, требовали лишить его командования; наконец, собственные солдаты, утомленные затянувшейся войной, роптали и грозили мятежом. Однако Лукулл, как будто ничего не замечая, решил предпринять крайне рискованный поход, целью которого была старая столица Армении – город Артаксата. Летом 68 г. до н. э. Лукулл выступил из Тигранакерта. Форсировав Евфрат, римское войско к зиме дошло до Армянского плоскогорья и двинулось вглубь страны, но тут ветераны взбунтовались. Лукулл был вынужден отступить в Северную Месопотамию, где и разместил свою измотанную тяжелым походом армию на зимних квартирах.

Тем временем Тигран и Митридат нанесли по растянутым коммуникациям Лукулла внезапный и сокрушительный удар. Армянский царь осадил Тигранакерт, а Митридат с небольшим отрядом стремительно вторгся на территорию Понта и поднял местное население на восстание против римлян. В результате немногочисленные римские войска были разбиты и понесли большие потери. Митридат отвоевал свое царство, его конница совершала рейды по Каппадокии и доходила до Вифинии. Лукулл поневоле начал бесславное отступление в Малую Азию с армией, в которой назревал мятеж (67 г. до н. э.). В итоге все плоды семилетних побед были потеряны, и римлянам приходилось начинать войну заново.

В этой ситуации главнокомандующим на Востоке с неограниченными полномочиями был назначен Помпей (по закону Гая Манилия, 66 г. до н. э.). Он заключил союз с парфянским царем Фраатом III, который организовал нападение на Армению с юга, тем самым сковав силы главного союзника царя Митридата. Весной 66 г. до н. э. армия Помпея вторглась на территорию Понтийского царства. Митридат начал отступление в направлении армянской границы, однако Помпей нагнал его и разгромил в битве при Никополе. Царь с небольшим отрядом бежал в Армению, но Тигран, оказавшись в трудном положении, изменил тестю, решив заключить с Римом сепаратный мир, и Митридату пришлось искать спасения в Крыму.

Между тем Помпей, не встречая сопротивления, прошел по территории Армении вплоть до окрестностей Артаксаты, где продиктовал Тиграну II условия мира (66 г. до н. э.). Армянский царь лишился всех своих завоеваний, обязался уплатить контрибуцию в 6 тыс. талантов и стал римским вассалом. Из Армении Помпей, разбив по дороге албанцев и иберов (зима-весна 66/65 г. до н. э.), двинулся было вглубь Колхиды, но скоро повернул назад, поручив флоту преследование Митридата. Последний тем временем укрепился на Боспоре. Неутомимый 69-летний старик собрал армию в 36 тыс. человек и снарядил военный флот, намереваясь продолжать борьбу с Римом. Однако сын Митридата, Фарнак, поднял восстание против отца. В скором времени на сторону мятежников перешли все боспорские города, армия и флот Митридата, а сам царь, осознав, что конец неизбежен, приказал галлу Бетуиту нанести ему смертельный удар. С гибелью Митридата (63 г. до н. э.) завершилась его 11-летняя война с Римом, а вместе с ней и вся драматическая эпопея их 26-летнего противостояния.

В 65 г. до н. э. Помпей, столкнувшись с воинственными народами Кавказа и Закавказья, ушел из Колхиды через Армению обратно в Понт, где подавил последние очаги сопротивления (здесь была организована провинция Вифиния и Понт), а затем двинулся в Сирию. В 64–63 гг. до н. э. Помпей оставался в Сирии, которую он превратил в римскую провинцию. В 63 г. до н. э. римляне вошли в Иерусалим, после чего Иудея признала вассальную зависимость от Римской республики. Таким образом, в результате походов Помпея Рим стал властителем Восточного Средиземноморья.

В 62 г. до н. э. Помпей, завершив административное устройство завоеванных областей, вернулся в Италию, а в следующем году отпраздновал пышный триумф (сентябрь 61 г. до н. э.). Римская государственная казна была пополнена ценностями на общую сумму в 20 тыс. талантов.

В период войны с Понтом и Арменией в Риме не прекращалась борьба «партий». После ликвидации сулланской конституции популяры с удвоенной энергией стали нападать на ослабленные позиции нобилитета. Скандальные процессы по надуманным обвинениям против видных деятелей сенатской «партии» следовали один за другим. Вопреки закону, была реабилитирована память Сатурнина и Мария: Цезарь, являвшийся тогда одним из вождей популяров (любопытно, что этот племянник Мария был женат первым браком на дочери Цинны, а вторым – на внучке Суллы), в 65 г. до н. э. демонстративно восстановил на Капитолии победные знаки и изображения Мария, некогда снесенные по приказу Суллы.

Впрочем, как нобилитет, так и популяры с тревогой ждали возвращения Помпея, наделенного неограниченной властью и являвшегося наиболее вероятным кандидатом в диктаторы. Для противодействия потенциальным притязаниям Помпея популяры в лице Цезаря заключили политический союз с Крассом, за которым стояли всадники. Кроме того, они привлекли на свою сторону шайку маргиналов под предводительством 42-летнего нобиля Луция Сергия Катилины – бывшего сулланца, отъявленного авантюриста, беспринципного циника и хладнокровного убийцы. Последний сплотил вокруг себя разношерстную массу людей, готовых на любой переворот ради кассации долгов и возобновления проскрипций, суливших возможность быстрого обогащения. К Катилине примкнуло немало обремененных долгами представителей римской «золотой молодежи» во главе с Гнеем Кальпурнием Пизоном.

Выступление планировалось сначала на 1 января, затем на 5 февраля 65 г. до н. э. Мятежники во главе с Катилиной должны были захватить сенатскую курию, перебить консулов и кое-кого из числа сенаторов, после чего провозгласить Красса диктатором, а Цезаря – его заместителем (т. н. Первый заговор Катилины). Этот план остался нереализованным в силу ряда причин. Тем не менее заговорщики не отказались от своих замыслов.

Однако приходилось спешить. На консульских выборах 64 г. до н. э. популяры выставили кандидатуры двух бывших сулланцев: Катилины и Гая Антония Гибриды (дядя будущего триумвира Марка Антония). С их помощью Цезарь и Красс рассчитывали захватить власть в Риме до возвращения Помпея. По городу ходили жуткие слухи. Не на шутку встревоженный нобилитет на этот раз сделал ставку на «нового человека», противопоставив опасному и непредсказуемому Катилине 42-летнего сенатора Марка Туллия Цицерона – известного оратора, ловкого адвоката и гибкого политика, снискавшего нелестную репутацию «перебежчика» (transfuga). Не принадлежавший однозначно ни к одной из «партий», Цицерон был сторонником идеи «согласия сословий» (concordia ordinum). Отстаивая идеал «смешанной» формы правления, он пытался совместить несовместимое: единоличную власть (принципат), олигархию и демократию. Во время выборов аристократы и приверженцы Помпея отдали Цицерону свои голоса, и он легко прошел в консулы в паре с Антонием. Более того, Цицерон сразу же «нейтрализовал» своего коллегу, уступив обремененному долгами Антонию доходное наместничество в Македонии. Таким образом, планы заговорщиков потерпели крах.

Тогда популяры инициировали внесение плебейским трибуном Публием Сервилием Руллом радикального аграрного законопроекта (декабрь 64 г. до н. э.). Рулл предложил для осуществления раздела и колонизации государственных земель в Кампании, а также официальной покупки частных земель в Италии (с целью их последующей раздачи плебеям) создать комиссию децемвиров, наделенную широкими финансовыми, судебными и административными полномочиями сроком на пять лет. На деле речь шла о создании своего рода «демократической диктатуры» из 10 человек в качестве альтернативы военной диктатуре Помпея. Однако популярность Помпея в плебейских массах была столь велика, что законопроект Рулла с самого начала имел мало шансов на утверждение. Кроме того, оптиматы приняли его враждебно, и Цицерон произнес 4 блистательные речи, которые окончательно похоронили одиозный проект (Рулл в итоге сам от него отказался).

Между тем Катилина, устав ждать, решил действовать. В Этрурии его сообщник Гай Манлий набирал войско из ветеранов Суллы и всякого сброда. Аналогичные приготовления к мятежу велись и в других местах Италии. Катилина намеревался пройти в консулы на 62 г. до н. э., а если это не удастся, то захватить власть вооруженным путем (т. н. conjuratio, или Второй заговор Катилины). Обстановка в Риме накалялась день ото дня. Действующий консул Цицерон, своевременно узнавший о заговоре через осведомителей и добившийся от сената чрезвычайных полномочий, принял надлежащие меры: в день консульских выборов Марсово поле было оцеплено вооруженными людьми, так что заговорщикам не удалось вмешаться в ход голосования.

Тем временем в Этрурии Манлий поднял знамя мятежа. Катилина решил форсировать развитие событий в Риме. Во главе городской группы заговорщиков стояли Публий Корнелий Лентул Сура (консул 71 г. до н. э., отчим будущего триумвира Марка Антония), Публий Автроний Пет и Луций Кассий Лонгин. При подходе к Риму отрядов Манлия планировалось убить Цицерона и поджечь город в 12 местах, после чего начать резню и грабеж. Утром 7 ноября 63 г. до н. э. наемные убийцы попытались проникнуть в охраняемый дом Цицерона, но безуспешно. На следующий день Цицерон созвал сенат и произнес гневную речь (первую из четырех т. н. катилинарий), полную обвинений в адрес присутствовавшего на заседании Катилины. Последний в тот же день отправился в Этрурию, чтобы возглавить мятеж. Сенат объявил Катилину и его сообщников вне закона и направил против них армию во главе с коллегой Цицерона Антонием Гибридой. Однако в самом Риме против катилинарцев странным образом не было предпринято никаких мер. В свою очередь, и заговорщики затаились. Сенаторы и катилинарцы как будто состязались между собой в трусости и бездарности.

Скоро наступила развязка. Безрассудный Лентул попытался вовлечь в заговор депутатов галльского племени аллоброгов, на поверку оказавшихся провокаторами на службе у консула Цицерона. Опрометчиво снабдив галлов письмами, в которых он склонял вождей аллоброгов к антиримскому выступлению, Лентул сам предоставил Цицерону убийственные улики против себя и своих сообщников. Утром 3 декабря Цицерон распорядился взять под домашний арест Лентула, сенатора Гая Корнелия Цетега, всадников Луция Статилия и Публия Габиния Капитона. Остальные заговорщики спаслись бегством. Арестованные катилинарцы были изобличены в государственной измене, и большинство сенаторов (против выступил только Цезарь, избранный претором на будущий год) из страха перед возможным мятежом высказались за их немедленную казнь. Приговор сената был незаконным; кроме того, осужденным не дали воспользоваться правом апелляции (впоследствии вся вина за казнь без суда римских граждан пала на одного Цицерона). Вечером 5 декабря приговор был приведен в исполнение (преступников задушили в тюрьме у подножия Капитолия). Цицерон торжественно произнес свое знаменитое: «Vixerunt!» («Они умерли!»), и толпа восторженно приветствовала его как спасителя республики и «отца отечества» (pater patriae).

После известия о разгроме заговора в Риме Катилина во главе небольшого отряда попытался было пробиться через апеннинские проходы в Галлию, но в январе 62 г. до н. э. был настигнут правительственными войсками и в бою при Пистории в северной Этрурии, доблестно сражаясь, погиб вместе с тремя тысячами своих сторонников. Последний крупный отряд, состоявший из остатков войск Спартака и Катилины, в 60 г. до н. э. был ликвидирован в районе Фурий пропретором Гаем Октавием (23 сентября 63 г. до н. э. у Октавия родился сын, Гай Октавий Фурин, впоследствии ставший императором Августом).

Между тем в конце 62 г. до н. э. в Италию вернулся победитель Митридата. Опасения олигархов и популяров оказались напрасны: немедленно по прибытии в Брундизий Помпей распустил свои легионы и направился в Рим с небольшой свитой. Как только об этом стало известно, столь же недальновидная, сколь и трусливая олигархия вознамерилась унизить победоносного полководца: противники Помпея в сенате (прежде всего Лукулл) добились того, что в консульстве ему было категорически отказано, подтверждение его распоряжений на Востоке свелось к обсуждению деталей и в целом так и не состоялось, обещание о наделении землей ветеранов было утверждено, но не выполнено. Попытавшись войти в контакт с популярами, Помпей и там не нашел поддержки. Аграрный законопроект, внесенный трибуном Луцием Флавием с подачи Помпея, при голосовании в комициях был благополучно провален (начало 60 г. до н. э.). В итоге Помпей оказался в политической изоляции. Единственным выходом для него в сложившейся ситуации было участие в негласной антисенатской коалиции, которая оформилась летом 60 г. до н. э.

Образование Первого триумвирата

В 60 г. до н. э. в Рим из Испании вернулся Цезарь. Политическая карьера 40-летнего вождя популяров и любимца римской черни развивалась по восходящей линии. Исполняя должность наместника Испании Дальней, он поправил свои финансовые дела (в частности, расплатился с многомиллионными долгами) и снискал военную славу, получив право на триумф (в результате его похода вдоль западного побережья Пиренейского полуострова римской власти покорились лузитаны и галлеки). Правда, выступив соискателем консульства, Цезарь был вынужден отказаться от триумфа: сенат не позволил ему выставить свою кандидатуру заочно, и Цезарь приехал в Рим как частное лицо (претенденты на триумф должны были ожидать решения сената вне городских стен).

Предвидя яростное противодействие оптиматов, он решил заручиться поддержкой Помпея и его ветеранов. Помпей с готовностью вступил в этот альянс, скрепленный его женитьбой на единственной дочери Цезаря Юлии (Помпею было 46 лет, Юлии – 23 года; она умерла 6 лет спустя). Третьим участником коалиции стал Красс, за которым стояли всадники, т. е. финансовый капитал. Так в 60 г. до н. э. оформилось объединение трех политиков, вошедшее в историю под названием Первого триумвирата (60 53 гг. до н. э.). Согласно предварительному уговору, Цезарь должен был получить консульство, а после него – наместничество. Со своей стороны, Цезарь гарантировал Помпею утверждение его распоряжений на Востоке и наделение ветеранов землей. Лично Крассу ничего обещано не было (он и не претендовал), зато всадники получили от Цезаря обещание защитить их финансовые интересы в Азии. Вскоре Цезарь на деле доказал, что умеет держать данное слово.

Консулами 59 г. до н. э. стали Цезарь и ставленник оптиматов Марк Кальпурний Бибул, давний недруг Цезаря, человек упрямый и ограниченный. Бибула сенат намеревался использовать как инструмент для противодействия любой политической инициативе Цезаря. Поэтому с момента вступления в должность между ними началось противостояние, которое, впрочем, Бибул проиграл.

Стоило Цезарю вынести на рассмотрение сената аграрный законопроект (последний предусматривал, в частности, возрождение капуанской колонии и создание комиссии для наделения землей малоимущих плебеев и ветеранов Помпея), а также предложение утвердить разом все распоряжения Помпея на Востоке и удовлетворить прошение откупщиков об уменьшении суммы откупа на одну треть, как сенатское большинство во главе с Катоном и Цицероном категорически выступило против. Цезарь, ничуть не обескураженный такой реакцией, внес пакет со своими предложениями в комиции. Тогда Катон и Бибул решили любыми средствами сорвать процедуру обсуждения и голосования. В ответ Помпей мобилизовал своих ветеранов, и избежать насилия было уже невозможно. «Прежде всего по пути к форуму на голову Бибулу вывернули корзину навоза, затем напали на его ликторов и изломали им розги, и, наконец, полетели камни и дротики, многие были ранены, а все остальные опрометью бежали с форума» (Плутарх). После этого все предложения Цезаря были одобрены, и в скором времени аграрная комиссия из 20 человек во главе с Помпеем и Крассом приступила к работе.

Консул Бибул в знак протеста заперся в своем доме, полностью устранившись от участия в государственных делах. В результате Цезарь фактически стал единоличным правителем Рима, и по городу распространился ехидный стишок: «В консульство Цезаря то, а не в консульство Бибула было: в консульство Бибула, друг, не было впрямь ничего».

Тем временем по предложению трибуна Публия Ватиния Цезарь получил наместничество в Цизальпинской Галлии (вкупе с Истрией и Далмацией) вместе с тремя легионами сроком на пять лет. Затем сенат скрепя сердце добавил к этому еще и наместничество в Нарбонской Галлии, где был расквартирован легион. В итоге Цезарь и Помпей получили то, чего так упорно добивались. Всадники во главе с Крассом тоже были довольны. Оставалось свести счеты с оптиматами.

Благоразумный Лукулл добровольно оставил политическое поприще, обратившись к ученым занятиям, рыбным садкам и роскошным обедам в обществе друзей. Остальным повезло меньше. От несгибаемого Катона и чересчур гибкого Цицерона триумвират избавился при помощи плебейского трибуна 58 г. до н. э. Публия Клодия Пульхра. Этот беспринципный, беспутный (в 62 г. до н. э. он скомпрометировал жену самого Цезаря, после чего тот подал на развод) и наглый демагог провел в комициях постановления об отправке Катона с особой миссией на Кипр и наказании изгнанием тех, кто повинен в казни граждан без судебного приговора. Последний закон метил в Цицерона. Великому оратору, пришедшему в совершенное уныние, ничего другого не оставалось, как отправиться в изгнание, которому было суждено продлиться более года (58–57 гг. до н. э.).

Галлия до прихода Цезаря

Южную часть Трансальпинской Галлии римляне завоевали еще в 120 г. до н. э. Она получила название Нарбонской провинции (современный Прованс) и, в отличие от Цизальпинской Галлии, к тому времени уже достаточно романизованной и потому называвшейся «Галлией, одетой в тогу» (Gallia togata), обычно именовалась в Риме «Галлией, носящей штаны» (Gallia bracata). Остальная территория к северу от границ Нарбонской провинции называлась «косматой Галлией» (Gallia comata, т. е. дикая, далекая от римской цивилизации). Во времена Цезаря населявшие «косматую Галлию» три главные группы галльских племен размещались на ее территории следующим образом: белги на севере (Белгика), собственно галлы от Сены до Гаронны (Лугдунская Галлия) и аквитаны от Гаронны до Пиренеев (Аквитания). Все племена, обитавшие к востоку от Рейна, римляне со времен Цезаря считали германскими (до Цезаря в Риме вовсе не различали галлов и германцев, считая их одним народом).

Галльским племенам была присуща неравномерность социально-политического развития: если одни жили родовым строем, то у других прогрессировала государственность. В I в. до н. э. родовой строй в Галлии находился на стадии разложения. Племенная элита состояла из знатных и могущественных людей (principes), от которых зависела масса клиентов и рабов. На время войны из числа этих магнатов выбирались военные предводители (duces). Верховную законодательную и распорядительную власть в каждом племенном округе делили между собой народное собрание и совет родовой аристократии, обладавшей исключительным авторитетом. Носителями высшей исполнительной и судебной власти являлись избираемые на год вергобреты («блюстители законов»). Большим влиянием среди галльского населения пользовались жрецы-друиды, составлявшие замкнутую корпорацию. Друиды были хранителями древней мудрости, научных знаний и религиозных верований.

Несмотря на религиозное и культурное единство, общее экономическое пространство и прогрессирующее осознание своей национальной идентичности, галльские племена жили в условиях политической децентрализации и бесконечных междоусобных распрей. Более или менее сплоченные в момент серьезной внешней угрозы, племенные конфедерации в мирное время отличались непрочностью и легко распадались.

К I в. до н. э. Галлия являлась густонаселенной и богатой страной. Галлы занимались земледелием и скотоводством, у них были города (oppida), являвшиеся центрами интенсивной экономической жизни, ремесленного производства и торговли. В городах была организована чеканка монеты, а также велось массовое производство керамики и железных орудий. Серьезный ущерб традиционному хозяйственному укладу Галлии нанесло римское вторжение, повлекшее за собой распад прежних экономических систем и торговых связей.

Завоевание Цезарем Галлии (58–51 гг. до н. э.)

Ко времени прибытия Цезаря в Нарбонскую Галлию в непосредственной близости от границ римской провинции сложилась крайне непростая политическая ситуация. В течение 10 лет (71–61 гг. до н. э.) между двумя племенными союзами – эдуев, традиционно придерживавшихся проримской ориентации, и их давних соперников секванов, сблизившихся с германцами, – с переменным успехом продолжалась кровопролитная война. В итоге эдуи были разгромлены предводителем германского племенного союза свевов Ариовистом, стали клиентами секванов, выдали им заложников и обязались платить Ариовисту дань. Римский сенат не только не оказал никакой помощи эдуям, но, вопреки политическому здравомыслию, даровал германцу Ариовисту титул «друга и союзника римского народа» (59 г. до н. э.). Между тем германские племена полноводным потоком хлынули на левый берег Рейна (всего к 58 г. до н. э. переселилось приблизительно 120 тыс. человек) с намерением прочно обосноваться на землях, некогда принадлежавших эдуям и секванам. Вскоре германская экспансия совершенно дестабилизировала социально-экономическую и политическую обстановку в Галлии. Под натиском германцев многочисленный племенной союз гельветов начал переселение на запад, во внутренние области Галлии. В столь тревожной обстановке весной 58 г. до н. э. Цезарь приступил к реализации своих планов.

Исходя из личных интересов и амбиций, он стремился начать большую войну в Галлии, и движение гельветов по территории римской провинции предоставляло ему желанный casus belli. Не позволив гельветам форсировать Рону, Цезарь с шестью легионами (25 тыс. чел.) вторгся в область эдуев, настиг отступавших гельветов, разгромил их и заставил признать власть Рима. Затем он инспирировал коллективную просьбу галлов о помощи против германцев, двинулся на Ариовиста, в упорном бою во владениях секванов (Южный Эльзас) разбил его войско и преследовал беглецов до самого Рейна (58 г. до н. э.). В результате вся Центральная Галлия признала римский протекторат, а германцы более не смели переходить Рейн в его нижнем и среднем течении.

Весной 57 г. до н. э. Цезарь во главе восьми легионов двинулся в поход против воинственных белгов. Кампания закончилась полной победой римлян: племена белгов одно за другим были покорены поодиночке, и вся Северная Галлия признала власть Рима. Правда, в следующем году восстали народности, жившие на океанском побережье. Цезарь подавил восстание, а затем подчинил племена аквитанов (56 г. до н. э.). В итоге трех военных кампаний вся Галлия от Пиренеев до Рейна оказалась под властью Цезаря, который вновь получил все, чего желал: славу завоевателя Галлии, огромную добычу и преданное войско.

Весной 55 г. до н. э. германские племена узипетов и тенктеров, всего около 430 тыс. человек, форсировали Рейн и вторглись в Галлию. Цезарь немедленно выступил им навстречу и завязал переговоры о мире, после чего внезапно напал на них и наголову разгромил в кровопролитном сражении. Затем он с целью демонстрации силы совершил 18-дневный поход за Рейн в области свевов и сугамбров (55 г. до н. э.). Осенью того же года с двумя легионами он осуществил кратковременную высадку в Британии. Это была всего лишь разведка боем. Осенью 54 г. до н. э. Цезарь повторил экспедицию, на этот раз с пятью легионами и двумя тысячами всадников (в Галлии он оставил три легиона под началом Тита Лабиена). Высадившись на побережье, римское войско двинулось вглубь острова, нигде не встречая сопротивления. Тем временем вождь бриттов Кассивелаун, не вступая в открытое столкновение, заманивал римлян все дальше от берега, в леса и болота, ставя тем самым под угрозу их коммуникации. В итоге Цезарь, ничего не добившись, был вынужден вернуться на побережье, после чего отплыл в Галлию.

В конце 54 г. до н. э. началось т. н. Великое галльское восстание. Первыми зимой 54–53 гг. до н. э. восстали эбуроны под предводительством Амбиорига и треверы под руководством Индуциомара. Галлы были недовольны поборами, грабежами и реквизициями. В результате массовой резни в Галлии погибло немало римлян и италиков. В ответ Цезарь не замедлил принять самые решительные меры репрессивного характера. Весной 53 г. до н. э. треверы были побеждены, их вождь Индуциомар погиб. Цезарь вторично перешел Рейн с целью устрашения свевов, а затем во главе 10 легионов жесточайшим образом расправился с мятежными эбуронами. Тем не менее в 52 г. до н. э. восстание разгорелось с новой силой. Его возглавил талантливый полководец, молодой и энергичный вождь арвернов Верцингеториг. Весной 52 г. до н. э. Цезарю после долгой осады удалось захватить столицу мятежных битуригов – город Аварик. Несмотря на эту победу, положение римлян в охваченной восстанием стране очень скоро стало отчаянным.

Пока Лабиен с четырьмя легионами пытался подавить мятеж на севере Галлии, Цезарь с шестью легионами осадил Герговию, столицу арвернов. В ходе осады войско Цезаря понесло большие потери, и он был вынужден отступить. После этого поражения римлян к восставшим примкнули даже эдуи, до тех пор являвшиеся самыми верными римскими союзниками в Галлии. Инсургенты захватили главную базу римлян в Новиодуне, чем еще более ухудшили положение армии Цезаря, ставшее почти безнадежным. Впрочем, пока Верцингеториг применял тактику партизанской войны, избегая решительных сражений по всем правилам военного искусства, галлы неизменно одерживали верх. Однако вскоре выяснилось, что галльские ополчения вследствие слабой дисциплины, плохого вооружения и скверного снабжения были не в состоянии эффективно воевать в течение более или менее длительного времени. Между предводителями галлов начались раздоры. Цезарь это учел и в полной мере использовал в дальнейшей борьбе.

Центр общегалльского восстания летом 52 г. до н. э. переместился из Герговии в крепость Алезию. Здесь и произошло решительное столкновение между римлянами и галлами. Цезарь взял Алезию в плотное кольцо. Все попытки огромного галльского ополчения деблокировать город извне провалились. В итоге голод заставил защитников Алезии капитулировать (осень 52 г. до н. э.). Верцингеториг был взят в плен (шесть лет спустя его провели в триумфе Цезаря, а затем удавили в тюрьме). Без своего предводителя национальное движение в Галлии скоро сошло на нет. С подавлением последних антиримских выступлений в 51 г. до н. э. было завершено покорение Галлии.

Цезарианская пропаганда позднее утверждала, что за 8 лет войны Цезарь захватил в Галлии свыше 800 городов, покорил 300 племен и взял в плен около 1 млн. галлов. Добыча, захваченная в ходе военных действий, была поистине колоссальна. Огромные материальные средства стали поступать в Италию уже в первые годы Галльской войны, так что вскоре золото на четверть упало в цене. Только государственное казначейство ежегодно получало из Галлии по 40 млн. сестерциев. Разумеется, немалые ценности Цезарь присвоил себе. В дальнейшем он активно использовал их в политической борьбе.

После покорения Галлии началось ее экономическое освоение. На вновь завоеванные территории хлынула волна римских дельцов, коммерсантов, ростовщиков, арендаторов и колонистов. Вслед за экономической экспансией по ту сторону Альп широко распространялось и культурное влияние. Благодаря умеренной и дальновидной политике Цезаря, последовательно проводившего курс на сотрудничество с представителями местных элит, в дальнейшем процесс романизации в Галлии развивался исключительно быстрыми темпами.

Политическая обстановка в Риме в 58–50 гг. до н. э

В отсутствие Цезаря проводником его влияния в Риме поначалу стал плебейский трибун 58 г. до н. э. Публий Клодий Пульхр. Однако вскоре он рассорился с Помпеем, порвал с триумвирами и стал действовать вопреки их интересам. В то же время он оставался непримиримым врагом оптиматов. Политик-маргинал, уличный демагог и авантюрист, Клодий был воплощением деградации и вырождения «партии» популяров.

На протяжении ряда лет Клодий возглавлял движение городского плебса (58–52 гг. до н. э.). Будучи трибуном, он провел постановления, снискавшие ему колоссальную популярность среди городской бедноты, как то: законы о бесплатных хлебных раздачах и о восстановлении профессиональных и религиозных коллегий (sodalitates), запрещенных сенатом в 64 г. до н. э., об ограничении права цензоров выносить порицание безнравственным гражданам и о запрете магистратам стеснять религиозными формальностями работу комиций.

Опираясь на восстановленные коллегии, Клодий организовал вооруженные банды маргиналов, среди которых было немало вольноотпущенников, рабов и гладиаторов. Поскольку триумвиры натравливали шайки Клодия на оптиматов, последние противопоставили ему другого авантюриста и демагога – отчаянного, наглого и безрассудного Тита Анния Милона, плебейского трибуна 57 г. до н. э. Клодий и Милон ненавидели друг друга. Кровавые столкновения между их бандами наводили ужас на весь город. В Риме больше никто не чувствовал себя в безопасности. В городе царила анархия. На форуме постоянно происходили стычки. Дело дошло до того, что в течение 7 месяцев из-за беспорядков не было возможности избрать консулов на 53 г. до н. э.

Методы политической борьбы в Риме того времени ярко характеризует отрывок из письма Цицерона брату Квинту: «…Говорил Помпей, вернее, захотел говорить: едва он встал, шайка Клодия подняла крик, и это продолжалось в течение всей его речи, так что ему мешали говорить не только криком, но и бранью и проклятиями… Едва он закончил, поднялся Клодий. Желая ответить ему на любезность, наши встретили его таким криком, что он потерял власть над своими мыслями, языком и выражением лица…Приблизительно в девятом часу, как будто по знаку, клодианцы начали плевать в наших. Страсти разгорелись. Те – теснить наших, чтобы мы отступили. Наши произвели натиск – бегство шайки. Клодия сбросили с ростр; тогда и я обратился в бегство – как бы не произошло чего-нибудь в свалке» (февраль 56 г. до н. э.).

Тем временем триумвират дал трещину. Помпей и Красс враждовали между собой, завидовали успехам Цезаря и всерьез опасались усиления его позиций. Однако все трое еще нуждались во взаимной поддержке, а потому были заинтересованы в продлении своего антиконституционного объединения, которое оптиматы называли «трехглавым чудовищем». В апреле 56 г. до н. э. по инициативе Цезаря триумвиры встретились в городе Луке (Этрурия). Их сопровождала огромная свита, состоявшая из более чем 200 сенаторов, 120 ликторов, множества клиентов и целой толпы рабов. В ходе встречи было подтверждено единство триумвирата и произведен очередной раздел власти: Цезарь получил продление проконсульских полномочий в Галлии еще на пять лет (т. е. до 31 декабря 49 г. до н. э.) с правом набора 10 легионов и содержания их за государственный счет. По окончании срока наместничества его ожидало вторичное консульство (с 1 января 48 г. до н. э.). Помпей и Красс становились консулами на 55 г. до н. э., после чего каждый из них получал наместничество на пять лет: первый – в испанских провинциях и Африке, второй – в Сирии. Сенаторам пришлось скрепя сердце санкционировать эти решения триумвиров.

В конце 55 г. до н. э. Красс уехал в Сирию, даже не дождавшись окончания срока своего консульства. Старый честолюбец, мечтая затмить славу Цезаря, намеревался организовать грандиозный поход против Парфии. В армии Красса было 7 легионов, 4 тыс. всадников и столько же вспомогательных войск. Римляне заключили союз с армянским царем Артаваздом II, сыном Тиграна Великого. В 54 г. до н. э. римские войска заняли ряд городов в Северной Месопотамии. В следующем году Красс форсировал Евфрат и двинулся по направлению к парфянской столице Ктезифону. Не встречая врага, римляне долго шли по пустыне, страдая от голода и жажды. В результате Красе со всем войском попал в западню (июль 53 г. до н. э.). Недалеко от города Карр римлян со всех сторон атаковала парфянская конница, издали поражая легионеров длинными стрелами. Понеся большие потери, вконец деморализованная римская армия начала бесславное отступление, которое переросло в бегство. Сам Красе был вероломно убит парфянами во время мирных переговоров. Из 40 тыс. римлян половина погибла, 10 тыс. человек попали в плен, остальные с трудом спаслись. Голову Красса вместе со знаменами разбитых римских легионов победители поднесли в дар своему царю. Это поражение существенно ослабило позиции Рима на Востоке. Кроме того, с гибелью 62-летнего Красса распался триумвират, автоматически став дуумвиратом.

Между тем политическое влияние Помпея в Риме возросло. Фактически в 54–51 гг. до н. э. он был единоличным вершителем судеб государства, тогда как Красе отправился в тот роковой поход, из которого ему не суждено было вернуться, а Цезарь основательно увяз в Галлии, где как раз в это время разгорелось мощное антиримское восстание.

Политическая жизнь в Риме тех лет была отмечена яростной борьбой разнообразных «партий», группировок, шаек и клик, многочисленными судебными процессами и вооруженным насилием. К политической нестабильности следует добавить дефицит продовольствия и рост цен. В то время многим была очевидна насущная потребность в сильной власти для предотвращения хаоса и смуты. В этой ситуации нобилитет и оптиматы стали склоняться к кандидатуре Помпея на роль сильного властителя (moderator et rector rei publicae). Олигархи видели в нем потенциального союзника в борьбе против Цезаря, который явно стремился к единоличной власти. В свою очередь, Помпей прекрасно понимал, что рано или поздно ему придется бороться с Цезарем за власть, поэтому его союз с сенатской «партией» стал неизбежен. Стараниями Помпея в 57 г. до н. э. был возвращен из изгнания идеолог оптиматов Цицерон. В том же году по предложению трибуна Гая Мессия Помпей получил сроком на пять лет проконсульскую власть, штат помощников и необходимые суммы для обеспечения Рима продовольствием (cura annonae). В итоге снабжение города продуктами питания было существенно улучшено.

В январе 52 г. до н. э. в стычке на Аппиевой дороге бандитами Милона Клодий был убит. Весной того же года для пресечения анархии в Риме Помпей впервые в римской истории был избран консулом без коллеги (sine collega). Фактически это была диктатура (продлилась до 1 августа, т. е. всего 5 месяцев), или «принципат» Помпея. Помимо консулата, он обладал проконсульской властью как наместник испанских провинций и имел чрезвычайные полномочия (правда, без военного командования и власти во всех остальных провинциях) по обеспечению Рима продовольствием. Помпей разогнал шайки маргиналов, добился осуждения Милона и прекратил анархию, введя в город войска. Он провел законы о подкупах и о насилии, согласно которым сроки судопроизводства по делам об этих преступлениях значительно сокращались, а наказания ужесточались. Олигархическая группировка была довольна Помпеем, да и в народе его популярность возросла (в частности, Помпей еще в 55 г. до н. э. построил в Риме первый каменный амфитеатр, в котором устраивались травли зверей и гладиаторские бои, столь любимые римской публикой).

Помпей, полагая, что его политические позиции достаточно прочны благодаря поддержке плебса, сената и легионов в Испании и Италии, решил, что настало время избавиться от главного конкурента. С его подачи в сенате была инициирована дискуссия по вопросу о полномочиях Цезаря. Консул 51 г. до н. э. Марк Клавдий Марцелл неоднократно пытался провести решение о досрочном отзыве Цезаря из провинции (правда, этого никак не удавалось добиться, поскольку Цезарь не жалел денег на укрепление своих позиций как в самом сенате, так и среди плебса). Если бы покоритель Галлии распустил армию и прибыл в Рим как частное лицо, его немедленно привлекли бы к суду. В таком случае на политической карьере Цезаря можно было бы поставить крест, да и его личная безопасность оказалась бы под большим вопросом. Непримиримая позиция Помпея и катоновской «фракции» в сенате оставляла Цезарю единственный приемлемый для него выход из сложившейся ситуации, а именно: начать борьбу за власть с Помпеем и олигархией.

Глава XII
Гражданские войны 49–30 гг. до н. э. и падение республиканского строя

Решительному столкновению между Помпеем и Цезарем предшествовала заочная дипломатическая дуэль двух противников. Помпей, стремясь ускорить развязку, начал активные военные приготовления, а Цезарь, сравнительно недавно завершивший подавление Великого галльского восстания, хотел задержать на год-два вывод своих легионов из едва замиренной Галлии и потому старался всеми средствами оттянуть начало вооруженного конфликта в Италии. Возможно, его несколько смущал тот факт, что на стороне Помпея было законное правительство – сенат. Как бы то ни было, Цезарь вступил в переговоры с олигархией.

Его главным агентом в Риме стал подкупленный им плебейский трибун 50 г. до н. э. Гай Скрибоний Курион. Этот беспринципный и продажный интриган весной того же года, как только консул Гай Клавдий Марцелл снова поднял вопрос о досрочном прекращении полномочий Цезаря, выступил с провокационным предложением лишить чрезвычайных полномочий Цезаря и Помпея одновременно. Простодушным гражданам и многим сенаторам, не желавшим гражданской войны, такое решение показалось спасительным. Цезарь охотно согласился на это предложение, понимая, что Помпей не сможет его принять. Так и случилось. Предложение Куриона прошло в комициях и было одобрено сенатским большинством (370 голосов против 22). Тогда меньшинству во главе с Катоном пришлось дезавуировать сенатское постановление. Таким образом, олигархи вместе с Помпеем решили «спасти» сенатскую республику от Цезаря, игнорируя решение самого сената. Эти события скомпрометировали сторонников Катона и Помпея в общественном мнении, чего и добивался Цезарь. Ему удалось навязать своим противникам инициативу разжигания гражданской войны.

В конце декабря 50 г. до н. э. Цезарь через Куриона выразил готовность пойти на серьезные уступки ради примирения с Помпеем и предотвращения гражданской войны (в частности, он соглашался к 1 марта 49 г. до н. э. отказаться от наместничества в Трансальпинской Галлии и распустить 8 легионов из 10). Трудно сказать, насколько искренними были эти предложения искушенного политика. Как бы то ни было, Помпей и его сторонники заставили сенат отвергнуть мирную инициативу Цезаря, объявить чрезвычайное положение и призвать граждан к оружию (7 января 49 г. до н. э.). В Рим стали стекаться ветераны Помпея. Вскоре Цезарь обо всем узнал от бежавших в его лагерь плебейских трибунов. Однако еще 10 января, якобы произнеся историческую фразу «Жребий брошен», он во главе авангарда XIII легиона (5000 пехотинцев и 300 всадников) пересек пограничную реку Рубикон и вступил на территорию Италии. Гражданская война началась.

Гражданская война и диктатура Цезаря (49–44 гг. до н. э.)

События развивались стремительно. Цезарь, рассчитывая застать противника врасплох, форсированным маршем двинулся на Рим, где под влиянием фантастических слухов началась паника. Сенат поручил командование Помпею, но у того не оказалось под рукой боеспособных частей (основная группировка его войск, состоявшая из семи легионов, находилась в Испании). Еще совсем недавно Помпей самонадеянно утверждал: «Стоит мне только топнуть ногой в любом месте Италии, как тотчас же из-под земли появится и пешее, и конное войско». Теперь ему злорадно советовали «топнуть ногой». Оборонять Рим было не с кем, и 17 января 49 г. до н. э. Помпей уехал на юг собирать войска. Вслед за ним бежали консулы и значительная часть сената.

Не встречая сопротивления, Цезарь, у которого было уже 6 легионов (40 тыс. человек), в феврале подошел к Корфинию, где укрепился видный помпеянец Луций Домиций Агенобарб, и осадил город, сдавшийся спустя несколько дней. В Корфинии Цезарь впервые явил согражданам пример «политики милосердия» (dementia), которую он в дальнейшем осуществлял демонстративно и в широких масштабах. Все пленные, включая 50 сенаторов и всадников во главе с самим Домицием, были отпущены на свободу по приказу Цезаря, который прекрасно осознавал, что подобные акции способствуют росту его популярности в массах. Значительная часть войска Домиция (30 когорт) перешла на сторону великодушного противника.

Цезарь трижды пытался начать переговоры с Помпеем, но безуспешно: тот уже 17 марта отплыл из Брундизия в Грецию, где начали собираться его войска и приверженцы. За два месяца Цезарь без кровопролития овладел всей Италией. Вступив в Рим, он захватил государственную казну (свыше 5 тыс. фунтов золота и серебра), в суматохе оставленную помпеянцами. В первых числах апреля Цезарь уже покинул столицу, вверив город попечению претора Марка Эмилия Лепида (сына одноименного консула 78 г. до н. э.). а управление Италией – 34-летнему плебейскому трибуну, ветерану Галльской войны Марку Антонию как своему легату. Цезарь направился в Испанию, где ему пришлось столкнуться с войсками легатов Помпея – Луция Афрания и Марка Петрея (некогда именно он разбил отряд Катилины при Пистории). Тем временем легаты Цезаря Децим Юний Брут и Гай Требоний осаждали Массилию (современный Марсель), где заперся уже однажды помилованный Цезарем Домиций Агенобарб.

Бои в Испании проходили с переменным успехом. Было время, когда казалось, что помпеянцы возьмут верх, однако вскоре положение изменилось, Цезарь окружил войска Афрания и Петрея в безводной местности близ городка Илерды, и 2 августа они капитулировали. После этого обе испанские провинции перешли на сторону Цезаря. В скором времени сдалась Массилия (Домицию удалось бежать; позднее он погиб в битве при Фарсале). Здесь Цезарь узнал о том, что в Риме Лепид провозгласил его диктатором. Так началось формирование режима личной власти Цезаря. Между тем его легаты потерпели серьезные неудачи в Северной Африке (Курион был разбит нумидийцами и погиб) и в Иллирии.

В конце ноября 49 г. до н. э. Цезарь прибыл в Рим и вступил в права диктатора. Став консулом на следующий год, он в течение 11 дней провел законы о даровании римского гражданства ряду провинциальных общин, о возвращении изгнанников, осужденных при Помпее, а также об арбитраже в спорах между должниками и кредиторами. Затем, произведя раздачу хлеба плебеям, Цезарь уехал в Брундизий, чтобы оттуда переправиться на Балканы. Уже 5 января 48 г. до н. э. он с войском в 20 тыс. человек высадился на иллирийском побережье близ Аполлонии.

Перед началом решающей схватки оба полководца располагали внушительными силами: 9 легионов было у Помпея в Македонии, 12 – у Цезаря в Италии. Однако на Адриатическом море господствовал огромный флот Помпея под командованием заклятого врага Цезаря консуляра Бибула (он вскоре умер), тогда как цезарианцы ощущали острый дефицит транспортных средств. Оба войска стали на зимние квартиры близ Диррахия. В армии Цезаря скоро начались трудности со снабжением. Противники не предпринимали активных действий: Цезарь ждал подкреплений, а Помпей был уверен, что время работает на него. Наконец в апреле из Италии прибыл с подкреплениями Антоний. Теперь у Цезаря было около 35 тыс. солдат. Часть войск он направил в Македонию, Фессалию и Этолию, чтобы поддержать союзные ему общины.

Позиционная война продолжалась до середины лета. В июле в сражении при Диррахии войско Цезаря потерпело серьезное поражение. Из Иллирии Цезарь двинулся в Фессалию, Помпей – следом за ним. Недовольные сугубо оборонительной, пассивной тактикой своего главнокомандующего, соратники Помпея вынудили его дать решающее сражение, которого так желал Цезарь.

Битва при Фарсале произошла 9 августа 48 г. до н. э. Ветераны Цезаря сделали свое дело: несмотря на двукратное численное превосходство (у Помпея было до 50 тыс. солдат, у Цезаря – около 25 тыс.), помпеянцы потерпели сокрушительное поражение, свыше 20 тыс. человек сдались в плен и были помилованы Цезарем. Сам Помпей бежал с небольшой свитой. Сначала он отправился на Восток, потом отплыл в Египет, рассчитывая найти там убежище, но был предательски убит 28 сентября 48 г. до н. э. (Помпей не дожил одного дня до своего 58-летия) по приказу египетского царя Птолемея XIII Диониса, который хотел угодить этим Цезарю. У цел евшие после разгрома помпеянцы во главе с Катоном переправились в Северную Африку, намереваясь продолжить борьбу.

Во время всех этих событий помпеянец Марк Целий Руф вместе с вернувшимся из изгнания Милоном под лозунгом кассации долгов попытались поднять антицезарианский мятеж на юге Италии, но были убиты. В Риме, узнав о разгроме и гибели Помпея, сенат вторично провозгласил Цезаря диктатором и декретировал ему 5-летний консулат, пожизненную трибунскую власть (tribunicia potestas), право рекомендации своих кандидатов на выборных комициях (jus commendationis) и целый ряд других почестей и полномочий. Своим заместителем (начальником конницы) Цезарь назначил Антония, который в отсутствие диктатора единолично управлял Римом и Италией.

Преследуя Помпея, Цезарь в начале октября прибыл в Александрию, где царские вельможи в знак своей лояльности преподнесли ему голову злосчастного беглеца вместе с его перстнем. Однако победоносный полководец этим не удовлетворился: чтобы взыскать с египтян давний долг в 10 млн. денариев, он вмешался в местные династические распри, поддержав 21-летнюю царицу Клеопатру VII в борьбе против ее брата и мужа Птолемея XIII. Так началась 9-месячная египетская авантюра Цезаря, в ходе которой его жизнь не раз подвергалась смертельной опасности. Война продолжалась с переменным успехом. Наконец в марте 47 г. до н. э. Цезарь одержал полную победу, Птолемей XIII погиб, Александрия капитулировала. Египетский престол был передан Клеопатре (впоследствии она родила от Цезаря сына, Цезариона, и некоторое время жила вместе с ним в Риме), официально выданной замуж за другого своего брата, Птолемея XIV (спустя три с половиной года она его отравила).

Тем временем боспорский царь Фарнак II (63–47 гг. до н. э.), сын Митридата Евпатора, решил воспользоваться римской междоусобицей и захватил Колхиду, Малую Армению, Каппадокию, Вифинию и Понт. Цезарь немедленно направился в Сирию, а оттуда в Киликию. Затем он с четырьмя легионами вторгся на территорию Понта. В битве при Зеле, где за 20 лет до этого Митридат VI нанес сокрушительное поражение римским войскам, 2 августа 47 г. до н. э. армия Фарнака была наголову разгромлена, сам царь бежал и вскоре погиб. Об одержанной победе Цезарь кратко сообщил в Рим: «Пришел, увидел, победил» (veni, vidi, vici). Устроив дела в Малой Азии, диктатор отправился в Италию. В конце сентября он был уже в Таренте. По дороге в Брундизий к нему явился оставивший помпеянцев Цицерон. Неисправимый «перебежчик» (transfuga) был обласкан Цезарем и приглашен в Рим.

В столице Цезарь, пользуясь правом рекомендации, провел в магистраты многих своих соратников. Число магистратур было значительно увеличено, за счет креатур диктатора пополнен состав сената. Уже в декабре Цезарь отправился в Африку, где к этому времени Квинт Цецилий Метелл Пий Сципион (консул 52 г. до н. э., приемный сын Метелла Пия и тесть Помпея) собрал 14 легионов. На стороне помпеянцев был и нумидийский царь Юба I. Вскоре после высадки, в январе 46 г. до н. э., Цезарь потерпел поражение от войск Петрея и Лабиена (бывший соратник Цезаря, Лабиен в самом начале гражданской войны перешел на сторону Помпея). К счастью для Цезаря, нерешительный Сципион, как и в свое время Помпей, придерживался сугубо оборонительной тактики. Подтянув резервы, диктатор перешел в наступление. Вскоре он осадил богатый прибрежный город Тапс. Здесь 6 апреля 46 г. до н. э. произошло решающее сражение. В распоряжении Цезаря было 10 легионов, у Сципиона и Юбы – 14, а также легкая пехота и 100 слонов. Тем не менее Цезарь одержал полную победу. Помпеянцы потеряли только убитыми свыше 10 тыс. чел. и бежали.

Победитель двинулся к Утике. Последний оплот помпеянцев в Африке оборонял непреклонный 48-летний Катон. Верный до конца своим принципам, он сначала помог бежать из обреченного города всем желающим, а затем, как ни препятствовали ему друзья и домочадцы, нанес себе смертельный удар мечом (его сын спустя 4 года погиб в битве при Филиппах). Царь Юба, Сципион и Петрей покончили с собой, Фавст Корнелий Сулла (сын диктатора) и Афраний были убиты; большинство помпеянцев сдались и были прощены Цезарем. Только Лабиену и сыновьям Помпея, Гнею и Сексту, удалось бежать в Испанию. Нумидийское царство Юбы было обращено Цезарем в провинцию Новая Африка, Утика и Тапс должны были выплатить контрибуцию в размере 400 млн. сестерциев.

В июле 46 г. до н. э. Цезарь прибыл в Рим, а в августе отпраздновал пышный четверной триумф: над Галлией, Египтом, Понтом и Африкой. За четыре дня в триумфальной процессии было пронесено ценностей на сумму в 65 тыс. талантов. Из этих средств диктатор произвел щедрые выплаты ветеранам, а также обильные раздачи и богатые подарки жителям Рима. Были устроены великолепные зрелища и грандиозное угощение для плебса на 22 тыс. столов. Впрочем, проведенная вскоре перепись населения показала, что за годы гражданской войны количество граждан уменьшилось более чем вдвое.

Среди почестей, декретированных Цезарю сенатом, было право сидеть на курульном кресле между обоими консулами, почетная колесница и статуя на форуме с надписью: «Полубогу». Он был провозглашен диктатором на 10 лет с правом иметь 72 ликтора. Вдобавок к трибунской и проконсульской власти Цезарь получил пожизненную цензорскую власть (praefectura morum). Как император (imperator, т. е. победоносный полководец), он и в мирное время оставался главнокомандующим армией. В течение первых 9 месяцев 45 г. до н. э. Цезарь был консулом без коллеги (sine collega).

По прошествии торжеств Цезарь приступил к наделению землей ветеранов, провел муниципальный закон (в нем регулировались вопросы городского управления и благоустройства), уменьшил более чем вдвое число лиц, получавших от государства даровой хлеб. Также он распустил восстановленные Клодием религиозные коллегии, осуществил реформу календаря (было введено т. н. юлианское летосчисление), ликвидировал декурию эрарных трибунов (в судебных комиссиях стали заседать лишь сенаторы и всадники), упорядочил сроки отправления промагистратских должностей в провинциях. Кроме того, он принял меры для пополнения рядов римских граждан, издал законы против роскоши, начал крупномасштабную строительную деятельность. Осуществляя все эти преобразования, Цезарь действовал с сугубо прагматических позиций; без какой-то определенной политической программы он решал насущные проблемы, стоявшие перед государственной властью.

В начале декабря 46 г. до н. э. Цезарю пришлось отбыть в Испанию, где к этому времени Гней Помпей Младший сосредоточил под своим командованием 13 легионов и многочисленные вспомогательные войска. В Риме диктатор оставил в качестве своего заместителя Лепида. В январе 45 г. до н. э. началась вторая испанская кампания. После ряда второстепенных столкновений дело дошло до решающего сражения, которое состоялось близ города Мунды 17 марта 45 г. до н. э. Ожесточенная битва продолжалась до вечера. Наконец помпеянцы дрогнули и побежали. Более 30 тыс. из них пали на поле боя, в том числе Лабиен. Сексту Помпею удалось спастись, Гней бежал, но был настигнут и убит. После окончательного разгрома помпеянцев некоторое время Цезарь оставался в Испании, улаживая местные дела. В начале октября он вернулся в Рим. На этом 4-летняя гражданская война завершилась.

В Риме Цезарю были оказаны беспрецедентные почести. После Мунды сенат объявил 50-дневное благодарственное молебствие. Статуя Цезаря была поставлена среди изображений царей на Капитолии. Отныне он имел право носить одеяние триумфатора, лавровый венок на голове и пурпурные сапожки на ногах (для полного сходства с древними царями ему недоставало лишь диадемы и жезла из слоновой кости). Цезарь со всей пышностью и великолепием отпраздновал свой пятый триумф, после чего устроил два угощения для народа.

В последние месяцы 45 г. до н. э. он выступил с обширной программой разных начинаний, от похода против парфян до осушения Помптинских болот. Состав сената был расширен до 900 человек. В их числе оказались даже вольноотпущенники и выходцы из Трансальпийской Галлии, что вызвало возмущение римской общественности. Как рассказывает Светоний, «когда в сенат были приняты иноземцы, появились подметные листы с надписью: "В добрый час! Не показывать новым сенаторам дорогу в сенат!" А в народе распевали так: "Галлов Цезарь вел в триумфе, галлов Цезарь ввел в сенат. Сняв штаны, они надели тогу с пурпурной каймой"».

В декабре состоялись выборы магистратов на 44 г. до н. э. Консулами стали сам Цезарь и Антоний. Из магистратов половина была назначена всесильным диктатором.

В самом конце 45 г. до н. э. произошел курьезный эпизод, показавший всем, что традиционные республиканские процедуры окончательно превратились в фикцию. 31 декабря на Марсовом поле в трибутных комициях должны были выбирать квесторов; вдруг стало известно, что накануне умер консул 45 г. до н. э. Квинт Фабий Максим, который должен был руководить процедурой выборов. Тогда Цезарь распорядился объявить трибутные комиции центуриатными и провозгласить консулом на 10–11 часов видного цезарианца Гая Каниния Ребила. Об этом вопиющем попрании законов Цицерон спустя несколько дней с сарказмом писал своему другу Манию Курию: «Таким образом, знай, что при консуле Канинии никто не позавтракал. Однако при этом консуле не сделано ничего дурного: ведь он проявил изумительную бдительность, раз он за все свое консульство не видел сна».

В 44 г. до н. э. Цезарь в пятый раз стал консулом и был провозглашен пожизненным диктатором (dictator perpetuus). Его власть была абсолютной. Он получил право носить царское облачение, его именем приносили клятву, ему оказывали царские почести и почитали его как бога. С 63 г. до н. э. Цезарь, будучи верховным понтификом (pontifex maximus), стоял во главе всех жреческих коллегий. Теперь в его честь по всей Римской державе устраивались игры, жертвоприношения и посвящения, освящались храмы и алтари. Его изображение чеканили на монетах, родовым именем Цезаря был назван месяц квинтилий (Julius, июль). Все это свидетельствовало о формировании беспрецедентного в истории республиканского Рима «культа личности». Обожествление диктатора началось еще при его жизни (официальный апофеоз Божественного Юлия состоялся в 42 г. до н. э.).

Сам Цезарь явно стремился к царской власти. Вероятно, он хотел создать на месте Римской республики монархию эллинистического типа. Вместе с тем диктатор ускорил подготовку к парфянской войне: ему не хватало лавров покорителя Востока (он еще в молодости сравнивал себя с Александром Македонским). Должностные лица были назначены на три года вперед. По Риму ходили слухи, будто Цезарь намерен стать царем, узаконить свой брак с Клеопатрой и перенести столицу в Александрию.

При всем сервилизме в римском обществе зрело недовольство деспотизмом зарвавшегося диктатора. Цезарианский режим опирался на ветеранов, плебс и «новых людей», обязанных своим выдвижением лично Цезарю. Однако со временем даже среди них стали зреть недовольство и страх перед деспотизмом и все возраставшими амбициями диктатора, утратившего чувство меры. Республиканская оппозиция, в которой традиционно задавали тон аристократы, с каждым месяцем росла за счет «новых людей» и постепенно укрепляла свой авторитет и политический потенциал. Такому положению вещей много способствовала и «политика милосердия», проводимая Цезарем. Многие прощенные им помпеянцы потом участвовали в заговорах против него же. Эти заговоры стали возникать начиная с 46 г. до н. э. Последний из них был организован в январе 44 г. до н. э. Роковой заговор, увенчавшийся физическим устранением диктатора, возглавили бывшие помпеянцы Гай Кассий Лонгин и его шурин Марк Юний Брут (племянник и зять Катона Младшего; возможно, незаконный сын Цезаря), которые вовлекли в него более 60 сенаторов.

Цезарь должен был уехать на Восток 18 марта 44 г. до н. э. В Иллирии, Ахайе и Македонии уже были сосредоточены 16 легионов и 10 тысяч всадников. На заседании сената 15 марта сторонники Цезаря намеревались провозгласить его царем (хотя бы по отношению к союзникам и провинциалам; для римлян он оставался диктатором). Чтобы избежать вопиющего поругания основ республиканского строя, заговорщики решили убить Цезаря именно в этот день (мартовские иды). Осуществить кровавый замысел планировалось перед началом заседания сената в курии Помпея, что само по себе было символично.

Об убийстве Цезаря Светоний рассказывает так: «Он сел, и заговорщики окружили его, словно для приветствия. Тотчас Тиллий Цимбр, взявший на себя первую роль, подошел к нему ближе, как будто с просьбой, и когда тот, отказываясь, сделал ему знак подождать, схватил его за тогу выше локтей. Цезарь кричит: "Это уже насилие!" – и тут один Каска, размахнувшись сзади, наносит ему рану пониже горла. Цезарь хватает Каску за руку, прокалывает ее грифелем, пытается вскочить, но второй удар его останавливает. Когда же он увидел, что со всех сторон на него направлены обнаженные кинжалы, он накинул на голову тогу и левой рукой распустил ее складки ниже колен, чтобы пристойнее упасть укрытым до пят; и так он был поражен двадцатью тремя ударами, только при первом испустив не крик даже, а стон, – хотя некоторые и передают, что бросившемуся на него Марку Бруту он сказал: "И ты, дитя мое?"».

Окровавленное тело диктатора упало к подножию статуи Помпея, которую некогда сам Цезарь и велел восстановить. Сенаторы в панике разбежались, заговорщики во главе с Брутом и Кассием укрылись на Капитолии, а в городе воцарились смятение и страх. Некоторое время спустя трое рабов отнесли труп Цезаря в его дом. Так на 56-м году окончил свой жизненный путь этот блестяще одаренный человек, великий полководец и выдающийся государственный деятель, слишком далеко зашедший в откровенном попрании прав своих сограждан, еще не готовых мириться с безграничным деспотизмом и полным отсутствием политической свободы.

Гражданские войны 44–30 гг. до н. э. и падение Республики

Убив Цезаря, заговорщики растерялись. Пока они бездействовали, не зная, что предпринять, цезарианцы оправились от первого потрясения. Начальник конницы Лепид и консул Антоний договорились действовать заодно. Уже 16 марта Лепид во главе отряда легионеров занял форум. Со всех сторон в Рим начали стекаться ветераны и колонисты Цезаря. Антоний в качестве консула 17 марта созвал заседание сената. Заговорщики на него не явились. Страсти были накалены до предела, однако начинать новую гражданскую войну никто не хотел. В итоге по предложению дипломатичного Цицерона был заключен следующий компромисс: Цезарь считался не убитым (!), а «умершим», его убийцы получали амнистию, все решения, назначения и указания покойного диктатора сохраняли законную силу (в этом было заинтересовано абсолютное большинство сенаторов), а сам он удостаивался почетного погребения за государственный счет. Разумеется, рассчитывать на прочность такого соглашения не приходилось.

Антоний тогда и в дальнейшем вел себя как естественный преемник Цезаря и вождь цезарианцев. Он захватил в доме Цезаря весь его архив и немалые денежные средства (100 млн. сестерциев), что позволило ему, ссылаясь на волю покойного, раздавать своим сторонникам должности и деньги (спустя некоторое время он прибрал к рукам и государственную казну). Антоний организовал пышные похороны Цезаря (тело диктатора было кремировано на форуме, позже на этом месте воздвигли храм Божественного Юлия) и сам произнес выспреннюю поминальную речь. Наконец, он спровоцировал взрыв народного негодования, направленный против убийц Цезаря, которые вынуждены были бежать из Рима (Брут и Кассий в итоге оказались на Востоке и к апрелю 43 г. до н. э. уже стояли во главе значительных воинских формирований). Антоний пытался наладить контакты с сенатской оппозицией, но безуспешно. Тогда он добился от сената разрешения иметь личную вооруженную охрану в 6 тыс. человек. Деспотические замашки грубого и своевольного Антония скоро вызвали всеобщее недовольство.

Между тем еще накануне похорон диктатора стало известно, что в завещании он назначил своим главным наследником усыновленного им внучатого племянника, 18-летнего Гая Октавия Фурина (отныне тот стал называться Гаем Юлием Цезарем Октавианом), которому предназначалось три четверти всего имущества. Наследник в этот момент находился в Аполлонии (на иллирийском побережье), где учился военному делу и совершенствовал свое образование. Срочно вернувшись в Италию, Октавиан должен был сделать выбор: либо отказаться от наследства и усыновления, укротить амбиции и уйти в частную жизнь (что ему настойчиво советовали мать и отчим), либо вступить в борьбу за свои права с таким серьезным противником, как Антоний. Он не колебался ни минуты. Тщедушный и болезненный с виду, юный наследник Цезаря оказался сильной и целеустремленной личностью: честолюбивый и волевой, расчетливый и осторожный, предусмотрительный и гибкий, он в скором времени продемонстрировал незаурядные качества хитроумного, тонкого и дальновидного политика и дипломата. На римской политической сцене появился актер, которому было суждено в течение 57 лет выступать на ней в роли протагониста.

Октавиан отправился в Брундизий, где войска приветствовали его как сына Цезаря. Повсюду наследника убитого диктатора встречали восторженные толпы цезарианцев – ветеранов, колонистов и вольноотпущенников. В конце апреля Октавиан прибыл в Рим. Через месяц у него произошел открытый разрыв с Антонием: последний не собирался делиться ни деньгами, ни властью с кем бы то ни было, а уж менее всего с этим «дерзким мальчишкой». Однако Антоний его явно недооценил. Чтобы отдать деньги, завещанные Цезарем плебсу (по 300 сестерциев на человека), Октавиан обратил в звонкую монету все унаследованное и полученное им или его родственниками (включая мать и отчима) движимое и недвижимое имущество. Такое поведение чрезвычайно способствовало росту его популярности в Риме.

В дальнейшем отношения между Антонием и Октавианом все более обострялись. Осенью 44 г. до н. э. лидер республиканской «партии» Цицерон в отсутствие Антония повел с ним в сенате и на форуме бескомпромиссную борьбу (грозным политическим оружием оратора стали 14 филиппик), благо Антоний с каждым днем терял былую популярность среди цезарианцев по причине конфликта с Октавианом, а также из-за своей прежней соглашательской политики по отношению к республиканцам. На почве вражды с Антонием на какое-то время Цицерон и Октавиан заключили политический союз (Цицерон наивно полагал, что сможет использовать в своих интересах неопытного юнца, каким ему представлялся Октавиан).

Наконец 9 октября Антоний отправился в Брундизий, чтобы принять командование над прибывшими туда из Македонии четырьмя легионами (два из них вскоре перешли на сторону Октавиана). Спустя несколько дней Октавиан, оставаясь частным лицом, поехал в Кампанию вербовать войско против Антония. Последний, наведя драконовскими мерами дисциплину в своей армии, пошел во главе двух легионов на Рим. В том же направлении двинулся из Кампании и Октавиан с 3 тысячами ветеранов. Так началась новая гражданская война. Оба соперника явились в Рим, однако столкновения не последовало: ветераны Цезаря не желали воевать друг с другом. Тогда Антоний, собрав верные ему войска, отправился в Цизальпинскую Галлию отвоевывать у наместника – республиканца Децима Юния Брута Альбина – ключевую в стратегическом отношении провинцию. Октавиан же в конце ноября предоставил свое войско в распоряжение сената.

Тем временем Децим Брут с семью легионами заперся в Мутине, а Антоний начал осаду города. Последующие события получили название Мутинской войны (43 г. до н. э.). По предложению Цицерона сенат наделил Октавиана пропреторскими полномочиями (вкупе с сенаторским достоинством) и направил его вместе с обоими консулами 43 г. до н. э., Гаем Вибием Пансой и Авлом Гирцием, на выручку Дециму Бруту. В свою очередь, Антоний отказался подчиниться распоряжению сената оставить Брута в покое и ждать дальнейших указаний, не приближаясь к Риму более чем на 200 миль; тем самым он поставил себя в положение мятежника.

Уже в апреле в двух сражениях Антоний был разбит и ушел от стен Мутины в Нарбонскую Галлию к Лепиду. В боях погибли оба консула, а Октавиана легионеры провозгласили императором. Сенат торжествовал победу; Антоний был объявлен «врагом республики». Дециму Бруту предоставили триумф, Октавиану – овацию. Сенатская олигархия во главе с Цицероном теперь явно игнорировала амбиции Октавиана (поскольку Антоний, как казалось в Риме, был окончательно разбит). Ему отказали в консульстве и велели сдать командование Дециму Бруту. Однако вскоре выяснилось, что отделаться от Октавиана было не так-то просто. Он не сдал командования и не стал преследовать Антония. Последний благополучно перешел Альпы и в конце мая соединился с войсками Лепида, изменившего сенату. Децим Брут попытался прорваться в Македонию, однако его легионы перешли на сторону цезарианцев, а сам он был захвачен в плен галлами и по требованию Антония убит. Воспользовавшись благоприятной ситуацией и энтузиазмом своих солдат, в конце июля Октавиан во главе восьми легионов двинулся на Рим.

Все войска, находившиеся близ города, перешли на сторону цезарианцев, поэтому Рим был взят без боя. Октавиана немедленно избрали консулом, и уже 19 августа он вступил в должность (вместе с Квинтом Педием, племянником Цезаря). Амнистия в отношении убийц Цезаря была отменена. Легионеры получили щедрые награды; законы, объявлявшие Антония и Лепида врагами отечества, были кассированы. Затем Октавиан выступил из Рима на север, к городу Бононии. Антоний в это время уже стоял возле Мутины. В переговорах между ними роль посредника играл Лепид.

В ноябре 43 г. до н. э. все трое встретились на островке посреди реки Лавиния. За 2–3 дня им удалось договориться о разделе верховной власти. Было решено создать чрезвычайную комиссию из трех человек для наведения порядка в государстве (tres viri rei publicae constituendae) с неограниченными полномочиями сроком на 5 лет. Так возник Второй триумвират (43–36 гг. до н. э.). Его отличие от первого заключалось в том, что политический блок Помпея, Цезаря и Красса никогда не был оформлен юридически, оставаясь частным, негласным объединением, тогда как союз Антония, Октавиана и Лепида был конституирован в качестве официального (хотя и чрезвычайного) органа государственной власти. Бесспорным лидером триумвирата на тот момент являлся Антоний. Триумвиры поделили между собой провинции и легионы. Ведение войны на Востоке против Брута и Кассия взяли на себя Антоний и Октавиан с сорока легионами, Лепид с тремя легионами отвечал за порядок в Риме и Италии. Были достигнуты договоренности о наделении землей ветеранов (для этой цели предназначались 18 самых крупных и богатых городов Италии) и о проскрипциях, живо напомнивших римским гражданам времена Суллы. В качестве главного основания для репрессий триумвиры выдвигали необходимость отмщения за убийство Цезаря.

Вступив в Рим в конце ноября, триумвиры сразу же опубликовали закон, который облек их властью, равной консульской, сроком на 5 лет (до 1 января 37 г. до н. э.). Затем наступило время террора. В Риме и по всей Италии началась охота за людьми, последовали жестокие расправы и конфискации. Вне закона было объявлено немало богатых людей, поскольку триумвиры остро нуждались в деньгах. В это время путем доносов и безнаказанных убийств сводились старые счеты и решались материальные проблемы. Среди многих был проскрибирован из-за своих богатств известный в свое время лихоимец 72-летний Гай Веррес, которого некогда обвинял в суде Цицерон.

Сам великий оратор погиб в числе первых. Смерти 63-летнего Цицерона особенно добивался его заклятый враг Антоний. Формально старый консуляр был обвинен в казни без суда римских граждан, т. е. катилинарцев (5 декабря 63 г. до н. э.), среди которых был отчим Антония, Лентул Сура. Цицерон пытался бежать, но неудачно; он был настигнут в Кампании и убит 7 декабря 43 г. до н. э. Отрубленные голову и руку оратора выставили на форуме, прибив к рострам (одно время голова Цицерона «украшала» даже обеденный стол Антония, причем жена последнего, Фульвия, исколола язык оратора булавкой). Погибли также брат и племянник Цицерона. В Риме воцарилась атмосфера всеобщего страха и подозрительности. Этого и добивались триумвиры, рассчитывавшие таким образом парализовать действия оппозиции. В общей сложности тогда погибло около 300 сенаторов, 2 тысячи всадников и множество простых граждан.

Наступал момент решающей схватки триумвиров с вождями республиканской оппозиции. На Сицилии, Сардинии и Корсике Секст Помпей создал пиратскую республику, располагавшую сильной армией и мощным флотом. К нему стекались все недовольные режимом триумвиров, толпы беглых рабов и вольноотпущенников. Организованная Помпеем морская блокада Италии наносила огромный вред торговле и препятствовала регулярному снабжению Рима продовольствием. Другой очаг сопротивления тирании возник в Африке. Однако главным театром военных действий стал Восток. К началу 42 г. до н. э. под контролем Брута и Кассия оказались Македония, Малая Азия и Сирия. Республиканцы намеревались осуществить вторжение в Италию, но триумвиры их опередили. Летом 42 г. до н. э. Антоний и Октавиан с 20 легионами переправились в Македонию. В октябре армия республиканцев (18 легионов) была разгромлена в битве при Филиппах, Брут и Кассий покончили с собой, оставшиеся в живых республиканцы либо сдались в плен, либо разбежались (некоторые нашли приют у Секста Помпея). Голову Брута доставили в Рим и бросили на форуме к подножию статуи Цезаря. Сокрушительное поражение при Филиппах ознаменовало собой крах республиканского строя в Риме, который, постепенно приходя в упадок, окончательно рухнул тогда, когда пали его последние идейные защитники.

После разгрома республиканцев при Филиппах триумвиры заново поделили провинции: Антоний получил Восток, Галлию и Африку, Октавиан – Запад (центром его владений стала Италия), Лепиду же не досталось ничего. Антоний отправился в Малую Азию, а оттуда – в Александрию, где провел зиму 42/41 г. до н. э. в обществе Клеопатры: даже грозное вторжение парфян в пределы его восточных владений не смогло вырвать завзятого ловеласа из объятий лукавой царицы. Октавиан же весной 41 г. до н. э. приступил к наделению землей ветеранов. Эта акция ознаменовалась широкомасштабными конфискациями и сгоном с земли прежних собственников, чтобы организовать ветеранские колонии. Кроме того, для осуществления обещанных ветеранам выплат Октавиан из-за недостатка средств был вынужден прибегнуть к чрезвычайному налогообложению многих городов Италии. Результатом вопиющего произвола и злоупотреблений властей явилось массовое недовольство политикой Октавиана.

Недовольство италиков попытались использовать в своих интересах сторонники Антония. Брат триумвира, Луций Антоний, вместе с женой Марка Фульвией возглавили движение, центром которого стал город Перузия (современная Перуджа) в Этрурии, поэтому дальнейшие события получили название Перузинской войны (41–40 гг. до н. э.). Мятежникам не удалось поднять население Италии на восстание против режима личной власти Октавиана. Луций Антоний укрепился в Перузии, которую немедленно блокировал Октавиан. Голод и болезни через некоторое время заставили мятежников капитулировать. Пощадив брата и жену триумвира (Фульвия скоро умерла), Октавиан жестоко расправился с защитниками Перузии: многих казнил, а сам город отдал своему войску на поток и разграбление (март 40 г. до н. э.).

Вскоре Октавиан в нарушение прежних договоренностей сумел перетянуть на свою сторону легионы Антония, стоявшие в галльских провинциях. В ответ Антоний высадился с войском в Италии и осадил Брундизий. Секст Помпей и все уцелевшие республиканцы были готовы выступить на стороне Антония против Октавиана. Положение последнего могло стать угрожающим. Однако ветераны не желали воевать друг с другом и вынудили триумвиров помириться. В результате осенью 40 г. до н. э. в Брундизии был заключен новый договор, в соответствии с которым Антоний получил в свое распоряжение Восток, Октавиан – Запад, а Лепид – Африку. Союз был скреплен женитьбой 43-летнего Антония на 30-летней Октавии, сестре Октавиана. Между тем морская блокада Италии продолжалась, поэтому триумвиры поспешили заключить в 39 г. до н. э. Мизенское соглашение с Секстом Помпеем (полукриминальный режим Помпея был легализован, сам Секст удостоился чести быть зачисленным в коллегию понтификов и получил 70 млн. сестерциев в качестве компенсации за конфискованное имущество отца), после чего Антоний отправился на Восток готовить поход против Парфии.

Впрочем, Помпей не соблюдал взятых на себя обязательств, поэтому уже в 38 г. до н. э. флот Октавиана открыл боевые действия. Октавиан рассчитывал на поддержку Антония. Весной 37 г. до н. э. они встретились в Таренте и договорились о продлении своих чрезвычайных полномочий еще на пять лет. Затем Октавиан получил от Антония 120 кораблей для ведения войны с Секстом Помпеем, а Антоний взамен – 21 тыс. солдат для участия в походе против парфян. Помпей был объявлен «врагом республики», Мизенский договор аннулирован.

В течение лета 36 г. до н. э. борьба шла с переменным успехом; наконец в сентябре в битве при Навлохе флот под командованием друга и соратника Октавиана Марка Випсания Агриппы наголову разгромил и почти полностью уничтожил пиратские эскадры Помпея (из 180 вражеских кораблей спаслись только 17). Легионы Октавиана и Лепида оккупировали Сицилию. Секст Помпей бежал в Малую Азию, где вскоре был схвачен и убит (35 г. до н. э.). Вследствие ликвидации пиратской республики Помпея восстановилась морская торговля и улучшилось продовольственное снабжение Рима, что привело к заметному росту популярности Октавиана в массах.

Осенью 36 г. до н. э. Лепид совершил попытку захвата власти на Сицилии, однако его войска перешли на сторону Октавиана. В результате политическая карьера Лепида завершилась. Октавиан сохранил ему жизнь только из уважения к его сану верховного понтифика. Впоследствии Лепид жил в Риме как частное лицо и умер в 12 г. до н. э. в возрасте 77 лет. Сторонникам Помпея и Лепида повезло меньше: в большинстве своем они были казнены. Второй триумвират прекратил свое существование, фактически превратившись в дуумвират.

После победы над Секстом Помпеем Октавиан объявил о прекращении гражданской войны. Владельцам были возвращены 30 тыс. беглых рабов, были снижены налоги, прощены недоимки, прекращены конфискации. В 35–33 гг. до н. э. Агриппа и Октавиан одержали ряд побед в войне с иллирийцами. Казалось, что наступает период относительной стабильности. Между тем политическому паритету с Антонием пришел конец.

В 37 г. до н. э. Антоний, не дав развода Октавии, женился на Клеопатре. Этим браком он бросил вызов не только лично Октавиану, но и римскому общественному мнению, всей культурной и правовой традиции Рима. На Востоке Антоний жил и правил как деспот, погрязнув в роскоши и удовольствиях. Он даже был обожествлен и почитался как новый Дионис. Хороший полководец, но плохой политик, неглупый, но легкомысленный человек, Марк Антоний продолжал эпатировать римскую публику, подарив Клеопатре область Иерихона, Северную Финикию, Халкидику, Кипр и владения в Малой Азии. В 36 г. до н. э. он совершил поход в Парфию, окончившийся полным провалом (потери римлян только убитыми составили 24 тыс. человек). Тем не менее он отпраздновал триумф в Александрии, чем еще больше возмутил сограждан в Италии. После этого началась пропагандистская война между дуумвирами: обмен упреками и взаимными обвинениями аккуратно доводился до сведения общественности. Окончательный разрыв наступил в начале 32 г. до н. э. Антоний официально развелся с Октавией, и Октавиан решил начать войну.

Из политических соображений война была объявлена не Антонию, а египетской царице Клеопатре. Чтобы укрепить свой тыл, Октавиан добился от Италии и западных провинций присяги на верность. Сенат, очищенный от приверженцев Антония, объявил злополучного триумвира «врагом республики». Октавиан располагал флотом в 250 боевых единиц и сухопутной армией, насчитывавшей 80 тыс. легионеров. В распоряжении Антония было 100 тыс. пехотинцев, 12 тыс. всадников и 500 кораблей.

Весной 31 г. до н. э. началась война на море. В скором времени союзники и солдаты Антония стали переходить на сторону Октавиана. Развязка наступила 2 сентября 31 г. до н. э.: в этот день в морском сражении близ мыса Акций у побережья Эпира флот Антония (230 галер) был разбит военно-морскими силами Агриппы и Октавиана (260 судов). Сам Антоний бежал в Египет. Спустя несколько дней его сухопутная армия (120 тыс. солдат) сложила оружие. Октавиан немедленно занял Грецию и западные области Малой Азии.

Весной 30 г. до н. э. победитель Антония двинулся в Сирию, а оттуда – в Египет. Не встречая сопротивления, он вступил в Александрию. Осознав безнадежность своего положения, Антоний пронзил себя мечом. Клеопатра обещала смертельно раненному мужу последовать за ним, но вместо этого вступила в переговоры с Октавианом, надеясь выторговать для себя приемлемые условия капитуляции. И только узнав, что мстительный победитель лелеет мечту провести ее, закованную в золотые цепи, в своем триумфе, царица, чтобы избежать позора, покончила с собой. Цезарион, сын Цезаря и Клеопатры, а также Антулл, старший сын Антония от Фульвии, были убиты по приказу Октавиана; остальных детей Антония (всего 9 человек) взяла на воспитание добродетельная Октавия. Египетское царство Птолемеев, последний осколок мировой державы Александра Великого, было завоевано Римом и обращено в провинцию. На этом завершился драматический период гражданских войн в Риме. Октавиан, 33-летний приемный сын Цезаря, на целых 43 года стал единоличным хозяином Римской средиземноморской державы (30 г. до н. э. – 14 г. н. э.).

Глава XIII
Римская культура III–I вв. до н. э

Идеология

Римская гражданская община («vitas Romana) изначально являлась аналогом греческого полиса на италийской почве. В своем развитии она прошла долгий путь от архаической родовой организации до мощной и влиятельной политической общности, объединившей сотни тысяч людей в Италии и по всему Средиземноморью. Как и всякая земледельческая община, существовавшая в условиях господства натурального хозяйства, римский гражданский коллектив с давних пор тяготел к обособленности, замкнутости и полной самодостаточности. Менталитет древних римлян, суровых пахарей и воинов, всегда отличали традиционализм и консерватизм. В основе патриархальной системы ценностей римского общества лежали «нравы предков» (mores majorum). Суровая простота, строгое соблюдение обычаев и традиционных моральных норм, безусловный приоритет общественных интересов перед частными, ярко выраженный дух коллективизма с незапамятных времен формировали идеальную модель поведения римского гражданина. Категорическое неприятие чужих культурных ценностей, обычаев и норм порождало в римлянах эпохи царей и первых консулов агрессивную враждебность по отношению к чужакам (hostes), в особенности к ближайшим соседям, со стороны которых постоянно исходила опасность территориальных захватов. Вместе с тем, как ни парадоксально, декларативная враждебность традиционной римской идеологии по отношению к чужакам и чужеземной культуре на практике уживалась с поразительной восприимчивостью римского общества к иноземным влияниям и постоянной готовностью к заимствованиям.

Развитие рабовладения и товарно-денежных отношений, повлекшее за собой рост социальной дифференциации граждан, наряду с проникновением в среду гражданства пришлых элементов, территориальным расширением Римской республики и углублением чужеземного культурного влияния со временем породили кризис римской цивитас. К I в. до н. э. выяснилось, что, став крупнейшей державой Средиземноморья, Римская республика переросла рамки архаичной общины, некогда возникшей на берегах Тибра. Разложение античной цивитас обусловило кризис полисной идеологии. На последнем этапе существования республиканского строя в римском гражданском коллективе все явственнее проявляются рост индивидуализма, постепенное отмирание полисного патриотизма и отход от традиционной системы ценностей. Ярким проявлением духовного кризиса и религиозных исканий в римском обществе периода Поздней республики стало широкое распространение в это время в Италии восточных культов.

Религия

В повседневной жизни римлян религия играла заметную роль. Традиционные римские верования, вышедшие из недр родового строя, были отмечены пережитками тотемизма, фетишизма и анимизма. Римляне верили в безличные силы (numina) и обожествляли не только явления природы, но и отвлеченные понятия: Pietas («благочестие»), Fides («верность»), Fortuna («судьба»), Victoria («победа»), Felicitas («счастье»), Concordia («согласие») и т. п. С древнейших времен в Лации появились антропоморфные изображения богов и храмы (сначала деревянные, а впоследствии каменные).

В римской религии исключительно важное место занимали родовые и семейные культы. В каждом доме имелись фамильные святыни, центром семейного культа был очаг, а главным жрецом являлся отец семейства, pater familias. Хранителями благополучия семьи считались пенаты, покровителями дома – лары. У каждого человека был свой дух-покровитель, гений (у мужчин) или юнона (у женщин). Умершие предки, согласно римским верованиям, становились богами-покровителями, манами. Кроме добрых духов, существовали злые, враждебные лемуры – вредоносные тени, призраки преступников и людей, лишенных погребения. Их изгоняли с помощью специальных обрядов.

У римлян было огромное количество мелких божеств, каждое из которых выполняло какую-нибудь конкретную функцию. Например, бог Форкул охранял двери дома, Лимент – порог, а Кардеа – дверные крючки. Однако главными объектами ритуального поклонения были наиболее могущественные боги, чьи имена занимали главные позиции в многотысячном римском пантеоне. Первым среди них по праву являлся бог-громовержец Юпитер Величайший, чей храм еще при царе Тарквинии Гордом был выстроен на Капитолии. Юпитер был царем небожителей и совмещал много разных функций. Его женой считалась Юнона, покровительница не только брака и материнства, но и женщин вообще. Их дочь Минерва была богиней ремесел, искусств и войны. Покровительницей гражданской общины была Веста, богиня домашнего очага. Древнейшими исконно римскими богами являлись Марс, бог войны, и Янус, двуликий бог прошлого и будущего, входа и выхода, начала и конца. Кроме всех перечисленных божеств, римляне особенно чтили богиню любви и плодородия Венеру, богиню злаков и урожая Цереру, бога морей Нептуна, покровителя торговли и воров Меркурия, бога-кузнеца Вулкана, мрачного бога загробного мира Плутона, бога виноделия Бахуса, богиню луны и охоты Диану, лесного бога Сильвана и других.

Огромное влияние на самобытную римскую религию в свое время оказали культы этрусков и греков. Юнона, Минерва и Вулкан были заимствованы римлянами у этрусков вместе с практикой гаданий по внутренностям животных. С III в. до н. э. римляне начали отождествлять своих богов с греческими: Юпитера с Зевсом, Юнону с Герой, Минерву с Афиной, Марса с Аресом, Венеру с Афродитой, Цереру с Деметрой, Меркурия с Гермесом, Бахуса с Дионисом и т. д.

В своем отношении к сверхъестественным силам римляне в течение столетий оставались столь же прагматичны, сколь и суеверны. Долг благочестия (pietas), завещанный предками, предписывал потомкам Энея почитать богов, приносить жертвы и совершать положенные обряды, чтобы избежать зависти и вражды со стороны небожителей. Римская pietas ограничивалась формальным соблюдением ритуальных предписаний и была абсолютно лишена глубокого религиозного чувства, рефлексии и мистицизма, нравственного понятия греха и потребности в покаянии. Жрецы выступали в роли посредников между людьми и богами (religare означает «связывать»). Молитва произносилась в виде формулы и знаменовала заключение своего рода сделки с божеством (жертвоприношение или какое-либо иное даяние выступало в роли «платы за услугу»).

Столь прагматичные отношения римлян с богами традиционно строились по принципу «я даю, чтобы ты дал» (do ut des). «Невыполнение» просьбы означало нарушение договора с вытекающими отсюда санкциями: «провинившееся» божество лишалось жертв, его изображение могли повернуть лицом к стене и даже наказать символической поркой. Именно бездуховный формализм и отсутствие сильного религиозного чувства в первую очередь обусловили кризис традиционной римской религии и широкое проникновение в III–I вв. до н. э. в Италию с Востока оргиастических культов (в частности, вакханалий), мистерий, иудаизма, культов Сераписа и Исиды, а позже митраизма, христианства и других религиозных учений, оказавшихся в состоянии удовлетворить духовные запросы римского общества в сложный период политической нестабильности и переоценки прежних ценностей.

В Риме с незапамятных времен религия являлась неотъемлемой составляющей общественной жизни. Функционирование самой государственной власти было немыслимо без регулярного осуществления надлежащих священнодействий, в частности ауспиций (гаданий). Жрецы считались государственными служащими и никогда не составляли особой касты посвященных вроде некоей корпорации профессиональных служителей культа, как на Древнем Востоке. Они были всего лишь должностными лицами, призванными обслуживать ритуальную практику государства и отдельных граждан.

В Риме издавна существовал целый ряд жреческих коллегий (по преданию, их учредил царь Нума Помпилий). В состав жреческой элиты входили верховный понтифик (pontifex maximus, он же «судья и арбитр всех дел божественных и человеческих»), непосредственно руководивший коллегией понтификов, «царь священнодействий» (rex sacrorum, являвшийся жрецом Януса) и три главных фламина (они ведали культами Юпитера, Марса и Квирина).

Понтифики (в период Ранней республики их было 6, при Цезаре стало 16) являлись хранителями сакрального права; они контролировали религиозную практику частных лиц и следили за строгим соблюдением обрядов. Верховный понтифик вел календарь и отвечал за проведение религиозных праздников. Ему подчинялись 15 фламинов, совершавших жертвоприношения отдельным богам, и 6 весталок (их главная обязанность заключалась в поддержании священного огня в храме Весты; все 30 лет своего служения весталки должны были свято соблюдать обет девственности и аскетизма). Авгуры (как и в случае с понтификами, первоначально их было 6, а при Цезаре стало 16) занимались гаданиями. Они наблюдали за небом и определяли волю богов по полету вещих птиц, по аппетиту священных кур, по поведению животных и по особым божественным знамениям (молнии, землетрясения, таинственные голоса и другие грозные явления). Гадания по внутренностям жертвенных животных были прерогативой гаруспиков, как правило, уроженцев Этрурии. Жрецы священнодействий (децемвиры, со времен Суллы – квиндецемвиры) осуществляли верховный надзор за культами чужеземных богов (прежде всего Аполлона). Эпулоны ведали «священной трапезой» Юпитера в храме на Капитолии. Фециалы (их было 20) совершали специальные обряды при объявлении войны и заключении мирного или союзного договоров. Салии (две коллегии по 12 человек) участвовали в сакральных церемониях, посвященных Марсу и связанных с военными акциями. Наконец, луперки молили богов о плодородии людей и животных, а арвальские братья – растений.

В римском религиозном календаре было немало праздников, которые шумно и торжественно отмечались обильными жертвоприношениями, великолепными церемониями и веселыми пирами. В числе этих праздников были Паренталии (проводились 13–21 февраля в честь духов предков), Луперкалии (15 февраля, в честь Фавна), Цереалии (12–19 апреля, в честь Цереры), Флоралии (28 апреля – 3 мая, в честь Флоры), Весталии (9 июня, в честь Весты), Сатурналии (17 декабря, в честь Сатурна). В честь Марса 14 марта проводились конские бега, а 23 марта осуществлялось ритуальное очищение воинских труб. С 4 по 19 сентября в честь Юпитера, Юноны и Минервы проводились Римские игры. Во время их проходили торжественные процессии, устраивались бега на колесницах, спортивные состязания и театральные представления. Юпитеру были посвящены и т. н. Плебейские игры (4–17 ноября). В целом к концу эпохи Республики праздники в Риме занимали 115 дней в году.

Право

Римское право явилось выдающимся достижением античной цивилизации, став на века классическим образцом юридической мысли. История развития римской правовой системы делится на несколько этапов: 1) архаический (от истоков римской civitas до конца IV в. до н. э.); 2) доклассический (III I вв. до н. э.); 3) классический (I–III вв. н. э.); 4) постклассический (IV–V вв. н. э.). Источниками римского права являлись: 1) обычное право; 2) законы (leges, senatus consulta, constitutiones); 3) эдикты магистратов; 4) деятельность юристов (юриспруденция). В эпоху царей юридические и религиозные нормы составляли одно целое. В период Ранней республики постепенно происходит отделение светского права от сакрального. Первым в римской истории опытом кодификации правовых норм стало создание Законов XII Таблиц.

Римское гражданское право (jus civile) с середины III в. до н. э. стало противопоставляться международному праву, или «праву народов» (jus gentium), действие которого распространялось как на римлян, так и на неграждан (перегринов). Из jus civile в период борьбы патрициев и плебеев начинают выделяться публичное право (jus publicum) и частное (jus privatum). В сферу действия первого попадали интересы государства, второго – частных лиц.

В 366 г. до н. э. для регулирования правовых конфликтов, возникавших между частными лицами, в Риме была создана должность городского претора (praetor urbanus). Из юридической практики преторов со временем возникла такая ветвь jus publicum, как гражданское процессуальное право. Римское частное право получило значительное развитие только в период Поздней республики, когда архаический коллективизм гражданской общины постепенно сошел на нет, по мере развития товарно-денежных отношений стал расти индивидуализм и новые реалии общественной жизни неизбежно должны были найти свое отражение в правовой системе. В дополнении или видоизменении устаревших юридических норм, в приведении jus privatum в соответствие с требованиями времени огромную роль сыграл преторский эдикт, или преторское право.

Литература

Своим становлением и развитием римская литература обязана, во-первых, устному народному творчеству, подготовившему для нее благодатную почву, и, во-вторых, влиянию богатейшей греческой литературной традиции. Показательно, что история римской литературы начинается в середине III в. до н. э. с подражаний греческим жанрам. Первым латинским автором стал грек-вольноотпущенник из Тарента Ливий Андроник (280–204 гг. до н. э.). Он перевел на латынь «Одиссею» Гомера, а также занимался художественной обработкой и вольным переводом греческих драм. С Ливия Андроника начинается римская художественная литература.

Его современниками были поэты Невий и Энний, римляне по рождению. Известно, что Гней Невий (умер в 201 г. до н. э.) сочинял драмы, заимствуя сюжеты у греческих авторов. Вместе с тем он создал первые «претексты» (fabula praetextata), т. е. трагедии на римские сюжеты. Кроме того, Невий написал сатурновым стихом эпическую поэму о Первой Пунической войне в 7 книгах (сохранились фрагменты). Квинт Энний (239–169 гг. до н. э.) известен как автор эпической поэмы «Анналы» в 18 книгах, написанной гекзаметром и посвященной истории Рима. Еще он сочинял пьесы на греческие и римские сюжеты, а также писал т. н. сатуры – произведения морально-назидательного характера на разные темы (всего из наследия Энния сохранилось свыше 1100 стихов).

Первым римским комедиографом, чьи произведения дошли до нас, стал Тит Макций Плавт (250–184 гг. до н. э.). Из 130 его комедий сохранилась 21. Плавт переделывал для римской сцены греческие пьесы. Действие его комедий (т. н. «паллиат», т. е. «комедий плаща»), как правило, разыгрывается в греческих городах, и действующими лицами тоже являются греки. Впрочем, несмотря на эллинистическую канву сюжетов, в пьесах Плавта со всей очевидностью прослеживается связь с жизнью римского общества. Так, на фоне греческих декораций фигурируют римские термины для магистратов, государственных учреждений, правовых понятий, имена римских богов. Драматург внес в свое творчество элемент плебейской фарсовой сатиры. Комедии Плавта насыщены интригами, путаницей и сентиментальными сюжетами, в которых действуют дерзкие, остроумные и хитрые рабы, гетеры, хвастуны, сводники и другие персонажи, выведенные по образцу греческих типажей.

Другой великий римский комедиограф, Публий Теренций Африканец (185–159 гг. до н. э.), в своих пьесах (их дошло до нас всего 6), в отличие от Плавта, сохранил идейное наполнение и художественные особенности греческих оригиналов (прежде всего Менандра). В комедиях Теренция воспроизведены традиционные сюжеты и персонажи. Вместе с тем драматург глубоко и тщательно проработал психологические характеристики своих героев, добился изящной и тонкой отделки стиля. Через некоторое время на смену паллиатам приходят т. н. «тогаты» (т. е. «комедии тоги») с римскими сюжетами, героями и декорациями. С конца III в. до н. э. на римской сцене постепенно прививается в качестве театрального жанра мим, или «ателлана» – импровизированная бытовая или пародийно-сатирическая сценка в форме монолога или диалога, которую разыгрывали исполнители из народа.

Трагедия не получила признания у римской публики, поэтому так и осталась подражательной. Римские трагики Марк Пакувий (220–130 гг. до н. э.), племянник Энния, и Луций Акций (170–90 гг. до н. э.) для создания своих трагедий (от них остались лишь фрагменты) использовали произведения великих греческих драматургов, прежде всего Еврипида. Несмотря на известную вторичность своего творчества, Пакувий и Акций сыграли очень важную роль в деле эстетического образования и нравственного просвещения своих соотечественников, которых они познакомили не только с мифологией, но и с глубокой философией греческой трагедии.

Исконно римским литературным жанром стала сатура (смешение стихов, басен, анекдотов и диалогов). Со временем она превратилась в хорошо знакомую нам сатиру. Первым римским сатириком стал Гай Луцилий (180–102 гг. до н. э.). Он написал сборник сатир из 30 книг (сохранилось около 1000 фрагментов), в которых обличал пороки современного ему римского общества.

Самым ранним из дошедших до наших дней произведений латинской прозы стал труд Марка Порция Катона Старшего (234–149 гг. до н. э.) «О земледелии» (начало II в. до н. э.). Убежденный патриот, Катон был противником распространения греческой образованности и принципиально писал только на родной латыни (хотя изучил греческий язык и литературу). Его сочинение «Начала» (Origines) в 7 книгах, освещавшее историю Рима и Италии с древнейших времен до конца Второй Пунической войны, не сохранилось, как и его трактаты по медицине, ораторскому искусству и 150 опубликованных им речей (остались лишь фрагменты). Трактат «О земледелии» содержит массу ценных сведений о рабовладельческом хозяйстве и экономике Италии II в. до н. э.

Период Поздней республики был отмечен нараставшей эллинизацией римской культуры. Обогащенная, с одной стороны, собственным опытом, а с другой – влиянием греческих авторов, римская литература I в. до н. э. поднялась на новую, более высокую ступень. Латинская поэзия этого времени представлена двумя выдающимися именами – это Тит Лукреций Кар (95–51 гг. до н. э.) и Гай Валерий Катулл (87–54 гг. до н. э.). Лукрецию принадлежит философская поэма «О природе вещей» в 6 книгах. В ней он пропагандирует материалистическое учение Эпикура, главным образом его натурфилософию, ставя своей целью освобождение человека от гнета религии. Глубокое философское содержание поэмы сочетается с изящной поэтической формой изложения, насыщенного эпитетами, метафорами и выразительными образами. Крупнейшим римским лириком был Катулл, оставивший сборник из 116 стихотворений. Лучшие из них посвящены возлюбленной поэта Клодии, воспетой им под именем Лесбии в память лесбосской поэтессы Сапфо.

Поистине величайшими деятелями латинской культуры, проявившими себя, в частности, и на литературном поприще, были Марк Теренций Варрон (116–27 гг. до н. э.) и Марк Туллий Цицерон (106–43 гг. до н. э.). Варрон являлся уникальным писателем-энциклопедистом, автором 74 произведений в 620 книгах (к сожалению, почти все они утеряны). Главными его трудами были «Древности» (41 книга) и «О латинском языке» (25 книг). Из его сочинений до нас дошли лишь часть трактата «О латинском языке» (5 книг) и диалог «О сельском хозяйстве» (3 книги), а также многочисленные фрагменты.

Литературное наследие Цицерона, ученого-энциклопедиста и просветителя, непревзойденного в античности теоретика и практика ораторского искусства, государственного деятеля и полководца, правоведа и адвоката, знатока философии и мастера эпистолярного жанра, филолога-эрудита и переводчика, блестяще знавшего греческий язык и литературу, отчасти историка и поэта, по совместительству искусствоведа и литературного критика, – исключительно велико и разнообразно. Оно включает в себя 58 политических и судебных речей (из 106, известных по названию), 12 философских сочинений, 7 трактатов по риторике, обширную переписку, насчитывающую свыше 800 писем, и, наконец, сохранившиеся фрагменты многих речей и некоторых поэтических произведений.

Крупным писателем был Гай Юлий Цезарь (100–44 гг. до н. э.). Из всех его произведений до нас дошли только два: «Записки о галльской войне» (7 книг; VIII книга Цезарю не принадлежит) и «Записки о гражданской войне» (3 книги). Цицерон и Цезарь явились творцами классического языка римской литературы, т. н. «золотой латыни».

Основоположником жанра исторической монографии стал Гай Саллюстий Крисп (86–35 гг. до н. э.), видный цезарианец, на склоне лет написавший два дошедших до наших дней монографических исследования – «О заговоре Катилины» и «О Югуртинской войне», а также «Историю», охватившую события 78–67 гг. до н. э., но сохранившуюся лишь в отрывках. Стиль Саллюстия отличается нарочитым употреблением грамматических архаизмов, в чем находит свое выражение демонстративный консерватизм одного из самых известных римских писателей-моралистов.

Архитектура и скульптура

Развитие римской архитектуры и скульптуры проходило под сильным греческим и этрусским влиянием. В частности, у этрусков практичные римляне заимствовали некоторые приемы строительной техники. Профессиональные достижения этрусских умельцев были восприняты и в дальнейшем приумножены даровитыми учениками. Так, со временем римляне стали великими мастерами в строительстве дорог. В 312 г. до н. э. при цензоре Аппии Клавдии Цеке была проложена Аппиева дорога, впервые замощенная камнем. Обычно римляне строили дороги с пятислойной структурой. С того же 312 г. до н. э. в целях улучшения снабжения Рима водой безвестные римские инженеры начинают сооружать акведуки с характерными арочными пролетами (всего в эпоху Республики было построено четыре таких водопровода).

Изобретение бетона (II в. до н. э.) открыло новые конструктивные возможности при сооружении сводчатых перекрытий и для строительства монументальных зданий. При возведении и облицовке стен применялись кирпич, туф, травертин и мрамор.

В храмовом зодчестве римляне использовали либо тип греческого периптера, по-этрусски модифицируя его в псевдопериптер, либо тип ротонды – круглого в плане храма, окруженного со всех сторон колоннами, как, например, храм Геркулеса на Бычьем форуме в Риме с 10-метровыми коринфскими колоннами (II–I вв. до н. э.). Богатейший материал, вобравший в себя многовековой опыт и поразительные достижения римской строительной практики, был собран и обобщен в уникальном трактате Марка Витрувия Поллиона «Об архитектуре» (10 книг; последняя треть I в. до н. э.). К этому времени в Риме уже давно строили многоэтажные инсулы, каменные мосты, термы и великолепные триумфальные арки, а в 55 г. до н. э. на Марсовом поле был построен первый каменный амфитеатр Помпея.

В эпоху Республики центром всей общественной жизни в Риме стал форум (Forum Romanum). Постепенно он был полностью застроен базиликами, храмами и портиками, заполнен статуями и монументами. Здесь, у подножия Капитолия, находились государственное казначейство (за храмом Сатурна) и государственный архив (т. н. Табулярий), а также трибуна для выступления ораторов (т. н. ростры), Комиций (место проведения народных собраний), Курия (место заседаний сената) и государственная тюрьма Туллианум. В период интенсивной эллинизации римской культуры храмы Вечного города быстро наполнялись греческими статуями и другими произведениями искусства, вывезенными из стран эллинистического Востока.

Достоверный скульптурный портрет стал одним из величайших достижений римского искусства. В отличие от греческой скульптуры, создававшей идеальный образ гражданина полиса, римский реалистический портрет передает неповторимую индивидуальность модели. Истоки римского портрета восходят к этрусским погребальным скульптурам и к древнему обычаю самих римлян держать в доме посмертные восковые маски предков. Задачи прославления конкретных людей (политиков и полководцев) требовали от скульпторов достижения максимального портретного сходства с оригиналом. Трезвый, объективный, рациональный ум римлян способствовал развитию именно портретного жанра. Бронзовые статуи в раннюю эпоху отливались этрусскими мастерами, а со II в. до н. э. – греческими скульпторами. О римских художниках, скульпторах и архитекторах практически ничего не известно. В I в. до н. э. бронзу все чаще заменяет мрамор. Среди замечательных произведений римской скульптуры эпохи Поздней республики есть такие шедевры, как т. н. «Брут», «Оратор», «Тогатус» и великолепные бюсты Мария, Помпея, Цицерона, Катона Младшего и Цезаря.

Раздел IV
Эпоха Ранней империи (принципат)

Глава XIV
Принципат Юлиев – Клавдиев и Флавиев (30 г. до н. э. – 96 г. н. э.)

Принципат Юлиев – Клавдиев (30 г. до н. э. – 68 г. н. э.)

Победив Антония и захватив Египет, 33-летний Октавиан стал единоличным властителем огромной державы (30 г. до н. э. – 14 г. н. э.). В августе 29 г. до н. э. он вернулся в Рим, где пышно отпраздновал трехдневный триумф. Легионеры и плебеи получили богатые подарки. Было торжественно объявлено о наступлении всеобщего мира и благоденствия. Сенат декретировал Октавиану неслыханные почести (в частности, во время богослужений его имя поминалось наравне с богами, а одна из триб была названа Юлиевой). Сложив полномочия триумвира, расчетливый и осторожный наследник Цезаря (он даже с женой, Ливией Друзиллой, говорил о важных делах по заранее составленному «конспекту») отказался от диктатуры и пожизненной цензуры, отверг имя Ромула и титул dominus («господин»), дабы никто не подумал, будто он стремится к царскому венцу. С 30 г. до н. э. Октавиан обладал властью плебейского трибуна, а в 29 г. до н. э. получил от сената пожизненно титул императора, который подразумевал командование армией и верховную власть в сфере как внешней, так и внутренней политики. В 28 г. до н. э., проведя очередной ценз и чистку сената, Октавиан стал принцепсом сената. Статус первоприсутствующего в сенате занял свое почетное место в новой системе власти, получившей название принципата (principatus).

В январе 27 г. до н. э. Октавиан демонстративно подал в отставку со всех постов, однако обновленный сенат его «не отпустил». Вскоре по просьбе сенаторов Октавиан принял почетное имя Augustus («возвеличенный богами», «священный») и с тех пор стал официально именоваться так: император Цезарь Август, сын божественного (позднее месяц секстилий был переименован в август).

Постепенно он сосредоточил в своих руках максимум военных и гражданских полномочий, формально оставаясь в рамках республиканской политической традиции. Так, с 31 г. до н. э. он ежегодно избирался консулом. Отказавшись от консулата, в 23 г. до н. э. Август получил пожизненно трибунскую и проконсульскую власть (это означало право законодательной инициативы наряду с правом вето и военную власть на всем пространстве империи). Еще в 24 г. до н. э. сенат официально поставил Августа над действующим законодательством. В 19 г. до н. э. принцепс получил знаки консульской власти и 12 ликторов вместе с правом сидеть между консулами. В 12 г. до н. э. он стал верховным понтификом, возглавив жреческую корпорацию в Риме. Еще дважды Август избирался консулом, трижды становился цензором и назначался попечителем законов и нравов, получил титул «отца отечества», его решения со временем стали приравниваться к постановлениям сената, он стал высшей судебной инстанцией.

В своем политическом завещании-отчете («Деяния божественного Августа») лукавый император утверждал, что власти у него было не больше, чем у его коллег, зато он превосходил их своим авторитетом (auctoritas). На деле сенат, трибутные комиции и магистраты послушно проводили в жизнь решения принцепса, которые разрабатывались в состоявшем при нем совете (consilium principis). Таким образом, вся совокупность республиканских властных полномочий, совместившихся в одних руках, легла в основу режима личной власти Августа, этой «республиканской монархии», которая официально оставалась «восстановленной республикой» (res publica restituta).

Между тем республиканские магистратуры потеряли свое прежнее значение, сохранив лишь внешний почет (honor). Должности занимали, как правило, креатуры принцепса, который обладал правом рекомендации. Магистратов постепенно оттесняли на второй план чиновники, назначаемые принцепсом: легаты, прокураторы и префекты. Император контролировал огромные финансовые средства. Формально Август, этот великий мастер компромисса, делил власть с сенатом, поэтому наряду с государственным казначейством (эрарий) существовала императорская касса (фиск), обладавшая правом чеканки золотой и серебряной монеты, провинции же делились (с 27 г. до н. э.) на императорские и сенатские (Египет считался личной собственностью императора). Первые (наиболее богатые и стратегически важные) находились под непосредственным контролем императора и управлялись легатами в пропреторском ранге, вторые оставались под номинальной властью сената, и наместниками в них были, как и прежде, проконсулы и пропреторы. Впрочем, фактически власть императора простиралась и на сенатские провинции.

Несмотря на три чистки сената (после второй, проведенной в 18 г. до н. э., число сенаторов сократилось до 600 человек; третья состоялась в 4 г. н. э.), сенатская оппозиция при Августе отваживалась не только на вызывающие демонстрации вроде антиправительственных памфлетов или ядовитых реплик на заседаниях сената, но и на политические заговоры. Было предотвращено не менее семи покушений на жизнь принцепса. Сам Август старался проводить умеренную политику, в основе которой лежали терпимость и лояльность. Главной опорой его власти была армия (25 легионов численностью до 250 тыс. человек и несколько военных эскадр). Кроме того, в самом Риме и в Северной Италии были расквартированы когорты преторианской гвардии (9 тыс. солдат), которую возглавляли два префекта претория.

Внутренней политике Августа был присущ консерватизм. Император выступал гарантом права собственности и строгим блюстителем «нравов предков» в общественной жизни (по его инициативе была организована кампания против безбрачия, введены льготы для многодетных родителей, наряду с наказаниями за нарушение супружеской верности и аморальное поведение, издан закон против роскоши). Август заботился о представителях высших сословий: сенаторам (ценз – 1 млн. сестерциев) он предоставлял разные привилегии и оказывал материальную поддержку, из числа всадников (ценз – 400 тыс. сестерциев) набирал командный состав среднего и высшего звена, а также прокураторов для службы в провинциях. Что касается плебса, то его император щедро ублажал зрелищами (гладиаторские бои, травли и навмахии), денежными подарками и раздачами дарового хлеба. Как писал Светоний, «Август придавал большое значение тому, чтобы римский народ сохранял чистоту своего состава и не примешивал к своей крови чужестранцев и рабов. Поэтому он весьма скупо давал римское гражданство и ограничил право отпуска рабов на волю». Особым покровительством принцепса пользовалось население италийских городов.

Август осуществлял широкую строительную деятельность: в одном только Риме при нем были реставрированы 82 храма, построены форум Августа, театр Марцелла, Пантеон, императорский дворец на Палатине и многие другие великолепные здания. Свое реноме реставратора республиканского строя и основателя «золотого века» Август поддерживал с помощью идеологии – от пропаганды посредством изобразительного искусства или литературы (в этой области ключевую роль играл просвещенный друг императора Гай Цильний Меценат) до восстановления древних культов и празднеств. Он организовал императорский культ: на Западе объектом религиозного поклонения стал «божественный Юлий», а на Востоке – сам Август (официально он был причислен к богам только после смерти).

Внешняя политика Августа характеризовалась обеспечением безопасности восточных границ империи и военной экспансией на севере и западе. С Парфией в 20 г. до н. э. был заключен мирный договор, парфяне вернули римлянам пленных и знамена, захваченные после поражений римских войск в 53, 40 и 36 гг. до н. э., а также выдали знатных заложников. Граница между двумя великими державами с тех пор проходила по Евфрату (соперничество из-за Армении продолжалось еще многие десятилетия). На востоке Малой Азии и в Сирии Август сохранил систему буферных вассальных царств.

В 27 г. до н. э. последовало окончательное замирение мятежной Галлии, которая была официально поделена на четыре провинции: Нарбонскую Галлию, Лугдунскую Галлию, Белгику и Аквитанию. В 28–19 гг. до н. э. продолжалась тяжелая война с воинственными племенами астуров и кантабров на северо-западе Пиренейского полуострова. Эту войну в 19 г. до н. э. победоносно завершил Агриппа, после чего Пиренейский полуостров был разделен на три провинции: Тарраконскую Испанию, Лузитанию и Бетику. В 25 г. до н. э. римляне покорили салассов, а спустя 10 лет – ретов и винделиков. В результате была основана провинция Реция. Тогда же (в 15 г. до н. э.) римляне присоединили Норик и организовали провинциальное управление Мезии.

По-видимому, Август предполагал сделать северными границами империи реки Альбис и Данувий (современные Эльба и Дунай). В ходе многолетней войны (14–9 гг. до н. э.) легионы Агриппы (умер в 12 г. до н. э.) и пасынка Августа Тиберия сломили ожесточенное сопротивление иллирийских и паннонских племен. На захваченных землях были образованы провинции Паннония (10 г. до н. э.) и Далмация (6 г. н. э.). В итоге все дунайские области оказались под властью Рима.

В 16 г. до н. э. началась война римлян с германцами, которые постоянно вторгались на территорию Галлии. В 12–7 гг. до н. э. легионы пасынка Августа Друза Старшего (умер в 9 г. до н. э.) и его брата Тиберия завоевали северную часть Германии до Эльбы. Под власть Рима попали батавы, фризы, хатты, свевы и некоторые другие германские племена. Позднее были покорены гермундуры, херуски, лангобарды и семноны. На территории между Рейном и Эльбой в 5 г. н. э. Тиберий образовал провинцию Германия во главе с наместником Публием Квинтилием Варом. Однако вскоре прочность имперского присутствия на Эльбе и Дунае подверглась суровым испытаниям. В 6 г. вспыхнуло мощное восстание в Паннонии и Далмации, с огромным трудом подавленное спустя три года Тиберием и сыном Друза Старшего Германиком. В 9 г. Арминий, вождь германского племени херусков, нанес римлянам страшное поражение: он заманил римского наместника Вара с 20-тысячным войском (3 легиона) и обозом в Тевтобургский лес (в 16 км к северу от современного города Оснабрюка) и наголову разгромил (сам Вар покончил с собой). В результате римские владения на правом берегу Рейна были потеряны. Правда, в 11 г. Тиберий и Германик совершили поход за Рейн, однако после гибели легионов Вара в Риме уже не помышляли о возобновлении агрессивной политики в отношении германцев.

Несмотря на слабое здоровье, Август пережил многих потенциальных преемников: своего племянника Марцелла, зятя Агриппу, внуков (от единственной дочери, Юлии Старшей) Гая и Луция Цезарей. В 4 г. он усыновил Тиберия Клавдия Нерона, сына своей жены, Ливии, от первого брака. После смерти 76-летнего Августав 14 г. ему наследовал 55-летний Тиберий (14–37 гг.). Приход к власти второго принцепса почти никем не оспаривался: новая форма правления доказала на деле свою эффективность; кроме того, к ней успели привыкнуть.

Талантливый полководец и способный администратор, Тиберий казался достойным преемником основателя принципата. Начало его правления ознаменовалось восстанием паннонских и германских легионов, утомленных тяготами службы на границе (14 г.). Племянник Тиберия, Германик, восстановив дисциплину в войсках, предпринял три победоносных похода за Рейн (14–16 гг.). Вскоре, однако, империя перешла к обороне на этом рубеже: на левом берегу Рейна в 16 г. были образованы провинции под названием Верхняя и Нижняя Германия.

Поначалу Тиберий, продолжая политический курс Августа, правил в полном согласии с сенатом. Он даже передал ему избирательные и судебные функции, отняв их у комиций (14 г.). Тиберий проводил политику разумной экономии (после себя он оставил в казне 2 млрд. 700 млн. сестерциев), пытался улучшить управление провинциями, преодолеть экономический кризис в Италии, обуздать роскошь и расточительство, намеревался оздоровить общественные нравы и вернуть уважение к традиционным римским культам. Однако все попытки реформ встречали глухое недовольство и пассивное сопротивление в обществе: сенаторы и всадники не собирались отказываться от привычного образа жизни и не желали вкладывать деньги в развитие сельского хозяйства Италии, тогда как плебс был недоволен сокращением количества зрелищ и раздач. После внезапной смерти в 19 г. чрезвычайно популярного среди плебса и войска 33-летнего Германика молва нарекла Тиберия отравителем. Пассивная оппозиция в сенате молчаливо поддержала это обвинение, признав виновником смерти Германика наместника Сирии Гнея Кальпурния Пизона, личного друга императора. Пизон покончил с собой. С этого времени начинается открытая вражда между Тиберием и сенатом.

В 23 г. умер от яда единственный сын Тиберия Друз Младший (как выяснилось позже, его отравила собственная жена, Ливия Ливилла, сестра Германика). Ожесточившийся и замкнувшийся в себе император дал волю накопившемуся раздражению, обрушившись с репрессиями на сенаторов, которых он подозревал в оппозиционных настроениях. В этот период его единственным доверенным лицом был префект претория Луций Элий Сеян. В 26 г. он уговорил Тиберия покинуть Рим. Вскоре тот перебрался на остров Капри, где и провел последние десять лет жизни. В отсутствие принцепса Сеян стал фактическим правителем Рима (26–31 гг.). Зарвавшийся префект намеревался устранить императора и захватить власть. Тиберий своевременно узнал о заговоре и руками другого префекта претория, Невия Сертория Макрона, расправился с Сеяном и его сообщниками (октябрь 31 г.).

Измена Сеяна окончательно превратила Тиберия в маниакально подозрительного тирана. Наступило время террора. Мрачный и нелюдимый, наводивший страх на окружающих, престарелый «островной император» постоянно переезжал из одной виллы в другую, устраивая оргии и предаваясь разврату. Главной опорой деспотизма Тиберия в этот период были преторианцы: для них он велел выстроить лагерь в самом Риме. Повсюду свирепствовали доносчики, процессы «об оскорблении величества» следовали один за другим, жуткой череде казней и опал не было видно конца. Известие о смерти 77-летнего императора в марте 37 г. (больной старик был задушен по приказу Макрона) вызвало в Риме всеобщее ликование.

Преемником Тиберия стал 24-летний Гай Цезарь Калигула, сын Германика (37–41 гг.). Это был непредсказуемый в своих поступках и реакциях психопат с отталкивающей внешностью дегенерата, наделенный всевозможными пороками и одержимый манией величия. По словам Светония, «зависти и злобы в нем было не меньше, чем гордыни и свирепости».

Правда, начало правления Калигулы было многообещающим: следуя рекомендациям своих советников, новый принцепс прекратил процессы «об оскорблении величества», объявил амнистию, вернул сенату его прежние полномочия, восстановил выборы магистратов в комициях, снизил налоги, много раз устраивал роскошные зрелища и щедрые раздачи, что способствовало росту его популярности. Однако спустя несколько месяцев, истощив казну безумным расточительством, Калигула обратился к силовым методам правления под девизом: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись!». Он увеличил налоговое бремя и обрушился с казнями и конфискациями на богатых и знатных людей. Калигула вознамерился превратить принципат в абсолютную монархию эллинистического типа. Объявив себя «господином» (dominus) и «богом» (deus), он появлялся на публике в образе Юпитера, с позолоченной бородкой и молниями в руке, или с трезубцем, в шелках и на котурнах.

Огромные средства шли из казны на содержание императорского двора, великолепные постройки, зрелища и увеселения. Римляне часто видели своего императора в роли гладиатора и возницы, певца и плясуна. Гай открыто сожительствовал с собственной сестрой, Друзиллой, а однажды вознамерился сделать консулом своего коня Инцитата. Император лично присутствовал при пытках и казнях, приговаривая: «Бей, чтобы он чувствовал, что умирает!» Экстравагантные выходки погрязшего в разврате садиста и безумца продолжались три года: в январе 41 г. Калигула был убит заговорщиками во главе с трибуном преторианцев Кассием Хереей.

После убийства Калигулы сенаторы решились было восстановить республику, но преторианцы их опередили, провозгласив императором 50-летнего дядю Калигулы Тиберия Клавдия Нерона, сына Друза Старшего и брата Германика. Это был странный выбор. Человек слабого здоровья (всю жизнь он страдал от последствий детского паралича мозга), в императорской семье Клавдий считался чудаком и недотепой, смешным, нелепым и непрактичным. Нередко он подвергался насмешкам и издевательствам со стороны окружающих. Держась в стороне от политики, Клавдий занимался учеными изысканиями (в частности, он опубликовал несколько исторических трудов). Своим возвышением чудаковатый император был обязан случаю. Вместе с тем его принципат (41–54 гг.) стал важным этапом в процессе формирования монархических структур и усиления власти принцепса.

Как правитель Клавдий был игрушкой в руках своих жен (до 48 г. – Мессалины, а с 49 г. – Агриппины) и вольноотпущенников. По словам Тацита, «это был принцепс, у которого не было других мыслей и другой неприязни, кроме подсказанных и внушенных со стороны». Тем не менее иногда ему случалось самому принимать ответственные решения. Так, он настоял на включении в состав сената знатных уроженцев Галлии (48 г.) и решительно активизировал деятельность совета принцепса. Кроме того, император имел обыкновение лично вершить суд (как отмечает Светоний, «с величайшим усердием, даже в дни своих и семейных торжеств, а иногда и в древние праздники и в заповедные дни»).

Постепенно нормализовав отношения с сенатом, Клавдий создал свою, независимую от сената администрацию. Она состояла из нескольких ведомств: ab epistulis («относительно писем», т. е. императорская канцелярия), a libellis («относительно прошений»), a studiis («относительно ученых изысканий»), a rationibus («относительно финансов»). Они возглавлялись наиболее влиятельными вольноотпущенниками Нарциссом, Каллистом, Полибием и Паллантом (состояние последнего оценивалось в 300 млн. сестерциев). Канцелярии делились на отделы, в которых служили императорские рабы и вольноотпущенники. Формально эти структуры возникли как часть дворцового ведомства (да и люди, их обслуживавшие, входили в состав familia Caesaris), но со временем они стали основой государственной системы управления. При Клавдии были расширены полномочия и функции прокураторов. Все эти меры способствовали появлению имперской бюрократии, централизации управления и усилению личной власти императора.

В проведении своего политического курса имперские власти во главе с Клавдием опирались прежде всего на поддержку армии, развращенного зрелищами и подачками римского плебса и провинциальной знати. Даже крупномасштабное строительство, отмеченное такими грандиозными проектами, как Клавдиев водопровод, гавань в Остии и спуск Фуцинского озера, диктовалось не столько экономическими, сколько политическими соображениями. Во внешней политике правительство избегало пограничных конфликтов и войн, предпочитая пользоваться средствами дипломатии. Единственным исключением стала военная экспедиция в Британию (43 г.).

В 49 г. 33-летняя племянница Клавдия, жестокая, лицемерная и властолюбивая Агриппина Младшая (дочь Германика, внучка Агриппы и правнучка Августа) добилась того, что 58-летний дядя-император женился на ней четвертым браком. В 50 г. ее сын от первого брака, Луций Домиций Агенобарб, был усыновлен Клавдием, оттеснив от престолонаследия Британика, сына Клавдия от Мессалины. В октябре 54 г. Агриппина отравила Клавдия (его, как и Августа, обожествили), и новым императором стал ее 17-летний сын, Нерон Клавдий Цезарь (54–68 гг.).

Поначалу юный принцепс, руководствуясь советами своих наставников – философа-стоика Луция Аннея Сенеки и префекта претория Секста Афрания Бурра, демонстрировал в делах управления (в частности, в отношениях с сенатом) умеренность и либерализм. Однако в скором времени порочная и необузданная натура взяла свое, и Нерон стал совершать одно преступление за другим. Сначала он отравил 14-летнего Британика (55 г.), позднее приказал убить мать (59 г.) и жену Октавию, сестру Британика (62 г.). Спустя три года он убил и вторую жену, Поппею Сабину. После убийства Агриппины Нерон вступил на путь самого разнузданного произвола. Нуждаясь в деньгах для роскошных построек, содержания двора и удовлетворения своих экстравагантных прихотей, император прибегнул к испытанному средству пополнения личной кассы – репрессиям и конфискациям, поборам и вымогательствам. Возобновились процессы «об оскорблении величества», снова расцвело доносительство.

В 62 г. умер Бурр, Сенека удалился от дел, и главным доверенным лицом императора стал префект претория Софоний Тигеллин – редкий негодяй, с именем которого связаны все преступления последних лет правления Нерона (62–68 гг.). В частности, Нерона и Тигеллина молва обвиняла в поджоге Рима, который серьезно пострадал от грандиозного шестидневного пожара в 64 г. (из 14 городских кварталов выгорели 10). На освободившемся после пожара пространстве между Палатином и Эсквилином началось строительство т. н. «золотого дома» (domus aurea) – великолепного дворцового комплекса площадью в 270 га.

Деспотизм и безумное расточительство, бесчинства и оргии, а также скандальная слава возницы, певца и актера восстановили против Нерона римскую аристократию. В 65 г. в Риме был раскрыт заговор, цель которого заключалась в устранении Нерона и возведении на престол видного аристократа Гая Кальпурния Пизона. Заговорщики подверглись суровым карам, среди жертв оказались Сенека (главным образом из-за своих богатств), его племянник поэт Марк Анней Лукан и писатель Гай Петроний Арбитр.

В последние годы своего принципата Нерон окончательно отошел от государственных дел и всецело отдался артистической деятельности. В 66 г. он выехал на гастроли в Грецию, где одерживал бесчисленные победы в состязаниях поэтов и певцов, получал венки и овации. Во время отсутствия коронованного дилетанта империей управлял грек-вольноотпущенник Эпафродит. Между тем политическая ситуация резко обострилась. К 66 г. бесславно для Рима завершилась многолетняя война с Парфией из-за Армении. В том же году началось восстание в Иудее (66–73 гг.), продолжалась война в Британии. Недовольство правлением Нерона стало всеобщим. Весной 68 г. против него восстали легионы в Галлии, Германии и Испании. Кандидатом на престол был выдвинут 70-летний аристократ Сервий Сульпиций Гальба. Защищать ничтожного паяца и убийцу матери было некому: даже преторианцы перешли на сторону Гальбы. Объявленный вне закона, Нерон пытался скрыться, но безуспешно. Чтобы не попасть живым в руки врагов, он бросился на меч, перед смертью воскликнув: «Какой великий артист погибает!» С гибелью Нерона пресеклась династия Юлиев – Клавдиев.

Гражданском война 68–69 гг. н. э

За смертью Нерона последовала гражданская война, в ходе которой ставленники легионов и провинциальных элит оспаривали друг у друга верховную власть. В июне 68 г. императором стал Гальба (68–69). Прибыв в Рим, он быстро наладил отношения с сенатом и ввел режим строгой экономии, дабы наполнить опустошенную Нероном казну. Суровый и непреклонный поборник дисциплины, Гальба из принципа отказался покупать преданность легионов и гвардии за деньги, чем немедленно восстановил их против себя. В январе 69 г. в результате стихийного бунта Гальба был убит преторианцами, а императором стал легат Лузитании, бывший товарищ Нерона по кутежам 37-летний Марк Сальвий Отон. Еще раньше германские легионы провозгласили императором 56-летнего легата Авла Вителлин. В апреле 69 г. в битве при селении Бедриаке (близ города Кремоны в Северной Италии) войска Отона потерпели поражение, а сам он покончил с собой. Оставшись единственным императором, Вителлий вступил в Рим и был признан сенатом. Между тем в империи повсеместно царила анархия. Толпы мародеров из армии Вителлия наводнили Италию, грабя и терроризируя местное население, тогда как их предводитель, недалекий и порочный человек, проводил время в обжорстве и кутежах, не думая о завтрашнем дне. За несколько месяцев своего правления он ухитрился проесть более 200 млн. сестерциев.

Тем временем восточные провинции выдвинули своего претендента на верховную власть. В июле 69 г. легионы в Египте, Сирии и Палестине провозгласили императором выходца из италийской муниципальной знати Тита Флавия Веспасиана, которого еще Нерон отправил подавлять восстание в Иудее. Вскоре Веспасиана признали дунайские легионы и флот. Наконец, на его сторону перешли римские войска в Африке, Испании и Галлии. Осенью армии Веспасиана вторглись на территорию Италии. В конце октября 69 г. войска Вителлия были разбиты в сражении под Кремоной, а в декабре приверженцы Веспасиана взяли штурмом Рим. Вителлий отрекся от власти и попытался скрыться, но был схвачен и убит (его тело бросили в Тибр). Гражданская война закончилась.

Принципат Флавиев (69–96 гг.)

Сенат и народ признали императором Веспасиана (69–79 гг.). В 70 г. он прибыл в Рим и принял тяжелое наследство. Империя находилась в плачевном состоянии: казна истощена, хозяйство пришло в упадок, войска деморализованы, в провинциях неспокойно. Веспасиан начал с подавления мятежей в провинциях. В 70 г. его сын Тит взял штурмом и разрушил Иерусалим (окончательно Иудея была покорена лишь в 73 г.). Были подавлены мятежи в Египте и Киренаике. В 69–71 гг. бушевало восстание германских и галльских племен во главе с талантливым организатором и полководцем Юлием Клавдием Цивилисом. В конце концов и это восстание легатам Веспасиана удалось подавить.

Умный, дальновидный и энергичный правитель, Веспасиан смог сравнительно быстро и эффективно восстановить экономический и финансовый потенциал империи. На покрытие государственных нужд требовалась астрономическая сумма в 40 млрд. сестерциев. Император ввел режим экономии, урезав расходы, сократив раздачи и введя новые налоги. Экономный, хозяйственный и практичный правитель взыскивал старые недоимки, продавал должности и обложил налогом даже погребения и общественные уборные в Риме. Недаром именно с его финансовой политикой связывают крылатую фразу «Деньги не пахнут» (pecunia non olet). Итогом всех этих мер было оздоровление финансов и достижение бюджетного профицита.

Веспасиан распустил мятежные легионы и сформировал новые, увеличив их число до 28. Самые крупные воинские контингенты размещались на Рейне и Дунае. С Парфией Веспасиану удалось сохранить мир. Император щедро раздавал права римского гражданства, а также активно пополнял ряды сенаторского и всаднического сословий за счет провинциалов и богатых вольноотпущенников. Он укреплял свой престиж возведением великолепных построек в Риме: при нем был реконструирован Капитолийский архитектурный ансамбль, сооружены форум Веспасиана, храм Мира и знаменитый Колизей (амфитеатр Флавиев на 50 тыс. зрительских мест). К концу правления отношения Веспасиана с сенатом испортились, поскольку император хотел сделать принципат наследственной монархией. Оппозиция раздражала Веспасиана памфлетами и политическими выступлениями стоиков и киников, поэтому последние были высланы из Рима.

В июне 79 г. на 70-м году жизни Веспасиан умер и был обожествлен. Сначала ему наследовал его старший сын Тит (79–81 гг.), который вскоре умер от лихорадки, не дожив до 42 лет, а затем младший, Домициан (81–96 гг.). С именем последнего представителя династии Флавиев связаны одни из самых мрачных страниц истории Ранней империи.

Стремясь сделать свою власть абсолютной, Домициан, подобно Калигуле, повелел именовать себя «господином» и «богом». Он вступил в конфликт с сенатом и прибегнул к политике террора, напомнившей его современникам (среди них был и Тацит) худшие времена Тиберия, Калигулы и Нерона. Домициан устраивал для плебса щедрые раздачи и великолепные зрелища, значительно увеличил жалование легионерам, много строил и проводил активную внешнюю политику (в частности, его легионы не без успеха воевали в Британии, с даками и германским племенем хаттов). Все это требовало огромных денег. Тогда, по словам Светония, «он бросился обогащаться любыми средствами». Начались казни и конфискации. Подозрительный и жестокий деспот пользовался услугами целого штата профессиональных доносчиков. По числу процессов «об оскорблении величества» Домициан обогнал всех своих предшественников. Борясь с оппозицией, он по примеру отца изгнал из Рима большинство философов. Несмотря на репрессии, заговоры против Домициана возникали один за другим. В итоге он был убит в сентябре 96 г. в собственном дворце на 45-м году жизни. Статуи Домициана были низвергнуты, а его память предана проклятию.

Глава XV
«Золотой век» Римской империи (96–192 гг.)

После смерти Домициана сенат избрал императором 66-летнего сенатора Марка Кокцея Нерву (96–98 гг.). Этому достойному человеку вскоре пришлось поделиться властью с армейским ставленником: осенью 97 г. преторианцы подняли мятеж, и Нерва был вынужден усыновить популярного в войсках наместника Верхней Германии 44-летнего провинциала (он родился в Испании) Марка Ульпия Траяна. Спустя несколько месяцев Нерва умер и был обожествлен, а Траян стал императором (98–117 гг.). Нерва и Траян основали династию Антонинов (96–192 гг.), при которой Римская средиземноморская держава достигла высшей точки политического, экономического и культурного расцвета.

В это время коренным образом меняются идеологические установки, определявшие взаимоотношения власти и общества. На рубеже I–II вв. в среде греко-римской интеллектуальной элиты происходит переоценка ценностей в отношении принципата как системы единоличной власти: на смену философской оппозиции с ее критикой абсолютной власти и связанных с ней злоупотреблений пришло теоретическое обоснование монархии как наилучшей формы правления во главе с добродетельным принцепсом, который в своей деятельности руководствуется интересами граждан и соображениями высшей справедливости. Эта теория получила свое воплощение в 4 речах «О царской власти» Диона Хризостома и в «Панегирике» Плиния Младшего (100 г.).

Траян во многом соответствовал образу идеального принцепса, созданному греческими и римскими интеллектуалами. Это был незаурядный государственный деятель – разумный политик, способный полководец и опытный администратор, скромный, простой и доступный человек, чуждый властолюбия, тельства и страсти к наслаждениям. В своей политике он ориентировался главным образом на сенат, армию и провинциальную знать. С сенатом император вел конструктивный диалог, поставив его законодательную деятельность под контроль своей администрации. Армия была послушным и эффективным инструментом политики принцепса. Значительное внимание Траян уделял жизни провинций, строго контролируя деятельность наместников. Многие знатные провинциалы при нем были включены в состав сената. Это означало, что провинции окончательно перестали быть объектами грабежа имперских властей и стали органическими компонентами Римской державы.

На фоне экономического подъема провинций тем более заметным был упадок экономики Италии. Для оказания эффективной помощи беднеющему сельскому населению первые Антонины создали т. н. алиментарную систему: государство выделило денежный фонд, из которого выдавались кредиты под 5 % годовых для вложения в хозяйство. Полученные проценты шли на выплату пособий сиротам и детям бедняков. Алиментарная система способствовала не только возрождению сельского хозяйства Италии, но и подготовке людских резервов для римской армии.

Стабилизация внутриполитического и экономического положения империи создала предпосылки для проведения активной внешней политики. Траян довел число легионов до 30. В ходе военных кампаний 101–103 и 105–107 гг. огромная римская армия во главе с самим императором покорила сильное дакийское царство Децебала. Дакия стала провинцией. Завоевание Дакии с ее плодородными почвами, золотыми приисками и природными запасами соли явилось важнейшей внешнеполитической акцией Траяна как с экономической, так и с военно-стратегической точки зрения. Огромная добыча позволила императору произвести щедрые подарки и раздачи преторианцам, армии и плебсу, устроить в Риме грандиозные зрелища, продолжавшиеся 123 дня, травли и бои гладиаторов, а также развернуть активное строительство: были возведены великолепные термы Траяна, новый водопровод и роскошный форум Траяна с 30-метровой колонной, увенчанной статуей императора.

После покорения Дакии Траян стал готовиться к войне с Парфией: он хотел вытеснить парфян из Месопотамии и подчинить Армению. Выступив в поход осенью 113 г., он в следующем году оккупировал Армению и превратил ее в провинцию, а в 115–116 гг. разгромил войска парфянского царя Вологеза IV, захватил его столицу Ктезифон и завоевал всю Месопотамию вплоть до побережья Персидского залива. Однако растянутость коммуникаций, недовольство местного населения римской оккупацией и серьезные волнения в восточных провинциях вынудили Траяна отвести легионы за Евфрат. Огромные материальные затраты оказались напрасными: вновь завоеванные на Востоке земли удержать не удалось. На пути в Италию (в Киликии) 64-летний Траян заболел и умер в августе 117 г. Несмотря на провал восточной экспедиции 114–117 гг., римляне сохранили о Траяне добрую память: с тех пор в Риме вошло в обычай желать новому императору «быть счастливее Августа и лучше Траяна».

Наследником Траяна стал его двоюродный племянник и приемный сын 41 – летний Публий Элий Адриан (117–138 гг.). Он стал достойным преемником «наилучшего принцепса»: прекрасно образованный человек, блестящий администратор и опытный военный, разумный и дальновидный политик, новый император оказался на высоте понимания задач, стоявших перед ним. В частности, осознав бесперспективность завоевательной политики на Востоке и полное истощение государственных ресурсов, Адриан заключил с Парфией мирный договор на условиях восстановления status quo (граница была зафиксирована по Евфрату) и начал сооружение мощной оборонительной полосы на восточных рубежах империи. Благодаря принятым мерам мир с Парфией сохранялся в течение 44 лет.

Завершив дела на Востоке, Адриан взялся за аналогичное обустройство границ империи в Европе и Африке. Повсеместно начались грандиозные работы по возведению пограничных укреплений, получивших название limes. Это была система небольших крепостей, фортов и полевых лагерей, между которыми был вырыт ров и насыпан вал, укрепленный стеной или палисадом (за ними шла дорога для оперативной переброски войск). Широкомасштабное строительство оборонительных укреплений на границе означало отказ империи от политики перманентной агрессии в отношении своих соседей и переход к стратегической обороне на всех рубежах.

Адриан заботился о поддержании армии в состоянии постоянной боеготовности. Он санкционировал пополнение легионов за счет не имевших римского или латинского гражданства провинциалов, поскольку количество граждан, желающих служить в армии, непрерывно сокращалось. Так была создана основа для варваризации римской военной машины, что уже в скором времени повлекло за собой серьезные социально-политические последствия.

Адриан осуществил ряд мер, направленных на укрепление имперской системы управления. Он реорганизовал совет принцепса, в состав которого вошли высшие чиновники, руководители ведомств и крупные юристы. Возросло число самих ведомств, получивших государственный статус: вместо вольноотпущенников их теперь возглавляли всадники. Отныне все управленцы имели каждый свой ранг, положенный по штату, и состояли на жаловании (т. е. стали чиновниками). Аналогичным образом было организовано управление провинциями. Император осуществлял постоянный контроль за деятельностью наместников. Время от времени в провинции наведывались с инспекциями кураторы (curatores) из Рима. Была учреждена государственная почта, прощены недоимки и ликвидирована система откупов. Адриан развивал алиментарную систему и принял ряд эффективных мер для возрождения сельского хозяйства Италии. Наконец, он упорядочил судопроизводство: по его распоряжению в 130 г. юрист Сальвий Юлиан на основе преторских эдиктов разработал т. н. Вечный эдикт (Edictum perpetuum), опубликованный от имени самого Адриана. С тех пор судебное правотворчество стало исключительной прерогативой императора.

Адриан часто путешествовал и много строил (особенно в Греции). Известный поклонник греческой культуры, интеллектуал и эстет, он прославился любовью к искусству и утонченным вкусом, оставив в наследство потомкам великолепный архитектурный ансамбль виллы в Тибуре площадью в 121,5 га, грандиозный храм Венеры и Ромы, знаменитый римский Пантеон и другие сооружения. Адриан много сделал для развития городской жизни.

Одним из немногих всплесков социально-политической напряженности в его правление стало восстание в Иудее под руководством Симона Бар-Кохбы (132–135 гг.). Под конец жизни, страдая от тяжелой болезни, Адриан без суда казнил нескольких сенаторов, чем навлек на себя всеобщую ненависть. В июле 138 г. 62-летний император умер и был похоронен в огромном круглом мавзолее (ныне замок Святого Ангела в Риме). На престоле его сменил усыновленный им 52-летний Антонин Пий (138–161 гг.), давший имя всей династии. Он добился от сената обожествления покойного Адриана, за что и получил почетное прозвище Pius («Благочестивый »).

Получив в наследство от своего приемного отца государство в состоянии благополучия и стабильности, Антонин Пий продолжал политику предшественника и преуспел в этом. В правление этого благородного и гуманного императора римляне надолго забыли, что такое произвол и злоупотребления властей. Это был редкий для империи период относительного благоденствия и процветания. Император издал ряд декретов, которые регулировали отношения рабов и их хозяев: в частности, отныне господин нес ответственность за убийство раба или жестокое с ним обращение; закон предусматривал для рабов возможность заниматься коммерцией, иметь семью и вступать в деловые отношения с господами. Придерживаясь мирной политики, Антонин Пий тем не менее был вынужден много воевать: его легаты побеждали британцев и мавров, германцев и даков, подавляли волнения в провинциях и отражали набеги варваров. Кроткий и добродетельный правитель умер в марте 161 г. на 75-м году жизни, передав власть усыновленным им соправителям – 40-летнему Марку Аврелию (161–180 гг.) и 30-летнему Луцию Веру (161–169 гг.). Последний вел разгульный образ жизни и в управлении империей участия не принимал.

Утонченный интеллектуал, Марк Аврелий вошел в историю как философ на троне (после него осталось написанное по-гречески философское произведение «К самому себе»). Это был человек долга, превыше всего ставивший интересы государства и в полной мере сознававший свою ответственность за судьбы империи. При нем продолжался количественный и качественный рост имперской бюрократии. Сам император активно занимался судопроизводством. Его отношения с сенаторским и всадническим сословиями были идеальными. Марк Аврелий, подобно своим предшественникам, ввел в сенат многих знатных провинциалов, особенно восточного и африканского происхождения.

Император-философ продолжал политику раздач и зрелищ для столичного плебса, сохранил алиментарную систему и в целом довольно успешно обеспечивал внутриполитическую стабильность. Его легаты без особого труда подавили восстания в Британии и Египте, а когда в 175 г. лучший полководец империи, Гай Авидий Кассий, поднял на Востоке мятеж, император отреагировал на это событие характерной фразой: «Не так плохо мы живем, чтобы он мог победить». Вскоре Кассий был убит собственными солдатами, и мятеж прекратился. За 19 лет правления против Марка Аврелия не было организовано ни одного заговора.

В то же время миролюбивому и гуманному императору пришлось вести тяжелые войны, грозившие державе крупными неприятностями. В 161–165 гг. с переменным успехом шла война с парфянами, которые вторглись в Армению и Сирию. Вытеснив оттуда парфян, римские легионы оккупировали значительную часть Месопотамии, но закрепиться в ней не смогли и вынуждены были отступить. Тем не менее в 166 г. римским дипломатам удалось заключить с Парфией выгодный мирный договор, по которому Северная Месопотамия стала частью империи, а Армения вошла в сферу римского влияния.

В 167 г., воспользовавшись тяжелым положением Рима в связи с Парфянской войной, эпидемией чумы и неурожаями в Италии, германские племена квадов и маркоманнов, принадлежавшие к конфедерации свевов, а также сарматы прорвали рейнско-дунайскую границу и вторглись в Северную Италию (Первая Маркоманнская война, 167–175 гг.) – Для спасения Италии сенат, как и во время войны с Ганнибалом, принял чрезвычайные меры: в армию мобилизовали даже разбойников, рабов и гладиаторов, а сам Марк Аврелий распродал часть императорского имущества, чтобы добыть средства для снаряжения войск. В 169 г. римляне вытеснили варваров из Италии. В дальнейшем римские легионы очистили от врага дунайские провинции и перешли Дунай. В 175 г. был заключен мир, по которому германские и сарматские племена оказались под римским протекторатом. Однако вскоре варвары возобновили свои набеги, и в 177 г. Марк Аврелий был вынужден начать Вторую Маркоманнскую войну (177–180 гг.). Натиск варваров удалось отразить, обстановка на границе стабилизировалась. В марте 180 г. на 59-м году жизни Марк Аврелий умер от чумы в городе Виндобоне (современная Вена). В Риме в честь императора была воздвигнута колонна, увенчанная его статуей.

Преемником Марка Аврелия стал его 18-летний сын Коммод (180–192 гг.), последний представитель династии Антонинов. Это был грубый, жестокий и сластолюбивый деспот. После смерти отца Коммод заключил с квадами и маркоманнами мирный договор, после чего немедленно отбыл в Рим, где доверил управление государством своим алчным клевретам, а сам предался дикому разгулу, пьянству и разврату. Казнив жену, он завел себе гарем. Отличавшийся необычайной физической силой и крепким телосложением император провозгласил себя римским Геркулесом, появлялся на публике в шкуре льва и с палицей на плече, лично участвовал в травлях диких зверей и выступал на арене амфитеатра как гладиатор. Вконец обезумев, Коммод переименовал в свою честь все месяцы календаря и даже Рим нарек «городом Коммода».

После неудавшейся попытки покушения на его жизнь (183 г.) император проникся лютой ненавистью к сенату и обрушился с репрессиями на сенаторское сословие. Последовала длинная череда казней и опал. Чтобы добыть денег на зрелища и увеселения, Коммод по примеру Калигулы и Перона прибегнул к вымогательствам и конфискациям. Распущенному императору подражали его приближенные. В Риме царили произвол, вымогательство, продажа должностей и приговоров. Относительный порядок в провинциях поддерживали легаты, которым пришлось подавлять восстания даков и мавров, волнения в Паннонии и Британии. Недовольство тиранией августейшего безумца охватило самые широкие слои населения. Наконец в последний день 192 г. Коммод был убит в результате заговора, организованного его любовницей и начальником охраны. В порыве ликования сенат распорядился низвергнуть статуи Коммода и уничтожить всякую память о нем.

Глава XVI
Экономика и социальные отношения в Римской империи в I–II вв

В I–II вв. продолжался активный процесс экономической и культурной интеграции народов Средиземноморья в рамках единого политического пространства, каким являлась Римская империя. В обстановке относительной внутриполитической стабильности сложились благоприятные условия для развития городской жизни, сельского хозяйства, ремесел и торговли. Этносы, включенные в процесс экономического взаимодействия и культурного обмена, находились на разных уровнях развития, им были присущи различные социально-экономические уклады, среди которых ведущие позиции занимало рабовладение. Имперские власти последовательно проводили в провинциях (в 107 г. их стало 36) политику унификации и сглаживания социально-экономических, политических и культурных различий: на Западе эти цели достигались за счет интенсивной романизации покоренных народов, на Востоке аналогичную роль играл процесс эллинизации.

Экономика Римской империи в I–II вв

Довольно примитивное сельское хозяйство западных провинций после римского завоевания бурно развивалось за счет рационального освоения новых земель, внедрения передовой для своего времени греко-римской агрономической культуры и применения усовершенствованной сельскохозяйственной техники: галльской жнейки, колесного плуга, водяной мельницы и т. д. В провинциях (в частности, в Галлии и Испании) стали успешно выращивать виноград, оливковые и плодовые деревья. Расширялось применение минеральных удобрений, вводились новые сорта зерновых и кормовых культур, распространялось культивирование пшеницы. Углубление рыночных связей способствовало развитию товарного производства. Сельское хозяйство восточных провинций достигло сравнительно высокого уровня развития еще в эллинистический период. Египет был главным поставщиком товарного зерна на рынки Италии. Традиционным предметом экспорта являлись также греческие вина и оливковое масло.

На Западе в I в. товарные виллы и латифундии оттеснили на второй план хозяйства мелких землевладельцев, крестьян и арендаторов. Мелкие собственники постепенно превращались в колонов – арендаторов, которые за право пользования землей выплачивали землевладельцу денежную аренду или несли в его пользу натуральные повинности. Во II в. латифундии стали поглощать не только крестьянские участки, но и виллы средних размеров. Земли латифундистов обрабатывались рабами или колонами (существовал и смешанный тип производства). Кризис рабовладения вел к расширению колонатного земледелия. Императорские латифундии в восточных и африканских провинциях (т. н. сальтусы), как правило, сдавались прокураторами в аренду кондукторам – богатым подрядчикам, которые нещадно эксплуатировали колонов. В то же время в централизованных императорских латифундиях широко применялся труд рабов. Мелкое землевладение продолжало играть большую роль в дунайских провинциях империи.

Расцвет ремесла в указанный период в значительной степени был обусловлен расширением сырьевой базы за счет интенсивного поиска полезных ископаемых и активной разработки рудников (в Галлии, Испании и Британии, Норике и Далмации, Киликии и Каппадокии). Развитию ремесел способствовало также широкое применение рабского труда в ремесленном производстве, углубление специализации и кооперации. Интенсивный рост был характерен для таких отраслей, как стеклодувное дело, изготовление обожженного кирпича и бетона, ткачество, керамическое производство, ювелирное ремесло и т. д. Во II в. в латифундиях появляются ремесленные мастерские, которые начинают конкурировать с городскими ремесленниками. В целом провинциальное ремесло в I–II вв. не только удовлетворяло местный спрос, но и обеспечивало поступление товарной продукции на экспорт, что содействовало дальнейшему развитию товарно-денежных отношений во всем средиземноморском регионе.

Во II в. развитие товарного производства привело к небывалому размаху торговых операций в римском Средиземноморье. В Италии и провинциях в этот период возрастают объемы продаж, развивается внутренняя и внешняя, оптовая и розничная торговля, происходит активное вовлечение в товарооборот не только предметов роскоши, но и товаров массового потребления: продуктов сельского хозяйства, льняных и шерстяных тканей, керамики, изделий из металлов. Товарообмен, в свою очередь, стимулировал производство и способствовал специализации отдельных регионов. Коммерсанты, как правило, объединялись в коллегии, которые располагали значительными денежными и транспортными средствами. Совершенствование форм кредитования благоприятно сказывалось на росте деловой активности в римском Средиземноморье эпохи Антонинов. Вместе с тем развитию рыночных отношений препятствовало преобладание натурального хозяйства, а также несовершенство транспорта и путей сообщения.

Еще при Августе в Риме началась систематическая чеканка золотых монет (aureus). Ценность одного ауреуса (8,19 г) по номиналу равнялась 25 денариям, или 100 сестерциям, или 200 дупондиям, или 400 ассам. Денарий стал одной из самых распространенных монет античного Средиземноморья. На Востоке чеканились драхмы и тетрадрахмы. Оживление денежного обращения в I II вв. явилось отражением интенсификации товарного производства и рыночных отношений на территории империи. В юридическом плане этот динамичный процесс сопровождался разработкой корифеями римской юриспруденции комплекса правовых норм, которые обеспечивали защиту заключаемых сделок в соответствии с действующим законодательством. Так, в рамках учения об обязательствах были прописаны права и обязанности контрагентов (в частности, интересы покупателя и продавца). Важнейшим компонентом этой правовой системы стало учение о контрактах.

Социальный строй

Основными классами римского общества I–II вв. оставались господствующий класс, класс мелких свободных производителей и класс рабов. В состав господствующего класса входили сенаторское и всадническое сословия, муниципальная и провинциальная знать, а также верхушка плебса из числа крупных и средних собственников (богатые финансовые дельцы и предприниматели, многие из которых являлись вольноотпущенниками или их потомками). Это была социальная опора императорской власти.

К числу мелких свободных производителей относились крестьяне и колоны, ремесленники и вольноотпущенники. По мере вздорожания и уменьшения притока рабов крестьяне беднели и с трудом сводили концы с концами. Колоны постепенно попадали в экономическую зависимость от землевладельцев и превращались в пожизненных арендаторов. Колонами становились посаженные на землю рабы, пленные варвары, безземельные крестьяне, бывшие поденщики, вольноотпущенники и ушедшие из города плебеи. Ремесленники и торговцы составляли относительно благополучную категорию римского «третьего сословия», чего никак нельзя сказать о многочисленной прослойке люмпен-пролетариев, которых было особенно много в крупнейших городах империи, таких, как Рим, Александрия или Антиохия. Эта беспокойная и буйная деклассированная масса вела паразитический образ жизни, питаясь подачками властей; она представляла собой внушительную политическую силу, поэтому императоры были вынуждены, во избежание волнений и погромов, заботиться о снабжении ее продовольствием и организации развлечений.

Особой социальной прослойкой являлась римская армия. Привилегированную ее часть составляли преторианцы, которых набирали из числа римских граждан, родившихся в Италии. Они получали жалование, в 3,5 раза превышавшее жалование легионеров, и подарки (донативы) от императора; срок их службы не превышал 16 лет. Легионеры вербовались из римских граждан провинциального происхождения и служили 20 лет, после чего получали право на почетную отставку, небольшую сумму денег и участок земли (правда, нередко ветеранов удерживали на военной службе и сверх установленного срока). Вернувшись на родину, они освобождались от уплаты налогов и становились декурионами. Наконец, вспомогательные части комплектовались из перегринов, которые получали втрое меньше, чем легионеры, а служили 25 лет, зато после демобилизации их наделяли правами латинского или (если их сыновья служили в войске) римского гражданства. Процесс распространения римского гражданства в империи постепенно размывал грань между легионными и вспомогательными частями, что способствовало консолидации римской армии и росту ее корпоративного духа.

В I II вв. из-за снижения внешнеполитической активности и перехода империи к стратегической обороне приток рабов на невольничьи рынки Италии и провинций неуклонно сокращался, что закономерно повлекло за собой рост цен на «живой товар». Поэтому отношение господ к своим рабам стало меняться: рабовладельцы поощряли семейные отношения в среде рабов, выделяли им имущество (т. н. пекулий) для самостоятельного ведения хозяйства, улучшали их быт. Во II в. государство стало вмешиваться во взаимоотношения рабов и их господ, дабы пресечь случаи жестокого обращения хозяев с невольниками. В результате юридическое положение рабов несколько изменилось в лучшую сторону. Тем не менее в целом они по-прежнему оставались бесправными и угнетенными.

Социальные противоречия и конфликты между рабами и их хозяевами, между колонами и землевладельцами, между низами общества и представителями имущих слоев населения сохранялись на протяжении всего существования Римской империи, время от времени обостряясь, что находило свое выражение в волнениях, погромах, восстаниях и мятежах. Несмотря на наличие в обществе социальной напряженности, императорской власти и господствующему классу в указанный период в целом удалось удержать ситуацию под контролем, сохранив относительную социальную стабильность и гарантировав незыблемость существовавшего на тот момент государственного и общественного строя. Крах отлаженной системы принципата наступил лишь в III в.

Глава XVII
Культура Римской средиземноморской державы в I–III вв

Материальная культура и быт

В представлении греков и римлян развитая городская жизнь являлась неотъемлемым признаком цивилизации. В период принципата города повсеместно увеличивались в числе, росли и богатели. Крупнейшими политическими, экономическими и культурными центрами Римской державы в то время были Александрия, Антиохия, Карфаген, Эфес, Коринф. Среди них на первом месте по праву стоял Рим.

Столица империи была украшена великолепными храмами, дворцами, базиликами, театрами, цирками и амфитеатрами. Уровень благоустройства городов империи предусматривал наличие каменных мостовых, водопроводов и канализации. Так, Рим снабжали водой 11 водопроводов. В каждом городе имелась главная площадь: форум (на Западе) или агора (на Востоке). Самыми роскошными были императорские форумы Рима, но даже среди них выделялся своим великолепием форум Траяна. Форумы были застроены храмами, базиликами, портиками и триумфальными арками; их украшали мемориальные колонны и конные статуи. В Риме, а также в крупных городах империи на средства императоров и частных лиц сооружались термы – роскошные общественные бани с бассейнами, гимнастическими залами, парками и библиотеками. В императорских термах выставляли лучшие произведения живописи и скульптуры. Наиболее грандиозными и роскошно отделанными мрамором и мозаикой были термы Каракаллы в Риме (площадь их составляла 12 га; в них одновременно могли мыться более 1600 человек).

Империю покрывала сеть мощеных дорог (всего 372 дороги общей протяженностью до 80 тыс. км), находившихся в идеальном состоянии. Сооружения в портовых городах (молы, причалы, пакгаузы и т. д.) зачастую представляли собой верх достижений инженерной науки. На должном уровне стояла не только градостроительная практика, но и фортификация: подтверждением тому служат дошедшие до наших дней остатки римского лимеса с его фортами, укрепленными лагерями и другими оборонительными сооружениями.

Особняки и виллы состоятельных людей имели отопление и были украшены колоннами, статуями, фресками и мозаиками, тогда как сельские жители ютились в деревянных хижинах. В крупных городах, таких, как Рим или Александрия, строились доходные дома в несколько этажей (инсулы). В Риме тесная застройка при отсутствии регулярной планировки (равно как и элементарных средств тушения огня) нередко становилась причиной опустошительных пожаров, самый страшный из которых произошел в 64 г.

Время расцвета портретной скульптуры приходится на I–II вв. Сохранилось множество мраморных бюстов императоров и императриц, полководцев и чиновников, философов и поэтов, прославленных государственных деятелей и вовсе не известных нам лиц. Статуи, надгробия, рельефы, фрески и мозаики эпохи принципата, как правило, отличаются изяществом формы и тщательностью исполнения. С наступлением кризиса III в. происходит заметное падение уровня мастерства.

Просвещение и наука

Первой ступенью образования в Риме являлась начальная школа. Школы были частными (государство не вмешивалось в образовательный процесс), и преподавали в них неудачники и лица темного происхождения: труд учителя начальной школы не имел признания в обществе и стоил гроши. В начальной школе, которую посещали дети 7–12 лет, учили чтению, письму и устному счету (следует учесть, что учебный год длился не более семестра; остальное время было занято каникулами и праздниками). Главным средством воздействия учителя на ученика были брань и побои.

Дальнейшее обучение было доступно лишь детям более или менее состоятельных родителей. В средней школе преподавали грамматики – ученые, писатели и литературные критики (чаще всего греки-вольноотпущенники). В массе своей они, как и их менее именитые и профессиональные коллеги из начальной школы, не пользовались уважением в обществе. У грамматиков учились правильно говорить и писать, изучали древних и современных авторов, занимались комментариями и пересказами.

«Университетом» в античности являлась риторская школа, где учились с 15–16, а то и с 13–14 лет, в зависимости от способностей ученика. Риторы обучали своих подопечных приемам ораторского искусства. Поскольку в эпоху империи политическое красноречие сошло на нет, риторские школы готовили адвокатов, чья карьера была почетной и доходной. Сами риторы относились к элите педагогического и ученого сообщества, о чем свидетельствовала, в частности, довольно высокая оплата их труда.

Обучение в школе было схоластическим: ученики оттачивали свое мастерство посредством декламаций на отвлеченные темы, не имевшие ничего общего с действительностью. Главный недостаток школ грамматиков и риторов заключался в том, что, нагружая память молодых людей огромным количеством сведений из разных областей гуманитарного знания, они не прививали своим питомцам вкуса к самостоятельной аналитической работе, в результате чего полученное образование носило антикварно-хрестоматийный характер.

Культурными центрами Римской империи были Рим, Александрия, Пергам, Родос, Афины, Карфаген, Массилия.

В эпоху принципата получили развитие теория архитектуры (труд Витрувия «Об архитектуре» в 10 книгах) и инженерная наука (сочинение «Об акведуках» Секста Юлия Фронтина, конец 1 в.), география (энциклопедический труд грека Страбона в 17 книгах, трактат Помпония Мелы «О строении земли» в 3 книгах и «Руководство по географии» в 8 книгах Клавдия Птолемея), теория риторики (сочинение Квинтилиана «Обучение оратора» в 12 книгах), агрономия (трактат Колумеллы «О сельском хозяйстве» в 12 книгах), научная и практическая медицина (деятельность выдающегося врача Клавдия Галена, 129–199 гг.). В середине I в. Плиний Старший (24–79 гг.) создает «Естествознание» в 37 книгах – огромный труд энциклопедического характера, содержащий сведения из области физической географии, ботаники, зоологии, минералогии и других наук.

Господствующими течениями философской мысли в I II вв. были стоицизм и эпикурейство. Видными представителями позднего римского стоицизма являлись Сенека Младший («Нравственные письма к Луцилию», «Естественнонаучные вопросы» и ряд философских трактатов на моральные темы), Эпиктет («Беседы») и Марк Аврелий («К самому себе»). В низших слоях общества известной популярностью пользовались киники, подчас резко критиковавшие общественные нравы и политику властей. В III в. возникает неоплатонизм – религиозно-философское направление, в основе которого лежало учение Платона в сплаве с элементами аристотелизма, стоицизма и пифагорейства. В эпоху принципата наряду с развитием гуманитарного и технического знания среди населения империи широко распространяются суеверия, увлечение астрологией и мистицизм.

Литература

Время Августа по праву называют «золотым веком» латинской поэзии. В эту эпоху жили и творили такие корифеи, как Публий Вергилий Марон (70–19 гг. до н. э.), Квинт Гораций Флакк (65–8 гг. до н. э.) и Публий Овидий Назон (43 г. до н. э. – 18 г. н. э.). Вергилий ввел в римскую литературу жанр пастушеской идиллии (сборник «Буколики» в составе 10 эклог), написал дидактическую поэму о крестьянском труде «Георгики» (4 книги) и создал прославивший его имя в веках мифологический эпос – поэму «Энеида» в 12 книгах. Гораций начинал как сатирик и полемист («Эподы» и «Сатиры» в 2 книгах), затем обратился к лирике («Оды» в 4 книгах), после чего отдал долг дидактическому жанру (I книга «Посланий»). Свои взгляды на литературу и принципы поэтического творчества он изложил во II книге «Посланий» и в «Науке поэзии». Овидий дебютировал любовными элегиями (5 книг), а впоследствии написал пародийно-дидактические поэмы «Наука любви» и «Лекарства от любви», одновременно работая над двумя учено-повествовательными поэмами каталогообразного типа – «Метаморфозами» (в 15 книгах) и «Фастами» (в 6 книгах). В изгнании на побережье Черного моря, тоскуя по Риму, он создал произведения, вошедшие в сборники «Скорбные элегии» (5 книг) и «Понтийские послания» (4 книги).

Талантливыми поэтами-лириками были Альбий Тибулл (50–19 гг. до н. э.) и Секст Проперций (49–15 гг. до н. э.). Тибулл оставил после себя два сборника элегий, Проперций – один (в него вошли 92 стихотворения). Не был чужд литературному творчеству и сам император Август, создавший немало произведений в прозе и в стихах. Наиболее известным из них является политическое завещание-отчет «Деяния божественного Августа».

В эпоху Ранней империи получили всестороннее развитие историческая проза и биографический жанр. На рубеже старой и новой эры ритор из города Патавия Тит Ливий (59 г. до н. э. – 17 г. н. э.) создал не имеющий аналогов монументальный труд на латинском языке – римскую историю «От основания города» (Ab Urbe condita) в 142 книгах. От огромного компилятивного труда (Тит Ливий довел свое повествование до 9 г. до н. э.) сохранились лишь 35 книг и краткие извлечения (т. н. «периохи»). Он опирался в основном на труды своих предшественников-анналистов (Лициния Макра, Валерия Анциата и других). В самом начале новой эры Помпеем Трогом была написана первая «Всемирная история» на латыни (Historiae Philippicae в 44 книгах), дошедшая до наших дней в конспективном изложении писателя II в. Марка Юния Юстина и в кратких извлечениях (т. н. «прологи»). От грекоязычной «Всемирной истории» в 144 книгах, принадлежащей перу советника иудейского царя Ирода I Великого Николая Дамасского и доведенной им до 4 г. до н. э., сохранились лишь отрывки. Биографический жанр в I в. до н. э. представлен именем Корнелия Непота, написавшего труд «О знаменитых людях», от которого до нас дошла сравнительно небольшая часть (24 биографии выдающихся людей и небольшой очерк «О царях»).

В конце I в. до н. э. грек Дионисий Галикарнасский создал исторический труд под названием «Римские древности» (из 20 книг полностью сохранились первые 9, от остальных уцелели только отрывки). Ценные сведения по географии и истории Италии и провинций содержатся в «Географии» Страбона (в 17 книгах; написанные им же «Исторические записки» до нас не дошли).

Из исторических сочинений I в. н. э. сохранилась (со значительными лакунами в I книге) миниатюрная «Всеобщая история» в 2 книгах, написанная при Тиберии Гаем Веллеем Патеркулом. Сборником исторических анекдотов является труд ритора Валерия Максима под названием «О замечательных делах и изречениях» (в 9 книгах). Ярким образцом риторической историографии можно считать сочинение Квинта Курция Руфа «История Александра Македонского» в 10 книгах (первые две утеряны). Богатый материал по истории восточных провинций содержится в «Иудейской войне» (7 книг) и «Иудейских древностях» (20 книг), принадлежащих перу грекоязычного иудея-ренегата Иосифа Флавия, клиента императоров Веспасиана и Тита. Уникальной энциклопедией, содержащей сведения из самых разных областей культуры, науки и искусства, является «Естественная история» (Naturalis historia, или «Естествознание») в 37 книгах, написанная государственным деятелем, историком и писателем Гаем Плинием Секундом (24–79 гг.), который обобщил в своем грандиозном труде сведения, почерпнутые из 2 тысяч книг почти 500 авторов. Не дошедшие до нас исторические труды Плиния Старшего использовал Тацит. Примерно в это же время агроном Луций Юний Модерат Колумелла написал трактат «О сельском хозяйстве» (в 12 книгах), где последовательно изложил теорию и практику рабовладельческого сельского хозяйства I в.

Сатирический жанр в I–II вв. представлен целым рядом громких имен. Среди них Сенека Младший (4 г. до н. э. – 65 г. н. э.) с сатирой «Отыквление» и Петроний Арбитр с романом «Сатирикон», от которого сохранились отрывки 14-й, 15-й и 16-й глав (из 20). В своем произведении Петроний дал сатирическое изображение быта и нравов разных слоев современного ему общества; так, в резко пародийном ключе автор описывает разбогатевшего вольноотпущенника Тримальхиона и его гостей.

Выдающимися поэтами-сатириками, обличителями нравов современного им общества были Авл Персий Флакк (34–62 гг.), Марк Валерий Марциал (40–102 гг.) и Децим Юний Ювенал (60–127 гг.). От Персия до нас дошло 6 сатир, от Марциала – 15 книг эпиграмм, от Ювенал а сохранилось 16 сатир в 5 книгах. Наконец, крупнейшим писателем-сатириком эпохи принципата стал Лукиан (120–190 гг.). В своих произведениях (их известно около 80) Лукиан, этот «Вольтер классической древности» (Ф. Энгельс), осуждал пороки своего времени и упадок нравов, зло высмеивал представителей разных социальных слоев, критиковал суеверия и религиозный фанатизм.

В I в. были созданы такие эпические произведения, как «Фарсалия» (10 книг) Лукана, повествующая о войне между Цезарем и Помпеем, «Фиваида» (12 книг) Публия Папиния Стация на сюжет «похода семерых против Фив», «Аргонавтика» (8 книг) Валерия Флакка и «Пуническая война» (17 книг) Силия Италика, посвященная событиям войны с Ганнибалом. Басенный жанр представлен Федром и Бабрием, эпистолярный – сборником писем (в 10 книгах) Гая Плиния Цецилия Секунда (61–113 гг.), племянника Плиния Старшего. Из всех речей Плиния Младшего сохранился только «Панегирик», посвященный императору Траяну.

На самый конец I – первую четверть II в. приходится литературная деятельность выдающегося римского историка, сенатора и квиндецемвира Публия Корнелия Тацита (58–120 гг.). Главными его произведениями являются сохранившиеся далеко не полностью «Анналы» (16 книг) и «История» (14 книг). Они охватывают историю императорских династий Юлиев – Клавдиев и Флавиев с 14 по 96 г. Эти труды Тацита по праву считаются вершиной античной историографии. Из числа т. н. малых произведений Тацита особенно ценным источником является «Германия» – уникальный в своем роде историко-географический очерк общественного устройства, религии и быта германских племен.

Младшим современником Тацита был секретарь императора Адриана Гай Светоний Транквилл (70–140 гг.), написавший «Жизнеописания двенадцати цезарей» – сборник биографий римских императоров от Цезаря до Домициана. Современником Тацита был известный греческий писатель-моралист Плутарх (46–126 гг.). В древности ему приписывали 210 разных произведений, из которых до нас дошло 150. Они делятся на две группы: т. н. «сравнительные жизнеописания» и «нравственные сочинения» (Moralia). Наиболее важным источником являются жизнеописания великих людей (23 пары и 4 непарных, всего 50 биографий греков и римлян, одного македонца – Александра Великого – и одного перса – царя Артаксеркса I).

К 160–165 гг. относится создание «Римской истории» в 24 книгах, написанной по-гречески александрийцем Аппианом (9 книг сохранились, в том числе 5 книг, посвященных гражданским войнам в Риме; 7 книг утрачены, от остальных имеются отдельные отрывки). В конце II – начале III в. «Римскую историю» в 80 книгах на греческом языке пишет римский сенатор Дион Кассий Кокцейан (155–235 гг.). От этого труда полностью сохранились 25 книг, а также многочисленные фрагменты и извлечения. Младшим современником Диона Кассия был Геродиан, оставивший после себя написанную по-гречески «Историю императорской власти после Марка» (после смерти Марка Аврелия и до воцарения Гордиана III, т. е. за 180–238 гг.) в 8 книгах. Латиноязычную историографию во II в. представляют т. н. малые римские историки: Луций Анней Флор с «Эпитомой» в 2 книгах, Луций Ампелий с «Памятной книжицей» и Граний Лициниан (от его обширного компилятивного труда до нас дошли лишь фрагменты).

Литература периода «греческого возрождения» (II в.) отличалась выспренностью, манерностью и повышенным вниманием к форме в ущерб содержанию. Литературным направлением, в котором культ формы был доведен до высокого совершенства, стала т. н. вторая софистика. Это направление отличали «философствующая риторика» и нарочитый архаизм. Лидерами второй софистики были риторы Герод Аттик и Марк Корнелий Фронтон, учитель Марка Аврелия. Яркие образцы характерных для второй софистики сборников всевозможных сведений из разных областей знания представляют собой «Пестрые рассказы» Клавдия Элиана (14 книг) и «Аттические ночи» Авла Геллия (20 книг). Ценными культурно-историческими памятниками этого периода являются произведения прославленных ораторов Диона Хризостома (78 речей) и Элия Аристида (55 речей).

К жанру приключенческого романа относятся произведения Апулея «Золотой осел», «Дафнис и Хлоя» Лонга, «Эфиопика» Гелиодора и некоторые другие. Драматический жанр в указанный период совершенно деградировал. От него остались лишь пантомима, ателланы и мимы. До наших дней дошли 10 трагедий Сенеки, написанные в подражание классическим греческим образцам.

Право

Период I–III вв. в истории римского права считается классическим. В это время (до 212 г.) в Римской империи существовали две формы права и судопроизводства – квиритское право и т. н. «право народов». Кроме того, в некоторых провинциях действовали местные правовые системы или эдикты римских наместников. Местное, особенно греческое, право оказывало определенное влияние на римские юридические нормы. Императоры, последовательно проводя политику имперской унификации, стремились свести к минимуму региональную правовую специфику. Важным шагом на пути к созданию единого правового пространства на всей территории империи стало опубликование Адрианом «Вечного эдикта». Император де-юре был поставлен над действующим законодательством и сам стал источником права.

Во второй половине II в. Гай подготовил сборник «Институций» – учебник права в 4 книгах. На конец II – первую треть III в. приходится деятельность выдающихся юристов Эмилия Папиниана (казнен в 212 г.), Домиция Ульпиана (убит в 228 г.) и Юлия Павла. В IV в. правоведы занимались исключительно комментированием законов с целью приспособления их к изменившимся условиям. Они механически применяли ссылки на высказывания авторитетных юристов прошлого.

В 429–438 гг. по приказу императора Феодосия II был подготовлен свод императорских законов (начиная с 313 г.), опубликованный под названием «Кодекс Феодосия». Наконец, по инициативе императора Юстиниана I была осуществлена грандиозная кодификация римского права: в 529 г. был опубликован «Кодекс Юстиниана», а в 533 г. – «Дигесты» (сборник извлечений из трудов римских юристов в 50 книгах). Издание Corpus juris civilis подвело черту под многовековой историей развития римского гражданского права.

Глава XVIII
Раннее христианство (I–III вв.)

Римские императоры как верховные понтифики обычно ревностно следили за соблюдением ритуалов и предписаний традиционной религии, реставрировали храмы исконных римских божеств и покровительствовали жреческим коллегиям. Между тем еще в эпоху Поздней республики в римском обществе распространился скептицизм по отношению к традиционным культам, нередким явлением стало пренебрежение религиозными церемониями (особенно гаданиями), как бессмысленными формальностями. Официальное почитание гения императора также не вызывало у населения большого энтузиазма. В то же время обществом оказались востребованы философские и религиозные учения эллинистического Востока. Так, в эпоху Юлиев – Клавдиев и Флавиев среди представителей имущих слоев высокий авторитет завоевал стоицизм (пассивная реакция интеллектуальной элиты на авторитарную политику императоров I в.), в широких массах значительным успехом пользовалось учение киников. В восточных провинциях повсеместное признание снискали культы богов-страдальцев, умиравших и вновь воскресавших. С культами Диониса – Сабазия, Осириса – Сераписа, Аттиса и Адониса их адепты непосредственно связывали свои верования в вечную загробную жизнь.

Восточные культы стали проникать в Италию с конца III в. до н. э. С 204 г. до н. э. в Риме почиталась фригийская «великая мать богов» Кибела. Беспутство и разврат участников мистериально-оргиастического празднества в честь Вакха (Диониса, которого в Риме также отождествляли с фригийским богом Сабазием) явились причиной постановления сената 186 г. до н. э., которое наложило на вакханалии строгие ограничения, хотя и не запретило их полностью.

После восточных походов Помпея в Италии появились почитатели Митры – древнеиранского божества, которое рассматривалось в качестве символа силы и мужества. Позднее культ Митры, включавший мистерии в его честь, распространился по всей империи (в частности, поклонниками Митры были Нерон и Коммод). Начиная с принципата Августа большой популярностью в Риме пользовался мистический культ египетской богини Исиды (Калигула даже официально посвятил ей храм). Наконец, широкое распространение на территории империи получил иудаизм (культ Яхве). Численность и политическое влияние иудейской общины Рима во II–I вв. до н. э. неуклонно возрастали. Римские консерваторы и моралисты видели в иудаизме серьезную угрозу для традиционного римского уклада, основанного на «нравах предков». Время от времени римские власти осуществляли репрессивные акции (пример – изгнание иудеев и прозелитов из Рима в 139 г. до н. э. и в 19 г. н. э).

Сама Иудея попала в зависимость от Рима в 63 г. до н. э. Еще во II в. до н. э. в ней сформировались три религиозно-политические группировки: саддукеи, фарисеи и ессеи. Группировка саддукеев являлась «партией» аристократии и высшего жречества. Саддукеи были готовы к сотрудничеству с любой властью в Иудее, поэтому римляне вели с ними политический диалог. Фарисеи выражали интересы средних слоев населения и выступали как против саддукеев, так и против римского присутствия в Иудее. Они были известны своей фанатичной приверженностью религиозным традициям. Ессеи жили обособленно в своих колониях к северо-западу от Мертвого моря. Они отрицали частную собственность, рабовладение и войну, проповедовали пассивную созерцательную жизнь, отказ от политической деятельности, безбрачие и аскетизм. Учение ессеев оказало известное влияние на раннее христианство.

В эпоху эллинизма среди иудеев распространилась вера в приход посланца Яхве – мессии, который не только освободит народ Израиля от иноземного ига, но и сделает его «первым народом земли». Мессианские и эсхатологические верования усилились в период римского господства, особенно после разрушения Иерусалима и Храма (70 г.). После кровавого подавления римлянами иудейского восстания появляются зафиксированные на греческом и сирийском языках предания о земной жизни и деятельности Иисуса Христа – евангелия от Марка, Луки и Матфея (70-е гг.). Проповедник Иисус (Йешуа, ок. 7 г. до н. э. – ок. 27 г. н. э.), родившийся в иудейском городе Вифлееме при царе Ироде I Великом (40–4 гг. до н. э.) и распятый на кресте при Тиберии, стал основателем мировой религии – христианства.

Первоначально члены иерусалимской общины последователей Христа, включая его ближайших учеников – апостолов во главе с Петром, продолжали считать себя правоверными иудеями (т. н. иудеохристиане). Подлинное становление христианского вероучения связано с деятельностью апостола Павла (казнен в Риме в 65 г.), который с величайшей энергией и поистине героическим энтузиазмом взялся за проповедование новой веры и создание церкви. Трудами Павла были организованы многочисленные христианские общины в восточных провинциях империи. Христианская проповедь обычно содержала рассказ о жизни Иисуса, Его смерти и воскресении. Проповедники пользовались т. н. логиями – «конспектами» изречений Христа, фрагменты которых дошли до наших дней. Помимо Палестины и Сирии, наиболее внушительных успехов новая религия добилась в городах Малой Азии, Балканского полуострова и Италии.

Ранняя церковь состояла из отдельных общин, которые существовали на добровольные взносы их членов. Во главе каждой общины стоял епископ («смотритель»), которому помогали пресвитеры («старейшие») и диаконы («служители»). Эти лица составляли клир. Так было положено начало церковной иерархии. Со временем клирики получили белые одежды вместе с исключительным правом совершать богослужения. Главных таинств было два – крещение и евхаристия (причащение пресуществленным хлебом и вином). Поскольку евхаристия может совершаться только соборно, евхаристические трапезы являлись основным объединяющим началом в раннехристианских общинах. Собрания ранних христиан происходили в укромных местах, а в Риме – даже в подземных лабиринтах, где хоронили умерших членов общины (т. н. катакомбы). В III в. появляются живописные изображения Христа в образе пастыря с овцой на плечах, Богородицы, св. Иоанна Крестителя и апостолов (фрески и иконы).

Долгое время не существовало единого общепризнанного христианского вероучения. В ожесточенной полемической борьбе последователей апостола Павла с гностиками, переработавшими и переосмыслившими данные христианского вероучения в смысле языческой философии, и сектантами (монтанистами и другими) к концу II в. возобладали «истинные», или ортодоксальные, христиане, которые безоговорочно признавали авторитет евангельских текстов, а своих оппонентов считали еретиками (т. е. «заблудшими»). В этот период христианские общины уже представляли собой серьезную социальную силу, с которой имперским властям приходилось считаться.

Интересным памятником эпохи являются канонические книги Нового Завета: четыре Евангелия, «Деяния апостолов», 21 апостольское послание и «Апокалипсис» Иоанна Богослова. В этих и других (апокрифических) произведениях раннехристианской традиции нашли свое отражение пассивный протест угнетенных масс против социальной несправедливости, эсхатологические чаяния и одновременно утопические мечты о грядущем «золотом веке». Подобные настроения были характерны для того времени, когда на территории Римской средиземноморской державы в условиях углубления духовного кризиса, прогрессирующего разложения традиционной полисной религии, очевидной несостоятельности официальной идеологии и, как следствие, мучительной переоценки ценностей происходил интенсивный религиозный поиск.

Сектантские собрания ранних христиан с самого начала стали возбуждать подозрения властей в нелояльности. Подозрения подтверждались отказом христиан участвовать в почитании гения императора и в жертвенных пирах. Среди населения Италии и провинций циркулировали самые вздорные и нелепые слухи о христианских обрядах и вероучении. В христианстве видели сектантскую разновидность иудаизма и относились к нему как к «суеверию» (superstitio). Стремление образованных людей из числа христиан объяснить язычникам сущность христианских религиозных верований и отмежеваться от одиозного в глазах римских властей иудаизма породило во II в. такое направление христианской публицистики, как апологетика (т. е. защита христианства от клеветнических нападок и обвинений со стороны оппонентов). Видными апологетами были Тертуллиан, Киприан, Ориген и Лактанций.

Тем не менее предрассудки толпы и раздражение властей сделали возможным осуществление серии репрессивных акций против христиан в I III вв. Первые по времени массовые расправы над христианами, которых безосновательно обвинили в поджоге Рима, произошли при Нероне, в 65 г. Эпизодические преследования отдельных лиц или христианских общин имели место при Домициане и в эпоху Антонинов (в частности, при Марке Аврелии). В 250 г., когда император Деций (249–251 гг.) потребовал от населения империи поголовной присяги на верность, христиане претерпели жестокие гонения, обусловленные отказом участвовать в императорском культе, что расценивалось как свидетельство нелояльности. После гибели Деция преследования были прекращены. В 257 г. новую волну репрессий на христиан обрушил император Валериан (253–260 гг.). Тогда многие клирики и члены общин были казнены, церковное имущество конфисковано. В 260 г. Валериан попал в плен к персам, и всякие преследования христиан прекратились на 40 с лишним лет. Гонения не ослабили церковь, а, напротив, укрепили. Со второй половины III в. оформляется культ мучеников, который, безусловно, много способствовал обращению неофитов. К началу IV в. христианство получило в империи широкое распространение среди всех социальных групп, классов и сословий.

Раздел V
Эпоха Поздней империи (доминат)

Глава XIX
Кризис III века

Гражданская война 193–197 гг. и правление династии Северов (193–235 гг.)

После убийства Коммода сенат 1 января 193 г. провозгласил императором 66-летнего консуляра Публия Гельвия Пертинакса. Однако ему не удалось удержаться у власти. Как некогда Гальбу, Пертинакса погубила его бескомпромиссность и суровая принципиальность: он не заискивал перед преторианцами, а требовал от них безусловного повиновения и дисциплины, в целях оздоровления финансов сократил зрелища и урезал раздачи, чем восстановил против себя столичный люмпен-пролетариат. Уже в конце марта преторианцы подняли мятеж, ворвались во дворец и убили Пертинакса. После этого они объявили, что передадут императорскую власть тому, кто больше за нее заплатит. Победителем беспрецедентного аукциона стал 60-летний консуляр и известный богач Дидий Юлиан, обещавший выплатить каждому из преторианцев по 25 000 сестерциев. Став императором, Юлиан легкомысленно предался удовольствиям и попойкам. Тем временем выяснилось, что заплатить обещанную сумму он не в состоянии. Преторианцы начали роптать и открыто жалели о своем выборе.

Легионы в провинциях отказались признать власть Юлиана и выдвинули своих претендентов (все они были легатами). Так, в Сирии императором был провозглашен Песценний Нигер, признанный провинциями Востока, в Британии – Клодий Альбин, поддержанный также галльской аристократией, а в Паннонии – Луций Септимий Север, вокруг которого сплотились дунайские провинции. Началась гражданская война. Септимий Север, объявив себя мстителем за убийство Пертинакса, вторгся в Италию и вскоре занял Рим. Сенат заранее (1 июня) постановил предать смерти императора Юлиана, что и было исполнено. После этого императорская власть была официально вручена сенатом 47-летнему Септимию Северу (193–211 гг.).

Уроженец Северной Африки, Септимий был расчетливым, энергичным и жестоким человеком. Преторианские когорты, прямо или косвенно повинные в гибели двух императоров, он распустил и изгнал из Рима, взамен набрав новые. Затем, наведя порядок в столице и объявив Клодия Альбина своим соправителем, Север отправился на Восток воевать с Песценнием Нигером. В двух битвах на территории Малой Азии войска Нигера потерпели поражение, сам он бежал, но вскоре был схвачен и убит (октябрь 194 г.). Голову Нигера отправили в Рим, его имущество конфисковали, а жену, сыновей, родственников и друзей перебили. Победив Нигера, Септимий решил избавиться от Альбина. Войска двух соперников встретились в феврале 197 г. близ города Лугдуна (современный Лион). Легионы Севера наголову разгромили армию Альбина. Последний был захвачен в плен и убит, его голову послали в Рим. Приверженцев и родственников Альбина постигла не менее печальная участь: все они были казнены. Одержав победу над Альбином, Септимий Север вернулся в Рим, где щедро расплатился с войсками, устроил богатые раздачи для плебса и организовал великолепные зрелища. На этом гражданская война завершилась.

В своей дальнейшей политике Септимий Север опирался исключительно на армию. Солдаты и офицеры получили от него ряд привилегий. В частности, им было увеличено жалование, облегчен доступ в сословие всадников и разрешено заводить законные семьи. Легионер получал от правительства продовольственный паек и земельный надел на правах арендатора. Тем самым профессиональные воины превращались в военных поселенцев. Льготы, подарки и посулы вели к упадку дисциплины и деморализации войск, боеспособность которых оставляла желать лучшего. Кроме того, ускорился процесс провинциализации и варваризации армии. В итоге, как пишет Геродиан, «римляне совершенно выродились, утратили боевые качества и страшно тяготятся лагерной жизнью».

Установленный Септимием Севером режим представлял собой военно-бюрократическую монархию. Власть и авторитет сената превратились в фикцию, многие сенаторы пали жертвами репрессий, их имущество было конфисковано. Власть императора стала абсолютной не только de facto, но и de jure. Юрисконсульт Ульпиан сформулировал это положение так: «Воля принцепса имеет силу закона, поскольку в соответствии с lex regia (закон о верховной власти) народ передал ему свои верховные права». Свою волю император доводил до сведения подданных посредством письменных постановлений (конституций). Они были четырех видов: эдикты (распоряжения общего характера), декреты (судебные приговоры), рескрипты (ответы на конкретные вопросы) и мандаты, или письма (инструкции чиновникам). Главным органом управления являлся совет принцепса, в котором преобладали юрисконсульты. Нередко они же становились префектами претория, совмещая в одних руках военную, административную и судебную власть. Так, при Северах префектами претория были выдающиеся правоведы Папиниан, Павел и Ульпиан.

Свою администрацию Септимий Север укреплял за счет всадников и представителей муниципальных элит из провинций (главным образом из Африки и с Востока). В этот период происходит милитаризация управленческого аппарата: в канцеляриях и ведомствах резко возрастает число военных чинов. К старым учреждениям добавились новые, штаты тех и других росли год от года. Прежние магистратские должности (квестура, претура и консулат) стали этапами бюрократической карьеры.

В целях повышения доходов фиска императорские чиновники разработали специальную инструкцию по налогообложению, т. н. «цензовую форму» (forma censualis), в основе которой лежал принцип строгого учета и контроля. Ответственность за исправное поступление налогов и выполнение повинностей была возложена на председателей местных коллегий, муниципальные советы (курии) и провинциальную администрацию. Уклонение от несения государственных повинностей (munera) рассматривалось как тяжкое преступление. Из-за непосильного фискального гнета податное население всеми правдами и неправдами стремилось получить иммунитет (освобождение от налогов) путем поступления в армию или на государственную службу.

В интересах мелких и средних собственников Септимий Север осуществлял дарения и продажи земельных участков из государственного фонда на льготных условиях, дабы, во-первых, решить аграрный вопрос и, во-вторых, материально поддержать те социальные слои, из которых в первую очередь рекрутировались армейские кадры. Для привлечения на свою сторону городского плебса он расширил политику «хлеба и зрелищ». В частности, император реорганизовал систему снабжения Рима хлебом и водой, щедро финансировал алиментарный фонд и проводил масштабные строительные работы. Он содействовал развитию городской жизни и укреплял границы империи: по его приказу были построены мощные оборонительные рубежи на Рейне и Дунае, а также в Британии.

Во внешней политике самым значительным предприятием Септимия Севера стала победоносная война с Парфией (195–199 гг.). Под тем предлогом, что парфянский царь Вологез V во время борьбы за власть в империи оказывал дипломатическую и военную поддержку Песценнию Нигеру, Север вторгся на территорию парфянских владений. Римляне изгнали парфян из Осроены, оккупировали Адиабену, а в 198–199 гг. нанесли им решающее поражение в Месопотамии, после чего захватили и разграбили Ктезифон. Месопотамия была превращена в римскую провинцию (199 г.). По мирному договору с Парфией взамен Месопотамии римляне уступили «царю царей» часть Армении, переставшей служить буферной зоной между двумя великими державами. В честь этой победы в 203 г. на римском форуме была сооружена триумфальная арка, посвященная Септимию Северу и его сыновьям.

В 208–211 гг. Север успешно воевал с племенами каледонцев в Британии.

В феврале 211 г. император умер в городе Эбораке (современный Йорк) на 65-м году жизни. Перед смертью он, по преданию, так напутствовал сыновей: «Не ссорьтесь между собой, ублажайте воинов, на всех остальных можете не обращать никакого внимания». Север был посмертно обожествлен. Этого крайне жестокого, но вместе с тем на редкость дельного правителя, по словам позднейшего автора, «очень любили после смерти или потому, что злоба уже улеглась, или потому, что исчез страх перед его жестокостью».

После смерти Септимия Севера власть унаследовали его сыновья Антонин Каракалла (211–217 гг.) и Гета (211–212 гг.). Сводные братья люто ненавидели друг друга, и вскоре по возвращении из Британии в Рим Каракалла убил Гету, после чего расправился со всеми, кого можно было заподозрить в симпатиях к убитому, не пощадив даже рабов и вольноотпущенников. В числе прочих вместе с сыном погиб знаменитый юрист, префект претория Папиниан. Войдя во вкус, свирепый тиран велел убить свою жену и двоюродного брата, дочь Марка Аврелия, племянника Коммода, сына Пертинакса и многих других знатных людей. Передав управление империей своей мачехе Юлии Домне, Каракалла во главе войска отправился на дунайскую границу, а оттуда в Сирию.

Между тем бюджетный дефицит из-за постоянно возраставших расходов на содержание армии и имперской администрации уже нельзя было покрыть даже за счет периодической порчи монеты. Тогда правительство Юлии Домны в 212 г. опубликовало от имени Каракаллы эдикт, согласно которому все свободные жители провинций (за исключением т. н. «сдавшихся», dediticii, вместе с их потомством) объявлялись римскими гражданами, но лишались иммунитета и становились налогоплательщиками.

Каракаллу ненавидели сенаторы и боготворили легионеры, которым он в 1,5 раза повысил жалование. Неуравновешенный и чудовищно жестокий, император был потенциально опасен для всех своих подданных, не исключая даже ближайшего окружения. В 215 г. он, внезапно разгневавшись нажителей Александрии, устроил в городе кровавую резню мирного населения. В следующем году, возомнив себя вторым Александром Великим, Каракалла вероломно вторгся во владения парфян. В апреле 217 г. всамомначале похода против Парфии 31-летний Каракалла был убит по наущению своего префекта претория Опеллия Макрина. Мавр по рождению, 52-летний Макрин был провозглашен императором (217–218 гг.). А в Риме, узнав о смерти тирана, «все ликовали и всенародно справляли празднество по поводу избавления от Каракаллы» (Геродиан).

Человек жестокого нрава и к тому же низкого происхождения (возможно, он являлся вольноотпущенником), Макрин был непопулярен в войсках, а потому не смог удержаться у власти: он потерпел поражение в войне с Парфией и в июне 218 г. был убит вместе с сыном изменившими ему солдатами. Стараниями Мезы, сестры Юлии Домны, легионы провозгласили императором ее внука, 14-летнего Вария Авита Бассиана, жреца финикийского бога солнца Гелиогабала (под именем этого божества он и вошел в историю).

Гелиогабал (или Элагабал, 218–222 гг.), прибыв в Рим, первым делом учредил культ своего любимого бога, выстроил храм в его честь и каждое утро священнодействовал, приносил жертвы и совершал возлияния. Недалекий и распущенный юнец, не желая заниматься государственными делами, со всей страстью предался удовольствиям. Как пишет античный биограф Гелиогабала, «смысл жизни состоял для него в придумывании все новых и новых наслаждений». Император купался в сказочной роскоши: устилал розовыми лепестками полы в пиршественных залах, дарил товарищам по кутежам подарки фантастической ценности, возлежал на ложе, покрытом заячьим мехом или пухом куропаток; он ел пятки верблюдов, гребни петухов, языки павлинов и соловьев, вместо перца посыпал рыб и трюфеля жемчугом; ни один его обед не стоил меньше 100 тыс. сестерциев.

Эпатируя общественность, император-жрец носил шелковые и пурпурные туники, затканные золотом и украшенные драгоценными камнями. Не довольствуясь ночными оргиями, он обесчестил весталку и сочетался браком с одним из своих клевретов. Актеров, возниц и всяких проходимцев полоумный деспот назначал на высшие государственные посты, рабов и вольноотпущенников делал наместниками провинций. Среди бесчисленных сумасбродств, феноменального расточительства и самого грязного разврата Меза уговорила беспутного внука усыновить его кузена, Алексиана, и сделать его своим соправителем под именем Александра. В марте 222 г. Гелиогабал, возбудивший против себя всеобщую ненависть, вместе с матерью был убит воинами. Труп недостойного властителя крюком проволокли по улицам Рима, окунули в клоаку, а затем сбросили с Эмилиева моста в Тибр.

Императором стал 13-летний Александр Север (222–235 гг.). Это был умный и благонравный отрок, исполненный добрых намерений и чувства долга. Правда, он находился под сильным влиянием двух властных и умных женщин – бабки Мезы и матери Юлии Маммеи. Продолжая традиционную для Северов политику покровительства армейским кругам, Маммея в то же время восстановила конструктивный диалог с сенатом. Влиятельные сенаторы стали получать важные посты в столице и в провинциях. В частности, префектами претория были назначены Павел и Ульпиан. Однако решающей политической силой в империи оставалась армия. Любые попытки правительства урезать расходы на содержание легионов вызывали волнения в войсках, редко обходившиеся без насилия. Так, Ульпиан погиб в 228 г. во время мятежа преторианцев.

Между тем нарастал финансовый кризис. К тому же обострилась ситуация на Востоке, где на месте одряхлевшей Парфянской державы консолидировалось мощное Новоперсидское царство Сасанидов во главе с Ардаширом I. В 231 г. между Римом и Персидской державой разразилась война, продолжавшаяся два года и не принесшая решительной победы ни одной из сторон. Вскоре возникла напряженная обстановка на Рейне, и Маммея с сыном начали концентрировать войска на германской границе (234 г.). Впрочем, Маммея, не надеясь на боеспособность легионов, попыталась купить мир с германцами ценой выплаты огромных сумм. Об этой позорной сделке стало известно воинам. Возник мятеж, Маммея и Александр Север были убиты бунтовщиками (март 235 г.). Окончание правления династии Северов ознаменовало вступление империи в полосу небывалого по масштабам политического и социально-экономического кризиса.

Эпоха «солдатских» императоров (235–284 гг.)

После убийства Александра Севера началась форменная императорская чехарда. Армия вышла из-под контроля государственной власти и начала сама диктовать ей свои условия. Отныне перемены на престоле не зависели от объективной потребности в смене политического курса, а диктовались произволом армейских группировок. Правителей, «которых крамольные легионеры ставили на часы к империи» (А. И. Герцен), в историографии нарекли «солдатскими» императорами.

Первым в их длинной череде стал 62-летний Максимин Фракиец (235–238 гг.). Бывший пастух, родом из Фракии, человек огромного роста и необычайной физической силы, Максимин выслужился из рядовых. Это был грубый воин, знавший лишь военное дело. За три года своего правления он ни разу не появился в Риме, поскольку все это время воевал: он нанес ряд поражений алеманнам (235 г.), сарматами дакам (236–237 гг.). Единственным эффективным средством управления государством император-варвар считал террор, поэтому Италию и провинции захлестнула волна казней и конфискаций. От репрессий Максимина в первую очередь пострадали сенаторское сословие и провинциальная аристократия.

В апреле 238 г. в Африке местное население провозгласило императорами 79-летнего проконсула Марка Антония Гордиана и его 46-летнего сына, однако уже в мае верные Максимину войска подавили мятеж. Гордиан II погиб в бою, Гордиан I удавился. В Риме сенат объявил императорами своих кандидатов: Клодия Пупиена и Целия Бальбина. Тем временем в Северной Италии взбунтовавшиеся легионеры убили Максимина Фракийца вместе с сыном. А в Риме преторианцы выражали недовольство правлением Пупиена и Бальбина. В июле вспыхнул бунт, и оба сенатских императора были убиты. После этого императором стал внук Гордиана I, 13-летний Гордиан III (238–244 гг.). В 242–244 гг. юный император успешно воевал с персами в Сирии и Месопотамии.

В свою очередь, Гордиан III был свергнут и убит своим префектом претория, сыном атамана разбойников Филиппом Арабом (244–249 гг.). При Филиппе в апреле 248 г. было пышно отпраздновано тысячелетие Вечного города. В следующем году 48-летний Филипп Араб погиб близ Вероны в борьбе со ставленником дунайских легионов Гаем Децием (249–251 гг.). Последний попытался вывести империю из кризиса: он обуздал своеволие легионеров, восстановил авторитет сената, навел относительный порядок в сфере управления и повел решительную борьбу с иноземными культами (в частности, подверглись гонениям христиане), стремясь восстановить авторитет традиционной римской религии. Однако энергичная деятельность Деция была прервана вторжением готских племен в Мезию и Фракию (250 г.). В борьбе с ними 56-летний Деций погиб вместе с сыном. После смерти от чумы императора Гостилиана (251 г.), гибели соправителей Требониана Галла и Волузиана (251–253 гг.), убийства узурпатора Эмилиана (253 г.) императорами стали 60-летний аристократ Публий Лициний Валериан (253–260 гг.) и его 35-летний сын Галлиен (253–268 гг.). В годы их правления кризис достиг высшей точки, а империя фактически распалась на части.

Валериан всеми силами пытался стабилизировать положение. В 254 г. он поручил сыну защиту рейнско-дунайской границы, а сам отбыл на Восток, где с 257 г. безуспешно боролся с персами, которые перешли Евфрат и вторглись в Сирию. По примеру Деция Валериан подверг гонениям христиан (257 г.). В 260 г. он потерпел поражение от персов и попал в плен, где и умер. В христианской традиции плачевный конец Валериана расценивался как Божья кара за преследование им христиан.

В это время резко активизировался местный сепаратизм: регионы империи во главе с самозваными императорами перестали подчиняться центру. В Галлии, Испании и Британии захватил власть Кассиан Постум (258–268 гг.), создавший Галльскую империю, на Востоке – Септимий Оденат (261–267 гг.), основавший могущественное Пальмирское царство; в дунайских провинциях, на Балканах и в Египте объявились местные узурпаторы: Ингенуй, Регалиан, Макриан, Авреол, Домициан, Валент, Эмилиан и другие. В довершение всех бед на агонизирующую империю обрушились стихийные бедствия и чума.

В сложившейся критической ситуации Галлиен, под властью которого оставалась одна Италия, забросил государственные дела и очертя голову кинулся в омут удовольствий. Он спал на ложе из розовых лепестков, возводил укрепления из фруктов, посыпал волосы золотым порошком, появлялся на публике в пурпурной хламиде с золотыми застежками. Императора без империи окружали бражники, наложницы и шуты. Этот экстравагантный «пир во время чумы» прекратился летом 268 г., когда в результате заговора Галлиен был убит. Императором стал 49-летний иллириец Марк Аврелий Клавдий, вошедший в историю под именем Клавдия II Готского (268–270 гг.). Достойный человек, деятельный администратор и способный полководец, Клавдий положил начало возрождению империи. В 269 г. он разгромил алеманнов близ Гардского озера и готов при городе Наиссе в Мезии, после чего реорганизовал дунайские провинции, в принудительном порядке заселив побежденными готами безлюдные римские территории. Вскоре, однако, Клавдий Готский умер от чумы в городе Сирмии, его брат Квинтилл продержался у власти всего 17 дней, и войска провозгласили императором еще одного иллирийца – 55-летнего начальника конницы Луция Домиция Аврелиана (270–275 гг.).

Дальновидный и энергичный политик, Аврелиан пользовался репутацией хорошего полководца. В 271 г. он отразил нашествие германских племен, вторгшихся в Северную Италию, и приказал построить вокруг Рима мощную систему укреплений (т. н. «Аврелианова стена» длиной 18,8 км). В том же году император эвакуировал провинцию Дакия, чтобы стабилизировать дунайскую границу империи. Затем он занялся решением «восточного вопроса». В Пальмире после убийства Одената правила его властная и энергичная вдова Зенобия. Ее войска контролировали Сирию, Палестину, Малую Азию и Египет. Выступив в поход с огромной армией, император в скором времени разгромил войска Зенобии в битве у города Эмессы, захватил столицу царства Пальмиру и восстановил римскую администрацию в восточных провинциях (272–273 гг.). В 274 г. Аврелиан сравнительно легко подчинил Галльскую империю, узурпатор Тетрик капитулировал (ему, как и царице Зенобии, сохранили жизнь). Так император восстановил единство своей державы. В целях стабилизации положения в государстве он провел денежную реформу (в результате качество монет несколько улучшилось) и ввел культ Непобедимого Солнца как своего божественного покровителя (274 г.).

Власть Аврелиана носила абсолютный характер. Он именовался «господином и богом», носил диадему и титул «восстановителя державы» (Restitutor orbis). Однако в 275 г. деспотичный и суровый император был убит в результате заговора во время похода против персов. После смерти Аврелиана, как и Клавдия Готского, обожествили.

После кратковременного правления сенатского императора Тацита (275–276 гг.) и его брата Флориана (276 г.) власть досталась очередному уроженцу Иллирии – 44-летнему опытному полководцу Марку Аврелию Пробу (276–282 гг.). В 277–278 гг. он нанес ряд поражений алеманнам, а его легаты – франкам. Император тысячами зачислял германцев в римскую армию или селил их в качестве колонов на опустошенных войной приграничных территориях. В конце 278 г. Проб отправился на Восток. Он навел порядок в Иллирии, Фракии и Малой Азии, одержал победу над персами и заключил с ними мир. В 281 г. Проб справил в Риме пышный триумф и устроил великолепные зрелища. Чтобы укрепить дисциплину в войсках, император широко задействовал легионеров на посадке виноградников и строительстве ирригационных сооружений в Галлии, Паннонии и Мезии. В сентябре 282 г. в Сирмии (Нижняя Паннония) солдаты взбунтовались и убили Проба.

После его убийства императором стал один из его соратников – Марк Аврелий Кар (282–283 гг.). Он разбил германцев и сарматов на Дунае. Отправившись в поход против персов и одержав над ними победу, Кар внезапно умер в Месопотамии. После Кара правили его сыновья, Карин (283–285 гг.) и Пумериан (283–284 гг.). Осенью 284 г. Пумериана убил префект претория Апр, после чего императором был провозглашен 39-летний иллириец Диокл, вошедший в историю под именем Диоклетиана (284–305 гг.). Карин выступил против Диоклетиана, но в решающей битве был разбит и погиб. С этих событий начинается период Поздней Римской империи, или период домината (284–476 гг.).

Глава XX
Оформление системы домината (284–337 гг.)

Правление Диоклетиана (284–305 гг.)

Император Гай Аврелий Валерий Диоклетиан, сын вольноотпущенника, не получил должного образования, зато был хитер и изворотлив, умен и проницателен, расчетлив и жесток. В его правление были заложены основы той политической системы, которая позже получила название «доминат» (от латинского dominus, т. е. «господин»). При Диоклетиане императорская власть окончательно стала абсолютной; император – «господин и бог» – возглавлял громоздкую военно-бюрократическую имперскую машину, являлся источником права, распоряжался жизнью и собственностью своих подданных.

Став императором, Диоклетиан оказался лицом к лицу с целым рядом внутри– и внешнеполитических проблем, решение которых не терпело отлагательства. Прежде чем перейти к проведению необходимых реформ, он должен был стабилизировать политическое положение империи, которое оставалось довольно сложным. Так, в Галлии в 283–286 гг. бушевало восстание багаудов (т. е. «мятежников»). Друг и соратник Диоклетиана, ограниченный и крайне жестокий Максимиан Геркулий во главе огромного войска подавил это движение. С 1 апреля 285 г. он стал соправителем Диоклетиана (285–305 гг.), получив вместе с титулами «цезаря» и (с 286 г.) «августа» управление всеми западными провинциями империи (резиденцией Максимиана стал сначала Медиолан, позднее – Равенна). Сам Диоклетиан, обосновавшись в малоазийском городе Никомедии (за все время своего правления он только один раз посетил Рим), контролировал положение дел в восточных регионах Римского государства.

Вынужденная децентрализация управления империей в скором времени принесла свои плоды: в 286–288 гг. Максимиан отразил набеги германских племен на Галлию, Диоклетиан успешно воевал на Дунае с алеманнами, оттеснил персов за Евфрат и посадил на престол Армении своего ставленника (287 г.), после чего изгнал из Сирии воинственных аравийских кочевников. Правда, решение некоторых внутриполитических проблем растянулось во времени: так, многие годы (с перерывом) продолжалась борьба с британскими узурпаторами Караузием (287–293 гг.) и Аллектом (293–296 гг.), лишь в 296 г. с поражением узурпатора Ахилла был восстановлен порядок в Египте, где долгие десятилетия основным фактором нестабильности являлось движение буколов (т. е. «пастухов»), а в следующем году Максимиану удалось подавить затянувшиеся восстания в Африке и Мавретании. Тогда же была одержана победа в войне с персами: ее результатом стал длительный мир на восточных рубежах империи.

Достигнув относительной стабилизации политического положения империи, Диоклетиан приступил к осуществлению целого ряда мер, направленных на оздоровление экономики и финансов. Уже в 286 г. началась чеканка полновесных золотых, серебряных и медных денег (на фунт серебра 96, на фунт золота – 60, на фунт меди – 30 монет). Отныне монетное обращение в империи было унифицировано (Диоклетиан запретил хождение в провинциях денег местной чеканки). Позитивное воздействие этих мер на состояние государственных финансов было ограниченным, поскольку полновесная монета быстро исчезала из обращения, усугубляя натурализацию экономики.

Налоги при Диоклетиане, как и при его ближайших предшественниках, взимались большей частью не деньгами, а натурой. Он ввел унифицированную систему налогообложения: в 289–290 гг. была проведена всеобщая перепись населения империи (census), которая должна была повторяться каждые 15 лет. Налоговые квоты пересматривались раз в 5 лет. Все население империи (за исключением жителей Рима и приписанных к столице районов Южной Италии, освобожденных от несения налогового бремени) было обязано платить подушную подать и поземельный налог (т. н. капитация – югация). Были составлены кадастры – описи пахотных земель и угодий. В зависимости от количества и качества обрабатываемой земли и угодий, усадебной оседлости, скота, инвентаря и прочего имущества сельское население выплачивало поземельный налог (т. н. аннона), тогда как ремесленники и торговцы платили целый ряд налогов, падавших на торговлю и ремесла. За поступление налогов с колонов и посаженных на землю рабов материальную ответственность несли землевладельцы, за налоги с горожан – куриалы (члены городских советов). Реформа налогообложения повлекла за собой прикрепление большей части податного населения к месту жительства, поскольку власти в центре и на местах, магнаты и куриалы были кровно заинтересованы в сведении к минимуму мобильности налогоплательщиков.

Усиление налогового пресса, инфляция и рост цен разоряли податное население. Как писал Лактанций, «число сборщиков податей до такой степени превысило количество тех людей, которые обязаны были эти подати платить, что земледельцы, силы которых истощились от неумеренности податей, покидали поля, а обработанные земли превращались в леса». Чтобы приостановить процесс разорения налогоплательщиков, в 301 г. Диоклетиан издал на Востоке эдикт о твердых ценах и заработной плате, направленный против спекулянтов. Благие намерения императора воплотились в абсурдной попытке заморозить рыночные цены и нормы оплаты труда на произвольно выбранном уровне. Несмотря на все административные усилия по его реализации, вплоть до угрозы применения смертной казни к виновным в злоупотреблениях, эдикт оказался невыполнимым и спустя несколько лет (уже при Константине) был отменен.

Суть военной реформы Диоклетиана, завершенной при Константине, сводилась к созданию (в дополнение к пограничной армии) маневренных войск, расквартированных в городах. Из этих отрядов формировались походные армии, предназначенные для эффективной реализации масштабных оперативных задач. Мобильность римских войск значительно возросла за счет сокращения численности тяжелой пехоты и увеличения количества кавалерийских частей. В целях своевременного пополнения армейских рядов личным составом Диоклетиан ввел рекрутскую повинность, вся тяжесть которой падала на сельских рабов и колонов (что опять-таки способствовало прикреплению тех и других к земле). Численность вооруженных сил была существенно увеличена (вероятно, до 600 тыс. человек). В результате военной реформы Диоклетиана еще более усилился процесс варваризации римской армии. Создание маневренных войсковых контингентов способствовало усилению центральной власти и стабилизации внутри– и внешнеполитического положения империи.

В 293 г. августы Диоклетиан и Максимиан присвоили титулы «цезарей» двум своим заместителям – Гаю Галерию и Флавию Констанцию Хлору. Галерий должен был защищать дунайскую границу, Констанций контролировал Галлию и Британию. Так возникла система тетрархии (от греческого «власть четырех»). Высшей властью обладал старший август. Каждая пара августов, по замыслу Диоклетиана, должна была править не более 20 лет. В 305 г. августы Диоклетиан и Максимиан намеревались добровольно уйти в отставку, передав власть усыновленным ими цезарям. Новая система власти отличалась относительной устойчивостью и эффективностью. Кроме того, существенно снижалась опасность возможных узурпаций.

Административная реформа Диоклетиана преследовала цели оптимизации управления огромной империей. Он разукрупнил прежние провинции, создав 100 новых (Рим стал особой, 101-й административной единицей). Провинции во главе с ректорами объединялись в 12 диоцезов под управлением 8 викариев и 4 префектов претория, которых назначал император. Гражданская администрация была отделена от военного командования: всеми военными вопросами занимались исключительно император и magistri militum (границы военных округов не совпадали с границами провинций и диоцезов). В империи была установлена единая бюрократическая иерархия рангов и должностей. Высшим органом государственной власти стал консисторий – государственный совет с широкой компетенцией (сенат был низведен до положения обыкновенного городского совета). Важнейшую техническую роль в процессе управления играла императорская канцелярия, состоявшая из отдельных ведомств (scrinia memoriae, epistolarum, libellorum). В эпоху домината в сферу государственной администрации постепенно внедряются придворные должности (обычно их занимали евнухи).

Диоклетиан очень много строил. Ему была присуща, по словам Лактанция, «некая безграничная страсть к строительству, ложившаяся немалой тяжестью на провинции, так как с них он требовал всех рабочих, ремесленников и телеги – все то, что необходимо для возведения зданий. Здесь строились базилики, цирк, монетный двор, там – арсенал, дворцы для жены и дочери». Памятниками неуемной строительной деятельности Диоклетиана остались термы в Риме и огромный дворцовый комплекс в иллирийском городе Салоне (современный Сплит в Боснии).

Последним и самым одиозным предприятием Диоклетиана стала антихристианская кампания. В течение 18 лет император в целом терпимо относился к христианству и его адептам. Между тем к началу IV в. христианское вероучение широко распространилось среди самых разных слоев римского общества. Христиан было много при дворе, среди чиновников и военных. Даже жена Диоклетиана Приска и его дочь Валерия были христианками. Причинами гонений на христиан, по-видимому, стали их нетерпимость к языческим культам, прозелитизм, а также влияние христианской церковной организации (епископата), которая, по сути дела, являлась государством в государстве. В сложившейся ситуации римская государственность, в основе которой лежала языческая религия, должна была защищать свои традиционные устои. В 303–304 гг. старый и больной Диоклетиан под влиянием Галерия последовательно издал 4 эдикта против христиан. Согласно эдиктам христиане лишались гражданских прав, их храмы подлежали разрушению, священные книги – сожжению, а имущество общин – конфискации. Под угрозой пыток и казни все христиане обязывались участвовать в отправлении языческого культа. Исключений не делалось ни для кого: жену и дочь Диоклетиана заставили принести жертвы языческим богам. Репрессиям подверглись десятки тысяч человек. Гонения на христиан продолжались на Востоке вплоть до 311 г.

Диоклетиан и Максимиан сложили с себя власть 1 мая 305 г. Августами были провозглашены Констанций I Хлор и Галерий, цезарями – Флавий Север и племянник Галерия Максимин Даза. После отречения Диоклетиан уехал в Салону, где поселился в роскошном дворце на берегу моря и занялся разведением цветов и выращиванием овощей. В 313 г. он умер в возрасте 68 лет (по слухам, приняв яд).

Правление Константина Великого (306–337 гг.)

Вскоре после отречения Диоклетиана между его наследниками разгорелась борьба за власть (306–324 гг.). В июле 306 г. в Эбораке умер 56-летний Констанций I Хлор, и его легионы провозгласили цезарем сына Констанция, 20-летнего Гая Флавия Валерия Константина (306–337 гг.). Вместо Констанция Галерий назначил августом Севера и скрепя сердце признал цезарем Константина. В конце октября 306 г. власть в Риме захватил Максенций, сын Максимиана Геркулия: сначала он объявил себя цезарем, а в следующем году – августом. Вскоре к власти вернулся и сам 66-летний Максимиан. Он заключил союз с Константином, выдал за него свою дочь и признал его августом. Так в 307 г. в империи оказалось сразу 5 августов.

Потерпев поражение в борьбе с Максенцием и Максимианом, в апреле 307 г. погиб Север. В ноябре 308 г. Галерий объявил августом Валерия Лициния, а в 309 г. – Максимина Дазу. Вскоре столь же неуемный в своем властолюбии, сколь и вероломный Максимиан, рассорившийся с сыном и предавший зятя, потерпел полное поражение и погиб (310 г.). В мае 311 г. в Никомедии умер самый активный враг христиан Галерий. Перед смертью он издал эдикт о веротерпимости, в котором покаялся за 8-летнее преследование христиан. Преемником Галерия на Востоке стал Лициний. В 312 г. Константин во главе своей галльской армии вторгся в Италию и наголову разгромил войска Максенция в сражении у Вероны. В конце октября того же года в битве у Мульвийского моста Максенций был окончательно побежден и погиб. Константин вступил в Рим и, казнив двух сыновей Максенция, объявил всеобщую амнистию, чем снискал расположение римлян.

Летом 313 г. в борьбе с Лицинием погиб Максимин Даза. Все восточные провинции оказались под властью Лициния. В том же году Константин и Лициний издали т. н. Медиоланский (или Миланский) эдикт, в котором признавалось равноправие христианства со всеми остальными религиями. Конфискованное у христианских общин имущество подлежало возврату или компенсации. Константин и Лициний поделили империю: первому достался Запад, второму – Восток. В 314 г. между ними произошел конфликт, за которым последовал передел владений: потерпевший поражение Лициний отдал Константину Балканский полуостров (за исключением Фракии). Мир продержался около 10 лет. В 324 г. между Константином и Лицинием началась война из-за спорной Фракии. В сентябре того же года Лициний потерпел полное поражение, капитулировал и спустя несколько месяцев был убит по приказу Константина. Последний стал единоличным властителем империи (324–337 гг.).

Политический курс Константина стал прямым продолжением политики Диоклетиана. В 314 г. он провел новую денежную реформу. В обращение на Западе империи (с 324 г. и на Востоке) была введена новая золотая монета – солид (чеканился из расчета 72 монеты на фунт). Кроме солида, в провинциях имели хождение разменные серебряные денарии. Нововведение дало возможность стабилизировать финансовую систему и несколько оживить рынок.

При Константине продолжался начавшийся при Диоклетиане процесс прикрепления к месту жительства и работы куриалов, ремесленников и колонов. Обязанности куриалов, материально ответственных за налоговые поступления с горожан, являлись пожизненными и наследственными. Ряды разорявшихся куриалов в принудительном порядке пополнялись состоятельными людьми. Членство в ремесленных коллегиях также стало наследственным. В частности, закрепощению подверглись объединения ремесленников, обслуживавших императорские мастерские. В отношении несения повинностей члены корпораций были связаны круговой порукой. Прикрепление к земле колонов получило свое юридическое оформление в конституции Константина «О беглых колонах» (332 г.), где впервые было зафиксировано принудительное возвращение беглых колонов к месту жительства. Число колонов увеличивалось за счет захваченных в плен варваров. Непосильный налоговый гнет и злоупотребления имперских чиновников вызвали к жизни такой юридический институт, как патроциний. Крестьяне, ремесленники и куриалы добровольно переходили под патроциний местных магнатов и становились их колонами. Свою прежнюю земельную собственность они получали уже на правах прекарного (условного) владения. Взамен магнаты обеспечивали своим колонам защиту от притеснений властей.

Константин продолжил военную реформу Диоклетиана. Он распустил преторианские когорты (312 г.), а из состава маневренных войск выделил привилегированные дворцовые части, расквартированные в Риме и резиденциях императора. Армия пополнялась отрядами варваров, которые за свою службу получали римское гражданство, а с ним и возможность сделать карьеру в военно-бюрократических структурах Поздней империи. Постепенно военная профессия тоже стала наследственной. Время Константина (если не учитывать кровавую борьбу за власть) было относительно спокойным: при нем велись лишь незначительные пограничные войны (в частности, на Дунае).

При Константине территория империи была поделена на 4 крупных административных округа – префектуры во главе с префектами претория. Военное командование находилось в руках 4 военных магистров. Префекты претория и военные магистры назначались императором. Сохранилось прежнее административное деление на провинции и диоцезы. Громоздкая военно-бюрократическая система была основана на принципе строгой иерархии и подчинении низших управленцев высшим по рангу. Все чины верхнего эшелона административного аппарата подразделялись на 6 категорий: «благороднейшие», «сиятельные», «почтеннейшие», «светлейшие», «совершеннейшие» и «выдающиеся» (низший ранг). Их обладатели рассматривались как личные слуги императора (comites, domestici). Дворцовые должности, связанные с обслуживанием «священной особы» императора, считались высшими в империи (начальник «священного ложа», конюший, хранитель «священной одежды», начальник главной канцелярии и т. д.).

В области религиозной политики Константин проводил принципиально иной курс, нежели Диоклетиан. Он увидел в христианском вероучении и церковной организации потенциальную опору абсолютной власти императора. Будучи трезвомыслящим и прагматичным политиком, он прекрасно осознавал бесперспективность политики гонений. Сам Константин, как и его отец, изначально имел среди христиан репутацию властителя, вполне лояльного по отношению к христианству. Поэтому издание в 313 г. Медиоланского эдикта явилось вполне логичным и политически оправданным шагом (что касается его коллеги Лициния, то его отношение к христианам не отличалось последовательностью: в 320 г. он снова подверг их преследованиям). Еще раньше Константин освободил христианский клир от всех личных повинностей в пользу государства. Эдикт 315 г. гарантировал христианам свободное проведение молитвенных собраний. Христианам вернули гражданские права, отнятые у них при Диоклетиане и Галерии. Сам Константин оставался язычником (он крестился лишь накануне смерти). Тем не менее он закрыл некоторые языческие храмы, упразднил ряд жреческих должностей и конфисковал часть храмовых ценностей.

Между тем саму церковь сотрясали конфессиональные споры. Появились такие массовые ереси, как донатизм и арианство (последнее вскоре широко распространилось по империи). В интересах императора было не допустить церковного раскола, поэтому он неизменно выступал на стороне ортодоксального епископата и жестоко преследовал еретиков. Чтобы покончить с разногласиями, Константин созвал всех епископов Востока и Запада на I Вселенский собор, состоявшийся в 325 г. в малоазийском городе Никее. На соборе под давлением императора большинство епископов (около 300 человек) осудило арианство. Тогда же был принят первый Символ веры. Правда, спустя несколько лет Константин стал склоняться к арианству и в 337 г., находясь на смертном одре, принял крещение из рук епископа-арианина Евсевия Никомедийского. Тем не менее заслуги Константина перед церковью были настолько весомы, что после смерти императора клир почтил его именем «Великого» и канонизацией (хотя этот вероломный и жестокий деспот убил старшего сына и племянника, казнил жену и совершил множество других преступлений).

В 330 г. Константин торжественно перенес столицу империи в Константинополь (Новый Рим), стоявший на европейском берегу Боспора Фракийского на месте древнегреческого города Византия. На строительство и украшение Константинополя были израсходованы колоссальные средства. В городе, окруженном мощными укреплениями (т. н. «стена Константина»), были построены дворцы, стадион, ипподром, термы и библиотеки. Из Рима в новую столицу вывезли огромное количество статуй. Перенесение столицы на Восток имело символическое значение: произошел полный и окончательный разрыв с традициями «республиканской монархии». Отныне император больше не являлся «первым среди равных». Он был абсолютным монархом, перед которым подданные подобострастно простирались ниц, как перед каким-нибудь восточным деспотом. Диоклетиан и Константин носили диадему и роскошные, усыпанные драгоценными камнями одежды. При дворе был введен строгий церемониал с поклонами и целованием рук и ног властителя.

Последние годы жизни Константин провел на Востоке. Он умер в мае 337 г. на 52-м году жизни в предместье Никомедии и был по традиции обожествлен. При нем завершилось оформление системы домината, которая базировалась на трех мощных опорах: реформированной армии, пронизанном стройной иерархией бюрократическом аппарате и быстро набиравшей авторитет и влияние христианской церковной организации. Потенциал, заложенный в недрах этой системы, не только продлил на несколько десятилетий существование Римской империи, но и лег в основу тысячелетней византийской государственности.

Глава XXI
Распад и гибель Римской империи (337–476 гг.)

Римская империя в 337–361 гг

После смерти Константина I империю поделили между собой три его сына: Константин II (337–340 гг.), Констант (337–350 гг.) и Констанций II (337–361 гг.). Последний, захватив Константинополь, приказал перебить всех родственников отца, его сводных братьев и племянников (спаслись только братья Галл, убитый по приказу Констанция II в 354 г., и Юлиан, будущий император). В 340 г. Константин II начал войну против Константа, желая отнять у него Африку, однако в ходе военных действий в Северной Италии попал в засаду и был убит. Его владения на Западе (Галлию, Испанию и Британию) получил Констант. Последний в 350 г. был убит узурпатором Магненцием, власть которого признали Галлия и Италия. В результате тяжелой и кровопролитной войны с Констанцием II Магненций потерпел поражение, бежал и покончил с собой (353 г.), а Констанций II стал единственным властителем империи (353–361 гг.). Впрочем, реальная власть находилась в руках императорских евнухов, среди которых исключительным влиянием пользовался Евсевий.

Император-арианин жестоко преследовал христиан-ортодоксов, лидером которых был епископ Афанасий Александрийский. В 355 г. Констанций II назначил цезарем своего 24-летнего кузена Флавия Клавдия Юлиана и направил его в Галлию для защиты рейнской границы. В 356–358 гг. Юлиан вел успешные войны с алеманнами, франками и хамавами. Он снизил налоги и решительно пресекал злоупотребления чиновников, чем снискал себе популярность среди местного населения. В 360–361 гг. Констанций II без особых успехов воевал с персами в Месопотамии. Тем временем в Галлии Юлиан был провозглашен августом. Осенью 361 г. Констанций II двинул против Юлиана войска, но внезапно тяжело заболел и умер на 45-м году жизни.

Правление Юлиана Отступника (361–363 гг.) и попытка реставрации язычества

Император Юлиан Апостат (Отступник, 361–363 гг.) был одной из самых незаурядных личностей эпохи Поздней империи. Образованный человек, талантливый писатель, способный полководец и администратор, он с энтузиазмом взялся за осуществление необходимых реформ. В частности, он сократил придворный штат и урезал расходы на содержание императорского двора, снизил налоги, реорганизовал почту, деятельно способствовал восстановлению городской жизни. Однако приоритетным направлением деятельности его жизни стала реставрация язычества.

В феврале 362 г. Юлиан опубликовал эдикт о веротерпимости, который восстанавливал запрещенные прежде культы и предписывал вернуть вновь открытым языческим храмам некогда конфискованные у них земли и другое имущество, а также провозглашал амнистию всех христианских сектантов (император надеялся разжечь среди христиан внутреннюю вражду). Следующий эдикт того же года запрещал христианам занимать гражданские и военные должности, а также преподавать философию, грамматику и риторику.

Никаких преследований христиан (за исключением александрийского погрома в декабре 361 г.) при Юлиане не было. Опираясь на поддержку представителей языческой интеллигенции, император-неоплатоник стремился придать традиционным языческим культам этический характер. Кроме того, он пытался создать своего рода языческую церковь, чтобы противопоставить ее христианской. Сам Юлиан занял пост верховного понтифика и педантично выполнял предписания языческих обрядов.

Очень скоро попытки романтика Юлиана реанимировать языческую религию и связанную с ней систему ценностей потерпели крах: в июне 363 г. 32-летний император погиб во время похода против персов, а его преемник Иовиан отменил все постановления Юлиана, касающиеся религии. В период реакции от религиозного фанатизма христиан пострадали многие языческие святыни, погибло немало произведений искусства.

Римская империя в 363–395 гг. и ее окончательный раздел

После смерти Иовиана (363–364 гг.) императорами были провозглашены братья Валентиниан I (364–375 гг.) и Валент (364–378 гг.). В их правление усилился натиск варваров на границы империи: алеманнов на Рейне и готов на Дунае. Пока Валентиниан I удачно отражал нашествия германских племен на Западе, на Востоке его брат в 365–366 гг. боролся с узурпатором Прокопием, племянником Юлиана, а в 366–369 гг. успешно воевал с готами. В 376 г. вестготы получили от императора разрешение поселиться во Фракии.

Притеснения римских чиновников спровоцировали мощное восстание вестготских племен против римской власти. В битве у Адрианополя армия императора Валента была наголову разбита, а сам он погиб (378 г.). После гибели Валента сын Валентиниана I Грациан (375–383 гг.) назначил своим соправителем на Востоке лучшего полководца империи 33-летнего Флавия Феодосия (379–395 гг.). В 382 г. Феодосий I заключил с вестготами договор, в соответствии с которым они становились федератами империи, получали земли для поселения в Мезии и Фракии на правах полной автономии, освобождение от налогов, жалование, продовольствие и вооружение за государственный счет, а взамен обязывались нести службу в императорской армии. Так начался процесс создания на территории империи инородных государственных образований, которые в V в. превратились в варварские королевства.

Пока Феодосий решал готскую проблему, Запад сотрясали политические смуты. Император Грациан в 383 г. был убит, власть захватил узурпатор Магн Максим (383–388 гг.). В мае 392 г. франк Арбогаст убил брата и соправителя Грациана, императора Валентиниана II (375–392 гг.) и возвел на престол узурпатора Евгения (392–394 гг.). Низложив Евгения, Феодосий стал единственным правителем империи. К этому времени он обезопасил восточные границы государства, заключив долгосрочный мир с персами.

В своей религиозной политике Феодосий I выступал в роли защитника никейского вероисповедания, которое он в эдикте 380 г. провозгласил единственно верным. По указу императора в мае 381 г. в Константинополе был созван II Вселенский собор, осудивший все существовавшие в то время ереси. В 391 г. были закрыты все языческие храмы, и язычники стали подвергаться преследованиям. Наконец, в 394 г. Феодосий объявил христианство единственной религией Римской империи, запретив все остальные культы. Таков был итог многовекового противостояния христианства и язычества.

В январе 395 г. Феодосий I Великий умер. Перед смертью он разделил империю между сыновьями: старшему, 17-летнему Аркадию (395–408 гг.), достался Восток, а младшему, 10-летнему Гонорию (395–423 гг.), – Запад. Так Римская империя окончательно распалась на две части – Западную Римскую империю и Византию.

Западная Римская империя (395–476 гг.) и ее гибель

Окончательный раздел империи был предопределен особенностями исторического развития двух регионов Средиземноморья – романизованного Запада и эллинистического Востока. В западных провинциях некогда единой державы ускоренными темпами развивались протофеодальные отношения, из-за непосильного фискального гнета приходили в упадок города, а с ними товарное производство, ремесло и торговля, прогрессировала натурализация хозяйства, наблюдались общий экономический спад и разорение податного населения, слабела центральная власть и усиливалось влияние магнатов, нарастала варваризация населения, которая вела к деградации военной машины и упадку культуры. Напротив, на Востоке существовала сильная императорская власть, восточные провинции были менее разорены, чем западные, развитие протофеодальних отношений не достигло здесь такой глубины, как на Западе, да и городской строй (в социально-экономическом и культурном плане) сохранился в гораздо большей степени. Эти объективные обстоятельства обусловили разные исторические судьбы двух частей бывшей Римской империи.

В 395–396 гг. восставшие вестготские федераты под предводительством конунга Алариха подвергли страшному разгрому Македонию и Грецию. Выступивший против вестготов полководец и опекун императора Гонория вандал Стилихон разгромил полчища Алариха на юге Греции. Тем не менее правительство Восточной империи поспешило заключить с Аларихом договор, признав его правителем и верховным военачальником иллирийских провинций (397 г.). Под знамена Алариха со всех концов Восточной империи стекались отряды варваров, беглые рабы и колоны. К началу V в. он располагал уже внушительным войском.

В 401 г. Аларих во главе своих полчищ двинулся на Италию. В следующем году ценой крайнего напряжения сил (в частности, для защиты Италии были вызваны войска из провинций, в легионы записывали освобожденных рабов и колонов) Стилихону удалось дважды нанести поражение вестготам и вытеснить их из Италии. По случаю побед Стилихона над полчищами Алариха в Риме в последний раз был отпразднован триумф. Тем не менее правительство Гонория было вынуждено согласиться на поселение вестготов в Иллирии. В 405 г. Италия подверглась нашествию союза германских племен под предводительством конунга Радагайса. В кровопролитной битве близ Флоренции Стилихон разгромил варварское войско (сам Радагайс погиб). Тем временем оставшиеся без защиты западные провинции были легко захвачены германскими племенами. Стилихон попытался склонить Алариха к союзу с Гонорием, однако в 408 г. был оклеветан перед императором и при попустительстве ничтожного Гонория предательски убит. В его лице Италия потеряла своего единственного защитника.

Узнав о гибели Стилихона, Аларих двинулся на Рим и осадил Вечный город. Получив в качестве выкупа 5 тыс. фунтов золота и 30 тыс. фунтов серебра, он ушел из Италии. В следующем году Аларих вновь осадил Рим, но стены города были неприступны, поэтому предводитель вестготов вместе с узурпатором Атталом (409–410 гг.) отправился в поход на Равенну, где укрылся Гонорий. Равенну варварам тоже не удалось взять, и Аларих в третий раз осадил Рим, брошенный императором на произвол судьбы. В отрезанной от снабжения столице империи стали свирепствовать голод и болезни. В августе 410 г. обреченный город пал (рабы ночью открыли городские ворота) и был разграблен варварами. Падение Рима произвело сильнейшее впечатление на современников. Аларих двинулся на юг Италии, но в пути заболел и умер на 40-м году жизни. Спустя несколько лет вестготы осели в Аквитании, где создали свое королевство (419 г.).

Бездарного императора Гонория, умершего от водянки, сменил узурпатор Иоанн (423–425 гг.), после которого престол перешел к племяннику Гонория, сыну его соправителя Констанция III и сестры Галлы Плацидии, Валентиниану III (425–455 гг.). Тем временем Западная Римская империя разваливалась на глазах. В 407 г. римские войска узурпатора Константина III покинули Британию, и остров обрел независимость. В юго-восточной Галлии (формально на положении федератов) обосновались бургунды, в северо-западной части Испании осели свевы, в Африке возникло королевство вандалов со столицей в Карфагене (439 г.).

Большую опасность для погибающей империи представляли гунны, расселившиеся в Паннонии. В 451 г. они под предводительством Аттилы вторглись в Галлию. В «битве народов» на Каталаунских полях полководец Валентиниана III Флавий Аэций, под знаменами которого сражались вестготы, франки и бургунды, нанес поражение полчищам Аттилы. В следующем году гунны вторглись в Северную Италию и опустошили ее. В 453 г. Аттила внезапно умер, и кочевой союз гуннов распался. В следующем году Аэций пал жертвой придворных интриг. Несколько месяцев спустя был убит и Валентиниан III. В июне 455 г. под предлогом мщения за убийство императора конунг вандалов Гейзерих захватил Рим. Преемник Валентиниана III Петроний Максим погиб в уличной схватке, а вандалы в течение двух недель грабили и опустошали Вечный город, в связи с чем позднее возник термин «вандализм», означающий бессмысленное уничтожение культурных ценностей.

Вскоре после ухода вандалов фактическая власть над Римом и Италией перешла в руки полководца Флавия Рицимера. Всесильный временщик по своей воле назначал и смещал императоров: так, один за другим на престоле сменились галл Авит (455–456 гг.), Юлий Майориан (457–461 гг.), Либий Север (461–465 гг.) и грек Прокопий Антемий (467–472 гг.). Все они были убиты. В 472 г. сначала Рицимер, а затем император Олибрий умерли от чумы. Племянник Рицимера Гундебальд в марте 473 г. провозгласил императором Глицерия (473–474 гг.), которого вынудил отречься от власти далматинец Юлий Пепот, возложивший на себя императорскую диадему (474–475 гг.). Его низложил иллириец Орест, сделавший императором своего сына-подростка Ромула Августа (475–476 гг.), который по иронии судьбы носил имена основателя Вечного города и создателя системы принципата. Малолетнего императора римляне насмешливо прозвали «августенком» (Augustulus).

В августе 476 г. предводитель скиров Одоакр захватил власть в Риме и стал властителем Италии. Орест был убит, а Ромул Августул низложен (23 августа) и отправлен в ссылку на виллу Лукулла близ Неаполя, где и умер в том же году. Одоакр добился официального постановления сената о ликвидации титула императора Западной Римской империи и отослал императорские регалии в Константинополь (формально речь шла о восстановлении единства Римской империи под скипетром императора Востока). Этим незаметным событием завершилась история античного Рима.

Поздняя римская историография

Во второй половине III–IV в. римская историография пребывала в глубоком упадке. В IV в. появился сборник биографий императоров II III вв. под названием «Писатели истории императоров». Материалы этого биографического сборника в совокупности создают впечатляющую картину смены относительно благополучного периода правления Антонинов эпохой всеобъемлющего кризиса, потрясений и распада империи в III в. В IV–V вв. приходит время бревиариев, т. е. сокращенных изложений. В качестве примеров можно привести бревиарии Евтропия (10 книг), Секста Аврелия Виктора (сборник кратких биографий императоров от Августа до Констанция II), Павла Орозия (7 книг) и Зосимы (6 книг).

Последним выдающимся римским историком был Аммиан Марцеллин (330–400 гг.). Грек по происхождению, он написал «Деяния» на латинском языке в 31 книге. Этот труд, продолжая «Историю» Тацита, охватывал события 96–378 гг. До нас допели лишь последние 18 книг (353–378 гг.). К IV в. относятся и такие любопытные источники по истории политики и идеологии времен Поздней империи, как панегирики императорам, речи и письма ритора Либания, сочинения Юлиана Отступника. Среди писателей IV–V вв. большим авторитетом пользовались авторы толковых словарей и комментаторы.

В IV в. началось развитие христианской историографии. Важными источниками по истории христианской церкви в период ожесточенных богословских дискуссий и борьбы с ересями являются многочисленные «Церковные истории» на греческом языке и на латыни. Среди них выделяется «Церковная история» епископа Евсевия Кесарийского, видного историка и богослова, автора биографии Константина Великого. К числу основных источников по истории христианства второй половины IV – первой трети V в. принадлежат многочисленные произведения Аврелия Августина (354–430 гг.); среди них наиболее известными являются «Исповедь» (13 книг) и «О Граде Божьем» (22 книги).

А. А. Немировский, В. О. Никишин, И. А. Ладынин, С. В. Новиков История древнего мира. Восток, Греция, Рим

Восток

Глава I Понятие о Древнем Востоке. Общие сведения

Понятие о Древнем Востоке

Классовая структура древневосточных обществ. Формы эксплуатации

Сословный строй Древнего Востока

Некоторые особенности экономики Древнего Востока

Политический строй Древнего Востока

Основные этапы истории Древнего Востока

Некоторые черты менталитета

Глава II Древний Египет до середины II тыс. до н. э

Природные условия

Египет доисторического времени (до середины IV тыс. до н. э.)

Возникновение ранних государств в долине Нила (вторая половина IV тыс. до н. э.)

Объединение Египта. Менес. Раннее царство (середина XXXI – конец XXIX вв. до н. э.)

Древнее царство (кон. XXIX–XXII вв. до н. э.). III–IV династии (конец XXVI – начало XXV вв. до н. э.)

Упадок царской власти. Конец Древнего царства (конец XXIII – начало XXII вв. до н. э.)

Кризис конца III тыс. до н. э

Политическая ситуация I Переходного периода

Среднее царство (2020 г. – начало XVII в. до н. э.)

Общество Среднего царства

Гиксосское владычество (первая половина XVII – середина XVI вв. до н. э.)

Глава III Египет Нового царства (вторая половина II тыс. до н. э.)

Правление XVIII династии

Реформа Эхнатона и ее крах

XIX династия

Общество Нового царства

Первая волна нашествия «народов моря». Конец XIX династии

Вторая волна нашествия «народов моря». Рамсес III (1190–1159 гг. до н. э.)

Конец Нового царства

Глава IV Поздний Египет (I тыс. до и. э.). Древнеегипетская культура

Начало III Переходного периода

Египет при ливийских царях (945 – вторая половина VIII в. до н. э.)

Нубийское завоевание Египта. XXIV (саисская) и XXV (нубийская) династии

Подчинение Египта Ассирией. «Додекархия»

«Саисское возрождение»

Амасис (Яхмос II; 567–525 гг. до н. э.)

Древнеегипетское общество в I тыс. до н. э

Египет в составе державы Ахеменидов

Египет в IV в. до н. э

Культура Древнего Египта

Древнеегипетская письменность

Древнеегипетская литература

Древнеегипетские представления о мире

Древнеегипетские представления о загробной жизни

Концепция царской власти

Искусство

Глава V Месопотамия до конца III тыс. до н. э

Территория, население, древнейшая история

Шумер до конца Раннединастического периода

Первые деспотии Месопотамии. Державы Аккада и Ура

Глава VI Месопотамия во II–I тыс. до н. э

Старовавилонский период (XIX–XVII вв. до н. э.). Держава Хаммурапи

Средневавилонский период (XVI-XII вв. до н. э.)

Ассирийское государство

Вавилония в нововавилонский период

Менталитет и культура

Глава VII Анатолия и Армянское нагорье в древности

Территория, население, древнейшая история

Хеттское царство (ок. 1750–1180 гг. до н. э.)

Троянская война, великое переселение балканско-эгейских народов на восток и крушение Хеттского царства

Хурритский мир II–I тыс. до н. э. Митанни

Малая Азия в I тыс. до н. э. Фригия и Лидия

Армянское нагорье в I тыс. до н. э.: Урарту, Армина (Древнеармянское царство), картвельские государства

Глава VIII Восточное Средиземноморье и Аравия

Территория, население, древнейшая история

Восточное Средиземноморье во II тыс. до н. э

Геополитический переворот XII–XI вв. до н. э

Восточное Средиземноморье в первой четверти I тыс. до н. э

Восточное Средиземноморье во второй четверти – середине I тыс. до н. э

Культура Восточного Средиземноморья

Аравия в I тыс. до н. э

Глава IX Иран и Средняя Азия в древности

Природа и население

Древнейшая цивилизация Ирана. Элам

Древние арии и их переселения на юг. Общество и культура древних ариев

Иран в первой половине I тыс. до н. э. Мидийская держава

Мировая держава Ахеменидов

Культура и мировоззрение Древнего Ирана. Зороастризм

Глава X Древняя Индия

А. А. Немировский, В. О. Никишин, И. А. Ладынин, С. В. Новиков
История древнего мира. Восток, Греция, Рим

Глава I
Понятие о Древнем Востоке. Общие сведения

Глава II
Древний Египет до середины II тыс. до н. э

Глава III
Египет Нового царства (вторая половина II тыс. до н. э.)

Глава IV
Поздний Египет (I тыс. до и. э.). Древнеегипетская культура

Глава V
Месопотамия до конца III тыс. до н. э

Глава VI
Месопотамия во II–I тыс. до н. э

Глава VII
Анатолия и Армянское нагорье в древности

Глава VIII
Восточное Средиземноморье и Аравия

Глава IX
Иран и Средняя Азия в древности

Глава X
Древняя Индия

Глава XI
Древний Китай

Глава I
Греция в конце III–II тыс. до н. э

Глава II
История Греции в IX–IV вв. до н. э

Глава III
Эпоха эллинизма

Глава IV
Основные аспекты древнегреческой культуры